Отсюда гнев

1.

Дарио Томазза мечтал об этом дне последние два года. Он выходил из ворот тюрьмы Поджореале и с тоской смотрел на поцарапанную бензиновую зажигалку с изображением балерины, которую ему вернули с немногочисленными личными вещами. Лицо на изображении уже протерлось, больше походило на смазанное пятно, но пачка сразу завладевала вниманием. И пусть он оказался на свободе, тяжелые мысли так и не позволяли почувствовать ее.

– Дарио!

Он услышал приветливый оклик и невольно улыбнулся, увидев, что к нему направляется тучный мужчина, радостно размахивающий руками.

– Дядя Исайя, – протянул Дарио, направившись к нему.

Исайя улыбнулся еще шире и смачно поцеловал Дарио в обе щеки. Кожу кольнули пышные усы, а обоняние уловило уже, наверное, пропитавший дядю аромат базилика, без которого он не делал ничего. Особенно лазанью болоньезе, знаменитую на весь Секондильяно.

Этот запах приправы, суетливый Исайя, ведущий его к старому «Фиату», торопливая болтовня. Дарио сел на переднее сиденье и ртом вдохнул весенний воздух. Май в Неаполе радовал погодой. И от осознания, что он вышел из тюрьмы в такой погожий день, настроение улучшилось.

– Ты не терял там времени, племянник, – ткнув его в плечо, заметил Исайя.

Дарио бегло глянул на рукава уже слишком обтягивающей его футболки и кивнул, мол, да, успел подкачаться за эти два года.

– Сам знаешь, там особо нечем себя занять: качаешься, читаешь или ищешь неприятности. Я выбрал первое, – ответил он и обернулся, почему-то желая видеть, как отъезжал от тюрьмы.

– Правильно, – одобрительно произнес Исайя, качнув головой.

– Да и после работы на кухне – самое оно, – усмехнулся Дарио.

– Что теперь там будут есть без тебя? Уверен, что повара лучше у них не было, – с тоской протянул Исайя. От такой трагичности в его интонации Дарио захотелось рассмеяться, особенно после воспоминаний о том, как его провожали на тюремной кухне.

– Переживут, – отогнав все мысли, ответил он. – Есть закурить? – спросил Дарио, как только здание тюрьмы окончательно скрылось из виду.

– В бардачке, – спокойно ответил Исайя.

Дарио нашел «Мальборо». Он снова достал зажигалку и, уже не рассматривая картинку на ней, поджег одну из сигарет. Остаток пути он слушал дядю. Тот без умолка говорил о ресторанчике, соседях, разборках кланов.

Дарио просто слушал, особо никак не комментируя. Секондильяно – неблагополучный район. Там все тот же высокий уровень безработицы, а прогулы и отсев из школы – норма. Среди бела дня на улице постоянно ошивались слоняющиеся без дела дети. Но главное – распространение наркотиков и деятельность Каморры продолжали процветать. Именно из-за работы на клан Кастелло он и попал в тюрьму за распространение в двадцать четыре. Дарио все никак не мог уложить этот факт в голове. Он имел дела с дурью лет с одиннадцати. Секондильяно был ему известен так хорошо, что бежать по нему можно было с закрытыми глазами. Но он все равно попался. Возможно, как раз из-за излишней самоуверенности и горячности, но об этом думать Дарио не хотел.

Серые и унылые здания, граффити, слоняющийся без цели народ. Дарио сразу узнал Секондильяно, в который перебрался с отцом и дядей из Скампии, когда в перестрелке чуть не погибли они трое, и почувствовал трепет внутри от возвращения в родную дыру, в которой ничего не меняется даже через годы.

– С возвращением!

Дарио только переступил порог дядиного ресторанчика, когда услышал громкие возгласы. Беглый взгляд по лицам дал понять, что он не знал и половины, но это было и не так важно. Дарио шире улыбнулся и поднял руки, как будто бы держал кубок. Крики радости стали громче. Улица – одна большая семья. Свадьбы, похороны, крестины, годовщины, возвращение из тюрьмы – все справляли вместе, и не столь важно, знали ли вы имена друг друга.

– Смою с себя тюремную вонь и сразу выйду к вам! – оповестил он, пробираясь сквозь толпу.

Вдруг перед ним мелькнула привлекательная девушка в коротком обтягивающем платье. Взгляд зацепился за темные кудрявые волосы, забранные в хвост, пышные формы, которые туго утягивала ткань одежды. Дарио подмигнул и сально улыбнулся, с жадностью осматривая тело, и, переведя взгляд на ее лицо, увидел заигрывающую улыбку в ответ.

Он зашел в помещение для персонала и направился к коморке, в которой жил до ареста. Только сейчас он задумался, а за ним ли все еще эта комнатка. Дарио открыл дверь, щелкнул выключателем и усмехнулся. Исайя все оставил, ничего не менял.

– Твое тебя ждало, – раздался добродушный голос рядом.

– Спасибо, дядя, – искренне поблагодарил Дарио.

Самый большой страх, которым его успели заразить в тюрьме: мысль, что возвращаться будет некуда. Дарио сам от себя не ожидал, что эта мысль так проберет его, отравит и будет делать дни еще более невыносимыми. Перед ним ежедневно были мужчины, которым было некуда идти. Их никто не ждал на воле, им не приходили письма, их никто не навещал. Чьи-то родственники уже были мертвы, чьи-то сидели в тюрьмах, чьи-то скрывались, а чьи-то отвернулись. Ему постоянно вдалбливали в голову, что скоро и его близким это надоест. Сводная сестренка перестанет писать, дядя – навещать, а места в доме для него не окажется.

Но вот он здесь. Дядя все еще рядом, комната – ждет, только сестренка больше не даст о себе знать. И невольно рука Дарио сама потянулась за зажигалкой. Прощальным подарком перед переездом из Скампии в Секондильяно. Прежде чем пойти в душ, он оставил зажигалку и стопку писем на диване.

Принимать душ в одиночестве – удовольствие, которое Дарио не ценил, прежде чем попасть за решетку. И, стоя сейчас в служебном душе за закрытой дверью, он поднял голову и просто чувствовал, как вода стекала по телу. Ему хотелось простоять так весь день, но, быстро смыв с тела пот и дорожную пыль, он выключил кран.

Короткие волосы не нуждались в сушке, щетину он решил не сбривать. Повязав полотенце на бедрах, Дарио направился в свою комнату, надеясь найти что-то подходящее из одежды. От старых футболок и толстовок пахло пылью, но он так и продолжал перебирать их.

– Все тебя заждались, – вдруг раздался голос дяди.

Дарио уже натягивал джинсы и краем глаза заметил, что Исайя прошел в комнату, закрыв за собой дверь.

– Твой отец все еще в Риме. Я сказал ему, что ты выходишь, но…

– Да черт с ним, – ответил Дарио.

Для Орсино Томазза и Секондильяно не стал домом. Он верил, что можно найти лучшую жизнь, если поехать на север страны. На время поиска Орсино оставил сына на брата. Исайя тогда только женился и вместе с женой открывал ресторан. Дарио был даже рад остаться с дядей и помочь ему. Тот всегда был ближе отца. Да и пускаться на поиски фантомной лучшей жизни ему не хотелось. Кому нужны выродки Скампии? Люди без образования, с судимостями и дерьмовым характером? Он уже юнцом это осознавал.

– Письма поклонниц? – усмехнулся Исайя.

Дарио обрадовался, что дядя решил поговорить о другом, но тема ему не понравилась. Он с тоской посмотрел на пачку перевязанных конвертов и подумал о тех годах, которые они с сестренкой не виделись после его переезда.

– Узнав, что я сел, Мадди постоянно писала. Последний год от нее не хватало писем, – признался Дарио.

