Гарри Поттер и Святой Грааль. Том Третий. Вера. Судьба. Жертва

Глава 1. Королевство перерождённое

Имя «Артур» было не просто словом. Оно стало вирусом, инфекцией, поразившей коллективное бессознательное нации. «Артуромания» – так окрестили это явление циничные журналисты, еще не понимая, что пытаются уместить океан в наперсток. Это не было увлечением, не было модой. Это было… пробуждение. Или массовый психоз. Премьер-министр уже не знал, какая из этих формулировок страшнее.

Он снова включил телевизор, оставив звук на минимуме. Мелькающие кадры были знакомы до тошноты, но каждый раз вызывали новую волну отчаяния. Трафальгарская площадь, забитая до отказа. Лица – молодые, старые, искаженные экстазом, слезами, фанатичной верой. Самодельные плакаты, грубо намалеванные символы – меч, вонзенный в камень, лев в короне, кельтские узлы, значение которых никто не мог объяснить, но которые вызывали какой-то глубинный, атавистический отклик. «Артур – Свет во Тьме!», «Он Вернулся, чтобы Судить!», «Экскалибур Очистит Землю!» – надписи становились все более апокалиптическими, все менее рациональными.

Он переключил канал. Та же картина, только теперь камера выхватывала детали: женщину в деловом костюме, рыдающую навзрыд и тянущую руки к небу; подростка с горящими глазами, выкрикивающего что-то на неизвестном языке, похожем на древнюю латынь; старика в военной форме, отдающего честь пустому постаменту. И над всем этим – гул, многотысячный, первобытный, от которого вибрировали стекла в его кабинете. Гул, в котором уже не было отдельных слов, только имя – «Ар-тур! Ар-тур!» – как мантра, как боевой клич, как молитва.

Эта зараза проникла повсюду. Его собственные дети… Еще месяц назад они спорили из-за новой игровой консоли, а теперь… теперь они клянчили у него деньги на «настоящие рыцарские плащи» и шептались о том, как пойдут записываться в «Артурову Дружину». Его жена, обычно прагматичная, на днях спросила его с несвойственной ей тревогой, не чувствует ли он «особого присутствия», не снятся ли ему «знамения». Знамения!

Он отшвырнул пульт. На столе лежали сводки из полицейских участков. Массовые драки между «артуровцами» и теми, кто еще пытался сохранить остатки здравого смысла. Стихийные «суды» над мелкими чиновниками, обвиненными в «предательстве идеалов Британии». Случаи самосожжения «во имя грядущего Короля». Церкви пустели, а к импровизированным алтарям на площадях, где горели свечи перед портретами человека в львиной маске, стекались толпы.

Военные… О, это была отдельная боль. Генералы, которых он знал лично, с которыми играл в гольф, обсуждал стратегии национальной безопасности, теперь, по слухам, проходили какие-то странные ритуалы «посвящения», клялись на крови и мече этому… Артуру. Говорили, что некоторые из них обрели сверхъестественные способности – силу, скорость, чуть ли не способность предвидеть будущее. Бред? Но как тогда объяснить успехи «Артуровых патрулей» там, где бессильна была полиция и даже армейские спецподразделения? Они появлялись из ниоткуда, разбирались с очередным чудовищем или бандой фанатиков-культистов (еще одна язва, расцветшая на теле страны), и исчезали, оставляя после себя лишь легенды и еще больше последователей.

Крупный бизнес, всегда чуткий к конъюнктуре, уже начал перестраиваться. Рекламные слоганы сменились на «Вместе с Артуром – к процветанию!». Компании жертвовали огромные суммы в «Фонд Возрождения Камелота». Даже Банк Англии, по непроверенным данным, рассматривал возможность выпуска памятных монет с изображением львиной маски.

А правительство? Правительство превратилось в посмешище. Его приказы игнорировались. Его заявления вызывали лишь смех или новую волну ненависти. Он, Премьер-министр, ощущал себя капитаном тонущего корабля, от которого разбегаются не только крысы, но и сами мачты и паруса, обретая собственную волю. Авторитет власти испарился, как утренний туман под лучами этого нового, слепящего, безумного солнца по имени Артур.

И самое страшное – он начинал понимать, почему. В мире, где из трещин в асфальте лезут кошмары, где небо роняет огненные слезы, а законы природы перестают действовать, люди инстинктивно тянутся к тому, кто обещает не логику и порядок, а чудо и защиту. Пусть даже ценой свободы. Пусть даже ценой разума.

Он посмотрел на свои руки. Они дрожали. Не от страха – вернее, не только от него. От осознания своего полного, абсолютного бессилия. Он, еще недавно один из самых влиятельных людей в мире, теперь был всего лишь зрителем на грандиозном спектакле собственного низвержения. И режиссером этого спектакля был кто-то или что-то, чему он не мог даже дать имени.

***

Если «Артуромания» была пожаром, пожирающим улицы, то в коридорах Уайтхолла и Вестминстера царил холод предсмертной агонии. Паника здесь была иной – не яростной и экстатической, как у толпы, а тихой, липкой, как погребальный саван. Министры, еще недавно излучавшие самодовольство и несокрушимую уверенность, теперь напоминали восковые фигуры, с которых медленно стекает жизнь. Их лица осунулись, под глазами залегли тени многодневных бдений, а в движениях сквозила нервная, загнанная суетливость.

Экстренные совещания, созываемые чуть ли не ежечасно в кабинете Премьер-министра, в подземных бункерах времен Холодной войны или в наспех оборудованных «безопасных комнатах», превратились в театр абсурда. Голоса срывались на крик, обвинения сыпались, как осенние листья, – едкие, беспомощные, полные взаимной ненависти и скрытого страха. Старые счеты, мелкие обиды, политические амбиции – все это всплывало на поверхность, как трупы в мутной воде, мешая разглядеть истинный масштаб катастрофы.

– Мы должны арестовать его! Немедленно! – надрывался Министр Внутренних Дел, брызгая слюной. Его лицо, обычно румяное, было землистого оттенка. – Объявить вне закона! Использовать армию! Разогнать эти сборища!

– И превратить его в мученика? – ледяным тоном парировал Министр Иностранных Дел, человек с репутацией тонкого стратега, но теперь выглядевший как шахматист, которому объявили мат в три хода. – Вы хотите гражданскую войну, Джеймс? Потому что именно это вы получите. Толпа разорвет нас на куски.

– А что предлагаете вы, Генри? Переговоры? С кем? С призраком в маске, который общается с народом через экстатические видения и кровавые «подвиги»? Может, предложим ему место в Палате Лордов? – язвил Канцлер Казначейства, нервно теребя свои очки. Его мысли были заняты не столько Артуром, сколько падением фунта и бегством капитала из страны.

«Ястребы» и «голуби». Как банально. И как бесполезно. Одни жаждали крови, не понимая, что их собственная кровь прольется первой. Другие лепетали о диалоге, не осознавая, что Артур – не тот, с кем ведут переговоры. С ним либо смиряются, либо гибнут.

Спецслужбы – МИ-5, МИ-6, Скотланд-Ярд, даже приданные им специалисты из не столь афишируемых отделов, работающих на стыке науки и… чего-то еще, – бились в истерике. Отчеты, ложившиеся на стол Премьер-министра, были полны противоречивых данных, безумных теорий и плохо скрываемого отчаяния. Артур возник из ниоткуда. Ни отпечатков пальцев, ни записей в базах данных, ни финансовых следов. Его появления были непредсказуемы, его способности – необъяснимы.

Одни аналитики, цепляясь за остатки рациональности, предполагали сверхсекретный военный проект, вышедший из-под контроля, возможно, с использованием генной инженерии или даже неизвестных физических принципов. Другие, более смелые или более отчаявшиеся, писали о «точке сингулярности», «прорыве из параллельного измерения» или даже о «воплощенном архетипе», ожившем благодаря коллективному бессознательному нации, доведенной до предела. Самые жуткие версии, передаваемые шепотом и сопровождаемые нервным смешком, говорили о древнем божестве, пробудившемся от многовекового сна, или о мессии, порожденном самой Геей в ответ на предсмертный крик планеты.

Премьер-министр читал эти отчеты, и волосы у него на затылке шевелились. Он, прагматик до мозга костей, вынужден был признать: мир, который он знал, перестал существовать. Законы физики, логики, здравого смысла – все это оказалось хрупкой скорлупой, под которой скрывалась бездна первобытного хаоса и древней магии.

Он видел это в глазах своих коллег. Страх. Не только за страну, но и за себя. За свои карьеры, за свои семьи, за свои жизни. Шепот в кулуарах становился все громче. Кто-то уже тайно паковал чемоданы, кто-то искал контакты с «представителями Артура», пытаясь выторговать себе место в новом, пугающем мире. Лояльность трещала по швам. Каждый новый «подвиг» Артура – будь то спасение заложников, где спецназ оказался бессилен, или остановка распространения странной эпидемии, перед которой пасовали лучшие медики, – был еще одним гвоздем в крышку гроба старого режима.

Артур действовал. Жестоко, непредсказуемо, часто с пугающей эффективностью, но он действовал. А они… они только говорили. Спорили. Интриговали. Правительство превратилось в сборище парализованных страхом марионеток, дергающихся в предсмертных конвульсиях, пока настоящий кукловод готовил сцену для нового, кровавого акта.

Премьер-министр закрыл глаза. Он чувствовал себя одиноким, как никогда. Его приказы тонули в бюрократическом болоте или саботировались теми, кто уже выбрал новую сторону. Его слова теряли вес с каждой минутой. Он был главой правительства, которое больше не управляло. Капитаном корабля-призрака, несущегося на рифы под оглушительный рев шторма и безумные песни обезумевшего экипажа.

И где-то там, в сердце этого шторма, в эпицентре этого безумия, стоял Артур. И Премьер-министр с леденящим душу ужасом понимал, что скоро, очень скоро, ему придется встретиться с ним лицом к лицу. Если, конечно, под этой львиной маской вообще было лицо.

***

За высокими, неприступными стенами Букингемского дворца царила тишина. Глубокая, почти сверхъестественная, она резко контрастировала с ревом толп на улицах и истерикой в правительственных кабинетах. Официально – ничего не происходило. Королева, как и подобает символу нации, хранила олимпийское спокойствие. Ее график не изменился: приемы, благотворительные мероприятия, работа с документами. На редких публичных появлениях ее лицо было непроницаемо, слова – выверены и лишены малейшего намека на тревогу. Словно явление человека, называющего себя Королем Артуром и творящего чудеса на глазах у всей страны, было не более чем рядовым событием, мелким курьезом в многовековой истории британской монархии.

Но эта тишина была обманчива. Она была сродни затишью перед бурей, или, вернее, глади глубокого омута, в котором скрываются чудовища. До Премьер-министра, несмотря на его все более слабеющее влияние, долетали обрывки слухов, полунамеков, перешептываний из самых недр дворцовой жизни. И эти слухи рисовали картину, далекую от официальной идиллии.

Говорили, что Королева в шоке. Не в том истерическом, какой охватил ее министров, а в глухом, холодном, парализующем. Она, женщина, прошедшая через Вторую Мировую, через бесчисленные политические кризисы, через личные трагедии, столкнулась с чем-то, что не укладывалось ни в какие рамки привычного мира. С чем-то, что угрожало не просто ее власти, но самой ткани реальности.

Говорили, что она часами просиживает в своих личных покоях, окруженная лишь самыми доверенными советниками. Не политиками, нет. Тех она принимала лишь для соблюдения протокола. Ее истинными конфидентами в эти дни стали люди иного толка: лучшие юристы, специализирующиеся на самых архаичных и забытых аспектах конституционного права, способные отыскать прецеденты там, где их, казалось, быть не могло. Историки, чьи знания простирались далеко за пределы официальных учебников, вглубь мифов, легенд и апокрифических текстов, пытающиеся отделить зерна истины об Артуре от плевел многовековых наслоений.

И самое важное, самое тревожное – говорили, что Королева обратилась к тем, чье существование было государственной тайной высшего уровня. К магическому сообществу.

Премьер-министр знал об этом мире. Не так подробно, как хотелось бы, но достаточно, чтобы понимать: это не сказки для детей. Министерство Магии, Хогвартс, таинственная Часовая Башня – все это было реальностью, скрытой от глаз магглов, но от этого не менее влиятельной. И он знал, что Королева, как монарх, имела определенные, хоть и строго ограниченные, контакты с этим миром.

Теперь же эти контакты, по слухам, вышли на совершенно новый уровень. Говорили, что в Букингемский дворец по ночам, тайно, через секретные ходы, прибывали странные визитеры. Фигуры в мантиях, чьи лица скрывали глубокие капюшоны. Представители Часовой Башни, древней цитадели британских магов, хранителей знаний, способных заставить побледнеть архивы Ватикана. Видели, как из неприметного автомобиля выходил Корнелиус Фадж, якобы Министр Магии, человек, хоть и едва не потерявший официальный пост, но уцепившийся в него благодаря обширным связям и, что важнее, обладающий опытом взаимодействия с «необъяснимым». Его присутствие во дворце в такое время говорило о многом.

Но самый невероятный слух, от которого у Премьер-министра холодела кровь, касался Альбуса Дамблдора. Директор Хогвартса, величайший волшебник современности, фигура почти мифическая даже для тех, кто знал о существовании магии. Говорили, что Королева имела с ним долгую, многочасовую аудиенцию. Один на один. О чем они говорили? О судьбе Британии? О природе Артура? О том, как остановить надвигающийся апокалипсис или, наоборот, как возглавить его?

Премьер-министр пытался представить эту сцену: древний зал, тусклый свет свечей, старая Королева, воплощение традиции и незыблемости, и седовласый волшебник, в глазах которого, по слухам, отражалась мудрость тысячелетий и знание о таких тайнах, от которых простой смертный сошел бы с ума. И от их решения, от их слов, зависело будущее не только острова, но, возможно, и всего мира.

А принц Чарльз? Наследник престола, чья жизнь прошла в ожидании короны, теперь видел, как эта корона ускользает от него, возможно, навсегда. Говорили, что он в ярости. В бессильной, отчаянной ярости. Он требовал от матери решительных действий, призывал армию, спецслужбы, даже намекал на необходимость физического устранения «самозванца». Он не понимал или не хотел понимать, что Артур – не просто политический конкурент. Он – явление иного порядка, сила, против которой бессильны пули и интриги.

Но Королева… Королева молчала и ждала. Она, в отличие от своего сына и многих своих министров, кажется, понимала глубину пропасти, на краю которой оказалась страна. Она не паниковала. Она собирала информацию, взвешивала варианты, искала выход там, где его, казалось, не было. И ее обращение к миру магии было не жестом отчаяния, а признанием того, что старые правила больше не действуют. Что для борьбы с мифом нужен другой миф. Или, возможно, тот, кто стоит за этим мифом.

И эта тишина, это внешнее спокойствие Букингемского дворца пугали Премьер-министра больше, чем крики толпы или паника его коллег. Потому что это была тишина перед вынесением приговора. И он не знал, кто будет судьей, а кто – осужденным.

***

Премьер-министр провел ладонью по лицу, чувствуя, как под пальцами собрались капли холодного, липкого пота. Кабинет, еще недавно бывший символом его власти, его достижений, теперь казался тюремной камерой, стены которой медленно, но неумолимо сдвигались, грозя раздавить его. Он был один. Абсолютно один. Секретари, помощники, советники – все они теперь казались тенями, призраками из прошлой, почти забытой жизни. Их сочувственные взгляды, их пониженные голоса, их избегание прямых ответов – все это лишь подчеркивало его изоляцию.

Он пытался анализировать. О, как он пытался! Его мозг, натренированный годами политических баталий, интриг и сложных компромиссов, отчаянно искал логику в этом безумии. Он раскладывал на столе сводки, доклады, газетные вырезки, пытаясь сложить из них хоть какую-то осмысленную картину. Но каждый факт, каждая деталь лишь добавляла новые, неразрешимые вопросы.

Кто такой Артур? Откуда он взялся? Каковы его истинные цели? Если это проект спецслужб – то чьих? Своих? Чужих? Неужели кто-то в недрах MI6 или GCHQ настолько обезумел, чтобы выпустить на волю такое… нечто? И если да, то почему они не могут его контролировать? Или не хотят?

А если это не спецслужбы? Если это… что-то другое? Премьер-министр гнал от себя эти мысли, но они возвращались, как назойливые мухи, жужжа о магии, о древних пророчествах, о том, о чем не принято говорить в приличном обществе, тем более на Даунинг-стрит. Он всегда считал себя человеком современным, рациональным. Но мир вокруг него рушился, и из-под обломков этого мира выползали такие химеры, от которых стыла кровь в жилах.

Злость. Да, он чувствовал злость. Глухую, бессильную, разъедающую изнутри. Злость на этого Артура, на его театральные появления, на его идиотскую львиную маску, на его молчание, которое было красноречивее любых речей. Почему он не выйдет и не скажет, чего хочет? Почему не предъявит ультиматум? Почему не вступит в переговоры? Эта игра в молчаливого спасителя, это издевательское милосердие, с которым он «решал» проблемы, созданные, возможно, им же самим – все это выводило Премьер-министра из себя.

Он представлял себе их встречу. Дебаты. О, какие это были бы дебаты! Он, Премьер-министр, против этого… самозванца. Он бы разнес его в пух и прах! Он бы сорвал с него эту маску, выставил бы его на посмешище перед всей страной! Он бы задал ему такие вопросы, от которых…

Но тут же его охватывал холодный ужас. А если Артур не станет с ним дебатировать? Если он просто… посмотрит на него своими глазами, скрытыми за прорезями маски? Говорили, что его взгляд способен парализовать волю, заглянуть в самые потаенные уголки души. Говорили, что те, кто пытался ему противостоять, либо сходили с ума, либо становились его самыми ярыми последователями.

Злость на оппозицию, которая упивалась его унижением, которая уже делила министерские портфели в «правительстве Артура». Злость на прессу, которая раздувала истерию, превращая Артура в мессию. Злость на народ, этот легковерный, обезумевший народ, который так легко променял свободу и здравый смысл на обещание чуда.

И самая страшная злость – на самого себя. На свое бессилие. На то, что он, Премьер-министр Великобритании, оказался неспособен защитить свою страну, свой народ, свой привычный мир от этой… напасти. Он, который всегда считал себя бойцом, акулой политики, теперь чувствовал себя мелкой рыбешкой, выброшенной на берег и задыхающейся под безжалостным солнцем.

Он пытался готовиться. Продумывал варианты. Что он скажет Артуру, если тот явится? Будет ли он угрожать? Умолять? Пытаться договориться? Но как можно готовиться к встрече с тем, кто не подчиняется никаким законам, кто существует вне привычной системы координат? Это все равно что готовиться к встрече с ураганом или землетрясением.

Он подошел к окну. Туман за стеклом сгущался, превращая Лондон в город-призрак. И в этом тумане ему мерещилась гигантская львиная голова, смотрящая на него немигающим, всевидящим взглядом.

«Он придет», – подумал Премьер-министр. Не «может прийти», а именно «придет». Эта уверенность была иррациональной, но от этого не менее сильной. Артур придет к нему. И этот визит станет либо концом всего, либо… либо чем-то еще, чего он пока не мог себе представить.

Он вернулся к столу, сел в кресло. Взял ручку, лист бумаги. Попытался набросать тезисы для возможного разговора. Но рука дрожала, а мысли путались. Что можно сказать тому, кто, возможно, читает твои мысли? Кто, возможно, и не человек вовсе?

Одиночество. Оно было почти физически ощутимым. Оно давило на плечи, сжимало горло, высасывало остатки воли. Он был один на один с надвигающейся бурей. И не было никого, кто мог бы ему помочь. Никого, кто мог бы хотя бы понять его ужас.

Внезапно тишину кабинета нарушил звук. Тихий, едва различимый. Стук в дверь.

Нет. Не стук.

Это было что-то другое.

Это был не стук.

Сердце Премьер-министра, и без того колотившееся, как пойманная птица, пропустило удар, а затем забилось с новой, удушающей силой. Звук был едва слышным – тихий, вкрадчивый шорох, словно кто-то или что-то провело бархатной лапой по дубовой панели двери. Или, может быть, ему просто показалось? Нервы, истощенные бессонницей и непрекращающимся кошмаром последних дней, могли сыграть с ним злую шутку.

Он напряженно вслушивался, задержав дыхание. Тишина. Только мерное тиканье старинных часов на камине, отсчитывающих последние мгновения его прежней жизни, да приглушенный гул далекого, безумствующего города.

– Войдите! – голос его прозвучал хрипло, неуверенно, совсем не так, как подобает главе правительства. Он ожидал увидеть бледное лицо своего секретаря, или, может быть, офицера службы безопасности с очередным тревожным докладом.

Дверная ручка медленно, мучительно медленно, начала поворачиваться. Премьер-министр невольно сжался в кресле, его взгляд был прикован к этой медной детали, отполированной до блеска руками бесчисленных предшественников. Каждый миллиметр ее движения отдавался в его висках пульсирующей болью.

Дверь приоткрылась. Сначала на дюйм, потом на два. За ней – привычный полумрак коридора, освещенный тусклой дежурной лампой. Никого.

Премьер-министр нахмурился. Что за чертовщина? Глупые шутки? В такое время? Он уже собирался подняться, чтобы рявкнуть на нерасторопного подчиненного, как вдруг…

…за его спиной, в самом центре кабинета, там, где секунду назад была лишь пустота, разлитая тенями от тяжелых портьер, раздался тихий, едва уловимый кашель.

Он не был громким. Не был угрожающим. Но в нем было нечто такое, отчего у Премьер-министра кровь застыла в жилах. Это был кашель не человека, страдающего от простуды. Это был звук, который мог издать лишь тот, кто материализовался из самого воздуха, из частиц тумана, просочившегося сквозь закрытые окна.

Время для Премьер-министра замедлило свой бег, растянулось в вязкую, липкую патоку. Он поворачивался в своем массивном кресле, и это движение, казалось, длилось вечность. Каждый скрип кожи, каждый шорох ткани его костюма отдавался в ушах оглушительным грохотом.

И он увидел.

Фигура стояла неподвижно, в нескольких шагах от его стола, окутанная легкой, едва заметной дымкой, словно принесла с собой частицу того самого июльского тумана, что душил Лондон. Невысокая, но от нее исходила аура такой древней, такой нечеловеческой мощи, что у Премьер-министра перехватило дыхание. Темно-синий плащ, почти черный в полумраке кабинета, скрывал очертания тела, но даже сквозь него угадывалась сталь – отблески доспехов, тускло мерцающих в свете настольной лампы.

И маска.

Золотая голова льва. Пустые, темные прорези для глаз, в которых, казалось, отражалась сама бездна, смотрели прямо на него. Не на его лицо, не на его одежду – а куда-то вглубь, в самые потаенные уголки его души, туда, где гнездились его самые стыдные страхи, его самые мелкие пороки.

Артур.

Премьер-министр застыл, не в силах пошевелиться, не в силах издать ни звука. Его мозг отказывался верить в происходящее. Это было невозможно. Двери заперты. Окна закрыты. Охрана… где, черт возьми, его охрана?! Кнопка тревожного вызова на столе казалась такой далекой, такой недостижимой, словно находилась на другом конце вселенной.

Он попытался что-то сказать, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Язык прилип к небу, во рту пересохло. Ужас, первобытный, иррациональный, сковал его тело ледяными цепями. Это был не страх перед политическим противником, не страх перед террористом. Это был страх перед Непостижимым. Перед тем, что не имело права существовать в его упорядоченном, рациональном мире.

Фигура в маске не двигалась. Она просто стояла и смотрела. И в этой неподвижности, в этом молчании было больше угрозы, чем в любом крике, в любом оружии. Премьер-министр чувствовал себя кроликом, загипнотизированным взглядом удава. Он понимал, что должен что-то сделать, что-то сказать, но воля его была парализована.

Воздух в кабинете стал плотным, тяжелым, как перед грозой. Запахло озоном, мокрой землей и чем-то еще – древним, металлическим, как кровь на старом клинке.

И только тогда, когда Премьер-министр подумал, что его сердце вот-вот разорвется от напряжения, фигура шевельнулась. Медленно, плавно, она сделала один шаг вперед. Под плащом блеснул металл.

И раздался голос.

– Прошу прощения, если мой приход доставил вам беспокойство, Премьер-министр, – раздался голос из-под львиной маски.

Он не был громким, но проникал, казалось, не через уши, а напрямую в сознание, вибрируя в самых костях. Это был голос, лишенный привычных человеческих интонаций – ни тепла, ни холода, ни гнева, ни сочувствия. Он был глухим, ровным, с металлическим оттенком, словно исходил из глубины древней пещеры или из сердца работающего механизма неведомого назначения. В нем слышался отзвук множества голосов, слившихся в один, и одновременно – абсолютная, пугающая безличность. Каждое слово было отчеканено с безупречной ясностью, но за этой ясностью скрывалась бездна.

Беспокойство? Премьер-министр едва не рассмеялся истерически. Беспокойство – это когда опаздываешь на важную встречу или когда падают котировки на бирже. А то, что он испытывал сейчас, было чем-то из совершенно другой категории. Это был экзистенциальный ужас, осознание того, что все законы, по которым он жил, рухнули, и он стоит на краю пропасти, вглядываясь в глаза самой Судьбы, облаченной в маскарадный костюм.

Он судорожно сглотнул, пытаясь вернуть себе хоть какой-то контроль над собственным телом. Рука инстинктивно дернулась к воротнику рубашки, который вдруг стал невыносимо тесным, душил его. Он заставил себя выпрямиться в кресле, попытался придать лицу выражение хотя бы подобия официальной невозмутимости.

– Кто… кто вы? И как вы… сюда попали? – голос его предательски дрогнул, сорвавшись на жалкий фальцет. Он хотел звучать строго, требовательно, как подобает человеку его положения, но получилось скорее как лепет напуганного ребенка. Он ненавидел себя за эту слабость.

Артур не ответил сразу. Львиная маска была неподвижна, но Премьер-министру казалось, что из-под нее на него направлен испытующий, всепроникающий взгляд. Пауза затягивалась, становясь почти физически невыносимой. Тишина в кабинете звенела, наполненная невысказанными угрозами и предчувствием неминуемой развязки. В этой тишине Премьер-министр слышал только отчаянный стук собственного сердца и шум крови в ушах.

Он чувствовал себя актером на сцене, забывшим свою роль, перед невидимым, но всезнающим зрителем. Каждое его движение, каждый вздох казались ему нелепыми, выставленными на посмешище. Он был главой ядерной державы, человеком, от чьего слова зависели судьбы миллионов, но сейчас, перед этой молчаливой фигурой, он ощущал себя ничтожеством.

– Вы знаете, кто я, Премьер-министр, – наконец произнес Артур тем же нечеловеческим, резонирующим голосом. Это не было вопросом. Это была констатация факта, от которой по спине Премьер-министра пробежал новый холодок. – Или, вернее, вы знаете, кем меня считает этот город. Эта страна. Возможно, скоро – и весь этот мир.

