Расколотое Древо. Скорбь и возмездие

Глава 1. Скиталец.

«В сердце каждого из нас томится хаос, неумолимо стремящийся вырваться наружу, чтобы осквернить всë то, чем мы дорожим на протяжении жизни».

__йм__ Ва_ _ор_

***

В центре материка раскинулась белая горная гряда, пересекающая континент от края до края, тогда как на её вершине расположилась плодородная земля, усеянная нежными фиалками, воздушными ромашками, дерзкими кустами роз, асфоделями, но также и яростного цвета ликорисы, граничащие с белизной тюльпанов. Посреди всего этого многообразия красок расположилось Древо Матери, чей массивный ствол напоминал формой дуб, в то время как к небесам стремились множества ветвей, разительно отличающиеся друг от друга не только длиной, корой или цветом, но даже листьями. Средние из них имели чёрную, словно оникс, кору в форме рыбьей чешуи. Листья же представляли собой перламутровые плавники, сияющие в свете солнца. При этом с обратной стороны Древа росли схожей длины ветви угольного оттенка с огненными прожилками, среди которых присутствовали изогнутые клыки и рога, склонённые к тлеющему огоньку на конце сей ветки. Самыми жуткими являлись ветви с бледно-серой корой, напоминающей огрубевшую кожу мертвеца, какой уже больше недели пролежал под палящим солнцем выжженной пустыни. Уродливую композицию дополняли гнилостные плоды наряду с мерзкими ульями, откуда выползало бесчисленное множество гадких насекомых, использующих сочащийся гной для того, чтобы создавать уютные жилища для взращивания своего губительного потомства. А по соседству с этой обителью мерзости в стволе самого дерева зияла кровоточащая рана, непрекращающимся потоком стекающая вниз, чтобы насытить собой землю между толстыми корнями. Прямо над ними прорастала безобразная, покрытая багровой скорлупой и пятнами запëкшейся крови короткая ветка. Она полнилась порезами и имела ржавые клинки вместо листьев, с чьих кончиков свисали остатки болезненной плоти. В противовес всему остальному, здесь находились массивные ветви с кипенно-белой корой, где листья заменялись птичьими перьями, мерно колыхающимися на ветру. Одно из таких перьев вдруг сорвалось под натиском беспокойного ветра и, раскачиваясь из стороны в сторону, начало падать вниз, пока не достигло алой лужи, где насквозь пропиталось её содержимым.

\

Солнце стояло в зените, когда его лучи, пробиваясь сквозь кроны деревьев, скользили по чугунному котлу с кипящей жижей. От чудного варева вздымался белый дымок, сопровождаемый запахом объятого огнём хвороста, вступившего в союз с удивительным ароматом зелени и кабаньего мяса. Сие сладостные ароматы опоясывали опушку, где расположился небольшой поисковый отряд, состоящий из дуэта рыцарей, двух оруженосцев, пары лучников, такого же количества слуг и одной целительницы. Прямо сейчас все они были при деле, потому что лучники растягивали палатку, а оруженосцы вбивали по углам колы для её крепежей, тогда как слуги привязывали лошадей к дереву, чтобы впоследствии напоить усталую животину хладной водой. Девушке досталась обязанность переносить некоторые из вещей из повозки в установленный шатёр. Всё это время у присутствующих сводило животы, а рот наполнялся слюной в предвкушении сочной пищи, ведь последний переход оказался столь изнурительным, что сон находил свою измученную жертву даже в седле. Но члены оряды были связаны священным долгом перед церковью Древа и всеми эителями королевства Авгейт, над которыми повисла угроза в лице похитителя людей, подозреваемого в сношениях с владыкой бездны Алластором и нечистью, ведь есть свидетельства, указывающие на то, что этот похититель обращался к страшному колдовству для свершения богопротивных ритуалов. Но беда не приходит одна. В то же самое время неподалеку объявился загадочный убийца, беспощадно расправляющийся со всеми, кого встречает на своём пути. Из соображений безопасности, а также и для того, чтобы немного успокоить народ, был собран особый отряд, направленный в эти края.

Прямо сейчас возглавляющий его предводитель по имени Марк Оруэл, принял решение остановиться на небольшой опушке для отдыха. И пока в лагере во всю кипела работа, он, засучив рукава своей светлой туники до локтей, помешивал содержимое котла, из-под которого иногда вырывались снопы искр, обдающие жаром. Ветер легонько приводил в движение рыжую густую бороду Оруэла и его длинные волосы с седыми прядями на макушке. Под массивом грузных бровей покоились карие глаза, а солнечные лучи исполняли неописуемый танец на широком лице с выступающим вперёд подбородком. Различной формы и длины шрамы, полученные в бесчисленных стычках с врагами ордена Карающей длани, в каком и состоял сей достопочтенный муж, покрывали лоб и широкие скулы Оруэлла.

В эту минуту, верхом на лошади, к костру подъехал всадник, облачëнный в тяжёлые доспехи с глухим шлемом на голове. На его груди колыхалось белое сюрко* (рыцарская накидка с гербом владельца, призванная защищать рыцаря от солнечных лучей, а кирасу от влаги) с изображением ладони, объятой пламенем, что является гербом того самого ордена, в котором состоял рыжеволосый кулинар.

– Узнал что-нибудь, брат Дëрн? – спросил всадника рыжебородый, помешивая похлëбку.

– Нет. – снял шлем рыцарь, явив солнцу глаза стального оттенка и слипшиеся от пота чëрные волосы, как и блестящие на молодом лице, лишённом шрамов, бисеринки пота. – Там, куда вы меня отправили, никого не похищали.

– Слава Всевышнему. – с облегчением вздохнул Марк Оруэл, являющийся с некоторых пор Дëрну Вайзли наставником. – Значит, ещё не всё потеряно.

– Однозначно! – покинул лошадь Дëрн, после чего оглянулся в поисках оруженосца, а когда заметил его, то сразу же окликнул: – Эй, Ллойд! Ты мне здесь нужен!

– Уже иду! – отозвался темноволосый парень и поспешил к Вайзли.

– Какой чудный аромат. Что там у вас? – осведомился Дëрн.

– Похлёбка из кабана и овощей.

– Прекрасно! Я жутко проголодался! – снимал латные рукавицы прибывший. – А долго ещё ждать?

– Терпение, брат Дёрн. Готовка не так проста, как тебе чудится.

– Никогда не думал, что это может требовать много усилий. – передал оруженосцу рукавицы Вайзли и принялся растёгивать ремни на своих наручах. – Надо всего лишь вскипятить воды и бросить туда зелень вместе с мясом, а потом немного подождать, разве нет?

– На словах всë действительно просто, но если сделать так, как ты говоришь, можно запросто отравиться. – взглянул на него Марк, не отвлекаясь от своего занятия. – А даже если у тебя всё получится, в рот себе ты приготовленную бурду не вотрëшь.

– Вечно вы всё усложняете. – снимал кирасу при помощи Ллойда Дëрн.

– Ничего я не усложняю, брат. – усмехнулся Оруэл. – Всё дело в том, что ты ещё ни разу не готовил самостоятельно. Но не беспокойся, ведь скоро я предоставлю тебе такую возможность. Пока же наберись терпения. Ты теперь, без всяких обиняков – рыцарь ордена Карающей длани!

– Да-да, – помахал рукой парень, после чего уселся на деревянный ящик, помогая оруженосцу освободить свои ноги от поножей. – Я не забыл об этом и помню принесённые клятвы. За кого вы меня принимаете?

– За крепкого юнца с ветреной головой.

– Бросьте, – снимал сапоги Вайзли. – Не так уж я и безнадёжен.

– Поэтому я и согласился быть твоим наставником.

– За что я вам безгранично благодарен, брат Марк. – скинул поддоспешник молодой рыцарь и начал стягивать с себя пропитанную потом рубаху. – Честно признаться, ни к кому кроме вас я и не хотел угодить в ученики.

– Не нужно лести. Она не красит доблестного рыцаря.

– Так ведь, я это искренне. – пригладил рукой влажные волосы Вайзли.

– Очень на это надеюсь. – заглянул в бурлящую пучину Оруэл, ощутив насыщенный аромат смеси различных трав и отварного мяса, после чего кивнул сам себе, пробормотав: – Да, хорошо.

– А вам что-нибудь удалось узнать? – обратился к Марку оруженосец Дëрна, который принёс таз с водой, чтобы Вайзли смыл с себя дорожную пыль и солёный пот.

– Совсем немного. – опустил оловянную ложку в похлëбку наставник и зачерпнул бульон. – Как и говорил приор, в этих землях бесчинствует человек, похищающий молодых девушек. Также, есть все основания полагать, что он применяет гнусное колдунство. Один местный рубака сказал мне, что этот похититель держит все близлежащие деревни в страхе. И если верить всем местным россказням, может сложиться впечатление, будто этот колдун крайне неосмотрителен, потому что совершенно не печётся о том, чтобы хоть как-то замести за собой следы.

– Как видно, – плеснул воды себе на лицо Дëрн, закрыв глаза. – Ему совершенно неведом страх.

– Либо он законченный дурень. – высказал своё предположение оруженосец Ллойд, пожав при этом узкими плечами, какими были и его скулы с губами, а также серо-зелёные глаза, расположившиеся под тонкими бровями.

– Или попросту не думает об этом. – заключил Марк, затем подул на бульон в ложке и попробовал его на вкус, мысленно заключив: «Славный бульон».

– Слышал, что в землях барона Нарли находили даже тела убитых крестьян. – добавил Ллойд, протянув сухую тряпку молодому рыцарю. – Как думаете, это тоже его рук дело?

– Маловероятно. – покачал рыжей головой Оруэл. – Всё это не похоже на изыскания похитителя, потому как на месте гибели крестьян или даже стражников остались лишь обезображенные тела, залитые кровью.

– Если это другой человек, – утирал тряпицей лицо от влаги Вайзли. – Не может ли он быть заодно с похитителем?

– На вряд ли. – задумчиво произнёс Марк, вглядываясь в бурую гущу котла. – Между ними большая разница, ведь один убивает без разбора, а другой похищает исключительно девушек. Не думаю, что здесь имеется какая-либо связь.

– Согласен. – кивнул Дёрн, передав тряпку оруженосцу.

– В таком случае, – компактно сложил в одно место доспехи рыцаря Ллойд, после чего поднял их, взглянув на Оруэла. – Почему этим не занимается инквизиция? Это же их долг, разве нет?

– Инквизиция обратилась к нашему магистру за помощью лично. – ответил наставник. – Наверняка на то были веские основания.

– Но… – хотел высказаться оруженосец.

– И это нас не касается. – остановил Ллойда сердитым взглядом Марк, из-за чего парень молча кивнул и отправился к палатке.

– И всë же интересно, – с любопытством взглянул на Марка Дёрн. – Людей действительно убивает бездушный головорез или это кто-то из числа Лоллардов?

– Если бы это было дело рук слуг Алластора, то у мертвецов отсутствовали языки. Или ты забыл, что является подношением Властителю бездны? Да и кровью на стенах обязательно бы изобразили прекрасно известный всем нам богомерзкий символ.

– Извините, – вмешался в разговор лучник по имени Йел Стром, чья чёрная борода переходила в усы, окружающие пухлые губы, тогда как не менее чёрные волосы спадали ему на уши, а чёлка закрывала брови, но при этом не стремилась коснуться голубоватых глаз. – Я тут подслушал ваш разговор и вспомнил вечер, проведённый в трактире, где люд говаривал, что этот жестокий убийца не просто колдун, а самое настоящее чудовище.

– Что же ты делал в трактире, друг мой? – взглянул на него Оруэл с укоризной во взгляде.

– Собирал сведения, разумеется. – развёл руками Йел с лукавой улыбкой на лице. – А даже если я и позволил себе немного выпить, что с того? Я ведь не давал тех обетов, которые давали вы, брат Оруэл. А стало быть, могу и пропустить стаканчик, другой.

– Бесспорно. – отвернулся Марк.

– Так вот, – изъял из-за пояса нож Стром, а за пазухи точильный камень. – Местные утверждают, что этот монстр пьёт кровь и не ведает пощады. За несколько дней эту бестию успели заметить в самых отдаленных углах баронских земель. И в соседнем графстве убийца тоже успел оставить свой кровавый след. За это, а также за одежды, что он носит, его прозвали… – стрелок понизил голос до шёпота. – Багровым Скитальцем.

– А почему багровым? – спросил Дёрн, подняв черную бровь.

– Потому что одеяния его вымазаны кровью несчастных жертв – ответил Йел, начав точить клинок, облокотившись на повозку.

– Значит, – присел Оруэл, чтобы подбросить в костёр хворост. – Нашей следующей задачей будет найти его. Вне зависимости, зверь он иль человек.

– Зверя выследить легче. – весело ответил Вайзли, широко улыбнувшись.

– Да что ты можешь знать об охоте? – перевернул тлеющую ветку наставник, затем снял котёл и поставил его на землю. – Кабана выследил и сразил Йел, а не ты.

– Между прочим, – гордо заявил молодой рыцарь. – Мне уже приходилось охотиться на дичь.

– На какую же? – поднялся Марк с доброй улыбкой на широком лице.

– На оленя!

– Ах, ну раз на оленя! То простите мне мою ошибку, брат Дëрн, я глубоко заблуждался насчёт вас. – переглянулся с охотником наставник. – Вы найдёте в своем гордом сердце силы простить старика?

Лучник не смог сдержать случайный смешок.

– Ну хватит. – недовольно махнул рукой Вайзли. – Бросьте свои насмешки.

– Кто же над вами насмехается, сэр Вайзли? – широко заулыбался рыжебородый, разведя руками.

– Я ещё покажу, чего стою. – нахмурился обиженный рыцарь, взглянув на единственную девушку в отряде, одетую в синюю мантию, из-за чего поспешил сменить тему разговора, спросив Марка: – Лучше скажите, что вы думаете о новенькой? Будет от неё прок?

Длинные каштановые волосы упомянутой девушки развевались на ветру, пока она говорила со светловолосым оруженосцем Буном, мило улыбаясь ему. А он, в свою очередь, неустанно кружился вокруг неё, желая угодить или даже услужить в попытках понравиться. Миловидную деву звали Сафирой Эмрих, а пришла она в отряд прямиком из училища созидателей, где получила необходимые для исцеления знания и навыки. Эта прелестница очаровывала своей улыбкой всех просвещаемых, кто имел удовольствие проходить обучение вместе с ней. Её кремовые брови и розовые губки наряду с глазами изумрудного оттенка притягивали к себе взгляды, благодаря чему ей было под силу заворожить даже самого мнительного гордеца. Но она никогда не преследовала подобных целей, да и вряд ли когда-либо станет, ведь ею был принесён целибат (целибат – обет безбрачия), согласно которому надлежит соблюдать целомудрие до самой смерти.

– От каждого из нас есть польза. – ответил ученику Оруэл. – Уверен, эта девочка ещё не раз залечит наши раны и спасёт от гибели. К тому же, в рекомендательном письме было сказано, что она одна из самых способных послушниц собора Исцеления. И спешу заметить, написано оно демиургом, а это дорогого стоит.

– Демиургом? – осведомился Стром, перестав на мгновение точить кинжал. – Разве епископ церкви Древа имеет возможность быть им?

– Способен, если состоит в коллегии демиургов Магелада. – пояснил Дёрн.

– Из пяти демиургов, – продолжил Марк. – Только один является епископом, потому как представляет в городе созидателей церковь Древа.

– Ммм… – покивал головой стрелок и вернулся к прежнему занятию. – Ничего не понял.

– Считай, её порекомендовал сам магистр ордена. – постарался объяснить наставник.

– Ага. – углубился в своё занятие лучник, оставив попытки что-либо разобрать в иерархии жителей волшебного города.

– Это всё, конечно, хорошо, – пробубнил Вайзли себе под нос и обратился к лучнику Йелу: – Но на случай, если станет туго, вы же нас прикроете, да?

– Мой брат куда талантливее меня, – улыбнулся уголком рта лучник. – Но обещаю, в тебя я не попаду. Так что можешь на меня положиться.

– А на себя ты уже перестал надеяться, брат? – спросил черноволосого юнца Оруэл, помешивая харчи.

– Да как вам такое могло в голову прийти! Я, ещё как в себе уверен! И ваши навыки вкупе с богатым опытом только придают мне уверенности в собственных силах!

– На вас полагаются все члены нашего отряда. – заметил Йел, непроизвольно указав кончиком кинжала на Оруэла. – Это видно невооружённым глазом.

– Мне приятно это слышать, однако каждый из нас имеет право оплошать.

– Только не вы. – ответил Вайзли.

– Похоже, наш обед готов. – заявил кулинар, после чего обратился к Строму: – Будь добр, позови остальных.

Стрелок кивнул, а затем отправился выполнять приказ. Тем временем Оруэл встретился взглядом с Вайзли, взявшись его поучать:

– В первую очередь, тебе следует полагаться на самого себя, и в последнюю очередь на товарищей. Ты их меч и щит. Что до меня, то я не всесилен. И не всегда смогу оградить каждого из вас от опасности.

– Бросьте, сколько негодяев вам уже удалось остановить?! Вы герой. – заверил его Дёрн.

– Ты меня не слушаешь. – тяжело выдохнул Оруэл.

Ветер стал холоднее, когда все члены отряда собрались с оловянной посудой вокруг костра, чтобы немного согреться и полакомиться долгожданной пищей. Наставник, а по совместительству кулинар и предводитель отряда, принялся поровну разливать похлёбку по тарелкам. Половник в его массивной руке казался ложкой, потому что Марк ростом и силой превосходил присутствующих вдвое. Среди них только Дёрн имел возможность соперничать с наставником, что является результатом бесчисленных тренировок, которые превратили Вайзли в поистине крепкого молодого человека. Не сильно уступали ему только лучники, ведь их ремесло требует невероятного усердия и недюжинной сноровки, благодаря чему Йел, как и Шейн, был плечист, но на этом их внешнее сходство заканчивается. Во всём остальном они сильно отличались друг от друга, хоть и приходились друг друга родными братьями. Не исключено, что на самом деле отцы у них были разные, ведь даже растительность на лицах этих двоих значительно отличалась. Йел, например, с гордостью носит черные усы и бороду, в то время как Шейн имеет лишь скудные усы ситцевого оттенка, каким обладают и его длинные волосы, собранные в хвост. Но вот кто меньше них овладел боевыми навыками, так это оруженосцы, потому как никто из них ещё ни разу не принимал участия в настоящем сражении. На пути к тому, чтобы стать полноправными рыцарями, им ещё только предстояло доказать свою пользу для ордена. До тех пор они обречены чистить доспехи с оружием, не отказывая себе в удовольствии при любом удобном случае заглядываться на Сафиру. И если светловолосый оруженосец Бун скрывает свою симпатию к ней, прикидываясь другом, то Ллойд почти не прекращает бесстыже таращиться на красавицу, отчего даже сейчас, за миской похлëбки, продолжает очаровано любоваться ею. А вот кому меньше всего повезло в отряде, так это слугам. На Роя и Менгеля возложены почти все хозяйственные хлопоты. Насладившись обедом вместе со всеми, именно им придётся мыть посуду и наводить порядок. Этим русым удальцам постоянно приходится помогать рыцарям и оруженосцам буквально во всём, что не касается боя. Таким образом, обязанности Роя и Менгеля могут начинаться кормёжкой лошадей, а заканчиваться сбором хвороста или разведением костра. Порой мальчикам кажется, что только для этого они и нужны отряду, а их будущий рост в ордене, как впрочем и рост, являются чистейшей воды байкой.

Под голодными взглядами товарищей, Марк разлил варево по мискам, а затем пробормотал благодарственную молитву Всевышнему, после чего вся компания принялась вкушать горячую пищу. Первой, кто это сделал, оказалась Сафира Эмрих, чьи глаза округлились от удовольствия.

– Как вкусно! – воскликнула с восторгом она, глядя на Оруэла. – Не помню, чтобы мне когда-либо приходилось пробовать нечто подобное! Это потрясающе! Вы не только один из ревностных воителей ордена, но и самый настоящий повар!

– Что вы! Ничего необычного в этом кабане нет. – поскромничал Марк, хотя ему было прекрасно известно, что похлëбка вышла весьма годной ещё на этапе готовки, однако он всё же нашëл причину, по которой можно было бы придраться к собственной стряпне. – Как по мне, мясо вышло жестковатым.

– Чушь! – с удовольствием жевал Дёрн. – С ним всё в порядке! Она права, наставник!

– Не приуменьшайте ваших заслуг. – добавил оруженосец Марка по имени Бун. – Вы заслужили похвалу.

Йел и его брат Шейн подтвердили это, кивая головой, а двое слуг молча лопали обед, не желая вмешиваться в разговоры старших, так как стремились смаковать не только каждый мосол, но и чудные мгновения отдыха. Рой во время еды так низко наклонялся над тарелкой, что помимо отражения собственного лица с веснушками видел в бульоне и свои рыжеватые глаза. Волосы же мальчика почти касались уплетаемой им за обе щеки похлëбки. Тем временем коротко остриженный Менгель задумчиво созерцал огненную пляску во чреве костра, желая усмотреть всполохи благостных знамений, чей свет должен отразиться в его синеватых очах.

– Спасибо, спасибо. – отвечал на похвалу наставник. – Рад, что вам понравилось. Воинам всегда следует быть сытыми, чтобы по первому зову ринуться в бой.

– А коль скоро он нас ожидает? – осведомился оруженосец Ллойд, утирая рот от жира.

– Скоро. – опустил глаза Оруэл. – Всë указывает на то, что в старинном доме поблизости укрылся тот самый похититель, которого мы ищем.

– Да ну! – поперхнулся от радости Дëрн, из-за чего Бун похлопал его по спине.

– Не шутите? – вдруг заговорил Шейн Стром.

– Но, – кашлянул Вайзли. – Почему вы пришли к такому выводу?!

– Похитителя, судя по всему, не особо беспокоит собственная участь. Вот я и подумал, что он мог укрыться в довольно очевидном месте, откуда было бы удобно выбираться на охоту. И селяне поведали мне об одном заброшенном домишке неподалёку отсюда, где раньше проживал отшельник, но по неизвестной причине предпочёл переселился в деревню, совершенно забросив прежнее жилище. Туда мы и направимся.

Йел отхлебнул воды, чтобы прочистить горло, после чего спросил:

– Как думаете, этот похититель действительно колдун?

– Вероятность есть.

– Как бы он не оказался заклинателем нечисти, – задумчиво произнёс Шейн, держась за дно миски обеими руками.

– А что в этом такого? – осведомился Ллойд.

– Сам подумай, – ткнул ложкой в направлении оруженосца Йел. – Кто, по-твоему, опаснее – восставшие мертвецы или рой плотоядных насекомых?

– Мертвецы, наверное. – почесал затылок Ллойд.

– Ответ неверный. – зачерпнул похлëбку Йел и отправил её в рот, продолжив говорить с набитым ртом: – Потому что насекомым стрелы ни почем.

– Не беспокойтесь! – заявил Дёрн, отложив пустую тарелку. – Наш отряд возглавляет один из лучших рыцарей ордена! Поэтому мы управимся с кем угодно! Да и зачем нам метить в насекомых, когда следует метить в колдуна.

– Не хочу никого расстраивать, но стрелы – не самое эффективное орудие и против мертвечины тоже. – заметил Шейн, после чего взглянул на родственника. – Вероятнее всего придётся биться с ними в рукопашной. – он тяжело вздохнул. – А я ой как сильно этого не люблю. Грязное занятие.

– Нам не впервой. – ответил ему Йел, по-братски ударив его кулаком в плечо.

По лицу Сафиры в одночасье стало заметно, что от таких разговоров девушке не по себе, ведь Эмрих никогда не встречалась со таким явлением, как колдун или восставший из мёртвых, однако старалась никому не показывать своего страха.

– Не переживай, Сафира. – по-отечески обратился к ней Марк нежным голосом, увидев в глазах послушницы тревогу. – Мы не дадим тебя в обиду.

– Точно! – воскликнул Вайзли. – Никто не посмеет тебя и пальцем тронуть!

– Можешь на нас положиться. – кивнул ей с лёгкой улыбкой Йел, желая подбодрить.

– Спасибо всем вам. – смутилась Эмрих, опустив глаза, после чего открыла окружающим искреннюю улыбку, заставив сердца оруженосцев биться чаще.

На такой приятной ноте отряд окончил трапезу, а Марк объявил:

– Теперь отдохните немного, ибо в скором времени нас ожидает долгий путь!

Все согласно кивнули и, с улыбками на лицах, отравились по палаткам. Все, кроме слуг, потому что мойка посуды легла на их, пока ещё хрупкие плечи, а Оруэл самолично встал на караул, покуда остальные прилегли вздремнуть. Только после того, как Рой с Менгелем перестали скрести посудой и присоединились к спящим товарищам, Марк смог остаться наедине со своими мыслями:

«Чего же мне ожидать от этой встречи? – всматривался в усеянный деревьями горизонт Оруэл. – Повышения? Может быть признания? Или всё ограничится простой благодарностью магистра? Проклятье, мой единокровный брат уже успел стать командором, а я вынужден метаться по дрянным поручениям, чтобы на меня решили обратить своё внимание сильные мира сего!».

Рыжеволосый услышал храп, из-за чего обернулся на его источник, которым оказался Дёрн Вайзли.

«Есть надежда, что этот парнишка поможет мне добиться желаемых результатов. – продолжал размышлять рыцарь, остановив взор на шатре, где разместилась Сафира. – Да и эта послушница, судя по всему, не лыком шита. С такой рекомендацией как у неё, даже удивительно, что она оказалась подле меня!».

Марк положил руки на пояс, после чего выдохнул и взглянул на серое небо, предвещающее в скором времени грозу, которая в ближайшем будущем сможет выплеснуть всю свою жалость к Оруэлу при помощи сочувственного дождя.

«Я уже давно завоевал себе расположение первых лиц ордена. Отчего же они тянут с моим назначением? – взглянул на землю под ногами предводитель отряда. – Что ж, я не оставлю им выбора, если разберусь с похитителем. А потом и с этим таинственным убийцей, который держит всё баронство в страхе. Уж после его поимки место близ приора мне будет обеспечено».

В этих раздумьях рыцарь пробыл до полудня, пока их не прервал мелкий дождь, вынудивший членов отряда спешно собрать лагерь. А когда последний ящик был загружен в повозку, воины накинули на себя кожаные плащи с капюшонами и уселись на лошадей. И по команде Оруэла покинули место отдыха.

Во время пути солнце, скрываемое тучами, не смело одарить согревающими лучами путников, в то время как ветер беспощадно хлестал их по лицам, пронизывая до самых костей за то, что посмели бросить ему вызов. При этом деревья, расположенные вдоль дороги, неустанно раскачивались под натиском непогоды, поскуливая, словно свора перепуганных собак.

– Если так пойдет и дальше, мы никогда не доберемся до нашего похитителя. – пожаловался Дёрн, кутаясь в плащ от ветра.

– Быстро сдаёшься, ученик. – улыбнулся ему Марк. – Рыцари молча переживают невзгоды и тяготы, а не жалуются об этом на каждом шагу. Подумай, какой пример ты подаëшь остальным. Даже Сафира словом не обмолвилась по дороге, а ведь именно ты обещался беречь её.

– Так я же обещал оберегать её от опасностей, а не от капризов природы.

– Как она сможет на тебя положиться, если ты даже с негодованием по поводу погоды справиться не можешь?

– Ну…

– Возьми себя в руки, брат Дёрн. Тебе посчастливилось пройти смертельно опасный обряд посвящения и выжить. Какую угрозу после этого может представлять мелкий дождик?

– Вы правы, наставник. – согласился Вайзли, недовольно взглянув перед собой. – Что-то я размяк.

Немного погодя, изморось переросла в проливной дождь, сведя на нет любое общение между членами отряда. Дороги сильно размыло, что сильно усложнило дальнейшее продвижение.

– Мы точно не дойдём. – снова пожаловался на судьбу свежеиспечённый рыцарь, принявшись отжимать перчатки. – Я насквозь!

– Ну ты, конечно, промок пуще остальных! – не унывая, обратил в шутку его жалобу Марк, чем вызвал улыбки у остальных подопечных.

– Я не об этом! Ведь, так и захворать не долго!

– И что вы предлагаете, брат Дёрн? – спросил его оруженосец Бун.

– Разбить лагерь и просушить одежду. Да и самим будет не лишним погреться у костра.

– Исключено. – незамедлительно отмёл этот вариант Оруэл. – Мы не можем позволить негодяю уйти! До убежища похитителя осталось рукой подать!

– Да, наставник. – буркнул Вайзли.

Со временем дождь перестал, однако, несмотря на это, лошади все равно были вынуждены хлюпать копытами по лужам грязи, а колеса повозок жутко скрипеть от натуги, пробираясь через вязкую жижу. Лишь преодолев невысокий подъём, на котором оруженосцам с рыцарями пришлось толкать фургоны вперёд, измученные путешественники наконец добрались до одинокой хижины, что притаилась в глубинах леса. Одного взгляда на неё было достаточно, чтобы подтвердить слова местных жителей о том, что это место давно заброшено и заметно обветшало. На то указывали сильно облупленные древесные брёвна, из коих был выложен дом, а также пустые окна, являющие собой глазницы мертвеца, угрожающе взирающие на заблудших путников. А проломленная деревом крыша напоминала расколотый молотом череп с отвисшей челюстью, где челюстью выступила прогнившая от времени лестница с зияющими в ней дырами. Сквозь щели в стенах свистел холодный ветер, нагоняющий жути на прибывших, а редкими завываниями он старался прогнать незваных гостей восвояси. Внутри самого дома царил непроглядный мрак, в то время как распахнутая дверь, подобная звериной пасти, словно зазывая прибывших ступить во чрево зверя, который уже порядком изголодался по желаемой добыче. Причём настолько, что стекающие по дверному косяку капли напоминали слюну. Но прежде, чем отравиться туда, Марк решительно поднял руку, чем остановил отряд прямо под кронами больших деревьев, с чьих веток срывались мелкие капли дождя, которые звучно разбивались о наплечные пластины рыцарей и оруженосцев, ведь их плащи к этому времени настолько вымокли, что буквально обтягивали кирасу.

– Вот мы и на месте. – проговорил Марк, вслед за чем спешился, очутившись в воде по щиколотку.

Его примеру последовали и остальные, тем самым окружив предводителя.

– Как будем действовать, наставник? – самоуверенно осведомился Дëрн, когда с капюшона соскользнули остатки влаги, подобные росе.

– За этими дверьми скрывается душегуб и истязатель. – заговорил Марк, указав на заброшенное жилище. – И наш праведный долг – остановить его! Увиденное может вселить в ваши сердца страх, однако не вздумайте поддаваться ему, иначе рискуете стать очередными жертвами этого гнусного лиходея. Он ничем не отличается от любого другого отступника, а потому не сможет противостоять нашему правосудию. Но помните, колдун обязательно воспользуется мгновением вашей слабости, чтобы нанести смертельный удар. Их оружие – коварство, подлость и обман. В тот миг, когда поражение становится неминуемым, каждый из них начинает молить о пощаде. И избавь вас Бог поверить в эти лживые слова, ведь следующим шагом они лишат вас жизни. Поэтому, как только похититель окажется на коленях, не мешкайте, оборвите его ничтожную жизнь. Для таких, как он, нет места в этом мире, как и в Землях Праведных! А теперь, вперёд, пришло время явить ему карающую длань Всевышнего!

– Мы справимся, наставник! – заверил Дëрн, надев на голову подшлемник, а затем и сам шлем. – Не беспокойтесь за нас. Мы спасём всех, кого похитил этот мерзкий негодяй.

Речь произвела нужное впечатление на присутствующих, укрепив их веру в успех, а также в праведность намерений. Рой и Менгель спрятали лошадей и обоз за кустами, оставшись на страже провизии и снаряжения. Прочие же члены отряда вооружились и с осторожностью направились к хижине.

Марк беглым взглядом оценил боевой настрой присутствующих, каждый из которых промок до нитки, но не боялся встречи с неизвестным, а в глазах разглядел пылающую веру в покровителя и собственные силы.

– Присматривайте друг за другом, – поучал подчинённых Оруэл. – Это ключ к нашей победе над врагом. А главное, помните, он всего лишь человек.

В ответ ему понимающе кивнули, что уверило самого предводителя в победе, после чего он отдал команду на выдвижение и первым подошел к брошенному жилищу вплотную. Распахнутая дверь при малейшем движении едва поскрипывала, распространяя гадкие звуки по тёмным коридорам опустевшей обители.

– Огни. – проговорил Марк, чем дал команду на зажжение факелов и ламп. – Оружие на изготовку.

Оруженосцы в одной руке держали источник света, а второй обнажили мечи, в то время как лучники вскинули луки, после чего наложили на свои тетивы стрелы. Послушница Сафира спешно проверила содержимое своей походной сумки с эликсирами и мазями, а затем приняла от Буна лампу. Предводитель сжал в руке шестопёр, выставив перед собой каплевидный щит с символикой ордена, в то время как его ученик зажёг факел и извлек из ножен одноручный меч.

– Сафира, – обратился к Эмрих Дёрн. – Всë в порядке?

– Да… – она проверила еще пару склянок и, убедившись, что всё необходимое под рукой, закрыла сумку. – Я готова.

Привязав лошадь к дереву, Менгель с опаской взглянул на жуткое строение, в утробу которого намеревались ступить его товарищи.

– Страшно? – спросил его Рой, заталкивая ящик глубже в повозку.

– Очень. – честно признался Менгель, безотрывно глядя на злосчастный домишко.

– Я даже рад, что нам выпала участь сторожить лошадей и обоз. – затянул узел на мешке, Рой.

– Но, ведь с ними всё будет хорошо, правда?

– Сэр Оруэл не даст никого из них в обиду. – встал рядом с другом Рой, остановив взгляд на спине предводителя отряда.

– Ты прав. – одобрительно кивнул Менгель. – И всё же…

– Не вешай нос. – положил свою руку Менгелю на плечо Рой. – Или ты забыл, что Всевышний всегда с нами?

– Помню, конечно.

– Ну вот! – хлопнул он его по спине. – Тогда взбодрись! И кто знает, может Бун с Ллойдом всë-таки схлопочат по голове раз другой за своë злорадство над нами.

– Нет, ну это слишком. – с ужасом посмотрел на Роя Менгель.

– Да я шучу! – усмехнулся Рой. – Не пугайся ты так! Пойдëм лучше, поможешь мне кое с чем.

– Хорошо. – согласился Менгель, задержав взор на оруженосцах и послушнице, после чего принялся помогать другу с маскировкой повозок.

Выдохнув, рыжебородый кивнул в направлении обиталища зла и вошел внутрь первым, а вслед за ним и остальные. Под ногами членов отряда сразу же заскрипели хлипкие половицы, а сквозь дыры в крыше просвечивал тусклый свет, вместе с которым внутрь просачивались капли дождя, барабанившие по полу так, что казалось, будто по коридорам блуждает незримый враг. Поиск начался с просторной комнаты со сломанным столом и подгнившими стульями в углу. В воздухе стоял отчётливый запах сырости, от которой давно почернели стены, а из-под полов тут и там уже пробивались ростки дикой травы. Однако, в силу того, что здесь ничего интересного обнаружить не удалось, отряд двинулся в спальню, где их встретила только старая кровать, заправленная засаленным бельём, а также странным образом уцелевшая крыша. В стену оказалась встроена печь, к которой Оруэл прикоснулся рукой, предварительно сняв латную рукавицу.

– Холодная. – буркнул Марк. – Но я чувствую, что он где-то здесь.

Сафира вздрогнула, а все остальные нахмурились, крепче сжав своё оружие, в то время как сам рыжеволосый улыбнулся, потому что его догадки касательно местонахождения колдуна оказались верны.

После этого они зашли на кухню, если её можно назвать таковой, ведь здесь царила разруха. Повсюду была разбросана грязная посуда с разбитыми чашками. В остатках пищи ковырялись черви, над которыми вились мухи, что являлось лишним свидетельством недавнего пребывания здесь человека. Внимание Оруэла привлёк плесневый ковер у стены, проследовав к которому, рыцарь откинул его, в результате чего несколько тараканов разбежались в разные стороны, а глазам рыцаря предстала дверца в полу, усеянная мокрицами.

– Дёрн, – тихонько окликнул парня наставник. – Позови сюда остальных.

Члены отряда быстро собрались вокруг дверцы, а затем начали тревожно переглядываться.

– Кто же откроет её? – спросила Сафира, поджав губы от страха.

– Давайте я. – заявил светловолосый Ллойд, пытаясь показаться Сафире героем.

– Уверен? – спросила дрожащим голосом послушница.

– Конечно. – подтвердил он, начав пытаться поддеть дверцу руками, а результате чего несколько мокриц переползли ему на руку.

– Ай! – вскрикнул оруженосец, судорожно смахивая с себя насекомых. – Какая гадость!

– Посторонись, парниша. – толкнул его Йел и присел на колено, после чего вытянул из-за пояса кинжал. – Смотри как надо.

Но вдруг лучник замер, словно увидев призрака.

– Брат? Что-то не так? – осведомился Шейн.

– Глазам своим не верю. – указал на край люка Йел, где под слоем пыли оказалось едва заметное изображение перепончатого крыла летучей мыши. – Это же отличительный знак головорезов из Стоунбрука. Узнаёшь?

– Да, точно. – пригляделся к символу Шейн Стром. – Его ни с чем не спутаешь.

– Значит ли это, что мы наткнулись на одно из их тайных убежищ? – спросил оруженосец Бун.

– Вполне возможно. – приложил руку к подбородку Цел Стром. – Вот только я ничего не слышал об этом с тех пор, как они выкрали девицу одного из видных купцов Нарбурга.

– Искали логово колдуна, а нашли укрытие головорезов. – усмехнулся Дёрн. – Какой чудный подарок.

– Выходит, – хлопал глазами оруженосец Ллойд. – Наши догадки оказались ошибочны?

– Колдун мог примкнуть к этой шайке разбойников и помогать им с кражей дев. – заявил Марк Оруэл. – Не исключено, что мы встретим его там.

– Если так, – посмотрел на предводителя Йел. – То они знают о нашем прибытии.

– С чего ты взял? – спросил Дёрн.

– Мы имеем дело с опытными убийцами, среди которых полно дезертиров и охотников. – ответил Йел. – Они не могли оставить укрытие без присмотра. Возможно, наблюдатель, едва заметив нас, поспешил оповестить дружков об опасности.

– Я бы его заметил. – заявил Шейн. – Они могли бросить убежище задолго до нашего прихода.

– Как бы там ни было. – прервал рассуждения товарищей Марк. – Мы спустимся туда всё равно. Будьте готовы встретить любого врага.

Йел кивнул, затем поддел край люка и отворил его, отчего в нос всем присутствующим ударил затхлый запах кислых щей, за которым последовала сладковатая вонь залежавшегося в ясный день на прилавке старого мяса. Вот только ныне ни о каком солнце речи быть не могло, ведь внизу преобладала сумеречная зыбь, в то время как на стенах плясал тусклый свет, исходящий откуда-то снизу.

Встретившись взглядом с учеником и остальными, в глубины подвала начал спускаться предводитель, под чьим весом ступеньки под ногами принялись издавать жалостливый стон. Тем временем свет внизу периодически вздрагивал, отбрасывая на стены жуткие тени тех, к кому подбирался отряд смельчаков. И как только они достигли каменного пола, до ушей каждого начал доноситься женский голос, что развеяло последние сомнения в том, куда они попали. Обрадовавшись этому, Оруэл смело двинулся на звук, благодаря чему немного опередил остальных, попав в просторную пещеру, явно раскопанную разбойниками, в центре которого стоял человек в черном одеянии. Неизвестный, раскинув руки, был обращён к ним спиной. Марк быстро огляделся вокруг, обнаружив в углу котёл над угасающим костром, чьи потуги бросали беспокойные тени на груды тел, принадлежащие жителям окрестных деревень, что заставило сердце рыцаря трепетать от гнева. За похитителем оказались расположены три клети для пленниц, две из которых пустовали. Только в центральной всё ещё находилась женщина, вынужденная стоять на коленях, чтобы своими мольбами отговорить безликого палача от ужасных намерений. Однако он был глух к её уговорам, бормоча какие-то слова. Тем временем Йел с Шейном заняли по углам позиции для стрельбы, а оруженосцы обступили послушницу, укрыв её за своими спинами, в то время как Оруэл и Вайзли выступили вперёд с оружием наготове.

– Бездушная тварь! – возопил командир, сделав шаг вперёд, благодаря чему свет коснулся его левого наплечника с высеченной на нём цифрой – «V», которым был также отмечен и левый наплечник Дëрна.

Человек в чёрном вздрогнул и повернулся к незваным гостям, явив прибывшим свой мерзкий рот, полный гнилых зубов.

– Мы выследили тебя! – прогремел Марк. – Сдавайся и предстань перед судом Всевышнего!

Наставник поднял над собой шестопëр, отчего стала видна выгравированная на его правом плече птица-пересмешник, расположившаяся и на плече Вайзли. Колдун же резко скрестил руки, благодаря чему из теней, по обе стороны от чернокнижника, медленно вышли таинственные существа, удивительно напоминающие людей, но движения этих созданий совершенно чужды человеческим, потому как их кости и суставы находились не на своём месте, будто были сломаны в нескольких местах одновременно. А изодранные платья на этих пародиях на человека больше напоминали саван покойников. Судя по всему, ожившими мертвецами являлись пропавшие девушки, чьи глаза жутко сверкали ржавым оттенком во мраке. В одно мгновение эти искалеченные создания бросились к колдуну, чем преградили к нему путь.

Не долго думая, каждый лучник натянул тетиву, отчего последняя натужно заскрипела, отправив стрелы в полёт. Их свист прервался глухим звуком, из чего стало ясно, что весь удар пришёлся на защитниц колдуна, в чьей плоти увязли наконечники стрел. Потянувшись за очередной стрелой, на Йела из тени напал вооружённый ножом человек в лохмотьях, в то время как на Шейна навалился безоружный громила в окровавленной тунике. Оруженосцы бросились им на выручку, оставив Сафиру без защиты, покуда Марк с Дёрном направились в сторону колдуна.

К этому времени по рукам чернокнижника поползли рыжеватые миазмы, породившие шевеление в дальнем темном углу подвала. Откуда, шаркая и с трудом волоча ноги, показались обезображенные мертвецы с пылающими ржавчиной очами.

– Проклятый отступник! – крикнул Оруэл. – Ты заплатишь за всё! За каждую девочку, которой коснулись твои мерзкие руки!

Командир отряда перевел взгляд на молодого рыцаря, которого внезапно взяла оторопь от того, что он пронзил мечом одно из жутких умертвий, которое, несмотря на это, продолжало двигаться.

– Дёрн! – криком попытался привести его в чувство наставник. – Восставших нужно остановить!

– Но как?! – выкрикнул Вайзли, отгоняя факелом приближающихся врагов, при этом пытаясь извлечь из плоти восставшего клинок.

– Для них есть лишь один способ! – снëс голову ближайшему ходячему мертвецу Оруэл.

Сразу же после этого Марк укрылся за щитом и ринулся вперёд, отбросив по пути одну из стражниц похитителя в сторону, чтобы нанести ей удар шестопëром по голове, размозжив череп. Испугавшись ярости рыцаря, чернокнижник принялся пятиться назад, сведя руки вместе, что породило искры, которые после вспышки обратились в молнию и ударили прямо в щит Марка. Но это не остановило рыжебородого, чей натиск в итоге опрокинул негодяя на землю.

– Наставник! – окликнул Оруэла Вайзли, когда на парня навалилось одна из бездушных тварей, отчего Дёрн выпустил оружие из рук, упав на спину, в то время как восставшая рухнула на него следом, попытавшись разорвать лицо когтями.

Воин отчаянно сопротивлялся, пока не перехватил нападающую за запястья и не развёл её руки в стороны. Вот только этим он позволил чудовищу с гнилым лицом щёлкать пастью прямо у него над забралом. Слюни буквально падали ему на лицо, а жидкие волосы мертвеца жутко препятствовали обзору. Изо рта умертвия несло гнилью, а несколько опарышей с червями даже были вынуждены покинуть свою обитель, чтобы оказаться внутри шлема Вайзли.

– Снимите её с меня! – беспомощно взревел молодой рыцарь, отворачиваясь от напасти, чтобы случайно не подавиться отвратительными жителями разлагающейся туши.

На его крики явился Оруэл и нанёс удар щитом наотмашь, что опрокинуло восставшую из мёртвых на землю. Когда же существо подняло голову, Марк со всего маху снёс конечность булавой. Не теряя времени, предводитель взял своё оружие подмышку и протянул свободную руку упавшему рыцарю, сказав:

– Поднимайся, сынок! Бой ещё не окончен!

Среди восставших появились двое мужчин, один из которых, размахивая секирой, начал теснить Ллойда к стене, из-за чего снова и снова по щиту оруженосца скользила сталь, пока Ллойд в ответ не рубанул восставшего мечом по руке, повредив таким образом сухожилия, отчего мертвец выронил топор. Но лишившись части тела, восставший из могилы даже не думал сдаваться, поэтому уцелевшей рукой ударил его по лицу, расцарапав когтями щёку. Тогда же в затылок гниющего вошёл кинжал Йела, из-за чего мертвец сполз по груди оруженосца на пол.

– Ты в порядке?! – крикнул в окровавленное лицо оруженосца лучник.

– Сзади! – взревел оцарапанный.

На спину стрелка навалилась девушка с выколотыми глазами и вонзила кинжал ему в плечо.

– Проклятие!!! – вскричал Йел и стал пытаться отбросить безглазую, в то время как по его груди заструилась кровь. – Отцепите её от меня!

– Аааррр!!! – неистово взревел Ллойд и вогнал клинок ровно между пустых глазниц мертвеца, благодаря чему лучник освободился от смертельной хватки и, развернувшись, врезал твари ногой в живот, отбросив её подальше, чтобы добить. К счастью, этого и не потребовалось, потому как существо уже было мертво, окончательно.

– Сафира! – рявкнул Йел, пытаясь остановить кровотечение рукой. – Мне нужна помощь!

– Я… – медлила она, стоя за спиной Буна обороняющегося от ударов. – Я…

– Помоги ему! – крикнул Бун через плечо.

– Спаси моего брата! – гаркнул на целительницу Шейн, сражаясь двумя ножами с девушкой, у которой из распоротого живота вываливались внутренности.

– Да! – крикнула послушница и забежала за спину укушенного лучника. – Сейчас, сейчас…

Девушка потёрла ладони друг о друга и, закрыв глаза, коснулась укушенного плеча стрелка, после чего пространство вокруг рук начало мерцать, а сотни белых огоньков покинули ладони Сафиры, заполнив место укуса, незамедлительно остановив кровотечение. Место ранения, в свою очередь, начало медленно покрываться бурой корочкой.

Тотчас из ниоткуда вышла девушка с разбитой головой, чьи намерения оказались очевидны, потому что она направилась к послушнице.

– Аааааа! – в исступлении возопил Ллойд и кинулся на защиту целительницы, а когда добрался до источника угрозы, то без передышки принялся рубить воскрешëнную клинком.

Как только жертва оруженосца упала, Ллойд решил немного отдышаться, но упавшая помешала ему, схватив за ногу.

– Тварь! – начал он втаптывать её голову в землю латным сапогом. – Гадкая паскуда! Скотина!

Довольно скоро нога уже была освобождена от хватки, а сапог покрылся кровью, но Ллойд продолжал неустанно опускать ступню на голову убитой. Увидев это, Йел бросился к оруженосцу и, положив ему руку на плечо, крикнул в ухо:

– Ллойд, умерь свой пыл! Она мертва!

Разъярённый прекратил буйствовать не сразу. Но как только осознал смысл сказанного лучником, то отошёл в сторону, после чего начал так странно дышать, будто его сейчас вывернет наизнанку.

– Долго вы там?! – обратился к товарищам Шейн в пылу битвы. – Нам с Буном нужна помощь!

Вместе с оруженосцем, они уже одолели двух мертвецов, но появился ещё один.

– Сафира, сюда! – повелел девушке Йел.

– Да! – она подбежала к Ллойду, который всё никак не мог избавиться от рвотных позывов.

– Моя щека… – бормотал он. – Она горит…

– Дай посмотрю. – пыталась в тусклом свете разглядеть укус целительница.

– Ааа! – раздался на весь зал вопль.

Йел Стром оглянулся, увидев то, как мёртвый мужчина вогнал секиру в предплечье Буна.

– Пекло! – выругался Йел и кинулся на выручку.

Эмрих снова потерла друг о друга ладони и коснулась щеки Ллойда, отчего огоньки вокруг её ладоней снова замерцали и поспешили к месту укуса. В эту секунду Шейн зашёл мертвецу за спину и обеими ножами проткнул его голову с двух сторон.

Подоспевший Йел сбил с ног последнюю восставшую из мёртвых, после чего занес над ней кинжал. И когда она резко потянулась к стрелку, то напоролась лицом на встреченное оружие, чьё острие вышло через затылок.

Дёрн принял руку наставника и поднялся, а затем извлёк из трупа свой меч. Оба рыцаря обернулись к колдуну, который вынул из подола плаща склянку и швырнул её вперёд. Разбившись, из неё вылетел рой летающих насекомых, устремившихся к бравым воинам. Марк незамедлительно выронил оружие, а вместо него вытянул из своей сумы маленький флакон, откупорив который, сразу же осушил. Следующим движением перехватил у Дëрна факел и выставил его перед собой. Приблизившись на необходимое расстояние, Оруэл дыхнул на пламя, что вызвало вспышку огня, уничтожившего летающих паразитов. Тем временем возле чернокнижника в очередной раз поднялась девушка с вывернутыми конечностями и сломанной челюстью. И только ради того, чтобы заслонить своим телом хозяина, направившего руку на вторгшихся, что послужило для безвольного существа сигналом к атаке.

– Она твоя, Дёрн. – проговорил Марк, вслед за чем наставник с воплем бросились вперёд, а ученик перед столкновением с врагом присел, благополучно перебросил бегущую на него через себя. А как только развернулся, то с криком пронзил сердце безобразного трупа.

Колдун всë ещё пошатывался ввиду недавнего падения, пока его разбитую губу покидала кровь. Прозрел похититель ровно в тот момент, когда на него во весь опор мчался переполненный ненавистью Марк. Тогда же похититель осознал собственную ничтожность и, не придумав ничего лучше, чем отступить назад, подпустил к себе закованного в тяжелые латы громадного рыцаря, утопившего нечестивца в своей грозной тени. Последним, что успел сделать колдун, так это выбросить руки вперёд, что не помешало шестопëру Марка с чавкающим хрустом погрузиться в череп, отчего убитый упал замертво, окропив пол своей кровью.

– Больше ты никому не причинишь вреда. – промолвил Марк.

Затем Оруэл окинул взглядом своих людей, чтобы убедиться в том, что все те, кто спустился с ним в эту обитель отчаяния, остались живы.

– Все целы?! – осведомился наставник.

– Слава Всевышнему, да! – ответил ему Дëрн.

– Разуй глаза, Бун ранен! – выпалил Йел, который вместе с остальными окружил раненого оруженосца.

– Что с ним?! – спросил предводитель.

– Ранили в плечо! – ответил Шейн. – Но Сафира уже оказывает ему помощь!

– Помогите мне. – проскулила заточенная в клетке девушка.

– Потерпите немного. – ответил ей наставник, после чего перевернул убитого к себе лицом.

Улыбка колдуна сменилась гримасой ужаса, а в некогда молодое лицо въелись десятки старческих морщин.

«Похоже, он был не старше Дёрна. – подумал Оруэл. – Совсем еще мальчишка…».

Нащупав на поясе поверженного ключи, рыжеволосый передал их ученику, а тот, в свою очередь, отправился освобождать девушку из заточения. Наставник тем временем продолжил осматривать тело похитителя с ног до головы.

Прозвучал щелчок ключа, после чего дверь клетки отворилась, а исхудавшая женщина со слезами на глазах выпала наружу, потому что не смогла подняться самостоятельно. В этом ей помог Вайзли, обративший внимание на каштановые волосы, подëрнутые грязью, а также перепачканный кровью передник.

– У вас измождённый вид. – обратился к женщине Дëрн, получше рассмотрев её узкое лицо с носом, а также впалые щеки и светло-зелёные глаза с синевой под ними. – Как себя чувствуете? Ранены?

– Нет. – прошептала спасённая, чуть ли не срываясь на плачь. – Но я ужасна голодна и устала. Слава Всевышнему, что вы успели вовремя. Этот… этот… колдун собирался… собирался обесчестить меня, как и всех остальных! Всевышний, что он творил с этими несчастными девочками! Он не гнушался даже осквернять их после смерти!

– Теперь всё позади. – успокоил её молодой рыцарь. – Позади. Как ваше имя?

– Ме-Мериса. – едва находя в себе силы после пережитого ужаса, прошептала она.

– Мериса, – ласково произнёс имя женщины Дëрн, стараясь тем самым немного успокоить её. – С вашим палачом покончено. Вы спасены.

– Мне всё ещё не верится в это. – прошептала измождëнная пленница, пока Вайзли лицезрел её худобу и кости, едва обтянутые тонкой кожей землистого оттенка.

– Мы отведём вас домой. – хотел было коснуться её хрупкого плеча Дëрн в знак поддержки, но побоялся случайно причинить этим боль или напугать. – Но, боюсь, прежде мы должны узнать о том, что здесь произошло.

– Этот изверг прибился к банде разбойников и помог им украсть дочь купца для выкупа. Но когда они не позволили ему… не позволили ему совершить гнусное надругательство над ней, колдун убил всех своих друзей самым чудовищным образом.

«Вот почему о головорезах давно не было вестей». – подумал Дёрн.

– А потом… – не сдержала слёз Мериса. – Он свершил задуманное у меня на глазах и… и убил эту девочку у меня на глазах.

– Выродок заплатил за это сполна. – процедил Дёрн Вайзли. – И больше никому не причинит зла.

– Я приглянулась этому чудовищу, за что он пощадил меня. День ото дня бредил желанием показать мне, каким был раньше. Считал, что после ритуала жертвоприношений я полюблю его. Словно издевательства и убийство девушек вернёт ему то, чего он лишился.

– Молодость. – ответил наставник, сидя над телом колдуна.

– Молодость? – осведомился Вайзли, взглянув на Оруэла.

– За любое созидание в нашем мире приходится платить. – ответил Марк и поднялся. – Воскрешая мёртвых, колдун жертвует частью своей жизненной силы, за что и поплатился этот малец, безрассудно распорядившийся отпущенным ему временем.

– А убивая молодых девушек…

– Надеялся вернуть то, что было им безвозвратно утрачено.

– Он, верно, сбежал из училища? – спросил Шейн.

