Четырнадцатый архидемон 2

Глава 1. Охотники 

 Вален шёл по слежавшемуся снегу бесшумно, не оставляя следов и так уверенно, словно это была твёрдая земля. Он был одет в лёгкий халат – а всё же зимний мороз в горах только пощипывал кожу, не в силах пробрать до костей. Луна уже ушла с ясного ночного неба и лишь Небесная Река, с расплескавшимися вокруг капельками звёзд, светила тем, кто охотился в эту ночь. Валену этого света вполне хватало.

 Как практик с одним цветом духовного ядра, он ещё не вышел за смертный предел. Не мог пока устоять на летающем мече и уж тем более не мог одним волшебством выдернуть свою добычу из укрытия. А всё-таки, циркуляция духовной энергии даже на уровне одного цвета давала человеку потрясающую силу, ловкость и остроту чувств.

 Вален на миг остановился, чтобы повнимательнее разглядеть торчащее из снега сломанное копьё. Коснулся его кончиком пальца – ярость и страх, остаточные эмоции погибшего хозяина, кольнули кожу.

 Он Вален, не сможет вернуться с этой горы живым, полагаясь только на силу, ловкость и обычные чувства. В последний раз сюда пошли четверо опытных охотников из горной деревни. Пусть они не были настоящими практиками и свой цвет ядра получили просто дожив лет до тридцати, пусть у них не было волшебного оружия, пусть их боевые приёмы и техники вообще не считались техниками по стандартам великих сект… Но их было четверо, и всем четверым приходилось сражаться с бессмертными зверями раньше. В отличие от Валена. А вернулся с горы только один из них. Даже не тот, который быстрее всех бегал – тот, которому просто повезло.

 Вален закрыл глаза, выкинул из головы посторонние мысли, всплывшие при виде немого свидетельства чужой смерти, втянул в себя ледяной воздух, прислушиваясь к безмолвию ночи. Сейчас его жизнь зависела от остроты его духовного чувства.

 Первый шаг в саморазвитии практика – закалка тела и получение начального цвета ядра раньше положенного от природы времени, второй шаг – формирование чувств. Духовное чувство не просто позволяет ощущать духовную энергию гораздо лучше прежнего. Не просто позволяет видеть волшебные барьеры, понимать свойства обычных сокровищ, и, главное, использовать полноценные техники. Духовное чувство позволяет ещё и предугадывать опасность. На начальном этапе формирования – улавливать намерения противника, которого ты можешь видеть. На среднем этапе, как у Валена – улавливать намерения противника вообще. Даже если враг попытается убить тебя, выпустив летящую быстрее звука стрелу с расстояния в километр, духовное чувство, достигшее этого этапа, позволит уклониться от атаки. Злое намерение само по себе выдаст нападающего.

 Вот только улучшенный контроль над духовной энергией и понимание того, как именно ты себя выдаёшь, которые практик получает на формировании чувств, позволяют такие намерения скрывать. Состязание нападения и защиты продолжается в новой области.

 Живущий на этой горе бессмертный зверь – не практик. Он осмыслить это состязание не может и пользуется духовной энергией инстинктивно. Но его инстинкты – это инстинкты засадного хищника. Наверняка включающие в себя сокрытие своего присутствия. Поэтому жизнь Валена сейчас висела на волоске. Если он не сумеет очистить разум от страхов и посторонних мыслей, то внутренняя сумятица исказит его восприятие внешнего мира. Если он не сможет воспринимать мир таким, какой он есть, то не заметит зверя вовремя. И зверь перегрызёт ему шею. И окажется, что нечего ему было вообще делать на пути практика. Уж если его противник в первом настоящем бою практиков ощущал опасность духовным чувством, даже будучи ослеплённым, оглушённым и шокированным, то позорно для Валена будет не ощутить опасность сейчас, среди тишины и спокойствия.

 Вален открыл глаза, повернулся и беззаботно зашагал дальше по тропе. Как если бы вышел проветриться в сад у материнского дома, а не выманивал на себя хищника-людоеда.

 *****

 Хищник замер на миг, распластавшись на вершине высокого камня. Он не имел ни малейшего представления о практиках. Идея, что двуногие могут быть намного более грозными охотниками, чем он сам, выходила за рамки его понимания. Но он знал про существование ловушек. Знал по опыту, что приманкой в них может служить живая овца. Этот двуногий чем-то напоминал ему овцу-приманку. Уж очень… странно он себя вёл. Как эта самая овца, не убегающая с опасного места потому, что её держит верёвка.

 Но на этом двуногом никаких верёвок не было. И не могли же его собратья незаметно выкопать яму с кольями или устроить ещё какую-нибудь ловушку прямо в сердце угодий хищника! Не наследив так, что безносый учуял бы!

 Порыв холодного ветра принёс запах двуногого. Очень вкусный запах. Запах существа с особым ядром. И голод победил осторожность.

 *****

 Предчувствие опасности пришло как искра, нет, как крохотная молния, пробежавшая по нервам Валена. И реакция его тоже была подобна молнии.

Лёгкий Шаг! Техникой быстрого перемещения, Вален разом отскочил метров на десять, даже не потревожив снега. А вот от туши, приземлившейся туда, где он только что стоял, снег разлетелся брызгами.

 На миг человек и зверь замерли, глядя на друга.

 Бессмертный барс был не очень велик. Покрупнее своих смертных сородичей, поменьше тигра. Глаза поблёскивали льдистым серебром в звёздном свете. И оскаленные клыки казались выточенными изо льда. Если верить выжившим – эти клыки без малейшего труда раздирали толстую одежду и несли то ли парализующий яд, то ли сковывающее жертву оледенение. Наверное, и шкура обладает защитными свойствами, если зверь до сих пор случайно не искалечил сам себя. Проверить, как она держит оружие, пока ещё никому не удалось.

 Барс глухо зарычал, припал к земле, его хвост дёргался из стороны в сторону, покрытая инеем шерсть стала дыбом. Получив цвет духовного ядра, став бессмертным, обретя большую силу зверь остаётся зверем, во всяком случае, поначалу. Не исполняется какой-то особой ненависти к людям и гуаям, не сразу теряет страх перед ними и не утрачивают своих обычных повадок. Если речь идёт о крупной кошке – повадки не лезть зря на добычу, которая может всерьёз огрызнуться. А уж если настолько оголодал, чтобы всё-таки лезть – так нападать только со спины. Вален показал себя именно такой добычей, избежав первого броска. Пожалуй, если твёрдо стоять и глядеть барсу в глаза, не выказывая страха, он отступит сам.

 Такой исход категорически не устраивал Валена. Особенно сейчас, когда самая сложная часть охоты уже позади. Он дрогнул, попятился. И в тот же миг барс устремился вперёд.

 Хотя теперь Вален и предугадывал движения хищника, его снова спас только Лёгкий Шаг. И только потому, что Вален заранее знал, с кем имеет дело – с бессмертной зверюгой, у которой основная часть физического усиления от двух цветов ядра ушла в проворство и ловкость! Атакующий барс превратился в размытое пятно – а Вален скользнул прочь летящей тенью. Он даже не выхватил волшебного меча у себя на поясе. Лёгкий Шаг позволял ему ненадолго превзойти барса в скорости – но эта скорость покупалась за счёт силы и прочности тела. И заставляла мир расплываться перед глазами. Точного удара куда-нибудь в глаз из-под Лёгкого Шага не нанести. Разве что кому-то настолько медленному и предсказуемому, что его и так несложно убить. А если Вален попытается рубануть на авось, не дожидаясь, пока действие техники закончится, то скорее сломает себе руку, чем нанесёт зверю серьёзное ранение.

 Поэтому Вален лишь уклонялся – один Лёгкий Шаг за другим. Хватило полудюжины использований, чтобы левую ступню прострелила боль. Даже у такой простой техники были условия активации – направить духовную энергию в ступню и особым образом оттолкнуться пальцами ноги. Не так-то просто отталкиваться от мягкого снега! На седьмой раз Вален чуть споткнулся – и барс настиг его. Крючковатые когти на вытянутой лапе зацепили полу халата.

 Попытайся Вален снова использовать Лёгкий Шаг – это стало бы его последней ошибкой. С уменьшившейся силой он не вырвался бы, техника пропала бы зря, и через миг клыки зверя впились бы ему в горло. Он рванулся не используя технику – добротная ткань разошлась, словно мокрая бумага. Повезло, что барс уже успел отрастить себе сверхострые когти, но ещё не усвоил их недостатков. А в следующий миг бессмертный зверь прыгнул снова – и щёку Валена обожгло болью ровно в тот момент, когда он активировал Лёгкий Шаг уже правой ногой. Ещё полмесяца назад, он не смог бы сменить рабочую ногу так просто и остался бы без лица. Правду говорит «Начальное наставление» – изучение техники не заканчивается, а начинается в момент её обретения.

 Преследуемый и преследователь быстрее стрел слетели по заснеженному склону, на котором, казалось, и стоять-то сложно. Разбросанный лапами барса снег начал осыпаться, образуя небольшую лавину – но она вмиг осталась далеко позади. Хищник разгорячился не на шутку. А может, он чувствовал утомление и боль в запахе Валена и понимал – долго тот не продержится.

 Сам Вален тоже это понимал. Противник, превосходящий по числу цветов ядра, опасен всегда. Но особенно – если его путь совершенствования ушёл в сторону скорости. Как сражаться, если ты просто не успеваешь реагировать на его движения?

 Теперь, когда барс оказался на небольшом, неровном плато, куда Вален и вёл зверя с самого начала, пора было показать ему, как. Вален достал их пространственного кольца кулёчек с тонким порошком. И за долю мгновения до очередного Быстрого Шага, рассеял этот порошок в воздухе.

Барс испустил яростный визг, когда влетел прямо в маленькое облачко. Омерзительно вонючая дрянь тут же въелась ему в нос и глаза, лишив нюха, наполовину ослепив. Он заметался, так что снег веерами полетел во все стороны, затряс головой.

– Сюда поганец! – крикнул Вален, остановившийся шагах в двадцати и выхвативший меч. – Сюда иди!

 Боль мгновенно превратилась в слепую ярость, когда, сквозь слёзы в покрасневших глаза, барс увидел подлеца-человека на расстоянии всего полутора прыжков. Он с рёвом бросился вперёд.

 И нарвался прямо на меч Наттара, который прятался под снегом в заранее намеченном месте между двумя валунами. Чуткий барс даже в азарте погони наверняка заметил бы кое-как закопавшегося двуногого, отскочил бы в последний момент – будь у него всё в порядке с глазами и носом. А сейчас, зачарованное лезвие раскроило его от шеи до паха. В тот же самый миг, как Наттар вскинулся, нанося удар. Вален послал вперёд собственный клинок. Он целился в разинутую пасть – но барс успел отвернуть голову и летающий меч лишь оцарапал ему шею. Яд, который Вален нанёс на лезвие сегодня, не свалил бы зверя с двумя цветами. Но это уже не имело значения.

 Наттар, соученик и самоназванный младший брат Валена, с виду казался довольно хлипким подростком-гуаем, но обладал чудовищной для первого цвета физической силой. Спасибо его уровню закалки тела, вышедшему далеко за обычные пределы. Если каждый следующий цвет духовного ядра так и будет удваивать силу со скоростью, со временем Наттар вырастет в настоящего монстра. Но и сейчас ему не понадобилось бить дважды – барс, выпотрошенный как рыба, пропахал длинную борозду в снегу, оставляя позади себя вываливающиеся внутренности, попытался подняться, но не смог.

– Осторожно! – воскликнул Вален, когда Наттар направился к дёргающемуся зверю. Но тот не замедлил шага, зашёл со спины и несколькими ударами в шею покончил с агонией смертельно раненого хищника. Потом воткнул меч в снег и поклонился.

– Ты был убит не ради забавы или денег, а по справедливости: кто охотится, на того охотятся. Пусть в следующей жизни твоя судьба будет счастливей.

– Впервые вижу в тебе такое, – заметил Вален. В ответ на вопросительный взгляд, пояснил: – Уважение.

– Нууууу, это же зверь, – удивился его словам Наттар. – Ему самим небом положено есть тех, кого может поймать. Знаешь, учитель Марвас вообще говорил – на то и зверь в лесу, чтобы практик не дремал. Вот если б, скажем, не бессмертный барс, а гуай-барс столько народу перебил – я б его ещё оставил помучиться. Гуаям и людям положено знать, что хорошо, что плохо. А кто не знает положенного – тот пусть винит сам себя.

 Сказал это и поёжился от холода – всё таки в снегу ему пришлось лежать довольно долго и совершенно неподвижно, притом напрягая все чувства, чтобы не упустить решающий момент.

– Вален, у тебя щека разодрана. Съел бы пилюлю. Или хочешь ходить со шрамом, перед девушками красоваться?

 Вален в ответ достал из пространственного кольца пилюлю и маленький свисток. Пилюлю он проглотил, а в свисток дунул. Слышимого звука не раздалось. Но не прошло и пяти вдохов, как из ночного мрака к ним слетел учитель Кантос на летающем мече. Всё это время он оставался далеко за пределами дальности своей техники Поиска и, будучи слеп, не мог видеть происходящего на горе, кроме всплесков духовной энергии. Судя по скорости появления, он так и летал вокруг, нервно ожидая развязки. Но лицо его – точнее морда, сейчас гуай принял свою форму могучего полузверя-льва – оставалось невозмутимым.

– Я чувствую, зверь тебя зацепил, Вален. Рановато я позволил вам охотиться самим. А ты, Наттар, порядком замёрз. Почему ещё не съел пилюлю для разгона крови?

 Кантос фыркнул:

– Что я слышу в вашем сердцебиении? Недовольство? Обиду? Вы кто, мальчишки, которым не терпятся, чтобы их погладили по головке? Или практики, решившие одолеть зверя своими силами?

– Практики, – в один унылый голос ответили Вален с Наттаром.

– Вот именно, – кивнул Кантос. – Практики. И вам грозят убийцы, неизмеримо коварнее этого барса. Иначе Зеффара с два я б позволил вам так рисковать. Какая ещё похвала вам нужна, кроме той, что отстукивают ваши собственные сердца? Говоря, что вы живы? А ваш противник – нет. Теперь смотрите, покажу как правильно разделывать таких зверей, пока туша не остыла…

 Зрелище разделки было не слишком аппетитным, но Вален не испытал бы никаких эмоций. Если бы в тот момент, когда Кантос вытащил из груди барса ядро размером с очень крупную жемчужину, переливающуюся льдисто-голубым и снежно-белым, в голове не замелькали вдруг слова и смутные образы. Люди в непривычной одежде, странные слова…

 «…М-ядро второго уровня… стоит таких жертв… представлю вас самому Повелителю Моро… приказ прямо от Тринадцати… потерь за одну охоту… надеюсь, третий уровень – это их предел, иначе…»

– Что такое, младший? – повернулся к нему Кантос, моментально заметивший внутреннее смятение.

– Ничего, – покачал головой Вален, уже успевший очистить разум от всего лишнего. – Что-то в голове мелькнуло. Может, воспоминания возвращаются. Уж не знаю, почему сейчас.

 Сказанное было чистой правдой. С одним нюансом. Воспоминания возвращались, вот только они не принадлежали прежнему Валену. В его голове теперь всё чаще всплывали слова и образы, которые могли принадлежать только его истинному «я». Или… не только ему?

– Будь осторожен. Повторяю в десятый раз – если почуешь, что воспоминания настраивают тебя против нас – сразу выкладывай всё, не прячь в себе. Печать Личины не может просто насрать тебе в голову ложной памятью, не может смешать реальность с иллюзиями. Иначе б все хранители сходили с ума в два счёта. Но может заставить белое казаться серым, а серое – чёрным. Изменить восприятие, – заметил Кантос, прежде чем его внимание вновь обратилось к туше барса.

 Оставалось надеяться, что Кантос не преуменьшает опасность. Мало Валену загадочных врагов, из-за которых они оставили Секту Шести Печатей и сейчас шатаются по глуши, чтобы избежать новых покушений. Мало ему того, что он оказался в теле прежнего Валена, и что таких как он, вселяющихся в чужие тела, называют архидемонами, подлежащими вечному заточению. Он ещё и носитель метки одной из Печатей Зеффара, Печати Личины. Конечно, эта метка теперь защищает его мысли от чтения и вторжения. Вот только с техниками, способными копаться в чужих мыслях, он пока не сталкивался. А с попытками Печати повергнуть его в безумие – сталкивался. И пример того, что она может сделать с практиком, оставался свеж у него в голове. Маме… матери прежнего Валена, Наставница Араме, пришлось затвориться для уединённой медитации. Просто чтобы не потерять рассудок. А у неё-то, наверное, в голове не было смеси из двух личностей…

 Впрочем, нет, надо смотреть на вещи позитивно. Нечего жалеть себя. Это принижает и ослабляет. Нет уже никакой смеси из двух личностей, уязвимой для ментального нападения. Нет больше «истинного я» и «прежнего Валена». Есть только Вален Вен, сын и ученик Арамы Вен. Какие бы воспоминания не всплыли теперь в его голове, это уже не изменится. Потому, что он не хочет этого менять. Печать Личины может искажать восприятие возвращающихся воспоминаний? Ну и прекрасно, лишний повод тщательно анализировать их все. Если маленькая часть простого осколка давно мёртвого монстра всерьёз надеется снести ему крышу – то зря надеется.

Глава 2. Деревня Белый Ключ 

– Это тебе, для твоих алхимических занятий.

От барса осталась только кровь на снегу. Да и то большую часть крови Кантос собрал в особый сосуд. Валену он вручил ядро, зубы, несколько костей и кое-какие из внутренних органов. Последние предстояло засушить или заспиртовать, пусть это и ослабит их свойства. Нынешние умения Валена в истинной алхимии не позволяли немедленно использовать такие ингредиенты.

Честно говоря, пока его умения вообще ничего не позволяли. Сразу после становления практиком Вален был занят, готовясь к опасному поединку. Потом им с Наттаром и Кантосом, пришлось спешно и тайно покинуть Секту Шести Печатей. Воспользовавшись телепортационной формацией секты и личным талисманом Наставницы Арамы, чтобы пункт их назначения было невозможно отследить. Большую часть последующего лунного месяца они провели в пути. Перед отправлением Вален купил в Зале Пилюль один из лучших переносных алхимических печей, лично подобранную Хранительницей Зала. Ну, одну из лучших печей среди тех, при использовании которых у ученика низких цветов не развязался бы пупок. Вот только печь была почти бесполезна без техники Преобразующего Пламени. А Вален всё не мог найти времени, чтобы эту технику изучить.

Конечно, можно было купить табличку из духовного нефрита, содержащую не просто инструкцию по культивации техники, а её ментальный слепок, позволяющий усвоить всё за один вечер. Секта Шести Печатей была великой сектой, одной из самых богатых и могущественных не только на всём Перерождающемся Континенте, но и на всей Нотере. Таблички с техниками для первого цвета в ней не просто продавались любому ученику. Они ещё и были на удивление дёшевы.

Но когда Вален озвучил эту идею во время сборов, Кантос только фыркнул:

– Угадай-ка, почему они так дёшевы, младший.

– Мне говорили… – начал было Наттар.

– Помолчи! – оборвал его Кантос. – Я хочу услышать ответ Валена!

Вален пожал плечами:

– Старший, сам ваш вопрос говорит, что здесь есть какой-то подвох. Вроде подвоха с подготовкой кандидатов в ученики.

Приходивших из внешнего мира кандидатов в Секте Шести Печатей тренировали не слишком жёстко. Выживали почти все. Но и стать практиком надежды было мало, если ты по своей воле не брал на себя дополнительную нагрузку, не упражнялся сверх обязательного. Идея была именно в том, чтобы отсеять согласных плыть по течению. Оставить лишь пробивных, готовых напрягаться, искать собственный путь. Или гениев, способных стрелой пролететь весь путь к первому цвету.

Вален немного подумал и добавил:

– В «Начальном наставлении Досточтимого Золотые Одежды» и других книгах, которые я успел прочесть, про таблички техник ничего не сказано. Но там сказано, хмммм… как же оно было, – Вален по привычке сделал вид, что пытается выудить цитату из памяти, хотя она уже висела у него на языке. – Вот: «Даже самая простая из истинных духовных техник подобна мировому океану – глубины её темны и бездонны. Похваляющийся, что изучил хоть одну технику в совершенстве, в лучшем случае подобен моряку, похваляющемуся, что знает океан, хотя он всего лишь составил карту островов и отмелей. В худшем – он путает с океаном пруд в своей усадьбе». Возможно ли, что таблички дают неполное, урезанное понимание?

– А-ха! Соображаешь хорошо, но поздно. Настоящий умник пришёл бы к этой мысли без моей подсказки. И ты немного промахнулся. Никто там ничего не урезает. Просто понимание техники в табличке – оно не твоё, а чужое. И твоим никогда не станет. Останется подсказкой, ну, как записанная для детей таблица умножения, только не на бумаге, а прям в мозгу. Причём, это понимание посредственного практика. Именно такие подрабатывают, записывая таблички для учеников. Да и от понимания уровня Досточтимого или Наставника у вас, младшие, всё равно только мозги вскипели бы. Но если ты хочешь стать выше посредственности – то за пределы этого понимания придётся выйти. У грамотея, который делает в уме сложные подсчёты, таблица умножения должна отскакивать от зубов, верно?

Вален и Наттар кивнули. А Кантос продолжил:

– Только будет одна загвоздка. Выходить за пределы понимания с таблички потом окажется в десять раз сложнее и дольше, чем просто освоить технику своими силами. Это как переучиваться заново, только ещё преодолевая въевшуюся дурную привычку.

