VIP-зона

ЧАСТЬ I: ВВЕДЕНИЕ

Глава 1: "Билет в один конец"

– Значит, мы договорились, Игнат Палыч? – Максим Краснов откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на своего собеседника. – Триста пятьдесят тысяч за килограмм, фасовка по пятьдесят грамм, упаковка ваша?

Игнат Павлович – седовласый, грузный мужчина с неожиданно проницательными глазами – задумчиво потер подбородок. Его руки, покрытые мозолями и шрамами от многолетней работы с ножом, выдавали в нем человека, привыкшего работать с землей.

– Знаешь, Максим Сергеич, для тебя-то я и по триста сделаю, но ты же понимаешь, какой это продукт. Белые трюфели сейчас на вес золота, да еще такого размера – каждый грамм по сто евро в Европе идет.

Максим улыбнулся – именно этого ответа он и ждал. Игнат Павлович был потомственным грибником из-под Костромы, превратившим свое хобби в настоящую империю. Сейчас его трюфельная ферма считалась лучшей в России, но начинал он с того, что собирал грибы в лесу и продавал их из багажника старенькой "девятки".

– Триста двадцать пять, и я беру весь урожай, – сказал Максим, делая глоток минеральной воды без газа. – Эксклюзивный контракт на год. Подумайте, Игнат Палыч, ни один ресторан в Москве не получит ваши трюфели, только "Исток" и наш новый проект.

Он специально не называл имя нового ресторана – "Красный" пока существовал только в проектах и сметах. Но уже через три месяца это место должно было стать новой звездой на гастрономической карте Москвы. Настолько яркой, что даже самые искушенные гурманы заговорят о нем.

Игнат Павлович покачал головой, но в его глазах Максим уже видел согласие.

– Ладно, черт с тобой, договорились. Но аванс – пятьдесят процентов.

– Двадцать, – автоматически ответил Максим. – И первая поставка через неделю.

– Тридцать пять, и через две, мне людей расширять надо.

– Двадцать пять, и через десять дней. Последнее предложение, Игнат Палыч.

Игнат усмехнулся и протянул руку:

– Ну вот поэтому у тебя все и получается, Максим Сергеич. Упрямый ты, зараза.

Они пожали руки, и Максим подозвал официанта:

– Антон, будь добр, шампанское. Что-нибудь достойное случая. Мы с Игнатом Палычем тут заключили сделку века.

Официант кивнул и исчез, чтобы вернуться через минуту с бутылкой "Рюинар" в ведерке со льдом. Дорогое, но не вульгарное – именно тот стиль, который культивировал Максим в своем заведении. Богатство без кричащей роскоши.

Пока официант разливал шампанское, Максим украдкой осмотрел зал своего ресторана. Четверг, четыре часа дня – не самое оживленное время, но в "Истоке" все равно было прилично заполнено. У окна сидела пожилая пара иностранцев – по виду немцы или скандинавы, обсуждавшие что-то с увлечением старых супругов, которым по-прежнему интересно разговаривать друг с другом. За угловым столиком – три бизнесмена средней руки с раскрытыми ноутбуками, видимо, решили совместить обед с переговорами. А в центре зала – компания из пяти молодых людей, судя по всему, отмечающих чей-то день рождения.

Официант закончил с шампанским и неслышно удалился. Максим поднял бокал:

– За сотрудничество, Игнат Палыч. И за новые вершины.

Они чокнулись и выпили. Максим никогда не пьянел от алкоголя – это была одна из тех вещей, которым его научила жизнь. Пьяный человек уязвим, а он не мог себе этого позволить.

– Знаешь, сынок, – вдруг сказал Игнат Павлович, ставя бокал на стол, – я ведь тебя помню еще зеленым пацаном. Когда ты первый раз ко мне приехал, на той развалюхе своей… Москвич-то был, кажется?

– "Жигули" седьмой модели, – улыбнулся Максим. – Цвета "мокрый асфальт". Купил за три тысячи у соседа по общаге. Половину зимы не заводилась, приходилось толкать.

Он помнил ту машину. Помнил, как экономил на всем, чтобы купить ее – от проезда в метро до обедов. Как радовался, когда наконец сел за руль своего первого автомобиля. Жестяное корыто с прогнившим днищем, но его собственное. Настоящее имущество – не то что потрепанный рюкзак с вещами, с которым он когда-то вышел за ворота детского дома.

– Краснов, куда собрался?

Максим вздрогнул и резко развернулся. В тусклом свете коридора детского дома стоял Михалыч – грузный завхоз с вечно красным лицом и маленькими глазками, глубоко утопленными в одутловатом лице.

– В Москву, Михалыч. Сегодня мой выпускной, забыл? – Максим постарался, чтобы голос звучал уверенно, но внутри все сжималось от страха.

– А кто мне полы в актовом зале домоет? – Михалыч шагнул ближе, от него пахло перегаром и чем-то кислым. – Думаешь, если тебе восемнадцать стукнуло, так все теперь – свободная птица? А я директору скажу, что ты казенное имущество спер, и никуда не поедешь, Краснов.

– Я ничего не крал, Михалыч, – Максим крепче сжал лямки рюкзака. – И полы я уже домыл, еще до обеда.

– А вот я проверил – грязные! – завхоз вдруг схватил Максима за плечо. – Пойдем-ка со мной, умник.

В этот момент в коридоре появилась Мария Ивановна – худощавая женщина средних лет, преподаватель литературы. Она быстро оценила ситуацию:

– Что здесь происходит, Михаил Степанович? Почему вы удерживаете выпускника?

– Да он полы не домыл! И вообще, у меня инвентарь пропадает…

– Насколько я знаю, – голос Марии Ивановны звучал спокойно, но твердо, – Максим с утра закончил все свои обязанности. А инвентарь, я уверена, найдется сам собой. И отпустите, пожалуйста, мальчика – автобус в город через пятнадцать минут.

Михалыч нехотя разжал пальцы, бормоча что-то себе под нос. Максим благодарно кивнул учительнице:

– Спасибо, Мария Ивановна.

– Иди, Максим, – она слегка улыбнулась. – У тебя билет на поезд на руках?

– Да, до Москвы. В семь вечера.

– Хорошо. Я тебе кое-что собрала, – она протянула ему небольшой пакет. – Там бутерброды, немного денег и адрес моей двоюродной сестры в Москве. Если будет совсем трудно – обратись к ней. Скажешь, что от меня.

Максим замялся, не зная, как реагировать на такую заботу.

– Спасибо… но я справлюсь сам. Честно.

– Я знаю, что справишься, – она легко коснулась его плеча. – Но не отказывайся от помощи, когда она предложена искренне. Это не слабость, а мудрость. Помни об этом.

– Буду помнить, – кивнул Максим.

– И еще, – Мария Ивановна посмотрела ему прямо в глаза, – что бы ни случилось, оставайся собой. Не позволяй обстоятельствам менять твою суть. Обещаешь?

– Обещаю.

Они стояли секунду, глядя друг на друга, а потом Мария Ивановна отступила:

– Беги, опоздаешь на автобус. И пиши иногда, хотя бы открытку.

Максим торопливо кивнул и выскочил за дверь. Майское солнце ослепило его на мгновение. Он прищурился, глубоко вдохнул теплый весенний воздух и зашагал по дорожке к воротам. Позади оставались четырнадцать лет жизни в детском доме №3 города Торжка. Впереди была неизвестность, которая пугала и манила одновременно.

Внутренний голос уже тогда шептал ему: "Билет в один конец, Макс. Назад дороги не будет".

– Эй, Максим Сергеич, ты где витаешь? – голос Игната Павловича вернул его в реальность. – Я тут распинаюсь, а ты как будто сквозь меня смотришь.

– Прошу прощения, Игнат Палыч, – Максим тряхнул головой, отгоняя воспоминания. – Задумался о поставках на следующий месяц.

– Вот за это я тебя и уважаю, – поставщик наполнил их бокалы. – Всегда на шаг вперед думаешь. Кстати, я тут слышал, ты какую-то новую концепцию для ресторана разрабатываешь? Мне Петрович говорил, он тебе кабанятину возит.

Максим чуть заметно поморщился. Старик Степанов, конечно, лучший поставщик дичи в Подмосковье, но болтает слишком много. Впрочем, с Игнатом можно было поделиться:

– Да, есть идея. Но это пока между нами, хорошо? Будет ресторан высокой русской кухни, но с современной подачей. Никакой клюквы, никакой псевдорусской стилизации а-ля "избушка на курьих ножках". Чистые линии, минимализм, но при этом глубокий вкус и аутентичные рецепты.

– И как назовешь?

– "Красный", – Максим улыбнулся. – Многозначно, правда? И цвет русской культуры, и отсылка к красной икре и красной рыбе, и даже политический подтекст для тех, кто его ищет.

– А не боишься, что неправильно поймут? Сейчас же все такие… чувствительные, – Игнат Павлович покрутил пальцем у виска.

– Тот, кто ищет повод обидеться, найдет его всегда, – пожал плечами Максим. – А мне важно, чтобы название запоминалось. Чтобы звучало.

Игнат хмыкнул:

– Ну, тебе виднее, конечно. Ты у нас по этой части специалист. Я вот до сих пор понять не могу, как ты этот "Исток" раскрутил. Место-то не самое проходное, да и цены у тебя – мама не горюй.

Максим отпил из бокала и посмотрел в окно. Ресторан "Исток" действительно располагался не в самом выгодном месте – в тихом переулке недалеко от Патриарших прудов. Не первая линия, не главная улица. Но это был сознательный выбор. Место для тех, кто знает. Для тех, кто специально приедет. Убежище от шума и суеты столицы, где каждая деталь – от освещения до музыки – создавала атмосферу спокойной роскоши.

– Знаешь, Игнат Палыч, – медленно произнес Максим, – есть такой парадокс – чем труднее найти хорошее место, тем больше его ценят. Особенно те, кто может позволить себе выбирать. Им надоедает доступность, они ищут эксклюзивность. И дело не только в деньгах.

– А в чем же?

– В знании. В принадлежности к кругу посвященных. Когда ты рекомендуешь другу ресторан, о котором мало кто знает, ты как бы говоришь: "Я – часть особого мира, и я приглашаю тебя тоже стать его частью". Это мощнее любой рекламы.

Игнат задумчиво покачал головой:

– Хитро. Но тогда получается, твой новый ресторан будет для другой публики? Для массовой?

– Нет, – Максим покачал головой. – Он будет для тех, кто хочет, чтобы все знали, где они обедают. Для тех, кому нужно, чтобы их видели в правильном месте. В "Истоке" можно спрятаться от мира, а в "Красном" – заявить миру о себе.

– И какой из них настоящий ты? – неожиданно спросил Игнат.