Исайя печально вздохнул. Он плохо знал мать этой девушки, с которой недолго крутил его брат. Все продлилось не больше месяца, но Дарио и Мадди успели подружиться. Ему было пятнадцать, ей – одиннадцать. Их просто выставляли за порог, когда родители хотели уединиться, а ему еще и наказывали присматривать за ней. Сначала его это раздражало, но он понимал, что отхватит от отца, если с ней что-то случится. Со временем Дарио даже привык к ней: к незатейливым разговорам, восхищениям, когда она внезапно указывала на что-то и громко начинала щебетать. Он сам не понял, как девчушка проникла и в его сердце, но уже не имел ничего против.

– Знаешь, что произошло? – серьезно спросил Дарио.

– Там какая-то мутная история с убитым чиновником и комиссаром, – без энтузиазма ответил Исайя.

– Это я слышал, – пробормотал Дарио, потянувшись к письмам.

– Я понимаю твои чувства и желание разобраться, но не стоит в это лезть. Мадди это не вернет, – тверже продолжил Исайя.

Дарио невольно усмехнулся, а затем обернулся к дяде. Ответ его не удивил. Разбираться в этом деле, искать справедливости, действительно смысла не было. Подобное требовало лишь отмщения. Но для достижения цели слишком мало информации.

– Знаешь что-нибудь про священника, с которым она общалась? – игнорируя предупреждение, спросил Дарио.

Исайя нахмурился и с укором взглянул на него, но Дарио продолжал буравить его взглядом, давая понять, что ему нужен ответ, что никакие слова его не переубедят.

– Нет, – пробурчал Исайя. – Не меня о ее жизни спрашивать.

Это в глубине души Дарио и сам понимал. В последний раз дядя видел ее еще ребенком. Сев на кровать, Дарио мягче взглянул на Исайю, ощущая дискомфорт от напряжения, возникшего в комнате.

– Не могу я это оставить, – виновато произнес Дарио. – Полицию нагибают главы кланов, а они отыгрываются на сошках вроде нас. Надоело быть даже не вторым сортом, а еще более дерьмовым, – поделился он и заметил, что дядя посмотрел с большим пониманием. – Самоубийство, – с нажимом произнес Дарио. – Я не представляю, что должно было случиться, щелкнуть в ней, чтобы кто-то, кто так любил жизнь, наложил на себя руки. Ее либо сломали, либо ей помогли.

Исайя тяжело вздохнул и сел рядом. Дарио почувствовал, как диван прогнулся под весом дяди, и повернул голову к нему. Он предполагал, что услышит сейчас. По взгляду дяди Дарио понял, что ему больно за него, что он понимает, какой шрам оставляет после себя подобная потеря.

– Этот путь не принесет добра. Не заберет боль. Не вернет ее, – медленно произнес Исайя.

– Зато следующий комиссар подумает дважды, прежде чем к нему в руки попадет новая Мадди, – твердо произнес Дарио.

– Это твоя вендетта, – смиренно произнес Исайя. – Свое мнение я тебе сказал.

– Я тебя услышал, – с уважением заверил Дарио.

Дверь вдруг распахнулась так стремительно, что он удивился, как она не слетела с петель. В комнату вошла тетя Ромола и, воинственно размахивая полотенцем, пошла прямо на своего супруга.

– Сколько можно ждать? – причитала она. – Оставил со своим соусом! Там все выкипает уже. Потом будешь весь день ворчать, что вовремя не выключили. А выключу сама, не заткнешь, что сделала это слишком рано, слишком поздно и не добавила чего-нибудь, – громче продолжала она, ударив Исайю полотенцем.

Дарио невольно засмеялся, но быстро успокоился, когда Ромола предупредительно посмотрела на него.

– Иду я, иду, – закрываясь руками от полотенца, ответил Исайя. – Ураган, а не женщина, – тише добавил он с восхищением.

Дарио все-таки засмеялся. Удар полотенцем не заставил себя ждать, но от этого стало только смешнее.

Праздник был в самом разгаре, и Дарио отпустил тяжелые мысли хотя бы на этот день. Тем более его руки были на бедрах девушки, которую он приметил, только зайдя, а она без стеснения терлась спиной о его грудь и пах.

От нее слишком сильно пахло сладкими духами и никотином, но Дарио сосредоточился на другом. Он прижимал ее тело к себе максимально близко, не стесняясь, что стояк упирался ей в попу или в промежность, когда, извиваясь, она танцевала около него.

Он с жаждой лапал ее грудь, сжимая пышные формы у всех на виду, целовал, продвигаясь все ближе к комнатушке, и, открыв заветную дверь, сразу задрал ей платье, развернул к себе спиной и заставил прогнуться. Громко шлепнув по ягодицам, Дарио усмехнулся, когда плоть под его ладонью слегка затряслась, но упругой задницы в стране с такой калорийной кухней ждать не стоило. Он стянул с нее трусы, достал презерватив, который раздобыл у одного из друзей на празднике, и натянул на член.

Дарио увидел звезды перед глазами, как только вставил девушке во всю длину. Годы дрочки в тюрьме пронеслись перед глазами, и захотелось послать это время на детородный орган. Дарио набирал темп, активно качая бедрами, сжимая грудь девушки и слушая ее брань.

Она ухватилась за ручку шкафа, около которого он ее нагнул, прогнулась в спине.  Дарио пришлось снова наклонить ее ниже. Он чувствовал себя механической игрушкой, включенной на всю мощь, и не собирался переставать ее долбить.

Мягкая женская грудь с набухшими сосками, которую он мял, пытаясь влезть рукой в декольте, влажное тело, трение не о собственную ладонь.

Дарио кончил быстро и довольно плюхнулся на диван, ища сигареты. С лица так и не сходила блаженная улыбка. Девушка поднялась в полный рост и опустила платье.

– Я не успела, – недовольно произнесла она.

– Знаю, малышка, но будь добрее, я только вышел. Приду в форму, и зальешь все, как бутылка шампанского на праздник, – подмигнув, пообещал Дарио, пытаясь вспомнить ее имя. – Будешь? – показывая пачку сигарет, предложил он.

Девушка скептически хмыкнула, но села рядом с ним и приняла сигарету. Дарио зажег ее и сосредоточился на ее пухлых губах, когда она обхватила ими сигарету. Завтра он начнет искать священника, чтобы докопаться до правды, но сегодня может сосредоточиться на том, чтобы все-таки доставить девушке удовольствие.

2.

Дарио проснулся от ощущения, что кто-то на него залез, и моментально отпихнул от себя человека. Послышалось недовольное бурчание девушки, с которой он провел ночь. Внезапно он вспомнил, что уже не в тюрьме. Дарио отпихнул девушку от себя и поднялся. В воздухе витал аромат свежей выпечки, и он понял, что дядя уже приступил к работе. Быстро одевшись, Дарио еще раз взглянул на девушку, но, так и не вспомнив ее имя, решил оставить спать и пойти на кухню.

Преображение Исайи за готовкой все еще удивляло его. Казалось, что на кухне он парил. Даже его тучность не мешала ему передвигаться. Неуклюжий в жизни Исайя, вечно все сшибающий на своем пути и получающий за это нагоняй от супруги, как будто бы даже становился меньше. Дарио не мог вспомнить, чтобы на кухне что-то ломалось, разбивалось или падало из-за его неаккуратных движений.

– Тебе помочь с чем-нибудь? – спросил Дарио, отгоняя все мысли.

– Займись бискотти. Я уже испек батон, он достаточно остыл, – сразу ответил Исайя. – Только не забудь: тонкие пластинки, – показывая в воздухе необходимую толщину, напомнил он.