– Значит, это и вправду ещё одна ловушка для глупцов, – покачал головой Вален.

– Я же говорю, ты немного промахнулся, не всё так сурово, как ты подозреваешь, – усмехнулся Кантос. – От табличек техник бывает польза даже тому, кто хочет стать великим практиком. Например, срочно закрыть слабое место, когда жизнь на кону. Поэтому мы с Арамой дали бы тебе табличку Лёгкого Шага, если бы ты сам не осилил его до поединка. Или наоборот, быстренько выучить какую-нибудь технику, от которой твоя жизнь зависеть не будет, ни в каком смысле, потому что срочно надо сделать какую-нибудь мелочь. Просто, ты сам пошевели мозгами. Если таблички техник – это верный и лёгкий путь к силе, почему мы их просто не раздаём всем, прошедшим в ученики? Думаешь, так много практиков могут взобраться к вершинам, чтоб ещё их нарочно недокармливать при восхождении? Наставления ничего не говорят про таблички техник потому, что тот же Досточтимый Золотые Одежды жил ещё в прошлой эпохе, а таблички придумали только веков пять назад, на Западных островах. У нас они стали обычным делом уже при моей жизни. А наши Наставники кроме Арамы– это старые у… Ну, сами понимаете. Недокармливать не будут, но того, кто взял с собой в дорогу новомодные пирожные, вместо проверенной пищи путника – не одёрнут. Да и вообще в этих пирожных разбираться не хотят.

Вот так и вышло, что Вален ещё не ступил на путь истинной алхимии. Что он мог лишь копить ингредиенты на будущее в пространственном кольце. Вдобавок, перед Преобразующим Пламенем он хотел изучить совсем другую технику. Которая давалась ему с трудом.

– А что с остальной частью барса сделаешь? – поинтересовался он, когда Кантос начал чистить когти.

– Сделаем, – поправил тот. – Я просто отделил то, что обычно используют в алхимии, а так добыча ваша и решать вам. В первую очередь, тебе, Вален, ты ж придумал план. Но я б раздал деревенским. Мясо барса на вкус дрянь, а пользы от него вам двоим почти не будет. В шкуре и большинстве костей я особо ценных свойств не заметил. Только лишняя возня с обработкой. А вот местные будут благодарны. Все съедобные части скормят мальчишкам, чтоб крепче были, их всех несъедобных понаделают вещей для женщин, чтобы сила барса перевоплотилась в будущих детях. От гуая-крупного кота в редкой семье откажутся, одна из лучших звериных природ.

Кантос ухмыльнулся, продемонстрировав впечатляющий набор зубов.

– А оно работает так просто? – поинтересовался Вален.

– В случае зверя вшивого второго цвета? Нет. Ну будет какое-то влияние… Но по сравнению с природой родителей – такое маленькое, что не сразу и заметишь.

– Если и отец и мать гуаи одной природы – то точно никакого, – поделился своим мнением Наттар. – А вот если пол…

– Да неважно, – махнул рукой Вален. – Я просто подумал – лучше будет продать местным это всё, чем раздавать так.

– Экий ты жадоба, – с усмешкой ответил Кантос. – Сколько у тебя в кольце сейчас серебра, младший, учитывая содержание наследника Печати и то, что ты выиграл, ставя на самого себя в поединке с Гелатом?

– Двадцать четыре меры, одиннадцать слитков и тридцать семь духовных нефритов.

– Неплохо, неплохо. За духовные нефриты тут настоящей цены никто не даст. Ими простому человеку опасно владеть в такой глуши. Но за такую кучу серебра можно купить всё, что есть у этой деревни. Включая дочек в наложницы. Извиняюсь, в младшие жёны – у нас же не какая-то секта тёмного пути, а добродетельная Секты Шести Печатей, рабство запрещено.

Вален заметил, что последние предложения Кантоса прозвучали неожиданно зло. Вероятно, он просто не слишком высокого мнения о реальной добродетели родной секты, но потом надо проверить, нет ли здесь чего-то личного.

– И ты ещё хочешь покуситься на их гроши?

– Нет, – покачал головой Вален. – Во-первых, в уставе нашей секты говорится, что защищать смертных ученики обязаны безо всякой платы. А вот насчёт любой другой помощи – всё наоборот. Плату брать обязательно, если на практике не висит долг благодарности. Во-вторых, я подумал – они тут, в горах, наверное, собирают всякие целебные травы и цветы. Вот на них можно и поменять останки барса. Даже если мне, как алхимику, не пригодится ничего – хоть попрактикуюсь в распознании. А гроши пусть оставляют себе. И дочек тоже.

 *****

От дочек и без всяких денег можно было получить всё, что угодно мужчине. В этом Вален убедился на пиру, который деревня Белого Ключа устроила в их честь на следующий день, когда он и Наттар отоспались после ночной охоты. Трём практикам, усаженным во главе длинного стола в длинном доме старосты, собрались прислуживать самые красивые из местных девушек. В секте их заклевали бы как явных деревенщин, но Валену их крепко сбитые, сочные фигуры, загорелые лица и толстые косы показались привлекательными. Пришлось дать себе пару мысленных подзатыльников в моменты, когда одна из них наклонялась дольше, чем нужно, ставя перед ним очередное блюдо, и взгляд поневоле задерживался на самых интересных частях её фигуры.

Не то что бы Валену не хотелось дать волю своему интересу. Ведь если смотреть с точки зрения физического тела, ему едва исполнилось шестнадцать. Но что-то его сдерживало. Страх, что потом будет стыдно перед матерью? Серьёзно? Хотя нет, если подумать, именно то, что биологически ему шестнадцать – рациональная причина не прыгать в постель с кем попало. И так в голове еле-еле смешавшийся коктейль с привкусом безумия, ещё не хватало добавлять к нему всплеск подростковых гормонов.

Наттара с Кантосом такие вещи явно не заботили. Наттар уже сидел в обнимку с одной красоткой, а к Кантосу – сейчас принявшему человеческий облик – прильнуло сразу две. Юноши Белого Ключа посматривали на них недобро, Вален чётко чувствовал их враждебность.

– И вот тогда я одним ударом разрубил барса пополам! Вжух! – Наттар, разгорячившийся от похвалы и пива, взмахнул рукой. – Но если б не старший брат Вален, никогда б мне не удалось так подловить этого кота!

От одобрительных возгласов взрослых мужчин, сидевших вокруг, зазвенело в ушах. Они уже в третий раз заставляли Наттара рассказывать об их охоте и каждый раз его история становилась немного более героической. Если заставят в четвёртый – у покойного барса, пожалуй, повысится цвет ядра.

На дальнем же конце стола, куда усадили молодёжь, царило мрачное молчание. Впрочем, Валену было плевать. Ведь завтра они оставят Белый Ключ навсегда. Его куда больше интересовал стоявший перед ним суп с бараниной, настолько густой и жирный, что хоть ложку втыкай. Да и лепёшки с привкусом каких-то трав оказались неплохи. До готовки Арамы местной еде как до луны пешком, конечно… но нельзя же требовать слишком многого от простых смертных.

Шум вокруг умолк, когда Кантос вдруг встал со своего места и поднял руки, требуя тишины. Дождался, когда она наступила и заговорил:

– Добрые жители Белого Ключа! Мы уйдём завтра поутру. Но перед этим нам надо выполнить ещё один долг перед вами, людьми и гуаями, живущими под защитой Секты Шести Печатей. Проверить, нет ли среди вас тех, кто обладает задатками практика.

«Надо же, старший Кантос умеет говорит почти что высоким стилем.» Вален спокойно отправил себе в рот очередную ложку супа, решив, что тема речи его не касается. И чуть не поперхнулся, когда Кантос продолжил:

– Испытание проведёт мой ученик, Вален. Пусть выйдут юноши которым ещё нет шестнадцати и которые считают себя достойными. Девушки пусть тоже выходят, если смелость найдётся. Тот, кто сумеет зацепить Валена, простого внешнего ученика, хоть раз, получит жетон-пропуск и денег на дорогу до столицы области, откуда мы забираем кандидатов в ученики.

Воздух просто задрожал от восторженных воплей. Вален встал, хотел было обратиться к Кантосу с недоуменным вопросом, но тот первый склонился к его уху и прошептал – волшебным образом, его шёпот был слышен ясно, несмотря на дикий шум:

– Испытание не для них, а для тебя. Побеждай без сломанных костей и помни, что я вам твердил про бой. Да, ещё, оценивай их как будущих бойцов. Увидишь у кого задатки – позволь ударить себя.

Ну что ж. Если смотреть на вещи позитивно – Вален сам был не прочь размяться и проветриться.

Через десять минут он уже стоял под вечерним небом, в окружении всех жителей Белого Ключа, кроме младенцев и стариков. А перед ним стояла стайка подростков – десяток мальчишек, одна девчонка. Не из тех, что прислуживала дорогим гостям за столом – худая, с узким лицом. Трое людей, остальные гуаи – кто с волчьими ушами, а то и хвостом, кто с бараньими рогами. Забавная смесь. Да и овцы, пасущие овец – тоже материал для грязных шуток. Сейчас все были в человеческих формах, чтобы испытание шло честно.

– Ты первый, – Кантос ткнул пальцем в первого попавшегося мальчишку. Тот шагнул вперёд, принимая довольно правильную боевую стойку. Осторожно, бочком пошёл к Валену.

Даже пару месяцев назад, до получения первого цвета, с одной лишь закалкой тела, Вален мог бы уложить этого парня одним-двумя ударами. При условии, что не нужно бояться за его жизнь. А сейчас, стоило ему лишь сосредоточиться для боя, как «противник» показался движущимся в воде. Вален ожидал чего-то подобного, а всё же изумился тому, насколько медленным ему теперь казался обладатель серого ядра. Зеффар побери! Побеждать надо без сломанных костей, а Валену как-то раз сломали ногу, ударив голенью в голень. При разнице всего на один этап закалки. А тут разница, пожалуй, на два этапа, да ещё на целый цвет ядра впридачу! Ах да, ещё надо вспомнить, что там Кантос им твердил про бой. Вот же задал задачу старший, сложно ему было объяснить без околичностей?

Вален позволил парню ударить трижды, каждый раз уклоняясь шагом назад. Собственные мысли занимали его куда больше этой деревенщины.

Значит, Кантос любит болтать про уважение к противнику. Про то, что даже конченных слабаков нужно сокрушать одним решительным ударом, не играя с ними как кошка с мышью. Но сейчас калечить противников нельзя. Ох уж это противоречие. Вален выждал момент, шагнул вперёд, изогнулся, так что кулак противника прошёл мимо его головы и не столько ударил, сколько толкнул его в грудь открытой ладонью, как раз в тот момент, когда тело было неустойчиво после слишком замашистой атаки. Насчёт последнего можно было не беспокоиться. Парень отлетел на три шага, прежде чем упасть на холодную землю. Поднялся, потирая грудь, смаргивая невольные слёзы из глаз – но рёбра, кажется, остались целы.

– В практики не годишься, – подытожил Кантос. – Следующий.

Теперь подход был Валену понятен и дело пошло веселее. Сперва. Двух следующих противников он так же уложил на обе лопатки простыми толчками. А вот третий, совсем молодой гуай-волк с огромными ушами, оказался сообразительным, заметил, что Вален каждый раз бьёт одинаково – и успел не только уклониться, а даже перехватить его запястье. Правда Вален тут же вырвал руку из слабых пальцев и уложил гуая на землю, толкнув в грудь второй ладонью, но Кантос пришёл в восторг:

– Отлично! Обязательно приходи на место сбора будущих учеников! Тебе я ещё пару пилюль оставлю.

Больше Валена не смог коснуться никто, но одобрение Кантоса заслужили ещё двое: гуай-баран, сумевший не упасть после первого толчка и человек, в котором ему просто что-то понравилось.

– Белый Ключ полон талантов, гордитесь! В городе нам пришлось бы вывалять в пыли пару тысяч юнцов, чтоб раскопать пару кандидатов.

«Врёт,» – подумал Вален. «Он даже на потенциал меридианов никого не проверял. Но зачем он врёт?»

Глава 3. Уважение 

– Зачем было давать надежду тем трём мальчишкам? – поинтересовался Вален на следующий день. Он cнова был в плохом настроении. Потому что провёл предыдущую ночь один. А его спутники – нет, что он чётко слышал. Захолустная деревня, это не Секта Шести Печатей и со звукоизоляцией в местных домах было плохо. Наттар после бурной ночи спал на дне летающей лодки, уносившей их от Белого Ключа.

 Кантос, при его четырёх цветах, мог не спать неделями. Спать ему нравилось больше, но во внешнем мире он почти не позволял себе этого. Вот и сейчас сидел, закрыв невидящие искусственные глаза, но не упуская ничего вокруг. А услышав вопрос, нехорошо улыбнулся:

– Младший, ты практик или кто? Если ты мне сам не объяснишь, зачем это было надо, то очень меня разочаруешь.

 «Заслужи ответ как практик.» «Подумай сам.» Кантос немного злоупотреблял этим, с тех пор, как Арама ушла в затвор. Ну что ж, по крайней мере, думать – это не чувствовать науку на собственной шкуре. Вален поглядел за борт, на величественную панораму беловерхих гор и тёмно-зелёных долин внизу. В благодатных землях Секты Шести Печатей, даже зимой снег держался только в горах. Зрелище помогло ему окончательно сформулировать свои мысли:

– Территория, находящаяся под покровительством Секты Шести Печатей, мала, относительно нашего статуса и могущества, потому что Наставников никогда не интересовали завоевания. Примерно шесть тысяч километров, три дня полёта летающей лодки, с запада на восток и четыре тысячи километров с юга на север. Но практики секты не могут и не хотят постоянно патрулировать эту территорию, пусть она и скромная. Они заняты собственной культивацией и прочими важными делами. Даже в главных городах областей, где установлены телепортационные круги, связанные с телепортационной формацией секты, обычно никто не дежурит. Лишь время от времени появляется посланник, чтобы проверить новых кандидатов в ученики и забрать тех, кто подаёт хоть какие-то надежды. Секта Шести Печатей позволяет простым людям и гуаям, а также младшим сектам и кланам, жить как им вздумается, пока те выполняют несколько несложных правил. Самое важное их них: любой желающий пройти испытания на вступление в Секту Шести Печатей должен получить такую возможность. Ведь главное, что нужно могущественной секте от тех, кто живёт под её покровительством – это новые ученики. Но как проконтролировать соблюдение правил там, где наши практики появляются раз за человеческую жизнь, если не реже? Как гарантировать, что рождающиеся в глуши гении пожелают попасть именно в Секту Шести Печатей, а не сбежать к соперникам, стать основателями собственного клана или вообще уйти на тёмный путь? Как убедиться, что нам доносят о поползновениях враждебных великих сект или появлении бессмертных зверей-людоедов вовремя, пока ещё не погибли многие тысячи, а враг не сумел окопаться? В общем, как заставить людей и гуаев охотно сотрудничать с нами?

 Вален пожал плечами:

– Запугивание тут просто вредно. Во-первых, наша палка далеко, а палка какого-нибудь местного бугра – близко. Слабовольные боятся не того, кто в конечном итоге может наказать страшнее, а того, кто у них над душой стоит. Во-вторых, нам ведь нужны именно те будущие практики, которых запугать непросто, те, кто, оказавшись под чужой пятой, скорее станет её зубами грызть, чем лежать смирно. Но и от благодеяний пользы никакой, недаром устав секты запрещает раздавать подарки просто так. Это если делать добро друзьям и родичам, они будут считать себя тебе обязанными, а вот если делать добро сторонним людям, то всё наоборот – они будут считать тебя обязанным им. Где же выход? Ответить несложно: простой народ станет преклоняться перед практиками Секты Шести Печатей и помогать нам во всех наших делах, пока люди и гуаи завидуют нам. Видят в нас воинственных полубогов, которые побеждают бессмертных зверей, окружены почётом, едят лучшую еду, не знают отбоя от девушек. Но зависть идёт нам на пользу только пока те, в ком она сильнее всего, сами не лишены надежд оказаться в нашем числе. Иначе зависть перерастёт в ненависть. Вот потому ты, старший Кантос, и дал надежду тем мальчишкам, а их деревню расхвалил: чтобы выгодные секте слухи разошлись из ничтожной деревне по всем окрестным горам.

 Некоторое время Кантос молчал. Слепота делала его лицо вдвойне нечитаемым. Наконец, заговорил:

– Знаешь, Вален, ты, порой, меня пугаешь. Рассуждения твои довольно остроумны. У моего старика и прочих Наставников котелки варят как раз так. Наверное. Вот только, клянусь моим первым цветом ядра, я-то ни о чём подобном даже близко не думал. А думал я лишь о том, что мне против шерсти использовать живых гуаев просто как точильные камни для полировки тебя. Потому и наградил тех, кто был не безнадёжен, живительным пинком в сторону секты. Они, конечно, староваты уже, особым талантом не блещут, на глазок – семь-восемь звёзд потенциала меридианов. Меня Мастером Меридианов зовут не зря, я могу и без измерителя такие вещи примерно прикидывать. Но если соберутся в столицу области прямо сейчас, шанс стать практиками у них будет. Махонький, но шанс. У твоей матери он был ещё хуже. Кто знает, может кто-то из здешних тоже станет великим практиком.

– И признаться, – добавил он. – ты меня обидел. Когда спросил «зачем было давать надежду». Так, словно счёл надежду ложной. Я что, по твоему – жестокий обманщик?

 Твою же… Вален снова отвесил себе мысленный подзатыльник. Что-то он расслабился, утратил осторожность. Если сам он считает себя Валеном, это ещё значит, что окружающий мир разделяет его мнение. Или что его суждения похожи на суждения мальчишки. Даже не понадобилось подделывать никаких чувств, чтобы покраснеть от стыда.

– Я прошу прощения у старш…

– Брось. Теперь скажи лучше: а что я хотел в тебе отполировать? Ради чего я затеял испытание?

 Вален уже думал об этом. Но последние слова Кантоса привели его в некоторое замешательство. Так что он ответил не сразу. Даже потёр лоб, демонстрируя усиленную мысленную работу. Он и вправду сейчас усердно думал, перебирал варианты, но ничего нового на ум не приходило.

– Это был урок по контролю силы в бою?

 Кантос фыркнул:

– В том числе. Но главного ты не угадал. Поломай голову ещё. Если что надумаешь – скажешь на привале, когда Наттар проснётся.

Вален вновь поглядел за борт. Протянул руку, так что по кончикам пальцев полоснул ветер, за пределами окружающего лодку воздушного пузыря. Кантос, похоже, хотел, чтобы оба ученика услышали правильный ответ. Но не стал будить Наттара – значит, заранее предположил, что Вален сперва ошибётся. Это задевало. Но обижаться на чужие слова – привилегия сильных и старших. Кантос в любом случае поймёт его чувства, по ритму сердца, дыхания, запаху и другим признакам, которые не спрячешь от слепого практика. А всё же высказывать их не следует.

 Летающая лодка летела очень ровно. Вален устроился на скамье, подобрав под себя ноги, закрыл глаза, изгнал из головы посторонние мысли. Если ум сейчас затуманен и не может найти нужного решения – значит, самое время заняться совершенствованием ума. Спокойная обстановка вполне подходит для культивации его второй будущей техники. Из-за упорной борьбы с которой он до сих пор не приступил к изучению Преобразующего Пламени.

 Вален ещё несколько месяцев назад, когда впервые прочёл описание этой техники, решил, что возьмётся за неё как только выиграет поединок с Гелатом. Умственные способности практика автоматически росли с набором цветов духовного ядра – память улучшалась, мышление ускорялось. Но техника Расцвета Разума подгоняла этот процесс. Если верить описанию – даже углубляла. Уже начальный уровень освоения позволял запоминать длинные тексты с одного прочтения и выполнять в голове сложные вычисления.

 Дальше предполагалось появление обострённой интуиции, улучшенного нюха на закономерности. Но информации в книгах было мало, так как эту технику изучали немногие. Её культивация требовала высокой дисциплины ума и сосредоточенности. К моменту, когда средний практик обретал эти качества, его ум и так становился куда острее прежнего, и у него появлялось достаточно денег на нефритовые таблички для записи информации. Так что Расцвет Разума казался не стоящим усилий. Учитывая его неудобные требования к использованию.

 Казалось, что раз основой любой техники является образ в уме практика, то их можно приводить в действие одной мыслью. Но это было не так, очень сильно не так. Все известные Валену техники требовали выполнения особых условий, чтобы прийти в действие. На то имелось несколько причин. Причина, которую всем начинающим практикам излагали первой, состояла в том, что даже старейшинам  обычно не хватало дисциплины и концентрации, чтобы по желанию сформировать внутренний образ того изменения, которое должна была выполнить техника во внешнем мире. Слова, жесты, позы и действия становились мнемо-ключами, позволяющими сосредоточиться на нужном образе и быстро, чётко вызвать его в голове, даже когда вокруг летают убийственные атаки и брызги крови практиков. Для Лёгкого Шага полагалось оттолкнуться от поверхности пальцами ноги, перед этим направив в них духовную энергию. Для Вспышки, создающей огненные стрелы, нужно было сложить руку в особую печать и указать ею на цель.

 А для Расцвета Разума требовалось принять одну из поз созерцания и хотя бы несколько секунд оставаться в ней неподвижно. Понятное дело, что в бою или в недружеском разговоре от этой техники толку ноль. Да и для практика, желающего, скажем, быстренько извлечь нужную информацию из запретной книги, она только создавала лишний риск.

