Лунные Тайны: Тени над Лунным островом

Глава. 1 Туман после маяка

Туман сползал с холма, как мокрая простыня, и лип к лицам, к волосам, к словам, которые так и не успели родиться. Они бежали – спотыкаясь, держась за перила, за друг друга, за случайные камни. Маяк остался за спиной – тёмный силуэт, у которого закончились все огни, – и казалось, что он дышит им в спину ржавым холодом.

Макс бежал впереди и чувствовал, как рюкзак ударяет по лопаткам, а рукоять ножа под пальцами будто пульсирует. Лиза – на шаг позади, с прижатым к груди блокнотом; она считала ступени, чтобы не сломать шею, – «три, ещё семь, перелом», – потом бросила считать и просто смотрела под ноги. Артём, конечно, ухитрился зацепиться за железное кольцо на каменном откосе и издать короткий, слишком громкий «ой», от которого все вместе захотели провалиться в землю. Яна шла последней – не из храбрости, а потому что ей нужно было видеть, что никто не исчез.

– Сюда! – Макс нырнул под деревянный настил – старый сарай для сетей, впившийся в берег, – и пригнулся так низко, словно весь мир сверху мог его расплющить.

Под настилом пахло влажной смолой и старой рыбой. Из щелей падал зелёный свет моря, и туман там, за досками, казался уже не белым, а болотным, густым. Капли медленно стекали с рёбер балок, как если бы сам сарай плакал.

– Мы… – начала Лиза и сбилась на кашель. – Мы ведь просто… разговаривали у маяка.

– «Просто» у нас не бывает, – пробурчал Артём, стараясь с умным видом аккуратно поставить на землю багор, но он всё равно звякнул о гвоздь. – Ой. Так задумано.

– Тихо, – сказала Яна, и не только голосом – всем телом, глазами, кожей. Она кивнула на туман: тот двигался не ветром. Он прислушивался.

Снаружи хлопнула дверь – где-то внизу, у пристани. Потом вторая. Затем разом – несколько голосов. Слова было не разобрать: их мотало зыбью, рвало на обрывки. Но интонация была понятной: искали. И не просто «эй, ребята, вы где?», а «выйдите-ка немедленно». Железная.

Макс опустился на колени, уперевшись плечом в столб. В голове всё ещё стучали следы на песке – быстрые, как дрожь. Он выдохнул медленно, прижимая ладонь к внутреннему карману куртки, будто там было сердце.

Камень лежал как всегда – тяжёлый, будто из него вытянули весь воздух. Тёплый. Упрямый. Макс провёл по нему большим пальцем – и замер. Трещина, тонкая как волос, которой он коснулся в прошлый раз, теперь была толще. Не линия – молния. И от молнии расходились ещё две, тоньше, как веточки. При каждом его вдохе они будто дрожали, едва-едва, как отражение в воде.

Он не хотел звать. Но слова сами вышли – без звука. «Ты держись, ладно?»

Камень, разумеется, не ответил. Или ответил – той самой невесомой вибрацией, которую трудно отличить от собственной крови.

– Макс, – Лиза шепнула так, что шёпот стал ещё тихее. – Его… стало больше, да?

– Что «его»? – не понял Артём.

– Трещины, – Лиза кивнула на его руку. – Это не из-за падения. Это не механическое.

– А какое? – Макс старался, чтобы голос звучал ровно. – Магическое? Ты же ненавидишь это слово.

Лиза выпрямилась настолько, насколько позволял низкий потолок, и, к своему ужасу, кивнула. Не потому, что передумала и решила любить магию – просто любое другое слово было хуже. – Оно реагирует на… события, – сказала она. – На свет и тень. На… – Она не договорила, потому что чьи-то шаги прошли прямо над ними. Доска скрипнула, как зуб. В щель упали песчинки, и одна из них угодила Артёму за шиворот.

– Ай! – вырвалось так громко, что у всех в животах бахнули барабаны. Артём зажал рот ладонью, глаза стали квадратными. Он всем видом изобразил «я – туман, я – деревяшка, меня здесь нет».

Рядом, за стенкой настила, человеческий голос отозвался эхом: – Слышал?

– Коты, – ответил второй. – Или эти. – Последнее слово он произнёс так, будто выплюнул.

Макс вдохнул. Что хуже – «коты» или «эти»? Он не спросил.

– Они идут к сараю, – Яна не дрожала – просто констатировала факт. – Их двое. Нет – трое.

– Откуда ты… – начал Артём, но тут же понял откуда. Звуки. Тени на щелях. Ритм воздуха.

– Если они залезут сюда… – Лиза посмотрела на металлические петли, на железные крюки, на кольца, – мы… – «мы» было слишком коротким словом для всех вариантов «застрянем», «попадёмся», «закончимся».

– Не залезут, – сказал Макс. – Если это сторожа – они не полезут ползком. Они будут кричать, греметь, светить фонарём. Если охотники – пойдут сверху, чтобы загнать к воде. – Он говорил уверенно, хоть и думал вслух. – Мы выйдем через обратный ход.

– Через какой? – осторожно поинтересовался Артём. – Тут всё «прямое»: вход – он же выход. Остальное – океан и песок.

Макс поднял ладонь, чтобы тот замолчал, и прислушался. За стенкой спорили. Кто-то ругался – слово хлестнуло, как мокрая ветка. Потом послышалось, как переставляют ящики, как движется железо, и как один из голосов говорит: «Проверим у бочки». Они удалились – сперва на три шага, потом ещё на семь. Потом снова приблизились – на два. Оставили после себя тишину – ту самую, вязкую, островную.

– Не взрослые одни, – тихо сказала Яна. – Там ещё… кто-то.

Макс почувствовал, как по спине ползёт что-то ледяное – как капля, залившаяся под воротник и не желающая высыхать. Он тоже слышал. Между человеческими шагами – другой звук. Слишком лёгкий для ботинка, слишком мягкий для лапы. Как если бы в мокрый песок опускали тонкие, длинные пальцы.

– Железо, – Лиза дотронулась до крюка, висевшего на столбе, и умолкла. Слово само пришло. – Если… они боятся железа, – она кивнула в сторону досок, – держимся ближе к нему.

– Держимся ближе к железу, бежим ближе к воде, – просипел Артём. – И надеемся, что вода сегодня за нас.

– Не шути, – попросила Яна. Без обиды. Просто – нельзя.

Они отползли к низкой стороне настила – там, где песок заходил внутрь языком. Доски лежали ниже, пахло крошкой ракушек и холодом. Макс положил ладонь на землю. Песок был влажным, тёплым – будто кто-то совсем недавно его гладил. Или дышал. Он сжал пальцы и почувствовал, как под ногтями остаются крошечные, почти невидимые искры. На миг показалось – светятся, но это мог быть и обман глаз.

Снаружи снова хлопнула дверь. На этот раз – другая, ближе. И тут же в просвете между досками мелькнул луч – чей-то фонарь метнулся по настилу, оставив на мгновение белый прямоугольник света. В нём засверкали капли, как стая мошек. Луч скользнул дальше, вверх по стене, застрял на железном кольце, словно на зубе.

– Если пойдут внутрь – прыгаем, – выдохнул Макс.

– Куда? – не понял Артём.

– В воду, – ответил Макс. – Там есть сваи. Между ними держаться. Металл рядом. Они не полезут под настил, если не знают, где искать.

– А если знают? – Лиза посмотрела на него очень внимательно. Не чтобы спорить – чтобы сверить часы.

– Тогда доверимся… – он хотел сказать «острову», но это звучало бы глупо, – …друг другу, – закончил.

Яна кивнула. Артём сглотнул. Лиза стиснула зубы. Все трое были в этом «друг другу» – как в круге, который рисуют на песке, чтобы там не появлялись следы.

Луч фонаря снова метнулся. На этот раз – ниже. Снаружи кто-то сказал: «Проверяй аккуратно. В прошлый раз…» – и не договорил. Будто слово куснуло его за язык.

Потом туман шевельнулся – не от ветра. Точно, как дыхание, только наоборот – вдох снаружи, выдох внутрь. И в тишине, где слышно было, как у каждого в груди стучит маленький молоток, родился звук, от которого у всех троих – кроме Яны – закружилась голова. Слово. Обрывок.

– …ри…

– Слышали? – хрипло спросил Артём.

– Не отвечайте, – прошептала Лиза. – Это… тест.

– Это не людям, – добавила Яна. – Это камню.