– Я помню, – усмехнулся Дарио. – Идеальная дважды запеченная закуска, – более важно произнес он, давая понять, что прекрасно помнил и теоретическую часть уроков кулинарии.

– До одиннадцати завтракаешь с капучино, а вечером ешь с вином, – мечтательно договорил Исайя, видимо, представляя один из приемов пищи.

Дарио негромко рассмеялся и потянулся за фартуком. Он повязал его на бедрах, вымыл руки и подошел к горячему свежеиспеченному батону, с охотой вдыхая приятный аромат.

Точные движения ножом, отрезанные косыми ломтиками кусочки толщиной около двух сантиметров, как показывал дядя. Дарио достал противень, на котором ранее пекся батон, и разложил бискотти.

– Как думаешь, сколько у нас примерно церквей в Неаполе? – погружая противень в духовку, спросил Дарио, увидев, что Исайя подошел ближе.

– Мы уступаем только Риму по количеству в мире, – отозвался Исайя.

– Блядство, – выругался Дарио, хлопнув дверцей духовки сильнее, чем нужно было.

Недовольный взгляд Исайи не заставил себя ждать. Дарио быстро извинился и виновато посмотрел на него, понимая, что за подобное можно получить оплеуху и самому.

– Искать священника в Неаполе – трата времени. Они тут на каждом шагу, – пробормотал Исайя.

– Я знаю его имя, – сообщил Дарио, надеясь, что это знание ему действительно чем-то поможет.

– Благослови, Господи, начинаемое тобою дело и помоги тебе благополучно завершить его при содействии Твоей благодати. Аминь, – перекрестившись, смиренно помолился Исайя.

После его слов Дарио отвернулся, чтобы дядя не увидел его скептическое выражение лица. Их с Богом связывали странные отношения. В моменты опасности, занимаясь продажей наркотиков, в тюрьме, порой он обращался к Богу и к Деве Марии, прося защиты. После этого обычно шел на воскресную мессу в знак благодарности, что все завершилось благополучно. Честный обмен. Бартер. Не более. Назвать себя добрым католиком Дарио не мог, как и заверить, что он полностью верит во всю эту божественную тему.

Он просто испытал благодарность, что дядя действительно больше не собирался мусолить эту тему, а по-своему благословил его путь. Пусть и не одобрял.

Дарио работал до сиесты, а потом вышел побродить по городу, наметить примерный список церквей, куда могла пойти Маддалена, понять логику ее выбора. Первой на ум приходила капелла Сан-Северо.

…– Какой бред, что вход туда стоит восемь евро для взрослого, – возмущалась Маддалена, сидя напротив него в комнате для свиданий. – Это же капелла. Храм. Даже вера в наше время – лишь способ набить кошелек.

Дарио усмехнулся, негромко рассмеялся. Короткие волосы, часть которых собрана в несуразный хвостик, усталое лицо без какой-либо косметики, но такой живой и возмущенный взгляд, словно платный вход – самое страшное, что могло произойти с ней в Неаполе.

– Чего тебя, Мадди, на храмы потянуло? – усмехнулся Дарио.

– Да так… – загадочно протянула Маддалена. – Хочу проверить одного падре… Я расскажу тебе, как сама что-нибудь пойму. Он хотя бы в церкви, где вход свободный.

– Уже что-то, – вяло заметил Дарио.

– Знаешь, по легенде мимо Сан-Северо проводили закованного в кандалы человека. Его обвиняли в убийстве, которого он не совершал. Пока его вели, он увидел, что часть штукатурки осыпалась, и появился образ Пресвятой Девы. Тогда он поклялся образу, что если все будет по справедливости на суде, то он даст церкви серебряный медальон. Его оправдали, он передал медальон. Потом время от времени еще всплывали истории о людях, которые видели образ.

– Думаю, что его оправдание как-то связано с серебряной побрякушкой, которую он отдал нужному человеку, – хмыкнул Дарио. – Столетия проходят, а в Неаполе ничего не меняется. Невиновных арестовывают, и все покупается.

– Это все, что ты вынес из этой истории? – с дружеским негодованием спросила Маддалена. – Еще скажи, что сам сел потому, что оказался не в то время, не в том месте.

– Видит Бог, я сел не за все, за что следовало бы, – тише произнес Дарио.

– Хоть с этим ты согласен, – мирно произнесла Маддалена. – А о легенде подумай еще. Только уже головой, а не задницей.

– Ладно, выделю на это вечерок, – смиренно сказала Дарио…

Ехать в Сан-Северо было не нужно. Маддалена четко дала понять, что священник, с которым она связалась, был из другого храма, но воспоминания о ней нагнали такую горечь, что он сел в «Фиат» дяди и поехал на улицу Франческо де Санктис.

Пусть и шла сиеста, Дарио был уверен, что увидит кучу туристов, желающих посмотреть на оформление капеллы. Брошюры рассказывали о скульптурах и фресках, которые признаны мировыми шедеврами искусства, и привлекали людей толпами. Дарио припарковал машину относительно недалеко от капеллы, но так и не спешил выходить на улицу. Просидев пару минут, он приоткрыл окно и закурил.

Решимость взглянуть на место из легенды, которую рассказала Маддалена, прошла. Вдруг стало не по себе, что он не только больше ничего не вынес из ее рассказа, а еще и забыл о нем, как только вернулся в камеру.

Дарио выпустил дым сигареты и сильнее сжал челюсти, разозлившись на собственное бездействие. Что он делает вместо поиска священника? Курит и предается воспоминаниям? Этим можно заниматься, катаясь по городу в поиске нужной церкви.

Первый день поиска прошел безрезультатно.

Когда Дарио вернулся в ресторан дяди, то увидел, что тот вместе с супругой убирают зал и кухню после рабочего дня. Не теряя времени, он направился к Ромоле, чтобы помочь ей поднять все стулья в зале.

Дарио был уверен, что и она в курсе его планов, но, как и дядя, ничего спрашивать не будет. Это явно тот случай, когда лучше ничего не знать, а просто продолжать жить в своем привычном ритме. И без лишнего пафоса за это поблагодарить. Ромола молча отдала ему швабру и сказала, что ужин будет ждать его на кухне.

Оставшись в зале в одиночестве, Дарио начать мыть пол, продолжая думать о церквях и священниках. И вдруг ему в голову пришла мысль, что можно было бы начать с чиновника. Их мертвых в Неаполе явно меньше, чем падре и соборов.

Он ел спагетти алла путтанеска, когда искал информацию об убитых чиновниках в интернете, и отвлекся от поиска, чувствуя вкус детства во рту. Очищенные от кожи помидоры, которые потушили на сковороде до полного выпаривания жидкости. Загустевший соус с парой столовых ложек домашней томатной пасты. Спагетти «аль денте» – в тюрьме он мечтал снова попробовать их по рецепту тети. Весь смысл блюда – сочетание соленого вкуса анчоусов и каперсов со сладкими помидорами. Классика неаполитанской кухни, к которой он привык с детства. Которую еще не опорочили туристы, пьющие капучино в обед и считающие кетчуп и томатный соус одним и тем же.

Если бы Дарио попросили выбрать счастливое воспоминание, то оно было бы связано с кулинарией. Он смотрел на дядю, готовил сам под его присмотром в Скампии на страшной кухне и удивлялся каждый раз, когда Исайя ставил перед ним красивое, словно только что из ресторана, блюдо. Дарио продолжил это дело в Секондильяно, гордясь собственными успехами и похвалой Исайи, который доверял ему приготовление блюд для клиентов.

Маленький островок спокойствия, где все зависело лишь от него, в хаотичном месте, наполненном сделками, насилием и ложью. Которым он хотел сполна насладиться, прежде чем нырнуть в омут вендетты с головой.

