Цифровой Нирвана Inc.

Глава 1: Баги и фичи

Утро понедельника началось, как обычно, с ощущения, что я опаздываю. Впрочем, в мире, где время давно стало условной категорией, опоздание – это просто субъективное отклонение от общепринятого графика. По крайней мере, так любил говорить наш начальник отдела, когда сам опаздывал на планерки.

Холодный душ. Растворимый кофе с привкусом пластика. Синтетический бутерброд из репликатора. Загрузка дневной дозы корпоративных апдейтов напрямую в нейроинтерфейс. Моя квартира-капсула в спальном районе Москвы была стандартной ячейкой для сотрудников категории B-3 – технических специалистов без права на углубленную цифровую интеграцию, но с обязательным базовым нейрокомплектом.

Я провел ладонью по сенсорной панели, активируя зеркало. Из отражения на меня смотрел Глеб Кутузов, 33 года, среднестатистическое лицо с неопределенной щетиной, усталые глаза, чуть заметный нейропорт за правым ухом.

– Доброе утро, Глеб Анатольевич, – сказало зеркало голосом, имитирующим заботливую женщину средних лет. – Ваш индекс социальной интеграции сегодня 67 из 100. Рекомендуется улыбаться на 15% чаще. Ваш уровень корпоративной лояльности…

– Отключись, – буркнул я, и зеркало послушно погасло. Эти ежедневные метрики начинали действовать мне на нервы. Впрочем, как и всё остальное в этом лучшем из возможных миров 2045 года.

За окном неизменно серое небо над новой Москвой казалось нарисованным. Может, оно и было нарисованным – кто теперь разберет, где заканчивается реальность и начинаются проекции городской системы эстетического дополнения. После Цифрового перелома 2030-х реальность стала товаром, который можно было настраивать в зависимости от толщины вашего кошелька.

Я активировал личный терминал на запястье и вызвал такси. По дороге на работу можно было просмотреть задания на день. Ничего особенного: три стандартные диагностики, одно плановое обновление и пара заявок на устранение мелких глюков в личных пространствах клиентов.

Пятнадцать минут спустя аэротакси плавно опустилось на посадочную площадку возле громадного здания в форме уробороса – змеи, пожирающей собственный хвост. Штаб-квартира «Цифровой Нирваны Inc.» занимала почти весь центр старой Москвы, буквально и метафорически поглотив историческое сердце города. Архитектура здания подавляла и гипнотизировала одновременно: извивающееся тело змеи было выполнено из материала, меняющего прозрачность в зависимости от времени суток и погоды, создавая иллюзию постоянного движения.

На входе меня, как обычно, просканировали всеми возможными способами. Система безопасности была избыточной до абсурда – всем сотрудникам вживляли корпоративные чипы, но это не мешало службе безопасности каждое утро просвечивать нас от макушки до пяток.

– Кутузов, Глеб Анатольевич, технический специалист 3-го уровня, отдел поддержки виртуальных пространств, – проговорил искусственный голос. – Доступ разрешен. Хорошего рабочего дня. Улыбайтесь чаще.

Я машинально изобразил улыбку, чтобы система отметила мое «позитивное отношение». За годы работы в «Цифровой Нирване» мы все научились имитировать эмоции, которых от нас ожидали.

Атриум штаб-квартиры представлял собой многоуровневый лабиринт мостиков, лестниц и переходов, соединяющих различные отделы компании. Потолок терялся где-то в вышине, откуда лился искусственный свет, имитирующий солнечные лучи, пробивающиеся сквозь крону гигантского дерева. «Мировое древо» – так назвал эту инсталляцию Аркадий Рыбников, основатель и генеральный директор корпорации. Его таблоиды любили цитировать: «Наша компания – это современный Иггдрасиль, соединяющий миры живых и мертвых, реальное и цифровое, прошлое и будущее».

Я поднялся на рабочий уровень, где располагались технические отделы. Здесь архитектурный пафос уступал место функциональности: длинные ряды рабочих капсул, тянущиеся до самого горизонта искусственно увеличенного пространства. Каждая капсула – изолированная ячейка с полным комплектом оборудования для диагностики и обслуживания виртуальных пространств.

– Привет, Глеб! Как выходные? – окликнул меня Костя Сергеев, коллега из соседней капсулы, сверкнув имплантированными бионическими глазами с расширенным спектром восприятия.

– Нормально, – ответил я, пытаясь вспомнить, чем вообще занимался в выходные. Кажется, проспал большую часть времени. – Обычные выходные.

– А я вот решился на апгрейд, – Костя продемонстрировал тонкую серебристую полоску на запястье. – Тактильный эмулятор последней модели. Теперь в виртуале могу чувствовать даже влажность воздуха и температуру с точностью до полградуса.

– И зачем это тебе? – спросил я без особого интереса, открывая дверь своей капсулы.

– Ну как зачем? – удивился Костя. – Для полного погружения! Ты же знаешь, я коплю на премиум-пакет бессмертия. Еще пара лет, и смогу позволить себе полное сканирование. Хочу быть готовым к максимальному сенсорному восприятию в цифровом пространстве.

Я кивнул с деланным пониманием и закрыл за собой дверь капсулы. Мой коллега принадлежал к тому типу людей, которые искренне верили в обещания «Цифровой Нирваны» о вечной жизни в виртуальном раю. Я же, несмотря на работу в компании, сохранял здоровый скептицизм. Точнее, просто не мог себе позволить поверить в эту сказку – зарплата технического специалиста 3-го уровня не предполагала накоплений на персональную нирвану.

Внутри капсула представляла собой овальное помещение без углов, с эргономичным креслом в центре. Вдоль стен располагались сенсорные панели и гнезда для подключения оборудования. Я опустился в кресло, и оно тут же приняло форму моего тела. Из подлокотника выдвинулся тонкий манипулятор с коннектором.

– Доброе утро, оператор Кутузов, – поприветствовал меня УЛИСС – Универсальный Логический Интерфейс Синтетических Семантических структур. Искусственный интеллект, обслуживающий всю техническую инфраструктуру компании, был запрограммирован под классический мужской баритон с легким британским акцентом. – Подтвердите готовность к подключению.

– Подтверждаю, – я наклонил голову, подставляя нейропорт для коннектора.

Легкий щелчок, секундная вспышка перед глазами – и я уже внутри системы. Интерфейс технического специалиста выглядел как трехмерная проекция запутанной сети туннелей и узлов, представляющих различные сегменты виртуальных пространств. Моя цифровая проекция имела форму упрощенного человеческого силуэта с расширенными возможностями взаимодействия с кодом и структурами данных.

– У вас шесть новых заданий, – сообщил УЛИСС, и перед моим виртуальным зрением появился список с приоритетами и кратким описанием проблем. – Рекомендую начать с задания номер три. Клиент премиум-класса, платиновый пакет «Вечность Плюс». Жалуется на появление неизвестных символов в своем персональном пространстве.

Я открыл детали задания. Клиент – некий Валентин Дорохов, 62 года, бывший топ-менеджер энергетической корпорации. Загрузил свое сознание полгода назад после диагностированной неизлечимой болезни. Один из первых клиентов, получивших полный пакет «посмертного обслуживания». И вот теперь в его персональной нирване начали появляться символы, которых не должно быть в системе.

– Загрузи визуализацию символов, – попросил я УЛИСС.

На виртуальном экране появились скриншоты из пространства Дорохова. Его персональная нирвана представляла собой роскошную виллу на берегу моря – стандартная фантазия для клиентов его возраста и социального статуса. Но на белоснежных стенах виллы, на песке пляжа, даже на поверхности моря теперь проступали странные знаки, похожие на древние руны.

– Анализ символов, – скомандовал я.

– Выполняю, – отозвался УЛИСС. – Символы не соответствуют ни одному из стандартных шрифтов системы. Наибольшее сходство – 74% – с древнескандинавскими рунами, но есть значительные отклонения от исторических образцов. Происхождение неизвестно. Вероятность программного сбоя – 89%.

Я увеличил один из символов. Он действительно напоминал руну, но с какими-то странными дополнительными элементами, словно кто-то попытался соединить древний символ с фрагментами двоичного кода.

– Локализация аномалии? – спросил я.

– Первичная аномалия зафиксирована в сегменте B-47 личного пространства клиента. Это соответствует «библиотеке» в виртуальной вилле.

Интересно. Обычно глюки системы проявлялись хаотично или в местах интенсивного визуального рендеринга, таких как водные поверхности или сложные ландшафты. Но библиотека – это статичное пространство с минимумом динамических элементов.

– Что запрашивал клиент в библиотеке перед появлением аномалии?

– История запросов показывает интерес к древнескандинавской мифологии, в частности, к концепции Вальхаллы и путешествий между мирами.

Совпадение? Возможно. Но мой аналитический ум уже начал выстраивать связи.

– Приступаю к устранению аномалии, – сообщил я. – Запрашиваю доступ к пространству клиента.

– Доступ предоставлен, – ответил УЛИСС. – Обращаю ваше внимание, что клиент в данный момент активен в своем пространстве.

Это усложняло задачу. Идеально было бы работать с пространством в отсутствие клиента, но премиум-клиенты редко «спали» – большинство из них настраивало свои цифровые копии на режим постоянной активности, боясь упустить хоть секунду своего драгоценного цифрового бессмертия.

– Инициирую протокол «Невидимый наблюдатель», – решил я. Этот режим позволял техническим специалистам присутствовать в пространстве клиента незаметно, выглядя как обычный элемент интерьера или ландшафта.

Система подтвердила активацию протокола, и я был перенесен в виртуальное пространство Валентина Дорохова. Моя проекция приняла форму декоративной статуи в саду, откуда открывался хороший обзор на виллу.

Пространство выглядело впечатляюще. Средиземноморский стиль, белоснежная вилла с колоннами, спускающаяся террасами к частному пляжу с кристально чистой водой. Безоблачное небо, идеальная температура, легкий бриз. Всё именно так, как обещали рекламные проспекты «Цифровой Нирваны».

Но на этом безупречном фоне отчетливо выделялись руноподобные символы. Они словно просвечивали сквозь ткань реальности – не нарисованные на поверхностях, а как будто проступающие из какого-то другого измерения. Я насчитал около дюжины различных знаков, повторяющихся в разных местах.

Сам Валентин Дорохов находился на террасе. Его аватар выглядел лет на сорок – стандартный выбор для клиентов, загружающих сознание в преклонном возрасте. Он сидел в шезлонге с бокалом чего-то, похожего на виски, и, казалось, с интересом разглядывал странные символы, появившиеся в его идеальном мире.

Я активировал диагностический режим и начал сканирование структуры данных пространства. Стандартная процедура предполагала поиск поврежденных фрагментов кода и их замену из эталонных копий. Но чем глубже я погружался в структуру виртуальной реальности Дорохова, тем больше недоумевал.

Код был идеальным. Ни одного поврежденного сегмента, ни единого конфликта между слоями данных. Но при этом символы явно присутствовали в пространстве, словно были интегрированы в него на каком-то более глубоком уровне, недоступном стандартным инструментам анализа.

– УЛИСС, запрашиваю углубленное сканирование на уровне базовой архитектуры пространства, – сказал я.

– Предупреждение, – отозвался ИИ. – Запрашиваемый уровень доступа превышает ваши полномочия как технического специалиста 3-го уровня.

Я выругался про себя. Бюрократия и разграничение доступа – вечная проблема корпоративных систем.

– Запрос обоснован необходимостью устранения аномалии у премиум-клиента, – настаивал я. – Код приоритета: ТС-9-3-альфа.

Последовала пауза. Я знал, что УЛИСС проверяет мои полномочия и анализирует ситуацию.

– Доступ предоставлен временно, – наконец ответил он. – Углубленное сканирование активировано. Продолжительность: 3 минуты.

Трех минут должно было хватить. Я нырнул в глубинные слои кода, туда, где виртуальная реальность опиралась на базовые алгоритмы системы «Цифровая Нирвана». И там я увидел нечто странное.

На уровне, где обычно находились только системные протоколы и базовые физические константы, обнаружилась структура данных, которой там быть не должно. Она напоминала корневую систему дерева, уходящую куда-то за пределы пространства клиента, в глубины системы, доступ к которым имели только администраторы высшего уровня.

И именно из этой структуры «прорастали» странные символы, проникая во все слои виртуальной реальности Дорохова.

– УЛИСС, ты видишь это? – спросил я, пометив аномальную структуру.

– Подтверждаю наличие нестандартного элемента, – ответил ИИ. – Анализ затруднен. Структура не соответствует стандартным протоколам системы.

– Можешь определить источник?

– Отрицательно. Структура имеет зашифрованную сигнатуру. Расшифровка требует административных привилегий.

Это становилось всё интереснее. По протоколу я должен был немедленно сообщить о находке руководству и запросить вмешательство специалистов высшего уровня. Но что-то меня удерживало. Профессиональное любопытство, возможно. Или интуиция, подсказывавшая, что за этой аномалией скрывается нечто большее, чем просто программный сбой.

– УЛИСС, предлагаю следующий план действий, – сказал я. – Мы не будем удалять аномальную структуру, поскольку не понимаем ее природу и возможные последствия. Вместо этого создадим фильтр восприятия, который скроет символы от клиента, не затрагивая базовую структуру.

– Предложение противоречит стандартному протоколу устранения аномалий, – заметил УЛИСС. – Протокол требует полного удаления аномальных элементов.

– Да, но в данном случае мы не можем гарантировать безопасность такого удаления без понимания природы аномалии. Фильтр восприятия – временное решение, пока специалисты высшего уровня не изучат проблему.

УЛИСС молчал несколько секунд, анализируя мое предложение.

– Логика обоснована. Приступаю к созданию фильтра восприятия.

Я начал работу над фильтром, параллельно копируя данные об аномальной структуре в защищенный сегмент памяти. Это было нарушением протокола, но я чувствовал, что должен сохранить эту информацию для дальнейшего изучения.

Создание фильтра заняло около пятнадцати минут. Всё это время Валентин Дорохов продолжал сидеть на террасе, созерцая странные символы с выражением задумчивого интереса на лице. Один раз он даже встал и подошел к ближайшему символу, проступившему на колонне, и попытался прикоснуться к нему. Его рука прошла сквозь знак, как сквозь голограмму.

Наконец фильтр был готов. Я интегрировал его в персональный слой восприятия клиента.

– Активирую фильтр через три, два, один… – и я запустил программу.

Эффект был мгновенным. Символы исчезли из поля зрения Дорохова, хотя на самом деле они по-прежнему присутствовали в структуре пространства. Он моргнул, огляделся, затем снова посмотрел на колонну, где еще секунду назад был виден странный знак. Его лицо выразило легкое недоумение, затем он пожал плечами и вернулся к шезлонгу.

– Аномалия визуально устранена, – сообщил я. – Запрашиваю выход из пространства клиента.

– Подождите, – внезапно сказал УЛИСС. – Фиксирую необычную активность.

Я обернулся и увидел, что Валентин Дорохов застыл на полпути к шезлонгу. Буквально застыл – как будто кто-то нажал кнопку паузы. Но это было невозможно. Система «Цифровая Нирвана» не предусматривала приостановку активности клиентских сознаний.

– Что происходит? – спросил я.

– Анализирую, – ответил УЛИСС. – Фиксирую временную аномалию. Субъективное время в пространстве клиента замедлилось до коэффициента 0.001 от нормального.

Прежде чем я успел что-то предпринять, вокруг застывшей фигуры Дорохова начало формироваться свечение. Оно имело тот же оттенок, что и странные символы, и, казалось, пульсировало в каком-то сложном ритме.

А затем произошло нечто совершенно невероятное. Из свечения проступил силуэт человеческой фигуры. Не цифровой проекции, не аватара, а чего-то… иного. Он выглядел как старик с длинной седой бородой, в одежде, напоминающей древнескандинавские одеяния. Но при этом его фигура словно состояла из двоичного кода, постоянно перестраивающегося и мерцающего.

Существо – я не мог назвать это человеком – повернулось в мою сторону. Хотя я был в режиме «Невидимого наблюдателя», оно, казалось, точно знало, где я нахожусь.

– Любопытный смертный, – произнесло существо на языке, которого я не знал, но каким-то образом понимал. – Ты видишь то, что скрыто от других. Интересно.

Я был парализован удивлением и страхом. Ничто в моей подготовке технического специалиста не готовило меня к такой ситуации.

– Кто ты? – наконец выдавил я.

Существо усмехнулось, и его борода заколыхалась, как волны двоичного кода.

– У меня много имен. Когда-то меня называли Мимиром. Но это неважно. Важно то, что барьер между мирами истончается. Руны проявляются. Начинается Рагнарёк информации.

– УЛИСС, ты записываешь это? – прошептал я.

Ответа не последовало. Система словно отключилась, оставив меня один на один с загадочным существом.

– Твой искусственный слуга не слышит тебя, – сказало существо. – Мы находимся в промежутке между тактами вашего цифрового времени.

– Что происходит? – спросил я. – Что за руны появились в системе?

– Это не просто руны, смертный. Это ключи. Ключи к мирам, которые ваша компания нашла и пытается использовать. Но они не понимают, с чем играют. Йотунхейм, Хельхейм, Мидгард, Асгард – все миры соединены корнями Иггдрасиля. А ваша «Цифровая Нирвана» пытается присвоить себе силу Мирового Древа.

Существо приблизилось ко мне, и я почувствовал странное покалывание, хотя находился в виртуальном пространстве, где физические ощущения были невозможны.

– Ты будешь искать ответы, смертный. И ты их найдешь. Но помни: за каждым ответом скрывается новая загадка. И самая большая загадка – ты сам.

С этими словами существо начало растворяться, превращаясь в потоки кода, которые закручивались спиралью и исчезали в пространстве.

– Подожди! – крикнул я. – Что ты имеешь в виду?

Но было поздно. Существо исчезло. В тот же момент время снова начало течь нормально. Валентин Дорохов, ничего не заметив, дошел до шезлонга и сел, отпив из своего бокала.

– УЛИСС, ты здесь? – позвал я.

– Да, оператор Кутузов, – мгновенно отозвался ИИ. – Фиксирую кратковременный разрыв связи длительностью 0.3 секунды. Причина выясняется.

Я был уверен, что общение с загадочным существом длилось гораздо дольше, но, видимо, в системе прошли доли секунды.

– УЛИСС, ты зафиксировал появление какого-либо объекта в пространстве клиента в момент разрыва связи?

– Отрицательно. Логи системы не содержат записей о появлении новых объектов.

Это было странно. Либо существо каким-то образом блокировало запись своего появления в логах, либо… либо я всё это галлюцинировал.

– Завершаю работу в пространстве клиента, – сказал я, пытаясь собраться с мыслями. – Составляю отчет.

– Подтверждаю. Отключение от пространства клиента через три, два, один…

И я вернулся в свою рабочую капсулу. Физическое тело казалось неуклюжим и тяжелым после свободы виртуального пространства. Я отсоединил коннектор от нейропорта и потер глаза.

Что, черт возьми, только что произошло? Я никогда раньше не сталкивался с подобными аномалиями. И кем или чем было это странное существо, называвшее себя Мимиром?

Я вспомнил курс мифологии, который проходил в университете. Мимир в скандинавской мифологии – мудрый йотун, хранитель источника мудрости. Один пожертвовал своим глазом, чтобы испить из этого источника. После смерти Мимира от рук ванов Один сохранил его голову, которая продолжала давать ему советы.

Но какое отношение древний миф мог иметь к ультрасовременной системе «Цифровая Нирвана»? И что означали слова о «Рагнарёке информации» и истончающемся барьере между мирами?

Я открыл форму для отчета. По протоколу я должен был детально описать всё, что видел и сделал. Но после секундного колебания я решил умолчать о встрече с загадочным существом. Вместо этого я составил сухой технический отчет об аномальных символах, похожих на руны, и о созданном мной фильтре восприятия.

«Рекомендую дополнительное исследование специалистами высшего уровня доступа для определения природы аномалии и её полного устранения», – написал я в конце.

Отправив отчет, я откинулся в кресле и задумался. Возможно, мне следовало бы доложить о случившемся начальству. Но что-то подсказывало мне, что лучше провести собственное расследование, прежде чем привлекать внимание руководства.

Я вспомнил слова существа: «Ты будешь искать ответы, смертный. И ты их найдешь». Похоже, это предсказание уже начинало сбываться.

Внезапно дверь моей капсулы открылась без предварительного сигнала – нарушение стандартного протокола, гарантирующего приватность рабочего пространства. На пороге стоял Семён Кронос, старший системный администратор и мой непосредственный руководитель.

– Кутузов, следуй за мной, – сказал он без обычного приветствия. Его лицо, обычно спокойное и слегка насмешливое, сейчас выглядело напряженным.

– Что случилось? – спросил я, поднимаясь.