– Нет. На теле нет свидетельства клятвы. – отвечал со знанием дела Марк. – Клейма осуждëнного я также не обнаружил.

– Значит, он беглец – самоучка. – подытожил Йел, потирая шею.

– Выходит, что так. – задумчиво покивал головой в знак согласия Оруэл. – Вероятнее всего, когда в нём проснулся дар к созиданию, он испугался заточения в Магеладе или преследования наблюдателей, потому и пустился в бега.

– Глупый ребёнок. – прыснул Ллойд. – Внимание инквизиции куда как хуже.

– Что еще говорил вам этот колдун, Мериса? – обратился к девушке предводитель отряда.

– Он искал… Багрового Скитальца.

Все члены отряда молча переглянулись, отчего в глазах каждого можно было разглядеть замешательство и возрастающую тревогу.

– Багровый Скиталец… – задумался вслух Дёрн, вспоминая утреннюю беседу во время привала. – Тот самый, после которого остаëтся много крови и след из обезображенных тел?

– Вся наша деревня боится его появления. – подтвердила опасения окружающих Мериса. – Он уже давно не даёт нам мирно спать по ночам.

– Не страшитесь! Мы о нём позаботимся. – заверил Марк, а после обратился к ученику: – Дёрн! Выводи всех отсюда!

Позади рыцарей раздался грохот, из-за чего все они обернулись, узрев, что Бун упал на пол.

– Что с тобой?! – выкрикнул Ллойд и бросился к нему на помощь. – Это из-за раны?! Сафира, что с ним?!

– Тихо! – успокоил крикуна Йел, затем внимательно пригляделся к ране Буна и спросил: – Как себя чувствуешь, приятель? Голова не кружится? Идти можешь?

– Не знаю… – процедил сквозь зубы раненый в плечо.

– Мне нужно больше света, чтобы я могла помочь. – промолвила Эмрих.

– Тогда выходим! – скомандовал брат Дёрн.

– Но Бун тяжело ранен! – крикнул в ответ Шейн Стром. – Думаешь, он сможет подняться?!

– Всё… будет хорошо! – прокряхтел Бун. – Я… ай… в порядке…

– Лучше всё же вывести его на свет, – посоветовал Марк. – Не стоит оказывать помощь во тьме, где полно гниющих тел.

– Давай, дружок, поднимайся. – взял Буна под руку Шейн. – Я тебе помогу.

– Мммххх! – простонал оруженосец, выдавив после подъёма единственное слово: – Спасибо.

После этого все отправились наверх, за исключением двух рыцарей.

– Как быть с погибшими, наставник? Мы передадим их искалеченные тела родным?

– На это у нас нет времени. – бросил взгляд на девушку в запачканном грязью шёлковом платье. – Нужно как можно скорее оповестить ближайшую деревню, а также Нарбург о том, что здесь случилось. Пусть всё баронство узнает о нашей победе над похитителем и о том, где можно найти пропавших без вести жителей.

– Но…

– Иди к остальным, – сердито произнёс Оруэл, взглянув на ученика. – А я ещё осмотрюсь здесь немного.

– Как скáжите, наставник. – буркнул неохотно Вайзли и отправился наружу с чувством обиды, клокочущим внутри.

– Проклятие… – проговорил Марк, оглядывая трупы вблизи запасов провизии и масляных ламп. – Ещё бы чуть-чуть, и можно было бы забыть о повышении.

На глаза ему попалась стойка с оружием головорезов, а рядом с ней небольшой старый столик.

– Хвала Всевышнему, что всё обошлось малой кровью. – направился к находке Оруэл. – Сафира и Дëрн чуть не подвели меня.

Очутившись перед столом, рыцарь обнаружил потрëпанный дневник. А как только взял его в руки, то решил выйти на свет, где смог разглядеть написанное. Марк даже смог разобрать почерк и язык, поэтому начал листать хлипенькие страницы, пока не обнаружил заметки колдуна, гласящие:

«29-ое жерминаля. Как вы магли бросить меня и сбежать, учитель?! Вы же абещали научить меня воскришать мёртвых без вреда для жизни! Зачем было предовать меня?! И как мне теперь вернуть себе прежнее лицо?!

1-ое флориаля. Севодня мне пришлось прирезать энтих несгаворчивых разбойнеков. Зря я надеялся, что они памогут мне вернуть моладость. Их интересовали только золотые думаты и только! Лишь убив их, я смог прадолжить поиски жертв для сваего ритуала. К счастью маё одиночество скрасила Мериса. Я поклялся ей стать прежним. И сдержу обещание во чтобы то ни стало! А потом мы сбежим отсюда и заживём как достапачтеные люди. Она обязательно полюбит меня. Я уверен. Но нужно торапиться патаму что вчера у меня появились новые марщинки под глазами! Старение продалжается!».

Лицо рыцаря исказилось от омерзения, но тем не менее Оруэл сдержал порыв негодования, вслед за чем терпеливо перевернул страницу, продолжив читать:

«2-ое флориаля. Севодня я поймал ещё адну козочку. Она так сильно боялась миня что готова была пойти на всё ради свободы. Но и она долго не продержалась после того как я выдавил ей глаза и проделал несколько отверстий где надо. Но этат дряной ритуал так и не сработал! Уже дюжину девак пришлось перебить и всё впустую! Мама, я не хочу астатся дряхлым стариком в свои пятнадцать! Скажи, что мне делать?! Теперь я уже боюсь смотреть на свое отражение в воде! Ответь может быть зря я затеял всё это? Но ты же как никто другой понимаешь что это всё ради тебя. Тебя воскресить».

– Этого сироту убедили в том, что он способен превзойти Бога. – заключил Марк. – А затем бросили одного, чтобы юнец бездумно сеял хаос в королевских землях. Об этом явлении я слышу уже не в первый раз. Кто-то намерено дурит голову заблудшим созидателям.

На другой странице Марк прочёл следующие строки:

«3-е флориаля. Становится сложнее и апаснее искать новых жертв. Да ещё энти праклятые инквизиторы скоро наверняка начнут искать меня. Нужно бежать атсюда падальше вместе с Мерисой. Иначе быть биде. К тому же запасы еды с водой в убежище скоро закончатся. Да и другие разбойники могут явиться сюда чтобы проведать своих друзей».

Марк снова перевернул страницу, где наткнулся на продолжение:

«7-ое флориаля. Я уже совсем отчаялся спастись. Стал сомневаться что поступил правильно когда решил бросить училище. Стоило ли похищать девачек ради обритения могущества и оживления родных? Всему виной мастер Амарик. Он подбил меня встать на этот скверный путь и не окончил моё обучение. Бросил меня! Поэтому…».

«Неужто парень раскаялся в совершëнных злодеяниях? – задумался Оруэл. – Может быть его душу ещё можно было спасти от лап властителя бездны, ведь никогда не поздно покаяться во грехе, хоть церковь Древа и дозволяет это далеко не каждому».

Отбросив эти мысли, рыцарь принялся читать дальше:

«… когда я понял что для меня всё кончено то отправился гулять по деревням. Хотел уже было сдаться на радость инквизиции но вдруг услышал про зверя о катором судачили окружающие. Это существо шепотом называли багровым скитальцем. Кажется он такой же как и я. Только старше и умнее. Этат скиталец точна спасобен памочь мне с обучением. Ему под силу вернуть мне моладость! Вот она надежда для меня и Мерисы! Зверь заменит мне учителя! И я наконец праучу Амарика за то что он посмел бросить меня! Дакажу что паганец ошибался на мой счëт! И если мы станем со скитальцем друзьями то нас точно никто не сможет остоновить. Мы подчиним себе весь мир! И кто знает может сделаем короля своим слугой потехи ради! А инквизиторов станем сжигать на их треклятых кастрах!».

«8-ое флореаля. Удача! Видел сегодня будущего друга! Он шёл по забытой дароге к заброшенному руднику. Туда мне теперь надо отправляться да паскарей. Но напоследок я всё же попробую ещё один способ вернуть сибе всё. Для этаго я нашёл очень красивую женщину. Наверно важная особа. За ней увезались два мужика. Хотели абидеть меня но я аказался гараздо сильнее. К тому же мне помагли подруги. Пришлось познокомить их с этими грамилами. И хочу скзаать зрелище было что надо!».

– Видел бы ты всё это безобразие, Райнер. – утомлëнно произнёс Оруэл имя единокровного брата, неодобрительно покачивая головой из стороны в сторону, щëлкнув при этом языком. – Ты был бы вне себя от ярости.

Пробежав несколько страниц, рыжебородый остановился на следующих строках:

«Вот же дрянь! В лесах начали появлятся рыцори! Они могут в любой момент найти меня здесь! Тогда нашей с Мерисой месте точно не сбыться! Типерь нильзя появлятся в лесу. Как и оставаться в этом падвале!. Значит времени вопрес!

Как только закончу здесь отправлюсь на встречу с будущим учителем. Рудник не очень далеко отсюда. И лучше всего идти ночью. Ведь мои девчонки не любят солнечный свет. Обижаются когда я заставляю их патеть! Хи-хи-хи! Да и Мериса днём обязательно позовёт на помощь».

Марк узнал всё, что ему было нужно, поэтому захлопнул дневник и швырнул его на стол.

– Теперь дело за малым, – проговорил предводитель отряда. – Как только я разыщу тот самый рудник, где укрылся Багровый Скиталец, а затем убью его, то прославлюсь настолько, что сам король узнает обо мне. Нельзя терять время, иначе моя надежда снова будет разрушена.

Марк самодовольно улыбнулся и отправился к остальным наружу, где в дверях его встретил ученик.

– Что-то вы долго. – подозрительно осведомился Вайзли, изучая взглядом наставника. – Нашли что-нибудь?

– Дневник колдуна.

– Ого! – искренне изумился Дёрн. – Вот так находка!

– Благодаря ему, возможно, мы теперь знаем, где искать Багрового Скитальца.

– В самом деле! И где же?!

– Он укрывается недалеко отсюда. – спокойно отвечал на вопросы взбудораженного рыцаря Оруэл. – Однако, для начала нам следует восполнить силы и запастись провизией. Поэтому нам надлежит проводить Мерису в родную деревню, где и решим, что делать дальше. Как ни крути, всем нам требуется отдых после сегодняшнего. А уже завтра отправимся на поиски нового врага, чтобы не оказалось слишком поздно. Жертв уже более чем достаточно.

– Наставник, а не слишком ли нас мало для такого серьëзного дела?

– Что ты имеешь в виду?

– Как по мне – это слишком рискованно. Вы ведь собственными глазами видели, с каким трудом нам удалось одержать победу над не самым опытным колдуном.

– Сегодня я проверил всех вас на прочность, Дëрн. – по-отечески положил руку на плечо юного рыцаря Марк, желая укрепить веру парня в самого себя. – Столкнувшись с силами, доселе вами не виданными, никто не струсил и не сбежал. Напротив, вместо этого дал неумолимый отпор страху! Если поначалу я сомневался в вас, брат Дëрн, то теперь готов доверить каждому свою спину, особенно тебе.

Парень раскраснелся от столь внезапной похвалы из уст наставника, воспылав гордостью за себя и остальных, чего и добивался предводитель.

– Молодцом! – хлопнул его по плечу Оруэл. – Так держать!

– Впредь я не подведу вас, наставник! – просиял Вайзли, очевидно позабыв о своëм провале в первой схватке с ожившими мертвецами и недавних сомнениях.

– Знаю, сынок, знаю. А теперь пойдём, Скиталец не станет ждать, пока мы тут наговоримся. Да и тела умерших долго не смогут дожидаться родных.

– Медлить нельзя, вы правы! – клюнул на уловки Оруэла Вайзли и отправился делиться своей безграничной верой в успех с остальными.

Снаружи очам Марка предстал Ллойд, который размахивал руками возле обоза, горячо рассказывая Рою и Менгелю о том, что произошло внизу, указывая при этом на покрывшуюся коркой щёку. Рядом с ними, прислонившись спиной к дубу, сидел Бун, которому послушница уже перевязала раны. Теперь Сафира суетливо копалась в своей сумке, откуда, наконец, извлекла склянку с серой жидкостью и передала её Буну.

– Сафира! – окликнул девушку рыжебородый. – Можешь подойти?!

– Да, конечно! – отозвалась она и вынула ещё и сосуд, похожий как две капли воды на предыдущую, после чего закрыла сумку и подошла к Ллойду сзади.

– Оруженосец Ллойд. – обратилась Эмрих к нему так тихо, что он даже не заметил, потому как был увлечён рассказом о том, что пережил в подвале.

– А она хвать меня зубами за щеку! – всë никак не мог угомониться пылкий рассказчик, стараясь повторить жуткий лик той самой женщины, что укусила его. – И давай её рвать из стороны в сторону, словно бешеная собака! Я и опомниться не успел, как её уложили на лопатки!

– Ллойд. – снова обратилась к нему целительница, но тот будто намеренно не обращал на неë внимания, поэтому она молча сунула ему в руку колбу с эликсиром, что, собственно, так и не смогло прервать словоизлияний укушенного.

– А потом колдун натравил на нас восставших! – с трепетом вещал оруженосец, поднимая руку с эликсиром. – И поверьте мне на слово, им не было числа!

– Выпей. – попыталась Сафира снова привлечь внимание парня. – Ллойд…

– Ллойд! – треснул его по плечу Йел, решивший прийти на помощь скромной девушке. – Ты оглох?!

– А? Что? – недоумевал оруженосец.

– Что у тебя в руке? – спросил лучник.

– А что у меня… – он посмотрел на сосуд с серой жижей, который случайным образом очутился там. – Ой! Откуда это?

– А ты как думаешь, дурень? Сафира дала тебе его.

– Правда? – он повернулся к ней с улыбкой. – А я и не заметил!

– Выпей. – повторила послушница.

– Зачем?

– Не задавай глупых вопросов и пей! – вспылил стрелок.

– Ладно, ладно! – воскликнул оруженосец, после чего с гулким звуком открыл крышку эликсира и большими глотками отправил содержимое в желудок.

– Фьэх… Что это за гадость?

– Эликсир на основе алоэ и шалфея. – ответила послушница.

– И зачем он нужен? – продолжал задавать вопросы Ллойд.

– Балда! – стукнул парня по голове тыльной стороной ладони Йел, затем отнял у него пустой пузырёк. – Это же очевидно! Хватит задавать глупые вопросы.

– Но мне интересно!

Слуги за спиной оруженосца захихикали.

– А вы чего смеётесь? – разгневался Ллойд. – Давно за лошадьми не убирали?!

– Его пьют при укусах, – ответила Сафира. – А также при отравлении трупным ядом или слюной дикого животного.

– Ты такая мудрая… – очарованно уставился на неё парень.

– А мне можно такой же? – спросил девушку бородатый стрелок, передав ей флакончик.

– Да, конечно! Вот! – изъяла из сумки необходимый предмет Эмрих и передала Строму. – Я приготовила эликсир и для вас тоже.

– Вот уж спасибо! – восторженно принял дар лучник, наградив целительницу широкой улыбкой. – Молодец, девочка. Если бы не ты – вечность нам шарахаться в войске этого безумца.

– Глупости. Я чуть всех не подвела. – понурила она голову.

– Брось, Сáфи! Твоя помощь была как нельзя кстати! – утешил её очарованный Ллойд.

– Гмх.. нхе…ухе! – поперхнулся и начал кашлять лучник, пытаясь не подавиться эликсиром. – Сáфи?!

– Сафира! – снова позвал её Марк, но уже с некоторым недовольством в голосе.

– Ой! Я совсем забыла! – воскликнула девушка и поспешила к Оруэлу, оставив парней, которые молча глазели ей вслед.

– Простите. – предстала перед предводителем Эмрих.

– Скажи, как ты? Не ранена? – поинтересовался Марк.

– К огромному моему счастью – нет. Я страшно перепугалась, когда начался весь этот кошмар, но смогла взять себя в руки, ведь от меня зависят жизни дорогих сердцу товарищей.

– Я горжусь тобой. – мягко улыбнулся девушке Оруэл. – Видел, как на вас набросились мёртвые. Это было смертельно опасно, но вы справились благодаря слаженной работе. Тебе ведь ещё ни разу в жизни не приходилось сталкиваться с восставшими из мëртвых?

– По правде сказать, я никогда и не сражалась. – смущенно проговорила она. – Чуть всех не погубила.

– Будет тебе! – пытался взбодрить её Дёрн. – Еще пара сражений, и будешь как сыр в масле!

– Для первого боя ты хорошо справилась. – поддержал еë рыжебородый. – Даже самые стойкие теряются, встретившись с подобным впервые.

– Точно. – кивнул молодой рыцарь. – А теперь, что тебе эти умертвия! Их убить – раз плюнуть!

– Дёрн, я бы на твоём месте помалкивал. – поумерил пыл хвастуна наставник. – Ты ещë слишком зелен, чтобы судить о природе смерти.

– Но я…

– Помолчи лучше.

– Хорошо, что всё закончилось. – заключила целительница.

– Не совсем. – ответил Марк. – Нам ещё предстоит отвести Мерису домой. Кстати, что там с ребятами? Раны не помешают им в пути?

– Всё уже в порядке. Ллойда укусили в щеку, но я исцелила его и дала эликсир против трупного яда.

– Так моего оруженосца поцеловал покойник? – усмехнулся молодой рыцарь. – Интересно, это был его первый поцелуй?

Глаза рыжебородого вспыхнули гневом после услышанного, из-за чего шутник даже отшатнулся.

– Что? – спросил Дëрн, недоумëнно взглянув на своего наставника.

– Ты совсем не следишь за своим языком, юноша. – сурово ответил ему Оруэл.

– А что я сказал? – осведомился черноволосый, улыбнувшись.

– Как Бун? – успокоившись, продолжил расспрашивать девушку предводитель.

– Лезвие топора пробило доспех, – ответила Сафира. – Но глубоко не погрузилось, поэтому рана не тяжёлая. Я использовала мазь из подорожника и крапивы, чтобы ускорить заживление. А также перевязала ему плечо.

– Сколько же всё-таки дури у этих мертвецов? – вслух размышлял ученик, приложив руку к подбородку.

– Он сможет ехать верхом? – уточнил Марк.

– Я бы не советовала этого делать. Будет лучше, если ему не придётся беспокоить плечо. Тогда к утру Бун успеет поправиться.

– А что Йел? – пристал Дёрн.

– Я потратила оставшиеся силы на его лечение.

– Очень хорошо, Сафира. Ты очень способная девушка. – похвалил её Оруэл, после чего отыскал глазами оруженосца, окликнув его: – Ллойд!

– Да?! – отозвался укушенный, прекратив поносить Роя и Менгеля.

– Перестань чесать языком и накорми Мерису!

– Понял! Я мигом! – парень метнулся к повозке с провизией и стал рыться в запасах, пока не извлёк хлеб, солонину и сыр, а также печенье. – Нашёл!

– Отлично! – ответил наставник. – Одеяло ей тоже пригодится!

– Уже несу! – закинул его себе на плечо оруженосец и, с едой в руках, направился к освобождëнной от заточения женщине, которую усадили на козлы.

– Как вы? – поинтересовался самочувствием женщины предводитель отряда.

– Мне уже лучше, сэр Оруэл. – ответила она, когда приняла от Ллойда одеяло, за что искренне поблагодарила парня.

– Вот, попейте воды. – передал Мерисе бурдюк Марк. – Жажда, верно, вас совершенно извела.

– Вы совершенно правы. – согласилась бывшая узница, затем сделала несколько больших глотков и приняла от оруженосца еду.

– Храни всех вас Всевышний. – выдохнула с упоением спасённая.

– Только будьте осторожнее с едой. – предостерёг её Оруэл. – После затяжного голода она способна навредить вам.

Окончив короткую трапезу, Мериса укуталась в одеяло, вслед за чем рядом с ней усадили раненого Буна, что послужило для отряда знаком к началу движения. А тем временем дождь сошёл на нет, как и ветер, окончательно заблудившийся в густой чаще близлежащего леса. Но несмотря на это, тучи по-прежнему не желали одарить свободой небо, тогда как закатное солнце во всю прыть стремилось к горизонту, сопровождаемое мрачным покрывалом.

И как только отряд преодолел лесистую местность, то очутился посреди цветочных полей, где Вайзли обратился к Мерисе с вопросом:

– Простите мне моё любопытство, но не могли бы вы рассказать о том, как именно вас поймал колдун?

– Оставь девушку в покое, Дёрн. – вмешался наставник.

– Но…

– Я… – повесила голову освобождëнная. – Ходила в лес за ягодами, когда…

– В лес?! – воскликнул в изумлении молодой рыцарь. – В то время как по округе шастает похититель девиц и кровавый убийца?!

– Закрой рот, брат Дëрн. – остепенил его Марк.

– Извините…

Все молча посмотрели на Мерису, которая немного погодя продолжила:

– Иного выбора у нас нет. Все в деревне заняты своим делом, а кушать в почти нечего, потому что мы отдаём бóльшую часть урожая барону, а остальное продаём в город. Вот я и отправилась в лес по ягоды, чтобы раздобыть хоть немного еды. Вот только собирая смородину и попадающиеся по тропинке грибы, я случайно набрела на рощу, где стояла девушка в грязном платье. Я сразу подумала, что она угодила в беду, к тому же знала – где-то неподалёку орудует похититель. Тогда я и справилась о её самочувствии, но бедняжка ничего мне не ответила, лишь бездвижно стояла в тени дерева.

– Жуууть. – протянул Бун и вздрогнул.

– Меня это тоже напугало не на шутку, но я, – слабо улыбнулась она. – Добрая душа, взяла да пошла к ней навстречу. А как только подошла ближе, то разглядела кровь на её переднике. Холодный пот мгновенно прошиб меня. И самым жутким оказалось то, что глаза этой девушки горели огнём под закрытыми веками.

– Как у тех, кого мы видели в подвале? – осведомился Ллойд.

Мериса покивала головой, а потом замолчала, прикрыв ладонью рот от наплыва дурных воспоминаний.

– А что дальше было? – вдруг спросил Вайзли.

– Дёрн! – в голос крикнули Марк, Сафира и Йел.

– Молчу я! – воскликнул от неожиданности парень, подняв ладони в свою защиту. – Молчу!

– Я спросила, не нужна ли ей помощь, – продолжила рассказ женщина. – Но она ничего не ответила. Вместо этого открыла глаза, которых я испугалась настолько, что не смогла сдвинуться с места. Тем временем кто-то сзади вцепился ледяными руками в мои плечи, отчего я едва не отдала Всевышнему душу. И когда вновь смогла отыскать в себе силы, то оглянулась через плечо, увидев девушку с отвисшей челюстью и единственным глазом. Она крепко сжимала меня за руку. Тогда-то и объявился колдун, пригрозивший мне ножом. Сказал, что прирежет на месте, если я не последую за ним. Что пострадают все женщины, которых он держит в заточении.

– И тебе пришлось повиноваться. – понимающе закончил за неё Шейн Стром.

– Да.

– У тебя не было выбора, – добавил Йел. – Похититель загнал тебя в ловушку.

– И всё же, мы выбрались. – подняла глаза к небу Мериса, словно благодарила того, кто заботливо наблюдал за ней оттуда.

После этого путники остановились на перекрёстке, где располагался знак, указывающий различные направления.

– Нам налево. – сказала Мериса. – Мой дом там.

– Ипир. – прочёл вслух название её деревни на путевом указателе Дëрн.

– Поворачиваем! – объявил Оруэл, после чего отряд направился по размытой дождём дороге прямиком в деревеньку, на пути к которой начало смеркаться.

– Там кто-то есть! – оповестил друзей Ллойд, заметив впереди размытые очертания человека.

– И в правду! – приглядевшись, убедился в сказанном Бун, после чего обратился к путнику: – Эй! Кто там?!

Неизвестный остановился, а на его плече блеснул железный топор, в то время как из сгущающихся сумерек показались ещё двое вооружённых людей.

– Разбойники! – воскликнул Дëрн, извлекая из ножен меч. – К оружию!

– Стой! – гаркнул на него Оруэл, но Вайзли, сломя голову, бросился вперёд.

– Нет, помилуйте! – взмолился один из головорезов, отбросив топор. – Мы не разбойники!

– «Он же себя погубит!». – подумал об ученике Оруэл.

– Вам конец! – заявил молодой рыцарь, поднимая клинок.

– Остановись, брат! – кинулся вслед за глупцом Марк, нагнав его в тот самый миг, когда Дëрн резко остановил лошадь и поднял её на дыбы, вынудив странников в страхе рухнуть на землю.

– Они… – осадил лошадь Вайзли. – Они не разбойники!

– Нет, помилуйте! – сиплым голосом повторил член троицы.

Перепуганными людьми оказались дровосеки, один из которых отличился худобой и седыми бородой с волосами, а также старческими морщинами. Другой оказался крепким ма́лым средних лет, будучи лишённый волос и растительности на лице. За спиной этого крепыша прятался неряшливого вида низкорослый парень с глупым взглядом, чьи щёки и лоб представляли собой бугристую поляну, увенчанную красными точками.

– Дурья твоя голова, Дерн! – резким движением опустил руку Вайзли Оруэл. – Что ты творишь?!

– Я… – потупил взор ученик, не зная, что ответить. – Я…

– Ты чуть не зарубил этих несчастных! – негодуя, рявкнул на него наставник. – Твоя беспечность могла привести к ужасающим последствиям! Почему ты меня не слушаешь?!

– Простите, наставник. – буркнул Вайзли, убирая меч в ножны. – Я буду осмотрительнее.

– Уж я надеюсь! – гневно добавил Оруэл и подумал: – «Ты чуть не похоронил моë будущее под надгробным камнем своей глупости!».

– Не знаю, что на меня нашло. – обратился к дровосекам ученик. – Простите меня.

– К-кто вы? – поднимаясь, выдавил седой.

– Рыцари ордена Карающей длани. – ответил Марк, с трудом переведя взгляд с Вайзли на вопрошающего.

– Что?! – удивился лысый, отряхая бурую тунику, в какую были облачены все трое. – Здесь, в Ипире?!

Тем временем подъехала повозка с Буном и Мерисой.

– Папа! – радостно воскликнула женщина.

– Мериса? – произнёс старший из дровосеков с недоумением в голосе.

– Папа! – соскочила с повозки она и кинулась родителю в объятия.

– Слава Всевышнему! – прослезился отец. – Ты цела, родная! Я боялся, что мы больше никогда не свидимся!

– Нафи молитфы уфлышаны. – проговорил неряшливый парень и, широко улыбнувшись, явил окружающим алую пустоту вместо зубов.

– Мы не смели даже надеяться на столь щедрый подарок судьбы. – удивлялся крепкий дроворуб спасению женщины, а ещё больше присутствию в этих краях рыцарей.

– И вот, мы здесь, – величаво произнёс Дёрн. – Благодаря вашим молитвам и милости Всевышнего. Он направил нас сюда, чтобы мы уничтожили врага человечества.

– Но не сберегли остальных. – с укором взглянул на Вайзли Марк, чтобы ученик бросил пустое бахвальство.

– Нам не дано спасти всех. – заметил Йел.

– Вы остановили похитителя и уберегли мою дочь от ужасной смерти. – вмешался отец Мерисы, в чьих глазах ещё стояли слёзы. – Для меня это больше, чем чудо!

– Тофно! – поддакнул беззубый. – Наша дерефня обяфана фам шпафением.

– Осталась лишь одна напасть, – задумчиво произнёс Шейн Стром, глядя перед собой. – Скиталец.

Упоминание кровожадного убийцы вызвало страх в глазах дровосеков.

– Мы думаем, – просипел седой, переходя на шёпот, после чего оглянулся, потому как явно опасался, что Багровый Скиталец затаился во тьме и подслушивает. – Сарен и Эрнст, наши охотники, не далее чем день назад видели в лесу человека в окровавленном капюшоне.

– Мы уверены, – перебил рассказчика лысый. – Это был Он.

– Скитальца видели поблизости? – осведомился в голос Дëрн, чем напугал шептунов.

– Ффф! – приложил палец к губам парень без зубов.

Все присутствующие с осуждением посмотрели на Вайзли.

– С чего вы взяли? – тихим голосом произнёс Марк, внимательно вглядываясь в глаза старшего дровосека.

– Потому что на следующий день, – продолжил седой. – Сарен и Эрнст отправились в лес проверить ловушки, но так и не вернулись.

– А Сарен и Эрнст, – принялся расспрашивать их Йел. – Были вооружены топорами, когда уходили?

– Да. – подтвердил безволосый. – Как вы узнали?

– Скверно… – переглянулся с братом Йел и вновь посмотрел на жителей деревни. – В том подвале, откуда мы вызволили Мерису, на нас напали двое мужчин с топорами. Не думаю, что это простое совпадение.

– Их туники были ужасно похожи на охотничьи. – согласился с предположением брата Шейн.

– Я думаю, – сказала вдруг Мериса. – Что они могли видеть, как меня уводят в хижину. Вот и последовали за мной.

– Почему же они не вернулись за подмогой? – задал вопрос Вайзли.

– Я не знаю, – отвечала женщина. – Не иначе как боялись, что не успеют.

– А колдун не упоминал о них? – обратился к ней Оруэл.

– Ни единым словом. – покачала головой Мериса. – Единственным, кого он упоминал кроме Багрового Скитальца, был его учитель Амарик.

«Амарик, – вспыхнула в памяти Марка страница из колдунского дневника с этим именем. – Тот самый подлец, отмахнувший похитителя».

– Выходит, – решил высказаться Ллойд. – Ваших друзей убил вовсе не Скиталец, а этот грязный колдун.

– Будь они все прокляты! – воскликнул неряха.

– От этого Скиталец не становится менее опасным, – заметил Оруэл. – Он загубил множество душ, оставив родным погибших лишь скорбь и слёзы. Поэтому нам, во чтобы то ни стало, необходимо остановить его, пока этот зверь не сгубил ещё больше человеческих жизней. Но прежде всего, нам требуется отдых, ибо мы уже достаточно долго находимся в пути. К тому же, Буну необходима помощь.

– Разумеется. – согласился отец Мерисы. – Наш священник благословит вас на подвиги и предоставит кров в кельях. А староста деревни поможет со всем остальным.

– Мы профодим! – воскликнул беззубый, указав рукой в направлении родной деревушки Ипир, которая раскинулась поблизости. – Идите за мной!

– Вперёд! – махнул рукой предводитель, после чего обоз возобновил движение.

– Простите. – задержал Оруэла седой.

– Что такое? – остановил коня Марк, в то время как мимо него одна за другой проезжали повозки.

– Хотел бы ещё раз искренне поблагодарить вас за то, что вы сделали, – приложил руку к своей груди дровосек. – Без вашей помощи, я бы умер от одиночества и горя.

– От одиночества? – осведомился предводитель отряда. – А где же…

– Лиловая чума отняла у нас Гиту уже очень давно. – грустно произнёс седоволосый, обменявшись с дочерью скорбным взглядом.

– Но, к счастью, мы остались друг у друга. – посмотрела на Оруэла Мериса. – И это целиком ваша заслуга.

– Таков наш долг. – кивнул им Марк, после чего направился в Ипир.

Как оказалось, отряд встретил дровосеков почти у самого въезда в деревню, где вместо резвящихся детишек рыцари встретили опустевшие хлева с заброшенными домами. Лишь в нескольких из них мерцал свет.

– Почему в Ипире так безлюдно? – осведомился Ллойд, оглядываясь по сторонам. – Куда все подевались?

– Многие покинули эти края. – ответил лысый. – Кто-то из чувства страха перед Багровым Скитальцем и похитителем, кто-то же из жажды лучшей доли.

– Но были и те, кто отправился в лес на охоту, вот только не воротился назад. – добавил отец Мерисы.

– Похоже, сюда тоже дошли слухи о том, что Всевидящий император собирает своё неисчислимое войско по ту сторону Врат Мира, чтобы со дня на день ворваться в королевство и учинить зверскую резню. – предположил Шейн Стром. – Иначе, зачем ещё было уходить из этого плодородного края?

– Все эти бредни насчёт могущества императорской армии – враки. – заметил Бун. – Имперские лазутчики намерено распространяют эти слухи, чтобы запугать народ и заставить его принять сторону завоевателей.

– Откуда тебе знать? – вскинулся Йел Стром. – Или ты знаешь больше любого из нас?

– Да говорю вам, – убеждал окружающих в своей правоте оруженосец Бун. – Будь всё так, как говорят – нас бы здесь уже не было, потому что король Лестадт обязательно бросит все силы на защиту Врат.

– Ещё не вечер. – усмехнулся Йел.

– Фообфе-то, – вставил неряха, указывая на сгущающиеся сумерки. – Он уфе наступил!

– Ха! – гаркнул Шейн.

– А ведь он прав! – гоготнул Бун. – Значит, и я тоже!

– Прими поражение, брат. – улыбнулся Йелу Шейн.

– Смейтесь-смейтесь. – покивал головой проигравший. – Скоро нам будет не до смеха.

– Брось, – вмешался Дëрн. – Если бы что-то действительно угрожало Авгейту, мы бы узнали обо этом первыми. Или ты забыл, насколько велика сила нашего магистра?

– Надеюсь. – бросил Стром старший и отвернулся, погрузившись в думы.

Тем временем дровосеки привели отряд к большому дому, на пороге которого гостей уже встречал полноватый староста деревни с русыми волосами и длинной бородой.

– Добрые гости! – воскликнул хозяин, облачённый в кремовый халат. – Я рад приветствовать вас в нашей скромной обители! И прошу прощения, что встречать вас кроме меня почти некому!

– Привет тебе, староста. – заговорил с ним Оруэл. – Не бери в голову, мы не в обиде. В конце концов к вам прибыл не королевский кортеж, а всего лишь его верно подданные. Поэтому прими нас как добропорядочных скитальцев.

– С удовольствием! – просиял глава, чьи и без того высокие скулы поднялись выше под действием широкой улыбки, за какой скрывались два ряда почти белых зубов, когда как морщины преобразили лоб в волны беспокойного моря, каким оно бывает накануне шторма.

– Нам необходим ночлег, чтобы восстановить силы перед тем, как продолжить путь.

– Устроим. – улыбаясь, пожал руку Марку гостеприимный хозяин. – Мое имя Лоуренс.

– Лоуренс, я попрошу вас завтра же разнести добрую весть по округе о том, что похититель найден и убит. Больше он никому не причинит страданий.

– Я распоряжусь об этом, будьте уверены. – не отпускал руки Лоуренс. – Но, скажите, кому мы обязаны нашим освобождением?

– Рыцарям ордена Карающей длани. – ответил предводитель отряда. – Мое имя Марк Оруэл, а это мои братья по оружию.

Рыжебородый окинул рукой всех тех, кто составлял ему компанию на пути к мечте стать приором.

– Что ж, славно! – выпустил наконец руку рыцаря староста. – Вы, верно, очень голодны?!

– С утра крошки в рот не брал. – выступил Вайзли.

– В таком случае, милости прошу в свою скромную обитель! Стол скоро накроют!

– Есть ещё одна вещь, о которой вы должны позаботиться, Лоуренс. – снова обратился к нему Оруэл. – В заброшенном старом доме к югу отсюда есть подвал, в котором похититель держал своих жертв. И не окажись он колдуном, кто знает, может быть, последствия его действий не были так разрушительны.

– К-колдуном! – заикнулся от страха глава деревни, чья улыбка мгновенно померкла.

– Верно. – подтвердил Марк. – И завтра будет необходимо направить туда людей, чтобы забрать тела убитых и предать их земле, чтобы сопроводить души к Всевышнему.

– Обещаю, – побледнел Лоуренс. – Мы займемся этим.

– А сейчас нам не повредит горячая пища и тепло домашнего очага. – положил ему руку на плечо Оруэл с доброй улыбкой.

– Да. – выдохнул староста. – Прошу за мной.

– Я прифеду швященника, гошпода. – сказал беззубый дровосек с поклоном, отправившись к величественному белому зданию с высоким шпилем и витражными окнами, на которых красовались изображения семи апостолов, в то время как по арке над папертью церкви стелился рельеф, выполненный в форме терний. Они окружали высокие двери из красного дерева с вырезанным на них белым дубом.

– Дай нам немного времени, староста, чтобы мы освободились от рыцарского облачения. – любезно попросил Марк. – Не гоже входить в дом хозяина при оружии.

– Конечно. – поклонился Лоуренс. – Я буду ожидать вас внутри.

После этого воины отогнали повозки в сторону, где переоделись в свободные одежды. Затем Оруэл оставил на страже Ллойда, чему дико обрадовались Рой и Менгель, потому что в этот раз им выпал счастливый жребий подшутить над оруженосцем, часто перекладывающим на них свои обязанности. При этом Шейн Стром сам вызвался патрулировать улицы, дабы успеть предупредить остальных, на случай, если внезапно объявится их враг.

Так Марк с остальными вошёл в дом, где по коридору их к трапезной сопроводил хозяин, усадив за длинным столом, который ломился от кушаний и напитков. Стены же были украшены шкурами диких животных, а над камином едва подрагивало знамя королевства с изображением орла в короне, чей взор всегда устремлён вперёд, в то время как большими крыльями он обнимает белое дерево с гнездом на вершине, оберегая, словно сокровище, от всевозможных посягательств неприятеля. Прямо сейчас из подвалов вынесли последние угощения, лишив стол свободного места. После этого отряд продолжал жадно взирать на долгожданную награду, но не могли к ней прикоснуться, пока священником не будет прочитана молитва. К радости присутствующих, слуга церкви Древа явился ровно в тот миг, когда голод так сильно укоренился в глазах гостей, что готов был подчинить каждого из них своей воле. А сыры с ароматным мясом курицы буквально дразнили изнурëнную походом плоть каждого воина.

– Вот и отец Иоахим! – объявил Лоуренс, представив упитанного священника пожилых лет, вошедшего в трапезную.

Достопочтенный гость ослепил присутствующих своим белым облачением и золотым ожерельем с подвеской в форме дерева на шее. Едва его завидев, сидящие немедленно поднялись из-за стола.

– Да прибудет Всевышний со всеми нами, – возвестил священник, чья свободная мантия скрывала излишний вес. – И пусть благословит очаг сей сиянием своим!

Он раскинул руки в стороны и начал медленно поднимать их со словами:

– Пусть трапеза насытит нас и придаст сил в борьбе с нечистью, дабы смогли мы преодолеть все испытания, какие ждут нас впереди, – священник медленно поднимал руки к потолку, ладонями вверх. – А Древо Матери дарует мудрость и разум, укрепив дух телесный в борьбе с пороками людскими.

– Истинно так! – в один голос ответили ему все остальные, после чего священник опустил руки, разрешив принимать пищу.

Однако Марк желал лично засвидетельствовать своё почтение священнику, поэтому направился прямо к нему.

– Преподобный Иоахим. – обратился Оруэл к слуге Всевышнего, приложив ладонь к груди и поклонившись.

– Сын мой, – размеренно кивнул священник, на миг закрыв глубоко посаженные маленькие глаза, отчего густые пепельные брови почти затмили их. – Я очень рад видеть тебя с воинами в добром здравии. А также тому, что вам удалось наконец остановить это исчадие мрака, которое так долго похищало невинных дев этого несчастного края.

– Мы лишь делали то, что должно. – ответил рыжебородый. – Но боюсь, на этом наш путь не кончается, ведь теперь мы просто обязаны выследить Багрового Скитальца.

– О, сей зверь давно пугает нашу округу, – завёл свою руку за могучую спину Оруэла Иоахим, после чего отвёл его в сторону, где принялся говорить шёпотом: – Там, где он появляется, проливаются реки крови. А те немногие, кто узрел это исчадие бездны воочию, утверждают, что лик гадкого выродка лишён всего человеческого.

– Меня это не страшит, – тихим басом ответил Марк. – Нет тех, кто сможет противостоять карающей длани Его.

– Безусловно, сын мой, безусловно. – покивал головой священник и мягко, почти по-отцовски, похлопал собеседника по спине. – Но я должен предостеречь тебя, что этот губитель уже сразил множество воинов. И даже смог лишить нескольких рыцарей ордена Благодетели жизни.

– Неужто! – едва удержался от крика предводитель отряда. – Что ж, в таком случае мы будем начеку.

– Боюсь, что этого....

– «Славно! – задумался Оруэл, чьи мысли заглушили голос настоятеля. – Я и не думал, что мне представится возможность утереть кому-либо нос!».

– …вся моя паства будет во главе со мной молиться за ваш успех. – вновь обрёл голос для наставника Иоахим.

– Не беспокойтесь, отче. – успокоил говорившего Оруэл. – За моими плечами множество побед над чудищами и пострашнее. А спутники не менее опасны, чем их враги.

– Всецело полагаемся на вас. – выдохнул священник.

– Скажите, а кто сейчас возглавляет епархию в Нарбурге? – осведомился Марк.

– Его Превосходительство Клавдий. – взглянул на рыцаря Иоахим.

– Значит, – улыбнулся Оруэл. – Он одним из первых узнает о нашей победе над Скитальцем.

– Я…

– Обещаю, – заверил Оруэл. – Скиталец потерпит сокрушительное поражение. Мы разрушим ту жуткую легенду, что он себе создал.

– Умоляю, будьте бдительны, ведь ваш враг крайне опасен и жесток.

– Будем, отче. Нам бы только немного восстановить силы перед походом. Можем ли мы на ночь поселиться в кельях храма?

– Непременно. Оставайтесь столько, сколько сочтёте нужным.

– Храни вас Всевышний.

– И вас. – поднял руки ладонями к потолку священник. – А теперь, сын мой, не пришло ли время отужинать? Ваши братья и сестра наверняка уже заждались нас.

– Вы безусловно правы. – улыбнулся Марк и уступил Иоахиму дорогу, чтобы тот прочёл молитву и одобрил сей чревоугодный акт ещё раз.

После этого трапеза прошла в молчании, ибо члены отряда оказались страшно голодны, а присутствие священника пресекло всяческое вольнодумие и желание высказаться. Самым шумным моментом вкушения яств и вливания вина стала замена часовых, Ллойда и Шейна, которым тоже предоставили возможность подкрепиться в гостеприимной тишине.

По завершению этого процесса, Оруэл поблагодарил хозяина за пищу и кров, и привёл воинов в церковь, чьи залы выглядели куда богаче, нежели снаружи. Полукруглый свод центрального нефа украшался разноцветными плитами, нависая над десятками деревянных скамей, тогда как на стенах горели лампады, создающие умиротворенную обстановку при содействии канделябров. Тем временем в воздухе витал навязчивый запах ладана, дымкой поднимающийся из недр кадильниц возле алтаря, представляющего собой монолит с вырезанным на нём эпизодом сражения первенца Создателя по имени Ифеарий против своего четвёртого брата, чьё имя Кхаллас. Это изображение обладало мощным контрастом по причине того, что белокрылый Ифеарий, облачëнный в ослепительное одеяние, пронзал своим копьём багровую тварь с тремя глазами и парой безобразных ртов, прижимая онного к белому дереву. Шарм всему этому великолепию придавал лунный свет, пробивающийся сквозь витражные окна, что накладывало молочное сияние на образ первенца, пожертвовавшего собой ради победы над нечестивым братом. К алтарю же члены отряда прошли по каменным плитам, после чего все, как один, припали на одно колено перед образом спасителя, а Иоахим принялся благословлять лично каждого прикосновением к челу, чем предоставил воинам возможность поцеловать золотую подвеску в форме дерева на своей груди. И как только сей ритуал был завершён, воины распрощались с пастором, оставившим их в центральном нефе одних.

– Друзья мои. – обратился к своим спутникам Оруэл. – Прежде чем отправиться спать, я бы хотел от чистого сердца поблагодарить каждого из вас за старания, а также поведать о том, что ожидает нас завтра.

Марк многозначительно окинул взглядом подопечных, затем продолжил:

– На нас возложена священная миссия по уничтожению бестии, что держит в страхе жителей баронства и близлежащих графств. Того, кто угрожает покою всего Авгейта! И поэтому считаю своим прямым долгом сообщить вам о находке, какую мне удалось обнаружить в обители колдуна.

От услышанного все молча переглянулись, но никто не посмел прервать речи оратора.

– Я обнаружил дневник похитителя, – продолжил Марк. – В котором наткнулся на упоминание того, где может скрываться Багровый Скиталец.

– Где же прячется этот поганец, наставник?! – не вытерпел Вайзли.

– Как я понял, где-то поблизости расположен заброшенный рудник, в коем и нужно искать этого отчаянного головореза. Уже завтра, с рассветом, мы отправимся туда на его поиски.

– Мне прямо не терпится! – воскликнул Дëрн. – Надерëм ему…

– Приготовьтесь! – заткнул ученика возгласом Оруэл. – Бой с этим безликим существом явно не будет простым. Каждый из нас может погибнуть в сражении.

– А вы уверены, что записям колдуна можно верить? – задал вопрос Йел.

– Согласен, – поддержал своего брата Шейн. – Вдруг никакого скитальца там нет?

– Пусть так. – смиренно произнёс предводитель, чья душа пылала от ярости к неверующим. – Но я уверен, что мы найдём его там. Каждый из вас должен быть готов к битве с врагом, даже если нам не суждено его встретить. Я не хочу потерять кого-то из вас из-за недоверия.

– И не потеряете! – выкрикнул Ллойд. – Мы уже справились с одним колдуном. Что нам какой-то скиталец?!

– Не зазнавайся, сынок. – сердито взглянул на оруженосца Марк, потому что тот стал брать дурной пример с Дëрна. – Недооценивать врага опрометчиво. Твоя излишняя самоуверенность может погубить других.

– Простите, – потупил взор Ллойд, после чего бросил кроткий взгляд на Вайзли, рассчитывая на поддержку, но не получил её.

– Это касается каждого! – предостерëг окружающих Марк. – Наши жизни в руках друг друга. Ошибки не позволительны. Завтра с рассветом мы отправимся в логово зверя, где с ним должно быть покончено, иначе мы не вправе называться дланью Его. И если в ваши сердца закралась хотя бы тень сомнений в наш успех, то немедля отбросьте её, вспомнив сегодняшний день. Ведь именно вашими силами удалось подарить слугам королевства покой, а главное – веру. Веру во Всевышнего, в нас и наши силы!

– Да! – вдохновлённо ответили ему присутствующие.

– А теперь вознесём молитвы за нашу будущую победу и отправимся набираться сил!

С завидной рьяностью члены отряда выполнили указание наставника и отправились в кельи, где растянулись на любезно предоставленных священником кроватях. Мгновения спустя каждый из них уже видел яркие сны, особенно Вайзли, который начал сладко похрапывать, в то время как Бун постанывал, явно встретившись со своим кошмаром. Только когда все уснули. Оруэл позволил себе прилечь, однако мысли о завтрашнем дне долгое время не покидали его, потому как от его исхода зависело будущее Марка в ордене.

«Неужели мои скитания скоро прекратятся? – задумался Марк, уставившись в пепельный потолок с заложенными за голову руками. – И я начну пользоваться уважением в ордене?».

Предводитель перевернулся на бок, подложив локоть под голову с мыслью:

«Этот Скиталец – мой единственный ключ к дверям приорства. Я во чтобы то ни стало должен одолеть его. Даже если придётся пожертвовать всем своим отрядом ради этой победы».

На том веки рыцаря потяжелели и обрушились на глаза, погрузив владельца в сон.

Только рассветные лучи солнца смогли рано утром пробудить его с подопечными, чтобы отряд начал собираться в путь. Этому помог и яркий свет, отражающийся от начищенных слугами рыцарских доспехов. А когда прохладный ветерок проник к каждому спящему в постель, то заставил каждого из них подняться в спешке. Затем добрался до них и резкий запах навоза, сопровождаемый петушиным гласом и ржанием лошадей. Однако в сердцах отправляющихся в путь наряду со страхом перед скорой встречей с судьбой поселился и тревожный трепет за спасение целого баронства, что дарило надежду на лучшее будущее.

Повозки со снаряжением и провизией, по распоряжению Марка, оставили в Ипире под надзором настоятеля храма, чтобы отряд выступил из деревушки по направлению к заброшенному руднику налегке. В дороге при этом почти никто не говорил, потому что монотонная скачка с ранним подъёмом усыпляли бдительность, бросая некоторых всадников в дрëму прямо в седле. Когда Дëрн вдруг захрапел, его не разбудил даже смех, из-за чего Оруэлу пришлось подъехать к рыцарю поближе и гаркнуть:

– Карающая длань!

Вайзли мгновенно разлепил слившиеся глаза и в суматохе схватился за меч, резко озираясь по сторонам, пока не понял, что над ним все смеются.

– Ну что вы в самом деле?! – возмутился Вайзли. – Будто сами никогда не засыпали на ходу!

– Нет. – ответил коротко Шейн.

– Это кощунство. – неодобрительно покивал головой Йел, едва сдерживая улыбку.

– Чему ты учишь Ллойда? – добавил наставник.

– Всё мне понятно! – недовольно вспылил Дёрн. – Больше глаз не сомкну!

– Помни, – целеустремленно смотрел вперёд Йел. – Мы следим за тобой.

– Зачем же поступать с человеком так сурово? – осведомилась Сафира, из-за чего все от неожиданности сразу же обратили к ней свои очи. – Наставник же сам говорил, что всем нам нужно отдохнуть. К чему же так издеваться над сонным человеком.

– Пфф, – усмехнулся Шейн и отвернулся. – Женщины…

Ллойд с Буном покраснели от зависти, ибо источник их воздыхания жалел Дëрна за форменную мелочь, тогда как их, получивших раны, Эмрих обошла стороной. С тех пор глубоко внутри оруженосцев поселилась тень обиды.

– Понимаешь ли, – начал пытаться объяснить ей причину насмешки Йел. – В бою от сонной мухи проку немного.

– Эй! – возмутился уязвлённый Дёрн, но явно польщëнный вниманием Эмрих, отчего сделался в миг более мужественным. – Оскорблений я не потерплю!

– Обиделся. – прошептал Рой Менгелю на ухо.

– А то. – согласился с другом Менгель. – Глянь, как красуется.

– Тихо там! – гаркнул на слуг Бун.

– Ну-ну, – оказался посреди Йела и Дëрна Марк. – Ссор нам ещё сегодня не хватало.

– Он покушается на мою честь! – ляпнул Вайзли, после чего повисло молчание, а затем все засмеялись, даже его защитница.

– У меня, конечно, давно не было женщины, – начал со слезами на глазах шутить Йел. – Но я не настолько пал духом, чтобы желать разделить с тобой ложе.

– Чего?! – продолжал хлопать глазами от непонимания молодой рыцарь, чем вызвал очередную волну смеха.

– Прости меня, брат Дëрн, – утирал слëзы Йел. – Но я никогда даже не думал возлечь с тобой! Ты не в моём вкусе!

– Да я бы тоже никогда этого не сделал! – заявил Вайзли.

– Не говори гоп! – широко улыбнулся Йел. – То ли ещё будет?!

И пока Дëрн рассыпался в оправданиях, силясь прекратить насмешки со стороны лучника и остальных, Марк случайно заметил сгнивший путевой знак из дерева возле булыжника. Это позволило ему прийти к мысли, что дорога к заброшенному руднику давно не используется, а значит, могла порости травой до неузнаваемости.

– Стой! – объявил Оруэл. – Кажется, мы на месте.

Он спрыгнул с лошади и подошёл ближе к сгнившему знаку, но надписей на нëм разобрать не смог. Зато у кромки леса обнаружил остатки каменных плит, использующиеся для строительства. По ним Марк смог разглядеть давнюю тропу, петляющую между деревьев в самую глубь, когда как под ногами обнаружил свежие следы сапог.

– Сомнений быть не может. – проговорил предводитель отряда, чей голос начал слегка дрожать от возбуждения и беспокойства. – Это следы багрового мясника.

Рыжебородый оглянулся на серьёзные лики товарищей и сказал:

– Дальше нам не проехать. Придётся идти пешком.

Члены отряда были одновременно испуганы и раздосадованы этой новостью, но тем не менее молча подчинились воле наставника и последовали за ним вглубь леса, в недрах коего поднялся ветер, осыпавший листьями идущих, а встречаемые ими древесные ветви считали своей задачей ударить по лицу каждого, кто двигался позади вожатого. Под подошвами сапог трещали сухие палки, а эхо разносило эти звуки вместе с шелестом травы по угрюмому лесу. Дёрн, явно погрузившись в грёзы о встрече с Сафирой Эмрих наедине, случайно получил по лицу отогнутой Буном веткой.

– Ау! – вырвалось у Вайзли от неожиданности.

– Что случилось? – спросил его Бун, повернув голову.

– Ничего. – ответил молодой рыцарь, на чьём виске появились красные точки.

– Осторожнее, брат Дёрн. – промолвила девушка.

– Я в порядке. – заверил Вайзли. – Это царапина.

– Тише. – бросил ему не глядя Оруэл.

Наконец следы привели их ко входу в заброшенный рудник, вселяющий страх и тревогу своим видом, ведь представлял собой кривую пробоину в скале, чем-то напоминающую логово дикого зверя, откуда до ушей путников доносился свист, перебиваемый душетрепещущим стоном. А на входе внутрь едва покачивалась трухлявая калитка, чьи петли давно заржавели, что стало причиной появления истошного скрипа. Каждое её движение пробирало до самых пят всех, кому не посчастливилось услышать сей пугающий вопль. Следы сапог обрывались на том месте, где находился вход, над которым, ударяясь о каменную стену, стенала старая деревянная вывеска с потрескавшейся корой. Надпись же на ней гласила: «Падений бойся, всяк сюда входящий».

«Что за чудовище могло найти пристанище в глубинах этого, Богом забытого места?». – подумал Марк.

Справа от входа покоились остовы разбитых телег и сломанных инструментов.

– Смотрите, – пальцем указал на расколотый череп возле телеги Шейн. – Похоже, отсюда в своё время вывозили не только золото и землю.

Насмотревшись на зёв рудника, Оруэл обернулся к взирающим на него подчинённым, желающим только одного – уйти. Они словно умоляли его отступить, но наставник был непреклонен. Он уже не мог повернуть назад. Только не после того, через что ему пришлось пройти. И ничто в этом мире более не могло заставить его расстаться с заветной мечтой.

– Пробил час возмездия. – заговорил рыжеволосый рыцарь. – Знаю, всем вам страшно спускаться в эту пугающую обитель, но в этом и заключается наш долг перед всеми живущими в Авгейте! Именно им станет угрожать опасность, если мы оставим чудище в покое. Никто не знает, на что ещё способен Багровый Скиталец, а потому наш священный долг – остановить его здесь и сейчас!

Предводитель обвëл взглядом слушателей, некоторые из которых с пониманием кивали в ответ.

