Калери. Somebody's Me

Посвящается Тебе: за всё и навсегда.

Все имена, персонажи, места, события и происшествия, фигурирующие в этом произведении,

либо являются плодом воображения автора, либо используются с художественной целью.

Любое сходство с реальными людьми, живыми или умершими,

является чистейшей случайностью.

Часть 1

SOMEBODY’S ME

Судьба – это если встреча меняется с вероятной на неизбежную.

– 2006 –

Все книги начинаются по-разному. Кто-то придумывает историю и вдыхает в нее жизнь через буквы, слова и предложения. Кто-то использует события из своей жизни в сюжетной линии, приукрашая, преувеличивая и преуменьшая то, что хотелось бы изменить в прошлом, сделать по-другому, вообразить, что стало бы, «поступи я здесь иначе». Бумага все стерпит. Кто-то садится за написание книги, желая переосмыслить что-то внутри себя, либо донести недавнюю истину до остальных, наивно полагая, что сможет этим преобразить мир вокруг. А кто-то ведет дневники, которые потом превосходно ретуширует и выдает как мемуары, не стесняясь даже выставить напоказ свои суждения с устаревшим сроком давности. И да, читателям такое тоже нравится.

Я никогда прежде не писал книг. Мои сочинения были давно уничтожены шредером для утилизации бумажных отходов. В этом я уверен, поскольку школе нет смысла бесконечно хранить творчество своих подопечных, разве что на случай, если кто запросит их для портфолио при поступлении на факультет журналистики на протяжении года после выпуска. Впрочем, я сильно сомневаюсь, что именно мои тексты чего-то да стоили в ту пору.

И вот я сижу перед ярко светящимся экраном компьютера и не раздумывая просто записываю то, что приходит в голову. Это не дневник, нет. Наверно, это прощание через призму своеобразной исповеди. Попытка забыть ее, вывалив все в белоснежный бумажный океан.

Дело в том, что Калери была для меня всем. И я все еще люблю ее.

Чикаго, 13.07.2006

ШОН: Это случилось в разгар лета.

Рано проснувшись, я по привычке собрался на утреннюю пробежку, только на этот раз на обратном пути заскочил в «Starbucks» за новой пачкой кофе и на газетной раскладке схватил свежую корреспонденцию. Вернувшись домой, быстро принял душ, забросил свежие зерна в кофемашину и прослушал сообщения на автоответчике.

Лили – мой агент – должна была сообщить детали встречи с Тодом Бэкерсом, режиссером нового фильма, в котором я проходил пробы пару недель назад. Лили предупредила, что обсуждение нюансов пройдет в формате вечеринки, на которую Тод обычно приглашает всю команду своего будущего проекта, а потому официальное приглашение она пообещала перенаправить мне на е-мейл. При этом также напомнила, что мне стоит почаще проверять его, о чем я постоянно забываю, а также упомянула еще один намечающийся кастинг через две недели, где меня ожидали на прослушивании.

Я добросовестно проверил электронку на наличие приглашения от своего агента, а вот очередное письмо от Астрид, не читая, отправил в корзину, все еще размышляя, стоит ли добавить ее адрес в спам-лист. Она все еще писала мне раз или два в месяц после того, как мы расстались по ее инициативе около полугода назад. Я прекрасно понимал, что был теперь ей интересен исключительно успешной карьерой и возможностью засветиться со мной на красных ковровых дорожках. Периодически я ловил себя на мысли, что на твои письма я бы незамедлительно ответил. Но писала мне Астрид, а не ты.

Уже на кухне за чашкой эспрессо я развернул утреннюю газету. И тотчас был пригвожден к стулу кричащим заголовком статьи «Она сказала ему ДА»:

«Британский киноактер Дэниел Рейнолдс, известный всему миру за участие в комедийно-драматическом ситкоме1 о жизни Аткинсов в Лондоне и приключениях Генри Аткинса в Америке, а также своими ролями в блокбастерах последних лет, наконец-то, сделал своей американской девушке предложение. Как сообщают доверенные источники, Дэниел уже давно обручился со своей возлюбленной, последовавшей за ним на другой континент и приостановившей образование в Чикагском университете, однако, о помолвке мы так и не получали официального подтверждения.

Всем нам известно, что Дэниел крайне неохотно распространяется о личной жизни, концентрируясь на теме своей актерской карьеры практически во всех интервью. Но несколькими днями ранее пресс-центр мистера Рейнолдса подтвердил слухи о помолвке после того, как в ежедневной газете Лондона «The Sun» появились фотографии Джейн и Дэниела с прогулки с их питомцами, а на том самом пальце у рыжеволосой красавицы папарацци (наконец!) смогли заснять помолвочное кольцо стоимостью 250 тысяч фунтов стерлингов (прим.: полагаем пересчет в местную валюту не обязателен). Помолвка состоялась месяцами ранее в кругу семьи и близких друзей.

Нам до сих пор ничего не известно об американке Джейн Фостер. Даже после подтверждения слов о скорой свадьбе. Дэниел, как и всегда, уходит в своем недавнем интервью от темы обсуждения вопросов личной жизни. «Я хочу иметь хоть что-то, что будет только моим, а не достоянием общественности», – то и дело заявляет актер. Но нам удалось узнать, что долгожданная свадьба назначена на предстоящий октябрь, что довольно скоро и уже поползли слухи о вероятном пополнении семейства, но ни опровержений, ни подтверждений пресс-служба актера не дает.

Что ж, мы искренне радуемся за соотечественницу, покорившую сердце любимого всеми британского актера, поздравляем их с долгожданной всем миром помолвкой (ох, сколько дамских сердец, однако, будет разбито!) и будем ждать деталей о месте проведения церемонии…»

Я повторно перечитал статью, сбитый с толку новостью, а дальше помнил только то, как оказался уже на пороге дома своего лучшего друга, будучи уверен, что застану Томаса дома.

– Что случилось? Ты как после пожара, – удивился друг, приглашая меня войти в квартирку, которую они с его невестой Кэрол Кинг снимали вместе чуть меньше года. – Я только собираюсь завтракать. Проходи. Тебе омлет или хлопья?

– Нет, спасибо, – отрезал я.

– Ладно, располагайся, я сейчас вернусь.

Томас молча потопал на кухню, а я только присаживаясь на диван в квартире-студии, заметил, что так и не выпустил из рук утреннюю газету.

– Ты уже читал прессу сегодня? – вызывающе поинтересовался я у друга. Томас вернулся в гостиную с тарелкой омлета и полным кофейником для нас двоих.

– Еще не успел. А что? Там сообщают о чем-то увлекательном? – Томас любопытно взглянул на помятый газетный сверток, который я протягивал ему в нетерпении. Он неспешно развернул его, пригубив кофе.

– Страница три. Внизу слева, – бросил ему я, принявшись щелкать суставами пальцев. Невольно вспомнил, как она неодобрительно глядела на меня, когда я так делал поначалу, нервничая в ее присутствии.

– Ха… так вот почему на тебе разные носки, – отозвался Томас, едва скользнув по вашей фотографии на прогулке с собаками. Я тотчас посмотрел вниз на свои ноги, и действительно – серый и черный. Ну, почему Калери все еще производила на меня такое впечатление?

Минуты, пока Том просматривал статью, тянулись бесконечно долго. Я окинул взглядом их квартиру: в углу все еще стояли неразобранные коробки подарков с недавней детской вечеринки. Я только присмотрелся к картинке на упаковке из-под детской кроватки, которую Томасу еще предстояло собирать вместе с Кэрол, как друг отложил газету и с пониманием молча воззрился на меня. Он тоже помнил все, что происходило, и был очевидцем наших взаимоотношений. Я до сих пор доверял ему как брату, которого у меня никогда не было.

– Дружище, по-моему, пора тебе о ней забыть, – произнес он, наконец, принявшись за свой остывший омлет.

– Когда забуду – скажу. – Томас промычал что-то нечленораздельное в чашку с кофе, но я продолжил: – Предположу, что у тебя тоже не вышло бы забыть Кэрол, окажись она его девушкой. Только представь, что он мелькает по ТВ и во всех возможных печатных изданиях, неизбежно напоминает тебе о ней. В особенности, если в заголовках их имена мелькают рядом, а на первых полосах ты временами даже видишь их совместные фото.

– Я все понимаю, дружище, но сколько времени прошло? Она улетела год назад! Тебе повезло в карьере. Ты словил удачу за хвост – один из всех нас. Плюс были другие девушки. Ты же только недавно, наконец-то, закончил с той Робинсон. Неужели нужно еще время? – Томас неуверенно посмотрел на меня. – Неужели ты ждешь ее возвращения?

Тяжело выдохнув, я приложил сжатый кулак к губам, потирая большим пальцем пробивавшуюся щетину на подбородке. Черт! Я в действительности вылетел из квартиры в хаотичных сборах, если забыл побриться и напялил первые попавшиеся носки.

– Шон, мне это совершенно незнакомо. Я не проходил через все это, но тебе определенно нужно ее забыть. Скажи мне, сколько тебе нужно времени? Может, мне стоит отправить тебя на необитаемый остров с красотками в съедобных бикини? Ну знаешь, такие купальники, они еще тают от длительного соприкосновения с водой… Кэрол прошлым летом купила такой, даже не знаю где, но для тебя я разыщу! Если тебе это поможет, дружище…

Я задумался над его словами. Не про тающие бикини, но о том, что даже наличие других девушек в моей жизни не помогло мне забыть ее. Случался одноразовый секс без обязательств в те ночи, когда Астрид в очередной раз выбирала вместо меня свои интересы: вечеринки, подруг, клуб своей матери. А в последние полгода после разрыва с ней, я вообще не планировал вступать с кем-либо в длительные отношения, даже не обремененные обязательствами, – чистый секс и удовлетворение потребности.

– Астрид продолжает писать мне.

– Господи! Неужели просит принять ее обратно, хотя это же она была инициатором разрыва?

– Без понятия. Я удаляю ее письма, не читая. Мне давно стало понятно, что она просто хочет обладать мной, словно трофеем в своей очередной гонке за яркими обертками.

– Вы определенно исчерпали свою связь, дружище.

Я кивнул, вспоминая, как в колледже Астрид то и дело ревновала меня к Калери. Бесконечные сцены, непрекращающиеся ссоры, после которых она возвращалась всегда первой. Она была уверена, что я стал ее собственностью с момента нашего первого секса по соглашению, а потому нам с Калери просто не хватило времени для нас двоих в круговороте бесконечных притязаний Астрид Робинсон.

Я закинул голову на диван, выдыхая, и вспомнил теплую улыбку моей Калери. И каждый раз, стоило мне представить себе ее, как из ниоткуда то и дело появлялся Дэниел. И вот я уже видел, как она ласково, с обожанием смотрела на него, как улыбалась ему, как он притягивал ее к себе в объятиях, с вызовом сверля меня своими невозмутимыми глазами. Я сильно прижал ладони к векам, так, что вокруг почернело и замерцали звездочки. Только так получилось выгнать из головы видение этой парочки.

– Уже получил роль? – Томас вырвал меня из засасывающего водоворота мыслей о ней.

– Кажется, да. В августе вычитка сценария, в октябре стартуют съемки. На днях банкет, подписание контракта плюс-минус через день-два, я так понимаю, а потом… работать с утра до ночи, – ответил я.

Разговор с Томасом затянулся на несколько часов, прежде чем не вернулась Кэрол, а я побрел к себе домой. Тем вечером меня отвлекла незапланированная встреча с гримершей Вайолет, что написала мне еще когда я был в гостях у друга. Внутри меня на какое-то время воцарился мнимый штиль. Вайолет было известно, что я люблю одну девушку, и что это не моя бывшая подружка, с которой я то и дело сходился-расставался, когда она периодически проявляла ко мне интерес исключительно для свиданий на одну ночь. Меня это устраивало. Она не знала, кто ты для меня. Да и никто кроме нас теперь не знал.

2

Нью-Йорк, 15.07.2006

ШОН: Я прилетел в Нью-Йорк ради вечеринки, на которую совершенно не испытывал желания идти. С недавних пор мой интерес к подобным событиям постепенно угасал, поскольку я пресытился развлечениями и актерскими тусовками. Я понимал лишь, что должен пойти туда из уважения к режиссеру своего потенциального проекта, куда был приглашен без проб. К тому же, Лили настаивала, чтобы я чаще посещал подобные мероприятия.

Тод Бэкерс уже второй раз за прошедший год звал меня в свои фильмы. Поэтому меня и заметили. А еще поэтому я неплохо подзаработал. Лили Грэй использовала все возможности, открывшиеся после успешной премьеры первой картины с моим участием – под руководством того же Бэкерса. До него я снялся во второсортной любовной комедии о школьниках «Двое отлично играют в эту игру», где и был замечен кастинг-агентством, после которого Лили получила для меня личное приглашение на пробы в недавно вышедшем фильме Тода Бэкерса «Отвязные девчонки», где я сыграл эпизодическую роль парня главной героини, по уши влюбленной в рок-музыканта и убежавшей с ним при первой возможности. Как иронично, не так ли?

Но я все же согласился после убеждений своего агента, с энтузиазмом взявшейся за меня практически после нашего первого с ней знакомства. «Ты завоюешь множество сердец, мистер Кейн! И я тебе в этом помогу», – сказала Лили и по сей день держала свое слово. Два фильма за год – для меня, как новичка, неплохое начало. И к тому же, съемочная площадка стала единственным местом, где мне удавалось забыть о тебе.

Забронировать номер в гостинице, на первом этаже которой проходила запланированная вечеринка Бэкерса, было одним из лучших советов моего агента. Я просто спустился в ресторанную залу, все же немного припозднившись по негласному правилу данного формата мероприятия.

Гости приезжали один за другим. Бесконечным потоком помещение наполнялось людьми, большинство я вообще видел впервые. Всех, кого мог знать по участию в предыдущей картине Тода, – а он предпочитал работать с одной и той же командой операторов, монтажеров и костюмеров, – я уважил приветственным кивком, рукопожатием, несколькими словами ни о чем, но практически весь вечер оставался в стороне и приглушил уже второй стакан виски со льдом, когда Тод таки решил появиться на своей же вечеринке.

– Шон, мальчик мой, как поживаешь? Как настроение? – Тод с блистающей улыбкой присоединился ко мне за стойкой бара и пару раз хлопнул по плечу, приветствуя и привлекая внимание.

– Тод, и я рад, наконец, тебя увидеть! – мы обменялись рукопожатием.

Должен признаться, режиссер появился так не вовремя, я собирался уже сматываться с этого сборища. Он, словно разыскивая кого-то, настороженно осмотрел заполненный зал, помахал кому-то, подавая знаки, что скоро присоединится.

– Скажи, ты уже прочитал сценарий? – как бы невзначай спросил Тод, стукнув дважды по стойке, привлекая внимание одного из барменов, обслуживающих эту вечеринку, и сделал заказ.

– Нет, Грей присылала мне только отрывок для проб.

– Я говорил этой женщине, что пробы тебе не понадобятся, но она воюет за твои честные роли как умалишенная!

– Да, в этом вся мисс Грей, – усмехнулся я, вспоминая своего агента в ее излюбленном костюме тройке из небесно-голубого твида и жемчугом на шее, которые она не снимала даже в душный летний зной.

– Тебе несказанно повезло, Шон, мой мальчик, что Лили тебя заметила. Если бы не ее упорство, твои пробы так бы и остались в архивах с другими записями.

– Да, я знаю.

– Сегодня очень важный день. – Он сделал глоток из бокала, повернувшись спиной к гостям, и воодушевленно продолжил. – Если я заполучу сегодня этого парня, наш фильм согласится спонсировать «Miramax»2, а это значит, что мы получим намного больше финансовой свободы для картины. Даже сможем попробовать выдвинуться на премию «Оскар» в следующем году.

Я жадно впитывал все, о чем говорил Бэкерс. Глубоко внутри меня тихонько ждал режиссер, которым я мечтал стать с самого детства. Вместе с тем, едва ступив на актерскую тропу год назад, я понимал, что для начала мне необходимо заработать себе на стабильное будущее, дабы не прикасаться к наследству бабушки Адрианы.

Моя любимая abuela3 завещала мне все свое состояние пять месяцев назад. Я даже не предполагал размер средств, которыми владела наша семья, пока не был ошарашен суммой банковских счетов, акций и активов, с которыми нас ознакомил семейный адвокат после оглашения завещания. Естественно, родителям и сестре досталась своя доля, но в сравнении с тем, что отошло мне во владение, это было скромным подарком на стабильное будущее. Бабуля Адриана сумела сберечь все то, что оставил дедушка, и передать для реализации мечты их внука – «стать режиссером и снять фильм, который изменит чью-то жизнь». Осторожно укладывая белые розы на крышке ее гроба, я поклялся, что не притронусь к деньгам, пока не возникнет острой необходимости.

Уже тогда меня взяли на роль в «Двое отлично играют эту игру», а потому я был уверен, что мне удастся заработать свои деньги, часть из которых я планировал откладывать на создание своего первого фильма в далеком будущем. Именно потому я вслушивался во все происходящее на съемочной площадке под руководством Тода, ведь он был одним из первых крупных режиссеров, повстречавшихся на моем пути. Мне посчастливилось попасть в мир кино и я планировал там задержаться.

– А кто этот парень, о котором ты говоришь? – внезапно спросил я.

– О, я не раскрою все карты, Шон, пока не увижу его в этом зале сегодня вечером! Я лично пригласил его, узнав, что он будет проездом с премьерой нового фильма в Лос-Анджелесе. Это очень, очень, очень важный человек… Ох, это Табита? Таби! – Тод окликнул пробиравшуюся к нам сквозь толпу женщину в черном платье и, спешно дав знак бармену повторно наполнить его бокал, двинулся в ее сторону. – Шон, мой мальчик, я найду тебя чуть позже! Никуда не смей уходить, я хочу вас познакомить! – И гомонящая толпа поглотила Тода Бэкерса в свои черно-белые волны.

Пробыв еще некоторое время у бара, поговорив с ассистенткой продюсера и другими актерами, знакомыми мне по предыдущему фильму, я посмотрел на часы. В большом зале ресторана гул нескольких десятков голосов не угасал, переплетаясь с мелодичными нотами фортепиано. Желая немного освежиться и проветрить голову от удушающего воздуха в помещении, я решил выйти на улицу.

Было свежо, но влажно. Только что прошел дождь, оставив после себя зеркальные лужи. У выставленных ограждений перед рестораном толпились папарацци с увесистыми камерами в ожидании приезда знаменитостей, за снимки которых они смогут уже завтра утром получить хоть какие-то деньги.

Нырнув за вторую колонну у входа в отель, я закурил сигарету и тотчас вспомнил как Калери приходилось прятаться от назойливых папарацци, стоило ей выбраться из студенческого городка. Отбрасывая пепел на мокрый асфальт под ногами, я подумал, что она бы не одобрила сейчас мое поведение. Она ничего бы не сказала, нет, Калери просто разочарованно опустила бы взгляд, отворачиваясь от дыма вокруг меня. Я попытался бросить курить, когда мы были близки, – она не просила, но я видел, что ее это беспокоит, однако, снова принялся за старое, едва она остановила свой выбор на нем. Бунтарская свобода или наказание?

Шорох колес по мокрому асфальту то и дело служил умиротворенным фоном для меня, как и приглушенные голоса фотографов, переговаривающихся с приставленной ко входу охраной. Кто-то уже спешил уехать с вечеринки, кто-то только что прибывал; в какой-то момент я перестал обращать внимание на вереницу автомобилей и такси, выплевывающих и поглощающих своих пассажиров. На мой телефон пришло сообщение от Вайолет, она интересовалась, где и когда мы сможем встретиться. Я предлагал приехать к ней на квартиру после того, как вернусь в Чикаго завтра, когда резко возросший шум и световые импульсы от заработавших камер папарацци все же привлекли мое внимание.

Лениво выглянув из-за колонны, я пробежал взглядом по головам и невольно уловил пламенные пряди ее волос в промежутках между вспышками фотоаппаратов. Непроизвольно замерев с сигаретой в одной руке и телефоном в другой, я почувствовал, как мое сердце на миг остановилось, а когда фигура в струящемся шелке скользнула из-под крыла черной машины в толпу, я испугался, что могу потерять ее из виду. Это было как удар под дых – больно, сильно и вызывало тошноту. В ушах звенело. Мир замер, когда девушка в изумрудном платье обернулась к своему спутнику и все показалось мне как в замедленной сьемке, как прошлой весной и летом, когда мне всюду мерещилась ты в коридорах университета и на чикагских улицах. Впрочем, в этот раз ты не была миражом.