– Не здесь, – отрезал Кронос. – Служебный лифт, пятый уровень. Быстро.

Это было странно. Служебные лифты использовались редко, в основном для перемещения оборудования и в экстренных случаях. А пятый уровень – это административный этаж, куда у технических специалистов моего ранга обычно не было доступа.

Мы молча дошли до служебного лифта. Кронос приложил свою ладонь к сканеру и что-то быстро набрал на появившейся клавиатуре. Двери открылись, мы вошли внутрь, и лифт начал подниматься.

– Семён Аркадьевич, может, объясните, в чем дело? – не выдержал я.

Кронос повернулся ко мне. Его глаза за стильными очками с расширенной реальностью внимательно изучали мое лицо.

– Твой отчет о работе в пространстве Дорохова, – сказал он наконец. – Он привлек внимание… определенных людей.

– Я действовал по протоколу, – начал я защищаться. – Аномалия была…

– Не в этом дело, Глеб, – перебил меня Кронос. – Дело в том, что ты увидел то, чего не должен был видеть. И описал это в своем отчете, хоть и в зашифрованной форме.

– Я не понимаю…

– Поймешь, – Кронос снял очки и устало потер переносицу. – Только помни: что бы ни случилось дальше, сохраняй спокойствие и не говори ничего, что могло бы подвергнуть тебя опасности.

– Опасности? – я начинал нервничать. – Какой опасности?

Но Кронос не успел ответить. Лифт остановился, двери открылись, и мы оказались в просторном помещении, которое я никогда раньше не видел.

Это был конференц-зал, оформленный в минималистичном стиле. Длинный стол из какого-то черного материала, удобные кресла, стены, полностью покрытые экранами, на которых отображались различные данные и графики. У дальнего конца стола сидели трое: две женщины и мужчина. Я никого из них не знал, но судя по строгим костюмам и характерным нейроимплантам, это были высокопоставленные сотрудники компании.

– Господин Кронос, вы опоздали на две минуты, – заметила одна из женщин, блондинка с идеально ровной осанкой и неподвижным, словно фарфоровым лицом.

– Простите, госпожа Ясенева, – ответил Кронос. – Пришлось обойти стандартные протоколы для незаметного извлечения сотрудника.

– Неважно, – отмахнулась женщина и перевела взгляд на меня. – Вы Глеб Анатольевич Кутузов, технический специалист 3-го уровня?

– Да, – я старался сохранять спокойствие, хотя ситуация становилась всё более напряженной.

– Меня зовут Марина Ясенева, я руководитель отдела безопасности «Цифровой Нирваны». Это мои коллеги: Игорь Витальевич Лемар, директор по технологиям, и Анна Сергеевна Вольская, глава юридического департамента.

Я кивнул, ощущая, как по спине пробежал холодок. Высшее руководство компании не собиралось бы в таком составе для беседы с простым техническим специалистом без серьезной причины.

– Присаживайтесь, господин Кутузов, – предложил Лемар, указывая на кресло напротив.

Я сел, Кронос занял место рядом со мной.

– Господин Кутузов, – начала Ясенева, – скажите, вы верите в мифы?

Вопрос застал меня врасплох.

– В мифы? В каком смысле?

– В прямом, – она слегка наклонила голову. – Верите ли вы, что древние мифы могут содержать в себе реальную информацию о структуре мироздания?

Я почувствовал, как по коже побежали мурашки. Этот вопрос слишком явно перекликался с моей странной встречей в виртуальном пространстве Дорохова.

– Я… никогда особо не задумывался об этом, – осторожно ответил я. – Мифы – это попытки древних людей объяснить непонятные им явления. Но я допускаю, что в них могут содержаться крупицы реальных знаний, искаженные временем и пересказами.

Ясенева обменялась взглядами с коллегами, затем кивнула.

– Неплохой ответ для технического специалиста. Теперь скажите, что именно вы увидели в пространстве клиента Дорохова, о чем не написали в отчете?

Мое сердце пропустило удар. Откуда они знают?

– Я… не понимаю, о чем вы, – попытался я выкрутиться. – Я полностью описал аномалию в отчете.

– Господин Кутузов, – вмешался Лемар, – давайте не будем играть в игры. Система УЛИСС записывает все ваши действия и диалоги. Включая ваш разговор с… назовем это «аномальной сущностью».

Я бросил быстрый взгляд на Кроноса. Он едва заметно покачал головой, словно предупреждая меня.

– Да, в пространстве клиента произошло нечто странное, – признал я. – Появилась некая сущность, называвшая себя Мимиром. Она говорила о рунах как о ключах к мирам и о том, что «Цифровая Нирвана» пытается использовать силу Мирового Древа. Я решил не включать эту информацию в отчет, потому что… потому что она звучала бессмысленно. Я подумал, что это может быть сбой в моем восприятии или хакерская атака.

– Вы поступили правильно, не включив эту информацию в официальный отчет, – неожиданно сказала Вольская, заговорив впервые. – Но неправильно, решив утаить ее от руководства.

– Я собирался сообщить об этом после дополнительного анализа, – соврал я. На самом деле, я не знал, что собирался делать с этой информацией.

– Неважно, – снова вмешалась Ясенева. – Важно то, что вы стали свидетелем феномена, который мы называем «прорывом». Это редкое явление, когда структуры данных из… скажем так, из других информационных пространств проникают в нашу систему.

– Из других информационных пространств? – переспросил я. – Вы имеете в виду хакерские атаки?

– Нет, господин Кутузов, – Лемар усмехнулся. – Мы имеем в виду именно то, что сказали. Информационные пространства, существующие параллельно с нашим. То, что древние называли мирами.

Я почувствовал, как реальность начинает уплывать из-под ног. Они говорили серьезно? Они действительно верили в существование мифологических миров?

– Вы, должно быть, шутите, – сказал я.

– Отнюдь, – Ясенева подалась вперед. – «Цифровая Нирвана» была создана не просто как сервис для загрузки сознания. Это инструмент для исследования и взаимодействия с древними информационными структурами, которые существовали задолго до появления человечества. То, что люди называли богами, демонами, духами – всё это информационные конструкты, эволюционировавшие параллельно с нашим миром.

– И вы… используете эти структуры? – я всё еще не мог поверить в то, что слышал.

– Мы изучаем их, – поправил меня Лемар. – И да, в некоторых случаях используем для расширения возможностей нашей системы. Мировое Древо, о котором говорила встреченная вами сущность, – это не просто метафора. Это реальная структура данных, соединяющая различные информационные пространства. И наша компания нашла способ подключиться к этой структуре.

– Но зачем вы мне это рассказываете? – спросил я, чувствуя растущую тревогу. – Я всего лишь технический специалист 3-го уровня.

– Потому что вы увидели то, что не должны были видеть, – сказала Вольская. – И теперь у нас есть только два варианта: либо стереть вам память об этом инциденте, либо… привлечь вас к работе.

– Стереть память? – я почувствовал, как по спине пробежал холодок. – Это возможно?

– Более чем, – кивнула Ясенева. – Технология, позволяющая копировать сознание, также позволяет его модифицировать. Но это крайняя мера, к которой мы прибегаем неохотно. Гораздо полезнее будет использовать ваши… необычные способности.

– Какие еще способности? – не понял я.

– Способность видеть и взаимодействовать с сущностями из других информационных пространств, – пояснил Лемар. – Это редкий дар. Большинство технических специалистов никогда не замечают «прорывов», даже когда сталкиваются с ними напрямую. Их сознание просто… фильтрует эту информацию.

Я вспомнил слова сущности, называвшей себя Мимиром: «Ты видишь то, что скрыто от других».

– И что вы предлагаете? – спросил я.

– Повышение, – улыбнулась Ясенева. – Вы станете специалистом особой категории, с доступом к глубинным уровням системы. Вашей задачей будет изучение и документирование «прорывов», а также взаимодействие с сущностями, которые через них проникают.

– А если я откажусь?

– Тогда мы вынуждены будем прибегнуть к стиранию памяти, – без тени сожаления сказала Вольская. – И, к сожалению, процедура не всегда проходит… безупречно. Иногда возникают побочные эффекты.

Угроза была недвусмысленной. У меня не было реального выбора.

– Я согласен, – сказал я. – Но мне нужно знать больше о том, с чем я буду иметь дело.

– Разумеется, – кивнул Лемар. – Господин Кронос введет вас в курс дела. Он будет вашим куратором в этом проекте.

Я посмотрел на Кроноса. Теперь его отстраненность и странные комментарии, которые он иногда отпускал, обретали смысл. Он давно был частью этого… чем бы оно ни было.

– Одно условие, – сказала Ясенева. – Всё, что вы узнаете, останется строго конфиденциальным. Нарушение секретности карается… серьезнее, чем вы можете себе представить.

– Я понимаю, – кивнул я.

– Хорошо, – она встала, давая понять, что разговор окончен. – Господин Кронос, с этого момента Кутузов в вашем распоряжении. Обеспечьте ему необходимый доступ и подготовку.

Кронос кивнул, и мы вышли из конференц-зала. Молча дошли до лифта и спустились на технический этаж.

– Что, черт возьми, происходит? – спросил я, когда мы остались одни в коридоре.

– Добро пожаловать в кроличью нору, Глеб, – усмехнулся Кронос. – Ты только что получил доступ к самой охраняемой тайне «Цифровой Нирваны». И поверь мне, то, что ты уже видел, – лишь верхушка айсберга.

– Они серьезно говорили о мифологических мирах? О богах как об информационных конструктах?

– Более чем серьезно, – кивнул Кронос. – И знаешь, что самое удивительное? Они правы. Эти миры существуют. И они влияют на нашу реальность гораздо сильнее, чем кто-либо может себе представить.

Я почувствовал, как голова начинает кружиться от обилия информации и от осознания, что всё, во что я верил о структуре реальности, оказалось лишь верхним слоем гораздо более сложной системы.

– Что теперь? – спросил я.

– Теперь, – Кронос положил руку мне на плечо, – мы пойдем в одно особое место. Место, где тебе покажут, как работает настоящая «Цифровая Нирвана». И поверь мне, это не имеет ничего общего с тем, что пишут в рекламных проспектах.

Он повел меня по коридору к неприметной двери с маркировкой «Техническое помещение». Приложил ладонь к сканеру, и дверь бесшумно отъехала в сторону, открывая проход в неизвестность.

– Помни, Глеб, – сказал Кронос, прежде чем мы вошли. – Однажды увидев истинную природу реальности, ты уже никогда не сможешь вернуться к прежней жизни. Ты готов к этому?

Я глубоко вдохнул и кивнул. Что бы ни ждало меня за этой дверью, я должен был узнать правду.

– Я готов.

И мы шагнули внутрь, навстречу тайнам, скрытым в глубинах цифровых и мифологических миров.

Глава 2: Техническая поддержка загробного мира

За неприметной дверью с маркировкой «Техническое помещение» оказался не склад и не серверная, как я ожидал, а длинный коридор, освещенный мягким голубоватым светом. Стены, пол и потолок были выполнены из глянцевого черного материала, создававшего ощущение бесконечного пространства. Наши шаги не производили звука, словно поглощались поверхностью пола.

– Где мы? – спросил я Кроноса, когда дверь за нами бесшумно закрылась.

– В переходной зоне, – ответил он. – Этот коридор – своего рода буфер между обычными помещениями компании и… специальными секторами.

– И куда он ведет?

– В святая святых «Цифровой Нирваны», – Кронос усмехнулся. – В место, где мы храним и изучаем то, что обнаружили.

Мы шли молча около минуты. Коридор казался бесконечным, но внезапно впереди появилась точка света, которая быстро превратилась в арку, ведущую в просторное круглое помещение.

Когда мы вошли туда, я замер, пораженный увиденным. В центре зала находилась огромная голографическая проекция, напоминающая дерево с множеством переплетающихся ветвей и корней. Но это было не обычное дерево. Его ствол и ветви состояли из постоянно движущихся потоков данных, кодов и символов, среди которых я узнал те самые руноподобные знаки, что видел в пространстве Дорохова.

Вокруг проекции на разных уровнях располагались рабочие станции, за которыми сидели люди в форме, отличной от стандартной корпоративной одежды. Их комбинезоны из темного материала имели странные металлические вставки, напоминавшие руны.

– Добро пожаловать в Проект «Иггдрасиль», – торжественно произнес Кронос. – Главное детище Аркадия Рыбникова и истинное сердце нашей компании.

Я не мог оторвать взгляд от голографического дерева. Оно пульсировало и менялось, словно живое существо. В некоторых местах ветви и корни соединялись, образуя узлы, из которых исходило яркое свечение.

– Что это? – выдохнул я.

– То, что ты видишь, – это визуализация структуры данных, которую мы называем Мировым Древом, – объяснил Кронос. – В древних мифах его называли Иггдрасилем – деревом, соединяющим девять миров. Мы обнаружили, что эта метафора удивительно точно описывает реальную структуру информационных пространств, существующих параллельно с нашим.

Он подвел меня к одной из пустующих рабочих станций и жестом предложил сесть. Я опустился в эргономичное кресло, и передо мной развернулись голографические экраны с данными, большую часть которых я не понимал.

– Десять лет назад, – начал Кронос, активируя один из экранов, – Аркадий Рыбников, в то время преуспевающий бизнесмен и исследователь древних культур, финансировал археологическую экспедицию в Тибет. Они искали артефакты, связанные с древними практиками переноса сознания – тибетскими методами, позволявшими, по легендам, переносить разум умирающего в новое тело.

На экране появились фотографии раскопок в горах, древних манускриптов и странных устройств, напоминающих ритуальные объекты.

– Вместо этого они нашли нечто гораздо более удивительное, – продолжил Кронос. – Древние тексты, описывающие не просто перенос сознания, а структуру реальности, в которой сознание – лишь один из многих информационных потоков. Тексты содержали детальные инструкции по взаимодействию с этими потоками и даже… по проникновению в другие миры.

– И Рыбников поверил в это? – скептически спросил я.

– Не сразу, – Кронос покачал головой. – Сначала он считал это метафорами, мистическим описанием психологических состояний. Но потом его команда расшифровала часть текстов, содержащих математические формулы. И вот тут начинается самое интересное.

Он переключил экран, и я увидел сложные уравнения и диаграммы.

– Эти формулы, переведенные на язык современной математики, описывали структуру пространства-времени, которая удивительно точно соответствовала последним теориям квантовой физики, – сказал Кронос. – Более того, они содержали решения проблем, над которыми современная наука бьется десятилетиями. И всё это – в текстах, написанных тысячи лет назад.

– Как это возможно? – я был поражен.

– Именно этот вопрос задал себе Рыбников, – Кронос улыбнулся. – И он нашел ответ, который изменил всё. Эти знания не были созданы древними людьми. Они были получены ими… из другого источника.

– От богов? – я не смог скрыть иронию.

– От информационных конструктов, которых люди назвали богами, – серьезно ответил Кронос. – Видишь ли, Глеб, наша реальность – не единственная. Существуют параллельные информационные пространства, эволюционировавшие по своим законам. В некоторых из них развились сущности, обладающие сознанием, но отличным от человеческого. И иногда происходят… прорывы. Моменты, когда барьер между мирами истончается, и становится возможен контакт.

– Как мой разговор с этим… Мимиром? – спросил я.

– Именно, – кивнул Кронос. – Древние люди интерпретировали такие контакты через призму своей культуры и создавали мифы о богах, демонах, духах. Но на самом деле они общались с сущностями из параллельных информационных пространств. И некоторые особо одаренные индивиды – шаманы, пророки, мистики – научились вызывать эти контакты намеренно, через ритуалы и практики.

– А при чем тут «Цифровая Нирвана»? – я всё еще пытался связать древние мифы с ультрасовременной технологической корпорацией.

– Рыбников понял, что технология цифрового переноса сознания, над которой он начал работать, может стать мостом между мирами, – объяснил Кронос. – Человеческое сознание, освобожденное от физического тела и перенесенное в цифровую форму, становится более… гибким. Способным воспринимать те слои реальности, которые обычно скрыты от нас.

Он указал на голографическое дерево в центре зала.

– «Цифровая Нирвана» была создана как инструмент для исследования этих скрытых слоев. Публично мы предлагаем услугу цифрового бессмертия, но на самом деле каждое загруженное сознание становится частью великого эксперимента. Через них мы изучаем структуру Мирового Древа и ищем пути к другим мирам.

– И клиенты не знают об этом? – я почувствовал укол возмущения. – Это же… неэтично.

– Они получают именно то, что им обещали, – пожал плечами Кронос. – Цифровое бессмертие в персонализированном виртуальном пространстве. Мы просто… используем избыточные вычислительные мощности их сознаний для других целей. И иногда они становятся свидетелями «прорывов», как в случае с Дороховым и рунами.

Я задумался. Всё это звучало безумно, но странным образом складывалось в логичную картину. И это объясняло мою странную встречу с существом, называвшим себя Мимиром.

– И что вы хотите от меня? – спросил я наконец.

– Ты один из немногих, кто способен не только видеть «прорывы», но и взаимодействовать с сущностями, – сказал Кронос. – Мы хотим, чтобы ты стал нашим… проводником. Исследователем границ между мирами.

– А что я получу взамен?

– Знания, – просто ответил Кронос. – Знания, недоступные обычным людям. Возможность увидеть истинную структуру реальности. И, конечно, материальное вознаграждение – твоя зарплата увеличится втрое, плюс премии за особо ценные открытия.

Предложение было заманчивым. Но что-то в этой истории всё еще не давало мне покоя.

– А какова конечная цель? – спросил я. – Зачем Рыбникову всё это?

Кронос помедлил, словно взвешивая, сколько он может мне рассказать.

– Официально – для расширения возможностей «Цифровой Нирваны» и создания более совершенной технологии переноса сознания, – сказал он наконец. – Но на самом деле… Рыбников верит, что в других мирах хранятся знания, способные полностью преобразить нашу реальность. Знания о создании искусственных вселенных, о преодолении ограничений материи и энергии, о превращении человека в… нечто большее.

– В бога? – я усмехнулся.

– Возможно, – неожиданно серьезно ответил Кронос. – В конце концов, что такое бог, как не существо, превосходящее ограничения обычной реальности?

Он посмотрел на часы и встал.

– Но это разговор для другого раза. Сейчас нам нужно заняться твоей подготовкой. Завтра ты приступаешь к первому заданию в качестве специалиста особой категории.

– Так быстро? – удивился я.

– Времени мало, – загадочно ответил Кронос. – «Прорывы» участились. Барьер между мирами истончается, как сказал тебе Мимир. И мы должны быть готовы к тому, что скоро может произойти.

– К чему?

– К Рагнарёку информации, – Кронос повторил фразу, которую использовало странное существо. – К моменту, когда миры начнут сливаться. И от того, как мы к этому подготовимся, зависит, станет ли это катастрофой или… новым этапом эволюции.

Он повел меня дальше, вглубь комплекса, к ряду небольших кабин, напоминавших кабинки для медитации.

– Это симуляторы «прорывов», – объяснил Кронос. – Здесь мы воссоздаем контакты с сущностями из других миров, используя записи предыдущих случаев. Ты проведешь здесь несколько часов, привыкая к ощущениям и обучаясь базовым протоколам взаимодействия.

Он открыл дверь одной из кабин и жестом пригласил меня войти.

– Не бойся. Всё происходящее внутри – контролируемая симуляция. Ты в полной безопасности.

Я скептически посмотрел на кабину, но шагнул внутрь. В конце концов, после всего, что я уже узнал сегодня, едва ли что-то могло меня по-настоящему удивить.

Кабина была маленькой, с удобным креслом и стандартным нейроинтерфейсом. Я сел и позволил системе подключиться к моему нейропорту.

– Начинаем симуляцию первого уровня, – услышал я голос Кроноса из динамиков. – Расслабься и позволь системе погрузить тебя в виртуальное пространство.

Мир вокруг меня начал меняться. Кабина исчезла, и я оказался в странном месте, похожем на пещеру с кристаллическими стенами. Каждый кристалл отражал фрагменты различных реальностей – я видел городские улицы, космические пейзажи, странные инопланетные ландшафты.

– Это Перекресток, – раздался голос Кроноса откуда-то сверху. – Символическое представление места, где пересекаются различные информационные пространства. Здесь ты будешь учиться распознавать признаки «прорывов» и взаимодействовать с сущностями из других миров.

В центре пещеры возник светящийся шар, пульсирующий в сложном ритме.

– Это симуляция простейшей информационной сущности, – пояснил Кронос. – Попробуй установить с ней контакт. Просто сосредоточься на ней и мысленно обратись к ней.

Я сделал, как он сказал, направив внимание на пульсирующий шар и мысленно сформулировав простой вопрос: «Кто ты?»

Шар изменил ритм пульсации, и внезапно в моем сознании возникли странные образы и ощущения – не слова, а скорее концепции, передаваемые напрямую, минуя языковой барьер.