– Судьбы сотен, а может быть тысяч душ стоит на кону, погибнуть которым мы не имеем права позволить. Лишь покончив с тем, кто прячется там, – указал рукой на устрашающий оскал пещеры Оруэл. – Детишки Нарбурга смогут и дальше беззаботно резвиться на улицах городов, радуя своих родителей день ото дня своими улыбками. И я спрашиваю вас – готовы ли вы к встрече с врагом человеческим, чья смерть подарит мир и покой Авгейту, а всех нас покроет благодатью и славой?!

– Да, наставник! – первым откликнулся Дёрн.

– Прикончим душегуба! – добавил Йел.

– За всех тех, кто верит в нас! – поднимал боевой дух товарищей Оруэл. – Кто возложил на нас свои надежды и мечты! Мы обязаны исполнить их во благо Его!

– Да! – воодушевился Бун.

– Ведь мы карающая длань! – напомнил всем об этом Ллойд.

Предводитель убедился в том, что его воины готовы к битве, и принялся дальше наставлять братьев по оружию:

– Всегда держитесь рядом и не теряйте друг друга из виду. Наш враг не знает, что мы здесь. Прежде он убивал только беззащитных жителей и одиноких стражников. Но мы представляем для него настоящую угрозу, ведь каждый из нас – член ордена! И страх неведом нам! Так собьем же спесь со Скитальца и принесём свет Всевышнего в эти чертоги мрака!

– Да! Сделаем это! – поддакнул Вайзли.

Остальные решительно закивали, обретая прежнюю уверенность. Теперь они, как казалось наставнику, были готовы к встрече с неведомым.

– Тогда слушайте внимательно, – присел на одно колено Марк, что сделали и остальные. – Будем действовать следующим образом: мы с Дёрном пойдем впереди, а сразу за нами последуют Бун и Ллойд, – Оруэл обратился к оруженосцам: – Вашей задачей станет защита Сафиры.

– Понял. – ответил Ллойд, почесав болячку на щеке.

– Бун, как твое плечо? – справился о его недавней ране предводитель.

– Успело полностью зажить. – улыбнулся оруженосец, взглянув с нескрываемым восторгом на Эмрих. – Спасибо нашей целительнице.

Розовый румянец лëг на щёчки послушницы, но предводитель не позволил ей продолжать смущаться, сказав:

– Сафира, ты пойдёшь следом за оруженосцами и будешь оказывать всем нам поддержку.

– Всё, как и в прошлый раз. – кивнула она.

– Верно. – подтвердил рыжебородый, после чего посмотрел на лучников.– Йел, Шейн – вы пойдёте позади, чтобы прикрывать нам спины с тыла и фланга.

– Ясно. – моргнул в знак понимания Шейн. – Может, хоть в этот раз обойдётся без рукопашной.

– Однозначно, брат, однозначно, – посмеялся Йел и хлопнул его по плечу. – Сегодня я кинжал марать не намерен.

– А вы двое, – Оруэл взглянул на слуг. – Останетесь сторожить лошадей.

– А с вами точно всё будет в порядке? Может быть, пойдем все вместе? – спросил Менгель, с беспокойством осматривая окружающую его мрачную картину, в результате чего его страх стал почти осязаем.

– Там для вас может быть слишком опасно. – предостерëг Марк. – Лучше дождитесь нас здесь, пока мы не вернёмся.

– Но… – запротестовал было Менгель.

– Сторожить лошадей очень ответственное поручение, – заверил наставник. – Каждый из нас выполняет отведённую ему роль. Обещаю, в следующий раз вы отправитесь вместе с нами. Договорились?

– Возвращайтесь поскорее. – сказал Рой.

– Непременно! – взъерошил ему волосы Вайзли. – Ты и заметить не успеешь, как мы окажемся тут!

– Все поняли порядок? – ещё раз задал вопрос Марк.

– Да! – почти в голос ответили ему товарищи.

– Тогда, вперёд! – повернулся к товарищам спиной Оруэл, после чего направился ко входу, где со скрипом отворил калитку, с чего начался их спуск в сумрачную долину.

Члены отряда зажгли факелы и фонари, дабы развеять окутывающую их тьму, после чего их погружение в бурое нутро рудника началось. Тем временем шум ветра и листвы сменился тревожной тишью, прерываемой теперь лишь пугающим скрежетом нетопырей или ударом капли воды о горные породы, сокрытые во тьме. Огонь бросал извивающиеся тени на искарëженные кирками стены, рисуя в воображении Дëрна душераздирающие картины расправы над рудокопами, которые в далёком прошлом стали жертвами множественных обвалов и падений, из-за чего низкий потолок начал давить на парня, а прочитанная им на входе надпись не хотела выходить из головы. Вайзли, то и дело задирал голову вверх и опускал её вниз, чтобы убедиться в безопасности своего пути. Гулкие звуки, исходящие от стен, бередили его сознание, вызывая наваждение в лице призраков, будто бы снующих между свай и углов. С каждой минутой проведенной здесь сердце молодого рыцаря сжималось в леденящих объятиях непрерывного страха, который стал ещё более могущественным, когда отряд достиг развилки, где услышал шум осыпающихся неподалёку камней.

– Брошенный рудник обитаем. – проговорил Марк и поднял руку, чтобы все остановились.

Оруэл обернулся к идущим позади, отчего на его лице, усеянном морщинами, заиграли тени, а глаза и вовсе затерялись в черноте.

– Приготовиться. – промолвил он.

Вайзли обнажил клинок, услышав, как и оруженосцы изъяли своё оружие. Тогда предводитель в задумчивости постучал шестопëром по плечу, и затем махнул рукой вперёд, что послужило знаком продолжить движение.

Спустя какое-то время они очутились в высокой пещере, где ускорили шаг, из-за чего Дëрн случайно опередил наставника и оступился, чуть было не сорвавшись в бездонную пропасть. Но Оруэл успел схватить его за плащ и подтянуть к себе. Камни с края обрыва тем временем полетели вниз, беззвучно исчезая в неизведанной бездне. Молодой рыцарь перепуганными глазами посмотрел на наставника, испытывая к нему непередаваемую по силе благодарность.

– Спасибо. – прошептал Дëрн, но Оруэл молча приложил указательный палец к губам, глядя на ученика, указав пальцем ему за спину.

Вайзли проследил взглядом в указанном направлении, разглядев на той стороне тускнеющий свет, к которому вëл хлипкий навесной мост, переброшенный через провал.

– И как же нам преодолеть его? – задался вопросом Вайзли, надеясь услышать ответ.

– Просто. – выступил Йел и подошел к началу моста.

– Стой. – прошептал Дёрн. – Вдруг есть обходной путь?

– Нет. – обернулся стрелок. – Иначе бы мы его уже обнаружили.

– Ты ведь не думаешь идти туда по нему? – указал на скрипучие канаты Вайзли.

– У нас нет иного выбора. – холодно произнёс Оруэл. – Придётся рискнуть.

– Да бросьте, наставник. – срывался почти на стон молодой рыцарь. – Это же верная смерть.

– Возьми себя в руки. – стиснул рукой его плечо Марк, начав сверлить взглядом. – Мы не можем отступить. Враг прямо перед нами. Так встретим же его насмешкой, как и полагается братьям нашего ордена.

– Я думаю, мост можно спокойно преодолеть. – сказал Йел Стром, проверяя на прочность доски, канаты и крепления. – Нужно лишь смотреть под ноги, чтобы не оступиться.

– Уверен? – осведомился Шейн.

– Да. – ответил ему старший брат, затем тихо объявил остальным: – Я пойду первым.

– В таком случае, удачи. – сказал Бун.

– Будьте осторожны. – сдавленным голосом произнесла целительница.

– За меня не беспокойтесь. – уверял Йел. – Это за брата Дëрна стоит переживать.

– Эй. – прошипел Вайзли.

– Ладно, – коротко улыбнулся Йел. – Шутки в сторону. Пора идти.

– У тебя получится, – заявил Оруэл. – Раз Скиталец смог перебраться на ту сторону, значит и нам это под силу. Будем передвигаться по одному. Так будет безопаснее всего.

– Согласен. – разглядывал голодную пустоту под ногами Йел. – И нéчего больше время терять.

Решившись идти, Стром начал медленно, но верно преодолевать дощечку за дощечкой, держась одной рукой за канат, в то время как второй освещал себе путь, потому что иногда под ногами появлялись щели или прогалы. На всём его пути мост, то и дело, раскачивался из стороны в сторону, издавая при этом тягостные звуки, наполненные муками боли. В считанные минуты откуда не возьмись налетел обжигающий ветер, который пошатнул весь мост с такой силой, что лучник едва удержался, прильнув к перетëртому канату. У наблюдающего за ним Дëрна чуть душа в пятки не ушла от увиденного. Однако, когда ветер немного унялся, Йел вновь продолжил идти. Вайзли по неизвестной ему причине вдруг захотел взглянуть на Эмрих, которая, как оказалось, страшно побледнела от увиденного. Но не это обеспокоило молодого рыцаря, а присутствие подле неё Буна, который всё это время нашëптывал ей что-то на ухо, отчего в Дëрне вспыхнул пламя ревности.

– Ты следующий, брат. – исторгнул ученика из тягот мыслей наставник, указывая на мост. – Ступай.

Всё внутри молодого рыцаря вопило от страха, конечности не слушались, а разум дико протестовал, в то время как взгляд скользил от одного лица к другому.

– Йел перебрался, – вновь обратился к Вайзли Марк. – Теперь твой черëд.

Дëрн призвал все те силы, какие у него были на помощь, но только добрый взгляд девушки, явно жалеющей его, придал парню энергии. Благодаря этому Вайзли вновь заполучил контроль над своим телом и сразу же отправился к мосту, но перед первым шагом остановился, чтобы собраться с мыслями.

– Я смогу, – шептал он. – Я смогу, смогу.

Закрыв глаза, Вайзли сделал первый шаг, сразу же ощутив под подошвой опору, которая взвизгнула от недовольства. Затем, уже с открытыми глазами, рыцарь сделал следующий шаг, а за ним другой. Так он начал медленно брести вперёд, не отпуская каната. В случае же, если ветер пытался сбросить его вниз, Дëрн низко присаживался, чтобы повиснуть на одной стороне. Но несмотря на это, одному из порывов ветра удалось отнять у него лампу, из-за чего Вайзли вцепился обеими руками в стенающий канат. И хоть ему и удалось удержаться, лампа так и не ударилась о землю, что явилось свидетельством безграничной алчности этой пропасти, поглотившей брошенный в её недра свет. Теперь перепуганному до ужаса Дëрну, случайно оставшемуся в живых, предстояло пересечь четверть моста почти вслепую, ведь свет находился спереди и сзади, но никак не посередине. И пока его сердце бешено отбивало яростную песнь, силясь разрушить костяную темницу, Вайзли ощупывал расположенные перед ним доски, ни на секунду не выпуская при этом канат, отчего потные ладони вскоре начали кровоточить. Вступив в реакцию с солью, руки рыцаря будто начали пылать, как если бы он держался за раскалённые угли. Молодой рыцарь даже не думал о том, как ему теперь сражаться, ведь первостепенным было одно – выжить. А для этого следовало преодолеть остаток пути, что он не без труда сделал, потому что ветер пощадил его. Достигнув твëрдой поверхности, Вайзли сразу же повалился на землю, вглядываясь в безобразные ладони, на которых совсем не осталось кожи.

– Как же жжёт! – вымученно просипел молодой рыцарь, чудом добравшийся до цели. – Какая агония!

– Тихо, тихо, – убаюкивающим голосом пытался успокоить его Йел, пока не вытащил из-за пазухи флягу воды, которой оросил руки рыцаря.

– Ампф… – застонал от боли Вайзли.

– Сейчас станет легче… – вытащил ещё одну флягу стрелок, но на этот раз металлическую, при открытии которой повеял крепкий запах чего-то отталкивающего, но ужасно знакомого. – Станет легче…

Стром опрокинул флягу, чьё содержимое с новой силой обожгло раны, только на этот раз гораздо сильнее, чем прежде.

– Аааа!!! – взревел Дёрн, подобно умирающему медведю, когда как слëзы хлынули из его глаз потоком.

Йел сразу же заткнул ему рот, ожидая подобной реакции, что позволило приглушить вопль. А когда рыцарь пришёл в себя, то спросил:

– Что это было?

– Ты не поверишь. – покачал головой Стром.

– Говори.

– Моя моча. – ощерился он.

Разум сильно упорствовал, прежде чем донёс до Дëрна смысл сказанного Йелом. Тогда даже боль не смогла воспрепятствовать безудержному смеху. По этой причине стрелку вновь пришлось затыкать рот Вайзли, хотя сам едва удержался, чтобы не продолжить шутку. Видимо, понимал, что ему самому рот заткнуть некому. Только когда приступ хохота перестал приятно разрывать живот изнутри, Дёрн задал вопрос:

– Так что же это всё-таки было?

– Не бери в голову. Тебе лучше не знать.

– Но ведь это не моча, правда?

– Кое-что похуже. – улыбнулся лучник.

– Всё равно ладони горят. – поднялся при помощи Строма Вайзли.

– Ничего, приятель. До свадьбы с Сафирой заживёт.

– Что?! – осведомился Дëрн.

– Говорю, Сафира поможет им зажить.

– Мне показалось, что ты сказал нечто иное.

– Тебе показалось. – успокоил его Йел, взглянув на другую сторону. – Боль затуманила твой разум.

– Я знаю, что слышал.

– А я говорю – нет. – игриво ответил лучник, однако затем его лик сделался обеспокоенным, потому что через мост стала переходить послушница.

Все с замиранием следили за ней, но, к счастью, ветер оказался милостив и ни разу не осмелился выплеснуть свой гнев на девушку. К тому же её движения не оказывали никакого влияния на мост. Таким образом, Эмрих вполне благополучно прошла его, сразу же приступив к исцелению ран Вайзли.

– Молодчина! – похвалил Сафиру Йел. – Тебя хранит сам Всевышний!

– Скажете тоже. – потëрла друг о друга ладони девушка, после чего множество белых огоньков перешли с её рук на руки рыцаря, принявшись за работу. Через пару мгновений на мосту показался Шейн, что заставило брата встать на краю невидимой пучины и смиренно ждать благополучного исхода.

Было видно, что Йел едва шевелит губами, будто намеревается зачаровать мост. Возможно, он давал дельные советы братишке, вот только ветер отказывался помогать, для чего решил оказать менее снисходительный приём Строму младшему, нежели послушнице. С гневом божества войны он принялся злостно расшатывать трескучий мосток.

– Вот же курва! – сплюнул от негодования Йел.

Шейн, по примеру брата, ступал осторожно, останавливаясь при сильном покачивании. Но под его ногой вдруг лопнула одна из досок, что чуть не послужило причиной гибели Строма, ведь он был всего в шаге от того, чтобы отправиться на тот свет. Спасло то, что он повис на двух руках, причём настолько искусно, что даже не выронил факел. Обладая великолепной сноровкой, лучник быстро встал на ноги, а затем вымеренным шагом продолжил свой ход, пока не очутился в крепких объятиях брата.

– Ты до бесов меня напугал, братишка. – проговорил Йел.

– Да ладно тебе, – невозмутимо отвечал Шейн. – Бывало и хуже.

Затем на другую сторону ущелья перешёл Ллойд, вслед за ним Бун. На противоположной стороне остался лишь наставник, чей грузный стан погрузил мост в отчаяние. Каждым своим шагом он выжимал из досок вопли, а из натянутых до предела канатов дикое стрекотание, в то время как упоры с креплениями рьяно жужжали, подобно рою взбесившихся пчëл. Оруэл заставлял вздрагивать не только мост, но и всех тех, кто беспомощно созерцал сей насильственный переход. На удивление, ветру оказалось не под силу пошатнуть грузного Марка, поэтому Оруэл даже во время порывов ветра продолжал свой неумолимый марш, пока не встретился с подопечными лицом к лицу.

– Мужественнее человека я в жизни не встречал. – признался Йел.

– Это уж точно. – был солидарен с братом Шейн.

– Обсудим это позже, – направился к источнику света предводитель. – Сначала нам нужно покончить с этим отродьем.

– Болят? – осведомилась целительница, заканчивая перевязку ран Дëрна.

– Нет. – очаровано улыбался ей Вайзли. – Буквально рукой сняло.

– Биться сможешь? – спросил наставник, даже не обернувшись.

– Думаю, – начал сжимать руки в кулак молодой рыцарь, почти не ощущая жжения. – Что да.

– Отлично, тогда к оружию.

Все члены отряда вновь приготовились к битве и встали в боевой порядок, оговоренный ранее. Внимание всех присутствующих приковала простенькая деревянная дверь в каменных стенах древней постройки, приблизившись к которой Дёрн уже было потянулся к ручке, но Марк огородил его, дав понять, что сам откроет её. Однако, когда попытался, то не добился успеха, потому что дверь оказалась заперта.

– Выбора нет. – прошептал Марк, сделав шаг назад, после чего ударом ноги сорвал дверь с петель, отчего та с грохотом рухнула на каменный пол, разметав пыль в разные стороны, тем самым распространив эхо по слабо освещённому залу.

Сквозь полумрак удалось разглядеть лишь ненадёжные сваи и прямоугольную дыру в стене.

– Вперёд! – прогремел Оруэл. – За мной!

По его зову члены ордена забежали внутрь, где сразу же заняли позиции для ведения боя. Рыцари встали в авангарде, а позади них расположились оруженосцы с послушницей, в то время как за колоннами укрылись лучники. В этот момент Дëрн почувствовал на себе чей-то взгляд и попытался разглядеть невидимого наблюдателя в мрачном окружении, какое было наполнено поднятой вверх пылью. И несмотря на недостаток света, молодому рыцарю всë же удалось узреть среди теней человека, облаченного в тёмные одежды. Наклонившись вперёд, неизвестный сидел на валуне и упирал локти в колени, словно сокрушаясь случившемуся, а тьма багряного капюшона скрывала от всех его лицо.

– Гнусный еретик! Твоим бесчинствам пришёл конец! – заявил Марк. – Кара Всевышнего настигла тебя!

Ответа не последовало. Безмолвие вселило в присутствующих такое беспокойство, что у некоторых затряслись поджилки, а страх приобрёл невиданную мощь. Дёрн никогда в жизни ещё не испытывал такого ужаса.

– Мы вестники правосудия! – продолжал сыпать угрозами предводитель отряда. – И ты заплатишь за свои убийства!

– Правосудия? – внезапно ответил гулкий голос сидящего. – Твоя церковь и орден давно погрязли во лжи и пороках, а слуги поддались алчности. – таинственный убийца поднял голову, но его лица по-прежнему не было видно. – О каком правосудии ты говоришь?

Тетивы лучников скрипели, готовясь исполнить свою песнь, а оруженосцы вжимались друг в друга, пытаясь подавить мандраж. Тем временем Дëрн не трогался с места, поэтому единственным, кто осмелился ответить, был Марк:

– О самом, что ни на есть, праведном, убийца! Моя длань ждёт тебя!

– Скажите, что привело вас сюда на самом деле? – игнорируя предводителя, обратился к остальным Скиталец. – Жажда возмездия? А может быть, судьба? Нет. Я уверен, всему виной желание завоевать всеобщее признание и заполучить власть. – поднялся душегуб, оказавшись в объятиях теней. – Мне прекрасно известна причина вашего появления здесь. Вы желаете принести в дар своему загнивающему ордену мою голову, считая это единственной на всём белом свете истиной. Но я уверен, что помимо этого, почти каждый из вас рассчитывает быть вознаграждён за труды возможностью окунуться в мир праздных утех и разврата, где возникнет прекрасная возможность утопить рёв своей вопиющей гордыни и блуда.

Скиталец сделал шаг, явив окружающим свою бледную кожаную маску, из которой будто пытались вырваться застывшие в вечности лики, изнывающие от боли и стенаний. Из-под этого сонма мук и страданий на Дëрна взирали жуткие глаза, налитые кровью.

– Ты нас с кем-то путаешь, дружище. – раздался откуда-то насмешливый голос Йела. – У нас такого не водится.

– За твою гадкую клевету я отправлю тебя на костëр! – угрожающе процедил Оруэл.

– Заманчиво. – протянул руки вперёд Багровый Скиталец, что позволило различить в скудном освещении латный доспех на правой руке и перемотанную в белое полотно левую. – В таком случае, отведи меня к нему.

– Он не вооружён, наставник. – выдавил Вайзли и взглянул на Марка. – Я могу…

– Нет! – возразил ему предводитель, однако и сам не двинулся с места, явно просчитывая возможные варианты.

– Ты прав, мальчик. – обратился к Дëрну убийца. – Я в вашем полном распоряжении. Ну же, кто из вас, смельчаков, пленит меня? Решайтесь скорее!

– Мальчик? – поднял бровь Вайзли, которого разъярило такое обращение, потому что в последний раз его называли так в ту пору, когда он ещё исполнял обязанности слуги и был вынужден услуживать почти каждому в ордене, получая нагоняй не только от оруженосцев, но и всех тех, кто был старше.

– Как ты меня назвал?! – обернулся в гневе к врагу Вайзли. – Мальчик?!

– Брат Дëрн. – окликнул молодого рыцаря наставник, но парень уже не слышал его, потому что припомнил все побои, каким подвергался во время обучения.

«Не для того я столько тренировался, чтобы терпеть издевательства от каждого встречного! – подумал Дëрн. – Сначала наставник, потом Йел, а теперь ещё и этот выродок в поганой маске! И каждый считает своим долгом потешаться надо мной! Я не стану больше этого терпеть! Довольно!».

– Дë…н… – слышался где-то на фоне голос, утопающий в океане негодования и недовольства Вайзли.

«Я докажу всем, что надо мной никто не смеет больше насмехаться! – закипал молодой рыцарь, вытеснив страх гневом. – Пусть Сафира увидит, на что я в действительности способен!».

– Дерзай, мальчишка. – повернулся к нему Скиталец, тряхнув руками, чтобы тот поскорее связал ему руки.

– Ст…й… – буркнул неразборчиво Марк.

– Да что ты можешь знать о братьях ордена, ничтожество?! – рассвирепел Дёрн, бросая оскорбление Скитальцу и направляясь к нему. – Поганый лжец! Я вырву язык из твоей пасти, чтобы ты больше не смел оскорблять честь моих друзей!

Дëрн крепко сжал рукоять своего меча, да так сильно, что кожаная оплётка под натиском его пальцев заскрипела. Тогда-то молодой рыцарь и кинулся на врага, ускользнув от хватки Оруэла, попытавшегося остановить ученика. На одном дыхании Вайзли сократил дистанцию до человека с багряным капюшоном, после чего пригрозил ему клинком:

– На колени!

В этот миг левая рука Скитальца дрогнула, а белое полотно на ней пропиталось кровью в области запястья, вслед за чем раздался необычайный свист. По неизвестной причине кисть молодого рыцаря упала на каменные плиты вместе с мечом.

– Чего? – с ужасом взирал на свою культю инвалид, не чувствуя боли.

А через мгновение ощутил ледяную хватку латной перчатки Багрового Скитальца на своей глотке.

– Амкх…аупф… – жадно принялся хватать ртом воздух Дëрн, но его лёгкие и мозг не получали жизненно необходимый кислород, отчего в глазах начало стремительно темнеть.

Однако Вайзли не собирался сдаваться, поэтому в приступе страха за свою жизнь попытался отбиться от душителя свободной рукой, но безуспешно. Вместо этого Багровый монстр поднял его над собой так высоко, что парень начал судорожно трясти ногами в воздухе.

«Как?! – всплыла мысль в угасающем сознании воина. – Как всё это возможно?! Что происходит?! Я умираю?!».

– Твоё служение Всевышнему подошло к концу. – сказал убийца, словно прочитав мысли своей жертвы и ответив на вопрос. – А твоему правосудию так и не суждено свершиться.

Раздался звучный хруст ломающихся позвонков, а тело рыцаря обмякло. После этого палач одним движением отбросил Дёрна к колонне, как какую-нибудь куклу, что заставило доспехи породить визгливый лязг из-за столкновения с препятствием.

– Нет! – беспомощно выкрикнул Марк, глядя на бездыханный труп ученика. – Нет!

Все остальные замерли в ужасе, ведь смерть Вайзли буквально парализовала их волю.

– Что же ты наделал? – пробормотал Оруэл, не отрывая глаз от только что умершего.

– Убирайтесь! – велел человек в капюшоне, воспользовавшись общим замешательством. – Мне не нужны ваши жалкие жизни!

В ответ на это прозвучал свист летящей стрелы, которая разорвала воздух, но не достигла убийцы, ибо столкнулась на своём пути с алой вспышкой, вызванной взмахом левой руки Скитальца. Затем багровый зверь ударил ногой по полу, что вынудило одного из стрелков вскрикнуть, а затем рухнуть в тени угла, откуда к центру зала потянулась кровь, сверкая на свету. Тогда убийца поднял перед собой окровавленную руку и, резко сжав пальцы в кулак, рванул еë на себя. За этим последовал булькающий звук, после которого к ногам оруженосцев швырнуло Йела Строма, оросившего своей кровью плиты тёмного зала. И когда тело оказалось у ног Буна, то всем стала видна разорванная шея лучника, чьи мышцы едва удерживали голову на положенном месте. Ллойда тотчас вырвало, а после своих изрыганий оруженосец и вовсе принялся искать путь к отступлению.

Тем временем убийца вновь поднял над собой левую руку и сжал пальцы так, словно в его ладони находился незримый предмет округлой формы. И, повинуясь его воле, кровь со всего зала начала послушно стекаться к обладателю маски.

Марк не мог поверить в происходящее. Только немного погодя он смог прийти в себя, вспомнив о подчинённых.

«Мы обречены. – пришёл к выводу наставник. – Мне уже ни за что не осуществить свою мечту. Но я могу хотя бы предупредить брата об опасности».

Тогда Оруэл обернулся к трясущимся от страха оруженосцам и сказал им:

– Вы должны уходить!

К этому времени кровь начала виться вокруг Скитальца и вздыматься к потолку, окружая алыми потоками убийцу.

– Бегите в город. – продолжал напутствие Марк, не отвлекаясь на происходящее. – Скажите, что Багровый Скиталец – созидатель крови!

Едва услышав это, Ллойд выронил оружие и бросился прочь с воплями:

– Пожалуйста, пощадите! Я не хочу умирать!

– Стой! – выкрикнул ему вслед Бун, но эти слова не достигли ушей беглеца.

Марк повернулся к противнику, вокруг которого кровь буквально парила, а сам Скиталец уже сжимал в правой руке витиеватый посох с широким клинком на одном конце и черепом в короне на другом.

– Созидание крови… – проговорил рыжебородый. – Не понимаю, как это возможно, ведь наш орден целую вечность назад истребил всех еë прародителей.

Тревога поселилась глубоко внутри Оруэла и начала, подобно червям, беспощадно пожирать его изнутри, прокладывая себе путь в загнивающей плоти будущего покойника.

«И всё же, я не могу просто расстаться со своей мечтой! – воспрял духом наставник. – Мне нужно стать приором во что бы то не стало! Именно к этому я шëл всю свою жизнь! А значит, смогу одолеть созидателя крови, как некогда, одолевали их наши доблестные предки!».

– Что нам делать?! – спросил его Бун.

– Уходить немедленно! – отмахнулся предводитель. – Передайте, что созидатели крови снова угрожают нашему миру! А я постараюсь задержать его!

– Я не оставлю вас биться в одиночку! – ответил ему оруженосец.

– Не время для подвигов, брат! Ты не понимаешь…

– Прислушайся к нему, парень! – вмешался созидатель, находящийся в багряном ореоле.

– Я ни за что его не оставлю! – выкрикнул в ответ Бун. – И заставлю тебя заплатить за то, что сделал с Шейном, Дëрном и Йелом! Я…

– Ты наивный глупец! – перебил его человек в маске. – Который доверил свою судьбу лжецам! Как и все те, кто добровольно согласился стать жертвой чужого тщеславия и амбиций.

– Ты ничего о нас не знаешь! – взревел Бун.

– Стой! – предостерёг молодого воина наставник и попытался положить руку ему на плечо, чтобы удержать от неосмотрительного шага, но парень успел ловко освободиться от хватки и ринуться в направлении врага.

– Остановись! – крикнул ему в спину Марк, но несмотря на все предостережения и увиденное, оруженосец сократил расстояние до созидателя в кратчайшие сроки и попытался нанести удар, но вьющаяся всюду кровь выбила оружие из его рук.

К всеобщему удивлению, Буна это не остановило, потому что он успел наклониться и выхватить мизерикорд* (мизерикорд – кинжал с узким трёхгранным, либо ромбовидным сечением клинка) из своего сапога, после чего нырнул в пространство между алыми вихрями, нарвавшись на восходящий удар посохом по дуге, из-за чего мгновенно расстался с жизнью, ведь широкий клинок посоха рассëк жизненно важные артерии на шее парня, а также оставил глубокий порез на его груди, поразив сердце. После этого оруженосец сделал пару шагов назад и рухнул на пол.

– Чудовище!!! – выкрикнул от отчаяния Оруэл. – Я отправлю тебя в небытие!!!

Сжав рукоятку шестопёра до белых костяшек, предводитель отряда укрылся за щитом и бросился в атаку, а когда достиг созидателя, нанёс ему сильнейший удар наотмашь, но оружие встретилось с потоками парящей крови, из-за чего совершенно увязло в нём. Тогда рыцарь с силой рванул шестопёр на себя и выставил щит для защиты, по которому пришлось несколько ударов кровью, оттеснившие Марка назад, где он обнаружил, что понож на правой ноге раскололся, а из раны в бедре хлынула кровь.

Преисполнившись веры, слуга воззвал к помощи своего божества:

– Всевышний, услышь мою молитву! Я твой верный слуга, твоя карающая длань! Даруй мне силу, чтобы одолеть врага Твоего! Позволь восславить имя Твоё в очищение мира сего! Ниспошли возможность заставить захлебнуться демона кровью собственной, за грехи им содеянные!

Марк с силой надавил рукояткой шестопера на рану в своей ноге, чем усилил кровотечение, будто чудовищная боль могла придать ему сил. Затем глаза наставника наполнились искрящимся светом, что послужило знаком к атаке.

– Стой, – велел созидатель крови, протянув руку к противнику, но это, разумеется, нисколько не остановило рыцаря.

«На что он рассчитывает?!». – промелькнула мысль в голове Оруэла во время того, как он начал пробиваться к еретику сквозь алые торнадо, нанося один удар за другим, сметая кровавые колонны.

А когда оказался достаточно близко к своей цели, то сделал ложный замах шестопëром и нанëс удар рукояткой своего оружия по маске неприятеля, отчего тот рухнул навзничь. Рыцарь тяжело дышал, ликуя одержанной победе, но как оказалось напрасно, ведь оглядев свое тело Марк понял, что весь вымазался в крови, прекрасно осознавая то, кому она принадлежит. Прорыв оказался куда болезненнее, чем предполагал Оруэл, потому как его лицо, грудь, а также руки с ногами были усеяны порезами.

– Я всë ещё стою на ногах, – говорил самому себе Оруэл, прикоснувшись к шее, на которой нащупал увечье, после чего взглянул на собственную окровавленную ладонь. – Несмотря на то, что рана смертельная.

Он взглянул на повергнутого врага и добавил:

– К счастью, Всевышний избавил меня от боли, дабы я исполнил свое предназначение!

Булькающие вокруг звуки вывели рыжебородого из раздумий, заставив обратить внимание на то, что вокруг созидателя в бешеном танце закружилась кровь, подымающая его на ноги, словно усопшего из могилы.

– Странно, – задумчиво произнёс убийца. – Как ты можешь до сих пор стоять на ногах?

– А ты? – задал встречный вопрос предводитель отряда, после чего перехватил оружие, приготовившись к натиску.

– Тебе не выстоять.

– Я уже смог опрокинуть тебя и сделаю это снова!

– Так действуй!

Марк кинулся на созидателя, в то время как кровь со всего зала по велению Багрового Скитальца устремилась к рыцарю, ударив по рëбрам щита, из-за чего грудь Оруэла оказалась открыта. Этим и воспользовался убийца, потому что по мановению руки кровавые осколки пронзили нагрудник, яростно впиваясь в плоть, словно крючья, но Оруэл продолжил бежать к еретику даже не думая останавливаться.

– Боли нет. – проговорил сквозь красные от крови зубы рыжеволосый и взревел, словно хищник, целясь в голову Скитальца, вот только это не помогло ему успешно провести атаку, так как созидатель ухватил его за запястье и вонзил клинок посоха в сапог паладина.

Перед лицом воина в этот краткий миг оказался череп в короне, венчающий посох, в чьих пустых глазницах возникло таинственное свечение, алых цветов, которое с каждой секундой усиливалось, пока не стало таким ослепительным, что разорвало Марку глаза, погрузив всё сущее в беспросветную тьму.

По щекам ослеплённого хлынула кровь, а созидатель извлёк клинок из его сапога, чтобы затем ударом ноги в грудь отправить поверженного в полёт, который окончился ударом о стену и падением Оруэла вниз лицом.

– Мои глаза… – прошептал рыцарь. – Я ничего не вижу…

Тьма застелила ему взор навсегда, но он не отчаялся, ведь в этом теле ещё теплилась сила, которой оказалось достаточно, чтобы упереться руками в землю и подняться на колени. Сафира, безотрывно взирая на это, продолжала стоять на месте, как делала это на протяжении всей схватки. Эмрих была вынуждена безвольно наблюдать за тем, как гибнут её товарищи. Ей следовало бежать, но она всё никак не могла разыскать в себе силы, чтобы сделать это. Вместо этого, Эмрих предпочла следить за тем, как убийца неспешно приближается к наставнику.

– А… – с трудом издала звук целительница, желая окликнуть рыцаря, но в горле так пересохло, словно какой-то злой рок удержал её от этого.

Тем временем Скиталец остановился и присел прямо перед Марком, который поднял голову к своему палачу.

– Всевышний, – шептал Оруэл. – Убереги меня от тьмы кромешной и одари светом своим первозданным…

– Твоя вера ослепила тебя, рыцарь. – раздался жестокий голос из-под маски.

– Я Твой верный слуга, Твоя десница и молот… – неустрашимо продолжал молитву предводитель отряда.

– Прощай. – вцепился рукой в шею слепого созидатель крови, погрузив пальцы в шею так глубоко, что жизнь навсегда оставила Оруэла.

После предсмертного хрипа Багровый Скиталец ослабил хватку, чем позволил бездыханному телу с грохотом рухнуть на пол.

– Уходи, дитя. – обратился к послушнице созидатель крови. – Сегодня в жертву было принесено слишком много человеческих жизней. Тебе нет нужды возлагать на пьедестал спеси свою голову.

«Зачем? – задумалась Сафира. – Чего ради было убивать всех вокруг, а потом отпускать меня? Может быть, это чудовище попросту играет со мной?».

– Чего же ты ждёшь? – поднялся Багровый Скиталец, глядя на труп. – Убирайся!

Последняя воля убийцы разбила оковы паралича, поэтому послушница бросилась бежать без оглядки. Когда же она очутилась перед мостом, то не успела заметить, как перемахнула через него, остановившись на другой стороне, откуда в последний раз взглянула на логово таинственного чудовища, где разглядела в чертогах зала тень, исчезнувшую вместе с тем светом, который до того там находился. Затем, глядя на свои сапожки, омытые в крови её погибших друзей, целительница побрела в сторону выхода, роняя по пути слëзы.

– Что же мне теперь делать? – шептала она, наконец обретя голос. – Куда податься?

И как только послушница вышла наружу, закатные лучи солнца ударили ей в глаза, а сама она оглянулась на вход в заброшенный рудник, ставший гробницей для её товарищей. Прямо над входом беспокойно раскачивалась вывеска с надписью: «Падений бойся, всяк сюда входящий».

– Сафира?! – кинулся к ней Менгель, вынырнувший из чащи. – Что происходит?!

Она обратила к нему свои истерзанные горем глаза и прошептала:

– А где Рой?

– Там, – указал на деревья слуга. – Сторожит обоз.

– Это хорошо. – грустно улыбнулась ему Эмрих.

– Что с вами?! – увидел её сапоги Менгель и отошёл. – Вы вся в крови!

– Всё будет хорошо. – ласково погладила его по голове Сафира. – Кто-нибудь из вас видел Ллойда?

– Конечно! Он впопыхах выбежал наружу, споткнулся о камень и упал лицом в грязь. Затем вскочил на свою лошадь и сказал, что вы все мертвы!

– Он обманул вас, ведь я жива. – направилась вперёд девушка.

– Куда вы?! – окрикнул девушку слуга, но Сафира продолжала идти вперёд.

– Нужно позвать на помощь. – ответила наконец целительница.

– А как же мы?! – поспешил к ней слуга. – Что делать нам?!

– Отправляйтесь домой.

– Но мы же не знаем куда идти! – чуть не расплакался Менгель, схватившись за накидку послушницы, что немного отрезвило её. – Не бросайте нас здесь!

– Не брошу. – остановилась Эмрих, взглянув в умоляющее лицо мальчика. – Мы отправимся в Нарбург вместе.

– А как же остальные?! – осведомился Менгель.

– Они останутся здесь. – бросила многозначительный взгляд на рудник Эмрих, после чего с натянутой улыбкой посмотрела на мальчика и протянула ему руку. – Ну что, пойдём?

– Они мертвы, мертвы! – бормотал на скаку с истерической улыбкой на лице Ллойд, неустанно подгоняя взмыленную от пота лошадь. – Все они убиты! Пошли на корм червям!

Оруженосец выехал из леса, направившись к миражу города, возникающего вдалеке.

– Нужно рассказать об этом! – орал дурниной Ллойд. – Предупредить остальных о надвигающейся угрозе! И в первую очередь город, да, город!

Он с нездоровым блеском в глазах смотрел на фасады крыш и шпилей, ожидающие далеко впереди.

– Я должен увидеть барона! Поговорить с епископом! Оповестить магистра! Спасти короля! Даже главу инквизиции! С этих самых пор мой долг заключается в том, чтобы донести каждому весть о возвращении кошмара из далёких времён, имя которому – Багровый Скиталец!

Глава 2. Тревожные вести.

С крови всё начинается…

Через крохотное оконце, напоминающее бойницу, проникала алая полоса закатного солнца, оставляющая свой след в сумраке узилища, где облачённый в грязное рубище человек сидел на соломенном тюфяке, обнимая свои костлявые колени исхудалыми руками. Длинные волосы этого заключённого путались от пота и грязи, спадая на изнурённое голодом лицо с синими кругами под глазами. А стоило дуновению ветра коснуться его плоти, как дрожь тут же покрывала бледную кожу мурашками, стремясь поселить в груди кашель. В горле от недостатка воды пересохло, отчего губы потрескались, напоминая своим видом опустошённую неурожаями землю. Часть зубов почернела или же вовсе покинула свою розовую обитель по вине скудных подачек, тогда как щёки впали настолько, что с трудом удерживались на скулах. Правая нога, побывав в тисках, обрела такой же синеватый оттенок, каким уже украшались пальцы с запястьями. С тех пор страх и боль не позволяют Гилберту Стайну уснуть. Безмолвные лики палачей возникают перед ним каждый раз, когда он пытается закрыть глаза, а омерзительные ухмылки пробуждают дикий зуд во всём теле. Трудно поверить в то, что столь чудовищное ремесло способно даровать кому-то наслаждение. Думая об этом, Гилберт вспоминает не только пытки, но и вечно сопровождающий их смрад нечистот, пота и горелой плоти. Только плесневый угол темницы, кишащий всякой мерзостью, да общество голодных крыс способно вывести Стайна из забытья. К слову, одна из этих гадких тварей прямо сейчас хищно взирала на него из щели в стене. И только разбившаяся о голову гадкого грызуна капля воды смогла заставить её броситься наутёк, что позволило Стайну тяжело выдохнуть и продолжить задумчиво созерцать место своего заточения, чтобы не дать рассудку окончательно помутиться.

– Эмбер… – хрипло проговорил заключëнный, вспомнив имя супруги. – Боюсь, что это конец…

Стайн посмотрел на свои обезображенные ладони и отсутствующие на некоторых пальцах ногти.

– Маргарет… – назвал по имени он свою дочь, после чего разразился кашлем и сплюнул кровь на каменный пол. – Простите меня… Я больше не мог держаться… Эти душегубы сломили меня…

После этих слов свет, некогда проникавший в комнату, вдруг решил покинуть её пределы, что позволило тьме вновь воцариться в этом приюте безнадёги и отчаяния.

– Мне больше не под силу взяться за перо, ведь они заставили меня признать вину за то… – он вновь закашлял и утёр рукою кровь на лопнувших губах. – Чего я не делал.

В углу послышался скрежет, после которого появились два красных огонька, являющихся глазами той самой крысы, что исчезла пару мгновений назад.

– Это снова ты, Руни? – обратился к сожителю Гилберт. – Вижу, ждёшь не дождёшься, когда старик покинет сей бренный мир, чтобы ты смог поживиться моими больными потрохами и остатками мяса на костях? – Стайн усмехнулся и добавил: – Вот только напрасно, ведь я уже успел стать жалкой пародией на самого себя. А если решение о казни получит одобрение, то ты и вовсе меня больше не увидишь.

Гилберт протянул единственному другу руку, лишний раз обнаружив, что она похожа на иссохшую ветвь чахлого деревца.

– Разве что ты решишь отправиться на поиски моего хладного тела для того, чтобы проводить в последний путь. Если, конечно, его не предадут все очищающему пламени костра.

Крыса что-то пискнула ему в ответ.

– Да, я тоже буду по тебе скучать. Никогда бы не подумал, что смогу обрести в таком страшном месте друга. Обещай мне только одно, дружище…

Его молчаливый собеседник вдруг встал на задние лапы и принюхался.

– Ты не расскажешь моей жене и дочери о том, что со мной здесь творилось, договорились? Они не должны услышать тех слов, что извергали мои гнусные уста в порыве жалости к самому себе.

За стальной дверью неожиданно раздался шум приближающихся шагов.

– А вот и палач пожаловал. – ухмыльнулся заточённый, предчувствуя скорое освобождение от боли, однако дрожь с ещё большей силой взялась за его члены.

– Возрадуйся, Стайн! – сказал надзиратель, отодвинув створку в двери, благодаря чему явил своё лицо в чёрной маске и небольшую лампу. – Тебя казнят на торговой площади города уже завтра! И будь уверен, весь Нарбург явится послушать твои жалкие потуги себя оправдать.

– Это прелестно, господин надзиратель. – сухо произнёс узник.

– Выше нос! Скоро твоим мукам придёт конец. – задвинул он створку и направился дальше по коридору.

– Я ожидаю этого с нетерпением. – прошептал узник, а затем вновь обратился к мохнатому другу с вопросом: – А ты?

Но крысёныша уже и след простыл.

«Хоть ты и скрашиваешь моё одиночество, приятель, – мысленно обращался к грызуну Гилберт. – За что я тебе несказанно благодарен. Но, хоть убей, никак не могу простить тебя за пагубную привычку сбегать каждый раз, когда мне жизненно необходима твоя компания».

Сожаления и тоска с новой силой нахлынули на него, заставив снова вспомнить семью.

«Надеюсь, они всё же не увидят того, во что меня превратили эти выродки. – проговорил Гилберт, почесав живот, потому что незримый гад скользнул по нему. – Они не заслужили этого, не заслужили… Я не заслужил!».

Заключённый склонил голову, не в силах более сдерживать слёзы, однако сухие глаза уже давно были пусты.

«Ох, Всевышний, только об одном тебя прошу, – с надеждой взглянул на звёзды через окошко Стайн. – Сохрани жизнь Маргарет и Эмбер. Вознагради их за причинённые мной страдания и даруй прекрасное будущее, которого они достойны».

Приговорённый к смерти молча уткнулся лицом в колени, позволив плечам содрогаться не только от холода, но и от горя.

На следующий день в узилище, с первым рассветным лучом солнца, ворвались слуги инквизиции в чёрных одеяниях и выволокли узника в коридор, по какому начали тащить, взяв под руки. Гилберт не сопротивлялся, ведь совершенно выбился из сил. Преодолевая один светильник за другим, ему казалось, что прошли целые часы, а самого его ведут по однообразным коридорам уже не один десяток дней. Происходящее никак не укладывалось в голове, потому как больше напоминало границу между жизнью и смертью. А палачи виделись Стайну жнецами, чей долг сопроводить его к средоточию Бездны, вратами в которую послужила стальная дверь, откуда лился свет. И, приближаясь к нему, Гилберт ощутил долгожданное тепло, однако радоваться было нечему, ведь оно струилось из раскалённой до красна печи, предвещающей только новую боль. Истопником же здесь оказался мужчина с чёрным мешком на голове, чьи кровожадные очи лучились желанием причинять страдания. Заключённого немедленно охватил страх перед тягостной мукой, тогда как надежды на скорую смерть упорхнули в ближайшую щель.

– Нет! – выдавил невольник. – Вы же сказали, что мои страдания окончены!

– Окончены. – подтвердил надзиратель, оказавшийся позади. – Остался лишь единственный ритуал.

– Какой такой ритуал?! – осведомился с дрожью в голосе Стайн.

Вместо ответа его усадили на кожаный стул в пятнах запёкшейся крови и защёлкнули на руках колодки, вслед за чем затянули ремень на узкой шее.

– Что вы собираетесь делать?! – умоляюще вопрошал заключённый. – Зачем вам вновь мучить меня?! Я же во всём сознался!

– Чтобы свершить правосудие. – холодно произнёс надзиратель, захлопнув за собой дверь.

– Но, – сглотнул Гилберт. – В чём оно проявляется? Разве не в казни?

Палач с мешком на голове вытащил из печи раскалённое тавро и ответил:

– Скоро узнаешь.

– Не-е-т! – закашлял кровью Стайн.

– За те жуткие злодеяния, что ты творил, – заговорил заплечных дел мастер. – Тебя действительно ждёт эшафот. Но прежде всего следует сделать так, чтобы каждый в королевстве узнал, за что именно ты наказан, и в чём покаялся.

После этих слов палач приложил побелевший от жара край тавро ко лбу заключённого, чем заставил последнего выть от чудовищной боли, а кожу шипеть и пузыриться.

– Осталось потерпеть совсем немного, Стайн. – сказал изверг, убирая инструмент. – Совсем немного…

Прежде, чем закатились глаза, Гилберт успел заметить, с каким блаженством мучитель осматривает плод своих стараний.

На утро Стайна заключили в кандалы и вывели из заточения в тёмный коридор, где пропитанный пóтом затхлый воздух, помимо всего прочего, источал ещё и гнилостный запах залежавшихся трупов. К счастью, Гилберт очень скоро оказался снаружи, благодаря чему свежий воздух отогнал зловоние прочь, в то время как солнечный свет ослепил его, вытеснив окружающую тьму. Лишь на одно мгновение заключение смогло смениться волей. Тут же эскорт из надзирателей уже успели заменить вооружённый конвой из городских стражников, что лишний раз напомнило узнику о тщетности мечтаний. Серая рóба на теле приговорённого к смерти, как и тяжёлые кандалы на руках, не позволили Стайну насладиться призрачной иллюзией свободы. В довесок ко всему, его ещё и ударили по спине дубинкой, заставив идти вдоль узкого переулка, в котором повелевали тени и тишина, чему заключённый был несказанно рад, потому как после этого его ожидала сжигаемая солнцем площадь и сотни разъярённых людей. Стоило кому-то из зевак его заметить, как на несчастного сразу же обрушивался яростный шквал из гнусных проклятий и оскорблений. Один крепыш даже бросился на Гилберта с кулаками, но стража не позволила злостной расправе случиться.

Тем временем солнечные лучи принялись ещё более рьяно освещать исполненное сожалений лицо конвоируемого, тогда как окружающие видели на его лбу лишь свежее клеймо, представляющее собой объятое огнём око со слезой. Всех, кто нарушал законы королевства Авгейт и церкви Древа называли отверженными. И каждого из них награждали клеймом в соответствии со свершённым грехом или проступком. Как оказалось, Гилберт Стайн тоже оказался в их числе, так как признался в ереси и колдовстве, за что окружающие неустанно поносили приговорённого, бросая пропитанные ненавистью слова вслед за тухлыми овощами и фруктами, давно ставшими логовом для множества склизких паразитов. И пока отверженный шёл мимо негодующей толпы, в спину ему летели мелкие камешки и отходы. Преодолевая столь унизительный путь, Гилберт боялся даже взглянуть на скалившиеся лики окружающих, поэтому смотрел строго перед собой, наблюдая за собственной тенью и неумолимым приближением к центру площади, где размещался эшафот с высоким столбом, у подножия которого уже лежали заготовленные для сожжения поленья и хворост.

– Надеюсь, – шептал Гилберт, вспомнив супругу и дочь. – Они не отважились прийти сюда сегодня.

Перед ступенями эшафота кто-то подставил Стайну подножку, из-за чего он споткнулся и упал в грязь лицом, чем насмешил горстку озлобленных бродяг.

– Встать! – схватил его за шиворот стражник и грубо поднял. – Вперёд!

Гилберту с трудом давалась каждая новая ступень, ибо вели они его к верной гибели, а издаваемый древесиной скрип под ногами вторил смеху опьянëнных будущим зрелищем наблюдателей.

Когда же Стайн оказался у всех на виду, с него сняли кандалы и начали привязывать к столбу, пока человек в чёрной тунике щедро орошал поленья маслом. Горожане, в свою очередь, продолжали и дальше с осуждением взирать на колдуна, требуя справедливого правосудия.

«И все они, – думал приговорённый к смерти. – Пришли взглянуть на мои муки? На то, как меня казнят у позорного столба?».

Гилберт окинул взглядом переполненную народом площадь, где отовсюду слышалось одно:

– Смерть отверженному! Смерть колдуну!

Кто-то рядом крикнул:

– Казнить женоубийцу!

– Пусть сдохнет в муках! – прозвучал вблизи женский голос.

Стайн закрыл глаза и прошептал:

– Откуда в них столько злобы? Почему каждый с таким рвением обрушивают её на меня? Неужто всерьёз считают, что я совершил то, в чём меня обвиняют?

Он открыл глаза в тот самый момент, когда старушка бросила полено к его ногам.

«Её глаза полны ненависти ко мне. – подумал Стайн. – Но ведь я не заслужил эту ненависть! Она навязана ИМИ!».

Из глаз отверженного вырвались долгожданные слёзы, к чему все окружающие остались равнодушны.

– Меня обвиняют в том, чего я никогда не делал! – заявил во всеуслышание Гилберт, не желая мириться с судьбой. – Вы слышите меня?! Меня силой заставили сознаться в чужих злодеяниях!

Гул толпы немедленно стих, но не потому что поверил в его слова, а потому что на площадь ступил мужчина в чёрных одеждах и шляпе. Гордой походкой этот мрачный человек шагал по направлению к эшафоту, сжимая свёрнутые в руке свитки, а толпа раболепно расступалась перед ним и его свитой, состоящей из стражей при полном доспехе и палача, чей голый торс покрылся бисеринками пота, а голову венчал чёрный капирот* (капирот – остроконечный колпак конической формы с прорезями для глаз, скрывающий лицо). Когда же слуга инквизиции достиг места будущей казни и остановился, то бросил один из свитков к ногам Стайна.

– Убейте еретика! – выпалил неожиданно кто-то.

– Да, предайте ублюдка огню! – поддержал светловолосый парень предыдущего оратора.

По собравшимся на площади вновь прокатилась волна злорадства, породившая гнев и очередной поток безжалостных приговоров.

– Тиши-на!!! – завопил комиссар инквизиции, на чьём крысином лице не было даже намёка на пот, словно давно лишён всего человеческого, а холодные глаза медного оттенка в тени шляпных полей лишь подтверждали это утверждение.

На зловещий образ комиссара оказывала влияние и серебряная подвеска с изображением Древа Матери, которая покоилась на груди и отражала солнечный свет.

– Всем умолкнуть! – гаркнул начальник стражи с открытым забралом, отчего гомон голосов прекратился.

– Я, комиссар Сартар! – представился слуга инквизиции, чьи острые черты лица ожесточились пуще прежнего, а свет коснулся орлиного носа. – Прибыл в ваш славный город сразу, как только узнал о ряде чудовищных зверств, творимых единственным человеком! И в ходе своего расследования обнаружил того самого выродка, который день ото дня лишал вас заслуженного покоя и отдыха!

Он указал рукой на осуждённого, по причине чего в массах вспыхнула неистовая ярость.

– Этого мужчину, – продолжил комиссар. – Нашли на месте убийства нескольких жителей Нарбурга! Этот гнусный мясник на протяжении многих недель держал в заточении ваших друзей и соседей, насиловал женщин и даже детей! Проводил над ними богохульные ритуалы! Однако, от глаз инквизиции тьме никогда не укрыться! Именно поэтому вы сейчас видите перед собой её мерзкого слугу! Вот он, здесь, прямо перед вами! Ждёт кары за всё, что посмел сотворить!!!

Недовольство толпы возросло до предела, а обвинения с проклятьями в очередной раз осыпали убийцу с ног до головы. Комиссару потребовалось выждать время и только потом поднять ладонь в чёрной перчатке, чтобы усмирить толпу. После этого он переломил сургуч с печатью на свитке и театрально развернул его.

– Во имя Всевышнего, да будет так! – начал зачитывать приговор слуга инквизиции. – Меня, комиссара Сартара направили на искоренение ереси в земли барона Нарли с полномочиями инквизитора, чтобы я отыскал и извёл заразу, какая обрушилась на ваши семьи! И в ходе расследования уличил торговца шелками по имени Гилберт Стайн в мужеложстве, колдунстве, убийстве, насилии над женщинами, детьми и скотом! Милостью Всевышнего было дозволено заключить подозреваемого в темницу для допроса, на котором я искренне пытался спасти душу этой заблудшей овцы, однако, несмотря на предложение покаяться во грехе и отречься от проповедуемых им ересей, Гилберт Стайн от покаяния отказался и вины в содеянном не признал!

– Что?! – возразил обвиняемый. – Что вы такое говорите, комиссар?! Ведь я…

– Молчать! – велел ему Кайл Сартар, после чего обратился к страже: – Заткните ему рот!

– Да. – кивнул стражник и бросился исполнять повеление.

– Ммпх! – запротестовал Гилберт, когда в его рту оказался кляп. – Ммм!

– Тем самым, – продолжал Кайл. – Подтвердил своё нежелание возвратиться в лоно церкви Древа, а значит, отринул любовь и милость Его! Слова очевидцев также подтверждают связь Гилберта Стайна с рядом жестоких убийств, а найденные на месте их совершения вещи доказывают вину еретика в совершении оных, также, как и в сговоре с нечистью! И потому мною, комиссаром Сартаром, бароном Финеасом Нарли и епископом Клавдием, с позволения простого люда – Гилберту Стайну был вынесен смертный приговор через сжигание на костре заживо! Исполнение наказания было возложено на палача Пикта, любезно предоставленного нам прево* (прево – королевский чиновник или ставленник феодала, обладающий на вверенной ему территории судебной, фискальной и военной властью) Нарбурга!