Телефон в руке повторно пиликнул, привлекая внимание, заставляя отвернуться от созерцания вашей пары. Тогда-то я понял, что задержал дыхание, а догоревшая сигарета незначительно обожгла пальцы. Эта реальность вырвала меня из вакуумной глухоты. Я вновь почувствовал, что дышу, что мое сердце бешено колотится, отдаваясь дикой пульсацией в висках, между тем, когда я оглянулся через плечо, вы уже скрылись за тяжелыми тонированными дверями ресторана, присоединяясь к вечеринке.

Я поборол желание выкурить еще одну сигарету, сунув телефон во внутренний карман пиджака, так и не прочитав ответ Вайолет, и незамедлительно проталкивался через облепивших вход плотным кольцом журналистов. Я должен был убедиться, что мне не показалось. Я должен был увидеть тебя не просто мимоходом, не просто как часть этого шумного опьяненного городского миража.

Только каких-то пятнадцать минут под открытым небом и вот я уже с первых секунд задыхаюсь от спертого, задымленного сигарами Бэкерса воздуха. Никто за время моего отсутствия так и не удосужился открыть хоть одно чертово окно! Я тяжело дышал не то от волнения, не то от густого сигарного облака, повисшего над гостями. Тод щедро раздавал кубинские сигары в конце своих вечеринок. Его почерк. Некоторые гости уже не стеснялись курить прямо в помещении ресторана.

Оглядев всю залу и не найдя тебя, я схватил первый попавшийся напиток с барной стойки и направился в отдаленный зал, более камерный и спокойный, где было менее задымлено. Я оглядывался, приветственно кивая в ответ и улыбаясь гостям, мимо которых проходил. И вот в закутке небольшой залы, за широкой колонной я натолкнулся на чайно-рыжие волосы, обрамлявшие оголенную спину в вырезе изумрудного платья, их оттенок холодным ножом полоснул прямо по сердцу.

Ты здесь.

Нервно глотнув из бокала, что сжимал все это время в руке, я поморщился от неожиданного фруктового вкуса коньяка во рту. Совершенно не в моем вкусе, но сам виноват – схватил первое, что выставили на стойке бара для доступа публике. Важнее было найти тебя, во много раз важнее какого-то пойла.

Я не спешил приближаться, все еще не веря своим глазам, подглядывал за тобой, оставаясь незамеченным. Прямые длинные волосы струились по изгибам твоих открытых плеч и спины. Мне вовсе не нужно было встречаться с тобой лицом к лицу, чтобы удостовериться, что это ты. Я запомнил тебя наизусть: твой силуэт, жесты, даже запах любимого парфюма, легким шлейфом свежести блуждавшего в стенах этой комнаты. Мне достаточно было просто увидеть, и я точно знал – это ты.

Сердце наконец перестало стучать по вискам, опустившись вниз, тараня своими ударами мои легкие, перехватывая дух, когда я смотрел на тебя. Невыносимо тянуло закурить, но уходить, оставлять тебя даже ради такого короткого наслаждения, ставшего моей второй привычкой, не хотелось. Я бессознательно сделал второй глоток из бокала и вновь с тем же омерзением поморщился. Мне повезло что в момент, когда я закашлял в сжатый кулак, отступая за бесформенную статую возле прохода, мимо проходил официант с полупустым подносом, куда я и поставил бокал.

Украдкой наблюдая за тобой, набираясь смелости подойти, я совершенно забыл, что ты была здесь не одна. Его рука скользнула по оголенной коже твоей спины, чуть ниже лопаток, когда он в легком поцелуе коснулся щеки, отчего ты смущенно повернулась к нему, и я впервые за это долгое время вновь увидел твою улыбку. Ты улыбалась ему. Так искренне, так нежно, что мне захотелось кричать.

Ваши переглядывания и его интимные прикосновения к тебе, пока он что-то говорил, говорил, говорил людям, в обществе которых вы находились все эти несколько минут, казались мне бесконечными. Я хотел встречи тет-а-тет. Даже на вечеринке в толпе незнакомцев. Я просто хотел сказать тебе «привет» без его участия. Ведь всего год назад ты была моей подругой. И возлюбленной.

Я отошел к бару и на этот раз заказал привычный мне виски сауэр, когда, глянув через плечо, увидел Дэниела в задымленной сигарами зале с Тодом, представлявшим его продюсерской группе. Воспользовавшись случаем твоего уединения и, огибая толпу гостей вдоль стен, оставаясь максимально неприметным, я нырнул в отдаленную залу, где всего пару минут назад оставил тебя в его обществе.

Бегло осмотрев комнату, я нашел тебя сидящей на диванчике возле той самой статуи, за которой ранее скрывался. Гостей здесь было значительно меньше, как и шума, а взгляд зацепился за встроенный кондиционер на потолке, откуда шел поток прохладного воздуха.

Повременив еще немного, я смотрел как ты разглаживала собравшиеся складки платья на коленях, не зная куда пристроить сумочку – на столик или на диван рядом. Я улыбнулся тому, с какой легкостью мне все еще удавалось расшифровывать твои сигналы: тебе было некомфортно и тревожно. А еще ты чувствовала себя стесненно, это выдавали твои неловкие попытки поправить прическу. Я мог бы поклясться, что в этот самый момент ты придумывала очередной сюжетный поворот для своей книги, ведь именно так ты обычно делала в минуты, когда становилось скучно.

Я помню, Калери. Я все помню.

Схватив бокал игристого с подноса у проходившего мимо официанта, я наконец решительно завернул за статую и встал рядом с тобой, улучив момент, когда ты отвернулась в другую сторону, погрузившись в размышления.

– Эти вечеринки все такие скучные, – произнес я дрожащим голосом и поставил бокал с шампанским на невысокий стеклянный столик перед тобой. Ты внезапно обернулась и уже через миг непродолжительного замешательства я был ослеплен твоей улыбкой.

– О, боже! Шон! Господи, что ты здесь делаешь? – ты всполошилась, неожиданно подскочила и крепко сжала меня в своих объятиях.

Мне было плевать на то, что окружающие нас в комнате люди переглянулись от удивления. Я закрыл глаза, прижимая тебя к себе, не веря, что это правда ты. Вдыхал твой аромат, такой до щемящей боли в груди знакомый, почти родной, который невольно встретив за этот год пару раз в толпе прохожих я думал, что сдохну от тоски по тебе.

– Что ты делаешь в Нью-Йорке? – слегка отстраняясь, но все еще не выпуская меня из объятий, ты удивленно заморгала.

Ты была рада нашей встрече. Это не могло не окрылять.

– Я здесь по приглашению режиссера. Получил роль в его новом проекте.

– Боже мой, Шон, поздравляю! Это невероятно! – ты в очередном порыве крепко обняла меня, словно этот год был значительно дольше. – Ты так… изменился! Превосходно выглядишь. Я бы ни за что не узнала тебя даже в толпе этой вечеринки. Шон, это правда ты?

Ты держала меня за руку, сильно сжимая пальцы в своих слегка вспотевших ладонях. Явный признак твоей взволнованности. Я помнил это еще с колледжа. «Шекспир одним из первых написал о том, что у страстной натуры потеют ладони, ты знал об этом? Так он сказал о Дездемоне из «Отелло», – в голове тотчас пронеслись твои слова, сказанные мне в один из тех вечеров, что принадлежали только нам двоим.

Не знаю, сколько времени мы так простояли друг перед другом. Казалось, весь мир снова замер при нашей встрече, как тогда, в момент первого знакомства. Я смотрел на тебя, пытаясь запечатлеть каждый миллиметр твоего лица, словно обновлял файл твоей фотографии в собственном сознании. Несколько прядей выбились из огненного водопада, и я машинально заправил их тебе за ухо. Ты улыбнулась и покраснела, немедленно опуская глаза и осмотрительно озираясь по сторонам. Я определенно смутил тебя своим действием, но боже как мне было нужно прикоснуться к тебе.

– Это я, Калери. Как видишь.

– Я так рада тебя видеть, – тихо сказала ты, присаживаясь на диванчик и потянув меня за собой. – Кто бы мог вообще подумать, что мы встретимся вот так случайно на вечеринке, куда я спонтанно отправилась сопровождать Дэниела. Подумать только!

Вот оно. Те самые слова, что вмиг отрезвляли. Ты упомянула о своем женихе. На краткий миг я напрочь забыл о его существовании, целиком завороженный твоей близостью.

– Спонтанно? Мне казалось, ты следуешь за ним практически во всех поездках.

– Это не так, – ухмыльнулась ты, делая глоток принесенного мной шампанского. – Чаще всего я сопровождаю его на период дальних съемок – он не хочет оставлять меня одну в Лондоне. А в такие поездки, связанные с обсуждением проектов, он летает сам, если его не будет день или два.

– Это та жизнь, которую ты хотела?

– Перестань, Шон! – Ты легко стукнула меня кулачком по коленке, меняя тему разговора. – Лучше расскажи мне как ты?

Плохо. Ужасно плохо без тебя.

– Все отлично! Я снялся в нескольких фильмах. Сейчас есть предложения, которые мы рассматриваем с моим агентом. Да, Калери, у меня есть агент, представляешь! – ты вторила моему смеху, а я был рад веселить тебя, рассказывая о первых достижениях, приукрашивая свои будни и завуалированно скрывая моменты тоски по тебе в своей жизни. Я помнил, что мы когда-то пообещали друг другу ярко прожить жизнь, не заглядывая в прошлое. И все же, я ничего не мог с собой поделать, ведь ты преследовала меня на страницах таблоидов и смотрела с обложек красочных периодических изданий.

Ты рассказала мне о том, что приостановила учебу, когда приняла предложение Рейнолдса остаться в Великобритании. Меня взволновал этот момент, но я не задержался на нем, поскольку мы уже заговорили о твоем творчестве. И ты призналась, что взялась за новую историю, закончив в свободное время в поездках с Дэниелом, пока он был на съемках, ту историю любви Марчина и Катрины, что мне довелось прочитать в колледже. Ты скромно не спешила называть их книгами, поскольку не чувствовала, что рукописи доработаны, закончены и готовы предстать перед редактором в издательстве, которое еще нужно было найти. А я уверял тебя, что это обязательно нужно сделать, ведь это и было твоей мечтой.

– Я пишу для себя. Ты забыл?

Конечно, я помнил о том, что слова вырывались из тебя, формируясь в мыслеобразы и целые вселенные, потому ты и выбрала своим профильным предметом в колледже писательство.

– Да, но все еще жду, когда на прилавках книжного магазина будет стоять твоя книга. Ты мне обещала.

Мы вспомнили о наших друзьях. Я удивил тебя новостью о том, что Кэрол беременна и что они съехались с Томасом незадолго после ее выпускного. Кендис и Бенджи укатили в путешествие по Америке, плавно переросшее в кругосветку, потому мы не виделись и не общались уже долгое время. Однако, ты не задавала вопросов об Астрид, а я не спешил рассказывать тебе о том, что в моей личной жизни все сложно. И что мне проще было вот так уходить от разговоров про отношения.

– Я обязательно должна посмотреть фильмы с твоим участием. Скажи еще раз названия. – Ты достала из сумочки телефон и поспешила внести свои записи в заметки. – Не понимаю, почему никто не рассказал мне о том, что ты снялся в двух фильмах! Да и вообще, почему ты не написал мне об этом сам?

– У меня не было твоего нового номера.

Изумруды твоих глаз пронзили меня насквозь, когда ты резко оторвалась от телефона и прямо посмотрела на меня. Я видел, как поникло твое настроение. Мы снова вернулись в прошлое, о котором пообещали забыть, но никто из нас не забыл. Мы не забыли.

После продолжительного зрительного контакта с тоской на сердце ты склонила голову и мое внимание привлекло обручальное кольцо на безымянном пальце. Ты заметила и попробовала перевести эту новость в шутку, поднимая руку и демонстрируя мне этот сияющий дороговизной кусочек металла с россыпью камней.

– Да, Дэниел сделал мне предложение, – виновато произнесла ты и поспешила спрятать кольцо, накрывая его второй ладонью.

– Поздравляю! – ответил я, выдавливая из себя самую искреннюю из всех улыбок, на которую был вообще способен в тот момент. Несмотря на то, что знал о помолвке, я не был готов увидеть подтверждение воочию. – Теперь есть больше шансов быть замеченной ключевым редактором в издательстве. Все ведь только и мечтают узнать побольше о «девушке Рейнолдса».

Я выдавал бессвязную ахинею, прекрасно осознавая, что этими словами мог тебя обидеть, но я просто был вынужден говорить о чем угодно, только не о нем, не о том, что ты согласилась бесповоротно принадлежать ему.

– Калери, ты… счастлива? – вопрос поразил даже меня своей неожиданностью, стоило лишь тебе освободить меня от оков своего взгляда и засмотреться куда-то за моей спиной. Я с замиранием сердца надеялся, что ты заглядывала в наше прошлое, а не в поисках своего будущего.

– Мне нравится быть обрученной, Шон. Это не достижение всей моей жизни, конечно, но я встретила человека, в котором нашла свой дом, который люблю и в который хочу возвращаться. Знаешь, в этом есть определенный покой, что наступает с появлением правильного человека в твоей жизни. Ты поймешь это, когда встретишь ту самую.

Ты безмолвно потупилась, пока я мечтал обнять тебя. Нить разговора оборвалась, и никто из нас не мог ее соединить. Твое присутствие согревало меня, а я мог лишь мысленно касаться тебя и отчаянно желать, чтобы ты была счастлива от принятых решений.

Ты подняла голову в тот самый момент, когда к нам подошел Дэниел. Уверен, у него было время понаблюдать за нами со стороны. И несмотря на то, что ты была передо мной здесь и сейчас, я непреодолимо ощущал, что нас разделял уже год.

3

Чикаго, август 2004

ШОН: В последнюю неделю августа студенты возвращались в университетский кампус после летних каникул, устраивали чуть ли не каждый день вечеринки по случаю воссоединения после отдыха. Можно даже сказать, отрывались по полной в преддверии своей обычной, серьезной, наполненной получением знаний жизни на весь следующий год. Это было традиционное время перед началом учебных занятий. Первокурсники словно потерянные птенцы, едва научившиеся летать, выпав из родительского гнезда, бродили по кампусу, знакомились с территорией, примыкая к тому или иному сообществу, формируя новые группы по интересам. Колледж каждодневно наполнялся студентами, профессора же приезжали в университет посменно, как можно реже стараясь посещать главный корпус, если на то не было распоряжения директора.

Мы с Томасом возвращались в университет одними из первых, дабы проследить, что нашу общую на двоих комнату предоставят именно нам и больше никого не подселят. Нам везло уже третий год – мы жили в четырехместной комнате со своим санузлом только вдвоем. Первоначально оказалось, что к нам попросту никого не подселили, а спустя год мы к этому так привыкли, что всеми правдами и неправдами пытались выбить для себя нашу комнату и следили чтобы не было желающих к нам подселиться.

В первый год мы выдумали историю о том, что Том страдает лунатизмом, после чего какой-то парнишка первокурсник, которого к нам все же подселили, как ошалелый сбежал от нас в первую же ночь, когда мой друг прилег в его кровать с невнятным бормотанием. Я едва сдерживал хохот, притворяясь сонно разбуженным от возмущенных криков, приговаривая что я предупреждал ответственных за распределение комнат о лунатизме и наклонностях своего чудаковатого друга-соседа по комнате. На вопросы, почему от его странностей не страдал я сам, мне приходилось, не краснея, лгать, что он мой лучший друг и я не могу бросить в беде человека, страдающего сонной болезнью и вытекающим из этого раздвоением личности. Я давил на жалость, утверждая, что справлялся с причудами Тома и был единственным, кто вообще мог справиться.

Вкусив всю палитру свободы уже во второй год в колледже, когда девчонки вешались на нас как пчелы слетаются на мед, мы сдвинули свободные кровати, соорудив для каждого подобие king size bed и превратив комнату в двухместное жилье чертовски привлекательных парней. У нас также появился свой сигнал – красный женский носок, найденный однажды под моей кроватью, который мы вешали на ручку двери, когда один из нас занимал комнату, желая уединиться с девушкой.

Тогда же я познакомился с Астрид Робинсон – блондинкой с большими серо-голубыми глазами в обрамлении пышных длинных ресниц. От нее просто веяло сексуальностью и желанием держать все под контролем, наверно, сказывался титул королевы бала, который она неоднократно получала в школе. А поскольку в колледже подобных номинаций не предусматривалось, Астрид с самого начала успешно заняла место главы студенческого совета колледжа и продолжала быть на этой должности уже второй год. Не без ее помощи в комнату к нам перестали пытаться подселить кого бы то ни было. В ее же личных интересах.

Все началось с легкого флирта между нами, который перетек в непродолжительный бурный роман. Вскоре нас уже воспринимали как пару, но я продолжал флиртовать с другими девушками, не особо задумываясь о том, что с Астрид может получиться что-то серьезное. Дело в том, что я относился к периоду учебы в колледже, как к переходному этапу, и в мои планы не входило изменять своему принципу – успеть насладиться жизнью прежде, чем я буду вынужден заниматься карьерой. Моя старшая сестра Роуз, преуспевающий адвокат в Бостоне, часто говорила, что я останусь Казановой до конца своих дней.

Но Астрид молча дала согласие на подобную форму отношений, которые позволяли и ей, и мне флиртовать с другими. Она любила всеобщее внимание, ей нравилось нравиться. Наверно, я был неким подобием той короны, которую она уже не могла получить в ее новой студенческой жизни. У меня были свои выгоды от подобного общения с ней: будь то статус избранника самой Астрид Робинсон, отличный секс с ней, возможность забронировать зал для вечеринки на определенную дату, либо перенос спектакля, и за последним мне не нужно было обращаться к преподавателям или директору, разыскивая их по всему главному корпусу. Я просто просил об этом Астрид, зажимаясь с ней по углам либо невзначай напоминая ей по утрам, когда она спешила покинуть мою комнату еще до завтрака. Честно признаюсь, я получал удовольствие от внимания со стороны противоположного пола, однако, у меня не было особого интереса к другим девушкам, поскольку Астрид была той вишенкой, которой я мог обладать вместе с тортом. До тех пор, пока не появилась она.

Случается, что твоя жизнь круто меняется после встречи со значимым человеком. До знакомства с ней, я не предполагал, что кто-либо может оказать подобное влияние на меня и мои интересы. Самое забавное в этом всем то, что вы определенно могли пересекаться с этим человеком в школе, колледже (как случилось у нас) или на работе, даже просто в транспорте по пути домой. Это прозвучит кинематографично, знаю, но все это время вы будто бы не видели друг друга.

А затем не происходит абсолютно ничего особенного, просто ты замечаешь то, как она звонко смеется в компании девчонок в холле, и ты отчего-то улыбаешься, впервые слыша эти звуки, когда спускаешься с лучшим другом по лестнице и вы обсуждаете очередную банальщину. Или как проходя мимо нее в узком длинном коридоре, ведущем в другой корпус, ты обращаешь внимание именно на ее рыжую макушку в потоке студентов, когда она проходит мимо в обнимку с учебниками и конспектами. Или как, заходя в столовую, ты бессознательно и практически машинально вылавливаешь, где она уже сидит с подругами, а если ее нет, то ты тотчас реагируешь на ее появление и украдкой наблюдаешь за ней.

Наваждение, которое перерастает в любовный интерес, стоит только поймать ее взгляд, не один и не два раза, и вот ты уже не видишь смысла в прожитом дне, если не увидел ее хотя бы раз, не прошел с ней рядом, задевая локтем ее плечо или не задевая, отчего вся эта игра становится только слаще раз за разом. А потом, однажды заходя в класс, где Астрид проводила очередное собрание студсовета, ты натыкаешься на нее – вот просто так, лоб в лоб. И в этот самый миг ты понимаешь, что в мире есть глаза, с которыми однажды столкнувшись, уже не хочется смотреть на остальных.

– Прости мою неуклюжесть, – я склонился над кипой рассыпанных по полу бумаг, помогая девушке собрать их.

– Я сама виновата, – робко ответила она, не поднимая взгляда. Ох как мне хотелось, чтобы она посмотрела на меня тогда!

