Проект Пандора

ЧАСТЬ I: ОТКРЫТИЕ

Глава 1: Лед Европы

Европа, спутник Юпитера Исследовательский комплекс "Европа-1" 15 марта 2472 года

Майя Чен поправила термокостюм и прижала ладонь к прозрачной панели обзорной палубы. За толстым слоем композитного стекла простиралась ледяная равнина спутника Юпитера. Белоснежная поверхность, испещренная тысячами трещин, словно гигантская паутина из красноватых прожилок, уходила к горизонту, где возвышалась исполинская фигура газового гиганта. Юпитер занимал почти треть неба, его атмосферные полосы медленно вращались, а Большое красное пятно, казалось, наблюдало за ней как немигающий глаз древнего божества.

– Я всё ещё не могу привыкнуть к этому виду, – произнесла она, обращаясь скорее к себе, чем к стоящему рядом человеку.

Доктор Сайрус Нгуен, руководитель исследовательской станции "Европа-1", позволил себе тонкую улыбку. Его морщинистое лицо, казалось, состояло из множества линий, пересекающихся подобно трещинам на ледяной поверхности спутника.

– Пятнадцать лет здесь, Майя, а у меня всё ещё перехватывает дыхание, когда я смотрю туда, – он кивнул в сторону гигантской планеты. – Пожалуй, если это чувство когда-нибудь исчезнет, мне стоит уйти на пенсию.

Майя улыбнулась, но взгляд её оставался серьезным. Молодая женщина повернулась к голографическому дисплею, висевшему в воздухе между ними. Трехмерное изображение демонстрировало сложную сеть линий – результат сканирования подповерхностных слоев Европы.

– Сейрус, я уверена, что это не просто геологическая аномалия, – её пальцы коснулись изображения, увеличивая участок на глубине около двух километров под поверхностью. – Посмотри на эту структуру. Слишком правильная геометрия для естественного образования.

Нгуен нахмурился, изучая данные.

– Ты проверила возможность искажения данных? Сканеры могут давать ложные показания из-за концентрации солей в подповерхностном океане.

– Я перепроверила шесть раз, используя разные частоты и методики, – Майя выпрямилась, скрестив руки на груди. В свои тридцать восемь она была одним из ведущих ксеноархеологов Солнечной системы. – Результат всегда один и тот же. Что бы это ни было, оно имеет искусственное происхождение. И я намерена это доказать.

Нгуен задумчиво потер подбородок. На мгновение на его лице промелькнуло странное выражение – смесь тревоги и чего-то, похожего на предвкушение.

– Знаешь, что самое интересное в науке, Майя? – проговорил он наконец. – Мы находим ответы на вопросы, которые даже не знали, как задать. – Он вздохнул и кивнул. – Хорошо. Готовь экспедицию. Но я хочу полный план операции на моем столе через шесть часов.

Дрель медленно погружалась в лед, выбрасывая фонтаны замороженных частиц. Материал сверла, созданный специально для работы в экстремальных условиях Европы, справлялся с работой, но медленнее, чем хотелось бы Майе. Она стояла на безопасном расстоянии, наблюдая за работой автоматизированной буровой установки. Ее экзоскелет компенсировал тяжесть термокостюма, позволяя свободно двигаться в условиях слабой гравитации спутника.

– Расчетное время до проникновения – сорок три минуты, – сообщил механический голос в её наушнике.

– Слишком долго, – пробормотала Майя. – Увеличить мощность на пятнадцать процентов.

– Предупреждение. Повышение мощности может привести к перегреву буровой системы.

– Принято. Увеличить мощность на десять процентов.

Это была третья попытка добраться до аномалии. Первые два бура вышли из строя, столкнувшись с необычайно плотным слоем льда на глубине около километра. На этот раз они применили новый подход – комбинацию механического бурения и лазерного нагрева.

– Ты слишком торопишься, – голос Джеймса Хиггинса, руководителя технической службы станции, раздался в коммуникаторе. Его модуль парил в пятидесяти метрах от буровой установки, наблюдая за процессом. – Эта штуковина пролежала здесь миллионы лет. Подождет еще пару часов.

– Возможно, – ответила Майя, не отрывая взгляда от показаний на дисплее внутри шлема. – Но у нас осталось меньше четырех часов до наступления ночи. Если придется прерывать работу, мы потеряем целые сутки.

– Лучше потерять день, чем оборудование. Или людей, – напомнил Хиггинс.

Майя промолчала. Ее не покидало странное чувство нетерпения, словно что-то под ледяной поверхностью Европы звало ее. Это было иррациональное ощущение, недостойное ученого, но тем не менее очень сильное.

Внезапно показатели на дисплее резко изменились.

– Структурное изменение плотности на глубине 1836 метров, – сообщил ИИ буровой установки. – Обнаружена полость.

Сердце Майи забилось чаще.

– Остановить бурение! Переключиться на режим сканирования.

Дрель медленно остановилась, и из установки выдвинулись сканирующие зонды. Через несколько секунд на дисплее появилось трехмерное изображение обнаруженной полости.

– Это… невероятно, – выдохнула Майя. – Джеймс, ты видишь это?

– Вижу, – голос инженера звучал напряженно. – И не уверен, что мне это нравится. Слишком правильная форма.

Перед ними на дисплее вырисовывалась явно искусственная структура – идеально круглый туннель диаметром около пятнадцати метров, уходящий глубоко под лед в направлении, противоположном расположению исследовательской станции.

– Нам нужно расширить буровой канал, – быстро проговорила Майя, чувствуя, как адреналин разливается по телу. – Подготовить разведывательный зонд.

– Майя, постой, – голос Хиггинса звучал встревоженно. – Нам следует сначала сообщить на базу и получить одобрение Нгуена. Протокол первого контакта…

– Мы еще не знаем, с чем имеем дело, – отрезала Майя. – Это может быть что угодно, включая оставленное кем-то из предыдущих экспедиций оборудование. И мы не нарушаем никаких карантинных протоколов – мы просто отправим разведывательный зонд, а не спускаемся туда сами.

Она понимала, что отчасти лукавит. Слишком уж идеальной была геометрия обнаруженного туннеля, слишком глубоко он находился. Но если она сейчас вернется на станцию для согласований, потеряв драгоценное время, Нгуен может настоять на более тщательной подготовке, а это значило бы отсрочку как минимум на несколько дней.

К ее удивлению, Хиггинс не стал спорить дальше.

– Ладно. Но мы отправляем только зонд, и при малейших признаках… чего-либо необычного, немедленно сворачиваем операцию.

Майя позволила себе улыбку под защитным стеклом шлема.

– Естественно. Я ведь профессионал.

Через двадцать минут буровой канал был достаточно расширен, чтобы опустить в него разведывательный зонд – сферический аппарат размером с футбольный мяч, оснащенный всеми доступными наземной науке сенсорами и передатчиками. Майя лично проверила все системы перед запуском.

– Зонд готов к погружению, – сообщила она в коммуникатор. – Начинаю спуск.

Сфера медленно опустилась в ледяной колодец, подсвечивая путь мощными фонарями. Изображение транслировалось непосредственно на дисплеи внутри шлемов исследователей.

– Глубина 1800 метров, – объявил ИИ зонда. – До предполагаемой полости 36 метров.

Майя затаила дыхание. Лед в буровом канале имел странный голубоватый оттенок, с темными вкраплениями неизвестного происхождения.

– Глубина 1830 метров. До полости 6 метров.

– Замедли спуск, – скомандовала Майя. – Переключиться на минимальную скорость.

Зонд продолжил спуск с черепашьей скоростью. Внезапно лед впереди закончился, и камеры аппарата показали открытое пространство.

– Зонд достиг полости, – сообщил ИИ.

На дисплее перед глазами Майи развернулась картина, которая заставила ее сердце пропустить удар. Туннель, идеально круглый в сечении, уходил вдаль, теряясь в темноте. Но самым поразительным было то, что его стены не были ледяными – они состояли из какого-то темного материала с голубоватыми прожилками, которые слабо пульсировали, создавая едва заметное освещение.

– Боже мой, – прошептал Хиггинс в коммуникаторе. – Это действительно искусственное сооружение.

– И оно активно, – выдохнула Майя, глядя на пульсирующие прожилки. – Какая-то энергосистема всё еще функционирует. После стольких лет подо льдом…

– Нам нужно немедленно сообщить об этом на станцию, – голос Хиггинса дрожал от волнения. – Это… это меняет всё.

Майя не ответила, завороженно глядя на изображение. Это был величайший момент в истории человеческих исследований космоса – первое неопровержимое доказательство существования инопланетной цивилизации, достигшей высочайшего технологического уровня. И она, Майя Чен, стала первым человеком, увидевшим его.

– Направляй зонд вперед, – произнесла она наконец. – Осторожно, на минимальной скорости. Мне нужно увидеть, куда ведет этот туннель.

Роберт Палмер ненавидел космические перелеты. Особенно долгие, как этот – с орбиты Земли до исследовательского комплекса на Европе. Даже на современных кораблях с антигравитационными системами и почти мгновенной квантовой связью перелет занимал шесть дней, и эти дни превращались для него в пытку.

Он поправил воротник форменного комбинезона Европейского исследовательского комплекса и посмотрел в иллюминатор каюты. Юпитер уже занимал большую часть обзора, его атмосферные полосы медленно вращались в грандиозном космическом балете. Где-то там, с другой стороны от гигантской планеты, находилась Европа – ледяной мир, таящий под своей замерзшей поверхностью океан жидкой воды.

И, судя по зашифрованному сообщению от доктора Нгуена, что-то еще.

Интерком в каюте мягко пискнул.

– Доктор Палмер, – раздался голос пилота. – Мы начинаем торможение для выхода на орбиту Европы. Ожидаемое время прибытия – сорок три минуты. Пожалуйста, займите место в кресле и активируйте систему фиксации.

Роберт вздохнул и опустился в анатомическое кресло, которое немедленно подстроилось под его тело. Система фиксации – почти невесомые, но прочнее стали нити – обвилась вокруг его тела.

Он не понимал, почему Нгуен настаивал на его личном присутствии. Любые исследования могли быть проведены дистанционно с использованием квантовой связи. За последние годы технологии виртуального присутствия достигли такого уровня, что физическое перемещение специалистов стало практически ненужным.

И всё же старый Сайрус был непреклонен: "Это нужно увидеть своими глазами, Роберт. Я не могу доверить это даже защищенному каналу связи. И нам нужен лучший специалист по ксеногенетике."

Как будто во Вселенной есть что-то, что могло бы удивить человека, проведшего двадцать лет в изучении внеземных форм жизни. Роберт скептически усмехнулся. Вероятно, они нашли какие-нибудь примитивные микроорганизмы в подповерхностном океане Европы. Важное открытие, несомненно, но вряд ли стоящее личного визита.

Впрочем, возможность прославиться как человек, впервые идентифицировавший внеземную форму жизни, того стоила. Карьерные перспективы, финансирование, признание – все это ждало первооткрывателя. И если Нгуен позвал именно его…

Корабль вздрогнул, когда включились тормозные двигатели. Перегрузка вдавила Роберта в кресло, напомнив, почему он предпочитал работу в лабораториях орбитальных станций полевым исследованиям.

Через несколько минут давление исчезло, и в каюте снова воцарилась почти невесомость, лишь слегка компенсированная искусственной гравитацией корабля.

– Доктор Палмер, – снова раздался голос пилота. – Мы на орбите Европы. Станция сообщает о готовности принять шаттл. Пожалуйста, подготовьтесь к пересадке через пятнадцать минут.

Роберт отстегнулся от кресла и начал собирать свои вещи. Личных предметов у него было немного – планшет с исследовательскими данными, несколько любимых книг в бумажном исполнении (старомодная привычка, которую он отказывался менять), да комплект одежды. Основное оборудование должно было прибыть другим рейсом через два дня.

Выглянув в иллюминатор, он увидел Европу – идеальный белый шар на фоне космической черноты, с паутиной красноватых линий-трещин на поверхности. Где-то там его ждала тайна, достаточно важная, чтобы вытащить его из комфортной лаборатории на орбите Земли.

"Что же ты там нашел, Сайрус?" – подумал Роберт, закидывая сумку на плечо и направляясь к шлюзу.

– Добро пожаловать на "Европу-1", доктор Палмер, – Сайрус Нгуен лично встречал его в стыковочном отсеке станции. – Извините за спартанскую обстановку, но мы здесь больше ради науки, чем комфорта.

Роберт пожал протянутую руку. Нгуен выглядел старше своих шестидесяти пяти – годы работы в условиях пониженной гравитации и постоянное космическое излучение, даже при современной защите, делали свое дело.

– Не извиняйтесь, Сайрус. Я ценю эффективность выше роскоши, – Роберт осмотрелся. Стыковочный отсек представлял собой просторное помещение с множеством шлюзов, ведущих к различным модулям станции. – К тому же, это не самая неприветливая исследовательская станция, где мне доводилось бывать.

Нгуен улыбнулся.

– Верно. Вы ведь работали на Титане, не так ли? Тамошние условия гораздо суровее наших. – Он жестом пригласил Роберта следовать за ним. – Думаю, вы устали с дороги. Я провожу вас в вашу каюту, где вы сможете отдохнуть и освежиться. Брифинг назначен через три часа.

Они шли по длинным коридорам станции, периодически встречая спешащих по своим делам сотрудников. Большинство узнавали Роберта, некоторые кивали в знак приветствия. Его репутация ведущего ксеногенетика Солнечной системы опережала его.

– Станция "Европа-1" представляет собой исследовательский комплекс, буквально вырубленный в ледяной коре спутника, – объяснял Нгуен по пути. – Модульная структура позволяет нам расширяться по мере необходимости. Сейчас у нас пять основных секторов: научный, жилой, технический, карантинный и административный. Мы находимся на глубине около ста метров под поверхностью, что обеспечивает дополнительную защиту от радиации.

– Впечатляюще, – кивнул Роберт, хотя на самом деле его мало интересовали особенности архитектуры станции. – Сайрус, вы не могли бы хотя бы намекнуть, зачем потребовалось мое присутствие? Ваше сообщение было… чрезвычайно лаконичным.

Нгуен остановился и оглянулся, словно проверяя, нет ли кого поблизости. Затем понизил голос.

– Роберт, то, что мы нашли здесь… это меняет всё. Я не преувеличиваю. Но я бы предпочел показать вам это после того, как вы отдохнете. Информация такого рода… требует ясного ума.

В глазах пожилого ученого Роберт заметил странное выражение – смесь тревоги и возбуждения.

– Я могу получить хотя бы общее представление? – настаивал Роберт. – Это биологический образец? Ископаемые останки?

Нгуен покачал головой.

– Это намного больше. Но я дал слово руководителю экспедиции, что все брифинги будут проводиться одновременно для всей научной команды. – Он позволил себе легкую улыбку. – Поверьте, ожидание того стоит.

Они продолжили путь и вскоре оказались в жилом секторе. Каюта Роберта была небольшой, но функциональной – кровать, рабочий стол с компьютерным терминалом, санитарный модуль за раздвижной перегородкой.

– Располагайтесь, – сказал Нгуен, стоя в дверях. – Брифинг состоится в конференц-зале A в 16:00 по станционному времени. Если понадобится что-то еще, просто обратитесь к Гермесу.

– Гермесу? – переспросил Роберт, размещая свою сумку на полке.

– Наш ИИ, – пояснил Нгуен. – Управляет всеми системами станции. Гермес?

– Да, доктор Нгуен, – раздался мелодичный голос из динамиков. – Добро пожаловать на станцию, доктор Палмер. Я Гермес, интегрированный искусственный интеллект исследовательского комплекса "Европа-1". Если у вас возникнут вопросы или потребуется помощь, просто обратитесь ко мне.

– Спасибо, – кивнул Роберт. – Рад знакомству, Гермес.

– Взаимно, доктор Палмер. Ваша репутация в области ксеногенетики производит впечатление. Ваша работа по адаптации человеческого генома к условиям Марса является основополагающей.

Роберт удивленно поднял брови.

– Впечатляюще. Большинство ИИ обычно не так хорошо знакомы с научными публикациями.

– Гермес специально настроен на поддержку научных исследований, – пояснил Нгуен. – Он имеет доступ ко всем базам данных и научным архивам Солнечной системы. – Он шагнул к двери. – Отдыхайте, Роберт. Увидимся на брифинге.

Когда дверь за Нгуеном закрылась, Роберт тяжело опустился на кровать. Шесть дней космического перелета давали о себе знать. Но несмотря на усталость, любопытство не давало ему покоя. Что могли найти на Европе, что потребовало его личного присутствия и вызвало такую секретность?

– Гермес, – обратился он к ИИ. – Ты можешь рассказать мне о недавних открытиях исследовательской группы?

– Извините, доктор Палмер, – ответил мелодичный голос. – Эта информация классифицирована до официального брифинга. Я могу предложить вам ознакомиться с общими данными о станции и предыдущих исследованиях спутника.

Роберт усмехнулся. Конечно, было бы слишком просто.

– Нет, спасибо. Думаю, я просто отдохну до брифинга.

Он лег на кровать, закинув руки за голову, и уставился в потолок. Что-то в поведении Нгуена беспокоило его. Старый ученый всегда был прагматиком, не склонным к драматизации. Если он считает, что находка "меняет всё", это должно быть действительно нечто экстраординарное.

Возможно, им удалось обнаружить микробиологическую жизнь в подповерхностном океане? Это было бы сенсацией, но вряд ли "меняло всё". Ископаемые останки более сложных организмов? Вероятно, но опять же, это скорее эволюционная загадка, чем революционное открытие.

Что если… Роберт резко сел на кровати, пораженный внезапной мыслью. Что если они нашли доказательства разумной жизни? Искусственные структуры или технологические артефакты?

Это действительно изменило бы всё. Первое неопровержимое доказательство существования инопланетной цивилизации. Такое открытие перевернуло бы человеческое мировоззрение.

Но какое отношение это имело бы к нему, специалисту по генетике? Если только…

Роберт почувствовал, как по спине пробежал холодок. Если только они не нашли самих представителей инопланетной расы. Живых или мертвых – не важно. Возможность изучить внеземную ДНК, если она существовала у этих существ, была мечтой любого ксеногенетика.

Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он отбросил эту мысль как фантазию уставшего ума и снова лег. До брифинга оставалось почти три часа, и лучше всего было потратить их на сон. Чтобы встретить любые открытия с ясной головой.

Но сон не шел. В голове крутились десятки теорий, каждая фантастичнее предыдущей. В конце концов он сдался и активировал свой планшет, решив просмотреть последние данные о Европе, доступные в открытых источниках. Может быть, там он найдет какие-то подсказки.

Конференц-зал был заполнен до отказа. Роберт с удивлением отметил, что здесь собрался практически весь научный состав станции, включая специалистов, чья область исследований, казалось бы, не имела никакого отношения к потенциальным ксенобиологическим находкам. Астрофизики, геологи, инженеры – все они шептались между собой, создавая гул возбужденных голосов.

Роберт занял одно из свободных мест в первом ряду, кивнув нескольким знакомым ученым. Напротив сидящих располагался большой голографический проектор, а рядом с ним – небольшая трибуна.

Ровно в 16:00 дверь в дальнем конце зала открылась, и вошел Нгуен в сопровождении женщины азиатской внешности, которую Роберт сразу узнал как Майю Чен, известного ксеноархеолога. Оба выглядели одновременно возбужденными и изможденными, словно не спали несколько дней.

Разговоры мгновенно стихли. Нгуен подошел к трибуне, окинул взглядом аудиторию и заговорил.

– Коллеги, благодарю всех за пунктуальность. Как вы знаете, десять дней назад исследовательская группа под руководством доктора Майи Чен обнаружила аномалию под ледяной поверхностью Европы, примерно в тридцати километрах от нашей станции. – Он сделал паузу, словно подбирая слова. – То, что мы нашли, не просто важно. Это открытие, без преувеличения, изменит наше понимание места человечества во Вселенной.

По залу пробежал шепот.

– Прошу вас, сохраняйте спокойствие и помните, что вся информация, которую вы сейчас услышите, строго конфиденциальна до официального объявления Всемирным Советом. – Нгуен кивнул женщине рядом с собой. – Доктор Чен, прошу вас.

Майя Чен заняла место у трибуны. В отличие от большинства присутствующих, одетых в форменные комбинезоны станции, она была в полевом костюме, явно недавно вернувшись с экспедиции.

– Спасибо, доктор Нгуен, – начала она четким, профессиональным тоном. – Десять дней назад моя группа, проводя рутинное сканирование подповерхностных слоев Европы, обнаружила аномальную структуру на глубине около двух километров под поверхностью. – Она активировала голографический проектор, и над столом появилось трехмерное изображение ледяной толщи с четко видимым цилиндрическим объектом внутри. – Первоначальное сканирование показало, что эта структура имеет явно искусственное происхождение.

Она сделала паузу, давая аудитории время осмыслить увиденное, затем продолжила.

– Мы провели буровые работы и отправили разведывательный зонд, который подтвердил наше предположение. – Изображение сменилось, показывая внутренность идеально круглого туннеля с пульсирующими голубоватыми прожилками на стенах. – Как вы можете видеть, это искусственное сооружение, созданное с использованием технологий, значительно превосходящих наши.

Роберт подался вперед, не веря своим глазам. Это действительно было потрясающе – неопровержимое доказательство существования высокоразвитой инопланетной цивилизации. Но он все еще не понимал, почему потребовалось его присутствие.

– Туннель привел нас к… – Майя на мгновение запнулась, словно подбирая слова, – … к комплексу. Другого слова я подобрать не могу. Это огромное сооружение, скрытое глубоко под ледяной поверхностью Европы, по нашим оценкам, созданное не менее миллиона лет назад.

Изображение снова сменилось, показывая серию помещений с органической архитектурой – плавные линии, отсутствие острых углов, стены, излучающие мягкий свет.

– Комплекс частично функционирует, – продолжала Майя. – Энергетические системы активны, поддерживая минимальное освещение и, предположительно, системы жизнеобеспечения. Мы пока не смогли определить источник энергии, но он невероятно эффективен, учитывая срок функционирования.

Она переключила изображение, и над столом появилось нечто, заставившее Роберта задержать дыхание. Огромный зал с рядами прозрачных контейнеров, внутри которых можно было различить смутные очертания.

– В центральной части комплекса мы обнаружили то, что, по всей видимости, является хранилищем. – Майя увеличила изображение одного из контейнеров. – Эти капсулы содержат образцы генетического материала тысяч различных видов. Возможно, миллионов. Мы только начали каталогизацию.

Вот оно что. Теперь Роберт понял, почему был вызван. Его опыт в ксеногенетике был необходим для изучения этих образцов.

– Спасибо, доктор Чен, – Нгуен снова занял место у трибуны. – Как вы понимаете, это открытие имеет огромное научное значение. Но есть аспект, который… – он сделал паузу, словно не решаясь продолжить, – …который делает эту находку особенно важной для человечества.

Он кивнул, и изображение снова сменилось. Теперь на нем была последовательность генетических маркеров, знакомая любому специалисту.

– Это человеческая ДНК, – пояснил Нгуен для непосвященных. – А это, – изображение сменилось, показывая почти идентичную последовательность, – образец из одной из капсул в хранилище.

По залу пронесся изумленный шепот.

– Как вы можете видеть, они практически идентичны, – продолжал Нгуен. – Но самое поразительное – датировка этого образца. По нашим предварительным оценкам, ему около миллиона лет. Задолго до появления Homo sapiens на Земле.

Роберт почувствовал, как земля уходит из-под ног. Имплантация? Но это означало бы…

– Мы обнаружили не просто свидетельство существования инопланетной цивилизации, – голос Нгуена звучал теперь почти торжественно. – Мы обнаружили, возможно, наших создателей. Или, по крайней мере, тех, кто был причастен к нашему появлению на Земле.

В зале воцарилась абсолютная тишина. Роберт чувствовал, как его сердце бешено колотится в груди. Если это правда… если человечество действительно было создано инопланетной расой… это меняло всё – историю, религию, философию, самоидентификацию человека как вида.

– Я понимаю ваше потрясение, – продолжил Нгуен после паузы. – Мы все испытали то же самое. Но как ученые, мы должны подходить к этому открытию методично и без предубеждений. Для дальнейшего исследования комплекса и особенно генетических образцов мы сформировали специальную группу. – Он обвел взглядом аудиторию. – Доктор Роберт Палмер, ведущий специалист по ксеногенетике, уже прибыл на станцию и возглавит генетическое направление исследований.

Все взгляды обратились к Роберту, и он почувствовал себя неловко под этим коллективным вниманием.

– Мы ожидаем прибытия дополнительного оборудования в течение ближайших двух дней, – продолжал Нгуен. – После чего начнем полномасштабное изучение образцов. Тем временем, инженерная группа продолжит исследование самого комплекса и его технологий.

Он сделал глубокий вдох.

– Коллеги, я не могу переоценить важность секретности. До официального объявления информация не должна покинуть эту станцию. Все коммуникации будут проходить через специальные защищенные каналы. – Он посмотрел на часы. – А теперь, если нет срочных вопросов, предлагаю закончить общий брифинг. Руководители групп получат детальные инструкции по своим направлениям в течение часа.

Руки взлетели вверх по всему залу – у всех были вопросы. Нгуен указал на одного из ученых в дальнем ряду.

– Доктор Родригес, пожалуйста.

Женщина в форме службы безопасности встала.

– Сэр, были ли обнаружены сами представители инопланетной расы? Живые или… иные?

– Нет, капитан Родригес, – ответил Нгуен. – На данный момент мы не обнаружили никаких биологических существ, кроме образцов в хранилище. Но исследования продолжаются.

Следующий вопрос задал пожилой физик.

– Есть ли свидетельства, что комплекс был покинут преднамеренно? Или это результат катастрофы?

– Отличный вопрос, доктор Хендерсон, – кивнул Нгуен. – Пока у нас нет достаточно данных, чтобы сделать выводы. Комплекс выглядит законсервированным, а не покинутым в спешке. Возможно, он был создан как своего рода хранилище или… – он замялся, – …сейф на случай глобальной катастрофы. Но это лишь предположение.

Роберт поднял руку, и Нгуен немедленно дал ему слово.

– Доктор Нгуен, вы упомянули, что найденный образец человеческой ДНК датируется временем до появления Homo sapiens. Есть ли данные о других образцах земных видов? И каков метод датировки?

Нгуен и Майя обменялись взглядами.

– Да, доктор Палмер, – ответила Майя. – Мы обнаружили образцы, соответствующие множеству земных видов, как современных, так и вымерших. Что касается датировки, комплекс имеет собственную систему каталогизации с временными метками. Мы интерпретируем их на основе физических свойств материалов хранилища и радиоуглеродного анализа органических компонентов самого комплекса.

– И еще один вопрос, – продолжил Роберт. – Есть ли какие-либо свидетельства целенаправленного генетического конструирования в обнаруженных образцах? Искусственные вставки, модификации?

На этот раз ответил Нгуен, и его голос звучал напряженно.

– Это один из ключевых вопросов, на который мы надеемся получить ответ с вашей помощью, доктор Палмер. Предварительный анализ показывает… аномалии в некоторых последовательностях. Но мы воздерживаемся от выводов до более детального исследования.

Роберт кивнул, чувствуя, как внутри нарастает профессиональное возбуждение. Если в человеческом геноме действительно присутствовали искусственные модификации, внесенные инопланетной цивилизацией… это открывало бездну вопросов. И новые горизонты для генетических исследований.

После еще нескольких вопросов, касающихся в основном технических аспектов исследования комплекса, Нгуен закрыл брифинг.

– Спасибо всем. Руководители групп, жду вас в моем офисе через час для детального планирования. Остальных прошу вернуться к своим обязанностям и быть готовыми к новым инструкциям.

Когда ученые начали расходиться, обсуждая услышанное приглушенными, но возбужденными голосами, Нгуен подошел к Роберту.

– Доктор Палмер, могу я попросить вас задержаться на минуту? Мне нужно обсудить с вами некоторые аспекты предстоящей работы. Наедине.

Что-то в тоне Нгуена заставило Роберта насторожиться. Казалось, старый ученый хотел сообщить нечто, не предназначенное для общего брифинга.

– Конечно, доктор Нгуен, – кивнул Роберт, чувствуя, как любопытство вытесняет усталость.

Возможно, истинная тайна только начинала раскрываться.

Глава 2: Пандора

Исследовательский комплекс "Европа-1" 18 марта 2472 года 7:15 по станционному времени

Роберт Палмер проверил показания датчиков своего термокостюма в третий раз. Система функционировала нормально, поддерживая оптимальную температуру тела несмотря на экстремальный холод за пределами защитного слоя. Он всегда был педантичен, особенно когда дело касалось оборудования, от которого зависела его жизнь, но сейчас эта черта проявилась особенно ярко. Возможно, таким образом подсознание пыталось справиться с волнением перед встречей с чем-то поистине революционным.

– Все системы в норме, доктор Палмер, – голос Гермеса звучал в наушнике. – Ваш термокостюм полностью функционален.

– Спасибо, Гермес, – ответил Роберт, проверяя крепления экзоскелета. – Лучше перепроверить, чем сожалеть.

Шлюзовая камера транспортного модуля станции "Европа-1" была заполнена членами исследовательской группы. Всего десять человек – генетики, ксенобиологи, инженеры и специалисты по безопасности. Все были облачены в массивные термокостюмы с экзоскелетами, необходимыми для работы в условиях повышенной гравитации. Юпитер оказывал значительное приливное воздействие на свой спутник, и хотя общая гравитация Европы составляла лишь 13% земной, дополнительная нагрузка могла быть существенной при длительной работе.

Майя Чен проверяла оборудование других участников группы, хотя технические специалисты уже сделали это дважды. Её педантичность не уступала Робертовой.

– Нервничаете, доктор Палмер? – спросила она, поравнявшись с ним.

Роберт пожал плечами, насколько это было возможно в массивном костюме.

– Скорее сосредоточен. Не каждый день отправляешься на исследование инопланетного комплекса, который может содержать ответы на фундаментальные вопросы о происхождении нашего вида.

Майя улыбнулась.

– А я нервничаю. И это после десятка экспедиций. – Она понизила голос. – Кстати, что Нгуен рассказал вам после брифинга? Если не секрет.

