Два слова фломастером Пьеса-элегия
Глава 1
"Внезапно пал Вавилон и разбился".
Библия, 8 стих
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Откуда-то издалека, словно из другой реальности, доносятся звуки вступления к "Элегии" Ж. Массне. Затем звучит голос:
О, где же вы, дни любви,
сладкие сны,
юные грезы весны…
Медленно открывается занавес.
На сцене – внутренность древнего, запущенного храма. Видна часть амвона с выщербленными ступенями, обвалившейся лепниной и несколькими, частично сохранившимися, ликами святых. В глубине просматривается полуразрушенная часть алтаря. На стенах и потолке кое-где видны поблеклые от времени фрагменты библейских сюжетов. Через высокое, узкое боковое окно с выбитыми стеклами пробивается яркий, солнечный, луч, косо прорезая общее, мрачное освещение. Везде видны следы разрушений и захламленности. Справа от зрителей, возле портала, находится массивная, кованая, дверь с металлическим засовом. Время летнее. Утро. Уже чуть громче, продолжают доноситься слова:
Где шум лесов, пенье птиц,
где цвет полей ,
где серп луны,
блеск зарниц?..
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ОНА/приоткрыв двери/. Эй… есть кто живой?
Музыка обрывается.
ОН/возникнув, прихрамывая, из темноты, сипло, с хрипотцой/. Допустим… Ты кто?
ОНА. Призрак коммунизма!
ОН. Хах… зашибись! А реально?
ОНА. Что реально – идеально! Что с намёком – отгадай!
ОН. Уже отгадал!
ОНА. И что?
ОН. Ничего! Заходи… или исчезни!
ОНА/входит, осматривает развалины/. Класс! Дворец… в стиле Босха!
ОН/задвинув железный засов/. Обижаешь… Босх отдыхает!
ОНА. Тогда Дворец Дожей! Венеция… после потопа!
ОН. Типа того…
ОНА. Не типа, а точно! А ты… кто?
ОН. Суслик в драном пальто?
ОНА/осматривает незнакомца со всех сторон/. Похож… Только размер джинсовки – не твой.
ОН. И не твой! А если ничей – значит мой! Проходи – в ногах правды нет.
ОНА. А правды нет нигде!
ОН. Да ну… А в небесах?
ОНА. Сказала – нигде! Ни тут, ни там – сбежала шлюшка, осталась лишь одна церквушка. Но и в церквушке – ё-мое! – давно уж царствует враньё!
ОН. Сурово! Хотя и складно! Но это не значит – стоять, как
истукан. Проходи, садись… на это подобие.
ОНА. Не сяду! Тем более – на подобие!
ОН. Извини – другого нет!
ОНА. Не мороси, дружок, все будет ровно! Мне будет – срок, тебе – условно!
ОН. Убедительно. Ты скажешь – зачем пришла?
ОНА. Ходила-ходила… смотрела-смотрела… шлялась, в общем, по городу от нечего делать. И вдруг – вау! – римские катакомбы… после развала империи! И надпись… фломастером, на клочке туалетной бумаги: "Новый Вавилон!". Заинтриговало! Дай-ка, думаю, гляну! Зашла. А тут – ты: принц на белом коне!
ОН. Ну всё! Надоел твой стёб!
ОНА. Да лан… бородач. Дворец твой и вправду – супер! Но вот почему в нем ты – Чучело-Мармучело – загадка? Да ещё пел так классно!
ОН. Сама ты… Лягушка-Квакушка! А пел – не я совсем!
ОНА. А кто? Вот этот святой? Хи-хи… /Указывает на сохранившийся частично лик на стене/.
ОН. Святые не поют… святые души лечат. А пел тот, кому положено было петь!
ОНА. Когда?
ОН. В прошлом уже… о потере большого счастья. От чего осталась только песня, которую любил слушать мой отец.
ОНА. Вот-вот… это уже ближе!
ОН. Ближе к чему?
ОНА. К тому, что было и у меня… да прошло, за море синее ушло!
Пауза/. Если хозяин – можно снять номер… на пару дней?
ОН. Воровка?
ОНА. Мык… Я из дому сбежала.
ОН. Причина?
ОНА. Политическая!
ОН. Расшифруй?
ОНА. У одних с детства – всё, у других – ничего! Возник вопрос: "Почему?". Вместо ответа: "Дура! Тебе это надо?" "Надо!" – сказала я… и ушла.