– Шон, у вас все в порядке? – из очередного падения в омут зеленых глаз меня вырвал голос Астрид, нависшей над нами с обеспокоенным выражением на лице. Она помогла подобрать несколько бумаг, отлетевших к ее ногам, и подала их девушке.

– Да, это было незапланированное столкновение, – ответила ей рыжая, густо покраснев, все также избегая меня. Я оттягивал момент чтобы отдать ей собранные листы, в надежде что она снова посмотрит на меня, но Астрид выхватила их и передала девушке без лишних комментариев.

– Ты что-то хотел, Шон? – строго спросила меня Астрид, усаживаясь во главе длинного стола. Девушка уже раздавала листы участникам собрания, а я все продолжал посматривать на нее, задавая волновавшие меня вопросы главе студсовета. Помню только, что это касалось переноса дат спектакля под руководством миссис Вуд, остальное забылось.

– Ах, да, я помню о твоей просьбе! Я поговорила с организаторами и мы можем перенести ваш спектакль на любой вторник в конце октября. Так вас устраивает?

В этот момент я поймал на себе взгляд рыжеволосой девушки, устроившейся в дальнем конце зала, и мое сердце припустилось галопом. Я на миг забыл как дышать, но безумно боялся разорвать этот зрительный контакт.

– Шон, ты нас задерживаешь, – одернула меня Астрид, оглядывая присутствующих участников собрания.

– Да, четверг, замечательно, – забормотал я, улыбаясь незнакомке из конца зала, отчего та покраснела и смущенно опустила взгляд в раскрытый блокнот.

Черт, я как сейчас помню все происходящее! Словно эта забавная встреча случилась всего пару часов назад.

– Вторник, Шон, – удивленно вставила Астрид, поднимая на меня взгляд своих серо-голубых глаз.

– Вторник – еще лучше! – слишком воодушевленно ответил я и попятился назад к выходу, поглядывая то на Астрид, то на девушку с длинными рыжими волосами в строгом черном свитере под горло. Я видел, как присутствующие в классе девушки и парни захихикали от происходящего, а лицо Астрид выражало полное недоумение, с которым она выпроводила меня за двери. – Хорошего вам собрания, ребята!

Это была первая встреча с Джейн Фостер с момента наших переглядываний в коридорах университета. Помню, что пытался узнать о ней практически все возможное у Астрид, ее подружек или через Томаса, который, благодаря моему внезапно возникшему интересу к Джейн, познакомился с одной из ее подруг.

Кэрол Кинг свела моего лучшего друга с ума своим откровенным поведением – практически сразу между ними проскочила молния, знаменующая страстные, полные сложностей отношения. Крашеная жгучая брюнетка с голубыми глазами, с любопытством разглядывающими практически всех, кто представлял для нее интерес, из-за стекол небольших прямоугольных очков, зацепила Томаса настолько, что он разорвал общение с другими девушками уже через пару дней после их первого свидания. Он признавался мне, что не встречал еще подобных ей – сексуальных, умных, напористых и неудержимых. Сочетание пирсинга над верхней губой и очков в обрамлении четкой линии каре стали проклятием для Томаса Уайта.

Я узнал, что Джейн изучала английский язык и писательское мастерство, что уже означало для меня невозможность пересечься с ней на одной, какой бы то ни было лекции, поскольку мой факультет сценарного мастерства и режиссуры не имел никакого отношения к выбранным ею предметам. Это затрудняло возможность познакомиться с Джейн, а потому наши переглядывания продолжались около месяца. Впервые я сам не понимал свой страх и нерешительность подойти к ней напрямую. Сложности возникли и после того, как Астрид заподозрила холодность в наших с ней отношениях, а через некоторое время она, вероятно, и вовсе заметила мой интерес к Джейн, и стала как можно более незаметно преследовать меня практически по пятам.

Не сомневаюсь, что ее внезапное приглашение на танец на первой вечеринке нового учебного года, по традиции организованной колледжем в конце сентября, было явным звоночком внезапно развивающейся в ней ревности. Я тогда строил планы пригласить на танец Джейн Фостер. Как сейчас помню наши гляделки в темноте танцевальной площадки под грохот музыки, подстрекаемые порцией алкоголя в моей крови от выпитого накануне вечера пива. Для храбрости. Я никогда прежде не испытывал страх подойти к девушке, которая мне понравилась. Эти глаза в глаза из дальнего угла комнаты, зовущие, манящие, но все же такие робкие, подкидывали дров в пылающий огонь интереса во мне. Я знал, что если подойду к ней на танцах, то она не откажет мне. Я знал это, оттого и проклинал нового диджея, не спешившего включать медленный танец. А еще я следил за ней под неоновыми отблесками диско-шара весь вечер, потому что хотел быть первым, кто пригласит ее на танец. И черт бы побрал того парнишку, который закружил ее в танце, когда я уже направлялся к ней с другого конца площадки, не разрывая взгляда. Мне даже показалось, что Джейн покраснела, а когда Адам Дойл прижал ее к себе и увел в танце, она в недоумении оглядывалась в мою спину. Я не дошел до нее каких-то чертовых пять шагов! Астрид пригласила меня на середине мелодии на танец, прижимаясь ко мне всем телом, давая понять, что жаждет продолжения этим вечером. А я не мог думать ни о чем, кроме вопрошающе смотрящих на меня зеленых глаз. К сожалению, больше лирических треков диджей не ставил до конца вечеринки.

Тотальное разочарование накрыло меня на следующий день, когда Джейн неожиданно оборвала наши пресловутые переглядывания в коридорах колледжа – куда бы я ни глянул, она стояла ко мне спиной. Это уже многим после я узнал, что она спрашивала у подруг, часто сопровождавших ее, не смотрю ли я в их сторону. Тактика, которую выбрала рыжеволосая плутовка, сработала на ура – я не выдержал и подтолкнул Томаса к примирению с Кэрол после очередной ссоры, благодаря чему, наконец, оказался в компании Джейн и ее друзей.

– Привет, – сказал я, поравнявшись с подружками Джейн, среди которых стояла и Кэрол. Томас просто подошел и обнял свою девушку со спины, отчего брюнетка сделала вид, что ей это не нравится и она раздражена, но это все что я видел, поскольку так я оказался прямо перед Джейн и она впервые смотрела на меня и улыбалась. Это было блаженство.

Саммер, стройная темноволосая подруга Джейн, которую я часто видел на собраниях студсовета Астрид, поскольку она второй год вела новостную колонку в университетской газете, робко отступила назад, как бы уступая мне свое место. Так я оказался впервые настолько близко к Джейн. Она, улыбаясь, опустила глаза и облизнула губы, прижимая к себе папку с бумагами, блокнот и книжку, которую я без стеснения взял из рук Джейн и прочитал название вслух.

– «Над пропастью во ржи». Интересный выбор.

– Одна из моих любимых книг. Мы сейчас как раз разбираем творчество Сэлинджера на лекциях, – ответила Джейн в звенящей тишине компании друзей, окруженных толпой снующих у нас за спинами студентов.

Я впервые растерялся, не зная о чем говорить с девушкой дальше, после чего вернул ей книгу и переглянулся с другом. В глазах Тома я видел насмешку, впрочем, во внезапно возникшей тишине среди стоявших в нашем кругу людей, его недоуменный взгляд был меньшим из зол. Господи, так глупо я себя еще никогда не чувствовал! Я перевел взгляд на Джейн и тайно порадовался, что она все еще рассматривала меня. Звонок, эхом разнесшийся по стенам университетского холла, прервал нас, и мы вынужденно разбежались по аудиториям. На следующий день я встретил ее на театральном семинаре миссис Вуд и эти занятия стали для меня самыми любимыми.

4

Чикаго, сентябрь 2004

ДЖЕЙН: Это был конец лета моей наполовину взрослой жизни. Помню, выбор факультета дался мне непросто. Мама отстаивала свое мнение и была крайне недовольна мной, хотя уверена, большее недовольство ей доставляло то, сколь активно меня поддерживал мой отчим. Бернар Моранд уже был известным кардиохирургом в Чикаго на момент, когда они познакомились с моей мамой. Случались дни, когда мы с Айрис ночевали одни вдвоем в большом доме, куда переехали после их свадьбы, а все потому, что Бернар в очередной раз спасал чью-то жизнь. «Штопал разбитые сердца», – как часто он шутил в своих разговорах за ужином после долгого дня операций. В отличие от мамы, повидавшей жизнь с самых разных сторон, которые ей предоставляли обстоятельства с того момента, как отец ушел от нас однажды ночью, ничего не сказав, не оставив записки (мне тогда было всего пять лет), – она работала и продавщицей в магазине, и кассиршей на автозаправке, пока я спала в комнате отдыха на той самой ее ночной смене, и администратором в кинотеатре, Бернар шел ровной дорогой практически сразу, избрав путь медицины. Но сейчас не об этом…

Я видела Бернара гораздо чаще с книгой, чем свою мать, так мы и нашли с ним общий язык. Помню, как мы часто заходили в книжные магазины во время наших совместных поездок на отдых. И практически всегда мы с отчимом выходили с новыми книгами, предвкушая то, как каждый из нас поставит их на книжные полки – Бернар в обширной библиотеке в гостиной, я – у себя в комнате. И так отчим, замечая мой интерес к литературе, мое желание написать свою историю, которую также будут читать и обсуждать за чашечкой чая в семейном кругу у камина чей-то папа с дочкой или, как в нашем случае, отчим и его приемная дочь, хотел поддержать меня, и он разрешил мне выбрать именно Чикагский университет, где был наиболее подходящий для меня факультет. Бернар пообещал, что проспонсирует мой первый год в колледже, который я потратила на то, чтобы добиться стипендии на дальнейшее обучение и место в общежитии. Не хотела доставлять неудобства родителям, а еще хотелось почувствовать себя взрослой, самостоятельной, независимой.

И вот я уже второй год как была в списке стипендиатов. Я ушла с головой в получение необходимых знаний и навыков, чтобы воплотить мечту в реальность. Так получилось, что в этот самый колледж поступила моя подруга со средней школы – Саммер Смит. Мы пару лет проучились вместе в классах средней школы, после она переехала в Техас с семьей и уже там заканчивала старшие классы. Мы часто переписывались и созванивались, и вот однажды она обрадовала меня тем, что возвращается в Чикаго, планируя поступать на факультет журналистики. Так я и узнала про университет, в котором мы с тобой познакомились.

В начале второго курса нам с Саммер повезло выбить совместную комнату в общежитии, а еще через год в наш колледж перевелась ее подруга со старших классов – Кэрол Кинг, и мы смогли устроить ее в комнату, смежную с нашей. На тот момент мы уже сдружились с Кендис Айк – девочкой с модельной внешностью с факультета журналистики и фотоискусства. К болтушке Кендис практически с первых дней прилагался ее парень Бенджамин Бейли, о чем мы частенько безобидно шутили. Возможно, если бы не присутствие Бенджи за нашим столиком в студенческом кафе, если бы не их с Кендис зажимания и флирт, которые нам приходилось наблюдать со стороны, то я до окончания колледжа не задумалась бы о том, что тоскую по романтике в своей жизни. Я хотела оправдать ожидания Бернара и разбить вдребезги сомнения Айрис на счет моего выбора. Я хотела, чтобы у меня получилось. Я ровным размеренным шагом шла к своей цели. Пока не услышала твой голос в узком длинном коридоре, ведущем в столовую.

Твой смех буквально мурашками прошелся по моему телу, завораживая и привлекая внимание. Как сейчас помню, ты шел с Астрид Робинсон – главой студсовета и «звездой» колледжа. Ее в кампусе знали все, но именно Саммер приходилось общаться с ней чаще всего из-за участия в жизни студенческой газеты колледжа. Ходили слухи, что вы с Астрид встречаетесь уже давно, впрочем, тебя часто можно было заметить в компании других представительниц прекрасной половины человечества. Я не удивилась. Понимаешь, ты был одним из самых видных парней колледжа: высокий рост, атлетическое телосложение, надменный взгляд почти черных глаз под покровом густых ресниц и бровей на остроскулом, гладко выбритом лице. Ты буквально приворожил меня теми глазами, в которые я мечтала заглянуть, но робела, стоило тебе оказаться в поле моего зрения. С того самого момента, как я услышала твой смех, рассмотрела тебя, я стала замечать тебя практически везде, где только находилась. Немудрено, мы учились в одном кампусе, но не пересекались ни на одной из лекций, ведь ты, как и Астрид, заканчивал третий курс, а я была всего лишь второкурсницей, до мурашек робеющей от звука твоего голоса. Да, мой милый Шон, я заметила тебя еще на первом курсе, практически в самом конце, перед экзаменами, знаменующими начало летних каникул.

И тем летом 2004 года все изменилось. Я мечтала поскорее вернуться в колледж. Не знаю, чего я хотела больше – продолжить обучение, поскольку начала писать роман, или снова видеть тебя в коридорах кампуса, ведь именно ты стал моим вдохновением. Но вернулась я в чертоги университета с твердым намерением сделать все возможное, чтобы ты меня наконец заметил. Перед самым отъездом, я накупила десяток свитеров, футболок и худи самых ярких расцветок, преимущественно всех оттенков оранжевого и кирпичного, а еще несколько зеленых, дабы подчеркнуть глаза, доставшиеся мне от мамы. В отличие от нее я не стремилась избавиться от рыжих волос, подаренных мне природой или как наследие от маминых родителей, кто уж там разберет. Айрис же через несколько лет после ухода отца в один прекрасный день покрасила волосы в яркий блонд, желая оставить «прошлое в прошлом».

– Блондинкам легче и проще живется, милая, – сказала она, вручив мне семилетней одноразовые перчатки, кисточку и разведенное месиво краски из мегамаркета. Тогда я впервые покрасила ей волосы в ванной комнате нашей с ней небольшой квартирки, которую она снимала для нас двоих, поскольку оплачивать дом, хоть и небольшой, не позволяли финансы. В тот день началась ее лучшая история. Я же была для Айрис ярким рыжеволосым напоминанием о ее прошлом, но мне нравилось быть непохожей на нее и по сей день.

Однако, этого оказалось мало, чтобы привлечь твое внимание, ведь я практически год мелькала у тебя перед глазами в не менее ярких образах, но ты не замечал меня. Хотя ничего не изменилось даже на третьем курсе: мой радар все также реагировал на твое присутствие, но ты меня в упор не видел. Я узнала твое имя, факультет, окончательно понимая, что у нас мало общего и вряд ли такой парень как Шон Кейн когда-либо обратит внимание на такую как я. Веришь – нет, мне было достаточно своей робкой влюбленности, чтобы продолжать писать историю, которую я придумала. Девочки – Саммер, Кэрол и Кендис – знали о моих платонических чувствах к тебе, но никто из них не крутился в твоем обществе, а потому представить нас было просто некому. Я успокоилась, снова имея возможность наблюдать тебя со стороны, продолжая безосновательно ревновать тебя к Астрид Робинсон и другим девушкам, слетавшихся вокруг как пчелы на мед. А уже вскоре я отвлеклась на творческую сторону своего третьего года обучения, мне предстояло выбрать дополнительный курс и я занялась этим вопросом вплотную, пока однажды, сидя за обедом в компании подруг и Бенджамина, Саммер не ткнула меня локтем в бок, когда я расстроенно делилась с ними тем, что вынуждена была выбрать театральный семинар из всех оставшихся.

– Он смотрит на тебя уже десять продолжительных минут, – шепнула мне подруга, прикрывая рот булочкой, чтобы никто из сидящих за столом ее не услышал.

Я с недоумением уставилась на нее, не понимая, о чем вообще она говорит, пока Саммер не прошептала мне одними губами твое имя. Я покраснела, но не спешила выискивать тебя глазами в помещении, внутренне ликуя. Мне не верилось, что ты мог смотреть на меня. Я уточнила у Саммер, не ошиблась ли она и может ты смотрел на Астрид или кого другого у меня за спиной, но подруга выразительно посмотрела на меня и отрицательно замотала головой.

– Разве что он интересуется парнями, которые сидят позади нас за соседними столиками, но он точно смотрит на тебя, Джейн.

Мое сердце припустило два тяжелых удара, стоило мне поймать твой взгляд, пока я пыталась скрыться за толпой студентов, прошедших мимо нашего столика к прилавку. Я покраснела пуще прежнего, когда мы чуть меньше минуты смотрели друг на друга из разных концов комнаты, смущенно опустила взгляд. И снова я ликовала, расплываясь в улыбке. Помню, как до последнего не хотела уходить на занятия, но мне повезло и ты вместе с другом первым направился к выходу, позволив мне откровенно смотреть тебе вслед. Уже перед самыми дверьми ты обернулся через плечо и вновь наши взгляды пересеклись на несколько секунд, казавшихся мне вечностью.

После того случая ты стал моим наваждением. Мы смотрели друг на друга из разных углов помещения, где бы ни находились, даже на территории кампуса наша слежка друг за другом продолжалась день ото дня. Порой я ощущала, как ты проходил мимо критически близко, чтобы мое сердце выпрыгнуло из груди, задевая локтем. Как бы невзначай. А потом случилось это неловкое столкновение на глазах у твоей подружки. Ты был не похож сам на себя, даже забыл зачем пришел на собрание студсовета, куда я сопроводила Саммер один единственный раз. Ты тогда заставил всех смеяться над собой и вовсе не скрывал свой интерес ко мне, отчего я густо краснела и не знала куда себя деть в переполненной незнакомыми людьми комнате.

Приблизительно в то же время Кэрол начала встречаться с Томасом Уайтом, твоим лучшим другом, повсеместно сопровождавшим тебя в колледже. Он стал вхож в нашу пятерку в перерывах между занятиями, но никогда в столовой, продолжая составлять тебе компанию. Вы были старшекурсниками, парнями, вызывающими восторг и трепет у женской половины колледжа, имидж и статус требовал от вас держаться особняком от остальных, а Кэрол не желала покидать нас ради какого-то парня.

Наши гляделки продолжались и на танцах. Я знала, что ты будешь там, сговорившись с Кэрол, чтобы она уточнила у своего парня. Помню, как томилась в ожидании медленной композиции, предчувствуя на все сто процентов, что ты обязательно воспользуешься поводом и пригласишь меня на танец. Так мы должны были познакомиться. Мне хотелось прикоснуться к тебе. Меня словно магнитом тянуло к тебе весь вечер. Мы неразрывно следили друг за другом. Я танцевала в компании Саммер, отказывая очередному парню, желавшему присоединиться к нам в танце – просто не хотела, чтобы нам кто-либо помешал. Да и, если верить моим подругам, было видно невооруженным взглядом, что нас тянуло друг к другу. Мне вообще казалось, что уже весь колледж знает о наших переглядываниях, не то что вся танцплощадка в спортивном зале. Но ты упустил момент, когда заиграла мелодия и меня бессовестно утянул в танец Адам Дойл, ухлестывающий тогда за Кэрол по пятам несмотря на то, что она встречалась с Томом. Я была так зла и разочарована, что, проснувшись следующим утром, решила больше не искать тебя глазами и не смотреть в ответ. Конечно же, я бесконечно спрашивала подруг смотришь ли ты на меня, но сама я больше не перехватывала твой взгляд, при этом испытывая невыносимое мучение, а если краем глаз замечала твое присутствие, то немедленно разворачивалась спиной, дабы не иметь соблазна вновь утонуть во взгляде твоих бесконечно темных глаз.

– Привет, – впервые за все это время после столкновения в классе студсовета ты заговорил со мной, просто представ перед нашей компанией. Саммер отошла в сторону, подталкивая тебя ближе ко мне, сокращая расстояние между нами. Все внимание моих друзей привлекла небольшая перепалка недавно поссорившихся Тома и Кэрол, пока мы неотрывно смотрели друг на друга. Я не смогла сдержать улыбку, внезапно возникшую на губах, а после ты не робея вытянул у меня из рук книгу Сэлинджера.

– «Над пропастью во ржи». Интересный выбор.

Я пробубнила что-то про задание о творчестве автора под оглушительно звенящую тишину пяти пар глаз, наблюдавших за нами. Ты вернул мне книгу, переглянулся с Томом, а я воспользовалась моментом, чтобы рассмотреть тебя. Не помню, чтобы мы перекинулись еще хотя бы парой слов, мы просто стояли и смотрели друг на друга – ты был серьезен, а я улыбалась. На следующей лекции я то и дело мыслями возвращалась к событиям в холле, чувствуя себя чертовски глупо. Единственный шанс познакомиться, а мы просто вперились друг в друга в тотальной тишине и несуразных попытках связать пару слов.