Вопрос застал Максима врасплох. Он замолчал, крутя в пальцах ножку бокала. Какой из них настоящий он? Парень из детдома, выбившийся в люди и создавший элитный ресторан для избранных? Или амбициозный бизнесмен, строящий новый гламурный проект для богатых и знаменитых?

– Я думаю, в каждом из нас много разных людей, Игнат Палыч, – наконец ответил Максим. – И все они настоящие.

На прощание они еще раз пожали друг другу руки, и Игнат Павлович, пообещав прислать образцы трюфелей на пробу уже в понедельник, тяжело прошагал к выходу из ресторана. Максим проводил его взглядом, а затем направился в свой кабинет, расположенный в дальнем углу заведения.

Небольшая комната была обставлена со сдержанной элегантностью – дубовый стол, удобное кожаное кресло, несколько полок с книгами по кулинарии и ведению бизнеса. На стене – единственная картина: стилизованный пейзаж русской глубинки, написанный современным художником. Ничего лишнего, ничего показного.

Максим сел за стол и открыл ноутбук. Ему нужно было проверить смету расходов на оборудование для "Красного" и утвердить график работ. Время поджимало – он хотел открыть ресторан к началу осеннего сезона, когда вся московская элита вернется из отпусков.

В дверь тихо постучали.

– Войдите.

На пороге появилась Вероника – его администратор и правая рука. Стройная девушка с короткой стрижкой и внимательными карими глазами. В "Истоке" она работала с самого открытия и знала о ресторанном бизнесе едва ли не больше самого Максима.

– Максим Сергеевич, у меня две новости.

– Начни с плохой, – автоматически отреагировал он, не отрываясь от экрана.

– С чего вы взяли, что есть плохая? – в голосе Вероники слышалась легкая обида.

Максим поднял глаза и улыбнулся:

– Извини, профессиональная деформация. Давай тогда с любой.

Вероника положила перед ним конверт из плотной бумаги кремового цвета.

– Это передали для вас лично. Курьер сказал, что ответ не требуется.

Максим взял конверт. Тяжелая бумага, на ощупь почти как ткань, без марок и штемпелей – значит, доставлен с нарочным. На лицевой стороне каллиграфическим почерком было выведено: "Максиму Сергеевичу Краснову. Лично."

– А вторая новость? – спросил он, разглядывая конверт.

– Звонил Олег Шмидт, ресторанный критик. Просил забронировать столик на завтра, ужин на двоих. Я поставила его в малый зал, столик у окна, как обычно.

Максим кивнул. Шмидт был влиятельным критиком, чьи обзоры публиковались в самых читаемых изданиях страны. Его мнение могло сделать или разрушить репутацию ресторана. К счастью, он уже не раз бывал в "Истоке" и всегда оставлял положительные отзывы.

– Хорошо, предупреди Ветрова. Пусть подготовит что-нибудь особенное для Шмидта. И вино… давай откроем ту бургундскую бочку, которую привезли в прошлом месяце. Думаю, она уже готова.

– Сделаю, – кивнула Вероника и указала на конверт. – Не откроете?

Максим усмехнулся:

– Не терпится узнать, что там?

– Простое человеческое любопытство, – призналась она с улыбкой. – К тому же, выглядит очень… статусно.

– Что ж, давай посмотрим.

Максим аккуратно вскрыл конверт и извлек из него сложенный вдвое лист той же плотной бумаги. Развернув его, он увидел приглашение, оформленное в сдержанном классическом стиле.

"Уважаемый Максим Сергеевич!

Имеем честь пригласить Вас на закрытый вечер в клубе "Олимп", который состоится в эту субботу, 17 июня, в 21:00.

Дресс-код: Black Tie. Адрес: Пречистенка, 13, стр. 3 (вход со двора).

Подтверждение присутствия не требуется. Данное приглашение является персональным и не подлежит передаче третьим лицам."

Внизу стояла витиеватая подпись, разобрать которую было невозможно, и тисненая печать с изображением горы Олимп.

Максим медленно положил приглашение на стол. Клуб "Олимп" – одно из самых закрытых и элитных заведений Москвы. Место, куда попадали только избранные: олигархи, высокопоставленные чиновники, знаменитости высшего эшелона. Само существование клуба никогда официально не подтверждалось, но в определенных кругах о нем ходили легенды.

И вот теперь его, Максима Краснова, сироту из Тверской области, приглашают в этот бастион российской элиты.

– Что там? – Вероника не выдержала.

– Приглашение в "Олимп", – ответил Максим, все еще не веря собственным словам.

Глаза Вероники округлились:

– Тот самый "Олимп"? Это же… Как вам удалось?

– Не имею ни малейшего представления, – честно признался Максим. – Может, Шмидт порекомендовал. Он вроде бы вхож туда.

– Вы пойдете? – в голосе Вероники слышалось благоговение, словно речь шла о приглашении в волшебный замок из сказки.

Максим задумался. Часть его – та, что все еще оставалась мальчишкой из детского дома – ощущала страх. Страх не соответствовать, оказаться не на своем месте, стать объектом насмешек. Но другая часть – амбициозная, голодная до успеха и признания – уже предвкушала новые возможности, которые могли открыться перед ним в клубе "Олимп".

– Конечно, пойду, – наконец сказал он. – Было бы глупо отказываться от такой возможности.

– Вам нужно будет подготовиться. Black Tie – это смокинг, правильные запонки, часы… – начала перечислять Вероника.

– Я знаю, что такое Black Tie, – мягко прервал ее Максим. – Не беспокойся, я не опозорюсь.

Хотя внутренний голос уже шептал ему: "А ты уверен, Макс? Уверен, что готов играть в игры этих людей? Они ведь с самого рождения знают правила, а ты… Ты всегда будешь чужаком".

Максим отогнал эти мысли. Он слишком долго шел к этому моменту, чтобы сейчас поддаваться сомнениям. Слишком много работал, слишком многим пожертвовал.

– Вероника, закажи мне, пожалуйста, машину на субботу, часов на восемь вечера. И посмотри, какие у нас есть контакты хороших барберов – хочу подстричься перед мероприятием.

– Хорошо, – кивнула девушка. – Что-нибудь еще?

– Да, – Максим улыбнулся. – Пожелай мне удачи. Кажется, она мне понадобится.

Вечером того же дня Максим сидел на террасе своей квартиры в одном из новых жилых комплексов на Пресне. Двадцать второй этаж, панорамные окна, вид на Москва-Сити. Не пентхаус, не самый дорогой район города, но вполне достойное жилье для успешного бизнесмена его уровня.

Он потягивал виски, глядя на огни вечернего города. Где-то там, среди этих огней, был клуб "Олимп". Место, куда его неожиданно пригласили, открывая дверь в иной мир – мир настоящей элиты, о которой он всегда мечтал.

Телефон завибрировал – пришло сообщение от Дениса, его друга детства. Они выросли вместе в детском доме, вместе мечтали вырваться в большой мир. Но если Максим уехал в Москву и строил карьеру, то Денис остался в их маленьком городке, устроившись автомехаником в местный сервис.

"Здорово, Макс! Как дела? Я тут подумал навестить тебя в твоей Москве. Соскучился, да и дела кое-какие есть. Можно к тебе на недельку в гости? Обещаю не мешать."

Максим нахмурился. Денис был единственным связующим звеном с его прошлым, напоминанием о том, кем он был раньше. Но сейчас, когда перед ним открывались двери "Олимпа", прошлое казалось чем-то, что лучше оставить позади.

"Привет, Ден. Сейчас очень загружен – открываю новый ресторан, совсем нет времени. Давай через месяц-другой?"

Ответ пришел почти мгновенно:

"Да ладно тебе, Макс! Я же не прошу со мной нянчиться. Просто переночевать где-нибудь. И хоть одним глазом на твою империю посмотреть! Неужели для старого друга места нет?"

Максим вздохнул. Денис всегда умел давить на чувство вины. И в чем-то он был прав – Максим действительно избегал встреч с ним в последнее время. Слишком разными стали их миры, слишком неловкими – разговоры.

"Хорошо, приезжай. Но правда, у меня сейчас завал с работой и куча важных встреч. Ключи оставлю у консьержа."

"Спасибо, друг! Буду в следующую среду. Обещаю не мешать твоей светской жизни :) "

Максим отложил телефон и сделал большой глоток виски. Странное совпадение – в тот самый момент, когда он готовился шагнуть на новую ступень, прошлое напоминало о себе. Словно проверка: не забыл ли он, откуда пришел? Не стал ли стыдиться своих корней?

Он подошел к окну и прижал ладонь к холодному стеклу. Двадцать два этажа вниз – и ты в другом мире. Мире, где люди не получают приглашений в "Олимп", не заказывают трюфели по триста двадцать пять тысяч за килограмм, не пьют виски за пятнадцать тысяч рублей за бутылку.

"Я сделал это, – подумал Максим. – Выбрался. Поднялся. Доказал всем, что могу".

Но где-то глубоко внутри скребся неприятный вопрос: а не придется ли ему однажды заплатить за этот билет в высший свет? И какой будет цена?

Максим тряхнул головой, отгоняя эти мысли. Он слишком долго шел к успеху, чтобы сейчас сомневаться. Слишком много работал, слишком многим пожертвовал.

Он вернулся к столику, долил виски и поднял бокал, салютуя огням ночной Москвы.

– За новые горизонты, – сказал он вслух. – И за "Олимп".

Москва раскинулась перед ним – огромная, яркая, манящая. Город возможностей и разбитых надежд. Город, который он намеревался покорить, чего бы это ни стоило.

Глава 2: "Правила игры"

– Так, давайте еще раз, – Вероника перелистнула страницу блокнота. – Артём Барский, пятьдесят один год, сделал состояние в девяностые на приватизации, сейчас официально занимается девелопментом и инвестициями в технологические стартапы. Неофициально – в его активах несколько банков, медиахолдинг, доля в нефтяной компании. Дважды разведен, детей нет. Вхож в правительственные круги, хотя публично в политику не лезет. Если он обратит на вас внимание – будьте предельно вежливы, но не заискивайте. Он уважает силу и презирает слабость.

Максим поправил галстук-бабочку перед зеркалом в примерочной модного ателье на Кузнецком мосту. Смокинг сидел безупречно – еще бы, при цене в шесть тысяч евро. Совсем недавно мысль о такой трате на одежду показалась бы ему безумием, но сейчас это было необходимое вложение в будущее.

– А его женщина? – спросил Максим, поворачиваясь вполоборота, чтобы оценить, как сидит пиджак. – У него же наверняка кто-то есть.