ОН. Смелая!
ОНА. Очень! Меня пацаны во дворе боялись! Одному так засандалила… хуком справа!
ОН. За что?
ОНА. Промокашкой назвал. Проходу потом не давал: "Давай, познакомимся ближе!". Я ему: "Познакомимся ближе – больше не встанешь!" Отстал.
ОН. Резонно! Тебя же искать начнут…
ОНА. Уже начали! /Достала смартфон/. Трезвонят – без конца! Но я не дура – вычислят! А здесь – не найдут!
ОН. Найдут!
ОНА. Почему?
ОН. Молодая совсем…
ОНА. "Милый друг – мне уже восемнадцать, время сладких и радужных снов!"
ОН. … и красивая!
ОНА. А ты… стрёмный какой! Глянешь – в обморок сразу!
ОН. Хах… не смеши!
ОНА. А чо?
ОН. Через плечо! Я же урод! Видишь… шрам у меня?
ОНА. Не шрам, а шарм! Буквы переставить забыл! И фейс!
ОН. Что – фейс?
ОНА. У многих фейса вообще нет! А у тебя… отпад! Особенно профиль! /Подходит, поворачивает во все стороны, рассматривает/.
Вот… в этом ракурсе!
ОН. Что?
ОНА. Впечатляет! Как в кино! Увидишь иногда – и думаешь, думаешь…
ОН. Не в тему мотив!
ОНА. Почему?
ОН. Я дохлый, старый, больной инвалид. Шея набок и ноги кривые!
ОНА. Врешь! Ноги у тебя – атас!
ОН. Откуда знаешь? Пальто – до пят!
ОНА. Ну и что? Так ходят только спортсмены!
ОН. Можбыть… после серьёзных травм. Но всё равно: вот… зубы ещё!
ОНА. Что – "зубы"?
ОН. Гнилые! От недоедания…
ОНА. Не барагози! Зубы – один к одному… клыкастые! Как у льва!
ОН. А внутри – труха! Печень – ни к чёрту, одна оболочка!
ОНА. Не проблема – вставим новую!
ОН. К тому же я – горбун! Урод… видишь? /Поворачивается/. Вечный знак вопроса! И вообще здесь – гробница веков! Пыль… плесень вокруг, дышать нечем! Вернись туда, откуда пришла! Пока не поздно!
ОНА. Никогда!
ОН. Почему?
ОНА. После того, что было, для меня здесь – рай! И не думай мне возражать – я упрямая!
ОН. Хах… сказала тоже! Упрямее меня быть не может!
ОНА. А это мы выясним! Со временем… Скажи-ка лучше – как звать тебя… бородач?
ОН. Квазимодо.
ОНА. Прикольно! А настоящее?
КВАЗИМОДО. Его нет.
ОНА. Почему?
КВАЗИМОДО. Исчезло однажды.
ОНА. Расскажи…
КВАЗИМОДО. Тяжело. Но попробую… /Пауза/. Давным-давно, в
пропавшем внезапно курляндском царстве, жили-были друзья. Вместе росли, вместе учились, вместе фирму придумали. Кажется, был успех. Потом разошлись. Кто виноват – не знаю. Предков убили… на моих глазах. А меня – в окно! С восьмого. Хорошо… на клумбу упал. И вот – горб, с семи лет.
ОНА. А теперь сколько?
КВАЗИМОДО. Двадцать.
ОНА. Сирота?
КВАЗИМОДО. Круглый! Сбежал из детдома, когда 15 было. Квазимодо – это оттуда.
ОНА. А что ты здесь делаешь?
КВАЗИМОДО. Покемонов ловлю!
ОНА. И много поймал?
КВАЗИМОДО. Одного! Вернее, одну…
ОНА. Шутник ты, однако… А если серьёзно?
КВАЗИМОДО. Пытаюсь понять…
ОНА. Что?
КВАЗИМОДО. Смысл.
ОНА. Смысл чего?
КВАЗИМОДО. Большого иcхода.
ОНА. Не грузи! Я – не философ!
КВАЗИМОДО. Это неправда!
ОНА. Почему так решил?
КВАЗИМОДО. Я вижу твои глаза…
ОНА. И что?
КВАЗИМОДО. В них тот же путь.
ОНА. Говори ясней! Путь… чего?