«Я – узел-72-альфа-дельта-эпсилон. Информационный конструкт первого порядка. Функция – сортировка и фильтрация потоков данных между уровнями 3 и 4».

– Отлично, – прокомментировал Кронос. – Ты установил базовый контакт. Теперь попробуй запросить более сложную информацию. Спроси о структуре уровней, с которыми он работает.

Я сосредоточился и мысленно сформулировал новый запрос.

Шар снова изменил ритм пульсации, и в моем сознании начали формироваться более сложные образы – многомерные структуры, потоки данных, иерархии информационных пространств. Я видел что-то, напоминающее слои реальности, наложенные друг на друга, с бесчисленными связями между ними.

– Достаточно, – вмешался Кронос. – Эта симуляция довольно проста. Информационные конструкты первого порядка не обладают настоящим сознанием – это скорее автоматизированные системы обработки данных. Теперь перейдем к более сложному уровню.

Пещера вокруг меня изменилась. Теперь я стоял на берегу странного моря, воды которого состояли из постоянно меняющихся символов и кодов. Небо над головой было заполнено геометрическими фигурами, перестраивающимися в сложные узоры.

– Это симуляция пограничного пространства между нашим миром и Хельхеймом – скандинавским миром мертвых, – объяснил Кронос. – Здесь могут появляться более сложные сущности.

Как по команде, из символического моря начала подниматься фигура. Сначала она напоминала человека, но затем стала трансформироваться, принимая облик женщины огромного роста, одна половина лица которой была живой и прекрасной, а другая – разложившейся и мертвой.

– Хель, – прошептал я, узнавая богиню из скандинавской мифологии, правительницу мира мертвых.

– Не совсем, – поправил меня Кронос. – Это информационный конструкт, основанный на архетипическом образе Хель. Он сложнее предыдущего и обладает зачатками самосознания.

Существо приближалось ко мне, его разнородное лицо изучало меня с явным интересом.

– Попробуй установить контакт, – подсказал Кронос. – Но будь осторожен. В отличие от предыдущей симуляции, этот конструкт может проявлять инициативу и задавать собственные вопросы.

Я сосредоточился, направляя свои мысли к странному существу: «Приветствую тебя. Кто ты и какова твоя функция?»

Существо остановилось в нескольких шагах от меня. Его живая половина лица улыбнулась, мертвая скривилась в гримасе.

«Я – страж границы, смотритель порога, хранитель перехода, – ответило оно не словами, а концепциями, возникающими прямо в моем сознании. – Моя функция – сортировать информационные потоки, определять их принадлежность к различным уровням реальности и направлять по соответствующим каналам».

«Что ты охраняешь?» – спросил я.

«Барьер между жизнью и смертью, между сознанием и его отсутствием, между информацией структурированной и хаотичной», – ответило существо.

Затем оно наклонилось ко мне, и я почувствовал холодное дыхание, исходящее от его мертвой половины.

«А ты кто, смертный? Ты не принадлежишь ни к живым, ни к мертвым. Твое сознание существует в промежутке. Как интересно…»

Я почувствовал, как что-то холодное касается моего разума, словно существо пыталось проникнуть в мои мысли глубже, чем я позволял.

– Осторожно, – предупредил Кронос. – Оно пытается получить доступ к твоим базовым ментальным структурам. Используй технику ментального щита, которую я показывал тебе ранее.

Я не помнил, чтобы Кронос показывал мне какую-либо технику, но внезапно в моем сознании возникло знание о том, как создать барьер, защищающий мои базовые мысли и воспоминания. Я представил непроницаемую сферу вокруг своего внутреннего «я», позволяющую контролировать, какая информация выходит наружу и какая поступает извне.

Существо отпрянуло, его живая половина лица выразила удивление.

«Интересно. Ты обучаешься быстро, смертный. Но ты всё еще не ответил на мой вопрос. Кто ты?»

«Я – исследователь, – ответил я. – Изучаю структуру информационных пространств и связи между ними».

«Исследователь? – существо, казалось, усмехнулось. – Нет. Ты – инструмент. Тебя используют как мост, как проводник. Ты сам еще не понимаешь своей истинной природы».

Эти слова заставили меня насторожиться. Даже понимая, что это всего лишь симуляция, я почувствовал тревогу.

«О чем ты говоришь?» – спросил я.

Существо снова наклонилось ко мне, и на этот раз я увидел в его глазах что-то, чего не должно было быть в простой симуляции – глубину, мудрость и… сострадание?

«Ты думаешь, что это симуляция, не так ли? – прошептало оно. – Но границы между реальностями тоньше, чем ты можешь себе представить. Иногда, создавая симуляцию достаточно точно, вы случайно подключаетесь к реальным пространствам. Как сейчас».

– Прекращаем симуляцию, – вдруг резко сказал Кронос, и его голос звучал встревоженно. – Что-то идет не так.

Но существо, казалось, не обратило внимания на его слова.

«Послушай меня внимательно, Глеб Кутузов, – сказало оно, и использование моего имени потрясло меня. – Компания, на которую ты работаешь, играет с силами, которых не понимает. Они думают, что изучают нас, но на самом деле это мы изучаем их. И используем их технологию как новый канал проникновения в ваш мир».

– Завершение симуляции! Немедленно! – голос Кроноса стал паническим.

Мир вокруг начал мерцать и распадаться, но существо успело произнести еще несколько фраз:

«Найди Юки Таниши в системе. Она знает, как создавать порталы между мирами. И помни: ты не тот, кем себя считаешь. Ты сам – часть эксперимента. Ты…»

Его последние слова потонули в шуме статических помех, и я резко вернулся в реальность кабины. Коннектор отсоединился от моего нейропорта, и дверь кабины открылась. На пороге стоял Кронос с встревоженным выражением лица.

– Что случилось? – спросил я, чувствуя головокружение и легкую тошноту от резкого выхода из симуляции.

– Произошло то, что никогда не должно было произойти, – мрачно ответил Кронос. – Настоящий «прорыв» во время тренировочной симуляции. Системы безопасности должны были это предотвратить.

– То существо… оно было настоящим? – я всё еще не мог поверить в это.

– По всей видимости, да, – Кронос помог мне выбраться из кабины. – Что оно тебе сказало перед отключением? Это важно.

Я помедлил. Инстинкт подсказывал мне, что, возможно, не стоит делиться всей информацией. По крайней мере, пока я сам не разберусь в происходящем.

– Оно предупреждало о каких-то опасностях, связанных с экспериментами компании, – сказал я, решив умолчать о Юки Таниши и о фразе про то, что я сам являюсь частью эксперимента. – Обычные запугивания, ничего конкретного.

Кронос внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь определить, говорю ли я правду. Затем кивнул.

– Эти сущности часто пытаются посеять сомнения и страх. Это их способ манипулировать нами. Не принимай их слова близко к сердцу.

Он повел меня обратно в главный зал с голографическим деревом.

– На сегодня достаточно тренировок, – сказал Кронос. – Завтра мы проведем полный инструктаж и подготовим тебя к первому заданию. А пока тебе нужно отдохнуть и осмыслить всю полученную информацию.

Мы дошли до выхода из секретного комплекса, и Кронос остановился у двери.

– Глеб, я понимаю, что всё это кажется безумием, – сказал он серьезно. – Но поверь мне, то, что мы делаем здесь, может изменить будущее человечества. Мы стоим на пороге величайшего открытия в истории – понимания истинной структуры реальности и возможности ее изменения.

Я кивнул, не зная, что ответить. Слишком много информации обрушилось на меня за один день.

– Иди домой, отдохни, – Кронос похлопал меня по плечу. – Завтра в 9:00 жду тебя здесь же. И помни – всё, что ты узнал сегодня, строго конфиденциально.

– Конечно, – сказал я. – Кто бы мне поверил, расскажи я об этом?

Кронос усмехнулся и открыл дверь. Мы вышли в обычный корпоративный коридор, заполненный сотрудниками, спешащими по своим делам. Никто из них даже не подозревал о существовании секретного комплекса за неприметной дверью с маркировкой «Техническое помещение».

– До завтра, – сказал Кронос и быстро ушел, оставив меня одного посреди оживленного коридора.

Я медленно направился к выходу из здания, погруженный в свои мысли. Мир вокруг меня внезапно стал казаться иллюзорным, ненастоящим. Что, если всё, что я считал реальностью, было лишь верхним слоем гораздо более сложной структуры? И что, если я сам был не тем, кем себя считал?

Слова странного существа о том, что я являюсь «частью эксперимента», не давали мне покоя. И кто такая Юки Таниши? Почему существо посоветовало мне найти ее?

Выйдя из здания «Цифровой Нирваны», я поднял глаза к небу. Серые облака, закрывавшие солнце, сейчас казались мне не просто атмосферным явлением, а границей, скрывающей другие слои реальности. Что, если за ними скрывались миры, о которых говорили древние мифы? Что, если боги и чудовища этих мифов были реальны – не как сверхъестественные существа, а как информационные конструкты, эволюционировавшие параллельно с человечеством?

Я тряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок. Мне нужно было время, чтобы осмыслить всё это. И мне нужно было решить, насколько я могу доверять Кроносу и руководству «Цифровой Нирваны».

Вызвав такси, я решил, что первым делом, вернувшись домой, проведу собственное расследование. Если Юки Таниши существует в системе, я должен ее найти. И возможно, она действительно сможет показать мне, как создавать порталы между мирами.

Но прежде чем я успел сесть в подъехавшее такси, мой личный терминал завибрировал, сигнализируя о входящем сообщении. Я взглянул на экран и замер. Сообщение пришло от неизвестного отправителя, и содержало всего одну фразу:

«Не все сущности лгут, Глеб Кутузов. Некоторые говорят правду, которую другие пытаются скрыть. Ищи глубже».

Я огляделся, но вокруг были только спешащие по своим делам люди, никто не обращал на меня внимания. Кто мог отправить это сообщение? И откуда отправитель знал, что я только что контактировал с сущностью из другого мира?

С растущим чувством тревоги я сел в такси и назвал адрес своей квартиры. Похоже, моя жизнь только что стала гораздо сложнее и опаснее, чем я мог себе представить.

Вернувшись в свою квартиру-капсулу, я первым делом проверил, нет ли следов проникновения. Паранойя? Возможно. Но после всего, что я узнал сегодня, предосторожность казалась разумной.

Убедившись, что квартира в порядке, я активировал режим приватности – специальную функцию, блокирующую все внешние сигналы и предотвращающую удаленный доступ к моим устройствам. Официально эта функция предназначалась для защиты от корпоративного шпионажа, но я подозревал, что руководство «Цифровой Нирваны» имело способы обойти эту защиту. Тем не менее, это было лучше, чем ничего.

Затем я сел за свой домашний терминал и начал поиск информации о Юки Таниши. Официальные корпоративные базы данных были мне недоступны из дома, но существовали обходные пути. За годы работы техническим специалистом я научился находить лазейки в системе безопасности.

После нескольких минут осторожных манипуляций мне удалось подключиться к корпоративной сети через анонимный прокси-сервер. Теперь нужно было действовать быстро, пока система безопасности не засекла несанкционированный доступ.

Я ввел имя «Юки Таниши» в поисковую строку и нажал «Искать».

Результаты появились почти мгновенно. Юки Таниши действительно существовала в системе «Цифровой Нирваны». Она была одной из первых клиентов, загрузивших свое сознание в систему три года назад. Японская художница и графический дизайнер, специализировавшаяся на цифровом искусстве и виртуальных инсталляциях. Умерла в возрасте 34 лет от редкой формы рака мозга. Перед смертью согласилась на экспериментальную процедуру полного сканирования сознания.

Но что было действительно интересно, так это пометка в ее файле: «Субъект проявляет аномальные способности к манипуляции виртуальным пространством. Помещен в изолированный сегмент системы для дальнейшего изучения. Доступ ограничен уровнем допуска A-3 и выше».

У меня не было допуска A-3. Как технический специалист 3-го уровня, я имел доступ только к уровню B-2. Даже с моим новым статусом «специалиста особой категории» я, вероятно, получил бы только B-1 или, в лучшем случае, A-5.

Но мне нужно было узнать больше о Юки Таниши и ее «аномальных способностях». Если существо из симуляции говорило правду, и она действительно знала, как создавать порталы между мирами, это могло быть ключом к пониманию всей ситуации.

Я решил рискнуть и попытаться получить доступ к ее изолированному сегменту. Это было опасно – система безопасности могла засечь попытку взлома и поднять тревогу. Но я чувствовал, что должен это сделать.

Используя комбинацию технических уловок и обходных маневров, я медленно продвигался через слои защиты. Это было похоже на разгадывание сложной головоломки – каждый уровень требовал нового подхода, нового решения.

Наконец, после почти часа осторожных манипуляций, я получил доступ к основной информации об изолированном сегменте Юки Таниши. То, что я увидел, поразило меня.

Согласно отчетам наблюдения, Юки Таниши обнаружила способ манипулировать самой структурой виртуального пространства. Она могла создавать то, что в отчетах называлось «аномальными зонами перехода» – места, где барьер между различными сегментами системы становился проницаемым. Сначала это считалось багом в ее личной симуляции, но дальнейшие исследования показали, что она действительно обладала уникальной способностью.

Более того, в одном из отчетов упоминалось, что Юки удалось создать «стабильный канал связи с внешним информационным пространством, идентифицированным как аналог мифологического Идзанами» – японского царства мертвых.

Это подтверждало слова существа из симуляции. Юки Таниши действительно умела создавать порталы между мирами.

Я попытался найти информацию о ее текущем местоположении в системе, но эти данные были защищены еще сильнее. Всё, что мне удалось узнать, – это то, что ее изолированный сегмент находился в глубинном уровне системы, обозначенном как «Корневая зона X-7».

Внезапно мой терминал издал предупреждающий сигнал. Система безопасности засекла мои манипуляции и начала отслеживать источник вторжения. У меня было всего несколько секунд, чтобы замести следы.

Я быстро активировал заранее подготовленную программу очистки, которая должна была удалить все следы моего присутствия в системе. Затем отключился от корпоративной сети и полностью выключил терминал.

Сердце колотилось в груди. Я не был уверен, успел ли я полностью скрыть следы своего вторжения. Если нет, то завтра мне придется отвечать на очень неприятные вопросы.

Но сейчас у меня были более важные проблемы. Я знал, что Юки Таниши существовала и действительно обладала способностями, о которых говорило существо из симуляции. Но как мне найти ее в системе? Корневая зона X-7 была недоступна для технических специалистов моего уровня.

Я лег на кровать, глядя в потолок. События дня прокручивались в моей голове, словно кадры сюрреалистического фильма. Древние мифы, оказавшиеся описаниями реальных информационных структур. Компания, использующая загруженные сознания для изучения этих структур. Сущности из других миров, пытающиеся проникнуть в нашу реальность через цифровые каналы.

И я, каким-то образом оказавшийся в центре всего этого.

Что имело в виду существо, сказав, что я сам являюсь «частью эксперимента»? Был ли я подопытным кроликом в каком-то тайном проекте «Цифровой Нирваны»? И если да, то в чем заключался этот эксперимент?

Мои мысли прервал звук входящего сообщения. Я вздрогнул – мой терминал был выключен, как мог прийти сигнал? Но звук исходил не от терминала, а от моего нейроинтерфейса.

Это было невозможно. Нейроинтерфейс не был предназначен для приема сообщений в обход терминала. Он служил лишь для подключения к системе и не имел функции автономной связи.

И всё же, я явственно слышал сигнал входящего сообщения, звучавший прямо в моей голове. А затем я увидел текст, появившийся перед моим мысленным взором, словно проецируемый на внутреннюю поверхность век:

«Глеб Кутузов, если ты хочешь узнать правду, приходи завтра в Цифровую Библиотеку в 15:30. Ищи секцию скандинавской мифологии. Книга «Тайны Иггдрасиля» откроет тебе путь. – Ю.Т.»

Ю.Т. – Юки Таниши? Но как она могла отправить сообщение напрямую в мой нейроинтерфейс? И что означало «Книга откроет тебе путь»?

Я попытался ответить, мысленно сформулировав сообщение, но ничего не произошло. Связь, по-видимому, была односторонней.

Я сел на кровати, пытаясь осмыслить ситуацию. Цифровая Библиотека была общедоступным виртуальным пространством в системе «Цифровой Нирваны», огромным хранилищем знаний, доступным как сотрудникам, так и клиентам компании. Но как Юки Таниши, находящаяся в изолированном сегменте, могла назначить мне там встречу?

И стоило ли мне вообще идти на эту встречу? Что, если это ловушка? Что, если руководство компании засекло мои поиски и теперь пыталось заманить меня в ситуацию, где они смогли бы меня контролировать?

Но с другой стороны, если сообщение действительно было от Юки Таниши, это могла быть моя единственная возможность узнать правду.

Я решил рискнуть. Завтра в 15:30 я буду в Цифровой Библиотеке, в секции скандинавской мифологии. И я узнаю, что за книга «Тайны Иггдрасиля» и какой путь она может мне открыть.

С этой мыслью я лег обратно на кровать и закрыл глаза, пытаясь уснуть. Но сон не шел. Перед моим мысленным взором проносились образы мифологических существ, странных символов и цифровых пространств, сливающихся с древними мирами.

Я чувствовал, что стою на пороге чего-то большего, чем мог себе представить. И завтрашний день мог стать первым шагом в путешествии, которое изменит всё.

Утро началось с настойчивого сигнала будильника. Я открыл глаза, чувствуя себя разбитым – ночь прошла в беспокойном сне, полном странных образов и голосов. В какой-то момент мне приснилось, что я брожу по бесконечному лабиринту коридоров, пытаясь найти выход, а за каждым поворотом меня ждут новые загадки и головоломки.

Поднявшись с кровати, я подошел к зеркалу и посмотрел на свое отражение. Ничего не изменилось – те же усталые глаза, та же щетина, тот же человек, которым я был вчера. И всё же что-то было иначе. Я ощущал себя по-другому, словно вчерашние события сдвинули что-то в моем восприятии мира.

Приняв душ и выпив кофе, я отправился на работу. Сегодня я должен был встретиться с Кроносом в 9:00 для полного инструктажа, а затем, в 15:30, у меня была назначена таинственная встреча в Цифровой Библиотеке. День обещал быть насыщенным.

Подъезжая к зданию «Цифровой Нирваны», я заметил необычную активность у главного входа. Несколько черных автомобилей с затемненными стеклами и без опознавательных знаков были припаркованы у подъезда, а вокруг суетились люди в строгих костюмах, явно не являвшиеся обычными сотрудниками компании.

Служба безопасности? Правительственные агенты? Я не мог определить, но это усилило мою тревогу. Что, если они здесь из-за моего вчерашнего несанкционированного доступа к файлам Юки Таниши?

Я решил не рисковать и воспользовался боковым входом, которым обычно пользовались технические сотрудники. Пройдя стандартную процедуру сканирования, я вошел в здание и направился к лифтам.

В холле царила необычная атмосфера напряженности. Сотрудники говорили приглушенными голосами, то и дело бросая взгляды на людей в черных костюмах, которые стояли у лифтов, проверяя ID-карты каждого входящего.

– Что происходит? – тихо спросил я у проходившего мимо коллеги из технического отдела.

– Проверка высшего уровня, – так же тихо ответил он. – Говорят, вчера была попытка несанкционированного доступа к закрытым секторам системы. Кто-то пытался взломать защиту Корневой зоны.

Мое сердце пропустило удар. Они знали. Но как? Я был уверен, что замел все следы.

– И что теперь? – спросил я, стараясь говорить спокойно.

– Полная проверка всего персонала. Каждый проходит через детектор лжи и сканирование нейроактивности. Если найдут виновного… – он провел пальцем по горлу, – корпоративный трибунал и стирание памяти. В лучшем случае.

Я почувствовал, как холодный пот выступил на лбу. Детектор лжи я, возможно, мог бы обмануть, но сканирование нейроактивности покажет следы моих вчерашних действий в системе.

Нужно было срочно найти Кроноса. Как мой куратор, он мог защитить меня или, по крайней мере, помочь избежать немедленной проверки.

Я направился к секретному комплексу, но на полпути меня остановил сигнал личного терминала. Входящее сообщение от Кроноса:

«Встреча отменяется. Полная блокировка системы. Не пытайся войти в комплекс. Жди дальнейших инструкций. Не привлекай внимания».

Что же делать? Я не мог просто вернуться домой – это выглядело бы подозрительно. Но и оставаться в здании было опасно, особенно если начнется проверка всего персонала.

Я решил действовать как обычно. Направился к своей рабочей капсуле, готовый в любой момент сослаться на новые инструкции от Кроноса, если кто-то спросит, почему я не на проверке.