Член городского правления найден мертвым

Энзо Гуидо, член городского правления, отвечающий за культуру и туризм, был найден мертвым сегодня ночью. Полиция не исключает убийство.

Дарио активнее жевал спагетти, найдя явно то, что ему нужно было. Убийство чиновника, в котором позже обвинили Маддалену. Вбив его имя, вскоре Дарио обнаружил и церковь, которой незадолго до смерти занимался Гуидо.

Церковь Сан-Фердинандо находилась в центре Неаполя. Дарио удивился, что Маддалену, живущую в Испанском квартале, могло что-то привести туда, но он твердо решил наведаться туда с утра и поговорить с падре.

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату зашла Ромола с рюмкой амаро и тарелкой семифредо. Даже опоздание на ужин не лишало привычного ужина из закуски, основного блюда, десерта и рюмки алкоголя.

– Спасибо, тетя, – поблагодарил Дарио, освобождая место на столе. – Прости, что задержался.

Итальянская поговорка гласит, что лучше опоздать на аудиенцию к папе Римскому, чем на ужин к матушке. И пусть Ромола не была его матерью, но определенно была единственной женщиной, которая заботилась о нем, как мама.

Ромола поставила на стол амаро и семифредо, бегло глянула на экран ноутбука и стукнула легкий подзатыльник.

– Ауч! – театрально воскликнул Дарио и тут же поднял руки в знак капитуляции. – Но я это заслужил.

– Негодник, – по-доброму пробормотала Ромола и забрала грязную тарелку.

Дарио вдохнул аромат домашнего травяного ликера, посмотрел на семифредо с медом и фруктами и еще шире улыбнулся. Он расстегнул ремень, пуговицу на джинсах и удобнее расселся на стуле, желая завершить ужин без спешки и неприятных мыслей.

Новый день оказался пасмурным. Добравшись до Сан-Фердинандо, Дарио решительно переступил ее порог, пытаясь выстроить в голове примерный диалог с падре. В нос ударил запах дерева, ладана и шлейфа чьих-то резких духов.

Дарио прошел мимо ряда деревянных скамеек для прихожан и задрал голову. На потолке он увидел фреску и даже нахмурился, пытаясь ее рассмотреть.

– Свод церкви украшен фреской с изображением жизни святого Франциска Ксаверия и других иезуитов, – вдруг раздался мужской голос рядом. – Кисть Паоло де Маттеиса. Красиво, не так ли?

Для Дарио это был набор слов и фамилий, но он благодарно кивнул, с интересом рассматривая падре. Мужчина лет тридцати, довольно приятная внешность и располагающая улыбка. Воображение заработало на всю мощь, пытаясь представить такого человека рядом с Мадди, но выходило все равно с трудом.

– Отец Виллермо? – уточнил Дарио.

– Нет, сын мой. Отец Габриэле. Чем я могу помочь?

Дарио не смог сдержать вздох разочарования.

– Ничем, – отозвался Дарио. – Я думал, что найду здесь Отца Виллермо…

Убитый чиновник, продвигающий эту церковь, Маддалена, связанная с падре и с ним. Дедукция Дарио свела все точки и получила эту церковь, но…

– Раньше Отец Виллермо действительно служил здесь Господу, но попросил о переводе. Теперь здесь я, – простодушно отозвался Отец Габриэле, оборвав мысль Дарио.

– Знаете, куда он перевелся?

Дарио сам заметил, что спросил более нетерпеливо, но, напав на след, не хотелось впустую терять время.

– Нет, сын мой, – спокойно отозвался падре.

– Твою же… – раздраженно произнёс Дарио, но опомнился, что находится в церкви. – Извините. Давно он перевелся?

– Весной прошлого года.

– В апреле-мае?

– Да, примерно так.

«После смерти Мадди. Он определенно что-то знает», – моментально пронеслась мысль в голове.

Дарио ощутил еще большую потребность действовать. Как будто бы бежал на соревнованиях, уже видел финишную прямую, но вдруг она начала отдаляться, увеличивая расстояние между ними.

– Я точно не могу чем-нибудь помочь тебе, сын мой?

От вопроса падре захотелось рассмеяться. На вид он был чуть старше самого Дарио, и подобное обращение выглядело комично. Но казалось так явно только ему, поскольку Отец Габриэле обращался вполне серьезно.

– Если только дадите адрес церкви, куда перевелся Отец Виллермо. Мне поможет только он.

Отец Габриэле слегка нахмурился, поднял глаза к своду и что-то прошептал. Дарио уже подумал, что ответа не дождется, как услышал:

– Приходи послезавтра на воскресную мессу, я попробую узнать о переводе Отца Виллермо к этому дню, – мягко произнес падре с таким искренним пониманием в голосе, что Дарио немного смутился.

– Спасибо большое, падре. Я буду здесь, – пообещал он и, попрощавшись, отправился к дому.

Дарио уже почти добрался до ресторана, когда неизвестная машина подрезала его и преградила путь. Он ударил по педали тормоза, избегая столкновения, и громко выругался, вцепившись в руль. Преступный опыт подсказывал, что ничего хорошего сейчас не произойдет. Особенно с учетом того, что он вышел из тюрьмы и никому не дал о себе знать. И, сидя на водительском месте, смотря на черный «Хендай», Дарио почувствовал, что сердце ушло в пятки.

3.

Дарио осматривал салон дядиного «Фиата», пытаясь найти что-то для самозащиты, и клял свою тупость. Он никогда прежде не выходил из дома без оружия. В обычные дни спокойнее становилось от наличия перочинного ножа в кармане, в рабочие, особенно с товаром на круглую сумму, – от старого глока семнадцать со стертым серийным номером. Даже в тюрьме он обзавелся заточкой, от которой избавился перед выходом. Но радость от возвращения домой затмила здравый смысл, так как сейчас он оказался беззащитным.

Из «Хендая» вышли два парня. Лицо одного закрывал козырек кепки, другого – капюшон толстовки. Дарио подумал, что ему бы сейчас сдать назад и уехать, но бежать, не узнав причины такого задержания, не мог. Не хотел, чтобы к вечеру весь район знал, что он, как трус, сбежал, поджав хвост.

Дарио немного опустил стекло и дерзко кивнул, разрешая обратиться.

– Заблудился, приятель? – агрессивно спросил парень. Дарио так и не мог рассмотреть его лицо из-за низко опущенного капюшона, но голос показался знакомым.

За спиной вдруг раздался сильный стук. Дарио обернулся и понял, что с другой стороны стучит второй парень.

– Я с тобой говорю, принцесса, – агрессивно напомнил тот, что стоял около водительского места. – Здесь не сказ… – продолжил он и вдруг засмеялся. – Не могу с тобой это на полном серьезе затирать.

По раскатистому смеху с покрикиваньем Дарио сразу понял, что перед ним Матео и, скорее всего, его брат Ладиславо.

– Сказал же, что он обосрется, – снимая кепку, громче заговорил Матео.

– Придурки, – выходя из машины, произнес Дарио. Оба брата только раскатистей засмеялись.

– А ты говна кусок, – с наигранной обидой отозвался Матео, обнял Дарио и похлопал по спине. – Вернулся и даже знать о себе не дал. Прикинь мое удивление, когда я узнал, что ты вышел и даже не пригласил на вечеринку.

– Так и не я ее устроил, – напомнил Дарио, обнимая уже Ладиславо.

Братья Санторо стали первыми приятелями в Секондильяно. Старший – Матео – одного возраста с Дарио, Ладиславо или, как все называли его, Лади – на пару лет младше. Они были соседями и помогли втянуться в криминальную жизнь района. С того момента прошло лет десять, но доверять по-настоящему Дарио так и не смог, хоть они и стали ближе всех остальных, а зависать где-нибудь он предпочитал с ними.