КВАЗИМОДО. Познаний того, что за гранью. Осиливший сможет понять – что наступит потом? А когда поймёт – ужаснется! И начнет, возможно, свой долгий возврат в потерянный некогда рай. И это – твой первый шаг к истине.
ОНА. Истина – та же правда. А правды нет! Нигде! Так что закрыли тему! А вот за гранью – моё! Я тоже люблю старину. Там много знаков, поданных зодчими прошлого. И самый тревожный из них – исход. После него, второго по счёту, книгу всемирной надежды можно закрыть навсегда. /Пауза/. Ты здесь… давно?
КВАЗИМОДО. С тех самых пор, как понял: сейчас… или никогда!
ОНА. На что намекаешь?
КВАЗИМОДО. Что может случиться чудо… /Смеётся/.
ОНА. И чудо пришло и спросило, шмыгая носом: нет ли билетика лишнего в рай? /Пауза/. Ладно… проехали!
КВАЗИМОДО. Что… не сложилось?
ОНА. Вроде того… Внешне вроде бы всё… для счастья и песен.
А как заглянешь в нутро… /Пауза. Слышна какая-то возня, затем писк/. Скажи… это что… крысы?
КВАЗИМОДО. Ну да… как же без них? Толстые, жирные… с бородавками на длинном хвосте. Полно! Вон… вылезла одна!
ОНА/с испугом/. Где? /Оглядывается/.
КВАЗИМОДО. В углу! На нас смотрит…
ОНА. Ой… /подбегает и прячется за Квазимодо/ она же укусить может!
КВАЗИМОДО. Может… если сильно рассердится! Да не бойся ты… я пошутил! /Смеётся/.
ОНА. Глупая шутка! /Отходит/. И совсем неуместная…
КВАЗИМОДО. Извини… Хотя где им быть, как не здесь?
ОНА. Почему? Здесь же никто не живёт… кроме тебя?
КВАЗИМОДО. Крысы – животные умные. Знают: всё может рухнуть, а церковь останется. У них историческая память… на выживание. Так что храм для них – надёжный дом, убежище от врагов! А почему ты спросила?
ОНА. Сон был такой… Иду по улице. И вдруг – ливень! Молнии… гром… воды по колено! А вместо людей… куда ни глянешь –крысы! В скверах! В кафе! На балконах! В тачках крутых! Тычут в меня своими, мерзкими, лапками… хохочут… и зубами скрипят! Ужасно так скрипят: хрррм… хрррм… хрррм… А я… под дождем… одна… скукожилась вся…
КВАЗИМОДО. Стоп! Не говори, что дальше было!
ОНА. Почему?
КВАЗИМОДО. Сон – это наваждение. Хороший сон – это от счастья! Плохой – от Сатаны! Не пускай его в свою душу! Забудь и не вспоминай никогда!
ОНА. Как у тебя… всё легко? Спасибо… постараюсь. Хотя иногда мне кажется: персоны эти, наглые, скоро сожрут всё, что сверху Земли, и что внутри неё. /Пауза/. И всё же… чтоб общаться нормально, назови своё имя?
КВАЗИМОДО. Не помню.
ОНА. Не может такого быть!
КВАЗИМОДО. Может!
ОНА. Почему?
КВАЗИМОДО. Забыл взять с собой.
ОНА. И где оно теперь?
КВАЗИМОДО. Там, где солнце, любовь и руки матери, нежные, как утренний сон…
ОНА. Как это близко…
КВАЗИМОДО. Ты о чем?
ОНА. Да так… мелькнуло вдруг что-то…
КВАЗИМОДО. Запретная тема?
ОНА. Скорее, таинство… Это как Сириус дивный в ночи. И вновь ты свободен, и видишь свой путь…
КВАЗИМОДО. Пожалуй… Много дорог вокруг. Но так важно знать: где та, что приведёт тебя к храму? /Пауза/. Однако… пора бы назвать и себя?
ОНА. Эсмеральда!
КВАЗИМОДО. Логично! А настоящее?
ЭСМЕРАЛЬДА. Его тоже нет.
КВАЗИМОДО. Почему?
ЭСМЕРАЛЬДА. Осталось, как и твоё, в другой жизни…
КАРТИНА ВТОРАЯ.
Комната в элитной квартире. День.
ГЛАФИРА. Ты же знаешь, Петр: уж если она решила…
ПЕТР. В восемнадцать не решают! В восемнадцать думают не головой, а совсем другим местом!