Уже зная, что ты изучаешь сценарное мастерство и режиссуру, но посещать школьные спектакли на первом курсе у меня не было времени, я все еще была крайне удивлена, когда ты вошел в класс Оливии Вуд, куда я пришла на дополнительный вынужденный курс. Ты заметил меня не сразу – я спряталась за последним из студентов, подальше от сцены, желая не привлекать внимания профессора Вуд и надеясь так провести оставшийся год, прежде чем буду иметь возможность поменять курс на другой, более близкий мне по духу. Но, когда наши взгляды пересеклись, я поняла, что окончательно пропала – ты улыбнулся и сел на соседнее кресло.

5

Чикаго, сентябрь 2004

ШОН: Когда я увидел ее в классе миссис Вуд, я понял что влюбился. А Джейн улыбнулась мне в ответ, вероятно оттого, что она это знала.

Мы сидели рука об руку практически все занятие. Я принимал активное участие в беседе с профессором, а Джейн же пыталась утонуть в кресле, желая мимикрировать под цвет велюровой обивки сидения как хамелеон. Наконец, когда профессор Вуд начала озвучивать свой план на курс в этом году, я услышал вздох негодования с соседнего кресла. Джейн явно была не в восторге от перечисленной программы.

– Не нравится «Грозовой перевал»? – тихо спросил я, склонившись к ней.

– Терпеть не могу этот роман, – со вздохом ответила Джейн, продолжая делать вид, что слушает миссис Вуд. – Его явно превозносят.

– Постановка очень даже ничего. Особенно под руководством Оливии.

– Все может быть. Ничего не имею против, но если взять любую книгу современного автора романтической прозы, практически каждая героиня или герой, по какой-то непонятной и необъяснимой за всю книгу причине, безумно любит читать либо «Гордость и предубеждение», либо «Ромео и Джульетту», либо, не поверишь, «Грозовой перевал».

Я уставился на нее, пока Джейн неотрывно следила за профессором Вуд, продолжавшей оглашать список постановок на рассмотрение группы. Столько слов, учитывая то, что несколько дней назад мы практически не могли связать и пары предложений, находясь в непосредственной близости, я вовсе не ожидал от нее услышать. Похоже, что этой девушке палец в рот не клади, если тема заходит о книгах.

– Почему бы не написать, что героям нравится «Унесенные ветром», «Милый друг» или «Великий Гэтсби»?

– Или «Над пропастью во ржи», – вставил свою ремарку я, делая вид, что не рассматриваю ее курносый усыпанный веснушками профиль.

– Вот именно! Спасибо, – согласилась моя рыжеволосая соседка. – Значение «Гордости и предубеждения» вообще преувеличивают, я считаю.

– Ты так много об этом думала?

– Поверь, когда начинаешь читать очередной литературный дебют современного автора, то и дело натыкаешься на упоминание банальных книг о любви, и вот на пятой книге, спотыкаясь о любимую книгу героини, коей является – о боже, неужели! – «Ромео и Джульетта», то попросту задумываешься, сильно ли вкладывался автор в написание текста и вообще в задумку персонажей и шаблонность их интересов.

Это было неожиданно. Я, признаюсь, впервые слышал столько рассудительных слов от девушки. И мне это понравилось. Мне чертовски понравилось говорить с ней. Понравилось, что у Джейн было свое мнение, разительно отличавшееся от остальных.

В последующих встречах на семинарах миссис Вуд, когда мы работали над постановкой «Грозового перевала», Джейн вне очереди вызывалась помогать профессору или на любую другую должность, только чтобы избежать вероятности оказаться в актерском составе на сцене.

– Я лучше буду стоять за кулисами и держать твой плащ, чем выйду на публику и произнесу хоть одну реплику Кэтрин Эрншо! – говорила Джейн, когда я, смеясь, спрашивал у нее, почему она всячески избегает приглашений на сцену.

Однажды, когда мы возвращались вместе после семинара, на вопрос почему она выбрала этот спецкурс, если ей настолько некомфортно на сцене, Джейн ответила мне, что очередь на курс фотографии, куда она хотела попасть, уже на год вперед, а кураторы заявляли что со второго года дополнительные курсы из списка на выбор были обязательными, с чем я не мог не согласиться. Сама судьба предоставила мне возможность находиться рядом с Джейн раз в неделю в одном помещении без лишних подозрительно смотрящих на меня глаз.

Наши гляделки продолжались, но мы уже не были парочкой незнакомцев. Я стал ловить себя на мысли, что спешу на перерывах между лекциями пересечься с Джейн и ее друзьями. В этом мне повезло, ведь мой лучший друг встречался с ее подругой Кэрол, а потому я находил себе оправдание, что нахожусь в приятной компании Тома и друзей его девушки. Ничего, что главным вопросом дня было узнать, где Джейн и увидеть ее. Теперь уже не просто перехватить взгляд, хотя гляделки наши продолжились с тем же успехом, но теперь я мог говорить с ней, стоять рядом, слышать ее смех, видеть ее улыбку, пускай даже она не была обращена ко мне.

С моей стороны эгоистично было хотеть, чтобы Джейн смеялась только над моими шутками. Я все больше и чаще хотел видеть ее улыбающейся, быть в центре ее внимания, однако все также робел в ее присутствии. Это было так непохоже на меня. Даже Томас заметил это однажды.

– Дружище, тебе нужна разрядка, – произнес он как-то мне в спину, заходя вечером в нашу комнату, когда я в очередной раз спросил у него, видел ли он Джейн. – Я встречаюсь с Кэрол. Да, Кэрол – подруга Джейн, но, слушай, они не всегда вместе рука об руку, понимаешь? Ты сходишь с ума! Тебе срочно нужен секс. Напиши Астрид или еще какой девчонке.

Я рассмеялся его словам и потянулся рукой к телефону на прикроватной тумбочке, но вместо этого коснулся пальцами шероховатой поверхности книжной обложки. Глянув на книгу в своих руках, я вспомнил как пару дней назад застал Джейн в университетском парке.

Я тогда возвращался из города после встречи с друзьями, а в наушниках играл новый альбом «Songs about Jane» фанк-рок группы Maroon 5. Совпадение ли? А Джейн сидела на скамье, греясь в последних лучах теплого осеннего солнца, кутаясь в объемный вязаный свитер. Стройные ноги в узких джинсах она вытянула на пешеходную дорожку, не особо заботясь о тех, кто будет проходить мимо и вынужден обходить ее. Хотя кроме нас в этой части парка больше никого не было.

Она увлеченно читала книгу, страницу за страницей. Я некоторое время следил за ней, выкуривая уже вторую сигарету, пока Адам Левин лирично надрывался в моих наушниках о том, как он «не в силах остановиться и охладить свой двигатель». Новый альбом вот уже третью песню просто сводил меня с ума тем, что описывал мои воспламеняющиеся чувства к Джейн. Пока я, стоя под сенью деревьев поодаль от нее, смотрел как легкий осенний ветер играет с ее волосами, то и дело на повторе слушая «Secret», запавший мне в настроение, Джейн не отвлекаясь читала. В этом было что-то завораживающее, зовущее, манящее. Я никогда ранее не испытывал подобного притяжения к девушке. Для меня было все просто и понятно – я пользовался своей популярностью для удовлетворения своих же потребностей, но здесь я впервые почувствовал это новое, неведанное мне ранее чувство, желание смотреть на нее, быть рядом с ней, разговаривать с ней. Да что там! Я хотел прикасаться к ней. И в этом не было и капли чистой похоти, это было что-то новое, незнакомое.

С очередным порывом ветра Джейн поплотнее натянула клетчатый шарф, прячась в нем практически по самый нос, когда Адам в моих наушниках снова запел о «капельках пота». Это меня вернуло с небес на землю. Я потушил окурок и закинул в урну, решительно направляясь к скамье, где сидела Джейн. Пока я приближался к ней, в голове то и дело круговорот мыслей сжевывал одну идею за другой – как подойти к ней, что сказать, просто сказать «привет» или сесть на скамью рядом, задать какой-то вопрос, какой именно, о чем говорить потом. Нерешительность куда хуже, чем неудачная попытка, этот урок я усвоил еще на недавних танцах. Все эти мысли сшибали с ног предыдущие одну за другой, когда же я остановился перед ней тенью, скрывая ее от солнца и она подняла на меня свои малахитовые глаза, в голове словно завыла сирена. Что делать? Что сказать?

Взгляд Джейн смягчился, когда она узнала меня и робкая улыбка коснулась ее губ. Не придумав ничего лучше, я вынул черный маленький наушник из уха и протянул ей. Она засмущалась и покраснела, но протянула руку, чтобы взять его и тут я понял, что мне нужно сесть с ней рядом, чтобы она могла послушать музыку вместе со мной. Господи, я дал ей послушать самую сексуальную мелодию из альбома с ее именем! О чем я вообще думал?

Опустившись на скамью рядом с Джейн, я придвинулся поближе. Мы несколько минут молча слушали Maroon 5, сидя в университетском парке, робко переглядываясь. Мы были соединены черной лентой музыки, одной на двоих. Мое сердце так громко стучало в груди, что я боялся, как бы Джейн не услышала его. Я переключал песни пару раз, наслаждаясь мелодией вместе с ней. Она отложила чтение, но не спешила закрывать книгу.

– Что ты читаешь? – стараясь держаться как можно более непринужденно, спросил я.

– Сэлинджер. Осталось закончить пару абзацев.

– Для задания, я помню.

– Не только. Мне нравится то, как он пишет. Это вдохновляет. Простота слога и свобода мысли. Я учусь у него.

Все еще переплетенные музыкой, мы попеременно смотрели друг на друга. Когда говорила она, то взгляд ее был устремлен вперед или в небо, тогда я без зазрения совести смотрел на нее, и наоборот, стоило ей только повернуть голову ко мне, как я тотчас принимался блуждать взглядом по округе.

– Я читаю Сэлинджера уже раз третий. И мне никогда не надоест, – тихо закончила она, вздыхая.

– Давно хотел перечитать роман. Могу я взять у тебя книгу?

Я потянулся к книге в темно-синей классической шершавой обложке, не задумываясь о том, что мои озябшие руки коснулись ее пальцев, когда я забрал томик у нее из рук. Перелистывая страницы, дабы скрыть волнение в руках после случайного прикосновения, я посмотрел на Джейн.

– Я не дочитала.

– Ты говоришь, что читала ее раз пять…

– Три.

– Тогда ты точно помнишь, чем закончилось, верно?

Она поджала губы в витиеватой улыбке.

– Вообще-то я не имею привычки давать книги из личной библиотеки…

– Я очень быстро читаю, – принялся уверять ее я, наконец бесстрашно глядя в зелень ее глаз.

– Ладно. Можешь взять ее и восполнить пробел в этой нише.

Я крепко сжал в руках книгу, улыбаясь Джейн, когда заметил, что плейлист в наушниках, в которых мы все еще оба находились, привел нас к песне «Harder to breathe», как нельзя кстати описывающей мои ощущения в тот момент.

– Что это за группа, кстати? – спросила Джейн, опираясь освободившимися руками на скамью и вытягивая ноги. Она склонила голову вниз и когда посмотрела на меня в ожидании ответа, прядь ее разбуженных солнцем огненно-рыжих волос непослушно скрыла часть ее лица от меня.

Я вообще не понимал, что творю, но опомнился лишь когда мои пальцы коснулись теплой кожи ее щеки – я убрал прядь ее волос за ухо, дабы иметь возможность смотреть на нее. Джейн покраснела и смущенно опустила взгляд, закусывая губу. Уверен, что мне было слышно, как забилось ее сердце.

– Дебютный альбом новой группы. «Песни о Джейн».

– Ты серьезно?

– Клянусь, – не удержавшись, рассмеялся я. – Я сам только понял, что они о тебе. Ну не совсем о тебе… просто про некую Джейн…

Она так искренне заулыбалась, ослепляя меня обворожительными ямочками на щеках. Это было обезоруживающе, и я сам не знаю почему подскочил, выпрямляясь. Наушник выпал у Джейн, цепляясь за волосы. Она принялась распутывать их, высвобождая маленького черного заложника своих пут.

– Кхм… прости. Не подумал… Проводить тебя?

– Можно, – кивнула Джейн. И мы направились по гравиевой дорожке в сторону общежитий.

Помню я благодарил проектировщика за то, что общежитие мальчиков и девочек находилось в университете в одном здании. Два первых этажа отводились студентам мужского пола, а два последних – женскому. В колледже часто шутили на эту тему, мол, чтобы добраться до девушки, нужно карабкаться по балконам. Видимо, раньше именно так и поступали наши предшественники.

– Ну вот мы и пришли. Спасибо, что проводил, – Джейн остановилась у подножия лестницы на третий этаж.

– Я могу проводить тебя до комнаты.

– Не сегодня. В следующий раз.

Я перевел взгляд с верхних ступеней лестницы на Джейн. Меня буквально огорошили ее слова.

– В следующий раз, значит, – не сдерживая улыбку, повторил я следом за ней.

– Я пойду, – тихо произнесла Джейн.

– Спасибо за книгу, – я крикнул ей вслед, привлекая внимание проходивших мимо студенток.

– С возвратом! – строго кинула она мне, находясь уже на несколько ступенек выше меня.

– Обещаю. Со мной Сэлинджер в безопасности.

– Вот и славно.

Я читал «Над пропастью во ржи» раз пять и все равно выпросил у нее книгу. Черта с два, это можно было назвать логическим поступком! Мне просто хотелось иметь возможность снова заговорить с ней. Пускай даже это будет знакомая мне от корки до корки книга.

И вот я лежал на распутье с телефоном в одной руке и с книгой Джейн в другой, когда Томас уверял меня, что мне необходимо встретиться с Астрид или еще кем-либо, чтобы слегка вышибить из головы мысли о Джейн. Я согласен с тем, что людей всегда можно кем-то заменить, но ее я больше заменить не хотел никем и никогда. В этом было странно и страшно признаться самому себе.

Тем более отношения с Астрид становились довольно натянутыми, поскольку нас с Томом все чаще можно было заметить в компании друзей Кэрол, где всегда была Джейн. Впервые мне было комфортно в такой большой компании людей, по-своему интересных, невероятно разных, со своими увлечениями, характерами и манерами, однако, эти девчонки были вместе не разлей вода. И Астрид наблюдала за нами со стороны в перерывах между лекциями и обязанностями главы студсовета, а порой она подходила к нам за столик и выдергивала меня по тому или иному вопросу. Я нехотя шел за ней, выслушивая все новые и новые отговорки для привлечения моего внимания, однако, не мог не заметить в ее стойке, в сопровождавших ее прикосновениях ко мне бурлящую по венам ревность. Мне казалось, она не столь заинтересована во мне, и то, что я увлекся очередной девушкой не будет для нее проблемой. Но я ошибался.

Астрид стала более откровенной на публике, не скрывая наши спонтанные поцелуи и прикосновения, заявляя свои права на меня перед остальными девушками, но мне все больше казалось, что весь театр ее действий был направлен исключительно на Джейн Фостер. Не обошлось и без сцены ревности на одной из закрытых вечеринок в доме нашего общего друга, где Джейн вовсе не было, но Астрид накинулась на меня буквально с порога, уводя за собой в спальню, где устроила мне допрос с пристрастиями на тему того, что я перестал уделять ей достаточно времени, что все чаще видит меня в компании третьекурсниц.

Я говорил ей, что это все выдумки, что ничего подобного не происходит, и к тому же, у нас свободные отношения, о которых мы условились ранее. Мне нужно было сохранить эти отношения с Астрид, ведь я не понимал своих чувств к девушке в оранжевом свитшоте, то и дело мелькавшей в моей жизни последний месяц. Но я не стал акцентировать на этом внимание блондинки, ревностно срывающей у меня поцелуи в полумраке комнаты. Астрид разожгла во мне огонь возбуждения и принялась тушить его, сопровождая свои плавные танцы на мне вкрадчивыми вопросами о том, хочу ли я еще кого-то также, как в тот момент хотел ее. Я же безобидно лгал ей, что только она для меня существует, ведь именно это ей хотелось слышать, но солгать себе я не мог, и представлял на ее месте совершенно другую девушку.

6

Чикаго, октябрь 2004

ДЖЕЙН: Я до сих пор помню улыбку, с которой поднималась по лестнице в комнату, после нашей спонтанной прогулки в парке. Ты впервые предложил мне тогда разделить с тобой музыку на двоих. В этом было что-то невероятно интимное. А когда твои прохладные пальцы коснулись моей щеки, я испугалась как бы ты не услышал сильно забившееся в моей груди сердце. Мне хотелось сбежать от тебя и спрятаться, и в то же время хотелось оставаться с тобой в этом моменте бесконечно.

Ты выпросил у меня книгу Сэлинджера, обещая вскоре вернуть ее. Я впервые согласилась поделиться любимым романом, зачитанным мною до дыр, с кем-то, кого знала даже хуже, чем подругу детства моей соседки по комнате. Я понимала, что это хороший предлог для продолжения нашего общения, и потому согласилась в обход собственным убеждениям.

Я продолжала высматривать тебя в университетских коридорах, хотя знала, что ты был занят постановкой, бесконечными репетициями и Астрид. Эта блондинка стала все чаще мелькать у меня перед глазами. Она то и дело перехватывала мой взгляд, мягко, но хитро улыбаясь, когда я замечала ее в твоей компании. Нас не связывало ничего, кроме семинара по средам, Томаса и позаимствованной тобой книги Сэлинджера, однако Астрид вешалась на тебя чаще прежнего, а ты был не против ее общества. У меня сложилось довольно странное мнение о ваших с ней отношениях, о которых ходили бесконечные слухи, то и дело подтверждаемые исключительно наблюдателями ваших с ней страстных поцелуев на той или иной вечеринке. В колледже ни я, ни мои подруги не видели вас в более близком контакте, чем простое общение.

По прошествии недели, когда ты не появлялся за нашим столиком, я осмелилась спросить у тебя на счет книги, одолженной тогда в парке. Помню, ты посмотрел на меня так, словно я попросила у тебя твой школьный альбом с фотографиями, а не собственную книгу.

– Я помню, Калери, я помню. Не понимаю только, отчего ты так сердишься на меня эти дни?

Ты впервые назвал меня моим вторым именем, о котором практически никто не мог знать, кроме разве что администрации колледжа.

– Я не сержусь. С чего ты взял? И откуда ты узнал мое второе имя?

– Я внимательно перечитываю роман, знаешь ли, – улыбнулся ты, облокачиваясь на дверной проем в классе Оливии Вуд, где я застала тебя врасплох своим внезапным вопросом.

Точно, я и совсем забыла, что имела в юности привычку подписывать книги из личной библиотеки. Наверняка, томик Сэлинджера я не забыла подписать тогда одним из первых, понравившихся мне после прочтения.

– Отлично. Значит, ты скоро закончишь и, будь добр, верни мне ее в ближайшее время.

– Ты не ответила. С чего ты вдруг злишься на меня?

– И вовсе я не злюсь, Шон.

– Ты злишься. Я это чувствую.

– Тебе показалось, – на выходе из класса я краем глаза заметила приближающуюся к нам Астрид в компании своих подружек. – Просто верни мне книгу, – твердо шепнула я, не оборачиваясь.

– Шон, милый, ты уже закончил? – Астрид влилась в наш разговор без какого-либо приветствия.

Ты продолжал в недоумении смотреть на меня, когда я ретировалась и попыталась скрыться в толпе проходивших мимо студентов.

– Астрид, я сейчас занят. Поговорим позднее. Калери! – твой голос пронзил меня прямо в спину, когда я услышала твои приближающиеся следом шаги. Ты развернул меня к себе лицом.

– Просто верни мне мою книгу, Шон. Больше я ни о чем тебя не прошу.

– С чего вдруг такая спешка?

– Шон! – возмущенный тон Астрид был направлен наперерез нам двоим.

Я уже жалела, что именно сегодня решила сама заговорить с тобой. Никто не мог предвидеть нашествие твоей девушки, будто по пятам преследовавшей тебя. От меня не скрылось раздражение, с которым ты закатил глаза и переключил свое внимание на Астрид, возмущенно приближавшейся к нам, но скрывающей все за миловидной улыбкой.

– Я сейчас от нее избавлюсь и вернусь. Просто подожди меня здесь.