Стайн с нескрываемым удивлением взирал на глашатая смерти, который, мало того, что солгал присутствующим об истинном признании Гилберта, так ещё и нарушил своё обещание даровать ему возможность встретить свой конец быстро и без мучений.

Тем временем Кайл свернул свиток и повернулся к смертнику, сказав:

– Да смилуется Всевышней над твоей гнилой душонкой, убийца!

«Ублюдок! – мысленно увещевал его Стайн, извиваясь от гнева. – Ты же обещал мне иной исход! Проклятый садист! Будь ты проклят! Предатель!».

– Палач Пикт! – обратился к нему слуга инквизиции. – Приведите приговор в исполнение!

После этого комиссар воззрился на преступника с явным омерзением на лице, а Пикт зажёг факел и приблизился к промасленным поленьям.

– А как же последние слова перед смертью, комиссар? – спросил экзекутор.

Сартар бросил на палача безразличный взгляд и ответил:

– Этот гнусный колдун утратил право голоса. На заседании ему предоставили возможность покаяться, но он ею не воспользовался, а посему, пусть теперь предсмертные вопли говорят за него. Приступайте!

«Лжец! Чудовище! Изувер!». – обрушил на негодяя злобу Гилберт, судорожно мотая при этом головой, однако замер, когда взглянул себе под ноги, а затем на огонь и глаза палача, в чьих зрачках стояло безразличие.

«Не делай этого!». – умолял его Стайн, но исполнитель наказаний лишь пожал плечами и швырнул факел под ноги приговорённому к смерти, отчего огонь мгновенно вспыхнул и стал распространяться вокруг жертвы, позволяя языкам пламени лизать пятки обречённого.

– Сдохни!!! Сдохни, тварь!!! – выкрикнул мальчуган, подкинув деревяшку в разгорающийся костёр.

– Поделом тебе, ублюдок!!!! – крикнула женщина.

– Умри, проклятая бестия!!! – оскорбила Гилберта девочка, после чего швырнула в него камешек, тем самым угодив в плечо.

Гилберт Стайн искал помощи и сочувствия в глазах окружающих его людей, но встретил лишь искажённые остервенением лица бешеных зверей, среди которых случайно объявилась та, кого он меньше всего желал сейчас увидеть.

– Эмбвмер! – беспомощно пытался выкрикнуть имя своей супруги Стайн. – Эмвр!!!

Память его озарили воспоминания о свадьбе, проходившей на территории дома её родителей, близ беседки. Там они, влюблённые друг в друга по уши, стояли у алтаря, где ожидали начала брачной церемонии. Великолепные рыжие волосы Эмбер и её богато украшенное красное платье трепал лёгкий ветер, а солнечные лучи стелились по её шляпе и вуали, скрывающих прекрасную улыбку. Он же гордился своим чёрным камзолом, какой был украшен золотыми узорами и перламутровыми пуговицами. А в тот миг, когда прозвучали заветные слова, Гилберт надел своей возлюбленной кольцо на палец, вслед за чем повернулся к многочисленным гостям, которые принялись скандировать:

– Сгорай! Сгорай! Сгорай!

Лица счастливых гостей с серебряными кубками в руках сменились разгневанными рожами жителей города, которые не прекращали желать ему вечных мучений в бездне Алластора. Теперь улыбка Эмбер оказалась искажена горечью и отчаянием, а по еë щекам вместо рыжих локонов бежали слезы. К груди она прижимала рыдающую дочь Маргарет, неспособную вынести смерть родного отца, и уж тем более лицезреть её.

«Простите меня… – обращался к своей семье Стайн. – Я подвёл вас…».

Посреди чудовищного омута враждебности Гилберт смог на краткий миг лицезреть угасающий свет, вспыхнувший над его родными.

– Я…

Безжалостное пламя в мгновение ока набросилось на еретика, из-за чего крики безумной толпы достигли своего апогея. Стайн уже был не в силах терпеть агонию, поэтому судорожно бился и кричал, но его стоны утопали в криках окружающих. Слëзы на щеках уже начали испаряться, а сладковатый запах горящей плоти медленно разносися над площадью. Комиссар же глядел на муки сжигаемого с презрением. Гилберт в этот момент окончательно утратил над собой контроль и взглянул на синее небо, окутываемое дымом, пока снопы искр с безудержным пламенем пожирали его тело, сдирая кожу вместе с плотью, что оголяло и сразу же обугливало пепельные кости. Палящее солнце стало последним, что увидел Стайн, потому как глаза приняли форму однородной массы и вместе со слезами сползли по щекам мертвеца.

Смахнув рукавом слёзы, Сафира мечтала забыть сгнивший знак возле булыжника, с которого начался их бесплодный поход за головой Багрового Скитальца, но воспоминания о произошедшем отказывались идти из головы.

«Как бы мне хотелось, чтобы мы прошли мимо этого проклятого рудника. – подумала Эмрих, выходя из леса на просёлочную дорогу. – Тогда всё могло бы сложиться иначе».

К этому времени солнце уже укоренилось в зените, откуда безжалостно бросало свои лучи на роковой булыжник, куда уже начали подтягиваться Рой и Менгель, чьи уста на угрюмых ликах оказались сомкнуты, а глаза опущены долу. Мальчишки вели под уздцы трёх лошадей, чьё фырканье хоть немного оживляло их общество. И когда Рой захотел передать поводья Сафире, то оторопел от увиденной на её синей мантии крови. Взглянул так, словно тем, кто убил их товарищей, была сама целительница. И это казалось девушке правдой, ведь она ничего не сделала для того, чтобы помочь кому-либо из павших.

– Не беспокойся, Рой, – коснулась рукой его лица девушка. – Я очень скоро смою эту кровь. Нужно только добраться до города. Там мы сможем позабыть о том, что с нами произошло.

– Угу. – потупил взгляд слуга ордена, шмыгнув носом.

«Что за злой рок постиг всех нас, епископ? – мысленно обратилась целительница к Кларе Зилер, своей наставнице, поддерживающей Эмрих с того самого времени, как та впервые оказалась в училище созидателей. – Где же мы так согрешили?».

Сафира мечтала о том, чтобы Клара очутилась рядом и подала мудрый совет. Однако этому не дано было случиться, ибо Клара с момента их первого знакомства прикована к креслу епископа, а также к посту одного из пяти демиургов, какие коллегиально принимают все решения в Магеладе и училище.

«Куда нам теперь податься? – продолжала обращаться к наставнице послушница. – Что делать?».

– Нам, – выдавил внезапно Менгель. – Нужно вернуться в Ипир.

– Зачем? – осведомилась девушка, продолжая скитания по своему сознанию.

– Как зачем?! – возразил Рой. – Там же остался наш обоз! Мы не можем оставить его!

– Верно. – подтвердил Менгель. – Ведь всё его содержимое принадлежит ордену.

– Тогда ступайте. – кивнула Эмрих, повернувшись к указательному знаку. – А у меня есть неотложные дела в городе.

– Мы пойдём с тобой. – утвердительно заявил Менгель.

– Точно! Или ты думаешь, что кто-то из нас сможет оставить тебя одну? – выступил Рой.

– А как же обоз? – грустно взглянула на них девушка. – Имущество ордена?

– Это подождёт. – взял её за руку Менгель, с жалостью взглянув в глаза. – Главное, рассказать всем о случившемся. А за обозом до тех пор присмотрит староста деревни.

– К тому же без тебя мы вряд ли отыщем обратный путь в деревню. – улыбнулся Рой.

Их поведение напомнило девушке те дни, когда она буквально шага не могла ступить без помощи брата, который всегда являлся для неё опорой.

– Поэтому веди нас. – кивнул Менгель, а затем направился к лошади. – Мы сразу за тобой.

«Вести вас? – подумала Сафира. – Разве та, кто всю жизнь следовала за другими, способна на это?».

Она вспомнила Тиндала, который всегда являлся для неё надеждой и опорой, пока в один ничем не примечательный день вдруг не сгинул в безвестности. Эмрих неустанно вспоминала тот злополучный день, пытаясь понять – кто или что могло послужить тому причиной.

«Где же ты сейчас, братец? Жив ли?». – вздохнула послушница, видя перед глазами событие из прошлого, когда двое обидчиков безнаказанно дразнили её, называя сиротой и нищенкой, с чем было трудно не согласиться.

Тогда брат поспешил в очередной раз вступиться за сестрёнку и, закрыв её за своей спиной, принялся поносить негодяев на чём свет стоит. За что они тут же обозвали его грязным ублюдком и кинулись с кулаками. Однако парень оказался не из робкого десятка и отвечал на каждый удар двумя своими, чем смог прогнать задир восвояси со слезами на глазах, тогда как сам не проронил ни единой. А когда обернулся к сестричке с алой от крови улыбкой, то сказал: «И чего ты этих пустомель слушаешь?! Испугалась их что ли?! Они же всё врут! На самом деле они ни беса о нас не знают! И никогда не смогут понять!».

«Даже сейчас ты смог бы найти в себе силы искренне улыбаться и смело идти дальше, – поражалась жизнерадостности Тиндала целительница. – Как сделал это в день смерти наших родителей, пока я беспомощно заливалась слезами от горечи утраты, считая нас обречёнными. Но ты сказал, что свет никогда не отвернётся от нас. Не осмелится сделать это после всех наших страданий».

Сафира взглянула на затянутые беспросветными тучами небо и обратилась к Незримому:

«Вот бы услышать их заливистый смех снова. С тех пор, как их не стало, вокруг воцарился такой мрак, что я боюсь не совладать с отчаянием, которое оно несёт на крыльях погибели. Одно несчастье сменилось другим».

Послушница оглянулась на шепчущихся между собой мальчиков и задала себе единственный вопрос: «По силам ли мне нести эту ношу?».

По щекам заскользили слёзы, поэтому Эмрих тотчас отвернулась, чтобы возложившие на неё надежду Рой и Менгель не успели увидеть этого. Девушка ловко скрыла в рукавах свидетельства своей слабости и глубоко вдохнула, отгоняя прочь дурные мысли и подступающий незаметно страх.

«Я не должна сдаваться, – убеждала себя Эмрих. – Ведь ещё есть надежда на благополучный исход! Мне нужно лишь исполнить последнюю волю наставника и поведать о произошедшем епископу. После этого всё разрешится само собой. В конце концов наши души в руках Его, а значит, он позаботится о нас, вне зависимости от того, какие испытания ожидают впереди. Если мне даровали жизнь во благо спасения других, то я преклонюсь перед своим предназначением и сделаю, что должно».

Однако, несмотря на это в её душе по-прежнему скреблись неукротимые страхи, накладывающие пелену сомнений на терзаемое бессилием сердце, что само по себе могло с лёгкостью поколебать и без того шаткую решимость хрупкой девушки.

Лишь приближающийся цокот множества копыт и нарастающий грохот колёс оказался способен вырвать её из объятий безутешной грусти.

– Кто-то приближается! – заявил в ужасе Менгель, обратившись к Сафире.

– Чего ты так испугался? – осведомился Рой.

– Вдруг это разбойники?! – ответил Менгель.

– Почему же сразу разбойники? – мягко произнесла Эмрих, когда подошла к перепуганному слуге.

– Не знаю, мне так кажется.

– Боишься, что мы не справимся с ними? – хлопнул его по спине Рой. – Вздор! Они даже не посмеют на нас напасть!

– Я бы не был в этом так уверен. – косился на приближающихся обеспокоенный мальчик. – Судя по звукам, их куда больше, чем нас.

– Это не разбойники. – проговорила Сафира, разглядев на всадниках латные доспехи и гербовые накидки.

Рыцари сопровождали вереницу возов с провизией и прочим под эгидой чëрного знамени с изображением плюща, окутывающего красную розу.

Очень скоро неизвестные люди в пыльного оттенка латах начали проезжать мимо целительницы, бросая косые взгляды не только на её перепачканную кровью мантию, но и на юных спутников. Перешëптывания этих воинов быстро переросли в роптания, чему положил конец один из всадников, который решил остановиться прямо перед Эмрих. Он обратил грозный взгляд к Менгелю, отчего мальчик вздрогнул, а взирающий на него рыцарь поднял забрало, явив путникам заветренный лик бледного цвета с трехдневной щетиной и ухоженными усами. Правую щёку этого мужа украшали рытвины и несколько мелких шрамов, что роднило его с гранитной статуей, также, как и вытянутый подбородок с сухими губами, над какими располагался грузный нос. Только серые глаза с прищуром свидетельствовали о том, что это существо состоит из плоти и крови.

– Вам требуется помощь? – низким голосом произнёс воитель, после чего из-под его шлема показался слипшийся чёрный волосок, напоминающий собой чахлый росток, с какого вместо росы сорвалась капля пота.

Говоривший своим внушительным видом заставил Роя и Менгеля проглотить языки, предоставив Сафире возможность ответить на поставленный вопрос, однако она предпочла молчание, потому как не могла довериться случайному прохожему. В ответ на это рыцарь звонко свистнул, чем остановил колонну, а сам покинул коня и обратился к целительнице с другим вопросом:

– Вы ранены?

– Нет. – с отреченным взглядом заявила она.

– Кровь на ваших одеждах говорит об обратном. – осматривал с подозрением окровавленные сапоги и мантию угрюмый усач.

– Она… не моя… – проговорила девушка.

Рыцарь положил руку на эфес меча и протянул с иронией в голосе:

– И чья же она?

– Моих друзей…

– Друзей? – рыцарь с недоумением посмотрел на одного из своих лучников.

– А кто ваши друзья? – спросил лысый воин с решительным выражением лица, внезапно оказавшийся позади целительницы.

– Рыцари ордена Карающей длани. – ответила послушница, продолжая смотреть сквозь запылившийся нагрудник усатого рыцаря.

– Где они сейчас? – продолжал расспросы предводитель колонны.

– Они… – Сафира отвела взгляд, потому что образы погибших друзей вдруг встали у неё перед глазами. – Они…

– Что с ними случилось? – продолжал допрос вопрошатель, а лучник позади него медленно начал доставать стрелу из колчана.

– Их убили. – резко ответила девушка.

– Кто? – раздался вопрос у неё за спиной вместе со скрежетом клинка.

Не успела девушка опомниться, как Роя и Менгеля схватили.

– Что вы делаете?! – воскликнула Эмрих, после чего тоже оказалась схвачена. – Отпустите нас!

– Я очень хочу поверить в вашу историю. – холодно произнёс предводитель. – Но в последнее время на этой дороге караваны всё чаще попадают в засаду разбойников, поселившихся в этих лесах. Откуда нам знать, что вы не из их числа?

– Девчонка хороша собой. – прошептал ему на ухо один из воинов, чей лик был отмечен клеймом сладострастия. – Никто из нас не откажется провести с ней немного времени наедине.

– А что прикажешь делать с двумя мальчишками? – обмолвился низкорослый забияка.

– Пусть смотрят. А потом всех их прикончим, чтобы не осталось следов.

– Заткнитесь! – гаркнул на них предводитель, после чего воззрился на Сафиру, спросив: – Откуда нам знать, что вы говорите правду?

– Мы можем показать вам место, где убили наших друзей! – поспешил заверить их Рой, на что в ответ окружающие лишь злорадно рассмеялись.

– Чтобы заманить нас в очевидную западню?! – ощерился усатый главарь. – Беса с два кто-то из нас пойдет с вами!

– Нас видели жители Ипира и его староста! – добавил Менгель. – Обоз ордена тоже остался там! Мы говорим правду!

– Прирежем их и дело с концом. – произнёс кто-то.

– Кто ещё может знать о том, что вы здесь? – задал очередной вопрос предводитель, явно опасаясь отдавать девушку во власть своих подчинённых, потому как она действительно могла состоять в ордене Карающей длани.

– Выжил оруженосец, который сбежал от нас на лошади. – вспомнила о Ллойде Эмрих. – Он, верно, уже на полпути в Нарбург.

– Что же могло заставить доблестного оруженосца ордена Карающей длани сбежать? – усмехнулся лысый верзила.

Эмрих привиделся багровый капюшон и налитые кровью глаза под пепельной маской, а также предсмертные корчи Дëрна с Буном. В ушах прозвучал отчаянный вопль Марка, перемешанный с жалобным криком убегающего Ллойда.

– Багровый Скиталец. – с трудом произнесла

целительница.

– Что?! – вырвалось у лысого вояки.

Он в недоумении воззрился на предводителя вместе с остальными братьями по оружию.

– Где? – внезапно спросил лучник с гадким ожогом на щеке.

– В заброшенном руднике. – просипела она.

– Хочешь сказать, Багровый Скиталец одолел братьев ордена Карающей длани в одиночку? – усмехнулся главарь. – Это же просто немыслимо!

– Но это правда. – едва проговорила девушка.

– Чушь! – махнул рукой смельчак. – Никому такое не под силу.

– Отведите нас в Нарбург! – чуть не вырвалась из цепких рук рыцаря отчаявшаяся Сафира. – Нам необходимо поведать о случившемся магистру ордена и главе инквизиции!

Предводитель замялся сразу же, как только услышал упоминание псов церкви, после чего обменялся со своими подчинёнными взглядами и велел освободить Роя и Менгеля вместе с послушницей.

– В таком случае… – задумчиво произнёс усатый, коснувшись своего подбородка. – Нам лучше заручиться помощью рыцарей ордена Благодетели, прежде чем пытаться остановить Скитальца. Мои доблестные воины и я сопроводим вас к ним в Нарбург.

Жестом он подал людям условный сигнал, согласно которому клинок позади послушницы вновь скользнул в ножны.

– Мы как раз направляемся в город, – продолжил главарь. – И мой долг как рыцаря –сопроводить беззащитную девушку и испуганных мальчишек в безопасное место.

Уязвлëнные сказанным слуги переглянулись и с укоризной посмотрели на обидчика, едва не убившего их вместе с Сафирой в угоду своим презренным желаниям.

– И раз дальше мы продолжим путь вместе, – развёл руки усач. – Нам следует получше узнать друг друга! Как вы на это смотрите?

Его предложение было встречено с опаской, поэтому говоривший поспешил начать знакомство первым:

– Моё имя – Николас Флат. – положил он руку на сердце. – Я уже два десятка лет верой и правдой служу своему господину барону Нарли. А все эти добрые мóлодцы, которых вы видите вокруг, члены баронской дружины!

– Я Сафира. – проговорила девушка. – Сафира Эмрих. Выпускница училища созидания и послушница костёла Исцеления.

– Быть не может! – воскликнул суровый мужчина с повязкой на глазу. – Так ты прямиком из Магелада?!

– Верно. – кивнула в подтверждение его догадки Эмрих и отклонила голову, явив всем шею с татуировкой, представляющей собой фолиант с буквой «И» внутри треугольника, чьи края опоясывали круги.

– Глазам не верю! – сморгнул бородатый лучник с одутловатым лицом. – И как тебя только занесло в такую даль?!

– Я получила назначение в орден Карающей длани, откуда меня направили сюда для поиска похитителя.

– Ого! – воскликнул от удивления Николас. – Очень рад знакомству со столь учёной леди! И каково было жить в городе созидателей?

– Я почти никогда не покидала костёл. – потупила взгляд девушка. – Предпочитала прогулкам молитвы и просвещения.

– Какая жалость, – покачал лысой головой воин с синяком под глазом. – Говорят, этот город неописуемых размеров! И что в нём находятся пять чудес света!

– Слыхал, там ночью даже огни сами собой в фонарях загораются. – дополнил слова товарища стрелок с ожогом на лице. – И что по городским каналам всегда струится чистая вода.

– Откровенно говоря, я предпочитала всем этим чудесам уют кельи.

– А разве костёл не является пятым чудом света? – осведомился Флат.

– И какой он? – спросил мохнатый всадник со шрамом на лбу. – Этот костёл?

– Он… Большой… – только и смогла выговорить целительница, поглощаемая воспоминаниями о беседах с демиургом в её кабинете, а также редких встречах с братом под сводом молельни.

– Уверен, – улыбнулся Николас. – Девы неотразимее тебя и во всём городе было не сыскать.

– Отнюдь, епископ с лёгкостью бы затмила своей красой и добродетелью.

– Хотелось бы мне взглянуть на неё, – мерзко усмехнулся одноглазый дружинник, мечтательно потеребив подбородок пальцами.

– Даже не верится, что кто-то способен превзойти тебя в очаровании. – подметил Флат, косо подглядывая на конкурентов в борьбе за расположение девицы. – Разве есть на свете создание милее и благочестивее тебя?

Повисло всеобщее молчание, из-за чего Николас поспешил сменить тему:

– Так значит, теперь ты представляешь орден Карающей длани?

– Скорее, являюсь его малой частью.

– Почётное назначение! – добавил верзила с оторванным ухом. – Насколько я знаю, твой орден является первым среди семи равных.

– Ты, наверняка, очень талантливая, раз тебя определили туда. – предположил лучник, поправляя колчан.

– Ордену всегда не хватает целителей. – развеяла их льстивые догадки послушница.

– Неудивительно. – заметил Николас. – Более воинственного ордена и представить нельзя. Давай я помогу тебе взобраться в седло, дорогуша.

Когда же он дерзнул приблизиться к ней, девушка тотчас указала рукой на мальчиков, представив их воинам:

– А это доблестные слуги нашего отряда – Рой и Менгель.

– Да. – в лёгком замешательстве кивнул предводитель дружины, явно позабыв о существовании этих двоих, ибо источником неподдельного интереса являлась только Сафира.

Но, чтобы не показаться невеждой, Николас улыбнулся слугам, а затем вновь обратил свои очарованные очи к Эмрих со словами:

– Скажу честно, у меня сердце кровью обливается каждый раз, когда я смотрю на вас и ваши одежды.

По глазам целительницы Флат понял, что она не расположена к светской беседе, а потому добавил:

– Ох, прошу простить мне мою заносчивость. Я уже и так отнял слишком много вашего времени своими расспросами. Следовало бы спешить в Нарбург, а я всё никак не могу налюбоваться вами. Отправляемся же в путь немедля!

Он с заботой помог взобраться ей в седло, а затем прыгнул в своё, проигнорировав Роя с Менгелем, из-за чего им пришлось самостоятельно взбираться на лошадей, пока все остальные члены дружины с усмешкой покидали место недолгой стоянки.

– Всевышний наделил тебя неземным очарованием. – продолжал лебезить перед целительницей Николас, в то время как его воинство отрезало Сафире пути к отступлению.

– Я не вижу Роя и Менгеля. – перебила Флата Эмрих, высматривая удальцов позади.

– О них позаботятся, будь покойна, ведь я хозяин своему слову! Любой житель Нарбурга подтвердит это!

– Не сомневаюсь. – бросила девушка, продолжая искать взглядом мальчишек.

Видя её обеспокоенность, предводитель дружины втайне оскалился, после чего крикнул в конец колонны:

– Эй, Чак, видишь ли ты подле себя наших новых друзей?!

– Они здесь! – ответил ему кто-то, поднимая руку, благодаря чему Сафира смогла разглядеть два маленьких тельца посреди грузных туш.

– Вам приходилось бывать в Нарбурге? – спросил Флат, будучи не в силах отвести взгляда от её притягательных губ.

Они волновали его куда сильнее, чем то, каким испытаниям подверглась сама девушка несколько часов назад.

– Нет. – отрицательно покачала головой Эмрих, чей взгляд был обращён к появляющимся впереди очертаниям города.

– Вам там понравится, – продолжил вдохновлённо рыцарь. – В Нарбурге находится прекрасный сад из роз, какой, к слову, есть и на территории замка барона, куда я могу вас сопроводить. А ещё мы обязательно должны заглянуть в трактир «Сытый прохвост», где подают шелепское рагу – лучшее, что можно отведать в городе! Просто ложечку оближешь!

Послушница покивала в ответ.

– Потóм уже можно будет взглянуть на зáмок моего повелителя поближе, – не унимался говорящий. – Увиденное способно произвести неизгладимое впечатление, уверяю!

– Угу. – углублялась в свои мысли целительница, в силу чего голос главы дружины постепенно начинал угасать.

– Так как я возглавляю баронскую дружину, то обладаю полномочиями… устроить вам захваты… прогу… по здеш…

Затмить голос Николаса удалось Багровому Скитальцу, чьи слова с новой силой прозвучали у Сафиры в голове:

«Ты наивный глупец, который доверил свою судьбу лжецам! Как и все те, кто добровольно согласился стать жертвой чужого тщеславия и амбиций!».

«Почему эти слова кажутся мне такими знакомыми? – задалась вопросом Эмрих. – Могла ли я слышать их где-то раньше?».

Рыцарь продолжал бубнить что-то невнятное, когда на горизонте показались высокие стены, а среди крыш возвысилась колокольня и остроконечный шпиль храма.

– Смотрите! – лысый дружинник указал пальцем на город, над которым клубился чёрный дым. – Похоже, снова жгут мракобесов!

– Даа… – протянул предводитель. – Что-то они в последнее время зачастили с этим делом. Хотя это и не удивительно, ведь какому-то глупцу взбрело в голову приносить горожан в жертву. Одному только Всевышнему ведомо зачем.

– Так на него, наверное, как раз-таки и нашли управу! – повернулся к нему безухий. – У нас же с недавних пор орудует комиссар инквизиции. Вы не слышали?!

– В таком случае чему удивляться? – усмехнулся лучник. – Этот комиссар инквизитором стать хочет, не иначе!

– Любят же они выслуживаться. – заключил одноглазый.

– Следите за языками! – назидательно произнёс Николас. – Негоже в присутствии святой девы оскорблять слуг инквизиции, слепо исполняющих волю Его!

– Прошу простить. – буркнул циклоп с нескрываемой улыбкой. – Сегодня же отправлюсь к исповеднику за искуплением.

Довольный собой Флат вновь обратил свой взор к чаровнице, однако ей были безразличны его угодливые потуги, потому что девушка тонула в ворохе собственных мыслей, ни за одну из которых не могла зацепиться в свете пережитого потрясения. Сафиру то бросало в жар от горькой потери друзей, то в холод от беспокойства за участь брата и Роя с Менгелем.

«Прочь!». – прогремел ужасающий глас Скитальца в еë голове, отчего всё тело целительницы охватила дрожь, а возложенная на неё ответственность страшно надавила на плечи, ввергая разум в омут отчаяния, отчего порочный круг навязчивых мыслей начал свой неумолимый круговорот с самого начала.

Никакие попытки главы дружины обратить на себя её внимание не увенчались успехом, зато это оказалось под силу грому цепей и рухнувшего перед отрядом моста, ведущего в Нарбург.

– Я дома, бес меня подери! – возвестил один из дружинников.

– А ну захлопнись! – рявкнул на него Николас, вслед за чем взглянул на Эмрих, смягчив черты своего лица, чтобы пролепетать: – Вот мы и приехали, миледи. Добро пожаловать!

– А Рой и Менгель от нас не отстали? – вспомнила про товарищей девушка, оглянувшись.

– Нет. – обречëнно выдохнул Флат, явно начав терять надежду, а вместе с ней и терпение. – Им некуда деваться.

Процессия въехала в город, на чьих улицах сновали хмурые жители и бродячие псы, в то время как торговцы пытались продать свой товар любому прохожему, пока уличные мальчишки хватали на бегу всё, с чем можно было удрать. Мясники же бранились каждый раз, когда случайному бродяге удавалось умыкнуть с прилавка кусочек другой их драгоценного товара. Лишь немногие представители этой достойной профессии подкармливали исхудалых собачонок, обитающих поблизости. Случайно, на глаза Сафире попался вор-карманник, пихнувший упитанного человека в бархатном наряде только ради того, чтобы стянуть у него кошель, набитый золотом, и удариться в бега.

– Схватите его! – выкрикнул толстосум, указывая на грабителя. – Он грязный вор, вор!

Среди горожан это посеяло некоторую неразбериху, но ненадолго, ведь такие вещи давно стали привычным делом для Нарбурга. Да и простому люду не особо хотелось помогать тем, кто бесцеремонно, а порой даже с нескрываемым злорадством объедает их семьи. По этой причине карманнику с лёгкостью удалось раствориться в толпе.

Преодолев рыночную площадь, Эмрих очутилась на улице жилого квартала, где по обе стороны от неё расположились каменные дома, а на подоконниках каждого деревце в горшочке, что являлось обязательным атрибутом любого последователя церкви Древа, чей храм находился чуть поодаль. Солнечный свет отражался от витражных окон и островерхой крыши этого грандиозного сооружения, согревая алебастрового цвета стены ради проникновения в самые тёмные уголки арок и галерей. Вершину святой обители венчал колокол с узором в виде терний, а над папертью* (Па́перть, или внешний притвор – непокрытая кровлей площадка перед внутренним притвором храма) располагался смиренный лик Всевышнего с раскинувшимися в разные стороны волосами, бородой и усами. Перед ним как раз и остановилась дружина, благодаря чему Эмрих встретилась лицом к лицу с умиротворенным взглядом Создателя, из-под бороды которого к земле стремились стальные двери. В эти самые двери постучал Николас Флат, в то время как Сафира отыскала глазами порученных ей судьбою мальчишек, каких привели ко входу в церковь.

– Теперь вы и в безопасности. – обратился к ней с улыбкой предводитель дружины.

– Спасибо вам за помощь. – поблагодарила Эмрих.

Уязвлëнные халатным к себе отношением Рой и Менгель не удостоили обидчика тем же.

– Искренне надеюсь, – навис над ней Флат, преградив проход рукой. – Что Всевышний позволит нам с вами ещё раз встретиться, Сафира. Мне не терпится показать вам прелестный сад барона и мой собственный замок неподалёку.

Целительнице становилось откровенно не по себе от нескончаемых нападок предводителя дружины, в чьих глазах буквально читалось страстное желание овладеть ею.

– Боюсь, в ближайшее время мне вряд ли позволят покинуть стены храма, – ответила послушница. – И почти невозможно предсказать то, что ждёт меня в будущем.

– В любом случае… – начал уже было говорить Николас, как вдруг по ту сторону храма послышались шаги, из-за чего Флат замолк и убрал руку, тогда как дверь открылась, а на пороге показался сеновласый послушник с узким лицом, облачëнный в светлую робу.

Он с удивлением взглянул на гостей полными недоумения глазами навыкате.

– У этого небесного создания тревожные вести для епископа. – положил целительнице руку на плечо Николас, обращаясь к привратнику. – Её немедленно следует сопроводить к нему.

От неприятного прикосновения, Сафира почувствовала себя крайне неуютно, а по спине пробежали мурашки.

– А вы кто будете? – осведомился послушник, уставившись на предводителя дружины.

– Как это кто?! – встрепенулся от нанесённого оскорбления глава дружины, убрав руку с плеча целительницы. – Да я правая рука барона Финеаса Нарли! Весь город знает обо мне!

– Простите, я ещё ни разу не встречал вас в стенах храма.

– Разумеется, ведь я всё время нахожусь в походах! – чуть не плевался возмущённый Флат.

Привратник не придал значения его словам, предпочитая удовлетворить своё любопытство касательно окровавленных одежд целительницы.

– Она стала жертвой Багрового Скитальца. – ответил на зреющий в голове послушника вопрос предводитель дружины. – Поэтому немедля проводи её к епископу Клавдию.

– Ваша метка. – указал на шею девушки наблюдательный привратник. – Надо полагать, вы были послушницей костёла Исцеления.

– Всё так. – подтвердила Сафира.

– А эти мальчики ваши друзья? – жутко уставился на Роя и Менгеля привратник.

– Да. – с тёплой улыбкой взглянула на них Эмрих.

– Сейчас для посторонних вход закрыт, но, полагаю, присутствие трëх верных слуг Всевышнего никого не возмутит. – он отворил перед ними увесистую дверь и добавил: – Прошу, входите.

Без раздумий послушница со своими двумя маленькими спутниками вошла внутрь, после чего обернулась к проводнику и сказала:

– Еще раз спасибо вам.

– Поблагодарите меня вечером, когда я…

Тут дверь перед носом Николаса захлопнулась, а ликующий Рой с торжественный улыбкой взглянул на Сафиру, довольный своей шалостью.

– Давно бы так. – разделял радость друга Менгель.

– Следуйте за мной. – заявил послушник и направился вглубь нефа* (Неф – вытянутое помещение, ограниченное с одной или с обеих продольных сторон рядом колонн или столбов), тогда как гости храма устремились вслед за ним, осматривая стрельчатый свод и лампады вместе с расписанными фресками стенами, на которых отражались четверо из пяти сыновей Всевышнего, преклоняющих колени перед своей матерью, чей прелестный лик не мог оставить равнодушным никого из посетителей храма, потому как её мягкие черты лица с румянцем на щеках и белоснежные длинные волосы вселяли в лицезреющих благоговение, восторг и даже восхищение. При всём этом, сияющие белым светом одежды скрывали её живот с пятым сыном в утробе.

У четвёртого сына имелись крылья нетопыря и рога на голове, а тело было усеяно чешуёй и шерстью, в то время как второй сын скрывал тело под чёрным плащом и капюшоном. Третий ребёнок Создателя представлял собой гуманоида, ужасно напоминающего огромное насекомое со множеством прозрачных крыльев вытянутой формы на спине. Затмевал же своей красотой братьев первенец, чьи белые птичьи крылья простирались далеко за пределы фрески, покуда тело его являлось полной копией человеческого.

Когда Сафира с остальными прошла мимо одного изображения, то сразу же узрела другой эпизод из жизни Праведных, где Матерь в окровавленных одеждах, будучи разрешившись от бремени, раскинулась на цветочной поляне с застывшей на лице мертвенной маской чудовищной боли. Здесь же Всевышний, стоя на коленях, держал на багряных от крови руках пятого сына, сгубившего свою мать. От леденящего взгляда Прародительницы кровь целительницы стыла в жилах, но лишь до тех пор, пока она не увидела следующую фреску, на коей пятый сын Кхаллас убивает насекомоподобного брата Зижраза. Сей образ заставил Эмрих продрогнуть до самых костей и вспомнить убийцу её друзей. На другом изображении первенец Ифеарий ввергал в бездну Алластора за то, что он заступился за пятого сына перед остальными братьями.

И только когда Эмрих оказалась перед алтарём, то увидела последнее изображение противостояния сыновей Всевышнего, где перед телом раненого второго сына бьются на смерть первенец и пятый сын, что заканчивается смертью обоих. Перед этим изображением послушник повернул в боковой коридор, где от пола, выложенного мозаичной плиткой, эхом отражались шаги всех идущих.

На встречу Сафире и остальным вышли двое священников в белых сутанах с позолоченными воротниками.

– Матерь милосердная! Что с вами приключилось?! – воскликнул один из них и остановился, явив молодое лицо с оспинами, а также низко посаженные на нëм глаза, над которыми полукругом свисали густые брови, дополняемые черными короткими волосами на голове.

– Преподобные, – поклонился им послушник и указал на гостью. – У верной слуги Его имеются ужасные вести для епископа.

– Что за вести несёшь ты нам, дитя? – задрав седую голову, воззрился на девушку пожилой священник, чьи веки не поднимались до конца, отчего казались неимоверно тяжëлыми, как и весь его опухший лик с толстыми губами, соседствующими с массивной родинкой.

– Я обязана передать епископу послание рыцаря ордена Карающей длани Марка Оруэла, павшего в битве с одним из самых кровожадных врагов королевства.

Священники беспокойно переглянулись, после чего молодой священнослужитель спросил:

– Кто же, сохрани нас Всевышний, смог одолеть этого святого воителя?

– Тот, о ком говорит вся округа. – ответила Сафира. – Багровый Скиталец.

– Чудо, что вам удалось выжить! – вскрикнул пожилой.

– Наверное, само Провидение вмешалось в мою судьбу. – пролепетала послушница.

– Не иначе. – ответил кивком седой и нахмурился, выражая всем своим видом беспокойство.

– Всевышний хранит нас. – воздел руки молодой священник. – И нам надлежит быть благодарными Его милости.

– Позволено ли мне посетить Его Превосходительство Клавдия сейчас? – осведомилась девушка.

– В таком виде?! – вскричал хмурый слуга Всевышнего. – Да разве можно дозволить подобное?!

– Отче Люк. – обратился к старшему молодой. – Смею заметить, что нам следует быть милосердными по отношению к этой целомудренной деве, ибо не ведаем мы, через что ей пришлось пройти, чтобы посетить нас.

– Я всё понимаю, но да простит меня Матерь, разве угодно допускать к епископу гостей в столь неприглядном виде?! Что скажет Его Превосходительство, когда узрит этот кошмар?! – указал на мантию целительницы Люк. – Стыд и позор на наши головы, если мы позволим слуге Его пребывать здесь в таком облачении!

– Пожалуй, вы правы. – согласился молодой священнослужитель и обратился к Сафире: – Вынужден просить вас пройти к сëстрам, дабы они омыли ваше тело и предоставили чистое одеяние, более достойное очей епископа.

– Но, – возразила этому решению Эмрих, желая поскорее исполнить свой долг, однако пожилой священник поднял руку, чем пресëк её намерение добиться желаемого.

– А ты, Ян, – обратился седой к пучеглазому. – Проводи этих двух малышей в исповедальню, где я выслушаю их историю.

– Хорошо. – кивнул одобрительно Ян и вылупился на Роя с Менгелем, которые полными грусти глазами посмотрели на Сафиру, не желая с ней расставаться.

– Не бойтесь, мальчики, – улыбнулась им Эмрих. – Мы скоро снова увидимся.

– Здесь нечего бояться, уверяю. – заметил отче Люк, но эти слова лишь ещё сильнее насторожили маленьких слуг.

– Я уведомлю епископа о наших гостях, отче. – сообщил молодой священник.

– Будь так добр. – ответил ему исповедник.

После этих слов Сафиру разлучили с вверенными ей роком мальчишками и отвели к купелям, где передали в руки ошарашенных сестëр, принявшихся донимать целительницу вопросами, пока она не упомянула друзей и совершëнную над ними казнь, что заставило любопытствующих замолчать. Это позволило целительнице вновь погрузиться в мрачные мысли, пока омовение не было завершено.

Сафира пришла в себя только тогда, когда ей помогли облачиться в белую робу и проводить в свободную келью, где оставили дожидаться аудиенции с епископом, благодаря чему глазам Эмрих предстала скупо обставленная мебелью комнатушка с белëнным потолком и стенами, в одной из которых находилось единственное оконце, позволяющее свету проникать внутрь и высвечивать мельчайшие частички пыли, наполняющие пространство. Здесь присутствовала жёсткая кровать и стол с лежащим на нём Апокрифом, чью обложку украшало дерево с белой корой. Напротив стола находился невысокий табурет на трёх ножках и небольшой алтарь для молитв, представляющий собой деревообразный постамент с вырезанными в нём птичками.

«Я будто и не покидала кельи монастыря». – подумала послушница, ощутив лёгкое тепло и прилив радости, какое испытывают после долгожданного возвращения домой, где за нерушимыми стенами ожидают получить долгожданный уют и тёплую постель.

Эти благостные чувства – заслуга демиурга исцеления, ведь именно она старалась создать для Сафиры новый дом в стенах костёла, потому как родного Эмрих лишилась в детстве. Лишь жизнь в училище помогла девушке ненадолго забыть болезненные воспоминания прошлого.

Послушница решила помолиться, раз выдалась такая возможность, поэтому села на колени перед алтарём и, глядя на его вершину, которую венчал вырезанный из дерева щегол, начала читать:

– Милосердный и всепрощающий Всевышний, – медленно поднимала руки Эмрих. – Я благодарна тебе и сёстрам костёла за заботу и беспокойство обо мне. А также за то, что в Магеладе меня с любовь встретила и разместила демиург. Я поистине была счастлива получить дарования Твои и обратить их в помощь нуждающимся. Молю лишь о здравии и благополучии тех, кто всё это время поддерживал меня поступком и словом. Прошу сохранить от посягательств Властителя душу брата, где бы она сейчас не пребывала и заблудшие души тех несчастных, кого постигла та же участь. Обещаю терпеть все тяготы и лишения, что выпадут на мою долю, однако боюсь, что моих сил может оказаться недостаточно. Одари же меня волей Своею, чтобы смогла я предостеречь слуг раболепных об опасности надвигающейся угрозы. Я искренне желаю спасти их жизни от гибели неминуемой, которую несёт за собой вестник кровавый. Надели моих слушателей терпением, дабы уверовали они в мой рассказ ужасный и сделали всё для достижения победы над врагом человеческим.

В этот миг кто-то постучался в дверь и вошёл.

– Его Превосходительство ожидает вас на террасе храма, сестра. – тонким, едва слышимым голосом произнесла юная девушка с тёмными волосами и грустным лицом.

– Иду. – поднялась с колен целительница и отправилась вслед за молчаливой посланницей, пока не очутилась в залах вытянутого нефа, где взад и вперёд слонялись диаконы в чёрных рясах. Здесь Сафира остановила взгляд на одном из витражных окон с изображением первого короля Авгейта – Теодориха Бернадетта в золочëнных доспехах с окружающими его апостолами, чьи сверкающие доспехи наделяли владельцев святостью самого Прародителя. Именно через их образы солнечный свет направлял лучи к амвону* (Амво́н – сооружение в храме, предназначенное для чтения текстов, пения и произнесения проповедей), расположенному прямо перед вырезанным в белом камне образом Древа, чьи корни уходили в пол, а ветви раскинулись по стенам, в то время как верхушка касалась потолка. Заворожëнная сим зрелищем Эмрих невольно остановилась, чтобы лучше разглядеть различного вида птиц в ветвях, одной из которых был пересмешник, а другой колибри, но остальных ей не позволила рассмотреть проводница, потому что одëрнула за рукав и поманила за собой, заявив, что Его Превосходительство не любит ждать. Целительнице ничего другого не оставалось, как подчиниться, хотя любознательность овладела ей в той мере, чтобы пробудить желание воспротивиться воле послушницы. Однако, долг перед Марком Оруэлом и павшими от рук убийцы товарищами в миг искоренил все притязания на протест.

Таким образом они достигли перил с мраморной лестницей, ведущей на верхние этажи, куда в очень скором времени попала Сафира, узрев небольшую залу с несколькими рядами лавок перед кафедрой* (почётное кресло в храме, предназначенное для епископа), пройдя которую, девушки оказались на красной от солнца террасе с распахнутыми впереди дверьми. Отсюда открывался удивительный вид на город с переливающимся на свету ковром из черепичных крыш.

Именно здесь целительница встретила епископа, облачëнного в золотые свободные одежды, украшенные узорами на манер древесных ветвей. От красного воротника до самых пят оказался вышит ствол золотого дерева, но без верхушки, потому что она была представлена в виде пышных крон на высоком головном уборе.

– Не стесняйся, дитя, – располагающим к себе мягким голосом произнёс пятидесятилетний Клавдий с явными следами морщин вокруг губ и глаз, имеющимися также на лбу и щеках. – Проходи.

Повинуясь, послушница подошла к нему и низко поклонилась, на что черноглазый ответил протянутой правой рукой с золотым перстнем.

– Приветствую, Ваше Превосходительство. – поцеловала его руку девушка. – Я Сафира Эмрих, выпускница созидательного училища и член отряда рыцарей Карающей длани.

– Мне это известно, дитя, известно. – нежно взял её за руки слуга церкви Древа и мягко похлопал ладонью левой руки. – Я рад приветствовать тебя в сей скромной обители, где наша судьбоносная встреча была предопределена самим Создателем. Поведай же мне, что приключилось в дороге?

– Я…

– Присаживайся. – заботливо произнёс епископ и указал на стул, обитый красным бархатом.

– А тебе, дитя, – обратился Клавдий к проводнице. – Я безмерно благодарен за помощь. Ты можешь быть свободна.

Юная дева поклонилась и спешно удалилась, закрыв за собой дверь, после чего епископ с Сафирой присели у перил, откуда Эмрих заметила среди искажённых от солнцепëка дорог огромную площадь с пустым эшафотом в середине. От него всё ещё вился едва уловимый глазу белый дымок. Казалось, что отсюда возможно окинуть Нарбург взглядом полностью, ведь помимо площади оказались видны врата и рынок, а также небольшой цветник с леском и аллеей. За пределами городских пейзажей укоренился квадратный замок, окружённый невысокой стеной с ведущим к нему единственным мостом, переброшенным через широкую реку. Круглые башни обозначили его границы, тогда как в одном из углов притаился великолепный сад из роз, соответствующий описанию Николаса Флата.

Послушница переводила взгляд с города на замок, собираясь с мыслями, пока не отважилась взглянуть Его Превосходительству в лицо, что позволило лучше разглядеть его дряблую кожу и острые черты лица. При этом глазам священника по-прежнему удавалось сохранять теплоту и заботу, как и взору слегка утопленных глаз с тонкими над ними бровями. В тоже самое время из-под головного убора выбивались редкие седые волоски, касающиеся не только вытянутых ушей и венозных висков, но и лба, что нарушало общую гармонию чистоты и праведности епископа.

– Я… – неуверенно протянула послушница, вспоминая мрачные стены заброшенного рудника. – Не знаю с чего начать.

– Начни с самого начала. – улыбнулся Клавдий, закрыв медленно глаза и также медленно открыв их. – Тебе не о чем беспокоиться, ведь сейчас ты в руках Его. Ты дома.

Его голос казался благодетельным и умиротворяющим, что придало сердечку Эмрих успокоения.

– Демиург исцеления направила меня в орден Карающей длани, где меня приняли в поисковый отряд Марка Оруэла. – неторопливо начала целительница. – Вместе с ним и друзьями мы прибыли в эти земли, чтобы отыскать похитителя молодых девушек, подозреваемого в колдунстве. И… нам… – она горько улыбнулась. – Нам удалось это сделать, но… но…

Слёзы с завидной стремительностью наполнили глаза, а затем с не меньшим рвением оставили их, разлившись по румяным щёчкам.

– Тише, тише, дитя. – успокаивал послушницу епископ, нежно касаясь её плеча. – Здесь ты можешь открыться Всевышнему.

Сафира утерла слёзы рукавом и глубоко вздохнула, сосредоточив свой взор на сутане епископа.

– Но мы узнали о том, что Багровый Скиталец скрывается в заброшенном руднике. И наш предводитель принял решение вломиться туда, чтобы сразить чудовище. А когда… – она перешла на шëпот. – Мы вошли туда… Мы…

Внезапно дверь, ведущая на террасу, с грохотом распахнулась. И в ней показался диакон, пытающийся остановить высокого беловолосого мужчину в светло-синем жилете и белой льняной рубахе. Ноги этого гостя облегали бархатные шоссы* (Шоссы – плотные чулки, натягивавшиеся отдельно на каждую ногу) лилового оттенка.

– Клавдий! – с вызовом крикнул визитëр, оттолкнув диакона в сторону, после чего направился к епископу. – Ты уже слышал?!

– О чём, друг мой? – осведомился верный слуга церкви.

– Какой-то сопляк заявился в город с вестью о том, что королевству грозит страшная опасность в лице Багрового Скитальца! – подошёл к Его Превосходительству кудрявый мужчина. – Что он сокрушил отряд рыцарей ордена Карающей длани один! Ты можешь поверить в эту ерунду?!

«Он говорит о Ллойде?». – подумала девушка.

Тогда Эмрих смогла присмотреться к грубияну и поразиться тому, насколько богато украшены его жилет и рубаха пуговицами из драгоценных камней, а сапоги блистательными заклёпками.

Стоило только поднять глаза к лицу богатея, как целительница тут же встретилась с осуждающим взглядом пылающих огнём жёлтых очей, подчеркнутых нахмуренными бровями. Между этими курчавыми тучами образовалась глубокая ямка, способная в любой миг разразится молниями, в то время узкий лик с широкими скулами наделил вошедшего образом свирепого зверя. Особенно после того, как он приоткрыл рот от недовольства, явив клыки, что послужило причиной появления складок на щеках, какие свойственны степному волку во время охоты на добычу.

– А это ещё кто? – указал на неё рукой пришелец.

– Сафира Эмрих. – ласково ответил Клавдий. – Одна из тех, кто выжил после встречи с Багровым Скитальцем.

– Неужто? – с удивлением воззрился на неё грубиян, сменив недовольство снисхождением.

Однако, оно мгновенно улетучилось, потому что гость вспомнил о присутствии диакона.

– Чего уставился?! – рявкнул на несчастного невежда. – Прочь отсюда!

Слуга храма поспешил удалиться, закрыв перед своим уходом дверь.

– Перед твоим прибытием, она как раз рассказывала мне о том, как столкнулась с ним. – сказал другу Клавдий и указал Сафире рукой на прибывшего, представив его: – Дитя, имя этому достопочтенному мужчине Дункан Гласс, он приор* (Приор – должность начальника провинции в иерархии) ордена Благодетели.

– Рада знакомству с вами. – поднялась Эмрих, взглянув на хитрый лик представителя ордена с элегантными усиками и аккуратной бородкой, что всегда казалось Сафире отличительными чертами плута.

А золотые кудри подобной длины ещё сильнее убедили в этом суждении Эмрих. Образ приора оказался далëк от воинского, какими обладали Марк Оруэл и Дëрн Вайзли.

– Присядь. – лукаво предложил ей сделать это Гласс.

Сафира повиновалась, а когда вновь оказалась на стуле, то приметила на пальцах приора несколько золотых колец, один из которых отличался от других наличием рубина.

– Продолжай, дитя. – снова заговорил сладкоголосый епископ. – Что случилось, когда вы вошли в логово этого зверя?

– Мы… – с трудом выдавила целительница, пытаясь смириться с мыслью, что теперь её слушают двое. – Встретили убийцу в шахте за навесным мостом, где он пытался укрыться от преследования. Но, как мне показалось, Скиталец не желал нашей гибели, напротив, пытался отговорить вступать с ним в битву, чем вывел из себя молодого рыцаря Дëрна, который незамедлительно пал от руки чудовища, как и братья Йел, сражëнные вместе с оруженосцем Буном… – тут целительница замялась, а её глаза забегали, ибо сказанное дальше трудно воспринять здраво. – Кровью…

Последний комментарий ввёл в смятение слушателей, но они хранили молчание, пытаясь осознать смысл сказанного.

– А наставник Марк бился со Скитальцем до последнего вздоха, пока… – она вспомнила пустые глазницы Оруэла, наполненные красной жидкостью. – Не был ослеплён и удушен.

В ушах Эмрих прозвучал жуткий хруст, сравнимый по мощи с раскатом грома.

– Прости, дитя, – с опаской произнёс Клавдий и наклонился к ней, понизив голос: – Но что ты имела в виду, под словами: «Сражëнные кровью»?

– Багровому скитальцу была подвластна кровь, окружающая его со всех сторон. Уверяю, она повиновалась ему. – старалась пояснить целительница. – Наставник даже назвал его – созидателем крови.

В этот миг подул весенний ветер, который направил тучи вперёд, повелев им затмить солнце, из-за чего на террасе сделалось холодно, в то время как взор епископа поник, а его вытянутые пальцы впились в подлокотники. Приора же в этот момент одолели мрачные думы, вынудившие сжать кулаки.

– Это невозможно. – махнул рукой Дункан. – Вам всё это привиделось!

– Я знаю, что видела, – смело заявила Сафира. – Кровь в смертоносном танце лишала жизни моих друзей!

– Немыслимо… – проговорил Клавдий и встретился взглядом с не менее озадаченным Дунканом.

– Плохи наши дела. – потупил взгляд приор. – Если это правда, то нужно немедленно оповестить столицу и просить о помощи.

Послушнице казалось, что его больше беспокоят те, кто может приехать им на помощь, чем тот, о ком она рассказала.

– Значит, так мы и поступим. – заключил Клавдий, чей дрожащий мгновение назад голос в одночасье стал твёрдым.

– А ты уверен? – осведомился Гласс.

От такого обращения к Его Превосходительству, Сафиру передëрнуло, ведь только сейчас она осознала, что приор без должного уважения обращается к главе прихода. Не заметила она и того, что речь епископа была обращена к ней:

– … и все жители королевства в неоплатном долгу перед тобой. Сегодня ты спасла тысячи жизней, дитя. Не расскажи ты этого, мы бы и не знали, что за лихо нависло над всеми нами. Теперь ступай в кельи и отдохни. Завтра мы с тобой ещё раз поговорим об этом, только не здесь. – он на мгновение замолчал, затем заговорил снова: – О твоих подвигах обязана узнать демиург. Я направлю ей письмо в Магелад, а также сообщу в орден, чтобы они решили твою судьбу.

– Спасибо Вам, Ваше Превосходительство. Могу ли я задать вам ещё один вопрос?

– Разумеется. – кивнул слуга церкви.

– Что будет с теми, кого вместе со мной приютил ваш храм? – спросила о судьбе Роя и Менгеля Эмрих.

– Мы позаботимся о них и передадим братьям ордена. – заверил Клавдий.

– А теперь можешь идти. – небрежно махнул рукой Дункан, словно хотел поскорее выпроводить её прочь.

Сафира встала со стула и молча поклонилась обоим, вслед за чем покинула террасу. Между приором и епископом повисло тревожное молчание, после которого кто-то из них последовал за девушкой. Сафире стало интересно, кто именно, поэтому, стоило ей выйти за дверь, как она обернулась, неожиданно уставившись в грудь Гласса.

– Извините, – неловко обратилась к нему целительница. – А вам ничего неизвестно о судьбе Ллойда? Того оруженосца, который прибыл в Нарбург после нападения Багрового Скитальца и принялся рассказывать об этом?

Ничего не отвечая, Дункан начал медленно закрывать перед её лицом дверь, безотрывно взирая на послушницу сверху вниз, отчего коридор, некогда заливаемый светом, наполнился грозными тенями.

Дункан занял стул, прежде занимаемый Сафирой, и обратился к другу:

– Пекло раздери этого созидателя крови, Клавдий! Что нам теперь делать?! Почему сейчас?! И почему именно здесь?!

Епископ поставил локоть на подлокотник и подпёр подбородок кулаком, молча изучая крыши городских домов. Гласс же продолжил говорить, снизив голос почти до шепота:

– Этот Скиталец спутает нам все планы! В город уже явился комиссар, упивающийся полученной властью! Ты знаешь, скольких он успел приговорить к смерти?! Не ровен день, когда и до нас доберётся пламя его костра!

– Созидатель крови… – задумчиво произнёс епископ, взглянув на подельника. – Он-то и станет следующей целью комиссара. Нам даже не нужно стравливать этих зверят между собой. Поимка Скитальца принесёт огромную славу инквизиции и возвысит этого комиссара до небес. Посему, у него попросту не будет времени ни на что другое, кроме как на поиски нашего общего врага. А стоит ему преуспеть, как для нас он перестанет представлять угрозу.

– Думаешь, он станет последним псом инквизиции, который прибудет сюда?! Разве весть о созидателе крови не поднимет нестерпимый лай во всей псарне?! Стоит нам послать за помощью в Скайхëрт, как Элифас Кроули спустит с цепи всех своих гончих. И лишь вопрос времени, когда эти властолюбцы и палачи нагрянут сюда в попытках обрести славу.