ГЛАФИРА. Не пошли! Она, всё-таки, твоя дочь, а не уличная девка!
ПЕТР. Надоело! Достала она меня… твой подкидыш! Во-от так, по самое некуда…
ГЛАФИРА. Достала? Она – тебя? Ха-ха… переверни-ка пластинку, дружок! Да поскорей! Пока не выдала… тему другую?
ПЁТР. Ты чёй-то распелась тут… пташка? А? На что намекаешь? Ну?!
ГЛАФИРА. На польку с приплясом… в три коленца – вот на что! Как заиграет – не остановишь!
ПЁТР. Закрой своё поддувало… гнида! Пока не закрыл тебе я…
ГЛАФИРА. Ой-ёй-ёй… как страшно! Трясусь прямо вся… бежать куда – не знаю! Да только забыл ты, видать, дружок – Степаныч давно уж на стрёме! Лично! Так что подальше спрячь… свои желания тайные! И не прессуй нашу девку – вот что хочу я тебе сказать! Не гноби ее и не унижай… на каждом шагу! А постарайся увидеть в ней личность!
ПЕТР. В ком? В ком увидеть личность? В фуфыре этой, злобной? Что ни скажешь – всё не так! Что ни предложишь – всё её раздражает! И обязательно норовит сделать всё по-своему!
ГЛАФИРА. А что здесь плохого? Уверенность в себе – прекрасная черта, говорит о характере. В будущем ещё как пригодится!
ПЕТР. А я хочу жить не будущим, а настоящим – поняла! На-сто-я- щим! И чувствовать, что тебя уважает твоё, пусть не родное даже, дитя! А не держит, себе на уме, за тупого, ничего не смыслящего в этой жизни, барана!
ГЛАФИРА. Не греши на ребёнка! Относится она к тебе вполне сносно. Даже гордится иногда – какой ты у нас крутой, предприимчивый папа.
ПЕТР. Я не нуждаюсь в её, сопливом, уважении! И в твоём – тоже! У меня там, в моих конторах, полный порядок. А здесь – кавардак! Что с тобой, что с ней – никакого согласия нет! Ни в чём! Что… что прикажешь мне теперь делать? Бросить всё и заниматься только ей, психопаткой этой, ретивой? Трезвонить по всему городу?.. гвалт поднимать?.. искать по подвалам и мусоркам? Да я уже завтра съеду в нули! А кому нужен будет такой компаньон, от которого дети бегут, как чёрт от ладана?
ГЛАФИРА. Но искать всё же придется, дружок! Или пусть гуляет, где попало? Обзаводится кучей дурных привычек и уличных пошлостей! И что потом из неё выйдет? Что? В кого она превратится за эти, беспутные, дни на свободе? Нужен будет тебе потом… такой продукт?
ПЁТР. Ты не вопросы мне задавай, а конкретный… реальный план предложи – как из ситуации этой, подлой, выбраться? Катьку где искать? Кому звонить, кому платить?
ГЛАФИРА. Ты заешь сам – кому? Его сынок давно уж ухлёстывает за нашей упрямицей. Вот на этом и сыграй… дешевле будет!
ПЁТР. А если – наоборот! Если взбеленится твой Степаныч и скажет – всё! На этом ставим точку! Не нужна нам в семье блудница! А? Что тогда? Ты же первая завопишь: "Идиот! Зачем позвонил?"
ГЛАФИРА. Не завоплю! Потому что знаю – привязан к ней их любимый Артурчик намертво! Ради него они пойдут на что угодно, я уверена!
ПЕТР. Ну, смотри… Попробую подключить. Только не сейчас…
ГЛАФИРА. Почему? Уже трое суток прошло! Куда ещё тянуть?
ПЕТР. Туда, куда нужно! Если хочешь – сама генералом займись! А у меня есть свой, запасной, вариант. Думаю начать с него…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Кабинет начальника следственного управления города.
ПОЛКОВНИК/. Нет, Пётр, вот так – с налёту, разговор у нас не пойдет.
ПЁТР. Почему?
ПОЛКОВНИК. Ты знаешь, какой хвост за тобой тянется?
ПЁТР. Допустим…
ПОЛКОВНИК. И где этот хвост тогда обрубили – тоже знаешь?
ПЁТР. Знаю – здесь! И что?
ПОЛКОВНИК. А то! В глубину… в корень вопроса гляди, а не по верхам скачи, как резвый козлик!