Снова пауза. Артур словно давал ему время осмыслить сказанное, осознать всю глубину пропасти, разверзшейся перед ним.

– Что касается вашего второго вопроса… – Голос из-под маски на мгновение, казалось, обрел едва уловимую тень… не то иронии, не то снисхождения. – …то пути Господни неисповедимы. Равно как и пути тех, кто призван исполнять Его волю в час великой нужды. Не так ли?

Премьер-министр молчал, раздавленный. Какая к черту воля Господня? Перед ним стоял кто-то или что-то, нарушившее все мыслимые законы безопасности, проникшее в самое сердце британского правительства, и говорило загадками, от которых веяло древним, как мир, фатализмом.

Он попытался собраться с мыслями. Нужно было что-то сказать. Что-то сделать. Показать, что он не сломлен. Что он все еще Премьер-министр.

– Я… я не понимаю, о чем вы говорите, – пробормотал он, хотя прекрасно понимал. Или, вернее, начинал понимать, и это понимание было страшнее любого неведения. – И я требую… я требую, чтобы вы немедленно покинули этот кабинет. В противном случае…

– В противном случае что, Премьер-министр? – Голос Артура оставался таким же ровным, но в нем появилась новая нота – твердая, как сталь, и холодная, как лед Арктики. – Вы вызовете охрану? Боюсь, они несколько… заняты. Или, возможно, вы попытаетесь оказать сопротивление лично? Не думаю, что это будет разумным решением. Для вас.

Премьер-министр почувствовал, как по его щекам струится пот. Угроза была неявной, но от этого не менее реальной. Он был в ловушке. В своем собственном кабинете. С существом, чьи возможности были ему неизвестны, но явно превосходили все, с чем ему приходилось сталкиваться.

И в этот момент, когда отчаяние готово было окончательно поглотить его, Артур сделал еще один шаг вперед. Плащ слегка качнулся, и под ним на мгновение отчетливо проступили очертания сияющих доспехов и рукояти меча, закрепленного на поясе. Меча, который, по слухам, мог разрубать не только сталь, но и саму магию.

– Я пришел к вам не для пустых угроз, Премьер-министр, и не для философских диспутов, – голос Артура вернул себе прежнюю бесстрастность, но теперь в нем слышалась тяжесть принятого решения, окончательного и бесповоротного. – Времени мало. У вас. У меня. У этой страны.

Он сделал еще один шаг, оказавшись почти вплотную к массивному дубовому столу, разделявшему их. Премьер-министр инстинктивно отпрянул, вжался в спинку кресла, хотя физического контакта не было. Но сама близость этой фигуры, источающей странную, вибрирующую энергию, была почти невыносимой.

– Речь идет о будущем Британии, – продолжил Артур. – О будущем, которое уже наступило, пока вы пытались цепляться за иллюзии прошлого.

«Будущее Британии?» – с горечью и сарказмом подумал Премьер-министр. – «И вы, конечно же, знаете, каким оно будет? Вы, призрак в рыцарских доспехах и дурацкой маске?» Но вслух он не произнес ни слова. Что-то в тоне Артура, в его ауре абсолютной уверенности, подавляло любую попытку возражения.

– Час назад, – Артур сделал едва заметную паузу, и эта пауза была наполнена громом рушащегося мира, – Ее Величество Королева Елизавета Вторая, после долгих и, смею заверить вас, непростых размышлений, приняла единственно верное в сложившихся обстоятельствах решение. Она сложила с себя бремя короны и передала бразды правления тому, кого народ и, осмелюсь добавить, сама Провидение избрали для спасения этой земли.

Премьер-министр почувствовал, как ледяная волна поднимается от кончиков пальцев ног, парализуя все его тело. Он смотрел на Артура широко раскрытыми, ничего не видящими глазами. Слова, произнесенные этим нечеловеческим голосом, казались ему бредом, горячечным сном. Но они звучали с такой неопровержимой убежденностью, что отрицать их было невозможно.

Королева… отреклась? Добровольно? В пользу этого… этого…

– Это… это ложь! – вырвалось у него сдавленным шепотом. – Этого не может быть! Королева никогда…

– Реальность часто превосходит наши самые смелые или самые страшные предположения, Премьер-министр, – спокойно возразил Артур. Он медленно поднял руку – не ту, что покоилась на эфесе меча, а другую. Из-под складок плаща он извлек туго свернутый пергаментный свиток, скрепленный массивной красной восковой печатью, на которой отчетливо выделялся королевский герб.

– Вот, – Артур положил свиток на полированную поверхность стола, прямо перед Премьер-министром. Свиток лежал там, как ядовитая змея, готовая к броску. – Официальный указ. Скрепленный ее собственной рукой и королевской печатью. Ознакомьтесь, если у вас еще остались сомнения.

Дрожащими руками Премьер-министр потянулся к свитку. Пальцы не слушались, пергамент казался обжигающе холодным. Он с трудом сломал печать, чувствуя, как крошится воск, словно символ его рухнувшей власти. Развернул свиток.

Строчки официального текста, выведенные каллиграфическим почерком, прыгали перед глазами. Но смысл их был ужасающе ясен.

«Мы, Елизавета Вторая, Божьей милостью Королева Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии и иных Наших Царств и Территорий, Глава Содружества, Защитница Веры… ввиду сложившихся чрезвычайных обстоятельств… и следуя воле Нашего народа… добровольно отрекаемся от Престола… в пользу Артура Пендрагона, законного и признанного народом Короля…»

Дальше он читать не мог. Голова закружилась, в ушах зашумело. Это был конец. Не просто его карьеры. Это был конец эпохи. Конец привычного мира.

– Но… как? – прошептал он, глядя на Артура с отчаянием и ужасом. – Как… она могла? Почему?

– Она мудрая женщина, Премьер-министр, – в голосе Артура, возможно, впервые прозвучала нотка, похожая на уважение. – Она видит дальше, чем многие из вас. Она поняла, что старые методы больше не работают. Что Британии нужен не просто лидер, а символ. Меч и щит против тьмы, которая уже стоит у ворот. И она сделала выбор. Трудный, но единственно возможный.

Артур выпрямился, и его фигура, казалось, заполнила собой весь кабинет, оттесняя тени.

– Завтра на рассвете, – его голос снова стал стальным, – состоится моя коронация. Простая и быстрая. Без лишней помпы. Времени на церемонии нет. Британия на пороге войны. И ей нужен Король. Сейчас.

Премьер-министр опустил голову, закрыв лицо руками. Он чувствовал себя раздавленным, уничтоженным. Все, во что он верил, все, ради чего он жил и боролся, рассыпалось в прах в одно мгновение. Перед ним стоял не просто человек в маске. Перед ним стояла сама Судьба, и она только что вынесла свой вердикт.

И этот вердикт был окончательным и обжалованию не подлежал.

Премьер-министр сидел, сгорбившись в кресле, словно груз всего мира обрушился на его плечи. Королевский указ об отречении лежал перед ним на столе, как смертный приговор. В ушах все еще звучали слова Артура о коронации, о войне, о тьме у ворот. Это было слишком. Слишком много для одного человека, для одного вечера. Он ожидал чего угодно – ареста, унижения, может быть, даже быстрой и незаметной ликвидации, учитывая масштаб происходящего. Но не этого…

– Поднимите голову, Премьер-министр, – голос Артура вырвал его из ступора. Он был все таким же ровным, но в нем не было прежней угрозы. Скорее, деловая констатация. – Ваша роль в этой драме еще не окончена. Если, конечно, вы сами не предпочтете сойти со сцены.

Премьер-министр медленно поднял взгляд. На лице его застыло выражение крайнего изумления, смешанного с недоверием. Что еще мог хотеть от него этот… король? Он уже получил все – корону, власть, народную любовь. Зачем ему нужен он, свергнутый, униженный политик, олицетворение старого, прогнившего режима?

– Что… что вы имеете в виду? – прохрипел он.

– В будущем, как я уже упоминал, мне предстоит освободить вас от этого поста, – Артур сделал едва заметный жест в сторону кресла Премьер-министра. – Такова логика обновления. Но это будущее еще не наступило. А настоящее требует не разрушения до основания, а разумного перехода. Хаоса в Британии и без того достаточно.

Он прошелся по кабинету – неспешно, но с той же внутренней силой, от которой вибрировал воздух. Премьер-министр следил за ним взглядом, как мышь за движением кобры, не понимая, чего ожидать.

– Вы знаете эту систему изнутри, Премьер-министр, – Артур остановился у окна, глядя на туманный, охваченный безумием Лондон. – Вы знаете ее рычаги, ее подводные течения, ее сильные и слабые стороны. Вы знаете людей, которые дергают за ниточки, и тех, кто является лишь марионетками. Мои… методы, – в голосе прозвучала легкая, почти неуловимая самоирония, – эффективны в определенных ситуациях. Но для управления государством, для восстановления порядка, для подготовки к грядущим испытаниям нужны не только меч и воля. Нужен опыт. Нужны знания. Нужны те, кто умеет заставить эту громоздкую машину работать.

Он повернулся и посмотрел прямо на Премьер-министра. Взгляд из-под львиной маски был тяжелым, пронзительным.

– Я предлагаю вам остаться. На своем посту. В качестве моего… – Артур на мгновение задумался, подбирая слово, – …главного советника. Исполнителя моей воли в гражданских делах. Премьер-министра при Короле.

Тишина в кабинете стала оглушающей. Премьер-министр смотрел на Артура, не веря своим ушам. Это было… немыслимо. Абсурдно. После всего, что произошло… остаться? Служить этому… существу?

В его голове вихрем пронеслись мысли. Ловушка? Изощренное унижение? Или… шанс? Шанс сохранить хоть какое-то влияние? Шанс понять, что происходит на самом деле? Шанс, в конце концов, выжить?

Цинизм, присущий любому опытному политику, начал медленно просыпаться из-под слоя шока и отчаяния. Если это предложение серьезно… то оно открывало определенные перспективы. Быть рядом с центром силы, даже в качестве подчиненного, – это всегда лучше, чем быть выброшенным на обочину истории. И кто знает, может быть, со временем…

– Вы… вы серьезно? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, хотя сердце все еще колотилось. – Вы хотите, чтобы я… работал на вас? После того, как вы…

– Я не прошу вас о личной преданности, Премьер-министр, – перебил Артур. – И не жду от вас любви. Я прошу о профессионализме. О служении Британии. Той самой Британии, которую, я хочу верить, вы все еще любите, несмотря на все ваши ошибки и просчеты.

Ошибки и просчеты… Какое мягкое определение для полного коллапса! Но сейчас было не до обид.

– Но… почему я? – он все еще не мог поверить. – В стране достаточно людей, которые с радостью займут это место. Людей, которые… разделяют ваши взгляды.

– Возможно, – Артур слегка склонил голову. – Но мне нужен не фанатик и не льстец. Мне нужен тот, кто знает цену власти и бремя ответственности. Тот, кто уже обжегся и, возможно, сделал выводы. Кроме того… – в его голосе снова промелькнула едва заметная нотка, которую Премьер-министр не смог расшифровать, – …мне нужен кто-то, кто будет понятен старому истеблишменту. Кто сможет стать мостом между прошлым и будущим. Хотя бы на время.

«Мостом… или козлом отпущения?» – мелькнула ядовитая мысль. Но он отогнал ее. Сейчас нужно было думать быстро.

– И каковы… каковы будут мои полномочия? Моя роль? – он пытался говорить деловым тоном, как будто обсуждает обычное назначение.

– Вы будете управлять правительством, – ответил Артур. – Заниматься экономикой, социальными вопросами, бюрократией. Всем тем, чем вы занимались и раньше. Но… – он сделал шаг ближе, и Премьер-министр снова почувствовал эту ауру нечеловеческой силы, – …стратегические решения, ключевые назначения, вопросы войны и мира – все это будет за мной. Вы будете исполнителем. Эффективным, я надеюсь, исполнителем. Я буду прислушиваться к вашим советам. Но последнее слово всегда будет за Королем.

Премьер-министр сглотнул. Это было жестко. Но… это было лучше, чем ничего. Это был шанс. Шанс, который выпадает раз в жизни. Или раз в тысячелетие.

Он посмотрел на Артура, на эту загадочную фигуру в львиной маске, которая за несколько часов перевернула весь его мир. И он понял, что у него нет выбора. Вернее, выбор был – между полным забвением и этой унизительной, но, возможно, спасительной ролью.

И он, как истинный политик, начал просчитывать ходы.

Премьер-министр молчал, взвешивая слова Артура. Предложение было унизительным, да. Роль «эффективного исполнителя» при самозваном Короле – это не то, о чем он мечтал. Но альтернатива – полное политическое небытие, а возможно, и нечто худшее – была еще менее привлекательной. И потом, этот Артур… он не был похож на безумца или опереточного диктатора. В его словах, в его манерах, в самой его ауре чувствовалась нечеловеческая уверенность, знание чего-то, что было скрыто от остальных. И если он действительно собирается «спасать Британию»…

– Допустим… – медленно произнес Премьер-министр, подбирая слова с такой же осторожностью, с какой сапер обезвреживает мину. – Допустим, я… рассмотрю ваше предложение. Но прежде чем я дам окончательный ответ, я должен понимать… с чем именно мы имеем дело. Вы говорите о войне, о тьме у ворот. Это метафоры, или…

– Это реальность, Премьер-министр, – голос Артура стал жестче, отгоняя любые остатки сомнений. – И она куда страшнее, чем вы можете себе представить. Те банды, те чудовища, тот безумный маг, именующий себя Волдемортом, и его так называемые Пожиратели Смерти – все это лишь симптомы. Лишь пешки на доске, где играют силы, неизмеримо более древние и могущественные.

Артур отошел от окна и снова приблизился к столу. Он оперся костяшками пальцев о полированную поверхность, и Премьер-министру показалось, что стол под этой тяжестью едва заметно прогнулся.

– Моя главная цель, Премьер-министр, не просто навести порядок на улицах или укрепить оборону. Моя цель – вырвать корень зла, который веками отравлял эту землю, и не только эту. Тьма, о которой я говорю, не имеет национальности. Она питается хаосом, страхом, отчаянием. Она искушает, развращает, толкает на предательство. Она – антитеза всему светлому, всему божественному, что есть в этом мире.

Премьер-министр слушал, и по его спине пробегал холодок, не связанный с ночной прохладой. Слова Артура звучали как проповедь, как откровение. Он говорил не как политик, не как военачальник, а как… пророк. Или экзорцист.

– Пожиратели Смерти, – продолжил Артур, и в его голосе прозвучало презрение, – они лишь инструмент. Уродливый, но эффективный. За ними стоят те, кто дергает за ниточки из тени. Те, кто направляет их ярость, кто снабжает их силой, кто указывает им цели. Истинные кукловоды, чьи имена не произносят даже в самых тайных магических орденах. И именно их я намерен найти и уничтожить.

Он выпрямился, и его фигура в львиной маске, несмотря на невысокий рост, казалась исполинской, отбрасывающей тень на весь кабинет.

– И здесь, Премьер-министр, мне понадобится ваша помощь. Ваша уникальная помощь.

– Моя? – Премьер-министр был искренне удивлен. – Но я… я магл. Я не разбираюсь в магии. Я не смогу сражаться с… этими силами.

– Мне не нужен еще один волшебник, – ответил Артур. – Волшебники часто слепы к тому, что лежит за пределами их заклинаний и артефактов. Мне нужен ваш ум, Премьер-министр. Ваш опыт в мире людей. Ваша способность видеть связи там, где другие видят лишь совпадения. Ваша сеть информаторов, ваши аналитические отделы, ваше знание теневых финансовых потоков, политических интриг, тайных обществ…

Он сделал паузу, давая Премьер-министру осознать масштаб задачи.

– Я хочу, чтобы вы начали расследование. Тихое, негласное. Собирайте любую информацию о странных транзакциях, о внезапном обогащении или разорении влиятельных лиц, о появлении новых, никому не известных игроков на политической или финансовой арене. О необъяснимых исчезновениях или, наоборот, неожиданных возвышениях. О любых аномалиях, которые могут указывать на внешнее, нечеловеческое вмешательство в дела этого мира. Ищите закономерности, ищите следы… тех, кто не оставляет следов.

Премьер-министр слушал, и его мозг политика, привыкший к многоходовым комбинациям, начал лихорадочно работать. Это было… опасно. Невероятно опасно. Но в то же время… это было то, в чем он был силен. Это была игра, правила которой он понимал. По крайней мере, часть из них.

– Вы думаете… за всем этим стоят не просто маги? А… кто-то еще? Кто-то… выше? – спросил он, понизив голос до шепота.

– Я не думаю, Премьер-министр. Я знаю, – в голосе Артура прозвучала ледяная уверенность. – И этот враг не остановится, пока не погрузит весь мир во тьму. Это битва не за Британию. Это битва за души. И в этой битве каждый должен выбрать, на чьей он стороне.

Снова этот намек на нечто большее, на метафизическую борьбу Добра и Зла. Премьер-министр почувствовал себя песчинкой перед лицом надвигающегося цунами.

– Всю информацию, – продолжил Артур, – вы будете передавать лично мне. Я обеспечу безопасный канал связи. И… – он сделал особое ударение на последнем слове, – …об этом нашем разговоре, об этом поручении не должен знать никто. Абсолютно никто. Даже ваш… коллега, министр Фадж, который, я знаю, имеет свои выходы на магический мир и скоро попытается связаться с вами. Не доверяйте ему в этом вопросе. И никому другому. Ставки слишком высоки.

Премьер-министр кивнул, чувствуя, как на его плечи ложится новый, еще более тяжелый груз. Это было не просто политическое выживание. Это была игра с огнем, с силами, о которых он раньше читал только в бульварных романах. Но взгляд из-под львиной маски не оставлял сомнений: Артур не шутил.

И он, Премьер-министр, только что получил свое первое задание от нового Короля. Задание, от которого, возможно, зависела не только его собственная судьба, но и судьба всего мира.

Премьер-министр сидел, раздавленный тяжестью поручения и осознанием той бездны, на краю которой он оказался. Он все еще пытался переварить услышанное, когда Артур, словно почувствовав его оставшиеся сомнения или просто решив поставить финальную, неопровержимую точку в их разговоре, произнес:

– Я понимаю, Премьер-министр, что слова, сколь бы убедительными они ни были, могут показаться недостаточными перед лицом столь… необычных обстоятельств. Вы человек прагматичный. Вы привыкли доверять тому, что можете увидеть, потрогать, измерить. И, полагаю, вам нужны более веские доказательства того, что перед вами не просто удачливый самозванец или искусный мистификатор.

В голосе Артура не было ни вызова, ни насмешки. Лишь спокойная констатация. Он медленно отступил на шаг от стола, давая себе немного больше пространства. Воздух в кабинете, и без того напряженный, казалось, сгустился еще сильнее, заискрился невидимыми частицами.

Премьер-министр поднял на него взгляд, полный смешанных чувств: страха, любопытства, отчаянной надежды на то, что все это окажется лишь дурным сном, и одновременно – жгучего желания увидеть то, что не укладывалось в рамки его рационального мира.

– Доказательства? – переспросил он хрипло. – Вы… вы можете… доказать, кто вы?

Артур не ответил. Вместо этого он просто поднял правую руку ладонью вверх, на уровень груди. Секунду ничего не происходило. А затем…

В воздухе над его ладонью начало собираться свечение. Сначала слабое, едва заметное, как мерцание далекой звезды. Потом оно становилось все ярче, интенсивнее, превращаясь в ослепительный сгусток золотисто-белого света, от которого по кабинету поплыли причудливые тени. Премьер-министр зажмурился, инстинктивно прикрыв глаза рукой, но даже сквозь сомкнутые веки он чувствовал это неземное сияние, от которого исходило не только тепло, но и какая-то первозданная, чистая энергия.

Когда он снова смог открыть глаза, свет немного померк, сконцентрировавшись, и в руке Артура… был меч.

Это был не просто меч.

Это был тот самый Меч. Экскалибур.

Премьер-министр узнал его мгновенно, хотя никогда не видел его воочию. Он видел его на сотнях картин, гравюр, в десятках фильмов, в своих детских снах. Но ни одно изображение не могло передать и сотой доли его истинного великолепия и мощи.

Длинный, обоюдоострый клинок, казалось, был выкован из самого звездного света, он сиял мягким, пульсирующим голубоватым светом, по его поверхности пробегали древние, незнакомые руны, которые, казалось, жили своей жизнью. Массивная золотая гарда и рукоять, инкрустированные сапфирами, сверкающими, как осколки полуночного неба, были произведением искусства, но в них не было ничего от музейной хрупкости. Это было оружие. Оружие Королей. Оружие, способное решать судьбы мира.

Меч казался невероятно тяжелым, но в руке Артура он выглядел почти невесомым, продолжением его воли. От него исходила не только физическая мощь, но и аура древности, святости, почти осязаемой магии. Премьер-министр чувствовал, как волоски у него на руках встают дыбом. Воздух вокруг меча вибрировал, и в этом гудении слышались отголоски древних битв, звон стали, предсмертные крики и победные гимны.

– Это… это… – Премьер-министр задыхался. Слова застревали в горле. Он не мог отвести взгляда от меча. Это было невозможно. Это нарушало все законы физики, все его представления о реальности. Это был не фокус, не иллюзия. Он чувствовал это каждой клеткой своего тела. Это была… Истина.

– Экскалибур, – произнес Артур спокойно, словно держал в руке обычную трость. – Меч, дарованный Озером. Символ законной власти и праведной силы.

Он сделал легкое движение кистью, и клинок описал в воздухе сияющую дугу. Премьер-министр невольно отшатнулся, хотя меч был далеко от него. Он чувствовал исходящую от него волну энергии, чистой, несокрушимой.

– Возьмите, – неожиданно предложил Артур, протягивая меч рукоятью вперед.

Премьер-министр смотрел на него, как на священную реликвию, боясь прикоснуться. Но во взгляде Артура, скрытом маской, было что-то, что заставило его протянуть дрожащую руку.

Его пальцы коснулись холодной, гладкой поверхности золотой рукояти. И в тот же миг его словно ударило током. Не электрическим разрядом, а потоком энергии, информации, образов. Перед его мысленным взором пронеслись картины: туманный Авалон, сияющая Владычица Озера, рыцари в сверкающих доспехах, древние замки, кровавые битвы… Он почувствовал тяжесть веков, бремя ответственности, горечь предательства и триумф победы.

Он попытался сжать рукоять, поднять меч. Но Экскалибур был неподъемным. Он весил, казалось, тонну. Или, вернее, он не подчинялся ему. Он не признавал его.

– Не получается? – в голосе Артура не было насмешки, скорее, констатация очевидного.

Премьер-министр с трудом разжал пальцы, отступая на шаг. Его лицо было бледным, как полотно, на лбу выступила испарина.

– Он… он настоящий, – прошептал он, глядя на Артура с новым, почти благоговейным ужасом.

– Как и я, – ответил Артур. Он легко, одним движением, вернул Экскалибур в невидимые ножны, и тот исчез так же внезапно, как и появился, оставив после себя лишь легкий запах озона и дрожь в воздухе.

Но это было еще не все.

Артур снова поднял руку, и на этот раз перед ним, прямо в воздухе, начали материализовываться другие предметы. Старинный кубок, из грубого, темного металла, но украшенный сияющими драгоценными камнями, от которых исходило мягкое, теплое свечение. Тяжелая золотая печать с изображением разъяренного дракона, в глазах которого, казалось, горел настоящий огонь. И наконец, фрагмент древнего, истлевшего от времени гобелена, на котором, несмотря на повреждения, можно было различить сцены пиров и рыцарских турниров, вышитые золотыми и серебряными нитями.

– Реликвии Камелота, – произнес Артур, и его голос, казалось, доносился из глубины веков. – Чаша, из которой пили мои рыцари. Печать, которой я скреплял свои указы. Часть истории, которую вы считали сказкой.

Премьер-министр смотрел на эти невозможные артефакты, и его рациональный мир окончательно рушился, погребая под своими обломками все его прежние убеждения. Перед ним стоял не просто человек. Перед ним стояла Легенда. Живая, дышащая, вооруженная до зубов Легенда.

И эта Легенда только что предложила ему стать ее Премьер-министром.

Премьер-министр стоял, как громом пораженный. Воздух вокруг него все еще вибрировал от недавнего явления Экскалибура и реликвий Камелота. Его разум, отчаянно цеплявшийся за остатки логики, был смят, раздавлен неопровержимостью чуда. Он смотрел на фигуру в львиной маске, и теперь это была не просто фигура – это был символ, воплощение силы, древней, как сама Британия.

– Я вижу, что вы… впечатлены, Премьер-министр, – голос Артура вернул его к реальности, хотя сама эта реальность теперь казалась сном. В голосе не было триумфа, лишь констатация. – И я полагаю, что после увиденного у вас осталось не так много сомнений относительно того, кто я и какова природа моей власти.

Премьер-министр с трудом кивнул. Какие могли быть сомнения? Перед ним стояло существо, способное материализовывать из воздуха артефакты, о которых писали в легендах. Существо, которое, по всей видимости, и было той самой Легендой.

– Однако, – продолжил Артур, и в его голосе появилась новая, почти интимная нота, которая заставила Премьер-министра напрячься еще сильнее, – есть еще одна деталь. Одна маска, которую, я полагаю, пришло время снять. Для полной ясности. И для того, чтобы вы понимали, с кем… или с чем… вы имеете дело.

Премьер-министр затаил дыхание. Снять маску? Ту самую львиную маску, что стала символом «Артуромании», объектом поклонения и страха? Что скрывалось под ней? Лицо воителя, покрытое шрамами? Суровый лик древнего судьи? Или нечто еще более чуждое, нечеловеческое, то, что его разум даже не мог себе представить?

Артур медленно, почти ритуально, поднял руки к золотой маске. Пальцы в боевых перчатках коснулись застежек на затылке. На мгновение в кабинете воцарилась абсолютная, звенящая тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Премьер-министра и гулким, тяжелым стуком его собственного сердца, отбивающим похоронный марш по его прежнему миру.

Он видел, как массивный золотой шлем медленно отделяется от головы фигуры. Видел темную ткань подшлемника, скрывающую волосы. Чувствовал, как меняется само давление воздуха в комнате, словно снятие этого символа высвобождало какую-то сдерживаемую доселе энергию.

Маска была снята.

Артур держал ее в одной руке, опустив вдоль тела. Другая рука спокойно лежала на эфесе невидимого меча.

Премьер-министр поднял глаза.

И замер.

Глава 2. Исполняющий чужие клятвы

– Драко должен гордиться, ему оказана великая честь.

– Ему всего шестнадцать, он просто не понимает, что его ждет! Почему, Северус? Почему мой сын? Это слишком опасно! Это все месть за ошибку Люциуса, я знаю!