Роберт бросил на неё внимательный взгляд. Разговор с Нгуеном после общего брифинга был… странным. Старый ученый намекал на то, что некоторые аспекты находки были известны узкому кругу высокопоставленных лиц еще до официального открытия. И что возможное инопланетное происхождение человечества – гипотеза, которая существовала в научных кругах десятилетиями, хотя и считалась маргинальной.

– Ничего особенного, – солгал Роберт. – Детали исследовательского протокола. Думаю, он просто хотел убедиться, что я понимаю важность конфиденциальности.

Он не был уверен, почему не рассказал правду. Возможно, потому что сам Нгуен просил сохранить их разговор в тайне. Или потому что интуиция подсказывала: в этой истории есть нечто большее, чем просто сенсационное научное открытие.

– Понятно, – Майя явно не поверила ему, но не стала настаивать. – Ладно, пора выдвигаться. Транспортный модуль готов. – Она повысила голос, обращаясь ко всей группе: – Проверьте снаряжение последний раз. Убедитесь, что системы связи активны. Мы должны поддерживать постоянный контакт со станцией.

Группа разместилась в просторном транспортном модуле – громоздкой машине на гусеничном ходу, специально спроектированной для передвижения по ледяной поверхности Европы. Внутри было тесно, но функционально – каждый сантиметр пространства использовался эффективно.

Роберт занял место рядом с Джеймсом Хиггинсом, главным инженером станции. Пожилой мужчина с седеющей бородой кивнул ему в знак приветствия.

– Первый раз на полевой операции, доктор Палмер?

– На Европе – да. Но я работал на Титане и Энцеладе.

– Ха, тогда вы ветеран, – усмехнулся Хиггинс. – Европа не так сурова, как Титан. Но у неё есть свои секреты, как мы недавно выяснили.

Шлюз транспортного отсека станции начал открываться, и в салон хлынул холодный воздух, мгновенно конденсирующийся в туман. Несмотря на термокостюмы, Роберт почувствовал, как температура упала.

– Отправляемся, – объявила Майя, сидевшая в кресле водителя. – Расчетное время в пути – пятьдесят три минуты.

Транспортный модуль выехал из станции на ледяную равнину. Перед ними простиралась бесконечная белая пустыня, пересеченная красноватыми трещинами – следами постоянных тектонических движений, вызванных гравитационным воздействием Юпитера. Сам газовый гигант возвышался на горизонте, занимая значительную часть неба.

– Захватывающий вид, – прокомментировал Хиггинс, заметив, что Роберт смотрит в иллюминатор. – Можно годами работать здесь и не привыкнуть.

Роберт молча кивнул. Зрелище действительно было впечатляющим, но его мысли были сосредоточены на предстоящем исследовании. Что их ждет в инопланетном комплексе? Какие тайны хранят эти генетические образцы, один из которых так похож на человеческую ДНК?

И главное – кто создал этот комплекс? С какой целью? И куда исчезли его создатели?

Транспортный модуль уверенно продвигался по ледяной равнине, следуя маркерам, установленным предыдущими экспедициями. Периодически Майя корректировала курс, огибая особенно крупные трещины.

– Приближаемся к месту бурения, – объявила она примерно через сорок минут. – Готовьте оборудование.

Роберт активировал свой планшет, проверяя готовность специализированных сенсоров для анализа биологических образцов. Остальные члены группы также приготовили свое оборудование.

– Прибыли, – сказала Майя, останавливая модуль. – Выходим по одному. Соблюдайте осторожность – поверхность здесь менее стабильна, чем вокруг станции.

Они покинули транспорт и оказались на ледяной равнине. Ветер был минимальным – атмосфера Европы слишком разрежена для сильных потоков, – но температура составляла минус 170 градусов Цельсия. Термокостюмы справлялись, но Роберт все равно чувствовал холод, пробиравший до костей.

В пятидесяти метрах от них возвышалась буровая установка – массивная конструкция, частично вмерзшая в лед. Рядом с ней был расположен своего рода шлюз, ведущий в проделанную в ледяной толще шахту.

– Следуйте за мной, – скомандовала Майя, направляясь к шахте. – Спускаемся с помощью подъемника. Процесс займет около двадцати минут.

Подъемник представлял собой просторную платформу с защитным ограждением, способную вместить всю группу. Когда все заняли места, Майя активировала механизм, и платформа начала медленное погружение в ледяную бездну.

По мере спуска стены шахты меняли цвет – от белоснежного льда до голубоватого, а затем до темно-синего, почти черного. Мощные прожектора платформы освещали путь, отбрасывая фантасмагорические тени.

– Мы приближаемся к подповерхностному океану? – спросил Роберт, заметив изменение структуры льда.

– Нет, до него еще несколько километров, – ответила Майя. – Эти изменения вызваны давлением и минеральными включениями. Но ближе к комплексу вы увидите действительно необычные образования.

Она оказалась права. На глубине примерно полутора километров лед стал практически прозрачным, с странными кристаллическими структурами внутри, напоминающими замороженные растения или кораллы.

– Что это? – спросил один из младших исследователей, указывая на особенно крупное образование.

– Мы не уверены, – ответил Хиггинс. – Возможно, результат взаимодействия между системами комплекса и окружающим льдом в течение долгого времени. Или целенаправленное изменение среды создателями комплекса. Мы все еще исследуем.

Платформа продолжала спуск. На глубине около 1800 метров Майя замедлила скорость.

– Мы почти на месте, – объявила она. – Приготовьтесь. И помните – никаких необдуманных действий. Мы следуем строгому протоколу.

Еще несколько минут спуска, и платформа остановилась. Перед ними был идеально круглый туннель, уходящий горизонтально от шахты. Его стены были покрыты материалом, напоминающим черный металл с голубоватыми прожилками, которые слабо пульсировали, создавая мягкое освещение.

– Добро пожаловать в проект "Пандора", – торжественно произнесла Майя.

Группа двигалась по туннелю, освещая путь мощными фонарями, хотя голубоватое свечение стен давало достаточно света для базовой ориентации. Роберт шел рядом с Майей, внимательно изучая структуру стен. Материал не был похож ни на один известный ему металл или сплав.

– Вы провели анализ этого материала? – спросил он, касаясь перчаткой пульсирующей прожилки.

– Предварительный, – кивнула Майя. – Это не металл в нашем понимании. Скорее био-синтетический композит с элементами, напоминающими живую ткань. Прожилки, по-видимому, выполняют роль энергопроводящей системы. Энергия течет по ним, как кровь по венам.

– Живая технология? – Роберт был заинтригован. – Или биомиметическая?

– Мы пока не знаем, – Майя ускорила шаг. – Но это лишь первые сюрпризы. Подождите, пока не увидите основной комплекс.

Туннель постепенно расширялся, и вскоре они вышли в пространство, которое можно было описать только как преддверие – просторное круглое помещение с несколькими проходами, ведущими в разных направлениях. Здесь пульсирующие прожилки образовывали на стенах сложные узоры, напоминающие схемы электронных плат или нейронные сети.

– Мы исследовали пока только три направления, – пояснила Майя, указывая на туннели. – Этот ведет к центральному хранилищу, где находятся генетические образцы. Тот уходит глубже, предположительно к энергетическим системам комплекса. А третий… мы еще не знаем. Он заблокирован какой-то мембраной, которую мы не смогли преодолеть.

– В каком направлении сегодня работаем? – спросил Хиггинс, проверяя показания своих приборов.

– Основной фокус на центральном хранилище, – ответила Майя. – Мы установили там временную исследовательскую станцию. Доктор Палмер, вас особенно заинтересует содержимое капсул.

Группа двинулась по указанному туннелю. В отличие от первого прохода, этот был шире и выше, с более интенсивным свечением. По мере продвижения Роберт заметил изменения в архитектуре – появились ниши в стенах, содержащие объекты, напоминающие интерактивные панели.

– Мы пытались активировать эти устройства, – пояснила Майя, заметив его интерес. – Безрезультатно. Возможно, они настроены на биометрические параметры создателей.

– Или просто деактивированы при консервации комплекса, – предположил Хиггинс. – Мы всё еще пытаемся понять логику устройства.

Еще несколько минут ходьбы, и туннель закончился массивным овальным проемом, ведущим в огромный зал. Роберт замер на пороге, потрясенный открывшимся видом.

Перед ними простиралось колоссальное пространство, настолько обширное, что противоположный конец терялся в полумраке несмотря на усилия установленных людьми прожекторов. По всему периметру зала располагались ряды прозрачных капсул, каждая размером примерно с человеческий рост, наполненных светящейся жидкостью. В центре находилось нечто, напоминающее остров – возвышение с установленными на нем консолеподобными устройствами.

– Центральное хранилище, – торжественно произнесла Майя. – По нашим оценкам, здесь хранится генетический материал более ста тысяч видов. Возможно, миллионов.

Роберт медленно шагнул в зал, чувствуя, как профессиональное любопытство вытесняет все прочие эмоции. Он подошел к ближайшей капсуле. Внутри, в светящейся жидкости, парил объект размером с кулак, напоминающий кристалл с органическими включениями.

– Генетический образец? – спросил он.

– Да, – ответила Майя. – Хотя форма хранения отличается от наших методов. Это не просто ДНК или замороженные клетки. Это… ну, мы называем их генетическими кристаллами. Они содержат полную информацию о виде, включая эпигенетические маркеры.

– Невероятно, – пробормотал Роберт. – Метод сохранения, который превосходит все наши технологии.

Он двинулся вдоль ряда капсул, изучая их содержимое. Кристаллы различались по размеру, цвету и внутренней структуре. Некоторые были полупрозрачными, другие – непроницаемыми для взгляда. У одних была правильная геометрическая форма, у других – органическая, напоминающая морские раковины или цветы.

– У капсул есть маркировка, – продолжила Майя, указывая на символы, высеченные на основании каждой капсулы. – Мы пока не расшифровали их полностью, но думаем, что это идентификаторы видов и, возможно, их происхождение.

– И вы утверждаете, что один из этих образцов содержит человеческую ДНК? – Роберт остановился, оглядывая ряды капсул. – Как вы это определили?

– Здесь, – Майя привела его к одной из капсул в дальнем ряду. – Мы извлекли минимальный образец для анализа, используя специальный протокол. Результаты говорят сами за себя.

Она протянула ему планшет с результатами секвенирования. Роберт внимательно изучил данные. Последовательность была однозначно человеческой, с минимальными отклонениями, которые могли быть объяснены эволюционными изменениями или различиями в методах анализа.

– Это… – он запнулся, пытаясь осмыслить импликации. – Это действительно человеческий геном. Или очень близкий к нему. Когда я смогу провести собственный анализ?

– Мы установили временную лабораторию, – Майя указала на группу модулей, расположенных в стороне от центральной платформы. – Всё необходимое оборудование уже доставлено.

Роберт двинулся к лаборатории, но вдруг остановился, заметив еще одну особенность зала.

– Что это? – он указал на странные структуры, расположенные между рядами капсул – объекты, напоминающие скульптуры из того же материала, что и стены, но с более сложной геометрией.

– Мы не уверены, – ответила Майя. – Возможно, декоративные элементы. Или функциональные устройства, назначение которых мы пока не понимаем.

Роберт подошел ближе к одной из "скульптур". Она напоминала спираль ДНК, но с дополнительными ветвями и узлами. Что-то в её структуре казалось… знакомым. Как будто он видел подобные конфигурации раньше, в контексте передовых генетических исследований.

– Я не думаю, что это украшения, – задумчиво произнес он. – Скорее, это схематические репрезентации… чего-то. Возможно, структуры генома или метода модификации.

– Модификации? – переспросил один из младших генетиков, стоявший рядом.

– Да, – кивнул Роберт. – Посмотрите на эти узлы и соединения. Они напоминают точки рестрикции и вставки, используемые в генной инженерии. Только гораздо более сложные.

Группа обменялась встревоженными взглядами. Импликация была ясна: если эти структуры действительно представляли собой схемы генетической модификации, и один из образцов содержал человеческую ДНК… это могло означать, что человеческий вид был результатом целенаправленного генетического конструирования.

– Давайте не будем делать поспешных выводов, – предостерегла Майя, заметив напряжение. – Сначала нужно провести тщательный анализ. Доктор Палмер, предлагаю вам ознакомиться с лабораторией и имеющимися образцами. Остальные продолжат исследование комплекса согласно протоколу.

Роберт кивнул, хотя его мысли были уже далеко. Если человечество действительно было создано инопланетной цивилизацией… с какой целью? И что это значило для будущего Homo sapiens?

Временная лаборатория представляла собой комплекс из трех модулей, соединенных переходами – основной аналитический блок, блок хранения образцов и карантинная зона для работы с потенциально биоактивными материалами. Оборудование было самым современным, включая портативный секвенатор ДНК последнего поколения и квантовый компьютер для обработки генетических данных.

Роберт работал уже несколько часов, анализируя образец, извлеченный из "человеческой" капсулы. Результаты были одновременно захватывающими и тревожными.

– Это определенно человеческий геном, – сказал он Майе, которая вернулась в лабораторию после координации работы других исследовательских групп. – Но с отличиями, которые нельзя объяснить простой эволюцией или ошибками анализа.

Он указал на дисплей, где была отображена последовательность ДНК с выделенными участками.

– Видите эти сегменты? Они выглядят как искусственные вставки. Их структура слишком регулярна для случайных мутаций. И что еще более важно – они обнаруживаются в участках, отвечающих за ключевые аспекты человеческой физиологии и нейрологии.

– Что это значит? – Майя напряженно вглядывалась в экран, хотя генетика явно не была её специальностью.

– Это значит, – Роберт глубоко вздохнул, – что кто-то целенаправленно модифицировал геном предка современного человека. Модифицировал специфическим образом, влияющим на развитие мозга, иммунной системы и общей физиологии. – Он помолчал, затем добавил: – Если мы примем теорию, что этот образец предшествует эволюционному появлению Homo sapiens… то мы должны признать, что человеческий вид был создан искусственно. Или, по крайней мере, значительно модифицирован на генетическом уровне.

Майя молчала, осмысливая услышанное. Наконец она спросила:

– С какой целью? Если инопланетная цивилизация действительно вмешалась в нашу эволюцию… зачем?

– Для ответа на этот вопрос у нас недостаточно данных, – Роберт перевел взгляд на другой монитор, где отображались результаты анализа других образцов. – Но я нашел нечто интересное. Эти же искусственные вставки присутствуют, хотя и в иной форме, в некоторых других образцах. Включая виды, которые, судя по всему, не земного происхождения.

– Что это может означать?

– Возможно, масштабный генетический эксперимент, – предположил Роберт. – Или программа создания определенных видов для конкретных целей. – Он помолчал, затем добавил, почти неохотно: – Или разработка биологического оружия.

Майя резко повернулась к нему.

– Оружия?

– Это лишь одна из гипотез, – поспешил уточнить Роберт. – Но некоторые из модификаций, которые я обнаружил, увеличивают агрессивность, выносливость, способность выживать в экстремальных условиях. Характеристики, которые были бы полезны для… боевого организма.

В лаборатории воцарилась тяжелая тишина. Наконец Майя произнесла:

– Нам нужно сообщить об этом Нгуену. И продолжить исследования. Возможно, в самом комплексе есть информация о назначении этих генетических модификаций.

Роберт кивнул, возвращаясь к анализу. Но его мысли были далеко. Если человечество действительно было создано как биологическое оружие… это меняло не только научное понимание эволюции, но и фундаментальные представления о человеческой природе и предназначении.

Центральная платформа комплекса, которую исследователи назвали "Островом", представляла собой возвышение в центре основного зала, окруженное концентрическими кругами капсул с генетическими образцами. На самой платформе располагались устройства, напоминающие консоли управления – изогнутые панели с утопленными в поверхность символами и кристаллоподобными элементами.

Джеймс Хиггинс и его команда инженеров работали здесь уже несколько дней, пытаясь понять принцип действия инопланетных технологий. Пока безрезультатно.

– Проблема в том, – объяснял он Роберту и Майе, – что эти устройства не реагируют на стандартные методы активации. Мы пробовали различные частоты электромагнитного излучения, механическое воздействие, даже температурные изменения. Ничего.

– Возможно, они настроены на биометрические параметры создателей, – предположила Майя, повторяя свою более раннюю догадку. – Или требуют специфический ключ доступа.

– Или просто деактивированы, – пожал плечами Хиггинс. – Комплекс явно был законсервирован перед… чем бы это ни было. Исходом? Катастрофой?

Роберт внимательно изучал одну из консолей. Символы на ней напоминали те, что были на основаниях капсул, но в более сложных конфигурациях.

– Эти символы… – задумчиво произнес он. – Они не просто маркировка. Это язык. Или, возможно, команды.

Он провел рукой над поверхностью консоли, не касаясь её. Неожиданно один из кристаллов слабо засветился.

– Что ты сделал? – резко спросил Хиггинс.

– Ничего, – Роберт был так же удивлен. – Просто поднес руку.

Инженер активировал свои сканеры.

– Фиксирую слабую электрическую активность в системе. Что-то включается.

Кристалл пульсировал всё ярче, и внезапно над консолью появилось голографическое изображение – трехмерная модель ДНК, медленно вращающаяся в воздухе.

– Невероятно, – выдохнула Майя. – Система отреагировала на твое присутствие.

– Или на его генетический профиль, – задумчиво произнес Хиггинс. – Доктор Палмер, вы же специализируетесь на адаптации человеческого генома к условиям других планет, верно? Возможно, ваша ДНК уже имеет модификации, близкие к тем, что интересуют эту систему.

Роберт покачал головой.

– Я не модифицировал свою ДНК. Я только разрабатываю методы для будущих поколений колонистов.

Но Хиггинс уже проводил сканирование.

– Интересно… похоже, система реагирует именно на человеческую ДНК. Возможно, создатели запрограммировали её на распознавание своего… "продукта".

Мысль была неприятной, но логичной. Если человечество действительно было создано этой цивилизацией, имело смысл, что их технологии были настроены на распознавание человеческого генома.

– Попробуйте сделать что-нибудь еще, – предложила Майя. – Может, система отреагирует на другие жесты или команды?

Роберт неуверенно прикоснулся к одному из символов на консоли. Голографическое изображение изменилось, превратившись в последовательность символов, похожих на те, что были на капсулах.

– Это какой-то текст, – предположил Хиггинс. – Или инструкция.

– Или предупреждение, – мрачно добавил Роберт. – Мы не знаем, что активируем.

Но любопытство пересилило осторожность. Он прикоснулся к другому символу. Изображение снова изменилось, на этот раз показывая человеческую фигуру и что-то, напоминающее звездную карту.

– Это… Земля? – Майя указала на одну из точек карты, соединенную линией с фигурой человека.

– Возможно, – кивнул Роберт. – Или другая планета, где создатели разместили свои… эксперименты.

Он коснулся еще одного символа, и изображение сменилось снова. Теперь оно показывало последовательность событий – человекоподобные фигуры, эволюционирующие от примитивных форм к более сложным, с явными знаками технологического прогресса.

– Это похоже на историю нашей эволюции, – прошептала Майя. – От примитивных гоминидов к современному человеку.

– Запланированная эволюция, – Роберт не мог скрыть волнения в голосе. – Они не просто создали нас. Они спланировали наше развитие. Возможно, даже наше будущее.

Он коснулся следующего символа, и голограмма изменилась еще раз. Теперь она показывала нечто тревожное – человеческие фигуры, сражающиеся друг с другом, и с другими, нечеловеческими силуэтами.

– Война, – произнес Хиггинс. – Они создали нас для войны?

Роберт не ответил. Он изучал последовательность образов, и чем больше он видел, тем более мрачными становились его мысли. Если его интерпретация была верной, создатели этого комплекса действительно создали человечество как оружие – биологических солдат для какого-то древнего космического конфликта.

Но прежде чем он успел поделиться своими мыслями, из коммуникатора раздался встревоженный голос:

– Доктор Чен! У нас проблема в секторе C. Кто-то из военных представителей пытается получить несанкционированный доступ к образцам.

Майя выругалась под нос.

– Продолжайте здесь, – бросила она Роберту и Хиггинсу. – Я разберусь с этим.

Она быстро покинула "Остров", направляясь к указанному сектору. Роберт и Хиггинс переглянулись.

– Военные представители? – спросил Роберт. – Я думал, это чисто научная экспедиция.

Хиггинс криво усмехнулся.

– В теории. Но после первых находок Объединенное Космическое Командование прислало своих "наблюдателей". Для "обеспечения безопасности", конечно.

– И они пытаются получить доступ к образцам? Зачем?

– А вы как думаете, доктор? – Хиггинс покачал головой. – Если подтвердится, что человечество было создано как биологическое оружие… это открывает определенные перспективы. Перспективы, которые очень заинтересуют военных.

Роберт нахмурился. Мысль о том, что военные могут использовать эту древнюю технологию для создания нового поколения биологических солдат, была крайне тревожной.

– Мы должны быть осторожны с тем, что активируем, – сказал он, глядя на пульсирующую голограмму. – Кто знает, какие еще системы могут быть связаны с этой консолью.

Хиггинс кивнул.

– Согласен. Но мы не можем просто игнорировать это открытие. Если создатели оставили нам информацию, мы должны попытаться понять её.

Роберт задумчиво провел рукой над консолью, не касаясь символов. Голограмма отреагировала, меняя изображение на нечто, напоминающее схему самого комплекса.

– Смотрите, – указал он на одну из секций. – Это похоже на карту. И этот участок… – он указал на мигающую точку, – …возможно, место, где хранится дополнительная информация. Или контрольный центр.

– Вы правы, – Хиггинс сверился со своими данными. – Этот сектор мы еще не исследовали. Он находится за мембраной, которую мы не смогли преодолеть.

– Возможно, консоль может помочь с этим, – предположил Роберт. – Если система реагирует на человеческую ДНК, может быть, она может деактивировать защитные механизмы.

Он осторожно коснулся участка голограммы, соответствующего заблокированному сектору. Изображение увеличилось, показывая детали помещения за мембраной. И то, что они увидели, заставило обоих замереть.

В центре комнаты находилось нечто, напоминающее саркофаг – прозрачная капсула гораздо больше тех, что хранили генетические образцы. И внутри неё был силуэт, смутно напоминающий человеческую фигуру, но с явными анатомическими отличиями.

– Это… – Хиггинс запнулся, – …это один из них? Создатель?

– Похоже на то, – Роберт чувствовал, как его сердце бешено колотится. – И если система показывает его нам… возможно, он всё еще жив. В стазисе или криогенной заморозке.

Они переглянулись, осознавая значимость этого открытия. Если один из создателей действительно сохранился живым… это открывало возможность не просто изучить инопланетные технологии, но и получить ответы на все вопросы непосредственно от источника.

– Нам нужно сообщить об этом Нгуену, – решительно сказал Хиггинс. – И Майе. Но сначала…

Он не успел закончить фразу. Внезапно голограмма погасла, а пол под ними слегка вздрогнул.

– Что это было? – насторожился Роберт.

В тот же момент в зале включилась аварийная сигнализация их собственных систем, и голос Гермеса раздался из коммуникаторов:

– Внимание всему персоналу. Зафиксирована сейсмическая активность. Возможно повреждение структуры комплекса. Всем немедленно вернуться на базовую станцию.

– Сейсмическая активность? – Хиггинс нахмурился. – Это странно. Европа сейсмически стабильна, за исключением приливных эффектов, но они предсказуемы.

Новый толчок, сильнее предыдущего, заставил их пошатнуться.

– Что бы это ни было, нам лучше эвакуироваться, – сказал Роберт. – Собирайте оборудование.

Но прежде чем они успели начать, в зал вбежала Майя, её лицо было искажено тревогой.

– Быстро! Все наружу! Комплекс активируется!

– Активируется? – переспросил Роберт. – Что это значит?

– Понятия не имею, – отрезала она. – Но военные что-то сделали в секторе C, и теперь все системы включаются одновременно. Мы не знаем, что это означает для структурной целостности. Нужно эвакуироваться, пока не стало хуже.

Они поспешили к выходу, но не успели пройти и половину пути, как новый, еще более сильный толчок сотряс комплекс. Один из младших исследователей потерял равновесие и упал, а с потолка посыпались осколки льда – толща над комплексом реагировала на происходящее внутри.

– Держитесь ближе к стенам! – скомандовала Майя. – И двигайтесь быстрее!

Они ускорили шаг, но путь к выходу внезапно оказался перекрыт – массивный кусок льда обрушился с потолка, блокируя туннель.

– Чёрт! – выругался Хиггинс. – Есть другой выход?

– Есть запасной туннель, – Майя указала в сторону одного из боковых проходов. – Но он длиннее, и мы не проверяли его на структурную целостность.

– Выбора нет, – отрезал Роберт. – Веди.

Группа поспешила по указанному направлению. Вокруг них комплекс, казалось, оживал – прежде тусклые прожилки на стенах пульсировали всё ярче, а из глубин доносился низкий гул, напоминающий работающий механизм.

– Что происходит? – спросил один из младших исследователей, с трудом поспевая за остальными.

– Похоже, наши действия или действия военных активировали какие-то древние протоколы, – ответил Хиггинс. – Комплекс выходит из режима консервации.

– Или готовится к самоуничтожению, – мрачно добавил Роберт. – Если это хранилище биологического оружия, создатели могли предусмотреть протоколы уничтожения на случай несанкционированного доступа.

Эта мысль заставила всех двигаться еще быстрее. Но когда они достигли запасного туннеля, их ждало новое испытание – проход был частично заполнен ледяной водой, просочившейся через трещины в потолке.

– Вода! – воскликнул один из исследователей. – Откуда она здесь?

– Тепло от активирующихся систем, вероятно, растапливает лед над комплексом, – предположил Хиггинс. – Наши термокостюмы должны справиться, но нужно торопиться. Если уровень будет подниматься…

Он не закончил фразу, но всем было ясно – утонуть в ледяной воде подо льдами Европы было не самой приятной перспективой.

– Вперед, – скомандовала Майя. – По одному, держитесь за стены. И не останавливайтесь.

Они начали продвигаться по затопленному туннелю. Вода была по колено, ледяная даже через изоляцию термокостюмов. Но хуже холода была вязкость движений – вода замедляла их продвижение, а время играло против них.

Роберт помогал одному из младших исследователей, который, казалось, был на грани паники. Внезапно он услышал тревожный возглас Хиггинса, шедшего впереди:

– Стена!

Туннель перед ними заканчивался тупиком – гладкой стеной из того же материала, что и остальной комплекс.

– Этого не может быть, – Майя выглядела потрясенной. – По моим данным, здесь должен быть проход к поверхности.

– Твои данные устарели, – мрачно ответил Хиггинс. – Комплекс меняется. Активация систем, вероятно, включает и перестройку структуры.

Новый, более сильный толчок сотряс туннель, и уровень воды резко поднялся до пояса.

– Мы в ловушке, – прошептал один из исследователей.

Но Роберт уже внимательно изучал стену перед ними. На ней были те же символы, что и на консолях в центральном зале. И один из них был знаком – похожий на тот, что активировал голографический дисплей.

– Может быть, не всё потеряно, – сказал он и, подойдя к стене, решительно прикоснулся к символу.

На мгновение ничего не произошло, и группа затаила дыхание. Затем символ засветился, и стена начала медленно растворяться, открывая проход в следующий туннель.

– Как ты догадался? – изумленно спросила Майя.

– Интуиция, – пожал плечами Роберт. – И наблюдательность. Этот символ был на консоли, которая реагировала на человеческую ДНК. Я подумал, что он может означать "открыть" или "доступ".

Они поспешили через проход, но облегчение было недолгим. Новый туннель тоже был частично затоплен, и вода продолжала прибывать.

– Нам нужно подняться выше, – сказал Хиггинс. – Найти путь к поверхности.

– Согласна, – кивнула Майя. – Но сначала нужно связаться со станцией. Они должны знать, что происходит.

Она активировала коммуникатор, но вместо сигнала вызова раздалось лишь шипение помех.

– Не работает, – она нахмурилась. – Что-то блокирует сигнал.

– Активация систем комплекса, – предположил Хиггинс. – Они генерируют помехи в широком спектре частот.

– Значит, мы сами по себе, – подвел итог Роберт. – Придется найти выход без помощи извне.

Группа продолжила путь по туннелю, который, к их облегчению, постепенно поднимался вверх, и уровень воды снижался. Вскоре они достигли развилки – туннель разделялся на три направления.

– Куда теперь? – спросил один из исследователей.

Майя сверилась с картой на своем планшете, но покачала головой.

– Эта часть комплекса не отмечена на наших картах.

Роберт сосредоточился, вспоминая голографическое изображение, которое они видели на "Острове". Если его память не подводила, правый туннель должен был вести к выходу.

– Направо, – уверенно сказал он. – Этот туннель должен выводить к поверхности.

– Вы уверены? – спросила Майя.

– Нет, – честно ответил Роберт. – Но это лучшее предположение, основанное на том, что я видел в голограмме.

Хиггинс кивнул.

– Я доверяю его интуиции. К тому же, – он указал на прожилки на стенах, – свечение здесь интенсивнее. Это может означать, что туннель ведет к важной системе или… выходу.

Выбора у них не было, и группа двинулась по правому туннелю. К их облегчению, он действительно вел вверх, и вскоре они оказались в сухом помещении, напоминающем шлюз – овальная комната с двумя массивными дверями.

– Похоже на выход, – с надеждой произнес один из исследователей.

– Или ловушку, – мрачно заметил другой.

Роберт подошел к дальней двери и изучил панель рядом с ней – ряд символов, похожих на те, что были на консолях.

– Думаю, это действительно выход, – сказал он. – Но нужно активировать механизм открытия.

Он осторожно прикоснулся к символу, напоминавшему тот, что открыл проход в предыдущем туннеле. На этот раз реакция была мгновенной – символы засветились, и дверь начала медленно подниматься, открывая проход наружу.

За дверью был еще один туннель, но этот был явно сделан руками человека – металлические стены, современное освещение. И в конце туннеля виднелась фигура в форме службы безопасности станции "Европа-1".

– Сюда! – закричал человек, замечая их. – Быстрее!

Группа поспешила к выходу, и лишь когда последний исследователь покинул инопланетный комплекс, Роберт понял, что все это время задерживал дыхание от напряжения.

