Слепой Странник

Глава 1. Планета, играющая в прятки

Легко найти дорогу, когда знаешь, куда идти.

Легко увидеть, куда идёшь, когда ты не слеп.

Но вся беда в том, что идти надо, а ты не осознаёшь ничего, и у тебя нет ничего.

Кроме собственного страха.

Великие открытия порой заканчиваются непоправимыми трагедиями. Эту горькую истину руководитель научно-экспедиционной группы Приуральского Центра по исследованию космоса Евгений Михайлович Северянин осознал в ту минуту, когда корабль «Вепрь» исчез с экранов всех мониторов.

Остальные члены группы ещё не успели прийти в себя от шока, как в Центр прибыл господин Чернявцев – главный наблюдатель и один из представителей Международной организации космических исследований.

Это событие само по себе было из ряда вон выходящим. Главные наблюдатели никогда не утруждали себя разъездами по подведомственным учреждениям. Должно было произойти нечто безмерно радостное или, наоборот, катастрофическое, чтобы заставить их лично засвидетельствовать почтение своим подчинённым. На сей раз радоваться повода не нашлось: команда «Вепря», состоявшая из семи человек, бесследно сгинула в глубинах Вселенной, и найти её теперь не представлялось возможным.

После случившегося не прошло и часа, а Северянин уже сидел в своём кабинете лицом к лицу со спешно прибывшим в Центр господином Чернявцевым и мрачно следил за тем, как по поверхности стола прыгает беспечный солнечный зайчик. Северянин и сам в этот момент был бы счастлив обернуться зайчиком и улизнуть прямо из-под носа разъярённого главного наблюдателя.

– Да вы хотя бы понимаете, что вы натворили?! – нависая над столом, словно гигантская чёрная скала над морем, вопил Чернявцев. – Это же чёрт его знает что! Сколько вы наблюдали эту планету? День? Два?

– Тридцать шесть часов, – пробормотал понурый Северянин в воротник пиджака, в котором ему становилось всё теснее и жарче.

– Так какого лешего вы нарушили Устав и послали туда экспедицию раньше, чем истекли положенные трое суток?!

– Простите, господин главный наблюдатель, но в Уставе записано, что выжидать трое суток не обязательно, если получена информация минимум с двух зондов, запущенных на новую планету, и командой приняты все меры предосторожности.

– А-а! Так, значит, вы приняли все меры предосторожности! – едко поддел Северянина Чернявцев. – В таком случае скажите, где ваша экспедиция? Не знаете? Тогда как у вас хватает совести говорить о принятых мерах! Ладно, – оборвал он самого себя, – давайте, рассказывайте по порядку, что случилось, а то у меня голова кругом от вашего сумбура. Может, сейчас вместе придумаем что-нибудь, чтобы спасти ребят.

Северянин подавленно вздохнул. Он отлично понимал, что надежда на спасение «Вепря» более чем просто призрачна. Скорее всего, её вовсе не существует.

Эта непонятная планета ни с того ни с сего обнаружилась возле бета-Возничего. Просто взялась из ниоткуда и повисла рядом с остальными своими соседками, будто всегда тут и была. В три часа двадцать одну минуту ее появление зафиксировал один из членов группы Северянина Пётр Лигов, ожидавший прохождения двух комет в опасной близости от четвёртой планеты бета-Возничего.

– Ребята, тут непорядок! – удивлённо воскликнул он, отходя от экрана монитора. – У моей звезды появился лишний спутник.

Сначала все дружно рассмеялись, решив, что Петя, как всегда, хохмит. Однако через минуту двадцать два человека, затаив дыхание, столпились возле лиговского монитора и, тыкая пальцами в сияющий жемчужным светом шарик, спрашивали друг у друга:

– Что это такое?

Ответа никто не знал.

Ещё несколько часов назад у бета-Возничего было двенадцать планет, а теперь откуда-то взялась тринадцатая, да ещё такая красавица, просто загляденье.

– А может у нас с аппаратурой что-то не того? – осторожно предположил Дима Таранченков. – Давайте пошлём запрос в другие Космологические Центры насчёт этой планетки?

Предложение показалось всем вполне разумным. Запрос был отправлен, и приблизительно через час начали приходить ответы. Они были примерно следующего содержания:

– Да, мы тоже наблюдаем тринадцатую планету возле бета-Возничего, которой раньше там не было. Право открытия принадлежит вашему Центру.

Когда пришел первый подобный ответ, группа Северянина не поверила собственному счастью. Но потом был получен другой, третий, ещё и ещё. Возможно, даже если бы Приуральский Центр обнаружил новую звезду где-нибудь в миллионе световых лет от Солнца, это открытие вряд ли показалось бы всем таким уж уникальным. За всё время существования Центров каждый день обнаруживалось нечто новое – комета, астероид, планета, звезда, сверхновая где-нибудь в необозримых далях. Но здесь, в хорошо изученной, как думалось, части небесной сферы, внезапное открытие неизвестной планеты произвело эффект разорвавшейся бомбы.

У Северянина дрожали руки от нервного нетерпения, когда нажатием кнопки на пульте он на исходе первых суток наблюдения послал зонд к загадочной красавице. Мониторы Центра не обладали достаточным разрешением, чтобы дать необходимую информацию о ландшафте планеты, тем более не могли показать состав почвы, атмосферы, наличие воды. Кроме того, зонды обладали немаловажным преимуществом не только по сравнению с мониторами, но и с космическими кораблями тоже. Зонды гораздо эффективнее использовали лазейки пространства-времени. Если бы не этот освоенный всего пятьдесят лет назад фокус, вряд ли изучение космоса продвигалось бы вперёд столь быстрыми темпами.

Здесь необходимо сделать небольшой экскурс в те годы, когда был построен первый си-прибор, позволяющий пользоваться этими лазейками.

За открытие возможности передвигаться в пространстве быстрее скорости света благодарить надо было некоего Хохлова Георгия Степановича, рабочего, уволенного с завода по производству радиодеталей за несоответствие занимаемой должности. Именно он через полгода после увольнения ухитрился запатентовать изобретение, навеки обессмертившее его имя. Никто не мог понять, каким образом человеку, никогда не отличавшемуся выдающимися интеллектуальными способностями, удалось совершить переворот в ракетостроении.

А врачи, проводившие вскрытие тела Хохлова, скончавшегося при загадочных обстоятельствах спустя три месяца после получения патента, так и не сумели определить причину его смерти. Однако горевать о Георгии Степановиче было некому, поэтому о его кончине вскоре забыли. Потомкам осталось на память уникальное изобретение.

Именно с тех пор передвижение кораблей и зондов стало осуществляться путем создания «си-точек», или, как их называли между собой астронавты, «тоннелей» в пространстве. Аппарат входил в си-точку (или, по выражению астронавтов, «буравил тоннель»), а выйти мог теоретически где угодно. Это не имело значения. Другое дело, что на практике отчего-то получалось не «где угодно», а в радиусе примерно восьми парсеков или 25,6 световых лет от места входа.

Почему практика существенно отличалась от теории, ученые понять так и не смогли. Точно так же, как не понимали, куда исчезают все живые существа, находящиеся на борту корабля, если тот проходит девять си-точек в минуту.

За раскрытие этой загадки Объединение Космоцентра четыре года назад даже назначило весьма ощутимую премию, но до сих пор не нашлось гения, которому удалось бы объяснить «тайну девятого тоннеля». Таким образом, скорость всех космических кораблей мира ограничивалась восемью си-точками в минуту.

Зонды, как уже упоминалось выше, выгодно отличались от кораблей астронавтов. Они могли достигать скорости тридцать две си-точки в минуту (32 М-РС). Если зонд ухитрялся «выжать» тридцать три, то эта точка становилась последней в его жизни.

Не менее ощутимая премия была обещана тому, кто сумеет преодолеть ограничение в скорости передвижения зондов, но опять-таки вариантов не нашлось. Стали появляться первые заявления от учёных, что скорость 32 М-РС является предельной, однако их противники язвительно парировали: когда-то скорость света считалась предельной, пока не были открыты си-точки.

– Тогда объясните нам внятно, что такое эти ваши точки? – надсаживались первые.

– Мы не знаем точно, но в принципе…

– В таком случае заткнитесь! – и на этом все споры обычно заканчивались, не приведя ни к какому положительному результату.

Да, вся проблема учёных проистекала именно из абсолютного незнания, какова физическая природа загадочных «тоннелей».

Вопросов было слишком много. Каким образом си-приборы помогают держать связь между Землёй и астронавтами в режиме реального времени? Почему сигнал обычно не теряется, как бы далеко в космос ни ушёл корабль и на какой планете бы ни приземлился? Почему экспедиции и зонды возвращаются назад всегда даже быстрее, чем рассчитывает земной компьютер, хотя такого быть не должно? Будто закон замедления времени возле планет большой массы в случае применения на корабле си-прибора начинает действовать в обратную сторону.

В общем, Хохлов хорошо умел держать язык за зубами. После его смерти, разумеется, нашлось немало желающих порыться в бумагах покойного. Однако среди записей не обнаружилось ничего, кроме черновиков чертежей и пояснений по сборке и использованию зондов и кораблей.

Ни малейшего намека на то, каким образом автор сделал своё открытие, на чём основывался, создавая чертежи. Как говорится, умер и унёс тайну с собой в могилу…

И надо сказать, если бы «Вепрь» попал по несчастливому стечению обстоятельств именно в злополучный «девятый тоннель» или в «тридцать третий» из-за сбоя в работе бортового компьютера или по другой причине, то Чернявцев бы не поднял такого шума. Однако с экспедицией случилась ещё более невероятная вещь.

Менее, чем через полчаса после выхода на орбиту Земли и переключения в режим «си-прибора», зонд группы Северянина достиг цели, а ещё через шесть часов вернулся, доставив в Центр следующие данные: атмосфера неизвестной планеты родственна земной, только в ней содержалось на 0,06 % больше кислорода, на 0,3 % больше водяных паров и на 0,12 % меньше азота. Вредные для организма человека примеси отсутствовали. Вода находилась в жидком и газообразном состояниях. Температура воздуха…

Тут у Димы, зачитывавшего вслух расшифровку, глаза на лоб полезли:

– Двадцать шесть с половиной градусов по Цельсию на всей поверхности… На всей?!

– Но это противоречит законам физики, – побледнел Северянин. – Наверное, зонд был неисправен!

– Очень вряд ли, – возразила Светлана, ещё один член их группы. – И вы сами это понимаете.

– Как же тогда объяснить эту нелепицу? – скептически хмыкнул Северянин, махнув рукой в сторону расшифровки.

– Сейчас увидим, – туманно отозвалась девушка, хотя сама уже готова была поверить в поломку аппарата.

– Данные о составе почвы, – начал говорить Дмитрий и вновь умолк.

– Что там? – торопили его другие.

– Сами смотрите. Судя по всему, это чрезвычайно питательная белково-углеводная масса, которая даст сто очков форы нашим лучшим чернозёмам. На этой планете даже засохшая палка начнет по пять урожаев в год приносить.

– Невероятно! – выдохнул кто-то.

– Зонд был неисправен! – упрямо продолжал твердить Северянин.

За двадцать шесть лет работы он сталкивался со многими странностями. Но не с такими, как эта самовозродившаяся из пустоты планета с одинаковой температурой на всей поверхности!

– И ещё одно, – голосом, говорившим: «А вот и гвоздь программы!» – добавил Дима. – Судя по расшифровке, там не только вечное лето, но и вечный полдень!

– Я немедленно посылаю второй зонд, чтобы сделать снимки ландшафта! – воскликнул Северянин. – Такого не только я, но и, думаю, вообще никто за всю свою жизнь не видел. Вечный полдень, – повторил он про себя, встряхнув головой. – С ума сойти!

Однако когда группа Северянина получила снимки со второго зонда, вокруг скромной планетки поднялся невоообразимый шум. Северянин призывал членов группы пока не разглашать полученную информацию, но она каким-то образом разлетелась по другим Центрам в мгновение ока.

Вне всякого сомнения нетронутые уголки природы Земли поражали воображение: огромные водопады, живописные горы и пещеры, но то, что зафиксировал зонд на той неизвестной планете, превосходило все возможные ожидания.

На первом фото оказалось горное озеро с ярко-фиолетовой водой, словно светившейся изнутри, а на его поверхности и вдоль берегов росли крупные алые, белые, лиловые, васильковые цветы, такие крупные, что в их бутонах мог бы легко скрыться пятилетний ребенок.