– Анжела Крутова, тридцать пять лет, бывшая модель, сейчас формально занимается благотворительностью. Содержит фонд помощи бездомным животным, но, по слухам, это просто способ отмывать деньги Барского. Красива, холодна, расчетлива. Три года назад увела Барского у жены. Злые языки говорят, что держит его на коротком поводке с помощью чего-то сильнее, чем секс.

– С ней тоже вежливо, но холодно?

– С ней – осторожно, – Вероника постучала ручкой по блокноту. – Она ревнива и мстительна. Лучше не привлекать её внимания – ни положительного, ни отрицательного.

Максим вздохнул. Он чувствовал себя как перед экзаменом, к которому подготовился недостаточно. Элитный клуб "Олимп" славился не только своей закрытостью, но и строгими неписаными правилами, нарушение которых могло стоить репутации.

– Продолжаем, – Вероника перевернула страницу. – Алексей Серебряков, сорок семь лет, заместитель министра. Если он заговорит с вами о политике – слушайте внимательно, но мнения высказывайте обтекаемые. Никакой конкретики. И ни в коем случае не упоминайте его бывшую жену – она сбежала в Лондон с их общими деньгами. Это больная тема.

– Хорошо, – кивнул Максим. – А как насчет светских львиц? Кто будет самой влиятельной женщиной на вечере?

– Вероятно, Марина Соколова, главный редактор журнала "Эксклюзив". Формирует общественное мнение в определенных кругах. Может одной статьей уничтожить любую репутацию или, наоборот, создать новую звезду. Очень умна, циничнa. Любит, когда ей делают комплименты о её профессионализме, а не о внешности. Если будет возможность – познакомьтесь с ней, но не навязывайтесь.

Максим нахмурился, разглядывая своё отражение. Он выглядел хорошо – дорогой смокинг, свежая стрижка, ухоженные руки. Внешне – настоящий представитель элиты. Но сможет ли он соответствовать этому образу, когда дело дойдет до разговоров? До манер? До знания всех этих негласных правил и кодов, которыми обмениваются люди, выросшие в богатстве и привилегиях?

– Макс, – Вероника редко называла его по имени, только когда чувствовала его неуверенность, – ты справишься. Ты умнее большинства из них. И точно интереснее.

– Дело не в уме, Вер, – он покачал головой. – Дело в праве принадлежать. Они все родились с этим ощущением, что мир принадлежит им. А я… – он не договорил.

– А ты взял то, что хотел, своими руками, – твердо сказала Вероника. – И это делает тебя сильнее их. Просто не забывай об этом.

Максим улыбнулся. Вероника всегда умела найти правильные слова. Неудивительно, что именно она была его правой рукой.

– Ладно, давай дальше. Кто ещё из важных персон там будет?

Особняк на Пречистенке не выделялся среди других старинных зданий ничем особенным – такой же фасад в стиле неоклассицизма, такие же колонны, такие же строгие линии. Только отсутствие вывески и камера над входной дверью, скрытая в лепнине, намекали на то, что здесь располагается не обычный офис или музей.

Максим подъехал к особняку ровно в 20:50. Он специально рассчитал время так, чтобы не прибыть первым (это выглядело бы слишком нетерпеливо), но и не опоздать (что было бы непростительным нарушением этикета). Его водитель, молчаливый мужчина средних лет, которого Вероника наняла специально для этого вечера, остановил черный "Мерседес" у входа.

– Подождите меня здесь, – сказал Максим, выходя из машины. – Я позвоню, когда буду готов уехать.

Водитель коротко кивнул. Максим поправил бабочку, одернул пиджак и уверенным шагом направился к входу. Сейчас, в этот конкретный момент, он чувствовал не страх, а азарт. Как игрок, который подходит к столу с крупными ставками, зная, что рискует многим, но и выиграть может немало.

У двери стоял охранник – высокий широкоплечий мужчина в безупречном костюме. Единственное, что выдавало в нем представителя службы безопасности – едва заметный наушник и цепкий взгляд, которым он окинул Максима.

– Добрый вечер, – Максим протянул приглашение. – Максим Краснов.

Охранник взял карточку, мельком взглянул на нее и кивнул:

– Добро пожаловать в "Олимп", господин Краснов. Проходите, пожалуйста.

Дверь открылась, и Максим вошел в просторный холл. Здесь его встретил еще один человек – пожилой мужчина с аристократической внешностью, в безупречном костюме-тройке.

– Добрый вечер, господин Краснов, – он слегка поклонился. – Меня зовут Виктор Павлович, я управляющий клуба. Позвольте, я провожу вас в главный зал.

Максим кивнул, стараясь выглядеть так, будто бывает в подобных местах каждый день. Они прошли по коридору, стены которого были увешаны картинами – судя по всему, подлинниками известных русских художников. Максим узнал Шишкина, Айвазовского, Репина. Интересно, подумал он, официально эти работы числятся в музеях, или "Олимп" обладает собственной коллекцией произведений искусства, о которой широкая публика не подозревает?

Виктор Павлович, словно прочитав его мысли, сказал:

– Наша небольшая коллекция. Все подлинники, разумеется. Клуб существует уже почти тридцать лет, и за это время нам удалось собрать немало интересных экземпляров.

– Впечатляет, – искренне ответил Максим.

Они остановились перед массивной дубовой дверью. Виктор Павлович повернулся к Максиму:

– Прошу вас, господин Краснов. И позвольте дать небольшой совет – будьте собой. Люди, которые собираются в "Олимпе", ценят подлинность. Притворство здесь не в почете.

С этими словами он открыл дверь, и Максим шагнул в главный зал клуба "Олимп".

Первое, что поразило его – полное отсутствие показной роскоши. Никакой позолоты, никаких хрустальных люстр, никаких кричащих деталей. Просторное помещение с высокими потолками, деревянными панелями на стенах, приглушенным освещением и удобной мебелью. Камин в дальнем конце зала, у которого стояло несколько кресел. Бар с внушительной коллекцией алкоголя. Несколько столиков, за которыми сидели люди, негромко беседуя. Фортепьяно в углу, за которым молодая женщина играла что-то классическое – кажется, Шопена.

Вся обстановка говорила о сдержанной элегантности и вкусе. Это был не клуб в привычном понимании, а скорее – закрытый салон для избранных, которым не нужно было доказывать друг другу свой статус с помощью внешних атрибутов.

Максим на мгновение замер, оценивая обстановку и гостей. Он узнал нескольких человек – известного политика, телеведущего федерального канала, одного из богатейших людей России. Остальные были ему незнакомы, хотя по внешнему виду и манерам чувствовалось, что все они принадлежат к верхушке общества.

– Максим! – послышался знакомый голос. – Рад, что вы смогли прийти.

К нему приближался Олег Шмидт – тот самый ресторанный критик, который часто бывал в "Истоке". Невысокий полноватый мужчина лет пятидесяти, с аккуратной бородкой и живыми глазами за стеклами дорогих очков.

– Олег, – Максим пожал ему руку. – Признаться, не ожидал встретить вас здесь.

– О, я бываю здесь регулярно, – усмехнулся Шмидт. – Это одно из немногих мест в Москве, где можно насладиться хорошей беседой без опасения, что твои слова завтра появятся в желтой прессе. И, кстати, это я рекомендовал включить вас в список приглашенных.

– Вот как? – Максим был искренне удивлен. – Спасибо, но… почему?

– Потому что "Олимпу" нужна свежая кровь, – Шмидт взял с подноса проходящего мимо официанта два бокала шампанского и один протянул Максиму. – Этот клуб – не просто место для богатых и влиятельных. Это место для интересных людей. А вы, Максим, безусловно, интересны.

Они чокнулись, и Максим сделал глоток. Шампанское было превосходным – наверняка какой-нибудь редкий винтаж, доступный лишь избранным.

– И еще, – добавил Шмидт, – здесь несколько человек, которые хотели бы с вами познакомиться. В частности…

Он не договорил, потому что в этот момент по залу прошел едва заметный шепоток, и все взгляды обратились к двери. Максим тоже посмотрел туда и увидел мужчину, входящего в зал. Высокий, крепкого телосложения, с властным лицом и пронзительным взглядом. Он двигался с уверенностью человека, привыкшего командовать и получать желаемое. Рядом с ним шла эффектная женщина – высокая блондинка с идеальными чертами лица, в облегающем черном платье, которое подчеркивало ее безупречную фигуру.

– Артём Барский и Анжела Крутова, – тихо сказал Шмидт. – Самая влиятельная пара Москвы в данный момент. И, кажется, они направляются прямо к нам.

Максим автоматически выпрямился и одернул пиджак. Барский действительно шел прямо к ним, его спутница следовала на полшага позади, словно подчеркивая, кто в их паре главный.

– Олег, – Барский протянул руку Шмидту. – Давно не виделись. Все разрушаешь чужие надежды своими рецензиями?

– Скорее, указываю путь к совершенству, – улыбнулся Шмидт. – Позволь представить тебе Максима Краснова, владельца ресторана "Исток". Максим, это Артём Барский.

Максим пожал протянутую руку. Рукопожатие Барского было крепким, почти болезненным – словно он проверял собеседника на прочность.

– Наслышан, – сказал Барский, пристально глядя Максиму в глаза. – Говорят, у вас лучшие трюфели в городе. И совершенно невозможно получить столик на выходные без брони за месяц вперед.

– Стараемся оправдывать ожидания, – скромно ответил Максим.

– А это Анжела, – Барский слегка повернулся к своей спутнице.

– Очарован, – Максим слегка поклонился.

Анжела смерила его оценивающим взглядом с головы до ног. В ее глазах промелькнуло что-то похожее на интерес, но тут же сменилось вежливым безразличием.

– Вы ведь из Тверской области, если не ошибаюсь? – вдруг спросил Барский.

Максим внутренне напрягся. Откуда он знает? Эту информацию не так просто найти – Максим никогда не упоминал о своем происхождении в интервью.

– Да, это так, – сдержанно ответил он.

– И прошли путь от повара до владельца самого модного ресторана Москвы? – продолжил Барский. – Впечатляет. Особенно учитывая старт.

Теперь Максим был уверен – Барский навел о нем справки. Подробные справки, раз знает не только о Тверской области, но и намекает на детский дом. Вопрос – зачем?

– Я верю, что в нашей стране возможности открыты для всех, кто готов работать, – осторожно ответил Максим.

Барский рассмеялся:

– Какая дипломатичная формулировка! Олег, ты не говорил, что наш новый друг еще и политик.

– Просто реалист, – парировал Максим, чувствуя, что его проверяют.

– Хорошо сказано, – Барский одобрительно кивнул. – Знаете что, Максим, присоединяйтесь к нам. Мы как раз собирались поужинать в малой столовой. Заодно и поговорим… о реализме в современной России.