– Готов исправиться? – с азартом спросил Матео. – Погнали вечером в клуб. Снимем кого-нибудь, расслабимся.

Дарио с энтузиазмом закивал, до конца не понимая, действительно ли он хочет провести ночь так. Но в поиске священника наметился прогресс, ему оставалось только ждать. А ожидание можно было бы и скрасить.

– Помогу дяде с закрытием и приеду, – пообещал Дарио.

Матео взял его лицо в ладони и смачно поцеловал в щеку, давая понять, что правильнее решения на этот вечер принять было невозможно.

Когда Дарио сообщил свои планы на вечер, уходя из ресторана, то невольно приготовился к подзатыльнику от тети Ромолы. Братьев Санторо в их семье не жаловали. Вернее, и Исайя, и Ромола были уверены, что все крупные неприятности в жизни Дарио после переезда в Секондильяно случились из-за них. Даже тюрьма. На слова Дарио, что за решетку сел он по собственной тупости, те лишь переглядывались, если находились в комнате вдвоем, а потом молча уходили, словно не видели смысла что-то объяснять.

Слух Дарио вдруг уловил громкую музыку. Если непонятную долбежку на музыкальный лад, конечно, можно было так назвать.

– Демон подземный, да подпалит твой хвост Дьявол, – устало пробормотал Исайя.

Дарио непонимающе взглянул на дядю и присмотрелся в окно в зале. Все тот же «Хендай». Похоже, Матео решил заехать за ним.

– Все будет хорошо, дядя, – пообещал Дарио.

Исайя хотел было что-то ответить, но потом передумал и лишь махнул рукой, словно не видел смысла продолжать разговор. Дарио заколебался, стоило ли ему уточнить у дяди, но пока обдумывал эту мысль, тот уже скрылся из виду.

Они ехали в ночной клуб, который Дарио хорошо знал. В котором часто зависал с Матео. Он был уверен, что наверняка они там встретят еще знакомых, и от этого становилось уныло. Когда он прикинул в лицах возможных приятелей, любящих проводить время подобным образом, то потянулся за пачкой сигарет.

Толпа людей, музыка, запах пота, никотина и алкоголя. Дарио пробирался к бару, с неожиданной для себя теплой ностальгией вспоминая, как начинал распространять в таких местах до повышения.

Матео уже танцевал. И он всегда казался Дарио иллюстрацией выражения «танцуй, как будто бы тебя никто не видит». У него не было чувства ритма, понимания музыки и минимальной плавности движений, но стоило ему оказаться где-то, где можно пуститься в пляс, то сразу видно – он вкладывал душу в свои па, пусть порой это и выглядело, словно его ударило током.

– У меня сегодня настроение для текилы, – сообщил Матео, подходя ближе.

Услышав это, Дарио понял, что ему глубоко плевать на выпивку, поэтому он лишь кивнул. Матео сделал заказ.

– Все спросить хочу, – как бы невзначай начал Дарио, наклонившись ближе к приятелю. – Что там за история с Мадди и обвинениями? Наверняка что-нибудь слышали…

Матео качал головой, пытаясь попадать в такт музыки, и Дарио все время пытался держать его ухо в поле зрения.

– Не знаю, – пожав плечами, ответил Матео. – Тебе, наверное, с Алонзо лучше перетереть.

– Ее приятель? – удивленно спросил Дарио.

– Сутенер, – усмехнувшись, сообщил Матео. – Ооо, выпивка.

– Что? – громче спросил Дарио, не веря в услышанное. – То есть? Какой, к черту, сутенер?

– Что, то есть? – непонимающе спросил Матео, беря шоты. – Обычный.

– Мадди занималась… – Дарио знал, что нужно спросить дальше, но язык не поворачивался назвать это слово. Перед глазами возникли воспоминания из детства, как они бродили, ожидая, пока смогут вернуться домой, как Маддалена приходила к нему в тюрьму.

– Давала ли за деньги? – подсказал Матео.

Этот вопрос уничтожил все эти картинки. Дарио почувствовал, как внутри него словно разливается кислота, напоминающая, что в их общении был слишком большой промежуток. Она была еще ребенком, когда он переехал, и уже девушкой, когда стала навещать в тюрьме. Неужели где-то между этим она связалась с каким-то мудаком и ублажала разных ублюдков?

– Да, – не дожидаясь ответа, сказал Матео и протянул шот с текилой.

Дарио вспомнил, что она говорила о переезде из Скампии в Испанский квартал, что ей помогли. Могло ли это быть как-то связано?

– Знаешь, где можно его найти? – на автомате принимая выпивку, спросил Дарио.

Матео уже опустошил свой шот и жмурился, кусая лимон.

– Понятия не имею. Где-то в Испанских, наверное, – отмахнулся он. – Мне и так дают.

– Можешь узнать тогда? – как можно более серьезно спросил Дарио, надеясь, что ему не придется объяснять причину.

Матео скривился, явно показывая, что просьба не та, которую он бы хотел выполнять, но Дарио продолжал буравить его взглядом, инстинктивно чувствуя, что зрительный контакт терять нельзя.

– Только для тебя, – ответил Матео. – И только для того, чтобы ты не выглядел так, словно несколько дней не можешь просраться.

Дарио усмехнулся, посмотрел на выпивку и захотел уйти куда-то в более тихое и менее людное место. Но сделать это теперь точно не мог. Оставалось лишь плыть по течению и создать иллюзию праздника.

Ожидание воскресной мессы было невыносимым. Работа в ресторане немного отвлекала, но мысли Дарио были тяжелы. Стоило посмотреть на пачку писем, зажигалку и его тут же одолевали горькие мысли. Как он мог упустить подобное? Как мог не узнать?

Но оставалось только ждать. Ждать воскресенье. Ждать новостей от Матео.

Тупо существовать в этом пространстве, как будто бы он снова оказался за решеткой. Но в этот раз хотя бы просыпался и ощущал аромат свежеиспеченной выпечки, а не дерьма сокамерника, начинавшего свое утро с очищения кишечника.

Дорога в воскресенье до церкви была утомительной. Дарио курил, управляя машиной, и понимал, что последнее, что сейчас хотел – это высиживать мессу. Но если такова цена за информацию, то он готов ее заплатить.

В церкви собралось много народа. Дарио сел на последнюю скамью и без энтузиазма вглядывался в дверь, из которой должен был выйти Отец Габриэле. Когда взгляд ухватился за черную сутану, то Дарио невольно задумался: что заставляет парня принять сан, служить Богу и отказаться от большинства удовольствий обычной жизни? Что должно произойти в жизни, чтобы положить ее на алтарь служения Господа?

За этими мыслями Дарио прослушал все, о чем говорил Отец Габриэле. К концу мессы ему снова захотелось закурить, но выходить для этого на улицу он посчитал неуважением. Особенно с учетом того, что за информацией пришел он. Ему оставалось лишь елозить на лавке и праздно наблюдать за добропорядочными католиками с Библиями и четками в руках, внимательно слушающими своего падре.

После окончания мессы к Отцу Габриэле подходили прихожане, и Дарио снова стоял в стороне, постепенно теряя терпение. Горящие свечи начинали раздражать, напоминая о потребности закурить, от запаха ладана и мирры немного болела голова. Дарио наблюдал, как девочка лет пяти что-то лепетала Отцу Габриэле, а тот слушал ее с таким интересом, словно ее слова действительно были для него важны. Может, и правда важны? Черт его знает…

Дарио подошел ближе, надеясь, что мать девочки поймет, что не только ее чаду нужно поговорить с падре. И, будто бы прочитав его мысли, она обратилась к дочери, говоря, что им пора.

– Доброе утро, – заговорил Дарио.