На втором фото была запечатлена равнина, сплошь золотисто-персиковая… от крыльев бабочек, порхавших с цветка на цветок. Вокруг располагался странный лес: деревья с синей хвоей, цветущие словно магнолии, только бутоны на их ветвях были не белыми, а небесно-голубыми.

Северянин перебирал фотографии, и руки его тряслись всё сильнее. Солнечно-оранжевые водопады, растения, отцветающие и дающие плоды буквально на глазах, изумительной красоты фауна… И существование всего этого мира совершенно противоречило законам физики, химии и биологии!

– Что это? Золотой олень? Жар-птица? Белые пантеры, которые пасутся вместе с антилопами? – отбрасывая в сторону один снимок за другим, бормотал себе под нос Северянин. – Побери вас лихоманка! – смачно выругался он. – Мы где, в сказке или в реальности?

И вот тогда Дима Таранченков, Светлана, Юля и ещё четверо ребят заявили, что не будут ждать продолжения исследований, а сразу отправятся на «Вепре» в неизведанный рай.

– Некоторая доля риска придаст путешествию пикантность, – засмеялась Светлана, задорно блестя глазами.

– Какой же здесь риск? – возразил ей Дима. – Вы все видели фото: никаких опасных для жизни человека животных и насекомых, судя по показаниям зонда, там нет. Это просто будет увлекательный уик-энд.

Вся группа поддержала его речь одобрительным гудением.

– Тем более «Вепрь» – один из лучших кораблей в Центре, – продолжал Дима. – Из стольких передряг он вынес нас невредимыми! А на этой сказочной планете, что страшного может произойти?

Северянин, как руководитель, мог запретить им лететь, но у него тогда не возникло абсолютно никаких дурных предчувствий. В самом деле, что плохого могло произойти с опытнейшей группой исследователей в таком раю? Пусть ребята отправляются, познакомятся с этой красавицей поближе, впечатлениями поделятся.

«Вепрь» стартовал через тридцать шесть часов тридцать девять минут после того, как была обнаружена новая планета, и уже к концу дня Северянин получил сообщение «Вепря» на свой монитор:

– Мы на месте, садимся!

– Садитесь. С Богом! – как всегда в таких случаях ответил их руководитель.

«Вепрь» вошёл в верхние слои атмосферы, и в тот же самый момент тринадцатая планета возле бета-Возничего пропала с экранов мониторов вместе с экспедицией, совершавшей посадку на её поверхность.

Словом, звезда осталась с двенадцатью спутниками, как ей и положено быть, а загадочная планета, будто хищная росянка, поглотив семерых человек и корабль, исчезла, по всей видимости, уже навсегда.

– И что вы теперь намереваетесь делать? – мрачно спросил Чернявцев, внимательнейшим образом выслушав монолог Северянина.

– Не знаю, господин главный наблюдатель, – подавленно отозвался тот.

Чернявцев некоторое время молчал, затем сухо обронил:

– Соберите всю команду в конференц-зале. Может, хоть у кого-то появятся здравые предложения?

Члены группы начали подтягиваться в условленное место спустя пять минут после вызова. Лица всех были бледными и растерянными. Они работали вместе уже несколько лет и относились друг к другу, словно члены одной семьи.

Дождавшись, пока все собрались, Чернявцев медленно обвёл взглядом оставшихся в команде пятнадцать человек, после чего тихо спросил, не вдаваясь в пространные объяснения:

– Итак, что вы думаете предпринять для спасения ваших товарищей?

В зале царило молчание. Кто-то судорожно кашлянул, но тут же испуганно зажал себе рот рукой и умолк.

Северянин, стоявший позади главного наблюдателя, не знал, куда девать глаза. Он то поднимал их к потолку, то с завидным упорством принимался сверлить взглядом пол, то устремлял напряжённый взор за окно, и всё время, не переставая, вздыхал.

– Пока ещё что-то можно сделать, я думаю, – вновь заговорил Чернявцев, не дождавшись ответа. – Информация не успела просочиться дальше моего монитора, хоть я не очень в этом уверен, – прибавил он несколько секунд спустя. – Но чем больше времени проходит, тем меньше шансов вытащить их живыми! – выкрикнул он со злостью. – Вам что, всем наплевать?!

На этот раз в зале поднялась одна-единственная рука.

– Слушаю, – холодно бросил Чернявцев в сторону желающего выступить.

С кресла поднялся худой парень лет двадцати с крупными веснушками на лице.

– По-моему, только один спасатель мог бы попытаться вытащить ребят с той подлой планеты, которой вдруг взбрело на ум поиграть с нами в прятки!

– Уж не ты ли? – послышался сбоку ехидный шёпот соседки.

– Нет, правда! – отмахнувшись от неё, продолжал парень. – И вы его все знаете! – обернулся он лицом к залу.

– Ты имеешь в виду, – задумчиво начал Чернявцев, но не договорил.

– Да, господин главный наблюдатель! Я имею в виду Маркова.

– Безумие! – невольно буркнул, стоявший рядом с Чернявцевым Северянин, прекращая любоваться летним пейзажем через окно.

– Почему? – обиделся парень.

– Потому что это бессмысленно, Алексей! Марков, конечно, лучший спасатель, но он же не Господь Бог. Одно дело вытаскивать людей из абсолютно отчаянных ситуаций, с планет, кишащих вирусными инфекциями или опасными животными. Но как ему удастся разыскать команду на планете, которой больше даже не существует?

– Да уж, предложение в самом деле безумное, – заговорил тут Чернявцев, переварив, наконец, сказанное Алексеем. – Однако на настоящий момент оно единственное, и, похоже, других не поступит. А посему выбора у нас нет. Если не справится Марков – не поможет никто! – он хмуро посмотрел на Северянина.

Тот вполне понял, чем вызвано лимонно-кислое выражение лица главного наблюдателя. Чернявцев являлся представителем Международной организации космических исследований, или, иначе говоря, Объединения Космоцентра, а, значит, стоило только органам его слуха воспринять словосочетание «спасатель Марков», у главного наблюдателя моментально начинался острый аллергический приступ.

В своё время Марков сыграл роль кости, застрявшей поперёк горла у всего руководства Объединения. И, надо заметить, размер кости оказался настолько огромным, что о ней не забыли даже спустя пятнадцать лет.

И тогда, и теперь все спасатели состояли в ассоциациях, которые дробились на команды, а, те в свою очередь, подразделялись на группы. Иерархия была примерно той же, что в научно-экспедиционных и научно-исследовательских центрах регионов.

Космические корабли выдавались ассоциациям только по решению Объединения Космоцентра в количестве, равном количеству групп, плюс один-два на случай непредвиденных обстоятельств.

Марков оставался единственным в мире независимым спасателем со своим собственным космическим кораблем, причём этот корабль принадлежал Маркову на законном основании. У спасателя имелась бумага, подписанная членами Объединения, о передаче аппарата в частную собственность Маркову Владимиру Сергеевичу.

Разумеется, логично было поинтересоваться, с какой радости Объединение проявило в отношении отдельной, ничем не примечательной персоны столь необыкновенную щедрость? Тем более, что качественные корабли на си-приборах строились долго, стоили дорого, а разбивались во время экспедиционных и спасательских вылазок чрезвычайно часто, следовательно, личный аппарат был непозволительной роскошью для смертного.

Но корабль Маркова работал не на си-приборе, кроме того, обладал уникальным искусственным интеллектом: тот воспринимал и обрабатывал не только информацию, но и откликался на эмоции. Кроме того, аппарат этот был внеземного происхождения. Пятнадцать лет назад Марков привёл его с плохо исследованной планеты из области Крабовидной туманности. Тогда юноша работал рядовым спасателем в группе Роджера Хеллмана.

Официально считалось, что группа Хеллмана полностью погибла в 2063 году на Красных Хребтах во время операции по спасению пропавшей тогда экспедиции «Стрела–4». Однако из засекреченных документов следовало, что один из членов группы вернулся на Землю живым и невредимым, да вдобавок привёл с собой неопознанный космический корабль, работавший от неизвестного источника энергии.

Аппарат развивал немыслимую скорость. Вопреки всем ограничениям, он легко проходил за одну минуту восемьдесят си-точек и никуда не исчезал, в отличие от построенных на Земле си-кораблей. Он пожирал парсеки, как голодный итальянец макаронины.

Разумеется, первоначальный план Объединения Космоцентра в отношении корабля был прост, как всё гениальное. Недолго думая, руководство изъяло аппарат в свою пользу. Марков пытался сопротивляться, но, конечно же, до его мнения никому не было дела.

Корабль поставили в специальный ангар и начали обследовать. Пытались войти в контакт с искусственным интеллектом, исследовали лучом, брали кусочек обшивки на лабораторный анализ, чтобы понять, из чего изготовлен аппарат, но попытки учёных что-то обнаружить с треском провалились.

По всем данным корабль просто не существовал. Отчего-то ни один прибор не фиксировал его присутствие, и столь же упорно его не брали химический и радиационный анализы.

«Ладно, Бог с ним, – решило руководство. – Второй такой мы не сделаем, но этот, по крайней мере, наш! Используем его по назначению».

Лучшие астронавты мира должны были стать первой командой загадочного корабля. Их отбирало Объединение по строжайшему конкурсу. Наконец, пятеро человек, удовлетворявших всем предъявленным требованиям, были приняты.

Торжественный момент первого запуска настал. Корабль вывезли на стартовую площадку космодрома. Команда поднялась по трапу ко входу в аппарат, как вдруг прямо перед их носом люк сам собой задвинулся, и раздался вежливый женский голос из динамиков:

– Я требую, чтобы вы прошли процедуру идентификации. Положите вашу ладонь в углубление на левой панели. Повторяю: положите вашу ладонь в углубление на левой панели.

Произошла заминка. Пока корабль стоял в ангаре, сотни учёных и лаборантов беспрепятственно входили в него и выходили, и никогда от них не требовали идентификации. Пожав плечами, первый из подошедших к аппарату астронавтов положил ладонь в углубление.

Алая полоса ощутимо прижгла его руку, оставив длинный тёмно-розовый след на коже. Мужчина вскрикнул и отдёрнул ладонь.

– Извините, – всё так же вежливо продолжал звучать голос из динамиков. – Вы НЕ идентифицированы. До свидания.

Говорят, в этот миг астронавт, слывший за одного из самых высокоинтеллектуальных и хорошо воспитанных людей в стране, вдруг выпалил короткую, но ёмкую фразу, навсегда испортившую его имидж. Однако минутой позже ту же фразу невольно повторили и четверо остальных кандидатов, после чего имидж астронавта был частично восстановлен в глазах окружающих.

Старт безнадёжно и бездарно сорвался. Тут-то Объединение Космоцентра и вспомнило о том единственном, кто заставил этот странный корабль взлететь в своё время. И даже не только взлететь, но и благополучно приземлиться.

В квартире, где жил Марков, беспрерывно начал звонить телефон. Причём не новый, с видеосвязью, а старого образца, по которому невозможно определить личность звонящего. Из трубки неслись страшные угрозы в ответ на спокойные заявления спасателя, что он понятия не имеет, с чего вдруг корабль перестал «слушаться». А потом этот нахал вдруг заявил:

– Если он вас не слушается, то зачем он вам? Отдайте его мне, а то он у вас скоро от неиспользования заржавеет.

За одну только неделю Маркову пообещали, что его лишат лицензии, карточки-ключа и путеводителя и в заключение проорали следующее:

– Ты, сволочь, ещё нас вспомнишь!

Марков просто тихо положил трубку, таким образом, дав понять, что его позиция в данном вопросе не претерпела существенных изменений.

А еще через неделю Объединение вызвало парня к себе, и там ему молча швырнули в лицо документ о передаче аппарата в частную собственность. Спасатель молча взял документ и поехал осматривать выделенный ему ангар.

С тех пор для Объединения Марков стал аутсайдером. Его ненавидели и боялись, но перейти дорогу не решались. Однако спасатель не ошибся в своих расчётах. Получив в собственность лучший по маневренности и другим параметрам корабль, он обеспечил себя постоянной работой на всю оставшуюся жизнь.