Это не было вопросом – это было распоряжение. Максим мельком взглянул на Шмидта, который едва заметно кивнул, словно говоря: "Соглашайтесь, это хороший знак".

– С удовольствием, – ответил Максим.

– Отлично, – Барский положил руку ему на плечо, жестом собственника. – Я давно хотел поближе познакомиться с человеком, который произвел такое впечатление на моего шеф-повара. Говорит, ваша утка с вишней – лучшее, что он ел за последние годы.

Они направились к неприметной двери в дальнем углу зала. Анжела шла рядом с Максимом, от нее пахло дорогими духами – терпкий, чувственный аромат, идеально подходящий к ее образу роковой женщины.

– Не обращайте внимания на Артёма, – вдруг тихо сказала она. – Он любит прощупывать новых людей. Своеобразная проверка на прочность.

– Спасибо за предупреждение, – так же тихо ответил Максим.

– Не за что, – она слегка улыбнулась, и в ее улыбке промелькнуло что-то хищное. – В конце концов, нам всем иногда нужны… союзники.

Максим не успел обдумать эти слова – они уже вошли в малую столовую "Олимпа". Здесь был сервирован стол на шесть персон, а у окна стояли еще двое мужчин с бокалами коньяка. Один из них – высокий, с сединой на висках, в безупречном смокинге – мгновенно привлек внимание Максима. В нем чувствовалась особая аура власти, даже более явная, чем у Барского.

– Господа, – объявил Барский, – позвольте представить вам нового члена нашей маленькой компании. Максим Краснов, восходящая звезда ресторанного бизнеса.

Мужчины повернулись, и тот, что с сединой, внимательно посмотрел на Максима. Их взгляды встретились, и Максим почувствовал странный холодок – словно его оценивали, просчитывали, определяли место в какой-то невидимой иерархии.

– Рад знакомству, – сказал мужчина. – Сергей Викторович. Наслышан о вашем заведении. Говорят, вы творите чудеса с русской кухней.

Фамилии он не назвал, но Максим узнал его – один из заместителей министра экономического развития, фигура, чье влияние простиралось далеко за пределы официальной должности.

– Чудеса – это, пожалуй, преувеличение, – ответил Максим. – Просто уважение к традициям и немного фантазии.

– Скромность украшает мужчину, – заметил второй незнакомец, полный мужчина с умными глазами, – но не стоит преуменьшать свои достижения. Я обедал в вашем ресторане трижды и каждый раз оставался в восторге. Дмитрий Аркадьевич, – он протянул руку.

Максим пожал её, судорожно пытаясь вспомнить, где он мог видеть этого человека. Кажется, что-то связанное с банковской сферой…

– Присаживайтесь, господа, – Барский указал на стол. – Ужин подадут через минуту. И, Максим, не стесняйтесь критиковать кухню – повар "Олимпа" должен знать мнение профессионала.

Максим занял указанное место, чувствуя легкое головокружение от осознания того, что он сидит за одним столом с людьми, чье совокупное состояние, вероятно, превышает годовой бюджет небольшой страны. Но страха не было – только острый, пьянящий азарт и предвкушение новых возможностей.

Барский сел во главе стола, Анжела устроилась по правую руку от него. Она поймала взгляд Максима и чуть заметно подмигнула ему, словно они делили какой-то общий секрет.

– Итак, Максим, – начал Барский, когда официанты разлили вино, – расскажите нам, что думает молодое поколение бизнесменов о перспективах нашей экономики?

И ужин начался – с этого вопроса, который был не столько о экономике, сколько еще одним тестом. Проверкой на то, достоин ли Максим Краснов, бывший детдомовец из Тверской области, сидеть за одним столом с элитой современной России.

Правила игры были озвучены. Теперь предстояло выяснить, сумеет ли он по ним играть.

– А потом Барский говорит мне: "Максим, вы ведь понимаете, что связи решают всё в нашем бизнесе? И я отвечаю: "Артём Викторович, связи открывают двери, но чтобы в них войти, нужно иметь что предложить." И знаешь, что он сделал? Расхохотался и сказал: "Вот за это я тебя и уважаю, Краснов. Ты не только умён, но и честен. Редкое сочетание в наши дни."

Максим расхаживал по своему кабинету в "Истоке", пересказывая Веронике детали вечера в "Олимпе". Было уже далеко за полночь, но адреналин и возбуждение не давали ему уснуть. Он вызвал Веронику в ресторан, как только вернулся из клуба – ему необходимо было с кем-то поделиться впечатлениями, а она была единственным человеком, которому он мог полностью доверять.

– Похоже, ты произвел впечатление, – заметила Вероника, потягивая зеленый чай. Она выглядела усталой – всё-таки третий час ночи – но внимательно слушала каждое слово.

– Это еще не всё, – Максим остановился и посмотрел на неё с торжествующей улыбкой. – В конце вечера Барский отвел меня в сторону и сказал, что у него есть бизнес-предложение. Он хочет, чтобы я организовал питание для конференции, которую его компания проводит в следующем месяце. Трехдневное мероприятие, двести человек, бюджет… – он сделал паузу для эффекта, – полтора миллиона. За три дня, Вер!

– Впечатляет, – кивнула Вероника. – Но не слишком ли это… внезапно? Вы только познакомились, и он уже предлагает такой контракт?

Максим отмахнулся:

– Для таких людей, как Барский, полтора миллиона – это карманные деньги. Он тратит больше на часы, которые носит. Для него важнее качество и статус.

– И все же, – Вероника нахмурилась, – будь осторожен, Макс. Люди этого круга ничего не делают просто так. Возможно, он хочет чего-то большего, чем просто кейтеринг для своей конференции.

– Конечно, хочет, – согласился Максим. – Он хочет завязать знакомство. Включить меня в свой круг. И знаешь что? Я не против. Это именно то, к чему я стремился все эти годы.

Вероника внимательно посмотрела на него:

– Я помню, как мы начинали. Маленькое кафе, шесть столиков, ты сам стоял на кухне. Всё, чего ты хотел тогда – это готовить еду, которая делает людей счастливыми. Создать место, куда люди приходят не похвастаться, а насладиться моментом.

– И я создал его, – Максим широким жестом обвел кабинет, подразумевая весь ресторан. – "Исток" именно такой. Но мир не стоит на месте, Вер. Чтобы двигаться дальше, нужны связи, возможности, доступ к ресурсам. И всё это у Барского есть.

– А какую цену он попросит за этот доступ? – тихо спросила Вероника.

Максим замолчал, задумавшись. Этот вопрос он задавал себе весь вечер, наблюдая за Барским, за тем, как тот общается с другими гостями. В олигархе чувствовалась неприкрытая властность, привычка получать желаемое любой ценой. Но разве не этого Максим хотел для себя? Разве не к этому стремился, работая по восемнадцать часов в сутки, экономя каждую копейку, отказывая себе во всем, чтобы вложить в свой первый ресторан?

– Я готов заплатить разумную цену за возможности, которые он предлагает, – наконец ответил Максим. – Но я не идиот и не собираюсь продавать душу. Я буду осторожен.

– Хорошо, – Вероника допила чай и поставила чашку на стол. – Только помни одну вещь: в мире Барского все эти разговоры о дружбе и уважении – всего лишь бизнес. Для него ты – ресурс, который можно использовать. И в тот момент, когда ты перестанешь быть полезным…

– Я знаю, – перебил её Максим. – Я вырос в детдоме, Вер. Я прекрасно понимаю, как устроен мир, где сильные пользуются слабыми. Но теперь я больше не слабый.

Вероника встала и подошла к нему:

– Ты всегда был сильным, Макс. Иначе не оказался бы здесь. Просто… не потеряй себя в погоне за их одобрением, хорошо?

Максим улыбнулся и легко обнял её за плечи:

– Не потеряю. Обещаю.

Но что-то в глубине души подсказывало ему, что это обещание будет не так-то просто сдержать.

Глава 3: "Среди своих"

– Не хочу показаться навязчивым, Максим, но тебе действительно стоит обновить гардероб, – Анжела критически осмотрела его костюм. – Бренд хороший, но модель прошлогодняя. В нашем кругу такие детали замечают.

Они сидели в "Барвихе Luxury Village" – торговом центре для сверхбогатых, где цены начинались от нескольких тысяч евро за самую простую вещь. Максим почувствовал легкое раздражение – костюм, который сейчас критиковала Анжела, обошелся ему в две с половиной тысячи евро и был куплен всего три месяца назад.

– Спасибо за совет, – сдержанно ответил он. – Я как раз собирался обновить гардероб к осени.

– Зачем ждать? – Анжела лукаво улыбнулась. – Артём сказал, чтобы я помогла тебе с… адаптацией. И я беру эту миссию всерьез.

Прошло две недели с того памятного вечера в "Олимпе". За это время Максим успел организовать фуршет для конференции Барского, который прошел с огромным успехом, получить еще три крупных заказа от людей из его окружения и дважды поужинать с ним в неформальной обстановке. Барский явно взял его под свое крыло, и двери, ранее наглухо закрытые, начали открываться одна за другой.

Но сегодняшняя встреча с Анжелой была неожиданной. Она позвонила утром и предложила встретиться – "просто поболтать". Максим согласился, понимая, что отказываться нельзя. И вот теперь они сидели в элитном ресторане торгового центра, потягивали шампанское (в два часа дня!), и Анжела, казалось, была полна решимости превратить его в образцового представителя высшего общества.

– Ты ведь понимаешь, Макс, – она наклонилась ближе, и он уловил аромат её духов – тот же терпкий, чувственный запах, что и в "Олимпе", – что Артём не просто так обратил на тебя внимание?

– Полагаю, ему понравилась моя кухня, – осторожно ответил Максим.

Анжела рассмеялась – звонко, но как-то механически, словно смех был частью хорошо отрепетированного представления.

– Кухня? О, милый, Артём не отличит фуа-гра от паштета, если их подать в одинаковых тарелках. Его интересуют не твои кулинарные таланты.

– А что тогда?

– Ты, – просто сказала она. – Точнее, то, кем ты можешь стать. Артём коллекционирует не только искусство, но и людей. Талантливых, необычных, с потенциалом. Ты – его новое приобретение.

Максим нахмурился. Ему не нравилась мысль быть чьим-то "приобретением", даже если речь шла о таком влиятельном человеке, как Барский.

– Не делай такое лицо, – Анжела легко коснулась его руки. – Это комплимент. Из сотен людей, которые мечтают попасть в его окружение, он выбрал тебя. И поверь, не просто так.

– И каковы его планы на меня? – прямо спросил Максим.

– О, это сложный вопрос, – она сделала глоток шампанского. – У Артёма всегда много планов. Но я точно знаю, что он видит в тебе большой потенциал. Не только как в ресторатора, но и как… – она сделала паузу, подыскивая слово, – лицо определенного социального слоя.