Они были спасены. Но открытия, сделанные в комплексе, и последовавшие за ними события ясно показывали – их приключение только начиналось. И неизвестно, куда оно приведет человечество, узнавшее о своем истинном происхождении.

Конференц-зал исследовательской станции "Европа-1" был переполнен. Все выжившие участники экспедиции, руководство станции, представители военного контингента и научные консультанты, прибывшие с Земли экстренным рейсом, – все они собрались, чтобы обсудить произошедшее и решить, что делать дальше.

Доктор Сайрус Нгуен выглядел постаревшим на десять лет за те несколько дней, что прошли с момента инцидента. Он стоял у голографического проектора, демонстрирующего текущее состояние комплекса "Пандора", как его теперь официально называли.

– Благодаря героизму доктора Чен и её команды, – говорил он, – нам удалось эвакуировать всех исследователей без потерь. Но сам комплекс… – он указал на изображение, – …претерпел значительные изменения.

Голограмма показывала трехмерную модель комплекса, основанную на данных дистанционного зондирования. Структура действительно изменилась – появились новые туннели, некоторые секции расширились, другие, наоборот, были запечатаны.

– Активация древних систем привела к масштабной перестройке. Но что более важно, – Нгуен сделал паузу, – комплекс теперь излучает энергетические сигнатуры, которые мы не можем объяснить. И есть признаки… активности внутри.

– Какого рода активности? – спросил представитель военных, генерал с жестким лицом, чье имя Роберт не успел запомнить.

– Мы не уверены, – ответил Нгуен. – Датчики фиксируют движение, изменения температуры, электромагнитные импульсы. Но без прямого наблюдения мы можем только строить предположения.

– Мы должны вернуться туда, – решительно заявила Майя. – С лучшей подготовкой и пониманием того, с чем имеем дело.

– Слишком рискованно, – возразил генерал. – По крайней мере, пока мы не поймем, что именно активировал комплекс. И не исключено, что это было вызвано вашими собственными действиями, доктор Чен.

Майя вспыхнула от гнева.

– Моими? С момента вашего прибытия ваши люди пытались получить несанкционированный доступ к образцам! Именно их действия в секторе C совпали с началом активации!

– Это еще предстоит доказать, – холодно ответил генерал.

– Достаточно, – вмешался Нгуен. – Выяснение виновных не поможет нам решить текущую проблему. Факт в том, что комплекс активен, и мы не знаем его назначения или потенциальной опасности.

Роберт, сидевший до этого молча, поднял руку.

– Доктор Нгуен, могу я высказать свое мнение?

– Конечно, доктор Палмер.

Роберт встал, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих.

– Я провел предварительный анализ генетических образцов, извлеченных из комплекса, включая тот, что содержит человеческую ДНК. – Он активировал свой планшет, и на главном дисплее появились результаты его исследований. – Как вы можете видеть, образец действительно содержит человеческий геном, но с определенными модификациями, которые нельзя объяснить естественной эволюцией.

Он указал на выделенные сегменты ДНК.

– Эти участки имеют признаки искусственного вмешательства – слишком регулярная структура, оптимизированные кодоны, синтетические нуклеотидные последовательности. Более того, эти модификации сосредоточены в областях, отвечающих за ключевые аспекты человеческой физиологии и нейрологии.

В зале воцарилась тишина, пока присутствующие осмысливали сказанное.

– Вы утверждаете, что человеческий вид был… создан? – спросил один из научных консультантов.

– Или значительно модифицирован, – уточнил Роберт. – На данный момент мы не можем точно определить степень вмешательства. Но факт в том, что в нашем геноме присутствуют искусственные элементы, внедренные задолго до появления современного человека.

– С какой целью? – спросил генерал, и в его голосе звучал нескрываемый интерес.

Роберт колебался. Его анализ указывал на тревожное направление, но без дополнительных данных он не мог быть уверен в своих выводах.

– Я не могу ответить с уверенностью, – наконец сказал он. – Но некоторые из модификаций увеличивают агрессивность, выносливость, способность выживать в экстремальных условиях. Характеристики, которые могли бы быть полезны для… – он сделал паузу, – …для боевого организма.

– Биологическое оружие, – генерал не скрывал возбуждения. – Они создали нас как оружие.

– Это лишь одна из гипотез, – поспешил уточнить Роберт. – Без дополнительных данных мы не можем быть уверены в намерениях создателей.

– Но это объясняет многое, – задумчиво произнесла Майя. – Хранилище генетических образцов, скульптуры, напоминающие схемы модификации, голографические изображения конфликта… – Она обернулась к Роберту. – Когда вы активировали консоль, голограмма показывала войну, верно?

Роберт кивнул.

– Да, но это могло быть историческим архивом, а не указанием на предназначение человечества.

– В любом случае, – вмешался Нгуен, – это открытие имеет огромное значение. И прежде чем мы решим, как действовать дальше, нам нужно обсудить еще один аспект. – Он обвел взглядом присутствующих. – Как мы сообщим об этом миру.

В зале воцарилась тяжелая тишина. Все понимали, что открытие искусственного происхождения человечества имело не только научное, но и философское, религиозное, социальное значение. Оно могло перевернуть самые основы человеческого самосознания.

– Мы не можем скрыть это, – наконец сказала Майя. – Информация такого масштаба всё равно просочится. И подумайте о последствиях, если люди узнают, что правда была скрыта.

– Согласен, – кивнул Нгуен. – Но мы должны быть осторожны в том, как представим эту информацию. Неправильная формулировка может вызвать панику, религиозные волнения, социальные потрясения.

– Не говоря уже о политических последствиях, – добавил генерал. – Если человечество действительно было создано как оружие… это знание могут использовать определенные фракции для оправдания агрессивной политики или военных действий.

– Или, напротив, для призыва к миру, – возразила Майя. – Осознание нашего происхождения может заставить нас задуматься о нашей природе и выборе пути развития.

Дискуссия продолжалась, становясь всё более напряженной. Мнения разделились: одни настаивали на полной прозрачности, другие предлагали дозировать информацию или даже временно скрыть наиболее противоречивые аспекты открытия.

Роберт слушал молча, погруженный в свои мысли. Как ученый, он верил в ценность знания и истины. Но как человек, он понимал потенциальные опасности этого конкретного открытия.

Наконец он снова поднял руку.

– Я предлагаю компромисс, – сказал он, когда Нгуен дал ему слово. – Мы сообщаем о факте обнаружения инопланетного комплекса и генетических образцов, включая человеческий. Но воздерживаемся от конкретных выводов о нашем происхождении как оружия до получения дополнительных данных. Это даст обществу время адаптироваться к самой идее искусственного происхождения, прежде чем столкнуться с возможными импликациями.

Предложение было встречено одобрительными кивками большинства присутствующих.

– Разумный подход, – согласился Нгуен. – Но для его реализации нам нужны эти дополнительные данные. Что возвращает нас к вопросу о возобновлении исследований комплекса.

– Я готов возглавить новую экспедицию, – заявил Роберт. – Теперь, когда мы знаем о реакции комплекса на человеческую ДНК, мы можем использовать это для более безопасного взаимодействия с его системами.

– Это слишком опасно, – возразил один из советников. – Мы даже не знаем, что вызвало активацию в прошлый раз.

– Именно поэтому нам нужно вернуться, – настаивал Роберт. – Чтобы понять, что произошло, и предотвратить возможные негативные последствия.

Дискуссия возобновилась с новой силой, но теперь фокус сместился на практические аспекты возможной новой экспедиции – состав группы, необходимое оборудование, протоколы безопасности.

В разгар обсуждения дверь конференц-зала внезапно открылась, и вошел офицер службы связи с встревоженным выражением лица.

– Доктор Нгуен, – он подошел к руководителю станции и что-то прошептал ему на ухо.

Лицо Нгуена побледнело.

– Вы уверены? – спросил он, и офицер кивнул.

Нгуен повернулся к собравшимся.

– Только что получено сообщение с орбитальной станции мониторинга. Комплекс "Пандора" испускает направленный сигнал. – Он сделал паузу, собираясь с силами. – Сигнал уходит за пределы Солнечной системы.

В зале воцарилась мертвая тишина. Импликации были ясны всем: комплекс не просто активировался – он отправлял сообщение. Возможно, своим создателям. И никто не знал, что это могло означать для человечества.

Майя была первой, кто нарушил тишину.

– Мы должны узнать, что содержится в этом сигнале. И как можно скорее.

– Согласен, – кивнул Нгуен. – Доктор Палмер, ваша экспедиция одобрена. Готовьтесь немедленно. У нас, возможно, очень мало времени.

Роберт кивнул, чувствуя, как тяжесть ответственности ложится на его плечи. От результатов этой миссии могло зависеть будущее всего человечества. И он не мог позволить себе ошибиться.

Глава 3: Хранители генов

Исследовательский комплекс "Европа-1" 21 марта 2472 года 05:30 по станционному времени

Роберт Палмер проснулся за час до запланированного времени. Сон был беспокойным, наполненным странными видениями – инопланетные существа с голубыми светящимися глазами наблюдали за ним, пока он работал в лаборатории над человеческим геномом. Во сне они что-то говорили ему, но проснувшись, он не мог вспомнить их слов.

Он принял быстрый душ, автоматизированная система которого мгновенно переработала и очистила использованную воду – ресурсы на станции были ограничены. Затем надел стандартный комбинезон исследователя и активировал персональный терминал, чтобы проверить последние данные перед экспедицией.

– Доброе утро, доктор Палмер, – приветствовал его голос Гермеса. – Желаете ознакомиться с ночными отчетами мониторинга комплекса "Пандора"?

– Да, пожалуйста, – ответил Роберт, параллельно просматривая протокол предстоящей миссии.

– Сигнал продолжает передаваться с той же интенсивностью и направлением. Спектральный анализ показывает сложную модуляцию, предположительно содержащую значительный объем данных. Расчетное время достижения ближайшей звездной системы на пути сигнала – 38 лет. Также зафиксировано увеличение энергетической активности комплекса на 17% по сравнению с предыдущими сутками.

Роберт нахмурился. Активность росла. Это могло означать что угодно – от продолжающегося пробуждения систем до подготовки к какому-то действию. И они до сих пор не знали, что именно содержалось в сигнале.

– Есть прогресс в расшифровке?

– Минимальный, – ответил Гермес. – Сигнал использует неизвестный протокол передачи и, предположительно, шифрование. Лингвистическая группа продолжает работу над базовыми паттернами, но без контекста и ключей прогресс затруднителен.

– Понятно, – Роберт вздохнул. – А что с составом экспедиционной группы?

– Утвержденный состав: вы как руководитель, доктор Майя Чен, инженер Джеймс Хиггинс, ксенобиолог доктор Елена Соколова, специалист по коммуникациям Ричард Тан и два сотрудника службы безопасности – капитан Ева Родригес и лейтенант Томас Кларк. Также к группе присоединится представитель военного контингента, полковник Виктор Крейн.

При упоминании последнего имени Роберт поморщился. Крейн был тем самым жестким генералом, который на совещании проявлял особый интерес к возможному использованию человечества как оружия. Его присутствие в группе не предвещало ничего хорошего.

– Время сбора в транспортном отсеке – 06:30, – продолжил Гермес. – Все необходимое оборудование подготовлено согласно вашему списку.

– Спасибо, Гермес.

Роберт закончил просматривать протокол и открыл свои последние анализы генетических образцов. Он работал до поздней ночи, пытаясь найти ключ к пониманию искусственных вставок в человеческом геноме. Результаты были тревожными.

Модификации затрагивали не только базовые физиологические характеристики, но и аспекты нейрохимии, связанные с агрессией, восприятием боли, реакцией на стресс. И, что еще более интересно, с долгосрочной генетической стабильностью.

Один сегмент особенно привлек его внимание – последовательность, напоминающая генетический таймер или триггер, который мог активироваться при определенных условиях. Что именно могло вызвать эту активацию, и каковы были бы последствия, оставалось неясным, но Роберт подозревал, что это могло быть связано с какой-то формой контроля со стороны создателей.

Мысль о том, что в самой сути человечества мог быть заложен механизм внешнего управления или даже самоуничтожения, была глубоко тревожной.

Стук в дверь прервал его размышления.

– Войдите, – сказал он, закрывая файлы на экране.

Дверь открылась, и вошла Майя Чен. Она выглядела свежей и собранной, несмотря на ранний час.

– Доброе утро, доктор Палмер. Думала, вам может понадобиться это перед миссией, – она протянула ему металлическую флягу. – Настоящий кофе. Не та синтетическая дрянь из пищевого репликатора.

Роберт с благодарностью принял флягу и сделал глоток. Горячая жидкость была восхитительной – насыщенной и ароматной.

– Боже, откуда вы это взяли? Настоящий кофе на Европе ценится на вес золота.

Майя улыбнулась.

– У меня свои источники. Я всегда беру запас в экспедиции. Никогда не знаешь, когда может понадобиться что-то, возвращающее тебя к реальности.

Роберт кивнул, делая еще один глоток.

– Спасибо. Это именно то, что мне сейчас нужно.

– Не спалось? – спросила она, присаживаясь на край стола.

– Странные сны, – признался Роберт. – И много мыслей о том, что мы можем найти сегодня в комплексе.

Майя понимающе кивнула.

– Я тоже плохо спала. Всё думаю об этом сигнале. Что, если это предупреждение? Или сообщение о том, что "товар доставлен и активирован"? – Она поймала вопросительный взгляд Роберта и пояснила: – Если мы действительно биологическое оружие, возможно, комплекс сообщает создателям, что мы… дозрели. Готовы к использованию.

– Или это просто автоматический сигнал пробуждения, – предположил Роберт. – Система, законсервированная на миллионы лет, возобновляет связь с центром управления.

– В любом случае, – Майя встала, – нам нужно выяснить, что происходит. И быстро. – Она направилась к двери. – Встретимся в транспортном отсеке через сорок минут. И… – она обернулась, – будьте осторожны с Крейном. У него своя повестка.

– Какая именно?

– Не уверена. Но вчера я видела его в разговоре с Нгуеном. Судя по выражению лица нашего директора, разговор был не из приятных. И после этого было принято решение включить Крейна в состав экспедиции.

– Понятно, – Роберт кивнул. – Буду иметь в виду.

Когда дверь за Майей закрылась, он вернулся к своим данным, но мысли его были далеко. Что, если Майя права, и комплекс действительно сообщает кому-то о "готовности" человечества? И что это могло означать для будущего их вида?

Транспортный модуль двигался по ледяной поверхности Европы, следуя проложенному маршруту к комплексу "Пандора". За окнами расстилалась бесконечная белая равнина, пересеченная красноватыми трещинами. Юпитер висел в небе, огромный и величественный, его атмосферные полосы медленно вращались в грандиозном космическом балете.

Внутри модуля царило напряженное молчание. Члены экспедиции занимались последними приготовлениями – проверяли оборудование, настраивали сенсоры, повторяли протоколы безопасности. Полковник Виктор Крейн сидел в стороне от остальных, погруженный в изучение данных на своем планшете.

Роберт украдкой наблюдал за ним. Крейн был высоким, атлетически сложенным мужчиной с военной выправкой и холодным, расчетливым взглядом. Его форма Объединенного Космического Командования резко контрастировала с научными комбинезонами остальных членов группы.

– Приближаемся к месту назначения, – объявила Майя, сидевшая за пультом управления. – Расчетное время прибытия – семь минут. Всем подготовить термокостюмы.

Группа начала облачаться в защитные костюмы. Роберт помогал доктору Соколовой, молодой ксенобиологу, с креплениями её экзоскелета.

– Нервничаете? – спросил он, заметив, как дрожат её руки.

– Немного, – призналась она. – Это моя первая серьезная экспедиция. И не каждый день имеешь дело с инопланетными технологиями, которые могут изменить наше понимание происхождения человечества.

– Просто следуйте протоколу, и всё будет в порядке, – заверил её Роберт. – И держитесь рядом со мной или капитаном Родригес.

Ева Родригес, сидевшая напротив, кивнула. Командир службы безопасности станции была компактной, но атлетичной женщиной с коротко стриженными темными волосами и внимательными глазами. На поясе её костюма висел стандартный станционный бластер – оружие нелетального действия, используемое в основном против механических угроз.

– Не волнуйтесь, доктор Соколова, – сказала она. – Мы с лейтенантом Кларком обеспечим безопасность группы. И у меня есть опыт работы в подобных ситуациях.

– У вас есть опыт исследования инопланетных комплексов, капитан? – с легкой иронией спросил Крейн, впервые вступая в разговор.

– Нет, полковник, – спокойно ответила Родригес. – Но у меня есть опыт защиты научных экспедиций в нестабильных условиях. Три года на Венере, два на Титане. И я знаю, когда следует отступить, чтобы не потерять людей.

В её словах явно читался подтекст, и Крейн это понял. Он слегка прищурился, но продолжать не стал.

– Прибыли, – объявила Майя, останавливая транспортный модуль. – Выходим по одному. Следуйте за мной к шахте.

Они покинули транспорт и оказались на ледяной равнине. Ветер был минимальным, но температура составляла минус 170 градусов Цельсия. Термокостюмы справлялись, но Роберт всё равно чувствовал холод, пробиравший до костей.

Вдалеке виднелась буровая установка и шлюз, ведущий в проделанную шахту. Но что привлекло внимание всех членов группы – это странное свечение, исходящее из-под льда вокруг входа в комплекс. Голубоватый пульсирующий свет, просачивающийся сквозь трещины, создавал сюрреалистическую картину.

– Это новое, – заметила Майя. – Во время нашей первой экспедиции такого свечения не было.

– Повышенная активность систем комплекса, – предположил Хиггинс. – Энергия буквально просачивается наружу.

– Или это реакция на наше присутствие, – мрачно заметил Крейн. – Комплекс может иметь системы обнаружения.

Группа осторожно приблизилась к шахте. Подъемник, установленный прежней экспедицией, был на месте, но вокруг него образовались странные кристаллические наросты, как будто лед пытался принять форму инопланетных технологий.

– Интересно, – пробормотала Соколова, активируя свои сенсоры. – Эти образования… они содержат органические компоненты. Как будто что-то растет внутри льда.

– Оно безопасно? – спросил Ричард Тан, специалист по коммуникациям, с тревогой глядя на наросты.

– Сенсоры не показывают непосредственной угрозы, – ответила Соколова. – Но я бы рекомендовала минимизировать контакт.

– Принято, – кивнула Майя. – Всем держаться подальше от этих образований. Готовимся к спуску.

Группа разместилась на платформе подъемника. Когда все заняли места, Майя активировала механизм, и платформа начала медленное погружение в ледяную бездну.

По мере спуска стены шахты менялись так же, как и в первой экспедиции – от белоснежного льда к голубоватому, затем к темно-синему. Но теперь повсюду были видны те же странные кристаллические наросты, и они становились всё более многочисленными и сложными с увеличением глубины.

– Они определенно растут из комплекса наружу, – заметил Хиггинс, сканируя стены. – Как будто комплекс расширяется, колонизирует окружающий лед.

– Или адаптируется к нему, – предположила Соколова. – Возможно, это форма биоинженерного симбиоза. Комплекс использует ресурсы льда для своей регенерации или экспансии.

Платформа продолжала спуск. На глубине около 1800 метров Майя замедлила скорость.

– Мы почти на месте, – объявила она. – Приготовьтесь. И помните протокол – никаких необдуманных действий, никаких индивидуальных исследований. Мы работаем как единая группа.

Еще несколько минут спуска, и платформа остановилась. Перед ними был знакомый идеально круглый туннель, ведущий в комплекс. Но теперь его стены пульсировали гораздо ярче, а голубоватые прожилки образовывали более сложные узоры, напоминающие схемы электронных цепей или нейронные сети.

– Впечатляет, – прокомментировал Тан, активируя свои коммуникационные сенсоры. – Фиксирую интенсивное электромагнитное излучение. Комплекс… гудит. Как улей.

– Будьте осторожны, – предупредила Родригес, активируя свое оружие. – Держимся вместе и следуем за доктором Чен.

Группа двинулась по туннелю. В отличие от первой экспедиции, теперь было достаточно света от пульсирующих прожилок, и использование дополнительного освещения не требовалось. Роберт заметил, что интенсивность свечения менялась ритмично, как будто комплекс дышал.

По мере продвижения по туннелю они начали замечать и другие изменения. На стенах появились новые панели и символы, которых раньше не было. Некоторые из них светились особенно ярко, пульсируя в такт с общим ритмом комплекса.

– Эти символы… – Тан внимательно изучал один из них. – Они похожи на те, что были на консолях в центральном зале. Но теперь их гораздо больше, и они организованы иначе.

– Как будто комплекс… пробуждается, – задумчиво произнесла Соколова. – Активизирует всё больше своих систем.

– Или перестраивает себя, – добавил Хиггинс. – Эти туннели шире, чем были раньше. И архитектура изменилась.

Он был прав. Туннель действительно стал просторнее, а его форма более сложной – появились ниши, уступы, утопленные в стены панели.

– Держитесь подальше от стен, – предупредила Родригес. – Мы не знаем, как эти изменения могут повлиять на структурную целостность.

Группа продолжила движение, и вскоре они достигли знакомого преддверия – просторного круглого помещения с несколькими проходами. Но и здесь всё изменилось. Пол теперь был покрыт той же пульсирующей материей, что и стены, а в центре появилось нечто новое – конструкция, напоминающая трон или пьедестал, окруженный концентрическими кругами символов.

– Это определенно не было здесь раньше, – произнесла Майя, осторожно приближаясь к центральной структуре.

– Осторожно, доктор Чен, – предостерег Крейн, впервые проявляя признаки беспокойства. – Мы не знаем, что это.

– Это похоже на интерфейс, – предположил Тан, активируя свои сканеры. – Концентрация энергетических полей здесь максимальна. Возможно, это управляющий узел комплекса.

Роберт внимательно изучал символы вокруг структуры. Многие из них были похожи на те, что он видел на консоли в центральном зале, когда активировал голографический дисплей.

– Я думаю, это действительно интерфейс, – сказал он. – И, судя по символам, он предназначен для… коммуникации.

– С кем? – спросила Соколова. – С создателями?

– Или с нами, – тихо ответил Роберт.

Он сделал шаг вперед, но Крейн остановил его, положив руку на плечо.

– Позвольте мне, доктор Палмер. У меня есть подготовка для работы с потенциально опасными объектами.

Роберт хотел возразить, но Майя бросила на него предупреждающий взгляд. Он отступил, позволяя Крейну подойти к структуре.

Полковник активировал какое-то устройство на своем поясе – компактный сканер, по виду более продвинутый, чем стандартное оборудование научной группы.

– Интересно, – пробормотал он, изучая показания. – Структура реагирует на моё присутствие. Но не так, как я ожидал.

– Что вы имеете в виду? – спросила Майя.

– Она… адаптируется. Меняет свою конфигурацию. – Крейн повернулся к Роберту. – Доктор Палмер, подойдите сюда. Медленно.

Роберт осторожно приблизился. Когда он оказался рядом с Крейном, символы на структуре начали светиться ярче, а некоторые изменили форму.

– Она реагирует на вас сильнее, – заметил Крейн, не скрывая удивления. – Почему?

– Возможно, из-за моей специализации, – предположил Роберт. – Я ксеногенетик. Если комплекс связан с генетическими модификациями, он может распознавать определенные маркеры в моей ДНК, связанные с этой областью знаний.

– Или у вас есть что-то еще, чего нет у остальных, – Крейн смотрел на него с подозрением.

– Не будем делать поспешных выводов, – вмешалась Майя. – Доктор Палмер, вы думаете, что можете активировать этот интерфейс, как вы это сделали с консолью в центральном зале?

Роберт внимательно изучил структуру, пытаясь найти знакомые символы.

– Возможно. Вот этот, – он указал на символ, похожий на спираль с отходящими лучами, – был активационным на той консоли.

– Тогда действуйте, – кивнула Майя. – Но будьте готовы к немедленному отступлению, если что-то пойдет не так.

Роберт глубоко вздохнул и осторожно прикоснулся к указанному символу. На мгновение ничего не произошло, затем символ засветился ярче, и вся структура начала пульсировать в ускоренном ритме.

Внезапно над пьедесталом появилось голографическое изображение – трехмерная проекция, напоминающая человеческую фигуру, но с явными анатомическими отличиями. Существо было высоким, стройным, с удлиненными конечностями и крупной головой. Его кожа имела голубоватый оттенок, с теми же пульсирующими прожилками, что и стены комплекса.

– Архитектор, – выдохнула Соколова. – Один из создателей.

Голограмма мерцала, как будто связь была нестабильной. Затем существо заговорило – серия звуков, напоминающих музыкальные тона разной высоты и продолжительности.

– Тан, вы можете это записать? – быстро спросила Майя.

– Уже записываю, – кивнул специалист по коммуникациям. – Но я не думаю, что это язык в нашем понимании. Скорее, некий код или сигнальная последовательность.

Голограмма внезапно изменилась, показывая серию символов, похожих на те, что были на стенах комплекса.

– Они пытаются коммуницировать, – сказал Роберт. – Возможно, это приветствие или инструкция.

– Или предупреждение, – мрачно добавил Крейн.

Изображение снова изменилось, на этот раз показывая последовательность сцен – существа, похожие на первую голограмму, работающие над чем-то, напоминающим генетические последовательности; затем процесс создания или модификации различных форм жизни; и наконец, картина конфликта – существа сражаются с другими, менее гуманоидными созданиями.

– Они рассказывают нам свою историю, – прошептала Соколова. – Историю о том, как и зачем они создали… нас.

Голограмма продолжала показывать сцены – эволюцию человекоподобных существ от примитивных форм к более сложным, их распространение по планете, напоминающей Землю, развитие технологий и цивилизации.

– Это похоже на ускоренный курс человеческой истории, – заметил Тан. – Как они её видят или… планировали.

Затем изображение сменилось на что-то более тревожное – человеческие фигуры, охваченные странным свечением, их тела изменяются, становясь более похожими на первых существ.

– Что это? – напряженно спросил Крейн. – Что происходит с людьми на этом изображении?

– Трансформация, – ответил Роберт, внимательно изучая сцену. – Похоже на… генетическую активацию. Спящие гены пробуждаются, вызывая физические изменения.

– Это то, что они планировали для нас? – Майя не скрывала тревоги. – Превратить нас в… них?

– Или в оружие против их врагов, – предположил Крейн, и в его голосе звучало странное возбуждение.

Голограмма продолжила демонстрацию, показывая финальную сцену – трансформированные люди, сражающиеся на стороне первых существ против их противников. А затем – победу и мирное сосуществование обоих видов.

– Это… – Соколова запнулась, – …это их план? Их намерение для человечества?

– Или их пропаганда, – мрачно заметил Хиггинс. – Красивая сказка, чтобы оправдать использование нас как пушечного мяса в их войне.

Голограмма начала мерцать сильнее, затем внезапно изменилась, показывая нечто, напоминающее звездную карту. Одна точка на ней пульсировала особенно ярко.

– Это Солнечная система? – предположила Майя. – Они показывают нам свое местоположение?

– Или цель, – сказал Крейн. – Место, откуда придет угроза. Или куда они направляются.

Изображение снова изменилось, показывая числовую последовательность, постоянно меняющуюся, как обратный отсчет.

– Это таймер, – внезапно понял Роберт. – Они показывают нам время до… чего-то.

– До их прибытия? – встревоженно спросила Соколова. – Или до активации того, что они заложили в нашей ДНК?

Прежде чем кто-то успел ответить, голограмма начала быстро мерцать, а затем исчезла. Комплекс вокруг них вздрогнул, и ритм пульсации прожилок изменился – стал быстрее, интенсивнее.

– Что происходит? – встревоженно спросил Тан.

– Не уверен, – Хиггинс активировал свои сенсоры. – Но энергетические показатели растут. Комплекс… активируется полностью.

– Нам нужно добраться до центрального хранилища, – решительно сказал Роберт. – Если что-то начинается, ответы будут там, рядом с генетическими образцами.

– Согласна, – кивнула Майя. – Двигаемся к хранилищу. Держимся вместе.

Группа направилась к одному из туннелей, ведущих вглубь комплекса. По мере продвижения они замечали всё больше изменений – новые структуры на стенах, более интенсивное свечение, странные вибрации под ногами.

– Комплекс полностью пробудился, – прокомментировал Хиггинс. – И перестраивает себя.

– Для чего? – спросила Соколова.

– Возможно, готовится к прибытию своих создателей, – предположил Тан. – Или к выполнению своей основной функции, какой бы она ни была.

Они продолжали путь по туннелю, который, казалось, становился шире и выше с каждым шагом. Наконец они достигли знакомого овального проема, ведущего в огромный зал центрального хранилища.

Но то, что они увидели, заставило всех замереть на месте.

Хранилище изменилось до неузнаваемости. Ряды прозрачных капсул теперь светились гораздо ярче, а жидкость внутри них пульсировала и менялась, как живое существо. В центре зала, на месте прежнего "Острова", теперь возвышалась колоссальная структура, напоминающая древо – центральный ствол с отходящими ветвями, каждая из которых соединялась с определенной группой капсул.

– Боже мой, – прошептала Майя. – Это… это похоже на систему распределения. Или активации.

– Она подключается к образцам, – согласился Хиггинс. – Возможно, готовит их к… чему-то.

Роберт внимательно изучал ближайшие капсулы. Генетические кристаллы внутри них изменились – они пульсировали в такт с общим ритмом комплекса, и их структура стала более сложной, с отходящими отростками, похожими на корни.

– Они активируются, – сказал он, не скрывая тревоги. – Образцы выходят из состояния консервации.

– Для чего? – настойчиво спросил Крейн. – Для размножения? Создания новых существ?

– Не знаю, – честно ответил Роберт. – Но мне это не нравится. Особенно учитывая, что один из этих образцов содержит человеческую ДНК.

Он подошел к той капсуле, которую они идентифицировали как содержащую человеческий геном. Её состояние изменилось больше, чем у других – кристалл внутри практически растворился, превратившись в пульсирующую массу, которая, казалось, пыталась принять форму.

– Это выглядит как… эмбрион, – произнесла Соколова, заглядывая через плечо Роберта. – Человеческий эмбрион на ранней стадии развития.