Лично Валену она ещё и не подходила по элементу. Большинство техник принадлежали к одному из пяти фундаментальных элементов мироздания: дерево, огонь, земля, металл, вода. Имелись странные исключения, вроде того же Лёгкого Шага, но довольно мало. Вален сперва подумал, что это искусственная классификация. Для его уха она звучала глупо. Но быстро убедился в своей полной неправоте. Разделение техник по элементам было в мире практиков легко наблюдаемым фактом. Легко наблюдаемым благодаря тому, что почти все практики обладали некоторой степенью сродства с одним из этих элементов. Техники «родного» элемента осваивались проще, потребляли меньше духовной энергии. А вот техники двух элементов, находящихся с твоим собственным во враждебных отношениях – наоборот.

Вален обладал сродством с элементом металла, пусть и очень слабым – как и полагается бездарю с низким потенциалом меридианов. Что ж, по крайней мере негативное воздействие на совершенно необходимые ему техники огненного и древесного элементов будет еле заметным. Но оно будет. Уже есть. Кантос, узнав про намерение Валена изучить Расцвет Разума, некоторое время ворчал о птенцах, пытающихся быстрее бегать по земле, вместо того, чтобы учиться летать.

 Вален сам спрашивал себя, рационально ли его желание. Не может ли быть так, что травма от потери памяти подталкивает его к изучению техники, накрепко врезающей воспоминания в мозг? Но рассмотрев ситуацию со всех сторон, пришёл к выводу, что действует совершенно здраво. Будь он талантливым практиком с высоким сродством, ему бы имело смысл сосредоточиться на техниках собственного элемента. Забыть и про Расцвет Разума и про ту же алхимию, требующую враждебных металлу огненных техник. Но при его-то слабом потенциале меридианов, обрекающем на вечное отставание в запасе духовной энергии, при его-то незначительном сродстве, отказываться от техник из-за неверного элемента – это всё равно, что экономить десяток духовных нефритов при долге в шесть тысяч.

 А пытаться культивировать обычными, проверенными методами – это всё равно, что выплачивать такой долг, получая от секты десяток духовных нефритов в год.

 Да, у него есть собственные преимущества. Необычайно острое духовное чувство. Сила воли и способность к концентрации, немыслимые для обычного подростка, что позволяет, в частности, быстро осваивать техники. Прекрасные учителя. Доступ к знаниям, ресурсам, волшебным сокровищам и защите, достойным сына Наставницы Секты Шести Печатей. Но значение всех этих преимуществ, кроме духовного чувства, будет неминуемо уменьшаться с каждым новым цветом ядра. В самом лучшем случае, они позволят однажды догнать Араму.

 А этого недостаточно! Думая о своём будущем пути, Вален всякий раз вспоминал пророчество, которое увидел, едва очнувшись в этом мире:

«Когда снизойдёт последний архидемон, спадут оковы со стража Небес Спокойствия.

 Луна явит свой приговор: час ужаса, вечное молчание.

 Осталось три…»

В последнее время мысль о надвигающемся конце света резала сердце гораздо острее. А он даже предупредить никого не может! Даже если он решит выдать себя – ему просто не поверят! Он и сам окончательно поверил лишь после появления снов и воспоминания о странном мире, непохожем на нынешнюю Нотеру. Архидемонов ещё называли «существами забытого мира». Такие сны с воспоминаниями доказывали: он, ну половинка его, вправду один из них. Значит, вправду может обладать тайными знаниями о грядущей опасности. Но кому предъявишь такие «доказательства»?

Единственное, что он может – обрести могущество, позволяющее что-то сделать самому. Превратиться в Досточтимого Валена, выйдя за пределы обычной иерархии семи цветов ядра. И единственный способ достичь этого – искать новые, неортодоксальные пути культивации. И первый шаг к этому поиску – глубоко изучить пути старые. И для этого совершенно необходима способность хранить и обрабатывать у себя в голове большие объёмы информации. Личная библиотека в пространственном кольце-хранилище этого не заменит. Засовывание же себе в голову чужих слепков техник – вообще лишь повредит.

 Всё это Вален обдумал давным-давно. А прямо сейчас в его голове не было ничего кроме четырёхзначных чисел, которые он умножал и делил, да длинных цепочек результатов этих арифметических действий. Он уже мог держать в уме десятка два за раз. Если идти прежним путём, то начальное освоение Расцвета Разума будет достигнуто где-то на полусотне. Но что если перейти к действиям с пятизначными числами?

 *****

 Особенно торопиться им было некуда, так что для обеда Кантос приземлил летающую лодку на горном лугу. Но собирать дров на костёр в этот не стал, просто создал волшебный огонь, чтобы разогреть баранью ногу, подаренную благодарными жителями Белого Ключа.

– Наттар, – сказал он, когда большая часть мяса и лепёшек уже была съедена. – Знаешь почему я вчера выставил испытывать деревенских Валена, а не тебя, хотя твои боевые искусства по-прежнему лучше?

 Наттар пригладил волосы, смущённо опустил глаза:

– Нуууууу… старший Кантос, не могли же вы бояться, что я убью кого-нибудь? Я бы всех там аккуратненько уложил в захваты…

– Верю. Так почему тогда?

– Ммммм… Против меня не было бы разницы между теми, кто дрался чуть получше и совсем лопухами?

 Кантос улыбнулся:

– Угадал наполовину. На самом деле, я ещё хотел кое-что показать Валену. Вален, ты уже понял, что именно?

 Теоретически, несколько часов умственных упражнений должны были привести к глубокой усталости. Но на практике Вален чувствовал, что у него даже прояснилось в голове. Возможно, это уже сказывались начальные эффекты от освоения Расцвета Разума. Перебрав воспоминания о прошлых уроках Кантоса, он заранее приготовил новый ответ:

– Старший, вы поставили меня проводить испытание, чтобы дать мне урок уважения к противнику.

– Растолкуй подробнее.

– Деревенские парни были такими слабыми, что я вообще не считал их за бойцов. Думал только о том, как бы не покалечить. Скажу честно – хотел развязаться со всем побыстрее. А получилось так, что пара из них преподнесли мне сюрпризы. Пусть повредить и не сумели…

– В точку! – Кантос звучно щёлкнул пальцами. – Ты их вовсе не уважал. А ведь я прямо сказал тебе смотреть на них, как на возможных практиков Секты Шести Печатей, не как на грязь, которую надо поскорее смахнуть с твоей туфли. И в результате что? Ты не просто подвёл бы секту, если б я там не бдил. Нет. Ты подвёл себя! Убогий щенок с серым ядром и начальной закалкой ухватил твоё запястье без твоего позволения! А потом, когда-нибудь, ты вот так посмотришь на практиков цветом ниже в настоящем бою. И сдохнешь ни за связку бронзовых! Потому что у одного их них вдруг окажется техника, бьющая прямо в твоё слабое место, или сильное сокровище, или решимость взорвать собственное ядро! А может потому, что косорукий ученик на самом деле будет Несравненным Истребителем Высокомерных Наследников, замаскировавшим свою реальную духовную энергию и умения, чтобы нанести внезапный удар!

– Старший, я винова…

– Не повторяй практикам того, что они знают и так. Ну да ладно. По крайней мере, основное до тебя дошло. Я уж думал, не стоит ли мне ещё месяцок тебя погонять, чтоб ты, случайно, не опозорил секту, но хорошо. На испытании твоей готовности выйти в люди, ты получаешь проходной балл. Пусть и едва-едва. И ты, помнится, уже знал, куда хочешь полететь, пройдя это испытание?

– Да. Я хочу полететь в город Светлячков и поговорить, наконец, с Люме Лин, моей старой знакомой.

 Точнее было бы сказать – старой знакомой прежнего Валена. Да и с ним-то она встречалась недолго. Но что поделаешь. Других потенциальных источников информации о том, что там прежний Вален делал незадолго до того, как едва не погиб и стал нынешним собой, выявить не удалось.

Глава 4. Лиса и петух 

 В часе лёта до города Светлячков, Кантос вдруг повелел летающей лодке снизиться. Теперь её днище едва не задевало верхушки вечнозелёных деревьев.

– В чём дело? – Наттар первым успел задать вопрос.

– Ни в чём. На всякий случай. Вален, ты же хочешь явиться к своей, хм, подруге, как соученик к соученице? Тогда мне лучше не высовываться. Я не мастер маскировки. В безглазом гуае-льве любой признает не просто практика из Секты Шести Печатей, а практика из рода Кас. А когда признают, начнётся суматоха. Ну как же, явился представитель одного из наставнических родов, да ещё практик четырёх цветов в придачу, нужно срочно устраивать торжественные церемонии, а то обидится, что ему недостаточно бодро лижут под хвостом. И спокойно поговорить с Люме, так чтобы это не выглядело допросом, ты сможешь не скоро. Если вообще когда-нибудь. Ведь судя по записям в секте, она как раз из клана правителей города. Поэтому мы не приземлимся с шиком на главной площади, а подлетим незаметно, и я высажу вас на расстоянии. А сам останусь ждать в лесу.

– Разве так сложно скрыть свою внешность? – поинтересовался Вален. – Если я правильно понял карту, в городе не должно быть практиков, вышедших за смертный предел, два цвета.

– Сложно. Чтобы менять тело по желанию, я цветами не вышел. Морок, заставляющий других видеть то, что практик хочет – это такое же волшебство прямого действия, как проклятия, надёжно работает только при огромной разнице в духовной энергии. Цвета на три минимум. А чтоб миражом навесить на себя ложный облик – нужен очень чёткий контроль, глубокое постижение техник. Техник, которых я вообще не учил. К тому же, глянь-ка на карту ещё раз. Что у нас там в какой-то сотне километров от города Светлячков?

– Пометка клана с практиком трёх цветов. Клан Об, если я правильно помню. Но разве это важно?

– Скорее всего, город у них под каблуком. Важно ли это… Может да, может нет. Наттар, тебе хочется что-то спросить?

– Нууууу, старший Кантос, вы так говорите, словно этот клан уже подозревают в чём-то плохом. Почему тогда Секта Шести Печатей с ним ещё не разделалась?

– Что ж нам, вырезать все кланы и меньшие секты подряд? Пойми, младший, если у практика есть талант и сила, чтоб перебраться в саму Секту Шести Печатей, а он этого не сделал – он всегда подозрителен. Просто живя в наших горах, он сэкономит целое состояние на пилюлях духовной энергии, а заодно и здоровьем рисковать не придётся. Почему он упускает такие выгоды? Власти хочется так, что кусок в горло не лезет, думает, что лучше быть Наставником в своей дыре, чем учеником в великой секте? Или его любимые развлечения у нас не оценят?

 Кантос помотал головой:

– В общем, я не говорю, что этот клан Об замазался в какой-то конкретной грязи. Я говорю: не надо им доверять просто потому, что они ходят под Сектой Шести Печатей. А если город Светлячков сейчас ходит под ними… Остановить меня в бою формация, поставленная практиком трёх цветов в логове его подручных не сможет. По крайней мере, если сам создатель не будет сидеть в центре. Но вот обнаружить меня она сможет запросто.

 *****

– Как я и думал, – заметил Кантос час спустя. – В городе есть большая, сложная формация. Я без глаз вижу её отблески. Ладно, младшие. Если нарвётесь на неприятности  – кричите, что вы ученики Секты Шести Печатей. Даже если тут вправду гнездо предателей или культистов Зеффара, или ещё каких отборных тварей, учеников они обязательно постараются взять в плен. Ну и про свои тревожные свистки не забывайте, их я услышу на любом расстоянии.

– Вы так беспокоитесь, словно, нууу… словно мы во вражеской стране, – беззаботно заметил Наттар.

 Кантос фыркнул:

– Вы, кажется, забыли: когда я только стал внутренним учеником, я был не Мастером Меридианов, не знатоком проблем культивации, а охотником за разбойниками, культистами и прочей мразью. Стоило бы почаще рассказывать вам о тех славных денёчках, – он скорчил такую рожу, словно почуял неописуемую вонь. – Может заставило бы вас понять, что к чему.

 Но даже вечно исполненный подозрений Вален решил, что Кантосу просто не нравится мысль отпустить подопечных туда, где он не будет их чувствовать. Перед охотой на барса он запугивал их куда сильнее.

 *****

 Наттар, с его слабо развитым духовным чувством – и тот заметил формацию, к тому времени, как два ученика вышли на небольшой холм рядом с городом Светлячков. Пусть холм и был небольшим, а всё же с него открывался вид почти на весь город. Потому, что все дома обычных горожан были приземистыми, одноэтажными. Вместо стены – простой земляной вал, в толщину больше, чем в высоту. На Перерождающемся Континенте простые люди и гуаи всегда строили так, если вообще заводили себе постоянные жилища. Ведь он был Перерождающимся, а не Перерождённым. Две тысячи и двести лет назад Алый Огонь Зеффар оставил от старого Восходного Континента лишь кипящую воду и безжизненные скалы. После его поражения, поглощённая им энергия небес и земли вернулась небесам и земле, поднимая из глубин новую твердь, обширнее прежней и наполняя её жизнью. Процесс не закончился до сих пор, хотя стал куда медленнее. Перерождающийся Континент содрогался, когда из океана вырастали новые горы и долины. Даже в центральных его областях землетрясения случались по нескольку раз в год.

 Так что без всякого духовного зрения было понятно, что дворец правителей снабжён довольно сильной формацией. Ведь он возвышался на целых три этажа. И его крыши с загнутыми вверх карнизами, были покрыты не соломой или корой гигантских деревьев, а красной черепицей. Какими бы богатствами ни владели хозяева города, они не смогли бы построить и сохранить подобное здание без помощи практика, вышедшего за смертный предел, то есть, получившего минимум третий цвет ядра. А помощь такого практика вряд ли купишь за деньги. Во всяком случае, не за серебро, и уж тем более не за бронзу. Духовных же нефритов в окрестностях города Светлячков взять неоткуда.

 Но если город находится в подчинении у клана Об, что с того? Секта Шести Печатей пресекала войны и разбой, не давала сильным в открытую давить слабых, но не запрещала союзы или отношения покровительства между малыми сектами и кланами. Да и правители, вовлечённые в какие-нибудь тёмные дела, не стали бы посылать дочку учиться в Секту Шести Печатей.

 Полусонная стража у прохода в валу не признала в Валене с Наттаром учеников правящей секты. Мало ли кто носит белые халаты с синей вышивкой. А вот просто практиков признала и вежливо предложила обратиться во дворец, где их будет ждать гостеприимство рода Лин.

– К большой свадьбе здесь что ли готовятся? – заметил Наттар, пока они шли по широкой улице.

– Что тебе подсказало? – без сарказма поинтересовался Вален. Для него обычаи смертных оставались тёмным лесом.

– Нуууу, осмотрись вокруг: горожане порядок наводят, мусор убирают, фасады чистят – значит, праздник будет. Какой праздник? Тоже понятно. Видел парные флажки у ворот, красные и белые? Или воооон туда погляди, видишь, фонари развешивают? Такие украшения положены на свадьбу.

– Надеюсь, нет обычаев, по которым невесте запрещено встречаться с посторонними мужчинами перед свадьбой. А то вдруг замуж выходит Люме. Не хочется терять время.

 Время терять и вправду не хотелось. Пока ты тратишь его на бесполезные церемонии и следование обычаям, ты не культивируешь, пока ты не культивируешь, конец света приближается.

 Наттар посмотрел на Валена немного странно:

– Есть такой обычай, ноооо… нам-то что? Какой дурак заступит дорогу практику великой секты из-за такой мелочи? Скажи ты им в лоб, что хочешь отыметь невесту, а потом и жениха заодно – даже тогда ещё попробуют отговорить по-хорошему, прежде чем хвататься за мечи.

Вален вслух засмеялся, а про себя подумал, что привык быть внизу пирамиды и не привык быть тем, кому причитается боязливое почтение. Как видно, сказалась жизнь в Секте Шести Печатей, среди могучих практиков и талантливых учеников. Ну, не мог же он набраться такого опыта при жизни его другой половинки, могущественного архидемона?

 *****

– Ты недовольна, сестра? Я плохо сделала тебе причёску? Что-то исправить?

Люме Лин моргнула. Похоже, она опять ушла в собственные мысли. А её младшая сестра, столь же милая, сколь и бесхитростная, приняла пустой взгляд, направленный в сторону зеркала, за упорную попытку высмотреть недостатки.

– Нет. Всё в порядке, – покосилась на сестру, чьё лицо выражало сомнение, и повторила, подчёркивая каждое слова.  – Всё в порядке, Лейме.

Люме лгала. Ничего не было в порядке. Ну, кроме сложной причёски, которую Лейме и вправду уложила тщательно. Но отягощать её своими заботами сейчас…

 Как раз тогда в дверь покоев Люме постучали. Не дожидаясь её ответа, внутрь заглянула служанка:

– Госпожа! К вам гости!

– Кто бы эти невежды ни были, они могут убираться прямо к Зеффару! – раз уж возможность сорвать на ком-нибудь настроение сама пришла, чего бы ею не воспользоваться?

– Госпожа, – служанка побледнела, сглотнула, склонила голову, но с места не сдвинулась. – Боюсь, они не уберутся. Они сказали, что…

 Не успела служанка закончить свой рассказ, как Люме вскочила на ноги. Поглядела на сестру:

– Выйди.

– Но…

– Ты не училась в Секте Шести Печатей, – Лейме обладала некоторым талантом, но ей не хватало ума и самодисциплины, практиком она стала лишь недавно и отправлять её в Секту Шести Печатей мать опасалась. Кто его знает, что натворит или разболтает эта пустоголовая. – Можешь услышать секреты, которые тебе слышать нельзя. Выйди.

 Едва девушка послушалась и вышла за двери, как в этих дверях появилась пара юношей в халатах внешних учеников Секты Шести Печатей. Одного из них Люме видела впервые в жизни – невысокий, худой гуай, с золотыми звериными глазами и длинными волосами, собранными в конский хвост. Второго, ростом повыше среднего, но в остальном примечательного только серыми глазами, она тоже не узнала сразу. А потом пригляделась и ахнула:

– Вален! Как ты вырос! Стал практиком, всё-таки!

 *****

 Вален подозревал, что у его молодой половинки не было никаких близких отношений с Люме Лин. Всё-таки, она старше на два года, уже стала практиком, когда он ещё ходил с серым ядром и считалась восходящей звездой Секты Шести Печатей, когда ему было нечем похвастаться, кроме своей матери. Скорее всего, она вообще обратила на него внимание лишь в надежде воспользоваться покровительством Наставницы Арамы для решения каких-то проблем у себя дома. А потом узнала, как сурово Арама относится к женщинам-практикам, пользующимся для карьеры своим женскими чарами, и перестала обращать внимание. Покинула секту, чтобы заняться решением проблем самостоятельно. Эмоции прежнего Валена при мыслях о ней, казались слабо-позитивными, значит, до односторонней влюблённости дело не дошло. Странно, но всякое бывает – может она оказалась не в его вкусе и ушла именно по этой причине, поняла, что здесь ей ничего не отломится.

 В общем, Вален заранее настроил себя против Люме Лин.

 И несмотря на это, увидев её перед собой, он замер. Не как громом поражённый, но замер на миг.

 Один практик в Секте Шести Печатей как-то назвал её «рыжей кошечкой». То ли зрение того практика оставляло желать лучшего, то ли он сказал «кошечка» в переносном смысле. Люме Лин явно и безусловно была гуаем-лисой. Более чем соответствующей расхожему представлению о красоте гуаев лисьей природы. Большие звериные уши по сторонам головы и роскошный огненно-рыжий хвост её нисколько не портили. Длинные волосы, под цвет хвосту, были убраны в затейливую причёску, подколотую серебряными шпильками. Две нарочно выпущенные тонкие пряди обрамляли бледное, красивое лицо с глубокими зелёными глазами. Чёрно-золотое шёлковое платье не столько скрывало, сколько подчёркивало изгибы фигуры. Пожалуй, лишь две вещи срезали бы ей баллы на неформальном конкурсе мужского внимания. Она была велика ростом, выше, чем сейчас Вален. И самую малость слишком атлетична – не настолько, чтобы нарушить великолепные пропорции, но настолько, чтобы в ней совершенно не чувствовалось ни мягкости, ни хрупкости.

Да и двигалась она не как кукла, которая так бережёт наряд и причёску, что ей боязно сделать резкий шаг, а как практик двух цветов. Мига, в который Вален замер, ей хватило, чтобы пересечь половину обширной комнаты и обнять его. Чисто по-дружески. Но когда она поспешно сделала шаг назад, оба немного покраснели.

– Ты тоже изменилась, Люме.

Вален заранее продумал предстоящий разговор, но сейчас мысли у него в голове понеслись галопом. Нет, он уже восстановил контроль над собой… вроде бы. Просто один взгляд на Люме заставил его полностью изменить свою оценку их отношений. Если он, изначально лишь наполовину подросток, обладающий высокой самодисциплиной, отреагировал подобным образом… Из прежнего Валена она смогла бы вить верёвки. Маловероятно, что вкусы в женщинах он унаследовал от себя-архидемона – ведь физическое тело принадлежало не ему. Или всё же унаследовал, по какой-то нелепой случайности? Нет, слишком натянуто. Примем пока, что она могла вертеть прежним им как хотела. Но в итоге, не захотела никак.

 Продумывая разговор, Вален не ждал от собеседницы искренности, и потому собирался скрывать свою потерю памяти, сколько сможет. Сейчас уже не было времени менять заготовку:

– Вот, стал практиком, решил с тобой повидаться, похвастаться. А моего собрата зовут Наттар. Он теперь тоже личный ученик Наставницы Арамы.