Северус Снейп склонил голову и убрал пестик из котла, содержимое которого помешивал последние пять минут. Он до сих пор не мог выбросить из головы полное горести лицо Нарциссы Малфой. Пусть он никогда и не был отцом, он хорошо понимал ее чувства. И оттого со все большей неприязнью – пусть тайной, но очень живой – относился к ее старшей сестре. Беллатрису не представлялось возможным склонить к какой-то другой точке зрения, она в решении Темного Лорда видела лишь великую честь для Драко – выполнить тайное задание, пропустить в Хогвартс Пожирателей Смерти, и вместе с тем, послужить Мастером для Слуги, призванного его отцом – Ганса Христиана Андерсена.

Безусловно, воплощенный в Слуге великий писатель прошлого похож на хорошего человека, и пусть он иногда способен выкинуть какую-то глупость, он может послужить для Драко хорошим наставником в те дни, когда рядом с ним нет ни отца, ни любимого преподавателя.

Снейп взглянул на приятный голубоватый блеск бурлящего в котле отвара. Более сложной задачей он видел недопущение случайно смерти Драко в случае, если тот каким-то образом разозлит Жанну Альтер. Он не представлял себе полную силу этой Слуги, ведь никогда раньше ее не видел в бою, и только со слов других Пожирателей Смерти сделал вывод – Драко поступит благоразумно, если будет держаться подальше от нее, или… подружится.

При одной мысли об этом, Снейп невольно возвел глаза к потолку и неприятно ухмыльнулся. Он вообразил, как Драко подошел к Жанне и его через несколько дней нашли привязанным к центральному кольцу на поле для квиддича. Уж что-то, а уроки хороших манер не та стезя, в которой младшего Малфоя можно назвать безупречным учеником. Дальновидностью своих взглядов Драко едва ли отличался и не мог наперед предвидеть каждый свой шаг. Будь он хоть чуточку догадливее, именно он выбирал бы друзей, не совершая ошибок. Теперь этот юнец даже не имеет нормальных друзей, готовых прийти ему на выручку в любую минуту. Друзья Драко Малфоя – два неотесанных болвана, не способных самостоятельно найти дорогу в Хогвартсе куда угодно, кроме Большого Зала. Все их приемлемые оценки по любым занятиям стоят только на его деканском благоволении к их отцам, служившим Волдеморту. Без него эти двое заслуживают разве что устной благодарности за факт своего присутствия на уроках.

Зелье почти приготовилось, и Снейп снял котел с огня. Он залевитировал котел и осторожным движением направил содержимое котла в маленькую склянку. Теперь все готово и за Драко больше не нужно переживаний. Это зелье не научит Драко общаться и не выстроит к нему очереди из охотников за его дружбой. Это зелье, сваренное по рецепту одного его нового друга, откроет его сердце.

Взглянув на сапфировые и опаловые переливы зелья в пробирке, Снейп задумался. Подобный ход с его стороны способен отправить их с Драко совместную миссию в тартарары. Ну и пусть. Если юный Малфой вдруг всерьез переменится – так тому и быть. Снейп решительно не хотел, чтобы этот юноша пускал под хвост псу всю свою жизнь. Он держался мнения Нарциссы и слишком хорошо помнил ее лицо, исполненное боли в тот день, когда заключал непреложный обет.

В неярком золотистом свете свечей на руке Снейпа проявились три сложных символа. Приказ Волдеморта никогда не был тем, чего можно было легко избежать или проигнорировать. Получивший его обязуется все усилия приложить к исполнению воли Темного Лорда. Именно поэтому он теперь Мастер. Но даже его Слуга противится воле жестокого повелителя и не желает ей следовать до конца, пользуясь своим особенным положением.

Отважится ли сам Том Реддл бросать вызов Слуге, против кого не имеет ни малейшего шанса выстоять в честном бою? Жанна Альтер уже доказала это. Именно из-за нее Чернейший из магов носился, словно умалишенный, принося эти жестокие кровавые жертвы во имя умножения своей силы. Лишь одно случайное знакомство остановило на время это пиршество смерти, конца которому не предвиделось. И лишь ради того, чтобы оно вскоре вспыхнуло вновь, втрое ужаснее прежнего, благодаря призванным Слугам.

Снейп никогда не задавал вопросов Гансу Христиану Андресену, куда пропали все люди, похищенные им. Он прилагал нечеловеческие усилия воли, чтобы сдержаться при словах, что Джек Потрошитель не ограничивается простым убийством людей и целиком следует заветам своего исторического предшественника, чьи поступки и чье исчезновение по сей день остаются скрытыми мрачным занавесом тайны, которую никто никогда не узнает. Особой тонкости в эту ситуацию вносила жестокость этого воплощения знаменитой городской легенды, превращающая все зверства предшественника в детский лепет рядом с тем, что творила эта милая светловолосая девочка с огромными зелеными глазами, в коем Беллатриса видела едва ли не собственную дочь.

За дверью послышались шаги, но Снейп продолжал размышлять о Беллатрисе и ее эмоциональной привязанности к призванной ею Слуге. Никто из Пожирателей Смерти, кроме нее не питал таких чувств к своим Слугам. Все видели их только орудием для достижения своих целей, и Слуги с ними не спорили. Все речи Слуг только поддерживали Пожирателей Смерти в их устремлениях, и лишь немногие догадывались, что за всеми этими речами об обязанности Слуг исполнять желания своих повелителей кроются личности с собственными интересами, жизненным опытом, и характером. Похоже, Волдеморта вовсе не интересовало общение со Слугами как с людьми, способными что-то передать Пожирателям Смерти, научить их чему-то, а любые попытки Слуг как-то на них повлиять не воспринимались всерьез. Пусть же хоть Ганс Христиан Андерсен надоумит на что-то хорошее Драко…

За спиной Снейпа возник знакомый силуэт. Снейп не стал оборачиваться – он и так знал гостя. Этот гость теперь часто сопровождал его и никогда не стремился бесцеременно нарушить его покой.

– Теперь все получится. – сказал Снейп безучастным тоном.

Тень его гостя кивнула головой. Отброшенная на стену, она позволяла Снейпу общаться с гостем, не глядя на него и без лишних слов. Он был уверен – если кто-нибудь вдруг решит окунуться в Омут его памяти, это поможет сохранить тайну его общения. Но кроме того оставалось еще кое-что, и для зельевара это обстоятельство обладало первостепенной важностью. Едва ли он мог не обвинить себя во лжи, прикрываясь оправданиями об Омуте Памяти. Воспоминания можно менять, стирая из них лица, слова и подменяя реальные события вымышленными. В момент, когда казалось – нет ничего, что бы не сумел совершить человек – Северус Снейп переживал ровно об одной вещи, и она казалась ему невозможной.

Стараясь не думать об этом, зельевар вернулся мыслями к недавним разговорам с директором Хогвартса. За несколько месяцев до каникул, Дамблдор рассказал Гарри Поттеру о крестражах Темного Лорда. Снова Гарри догадался о чем-то подобном лишь благодаря своим друзьям, и в этот раз золотое трио навела на мысль Жанна Альтер. Она слишком смышленая, с каким возрастом ее не сравни. Но даже она согласилась с необходимостью следовать планам Дамблдора. А он прекрасно понимал – весь предстоящий год его ждут покушения. Отравление в этом случае выглядит как самая простая из ожидаемых бед. Его попытаются проклянуть, постараются подстроить несчастный случай, и все ради того, чтобы в самый ответственный момент юный Драко Малфой решился произнести самое любимое заклятие Темного Лорда, и навеки вписать свое имя в историю Пожирателей Смерти, став человеком, убившим самого Альбуса Дамблдора. И Снейп должен был сделать это вместо него, если вдруг Драко не решится или не сможет одержать над ним верх. Но весь план был обговорен с Дамблдором заранее.

Перед глазами Снейпа как сейчас стояло лицо Дамблдора, даже в минуту того разговора, сохранявшего невероятное спокойствие и рассудительность. Его глаза сияли необъяснимым загадочным светом, и директор заявил:

– Так тому и быть.

Он изложил свой глубоко проработанный и продуманный план перед малым числом посвященных лиц, и среди всех людей, находившихся тогда в его кабинете, не было никого, кто мог обладать такими знаниями и опытом. Никто из них не мог предвидеть события, о которых рассказывал пожилой профессор. Но именно он был тем, кого нисколько не удивило недавнее воцарение короля Артура. Его политические оппоненты отчаянно сопротивлялись и даже после отречения королевы искали лазейки, чтобы вернуть утраченное положение, но поделать уже ничего не могли. Новый король собирал в своих руках всю власть, все нити влияния, и в конечном итоге, недавно даже заявился в Министерство Магии – беспрецедентное событие, о каком до сих пор не умолкали статьи в Ежедневном Пророке ни на день, то и дело вспоминая короля и его советника – великого Мерлина, представшего перед ними в образе молодого человека, даже без бороды.

Но Дамблдор зрел дальше. Его план распространялся вперед на следующий год после его предполагаемой смерти. Он предрекал огромные и ужасные потрясения, когда уже весь мир ощутит на себе влияние Войны Святого Грааля. Невозможно ограничить ее воздействие на окружающий мир, когда Слуга становится королем целой страны. Невозможно избежать катастрофы, если Грааль достанется не той стороне. Нельзя утверждать, что ураган твой помощник, когда он разнес твой забор и уволок в неведомые дали твой дом, разобрав его по частям. Эта Война за Грааль еще не успела начаться, а уже втягивает в себя весь остальной мир, грозя обернуться самой кровавой и ужасающей бойней, какую только могло представить себе человечество. Какое бы желание не загадал Волдеморт, истинный катарсис больше не предстоящее явление. Он уже не будущее, не дальнее и не ближайшее, он уже начался и скоро каждый в этом мире увидит его на себе.

Снейп продолжил изображать вид человека, любующегося зельем и проверяющего по виду его качество, хотя и знал – оно идеально. На деле он все еще не хотел смотреть на своего гостя, когда тот ожидал от него каких-то действий. Гость даже нарушить тишину не решался, молча наблюдая за действиями зельевара. Этот гость был одним из тех, кому досталась нелегкая ноша – принести победу в этой войне, но только не Волдеморту. И пусть действия этого гостя трактовать предлагалось двояко, его дела лишь немногим отличались от самого Снейпа – такого же многогранного и многостороннего человека, волею судеб играющего роль и вынужденного балансировать на тончайшей грани между Дамблдором и Волдемортом. Его гость прекрасно все это знал, ни слова не говоря случайным людям, да и что мог Снейп от него утаить? Им оставалось лишь довериться друг другу и идти рука об руку по пути, уготованному для них Альбусом Дамблдором, до самого конца.

Глава 3. Утро в Халдее

Доктор Романи мирно дремал, когда выглянувшая из-за его плеча Да Винчи направила камеру на себя. Рицука дремоте друга не удивился – слишком многое зависело от того в Халдее. Слуга, воплощающая великого художника, изумительно похожая на его самый знаменитый портрет, очаровательно улыбалась и искрометно шутила, не теряя своего едва не поэтического стиля речи. Фуджимару искренне радовался возможности вновь пообщаться со своими верными соратниками и друзьями, оставшимися следить из Халдеи за его внеочередным приключением. Разок из-за спины Да Винчи выглянул даже нынешний директор – Горедольф Мусик. Полноватый мужчина с пышными пшеничными усами в шикарном белом костюме озадаченно посмотрел на Рицуку и лишь смирился с показаниями из его отчета.

Даже Да Винчи, несмотря на ее неугасающий оптимизм и энтузиазм вкупе с горячим желанием себя проявить, понимала безысходность сложившейся ситуации. В какой-то момент она предложила переправить в 1996 год предмет, в целях секретности называемый Рицукой как Тот-самый-чемодан – хранилище Героических Душ, откуда он в любой момент мог бы призвать себе на выручку произвольного Слугу из числа заключивших с ним договор. Он готовился пойти на любые необходимые жертвы, лишь бы в кратчайшие сроки остановить надвигающееся бедствие. Только Да Винчи в один момент придумала его отговаривать.

– Рицука, мы не можем просто так переправить чемодан в прошлое. Это слишком рискованно и может повлечь за собой катастрофические последствия для всей временной линии.

– Так что же тогда делать? – Рицука смотрел на нее с надеждой в глазах.

– Мы должны искать другие пути решения проблемы. Необходимо узнать больше информации об этом Граале и найти слабое место в его защите. Может быть, мы сможем найти способ, который позволит нам его уничтожить. Но для этого нам нужно время и возможность провести дополнительные исследования.

Рицука понимал, что Да Винчи права. Он был готов на все, чтобы остановить катастрофу, но не мог рисковать жизнью других людей и стабильностью временной линии.

Он взглянул на дверь соседней комнаты, где мирно спала Маш. Перед его глазами вновь всплыло ее лицо в тот злополучный день. Маш тогда глубоко зажало под массивной каменной плитой, и все что он мог видеть тогда – ее лицо. Он мог взять ее за руку, но не имел столько сил, чтобы оттуда ее вытащить, а если бы и имел – разве успел бы ей кто-то помочь? Все вокруг полыхало пожаром, а прежде голубой шарик Халдея окрасился в алый и оранжевый оттенки, навевавшие еще больше ужаса и тревоги. Когтями по сердцу скребли эти воспоминания и беспомощность их обоих в тот момент, когда никто не мог прийти к ним на помощь, и шлюз предательски закрылся, отрезав последнюю надежду на благополучный исход.

Неизвестно, сколько прошло времени, но очнулся Фуджимару уже в городе, которого нет, не было и не будет на карте мира – таком же охваченном бедствием, но теперь уже Маш выступила на его стороне в момент, когда он ощутил свою никчемность как мага. Даже возможностей Ольги-Марии, способной выстреливать разрушительными заклятиями словно пулями из пальцев, не хватало для борьбы с местными чудовищами, а он тем более ничего не мог предпринять. Все, что ему оставалось – драться врукопашную, но что может сделать простой человек против превосходящего его по силам монстра? Даже и заикаться о Слугах не стоит – любой из них способен за секунду размазать человека в лепешку, не давая тому ни малейшего шанса оказать хоть какое-то сопротивление. Искусственно созданная как вместилище для героической души, Маш оправдала надежды своих создателей. В тот день ей передал свои силы благородный сэр Галахад – очередной Слуга Святого Грааля, в бытности прославленный как один из рыцарей Круглого Стола, чей глава отныне решил воцариться во главе всей Британии.

Артур Пендрагон. Или Артурия. Не имеет значения. Рицука хорошо знал нравы этого великого короля во всех его воплощениях. Не будет Сейбер так о себе заявлять на весь мир по своей воле. Слугам по душе действовать в тайне от остального мира и не кричать публично свои имена. Знать имя Слуги – прерогатива одного Мастера, призвавшего Слугу, а на публике и Артур – Сейбер и Артурия, Юлий Цезарь, и Зигфрид, и кто угодно еще из героических личностей, навеки сохранившихся в числе Слуг. Только по имени класса можно называть Слугу публично, не выдавая его или ее имя.

Рицука окончил разговор и взглянул на часы. Половина девятого утра, а он с вечера не ложился. Понимал – если ляжет, сон не придет. Слишком много в голове поселилось у него мыслей, слишком много ответственности легло. Не в первый раз, но в этот раз словно впервые. Покоя Рицуке не давали мысли и о том, кого же в своих сновидениях видел Гарри Поттер. Некто в светлых одеждах и в маске, некто в числе союзников Волдеморта, чьи ожидания тот не должен разочаровать. Некий Слуга, обладающий большой магической силой и артефактами древности.

На секунду Фуджимару вообразил Гильгамеша в компании Волдеморта. Перед глазами его проявился слишком яркий образ, и Рицуку передернуло. Нет. Хоть Гильгамеш и входит в число тех Слуг, кто мог быть причастен к недавним событиям, и даже несмотря на личную характеристику, данную ему Рицукой, он не похож на того, кто будет столько времени сотрудничать с Волдемортом. Кто-то добрался до сокровищницы Гильгамеша и выкрал катализаторы, использованные для призыва. Глядя на новостные заголовки, Рицука уверялся в этом все сильнее с каждым днем. Он не был уверен, что Сейбер призвал Волдеморт или его последователи, но он знал точно – Сейбер это ключевой элемент в загадочной игре теневых кукловодов, управляющих этой Войной за Грааль. Только при помощи Сейбер в роли короля Великобритании, забравшего в свои руки всю власть над страной, можно диктовать свои правила на мировой политической арене и играть уже с по-настоящему крупными фигурами.

С этой мыслью согласились даже эксперты Халдеи. Все они ждали неожиданных политических ходов и решений со стороны Сейбер с придыханием, хотя и понимали – спешить Сейбер не будет. Сейбер поймет, что с этой Войной за Грааль что-то не так и будет искать выход из своей ситуации. У Сейбер хватит мозгов не бежать впереди паровоза, слепо выполняя все полученные от своего Мастера указания. Сейбер начнет собственную игру – тонкую и масштабную, очень сложную во многих деталях, и оттого едва ли доступную большинству обычных людей. Если это божественная Артурия из Камелота, пусть весь мир возрыдает о предателях, посадивших ее на английский престол. Если это Артурия Альтер… Рицука почувствовал, как подкосились его ноги от одной мысли об этом. Нет. Ни в коем случае. Он надеялся, он искренне верил, что призвавший Сейбер Мастер еще не окончательно спятил и все же допустил ошибку, пригласив в этот мир править Британией тех Сейбер, в ком еще осталась хотя самая маленькая, но все-таки капелька человечности. Чувствуя, как холодеют его руки, Рицука вспоминал ужасные слова рыцарей Камелота и самой Артурии, излагавшей свой план по спасению избранных ею людей.

– Я не буду извиняться и все еще считаю свои поступки правильными, а в моем плане нет ни малейшей ошибки.

Игра в недопонятого гения божественной Артурии удалась на славу. Она ни разу не выразила эмоций, ничто не дрогнуло в ее лице, когда по ее приказу легендарные рыцари Камелота уничтожали ни в чем неповинных бедняков, оставшихся без крова и средств к существованию. Пришедшие к восточным воротам великого города, они ждали всего, чего угодно, но их ожидал беспристрастный выбор жестокого короля, когда Артурия назначала наиболее достойных из всей пришедшей массы народа. Тех, кого она не выбирала, ожидала встреча со стрелами и ледяной сталью рыцарского меча. Рицука выжил тогда лишь благодаря благородному сэру Бэдиверу, пришедшему в крепость Артура исполнить то, что не завершил при своей жизни.

Сэр Бэдивер передал в руки божественной Артурии легендарный Экскалибур, который когда-то не смог выбросить в озеро по завету умирающего короля, и его поступок сделал того недостойным смерти. Но теперь он вернул меч королю, и исполнив миссию, ради которой его поднял из мертвых сам великий Мерлин, растворился в самой ткани окружающего его мира, восстановив свой покой.

Нечеловеческий разум рождает непостижимые человеку идеи и оперирует категориями за пределами человеческого понимания. Именно так это представили Рицуке все вокруг, говоря о мотивации божественной Артурии. Но даже с точки зрения Слуг ее план выглядел аморальным и бесчеловечным. Король Артур, примеривший на себя роль самого творца Вселенной. Король Артур карающий. Король Артур, лишенный памяти о своем легендарном прошлом и утративший последнее, что связывало его когда-то с людьми. Такой Рицука запомнил божественную Артурию и переживать подобное вновь не желал. На его голове и без того несобранные волосы дыбом вставали об одной мысли о повторении прежних событий, но уже в масштабе современного мира.

Да если только это она, мир уже обречен окончательно и бесповоротно и нет у него ни малейшего шанса спастись.

Рицука ударил по столу кулаком и закрыл лицо руками, горюя о своем положении. Он беспомощен как дитя, и нет в мире Слуг, готовых прийти к нему на помощь, кроме его собственных. Он чувствовал себя как дикий зверь, загнанный в ловушку браконьерами и отчаянно искал выход, но даже лучшие умы Халдеи не могли ему помочь. Все, что они могли ему предложить – ожидание. Фуджимару был готов ждать ровно столько, сколько потребуется, но с каждой секундой ожидания бесполезно уходило драгоценное время, так необходимое для победы. Схватив себя за волосы, Рицука опустился на пол лицом и задумался. У него все еще есть шанс обучить хогвартских учеников и сделать их настоящими Мастерами. Призвать собственных Слуг, объединить усилия и выиграть эту Войну – это их судьба. Эту судьбу они не выбирали и среди них не все с ней захотят согласиться, но от нее они не уйдут, ведь она сама выбрала их.

Но они не справятся, если кто-то не вложит в их призыв достаточно маны. Взглянув на заголовки газет, Рицука остановил взгляд на одной из фотографий. Молодое безбородое лицо улыбалось ему из газеты, обрамленное седыми длинными волосами. Если кто-то им и поможет, то только он.

Глава 4. Чаши весов

Гарри взглянул, как Дадли отмерял ингредиенты для зелья. Он взвешивал их на маленьких серебряных весах, идеально сбалансированных. Аккурат для искушенного зельевара. Гарри внимательно смотрел, как колеблются их чаши и не мог отвести взгляд.

Слуги… Таинственные существа, призываемые лишь на Войну Святого Грааля. Герои из прошлого, вымышленные и реальные. Великие люди, сохранившиеся навеки в людской памяти. Слуги стоят выше любой магии. Слуги превосходят по силам людей и неуязвимы для любого оружия. Себя они именуют лишь инструментами в великой борьбе за Грааль, лишенными чувств и потребностей, не обладающих человечностью до момента призыва, но даже иные из них не получают ее, даже получив тело. Вполне естественно, что они находятся на особой ступени, в сравнении с простым человеком.

Гарри тихо отложил книгу, которую перечитывал вместе с Дадли уже вот десятый раз. Это была книга «Легенда о Великом Граале», которую они оба исследовали в поиске ответов на волнующие их вопросы. Гарри оставил книгу на столе и повернулся к Дадли, который по-прежнему сидел в кресле, задумчиво смотря на камин.

В тишине комнаты было слышно потрескивание горящих поленьев в камине, тогда как зарево огня ласковыми отблесками отражалось на стенах.

Однако сейчас его мысли были совсем не об этом. Он задумался о значении Великого Грааля, и какие опасности могут поджидать тех, кто решит принять участие в Войне за Грааль.

– Дадли, тебе не страшно быть связанным с Войной за Грааль? – спросил Гарри, и его брови поднялись в интересе и некоторой озабоченности. – Я бы никогда не хотел участвовать в этом. Неужели все герои, о которых мы читали, настолько духовные и готовы пожертвовать своей жизнью?

Дадли задумчиво улыбнулся.

– Я не знаю, Гарри. Но ведь все люди разные и все мы всегда в поиске чего-то большего, не так ли? Возможно, каждый из нас должен найти собственную веру и силу, чтобы достичь своих целей.

Гарри вздохнул, потому что он знал, что правда такая, какую сейчас сказал Дадли – сложная, и он не мог не согласиться. Они оба молча продолжали размышлять – Гарри о том, что Грааль настолько мудр, что выбирает сам своего того, кому он нужен, а Дадли о том, что вера может здесь помочь. Они оба понимали, насколько ситуация была сложной, но что-то влекло их продолжать искать ответы.

Они оба понимали, что Война за Грааль неизбежна, но даже в этот момент они не могли предугадать, к чему стремится Великий Грааль, и кого он призовет для своей битвы.

Гарри оглянулся на своего кузена, который, похоже, чем-то усиленно занимался. Он сидел за столом и, склонив голову, что-то писал.

Гарри заметил, что Дадли прекратил писать и теперь напряженно смотрел на свой блокнот.

– Что ты делаешь? – спросил Гарри.

– Пытаюсь понять, кого же из всех этих героев призовет для меня Великий Грааль, – ответил Дадли.

– И что у тебя получается?

– Ничего, – вздохнул Дадли. – Я не могу решить, кто из них подойдет мне больше всего. Все они такие разные.

Едва ли на этот вопрос сумела бы ответить и Гермиона, но ее с ними сейчас не было.

Несмотря на прежнюю неприязнь между ними и сложные отношения, Гарри совсем не хотел, чтобы Дадли ввязывался в грядущую войну. Он понимал – Волдеморт обязательно использует их родственную связь против него. Гарри не хотел, чтобы пострадали невиновные, и при всех былых неурядицах он не желал ничего плохого и для Дадли. Запутавшись в своих мыслях, он потратил несколько секунд на поиск подходящих слов. Тот ответ, что пришел в голову Гарри, показался ему неожиданным, но сколь сложен он был, столь же был и глубок. Поэтому Гарри без лишних раздумий ответил:

– Слушай. – сказал Гарри. – Нет правильного ответа на твой вопрос. Никто из людей не может сказать точно, кто из героев лучше тебе подходит. Но я знаю одно: ты можешь быть героем сам для себя. Ты можешь найти качества, которые нужны для этого, и обрести свою собственную историю. Это будет твой Великий Грааль. Искать его тебе вовсе необязательно, если ты хочешь исполнить желание.

– Я не хочу искать его ради желаний. – огорошил кузен своим ответом Гарри. – В моей жизни уже есть все, что я мог бы желать.

Дадли оглянулся в сторону тети Петуньи и дяди Вернона, принимавших свой ужин в столовой.

– Я делаю это ради них. – едва слышно проговорил Дадли.

Гарри понял его. Они дали ему все, начиная с родительской любви и заканчивая всеми материальными благами, какими он пользовался. Все годы их совместной жизни Дадли оставался их фаворитом, и его положение нисколько не изменилось за последний год, когда Дурсли потеплели и к Гарри. Но теперь речь зашла о настоящей войне, и вдруг ранее разбалованный Дадли с уничтоженной мотивацией добиваться самостоятельно хоть чего-то, обладавший ранее никакой моралью, заговорил как человек, чья жизнь прошла в совершенно других условиях.

Гарри лишь оставалось выдохнуть и молча удивляться переменам своего двоюродного брата. Он радовался за него, и в то же время на сердце его скребли кошки, причиняя неистовую боль. Что-то еще будет?

Если избранный Граалем Мастер неспособен вложить в призыв достаточно магической энергии, чтобы призвать Слугу, всю необходимую энергию для Призыва даст сам Грааль. От Мастера в таком случае требуется лишь находиться рядом с предварительно отмеченной точкой, куда будет призван Слуга. Отметить ее можно только с помощью специального Круга. К сожалению, неизвестным остается внешний вид правильного Круга и необходимая формула.

Похоже, только Фуджимару знает, как должен выглядеть этот Круг. А заодно и Волдеморт с его Пожирателями Смерти. Фуджимару передал это знание студентам из Армии Дамблдора, но лично Гарри зарекся никогда не применять это знание и молча бойкотировал домашнее задание Фуджимару. Пусть ему никогда не пригодится это знание, пусть все вражеские Слуги обойдут его стороной. Пусть, пусть, пусть!

Спасение одного означает гибель другого. Следовательно, пророчество о вас способно настроить каждого на излишне эгоистический путь.