Центры всего мира постоянно сталкивались с серьёзными проблемами при освоении космоса, и, когда дела оказывались совсем плохи, они нанимали Маркова. За пятнадцать лет на его счету уже было более трёх тысяч спасённых людей, вытащенных в последний момент с таких кошмарных планет, что в больном бреду не привидятся. Сам же Марков представлялся окружающим чуть ли не бессмертным после всех этих немыслимых вылазок.

Однако Марков знал, что за ним до сих пор следят, пытаясь проникнуть в тайну его умения управляться с иноземным аппаратом. И если бы однажды вдруг Объединению это удалось, для спасателя тот день стал бы последним.

– У нас нет другого выбора, – повторил Чернявцев, за какую-то долю секунды вновь припомнив всю историю Маркова. – Я бы не связывался с этим парнем никогда, но делать нечего, – он хмуро посмотрел на Северянина. – Найдите его и попросите о помощи. Если он вернёт команду «Вепря», может претендовать на… хорошую сумму. Даю слово, – и пошёл к выходу из зала, даже забыв попрощаться.

– Простите, господин главный наблюдатель, – услышал он за спиной голос Алексея. – Можно вопрос?

– Да, пожалуйста, – оглянулся Чернявцев.

– Я несколько раз сталкивался с Марковым, когда мне приходилось бывать в других Центрах. Он вполне нормальный парень! За что вы все не любите его?

– Он не человек. Этого достаточно, – сухо прокомментировал Чернявцев и, попрощавшись с собравшимися кивком, вышел.

Некоторое время в зале царило гнетущее молчание, как и в начале собрания. Потом раздался тихий голос Северянина:

– Что ж, друзья… Попробуем связаться с Марковым.

Глава 2. Спасатель

– Попутчик, проснись! Тебя жаждет видеть какой-то Евгений Михайлович из Приуральского Центра.

Марков открыл глаза и улыбнулся. Этот ласковый женский голос будил его каждое утро, говоря языком его предков, а не теми чужими фразами, которые ему пришлось изучить, чтобы выжить среди землян.

– Я не будила тебя до девяти, как ты и просил, хотя этот Евгений стоит у монитора уже сорок минут. Я хотела, чтобы ты выспался, Попутчик.

– Спасибо, Си-А, – Марков поднялся с постели, и та моментально исчезла, освободив пространство.

Зато появились умывальник, зеркало, зубная щётка, полотенце, мыло и прочие необходимые атрибуты. Си-А много раз порывалась, как многие уважающие себя супероснащенные корабли, умыть, причесать и одеть своего владельца, но Марков решительно отрезал:

– Я буду делать это только сам!

И вот теперь он старательнейшим образом самостоятельно проделывал те процедуры, на которые все другие астронавты давно уже тратили не более двадцати секунд.

– У Евгения Михайловича кончается терпение, – лукаво заметила Си-А.

Марков выплюнул зубную пасту в раковину.

– Ладно. Может, у него и правда что-то срочное. Закончи, пожалуйста, мой туалет. На этот раз разрешаю.

– С удовольствием, Попутчик!

Через мгновение Марков был готов к приёму посетителя.

– Я соединяю вас, – предупредила Си-А, включая монитор, перед которым стоял Марков.

На экране появилось разъярённое лицо мужчины средних лет со всклокоченными седыми волосами.

– До вас достучаться, что до мёртвого в гробу! – без лишних церемоний выпалил Северянин. – Я, конечно, понимаю: сон – лучшее время жизни для любого существа, но мне дорога каждая минута!

– Ради Бога, извините! Я не думал, что это так срочно. Просто я жутко вымотался и попросил Си-А не будить меня ровно до девяти, что она с успехом и сделала. Но вы могли бы сказать ей, что это вопрос жизни и смерти, тогда бы она…

– Я говорил! – ещё больше вспылил Северянин. – Однако ваша чёртова машина упёрлась, как упрямый мул!

– Не ругайте её. Она может обидеться, – вежливо заметил Марков.

– Ах, да. Забыл. Единственный в мире искусственный интеллект, обладающий не только разумом, но и эмоциями. Ладно… Сейчас не это главное, – голос его стал спокойнее. – У нас пропала экспедиция из семи человек вместе с планетой, на которую совершалась посадка. Господин главный наблюдатель обещал, что вы можете рассчитывать на приличную сумму, если спасёте ребят. Вышлю вам всю дополнительную информацию на монитор, если возьмётесь за эту работу. Только решайте быстрее – думать некогда!

– А я и не думаю в таких случаях. Думает Си-А. Если она рассчитает, что мы в состоянии вытащить вашу экспедицию, мы полетим, несмотря на риск. Если есть хоть один шанс из миллиона. Высылайте вашу дополнительную информацию, и получите ответ ровно через две минуты.

– Так скоро? – поразился Северянин.

Видно было, как он даёт команду отправить информацию на монитор Маркова.

– Послушайте, Владимир Сергеевич…

– Марков, – решительно поджимая губы, перебил его спасатель. – Те два слова, что вы произнесли сейчас, я не считаю своим именем.

– Но, – начал было Северянин, однако моментально понял, что лучше не возражать. – Хорошо… Марков… Неужели ваш корабль способен за две минуты обработать столь большой объём информации, просчитать все возможные варианты…

– И даже степень риска, – прервал спасатель Евгения Михайловича. – Да, Си-А способна на это.

И они оба замолчали, глядя друг на друга.

Северянин потрясённо изучал лицо Маркова. Лицо чужака, иноземца. Все знали, что Марков – не человек, то есть не землянин, и настороженное, даже порой враждебное отношение не было для него редкостью. И теперь спасатель буквально всей кожей ощущал, что, глядя на него, Северянин пытается мысленно сравнить его внешность с внешностью людей.

На своем мониторе Евгений Михайлович видел высокого стройного мужчину тридцати пяти лет с кожей светло-коричневого оттенка, слегка отливающей серебром. Чёрные волосы, когда на них попадал свет, вспыхивали синими искрами и делались полупрозрачными. Казавшиеся в темноте карими глаза, на свету становились густо-фиолетовыми с золотисто-бежевыми колечками вокруг зрачков. Они были так глубоки и бесстрастны, что гипнотизировали собеседника, если тот долго в них смотрел. Но в эту бездну никто не решался заглядывать надолго.

Взгляд Северянина заскользил вниз, схватывая отдельные детали.

Длинный прямой нос, и переносица заканчивается выше линии бровей, чего тоже ни у одного землянина не встретишь. Плотно сжатые губы, и в уголках их таится некая грусть, о которой эти губы никогда и никому не поведают, поскольку их владелец одновременно горд, скрытен и недоверчив. Слишком узкое лицо и высоко расположенные скулы. Несколько удлинены пальцы и кисти рук по сравнению с руками землянина, но зато предплечье чуть более короткое, чем у людей.

При всём этом внешность Маркова не казалась отталкивающей, скорее, исполненной необычной мужественной красоты, отличной от земных мерок. Однако доверия и симпатии фигура спасателя тоже не внушала. И Северянин понял, что всё дело было в ледяном взгляде, казалось, абсолютно лишённом человеческих эмоций. Словно, это были глаза каменной маски, а не живого существа.

Северянину вдруг сделалось очень неуютно, и он непроизвольно отвёл взгляд в сторону.

«И этот не выдержал, – мысленно констатировал Марков. – Почему людей так пугает мой взгляд?»

Его невесёлые размышления прервал голос, прозвучавший внутри его мыслей и позвавший Маркова на родном наречии:

– Попутчик, работка предстоит не из лёгких, – это Си-А вышла с ним на связь по «неофициальному каналу», как они шутливо между собой называли телепатический контакт. – Я нашла планету, которую они все считают пропавшей, и их экспедиция там, судя по всему, жива и здорова.

– Значит, летим? – мысленно спросил у неё мужчина.

– Не так всё просто. Эта планета сейчас находится на границе пересечения пространств, поэтому её не видно здесь, да и нигде вообще. Она попала в пространственную складку, яму. Колодец, если хочешь. Кроме того, я немного пощупала саму эту планету, и она мне не понравилась.

– Почему?

– Снаружи она поддалась легко, но когда я попыталась пойти вглубь… Там вокруг ядра некая «пси-зона», до которой даже мне добраться не под силу. Причём эта зона не физического происхождения.

– Объясни конкретнее.

– Перевожу на доступный язык: эта планета обладает очень мощным и развитым интеллектом, подобного которому я ещё не встречала.

– Разумная? – спасатель искренне ужаснулся. – Так она специально «съела» их корабль с людьми?

– Судя по всему, да. Но в этом не было злой воли. Она не собирается причинить людям вред, это я ощутила, когда сейчас изучала её.

– Но зачем тогда?

– Не знаю! – перебила его Си-А, даже не дав закончить вопрос. – Я только говорю, что могу найти дорогу к той планете, могу доставить нас туда, но я отнюдь не уверена, что мы с тобой там не застрянем, подобно «Вепрю», на веки вечные. Итак, последнее слово теперь за тобой.

– Я спасатель, Си-А, – словно извиняясь, ответил ей Марков.

– Этим все сказано. Я знала, что ты не сможешь бросить тех людей на произвол судьбы. Ты слишком благороден, Попутчик!

– Это не только благородство. Если на той планете есть пси-зоны…

– Даже не думай об этом, – перебила его Си-А. – Слышишь! Прекрати! Я не позволю тебе отправиться навстречу тому, чего даже сама не понимаю!

– А вдруг я там найду своих?

– Попутчик, – ласково прошептала Си-А, – я же говорила тебе, что обшарила, наверное, всю обозримую Вселенную. Таких, как ты, больше нигде нет. Пожалуйста, отпусти от себя своих призраков. Дай им умереть.

– Но ведь пси-зоны тебе недоступны, – возразил ей Марков. – А что если они теперь живут именно там?

– С тобой спорить невозможно, – грустно сказала Си-А и тихо добавила. – Дай ответ Северянину.

Их мысленный разговор, как и предсказывал Марков, занял всего две минуты. Северянин, погрузившийся было за это время в свои размышления, вздрогнул, когда его пробудил от задумчивости голос спасателя:

– Я попытаюсь вернуть ваших людей.

– Значит, шансы есть? – обрадовался Северянин.

– Как я и предупреждал: один из миллиона, – невесело усмехнулся Марков. – Но мы попробуем изменить это соотношение. Я свяжусь с вами, когда мы доберёмся до места и найдём вашу экспедицию. Если найдём, – прибавил он секунду спустя.

– Когда вы стартуете?

– Сегодня. Точнее, прямо сейчас.

– Замечательно. Спасатель, – после небольшой заминки обратился к собеседнику Северянин, – всё же мне как-то неловко называть тебя по фамилии…

– Марков – это моё имя. Сожалею, если в документах записано иначе.

– Ясно, – так же спокойно ответил Северянин, хотя ему далеко не всё было понятно в этой истории. – Удачи, Марков! – и, вскинув руку в прощальном жесте, отключил монитор.

Некоторое время Марков смотрел на погасший чёрный прямоугольник экрана, потом тяжело вздохнул и нажал кнопку открытия ангара.

– Стартуем, Си-А, – выдохнул он. – Курс на ту планету.

– Есть старт, Попутчик! – откликнулся корабль и мягким толчком оторвался от земли. – Будем жать на полную мощность? – обыденным тоном поинтересовалась Си-А.

– Давай на полную! Чем скорее доберёмся до ребят, тем лучше.

– В принципе, я могла бы и за одну секунду. Только без тебя и, ну… В общем, ты знаешь, как… Но я подумала, что лучше не надо.

– И оказалась права, – шутливо поддел её Марков. – Не надо. Оставим это на самый крайний случай. И так, когда Объединение увидело, что ты жмёшь восемьдесят си-точек вместо положенных восьми, они едва не отняли тебя у меня.

– Им бы это никогда не удалось, и тебе это отлично известно, – лукаво улыбнулась Си-А.

– Да, но у нас возникли серьёзные проблемы, когда начались эти дурацкие исследования. А если бы они узнали, на что ты в действительности способна…

– А, главное, кто я на самом деле! – ещё хитрее, словно шкодливая девчонка, хихикнула Си-А.

Потом посерьёзнела.

– Жаль только, тебя в покое не оставят. Копаются в твоём прошлом, шпионят, вмешиваются в личную жизнь. Вот и этот Евгений Михайлович… Любопытный тип!

– Я уже свыкся с мыслью, что здесь я всем чужой. Знаешь, говорят, некоторые существа погибают, если не ощущают ничьей любви. Погибают физически. После того, как не стало в живых моего приёмного отца, я остался на этой планете совсем один. И если бы не ты, – он отнял руки от лица и нежным взглядом окинул салон корабля.