Однако я не стала ждать. Внутри меня боролись ревность и гордость. Я однозначно не была одной из тех девушек, что станет ждать тебя, даже если ты попросишь. И к тому же, я не хотела смотреть на то, как вы с Астрид мило общаетесь у меня на глазах. Зная, что ты не последуешь за мной, я развернулась, стоило только тебе отвернуться и заговорить с главой студсовета.

Не успела я разложить вещи на полюбившемся мне столе в библиотеке, как меня позвала администратор, чтобы выдать список расположения запрашиваемых мною книг. Библиотека университета была довольно обширной и охватывала два этажа в высоту. Между книжными стеллажами то и дело размещались тяжелые дубовые столы и стулья, для удобства учеников на столах в свободном доступе стояли бумага, карандаши и лампы. Я как раз блуждала в одной из секций между стеллажей, когда ты оказался прямо передо мной.

– Как ты меня нашел?

– Не сложно было догадаться, где тебя искать, – ты преграждал мне путь, расправив руки и упираясь в книжные полки. Я скептически смотрела на тебя, и после небольшого молчания ты продолжил: – Саммер сказала мне, где тебя искать. А дальше найти тебя не оказалось проблемой. Ты сегодня довольно яркая.

Меня больно кольнул твой намек на мой любимый оранжевый свитшот, в котором я была в тот день.

– Ты принес мне Сэлинджера?

– А вот мы и подобрались к сути незаконченного разговора.

– На этот раз нам не помешает твоя девушка?

– Моя кто?

– Астрид. Знаешь, такая высокая стройная блондинка, увивается за тобой по пятам.

Озорной блеск в твоих глазах не заставил себя долго ждать, сдабриваемый улыбкой.

– Пойдешь со мной на свидание? – после непродолжительной паузы произнес ты, слегка наклонив голову, пытаясь заглянуть мне в глаза, поскольку я была немногим ниже тебя ростом.

– Ага, конечно, – с нервным смешком вырвалось у меня в ответ.

– Ну тогда Сэлинджер останется у меня.

– Ты взял в заложники мою книгу?

– Не думал о таком развитии событий, но похоже, что да. Сходишь со мной на свидание, и я верну тебе роман.

– Тогда можешь оставить его себе. В качестве подарка, – выпалила я, протискиваясь мимо тебя, и принялась дальше искать пронумерованные книги из списка. Ты наблюдал за мной с игривой улыбкой на лице, небрежно подпирая плечом книжный стеллаж.

Когда я набрала три увесистых томика энциклопедий, необходимых мне для выполнения задания, ты молча забрал их у меня и продолжал идти за мной, все также мило улыбаясь. Я подумала наказать тебя и сделала вид, что еще четыре книги мне понадобятся, наугад выбирая самые объемные из тех, что встречались мне на книжных полках. Да просят меня те, кто не смог в тот день найти необходимую литературу на своих местах и женщина администратор, которой затем пришлось разбирать и возвращать эти книги для наказания на свои места.

Мы вернулись к столу в читальном зале, где я оставила свой рюкзак и тетради, ты уселся напротив меня и снова заговорщически произнес.

– Что ты решила на счет свидания?

– Я уже сказала тебе, что ты можешь оставить ее себе.

– Ну хорошо, предположим, ты не хочешь на свидание. Со мной. Но давай тогда просто сходим в кино?

– Ты не отстанешь? – вздохнула я, оглядываясь по сторонам. Наше перешептывание начинало привлекать внимание.

– Это просто кино. Друзья ходят в кино.

– А мы разве уже друзья?

– Заметь, я сначала приглашал тебя на свидание.

– А кино – это не свидание?

– А ты хочешь, чтобы это было так?

Вопрос прозвучал с явным подвохом, и я молча уставилась на тебя. Мне хотелось пойти с тобой на свидание, хотелось узнать тебя, твой мир, твои интересы и предпочтения. Соперничать с Астрид Робинсон не входило в мои планы, но ты был сегодня не в меру настырным, продолжая сидеть и смотреть на то, как я делаю записи в тетради, пытаясь сосредоточится на выполнении задания. Давалось мне это с трудом, но я понимала, что ты пытаешься добиться своего. И я сдалась.

Я обреченно опустила подбородок на сомкнутые ладони, когда ты лениво откинулся на спинку стула, все еще ожидая от меня ответ.

– Предположим, мы сходим в кино, как друзья, и ты вернешь мне Сэлинджера, даже если не дочитал его?

– Я справлюсь за пару вечеров. Но верну я тебе его исключительно после кино, – твои черные глаза пронзали меня. Я понимала, что избавлюсь от тебя сегодня только если соглашусь на предлагаемую авантюру.

– Договорились. Я могу в субботу после обеда.

– Отлично, – ты встал и направился к выходу. Не смотря на то, что в библиотеке было совсем немного студентов, ты довольно громко произнес следующие слова, обернувшись в мою сторону: – Калери, кино – это тоже свидание!

Я смущенно переглянулась с парочкой студентов, прошептав одними губами «извините» и окунулась в конспект. Мысли мои, однако, были далеко от учебы до конца дня. Как и не сходившая с моих губ улыбка. Особенно на следующий день, когда мы то и дело переглядывались с тобой в коридорах колледжа, и ты бесконечно улыбался мне в ответ, словно у нас был один на двоих секрет, о котором никто больше не знал.

– Ты такая влюбленная, что аж скулы сводит, – бубнила мне в пятницу Саммер, когда я бегала из нашей комнаты в комнату Кэрол и Кендис, у которых на двери висело большое зеркало во весь рост.

Но я ничего не могла с собой поделать, мне хотелось выглядеть ненавязчиво красивой. Пускай даже это свидание мы назвали просто походом в кино. Мне хотелось понравится тебе и, возможно, чтобы ты таки признал эту встречу свиданием сам. Закрепить. И хотя за эти два дня ты ни разу не подошел ко мне и не обмолвился ни словом о времени нашей встречи в субботу, я все равно готовилась, выбирая что надеть.

– Ты хочешь, чтобы он заинтересовался или же ты хочешь оглушить его? – спросила Кендис, поедая имбирное печенье, пока я дефилировала из комнаты в комнату, показываясь в очередном наряде от платья до джинс и кофты.

Я бросила на подругу укоризненный взгляд. Она прекрасно знала, что я ни за что не надену платье и сапоги, которые она одобрила изначально. Но Кендис настаивала на своем выборе, подтрунивая надо мной с тем, что Шона Кейна нужно поразить «на первой же встрече или свидании, как бы вы это долгожданное событие не назвали». Саммер же придерживалась нейтралитета, равнодушно кивая или отрицательно мотая головой, когда я спрашивала непосредственно ее мнение, а Кэрол готова была соглашаться с любым моим решением, поскольку не видела в друге своего парня серьезного кандидата на мое сердце. Для Кэрол он был повесой, не заслуживающим моего внимания, но сердцу не прикажешь, и потому она приняла мою сторону, считая, что и такой опыт необходим для будущего писателя.

– Это просто кино.

– Ага, конечно. С Шоном, мать его, Кейном, – вставила Кэрол, поправляя очки на переносице.

– Мы даже не договорились еще о времени, а я тут не могу решить, что надену. Это так глупо!

– И ничего это не глупо, Джейн! Да он может в любую секунду написать тебе время и место встречи, – перехватила Кендис. – Парни часто так делают. Это подогревает отношения.

– У него нет моего номера, милая. Мы не обменивались телефонами. И у нас не отношения. Это даже не свидание!

Саммер и Кендис молча переглянулись, а Кэрол хитро расплылась в улыбке.

– Вы такие странные, – подметила Кендис.

– Как можно согласиться на встречу, когда вы даже не обсудили время и вообще не понятно, на что вы идете? Быть может это будет какой-то нудный ужастик или мелодраматическое соплежуйство, или, что еще хуже, пацанский боевик со Шварценеггером или Ван Даммом, – запричитала Саммер.

Девочки принялись шутить на тему того, на какой фильм ты меня поведешь уже завтра, и теме этой не было конца и края, пока я мыслями уносилась в фантазии касательно завтрашней встречи. Быть может они завидовали мне, а может просто таким был их способ поддержать меня. Шон Кейн, с которым я переглядывалась несколько месяцев к ряду, наконец приглашает меня в кино, поскольку я не согласилась пойти на свидание. Пускай даже поводом тому послужила несчастная книга Сэлинджера из домашней коллекции.

7

Чикаго, октябрь 2004

ШОН: Мы вышли из кинотеатра и неспешно прогуливались в сторону университетского кампуса. Конечно, я и не думал, что смогу удивить Джейн премьерой «Такси», на которую я достал билеты еще для нас с Томом, но в последний момент решил пригласить вместо друга девушку. Том не обиделся, только попросил не спешить возвращаться вечером после кино к нам в комнату, поскольку в его планах появилось незапланированное свидание с Кэрол.

– Знаю, фильм был не самый лучший, но смею надеяться тебе хотя бы понравилось?

– Все в порядке. Я даже посмеялась моментами. Да и попкорн был вкусный.

– Ладно. В следующий раз предоставлю выбор тебе, – я робко взглянул на нее и от меня не скрылось как Джейн улыбнулась.

– Тогда в следующий раз просто приходим в кино и идем на первый сеанс, что будет в ближайшее время. Эффект спонтанности.

– Мне нравится твоя идея.

– Кроме ужастиков. На это я пойти точно не могу.

– Договорились. Ужастики, прощайте!

Ее улыбка и легкий смех в вечернем осеннем воздухе действовали на меня опьяняюще. Я шел рядом с ней и не мог надышаться ароматом ее парфюма. Уверенный, но в то же время мягкий и сладкий. Многослойный и таинственный. Как и сама Джейн.

Я прочитал ее подпись на титульной странице книги, когда перелистывал «Над пропастью во ржи». Jane Kalery Frost. Я опробовал это имя на языке и с тех пор не мог иначе думать о ней. Для меня она именно Калери. Было в этом имени немного той самой загадочной рыжеволосой девушки, ловившей мой взгляд повсюду, где бы мы не находились. Мне даже казалось что, если бы мы затерялись в толпе в людном месте, я смог бы найти ее. Я определенно нашел бы ее глаза среди тысячи других.

Обещание снова пойти в кино прозвучало для меня обнадеживающе. Я впервые, признаюсь, испытывал подобные переживания на счет свидания с девушкой. Впрочем, я не ходил на свидания уже несколько лет. Да, встречи были, но и я, и девушка, мы оба понимали, чем все закончится. На романтику времени не хотелось тратить. Но не в этом исключительном случае.

– Прости, если с попкорном я переборщил, – вдруг выпалил я, не зная, о чем снова завязать разговор, пока мы вовзращались к колледжу.

Я решительно купил ей самый большой пакет с попкорном, предварительно уточнив вкус, пока она ожидала меня на диванчике у входа в кинозал. А когда на экране появились титры, заметил, что она не справилась и с половиной упаковки. Мне стало стыдно за свой порыв щедрости. Джейн виновато улыбнулась, возвращая мне наполовину полный пакет сырного попкорна, но я предложил забрать его с собой. И сейчас я рюкзаке за плечами я нес ее книгу и недоеденный попкорн, проклиная себя за такой глупый поступок.

– Все в порядке. Просто ты мог не стесняться и угоститься из моей пачки.

– В следующий раз возьмем одну на двоих? – с надеждой спросил я, повернувшись к ней лицом и продолжая осторожно шагать спиной вперед. Эту дорогу я знал как свои пять пальцев. И мне хотелось смотреть на Джейн весь вечер.

Я едва сдерживал себя в темном зале, настолько мне хотелось прикоснуться к ней. Ее рука покоилась практически весь фильм на подлокотнике между нашими креслами, словно взывая ко мне, а к концу сеанса она уже убрала ее, скрестив на груди руки, не то от прохладного потока воздуха с кондиционера, не то от разочарования во мне. А я ведь было уже решился взять ее за руку к тому моменту.

Джейн молча кивнула, улыбнувшись мне.

– Ты не очень-то любишь отвечать на вопросы.

– О попкорне?

– В том числе… – я запнулся о выступ на брусчатке и едва не распластался на асфальте, выругавшись больше от неожиданности, но Джейн вовремя подхватила меня за рукав джинсовой куртки, удержав мой баланс.

– Ты так упадешь, – перепугано произнесла она.

– К твоим ногам я не против упасть, – признался я, пытаясь перевести все в шутку, но поздно понял, что мои слова смутили ее еще больше.

Она протянула мне раскрытую ладонь, и я принял ее, но все также продолжил идти спиной вперед, не отрывая свой взгляд от Джейн, не боясь упасть, ведь она держала меня. Чувствовать ее теплую влажную ладонь в своей руке было обжигающе приятно. Джейн улыбалась, очаровательные ямочки на щеках не сходили с ее лица практически с того момента, как мы вышли из кинотеатра. Сегодня ее улыбка была только для меня. Это было фантастическое чувство.

– Впереди дорога.

Я остановился у самой бровки, не отпуская ее руку. Мы стояли друг напротив друга, она наблюдала за сигналом светофора, а я неотрывно смотрел на нее. Я хотел насладиться, надышаться ею. В зале кинотеатра я не позволил себе смотреть на нее, лишь боковым зрением стараясь выцепить то, что она делает: смотрит ли кино, на меня ли, смеется ли, при этом не выдавая себя за сталкера. Черт, я даже не помнил, о чем был тот фильм!

– Зеленый, – тихо произнесла Джейн, посмотрев на меня.

Я улыбнулся, когда наши взгляды вновь встретились. Мне не хотелось двигаться с места, хотелось стоять вот так бесконечно. Я слегка отпустил ее ладонь, переплетая наши пальцы и повернувшись лицом к дороге, заметил, что светофор уже предательски начал мигать зеленым, предупреждая, что время неумолимо уходит.

– Бежим! – крикнул я, крепко держа ее за руку и перебегая с ней небольшой участок дороги. Мы смеялись и продолжали идти по мокрому после осеннего дождя асфальту, не разнимая рук.

Если бы нам было некомфортно вместе, то дорогу до кампуса можно было легко сократить поездкой на автобусе или такси, как и на случай внезапного дождя, но мы практически все время общались, обсудили даже музыку и другие интересы. Совсем немного, но все это помогло мне понять, как много общих точек соприкосновения у нас с Джейн. Она немного разбиралась в кино, в чем я бы собаку съел уже к моменту нашего с ней знакомства, но в книгах она переплюнула бы даже мою бабулю Адриану, а та, уж поверьте, читала много за свою жизнь.

Джейн поинтересовалась почему я выбрал свой факультет и я рассказала ей о том, что с детства мечтал творить, создавать фильмы.

– Свой первый фильм, если его можно так назвать, я снял на видеокамеру, которую отец купил на какой-то из праздников. По-моему, это было Рождество или день рождения мамы. Точно не помню, они практически идут друг за другом. А потом я снимал все семейные праздники и торжества. Творчески подходил к каждой съемке, прописывал сценарий, как умел в своем возрасте. Отец тогда решил, что я захочу стать оператором, но вскоре я узнал, что могу руководить процессом съемки, подключив к этому своего школьного друга. Я начал интересоваться большим кино. Много читал про режиссеров, изучал их почерки. Я практически с первых минут могу отличить фильмы Ларса фон Триера от Скорсезе или Бёртона. У них всех есть своя фишка, неповторимая по сей день.

Джейн слушала меня, плотнее кутаясь в пальто и объемный шарф вокруг шеи. Я и не заметил, когда выпустил ее ладонь из своей, настолько импульсивным был мой монолог о страсти к киноискусству.

– Бабушка подошла к моей любви к кино довольно серьезно – она устраивала костюмированные тематические празднования своего дня рождения и планировала, чтобы я дарил ей каждый год свой фильм, вместо подарка. Не поверишь, но она предупредила всех своих гостей, что с ними свяжется ее внук и каждому будет отведена роль в постановке, которую мы с ней обязательно обсуждали накануне праздника.

– У тебя такое творческое детство было, – восхищенно произнесла Джейн.

– Самое лучшее, чтобы влюбиться в этот процесс по уши. Я даже не знаю, чем бы мне еще хотелось заниматься! Конечно, мне интересно актерское мастерство. Мы с Роуз часто участвовали в школьных постановках, но вскоре пришла пора ей уезжать в колледж, и она остановила свой выбор на юриспруденции.

– Роуз?

– Моя старшая сестра. Она адвокат. Живет в Бостоне. Редко приезжает, обычно на День благодарения и день рождения…

–– …бабушки, – с улыбкой закончила за меня Джейн. – Похоже, ваша abuela просто прелесть.

– Так и есть, – задумчиво произнес я, когда вдруг понял, что мы практически подошли к кампусу. – Ты не замерзла?

Джейн отрицательно замотала головой.

– Не устала?

– Я в порядке, Шон.

– Тогда у меня есть идея. И если у тебя нет на завтра планов, конечно, а то меня в моей комнате сегодня не ждут до полуночи, потому я хотел предложить…

Я замялся с предложением пойти в кафе неподалеку, поскольку Джейн закусила нижнюю губу и как-то виновато смотрела вниз, прежде чем заговорить.

– Я завтра подменяю Саммер в книжном магазине, где она подрабатывает, поскольку ей в понедельник нужно сдать задание по основному предмету. А я часто подменяла ее в прошлом году, меня там знают.

– Ты? В книжном? А это не опасно?

– Разве что только для тех, кто беспощадно раскрывает новые книги до хруста. Я не против расставлять их на свои места, но за причинение вреда книгам могу покалечить.

– Ауч!

– Да. Я помешана на книгах, если ты не заметил.

– Ты будущий писатель. Это хобби, которое обязательно перерастет в чертовски приятную творческую профессию.

– Хотелось бы в это верить.

– Я верю! – при этих словах Джейн снова посмотрела мне прямо в глаза, словно набираясь в них той самой уверенности, которой ей не хватало.

– Что ж… тогда я провожу тебя, – я боялся предложить ей свою руку, боялся, что она откажет. Момент ушел, а я откровенно трусил. Впервые в жизни.

Джейн зашла в ворота колледжа первой, я шел следом, пока на узкой тропинке, ведущей к общежитиям, не поравнялся с ней. Прохладный влажный воздух колыхал ветер, разгоняя первую опадающую листву с деревьев.

– Не боишься, что нас увидят вместе? – неожиданно спросила Джейн, когда мы подходили к зданию общежития.

Я понял, что она имеет ввиду Астрид и ее подружек. Не думал, что стал предметом владения Робинсон. Да, мы спали вместе, у нее было на меня особое право на вечеринках и вне их, но последнее время меня напрягало то, как сильно она вешалась мне на шею. Словно поставила на мне свое клеймо, которого не было в пунктах нашего с ней негласного договора. Меня стало душить ее присутствие даже во время таких вот моментов с Джейн. С этим определенно нужно было разобраться.

– Разве прогулка под луной с очаровательной девушкой это преступление? – я задал вопрос, открывая перед ней дверь и пропуская вперед.

– Ты знаешь, о чем я.

– Скажи. Я правда не понимаю, о чем ты.

Джейн как-то слишком долго смотрела на меня, склонив на бок голову, а потом тяжело вздохнула.

– Мне пора. Спасибо за кино.

Она неловко вынула руки из карманов пальто, принялась разворачивать шарф. Я стоял и смотрел на нее в недоумении. Черт! Я что-то не то сделал? Сказал что-то не то? Джейн едва улыбнулась уголком губ и зашагала к лестнице.

Сердце в груди моей бешено забилось, мысли в голове включили сигнал тревоги. Я никогда раньше не оказывался в подобной ситуации, оттого не знал, как действовать. Импровизировать. Импровизировать я умел с детства. Нужно было исправлять ошибку, какой бы она ни была, хоть я еще толком не понимал, в чем именно допустил оплошность.

– Калери? – окликнул ее, подбегая за ней следом.

Она обернулась на лестнице, держась за мраморные перила. Мимо нас прошла парочка первокурсников, робко глянув в нашу сторону. Мы молча пересеклись с ними взглядами, а затем посмотрели друг на друга.

– Ты что-то хотел сказать мне?

Я сглотнул ком в пересохшем горле.

– Ты забыла кое-что, – я спустил рюкзак с плеч и расстегнул молнию, когда заметил внутри ее книгу и свернутую пачку попкорна. Внезапный звон в ушах заставил меня на секунду задуматься над тем, что я собирался сделать дальше. Я вытянул из рюкзака попкорн и протянул ей.

– Сырный. Твой любимый.

– Господи, Шон… Спасибо, – улыбнулась Джейн и забрала у меня пакет.