Макс пальцами сжал внутренний карман. Камень будто отозвался. Или это опять его кровь. В трещине, как показалось, шевельнулась жёлтая ниточка – тоньше волоса. Он приготовился – разжать пальцы и бросить камень в море, если нужно. Смешно – думать так. Это было не оружие и не якорь. Просто… то, что выбрало их. Или они его.

Снаружи послышался шаг. Потом второй. Прямо к их лазу. Макс одновременно подумал и сделал: шепнул «сейчас» – и рванул вниз, туда, где песок скатывался в воду.

Они выскользнули, как выдох, – один за другим. Макс первым – ладонь в мокрую тьму, плечо – в холод, коленом – в жидкое стекло. Лиза – следом, бесшумно – она умела, когда нужно. Артём – не умел, но на этот раз смог; только багор всё-таки цапнул доску и издал обиженный «ц-ц». Яна – последней, но так, будто это она первая показала дорогу: рука на сваи, нога на яму, вдох – и в промежутке между двумя балками уже нет человека, есть тень.

Под настилом было сыро и узко, но между сваями оставалось пространство – как невидимые коридоры, где вода тихо дышит и шепчет сама себе. Железные кольца на сваях были чёрные от соли. Макс почти прижался к одному – щекой, плечом, камнем в кармане. Лиза обняла руками другую сваю и закрыла глаза. Артём, к собственному удивлению, уместился между двумя и даже перестал дышать ртом. Яна, не выпуская из рук фотоаппарат, тоже нашла свою опору – как будто эта опора уже ждала её.

Луч фонаря проскользнул по воде – и сразу стал слабее. Туман здесь пил свет как жадный. Сверху – шаг. Ещё. Голоса. Макс не понимал слов – только ритм. Слишком прямо, чтобы быть случайными. Слишком в линию, чтобы быть рыбацкими.

– Они думают, что мы в сарае, – шепнул Артём. – Это наша лучшая идея за сегодня – не быть там, где они думают.

– Тише, – сказала Лиза. – Слушайте.

Они слушали. И услышали – другое. Там, где вода лизала нижние доски, родился тихий треск – как если бы кто-то рисовал по мокрому стеклу когтем. Треск не выше комариного, но от него потянуло холодом, и песок под водой едва заметно шевельнулся, составляя узоры – круги с лучами.

– Они и здесь, – Яна не удивилась. – Они идут по нашему дыханию.

– Тогда… – Артём хотел шепнуть что-нибудь вдохновляюще-нелепое, вроде «перестаём дышать», и вдруг понял, что это и правда лучший вариант на три секунды. Он задержал воздух.

Макс стал дышать реже. Лиза – короче. Яна просто положила ладонь на сваю и почувствовала, как металл холодит кожу, как будто охлаждает мысли. Камень в кармане у Макса дрогнул – на вдохе. На выдохе треснула одна из тонких «веточек». Или показалось. Он вдавил кисть в грудь.

Над ними, на настиле, чьи-то сапоги остановились. Тень легла густо. Через щель, как нож, скользнул тонкий луч. Он дотронулся до воды – и вода на миг вспыхнула серебром, как рыбья чешуя. Луч тут же отдёрнулся – тот, кто держал фонарь, не любил, когда свет отвечал не по плану.

– Никого, – сказал голос сверху.

– Они были, – отрезал другой. – И всё ещё есть. Остров их не отпускает. – Это «их» прозвучало так, будто говорящий видит, как у каждого из четверых в груди горит маленькая лампочка.

За спинами заныли доски – кто-то опёрся. Макс приготовился рвануть к воде – да хоть под лодку, хоть в ледяную чёрную, лишь бы не в чужие руки. Но вместо этого наверху зашуршало – как если бы развязали верёвку, сняли петлю с крюка. И тут же где-то на пирсе заорала чайка – резко, истерично, как сигнал «разбегайся». Голоса наверху отреагировали сразу. Шаги – прочь. Быстро. Кто-то ругнулся. Вдалеке загремела цепь.

– Что это было? – выдохнул Артём.

– Отвлечение, – Лиза прижалась лбом к холодному железу. – Или совпадение.

– У нас с совпадениями начались сложные отношения, – отозвался Макс. – Пора уходить.

Он показал два пальца – туда, где между сваями виднелся узкий коридор в сторону полузасыпанной камнями выемки берега. Там можно было вылезти, не попав под лампу у лавки. И – главное – там торчала из песка ржавая рельса, никому не нужная, но сейчас – как дорожный указатель: «железо – сюда».

Они поползли. Медленно. Как крабы, как тени, как те, кто не хочет оставлять следов. Вода пыталась схватить их за колени, за локти, за края рубашек, но отступала, когда они касались железа. За спиной туман снова шевельнулся – обиженно. Где-то вдали щёлкнуло радио – сухо, как ломкая ветка. Голоса перекрикнулись между собой, и Макс впервые отчётливо услышал слово: «дети». И – второе: «камень».

Он почти не дышал. И камень в его кармане – тоже.

Они выбрались в узкий проход между двумя заваленными водорослями валунами. Там пахло йодом, сушёной солью и, странно, – тёплым молоком. Лиза дернула Макса за рукав и без слов показала на его карман. Он кивнул и, закрывшись спиной от ветра, вынул камень.

На дневном – ну, почти дневном – свете трещины были видны яснее. Центральная – как молния, ещё две – как маленькие ветви. И что-то в глубине, под мутным, как морское стекло, слоем – мерцало. Не ярко. Так, будто кто-то вдалеке махнул фонариком один раз и тут же спрятал.

– Она… растёт, – констатировала Лиза. – Трещина. И… – Она осеклась, потому что произносить «оно живое» не хотела.

– Это как рана, – сказал Макс. – И она чешется.

Артём, который обычно добавлял что-нибудь вроде «не чеши, отвалится», на этот раз только кивнул. В его глазах было очень много серьёзного воздуха.

– Если они знают про камень, то будут идти на него, – Лиза снова стала собой – не потому, что паника прошла, а потому, что иначе – никак. – Нам нужно место, где много железа, где есть укрытие и где нас не будут искать в первую очередь.

– Не маяк, – хором сказал Артём и сам удивился, что их хор – такой слаженный.

– И не сарай, – добавила Яна. – И не дом тёти Вовы.

– Тогда… – Макс глянул вправо: там было море. Влево: там – сломанные суда, кости из дерева и металла. Между ними – тонкая полоска тропы, где песок был темнее, как будто кто-то вытряхнул на него тень. – К корабельному кладбищу, – сказал он. – Там много железа. И много мест, куда можно залезть и не умереть. Сразу.

– И много ржавчины, – заметила Лиза. – И много заноз, микробов и…

– И меньше людей, – перебил Макс. – Сейчас это важнее.

Яна коротко кивнула. Она, кажется, слышала что-то – свою музыку. Или – наоборот, тишину, которая звала.

Они пошли, держась низом, как вода. Туман отступал – недовольно, как кот, которого перестали гладить. Вдалеке маяк выглядел уже не как зуб, а как палец, которым грозят. Чайки разбивались на крик – и опять собирались в молчание. За ними кто-то шёл. Не на расстоянии вытянутой руки и не на расстоянии выстрела – дальше. Но шёл. Не люди – те шумели бы, дразнили, оставляли бы мусор из слов. Это было другое – то самое, что оставляет следы там, где следов не видно.

Макс не оглядывался. Он чувствовал. Камень под пальцами жёг – не больно, но настойчиво. «Держись», – опять подумал он. И ещё: «Я тоже». И ещё – совсем тихо, про себя: «Мы».

Корабельное кладбище оказалось ближе, чем казалось на карте Лизы (которой у неё в этот момент, к счастью, не было). Первый корпус – пузатый, деревянный, с железными обручами – лежал на боку, как огромная рыба, выброшенная штормом и не придумавшая, как снова стать кораблём. Между рёбрами корпуса торчали ржавые стержни – целый лес железа.

– Идеально, – выдохнул Макс.

– Для прививок – да, – пробормотала Лиза, но по глазам было видно: «идеально» тоже видит.

Они пролезли внутрь – пониже, где тень была плотнее. Внутри пахло мокрым нитяным канатом, гнилами и чем-то сладким – как в детстве на чердаке, где кто-то забыл засахаренную грушу. Свет приходил полосами, и в каждом его луче плясали крупинки праха, будто кто-то незримый дул через сито.