– Младший приветствует старшую, – Наттар отвесил образцовый поклон.

– Ой, не надо этих церемоний. Вален, мне друг, и его друзья – мои друзья. Садитесь, вот сюда, – Люме указала им на мягкие кушетки. – Что вам налить? Вино, фруктовый сок? Или подождёте, пока заварю чай?

 Её слова звучали очень естественно, но как-то слишком уж обыденно для практика.

– Чай, – ответил Вален.

– Мне тоже, – сказал Наттар.

– Хорошо. Вален, ты как вообще? Что сейчас с памятью? Знаешь, я ведь слышала про несчастье, которое с тобой случилось. Не такая у нас глушь, чтоб не получать новостей из правящей секты. Рада, что даже после такого меня ты не забыл. И прости, что не навестила тебя сама. Сам уже наверное видишь, я вся в семейных делах.

«Ну, если смотреть на вещи позитивно, теперь я не попадусь на лжи, а причина любых дыр в воспоминаниях ей будет понятна,» подумал Вален, пока усаживался.

 И в этот самый момент раздвижная дверь в покои распахнулась с грохотом, едва не сорвавшись с направляющих. Из коридора полыхнуло такой враждебностью, что рука Валена сама собой потянулась к летающему мечу и он сдержал порыв лишь немалым усилием воли. Через порог решительно перешагнул красивый юноша – высокий, широкоплечий, стройный, в безупречно сидящем белом халате. Его благородное лицо с прямым носом и густыми бровями так и просилось на картину… на картину под названием «Высокомерие» или «Горделивый господин». Вален немедленно определил, что у этого юноши лишь один цвет ядра, как и у двух телохранителей позади. А смотрел он на Валена с Наттаром словно Досточтимый на учеников, оскорбляющих достоинство всей его секты.

– Что вы, мерзавцы, делаете в покоях моей невесты?

Глава 5. Настоящий бой практиков

 Вален даже не стал подниматься с кушетки. Лишь поднял руку, в которой вдруг появилась квадратная нефритовая плашка – талисман ученика Секты Шести Печатей. Благодаря этим талисманам их с Наттаром и не остановили у входа во дворец. Простое прикосновение позволяло распознать нанесённую на него духовную метку, подделать которую было весьма сложно. Сам же талисман подделать было просто, любой в этих землях знал, как он выглядит. Вот только очень немногим хватило бы на такое смелости. Поэтому один его вид открывал большинство ворот.

– Может, представимся, прежде чем ругаться? Я Вален Вен, родной сын Арамы Вен, хранительницы Печати Личины, Наставницы Секты Шести Печатей.

 Красавец осёкся, едва лишь завидев, что у Валена в руке. А уж когда услышал его, то выпучил глаза. Вот только очень сложно остановиться человеку, взявшему с места с карьер, да ещё когда он в присутствии своей будущей жены:

– Моё имя – Обалас Об, наследник клана Об. Будь ты хоть самим Наставником Кайлео, какое право ты имеешь бесчинствовать в чужом доме и вторгаться к чужим невестам? Или Секта Шести Печатей уже не стоит на праведном пути?

 «Надо будет потом поинтересоваться у Кантоса, что ответил бы его папаша на такие слова,» подумал Вален. «Подозреваю, что тебе, хлыщ, ответ пришёлся бы сильно не по душе.»

Так как сам он не был Наставником Кайлео, то вслух сказал:

– Но мы не в доме клана Об. Мне кажется, это место ещё принадлежит клану Лин. И моя соученица любезно пригласила нас выпить чаю, – он кивнул в сторону Люме. Та стояла неподвижно как статуя, с чайником в руках и сделалась бледнее прежнего. Если Вален правильно понял характер её жениха, а понять его было несложно, тот потом отыграется на ней за унижение. И уж верно самой Люме хватало ума, чтобы это осознавать. Судя по тому, что за последние пять минут Люме позволила уже двум компаниям более слабых по цветам практиков нагло вломиться в свои покои, отпора она не даст…

 Но не странно ли настолько кроткое поведение? Нет ли тут сговора, какой-нибудь заранее запланированной подставы? Ведь женская беззащитность в сочетании с красотой – самая надёжная приманка в капкане, поставленном на мужчину.

 Обалас не дал времени на анализ ситуации. Он ткнул пальцем в Люме:

– Тогда прикажи им выметаться! Пусть они и практики Секты Шести Печатей, но хватит уже позорить себя!

Люме заговорила сухим, ровным голосом:

– Я прошу прощения, боюсь, вам пока лучше уйти.

– Слышали? – Обалас скрестил руки на груди. – Давайте, шевелитесь.

 Эмоции подсказывали Валену сказать что-нибудь вроде: «Подумай хорошенько, Люме. Мы в силах тебе помочь. Чем бы тебя ни шантажировали, эту проблему легко решить, у нас тут учитель четырёх цветов совсем рядом.»

 И это было даже логично. Многообещающая ученица может уйти из Секты Шести Печатей ради женитьбы на каком-то напыщенном петухе из глуши по одной из нескольких причин. Если действительно любит. В данном случае – не похоже. Если считает уход и свадьбу лучшим способом защититься от чьих-нибудь домогательств. Нынешняя ситуация Люме казалась сомнительным улучшением, да и куда надёжнее было бы искать защиты у Арамы через Валена. И наконец, если её вытащили шантажом. Угрожая семье, например.

 Логично-то логично, но разум всё равно требовал пока отступить. Собрать информацию. Убедиться, что тут нет хитрой западни и всё действительно так просто, как кажется. Не размахивать козырем, которым был Кантос, перед глазами потенциального врага. Подумать, стоит ли вообще тратить время этот конфликт, если вероятность узнать что-то полезное от Люме ничтожна.

Разум победил. Вален встал с кушетки, пожал плечами:

– Если таково твоё решение, Люме, то мы вас оставим. Бывай. Наттар, пошли.

 Обалас подвинулся в сторону, когда увидел, что Вален идёт прямо на него. Лицо жениха исказила злобная гримаса, но внаглую заслонять путь ученикам Секты Шести Печатей он не решился. Его телохранители – сгорбленный здоровяк, с руками до колен и стройный красавчик, которого с расстояния можно было принять за девушку – расступились.

И всё закончилось бы миром, если б в Обаласе не вскипела неутолимая злость, которую нельзя было обратить на Валена с Наттаром напрямую.

– Как у тебя вообще бесстыдства хватило, в такой день пускать к себе сторонних мужчин! Хвостатая шлюха!

 Вален и Наттар дружно остановились. Наттар кинул на Валена взгляд, спрашивающий «можно я забью эти слова ему в глотку»? Молча выйти, теперь значило бы лишиться уважения соученика. Ведь Обалас не просто так отказался подождать минуту, прежде чем распускать язык, он хотел унизить и его, Валена.

– Ты, кажется, забыл, что Люме Лин всё ещё принадлежит к Секте Шести Печатей, – спокойно сказал Вален. – Звание внешней ученицы было оставлено за ней на год. И год пока не истёк. Оскорбляющий одного ученика секты, оскорбляет всех. Отбей перед ней три земных поклона, трижды извинись и выметайся, чтоб я тебя больше здесь не видел.

– Вален, не надо, успокойся! – воскликнула Люме.

 Он не обратил на её слова внимания, продолжая сверлить Обаласа взглядом. Если уйти без скандала не удалось, надо воспользоваться удачным предлогом и довести скандал до такой степени, что свадьба вообще расстроится. Потому, что иначе с Люме в обозримом будущем вряд ли удастся поговорить. По крайней мере, не призывая на помощь Кантоса, не устраивая шум, гром и беззаконие.

 Вален слишком поздно понял, что перегнул палку. Понял в тот момент, когда почувствовал исходящее от Обаласа намерение напасть. Он открыл было рот, чтобы выкрикнуть нечто вроде «жить надоело, болван?» Вот только Наттар тоже почувствовал это намерение. А Наттар обычно действовал без лишних размышлений. Он шагнул вперёд, нанося удар, ещё прежде, чем рука наследника клана Об успела дёрнуться к мечу.

 Наттар достиг исключительных высот на стадии закалки тела. По физической силе и скорости удара ему на первом цвете были ровней только гуаи с особенно мощными полузвериными формами. Его рука мелькнула размытым пятном – и Обалас отлетел к стене. Не просто отлетел, а ударился об неё с такой силой, что на штукатурке остались вмятина от головы и кровавый след там, где тело сползло вниз.

 Дальше всё начало происходить очень быстро. Не успели выбитые зубы Обаласа проделать половину пути до пола, как гориллоподобный здоровяк-телохранитель с рычанием прыгнул вперёд, на лету оборачиваясь настоящей гориллой. Неуклюжий с виду, на деле он оказался проворнее всякой кошки. Вален поспешно отскочил прочь, выхватывая клинок. Наттар отскакивать не стал. Он опрокинулся на спину, пропуская противника над собой, позволил ему налететь животом на выставленную ногу, ухватил за халат и бросил через себя, превратив прыжок в неуправляемый полёт. Добротно сделанный столик, заставленный разными дамскими мелочами, с треском и звоном разлетелся в щепки, когда на него упала тяжеленная туша.

– Стойте! – отчаянно выкрикнула Люме.

 Валену было как-то не до её слов. Если бы он мог отвлечься, то, в первую очередь, посмотрел бы, как справляется Наттар. А отвлечься он не мог, потому что красавчик-телохранитель выбросил вперёд руку, указывая на Валена двумя пальцами. Тут и духовного чувства не требовалось, чтобы почуять угрозу. Едва на кончиках пальцев красавчика материализовалась и стремительно полетела Валену в грудь блестящая металлическая лента, как Вален отскочил прочь Лёгким Шагом. Столкнувшись с совершенно незнакомым противником, обладающим неизвестными умениями, он инстинктивно стремился разорвать дистанцию, сыграть от обороны, пока не станет ясно, на что тот способен.

 Сейчас это оказалось ошибкой. Зал, отведённый под покои Люме, был не так уж велик, техника противника быстра, его духовное чувство позволило предсказать, куда отскочит Вален. Он лишь чуть повёл пальцами и направление полёта ленты резко изменилось. В последний миг Вален, не успевающий снова активировать Лёгкий Шаг, изогнулся – и тонкая полоса металла резанула его по плечу, распоров халат, кожу и мышцы. Красивое зеркало у стены лопнуло хрустальными брызгами, когда сверкающая дуга ленты ударила в него. Красавчик повёл кистью. Сейчас он ударит своей лентой как хлыстом и если не убьёт, то серьёзно ранит Валена.

Места для нерешительности и прощупывания больше не оставалось. Лёгкий Шаг! В один миг Вален оказался сбоку от красавчика и рубанул мечом. Снова поняв его намерение, тот вовремя обернулся и взмахнул рукой. Посыпались искры, когда тянущаяся за пальцами лента блокировала удар, мгновенно утратив гибкость, став подобием прочного клинка. Какая полезная техника! Но Вален изначально знал, что удар меча будет отражён. По той же причине, по которой бессмертный барс не сумел застигнуть врасплох его самого. В состязании предвидения и сокрытия намерений, преимущество обычно за предвидением. Чтобы его обмануть, надо смутить чувства противника – или сплести атаки в серию, где первая служит лишь для отвлечения внимания. Потому-то Вален и ударил своим летающим мечом как обычным, а не запустил его в противника.

 В момент Лёгкого Шага из пространственного кольца на пальце левой руки Валена появился нож.  Вален упорно тренировался в подобных трюках и сейчас рукоять легла ему в ладонь идеально. Ещё доля секунды – и отравленное лезвие вонзится красавчику под рёбра.

 Жестокий удар в солнечное сплетение отбросил Валена на два шага. Лишь потом он понял, что произошло. Одной рукой красавчик защитился. А жестом второй запустил собственный летающий меч из ножен. У того не было места, чтобы повернуться к цели остриём – но и удар навершием заставил Валена согнуться. Красавчик потерял мгновение, отпуская управление техникой, неудобной на таком близком расстоянии, и подхватывая отскочивший к хозяину меч. Вален успел распрямиться и поднять собственное оружие.

– Да остановитесь же! – крик Люме перекрыл звон столкнувшихся клинков. Никто, конечно, даже не подумал останавливаться и давать противнику возможность убить себя.

 Многие практики вообще не учились фехтованию. Для чего тратить время на это искусство смертных, если летающий меч можно направить к цели лёгким жестом, а со временем и одной силой мысли? Да как раз для таких вот столкновений лицом к лицу. Клинки завертелись в стремительной карусели выпадов и защит. Вален считал, что умение владеть мечом, плюс нож в левой руке, дадут ему преимущество. Но и полсекунды хватило, чтобы он увидел свою ошибку. Красавчик на вид казался не сильно старше Валена, но явно был опытным мечником. Не успели они обменяться десятком ударов, как он закрутил меч Валена, почти вывернув его из руки – и в конце этого же движения резанул по запястью. Вален отступил, уклоняясь от тут же последовавшего выпада в грудь – и лишь когда выпад перешёл в полёт меча понял, что просчитался. Надо было уходить сразу Лёгким Шагом.

Кажется, этот просчёт станет для него последним.

– Хватит!!! – теперь голос Люме прозвучал не как девичий крик, а как удар грома. Она появилась рядом с противниками словно из ниоткуда. Левой рукой отбила летающий меч красавчика, так что тот с металлическим стоном отлетел прочь и воткнулся в стену.

А правой ударила Валена в шею, сложив три пальца щепотью. Он не успел ни отреагировать, ни даже охнуть, как тело вдруг перестало его слушаться и мешком рухнуло на пол.

 *****

 Тот, кого называли Нираэном Нином, одним из старейшин Секты Грозового Пика, привык действовать с величайшей осторожностью. Он и остальные Повелители Душ дважды забывали про осторожность прежде, опьянённые властью и бессмертием, возможностью менять тела как перчатки. Оба раза это оборачивалось для них полной катастрофой. Старейшина не испытывал ни малейшего желания присоединиться к своим коллегам, которых уже вторую эпоху удерживал на границе между жизнью и смертью Храм Восточного Неба. Ещё страшнее была перспектива нарушения великого плана, на который ушло больше трёх тысячелетий в тот момент, когда до его реализации оставалось в районе трёх десятилетий. Уже само пребывание поблизости от Досточтимого Грозового Пика являлось большим риском. Оправданным лишь масштабом угрозы, в которую мог превратиться Досточтимый.

 Поэтому Нираэн не стал предпринимать ничего экстраординарного прямо в тот момент, когда заподозрил, что «неизвестный четырнадцатый», сумевший воспользоваться Ледяным Зеркалом для вселения в чужое тело и нарушивший тем самым монополию Тринадцати Повелителей, сейчас живёт под личиной Валена Вена. Если вскроется лишь то, что Нираэн завёл личных шпионов в Секте Шести Печатей – это легко будет объяснить. Разве не положено могущественному старейшине иметь собственную шпионскую сеть? А вот если его агентов поймают на попытках убить Валена – встанет вопрос о мотиве. Ну, не считая того, что Досточтимый Грозовой Пик вряд ли погладит по головке за покушение на родственников своей личной ученицы.

 К счастью, Валена уже пытались убить. К несчастью, неудачно. Знать бы, чьих это рук дело. Нираэн подозревал культистов Зеффара. Из всех ветвей наследования Печатей Зеффара, род Вен был в наиболее шатком положении. Нынешняя хранительница на грани безумия и только двое носителей меток, к которым Печать может перейти после её смерти. Культисты давно мечтали обрезать наследование хотя бы одной печати, вернуть Зеффару его похищенный аспект.

 Всё это, конечно, создавало новые осложнения для замыслов Досточтимого Грозового Пика и его союзников в Секте Шести Печатей, касавшихся Зеффара. Если их замыслы пойдут наперекосяк – кто знает, что из этого выйдет. Что они могут наворотить. Кто знает, не нарушат ли случайно великий план Повелителей Душ. В любой другой ситуации Нираэн крепко подумал бы, прежде чем покушаться на Валена. Из-за непредсказуемости последствий. Но устранение «неизвестного четырнадцатого» было наивысшим приоритетом. Даже если он и вправду стёр себе память, когда оказался в нынешнем теле. Чем дольше он жив, тем больше памяти к нему вернётся, тем выше шанс разглашения важнейших секретов

 То, что горе-убийцы насторожили всех вокруг, усложняло техническую сторону задачи. Но, как говорится, мыслить надо позитивно: их действия предоставляли отличный шанс свалить смерть Валена на посторонних.

 А всё же Нираэн не собирался пользоваться убийцами, связь которых с его обличьем старейшины можно установить. Сейчас, выбравшись, наконец, на тайную встречу с практиком, который не раз делал для него тёмные дела, он носил свободные одежды и маску, скрывавшую даже цвет глаз, а заодно искажавшую голос. Естественно, эти меры предосторожности служили только введению в заблуждение умников, способных увидеть сквозь них. Тело старейшины под ними было полностью изменено, аура замаскирована.

 А вот тот, кто сидел по другую сторону стола от него, лица не скрывал. Лица красивого, как на картинке: правильные черты, гладкие щёки, светлая кожа, тонкие брови, длинные чёрные волосы, собранные в узел. Такие лица были примерно у каждого третьего мужчины-практика. Более того, практика превратившего себя в подобный идеал красоты другие неосознанно считали посредственным и ничтожным. Подражателем, лишенным собственного пути. Нираэн вынужден был отдать должное собеседнику: такой дерзкий способ маскировки пришёл бы в голову немногим.

 Впрочем, заурядный практик, не выделяющийся из остального стада, не удостоился бы личных заданий от Повелителя Душ.

– Слушай меня внимательно, Фанмаар. Ты знаешь владения Секты Шести Печатей лучше многих. Лучше самих Наставников этой секты. Если есть на свете человек, способный найти Валена Вена и сделать так, чтобы он никогда не вернулся домой – это ты.

Нираэн толкнул к Фанмаару – имя вряд ли настоящее – нефритовую табличку и два пространственных кольца.

– Это задаток и на расходы.

Тот быстро проверил волшебные предметы.

– Ого! Да тут хватит нефрита на основание собственной секты.

– Трать как знаешь. Я не буду тебя винить, если ты не добьёшься ничего – ветер в поле искать непросто. Но если ты сможешь избавить мир от Валена – получишь вдвое против этого. И не простыми духовными нефритами, а пилюлями или редкими ингредиентами по выбору. Понял? Согласен? Так приступай.

Глава 6. Расклад

 Лайда Лин не походила на мать такой красавицы как Люме. Да и вообще на чью-либо мать. Ростом она была невелика, с почти мальчишеской фигурой. Дочь взяла у неё лишь роскошные огненно-рыжие волосы и хвост, да правильные черты лица. Могло показаться довольно забавным, когда такая малышка грозит людям или смотрит на них сверху вниз.

 Вот только Валену было не до смеха. Сидение в колодках, притягивающих руки к ногам, и бьющих тебя крайне болезненными электрическими разрядами, стоит чересчур резко шевельнуться или попытаться циркулировать духовную энергию, не способствует веселью. Как и пребывание в сыром и тёмном подвале, освещённом тусклой масляной лампой. Обстановка намекала: Лайда не сильно боится мести за такое обращение с учениками Секты Шести Печатей. Она не планирует выпускать их живыми? Желает использовать как заложников? Так или иначе, опасно выдавать ей, что помощь может прийти буквально в любой момент.

– Если нас немедленно освободят, я обещаю, что мы согласимся считать это всё одним большим недоразумением.

 Лайда наклонилась вперёд, словно желала рассмотреть его получше:

– Ты очень дерзок для обнаглевшего наследничка. Который вломился в наш родовой дом, напал на моего будущего зятя и попытался изнасиловать мою дочь. Преступления в самый раз для негодяя, чьи дурные дела на слуху у половины Секты Шести Печатей. А я-то сомневалась, когда слышала, что в наставническом роду завёлся такой разбойник, подлец и мошенник. Хммм… кажется, ещё и мужеложец. Но красота моей дочери общеизвестна, конечно, ей мог соблазниться даже ты.

 Несколько вдохов Вален думал о том, чтобы сыграть мальчишку, ошеломлённого и раздавленного несправедливыми обвинениями. Это был предсказуемый и потому наиболее безопасный путь. Показать Лайде то, чего она и ожидает, дождаться Кантоса. Или попытаться поговорить откровенно, не как мальчишка, а как практик, разбирающийся в политике? Спокойно объяснить, почему она совершает большую глупость? Но не успел Вален принять решение, как Наттар возмущённо закричал:

– Это подлая клевета! От первого до последнего слова! Я пере…

 Лайда махнула рукой и один из двух рослых стражников, сопровождавших её, пнул Наттара. Легонько, вполсилы. Но сейчас юноша не мог ни защититься, ни циркулировать духовную энергию. От удара он опрокинулся и проехал шага три боком по каменному полу.

 Так. «Мирные» пути только что закрылись.

– Ты, я погляжу, осведомлена о делах Секты Шести Печатей. Уж точно знаешь о состоянии моей матери, иначе б побоялась тут хвост задирать. А ты уверена, что другие Наставники тебя за твою подлость поблагодарят? Правда? Если уверена, зачем вообще припёрлась языком молоть?

 Лайда чуть побледнела, оскалилась:

– Я пришла сюда посмотреть, не скажешь ли ты мне чего-нибудь нового. Но нет! Ты – такой же высокомерный ублюдок, как и все юнцы из великих сект! Только и можешь, что грозиться родителями да Наставниками. Ну ничего, ещё увидишь, как эти самые Наставники ухватятся за шанс вымазать тебя грязью, просто потому, что ты – из ослабевшей партии. Ещё увидишь ваше хвалёное единство секты! Эх, будь у меня сила, я бы побрезговала в одной стране с вами жить…

– Да откуда у тебя взяться силе! Думаешь, её можно за родную дочку купить?