ПЁТР. Ты конкретней можешь, Седой? А? Конкретней!
ПОЛКОВНИК. Конкретней? Могу! Девка твоя – не подарок!
ПЁТР. Знаю! Дальше!
ПОЛКОВНИК. Она не просто ушла от тебя…
ПЁТР. В каком смысле?
ПОЛКОВНИК. А в таком! Решила она, кукла твоя, любопытная, на то самое… забытое вроде бы, поле зайти! Чем ты достал её там, в семье своей, я не знаю – не моё это дело. Но то, что под демократку вдруг стала косить, это – факт! Ребята мои пасут её… уже третий день… и кое что смогли уже нарыть!
ПЁТР. И что… что это значит?
ПОЛКОВНИК. То… то самое и значит! С одним – словечко, с другим – ещё одно. Глядишь – и тема уже на кону: "Я знать хочу – откуда у предка тупого, как пень, такое бабло?" Надеюсь… ты понимаешь, Чикарь, что с нами будет, если выйдут вдруг наружу… дела давно минувших дней?
ПЁТР. Вот, гадина… а! Вот оторва кислотная! Ты смотри-ка, на что пошла – отца, кормильца своего, угробить хочет! Но только вот ей-то… козе сопливой, зачем там, в делах наших, рыться? А? Скажи, Седой… зачем ей-то грузиться в то прошлое? Живёт ведь – как королева! Ни в чём ей не отказываю!
ПОЛКОВНИК. А Глафира мне сказывала – притесняешь ты их. Куском, что даешь, каждый день попрекаешь…
ПЁТР. Вот гнида… падла вонючая! И сюда… к тебе, дорожку уже намостить успела! Куда ни глянешь – везде она, шалава эта безродная, на пути моём встанет!! Везде её рыло увидишь, и след поганый заметишь… Да я ей… стукачке этой… пусть только домой придёт… /Замахивается/.
ПОЛКОВНИК. Но, но, Чикарь… остынь! Ещё не хватало бузу криминальную в деле этом, скользком, затеять… с женой своей? /Поднимается из-за стола, ходит по кабинету/. Ты думай сейчас о другом, дружок, мозгами своими ворочай проворней: как бы чего… кривого да мерзкого, из дела этого, давнего, к нам с тобой не вернулось?
ПЕТР. Так я-то что, Седой? Я – вот он, к твоим услугам! Ты же знаешь – верней собаки у тебя нет, и не будет уже никогда! Но только дело-то это… сам видишь – какое мутное? Не осилю я сам его! Подскажи лучше ты… прикинь: что тут за варево вдруг такое, на голову нашу, ни с того ни с сего, свалилось?
ПОЛКОВНИК/через паузу/. Интересно стало, видать, кому-то ещё, а не только ей, сумасбродке твоей, на картинки эти, давние, повнимательней глянуть. Вот в чём проблема, я думаю?
ПЁТР. Как это – "и не только ей"? А кому ещё? Ты что… серьёзно? Сигналы… маячки какие-то есть? Да нет, нет… не может этого быть, Седой! Чтобы твоя, пусть не родная даже, дочь… вот так, по-глупому, себя вела?
ПОЛКОВНИК/подходит/. Не понял, Чикарь… Ты что… не веришь мне? Мне – сыскарю… с тридцатилетним стажем? У меня же всё – в документах и фотках замётано! Как и положено по уставу! А уж потом – в языке! Дошло? Или ты отупел совсем там… в конторе своей, барыжьей?
ПЁТР. Извини, Седой… Просто новость такая – по нервам бьёт! Видишь – трусит меня всего… отойти не могу! /Пауза/. И что… ты знаешь, кто он, правИла этот… тайный?
ПОЛКОВНИК. А ты раскинь… мозгами своими, заумными, и сам поймешь – кто? /Вновь ходит по кабинету/. Перебери, для начала, всех, кто тогда… ночкой темной, в логове том, семейном, в живых мог остаться?
ПЁТР. Да никого, вроде бы… Все трое… давно уже там… где положено.
ПОЛКОВНИК. Все, говоришь? /Остановился/.
ПЕТР. Ну да… все! Вся троица! А что… разве выжил кто-то? Господи… неужели? Неужели он… сосунок тот… глазастый?
ПОЛКОВНИК. Сосунок? Ну ты даешь, Чикарь? Ты что – не видел его… после того?