– Доброе утро, сын мой. – Интонация Отца Габриэле не поменялась. Как мягко он говорил с девочкой, с той же теплотой обратился и к нему. Под добрым взглядом глаз Дарио вдруг и сам ощутил себя ребенком. – У меня хорошие новости. Отца Виллермо перевели в Ното. Небольшой городок, примерно в тридцати километрах к юго-западу от Сиракуз. Собор Ното.

– Сицилия? – удивленно спросил Дарио, хоть и понимал, что другого Ното в Италии нет.

– Да, сын мой.

В голове Дарио сразу закрутились цифры. Восемь-десять часов на автобусе, шесть-десять на поезде. Билет – евро тридцать пять, если не больше, плюс нужны какие-то деньги там. После возвращения из тюрьмы дела с финансами обстояли не очень хорошо.

– Спасибо большое, падре.

Но Дарио отбросил все эти мысли и искренне поблагодарил Отца Габриэле.

– Я точно больше ничем не могу помочь? – учтиво спросил падре. – Все сказанное останется между нами и Богом.

Дарио хмыкнул, лениво посмотрел на свод церкви и снова взглянул на Отца Габриэле. Тот терпеливо наблюдал за ним, ожидая ответ. Невольно Дарио даже удивился терпению, которым обладают священнослужители.

– Я просто узнал, что… близкий мне человек нуждался в помощи, а я понятия об этом не имел. Но его больше нет, и… дерьмово все это как-то.

Дарио сам удивился, что ответил, но хотелось просто избавиться от этой мысли, жестко насиловавшей его с тех пор, как Матео рассказал в клубе про Алонзо.

– Она помогала держаться мне на плаву, хотя тонула сама, – договорил он.

Отец Габриэле вдруг немного нахмурился, словно прочел его мысли касательно желания отомстить. Дарио стало не по себе. Священники должны хранить тайну исповеди, но можно ли назвать их разговор исповедью? Да и на планы по совершению преступления – это правило уже не действовало. Когда в кармане запиликал телефон, Дарио даже выдохнул, понимая, что получил предлог спокойно уйти, не придумывая причину.

– Еще раз спасибо, – поблагодарил Дарио, доставая телефон.

– Боже, прибежище наше в бедах, дающий силу, когда мы изнемогаем, и утешение, когда мы скорбим. Помилуй людей Твоих, и да обретут по милосердию Твоему успокоение и избавление от тягот. Аминь.

Дарио слышал, что вслед ему Отец Габриэле читал молитву, но даже не обернулся. Матео прислал ему адрес Алонзо и, не желая терять времени, Дарио решил направиться к нему.

Испанские кварталы тоже были болью Неаполя. Веками там процветала проституция, и до сих пор улицы были полны беспризорниками, которые со временем начали сбиваться в банды.

По сей день кварталы носили дурную славу, но Дарио вырос в похожем и чувствовал себя в своей тарелке. Узкие улицы, низкие дома, веревки над головой, на которых сушилось белье, гогот женщин, занятых домашним хозяйством, и визг детей.

Адрес Матео привел его к непримечательному зданию, похожему на ночной клуб. От места веяло злачностью, но другого Дарио и не ожидал. Он вышел из автомобиля и уверенно направился к двери, придумывая начало разговора.

Мысль, что Маддалена занималась проституцией, все еще не укладывалась в голове, но обсуждение этого казалось лучшим вариантом началом разговора. Дарио решил, что прикинется клиентом, которому расхвалили Мадди, решил, что так будет проще. Он уже приготовился постучать в дверь, но понял, что она открыта.

Жизненный опыт быстро напомнил, что это плохой знак. Такие места не держат открытыми. Память подкинула случай с Матео и Лади, после которого надо было бы обзавестись чем-то для самообороны, но о чем он благополучно забыл, думая о церквях и работая в ресторане дяди.

Дарио осторожно зашел, толкнув дверь костяшками, и прошел внутрь. В помещении было темно из-за опущенных жалюзи, стоял странный запах. Вскоре он увидел диван, на котором кто-то лежал.

– Алонзо? – спросил Дарио, направляясь ближе. – Один мой приятель советовал обратиться к тебе. У тебя девоч…

Дарио заговорил более бойко, но оборвал себя на полуслове, когда рассмотрел человека. Металлический запах стал еще сильнее. Перед ним лежал мужчина в окровавленной майке. Дарио осторожно протянул руку к его шее и понял, что пульса у него нет.

Худощавое телосложение, дурацкий ирокез, татуировки на руках. Дарио внимательно рассмотрел его, почему-то всеми чувствами ощущая, что перед ним лежит тот самый Алонзо.

– Твою мать! – раздраженно пробормотал Дарио, осматриваясь по сторонам. Вдруг его взгляд зацепился за столик, на котором лежали перетянутые резинкой свернутые купюры.

Здравый смысл кричал, что надо убираться как можно скорее, но Дарио продолжал рассеянно смотреть на небольшой сверток евро и думать о поездке в Ното, переводя взгляд с денег на предполагаемого Алонзо.

Через несколько секунд он решил, что мертвецу деньги уже не нужны, а ему – напротив. И, прихватив их, Дарио поспешил скрыться, морально настраиваясь на поездку в ближайшее время.

4.

Дарио казалось, что сердце билось у него в голове. Гоняло кровь так сильно, что вены могли не выдержать и прорваться, заливая все вокруг. Он уезжал из Испанского квартала, пытаясь соблюдать все правила дорожного движения. Где-то на подкорке им управляла мысль, что нельзя привлекать к себе внимание неосторожной ездой.

Ему так и не верилось, что произошло то, что он увидел.

«Неужели Алонзо мертв? – лихорадочно проносилось в мозгу. – Не огребу ли я проблем, если кто-то пронюхает, что я его искал? А это действительно он?»

Подумав о Маддалене, Дарио даже издал непонятный звук, что-то между криком и рыком, словно это могло как-то помочь избавиться от мыслей. Он еще до конца не переварил новость о том, что Мадди занималась проституцией, а теперь еще это. Происходило что-то нехорошее, и Дарио казалось, что каждое его действие подталкивало его в круговорот событий. Часть хотела немного притормозить, остудить пыл, но другая требовала идти вперед. И Дарио не мог этому противостоять.

Доехав до ресторана дяди, Дарио припарковался, вцепился в руль и сделал глубокий вдох, шумно выдохнул и осмотрелся по сторонам. Всю дорогу он постоянно пялился в зеркало заднего вида, высматривая полицейские машины, и снова туда посмотрел по инерции.

– Дерьмо, какое же дерьмо, – пробормотал Дарио, доставая сигарету и зажигалку.

Перед глазами сразу же возникли образы из тюрьмы: камеры, сокамерники, общий душ, вонь дерьма в сортире. Единственное, почему он не сошел с ума там – это готовка на кухне, но осужденному за убийство работу с кухонным инвентарем уже не доверят.

– Ты ничего не сделал, – напомнил себе Дарио, смотря на отражение. – Хотя кому будет до этого дело?

Жизненный опыт напомнил, что никто не будет в этом разбираться. Он и до тюрьмы был удобным подозреваемым, а после отсидки с ним и вовсе никто не станет церемониться. Кроме того, он искал Алонзо через третьих лиц. Да и, можно сказать, имел мотив.

От всех этих мыслей Дарио вдруг почувствовал, что его голова горит. Как будто запекается на медленном огне. Он потянулся за упаковкой сигарет, но увидел, что выкурил уже все.

– Вот же дрянь, – выругался Дарио, смяв пачку.

Он вышел из машины и направился в ближайший магазин за сигаретами. Паранойя все еще давала о себе знать, перебирая все возможные варианты.

«Хотя, может, никто не будет особо заниматься его убийством», – вдруг пробежала спасительная мысль.