Тот тепло засветился ему в ответ.

– Если бы не ты, – повторил Марков.

– Спасибо, Попутчик. Но, мне сдаётся, ты кое к кому несправедлив.

Марков упрямо молчал, поджав губы.

– Ты даже не сообщил ей, что вернулся. С прошлой недели, – укоризненно продолжала Си-А. – Почему ты так холоден с этой девушкой? Она-то как раз тебя любит по-настоящему, в отличие от остальных.

– Я это делаю ради её же блага, – тихо откликнулся Марков.

– Ради её блага?! О чём ты? Лори обожает тебя, а ты держишь её на расстоянии вытянутой руки. Зачем? Ты же можешь быть другим. И ты ведь тоже её любишь!

Марков пожал плечами.

– Вряд ли. Я привязан к ней, это верно. Она мне дорога, тоже правда. Но любить? Нет, Си-А. Мы слишком разные. Земляне и та-лоо похожи только внешне, но внутренний мир у нас абсолютно различен. Мышление жителей Земли запутано, сумбурно. Они сами не знают, чего хотят. Они не властны над своими эмоциями. Та-лоо всегда точны, сдержанны и молчаливы. Они хозяева своих эмоций, и всегда знают путь в этом мире.

– Ой ли? – недоверчиво спросила Си-А.

– Конечно, у нас тоже бывают исключения из правил. Точнее, бывали, – Марков вновь опустил голову. – Этот Северянин только разбередил старую рану… Я сам уже начал забывать, что у меня когда-то было другое имя.

– Попутчик, – тихо позвала его Си-А.

– Что? – он поднял голову.

На мониторе горели до боли знакомые символы, обозначавшие открытое звёздное небо на языке древних. Левый символ светился зелёным, правый – голубым. Потом они повернулись по часовой стрелке, и цвета их поменялись местами, став словом, обозначающим «путь».

– Не надо, Си-А, – с напряжением в голосе попросил Марков.

– Ты же сам сказал, что начал забывать своё имя, вот я и…

– Не надо даже писать его. Вдруг кто-нибудь нечаянно подключится к твоему монитору?

– Я блокирую все сигналы. Опасности нет.

– Всё равно. Выключи монитор.

Послышался слабый вздох, и символы, прощально мигнув, погасли.

– Знаешь, я долго пыталась выяснить, что за загадка кроется в имени та-лоо. Ты сам точно ничего не помнишь?

– Си-А, мне было восемь лет! Только восемь! К тому же ты сама, кажется, говорила: даже мои соотечественники ничего не знали об этой тайне. Они соблюдали ритуалы, читали Священные Свитки, но, поскольку многие из Свитков были утеряны во время Великой Катастрофы, произошедшей более пяти тысяч лет назад, то выжившие утеряли вместе с ними и более половины мудрого знания, заключённого в них.

– Я только хочу сказать: ключ к загадкам вашей планеты, вашего народа, а, может, и вообще к тайнам всего сущего, заключен в именах и в обрядах, сопровождающих вас в течение жизни. Скажи, что вообще ты помнишь из своего детства?

– Во-первых, я уже сотни раз рассказывал об этом. А во-вторых, разве у нас сейчас есть время предаваться воспоминаниям?

– Вот времени-то как раз – сколько угодно! – хитро улыбнулась Си-А. – Особенно рядом с пси-зонами. Там его прямо-таки навалом.

– И что это мне даст?

– Вдруг у меня получится связать образы твоих мыслей с энергетикой информационного канала в окрестности пси-зоны?

– А попроще! – мысленно взмолился спасатель.

– Ты же знаешь, мне доступны не все временные ответвления, но в окрестностях пси-зон мои возможности резко возрастают. Можно было бы попробовать реанимировать прошлое твоей планеты, а заодно, возможно, восстановить содержание утерянных Священных Свитков. Почти наверняка там было написано много всяких полезных вещей о планете, её жителях, ваших именах, обрядах… Многое сразу могло бы проясниться. В частности, кто такая была Великая Мать?

– Возможно, это поможет мне найти остальных уцелевших после гибели Лоо? – задумчиво произнёс Марков.

Си-А ничего не ответила, но само её молчание уже в достаточной степени указывало на то, что она всерьёз сомневается в такой возможности. Она не знала почему, да только похоже было, что соотечественники Маркова не способны выживать на других планетах. Си-А не понимала, где здесь загвоздка, но дела обстояли именно так: надолго оторванный от родной планеты та-лоо погибал. Марков уцелел чудом, благодаря особым свойствам своей личности. Или благодаря своему имени?

– Так ты попробуешь? – ласково обратилась Си-А к погрузившемуся в размышления Маркову. – Потом, когда найдём ребят в этом Кладезе Знаний, станет некогда вытворять фокусы со временем.

– Как ты сказала?! – вдруг оживился Марков, вскидывая голову.

– Фокусы со временем, – послушно повторила Си-А.

– Нет, перед этим! Почему ты назвала пропавшую планету Кладезем Знаний?

– Кладезь Знаний? Сама не понимаю. Всплыло откуда-то. А что?

– Так называлось одно место… В Священных Свитках, – растерянно пробормотал мужчина.

– Что именно? – начала было Си-А, но тут перед ней потянулась вереница мысленных образов, воскресших разом в сознании спасателя.

Глава 3. Гибель Великой Матери

В воспоминаниях он опять переживал те последние дни, прожитые на родной планете. Он не понимал тогда, что происходит, но, читая мысли родителей, чувствовал: с Великой Матерью не всё в порядке. Более того, она умирает. И знал это не только он, но и жрецы Лоо, и взрослые, и самые маленькие дети.

«Уходите! Я не могу вас спасти. Моё странствие завершилось», – билось внутри каждого грустное прощание, обращённое к тем, кого Великая Мать должна была вскоре покинуть навеки.

В последний раз родители привели его ко входу в Главный Храм и с уважительным благоговением коснулись руками Магических Линий.

– Великая Мать, благослови своих детей, – тихо прошептал отец.

– Благослови своих детей, – вторила ему жена.

Фиалковые глаза её наполнились слезами. Магические Линии затрепетали золотистым сиянием, согрели твёрдые мужские и тонкие женские ладони.

Тогда отец и мать взяли его за руки и заставили тоже дотронуться до сплетения Магических Линий.

«Как тебя зовут?» – услышал мальчик внутри себя.

Он испуганно отпрянул было, но оба родителя удерживали его на месте.

«Как твоё имя?» – опять послышался голос в глубине сознания. Голос был ему незнаком, но в то же время казался удивительно родным и любящим.

– Тебя спрашивают, так ответь! – спокойно произнесла мать мальчика.

Ребёнок поднял на неё удивлённый взгляд: «А можно?»

«Сейчас – можно».

«Ни-Шоэ», – мысленно выдохнул мальчик, обращаясь к своему невидимому собеседнику.

«Благословляю твой путь, Покоритель Звёзд, Попутчик, Странник, и желаю найти Дорогу, понимание и себя».

Теперь они все отняли руки, ощутив, что тепло Магических Линий полностью перетекло в их тела.

«Найти Дорогу, понимание и себя».

Это была обычная фраза. Её всегда произносили жрецы во время ритуальных обрядов, её говорили тем, кто надолго покидал родные места или улетал в составе исследовательских экспедиций, тем, кто по выбору жрецов и собственному желанию, уходил в один из Храмов, чтобы попытаться вспомнить Великую Истину, забытую та-лоо тысячелетия назад.

Великая Мать знала Истину, но Создателю было угодно, чтобы дети постигали её самостоятельно, и Великая Мать безмолвствовала в ответ на вопросы жрецов.

Жрецы рассказывали, что где-то в глубинах Вселенной спрятан Кладезь Знаний, и тому, кто сумеет отыскать его, откроется Истина, которой прежде владели та-лоо. Но Кладезь найти сумеет не всякий, поскольку тот расположен на грани бытия-небытия, и он существует и не существует одновременно.

Одним словом, вся религия та-лоо, претерпевшая значительные изменения за промчавшиеся века, обросшая излишними суевериями и накопившая в себе достаточное количество противоречий, была построена, в сущности, на нескольких базовых понятиях.

Создателем называли безлично-личный принцип, который одновременно даёт возможность жизни и определяет её форму.

Великая Мать – та, что в соединении с Создателем породила жизнь в физическом плане бытия на Лоо и других обитаемых планетах. Личность её двойственна потому, что она одновременно человек и над-человек. И в ней присутствует женское начало.

Та-лоо – жители Лоо, дети Создателя и Великой Матери.

Жрецы – ищущие Истину, помощники Великой Матери, а также попутчики всем тем, кто тоже ищет Истину. Жрецы появились на Лоо после Великой Катастрофы. Прежде Истина была общеизвестна, её не было необходимости искать.

Через всё учение проходил образ Дороги или Пути. Словом, странствия, под которым подразумевался процесс познания Истины. Дорога вела к пониманию – Вратам перед храмом Истины, открывающимся тому, кто пришёл правильным Путём.

Кладезь Знаний был неким местом во Вселенной, которое при определённых условиях могло подарить владение Истиной прежде, чем закончится чьё-либо Странствие.

Однако никто толком не знал, что представляет собой эта Истина. То была некая тайна, которую стремились разгадать. Такая же заключалась в каждом индивидуальном имени та-лоо.

Его ребёнку давали родители, причём оно выбиралось только из Списка Священных имён, хранящегося у жрецов Главного Храма, но даже жрецу не сообщалось, какое решение приняли родители.

После посещения Храма пара, ожидающая ребёнка, уходила из города в Лабиринт – искусственное сооружение в горах, построенное древнейшими предками: теми, кто владел Истиной. Лабиринт дробил пространство на сколь угодно большое количество реальностей.

Таким образом, несколько супружеских пар могли свободно жить в одной и той же комнате одного и того же дома, даже не подозревая о существовании друг друга. Живущим в Лабиринте было неведомо чувство жажды, голода, усталости. Разумеется, будь их воля, сюда переселились бы все жители Лоо. Но жрецы строго запретили подобное переселение ещё сотни лет назад, а к их мнению все неизменно прислушивались.

Поэтому в Лабиринте жили только пары супругов до рождения ребенка и обряда И-Ма («исходное сплетение»). Сразу после рождения младенец получал своё первое имя, выбранное чуть раньше его родителями, но имя это должен был знать только он сам и никто больше.

Для этого и предназначался обряд.

Новорождённого приносили в центр Лабиринта, туда, где Магические Линии образовывали причудливые переплетения спиралей. Отец и мать, держа ребенка над сетью Линий, одновременно произносили вслух его имя.

Линии, изменяя форму, показывали некий узор, означавший произнесённое слово.

Младенца осторожно опускали сверху на этот узор и проговаривали над ним слова обряда, известные им из Священных Свитков. Эти слова знали все вступавшие в брак, знали наизусть, крепче самых незыблемых истин.

Магические Линии обвивались вокруг тельца ребенка, и узор их впечатывался внутрь его сознания. В тот же самый момент из памяти следящих за исполнением обряда родителей увиденный образ исчезал навсегда.

Когда Линии занимали вновь своё привычное местоположение, пара уносила своего ребёнка не только из обрядового зала, но и из Лабиринта.

Теперь супруги могли вернуться туда лишь в том случае, если снова будут ожидать появления малыша. Младенец же после свершения над ним обряда не только приобретал информацию о своём имени и о том, что его никогда, даже про себя нельзя произносить, но он или она получали также способность читать чужие мысли. И эта удивительная способность сохранялась у них до восьми лет.

Потом она бесследно исчезала, но этого времени вполне хватало для того, чтобы жрецы успели из мальчика сделать достойного Попутчика, а из девочки – Хранительницу, ибо на Лоо не принято было обращаться друг к другу по признаку пола. Телепатические контакты облегчали обучение, и к восьми годам ребёнок успевал овладеть необходимыми ему знаниями.

У некоторых способность читать мысли сохранялась в течение всей жизни. Такие та-лоо становились жрецами. Далее до шестнадцати лет в сознании подростка происходила систематизация усвоенной информации и совершенствовался процесс применения навыков и умений на практике.