ПЁТР. Да нет, конечно! Откуда? Я вообще думал, что всё… не жилец он… с такой высоты!
ПОЛКОВНИК. Выходит, не так думал, как надо было. И делал – не совсем то! /Возвращается к столу. Достает из шуфлядки несколько фотографий/. Вот. Глянь-ка сюда… И сразу поймёшь – кто в нашем граде объявился… полгода назад. И для чего?
ПЁТР/рассматривая фотографии/. Ты смотри… какой верзила вымахал? Под два метра, небось… Да… один к одному, вроде бы… с батей своим, незабвенным. /Пауза/. Но как же такое могло быть? А… Седой? Я же думал… всё! Конец всей этой, богатой, кодле! И ты молчал… ни звука! Столько лет! А он, выходит… живой?
ПОЛКОВНИК. Я не молчал, Чикарь. Я мудро стоял в стороне… Его же сразу забрала "Скорая". А что?.. куда?.. Тишина! Спрятали видимо где-то… тёти и дяди родные. Боялись – найти смогут… и добить! Он же видел всё… из спальни своей, как ты мне сказал тогда! А сил прибить его уже не хватило! Вот и выбросил в окно… А теперь… глянь, красавец какой! Стройный, упругий, как тигр! Так что не знаю, не знаю, Петя… что у них там сейчас, за дверью церковной, может быть? Какой такой… интересный гешефт они варганят сейчас там, вдвоём, эти… два справедливца?
ПЁТР. Постой, Борис! Какой дверью церковной? Кто варганит?
Ты… о чем?
ПОЛКОВНИК. О том! О том самом, Петр! Спаровались они уже – Катька твоя – и он… сосунок тот, оживший! И сидят они, голубки здесь, в нашем в храме! Ну… в этом, что сто лет уже… в закоулке, как прыщ на жопе, торчит. Надеюсь, ты знаешь…
ПЁТР. А-а… да, знаю! Приют для бродячих котов! Ободранный весь… снести давно пора бы! И что… они там? Вдвоём? Постой… а что – зайти туда нельзя?
ПОЛКОВНИК. Ты что, Чикарь… хочешь, чтобы мы автогеном пилить его принялись? Да ты представляешь – какой шум начнется в городе? А, кроме того, дверь эту… из времён мезозойских, не то, что автоген – бронебойный снаряд не пробьёт!
ПЕТР. Да… ты прав, Седой… раньше строили – на века. Да и кто разрешит нам вот так… своевольничать? Тут же набегут… газетчики, шушера эта… набожная… А нам такой шмон… совсем ни к чему. Но как… как заманил он туда её… дуру эту, строптивую?
ПОЛКОВНИК. Не конфеткой, конечно, Чикарь. И не тортом даже… на триста рублей! Следил за ней, вначале… пару часов. Незаметно так… издалека. Вроде турист какой, случайный… с рюкзачком за спиной, ходит-бродит себе… Потом, когда к храму вроде направилась, забежал вперёд и прицепил на дверь… вот этот клочок бумаги. /Достает из шуфлядки клочок туалетной бумаги и дает его Петру/.
ПЁТР/разворачивает клочок, читает/. "Новый Вавилон"… /Пауза. Смотрит напряжённо на собеседника/. Что за хрень… Седой? Какой ещё Вавилон? Откуда взялся?
ПОЛКОВНИК. А будто ты сам не знаешь, что коза твоя, бодливая, с детства ещё, на древнее всё запала?
ПЁТР. Да знаю… как же не знать? Любит она старину… скупает гниль эту, где только может. По музеям… днями может бродить– не выгонишь! И что: прочитала… и прямиком – туда?
ПОЛКОВНИК. Да нет… не сразу. Открыла дверь, постояла малость. Что-то спросила, видимо… а потом лишь зашла. Ребята дернули пару раз – глухо! Засов уже, видно, задвинул кто-то. Видик у меня есть.
ПЁТР. Значит… он действительно был там… внутри! Не с бодуна, значит, действовал, заранее все рассчитал. Мм-м… идиот! Кретин! Как же… как же я мог так промахнуться тогда? А… Седой? Как?! /Стонет, обхватив голову руками/.