– Дункан, посмотри на это с другой стороны, – успокаивающе заговорил епископ. – Даже если город наводнят эти шавки, каждый из них будет одержим поиском Скитальца настолько, что они скорее перегрызут друг другу глотки, чем возьмут наш след. Запах крови одурманит их разум настолько, что нам будет не о чем беспокоиться. Всё, что от нас требуется, так это оказывать им всяческое содействие и пускать пыль в глаза, что в таком хаосе будет сделать очень просто.

– Ты в этом уверен?!

– Более чем. – нахмурился Клавдий, метнув взгляд на место сегодняшней казни. – Я больше опасаюсь того, что Багровый Скиталец может обладать той самой силой, какая в далёком прошлом превращала города в руины.

– Думаешь, он сможет сделать что-либо в одиночку?

Гнев от услышанного вспыхнул в глазах Его Превосходительства, из-за чего епископ остановил грозный взгляд на Дункане и сказал:

– А на что был способен архонт?! – выпалил Клавдий. – Тебе напомнить?!

– Нет. – буркнул Гласс.

– Если хотя бы часть его силы есть у этого Скитальца, об инквизиции ты станешь думать в самую последнюю очередь!

– Так ведь архонт мёртв, как и все его двенадцать сподвижников.

– Верно, но судя по всему, нас лишь заставили так думать!

– Остаётся только надеяться, что этого созидателя крови разорвут на куски прежде, чем возьмут наш след.

– По этой причине нам смертельно необходимо воззвать к помощи Всеотца и главы инквизиции.

– Что же за нелепая случайность привела этого Багрового выродка в наши земли? – приложил ладонь к щеке приор.

– С чего ты взял, что это была случайность?

Глава 3. Воля правителей.

Лазурные облака окончательно покинули голубой небосвод, позволив благодати сияющего солнца мягким светом разлиться по улицам Скайхëрта, отражаясь в воде и великом множестве окон, не обделяя заботой горожан, чьим опасениям настал конец, ведь три хладных и неурожайных месяца уже позади, а впереди ожидают посевные работы с последующей жатвой. Посетившее столицу тепло предвещало жаркие деньки, в честь чего сегодня, одиннадцатого флореаля, повсеместно праздновали приход весны. Женщины поутру сплетали себе из полевых цветов венки, а мужчины облачались в красочные наряды и вместе с детьми готовились пройтись парадом по улицам города. Тут и там уже реяли знамёна с изображениями серпа и мотыги, а с раннего утра почти на каждом балконе с целью увáжить и поблагодарить Всевышнего за благосклонность выставляли горшочки с молодым деревцем.

Ближе к полудню людские потоки оставили дома и обрушили свою радость на окружающих. Подобно тому, как стаи птиц, покидая гнёзда, возвещают мир своим сладким щебетанием. Таким образом весь Скайхëрт загудел в суматохе праздника и веселья, а яркие наряды насытили красками и без того неповторимый в своëм изяществе город, чьи кварталы струились жизнью и пестрили цветастыми вывесками, когда как ярмарки собирали на площадях толпы желающих поглазеть на диковинные товары со всего света.

В то же самое время перед одной из самых обширных площадей города располагался монструозный собор Всевышнего, чьи остроконечные шпили стремились пронзить небеса своим величием, а вереница колоколен, раскинувшаяся вокруг собора горной грядой, преображала кипенно-белое святилище в подобие заснеженной скалы, вершину которой венчали десятки чёрных обелисков с золотистым балконом, удерживаемым массивными колоннами в форме древесных стволов, где перилами выступают высушенные ветви.

Помимо прочих памятников архитектуры прошлого в храмовом квартале можно встретить и тёмное пятно, каким является резиденция инквизиции, выстроенная в форме чёрного обелиска с царящим за окнами сумраком, призванным скрыть за собой неисчислимые мириады секретов. И дабы отгонять от себя любопытствующих зевак, над входом в это прибежище охотников за созидателями сверкает заключённое в центре дерева серебристое око, неустанно изучающее тех, кто проходит мимо или пытается разузнать всё о происходящем внутри.

По этой причине люди торопятся покинуть злополучное место и избавиться от нестерпимого взора здешних обитателей, предпочитая спокойно поглазеть на штаб-квартиру одного из семи рыцарских орденов, разбросанных по столице, ибо каждая из них способна посостязаться в изяществе архитектуры с уникальностью собора Всевышнего. Например, штаб-квартира ордена Прекрасной девы в квартале красных фонарей имеет в своём фасаде цветочную лепнину и растительные арабески, где наличествуют также статуи святых мучениц, пожертвовавших собой во имя спасения детей и раненых в войне с норлингами. Стены этой обители насыщенны багровыми стягами и лиловыми знамёнами, на которых изображëн пленительный лик черноглазой девушки, чьи пышные волосы цвета вороньего крыла скользят по всей ширине штандарта, отчего румяны на щеках и розовые губы кажутся ещё более выразительными, создавая тем самым идеальный лик очаровательной прелестницы, достойной восхищения ещё и потому, что эта дева является для зилотов* (Зилот – ревностный религиозный фанатик) ордена воплощением целомудрия, чистоты и святости.

Отсюда же легко усмотреть возвышенность с царственной цитаделью, на чьей огороженной территории проживают не только знатные вельможи и купцы с талантливейшими представителями различных ремёсел, но и рыцари ордена Святого Гийома, обязанное оберегать от опасности как здешних обитателей, так и королевскую семью, каковая большую часть времени находится в высоком замке, что роднит данное место с орлиным гнездом, над которым то и дело кружатся птицы. Сходства этому прибавляет и опоясывающая территорию замка щетинистая стена со множеством сторожевых башен внутри.

Менее привлекательным для любования же выступает казарма королевской гвардии, где сегодня отдыхают те, кому посчастливилось не угодить в патруль или сопровождение праздничных шествий. Одним из таких счастливчиков оказался капитан Альберт Вудсток, облачëнный в лазурную камизу* (Камиза – нижняя рубаха с длинными рукавами) и шоссы, тогда как на шее его покоился пурпурный шейный платок, служащий отличительным знаком офицера гвардии. Также в этой комнате находились ещё двое её представителей, чьи тёмные кóтты* (Котта – туникообразная верхняя одежда) дополняли скудное убранство помещения, ибо ничего, кроме фиолетового знамени с изображением крылатого сердца, обëрнутого в свиток с надписью: «Душой и сердцем», здесь не было. Разве что стол и пара стульев, на одном из которых сидел зелëноглазый мужчина по имени Малькольм Лот, закинувший руки за голову при взгляде в потолок. Узкое лицо этого мужа обрамляли бурого цвета волосы, а по вспотевшей шее сбегала капля пота. На оставшемся стуле, облокотившись спинкой к углу, дремал чëрноволосый здоровяк с шапероном* (Шаперон – головной убор, напоминающий тюрбан) на лице.

Через единственное окно сюда проникал солнечный свет, желающий оставить свой след на молодом лице Вудстока и его шраме на губах. Схожим образом в помещение попадал и ветер, из-за чего капитан был вынужден при заполнении рапорта придерживать листок бумаги рукой. Когда же перо перестало мерно царапать поверхность пергамента, дверь в комнату распахнулась, представив оливковым глазам Альберта принца Раксиса в бархатном фиолетовом камзоле и ярко-красных шоссах с белыми полосами по швам, какие стремились к пышно украшенным туфлям со сверкающими застëжками. Едва завидев престолонаследника, Вудсток гаркнул:

– Встать!

Малькольм тут же вскочил со стула и выпрямился, в то время как дремавший Гилфорд Вэй от внезапного пробуждения рухнул на пол. К удивлению гостя, лейтенанту потребовалась всего пара мгновений, чтобы встать по стойке. Только этого оказалось недостаточно, чтобы скрыть следы сна на его широком лике с горбатым носом, неоднократно сломанным в различных потасовках, о чём свидетельствовали повсеместные шрамы от порезов и ссадин. Вэй незамедлительно принялся моргать серыми глазами, желая сбросить с них пелену сновидений.

– Ваше королевское величество! – поприветствовал принца Вудсток и ударил себя левой рукой в грудь, после чего поклонился.

– К чему эти пустые ритуалы, Альберт? – осведомился розовощëкий пришелец, не сдержав улыбки, отчего в уголках его губ появились ямочки, а под синеватого оттенка глазами морщинки, когда как солнечный зайчик обрёл убежище на золотом обруче, удерживающем дубового цвета волосы Бернадетта.

– Это непозволительно в вашем присутствии, принц.

– Ой, да брось! – небрежно махнул рукой юный Раксис и вошёл внутрь. – С каких пор?! Лучше познакомь меня с теми, кто помогал тебе отвоеванием Мандрии, без которой я бы не стал герцогом!

– Это лейтенант Вэй. – представил Гилфорда Альберт. – А это гвардеец Лот. – указал на Малькольма капитан.

– Рад нашему знакомству, друзья! – одарил их искренней улыбкой Раксис. – Наслышан о вашей доблести и разного рода неприятностях!

– Они больше не подведут. – заверил Вудсток, глядя на подопечных. – Но для этого необходимо поддерживать своё оружие и доспехи в надлежащем состоянии, поэтому сейчас лучшее время, чтобы проверить его.

– Но, капитан, – попытался возразить Лот. – Мы же уже…

Тут Вэй хлопнул товарища по плечу и указал глазами на выход, сказав:

– Капитан прав. Лишняя проверка ещё никогда нам с тобой не вредила, верно?

– Верно… – выдохнул Малькольм, после чего двое воителей покинули кабинет, а Бернадетт оставил личную стражу снаружи.

– Чем я обязан вашему визиту? – осведомился офицер.

– Зашел поздравить тебя с первым днем весны, конечно! А также сказать, что сегодня состоится королевский совет, на который, ты не поверишь, меня пригласили!

– Невероятно горд за вас, принц. – одобрительно кивнул Альберт. – Не один год вы дожидались этого момента.

– А как же иначе?! Честно признаюсь, я начал подозревать, что отец во мне окончательно разочаровался! – в одночасье отрада наследника сменилась беспокойством. – Мне ещё никогда не было так приятно ошибаться. Только теперь я не просто сгораю от нетерпения в предвкушении собрания, но и боюсь его как огня.

– Бояться нормально. Все мы боимся.

– Даже ты?

– Представьте себе, да. – усмехнулся Альберт.

– Чего же?

– Что вы не решитесь огласить своё мнение совету, когда это потребуется.

– Очень смешно.

– На самом деле никто из нас не знает, каким образом вовремя сказанные слова могут повлиять на исход будущих событий. Ваше решение способно спасти множество жизней.

– Или их погубить. – покачал головой в задумчивости Бернадетт.

– Последствий не избежать – это верно. Но следует помнить о том, что бездействие зачастую разрушительнее любого действия.

– Может, ты и прав. Только вот я сомневаюсь, что смогу каким-либо образом повлиять на что-то сейчас.

– Раз король настоял на вашем присутствии, значит посчитал, что вы к этому готовы. В чём я с Его Величеством солидарен. Вы уже достаточно мудры и в меру опытны, чтобы выносить обоснованные суждения и распоряжаться чужими судьбами.

– Мне бы твою уверенность. – отвёл глаза Раксис.

– Дело вовсе не в уверенности, господин, а в вашей природной скромности.

– Скажешь тоже. – ухмыльнулся Бернадетт.

– Очевидно, батюшка решил ввести вас в совет, чтобы поближе познакомить с тонкостями управления королевством.

– Ты так думаешь? – смущëнно спросил парень.

– Я в этом уверен. – Альберт легонько хлопнул парня по плечу, но после этого отвлёкся на крик за окном.

– Что с тобой, Альберт?

– М?

– Какой-то ты хмурый в последнее время.

– Всему виной печальные события, произошедшие с семьёй ван Дорф. Вы ведь слышали об этом?

– Разумеется! Кто же не слышал?! Мортимер ван Дорф и вся его семейка впала в ересь! Теперь стало понятно, почему в последний год он держался так надменно со всеми нами. Вот откуда произрастает его любовь к норлингам, для которых он отчаянно жаждал добиться свободы. Будто успел позабыть о том, что эти звери натворили в прошлом.

– На самом деле, вы ведь так не считаете, правда? – обратил к нему свой взор капитан. – Эти слова принадлежат явно не вам.

– Ну… так все говорят. – ответил наследник, переминаясь с ноги на ногу.

– Норлинги – сильный народ, но они уже давно не имеют отношения к тому, что совершили их предки.

– Так ты разделяешь точку зрения предателя?

– Просто хочу сказать, что вам следует поменьше слушать сплетни придворных слуг и иметь собственное мнение обо всем, что происходит вокруг. Вы же принц Авгейта!

– Я знаю… – выдохнул Раксис. – Но иногда, это тяжело.

– Вы привыкнете. Вопрос времени.

– Наверно, ты прав. – престолонаследник отвлекся на щит и меч, что висели на стене. – А что связывает тебя с ван Дорфами?

– Я дружил с дочерью и сыном и Мортимера с того самого дня, как потерял отца. Бок о бок с Саймоном мы даже сражались против Аримана Гейера и его Вестников пустотной зари.

– Это те самые сектанты, которые хотели превратить всё человечество в опустошëнных и стереть с лица земли род человеческий?

– Они самые.

– Я совсем недавно имел удовольствие беседовать со старым ветераном тех событий. Его имя Джованни Малатеста, возможно, ты с ним уже встречался на поле брани. Так вот, он поведал мне, что эти обезумевшие сектанты истово уверовали в конец света. А надвигающееся солнечное затмение посчитали вестником конца всего сущего.

– Не только из-за этого. – подошёл к окну Альберт Вудсток, из-за чего солнечный луч лёг ему на грудь. – Их предводитель обещал им спасение, но помимо этого открывал ещё и возможность созидать саму пустоту. В окружении Аримана доставало отпетых головорезов и насильников, упивающихся чужими страданиями. А также тех, кто выступал против церкви Древа и коллегии демиургов. Вся эта сволочь угнетала прочих членов культа, не давая им возможности покинуть свои ряды.

– Не понимаю, чего ради уничтожать человечество? В чём виноваты непричастные?

– Для одержимого безумца нет и никогда не будет непричастных. Эти люди оказались попросту опьянены той властью, какую даровал им прелат. И обвинили мир в своих неудачах. Я видел неистовую жажду мести в каждом, с кем мне приходилось биться. И если бы не семья ван Дорф, лежать мне сейчас в братской могиле. Впрочем, как и многим другим. А знали бы вы Мортимера так же, как знал я, то ни за что бы не усомнились в его преданности короне.

– Всё указывает на его вину, Альберт. – присел на стул Бернадетт. – Это бессмысленно отрицать.

– Допустим, граф действительно предал короля и, как свидетельствует инквизиция, присоединился к Лоллардам. Но в таком случае не было никакой нужды вырезать всю семью полностью. Или я неправ? Неужели кто-то всерьёз считает, что супруга, и уж тем более дети графа поклялись Властителю бездны в верности?

– Говоришь так, словно это невозможно. Саймон и Катарина, между прочим, твои ровесники и давно способны принимать такие решения.

– А если они пребывали в неведении? Что тогда?

– Тогда они несут всю полноту ответственности за деяния родителя. Во всяком случае, так считает инквизиция, иначе бы не случилось того, что случилось.

– Боюсь, я по-прежнему не в силах этого принять.

– Решение Элифаса Кроули не подлежит никакому сомнению. В праведности и непогрешимости главы инквизиции способен усомниться только слепой.

– Несогласных гораздо больше, чем вы думаете, принц. И у этих людей глаза открыты всегда.

– Они могут быть слепы и при наличии глаз. Тебе ли не знать этого? Вот скажи, кто кроме тебя может поручиться за ван Дорфов, а? Кто отважится взять на себя ответственность за деяния мятежного еретика?

– Арчибальд Дюпре мог бы заступиться.

– Кто бы ему позволил. – ощерился Раксис. – Он же, считай, с ним заодно! Не было и дня, чтобы у отца не возникало разногласий с этим упëртым герцогом. Мортимер неспроста завязал с ним дружбу. Здесь усматривается заговор.

– Его Величество не пожалеет о своём решении ввести вас в совет. – с улыбкой на лице сложил руки на груди Вудсток. – Вы зрите в корень.

– Не говори глупостей и не уходи от разговора. Я же вижу, ты не согласен с решением моего отца.

– Его Величество, вне всяких сомнений, принял мудрое решение. – капитан бросил взгляд в окно. – Я всего лишь с этим решением не согласен, только и всего. В конце концов, – вновь посмотрел он на собеседника. – Кто я такой, чтобы оспаривать действия правителя, не зная и десятой доли того, что знает он.

– Ловкий способ уйти от беседы, капитан, – покивал Бернадетт, хлопнув несколько раз в ладоши. – Ловкий способ.

– Научился у вас.

– Просто обещай, Альберт, – наклонился престолонаследник. – Что не станешь делать глупостей и защищать мертвецов. Им уже ничем не помочь, слышишь? А вот себе ты с лёгкостью можешь навредить. Меня совершенно не устраивает расклад, при котором тебя могут с лёгкостью выгнать из рядов королевской гвардии за инакомыслие.

– За это можете не беспокоиться. Я ни за что не нарушу клятву верности королю и вам.

– Я не сомневаюсь в этом. – откинулся на спинку стула Раксис. – Хочу лишь удержать друга от необдуманных поступков. Для всех нас будет лучше, если ты забудешь о ван Дорфах.

– Вряд ли это возможно. – уставился в окно противоположного дома офицер. – Что не говори, а дети не должны нести ответственность за грехи своих отцов. Мне видится это бесчестным.

– Бесчестно плести заговор против короны и впадать в ересь, друг мой.

– Простите, но я не могу выносить суждение, основываясь на слухах.

– Утешься тем, что доподлинно известно.

– Было бы это так просто. – пожал плечами офицер.

– Клянусь душой, мне порой кажется, что ты действительно на их стороне. – покачал головой Бернадетт.

Шум проходящей рядом процессии ворвался в кабинет, а звон колокола будто отрезвил гостя, потому что он вздрогнул и резко поднялся со стула.

– Всё в порядке?! – возвысил голос Вудсток, чтобы собеседник его услышал.

– Да! – ответил Раксис, не особо усердствуя в попытках перекричать толпу. – Нам пора прощаться! Совет скоро начнётся! Искренне был рад твоему обществу и поддержке, Альберт!

– Ваше королевское величество. – снова ударил себя в грудь офицер и поклонился.

Принц покинул комнату, а капитан тем временем принялся наблюдать за счастливыми лицами идущих по улице.

«Я перестаю узнавать парня. – остановил взгляд на марше гвардейцев, сопровождающих шествие, капитан. – Надеюсь, Лестадт оградит сына от козней двора и научит отличать правду от лжи».

Ров, наполненный до самого края ровной гладью сверкающей на солнце воды, отделял цитадель монарха от остальной столицы, а высокие стены оттенка слоновой кости, усеянные множеством башен, обеспечивали ей глухую оборону. Перед замком раскинулся золотой квартал, который вместе с остальным городом присоединился к празднованию весны, с одной только разницей – здесь всë происходило с бóльшим шиком и размахом. В этом районе нашлось место не только казарме гвардейцев, но и обители ордена Святого Гийома, чьи рыцари являются почётной стражей королевской четы, а помимо всего прочего исполняют роль местной стражи, принимая участие в торжественных мероприятиях, какое, например, было водворено сегодня. Отличительной чертой сего воинства являются чёрные латы, покрытые золотистой гравировкой, и фиолетовые плащи, прекрасно сочетающиеся с пышным плюмажем на шлеме. На левом наплечнике всегда высечена цифра «VII», а на правом выгравирован павлин, тогда как грудь покрывает красное сюрко с изображением тяжеловооружëнного всадника, вскинувшего клинок.

Гвардейцы же, облачëнные в глухие доспехи, денно и нощно патрулируют улицы, благодаря чему в квартале драки большая редкость, чего нельзя сказать о кражах и участившихся грабежах. Именно по этой причине орден Святого Гийома оказывает гвардейцам всяческое содействие. Однако, всем известно, что никто от этого не в восторге. В народе даже ходят толки о том, что на самом деле братья ордена шпионят за королём для Всеотца, тогда как гвардейцы выступают эгидой интересов монарха.

Также, здесь повсеместно разбросаны прилавки, которые ломятся от диковинных лакомств и причудливых артефактов, доставляемых в Скайхëрт из-за моря, где проживает народ крайнеров, чьей отличительной чертой является беспрекословное следование традициям, сопровождаемое непрекращающимися распрями и поединками чести.

Несмотря на давнюю вражду королевства Авгейт с империей Деуморт, из некоторых её регионов в Скайхëрт по-прежнему поступают различные товары, потому что корона поддерживает несогласных визирей и мятежников по ту сторону Врат мира. По этой причине и был официально созван королевский совет, расположившийся в огромном каменном зале цитадели, где под массивной навесной люстрой раскинулся длинный стол прямоугольной формы, за которым восседали некоторые из тех, кому дарована власть распоряжаться судьбами жителей Авгейта. Но явиться сегодня смогли далеко не все, из-за чего четыре места оставались пустыми.

– Выходит, – раскатистым голосом воскликнул маршал Адам Блэйк, утирая платком пот со своей блестящей лысины в шрамах, какие незаметно перетекали в лобные морщины, а оттуда спускались на суровый лик с тяжёлой челюстью, усеянной аккуратно остриженной бородой того же тёмного оттенка, что и чуть выкаченные из орбит глаза. – Герцога Дюпре можно сегодня не ждать?!

Он убрал платок в карман кожаного дублета бурого цвета и оправил белый стоячий ворот, когда в ответ на его вопрос прозвучал ответ монарха, чей на первый взгляд простоватый вид, несмотря на снежную рубаху и бархатный фиолетовый жилет с абстрактными узорами, внушал военачальнику потаëнный страх и величие.

– Верно! – стальным голосом подтвердил король. – Обстоятельства вынудили меня немедля направить его со своим сыном и войском к Вратам мира для оказания помощи гарнизону коннетабля де Бюша, который, к всеобщему сожалению, всë ещё не может покинуть свой пост и вернуться в столицу.

Правитель скучающе упëр крепкую руку, увенчанную золотыми обручами, в мягкий сиреневый подлокотник золотистого стула с высокой спинкой, после чего приложил к щеке ладонь с нанизанными на пальцах кольцами. От скул к орлиному подбородку спускалась окладистая борода, поглощающая своей пышностью губы, тогда как бакенбарды поднимались к вискам, минуя не только изрезанные морщинками глаза, сияющие рубином, но и отливающий медью широкий нос, заканчиваясь у самых волос, чей каштановый блеск кремового оттенка потрясал своей красотой. Собственно, как и располагающаяся на голове Бернадетта крылатая корона с бриллиантами на зубцах, инкрустированная множеством кровавых гранатов вдоль ободка.

– И полагаю, не напрасно, – выдохнул Лестадт. – Потому как дела наших союзников, исходя из донесений коннетабля, стали уже совсем плохи.

– А что же герцог Андер?! – осведомился Адам Блэйк. – Мало того, что Матиас Бычье Сердце не выделил в помощь защитникам Врат воинов, так ещё и не посчитал необходимым почтить нас сегодня своим присутствием?!

– Он не поспевает. – ответил за правителя пожилой советник Айвар Сула, за чьей сединой просвечивала желтоватая кожа головы, пока глубоко утопленные маленькие глазки непонятного цвета вглядывались в собеседника.

Благодаря длине, его белая борода почти касалась шероховатой поверхности стола, каким являлось сухое лицо самого советника, обладающего растрëпанными бровями овальной формы.

– Экая жалость. – цыкнул языком маршал.

В этот миг дверь в зал распахнулась, и вместе со светом в неё шагнул принц, обративший на себя взгляды всех присутствующих, отчего Раксис Бернадетт растерялся и начал искать для себя место за столом, но не осмелился занять один из пустующих стульев, поэтому пересёк зал и встал подле отца. Члены совета молча переглянулись, словно находили присутствие мальчишки совершенно неуместным, что ни на шутку рассердило Лестадта, решившего прервать молчание, дабы показать вассалам своё доверие к отпрыску и принудить каждого последовать тому же примеру.

– Император Килеад Первый продолжает захватывать земли и стремительно приближаться к нашим границам, не встречая достойного сопротивления! – содрогнулись стены от силы королевского голоса. – Близок день, когда падëт последний рубеж обороны, и беспощадное воинство Всевидящего подойдет вплотную к нашим укреплениям. По этой причине у нас больше нет права на ошибку! Мы не можем позволить себе малодушие!

– Что вы предлагаете, дорогой брат? – мелодичным голосом обратился к нему герцог Уильям Кастор, сложивший пальцы пирамидкой, отчего кольца на них начали отливать золотом примерно также, как и обруч на голове, каковой обладал семью зубчиками с жемчужинами на вершине.

Чёрные, словно сама тьма, волосы Кастора струились по щекам, обрамляя молодое лицо, лишённое заметных морщин. И несмотря на то, что пэру* (Пэр – член высшего дворянства, имеющий особые политические привилегии при дворе) Авгейта было уже точно за тридцать, только слегка поблекший цвет некогда изумрудных очей с волнистыми уголками по краям оказались способны выдать его тайну. Что, однако, совершенно не мешало Уильяму оставаться крайне привлекательным мужчиной, чему способствовало и атлетическое телосложение, привлекающее к себе не меньше восхищëнных взглядов, чем завистливых. А превосходная манера одеваться и следить за опрятностью внешнего вида сражали наповал любую жеманницу, слабостью коих герцог беззастенчиво пользовался для укрощения своей страсти и утоления плотских желаний.

– Готовиться к худшему. – буркнул Лестадт, переведя взгляд с брата на его курительную трубку, что лежала на столе. – Боюсь, со дня на день Дебьен падëт.

– Но, – вмешался вдруг Раксис. – Ведь Дебьен – последнее препятствие на пути к нашим землям! Неужели в городе совсем не осталось защитников?

Пэры безмолвно и даже с некоторым осуждением посмотрели на него, из-за чего со лба парня сбежала капля пота.

– Мой принц, – мягко, словно с младенцем, заговорил с ним маршал Блэйк. – В помощи Дебьену больше нет необходимости, поэтому мы отвели оттуда войска. Нам не следует бросать силы на сражения с предсказуемым исходом. К тому же никто из жителей не клялся нам в верности, а значит, и мы ничем им не обязаны. Пусть лучше барон Нэй со своими людьми ещё послужит нам в рядах живых и поможет с обороной границы, чем пополнит ряды покойников в землях язычников.

– Не могу не согласиться, – заявил советник Сула. – Всё, чем мы можем им помочь, так это провизией и оружием.

– На мой взгляд, даже это пустая трата времени и ресурсов. – высказался герцог Кастор.

– Их поражение – вопрос времени, – проговорил Лестадт, отчего все сосредоточили на нём своё внимание. – Однако, в интересах народа и королевства, нам всё же следует снабдить припасами Дебьен. Его жители обязаны удерживать врага до тех пор, пока мы не стянем основные силы к Вратам мира. Никто из них не должен догадаться, что город уже обречён.

– Они завалят нас мольбами о помощи, сир. – заметил маршал.

– Не вижу в этом никакой проблемы. – хмыкнул советник.

– Мы должны убедить их в том, что помощь уже в пути. – продолжил правитель. – Чтобы надежда на подкрепление придавала им силы до последнего вздоха.

– На руку нам может сыграть и ещё кое-что. – заговорил почти облысевший казначей короткого роста по имени Григз Мэллоу с объемным брюшком, поправив сначала деревянные очки на своём большом носу, а затем натянул до предела малиновый пурпуэн* (Пурпуэн – короткая мужская куртка с узкими рукавами) – У империи множество бед из-за действий культа Алластора, более известного в наших краях как Лолларды.

– Это подтверждают и донесения моих разведчиков. – информировал маршал. – В захваченных империей землях одно за другим вспыхивают восстания под эгидой Властителя, что способно замедлить продвижение войск императора.

– Маршал, – проскрипел отталкивающим голосом глава инквизиции, облачëнный в кроваво-белую мантию, и поднял к Адаму свою бесформенную голову, лишённую волос, а потому скрытую под красной шляпой с широкими полями вместе с безобразным лицом за чёрной маской, в какой имелись отверстия для омерзительного рта и разного размера глаз. – Вы когда-нибудь сталкивались с ними лично?

После ужасающего проклятия первородной ведьмы Уолэхай, глава инквизиции Элифас Кроули не может исцелиться от полученных уродств и увечий, которые причиняют ему невыразимую боль, обрекая на чудовищные страдания. Терзания его немощной плоти будут продолжаться до тех пор, пока скрюченное тело проклятого не окажется под землёй, где плеяды червей наконец смогут подарить ему долгожданное блаженство.

– Нет, – честно ответил Блэйк. – Но имел удовольствие сражаться с имперскими солдатами на их родине! Поэтому склонен полагать, что кучка вечно бормочущих сектантов бьются гораздо хуже, чем хладнокровные детища императора.

– Может быть, вы и хороший стратег, – скрежетал зубами Кроули. – Но в том, что касается колдунов и ереси, вы полный профан. Вам не постичь того, насколько разрушительна сущность этого мерзостного культа. И вы понятия не имеете о силах, с которыми можете столкнуться.

– В моих рядах достаточно созидателей, чтобы я обладал всей необходимой информацией.

– Судя по всему, вам многого не договаривают. – съязвил Кроули. – Потому я считаю своим прямым долгом осветить для вас эту тему и развеять устоявшиеся мифы.

– С удовольствием выслушаю. – приложив немало усилий, произнёс Блэйк.

– Членом культа Алластора может стать любой смертный, – начал глава инквизиции, теребя золотую цепь с подвеской в виде Древа Матери. – А сам Властитель способен обернуть любую слабость в силу, благодаря мутациям, которые проявляются у них при соприкосновении с бездной. И если вы считаете, что ими руководят увальни и ротозеи, то спешу уведомить, что это всеобщее заблуждение. Потому как сладкоречивые предводители находят подход почти к каждому человеку, пуская в ход всё своё обаяние и хитрость, лишь бы выведать самые сокровенные желаниями страждущих, чтобы затем обернуть их себе на пользу, вводя глупцов в искушение и порок. Главным среди них является некто Амунлир. Он с поразительной лёгкостью получает контроль над сознанием новообращённых и вселяет в их сердца трепет, наполненный страхом и благоговением перед Властителем, чей жестокий бич способен стать для них дароносицей. Настоятельно рекомендую сбросить с себя спесь и разглядеть в них истинного врага, чьей победой станет ваша самозабвенная уверенность в собственных силах. Столкнувшись с ними в настоящем бою, ваши воины с легкостью могут расстаться с жизнью, ведь вашими усилиями не будут иметь истинного представления об угрозе. А чтобы справиться со всепоглощающей яростью Лоллардов и их фанатичным поклонением Алластору, потребуется что-то более убедительное, чем холод стального клинка или секиры.

– Я приму это к сведению, глава. – ответил маршал.

– Остается один вопрос, – заговорил Айвар. – Сколько людей мы готовы выделить для обороны Врат мира?

– Брат мой, – обратился Лестадт к герцогу Кастору. – Тебе принадлежит самое большое войско среди всех моих вассалов. И именно тебе надлежит выступить туда первым.

– Э… нет. – отрицательно закивал головой Уильям.

– Что?! – встрепенулся монарх.

– Прошу обратить ваше внимание на одну вещь, господа – в моих землях каждый день бесчинствуют наёмники! – принялся отстаивать свою позицию Кастор. – А если верить словам баронов, то можно быть уверенным в том, что не так уж далеко от моего замка, в чаще Мрачнолесья, под стяг Аллариуса Шейда начинают прибывать колдуны! И если эта затея увенчается успехом – мне конец! А покончив со мной, куда вы думаете они отправятся, м?! Ко всем вам! – он указал пальцем на каждого из присутствующих. – И где вы найдёте силы, чтобы противостоять им, если бо́льшая часть моих воинов окажется на границе с империей?!

– Да как вы смеете оспаривать волю короля! – возмутился Адам Блэйк, встав из-за стола, отчего стул с грохотом упал на пол, распространив по всему залу звонкое эхо.

– Уильям, – обратился к родственнику король Авгейта, подняв ладонь в знак того, чтобы маршал сел на место. – Имперское вторжение куда страшнее, чем никчемная шайка колдунов и горстка ошалелых наёмников. Твои рыцари принесут гораздо больше пользы на поле боя с вторженцами, чем в немногочисленных стычках со сбродом неудачников. Нам нельзя допустить того, чтобы на родные земли ступили гнусные захватчики с юга. Или ты жаждешь очутиться в их цепях?! Стать всеобщим посмешищем или жертвой плотоядных зверей имперских карателей?! А то и вовсе угодить в гарем к какому-нибудь извращённому эмиру?!

Водворилась тишина, из чего Лестадт сделал вывод, что его слова подействовали на Кастора, однако тот молча взял свою трубку со стола и сказал:

– Мою глотку, – провёл мундштуком себе по горлу герцог. – Быстрее перережет проклятый наёмник, чем какой-нибудь имперский выродок!

– Герцог Кастор, – закряхтел изуродованный Элифас. – Беспокойство о колдунах оставьте инквизиции. Мои охотники готовятся схватить Шейда вместе со всеми его выскочками в самое ближайшее время. Это наша проблема, а не ваша.

– Верно! – поддакнул Айвар. – У вас нет поводов отказывать королевству в помощи.

– Да никто из моих баронов и графов не согласится оставить дом на растерзание колдунам и наёмникам! – продолжал стоять на своём Уильям. – А что до крестьян, то они и вовсе грани бунта, потому что я не в силах обеспечить им безопасность! Многие отказываются платить военный налог из-за введения двух других королевских ордонансов!* (Ордонанс – королевский указ). Мало кто верит в угрозу с юга, потому что ещё не одна Деумортская падаль не проникала так глубоко в мои земли! Если я отправлю всех своих вассалов в бой, в герцогстве воцарится хаос! И…

– Уильям, сын мой, выслушай меня. – нежно прервал его Всеотец церкви Древа Абаддон, затмевающий своим статным видом и смертельным спокойствием всех участников совета, включая самого короля, потому как преклонный возраст Его Святейшества вкупе с длинными, цвета алебастра, волосами, тяжёлыми белоснежными бровями и седой бородой до груди, а также глубокими морщинами на лице, придавали ему того неукоснительного величия, каким обладают мудрейшие старцы, пережившие целую эпоху.

На голове первого лица церкви покоилась золотая тиара, усеянная гравировкой в виде щегла и перьев, в то время как альба* (Альба – длинное белое литургическое одеяние) украшалась замысловатыми золотыми узорами, на груди которой бархатом было вышито Древо Матери, на чьих ветках сидит птица-пересмешник, кондор и ворона. Вблизи них изображался парящий в воздухе колибри, а по обе стороны от него сорока и орёл, п полёте наблюдающие за тем, как под самим деревом разгуливает золотой фазан и павлин. Плечи Всеотца покрывала голубая моццетта* (Моцетта – короткая накидка на плечи, застëгивающаяся на груди), подбитая горностаем с серебристой вышивкой, тогда как на шее покоился амулет в форме белого дерева, где листья являлись перьями. Средний же палец Абаддона венчал перстень с изображением совы, служивший первому лицу церкви печатью.

– Нам не безразлична твоя судьба, – начал Всеотец, устремив задумчивый взгляд утопленных в худощавом лице сапфировых глаз на Кастора. – Но угроза, исходящая от Деумортской империи куда реальнее и страшнее, чем может показаться. Их держава воистину сильна, а гнусная вера в могущество несмертного правителя отравляет разум всего южного населения, что в будущем может посеять зëрна ереси в головах тех, кто служит нам. Твои переживания о мятеже крестьян нам близки и понятны. Мы разделяем это беспокойство, но никто, поверь моему слову, не осмелится сейчас пойти против церкви и короны. А глава инквизиции пресечëт любые поползновения бунтовщиков в зародыше. Лучше вспомни о том, что мы уже однажды пошли тебе на уступки, освободив от уплаты церковной десятины в течение нескольких лет. Даже закрыли глаза на последующий отказ от восстановление важных для нас договоров, не говоря худого слова о твоей связи с так называемыми млечниками, которые вводят добрый люд во искушение и губительную ересь. Но сейчас настало трудное время. И мы как никогда нуждаемся в любой поддержке. Ни к чему более смущать знатные умы и пробуждать в них нескрываемую зависть к твоему положению, Уильям. Искренне прошу тебя вернуть всё на круги своя во избежание будущих всклок и распрей. Не будем давать нашим врагам возможности расколоть королевство вновь. Не вынуждай в столь страшный час вновь подвергать тебя анафеме и отлучать всё герцогство от церкви.

Уильям Кастор явно хотел возразить, но не осмелился.

– Зло набирает силы и сосредоточивает их по ту сторону Врат Мира. – перевёл тему Абаддон, явно решив, что вопрос с податями улажен. – В такое ужасное время как сейчас, оно как никогда сильно, поэтому всем нам следует объединиться, чтобы противостоять ему. Только взаимопомощь и понимание способны даровать нам шанс на спасение. Иначе злой рок постигнет всех нас, как мог постигнуть двести лет назад, если бы Авгейт не встал единым фронтом в борьбе против норлингов.

– Вы зря распинаетесь, Ваше Святейшество, – пронëсся скрип в союзе со скрежетом по залу. – Герцог даже не скрывает своего презрения к вам и ко мне. Верно считает, что мы шпионим за ним, пытаясь обвинить в ереси.

– Скорее трясётся за свой кошель и собственную шкуру. – поддакнул казначей.

– Довольно! – поднялся Кастор.

– Сядь. – властно указал ему на место монарх, и герцог недовольно сел, сунув в зубы курительную трубку, после чего сложил руки на груди, а Лестадт продолжил: – Я устал от твоих вечных жалоб, брат. Твои воины будут нужны мне в самое ближайшее время. И когда я призову их, они будут должны явиться на зов. – Бернадетт немного наклонился и добавил более угрожающе: – В противном случае, моего гнева тебе не избежать. Пощады предателю не будет.

Дверь в зал тихонько открылась, откуда показался диакон в черном. Он, не привлекая внимания, подошёл к Всеотцу и передал ему свиток, шепнув что-то на ухо. Затем поторопился убраться прочь. Абаддон сломал печать и развернул депешу, углубившись в чтение.

– Я объявляю арьербан* (Арьербан – всеобщий созыв воинского сословия)! – заявил король.

– Что?! – вопросил советник. – Но, мой король, потребуется много времени, прежде чем все ваши подданные направят войска к Вратам! Сорок дней минет так незаметно, что платить за службу придётся уже каждому!

– Иначе никак, Айвар, – ответил ему владыка. – В ближайшее время империя подойдёт к нашим границам. И если наших воинов там окажется недостаточно, мы будем обречены на поражение. Одной рыцарской чести недостаточно, чтобы удержать войско, поэтому придётся осыпать капитанов и лордов золотом, чтобы вселить в них желание проливать имперскую кровь. Да и к чему нам богатства, если их приберëт к рукам император?

– Но запасов королевской казны может не хватить на оплату всех расходов, Ваше Величество! – забеспокоился казначей Мэллоу.

– Не проблема, Григз. Мы повысим налоги. – предложил глава государства.

– Опять?! – чуть было не взбунтовался Кастор, но брат усмирил его гнев жестоким взглядом.

– Это посеет недовольство среди подданных, сир. – добавил советник Сула.

– Война требует жертв. – ответил монарх. – К тому же это делается во благо народа и его безопасности.

В зале повисло молчание, которое прервал Лестадт:

– Не стоит забывать, что всегда можно обратиться за золотом к ордену Благодетели. Ведь так, Всеотец?

Правитель посмотрел на увлечённо читающего записку старца.

– Всеотец?! – окликнул главу церкви Бернадетт.

– Что? – отвлёкся он, а затем вновь с увлечением уткнулся в послание. – Да-да, силы ордена в вашем распоряжении, сын мой.

– Что там у вас? – осведомился правитель. – Тревожные вести?

– Боюсь, что так. – поднялся из-за стола понтифик и передал свиток Элифасу. – Письмо из Нарбурга от епископа Клавдия, в котором говорится, что Багровым Скитальцем недавно был убит отряд рыцарей Карающей длани.

Все в одночасье охнули.

– Что?! – поразился маршал.

– Быть не может? – не удержался от комментария принц.

– Но это не самое страшное, – Всеотец Абаддон сложил руки вместе и начал ходить по залу. – Выжившая после встречи со Скитальцем послушница утверждает, что ему подвластна кровь.

– Как понять? – дёрнул головой маршал.

– Созидатель крови? – прошептал Мэллоу.

– Как.... Созидатель крови… – бормотал Сулла, губы которого задрожали.

– Этого ещё не хватало. – сказал монарх, взявшись рукой за подбородок.

– Поверить не могу, – бормотал Кроули, отбросив письмо. – Мы же истребили их всех!

– Как видно, одного мы всё-таки упустили. – заключил священник. – Вот почему ночью я видел очень странный и настораживающий сон.

Он направил руку в направлении окна, отчего перстень сверкнул в лучах солнца, а сам глава церкви завёл свой рассказ:

– В нём я видел Древо нашей возлюбленной Матери, но оно выглядело больным и истекало кровью. Это дурное предзнаменование я счёл случайностью, но теперь всë встаёт на свои места! – глава церкви обратил свой лик к слушателям. – Для королевства наступают поистине ужасающие времена. С одной стороны империя желает принести тьму в наши земли и поработить народ, а с другой Скиталец, вознамерившийся утопить всë королевство в крови.

– Нельзя допустить этого! – выкрикнул советник.

– Нужно действовать! И быстро! – воскликнул Адам Блэйк, ударив по столу кулаком. – Но вести сражение на два фронта сущее безумие!

– Спокойно! – вспылил принц, и все удивленно уставились на него, даже сам король. – Скиталец – один! И нам нужно отправить на поиски небольшой отряд из лучших людей, которые остановят его! Это никак не помешает защите нашего дома от захватчиков!

В возникшей тишине каждый член совета задумался над словами юного Раксиса.

– Здравая мысль, принц. – первым высказался хмурый маршал, а отец одобрительно кивнул сыну в знак согласия, в то время как остальные продолжали обдумывать озвученный вариант.

– Итак, что скажет совет? – осведомился монарх. – Есть у кого возражения?

– Обеспечить всем необходимым такой отряд будет куда разумнее, чем снабжать целое войско. – пробормотал Григз Мэллоу, поправив соскользнувшие очки, одновременно с этим считая приблизительные растраты казны. – Да и двигаться сможет гораздо свободнее.

– Поддерживаю. – ограничился коротким ответом Айвар Сулла, явно считая какие-либо ещё высказывания излишними, однако, немного подумав, добавил: – А как же помощь коллегии демиургов Магелада? Их содействие в вопросах обороны Авгейта смертельно необходимо. В конце концов, земли Авилона и их земли тоже.

– И император представляет для них не меньшую угрозу, чем для нас. – справедливо подметил казначей. – Где же демиург пламени? Почему он не принимает сегодня участия в совете?

– Леонард Амэлл не смог явиться. – ответил правитель. – Однако поклялся в том, что примет любое наше решение. Позже я направлю к нему письмо с распоряжениями, а пока нам следует решить, как мы поступим в сложившихся обстоятельствах.

– Силу созидателей сложно переоценить, – глядя перед собой, сказал Элифас. – Их помощь будет весьма кстати.

– И окажет благотворное воздействие на рыцарей. – добавил маршал.

– Однако, не следует забывать об их мятежной природе.

– Значит, решено! – хлопнул ладонью по столу Лестадт. – С этого дня мы приступаем к сбору войск у Врат мира, а для охоты за созидателем крови формируем особый поисковый отряд, чей состав обсудим чуть позже. На этом совет считаю оконченным!

Присутствующие согласно покивали друг другу, а затем начали подниматься со своих мест.

– И призываю всех вас, – привлёк внимание к своей персоне монарх. – Держать рот на замке, чтобы правда о Багровом Скитальце оставалась тайной. Его Святейшество и главу инквизиции прошу немного задержаться.

Названные остались, а пока остальные члены совета покидали зал, отец остановил принца и положил ему руку на плечо, сказав:

– Ты поразил меня сегодня, сын. Так держать.

– Видите, батюшка, не зря вы допустили меня сюда.

– Безусловно, мой мальчик. – одобрительно кивнул правитель. – А теперь иди.

– Да, отец. – просиял Раксис и удалился.

А как только двери закрылись, король Авгейта сел за стол, оказавшись в обществе Абаддона и Элифаса.

– Я попросил вас остаться, чтобы составить список тех, кто достоин занять место в поисковом отряде. А также обсудить условия, согласно которым будет поддерживаться наша небольшая тайна.

– О сохранности королевских тайн можете не беспокоиться, Ваше Величество. Инквизиция сделает ВСË необходимое, чтобы избежать массовой истерии.

– Всецело полагаюсь на вас, Элифас. – кивнул ему Лестадт. – Сейчас нам меньше всего нужны волнения в народе.

– Достаёт и того, – заговорил Всеотец. – Что в королевстве уже процветает новая ересь, заключающаяся в поклонении звёздам. Проповедники этого тлетворного течения внушают новообращëнным ложную истину о Боге, который для спасения нашей земли сначала пошлёт своего сына в падшей звезде, а затем и сам явиться в форме величественного звездопада. Бо́льшей глупости мне ещё не проходилось слышать.

– Эти глупцы не сто́ят вашего внимания. – болезненно усмехнулся глава инквизиции. – Ряды млечников невелики и вряд ли могут представлять опасность. И мало кто поверит в ту чушь, что они распространяют.

– Искренне надеюсь на то, что ты прав, сын мой. – обратил свои очи к Кроули Абаддон. – И всё же наблюдай за ними, чтобы мы всегда были готовы к сюрпризам. А также за теми, кто им покровительствует.

– Безусловно.

– А что касается членов поискового отряда, – продолжал глава церкви. – Нам потребуется один из лучших инквизиторов для охоты за созидателем крови.

– У меня есть такой человек на примете, Ваше Святейшество. – уверил его изуродованный слуга инквизиции.

– Без помощи ордена Карающей длани тоже не обойтись, – заметил Бернадетт. – Нам нужен самый истовый воитель.

– Все они таковы. – улыбнулся Всеотец. – Но есть кое-кто особенный. И этот кто-то сейчас находится здесь, в столице.

– Превосходно. – откинулся в кресле монарх. – Мой человек тоже ныне пребывает в Скайхёрте. Выходит, проблем со сборами у нас не возникнет. Время нынче стóит очень дорого, поэтому я рад вашей помощи, друзья. И безмерно благодарен за службу короне.

– Это наш долг, мой король. – сказал глава инквизиции.

– Перед всеми жителями Авгейта. – добавил Абаддон.

Монарх подтянул к себе пергамент с чернильницей и пером, после чего крикнул в направлении двери:

– Нарочный!

Незамедлительно последовал щелчок, после которого дверь открылась, показав молодого парня в сиреневой ливрее.

– Пришли сюда трëх вестников, и как можно скорее! – повелел правитель.

К тому времени, когда колокол возвестил полдень, капитан Вудсток обедал вместе с Малькольмом и Гилфордом в набитой людьми корчме. Низкий свод здесь опирался на толстую балку, которая нависала над множеством столов, тогда как на каменных стенах размещались полки с различной утварью. Многочисленные посетители звонко переговаривались между собой, не гнушаясь выкрикивать пошлости с набитым ртом.

– А я ему и сказал! – воскликнул Малькольм Лот и проглотил кусочек сочной баранины. – Не надо сюда соваться, а иначе худо будет! – отпил воды из медной кружки гвардеец, утерев рукавом рот. – Но ему хоть бы что!

– И чем всë кончилось? – осведомился Гилфорд Вэй.

– Тем же, чем и всегда! – заулыбался Малькольм.

– Ты выбил ему зубы. – догадался Гил.

– Конечно! – крикнул Лот. – Иначе этот простофиля ничего бы не понял!

– А потом оказалось, – вмешался Альберт. – Что этот простофиля был сыном одного из влиятельнейших торговцев в столице, да, Мальк?

– Нуу… да, было такое. – почесал затылок Лот.

– И нам пришлось вместе с тобой перед ними дооолго извиняться за эту выходку. – постучал пальцами по столу Вудсток.

– Да бросьте, ничего такого же не случилось! Ну наградил я его памятной улыбкой на всю жизнь, беда-то какая! Ну попросили прощения у оскорблённого родителя, с кем не бывает?! Хуже-то в итоге никому не стало! – развёл руками Малькольм.

– Хм, – усмехнулся лейтенант. – Это как посмотреть. У парня теперь будут возникать явные трудности на сладострастном поприще.

– В блудилище ему никто не откажет. – переломил буханку хлеба Лот. – Лишь бы золотых думатов хватило!

– Твои выходки до добра не доведут, Мальк. – постучал ложкой по тарелке Вудсток. – О нас и так много лживых гадостей говорят, а ты продолжаешь подливать масла в огонь.

– Зато не соскучишься! – погрузил в мягкую сдобу свои зубы Малькольм.

– Капитан Вудсток! – раздался у входа в корчму едва слышный голос неизвестного. – Капитан Вудсток!

«Мне показалось?». – подумал Альберт, принявшись оглядываться.

– Что-то не так, капитан? – обратился к нему лейтенант Вэй.

– Капитан Вудсток!!! – прогремел местный верзила, заглушивши своим голосом всеобщий гомон.

– Что там ещё?! – поднялся Альберт, выискивая крикуна. – Я здесь!

Возле выхода офицер приметил вестового в тунике. А рядом с ним и громилу, указавшего на Альберта пальцем, за что прибывший поблагодарил мужчину и направился к Вудстоку под пристальным вниманием завсегдатаев, некоторые из которых тут же принялись роптать.

Однако, как только посланник приблизился к Альберту, угрожающие взгляды Вэя и Лота заставили любопытствующих недоброжелателей вернуться к прежним беседам, потому как в прошлый раз Гилфорд устроил драку при схожих обстоятельствах. И что немаловажно, вышел из неё единственным победителем. Многие горожане недолюбливают Пурпурных сердец за высокое жалование и своевольность, впрочем, как и за частые ссоры с представителями разных сословий. Кто-то и вовсе убеждён в том, что «сердца» не имеют чести, а потому не заслуживают права блюсти интересы короны. Самогó Вудстока за спиной даже обвиняют в продаже должностей бесталанным отпрыскам знатных семей, которые хотят не просто удачно пристроить своих чад у правителя под боком, но и тем самым занять более высокое положение в обществе.

– Что тебе нужно? – задал вопрос прибывшему капитан.

– Передать… послание. – с трудом произнёс пропотевший насквозь парнишка, протянув офицеру свёрток с королевской печатью в форме орлиной головы.

– Ты как, приятель? – спросил вестника Гилфорд.

– Я… я в порядке… – задыхался он, передав послание. – Меня… хе-эх… направили к вам за тем… что король и Всеотец… желают видеть вас в тронном зале.

Малькольм, присвистнув, сказал:

– У кого-то большие проблемы… Что вы натворили на этот раз, капитан?

– Малькольм, – назвал гвардейца по имени Вэй. – Чистка конюшни сегодня на тебе.

– Но, лейтенант… – протянул несчастный, выронив куриную косточку из рук. – Неужто опять?!

– Гил, – обратился к Гилфорду Вудсток. – Проследи, чтобы работа им была сделана должным образом.

– Да, капитан! – с ухмылкой взглянул на Малькольма Вэй.

– Замени меня на время отсутствия. – добавил Альберт.

– Непременно! – приобнял подчинённого лейтенант. – Мы будем ждать вас в конюшнях.

– Знай, что будешь ждать в одиночестве. – заверил старшего Лот и скрестил руки на груди, повернув голову в сторону.

– Что сказал?! – ощерился Вэй и ещё сильнее повис на друге, после чего ещё и схватил бедолагу за нос.

– Отпусти, бес тебя подери! – начал беспомощно сопротивляться Мальк.

– Только когда заберëшь свои слова назад, дружок! – посмеивался обидчик.

– Не задерживайтесь здесь долго, – сказал Вудсток. – Как только услышу волю правителей, постараюсь как можно скорее вернуться к вам.

После этого офицер убыл в оружейную, где облачился в полный латный доспех, чью кирасу покрывало белое сюрко с изображением окрылëнного пурпурного сердца посредине, в то время как на левом наплечнике размещалась гравировка в виде пылающего сердца, над коим сияла корона. А уже под ним, на раскрученном свитке, надпись гласила: «Искренность. Вера. Доблесть». Второй же наплечник обладал рифлёной поверхностью и был не только выше, но и внушительнее левого. Поножи, набедренники, налокотники и наручи с перчатками отличались от всех остальных элементов доспеха наличием витиеватых узоров. На шее Альберта по-прежнему оставался пурпурный шейный платок. Под мышку офицер взял шлем с массивным забралом и элегантным плюмажем, из которого пушились фиолетовые перья.

Когда же все эти приготовления закончились, Альберт направился к королевскому замку, по пути к которому знойная погода бросилась выжимать из него солоноватую жидкость.

«Погодка – что надо!». – заключил про себя офицер, ощутив на щеке влагу.

Преодолев высокие остроконечные врата, украшенные витиеватым рельефом и схожими по форме арабесками, Альберт очутился перед входом в тронный зал, охраняемый безмолвными стражами в тяжёлых латах. На их спинах вздымались крылья, когда как на голове располагались крылатые шлемы. В руках же эти воины держали алебарды с позолотой на острие. Секира украшалась гравировкой в виде листьев, пока по древку петляли узоры, напоминающие ветви каштана.

«Не нравится мне эта поспешность». – выразил недоверие Вудсток, подходя к высоким стальным дверям с размещëнным на них образом Древа Матери, позади которого орёл с короной на голове горизонтально простирал свои крылья.

Замковая стража, как только завидела капитана, расступились, из-за чего ветер побеспокоил белые перья на их плюмажах, а сами стражники резким движением встали по обе стороны от Вудстока, звонко уткнув стальные навершия в каменную кладь под ногами, чтобы затем ударить себя левой рукой в грудь и склонить головы, тем самым поприветствовав почётного гостя. Тут же врата начали медленно открываться вовнутрь, отчего изображëнное на них дерево разделилось пополам, словно сама истина сейчас открывалась офицеру. Это зрелище привело Альберта в неописуемый восторг, ведь ещё ни разу его не встречали подобным образом. Он чувствовал себя избранным, словно ему дозволили окунуться в омут королевских тайн, царивших в открывающемся перед ним пространстве, где яркий свет широкими лучами пересёк тронный зал. И чем шире открывались двери, тем больше света ложилось на лицо гвардейца, словно благословляя его. Красная дорожка на каменном полу с каждым мигом становилась всё ослепительнее, простираясь к пустому трону, на пути к какому по сторонам расположились колонны, украшенные лепниной в форме различных птиц, сжимающих в лапах знамёна самых могущественных семей королевства.