– Сюда, – Яна первой нашла нишу – между двумя ржавыми ребрами, где можно было присесть и дышать без звука.

Они сели. На секунду всем показалось, что мир ушёл на носках, и можно – просто – сидеть.

– План, – сказал Макс, потому что слово «план» иногда помогает миру не расползаться. – Сидим десять минут. Слушаем. Если спокойно – уходим к северному молу. Там… – Он замолк, потому что говорить «там никого» было бы глупо.

– Там больше людей, – подхватила Лиза. – Значит, больше глаз. И больше железа. И – магазины. Нам нужна вода. И бинты. И…

– И каша, – шепнул Артём. – У меня желудок решил, что я – барабан.

– Ты – барабан всегда, – мягко сказала Яна. – Просто сейчас он играет громче.

Они замолчали. Слышно было, как капля змеится в трещине, падает, расползается по доске. Как ржавчина шуршит – да, ржавчина умеет шуршать, если её слушать слишком долго. Как за пределами корпуса кто-то прошёл – осторожно, как в храме.

И как у Макса в кармане – где тёплый камень с молнией – разок вдруг дрогнуло. Он не вытащил его на свет. Но пальцы – запомнили: трещина стала длиннее на толщину волоса.

Он посмотрел на друзей. Лиза кивнула – «вижу». Артём попытался улыбнуться – «получится». Яна тихонько, почти незаметно, сжала ладонью «глаз» – свой камень с дыркой – так, как будто тот мог ответить ей тепло на тепло.

– Нас ищут не только они, – сказала она. – Тьма тоже ищет.

– Пусть ищет, – ответил Макс. – Мы – друг друга нашли. Остальное… – Он не нашёл красивого слова. И не нужно было.

Вдалеке, со стороны бухты, коротко и зло ухнул гудок – чей-то мотор завёлся и опять заглох. В ответ где-то у маяка щёлкнуло – как выключатель. Туман, казалось, подтянулся назад, подмял края, но внутри корабля оставалось сухо и странно светло – как под одеялом, когда держишь фонарик и делаешь вид, что мир ещё спит.

– Десять минут, – повторил Макс. – Потом – север.

Он закрыл глаза, и корабль качнулся – не от волны, а от памяти. Перед ним вспыхнул отец – тёплая рука, смех, кинжал, который «для мужчин». И вдруг – как волна – накрыла мысль, простая и очень солёная: если камень трескается, значит, кто-то из них – тоже.

Он открыл глаза.

– Держитесь, – сказал он неуместно громко и тихо одновременно.

И железо под его ладонью ответило холодом – как обещанием: «пока держу».

Ночь тянулась, как мокрая верёвка.

Корабельное кладбище дышало – то ли от ветра, то ли от того, что в нём когда-то оставили дыхание. Из трещин старого корпуса тянуло солью и ржавчиной. Макс не заметил, как уснул, и проснулся от собственного имени.

– Макс… – кто-то шептал его очень близко, прямо в ухо.

Он вздрогнул, сел, ударился затылком о балку. Вокруг всё было то же: густой воздух, полосы света, дыхание воды за стенкой. Только друзей рядом не оказалось.

– Ребята?

Ответом стало бульканье. Потом тихий смех. Не Артёма – слишком ровный. Смех не из груди, а из дерева.

Он потянулся к камню – тот был холоден, как лёд.

Снаружи, между остовами судов, Лиза стояла на коленях у воды и стирала кровь с ладони. Порезалась о гвоздь – ерунда, но всё равно бесило. «Антисептик, бинт, перекись», – машинально перечисляла она, хотя знала, что ни одной из этих вещей у них нет.

Вместо бинта – кусочек рубашки. Вода солёная, значит, немного дезинфицирует. Но что-то в ней было не то: капли на коже не стекали, а будто впитывались обратно. Лиза провела пальцем – и почувствовала, как вода отвечает движением.

«Это просто физика поверхности», – сказала бы она вслух. Но язык почему-то не послушался.

В воде, между отражениями ржавых досок, на миг вспыхнули два огонька. Маленькие, серебристые. Как глаза лунарика. Или – наоборот.

Она резко отпрянула.

– Артём! – позвала, и голос, отскочив, растворился в железе.

Ответа не было.

Она вытерла руки о песок и побежала к корпусу. Под ногами поскрипывали обломки сетей. На секунду ей показалось, что кто-то идёт рядом – шаг в шаг. Обернулась – никого. Но следов на песке стало на один ряд больше, чем было.

Артём и Яна сидели в другой части корпуса – там, где между рёбрами когда-то висел компас корабля. Артём вертел свой – сломанный, с треснувшим стеклом. Стрелка дрожала и всё время указывала не на север, а в сторону маяка.

– Она показывает туда, где было плохо, – буркнул он. – Полезный гаджет.

– Может, предупреждает, – ответила Яна. – Или зовёт.

– Зовёт, ага. Как мама зовёт на суп.

– Ты скучаешь?

Он хотел отмахнуться шуткой, но не смог. – По нормальному дню – да. По супу – тоже.

Яна чуть улыбнулась. Потом повернула свой камень – гладкий, с дыркой. Свет, просачивающийся из-за досок, проходил сквозь него и делал на стене тонкий круглый отблеск, будто крошечную луну.

– Он греется, – сказала она. – Когда рядом тени.

– Здорово, – хмыкнул Артём. – Будем как чайник: зашипим заранее.

Но в его голосе дрожала не шутка, а осторожный страх.

– Где Макс? – спросила Яна через минуту.

– Там был. Спит, наверное. – Артём пожал плечами, хотя и сам чувствовал: что-то изменилось в звуках. В корпусе стало слишком тихо. Даже капли перестали падать.

Макс выбрался наружу. Туман стал плотнее, но уже не белый – серо-синий, как старая фотография.

Он стоял на песке, слушал море. Где-то далеко, за бухтой, ворчал мотор катера. А ближе, за обломками мачт, что-то шуршало.

Он подумал: «сторожи», – и приготовился к бегству, но туман сам разошёлся, открыв узкий проход между двумя корпусами. Там, на песке, лежала сеть. В ней – рыба. Светящаяся.

Макс подошёл ближе. Рыба дышала – медленно, тяжело, будто каждое дыхание ей давалось болью. На чешуе – тонкие серебряные линии, похожие на те, что теперь шли по Лунному камню.

Он хотел коснуться – и в тот же миг сеть дрогнула, будто внутри кто-то дёрнул из-под воды. Макс отскочил, выронив камень.

Тот ударился о песок и вспыхнул. Не ярко – мягким лунным светом. Туман отпрянул, а вместе с ним – и та тень, что шевелилась в сетях.

– Макс! – крикнула Лиза.

Она вынырнула из-за корпуса, запыхавшаяся, с мокрыми рукавами. Увидела свет и остановилась. – Ты что сделал?

– Ничего, – выдохнул он. – Он сам.

Камень в его ладони снова был холоден, но трещины светились изнутри, как тонкие нити. Лиза не могла отвести взгляда.

– Это реакция, – пробормотала она. – Или сигнал.

– Для кого?

Она не успела ответить. Сзади послышался свист – короткий, нечеловеческий. Макс мгновенно пригнул её к земле. Над головами пронеслось что-то тёмное и беззвучное, как обрывок дыма.

Секунда – и оно исчезло в тумане.

– Я видела глаза, – прошептала Лиза. – Красные.

– Ты всегда видишь то, чего не должно быть, – сказал он, но сам не поверил своим словам.

Они вернулись в корпус. Артём и Яна уже ждали у входа. Артём держал в руке ржавую трубу – как дубинку.

– Что это было? – спросил он.

– Не знаю, – ответил Макс. – Но теперь они точно знают, где мы.

Лиза показала на камень. – Он стал светиться, когда рядом было «оно».

– Может, его привлечь хотели, – сказал Артём. – Как фонарём мотыльков.

– Тогда выключим фонарь, – бросил Макс и завернул камень в тряпку. Свет погас, но ощущение, что он всё ещё пульсирует, осталось.

– Нужно уходить, – тихо сказала Яна. – Пока ещё можем.

– Куда? – спросил Артём.

– На север, – ответила Лиза. – К старому лагеру исследователей. Если дневники Кротова там, мы должны их найти.

Макс посмотрел на неё. – Ты ведь не верила ему, – напомнил.

– Теперь у меня меньше аргументов, – ответила она просто.