Уже с восьми лет к ребенку начинали относиться, как ко взрослому. Считалось, что тот уже в достаточной степени разумен, чтобы начать самостоятельную жизнь, то есть, независимо от родителей. Однако, если ребенок будет жить сам по себе, общаться с другими, у него должно быть второе имя. И это имя в восьмилетнем возрасте та-лоо выбирал себе сам. Он мог назваться как угодно: Зарёй, Облаком, Деревом. Ему не возражали.

Второе имя не являлось тайным или магическим, и посему не нужно было устраивать специальный ритуал по этому поводу. Ребенок ограничивался тем, что при случае объявлял о своём решении родителям, знакомым, близким, друзьям, и на этом дело заканчивалось.

Первое же имя, полученное при рождении, навсегда оставалось скрытым в глубинах его сознания.

Жрецы говорили, что в Свитках, составленных древним народом Лоо, владевшим Великой Истиной, доподлинно объяснялось, зачем ребенку нужно давать первое имя и почему необходимо предпринимать столь радикальные меры по защите этой информации от окружающих. Но эта часть Свитков также была утеряна во время Катастрофы, произошедшей пять с половиной тысяч лет назад.

Тогда на Лоо происходили непонятные катаклизмы, и жители вынуждены были искать себе пристанище на других обитаемых планетах. Великая Мать страдала, но ничем не могла помочь своим детям. Они рассеялись по галактикам, но вскоре погибли, поскольку не сумели приспособиться к жизни на чужих землях. Конечно, существовала вероятность того, что где-то ещё остались потомки древних та-лоо. Однако вероятность эта была ничтожной.

Неизвестно, каким образом, но Великая Мать узнала и сумела рассказать нынешним жрецам о судьбе тогдашних переселенцев. Она горевала о них до сильнейшего надрыва, больше, чем любая обыкновенная женщина убивается из-за потери родного ребёнка.

Великая Мать что-то говорила о других мирах, чуждых существах, так и не сумевших дать приют спасавшимся от гибели. А она ничем не могла помочь своим детям, только наблюдала за их страданиями, мучаясь сама.

Её поверхность избороздили тектонические разломы, по ней текла обжигающая магма, её недра извергались огненными столбами вулканов.

И лишь чудом ей удалось сохранить два последних напоминания о своих детях, два уникальных сооружения, возведённых их руками: Главный Храм и Лабиринт.

Больше половины Свитков сгорели в лавовых потоках. Только та часть, что хранилась в библиотеке Главного Храма, уцелела, чтобы впоследствии не дать новым та-лоо окончательно забыть прошлое своего народа.

«Повествование о Катастрофе» записали жрецы со слов Великой Матери спустя десять веков после случившегося горя.

Начиналось оно словами: «Вы слабы, о мои дети, ибо родились вы не от моей огромной любви, а от моей неизбывной скорби…»

Скорбь, в самом деле, была велика, и жители ощущали её постоянно. Кроме того, они всё время чувствовали страх человеческого «я» Великой Матери. Страх женщины.

Этим же чувством была наполнена каждая глава, каждая строка «Повествования»:

«…многие отправились на планету, которую её дети называют Валла. Великая Мать Валла слабее меня, но достаточно сильна для рождения детей. И её дети очень похожи на та-лоо. Но, оказалось, даже «очень похожи» не значит – «такие же».

Великая Мать Валла не сумела защитить моих детей, и они постепенно погибли там. Один за другим, хоть и прожили дольше, чем остальные переселенцы. Они пытались построить храмы, но у них ничего не вышло… Магические Линии показали совсем другой узор…»

Магические Линии, или, как их называли жрецы, Руки Создателя, тоже были загадкой. Все знали, что они находятся повсюду, как и сам Создатель присутствует везде. Однако никто из та-лоо не понимал, каким образом древним удалось заставить эти Линии преобразиться в нечто осязаемое, физическое, как, например, в Лабиринте. Или у ворот Главного Храма, а также в Храме, куда могли входить только жрецы.

Определённо, древние владели некой Истиной. Какой? Дети, рождённые от скорби, волей-неволей начинали ревновать к детям, рожденным от любви. Но Великая Мать-Надчеловек умеряла эту ревность спокойно-бесстрастным замечанием: «Я не горюю. Их Странствие завершилось, как однажды завершится ваше и моё. Овладение Истиной означает окончание Странствия, но это – не боль, а радость, ибо возвращение домой – всегда радость».

Обе стороны личности Великой Матери упорно не желали приоткрывать завесу таинственности над непонятной «Истиной».

Все эти отрывочные, сумбурные воспоминания толпились в мозгу мальчика, которому через неделю должно было исполниться восемь, а вместо мыслей о выборе второго имени, ему приходилось думать о том, что теперь станет с ним, с его близкими и родной планетой.

«Уходите, я умираю, – шептала Великая Мать. – Спасайтесь на других землях. И да благословит вас Создатель!»

Корабли поднимались в серебристо-лиловое небо с дрожащей от напряжения груди Лоо, то вздымавшейся, то опадавшей в бездну. Главный Храм оседал вместе с пластами почвы.

Лабиринт раскололся на две симметричные части, а от порванных Магических Линий над ним загорелся огромный ярко-алый шар, похожий на невероятных размеров каплю свежей крови. Из разломившихся стен хлынула вода, хотя поблизости не было даже маленького озерца. Сам Лабиринт невероятно увеличился в размерах, будто сразу все его этажи, бывшие прежде невидимыми, вывалились в эту реальность.

Со слезами на глазах отец и мать мальчика следили сквозь полупрозрачную обшивку корабля за последними минутами жизни родной планеты.

– Уходите, – донёсся до них всхлипывающий вздох, – уходите…

Мальчик заставил себя не слушать: это уже было не напутствие и не предупреждение, а разрушительная агония.

Через пару минут от Лоо осталась лишь кучка бесформенных обломков, которые впоследствии станут астероидами, космической пылью или спутниками других небесных тел.

– Куда нам теперь? – дрожа всем телом, спросила Хранительница у мужа.

– В «Повествовании» было сказано, что Валла наиболее походит на Лоо. Может, теперь Великая Мать Валла стала сильнее и сумеет защитить нас и нашего сына? Ты как думаешь?

– Я полечу, куда ты решишь, – покорно отозвалась Хранительница.

Глава 4. Мальчик с Лоо

В то пасмурное осеннее утро Сергею Владимировичу Маркову не просто ничего не хотелось делать. Хуже того, за что бы он ни брался, у него всё валилось из рук.

Обругав неприличным словом застопорившийся на середине научный проект и одновременно собственное неумение обращаться с новыми моделями компьютеров, Сергей Владимирович вышел из квартиры и нанял через переговорник такси до пригородной полосы.

Он надеялся, что проветрится часок на свежем воздухе, придёт в себя, а потом можно будет опять бросаться в атаку на «корявый» софт, сумевший всего за полчаса довести его до белого каления.

Добравшись до лесопосадки, профессор расплатился с таксистом и, удовлетворённый, ступил на шуршащий оранжево-золотой ковёр из опавших листьев.

Через некоторое время мужчина ушёл в весьма далёкие от науки размышления, любуясь красотой осеннего леса. Тогда-то грохот взрыва, разнесшегося, казалось, вдоль и поперёк всех его нервов, заставил Маркова вздрогнуть и замереть на месте с колотящимся сердцем.

С минуту, наверное, профессор пытался сообразить, что случилось. Наконец, он решил пойти в ту сторону, откуда раздался взрыв, и посмотреть, в чём дело.

Вскоре профессор выбрался на широкую поляну. Точнее, на то, что стало поляной, после того, как взрывной волной из земли вырвало с корнями деревья в радиусе около пятисот метров. Стволы вповалку лежали на сухой траве и медленно двигались один за другим, выстраиваясь в некий непонятный узор.

У Маркова глаза на лоб полезли при виде этой картины. Однако не успел он удивиться такому зрелищу, как среди вывороченных деревьев увидел серебристую обшивку аппарата, похожего на застывший шар ртути. А чуть подальше – другой такой же шар, от которого вверх столбами поднимался едкий дым.

– Что за… – начал было профессор и подавился словами.

От первого аппарата отделилась миниатюрная фигурка в зелёном костюме странного покроя и в ярко-голубой шапочке на голове. Перепрыгивая через поваленные стволы, человечек торопливо бежал по направлению ко второму шару.

Маркова пронзила ужасная догадка: скорее всего, он стал свидетелем катастрофы космических кораблей. С другой стороны, Сергей Владимирович часто смотрел новости в глобальной сети, и он не мог припомнить, чтобы хоть один земной аппарат имел столь необычную форму и размеры. Однако сейчас важно было то, что во втором корабле наверняка находились люди, и они нуждались в помощи.

Не раздумывая больше, профессор двинулся через поляну, не обращая внимания на стволы деревьев, постепенно образовывавшие на земле фигуру, похожую на закрученную вправо спираль.

«Чертовщина какая-то, – мелькнуло в сознании Маркова, и тут же он снова отбросил эти мысли. – Ладно. Потом разберусь».

Рассудив так, профессор приблизился вплотную к серебристому шару, из которого валил дым.

Фигурка в зелёном возле аппарата оказалась десятилетним мальчиком. Судорожно царапая ногтями обшивку, ребёнок пытался открыть люк, который заклинило при посадке, и помочь выбраться двум взрослым, чьи фигуры смутно виднелись сквозь полупрозрачные стенки аппарата.

«Чудна́я конструкция», – ещё раз отметил про себя профессор.

В то же мгновение мальчик вздрогнул, перестал царапать обшивку и оглянулся. Сергею Владимировичу подобное показалось довольно пугающим: ребёнок явно отреагировал не на звук его шагов, а на присутствие мыслей. К тому же при первом взгляде на мальчика профессора глубоко поразила его внешность.

И дело было даже не в необычном цвете радужной оболочки, а в том, что в глазах ребёнка застыла некая холодная пустота. Однако сквозь это видимое спокойствие на поверхность короткими вспышками пробивались паника, ужас, боль, но их почти невозможно было отследить, если не наблюдать за мальчиком внимательно. Профессору стало страшно. Он не мог понять, откуда в десятилетнем ребёнке такие железная сила воли и умение казаться совершенно бесстрастным, когда в душе его на самом деле бушует хаос?

Судя по очертаниям фигур, внутри второго корабля находились родители мальчишки, и он боялся потерять их больше всего на свете, но при этом выражение лица сохранял равнодушно-каменное.

– Погоди, я сейчас! – Сергей Владимирович даже не знал, кого больше пытается успокоить: этого странного ребёнка со взглядом разумного лунатика или себя.

Отломив от лежащего поблизости ствола огромный сук, профессор воткнул его в щель между дверью люка и обшивкой и налёг на импровизированный рычаг всем телом. Мальчик моментально понял, чего хочет профессор, и присоединился к нему, вцепившись в толстую ветку обеими руками.

Валивший из аппарата дым становился всё гуще, обшивка вдруг стала плавиться, и древесина тоже начала понемногу тлеть, но Марков упорно не желал сдаваться, продолжая изо всех сил толкать рычаг вперёд и влево. На лбу его от напряжения выступили крупные капли пота. Мужчина сам не знал откуда, но он вдруг отчётливо понял, что пытается открыть люк правильно, и чтобы всё получилось, нужно просто надавить ещё чуть сильнее. Наконец, ему это удалось: щель расширилась. Мальчик проворно сунул руку внутрь и что-то повернул. Раздался сухой щелчок, и люк открылся.

– Слава Богу! – воскликнул профессор, отбрасывая в сторону запылавшую ветку и затаптывая её ногами, чтобы не загорелись опавшая листва и сухая трава.

Из распахнутого люка повалил ещё более густой и едкий дым, но тут же он начал рассеиваться, и Сергей Владимирович увидел, что оба астронавта в корабле лежат, обнявшись, на полу без сознания. Марков вошёл внутрь следом за мальчиком.

– Надеюсь, они живы, – прошептал он, поднимая на руки женщину.

Он вынес её на поляну, потом вернулся за мужчиной. Его тащить на себе было гораздо труднее, но профессор справился и с этой задачей. Пока же они входили в корабль и выходили оттуда, Марков пытался понять, что же горело в аппарате.

И в конце концов, решил, что пожар в салоне начался из-за утечки фтора. Интересно, зачем астронавтам понадобился фтор, да ещё в таком количестве?

Однако размышлять над этим вопросом было некогда: требовалось, как можно скорее, привести в сознание спасённых. Марков взглянул на них и замер от ужаса: на лицах, шее, руках мужчины и женщины явственно проступали обширные следы ожогов. Кожа краснела и, вздуваясь волдырями, превращалась в лохмотья прямо на глазах.