Такими были слова Маш о пророчестве после событий в Министерстве. Он не мог не заметить, как все поведение и действия Волдеморта свидетельствуют о его сильной мании. Гарри чувствовал сильное отторжение перед ним и всеми силами отвергал его путь. Забавные акцент и милый внешний вид Маш вызывали у Гарри желание дарить ей шоколадку каждый раз, когда она произносила свое имя как «Мась Кирирайт». В течение года Гарри так тесно связался с Маш и Фуджимару, что они сидели вместе в библиотеке и совместно искали материалы для экзаменов. Хотя Фуджимару не сдавал экзамены, он давал Гарри ценные советы. Из этих бесед Гарри уяснил, что у Рицуки магия работает не так, как он думал, и что она может разрушить всякого, кто следует этому пути. Хотя Рицука Фуджимару не считался своей начальницей за полноценного мага и был обычным случайно нанятым парнем, он проделывал важную работу в Халдее, исправляя исторические аномалии.

Раньше Гарри ощущал тонкую связь с Волдемортом, словно их судьбы были странным образом переплетены. Но вот теперь, благодаря Рицуке Фуджимару, он находил общее зерно с новым товарищем. Конечно, между ними была небольшая разница в возрасте, но она никак не могла влиять на их общение. Но самое важное, возможно, заключалось в том, что Фуджимару уже прошел через многие жизненные испытания, которые Гарри только предстоит испытать.

Вера в себя и свой крестный путь, которому Гарри старался следовать, защита философского камня, спасение Хогвартса, Джинни Уизли и борьба с Волдемортом на кладбище – все эти моменты были невероятно сложными и требовали немало мужества и решительности. Однако по сравнению с победами Фуджимару, они существенно уступают.

Фуджимару был живым примером того, что можно быть никем и всегда добиваться великих достижений, если позволишь себе мечтать о более высоких целях и не бросать свои стремления на полпути. И кто знает, может быть Гарри еще многое сможет достичь, найдя свою миссию в жизни? Безусловно, Рицука Фуджимару останется для него вдохновением и мудрым наставником на пути к достижению больших высот.

Сердце Гарри заставляло биться быстрее, когда он слушал рассказы Рицуки Фуджимару о своих героических подвигах. Ночами его сны наполнялись образами рыцарей, бродящих по пустыням вокруг Камелота, хитрыми злодеями, грозящими миру, величественными крепостями и лисьей красотой таинственной Коянской.

Хоть Гарри и знал, что его воображение порой окрашивает эти места в несуществующие краски, персонажи, повсюду присутствующие в рассказах Фуджимару, были живы и ярки. С каждым новым рассказом Гарри погружался в мир приключений и силой воли сопротивлялся желанию призвать к себе этих героев из древности.

Порой он не мог удержаться от мысли, что хотел бы сам попробовать свои силы в подобных приключениях, используя свои собственные таланты. Он знал, что для этого нужно стать Мастером, и внутренняя борьба заставляла его думать о том, что он сам никогда не призовет никого из Слуг на помощь себе.

Тем не менее, Гарри продолжал воображать и жаждать приключений в своих снах, даже если он должен был бороться со своими желаниями.

Если слова о том, что Слуга может быть призван Граалем и избрать Гарри в качестве Мастера, свершатся, это будет происходить без участия Гарри, который игнорировал эту возможность и не стремился быть Мастером. Если же Слуга будет призван, он должен будет сначала найти Гарри и заключить с ним договор. Однако у Гарри возникла неприятная мысль: что делать, если Слуга не дождется его согласия на договор? Тогда Гарри вспомнил уроки Фуджимару и с улыбкой решил использовать командные заклинания на все случаи жизни. Но мучила его идея о том, что его приказы могут не вступить в конфликт с волей Слуги, ведь тогда и командные заклинания не будут потрачены. Это было для Гарри новым и неприятным соображением, которое вконец опустошило его.

Существует тайна, хорошо знакомая только избранным – Грааль сам выбирает своего Мастера. Он обращает внимание на тех, кто не побежден страхом перед сражениями, а наоборот – сходится в битве со своими оппонентами.

Жанна Альтер была настойчива в своей убежденности – это закон, он тверд и нерушим. Летом она даже не раз приходила к ним в гости, и каждый раз успешно притворялась иностранной студенткой, новой знакомой мальчиков. В поисках лучшего отношения к себе со стороны Дурслей, она часто разговаривала по-французски, много рассказывала о Франции и всегда убирала за собой, чем вызвала невероятный восторг со стороны тети Петуньи, едва не доведя ее до исступления. Гарри с большой опаской верил словам Жаннет, и чем больше она повторяла эти слова, тем более сильный страх овладевал им. Он боялся вступать в Войну Святого Грааля на правах Мастера, но со временем сомнения все чаще приходили к нему. Что бы он не говорил и не делал, внутри у него продолжалась борьба, и однажды одна чаша весов должна была непременно перевесить другую.

Не каждый Слуга стал таковым за великие подвиги и добро; в Слуги записывают также жестоких злодеев, проливших немало крови.

Гарри, невзначай, вспомнил свои кошмары о Жанне. Он вплоть до теперешнего времени никому не говорил о ее былой славе, но разумеется, Гермиона, с ее огромным объемом знаний, уже давно догадалась о том, что значит «Альтер» в ее имени. Ведь кто не знает, кем была великая Жанна д’Арк? Гермиона легко могла разгадать этот ребус и прийти к выводу, что с ними на одной стороне стояла не великая героиня прошлого, а жестокая злодейка, которая в бою больше напоминала бездушную машину, управляемую одной целью – остаться на поле брани в полном одиночестве. На мгновение Гарри вернулся в ту ночь, когда Жанна сражалась с Джеком Потрошителем. До того дня он не мог даже представить, что кто-то может двигаться настолько быстро, не чувствуя боли и легко ломая стены и потолки своим телом. Там, где обычный человек без следа ушел бы в прошлое, Жанна сражалась против Джека Потрошителя как неумолимый и непобедимый противник, и он испугался ее.

Гарри изо всех сил старался вспомнить, как Джек Потрошитель выглядел и каким образом вел себя в его присутствии, однако все, что он мог извлечь из памяти – это неопределенный, серый образ, словно бы он и вовсе не пересекался с известным убийцей. Жанна, похоже, не относилась к нему холодно, что порой сильно удивляло Гарри. Среди своих друзей она вели себя естественно и даже шутила, время от времени смеялась над своей жизнью и выглядела обыкновенной девушкой, хотя и вспыльчивой временами. Однако он знал прошлое Жанны и был уверен, что любой неправильный шаг приведет к новой страшной трагедии. Но в глубине души он все же верил, что в сердце этой девушки еще теплится огонь истинной Жанны д’Арк – нужно лишь раздуть его, вдохнув в него жизнь.

Издано по приказу Министерства магии

КАК ЗАЩИТИТЬ СВОЙ ДОМ И СЕМЬЮ ОТ ТЕМНЫХ ИСКУССТВ

В настоящее время волшебному сообществу угрожает организация, называющая себя Пожирателями смерти. Соблюдение несложных правил безопасности поможет вам защитить себя, свой дом и свою семью.

1. Старайтесь не выходить из дома в одиночку.

2. Будьте особенно осторожны в темное время суток. По возможности распределяйте свое время таким образом, чтобы завершить любые путешествия до наступления темноты.

3. Тщательно проверьте меры безопасности в своем доме, убедитесь, что все члены вашей семьи знакомы с экстренными приемами самообороны, такими, как Щитовые чары и Дезиллюминационное заклинание, а несовершеннолетние члены семьи владеют навыками парной трансгрессии.

4. Договоритесь об условных знаках с друзьями и родственниками, чтобы исключить возможность использования их облика Пожирателями смерти при помощи Оборотного зелья (см. стр. 2).

5. Если у вас возникло впечатление, что кто-то из членов семьи, коллег, друзей или соседей ведет себя необычно, немедленно обратитесь в Группу обеспечения магического правопорядка. Возможно, вы столкнулись с человеком, находящимся под действием заклятия Империус (см. стр. 4).

6. При появлении Черной Метки над жилым домом или любым другим строением НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ВХОДИТЕ ВНУТРЬ и немедленно обратитесь в Управление мракоборцев.

7. По неподтвержденным сведениям, существует возможность, что Пожиратели смерти используют инферналов (см. стр. 10). При встрече с инферналом НЕМЕДЛЕННО сообщите об этом в Министерство.

Жанну Альтер интриговали такие брошюры. Она живо их изучала, и хотя она не говорила об этом напрямую, Гарри был полностью уверен – участь инферналов при встрече с ней будет незавидной.

За последние месяцы Гарри прочитал с десяток подобных брошюр. Каждая из них по-своему интриговала Жанну Альтер. Она их живо изучала, и хотя Жаннет не говорила об этом напрямую, Гарри был уверен – участь инферналов при встрече с ней будет незавидной.

Гарри и Жанна продолжали задавать одни и те же вопросы, пытаясь разобраться в том, как связаны король Артур и Волдеморт. Но все замыслы казались им загадочными и неясными. Пожиратели Смерти продолжали творить свои ужасные дела, а Министерство день за днем оповещало об этом волшебников.

Хоть Жанна что-то подозревала, она предпочитала молчать, а Гермиона, которая всегда была на шаг впереди всех, предполагала, что на арену вышли еще неизвестные Мастера, которые призвали короля Артура на свою сторону. Эти мысли заставляли Гарри беспокоиться и каждый раз его разум превращался в горячий котел, заполненный непонятными и таинственными мыслями.

Он не мог понять, кто может стоять за Волдемортом и его Пожирателями, и отчего Грааль сделал эту войну трехсторонней. Все, что Гарри знал на данный момент – он не готов к тому, с чем ему предстояло столкнуться при вступлении в число Мастеров. И уж точно он не переварит эту ситуацию легко. Но сейчас главное – не унывать и продолжать искать связи между всеми этими тайнами и загадками, чтобы в конце концов найти ответы на все вопросы.

КОРОЛЬ АРТУР ПОСЕТИЛ МИНИСТЕРСТВО МАГИИ

Лондон, 15 июля 1996 года – Вчера в Министерстве Магии состоялся исторический визит короля Артура.

Как вы знаете, король Артур только что был коронован, и ранее успел проявить себя как настоящий герой. Он прогнал Джека Потрошителя из Лондона, сразился с Лондонским Чудовищем, атаковал вместе с Мерлином летающие тарелки и выступил против Пожирателей Смерти. Его отвага и мужество не оставляют сомнений в том, что он настоящий король.

Однако, принятие им трона не было целиком и полностью прозрачным. Мы все видели, как прежняя королева внезапно сдала свои амбиции и трон в пользу Артура. Как же такое могло произойти?

На самом деле, причина довольно проста. Артур был всегда любим своим народом, его возвращения ожидали, и его подвиги стали сенсацией в Англии. Люди выступили в поддержку нового короля, и это была последняя капля для старой королевы. Королева понимала, что не может соперничать с такой популярностью и поддержкой народа. Именно поэтому она сдала трон и ушла в отставку.

Но это не обесценивает все, что она сделала для Англии. Она была выдающейся лидером и сильной правительницей, а также любящей матерью и бабушкой. Ее наследники должны гордиться ее наследием и продолжать ее дело.

Возвращаясь к королю Артуру, мы можем с гордостью сказать, что он – наш герой. Его подвиги превзошли все ожидания, и мы можем только восхищаться его отвагой. Надеемся, что он будет продолжать делать нашу страну сильной и процветающей.

В заключении, мы всей редакцией хотели бы пожелать королю Артуру успехов в его дальнейших начинаниях и надеемся, что он продолжит служить примером для всех нас. Спасибо за внимание.

Гарри заново прочитал статью, и его рот скривился в невольной усмешке. Он и Жанна и Дадли и все, кто был рядом с ним, понимали, что король Артур вернулся из глубины веков и стал Слугой Святого Грааля. Кто-то же должен был его призвать из глубины веков. Гарри не мог понять, как люди могли счастливо улыбаться и махать руками в знак приветствия этому событию, которое на самом деле означало начало конца.

Тем не менее, в сердце Гарри не было ни капли радости. Он чувствовал, что возвращение короля Артура выгодно неизвестным силам, чьи действия еще сильнее усугубят уже имеющиеся потрясения в мире. Оттого, он всем сердцем ужасался тому, что его ожидает в будущем, и пытался найти ответы на все свои вопросы пока еще не стало слишком поздно.

ТАЙНА КОРОЛЯ АРТУРА

Лондон, 20 июля 1996 года – В последнее время в Англии происходят невероятные события, которые заставляют нас задуматься о том, что наш мир не так прост, как кажется на первый взгляд. И одним из главных героев этих событий является король Артур, который вернулся из глубин прошлого, чтобы защитить и спасти Англию.

Но что мы знаем о короле Артуре? Почему он скрывает свое лицо под маской? Каков он на самом деле?

Король Артур – это великий исторический деятель, который появился в нашем мире несколько месяцев назад, и вернулся спустя много веков, чтобы восстановить мир и порядок в Британии. Он пришел, чтобы защитить Англию от опасностей, которые угрожали ей со всех сторон. Он сразился с Джеком Потрошителем, Лондонским Чудовищем, Пожирателями Смерти и даже с НЛО. Он доказал свою мужественность и отвагу, и за это народ Англии полностью поддержал его.

Но почему король Артур скрывает свое лицо под маской? Многие говорят, что это связано с его прошлым. Он вернулся из глубин прошлого, и, возможно, его лицо не соответствует нашему времени. Но есть и другие версии. Некоторые говорят, что недавно вернувшийся король Артур ненастоящий и скрывает свое лицо, чтобы защитить своих близких и друзей от опасности. Ведь если бы его личность стала известна, то его близкие могли бы стать целью для его врагов.

Но самое интересное, что король Артур получил британскую корону от самой английской королевы. Она легко рассталась с браздами правления в его пользу, не думая о своих наследниках. Но народ Англии поддержал короля Артура, и теперь он правит нашей страной.

Таким образом, король Артур – это самая таинственная личность в истории, которая вернулась в наш мир, чтобы защитить и спасти Англию. Он сражается со всеми опасностями, способными угрожать нашей стране, и за это народ Англии полностью поддерживает его. Но его возможная тайная личность и скрытое лицо под маской оставляют многие вопросы без ответа.

Согласно древним пророчествам, король должен вернуться в Англию ради ее спасения. Возвращение Артура – один из признаков приближающего краха мировой истории.

Гарри не знал текста пророчеств о короле Артуре, но не мог воспротивиться мыслям о приближении чего-то очень нехорошего. Никогда раньше Волдеморт не мог призвать себе в поддержку великих королей прошлого, никогда прежде не мог воззвать через много веков к давно ушедшим героям или злодеям. Еще не добравшись до Грааля, он уже приблизился к исполнению одного из своих самых заветных желаний. На стороне Волдеморта Артур или нет – Война за Грааль целиком перечеркивает всю историю до своего начала.

Никто – ни Дамблдор, ни Рицука Фуджимару, или кто-либо еще не могли объяснить Гарри, что может произойти дальше. Только Маш в своих письмах отмечала, как хорошо она теперь понимает цель своего прибытия из Халдеи.

Дорогой Гарри,

Фуджимару-сан очень сомневается в том, сможем ли мы изменить судьбу мира. Мы отправили Жанну Альтер в 1994 год, чтобы решить историческую аномалию, но ничего не изменилось. Сейчас мы тоже здесь, и мы видим: события развиваются слишком непредсказуемо даже для лучших умов из Халдеи.

Рицука боится, что мы не сможем добиться успеха в нашей миссии. Он даже думает, что наши попытки могут только усугубить ситуацию. Невозможно сейчас предугадать, чем закончится эта Война Святого Грааля.

С уважением,

Маш Кириелайт

Все ясно. Есть в этой Войне что-то, чего не знает никто из людей. Только Грааль мог бы сказать, что с ней не так. Но Грааль молчит и не являет себя. Но если Грааль все еще не пытается вмешаться в эту Войну на собственных началах, значит, не все так плохо. Или вмешательство все же произошло? Гарри взглянул на зарисованный Круг Призыва и задумчиво почесал макушку. Когда-то у него еще будет возможность спокойно нарисовать этот Круг и призвать своего Слугу? Что, если устранить эту историческую аномалию не получается из-за его собственного бездействия? От этой догадки у Гарри пробежали мурашки по всему телу. Нет, не может быть! Это никак не может быть связано с ним. Но самые таинственные глубины его души выдавали противоположный ответ.

Гарри взглянул, как Дадли отмерял ингредиенты для зелья. Он взвешивал их на маленьких серебряных весах, идеально сбалансированных. Аккурат для искушенного зельевара. Гарри внимательно смотрел, как колеблются их чаши и не мог отвести взгляд.

Глава 5. Мир чудес для Дадли

Тетя Петуния была весьма любопытна и не могла удержаться от вопроса:

– Кто же твои родители, Жаннет?

Жаннет на мгновение закрыла глаза, и перед ее взором всплыл образ сгоревшей деревушки. Коварные бургундцы не оставили камня на камне в Домреми, их ярость не знала границ. Они уничтожили все, до чего смогли добраться, и убили всех, кто смел встать у них на пути. Вспомнился ей и безумный Бенуа, который порой впадал в исступление и начинал свирепствовать. В ее памяти отзвучал и его свирепый крик, когда тот время от времени погружался в исступление и выплескивал вовне свою ярость. Никто не желал видеть его, взявшимся за топор вне предназначенной для него клетки! Но Жаннет никогда его не боялась и, несмотря на свой юный возраст, могла подойти и одним словом остановить его даже в такие моменты. А теперь он лежал, погибший в своей железной клетке. Мысленный взгляд Жаннет пробежал по знаменитому Волшебному Дереву Домреми, но под ним никого не было. От накатившего ужаса одиночества, Жанна сделала глубокий глоток воздуха.

– Простите, но я не могу вспомнить своих родителей. Моя память о них сильно потрясена и размыта. Все, что я помню, это разрушение и потерю всех, кого я любила. Это был самый трагический период в моей жизни, о котором я все еще восстанавливаю воспоминания.

Тетя Петуния почувствовала глубокую жалость к Жанне и сказала:

– Бедняжка! Понимаю, как это тяжело. Ты так юна, а уже пережила столько страданий. Но несмотря на все, ты осталась сильной и смелой. Я горжусь тобой, Жаннет. Но помни, ты теперь не одна. – ее голос дрогнул, а лицо изменилось, выразив все ее чувства. – У тебя теперь есть мы, и мы позаботимся о тебе! Мы сделаем все возможное, чтобы помочь тебе! Если ты когда-нибудь захочешь говорить о своих родителях или восстановить воспоминания, знай, что мы всегда рядом и готовы помочь.

– Большое спасибо. – опустив взгляд, ответила Жанна.

Воспоминаниями она вновь вернулась к тому самому моменту суда. Вспомнила с тоской, что пыталась, но так и не смогла осветить тьму, которая окутывала ее жизнь. В ее воспоминаниях не было лица матери, которое она так сильно и всей душой желала увидеть. Все, что вспоминала она, так это лишь одни негативные события, словно в ее сердце всю жизнь копошились дементоры, старательно похищая каждую даже самую маленькую и незначительную радость, заставляя забыть их и видеть в своей жизни лишь кромешную тьму. Ее память давно стала ее личным филиалом Преисподней. В своих воспоминаниях она переживала страдания и боль, получала плевки в лицо, страдала от насмешек, злобы и неприязни окружающих и сгорала на площади под улюлюканье жестокой и бесчувственной к ней толпы. Весь этот путь жизни она шла среди темноты и мрака самых ужасных воспоминаний. Но маленькие радости постепенно проникали в ее сердце, пробуждая его и внося нотки восторга, словно песня в исполнении радостного ребенка. Она даже не заметила, как эта новая миссия изменила ее жизнь. Вокруг появились новые люди, а также новые впечатления. С каждым днем они убеждали Жанну в том, что цветной калейдоскоп жизни имеет светлые и радостные оттенки, которые неизменно и в изобилии сопровождают собой любые штрихи тьмы.

Тетя Петуния сразу заметила, что Жанна может стать прекрасной невестой для ее любимого Дадлика. Несмотря на то, что Жанна называла себя дальней родственницей миссис Фигг, ее французские корни делали ее неординарной кандидаткой в невесты для Дадли. Миссис Фигг, конечно, вела себя несколько странно, и Дурсли в основном общались с ней только потому, что они нуждались в няне для своего племянника. Однако появление Жаннет полностью перевернуло их жизнь.

Юная Жаннет была просто очаровательной – с прекрасными чертами лица, стройной фигурой и миниатюрным телосложением. Ее волосы имели природный серебристый оттенок, а глаза были цвета янтаря – такое сочетание тетя Петуния видела едва ли каждый день в своей жизни. Встречаясь с Жаннет, Дурсли каждый раз пытались втянуть ее в идеальную семейную картину, в которой они сами отлично себя вели, чтобы создать иллюзию счастливой жизни, но иногда сильно переигрывали. И в то же время, они проявляли искренность, особенно в тот день, когда тетя Петуния решила поддержать Жаннет.

Гарри, иногда погружаясь в свои глубокие размышления, задавался вопросом: что будет, если Дурсли узнают настоящую природу и прошлое Жаннет? Как изменится их отношение к ней, если они узнают о миллионах жизней, которые она погубила? Эти мысли занимали его все больше и больше, и он часто уходил в очень глубокий вояж по своим мыслям и непрерывно исследовал их, надеясь найти ответы.

Таким образом, взаимоотношения Жаннет с Дурслями становились все более загадочными и увлекательными. Вопреки явной фальши в некоторых ситуациях, иногда они рот встречались с искренностью, и каждый раз перед Гарри возникал вопрос – сколько тайн скрывает каждый за своей маской и что произойдет, когда эти тайны станут явными для всех?

Дадли, в свою очередь, успел хорошо узнать подлинный нрав Жаннет еще в Хогвартсе и не стремился записывать себя в ее женихи. Себе он представлял свою будущую семью как нечто более стабильное и приземленное, притом необязательно с самой видной красавицей-невестой. Говоря честно, он себе до прошлого года вообще не представлял никак свое будущее, ведь всю жизнь за него все решения о его судьбе принимали родители. Оглядываясь теперь назад, он видел, что всю жизнь только валял дурака, ни в грош не ставил родителей и вел откровенно пустой образ жизни. Пусть он хулиганил, пусть он завел себе приятелей, которые даже разделяли его интересы, вся его жизнь до прошлого лета шла под откос, и теперь он это прекрасно понимал. Та сова принесла с собой для него не просто шанс как-то себя проявить, вылетев впервые из родного гнезда и этот шанс невероятно тонко был вложен в пергаментный конверт с восковой печатью в виде герба со змеей, львом, орлом и барсуком. И что же теперь? Он пересмотрел свою жизнь и начал ее с чистого листа. Но не благодаря одному Хогвартсу, а благодаря тому, что сама судьба так удачно огрела его по голове и погрузила в совершенно незнакомую и чуждую для него обстановку, в которой никто не мог принимать решения вместо него, в обстановку, где он обязан был сделать доселе немыслимое – морально измениться и повзрослеть.

В Хогвартсе Дадли оказался под тенью своего двоюродного брата, оказавшегося настоящей легендой волшебного мира. Кто бы мог подумать, что именно благодаря Гарри, тогда еще несмышленому младенцу, утратил силы ужасный Лорд Волдеморт! У Дадли эта новость долго не укладывалась в голове. Но даже до своего попадания в школу он был уверен – попав туда настолько поздно, он обязан чем-то выделиться. Агата Санспарк нашла свое призвание в этих удивительных танцующих узорах, висящих в воздухе и в трансфигурации. Сэм Брайтвуд, напротив, обнаружил свое увлечение уходом за магическими существами и быстро стал одним из лучших и любимых учеников у Хагрида. Даже Кэти Мэллоухейт, с которой он пересекался… Да когда он с ней пересекался-то вне занятий Армии Дамблдора? Похоже, он и видел-то ее кроме занятий всего пару раз из-за ее странного образа жизни. Но даже она решила, что ее талантом является изучение защиты от темных искусств, и начала изучать противодействие запретным заклинаниям в закрытых классах и кабинетах самостоятельно. До него даже доходил слух, что она временами изобретает собственные заклятия! Он не знал, правда это или нет, зато он видел точно: каждый из них нашел свое место в этом удивительном мире волшебства, уникальное и необычное. И Дадли понял, что необязательно быть героем или легендой – достаточно быть самим собой и находить свое место рядом с теми, кто тебя принимает и понимает. Ведь настоящее волшебство доступно не только магам, но и тем, в ком живет сила дружбы и любви, и только она способна объединить всех в Хогвартсе и далеко за его пределами.

В Хогвартсе Дадли завел настоящих друзей и был уверен – что бы ни случилось в жизни, они всегда будут рядом, всегда поддержат и помогут ему. С ними он прошел через весь учебный год, вместе с ними учился и тренировался. Теперь он часто переписывался и с Агатой и с Сэмом, и с несколькими другими маглорожденными учениками, кто подобно Дадли только летом прошлого года получил способности к волшебству. Со своими прежними приятелями он окончательно общаться не перестал, а в моменты их встреч пытался тех образумить и наставить на другой путь. Те его слушались неохотно, но перечить Дадли опасались, ввиду его габаритов и силы. И во всем этом ощущалось что-то такое, чего Дадли не мог объяснить, что-то необыкновенное и далекое от привычного. Он чувствовал, что теперь встал на совершенно новый для себя путь, когда может послужить другим с чувством полного удовлетворения. Ему временами даже представлялось, что он близок к тому, чтобы отыскать свое собственное предназначение – цель собственной жизни, казавшуюся прежде ему совершенно неважной и неизвестной – и исполнить его. Узнав о возрождении Волдеморта и совершенно нешуточном терроре, устроенном им, Дадли считал теперь, что обязан научиться всему необходимому, чтобы в случае опасности защитить себя и свой дом от Темного Лорда и его прихвостней. Он даже спросил разрешение родителей и под неодобрительным взглядом дяди Вернона нарисовал на полу гаража заветный Круг Призыва и попытался призвать Слугу. Хотя никто на его призыв не откликнулся, а Круг ничем не подавал вида, словно он хочет исполнять возложенную на него задачу, Дадли все же надеялся, что однажды час пробьет и долгожданный гость пронзит отделяющую его от Дадли толщу столетий, и все же появится в гараже дурслевского дома.

Шутка ли? Теперь Британией правил вернувшийся из старинных сказаний король Артур, чьего лица до сих пор никто не видел. По Лондону недавно вновь ходил Джек Потрошитель, расправляясь со своими жертвами без малейшего сожаления. А в тенях скрывался необъяснимый и таинственный монстр ростом больше восьми футов, что устрашал даже военных и без страха и риска для жизни шел против танков. Дадли точно понимал – прошло то время, когда он мог позволить себе оставаться безвольным недвижимым камнем, и ожидать, словно под него скоро потекут воды.

Дорогой Гарри!

Если тебе удобно, я зайду за тобой в дом номер четыре по Тисовой улице в ближайшую пятницу в одиннадцать часов вечера, чтобы сопроводить в «Нору», куда тебя приглашают провести остаток школьных каникул.

Если ты не против, я также был бы рад твоей помощи в одном деле, которым рассчитываю заняться по пути в «Нору». Подробнее объясню при встрече.

Большая просьба прислать ответ с той же совой. Надеюсь увидеться с тобой в пятницу.