Они собрались быстро. Пару банок из ящика, старый компас, фотоаппарат Яны, тряпка с камнем. Макс оглянулся на корабль. Внутри что-то тихо щёлкнуло – как если бы кто-то запирал дверь.

– Он нас больше не держит, – сказал он. – Значит, пора.

Туман на берегу стал густым, как дым. Они шли почти на ощупь. Каждый шаг отдавался глухо, будто под ногами не песок, а ткань. Вдалеке маяк мерцал красным, хотя огня там больше не было.

– Это отражение, – сказала Лиза. – Или остаточное свечение линзы.

Артём фыркнул: – Остаточное свечение после апокалипсиса – классно звучит.

Яна шла чуть впереди. Она не смотрела под ноги – следила за линиями в тумане. Иногда те линии сворачивались в кольца, как волны на воде, и тогда она замедляла шаг.

– Он слушает нас, – сказала она.

– Кто?

– Остров.

Никто не стал спорить. После того, что они видели, даже Лиза не нашла рационального возражения.

Когда добрались до первого пригорка, туман стал светлее. Между облаками показалась тусклая луна – не круглая, а изъеденная, словно её кусали.

На вершине холма виднелись деревянные столбы – остатки старого забора. За ним темнели палатки, перекошенные и обросшие мхом.

– Лагерь, – выдохнул Макс. – Они и правда были тут.

– Тридцать лет назад, – напомнила Лиза.

– Значит, следы должны стереться. А если не стерлись… – Артём замолчал, потому что ответ не понравился бы никому.

Они вошли в лагерь.

Первое, что бросилось в глаза, – флагшток без флага. Второе – костёр, в котором кто-то копался недавно: угли ещё тёплые.

– Не может быть, – шепнула Лиза.

Яна присела, провела пальцем по золоту пепла. На кончике осталась крошечная искра, но не обожгла.

– Здесь были не люди, – сказала она. – Их запах другой.

Макс ощутил, как сердце ухнуло в живот. – Тени?

– Или те, кто им служит.

Лиза достала фонарик, но свет включать не решилась. – Если они здесь… значит, что-то ищут.

– То же, что и мы, – ответил Макс. – Сердце острова.

Он не знал, почему произнёс эти слова. Просто они всплыли сами, будто кто-то вложил их в рот.

Артём поднял взгляд на ближайшую палатку. На ткани – тёмные пятна, похожие на отпечатки рук. Но не человеческих: пальцы слишком длинные, а один будто раздвоен.

– Супер, – прошептал он. – Ночной кемпинг в аду.

– Тише, – попросила Яна.

Вдалеке послышалось шипение – будто ветер проходил сквозь тысячи нитей. Воздух стал вязким. Макс поднял взгляд на луну. Та мерцнула и… дрогнула. Как будто кто-то дотронулся к ней изнутри.

Трещина на камне, спрятанном в его кармане, вспыхнула в ответ.

– Он реагирует, – выдохнула Лиза. – Значит, они рядом.

– Кто?

Она не успела ответить: из-под ближайшей палатки поднялась тень. Не просто отсутствие света – густая, как дым. Из неё выступила рука – длинная, как ветка.

Артём отпрянул, Лиза зажала рот. Макс инстинктивно вытащил камень. Свет, рвущийся из трещин, ударил прямо в лицо существу. Оно зашипело и растворилось, как пар.

Мгновение – и снова тьма.

– Бежим! – крикнул он.

Они рванули к выходу из лагеря. Земля под ногами дрожала, палатки шевелились, будто кто-то дышал под ними. Туман стал живым.

На бегу Макс чувствовал, как камень нагревается всё сильнее. Лиза тащила Артёма, тот задыхался, но не отпускал фотоаппарат Яны. Яна шла последней, оглядываясь – не из любопытства, а потому что знала: если не смотреть, оно подкрадётся быстрее.

Когда они достигли опушки, воздух перед ними будто разрезался. Из тумана выступил старый деревянный знак – «Путь к Сердцу острова». Буквы – выжженные, но свежие.

– Вот куда нам, – сказала Яна.

Макс кивнул, всё ещё держа камень. Свет в трещинах дрожал, как дыхание.

– Потом разберёмся, кто нас туда зовёт, – сказал он. – Сейчас главное – не дать им догнать.

За спинами снова послышалось шипение. Но теперь оно было далеко – будто само туманное море втягивало тьму обратно в себя.

Они двинулись вперёд – к лесу, который начинался сразу за табличкой.

Луна снова выглянула из-за облаков, и на секунду весь туман стал серебряным. Тени расступились, пропуская их внутрь.

Макс оглянулся в последний раз: за ними маяк, корабли, лагерь – всё исчезало, словно вытираемое рукой из сна.

Он сжал камень.

– Если ты живой, – прошептал он, – покажи дорогу.

И в глубине трещины, там, где недавно был только тусклый свет, промелькнуло что-то вроде искры – крошечной, золотой.

Они сделали первый шаг в сторону Лунного леса.

И остров – будто ответил.

Глава 2. Следы прошлого

Туман рассеялся к утру. Луна поблекла, спрятавшись за свинцовыми облаками, и Лунный остров выглядел усталым – будто сам не спал всю ночь. Герои стояли на краю леса, где начиналась территория старого лагеря исследователей. Трава здесь росла выше колена, а палатки, обрушенные временем, казались чьими-то гробами, забытыми под открытым небом.

Макс шёл первым, держа руку в кармане – там, где под пальцами лежал Лунный камень. Трещины на нём больше не светились, но и не остыли: лёгкое, тревожное тепло будто напоминало о ночи. Артём шёл следом, вечно натыкаясь на корни и обломки ящиков, ворчал, но тихо, чтобы не спугнуть тишину. Лиза молчала – глаза бегали по сторонам, ловя детали: форму палаток, номера на деревянных табличках, следы на земле. Яна шла последней и фотографировала всё подряд. Не для доказательств – просто чтобы память не подвела.

Ветер, проходя сквозь треснувшие мачты и ржавые стойки, издавал тонкий свист, похожий на голоса. Иногда казалось, что это слова – но на другом языке, слишком древнем, чтобы его повторить.

– Здесь никого, – сказал Артём, заглянув в первую палатку. – Только мыши и плесень. И запах… как будто кто-то недавно разводил костёр.

– Вчерашние угли, – напомнил Макс. – Не думаю, что мыши греются так профессионально.

Лиза остановилась у палатки с номером «3». На стойке болтался кусок ткани, выцветший до серого, но всё ещё различался логотип – три буквы: «Л.О.И.». Лунный Океанографический Институт.

– Это тот самый лагерь, – тихо произнесла она. – Экспедиция Кротова. Он был их руководителем. Значит, всё это… настоящее.

Она коснулась рукой старого ящика. Под ногтями заскрипел песок. Замок проржавел, но не сломался полностью. Макс наклонился, поддел ножом, и петли разошлись с глухим звуком. Внутри – пачки тетрадей, склеенные влагой. Бумага пахла морем и чем-то ещё – слабым, сладковатым, как тень керосина.

Лиза аккуратно взяла одну тетрадь. Обложка облупилась, но на ней всё ещё читалось имя: Проф. КРОТОВ В.А..

Она открыла наугад. Чернила выцвели, строки расплылись, но кое-что различалось:

«…в полнолуние активность света повышается. Возможно, это не просто природное явление. Лунарики – не миф, а форма жизни, связанная с частотой лунных волн. Сердце острова – ключ, но его может исказить тьма…»

Лиза перечитала последнюю фразу дважды.

– «Искажает тьма»… значит, он уже тогда знал. – Голос её стал глуже, почти злым. – Знал и всё равно привёз сюда людей.

– Может, думал, что справится, – предположил Макс. – Или не поверил в собственные записи.

– Учёные редко верят себе, – добавил Артём. – Они верят цифрам. А цифры не умеют пугаться.

Яна подняла камеру, щёлкнула один раз. На снимке, который она увидела на экране, вместо рукописи отразилось нечто странное – будто за страницей, внутри бумаги, пробежала тень. Она быстро моргнула, посмотрела снова – обычный текст, смазанные буквы.

– Что? – спросил Макс.

– Ничего. Камера иногда видит то, чего нет.

Лиза листала страницы. В одной из тетрадей она нашла приклеенную карту – выцветшую, но узнаваемую. На ней отмечено несколько точек: Маяк, Северная бухта, Пещеры, Сердце острова.