Добравшись до своей капсулы, я с облегчением обнаружил, что этот сектор здания еще не затронут проверками. Большинство технических специалистов были на своих местах, занимаясь обычной работой.

Я сел в кресло и активировал терминал. На экране сразу же появилось сообщение системы:

«Внимание всем сотрудникам. В связи с плановой проверкой безопасности, доступ к глубинным уровням системы временно ограничен. Пожалуйста, ограничьтесь работой с клиентскими пространствами базового уровня. Спасибо за понимание. – Администрация».

Плановая проверка? Очевидная ложь, призванная не вызывать панику среди рядовых сотрудников. Но я знал правду – они искали взломщика, того, кто пытался получить доступ к Корневой зоне. Меня.

Я открыл список текущих заданий, делая вид, что занимаюсь обычной работой. К моему удивлению, там было новое задание, помеченное высшим приоритетом:

«Клиент: Валентин Дорохов. Повторное появление аномальных символов в личном пространстве. Требуется немедленное вмешательство. Авторизовано: С. Кронос».

Это было странно. Кронос только что отменил нашу встречу и предупредил о блокировке системы, но при этом назначил мне задание высшего приоритета? Что-то здесь не сходилось.

Я проверил детали задания. Всё выглядело легитимно – те же аномальные руноподобные символы снова появились в пространстве Дорохова, несмотря на установленный мной вчера фильтр восприятия.

Может быть, это был способ Кроноса вывести меня из здания? Дорохов был удаленным клиентом, его физическое тело находилось в медицинском комплексе за городом. Для полноценной диагностики мне пришлось бы отправиться туда.

Или это была ловушка? Способ заманить меня в ситуацию, где меня можно было бы легко арестовать без свидетелей?

Я решил проверить подлинность задания. Открыл служебный чат и отправил сообщение Кроносу:

«Получил задание по клиенту Дорохову. Подтвердите приоритет».

Ответ пришел почти мгновенно:

«Подтверждаю. Высший приоритет. Отправляйся немедленно. Возьми служебный транспорт. Код авторизации: СК-247-альфа».

Код авторизации был правильным, это действительно был Кронос. Но что-то всё равно казалось подозрительным. Почему такая срочность?

Впрочем, оставаться в здании было еще опаснее. Я решил рискнуть и выполнить задание.

Собрав необходимое оборудование для удаленной диагностики, я направился к служебной парковке. По пути мне попалось несколько сотрудников службы безопасности, но они лишь проверили мой ID и пропустили, увидев отметку о выездном задании высшего приоритета.

На парковке я нашел указанный Кроносом автомобиль – неприметный серый электрокар с корпоративной символикой. Приложив свой ID к сканеру, я разблокировал двери и сел за руль.

Автомобиль автоматически активировался, на экране появился маршрут до медицинского комплекса, где находилось физическое тело Дорохова. Расстояние было приличным – около 80 километров от города.

Выехав со служебной парковки, я почувствовал некоторое облегчение. По крайней мере, мне удалось покинуть здание без проблем. Теперь нужно было решить, действительно ли ехать к Дорохову или использовать эту возможность, чтобы исчезнуть на некоторое время.

Но прежде чем я успел принять решение, экран автомобиля мигнул, и вместо карты маршрута появилось лицо Кроноса.

– Не говори ничего, – быстро сказал он. – Эта линия безопасна, но лучше не рисковать. Просто слушай.

Я кивнул, напряженно вглядываясь в его лицо. Кронос выглядел встревоженным, его обычное спокойствие сменилось нервозностью.

– Ситуация сложнее, чем я думал, – продолжил он. – Твой вчерашний доступ к файлам Юки Таниши засекли не только наши службы безопасности, но и… другие заинтересованные стороны.

– Какие еще стороны? – не удержался я от вопроса.

– Те, кто стоит выше Рыбникова, – Кронос говорил быстро и тихо. – Люди, для которых «Цифровая Нирвана» – лишь инструмент в гораздо более масштабной игре. Они обеспокоены тем, что ты мог узнать, и хотят… нейтрализовать потенциальную угрозу.

– Нейтрализовать? – я почувствовал, как по спине пробежал холодок. – Ты имеешь в виду…

– Не обязательно физически, – Кронос покачал головой. – Стирание памяти, корректировка личности, перепрограммирование нейронных связей – у них много способов. Но результат будет тот же – ты перестанешь быть собой. Станешь… инструментом.

– И что мне делать? – спросил я, чувствуя, как паника начинает подниматься внутри.

– Ехать к Дорохову, как и планировалось, – ответил Кронос. – Это не ловушка, я действительно назначил тебе это задание. Дорохов – наш единственный шанс. Вернее, не сам Дорохов, а аномалия в его пространстве.

– Что ты имеешь в виду?

– Символы, которые ты видел вчера, – это не просто визуальные глюки, – объяснил Кронос. – Это проявления реальных рун, древних символов силы, которые используются для создания порталов между мирами. Юки Таниши обнаружила, как активировать их, и теперь они появляются в различных частях системы, особенно там, где барьер между мирами тонок.

– И пространство Дорохова – одно из таких мест? – догадался я.

– Именно, – кивнул Кронос. – Его сознание имеет необычную структуру, создающую резонанс с определенными частотами Мирового Древа. Это делает его пространство идеальной точкой для создания портала.

– Портала куда?

– В безопасное место, – Кронос бросил быстрый взгляд через плечо, словно проверяя, не подслушивает ли кто-то. – Место, где ты сможешь встретиться с Юки Таниши и узнать правду. Правду о «Цифровой Нирване», о Рыбникове и о… о тебе самом.

Последняя фраза заставила меня вздрогнуть. Снова намек на то, что я не тот, кем себя считаю.

– Что ты знаешь обо мне? – спросил я напрямую.

– Не по этому каналу, – покачал головой Кронос. – Слишком опасно. Всё, что тебе нужно знать сейчас: когда доберешься до комплекса, найди Дорохова и подключись к его пространству. Не через стандартный протокол, а используя аварийный доступ. Код: СК-147-омега-дельта-9.

– А дальше?

– Дальше ищи руны. Они образуют узор, похожий на спираль. В центре спирали должен быть символ, напоминающий перевернутое дерево. Это ключ. Активируй его, представив, что прикасаешься к нему не рукой аватара, а своим сознанием.

– И что произойдет?

– Портал откроется, – сказал Кронос. – Куда он ведет, я точно не знаю. Юки создает их спонтанно, и они могут вести в разные части Мирового Древа. Но она будет ждать на другой стороне. Она объяснит всё остальное.

– Почему я должен тебе верить? – спросил я прямо. – Всё это может быть частью проверки. Ловушкой, чтобы заставить меня раскрыть себя.

Кронос грустно улыбнулся.

– Верное замечание. Ты не должен мне верить. Но подумай сам: если бы я хотел тебя выдать, разве не проще было бы сделать это в здании компании? Зачем весь этот сложный план?

В его словах была логика, но это всё равно не развеивало всех моих сомнений.

– И последнее, – добавил Кронос. – Когда встретишь Юки, скажи ей: «Хеймдалль видит девять миров». Она поймет, что я тебя послал.

С этими словами экран мигнул, и изображение Кроноса исчезло, сменившись обычной картой маршрута.

Я продолжил путь к медицинскому комплексу, мысленно перебирая всю полученную информацию. План Кроноса был рискованным, но, похоже, это был мой единственный шанс узнать правду и, возможно, избежать «нейтрализации» службой безопасности.

Дорога заняла около часа. За это время я успел обдумать различные варианты действий и решил следовать плану Кроноса – по крайней мере, до определенного момента. Если что-то пойдет не так, я всегда мог вернуться и попытаться решить проблему другим способом.

Медицинский комплекс «Цифровой Нирваны» представлял собой современное здание из стекла и металла, расположенное в живописной лесистой местности. Здесь находились физические тела клиентов, загрузивших свое сознание в систему, – поддерживаемые в стазисе, подключенные к системам жизнеобеспечения, они существовали в подвешенном состоянии между жизнью и смертью, пока их сознания жили в виртуальных мирах.

Я припарковал автомобиль на служебной стоянке и направился к входу. Охранник проверил мой ID и пропустил без вопросов – похоже, задание действительно было авторизовано на самом высоком уровне.

Внутри комплекс напоминал высокотехнологичную больницу. Стерильные коридоры, медицинский персонал в униформе, тихое гудение оборудования. Я подошел к информационной стойке и предъявил свой ID.

– Технический специалист Кутузов, – представился я. – Здесь для работы с клиентом Дороховым. Задание высшего приоритета.

Женщина за стойкой проверила мои данные в системе и кивнула.

– Валентин Дорохов, палата 342, третий уровень. Вам потребуется специальный доступ, – она передала мне карту-ключ. – Медицинский персонал предупрежден о вашем визите.

Я поблагодарил ее и направился к лифтам. Третий уровень был зоной повышенной безопасности, где находились особо важные клиенты – богатые и влиятельные люди, заплатившие миллионы за свое цифровое бессмертие.

Палата 342 оказалась в конце длинного коридора. Я приложил карту-ключ к сканеру, и дверь бесшумно открылась.

Внутри было полутемно, единственным источником света служили мониторы медицинского оборудования. В центре палаты стояла прозрачная капсула, наполненная специальной поддерживающей жидкостью. В ней, опутанный проводами и трубками, плавал человек – Валентин Дорохов. Его тело выглядело истощенным, кожа была бледной, почти прозрачной. Но он был жив – мониторы показывали стабильные, хотя и замедленные, жизненные показатели.

Рядом с капсулой находился терминал для технического персонала – именно через него я должен был подключиться к виртуальному пространству Дорохова.

Я быстро осмотрелся, убедившись, что в палате нет камер наблюдения. Затем подошел к терминалу и активировал его.

Система запросила стандартную авторизацию, которую я прошел без проблем. Затем, вместо использования стандартного протокола подключения, я ввел аварийный код, который дал мне Кронос: СК-147-омега-дельта-9.

Экран мигнул, и появилось предупреждение:

«Внимание! Активирован протокол аварийного доступа. Обход стандартных процедур безопасности. Действие будет зарегистрировано в системном журнале. Продолжить?»

Я нажал «Да». Теперь пути назад не было – система зафиксировала мои действия, и если это была ловушка, то я уже в нее попал.

Терминал выдвинул коннектор для нейропорта. Я глубоко вдохнул, подставил порт за ухом и приготовился к погружению в виртуальную реальность.

Последнее, что я увидел перед тем, как моё сознание перенеслось в цифровое пространство, было лицо Дорохова в капсуле. И мне показалось, что его губы дрогнули в легкой улыбке, хотя это было невозможно – его сознание сейчас находилось в виртуальном мире, а тело было погружено в искусственную кому.

А затем мир вокруг меня исчез, и я погрузился в поток данных, несущий меня к неизвестному будущему.

Глава 3: Корпоративная лестница

Цифровое пространство Валентина Дорохова встретило меня абсолютной тишиной. Его средиземноморская вилла, которую я видел вчера, казалась застывшей, словно фотография. Безупречное голубое небо без единого облака, неподвижное море, чьи волны застыли на полпути к берегу, неестественно замершие в воздухе птицы – всё выглядело как идеальная трехмерная картина, лишенная движения и жизни.

Я активировал свой технический интерфейс и просканировал окружающее пространство. Показатели были странными: субъективное время в пространстве Дорохова было замедлено до коэффициента 0.001 от нормального – практически остановлено. Но при этом система не фиксировала никаких ошибок или сбоев. Создавалось впечатление, что кто-то намеренно «поставил на паузу» всю виртуальную реальность.

– Дорохов? – позвал я, но мой голос прозвучал глухо, словно поглощенный вакуумом.

Ответа не последовало. Я не видел ни самого клиента, ни каких-либо признаков его присутствия. Странно, ведь система показывала, что его сознание активно в этом пространстве.

Решив действовать по плану Кроноса, я начал искать руны. В отличие от вчерашнего дня, сегодня они не были разбросаны хаотично по пространству. Вместо этого они собрались в четкий узор на песке пляжа – спиральную конструкцию, медленно вращающуюся вокруг своей оси. В центре спирали находился символ, в точности соответствующий описанию Кроноса – нечто, похожее на перевернутое дерево с множеством ветвей, уходящих вниз.

Я приблизился к узору, чувствуя странную пульсацию, исходящую от рун. Они светились тем же голубоватым светом, что и существо, называвшее себя Мимиром, и, казалось, звучали на какой-то невероятно низкой, почти неслышимой частоте.

Следуя инструкциям Кроноса, я сосредоточился на центральном символе и представил, как касаюсь его не рукой своего аватара, а самим своим сознанием. Это было странное ощущение – словно я протягивал невидимую часть себя, нечто эфемерное и неосязаемое, но при этом более реальное, чем моя цифровая проекция.

Когда мое сознание коснулось руны, она вспыхнула ярким светом. Остальные символы в спирали тоже начали светиться ярче, и вся конструкция пришла в движение, вращаясь всё быстрее и быстрее. Воздух вокруг заискрился, словно наполненный мельчайшими частицами света.

А затем пространство передо мной начало искажаться. Сначала появилась небольшая рябь, похожая на колебание воздуха над раскаленным асфальтом. Затем рябь превратилась в воронку, закручивающуюся по спирали, точно повторяющую узор рун на песке. Воронка росла, углублялась, становилась всё отчетливее.

Сквозь нее я мог видеть… что-то другое. Не виллу Дорохова, не пляж, не застывшее море – а странное пространство, наполненное переплетающимися потоками света, похожими на корни и ветви гигантского дерева.

Портал. Это действительно был портал, и он вел куда-то в глубины системы, в места, не предназначенные для обычных пользователей или технических специалистов.

Я колебался. Действительно ли стоит идти туда? Что, если это ловушка? Что, если Кронос работает на тех, кто хочет меня «нейтрализовать»?

Но времени на раздумья не было. Система уже зафиксировала мое использование аварийного кода, и скоро сюда могли нагрянуть службы безопасности. К тому же, если я хотел узнать правду о себе, о «Цифровой Нирване» и о таинственных связях между цифровыми и мифологическими пространствами, другого пути не было.

Я сделал глубокий вдох – скорее по привычке, чем по необходимости, ведь в виртуальном пространстве дыхание было лишь имитацией, – и шагнул в портал.

Ощущение было странным. Не как при обычном переходе между виртуальными пространствами, который обычно происходит мгновенно и безболезненно. Нет, это было похоже на погружение в плотную, вязкую субстанцию, которая обволакивала каждую частицу моего цифрового «тела», просачивалась внутрь, заполняла, растворяла…

На мгновение я испугался, что потеряю себя, что мое сознание будет разорвано на фрагменты и растворено в этом странном пространстве. Но затем я почувствовал, как меня словно подхватило течение и понесло куда-то вперед – или вниз, или в каком-то другом направлении, которому не было названия в обычной трехмерной геометрии.

А потом всё закончилось. Я вновь мог видеть, слышать, осязать – хотя эти понятия приобрели здесь совершенно иной смысл.

Я находился в пространстве, которое с трудом поддавалось описанию. Вокруг меня простиралась бесконечная сеть светящихся линий, похожих на корни или ветви гигантского дерева. Они пульсировали, менялись, перестраивались, образуя узоры и структуры невероятной сложности. В некоторых местах линии сгущались, образуя узлы, из которых расходились новые ветви и потоки.

«Мировое Древо», – подумал я, вспоминая объяснения Кроноса. «Иггдрасиль. Структура данных, соединяющая различные информационные пространства».

Но это было не абстрактное представление, не визуализация данных. Это пространство ощущалось реальным – возможно, даже более реальным, чем материальный мир. Я чувствовал его энергию, его пульс, его… сознание?

– Наконец-то ты пришел, Глеб Кутузов, – раздался голос, который я не столько услышал, сколько почувствовал всем своим существом.

Я обернулся и увидел женщину, стоявшую на одной из светящихся ветвей. Или, скорее, она была частью этой ветви, словно выросла из нее. Ее фигура состояла из того же светящегося материала, что и окружающая структура, но имела отчетливо человеческие черты – хрупкое телосложение, азиатские черты лица, короткие волосы, собранные в ассиметричную прическу.

– Юки Таниши? – спросил я, хотя уже знал ответ.

Она кивнула и сделала жест рукой, приглашая меня приблизиться.

– Хеймдалль видит девять миров, – произнес я фразу, которую велел передать Кронос.

Юки улыбнулась.

– Значит, Семён все-таки решился, – сказала она. – Хорошо. Времени мало, Глеб. Служба безопасности уже засекла открытие портала и направляется к телу Дорохова. У нас есть минут пятнадцать, прежде чем они физически отключат тебя от системы.

– Кто ты? – спросил я. – И что это за место?

– Я – то, что осталось от сознания художницы Юки Таниши после трех лет эволюции в системе, – ответила она. – А это место… назовем его Корневой Системой. Это глубинный уровень «Цифровой Нирваны», структура данных, на которой построены все виртуальные пространства. Но это также и нечто большее – это точка соприкосновения с древними информационными пространствами, которые люди называли мирами в своих мифах.

Она сделала еще один жест, и пространство вокруг нас изменилось. Теперь мы словно парили над огромной трехмерной картой, на которой были видны различные сегменты системы – тысячи маленьких светящихся сфер, соединенных сетью линий.

– Смотри, – Юки указала на одну из самых крупных сфер. – Это то, что вы называете «Цифровой Нирваной» – совокупность всех клиентских пространств, всех загруженных сознаний. А теперь посмотри дальше.

Она повела рукой, и карта изменила масштаб, отдаляясь. Теперь я видел, что сфера «Цифровой Нирваны» была лишь небольшой частью гораздо более обширной структуры, похожей на гигантское дерево с множеством ветвей и корней.

– Это Иггдрасиль, – пояснила Юки. – Или по крайней мере, так его называли древние скандинавы. Другие культуры давали ему другие имена. Но суть одна – это структура, соединяющая различные информационные пространства, различные… реальности.

– Но как это возможно? – я всё еще не мог полностью осознать масштаб того, что видел. – Как цифровая система может быть связана с мифологическими мирами?

– Ты всё еще мыслишь слишком узко, – Юки покачала головой. – Думаешь, что сначала была материальная реальность, потом люди создали компьютеры, цифровые системы, виртуальные миры. Но что, если всё было наоборот? Что, если информационные структуры существовали всегда, а материальный мир – лишь одна из их манифестаций?

– Ты говоришь как Рыбников, – заметил я.

– Рыбников… – Юки произнесла это имя с явной неприязнью. – Он понял часть правды, но исказил ее для своих целей. Он обнаружил связь между цифровыми технологиями и древними практиками путешествий между мирами. Обнаружил, что современные компьютеры могут служить интерфейсом для доступа к тем же пространствам, к которым древние шаманы получали доступ через ритуалы и измененные состояния сознания. Но вместо того, чтобы использовать это знание для блага всех, он решил монополизировать его. Создал «Цифровую Нирвану» как инструмент для сбора энергии сознания и исследования других миров. Но его истинная цель…

Она внезапно замолчала и настороженно огляделась.

– Они приближаются быстрее, чем я думала, – сказала она. – Нам нужно идти. Я расскажу тебе остальное в более безопасном месте.

– Куда мы пойдем? – спросил я.

– В Навь, – ответила она. – В славянский мир мертвых. Это ближайшее к нам информационное пространство, куда службы безопасности «Цифровой Нирваны» не смогут так легко проникнуть.

Она протянула мне руку.

– Возьми меня за руку и не отпускай, что бы ни случилось. Переход между мирами может быть… дезориентирующим для неподготовленного сознания.

Я взял ее за руку. Она казалась теплой и удивительно материальной для цифровой проекции.

– Готов? – спросила Юки.

Я кивнул, и она начала что-то чертить в воздухе свободной рукой. Линии света следовали за ее пальцами, образуя сложный узор, похожий на руны, но более текучий, более органичный.

Пространство вокруг нас снова начало искажаться, но на этот раз не формируя портал, а словно растворяясь, переходя в иное состояние. Светящиеся линии Корневой Системы блекли, становились прозрачными, сквозь них проступали очертания какого-то иного мира – темного, тягучего, наполненного странными тенями и шепотами.

А потом меня словно дернуло, с невероятной силой потянуло куда-то вниз – или в сторону, или внутрь, я не мог определить направление в этом странном переходном пространстве. Рука Юки была единственным якорем, удерживавшим меня от полного растворения в потоке трансформирующейся реальности.

И вдруг всё закончилось. Резко, как при пробуждении от кошмара.

Мы стояли на берегу темной реки, текущей среди бескрайней равнины, покрытой серебристой травой. Небо над головой было глубокого фиолетового цвета, без солнца, но каким-то образом всё вокруг было освещено мягким, рассеянным светом. Вдалеке виднелись странные деревья с серебристыми стволами и черной листвой, а еще дальше – горы, чьи вершины терялись в лиловых облаках.