– Какого еще слоя?

– Новой элиты, Макс. Самородков, выбившихся наверх благодаря таланту и упорству, а не по праву рождения или связям. Таких, как ты и, в какой-то степени, сам Артём. Людей, которые доказали, что в России возможности действительно равны для всех.

Максим понял, к чему она клонит. Барский хотел использовать его историю – бывший детдомовец, ставший успешным ресторатором – как пример "российской мечты". Как доказательство того, что система работает, что любой может добиться успеха, если достаточно старается. Это была идеальная история для пиара – вдохновляющая, политически правильная и, что самое главное, правдивая.

– И что я получу взамен? – спросил он, решив не ходить вокруг да около.

Анжела улыбнулась, явно оценив его прямоту:

– Вот теперь ты задаешь правильные вопросы. Контракты, о которых другие могут только мечтать. Инвестиции в твои новые проекты. Правильные знакомства. Статус, который нельзя купить за деньги. И, конечно, защиту. В нашем мире это, пожалуй, самое ценное.

– Защиту от кого?

– От всех, – просто ответила она. – От конкурентов, от чиновников, от недоброжелателей. Когда ты с Артёмом, тебя никто не тронет. А когда ты против него… – она не договорила, но и так всё было ясно.

Максим откинулся на спинку стула, обдумывая услышанное. Предложение было соблазнительным – всё, о чем он мечтал, все двери, которые хотел открыть, все возможности, которые искал, теперь лежали перед ним на блюдечке с золотой каемочкой. И цена казалась вполне разумной – всего лишь стать "лицом" социального слоя, к которому он и так стремился принадлежать.

– Я подумаю, – сказал он наконец.

– Конечно, – кивнула Анжела, хотя в её глазах мелькнуло легкое разочарование от того, что он не согласился сразу. – А пока давай всё-таки займемся твоим гардеробом. И, может быть, часами? Что ты носишь сейчас?

Максим инстинктивно коснулся запястья, где красовались его швейцарские часы – дорогие, но не из высшей лиги часового искусства.

– Tag Heuer, – ответил он.

– О боже, – Анжела притворно закатила глаза. – Нам определенно есть над чем работать. Идем, – она встала и протянула ему руку. – Начнем с Patek Philippe. Или, может быть, Vacheron Constantin? Что тебе ближе?

Он взял её руку и поднялся, чувствуя себя словно во сне. Ещё недавно сама мысль о том, что он будет выбирать между часами за сотни тысяч евро, показалась бы абсурдной. А теперь это было просто частью его новой реальности. Реальности, в которую его ввела эта эффектная и опасная женщина, действующая по поручению своего еще более опасного покровителя.

"Будь осторожен с ними," – предупреждал внутренний голос. Но желание принадлежать к этому миру, быть "среди своих", было сильнее любых предостережений.

– Максим Сергеич, я не уверен, что это хорошая идея, – Игорь Ветров, шеф-повар "Истока", с сомнением разглядывал новое меню, которое Максим принес на утверждение. – Мы всегда делали ставку на аутентичность, на чистоту вкуса. А это… это больше похоже на модную тенденцию, чем на настоящую кухню.

Они сидели на кухне ресторана после закрытия. Массивные столы из нержавеющей стали блестели в свете ламп, вымытые до блеска после вечерней смены. Пахло чистящими средствами, травами и легким ароматом специй, который, казалось, въелся в сами стены.

Максим потер переносицу. Ветров был с ним с самого начала – талантливый, принципиальный шеф, влюбленный в свое дело. Именно его кухня сделала "Исток" тем, чем он был сейчас. И, разумеется, ему не нравились изменения, которые Максим предлагал внести в меню.

– Игорь Николаич, все эти молекулярные штучки – это то, что сейчас в тренде. Все ведущие рестораны мира…

– Мы не "все", – перебил его Ветров. – У нас своя концепция, своя философия. Люди приходят к нам именно за этим – за честной едой с характером. Если мы начнем гоняться за трендами, то потеряем свою идентичность.

– Речь не о том, чтобы полностью менять концепцию, – Максим старался говорить спокойно, хотя внутри уже закипало раздражение. – Просто добавить несколько новых позиций. Освежить меню.

– Под освежить ты понимаешь "сделать как у всех"? – Ветров покачал головой. – Я не для того ушел из "Пушкина", чтобы теперь готовить пену из фуа-гра или там… мороженое из сельдерея. Это не наш путь, Максим.

Максим глубоко вздохнул. Последние недели выдались напряженными. После знакомства с Барским его жизнь резко изменилась – теперь он регулярно бывал на закрытых мероприятиях, ужинал в компании олигархов и чиновников, обсуждал контракты, о которых раньше мог только мечтать. С подачи Барского он получил заказ на организацию питания для международного экономического форума – контракт на десятки миллионов. А вчера ему позвонил сам мэр Москвы с предложением открыть ресторан в одном из исторических зданий центра города, которое городские власти реставрировали.

Всё это было головокружительно, опьяняюще. Но вместе с новыми возможностями появились и новые требования. Барский и его окружение ожидали от Максима соответствия их стандартам – не только в одежде или манерах, но и в бизнесе. "Исток" должен был стать не просто хорошим рестораном, а символом статуса, местом, где всё – от меню до интерьера – кричало бы о принадлежности к высшему обществу.

– Послушайте, Игорь Николаич, – Максим перешел на более официальный тон, – я ценю ваше мнение, правда. Но решения о стратегическом развитии ресторана принимаю я. И я считаю, что нам нужно двигаться вперед. Если вы не готовы к изменениям…

– То что? – Ветров прищурился. – Уволишь меня? Заменишь каким-нибудь модным шефом, который будет готовить то, что хотят твои новые друзья?

– Я не это имел в виду, – Максим почувствовал укол совести. – Просто мир не стоит на месте. Мы должны развиваться, чтобы оставаться на вершине.

– Знаешь, в чем проблема, Максим? – Ветров встал, собираясь уходить. – Ты путаешь развитие и приспособленчество. Развитие – это когда ты становишься лучше, оставаясь верным себе. А приспособленчество – это когда ты меняешься, чтобы угодить другим. И судя по всему, – он кивнул на новые швейцарские часы на запястье Максима, – ты выбрал второй путь.

С этими словами он вышел, оставив Максима одного на пустой кухне. Слова шефа задели за живое, но Максим быстро подавил чувство вины. Ветров просто не понимал. Не понимал, какие возможности открывались сейчас перед ними, какие перспективы. Иногда приходится идти на компромиссы, чтобы двигаться вперед. Это просто бизнес, ничего личного.

Максим еще раз просмотрел новое меню. Может быть, Ветров и прав насчет молекулярной кухни – это действительно не стиль "Истока". Но некоторые изменения все же стоило внести. Барский упоминал, что хотел бы видеть в меню больше деликатесов – икры, трюфелей, фуа-гра. "Люди моего круга готовы платить за эксклюзивность," – говорил он. И Максим был готов им это предоставить.

– Поздравляю с первой публикацией в "Эксклюзиве", – Барский поднял бокал. – Марина сделала отличный материал. Ты выглядишь на фотографиях как настоящая звезда.

Они сидели в VIP-ложе стадиона "Лужники", наблюдая за футбольным матчем между сборными России и Бразилии. Барский арендовал всю ложу для своих гостей – около двадцати человек, включая нескольких министров, пару известных актеров и, конечно, Максима, который теперь был постоянным членом этой компании.

– Спасибо, – Максим улыбнулся, чокаясь с Барским. – Хотя должен признать, я не узнал себя в некоторых цитатах.

Интервью для журнала "Эксклюзив" было организовано Анжелой. Марина Соколова, главный редактор, лично приехала в "Исток", чтобы побеседовать с Максимом о его пути к успеху. Результатом стала шестистраничная статья с профессиональными фотографиями и громким заголовком: "Максим Краснов: Русская мечта в действии". История детдомовца, ставшего одним из самых успешных рестораторов страны, была подана именно так, как хотел Барский – как доказательство того, что в России каждый может добиться успеха, если будет достаточно трудолюбив и талантлив.

– Журналисты всегда немного приукрашивают, – отмахнулся Барский. – Важен общий посыл. И он отличный.

Максим кивнул, хотя внутренне его все еще беспокоили некоторые моменты. Например, в статье утверждалось, что он "благодарен государству за поддержку молодых предпринимателей", хотя на самом деле ни о какой государственной поддержке речи никогда не шло – всё, чего он добился, было результатом его собственного труда и нескольких частных инвестиций от знакомых. Но Барский настоял, чтобы эта деталь была включена в материал.

– Кстати, – Барский понизил голос, хотя в шуме стадиона их всё равно никто не мог услышать, – я говорил с Сергеем Викторовичем о твоем новом проекте. Он заинтересовался.

Сергей Викторович – тот самый заместитель министра, с которым Максим познакомился в "Олимпе". В последние недели они несколько раз встречались в неформальной обстановке, и Максим рассказал ему о своей идее нового ресторана – "Красного".

– Это хорошие новости, – осторожно ответил Максим.

– Более чем хорошие, – Барский улыбнулся. – Он готов помочь с получением всех необходимых разрешений в ускоренном режиме. И, возможно, с финансированием через один из государственных фондов поддержки малого бизнеса.

Максим удивленно поднял брови:

– Но ведь я не подходу под критерии малого бизнеса. И потом, я планировал финансировать проект самостоятельно.

– Не будь идиотом, – беззлобно сказал Барский. – Если тебе предлагают деньги на льготных условиях, бери не задумываясь. К тому же, это будет отличным пиар-ходом – еще одно доказательство того, как государство поддерживает талантливых предпринимателей.

– А что взамен? – прямо спросил Максим.

Барский одобрительно хмыкнул:

– Вот за это я тебя и ценю, Краснов. Всегда смотришь в корень. Взамен – несколько услуг. Во-первых, "Красный" должен стать площадкой для неформальных встреч определенных людей. Во-вторых, иногда тебе придется выступать на различных форумах, рассказывая о своем успехе. И в-третьих, – он сделал паузу, – мне нужен надежный партнер для одного проекта, о котором мы поговорим позже.

Максим почувствовал легкое беспокойство. Первые два пункта звучали вполне разумно, но третий был слишком расплывчатым. Что за проект? И почему Барский не хочет обсуждать его сейчас?

– Я подумаю, – сказал он.

– Конечно, – легко согласился Барский. – Но не думай слишком долго. Такие предложения имеют ограниченный срок действия.

В этот момент российская команда забила гол, и стадион взорвался аплодисментами. Барский встал, аплодируя вместе со всеми, а затем повернулся к другим гостям, явно считая разговор с Максимом оконченным.