– Вот оно, – сказала она. – Центр. Если Кротов был прав, именно там сходятся все линии подземных потоков. Энергия лунного света собирается в одной точке.

Макс присел рядом, разглядывая отметки.

– Но почему он не вернулся?

– Может, не смог, – тихо ответила Яна. – Или не хотел. Иногда те, кто слишком долго смотрит в свет, перестают видеть тьму.

Ветер усилился. Полотно палатки трепетало, словно что-то изнутри касалось его пальцами. Макс ощутил, как камень в кармане снова нагрелся. Он сжал его, и тепло исчезло.

– Нам нужно уйти отсюда до темноты, – сказал он. – Здесь не только бумага шевелится.

– Ещё немного, – возразила Лиза. – Я должна понять, что они искали.

Она достала другую тетрадь. На последней странице кто-то нацарапал карандашом: «Не верь отражениям. Они уже не наши».

Лиза замерла.

– Что это значит?

– Может, про воду, – предположил Артём. – Вчера в ней тоже было не всё наше.

– Или про самих исследователей, – ответила Яна. – Может, они… остались здесь, только по-другую сторону.

Никто не стал уточнять.

Они нашли ещё два ящика – один с разбросанными приборами, другой с металлическими табличками. На одной из них, ржавой и надломленной, были выбиты слова: «Станция наблюдения за лунными циклами. Не входить без допуска».

– Иронично, – усмехнулся Артём. – Теперь у нас допуск по факту.

Лиза подняла глаза. В её взгляде не было усмешки.

– Если они знали про Сердце острова, то и про тьму тоже. Почему никто не остановил экспедицию? Почему Кротов исчез, а отчёты – нет?

– Потому что, – сказал Макс, глядя на карту, – никто не хочет верить, что остров живой. Это значит признать, что ты здесь – гость. А люди не любят быть гостями.

Яна тихо повторила:

– «Сердце острова – ключ, но его может исказить тьма». Может, не он писал это. Может, ему подсказали.

– Кто?

– Те, кто слышит луну.

Слова прозвучали странно, но естественно. Как будто их и нужно было сказать именно так.

Лиза закрыла тетрадь, прижала к груди.

– Я должна это расшифровать. Если Кротов оставил коды или формулы, мы поймём, как закрыть то, что он открыл.

Макс встал.

– Тогда берём дневники и уходим. Остальное потом.

Когда они собирали бумаги, из-за палатки донёсся лёгкий шорох – будто кто-то прошёл мимо, задевая траву. Макс поднял руку. Все замерли.

Шаги стихли. Только туман снова начал густеть, закрывая лагерь, как крышкой.

– Они здесь, – прошептала Яна. – Не люди.

Макс кивнул. – Идём. Быстро.

Они покинули лагерь почти бегом. За спиной ветер шевелил палатки, и казалось, будто внутри них кто-то дышит. Одна из тетрадей, забытая на ящике, раскрылась сама собой, и строки на последней странице засветились тусклым лунным светом.

«Сердце острова проснётся, когда треснет камень».

Тропа вела вверх, между холмами. Солнце ещё не взошло, но небо уже светлело. Макс шёл впереди, чувствуя, как под ногами скрипят сухие ветви. Лиза шла рядом, держа дневник Кротова, и не сводила с него взгляда, будто боялась потерять каждую букву.

– Думаешь, мы сможем закрыть врата, если поймём, что он имел в виду? – спросил Макс.

– Не знаю, – ответила она. – Но если он был прав, тьма питается тем же, что и свет. Значит, можно использовать одно против другого.

– А если ошибся?

Лиза усмехнулась. – Тогда мы просто станем следующей главой его дневника.

Яна остановилась, глядя на горизонт. – Луна садится. Когда взойдёт снова – будет полнолуние. У нас мало времени.

– Неделя, – уточнил Артём. – Максимум.

Макс сжал кулак. – Значит, успеем.

Позади лагерь утонул в утреннем мареве, будто его никогда не было. Только лёгкий дымок поднимался над землёй – серый, невесомый.

И где-то под этим дымом, под землёй, едва слышно пульсировало нечто – как сердце, готовое проснуться.

К полудню они вышли к обрыву. Внизу, за туманной дымкой, простиралась долина – вся в камнях и искорёженных металлических конструкциях, будто когда-то здесь стояла ещё одна станция. Воздух был густой, пропитанный влажным железом. Откуда-то издалека доносился низкий гул, похожий на дыхание земли.

Макс первым спустился по склону, проверяя, держится ли почва. Артём ворчал, что всё это похоже на плохую идею, но шёл следом. Яна молчала, время от времени делала снимки – туман, ржавые балки, каменные круги на земле. Лиза шла последней, прижимая к груди дневник Кротова, словно он был живым.

У подножья холма стояло старое бетонное здание, наполовину обрушенное. На стене сохранилась выцветшая надпись: «Сектор наблюдения Б-3». Дверь сорвана, но внутри виднелись столы, аппаратура и ящики с документами, перевернутые, словно кто-то искал что-то и не успел закончить.

– Идеальное место для пикника, – пробормотал Артём, заглядывая внутрь. – Плесень, провода и ощущение, что кто-то смотрит. Супер.

Макс поднял обломок металла, будто собирался использовать его как оружие. Лиза вошла первой. Под ногами хрустела стеклянная крошка. На полу валялись обломки микрофильмов и карт, а на стенах – штриховые рисунки с непонятными знаками, похожими на волны или лунные орбиты.

Она подошла ближе. На одном из рисунков было изображено что-то вроде сердца, но составленного из линий света, исходящих от центра в разные стороны. Внизу подпись: «Источник – Сердце острова».

– Он изучал не просто энергию, – сказала Лиза. – Он пытался понять её природу. Это не лаборатория, это место наблюдения за живым объектом.

Артём провёл рукой по стене, и мелкий слой пыли осыпался, открывая новые символы. Среди них – знакомая надпись: «Не открывать при лунном максимуме».

– Отлично, – усмехнулся он. – Мы уже нарушили половину предупреждений острова, почему бы и это не добавить в коллекцию?

Макс подошёл к столу у окна. На нём стояла коробка, в которой лежали маленькие жестяные контейнеры с выцветшими этикетками. Он открыл один – внутри кристалл, похожий на те, что находили в пещере первой экспедиции, но почерневший, словно прогорел изнутри. При свете он мерцал глухо, без отражения.

– Они пытались сохранить свет, – тихо сказал Макс. – Но что-то пошло не так.

– Или кто-то помешал, – добавила Яна.

Лиза листала очередную тетрадь, найденную в углу, и вдруг замерла. На последней странице – не текст, а отпечаток ладони, выведенный чёрным, будто сажей. Внизу подпись: «В.А. Кротов. Последняя запись. Сердце нельзя удержать, если ты сам трескаешься.»

Она прочла вслух. Слова легли на тишину, как камни в воду. Макс посмотрел на неё.

– «Если ты сам трескаешься»… он знал, что связь с камнем – не просто научная. Может, это он первым носил его?

Лиза медленно кивнула.

– Если это правда, значит, камень… выбирает. И если трещина растёт, значит, внутри него – то же, что было в Кротове.

Артём фыркнул, но без обычной иронии.

– Тогда нам лучше не повторять его путь. Он явно плохо закончился.

Снаружи раздался звук – будто кто-то сдвинул металлический лист. Все обернулись. Макс поднял руку, заставляя замереть. В проёме двери колыхался свет – не солнечный, а бледный, лунный, хотя солнце было над головой. Он прошёл по полу, коснулся стены и исчез, словно вдох и выдох острова.

– Здесь тьма не ждёт ночи, – прошептала Яна.

– Быстро собираем всё, что можно, и уходим, – сказал Макс.

Лиза, не споря, аккуратно сложила тетради и карты в рюкзак. Артём проверил коридор. Стены там были усеяны следами – длинными, будто от пальцев, но оставленными изнутри бетона. Он поспешил вернуться.

– Там кто-то был. И, кажется, остался.

Макс посмотрел на окно: стекло треснуло, и через него пробивался луч света. В отражении на поверхности он увидел не себя – фигуру в старом плаще, стоявшую за его плечом. Обернулся – никого.

– Пора, – сказал он.

Когда они вышли, небо потемнело, будто день перескочил к вечеру. Ветер стих, и остров, казалось, затаил дыхание.

Лиза шла молча, всё ещё держа дневник Кротова. В голове звучала его фраза – «Сердце нельзя удержать, если ты сам трескаешься». Она чувствовала, что речь не только о камне. В каждом из них уже начала появляться своя трещина – страх, сомнение, вина.