Я перехватил ее ладонь и притянул к губам, касаясь легким поцелуем. Я не осмелился поцеловать ее в губы. Один Бог ведает, я думал об этом практически всю дорогу домой, но не нашел подходящего случая украсть у нее заветный поцелуй, которым обычно заканчиваются подобные свидания. Глянув на нее, я заметил как Джейн покраснела, расплывшись в улыбке.

– Спасибо за прекрасный вечер, – произнес я, все еще держа ее за руку и не разрывая зрительный контакт. – Я мало что помню из того, что было на экране, но прогулка была замечательной.

Джейн так мило засмеялась, не сдержавшись. И пожелав мне «спокойной ночи», развернулась и продолжила подниматься вверх по лестнице к своей комнате, оставляя меня с ее книгой в моем рюкзаке, приятной тяжестью напоминавшей о себе. А затем я выругался, вспомнив, что так и не узнал ее номер телефона.

8

Чикаго, октябрь 2004

ДЖЕЙН: Записку с временем и местом я прикрепила к стене комнаты над своим рабочим столом, рядом с фотографиями девочек и расписанием занятий. Любой, кто узнал бы, что значат цифры и слова на ней, посмеялся бы над моей романтичной натурой. Уверена и Саммер, и Карэн будут посмеиваться надо мной, когда заметят твою записку. Но мне было плевать, я хотела просыпаться и видеть ее по утрам. Как напоминание о том, что это был не сон. Что ты действительно, в реальности ходил со мной в кино, держал меня за руку, господибоже, поцеловал мою руку на лестнице общежития, не смотря на поздний час.

Эйфория вчерашнего вечера блуждала по моим венам до поздней ночи. Я не могла уснуть до самой полуночи, даже книги не помогали отвлечься – мысли то и дело уводили меня в воспоминания, а слова и предложения смазывались в единое месиво из черных букв на белых листах. Я представляла, как бы закончился вечер если бы мне не нужно было рано вставать в воскресное утро и спасать подругу. Мне было интересно, как никогда раньше. Саммер корпела над планом задания, текст которого ей предстояло уже завтра подготовить к сдаче в понедельник. И поскольку я долго ворочалась в постели, подруга приняла это на свой счет и поспешила лечь спать, выключая настольную лампу – единственный источник света в такое позднее время.

Утром я на какое-то время смогла отвлечься на сборы на работу к Саммер, но уже выходя из комнаты в наушниках с музыкой, я поняла, что мои глаза поневоле ищут тебя. Я понимала, что в такую рань ты вряд ли ошиваешься в столовой или во дворе кампуса, да и к тому же ты не знал, когда я буду идти утром на работу. Я спускалась по лестнице, оглядываясь на коридоры, ведущие в комнаты парней, а также трижды обернулась в большом холле у самого выхода из общежития, а в ушах звучала музыка, которую ты совсем недавно давал мне послушать. Помню, я умело выцепила слова песен и в тот же вечер нашла исполнителя и скачала весь альбом на свой плеер, который служил мне исключительно источником вдохновения во время написания истории, которую я начала еще до знакомства с тобой. Но уже тогда, слушая голос Адама Левина вперемешку с другими песнями, уже давно закрепившимися в моем творческом плейлисте, я понимала, насколько объемным становится сюжет и персонажи выдуманной мной истории. Я связала эти песни с тобой, делая тебя героем своего романа.

По пути в книжный магазин, где работала Саммер, я купила американо и пару булочек на перекусы, посчитав что этого более чем достаточно, с учетом того, что завтрак я пропустила намеренно. И хоть я была больше поклонником латте, но сегодня мне нужно было проснуться после бессонной ночи мыслей, поскольку мне предстояло поработать в первой половине дня.

В выходной день в «Книги за углом», находившемся в двух остановках на автобусе от университетского городка, ожидалось много посетителей. Меня в этом магазинчике знали давно – поначалу как покупателя, затем как подругу их Саммер, а в дальнейшем и как временного сотрудника. В прошлом году, когда Саммер заболела, я согласилась подменить ее и около недели проводила вечера в компании книг и их любителей. Это было превосходное время. Я с особым удовольствием помогала сотрудникам, а еще больше мне нравилось разговаривать с клиентами, чувствуя себя эдаким книжным доктором, выписывающим рецепт на ту или иную книгу, основываясь на потребностях покупателя. После этого Хелен, владелица книжного, и вовсе предложила мне работу, если вдруг освободится вакантное место, настолько ей понравилось как я обслуживала покупателей, но я уверила ее, что мне находиться с книгами долго нельзя, поскольку тогда я потрачу все свои сбережения на заполнение библиотеки в родительском доме, а это в мои долгосрочные планы на будущее не входило.

Этим же утром Хелен поручила мне расставить по авторам и жанрам книги из новой поставки, пока Кевин – улыбчивый голубоглазый парнишка с торчащими соломенными волосами – принимал следующую партию книг в подсобном помещении. Клара, стройная и очень красивая женщина с темно-каштановыми волосами, неизменно обслуживала покупателей на кассе. Еще двое новых сотрудников, Лорелай и Джастин, которых я не видела прежде, разбрелись по углам, знакомясь с витриной и выкладкой книг в основном зале.

День обещал пройти легко, быстро и беззаботно, насколько это было возможно в воскресный день после пятидневной учебной недели. И хотя еще утром я порой ловила себя на мысли, что жалею о том, что согласилась выручить Саммер и тем самым оборвала наше такое долгожданное для меня свидание, но уже к полудню я вошла в ритм и увлеклась перестановкой книг.

– Только не начинай, я тебя прошу! – послышалось мне из книжного ряда с классической литературой, что был слева от меня, когда я стала невольным свидетелем завязавшегося спора между двумя мужчинами.

Я слышала только их голоса и обсуждали они «Великого Гэтсби» Фитцджеральда уже добрых пять минут, когда я наконец решилась взглянуть на них. Все еще сидя на невысоком деревянном стульчике, который сотрудники магазина использовали и как ступеньку, когда было нужно добраться до верхних полок у стены, я потянулась назад, балансируя на двух ножках, и краем глаза заглянула в соседний ряд.

Один голос, тот, что постарше, принадлежал невысокому светловолосому мужчине средних лет. Он держал в руках скрученный сверток бумаг, а из кармана его жилета цвета хаки торчала рация. Этот мужчина, насколько мне стало понятно, отстаивал позицию Джея Гэтсби и пытался доказать своему другу, что Джей гораздо лучше, чем тому кажется. Его же собеседник, по голосу более молодой, рьяно отстаивающий свое мнение, что муж Дейзи – Том Бьюкенен – был гораздо более интересным персонажем, стоял спиной ко мне и я могла лишь разглядеть его одутловатую куртку и черные волосы под серой кепкой.

В какой-то момент баланс между моим собственным весом и стопкой книг у меня на коленях был нарушен, и я чуть было не завалилась на спину с табуретки, но успела вовремя схватиться за полки книжного ряда. Я густо покраснела, затаив дыхание, поскольку мужчины замолчали, а я боялась, что могла спугнуть их своим подглядыванием, если бы они заметили, что я на них смотрю. Мои пальцы, держащиеся за боковые стенки книжного ряда, нельзя было не заметить. Но когда их разговор продолжился, опять-таки с инициативы мужчины постарше, я наконец выдохнула и, решив, что подслушивать нехорошо, даже мнение о тех или иных книгах, принялась перебирать стопку книг, которую пару минут назад достала из коробки. Стивен Кинг, Николас Спаркс, Джейн Остен, Фитцджеральд… Судьба явно хотела сыграть со мной злую шутку – на моих коленях лежали две книги из раздела классики, которые я должна была поставить в тот самый ряд, где все еще находились спорящие. Решив, что для начала я заброшу Кинга в раздел ужасов, а Спаркса в современную литературу, а затем не спеша проследую в ряд с классикой, и к тому времени их там уже не будет, но как же сильно я ошибалась.

Я завернула в ряд с классикой с противоположной стороны, когда столкнулась практически лицом к лицу с парнем в кепке, все еще ведущим спор со своим другом. На меня смотрели кристально-голубые глаза в обрамлении иссиня-черных волос, торчащих из-под серой безымянной кепки с потертым козырьком, немного дольше, чем позволяют приличия, а затем он снова переключился на собеседника. Я была вынуждена пройти мимо двух мужчин, извиняясь и проклиная высшие силы за то, что именно сейчас, именно здесь и именно роман о Гэтсби, мне нужно было водрузить на полку с книгами, у которой зависли спорящие.

– Я тебя уверяю, Джей Гэтсби не такой плохой, чтобы ты мог так его ненавидеть!

– Я не ненавижу его, Чарли, как ты не понимаешь? – молодой парень снова перехватил мой взгляд, когда я прошла мимо них, нацелившись на полку Джейн Остен и прижимая к груди книгу Фитцджеральда. – Я просто не считаю его достойным целого романа! Его образ… он… слишком романтизирован что ли!

Я не могла не согласиться с услышанным мнением голубоглазого брюнета в кепке. Джея Гэтсби даже я считала слабым героем, которого из поколения в поколение воспевали понапрасну. Однако, такой была литература тех лет, в особенности книги американского писателя «эпохи джаза», а романтичным натурам нравится образ страдающего от любви мечтателя Гэтсби.

Набравшись смелости и неловко улыбаясь, я протиснулась к полке с Фитцджеральдом, вновь обращая на себя нежелательное внимание мужчин, засовывая злосчастный томик «Великого Гэтсби» в свободное пространство между полочкой и книгами. Я старалась быть практически невидимой, настолько мне было неловко от сложившейся ситуации, но стоило мне только развернуться и зашагать прочь из ряда с классикой, как меня окликнули:

– Простите, мисс?

Сильно зажмурив глаза и поджав на мгновение губы, я проклинала небеса, но повернулась к мужчинам с самой милой улыбкой, на которую была способна в тот момент.

– Я могу Вам чем-то помочь? – спросила я, стараясь не задерживать взгляд на голубоглазом парне, теперь смотревшем прямо на меня.

– Вы здесь работаете?

Я смущенно кивнула – на мне была ярко-розовая футболка Саммер, которая служила отличительной формой одежды для сотрудников магазина.

– Прошу прощения, у Вас есть минутка?

– Да, конечно.

– Вы читали «Великий Гэтсби», позвольте спросить? – парень очень осторожно и в уважительной форме задавал мне вопросы, хотя я понимала, куда поведет разговор.

– Да, – я то и дело переводила взгляд с брюнета то на его собеседника, то на книги.

– Отлично! Тогда что Вы думаете о Джее Гэтсби?

– Что я думаю? – переспросила я, больше обращаясь к мужчине постарше, поскольку была удивлена, что меня решили подключить к затянувшемуся спору.

Молодой человек кивнул, не сводя с меня своего проницательного взгляда серо-голубых глаз в обрамлении густых совиных бровей. Он выглядел серьезным и сосредоточенным, словно ему важно было доказать мужчине в жилете, что Джей недостоин быть главным героем романа.

– Ну, Джей Гэтсби мечтатель. Это романтичный образ, который Фитцджеральд использовал в своем романе, чтобы показать контраст общества тех лет. Джею было непросто выбиться в ряды тех, к кому принадлежала обожаемая им Дейзи. Он был влюблен в нее и потому для него было важно стать кем-то больше, чем был ее муж. Полагаю, его положительный образ слегка притянут за уши.

– Именно! – согласился со мной парень в кепке, поворачиваясь к своему другу, стоявшему чуть поодаль с опущенным взглядом. – Бывший любовник, вскруживший голову девчонке, преследующий ее несколько лет, пытавшийся разрушить семью, по его словам, любимой женщины, просто потому что их отношения не закончились должным образом.

– Пять лет, – неожиданно для смой себя выдала я, вновь привлекая на себя внимание серо-голубых глаз. – Гэтсби пять лет мечтал о Дейзи и их воссоединении, постоянно подпитываясь мыслями о прошлом.

Парень в кепке неожиданно улыбнулся.

– Я на стороне Тома.

На этих его словах мужчина постарше снова тяжело вздохнул, почесав за шеей и обреченно глядя то на меня, то на своего молодого друга. Мне вдруг захотелось поддержать и его.

– Ну, Том Бьюкенен не святоша. Он собственник. Иначе его бы не задела измена Дейзи с бывшим возлюбленным. К тому же, у Тома были многочисленные любовницы. Он не скрывал этого, – произнесла я, поправляя и без того идеально стоящие книги на ближайшей ко мне полке, дабы просто чем-то занять руки.

– Я не понимаю, почему ты… – начал было мужчина, но его перебил молодой парень, обращаясь уже непосредственно ко мне.

– Дейзи и не скрывала, что влюблена в Джея Гэтсби. И если Вы помните, она целовала его, когда Том уходил за напитками, она признавалась ему в любви. Взглядом и словами. Для Тома это был удар, когда он все понял.

– Да, но она была точно также влюблена в своего будущего мужа, пока он одаривал ее подарками, вниманием. Том был из знатного рода, а Джей на тот момент пропал из поля ее зрения. И вот, когда Гэтсби появился, она не могла не срезонировать на него, даже просто услышав его имя в компании друзей.

Я сцепила руки за спиной, когда закончила говорить. Оба мужчин во все глаза смотрели на меня. Тот, что постарше, поджав губы, задумчиво сузил глаза, а молодой парень продолжал очаровательно улыбаться. Его лицо показалось мне смутно знакомым, но я не придала этому особого значения.

– Он был ее первой любовью, – продолжила я, мысленно уговаривая себя остановиться. – А первая любовь самая яркая и незабываемая.

Парень в кепке кивнул, опустив глаза, и только теперь я заметила, что он крутит в руках тот самый экземпляр Фитцджеральда, что я так старательно запихивала прямо у них на глазах.

– И все же, Дейзи в финале выбирает Тома, – заявляет он, раскрыв книгу и пролистывая пару страниц наобум. Мне почему-то показалось, что его друг стал больше фоном нашего непродолжительного разговора, он как-то стушевался, наиграно деловито разглядывая корешки книг на ближайших к нему книжных полках, не участвуя уже в нашем диалоге. – Разве первая любовь не должна была бы выиграть в этой битве?

– В случае с Дейзи Бьюкенен это единственный финал. Она нарцисс. И эгоцентрична. Вся вот эта мишура и внешняя атрибутика, которую давал ей Том, столь важна для нее, что она никогда и ни за что не отказалась бы от нарядных платьев, украшений, статуса в обществе, да и в целом от самого желания производить впечатление на людей, ее окружающих.

– Согласен.

– Гэтсби тоже такой. Они никогда не смогли бы быть вместе. По крайней мере, долго. Она беспечна, и это ее спонтанное, щекочущее желание сбежать с Джеем лишь подтверждает ее внутреннюю незрелость. Том – ее рост. Джей – ее подобие. Любой инфантильный человек будет тянуться к тем, кто выше по статусу, старше, интереснее.

– Любопытно. Вы так много знаете о романе… и о психологии.

– Ох, ну… я… учусь этому.

– Психологии?

– Литературе.

– Кажется, здесь вы на своем месте… – парень замялся, блуждая взглядом по моей одежде, словно высматривал бейдж с моим именем, который Хелен пообещала мне выдать, но, по всей вероятности, забыла в связи с новой поставкой, которой они с Кевином были заняты.

Я робко улыбнулась.

– Я могу Вам еще чем-то помочь?

Молодой человек покачал головой, все еще задумчиво и с полуулыбкой смотря на меня. Было в этом продолжительном взгляде что-то такое, от чего я смущалась и старалась не покраснеть до кончиков ушей, если учесть, что волосы мои были собраны в хвост (так было комфортнее работать с книгами).

– Спасибо, – произнес он.

Я вернулась к неразобранной коробке с книгами, когда услышала, как мужчина заговорил после продолжительного молчания. Не особо концентрируясь на его словах, я лишь услышала, как молодой человек ответил ему:

– Чарли, я готов сыграть хоть стул в доме, но не Джея Гэтсби. Прости.

Тогда я подумала, что речь шла о постановке спектакля.

Через какое-то время я заметила их расплачивающимися на кассе. Клара улыбалась им так, словно перед ней стоял сам Бред Питт. У нее всегда была слабость к голубоглазым высоким красавчикам. Я лишь посмеялась над этим и, посмотрев на наручные часы с большим циферблатом, которые мне подарила мама после окончания старшей школы, направилась в комнату для персонала. Моя смена подошла к концу, пора было собираться домой.

Выудив телефон из шкафчика, я первым делом просмотрела пропущенные звонки от Айрис и Бернара. Вероятно, это мама заставила его позвонить, когда не смогла дозвониться до меня с третьего раза. Я не говорила им, что не приеду домой на выходные, как-то вылетело из головы все из-за вчерашнего похода в кино.

Саммер отправила мне сообщение, интересуясь как проходит моя смена и все ли в порядке, а затем сердце пустилось галопом, когда я увидела сообщение от неизвестного номера:

«А Джейн была совсем другая… Просто с ней было хорошо. Удивительно хорошо. (с)»4

9

Чикаго, октябрь 2004

ДЖЕЙН: Ты понимаешь, что влюбилась, когда всю дорогу домой перечитываешь его сообщение тысячу раз, не зная, что ответить, даже когда у тебя выпал такой шанс. Ты понимаешь, что влюбилась, когда ходишь по кампусу в надежде пересечься с ним в коридорах, но Вселенная будто против вас, словно вы живете в разных городах, если не континентах, настолько это становится невозможным – пересечься, когда очень хочется увидеться. А еще ты понимаешь, что влюбилась, когда не можешь уснуть, потому что начинаешь понимать, что реальность оказывается куда лучше любых снов. Когда сну просто нет места, потому что в твоей голове бурлят фантазии и слова героев из твоей книги просятся наружу, даже если завтра предстоит тяжелый день и куча лекций и заданий. Но разве не в этом радость для автора – писать, не смотря на отсутствие времени, писать, не жалея времени, писать, когда времени критически мало? В моем случае именно так и получалось писать лучшее, что я могла. Отсутствие свободного времени подталкивало мозг работать на третьей передаче скоростей.

«Твоя книга все еще у меня».

«Знала бы я, что ты так нагло будешь использовать ни в чем не повинную книгу, я бы трижды подумала, стоит ли одалживать ее тебе», – ответила я на твое очередное сообщение, коими ты принялся забрасывать меня прямо на лекции по истории литературы. Мы переписывались уже второй день, так ни разу и не пересекшись в университетских коридорах. Вот уже несколько дней я высматривала тебя в столовой, но мы практически всегда разминались.

«Ауч!»

«Ты – книжный террорист».

«Ха-ха! Только не стоит говорить об этом в библиотеке. Договорились?» – твой ответ не заставил себя долго ждать.

«Дорожишь своей книжной репутацией?»

«Я очень долго ее зарабатывал».

И когда я в очередной раз перечитывала нашу переписку в телефоне, сидя за столиком в студенческом кафе, доедая свой салат и сэндвич с тунцом, ты незаметно подкрался и сел рядом, испугав меня до чертиков. Я схватилась за сердце, едва не выронив телефон из руки, но стоило мне оказаться в плену твоего черного как сама ночь взгляда, я не смогла сдержать смех и вторившую тебе улыбку. Кэрол и Саммер немногим раньше отправились на лекцию по фотоискусству, а я планировала воспользоваться окном между занятиями и почитать. Книгу, а не нашу с тобой переписку, которую тотчас спрятала вместе с телефоном, в надежде, что ты не успел заметить, что я перечитывала твои сообщения.

– Я ненадолго. У меня сейчас лекция по монтажу, единственная и суперважная, приезжает какой-то знаменитый мастер киномонтажа, но я не видел тебя уже второй день. Я искал тебя.

– И нашел, – не преминула вставить я.

– И нашел, – ты как-то по-особенному склонил голову на бок, подпирая ее ладонью, разглядывая меня с восхищением и нежностью. – Ты сегодня замечательно выглядишь.

Я густо покраснела, не зная куда спрятать взгляд, но ты продолжал рассматривать меня так, словно пытался напитаться мной за эти несколько дней, что мы не пересекались.

Я стала чаще ловить себя на мысли, что без общения с тобой, без переписки или просто не увидев тебя в университетских коридорах, день мой казался неполным. Мне не хватало тебя как глотка чистого воздуха в иссыхающей от зноя пустыне. Было ли это флиртом, было ли любовью, или проявлением простой дружбы, – однако мне хотелось верить, что это было взаимно. Ведь каждый раз, глядя в твои глаза, я видела в них улыбку. Не просто улыбку на лице, нет, в самих глазах, то улыбалась твоя душа, едва заприметив мою. По крайней мере, так мне так казалось, и потому хотелось в это верить.