 На миг Вален подумал, что опять перегнул палку. Что сейчас Лайда снесёт ему голову на месте. Но она лишь развернулась и вышла. Охранники последовали за ней, закрыв тяжеленную стальную дверь.

 Вален выдохнул с облегчением. Поинтересовался:

– Ты жив там?

– Змею… так просто не затопчешь, – надтреснутым голосом отозвался Наттар.

 Что ж. Похоже, до прихода Кантоса они досидят.

 Вот только Валену не хотелось просто сидеть.

 *****

– Это ты и будешь рассказывать всем и каждому, – заявила Лайда Лин дочери. – В общих чертах это. Когда сюда явится почтенный Онуот Об, мы согласуем конкретные детали. Я отправила послание немедленно, он должен прилететь ещё до утра.

– Мама, ты с ума сошла! – Люме взмахнула руками. – Даже если Наставник Оритилл решит нас поддержать, нам лезть в свары Наставников – всё равно, что мыши прыгать в жернова! И я уже не говорю, что это подло!

– Подло? – Лайда скрестила руки на груди. Люме была выше матери на полторы головы, имела те же два цвета ядра. Но под уничтожающим взглядом Лайды она показалась самой себе маленькой и беззащитной.

– Ты мне ещё рассказываешь про подлость, Люме Лин? А позволять всей этой драке случиться было не подло? Ты знаешь не хуже моего, что Обалас – один большой комок неуверенности в себе, оттого падок на почёсывание за ушком. Почему ты сразу же не перевела всё в шутку? Не похвалила его за готовность защищать честь невесты, которой, впрочем, почтенные практики из Секты Шести Печатей никак не грозят? Почему прикидывалась беспомощной крольчихой и только слезливыми глазками лупала, пока не увидела, что сейчас кого-то убьют?!?

 Люме покраснела, отступила на шаг назад.

– Мама, я…

– Погоди, дай договорить. Я тебе скажу, почему. Потому, что ты подумала: чего б не разыграть представление, где твой прежний ухажёр сможет почувствовать себя героем-практиком, спасающим красавицу от чудовища? Запугать клан Об своим положением наследника великого рода? А потом уйти в закат, оставив спасённую жить по твоему разумению! Ведь раньше он был тюфяком, всегда готовым помочь красивой девушке, так?

– Это неправда!

– Даааа, ты хвост поджала и вся в поту от того, что это неправда, верю-верю,  – Лайда выдохнула, продолжила более спокойным тоном. – Люме Лин, по годам ты может и мала ещё, но по цветам не уступаешь мне. Пора бы уже знать, что героев на свете не бывает. Есть только чудовища, порой спорящие друг с другом из-за самок. Твой Вален казался добреньким пока был ребёнком с серым ядром. А сейчас я за минуту разговора поняла – если этого наследничка выпустить, он отомстит. И в первую очередь тебе, дочка. Не припомнишь, кто именно вырубил его и его слугу, а? Да, отомстит и отомстит жестоко. Обалас больше гавкать горазд, Вален будет сразу кусать. Воспользоваться  сварами этих ублюдков, Наставников, запихать Валена поглубже в грязь, завоевать благодарность Оритилла и его партии – теперь наш единственный шанс. Если мы всё сделаем правильно, то даже останемся в выигрыше. Между прочим, пока кипит скандал, твой брак придётся отложить. А в итоге, возможно, что союз с кланом Об нам и вовсе не понадобится. Мы получим покровителя получше. Или ты сама сумеешь прорваться к третьему цвету. Если в клане снова появится практик трёх цветов, мы снова станем значимой силой в этих землях. Тогда на нас уже не посмеют смотреть как на… как на лис.

 Люме молчала. Лайда покачала головой:

– Люме Лин. Я вижу, что мои слова тебе не по душе. Я вижу, что мой план тебе неприятен. Скажу ещё раз: ты уже взрослая. Скоро ты можешь стать первым практиком клана. Тогда именно тебе надо будет защищать нас всех. Пора привыкнуть: жизнь состоит не только из того, что тебе по душе.

 Когда мать вышла, Люме так и стояла на месте добрую минуту. Потом начала ходить взад-вперёд по разгромленным покоям. Слуги уже прибрали обломки и осколки, но в клане Лин не было практиков, способных создать новую мебель щелчком пальца. Жестом убрать со стен вмятины и дыры. Люме даже не приказала принести новый светильник. Для гуайши двух цветов светильники были делом привычки. В звёздном свете она видела не хуже, чем в солнечном.

 Элегантный письменный столик в дальнем углу зала пережил схватку. Взгляд девушки зацепился на забытую там колоду карт. Секунду она колебалась, потом подошла и взяла её, сняла охватывающую карты ленту.

 Люме Лин была практиком, причём практиком с весьма глубокими знаниями теории. Она прекрасно понимала, что предсказание судьбы с помощью карт – это чистейшее суеверие. Все способы видеть будущее, включая даже Глаза Зеффара, которые выворачивали наизнанку обычные законы – на самом деле не имели никакого отношения к видению будущего в строгом смысле этого слова. Они основывались на том или ином сочетании духовного чувства, улавливающего намерения людей и назначения предметов, с просчётом вероятностей. И потому стремительно теряли надёжность за пределами нескольких секунд вперёд. Истинное же предсказание неизбежно требовало нарушить течение времени и сам принцип причинно-следственной связи. Пусть и говорилось, что культивация духовной энергии бросает вызов природе и судьбе, а всё же ещё ни один практик даже близко не подошёл к подобному. Куда уж там кусочкам крашеного картона!

И вместе с тем, Люме прекрасно разбиралась в гадании на картах, хорошо помнила все приписываемые им суеверием значения. Карты не предсказывали будущего. Но их капризы могли подать новые идеи или прояснить старые. Позволить взглянуть на ситуацию с новой стороны. Вывести ум из тупика или порочного круга.

 Люме нашла в колоде карту, символизирующую себя. Два цвета гуаев. Выложила её на стол. Перетасовала колоду не глядя. Сняла верхнюю, бросила поверх собственной. М-да. Чёрное Солнце, высшая карта демонической масти. Знак разрушения и гибели. Вполне соответствует ожиданиям Люме. Может, она подсознательно оставила её наверху? А теперь последняя карта гадания. Миг колебания – и она накрывает две другие. Один цвет демонов.

Люме хмыкнула. Смысл гадания был настолько ясен, что подсознание и вправду должно было водить её руками. Низшая карта масти поверх высшей – символ мятежа, переворота, обращения процессов вспять. Демоническая масть в целом – символ нарушения установленного порядка вещей. Что ж. Карты раскрыли ей не будущее, а нечто более важное: её собственные скрытые желания.

 *****

 Болели незалеченные раны, болели руки, ноги и спина, от долгого пребывания в неестественной позе. Но Вален не обращал на такие пустяки внимания. Всё его внимание было целиком сосредоточено на причине неестественной позы – зачарованной колодке из прочного, потемневшего дерева. Разломать её для практика не составило бы труда. Если б не приходилось корчиться от шока при любой попытке воспользоваться духовной энергией. Сейчас Вален почти превратился обратно в простого человека. И единственной положительной стороной этого превращения было притупившееся обоняние, не столь остро воспринимающее тюремную вонь.

 Да, обоняние и прочие обычные чувства притупились. И духовное чувство тоже притупилось. Но не исчезло. Духовное чувство позволяло видеть ауры волшебной силы вокруг формаций и прочих долговременных заклинаний. Позволяло распознавать свойства волшебных сокровищ, пилюль и эликсиров одним касанием, если их создатели не принимали особых мер, чтобы экранировать свои творения. Настоящий мастер мог и больше.

 Вот только Вален – не мастер. Да, духовное чувство у него очень острое для среднего этапа формирования. И различает необычайно широкий спектр духовной энергии. Но до сего дня он ещё ни разу не пытался всерьёз анализировать волшебное сокровище. Просто не было свободного времени.

 Зато сейчас только свободное время у него и было. Колодки не могли отобрать у практика его закалку тела, но физической силой их всё равно не взять. Как бы хорошо ты ни умел терпеть боль, электрические разряды тебя парализуют раньше, чем ты успеешь что-то разломать, сидя в крайне неудобной позе. Наттар попытался сперва выдернуть из них руки, потом ударить ими об пол. В результате лежал на боку, глотая ртом воздух. И даже взмокший лоб утереть не мог. А Вален продолжал всматриваться, войдя в медитативное состояние для полной концентрации внимания.

То ли помог талант, то ли пребывание в колодках послужило мощным стимулятором. Меньше чем через час, он начал не просто понимать их свойства, но и ощущать слабое свечение духовной силы в дереве. Ещё через час это свечение превратилось в замысловатый узор из тусклых бело-голубых линий. Все сокровища для многоразового использования циркулировали духовную энергию, как и живые существа, хотя их эквивалент меридианов был устроен неизмеримо проще. Именно поэтому могущественный артефакт мог вообще не сработать в руках слабого хозяина или ещё хуже – вычерпать хозяина до дна, когда в момент активации возникнет переток между меридианами и каналами духовной энергии сокровища. Сила сокровища зависела от сложности узора этих каналов, а качество – от того, насколько умело наложен узор.

 Валена сейчас в узоре колодок интересовало одно – любой возможный дефект. Разрыв или явное искривление. Да ничего другого он бы опознать и не смог.

 Ещё через четверть часа он вздохнул, попытался чуть изменить положение конечностей, чтобы ослабить боль. Либо дефектов нет, либо он их не видит.

– Облом? – уныло поинтересовался Наттар.

– Обло… нет, погоди, сядь-ка тут, дай на твою погляжу!

 То ли им повезло, то ли отчаянные усилия Наттара оставили в дереве трещину, но не прошло и пары минут, как Вален едва не вскрикнул от радости, заметив разрыв, нарушающий строгую симметрию узора. Затем вздохнул. Лёгкая часть позади, начиналась сложная.

– Сиди смирно, – сказал он Наттару, пододвигаясь к нему поближе. – Сейчас мне будет плохо. Но ты не дёргайся, пока я не скажу, а то всё запорешь!

– Нуууу, ладно. Ты что хочешь духовной энергией воспользоваться?

– А то, – Вален стиснул зубы, устраиваясь так, чтобы его пальцы касались колодки в нужном месте. Если узор нарушен, то даже крохотный, но точно нацеленный разряд духовной энергии, способен хотя бы на время парализовать работу сокровища. Применение того же принципа, которым Люме вырубила его. Если есть циркуляция энергии, её можно нарушить, добавив в поток немного чужеродной силы через слабое место. Вот только при попытке создать этот разряд, он, Вален, получит прямо в нервы кучу разрядов куда более сильных. Сможет ли он оставаться в сознании достаточно долго?

Не узнаешь, пока не попробуешь. Ну, поехали.

 Вален пообещал самому себе не кричать. И не закричал. Лишь сжал челюсти с такой силой, что треснула пара зубов.

 *****

 Сперва Вален подумал, что видит предсмертный бред. Тюремная камера исчезла, лишь непроглядный серый туман клубился вокруг. Никаких следов колодок и Наттар тоже пропал. Ничего не болит, тело кажется лёгким. Но сознание было необычайно ясным для бреда или сна. Не попробовать ли медитацию, чтобы очистить разум от пришедшего изнутри наваждения?

– Привет, – услышал он очень знакомый голос позади себя. – Наконец-то. Я уж истерпелся, не знал, когда нам выпадет случай встретиться.

 Вален обернулся – и увидел очень знакомое лицо. Он много раз смотрел на него в зеркале. Правда одето его альтер-эго было в какую-то странную и неудобную на вид одежду – тускло-чёрная куртка с такими же штанами и белой рубашкой.

– Ну, привет, Печать Личины. Или называть тебя просто Зеффаром?

Глава 7. Обман и манипуляции

– Ты разочаровываешь, – ответил двойник. – Уже забыл, что Печать Личины атакует, как здесь говорится, «приводя мысли носителя в хаос». Вызывая изменённое состояние сознания. Но разве в данный момент твой ум не ясен?

– Угу. А сейчас ты скажешь, что защита моего мозга от ментальных воздействий, кроме твоих собственных, вдруг не сработала, потому что на самом деле ты – это я, только с моими прежними воспоминаниями. Иди к чёрту, Зеффар. Я не помню, кто такой чёрт, но, кажется, вы составите друг другу отличную компанию.

– Можешь называть меня «Валант». Забавно, правда – наше истинное имя похоже на имя захваченного нами тела. Ты делаешь вид, будто отвергаешь меня сходу. Но разве ты пытаешься просто не слушать? Разве ты пытаешься сразу прибегнуть к медитации, чтобы выкинуть меня из твоего внутреннего мира? А сейчас ты скажешь, что всего лишь желаешь познакомиться с моими уловками.

– А сейчас ты скажешь, что наша способность угадывать мысли друг друга доказывает, что мы – одно. Во-первых, не доказывает. Во-вторых, и это важнее – мне глубоко плевать.

– Интересно. Тебе плевать на все твои прежние знания, умения, в конце концов, на…

– Пффффф. Не смеши. Если – предположим такую возможность чисто теоретически – если ты это я, то ты будешь врать отчаяннее, чем три Зеффара, ради малейшего шанса очутиться в кресле водителя. Обещать мне золотые горы и все царства земные. Я сам себя пока знаю не слишком хорошо. Но уж в том, что я – матёрый лжец, готовый на любой обман во имя выживания, вполне уверен. Так что извини – не выгорит. Чем больше ты предлагаешь, тем меньше я тебе верю.

 Двойник сложил руки на груди. Его лицо исполнилось презрения:

– Младший Вален. Может ты и лжец, но больше всего ты лжёшь сам себе и лжёшь неуклюже. Ты называешь своей матерью женщину, которая убьёт тебя на месте, если поймёт кто ты такой. Ты убеждаешь себя, что твой самозваный «младший брат» – это твоё ценное орудие, хотя он получает от тебя бесконечный поток выгод, а ты от него не получаешь ничего, кроме несвободы в выборе действий. Сегодня ты оказался в темнице и колодке благодаря вертихвостке, которую даже не помнишь, потому что она захотела использовать тебя как орудие избавления от постылого брака. И я заранее могу сказать, что ты простишь её за это. Ты позволил забрать слишком много власти мёртвому мальчишке. А ему страшно быть одному в тёмном и холодном лесу, где каждый бьётся сам за себя. Вот ты и создаёшь ему иллюзию тёплого дома. Рано или поздно, ты придёшь ко мне, либо за силой, чтобы защитить эту иллюзию, либо за стойкостью, когда тебя предадут и выбросят как грязную тряпку. Я лишь боюсь, что ты сдохнешь раньше, чем мы станем…

Вален больше не отвечал. Просто сел в позу для медитации и сосредоточился. Очистка от наносного, избавление от самогипноза и наваждений…

 Лицо двойника исказилось. Вся его фигура поплыла, развеиваясь как мираж. Он лишь успел выкрикнуть:

– Вот тебе пока небольшой задаток! Пользуйся бесплатно!

 А затем серый туман как ветром сдуло.

 *****

Придя в себя, Вален немного пожалел об этом. Лёгкость в теле сменилась ломящей болью, словно судорога только свела все конечности разом. Что ж, по крайней мере, теперь он лежал на спине. Раскинув руки и ноги, свободные от колодок. Сквозь звон в ушах пробился испуганный мальчишеский голос.

– Вален? Вален?!?

 Вален отозвался глухим стоном. Голова трещала. Рот был полон крови. Даже сплюнуть её – вместе с осколками зуба – оказалось серьёзным усилием. Но полминуты восстанавливающего дыхательного упражнения прочистили разум и отогнали боль. Зарастить настоящие раны или сделать зубы целыми это упражнение не могло. Но быстро восстанавливало силы и снимало изнурение, пока то оставалось ниже определенного предела.

 Он сел и огляделся. Масляная лампа почти совсем потухла, но двум практикам света пока хватало. Обломки колодок были разбросаны по всей камере.

– Молодец, Наттар.

– Да я то что… Моё дело нехитрое. Как ты заорал и колодка искрами сыпанула, так понятно стало, что надо её крушить поскорее.

 Вален только сейчас сообразил, что колодка, работа которой нарушена, могла вместо отключения шибануть пленника непрерывным разрядом. Подумал секунду и сказал это Наттару. Очень нехорошо выйдет, если когда-нибудь потом тот додумается сам.

– Но не шибанула же? – пожал плечами Наттар. – Значит и беспокоиться не о чем. Что дальше, старший?

Дальше надо разобраться с тяжёлой железной дверью, перекрывавшей вход. По счастью, снаружи не стояла стража, иначе шум и грохот в камере услышал бы даже глухой. На всякий пожарный, Вален подошёл к двери, приложил ухо, прислушался.

 И услышал приближающиеся шаги.

– Превращайся! – прошептал он в сторону Наттара. – Кто-то идёт.

 Как и минимум половина практиков Перерождающегося Континента, Наттар был оборотнем. Гуаем-аспидом. Довольно сильная звериная природа. Только Наттару дважды не повезло. В первый раз, когда он родился с чисто звериной формой, вместо полузвериной. А во второй раз – когда став практиком получил дар Великого Зверя, который среди гуайских даров считался неплохим, но уж очень плохо подходил конкретно ему. Потому, что увеличивал размеры и силу лишь в змеином облике. Здоровенный ядовитый змей – по идее, довольно опасное создание. Вот только медленно двигающееся и неспособное толком уклоняться от атак. И увеличение размеров туши доставляет одни проблемы, когда твой единственный шанс нанести удар – подобраться к противнику незаметно.

Ну, или подкараулить его. Скажем, в дверном проходе.

 К тому времени, как дверь со скрипом открылась, одежда Наттара уже осела на пол, а из неё выполз угольно-чёрный аспид трёхметровой длины, скользнул к стене. Угрожающе поднял голову, целясь укусить всякого, кто шагнёт в камеру. Вален встал по другую сторону двери. Голыми кулаками он серьёзного противника не уложит, но сумеет отвлечь, чтобы Наттар точно успел всадить в тело ядовитые клыки.

Когда внутрь шагнула Люме Лин и в изумлении уставилась на пол, усеянный обломками колодок, Валену пришлось сделать то, что он ненавидел: принять решение немедленно, без обдумывания, положившись лишь на внутреннее чутьё.

– Стой! – крикнул он Наттару.

 Тот уже ударил. И Люме Лин ударила ему навстречу, почувствовав опасность. Вален сам не понял, как он успел со своим криком. Но голова Наттара с распахнутой пастью остановилась в нескольких сантиметрах от шеи Люме. Как и её ладонь остановилась в пальце от змеиной шеи.

– Я вижу, вы освободились сами, – она отступила на шаг. Наттар подался назад, недовольно шипя.

– Я вижу, ты пришла нас освободить, – эхом отозвался Вален.

Вообще говоря, у него не было времени прийти к такому заключению. Он сам не знал, откуда оно взялось.

– Да. Пойдёмте, я выведу вас в безопасное место.

– Нет, погоди! – Вален поднял палец. Шестерёнки в его голове сейчас вертелись с непривычной скоростью. – Может ты и пришла нас освободить, но для чего? Откуда мне знать, вдруг в этом «безопасном месте» нас и убьют? Чтобы потом расследование показало – мы пришли туда своими ногами и напоролись на каких-нибудь разбойников.

 Люме уставилась на него с искренним гневом и возмущением в глазах:

– Ну ты даёшь, Вален. Я пошла против собственной родни, желая вам помочь. А ты мне не веришь!

– Конечно, не верю. Если желаешь моего доверия, то скажи: а зачем ты позволила нам влезть в драку со своим женихом. Знаешь, ты убедительно сыграла несчастную девицу, но пока я сидел в колодках, у меня было время подумать. Этот образ не бьётся с тем, как легко ты нас повырубала. Ты не просто практик двух цветов, а практик двух цветов, серьёзно занимающийся боевыми искусствами. Это не проходит бесследно для ума. Чтобы такой боец, да ещё женщина, терпела выходки одноцветного слабака?

 Наттар выразил согласие с его словами утвердительным шипением.

– Ты не понимаешь!

– Я всё понимаю. Ты позволила этому оболтусу, то есть, Обаласу, твоему жениху, хамить, даже подстегнула своим бездействием. В надежде, что он меня доведёт и я, сын Арамы Вен, наследник Печати Зеффара, перед которым практик из вшивого провинциального клана должен просто обосраться на месте, надавлю на него так, чтоб вообще дорогу в ваш город забыл. Прекрасный план, что же в нём могло пойти наперекосяк? – Вален развёл руками. – Но мне казалось, что мы друзья. Поэтому я даю тебе шанс меня переубедить.

– Это долгая история, лучше я расскажу по дороге…

– До утра ещё полночи. Рассказывай здесь.

 Люме сжала губы. Шагнула в камеру, небрежным движением руки закрыв за собой тяжеленную дверь.

– Где уж там переубедить. Ты прав. В основном. Я повела себя как… как лиса, которой собственная хитрость весь ум отбила. Я предала нашу дружбу, попыталась тебя использовать. Не смею просить прощения за такое, прошу только об одном: если я выведу вас отсюда и верну вам все ваши вещи, не держите зла на мать и остальной клан Лин. Она просто пытается разгрести то, что я наворотила.

– Вот оно как, – откровенность Люме теперь настораживала Валена, казалась новым слоем изощрённого лукавства. – А как вообще вышло, что практику Секты Шести Печатей навязывают брак против её воли? Пусть клан Об сильнее, но чем они могут угрожать твоей родне? Помнится, мой змеиный друг говаривал, что цена за каждый волосок упавший с голов родичей практика великой секты – бочка крови.