На вершине холма Макс остановился, взглянул на горизонт. Там, за полосой леса, в сером мареве, что-то блеснуло. Не свет, не огонь – скорее, ответ на свет. Камень в его кармане чуть дрогнул, будто узнал этот отклик.

– Мы нашли дневники, – сказал он тихо. – Теперь нужно найти, о чём они предупреждали.

Артём скривился, но ничего не сказал. Яна сделала последний снимок лагеря – с расстояния, на котором не видно ни палаток, ни следов. Только пустое место, куда больше никто не вернётся.

Лиза шагнула вперёд, крепче сжимая рюкзак.

– Если Кротов ошибся, мы узнаем. А если нет – значит, он оставил нам не просто записи. Он оставил путь.

Макс кивнул.

– Тогда идём по следам прошлого. Пока оно не пошло за нами.

Они двинулись дальше – к Лунному лесу, где тропы исчезали, а голоса становились эхом.

Позади остался лагерь, который снова окутал туман. И где-то в глубине его, в бетонном помещении сектора Б-3, на стене с выцветшими символами медленно проступила новая строка – будто кто-то невидимый писал пальцем по пыли:

«Они нашли ключ».

Ветер шевельнул траву, и над островом на миг пробежала тень – слишком прямая, чтобы быть облаком.

Полнолуние приближалось.

Глава 3. Вход в Лунный лес

Лес начинался внезапно. Не плавным переходом, не привычной опушкой – а стеной. За последним каменным холмом воздух становился плотнее, свет – тусклее, а звуки будто ломались о невидимую грань. Макс остановился первым, не решаясь сделать шаг. Трава у его ног обрывалась, и сразу начинались корни, похожие на извивающихся змей.

– Это он, – сказала Яна, поднимая камеру. – Лунный лес.

Лиза кивнула.

– На карте Кротова именно здесь была отметка. Он называл это «зоной искажений».

– Искажений чего? – спросил Артём, не отрывая взгляда от деревьев. – Пространства? Звука? Или психики?

– Всего сразу, – ответила Лиза. – Судя по записям, здесь не действует привычная логика.

Макс вздохнул. – Отлично. Значит, будем думать нелогично.

Он сделал шаг вперёд. Почва под ногами пружинила, как живое тело. Воздух стал гуще, пахнул мхом и чем-то прелым, тёплым, почти дыханием. Остальные последовали за ним.

Деревья стояли плотно, переплетаясь ветвями. Их стволы были серебристые, будто покрытые пылью лунного света. На коре – узоры, похожие на спирали и глаза. Когда кто-то проходил мимо, эти узоры будто сдвигались, едва заметно меняясь.

Яна остановилась, направила объектив. Камера тихо щёлкнула, но экран мигнул и на секунду потемнел. Она нахмурилась, попробовала снова – получилось. На снимке вместо ровной коры виднелись светящиеся линии, сплетённые в символ.

– Это не просто рисунки, – сказала она. – Они отражают нас.

– В смысле? – Артём подошёл ближе, глядя на экран. – Это же просто дерево.

– Посмотри внимательнее.

Он прищурился. Внутри узора действительно угадывались черты лица – не совсем его, но похожие. Глаза чуть другие, взгляд – настороженный, будто у того, кто смотрит с другой стороны.

Артём отшатнулся.

– Окей. Теперь я официально не хочу смотреть на природу.

Лиза записывала что-то в блокнот, но пальцы дрожали.

– Похоже, структура древесины реагирует на присутствие человека. Может, отражает биополе. Или…

– Или души, – перебил Макс. – Не начинай опять объяснять всё наукой.

Она хотела возразить, но промолчала. Здесь даже слова казались лишними.

Дальше идти становилось труднее. Тропа, ещё видимая у входа, постепенно исчезала. Камни, по которым они ступали, будто медленно втягивались в землю. Макс обернулся – за ними уже не было дороги. Только стена из тумана и стволов, одинаковых, как зеркала.

– Мы ещё видим небо, – сказал Артём, будто чтобы успокоить всех. – Это хорошо.

– Нет, – возразила Яна. – Мы видим его, потому что лес позволяет.

Её слова прозвучали спокойно, без мистики, но от них стало холоднее.

Макс достал компас. Стрелка крутилась по кругу, не находя направление. Он сунул прибор обратно в карман.

– Отлично. Теперь даже железо сошло с ума.

Вдруг где-то справа послышался шорох. Они замерли. Между деревьями мелькнула тень – человеческая, но слишком быстрая. Макс вытащил нож, хотя понимал, что от ножа в этом лесу мало толку.

Тень прошла снова, ближе. Теперь видно было, что это женщина – или то, что когда-то было женщиной. Длинные волосы, лицо – как дым, черты размытые. Она смотрела на них и двигалась без звука.

– Видите? – прошептал Артём. – Это она, да? Одна из экспедиции?

Лиза прищурилась. – Возможно. Или отражение.

Фигура приблизилась. Макс поднял руку, будто защищаясь, и шагнул вперёд. Женщина улыбнулась – мягко, печально. И растворилась. На том месте, где она стояла, остался только серебристый след на траве.

– Лес проверяет, – сказала Яна. – Показывает то, что мы боимся увидеть.

– А чего он хочет? – спросил Артём.

– Убедиться, кто мы, – ответила она. – Или понять, стоит ли нас впускать.

Макс сжал кулак. – Пусть решает быстрее. Мне уже не нравится его тест.

Они пошли дальше. Воздух становился плотнее, свет – зеленоватым, словно сквозь воду. Каждый шаг отзывался в ушах гулом, как удар сердца. Иногда Максу казалось, что кто-то дышит в затылок, но, обернувшись, он видел только своих.

Внезапно Яна остановилась и подняла руку. – Слышите?

Все прислушались. Из глубины леса шёл тихий шёпот – неразборчивый, будто тысячи голосов говорили одновременно.

– Это ветер, – сказал Артём.

– Ветер не произносит имён, – ответила она.

И действительно – в потоке звуков промелькнуло что-то похожее на их имена. Сначала «Макс», потом «Лиза», потом «Артём». И снова – «Яна», чуть тише, но отчётливо.

Они стояли молча. Лес будто ждал ответа.

– Не отвечайте, – шепнула Лиза. – В записях Кротова было предупреждение: «не разговаривать с эхом». Оно возвращается не тем же.

Макс медленно кивнул.

– Тогда идём. Пока оно не решило, что мы интересные.

Шёпот стих, но ощущение взгляда осталось. Лес словно наблюдал за каждым их шагом, выбирая, кого оставить.

Когда они дошли до старого моста через пересохший ручей, Яна вновь подняла камеру. На коре дерева рядом с мостом виднелись новые знаки – ровные, свежие, будто вырезанные мгновение назад. Символы светились изнутри мягким серебром.

Она сделала снимок, и камера в тот же миг замерла, экран помутнел. Макс шагнул к ней:

– Всё в порядке?

– Да. Только… – она посмотрела на экран. На снимке были они – четверо, стоящие перед деревом. Но за их спинами, в тумане, виднелись ещё фигуры. Три. Неясные, прозрачные, но стоящие точно так же, как они.

– Отражения, – сказал Артём, пытаясь не выдать дрожь. – Просто свет.

– Просто свет не повторяет позы, – ответила Лиза.

Макс сжал ремень рюкзака. – Мы идём дальше. Если лес хочет нас запомнить, пусть запоминает в движении.

Они перешли мост. С другой стороны земля была мягче, а запах воздуха – другой, будто в нём стало меньше кислорода. За спиной мост тихо треснул и обрушился, как будто его держали до тех пор, пока последняя нога не ступила с доски.

Теперь возвращаться было невозможно.

Глубже лес становился светлее, но этот свет не радовал. Он исходил не от неба, а от самих деревьев. Их кора чуть мерцала, словно под ней текла медленная река. Лиза заметила, что чем дальше они идут, тем чаще повторяются одни и те же узоры – кольца, похожие на глаза, и линии, сходящиеся в центре, как спирали.

– Это система, – сказала она. – Возможно, это древний способ навигации.

Артём хмыкнул. – Навигации куда? Прямо в пасть острова?

– Может быть, – ответила она, и её голос прозвучал слишком спокойно.