Искренне твой, Альбус Дамблдор

В этот день Дадли вместе с Гарри ожидал визит профессора Дамблдора. К этому событию они долго и тщательно готовились с момента, когда Гарри получил заветное письмо. Тетя Петуния и дядя Вернон без особого энтузиазма отнеслись к этой новости, хотя и навели порядок в доме накануне визита: вымели каждый уголок, убрали даже мельчайшие пылинки, желая создать приличное впечатление. Когда за окном погасли дорожные фонари, Гарри очнулся от полудремы, в которой он оставался весь вечер. Взглянув на улицу сквозь бархатные шторы, он увидел, как силуэт профессора Дамблдора приближался к их дому.

Дадли уже ждал их внизу, стоя перед входной дверью. Когда он увидел профессора, его глаза загорелись искрами возбуждения, и он радостно приветствовал гостя. Но в глубине его души таяла неведомая тревога, словно рассудок начал предчувствовать надвигающуюся бурю. Было ясно, что этот визит означал нечто большее, чем просто встреча с директором.

– Ух ты! Так здорово увидеть вас сегодня, профессор, – радостно воскликнул Дадли. – Вы прекрасно выглядите!

Тетя Петуния прыснула от радости и обняла сына, преклонившего одно колено перед Дамблдором.

– Лили всегда говорила, что вы – настоящий гений, профессор. И вот я вдруг узнаю, что мой Дадли также обладает теми же чудесными способностями! Наконец-то наша семья пришла к пониманию того, что волшебство – это не просто фантазии и выдумка мальчишек, а что-то настоящее и удивительное!

Дядя Вернон осторожно наблюдал за этой сценой, глядя на Гарри с недоверием и смущением. Он все еще считал волшебников неладными типами, но даже ему трудно было устоять перед резко изменившимся положением Дадли.

– Что ж, господин Дурсль, уверяю вас, что ваш сын оказался весьма способным и одаренным юным волшебником, – ответил Дамблдор, улыбаясь сквозь свою густую бороду. – Мы рады принять его в нашу большую и дружную семью.

С этими словами, профессор Дамблдор поймал взгляд Гарри и едва заметно подмигнул. Казалось, он знал, как сильно Гарри хотел бы вновь вернуться в волшебный мир, и напоминал мальчику, что он не одинок.

– Профессор… я готов. – нерешительно заговорил Гарри.

– Хорошо, – сказал Дамблдор. – Только еще одно, напоследок. – Он снова повернулся к Дурслям. – Как вы, без сомнения, знаете, через год Гарри станет совершеннолетним…

– Нет, – возразила тетя Петунья, раскрыв рот в первый раз со времени появления Дамблдора.

– Прошу прощения? – вежливо удивился Дамблдор.

– Нет, не станет. Он на месяц младше Дадли, а Дадли только через два года исполнится восемнадцать.

– Ах вот как, – любезно сказал Дамблдор, – но у волшебников совершеннолетие наступает в семнадцать лет. Дадли это тоже касается.

– Нелепость, – пробормотал дядя Вернон, но Дамблдор не обратил на него внимания.

– Как вы уже знаете, чародей по имени Волдеморт вернулся в нашу страну. Волшебное сообщество находится в состоянии войны, а с недавних пор это коснулось и вас. Лорд Волдеморт уже несколько раз пытался убить Гарри, и сейчас вашему племяннику грозит еще большая опасность, чем в тот день, пятнадцать лет назад, когда я оставил его на пороге вашего дома с письмом, в котором рассказывал об убийстве его родителей и выражал надежду, что вы позаботитесь о нем, как о своем родном ребенке. Вы не выполнили мою просьбу. Вы никогда не относились к Гарри как к сыну. От вас он не видел ничего, кроме пренебрежения, а часто и жестокости. Единственное, что радует – он, по крайней мере, был избавлен от того ужасного вреда, который вы нанесли вашему сыну.

Дядя Вернон побледнел, напряжение наполнило воздух. Он никогда не слышал таких слов ни от кого, но они заставили его задуматься. Дадли внимательно смотрел на своего отца, ожидая его решения. Он хотел верить, что его отец поймет, что волшебство – это его истинное предназначение.

Тем временем, Дамблдор продолжал:

– Магия, которую я призвал пятнадцать лет назад, дает Гарри могущественную защиту, пока он может назвать ваш дом своим домом. Хотя он был здесь глубоко несчастен, хотя ему здесь не были рады, хотя с ним плохо обращались – по крайней мере, пусть и с неохотой, но вы приютили его под своей крышей. Действие магии прекратится, как только Гарри исполнится семнадцать лет, другими словами, когда он станет взрослым. Я прошу вас только об одном: позвольте Гарри еще один раз вернуться сюда в будущем году. Тогда защита продлится до его семнадцатилетия.

Мистер Дурсль медленно сел на стул, скрестив руки на груди. Он глядел на Гарри, его внешность была напряжена и одновременно решительна. Потрясенный и неуверенный, но с горящими глазами, он сказал:

– Думаете, Дамблдор, что я приму эту волшебную ересь и просто позволю Дадли вернуться к вам? Все только из-за этого Волдеморта?

Дамблдор отреагировал на его возражение твердым, но мягким голосом:

– Сеть судьбы сплетается вокруг нас, господин Дурсль, и мы – звенья в этой сети. И если мы отклоним наши роли, мы погубим множество жизней. Все, что необходимо, чтобы темные силы победили – это, чтобы хорошие люди ничего не делали.

Тетя Петуния в ужасе взмахнула руками:

– Но это же наш Дадли! Как мы можем…

– Дозвольте же вашему сыну принять самостоятельное решение. – мягко отреагировал Дамблдор. – Узнайте его собственное мнение.

Все взгляды тут же обернулись к Дадли.

– Дадли, ты можешь остаться здесь, с твоими родными, если ты так решишь. – начал Дамблдор. – Однако, я должен напомнить тебе, как ты изменился за последний год, и как твое отношение к жизни изменилось. Твои родители заботятся о тебе, но иногда их забота может быть чрезмерной. – обратившись к Дурслям, он добавил. – Вы можете пытаться защитить его от всего, постоянно соломинки подсыпать под ноги ему, но это только приведет к тому, что однажды он сам поджжет эту солому и погубит себя.

Дядя Вернон и тетя Петуния тревожно переглянулись. Они почувствовали зерно здравого смысла в словах пожилого волшебника, но не решались заговорить друг с другом. С большим трудом, тетя Петуния все же пересилила себя.

– Моя сестра, Лили… Я так ей завидовала и так мечтала, чтобы хоть мой сын, хоть кто-то из моих близких родственников еще оказался способен творить чудеса. И никогда, никогда в жизни я не буду счастливее момента, когда Дадли тоже открыл в себе это.

Тетя Петуния отчаянно пыталась удержать слезы, но они все же начали течь из ее глаз. Она понимала, что вот-вот захлебнется от этих эмоций, но не могла остановиться – не разделив своих чувств с юным Гарри.

Наконец, взглянув на своего племянника, тетя Петуния не удержала себя и подошла к нему, обняла его крепко и стиснула в объятиях. Гарри в ее руках казался таким родным и близким, что тетя чувствовала, как ее сердце лопается на части.

Она прокашлялась и наконец произнесла, голос ее был грубым от нахлынувших слез:

– Извини, Гарри. Я не знаю, как это могло произойти. Я… не хотела… Я не хотела тебя так обижать.

Гарри сочувственно кивнул, ощущая дрожь тети и заметив, как она нежно проводит рукой по его волосам. Он не знал, что ответить, и просто оставался в ее объятиях, чувствуя, как наконец-то начинает успокаиваться.

Тетя Петуния забыла про свое обычное холодное поведение и теперь отдавалась этим чувствам, которые она так давно заморозила в своем сердце. Но теперь на ее юном племяннике Гарри лежало так много надежд, что тетя начинала понимать, что не может больше держать все в себе и теперь должна открыться этому мальчику, который навсегда изменил ее жизнь.

– Прости, Гарри. Я не знала, что делаю и зачем. Ты же… Ты единственный был… Ребенок моей сестры, и я давно замечала, какие чудеса происходят с тобой. Мне было стыдно, что у меня есть такая сестра, а мой сын никогда не сможет быть таким же.

Дядя Вернон был в явном недоумении – его день заканчивался не совсем по плану. Он ненавидел всё, что могло нарушить его спокойствие, особенно если это было связано с Гарри. Сейчас же он сидел на своём удобном диване, отводил взгляд в сторону сына и раздувал ноздри от ярости. Он из последних сил сдерживался, хотя на молчание у него тоже оставалось сил совсем немного. Гарри и Дадли смотрели оба на него, ожидая вердикт. Мальчики стояли перед дядей Верноном, стараясь выглядеть решительно и беспрекословно, но их глаза выдали, что они волнуются и очень неуверенны в своих действиях. Он смотрел то на Гарри, то на Дадли, скаля зубы, словно бульдог, обнажая их сверкающие белые ряды. Дядя Вернон чуть сжал губы и неловко перевел взгляд на сына. Его гортань сжималась от душевной боли. Он почувствовал, что нужно сделать что-то важное, но что именно – он не знал. Только тогда он понял, что и был человеком, который может строить миры. Наконец, Дядя Вернон вновь взглянул на Дадли, немного поморгав, словно пытаясь понять, что скрывают таинственные знаки в лице сына. Со стоном, он медленно встал с дивана, протянул руку к сыну и заговорил:

– Слушай, сынок, я всегда мечтал, чтобы ты был таким же успешным, как и я. Но я понимаю, что ошибался. В прошлом году я увидел, как ты работаешь вместе с этими странными ребятами, и я понял, что ты изменился. Я не знал, что тебе придется учиться в этой школе, но я хотел, чтобы ты стал лучше. Сегодня я дам тебе выбор. Если ты хочешь пойти с ними, то иди. Если нет, то останься. Просто дай нам знать, чтобы мы не волновались. Понятно?

Рядом стояли старшие Дурсли и Дамблдор, но кузен Дадли казался остановленным временем. Он смотрел на отца пристальным, задумчивым взглядом, перед тем как наконец согласно кивнуть.

Гарри не мог удержаться от недоумения. Он вдруг осознал, что не видел Дадли в таком состоянии… никогда. Это был момент, когда Гарри понял, что даже его кузен способен думать и жить отдельно от остального магловского мира, отделить свой собственный мир и свои собственные взгляды от мнений других.

Но Дадли был видимо сосредоточен не только на своих мыслях, он также принимал серьезное решение. Все вокруг замерло в ожидании.

Гарри тоже напрягся. Он понимал, что этот ответ может определить их будущее на ближайшее время, и молчал, ожидая слова от Дадли. Тишина затянулась на несколько долгих секунд, в которые даже можно было услышать, как тикают часы на стене.

Наконец, Дадли открыл рот, словно собираясь что-то сказать, но затем снова задумался, прикусив губу. Гарри скользнул глазами по лицу кузена, пытаясь разглядеть на нем какую-то подсказку о том, что же он вот-вот скажет.

Наконец, Дадли ответил:

– Я хочу идти вместе с Гарри и Дамблдором.

Гарри ощутил искреннее облегчение. До прошлого лета ему всегда было трудно находить общий язык со своим кузеном, и он не ожидал, что тот согласится помочь ему решить такую важную проблему, но все получилось, как по маслу.

– Твое решение окончательное? – спросил его дядя Вернон.

Дадли нерешительно кивнул, и тут же, к величайшему удивлению Гарри, нашел новые слова.

– Слушайте, мама и папа, я должен вам что-то сказать. Год назад я сам был в шоке от своих новых способностей, как и вы. Кто бы мог подумать, что я стану волшебником? За этот год я узнал много нового. В волшебном мире появился страшный злодей, который наводит страх на жителей Лондона уже целый год. Он начал новую войну, и никто не сможет укрыться от нее в своем доме. Когда прекратится волшебство Дамблдора, защищающее наш дом, мы все будем в опасности. Простите меня, что я на это иду, но это лучшее, что я могу сделать для вашей защиты.

Когда Дадли приготовил свои вещи в дорогу, они вновь собрались для прощания в гостиной.

– Ну что же, ребята… Нам пора, – сказал наконец Дамблдор, вставая и расправляя длинный черный плащ. – До новой встречи, – сказал он Дурслям, которые, судя по всему, отнюдь не стремились увидеться с ним вновь.

Дамблдор надел шляпу и стремительно вышел из комнаты.

– Пока, – торопливо сказал Гарри своим родственникам и побежал за Дамблдором; тот ждал его, стоя вместе с Дадли рядом с двумя чемоданами, на одном из которых была пристроена клетка с Буклей.

– Нам сейчас будет недосуг возиться с поклажей, – сказал Дамблдор и снова достал из-под плаща волшебную палочку. – Я отправлю ваши вещи вперед, в «Нору». Но я хотел бы, чтобы ты, Гарри, взял с собой мантию-невидимку. Так, на всякий случай.

Гарри с некоторым трудом вытащил из чемодана мантию, стараясь, чтобы Дамблдор и Дадли не заметили, какой чудовищный там беспорядок. Он затолкал мантию-невидимку во внутренний карман куртки, Дамблдор взмахнул волшебной палочкой – чемодан и клетка с Буклей исчезли. Дамблдор еще раз взмахнул палочкой – и входная дверь распахнулась в холодную мглистую тьму.

– А теперь, выйдем в ночь и пустимся в погоню за коварной обольстительницей, имя которой – приключение!

Глава 6. Почему всё снова?

Вечерняя тьма прятала небо, и вместе с ней Гарри, Дамблдор и Дадли следовали в глубину неизведанного. Каждый шаг, каждый вздох, пронизываемый неуверенностью и опасностью, утолщал кромешную тьму, окутывающую их путь.

Под плывущими по небу яркими звездами, они вот-вот достигнут своей цели. Предрассветные часы доверяли им тайное начинание. Благовидное местечко по имени Бадли-Беббертон приветствовало их, заманивая в свои объятия. Симпатичная деревушка, казалось бы, исподволь приглашала своих посетителей в зыбкую реальность чарующих ландшафтов и потаенных тайн.

Только когда приблизилась полночь, профессор объявил, что они уже близки к цели. Дверь небрежно открылась, нарушая тишину и спокойствие, в которых, посреди комнаты под обликом большого мягкого кресла, скрывался пожилой Гораций Слизнорт, давным-давно покинувший стены Хогвартса. Вкрадчивая мелодичность щелчка деревянного полотна заставила сердца замирать от предчувствия непостижимой опасности. Гораций виртуозно создавал свою собственную сцену хаоса, за пару минут до их визита разметав следы бойни и собственных тайных намерений.

Уговаривать старого профессора оказалось еще более сложным, чем предполагалось. Он горячо сопротивлялся, отталкивая все уговоры с единой целью – сохранить покой своего преклонного возраста. Однако всемирно известный Гарри Поттер стоял перед ним, словно явление из прошлого мира, и его глаза горели сверкающим пламенем предназначения. Перед ним Слизнорт растаял, сдавшись без боя перед силой, которая безраздельно управила его судьбой, ведь ему так хотелось забрать в свою коллекцию любимчиков еще и самого мальчика, который выжил. Вот только знать об этом самому мальчику необязательно.

***

Еще до утра они прибыли в Нору. Дадли, который никогда раньше не был в гостях у семейства Уизли, с изумлением и опаской поглядывал на их удивительный дом, состоявший из, казалось бы, несовместимых друг с другом деталей, словно дом постоянно достраивали из того, что можно было легко отыскать под рукой. Неподалеку от дома Гарри увидел загадочное сооружение, напомнившее ему опору высоковольтной линии, водонапорную башню и старую телевизионную башню, увенчанную неким округлым куполом сверху. В задумчивости потерев макушку, Гарри обернулся и как раз вовремя.

– Кто там? – тревожно спросили из-за двери.

Гарри узнал голос миссис Уизли.

– Назовитесь!

– Это я, Дамблдор, привел Гарри.

Дверь сразу же распахнулась. На пороге стояла миссис Уизли, невысокая, полненькая, в старом зеленом халатике.

– Гарри, милый! Господи, Альбус, как же ты меня напугал, ведь сказал не ждать вас раньше утра!

– Нам повезло, – улыбнулся Дамблдор, пропуская Гарри впереди себя в дом. – Слизнорта оказалось не так тяжело уговорить, как я ожидал. Это, конечно, заслуга Гарри. О, здравствуй, Нимфадора!

Гарри оглянулся и увидел, что миссис Уизли в кухне не одна, несмотря на поздний час. Молодая волшебница с бледным лицом в форме сердечка и мышиного цвета волосами сидела за столом, держа обеими руками кружку.

– Здравствуйте, профессор, – сказала она. – Здорово, Гарри.

– Привет, Тонкс!

Она показалась Гарри утомленной, прямо-таки больной, и улыбка у нее была какая-то вымученная. И весь ее облик был не такой эффектный, как всегда, без привычных ярко-розовых, наподобие жевательной резинки, волос.

– Мне, наверное, пора, – быстро сказала она, встала и принялась натягивать плащ. – Спасибо за чай и за сочувствие, Молли.

– Прошу вас, не беспокойтесь из-за меня, – учтиво произнес Дамблдор. – Я все равно не могу остаться. Мне необходимо обсудить кое-какие срочные вопросы с Руфусом Скримджером.

– Нет-нет, мне правда нужно идти, – сказала Тонкс, не глядя Дамблдору в глаза. – Спокойной ночи…

– Деточка, а ты приходи обедать в субботу или в воскресенье, Римус и Грозный Глаз тоже придут…

– Нет, Молли, никак не получится… Но все равно спасибо… Всем спокойной ночи…

Тонкс выскочила за дверь, протиснувшись мимо Гарри и Дамблдора. Отойдя на несколько шагов от порога, она повернулась на каблуке и растаяла в воздухе. Гарри заметил, что у миссис Уизли расстроенный вид.

– Итак, встретимся в Хогвартсе, Гарри, – сказал Дамблдор. – Береги себя, Молли, твой слуга.

Он отвесил поклон миссис Уизли, вышел во двор и исчез точно на том же месте, что и Тонкс. Миссис Уизли закрыла дверь, взяла Гарри за плечи, подвела поближе к лампе, стоявшей на столе, и внимательно осмотрела с головы до ног.

– Ты совсем как Рон, – вздохнула она. – Вас обоих точно сглазил кто на растяжение. Честное слово, Рон вырос на четыре дюйма с тех пор, как я в прошлый раз покупала ему школьную мантию. Ты голодный, Гарри?

– Да, – ответил Гарри, неожиданно поняв, что ему жутко хочется есть.

При этих словах Дадли тоже засуетился, но миссис Уизли и без его слов поняла необходимость второй порции.

– Садитесь, милые, я вам сейчас что-нибудь соображу.

Гарри сел. Тут же на колени к нему запрыгнул пушистый рыжий кот с приплюснутой мордой, свернулся клубком и замурлыкал.

– Значит, Гермиона тоже здесь? – обрадовался Гарри, почесывая Живоглота за ухом.

– О да, она появилась позавчера.

Миссис Уизли отрывисто постучала волшебной палочкой по большому чугунному горшку. Горшок с громким звоном вскочил на плиту и сразу начал кипеть и булькать.

– Сейчас-то все спят, мы тебя еще долго не ждали. Ну вот, угощайся.

Она снова коснулась палочкой чугунка, тот поднялся в воздух, подлетел к Гарри и накренился; затем он сделал то же перед Дадли; миссис Уизли едва успела подставить миску под струю густого лукового супа, от которого валил пар.

– Хлебушка? – спросила она.

Но в этот момент их прервали: сверху неспешно спустилась высокая фигура. Эта высокая фигура казалась неподъемной. У незнакомца был вихрь черных волос, его лицо выглядело как у философа, а его рост, превышающий шесть футов, внушал удивительное впечатление. Но самое потрясающее было в его непостижимом наряде – словно у шагающего робота из фантастических фильмов, его нога была облачена в механическую оболочку, и в то же время на правой руке сверкала массивная, тяжелая, металлическая перчатка, по которой от плеча бегали яркие разряды электричества. На его шее блестело украшение из пышно сложенных металлических пластин, невероятно переливающихся под лучами света. Под всеми этими удивительными устройствами Гарри рассмотрел старомодный синий наряд и на другой руке – белую шелковую перчатку. Глаза незнакомца переливались всеми оттенками ночного светила, и этими двумя огнями он проникновенно пронзил души потрясенных гостей.

Взглянув в них, Гарри увидел пылающего энтузиазмом молодого человека, что всю жизнь шел к великим целям и посвятил свою жизнь электричеству. Он строил огромные башни, впечатлял публику, и всего себя отдал мечте. В лице этого человека Гарри увидел отражение великого мыслителя и изобретателя, жившего в первой половине столетия. Разумное и сосредоточенное лицо, но уже без пышных усов пристально смотрело на Гарри.

– Здравствуйте… – опешил Гарри.

Дальнейшие слова застряли в горле у Гарри, который опешил от такого встречного взгляда. Миссис Уизли, обратившись к нему с изумлением, неожиданно обернулась, чтобы увидеть вошедшего. В этот момент Гарри заметил, как тот человек приложил правую руку к груди, а левую аккуратно убрал за спину, всем своим видом демонстрируя благородство и почтение. Затем он до пояса поклонился перед ними.

– Простите, что потревожил ваш столь ранний завтрак, юные гости. Мне было необходимо убедиться, не случилось ли чего-нибудь неожиданного – произнес он с достоинством и серьезностью.

– Никола, все в порядке. Позвольте мне представить вам юношей – Гарри Поттера и его двоюродного брата Дадли Дурсля. – сказала миссис Уизли этому таинственному незнакомцу, затем с улыбкой добавила. – Не откажетесь от ранней порции супа?

– Простите, миссис Уизли. В этом непростом времени я, в своем качестве Слуги, обязан беречь моего Мастера и тех, кто близок ему.

При этих словах, он учтиво поклонился перед миссис Уизли и с благородной грацией вернулся по лестнице наверх.

– Ого! – удивился Гарри. – Я не думал, что кто-то из студентов Хогвартса сумеет призвать Слугу.

– А как его звать-то? – задался вопросом Дадли.

– Никола Тесла, он Слуга Гермионы.

От этих слов юноши замолчали, и только Дадли с удивлением присвистнул. Он рисовал свой Круг Призыва в отцовском гараже, но никто из Слуг не явился.

– Может, еще не время… – задумчиво протянул он.

– Не время для чего? – спросила миссис Уизли с некоторым беспокойством в голосе.

– Мы… Я хотел сказать, что и я пытался вызвать Слугу, но у меня ничего не получилось, – с грустью в голосе признался Дадли, выливая содержимое ложки обратно в тарелку, прежде чем снова набрать ею суп.

– Ну, знаешь… – ответила миссис Уизли с некоторой задумчивостью и неприязнью в голосе.

Неужели что-то неприятное случилось в Норе за последние две недели, и это учудил еще какой-то Слуга? Гарри невольно ощутил себя заложником обстоятельств, в которых все новости приходят к нему в самую последнюю очередь. Обиды на друзей за это у него не возникло – как-никак, сову с посланием, рассказывающем о Слугах могли легко перехватить, а телефонный разговор могли подслушать – зато вместо нее возникло желание раскрыть поскорее секреты. И желательно, чтобы время до утра пролетело невидимой стрелой…

Глава 7. Человек, подчинивший молнию

Утро принесло с собой сюрприз для Гарри – перед ним внезапно появился загадочный и стройный мужчина средних лет. Он был само воплощение уверенности и решимости с темными завитками волос, которые придавали его лицу неподвластную непоколебимую силу. В его глазах горела ослепительная, почти электрическая синяя искорка, показывая, насколько он был одаренным и интеллектуальным человеком, способным покорить весь мир.

Весьма характерным для этого великого ученого был его научный костюм с высоким воротником и яркими голубыми манжетами, которые символизировали его увлечение и открытость к новым технологиям. Его сильное телосложение и пропорциональные конечности говорили о его мощи и энергии. И вот, в его руках держались инструменты, свидетельствующие об его гениальности и непрерывной творческой работе.

Его внешность и одежда в гамме темных серых и синих оттенков просто излучали загадочность и элегантность. Казалось, Никола Тесла был поистине величественным существом. Все в нем отражало его непревзойденный разум и потенциал, а его взгляд, словно пророческий, проникал сквозь пространство и время, и находил ответы там, где для обычных смертных все оставалось загадкой.

– Доброе утро, Гарри Поттер. – поприветствовал юношу гений. – Как спалось?

– Доброе утро… – растерянно пробормотал Гарри. – Хорошо спалось, спасибо.

– Тогда позвольте пригласить вас на завтрак. – обратился к нему великий изобретатель. – Мой Мастер уже ожидает вас внизу. И не забудьте о манерах, мой друг!

С этими словами Тесла оставил Гарри и легкой непринужденной походкой вышел из комнаты, растворившись в коридоре среди образцов электрических изобретений. В ответ на его слова Гарри оставалось только пожать плечами в недоумении.

Немного позже Гарри глубоко задумался – как же получилось, что Гермионе достался именно Тесла? Гермиона прекрасно ладила с любыми знаниями и была талантливой ученицей, но Гарри никогда не замечал за ней того, чтобы она вдруг перешла через границы усвоенных уроков и показала себя по-настоящему творческой личностью. В отличии от той же Кэти Меллоухейт она никогда не позволила себе экспериментов с заклинаниями и даже не пыталась сварить собственное зелье, идея которого вдруг пришла ей в голову. Но Тесла даже в Норе создал несколько десятков разных электрических изобретений, и к величайшему удивлению Гарри, они работали.

Благодаря Гермионе он хорошо помнил уроки из истории Хогвартса о том, что электрические приборы не могут работать в волшебной среде, из-за чего Хогвартс-Экспресс был влеком алым локомотивом на паровой тяге тогда, как маглы давно приручили электричество и воспользуйся волшебники их достижениями, путь до Хогвартса стал бы значительно быстрее. Но Тесла своим примером показал, что даже волшебники не все знают про электричество…

– …и мне кажется, их выводы слишком ограничены, из-за чего они не замечают грандиозные возможности, которые предоставляет электричество. – с убеждением сказал Тесла. – Вскоре маглы создадут устройства размером меньше спичечного коробка, которые позволят им слушать радиопередачи и смотреть фильмы. Начальник огромной компании сможет произнести слово в Париже, и оно тут же будет услышано в Нью-Йорке, Брюсселе, Рио-де-Жанейро, Токио, и даже на других, отдаленных от нашей Земли, планетах. И самое удивительное, все это будет осуществлено без всякой магии. Я уже предсказывал это в конце прошлого века, и теперь мои слова становятся все ближе к реальности.

За завтраком в Норе процветала оживленность. В доме Уизли гостила Флёр, решившая пожениться с Биллом, она много помогала миссис Уизли по дому, как настоящая заботливая невестка. С радостью и гордостью близнецы Уизли представляли Гарри свое новое приобретение – костюмы из самой редкой драконьей кожи. Тем временем Рон, неудержимый в своих стремлениях, пытался продемонстрировать всем своего недавно призванного Слугу. Но, к несчастью, все его усилия были напрасны – несмотря на все указания Рона, никого не явилось. Это вызвало смех у его братьев, и Джордж, относящийся к ситуации с неподдельной шутливостью, сочувственно похлопал Рона по плечу, после чего торжественно произнес:

– Зрительный зал открыт! Появись, Слуга!