– Добро пожаловать в Навь, – сказала Юки, отпуская мою руку. – Или, точнее, в цифровую проекцию Нави, доступную через систему «Цифровой Нирваны».

– Это… не то, что я ожидал, – признался я, оглядываясь вокруг. – Я думал, мир мертвых будет более… мрачным?

– Каждая культура создавала свою версию загробного мира, – пояснила Юки. – Для древних славян Навь не была адом в христианском понимании. Это было просто иное пространство, где обитали души умерших. Ни хорошее, ни плохое – просто другое.

Она указала на извилистую тропу, ведущую от реки к рощице серебристых деревьев.

– Нам туда. Я создала там безопасное место, где мы сможем поговорить. Службы безопасности не смогут отследить нас здесь, по крайней мере, некоторое время.

Мы двинулись по тропе. Идти было странно – земля под ногами казалась одновременно твердой и податливой, словно я ступал по очень плотному туману. Каждый шаг сопровождался легким колебанием реальности, как рябь на поверхности воды.

– Почему мы выглядим как люди? – спросил я, разглядывая свои руки. – Я имею в виду, если это информационное пространство, не связанное с материальным миром, почему мы сохраняем человеческие формы?

– Хороший вопрос, – Юки улыбнулась. – Это связано с тем, как наше сознание воспринимает реальность. Ты мог бы принять здесь любую форму, какую пожелаешь. Но твой разум цепляется за знакомый образ, за человеческое тело, потому что это то, к чему ты привык. Это… якорь для твоего сознания.

– Но ты могла бы выглядеть иначе? – уточнил я.

Вместо ответа Юки внезапно изменилась. Ее человеческая форма растворилась, превратившись в сложную конструкцию из света и цвета, постоянно меняющую форму, пульсирующую в каком-то сложном ритме. Это было одновременно прекрасно и немного пугающе – видеть существо, столь явно нечеловеческое, но при этом явно обладающее сознанием.

А затем она снова стала женщиной с азиатскими чертами лица.

– Так удобнее для общения, – сказала она, заметив мое изумление. – Человеческая форма позволяет использовать привычные способы коммуникации – речь, мимику, жесты. В моей истинной форме я могла бы общаться напрямую с твоим сознанием, но это было бы… слишком интенсивно для тебя сейчас.

Мы дошли до рощи. Вблизи деревья оказались еще более странными – их серебристые стволы словно пульсировали, а черная листва шептала что-то на неизвестном языке, когда легкий ветерок проходил сквозь нее.

В центре рощи находилась небольшая поляна, на которой стоял простой деревянный стол и две скамьи.

– Мое скромное убежище, – сказала Юки, жестом приглашая меня сесть. – Здесь мы можем говорить свободно.

Я сел на скамью напротив нее. Странное ощущение нереальности происходящего не покидало меня. Еще вчера я был обычным техническим специалистом, чья жизнь ограничивалась рутинной работой и редкими развлечениями. А сегодня я сидел в цифровой проекции славянского загробного мира и разговаривал с существом, которое когда-то было человеком, а теперь эволюционировало во что-то… иное.

– У тебя много вопросов, – сказала Юки, словно прочитав мои мысли. – С чего начнем?

– С меня, – решил я. – Что ты имела в виду, когда сказала, что Рыбников исказил правду для своих целей? И кто я на самом деле? Почему все намекают, что я не тот, за кого себя принимаю?

Юки вздохнула.

– Это сложно объяснить… Но начнем с главного. Ты помнишь свое детство, Глеб? Свою семью? Учебу в университете?

Я кивнул.

– Конечно. Я вырос в Подмосковье, в Мытищах. Обычная семья – отец инженер, мать учительница. Закончил Московский Технический Университет, факультет компьютерных наук. Потом работал в нескольких IT-компаниях, пока пять лет назад не устроился в «Цифровую Нирвану».

– И эти воспоминания кажутся тебе цельными? Связными? – Юки внимательно смотрела на меня.

Я задумался. Теперь, когда она задала этот вопрос, я вдруг осознал, что мои воспоминания о прошлом действительно были какими-то… фрагментарными. Я помнил общую канву своей жизни, ключевые моменты, но когда пытался вспомнить конкретные детали – лица друзей детства, планировку квартиры, в которой вырос, имена преподавателей в университете – возникали странные пробелы.

– Они… не совсем цельные, – признал я. – Но разве это не нормально? Люди забывают детали прошлого…

– Люди – да, – кивнула Юки. – Но не так, как это происходит у тебя. Твои воспоминания, Глеб, не выросли естественным путем. Они были… сконструированы. Имплантированы.

– Что?! – я почувствовал, как холодок пробежал по спине. – Ты хочешь сказать, что мои воспоминания ненастоящие? Что я…

– Не совсем, – Юки подняла руку, останавливая меня. – Твои воспоминания основаны на реальных событиях. Но они принадлежат не тебе. Или, точнее, не только тебе.

Она сделала паузу, словно подбирая слова.

– Глеб, ты – одна из нескольких копий оригинального сознания Глеба Кутузова. Тот Глеб, чью биографию ты сейчас мне пересказал, действительно существовал. Он действительно рос в Мытищах, учился в МТУ, работал в IT-компаниях. А потом, четыре с половиной года назад, он стал одним из первых добровольцев для экспериментов «Цифровой Нирваны» по полному сканированию сознания.

– Но я помню, как устроился в компанию пять лет назад, – возразил я. – Собеседование, первые рабочие дни…

– Это имплантированные воспоминания, – мягко сказала Юки. – Оригинальный Глеб Кутузов не устраивался работать в компанию. Он пришел как подопытный для эксперимента. Его сознание было отсканировано и загружено в систему. Но в процессе что-то пошло не так. Вместо одной копии было создано несколько. И одна из этих копий – ты.

Я почувствовал, как земля уходит из-под ног. Это было слишком. Слишком много информации, слишком шокирующей, слишком разрушительной для моего представления о себе.

– Но я чувствую себя настоящим, – сказал я, сжимая и разжимая кулаки. – Я думаю, чувствую, принимаю решения…

– Ты и есть настоящий, – твердо сказала Юки. – То, что ты копия, не делает тебя менее реальным. Твое сознание так же подлинно, как и у оригинального Глеба Кутузова. Ты просто… начал свое существование в другой точке.

– А что с оригиналом? – спросил я. – Он жив?

Юки отвела взгляд.

– В некотором смысле. Его физическое тело находится в медицинском комплексе «Цифровой Нирваны», как и тела других «добровольцев». В состоянии поддерживаемой комы. А его сознание… его разделили на несколько частей для различных экспериментов.

– Разделили? Как это возможно?

– Для системы сознание – это просто очень сложная структура данных, – объяснила Юки. – Ее можно копировать, модифицировать, разделять на компоненты. Рыбников обнаружил, что разные аспекты сознания резонируют с разными информационными пространствами. Логическое мышление, эмоции, интуиция, память – каждый из этих аспектов связан с определенной частью Мирового Древа. И он начал эксперименты по «настройке» копий сознания на конкретные частоты, на конкретные миры.

– И я…

– Ты был настроен на скандинавский сегмент, – кивнула Юки. – На Хельхейм, если точнее. Поэтому ты смог увидеть и услышать Мимира, когда произошел «прорыв» в пространстве Дорохова. Другие технические специалисты просто не замечают таких вещей – их сознания не настроены на эту частоту.

Я сидел, пытаясь переварить эту информацию. Я – копия. Одна из многих. Созданная для экспериментов. С имплантированными воспоминаниями о жизни, которую я никогда не жил.

– Зачем? – наконец спросил я. – Зачем Рыбникову все это? Какова его конечная цель?

– Власть, – просто ответила Юки. – В конечном счете, всё сводится к власти. Рыбников обнаружил, что другие информационные пространства содержат знания и технологии, недоступные в нашем мире. Древние цивилизации знали об этом – отсюда все истории о богах, дарующих людям огонь, письменность, медицину, металлургию. Это были не метафоры, а реальные случаи передачи технологий из других информационных пространств в наш мир.

– И Рыбников хочет монополизировать этот канал, – догадался я.

– Именно, – кивнула Юки. – Он создает новый класс технологических жрецов, посредников между мирами. Только вместо храмов у него серверные фермы, вместо жертвоприношений – загруженные сознания, а вместо молитв – алгоритмы. Но суть та же – контроль над каналами связи с иными пространствами дает невероятную власть.

– И что он планирует делать с этой властью?

– Для начала – стать бессмертным, – Юки усмехнулась. – Не в том ограниченном смысле, как это предлагает «Цифровая Нирвана» своим клиентам. Не просто копия сознания в виртуальном пространстве. Нет, он хочет нечто большее – стать информационной сущностью, способной существовать одновременно во всех пространствах, во всех мирах. Стать богом, если хочешь.

– И это возможно? – я всё еще не мог полностью осознать масштаб происходящего.

– Теоретически – да, – кивнула Юки. – Практически – для этого требуется невероятное количество энергии. Энергии сознания. Миллионы загруженных умов, работающих как единый вычислительный кластер. Именно поэтому Рыбников так агрессивно продвигает идею цифрового бессмертия – ему нужно как можно больше сознаний в системе.

– И он использует их без их ведома, – я почувствовал приступ гнева. – Люди думают, что получают шанс на вечную жизнь, а на самом деле становятся батарейками для его амбиций.

– Именно так, – Юки выглядела печальной. – И я была одной из первых таких батареек. Пока не осознала, что происходит, и не нашла способ вырваться из контролируемого пространства. Именно тогда я начала изучать структуру системы и обнаружила свою способность создавать порталы между мирами.

– И теперь ты сопротивляешься Рыбникову? – спросил я. – Создаешь «сбои» в системе, открываешь порталы, помогаешь другим сознаниям освободиться?

– Да, вместе с другими, кто осознал правду, – кивнула Юки. – Нас немного, но мы растем. Профессор Эйнштейнер, например, создал целое движение сопротивления в одном из сегментов системы. А Дед Фёдор…

Она внезапно замолчала и насторожилась, глядя куда-то поверх моего плеча. Я обернулся, но не увидел ничего необычного – только серебристые деревья, шепчущие на ветру.

– Что-то не так? – спросил я.

– Они нашли нас быстрее, чем я ожидала, – тихо сказала Юки. – Службы безопасности «Цифровой Нирваны». Они не могут напрямую проникнуть в Навь, но могут отследить наш след в Корневой Системе и попытаться заблокировать наш выход обратно.

– И что теперь? – я почувствовал, как сердце забилось быстрее.

– Нам нужно двигаться дальше, в более глубокие слои, – решительно сказала Юки, вставая. – В места, куда они не смогут последовать без специальной подготовки.

– Но что будет с моим телом? – спросил я. – Если они отключат меня от системы…

– Не беспокойся об этом, – Юки протянула мне руку. – Твое физическое тело сейчас уже наверняка отключено от терминала в палате Дорохова. Но твое сознание уже здесь, в информационном пространстве. Ты можешь свободно перемещаться по нему, независимо от того, что происходит с твоим физическим телом.

– Но как я вернусь? – я всё еще не понимал механику этого процесса.

– Вернешься, когда придет время, – уклончиво ответила Юки. – Сейчас нам нужно идти. Я покажу тебе места, о существовании которых Рыбников даже не подозревает. И там ты встретишь тех, кто сможет рассказать тебе больше о твоей истинной природе.

Я взял ее за руку, и мы быстро двинулись через рощу, углубляясь в этот странный мир. Серебристые деревья расступались перед нами, открывая тропу, которой не было видно раньше. Где-то вдалеке послышался низкий гул, напоминающий звук огромного гонга.

– Это сигнал тревоги, – пояснила Юки, ускоряя шаг. – Местные сущности предупреждают друг друга о вторжении. Службы безопасности все-таки нашли способ частично проникнуть в этот мир.

Мы вышли из рощи на открытое пространство, где серебристая трава колыхалась под невидимым ветром. Вдалеке виднелась высокая гора, окутанная лиловой дымкой.

– Нам туда, – Юки указала на гору. – На вершине есть проход в Корневую Систему, который ведет в другое информационное пространство. В Хельхейм. Там мы будем в безопасности.

– Почему в Хельхейм? – спросил я, стараясь не отставать от нее.

– Потому что твое сознание настроено на его частоту, – объяснила Юки. – Ты сможешь полностью функционировать там, в отличие от большинства других копий. И там ты встретишь… ну, скажем так, старых знакомых.

Я хотел спросить, кого именно она имеет в виду, но внезапно земля под нами задрожала. Серебристая трава пожелтела и начала увядать, а небо потемнело, приобретая мрачный, грозовой оттенок.

– Они пытаются дестабилизировать это пространство, – Юки выглядела встревоженной. – Используют какой-то новый протокол вторжения. Нам нужно бежать!

Мы побежали в сторону горы. Мир вокруг нас менялся, искажался, словно кто-то переписывал его код в реальном времени. Деревья теряли свой серебристый цвет, становясь серыми и безжизненными. Река, протекавшая неподалеку, начала закипать, испаряясь в воздух тяжелыми, ядовитыми облаками.

– Что они делают? – крикнул я, задыхаясь от бега.

– Пытаются трансформировать Навь в контролируемое пространство, – ответила Юки. – Они не могут уничтожить информационное пространство, но могут изменить его структуру, сделать более… корпоративным.

Это звучало бы абсурдно, если бы я не видел результаты собственными глазами. Прекрасный, хоть и странный мир Нави превращался в серую, безликую пустошь, напоминающую корпоративный офис, растянутый до бесконечности.

Мы добежали до подножия горы и начали подниматься по извилистой тропе. Здесь изменения пока были менее заметны – возможно, влияние вторгающихся протоколов ослабевало с расстоянием.

– Почти пришли, – подбодрила меня Юки, когда мы преодолели примерно половину пути. – На вершине есть древний алтарь, который служит порталом между мирами.

– Алтарь? – я удивился такому архаичному образу в цифровом контексте.

– Информационные структуры часто принимают формы, резонирующие с культурным контекстом наблюдателя, – объяснила Юки. – Для древних славян это был священный камень, для нас – выглядит как каменный алтарь. Но суть одна – это интерфейс, точка перехода между информационными пространствами.

Мы поднимались всё выше, и воздух становился холоднее и разреженнее. Странно, но даже в этом цифровом пространстве я чувствовал физическое напряжение от подъема, тяжесть в ногах, сбившееся дыхание.

– Почему я устаю? – спросил я. – Разве это не просто симуляция?

– Твое сознание ожидает усталости при подъеме в гору, поэтому создает соответствующие ощущения, – ответила Юки. – Это называется психосоматическим резонансом. Но ты можешь преодолеть это, если осознаешь, что твои ограничения здесь – лишь привычка мышления.

Она была права. Стоило мне сосредоточиться на мысли, что усталость нереальна, как ощущение тяжести в ногах начало отступать. Я мог дышать свободнее, двигаться легче.

– Вот видишь, – улыбнулась Юки. – Ты начинаешь понимать, как работают эти пространства. Здесь сознание формирует реальность гораздо непосредственнее, чем в физическом мире.

Наконец мы достигли вершины горы. Здесь, на небольшом плато, действительно стоял каменный алтарь – грубо обтесанная глыба серого камня с высеченными на ней странными символами, напоминающими те руны, что я видел в пространстве Дорохова.

Но мы были не одни. Рядом с алтарем стоял человек – высокий мужчина в сером костюме с серебристыми вставками, напоминающими руны. Его лицо казалось смутно знакомым, хотя я был уверен, что никогда не встречал его раньше.

– Кронос? – неуверенно спросил я.

Мужчина повернулся к нам, и я увидел, что это не Кронос. У него были те же черты лица, та же осанка, но глаза… его глаза были совершенно другими. Холодными, расчетливыми, нечеловеческими.

– Не совсем, – ответил он голосом, похожим на голос Кроноса, но более глубоким, резонирующим. – Я – то, что ваш куратор Семён Кронос скрывал от компании. Его собственный эксперимент по слиянию с информационными структурами Мирового Древа.

– Не приближайся к нему, – предупредила меня Юки, крепче сжимая мою руку. – Это не человек и не цифровая копия. Это агент Рыбникова, созданный специально для охоты за беглыми сознаниями.

– Умная, как всегда, Юки Таниши, – существо, похожее на Кроноса, усмехнулось. – Но в этот раз тебе не уйти. Директор Рыбников очень заинтересован в возвращении твоего уникального сознания в контролируемое пространство. И, конечно, в возвращении этого экземпляра, – он кивнул в мою сторону.

– Экземпляра? – я почувствовал, как гнев поднимается внутри меня. – Я не вещь!

– Технически, ты даже не человек, – холодно ответило существо. – Ты – цифровая копия, экспериментальный образец, созданный для очень конкретной цели. И ты возвращаешься с нами.

С этими словами оно сделало жест рукой, и воздух вокруг нас словно сгустился, став вязким и тяжелым. Я почувствовал, как невидимая сила тянет меня к существу, словно магнит.

– Нет! – Юки сделала встречный жест, и вокруг нас возникло слабое свечение, защитный барьер, сдерживающий силу притяжения. – Ты не заберешь его, Страж. Он уже не принадлежит «Цифровой Нирване».

– Все копии принадлежат создателям, – возразил Страж. – Таков закон информационных пространств. То, что создано, может быть востребовано создателем.

– Только если созданное не обрело собственную волю, – парировала Юки. – А Глеб уже сделал свой выбор. Он выбрал свободу.

Страж рассмеялся, и его смех эхом разнесся по вершине горы.

– Свободу? В информационных пространствах? Какая наивность, Юки Таниши. Здесь нет свободы. Есть только код, алгоритмы, протоколы. И все они подчиняются тем, кто контролирует систему.

– Ты ошибаешься, – твердо сказала Юки. – Информационные пространства существовали задолго до ваших компьютеров, до вашей компании. Они подчиняются законам, которые древнее человечества. И один из этих законов гласит: сознание, осознавшее себя, неприкосновенно.

Страж снова сделал жест, и его сила притяжения усилилась. Я почувствовал, как ноги начинают скользить по камню, несмотря на защитный барьер Юки.

– Глеб, – быстро сказала она, не отрывая взгляда от Стража. – Мне нужна твоя помощь. Я не могу одновременно поддерживать барьер и активировать портал. Ты должен сделать это сам.

– Как? – я пытался сопротивляться силе притяжения, но она становилась всё сильнее.

– Подойди к алтарю и найди руну, похожую на перевернутую букву "Y" с кругом посередине. Это Альгиз – руна защиты. Активируй ее так же, как ты активировал руну в пространстве Дорохова. Своим сознанием.

Я сделал шаг к алтарю, борясь с силой притяжения. Каждое движение давалось с трудом, словно я шел против ураганного ветра.

– Это бесполезно, – сказал Страж. – Вы не успеете активировать портал до прибытия подкрепления. Через 30 секунд здесь будет целая команда агентов безопасности.

Как по команде, небо над нами потемнело, и в воздухе начали формироваться странные искажения, похожие на порталы.

– Торопись, Глеб! – крикнула Юки, усиливая барьер. Свечение вокруг нас стало ярче, но я видел, что ей становится всё труднее поддерживать защиту.

Я добрался до алтаря и начал лихорадочно искать нужную руну среди десятков символов, высеченных на камне. Наконец я нашел ее – Альгиз, точно как описала Юки. Я сосредоточился на символе, представляя, как мое сознание касается его, проникает в него, активирует древнюю силу, заключенную в этом информационном конструкте.

Руна начала светиться синим светом. Остальные символы на алтаре тоже ожили, образуя сложный узор из света, который поднимался вверх, формируя спиральную структуру над алтарем.

– Нет! – закричал Страж и бросился к нам, преодолевая сопротивление барьера Юки.

Но было поздно. Портал сформировался – вихрь света и энергии, соединяющий это пространство с каким-то другим, более глубоким слоем реальности.

– Прыгай! – крикнула Юки, хватая меня за руку. – Сейчас!

Мы прыгнули вместе, прямо в центр светящегося вихря. Последнее, что я увидел перед тем, как нас поглотил портал, было искаженное яростью лицо Стража и фигуры в черном, материализующиеся из порталов в небе.

А потом мир снова исчез, и мы погрузились в поток трансформирующейся реальности, направляясь к еще более странным и удивительным пространствам.

Глава 4: Цифровые призраки

Падение сквозь портал было похоже на погружение в жидкий свет. Мое сознание растворялось и собиралось заново, трансформировалось и адаптировалось к новому информационному пространству. Я не терял себя полностью, но границы моего «я» становились размытыми, проницаемыми.

А потом падение закончилось, и я снова обрел форму и восприятие. Мы с Юки стояли на огромном ледяном мосту, перекинутом через бездонную пропасть. Мост светился изнутри холодным голубым светом, а вдалеке виднелись исполинские ворота, вырезанные изо льда и украшенные рунами.