Яна продолжала фотографировать, но теперь каждое изображение искажалось – как будто камера не выдерживала присутствия чего-то лишнего. На некоторых кадрах появлялись всполохи света, как маленькие лунные огоньки.

Макс всё чаще чувствовал, как камень в кармане пульсирует – не больно, но ощутимо, словно отзывается на каждый шаг. Он пытался не обращать внимания, но чувство усиливалось.

– Мы здесь не случайно, – сказал он, когда лес впереди стал раздвигаться. – Он ведёт нас.

– Или заманивает, – поправила Лиза.

Макс усмехнулся. – Иногда это одно и то же.

Они вышли на небольшую поляну. В центре стоял камень – высокий, гладкий, будто полированный. На нём – тот же знак, что и на деревьях, только крупнее, с трещиной посередине. Из трещины струился тусклый свет, похожий на дыхание лунного камня.

– Похоже на печать, – прошептала Яна. – Может, это вход.

– Или предупреждение, – сказал Макс.

Тишина вокруг стала плотной, и даже птицы не решались пролететь над поляной. Где-то вдали послышался тихий удар, как глухой звон колокола.

Лиза шагнула ближе к камню. С поверхности исходило слабое тепло. Она провела пальцем по узору, и под кожей будто прошёл разряд.

– Он живой, – сказала она, не отрывая взгляда. – Лес… чувствует нас через него.

Макс сделал шаг вперёд и положил ладонь рядом с её. Свет под их руками дрогнул, но не оттолкнул – принял. На мгновение ему показалось, что он слышит дыхание острова, ровное, глубокое, как у спящего зверя.

– Он действительно проверяет, – прошептал Макс. – И, кажется, мы прошли первую границу.

Яна подняла камеру, чтобы зафиксировать момент. В объективе свет вспыхнул ярче, и на экране возник символ – круг, разделённый на четыре части. В центре – точка, похожая на трещину.

– Это знак Кротова, – сказала Лиза. – Он повторяется в его записях.

Артём выдохнул. – Значит, он тоже был здесь.

– Да, – ответила она. – И, похоже, лес его тоже впустил.

Тень облака прошла над верхушками деревьев, и всё вокруг на секунду погрузилось в сумрак. Когда свет вернулся, камень уже не светился.

– Кажется, проверка закончилась, – сказал Макс. – Надеюсь, с положительным результатом.

– Узнаем позже, – тихо ответила Яна. – Лес не выдаёт оценки сразу.

Они двинулись дальше, вглубь, где свет дрожал, словно дыхание чего-то огромного. Позади, на камне, вновь зажглась едва заметная линия – тонкая, как волос, – и вытянулась в форму трещины. Лес сделал пометку, как будто записал их имена в свой невидимый журнал.

Лес становился плотнее с каждым шагом. Свет, пробивающийся сверху, превращался в тонкие лучи, похожие на серебряные нити. Они двигались – не от ветра, а будто следили за тем, кто идёт под ними. Макс ощущал на себе взгляд – не злобный, но внимательный, почти испытующий. Как будто кто-то внутри леса решал, достоин ли он идти дальше.

Артём шёл позади, стараясь шутить, но его голос звучал непривычно глухо. – У меня ощущение, что мы в желудке. И деревья нас переваривают.

– Меньше говори – больше слушай, – сказала Яна. – Здесь звуки… не все наши.

Она была права. Между шорохами и скрипом ветвей раздавались другие звуки – мягкие, приглушённые, будто кто-то произносил слова, но слишком тихо, чтобы разобрать. Иногда казалось, что это собственные мысли, произнесённые чужим голосом.

Лиза достала компас. Стрелка вращалась безумно, но вдруг остановилась, указывая прямо вглубь. – Вот, – сказала она. – Похоже, здесь есть направление.

Макс посмотрел на неё и усмехнулся. – Или иллюзия направления. Но у нас нет выбора.

Они пошли туда, куда указывала стрелка. Тропа петляла между стволами, и чем дальше, тем меньше казалось, что они идут по земле. Иногда под ногами был мох, иногда камень, иногда что-то мягкое, как плоть.

Яна фотографировала. С каждым снимком камера фиксировала всё больше странностей: линии на коре складывались в знаки, похожие на письмена; между ветвями проступали силуэты – неясные, но человеческие. Она молча показала экран Лизе.

– Это не дефект, – прошептала Лиза. – Они… наблюдают.

Артём нахмурился. – Кто «они»? Лес?

– Или то, что в нём живёт, – ответила Яна.

Макс сжал камень в кармане. Тот был тёплым, будто пульсировал. Он вспомнил слова Кротова: «Сердце нельзя удержать, если ты сам трескаешься». Теперь казалось, что это предупреждение и про них всех.

Лес вдруг изменился. Деревья расступились, открыв узкую прогалину. В центре стояла глыба – не камень, а скорее сплав дерева и минерала. Поверхность блестела, будто покрыта росой, но если присмотреться, можно было увидеть внутри что-то движущееся.

– Не трогай, – сказала Лиза, заметив, как Макс шагнул ближе.

– Я и не собирался, – ответил он, хотя рука сама потянулась вперёд.

Яна подняла камеру. В момент вспышки изнутри глыбы будто откликнулся другой свет – серебристо-голубой, тонкий, живой. Снимок вышел искажённым, но на нём видно было: внутри глыбы что-то напоминает человеческий силуэт, стоящий с закрытыми глазами.

Артём сделал шаг назад. – Отлично. Ещё одно место, где всё хочет нас напугать.

– Нет, – сказала Яна. – Оно не пугает. Оно показывает.

– Что именно? – спросил Макс.

– То, что мы привнесли с собой.

Лиза присела, разглядывая землю вокруг глыбы. На мху были отпечатки ног – свежие, человеческие. Пять пар. Она пересчитала. – Нас четверо.

Макс подошёл и посмотрел. Следы уходили глубже в лес, где уже нельзя было различить, где кончается земля и начинается тень.

– Кто-то идёт перед нами, – сказал он.

– Или за нами, – поправила Лиза. – Здесь направление – условность.

Тишина накрыла их, как колокол. Где-то далеко ухнуло эхо, хотя звука не было. Потом воздух дрогнул, и на мгновение всё вокруг померкло – не потемнело, а будто выключилось. Макс моргнул, и лес снова стал прежним, только деревья теперь стояли немного иначе.

– Мы не на том месте, – тихо сказала Яна. – Лес… двигается.

Артём посмотрел на неё. – Что значит «двигается»?

– Меняет структуру. Чтобы проверить, помним ли мы, откуда пришли.

Макс глянул назад. Там, где они прошли, теперь был овраг. Глубокий, тёмный, заполненный туманом.

– Проверку прошли, – сказал он. – Возвращаться некуда.

Они двинулись дальше. Лес стал шептать громче. Теперь в звуках различались слова, будто кто-то говорил им прямо в ухо. Голоса были разными – мужские, женские, детские. Одни звали по имени, другие шептали фразы, которые каждый хотел бы забыть.

Лиза остановилась, сжав виски. – Он говорит со мной. Говорит голосом Кротова.

Макс подошёл ближе. – Не слушай. Это обман.

– Он говорит, что мы идём туда, где всё началось, – прошептала она. – И что он там ждёт.

– Тогда пусть ждёт, – сказал Макс. – Мы идём своим путём.

Они ускорили шаг. Шёпот не стих, но стал отдаляться. Лишь у Яны он не вызывал страха – наоборот, она слушала его внимательно, словно разбирала чужой язык. Ей казалось, что лес не угрожает, а предупреждает.

– Он говорит не всем, – сказала она. – Он зовёт тех, кто способен услышать.

– Значит, тебя, – заметил Артём.

– Или всех по очереди, – ответила она спокойно. – Это проверка.

Впереди показался свет – мягкий, серебряный. Они вышли на новую поляну. Воздух здесь был прозрачный, будто время остановилось. На земле – круг из белых камней, а в центре – дерево, чья кора вся покрыта теми же знаками, что Яна видела раньше.

Она подняла камеру и сделала снимок. На экране вместо узоров появилось изображение – четырёх фигур, стоящих в круге, но в центре – ещё одна, пятная, неразличимая.

– Лес знает, что нас пятеро, – сказала она тихо.

Артём побледнел. – Но нас же четверо.

Лиза посмотрела на Макса. – Пятый – тот, кто идёт за нами. Или тот, кого мы не видим.

Макс сжал кулаки. – Значит, не отстаём. Если лес хочет, чтобы мы встретились – пусть покажет прямо.