По лестнице прозвучали шаги, и вот, по ней уже спускается еще одно огневолосое создание – можно сказать, неведомый представитель семейства Уизли. Гарри, впервые увидев его, даже поморгал глазами, и подумал:

– Да разве это не очередная проделка братьев, гость с очевидным родственным корнем?

Но лишь один его взгляд задержался на этом госте и все сомнения исчезли вмиг. Пред ним стоял человек, чьи явственно охотничьи глаза сияли вдумчивостью. Их наполняла решимость и мужество. Этот человек шагал твердо и стройно, высокий, немного ниже самого Теслы, облаченный в зеленый наряд, идеально подходящий для прогулок в лесу. Но как только он заговорил, Гарри ощутил в нем две вещи одновременно: бесспорную харизму и схожесть с близнецами.

– Мои дорогие сограждане и благородные дамы, пребывающие в этом скромном поместье! Позвольте мне представить себя – Робин Гуд, доблестный герой, хранитель справедливости и борец с несправедливостью. Великодушие, щедрость и отвага мои, а также ваши почетные предки, и великое сопротивление тьме, связывают наши сердца воедино. Пусть лицо зловещего неправосудия дрожит, когда мы, солидарные и непреклонные в своей решимости, встречаемся на этих землях! Вставайте, любимые друзья, и дайте мне присоединиться к вашей солнечной банде!

Рон тяжело вздохнул, отчаянно пытаясь спрятать свою тревогу, но его выдал собственный взгляд. Он молча поднял руку, и Гарри увидел сложный символ, вытканный на его ладони.

– Я верю тебе, Рон. – мягко похлопал Гарри его по плечу.

– И я тоже. – попытался подбодрить его Дадли.

– Что же мне теперь делать? – забеспокоился Рон. – Использовать командное заклинание?

– Ни в коем случае! – вмешалась Гермиона. – Использование командного заклинания сейчас может быть слишком недальновидным решением! Поговори со Слугой, которого ты призвал, когда у тебя будет возможность.

– Ладно… – Рон опустил глаза, соглашаясь с ее словами.

Гарри на мгновение задумался, затем решил сменить тему, надеясь отвлечь Рона от его проблем. Он не хотел обсуждать сложные вопросы, как применение волшебниками электричества, и тема короля Артура пришла на ум первой из тех, которыми он зачарован последние дни.

Тесла мгновенно ответил, не задумываясь ни секунды.

Пригладив свои темные волосы и подняв брови, он с глубоким проникновением начал свой рассказ:

– Король Артур, мой юный друг, был великим вождем, величие которого непостижимо для нас, скромных смертных. Он был безупречным в своем стремлении к справедливости и борьбе за благородные идеалы. Как капля бархатного тумана, он проник в наши сердца, став символом мужества и самоотверженности.

Гарри и Рон слушали с открытыми ртом и глазами, поглощенные каждым словом, словно пожирал их голодный огонь захватывающего приключения. Гарри, ощущая, что вихрь эмоций накатывает на него, продолжил:

– Я всегда восхищался историями о его царстве, его мече Экскалибуре и рыцарях Круглого Стола. Но, пожалуй, самое главное – это его способность объединять людей, воплотить идею, что даже в мире полном разделений и огня можно найти единство и мир, а мечты о справедливости могут стать ярким светом во тьме.

Гарри остановился, чувствуя, как его голос замирает в воздухе, словно чудо, которое оживляет историю. Рон, ощущая ту же энергию, взглянул на Теслу, горящего глазами и должен был сказать свое слово:

– Король Артур – это не только символ доблести и мужества, но и символ братства. Его рыцари, сражаясь рядом, делили свою кровь и пот. И я верю, что такие друзья сильнее, чем все силы тьмы вместе взятые. Жаль, мой Слуга не таков.

– И как вы думаете… – начал Гарри, растерянно.

Он изо всех сил старался отвлечь Рона от мыслей о Слуге.

– О, почувствуйте, какой значительный вес имеет один этот Слуга, севший во власти в Британии. Это что-то действительно тревожное. Я уже предвижу войну, но не из-за того, что Король Артур взялся защищать страну, а из-за людей, тех, для кого он лишь инструмент. Они явно замышляют что-то страшное, осознанно провоцируя ситуацию. Но скоро вы и сами все поймете.

– А что это значит? То есть, Артур будет защищать страну от внешних напастей? – с недоверием спросил Дадли.

Тесла лишь загадочно улыбнулся.

– Это Слуга великой силы, поверьте мне, молодой человек. И его лидерские качества, что называется, сносят крышу. Но у каждого лидера свои испытания.

– И что это за испытания? – начал вопрошать Гарри, но тут же передумал – ведь сам Тесла сказал, что все станет ясно очень скоро. И зачем вопросы задавать, если ответ скоро будет известен?

– Ну ладно. А как же будет развиваться Война за Грааль?

– О, мой дорогой приятель! – улыбнулся Тесла. – Еще не все шахматные фигуры расставлены на доске, а война за Святой Грааль уже началась с прошлой осени. Она унесла жизни многих ни при чем стоящих людей, но еще больше пожертвуют в будущем, когда фигуры начнут развивать свои стратегии под руководством их Мастеров.

– А что за фигуры на доске? – тихо спросил Гарри, судорожно волнуясь о будущей судьбе Британии.

Тесла взглянул на него смутно и открыл рот, готовясь сказать что-то, но вместо этого лишь задумчиво кивнул.

– Знаете, мой молодой друг, Война за Грааль – это нечто более страшное, чем вы себе представляете, – заговорил он, отбрасывая самый последовательный покров своей речи. – Великий и могущественный Слуга начал развертывать свое войско, но нет гарантии, что оно окажется на стороне добра. Он является символом надежды и спасения, но ничто не длится вечно, правда? И испытание, которое ждет его, поразит всех нас.

Начавшаяся война безжалостно опустошила множество домов в Лондоне, оставив лишь пепел и разрушение. Лицо Гарри побледнело от страха и бессилия.

– Что мы должны делать? – прошептал он, чувствуя, как сжимается сердце от той ужасной предательской тьмы, что набирает силу в мире.

– Мы должны сражаться, – загорелся огонь в глазах Теслы, словно он сам стал воплощением борьбы и храбрости. – Мы то оружие, что будет последней надеждой для нашего мира. Но помните, каждый выстрел будет стоить крови и слез. Вы должны быть готовы к самым тяжелым жертвам.

Гарри словно испытал на себе давление всего мира. Он глубоко вздохнул и собрал всю свою силу воли под электрическим взглядом Теслы.

– Я все еще не готов, – сказал он без какой-либо решимости в голосе. – Я так не хочу позволить этому злу поглотить наш мир. Но я не готов, чтобы вы сражались за нас до последней капли крови.

Тесла ни слова не сказал в ответ, лишь наградил его понимающим взглядом. Ни слова ему не сказали Гермиона, Дадли и Рон, и даже Джордж с Фредом обошли стороной сказанное им, отчего Гарри впервые почувствовал среди друзей себя совершенно чужим человеком.

Весь день Тесла возился со своей башней во дворе Норы – постоянно залезал наверх, что-то подкручивал, отлаживал и все это делал с самым увлеченным лицом. Вечером он пригласил в купол этой башни ребят, желая показать им нечто прекрасное. Из всех отважилась подняться лишь Гермиона, да сам Тесла, а остальные решили наблюдать со стороны. Волшебники, вероятно, всерьез не воспринимали его изобретений, а Дадли о чем-то беседовал с Биллом.

Тесла дождался момента, когда солнечный диск скрылся за облаками и в тот же момент башня засветилась. Гарри прикрывал свой взгляд от ослепительного блеска, и вздрогнул, когда тысячи молний вспыхнули и устремились в стороны, словно небесные стрелы. Каждый раз, когда отголоски грома проникали в его уши, сердце Гарри билось с бешеной силой. В ливень, сопровождаемый этим небесным зрелищем, он впервые увидел северное сияние – волшебное сияние, властвующее над всем. Он увидел таинственное сияние вокруг своего тела и вокруг всех живых существ поблизости от себя – даже вокруг каждого цвета и листочка на дереве. Мощь и величие жили в каждом ударе молнии, раскачивающей склон этой башни в своих удивительных танцах.

Гарри проследил путь каждого электрического разряда, который безжалостно раздирает воздух на десятки миль, и его охватила дрожь от благоговения. Это необычайное свидетельство вселенского размаха захватило его мысли и взгляд. Раньше он никогда не смог бы представить себе такую мощь, сосредоточенную в руках обычного смертного. Но Тесла не был простым смертным. Прежде всего, он был ходячим откровением, возобладавшим над всеми представлениями о возможностях человека и его разума.

Под полусферическим куполом, который служил убежищем для Гермионы, находился человек, чья власть заставила саму молнию повиноваться его воле. Гарри никогда раньше не ощущал такого величия и восхищения к человеческому существу. Зная, что этот человек был на их стороне, он только еще больше возносился в своем уважении к нему. Таким был Слуга Гермионы Грейнджер.

Глава 8. Переулок надежды

Дни в Норе истекали серой, тягучей смолой. Для Гарри само существование здесь превратилось в заключение – не в стенах, но в лабиринте собственной души, где каждый поворот вел к тупику отчаяния, а воздух казался спертым и неживым. Некогда живой, дышащий сад за домом теперь казался заброшенным погостом, где под спудом лежали не тела, а погребенные надежды. Игры в квиддич с Гермионой и Дадли – лихорадочные, отчаянные попытки вырваться – лишь острее напоминали о безысходности; каждый пропущенный квоффл отдавался во рту привкусом пепла. Они бились против Рона, Джинни, иногда даже Седрика, но фигуры противников, казалось, были вытканы из самой тени, неумолимо опрокидывая их хрупкую оборону.

Вести из волшебного мира сочились ядом. Каждая новость – как вскрытая могила, откуда поднимался тлетворный дух прошлого, отравляя воздух, которым дышал Гарри. Нападения дементоров, о которых шептались взрослые, вытягивали не только радость, но и сам цвет из мира, оставляя после себя лишь пепел и стылую пустоту, от которой ломило кости.

Сквозь эту серую пелену Гарри видел лишь тени – они скользили по стенам, заглядывали в окна, шептали в углах его сознания что-то неразборчивое, но полное угрозы, заставляя нутро сжиматься от ледяного предчувствия. Люпин, с лицом, словно высеченным из камня скорби, обронил весть о гибели Каркарова – еще одна зарубка на кровавом счету этой войны. В памяти Гарри на миг вспыхнуло испуганное, мечущееся лицо директора Дурмстранга. Но слова о брате Сириуса, Регулусе Блэке, прозвучали иначе. Они не просто ранили – они впечатались в душу раскаленным железом, оставив клеймо пустоты и звенящей тоски. Гарри никогда не знал его, но теперь имя это стало синонимом предательства, падения, той самой тьмы, что могла поглотить любого, даже самого близкого. Угроза, нависшая над Сириусом, ощущалась почти физически – как холодная рука на горле.

Торт, поданный миссис Уизли с вымученной улыбкой, казался неуместным, как венок на свежей могиле. Ее голос звучал натянуто:

– Нужно искать светлые моменты, Гарри, даже сейчас… Нужно стараться.

Но слова разбивались о глухую стену его горя. А мистер Уизли, сам того не желая, добил остатки надежды жестокой прямотой:

– Олливандер пропал, Гарри. Его лавку закрыли, заколотили… Никто не знает, где он.

Не просто лавка – символ. Место, где волшебник обретал часть своей души. Теперь оно было пусто, как гроб. Тьма не просто наступала – она пожирала их мир по кускам.

После дня рождения, пропитанного запахом ладана и печали, письма из Хогвартса, найденные на следующий день, стали неожиданным просветом в сгустившихся сумерках. Гарри – капитан команды Гриффиндора по квиддичу. Новость не принесла бурной радости, скорее – тяжесть новой ответственности, но это была задача, цель, нечто реальное в этом мире призраков. Он машинально провел пальцами по тяжелому значку. Гермиона, чья вера в правила и порядок казалась почти незыблемой даже сейчас, искренне поздравила, напомнив о привилегиях старост – маленький островок нормальности. Даже Рон, увидев значок, похожий на тот, что носил Чарли, выдавил искреннее:

– Круто, Гарри. Правда, круто.

Это был проблеск прежней, незамутненной дружбы.

Миссис Уизли, ухватившись за список учебников как за спасательный круг, погрузилась в планирование поездки на Косую аллею. Лишь бы не думать, лишь бы действовать. Рон, однако, умудрился ляпнуть, криво усмехнувшись:

– А что, если Волдеморт сам за учебниками придет во «Флориш и Блоттс»? Встретимся у кассы?

Шутка прозвучала кощунственно в наэлектризованном страхом воздухе. Миссис Уизли вспыхнула не столько гневом, сколько паникой, и ее резкий, почти визгливый окрик: «Рональд Уизли, не смей произносить это имя и такие вещи!» – заставил всех вздрогнуть.

Утро субботы выдалось бледным, анемичным. Миссис Уизли, сцепив зубы, сдержала привычный утренний крик на детей – маленькая жертва во имя хрупкого мира. Но с каждым шагом к выходу напряжение нарастало, словно невидимая петля стягивалась у них на шеях. Билл, стараясь сохранить лицо перед Флер, сунул Гарри мешочек с золотом – жест щедрый, но отдававший похоронным золотом, которым откупаются от судьбы. Флер, чья неземная красота казалась почти неуместной в этом сером мире, тихо поддразнивала Джинни, и ее смех прозвенел коротко, как стеклянный колокольчик перед бурей. Министерство прислало машину – бронированную, неуютную коробку, создававшую иллюзию безопасности, но пахнущую казенщиной и страхом.

Мистер Уизли, понизив голос так, что Гарри едва расслышал, предупредил об охране:

– За тобой будут присматривать, Гарри. В переулке. Не удивляйся.

Чувство защищенности было вязким, липким, как паутина. Он – драгоценный груз, который нужно доставить. Это знание давило, мешало дышать. Мысль о прогулке по Косому переулку под конвоем вызывала тошноту.

Они шагнули в «Дырявый Котел», и дверь за ними захлопнулась с глухим стуком, отсекая остатки тусклого уличного света. Пыльная половица под ногами Хагрида скрипнула жалобно, как старые кости. Зал был пуст. Мертвенно пуст. Лишь Том, хозяин, сгорбился за стойкой – иссохший, беззубый старик с глазами, в которых давно потух всякий свет. Он походил на древнюю мумию, забытую в склепе этого паба. Хагрид прогромыхал мимо, не удостоив его взглядом, буркнув что-то о делах поважнее. Том лишь молча кивнул, словно соглашаясь со своей незначительностью в этом рушащемся мире.

Гарри, Гермиона, Дадли и Рон чувствовали себя неуютно, как на поминках. Они последовали за Хагридом через черный ход во внутренний дворик – холодный, каменный мешок, пахнущий гнилью и отчаянием. Мусорные баки скалились пустыми ржавыми пастями. Пронизывающий ветер метался между стен, нашептывая что-то мерзкое, липкое, заставляя поеживаться.

Хагрид подошел к глухой кирпичной стене и трижды стукнул зонтом. Кирпичи задвигались, расползаясь, открывая проход, похожий на зияющую рану в теле мира. Вид, открывшийся за ней, был настолько чужеродным и больным, что сердце на миг замерло, а потом заколотилось тяжело, как похоронный колокол.

Они шагнули на Косую аллею – или то, что от нее осталось. Узкая, кривая, она казалась веной, по которой текла зараженная кровь. Повсюду – плакаты Министерства, выцветшие, потекшие от дождя, словно лики прокаженных. С них скалились Пожиратели Смерти, их лица – маски торжествующего зла. Огромный портрет Беллатрисы Лестрейндж, растянутый на витрине аптеки, казалось, следил за ними безумными глазами, обещая муку.

Лавка Олливандера зияла заколоченными окнами, как выбитыми глазами. Улица была заставлена разномастными лотками и палатками – жалкими, обшарпанными, торгующими всяким хламом: амулетами от сглаза, травами сомнительного происхождения, поношенными мантиями. Яркие, кричащие цвета этих временных прилавков резали глаз на фоне общего упадка, а запахи – едкие, приторные, кислые – смешивались в тошнотворный букет страха и нищеты. Где-то вдалеке надрывно играла скрипка, выводя мелодию столь же фальшивую и надломленную, как и надежды тех, кто еще цеплялся за жизнь здесь. Они двинулись вперед, ступая по брусчатке, которая казалась холодной и скользкой, как лед над бездной. Тьма ждала их впереди.

Сумерки сгущались над Косым переулком, плотные, как сажа. Они не просто скрывали – они искажали. Золотые огни витрин, где они еще горели, расплывались мутными пятнами, словно слезы на грязном стекле. Переулок затягивал, обволакивал, обещая не волшебство, а вязкую, липкую тайну, из которой могло не быть выхода.

***

Отлично, давайте обработаем второй фрагмент, усиливая напряжение, мрачность и психологизм, особенно в мотивации Нарциссы.

Покупка мантий привела их в знакомый полумрак магазина мадам Малкин. Едва Гарри, Рон и Гермиона переступили порог, звякнув колокольчиком, как их внимание приковал юноша, неподвижно стоявший перед высоким зеркалом. Он был неестественно бледен, кожа словно фарфоровая, а светлые волосы отливали холодным лунным светом. Но не это бросилось в глаза – его мантия. Идеально скроенная, из ткани такой глубокой черноты, что, казалось, она поглощала скудный свет ламп, а не отражала его. Воплощение сдержанной, ледяной аристократической спеси.

Драко Малфой обернулся, и его серые глаза презрительно сузились. Он не повысил голоса, но слова прозвучали отчетливо, как удар хлыста в тишине:

– Мама, если ты почувствовала этот смрад… это просто грязнокровка вошла.

Воздух в лавке мгновенно похолодел. Рон побагровел, его кулаки сжались. Гермиона застыла, побледнев, но ее спина выпрямилась, словно от удара. Гарри почувствовал, как рука сама дернулась к карману, где лежала палочка.

– Что здесь происходит?! – взволнованный голос мадам Малкин донесся из-за вешалок. Она выскочила, маленькая, встревоженная, с сантиметровой лентой на шее и палочкой в руке. – Никаких оскорблений в моем заведении! И… о, Мерлин! – она увидела палочки, уже оказавшиеся в руках Гарри и Рона, направленные на Малфоя. – Уберите палочки! Немедленно уберите!

Но прежде чем она успела договорить, из-за той же вешалки с мантией, с которой только что сняли мерку с Драко, вышла его мать. Нарцисса Малфой двигалась с плавной, хищной грацией, ее холодные голубые глаза остановились на направленных палочках.

– Опустите их, – голос ее был тих, но резал, как осколок льда. – Немедленно. Посмеете угрожать моему сыну еще раз, Поттер, и я позабочусь, чтобы это стало последним, что вы сделаете в своей жалкой жизни.

– Правда? – Гарри шагнул вперед, встречая ее взгляд. Он почти сравнялся с ней ростом, и теперь видел не только надменность на этом безупречном, бледном лице, но и пугающее сходство с Беллатрисой. – Или вы снова натравите на нас своих дружков? Пожирателей Смерти?

Мадам Малкин коротко взвизгнула и прижала руку к сердцу, залепетав:

– Мальчик, нельзя такое говорить… опасные слова… умоляю, уберите палочки!

Лицо Нарциссы не дрогнуло, но что-то неуловимо изменилось в ее взгляде. Холодная ярость на мгновение смешалась с тенью… страха? Гарри почувствовал это – страх, спрятанный глубоко под слоями аристократического самообладания. Она знала, о чем он говорит. Превращение Люциуса, безумие Беллатрисы под влиянием их новых, чудовищных «союзников» – Слуг, призванных по воле Волдеморта… Это не прошло бесследно. Она видела, во что превращаются те, кто ступил на этот путь, и теперь смотрела на своего сына, стоявшего рядом с Поттером, который не опускал палочку.

– Вы боитесь, – сказал Гарри тихо, но отчетливо, сам не зная, откуда пришла эта уверенность. – Боитесь за него. Боитесь, что он станет таким же, как они.

Нарцисса напряглась, ее пальцы в тонких перчатках сжались так, что костяшки побелели. Ее молчание было оглушительным. В этот момент Драко, пытаясь выглядеть еще более угрожающе, сделал шаг назад, но запутался в полах своей новой, слишком длинной мантии и неловко покачнулся, чуть не упав. Жалкое зрелище, подрывающее всю его напускную важность.

Нарцисса резко выдохнула, помогая сыну удержать равновесие. Ее взгляд метнулся от Драко к Гарри, затем к Рону и Гермионе. В ее глазах промелькнула быстрая, холодная оценка. Опасно. Этот Поттер опасен. Ее сын провоцирует его снова и снова. А цена ошибки в этой войне – смерть или нечто худшее.

– Ты всего лишь мальчишка, Поттер, возомнивший себя спасителем, – прошипела она, но прежней уверенности в голосе уже не было. – Решения приняты. Мое место – рядом с семьей. Рядом с моим сыном.

Но Гарри палочку не опускал. Его взгляд был твердым.

– Гарри, пожалуйста, не надо! – Гермиона схватила его за руку, ее голос дрожал. – Подумай о последствиях… тебя же исключат!

И тогда Нарцисса сделала то, чего никто не ожидал. Она повернулась к Драко. Ее лицо все еще было холодной маской, но голос, когда она заговорила, приобрел новые, незнакомые интонации – не нежности, нет, скорее жесткой, почти отчаянной прагматичности.

– Драко, – сказала она так, чтобы слышали все. – Возможно, пришло время… тщательнее выбирать себе компанию. Не все, кто носит цвета Слизерина, являются… полезными союзниками в долгосрочной перспективе.

Наступила тишина. Гарри, Рон и Гермиона переглянулись, ошеломленные и сбитые с толку. Мадам Малкин замерла с открытым ртом. Драко смотрел на мать с нескрываемым изумлением и обидой. Нарцисса же встретила их взгляды все тем же непроницаемым ледяным взором, но в самой глубине ее глаз Гарри показалось, что он увидел не свет, а отблеск далекого, холодного пламени – пламени страха и отчаянной решимости матери, пытающейся спасти своего ребенка с тонущего корабля.

***

Гарри и Рон не стали покупать никаких ингредиентов в аптеке, поскольку им больше не полагалось изучать зельеварение, зато оба купили по большой коробке совиного корма для Букли и Сычика в Совариуме Илопса. Затем двинулись дальше в поисках магазина «Всевозможные волшебные вредилки», принадлежавшего Фреду и Джорджу причем миссис Уизли каждые две минуты поглядывала на часы.

– Времени у нас не так уж много, – говорила миссис Уизли. – Только заглянем, и сразу к машине. Должно быть, уже почти пришли. Дом девяносто два… девяносто четыре…

– Вот это да! – воскликнул Рон, остановившись как вкопанный.

Среди тусклых, залепленных министерскими плакатами витрин соседних магазинов лавочка Фреда и Джорджа била по глазам, словно фейерверк. Случайные прохожие долго еще оглядывались на их витрину, а кое-кто даже останавливался, словно зачарованный, не в силах отвести от нее глаз. Витрина слева от входа сверкала невероятным разнообразием товаров, которые подскакивали, вертелись, светились, прыгали и пищали. Даже больно было смотреть на эту пестроту. Витрину справа целиком закрывал гигантский плакат, темно-фиолетовый, как и плакаты от Министерства, но на нем пылали гигантские ярко-желтые буквы:

Почему так всех волнует Тот-Кого-Нельзя-Называтъ?

Лучше пусть народ волнует Тот-Кто-Умеет-В-Кишках-Застреватъ!

Он хитер, он шустер!

От него с давних пор

У всей страны запор!

Гарри засмеялся. Рядом с ним послышался приглушенный стон. Он оглянулся и увидел, что миссис Уизли, онемев, не сводит глаз с плаката. Губы у нее шевелились, беззвучно повторяя: «Он хитер, он шустер».

– Их же убьют в собственных постелях! – прошептала она.

– Не убьют! – заверил Рон, хохоча, как и Гарри. – Вот это блеск!

В магазине пенилась волшебная пена, разлетались яркие конфетти и летали крошечные огоньки. Гарри и его друзья попали в совершенно особенный мир, где не было места привычным заботам и страхам. Независимо от возраста, здесь каждый находил что-то волшебное и прекрасное для себя.

Магазин Фреда и Джорджа был забит по самые краешки самыми разнообразными видами товаров. Полки гнулись от безумных идеями близнецов предметов, которые ни в одном другом магазине не встретишь. Шутливые волшебные палочки светились в роскошном разноцветном сиянии, словно создавая яркую симфонию красок и улыбок.

Гарри и его друзья не могли поверить своим глазам, когда увидели огромный магический фонтан, из которого бился фейерверк радужных брызг. Каждый покупатель мог набрать волшебных мыльных пузырей и создать свою собственную волшебную сказку, прыгая и смеясь внутри красочных всплесков радости. Где-то под потолком летала крошечная фигурка в виде раздувшейся Амбридж множество разных других вещей, и огромное пестрое облако из воздушных шаров разных оттенков.

Гарри и его друзья ходили по магазину, как по настоящему музею счастья, где каждый экспонат искренне радовал посетителей. Они примеряли удивительные наряды, которые менялись цветом с каждым движением, создавая волшебные картины. Ребята играли с веселыми игрушками, которые перепрыгивали с руки на руку и дарили ни с чем не сравнимые волшебные улыбки.

Сердца героев застыли в искреннем блаженстве, а искорки в их глазах светились ярче даже самого ослепительного фонаря. Гарри и его друзья стали частью этой благодатной веселой атмосферы, где ни заботы, ни проблемы не имели места. Им хотелось провести здесь весь остаток своей жизни, ведь внутри магазина Фреда и Джорджа находились сокровища веселья и безудержной радости.

Но время шло, как волшебные песочные часы, и благодатный магазин Фреда и Джорджа был вынужден пропустить нашу компанию через свои магические двери. Они покинули магазин с сердцами, полными счастья, радости и самых позитивных эмоций. Они оглянулись назад и поняли, что никогда не забудут это волшебное место, где каждый миг был наполнен всем, чего так не хватает им в обычной жизни, и в мыслях пообещали себе однажды вновь вернуться в чудесную лавку Фреда и Джорджа.

Вернувшись в Косой Переулок из магазинчика близнецов, Гарри, Рон, Гермиона и Дадли были ошеломлены созерцанием жизни, которая несмотря на сумрак, оживала здесь в самые темные дни. Не считая закрытых и разграбленных лавок, толпа народа, собравшаяся в этот день и час, была удивительна. Гарри пробежался глазами по людям, настолько многочисленным, что не представлялось возможным уместить столько волшебников в Косом Переулке, даже в дни самого оживленного бытия. Для Гарри, который привык к обычной оживленности переулка перед началом третьего курса в Хогвартсе, когда он там забегал после визита в кафе-мороженое Флориана Фортескью, вид такой многолюдности казался просто неосуществимым. Ему теперь даже казалось, что прежние самые многолюдные дни были и вовсе пустынными и одинокими.