Максим остался сидеть, глядя на поле, но не видя игры. Он думал о том, как стремительно меняется его жизнь. Еще три месяца назад он был просто успешным ресторатором, строившим планы на будущее. Теперь же он сидел в VIP-ложе рядом с одним из самых влиятельных людей страны, обсуждая проекты, о которых раньше не мог и мечтать.

Это было похоже на американские горки – захватывающе и немного страшно одновременно. Но разве не об этом он мечтал? Разве не к этому стремился? Быть принятым в высшее общество, стать "своим" среди тех, кто управляет страной?

К нему подсела Анжела, элегантная даже в casual-одежде – джинсах от Balmain и кашемировом свитере.

– О чем задумался? – спросила она, касаясь его руки. В последнее время такие прикосновения стали обычным делом, хотя Максим старался не придавать им значения – Анжела была женщиной Барского, и заигрывать с ней было бы не просто глупо, а самоубийственно.

– О том, как быстро всё меняется, – честно ответил он.

– Привыкай, – она улыбнулась. – В нашем мире всё происходит быстро. Возможности, деньги, связи – они приходят мгновенно. И так же мгновенно могут исчезнуть.

– Звучит как предостережение.

– Скорее как дружеский совет, – Анжела наклонилась ближе, и Максим снова уловил аромат её духов. – Пользуйся моментом, Макс. Бери всё, что предлагает тебе жизнь. И помни – в этом мире нет ничего важнее лояльности.

– Лояльности к кому? – спросил он, хотя уже знал ответ.

– К тем, кто открывает перед тобой двери, – просто ответила она и кивнула в сторону Барского, который в этот момент что-то оживленно обсуждал с министром.

Максим проследил за её взглядом. Барский поймал его взгляд и слегка кивнул – жест, в котором одновременно читались одобрение и предупреждение. Словно говоря: "Ты один из нас, но не забывай, кому обязан этим статусом".

– Я понимаю, – сказал Максим, поворачиваясь к Анжеле. – И я благодарен за всё, что вы для меня делаете.

– Просто не разочаруй нас, – она мягко сжала его руку и встала, направляясь к Барскому.

Максим остался сидеть, наблюдая за игрой и размышляя о цене, которую придется заплатить за право быть "среди своих". Пока эта цена казалась разумной – лояльность, некоторые компромиссы, участие в проектах Барского. Но интуиция подсказывала, что это только начало, что настоящий счет еще не предъявлен.

И все же, глядя вокруг – на министров, олигархов, знаменитостей, которые теперь считали его равным, – Максим не мог не чувствовать удовлетворения. Он добился того, о чем мечтал. Он доказал, что детдомовец из провинции может стать частью элиты. Он был, наконец, среди своих.

Или, по крайней мере, очень хотел в это верить.

Глава 4: "Цена входного билета"

– Суть проекта проста, – Барский развернул на столе большую карту Москвы. – Мы выкупаем эти участки, – он обвел красным маркером несколько точек, – и строим на них сеть элитных ресторанов под единым брендом. Каждый с уникальной концепцией, но связанный общей идеей.

Они сидели в кабинете Барского в его офисе на Пресненской набережной – роскошном помещении на тридцатом этаже одной из башен "Москва-Сити". Огромные панорамные окна, минималистичный дизайн и произведения современного искусства на стенах – всё говорило о богатстве и вкусе владельца.

Максим внимательно изучал карту. Участки, отмеченные Барским, располагались в престижных районах города – на Патриарших прудах, Остоженке, в районе Третьяковской галереи, на Кутузовском проспекте.

– Выглядит амбициозно, – осторожно заметил он. – Но эти участки… на них ведь уже что-то есть.

– Именно, – Барский улыбнулся. – На Патриарших – устаревший ресторан итальянской кухни, который давно уже не приносит прибыли. На Остоженке – здание бывшего НИИ, которое используется нерационально. На Кутузовском – старое кафе, которое держится на плаву только благодаря удачному расположению.

– И владельцы готовы продать?

Барский рассмеялся:

– Не все пока осознали, что готовы. Но осознают, когда получат правильные… стимулы.

Максим нахмурился. Он уже достаточно хорошо узнал Барского, чтобы понимать, что под "стимулами" тот подразумевает не только деньги. Скорее всего, речь шла о давлении – административном, финансовом, возможно, даже юридическом.

– Артём Викторович, я не совсем понимаю, какова моя роль в этом проекте, – сказал Максим. – Я ресторатор, а не девелопер. И уж точно не специалист по… стимулированию продаж недвижимости.

– Твоя роль проста, – Барский выпрямился. – Ты будешь лицом проекта. Известный ресторатор, создавший сеть элитных заведений, которые изменят гастрономическую карту Москвы. Твоя репутация, твой талант, твоя история успеха – вот что нам нужно.

– А оперативное управление?

– Этим займутся мои люди. У тебя останется творческая часть – концепция, меню, общее направление. И, конечно, процент от прибыли. Весьма щедрый процент, должен заметить.

Максим откинулся на спинку стула, обдумывая предложение. С одной стороны, оно звучало заманчиво – сеть ресторанов под его именем, щедрое вознаграждение, минимум оперативной работы. С другой – было очевидно, что Барский планирует использовать не вполне чистые методы для получения нужных объектов недвижимости. И Максим не был уверен, что хочет быть причастным к этому.

– Мне нужно подумать, – наконец сказал он. – Это серьезный шаг.

– Конечно, – легко согласился Барский. – Но не затягивай. Я планирую запустить проект в течение ближайших двух месяцев. И, кстати, – он достал из ящика стола папку, – вот предварительный договор. Ознакомься, когда будет время.

Максим взял папку, чувствуя, как внутри нарастает беспокойство. Что-то подсказывало ему, что этот проект – не просто бизнес-идея, а очередная проверка его лояльности. И отказ может иметь серьезные последствия.

– Ещё кое-что, – Барский понизил голос, хотя они были одни в кабинете. – Этот проект курирует лично Сергей Викторович. И есть определенные… финансовые схемы, которые необходимо учитывать. Ничего противозаконного, разумеется, – он улыбнулся, – просто оптимизация налогообложения. Мой финансовый директор введет тебя в курс дела, если ты решишь присоединиться.

"Оптимизация налогообложения" – Максим прекрасно понимал, что на языке таких людей, как Барский, это означало схемы ухода от налогов, возможно, даже отмывание денег. И теперь ему предлагали стать частью этой системы.

– Я понимаю, – сдержанно ответил он.

– Отлично, – Барский встал, давая понять, что разговор окончен. – Жду твоего решения в ближайшие дни. И, Максим, – он положил руку ему на плечо, – не забывай, что такие возможности выпадают раз в жизни. Не упусти свой шанс.

Выйдя из башни на улицу, Максим глубоко вдохнул. День был ясным, солнечным, но на душе было тревожно. Он шел к машине, размышляя о предложении Барского и о том, как далеко он готов зайти ради успеха.

– Итак, ваш новый ресторан "Красный" – это дань русской кухне или политический манифест? – журналист Павел Лисицын улыбался, но глаза его оставались холодными и цепкими.

Они сидели в уединенном уголке "Истока". Максим согласился на интервью по рекомендации Барского – Лисицын писал для нескольких влиятельных изданий и мог помочь с продвижением нового проекта.

– Ни то, ни другое, – Максим улыбнулся в ответ. – Это дань великой русской культуре, частью которой является и кухня. "Красный" – многозначное название. Это и цвет русской культуры, и отсылка к красной рыбе и икре, и, если хотите, символ страсти к еде.

– Элегантный ответ, – Лисицын что-то записал в блокнот. – А как вы относитесь к критике, что ваша история успеха используется как пропаганда идеи социальной мобильности в России? Некоторые считают, что ваш пример – скорее исключение, чем правило.

Максим напрягся. Вот оно – первый каверзный вопрос. Барский предупреждал, что Лисицын любит провокации, и советовал быть осторожным в формулировках.

– Я считаю, что моя история доказывает одну простую истину: в России талант и трудолюбие могут привести к успеху, – осторожно ответил Максим. – Я не буду отрицать, что мне повезло встретить нужных людей в нужное время. Но удача сопутствует тем, кто к ней готов. И я уверен, что возможности в нашей стране есть для каждого, кто готов много работать.

– Даже без связей и первоначального капитала?

– Связи можно наработать, а капитал – накопить или привлечь, если у тебя есть стоящая идея, – Максим повторял почти слово в слово то, что советовал ему говорить Барский. – Важно не останавливаться и верить в себя.

Лисицын понимающе усмехнулся:

– Звучит как лозунг с плаката. Но ладно, оставим политику. Расскажите лучше о вашем сотрудничестве с Артёмом Барским. Говорят, вы стали его протеже.

– Артём Викторович – выдающийся бизнесмен и визионер, – осторожно ответил Максим. – Мне повезло, что он обратил внимание на мой проект. Мы действительно обсуждаем несколько возможностей для сотрудничества, но пока рано говорить о конкретике.

– А как насчет ресторанной сети, которую вы планируете открыть вместе? – Лисицын наклонился вперед. – Мои источники утверждают, что проект уже находится в продвинутой стадии разработки.

Максим замер. Откуда Лисицын мог знать об этом? О проекте говорили только в кабинете Барского, без посторонних.

– Ваши источники ошибаются, – сказал он, стараясь сохранять спокойствие. – Пока речь идет только о "Красном" – моем персональном проекте.

– Вот как? – Лисицын выглядел скептически. – А что вы скажете о приобретении здания на Патриарших, где сейчас находится ресторан "Пиноккио"? Мои источники утверждают, что владельцу недвусмысленно намекнули на необходимость продать бизнес структурам Барского.

Максим почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он ничего не знал о "Пиноккио" и о давлении на его владельца. Видимо, Барский уже начал действовать, не дожидаясь его согласия.

– Без комментариев, – сухо ответил он.

– Интересная позиция, – Лисицын усмехнулся. – А что насчет вашего шеф-повара, Игоря Ветрова? Правда ли, что он угрожает уйти из-за несогласия с новым направлением развития ресторана?

Это был удар ниже пояса. Они с Ветровым действительно спорили о будущем "Истока", но откуда Лисицын мог знать об этом? Кто-то из персонала слил информацию? Или у журналиста действительно были свои источники в окружении Барского?

– Игорь Николаевич – талантливый шеф и мой давний соратник, – Максим старался говорить уверенно. – Естественно, у нас бывают творческие разногласия, но они всегда разрешаются к взаимному удовлетворению.

– А как вы прокомментируете слухи о том, что "Исток" используется для отмывания денег через фиктивные поставки продуктов из Европы?