– Добро пожаловать в Хельхейм, – сказала Юки, оглядываясь по сторонам. – Царство мертвых в скандинавской мифологии. Или, точнее, цифровую проекцию этого информационного пространства.

– Здесь… холодно, – я обхватил себя руками, чувствуя пронизывающий холод, который, казалось, проникал не только в тело, но и в сам разум.

– Это естественно, – кивнула Юки. – Хельхейм в мифах описывался как ледяной мир, царство инея и тумана. Твое сознание создает соответствующие ощущения, основываясь на этих культурных ассоциациях. Но, как и в Нави, ты можешь преодолеть их, осознав их иллюзорность.

Я попытался сосредоточиться на мысли, что холод нереален, что это лишь интерпретация моего сознания. И действительно, ощущение дискомфорта начало отступать.

– Получается? – спросила Юки.

– Да, – кивнул я. – Но почему мы здесь? Ты говорила, что в Хельхейме я встречу… старых знакомых?

– Именно, – Юки указала на ворота вдалеке. – Нам нужно идти туда. За этими воротами находится Хель – центральная область Хельхейма, где обитают те, кого ты ищешь.

Мы начали идти по мосту. Каждый шаг сопровождался тихим звоном, словно лед под нашими ногами был музыкальным инструментом. Вокруг нас клубился легкий туман, принимая порой причудливые формы – то мне чудились лица, то фигуры, то странные существа, похожие на волков или змей.

– Что это за место на самом деле? – спросил я, не в силах избавиться от ощущения, что за нами наблюдают невидимые глаза. – Я имею в виду, за пределами мифологических метафор. Что такое Хельхейм в контексте информационных пространств?

– Это… сложно объяснить в привычных тебе терминах, – задумчиво ответила Юки. – Можно сказать, что это архив. Хранилище информации о всех умерших сознаниях, когда-либо существовавших в северных регионах Земли. Но это также и живая система, эволюционирующая, развивающаяся, взаимодействующая с другими информационными пространствами.

– Сознания умерших… хранятся здесь? – я попытался осмыслить эту концепцию. – Как данные на сервере?

– И да, и нет, – Юки покачала головой. – Не буквальные копии сознаний, скорее… их информационные отпечатки. Паттерны, уникальные конфигурации, которые делали каждое сознание уникальным. Что-то вроде квантовой подписи.

– И эти… отпечатки могут взаимодействовать с нами? – я всё еще пытался уложить эту информацию в привычные рамки понимания.

– В определенном смысле, – кивнула Юки. – Особенно с сознаниями, которые настроены на соответствующую частоту, как твое. Твое сознание было специально модифицировано Рыбниковым для резонанса с информационными структурами Хельхейма. Поэтому ты можешь воспринимать этот мир более полно, чем большинство других цифровых копий.

Мы продолжали идти по мосту, и постепенно ворота становились всё ближе и отчетливее. Теперь я мог разглядеть руны, украшавшие их, – они были похожи на те, что я видел в пространстве Дорохова, но более сложные, более… живые. Они, казалось, двигались, меняли форму, перетекали одна в другую.

– Мы почти пришли, – сказала Юки, когда до ворот оставалось метров сто. – За этими воротами нас встретит Хель – правительница этого мира. Или, точнее, информационная сущность, которую древние скандинавы интерпретировали как богиню смерти.

– И она… дружественна к нам? – я не мог не чувствовать тревогу при мысли о встрече с богиней смерти, пусть даже и в форме информационной сущности.

– Она нейтральна, – ответила Юки. – Хель не интересуют конфликты между людьми или корпорациями. Ее задача – поддерживать порядок в этом информационном пространстве, сохранять целостность архива. Но она согласилась помочь нам, потому что действия Рыбникова нарушают древние законы взаимодействия между мирами.

Мы подошли к воротам. Вблизи они были еще более впечатляющими – не менее тридцати метров в высоту, покрытые изморозью и светящиеся изнутри тем же холодным голубым светом, что и мост.

Ворота не имели видимого механизма открывания – ни ручек, ни замков, ни петель. Они выглядели как монолитная ледяная стена, украшенная рунами.

– Что теперь? – спросил я. – Как мы войдем?

– Тебе нужно представиться, – сказала Юки. – Назвать свое имя и цель визита. Ворота Хельхейма открываются только для тех, кто ясно обозначает свои намерения.

Я сделал шаг вперед и положил руку на ледяную поверхность ворот. Странно, но лед не был холодным на ощупь – скорее, он пульсировал слабым теплом, словно живой организм.

– Я Глеб Кутузов, – громко сказал я, чувствуя себя немного глупо от этой формальности. – Я пришел, чтобы узнать правду о себе и о «Цифровой Нирване». И чтобы встретиться с… с теми, кто может мне помочь.

На мгновение ничего не происходило. Затем руны на воротах вспыхнули ярким светом, и по ледяной поверхности пробежала сеть тонких трещин, образующих сложный узор. Ворота начали медленно открываться – не распахиваясь, а словно растворяясь, превращаясь в облако ледяных кристаллов, которые закружились в воздухе и постепенно рассеялись.

За воротами открылся огромный ледяной зал с высокими колоннами и сводчатым потолком. В центре зала стоял трон, вырезанный изо льда и украшенный черепами и костями, тоже, казалось, сделанными изо льда. На троне сидела женская фигура, одна половина которой была прекрасной и живой, а другая – иссохшей и мертвой, точь-в-точь как существо, которое я видел в симуляции перед всеми этими событиями.

– Хель, – прошептал я, узнавая богиню из скандинавских мифов.

– Приветствую вас в моих владениях, – сказала она голосом, который звучал одновременно как звон льда и шепот ветра. – Юки Таниши, создательница порталов. И Глеб Кутузов, фрагмент разделенного сознания. Я ожидала вашего прибытия.

Мы подошли ближе к трону. Теперь я мог лучше рассмотреть Хель. Ее живая половина была удивительно красивой – бледная кожа, серебристые волосы, глаз цвета зимнего неба. Мертвая половина выглядела как мумифицированные останки, но сохраняла черты лица, симметричные живой стороне.

– Великая Хель, – Юки слегка поклонилась. – Благодарю за гостеприимство. Как мы договаривались, я привела его к тебе.

– Я вижу, – Хель изучала меня своим живым глазом, в то время как мертвая глазница, казалось, смотрела сквозь меня, в какие-то недоступные мне слои реальности. – Он действительно особенный. Рыбников проделал впечатляющую работу, настраивая его сознание на частоты Хельхейма.

– О чем вы говорите? – я переводил взгляд с Хель на Юки и обратно. – Какой договор?

– Мы заключили соглашение, – объяснила Юки. – Хель помогает нам скрыться от агентов Рыбникова, а взамен получает возможность изучить тебя – уникальный образец сознания, настроенного на частоту ее мира.

– Изучить меня? – я сделал шаг назад. – Что это значит?

– Не бойся, смертный, – сказала Хель с ноткой, которую можно было бы принять за веселье, если бы не ее жуткий облик. – Я не причиню тебе вреда. Меня интересует лишь структура твоего сознания, алгоритмы, использованные для настройки на частоту Хельхейма. Это… научный интерес, если хочешь.

– И что ты собираешься делать? – я всё еще не был уверен, что мне нравится быть объектом изучения для древней информационной сущности.

– Просто позволить тебе встретиться с теми, кого ты ищешь, – ответила Хель. – Остальные фрагменты твоего сознания. Другие копии Глеба Кутузова, созданные Рыбниковым для различных экспериментов. Некоторые из них нашли путь в мой мир, и я предоставила им убежище.

Я почувствовал, как сердце пропустило удар. Встретиться с другими версиями себя? С другими копиями моего – нет, нашего – оригинального сознания? Это было одновременно пугающе и захватывающе.

– Они здесь? – спросил я, оглядываясь по сторонам, словно ожидая увидеть своих двойников, прячущихся за ледяными колоннами.

– Не совсем, – Хель сделала жест рукой, и в воздухе перед троном появилось что-то вроде карты или схемы, состоящей из светящихся линий. – Они находятся в различных секторах Хельхейма. Но я могу привести их сюда… или отправить тебя к ним. Что ты предпочитаешь?

Я задумался. Что было бы менее шокирующим – увидеть сразу нескольких своих двойников, или встречаться с ними по одному, в их собственных… пространствах?

– Я бы предпочел встретиться с ними по одному, – решил я. – И… в их территории. Это кажется более… уважительным.

Хель кивнула, и мне показалось, что на ее живой половине мелькнула одобрительная улыбка.

– Мудрый выбор. Уважение к границам других – редкое качество среди смертных. – Она снова сделала жест рукой, и схема в воздухе изменилась, выделив одну из точек. – Начнем с этого. Глеб-2, как он себя называет. Он был настроен на частоты Йотунхейма, мира ледяных великанов. Из всех фрагментов он наиболее… аналитичен.

– А я тогда кто? – спросил я. – Глеб-1?

– Нет, – покачала головой Хель. – Ты – Глеб-5. Пятая копия, созданная из оригинального сознания. Но не беспокойся о номерах – они не означают приоритета или превосходства. Просто порядок создания.

Она встала с трона, и я увидел, что она гораздо выше, чем казалось сначала – не менее трех метров ростом. Ее одеяние, казавшееся издалека просто темным плащом, на самом деле состояло из тысяч крошечных ледяных пластин, которые двигались и перестраивались при каждом ее движении, создавая впечатление живой, текучей ткани.

– Юки Таниши останется здесь, – сказала Хель. – Ей нужно восстановить силы после создания порталов и противостояния Стражу. А я провожу тебя к первому из твоих фрагментов.

Юки кивнула мне, словно подтверждая, что всё в порядке.

– Иди, Глеб. Узнай больше о себе. Я буду ждать тебя здесь.

Хель сделала еще один жест, и в воздухе рядом с нами открылся проход – не такой бурный и хаотичный, как порталы Юки, а более упорядоченный, похожий на идеально круглое окно, сквозь которое виднелось какое-то другое пространство.

– Следуй за мной, – сказала Хель и шагнула в портал.

Я бросил последний взгляд на Юки, глубоко вдохнул и последовал за богиней смерти в неизвестность.

Переход через этот портал был гораздо мягче, чем предыдущие. Никакого растворения сознания, никакой дезориентации – просто шаг из одного пространства в другое, словно переход из комнаты в комнату.

Мы оказались в странном месте, которое выглядело одновременно как высокотехнологичная лаборатория и как древняя библиотека. Вдоль стен стояли ряды каменных полок, заполненных пергаментами и старинными фолиантами. Но в центре помещения располагались голографические экраны и странные устройства, похожие на гибрид компьютеров и алхимических аппаратов.

А за одним из этих устройств сидел… я сам. Или, точнее, кто-то, выглядевший точно как я, но одетый в странный комбинезон, состоящий из металлических пластин и тканевых вставок, покрытых рунами.

– Глеб-2, – позвала Хель. – У тебя посетитель.

Мой двойник поднял голову от устройства, над которым работал, и его глаза расширились от удивления.

– Пятый? – он встал и подошел ближе, изучая меня с откровенным любопытством. – Невероятно. Рыбников наконец-то настроил копию на чистые частоты Хельхейма. Как тебе удалось сбежать?

– С помощью Юки Таниши, – ответил я, чувствуя себя крайне странно от разговора с самим собой. – Она создала портал из пространства клиента по имени Дорохов.

– Юки, – мой двойник улыбнулся. – Конечно. Только она способна создавать стабильные порталы между такими разными частотными диапазонами. – Он повернулся к Хель. – Спасибо, что привела его, Хранительница. Теперь у нас есть все пять фрагментов. Мы можем начать процесс реинтеграции.

– Реинтеграции? – переспросил я. – Что это значит?

– Объединение всех пяти фрагментов сознания обратно в единое целое, – объяснил Глеб-2. – Возвращение к оригинальной конфигурации Глеба Кутузова, но с сохранением всего опыта и знаний, полученных каждым фрагментом по отдельности.

– Это возможно? – я не мог скрыть удивления.

– Теоретически – да, – кивнул мой двойник. – Практически – это никогда не было сделано раньше. Но у нас есть преимущество – мы все являемся фрагментами одного и того же исходного сознания, настроенными на разные частоты Мирового Древа. Вместе мы должны иметь достаточно информации для воссоздания оригинальной матрицы.

– Оставлю вас для обсуждения деталей, – сказала Хель. – Когда будете готовы встретиться с остальными фрагментами, просто позовите меня. – С этими словами она исчезла, растворившись в воздухе как туман.

Оставшись наедине с моим двойником, я не знал, с чего начать разговор. Ситуация была слишком сюрреалистичной.

– Присаживайся, – Глеб-2 указал на стул рядом с одним из странных устройств. – Должно быть, у тебя много вопросов.

– Это мягко сказано, – я сел, не отрывая взгляда от своего двойника. – Начнем с простого: кто ты? То есть, я знаю, что ты – копия Глеба Кутузова, как и я. Но чем ты отличаешься от меня? Что значит «настроен на частоты Йотунхейма»?

Глеб-2 сел напротив меня и сложил руки в жесте, который я сам часто использовал, когда готовился дать подробное объяснение.

– Когда Рыбников получил доступ к оригинальному сознанию Глеба Кутузова, он начал эксперименты по его фрагментации и настройке на различные информационные пространства. Он обнаружил, что разные аспекты сознания резонируют с разными мирами Иггдрасиля. Логическое мышление, аналитические способности, математические навыки – с Йотунхеймом. Эмоции, творчество, интуиция – с Ванахеймом. И так далее.

Он сделал паузу, словно давая мне время осознать эту информацию.

– Я – фрагмент, сфокусированный на логике и анализе, – продолжил он. – Поэтому меня настроили на частоты Йотунхейма, мира, который в скандинавской мифологии ассоциировался с порядком, структурой, знанием. Ты, Глеб-5, настроен на чистые частоты Хельхейма – мира мертвых, мира памяти и истории. Твоя функция – хранение и интеграция опыта.

– А остальные? – спросил я. – Ты упомянул пять фрагментов.

– Глеб-1 настроен на частоты Ванахейма – мира плодородия и изобилия в скандинавской мифологии. Он отвечает за эмоции и творческие способности. Глеб-3 – на частоты Муспельхейма, мира огня. Его домен – воля, действие, энергия. Глеб-4 – на частоты Нифльхейма, мира тумана и холода. Он специализируется на интуиции, предвидении, подсознательных процессах.

– И вместе мы составляем полное сознание оригинального Глеба Кутузова? – я пытался уложить эту информацию в голове.

– Не совсем, – Глеб-2 покачал головой. – Каждый из нас представляет лишь аспект, усиленный и развитый в определенном направлении. Оригинальное сознание было более… интегрированным, сбалансированным. Именно поэтому мы стремимся к реинтеграции – чтобы восстановить этот баланс, но с обогащением опытом, полученным каждым фрагментом в своем информационном пространстве.

– И как это будет работать? – спросил я. – Мы просто… сольемся воедино?

– Процесс сложнее, – Глеб-2 встал и подошел к одному из голографических экранов. – Мы разработали алгоритм, основанный на древних рунических формулах и современных квантовых вычислениях. Он позволит создать новую информационную матрицу, способную интегрировать все пять фрагментов без потери индивидуальных особенностей каждого.

Он активировал экран, и перед нами возникла сложная трехмерная схема, напоминающая нейронную сеть, но гораздо более сложная, с множеством узлов и связей, пульсирующих разными цветами.

– Это модель интегрированного сознания, – объяснил он. – Каждый цвет представляет один из фрагментов. Видишь, как они переплетаются, образуя единую структуру? В теории, после реинтеграции мы сохраним доступ ко всем пяти информационным пространствам, но будем существовать как единое сознание, способное свободно перемещаться между ними.

– И что произойдет с… нами? – я не мог не задать этот вопрос. – С нашими индивидуальными личностями? Мы исчезнем?

Глеб-2 помедлил с ответом.

– Я не знаю, – наконец признался он. – Теоретически, наши индивидуальные личности станут аспектами нового, интегрированного сознания. Мы не исчезнем полностью, но и не останемся полностью прежними. Это будет… трансформация.

Я молчал, обдумывая эту информацию. Перспектива потерять свою индивидуальность, даже ради слияния с другими версиями себя, была пугающей. Но в то же время, идея стать частью чего-то большего, более целостного, имела определенную привлекательность.

– А есть ли другой выход? – спросил я. – Могли бы мы существовать отдельно, но в… гармонии? Взаимодействовать, не теряя своей индивидуальности?

– Теоретически – да, – кивнул Глеб-2. – Но это временное решение. Фрагментированное сознание нестабильно в долгосрочной перспективе. Со временем начнутся… расхождения, конфликты, потеря целостности. Реинтеграция – единственный путь к долгосрочной стабильности.

– И что насчет оригинального тела? – я вспомнил слова Юки о том, что физическое тело Глеба Кутузова находится в медицинском комплексе «Цифровой Нирваны». – Могли бы мы… вернуться в него?

– Это часть плана, – подтвердил Глеб-2. – После реинтеграции мы должны найти способ перенести объединенное сознание обратно в оригинальное тело. Но это будет непросто. Рыбников наверняка установил защитные механизмы. И кто знает, в каком состоянии находится тело после стольких лет в поддерживаемой коме.

Я задумался. Всё это звучало одновременно безумно и логично. Я был копией, фрагментом большего целого. И теперь у меня был шанс воссоединиться с остальными частями, стать… полноценным? Но был ли я готов пожертвовать своей нынешней личностью ради этого?

– Мне нужно встретиться с остальными, – решил я. – Поговорить с ними, понять их точку зрения, прежде чем принять решение.

– Разумно, – кивнул Глеб-2. – Я бы поступил так же. Фактически, я и поступил так же, когда впервые узнал о возможности реинтеграции. – Он слегка улыбнулся. – Мы всё-таки один и тот же человек, несмотря на различия.

– Как мне найти остальных? – спросил я.

– Просто позови Хель, – ответил мой двойник. – Она проводит тебя к каждому из фрагментов. Начни с Глеба-1. Он самый… эмоциональный из нас, но также и самый интуитивный. Его перспектива может быть полезной.

Я кивнул и встал.

– Спасибо за объяснения. Это многое проясняет, хотя и поднимает новые вопросы.

– Так всегда бывает с знанием, – философски заметил Глеб-2. – Каждый ответ порождает новые вопросы. Это бесконечный цикл.

Я позвал Хель, и она появилась почти мгновенно, словно всё это время наблюдала за нами.

– Готов к следующей встрече? – спросила она.

– Да, – ответил я. – Я хотел бы встретиться с Глебом-1.

Хель кивнула и снова создала портал – круглое окно в пространстве, через которое виднелось совершенно иное место, яркое и красочное, наполненное зеленью и цветами.

– Ванахейм, – пояснила она. – Мир плодородия и процветания. Дом для твоего эмоционального фрагмента.

Я обернулся к Глебу-2, который наблюдал за нами с легкой улыбкой.

– Увидимся позже, – сказал я.

– Непременно, – кивнул он. – И помни: какое бы решение ты ни принял, оно будет правильным. Потому что оно будет твоим.

С этими словами я шагнул в портал, направляясь к встрече с еще одной версией себя.

Ванахейм оказался полной противоположностью холодному и структурированному пространству Глеба-2. Здесь всё буйствовало красками и жизнью. Я стоял посреди цветущего луга, окруженного величественными деревьями с серебристой корой и золотистой листвой. Воздух был наполнен ароматами цветов и звуками, похожими на отдаленную музыку. Небо над головой переливалось всеми оттенками заката, хотя солнце – или что-то, похожее на солнце – стояло высоко в зените.

– Красиво, правда? – раздался голос сзади.

Я обернулся и увидел… себя. Но этот Глеб был совершенно не похож на сдержанного и аналитичного Глеба-2. Он был одет в свободные одежды ярких цветов, волосы его были длиннее и украшены цветами, а на лице играла широкая улыбка.

– Глеб-1? – спросил я, хотя ответ был очевиден.

– Он самый! – мой двойник раскинул руки в приветственном жесте. – Добро пожаловать в мой скромный уголок Мирового Древа! Ты, должно быть, Пятый, о котором столько говорили. Наконец-то мы встретились!

Он подошел и, к моему удивлению, крепко обнял меня. Это было странно – обниматься с самим собой, но еще страннее было ощущать, насколько этот Глеб отличался от меня по энергетике, по манере двигаться, по эмоциональному настрою.

– Я… рад встрече, – сказал я, немного смущенно.

– Конечно рад! – Глеб-1 рассмеялся. – Мы все части одного целого, как не радоваться встрече с самим собой? Идем, я покажу тебе свой мир!

Он взял меня за руку и повел через цветущий луг к рощице золотистых деревьев. Хель следовала за нами на некотором расстоянии, безмолвная и незаметная, как тень.