Когда же Альберт шагнул внутрь, первым его встретило зелёное знамя семьи герцога Дюпре с образом рыси, в то время как на колонне слева покоилось знамя графа фон Либерта с символикой белой лошади на буром фоне. Не задерживая на них свой взгляд, офицер направился вперёд, где прошёл мимо молчаливых хранителей дворца. Следующее, что Альберт заметил, так это рыжий стяг с изображением вепря – эмблемой семьи де Буш, а также штандарт с телесным полем, где оказался запечатлён гриф, являющийся символом Урнслингенов – родной семьи королевы. Дальше на глаза Альберту попалась хоругвь с серым фоном, принадлежащая семье де Пейн, на коем лис с добычей в зубах виляет пышным хвостом вблизи замка. Вдоль противоположной колонны покоился стяг с изображение разинутой медвежьей пасти под чёрным солнцем на червлёном поле, что является символом семьи ван Дорф.

«Удивительно, – подумал Вудсток. – Их объявили предателями и еретиками, а герб семьи всё ещё занимает почётное место в тронном зале».

Вудсток прошёл мимо колонн, где ему отсалютовали очередные стражники, но он не обратил на это внимания, потому что глубоко погрузился в думы о том, какая ужасная участь постигла дорогое ему семейство.

«До чего же прискорбно осознавать, что плоды всей твоей жизни могут уничтожить по щелчку пальца, позабыв о твоих заслугах, чести и вкладе в общее дело. Как же все эти несчастья могли в одночасье обрушиться на одну из самых достойных семей Авгейта? Как герои могли быть казнены в собственном поместье без суда и следствия? За что поплатился Саймон, с которым мы вместе сражались за благополучие и процветание королевства?».

Из раздумий Альберта вывела хоругвь со скалящейся собачьей мордой в ореоле орлиных перьев на жёлтом фоне, которая принадлежала семье, являющейся самой благонадëжной в истории Авгейта благодаря тому, что нынешний глава рода – Эспер де Моле, помог королю одержать победу над узурпатором трона Арнольдом Тулье во времена событий, прозванных хронистами и трубадурами: «Пиршеством стервятников», потому что королевство в ту пору раздирали противоречия, а каждый лорд считал себя достойным трона и стремился присвоить чужие земли себе. Разорение царствовало везде, ибо воины обеих сторон сеяли его с одинаковой жестокостью. С той жестокостью, что позволяла забыть о совести и чести, давая волю бесчеловечному насилию и звериным инстинктам, жертвой которых сначала становилась пущенная на мясо скотина для чудовищных увеселений, а затем беременные женщины и дети, чья честь и тела подвергались неистовому осквернению. Пока очередь не доходила до пыток, издевательств и поругания мужей, отцов и их де́дов. Завершалось же гнусное празднество сожжением посевных полей и деревень. В те злосчастные времена города оказались наводнены гниющими телами, а их предместья усыпаны человеческими костями в ходе бесчисленных осад.

«Воистину пëсья верность». – усмехнулся про себя Вудсток и бросил взгляд на соседствующий стяг семьи Андеров, которые с незапамятных времён враждуют с семьёй де Моле.

Их распрю называют вечной схваткой пса с быком, ведь именно этот буйный зверь, обнимающий солнце на белом фоне, изображëн на гербе герцога Андера. Вражда между этими двумя королевскими вассалами открыто продолжалась на протяжении многих лет, пока король Лестадт и его советники не предложили соперникам сочетать детей браком с королевскими отпрысками. Только после заключения брачных договоров открытое противостояние за спорные наделы и давние обиды прекратилось, однако стычки на границах их земель продолжались. Наёмники с обоих сторон убивали друг друга, попутно разоряя деревни и замки. При этом, в силу малочисленности, всегда находил способ искусно ускользнуть от внимания королевских войск.

«Удивительная парочка, – размышлял офицер. – Слепая верность Эспера против невиданного упрямства Герхарда».

Преодолев колонны с вымпелами этих семей, капитан очутился между колоннами с орифламмой, на небесно-голубом фоне которых присутствовал грифон среди золотых лилий.

«Сразу видно родство великих. – мысленно заметил Вудсток, потому что золотой орёл является символом королевской семьи Бернадетт, а грифон – родственных им Касторов. – Только брату короля позволено иметь на своём гербе не только золото, но и сами лилии! Только я не помню, чтобы герцог Кастор славился благочестием или излишним целомудрием».

Вновь не заметив салютовавших стражей, Альберт прошёл мимо последних четырёх колонн с фиолетовым флагом, на котором изображена сияющая корона на голове летящего орла, чьи гигантские крылья достигают края герба. Окровавленные лапы при этом выставлены вперёд для атаки, а вниз летят перья коршуна с обломком стрелы.

«Хорошее напоминание всем тем, кто посмеет начать мятеж». – заключил про себя Альберт, имея в виду восстания Тулье, чей герб венчал коршун со стрелой в лапах.

Затем Вудсток остановился перед возвышающимся троном, чьи мягкие фиолетовые налокотники заканчивались орлиными головами, выполненными из золота, когда как каркас трона обладал гравировкой в виде орлиных перьев. Невероятной высоты спинка в форме крыльев взмывала к сводам зала, имея мягкую обивку королевского цвета. Ножки же представляли собой ничто иное, как гигантские орлиные лапы.

Поблизости находился менее примечательный, но от того не менее впечатляющий трон королевы, покрытый сплошь чёрными перьями, если не считать спинки, имеющей белое оперение, что роднит всю эту конструкцию с образом грифа. Внешне трон был исполнен более агрессивно, нежели соседний, во многом благодаря присутствию изогнутых когтей и вытянутых клювов в своей основе.

«Интересно, совет уже закончился? – задумался вспотевший капитан. – Не хотелось бы мне свариться в собственном доспехе раньше времени».

Офицеру показалось, что он остался в зале один, поэтому решил обернуться, чтобы опровергнуть эту гипотезу, но все стражи действительно исчезли, что вселило в Альберта тревогу.

«Что же такого случилось, раз меня позвали сюда? Что могло потребоваться короне? – гадал Вудсток. – Неужто ожидается поход? Или мне надлежит сопровождать принца в империю? Поэтому его позвали на совет, а потом пригласили и меня? Или всë куда прозаичней – от меня попросту хотят избавиться, чтобы посадить на это место другого?».

Высокие двери тронного зала, через которые входил Альберт, стали медленно открываться, чем вывели Вудстока из раздумий, вынудив обратить свой взор на вход, где в лучах света остановился человек в чёрном. И чтобы разглядеть его, капитан прикрыл рукой глаза.

Худощавый гонец в ярко-рыжей ливрее прибыл на пустующую улицу к чëрному монолиту, которым являлась резиденция инквизиции, возвышающаяся над прочими зданиями подобно свирепому надзирателю с помещёнными в чёрные стяги очами. На фоне окружающих домов из белого камня обитель правосудия представлялась пустой глазницей, в какой-то мере даже бельмом на глазу. Флагшток в форме чёрной руки над входом стискивал око, впиваясь в него всеми перстами. По левую и правую сторону от двери на ветру развевались черные стяги с образом белого Древа, в центре ствола которого находилось око.

Увиденное производило на светловолосого посланца ужасающее впечатление. А зайдя внутрь, смельчака и вовсе поприветствовали пугающие коридоры, выложенные чёрной плиткой, по какой бродили люди в тёмных и алых одеяниях с угрюмыми лицами. Вестник хотел было спросить, как ему отыскать нужного человека, но никак не мог найти в себе силы произнести хотя бы слово, потому что погибал под натиском жестоких взглядов палачей, терзающих его душу и тело посредством незыблемого арсенала орудий для пыток. Но по счастливому стечению обстоятельств, рядом остановился огромный бугай в черном кожаном доспехе.

– Эммм, простите, а как мне найти инквизитора Айзека Лэмма? – с трудом произнёс посланник.

Дылда с мешком на голове воззрился на него так, как если бы собирался спустить с него шкуру.

– Второй этаж. – басом ответил слуга инквизиции. – Четвертая дверь налево.

– Большое спасибо. – неловко улыбнулся парень, на что его неприветливый собеседник ничего не ответил, молча отправившись дальше.

«Жуууть! – всем сердцем кричал вестовой, поднимаясь по лестнице с серебристыми перилами. – Что за люди?! А люди ли они вообще?! Неспроста же им всем приходится прятать лики за шляпами и масками! Хотят скрыть ото всех свою истинную сущность!».

Он поднялся на нужный этаж, где коридор, ничем не отличающийся от предыдущего, создал иллюзию лабиринта, в каком парень должен был отыскать неистовое чудовище, призванное оберегать это место. От страха остаться здесь навсегда прибывшего сковала оторопь, пока звон ключей в дальней части коридора не привёл его в чувство. Тогда гонец шлëпнул себя по белым от страха щекам ладонями и сказал:

«Всё хорошо, дружок, хорошо, даже отлично! Ты ни в чём не провинился. Тебя направили сюда передать поручение, только и всего».

После короткого напутствия, нарочный немного приободрился и двинулся прямо по коридору, считая двери:

«Первая… вторая… третья… четвертая! – воскликнул он и остановился, но как только потянул к ней руку, то услышал из-за двери голос с замогильным тоном:

– Войдите!

Парень одёрнул руку от испуга.

«Да что с ними всеми не так?!». – воскликнул про себя вестовой, после чего, набравшись храбрости, отворил дверь, благодаря чему его очам предстал идеально убранный кабинет, занятый несколькими книжными шкафами и библиотеками, с единственным столом посередине.

Помимо аккуратно разложенных на нëм бумаг и пишущих принадлежностей, находилась там и высокая чёрная шляпа конусной формы. Позади же стола сияло окно, частично затмеваемое человеком в чëрном плаще. Хозяин кабинета стоял спиной к незваному гостю со склонëнной к дневнику в руке головой.

– Инквизитор Айзек Лэмм? – с дрожью в голосе обратился к нему гонец, но ответа не последовало.

Человек в чёрном лишь перелистнул страницу, отчего шелест бумаги эхом отразился от стен, сокрушив тишину.

– Ммм… – собирался с силами парень. – Король… и … Всеотец призывают вас явиться в тронный зал.

Услышав это, инквизитор поднял голову, пальцами одной руки захлопнул дневник и медленно повернулся к пришельцу, явив мертвенно-бледное лицо с рассекающим правую щëку крестообразным шрамом. От осудительного взгляда и исходящего от источника угрозы холода сердце посланца замерло. На спину обрушились тысячи мурашек, нахлынув затем и на конечности, что окончательно парализовало бедолагу.

«Мои дни сочтены!». – только и успел подумать вестовой.

Глазам Айзека Лэмма предстала дорожка, ведущая к пустому трону, возле которого стоял гвардеец с фиолетовым шейным платком. Не придав этому никакого значения, инквизитор медленно направился к нему. На протяжении всего пути чёрный плащ Лэмма колыхался, а серебряная цепь с подвеской в форме Древа, с расположенным посреди глазом, слегка покачивалась из стороны в сторону на его груди, пока поля шляпы укрывали ониксовые глаза в тени. И когда Айзек достиг трона, то встретился с недоверчивым взглядом офицера, на что незамедлительно ответил безразличием.

– Приветствую, инквизитор. – коротко кивнул ему неизвестный, но Лэмм отвëл взгляд, не желая говорить с очередным прихлебателем престола.

Лишь внезапно распахнувшиеся двери зала смогли ненадолго отогнать нарастающее между ними недопонимание, потому что взоры обоих были обращены к стремительно приближающемуся великану.

К штаб-квартире ордена Карающей длани прибыл с посланием мужчина, чьи тонкие усики и аккуратная бородка вызывали к нему интерес у проходящих мимо женщин. Они осыпали его воздушными поцелуями и томными взглядами, на что гонец отвечал кокетливой улыбкой. Но у него не было времени на знакомства, ведь требовалось незамедля передать послание правителя. Поэтому он пробежал глазами по архитектуре стоящего перед ним здания, наполненного рельефами в форме пылающих кулаков, булав, мечей и прочего холодного оружия, а затем приметил на порогах крыш лепнину в форме рыцарских шлемов. Козырьки же украшали собой статуи птиц-пересмешников.

Пожав плечами, посланник вошёл внутрь, очутившись в пустых коридорах, где шершавым стенам составляли компанию ровные каменные полы. Над ними размещались арки и порталы, скромно украшенные арабесками, напоминающими собой птичьи гнезда. Преодолев их, гонец повстречался с несколькими оруженосцами в коттах, пока не очутился на тренировочной площадке, откуда до этого доносились яростные звуки боя. Их источником являлись крепко сложенные мужчины с голым торсом, фехтующие друг с другом на деревянных мечах. В тоже самое время на участке с песком боролись двое переростков. А когда посланец вошёл, один из них перебросил оппонента через себя и склонился над ним, чтобы нанести заключительный удар.

– Командор Райнер! – звонко произнёс усатый гонец, выискивая названного среди бравых мужчин, играющих влажными мускулами на солнце.

Рыжеволосый мужчина, нависающий над поверженным братом ордена, остановился, после чего поднялся и развëл мощные лопатки, вслед за чем тяжело выдохнул. В этом человеке оказалось под шесть футов роста, а горы украшенных боевыми шрамами мышц превращали его в самого настоящего колосса, о чём также свидетельствовала грубая кожа на массивных плечах, спине и кулаках, подобных булыжникам. Исполин подал поверженному руку и с лёгкостью поднял его, затем повернулся к прибывшему, явив широченную грудь, облепленную песком, которая заходила ходуном, срывая мелкие песчинки. Влажные от пóта рыжие волосы прилипали ко лбу этого воина, а на коротких огненных усах, перетекающих в бороду, притаились свежие капли крови.

– Что стряслось? – громогласно осведомился Райнер Оруэл и подошел к бочке с водой, где промокнул тряпку, чтобы затем начать утирать ею лицо с несколькими глубокими морщинами.

– Командор Райнер, – подошёл ближе к нему вестник. – Король Лестадт и Всеотец Абаддон ждут вас в тронном зале!

– Тише-тише, чего ты так разорался? – спросил его великан.

Выслушав поручение, Райнер Оруэл не стал медлить с убытием, поэтому водрузил на себя грузные латы, чей вес давно уже не ощущал в силу длительных тренировок и огромного количества походов, вслед зачем повесил на ремни булаву. Внешне боевое облачение Райнера почти ничем не отличалось от того, каким пользуются прочие братья ордена. С тем лишь различием, что на поясе у него имелись человеческие черепа, а на шее сияло ожерелье с осколком стали, являющегося частью Протазана Первенца, каким Ифеарий сразил Кхалласа в далёком прошлом. Также как и у подчинённых, правый наплечник командорского доспеха заключал в себе гравировку в форме птицы-пересмешника, а левый высеченную цифру – «V». На груди же извивалось сюрко с изображением пылающей ладони на красном фоне. Но в отличие от собратьев по ордену, шлема Оруэл почти никогда не носил, из-за чего явился в тронный зал без него, зато при оружии, потому как того требовал устав. Командора сначала встретил удивленный взгляд гвардейского капитана, а затем холодные глаза слуги инквизиции.

– Ну здравствуйте, дорогие друзья! – прогремел на весь зал голос Райнера, когда он оказался рядом с незнакомцами, которых превосходил в росте настолько, что смотрел на них сверху вниз. – А вы?…

Прервал его вопрос открывающаяся дверь справа от трона, откуда вышел слуга и стал придерживать её для вошедшего короля и главы церкви. Альберт с Райнером ударили себя в грудь и поклонились, Айзек же коснулся шляпы и слегка наклонил её, после чего правители встали напротив приглашённых.

– Я рад приветствовать всех вас в добром здравии, – заговорил монарх. – И не стану таить, что причина, по которой собрал вас здесь, весьма серьëзна и обстоятельна – Багровый Скиталец.

– Скиталец? – с недоумением проговорил Вудсток.

– Тот, что объявился вблизи Нарбурга? – осведомился Райнер Оруэл.

– Верно, – ответил Всеотец Абаддон, грустно глядя на командора. – Где встретился с отрядом ордена Карающей длани под предводительством твоего родного брата.

– С Марком?! – встрепенулся Оруэл, а всё его тело прошиб холодный пот, несмотря на жару. – И вам известно как это произошло?!

– Мужайся, сын мой, ибо Всевышний уготовил тебе одно из самых суровых испытаний.

– Только не говорите мне, – понизил голос Райнер, понурив голову. – Что брат пал жертвой этого чудовища.

– Боюсь, что так, сынок.

– Марк… – схватился одной ручищей за голову Оруэл и слегка улыбнулся, чтобы снизить нарастающий внутри горестный буран. – Как же тебя угораздило, братишка…

– Церковь Древа и я страшно скорбим по твоей ужасающей утрате. – продолжил понтифик. – Мы будем неустанно возносить молитвы всем павшим в бою героям, чтобы Всевышний тепло принял их в своём царстве за принесённые жертвы.

– Как? – сокрушался командор, заглянув в глаза Абаддона в поисках ответа, стараясь не потерять лица, усердно скрывая нарастающую боль утраты за улыбкой. – Как это могло с ним случиться? Чтобы какой-то скиталец одолел брата? Я не могу в это поверить!

Голос эхом разнëсся по тронному залу, после чего командор прошептал:

– Это уму непостижимо.

Монарх подошёл к Оруэлу и положил руку ему на плечо со словами:

– Будь сильным, командор. Твой брат доблестно сражался во славу Всевышнего и пал смертью храбрых. Небеса приняли его душу с честью.

– Я не могу этого так оставить. – заявил Райнер, сменив улыбку на безутешную ярость. – Всему его отряду следует воздать положенные почести, а затем проститься, как того требуют обычаи ордена. Я обязан отправиться за их душами даже в саму бездну, если потребуется, только скажите, где искать.

– Заброшенная шахта, – ответил Лестадт, убрав руку. – В ней убийцу твоего брата видели в последний раз. И если есть на свете способ утолить твою боль и облегчить печаль, то это правосудие, которое ты можешь свершить над нечестивым убийцей.

– И я свершу его без жалости. – грозно проговорил Оруэл, с одержимостью уставившись в пол.

– Послушница, – вновь заговорил Абаддон. – Которой чудом удалось выжить в той жуткой резне, сказала нам, что Багровый Скиталец не просто человек, а самый настоящий созидатель крови.

– Как?! Что?! – вырвалось у капитана, в то время как на лице инквизитора не дрогнул и мускул.

– Я убью эту тварь! – заявил член ордена Карающей длани, опьянённый неистовой яркостью.

– Командор Оруэл, – обратился к нему король Авгейта. – В далёком прошлом ваш орден заплатил высокую цену, чтобы наше отечество одержало в Багровых войнах победу. Ваши прежние свершения говорят о вас больше, чем о ком бы то ни было. Поэтому вы и ваши братья станете ударной силой особого поискового отряда.

– Клянусь, Скитальцу ни за что не уйти от нашей кары! – воскликнул командор.

– Инквизитор Лэмм, – обратился скрипучим голосом к человеку в черном Элифас Кроули, появившийся из-за колонны, что нисколько не впечатлило Айзека. – Уничтожение ведьм и колдунов, а также целых семей созидателей пустоты с Лоллардами, неоднократно доказывало вашу ценность не только для инквизиции, но и для всего королевства.

Глава инквизиции медленно приближался к нему при помощи трости, усеянной очами, пока не остановился рядом с правителями, где продолжил:

– Именно по этой причине вам выпала честь присоединиться к упомянутому ранее отряду, где вашей задачей станет выслеживание созидателя крови и дальнейшая помощь в его устранении.

– Скиталец ничем не отличается от созидателя пустоты или колдуна. – ледяным голосом произнёс Айзек Лэмм. – Их всех объединяет врожденный страх перед яростью все очищающего пламени.

– А вы, капитан, – обратился к офицеру монарх. – Как незаурядный стратег и мой доверенный, возглавите сей поисковый отряд.

– Что?! Я?!… – с ужасом посмотрел на Райнера, а затем и Айзека Вудсток, после чего снова взглянул на правителя. – Но…

– Ваш послужной список достоин уважения. – продолжал хвалить его Лестадт Бернадетт. – А ваши гвардейцы слывут самыми достойными воинами королевства наряду с орденом Карающей длани.

– Ох, ну это вряд ли. – едва слышно произнёс офицер с тенью ухмылки на лице.

– Только вам я могу вверить судьбы всех жителей Авгейта.

– Ам… я… безмерно польщен столь лестным похвалам, Ваше Величество. – выдавил из себя капитан, поклонившись. – И сделаю всё, что от меня потребуется.

– Превосходно! А посему, – Лестадт прочистил горло и обратился ко всем троим. – Приказываю вам отправиться в земли барона Нарли, чтобы уничтожить врага, угрожающего Авгейту!

– Да! – в один голос сказали Альберт и Райнер, ударив себя в грудь, в то время как Айзек не шелохнулся.

– Оставьте в столице бо́льшую часть своих воинов и возьмите в поход только лучших.

– Инквизитор… – заговорил с охотником на созидателей Кроули.

– Я возьму лишь самое необходимое, Ваше Высокопреосвященство. – со знанием дела заявил Лэмм. – Доверьте голову Багрового Скитальца мне.

– Не поскупись на арсенал, охотник. Разрешаю пустить в ход всё необходимое.

– Будет исполнено.

– Что ж, тогда в путь! – возвестил Бернадетт. – Времени на сборы у вас до утра. Уже завтра вы должны оставить столицу!

– А всё то, что вы узнали сегодня о Багровом Скитальце, надобно держать в строжайшем секрете даже от своих приближённых. – добавил Кроули. – Надеюсь, мне не требуется объяснять почему.

– Да осветит ваш путь Всевышний. – благословил воинов Всеотец, после чего вытянул руки в стороны и медленно поднял их над собой, прошептав молитву, на чём закончил ритуал следующими словами:

– Мы на пороге войны с империей, дети мои. А Скиталец угрожает разрушить всё, что нам дорого. Только объединившись, мы способны сокрушить врагов наших, избавив священные земли от ереси мерзкой, а юг от поползновений десницы языческой. Только таким образом в нашем королевстве способен восторжествовать мир.

Глава 4. Последствия.

Всю ночь в Нарбурге бушевал ветер и моросил дождь, из-за чего к утру тучи продолжили скрывать за своими нескончаемыми массивами солнце, не позволяя ему залить грязные улицы долгожданным светом. Жители города, вынужденные наблюдать в лужах искажённые отражения собственных ликов, выражали недовольство жизнью и испытывали ненависть по отношению к сожжённому на костре купцу по имени Гилберт Стайн, чью лавку стали обходить стороной задолго до заключения её владельца в темницу инквизиции из-за различных слухов, связанных с чередой загадочных убийств в городе. Когда же смертный приговор привели в исполнение, на овдовевшую Эмбер и её дочь Маргарет обрушился неистовый гнев обозлëнных горожан, выражавшийся в оскорблениях, нападках и унижении. Несмотря на это Эмбер продолжала день ото дня приходить в лавку, пытаясь продать то немногое, что осталось от былого величия Стайнов.

И пока мать терпела нападки со стороны недоброжелателей, Маргарет взяла на себя все хлопоты по дому, потому что вся прислуга к этому времени успела сбежать, прихватив с собой все драгоценности, до каких смогла дотянуться. Инквизиция же наложила на огромную часть имущества семьи арест и присвоила его себе, тогда как купеческая гильдия исключила из своих рядов Гилберта, конфисковав недавно закупленные им товары. А все те, кого Стайны считали друзьями, в одночасье обернулись врагами, которые разорвали всевозможные соглашения. Желающих иметь дело с родственниками еретика и убийцы почти не осталось. Единственной отдушиной для уцелевших Стайнов оказалось то, что расследование в отношении них не дало никаких результатов. Только это позволило сохранить отголоски семейного дела и отчий дом, расположенный недалеко от рыночной площади, где свершилась горькая расправа над виновником.

Изо дня в день Эмбер возвращалась за прилавок, а дочь ожидала еë дома вместе с поселившимся там унынием и тоской из-за траура по потерянному кормильцу. Среди опустевших стен и оскудевших запасов еды размещалась столовая, где большую часть времени и проводила Марго, чьи рыжие волосы, собранные в хвост, с невероятным трудом насыщали ярким цветом серое пространство окружения, утратившего былые краски. Проникающий через окно блеклый свет растягивался по прелестному личику Маргарет, как в солнечный день по бутонам благоухающей камелии. Подёрнутые тоской корундовые глаза девушки всматривались в ведро с водой, откуда отражение отвечало ей немыслимой грустью. При этом блеск кухонного ножа в руке проецировал на узком носе полупрозрачную галочку, оставляя след и на едва заметном шраме, расположенном на левой брови. Рукава бурой котарди* (Котарди – узкая, облегающая фигуру верхняя одежда) Марго предварительно засучила по локоть, чтобы было сподручнее заниматься чисткой овощей, чьи шкурки медленно наполняли таз, расположенный у ног.

Воздух вокруг очень скоро стал влажным, что заставило кристальную каплю жидкости пробежать по румяной щеке Стайн и, миновав края прелестных розовых уст, сорваться с нежного подбородка и удариться о водяную гладь, дабы отражение сменилось рябью.

«Почти закончила». – подумала Марго и убрала локоны за ухо, задев золотую серьгу с изумрудными каменьями в форме пальмовой ветви, что лишний раз напомнило девушке об отце, ведь серьги стали последним, что он успел подарить ей перед смертью.

Маргарет пришлось гнать подобные мысли прочь, но прошлое продолжало ей насаждать, являя памятные моменты, полные любви и счастья, впоследствии закончившиеся горем.

«Как же всё могло так быстро измениться? – сокрушалась Марго, взглянув в окно. – Ещё недавно папа рассказывал мне о том, как зарождалось и разрасталось дело нашей семьи, и какого громкого успеха он добился. А всё ради того, чтобы его сбросили с вершины добродетели прямиком в пламя позора за то, чего он не совершал. Почему город, во славу которого отец так беззаветно трудился, так жестоко обошёлся с ним? Как могли люди бросать в него камни и складывать к ногам хворост для прожорливого костра? До чего же стремительно и легко уважающие семью люди принялись плевать нам в лицо. Стали видеть в наших рыжих волосах не природную красу, а дурные предзнаменования, напрямую связанные с Властителем».

Стайн закончила с чисткой овощей и бросила очищенные ингредиенты в котёл, где уже начала закипать вода.

«А сколь тяжело сейчас маме, мне и представить сложно. – бросила взгляд на пустынную улицу девушка. – Напрасно надеяться на что-то после случившегося. Никто не даст нам и медного крула. Разве что осыпят проклятиями и пригрозят расправой».

Аромат варева, воцарившийся в столовой, напомнил ей навязчивый запах горящей плоти, а треск огня под котлом явил образ объятого пламенем эшафота, отчего девушке в миг сделалось дурно.

«Ах, мама, все мои попытки стереть из памяти события того дня тщетны. – бессильно склонила голову Маргарет, позволив тоске вновь обрушиться на неё беспощадным шквалом.

Набросить на шею удушающий аркан, отчего у Стайн ком встал в горле, когда как отчаяние от осознания происходящего заключило глазные яблоки в тиски, тем самым выдавив из них несколько горьких слезинок.

– Гадкие душегубы! – воскликнула в гневе Марго, сжимая в руке нож. – За что вы так поступили с папой?! Он всю свою жизнь старался помочь вам выбраться из нищеты и кандалов, а вы беспощадно сожгли его за доброту, заклеймив убийцей и колдуном!

Перед очами девушки всплыли размытые образы произошедших накануне событий, среди которых отчётливо виделась обеспокоенность на лике утомлëнного отца, часто покидающего дом. Наряду с лицом родителя, Маргарет видела и образы тех, кого в окружении родителя раньше она никогда не наблюдала.

«Кто же все эти загадочные люди, с которыми ты сблизился в последнее время? – размышляла Стайн. – Может быть, это они послужили причиной обвинения? Или ты перешёл им дорогу? Но что нужно было сделать, чтобы обречь себя на мучительную смерть, а свою семью на унизительное существование?!».

В этот миг до её слуха начал доноситься звук кипящей воды.

«Я обязательно отыщу всех виновных в твоей гибели, папа. И добьюсь для каждого из них справедливого наказания! Обещаю тебе! Мама может знать больше. Я обязательно расспрошу её об этом. Но до тех пор нам следует выжить, иначе ты никогда не будешь отмщëн».

Снаружи вдруг пронесся ужасно знакомый крик и звон расколовшейся посуды.

– Мама! – воскликнула Маргарет и очертя голову бросилась на улицу, оставив дом без присмотра. – Я иду, мама!

– Хватит! – умоляюще выкрикнула Эмбер где-то за поворотом. – Мы ни в чём не виноваты!

– Я иду мама! – кинулась на зов родителя Марго, и очень скоро оказалась на небольшой площади, где двое неизвестных громили лавку, злостно разбивая посуду.

Эмбер Стайн пыталась остановить высокого мужчину, но тот в ответ наградил её пощёчиной, отчего родительница упала в лужу. Мул поблизости жалобно застенал, чем привёл в гнев низкорослого нападающего, обрушившего на хребет животного всю свою дурь. Из-за этого животина испугалась и с воплем бросилась прочь.

– Прекратите! – крикнула Маргарет, но высокий выродок с вытянутой головой и длинным носом в ответ только пнул женщину по рёбрам.

– Остановись! – повторила девушка, стремительно приближаясь к обидчику.

– Ооо! – заметил её наконец одетый в зелёную тунику худой мужчина с овальным ликом, после чего обратился к своей жертве. – А это, видимо, твоя милая дочурка, а, сука?!

Он наступил женщине на лицо, когда как его полноватый подельник с опухшим лицом, чья серая котта с трудом удерживала брюхо, поманил Маргарет рукой к себе со словами:

– Иди сюда! Мы и тебе взбучку устроим!

– Да, смелее! – добавил мучитель. – Я переломаю тебе руки, чтобы ты больше не смела колдовать, ведьма!

Гнев переполнил девушку настолько, что она стремительно сократила дистанцию до задиры и со всего маха ударила его ногой по мягкой промежности, отчего глаза отморозка закатились, а сам он упал на колени и принялся жалобно скулить.

– Ах ты вшивая потаску… – начал оскорблять её павший ниц, но она заставила его замолкнуть, нанеся ещё один удар, только в этот раз по физиономии, чем непроизвольно окунула негодяя лицом в конский навоз.

– Ты сейчас свои зубы по всей улице собирать будешь! – вне себя от гнева пригрозила ему Марго.

Измазанный навозом попытался встать, но она толкнула его в плечо пяткой, отчего тот угодил в грязь, где стал извиваться, словно земляной червь. Карлик тем временем зашёл Маргарет за спину, однако девушка выбросила локоть в направлении широкого лица, заставив негодяя сесть на толстый зад и жалобно выкрикнуть:

– Мой нос!

– Мамочка, как ты? – не придала значения жалобам подлеца Марго, присев рядом с родительницей.

Признав своё поражение, карлик бесшумно подкрался к дружку и, взяв его под руку, помог подняться.

– Мы тебе ещё устроим, тварь, вот увидишь! – выкрикнул уязвлëнный громила.

– Найдём на тебя управу! – добавил низкорослый вредитель.

– Только попробуйте вернуться, – обратила к ним гневливый взор Маргарет. – И этот день станет для вас последним!

– Скорее для тебя! – бросил овальнолицый напоследок, после чего они с дружком побрели прочь, а девушка тем временем помогла матери встать на ноги, приметив на её рыжих волосах грязь.

– Мамочка… – прошептала дочь, заметив ещё и кровь на разбитых губах родителя. – Как ты? Сильно болит?

Но ответа на свои вопросы не получила, потому что хозяйка лавки безмолвно всматривалась в пустоту, явно сражëнная случившемся.

– Иди домой, мама. Я здесь приберусь.

Но Эмбер не приходила в себя и продолжала хранить молчание, подражая статуе плакальщицы. Вместо ответов девушка удостоилась лишь свиста ветра, за каким последовал мягкий звук капель, ударяющихся о брусчатку и осколки разбитой посуды.

– Хотя, будет лучше, если мы отправимся туда вместе. – выдавила из себя улыбку Маргарет, после чего Стайны побрели в сторону дома под градом усиливающегося с каждым шагом дождя.

«Сегодня нам удалось отбиться от двоих. – подумала Марго, ощущая, как её одежда медленно промокает насквозь. – Завтра мы отразим атаку ещё двоих, но послезавтра они придут вчетвером. Как быть тогда? А что мы сможем противопоставить свирепой толпе через неделю?».

Маргарет услышала, как Эмбер шмыгнула носом, а взглянув на неё, увидела на лице и слëзы, смываемые дождём.

– Ничего, мам. – постаралась подбодрить матушку девушка. – Рано или поздно им надоест устраивать нападки. Они забудут о худшем дне в нашей жизни, что нужно сделать и нам, иначе… – она посмотрела перед собой. – Иначе долго мы не протянем. Всё обязательно образумится. Я верю в это. И тебе следует. Нам нужно лишь немного потерпеть. Сейчас я провожу тебя домой, а затем вернусь в лавку, чтобы навести порядок. Что скажешь?

Эмбер отрешëнно кивнула в ответ.

– Вот и хорошо. – едва улыбнулась Марго, в чьих висках всё ещё стучала разгорячëнная кровь после стычки с лиходеями. – Завтра останешься дома и отдохнëшь, а я займу твоё место за прилавком, да?

От этих слов Эмбер только всхлипнула, всё глубже погружаясь в омут отчаяния.

– Бедная моя девочка. – взглянула на дочь слезливыми очами родительница. – Мне так жаль, что… что…

– Брось, мам. – прижала её к груди Марго, силясь не разрыдаться вместе с ней. – Мы справимся с этим. Справимся. Нам нужно быть сильными. Папа бы хотел этого, слышишь?

Маргарет погладила маму по голове, после чего они продолжили идти молча под аккомпанемент скорбного плача небес, которые в своём сожалении нещадно орошали их влагой. Когда же до дома осталось совсем немного, девушка остановилась и сказала:

– Ну, я пошла.

Но не успела и шагу ступить, как Эмбер взяла её за руку.

– Я быстро, мамочка. Обещаю. Нельзя оставлять лавку открытой. Правда же?

– Угу. – вымолвила Эмбер, не желая освободить своё дитя от хватки.

– Я скоро вернусь, обещаю тебе.

– Я боюсь отпускать тебя, доченька. – глазами, полными мольбы, взглянула она на Маргарет. – А вдруг те люди вернуться?

– В такой-то дождь? – мягко усмехнулась Марго. – Сильно навряд ли. А если и осмелятся, я задам им такую трëпку, какую они вовек не забудут. Уверяю тебя.

– Я…

– Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я окажусь дома. – взяла её за руку девушка.

Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем Эмбер отыскала в себе силы распрощаться с дочерью и отправиться домой. Маргарет с тоской в глазах проводила её взглядом, сразу после чего направилась в лавку.

«Нам не дозволено унывать. – окунулась в думы Стайн. – Так отец всегда говорил. Поэтому мы просто обязаны быть сильными».

Очень скоро девушка вернулась к тому, что осталось от лавки.

– Поганые изверги. – буркнула Маргарет, осматривая испорченные товары.

Наблюдать за разрухой оказалось тяжелее, чем прежде, но что ей оставалось делать. Она тяжело выдохнула и присела, начав собирать десятки звонких осколков в одно место.

«Они продолжат терзать нас до тех пор, пока мы окончательно не сдадимся. Только этому не бывать! Если кто-нибудь не остановит их, это сделаю я! В противном случае от лавки совсем ничего не останется, а значит, и от нас тоже. Это последнее, что может дать нам надежду на будущее и прокормиться. Наследие отца, необходимое сберечь в память о нём».

– Вам помочь? – застал её врасплох голос сзади.

– Я… – она повернулась, увидев мула и мужчину в чёрном плаще с глубоким капюшоном. – Да… буду вам признательна.

Марго удивилась, что не услышала приближающихся шагов, чему могли воспрепятствовать её мысли, звон осколков и сильный ливень, скрывающий лицо незнакомца.

– Спасибо, что привели Гури. – поблагодарила путника Стайн и погладила мула по морде.

Только сейчас Марго ощутила холод от прилипающей к коже одежды с глухими ударами капель о голову, но постаралась не придавать этому значения, вернувшись к прежнему занятию. Внезапно незнакомец накинул ей на плечи плащ, из-за чего Маргарет на миг замерла. И лишь спустя некоторое время осознала, что случилось. Ей захотелось взглянуть на молчаливого дарителя, который, очевидно, обнаружил плащ на крупе мула.

– Спа-сибо. – кое-как выговорила Стайн, накинув капюшон на голову, а человек в чëрном присел рядом и стал помогать ей со сбором осколков. – Знаете, я уже начала думать, что людей с добрым сердцем в этом городе не осталось.

– Я не из этих мест.

– Да вы наверняка уже всё знаете. – опустила глаза долу Марго.

– О чем вы?

– Ну, я и моя мама… Мы же…

– Ведьмы?

– Да… – она попыталась посмотреть ему в глаза, но не смогла, потому что на плечи кто-то будто возложил огромный камень.

Между ними повисла тишина, а шум дождя, словно барабанная дробь, гремел по козырьку крыши.

– Значит, вы о нас слышали. – заключила Стайн.

– Да.

– Почему же решили помочь?

– А почему бы и нет?

– Не знаю. От меня теперь все шарахаются, как от прокажëнной.

– Но ведь это не так.

– Честно признаться, таковой я себя сейчас и чувствую.

– Это окружающие заставляют вас так думать. Однако, не все разделяют их точку зрения. И я в их числе.

– Спасибо вам за добрые слова, но, боюсь, они мне не помогут. Вы же присутствовали на казни моего… – она не смогла договорить, быстро утерев выступающую слезу.

– Увы. – холодно ответил незнакомец. – Только это не повод…

– Они убили его… Сожгли на потеху остальным…

– Мне это знакомо.

– А? – от неожиданности вырвалось у Маргарет.

Она непроизвольно взглянула на помощника, который взял в руку осколок стекла, увидев в нём часть своего отражения.

– Я понимаю, что вы чувствуете. – посмотрел он на неё.

Маргарет попыталась разглядеть лицо под капюшоном, но увидела только налитые кровью глаза с тёмными зрачками и глубокий шрам, вертикально рассекающий край правой брови с частью щеки, откуда уходил под чёрную повязку, что скрывала лицо. В этом взгляде, полном скорби и безутешной боли, Марго ощутила искренность и некое родство, но одновременно с этим что-то вселило в неё необъяснимый страх.

«Эти глаза… – на миг задумалась Стайн. – Эти жуткие глаза… Мне кажется, что за ними есть что-то помимо боли… Нечто зловещее, грозное, или даже неистовое».

– Мы часто становимся жертвами чужих амбиций. – сказал он и вернулся к сбору осколков. – Но в силах этому противостоять.

– Думаете?

– Уверен.

– Каким же образом?

– Неусыпной борьбой.

– Мне нравится ход ваших мыслей. В чём-то он даже схож с моим.

– Приятно слышать.

– Простите, но можно вас спросить? – не сдержалась Марго. – Что с вашими глазами?

– А что с ними?

– Вы выглядите так, словно больны.

– Можно сказать и так.

– Хотя, – она слегка улыбнулась. – В такую промозглую погоду не мудрено.

– А вы даже плаща не накинули. Хотите такие же глаза как у меня?

– Нет, увольте. – шире улыбнулась девушка.

После этого они собрали мусор в одном месте и занесли в лавку, а уцелевшие товары погрузили на мула.

– Спасибо вам ещё раз. – привязала поклажу Марго, затем закрыла лавку на ключ.

– Ерунда.

Закончив приготовления, Стайн обратила внимание на левую руку неизвестного, кисть которой была обëрнута в белое полотно, пропитанное кровью.

– Вы поранились осколком? – с беспокойством в голосе спросила она.

– Ничего, – ответил он, взглянув на раненую ладонь. – Я часто бываю неосторожен.

– Давайте я перевяжу. – попыталась коснуться его руки Стайн, но он мягко перехватил девушку за запястье.

– Не стоит. – заверил мужчина и отпустил еë. – Давайте я лучше провожу вас домой, чтобы ни у кого из местных не было соблазна вновь причинить вам вред.

– Я могу постоять за себя. – твëрдо заявила Марго, однако, взглянув на раненого смягчилась, сказав ему: – Но от приятной компании не откажусь.

– В таком случае, ведите.

Вдвоëм они направилась к дому Стайнов, случайно встретив по пути полоумного оруженосца с бешеными от страха глазами, который нёс на ходу какую-то нелепицу, пытаясь защитить голову руками от неумолимого дождя, пока не прошёл мимо.

«Какой странный». – подумала Маргарет, вслед за чем заметила в одном из переулков двух загадочных мужчин, явно замышляющих недоброе.

Они стояли недвижимо и лишь провожали Маргарет со спутником молчаливым взглядом.

– Знаете, я сразу поняла, что вы не отсюда. – обратилась к больному Маргарет.

– Что меня выдало?

– Слишком добры для этого жестокого края.

– Что ж, в таком случае приятно быть чужестранцем.

Марго улыбнулась и спросила:

– А далеко ваш дом?

– Настолько, что мне в него никогда не вернуться.

Девушка не стала спрашивать почему, к тому же они уже подошли к двери её дома.

– Зайдёте? Я как раз пригото… Проклятие!

– Что случилось? – подняв бровь, осведомился провожатый.

– Еда… Я готовила еду и оставила воду на печи. – Стайн приложила пальцы к виску. – И всё из-за этих поганцев!

– Боюсь, я вынужден отказаться. – ответил незнакомец. – Встречи со мной ожидает очень важный человек, ради которого я очень спешил в город.

– Понимаю… – с грустью в голосе произнесла девушка. – Теперь никому и в голову не взбредëт пересекать порог нашего дома. Может быть, всё же составите компанию мне и моей маме? Для друга мы обязательно найдём что-нибудь вкусное! Вы, верно, совсем проголодались. Да и промокли до нитки.

– Как-нибудь в другой раз.

– Очень жаль. – проговорила Маргарет. – Надеюсь, ваша встреча пройдет удачно.

– Непременно, миледи. А ещё, как мне кажется, вы забыли о том, что я болен. – подмигнул мужчина. – Сегодня не самое удачное время для приёмов. Однако, я искренне польщëн вашим предложением.

– Могу я хотя бы узнать ваше имя?

– У меня больше нет имени. – бросил странник и отвернулся, после чего сделал пару шагов и остановился. – Берегите себя и маму, Маргарет. – он повернул к девушке голову и добавил: – Этот город стал истинным кошмаром для вашей семьи. Поскорее оставьте его и начните жизнь с самого начала. Там, где прошлое будет не в силах вас настигнуть.

– Так и поступлю. – кивнула рыжеволосая.

С этими словами мужчина отвернулся и ступил в стену из дождя, где мгновенно растворился.

«Начать жизнь с самого начала… – всерьёз задумалась над словами чужака Маргарет Стайн и взглянула на небо, благодаря чему множество капель дождя начали скатываться по её щекам. – Похоже, это единственный выход. И почему я не подумала об этом раньше?».

С этой мыслью она завела мула в хлев, освободила от груза и только после этого вошла в дом, где сняла с себя плащ и повесила его сушиться. Затем услышала, как капли воды падают с головы на пол.

– Это же надо так промокнуть. – осмотрела себя Стайн. – Хорошо бы переодеться, а то в скором времени мне станет совсем зябко.

Марго посетила опочивальню, где в окружении кремовых стен находилась деревянная кровать, стол со стулом и глубокий шкаф, откуда она и взяла необходимую одежду. А переодевшись, вдруг ощутила царившую кругом тишину, что породило беспокойство.

– Мама?! Мам?! Ты где?!

С тревогой в сердце Маргарет отправилась на поиски родителя. Сначала мельком заглянула в гостиную, но там никого не оказалось, затем в столовую, где увидела Эмбер, которая молча сидела за столом.

– Ах, вот ты где. – выдохнула дочка, после чего окинула взглядом грязный котёл, из которого часть овощей в её отсутствие успели выпрыгнуть наружу и запачкать пол.

«Придётся теперь всё отмывать и начинать сначала. – пришла к выводу Марго. – Только запасы попросту извела».

Затем она перевела взгляд на мать, что сидела спиной к ней и не подавала признаков жизни.

– Мам? – окликнула еë девушка и подошла сзади, после чего с осторожностью положила свою руку ей на плечо. – Мама?

Немного погодя Эмбер наконец коснулась руки дочери, что успокоило Маргарет. Тогда девушка обняла матушку, вслед за чем поставила рядом с ней стул.

– Как себя чувствуешь? – спросила дочка, усаживаясь рядом.

– Всё хорошо. – тихо произнесла Эмбер. – Что там с лавкой?

– Она цела, но некоторые товары испорчены.

– Некоторые? – горько усмехнулась Эмбер и задумчиво посмотрела перед собой. – Понятно.

– Но знаешь, мне помогли привести её в порядок. – немного улыбнулась девушка.

– Помогли? – удивилась мама и посмотрела на дочь. – Кто же осмелился помочь ве… тебе?

– Чужестранец, я полагаю. Во всяком случае, он, этот мужчина, так сказал.

– Как его имя?

– Этого я не знаю. Он так и не представился. Знаю только, что ему всё известно о нашей трагической судьбе и народной молве, что нисколько не помешало ему подать мне руку помощи и проводить до дома.

– И ты что, даже не догадалась пригласить в дом этого уважаемого человека?!

– Я не просто приглашала, я упрашивала его, а он взял да отказался.

Тут девушка заметила, что её мама так и не смыла засохшую грязь с лица и волос, собственно, как и подсохшую кровь на губах.

– Ах, мама… – прошептала Маргарет.

Недолго думая, дочь наполнила небольшой таз водой, в котором промокнула тряпку и начала тихонько утирать лицо родителя.

– Этот мужчина навёл меня на мысль. – проговорила Марго, смывая грязь с шеи Эмбер, после чего вновь промочила тряпку и взглянула в окно, в какое по-прежнему стучался дождь. – Я думаю, что так не может больше продолжаться. В городе нам жизни не будет, поэтому надо убираться отсюда, да подальше. Что думаешь?

Дочь стала смывать грязь с волос матери.

– И куда мы с тобой пойдём, Маргоша? Где нас с тобой примут?

– В любой глуши.

– А если случайно выведают нашу тайну? Что тогда? Снова бежать?

– Никто не узнает. Мы уедем так далеко, как только возможно.

– Крошка моя, но у нас даже золота на переезд не осталось. И в Нарбурге мы вряд ли его заработаем. Во всяком случае теперь.

– Вот именно поэтому и нужно уходить. Должны же были остаться хоть какие-нибудь сбережения. – стала касаться влажной тряпкой края её губ Марго.

– Остались, но их совсем немного, ведь твой отец закупил большую партию посуды перед тем, как его увели в темницу. А как ты знаешь, после этого наши дела пошли под откос.

– Да, но не сидеть же нам на месте целую вечность! Может быть, тебе плюнуть на посуду и попробовать заработать у тех, кто не имеет против нашей семьи ничего плохого?

– По-твоему, такие всё ещё остались?

– Чужестранец доказал это! И дядя Олаф согласился взять меня к себе в таверну служанкой.

– В таверну! Ах, доченька, это такое злачное место! Тебе там совсем не место!

– Это лишь на время, мамочка. – поместила грязную тряпку в мутную воду Маргарет. – Я пробуду там ровно столько, чтобы заработать нам на отъезд. А на новом месте мы уже что-нибудь придумаем.

– Ах, детка… – приложила ладонь к щеке дочери Эмбер. – Если бы всё было так просто.

– Всё будет хорошо, не переживай! – взяла её руку Маргарет. – На самом деле, я очень благодарна дяде за то, что он не отвернулся от нас вместе с остальными. И благодаря ему у нас будет возможность убраться подальше от Нарбурга.

– Да, но таверна… Ведь там собираются не самые приятные люди.

– Я с ними справлюсь. – махнула рукой девушка. – Да и дядя Олаф не даст меня в обиду, я уверена.

– Ох, но разве можно на это надеяться?

– Нужно, мама. Ты только не жди меня и ложись спать. Я вернусь поздно.

– Как же я буду спать, зная, что ты находишься в столь тревожном окружении?

– Ничего со мной не случится. Это вовсе не повод лишать себя сна.

– Я понимаю. – склонила голову Эмбер. – И всë же, мне не хочется отпускать тебя туда. – обратил к дочери слëзный взгляд родитель.

– Мне там ничего не угрожает.

– Только обещай мне быть предельно осторожной, доченька. Только об этом тебя и прошу.

– Буду, мама. А тебя в ответ я попрошу чаще улыбаться, хорошо?

Их беседу прервал неожиданный стук в дверь.

– Кого там еще бес принëс в такой ливень? – сердито произнесла девушка и отправилась к выходу из дома, где открыла дверь незваным гостям, которыми оказались двое мужчин в серых плащах, чьи гадкие лица утопали в капюшонах.

«Ага, – заговорила про себя Маргарет. – Вот и недоброжелатели пожаловали».

Полноватый мужчина по имени Клайд ощерился, из-за чего Марго ощутила тлетворный запах из его рта, а также узрела кривые жёлтые зубы этого существа, в то время как вислые щёки и подбородок немного натянулись вместе с острыми уголками маленьких рыжих глаз под сводом квадратных бровей и грузом лобных морщин.

– Привет, деточка. – мерзко прохрипел он.

– Давно не виделись. – низким, но от того не менее отвратным голосом добавил высокий товарищ Клайда, именуемый Монлетом, чья длинная шея, желтоватые хищные глазëнки и длинный язык посреди клыков роднили его со склизкой змеёй, тогда как продолговатые тонкие скулы ещё больше упрочили этот образ в глазах Маргарет.

«Отец как-то говорил, – припоминала Марго. – Что эти двое могут быть членами «Крысиной норы». И что с ними следует держать ухо востро».

– Можно войти? – продолжал щериться Клайд.

– Нет. – резко ответила Стайн. – Чего вам здесь надо?! Мы почти разорены! С нас нечего взять!

– Как раз напротив. – ехидно заметил Монлет.

– По-нежнее, деточка. – почти мягко произнёс Клайд. – Мы пришли с миром, потому что слышали о том, что стряслось с твоим папочкой.

– Да, – добавил подхалим. – Нам искренне жаль тебя и твою мать, поэтому мы хотим помочь.

– Нам не нужна ваша помощь. – попыталась закрыть дверь Маргарет, но Клайд поставил ногу в дверной проём.

– Глупая! – наклонился он к девушке. – Ты не понимаешь, от чего отказываешься! Без нашей помощи вам не сдюжить! Горожане сожрут вас! А мы обещали твоему отцу о вас позаботиться, если с ним что-то случится.

– Верно. А последствия отказа будут ой какими неприятными. – заметил Монлет. – Только на нас вы и можете положиться.

– Я сказала, – надавила пяткой на выставленный вперед носок Клайда Марго. – Убирайтесь к бесовой матери!

После этого девушка пнула наглеца по ноге и сразу же захлопнула дверь.

– Дрянь! – гулко возмутился толстяк из-за двери.

– Надо было сразу проваливать! – бросила ему Марго.

– Ты заплатишь за это! – крикнул Монлет и ударил по двери рукой, после чего Стайн прижалась спиной к двери и медленно съехала на пол.

– Мы ещё придём к тебе, детка! – ударил вслед ногой по двери ещё и Клайд, чем изрядно напугал девушку, заставив отпрянуть от входа. – Очень скоро!

«Да что же это такое!». – подумала Марго, когда её слёзы начали искать для себя выход. – Бесовы стервятники! Кинулись на нас, словно на падаль!».

– Что за шум? – спросила Эмбер, выйдя в коридор.

– Ничего, мама, – удержалась от излияний Маргарет. – Всего лишь докучливые соседи.

– Чего они хотели?

– Да как обычно. Лучше скажи, не пришло ли время для готовки? А то обед я нам немного испортила. – натянула улыбку девушка, после чего они отправились в столовую, где вместе навели порядок и сготовили чудесное рагу из того, что оказалось под рукой.

Затем сели за стол с полными еды оловянными мисками, ибо всю серебренную посуду пришлось отдать почти за бесценок скупщикам краденного.

– Думаю, – отведала своей стряпни Марго. – Получились сносно.

– Более чем. – одобрительно закивала Эмбер, продолжив вкушать рагу.

– Знаешь, мама, мне кажется, что тебе больше не стоит ходить в лавку.

– Как же не ходить, дочка? Золото требуются нам как воздух.

– Взгляни, – указала Маргарет на запотевшее окно, по которому с внешней стороны сбегали капельки дождя. – Тучи ещё не скоро оставят Нарбург. Никто в здравом уме не пожалует за покупками. Лучше тебе побыть дома. И кто знает, может быть ненависть к нашему роду немного схлынет, если мы ненадолго исчезнем. Дядя Олаф не даст нам умереть с голода.

– Дорогая, ты же знаешь, я так не могу. – сжала в руках ложку Эмбер. – Мало того, что я взвалю на тебя заботу о себе, так ещё и позволю тебе пребывать в рассаднике конченых людей. Тем более здесь всё напоминает о твоём отце. Я и дня не протяну в этих стенах. Ты только оглянись вокруг, – она окинула рукой омертвевшее пространство. – Мы продали почти всё, что у нас было! Здесь стало так пусто, словно в склепе.

– Не говори глупостей! – вспылила Марго. – Никакой это не склеп, пока мы бьёмся в нём за жизнь! Скорее крепость, где мы можем переждать бурю!

– Я бы на это не рассчитывала. – тепло улыбнулась матушка.

– Во всяком случае, это лучше, чем ничего. – сжала кулаки девушка. – Говорю же, мы выкарабкаемся и оставим эту дыру!

– Бедное дитя, – проронила слезу Эмбер. – Не думала я, что ты когда-нибудь назовёшь так отчий дом.

– Прости, – понурила голову дочь, чья ярость вышла за пределы дозволенного. – Всему виной этот город. Он отнял у нас всё. Теперь мы просто вынуждены найти новый.

– Вся в отца. – прошептал родитель, глядя в глаза своего ребёнка. – Мне недостаёт его решимости.

– Мне тоже ужасно не хватает его поддержки, мамочка. И всё же Нарбург надобно покинуть. Папа точно бы одобрил такое решение. Он не из тех, кто сидел сложа руки.

– Ты права. – кивнула с улыбкой Эмбер.

После этого Маргарет кое-как заставила маму лечь спать, а сама стала убираться в столовой.

«Скоро, мамочка, очень скоро, – мысленно успокаивала её дочка, пока отмывала тарелки. – Всё изменится к лучшему. Мы снова, как и прежде, будем счастливы».