– Наш клан и клан Об заключили брачный контракт, когда я ещё с куклами играла. Всё по закону и обычаю – продажа ребёнка за деньги и покровительство. Да, я лично могла остаться в секте. Это было бы чернейшей дочерней непочтительностью, но я могла. Куда уж там провинциальным кланам принуждать ученицу Секты Шести Печатей. Тогда моё место заняла бы моя младшая сестра, а у неё нет моего таланта и характера. И на ней в чужом клане стали бы вымещать злость. За то, что упустили добычу поценнее! Что мне оставалось делать? Идти к Наставникам? Твоя мать была в затворе. А если бы не была, то сказала бы, что в моей слабости я сама виновата. Оритилл предложил бы помощь за женитьбу на одном из своих сыновей, потому, что у меня есть задатки к созданию сокровищ, нужные его роду. Остальные вообще не дослушали бы до конца, если только я не приглянулась бы им самим. Куда ни кинь – перед кем-то придётся раздвигать ноги.

 «А перед таким мальчишкой-слюнтяем, как прежний я, значит, не придётся?» подумал Вален. Почти сказал это вслух, но вспомнил кое-что ещё:

– Ты же знаешь, я частично потерял память. Мало что помню из наших встреч. Так что просвети меня: почему ты не пыталась воспользоваться мной, чтобы получить помощь моей матери?

– А откуда ты взял, что я не пыталась?

– Оттуда, что я не чувствую себя влюблённым по уши. Даже странно.

Люме вздохнула:

– Охмурять тогдашнего тебя, серое ядро – было бы недостойно и подло. Тогда я ещё надеялась пройти путём настоящего практика, а не… ну, понимаешь.

– «Ты ещё можешь пройти путём практика. Сбежав отсюда вместе со мной.» Кажется, ты хотела, чтобы я сказал эти слова? Именно к этому вела разговор?

 Наттар встрепенулся, переводя взгляд с Валена на Люме. А Люме побледнела сильнее прежнего. Её губы сжались в струнку. Вален чувствовал, что сейчас бежит по очень тонкому льду. В более спокойной обстановке ему не хватило бы решительности говорить так. А вот здесь, в окружении врагов, в компании женщины которая теперь могла его легко прикончить – почему-то хватило.

– Но я не возражаю. Ты можешь выйти через дверь за твоей спиной как Люме Лин, наследница клана Лин. Тогда ты проводишь нас в безопасное место, мы расстанемся навсегда, и я выброшу тебя из головы, вместе со всеми твоими проблемами. Или ты можешь выйти как Люме Лин, ученица Секты Шести Печатей. Тогда не успеет день смениться следующей ночью, как старейшина клан Об засунет свой брачный контракт себе куда свет не светит. И ещё будет рад, что дёшево отделался. Это я могу обещать.

 Глаза Люме подозрительно сузились:

– И что ты за это хочешь?

– Ничего, – Вален пожал плечами. – Ну, просто, может мне и отшибло половину памяти, но одно я помню точно: как ученица нашей секты ты мне нравилась гораздо больше. Если угодно, считай это моим долгом наследующего ученика. Или последней любезностью по старой дружбе.

Увидев, как Люме опустила глаза, пытаясь скрыть охватившие её чувства, Вален усмехнулся про себя. Дело в шляпе. Неожиданно подумалось, что Зеффар-притворявшийся-им был на удивление мелочен для остатка чудовища, способного разрушить мир. Ворчал, что он простит «вертихвостку». Но что Вален выигрывал, отомстив ей за её манипуляции? Даже месть в форме прямо и однозначно повешенного на неё обязательства принесла бы лишь ограниченную выгоду. А вот если долг благодарности ей придётся отмерять самой… О, тогда проценты с него можно будет получать до бесконечности. Если, конечно, главный стержень её личности – это вправду гордость и достоинство практика. Но в ином случае она всё равно не сможет остаться полезной надолго.

 В общем, Вален стремился к получению наибольшего возможного выигрыша в долгосрочной перспективе. Никто, способный проникнуть в его мысли никоим образом не мог бы сказать, что он руководствовался жалостью или благодарностью за то, что Люме всё-таки ему разок жизнь спасла, да и сейчас пришла выручать, или какими-то ещё сантиментами. Определённо не мог бы!

Люме моргнула пару раз, прежде чем снова поглядеть на Валена:

– Мы выйдем отсюда как практики Секты Шести Печатей.

Десять минут спустя, Вален уже был вполне здоров и бодрым, благодаря исцеляющей пилюле. Его одежда, оружие и пространственные кольца вернулись к нему. Вернулась и большая часть их содержимого. Лайда успела наскоро разобрать трофеи, кое-какие ценные предметы пропали. Включая волшебные свистки, которые могли немедленно предупредить Кантоса. Так что Вален не позволял себе расслабляться, пока они с Наттаром шагали вслед за Люме по тёмным коридорам дворцового подземелья. Он считал, что опасность ещё не миновала.

 И он был прав.

– Куда это ты собралась, Люме Лин, дочь моя?

 На верху каменной лестницы, спускавшейся в обширный центральный подвал, стояла Лайда Лин. И на лице её застыла такая гримаса, что всё молоко в пределах видимости должно было скиснуть за один миг.

Глава 8. Мать и дочь

– Я собралась вернуться в Секту Шести Печатей, – холодно ответила Люме. – Вместе с моими соучениками. Не волнуйся, проблема брачного контракта будет очень скоро решена.

– Ты с ума сошла! Думаешь, эти мальчишки могут помочь тебе? Думаешь, они вообще захотят? Думаешь, не отыграются за то, что по твоей милости попали в колодки?

 Люме замерла на миг. А Вален потерял этот миг, думая, вмешиваться в разговор или дать ответить ей. Поэтому Наттар выкрикнул первым:

– И не отыграемся, и захотим, и поможем! С чего ты, старая лиса, взяла, что мы злодеи? Тебя ученик нашей секты в детстве обидел? Или просто с парнями не везло?

– Молчать, щенок! – от крика Лайды по подвалу прокатилась воздушная волна, взметнувшая пыль с бочек и мешков, а пауки, ткавшие свои паутины по углам, осыпались на пол замертво. Лайда была практиком двух цветов, давным-давным перешла с этапа формирования чувств на этап формирования воли. Одна из способностей этого этапа – подчинить своей воле собственную духовную энергию и спроецировать её наружу через боевой клич или суровый взгляд. Конечно, подавить практиков всего на один цвет ниже с помощью голой духовной энергии – даже не техники – никак невозможно. Но грозный окрик и без всякого волшебства может заставить неопытного юнца замереть на секунду. А духовная энергия делала такой окрик намного более грозным и устрашающим.

И даже не секунды, а доли секунды, Лайде должно было хватить. Воздух ещё дрожал, а она уже сорвалась с места, нанося стремительный удар Наттару в горло.

Очень немногие ученики одного цвета сумели бы избежать этого удара. Очень, очень немногие. Даже среди признанных гениев. Наттар сумел – благодаря своему уровню закалки и тому, что уже немного освоил Лёгкий Шаг.

Увы, именно «немного». Занимался он усердно, но не мог так сосредоточиться на упражнениях, как Вален, вдобавок он прорвался и начал освоение техник позже. Он метнулся спиной вперёд, избежал удара Лайды – и споткнулся о свёрнутый ковёр, неуправляемо отлетел к стене, с грохотом опрокинул наполненный посудой стеллаж.

– Мама, не надо! – закричала Люме, попытавшись схватить Лайду за предплечье. Их руки замелькали в сложном танце попыток захвата, ударов и блоков. Движения Люме были быстрее – согласно записям в Секте Шести Печатей, она обладала десятью звёздами потенциала меридианов и закалкой тела, которую там сочли безупречной. А длительное пребывание на цветах ниже седьмого не давало ощутимого прироста духовной энергии – уступающий в таланте и закалке старший практик будет проигрывать в силе и скорости равному по цветам младшему. Но Люме не пыталась бить, только схватить. И ещё прежде, чем последняя из тарелок в опрокинутом стеллаже успела долететь до пола, её отбросил на дюжину шагов удар раскрытой ладонью в живот, от которого по подвалу прокатилась новая воздушная волна.

– Надо, дура ты этакая! – воскликнула Лайда, прежде чем устремиться к Валену. Тот казался парализованным происходящим. Один быстрый тычок в узел меридианов – и он отключится.

Вален именно что казался. Он искусно скрыл свои намерения. Но Лайда всё-таки превосходила его на один цвет и на несколько десятилетий опыта. Провести её было куда сложнее, чем какого-нибудь бессмертного барса. Поэтому в тот момент, когда Вален переместился Лёгким Шагом, а навстречу её начинающемуся удару полетел выхваченный из пространственного кольца предмет, она элегантным движением выхватила из воздуха тонкостенный сосуд с кислотой – тот лёг в её руку как на мягкую подушечку.

 Но неожиданная угроза отвлекла её внимание и духовное чувство. Сказалось и её внутреннее расстройство. Она не успела предсказать, куда переместит Валена его техника. Потратила целых полсекунды на то, чтобы пробежать взглядом по подвалу – и тут её разум кольнули невидимые шипы, предупреждающие об опасности сзади! Мальчишка попытался не отскочить подальше, а сразу занять позицию для атаки?

 Вален успел немного подумать о том, как быть, если его противником окажется Лайда. Или Люме. Сейчас он рассчитал всё верно. Ему просто не хватило скорости. Лайда перелетела на другой конец подвала Лёгким Шагом в тот момент, когда второй сосуд с кислотой уже коснулся кончиков её волос. И он лишь разбился о пол, не причинив никакого вреда.

– Мелкий ублюдок! – её лицо перекосилось от вполне понятной злости. Почти получить серьёзный удар от мальчишки лет на тридцать младше и на цвет ниже – унизительно для всякого, в ком ещё осталось хоть немного гордости бойца.

– Люме! Ты назвала себя практиком Секты Шести Печатей! Это тоже было фальшью?

 В следующий миг Лайда прыгнула вперёд. Но Вален не успел даже подумать «мне крышка», как Люме устремилась ей наперерез.

– С меня хватит! Парни, не вмешивайтесь в семейное дело!

 Она сумела поймать руку матери, на миг казалось, будто сумеет и бросить её спиной об пол, использовав инерцию её собственного прыжка. Но Лайда немыслимым образом извернулась в воздухе и приземлилась на обе ноги. Вален не успел толком заметить, что произошло дальше, как Лейме отшатнулась на три шага. Рукав её платья ниже локтя разлетелся в клочья, она сжала и разжала ладонь, словно проверяя, работают ли пальцы.

– Что за… что за безумие на тебя нашло, Люме! Что они тебе наобещали?!?

– Ничего особенного. Просто напомнили, что я – ещё ученица Секты Шести Печатей, от которой я видела только хорошее.

 Вален меж тем подскочил к Наттару. Но тот уже и сам поднимался с пола.

– Жив?

– Вроде да, – Наттар потряс головой, избавляясь от звона в ушах. Он успел вовремя сгруппироваться и ему повезло. Неудачный Лёгкий Шаг запросто может искалечить практика.

– Не лезь пока.

 Лайда дышала тяжело, словно злость физически сдавила ей грудь:

– Ты наследница клана Лин! Или уже решила об этом забыть? Забыть про всю твою родню, про маленькую Лейме?

– А чем я вам помогу, если всё пойдёт по-твоему?!? Если Обалас ещё до свадьбы творит такое в чужом доме – что дальше будет?!? Только как ученица великой секты я смогу кого-то защитить!

– Как ученица великой секты?!? Секте Шести Печатей плевать на пришедших извне учениц! Ты там никто и звать никак! Или… решила, что этому мальчишке-наследнику можно продать себя выгоднее? Да с чего ты взяла, что продаёшь, а не отдаёшь задаром?!?

 Люме устремилась вперёд. На этот раз она не стеснялась наносить удары, целясь сложенными пальцами в узлы меридианов матери. Скорость атак была такой, что даже с духовным чувством Вален замечал не все.

 Он знал про этот стиль рукопашного боя. Столкнулся с его начальной формой ещё на «Восхождении из бездны». Потом Арама объяснила ему всё. Надавив кончиком или костяшкой пальца на меридиан противника, мастер боевых искусств мог, до определённой степени, обойти защиту, которую духовная энергия практика автоматически создавала на пути враждебной духовной энергии. Вбросить враждебную силу ему прямо в естественный круг циркуляции. Всё равно, что проникнуть в укреплённый город через тайный ход, вместо того, чтобы пытаться проломить ворота. Всё равно, что обезвредить волшебное сокровище, направив разряд в место повреждения узора. С одной стороны легче, с другой – требует знаний и большой точности. На уровне серого ядра такие удары могли причинять острую боль. На уровне двух цветов – мгновенно парализовать или даже заставить всё тело взорваться изнутри. У этого стиля было много вариантов с разными именами и одно, общее для всех, достоинство: он позволял обезвредить и убить противника, явно превосходящего по физической силе и крепости тела. Но были и два недостатка. Первый: сложность в изучении. Если ты не родился с нужными задатками, с исключительной координацией движений, с особыми суставами, с обострённым духовным чувством, которое постепенно позволит видеть циркуляцию противников, а не просто запоминать, где меридианы у человека – он потребует абсолютной концентрации на боевых искусствах, в ущерб всему прочему. У Валена из этих задатков имелось лишь духовное чувство. И Арама сразу сказала, что подобный стиль ему не подойдёт.

 Сама она изучила особенно жёсткую его форму, Пять Пальцев Смерти. Но лишь как вспомогательное средство в своём арсенале. Так как был ещё и второй недостаток…

 Лайда контратаковала, снова ударив ладонью. Но на этот раз Люме встретила ладонь матери своей собственной. Бум! Столкновение двух заряженных духовной энергией рук создало воздушную волну, от которой задрожал весь подвал, посыпалась на пол посуда из ещё одного стеллажа, хлопнула дверь в коридор. Лайда отчего-то не привела с собой стражников клана, но теперь они скоро прибегут, даже если до этого спали на посту.

 Мать не выдержала удара дочери, отступила на два шага. Шпильки, удерживавшие её причёску на месте, вылетели, длинные волосы забились как под сильнейшим ветром. Люме действительно превосходила Лайду по запасу духовной энергии – а значит была быстрее, сильнее и лучше в подобнных атаках. Она тут же попыталась использовать завоёванное преимущество. Её руки рассекли воздух, Вален даже не мог бы сказать с точностью, ударила ли она четыре раза или пять…

И все выпады её пальцев упёрлись в невидимый барьер, вдруг окруживший Лайду, словно надетый поверх одежды доспех – только еле заметные круги зелёного света разошлись по воздуху.

 Второй недостаток Пяти Пальцев Смерти и всех подобных стилей – то, что на завершённости формирования воли девяносто девять практиков из ста приобретали умение создавать такой вот барьер. До ультимативной защиты ему было как до Небесной Реки пешком, конечно. Равный по цветам практик мог проломить его акцентированным ударом. Он очень быстро пожирал духовную энергию хозяина. Именно поэтому Вален вместо удара мечом или отравленным ножом пытался облить Лайду кислотой, которая заставила бы держать барьер как минимум несколько секунд, пока не стечёт. Но вот против быстрых-но-слабых атак, таких как выпады пальцев Люме, барьер воли действовал идеально, просто не позволяя им коснуться тела!

 А сама Люме ещё не достигла завершённости своей нынешней стадии. Ответный выпад матери заставил её правую руку обвиснуть плетью, а дыхание – мгновенно сбиться. Она поспешно отскочила на четыре шага – но не вышла из боевой стойки, её взгляд не утратил решимости, лисий хвост не обвис тряпкой.

 Лайда покачала головой:

– Всё-таки решила пойти по стопам Белой Лилии, дочь моя?

 Вален понятия не имел, о чём это она. Уж если у него не было времени на многие крайне полезные вещи, то на знакомство с популярными историями времени не было тем более.

 А вот Наттар сразу понял отсылку. И среагировал как обычно:

– Эй, старая лиса! А причём здесь Белая Лилия? Её назвали подлой предательницей рода потому, что она смирилась с рабством. Только кто же тут собственную дочь за рабыню держит, а? А?

Вален подумал было, что Наттар сейчас в третий раз за ночь нарвётся на удар. Но вместо этого Лайда прикусила губу, её уши задрожали. Что, серьёзно? Главу клана, поднаторевшую в подлостях, давно вставшую на путь торговли собственными детьми, проняла такая мелочь? Надо ковать железо пока горячо. Через пару секунд она задавит неожиданный приступ совести всё тем же гневом.

 Он шагнул вперёд, заслонив Наттара собой, и согнулся в уважительном поклоне, накрыв ладонью кулак:

– Старшая Лайда Лин! Боюсь, что между нами произошло огромное недоразумение! Вы, по недостатку информации, считаете меня тем самым негодяем, которым я прослыл в Секте Шести Печатей. И потому думаете, что я непременно буду мстить за унижение. Но я уверяю вас – меня оклеветали. Вы же сами знаете про борьбу партий у нас в секте! Вы же сами знаете, что для таких мелких пакостей я уязвимее других, потому что за мной нет большого рода, одна мать. Вы же сами знаете, что через наследника можно попробовать ударить по ней. Ну подумайте же – если б я был такой тварью, разве стал бы я разгуливать по землям секты без сильного телохранителя, который прикроет меня и заметёт следы, какую бы дичь я ни натворил?

 Да уж, упоминать про Кантоса пока не стоит. А то Лайда ещё решит, что её единственный шанс – взять заложника.

– Спросите хоть у своей дочери, что она думает про меня!

 Лайда перевела взгляд на Люме. Та криво улыбнулась:

– Мама, я уже, наверное, десять раз говорила тебе это. Но повторю в одиннадцатый, мне не жалко. Вален Вен – очень достойный юноша. Мы познакомились на почве интереса к одним и тем же книгам по теории. Правда раньше он был немного… ну, ему не хватало воли, и он легко опускал руки. Но с тех пор он прочувствовал значение слова «смерть» и стал практиком. Я вижу, что он поменялся, и я не верю, что он поменялся к худшему.

– Самые жестокие практики получаются из слюнтяев, дорвавшихся до силы и власти, – ответила Лайда. – Если у тебя глаза не только для красоты, сама уже видела по нашей стычке – он расчётлив и жесток.

– Ой, можно подумать ты бы сама вела себя мягко, если б у тебя на глазах едва не искалечили собрата-ученика, а перед этим подержали в колодках.

– Я и вправду человек расчётливый, – заметил Вален. – Вот потому то вам ничего и не грозит, старшая Лайда. Отомстив вам, я не получу ничего, а потеряю мою подругу и ещё немного репутации. Всё-таки город Светлячков – не деревня в глухом лесу. Может мне и под силу погубить клан Лин, обвинив вас перед Сектой Шести Печатей. Но что тогда скажут про наследующего ученика, который сперва сидит в подвале у слабых женщин из провинциального клана, а потом чужими руками вымещает на них злость? Пусть меня десять раз называют негодяем, плевать, но кому же хочется, чтоб его назвали слабаком?

– Может и так. Но твой товарищ-ученик уж точно теперь затаил зло.

– Да ладно! – воскликнул Наттар. – Если мой старший брат говорит, что всё это недоразумение, то так оно и есть. Ему-то в вашей тюрьме побольше моего досталось.

Не лучший выбор слов, Наттар. К счастью, Лайда уже поддалась словам Валена и упиралась только по инерции:

– Но что сказать Онуоту Обу? Я давно отправила ему послание. Он может появиться здесь в любую минуту. Точно прилетит до утра.

– Старшая Лайда Лин. Телепортационного круга у вас в городе нет, но за городом мы оставили быструю летающую лодку. Ну, понимаете, я просто хотел зайти в гости к подруге, а не являться в ваш дворец с почётным визитом. Связаться с Сектой Шести Печатей – дело одного дня. Я верю, что уж до следующего вечера вы сможете как-нибудь заговаривать ему зубы.

– Да, пожалуй…

 Казалось, что Вален поглощён разговором, но на самом деле он уже некоторое время гадал, почему в подвал до сих пор не сбегаются люди. Даже очень качественное звукопоглощающее заклинание не смогло бы поглотить грохот, от которого дрожал весь дворец. Поэтому именно Вален первым заметил, что на лестнице сверху появился кое-кто ещё.

Впрочем, Лайда и Люме тоже это заметили. Лайда обернулась, настороженно глядя в темноту, за миг до того, как откуда появился высокий практик, одетый не в обычный свободный халат, а в белую робу, из которой можно было выкроить одежды на двоих таких как он. Был он немолод и лыс как колено, но с длинной седой бородой, заплетённой в косу. В некотором отдалении за ним спускались ещё фигуры в белом. Вален узнал гориллу из числа телохранителей Обаласа. Именно присутствие этих людей с гуаями он и почувствовал. Мурашки пошли по коже от понимания – даже теперь, когда он ясно видит лысого практика глазами, тот непроницаем для его духовного чувства, словно бездонный черный омут.

– Интересно, зачем это вы собрались заговаривать мне зубы? – поинтересовался лысый, проводя длинным, странно белым пальцем по своей бороде.

– Старший Онуот, – Лайда поспешно поклонилась. – Я сейчас всё объясню…

– Не нужно мне объяснений. Мне нужно, чтобы вы стояли и не дёргались.