– Я даже не подозревал насколько сильно соскучился, пока не увидел тебя здесь совсем одну. Кстати, что ты делаешь в пятницу вечером?

– Ох, мы с девочками идем отметить день рождения Кендис. Наша маленькая традиция.

– Черт! А я думал позвать тебя в кино на премьеру с Джей Ло и Ричардом Гиром…

– С удовольствием! Только я не могу именно в пятницу.

– Тогда в субботу?

Я немного замялась, обдумывая возможность изменения планов на выходные, не хотела выдавать свои расстроенные чувства:

– А на выходные я еду к родителям. Давно не виделись. Я обещала, что навещу их. Но…

– Продолжай. Твое «но» держит за ниточку мою практически испарившуюся надежду.

– Но я могла бы пораньше вернуться в воскресенье.

– Отлично! И мы могли бы встретиться в кинотеатре, а потом поужинать где-то, как считаешь? – ты подмигнул мне и резко вскочив, направился к выходу, поглядывая в мою сторону, так и не дождавшись моего ответа. Да и нужен ли был он.

Сердце бешено выстукивало в груди, пока я медленно осознавала, что минутой ранее мы сидели рядом в людном месте в колледже только вдвоем и планировали очередное свидание. Я тотчас бережно собрала этот эпизод наших многочисленных коротких встреч и мысленно спрятала в тот сундучок, где также бережно хранила другие наши моменты до этого.

А после… дни тянулись бесконечно долго. Даже пересекаясь в компании друзей или на семинаре в среду, ты не заговаривал больше про планы на воскресенье, а я по непонятным причинам не решалась спросить. Эта недосказанность будоражила и в то же время выводила меня из себя. Но, будучи по уши влюбленной в тебя, я списывала все на твою занятость и на то, что мы были студентами разных курсов и факультетов. Я стеснялась написать тебе первой, хоть и маниакально проверяла телефон на наличие новых сообщений. Пусто. И только наши редкие пересечения долгих взглядов, как и прежде в коридорах колледжа, продолжали взращивать крылья в моем сердце и будоражить воображение.

А уже в пятницу вечером мы с девочками оказались в любимом заведении Кендис, расположенном практически в самом центре города. После того как она рассталась со своим бывшим парнем в старшей школе, еще до встречи с Бенджамином, Кендис каждый свой день рождения приходила в этот бар, не особо пользовавшийся популярностью у современной молодежи. Для нашей же подруги это место стало хорошей традицией, в которую она несколько лет назад вплела и всех нас. И теперь в чисто девичьей компании мы позволяли себе выпить лишнего и откровенничать. Без парней, без лишних глаз и ушей. Просто четыре подруги выпивают, отдыхают, перемывают косточки всем, кому не перемыли до этого, хотя иногда мы могли (и любили) обсудить что-то или кого-то по второму кругу.

Мое настроение к вечеру пятницы было ни к черту, поскольку я до конца не могла построить планы на выходные. Ты все еще держал меня в неведении относительно встречи в воскресенье. Саммер настаивала на том, чтобы я забыла о тебе хотя бы на этот вечер. Я натянуто улыбалась ее зеркальному отражению, пока накручивала ей локоны. Она переживала за меня, видя день ото дня, что я бьюсь словно птица в клетке, постоянно думая о предстоящем свидании или прокручивая в голове очередную выдуманную причину о том, почему ты до сих пор не написал мне. И вот я, так и не дождавшись от тебя сообщений, удрученно и наспех привела себя в порядок, не особо заморачиваясь с выбором одежды или прической, после чего Кендис, едва взглянув на меня на пороге их с Кэрол комнаты, отправила меня переодеваться, сетуя на то, что это ее день рождения и она просила нас соблюдать дресс-код холостячек. И чем ей не понравился тот свитер, который изначально я планировала надеть, не понимаю.

– И помните, дальше флирта не заходим, если кто надоедает – встаем и уходим, – вновь проинструктировала Кендис, когда такси выплюнуло нас прямо перед баром. Год назад она призналась, что придумала это правило только после того, как начала встречаться с Бенджи, то есть до знакомства с нами ее вечера здесь вполне могли заканчиваться иначе. Мы не спрашивали, она не рассказывала. У всех нас были скелеты в шкафу, о которых каждая предпочитала умалчивать.

В заведении было шумно и многолюдно. Я почувствовала себя неловко, когда несколько мужчин не без интереса проводили нас маслеными взглядами, пропуская к забронированному заранее столику. Конечно, четыре молоденькие студентки в баре вечером, пора было бы уже привыкнуть, но каждый раз для меня это было словно пытка. Тебе ли не знать, что я не была поклонницей клубов, дискотек, баров и вечеринок, но я любила танцевать, а еще я любила своих подруг. Конечно, мне было бы комфортнее остаться дома с книгой, под теплым пледом с кружкой чая, но порой будущему писателю нужно покидать зону комфорта, верно?

Оказавшись возле столика, я села спиной к залу, желая избежать прямого зрительного контакта с кем-либо в тот вечер. Саммер и Кэрол составили мне компанию, а Кендис, едва мы расположились, упорхнула к стойке бара, где приметила своего давнего друга Тедди, работавшего в эту смену. Я обвела взглядом зал, особо не останавливаясь ни на ком, пока доставала из сумочки телефон, и разочарованно вздохнула над пустым экраном.

– Не написал? – тотчас спросила Кэрол, протирая стекла очков специальной мембранной салфеткой. На улице моросил легкий дождь, хоть путь из такси в бар не занял и двух минут.

Я отрицательно поджала губы. Мое настроение буквально было на нуле.

– Я говорю ей сегодня практически весь день – не смотри, не ищи, не жди, а она продолжает истязать себя ожиданием! – пожаловалась Саммер нашей подруге.

– Он напишет, – перебила ее Кэрол. – Ну или позвонит. Это же Шон Кейн. Том практически всегда занят постановками. Последний курс все-таки. Но знаешь, что мне вот интересно, почему ты сама ему не напишешь? Вы же вели до этого переписку?

– Я не уверена в том, что хочу написать ему. Я не знаю, что написать.

Прозвучало это настолько глупо, что к моему упавшему настроению добавилась еще и злость на саму себя. Я пыталась понять, почему твои сообщения и внезапные появления из ниоткуда были практически всегда спонтанными и абсолютно нелогичными. Я так не умела.

– Жирно намекаю: почему бы не спросить его прямо в лоб про воскресенье?

– Ну он бросил это как-то невзначай, и больше мы об этом не заговаривали…

Кендис буквально подлетела к столику вся раскрасневшаяся и улыбающаяся с шотами текилы в руках, обрывая наш диалог с Кэрол.

– Это поздравление от Тедди! О чем разговор? – с улыбкой спросила она, раздавая напитки каждой из нас. – Умоляю, если это снова про Шона Кейна, то вы знаете, что эта тема табу на сегодняшний вечер! Он привносит грусть в эту милую мордашку, – Кендис потрепала меня по щеке, – а это значит, что о нем мы говорить сегодня точно не будем! Кампай!5

Мы с девочками переглянулись и пригубили по первой стопке текилы. Традиционный напиток дня рождения Кендис.

– Скажу только одно, моя милая Джейн, – Кендис приземлилась напротив меня за столиком и ткнула в меня своим ярким малиновым ногтем на указательном пальце. Что будет дальше, когда она выпьет чуть больше, уже можно было себе представить. – Если парню ты нравишься, он не водит тебя за нос, он конкретен в датах, встречах… да он должен был тебя поцеловать уже раз сто!

– Эй! Ты хочешь сказать, наша Джейн ему не нравится? – вступилась за меня Саммер.

– Нет, я вовсе не это имела в виду. Я говорила, что, если ты парню нравишься, он из штанов выпрыгнет, но договорится о встрече с тобой уже хотя бы для того, чтобы никто другой не мог с тобой договориться на этот день.

– Мы договорились, – неуверенно произнесла я, защищая тебя перед девочками. Как вообще получилось, что запретная тема стала основной в этот праздничный вечер. Кендис удивленно вскинула брови и посмотрела на меня как на глупого маленького ребенка, твердившего ей, что лимон – сладкий. – Окей, я поняла.

– У Шона Кейна послужной список девиц гораздо длиннее, чем у парня нашей Кэрол.

– Э-э… Спасибо? – вступилась за Томаса его подружка.

– Не в обиду, куколка! Просто я ни за что не поверю, что Кейн так сильно занят учебой, чтобы не написать, не договориться о встрече с тобой. Поверь, я знаю о нем гораздо больше, Джейн! Этот парень знает, как ухаживать за девушкой, как вскружить ей голову, и я не думаю, что он ведет себя так, чтобы повысить твой интерес.

Заметив как ее слова расстроили меня, Кендис не преминула взять меня за руку и крепко сжала.

– Я просто не хочу, чтобы мою подругу использовали и водили за нос, как некогда меня водил за нос тот прыщавый придурок из Кентукки. Ты достойна быть желанной! Это за тобой должны бегать и твой взгляд должны искать, а не наоборот. И-и-и… на этой прекрасной ноте мы закрываем тему Шона Кейна, и тянем карту, кто пойдет за напитками! – блондинка вмиг сменила серьезность на веселье и вытянула из сумочки четыре заготовленные на этот вечер карты, разложив их вверх рубашками.

На первом же круге мне выпала самая мелкая карта из всех, и я уныло поплелась к бару, уверена, что от меня буквально исходили волны полного отсутствия желания быть в этом месте. Но я должна была выключить голову, забыть о тебе и расслабиться вместе с подругами. Это было так непохоже на меня – переживать из-за парня и предстоящего свидания, которое то ли должно состояться, то ли нет.

Бар гудел словно улей, скрытый в полумраке. Протискиваясь между столиками, хаотично разбросанными в помещении, я летела словно мотылек на яркий свет, освещающий барную стойку. Вторым местом с ярким освещением был закуток для игры в дартс, куда мы так никогда и не добирались.

Сегодня было людно, и Тедди был нарасхват. Сделав несколько неловких движений, знаменующих собой жесты привлечения внимания бармена, я наконец-таки заказала очередные четыре шота текилы и в ожидании уставилась с отвращением на полупустую тарелку с арахисом прямо перед собой. Несколько орешков одиноко валялись вне ее.

Опьяненный первой порцией алкоголя мозг уносил меня прочь, обнуляя мысли о тебе. Я понимала, о чем говорила Кендис. Мне и самой было странно подобное поведение с твоей стороны. Во всем происходившем между нами, уже не первый месяц явно читался романтический подтекст. Но также я знала, как ты пользовался популярностью у девушек, неоднократно видела их вокруг тебя, и зная твою репутацию, помня о том, что ты, вероятно, встречаешься с Астрид Робинсон, у меня возникало немало вопросов. Кем была я для тебя? Ты был настроен серьезно или тебе просто нравилось заигрывать со мной? Мы один раз сходили в кино, сотни раз переглядывались в коридорах… а флиртовать для тебя было как пить дать, это факт. Но почему тогда я не чувствовала всех этих сомнений там, на свидании, когда ты рассказывал о своем детстве, когда держал меня за руку?

Из раздумий меня вывела мужская рука, возникшая справа от меня на барном столике и переключившая мое внимание с залапанной мисочки с арахисом, тоскливо смотревшей на меня все это время.

– Привет, незнакомка.

Я недоверчиво повернула голову в сторону обратившегося ко мне парня и тотчас смущенно улыбнулась.

– Привет… антифанат Джея Гэтсби.

– Не самое приятное прозвище, полагаю, – брюнет с голубыми глазами из книжного магазина, тот самый, что купил томик Фитцджеральда, который я запихивала у него же на глазах между книгами, улыбнулся такой очаровывающей улыбкой, что я не смогла не улыбнуться ему в ответ. Его это заметно порадовало. Он представился и протянул руку:

– Я Дэниел.

– А я… – ответила я, отвлекаясь на наш столик, за которым повысилась активность моих девочек.

Саммер сдерживала Кэрол, демонстративно прикрывая ей рот. Когда я бросила на них вопросительный взгляд, Кэрол еще больше задергалась, словно намереваясь рвануть ко мне, но Саммер ее удерживала. Кендис таращилась на меня во все глаза и посылала воздушные поцелуи, периодически вскидывая одобрительный знак большим пальцем руки. Все еще недоумевая, что происходит с моими подругами, я поймала на себе долгий взгляд Дэниела и протянула правую руку в ответ.

– А я Джейн, – наконец представилась я.

– Джейн, – повторил брюнет и улыбка снова коснулась его тонких губ. Он задержал мою ладонь в своей немного дольше, чем полагалось при первом знакомстве. Но нашу встречу сложно было назвать первой. – Самая красивая девушка из книжного магазина.

Я чувствовала, как краснею, но надеялась, что этого он не заметил.

– Ты здесь с подругами? – Дэниел оглянулся на девочек и отсалютовал им, снова улыбнувшись, после чего Саммер оторопело замерла на месте, выпуская из рук Кэрол, наиграно поплывшую по спинке диванчика, а Кендис смотрела на нас, подперев кулачками довольное лицо, едва сдерживая улыбку, от которой, клянусь, она могла бы лопнуть.

– Если бы только я могла сказать нет, – неуверенно произнесла я, вновь концентрируя свое внимание на новом знакомом. – Прости, ты в магазине говорил без британского акцента или у меня галлюцинации?

– Нет, у тебя определенно не галлюцинации. Просто, когда я не на работе, то предпочитаю быть самим собой, – его определенно что-то позабавило в моих словах. – В тот день я был с Чарли, он режиссер и сценарист. Мы снимались в том районе и вышли на небольшой перерыв. Я не люблю прыгать с акцента на акцент, нужно быть в тонусе перед съемками.

– Подожди минуточку… ты актер?

– Я только что это сказал, да.

– А я смотрю и думаю, у тебя очень знакомое лицо, но меня не покидала мысль, что это потому, что я тебя видела в книжном!

– Черт, а я надеялся, что ты продолжишь играть в эту ничего-не-знающую-девушку-из-книжного, и мне, наконец, удастся познакомиться с кем-то, кто не знает, кто я! – он прикрыл рот ладонью, смущенно опуская взгляд на стойку бара.

– Без обид… но я правда не знаю кто ты, – с виноватым видом призналась я.

– Ты буквально разбиваешь мне сердце, Джейн!

– Прости.

– В хорошем смысле.

Дэниел снова улыбнулся, привлек внимание бармена одним лишь движением (чему я искренне позавидовала, вспоминая как неловко себя чувствовала минутами ранее) и заказал напиток. Кто же тогда мог знать, что оказавшись лицом к лицу со знаменитым британским актером, я не узнаю его, в то время как мои подруги буквально пищали от восторга, наблюдая как знаменитый на весь мир красавчик проявляет интерес к их подруге.

Мы беседовали пару минут, пока Тедди не поставил передо мной заказ. Я притянула поднос с текилой к себе, но уходить не спешила. По совершенно непонятной мне причине, я решила дождаться, когда Тедди оформит заказ Дэниелу, сочтя это мерой приличия при знакомстве. Хотя кто я, чтобы говорить о барных приличиях?

Дэниел наверняка заметил, как я переминалась с ноги на ногу, не решаясь уйти, но и не находя причину задержаться, и перехватил инициативу на себя.

– Я вернулся в магазин тем же вечером, – он прокашлялся в кулак, смущенно прерывая зрительный контакт со мной. Совсем ненадолго, но этого хватило, чтобы я незаметно затаила дыхание, будто бы кожей чувствуя, что он подошел не просто поздороваться и поблагодарить за книгу. – Но мне сказали, что твоя смена окончена.

Я сглотнула. Тедди поставил заказанный Дэниелом напиток перед ним и едва заметно они кивнули друг другу, после чего Тедди подмигнул мне. Я не до конца понимала, что происходит вокруг меня – сначала девочки, теперь бармен.

– Тогда я спросил, когда ты будешь работать в следующий раз, сославшись на то, что хотел отблагодарить тебя за дельный совет по книге, но женщина на кассе сказала, что им это неизвестно, что ты и не сотрудница вовсе.

– Я заменяла подругу.

– Они мне так и сказали, а потому я не был уверен, что у них есть твой номер телефона. Я уже и не думал, что когда-либо снова увижу девушку с рыжими волосами.

– Вполне может быть, что в баре сейчас я не единственная рыжая девушка, – ляпнула я, демонстративно озираясь вокруг и оглядывая макушки посетителей. Я несла полную чушь, когда волновалась. А тогда я разволновалась не на шутку. Я никогда прежде не знакомилась со знаменитостью. Да чего уж, я никогда прежде не знакомилась в барах!

– Я имел в виду рыжую девушку из книжного магазина.

Смущенно заправив выбившейся локон волос за ухо, я опустила взгляд, закусив губу. Дэниел протянул руку и, едва касаясь моих волос, практически невесомо вернул непослушный локон на место.

– Было же идеально, – произнес он, зачарованно глядя на меня своими сине-голубыми глазами. – Так вот… я увидел тебя, когда вы всей своей шумной девичьей компанией вошли в бар, и решил, что Бог услышал мои молитвы. Это судьба, не считаешь?

– Зависит от того, какую сделку ты заключил с тем богом, к которому обращался.

– Предпочту оставить подробности между мной и тем богом.

– Резонно.

– Дело обстоит так, что уже завтра я и мои коллеги перемещаемся в Бостон. Съемки продолжатся там, но я часто бываю в Чикаго.

Дэниел достал из кармана свой телефон и протянул его мне.

– Я бы хотел еще раз встретиться в более располагающей обстановке, – он с наигранной брезгливостью смахнул крошки арахиса со стойки бара возле нас. Я смущенно прыснула со смеху. – Мы могли бы обсудить «Великого Гэтсби». Чарли предлагает мне роль Джея, а я постоянно твержу ему о том, что мне по душе роль Тома.

Было что-то очаровательное в том, как он проявлял ко мне свой интерес. Как и то, что он смущался не меньше моего, но продолжал вести разговор к намеченной цели. Я приняла телефон из его рук и внесла свой номер, про себя усмехаясь тому, насколько киношным было это знакомство со стороны, к тому же Дэниел был актером кино, где бы он там ни снимался.

Стоило мне только вернуть ему телефон, как Дэниел в очередной раз очаровал меня своей невероятно привлекательной улыбкой. Было в этом его взгляде что-то мальчишеское, задорное. Я взяла поднос с четырьмя стопками текилы и, улыбаясь, направилась к подругам, все это время наблюдавшим за сценой у бара.

Едва мне стоило поставить поднос на столик перед девочками, как они накинулись на меня с вопросами, перебивая друг друга. Кэрол громким шепотом выпроваживала меня из-за столика обратно к бару, шикая на мою несообразительность. Саммер завороженно поглядывала в сторону Дэниела.

– Я не могу вот так бросить вас, мы же вместе пришли. Да и к тому же у Кендис день рождения.

– Детка, ты сделаешь мне лучший подарок, если сейчас же отправишь свою туго обтянутую в эти секси джинсы попку, и замутишь с Дэниелом, чтоб меня, Рейнолдсом! – проговорила Кендис в самой лучшей манере подражая не то Бейонсе, не то Ферджи.

– Он здесь с коллегами.

– Джейн, он глаз с тебя не сводил, пока ты шла к нам с текилой, – заговорщически произнесла Кэрол.

– И он все еще стоит у стойки бара, – прокомментировала обстановку Саммер.

– Это приглашение, – подытожила Кэрол.

– Это призыв, – вставила именинница.

– Черт, вы меня смутили!

– Иди. Сейчас же. Туда, – отчеканила Кендис.

Я с интересом глянула через плечо, убеждаясь в том, что Дэниел в действительности продолжал стоять у бара, но спиной к нашему столику. Он почему-то не уходил. Быть может, Кендис была права, и он ждал меня.

Недолго думая, я отвернулась и села на свободный стул за нашим с девочками столиком. Трио моих подруг издали долгий вопль разочарования на различный манер, едва умещаясь на диванчике напротив меня.

Я не хотела быть навязчивой. Парень только попросил у меня номер телефона, а я разве могла бы вот так просто встать рядом с ним? Так бы поступила фанатка, или Кэрол. Но Кэрол и была его фанаткой. Я же даже не знала, кто он и где играет.