Когда с посудой было покончено, Стайн стала раскладывать столовые приборы с мыслью:

«Обещаю тебе, ты снова будешь искренне смеяться. Я сделаю для этого всё возможное. И как бы ни было сложно, на какие жертвы бы мне ни пришлось пойти, мы обязательно добьемся справедливости. Уверена, нам под силу оправдать отца и наказать того комиссара, который осудил его».

Пребывая в таком расположении духа, Марго провела в хлопотах, не забыв накормить Гури в хлеву. Сумерки к этому времени накрыли город, а дождь сошёл на нет, призвав себе на смену густой туман, наводнивший улицы, где заметно похолодало. Именно тогда Марго собралась в путь, втайне от матери спрятав за поясом нож.

«Я ушла». – мысленно обратилась к родителю Марго и накинула капюшон.

– Постой! – остановила её в дверях Эмбер. – Может быть, ты передумаешь?

– Нет, мам, я всё решила. Нам это нужно.

– Но…

– И почему ты не в постели? Мы же договорились.

– Не ходи, детка.

– Я могу дать сдачи.

– Ну не у Олафа же в таверне! – коснулась предплечья девушки мать. – Там ошивается всякий сброд, способный навредить тебе.

– Опять старая песня… – отвела утомленный взгляд в сторону Марго.

– Останься лучше дома.

– Ни в коем случае! – начала злиться Марго. – Мы уже всë обсудили! Решение принято!

– Давай я тебя хотя бы провожу. – потянулась за плащом Эмбер.

– Не нужно. – придержала её за руку Марго. – Так мы точно проблем не оберëмся. Лучше я сама.

– Ах, дочка, у меня сердце кровью обливается и душа не на месте из-за всего этого. Не ходи туда, умоляю.

– Это пустое, мамочка. Перестань думать только о плохом.

– Как же мне тебя отговорить?

– Никак. Оставайся дома. Ты не успеешь глаз разомкнуть, как я окажусь дома.

– Да как же это…

– Не забывай, там дядя. Он вступится за меня в случае необходимости. А в таком тумане, какой сейчас царит на улицах, меня никто даже не увидит.

– Ну а утром?

– Все будут спать.

– Я…

– Мам, – девушка приложила ладони к щекам матери. – Нам сейчас очень нужны думаты, чтобы сбежать подальше отсюда, помнишь? Всë это временная мера.

– А если тебя узнают?

– Не узнают. Моё лицо мало кому знакомо, в отличие от твоего.

– Ах… – вздохнула Эмбер, когда в еë глазах встали слëзы. – Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, девочка моя. Ты ведь понимаешь?

– Понимаю. – мягко произнесла Марго и обняла маму. – И не случится, уверяю тебя. Лучше подумай о том, как славно мы станем жить после. Вдали от всего этого.

– Да… – Эмбер посмотрела дочери в глаза. – Нас ждёт светлое будущее.

– Именно. – легко улыбнулась Маргарет. – Светлое будущее. Ну, я пошла, а то опоздаю.

– Умоляю, не давай себя никому в обиду, солнышко.

– Не буду. – открыла дверь Маргарет. – Клянусь.

Распрощавшись с родительницей, девушка покинула дом и направилась в таверну по туманным улицам, едва освещаемым уличными лампами. Стоило преодолеть несколько улиц, как она услышала крик грубого пьяницы.

– Бери, я сказал! – верещал забултыга. – Грязным норлингам вроде тебя больше и не причитается!

– Думаешь, – отвечал женский голос. – Если ты авилонец, то тебе можно распускать руки и отказывать мне в достойной плате?!

Пелена тумана немного отступила, благодаря чему Стайн увидела полноватого мужчину в тёмных лохмотьях, который тыльной стороной ладони ударил возразившую ему женщину по лицу, но та устояла.

– Дурная кровь! – плюнул он под ноги блуднице. – Сколько бы я ни встречал тебе подобных, все вы одной породы! Такие высокомерные и самоуверенные! Убирайся, пока я не пересчитал тебе все рëбра!

– Когда-нибудь, сукин сын, всë изменится. – огрызнулась женщина. – А до тех пор тебе ещё достанется от хозяйки, будь уверен!

– Заткнись! – замахнулся он, из-за чего женщина поспешила покинуть переулок.

– Мечтай-мечтай. – злорадствовал омерзительный мужчина, а потом блуждающим взглядом заметил Марго, сказав ей: – Чего уставилась, дрянь?! Давно на орехи не получала?!

Марго вздрогнула от омерзения. Ей потребовались нечеловеческие усилия, чтобы сдержать вспышку гнева с желанием разбить негодяю физиономию. Стайн понимала, что именно сейчас ей лучше не ввязываться в неприятности, поэтому она смолчала и продолжила путь. В награду за терпение озноб стал обволакивать её тело и проникать под одежду. Дуновение ветра снова и снова обжигало кожу холодом, из-за чего Марго посильнее укуталась в плащ, надеясь тем самым немного согреться в столь мрачную ночь.

Миновав квартал, Маргарет добралась до нужного места, где встала напротив каменного двухэтажного здания с деревянной дверью, откуда доносился грубый смех и нетрезвые возгласы. Наверху она приметила вывеску в форме повешенного человека, который болтался в петле на ветру, а на самой балке, к которой крепилась петля, было написано: «Дохляк».

«Мда, уж… – подумала Маргарет. – И как только место с подобным названием вообще способно привлекать посетителей?».

Стайн глубоко втянула воздух носом и, выдохнув, открыла дверь, отчего в нос ударила кислая вонь пролитого эля, перемешанная с мужским пóтом, а также дрянным ароматом местной кормёжки. Несмотря на это Маргарет вошла в обитель галдежа и гвалта, который не утихал ни на миг, в то время как в углу вот-вот должна была состояться потасовка между игроками в кости. И только завидев широкое лицо краснощëкого дяди Олафа с чёрной копной волос на голове, Стайн немного пришла в себя. Хозяин невозмутимо протирал стойку от остатков жизнедеятельности, пока собутыльники оттаскивали виновника в сторону выхода, благодаря чему Марго разглядела их хмурые лица и блаженный лик перепачканного в собственной рвоте удальца.

«Ну и местечко, – поразилась про себя девушка. – Я и не думала, что здесь всё настолько плохо!».

Она подошла к стойке, за которой грузный дядя Олаф убирал тряпку вниз.

– Приветствую вас, дядя Олаф!

– Здравствуй, Маргарет. – ответил он с лёгкой улыбкой, поиграв густыми усами и бородой. – Ты пришла раньше, чем я ожидал.

Девушка попыталась ответить, но в зале кто-то громко начал браниться и сквернословить, из-за чего хозяин не услышал еë.

– Не хотела опаздывать! – с трудом перекричала завсегдатаев Марго, вслед за чем раздался грохот, притянувший к себе взгляды всех присутствующих.

Стайн увидела, как в углу неприглядный мужчина разбил бутылку о голову выпивохи, отчего тот свалился под стол.

– Паскуда! – рявкнул третий и поднялся из-за стола, но зачинщик пригрозил ему «розочкой».

– Не лезь, а то я тебе брюхо наружу выпущу! – размахивал своим оружием дебошир.

– Проклятие! – прогремел Олаф и хлопнул ладонью по стойке с такой силой, что она чуть не подпрыгнула. – Ну-ка убирайтесь отсюда по добру по здорову, не то я сам вам кишки на жопу натяну! Не мешайте другим посетителям праздно проводить время!

– Да! – поддержали владельца местные. – И дружка своего заберите!

В зале поднялся гул из воплей, криков и оскорблений, в результате которых двое бывших товарищей подхватили третьего и покинули таверну. Только после этого восторжествовала прежняя обстановка, насыщенная хохотом и изощренными ругательствами.

– У вас тут всегда так? – осведомилась Маргарет.

– Не бери в голову. – подмигнул Олаф, отмахнувшись. – Мы с такими ребятами быстро разбираемся.

– Я вижу. – окинула беспокойным взглядом зал девушка, подумав: «А может быть идти сюда всё же было плохой идеей? Уйти ещё не поздно».

– Я присмотрю за тем, чтобы тебя не обижали. – заверил хозяин. – А пока можешь переодеться. – он указал на дверь позади него и добавил: – Там ты найдёшь всё необходимое.

– Ещё раз спасибо, дядя.

– Брось. – крякнул Олаф.

Стайн зашла в тёмную каморку, где её ждал бурый передник и бежевого цвета платье с юбкой.

«Уйти или нет? – всё ещё выражала сомнения девушка. – Хотя, если уйду, то о лучшей жизни придётся забыть. У мамы никаких шансов найти работу. Вся надежда на меня. Сама же её в этом убедила. Главное помнить – всё это на время. Да и в дяде сомневаться не приходится».

Наполнившись решительности, Марго облачилась в предложенные одежды и отправилась в основной зал, где Олаф вкратце объяснил ей принцип работы, который заключался в том, чтобы разносить еду и напитки посетителям, при необходимости наполняя пустые пинты элем. И когда Маргарет принялась за работу, ей это даже немного понравилось. Не обошлось, конечно, и без парочки надоедливых завсегдатаев, стремившихся схватить её за мягкое место, за что Олаф вовремя раздал этим наглецам затрещины. С тех пор остальные были вынуждены ограничиваться полными гадких желаний взглядами, шёпотом обсуждая всё то, что хотели бы сотворить с Марго в постели. Вместе с тем они гадали, кто же она такая и откуда взялась. А также почему хозяин так рьяно вступается за её честь. Однако ближе к утру сложившийся порядок вещей был нарушен неожиданным прибытием Клайда и Монлета, которые, шатаясь, ввалились в таверну.

– Эй, Олаф! Ик! Нам нужны лучшие места! – крикнул Клайд.

«Проклятие, – отвернулась в ужасе Марго. – Проклятие, только не они!».

– Эй, Олаф! – заголосил Монлет. – Неси нам всю выпивку, что у тебя есть!

– И стряпня твоя тоже не повредит! – добавил Клайд.

Они подошли к столику, за которым уже сидели четверо крепких ребят.

– Ну-ка брысь отсюда! – гаркнул на них Монлет, из-за чего квартет в суматохе освободил для них место, желая услужить.

Олаф лично отправился к почётным гостям, пока Маргарет встала у стойки.

«Бездна, бездна, бездна! – чуть не начала грызть ногти от беспокойства девушка. – Нужно бежать без оглядки, пока они меня не заметили!».

К этому времени вернулся владелец таверны, к которому Марго обратилась шёпотом:

– Дядя Олаф, мне нужно уйти.

– Что значит уйти? – поразился дядя. – Что стряслось?

– Понимаете ли, тут такое дело… те двое, – она указала на двух контрабандистов Крысиной норы пальцем. – Нам с мамой не дают покоя с того самого момента, как отца не стало…

– Оу! Понимаю. Но ведь твоя работа ещё не закончена.

– Я бы с удовольствием её закончила, дядя. Только не сегодня. Если эти двое узнают меня, проблемам не будет конца. Вот если бы вы их выпроводили…

– Нет-нет-нет! – выпучив глаза, покачал головой дядя. – Об этом и речи быть не может! Они… я не могу.

– Тогда позвольте мне уйти, умоляю. Ведь эти двое знают, кто я. Не хочу создавать вам ещё больше проблем.

– Гуано! Я об этом даже не подумал! Тогда тебе лучше и вправду уйти. Правда, выход-то отсюда только один – через входную дверь, потому что запасная завалена наглухо всяким хламом настолько, что и дня не хватит её разобрать.

– А я могу переждать в каморке?

– Эй! Девочка! – окликнул её Клайд. – Где мой эль?! Ну-ка иди сюда!

Марго вцепилась в стойку от испуга, когда как мурашки осыпали её спину.

– Она занята, Клайд. – ответил Олаф с извинительной улыбкой. – Сейчас я всё принесу!

– Нет! – взвизгнул Монлет. – Пусть девчонка бежит сюда!

Сердце девушки так рокотало, что ей становилось тяжело дышать.

– Иди к ним. – проговорил дядя, когда наклонился к ней. – Но в последний момент давай дëру, ясно?

– Угу. – задумчиво буркнула Стайн и направилась к двум «крысам».

«Поганые твари, – думала она. – Уселись у самого входа, будто нарочно!».

Девушка быстрым шагом приближалась к ним, но перед самым столом рванула к двери, однако её схватил за подол платья и потянул назад, из-за чего Марго упала, явив своё лицо двум стервятникам.

– Хо-хо! – обрадовался Клайд, на чьём мерзком лице растянулась злорадная улыбка. – Кто это у нас тут?! Неужто дочь колдуна!!! – проревел он на весь зал.

– Работает… – отрыгнул Монлет. – В таверне и травит честных посетителей! Ты так мстишь за своего отца добрым людям, уродина?!

– А ведь мы предлагали тебе свою помощь, бунтарка! Только тебе хватило наглости нам отказать! Вот именно поэтому теперь… Ик! Будешь отрабатывать иным путём! Тем более, что я всё ещё зол на тебя за пинок!

– Ну, присаживайся! – потянул её на себя Монлет, усадив рядом, а его пухлый друг всем своим весом навалился на девушку.

– Ну, что? Будешь просить прощения красавица? – ощерился Клайд.

– Нет, – брыкалась Маргарет. – Убери свои поганые руки.

Очевидно, эти двое были уже в стельку пьяны и заявились сюда именно по еë душу. Вид их красных рож в союзе с невообразимым смрадом изо рта кричали об этом, вызывая у Марго отвращение.

– Сиди спокойно, детка. – продолжал жирдяй. – Ты ещё должна мне за свои выходки.

– Я ничего вам не должна, пустите!

Но хватка пьянчуги была мертвой. Он оказался тяжелее, чем казалось на первый взгляд.

– Брось, девчуля. – заговорил змееподобный. – Тебе нужно золото, а нам праздник. Давай ты составишь нам компанию наверху, а мы, возможно, пересмотрим свои взгляды на твоё поведение. И кто знает, может быть даже найдëм для тебя сладкое местечко где-нибудь за городом.

– И для твоей мамочки. – начал ласкать её по голове обрюзгший Клайд.

– Уберите культяпки!!! – взревела Марго и, вырвавшись из мёртвой хватки, влепила смачную пощечину по жирной харе, из-за чего всевозможные звуки растворились в тишине, а саму Марго переполнил ураган ненависти в буйстве страха.

– Поганая тварь!!! – прокричал Клайд и отвесил ей мощную пощёчину в ответ, отчего девушка рухнула на пол, схватившись за лицо.

– Я преподам тебе урок, дерзкая баба! – пригрозил он пальцем.

– Давай проучим её, Клайд!

– Помогите мне! – закричала Стайн, но окружающие не осмелились даже взглянуть на неё, продолжая молча таращиться в свои кружки.

Никто из них не хотел выручать из беды девушку, ибо хорошо знали о репутации обидчиков, которые могут помочь любому из присутствующих проснуться с кинжалом в брюхе. Да и Клайд намеренно раскрыл тайну Маргарет, чтобы лишить даже самого смелого человека желания помогать дочери колдуна. Благодаря этому двое засранцев беспрепятственно потащили её к лестнице.

– Помогите же! Кто-нибудь?! Дядя Олаф! Пожалуйста! – вцепилась она в перила, глядя прямо в глаза отцовского друга, но он отвёл от неë взгляд, за что Монлет швырнул ему мешочек с золотом.

– Пусть никто нас не беспокоит! – брякнул змей, на что Олаф ответил коротким кивком головы.

– Хватит препираться, проклятая нищенка! – взревел Клайд, после чего ударил её по рукам, в результате чего смог увлечь девушку наверх, в то время как товарищ взял ключ от свободной комнаты и направился следом.

Как только дверь открылась, девушку втолкнули внутрь с такой силой, что она упала на пол. Марго попыталась встать, за что тотчас поплатилась ударом кулака по лицу от Монлета, оросив кровью из носа грязные половицы. Клайд же схватил её за руку и бросил на кровать, после чего принялся развязывать узлы на шоссах.

– Лежи спокойно, деточка. – улыбался он. – Всё пройдёт тихо и быстро, обещаю. Тебе даже понравится.

– Да, будь паинькой! – процедил Монлет. – Если доставишь нам удовольствие, мы в долгу не останемся!

Толстяк навис над Марго в тот самый миг, когда она бросилась в сторону. Вот только он схватил её за волосы и уронил на постель, прижав лицом к матрасу.

– Никуда ты от нас не денешься, малышка. – прошептал насильник.

Маргарет ударила Клайда пяткой по ноге, что ослабило хватку злодея, затем толкнула локтем в пах и вырвалась. Не долго думая извлекла из-за пояса нож, но её тут же встретило колено Монлета, направленное в живот, отчего девушка брызнула слюной и упала, выронив оружие, которое Клайд отбросил ногой в сторону. А как только жертва свернулась калачиком, дылда с силой ударил её под ребро, выбив дух.

– Нравится, сука?! – торжествовал изувер.

– Пора с этим кончать! – подытожил Клайд и взял её за шею, положив животом на кровать. – Стягивай с неë портки, Монлет!

Услышав это, Марго начала из последних сил отбиваться, но верзила поднял её юбку и надавил так сильно на шею, что надежда начала угасать вместе с дыханием. Тем временем довольный Монлет поднял отброшенный нож и разрезал им ремни, которые удерживали колготки, в результате чего ягодицы оказались оголены. Марго забилась пуще прежнего и резко извернулась, оказавшись лицом к лицу со своим насильником, чья омерзительная харя, источающая всем своим видом острую жажду к сладострастию, вселила в Стайн ещё большее отвращение и ярость. Тогда она бездумно врезала кулаком по похотливому рылу. Клайд отшатнулся, ухватившись за челюсть.

– Ты так и будешь стоять?! – взревел он на дружка. – Или всё-таки поможешь мне успокоить эту больную стерву?!

– Эммм.... Клайд…

– На что ты уставился, придурок?! – толстяк посмотрел на свою жертву и застыл в удивлении, потому что что-то на миг осветило комнату.

– Что за? – недоумевал он. – Перепил я что ли?

Маргарет оглянулась, но ничего странного не заметила, однако благодаря замешательству смогла встать на ноги и выхватить у ротозея нож.

– Как ты уже надоела! – разъярился колдырь и с неимоверной силой пнул её в живот.

Она ударилась о край постели головой и упала, выронив оружие, чем воспользовался жирдяй, потому что взял её за грудки и швырнул спиной на кровать.

Голова у Марго шла кругом. В глазах уже начинало темнеть.

– Наконец-то усмирили. – довольно заключил Клайд и сорвал с неё шоссы окончательно, спустив после этого свои.

Затем коленями раздвинул жертве ноги, проговорив:

– Ну, приступим…

Победоносно ухмыляясь, он рванул её передник с такой силищей, что показалась грудь, которую Клайд жадно стиснул железной рукой. Затем резко вошёл в неё, одновременно с тем коснувшись омерзительным языком плеча, откуда направил его к шее своей жертвы, пока не добрался до уха. Обжигающие волны боли немедленно прокатились по всему телу Маргарет, омрачая её рассудок с каждым проникновением, вызывая тошноту. Тогда послышался треск, из-за чего он оторвался от своего занятия и посмотрел в мокрые от слëз глаза девушки, выдохнув кислятиной ей в лицо:

– Что это за звук?

Она схватила его голову двумя руками, в результате чего яркая вспышка осветила комнату, а электрический треск поджарил голову выродка, отбросив к входной двери. Монлет сразу ринулся к нему сбивать пламя с волос, пока девушка с недоумением всматривалась в свои руки, не понимая, что произошло.

– Ты его убила! – воскликнул Монлет, поднимая товарища со спущенными шоссами, чья кожа на лице почернела от соприкосновения с пальцами Марго.

– Что? – взглянула на них исступлёнными глазами Стайн, но по дыханию Клайда поняла, что он всё ещё дышит.

– Ты не только ведьма, но ещё и созидатель! – прозрел тощий мерзавец. – Созидатель! Караул! Инквизиция! На нас напала отступница!

Поджав хвост, трусливый контрабандист помог дружку встать и вместе с ним сбежал. А спустя несколько мгновений снизу начал доноситься его отчаянный вопль:

– Дочь Стайнов – созидатель! Вы слышите?! – Созидатель! Позовите сюда комиссара! Её нужно остановить! Она чуть не убила Клайда, говорю вам! Поганая ведьма! На костёр, суку!

Послышались тяжелые шаги, принадлежащие дяде Олафу, который остановился в дверях и тупо уставился на неё.

– Дядя Олаф… – еле произнесла девушка, пытаясь укрыть грудь.

– Убирайся из моей таверны, ведьма! – проорал он. – Вон!

– Что?! – всхлипнула Маргарет.

– Я сказал, убирайся!

– Но я…

– Мне не нужны проблемы с головорезами! И уж тем более с инквизицией! Прочь с глаз моих, отродье! Знал бы, что ты созидатель, ни за что бы не пустил тебя сюда!

– Это какое-то недоразумение… – лепетала в отчаянии Стайн. – Я не созидатель… Дядя, нам с мамой скоро нечего будет есть, нам надо…

– Прочь! Чтобы близко здесь не появлялась, поняла?! – пригрозил он, после чего ушёл, громко топая ногами.

По лицу Маргарет без устали бежали слëзы, а сама она поспешила сделать шаг, закончившийся падением из-за резкой боли в промежности. Когда же она увидела следы крови на бёдрах, то закрыла лицо руками, отдавшись нестерпимому горю и горючим слезам. Мысли в голове бушевали, как самый безжалостный смерч, в то время как страх перед мрачным будущим поднялся над своей добычей и, подобно цунами, неумолимо обрушил на неё смертоносные волны, сметая последние отголоски надежды. В сердце Маргарет остались лишь уродливые руины былых мечтаний со грудой обломков, сотканных из её пустых обещаний. В почти лихорадочном состоянии Марго всё же смогла подняться, спустить платье и натянуть на грудь передник. Затем, шаркая ногами по полу, направилась вниз, где пропойцы с осуждением взирали на неё. Никто из них не осмелился вымолвить и слова. Несколько человек в страхе даже покинули стены таверны. И как только девушка вышла наружу, лёгкий бриз немного отрезвил её разум. Как оказалось, над горизонтом уже начинала заниматься заря, а немногочисленные прохожие с нескрываемым любопытством взирали на неё. Как и ожидалось, никто из даже не предложил помощь.

«Мамочка… – смогла выхватить из пучины хаоса одну из мыслей и удержать её при себе Маргарет. – Что же с нами теперь будет? Весь город теперь прознает об этом, и никто больше не протянет нам руку помощи».

Туман стремительно растворялся, позволяя всем желающим увидеть её из окна собственного дома, пока она направлялась в родные стены.

«А когда инквизиция услышит моё имя, они сразу же явятся к нам в дом, чтобы забрать меня. И тогда мы с тобой больше никогда не увидимся. Нам больше не позволят быть вместе. С этих пор никакой побег нас больше не спасёт». – она случайно встретилась взглядом с прохожим, чьё лицо исказила маска омерзения, вслед за чем он презрительно сплюнул, словно презирая её за блуд.

«Ах, прости, мамочка, я подвела нас. – приближалась к дому Стайн. – Никакой новой жизни нет и быть не может».

Она подошла к двери, но остановилась.

«Какой же я была самонадеянной дурой! – коснулась окровавленной ладонью к двери Маргарет. – Мне следовало прислушаться к тебе и не идти в этот рассадник похоти и разврата. А теперь… Что же теперь?».

Эмбер, которая всю ночь не смыкала очей и изводила себя беспокойством за судьбу дочери, услышала, как отворилась дверь, поэтому сломя голову ринулась встречать Марго. Но как только увидела её изодранную одежду, грязную юбку, почти оголëнную грудь, растрëпанные волосы, кровь на губах с ногами и синяки на шее, да ещё и крупные слëзы в красных глазах, то незамедлительно лишилась чувств, рухнув замертво.

Глава 5. Роковая встреча.

Глубокой ночью вдоль небольшого участка дороги мелькали множества огней, принадлежащих поисковому отряду под предводительством Альберта Вудстока, который двигался по направлению в Нарбург, освещая себе путь в густом тумане при помощи света ламп и факелов. Охрану на флангах и в тылу конной колонны исполнял караульные, облачëнные в пластинчатый доспех, тогда как в ядре колонны двигались обозы со снаряжением и провизией. В авангарде ехали рыцари ордена Карающей длани при полном доспехе и гвардейцы Пурпурных сердец в бригандинах, из числа каких также были отправлены разъезды и дозорные. Капитан Вудсток оставил бо́льшую часть гвардейцев во главе с лейтенантом Дюнуа стеречь короля в столице, взяв с собой в поход сорок отборных воителей, в то время как командор Оруэл ограничился десятком рыцарей и таким же количеством оруженосцев. С Айзеком Лэммом отправилась лишь дюжина мрачных ребят, видом своим больше напоминающих отъявленных головорезов, чем бравых слуг инквизиции.

Несмотря на усердие и выдержку всех членов отряда, для многих из них путь из Скайхëрта оказался весьма утомительным. Были среди них и те, кто тайно поноси́л Альберта за излишнее рвение, потому как даже не догадывался об истинной причине спешки. Форсированные марши всегда отнимали много сил, однако они давно стали для офицера и его гвардейцев вынужденной необходимостью для того, чтобы одерживать победы в бесчисленных стычках, чего они не раз добивались.

К всеобщему счастью, мысль о том, чтобы кто-то посмел совершить налёт на столь дисциплинированный отряд, не могло быть и речи. И всё же Вудсток, наученный горьким опытом, не отказался от затеи обеспечить в движении необходимую защиту, прекрасно понимая, что пересекали они исключительно подконтрольные короне земли. Такая мера предосторожности не казалась гвардейцам необходимой.

– Не могу не похвалить выдержку твоих бойцов, капитан. – поравнялся с Альбертом рыжеволосый командор Райнер без шлема в уже привычном Вудстоку доспехе. – Мы в пути уже несколько дней, и двигаемся даже ночью, но твои гвардейцы не унывают. А что более странно – не жалуются на горькую судьбу!

– Благодарю за добрые слова. – поправлял завязки на кольчуге офицер, понимая, что на самом деле командор заблуждается, ведь не жалуются гвардейцы только по одной причине – они просто-напросто не хотят ударить в грязь лицом перед другими.

– Однако, не могу не заметить, что до моих братьев им далеко. – дружелюбно улыбнулся Райнер.

– Сомневаетесь в боевых навыках моих людей, командор? – ответил ему Альберт улыбкой.

– Немного. Но я могу провести несколько тренировок, чтобы твоих воинов можно было назвать истинными рыцарями.

– Нет, спасибо. Я лично занимаюсь их подготовкой и не доверю этого занятия никому, кроме себя самого.

– Достойный ответ! Впрочем, я и не настаиваю. – он немного помедлил. – На самом деле, я даже удивлён.

– Удивлены?

– Да! Сколько не встречал гвардейцев, все какие-то слабые и нежные, будто сейчас нюни распустят! Того глядишь и к мамочке под юбку прыгнут, если на них прикрикнешь!

– На своих гвардейцев я могу кричать сколь угодно, если для того есть весомые основания и необходимость.

– Мне это по душе! – хлопнул его по плечу Райнер, отчего капитан чуть не поперхнулся. – Скажу откровенно, на моей памяти в гвардию зачастую набирали только избалованных отпрысков знатных семей!

– Может быть, в других гвардейских ротах и так, но точно не в моей. Я, к слову, тоже происхожу из знатной семьи, однако слабым меня это не делает.

– Это мы ещё посмотрим, дружище. – ощерился Оруэл. – Я пока буду приглядывать за тобой, если ты не против.

– А в этом есть необходимость?

– Из соображений осторожности. – вкрадчиво улыбнулся рыжебородый.

– Что ж, как угодно. – Альберт немного задумался. – А инквизитору и его слугам вы тоже не доверяете?

– С ними всё сложнее. – перестал греметь на всю просеку командор, понизив голос. – За всё то время, что мы в пути, инквизитор словом ни с кем не обмолвился. Меня такие люди настораживают. Никогда не знаешь, что у них на уме.

– Вероятно, инквизитор предпочитает действовать в одиночку.

– Оно и видно. – задумчиво покачал рыжей гривой Райнер. – Настолько предан принципам, что даже со своими людьми не говорит. К чему они ему тогда?

– Он же охотник, а каждому охотнику нужны гончие.

– Гончие? – воззрился на собеседника командор. – Говорить так о слугах инквизиции в присутствии карающей длани Всевышнего как минимум опрометчиво!

– Вы называете моих гвардейцев маменькими сыночками, так почему бы мне не называть осуждённых за различные злодеяния разбойников гончими?

– Разбойниками?! – расширились от гнева ноздри великана. – О чём вы в самом деле?!

– Бьюсь об заклад, что у каждого третьего из них есть клеймо убийцы или вора на теле. Или я неправ?

– Каждый имеет право на искупление, капитан. Лишь бы грех не оказался слишком велик.

– По-вашему, убийство – не великий грех?

– Нет, если кара предназначается врагу человеческому.

«До чего же беспристрастный каратель. – усмехнулся про себя Вудсток. – А если бы среди слуг инквизитора оказался Багровый Скиталец, оберегаемый самим Всеотцом? Смог бы ты находиться рядом с убийцей собственного брата, не в силах отомстить ему? Нашёл бы в себе силы смириться?».

– На самом деле, – пожал массивными плечами Райнер и обратил взгляд почти в самый конец колонны, где приметил Айзека Лэмма. – Я с опаской отношусь к этим вестникам справедливости. Они самолично возложили на себя право наказывать виновников, что испокон веков всецело являлось нашим долгом. И в отличие от нас, слуги инквизиции никогда не сражались в честном бою, предпочитая различные уловки, хитрости и диковинные приспособления.

– Такова их суть.

– Как и их одежды. – взглянул на собеседника Оруэл с тенью улыбки.

– Не всем же щеголять в ослепительных доспехах. – усмехнулся Вудсток.

– Одного не понимаю, – качнул гривой Райнер. – Как ему удаётся безмолвно руководить подчиненными? Ведь даже псарь со своей сворой разговаривает.

– Это один из тех секретов, о которых нам не суждено узнать, командор. Благодаря ним Айзек Лэмм, судя по всему, и стал лучшим охотником на колдунов с созидателями. – взглянул на таусинный горизонт Вудсток, ожидая скорой зари. – Полагаю, это потребовало от него ужасающих жертв.

– Не исключено. – отозвался Оруэл.

– Как говорят созидатели в Магеладе: «У всего в этом мире есть своя цена». – процитировал Альберт. – И мне кажется, что наш мрачный друг променял свою человечность на талант умерщвлять всех неугодных.

– Да уж, – коснулся своей рыжей бороды Райнер. – Сам Алластор не ведает, на что пошел этот инквизитор, чтобы добиться такой славы. Кстати, знаешь, как его называют?

– Нет. – взглянул с интересом на собеседника капитан.

– Испепелителем. – угрожающе проговорил командор.

– Надо же, какая неожиданность. – ощерился офицер.

– Действительно. – задумчиво посмотрел перед собой Оруэл.

– Могу я задать вопрос? – обратился к командору Альберт.

– Валяй.

– А вам не тяжело постоянно носить латные доспехи?

– Ооо, друг мой, если я скажу тебе, что не чувствую их веса, ты мне поверишь?

– Судя по росту, – пробежал глазами по фигуре великана офицер. – В такое любой поверит без труда.

– Я не хвастаюсь, но для меня они уже давно стали второй кожей! – он ударил себя в грудь. – К тому же любой воин обязан всегда быть готовым к бою! Чего не скажешь о твоей тонкой кольчуге.

Командор покосился на лёгкий доспех Альберта с пурпурным сюрко, на котором изображалось окрылëнное сердце под короной.

– А что, я по-вашему не готов к схватке? – осмотрел своë облачение Вудсток, после чего положил ладонь на рукоять меча. – Мой клинок всегда при мне и готов к применению. Да и караул сопровождает нас на протяжении всего пути, чтобы незамедлительно вступить в бой, пока я буду приводить в боевой порядок всех остальных.

– О, я заметил! На правом фланге пятеро. – он указал на тяжеловооруженных гвардейцев, следующих справа. – И слева. – ткнул пальцем в противоположную сторону.

– Так что же вас смущает, если даже тыл находится под присмотром?

– Дозор.

– Дозор? – осведомился Альберт. – Зачем же ему тяжёлое снаряжение, когда их главная обязанность состоит в том, чтобы незамедлительно предупредить нас о надвигающейся опасности?

– В нашем ордене так не принято. Устав велит каждому носить доспех с гордостью вне зависимости от обстоятельств, ибо через него Всевышний оберегает наши тела и души, а через освещённое оружие несёт кару врагам Своим.

– В гвардии мы придерживаемся своего устава. И он не настолько суров, как ваш. Однако вне боя я отдаю предпочтение манёврам, потому что вес оружия и снаряжения сильно влияет на скорость, а именно сейчас она как никогда необходима. Этим и обусловлено моë решение снабдить бóльшую часть воинов лёгким снаряжением. Во всяком случае на время марша.

– Моим рыцарям доспехи не мешают. – буркнул Оруэл, явно не желая продолжать этот спор.

– Раз вы так трепетно относитесь к защите, почему же сами не носите шлема? У вас его нет?

– Есть, конечно! – прогремел на всю колонну Оруэл. – Просто он мешает подавать команды и осматривать поле брани.

«С таким голосом, – думал Вудсток. – Его в само́й бездне услышали».

– И перестань обращаться ко мне на «вы», капитан, мне претит такое обращение между братьями по духу!

– Как скажешь.

– Предводитель ты или нет в конце концов?! – улыбнулся Райнер и хлопнул офицера по плечу, отчего тот чуть не рухнул с коня.

– Не хотел бы я встретиться с тобой в бою, Райнер. – принялся разминать плечо Альберт.

– Ха-ха! – только и гоготнул здоровяк в ответ.

– И как только конь тебя носит? Его тоже подвергаешь жестокой тренировке? – спросил офицер.

– Капитан! – раздался голос спереди.

– А вот и наш дозор. – заключил Вудсток, после чего обратился к одному из двух прибывших подчинённых: – Что там, Мальк?

– Впереди перекрёсток. – рапортовал Малькольм Лот. – Свернём направо, и до города останется рукой подать.

– Хорошо. – сказал Вудсток и посмотрел на белокурого Айнса Шрута, чей бледный лик с мерцавшими голубым глазами озадачил Альберта, особенно когда офицер заметил, что парень периодически вздрагивает.

– Айнс, ты чего дрожишь? – обратился к нему Альберт.

– Д-д-а я п-п-росто думмал, что будет те-теплее. – стуча зубами, ответил несчастный, на что Вудсток неодобрительно покивал головой.

– Ничего, скоро он всему научится. – заверил Лот, глядя с отеческой любовью на товарища.

– Будем надеяться, – хмуро воззрился на Шрута капитан. – Иначе я лично займусь его воспитанием.

– Что вы, право, это лишнее. – успокаивающе помахал ладонью Малькольм. – Мы найдем к нему подход.

– Хорошо. – заключил Альберт. – На сегодняшний день ваш дозор окончен.

– Да! – ударили себя в грудь дозорные и поехали к своим вещам в повозке, чтобы поскорее согреться.

– И Мальк! – крикнул ему вдогонку капитан. – Передай Глимеру, чтобы назначил пару человек из своих ребят в следующую замену!

– Уже, капитан! – ответил Лот.

«Славно». – подумал Вудсток, краем глаза заметив, что Райнер с неодобрением взирает на него.

– Что не так? – осведомился офицер.

– Король велел взять лучших. – точно подметил командор.

– Ты про Айнса? – подбирал уважительную причину офицер. – Он, видно, захворал, только и всего.

Оруэл явно в это не поверил, продолжая ожидать внятного ответа.

– К тому же новобранец, – сдался Вудсток. – Я взял его с собой, чтобы воспитать и подготовить к будущим сражениям.

Рыжеволосый поднял в изумлении бровь.

– Из очень богатой семьи. – нехотя проговорил капитан. – Поэтому мой долг сделать из него мужчину.

– Так бы сразу и сказал! – просиял Райнер. – Мудрое решение! Где, как не в бою можно набраться опыта! – тут Оруэл наклонился как можно ниже к собеседнику и прошептал: – Но не слишком ли опасно брать новичка на поиски самого настоящего созидателя крови? Этим ты подвергаешь опасности не только его, но и окружающих.

– Я верю в него. – с надеждой произнёс офицер.

– Мне это близко, но этот парень ещё не готов к подвигам.

– Разве к ним можно быть готовым? – улыбнулся краем губ капитан. – Только опасность способна открыть тебе правду о самом себе. У Айнза ещë есть время. – посмотрел перед собой Альберт. – И есть те, кто помогут ему в трудный час обрести себя. Пусть он струсит один раз, возможно, даже второй, но третьего раза не будет. Совесть и ответственность перед остальными этому воспрепятствует.

– А ты уверен?

– Более чем. Ведь когда-то был таким же, только менее кротким.

– Не боишься, что он сделает неправильный выбор?

– Знаешь, у таких как он, есть привычка брать пример со старших. Я в его возрасте так и сделал, за что страшно поплатился и извлёк из этого суровый урок. Поэтому мой долг состоит в том, чтобы Айнз не допустил моих ошибок.

– Каких, например?

– Не полагался только на себя и не спешил попросту жертвовать собой, чтобы погубить друзей, которые ринутся ему на выручку. Излишняя самоуверенность и отсутствие страха, – вглядывался в клубы тумана Вудсток. – Разит родных и близких почище любой чумы.

Они достигли перекрёстка, где остановились у таблички с указаниями направлений, одна из которых вела в Ипир, а другая в Нарбург.

– Где-то неподалёку находится то самое место, где брат схлестнулся с Багровым Скитальцем. – опомнился Оруэл.

– Мы отыщем убийцу, Райнер.

– Безусловно. – явил звериный оскал командор. – Встреча со мной станет для этого выродка роковой.

Они двинулись в направлении города, тогда как туман перед ними начал постепенно отступать, а вдали показались острые башни баронского замка вместе с церковными шпилями и стенами Нарбурга.

Мальчик прогуливался по коридорам родительского замка, наблюдая за тем, как солнечные лучи скользят по стенам, а расположенные вдоль коридора полированные доспехи с оружием сияют в этом свете. Гулкие шаги идущего отражались от напольных плит с настеленными поверх них бурыми коврами, по которым паренёк в богато украшенном фиолетовом камзоле неспешно направлялся в кабинет отца, пока не остановился перед входом в просторную опочивальню с тёмно зелёными стенами, где раскинулась огромная кровать с бархатным балдахином изумрудного оттенка посередине и большое зеркало, перед каким на стуле сидела младшая сестра мальчика. Пожилая служанка расчёсывала её длинные чёрные волосы, рассказывая что-то смешное, потому что девочка неустанно строила рожицы своему обонятельному отражению, заливаясь сказочным смехом.

«Не понимаю, – подумал мальчик. – Чего вокруг неё постоянно все кружатся? До свадьбы же не меньше десяти лет! Да и отец вряд ли одобрит её замужество. Отец…».

Тут в голове удальца возник сердитый лик родителя, напомнивший ему об изначальном замысле посетить его, из-за чего мальчонка оставил сестру наедине со служанкой, а сам отправился дальше по коридору, где навстречу вышла бывшая няня, чья зловещая ухмылка и жуткие глаза с кошачьими зрачками не на шутку напугали мальчугана, вынудив уступить опасной женщине проход.

«Чего это с ней?!». – подумал он и проводил няню взглядом, ощутив за спиной холодную стену, к которой непроизвольно прижался от испуга.

Поняв это, он отлип от неё и остановился перед семейным портретом, где красовалась его увешанная драгоценностями мама с пышными чёрными волосами до пояса, облачëнная в ослепительно белое платье. Родительница возвышалась над очаровательной дочуркой, одетой в милый голубой наряд, в то время как на темноволосого юнца на момент написания портрета надели багрового оттенка камзол. Какой, к слову, ему не особо-то и нравился. А ещё мальца заставили улыбаться вместе с остальными членами семьи, хотя изображённый позади сына отец, положив руки отроку на плечи, мало того, что сам не улыбался, так ещё и внушал беспокойство своим чёрным нарядом, нарушающим общую гармонию портрета. А буквально ожившие зрачки отца, обращëнные к наблюдающему за портретом отпрыску, с каждым мгновением темнели, наливась кровью, отчего даже солнце спряталось за облаками, только бы избавиться от этого устрашающего взора.

«Что-то мне уже не хочется идти к нему». – пришла мысль мальчику на ум.

Не в силах более ощущать на себе испытующий взгляд родителя, он отвёл глаза и пробормотал:

«Вот только какой у меня выбор?».

Мальчишка направился дальше, боковым зрением заметив, как глаза отца на портрете стали кровоточить, а хлынувшая из них кровь заструилась вниз по груди и рукам, направляясь к сыну.

«Что за морок». – встряхнул малец головой, чтобы избавиться от наваждения, после чего остановился и, сжав кулаки, обернулся, но портрет оказался прежним, что успокоило мальчугана, поэтому он отправился дальше.

Однако, с каждым его шагом снаружи становилось всё мрачнее, а где-то вдалеке зазвучали тревожные раскаты грома.

Когда сверкнуло молния сын встал напротив массивной двери из черного дерева с вырезанными на ней медвежьими мордами, которые будто желали броситься на него и растерзать на части. Мальчонка сглотнул и навалился всем телом на грузную дверь, благодаря чему ввалился в обширную комнату, где чуть не упал на полированный пол с медвежьей шкурой, оказавшись перед широким столом из чёрного дерева. У одного из нескольких книжных шкафов боком к нему стоял хмурый родитель.

– Ааа… сын мой. – холодно заговорил глава семьи в том самом черном костюме, в каком был запечатлён на портрете. – Наконец-то ты здесь.

После этого отец повернулся к чаду с предложением:

– Присаживайся.

Он указал на угольного оттенка стул с мягкой обивкой и высокой спинкой, что стоял прямо напротив стола. Ребёнок послушно уселся в указанное место, ощутив внутренний трепет и страх.

– Как ты думаешь, зачем я позвал тебя сюда? – сел батюшка за стол и сложил руки с длинными ногтями перед собой, принявшись испепелять несчастного отпрыска взглядом, в то время как за окном позади него нависли чернейшие тучи, а гром всё ближе подбирался к стенам замка, будто голодные волки к загнанной добыче.

– Я… я в чем-то провинился. – предположил малыш.

– Весьма проницательно, сынок.

За окном сверкнула гроза, осветив свирепую медвежью голову, каковая висела над головой отца. Затем прогремело так яростно, что у парня побежали мурашки по коже.

– Простите меня, отец. Чтобы я не сделал, так я делать больше не стану. Клянусь. – из-за стыда, а скорее всего из ужаса, мальчик отвëл взгляд, уставившись на стойку с тëмным доспехом, на чьи плечи была наброшена медвежья шкура, когда как шлем являл собой рассвирепевшую пасть бурого медведя.

– Что ты не будешь, сынок?

«Сынок» в этот раз прозвучало несколько иначе, чем прежде. Словно этот голос принадлежал чужаку. Мальчишке даже показалось, что произнесли это два разных существа одновременно.

– Я… я… не знаю, что я сделал.

– А Я расскажу тебе, сын. Взгляни на МЕНЯ!

Разразился гром, и от ветра распахнулось окно, отчего парень подпрыгнул на стуле и посмотрел на него, увидев, как створки стали бешено колотиться о стену. Тогда сынишка нехотя перевёл взгляд на отца, который внезапно схватил его за воротник камзола рукой и притянул к лицу с воплем:

– Что ТЫ видишь перед собой, неразумный МОЙ отрок?!

Мальчик испугался до ужаса, а сердце заколотилось так, будто мечтало поскорее сбежать от своего владельца и никогда не возвращаться назад. Кровь застыла в жилах от того, что из глаз отца ручьями хлынула кровь, которая стекала по щекам до тех пор, пока её капли не стали ударяться о письменный стол, оставляя багряные кляксы на бумаге.

– Папа! Мне страшно! Отпусти! – бился в истерике малыш, но в ответ то, что мгновение назад называлось его отцом, наклонилось ещё ближе, чтобы окрасить одежды сына в алый.

– Кровь мученика окропит земли Праведных!!! – взревело обезумевшее существо.

– Ты не папа! Не папа! Отпусти меня! – стал беспомощно отбиваться мальчик и случайно задел лицо кошмара, сорвав с его щеки кожу, в результате чего увидел, как мышцы под ней пульсируют и разлагаются, а кожа лица трескается, ссыпаясь перепуганному ребёнку на ноги.

– Нет! Нет!!! – рыдал отрок, чьи пальцы оказались вымазаны кровью монстра.

В миг, когда кожа окончательно покинула лицо «отца», оказалось, что у этого чудовища не одна, а целых две пасти, причём вторая растянута в уродливой ухмылке по диагонали, откуда сочится красная слюна.

– С крови всё начинается, КРОВью всё и закончится!!! – возопил воплощëнный ужас, из-под волос которого стали пробиваться три кровавых рога разной длины, а на груди появляться огромное кровавое пятно.

– Прекрати!!! – заливался слезами мальчонка, безуспешно стараясь освободиться от хватки самой смерти. – Прекрати!!!

– Прекрати! – вскочил с постели мужчина, очутившись во мраке комнаты, где почти ничего не было видно, за исключением небольшого окна и хлипкого стола подле него.

– Снова кошмар… – произнëс хриплым голосом пробудившийся, утирая холодный пот со лба рукой, после чего спустил ноги с кровати, коснувшись ледяного деревянного пола ступнями, в то время как сердце не унималось, позволяя себе иногда замирать на короткий миг, чтобы потом снова возобновить судорожную песнь.

Снаружи слышались голоса смутьянов с гадким хохотом, насмехающиеся над свидетелем кошмара. Влажное от пóта тело и пальцы в лунном свете показались Багровому Скитальцу перепачканными кровью, пока яркая вспышка молнии не убедила его в обратном. Вот только вместо свежести дождя в нос закрался запах плесени и грязи.

– Как душно. – проговорил созидатель, после чего поднялся со скрипучей кровати и подошёл к окну.

Распахнув его, лунный свет тут же коснулся атлетического тела, отмеченного шрамами, а освещающий аромат влажных улиц обласкал его наравне с лёгким туманом, медленно заполняющим улицы.

В близлежащем переулке немедля зажурчало, потому как кто-то соизволил справить там нужду.

– Эй, детка… Ик!… А давай-ка я, ты и мой друг развлечёмся как следует, давай? – уговаривал торгующую плотскими удовольствиями женщину кутила.

– А серебряные грольды у вас есть? – ответила она.

– Ну… эм… – он срыгнул. – Что-нибудь да найдётся.

– Иди-ка ты к своему дружку в переулок и развлекайся с ним сколько угодно! А меня оставь в покое!

– Слышь… да мы тебя с ним сейчас в два счёта отделаем! Нам это раз плюнуть!

– Не городи чушь, пустозвон! – отозвалась женщина.

И после непродолжительной борьбы между ними раздался гулкий звук, после которого кто-то шлëпнулся в лужу.

– Еще раз подойдёшь ко мне, я Мотыге пожалуюсь! – пригрозила сладострастница. – Он вас обоих на тот свет отправит!

– Стерва! Чтоб тебя Скиталец разорвал!

– Заткнись лучше, пока я сама тебя не взгрела, убогий! – выкрикнула она.

– Дружище, – послышался сиплый мужской голос. – Ты лучше слова свои забери, а то Скиталец за тобой явится.

– Заткнись, Фил! Всё это враки трусов и проходимцев!

– Я бы так не думал, дружище.

– Ой, ну и что он сделает?! Убьёт меня?!

Человек внутри тёмной комнаты закрыл окно, не желая больше слышать разглагольствования глупцов. Левой рукой, что была усеяна шрамами, он подтянул к себе стул.

«Некоторые горожане искренне боятся меня». – подумал Скиталец и вытянул из-под окна дорожную сумку, поставив её на стул перед собой.

При тусклом свете убийца начал искать в ней желаемое, пока не извлёк на свет пепельного оттенка маску с несколькими страдающими ликами и следами запëкшейся крови.

«Однако, даже несмотря на это… – он убрал маску в карман своего плаща и посмотрел на посох, скрытый под кроватью, навершие которого венчал череп в остроконечной короне. – Продолжают и дальше утопать в пороках, упиваясь страданиями друг друга».

Созидатель крови отогнул подгнившие деревянные половицы и спрятал за ними своё ужасающее оружие.

«Кровь мученика, – усмехнулся он, вспомнив слова чудовища из кошмара. – Сегодня она действительно прольётся».

После чего натянул на себя чёрные шоссы и котту, а затем приложил латные наручи к правой руке, принявшись затягивать ремешки.

«Нужно поскорее убираться из этой выгребной ямы, – продолжал думать Багровый, заматывая лицо тёмной тканью. – Меня начинает тошнить от здешних обитателей».

Натянув латную перчатку и накинув плащ, он спустился по лестнице, после чего вышел на улицу, где снова вдохнул свежий воздух, приправленный запахом мочи и испражнений. А как только созидатель отправился вниз по улице, то почти сразу повстречал пару беспробудных гуляк.

– Эй, друг, золотишка не найдётся? – обратился к нему один из них, на что Багровый Скиталец никак не ответил, молча толкнув его плечом.

– Ну и катись к Алластору, дубина! – бросил созидателю вслед оборванец и сплюнул. – Проклятый скупердяй!

Из улочки впереди раздался злорадный смех, сопровождаемый звуками глухих ударов и стонами. Источником звуков оказались трое горожан, осыпающих пинками какого-то бедолагу, стоя полукругом над ним.

– Бей его! – призвал человек с широкой спиной. – И посильнее! Он же один из этих тварей!

– Вонючий норлинг! – пнул лежачего невысокий человек. – Будешь знать свое место, северянин!

Последовал еще один удар по рёбрам, из-за чего у третьего вырвался злорадный смех:

– Ахахаха! Вы только взгляните, до чего он жалок! Что, уже не такой смелый и сильный, да, приятель?! – со всего маху ударил хулитель его тростью по спине, выпалив: – Это дань твоим предкам, скотина! Поблагодари их за это!

– Теперь понимаешь, каково сносить побои и унижение! – добавил кто-то.

Увиденное заставило Скитальца ненадолго остановиться, однако вмешиваться в происходящее не имело смысла, а потому он хладнокровно прошёл мимо.

«В этом свинарнике полно заживо гниющей скотины, чью плоть неустанно точат черви. – негодовал мысленно созидатель, пока преодолевал очередной квартал. – Неужели никто не ощущает тлетворного смрада, которым наполнен весь город? Не чувствуют на себе прикосновения умерщвляющих миазмов?».

Созидатель крови столкнулся с безликим бродягой, который пытался поскорее убраться со света.

– Там повсюду стража. – бросил Скитальцу неизвестный, указав пальцем назад. – Лучше поворачивай, пока тебя не схватили.

Женские крики за поворотом вынудили оборванца скрыться с глаз долой, тогда как Скиталец выглянул из-за стены, чтобы разобраться в происходящем.

– Маргарет! – кричала возле одного из домов рыжеволосая женщина. – Пожалуйста, не забирайте её!

Сквозь зыбкую пелену Багровый жнец смог понять, что видит тот самый дом, до которого несколько дней назад провожал бедную девушку, работающую в посудной лавке. Ныне же здесь стоял иссиня-чëрный фургон, к чьим дверям вели девчушку в тяжеленных колодках, а вокруг располагалось не меньше двух десятков городских стражников.

«Маргарет Стайн». – узнал заключённую Скиталец.

На ней был тот самый плащ, каковой он накинул ей на плечи в прошлый раз, а её спутниками оказались трое беспристрастных к крикам матери человека в полуночно-синих плащах. Один из них нëс сумку с пожитками, другой придерживал Марго за руку, а третий следовал позади.

– Доченька! – упала на колени её мать. – Пожалуйста! – схватила она за ногу того, кто шёл прямо за дочерью. – Не забирайте её у меня! Она всё, что у меня есть, молю вас! Сжальтесь над ребёнком, ведь она ничего не сделала!

– Как и ваш муж. – усмехнулся надзиратель с сумкой.

– Мама, мы ещё увидимся, слышишь?! Скоро увидимся! – пыталась докричаться Маргарет до отчаявшейся матери, пока её не усадили в фургон.

«Наблюдатели. – заключил Багровый. – Так вот почему на улицах ни души, а бóльшая часть стражи собралась в одном месте».

– Если ваша дочь будет прилежно вести себя в стенах училища, – объяснял мужчина в таусинном плаще, высокомерно глядя на мать ребёнка. – И проявит интерес к обучению, то сможет навещать вас раз в год.

– Правда?! – не отпускала его женщина. – Я смогу увидеть её?!

– Как я и сказал, – одëрнул ногу говорящий. – Всё будет зависеть от усердия вашей дочери. Если она действительно пожелает встречи с вами, то приложит все силы, чтобы этого добиться. Училище созидания дает такую возможность даже ведьмам.

– Но раз в год… это ведь так мало!

– Радуйтесь, что мы не наказали вас за укрывательство созидателя и закрыли глаза на её попытки убить человека! – выплюнул непреклонный наблюдатель.

– Я благодарна, безгранично благодарна! – хотела она было поцеловать подол его плаща, но он не позволил.

– Однако, если вашу дочь заподозрят в гнусном колдунстве, казни ей не избежать! – огорошил жестокий мужчина женщину. – Она немедля отправится на костёр, а вы на виселицу!

После этих слов он вместе с остальными сел в фургон. И после пары глухих стуков по внутренним стенкам, возничий щëлкнул бичом по крупам запряжëнных лошадей, что заставило фургон сорваться с места, забрызгав грязью Эмбер Стайн, которая не дрогнула и продолжила смиренно следить за движением транспорта. И только когда он растворился в дымке, а стук колёс угас в тишине, несчастная мать уткнулась головой в грязную брусчатку и поджала под себя ноги, принявшись бранить судьбу и безутешно всхлипывать.

«Мне жаль, Маргарет, – мысленно обратился к рыжеволосой девушке Скиталец. – Но мне нечем тебе помочь».

Ещё раз взглянув на владелицу лавки и окружающую её стражу, созидатель благополучно отправился скитаться по туманным улицам дальше, пока не остановился близ площади, откуда открывался вид на величественную церковь Древа, едва освещаемую лунным светом. Издалека она больше напоминала чертоги мрака, чем оплот надежды и веры, а статуи, высеченные в камне, скорее воплощали собой не слуг Всевышнего, а Его палачей.

– Ну что, старый друг, – размотал созидатель крови чёрную ткань на лице и уронил её на землю, после чего изъял из плаща ужасающую маску, перевернув которую прислонил к лицу внутренней стороной, позволив десяткам её шипов, сотканных из крови, погрузиться глубоко в плоть мужчины.

