Лотос и лезвие
Утро на берегу Ганга выдалось прохладным и странно тихим.
Тело Амита Чаттерджи лежало неподалёку от его дома в Варендре. Рана на шее была аккуратной, точной, без следов борьбы. Цветы лотоса, рассыпанные вокруг.
Общественность отреагировала мгновенно: набережная оживилась очередями репортёров и камер, шум толпы затмил звон колоколов и крик чаек. В соцсетях разговоры разлетелись мигом – от скорбящих поклонников и коллег до тех, кто видел в смерти Амита лишь повод для политической игры. Кто-то требовал справедливости и открытости расследования, другие – призывали не трогать культурную сферу, ведь память, как говорят, живет в мечтах людей, а не в бумагах и скучных пресс-релизах. Одни шептали о древних пророчествах прошлого, другие – о современных корпорациях, об инвестициях и политике, переплетённых в городе так же тесно, как корни манускриптов Амита.
Сара Хосейн стояла вдалеке, наблюдая за происходящим.
Голос из толпы донёсся до Сары: «Расследование должно быть прозрачным. Мы хотим правды.
Её путь начался с одного простого вопроса: кто заинтересован в убийстве Амита? Она знала: ответ лежит не только в городских залах, но и в узких переулках Варендры.
Утренний ветер, пахнущий водой и афганским чаем, вёл её к Варендре. Дома здесь дышали историей: каменные пороги, стены, покрытые мхом, и тихие дворики, где лавки ещё продают сушёные листья маникур и воду из колодца. Сара вошла в дом Амита через заднюю дверь, там, где библиотека пахла пылью и ветхими конвертами. Она нашла там письма и заметки, часть которых Амит держал в тайнике, часть – в открытом доступе. Но главное – следы того, что он был не просто писателем, а человеком, который собирал слепки прошлого.
Сара вышла на улицу, где её встретил Рафиф Мохамед, молодой программист, чьи проекты обещали цифровую революцию города. Его глаза искрились энтузиазмом и настороженностью к власть имущим. Он рассказал, что его команда работает над системой архивирования манускриптов и их связей с современными контрактами, чтобы данные могли быть доступны гражданам. Но он также отметил: «Не все данные столь безобидны. Есть карты, которые люди хотят скрыть, – и они не стары по дате, а древние по смыслу».