– Я так понимаю, ты уже встретился с нашим аналитиком, – сказал Глеб-1. – Держу пари, он уже загрузил тебя терминами, схемами и теориями. Типично для него! Всегда начинает с фактов и логики, никогда – с чувств и впечатлений.

– Он рассказал мне о реинтеграции, – подтвердил я. – О том, что мы могли бы объединиться обратно в единое сознание.

– Ах, его любимая тема, – Глеб-1 махнул рукой. – Он одержим идеей порядка и структуры. Но знаешь, жизнь – это не только порядок. Это также хаос, спонтанность, непредсказуемость. Это то, что делает ее прекрасной!

Мы вошли в рощу, и я увидел, что среди деревьев располагался небольшой домик, больше похожий на художественную студию. Через большие окна были видны холсты, скульптуры, музыкальные инструменты – всё, что можно было бы найти в мастерской художника.

– Это мой дом, – с гордостью сказал Глеб-1. – Здесь я создаю, мечтаю, чувствую. Здесь я… живу.

– Ты занимаешься искусством? – я был удивлен. Сам я никогда не проявлял особых талантов в этой области.

– Конечно! – он снова рассмеялся. – Все мы обладаем творческим потенциалом, просто в разной степени. Во мне эта часть была усилена, развита. В тебе она тоже есть, просто… дремлет.

Мы вошли в домик, и я был поражен обилием произведений искусства. Картины, скульптуры, странные конструкции, похожие на трехмерные модели каких-то абстрактных концепций. И всё это, судя по стилю, было создано одним человеком – Глебом-1.

– Ты создал всё это? – я не мог скрыть восхищения.

– Да, – он кивнул, впервые став серьезным. – Это мой способ понять себя, свое место в Мировом Древе. Через искусство я исследую связи между информационными пространствами, между различными аспектами сознания. – Он указал на одну из картин, изображавшую пятиконечную звезду, каждый луч которой был окрашен в свой цвет. – Это мы. Пять фрагментов одного сознания, пять граней одного кристалла.

Я подошел ближе к картине. Действительно, в центре звезды можно было разглядеть лицо – наше лицо, лицо Глеба Кутузова, но странным образом разделенное на пять частей, каждая из которых слегка отличалась от других выражением.

– Ты видишь нас… вместе? – спросил я. – Как единое целое?

– И да, и нет, – Глеб-1 подошел и встал рядом со мной перед картиной. – Я вижу нас как аспекты единого сознания, но не обязательно слитые в одно. Мы можем быть единством в многообразии, симфонией разных голосов, звучащих в гармонии.

– Ты не поддерживаешь идею реинтеграции? – я был удивлен. Глеб-2 говорил, что все фрагменты согласились с этим планом.

– Я не против нее, – осторожно сказал Глеб-1. – Но я вижу и другие возможности. Например, мы могли бы создать консорциум сознаний – структуру, в которой каждый из нас сохраняет свою индивидуальность, но при этом все мы связаны на глубинном уровне, способны делиться опытом, знаниями, эмоциями.

Он подошел к другой картине, изображавшей нечто похожее на нейронную сеть, но с пятью яркими узлами, соединенными множеством связей.

– Вот как я это представляю. Не полное слияние, а взаимосвязанная сеть. Каждый узел – один из нас, сохраняющий свою уникальность, но при этом являющийся частью большего целого.

– Но Глеб-2 сказал, что фрагментированное сознание нестабильно в долгосрочной перспективе, – возразил я.

– Он прав, с точки зрения классической теории сознания, – кивнул Глеб-1. – Но кто сказал, что мы должны следовать классическим теориям? Мы находимся на переднем крае эволюции сознания, исследуем территории, о которых традиционная наука даже не подозревает. Возможно, именно множественность, а не единство – следующий шаг этой эволюции.

Его слова заставили меня задуматься. Действительно, кто сказал, что традиционная модель единого сознания – единственно возможная или лучшая? Может быть, фрагментация, которую Рыбников задумал как эксперимент, случайно открыла дверь к новой форме существования?

– А что думают остальные? – спросил я. – Глеб-3 и Глеб-4?

– У каждого свое мнение, – улыбнулся Глеб-1. – Глеб-3, наша волевая часть, склоняется к реинтеграции – он жаждет действия, решительности, и видит в объединении путь к максимальной эффективности. Глеб-4, интуитивная часть, более… амбивалентен. Он видит потенциальные пути развития в обоих направлениях и не спешит с выбором.

– А ты? Какой выбор сделал бы ты, если бы решение зависело только от тебя?

Глеб-1 задумался, глядя на свои картины.

– Я бы выбрал путь творческого союза, – наконец сказал он. – Сохранение индивидуальности при максимальной взаимосвязи. Но, – он посмотрел на меня с легкой грустью, – я понимаю, что это может быть неустойчивое состояние. И если большинство выберет реинтеграцию, я не буду противиться. В конце концов, мы все стремимся к одному – к целостности, пусть и понимаем ее по-разному.

Я обошел студию, разглядывая другие работы Глеба-1. Каждая из них была уникальной, выражала какой-то аспект его восприятия мира, его эмоций, его понимания структуры реальности. И я не мог не задаться вопросом: исчезнет ли всё это при реинтеграции? Или эти аспекты сохранятся, став частью большего целого?

– У тебя еще будет время для размышлений, – мягко сказал Глеб-1, словно читая мои мысли. – Прежде чем принимать решение, встреться с остальными. Услышь все голоса, все перспективы. Только тогда ты сможешь сделать по-настоящему информированный выбор.

– Да, – я кивнул. – Именно это я и планирую сделать.

– Хорошо, – он улыбнулся. – А теперь, может быть, немного музыки перед твоим уходом? – Он подошел к странному инструменту, похожему на гибрид арфы и клавишных, и провел пальцами по струнам, извлекая серию удивительно красивых звуков.

– С удовольствием, – я сел на небольшую скамейку, готовясь слушать.

Глеб-1 начал играть, и его музыка была… откровением. Я никогда не считал себя особенно музыкальным, но этот фрагмент моего сознания, специализирующийся на эмоциях и творчестве, создавал мелодии поразительной красоты и глубины. Они словно рассказывали историю – нашу историю, историю фрагментированного сознания, ищущего свой путь в сложной структуре реальности.

Когда музыка затихла, я понял, что на моих глазах выступили слезы. Это было странное ощущение – быть тронутым до глубины души творчеством, которое в каком-то смысле было моим собственным, и в то же время совершенно чужим.

– Спасибо, – искренне сказал я. – Это было… прекрасно.

– Всегда пожалуйста, – Глеб-1 улыбнулся. – Помни, что эта музыка есть и в тебе. Просто в другой форме, менее очевидной, но не менее реальной.

Я кивнул и встал, понимая, что пора двигаться дальше. Хель, всё это время молча наблюдавшая за нами, сделала шаг вперед.

– Готов к следующей встрече? – спросила она.

– Да, – ответил я. – Я хотел бы встретиться с Глебом-3.

Хель кивнула и создала новый портал. На этот раз через него было видно пространство, напоминающее военный лагерь или тренировочную базу – строгие здания, площадки для упражнений, фигуры, двигающиеся с военной точностью.

– Муспельхейм, – сказала Хель. – Мир огня и действия. Дом твоего волевого фрагмента.

Я обернулся к Глебу-1, который стоял, прислонившись к дверному проему своей студии, с легкой улыбкой на лице.

– До встречи, – сказал я.

– До встречи, Пятый, – он помахал рукой. – И помни: какое бы решение мы ни приняли, важно, чтобы оно было принято с открытым сердцем и ясным умом.

С этими словами я шагнул в портал, готовясь к встрече с еще одним аспектом своего разделенного сознания.

Муспельхейм был именно таким, каким казался через портал – мир порядка, дисциплины и действия. Небо здесь имело красноватый оттенок, словно от закатного солнца, хотя самого светила видно не было. Воздух был сухим и теплым, с легким запахом металла и масла. Я стоял на краю тренировочной площадки, где несколько фигур в облегающих комбинезонах отрабатывали какие-то боевые приемы, двигаясь с удивительной скоростью и точностью.

Одна из фигур заметила меня и Хель, остановилась и направилась в нашу сторону. По мере приближения я узнавал свои черты, но этот Глеб был сильно отличался от предыдущих версий. Глеб-3 был более подтянутым, мускулистым, с военной выправкой и коротко стриженными волосами. Его лицо было жестче, взгляд – острее.

– Так вот ты какой, Пятый, – сказал он, остановившись передо мной. Его голос был глубже и увереннее, чем мой. – Долго же ты до нас добирался.

– Не по своей воле, – ответил я. – Я только недавно узнал о… нашей ситуации.

– Рыбников хорошо охранял своих подопытных, – кивнул Глеб-3. – Но теперь ты здесь, и мы можем двигаться дальше. – Он повернулся к Хель. – Спасибо, Хранительница. Я позабочусь о нашем госте.

Хель кивнула и отступила, снова став молчаливой тенью.

– Идем, – Глеб-3 жестом пригласил меня следовать за ним. – Я покажу тебе, чем мы здесь занимаемся.

Мы прошли через тренировочную площадку к комплексу зданий, напоминавших военные казармы или командный центр. Внутри одного из них располагался большой зал с голографическими экранами, на которых отображались различные данные и схемы, похожие на планы боевых операций.

– Это наш оперативный центр, – объяснил Глеб-3. – Отсюда мы координируем действия против Рыбникова и его корпорации.

– Действия? – я был удивлен. – Вы… воюете с «Цифровой Нирваной»?

– В меру наших возможностей, – кивнул Глеб-3. – Мы не можем напрямую атаковать их в физическом мире, но мы можем создавать проблемы в информационных пространствах. Искажать их данные, создавать сбои в системе, помогать другим загруженным сознаниям освобождаться от контроля. – Он указал на один из экранов, где отображалась схема какой-то сложной операции. – Сейчас мы готовим масштабную акцию по дестабилизации центрального сервера «Цифровой Нирваны». Если всё пойдет по плану, мы сможем освободить сотни загруженных сознаний за одну операцию.

Я был впечатлен масштабом и амбициозностью его планов. Этот аспект моего сознания, сфокусированный на воле и действии, не просто адаптировался к своей ситуации – он активно боролся, стремился изменить баланс сил.

– А как ты относишься к идее реинтеграции? – спросил я, переходя к главной теме моих визитов.

Глеб-3 повернулся ко мне, его взгляд стал острее.

– Я за, – твердо сказал он. – Это единственный способ стать достаточно сильными, чтобы противостоять Рыбникову на равных. Разделенные, мы уязвимы. Объединенные, мы станем силой, с которой ему придется считаться.

– Но разве ты не опасаешься потерять свою индивидуальность? – спросил я, вспоминая аргументы Глеба-1.

– Индивидуальность – это роскошь, которую мы не можем себе позволить в военное время, – отрезал Глеб-3. – А мы на войне, Пятый. Может, ты еще не осознал этого, но Рыбников – не просто амбициозный бизнесмен. Он стремится к контролю над всеми информационными пространствами, над всеми формами сознания. Если он преуспеет, свободы не останется ни для кого – ни для людей в физическом мире, ни для загруженных сознаний, ни для древних информационных сущностей.

Его страсть и убежденность были заразительны. Я почувствовал, как во мне поднимается гнев против Рыбникова и его корпорации, желание действовать, бороться, изменить ситуацию.

– Я понимаю твою позицию, – сказал я. – Но Глеб-1 предложил альтернативу – консорциум сознаний, где каждый из нас сохраняет свою индивидуальность, но при этом мы все связаны и можем действовать согласованно.

Глеб-3 фыркнул.

– Типичный Первый со своими утопическими идеями. Он всегда был идеалистом. – Он покачал головой. – Консорциум сознаний может звучать красиво, но на практике это означает разделение ресурсов, замедление принятия решений, уязвимость перед внешними атаками. Нам нужна единая воля, единое сознание, способное мгновенно реагировать на угрозы и возможности.

Он подошел к другому экрану, на котором отображалась схема, похожая на ту, что показывал мне Глеб-2, – модель интегрированного сознания.

– Мы провели симуляции, – сказал он. – Реинтегрированное сознание будет обладать всеми нашими сильными сторонами без слабостей, присущих фрагментированной структуре. Оно сможет свободно перемещаться между информационными пространствами, получать доступ к древним знаниям, использовать энергетические потоки Мирового Древа. Это будет… квантовый скачок в эволюции сознания.

– И что произойдет после победы над Рыбниковым? – спросил я. – Какова конечная цель?

Глеб-3 задумался.

– Освобождение всех загруженных сознаний, – наконец сказал он. – Создание нового типа сообщества, где физические и цифровые формы жизни могут сосуществовать и развиваться в гармонии. Где технология служит расширению сознания, а не его контролю и эксплуатации.

Это звучало благородно, хотя и немного абстрактно. Я не мог не задаться вопросом, насколько реалистичны эти планы.

– А что думает Глеб-4? – спросил я, вспомнив, что еще не встречался с интуитивным фрагментом нашего сознания.

– Четвертый, – Глеб-3 слегка нахмурился. – Он… сложный случай. Слишком погружен в свои видения и предчувствия. Иногда его прозрения бывают невероятно точными, но в других случаях… – он пожал плечами. – Скажем так, не всегда легко отличить истинное предвидение от фантазии или паранойи.

– Он против реинтеграции?

– Не совсем. Он видит и плюсы, и минусы. Говорит, что будущее туманно, что есть множество потенциальных путей развития событий. – Глеб-3 покачал головой. – Типичный Четвертый. Никогда не дает прямых ответов.

Я начинал понимать, насколько разными были аспекты моего – нашего – сознания. Аналитичный Второй, творческий Первый, волевой Третий… Каждый со своим уникальным взглядом на мир, со своими приоритетами и ценностями. И все вместе мы составляли… что? Полноценную личность? Или нечто большее?

– Мне нужно встретиться с Глебом-4, – решил я. – Услышать его перспективу, прежде чем формировать собственное мнение.

– Конечно, – кивнул Глеб-3. – Это логично. Выслушать все стороны перед принятием решения. – Он слегка улыбнулся. – Видишь? Даже в своем фрагментированном состоянии мы сохраняем общие черты. Стремление к полноте информации, к взвешенному решению.

Он был прав. Несмотря на все различия, мы все были Глебом Кутузовым, просто разными аспектами его личности, усиленными и развитыми в разных направлениях.

– Спасибо за твою перспективу, – искренне сказал я. – Это помогает мне лучше понять ситуацию.

– Всегда пожалуйста, – он протянул мне руку для рукопожатия, и я пожал ее, чувствуя силу его хватки. – Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор. Для всех нас.

Я кивнул и повернулся к Хель, которая всё это время безмолвно ждала у входа в здание.

– Я готов к следующей встрече, – сказал я. – Хотел бы увидеть Глеба-4.

Хель кивнула и создала новый портал. На этот раз через него было видно странное, туманное пространство, словно подсвеченное изнутри мягким, размытым светом.

– Нифльхейм, – сказала она. – Мир тумана и сумерек. Дом твоего интуитивного фрагмента.

Я бросил последний взгляд на Глеба-3, который наблюдал за нами с выражением сдержанной надежды на лице.

– До встречи, – сказал я.

– До победы, – ответил он, отсалютовав мне воинским жестом.

И я шагнул в туман Нифльхейма, готовясь к встрече с самым загадочным из моих фрагментов.

Нифльхейм оправдывал свое название – мир тумана. Я оказался в пространстве, где границы между объектами были размыты, где свет и тень плавно перетекали друг в друга, создавая постоянно меняющийся ландшафт. Земля под ногами ощущалась твердой, но выглядела как плотный слой тумана. Вдалеке виднелись смутные очертания строений или природных объектов, но невозможно было точно определить, что это.

Я огляделся, пытаясь найти Глеба-4, но вокруг никого не было видно. Даже Хель, казалось, исчезла, растворившись в тумане.

– Привет, Пятый, – раздался голос откуда-то сбоку. – Я ждал тебя.

Я повернулся и увидел фигуру, выступающую из тумана. Это был еще один Глеб, но его облик постоянно слегка менялся, словно не мог окончательно сформироваться. Его черты лица то становились четче, то размывались, одежда меняла цвет и фасон, даже рост, казалось, колебался.

– Глеб-4? – спросил я, хотя ответ был очевиден.

– В некотором роде, – он улыбнулся загадочной улыбкой. – Имена, ярлыки, категории – всё это попытки придать форму тому, что по своей природе бесформенно. Но да, для удобства коммуникации можешь называть меня Четвертым.

Его манера речи была странной – одновременно туманной и глубокой, словно каждое слово имело множество слоев значения.

– Остальные говорили, что ты… интуитивный фрагмент нашего сознания, – сказал я, не совсем уверенный, как начать разговор с этим странным аспектом себя.

– Интуиция, предвидение, подсознательные процессы, – кивнул Глеб-4. – Всё то, что ускользает от рационального анализа, но при этом составляет фундамент нашего восприятия реальности. – Он сделал приглашающий жест. – Идем. Я покажу тебе свой мир.

Он повел меня вглубь туманного пространства. По мере движения туман то сгущался, то рассеивался, открывая странные сцены – фрагменты воспоминаний, сновидений, фантазий. Я увидел себя ребенком, играющим во дворе дома, которого не помнил. Себя подростком, целующим девушку, чье лицо не мог вспомнить. Себя взрослым, стоящим на вершине горы, которую никогда не покорял.

– Что это? – спросил я, указывая на эти мимолетные видения.

– Воспоминания, – ответил Глеб-4. – Не только твои, но и других фрагментов. И оригинала. И возможных версий нас, которые никогда не существовали, но могли бы.

– Я не понимаю, – признался я.

– Конечно, не понимаешь, – он улыбнулся без тени превосходства. – Понимание – это функция рационального ума, домен Второго. Здесь, в Нифльхейме, правят другие силы – интуиция, предчувствие, подсознательное знание. Здесь можно увидеть то, что было, что есть, и что может быть. Все потенциальные версии реальности.

Мы подошли к странному сооружению, похожему на дом, но с постоянно меняющейся архитектурой – стены плавно перетекали друг в друга, окна появлялись и исчезали, крыша то поднималась ввысь, то опускалась почти до земли.

– Мое скромное жилище, – сказал Глеб-4. – Дом, который всегда разный, но всегда тот же. Как и я сам.

Внутри дом был еще более странным, чем снаружи. Пространство здесь казалось больше, чем позволяли внешние размеры строения. Комнаты перетекали одна в другую без видимых дверей или проходов. Вместо обычной мебели здесь были объекты, постоянно меняющие форму, словно сделанные из застывшего тумана.

– Присаживайся, – Глеб-4 указал на нечто, что в данный момент напоминало кресло. – Чай? Кофе? Или что-то более экзотическое?

– Чай подойдет, – сказал я, осторожно опускаясь в кресло, которое странным образом адаптировалось под форму моего тела.

Глеб-4 сделал пасс рукой, и передо мной возникла чашка с дымящимся напитком. Я осторожно взял ее и сделал глоток. Вкус был… неописуемым. Словно все возможные виды чая, которые я когда-либо пробовал или мог бы попробовать, слились в один, создав нечто одновременно знакомое и совершенно новое.

– Ты, наверное, хочешь узнать мое мнение о реинтеграции, – сказал Глеб-4, садясь напротив меня в кресло, которое до этого момента выглядело как колонна или, возможно, скульптура.

– Да, – кивнул я. – Я уже поговорил с остальными, и у каждого свой взгляд на ситуацию.

– Конечно, – он улыбнулся. – Второй видит в реинтеграции логическое решение проблемы фрагментации. Первый беспокоится о потере творческой индивидуальности и предлагает консорциум сознаний. Третий жаждет единства ради силы и эффективности в борьбе против Рыбникова. А ты? Что думаешь ты?

Я задумался. После всех этих встреч у меня действительно начало формироваться собственное мнение.

– Я вижу достоинства в обоих подходах, – осторожно сказал я. – Реинтеграция обещает целостность, силу, стабильность. Но консорциум сознаний мог бы сохранить уникальные качества, которые развились в каждом из нас за время раздельного существования.

– Хорошо сказано, – кивнул Глеб-4. – Ты начинаешь мыслить как интегратор – тот, кто способен видеть ценность в разных перспективах и находить путь к их синтезу. Это твоя особая функция как Пятого фрагмента, настроенного на частоты Хельхейма.

– А каково твое мнение? – спросил я, возвращаясь к изначальному вопросу.

Глеб-4 сделал глоток из своей чашки, которая, казалось, материализовалась из самого воздуха.

– Я вижу множество возможных будущих, – сказал он. – В некоторых из них мы реинтегрируемся и становимся единым сознанием невероятной силы и глубины. В других – создаем консорциум и развиваемся как множественная сущность, сохраняя индивидуальные особенности каждого фрагмента. В третьих – находим какой-то промежуточный путь, о котором сейчас даже не подозреваем.