Однако шанс почувствовать темперамент Косого Переулка и попробовать лакомство Фортескью все еще оставался. После магазинчика близнецов, кафе Флориана оставалось единственным местом, которое продолжало приветствовать посетителей. Им несказанно повезло, что знаменитый мороженщик продолжал радовать людей своими сладкими изысками. Гарри, Рон, Гермиона и Дадли наслаждались каждой ложкой мороженого, исполняющейся уникальным вкусом во рту едоков, в то время как они наслаждались теплой атмосферой, создаваемой Флорианом в своем прекрасном и уютном кафе.

Чрезвычайно довольные после наслаждения невероятным мороженым и расположившиеся в своих сердцах теплыми чувствами, троица друзей осознала, что пришло время оставить за собой Косой Переулок. Они были вынуждены проникнуть сквозь огромную толпу, которая стискивалась неумолимо, оставляя лишь узкий проход. Гарри, Рон, Гермиона и Дадли согласились твердо в своем решении – пересечь весь этот человеческий океан.

***

Они вывалились из душного, пропахшего порохом и сладкими испарениями магазина близнецов Уизли обратно на Косую аллею. Воздух здесь был не свежим – он был тяжелым, перегретым, насыщенным гулом голосов, стуком каблуков по брусчатке и странной, нервной энергией, висевшей над толпой. Поздний вечерний свет, пробиваясь сквозь пыльные окна, ложился на мостовую тревожными, вытянутыми полосами, в которых плясали пылинки. Аллея жила – но это была лихорадочная, почти истерическая жизнь на грани паники.

Гарри, Рон, Гермиона и Дадли оказались втянуты в плотный, движущийся поток людей. Это было похоже на попытку плыть против течения в мутной, вязкой реке. Их толкали, пихали, чьи-то локти больно впивались в ребра. Голоса сливались в неразборчивое, давящее на уши гудение – обрывки разговоров, нервный смех, встревоженные возгласы.

– Держитесь вместе! – крикнул Рон, пытаясь перекричать шум и хватая Гермиону за рукав мантии.

Они взялись за руки, пытаясь пробиться сквозь людскую массу, которая казалась живым, безразличным существом. Каждый шаг давался с трудом. Гарри мельком ловил взглядом лица в толпе – не улыбки детей, а напряженные, испуганные глаза взрослых, лихорадочный блеск в глазах подростков, торговцев, выкрикивающих цены на свои сомнительные обереги с отчаянием обреченных. Эта «жизнь» Косого переулка была пропитана страхом, скрытым под тонкой оболочкой повседневности.

Дадли, массивный и неуклюжий, как медведь, прокладывал себе путь с удивительной легкостью. Люди шарахались от него, расступаясь почти инстинктивно. Гарри поймал себя на мысли, что даже в этом магическом хаосе грубая магловская сила Дадли, его внушительные габариты и застарелая привычка идти напролом, внушали необъяснимый трепет. Это было странно и немного пугающе.

Гермиона едва не вскрикнула, когда кто-то грубо наступил ей на ногу, и ее чуть не вырвало из цепи их рук. Рон дернул ее обратно, его лицо было красным от напряжения и злости. Гарри шел последним, чувствуя, как спину постоянно толкают чьи-то плечи. Внезапно чьи-то костлявые пальцы вцепились ему в рукав с неожиданной силой. Он обернулся – пожилая волшебница с безумными глазами использовала его как опору, чтобы не упасть в напирающей толпе, ее ногти впились в ткань.

– Отпустите! – вырвалось у Гарри, но она лишь крепче сжала пальцы.

Казалось, они застряли в этом живом месиве навсегда. Но внезапно толпа впереди них начала расступаться, словно вода перед носом корабля. В образовавшемся пространстве стояла фигура.

Высокая, облаченная в длинный, ниспадающий складками плащ глубокого сапфирового цвета. Лицо скрывала маска – золотая, искусно выполненная в виде головы льва с густой гривой. Фигура стояла совершенно неподвижно посреди бурлящего человеческого потока, и эта неподвижность была более внушительной, чем любое движение. От нее исходила аура не столько могущества, сколько абсолютной, нечеловеческой уверенности и власти, холодной и отстраненной. Свет ламп тускло отражался от золота маски, не согревая ее.

Люди вокруг не просто расступались – они замирали, понижали голоса, их взгляды были прикованы к этой странной, величественной фигуре с суеверным трепетом. Даже шум толпы, казалось, стих на несколько мгновений.

И в этой внезапной, почти благоговейной тишине раздался пронзительный выкрик откуда-то сбоку:

– Гарри Поттер?! Смотрите, это же Гарри Поттер!

Как будто кто-то дернул за невидимый рычаг. Тишина взорвалась ревом.

– Гарри? Мальчик-который-выжил? Он здесь?

– Поттер! Гарри Поттер здесь!

Толпа, только что замершая в оцепенении, мгновенно пришла в движение, но уже с другой, хищной энергией. Она хлынула вперед, неудержимой волной смывая все на своем пути. Гарри почувствовал, как его вырывает из рук друзей, как десятки рук хватают его, толкают, тянут. Он потерял опору, его несло, как щепку в шторм. Паника сдавила горло.

Его выбросило из людского водоворота прямо к ногам фигуры в маске льва. Он споткнулся, едва удержавшись на ногах, и замер, тяжело дыша, окруженный ревущей, напирающей со всех сторон толпой, но отделенный от нее невидимым барьером благоговейного страха перед фигурой в маске. Он оказался в центре внимания, беззащитный, выставленный на обозрение, прямо перед этим неподвижным, безмолвным золотым львом, чьи пустые глазницы, казалось, смотрели прямо в его душу. Ужас положения сковал его ледяным обручем.

Золотая маска льва медленно повернулась к Гарри. Толпа замерла, почтительно отступая на шаг, словно невидимая сила отодвинула их назад, создавая вокруг них двоих пустое, напряженное пространство.

Время для Гарри сжалось, застыло. Он чувствовал себя мухой, попавшей в невидимую паутину, а фигура перед ним – ее непостижимый, молчаливый хозяин. Что сейчас произойдет? Удар? Слово? Ничего? Эта неизвестность была хуже всего. Сердце колотилось о ребра тяжело, глухо, отдаваясь пульсацией в висках. Воздух стал плотным, трудно было дышать. Он не смел пошевелиться, ощущая на себе тяжесть взгляда из темных прорезей маски – взгляда не хищного, но всевидящего, проникающего под кожу. Липкая испарина выступила на лбу и потекла по спине.

Наконец, фигура едва заметно склонила голову в маске. Медленный, выверенный жест рукой – не приветствие, скорее, признание его присутствия. Простой, но исполненный такой неоспоримой власти, что Гарри невольно сглотнул. Облегчения не пришло, лишь напряжение сменило вектор.

– Гарри Поттер, – голос из-под маски был низким, рокочущим, лишенным обычных человеческих интонаций, словно говорил сам камень или древний лес. От этого звука по спине пробежал холодок. – Наша встреча… ожидаема. И необходима.

Сердце Гарри подпрыгнуло. Разговор? О чем? Память подкинула наставления Фуджимару – не пренебрегать возможностью узнать что-то от Слуг, даже самых загадочных. Какую бы тайну ни нес этот человек… или не-человек… он должен выслушать.

Толпа вокруг зашевелилась, загомонила тише, жадно ловя каждое слово, каждый вздох. Десятки глаз буравили его спину. Вспышки колдокамер затрещали, слепя глаза и выхватывая из полумрака золотые блики на маске льва. Гарри чувствовал себя актером на сцене, которого заставили играть в пьесе, правил которой он не знал.

– Для меня… большая честь, Ваше Величество, – пробормотал он, голос предательски дрогнул. Он почему-то был уверен, что этот кто-то явился не судить, а предупредить.

– Путь к истине редко бывает прямым, юный странник, – пророкотал голос, и в нем послышались нотки… усталости? – Порой приходится избирать тропы, что кажутся темными, ради конечной цели, что несет свет. Ты понимаешь, о чем я?

Гарри лихорадочно пытался уловить скрытый смысл. Мурашки пробежали по коже. Это не просто слова.

– Да… я думаю, да, – выдавил он, чувствуя, как глубоко внутри что-то откликается на эти слова, словно он знал их всегда. – Нестандартные решения… иногда они единственно верные.

В темных прорезях маски что-то неуловимо блеснуло – отраженный свет или нечто иное?

– Я вижу в твоих глазах… жажду. Поиск, – голос стал тише, почти шепотом, предназначенным только для него, хотя толпа замерла, пытаясь расслышать. – Пусть это ведет тебя сквозь туманы сомнений. Как звезда.

– Но как узнать ее, эту истину? – вырвалось у Гарри. – Столько лжи вокруг, столько обмана!

Фигура на мгновение замолчала.

– Ищи там, куда боится заглянуть разум, – ответил голос так же тихо. – Там, где поселился страх. Ищи в сетях того лживого паука, чье имя ты знаешь, но боишься произнести вслух. Правда часто прячется в самой гуще тьмы.

Сумерки сгущались, превращая Косой переулок в царство теней. Вспышки камер продолжали рвать темноту. Фигура медленно подняла руку в перчатке и коснулась золотой маски – жест, полный невысказанной скорби.

– Есть те, чьи души чисты, но путь их труден, – прошептал голос, и теперь в нем явно слышалась боль. – Я ищу таких союзников. Ибо грядет буря, Гарри Поттер. Буря, какой еще не видел этот мир.

Он замолчал. Гарри показалось, или плечи под тяжелым плащом едва заметно дрогнули?

– Мой собственный путь… он лежит во мраке, – продолжил голос, надломившись на последнем слове. – Возможно, он ведет меня к пропасти. Но я буду сражаться. За свет. Даже когда ночь станет чернее всего.

Ледяной холод снова сковал Гарри. Какие ужасы их ждут? Комок подступил к горлу.

– Мы… мы тоже будем, Ваше Величество, – сумел выговорить он. – За тьмой всегда приходит рассвет… ведь так?

Фигура опустила руку ему на плечо. Прикосновение было легким, почти невесомым, но через перчатку Гарри ощутил странное тепло, смешанное с глубоко запрятанной болью. Он поднял глаза на маску, пытаясь разглядеть хоть что-то за золотой непроницаемостью.

– Да пребудет с тобой мужество, юный герой, – прошелестел голос. И добавил совсем тихо: – Быть может… прощай.

Рука исчезла. Фигура отступила на шаг. Плащ взметнулся, на мгновение открыв проблеск сверкающих доспехов под ним. Толпа, затаив дыхание, расступилась перед ней, как море перед пророком, образуя живой коридор в густеющих сумерках. Не оглядываясь, фигура двинулась прочь – плавно, торжественно, с печальной грацией обреченного воина. Сапфировый плащ струился за ней, поглощая свет. Силуэт растворился во тьме переулка, оставив после себя лишь звенящую тишину и ощущение чего-то непостижимого.

Гарри остался стоять посреди опустевшего круга, тяжело дыша. Несколько долгих мгновений толпа вокруг него тоже молчала, словно боясь нарушить только что произошедшее чудо или кошмар. Затем тишина начала крошиться, распадаться на отдельные звуки. Сначала – робкий шепот, потом он перерос в гул, но уже не восторженный, а скорее испуганный, недоуменный. Люди переглядывались, отводили глаза от Гарри, словно он был отмечен чем-то опасным. Вспышки колдокамер затрещали с новой силой, но теперь фотографы держались чуть поодаль, их движения были более резкими, нервными.

Гул нарастал, превращаясь в давящий фон. Ощущение чужих взглядов – любопытных, испуганных, завистливых – жгло кожу. Мир вокруг медленно возвращался, но казался искаженным, нереальным. Слова фигуры в маске – о темных тропах, лживом пауке, грядущей буре и собственном пути во мраке – звучали в голове Гарри набатом, заглушая шум толпы. «Быть может… прощай». Что это значило?

Он почувствовал легкое прикосновение к руке и вздрогнул, резко обернувшись. Гермиона. Ее лицо было бледным, а в глазах стоял страх и беспокойство. Рядом хмуро топтался Рон, сжимая кулаки.

– Гарри… – голос Гермионы был тихим, почти шепотом, чтобы их не услышали в толпе. – Что это было? Кто это… что он имел в виду? Про бурю?

Гарри посмотрел на нее, потом на Рона, потом снова в ту сторону, где исчезла фигура в маске льва. Он медленно покачал головой, не в силах подобрать слова. Холодное предчувствие, тяжелое, как свинец, опустилось ему на плечи. Те предупреждения, та скрытая боль в голосе незнакомца… Это было не просто предзнаменование. Это было обещание грядущих бедствий. И он, Гарри, снова оказался в самом их центре. Косой переулок вокруг них гудел, но для Гарри он снова погрузился во мрак, еще более глубокий, чем прежде.

Глава 9. Маски, которые носят люди

На заднем дворе Норы Гарри терпеливо объяснял Жанне основы управления метлой.

– Помни, нужно слегка наклониться вперед, чтобы набрать скорость. И аккуратно тяни рукоятку на себя, чтобы подняться вверх, – спокойно говорил он.

Жанна сосредоточенно хмурила брови, стискивая метлу бледными пальцами. Взметнув платиновые волосы, она резко оттолкнулась от земли. Метла дернулась и завалилась набок, едва не сбросив седока.

– Полегче! – крикнул Гарри, подхватывая Жанну за локоть и удерживая на метле. – Не нужно спешить.

Жанна раздраженно фыркнула, стряхивая его руку. Вокруг ее кулака вспыхнули и затрещали языки пламени, выдавая нетерпение.

– Успокойся, – мягко сказал подошедший Седрик. – Представь, что ты птица. Плавно взмахни крыльями.

Жанна сделала глубокий вдох, унимая огонь. Затем, следуя совету, осторожно оттолкнулась и плавно повела метлу вверх.

– Отлично, получается! – обрадовался Гарри, летя рядом.

Янтарные глаза Жанны озарились улыбкой. Описав круг над домом, она сделала красивый вираж и приземлилась, ловко спрыгнув на ноги.

– Ну что, довольна? – подмигнул ей Сириус, наблюдавший за полетом.

– Хм, сойдет для первого раза, – ответила Жанна и отвернулась, но Гарри заметил довольный блеск в ее глазах.

Пока Гарри учил Жанну летать, миссис Уизли хлопотала на кухне, готовя обед для всей семьи и гостей. Рядом с ней возился домовой эльф Добби, услужливо подавая ингредиенты.

В гостиной Тесла читал книгу об электричестве, изредка бросая взгляд в окно на свою экспериментальную башню.

Сириус вскоре присоединился к Люпину и они о чем-то принялись тихо переговариваться в углу комнаты. Иногда в их разговор включалась молодая женщина с яркими розовыми волосами – Нимфадора Тонкс, присланная Дамблдором с важными новостями.

Гермиона сидела неподалеку с книгой о трансфигурации, погруженная в чтение.

На кухню заглянула Джинни, переодетая в форму для квиддича.

– Мам, я пойду полетаю немного, пока Гарри учит летать Жанну, – крикнула она и выбежала во двор.

Где-то наверху, в своей комнате уединился Рон. Он с сомнением смотрел на свою правую руку, где четко проступили командные знаки его Слуги.

– Почему же Слуга до сих пор не откликается? – с тревогой думал Рон.

Во дворе Джинни взмыла вверх на метле, наслаждаясь полетом и свежим ветром.

Мистер Уизли вернулся домой усталый после напряженного рабочего дня. Он тепло поприветствовал всех и, завидев Тонкс, оживился, задавая ей множество вопросов о новых магловских изобретениях. Тонкс терпеливо отвечала, хотя порой с трудом следила за ходом его мысли.

Артур с воодушевлением обратился к Гарри:

– Скажи, Гарри, я недавно узнал о замечательном магловском изобретении – микроволновой печи! Как думаешь, если я помещу в нее волшебную палочку, она станет быстрее готовить заклинания?

Гарри растерянно замялся, не зная, что ответить.

– Пап, не думаю, что это хорошая идея, – вмешалась Джинни. – Лучше не экспериментировать с магловскими изобретениями. А как там поживает Косой Переулок? Ты уже проверил того подозрительного торговца амулетами?

Тем временем Флёр Делакур помогала миссис Уизли на кухне, нарезая овощи для салата своим волшебным ножом. Она что-то мурлыкала по-французски под нос, и ее длинные серебристые волосы сверкали в лучах закатного солнца, проникавших в окно.

Наверху послышались быстрые шаги – это спускался Рон, решивший поделиться тревогами со своими друзьями.

За ужином разговор перешел на встречу Гарри с загадочным Королем в Косом Переулке. Гермиона нахмурилась, анализируя смысл сказанных им фраз.

– Право, не могу понять, о чем он говорил! – воскликнула она. – Что за союзники, какая буря?

Жанна, до этого молчаливо ковырявшаяся в тарелке, вдруг подняла голову. В её янтарных глазах мелькнул интерес.

– А ты как думаешь, Жанна? – спросил Гарри. – Тебе ведь знаком такой стиль речи?

– Возможно, – уклончиво ответила она. – Но иногда слова имеют двойной смысл. Я бы не торопилась с выводами.

Гермиона нетерпеливо поерзала на стуле, явно желая задать еще вопросы, но Жанна твердо добавила:

– Порой лучше подождать, чтобы пазл сложился сам. Сейчас рано гадать.

При этом в её взгляде читалось понимание. Гарри кивнул, принимая её ответ.

– Ты права. Со временем все прояснится.

После слов Жанны воцарилось молчание. Гермиона явно была разочарована отсутствием ответов на свои вопросы.

– А вы что думаете, профессор Люпин, Сириус? – обратилась она к двум мужчинам. – Вы ведь ближе всего к Дамблдору.

Но те лишь загадочно переглянулись.

– Боюсь, Альбус пока не делился с нами своими соображениями, – осторожно сказал Люпин.

– Да, он предпочитает наблюдать и анализировать, прежде чем делать выводы, – добавил Сириус.

Гермиона разочарованно вздохнула и повернулась к Тесле:

– А как считаете вы, сэр? Вам ведь тоже знаком такой туманный стиль речи?

Но изобретатель лишь таинственно улыбнулся в ответ, не проронив ни слова.

– Похоже, нам остается только ждать, – резюмировал Гарри. – Рано или поздно все прояснится.

Повисла напряженная пауза после безрезультатных расспросов. Но тут Фред с Джорджем переглянулись и ухмыльнулись, как и Робин Гуд, и все трое явно сдерживали смех.

– Что, по-вашему, сказал бы король Артур, окажись на его месте Северус Снейп? – спросил Фред.

– Поттер, вы наглый бездарь, как и ваш отец! Минус 50 баллов Гриффиндору! – передразнил его манеру Джордж.

Это вызвало взрыв хохота у всех присутствующих. Даже Гермиона прыснула в кулак, а Гарри и Рон поаплодировали, утирая слёзы веселья.

– Ну вы даете! – сквозь смех проговорил Дадли. – Это было остроумно!

– Все-таки, как хорошо, что нам теперь у него не учиться. – улыбнулся Рон и пожал руку Гарри.

– Верно. – улыбнулся тот.

И вскоре все стали расходиться по своим спальным местам, ожидая скорого начала нового учебного года.

***

В назначенный день Гарри, Рон, Гермиона и остальные приехали на вокзал Кингс-Кросс на министерских машинах, предоставленных для их безопасности. На привокзальной площади их поджидали опытные мракоборцы во главе с Кингсли Бруствером.

Пройдя сквозь магическую стену на платформу 9 и ¾, ребята попрощались с сопровождающими и поспешили в поезд. Гарри шёл впереди вместе с Дадли и Жанной, высматривая свободное купе. По пути они встретили Невилла и Луну, которые присоединились к их поискам.

На платформе царила привычная предотъездная суета. Вокруг сновали раскрасневшиеся первокурсники со своими родителями, старшеклассники приветствовали друзей после каникул. В воздухе витало предвкушение нового учебного года.

Гарри огляделся в поисках знакомых лиц. Вдалеке мелькнули светлые волосы Малфоя, но тот, заметив Гарри, быстро скрылся в толпе.

По пути в вагон им попались Дин Томас и Симус Финниган, оживленно дискутирующие о футболе. Девочки вокруг хихикали и перешептывались, поглядывая в сторону Гарри.

Наконец они нашли свободное купе в самом конце вагона. Уложив чемоданы, Гарри с облегчением опустился на мягкое сидение. Скоро поезд тронется, увозя их в родные стены Хогвартса.

Поезд тронулся, набирая скорость. За окном замелькали дома и деревья. Гарри почувствовал, как на душе становится спокойней – наконец-то он возвращается домой, в Хогвартс.

В коридоре мимо их купе пробегали первокурсники, заглядывая внутрь с любопытством. Из соседних вагонов доносился смех и звуки взрывов от бомб-вонючек из магазинчика близнецов.

В купе Гарри сидел в компании Дадли, Невилла, Жанны, Луны и старых новых знакомых.

Рядом у окна расположилась хрупкая девушка с каштановыми волосами – это была Кэти Меллоухейт. Она росла в семье чистокровных магов, но сама долгое время считалась сквибом, что причиняло ей боль. Теперь, получив шанс, Кэти с энтузиазмом изучала учебники, намереваясь доказать себе и другим, на что она способна.

Напротив нее весело улыбался коренастый парень с непослушными темными кудрями – Сэм Брайтвуд. Он рос в большой семье и с детства играл с братьями в футбол. Сэм был душой компании и всегда готов был поддержать друзей. Сейчас он с воодушевлением делился планами попасть в гриффиндорскую команду по квиддичу.

Дадли заинтересованно слушал их, поглощая все новые сведения о магическом мире.

– Помнишь наш последний матч против Слизерина? – спросил Гарри у Дадли. – Ты тогда забил победный гол!

– Да, это был незабываемый момент! – улыбнулся тот в ответ. – Я точно знал, что смогу переиграть их вратаря. Я это чувствовал… даже удивительно как-то…

– У тебя большой талант, – похвалил Гарри. – В этом сезоне ты будешь одним из ключевых игроков команды.

– А я все еще мечтаю попасть в гриффиндорскую команду! – нетерпеливо сказал Сэм. – Хоть я и новичок в квиддиче, но готов тренироваться до седьмого пота!

– Уверена, у тебя все получится, – ободрила его Кэти. – Главное – упорство и терпение.

За окном мелькали холмы и пастбища.

Вскоре раздался знакомый звон колокольчика – по коридору проехала тележка со сладостями.

Гарри тут же купил несколько шоколадных лягушек, пирожных и пачек всевкусных орешков Берти Боттс – и раздал всем в купе.

– Угощайтесь, друзья! Сегодня я угощаю.

Дадли с воодушевлением набросился на сладости.

Кэти несмело взяла одну шоколадную лягушку, поблагодарив Гарри. Она не привыкла, чтобы ее угощали просто так.

Сэм тоже взял пирожное, широко улыбнувшись.

– Спасибо, приятель! Ты настоящий друг.

Невилл покраснел от смущения, но тоже взял предложенные орешки. А вот Жанна фыркнула и отодвинула от себя все сладости.

– Я не ем ерунду вроде конфет, – заявила она. – Это бесполезная трата денег.

Но Гарри только улыбнулся в ответ на ее резкость. Он уже привык к ее характеру.

Жанна сначала отодвинула сладости, но, когда остальные отвлеклись на разговоры, незаметно взяла одну шоколадную лягушку. Откусив кончик, она тайком бросила взгляд на Гарри. Тот этого не заметил.

Жанна аккуратно съела лягушку, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. На самом деле, шоколад ей очень понравился. Но признаваться в этом она не собиралась.

Позже, когда Гарри отвернулся, Жанна не удержалась и взяла еще одну конфету, быстро спрятав ее в карман мантии.

– Ничего особенного, просто не хочу, чтобы сладости пропали даром, – подумала она про себя, оправдывая свой поступок.

Но на самом деле Жанна искренне наслаждалась подаренными Гарри конфетами, хоть и не собиралась этого показывать.

Гарри с наслаждением вдыхал привычный запах Хогвартс-экспресса – смесь дерева, сладостей и магии. Скоро они будут дома.

***

Спокойствие в купе прервал скрип открывающейся двери. На пороге стоял Драко Малфой, одетый в черную мантию старосты Слизерина.

На мгновение воцарилось напряженное молчание. Все взгляды обратились к незваному гостю.

Драко быстрым взглядом окинул сидящих. Его серые глаза задержались на Гарри.

– Могу я присоединиться? – негромко спросил он.

Гарри нахмурился. Он помнил все стычки с Малфоем за прошлые годы в Хогвартсе. Но сейчас в глазах Драко не было прежней злости – только неуверенность и… боль?

– Конечно, – кивнул Гарри, принимая решение. – Проходи.

Остальные напряженно переглянулись, но промолчали.

Драко аккуратно присел на свободное место, стараясь никого не задеть. Атмосфера в купе оставалась наэлектризованной.

При виде Малфоя герои обменялись удивленными взглядами – ведь ему положено ехать в вагоне старост.

– Что-то случилось в вагоне старост? – осторожно спросил Гарри.

– Нет, все в порядке, – ответил Драко, понимая их удивление. – Просто решил заглянуть к вам.

Он неловко замолчал под пристальными взглядами.

– Ладно, признаю, это была плохая идея, – наконец пробормотал Малфой, поднимаясь. – Извините, что побеспокоил.

Стойте, что? Малфой извиняется? Если бы Гарри сейчас хотел что-то сказать, он бы уронил челюсть от удивления. Он даже ущипнул себя для проверки, но нет – происходящее было взаправду.

– Постой, – остановил его Гарри. – Можешь остаться, если хочешь.

Драко снова сел, стараясь скрыть облегчение. Напряжение в воздухе не спадало.

– И зачем ты пришёл? – подозрительно спросила Жанна.

– Просто подумал… что мы могли бы начать сначала, – тихо ответил Малфой. – Без обид.

– А где же твои верные прихвостни Крэбб и Гойл? – ехидно спросила Жанна. – Или Блейз Забини? Неужели ты решился явиться к нам в одиночку?

Драко помрачнел.

– Я больше не общаюсь с Крэббом и Гойлом, – ответил он. – А Блейз… он не одобряет моего решения помириться с вами. Но я все решил для себя.

– И мы должны поверить, что ты искренен? – с сомнением протянула Жанна.

– Даю слово, я не желаю зла, – серьезно сказал Малфой. – Просто хочу начать все сначала. Без предрассудков.

Он протянул руку для рукопожатия. Гарри и Жанна переглянулись. Что делать дальше?

Гарри вспомнил слова Нарциссы Малфой о том, что Драко нужны настоящие друзья. Возможно, сейчас он и правда хочет начать все сначала.