– Комплекс пытается создать человека? – Майя не скрывала шока. – Зачем?

– Может быть, как образец, – предположил Роберт. – Или как… связующее звено.

В этот момент из капсулы раздался тихий писк, как будто система оповещала о завершении какого-то процесса. Жидкость внутри начала светиться ярче, концентрируясь вокруг формирующегося эмбриона.

– Что происходит? – встревоженно спросил Тан.

– Не уверен, – Роберт активировал свои сенсоры. – Но процесс ускоряется. Эмбрион развивается гораздо быстрее, чем это происходило бы естественным путем.

– Мы должны остановить это, – решительно сказал Крейн, доставая какое-то устройство из своего снаряжения. – Мы не знаем, что именно создается, и каковы могут быть последствия.

– Подождите! – остановил его Роберт. – Мы не можем просто уничтожить его. Это может быть ключом к пониманию намерений создателей.

– Или начало инвазии, – возразил Крейн. – Мы не можем рисковать.

В этот момент все капсулы в хранилище синхронно засветились ярче, и центральная структура-древо начала пульсировать в ускоренном ритме. Из неё выдвинулись новые ветви, соединяясь с ещё большим количеством капсул.

– Это происходит не только с человеческим образцом, – заметила Соколова, указывая на другие капсулы. – Процесс активации идет по всему хранилищу.

– Мы должны вмешаться, – настаивал Крейн. – Пока не стало слишком поздно.

– Но как? – спросила Майя. – Мы даже не понимаем, что именно происходит и как это остановить.

Роберт внимательно изучал центральную структуру-древо. У её основания была панель, покрытая знакомыми символами.

– Возможно, управление здесь, – сказал он, направляясь к панели. – Если комплекс реагирует на человеческую ДНК, я мог бы попытаться активировать интерфейс и найти способ… замедлить процесс, если не остановить его полностью.

– Я иду с вами, – решительно сказал Крейн.

Они подошли к центральной структуре. Панель у её основания светилась, символы на ней постоянно менялись, как будто система перенастраивалась.

– Я не узнаю эти символы, – нахмурился Роберт. – Они отличаются от тех, что я видел раньше.

– Возможно, это другой уровень доступа, – предположил Крейн. – Более глубокий, требующий… другого ключа.

Роберт заметил один символ, который выглядел знакомым – спираль с отходящими лучами, похожая на ту, что активировала голографический интерфейс в преддверии.

– Попробуем этот, – сказал он и осторожно прикоснулся к символу.

Реакция была мгновенной – символ засветился, и над панелью появилась новая голограмма. На этот раз это не было изображение существа или последовательность сцен. Вместо этого появилась трехмерная модель ДНК, медленно вращающаяся в воздухе.

– Это человеческий геном, – узнал Роберт. – Но… измененный.

Отдельные сегменты ДНК были выделены, пульсируя в такт с общим ритмом комплекса.

– Что это значит? – спросил Крейн, внимательно изучая голограмму.

– Это… – Роберт всматривался в последовательности, – …это активные модификации. Участки, которые были искусственно внедрены и теперь активируются.

– Для чего? – настойчиво спросил Крейн.

– Я не уверен, – честно ответил Роберт. – Но некоторые из этих сегментов связаны с базовой физиологией, иммунной системой, нейрохимией. И есть один участок… – он указал на пульсирующий сегмент в центре модели, – …который похож на генетический триггер. Как бомба замедленного действия в нашей ДНК.

– Бомба? – переспросил Крейн, и в его голосе звучало странное возбуждение. – Или ключ к эволюционному скачку?

Роберт внимательно посмотрел на него.

– Что вы имеете в виду, полковник?

Крейн не ответил, вместо этого прикоснувшись к другому символу на панели. Голограмма изменилась, показывая теперь последовательность трансформации – человеческая фигура, постепенно меняющаяся, приобретающая черты существ с первой голограммы.

– Вот оно что, – прошептал Крейн. – Они не просто создали нас. Они создали нас как… промежуточную форму. Куколку, которая должна превратиться в бабочку.

– Или в оружие, – мрачно добавил Роберт. – Не забывайте сцены конфликта, которые мы видели. Возможно, эта трансформация предназначена для создания солдат для их войны.

– Какая разница? – Крейн повернулся к нему, и в его глазах горел странный огонь. – В любом случае, это эволюционное преимущество. Сила. Власть.

Роберт начинал понимать, что полковник не был обеспокоен происходящим. Напротив, он был… заинтригован. Возможно, даже восхищен идеей человечества как оружия.

– Мы должны остановить этот процесс, – твердо сказал Роберт. – По крайней мере, до тех пор, пока не поймем все последствия.

– Зачем? – возразил Крейн. – Это наше предназначение. То, для чего мы были созданы.

– Мы не знаем, таково ли наше предназначение, – ответил Роберт. – И даже если так, это не означает, что мы должны слепо следовать плану наших создателей. У человечества есть свободная воля и право выбирать свой путь.

Крейн усмехнулся.

– Свободная воля? Иллюзия, доктор Палмер. Мы всегда были тем, что в нас заложили – агрессивными, территориальными, стремящимися к доминированию. Наша история – это история войн и конфликтов. Мы созданы как оружие, и мы всегда действовали как оружие.

– Не только, – возразил Роберт. – Мы также создавали искусство, музыку, литературу. Исследовали космос из любопытства, а не только из-за территориальных амбиций. Развивали медицину, чтобы спасать жизни, а не только для восстановления боеспособности.

– Побочные продукты эволюции, – отмахнулся Крейн. – Не меняющие нашей фундаментальной природы.

Их спор был прерван тревожным возгласом Майи:

– Роберт! Крейн! Что-то происходит с капсулами!

Они обернулись и увидели, что свечение во всех капсулах усилилось, а жидкость внутри них начала бурлить, как будто под действием высокой температуры. Центральная структура-древо пульсировала всё быстрее, отправляя импульсы энергии по своим ветвям к капсулам.

– Процесс ускоряется, – заметил Хиггинс, проверяя показания своих сенсоров. – Энергетические уровни растут экспоненциально.

– Мы должны что-то сделать! – настаивала Соколова. – Этот процесс может иметь непредсказуемые последствия!

Роберт вернулся к панели управления, лихорадочно изучая символы в поисках чего-то, что могло бы помочь замедлить или остановить процесс. Один символ привлек его внимание – похожий на паузу или стоп-сигнал.

– Возможно, это, – сказал он и решительно прикоснулся к символу.

Панель засветилась ярче, но вместо остановки процесса над ней появилась новая голограмма – на этот раз показывающая нечто, напоминающее интерфейс управления. Множество символов, организованных в сложные структуры, и в центре – пульсирующий образ, похожий на кристалл.

– Что это? – спросил Крейн, изучая голограмму.

– Не уверен, – ответил Роберт. – Но, судя по организации символов, это похоже на… контрольную панель. Или систему доступа к ядру комплекса.

Он внимательно изучал символы, пытаясь найти знакомые паттерны. Внезапно один из них привлек его внимание – комбинация, напоминающая код доступа.

– Это может быть ключом, – сказал Роберт и осторожно прикоснулся к последовательности символов.

Голограмма изменилась, показывая теперь нечто, напоминающее схему комплекса. Одна секция мигала, привлекая внимание.

– Это новая область, – заметила Майя, подходя ближе. – Секция, которую мы еще не исследовали.

– И, судя по её расположению, она находится глубже всего, – добавил Хиггинс. – Возможно, это центральное ядро комплекса.

– Или его мозг, – предположила Соколова. – Если комплекс действительно полуорганический, у него может быть центральная нервная система или её аналог.

Роберт внимательно изучал мигающую секцию. Что-то в её форме и расположении казалось знакомым, как будто он видел это раньше.

– Это похоже на хранилище, – внезапно понял он. – Но не генетических образцов. Чего-то другого. Возможно, информации или… сознания.

– Сознания? – переспросил Тан. – Вы имеете в виду, искусственного интеллекта?

– Или хранилище личностей создателей, – предположил Роберт. – Их разум, сохраненный в какой-то форме для будущей реактивации.

– Мы должны найти это место, – решительно сказал Крейн. – Оно может содержать ключ к пониманию комплекса и его функций.

– Согласна, – кивнула Майя. – Но как нам туда добраться? Я не вижу прямого пути на схеме.

Роберт изучал голограмму, пытаясь найти подсказку. Внезапно он заметил, что один из символов на панели пульсирует в такт с мигающей секцией на схеме.

– Возможно, это, – сказал он и прикоснулся к символу.

В тот же момент пол под ними задрожал, и в центре зала, рядом с древовидной структурой, начал открываться проход – круглое отверстие, ведущее вниз, в глубины комплекса.

– Похоже, мы нашли вход, – прокомментировал Хиггинс.

– Но безопасно ли спускаться? – обеспокоенно спросила Соколова. – Мы не знаем, что ждет нас внизу.

– У нас нет выбора, – сказала Майя. – Процесс активации ускоряется, и мы должны понять, что происходит, прежде чем будет слишком поздно.

– Я пойду первым, – вызвался Крейн.

– Нет, – твердо сказал Роберт. – Я пойду. Комплекс, похоже, лучше реагирует на меня. И я лучше понимаю генетические аспекты происходящего.

Крейн хотел возразить, но Майя поддержала Роберта:

– Он прав, полковник. Доктор Палмер имеет наибольший опыт взаимодействия с системами комплекса. Он пойдет первым, за ним я и вы. Остальные следуют за нами с интервалом в несколько метров.

Крейн неохотно кивнул.

– Хорошо. Но будьте осторожны, доктор Палмер. И помните, что некоторые открытия лучше оставить неизвестными.

Роберт подошел к краю открывшегося прохода. Внутри был спиралевидный туннель, ведущий вниз, освещенный тем же голубоватым свечением, что и остальной комплекс. Он активировал дополнительное освещение на своем костюме и начал спуск.

Туннель был удивительно гладким, как будто вырезанным из цельного куска материала. Стены пульсировали в том же ритме, что и остальной комплекс, но здесь это было интенсивнее, как будто они приближались к источнику энергии.

По мере спуска Роберт замечал изменения в структуре стен – они становились более прозрачными, и сквозь них можно было увидеть странные движущиеся формы, напоминающие потоки информации или энергии.

– Это невероятно, – прокомментировала Майя, спускаясь следом за ним. – Как будто мы внутри живого организма.

– Или внутри квантового компьютера, – добавил Тан, следующий за ними. – Эти потоки напоминают движение кубитов в квантовой системе.

Спуск продолжался несколько минут, и Роберт начал замечать изменения в звуке – низкий гул, который они слышали в комплексе с самого начала, здесь превратился в почти мелодичную пульсацию, как будто комплекс… пел.

– Вы слышите это? – спросил он.

– Да, – ответила Майя. – Это похоже на… музыку. Или речь, настолько сложную, что мы воспринимаем её как музыку.

Внезапно туннель закончился, и они оказались в просторном сферическом зале. В центре его парил объект, который можно было описать только как кристаллический мозг – огромная, сложно структурированная конструкция из того же материала, что и стены комплекса, но прозрачная, с видимыми внутри потоками энергии и информации.

– Невероятно, – выдохнула Соколова, когда вся группа собралась в зале. – Это… искусственный интеллект? Органический компьютер?

– Возможно, и то, и другое, – ответил Роберт, осторожно приближаясь к кристаллической структуре. – И нечто большее. Это может быть хранилище сознания создателей или центральный управляющий узел всего комплекса.

Вокруг кристаллического мозга располагались консоли, похожие на те, что они видели раньше, но более сложные. Одна из них начала светиться ярче, когда Роберт приблизился.

– Она реагирует на ваше присутствие, – заметил Крейн. – Как и в прошлый раз.

Роберт подошел к консоли и внимательно изучил символы на ней. Многие были знакомы по предыдущим взаимодействиям, но некоторые выглядели совершенно новыми.

– Это похоже на… интерфейс для прямого взаимодействия, – сказал он, указывая на центральную часть консоли, где был углубленный участок, напоминающий отпечаток руки.

– Вы собираетесь активировать его? – настороженно спросил Крейн.

– Мы должны понять, что происходит, – ответил Роберт. – И это может быть единственный способ.

– Будьте осторожны, – предупредила Майя. – Мы не знаем, как система может отреагировать.

Роберт глубоко вздохнул и поместил свою руку в углубление на консоли. Сразу же он почувствовал странное тепло и легкое покалывание, как будто энергия проходила через его тело. Консоль засветилась ярче, и кристаллический мозг в центре зала начал пульсировать в ускоренном ритме.

Внезапно перед Робертом появилась голограмма – не просто изображение, а полноценная трехмерная проекция существа, похожего на то, что они видели раньше. Но на этот раз оно выглядело более… реальным. Более присутствующим.

– Приветствую тебя, Хранитель Генов, – произнесло существо, и к удивлению всех, его слова были понятны, хотя звучали странно, с необычными интонациями. – Я Архивариус. Последний из Архитекторов, оставшийся для наблюдения за Проектом "Пандора".

Роберт был потрясен. Голограмма не просто говорила – она обращалась к нему напрямую, и на их языке.

– Как вы… как ты понимаешь наш язык? – спросил он.

– Я изучал ваш вид с момента его создания, – ответил Архивариус. – Ваши языки, культуры, развитие. Комплекс "Пандора" содержит системы мониторинга, которые собирали данные на протяжении всего вашего существования.

– Вы наблюдали за нами? – спросила Майя, подходя ближе. – Всё это время?

– Да, Исследователь, – голограмма повернулась к ней. – Это была часть Проекта. Наблюдение за развитием и эволюцией созданных видов, особенно человечества – нашего величайшего творения.

– Зачем? – прямо спросил Крейн. – С какой целью вы создали нас?

Архивариус повернулся к нему, и его выражение стало более серьезным.

– Ты знаешь ответ, Воин. Вы были созданы как оружие. Но также как хранители. И потенциальные наследники.

– Наследники чего? – спросил Роберт.

– Всего, – просто ответил Архивариус. – Нашего знания, нашей технологии, нашей миссии. Когда-то Архитекторы были доминирующей силой в этом секторе галактики. Мы создавали, исследовали, развивались. Но потом пришли Разрушители.

Голограмма изменилась, показывая существ, совершенно не похожих на Архитекторов – массивные, с экзоскелетом, многоконечные, с множеством глаз.

– Они разрушали всё на своем пути, – продолжил Архивариус. – Наши миры, наши творения, нашу цивилизацию. Мы были созидателями, не воинами. Мы не могли противостоять им напрямую.

– И тогда вы создали нас, – понял Роберт. – Как биологическое оружие против Разрушителей.

– Да, – кивнул Архивариус. – Мы взяли примитивную форму жизни на вашей планете и ускорили её эволюцию, направив по определенному пути. Мы внедрили гены, которые сделали вас более адаптивными, более агрессивными, более… эффективными. Но также мы дали вам интеллект, любопытство, творческий потенциал. Вы были созданы как оружие, но с возможностью стать чем-то большим.

– И что теперь? – спросил Крейн, и в его голосе звучало нетерпение. – Зачем комплекс активировался? Зачем этот сигнал, отправленный в космос?

– Потому что время пришло, – ответил Архивариус. – Ваш вид достиг критической точки развития. Вы колонизировали свою солнечную систему, развили технологии, близкие к нашим на момент нашего исчезновения. И… – он сделал паузу, – …Разрушители возвращаются.

В зале воцарилась тишина. Импликации этого заявления были колоссальными.

– Что вы имеете в виду? – спросил наконец Роберт. – Разрушители вымерли? Или ушли?

– Ни то, ни другое, – ответил Архивариус. – Они отступили после нашего последнего противостояния, когда мы использовали оружие, которое почти уничтожило нас самих. Но они не были полностью уничтожены. И теперь, спустя миллионы лет, наши системы мониторинга зафиксировали признаки их возвращения.

– И что это значит для нас? – спросила Майя. – Что происходит с комплексом? С генетическими образцами?

– Комплекс "Пандора" выполняет свою основную функцию, – пояснил Архивариус. – Активирует генетический потенциал, заложенный в созданных видах. Готовит их… вас… к предстоящему конфликту.

– Как именно? – настойчиво спросил Крейн.

– Через активацию спящих генов, – ответил Архивариус. – Генов, которые мы внедрили в ваш вид для… улучшения ваших возможностей.

– Улучшения? – переспросил Роберт. – Или изменения? Превращения нас в нечто иное?

– И то, и другое, – кивнул Архивариус. – Процесс активации усилит вашу физическую силу, выносливость, способность к регенерации. Улучшит нейрохимические процессы, ускорит рефлексы, повысит интеллект. Но также… изменит вас. Сделает более похожими на нас в некоторых аспектах.

– Это звучит как вторжение, – сказала Майя. – Насильственное изменение нашего вида без нашего согласия.

– Это активация того, что всегда было частью вас, – возразил Архивариус. – Вашего истинного потенциала. Вашего предназначения.

– А если мы откажемся? – спросил Роберт. – Если человечество решит остаться… собой?

Архивариус долго смотрел на него.

– Тогда вы, вероятно, погибнете, когда придут Разрушители. Они не знают пощады. Они не остановятся, пока не уничтожат всю разумную жизнь в этом секторе галактики. Как они пытались уничтожить нас.

– Но мы можем сражаться на наших условиях, – настаивал Роберт. – Используя наши технологии, нашу стратегию. Без генетической… перезагрузки.

Архивариус покачал головой.

– Ваши технологии недостаточно развиты. Ваши ресурсы ограничены. Ваши тела уязвимы. Разрушители превосходят вас во всех аспектах военной мощи.

– Когда они придут? – спросил Крейн. – Сколько у нас времени?

– Немного, – ответил Архивариус. – Наши системы дальнего обнаружения зафиксировали их активность на границе этого сектора. По нашим расчетам, они достигнут вашей солнечной системы через 4,7 ваших лет.

– Чуть меньше пяти лет, – Майя выглядела потрясенной. – Это… это практически ничто в космических масштабах.

– Именно поэтому активация началась, – сказал Архивариус. – Процесс требует времени. Особенно для полной трансформации.

– И в чем заключается этот процесс? – спросил Роберт. – Как именно будут активированы эти "спящие гены"?

– Комплекс "Пандора" создает генетический катализатор, – пояснил Архивариус. – Вещество, которое при контакте с вашим организмом активирует заложенные изменения. Оно распространится через атмосферу, воду, пищу. Процесс будет постепенным, безболезненным. Большинство даже не заметит изменений, пока они не станут значительными.

– Это звучит как биологическое оружие, – возмутилась Соколова. – Вы собираетесь распространить генетический модификатор без согласия тех, кого он изменит!

– Это не оружие, – возразил Архивариус. – Это… эволюционный катализатор. Средство для активации того, что всегда было частью вас. Вашего истинного потенциала.

– Который вы заложили в нас, – напомнил Роберт. – Без нашего ведома или согласия.

– Мы создали вас, – просто ответил Архивариус. – Всё, что вы есть, было спроектировано нами. Даже ваше стремление к независимости и самоопределению.

Роберт почувствовал глубокое беспокойство. Архивариус не видел ничего неправильного в том, чтобы изменить целый вид без его согласия. Для него человечество было просто инструментом, созданным для конкретной цели.

– Мы должны остановить этот процесс, – решительно сказал он. – По крайней мере, до тех пор, пока человечество не будет проинформировано и не сможет принять коллективное решение.

– Остановить? – Архивариус, казалось, был удивлен. – Но это ваше спасение. Ваш единственный шанс выжить в предстоящем конфликте.

– По вашему мнению, – возразил Роберт. – Но мы должны иметь право выбора. Право решать свою судьбу.

– Даже если этот выбор приведет к вашему уничтожению? – спросил Архивариус.

– Даже тогда, – твердо ответил Роберт. – Лучше погибнуть, оставаясь собой, чем выжить, став чем-то другим без своего согласия.

Архивариус долго смотрел на него, затем перевел взгляд на остальных членов группы.

– Интересно, – наконец произнес он. – Ваше стремление к самоопределению сильнее, чем мы предполагали. Это… заслуживает уважения.

– Так вы можете остановить процесс? – с надеждой спросила Майя.

– Могу, – кивнул Архивариус. – Временно. До тех пор, пока ваш вид не примет решение. Но должен предупредить: времени мало. И если вы выберете отказ от активации, последствия могут быть… катастрофическими.

– Мы понимаем риск, – сказал Роберт. – Но выбор должен быть нашим.

– Подождите, – вмешался Крейн. – Мы не можем принимать такое решение самостоятельно. Это вопрос глобальной безопасности. И если существует реальная угроза инопланетного вторжения…

– То человечество должно знать об этом, – закончил за него Роберт. – И коллективно решить, как реагировать. А не быть тайно модифицированным без своего ведома.

Крейн выглядел недовольным, но не стал спорить дальше.

– Очень хорошо, – сказал Архивариус. – Я временно приостановлю процесс активации. Но сигнал, отправленный в космос, нельзя отменить. Он уже в пути к последним известным форпостам нашей цивилизации.

– Что содержится в этом сигнале? – спросил Тан.

– Информация о состоянии Проекта "Пандора", – ответил Архивариус. – О вашем развитии, о приближении Разрушителей, о начале активации. Призыв к любым выжившим Архитекторам прийти на помощь.

– И вы думаете, что кто-то ответит? – спросила Майя. – После стольких миллионов лет?

– Неизвестно, – честно ответил Архивариус. – Но надежда существует. Некоторые из наших анклавов могли выжить в дальних секторах галактики. И сигнал также содержит данные, которые могут быть полезны вам – информацию о Разрушителях, их технологиях, стратегиях, слабостях.

– Это было бы ценно, – признал Роберт. – Если угроза реальна, нам понадобится вся доступная информация.

– Она реальна, – уверенно сказал Архивариус. – И гораздо ближе, чем вы думаете.

Он сделал жест, и над кристаллическим мозгом появилась новая голограмма – звездная карта, показывающая движение флотилии объектов на границе их звездного сектора.

– Наши дальние сенсоры зафиксировали это два ваших месяца назад, – пояснил он. – Флот Разрушителей, движущийся в направлении вашей солнечной системы. Их технология изменилась за миллионы лет, эволюционировала. Но базовые сигнатуры те же.

Группа молча смотрела на голограмму. Импликации были слишком серьезны, чтобы сразу их осмыслить.

– Как мы можем получить эти данные? – наконец спросил Роберт. – Информацию о Разрушителях, их технологиях, слабостях?

– Я предоставлю вам доступ к нашим архивам, – ответил Архивариус. – Но должен предупредить: большая часть информации будет сложна для вашего понимания. Наша наука, наша технология базируются на принципах, которые вы только начинаете открывать.

– Мы готовы учиться, – твердо сказала Майя.

– Я знаю, – кивнул Архивариус. – Это одно из качеств, которые мы ценили при создании вашего вида. Ваша адаптивность, ваша способность к обучению, ваше неугасимое любопытство.

Он сделал жест, и рядом с консолью появилось устройство, напоминающее кристаллический диск.

– Это хранилище данных, – пояснил он. – Оно содержит базовую информацию о Разрушителях, их биологии, технологиях, тактике. А также… о вас самих. О том, как и зачем вы были созданы. О вашем потенциале.

Роберт осторожно взял кристалл. Он был теплым на ощупь и, казалось, пульсировал в такт с биением его сердца.

– Как мы сможем прочитать эти данные? – спросил он. – Наши технологии несовместимы.

– Кристалл адаптивен, – ответил Архивариус. – Он настроится на ваши системы. Это одна из технологий, которую мы совершенствовали – интуитивный интерфейс, способный взаимодействовать с любыми формами информационных систем.

– Спасибо, – искренне сказал Роберт, осторожно держа кристалл. – Этa информация может спасти миллиарды жизней.

– Если ваш вид примет правильное решение, – ответил Архивариус. – Помните, угроза реальна, и времени мало. Я приостановил процесс активации, но он неизбежен, если вы хотите выжить.

– Мы должны вернуться и сообщить об этом нашему руководству, – сказала Майя. – Весь мир должен узнать правду.

– Согласен, – кивнул Роберт. – Архивариус, можем ли мы вернуться сюда для получения дополнительной информации?

– Конечно, Хранитель Генов, – ответил Архивариус. – Комплекс "Пандора" теперь полностью активен и доступен для вас. Но помните – системы безопасности реагируют по-разному на разных посетителей. Не все могут получить доступ ко всем секторам.

– Что это значит? – нахмурился Крейн.

– Это значит, что комплекс распознает генетические маркеры и уровни доступа, – пояснил Архивариус. – Некоторые зоны и функции доступны только для тех, кто имеет определенные… атрибуты.

– Такие как у доктора Палмера? – настойчиво спросил Крейн.

– Да, – просто ответил Архивариус. – Он носит в себе генетический ключ, который мы внедрили в определенные линии вашего вида. Ключ, который делает его особенно совместимым с нашими технологиями.

Роберт выглядел озадаченным.

– Но я никогда не модифицировал свою ДНК. Я обычный человек.

– Нет, Хранитель, – мягко возразил Архивариус. – Ты никогда не был "обычным". Линия твоих предков была одной из тех, кого мы выбрали как носителей ключевых маркеров. Ты всегда был предназначен для этой роли – мост между нашими видами, между прошлым и будущим.

Роберт не знал, что сказать. Мысль о том, что его генетическая линия была целенаправленно спланирована миллионы лет назад инопланетной цивилизацией, была слишком ошеломляющей.

– Мы должны идти, – настойчиво сказала Майя, заметив напряжение в группе. – Нам нужно доставить эту информацию на станцию.

– Конечно, – кивнул Архивариус. – Но прежде чем вы уйдете, я должен активировать протокол безопасности для кристалла. – Он сделал жест, и кристалл в руках Роберта слегка засветился. – Теперь он настроен на твой генетический код, Хранитель. Только ты сможешь получить доступ к его содержимому.

Крейн бросил на Роберта острый взгляд, но промолчал.

– Идите, – сказал Архивариус. – И помните – времени мало. Разрушители приближаются, и когда они придут, они не будут знать пощады.

Группа начала подниматься обратно по спиральному туннелю. Роберт шел последним, всё еще держа кристалл и пытаясь осмыслить всё услышанное.

Когда они почти достигли выхода из туннеля, Крейн внезапно остановился и повернулся к Роберту.

– Доктор Палмер, я должен настоять на том, чтобы кристалл был передан под охрану военного контингента. Информация такого уровня не может находиться в руках одного человека, каким бы… особенным… он ни был.

Роберт напрягся.

– Архивариус настроил кристалл на мой генетический код. Возможно, только я могу получить доступ к информации.

– Это еще предстоит выяснить, – холодно ответил Крейн. – В любом случае, мы не можем рисковать безопасностью человечества из-за странных предпочтений инопланетного ИИ.

– Полковник Крейн, – твердо сказала Майя, – давайте обсудим это, когда вернемся на станцию. Доктор Палмер не собирается утаивать информацию. Все данные будут доступны для анализа.

Крейн явно был недоволен, но кивнул.

– Хорошо. Но этот вопрос не закрыт.

Они продолжили подъем и вскоре оказались в центральном хранилище. Процесс активации генетических образцов действительно замедлился – жидкость в капсулах всё еще светилась, но уже не так интенсивно, и пульсация стала ровнее.

– Он сдержал слово, – заметил Хиггинс, проверяя показания своих сенсоров. – Активация приостановлена, хотя не прекращена полностью.

– Идемте, – поторопила группу Майя. – Нам нужно вернуться на станцию и доложить обо всем Нгуену.

Группа быстро двинулась к выходу из комплекса. По пути они замечали, что многие системы, которые раньше активно пульсировали, теперь перешли в более спокойный режим функционирования. Комплекс словно перешел от бурной активности к ожиданию.

Когда они достигли преддверия, Роберт остановился на мгновение, глядя на центральную структуру, которая теперь тоже пульсировала медленнее.

– Что думаете обо всём этом, доктор Палмер? – спросила Ева Родригес, заметив его задумчивость.

– Не знаю, что и думать, – честно ответил Роберт. – Если всё, что сказал Архивариус, правда… мы стоим на пороге величайшего кризиса в истории человечества. И, возможно, величайших изменений.

– Вы верите в эту историю о Разрушителях? – прямо спросила Родригес. – Инопланетное вторжение через пять лет?

– Не знаю, – Роберт покачал головой. – Но если существовала одна инопланетная цивилизация, достаточно продвинутая, чтобы создать нас… почему не может существовать другая? И менее дружественная?

– В любом случае, – Родригес проверила своё оружие, – моя работа не меняется. Защищать людей. Независимо от того, кто угрожает.

Роберт кивнул с уважением. В простоте её подхода было что-то обнадеживающее.

Группа продолжила путь к выходу и вскоре достигла шахты, ведущей на поверхность. Подъемник ждал их, и они начали долгое восхождение сквозь ледяную толщу Европы.

Исследовательский комплекс "Европа-1" 22 марта 2472 года 19:30 по станционному времени

Конференц-зал был переполнен. Помимо всех старших научных сотрудников станции присутствовали представители военного контингента и администрации. В центре внимания находились члены экспедиции, только что вернувшиеся из комплекса "Пандора", и особенно Роберт Палмер, который держал инопланетный кристалл данных.

Доктор Сайрус Нгуен выглядел одновременно взволнованным и изможденным. Он внимательно выслушал подробный отчет о контакте с Архивариусом и просмотрел предварительные данные, собранные научной группой.

– Если всё это правда, – медленно произнес он, – мы стоим на пороге самого значительного кризиса в истории человечества. Инопланетное вторжение через менее чем пять лет…

– Если это правда, – подчеркнул один из научных консультантов. – У нас пока нет независимого подтверждения этой информации.

– Мы видели звездные карты, – возразила Майя. – Архивариус показал нам движение флота Разрушителей. И, честно говоря, зачем ему лгать?

– Возможно, чтобы манипулировать нами, – предположил консультант. – Заставить нас активировать генетические изменения, превратиться в то, что нужно Архитекторам.

– Для какой цели? – спросила Майя. – Их цивилизация исчезла миллионы лет назад. Зачем мертвой расе манипулировать нами?