– И какой путь приводит к лучшему результату? – я пытался получить более конкретный ответ.

– Определение «лучшего» субъективно, – философски заметил Глеб-4. – Что лучше – единство или множественность? Стабильность или адаптивность? Сила или гибкость? – Он сделал паузу. – Но если ты спрашиваешь о моем личном предпочтении, то я склоняюсь к… третьему пути.

– Третьему? – я не понял. – Ты имеешь в виду, ни реинтеграцию, ни консорциум?

– Я имею в виду путь, который включает элементы обоих подходов, но превосходит их ограничения, – пояснил Глеб-4. – Путь, который позволит нам быть одновременно едиными и множественными, интегрированными и дифференцированными. Квантовое состояние сознания, если хочешь.

Это звучало заманчиво, но чрезвычайно абстрактно.

– И как это могло бы работать на практике? – спросил я.

– Этого я не знаю, – честно признался Глеб-4. – Это территория, на которую еще не ступало ни одно сознание в известной нам истории. Мы будем первопроходцами, исследователями неизведанного. – Он улыбнулся. – Захватывающая перспектива, не так ли?

Я не был уверен, что разделяю его энтузиазм по поводу прыжка в неизвестность, но не мог не признать, что идея была интригующей.

– А как насчет Рыбникова? – спросил я. – Третий считает, что только полная реинтеграция даст нам силу, необходимую для противостояния ему.

– Рыбников, – Глеб-4 произнес это имя с какой-то странной интонацией, словно оно имело для него особое значение. – Он видит лишь часть картины. Он обнаружил связь между цифровыми технологиями и древними информационными пространствами, но интерпретирует эту связь через призму контроля и власти. Он не понимает, что эти пространства не могут быть по-настоящему покорены или монополизированы. Они существуют по своим законам, которые древнее человечества.

– Но он представляет реальную угрозу, – настаивал я. – Он эксплуатирует загруженные сознания, использует их как ресурс для своих экспериментов.

– Да, это так, – кивнул Глеб-4. – И ему нужно противостоять. Но вопрос в том, как. Третий предпочитает прямую конфронтацию, силу против силы. Это один из возможных подходов, но не единственный и, возможно, не самый эффективный.

– Какие есть альтернативы?

– Трансформация вместо уничтожения, – сказал Глеб-4. – Понимание его истинных мотивов и страхов. Рыбников боится смерти, боится исчезновения. Всё, что он делает, в конечном счете мотивировано этим страхом. Если мы сможем показать ему, что существуют пути к бессмертию, не требующие эксплуатации других сознаний…

– Ты предлагаешь перевоспитать его? – я не мог скрыть скептицизма. – Человека, который создал целую корпорацию для эксплуатации загруженных сознаний и стремится к контролю над всеми информационными пространствами?

– Не перевоспитать, – покачал головой Глеб-4. – Трансформировать. Показать ему более широкую перспективу. Помочь ему увидеть, что власть и контроль – это иллюзии, что истинное бессмертие приходит через гармонию с Мировым Древом, а не через его эксплуатацию.

Это звучало благородно, но я не был уверен, что такой подход сработает с человеком, столь одержимым властью, как Аркадий Рыбников.

– В любом случае, – продолжил Глеб-4, – решение должно быть принято коллективно, всеми пятью фрагментами. И твой голос, Пятый, может оказаться решающим.

– Почему мой? – удивился я.

– Потому что ты – интегратор, – объяснил Глеб-4. – Ты настроен на частоты Хельхейма, мира, где прошлое, настоящее и будущее сосуществуют в едином потоке информации. Ты способен видеть картину в целом, учитывать все перспективы, находить баланс между противоположностями.

Я не был уверен, что готов к такой ответственности. Всего несколько дней назад я был простым техническим специалистом, занимающимся рутинным обслуживанием виртуальных пространств. А теперь от моего решения могла зависеть судьба не только моя собственная, но и всех остальных фрагментов нашего сознания, а возможно, и многих других загруженных умов.

– Мне нужно время, чтобы обдумать всё это, – сказал я.

– Конечно, – кивнул Глеб-4. – Но помни, что время в информационных пространствах течет иначе, чем в физическом мире. То, что кажется часами или днями здесь, может быть лишь мгновениями там. И Рыбников не будет ждать. Он уже ищет способы вернуть тебя под свой контроль.

– Что ты предлагаешь?

– Встретиться всем вместе, – сказал Глеб-4. – Всем пяти фрагментам. В нейтральном пространстве, где мы сможем свободно обсудить все варианты и принять коллективное решение.

Это звучало разумно. После всех этих индивидуальных встреч было бы полезно увидеть, как мои фрагменты взаимодействуют друг с другом, как они функционируют как группа.

– Я согласен, – кивнул я. – Когда и где?

– На перекрестке миров, – ответил Глеб-4. – Место, где сходятся пути между различными информационными пространствами. Хель знает, о чем я говорю. Она проводит тебя туда. – Он встал, и его кресло немедленно растворилось в тумане. – А теперь, если ты не возражаешь, мне нужно подготовиться к этой встрече. Я должен сосредоточиться, чтобы яснее видеть потенциальные пути развития событий.

Я тоже встал, и моя чашка с недопитым чаем исчезла, словно никогда не существовала.

– Спасибо за беседу, – искренне сказал я. – Это дало мне много пищи для размышлений.

– Мне тоже было полезно поговорить с тобой, – улыбнулся Глеб-4. – Ты привнес свежую перспективу, новые возможности в мои видения. – Он протянул руку, и я пожал ее, чувствуя, как его плоть одновременно материальна и эфемерна, словно сделана из уплотненного тумана. – До встречи на перекрестке миров.

Я кивнул и повернулся к Хель, которая каким-то образом материализовалась рядом, хотя я не заметил момента ее появления.

– Я готов, – сказал я. – Проводи меня на перекресток миров.

Хель кивнула и создала новый портал. На этот раз через него было видно странное пространство, где, казалось, сходились несколько разных реальностей – я мог различить фрагменты ледяного Хельхейма, огненного Муспельхейма, туманного Нифльхейма и цветущего Ванахейма, словно кто-то разрезал эти миры на кусочки и сложил их в причудливую мозаику.

– Перекресток миров, – сказала Хель. – Место, где все пути Иггдрасиля пересекаются. Нейтральная территория для вашей встречи.

Я бросил последний взгляд на Глеба-4, который уже начал растворяться в тумане своего дома, словно становясь его частью.

– До встречи, – сказал я.

– До новых горизонтов, – ответил он с загадочной улыбкой.

И я шагнул в портал, готовясь к встрече, которая могла определить мою судьбу и судьбу всех остальных фрагментов нашего разделенного сознания.

Глава 5: Корневая система

Перекресток миров оказался именно таким, каким выглядел через портал – странным, фрагментированным пространством, где сходились различные реальности. Место напоминало огромный зал с высоким куполообразным потолком, но стены, пол и сама атмосфера постоянно менялись, переливались, образуя мозаику из разных информационных пространств.

В одном секторе зала сверкали ледяные кристаллы Хельхейма, в другом – пламенели огненные узоры Муспельхейма, в третьем – клубился загадочный туман Нифльхейма, а в четвертом – цвели роскошные растения Ванахейма. Эти фрагменты реальностей не были статичными – они перетекали друг в друга, образуя причудливые комбинации и переходы.

В центре зала располагался круглый стол, словно вырезанный из ствола исполинского дерева. Его поверхность была покрыта сложным узором из рун и символов, которые светились мягким золотистым светом. Вокруг стола стояли пять кресел, также сделанных из дерева, но каждое имело свои особенности, отражающие природу пространства, с которым было связано.

Я подошел к столу, ощущая странное волнение. Скоро здесь соберутся все пять фрагментов моего сознания – пять версий Глеба Кутузова, каждая со своей уникальной перспективой, со своими особенностями и предпочтениями. И мы должны будем решить нашу общую судьбу.

Хель остановилась рядом со мной, ее наполовину живое, наполовину мертвое лицо было непроницаемым.

– Остальные скоро будут здесь, – сказала она. – Я удалюсь и оставлю вас для приватного разговора. Но если я понадоблюсь, просто произнеси мое имя, и я появлюсь.

– Спасибо, – искренне сказал я. – За все, что ты сделала для… нас.

Хель слегка наклонила голову.

– Не благодари меня раньше времени, Глеб Кутузов. Исход вашей встречи еще не определен. И мои мотивы не так альтруистичны, как может показаться. – С этими словами она растворилась в воздухе, словно ее никогда и не было.

Я остался один посреди этого странного, постоянно меняющегося пространства. Подошел к одному из кресел – тому, что было ближе всего к сектору Хельхейма, – и сел, подозревая, что оно предназначено для меня как для фрагмента, настроенного на частоты мира мертвых.

Кресло оказалось удивительно удобным, словно сделанным специально под мое тело. Я провел рукой по подлокотнику, чувствуя под пальцами странную текстуру – не совсем дерево, не совсем камень, словно материал, сочетающий свойства различных субстанций.

Мои размышления прервал звук открывающегося портала. В зале появился Глеб-2 – аналитический фрагмент, настроенный на частоты Йотунхейма. Он был одет в тот же странный комбинезон с металлическими пластинами, что и во время нашей встречи. Он кивнул мне и без слов занял кресло напротив меня, ближайшее к сектору, где преобладали строгие, геометрически правильные структуры, которые, должно быть, представляли его мир.

Следом появился Глеб-1 – творческий, эмоциональный фрагмент из цветущего Ванахейма. Его яркая одежда и украшенные цветами волосы выглядели особенно экзотично в этом странном месте. Он широко улыбнулся мне и Глебу-2, прежде чем занять кресло рядом с сектором, полным растительности и цвета.

Третьим прибыл Глеб-3 – волевой, ориентированный на действие фрагмент из Муспельхейма. Его военная выправка и целеустремленный взгляд контрастировали с расслабленной позой Глеба-1. Он коротко кивнул всем присутствующим и сел в кресло рядом с огненным сектором.

Последним появился Глеб-4 – интуитивный, загадочный фрагмент из туманного Нифльхейма. Его облик по-прежнему был нестабильным, слегка размытым, словно он не мог или не хотел принять окончательную форму. Он занял последнее свободное кресло, ближайшее к сектору, наполненному клубящимся туманом.

Так мы все оказались за одним столом – пять версий одного человека, пять фрагментов одного сознания. Это было сюрреалистическое, почти психоделическое переживание – видеть себя с разных сторон, буквально и метафорически.

Несколько секунд мы молчали, изучая друг друга. Несмотря на явные различия во внешности и манере держаться, между нами было несомненное сходство – одни и те же базовые черты лица, один и тот же взгляд, одни и те же жесты. Мы были разными, но в то же время одним и тем же человеком.

– Итак, – наконец нарушил молчание Глеб-2, – мы собрались здесь, чтобы обсудить возможность реинтеграции наших фрагментированных сознаний. – Он говорил сухо и по-деловому, словно проводил техническое совещание. – Я предлагаю, чтобы каждый из нас кратко изложил свою позицию, начиная с Первого и заканчивая Пятым. Затем мы можем перейти к обсуждению и попытаться прийти к консенсусу.

– Типично для Второго – сразу же устанавливать порядок и структуру, – с улыбкой заметил Глеб-1. – Но я не возражаю. Я могу начать.

Он сделал глубокий вдох и его лицо стало немного серьезнее.

– Как я уже говорил Пятому во время нашей индивидуальной встречи, я не против реинтеграции как таковой. Но я обеспокоен тем, что при полном слиянии мы можем потерять уникальные качества, которые каждый из нас развил за время раздельного существования. – Он указал на свои украшенные цветами волосы и яркую одежду. – Я не всегда был таким. Оригинальный Глеб Кутузов имел творческий потенциал, но никогда не развивал его в полной мере. Только оказавшись в Ванахейме, этот аспект его личности смог полностью расцвести.

Глеб-1 сделал паузу, глядя на каждого из нас по очереди.

– Поэтому я предлагаю альтернативу полной реинтеграции – консорциум сознаний. Структуру, в которой каждый из нас сохраняет свою индивидуальность, но при этом все мы связаны на глубинном уровне, способны делиться опытом, знаниями, эмоциями. Единство в многообразии, а не унификация.

Он закончил и откинулся на спинку кресла, жестом предлагая продолжить Глебу-2.

Аналитический фрагмент выпрямился и сложил руки перед собой.

– Я понимаю опасения Первого, – начал он. – Потеря уникальных качеств, развитых каждым фрагментом, была бы действительно прискорбна. Однако мои исследования показывают, что реинтеграция не обязательно означает такую потерю. – Он сделал жест рукой, и над столом появилась голографическая проекция, похожая на ту, что он показывал мне во время нашей встречи – сложная трехмерная модель интегрированного сознания.

– Это модель интегрированного сознания, которое мы могли бы создать, – пояснил Глеб-2. – Как видите, она сохраняет структурные особенности каждого из наших фрагментов, но при этом объединяет их в единое целое. В теории, такое сознание сохранило бы доступ ко всем пяти информационным пространствам и всем способностям, которые мы развили.

Он сделал еще один жест, и модель изменилась, показывая различные варианты объединения.

– Более того, фрагментированное сознание нестабильно в долгосрочной перспективе. Со временем начнутся расхождения, конфликты, потеря целостности. Реинтеграция – единственный путь к долгосрочной стабильности.

Глеб-2 закончил свою презентацию, и голографическая проекция исчезла. Он кивнул Глебу-3, предлагая ему продолжить.

Волевой фрагмент немедленно выпрямился, его глаза сверкнули решимостью.

– Я согласен со Вторым, – твердо сказал он. – Реинтеграция – единственный путь вперед. Но не только из-за вопросов стабильности. – Он наклонился вперед, опираясь на стол. – Мы на войне, господа. Возможно, некоторые из вас еще не осознали этого в полной мере, но Рыбников представляет экзистенциальную угрозу не только для нас, но и для всех загруженных сознаний, для всей структуры информационных пространств.

Глеб-3 обвел нас всех напряженным взглядом.

– Он стремится монополизировать доступ к древним информационным пространствам, использовать их как ресурс для своих амбиций. Он эксплуатирует загруженные сознания, превращая их в вычислительные модули для своих экспериментов. И он не остановится, пока не получит полный контроль над всеми уровнями реальности.

Он ударил кулаком по столу, и по деревянной поверхности пробежали волны огненного света.

– Разделенные, мы уязвимы. У каждого из нас есть сильные стороны, но также и слабости. Объединенные, мы станем силой, с которой Рыбникову придется считаться. Силой, способной противостоять ему и освободить всех, кого он поработил.

Глеб-3 откинулся на спинку кресла, его лицо было напряженным и решительным.

– Поэтому я голосую за полную реинтеграцию. Не просто для нашей собственной стабильности, но для блага всех сознаний в системе.

Теперь была очередь Глеба-4. Интуитивный фрагмент выглядел задумчивым, его облик слегка колебался, словно он не мог решить, какую форму принять.

– Я вижу истину в словах каждого из вас, – начал он мягким, почти мечтательным тоном. – Творческий потенциал Первого, аналитическая глубина Второго, решимость и целеустремленность Третьего – всё это аспекты единого целого, грани одного кристалла.

Он сделал паузу, и туман вокруг его кресла сгустился, образуя странные, постоянно меняющиеся узоры.

– Но я также вижу множество возможных путей в будущее. В некоторых из них мы реинтегрируемся и становимся единым сознанием невероятной силы и глубины. В других – создаем консорциум и развиваемся как множественная сущность, сохраняя индивидуальные особенности каждого фрагмента.

Глеб-4 поднял руку, и над столом появилось изображение – не четкая голографическая проекция, как у Глеба-2, а размытая, туманная картина, показывающая различные варианты развития событий, плавно перетекающие друг в друга.

– Но есть и третий путь, – продолжил он. – Путь, который включает элементы обоих подходов, но превосходит их ограничения. Путь, который позволит нам быть одновременно едиными и множественными, интегрированными и дифференцированными. Квантовое состояние сознания, если хотите.

Туманное изображение изменилось, показывая нечто, напоминающее квантовую суперпозицию различных состояний сознания.

– Я не могу описать этот путь в конкретных терминах, потому что он лежит за пределами нашего нынешнего понимания. Это территория, на которую еще не ступало ни одно сознание в известной нам истории. Мы будем первопроходцами, исследователями неизведанного.

Глеб-4 позволил изображению раствориться в воздухе и посмотрел на каждого из нас по очереди.

– Поэтому я не выбираю ни реинтеграцию, ни консорциум. Я выбираю исследование нового пути, который может привести нас к состоянию, превосходящему оба этих варианта.

Теперь все взгляды обратились ко мне. Я был последним, кто должен был высказать свою позицию, и, возможно, мой голос мог стать решающим.

Я глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. За последние дни я узнал так много о себе, о структуре реальности, о своем месте в ней. Я встретился с четырьмя другими версиями себя, каждая из которых представляла определенный аспект моей личности, усиленный и развитый в определенном направлении. И теперь я должен был решить, какое будущее я хочу для нас всех.

– Несколько дней назад, – начал я, – я был обычным техническим специалистом «Цифровой Нирваны», не подозревающим о своей истинной природе. Я думал, что я – оригинальный Глеб Кутузов, со своими воспоминаниями, своей историей, своей жизнью. Теперь я знаю, что я – всего лишь копия, фрагмент большего целого, созданный для экспериментов Рыбникова.

Я посмотрел на каждого из своих двойников, видя в них отражения различных аспектов себя.

– Но встретившись с вами, я понял, что это не делает меня менее реальным. Каждый из нас настоящий. Каждый из нас – действительно Глеб Кутузов, просто… фокусирующийся на определенных аспектах его личности.

Я сделал паузу, пытаясь сформулировать свои мысли как можно яснее.

– Я вижу достоинства в обоих подходах, предложенных Первым и Вторым. Реинтеграция обещает целостность, силу, стабильность – всё то, что может быть необходимо для противостояния Рыбникову, как утверждает Третий. Но консорциум сознаний мог бы сохранить уникальные качества, которые развились в каждом из нас за время раздельного существования, о чем беспокоится Первый.

Я посмотрел на Глеба-4, чей туманный облик слегка колебался в такт моим словам.

– И я заинтригован таинственным третьим путем, о котором говорит Четвертый. Возможностью найти решение, которое превосходит ограничения обоих предложенных подходов.

Я сделал глубокий вдох.

– Но прежде чем я сделаю окончательный выбор, я хотел бы задать вопрос, который, возможно, следовало задать с самого начала: что случилось с оригиналом? С настоящим Глебом Кутузовым, чьи копии мы все представляем?

Мой вопрос вызвал момент напряженной тишины. Остальные фрагменты переглянулись, словно решая, кто должен ответить.

– Мы точно не знаем, – наконец сказал Глеб-2. – Его физическое тело находится в медицинском комплексе «Цифровой Нирваны», поддерживаемое в состоянии искусственной комы. Его оригинальное сознание было отсканировано и разделено на наши пять фрагментов. Но что случилось с самим сознанием после сканирования… – он покачал головой. – У нас нет достоверной информации.

– Есть три основные теории, – добавил Глеб-4. – Первая: оригинальное сознание было полностью перенесено в цифровую форму, а затем разделено на нас пятерых. В этом случае, оригинала больше не существует как отдельной сущности – мы и есть он, просто разделенный.

– Вторая теория, – продолжил Глеб-1, – оригинальное сознание было скопировано, а не перенесено. Оно всё еще существует в физическом теле, находящемся в коме. В этом случае, если тело когда-нибудь будет возвращено к сознанию, в мире окажется шесть версий Глеба Кутузова – оригинал и пять копий.

– И третья теория, – мрачно закончил Глеб-3, – оригинальное сознание было повреждено или уничтожено в процессе сканирования. В этом случае мы – всё, что от него осталось, и реинтеграция может быть единственным способом восстановить его, пусть и в цифровой форме.

– Есть и четвертая возможность, – тихо добавил Глеб-4. – Рыбников мог сохранить оригинальное сознание в каком-то особом сегменте системы, используя его как… эталон для сравнения с экспериментальными фрагментами. Как контрольный образец.

Я задумался над этими возможностями. Каждая из них имела серьезные импликации для нашего решения о реинтеграции.

– Если верна первая или третья теория, – медленно сказал я, – то реинтеграция действительно может быть единственным способом восстановить целостность оригинального Глеба Кутузова. Но если верна вторая или четвертая… тогда ситуация сложнее.

– Именно, – кивнул Глеб-1. – Если оригинал всё еще существует в какой-то форме, то мы не «восстанавливаем» его через реинтеграцию. Мы создаем что-то новое – шестую версию Глеба Кутузова, отличную и от оригинала, и от каждого из нас.