Максим резко встал:

– На этом интервью окончено. И если вы опубликуете хоть слово из этих нелепых обвинений, мои адвокаты подадут на вас в суд за клевету.

Лисицын тоже поднялся, но не выглядел обеспокоенным:

– Не стоит так нервничать, Максим Сергеевич. Я просто задаю вопросы, которые интересуют наших читателей. И, кстати, – он достал из кармана диктофон и выключил его, – эта часть разговора не записывалась. Считайте это дружеским предупреждением.

– Предупреждением о чем?

– О том, что когда вы играете с акулами, стоит быть готовым к тому, что в какой-то момент они могут решить вами поужинать, – Лисицын улыбнулся. – Особенно, если вы перестанете быть полезным.

– Это угроза?

– Это реализм, Максим Сергеевич. Тот самый, о котором вы так элегантно говорили. В нашей стране действительно есть возможности. Но есть и правила игры. И те, кто их нарушает, обычно плохо заканчивают.

С этими словами журналист пожал ему руку и направился к выходу, оставив Максима стоять посреди ресторана с ощущением, будто его окатили ледяной водой.

– Лисицын – мелкая сошка, но с серьезными связями, – объяснял Барский, откинувшись на спинку кожаного кресла в своем автомобиле. Они ехали по вечерней Москве, направляясь на какое-то закрытое мероприятие, куда Барский взял Максима с собой. – Он работает на того, кто больше заплатит. Если он начал копать под тебя, значит, кто-то ему это заказал.

– Кто? – прямо спросил Максим.

– У тебя есть конкуренты? – Барский пожал плечами. – Или, может быть, кто-то не хочет, чтобы ты становился слишком близок к определенным кругам. В любом случае, не бери в голову. Я поговорю с нужными людьми, и Лисицын отстанет.

Максим кивнул, но внутреннее беспокойство не проходило. После встречи с журналистом он провел собственное расследование и выяснил, что "Пиноккио" действительно находится под давлением – налоговая начала внеплановую проверку, а санитарная служба вдруг обнаружила массу нарушений. Классическая схема выдавливания бизнеса, и она уже запущена.

– Артём Викторович, насчет проекта ресторанной сети… – начал Максим. – Я изучил договор, но у меня остаются вопросы. Особенно касательно источников финансирования и… методов приобретения объектов.

Барский пристально посмотрел на него:

– Ты сомневаешься?

– Я просто хочу быть уверен, что всё происходит в рамках закона, – осторожно ответил Максим. – Моя репутация – это мой главный актив.

– Репутация, – Барский усмехнулся. – Знаешь, что такое репутация в нашем мире, Максим? Это то, что мы сами о себе рассказываем. И то, что другие готовы в это поверить. Ничего более.

– И всё же…

– Послушай, – Барский наклонился ближе, – всё, что мы делаем, абсолютно законно. Просто иногда приходится… ускорять некоторые процессы. Это бизнес, Максим. Большой бизнес. Здесь не всегда есть время ждать, пока все формальности будут соблюдены в идеальном порядке.

Максим молчал, не зная, что ответить. Он понимал, что Барский говорит полуправду в лучшем случае. Но также понимал, что отказ от сотрудничества может иметь серьезные последствия. Особенно сейчас, когда журналисты уже начали копать под него.

– К тому же, – продолжил Барский, – твоя роль в проекте чисто номинальная. Тебе не придется заниматься… техническими деталями. Твоё дело – творчество, концепции, меню. Остальное возьмут на себя мои люди.

– А что если я откажусь? – прямо спросил Максим.

Барский некоторое время смотрел на него, а потом улыбнулся – холодно, без тени веселья:

– Ты всегда можешь отказаться, Максим. Мы же не в кино про мафию. Никто не будет угрожать тебе или твоему бизнесу. Просто… – он сделал паузу, – некоторые двери, которые сейчас открыты для тебя, могут закрыться. Некоторые люди, которые сейчас готовы с тобой работать, могут внезапно потерять интерес. И, возможно, некоторые проверяющие органы вдруг обнаружат интерес к твоим ресторанам. Всё закономерно, не правда ли?

Максим почувствовал, как внутри всё сжалось. Это была угроза, хоть и завуалированная. Барский давал понять, что выхода нет – либо сотрудничество на его условиях, либо проблемы, которые могут стоить Максиму всего, чего он добился за эти годы.

– Я подпишу договор, – тихо сказал он. – Но с одним условием: я хочу полного контроля над концепцией и меню. И никакого давления на персонал "Истока".

– Разумеется, – легко согласился Барский. – Это твоя территория. Я уважаю твой профессионализм и не собираюсь вмешиваться в творческие вопросы.

Автомобиль остановился у входа в элитный клуб. Барский положил руку на плечо Максима:

– Не переживай так. Ты принял правильное решение. Вместе мы создадим что-то действительно выдающееся. А теперь – пойдем. Нас ждет интересный вечер.

Максим последовал за ним, чувствуя себя так, словно только что продал душу дьяволу. Но что еще он мог сделать? Как бы то ни было, входной билет в мир элиты был оплачен, и теперь он должен был играть по правилам этого мира. Даже если эти правила противоречили всему, во что он когда-то верил.

Вернувшись домой далеко за полночь, Максим налил себе виски и вышел на террасу своей квартиры. Огни ночной Москвы расстилались перед ним, создавая иллюзию бесконечных возможностей. Но впервые за долгое время эти огни не вызывали у него восторга – только тревогу и ощущение загнанности в угол.

Телефон завибрировал – пришло сообщение от Дениса, друга детства: "Макс, я приезжаю в среду, как договаривались. Надеюсь, твое предложение еще в силе? Очень хочу увидеться."

Максим поморщился. Он совсем забыл о приезде Дениса. В свете последних событий это было крайне некстати. Что он скажет старому другу? Как объяснит свое сотрудничество с людьми, чьи методы ведения бизнеса, мягко говоря, сомнительны?

Денис всегда был прямолинейным, честным парнем, который говорил то, что думал, не заботясь о последствиях. Именно эта черта часто ставила его в сложное положение, но именно за это Максим его и уважал. Денис никогда не предавал своих принципов, даже если это стоило ему карьеры или отношений.

"Конечно, приезжай. Ключи будут у консьержа, как обещал", – написал Максим и отложил телефон.

Он сделал глоток виски и поморщился от горечи. Что бы сказал Денис, если бы узнал, что его друг Макс теперь участвует в схемах по отжиму бизнеса? Что бы сказал Ветров, если бы знал, что "Исток" скоро может стать частью сомнительной бизнес-империи Барского? Что бы сказала Мария Ивановна, которая когда-то советовала ему оставаться собой, что бы ни случилось?

Максим провел рукой по лицу, чувствуя усталость и странное опустошение. Когда-то всё казалось таким простым: он хотел создать место, где люди могли бы наслаждаться настоящей едой, честными вкусами, атмосферой уюта без претенциозности. И ему это удалось – "Исток" стал именно таким местом, заслужил репутацию, признание критиков, любовь посетителей.

Но потом появилась жажда большего – не просто успеха, а признания элитой, вхождения в высшее общество. И ради этого он был готов идти на компромиссы. Сначала маленькие – изменения в меню, новый стиль одежды, другие часы. Потом более серьезные – публичные заявления, которые не вполне соответствовали его взглядам, сотрудничество с людьми, которых он в глубине души не уважал.

А теперь – участие в сомнительных схемах, которые могли принести проблемы не только ему, но и другим людям. Где была та грань, которую он обещал себе никогда не переступать? И не пересек ли он её уже?

Телефон снова завибрировал. На этот раз сообщение было от Анжелы: "Артём сказал, что ты согласился. Умный мальчик. Завтра пообедаем вместе? Нужно обсудить детали твоего публичного имиджа."

Максим не ответил. Он допил виски и вернулся в квартиру, закрыв за собой дверь террасы. В спальне он достал из шкафа коробку, которую давно не открывал. В ней хранились немногие вещи, связывавшие его с прошлым – потрепанная фотография с выпускного в детском доме, старая книга, подаренная Марией Ивановной, первый поварской нож, купленный на сэкономленные деньги.

Он долго смотрел на фотографию – худой парень с решительным взглядом, полный надежд и амбиций, но еще не знающий, как устроен мир за стенами детского дома. Наивный, честный, верящий, что упорный труд и талант – это всё, что нужно для успеха.

"Прости, парень," – мысленно сказал Максим своему молодому отражению на фотографии. – "Оказалось, что входной билет в мир элиты стоит дороже, чем мы думали."

Он убрал коробку обратно в шкаф и лег в постель, но сон не шел. Перед глазами стояло лицо Барского с его холодной улыбкой, слышались слова Лисицына о правилах игры, вспоминалось предупреждение Вероники о цене, которую придется заплатить.

"Завтра," – подумал Максим, глядя в потолок. – "Завтра я решу, как быть дальше. Может быть, еще не поздно изменить курс. Может быть, еще есть другой путь."

Но в глубине души он уже знал, что выбор сделан. И цена входного билета в мир элиты была лишь первым взносом. Настоящий счет еще впереди.

Глава 5: "Старые призраки"

Когда дверь лифта открылась, первое, что Максим увидел – потертую спортивную сумку "Адидас" с облупившимся логотипом. Сумку, которая смотрелась нелепо на фоне мраморного пола и дизайнерских светильников элитного жилого комплекса.

– Макс! – Денис расплылся в широкой улыбке и шагнул вперед, обнимая его с такой силой, что Максим едва не задохнулся. – Черт, как же я рад тебя видеть!

От Дениса пахло дешевым одеколоном, сигаретами и чем-то еще – знакомым, родным, напоминающим о детстве в Тверской области. О временах, когда они были просто Максом и Деном, двумя детдомовскими пацанами, мечтавшими вырваться в большой мир.

– Я тоже рад, Ден, – Максим похлопал друга по спине и отстранился. – Как добрался?

– Нормально, – Денис огляделся по сторонам, с нескрываемым восхищением разглядывая холл здания. – Поездом до Москвы, потом на метро. Ничего себе ты устроился, Макс! Это ж сколько такая хата стоит?

Максим пожал плечами, испытывая легкую неловкость:

– Нормально стоит. Пойдем, поднимемся.

Они зашли в лифт, и Максим нажал кнопку 22-го этажа. Денис присвистнул:

– Ого! С высоты птичьего полета, значит, на Москву смотришь? Круто живешь, Макс.

В его голосе не было зависти – только искреннее восхищение и радость за друга. И от этого Максиму становилось еще более неловко.

Когда они вошли в квартиру, Денис замер на пороге, разинув рот. Панорамные окна, минималистичный дизайн, дорогая мебель – всё это разительно контрастировало с тем миром, из которого приехал Денис.

– Мать моя женщина, – пробормотал он. – Да у тебя тут как в кино про миллионеров.