Девочки практически одновременно осушили шоты текилы и под особым наставлением Кендис заставили выпить и меня, хотя мое сердце и без того буквально выпрыгивало из груди. Я уже собралась было отправиться за очередными заказом без какой-либо карточной игры, когда к нам подошла официантка и поставила поднос с полной бутылкой текилы на столик.

– От голубоглазого красавчика у бара, – заговорщически произнесла она, подмигнув мне.

В этот момент на телефон пришло сообщение от неизвестного заграничного номера.

«Веришь в любовь с первого взгляда или мне снова пройти мимо тебя?»

Я обернулась и посмотрела на Дэниела. Он обескураживающе улыбался, когда наши взгляды встретились. Я вторила ему, и он смущенно рассмеялся, прерывая зрительный контакт. Чертовски привлекательный, весь в черном, высокий, широкоплечий, голубоглазый жгучий брюнет с британским акцентом мистера Дарси. Он был просто мечтой любой девушки в этом баре. И спустя мгновение он отсалютовал мне своим полупустым бокалом с напитком, после чего отправился к столику, где сидели его коллеги.

10

Чикаго, октябрь 2004

ШОН: Просыпаться с жуткой головной болью крайне неприятно. В особенности, после хорошо проведенной вечеринки, окончившейся ближе к раннему утру, о которой ты толком ничего не помнишь.

Я довольно резко открыл глаза от жуткой жажды в пересохшем горле, к тому же моя левая рука онемела в неестественной позе, будучи зажатой под весом неизвестной мне девушки, умостившейся каким-то образом между мной и диванными подушками. Ничего непристойного – мы были одеты.

Обнаружив себя не в своей кровати, я осмотрелся по сторонам. Мы с друзьями все еще находились в доме Камерона, где проходила вечеринка. Тишину нарушала музыка, тихо льющаяся из колонок – кто-то явно убавил звук посреди ночи, но выключать не осмелился, либо попросту не справился со стереосистемой на всю стену. Столы были в полнейшем хаосе – разлитое пиво, пустые стаканчики, банки из-под энергетика и колы, обертки от батончиков и пакеты из-под чипсов и тако. Гостиную ярко осветило утреннее солнце, оголяя моему взору всю мерзость происходившего вчера.

Я, честно признаюсь, абсолютно не помню, как вырубился, но гудение в голове лишь подтверждало, что я определенно выдержал неправильный градус алкоголя вчера вечером. Все утро после того, как я покинул дом Камерона, особо ни с кем не прощаясь (просто все еще были в отключке тут и там), в ушах периодически звенело, а от солнца на улице хотелось немедленно спрятаться – столь яростно ярко оно давно не светило мне в глаза.

Едва оказавшись в своей комнате в общежитии, я завалился на кровать, стараясь заглушить подступающую тошноту, и проспал до обеда. Гудение в голове поутихло, но не ушло окончательно, а тошнота отпустила. Я открыл ящик комода возле кровати и нашарил в куче презервативов и каких-то бумажек, таблетки аспирина. Воды поблизости не оказалось, и я нацелился на холодильник, стоявший у нас в ванной комнате. Первая попытка встать с кровати провалилась, я едва смог сесть на край матраса, когда тяжесть в голове снова обрушилась на меня. Со второй попытки я доплелся до ванной, умылся и запил таблетку аспирина минералкой, которую нашел в холодильнике. Рука само собой тянулась к пиву, но я мужественно сдержался.

– А ты не должен быть в другом месте? – спросил меня Том, заходя в комнату и растягиваясь на своей широкой кровати как раз, когда я вышел из душа в свежей одежде. Он только что вернулся с тренировки по футболу, куда ходил каждое воскресенье. Я же предпочел в свое время баскетбол.

Я в недоумении посмотрел на него, пока пытался привести в порядок мокрые волосы перед зеркалом. Кажется, я должен был куда-то пойти сегодня вечером, вот только головная боль напрочь отшибла мне память.

– Если у тебя в планах очередная попойка, то я пасс. Я сегодня едва добрел до собственной кровати.

– Да нет же. Ты вроде собирался выбраться в кино, либо я тебя неправильно понял…

Черт!

Этого просто никогда не должно было случиться. Я планировал написать Джейн в тот же день, когда мы переговорили в столовой на счет вечера воскресенья. А затем была Астрид со своими секс-визитами, задания и постановка у миссис Вуд, которая отнимала приличный кусок времени и внимания, что к концу пятницы я только и ждал, когда смогу расслабиться на вечеринке у Камерона, будучи приглашенным еще в начале недели. И я не планировал напиваться до беспамятства и жуткой головной боли, дабы забыть о том, что позвал эту девочку в кино.

Джейн взяла трубку только со второго раза. Да и то практически на последних гудках, которые я, кажется, даже считал, но честно не помню их число. Разговор вышел натянутым и коротким, по большей части с моей стороны, поскольку звон в ушах от резкого адреналина в крови только усилился.

– Кажется у нас запланирован поход в кино?

– Я думала, что встреча отменяется. Ты не согласовывал время накануне, – голос ее казался отчужденным и немного грустным.

– Прости. Я забегался с этой учебой и постановками.

Детали ночных визитов Астрид и пьяных вечеринок я намеренно опустил. Мне не хотелось, чтобы она знала о них. Отчего-то для нее мне хотелось казаться лучше, правильнее. Не быть другим, нет, но свои темные стороны я не спешил раскрывать перед ней. Она была светом, к которому я бережно тянулся.

– Обещаю исправиться. Сегодня все еще в силе?

На другом конце линии тяжело вздохнула девушка, прощения которой за свою тупость я не заслуживал. Мы договорились встретиться возле кинотеатра в шесть вечера.

Я не ожидал, что ажиотаж на показ «Давайте потанцуем?» с Ричардом Гиром и Дженнифер Лопез будет настолько большим, а потому не купил билеты заранее, к тому же Джейн сама говорила на прошлой нашей встрече, что спонтанная покупка билетов гораздо интереснее предварительной подготовки. Быть может она и была права, но в данной ситуации я сильно накосячил.

Билеты практически раскупили, удалось взять парочку боковых соседних у прохода, не хотелось брать одиночные в разных рядах. Конечно, я бы решил этот вопрос, уговорив кого-нибудь поменяться местами, но все же лучше сидеть рядом. Это был косяк номер два.

Мы сидели у прохода. У меня жутко болела голова, но я старался сконцентрироваться на фильме. Зрители в зале раздражали меня из-за неудачных мест: то и дело сновали по лестнице, отвлекая и без того с трудом фокусируемое мною внимание, позади нас кто-то слишком громко чавкал, жуя попкорн. Финалом моего раздражения стал звук не менее громкого прихлёбывания остатков напитка, раздавшийся позади в одну из самых романтических сцен, когда герой Ричарда танцевал с красоткой Джей Ло в темноте танцевальной студии.

Мое настроение, а вернее его отсутствие, Джейн прочла не сразу. Я старался быть веселым, приветливым, выжимал из себя ответы, когда она что-то спрашивала, но гул в голове не утихал. Последствия вчерашней попойки я поклялся запомнить на всю жизнь.

Практически в самом начале фильма Джейн накрыла ладонью мою руку, лежавшую на подлокотнике. Внутри у меня разлилось тепло от ее нежного и робкого прикосновения. Я должен был наслаждаться этим моментом, переплетя ее пальцы со своими, быть может даже поцеловать ее в темноте кинозала, но я не мог сделать ничего. Это был мой косяк номер три. От ноющей боли в висках хотелось пить больше колы, и я вышел за второй порцией напитков, разрывая наши ладони чуть ли не через пару минут после того, как она взяла меня за руку. Вернувшись, я сел поудобнее в кресле, облокотившись на колени, поскольку едва мог сосредоточить свой взгляд на фильме, – головная боль занимала все мои мысли.

Когда фильм закончился, мы вышли на улицу. Свежий вечерний воздух бодрил, но я все еще ощущал холодный пот и звон в голове. Я признался Джейн в плохом самочувствии и предложил вернуться в кампус. Разговор не клеился всю дорогу. Я ежился, приподнимая воротник бушлата, пряча руки в карманы брюк. Это потом я понял как много ошибок допустил в один единственный вечер, который она посвятила мне, оставив родительский дом. А я столь неуважительно отнесся к ней.

Косяк номер четыре случился, когда мы вошли на территорию кампуса. Я почувствовал, что не зря обливаюсь холодным потом. Тошнота медленно подступала к горлу. Помню, что проводил Джейн до комнаты, в спешке попрощавшись обнял ее, даже не думая о поцелуях, опасаясь оказаться в конфузной ситуации, и побежал по лестнице вниз к себе. Едва ступив на порог комнаты, не здороваясь с Томасом, слушавшим громко музыку, я завернул в ванную комнату и склонился над унитазом. Фиаско, не так ли?

На следующий день, как и всю следующую неделю, Джейн была со мной холодна. Наши переглядывания в коридорах ограничивались лишь небольшими кивками приветствий. Мы ни разу не остались наедине – она уходила вместе с подругами, ссылаясь на занятость и спешку, а в среду на совместном семинаре Джейн вообще вызвалась быть на побегушках у Оливии Вуд и я практически не видел ее все занятие, изредка наблюдая за ней со сцены, когда меняли декорации. Джейн же отводила взгляд, стоило ей заметить, что я смотрю на нее, а в конце занятия она осталась помогать миссис Вуд, и я так и не смог с ней поговорить.

Все это было странным и одновременно легко объяснимым для меня. Я не уделил девушке должного внимания на втором по счету свидании. И она обиделась. Но при этом Джейн не давала мне никакого шанса на то, чтобы я мог исправить ситуацию. Я бы ни за что не признался ей, что выблевал свои кишки в тот вечер, вернувшись из кино, но я хотя бы мог все исправить в следующий раз, о котором еще нужно как-то было договориться. На сообщения она отвечала не сразу и чувствовалось, что она осторожничает.

Это не помешало мне наблюдать за ней. Я восхищался закатом ее волос, когда осенние ветер и солнце играли с ними, пока она шла узкими тропинками из корпуса А в корпус С. Я ловил ее улыбки и смех, обращенные не ко мне, и замечал, что сам улыбаюсь, вторя ей. Я мог различить ее голос из роя других гудящих голосов в коридорах колледжа. А проходя мимо нее в узком холле, ведущем в столовую, я выдерживал взгляд на ней особенно долго, замечая, как она краснеет, проходя мимо меня. Честно признаюсь, я едва сдерживался от того, чтобы взять ее за руку и увести куда глаза глядели.

Чувства, возникавшие во мне к Джейн, накрывали с головой, когда тело Астрид прижималось к моему в потаенных университетских уголках. Астрид стала менее острожной, более развязной и ненасытной. Она практически преследовала меня, утягивая в свободный класс или просто припечатывая меня к стенке под лестницей своими поцелуями. Секс с ней выпроваживал Джейн из моей головы ровно до того момента, когда я снова встречал ее в кампусе или столовой. Это выходило спонтанно, словно Астрид была голограммой, редеющей при смене одной картинки на другую: и вот я уже целовал полные губы в обрамлении веснушек, рыжие волосы в моей фантазии закрывали меня от всего мира, я сам не понимал как белокурая сексуальная Астрид превращалась в лучезарную рыжую Джейн в моих фантазиях. Таким стал секс с блондинкой – машинальным и неловким, особенно в моменты, когда я ловил себя на мысли, что представляю в своих руках Джейн. И каждый раз я сожалел об этом.

А потом была вечеринка по случаю Хэллоуина. И Джейн пришла на нее, что оказалось для меня полнейшей неожиданностью. Как сейчас помню, оставшись без внимания со стороны Джейн накануне, я позволил себе переключиться на Астрид, ощущая свободу, напиваясь, позволяя блондинке всецело владеть мной в тот вечер.

И вот я увидел ее.

Помню, что сидел на диване в гостиной, Астрид забралась ко мне на колени в костюме зайчика из Playboy. Вот уже который год она не изменяла своему принципу сексуально выглядеть на Хэллоуин, менялись только цвета корсетов, а быть может они менялись лишь потому, что я жадно срывал их с нее в конце вечеринки, оставаясь с ней наедине.

Джейн же была в тот вечер ее полной противоположностью. На ней было длинное средневековое платье Джульетты (просто именно под этим именем оно было записано в театральном реквизите колледжа, поскольку чаще всего в нем исполняли главные женские роли пьес Шекспира) с декольте, оставляющим мало простора для фантазии любого переполненного тестостероном парня в этом доме, – не сомневаюсь, что Томас помог ей договориться с девочками, отвечающими за костюмерную. Темно-зеленый бархат с золотой оторочкой по корсету потрясающе подчеркивал ее фигуру, которую Джейн обычно прятала в свитера и свитшоты. Распущенные рыжие волосы ниспадали ей на плечи, прикрывая белокожие холмики ее грудей, кокетливо лежащих в тугом корсете театрального платья. У меня даже привстал, и тогда я понял, что таращусь на нее во все глаза, держа за задницу Астрид у себя на коленях. Та приняла движения моего тела за комплимент и припала к моим губам в жадном поцелуе, и вот я снова видел на ее месте рыжеволосую девушку в бархатном платье.

Не разрывая поцелуй, я глянул туда, где стояла Джейн в окружении своих подруг, и сердце мое похолодело – она смотрела на нас с Астрид. Я отвернулся, дабы прервать страстный поцелуй «зайки», сделал несколько глотков тыквенного эля из бутылки, которую Астрид забрала у меня минутами ранее, продолжая принимать участие в разговоре небольшой компании, занявшей диваны в гостиной дома, сданного под нашу вечеринку. А когда повернулся посмотреть на Джейн – ее уже не было.

Под предлогом природного позыва, я отделался от Астрид, оставив ее купаться в лучах славы и восхищения другими парнями, а сам пробирался сквозь тесную толпу студентов, пьющих и гогочущих под музыку Майкла Джексона. Каждые пятнадцать минут повторялся его трек «Thriller», ума не приложу кто составлял плейлист в том году, но еще глупее я себя чувствовал, когда кто-то из толпы начинал то здесь, то там подражать знаменитому танцу короля поп-музыки.

Я подкрался незаметно, когда Джейн следила за одним из таких спонтанных мини-флэш-мобов. На голове у нее красовалась потрепанная временем распределяющая шляпа Хогвартса. Откуда только она ее выудила. Наверняка и тут без Томаса не обошлось. Чертов поттероман!

– Могу я узнать, на какой факультет меня направит этот головной убор? – аккуратно спросил я, приближаясь к ней со спины. Джейн обернулась и непонимающе уставилась на меня.

– Распределяющая шляпа. Я бы хотел знать свой факультет, – улыбнулся я, кивая на ее головной убор.

Она тяжело вздохнула.

– В магазине разобрали все ведьмовские шляпы. Осталась только эта. Пришлось выкручиваться.

– Понятно. И все же?

– Определенно, не Гриффиндор.

– Ох, тогда может быть Слизерин? Не люблю сырость и холод подземелья, но…

– Не-а. Точно нет, – прервала меня Джейн.

– Тогда Когтевран? Пуффендуй, на худой конец?

– Давай-ка проверим…

Джейн привстала на носочки и водрузила мне на голову старую шляпу. Театрально понаблюдав за мной секунду-другую, она сняла ее и произнесла на полном серьезе:

– Молчит. Определенно, маггл. Прости-и.

Она отвернулась, когда танец-флэш-моб закончился и все аплодировали, кому было не лень. Я поразился ее сообразительности в этот вечер. Мне определенно нравилось, как она умела парировать мои шутки.

– Это ли не платье Джульетты из реквизита?

– Даже если так, ты расскажешь об этом профессору Вуд? – она посмотрела на меня в пол-оборота, все также стоя ко мне спиной. Распределительную шляпу она предпочла держать в руках.

– Я бы не посмел.

– А ты, стало быть?.. – Джейн развернулась ко мне и принялась рассматривать мой костюм: фактурная белая рубашка с распахнутым на груди вырезом, бриджи подпоясанные кожаным поясом с орнаментом и сапоги-ботфорты.

Я промолчал, облокачиваясь на дверной проем, в котором мы стояли друг напротив друга.

– Попробуй угадать.

– Недо-пират?

– Думай киношнее, Калери. Ты близка к истине.

После секундной заминки она произнесла:

– А что же, костюмы Джека Воробья уже разобрали?

И будто в подтверждение ее слов с лестницы, возле которой мы стояли, с грохотом сбежали три фейковых Джека, один хуже другого в попытке подражать мистеру Деппу. Джейн залилась смехом. Один из «Джеков» срезонировал на нее и послал ей воздушный поцелуй, и я преградил ему путь к Джейн протянутой рукой с бутылкой тыквенного эля, который все еще периодически потягивал, давая понять, что эта девушка ему не по зубам, если он еще ими дорожит.

– Понятно. Тогда это правильный выбор.

– В прошлом году их было восемь.

– Последние выжившие?

– Ни одна вечеринка не проходит без Мерилин, Дракулы, Франкенштейна и учеников Хогвартса. С прошлого года, полагаю, к компании присоединился Джек Воробей. Классика влияния кино на жизни людей.

Джейн еще некоторое время смотрела на меня, на окружающих, затем отбросила свою шляпу на пол с кучей непонятного хлама и направилась к столику с выпивкой и закусками. Больше всего на свете мне сейчас хотелось выкурить пару-тройку сигарет, но я понимал, что оставлять ее одну в компании неизвестных людей не стоит, а потому просто последовал за ней.

Стол с закусками на Хэллоуин был всегда подозрительно манящим и только завсегдатаи вечеринок, как я, могли знать, чего стоило избегать есть или пить. В данном случае перед Джейн стояли три большие емкости с кроваво-красной, отвратительно-зеленой и черной жидкостью. Три разновидности пунша, разной крепости по цвету. Кроваво-красный был классическим напитком вампиров на Хэллоуин, поскольку вампиров приходило всегда больше. (Самый простой костюм для этого праздника.) Над пуншем черного цвета клубился туман из сухого льда для большего эффекта.

Джейн взяла бумажный стаканчик и хотела было наполнить его напитком омерзительного зеленого цвета, но я забрал у нее из руки половник с алкогольной жижей, созданной для того, чтобы свалить коня на скаку и протянул ей банку тыквенного эля, припасенного под столом для знатоков. Она повела бровью, но все же приняла эль из моих рук, выказав свое доверие. Тогда мне правда хотелось окружить ее заботой, оберегать, чтобы она не столкнулась с неприятностями, которые часто преследовали новичков на таких мероприятиях.

– Калери, все вокруг почему-то решили, что мы встречаемся.

– Да неужели? Ты и я?

Я кивнул, отпивая немного эля из своей уже третьей по счету бутылки за вечер и продолжая рассматривать ее фигуру в платье. Черт! Как она посмела скрывать от меня эти формы? Мысли с весьма неоднозначным подтекстом роем зудели в моей хмельной голове. Я не был пьян настолько, чтобы отпускать сальные шуточки, но я был молодым парнем, которого распирало желание. Я реагировал словно бык на красную тряпку тореадора.

– Скажи, я похожа на человека, который хочет с тобой встречаться?

Замешкавшись с ответом, глядя ей в глаза несколько мгновений, я отвлекся на новоприбывших гостей. Будучи знакомым практически половине присутствующих, со мной то и дело здоровались парни и девушки, снующие мимо, поскольку мы все еще стояли в коридоре под лестницей между кухней и гостиной с телевизором, по которому то и дело крутили фильмы ужасов без звука. Для атмосферы Хэллоуина. Будто им было мало разномастного сборища вампиров, знаменитостей, мертвецов, ведьм и волшебников, да парочки заглянувших за десертом мумий.

Я коршуном глядел на каждого парня, что проходил мимо нас и с интересом смотрел на Джейн, вернее, сначала на ее округленную приподнятую бархатным корсетом грудь, а затем уже на саму Джейн. Она сгребла горстку сахарной кукурузы и кислых червячков в стаканчик и принялась жевать, оглядываясь по сторонам.

– Уходи! Ты мешаешь мне познакомиться, – вдруг произнесла она.

– А ты пришла развеяться с кем-то?

– Разве эти вечеринки не заканчиваются тем, что большинство расходятся парочками?

– Так ты поэтому выбрала это платье? Для знакомства?

Джейн скептически глянула сначала на меня, затем вниз на свое платье и одним движением откинула длинные волосы за плечи, шире открывая обзор к запретному