Обратная сторона жизни в неблагополучном районе – на жителей легко вешали разные обвинения, но так же особо не интересовались обстоятельствами их смерти, списывая ее на разборки кланов или казнь.

Дарио уже предвкушал, как выкурит сигарету, немного успокоится. Он полез в карман за наличными и вспомнил про деньги, которые забрал в клубе. У него сработал инстинкт – взять то, что плохо лежит. Но почему тогда убийца не сделал так же, если это был кто-то вроде него? Если суть проблемы в обычных разборках за территорию.

– Ты платить будешь? – чуть раздраженно спросил продавец.

Дарио очнулся после его слов и заплатил. От денег в кармане будто бы жгло. Он вскрыл пачку и закурил, стараясь игнорировать эту мысль. На некоторое время от никотина в организме стало легче, словно часть напряжения уходила вместе с дымом.

Зажав сигарету в зубах, Дарио залез в карман, решив пересчитать деньги. Всего там оказалось семьдесят евро мелкими купюрами. На дорогу должно было хватить.

Еще более нехорошее предчувствие охватило Дарио. Такое сильное, что, казалось бы, даже схвати он сейчас мифическую Джанару за волосы и правильно ответь на ее вопрос, удачи все равно не дождаться даже ему одному.

Дарио выкурил сигарету, пытаясь понять, что для него будет лучше: уехать из города подальше от всего происходящего и исполнить свой долг, или немного подождать, дабы не вызвать подозрение столь стремительным отъездом. Дилемма, которую он никак не ожидал. Проблема, которая свалилась на голову так неожиданно.

Ему все чаще казалось, что жизнь сбивает его с ног. И хоть ее течение особо не изменилось, но он явно отвык от такого, находясь в тюрьме. Привык к чему-то более размеренному, точному и напряженному. Единственное общее, что было – это все время быть начеку. Но на улицах Неаполя это стало казаться сложнее в круговороте событий, набирающих силу. Он как будто бы бежал, а легкие не выдерживали нагрузки. Теоретически – продолжать забег можно, но практически делалось это тяжело.

Дарио решил уехать. Украденных денег хватало на дорогу, а что-то заработать на жизнь он мог и в Ното. Он уже собирал свои немногочисленные вещи, когда в комнату зашел дядя Исайя и недовольно сообщил, что его спрашивает Матео.

После его слов Дарио кинул майку в сумку, поняв, что невольно ждал этого момента весь день. И вдруг обрадовался, что момент настал, что больше не будет черной тучей висеть над его головой. Дарио шел на задний двор, настраиваясь на быстрый разговор, но, увидев слишком испуганное лицо приятеля, немного растерял настрой.

– Какого черта ты творишь? – почти закричал Матео, буквально подскочив к нему, как механическая игрушка. – Ты грохнул Алонзо? Я думал, что врежешь пару раз, но…

Матео провел ладонью по лицу, словно хотел стереть с него все, и замаячил перед глазами. Дарио напрягся. Он и сам прекрасно понимал, что вся ситуация хреновая, но такая реакция наводила на еще более удрученные мысли. В узком закоулке неспокойный Матео производил впечатление зверя в ловушке, и от его вида Дарио заново почувствовал себя в камере.

– Когда я пришел, он уже был мертв, – в свою защиту ответил Дарио, направляясь к Матео.

Он встал перед ним и вытянул руки вперед, чтобы затормозить приятеля.

– Тысяча членов в твою задницу! – раздраженно воскликнул Матео и сделал глубокий вдох. – Это все очень дерьмово.

Дарио хотел сказать, что и сам все это понимал, но Матео уже завелся, и следовало дать ему выболтать все, что было на языке. Весь разговор начал действовать на него еще более раздражающе.

– Много шума разводишь из-за убийства сутенера, – осадил Дарио.

– Чувак много знал, – серьезнее ответил Матео. – И имел страховку на случай смерти. Сейчас многие обеспокоены тем, кто прикончил его, чьи грязные трусы всплывут.

Дарио пожал плечами, мол, что ты от меня хочешь, ничего другого я тебе скажу. Более того, его стал напрягать факт того, что Матео ему не верил. Наверное, имел для этого основания, учитывая всю историю. Дарио убедился, что ему надо уехать. И сделать это быстро. Ему не хватало слов даже для того, чтобы убедить в своей невиновности приятеля, что будет, когда он встретится с комиссаром из отдела убийств? Если смерть сутенера действительно так важна, то с этим быстро разберутся. И явно будут искать виновника, а не удобного кандидата. Но инстинкт самосохранения все равно кричал, что есть силы о том, что происходило что-то еще. Что-то, с чем он был в опасной близости, буквально ходил на грани падения, и в его самовнушении нет никакого смысла.

Автобус был самым дешевым способом. И пусть ему предстояло провести в нем около одиннадцати часов, Дарио решил экономить. Тем более что прямых рейсов в Ното нет. Он доедет до Катании, а потом придется преодолеть еще километров семьдесят, и уверенности, что ему хватит денег на билет, не было.

Но Дарио не волновался. Он неприметно оделся, натянул капюшон худи на лицо и старался смотреть под ноги, чтобы лицо не попало на камеры. Его ждал ранний рейс. Утренний прохладный воздух освежал, а он пил кофе, который в термосе прихватил из дома, и собирался выкурить сигарету. В нем зародилось странное умиротворение. Казалось, что это верный путь, который ему необходимо пройти. Не зря же все складывалось именно так. Как будто бы все события, происходившие с ним последние пару суток, специально подталкивали его. А когда все складывалось в его пользу, Дарио определенно предпочитал верить в судьбу и ее знаки.

Оказавшись на Сицилии, Дарио чувствовал себя побитой собакой. Тело затекло от неудобного кресла, голова немного болела, а еще надо было как-то добраться из Катании в Ното.

Май не пользовался спросом у туристов, и народу вокруг было не так много, как могло бы. Дарио сделал глубокий вдох. Температура была приятная: не дневная жара, но еще и не холод, как обычно случалось после захода солнца. Он без спешки бродил по вокзалу, пытаясь подобрать для себя наиболее приемлемый маршрут.

Денег на билет не хватало. Дарио осмотрелся. Конечно, автостоп не жаловали, но и он не собирался ловить машину на скоростной суперстраде. Ничего страшного не случится, если он попробует найти кого-нибудь, кто смог бы подкинуть его до Ното или окрестностей. Главное – включить обаяние при переговорах.

Минут через сорок Дарио все-таки удалось остановить машину. Водитель по внешности напоминал ему дядю Исайю, и из-за этой ассоциации даже не пришлось сильно притворяться. Дарио уселся и всю дорогу беззаботно болтал, что расстался с девушкой, решил освежиться, посмотреть родную страну, найти себе приключения. Говорил, что первое придет в голову лишь для того, чтобы водитель не начал что-то спрашивать у него.

Дарио высадили в нескольких километрах от города, и остаток пути он проделал пешком. В животе урчало, ноги болели, но Дарио продолжал плестись, покуривая сигарету, помня о цели – добраться до церкви Ното.

О самом городе Дарио слышал мало. Оказавшись в нем, он не обращал внимания ни на жителей, ни на окрестности, ни на ароматы. Все силы сосредоточились на том, чтобы продолжать идти. Темнело, холодало, хотелось есть. Даже сигареты заканчивались. Но пункт назначения был лишь один. И в глубине души Дарио надеялся, что в храме ему разрешат и переночевать.

Когда он подошел к собору, то сразу увидел – лестницу. Монументальную, высокую. Часть Дарио захотела кричать, поскольку подниматься столько ступенек не находилось сил, но и выбора тоже он не видел.