Мальчик молча и неподвижно стоял рядом, и в лице его по-прежнему не было заметно ни страха, ни отчаяния, хотя профессор уже знал, что это далеко не так. Ребёнок перепуган до смерти и не знает, как ему дальше быть.

Марков бросился на колени перед распростёртыми фигурами. Взял женщину за руку, пытаясь найти пульс, но, прекрасно понимая рассудком, что сделать уже, по всей вероятности, ничего нельзя. Веки женщины конвульсивно вздрагивали: это уходили последние остатки жизни, ещё теплившиеся в ней.

Внезапно то, что не удавалось сделать женщине, удалось её спутнику. Он распахнул глаза, и Марков вздрогнул от неожиданности. Так странно было увидеть красивейшие бархатно-сиреневые глаза на обезображенном ожогами лице. Они были глубоки, как бездна, и так же пугающе холодны.

Только теперь Маркова пронзила страшная догадка, что перед ним не человеческие глаза, но эта догадка нырнула в самую глубь сознания, отравленного паникой, столь же быстро, как и предыдущие.

Заметив, что его отец очнулся, мальчик упал перед ним на колени. Обожжённые губы дёрнулись и приоткрылись.

Мальчик поспешно схватил отца за руку. На миг в его лице промелькнуло нечто, похожее на обыкновенный, вполне понятный человеческий страх, но через секунду оно опять превратилось в непроницаемую маску.

– Та диэ Валла, – вырвался хрип из горла умирающего.

Марков замер и прислушался внимательнее. Что до мальчика, так тот давно уже сосредоточил всё своё внимание на еле шевелящихся губах отца.

– Та диэ… Раддэ Ни-йо, йо-Фа, Ро. Ни илла… Итта![1] – последнее слово он почти прокричал.

Потом голова мужчины запрокинулась назад, и фигура застыла навеки с широко распахнутыми глазами.

«Кто же они такие? Иностранцы?» – Сергей Владимирович отлично понимал, что пытается искать рациональные объяснения, стараясь не замечать очевидного.

Эти люди вовсе не были людьми. Их корабль строился явно не на Земле, как не на Земле шились одежда и обувь. И сейчас напротив профессора с лицом, не выражающим ничего, сидел десятилетний мальчик, свалившийся буквальным образом с неба. Он продолжал держать за руку холодеющее тело отца, словно ожидая, что уста умершего откроются ещё раз, чтобы произнести последние слова напутствия.

Марков заставил себя подняться и подойти к этому странному ребёнку.

– Всё кончено. Мне очень жаль, но с этим ничего не поделаешь.

Мальчик продолжал сидеть на месте, не шевелясь, и пристально смотреть в застывшее лицо отца.

– Не знаю, понимаешь ты или нет, – заговорил опять профессор, – но не имеет смысла здесь больше оставаться. Ты уже ничем не сумеешь им помочь. Кроме того, – тут он посмотрел на мёртвого мужчину, и его передёрнуло, – это нехорошо – глядеть в глаза покойнику, – рука Маркова сама собой протянулась, чтобы опустить умершему веки.

Внезапно мальчик остановил его хладнокровным жестом.

– Не надо, – сказал он на чистейшем русском без малейшего акцента. – Я сам сделаю это.

– Как скажешь, – потрясённо выдавил профессор.

Мальчик склонился над телом отца и осторожно закрыл ему глаза, шепнув при этом что-то на своем непонятном наречии. Затем обернулся к профессору.

– Их нельзя здесь оставлять.

– Разумеется. Но, как я понимаю, тебе не хотелось бы, чтобы я обратился в полицию, а потом тела отправили бы в морг на вскрытие, – Марков одновременно и опасался этого ребёнка, и жалел его.

– Вскрытие? Ни за что! – тоном взрослого заявил мальчик. – У вас мёртвых хоронят в земле? – бесстрастно поинтересовался он.

– Д-да, – Маркова это ледяное спокойствие просто сводило с ума.

– Хорошо, мы похороним их здесь.

– Нет, что ты?! – попятился от него профессор. – Это делают на кладбище… – и замолчал, осекшись.

Ему на секунду показалось, что взгляд мальчика сейчас прожжёт дыру у него в голове.

– Мы похороним их здесь, – тоном, не терпящим возражений, проговорил ребёнок. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь изучал их тела.

– Но пойми ты, тут их ещё вернее найдут! Ведь взрыв, наверняка, слышали не только мы. Да и потом – здесь все деревья с корнем вывернуло! Этим местом заинтересуются ученые и…

– Вы совершенно правы, Сергей Владимирович, – вежливо ответил ребёнок.

Профессора прошиб ледяной пот. Он облизал дрожащим языком пересохшие губы.

– Откуда… ты знаешь моё имя?

– Оттуда же, откуда знаю ваш язык. Сейчас это не главное. Помогите мне перенести тела моих родителей обратно в катер.

– Катер? – только тут до Сергея Владимировича дошло, что эти две круглые серебристые «капсулы» никак не могли быть космическими кораблями уже потому, что мальчик и его родители не стали бы путешествовать отдельно друг от друга.

И потом: вторая «капсула» горела, но явно не вследствие взрыва. То есть взорвалось нечто другое: сам космический корабль. Где же в таком случае обломки?

– Да, – прервал нетерпеливый голос его размышления. – Так вы мне поможете?

– Но ведь…

– Прошу вас, сейчас не время! – это прозвучало почти умоляюще.

«Ну что я в самом деле! – подумал профессор. – Кем бы он ни был, это всего лишь маленький ребёнок, испуганный и потерявшийся. Я должен ему помочь».

– Я всё сделаю, – коротко отозвался Сергей Владимирович.

Мальчик ответил ему благодарным взглядом. В глазах его затеплилась искорка, которой прежде не наблюдалось и в помине.

– Спасибо, профессор.

Сергей Владимирович снова поднял на руки тело женщины и отнес её обратно внутрь катера. Пожар внутри уже погас, хотя специфический запах, похожий на смесь йода с озоном, всё ещё сохранялся.

Мальчик теперь стоял и, скрестив на груди руки, сосредоточенно смотрел куда-то вверх.

– У вас другое небо, – внезапно сказал он.

– Что? – не понял профессор.

– Я говорю, у вас совсем другое небо. Оно какое-то… серое. Наше небо чудесного сиреневого оттенка, как глаза моего отца.

– У нас небо голубое. Просто сейчас сильная облачность.

– Наши облака ярко-серебристые, и их никогда не бывает так много.

Сергей Владимирович не нашёлся, что ему ответить. Он понимал, вернее, интуитивно чувствовал, что мальчику всё больших усилий стоит сохранять видимое хладнокровие. И заговорил он сейчас вовсе не потому, что ему взбрело на ум поболтать, а чтобы заставить себя не разрыдаться.

Марков осторожно взялся переносить мёртвого мужчину. Опустив его на пол «капсулы» рядом с телом жены, профессор вышел из катера и приблизился к мальчику.

– Я сделал всё, как ты просил. Что теперь?

Странный ребёнок оглянулся на катер.

– Мы уйдём.

– Как? – Маркову показалось, что он ослышался. – Вот так просто и уйдём?

– Да. Через пять минут оба катера самоуничтожатся. В них… программа заложена.

– Точно такая же была заложена и в ваш корабль? – неожиданно для самого себя выпалил профессор.

Мальчик с некоторой долей опасения покосился на него.

– В общем, да. Только никто не подозревал, что катер заденет взрывной волной, – ребёнок поспешно отвернулся.

Когда он опять посмотрел на Маркова, его лицо вновь не выражало ничего.

– Идёмте, Сергей Владимирович, – и сам двинулся вперёд.

Профессор шёл следом, усиленно размышляя, как ему теперь быть с этим неожиданно свалившимся на голову мальчиком.

Бросить его на произвол судьбы не позволяла совесть, но и домой привести тоже было нельзя. Инна терпеть не может детей. Тем более чужих. Тем более – пришельцев с других планет.

– Как тебя зовут? – внезапно в спину ему спросил Сергей Владимирович.

Мальчик замедлил шаг, но не обернулся.

– Вы, наверное, не только это хотите узнать, профессор?

– Хотелось бы знать ещё, откуда ты пришёл.

– С Лоо, – теперь он повернулся и посмотрел профессору в лицо своими странными гипнотизирующими глазами. – Странствие Великой Матери закончилось, и наша планета погибла. Поэтому нам пришлось искать пристанища у вас. Мы думали, Великая Мать Валла сможет нас защитить.

– Валла? – удивлённо переспросил профессор.

– Земля, – коротко пояснил мальчик.

– Ясно. Сколько же тебе лет?

– Наверное, если перевести на ваше время, мне было бы двенадцать. Но по нашему времени мне всего восемь. Точнее, будет восемь через четыре дня.

– Ваш народ умеет читать мысли?

Губы мальчика изогнулись в слабое подобие улыбки.

– Только до восьмилетнего возраста.

Профессор вздохнул с облегчением.

– В этом смысле землянам повезло!

– Почему – повезло?

– Скоро ты не сможешь больше «просвечивать» ничьи мысли, словно рентгеном. Да ладно, пошутил я, пошутил. Если ты, конечно, понимаешь, что такое шутка.

– Понимаю, – с каменным лицом отозвался мальчик. – А насчёт везения – пока неизвестно. У некоторых та-лоо телепатические способности сохраняются до самого окончания Странствия.

– Смерти? – уточнил Сергей Владимирович.

– Мы применяем это слово только к физической оболочке.

Из-за деревьев один за другим послышались два громких хлопка. Из сплетённых ветвей старого дуба в небо, хрипло каркая на разные голоса, взвилась стая перепуганных ворон.

– Вот и всё, – тихо и торжественно произнес мальчик. – Их Странствие закончилось, а тела погибли.

Профессор умолк на несколько минут, давая мальчику время прийти в себя. Потом опять задал мучивший его вопрос:

– Как тебя зовут? Я ведь не умею читать чужие мысли, в отличие от некоторых!

Мальчик остановился, внимательно посмотрев на застывшего в ожидании профессора.

– Наши обычаи запрещают называть кому бы то ни было имя, полученное при рождении, – словно извиняясь, промолвил ребёнок. – Но каждый та-лоо имеет право по достижении восьмилетнего возраста выбрать себе другое имя, которое можно назвать вслух. До моего восьмилетия осталось четыре дня, но я не думаю, что теперь это имеет значение, поскольку я вступил в самостоятельную жизнь немного раньше, чем предполагалось, а, значит, имею право выбрать себе имя.

Он помолчал немного.

– Вы очень благородный человек, Сергей Владимирович. Вы, не задумываясь, пришли на помощь моим родителям, хотя могли получить сильные ожоги, а то и погибнуть. Уж я-то, поверьте, знаю, что такое пожар внутри катера. Если вы не возражаете, я хотел бы взять себе ваше имя.

– Моё? – брови Сергея Владимировича поползли вверх от изумления.

– Ваше. Я бы хотел, чтобы с этого дня меня звали «Марков».

– Но это не имя, а фамилия, – уточнил профессор.

– Не имеет значения. На нашей планете подобного разграничения не существует. Так вы не против?

– Нет, не против… сынок.

Он до последнего колебался, сомневался, стоит ли это делать. Но когда в холодных, бесстрастных глазах мальчика вновь вспыхнула на секунду уже знакомая тёплая искорка, Сергей Владимирович окончательно убедился, что поступает правильно.

Глава 5. Пси-зона

– Зарегистрировали меня, разумеется, как Владимира Сергеевича Маркова. Инна Ромуальдовна поссорилась с мужем и подала на развод, но мой приёмный отец не предал меня, не бросил, хотя и сильно страдал потом. Он потерял свою Хранительницу, кроме того, в нас все тыкали пальцем: «Смотрите, у профессора Маркова инопланетный ребёнок!» Врачи «протащили» меня через все возможные и невозможные обследования. И успокоились лишь после того, как убедились, что во мне не бродит никаких опасных для жизни землян вирусов, а мой генетический материал вполне совместим с их генами. Однако это не помешало многим школьным учителям отказаться от занятий со мной под благовидными предлогами. Учёные же вновь и вновь перерывали сантиметр за сантиметром тот небольшой участок земли, где я произвёл уничтожение катеров вместе с телами погибших родителей. Не знаю, что именно они надеялись там найти? Моего приёмного отца начали сторониться даже близкие друзья, а он всё равно любил меня, как родного сына, до самого окончания своего Странствия… Единственный землянин, который меня по-настоящему любил. Впрочем, – тут Марков тяжело вздохнул, – ты всё это слышала и не раз. Грустная история.