– Не обязательно мертвой, – вмешался Крейн. – Архивариус упоминал возможных выживших в других секторах галактики. Сигнал был отправлен к ним. Возможно, всё это – способ подготовить нас к их возвращению. Сделать нас более… совместимыми с ними.

– В любом случае, – твердо сказал Нгуен, – мы должны действовать, исходя из предположения, что угроза реальна. Если мы ошибемся и проигнорируем предупреждение, а Разрушители действительно придут… человечество может быть уничтожено.

– Что с кристаллом? – спросил один из военных офицеров. – Мы извлекли какие-то данные?

Все взгляды обратились к Роберту, который сидел, держа кристалл в руках. С момента возвращения на станцию он не расставался с ним.

– Мы пытались, – ответил Хиггинс. – Но Архивариус не лгал – кристалл действительно настроен на генетический код доктора Палмера. Наши системы не могут прочитать данные без его… участия.

– И каким образом доктор Палмер должен "участвовать"? – спросил Крейн с легкой насмешкой.

– Мы пока не знаем, – признал Хиггинс. – Кристалл реагирует на его прикосновение, излучает слабые импульсы энергии. Но полноценного интерфейса мы еще не нашли.

– Возможно, нам нужны более продвинутые системы, – предположил Нгуен. – Квантовые компьютеры орбитальных станций Земли или Марса.

– Или нам нужно вернуться в комплекс, – сказал Роберт, впервые вступая в разговор. – Архивариус мог бы объяснить, как использовать кристалл.

– Разумное предложение, – кивнул Нгуен. – Но сначала мы должны сообщить о наших открытиях Всемирному Совету. Информация такого уровня не может оставаться здесь, на Европе.

– С этим может быть проблема, – заметил Крейн. – Мы не знаем, как кристалл отреагирует на перемещение с Европы. Если он каким-то образом связан с комплексом…

– Мы не можем оставаться здесь бесконечно, – возразил Нгуен. – И если угроза действительно приближается, Совет должен знать об этом немедленно.

– Предлагаю компромисс, – сказал Роберт. – Я останусь здесь с кристаллом и продолжу исследовать его функции, возможно, с еще одним визитом в комплекс. Тем временем, остальная часть экспедиции может вернуться на Землю с предварительными данными и подготовить Совет к полному отчету.

Нгуен задумался, затем кивнул.

– Это может сработать. Но вам понадобится команда поддержки. И защита, – он посмотрел на Крейна.

– Я останусь с доктором Палмером, – вызвалась Майя. – Никто не знает комплекс лучше меня.

– И я, – добавил Хиггинс. – Моя инженерная экспертиза может понадобиться для интерфейса с кристаллом.

– Я также останусь, – сказала Родригес. – Моя основная обязанность – обеспечение безопасности научного персонала станции.

Крейн выглядел недовольным, но кивнул.

– Я тоже останусь. Объединенное Космическое Командование должно быть непосредственно информировано о всех аспектах этого… контакта.

– Решено, – заключил Нгуен. – Доктор Палмер, доктор Чен, Хиггинс, капитан Родригес и полковник Крейн остаются на "Европе-1" для продолжения исследований. Остальные готовятся к отправке на Землю с предварительным отчетом. Мы должны действовать быстро, но осторожно. Если Архивариус прав, у нас осталось меньше пяти лет, чтобы подготовить человечество к величайшей угрозе в его истории.

Лаборатория Роберта была переоборудована для работы с кристаллом. Инженеры установили дополнительные системы анализа и мониторинга, а специалисты по безопасности усилили протоколы доступа – теперь в помещение можно было войти только после тройной идентификации.

Роберт сидел за рабочим столом, где кристалл был помещен в специальную подставку, окруженную сенсорами. Он часами смотрел на пульсирующий объект, пытаясь понять, как получить доступ к информации внутри.

Дверь лаборатории открылась, и вошла Майя с двумя чашками синтетического кофе.

– Как продвигается? – спросила она, протягивая одну чашку Роберту.

– Никак, – признался он, благодарно принимая кофе. – Кристалл реагирует на моё присутствие – пульсирует сильнее, когда я рядом, меняет цвет, когда я касаюсь его. Но я не могу найти способ извлечь данные.

– Может быть, дело не в технологическом интерфейсе, – предположила Майя, присаживаясь рядом. – Если Архивариус настроил его на ваш генетический код, возможно, связь должна быть более… непосредственной.

– Что вы имеете в виду?

– Не знаю точно. Но Архитекторы, похоже, использовали биотехнологии на уровне, который мы едва можем представить. Возможно, кристалл предназначен для какой-то формы нейронного интерфейса.

Роберт задумался. Это имело смысл. Если технологии Архитекторов были полуорганическими, возможно, и их системы хранения данных работали на подобных принципах.

– Вы предлагаете мне просто… думать о том, что я хочу узнать?

– Возможно, – пожала плечами Майя. – Или, может быть, требуется более прямой контакт, чем просто держать его в руке.

Роберт посмотрел на кристалл с сомнением.

– Звучит рискованно. Мы не знаем, какой эффект это может оказать.

– Верно, – согласилась Майя. – Но у нас мало времени и еще меньше вариантов. Если информация в этом кристалле действительно может помочь нам подготовиться к вторжению Разрушителей…

Она не закончила фразу, но Роберт понял. Риск мог быть оправдан, учитывая потенциальную ценность информации.

– Я подумаю об этом, – сказал он. – Но сначала хотел бы попробовать еще несколько стандартных подходов.

Майя кивнула.

– Разумно. Кстати, Нгуен хотел вас видеть. Что-то личное, сказал он.

– Сейчас?

– Когда сможете. Он в своем офисе.

– Хорошо, – Роберт допил кофе и встал. – Присмотрите за нашим другом? – он кивнул на кристалл.

– Конечно, – улыбнулась Майя. – Хотя сомневаюсь, что он много расскажет мне. Кажется, у него есть свои предпочтения.

Роберт усмехнулся и направился к двери. Прежде чем выйти, он обернулся:

– Знаете, что меня беспокоит больше всего?

– Что?

– То, как легко мы принимаем всё это. Инопланетные создатели, генетические модификации, приближающееся вторжение… Как будто часть нас всегда знала, что мы не одни, и что наша история не такая, как мы думали.

– Может быть, так и есть, – задумчиво ответила Майя. – Может быть, где-то глубоко внутри, на генетическом уровне, мы всегда помнили наших создателей. И наше предназначение.

Роберт кивнул и вышел из лаборатории, оставив Майю наедине с пульсирующим кристаллом.

Офис Нгуена был относительно скромным для руководителя такой важной станции как "Европа-1". Минимум личных вещей, максимум функциональных элементов – голографические экраны, терминалы связи, системы мониторинга.

Когда Роберт вошел, Нгуен стоял у небольшого иллюминатора, глядя на ледяную поверхность Европы, видимую через внешние камеры станции.

– А, доктор Палмер, – он повернулся. – Спасибо, что пришли. Присаживайтесь.

Роберт занял кресло напротив рабочего стола Нгуена, ожидая, пока тот начнет разговор.

– Как продвигается работа с кристаллом? – спросил Нгуен, возвращаясь к своему месту.

– Медленно, – честно ответил Роберт. – Мы пока не нашли способ извлечь данные. Но работаем над этим.

– Хорошо, – кивнул Нгуен. – Но я позвал вас не поэтому. – Он помолчал, словно подбирая слова. – Роберт, есть кое-что, что вы должны знать. Что-то, что я скрывал… от всех.

Роберт напрягся. Тон Нгуена не предвещал ничего хорошего.

– Комплекс "Пандора" не первый объект такого рода, обнаруженный человечеством, – тихо произнес Нгуен.

– Что? – Роберт был шокирован. – Но… как? Когда?

– Тридцать два года назад, – ответил Нгуен. – На Марсе, во время строительства Северного подземного комплекса. Объект меньше, чем "Пандора", и менее функциональный. Но той же конструкции, с тем же… назначением.

– И вы скрывали это? – Роберт не мог поверить своим ушам. – Все эти годы?

– Не я, – покачал головой Нгуен. – Решение было принято на самом высоком уровне. Всемирный Совет постановил, что человечество не готово узнать правду о своем происхождении. Что это может дестабилизировать общество, разрушить религиозные и культурные основы, вызвать массовые беспорядки.

– И вы согласились с этим решением? – в голосе Роберта звучало обвинение.

– Тогда – да, – признался Нгуен. – Я был молод, верил в мудрость руководства. И, честно говоря, мы не нашли в том комплексе ничего столь же функционального, как "Пандора". Никакого Архивариуса, никаких активных систем. Только фрагменты информации, которые мы едва могли интерпретировать.

Роберт пытался осмыслить услышанное. Если Нгуен говорил правду, это означало, что правительство Земли скрывало информацию об инопланетном происхождении человечества более трех десятилетий.

– Есть еще что-то, что я должен знать? – наконец спросил он.

Нгуен посмотрел ему прямо в глаза.

– Мы знали о существовании генетических модификаций в человеческом геноме. Не все детали, но основные принципы. И… мы знали о Хранителях Генов.

– Хранителях? – переспросил Роберт, вспоминая, как Архивариус назвал его.

– Определенные генетические линии, отмеченные создателями для особых функций, – пояснил Нгуен. – Носители ключевых маркеров, которые делают их совместимыми с технологиями Архитекторов. Таких людей очень мало, Роберт. Может быть, один на десять миллионов. И вы – один из них.

– Вы знали об этом? – Роберт почувствовал, как внутри нарастает гнев. – Всё это время вы знали, что я…

– Нет, – перебил его Нгуен. – Не о вас конкретно. Мы знали о существовании таких генетических линий, но не могли идентифицировать отдельных носителей. По крайней мере, до недавнего времени. – Он вздохнул. – Программа исследований адаптации человеческого генома к другим планетам, которую вы возглавляете, была частично создана для выявления потенциальных Хранителей. Мы предполагали, что те же генетические маркеры, которые делают человека совместимым с технологиями Архитекторов, могут также способствовать успешной адаптации к внеземным условиям.

– Так моя работа, моя карьера… всё это было просто прикрытием для поиска генетически модифицированных людей? – Роберт едва сдерживал возмущение.

– Нет, – твердо сказал Нгуен. – Ваша работа жизненно важна для будущего человеческой колонизации космоса. Это никогда не подвергалось сомнению. Просто у нее был… дополнительный аспект.

Роберт встал и начал ходить по комнате, пытаясь справиться с бурей эмоций.

– Всё это время… все эти годы исследований… я думал, что работаю на благо человечества. А оказывается, я был просто… подопытным кроликом. Объектом секретного исследования.

– Не только объектом, но и субъектом, – возразил Нгуен. – Ваши научные достижения реальны, Роберт. Ваш вклад в понимание генетической адаптации неоценим. Просто… теперь вы можете сделать еще больше.

– Благодаря моим "особым" генам, – горько заметил Роберт. – Генам, о которых я даже не подозревал.

– Да, – просто ответил Нгуен. – Но это не умаляет ваших личных качеств и достижений. Напротив, возможно, именно эти гены частично ответственны за ваш блестящий ум, вашу интуицию, вашу способность видеть связи там, где другие их не замечают.

Роберт остановился, глядя на Нгуена.

– Почему вы рассказываете мне всё это сейчас?

– Потому что времена изменились, – ответил Нгуен. – Потому что "Пандора" активировалась, и мы столкнулись с угрозой, о которой даже не подозревали. И потому что вы, как Хранитель Генов, теперь в центре событий, независимо от того, хотите вы этого или нет. – Он тяжело вздохнул. – И потому что я устал от секретов. Тридцать лет хранить такую информацию… это разрушает душу, Роберт.

Роберт медленно вернулся к креслу и сел.

– Кто еще знает? Об этом… о Хранителях?

– На этой станции? Только я, – ответил Нгуен. – В более широком смысле – узкий круг высокопоставленных лиц во Всемирном Совете, нескольких ключевых научных институтах, военном командовании.

– Крейн?

– Не уверен, – честно ответил Нгуен. – Он из военной разведки, у них свои источники информации. Но судя по его поведению и интересу к вам… возможно, он знает или подозревает.

Роберт задумался. Это объясняло настойчивость Крейна, его подозрительность, его интерес к кристаллу и к "особой" роли Роберта.

– Что еще в этих марсианских архивах? – спросил он. – Было ли там что-нибудь о Разрушителях? О приближающемся вторжении?

– Нет, – покачал головой Нгуен. – По крайней мере, насколько я знаю. Марсианский комплекс был сильно поврежден, многие системы нефункциональны. Мы смогли извлечь только фрагментарную информацию о создании человечества как биологического оружия, о генетических модификациях, о Хранителях. Ничего о внешней угрозе или таймере активации.

– Таймере? – переспросил Роберт. – Вы думаете, что активация "Пандоры" была запланирована? Предопределена?

– Это лишь предположение, – ответил Нгуен. – Но логичное. Если Архитекторы создали нас как оружие против Разрушителей, они должны были предусмотреть механизм активации этого оружия, когда придет время. Возможно, системы "Пандоры" обнаружили приближение врага и запустили протокол пробуждения.

– Но мы спровоцировали активацию, – заметил Роберт. – Своим присутствием, своими действиями в комплексе.

– Возможно, это было запланировано, – предположил Нгуен. – Возможно, комплекс был спроектирован так, чтобы активироваться, когда человечество достигнет определенного уровня технологического развития и начнет исследовать внешние миры Солнечной системы. Это было бы логичным индикатором нашей готовности к следующему этапу.

Роберт не мог не признать, что в этом была логика. Если Архитекторы планировали использовать человечество как оружие в будущем конфликте, они должны были создать механизм активации этого оружия в нужное время.

– Что вы планируете делать с этой информацией? – спросил он наконец. – О марсианском комплексе, о Хранителях?

– Включить её в официальный отчет для Всемирного Совета, – ответил Нгуен. – Времена секретности должны закончиться. Если человечеству предстоит столкнуться с экзистенциальной угрозой, оно должно знать всю правду о своем прошлом, о своей природе, о своем предназначении.

– И о своем будущем, – добавил Роберт. – О генетических изменениях, которые Архивариус предлагает активировать.

– Да, – кивнул Нгуен. – Хотя это будет самым сложным решением, с которым когда-либо сталкивалось человечество. Изменить саму свою природу, стать чем-то иным, чем-то… большим. Или рискнуть столкнуться с Разрушителями, оставаясь тем, что мы есть.

– Это должен быть выбор каждого человека, – твердо сказал Роберт. – Не навязанный ни инопланетной цивилизацией, ни правительством.

– Согласен, – кивнул Нгуен. – Но для этого людям нужна информация. Полная и достоверная. И часть этой информации содержится в кристалле, который реагирует только на вас.

– Я найду способ получить доступ к данным, – решительно сказал Роберт. – Теперь, когда я знаю больше о своей… природе, возможно, мне будет легче понять, как взаимодействовать с технологией Архитекторов.

– Я надеюсь на это, – сказал Нгуен, глядя на него с новым выражением – смесью надежды и сожаления. – Потому что, Роберт, возможно, вы сейчас самый важный человек в Солнечной системе. От вас может зависеть судьба всего нашего вида.

Роберт почувствовал тяжесть этих слов как физическое бремя, давящее на плечи. Роль, которую он никогда не просил, ответственность, которой он не искал. Но которую, похоже, не мог избежать.

– Я сделаю всё, что в моих силах, – сказал он, вставая. – Но не ради каких-то древних создателей и их планов. А ради людей. Ради человечества, которое заслуживает будущего по своему выбору, а не предписанного миллионы лет назад инопланетной расой.

Нгуен кивнул.

– Именно поэтому вы и были выбраны, Роберт. Не только из-за ваших генов, но из-за того, кто вы есть.

Роберт не был уверен, что может верить этому, но кивнул в ответ и направился к двери.

– Еще одно, – остановил его голос Нгуена. – Не доверяйте полностью Крейну. У военных может быть своя повестка в отношении технологий Архитекторов.

– Я догадывался, – сказал Роберт, не оборачиваясь. – Спасибо за предупреждение.

Он вышел из офиса Нгуена, чувствуя, что мир вокруг изменился необратимо. Не только из-за открытий в комплексе "Пандора", но и из-за осознания, что часть правды скрывалась десятилетиями. И что он сам был частью этой скрытой истории, даже не подозревая об этом.

Вернувшись в лабораторию, Роберт обнаружил, что Майя всё еще там, изучает данные на одном из терминалов.

– Как прошла встреча с Нгуеном? – спросила она, не отрываясь от экрана.

Роберт на мгновение задумался, рассказать ли ей всё, что узнал. Но решил, что времена секретов действительно должны закончиться.

– Он рассказал мне нечто… шокирующее, – ответил Роберт и кратко изложил то, что узнал о марсианском комплексе, о давнем знании правительства о происхождении человечества, и о Хранителях Генов.

Майя слушала, не перебивая, её глаза расширялись от удивления.

– Это… это невероятно, – сказала она, когда Роберт закончил. – И возмутительно. Скрывать такую информацию от человечества, от научного сообщества…

– Они боялись последствий, – сказал Роберт. – И, честно говоря, я могу это понять. Узнать, что ты был создан как оружие для древней инопланетной войны… это может серьезно повлиять на психику людей, на общественные институты, на религиозные верования.

– Но это наша история, – возразила Майя. – Наше происхождение. Наша правда. Они не имели права скрывать её.

– Возможно, – согласился Роберт. – Но теперь важнее другое – что мы делаем с этой правдой сейчас. Особенно с учетом приближающейся угрозы.

Он подошел к кристаллу, который всё еще пульсировал на подставке.

– Нгуен сказал, что я – Хранитель Генов. Один из немногих людей, чья ДНК содержит специальные маркеры, делающие меня совместимым с технологиями Архитекторов. – Он посмотрел на Майю. – Если это правда, возможно, я должен использовать эту совместимость более… непосредственно.

– Вы имеете в виду то, о чем мы говорили раньше? – спросила она. – Нейронный интерфейс?

– Да, – кивнул Роберт. – Если кристалл настроен на мой генетический код, возможно, он предназначен для прямого ментального контакта. Не через компьютеры или сканеры, а… напрямую.

– Это может быть рискованно, – обеспокоенно сказала Майя. – Мы не знаем, какой эффект это окажет на ваш мозг.

– Риск есть, – согласился Роберт. – Но у нас мало времени и еще меньше вариантов. Если информация в этом кристалле действительно может помочь нам подготовиться к вторжению…

Он повторил её собственные слова, и Майя слабо улыбнулась, признавая это.

– Как вы планируете это сделать? – спросила она.

– Не уверен, – признался Роберт. – Но я думаю, что должен просто… довериться своей интуиции. Своим "специальным" генам, – он не смог скрыть горечь в голосе.

Он взял кристалл с подставки. Тот немедленно начал светиться ярче, пульсируя в такт с его сердцебиением. Роберт закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь установить мысленную связь с объектом.

Сначала ничего не происходило. Затем он почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев, постепенно распространяющееся по рукам, к плечам, к шее, к голове. Кристалл стал теплее, его пульсация ускорилась.

– Что-то происходит, – тихо сказал Роберт, не открывая глаз. – Я чувствую… связь.

– Ваши показатели меняются, – голос Майи звучал как будто издалека. – Мозговая активность увеличивается, особенно в височных и теменных долях. Сердцебиение ускоряется. Будьте осторожны, Роберт.

Он едва слышал её. Покалывание превратилось в поток энергии, протекающей через его тело, сосредотачиваясь в мозге. И внезапно…

Информация. Поток данных, образов, концепций, вливающихся прямо в его сознание. Не как слова или изображения, а как… понимание. Непосредственное, интуитивное постижение сложных идей и фактов.

Он увидел Архитекторов – не просто физический облик, но их историю, их культуру, их эволюцию. Миллионы лет развития, от простых морских существ до высокоразвитой цивилизации, способной манипулировать генетическим кодом, создавать искусственные планеты, путешествовать между звездами.

Он увидел их конфликт с Разрушителями – расой, столь же древней, но с совершенно иным эволюционным путем и философией. Если Архитекторы были созидателями, исследователями, учеными, то Разрушители были потребителями, завоевателями, уничтожающими всё на своем пути ради ресурсов и экспансии.

Он увидел войну – колоссальную, беспощадную, длившуюся тысячелетиями. Звездные системы, превращенные в поля сражений, планеты, разрушенные или терраформированные в оружейные платформы, целые виды, модифицированные или созданные для участия в конфликте.

И он увидел План – грандиозную стратегию Архитекторов, осознавших, что они проигрывают войну. План, центром которого была маленькая голубая планета на окраине спирального рукава галактики. Планета с уникальными условиями и примитивной, но перспективной формой жизни.

Земля. Человечество. Эксперимент, инвестиция, надежда, оружие.

Образы и концепции продолжали вливаться в его сознание, всё быстрее и интенсивнее. Технические данные о кораблях и оружии Разрушителей. Биологическая информация об их физиологии, сильных и слабых сторонах. Стратегические планы противодействия их тактике.

И, наконец, самое важное – детальная информация о генетических модификациях, заложенных в человеческом геноме. Модификациях, которые, будучи активированными, превратили бы людей в нечто… большее. Сильнее физически, острее ментально, с новыми способностями – регенерацией, усиленными чувствами, телепатической связью, контролем над определенными формами энергии.

Но также он увидел цену этих изменений – необратимая трансформация, потеря части того, что делало людей людьми, замена этого чем-то другим, чем-то… архитекторским.

И он увидел альтернативу – сложный, рискованный план противостояния Разрушителям без полной активации генетических изменений. План, который Архитекторы считали менее надежным, но возможным. План, который оставлял человечеству выбор.

Внезапно поток информации прекратился. Кристалл в его руках остыл и перестал светиться. Роберт открыл глаза и обнаружил себя стоящим посреди лаборатории, с Майей, встревоженно смотрящей на него.

– Роберт? Вы в порядке? Вы не отвечали почти пятнадцать минут!

– Пятнадцать минут? – переспросил он. Казалось, прошли часы или даже дни, пока он поглощал огромный объем информации.

– Да, вы стояли неподвижно, с закрытыми глазами. Ваши жизненные показатели были стабильны, но мозговая активность… она была невероятной. Как будто вы обрабатывали огромные объемы данных. – Она помогла ему сесть. – Что произошло?

– Я получил доступ к информации, – тихо сказал Роберт, все еще пытаясь осмыслить обрушившийся на него поток знаний. – Всё, что было в кристалле… теперь в моей голове. История Архитекторов и Разрушителей. Детали плана. Информация о генетических модификациях. Альтернативные стратегии.

– Вы хотите сказать, что кристалл… загрузил информацию напрямую в ваш мозг? – Майя выглядела потрясенной.

– Именно так, – кивнул Роберт. – И это… это потрясающе. И ужасающе. – Он посмотрел на неё. – Майя, угроза реальна. Разрушители действительно приближаются. И они… они невероятно опасны. Более развитые технологически, чем мы. Более многочисленные. Более агрессивные. С опытом уничтожения целых цивилизаций.

– Боже мой, – выдохнула Майя. – Что нам делать?

– У нас есть варианты, – сказал Роберт. – Архитекторы предусмотрели альтернативные стратегии. Не только полную генетическую активацию, но и другие подходы. Технологические, тактические. – Он потер виски. – Мне нужно это всё записать, систематизировать. И нам нужно сообщить Нгуену. Всемирному Совету. Всему человечеству.

– Конечно, – кивнула Майя. – Но сначала вам нужно отдохнуть. Такая нейронная активность должна была истощить вас.

Роберт хотел возразить, что нет времени для отдыха, но внезапно почувствовал сильную усталость, как будто его тело только сейчас осознало, через что прошло.

– Возможно, вы правы, – признал он. – Короткий отдых, а затем я начну документировать всё, что узнал. Мир должен знать, что нас ждет. И какие у нас есть варианты.

– Я сообщу Нгуену, что вы успешно получили доступ к данным, – сказала Майя. – И организую полное медицинское обследование. Мы должны убедиться, что этот процесс не нанес вреда вашему мозгу.

– Сомневаюсь, что нанес, – сказал Роберт. – Кристалл был спроектирован для Хранителей Генов. Для людей с моей… конфигурацией ДНК. – Он слабо улыбнулся. – Похоже, мои "особые" гены наконец-то пригодились для чего-то важного.

Майя помогла ему встать и проводила до двери.

– Отдыхайте, Роберт. А я позабочусь об остальном. Завтра мы начнем работу по спасению человечества.

Роберт кивнул и направился к своей каюте, чувствуя, как знания, полученные из кристалла, перестраиваются в его сознании, формируя связные структуры, планы, стратегии. Информация Архитекторов была теперь частью его, и он должен был использовать её, чтобы помочь человечеству выбрать свой путь в приближающемся кризисе.

Путь, который, он надеялся, позволит им сохранить то, что делало их людьми, даже перед лицом врага, стремящегося уничтожить всё живое в этой части галактики.

Глава 4: Код творения

Исследовательский комплекс "Европа-1" 23 марта 2472 года 08:45 по станционному времени

Роберт Палмер сидел перед голографическим дисплеем, заполняя его схемами и диаграммами. Его пальцы летали над виртуальной клавиатурой, транслируя в цифровую форму знания, полученные из кристалла Архитекторов. Он работал непрерывно с раннего утра, останавливаясь только для того, чтобы выпить стимулирующий напиток, который регулярно приносила Майя.

На дисплее формировалась сложная структура, напоминающая генетический код, но с модификациями и дополнениями, отмеченными разными цветами. Это была детальная карта генетических изменений, заложенных Архитекторами в человеческом геноме.

– Невероятно, – прошептала Майя, стоя за его плечом и наблюдая за работой. – Вы действительно всё это видели? В таких деталях?

– И гораздо больше, – ответил Роберт, не отрывая взгляда от дисплея. – Информации было… огромное количество. Я всё еще сортирую её в голове, пытаясь организовать в логическую структуру.

В лабораторию вошел Нгуен, сопровождаемый Хиггинсом и, к неудовольствию Роберта, полковником Крейном.

– Доктор Палмер, – поприветствовал Нгуен. – Впечатляюще. Майя рассказала мне о вашем опыте с кристаллом. Как вы себя чувствуете?

– Немного перегруженным, – честно ответил Роберт. – Но физически в порядке. Медицинское сканирование не показало никаких аномалий, кроме повышенной активности в определенных участках мозга.

– А ментально? – спросил Нгуен. – Воспоминания, личность, идентичность – всё на месте?

– Насколько я могу судить, да, – кивнул Роберт. – Я всё еще я. Просто с добавлением огромного объема инопланетных знаний.

– Которыми вы, конечно, готовы поделиться, – вступил в разговор Крейн, подходя ближе к дисплею.

– Разумеется, – холодно ответил Роберт. – Именно этим я и занимаюсь – документирую всё, что узнал. Для блага всего человечества, – он подчеркнул последние слова, глядя прямо на полковника.

– И что именно вы узнали, доктор Палмер? – спросил Крейн. – Что-нибудь конкретное о военной мощи этих… Разрушителей? Их тактике, технологиях, слабостях?

– Всё это есть, – подтвердил Роберт. – И я включу эту информацию в свой отчет. Но сейчас я сосредоточен на генетических аспектах, поскольку это моя специализация, и именно здесь решения будут наиболее… сложными.

– Генетические аспекты? – переспросил Хиггинс. – Вы имеете в виду модификации, которые Архивариус предлагал активировать?

– Именно, – кивнул Роберт. – Смотрите, – он указал на схему на дисплее. – Это человеческий геном в его нынешнем виде. А это, – он переключил изображение, – то, чем он станет после полной активации модификаций.

Все склонились над дисплеем, изучая сложную диаграмму.

– Эти изменения затрагивают практически все аспекты человеческой физиологии и нейрологии, – пояснил Роберт. – Улучшенная мышечная эффективность, ускоренная регенерация тканей, усиленная иммунная система, повышенная нейропластичность, модифицированные сенсорные системы…

– Звучит как значительное улучшение, – заметил Крейн. – Более сильные, выносливые, умные… что тут может быть сложного?

– Вот это, – Роберт выделил несколько сегментов на схеме. – Эти изменения не просто "улучшают" человека. Они фундаментально меняют некоторые аспекты нашей биологии и, потенциально, психологии. Этот кластер, например, – он указал на группу генов, – отвечает за развитие полностью новых нейронных структур в мозге, обеспечивающих… телепатические способности. А этот, – он переключился на другой сегмент, – модифицирует наше восприятие электромагнитного спектра, позволяя видеть в ультрафиолетовом и инфракрасном диапазонах.

– Это звучит как эволюционный скачок, – сказала Майя. – Как следующий этап человеческого развития.

– Или как превращение нас в нечто иное, чем люди, – тихо произнес Роберт. – В гибридов человека и Архитектора. – Он посмотрел на группу. – Я не говорю, что эти изменения "плохие". Они могут дать нам огромные преимущества, особенно в противостоянии с Разрушителями. Но это необратимые изменения. Если мы активируем их, человечество, каким мы его знаем, перестанет существовать. Мы станем новым видом.

– Звучит драматично, доктор Палмер, – скептически заметил Крейн. – Но если альтернатива – уничтожение нашего вида Разрушителями, я бы сказал, что выбор очевиден.

– Возможно, – согласился Роберт. – Но это выбор, который должно сделать всё человечество, а не несколько человек в этой комнате. И для этого людям нужна полная информация, включая альтернативные стратегии.

– Альтернативные стратегии? – переспросил Нгуен. – Вы имеете в виду, способы противостоять Разрушителям без полной генетической активации?

– Да, – Роберт переключил дисплей, показывая новую схему. – Архитекторы предусмотрели несколько вариантов. Один из них – частичная активация, сфокусированная на определенных аспектах, но без полной трансформации. Это даст некоторые преимущества, сохраняя большую часть нашей человеческой природы.

– Но, предположительно, с меньшими шансами на успех, – вставил Крейн.

– С меньшими, да, – признал Роберт. – Но не нулевыми. И есть также чисто технологические стратегии, основанные на адаптации технологий Архитекторов к нашим системам вооружения и защиты. – Он посмотрел на Крейна. – Информация о них тоже есть в моей голове, полковник, и я документирую её параллельно с генетическими данными.

– Это должно заинтересовать военное командование, – Крейн не скрывал своего интереса.