 Он ступил с лестницы на пол подвала и щёлкнул пальцем. Громадный телохранитель и Обалас, который казался совершенно целым и очень злым, спустились вслед за ним. А после них на лестнице появился чуть не убивший Валена красавчик. Сейчас он держал нож у горла девушки-гуайши, выглядевшей как уменьшенная и  поблёкшая копия Люме.

– Лейме! – ахнули мать и старшая сестра одновременно.

 Судя по растрёпанным каштановым волосам и ночной рубашке, Лейме выдернули из постели. Смотрела она зло, не плакала, но поделать ничего не могла – руки скованы за спиной железными наручниками, во рту кляп, вокруг сильные практики.

– Думаю, не надо объяснять, что будет, если вы дёрнетесь?

Глава 9. Поединок наследников

Едва увидев Онуота, Вален прямо всей шкурой ощутил, как съёживаются его шансы дожить до рассвета. В первый миг это было лишь инстинктивное чувуство опасности. Во второй он заметил, что крайне неразумно со стороны главы клана брать наследника и телохранителей туда, где они могут встретить его, Валена. И тем самым напоминать ему, Валену, об их вине. Если, конечно, планируется выпустить его живым. А когда Онуот не обратился, первым, делом к нему с Наттаром с заверениями в своём желании их спасти и почтении к Секте Шести Печатей, худшие опасения Валена подтвердились.

 Наттар, однако, ни о чём таком не подумал:

– Ты… ой!

 Что-то у Наттара язык совсем развязался. По голове его ударили, или ему просто раньше не случалось так много сталкиваться с людьми и практиками, к которым он не испытывал почтения? Так или иначе, в этот раз Вален довольно чувствительно наступил соученику на ногу, едва тот открыл рот. Ещё не хватало, чтобы он спровоцировал стоящего перед ними монстра. Когда их единственный шанс – тянуть время и трепаться подольше. Кантос не мог не заметить прилёт того, на чём прилетел Онуот. И скоро будет здесь. Или, всё же, мог не заметить?

 Вален выкинул бесполезные страхи из головы и шагнул вперёд с вежливым поклоном, пока Люме и Лайда стояли, словно примороженные к полу:

– Почтенный старший Онуот. Я – Вален Вен, сын Наставницы Арамы Вен и наследник метки Печати Личины в Секте Шести Печатей. Я чрезвычайно благодарен вам за то, что вы пришли нам на помощь. Без сомнения, вся наша секта тоже будет благодарна. Я бы даже сказал, что за такой разумный и своевременный поступок, вам причитается щедрая награда. Ваш клан не только не пострадает из-за случившегося недоразумения, напротив, его богатство и значение возрастут, а вы сами будете отмечены…

 Онуот презрительно фыркнул. Звук этот словно проник в самые кости Валена и заставил волосы на теле встать дыбом.

– Помолчи, щенок. Не лезь в разговор старших.

– Что всё это значит, Онуот? – Лайда, наконец, очнулась, взмахнула рукой в сторону Лейме. – Если ты не собираешься выставить себя спасителем мальчишек, что всё это значит?..

– Это значит, сперва, что твой план – глуп и ненадёжен, хвостатая ты мочалка. Ну осрамишь ты наследничка перед Сектой Шести Печатей. Получишь покровительство врагов Кайлео и Арамы. Через несколько лет расклады между Наставниками поменяются, его партия вновь окажется наверху, или враги станут друзьями. Тогда он отомстит нам всем. Куда надёжнее, – Онуот поднял длинный палец, – прикончить обоих мальчишек прямо здесь и свалить их смерть на род Лин. Сказать, что я желал покарать вас за предательство, но не успел спасти заложников. Или что вы, как полагается лисам, стояли на тёмном пути и принесли их в жертву, а я был предупреждён моим обманутым сыном, но увы, предупреждён слишком поздно, хехехе. Ещё подумаю. Сперва надо убедиться, что все, способные поспорить с моей версией, мертвы.

– Старший Онуот! – Вален подпустил в голос нужную долю дрожи. Это, впрочем, было несложно. – Если бы вы вправду верили в надёжность такого способа, вы бы уже убили всех в этом подвале собственными руками. Но вы этого не делаете. Мы со старшей Лайдой только что поговорили и поняли, что всё случившееся – чистое недоразумение. Я убеждён, что и с вами мы можем прийти к пониманию, договориться.

 Вален был убеждён, что уж скорее можно было договориться с тем барсом-людоедом. Если Лайда произвела на него впечатление женщины, обозлённой неудачами в жизни, то Онуот – впечатление человека, которому в детстве очень нравилось отрывать ножки насекомым. Если Кантос сам не решит открутить этому типу башку, когда, наконец, явится, то он, Вален, ему непременно напомнит. Но чтобы дать Кантосу время явиться, надо было затягивать разговор.

– Пониманию? Да что ты можешь понимать, избалованный мальчишка? – Онуот скривился.

– Если я чего-то не понимаю, по неразумию или недостатку информации, так объясните мне.

 «Ну же, пожалуйста, закати длинный монолог. Доставь себе удовольствие, насладись нашей беспомощностью. Ты же всё равно притащил сюда заложницу, так воспользуйся шансом поглумиться!»

– Объяснить? Да что ты поймёшь? Я пятнадцать долгих лет трудился над тем, чтобы прибрать к рукам город Светлячков и округу, не привлекая внимание Секты Шести Печатей! Начиная с «несчастного случая», забравшего прежнего главу клана Лин…

 Лайда ахнула, подалась было вперёд. Онуот тут же наставил на неё свой длинный, словно выточенный из кости палец:

– Не дёргайся, старая шлюха! Или твоему младшему отродью быстрой смерти не видать! Рамис, выколи девке глаз, если одна из лисиц сделает хоть шаг!

 Пока старый урод и остальные отвлеклись, Вален незаметным движением толкнул Наттара в бок, одними глазами указал в сторону заложницы.

– Так, на чём это я остановился,  – Онуот разом успокоился, снова выровнял бороду. – Да, я потратил массу времени и средств на то, чтобы завладеть городом и землями, которые наследник Печати вроде тебя может, наверное, купить на карманные деньги от мамочки. Потому, что Секта Шести Печатей, провалиться вам в подземный огонь, никогда не позволит сильному и достойному клану поступить по заслугам со слабым и ничтожным. Наоборот, выступающий гвоздь забьют по самую шляпку! Сколько усилий ушло на то, что можно было бы сделать в один день… Я нанимал убийц, подстраивал несчастья, одалживал серебро и нефрит на борьбу с этими несчастьями, прощал долги ради брачного контракта. Я решил подложить моему собственному будущему преемнику в постель вонючую лису, только чтобы наследница города Светлячков оказалась в моём роду.

 Люме выкрикнула:

– Ты же говорил, что я вам нужна ради Трёхсотлетнего Чистилища!

 Онуот хмыкнул:

– Я думал: на то, чтобы без лишнего шума сделать тебя круглой сиротой уйдут ещё годы и годы. Тогда может и в Чистилище ты пригодилась бы. Но теперь мне выпал шанс завладеть городом и областью за одну ночь! Уж конечно Секта Шести Печатей не станет возражать, если земли предателей перейдут к тому, кто их покарал!

 Вален на секунду задумался – а вдруг Онуот не такой кретин, каким кажется и сейчас он просто провоцирует Лайду или Люме взорвать ядро. Сам он как-нибудь выживет, а от всех ключевых свидетелей останется гарь на стенах, из которой даже Наставники точно не смогут извлечь никакой опровергающей его слова информации, особенно, если явятся сюда с запозданием. Но нет. Достаточный контроль над собственным телом для взрыва ядра появляется только на стадии внутреннего единства, который следует за стадией формирования чувств, то есть на трёх цветах. А у старших лис только по два. Бывают, конечно, особые таланты, достигающие основ следующей стадии, ещё не получив нужный цвет. Как сам Вален с духовным чувством… Только Лайда – не талант, а Люме ещё формирования воли не завершила. Да и вряд ли Онуот так хорошо осведомлён об их способностях. Практики часто утаивают свои конкретные успехи в культивации даже от самых близких людей. По всему выходит, Онуот таки кретин. Как бы ему это поставить на вид, чтобы не лишиться головы на месте?

– Старший Онуот, – Вален подпустил в свой голос нотку высокомерия. – Вы нашли на землях города Светлячков нечто очень ценное. Настолько ценное, что вы не говорите об этом даже в присутствии доверенных слуг и людей, которые должны умереть. Ради чего ещё вы можете пойти на великий риск, на убийство сына Наставницы? Ради власти над горсткой простых смертных? Не смешите меня. И это «нечто» нельзя унести втихую, иначе, вы уже давно унесли бы. Но почему же вы считаете, будто Секта Шести Печатей позволит вам владеть такой ценностью? Предоложим, убьёте вы всех нас, моя мать так и останется в затворе, остальным окажется лень проверять всё тщательно и они примут ваше объяснение. Вы всерьёз думаете, что ни у кого не возникнет вопросов после того, как на этих землях вдруг "откроют" какой-нибудь духовный источник? И что этим вопросами никто не воспользуется, как предлогом отжать вашу добычу? Опомнитесь, старший! На землях Секты Шести Печатей владеть действительно ценным ресурсом для культивации может лишь тот, кому секта доверяет, или тот, кому покровительствует значительная фигура внутри неё. Например, наследник одной из Печатей и любимый сын Наставницы. Мы ещё можем разрешить всю эту запутанную ситуацию к взаимной выгоде.

 На миг даже показалось, будто Онуот колеблется, но тут же он фыркнул:

– К взаимной выгоде? Правда? А как мне убедиться, что ты не отправишь меня на казнь, едва попав обратно в секту? Готов своим руками перерезать горло этим лисам, чтобы их кровью подписать договор между нами?

 Вален обдумал возможность такого предложения уже минуту назад и ответил не колеблясь:

– Не очень-то ты умён, старик. Если бы я был подонком, способным на такое, то стал бы думать, как избавиться от свидетелей, едва попав обратно в секту!

 «Интересно,» подумал Вален с некоторой отстранённостью, «если бы я знал, что никакой помощи прийти не может»… Нет, он всё равно послал бы Онуота далеко и надолго. Тот туп, а всё-таки должен понимать: нельзя надёжно повязать кровью того, кто намного выше по положению. И на жизнь глядит цинично. Значит, должен полагать, что даже убив внешнюю ученицу Вален, при огласке, рискует репутацией, максимум, свободой, но никак не шкурой. В отличие от самого Онуота. Значит, не собирается отпускать его живым, а просто хочет поиздеваться напоследок.

 Онуот цокнул языком:

– Так я и думал, щенок. Строишь из себя мудрого старейшину, а сам боишься запачкать ручки. Дерево культивации вырастает сильным, только если его поливать кровью!  Кстати, раз уж мы заговорили об этом. Обалас. Убей разбалованного мальчишку собственными руками.

 Тёмные глаза Онуота сверкнули, когда он окинул взглядом подвал:

– Всем остальным – не вмешиваться! А то шкуру спущу как кожуру с яблока, три дня подыхать будете!

– Мне защищаться-то можно? – поинтересовался Вален. – Или боишься за наследничка?

– Да валяй, сражайся. Интересно поглядеть, чего нынче стоят любимые ученики в Секте Шести Печатей.

– Не лезьте, даже не смотрите вообще на то, что со мной будет, подумайте о своей дочери и сестре, – обратился Вален к Лайде и Люме, выходя на середину подвала. Вряд ли они могли понять истинный смысл его слов, оставалось надеяться, что хоть Наттар поймёт… Но высказаться конкретнее он не осмеливался.

– Твой мелкий гадёныш застал меня врасплох днём, – обратился Обалас к Валену, разминая пальцы. – Когда я даже не успел призвать родовую технику. Но сейчас мы посмотрим, на что вы годитесь в честном бою.

 Руки Обаласа теперь были явно бледнее, чем при первой встрече. Кисти рук, да и всё тело, двигались немного странно. Явно какая-то техника усиления.

– Можно подумать, Наттар тебе вломил нечестно, – заметил Вален, становясь в позу фехтовальщика и нацеливая остриё клинка на противника. – Ты там спал с открытыми глазами, что ли? Или тебя кто-то невидимый держал, пока он бил? Настоящий практик готов к нападению всегда!

 Обалас зарычал, выхватил собственный летающий меч и запустил в Валена. Вален отбил его в сторону ближайшего деревянного столба, подпирающего потолок. Еле успел вернуть клинок в позицию, как Обалас налетел на него с голыми руками. За пару секунд они обменялись настоящим шквалом ударов, затем Вален отступил, чтобы не получить в бок летающим мечом, который выдрался из столба и вращаясь вернулся к Обаласу. Тот ухватил оружие и картинно взмахнул им. Рукава его халата были изрублены, но на белой как кость коже – ни царапины.

– Нравится техника, созданная моим почтенным дедом? Твой меч бессилен против панциря Драконьей Кости!

– Многовато болтаешь, мусор из забытой небом дыры! – процедил Вален, напустив в голос столько злости и слабо скрываемой озабоченности, сколько мог. Пошёл кругом вокруг Обаласа – и тут же отступил под новым натиском. Люме поспешно отскочила к стене, чтобы не оказаться на пути у бойцов.

– Дави эту тварь, господин! – одобрительно закричал телохранитель-горилла.

А вот Онуот чуть скривился. В его глазах движения практиков с одним цветом были медленными, почти комически медленными. Он прекрасно видел, что внук ещё ни разу не сумел создать настоящей угрозы.

 Меч вылетел из руки Обаласа на предельной точке выпада, устремившись прямо в сердце Валена. Тот же приём, что у красавчика-телохранителя, вот только выполненный не в тот момент – когда противник отступает спокойно, а не когда тот уже выбит из физического и умственного равновесия. Вален уклонился пируэтом, позволив мечу воткнуться в мешок с зерном и, продолжая то же движение, хлестнул клинком в голову – техника клана Об её, похоже, не защищала. Обалас подставил предплечье под удар – и тут же отлетел прочь, с треском врезался в стоящую у стены бочку. Вален зашипел и поморщился, напоказ преувеличивая ущерб, который понесла его нога от столкновения с костяным животом противника.

– Даже комар кусает сильнее! – заорал Обалас, подзывая к себе меч и вновь бросаясь в атаку.

 За следующую пару минут они сделали несколько кругов по подвалу. Лисы и Наттар только и успевали отскакивать с их пути. Вален всё отступал и отступал, чуть хромая на «повреждённую» ногу. Выпады Обаласа раза три почти достали его – но остриё клинка распарывало лишь халат. Гримаса презрения и недовольства на лице Онуота становилась всё сильнее. Он-то понимал, что его внука водят за нос. А у того лицо уже стало мокрым от пота – скоро даже он догадается, у кого здесь преимущество. После столкновения с телохранителем-красавчиком, Вален преисполнился глубокого уважения к боевому мастерству провинциальных практиков. Но, похоже, что тот был выдающимся мастером клана или нанятым извне бойцом, который совершенствовался в странствиях и сражениях. Приёмы у Обаласа были похожие, но вот применял он их без фантазии, предсказуемо, шаблонно. Техника Драконьей Кости увеличивала его силу и, если предположить худшее, делала всё тело ниже шеи непробиваемым для простого волшебного меча. Но он уже был бы убит, если б Вален не тянул время.

 Тянуть до бесконечности нельзя, когда за происходящим наблюдает опытный практик. Глупость Онуота не отменяет его опыт. Скорее рано, чем поздно, он задумается – а не ждёт ли Вален чего-нибудь? Может даже осознает, в чём смысл кружения Валена по залу.

 Пора поставить на кон всё.

 Вален сделал вид что споткнулся, начал падать – и отскочил в дальний конец подвала Лёгким Шагом, прежде чем Обалас успел сделать смертельный выпад. Запустил в обернувшегося противника летающий меч – меч у Валена был высокого качества для однорангового сокровища, летел быстрее обычных, а всё же Обалас легко отбил его прочь. За мечом последовали метательные ножи, которые Вален извлекал из пространственного кольца – один, другой, третий, четвёртый, снова меч, успевший вернуться к хозяину. С каждым отбитым метательным снарядом, Обалас подходил всё ближе, на его лице появилась ухмылка. Да, с формированием чувств у наследника клана Об дела шли плохо – неуклюжие движения и тяжёлое дыхание Вален ещё мог подделать, мог отчасти подавить собственную ауру, но вот заставить себя потеть сильнее он пока не мог. И более наблюдательный противник понял бы, что он не вымотан.

 Но обмануть ведь надо было не Обаласа, а Онуота. Тот, вероятно, бросится спасать внука, когда увидит, что Вален сейчас нанесёт смертельный удар. Даже если решил, что такой наследник ему не нужен – всё равно будет внимательно следить за развязкой, на миг отвлёкшись от всего прочего. Вот именно это и могло дать шанс против него. Крохотный шанс. Может быть могло.

 Обалас, уже подошедший к Валену на три шага, взмахнул мечом, рефлекторно нанося удар по очередному метательному снаряду. Только теперь это оказался не нож, а стеклянный сосуд с кислотой. Он заорал, когда жгучие брызги попали ему в уязвимое лицо, отшатнулся, размахивая руками. Вален позвал летающий меч с пола повёл пальцем, нацеливая его в шею противника. Обалас тщательно защищал голову и шею, да и цвет кожи на там не изменился – значит их можно проткнуть.

 Прежде, чем меч успел пролететь полшага, Онуот сорвался с места размытым пятном. И прямо в глаза ему ударила ослепительная вспышка светошумовой бомбы, которую Вален достал сразу вслед за сосудом.

Глава 10. Сражение с главой клана

План Валена был настолько безумен, что никогда бы он не предпринял ничего подобного, если бы видел хоть какую-то альтернативу. «Просто сдохнуть, едва Онуоту надоест стоять без дела» – не в счёт.

 Но альтернативы не было. Каждый новый цвет духовного ядра увеличивает духовную энергию в достаточной степени, чтобы все физические параметры практика поднялись примерно вдвое, по сравнению с предыдущим. На своём третьем цвете, Онуот был минимум вчетверо сильнее Валена – и это ещё не считая его клановой техники, это ещё не считая вероятной разницы в качестве меридианов. Минимум вчетверо быстрее. И «быстрее» означало не просто скорость бега или ударов, нет. Самая большая проблема – его скорость реакции. Если он заметит опасность – можно считать, что он её избежит.

 Разве есть надежда причинить такому противнику хоть какой-то вред без очень ненадёжных ставок и диких рисков?

 Сперва Вален поставил на то, что Онуот всё же ценит своего наследника.  Не даст ему умереть просто так. Для этого требовалось завести Обаласа в ловушку, где тому грозила бы немедленная смерть. Чтобы необходимость срочно спасать внучка хоть на миг отвлекла бы внимание дедули от всего остального, сделало бы его зрение туннельным. Будь Обалас более умелым, более опытным противником, способным хотя бы понять, что проигрывает – всё могло бы сорваться уже на этом этапе.

Далее шло самое лёгкое. Взорвать бомбу прямо у себя в руке, не давая Онуоту времени на осознание опасности. К счастью, здесь не поединок на арене. Поэтому на указательном пальце Вален носил дешёвое волшебное кольцо, способное мгновенно вызвать пламя. Даже на максимуме недостаточно жаркое, чтобы повредить практику, но достаточное, чтобы взорвать бомбу. Ах да, при этом нельзя закрывать собственные глаза – иначе враг заподозрит неладное.

 В тот момент, когда яростный свет словно вонзился ему прямо в череп, Вален переместился Лёгким Шагом. И тут же переместился снова. В заранее примеченные места. По-настоящему страшная часть плана, если его вообще можно было назвать планом, начиналась теперь. По-настоящему страшной частью была необходимость довериться Наттару и лисам. Сейчас, при разнице с Онуотом на два чёртовых цвета, он может только выиграть пару секунд – в самом лучшем случае. Но даже одна секунда – это много в бою практиков. Если они поняли те робкие намёки, которые Вален решился сделать – то воспользуются этим шансом и освободят Лейме.

 Тогда лисы смогут сражаться. И появятся шансы выжить. Очень хреновые шансы, надо сказать. Считалось, что пятёрка опытных бойцов, с хорошо отлаженным взаимодействием и качественными защитными техниками, позволяющими не умирать с одного тычка более сильного противника, может прикончить или обратить в бегство практика на цвет выше. Пятёрка. А лис только двое. Вален с Наттаром вообще не в счёт. Им бы с Обаласом, его телохранителями и ещё парой одноцветных практиков, сейчас заслонявших выход наверх, разобраться.

Но хреновые шансы – бесконечно лучше никаких.

 Вален замер в углу, который ему показался самым теоретически безопасным местом подвала, схватился за глаза левой рукой. Правая пылала болью, хотя ни один из пальцев вроде бы не оторвался. Скорее, достать пилюли для…

 Кто-то врезался в Валена с силой целого стада бегущих быков, едва не выбив из него сознание. Сползая по стене, отчаянно пытаясь не отключиться, он подумал, что кажется, просчитался.

 А это было не так.

 Бомба ослепила и Онуота, и всех его практиков, и Лайду, взгляд которой последовал за Онуотом. Но Люме и Наттар поняли намёки Валена. Их глаза остались прикованы к Лейме и красавчику, грозившему ей ножом. И они сейчас стояли близко от заложницы. Вален кружил по подвалу не просто так, а с умыслом: чтобы отскакивая с дороги сражающихся противников, Наттар и лисы могли приблизиться к ней, не насторожив врага.