Ноги еле волочились. Дарио казалось, что ступени исчислялись уже сотнями, но продолжал идти, видя перед собой цель. Фасад храма без какого-либо декора, необычных элементов, как это часто бывало в Италии, выгоревший желтый цвет. Дарио без особого интереса осматривал здание, пока добирался до входа, и невольно даже стал молиться Деве Марии, чтобы чертов падре оказался внутри.

Тяжелая дверь. Приглушенный запах ладана. Горящие свечи. Полумрак.

Дарио медленно вошел, ища признаки хоть каких-то людей внутри. Около изображения Девы Марии сидела женщина и, перебирая четки, молилась. Больше никого не было. Дарио миновал ряды скамеек, поравнялся с женщиной, но сосредоточенно смотрел на огонь от свечи. Ему казалось, что подобное множество огоньков горят и в нем, подпитывают, ведут. И сделай он одно неосторожное движение, то все возгорится так, что останется лишь пепелище и выжженная земля.

– Я могу чем-нибудь помочь, сын мой? – раздалось над ухом.

Дарио невольно даже вздрогнул от голоса рядом. То ли он устал так, что внимание притупилось, то ли священники обладали талантом подходить незаметно, но перед ним стоял падре и терпеливо смотрел, ожидая ответа.

Мужчина лет тридцати пяти, черные волосы, добрые голубые глаза, словно на него смотрел домашний пес. Дарио показалось, что перед ним типичный пай-мальчик, маменькин сынок.

– Добрый вечер, падре. Я… только приехал в город и… немного не рассчитал деньги, – с тенью смущения заговорил Дарио. – Мне неловко просить, Отец…

Дарио подключил все свое актерское мастерство и обаяние. Внешность волка давно научила его притворяться овцой. Привыкнув, что все видят в нем разгильдяя и бандита, он научился вовремя включать смущение, вежливость и манеры, чтобы расположить к себе.

– Виллермо. Виллермо Клементе, – представился священник.

– Дарио.

Ему казалось, что он услышал залпы фейерверка после того, как осознал, что нашел нужного человека. Что теперь? Сразу спросить? Или дать время себе все обдумать? Что ему вообще надо?

«Узнать о последних неделях жизни Маддалены. Об обвинении. О смерти», – напомнил себе Дарио.

– Добро пожаловать в Ното, – с улыбкой произнес Виллермо. – Можете остаться в стенах церкви до утра.

Дарио слышал слова, но его мысли уже были далеко. Смотря на Виллермо Клементе, ему стало казаться, что он все делает медленно. Слишком медленно. На один только поиск него он потратил больше недели, кроме того, умудрился нажить проблему в лице убитого сутенера.

Огонь стал разгораться сильнее, от нетерпения не хватало воздуха. Дарио казалось, что он вот-вот разорвется от избытка жажды отмщения и гнева на себя за потерянное время.

– Спасибо, – кивнул он.

Сначала он больше узнает об этом священнике, а уже потом точно определит его место в своей вендетте.

5.

Дарио лежал на жесткой скамье и тупо смотрел на свод храма. Он искренне предполагал, что быстро заснет, как только ляжет хоть куда-нибудь, но сон не шел. Встреча с Отцом Виллермо, видимо, открыла в его организме второе дыхание для дальнейших действий. Дарио задумался, как лучше строить диалог дальше, чего ждать от священника. Вдруг он окажется совсем не тем, кем кажется на первый взгляд.

Дарио сел и полез в карман за письмами Маддалены. Некоторые из них он уже знал наизусть и, раскрывая одно из них, понимал, что ответы на его вопросы оно не даст, но все равно начал перечитывать. Порой ему казалось, что он просто мучает себя, чтобы подкормить внутреннего зверя, которого однажды спустит на подонка, виноватого в трагедии. Чтобы он помнил, для чего копит весь этот гнев, злобу, желание порвать на части голыми руками. Чтобы в нужный момент заставить обидчика почувствовать все в разы сильнее на собственной паршивой шкуре.

Через несколько часов Дарио все-таки удалось задремать. Полностью расслабиться так и не получалось. Ощущение, что нужно продолжать следить за обстановкой, не покидало, напоминая, что он на неизвестной территории, где не знал, чего ждать.

Когда в церкви неожиданно раздались шаги, то Дарио сразу открыл глаза и сел. Вдоль скамеек шел мужчина в черном, в котором он легко узнал Виллермо. Все мысли о священнике тут же дали о себе знать. Пусть и прошла вся ночь, Дарио понял, что так и не выбрал для себя подходящую стратегию.

– Доброе утро, падре, – обратился Дарио, поднимаясь со скамьи.

– Доброе утро, – приветливо отозвался Виллермо. – Надеюсь, что ночь прошла спокойно.

– Вполне.

Виллермо лишь кивнул на это, направляясь к Деве Марии. Дарио тупо наблюдал за его движениями, пытаясь теперь определить свое отношение к нему. Действительно ли он настолько доброжелательно ко всем относится? Притворяется, как он? Кто перед ним: союзник или враг?

Виллермо, видимо, читал утреннюю молитву, и Дарио решил не тревожить его, а тихо выйти на улицу. Это явно не последняя его встреча с падре.

Италия утром – пытка для голодного человека. Ароматы выпечки, кофе и трав смешивались с запахом улицы и природы. Дарио оставалось лишь докуривать сигарету, надеясь, что никотин убьет в нем ощущение голода, и искать растяпу, у которого можно было бы стащить наличные. Если сначала Дарио радовался, что в эту пору туристов много не бывало, то сейчас этот факт немного расстроил. Мишень из них легче, чем из местных. Особенно в группе.

Но вскоре пару невнимательных людей найти удалось.

Дарио купил сфинчионе и сел есть недалеко от церкви прямо перед ней. Хрустя панировочными сухарями, он понимал, что сглупил, почему-то поведясь на то, как аппетитно хрустел мужчина около лавки. Та же скачча была более сытная, но думать об этом уже не было смысла.

«Я бы приготовил лучше», – самодовольно подумал Дарио, сравнивая сицилийскую и неаполитанскую кухню.

Если пицца в Неаполе выпекается в очень горячей духовке, чтобы дно почти подгорело, чтобы все хрустело, то на Сицилии все делается на обычном противне, а корочка более толстая и мягкая. Еще и глупая нарезка квадратами, как сейчас ел он. Но стоило услышать хруст сухарей, как сразу вспомнился ресторанчик дяди, в котором он с удовольствием уплетал его стряпню. И Дарио смекнул, почему сделал такой выбор.

Личность священника так и не давала покоя. Как и близость Маддалены с ним. Как и мысль, что надо что-то делать дальше. Дарио понадеялся, что на сытый желудок сможет думать лучше, но чуда не произошло. Напротив, он стал думать о еде еще больше, особенно о том, что хотел бы сейчас приготовить для себя вместо того, чтобы тратиться на уличную еду по явно завышенной цене.

Дарио проторчал около церкви весь день, без энтузиазма наблюдая за людьми, прихожанами и жизнью города. Ното казался приятным городком. Спокойнее Неаполя, тише. Если тот напоминал настроением девушку со взбалмошным характером, то Ното походил на женщину средних лет, которая узнала жизнь, которой не нужны лишний шум и мишура вокруг, чтобы показать себя. И пусть место не обещало столько неприятностей, сколько можно найти в Скампии или Секондильяно, Дарио все равно был уверен, что и здесь необходимо быть начеку. Как и итальянская женщина, Ното сможет запросто ударить его чем-то тяжелым, если он сглупит или примет неверное решение.

Очевидный плюс для Дарио в этой поездке – ему никуда спешить, некуда идти. Можно спокойно позволить себе весь день торчать около церкви, предаваясь думам и воспоминаниям, параллельно следя за падре.