ПОЛКОВНИК. Поздно… поздно об этом жалеть, Чикарь! Думать надо теперь, решать, как по тонкому льду пройти – и не угодить в полынью случайно. /Поднялся, ходит по кабинету/. Сейчас законники правят бал… из молодых! Выслуживаются… карьеру делать спешат! Приходится следить… за каждым словом своим… не то, что действием! Трудно стало работать. Каждый день сужается пространство. Того и гляди – вляпаешься в скандал – и все твои годы и чины – насмарку! А это мне, перед пенсией… с надбавками разными, совсем даже некстати! Надеюсь, ты это уже… принял к сведению?
ПЁТР. Да не дурак я, Седой, просекаю ситуацию на раз! Поэтому и пришёл к тебе – больше некому! Я вот думаю даже: не один только он, фраер этот галимый, тему свою вышивал… столько лет! Уж слишком чётко, словно в кино, всё у него выходит.
ПОЛКОВНИК. Ну вот… молодец! Светлая мысль! Наконец и ты понял: именно этот мотив и может стать вдруг главным… во всём этом, скрытом пока для других, деле. И какой чёрт из табакерки вдруг выскочить может – тоже пока не известно? А теперь прикинь: сколько зелени может стоить такой вот, слоёный, пирог?
Пауза.
ПЁТР. Думаю… штук десять?
ПОЛКОВНИК. Верно! На каждого! А их, пацанов моих верных, – двое. Ну… и мне – за напряг – пятьдесят! Нервы, всё-таки… да и поделиться придется… кое с кем! /жест вверх/.
Пауза.
ПЁТР. Значит… семьдесят?
ПОЛКОВНИК. Около того… пока! А там – видно будет… по ситуации! Я выйду… на минутку!
Выходит. Пётр поднимается. Зайдя, за стол начальника, достает из внутреннего кармана несколько пачек туго упакованных долларов, и, выдвинув шуфлядку, быстро кладет их туда. Затем возвращается на место.
Появляется П о л к о в н и к.
ПОЛКОВНИК/садится за стол, выдвигает ящик и оценивает взглядом содержимое/. Надеюсь… без булды?
ПЁТР. Обижаешь, Седой…
ПОЛКОВНИК. Смотри, Чикарь… потеряешь не только дочь.
ПЁТР. К делу… к делу ближе, Седой! Время уходит! Она же с ним… там… бог знает о чем сейчас треплется? А что у него на уме – тоже никто не знает: ни я, ни ты! Как бы не быть… большой беде?
ПОЛКОВНИК. Не гони лошадей, Чикарь! Дело скользкое… не ухватишься сходу. Да и в беде она там или в радости – ещё большой вопрос? Главное сейчас – не это, Чикарь. Главное – не получить такой привет из прошлого, после которого небо нам с тобой может показаться в овчинку! И ещё учти, Чикарь: бодягу эту… ночную, когда-то затеял ты. И ты же прокололся… с тарзаном этим, живучим. Так что тебе и решать – как быть с ним дальше? Ребята мои лишь помогут достать его…
КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ
Декорации Второй картины.
ГЛАФИРА. Ты что… идиот? Столько бабок отдал?
ПЁТР. Заткнись… дура! И не смей мне больше указывать… нахлебница!
ГЛАФИРА. Что? Это я – нахлебница?
ПЁТР. Да… ты, психопатка! Тварь подколодная…
ГЛАФИРА. Ну спасибо, дружок… За тварь, за нахлебницу… Уважил, спасибо! Выходит, не я это столько лет… из ямы твоей… помойной, на горбу своём, верблюжьем, тебя же… урода, тянула… да?
ПЁТР. Заткнись, сказал… идиотка!
ГЛАФИРА. Прикрывала, как могла… дела твои гнусные, прошлые…
ПЁТР. Кому сказал – заглохни! Паскуда! Мразь голожопая! Зачем только взял я тебя… в свой дом?
ГЛАФИРА. Давай, давай… вали всё в кучу одну. Всю жизнь, видать, только врага во мне и видел! С самого, первого, дня! И ещё прислугу глупую, что кормила, обстирывала тебя столько лет, порядок держала в доме!
ПЁТР. Ага… обстирывала, кормила… Да ты… жлобина, только и знала, что подворовывала моё бабло! Только и зырила – где, что ещё потянуть? Или ты думала – я ничего не вижу? Не догадываюсь ни о чём? Да я ради Катьки тебя терпел! Ради неё всё сносил, не считался ни с чем. А теперь, когда она в такой беде, ты думаешь… совсем не о ней!