– Не сомневаюсь, – сухо ответил Роберт. – Но, опять же, это информация для всего человечества, не только для военных.

Напряжение между ними было очевидным. Нгуен, заметив это, вмешался:

– Давайте сосредоточимся на фактах, господа. Роберт, сколько времени вам нужно, чтобы документировать всю полученную информацию?

– Трудно сказать, – Роберт потер виски. – Объем данных огромен, и часть информации всё еще… структурируется в моей голове. Я бы сказал, минимум несколько дней для базовых стратегий и ключевых технологий. Недели или даже месяцы для полного анализа всех аспектов.

– У нас нет месяцев, – напомнил Крейн. – Разрушители приближаются.

– Через пять лет, – уточнил Роберт. – Это не завтра. У нас есть время для тщательного анализа и принятия взвешенных решений.

– Если информация Архивариуса точна, – заметил Хиггинс. – Мы всё еще не имеем независимого подтверждения этой угрозы.

– Верно, – кивнул Нгуен. – Но мы не можем рисковать и игнорировать предупреждение. Роберт, сосредоточьтесь на самой важной информации – о природе угрозы, о ключевых технологиях защиты, о вариантах генетической активации. Мы должны представить эти данные Всемирному Совету как можно скорее.

– Я работаю над этим, – заверил Роберт. – Но есть еще один аспект, о котором мы должны подумать. – Он сделал паузу, собираясь с мыслями. – Часть информации, полученной мной из кристалла, указывает на то, что в человеческом геноме может быть заложен механизм самоуничтожения. Своего рода генетический выключатель, который может быть активирован при определенных условиях.

В комнате воцарилась тишина. Нгуен был первым, кто нарушил её:

– Механизм самоуничтожения? Вы уверены?

– Не полностью, – признал Роберт. – Информация фрагментарна, и я всё еще анализирую её. Но похоже, что Архитекторы встроили в нашу ДНК своего рода "аварийное выключение" – генетическую последовательность, которая, будучи активированной, вызывает каскадный отказ систем организма.

– Зачем им это делать? – спросила Майя. – Если мы их величайшее творение, их надежда в войне против Разрушителей?

– Страховка, – мрачно ответил Крейн. – На случай, если эксперимент пойдет не так. Если их оружие обернется против них.

– Возможно, – кивнул Роберт. – Или это могло быть средством контроля. Способом гарантировать, что человечество будет следовать предписанному пути развития.

– Это… тревожно, – произнес Нгуен. – Можно ли деактивировать этот механизм?

– Теоретически – да, – сказал Роберт. – Но это потребует масштабного генетического вмешательства, возможно, на уровне всего вида. Я работаю над пониманием этого аспекта, но это одна из самых сложных частей информации.

– Приоритизируйте это, – решительно сказал Нгуен. – Если такой механизм существует, мы должны знать, как он работает, что может его активировать, и как его нейтрализовать. Это может быть даже важнее, чем подготовка к Разрушителям.

– Согласен, – кивнул Роберт. – Я сосредоточусь на этом аспекте параллельно с базовой информацией о угрозе и вариантах защиты.

– Что еще вы обнаружили? – спросил Хиггинс. – Что-нибудь о самом комплексе "Пандора"? О его функциях, возможностях?

– Многое, – ответил Роберт. – "Пандора" не просто хранилище или исследовательская станция. Это полноценный производственный и контрольный центр, способный не только хранить генетические образцы, но и создавать новые формы жизни, модифицировать существующие, управлять биосферами целых планет. – Он перевел дыхание. – Если полностью активировать его системы, комплекс мог бы производить генетический катализатор, о котором говорил Архивариус – вещество, способное активировать спящие гены во всем человечестве.

– Как именно он распространил бы этот катализатор? – спросил Крейн с профессиональным интересом.

– Через атмосферу, воду, пищевые цепи. Катализатор был спроектирован как самореплицирующийся наноагент, способный быстро распространяться по всей биосфере. – Роберт посмотрел на него. – По сути, это высокоэффективное биологическое оружие, но не для уничтожения, а для трансформации.

– Которое, тем не менее, будет распространяться без согласия тех, кого оно изменит, – подчеркнула Майя. – Это… этически проблематично, мягко говоря.

– Именно, – согласился Роберт. – И это еще одна причина, почему решение о генетической активации должно быть коллективным, а не навязанным.

– А если мнения разделятся? – спросил Крейн. – Если одни захотят активации, а другие нет? Как мы решим этот вопрос в планетарном масштабе?

– Это будет сложно, – признал Роберт. – Но я думаю, что частичная, добровольная активация может быть компромиссом. Те, кто выберет этот путь, получат определенные улучшения, сохраняя при этом основу своей человеческой природы. Те, кто откажется, останутся неизменными.

– Создание двух подвидов человечества? – скептически спросил Нгуен. – Это может привести к социальным конфликтам, дискриминации, возможно даже к войне.

– Я не говорю, что это идеальное решение, – сказал Роберт. – Но это может быть лучше, чем навязать изменения всем или не дать их никому.

– В любом случае, – вмешался Хиггинс, – сначала нам нужно полностью понять, что именно могут дать эти изменения и какие у них побочные эффекты. Чтобы люди могли сделать информированный выбор.

– Именно, – кивнул Роберт. – Поэтому я и документирую всё так детально. – Он повернулся к Нгуену. – Доктор Нгуен, мне нужна помощь. Одному мне потребуется слишком много времени, чтобы структурировать всю эту информацию. Я хотел бы привлечь дополнительных специалистов, особенно по квантовым вычислениям и нейронным сетям. Возможно, мы сможем разработать алгоритм, который поможет мне быстрее извлекать и систематизировать знания, полученные из кристалла.

– Конечно, – согласился Нгуен. – У нас есть несколько таких специалистов на станции. Я организую команду поддержки немедленно. – Он проверил время. – А теперь, думаю, нам стоит дать доктору Палмеру возможность продолжить работу. Встретимся вечером для обсуждения прогресса.

Группа начала расходиться. Крейн задержался последним, внимательно изучая диаграммы на дисплее.

– Удивительно, доктор Палмер, – сказал он. – Все эти годы человеческая эволюция, весь наш путь от пещер к звездам… был спланирован инопланетной расой миллионы лет назад. – Он посмотрел на Роберта. – Не находите иронии в том, что наше стремление к независимости, наша гордость своими достижениями… всё это могло быть просто частью их дизайна?

– Мы больше, чем просто сумма наших генов, полковник, – ответил Роберт. – Независимо от того, кто создал нас и с какой целью, мы развивались как вид, делая собственный выбор, создавая собственную историю, культуру, ценности. Это никто не может у нас отнять.

– Красивая мысль, – Крейн слабо улыбнулся. – Но что, если сама эта идея – о нашей независимости и свободе воли – тоже была заложена в нас? Часть их плана, чтобы мы чувствовали себя… мотивированными?

– Тогда это был умный план, – парировал Роберт. – Потому что именно эта независимость сейчас позволяет нам решать – следовать их дизайну или нет. Выбирать свой путь, а не предписанный ими.

Крейн долго смотрел на него, затем кивнул.

– Возможно, вы правы, доктор. В любом случае, я с нетерпением жду вашего полного отчета. Особенно военных аспектов. – Он направился к двери, но остановился на пороге. – И помните – какими бы замечательными ни были философские размышления о человеческой природе, в конечном счете имеет значение только одно: выживание. Любой ценой.

С этими словами он вышел, оставив Роберта наедине с его мыслями и колоссальным объемом инопланетных знаний, ожидающих документирования.

Роберт работал без перерыва до позднего вечера, извлекая из своего сознания фрагменты инопланетных знаний и переводя их в понятные человеческие концепции и схемы. К концу дня у него болела голова, а глаза слезились от усталости, но он сделал значительный прогресс.

Команда поддержки, организованная Нгуеном, оказалась неоценимой. Специалист по квантовым вычислениям доктор Ясмин Кхан разработала алгоритм, который помогал структурировать извлекаемую информацию, а нейробиолог доктор Томас Вонг создал интерфейс, облегчавший перевод концепций из сознания Роберта в цифровую форму.

К 23:00 у них была базовая структура отчета о Разрушителях – их биологии, технологиях, тактике и известных слабостях. Также были задокументированы основные варианты генетической активации, от полной трансформации до минимальных модификаций, с описанием потенциальных результатов и рисков.

– Думаю, на сегодня достаточно, – сказала Майя, заметив, как Роберт потирает виски. – Вам нужен отдых. Мозг не может бесконечно обрабатывать такой объем информации.

– Согласен, – кивнул доктор Вонг. – Ваши показатели указывают на значительную ментальную усталость. Продолжение работы может привести к когнитивным нарушениям или даже повреждению нейронных структур.

– Еще немного, – упрямо сказал Роберт. – Я почти закончил с разделом о механизме самоуничтожения.

Это был самый сложный аспект полученной информации. Согласно данным из кристалла, Архитекторы действительно встроили в человеческий геном своего рода "аварийное выключение" – генетическую последовательность, которая при активации определенным триггером могла вызвать быстрое и необратимое разрушение клеточных структур.

Но что было особенно тревожным – природа триггера. Им был не внешний стимул или сигнал от Архитекторов, а определенный паттерн поведения самого человечества. Конкретно – уровень агрессивной технологической экспансии и степень внутривидовых конфликтов.

– Это почти как… моральный тест, – пробормотал Роберт, изучая данные на дисплее. – Если человечество становится слишком агрессивным, слишком деструктивным, механизм активируется автоматически. Как защита от создания нового вида Разрушителей.

– Логично, если подумать, – заметила доктор Кхан. – Они создали оружие, но не хотели, чтобы оно повернулось против них или стало угрозой для других форм жизни в галактике.

– Вопрос в том, – сказал Роберт, – насколько близко мы сейчас к активации этого механизма? Если судить по истории человечества, с его бесконечными войнами, разрушением окружающей среды, агрессивной колонизацией…

Он не закончил фразу, но все поняли импликацию. Если механизм самоуничтожения был завязан на уровень агрессии и деструктивного поведения, человечество могло быть опасно близко к пороговому значению.

– Есть способ деактивировать это? – спросил доктор Вонг. – Или хотя бы измерить, насколько мы близки к критической точке?

– Теоретически – да, – ответил Роберт. – Комплекс "Пандора" содержит системы мониторинга, которые отслеживают эти параметры. И, предположительно, имеет возможность модифицировать генетический триггер. – Он вздохнул. – Но для точного понимания и тем более изменения этого механизма нам понадобится гораздо более глубокий доступ к системам комплекса, чем у нас был до сих пор.

– Значит, нужна новая экспедиция, – заключила Майя. – С фокусом на этот аспект.

– Да, – кивнул Роберт. – Но не сейчас. Сначала нам нужно задокументировать то, что мы уже знаем, и представить эту информацию руководству. – Он наконец признал свою усталость. – И вы правы, мне нужен отдых. Продолжим завтра.

Команда начала расходиться. Майя задержалась, помогая Роберту сохранить последние данные.

– Вы понимаете, что все эти открытия меняют… всё? – тихо спросила она. – Нашу историю, наше понимание человеческой природы, возможно, даже наше будущее как вида.

– Понимаю, – кивнул Роберт. – И это пугает меня. Не только внешняя угроза, но и моральные, этические дилеммы, с которыми мы сталкиваемся. – Он посмотрел на неё. – Что, если активация генетических модификаций – единственный способ спасти человечество от Разрушителей, но ценой того, что делает нас людьми? Что, если механизм самоуничтожения уже приближается к порогу активации, и у нас нет времени его деактивировать? Что, если…

– Остановитесь, – мягко перебила его Майя. – Вы не можете решить все эти проблемы сейчас, в одиночку, будучи измотанным. Отдохните. Завтра мы продолжим работу, с ясной головой и свежими идеями.

Роберт благодарно улыбнулся.

– Вы правы. Спасибо за поддержку, Майя. Она… значит больше, чем вы думаете.

Они вышли из лаборатории вместе, и Майя проводила его до каюты. У двери она помедлила, словно хотела сказать что-то еще, но затем просто пожелала ему спокойной ночи и ушла.

Роберт вошел в свою каюту, чувствуя, как усталость буквально валит с ног. Но несмотря на физическое истощение, его разум продолжал работать, сортируя и анализируя информацию, полученную из кристалла.

Перед тем как лечь, он активировал свой личный коммуникатор и набрал команду для сверхзащищенного канала связи. Через несколько секунд на дисплее появилось лицо мужчины с седыми волосами и проницательными глазами.

– Ты должен знать, что эта линия, вероятно, прослушивается, – без приветствия сказал Роберт.

– Я бы удивился, если бы было иначе, – спокойно ответил мужчина. – Тем не менее, шифрование нового поколения должно дать нам пару минут. Что случилось, Роберт? Ты выглядишь… не лучшим образом.

– Ситуация… сложная, отец, – Роберт редко использовал это обращение в их разговорах. – Я не могу сказать многого, но мне нужна твоя помощь. Точнее, помощь Алекса.

– Алекса? – мужчина приподнял бровь. – Что может сделать шестнадцатилетний мальчик в ситуации, с которой не справляется ведущий ксеногенетик Солнечной системы?

– У него есть навыки, которые могут быть полезны. Его способности в программировании и дешифровке… они могли бы помочь с определенной проблемой, с которой я столкнулся. – Роберт сделал паузу. – Я знаю, что наши отношения не в лучшем состоянии. Но это важно. Возможно, важнее всего, с чем я когда-либо работал.

Мужчина внимательно изучал лицо сына.

– Настолько важно, что ты готов нарушить свое правило не вмешивать семью в свою работу? Не втягивать Алекса в мир науки, который, по твоим словам, "украл меня у вас"?

– Да, – просто ответил Роберт. – Настолько важно.

Мужчина долго молчал, затем кивнул.

– Я поговорю с ним. Не могу обещать, что он согласится. Ты знаешь, какой он сейчас.

– Знаю, – Роберт почувствовал укол вины. – Просто… скажи ему, что я прошу. И что это может иметь значение для всех нас. Для всего человечества.

– Звучит драматично, – заметил мужчина.

– Поверь, я не преувеличиваю.

– Хорошо. Я передам. – Мужчина помедлил. – Береги себя, Роберт. Что бы ни происходило там, помни – ты не один.

– Спасибо, отец, – Роберт слабо улыбнулся. – Конец связи.

Дисплей погас. Роберт тяжело опустился на кровать, чувствуя странную смесь надежды и тревоги. Алекс, его сын, с которым он едва общался в последние годы… мог ли он действительно помочь? И был ли Роберт прав, втягивая его в эту ситуацию?

Но если информация из кристалла была верна, если механизм самоуничтожения в человеческом геноме действительно приближался к активации, если Разрушители действительно направлялись к Солнечной системе… они нуждались в каждом доступном таланте, в каждом проблеске надежды.

Даже если это означало еще больше усложнить и без того непростые семейные отношения.

С этими мыслями Роберт наконец погрузился в беспокойный сон, полный образов инопланетных существ и генетических кодов, переплетающихся в сложном танце создания и разрушения.

24 марта 2472 года 10:20 по станционному времени

Утро началось с неожиданности. Когда Роберт вошел в лабораторию, его ждал не только обычный научный персонал, но и Нгуен в сопровождении трех незнакомцев в строгих деловых костюмах.

– Доктор Палмер, – Нгуен выглядел напряженным. – Позвольте представить вам представителей Всемирного Совета. Они прибыли экстренным рейсом сегодня утром.

Роберт пожал руки гостям – высокому мужчине с холодным взглядом, представившемуся как "советник Харрис", пожилой женщине с острыми чертами лица (советник Чжао) и молодому мужчине с внимательными глазами (советник Мендес).

– Мы получили предварительный отчет о ситуации, – без предисловий начала Чжао. – И Совет счел необходимым направить нас для непосредственной оценки.

– Мы понимаем, что вы получили… особый доступ к информации Архитекторов, – добавил Харрис, изучая Роберта взглядом, который тому совсем не понравился.

– Верно, – подтвердил Роберт. – Через нейронный интерфейс с кристаллом данных. Я как раз занимаюсь документированием этой информации.

– Мы видели предварительные отчеты, – кивнул Мендес. – Впечатляюще. И… тревожно.

– Особенно часть о механизме самоуничтожения, – добавила Чжао. – И о приближающихся… Разрушителях.

– Я понимаю ваше беспокойство, – сказал Роберт. – Но я всё еще в процессе анализа и документирования информации. Многие аспекты требуют дальнейшего исследования и подтверждения.

– Времени мало, доктор Палмер, – холодно заметил Харрис. – Если угроза реальна, каждый день имеет значение.

– Именно поэтому я работаю практически без перерыва, – ответил Роберт. – И почему важно делать это тщательно, а не спешно. Неверное понимание или интерпретация могут привести к катастрофическим ошибкам.

– Конечно, – вмешался Нгуен. – Никто не ожидает от вас поспешности, доктор Палмер. Но советники здесь, чтобы помочь ускорить процесс и обеспечить прямой канал коммуникации с Советом.

Роберт заметил, что Нгуен выглядел не совсем комфортно в присутствии советников. Как будто их прибытие было не совсем добровольным решением с его стороны.

– Мы хотели бы начать с обсуждения вариантов генетической активации, – сказала Чжао. – Это аспект, который вызывает наибольшую… озабоченность Совета.

– Понимаю, – кивнул Роберт. – Это действительно сложный вопрос с множеством этических и практических измерений. – Он активировал голографический дисплей, на котором появилась схема генетических модификаций. – Как я уже объяснял доктору Нгуену, Архитекторы предусмотрели несколько уровней активации, от минимальных изменений до полной трансформации человечества в гибридный вид.

– И какой вариант, по вашему мнению, предпочтителен? – спросил Мендес.

– Я не думаю, что это решение должен принимать я или любой отдельный человек, – твердо ответил Роберт. – Это выбор, который должно сделать всё человечество, на основе полной информации о возможностях, рисках и альтернативах.

– Благородная позиция, – с легкой иронией заметил Харрис. – Но нереалистичная. Референдум семи миллиардов человек? Или, может быть, демократическое голосование по вопросу эволюционного скачка? – Он покачал головой. – В реальном мире сложные решения принимаются лидерами, доктор Палмер. Теми, кто имеет доступ к полной информации и несет ответственность за благополучие коллектива.

– Даже если это решение фундаментально изменит природу тех, кто его не принимал? – парировал Роберт. – Даже если оно превратит человечество в нечто иное, без их согласия?

– Если альтернатива – уничтожение нашего вида Разрушителями, – холодно ответила Чжао, – то да. Иногда выживание требует трудных решений.

Роберт почувствовал, что разговор идет не в том направлении. Советники, похоже, уже склонялись к идее централизованного решения о генетической активации, возможно даже без полного информирования общественности.

– Прежде чем мы углубимся в эту дискуссию, – сказал он, – я хотел бы подчеркнуть, что существуют альтернативные стратегии противодействия Разрушителям, не требующие полной генетической трансформации.

– Вы имеете в виду технологические решения? – спросил Мендес.

– И их тоже, – кивнул Роберт. – Информация из кристалла содержит детали о технологиях Архитекторов, которые могут быть адаптированы для создания оружия и защитных систем против Разрушителей. – Он переключил дисплей, показывая схемы нескольких устройств. – Эти конструкции основаны на принципах манипулирования квантовыми полями, что делает их эффективными против биомеханических технологий Разрушителей.

– Насколько сложно будет реализовать эти технологии? – спросил Харрис с явным интересом.

– Сложно, но возможно, – ответил Роберт. – Особенно с учетом того, что некоторые базовые принципы уже присутствуют в наших текущих исследованиях квантовой физики. С доступом к инженерным схемам из кристалла, мы могли бы создать прототипы в течение года, а полномасштабное производство начать через два-три года.

– До прибытия Разрушителей, – задумчиво произнес Мендес.

– Именно, – кивнул Роберт. – И есть еще один аспект, который я хотел бы подчеркнуть, – он переключил дисплей на новую схему. – Помимо полной или частичной генетической активации всего человечества, существует возможность создания специализированных формаций – людей, добровольно принявших более глубокие модификации для конкретных ролей в предстоящем конфликте.

– Солдаты, – понял Харрис. – Специально модифицированные для сражения с Разрушителями.

– Не только солдаты, – уточнил Роберт. – Также пилоты, способные напрямую интегрироваться с продвинутыми космическими кораблями. Инженеры с улучшенным пониманием квантовой физики. Коммуникаторы с телепатическими способностями для координации действий.

– Интересно, – заметила Чжао. – Это могло бы быть компромиссом – основная часть человечества остается неизменной, в то время как специализированные формации принимают более глубокие модификации для защиты вида.

– Да, это один из возможных подходов, – согласился Роберт. – Он позволяет сохранить человечество в его нынешнем виде, одновременно создавая эффективные средства защиты от внешней угрозы.

– А что насчет механизма самоуничтожения? – спросил Мендес. – Это, пожалуй, наиболее тревожный аспект вашего отчета.

Роберт переключил дисплей, показывая сложную генетическую последовательность.

– Архитекторы встроили в наш геном своего рода "аварийное выключение" – последовательность, которая при активации определенным триггером вызывает каскадный отказ клеточных систем. – Он указал на отдельные сегменты. – Эти маркеры присутствуют в ДНК каждого человека, но в нормальных условиях они неактивны.

– Что активирует их? – спросила Чжао.

– Определенный паттерн поведения вида, – ответил Роберт. – Конкретно – уровень агрессивной технологической экспансии и степень внутривидовых конфликтов. – Он сделал паузу. – По сути, это тест на то, не становимся ли мы слишком похожими на Разрушителей.

– И насколько мы близки к пороговому значению? – прямо спросил Харрис.

– Я не могу дать точный ответ, – признал Роберт. – Для этого нам нужен доступ к системам мониторинга комплекса "Пандора". Но судя по косвенным данным из кристалла… мы можем быть опасно близко.

– Из-за наших войн? Нашей колонизации Солнечной системы? – уточнил Мендес.

– Всего этого, – кивнул Роберт. – И еще из-за нашего отношения к окружающей среде, других форм жизни, характера нашей экспансии. Архитекторы, похоже, особенно озабочены балансом между технологическим прогрессом и экологической гармонией, между индивидуальными амбициями и коллективным благополучием.

– Эти инопланетяне звучат как идеалисты, – скептически заметил Харрис. – Не удивительно, что они проиграли войну с Разрушителями.

– Мы не знаем наверняка, чем закончилась их война, – возразил Роберт. – Только то, что они исчезли, а Разрушители отступили. Возможно, победителей не было.

– В любом случае, – вмешался Нгуен, – ключевой вопрос сейчас – можем ли мы деактивировать этот механизм самоуничтожения? Или хотя бы отодвинуть порог его активации?

– Теоретически – да, – ответил Роберт. – Комплекс "Пандора" должен содержать системы, способные модифицировать генетический триггер. Но для этого нам нужно гораздо более глубокое понимание его работы и полный доступ к управляющим системам комплекса.

– Что потребует новой экспедиции, – заключила Чжао.

– Да, – кивнул Роберт. – С фокусом на центральное ядро комплекса и системы контроля генетических модификаций.

– Это должно быть приоритетом, – решительно сказал Харрис. – Если механизм самоуничтожения действительно существует и приближается к активации, все другие стратегии становятся бессмысленными.

– Согласен, – кивнул Нгуен. – Мы немедленно начнем подготовку новой экспедиции. Доктор Палмер, вы, разумеется, будете её возглавлять, учитывая вашу… особую совместимость с системами комплекса.

– Конечно, – согласился Роберт. – Но я бы хотел продолжить документирование информации из кристалла параллельно с подготовкой. Многие аспекты всё еще требуют детализации.

– Разумеется, – кивнула Чжао. – И мы хотели бы более подробно обсудить с вами некоторые аспекты этой информации. Особенно касающиеся технологий Архитекторов, которые могут быть адаптированы для нашей защиты.

– И генетических модификаций для специализированных формаций, – добавил Харрис. – Этот подход кажется… многообещающим.

Роберт заметил, что советники, похоже, уже начали мыслить в терминах конкретных планов и решений, хотя общая картина всё еще формировалась. Это беспокоило его – слишком быстрые решения в такой сложной ситуации могли быть опасны.

– Я буду рад обсудить все аспекты, – сказал он. – Но я хотел бы подчеркнуть, что многое из того, что я извлек из кристалла, всё еще требует тщательного анализа и интерпретации. Мы не должны спешить с выводами или решениями, основанными на неполной информации.

– Конечно, доктор Палмер, – с легкой снисходительностью сказала Чжао. – Никто не предлагает принимать поспешных решений. Мы здесь именно для того, чтобы обеспечить тщательный анализ всех аспектов ситуации перед представлением рекомендаций Совету.

Но Роберт не был убежден. Что-то в тоне советников, в их вопросах и комментариях, заставляло его подозревать, что у них уже есть определенная повестка, которая может не совпадать с его видением ситуации.

– В таком случае, – сказал он, – я предлагаю начать с детального обзора того, что мы уже знаем, и определения приоритетов для дальнейшего исследования.

Следующие несколько часов были посвящены интенсивному обсуждению и анализу. Советники задавали множество вопросов, особенно о технологиях Архитекторов и возможностях генетических модификаций. Харрис особенно интересовался военными аспектами, Чжао – социальными и политическими импликациями, а Мендес – научными и техническими деталями.

К концу сессии Роберт был измотан, но также обеспокоен. Советники, несмотря на их заверения, явно склонялись к определенным решениям – более агрессивному использованию технологий Архитекторов, созданию специализированных генетически модифицированных формаций, и, возможно, даже к централизованному решению о более широкой генетической активации.

Когда они наконец ушли для "внутреннего обсуждения", Роберт остался наедине с Нгуеном.

– Они уже решили, – тихо сказал он. – Или, по крайней мере, склоняются к определенному пути.

– Возможно, – неохотно признал Нгуен. – Совет… находится под давлением. Военные, корпорации, общественное мнение – все хотят быстрых решений и четких планов.

– Быстрые решения в такой ситуации могут быть катастрофическими, – возразил Роберт. – Мы говорим о судьбе всего человечества, о самой его природе.

– Я знаю, – Нгуен выглядел утомленным. – И я на вашей стороне, Роберт. Но реальность такова, что решения будут приниматься, с нашего согласия или без него. Лучше, если мы будем частью этого процесса, сможем влиять на него, чем если они просто отстранят нас и будут действовать самостоятельно.

Роберт понимал логику этого аргумента, но всё равно чувствовал глубокое беспокойство.

– Что насчет новой экспедиции в комплекс? – спросил он. – Она действительно получила приоритет?

– Да, – кивнул Нгуен. – Подготовка уже началась. Вылет запланирован на завтра, 07:00. – Он помедлил. – И есть еще кое-что. Советники настаивают, чтобы все трое сопровождали экспедицию.

– Зачем? – удивился Роберт. – Они не ученые, не инженеры. Они будут только мешать.

– Они хотят видеть всё своими глазами, – пожал плечами Нгуен. – И, вероятно, обеспечить, чтобы их интересы были представлены непосредственно.

– Их интересы, не интересы человечества, – горько заметил Роберт.

– В идеальном мире это было бы одно и то же, – вздохнул Нгуен. – К сожалению, мы живем в реальном.

Он направился к двери, но остановился на пороге.

– Я знаю, что вы не доверяете им, Роберт. И, возможно, правильно делаете. Но помните – сейчас вы обладаете информацией, которая может спасти нашу цивилизацию. Используйте это как рычаг. Как ответственность. – Он тихо добавил: – И будьте осторожны. Не все считают, что человечество должно само определять свою судьбу.

С этими словами он ушел, оставив Роберта наедине с его мыслями и растущим осознанием того, насколько сложной и опасной стала ситуация – не только из-за внешней угрозы, но и из-за политических и идеологических течений внутри самого человечества.

Вечером того же дня, после еще нескольких часов работы над документированием информации из кристалла, Роберт вернулся в свою каюту. Он был измотан, но его разум продолжал лихорадочно работать, пытаясь найти решение, которое позволило бы защитить человечество без потери его сущности.

Активировав терминал связи, он был удивлен, обнаружив сообщение, ожидающее его. Оно было отправлено по личному, сверхзащищенному каналу, который он редко использовал.

Роберт открыл сообщение и на мгновение замер, увидев отправителя – Алекс Палмер, его сын. Мальчик, с которым он едва общался последние годы, полностью погрузившись в свою работу.

Сообщение было коротким:

"Отец, Дедушка передал твою просьбу. Не знаю, что происходит, но звучит серьезно. Я готов помочь. Отправь спецификации того, что тебе нужно. А."

Роберт почувствовал странную смесь облегчения и вины. Его сын согласился помочь, несмотря на их сложные отношения. Это давало надежду – не только на решение текущих проблем, но, возможно, и на восстановление их связи.

Он начал формулировать ответ, тщательно подбирая слова. Он не мог рассказать всю правду – сообщение могло быть перехвачено, и в любом случае, он не хотел подвергать Алекса опасности, рассказывая ему слишком много. Но он мог дать достаточно информации, чтобы мальчик мог помочь.

"Алекс, Спасибо, что откликнулся. Ситуация действительно серьезная, хотя я не могу рассказать все детали через этот канал.

Мне нужна твоя помощь в дешифровке сложного кода. Это не обычный компьютерный код, а скорее… генетический алгоритм. Что-то, что изменяет себя на основе определенных параметров окружающей среды.

Конкретно, я пытаюсь понять механизм, который активируется в ответ на определенные паттерны поведения. Представь себе программу, которая мониторит действия пользователя и запускает определенные протоколы, когда эти действия достигают порогового значения.

Прилагаю фрагмент структуры. Это лишь часть целого, но если ты сможешь идентифицировать базовые принципы работы и особенно условия активации, это будет неоценимо.

И еще. Я знаю, что был далеко не идеальным отцом. Работа всегда была на первом месте. Я не ожидаю, что ты простишь меня, но хочу, чтобы ты знал – я горжусь тобой и всегда любил тебя, даже когда не показывал этого.

Будь осторожен. Не обсуждай это ни с кем, даже с дедушкой. И… спасибо. Отец."

Он прикрепил к сообщению тщательно отобранный фрагмент данных о механизме самоуничтожения – достаточно, чтобы Алекс мог работать над проблемой, но без критической информации, которая могла бы быть опасной, если бы сообщение перехватили.

