Наряд не по чину
Глава
Анна стояла на пороге директорского кабинета, и ей казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди и разобьется о натертый до зеркального блеска паркет. Последние несколько дней она жила в состоянии тягучего, липкого страха, и теперь этот страх материализовался в строгом, отстраненном взгляде Вероники Аркадьевны.
– Проходи, Аня, присаживайся, – голос директора школы был ровным, почти бесстрастным, и от этого становилось еще страшнее.
Девушка неслышно подошла к стулу и опустилась на его край, словно боялась занять слишком много места в этом просторном, наполненном авторитетом кабинете.
Она смотрела на портреты классиков в резных рамах, на стройные ряды корешков в книжном шкафу, на саму Веронику Аркадьевну – невозмутимую, в идеально сидящем костюме, воплощение успеха и незыблемого порядка.
– Знаешь, Аня, жизнь порой преподносит странные уроки, – начала директор, отодвигая в сторону папку с грозным видом. – Иной раз один необдуманный, импульсивный поступок может создать такую бурю, что кажется – все, конец, свет померк.
Аня сглотнула комок в горле. Она знала, о каком поступке идет речь. О том самом платье цвета спелой горчицы, которое на один вечер превратило ее из невидимой технички в объект всеобщего внимания, насмешек и, как она думала, навсегда похоронило ее скромные карьерные надежды.
Особенно тот момент, когда она увидела лицо завуча, Ольги Станиславовны – первой школьной модницы и жены крупного чиновника из мэрии. На ней было точно такое же платье.
Их взгляды встретились, и в глазах завуча мелькнуло неподдельное изумление, быстро сменившееся ледяным презрением. Это было хуже любых слов.
– Я… я не хотела никому мешать… – прошептала она, глядя на свои руки, привыкшие к швабре и тряпке.
– Хотеть или не хотеть – вопрос философский, – мягко, но твердо парировала Вероника Аркадьевна. – А мы имеем дело с фактами.
Твое появление на празднике в наряде, который, как всем доподлинно известно, стоит как твоя зарплата за полгода, да еще и в точности повторяющем туалет Ольги Станиславовны, вызвало… скажем так, нездоровый ажиотаж.
Она достала из папки несколько листов. Аня узнала тот самый коллективный листок, испещренный подписями учителей. Ей стало дурно.
– Мне поступили заявления. От работников столовой – о систематических недостачах, которые почему-то совпали с твоим новым обликом. От Сергея Петровича, учителя физкультуры, – о пропаже денег, предназначенных для инвентаря. Он, кстати, упомянул, что не раз заставал тебя в своем кабинете в нерабочее время.
– Я не брала ничего! Никогда! – вырвалось у Ани, и ее голос, к ее собственному удивлению, прозвучал громко и обиженно. – А в кабинете… я просто убиралась тщательнее…