– Да, Попутчик. Очень грустная. И всё же ты не прав насчёт Лори, – начала она, но Марков перебил её.

– Тебе удалось связать мои воспоминания с потоком энергии? Ты поняла, где искать Кладезь Знаний?

– Я не уверена, но, похоже, так называется пси-зона, расположенная на планете, куда мы с тобой в данный момент направляемся.

– Это то самое место, о котором говорилось в Священных Свитках? – сердце спасателя напряжённо забилось. – То, которое находится на границе бытия-небытия и…

– Попутчик, – мягко остудила его пыл Си-А. – Всё изложенное в Свитках нельзя понимать буквально. Даже если мы действительно нашли Кладезь Знаний, это вовсе не означает, что нас там дожидается Истина в готовом к употреблению виде. В пси-зоне, конечно, есть нечто загадочное, но я не вижу, что именно.

– А насчёт остального? – с надеждой поинтересовался Марков.

– Я выудила кое-что. Информацию о ваших далёких предках. Кажется, наконец, я смогу показать тебе небольшой фрагмент из отрезка времени, когда строился Лабиринт. Если, разумеется, ты пожелаешь.

– Что?! – задохнулся Марков. – Конечно, хочу! Увидеть Великих Предков собственными глазами! Си-А, ты – чудо! Жаль, нельзя тебя расцеловать!

– Ну уж, – ворчливо отозвалась та, но по голосу было заметно, что ей весьма польстила речь Маркова. – Когда ты улыбаешься, твои глаза меняются. Видела бы тебя сейчас Лори!

– Не надо! Ну, почему ты постоянно вспоминаешь её? – лицо спасателя исказилось болью, а глаза опять превратились в ледяной колодец.

– Потому что я прекрасно понимаю, что с тобой происходит. Знаю лучше, чем ты сам, но ты не позволяешь объяснить…

– Си-А!

– Ты любишь эту девушку.

– Пожалуйста, покажи Великих Предков!

– И ты боишься своих чувств, потому что считаешь их лишними, не нужными тебе в твоих поисках! Прости, но я должна была это сказать.

Наступила тишина. Затем Марков тихо, но внятно произнёс:

– Я не собираюсь портить ей жизнь. Лори нужно выбрать себе в Попутчики человека, мужчину, а не та-лоо.

– Она выбрала тебя. И, судя по всему, не изменит своего решения. Уважай её выбор. Это раз. А во-вторых, ты говоришь мне неправду. Ты просто ищешь какие-то нелепые оправдания. Попутчик, как ты не понимаешь: ты уже больше, чем наполовину, землянин и лишь частично – та-лоо.

– Я хочу найти своих, и точка. Это моя единственная цель. Я должен их найти!

– Но если твой Путь привел тебя на Землю, не значит ли это, что Создателю угодно, чтобы ты искал Истину именно здесь?

– А Лори – моя Хранительница? – в голосе Маркова появилась недоверчивая усмешка. – Ах, Си-А. Какие глупости. Я понимаю, ты хотела бы, чтобы я перестал мучить себя и тебя, разыскивая во Вселенной других та-лоо, но я должен их найти!

– Зачем?

– Мы связаны Магическими Линиями, мыслями, чувствами, одной религией!

– Да, религия землян отлична от вашей, но…

– У них вообще нет единого учения, – снова перебил её Марков.

– Пусть так, – терпеливо продолжала Си-А, – но я мысленно попыталась синтезировать ислам, буддизм и христианство, а также известные нам отрывки религии та-лоо, и знаешь, что получилось?

– Попробую угадать: различные проявления одного и того же.

– Верно. И во всех учениях адептам советуют одно и то же для преодоления страхов.

– Не бежать от них, а пойти им навстречу. Но мой единственный страх – остаться в одиночестве среди чуждых мне душ, – сказал и запнулся.

– Вот именно, – спокойно произнесла Си-А, словно подтверждая его догадку.

– Но я не верю, что в данном случае лучший способ преодолеть страх – пойти прямо к нему.

– Ты не останешься один, если выберешь Лори, – напомнила ему Си-А.

Лицо спасателя снова искривила болезненная гримаса, и в то же время он почувствовал облегчение оттого, что ему хотя бы перед одним существом нет необходимости притворяться, изображая каменное равнодушие.

– Лори понятия не имеет, кого любит. Она воображает меня неким благородным сказочным принцем. Я прочитал её мысли. А это означает, что, по сути, она любит не меня, а су-эй-ти – мой желаемый образ.

– Земляне не виноваты, что не умеют читать мысли. Кроме того, ты говорил, некоторые та-лоо по достижении восьми лет тоже теряют эту способность.

– Однако читать Магические Линии мы умеем всегда! А у землян нет Узора. Точнее, он есть, но совершенно иной. Земляне отличаются от нас, даже ты не можешь не признавать этого.

– Пустые отговорки, – недовольно проворчала Си-А. – Кого ты пытаешься обмануть?

– Пожалуйста, давай сменим тему.

– Когда-нибудь, ты поймёшь, что я была права, – грустно заметила Си-А. – И, помоги Создатель, чтобы тогда для вас обоих не было бы слишком поздно… Ладно, я обещала показать тебе, что обнаружила, – решила она отложить свою «оздоровительную процедуру» до лучших времён. – Смотри.

Сам собой включился центральный монитор, и на нём Марков увидел знакомые горные хребты, разливы ярко-голубых озёр, сиреневое небо с островками льдистых облаков, освещаемое оранжевым шаром Энны. Однако пейзаж был совсем иным, не тем, к которому он привык за время своего недолгого пребывания на Лоо.

Марков помнил оголённые, изборождённые глубокими трещинами склоны, ледяные глыбы, снеговые шапки, кристаллы льда. А на мониторе видел пышную растительность, обилие птиц, нырявших в густоту роскошных крон, кайллен, спешащих на водопой, грациозно изогнув длинные шеи; цепляющихся за ветки деревьев коричневых туй-та с ослепительно белыми пятнами возле маленьких ушей с трогательными кисточками на кончиках.

И на вершинах гор не было ледяных шапок, и нигде не наблюдалось снега.

– Там было тепло, – выдохнул Марков с восхищением. – Там было так тепло!

И тут он увидел та-лоо. Шестнадцать его соотечественников – мужчин и женщин – чинной процессией направлялись в сторону горных кряжей. Марков подошёл вплотную к монитору и прижал к экрану обе ладони. Дыхание его стало прерывистым.

– Они… совсем не похожи на нас, – слова давались ему с трудом. – Си-А, они другие, – шептал спасатель. – Ты не могла бы показать их поближе?

– Как скажешь.

Появились лёгкие помехи, и лицо одной из женщин приблизилось, заняв почти половину экрана. Это было лицо та-лоо и в то же время – нет. Её глаза жили, дышали, пели, говорили. Будоражили что-то внутри него… Марков отпрянул назад, покачнувшись.

– Что происходит, Си-А? – он коснулся рукой своих глаз и почувствовал влагу на пальцах. – Что со мной?

– Ты плачешь, Попутчик, – тихо и ласково заметила та.

– Не может быть!

– Может! Смотри на них! Смотри! Вот такими были ваши предки. Ты говоришь – другие. Да, Попутчик, они были другие. Я пока не могу тебе объяснить, но у них даже Узор отличен от вашего.

Едва справляясь с дыханием, Марков снова приблизился к монитору. Он смотрел на то, как та-лоо остановились у подножия одного из хребтов, и каждый из них весьма странно скрестил руки: сначала коснувшись правой ладонью левого плеча, а затем левой рукой накрыв правое.

Соединив ладони перед грудью, сцепив пальцы, та-лоо начали двигаться навстречу друг другу, и, когда между ними оставалось не более метра, вдруг замерли на месте и разом раскрыли сжатые ладони.

Экран озарился золотым свечением. Марков ахнул от восхищения: между его соотечественниками, стоявшими у подножия горного хребта, протянулись тонкие, трепетные Магические Линии.

– Вот как они делали это! – воскликнул спасатель.

– Смотри дальше, – довольно произнесла Си-А, наслаждаясь удивительным зрелищем.

Магические Линии протянулись во всех направлениях, пронзили склоны гор своей чудесной энергетикой, и пейзаж начал меняться. Даже больше того – что-то случилось с пространством. Оно исчезало, словно его пожирали изнутри, зато на месте исчезнувших единиц объёма и атомов материи рождались этажи Лабиринта. Они выкристаллизовывались, казалось, из пустоты, из ничего, заполняя собой то, что прежде было просто хребтами гор. Внутри же этой конструкции медленно вращался алый шар, сматывая Магические Линии в огромный сияющий клубок энергии.

– Что это? – недоумённо поинтересовался Марков.

– Свёртывание пространства, я так полагаю. А как иначе они могли на площади в четыре земных квадратных километра разместить восемьсот миллионов комнат?

– Сколько?! – ахнул Марков.

– Может, чуть побольше, – проворчала Си-А. – Но, похоже, что-то около того.

Изображение начало мерцать, мигать, на нём возникли сильные помехи, и, в конце концов, экран погас.

– Всё, кино окончено, – прокомментировала Си-А.

Марков медленно отошёл от монитора.

– Эй, Попутчик, с тобой всё в порядке?

– Да. Отлично.

– Ты остался недоволен увиденным?

– Нет-нет, наоборот, я очень благодарен тебе за то, что ты сумела найти… но…

– Но? – она прекрасно знала: спасателю хотелось бы увидеть намного больше.

– Мы ведь до сих пор не выяснили, почему произошла Катастрофа?

– Прости.

– Тебе не за что извиняться, – улыбнулся он грустно. – Я понимаю, ты не всесильна. Ты и так мне помогла! Увидеть, как создавался Лабиринт – это очень и очень немало.

Си-А ответила ему едва различимым вздохом.

– Мы в чём-то похожи, Попутчик. Я, как и ты, многого о себе не знаю, да и о своей родной планете тоже.

– Ты бы хотела туда вернуться? – задал ей Марков давно мучивший его вопрос.

– Вовсе нет! Я решила всё окончательно и бесповоротно ещё в тот день, когда отправилась с тобой на Землю. Мне не место в Красных Хребтах. Кроме того, я даже не уверена, действительно ли родилась там, а не где-то ещё. Я ненавидела это место.

– Понятно почему, – невесело усмехнулся спасатель, вспоминая воспалённые растрескавшиеся губы, исторгавшие жуткие стоны, ужас, застывший в глазах, которые, казалось, вот-вот выскочат из орбит. – Я тоже увидел достаточно, чтобы возненавидеть ту планету навсегда!

Они оба замолчали, думая каждый о своём. Наконец, Си-А осторожно произнесла:

– Ты готов? – и добавила поддразнивающим тоном, чтобы разрядить гнетущую атмосферу молчания. – Помнишь ещё, что значит летать на борту Владычицы Времени?

– Думаю, сейчас я это очень хорошо вспомню, не так ли? – в тон ей ответил спасатель. – Я готов, давай!

Знакомые ощущения подкрались к нему и оглушили горячей волной онемения всех конечностей. Марков, однако, прекрасно был осведомлён, что его неприятный чувственный опыт – лишь жалкий отголосок того кошмара, через который ему пришлось бы пройти, если бы его телесную оболочку не защищала Си-А.

Он поборол подкатившую к горлу тошноту и закрыл глаза, чтобы легче было переносить холодящее душу ощущение себя отдельно от собственного тела. Наконец, это испытание на прочность закончилось.

– Мы на месте, Попутчик. Посмотри на монитор. Вот она: наша красавица, играющая в прятки.

Марков оценивающе взглянул на экран.

– Ничего себе куу-тэ, – и пояснил со странной удовлетворённостью. – На Лоо в некоторых малонаселённых местах обитали хищные растения, которые, проглотив жертву, – обычно какое-нибудь зазевавшееся животное, – закапывались в почву и там, под землёй, тихонько обедали, чтобы их никто не тревожил. На вид они тоже были очень красивые: огромные жёлтые бутоны на бархатно-зелёных стеблях с точёными листиками, образующими чашу вокруг ароматного цветка. Надеюсь, наша таинственная планета ничего общего с этим растением не имеет?