После отправки Роберт откинулся в кресле, чувствуя странное облегчение. Обращение к сыну было риском, но также шансом – шансом не только найти решение для сложной технической проблемы (Алекс, несмотря на свой молодой возраст, был выдающимся программистом и аналитиком), но и попытаться исправить то, что было разрушено годами отсутствия и пренебрежения.

Его размышления прервал сигнал коммуникатора. На дисплее появилось лицо Майи.

– Роберт, нам нужно поговорить, – сказала она без приветствия. – Наедине. Не в вашей каюте и не в моей. Встретимся в обсерватории через двадцать минут.

Прежде чем он успел ответить, связь прервалась.

Обсерватория была одним из немногих мест на станции "Европа-1", которое редко использовалось. Расположенная на верхнем уровне, она предназначалась для астрономических наблюдений, но в условиях исследовательской станции на спутнике Юпитера большинство таких наблюдений проводилось автоматизированными системами, и помещение часто пустовало.

Когда Роберт прибыл туда, Майя уже ждала его, глядя на величественный вид Юпитера через панорамное окно обсерватории.

– Что случилось? – спросил Роберт, подойдя к ней. – Почему такая секретность?

– Потому что я обнаружила кое-что тревожное, – тихо ответила Майя. – Советники… они не просто собирают информацию или анализируют ситуацию. У них есть конкретный план, и он был сформирован еще до их прибытия сюда.

– Какой план? – напрягся Роберт.

– Я случайно услышала их разговор, – Майя оглянулась, убеждаясь, что они одни. – Они обсуждали "Проект Прометей" – инициативу по использованию технологий Архитекторов для создания генетически модифицированной военной силы. Не просто для защиты от Разрушителей, а для, цитирую, "обеспечения лидерства Земли в новой эре".

– Они хотят использовать эту ситуацию для военного преимущества? – Роберт был шокирован, хотя часть его не была удивлена.

– Не только, – продолжила Майя. – Они также обсуждали "контролируемое информирование общественности" – по сути, план скрыть большую часть правды о происхождении человечества и механизме самоуничтожения, представив Архитекторов просто как древних союзников, а генетические модификации – как необходимый шаг для защиты от внешней угрозы.

– Манипуляция и контроль, – горько заметил Роберт. – Я подозревал что-то подобное. – Он посмотрел на Майю. – Но почему вы рассказываете это мне? В конце концов, я просто ученый, а не политик или военный.

– Потому что вы – единственный человек, имеющий полный доступ к информации Архитекторов, – ответила Майя. – Единственный, кто знает все варианты, все возможности. И потому что я верю, что вы действительно заботитесь о будущем человечества, а не о политической или военной повестке.

Роберт задумался. Ситуация становилась всё более сложной и опасной. Если советники действительно планировали использовать технологии Архитекторов для создания военного преимущества, а не для защиты от Разрушителей…

– Завтра экспедиция в комплекс, – сказал он. – И все трое советников будут с нами.

– Я знаю, – кивнула Майя. – И я беспокоюсь о том, что они планируют. Судя по их разговору, они особенно заинтересованы в получении доступа к "производственным мощностям" комплекса – предположительно, для создания генетического катализатора.

– Без полного понимания его действия или контроля над процессом, – Роберт покачал головой. – Это безумие. Они могут активировать механизм самоуничтожения или вызвать непредсказуемые мутации.

– Что мы можем сделать? – спросила Майя. – Отказаться от участия в экспедиции? Попытаться саботировать их планы?

– Нет, – после момента размышлений ответил Роберт. – Мы должны идти с ними. И использовать наше знание комплекса и технологий Архитекторов, чтобы направлять процесс. Если мы откажемся, они просто найдут кого-то другого, возможно, менее осторожного или менее заботящегося о последствиях.

– И как именно мы будем "направлять процесс"? – скептически спросила Майя.

– Используя мои… особые отношения с системами комплекса, – ответил Роберт. – Как Хранитель Генов, я имею доступ, которого нет у других. И я попросил помощи… из внешнего источника. Кого-то, кто может помочь нам понять и, возможно, контролировать механизм самоуничтожения.

– Внешнего источника? – Майя приподняла бровь. – Кого именно?

– Лучше, если вы не будете знать, – Роберт слабо улыбнулся. – Для вашей же безопасности.

Майя внимательно посмотрела на него, затем кивнула.

– Хорошо. Я доверяю вам, Роберт. Но будьте осторожны. Эти люди… они не просто советники. Они представляют мощные интересы, и они не привыкли к отказам.

– Я буду осторожен, – заверил её Роберт. – И… спасибо, Майя. За предупреждение. За доверие.

Она на мгновение коснулась его руки.

– Мы все в этом вместе, Роберт. И дело не только в спасении человечества от внешней угрозы, но и в сохранении того, что делает нас людьми. Нашей свободы выбора. Нашего права определять собственную судьбу.

Они стояли молча, глядя на Юпитер, величественный и безразличный к драмам, разворачивающимся на его спутнике. Где-то там, под ледяной поверхностью Европы, скрывались секреты, которые могли спасти человечество или изменить его навсегда. И Роберт, волею судьбы или генетического дизайна древних инопланетян, оказался в центре этого кризиса.

Он не просил этой роли, не стремился к ней. Но теперь, когда она была возложена на него, он был полон решимости использовать её, чтобы защитить не только физическое выживание человечества, но и его суть, его душу.

Даже если для этого придется противостоять тем, кто видел в технологиях Архитекторов лишь инструмент для власти и контроля.

Глава 5: Истина и ложь

Исследовательский комплекс "Европа-1" 25 марта 2472 года 06:45 по станционному времени

Транспортный отсек станции гудел от активности. Члены новой экспедиции к комплексу "Пандора" проверяли оборудование, настраивали сенсоры, тестировали системы связи. Роберт стоял в стороне, наблюдая за подготовкой и размышляя о предстоящей миссии.

Состав экспедиции был больше, чем в предыдущие разы. Помимо Роберта, Майи, Хиггинса и капитана Родригес, в группу входили все трое советников Всемирного Совета, полковник Крейн, два техника для работы с системами комплекса и три дополнительных сотрудника службы безопасности.

– Впечатляющая компания, – тихо сказала Майя, подойдя к Роберту. – Надеюсь, транспортный модуль выдержит такую нагрузку.

– Я больше беспокоюсь о том, выдержим ли мы, – ответил Роберт. – Столько людей с разными повестками в ограниченном пространстве… рецепт для конфликта.

– Именно поэтому мы должны держаться вместе, – Майя говорила почти шепотом. – Вы, я, Хиггинс, Родригес. Мы знаем комплекс лучше других, и мы не имеем скрытых мотивов.

– Надеюсь, что так, – Роберт бросил взгляд на советников, которые о чем-то тихо совещались. – Получили какую-нибудь новую информацию?

– Нет, – покачала головой Майя. – Но они явно взволнованы. Особенно Харрис. Он провел большую часть ночи в разговорах с кем-то по защищенному каналу.

– Военные?

– Скорее всего. Он упоминал "стратегическое планирование" и "распределение ресурсов", – Майя нахмурилась. – Что бы они ни планировали, это масштабно.

Их разговор прервал голос Нгуена, обращающегося к группе:

– Внимание, всем членам экспедиции! Пожалуйста, завершите подготовку и займите места в транспортном модуле. Отправление через пятнадцать минут.

Группа начала собираться у входа в модуль. Роберт заметил, как советник Харрис подошел к полковнику Крейну и что-то тихо сказал ему. Крейн кивнул, его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах промелькнуло нечто, похожее на удовлетворение.

Капитан Родригес, заметив их обмен, подошла к Роберту и Майе.

– Доброе утро, доктора, – её тон был профессионален, но в глазах читалось напряжение. – Хочу проинформировать вас, что протоколы безопасности для этой экспедиции усилены. Каждый член группы будет под постоянным наблюдением, и все коммуникации будут записываться.

– По чьему распоряжению? – спросил Роберт.

– Советников, – просто ответила Родригес. – С одобрения доктора Нгуена.

– Понятно, – Роберт кивнул. – Спасибо за предупреждение, капитан.

– Не благодарите меня, – тихо сказала она, быстро оглянувшись. – Просто будьте осторожны. Здесь происходит больше, чем кажется на первый взгляд.

С этими словами она отошла, оставив Роберта и Майю обмениваться обеспокоенными взглядами.

– Похоже, даже служба безопасности не полностью в курсе планов советников, – прошептала Майя.

– Или не все согласны с этими планами, – добавил Роберт. – Родригес всегда была прямолинейна и следовала протоколам, но она также заботится о безопасности персонала станции.

Нгуен подошел к ним, прервав их разговор.

– Доктор Палмер, доктор Чен, – он кивнул обоим. – Всё готово к отправлению. Я хотел бы еще раз подчеркнуть важность этой миссии. Информация, которую вы получите, может быть решающей для будущего человечества.

– Мы понимаем, – сказал Роберт. – И сделаем всё возможное, чтобы эта информация была использована на благо всех людей, а не избранных групп или фракций.

Нгуен бросил на него острый взгляд.

– Будьте осторожны с такими заявлениями, доктор Палмер. В текущей ситуации они могут быть интерпретированы как… проблематичные.

– Я просто выражаю свою приверженность научной этике, – спокойно ответил Роберт. – И уверен, что все члены экспедиции разделяют эти ценности.

Нгуен слегка улыбнулся, но его глаза остались серьезными.

– Конечно. А теперь, пожалуйста, займите свои места. Время отправления приближается.

Группа разместилась в транспортном модуле – просторном, но всё же тесном для такого количества людей и оборудования. Роберт сел рядом с Майей, напротив них расположились Хиггинс и Родригес. Советники заняли места в передней части модуля, рядом с Крейном и техниками.

Когда все были на местах и системы модуля активированы, массивные двери шлюза начали открываться, открывая вид на ледяную поверхность Европы. Несмотря на все тревоги и напряжение, Роберт не мог не почувствовать момент благоговения перед видом бесконечной белой равнины, пересеченной красноватыми трещинами, с исполинской фигурой Юпитера на горизонте.

– Отправляемся, – объявил водитель модуля. – Расчетное время в пути – пятьдесят минут.

Транспорт выехал из шлюза и начал свой путь по ледяной поверхности. Внутри установилась относительная тишина. Каждый был погружен в свои мысли или занят подготовкой оборудования. Роберт использовал это время, чтобы еще раз просмотреть данные, полученные из кристалла, особенно касающиеся механизма самоуничтожения.

Согласно информации Архитекторов, этот механизм был создан как страховка – средство гарантировать, что их "оружие" (человечество) не выйдет из-под контроля и не станет угрозой для других форм жизни в галактике. Его активация зависела от нескольких факторов: уровня агрессивной технологической экспансии, степени внутривидовых конфликтов, отношения к окружающей среде и другим формам жизни.

Что делало ситуацию особенно тревожной – отсутствие точной информации о пороговых значениях. Архитекторы, очевидно, считали, что эти значения должны оставаться неизвестными для самого "оружия", чтобы механизм контроля был эффективен.

– О чем задумались, доктор Палмер? – голос советника Мендеса прервал размышления Роберта.

Молодой советник пересел ближе, проявляя, казалось, искренний интерес.

– О механизме самоуничтожения, – честно ответил Роберт. – Пытаюсь понять его логику и параметры.

– И к каким выводам пришли?

– Недостаточно данных, – Роберт покачал головой. – Но я надеюсь, что сегодня мы получим доступ к системам мониторинга комплекса, которые могли бы дать более точную информацию.

Мендес кивнул.

– Это приоритет, безусловно. – Он понизил голос. – Знаете, доктор Палмер, не все в Совете согласны с… агрессивным подходом, который вы, возможно, заметили у некоторых моих коллег.

– Вот как? – Роберт внимательно посмотрел на него.

– Есть фракция, которая считает, что все решения должны приниматься прозрачно, с полным информированием общественности, – продолжил Мендес. – Которая верит в право людей выбирать свое будущее.

– И вы принадлежите к этой фракции? – прямо спросил Роберт.

Мендес слегка улыбнулся.

– Скажем так – я считаю, что долговременные решения, принятые демократическим путем, обычно оказываются более стабильными, чем те, что навязаны сверху. Даже если процесс занимает больше времени.

Прежде чем Роберт успел ответить, в их разговор вмешался Харрис, подошедший со стороны передней части модуля.

– О чем беседуете, господа? – его тон был дружелюбным, но глаза оставались холодными.

– О различных подходах к кризису, – ровно ответил Мендес. – Доктор Палмер делится своими соображениями о механизме самоуничтожения.

– Ах, да, – Харрис кивнул. – Крайне тревожный аспект. Надеюсь, сегодня мы найдем способ нейтрализовать эту угрозу. – Он посмотрел на Роберта. – Ваша уникальная… совместимость с системами комплекса будет неоценима, доктор.

– Я сделаю всё возможное, – ответил Роберт. – Но важно понимать, что мы имеем дело с технологиями, которые в некоторых аспектах превосходят наше понимание. Поспешные действия могут привести к катастрофическим последствиям.

– Разумеется, – согласился Харрис. – Но иногда, доктор Палмер, в кризисных ситуациях приходится действовать решительно, даже при неполном понимании. Особенно когда на кону стоит выживание нашего вида.

С этими словами он вернулся к своим коллегам, оставив Роберта размышлять о скрытом предупреждении в его словах.

– Будьте осторожны, – тихо сказал Мендес. – Харрис… у него особые отношения с военным командованием. И его интересы не всегда совпадают с общим благом.

Прежде чем Роберт успел ответить, голос водителя объявил:

– Приближаемся к месту назначения. Расчетное время прибытия – пять минут.

Все начали активировать свои термокостюмы и проверять оборудование. Роберт заметил, что советники и Крейн о чем-то тихо совещаются, периодически бросая взгляды в его сторону.

– Что бы ни случилось там внутри, – шепнула Майя, наклонившись к Роберту, – помните – вы не обязаны следовать их указаниям, если считаете их опасными. Ваш статус Хранителя Генов дает вам определенный… авторитет в отношении комплекса.

Роберт кивнул, благодарный за поддержку, но понимающий, что ситуация сложнее. Если советники действительно представляли влиятельную фракцию во Всемирном Совете, противостояние им могло иметь серьезные последствия, не только для него лично, но и для всего процесса принятия решений о будущем человечества.

Транспортный модуль остановился. За окнами виднелась знакомая буровая установка и шлюз, ведущий в проделанную шахту. Но было и нечто новое – голубоватое свечение вокруг входа стало интенсивнее, а кристаллические наросты на льду разрослись, образуя причудливые структуры, напоминающие органическую архитектуру.

– Активность комплекса увеличилась, – прокомментировал Хиггинс, изучая показания своих сенсоров. – Энергетические уровни на 27% выше, чем при нашем последнем визите.

– Но он всё еще в режиме ожидания, согласно обещанию Архивариуса, – добавила Майя. – Генетическая активация приостановлена.

– Пока, – тихо добавил Крейн, достаточно громко, чтобы его услышали ближайшие к нему люди.

Группа покинула транспорт и направилась к входу в шахту. Родригес и её сотрудники заняли позиции по периметру, обеспечивая безопасность.

– Спускаемся в том же порядке, что и в прошлый раз, – скомандовала Майя. – Сначала научный персонал, затем техники, затем остальные. Соблюдайте дистанцию и следуйте инструкциям.

Подъемник был на месте, хотя и он изменился – его поверхность теперь была покрыта тонким слоем того же материала, что и стены комплекса, с едва заметными пульсирующими прожилками.

– Комплекс… адаптирует наше оборудование, – заметил Хиггинс, проводя сканером по поверхности подъемника. – Интегрирует его в свои системы.

– Это безопасно? – спросила советник Чжао.

– Насколько мы можем судить, да, – ответил Хиггинс. – Похоже на симбиотический процесс, а не враждебное поглощение.

Группа разместилась на подъемнике, и Майя активировала механизм спуска. Платформа начала медленное погружение в ледяную шахту.

По мере спуска Роберт заметил, что изменения в окружающей среде становятся всё более очевидными. Стены шахты, ранее состоявшие из чистого льда различных оттенков, теперь были покрыты тем же материалом, что и комплекс, с пульсирующими голубоватыми прожилками, образующими сложные узоры.

– Потрясающе, – прошептала Соколова, ксенобиолог из группы поддержки. – Комплекс буквально растет, распространяя свою структуру в окружающий лед.

– Или поглощая его, – мрачно заметил один из техников.

На глубине около 1800 метров платформа замедлилась, приближаясь к входу в горизонтальный туннель. Но и здесь были изменения – туннель стал шире и выше, его форма более органичной, с плавными изгибами вместо прямых линий.

– Комплекс перестраивает себя, – прокомментировал Хиггинс. – Адаптируется к новой фазе активности.

Когда группа вошла в туннель, Роберт почувствовал странное ощущение – как будто сам воздух вибрировал в определенном ритме, синхронном с пульсацией прожилок на стенах. Это было не просто физическое ощущение, но нечто более глубокое, почти… интуитивное.

– Вы чувствуете это? – тихо спросил он Майю, идущую рядом.

– Вибрацию? Да, – кивнула она. – Но есть и что-то еще. Как будто… – она замялась, подбирая слова, – …как будто комплекс наблюдает за нами. Оценивает.

Роберт кивнул. Он ощущал то же самое – чувство, что они находятся не просто в искусственной структуре, но в чем-то почти живом, осознающем их присутствие.

Группа продолжила движение по туннелю, который постепенно расширялся, превращаясь в знакомое преддверие – просторное круглое помещение с несколькими проходами. Но и здесь всё изменилось – центральная структура, ранее напоминавшая трон или пьедестал, теперь представляла собой сложную конструкцию, похожую на дерево или кристалл, с множеством ветвей и отростков, пульсирующих светом.

– Интерфейс эволюционировал, – заметил Хиггинс, активируя свои сенсоры. – Стал более… интегрированным.

– Доктор Палмер, – обратился к Роберту Харрис. – Вы смогли активировать предыдущую версию этого интерфейса. Можете попробовать с этой?

Роберт подошел ближе к центральной структуре, изучая её. Символы на ней были те же, что и раньше, но организованы иначе, в более сложные паттерны. Один из них, знакомый спиралевидный символ, пульсировал ярче остальных.

– Я могу попробовать, – сказал он. – Но мы должны быть готовы к любой реакции. В прошлый раз активация привела к появлению голографического интерфейса, но теперь, с изменившейся структурой…

– Действуйте, доктор, – перебил его Харрис. – Мы готовы к любым неожиданностям.

Роберт посмотрел на Майю, которая слегка кивнула. Он глубоко вздохнул и осторожно прикоснулся к пульсирующему символу.

Реакция была мгновенной и впечатляющей. Вся центральная структура засветилась ярче, и над ней появилась не просто голограмма, а полноценная трехмерная проекция – точная копия Архивариуса, но гораздо более детализированная и реалистичная, чем в предыдущий раз.

– Приветствую вас снова, Хранитель Генов, – произнес Архивариус, и его голос теперь звучал более естественно, с более сложными интонациями. – И ваших спутников. – Он обвел взглядом группу, задерживаясь на советниках и Крейне. – Я вижу, состав изменился. Новые… представители власти?

– Да, – ответил Роберт. – Советники Всемирного Совета – руководящего органа нашей цивилизации. Они здесь, чтобы… оценить ситуацию непосредственно.

– Понимаю, – кивнул Архивариус. – Логичный шаг, учитывая серьезность информации, которую я предоставил. – Он повернулся к советникам. – Приветствую вас, Лидеры. Я Архивариус, последний хранитель наследия Архитекторов.

– Потрясающе, – выдохнула Чжао, явно впечатленная реалистичностью проекции. – Он… выглядит почти живым.

– Это адаптивный интерфейс, – ответил Архивариус. – Я учусь и эволюционирую с каждым взаимодействием. Особенно с Хранителем Генов, – он кивнул в сторону Роберта. – Его нейронная структура особенно совместима с нашими системами.

– Мы вернулись с конкретной целью, – вмешался Харрис, делая шаг вперед. – Нам нужна информация о механизме самоуничтожения, встроенном в человеческий геном. И, что более важно, о способах его деактивации.

– Прямолинеен, – заметил Архивариус с легкой усмешкой. – Черта, которую мы встраивали в линии лидеров. – Он повернулся к Роберту. – Хранитель, вы поделились информацией из кристалла?

– Да, – кивнул Роберт. – Насколько я смог её структурировать и понять. Но некоторые аспекты остаются неясными, особенно касающиеся механизма самоуничтожения – его точных параметров, порога активации и методов контроля.

– Эта информация намеренно была сделана ограниченной, – сказал Архивариус. – Как часть системы безопасности. Но теперь, когда вы вернулись и продемонстрировали определенный уровень… мудрости, я могу предоставить более полные данные.

Он сделал жест, и над центральной структурой появилась новая голограмма – сложная схема, напоминающая генетическую последовательность, но с дополнительными слоями информации, отображенными различными цветами и интенсивностью свечения.

– Это Код Завершения, – пояснил Архивариус. – То, что вы называете механизмом самоуничтожения. Он встроен в ключевые участки человеческого генома и присутствует в каждой клетке каждого человека.

Изображение увеличилось, показывая детали структуры.

– Код состоит из трех компонентов: сенсорного механизма, который мониторит определенные параметры; триггера, который активируется при достижении пороговых значений; и эффектора, который запускает каскадный отказ клеточных систем.

– Какие именно параметры отслеживает сенсорный механизм? – спросил Роберт.

– Они комплексны, – ответил Архивариус. – Основные категории включают: уровень агрессивной технологической экспансии, определяемый скоростью и характером колонизации новых территорий; степень внутривидовых конфликтов, измеряемая масштабом и интенсивностью войн; отношение к биосфере, оцениваемое по уровню разрушения экосистем; и наконец, общая направленность эволюции вида – движется ли он к большей гармонии с окружающей средой или к большей доминации.

– И каков текущий статус? – настойчиво спросил Харрис. – Насколько мы близки к порогу активации?

Архивариус повернулся к нему, его выражение стало серьезным.

– Ближе, чем хотелось бы. Согласно последним данным систем мониторинга, человечество находится на уровне 73% от порогового значения. И этот показатель растет, особенно в последние декады вашего времени.

В комнате воцарилась тяжелая тишина, когда присутствующие осознали импликации. 73% – это не просто абстрактная цифра, а мера того, насколько близко человечество подошло к точке невозврата, к автоматическому самоуничтожению.

– Что вызвало такой рост? – спросила Майя. – Какие действия человечества наиболее критичны?

– Несколько факторов, – ответил Архивариус. – Ваши глобальные конфликты 20-го и 21-го веков, создание оружия массового уничтожения, экологические кризисы, быстрая экспансия в Солнечную систему без должного внимания к вопросам сохранения и гармонии. – Он сделал паузу. – Но наиболее тревожный фактор – растущая тенденция к милитаризации космоса, использованию внеземных ресурсов для создания новых видов оружия, потенциально еще более разрушительных.

Харрис и Крейн обменялись быстрыми взглядами.

– Можно ли деактивировать этот механизм? – прямо спросил Харрис. – Или хотя бы отодвинуть порог активации?

– Да, – кивнул Архивариус. – Комплекс "Пандора" содержит системы, способные модифицировать генетический триггер. Но такое вмешательство не тривиально и имеет свои последствия.

– Какие последствия? – спросил Роберт.

– Код Завершения интегрирован в ключевые регуляторные системы генома, – пояснил Архивариус. – Его полное удаление может дестабилизировать генетическую структуру, привести к непредсказуемым мутациям или даже ускоренному старению. Более безопасный подход – модификация порогов активации, но даже это требует исключительной точности и понимания всех взаимосвязей.

– Но это возможно? – настаивал Харрис.

– С правильными ресурсами и экспертизой – да, – ответил Архивариус. – Комплекс содержит все необходимые системы. Но процесс должен направляться Хранителем Генов, – он указал на Роберта. – Только те, кто несет специальные генетические маркеры, могут безопасно взаимодействовать с этими системами.

Харрис бросил оценивающий взгляд на Роберта.

– И вы готовы сотрудничать в этом вопросе, доктор Палмер?

– Конечно, – ответил Роберт. – Деактивация механизма самоуничтожения в интересах всего человечества. Но, – он сделал паузу, – это должно быть сделано открыто, с полным пониманием процесса и последствий. И решение о дальнейших действиях – активации генетических модификаций или выборе альтернативных стратегий против Разрушителей – должно приниматься всем человечеством, а не узкой группой.

– Благородная позиция, – сказал Харрис с легкой иронией. – Но, возможно, нереалистичная, учитывая временные ограничения и сложность вопроса.

– Если позволите, – вмешался Архивариус. – Я хотел бы предложить компромисс. Деактивация механизма самоуничтожения может быть произведена в два этапа: сначала стабилизация и отодвигание порога активации, что даст вам время для обсуждения и принятия решений; и только затем, если будет такое решение, полное удаление механизма.

– Это разумно, – согласился Роберт. – И первый этап действительно критически важен, независимо от дальнейших решений.

Харрис обменялся взглядами с Чжао и Мендесом, затем кивнул.

– Хорошо. Начнем с первого этапа. Как именно это производится?

– Нам нужно перейти в центральное ядро комплекса, – ответил Архивариус. – К системам генетического контроля. – Его проекция начала двигаться к одному из проходов. – Следуйте за мной.

Группа последовала за голографической фигурой, углубляясь в комплекс. Туннель, по которому они шли, отличался от тех, что они исследовали ранее – он был шире, с более сложной архитектурой, стены покрыты символами и изображениями, пульсирующими в такт с энергетическими потоками комплекса.

– Эта секция была законсервирована до недавнего времени, – пояснил Архивариус. – Активирована только после вашего первого визита и моего пробуждения.

По мере продвижения Роберт замечал, что окружающая среда становится всё более реактивной на их присутствие – символы на стенах меняли яркость, когда они проходили мимо, а некоторые даже перестраивались, образуя новые конфигурации.

– Комплекс адаптируется к нам, – тихо сказала Майя. – Или, точнее, к вам, – она посмотрела на Роберта.

Архивариус, услышав это, кивнул.

– Верно, Исследователь. Комплекс особенно чувствителен к присутствию Хранителя Генов. Его нейронная структура служит своего рода ключом, активирующим определенные системы и протоколы.

– Потрясающе, – прокомментировал Хиггинс, сканируя стены. – Биоэлектрическая система, реагирующая на специфические паттерны нейронной активности. Технология, значительно превосходящая наши текущие возможности.

– Но основанная на принципах, которые вы начинаете понимать, – сказал Архивариус. – Ваши исследования квантовой биологии и нейронных интерфейсов движутся в правильном направлении. Еще несколько столетий, и вы могли бы создать подобные системы самостоятельно.

– Если бы у нас было несколько столетий, – мрачно заметил Крейн. – Но с учетом приближения Разрушителей…

– Верно, Воин, – кивнул Архивариус. – Время – критический фактор. Именно поэтому комплекс "Пандора" был активирован. – Он остановился перед массивной круглой дверью, покрытой сложным узором из символов. – Мы прибыли.

Дверь начала открываться, расходясь спиралью от центра, открывая проход в просторное сферическое помещение. В центре зала парила конструкция, напоминающая гигантский кристаллический мозг, пульсирующий светом и энергией. Вокруг него располагались консоли и интерфейсы, каждый покрытый символами и голографическими дисплеями.

– Центр генетического контроля, – объявил Архивариус. – Сердце комплекса "Пандора". Отсюда можно мониторить и модифицировать все аспекты созданных нами видов, включая механизм самоуничтожения.

Группа вошла в зал, ошеломленная масштабом и сложностью окружающих их технологий. Роберт почувствовал странное ощущение – как будто само его присутствие вызывало резонанс с системами комплекса, создавая почти физически ощутимую связь.

– Хранитель, – обратился к нему Архивариус. – Пожалуйста, подойдите к центральному интерфейсу, – он указал на консоль, расположенную непосредственно под кристаллическим мозгом.

Роберт подошел к указанной консоли. Она представляла собой полукруглую панель с углублениями для рук и множеством символов, пульсирующих в сложном ритме.

– Поместите руки в углубления, – инструктировал Архивариус. – Это активирует прямой нейронный интерфейс, позволяющий вам взаимодействовать с системами контроля на более глубоком уровне.

Роберт колебался. Прямой нейронный интерфейс звучал рискованно, особенно с технологией, превосходящей человеческое понимание.

– Это безопасно? – спросил он.

– Для вас – да, – ответил Архивариус. – Ваша генетическая структура совместима с нашими системами. Для других… результаты были бы менее предсказуемыми.

– Действуйте, доктор Палмер, – настойчиво сказал Харрис. – Это наш шанс нейтрализовать угрозу самоуничтожения.

Роберт глубоко вздохнул и поместил руки в углубления на консоли. Мгновенно он почувствовал поток энергии, проходящий через его тело, концентрирующийся в мозге. Но в отличие от взаимодействия с кристаллом данных, этот опыт был более… направленным. Он не получал информацию, а устанавливал контроль над системами.

Перед его глазами развернулась голографическая панель управления, показывающая детальную схему механизма самоуничтожения и параметры его активации. Он мог видеть текущий статус – действительно около 73% от порогового значения – и тенденцию к росту, особенно в последние десятилетия.

– Я вижу данные, – сказал Роберт вслух для остальных. – Механизм самоуничтожения действительно приближается к порогу активации. Но я также вижу возможность модификации этого порога.

Используя комбинацию физических движений и ментальных команд, он начал взаимодействовать с системой, исследуя различные параметры и опции. Процесс был интуитивным, как будто комплекс понимал его намерения и адаптировался к ним.

– Я могу переконфигурировать сенсорный механизм, – объяснил он. – Изменить веса различных параметров, чтобы более агрессивная технологическая экспансия была сбалансирована другими факторами, такими как развитие экологических технологий или мирное сотрудничество.

– Это снизит риск активации? – спросил Мендес.

– Да, – кивнул Роберт. – По моим расчетам, оптимальная реконфигурация может отодвинуть текущий статус до 45-50% от порогового значения, давая нам больше времени для… – он внезапно остановился, заметив нечто в данных. – Это интересно…

– Что такое? – напряженно спросил Харрис.