Он шагнул в круг. Камень в его кармане вспыхнул мягким светом. Остальные последовали. Воздух задрожал, и вокруг них пронеслось тихое эхо – не страшное, скорее усталое. Свет на мгновение стал ярче, потом исчез.

– Что это было? – спросил Артём.

– Лес признал нас, – ответила Яна. – Теперь он впустит.

– А если бы не признал? – уточнил он.

Она посмотрела на овраг позади. – Тогда мы были бы там.

Макс выдохнул, чувствуя, как тяжесть на груди отпускает. Камень под ладонью остыл, но трещина на нём стала чуть длиннее.

– Каждая проверка оставляет след, – сказала Лиза, заметив это.

– Пусть оставляет, – ответил Макс. – Главное, чтобы мы не треснули раньше, чем он.

Ветер поднялся. Деревья загудели, словно выдыхая. Тропа перед ними раскрылась – ровная, залитая серебром, уходящая вглубь. Лес сделал свой выбор.

Они шагнули вперёд, не оборачиваясь. Позади, в тени, тихо шевельнулось что-то пятое, следующее за ними в темпе их шагов. Лес шептал уже мягче, будто приветствуя, и в его звуках больше не было угрозы – только ожидание.

Глава 4. Иллюзия Макса

Лес шёл с ними. Не позади, не вокруг – внутри. Каждый шаг отзывался эхом где-то под кожей, будто корни проникали в мысли. Деревья уже не стояли неподвижно: они дышали, тихо покачиваясь, словно слушали сердцебиение тех, кто вошёл.

Макс шёл первым. Камень в его кармане стал холодным, как лёд. Иногда он казался ему тяжёлым, будто кусок свинца, а иногда – совсем невесомым, как пепел. В груди нарастало странное чувство – смесь вины и ожидания, будто кто-то готовился задать вопрос, на который он не сможет ответить.

Лиза шла позади, стараясь не шуметь. Артём ворчал под нос, но тихо, будто боялся разбудить лес. Яна почти не говорила, но снимала всё, что видела: свет, пробивающийся сквозь ветви, и странные сполохи, которые появлялись у самой земли.

На одном из таких снимков она увидела очертания человеческого лица – мужского, с усталыми глазами. На секунду подумала, что ошиблась, но потом поняла: это не просто отражение света. Это был кто-то, кто знал их.

Макс остановился. Воздух впереди дрогнул, будто прозрачная ткань натянулась между деревьями. За этой гранью стояла фигура. Сначала неясная, потом всё отчётливее. Он узнал её сразу – отец.

Он не выглядел призраком. Тот же куртка, тот же взгляд, чуть усталый, но твёрдый. Лес вокруг будто исчез. Остались только они двое, разделённые полосой света.

– Ты всё такой же, – сказал отец. Голос был ровный, без гнева, но в нём слышался упрёк. – Упрямый, как всегда. Думаешь, если не признаешь ошибку, она исчезнет?

Макс стоял, не двигаясь. – Это не ты, – тихо произнёс он.

– А кто же? – отец сделал шаг вперёд. – Ты сам меня вызвал. Ты ведь знаешь, что я прав.

Макс молчал. Сердце билось медленно, как во сне.

– Ты потерял нож, – продолжал отец. – Тот, что я дал тебе. Сказал, что никогда не забудешь, как им пользоваться. А теперь? Где он?

Макс хотел ответить, но горло сжало. Он вспомнил, как бросил нож у маяка, когда всё началось, как рукоять выскользнула из рук, и тьма проглотила лезвие. Тогда это казалось мелочью, но сейчас – как признание вины.

– Я… – начал он.

– Ты подвёл, – сказал отец. – Не только меня. Себя. Их.

Слова били холодно, без крика. Макс почувствовал, как земля под ногами начала уходить вниз. Он попытался сделать шаг, но ноги будто приросли к земле. Вокруг всё дрогнуло – свет сменился тьмой, воздух стал густым.

– Это не он, – сказала где-то за спиной Лиза. Голос звучал приглушённо, словно сквозь воду. – Макс, не слушай.

Он не слышал. Перед ним стоял отец, и каждая черта была настоящей. Даже запах – солёный, как в те дни, когда они вместе чинили лодку.

– Зачем ты пришёл сюда? – спросил отец. – Искать то, чего нет? Или снова доказать, что ты можешь без помощи?

Макс сжал кулаки. – Я должен.

– Должен кому? Себе? Им? – голос стал жёстче. – Ты не умеешь признавать страх. Всегда идёшь вперёд, даже когда должен остановиться. И ради чего? Чтобы потерять всё?

Макс почувствовал, как дыхание становится тяжёлым. В висках стучало. Перед глазами плыло что-то красное, как свет маяка. Он хотел закричать, но не смог.

– Макс! – крикнула Яна. – Это не твой отец! Это лес!

Он шагнул к фигуре. Рука отца потянулась к нему, и в тот момент, когда пальцы почти коснулись, кожа на них дрогнула – расползлась, как дым. Глаза стали чёрными, лицо – без черт.

Лес загудел, как колокол. Макс отпрянул, но мир вокруг уже рассыпался. Он стоял один среди пустоты, без звука и ветра.

– Ты не уйдёшь, – сказал голос. Теперь он звучал внутри головы. – Здесь нет дороги. Есть только ты.

Макс закрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание. Вспомнил, как отец когда-то говорил: «Не смотри в тьму – она ждёт, что ты моргнёшь первым.»

Он открыл глаза и посмотрел прямо в пустоту. – Это не ты. И не я. Ты просто хочешь, чтобы я поверил.

Пустота дрогнула. В ней появились силуэты – три, потом четыре. Лиза, Артём, Яна. Они стояли рядом, будто всегда были здесь.

– Мы с тобой, – сказала Лиза. – Лес не имеет власти, если ты не слушаешь.

Макс почувствовал, как под ногами снова появилась почва. Воздух наполнился звуками. Фигура отца рассыпалась, превратилась в пепел, который растаял в воздухе.

Он рухнул на колени, тяжело дыша. Лиза подошла и коснулась его плеча. – Всё хорошо. Это была иллюзия.

– Он знал… всё, – выдохнул Макс. – Всё, что я не говорил никому.

– Лес слышит мысли, – сказала Яна. – Но он не решает за нас. Он только показывает.

Артём подал руку, помогая подняться. – В следующий раз, если кто-то появится, предупреди заранее. Мне не нравится, когда из воздуха вылезают родственники.

Макс невольно улыбнулся. – Я постараюсь.

Они стояли молча. Вокруг снова был лес – тихий, неподвижный, но уже другой. Стволы стали темнее, свет – мягче. Казалось, что сама земля наблюдает за ними, оценивая, как они справились.

– Лес проверяет каждого, – сказала Яна. – Тебя – через прошлое. Меня – через страх. Лизу, наверное, через разум.

– А меня через желудок, – буркнул Артём. – Я точно голоден, и это тоже испытание.

Лиза покачала головой. – Это только начало.

Макс посмотрел на камень в руке. Трещина на нём стала чуть глубже. Свет внутри мигнул, как пульс. Он сжал его, чувствуя, что вместе с болью приходит и ясность.

– Если лес нас проверяет, – сказал он, – значит, хочет знать, на что мы способны. Тогда пусть смотрит. Мы не уйдём.

Ветви над ними тихо зашептали, будто отвечая. Где-то вдали промелькнул слабый серебряный свет, и воздух наполнился запахом дождя. Лес принял ответ.

Позже они остановились у огромного ствола, оплетённого корнями. Там можно было присесть и отдышаться. Макс молчал. Слова казались пустыми рядом с тем, что он видел. Лиза развернула карту, проверяя направление. Артём ел последнюю шоколадку, притворяясь, что делится мыслями, а не калориями.

– Мы всё ещё идём правильно, – сказала Лиза. – Судя по отметкам Кротова, впереди должна быть Лунная арка.

– Что это? – спросил Артём.

– Что-то вроде перехода. В его дневнике сказано, что за аркой начинаются места, где время не совпадает с нашим.

– Прекрасно, – пробормотал он. – А у нас даже часов нет.

Яна присела рядом с Максом. – Ты в порядке?

Он кивнул, не поднимая головы. – Почти. Просто… странно видеть его снова. Даже если это был обман.

– Иллюзии показывают то, что ещё держит, – сказала она. – Когда отпустишь, они не смогут вернуться.