– Пришло время нам с тобой снова встретиться. – гулким голосом проговорил Скиталец.

Лампа едва освещала сморщенные ягодицы, напряжённые от натуги.

– Ну же, давай… не молчи… – шептал девочке на ухо голый епископ Клавдий. – Я желаю слышать твои стоны! Громче!

Тут дверь в опочивальню резко распахнулась, что вывело обескураженного священника из себя.

– Кто там?! – возмутился Клавдий. – Тим, ты ли это?! Что тебе нужно?! Я же велел не беспокоить меня посреди ночи!

Епископ поднялся с кровати, благодаря чему предстал перед гостем нагишом в лунном свете. Его дряблая кожа свисала так же сильно, как и его детородный орган, а всю кожу покрывали капли пота от упорных попыток добиться желаемого.

– Зачем ты явился?! – смог разглядеть у двери мужчину в чëрном плаще Его Преосвященство, но от слабого света лампады, гость приобрёл вид жуткого приведения.

– Ты ещё кто такой?! – брызжа слюной, возмутился Клавдий. – Как тебя впустили сюда?!

Ледяное молчание сковало непреодолимым страхом слугу церкви Древа, а когда фантом шагнул внутрь и медленно снял капюшон, кожу священника и вовсе осыпали мурашки, сделав её гусиной.

«Он такой, каким его описывала послушница! – вспомнил рассказ Сафиры Эмрих престарелый. – Багровый Скиталец! Это точно он!».

Епископ начал пятиться к стене, в то время как всё его нутро буквально вопило от ужаса. Незримая десница сдавила горло, из-за чего Клавдий с трудом втягивал в свои слабые лёгкие воздух. А хилое тело содрогалось под неистовым градом сердечного ритма.

В это время созидатель крови бросил взгляд на кровать, где увидел маленькую девочку. Она от испуга укуталась в белые простыни и, не моргая, взирала на него с любопытством.

– Уходи отсюда. – указал ей на дверь Скиталец. – Скорее.

Священник с трепетом в груди следил за действиями любовницы, которая неуверенно поднялась с кровати и босиком пошлëпала к созидателю крови. Клавдий думал, что Скиталец убьёт её сразу, как только она подойдёт, но вместо этого созидатель крови пропустил её, закрыв в комнату дверь.

– А теперь, епископ, – Багровый взглянул на свою будущую жертву. – Пришло время поговорить с призраком прошлого.

– Я… я… хэээ… – священник врезался в стенку спиной, продолжая жадно глотать ртом воздух.

– Сколько этой девочке?

– Она… он…

– Сколько?!

Скиталец взмахнул рукой, и тогда мимо лица епископа пронесся кровавый осколок, который обжег его шею, из-за чего по ключице хлынула красная жидкость.

– А?! – схватился за место ранения Клавдий и посмотрел на липкую от крови руку, но не успел поднять головы, как в его лицо уже в упор всматривался убийца с налитыми кровью глазами.

– А… – вякнул зажатый в угол слуга церкви и ударился затылком, после чего ему в шею вцепилась правая рука, облачëнная в латы, а стальная перчатка обожгла глотку, словно лёд. – Мпх… х…

– Ты был другом семьи ван Дорф, Клавдий. Как ты мог воспользоваться их доверием и вогнать нож в спину каждому?! – ударил его о стену созидатель, а затем бросил в сторону, в результате чего слуга церкви споткнулся о стол и опрокинул чернильницу с пером, рухнув за следом.

– Они доверяли тебе свои тайны и свои жизни! А ты их нагло предал!

– Я… – отползал от созидателя священник. – Это не я!

– Ты продал их за жалкий ларец с золотом! По-твоему, казнь детей и множества невинных стоила того?!

– Я не хотел, не хотел… фхэх… забери золото! Забери всё!

– Твоему золоту не вернуть их к жизни.

– У меня не было выбора! Это всё ОНИ!

– Кто?! – Скиталец погрузил пальцы в его плоть и поднял над собой, чем породил немыслимую боль во всём теле священнослужителя. – Кто желал смерти этой семье?!

– Граф.... барон…ффаааххх!… Рыцарь!!!

– Имена! – взревел созидатель и всколыхнул Клавдия.

– Аааа!!! – ощутил жгучую агонию в груди Его Преосвященство, а кровь ещё стремительнее полилась из ран, стекая по рукам Багрового Скитальца.

– Отпусти! Умоляю! Я всё скажу! – взмолился епископ.

Линчеватель исполнил его просьбу, вытянув руку, благодаря чему священник соскользнул на пол и встал на колени перед тем, кто был готов в любой момент лишить его жизни.

– В моих покоях внизу.... – пытался отдышаться слуга света. – Есть письма…

– Что ещё за письма?!

– Переписка с НИМИ… Только отпусти меня, умоляю! Я каюсь, каюсь во грехе! Мне очень жаль!

– Передай эти слова душам, которые погубил.

Клавдий попытался возразить, но созидатель поднял его за седые волосы и вонзил в грудь епископа руку, после чего вытянул некоторое количество крови, создав тем самым кинжал, которым распорол предателю брюхо и лишил его мужского достоинства.

– Арррх!!! – попытался удержать ускользающие внутренности Клавдий, чувствуя, как неистовое пламя сжигает его промежность.

Созидатель тем временем вытянул из груди священника кровавую нить и в три движения набросил её несчастному на шею, сделав удавку.

– Отправляйся в объятия Алластора, ничтожный червяк. – сказал Скиталец напоследок и, оттянув нить, обмотал её вокруг подоконника, после чего ударил смертника ногой в живот, в результате чего тот выбил своим телом окно, огласив окружающую пустоту звоном расколовшегося стекла и своим криком. А преодолев один пролёт, слугу церкви Древа тряхнуло так сильно, что раздался оглушительный хруст шейных позвонков, после которого руки, до последнего удерживающие содержимое живота, беспомощно повисли, позволив кишкам покинуть чрево и растянуться до самой земли, забрызгав брусчатку кровью и остатками непереваренной пищи.

– Теперь, – смотрел на труп сверху вниз Багровый. – Вся площадь сможет взглянуть на твои гнилые потроха, предательское отродье.

В коридоре начали раздаваться приближающиеся голоса, сопровождаемые лязгом доспехов.

– Ваше Преосвященство! Вы в порядке? – спросил забежавший стражник в опочивальню. – Ваше…

Он увидел стоящего спиной к себе человека у разбитого окна.

– Стоять! – приказал ему страж. – Что ты сделал с Его Преосвященством?!

– Воздал по заслугам. – процедил убийца и сорвался с места в направлении воина.

С чудовищной силой каратель сбил стражника с ног и ударил о стену в коридоре. Ошеломленный ударом с трудом взглянул на врага, но мир вокруг яростно закрутился, затянув его во мрак, после чего хранитель правопорядка скатился по стене.

– Оставайся на месте, скотина! – крикнул на созидателя крови ещë один стражник, подоспевший вовремя, чтобы преградить путь и выставить перед собой копьё для защиты. – Иначе я убью тебя!

И когда Скиталец повернулся к нему, страж сделал выпад вперëд, порезав руку убийцы до предплечья, но созидатель воспользовался этим, чтобы обхватить копье, направив по древку линии крови, которые опутали руку нападающего, после чего мститель рванул оружие на себя, вырвав его вместе с кистью.

– Аааа!!! – завопил страж, глядя на кровоточащий обрубок. – Аааа!!!

Багровый Скиталец выпустил копье из рук, из-за чего оно с грохотом упало на пол, что окончательно спугнуло стража, какой незамедлительно бросился бежать.

«Нужно уходить». – подумал мясник и принялся в спешке бродить по коридорам в поисках покоев епископа до тех пор, пока случайно не наткнулся на дубовую дверь с вырезанными в ней переплетëнными корнями.

Созидатель толкнул её плечом, благодаря чему попал внутрь, где глазам предстало открытое настежь окно, откуда внутрь с лëгким свистом проникал ветер, нарушающий безмятежность белоснежного балдахина кровати и бумаг на столе, какие пребывали в тени серебряных подсвечников. Также здесь находилась небольшая библиотека из красного дерева, а также небольшой камин с лежащим на нём молитвенником, вблизи коего стояла статуэтка в форме белого древа.

«Надеюсь, его слова не были ложью, – закрыл за собой дверь Багровый и направился к столу. – И упомянутая им переписка находится где-то здесь».

«Если со мной что-то случится из-за этой подагры, – вспоминал слова Его Преосвященства молодой диакон Тим с выбритой тонзурой на голове. – Отыщи в моих покоях Апокриф и сожги его вместе со всем содержимым! Уверяю тебя, это не станет тяжким грехом для твоей души. Я заведомо прощаю сие деяние тебе. Только, пожалуйста, поклянись, что сделаешь это, малыш мой Тимми. Если не ради церкви, то ради отца и своей любви к Всевышнему».

«Обещаю, Ваше Преосвященство! – со слезами на глазах бежал к его покоям Тим. – Для Вас я готов пойти на любой грех!».

Невинное, в чём-то то даже детское лицо диакона искажала гримаса смертельного горя, ибо он воочию узрел умерщвлëнного Клавдия, над чьим телом успел страшно надругаться осквернитель. Тим не мог принять того, что епископа не стало. Что он, подобно мученику, героически погиб за свою веру. Диакон не сомневался и в том, что Клавдий уже сделал первый шаг в Земли Праведных, вот только всё равно не мог утешить этим свою грусть. Оказался не в силах унять невыразимую скорбь от сокрушительной потери любимого человека, ведь епископ подобрал его в далёком детстве, когда Тим, брошенный матерью на улице, умирал от голода и холода. Только благодаря заботе Его Преосвященства мальчик смог обрести кров, пищу, пост диакона в церкви Древа и истинную цель в жизни.

«За что убийца так хладнокровно обошëлся с Вами?! – взывал к почившему Тим. – Чем Вы заслужили подобную кару?!».

Утирая рукавом чёрной рясы слëзы, диакон наконец оказался перед дубовой дверью, что вела в покои епископа.

«Я исполню Вашу последнюю волю, отец мой». – ступил в опочивальню Тим, где с удивлением для себя обнаружил разбросанные повсюду бумаги с книгами, среди которых требовалось отыскать заветный Апокриф.

– Что здесь про… – замолвил парень, когда дверь ударила его по лицу, затем чья-то рука схватила за воротник и втянула внутрь.

Тим неминуемо упал на пол, оказавшись возле постели, где обратил очи к двери, увидев человека в чёрном.

– Вооор! – прозрел диакон. – Здесь во…

Удар сапогом по лицу прервал его зов, отчего парень стукнулся головой о ножку кровати и выплюнул окровавленный зуб. Всю челюсть в миг заломило, а рот наполнился красной слюной с привкусом железа.

– Пожалуйста… – умолял невинный, встав на колени.

Однако чужак вместо милосердия схватил его за плечи и отбросил к шкафу, столкнувшись с которым беззащитный Тим с трудом поднялся на четвереньки, выставив руку в направлении убийцы, наивно полагая, что это остановит бешеного зверя.

Тем временем на голову от удара о шкаф посыпались книги, поэтому на миг чужак успел исчезнуть за обложкой того самого Апокрифа, о котором говорил Клавдий, но радость от находки сменилась страхом перед возникшим грабителем, ударившим диакона по носу кулаком. Парень ушибся затылком об угол шкафа, что стало причиной помутнения рассудка.

– Апокриф… – прошептал Тим, прежде чем отправиться к праотцам.

– Ненавижу… – в исступлении бормотал Багровый, глядя на тело убитого.

От негодования Скиталец ударил по шкафу рукой, из-за чего ещё одна книга упала на остывающий труп. Один только взгляд, обращённый к слуге церкви, переполнял созидателя крови необъяснимой яростью. Лишь вопли стенами обители и скорый рассвет смогли отрезвить кровожадного убийцу.

«Проклятие… – взирал он на истекающего кровью диакона, осознавая, что незадолго до этого утратил над собой контроль. – Только не опять. Зачем я его…».

Кто-то пробежал по коридору, что вынудило Багрового отбросить всякие сожаления и мысли.

– Быстрее! Проверьте наверху! – командовали по ту сторону окна.

«Нужно найти письма. – напомнил себе Скиталец, с трудом собирая воедино свои мысли после пережитой вспышки гнева. – Они должны быть где-то здесь».

Он выдвинул полку стола и извлëк оттуда всё содержимое, затем открыл вторую и третью, освободив их от ноши, но среди бумаг и прочей всячины нужных писем не оказалось.

«Неужто меня обвели вокруг пальца?!». – всё более яростно разбрасывая предметы Скиталец, в процессе чего обнаружил ларец.

Созидатель вывернул его наизнанку, однако и здесь поиски оказались бесплодны.

«Бездна, да где же они?! – отбросил он пустой ларь в сторону, когда вдруг вспомнил предсмертные слова диакона. – Апокриф».

Ринувшись судорожно перебирать фолианты и книги, перебирая тома один за другим, искатель добрался до искомого предмета, под обложкой которого обнаружил пометки чернилами и сложенный лист пергамента.

«Вот же оно!». – возрадовался созидатель.

Скиталец развернул записку, непроизвольно оставляя следы крови на бумаге.

– Его Святейшество мёртв!!! – взревел кто-то на площади. – Епископ убит!!!

По коридору снова пробежали несколько стражников, когда Скиталец, не успев прочесть содержимое, свернул послание и вложил его в книгу.

К тому моменту, как поисковый отряд Вудстока добрался до открытых перед ними врат Нарбурга, началó светать. Но стоило Альберту пересечь первую улицу города, как со стороны местной церкви прозвучал гомон голосов и визги.

– Что там произошло?! – задал вопрос вслух Райнер.

– Гил! – окликнул лейтенанта капитан и резко повернул коня, чтобы увидеть его в сердце колонны. – Со своими гвардейцами оцепи подходы к церкви с запада!

– Да! – ответил Гилфорд Вэй.

– Ханс! – остановил взгляд на блондине Альберт. – Восток твой!

– Принял! – отозвался лейтенант Глимер.

– Фер! – не смог отыскать его взглядом Вудсток. – Обойди церковь с тыла и задержи всех, кого там только увидишь!

– Сделаю! – крикнул откуда-то Гарсиа.

Капитан обнажил меч и развернул лошадь, после чего простëр меч к небесам, возгласив:

– Остальные за мной!!! – дал шенкеля офицер, заставив коня броситься рысью, благодаря чему вместе с остальным оказался на площади, где остановился перед сборищем плачущих зевак, которые все как один роптали, глядя наверх.

– Матерь милосердная… – проговорил Айнз Шрут, осадив лошадь рядом с Альбертом.

– Смотрите, там! – указал Малькольм рукой на вершину церкви.

– Ооо, нееет… – обречëнно вздохнул Вудсток, разглядев окровавленную виселицу. – Мы опоздали…

– Кощунство!!! – взревел Райнер. – Немыслимое кощунство!!!

Тем временем туман над церковью рассеялся, из-за чего лучи восходящего солнца пролили свой алый свет на выпотрошенное тело проповедника.

Глава 6. Куда приводят следы.

***

Яростный порыв ветра сорвал с белой ветви Древа Матери несколько перьев, которые устремились к багряной луже. А достигнув кровавой глади, породили своим прикосновением круги на её поверхности, чем побеспокоили прочие перья, успевшие к этому времени окраситься в алый.

***

Утренние лучи солнца прогнали затяжные дожди из Нарбурга своей мощью, в то время как наводняющие площадь лужи заблестели в попытках испариться, желая поскорее покинуть бренную землю и взмыть к лазурным небесам. До тех пор им приходилось довольствоваться грязной брусчаткой и ступнями прохожих вблизи стен церкви Древа, где с каждым мгновением собиралось всё больше людей, сгорающих от любопытства и жажды посудачить о произошедшем ночью убийстве епископа, чьё тело оказалось представлено на всеобщее обозрение с выпущенными наружу внутренностями. Рыцари ордена Карающей длани вместе с королевскими гвардейцами старались удержать зевак подальше от места преступления, но несмотря на это сдавали свои позиции, потому что обеспокоенный люд напирал всë яростнее, сметая кордон, составленный из немногочисленных повозок. Городская стража и вовсе лишилась возможности приблизиться к церкви, столкнувшись с человеческими массами на узких улицах Нарбурга.

Тем временем капитан Вудсток собрал своих лейтенантов у дверей храма.

– Что у вас?

– Мои люди взяли четверых. – доложил лейтенант Гилфорд Вэй, указав большим пальцем на окружённых гвардейцами подозреваемых.

Три золотистые ленточки показались из-под левого наплечника Гилфорда, что свидетельствовало о занимаемом им чине, тогда как второй наплечник оказался обтянут пурпурной тканью – отличительным знаком всех королевских гвардейцев.

Среди них Гилфорд, благодаря своей стати, росту, а также немалой физической силе, считался серьëзным оппонентом в поединке. Этот громила почти под два фута ростом был способен убедить посредством увесистых кулаков любого несогласного с ним храбреца в том, что петухи умеют летать и квакать, а лошади слагать баллады. По этой причине с ним редко кто вступал в спор, переживая за целостность своих рëбер и сохранность челюсти, что стало причиной появления прозвища «клевец». Помимо всего этого Вэй ещё и не прочь выпить при любой удобной возможности, так ещё и остаться при этом трезвым, когда как остальные уже сладко дрыхнут в сторонке или страдают от переизбытка хмеля в крови. К слову говоря, ещё никому не удавалось перепить Гила на многочисленных попойках. Самые отважные мужи бросали ему вызов, желая заслужить почёт и уважение среди друзей, однако каждый раз оставались в дураках. Зачастую люди предпочитали не ввязываться в подобные авантюры и с удовольствием проводили время с лейтенантом только потому, что из любой потасовки выходили победителями вне зависимости от того, кто прав, а кто виноват. Вот только любовью женщин Вэй одаривался весьма редко в силу отсутствия умения льстить и вести светскую беседу, отпугивая их своей прямотой.

– У меня один. – доложил лейтенант Ханс Глимер, чьи белые волосы сияли в унисон с рассветом, как и блеск голубых очей, нежно накрываемых пепельными бровями, от каких к розоватым губам, обладающим удивительной притягательностью, спускался изящный нос.

Дополняла природную красоту этого щëголя невероятная грация и уверенность в себе. Глимер, в отличие от Гилфорда, в совершенстве овладел искусством очарования, что позволяло ему притягивать к себе взгляды прелестниц любого сословия и положения. За это Ханса и наградили прозвищем «сердцеед». Товарищи испытывали зависть к франту каждый раз, когда ему удавалось собрать вокруг себя кольцо воздыхательниц. Никто не мог смириться с той властью, какой он обладал над умами и сердцами слушательниц. Стоило лейтенанту только появиться в обществе дам, как они забывали о всех прочих мужчинах, желая поскорее броситься в нежные объятия голубоглазого совратителя. Дивились поразительной смекалке и находчивости Глимера не только в любовных делах, но и в военном деле, ибо это неоднократно сохраняло пот и кровь его подчинённым.

– И у меня… – будто завидуя Гилу, произнёс Фердинанд Гарсиа, самый неприметный среди трëх лейтенантов.

Фер не мог похвастаться особыми приметами, ведь имел ничем не примечательный каштановый оттенок волос, свойственный расе авилонцев, преимущественно населяющих королевство. Зато обладал тонкими, точно струны, усами и глубокими карими глазами, что таили в себе неиссякаемый кладезь знаний, полученный в результате увлечений чтением исторических трактатов и поэзии в свободное от сражений время. По этой причине Гарсиа способен поддержать не только диалог, но и дать полезный совет вопрошающему. Он приходился всем своим братьям по оружию наставником, а природный дар к фехтованию позволял состязаться в мастерстве с самим капитаном. За каждым таким поединком гвардейцы наблюдали с пламенным любопытством и неуëмным интересом, поражаясь лёгкости движений и изяществу выпадов Фердинанда, что стало одной из причин появления прозвища – «мангуст». С той же юркостью, что и в бою, Гарсиа подбирал ключи к детским умам, подкупая малышей своей искренней добротой. Это умение неоднократно помогало Пурпурным сердцам в завоевании доверия среди населения, особенно при освобождении от захватчиков деревень и городов, где оставалось множество голодных сирот. Каким-то образом Феру удавалось успокоить или даже развеселить эти несчастные души.

Тут Вудсток заметил на кольчужной перчатке Гилфорда следы крови и кивнул головой в направлении его руки, спросив:

– Что случилось?

– Ах, это, – погладив кулак, ответил он. – Кое-кто оказался слегка не в себе. Вот я и помог ему прийти в чувство.

– Понятно, – заключил Вудсток, оттягивая пурпурный офицерский платок на шее, чтобы отдать её во власть бодрящего ветерка. – Давайте же взглянем на наших «скитальцев» или его помощников.

Альберт остановился напротив подозреваемых, а лейтенанты рядом с ними.

– Лица показать! – скомандовал капитан, вслед за чем четверо склонëнных повиновались, однако двое других не стали.

– Лейтенант? – обратился Вудсток к Феру, в ответ на что тот снял с одного из исхудалых преступников капюшон.

На испещрëнном оспой лике неизвестного ничего противоестественного не обнаружилось, зато на тонкой шее нашлось клеймо в виде кинжала, пронзающего мëртвую голову.

«Убийца, – заключил Вудсток. – Но он больше похож на беспробудного бродягу, чем на созидателя крови. Красное лицо явствует лишь о том, что этот человек предпочитает не отлипать от кружки».

Послышался хлёсткий удар, отчего единственный оставшийся в маске человек упал к ногам Вэя.

– А ну поднимайся! – прикрикнул на него Гил, затем дёрнул за воротник туники, чем помог встать. – И яви нам своё чудо-личико!

– Сопротивление? – осведомился Альберт.

– Ничего особенного, капитан. Я с удовольствием возьмусь за его воспитание! – лейтенант врезал непреклонному затрещину и гаркнул: – Снимай свою мерзкую маску, я сказал! А то моя нежная ласка обернётся для тебя ритуалом упокоения!

– Хорошо. – хрипло выдавил из себя сопротивляющийся, после чего показал лицо всем окружающим, приковав взоры не к разбитому носу и кровавым подтëкам в уголках рта, а к клейму в форме объятого огнём ока, которое красовалось на лбу.

– Вот оно что! – прозрел Ханс Глимер. – Осуждённый созидатель!

– И как же нам убедиться в том, что он Багровый Скиталец? – задал справедливый вопрос Фердинанд Гарсиа.

– Руки. – раздался не только угрожающий, но и беспристрастный голос позади капитана, отчего Вудсток чуть не вздрогнул от неожиданности, взглянув на устрашающего обладателя крестообразного шрама.

– Инквизитор? – непроизвольно осведомился Альберт, силясь вразуметь, как «испепелителю» удалось бесшумно подкрасться к нему сзади.

– Руки, – произнёс Айзек ледяным тоном, не отрывая хищных глаз от носителя клейма. – Проверьте его руки.

Гил снял с осуждённого перчатки и показал всем его ладони, на одной из которых расположился ожог в форме пламени, стремящийся к пальцам.

– Отверженный, – обратился к преклонëнному Ханс. – Как тебя звать?

– Урбен Морен. – пробурчал задержанный.

– Видимо, – произнес Гил и дернул Урбена за воротник. – Его когда-то давно выперли из училища. Почему интересно? Умишка не хватило на просвещение?

– Я сбежал, – со злобой ответил отверженный. – А потом меня поймали на краже. – взглянул он исподлобья на инквизитора и добавил: – За которые был сослан на каменоломни, где провëл последние десять лет, чем заслужил свободу! Поэтому оставьте меня в покое!

– Это уже нам решать, дружок. – ощерился «клевец».

– И не придумал ничего умнее, чем прожигать остаток жизни в трактире. – бросил Урбену Альберт.

– Таким, как вы, легко судить! – разъярился задержанный. – Всевышний не наградил вас проклятием, за которое ссылают в училище под надзор инквизиции и наблюдателей! Окажись вы на моём месте, поступили бы точно так же! Возблагодарите Создателя за существование вашей родословной, какой вы обязаны местом и уютом. Приятно быть непогрешимым, не так ли?!

– Много болтаешь о том, чего не знаешь. – заметил Фердинанд.

– О, я многое о вас слышал. – не унимался Морен. – Начиная с того, что вы просиживаете свои полированные задницы в столице за высокое жалование, пользуясь всеобщим уважением, заканчивая нескончаемыми попойками в лучших трактирах Скайхëрта! Считаете себя редкими умниками, хотя не имеете ни малейшего понятия о том, чтó такое быть созидателем! Не ведаете о том, как на каменоломнях обходятся с такими, как я! Попробуйте сами поработать там несколько лет и…

– Остановись, приятель! – врезал ему подзатыльник «клевец». – А то уж как-то сильно ты разошёлся! Не хочешь камней пожевать и дух перевести, дражайший наш оратор?

– На руках Багрового Скитальцах должны были остаться глубокие следы от ран, – вновь напомнил о себе инквизитор Лэмм.

– Ты слышал, Гил. – обратился к лейтенанту Альберт, кивнув на изгнанника.

– Держите его! – призвал Вэй.

– Что?! – успел вякнуть Урбен, прежде чем обе его руки заломили гвардейцы, а Вэй изъял из-за пояса кинжал.

– Вы что делаете?! – забился в ужасе отверженный.

– Не верещи, дружок, больно не будет. – ощерился человек с ножом и разрезал рукава вдоль руки, оголив их полностью, но, к несчастью, ничего, кроме пары царапин, под ними не оказалось.

– Чисто, капитан. – убрал нож Вэй, а бывшего каторжника перестали удерживать.

– Я думаю, – начал говорить Ханс. – Что у него могли остаться свежие шрамы под туникой.

– Сердцеед, – выпучив глаза, обратился к нему Гил. – Тебе настолько наскучили женские тела, что ты стал предпочитать мужские?!

– Чего?

– Я по глазам твоим вижу, как страстно тебе хочется увидеть нашего нового друга нагишом!

– Какого беса ты несёшь, лейтенант? – осудительно взглянул на него Глимер.

– Женщины тебе опостылели, я понимаю, – сочувственно покачал головой Вэй. – Это и не мудрено. Но ведь и не повод зариться на мальчишек!

– Захлопнись, дрянная колотушка! – вышел из себя Ханс.

– Это я-то колотушка?! – поднял мощную, рассечëнную шрамом бровь Гилфорд. – А кто в таком случае ты?!

– Укротитель твоей глупости.

– А мне кажется чего-то то более приземлëнного. – подмигнул «клевец», схватившись за свою промежность.

– Уймитесь! – рявкнул на них Альберт. – Вы оба!

– Слышал капитана? – обратился приглушëнным голосом к оппоненту Глимер.

– Признайся, что правда тебе колет глаза. – самодовольно усмехнулся Гилфорд.

– Прекращайте, – шёпотом добавил Гарсиа. – На вас вся площадь смотрит.

– Ну разумеется. – шепнул Гил. – От нашего красавца буквально глаз не оторвать.

– Если я хорош собой и нравлюсь девушкам, еще не значит, что мне по душе мужчины. – парировал сердцеед. – И вообще, кто виноват, что ты у мамочки харей не вышел.

В стороне над всем этим балаганом уже начали посмеиваться гвардейцы, негласно делая ставки на то, кто одержит победу в словесной перепалке.

– Ооо, мы вспомнили о маме. – цыкнул языком Вэй. – Как мило. Знаешь, у меня она хотя бы была родная.

– Довольно пререкаться, я сказал! – сделал к ним шаг Вудсток. – Или мне напомнить, где вы находитесь?!

В эту минуту очи зевак были обращены к перебранке, нежели к осквернëнному телу епископа с разорванным брюхом, в котором уже во всю орудовала ворона. На самом деле многие жители Авгейта за последний десяток лет охладели к церкви Древа, поражаюсь тому богатству, каким её слуги буквально принялись кичиться, как и возрастающему блуду с процветающей симонией* (Симония – продажа церковных должностей). Всё чаще начали появляться священники, проповедующие о том, что пришла пора положить начало реформации церкви Древа, ибо её служители отклонились от изначального пути и поддались греху. Обвиняли Всеотца в разложении исконных обычаев и устоев, за что инквизиция различными путями лишала сана и всеобщего уважения порочащих церковь проповедников. Порой доходило до заключения или даже казней. Результатом стало появление нового учения, согласно которому Всевышний отправился в путь по Млечному пути, чтобы отыскать способ помочь человечеству в борьбе с пороками и грехом. А в качестве проводника Своей воли должен сниспослать на землю падающую звезду – избранного, чьим долгом будет подготовить мир к возвращению своего истинного владыки.

– После недавней схватки у Скитальца могли остаться отметины на теле. – напомнил о своём присутствии Айзек. – Снимите с него одежду.

– Парни! – снова призвал Гил.

– Нет, я сам это сделаю! – крикнул доведённый до отчаяния Морен.

– Ну ладно. – вздохнул лейтенант и покосился на «сердцееда», сказав ему с дерзкой улыбкой: – Смотри внимательнее, чтобы ничего не упустить.

– Заткнись, пожалуйста. – не глядя, ответил ему Глимер.

Отвергнутый скинул верхнюю одежду, благодаря чему все узрели синяки на его спине и рёбрах, явно полученные после ночной потасовки.

– Теперь штаны. – велел Альберт.

– Эй, смотри, – шепнул Фердинанду на ухо Вэй. – Кажется, капитан с нашим любовничком заодно.

Урбен Морен тоже услышал это, потому как улыбка вдруг рассекла его измученное лицо.

– А ты чего улыбаешься?! – в миг состроил грозную рожу «клевец». – Штаны-то снимай!

Каторжник оголил ноги, явив колени, украшенные ссадинами и синяками.

– Остальных это тоже касается! – обратился к подозреваемым капитан.

– Боюсь, Ханс этого не переживëт. – гоготнул Вэй.

– Вы в своем уме?! – ошпарил пламенным взглядом его Айзек, на чьëм лице не дрогнул и мускул, что произвело внушительный эффект на окружающих, потому что каждый помрачнел, склонив голову, но инквизитору этого было недостаточно, поэтому он продолжил: – У меня за спиной осквернëнное тело епископа, а вы смеете насмехаться над подозреваемыми?!

Инквизитора посчитали занудой, ибо для гвардейцев изувеченные трупы на поле брани давно стали неотъемлемой частью их жизни, а из-за дурной славы некоторых священников, выпотрошенный Клавдий нисколько не смущал их, напротив, пробуждал желание лишний раз позлорадствовать.

– Выполнять! – вновь подал команду офицер, из-за чего задержанные разделись, однако среди них не оказалось тех, кто мог бы оказаться Багровым Скитальцем.

– Скитальца среди них нет. – подвёл итог Айзек. – Передайте подозреваемых моим людям для допроса. Возможно, удастся узнать больше в ходе личной беседы.

– Вы всё слышали! – горизонтально рассëк рукой воздух Альберт, затем приложил пальцы к вискам и подумал: «Чудовищно наивно было полагать, что кто-то из этих отщепенцев является целью наших поисков. Созидатель крови ни при каких обстоятельствах не позволил бы себя схватить».

Вдруг разъяренные убийством Клавдия жители принялись наседать на кордон из рыцарей, из-за чего Альберту с лейтенантами пришлось отправиться на выручку.

– Здесь не на что смотреть! – крикнул капитан.

– Расходитесь!!! – вопил командор Оруэл, но даже его громовой голос не способен был остудить пыл собравшихся.

В этой суматохе девушки, заприметившие Ханса Глимера, начали незамедлительно строить ему глазки и посылать воздушные поцелуи, которые он с изяществом принимал, отвечая нежной улыбкой и обольстительным взглядом.

– Хватит валять дурака! – толкнул его локтем в бок Гарсиа. – Разве ты не видишь, что творится кругом?

– А что тут такого? – продолжал отвечать взаимностью на внимание девушек «сердцеед». – Худо от этого никому не будет.

Тут же позади пригнувшихся бойцов прогремел выстрел, от которого вороны вспорхнули, оставив в покое бренное тело Клавдия, а толпа в одночасье охнула. Всю площадь окутала тишина, тогда как жители Нарбурга начали глупо переглядываться в нескрываемом испуге. Взоры сосредоточились на фигуре стрелка в чёрном плаще и конусной шляпе, что стоял с поднятой вверх рукой, сжимая пистолет с колесцовым замком, из чьего ствола тянулся терпкий дымок. Подвеска из серебра в виде Древа с глазом в стволе на шее инквизитора сверкала в свете утренней зари.

– А теперь, – убрал огнестрельное оружие под плащ Айзек, а его могучий голос, благодаря воцарившейся тишине смог беспрепятственно достигнуть другого края площади. – Пойдите прочь, иначе каждого будет ждать встреча с ледяной темницей наедине со мной!

Перед зеваками угрожающе выступила дюжина людей в черных одеяниях, постукивающих увесистыми дубинами по ладони, в результате чего напуганные жители зашептались, начав спешно расходиться. Удивлённому величием инквизитора воинству оставалось только провожать собравшихся взором униженных и оскорблённых.

– Что касается всех остальных, – продолжил Лэмм, обращаясь уже к гвардейцам и рыцарям ордена: – Не смейте ничего здесь трогать, – он прошёлся острым, словно скала, взглядом по всем слушателям, остановившись на капитане. – Пока я не закончу расследование.

Кто-то из присутствующих кивнул ему в ответ, после чего Лэмм развернулся на каблуке и направился ко входу в церковь.

– Впечатляет. – сказал Альберт.

– Убеждать он умеет. – поддержал Райнер.

– Но что-то мне подсказывает, нашему инквизитору я совсем не нравлюсь.

– Ещё бы. С такой-то халатностью к делу!

– Да… чего?

– Хе-хе, да я шучу! – ударил Оруэл его по плечу. – Расслабься.

– Ну, знаешь… – пришлось капитану разминать плечо. – Может лучше тоже поисками займёшься?

– Разумеется! – хлопнул беднягу по спине вновь здоровяк. – Как раз хотел навестить старых знакомых в местной обители ордена Благодетели и узнать, где именно видели в последний раз Багрового Скитальца или моего брата.

– Что ж, а я тогда подыщу нам ночлег.

Ступив на территорию храма, Айзека сразу же встретил облысевший от старости священник в белой сутане с такой же подвеской, как у инквизитора, с одной только разницей – в стволе дерева отсутствовало око, а сама подвеска состояло из золота.

– Господин инквизитор, – поклонился ему пожилой слуга церкви с широким лицом и вытянутым вперёд подбородком, чьи густые пепельные брови подкрадывались к вискам, когда как нос напоминал клюв. – Я Ксандер Лос, служу пресвитером в нашей скромной обители. К вашим услугам.

– Где произошло убийство? – пренебрегая правилами приличия, спросил его Лэмм.

– Я покажу, – слуга храма отошёл в сторону, уступив дорогу охотнику на созидателей. – Пройдёмте.

– Помимо епископа были ещё жертвы? – осведомился инквизитор во время того, как они направлялись к кипенно-белой лестнице с мозаичными ступенями.

– К сожалению, да. Нашего доброго диакона Тима убили в покоях Его Преосвященства.

– Что он там делал? – краем глаза взглянул на спутника слуга инквизиции.

– Эмм… думаю, мальчик хотел задержать убийцу… – неуверенно произнёс Ксандер, явно застигнутый врасплох этим вопросом.

– Их связывали узы родства? – намекнул Айзек на незаконнорожденность диакона, будучи осведомленный о былых прегрешениях Клавдия.

– Что вы, нет! Разве может Его Пре…

– Епископ питал к нему слабость? – оглядывался по сторонам Лэмм в поисках следов своей дичи.

– Ни в коем случае!

– Между ними в последнее время были разногласия?

– Простите, я не совсем понимаю, к чему эти вопросы.

– К тому, – остановился следователь, покосившись на Ксандера Лоса. – Чтобы я имел полное представление о случившемся.

– Но, – залепетал священник. – Ведь вы не подозреваете кого-то из нас в…

– Исключать виновность ближайшего круга епископа в убийстве нельзя, – начал подниматься по заляпанной кровью лестнице Айзек. – Как и в предательстве. Кто-то мог предложить Багровому Скитальцу вознаграждение за убийство с целью занять место епископа.

– Такое коварство, да ещё и в стенах нашего храма?! Нет, господин инквизитор, такое даже вообразить невозможно!

– Помимо епископа и диакона был убит кто-то ещё? – кивнул головой в сторону багряных пятен на ступенях Лэмм.

– Амм… стражник, которому не посчастливилось встретиться с убийцей.

– Судя по следам, – поднялся на третий этаж охотник, где увидел бежевые стены и алую дорожку из засохших капель на полу. – Кому-то всё же удалось унести отсюда ноги.

– Среди слуг храма больше пострадавших нет. – заверил пресвитер.

– А это там кто? – указал Айзек рукой на мертвеца, что лежал в конце коридора.

– Городской стражник.

– Из церковной утвари что-нибудь украдено? – направился к трупу инквизитор.

– Ух… – едва поспевал за ним Лос. – Пропало? А что могло пропасть?

– А мне почём знать? – одарил его испепеляющим взглядом слуга инквизиции. – Золотые реликвии, серебряные подсвечники, что угодно.

– В опочивальне, из окна которого выбросили Его Преосвященство, ничего кроме постели нет.

– А в его покоях? – остановился перед телом убитого стражника Айзек, где находилась та самая дверь, ведущая к месту убийства епископа.

– Ах, в его покоях… – задумался Ксандер, после чего ответил: – Боюсь, сейчас я не в силах дать ответ на ваш вопрос, ведь как только мы обнаружили там бедного Тима, то ничего не стали трогать и…

– Очень на это надеюсь. – изучал умерщвлëнного Лэмм, увидев рядом с ним кисть руки, сжимающую копьё.

У самого стража руки при этом были целы, что привело инквизитора к заключению:

– А вот и ответ на вопрос, откуда по всему храму кровь.

– Да, возмо…

– Где бы ни был раненый, найдите его и приведите ко мне.

– Ра-разумеется, господин инквизитор. – взволнованно ответил Лос.

Тогда Айзек взглянул в комнату с разбитым окном, где заприметил человека в чёрных одеждах и шляпе с широкими полями.

– Оставьте меня. – велел священнослужителю Лэмм, после чего бесшумно приблизился к неизвестному сзади: – Кто вы?

– Ааа! – подскочил от испуга сидящий, ударившись головой о подоконник, вследствие чего схватился за место ушиба и начал разворачиваться с возрастающим гневом в голосе: – Я, комиссар Са… – проглотил он язык от неожиданной встречи со слугой инквизиции.

– Что вы здесь делаете? – с ног до головы осматривал Сартара охотник.

– Расследую убийство епископа, инквизитор. – не мог прийти в себя Кайл, чьё лицо не могло не поразить своей юностью.

Кайл занял пост комиссара совсем недавно и в удивительно молодом возрасте, что говорило лишь о том, что кто-то щедро заплатил за это. А направляемые в столицу донесения подтверждали неопытность и фанатичное рвение молодого слуги инквизиции показать себя, ведь в них заключались десятки необоснованных обвинений и приговор к смерти.

– И что же вам удалось выяснить? – сверлил малахольного взглядом «испепелитель».

– Боюсь, что я только прибыл на место и…

– Ложь, – перебил его следователь. – Вы прибыли сюда одним из первых.

– Амм… ну… я…

– Скажите ещё, что не видели меня снаружи.

– Честно признаться, я был сильно увлечён поиском того, что может помочь выследить Багрового Скитальца.

– Поэтому всё утро пробыли у окна?

– Да… – отвернулся комиссар. – Мне не давало покоя это. – он взглянул на сморщенный детородный орган Клавдия. – Епископа перед расправой оскопили.

– Это не расправа, а послание, комиссар.

– Вы так считаете?

– Я в этом уверен. – осматривался Лэмм. – Осталось выяснить, что именно Багровый Скиталец хотел этим сказать.

– А эта причудливая удавка, вы видели её?

– Пропитанная кровью верëвка, – солгал Айзек, чтобы ввести Кайла в заблуждение и сохранить тайну убийцы. – Только и всего.

– Думаете? – приложил руку к подбородку Сартар, внимательно разглядывая её.

– Вы не там ищете. – бросил ему Лэмм и подошёл к кровати, где обнаружил белые с алыми пятнами на простынях, мысленно заключив: «Всё это может означать только одно – помимо епископа и его убийцы здесь был кто-то ещё. И этот кто-то – невинная дева».

Слуга инквизиции наклонился ниже, благодаря чему ощутил едва уловимый запах пота, когда как на глаза ему попалась серая роба в углу.

– Это не вызвало у вас интерес? – осведомился Айзек, направляясь к улике.

– О чём вы? – проследовал за ним комиссар.

Когда же слуги инквизиции оказались в углу, Лэмм осмотрел и ощупал робу, но ничего внутри не обнаружил.

– Пусто. – заключил Айзек.

– Принадлежала Его Преосвященству?

– Вздор, – отмëл эту догадку следователь. – Епископ не носит подобных одеяний. И если бы вы были лучше осведомлены о внутренних порядках церкви Древа, вам было бы это известно.

– Это что же получается, – явно терялся в предположениях Кайл. – Скиталец проник сюда под личиной монаха?

– Или кто-то до него.

– Ммм…

– Взгляните на простыни и увидите связь.

– А что с ними? – направился разглядывать постель Сартар, пока Айзек пытался уловить женский аромат, который мог исходить от находки.

«Грязный нечестивец, – подумал инквизитор. – Водил к себе девиц под личиной слуг церкви! Как же мне опротивело это вероломство со стороны избранных Всеотцом сладострастников, за которыми приходится вечно заметать следы!».

– Ну, тут кровь. – сказал Кайл. – Очевидно, епископа Клавдия убийца застиг прямо в постели и потащил к окну. Но причём тут роба?

– Вы слепец, если до сих пор не получили ответ. – оставил «серые тряпки» инквизитор и поднялся.

– С другой стороны, – пригляделся к постели комиссар. – Крови тут мало, словно это не ранение вовсе.

– Порочное прелюбодеяние. – ответил Айзек, не в силах больше терпеть скудоумие Кайла.

– Прямо здесь! – воскликнул Сартар. – В храме! Это же клятвопреступление!

– За что епископ заплатил жизнью.

– Кем же была эта греховная дева, что возлегла с Его Преосвященством?

– Это вам и предстоит выяснить.

– Что? Мне?! – обратил к нему изумлëнные очи комиссар с таким видом, будто его огрели дубиной по голове.

– А тайна произошедшего должна исчезнуть в чертогах вашего разума навеки. – бесстрастно посмотрел собеседнику в глаза Лэмм.

– А что мне делать, когда я найду виновницу?

– Вы сами как думаете?

– Хорошо. Я позабочусь об этом. – коснулся полей шляпы Сартар, затем направился к выходу.

– И ещё кое-что, комиссар, – окликнул Кайла инквизитор и указал на робу в углу. – Заберите с собой эти тряпки.

– Да, инквизитор. – выполнил поручение Сартар, наконец покинув опочивальню.

«Бездарность, – подумал о Кайле Айзек, во время чего приблизился к окну. – Кто назначил это недоразумение комиссаром и сколько думатов получил за это?».

Следователь выглянул на улицу, где остановил взор на багровой удавке, стискивающей шею епископа.

– Невероятно, – проговорил слуга инквизиции. – Она действительно соткана из крови.

После этого Лэмм перевёл взгляд на подоконник, который был использован созидателем для конструкции «эшафота».

– Находчиво. – извлёк из ножен созданную из сплава серебра и ртути тонкую саблю Айзек и, резко взмахнув клинком, перерезал «верёвку», отчего снаружи что-то звучно шмякнулось оземь.

– Вот дрянь! – вскрикнул гвардеец. – Какого беса?!

Слуга инквизиции ещё раз окинул взглядом комнату, но больше уже ничего не представляло для него интереса, поэтому отправился на улицу, где перед ним предстал капитан Пурпурных сердец.

– Инквизитор, вам не кажется, что это слишком?

– Я делаю свою работу.

– Прекрасно понимаю, но…

– Капитан, – прервал его Айзек, показав ладонь. – Не мешайте мне служить инквизиции, а я не стану мешать вам прислуживать королю.

После этого охотник проследовал к телу священника и присел возле него, чтобы рассмотреть раны, над какими хорошо поработали вороны, ибо клочки мяса с частями внутренних органов, как впрочем и глаза, были растерзаны и хаотично рассеяны по брусчатке или лужам грязи, в то время как шея покрылась трупными пятнами багряно-фиолетового оттенка. Инквизитор открыл покойному рот и увидел прокушенный язык с остатками свернувшейся крови, после чего немного отогнул удавку на шее, разглядев сильные кровоподтëки.

– Как я думал, – выдохнул Лэмм. – Шея сломана. Смерть наступила мгновенно, однако перед этим Клавдию пришлось немного помучиться.

Сыщик провёл глазами по дряхлым останкам того, кто ещё недавно являлся человеком, а теперь валялся посреди улицы, будто выброшенный из окна мусор, желая отыскать что-нибудь ещё.

«Скиталец надругался над телом не только для того, чтобы утолить свою жажду крови, но и чтобы весь город увидел это. Вот только зачем? – задался вопросом слуга инквизиции. – Хотел заявить о себе? Или это убийство – жертва для Пятого сына. Хотел показать, что храм ничем не лучше алтаря для жертвоприношений? А может быть, желал явить всем истинное нутро порочных священников, надеясь посеять этим смуту в народе?».

– Вы закончили? – принялся вновь донимать инквизитора Вудсток. – Мы можем уже убрать Его Преосвященство с улиц и передать для похорон в руки ордена Слёз Всевышнего?

– Делайте что хотите. – отправился к дверям храма Айзек.

– Куда вы? – не отпускал его Вудсток.

«Неугомонный червяк!». – мысленно воскликнул Лэмм и остановился, после чего медленно повернулся к Альберту, спокойно ответив: – Продолжать расследование. Если вы, разумеется, не возражаете, мой дорогой капитан.

Не дожидаясь ответа навязчивого офицера, охотник устремился к месту убийства диакона Тима.

Тем временем Райнер с братьями прибыл в обитель ордена Благодетели, в стойлах коего повелел оставить лошадей и остаться стеречь их до тех пор, пока он не вернëтся. Сам же Оруэл направился на поиски приора, попутно рассматривая барельефы в форме остроконечных спиралей на каменных стенах здания ордена и той же формы арки над окнами. Над входом же реял жёлтый стяг с изображëнными на нём руками, дарующими свет небольшому ростку. Под сенью этой хоругви размещалась высокая дверь, а по обе стороны от неё стояли на карауле рыцари в глухих шлемах и тяжелых латных доспехах с золотистым сюрко, на котором изображалось то же, что и на знамени, в то время как на правом плече каждого высечена цифра «IV», а на левом выгравирована сорока. В руках у стражей находились гвизармы* (Гвизарма – древковое оружия типа глефы, с длинным узким, слегка изогнутым наконечником и лезвием на вогнутой стороне).

– Приветствую вас, братья! – громко обратился к ним Оруэл. – Скажите, а малыш Дункан всё ещё чистит конюшни? – заулыбался рыжий, но караульные при этом странно переглянулись.

– Вы говорите о приоре Дункане? – осведомился тот, что слева.

– О приоре?! – рассмеялся рыжебородый. – Вы верно шутите! Речь точно идёт об одном и том же человеке?!

– Вообще-то, – добавил второй. – Дункан Глас является действующим приором нашего ордена.

– Да бросьте, Дункан?! – не мог вообразить этого Райнер, ибо помнил его добродушным оруженосцем с детскими глазами, которому частенько доставалась самая неприятная работа, за что Оруэл жалел его, а порой и вступался перед остальными, не желая давать в обиду.

– Вы прибыли сюда, чтобы глумиться над нами? – сжал древко один из рыцарей. – Да ещё и над нашим предводителем?!

– Ох, надеюсь вы простите меня! – извиняясь, начал разводить ладонями командор. – Понимаете, когда я в последний раз видел его, он был оруженосцем, а теперь взгляните, каков удалец!

– Вы хотели видеть его? – осведомился второй.

– Да, у меня есть к нему деловой разговор по поводу гибели братьев моего ордена от рук Багрового Скитальца.

Рыцари снова переглянулись.

– Руни! – постучал в дверь страж, затем открыл её и крикнул ещё раз: – Руни!!!

Со всех ног к ним прибежал неприглядный на вид парнишка в грязных одеждах, который напомнил Райнеру Дункана Гласса из прошлого.

– Да-а…? – часто дышал он.

– Проводи нашего гостя к приору.

– Коне-чно! Следуйте, хе… за мной…Как я могу к вам обращаться?

– Оруэл. Командор Оруэл.

Услышав это, обескураженные рыцари выпрямились и молча впустили уважаемого представителя Карающей длани, в каковом не признали командора, по той простой причине, что Райнер не приветствовал знаков различий, принятых в ордене, потому как они размывали само понятие о равенстве и братстве. Оруэл допускал себе лишь одну вольность – не носить шлема, пренебрегая тем самым требованиями строгого устава. К счастью, магистр лично пошёл Оруэлу на уступки, ибо считал его своей правой рукой, а потому смотрел на подобное допущение сквозь пальцы.

Таким образом командор вошёл внутрь обители ордена Благодетели вместе с Руни, который провëл его по галереям, откуда Райнер через пустые окна увидел опустевший арсенал и амбары с библиотекой, где никого не было, как и в каждом из коридоров, какой им приходилось преодолевать. Словно всё убранство и украшения вынесли отсюда уже давно. Райнера поражала безмятежность площадки для тренировок, где уже должны были собираться братья ордена.

«Очень странно, – начал вести с самим собой монолог Оруэл. – Уже давно расцвело, а в коридорах по-прежнему не души. Никто не читает молитв, да и на площадке нет тех, кто бы упражнялся в фехтовании. Никто не ухаживает за своим оружием и доспехами в оружейной. Почему это? И отчего так тихо? Где все?».

В этот миг Райнер случайно учуял запах пóта и лошадиного навоза, но не из конюшни, а как оказалось, от своего провожатого.

«Похоже, – предположил про себя Оруэл. – Этот парень сейчас трудится за целый орден один, как в своё время делал это Дункан. Вот только в то время здесь было полным полно народу. Что же творится с этим местом теперь для меня загадка. Словно всех разогнали, оставив лишь несколько человек «сохранять лицо»».

– Вам сюда. – сказал Руни, указав на тяжёлую чёрную дверь, украшенную причудливыми узорами и невероятной по красоте росписью.

– Спасибо. – с теплотой посмотрел на паренька командор. – Тебе не повредил бы отдых, малыш.

– Нет времени отдыхать, командор Оруэл. – грустно выдохнул оруженосец, опустив плечи. – Нéкому заниматься хозяйством.

– Как, нéкому?! Ты что же, здесь совсем один?!

– Приор разогнал многих членов ордена.

– Как разогнал? За что?

– За проступки. Одни занимались кражами, другие не соблюдали устав, третьи были замешаны в убийстве невинных.

– Возможно ли?! Чтобы весь орден состоял из такого отребья? Не могу в это поверить! А как же искупительная сила молитв, прощения, постá и самобичевания?

– Приор применял только изгнание.

– Ерунда какая-то… – помрачнел Оруэл. – Изгнание служит самой последней мерой наказания.

– Такова была его воля. Теперь я могу идти?

– А? – взглянул на него с непониманием задумавшийся командор. – Да, конечно! Не смею задерживать!

После этих слов Руни ударил себя рукой в грудь и устремился к конюшням.

– Хм… – буркнул командор и постучал в дверь, после чего отворил её, благодаря чему взору предстал ослепительно белый кабинет, украшенный золотыми канделябрами и статуэтками, а также наполненный резной мебелью из красного дерева.

В углу стояла стойка с парадным доспехом приора, представляющим собой одно из лучших произведений кузнечного искусства, ибо каждый элементы оказался мастерски украшен тонкой гравировкой и вкраплениями гранатов, покуда сияющая фибула удерживала шёлковый плащ золотого цвета. Напротив же стоял огромный, богато украшенный сундук с причудливыми рельефами и расположенный рядом шкаф, наполненный не только серебряной посудой, но и бутылками редкого вина.

Когда Оруэл посещал сей кабинет в прошлом, тут было несравненно меньше мебели, а предметы роскоши и вовсе отсутствовали, как и стойка с разорительным доспехом, не говоря худого слова о наличии скопившейся здесь коллекции вин.

– Я не давал вам разрешения войти. – не отрываясь от писанины бросил сидящий за полированным столом приор в пёстрой рубахе.

– Дункан, это же я, Райнер! Ты что, не узнаешь меня?!

Гласс поставил гусиное перо в золочëнную чернильницу и сложил письмо. Затем спрятал его в стол, после чего удостоил незваного гостя взглядом, но не признав его сказал:

– Райнер? Какой ещё Райнер?

– Оруэл! – рыжий захлопнул дверь и подошел к столу с бумагами и стопкой книг.

– Ааа, Оруэл, конечно! – встал из-за стола приор, чьи белые кудри заблестели вместе с доспехом в углу.

Дункан поприветствовал гостя, однако, как видно, так и не вспомнил старого знакомого. Они крепко обнялись, ощутив взаимную неловкость и робость.

– Каким ветром в Нарбурге, брат Райнер? – фальшиво улыбался кудрявый.

– Меня с братьями отправили вам на выручку, чтобы святотатец, убивший епископа, захлебнулся собственной кровью и заплатил за смерть Марка.

– Ах, да… Я уже слышал о гибели Клавдия и Марка… – приор положил дрожащую руку на мощное плечо Райнера, но не без труда, потому что был в два раза ниже ростом собеседника. – Мне очень жаль. Они были лучшими из нас.

«Ему как будто всё это безразлично, – подумал командор, слыша в голосе старого друга отрешëнность. – Интересно, как давно Дункан стал таким?».

– Ты прибыл один? – убрал руку светловолосый.

– Со мной прибыл отряд королевской гвардии.

– А инквизитор? – неровным голосом спросил Дункан, явно скрывая в нём беспокойство. – С вами он тоже прибыл?

– Скажу тебе больше, один из лучших! Тебе, наверняка, известно его прозвище! – Райнер заговорчески наклонился к Глассу и пугающе произнёс: – Испепелитель.

Приора от услышанного бросило в пот, а на лице возник страх, умело скрытый за вымученной улыбкой.

– Айзек Лэмм, – прошептал с ужасом растерявшийся Гласс. – Ох, ну, это же прекрасно! Не так ли?! Теперь всем нам нечего бояться!

– Думаю, что так.

Кудрявый повернулся спиной к командору и уперся руками в стол, глядя в окно поверх великолепно исполненного резчиком стула с мягкой спинкой.

– Что-то не так, Дункан?

– Нет-нет, всё в полном порядке. – заверил он и снова повернулся с блаженным выражением лица. – Выпьешь со мной?