ГЛАФИРА. А о ком, интересно?
ПЕТР. Не о ком, а о чем? О том, чтобы продать меня с потрохами? Да… ублюдина – это же так, я это чувствую! Признавайся: царицей хочешь остаться в доме моём… да? Ну… чего уставилась, сверлишь меня своими буркалами чёрными… выдра?
ГЛАФИРА. Да… смотрю вот – и думаю: какой же ты, всё-таки… дурак безмозглый! Кретин! Тебя же разводят на бабаки… а ты, осел, даже этого понять не можешь!
ПЁТР. Что?.. Ах ты… сука, куда загнула! Ты чо… воще охренела?
ГЛАФИРА. Да я-то в порядке – была и буду всегда! А вот ты, дурачок, знай: прежде, чем заманить нашу беглянку в храм кошачий, он… этот, оживший вдруг малец, зарулил на пару минут… к кому бы ты думал? Да, да… к нему, к дружку твоему в погонах. Которому ты платишь исправно всю свою жизнь! И теперь отвалил уже… кучу бабла… ха-ха-ха… На, смотри… любуйся, балбес, и думай теперь – куда бежать? что делать? и где искать спасения?
Даёт мужу фотографии. Тот, помедлив, берёт их.
ПЁТР/рассматривая фото, в полной растерянности/. Жуть… катастрофа! Как же так… а, Глафира? Действительно… вот они, вдвоем! Улыбаются… гады, довольные всем! Неужели такое может быть? После стольких-то лет дружбы? А… Глафира? Неужели может?
ГЛАФИРА. Может, Петруня, может! В наше время может быть всё! Даже такой карамболь, как вот этот! Скажи спасибо Степанычу – однокашнику моему, школьному! Это он подсуетился… со своими ребятами, и выяснил – кто есть кто… в этой комбинации хитрой?
ПЁТР. А тут и выяснять нечего: вымахал… под два метра, верзила и приехал бабла срубить… с обидчика давнего?
ГЛАФИРА. Ну да… всё верно, как будто, ты вычислил. Да только вот с персонажем этим ты маху дал, доктор Ватсон!
ПЕТР. В каком это смысле? На что ты стрелки свои, подлые, опять наводишь?
ГЛАФИРА. А ты что… до сих пор не врубился – чей волчонок в стадо наше забрёл? Не сложил никак ты этот, хитрый кубик рубик? Да его же… его, благодетеля твоего это сын, а совсем не тот, что из окна тогда выпал… с восьмого!
ПЁТР. Ты чо… совсем очумела, дура? Я же знаю семью Бориса… уже столько лет! И нет там… и близко даже не было никогда… ни родного, ни приёмного сына!
ГЛАФИРА. Правильно: здесь – не было. А там – был!
ПЁТР. Где… где "там"?
ГЛАФИРА. У самого синего моря, где плеск голубой волны! Байструк он его… полковника этого, мутного… понял? Греховный плод давно минувших дней. Вот он и решил устроить его… поближе к себе, в городе нашем. Но только не за свой, а за твой, дурака, счёт!
ПЁТР. Ё-моё… как же это может быть? А? Мы же дружим с ним… ещё со школы! С таких вот… пацанских, лет! Иуда! Шакал! Убью… жизни не пожалею своей!
ГЛАФИРА. Вот-вот… давай, распускай вновь свои руки! А что с Катюшей… да и со мной потом будет – подумал? Как людям в глаза нам смотреть? Ведь ещё тех, убиенных невинно, до сих пор люди помнят, свечки в церковь носят, молитвы шепчут. А тут ещё… этого грохнешь?
ПЁТР. Да как же можно такое творить… с дружбаном своим, многолетним? А? Как, Глафира… скажи мне?
ГЛАФИРА. А что сотворил… как поступил ты, со своим дружком закадычным… лет двенадцать назад? Или это уже не в счёт? Ушло всё… растворилось, как будто и не было той… жуткой, ночи?
Пауза.
/Подходит, миролюбиво/. Ну всё… успокойся! Возьми себя в руки… будь мужчиной! Сейчас самое время хорошенько подумать – как из лап этих подлых, ментовских, вырваться? А пока заглянем ещё раз к Степанычу, прикинем – что да как? и уж потом двинем туда… поближе к Кате. А там – как Бог даст! /Подходит к образу Пресвятой Богородицы, крестится, шепчет беззвучно молитву/.