– По крайней мере, «Вепрь» она пока не переварила.

– Но и не позволяет ему улететь.

– Не поздно дать задний ход, – лукаво заметила Си-А.

– Теперь поздно. Садимся, Владычица, – это последнее слово он произнёс с особенной нежностью, – и да поможет нам Создатель!

Когда они вошли в верхние слои атмосферы, Си-А сразу почувствовала неладное и издала несвойственный ей звук, похожий на стон существа, пытающегося безуспешно сбросить с себя некие оковы.

– Что с тобой? – обеспокоился спасатель.

– Кажется, мы попались, Попутчик, – с усилием выговорила та. – Я уже не опускаюсь сама, скорее, это меня кто-то опускает на поверхность. Кто-то, чьи сила и интеллект превосходят мои собственные.

– Ты можешь связаться с Центрами или с ассоциациями спасателей?

– Уже пробовала – не выходит. Мои сигналы кто-то блокирует.

– Что ж, возможно, мы послужим неплохим десертом, – вздохнул Марков, глядя на проплывающие мимо радужные облака. – Вечный полдень… Вечное лето… Животные из сказок землян… Пси-зона. Кладезь Знаний, – кратко просуммировал он всё, что им было известно об этой планете. – Знаешь, Си-А, у меня подозрительное ощущение «вне времени».

– У меня тоже. Я давно пыталась перевести свои ощущения на доступный тебе язык, и вот, кажется, получилось: это место, куда мы приземляемся – не планета, а нечто, замаскированное под планету.

Постепенно сквозь пелену облаков начали просвечивать очертания континентов, окружённых океанами. Один из них приближался с неимоверной скоростью. Вот уже стали различимы деревья с интенсивно-синей хвоей, золотые дюны, фиолетовые жилки рек, сверкающие пятна огромных озёр. Си-А стремительно падала на землю.

– Прости, Попутчик, я не могу затормозить…

– А я тебя и не виню. Посмотрим, дадут ли нам возможность полюбоваться солнцем здешних мест. Постой-ка, что это?

– Где?

На мониторе он увидел нечто необычное: посреди обширного плоскогорья, куда невозможно было взобраться, не рискуя сломать себе шею, возвышались семь странных сооружений, похожих на готические храмы, сложенные из горного хрусталя и украшенные аметистами. Причем ни один из «храмов» не отбрасывал тени, и вокруг сооружений не наблюдалось никакой растительности, кроме редкой травы и чахлого кустарника. У подножия «храмов» сидели люди.

– Всемогущий Создатель! Это же экспедиция Приуральского Центра.

– Совершенно верно. Они. Я сама бы не сумела так быстро их обнаружить. Кажется, планета решила нам немного помочь.

– Если это можно назвать помощью, – задумчиво пробормотал Марков.

Когда до поверхности оставалось несколько сотен метров, их заметили. Геннадий Коннов поднял голову и замер с вытянувшимся от удивления лицом. Потом бросился к остальным, что-то крича им на ходу. Марков увидел, как из странных сооружений выбежали ещё двое, а затем все вместе они направились к месту предполагаемой посадки Си-А.

Серебристый корпус корабля коснулся земли, люк плавно отодвинулся в сторону. Когда фигура спасателя появилась в проёме, семеро человек застыли, как вкопанные. Наконец, Геннадий громко воскликнул, пользуясь общим замешательством:

– Что, убедились? Я вам говорил – это Марков! Больше ни у кого в мире нет такого корабля!

– Привет, ребята, – с усилием выдавил спасатель, стараясь надолго не задерживать свой взгляд ни на ком из членов команды.

– Здравствуйте, – послышались неуверенные реплики с разных сторон.

Марков сразу вспомнил фантастические фильмы землян конца двадцатого века, и ему стало одновременно смешно и неловко. Ситуация и впрямь смахивала на идиотский комедийный кинохит: герой эффектно появился в ореоле сияния, и сам же застрял на планете, вместе с теми, кого прилетел спасать. Долго думать над тем, как сообщить эту новость землянам, не пришлось.

– Вы за нами, да? – задыхаясь от волнения, спросила Света. – Вы заберёте нас домой?

Марков тяжело вздохнул.

– Так вначале планировалось, – попытался он пошутить, но ничего не вышло: лица окружавших его людей были замогильно-серьёзными. – Похоже, мой корабль тоже в ловушке, как и ваш, – осторожно добавил Марков.

– Потрясающе, – заметил Николай, пока остальные пытались переварить эту новость. – И что дальше?

– Предлагаю подождать. Всё равно здесь, кажется, больше нечем заняться, – раздался мелодичный голос из динамиков.

– Ой, кто это? – вздрогнули одновременно Юля и Света.

– Си-А, – спокойно ответил голос. – Приятно познакомиться, девушки.

Все лица обернулись на корабль, словно по команде.

– Он… Она разговаривает! – потрясённо выдавила Юля.

– И что здесь особенного? – ворчливо отозвалась Си-А. – Я же не восклицаю, например: «Они дышат!» Или: «Они теплокровные!»

– Мы её обидели? – с раскаивающимся видом обратилась Юля к Маркову.

– Вовсе нет, – качнул тот головой. – Она всегда такая. А теперь, может, расскажете, что у вас тут происходило всё это время?

Он заметил, что члены экипажа «Вепря» как-то странно начали переглядываться между собой, но отвечать никто не спешил. Первым решил ответить командир экспедиции, Дима Таранченков.

– Давайте пройдём в… мой здешний дом, – предложил он.

Света бросила на Диму предупреждающий взгляд, потом посмотрела на Маркова.

– Идёмте, – согласился спасатель.

Все вместе они прошли несколько десятков метров, отделявших их от странных сооружений. Теперь у Маркова появилась возможность рассмотреть «храмы» вблизи, но он до сих пор не мог понять, из какого материала эти здания построены. Они росли прямо из земли, будто являясь частью горных пород, находящихся внутри плоскогорья. Полупрозрачные стены с вкрапленными в них аметистами размером с кулак взрослого мужчины смотрелись более, чем необычно, посреди пустынного плоскогорья.

– А где ваш корабль?

Опять обмен испуганно-предупреждающими взглядами, затем неохотный ответ Михаила Талимова:

– Мы потеряли его на этой чёртовой планете.

– Как это – потеряли?

– Он остался внизу.

Марков быстрым шагом приблизился к краю плоскогорья и взглянул на равнину. У него немедленно закружилась голова.

– А можно спросить, почему вы не остались внизу, а вскарабкались наверх? Собственно, неплохо было бы узнать также, каким образом вы сюда сумели забраться?

Будто запрограммированная последовательность действий: подозрительное переглядывание между собой, настороженность и опаска в выражениях лиц.

– Мы вообще-то не карабкались, – пояснил Геннадий Коннов. – Почва сама поднялась вместе с нами и образовала плоскогорье. Мы рады были бы спуститься отсюда, да не знаем как… Тут такая ерунда происходит, – он запнулся, и Марков готов был поклясться, что перед этим идущий сзади Николай, стараясь остаться незамеченным, потихоньку ткнул своего товарища кулаком в спину.

– Какая именно? – решил не сдаваться спасатель.

– Хотя бы то, что мы не могли улететь отсюда, связаться с Землей, – подхватила Света. – А вас Центр послал за нами, да?

– Центр, – подтвердил Марков.

– Почему именно вас? Неужели Центр решил, что наши дела настолько плохи?

– Разумеется. Планета пропала с орбиты и, соответственно, с экранов всех мониторов. Неудивительно, что главный наблюдатель и ваш непосредственный руководитель запаниковали!

– Как?! – ахнули разом все члены команды. – Планета пропала с орбиты? Но почему?

– Потому что, ребята, нам с вами сейчас не позавидуешь. Мы провалились в пространственную складку, яму, колодец, если хотите, и что здесь за реальность – одному Создателю известно.

– Но как вы проникли сюда? – заговорил вдруг молчавший до сих пор Константин Новиков. – Неужели ваш корабль может путешествовать в межпространстве?

– Ваши корабли тоже пользуются си-точками. Что здесь удивительного?

– Но си-точки – не межпространство, – возразила Света.

– Сами по себе – нет. Скорее, это двери, ведущие туда.

– Однако мы входим и выходим, но остаться там надолго не можем! А Си-А, получается, может?

Марков выдержал значительную паузу. Потом неохотно сознался:

– Может, как видите.

Послышались восхищённые восклицания со всех сторон.

– Повезло вам с кораблём! – не скрывая зависти, заметил Дима Таранченков. – Наверное, это здорово – путешествовать по межпространству!

– Не всегда, – уклончиво ответил Марков. – Так вы расскажете, что у вас происходило с тех пор, как «Вепрь» приземлился на этой планете?

Новый обмен настороженными взглядами вызвал всплеск раздражения у спасателя, которое он умело скрыл от окружающих.

– Разумеется, – Дима кивнул головой в сторону ближайшего «храма». – Проходите. Я постараюсь кратко изложить вам суть сложившейся ситуации.

Глава 6. Недомолвки

Внутри «храма» царил голубоватый полумрак, и чудесно пахло кориандром и мелиссой. Марков отметил, что все, кроме хозяина помещения, восприняли эти ароматы равнодушно. Дима же с удовольствием втянул в себя воздух и на секунду задержал его в лёгких. Потом медленно выдохнул и, указав гостям на скамейки, сделанные из того же материала, что и стены, сказал:

– Садитесь.

Пока все рассаживались по местам, Марков успел заметить, как выражение озабоченности на лице Димы постепенно сменилось благожелательным спокойствием. Остальные продолжали нервничать, но эта нервозность ничего общего не имела со страхом навсегда остаться прикованными к чужой планете. Этот страх был ещё глубже. Гораздо глубже.

«Почему им страшно?» – спросил себя Марков и по привычке потянулся к невидимому хранилищу памяти ближайшего своего соседа – Николая Ханченко. И тут его способность читать мысли впервые за всё время сознательной жизни натолкнулась на непреодолимое препятствие: нечто вроде «пси-зоны» только внутри человеческой ментальной оболочки. При этом спасатель явственно расслышал тихий звук, смахивающий на ехидное хихиканье над тщетностью его попыток пробиться вглубь.

«Ясно. Память блокируется планетой, – догадался Марков. – Здесь мы все в её власти, и она контролирует нас. Мои способности нивелируются ее биополем. Так и быть, придется добывать информацию из уст в уста».

И он настроился на крайне внимательное восприятие слов командира корабля.

– Мы сначала даже не поняли, что случилось, – начал рассказывать Дмитрий. – «Вепрь» опускался на поверхность, но вовсе не в заданной нами точке. Потом Света, моя помощница, попыталась связаться с Центром, чтобы сообщить о сбое в системе… Сами знаете эти правила: даже если экипаж считает, что поломка незначительна, и они справятся без посторонней помощи, всё равно надо проинформировать руководителя экспедиции.

– Да, знаю, – нетерпеливо кивнул Марков, хотя на лице его это нетерпение никак не отразилось.

Столь несоответствующее тону голоса отсутствие мимики побудило нескольких членов команды в удивлении уставиться на спасателя. Глаза их встретились, и ребята почувствовали себя так, будто с головокружительной скоростью летят в бездонный ледяной колодец. Они поспешно отвернулись, не сумев сдержать приступа интуитивной дрожи.

Марков же с каждой секундой всё сильнее начинал чувствовать себя в этой сплочённой компании не в своей тарелке, и, соответственно, лицо его становилось всё более похожим на высеченную из камня скульптуру.

– Так вот, – продолжал Дима, – мы поняли, что связь с Центром потеряна. Попытались развернуть корабль, но ничего не вышло. Тогда мы решили дать «Вепрю» возможность сесть, а потом разобраться, что к чему. Однако стоило нам выйти из корабля наружу… – голос Димы сорвался от волнения.

– Нас подняло вверх, – с сухим смешком закончил за него Михаил.

– Дальше, – спокойно потребовал Марков.

Юля осторожно покосилась на спасателя, потом обменялась многозначительным взглядом со Светой, но ничего не произнесла вслух.

– Дальше появились эти сооружения, – опять заговорил Дмитрий. – Плоскогорье выросло из равнины прямо под нашими ногами, а сооружения – из плоскогорья. И вот мы в них живём с неделю, наверное. Может, больше.

– Неделю и два дня, – уточнил Геннадий. – Я сразу начал считать.