– Механизм самоуничтожения связан с другими аспектами нашего генома, – объяснил Роберт. – В частности, с теми самыми модификациями, которые Архитекторы внедрили для потенциальной активации. Они… балансируют друг друга.

– Что это значит? – спросила Чжао.

– Это значит, – медленно произнес Роберт, – что полная деактивация механизма самоуничтожения может автоматически активировать генетические модификации. И наоборот – активация модификаций снизит риск самоуничтожения, так как направит нашу эволюцию в более… контролируемое русло.

Харрис и Крейн обменялись многозначительными взглядами.

– Это подтверждает вашу теорию, полковник, – тихо сказал Харрис. – Активация модификаций может быть не просто способом противостоять Разрушителям, но и необходимым шагом для долгосрочного выживания нашего вида.

– Я бы не делал таких поспешных выводов, – возразил Роберт. – Связь сложна и не обязательно каузальна. Мы можем модифицировать параметры самоуничтожения без полной активации генетических изменений.

Он продолжил работу с интерфейсом, тщательно настраивая различные параметры, стараясь найти оптимальный баланс между снижением риска самоуничтожения и сохранением автономии человечества в выборе своего эволюционного пути.

После нескольких минут интенсивной работы он наконец удовлетворенно кивнул.

– Готово. Я реконфигурировал сенсорный механизм таким образом, что текущий статус снизился до 48% от порога активации. Это дает нам значительный запас времени для обсуждения дальнейших действий. – Он осторожно вынул руки из углублений на консоли. – Но это временное решение. Механизм всё еще активен, просто с модифицированными параметрами.

– Отличная работа, доктор Палмер, – сказал Харрис с улыбкой, которая не достигала его глаз. – Теперь, когда непосредственная угроза нейтрализована, мы можем перейти к следующему этапу – подготовке к противостоянию с Разрушителями.

– Что конкретно вы имеете в виду? – настороженно спросил Роберт.

– Изучение технологий Архитекторов, адаптацию их оружия и защитных систем, – ответил Харрис. – И, возможно, более детальное изучение тех самых генетических модификаций, которые были созданы специально для этой цели. – Он повернулся к Архивариусу. – Комплекс содержит информацию об оружии и технологиях, использованных против Разрушителей?

– Да, – кивнул Архивариус. – "Пандора" был создан не только как хранилище генетических образцов и системы контроля, но и как архив технологий и знаний нашей цивилизации. В том числе военных.

– Отлично, – Харрис выглядел довольным. – Мы хотели бы получить доступ к этой информации. Для подготовки к обороне, разумеется.

Архивариус внимательно посмотрел на него.

– Доступ к таким технологиям требует определенного уровня… зрелости. Готовности использовать их ответственно.

– Мы представляем законное правительство Земли, – холодно ответил Харрис. – И наша цель – защита нашего вида от экзистенциальной угрозы. Я бы сказал, это достаточно ответственная цель.

– Возможно, – согласился Архивариус. – Но опять же, доступ к этим системам требует участия Хранителя Генов. – Он повернулся к Роберту. – Хранитель, вы готовы предоставить им этот доступ?

Роберт оказался в сложной позиции. С одной стороны, технологии Архитекторов действительно могли помочь в подготовке к конфликту с Разрушителями. С другой – он не был уверен в мотивах Харриса и его коллег. Использовали бы они эти технологии только для защиты, или также для укрепления своей власти и контроля?

– Я думаю, что доступ к оборонительным технологиям разумен, – осторожно сказал он. – Но должны быть гарантии их ответственного использования, и процесс должен быть прозрачным, с участием международного научного сообщества.

Харрис нахмурился.

– Доктор Палмер, в вопросах национальной и глобальной безопасности иногда необходима определенная… дискретность. Широкое распространение информации о передовых военных технологиях может быть контрпродуктивным.

– Возможно, – согласился Роберт. – Но история показывает, что секретность и централизация власти часто приводят к злоупотреблениям. Особенно когда речь идет о технологиях, способных изменить баланс сил не только между нациями, но и между властью и гражданами.

– Интересное наблюдение, Хранитель, – заметил Архивариус с явным одобрением. – Такие дилеммы были знакомы и нашей цивилизации. – Он повернулся к Харрису. – Советник, я могу предложить компромисс. Информация о оборонительных технологиях может быть предоставлена, но с определенными ограничениями и поэтапно, по мере демонстрации ответственного использования.

Харрис явно был недоволен, но кивнул.

– Приемлемо. На данном этапе.

– Отлично, – Архивариус сделал жест, и одна из консолей в зале активировалась. – Эта система содержит базовую информацию о защитных технологиях, которые могут быть адаптированы к вашему текущему технологическому уровню. Хранитель может получить доступ к этим данным и передать их вам в подходящем формате.

Роберт подошел к указанной консоли и повторил процедуру – поместил руки в углубления и установил нейронный контакт с системой. На этот раз опыт был другим – вместо управляющего интерфейса он получил доступ к обширной библиотеке технических данных, схем, принципов работы различных устройств и систем.

Он просматривал информацию, мысленно сортируя её и отбирая то, что могло быть наиболее полезным и наименее опасным в случае злоупотреблений. Данные о квантовых щитах, способных блокировать энергетические атаки. Схемы антигравитационных систем, позволяющих создавать более маневренные космические корабли. Принципы работы нейронных интерфейсов для улучшенного управления сложными системами.

Но он намеренно избегал информации о наступательных вооружениях планетарного масштаба или технологиях, которые могли быть использованы для массового контроля населения.

После нескольких минут интенсивной работы он отключился от консоли.

– Я получил доступ к данным об оборонительных технологиях, – сообщил он группе. – Информация обширна, но адаптируема к нашему текущему уровню понимания. Мне потребуется время, чтобы структурировать её в понятном формате.

– Отлично, – кивнул Харрис, хотя его глаза выдавали некоторое разочарование, возможно, из-за избирательности Роберта. – А что насчет генетических модификаций? Мы говорили о создании специализированных формаций для противостояния Разрушителям.

– Эта информация также доступна, – ответил Архивариус. – Но я должен предупредить – генетические модификации такого масштаба не тривиальны. Они изменяют не только физиологию, но и потенциально психологию, восприятие, саму сущность человека.

– Мы понимаем риски, – заверил его Харрис. – Но если эти изменения необходимы для выживания нашего вида…

– Необходимость – вопрос интерпретации, – заметил Архивариус. – И выбора. Ваш вид был создан с определенными характеристиками и потенциалом. Активация модификаций ускорит реализацию этого потенциала, но также изменит траекторию вашего развития. Это не решение, которое следует принимать легкомысленно.

– Никто не предлагает принимать это легкомысленно, – вмешался Мендес, до сих пор молчавший. – Но мы должны иметь полную информацию, чтобы сделать информированный выбор. – Он посмотрел на Роберта. – Доктор Палмер, вы согласны?

Роберт задумался. Мендес, казалось, занимал более сбалансированную позицию, чем Харрис. И он был прав – для принятия решения требовалась полная информация.

– Согласен, – наконец сказал Роберт. – Я получу доступ к данным о генетических модификациях. Но с тем же условием – прозрачность и коллективное принятие решений о их применении.

Харрис выглядел не полностью удовлетворенным, но кивнул.

– Разумеется, доктор. Совет ценит вашу экспертизу и… моральные принципы. – В его голосе слышался легкий сарказм. – Но помните, что времени мало, и некоторые решения придется принимать быстро.

Роберт подошел к другой консоли, которую активировал Архивариус, и снова установил нейронный контакт. На этот раз информация была еще более сложной – детальные схемы генетических модификаций, их эффекты, методы активации, потенциальные побочные эффекты.

Он особенно сосредоточился на вариантах частичной активации – модификациях, которые могли дать преимущества в противостоянии с Разрушителями, но без полной трансформации человеческой природы. Усиленная иммунная система, улучшенная регенерация тканей, повышенная нейропластичность для ускоренного обучения и адаптации – всё это могло быть невероятно полезным без радикального изменения того, что делало человека человеком.

Завершив изучение, он отключился от консоли, чувствуя ментальное истощение от интенсивного нейронного взаимодействия.

– Информация получена, – сообщил он. – Как и в случае с технологиями, мне потребуется время для её структурирования и анализа.

– Понимаю, доктор Палмер, – кивнул Харрис. – Но время критично. Когда вы сможете представить первичный отчет?

– Для базового обзора – в течение 48 часов, – ответил Роберт. – Для полного анализа со всеми импликациями и рекомендациями – неделя, возможно больше.

– Неделя… – Харрис покачал головой. – Разрушители не будут ждать, пока мы завершим наши отчеты и дебаты.

– Но они и не прибудут завтра, – возразил Роберт. – У нас есть время для тщательного анализа и обдуманных решений. Поспешность в таких фундаментальных вопросах может быть катастрофической.

– Архивариус, – вмешалась Чжао. – Вы упомянули, что комплекс "Пандора" способен производить генетический катализатор для активации модификаций. Эта система всё еще функциональна?

– Да, – подтвердил Архивариус. – Производственные мощности полностью сохранились и могут быть активированы при необходимости. – Он сделал паузу. – Но производство катализатора – лишь технический аспект. Решение о его использовании… это моральный и этический вопрос, который должен решать ваш вид.

– Разумеется, – кивнула Чжао. – Но техническая возможность важна для планирования.

Роберт заметил, как Харрис и Крейн обменялись еще одним быстрым взглядом. Он начинал понимать их план – получить техническую информацию и доступ к системам, возможно, для последующего использования без широкого обсуждения или согласия.

– Я думаю, на сегодня мы получили достаточно информации, – сказал он, чувствуя необходимость замедлить процесс. – Мне нужно время для анализа и структурирования полученных данных. И всем нам нужно обдумать импликации этих открытий.

– Согласен, – неожиданно поддержал его Мендес. – Мы достигли значительного прогресса – стабилизировали механизм самоуничтожения и получили доступ к критически важной информации. Дальнейшие шаги требуют тщательного планирования.

Харрис выглядел недовольным, но не стал спорить.

– Очень хорошо. Возвращаемся на станцию для анализа и планирования следующих шагов. – Он повернулся к Архивариусу. – Мы благодарим вас за сотрудничество и информацию.

– Это моя функция, Лидер, – ответил Архивариус. – Помогать вашему виду реализовать свой потенциал и противостоять угрозам. – Он посмотрел на Роберта. – Хранитель, я буду доступен для дальнейших консультаций. Комплекс теперь полностью активен и открыт для вас.

Роберт кивнул.

– Спасибо, Архивариус. Я вернусь, когда проанализирую полученную информацию и возникнут новые вопросы.

Группа начала покидать зал, но Майя задержалась, обращаясь к голографической фигуре:

– Архивариус, вы упомянули сигнал, отправленный в космос. Получили ли вы какой-либо ответ?

– Пока нет, Исследователь, – ответил Архивариус. – Но учитывая расстояния, это не удивительно. Если выжившие анклавы Архитекторов существуют, им потребуется время для получения сигнала и организации ответа.

– А что, если ответ придет не от них? – тихо спросила она. – Что, если Разрушители перехватят сигнал и ускорят свое прибытие?

– Сигнал закодирован методами, которые, насколько нам известно, недоступны Разрушителям, – заверил её Архивариус. – Но риск существует. Именно поэтому активация защитных систем так важна.

Майя кивнула и присоединилась к остальным, покидающим зал. Роберт шел рядом с ней, оба молчали, погруженные в свои мысли о импликациях всего услышанного и увиденного.

Когда группа вернулась в преддверие комплекса, Майя тихо сказала Роберту:

– Они не собираются ждать вашего анализа или коллективного решения. У них уже есть план, и они будут его реализовывать, с вашей помощью или без неё.

– Знаю, – так же тихо ответил Роберт. – Но у меня есть преимущество – Архивариус прав, что доступ к ключевым системам требует участия Хранителя Генов. Они могут получить информацию, но не могут активировать производство катализатора или полностью контролировать технологии без моего участия.

– Если только они не найдут другого Хранителя, – заметила Майя. – Вы сами сказали, что таких как вы – один на десять миллионов. Это означает, что на Земле их сотни.

Роберт нахмурился. Она была права. И если Харрис и его союзники были достаточно решительны, они могли найти более сговорчивого Хранителя.

– Тогда нам нужно действовать быстро, – сказал он. – Не только анализировать информацию, но и делиться ею с теми, кому мы доверяем. Создавать сеть людей, которые будут отстаивать право человечества на самоопределение.

– Начиная с Нгуена? – предположила Майя.

– Возможно, – Роберт не был уверен, насколько директору станции можно доверять. – Но также независимые ученые, общественные лидеры, представители разных стран и культур. Люди, которые могут помочь распространить правду и противостоять любым попыткам манипулирования информацией или принятия односторонних решений.

Группа достигла шахты, и подъем на поверхность прошел в относительной тишине, каждый осмысливал импликации открытий. Роберт заметил, что советники держались особняком, тихо обсуждая что-то между собой, периодически бросая взгляды в его сторону.

Когда они вернулись на поверхность и направились к транспортному модулю, Харрис подошел к Роберту.

– Доктор Палмер, – его голос был обманчиво дружелюбным. – Я надеюсь, вы понимаете важность дискретности в отношении полученной информации. До официального заявления Совета все детали нашего открытия должны оставаться строго конфиденциальными.

– Конечно, советник, – ответил Роберт. – Хотя я считаю, что научное сообщество должно быть вовлечено в анализ данных как можно скорее. Многие аспекты технологий Архитекторов требуют экспертизы в различных областях.

– Мы организуем необходимые консультации, – заверил его Харрис. – Но контролируемым образом. Неограниченное распространение информации о технологиях такого уровня или о нашем… искусственном происхождении может вызвать панику и дестабилизировать общество.

– Истина часто бывает дестабилизирующей, советник, – заметил Роберт. – Но это не оправдание для её сокрытия.

Харрис улыбнулся, но его глаза остались холодными.

– Философская позиция, доктор. Но в реальном мире управление информацией так же важно, как и сама информация. Особенно когда на кону стоит выживание нашей цивилизации.

С этими словами он отошел, оставив Роберта с чувством растущего беспокойства. Было очевидно, что советники, или по крайней мере часть из них, планировали контролировать нарратив и процесс принятия решений, возможно, исключая более широкое обсуждение и демократические процедуры.

По дороге обратно на станцию Роберт обдумывал свои следующие шаги. Он нес огромную ответственность как Хранитель Генов и как единственный человек с полным доступом к информации Архитекторов. Он должен был действовать осторожно, но решительно, чтобы обеспечить, что эта информация будет использована на благо всего человечества, а не отдельных фракций или для укрепления существующих властных структур.

Исследовательский комплекс "Европа-1" 25 марта 2472 года 19:30 по станционному времени

Когда экспедиция вернулась на станцию, Роберт немедленно приступил к анализу и документированию информации, полученной из систем комплекса. Он работал в своей лаборатории, используя самые защищенные протоколы и хранилища данных. Майя и Хиггинс помогали ему, обеспечивая дополнительную экспертизу и дополнительный уровень безопасности – информация, разделенная между тремя учеными, была сложнее для перехвата или манипулирования.

К вечеру они сделали значительный прогресс в структурировании данных об оборонительных технологиях. Майя сосредоточилась на адаптации квантовых щитов к существующим системам защиты космических кораблей, в то время как Хиггинс анализировал принципы работы усовершенствованных двигателей и энергетических систем.

Роберт занимался наиболее сложной частью – генетическими модификациями и их потенциальным применением. Он разработал детальную классификацию, разделив модификации на несколько категорий по степени инвазивности и влияния на человеческую сущность:

Базовые улучшения – усиленная иммунная система, улучшенная регенерация тканей, оптимизация метаболизма. Минимальное влияние на психологию и идентичность.

Функциональные модификации – улучшенное зрение, слух, обоняние, тактильная чувствительность, физическая сила и выносливость. Умеренное влияние на восприятие и обработку информации.

Когнитивные улучшения – повышенная нейропластичность, улучшенная память, ускоренная обработка информации, повышенные аналитические способности. Значительное влияние на мышление и потенциально на личность.

Продвинутые адаптации – способность функционировать в экстремальных условиях, толерантность к радиации, эффективное использование различных источников энергии. Существенные изменения в физиологии.

Трансформативные изменения – телепатические способности, манипулирование энергетическими полями, расширенное восприятие электромагнитного спектра, радикальное увеличение продолжительности жизни. Фундаментальное изменение человеческой природы, приближение к физиологии Архитекторов.

Для каждой категории он составил детальное описание, включая технические аспекты, потенциальные преимущества, риски и этические импликации. Особое внимание он уделил возможностям частичной и добровольной активации – сценариям, где индивиды могли бы выбирать степень модификации на основе личных предпочтений и социальных ролей.

Его работа была прервана звуковым сигналом личного коммуникатора. На дисплее появилось сообщение: "Приватный канал активирован. Соединение установлено."

Сердце Роберта забилось быстрее. Это был ответ от Алекса, его сына. Он активировал сверхзащищенный режим и открыл сообщение:

"Отец, Я проанализировал присланный фрагмент. Интересная структура – похоже на самомодифицирующийся код с триггерами, зависящими от множества переменных окружения.

Ключевой момент: триггеры активации не просто зависят от абсолютных значений параметров, но от их динамики и тенденций. То есть, важна не только интенсивность "негативного" поведения, но и направление изменений, ускорение/замедление определенных процессов.

Я создал симуляцию, и вот что интересно: если система фиксирует устойчивую тенденцию к снижению агрессивных параметров, даже при их высоких абсолютных значениях, она откладывает активацию. И наоборот – быстрый рост этих параметров, даже от низкой базы, может ускорить активацию.

Это важно: ключом может быть не текущее состояние, а демонстрация "намерений" – устойчивое движение в правильном направлении.

Также я заметил своего рода "обходной путь" в коде – что-то похожее на аварийное отключение, активируемое определенной последовательностью сигналов. Мне нужно больше данных для полной расшифровки, но это похоже на "черный ход", оставленный создателями.

Надеюсь, это помогает. Что бы ни происходило, звучит серьезно. Будь осторожен. А."

Роберт перечитал сообщение несколько раз, оценивая его импликации. Наблюдение Алекса о динамике параметров, а не только их абсолютных значениях, было важным инсайтом. Это означало, что человечество могло потенциально предотвратить активацию механизма самоуничтожения, продемонстрировав устойчивую тенденцию к снижению агрессивности и деструктивного поведения.

А "обходной путь" – это могло быть еще более критично. Если существовал метод экстренного отключения, встроенный создателями, это могло быть ключом к полной нейтрализации угрозы.

Он начал формулировать ответ, стараясь балансировать между предоставлением необходимой информации и минимизацией риска для своего сына:

"Алекс, Спасибо за анализ. Твои выводы подтверждаются и другими источниками. Особенно интересно наблюдение о динамике изменений – это открывает новые возможности для решения проблемы.

"Обходной путь" особенно важен. Я подозреваю, что это может быть своего рода "ключ безопасности", встроенный создателями на случай ложной тревоги или непредвиденных обстоятельств. Присылаю дополнительный фрагмент данных, который может помочь в расшифровке этого механизма.

Ситуация действительно серьезная, но не безнадежная. Твоя помощь неоценима.

И, Алекс… я горжусь тобой. Не только твоими способностями, но и тем, кто ты есть. Надеюсь, когда всё это закончится, у нас будет шанс лучше узнать друг друга. Отец."

Он прикрепил к сообщению тщательно отобранный фрагмент данных о механизме самоуничтожения, включающий информацию, которая могла помочь в идентификации "обходного пути", но без критических деталей, которые могли бы подвергнуть Алекса опасности.

После отправки сообщения Роберт вернулся к своей основной работе, но с новой перспективой. Информация от Алекса добавляла важный элемент в его понимание механизма самоуничтожения и потенциальных стратегий его нейтрализации.

Он был так поглощен работой, что не сразу заметил открывшуюся дверь лаборатории. Когда он поднял глаза, то увидел советника Харриса в сопровождении двух мужчин в форме службы безопасности.

– Доктор Палмер, – без приветствия начал Харрис. – Мне нужно поговорить с вами. Наедине.

Роберт заметил, как Майя и Хиггинс обменялись встревоженными взглядами.

– Мы как раз заканчивали на сегодня, – сказала Майя, очевидно чувствуя напряжение. – Джеймс, пойдем проверим те расчеты, о которых мы говорили.

Хиггинс кивнул, и они оба покинули лабораторию, бросив на Роберта взгляды, выражающие одновременно поддержку и беспокойство.

Когда дверь за ними закрылась, Харрис сделал знак охранникам остаться у входа и подошел ближе к Роберту.

– Впечатляющий прогресс, доктор, – сказал он, бросив взгляд на голографические дисплеи с данными. – Вы работаете эффективно.

– Стараюсь, – сдержанно ответил Роберт. – Чем могу помочь, советник?

– Я пришел обсудить… следующие шаги, – Харрис опустился в кресло напротив Роберта. – Совет провел экстренное заседание по защищенному каналу связи. Ситуация оценивается как критическая, требующая немедленных действий.

– Какого рода действий? – насторожился Роберт.

– Трехфазного плана, – Харрис сцепил руки перед собой. – Первая фаза: полная деактивация механизма самоуничтожения, не просто модификация параметров. Вторая: подготовка оборонительных технологий на основе данных Архитекторов. И третья: создание специализированного контингента с активированными генетическими модификациями для непосредственного противостояния с Разрушителями.

Роберт нахмурился. План был именно таким, как он опасался – агрессивный, централизованный, без широкого обсуждения или демократического принятия решений.

– Это серьезные шаги, советник. Особенно третья фаза. Создание генетически модифицированных солдат поднимает множество этических вопросов, не говоря уже о потенциальных социальных последствиях.

– Этика – роскошь мирного времени, доктор Палмер, – холодно ответил Харрис. – Мы стоим на пороге экзистенциальной угрозы. Разрушители приближаются, и у нас есть доступ к технологиям, специально созданным для противостояния им. Не использовать эти технологии было бы не просто глупо, но преступно.

– Я не против использования технологий Архитекторов, – пояснил Роберт. – Но такие фундаментальные решения должны приниматься с широким участием мирового сообщества, на основе полной информации о рисках и возможностях.

Харрис улыбнулся, но эта улыбка не достигла его глаз.

– Благородная позиция, доктор. Но нереалистичная. Пока мы будем проводить дебаты и референдумы, Разрушители приблизятся на еще один световой год. – Он подался вперед. – Реальность такова: Совет принял решение. План будет реализован. Единственный вопрос – с вашим участием или без него.

– Вы не можете полностью контролировать системы комплекса без участия Хранителя Генов, – напомнил Роберт.

– Верно, – кивнул Харрис. – Именно поэтому я здесь. Чтобы… убедить вас в необходимости сотрудничества. – Он сделал паузу. – Вы не единственный Хранитель на Земле, доктор Палмер. Но вы наиболее квалифицированный и уже знакомый с ситуацией. Ваше участие значительно ускорит процесс и повысит шансы на успех.

– А если я откажусь? – прямо спросил Роберт.

– Тогда мы найдем другого Хранителя, – просто ответил Харрис. – Что займет время и создаст дополнительные риски. Время, которого у нас мало. Риски, которых мы предпочли бы избежать. – Его голос стал тише, но тверже. – И, к сожалению, в этом случае ваш статус изменится с ключевого специалиста на… потенциальный источник утечки критически важной информации.

Угроза была едва завуалированной. Роберт понял, что его свобода, возможно, даже жизнь, зависели от его сотрудничества.

– Я понимаю, – медленно сказал он. – Но даже если я соглашусь участвовать, процесс не будет быстрым или простым. Системы комплекса сложны, а генетические модификации требуют тщательного планирования и подготовки.

– Мы понимаем это, – кивнул Харрис. – И готовы предоставить все необходимые ресурсы. Команда лучших ученых и инженеров уже формируется. Производственные мощности готовятся. – Он сделал паузу. – Всё, что нам нужно от вас – это техническое сотрудничество и… дискретность.

Роберт понимал, что оказался в ловушке. Прямой отказ мог привести к немедленным и серьезным последствиям. Но соглашение означало бы участие в плане, который он считал потенциально опасным для будущего человечества.

Он нуждался во времени – времени для анализа информации, для разработки контрплана, для распространения правды среди тех, кто мог помочь.

– Я понимаю серьезность ситуации, советник, – наконец сказал он. – И готов сотрудничать в технических аспектах. Но мне потребуется полный доступ к данным и системам для обеспечения безопасности процесса.

Харрис внимательно изучал его лицо, словно пытаясь определить, насколько искренним было это согласие.

– Разумеется, доктор Палмер. Вы получите всё необходимое. – Он встал. – Мы отправляемся на Землю завтрашним рейсом. Лаборатории Центрального Исследовательского Комплекса в Женеве уже готовятся к вашему прибытию.

– Так скоро? – Роберт не скрывал удивления.

– Как я сказал, времени мало, – Харрис направился к двери. – Будьте готовы к 08:00. И, доктор Палмер… – он обернулся, – я ценю ваше сотрудничество. Вы делаете правильный выбор для будущего нашего вида.

Когда дверь за Харрисом и его охранниками закрылась, Роберт медленно выдохнул. У него было меньше 12 часов, чтобы решить, как действовать. Прямое сопротивление было бессмысленным – Харрис явно имел поддержку значительной части Всемирного Совета и военного командования. Но полное подчинение означало бы отказ от своих принципов и потенциально содействие планам, которые могли иметь катастрофические последствия.

Он активировал свой персональный терминал и начал быстро составлять сообщение для Майи и Хиггинса. Им нужно было встретиться, и как можно скорее. Также он подготовил пакет данных – сжатую версию самой важной информации о технологиях Архитекторов, генетических модификациях и механизме самоуничтожения. Информацию, которая должна была быть сохранена и распространена, если что-то случится с ним.

Затем он отправил еще одно сообщение Алексу – короткое, но критически важное:

"Ситуация ускоряется. Возможно, у нас меньше времени, чем я думал. Активируй протокол распространения информации, если не получишь от меня сообщение в течение 48 часов. И будь осторожен. Они могут связаться с тобой. Отец."

Отправив все сообщения, он глубоко вздохнул и начал подготовку к тому, что могло стать самым важным противостоянием в его жизни – и, возможно, в истории человечества.

25 марта 2472 года 23:15 по станционному времени

Тайная встреча была организована в самом маловероятном месте – техническом отсеке гидропонного сада станции. Этот сектор редко посещался в ночные часы, а шум систем циркуляции воды и вентиляции обеспечивал хорошую звукоизоляцию от потенциальных устройств прослушивания.

Майя прибыла первой, за ней Хиггинс. К удивлению Роберта, с ними пришли капитан Родригес и советник Мендес.

– Надеюсь, вы не возражаете против дополнительных союзников, – сказала Майя, заметив его удивление. – Оба они разделяют наши опасения.

– Ситуация вышла из-под контроля, доктор Палмер, – сразу перешла к делу Родригес. – Харрис и Чжао действуют не просто от имени Совета, но от определенной фракции внутри него. Фракции, тесно связанной с военным командованием и корпоративными интересами.

– Проект "Прометей", – кивнул Роберт. – Майя упоминала о нем.

– Это лишь часть более широкой инициативы, – вмешался Мендес. – План использовать технологии Архитекторов не просто для защиты от Разрушителей, но для установления нового мирового порядка. Централизованного, контролируемого элитой, с применением генетических модификаций для создания… разных классов граждан.

– Генетическая иерархия, – мрачно добавил Хиггинс. – Лидеры с продвинутыми когнитивными улучшениями, солдаты с боевыми модификациями, рабочие с адаптациями для специфических задач…

– Кастовая система, закрепленная на генетическом уровне, – закончила Майя. – Именно то, чего мы больше всего боялись.

– И они убеждены, что это необходимо для выживания вида, – сказал Мендес. – Что централизация власти и специализация через генетические модификации – единственный способ эффективно противостоять внешним угрозам.

– А что думает остальная часть Совета? – спросил Роберт.

– Разделена, – ответил Мендес. – Многие не знают полной картины. Им представляют избирательную информацию, акцентируя угрозу и преуменьшая потенциальные риски предлагаемых решений. – Он посмотрел на Роберта. – Именно поэтому так важно, чтобы полная информация была доступна для всех членов Совета и, в конечном счете, для всего человечества.

– Я готовил пакет данных, – сказал Роберт. – Но после визита Харриса… у меня мало времени. Они отправляют меня на Землю завтрашним рейсом.

– Мы знаем, – кивнула Родригес. – И, скорее всего, на Земле вы будете под постоянным наблюдением, с ограниченным доступом к внешним коммуникациям.

– Если не хуже, – мрачно добавил Хиггинс.

– Тогда мы должны действовать сейчас, – решительно сказала Майя. – Распространить информацию, пока у нас есть такая возможность.

– Но как? – спросил Роберт. – Все коммуникации станции наверняка мониторятся. И даже если мы отправим данные, кто поверит им? Или успеет отреагировать до того, как план будет запущен?

– У меня есть… неофициальные каналы связи, – сказал Мендес. – Как член оппозиционной фракции в Совете, я поддерживаю контакты с определенными группами, которые могли бы помочь распространить информацию.

– И я могу обеспечить техническую часть, – добавил Хиггинс. – Создать скрытый канал передачи данных через системы станции. Обойти официальные протоколы мониторинга.

– А я могу отвлечь внимание службы безопасности, – предложила Родригес. – Создать… ситуацию, которая временно отвлечет ресурсы наблюдения.

Роберт посмотрел на своих неожиданных союзников. Надежда, которую он почти потерял, начала возрождаться.

– Хорошо, – кивнул он. – Вот что я предлагаю…

Следующий час они провели, разрабатывая детальный план. Роберт завершит подготовку пакета данных, включающего всю критически важную информацию о технологиях Архитекторов, генетических модификациях, механизме самоуничтожения и потенциальных рисках плана Харриса. Хиггинс создаст скрытый канал передачи через системы жизнеобеспечения станции, который сложно отследить. Родригес организует "технический инцидент" в удаленной части станции, который потребует внимания службы безопасности. А Мендес обеспечит распространение информации через свои контакты в Совете и среди общественных лидеров.