 В один миг произошло сразу несколько вещей. Лайда начала оборачиваться в полузвериную форму, ведомая более рефлексом, чем мыслью. Онуот метнул в то место, где только что стоял Вален, спиралевидную костяную стрелу, мгновенно выросшую из его ладони. Прежде чем она пробила каменную стену подвала насквозь, старый практик исчез, словно растворился в воздухе. И появился уже на потолке, перенесённый Лёгким Шагом. Его глаза и уши не просто были намного чувствительней, чем у обычного человека, но и намного быстрее справлялись со сверхстимуляцией. Через пару секунд зрение и слух к нему вернутся.

 Ещё прежде чем Онуот исчез, ослеплённый вспышкой красавчик воткнул нож в глаз Лейме – просто дёрнулась рука. Спустя ещё долю мгновения он почувствовал приближающуюся угрозу и развернулся вместе с девушкой, надеясь, что она станет его живым щитом. Точнее, попытался развернуться – Лейме забилась изо всех сил, ударила его пяткой в лодыжку. Да и летевшая к нему Люме была на целый цвет выше и, к тому же, не ослеплена. Красавчик потерял последнюю возможность выжить ровно в тот момент, когда не бросил заложницу. Длинная заколка, появившаяся в руке Люме, вошла ему через глаз прямо в мозг. Нанесённый на неё яд оказался уже лишним.

 В этот же самый миг, Наттар, понявший, что Люме успеет спасти сестру раньше, чем до неё доберётся он сам, проткнул мечом насквозь телохранителя-гориллу. Тот не почуял опасности, был слишком занят состоянием собственных глаз.

 В ушах у Онуота стоял звон. Он не мог слышать предсмертных хрипов своих подручных. Но красавчик Рамис приходился ему дальним родственником и нравился больше прочих молодых практиков клана. Будь ветвь Рамиса менее проблемной, менее амбициозной, Онуот даже задумался бы о том, чтобы сделать его официальным наследником, вперёд собственных внуков и правнуков. В силу своего расположения к юноше, он подарил ему дорогой летающий меч. А в силу опасных амбиций его семьи, этот меч имел дополнительное свойство, скрытое так, что не всякий мастер найдёт – он служил для главы клана маячком, отмечающим духовную энергию хозяина, когда тот подходил на определённое расстояние. Сейчас эта энергия начала стремительно развеиваться.

– Ублюдки! – взревел Онуот, складывая левую руку в особый знак и выбрасывая правую вперёд. Костяной панцирь покрывавший его ладонь, вскипел и чудовищно вспучился, формируя сразу десятки спиральных стрел. Одну стрелу Онуот мог создать мгновенно, на ходу – но не такое их количество. Потому-то Люме и даже Наттар успели среагировать на устремившийся к ним рой костяных снарядов, перекрывающий подвал от стены до стены.

 Наттар развернул шокированного практика-гориллу, тем же движением, которым вырвал меч из его тела – и укрылся за ним, как за щитом. Тот ещё не был мёртв, ещё циркулировал духовную энергию. Три костяные стрелы прошили его насквозь, но при этом замедлились настолько, что даже Наттар сумел отбить одну из них в сторону, увернуться от второй. Третья зацепила лишь его волосы, вырвав клок.

Люме была гораздо быстрее Наттара. Но у неё на руках была почти беспомощная Лейме. Проход наверх был перегорожен двумя практиками клана Об, ещё не отошедшими от шока. На то, чтобы сбить их с дороги, уйдёт драгоценное время. Схватив сестру, Люме прыгнула в сторону Онуота. Если повезёт, они проскочат под конусом выпущенных вслепую стрел.

 Ей почти повезло. Костяная стрела пробила ей лодыжку. Обе лисы покатились по полу.

 Тем практикам клана Об у лестницы, кто был ещё жив, не повезло вовсе. Град стрел превратил их в решето. Теперь кроме Онуота оставался только Обалас – до сих пор оравший от боли. Правда, он уже коснулся пространственного кольца, собираясь достать исцеляющую пилюлю.

Онуот был старым, опытным практиком. Но его опыт касался в основном интриг и коварных убийств. Он умел драться и надёжно вбил в себя основы вроде «если не понимаешь, где враг – немедленно меняй позицию после каждой атаки». Но одно дело – основы, а другое – умение применять их к реальной ситуации. Более закалённый практик остался бы на месте, вместо того, чтобы двигаться вслепую. Восстановил бы утраченное внутреннее спокойствие и положился бы на то, что даже без зрения и слуха духовное чувство наверняка уловит враждебные намерения более слабых врагов, предупредит об их атаках. Но Онуот слишком привык контролировать ситуацию, и был слишком выбит из равновесия неожиданной потерей этого контроля. Он соскочил Лёгким Шагом с потолка. И, прежде, чем его техника закончилась, врезался в Валена..

Вот сколько всего произошло за пару мгновений между ослепляющим взрывом бомбы и ударом, впечатавшим Валена в стену.

 Онуот запросто мог бы убить одноцветного практика, просто столкнувшись с ним на бегу. Даже сейчас у Валена захрустели рёбра, левая рука тут же отказалась слушаться, рот наполнился кровью. Но под Лёгким Шагом сила и прочность тела сокращались настолько, что и сам Онуот покатился по полу. А когда вскочил, его собственная левая рука безвольно обвисла, вывихнутая в локте.

Прежде чем он успел что-то сделать по этому поводу, на него налетела Лайда.

В полузвериной форме гуайша почти не увеличилась в размерах. Человеческая голова сменилась лисьей, на руках появились шерсть и острые когти, мягкие туфли свалились со звериных лап. Главное же изменение заключалось в скорости. С Онуотом она сравниться не могла – но достаточно приблизилась к его уровню, чтобы не проиграть мгновенно, просто не успев отреагировать на первый же удар. Чтобы искалеченная рука противника стала для того значимой проблемой. За следующие пару секунд они обменялись настоящим шквалом атак. Зрение обоих уже восстановилось в достаточной мере, чтобы видеть друг друга, предугадывать движения. Поверхностному наблюдателю могло бы показаться, что сражаются два равных бойца.

 Но это было далеко не так. Костяной панцирь, покрывавший почти всё тело Онуота, защищал от ударов по меридианам. Лайде приходилось без затей использовать кулаки и когти. Её кисти и предплечья моментально покрылись кровавыми ссадинами там, где столкновения с костяными руками противника раздирали ткань халата и шерсть. А тот не получил ни царапины.

 Люме попыталась подняться с пола – и тут же свалилась обратно. Раненая нога вдруг разом перестала слушаться, плоть вокруг дыры в лодыжке немела, становилась неестественно белой. Спиральные стрелы Онуота оказались опасными не только скоростью и пробивной силой! Хорошо, что вместо обострения боли чувствительность наоборот, стала пропадать. Люме стремительно коснулась пальцами нескольких точек на бедре. Если повезёт, её поразил сравнительно обычный яд и это замедлит его распространение на минуту-другую. Если не повезёт, то не повезёт. Времени заботиться о себе не было. Не было даже времени освободить сестру от наручников и дать ей исцеляющую пилюлю.

 Люме поднялась на одно колено, сформировала хитрую печать пальцами обеих рук.

– Паразитический Плющ!

 И тут же от её ладоней выстрелило около дюжины зелёных лоз, извивающихся как щупальца.

 Онуот не был великим бойцом. Но всё же он был старым, опытным практиком. Он прекрасно знал и про свойства этой техники и про общие свойства техник элемента Дерева. Обычно они становились тем сильнее, чем дольше действовали. Но для их эффективного использования практик часто должен был не двигаться с места, а то и касаться земли. К тому же сейчас одна из ног Люме стала бесполезной. Так что нацеленная в Люме атака почти гарантированно попадёт.

Онуот отступил на полшага назад и выпустил из ладони очередную спиральную стрелу. Если Лайда попытается блокировать её – то сама получит тяжелейшее ранение и основательную дозу духовного яда, превращающего плоть в недвижную кость. Даже простая и наскоро сформированная техника приобретает почти неодолимую силу, когда её использует практик на цвет выше. Если же Лайда увернётся – стрела прилетит в её дочь.

 Лайда уже по выкрикнутым позади словам активации Паразитического Плюща, знала, что делает Люме. Стрела была слишком быстрой, вылетела со слишком близкого расстояния, чтобы отвести её в сторону аккуратным движением ладони. Лицо – то есть, теперь уже морду – Лайды, свело в жуткий оскал, когда она начала уворот. Ровно настолько, чтобы вместо попадания по центру груди вращающаяся спиральная стрела проехалась по плечу и предплечью согнутой руки. Посыпались зелёные искры, когда кость встретилась с барьером воли Лайды. Даже под скользящим ударом барьер лопнул почти мгновенно – но продержался достаточно долго, чтобы клочья полетели лишь от рукава и меха гуайши, вместо её мускулов, а траектория полёта стрелы изменилась, уходя мимо Люме.

Сила удара закрутила Лайду, но та превратила это в пируэт, настигла Онуота, выходя на ближнюю дистанцию, отвела его руку, так что вторая стрела полетела в потолок. И ударила ладонью в живот. Волна невидимой силы отбросила Онуота на двадцать шагов и впечатала в полки с горшками у стены. Полки превратились в щепки, Горшки с грохотом посыпались на пол, лопаясь, разбрызгивая мёд и масло. Но Онуота не оглушило даже на долю мгновения. Он и отлетел-то лишь потому, что лозы-щупальца Люме были уже близко, а ему на уровне инстинкта хотелось оказаться от них подальше.

 Всё это тоже произошло стремительно. Валену понадобились считанные секунды, чтобы прочистить голову посредством восстанавливающей дыхательной техники, сплюнуть кровь и посмотреть, что происходит. А посмотрел он как раз в тот момент, когда Онуот отлетал прочь.

Что ж. Если придерживаться позитивного настроя, то большая часть врагов уже мертвы, заложница свободна, свои все живы, основной противник покалечен. Правда, по чистому невезению, которое вряд ли повторится. Вален снова сплюнул кровь. Лёгкие, безусловно, пробиты сломанными рёбрами. Движется только правая рука, да и то плохо, спасибо взорвавшейся в ней бомбе. Меч обгоревшие пальцы ещё как-то удержат, но выполнять удары правильно не выйдет. Значит, оставалось лишь выложить последний козырь. Сомнительный, ненадёжный. Но другого никто не предлагал.

 Вален коснулся пространственного кольца непослушным пальцем. В руке у него появилась пара пилюль и странное оружие, напоминавшее рыболовный крючок длиной в две ладони сделанный из тёмного металла. Какое счастье, что Лайда это оружие не забрала.

– Обалас, продырявь эту шлюху! – крикнул Онуот, указывая на Люме.

 Обалас и вправду уже пришёл в себя. Позвал к себе свой летающий меч. Вот только выпустить его в Люме не успел. Потому что к нему уже подобрался сбоку Наттар. В последний миг наследник клана Об почуял опасность и взмахнул мечом, отбивая удар, который должен был снести ему голову.

Вален поспешно проглотил пилюли, вместе с заполняющей глотку кровью, встал на ноги. От желудка по телу покатилась горячая волна, смывая боль и слабость. Пилюли, которые были безопасны для практика одного цвета, не исцеляли так быстро. Зато могли на время обмануть тело, заставить его забыть про ранения и нехватку сил. Вален поднял крюк, так чтобы его видели все в подвале.

 Лозы-щупальца Паразитического Плюща уже окружали Онуота, нацеливаясь на него и справа, и слева и сверху. Лёгким Шагом он переместился вдоль стены в противоположный угол подвала – устремившись прямо к Люме, он неминуемо налетел бы на одну из лоз. Прежде чем он повторил технику, Лайда оказалась перед ним и обрушила на него град быстрых ударов, целясь когтями в голову. План у неё был простой – непрерывно атаковать Онуота, не давая ему никакой передышки, чтобы он не успел убить Люме, до того, как растительные щупальца оплетут его. Всего-то надо прессовать более быстрого противника, не пропуская даже одного удара в ответ, потому что даже один пропущенный удар лишит возможности продолжать бой. Когда твоя духовная энергия уже на грани истощения. А разница в силе такая, что каждая встреча рук для тебя заканчивается как минимум ссадиной. В общём, план-капкан.

 Кровь уже не заполняла горло Валена. Кровотечение одна из проглоченных пилюль остановила почти сразу. Он заговорил торжественным тоном:

– О вы, похороненные в бездне времени…

Глава 11. Фантомный Крюк

На самом деле, активация Крюка Ужасающих Фантомов, подарка от матери на становление практиком, не требовала никаких заклинаний. Вален придумал распев сам, когда узнал, что один из недостатков этого загадочного сокровища – задержка между активацией и появлением видимого эффекта, составлявшая не менее четырёх секунд.

– О вы, забытые владыки древности…

 Ребро ладони Онуота оторвало Лайде ухо. Её ответный выпад когтями в живот не оставил ни царапины на окостеневшей коже. Но один из отростков Паразитического Плюша, всё удлинявшихся и заполонивших добрую треть подвала, уже обвился вокруг его лодыжки.

 Обалас отвёл и второй удар меча Наттара, закрутил направленный в голову клинок своим собственным. Молодой гуай управлялся с летающим мечом лучше, если рубил им словно обычным, но всё равно не слишком хорошо. Он предпочитал рукопашный бой. Потому и сейчас позволил  мечу вывернуться из своей правой руки – чтобы шагнуть вперёд и со всей силы пробить врагу в бок левой. Пальцы Наттара хрустнули, когда его кулак до половины вмялся в плоть, сокрушив костяную броню. А затем Обалас отлетел на полдюжины шагов и покатился по полу.

– О вы, безымянные Досточтимые…

 Бледное лицо Онуота перекосило в ухмылке. Барьер воли покрыл всё его тело, не позволяя губительным лозам коснуться даже одежды. Он явно не мог поддерживать барьер долгое время, что, кстати, говорило о слабых успехах в культивации для практика трёх цветов. Но на несколько секунд работы барьера его духовной энергии точно хватит. А дольше противникам не прожить. Потому, что, всё-таки, Онуот достиг стадии внутреннего единства. А значит, мог не только подчинять собственную духовную энергию сознательной воле и направлять её вовне, но и гораздо глубже постиг то, как она работает внутри. Мог на протяжении нескольких вдохов накопить запас – и потратить этот запас на один короткий, стремительный удар без замаха!

 Даже предугадав атаку духовным чувством, Лайда не могла её избежать. Только смягчить ущерб. Но она не попыталась отступать назад или вызвать собственный барьер. Кулак Онуота прошёл через её солнечное сплетение и вышел из спины, почти как если бы она была простой смертной. Ведь всю духовную энергию, какую смогла, она вложила в ответный удар двумя открытыми ладонями!

 Воздушная волна прокатилась по подвалу, размётывая рассыпавшееся зерно и осколки посуды. От грохота словно содрогнулся весь дворец. По стене позади Онуота побежала паутина трещин. Сам он поперхнулся и закашлялся кровью. Впервые за весь бой он понёс хоть какой-то ущерб от противника, а не собственной неосторожности. А главное, его барьер лопнул как мыльный пузырь. Лозы Паразитического Плюша немедленно начали оплетать его ноги, поднимаясь к пояснице… слишком медленно начали.

 Онуот считал ниже своего достоинства задумываться о том, как, при необходимости, он раздавит практика вроде Лайды Лин в прямом бою. И он был не так уж неправ. Кто же знал, что придётся сражаться с ней одной рукой! А Лайда Лин много раз думала о том, что будет, если дело дойдёт до драки между ними. И сейчас использовала заготовку, к которой морально готовилась уже давно, решив, что путь к победе перед глазами, надо только перешагнуть через собственную жизнь. Она не учла лишь одной мелочи.

– Мама! – закричала Люме. И лозы замедлили движение, когда с исчезновением внутренней концентрации заколебался её контроль над техникой.

– О вы, облачённые в смертельный холод и коронованные ужасом…

 Онуот отшвырнул Лайду прочь как тряпку. Замахнулся рукой, из которой начало расти костяное лезвие, чтобы отсечь добравшиеся до него лозы, прежде чем выбрасываемые ими усики зароются в его плоть, а затем разрубить те лозы что ещё не добрались. Его движения замедлились, но всё же оставались слишком быстрыми.

– Ублюдок! – выкрикнул Наттар. Он запустил в Онуота свой меч – тот бессильно отскочил от непробиваемой груди –  и тут же взмахнул рукой, призывая своё оружие последнего шанса.

 Арама оставила особый подарок и Наттару. Не могла же она показать, что он не настоящий личный ученик, а так, простая тренировочная кукла для Валена. Не такой странный и таинственный подарок, как Крюк Ужасающих Фантомов (он же просто Фантомный Крюк). Но тоже весьма впечатляющий, притом куда более практичный и полезный.

 У золотой цепи, которая большую часть времени казалась татуировкой, обвивающей правую руку Наттара, а сейчас сорвалась с его кожи и стрелой устремилась вперёд, был только один недостаток. Зато очень серьёзный. Наттару пока просто не хватало духовной энергии для её использования. Через пару секунд он потеряет сознание. Могут быть и долгосрочные последствия. Но такие вопросы, конечно, не сильно волнуют того, кто ещё до истечения этой пары секунд может оказаться мёртв.

 Золотая цепь была невероятно быстрой, и тут же оплелась вокруг запястья здоровой руки Онуота. Это сокровище, которое Наттар назвал Укротительницей Чудовищ, сковывало и движения тела, и циркуляцию духовной энергии.

 Люме стиснула зубы, восстанавливая свой фокус – и рост лоз вновь ускорился. Они пронзили одежду в десятках мест, коснулись костяной брони. Броня не задержит их надолго, сейчас усики истончатся, прорастут через поры и слабые места, доберутся до плоти. Как только они начнут поглощать плоть и кровь, к тому же плоть и кровь сильного практика, их рост тут же ускорится, станет почти неудержимым. Спасти Онуота тогда сможет лишь какая-нибудь техника очищения тела…

 Онуот взревел и взмахнул рукой. Удерживать его для Наттара было всё равно, что удерживать сходящую с горы лавину или бурную реку. Укротительница Чудовищ сильно подавила духовную энергию Онуота – но разница между одним и тремя цветами оставалась слишком велика. Наттар камнем из катапульты отлетел на другой конец подвала, врезался в мешки с зерном так неуклюже, словно сам был мешком. Цепь развеялась золотыми искрами, тут же втянувшимися обратно в татуировку.

– Ваш преданный ученик зовёт вас!

 Четыре секунды закончились. Фантомный Крюк откликнулся на импульс духовной энергии хозяина.

 До этого момента Онуот не обращал на распев Валена ровно никакого внимания. Мало ли какое заклинание бормочет мальчишка с одним цветом. Длинный распев, конечно, увеличит его мощь. Так уж работали техники и заклинания. Вторая причина того, что все они требовали определённых действий, состояла именно в этом. Движения, жесты, выкрикивание названий, не просто помогали практику сосредоточиться на нужном образе. Они ещё и служили условием для их активации. А любое условие или ограничение повышало эффективность использования духовной энергии. Сложные условия, такие, как длинный распев – повышали сильнее. Но не настолько, чтобы преодолеть разницу в два цвета! Даже близко не настолько!

 А всё же сейчас обрывки слов Валена вдруг вспыхнули огненными символами в памяти Онуота.

 Потому, что подвал заполнила устрашающая аура, в которой чувствовались глубокая древность и непредставимая сила. И вслед за аурой появились они. Подобно призракам, проходили они сквозь стены и вырастали из пола – но тут же становились материальными. Нет, не просто материальными – казалось, что они плотнее и реальнее всего окружающего! Бесформенные балахоны свисали с худых тел. Синим огнём горели глаза на иссохших, нечеловеческих лицах. Взгляд их обещал мучения, после которых смерть покажется желанной избавительницей.

 Онуот замер с отвисшей челюстью. Застыла и Люме. Её пальцы задрожали. Даже лозы Паразитического Плюща почти перестали двигаться. Сила Фантомного Крюка сковала ужасом всех, кто ещё был в сознании. Сковала бы и самого Валена – если б не метка Печати Личины, делавшая его разум и мысли неуязвимыми даже для самых могучих и загадочных внешних воздействий.

 Да, Фантомный Крюк был очень странным и таинственным предметом. Наводимый им ужас поражал противника вне зависимости от соотношения цветов, словно игнорируя всю сопротивляемость к подобным атакам, которую давала духовная энергия. Вот только и недостатки его были велики. Премудрый Наставник Оритилл, великий знаток волшебных сокровищ и артефактов, долго возился с ним, не сумел проанализировать и, в конечном итоге, счёл бесполезным для себя. Потом без возражений отдал Араме, когда та потребовала два предмета из его коллекции на выбор, в качестве компенсации за его козни. Возможно, тут действовало то же общее правило, что и с техниками: сила, нарушающая привычные законы, воплощалась в реальность лишь за счёт нагромождения одного ужасного недостатка на другой.

 Недостаток первый – задержка активации, во время которой владельца даже на низких цветах могут пять раз убить. Недостаток второй – аура ужаса не разбирает своих и чужих. Недостаток третий – эффект длится лишь около полуминуты, причём эта длительность подвержена значительным отклонениям в обе стороны. Ну и, конечно, Фантомный Крюк не получил бы своего названия, если б с его помощью можно было нанести хоть какой-то реальный ущерб. Смерть от страха практикам не грозит, увы.

Хотя Онуот выглядел так, словно находился на волосок от неё. Бледный, дрожащий, аж заплетённая в косичку борода тряслась.

 Вообще говоря, Вален не успел подумать, что будет делать после появления фантомов. Взялся за Крюк чисто потому, что сейчас даже выигрыш в полминуты мог означать спасение. И потому, что никакого иного способа хоть как-то помешать практику трёх цветов на ум не приходило. Но при виде реакции Онуота в его голове тут же возникла идея.