– Хорошо, давай попробуем, – сказал Гарри, пожимая протянутую руку Драко. – У каждого должен быть шанс доказать, что он изменился.

Драко выдохнул и слегка улыбнулся. Остальные тоже немного расслабились.

– Но мы будем внимательно за тобой наблюдать, – добавила Жанна. – Предупреждаю сразу – предавать друзей я не потерплю.

– Я понимаю, – кивнул Драко. – И постараюсь доказать свою преданность. Хотя бы ради мамы. Она верит, что я могу начать новую жизнь. И я очень хочу оправдать её надежды.

Так начался новый этап в их жизни. Пусть хрупкий и неуверенный, но это был шаг навстречу примирению.

После неловкого рукопожатия наступило столь же неловкое молчание. Драко выглядел растерянным и грустным. Казалось, его гложут какие-то тяжкие думы.

– Ну, мне пора идти, – наконец сказал он, поднимаясь. – Спасибо, что дали мне шанс. Я не подведу.

– Держись там, Малфой, – Гарри протянул ему руку на прощание. – И знай, что теперь у тебя есть настоящие друзья.

Драко благодарно кивнул и направился к двери. Его плечи были опущены, но в глазах читалась решимость. Когда за Драко закрылась дверь купе, Сэм задумчиво произнес:

– Знаете, а я видел его в Косом переулке с каким-то парнем. Они о чем-то серьезно разговаривали.

– С кем именно? – с любопытством спросил Гарри.

– Не знаю его имени, но это был невысокий парень в очках и старомодном костюме синего цвета. У него были голубые волосы.

– Похоже, это был его Слуга, – предположил Невилл. – Интересно, о чем они говорили?

– Кажется, этот парень уговаривал Малфоя что-то изменить в своей жизни, – припомнил Сэм. – Говорил, что у него есть выбор и он может пойти другим путем. Что-то в этом роде. В общем, похоже, этот Слуга хочет, чтобы Малфой стал лучше.

– Любопытно, – задумчиво протянула Жанна. – Возможно, это тоже повлияло на его решение помириться.

Вдруг раздался робкий стук в дверь их купе. На пороге стояла хрупкая девушка с большими фиолетовыми глазами – это была Маш Кириелайт.

– Простите, что беспокою, – начала она, – но, кажется, в соседнем купе у первокурсников случилась небольшая неприятность.

– Что произошло? – забеспокоился Гарри.

– Один мальчик случайно превратил своего друга в хомячка, – пояснила Маш с легкой улыбкой. – Они в панике и просят помощи. Не могли бы вы…

– Конечно, сейчас разберемся! – подскочил Невилл.

Когда компания вошла в соседнее купе, там царил настоящий хаос. Первокурсники в панике метались по купе, пытаясь поймать убегающего хомячка.

– Тише, успокойтесь! – сказала Маш дружелюбно. – Давайте разберемся.

Оказалось, один из мальчиков, Билли, пытался колдовать и случайно превратил своего друга Томми в хомяка. Тот теперь носился по полу, уворачиваясь от рук.

– Нужно произнести заклинание Фините Инкантатем, чтобы отменить чары, – объяснил Невилл.

Маш аккуратно поймала хомячка и с улыбкой произнесла нужное заклинание. Хомяк тут же превратился обратно в мальчика.

– Ура, получилось! Спасибо! – закричали первокурсники.

– Не стоит благодарности, – смущенно проговорила Маш. – Главное, чтобы вы больше не повторяли подобных ошибок. Нужно быть осторожнее с магией.

Так с помощью Маш и друзей неприятный инцидент был благополучно разрешен.

Поезд плавно замедлил ход, и за окнами поплыли знакомые пейзажи – они подъезжали к Хогвартсу.

– Быстрее, пора одеваться! – напомнила Жанна.

Друзья поспешили надеть мантии, чтобы быть готовыми к выходу.

Наконец поезд остановился у перрона в Хогсмиде. За окном послышались восторженные возгласы – это прибыли первокурсники, впервые увидевшие волшебный замок.

Но Гарри почему-то не разделял всеобщего восторга. Какая-то тревога сжимала его сердце. Гарри не мог объяснить этого чувства. Но оно не давало ему покоя.

– Гарри, ты готов? – окликнула его Жанна.

– Да… Иду, – отозвался он, стараясь унять тревогу.

Вдруг раздался громкий голос Хагрида:

– Первокурсники! За мной, покажу вам дорогу!

Гарри вышел из вагона вслед за друзьями, погруженный в раздумья.

Столько вопросов роилось у него в голове. Кто скрывался под золотой маской льва? Что значили его странные намеки? И какие секреты хранит Малфой?

Казалось, надвигались бурные перемены. И Гарри предстояло разобраться во всей этой путанице, чтобы защитить своих близких.

Он оглянулся на освещенные окна Хогвартса. Что бы ни ждало впереди – он готов сражаться. Ради друзей, ради будущего.

Приключения только начинались.

Глава 10. Принц-полукровка

Стояла теплая сентябрьская ночь. Гарри сошел на перрон в Хогсмиде вместе с друзьями. Воздух был напоен ароматами осени – запахом скошенной травы, свежестью хвои и прелыми листьями. Над головой мерцали звезды, а вдалеке виднелись огни Хогвартса.

Обычно этот вид наполнял Гарри радостью, но сейчас на душе было тревожно. «В последний раз я вижу все это таким мирным,» – подумал он. Рон и Гермиона о чем-то весело переговаривались, а Гарри молча шел рядом, наслаждаясь покоем ночи перед бурей.

Вскоре путники добрались до карет, запряженных фестралами. Гарри погладил одного по холке и забрался внутрь вместе с друзьями. Кареты тронулись, и через окно было видно, как Хогвартс приближается – огромный, уютный, сияющий тысячами огней. «Я так люблю это место,» – подумал Гарри. «Хоть бы еще год здесь провести спокойно».

Кареты остановились у парадного входа, и Гарри с друзьями вошли в замок. В Большом зале уже собрались ученики – за столами сидели первокурсники с робкими и удивленными лицами, а старшие ребята весело приветствовали друг друга после летней разлуки.

Гарри увидел знакомые лица – вот сидит Невилл рядом с Луной Лавгуд, оживленно обсуждая какое-то растение. В углу Джинни и ее подруги хихикают над чем-то. А вот и Агата Санспарк – веселая девушка машет Гарри рукой, рядом с ней застенчиво улыбается Кэти Меллоухейт.

За преподавательским столом восседали строгий Снейп, миниатюрный Флитвик и другие знакомые лица. Гарри посмотрел на Дамблдора и почувствовал укол тревоги – насколько же хрупким казался сейчас их мир, который держался на этом мудром человеке…

Гарри попытался отогнать мрачные мысли и сосредоточиться на пиршестве. Как здорово снова быть здесь, среди друзей! Он насладился вкусной едой и радостной атмосферой, стараясь запомнить каждый момент.

Гарри как раз наслаждался тыквенным соком, когда двери Большого зала чуть приоткрылись и вошел Рицука Фуджимару. Он незаметно проскользнул за преподавательский стол и сел рядом с Хагридом.

Рицука тепло улыбнулся Гарри и едва заметно кивнул. Гарри улыбнулся в ответ – на душе стало немного спокойнее. Он был рад присутствию этого таинственного человека, который уже не раз приходил им на помощь в самые трудные моменты.

Какое-то время Гарри просто смотрел как Рицука о чем-то тихо переговаривается с Дамблдором. Его присутствие вселяло уверенность, что они не одни в предстоящей борьбе. Гарри вздохнул и продолжил трапезу – пусть хотя бы сегодня они насладятся покоем и дружбой в стенах любимого Хогвартса.

Когда все наелись десерта, Дамблдор встал и заговорил:

– Добро пожаловать, старые и новые студенты! Я рад приветствовать вас в новом учебном году. Прежде всего, я хочу напомнить всем, что лес на территории школы по-прежнему запрещен для посещений. Также хочу представить вам нового преподавателя Защиты От Темных Искусств – профессора Снейпа. Вместо него зельеварение вновь будет вести новоприбывший профессор Слизнорт. Зато мы рады вернуть к нам профессора Фуджимару, который будет вести специальный факультатив по магическим аномалиям.

Дамблдор сделал паузу и продолжил уже серьёзнее:

– Я не буду скрывать, времена сейчас тревожные. Угроза, которую мы все знаем, становится все мощнее. Но пока мы едины – нам нечего бояться. Помните, что все вы можете рассчитывать на помощь преподавателей Хогвартса. И конечно же, вы всегда можете обратиться ко мне.

Гарри слушал его со смешанным чувством – с одной стороны, слова Дамблдора вселяли надежду, с другой – Гарри не мог отделаться от тревоги при мысли о грядущих испытаниях.

Дамблдор улыбнулся и добавил:

– А теперь – спокойной ночи и хорошего начала учёбы!

После речи Дамблдора студенты начали подниматься из-за столов и расходиться по своим гостиным.

Гарри, Рон и Гермиона вместе с остальными гриффиндорцами отправились в свою башню. По дороге они переговаривались о предстоящем учебном годе.

– Нам определенно стоит возобновить встречи Армии Дамблдора, – сказала Гермиона. – Выручай-комната по-прежнему в нашем распоряжении.

– И я хочу попасть в команду по квиддичу в этом году, – добавил Дадли с энтузиазмом.

– Думаю у тебя есть шансы, – подбодрил его Гарри. – Ты успешно тренировался целый год.

Они поднялись в гриффиндорскую гостиную, где их встретили радостные возгласы и приветствия. Все радовались встрече после летних каникул.

Гарри оглядел знакомые лица и не мог не улыбнуться. Как же хорошо снова быть здесь, дома, в Хогвартсе! Он решил насладиться каждым мгновением этого последнего спокойного года перед бурей.

Утром Гарри и остальные гриффиндорцы спустились на завтрак в Большой зал. Распределялись расписания на новый учебный год.

– Так, Поттер, Поттер… – проговорила профессор Макгонагалл, поворачиваясь к Гарри и заглядывая в свои записи. – Заклинания, защита от Темных искусств, травология, трансфигурация… Все очень хорошо. Должна сказать, Поттер, я довольна вашей экзаменационной оценкой по трансфигурации, очень довольна. А почему вы не включили в заявку зельеварение? Вы, кажется, мечтали стать мракоборцем?

– Да, профессор, но вы сказали, что для этого нужно получить «превосходно» на экзамене.

– Так оно и было, когда зельеварение преподавал профессор Снегг. А профессор Слизнорт с удовольствием принимает для подготовки к ЖАБА учеников с оценкой «выше ожидаемого». Ну как, хотите продолжать курс зельеварения?

– Да, – сказал Гарри, – но я не купил учебники, ингредиенты и все остальное…

– Я уверена, что профессор Слизнорт сможет одолжить вам все необходимое, – сказала профессор Макгонагалл. – Прекрасно, Поттер, вот ваше расписание. Да, кстати, в команду Гриффиндора по квиддичу уже записались девятнадцать человек Я передам вам список чуть позже, вы сможете назначить отборочные испытания на удобное для вас время.

Через несколько минут Рон получил разрешение продолжать занятия по тем же предметам, что и Гарри, и оба они вышли из-за стола.

– Смотри-ка, сегодня у нас сдвоенное зельеварение со слизеринцами, – сказал Рон, глядя в своё расписание. – Интересно, как там Малфой? Не видел его с пира.

– Да, я тоже, – ответил Гарри. – Надеюсь, он всё ещё не передумал насчет дружбы.

Ученики вошли в кабинет зельеварения, оживленно переговариваясь.

Гарри, Рон и Гермиона сели за одну парту. Гермиона тут же достала перо и пергамент, готовая конспектировать каждое слово преподавателя.

Рядом устроились Луна и Невилл. Луна задумчиво разглядывала потолок, а Невилл нервно теребил мантию – зельеварение было его слабым предметом.

Чуть поодаль села Жанна с идеально прямой спиной и скрещенными на груди руками. Её соседкой была Агата Санспарк, которая что-то оживлённо рассказывала, размахивая руками.

За соседней партой устроился Малфой, бросивший быстрый взгляд в сторону Гарри. Рядом с ним сел Сэм Брайтвуд, крепко стиснув край парты своими большими руками.

Последней вошла Маш Кириелайт. Она робко улыбнулась и села за парту в самом дальнем углу.

Когда все расселись по местам, в кабинет вплыл профессор Слизнорт.

– Доброе утро, юные зельевары! – произнёс он бодро. – Сегодня я приготовил для вас увлекательный урок о свойствах редчайшего ингредиента – слез феникса!

Он щёлкнул пальцами, и на его столе возникло несколько хрустальных флаконов с переливающейся жидкостью. Гермиона заинтересованно вытянула шею, разглядывая их.

– А теперь приступим к работе, – объявил Слизнорт. – Рецепт зелья вы найдёте на странице 27 учебника. Приготовьте его в течение часа, и я оценю результаты.

Раздался шелест пергамента – ученики листали учебники в поисках нужной страницы. Невилл случайно уронил свою книгу на пол и нагнулся поднять её с виноватой улыбкой.

Вскоре все приступили к работе. Кабинет наполнился звуками резки ингредиентов, бульканьем жидкостей, разными запахами и шёпотом указаний. Слизнорт ходил между партами, глядя через плечо и давая советы.

Когда Слизнорт раздал задание, Гарри и Рон с неловкостью переглянулись – у них не было учебников по зельеварению.

– Профессор, у нас с Роном нет книг, – сказал Гарри.

– О, ну что ж, посмотрим, что тут у меня есть лишнего, – пробормотал Слизнорт, роясь в шкафу.

Он достал два потрепанных учебника и вручил их Гарри и Рону. Гарри открыл свой и увидел на титульном листе подпись: «Собственность Принца-Полукровки». Это был жутко грязный учебник, весь исписанный пометками. Больше того – местами в тексте были перечеркнуты цифры, слова и целые предложения и поверх них были написаны собственные рекомендации предыдущего студента. Гарри с минуту удивленно разглядывал учебник, но едва открыл рот, как тут же поймал на себе неодобрительный взгляд Рона – друг с ним меняться учебником не желал.

– Страница 27, говорите? Приступим, – сказал Гарри Рону.

Гарри временам заглядывал в учебник Рона, но вскоре обнаружил для себя, что записанный в нем рецепт не позволяет добиться описанных в самом же учебнике результатов. Тогда он решил следовать рецепту из учебника Принца на свой страх и риск. К его собственному удивлению, Гарри почти сразу добился нужной консистенции и цвета зелья. К концу урока его отвар неожиданно получил высшую оценку от Слизнорта, заглянувшего в его котел.

– «Похоже, предыдущий владелец оставил в этой книге много полезных советов», – подумал Гарри, любуясь идеальным результатом. Но кто же такой этот Принц-Полукровка, что он осмелился исправлять текст в учебнике и оставлять в нем пометки?

Оглядев результаты одноклассников, Гарри увидел, что только его зелье имеет идеальный глубокий изумрудный цвет, описанный в учебнике.

У Гермионы жидкость получилась чуть более бледной, а у остальных – и вовсе далекой от нужного результата. Котел Рона содержал подозрительную фиолетовую жижу, а зелье Малфоя было мутно-зеленым.

Сэм Брайтвуд сокрушенно смотрел на свое варево, которое издавало пузырьки и было похоже на болотную грязь. Агата, казалось, вообще экспериментировала, судя по розовому свечению её зелья.

– Время вышло! Сдавайте флаконы, – сказал Слизнорт.

Когда Слизнорт оценивал результаты, он похвалил зелье Гарри:

– Отличная работа! Вы абсолютно точно следовали инструкции и добились идеального результата. В награду получите этот флакончик зелья «Феликс Фелицис». Он принесёт удачу тому, кто его выпьет!

Слизнорт вручил сияющему от гордости Гарри небольшой пузырёк с золотистой жидкостью. Гарри поблагодарил и аккуратно спрятал его в сумку.

«Благодаря вам и вашим бесценным советам, Принц» – подумал Гарри, поглаживая обложку учебника.

После занятия Гарри, Рон и Гермиона направились в гостиную Гриффиндора.

– Невероятно, Гарри! – воскликнула Гермиона. – Как тебе удалось сварить такое идеальное зелье?

– Это благодаря учебнику Принца, – объяснил Гарри. – Там даны очень полезные советы по зельеварению.

– Хм, не знаю… – нахмурилась Гермиона, заглянув в учебник. – Эти рекомендации кажутся странными. Ты уверен, что стоит им доверять?

– Да ладно тебе, он помог Гарри! – вставил Рон. – Главное, чтобы работало.

– Возможно… – задумчиво протянула Гермиона. – Просто будь осторожен, Гарри. И расскажи нам, если учебник посоветует что-то подозрительное.

Гарри кивнул. Конечно, советы Принца казались необычными. Но пока они помогали ему – разве это плохо? Он решил понаблюдать за учебником, прежде чем делать выводы.

После зельеварения у гриффиндорцев был урок у Снейпа. Тот решил начать изучение невербальных заклинаний.

– Сегодня мы приступим к невербальной магии, – объявил Снейп. – Это сложная, но необходимая тема для волшебника.

Он объяснил, что для невербальных заклинаний нужна сильная концентрация и владение магией без помощи слов.

– Поттер, покажите Экспеллиармус без произнесения заклинания, – распорядился Снейп. – Встаньте против Малфоя.

Гарри сосредоточился изо всех сил, но палочка в руках Драко лишь слабо дернулась. Тот даже с сочувствием посмотрел на Гарри. Но, когда сам Малфой попробовал сделать то же самое, то не смог добиться и похожего результата – палочка в руке Гарри не шевельнулась совсем. И тут уже настал черед Гарри сочувствовать Малфою. Рон и Гермиона тоже не смогли продемонстрировать нужный результат. Что-то похожее на результат смогла выдать только Жанна Альтер, но Снейп ее успех предпочел не заметить.

– Жалкое зрелище, – прокомментировал Снейп. – Видно, вы пренебрегали практикой заклинаний этим летом.

В конце урока он задал им написать эссе на тему «Невербальные заклинания: основы применения и значение».

– Это же просто несправедливо! – возмутился Рон после занятия. – Как мы должны уметь то, чему нас только начали учить?

Но Гарри понимал, что им действительно нужно больше практики. Он решил как следует потренироваться, чтобы впредь проявить себя лучше на уроках Защиты.

– Передай всем, – сказал он Гермионе после занятий. – Мы вернем занятия в Выручай-комнате. Встретимся там, как и обычно, в восемь вечера после уроков.

Гермиона в ответ лишь согласно кивнула – им сейчас как никогда нужна практика, ведь никто не знает, что их ждет впереди.

Глава 11. Сказка без слов

На следующий день в Большом зале за завтраком Гарри и Гермиона стали сообщать друзьям о планах возродить Армию Дамблдора.

– Мы решили возобновить тренировки по защитной магии в Выручай-комнате, – сказала Гермиона, наклонившись к Невиллу и Луне. – Хотите присоединиться?

– Конечно! – обрадовался Невилл. – Это же здорово, я так соскучился по нашим занятиям.

– Я тоже с удовольствием приду, – мечтательно отозвалась Луна. – Можно я принесу свои талисманы для удачи?

По соседству Джинни тоже живо заинтересовалась идеей.

– Я обязательно буду! Скучала по тренировкам.

Так постепенно к инициативе присоединились и другие бывшие участники Армии.

В назначенный вечер субботы ребята собрались у входа в Выручай-комнату. С радостным возбуждением они зашли внутрь, доставая палочки и готовясь снова практиковать заклинания.

Здесь были Гарри, Рон, Гермиона, Невилл, Луна, Джинни. Также присутствовали Дадли, державший метлу для тренировок, Сэм, задумчиво крутивший в руках волшебную палочку, застенчивая Кэти Меллоухейт и веселая Агата Санспарк, которая уже украшала комнату светящимися фигурами.

В углу сидела Маш Кириелайт с аккуратно сложенными на коленях руками. Рядом с ней сосредоточенно смотрела в пространство Жанна Альтер.

Когда все расселись по местам, Гарри объявил:

– Сегодня мы начнем практиковать невербальные заклинания. Это сложно, но может пригодиться в бою. Кто-нибудь уже пробовал колдовать таким способом?

После вопроса Гарри заметил, как Гермиона энергично подняла руку, готовая ответить. Рон закатил глаза, увидев её реакцию.

– Я пробовала пару раз! – тут же выпалила Гермиона. – Это очень сложно, но я верю, что у нас получится с практикой.

– А я вообще ни разу, – признался смущенный Невилл. – Для меня это кажется просто невозможным.

– Не переживай, мы обязательно разберемся! – подбодрила его улыбчивая Агата.

Луна задумчиво посмотрела на свою палочку:

– Интересно, а сумеют ли невербальные заклятия прогнать нарглов? Надо будет попробовать.

Гарри услышал, как Дин тихо прошептал Сэму: «У нас точно получится, не сомневайся». Тот кивнул в ответ.

– А как насчет тебя, Жанна? – обратился Гарри к ней. – Кажется, ты хорошо справлялась на уроке Снейпа?

– Ну, я кое-что умею в этой области, – зарделась и сдержанно ответила Жанна.

– Жанна, не скромничай! – воскликнула Гермиона. – Ты была единственной, у кого получались невербальные чары на уроке. Поделись с нами своим опытом!

– Хорошо, – кивнула Жанна после паузы, во время которой Гарри даже заметил, как по ее лицу пробежало волнение. – Я могу показать, как концентрирую магию и направляю её без произнесения заклинания.

Жанна кивнула и заняла место напротив манекена. Её лицо было сосредоточенным, брови нахмурены, плечи расправлены. Она резко взмахнула палочкой, и манекен отлетел к стене, словно от сильного удара.

– Вау! – воскликнул Рон, восторженно вскинув руки.

Дадли заинтересованно наклонил голову набок, разглядывая манекен. Его пальцы нетерпеливо постукивали по палочке.

– Я тоже хочу попробовать! Это же здорово!

Гарри ободряюще кивнул и хлопнул Дадли по плечу:

– Давай, тренируйся. Сосредоточься и почувствуй поток магии.

Студенты разбились на пары и принялись репетировать. На многих лицах читалась сосредоточенность и решимость добиться успеха в новой непростой технике.

Гарри оглядел тренирующихся студентов. Невилл стоял, сцепив пальцы и нахмурив брови, его палочка едва заметно подрагивала. Рядом Луна мечтательно улыбалась, плавно поводя рукой в воздухе.

Джинни сжала губы и резко взмахнула палочкой, её рыжие волосы взметнулись волной. Агата что-то быстро зашептала, наблюдая как искры сыплются из её палочки.

Гермиона сделала глубокий вдох, её плечи напряглись, а кончик палочки дрогнул. Рядом Рон закусил губу, в его взгляде читалась решимость.

Гарри улыбнулся, глядя на всех. Конечно, у них получится! Они так многому научились вместе. И эта тренировка определенно поможет в будущих испытаниях, которые ждут впереди.

Он взмахнул палочкой, сосредоточившись на нужном заклинании.

Упражнения в невербальной магии шли своим чередом. Выручай-комната наполнилась сосредоточенным молчанием, нарушаемым лишь звуками ударов о стены и пол, когда кому-то удавалось сдвинуть манекен заклинанием.

Дадли то хмурил брови, то прикусывал губу, его кудрявая челка сбивалась на лоб от напряжения. Рядом Сэм стискивал палочку в кулаке, его плечи были напряжены.

Кэти на мгновение прикрывала глаза перед каждой попыткой, её движения были осторожными и точными. Маш складывала губы трубочкой, наблюдая за результатами своих стараний.

Жанна стояла прямо как струна, лицо её оставалось невозмутимым. Она экономно взмахивала палочкой, демонстрируя отточенную технику.

Гарри чувствовал, как постепенно получается направлять магию без слов. С каждой попыткой концентрация давалась все легче. Он видел, что и остальные добиваются прогресса. Ещё немного – и у них всех получится!

Спустя некоторое время Гарри решил проверить, как идут дела у остальных. Он подошел к Рону и Гермионе. Рон сосредоточенно хмурил брови, пытаясь сдвинуть манекен невербальным заклятием. Гермиона кусала губу, её палочка едва заметно подрагивала.

– Как успехи? – тихо спросил Гарри.

– У меня вроде бы что-то получилось, – шепнула Гермиона. – Манекен слегка шевельнулся. А вот у Рона пока без изменений.

Тот лишь глубоко вздохнул в ответ, не отрывая сосредоточенного взгляда от цели.

Гарри кивнул им и направился дальше. Он увидел, как Невилл устало опустил плечи, а Луна ободряюще похлопала его по спине. Джинни энергично разминала запястье после очередной попытки. Все выглядели упорными и настроенными преуспеть.

– Отличная работа, ребята! – сказал им Гарри. – Ещё немного – и точно получится!

Гарри продолжил обходить зал, наблюдая за тренирующимися. В углу Агата размахивала палочкой, её лицо светилось азартом. Рядом Кэти выглядела уставшей, но не сдавалась, сжав губы и нахмурив брови.

Сэм тряхнул головой, откидывая со лба взмокшую челку. Дадли по-спортивному хлопнул его по плечу, подбадривая. Дин стоял чуть поодаль, сосредоточенно глядя перед собой.

Маш осторожно повторяла движения палочкой, её хвостики мерно раскачивались в такт. Жанна продолжала демонстрировать отточенную технику, её лицо оставалось невозмутимо спокойным.

Гарри осмотрел полуразрушенные манекены и следы заклятий на стенах. Да, определенно, у всех получалось всё лучше с каждой минутой! Скоро этот навык им обязательно пригодится.

Спустя ещё некоторое время Гарри решил, что пора сделать перерыв.

– Отличная работа, ребята! Давайте передохнём немного, – объявил он.

Раздался облегчённый вздох, и все опустили палочки, расслабляя уставшие руки.

– Фух, я уже весь взмок! – признался Рон, вытирая со лба пот.

– А я так проголодалась! Не хочет ли кто перекусить? – спросила Агата, доставая из сумки пирожные.

– О, с удовольствием! – обрадовался Дадли.

Все расселись на мягких пуфиках, материализовавшихся в комнате. Теперь можно было немного отдохнуть и набраться сил перед продолжением тренировки.

Во время перерыва вдруг раздался скрежет, и в одной из стен комнаты появился проход. Все удивленно повернули головы на звук.

Из отверстия вышел Драко Малфой. Он остановился посреди комнаты, озадаченно глядя на собравшихся. Те молча смотрели в ответ, не понимая, как он сюда попал.

Невилл нервно сжал кулаки. Гермиона нахмурилась. Гарри и Рон переглянулись с одинаково озадаченными лицами. Тишину нарушало лишь потрескивание огня в камине.

Малфой медленно обвел взглядом присутствующих, словно ища ответ на незаданный вопрос. Затем молча развернулся и так же тихо скрылся в проходе. Стена снова закрылась за ним без единого звука.

Все переглянулись. Что это было? Как Малфой нашел Выручай-комнату? И зачем он приходил? Гарри чувствовал смятение, но решил, что позже обязательно поговорит с Драко об этом странном случае.