– Проходи, не стесняйся, – Максим забрал у него сумку. – Ванная там, твоя комната – вторая дверь справа. Располагайся, а я пока что-нибудь приготовлю поесть.

– Да я не голодный, – начал Денис, но в этот момент его желудок предательски заурчал.

Максим усмехнулся:

– Иди в душ, а потом поедим. И, кстати, – он кивнул на спортивные штаны и футболку друга, – у меня есть кое-что из одежды, что тебе может подойти.

– Ты намекаешь, что я выгляжу как бомж? – Денис хохотнул, но в его смехе проскользнула нотка неуверенности.

– Я намекаю, что в Москве сейчас холоднее, чем в Торжке, и тебе понадобится что-то потеплее, – дипломатично ответил Максим.

Пока Денис принимал душ, Максим быстро приготовил пасту с морепродуктами – простое, но изысканное блюдо. Он мог бы, конечно, заказать еду из ресторана, но почему-то хотелось порадовать старого друга чем-то, приготовленным собственными руками.

Денис появился через двадцать минут, с мокрыми волосами и в одном полотенце.

– Макс, а где эта одежда, о которой ты говорил? – крикнул он из коридора.

– В шкафу в твоей комнате, нижняя полка, – отозвался Максим, раскладывая пасту по тарелкам.

Еще через десять минут Денис вышел к столу, и Максим невольно улыбнулся. Его старые джинсы от Hugo Boss и кашемировый свитер Loro Piana смотрелись на Денисе одновременно и элегантно, и немного нелепо – как дорогая одежда на человеке, который привык к совсем другому стилю.

– Чувствую себя как на маскараде, – пробормотал Денис, одергивая свитер. – Сколько эта шмотка стоит? Боюсь пошевелиться, чтоб не порвать.

– Не бери в голову, – Максим жестом пригласил его за стол. – Это старые вещи, я их уже не ношу.

Денис недоверчиво хмыкнул, но сел за стол и уставился на тарелку с пастой.

– Это что, осьминоги? – спросил он с опаской.

– Кальмары и креветки, – пояснил Максим. – Попробуй, тебе понравится.

Денис осторожно попробовал и удивленно поднял брови:

– Вкусно! Но я все равно не понимаю, как ты все эти щупальца ешь. Я бы предпочел нормальный кусок мяса.

– Завтра будет мясо, – пообещал Максим. – Расскажи лучше, как ты? Как дела в Торжке?

Денис пожал плечами:

– Да как… Нормально. Работаю в автосервисе, руки по локоть в мазуте. Зарплата – ну, ты понимаешь, не московская. Хватает на еду, выпивку и иногда девчонку в кафе сводить. Вот, решил к тебе вырваться, на большой мир посмотреть.

– Ты говорил, у тебя какие-то дела в Москве? – напомнил Максим.

Денис помялся, отводя глаза:

– Да как сказать… В общем, хотел работу поискать. В Торжке все совсем плохо стало – завод закрыли, половина мужиков без дела сидит. Сервис наш тоже еле дышит, зарплату задерживают. А у меня еще кредит на машину.

Максим нахмурился:

– Почему ты сразу не сказал? Я бы помог.

– Не хотел в нахлебники записываться, – Денис упрямо поджал губы. – Я же не денег просить приехал. Просто… может, знаешь кого-то, кто автомеханика хорошего ищет? Я свое дело знаю, Макс. Любую машину на ноги поставлю.

Максим задумался. Конечно, с его связями найти работу для Дениса было бы несложно. Но почему-то мысль о том, чтобы представить Дениса людям из своего нового окружения, вызывала странный дискомфорт.

– Знаешь что, – наконец сказал он, – у меня в "Истоке" как раз нужен человек для обслуживания оборудования. Холодильники, плиты, вентиляция – всё это постоянно требует ухода. Работа не пыльная, зарплата достойная. Что скажешь?

Лицо Дениса просветлело:

– Серьезно? Ты бы меня взял? Слушай, я не знаю, разбираюсь ли я во всей этой ресторанной технике…

– Разберешься, – уверенно сказал Максим. – Если ты с двигателем "Майбаха" справился, то с посудомоечной машиной точно проблем не будет. Завтра поедем в ресторан, я тебя со всеми познакомлю.

– Спасибо, друг, – Денис протянул руку через стол и крепко сжал плечо Максима. – Я знал, что ты не забыл, откуда мы оба родом.

Максим улыбнулся, но внутри что-то неприятно кольнуло. Не забыл ли? Иногда ему казалось, что он делает всё возможное, чтобы забыть и никогда не вспоминать.

– Может, объяснишь мне, что это за хрень? – Денис держал в руках замысловатое приспособление из нержавеющей стали. – Я три дня пытаюсь понять, для чего эта штука нужна.

Они сидели на кухне "Истока" после закрытия. Прошла неделя с приезда Дениса, и он, к удивлению Максима, действительно оказался полезен в ресторане. Оборудование в его руках словно оживало, а поломки, с которыми не могли справиться специалисты из сервисных служб, он устранял буквально на ходу.

Максим взглянул на металлическое устройство и рассмеялся:

– Это вакуумный инфузер. Используется для быстрого маринования продуктов под давлением.

– А по-русски? – Денис повертел прибор в руках.

– Ну, это как если бы ты мясо не сутки мариновал, а за пятнадцать минут получал тот же эффект.

– А, типа скороварка для маринада? – Денис кивнул. – Так бы сразу и сказал. А то "инфузер", блин. Заумничали вы тут все.

Максим хмыкнул и отпил из бокала красное вино. Они с Денисом часто оставались в ресторане после закрытия – сидели на кухне, пили вино из погреба "Истока" и разговаривали. В такие моменты Максиму казалось, что время поворачивает вспять – они снова были просто Максом и Деном, двумя пацанами из детдома, которым не нужно было притворяться кем-то другим.

– Знаешь, – задумчиво сказал Денис, – я ведь помню, как ты впервые сказал, что хочешь стать поваром. Нам было по четырнадцать, и нас отправили помогать на кухню в столовой. Помнишь Клавдию Петровну?

– Еще бы, – Максим улыбнулся. – Толстая тетка с усами, которая орала как сержант в армии.

– Во-во. Так вот, мы чистили картошку, и ты сказал: "Ден, я когда-нибудь открою свой ресторан. Не такую забегаловку, а настоящий ресторан, где будут подавать самую вкусную еду в мире." А я еще ржал и говорил, что ты дурак, и что нам, детдомовским, на такое рассчитывать нечего.

– А я тебе ответил…

– "Мы сами решаем, кем нам быть," – закончил за него Денис. – И вот ты здесь. Сделал всё, как хотел. Я, блин, горжусь тобой, Макс. Серьезно.

Максим отвел взгляд, чувствуя странную смесь гордости и стыда. Да, он добился многого. Но какой ценой? И остался ли он тем парнем, который когда-то мечтал просто готовить самую вкусную еду в мире?

– А помнишь, как мы мечтали сбежать из детдома? – продолжил Денис, разливая остатки вина по бокалам. – Составляли планы, рисовали карты. Ты всё хотел добраться до Москвы, а я предлагал рвануть на юг, к морю.

– Да, – Максим улыбнулся воспоминаниям. – А потом ты украл деньги у Михалыча, и нас чуть не выпороли.

– Эй, я не крал! – возмутился Денис. – Я просто… одолжил. И вообще, он сам виноват – нечего было пьяным засыпать с кошельком в кармане.

Они рассмеялись, и на мгновение Максиму показалось, что всё его нынешнее окружение – Барский, Анжела, высокопоставленные чиновники и бизнесмены – исчезло, растворилось, оставив только эту простую, настоящую дружбу.

– Слушай, Макс, – вдруг серьезно сказал Денис, – а эти твои новые друзья… они знают, откуда ты?

Максим напрягся:

– В смысле?

– Ну, что ты из детдома. Что у тебя нет ни папы-банкира, ни мамы-профессора. Что ты, по сути, такой же, как я – пацан из ниоткуда.

– Некоторые знают, – уклончиво ответил Максим. – Но это не та тема, которую я обсуждаю за ужином.

Денис внимательно посмотрел на него:

– Ты стыдишься?

– Что? Нет, конечно! – слишком быстро ответил Максим.

– Да ладно, Макс, я же вижу. Ты меня своим новым друзьям не показываешь. За неделю, что я здесь, ты трижды уходил на какие-то деловые ужины и закрытые вечеринки. И ни разу не предложил пойти с тобой.

– Ты бы там скучал, Ден. Это просто бизнес.

– Правда? – Денис смотрел на него с неожиданной проницательностью. – А может, тебе просто стыдно показать своим новым крутым друзьям детдомовского пацана, который работает автомехаником? Может, ты боишься, что они поймут, кто ты на самом деле?

Максим почувствовал, как внутри поднимается волна раздражения. Денис всегда умел попадать в больное место.

– Ты несешь чушь, – сказал он холоднее, чем намеревался. – Я просто не хотел тебя утомлять бесконечными разговорами о бизнесе и инвестициях.

– Ага, конечно, – Денис хмыкнул. – Знаешь, что я думаю? Ты создал себе новую личность, Макс. Сменил кожу, как змея. И теперь боишься, что кто-то увидит настоящего тебя под этой шкурой успешного бизнесмена.

– Хватит, – Максим резко встал. – Ты пьян, и несешь чушь.

– Может и пьян, – Денис тоже поднялся, – но я, по крайней мере, знаю, кто я такой. А ты, похоже, уже забыл.

Они стояли друг напротив друга – два человека, выросшие из одной почвы, но пошедшие разными путями. Денис – в потертых джинсах и футболке с логотипом рок-группы, простой парень, который никогда не пытался быть кем-то другим. И Максим – в дизайнерском костюме, с дорогими часами на запястье, человек, который каждый день играл роль, пока эта роль не стала его сутью.

– Знаешь что, – Максим глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, – давай не будем ссориться. Ты мой друг, Ден. Единственный настоящий друг. И мне не стыдно ни за свое прошлое, ни за тебя. Просто… мир, в котором я сейчас вращаюсь, он сложный. Там свои правила, свои коды. И не всем там место.

– Даже тебе, – тихо сказал Денис. – Ты же и сам это чувствуешь, да? Что не принадлежишь им по-настоящему? Что всегда будешь для них чужаком, как бы ни старался соответствовать?

Максим не ответил, но внутри что-то болезненно сжалось. Денис попал в точку, как всегда. Несмотря на все его усилия, несмотря на признание Барского и его круга, глубоко внутри Максим всегда чувствовал себя самозванцем в мире элиты. Человеком, который в любой момент может быть разоблачен и изгнан обратно туда, откуда пришел.

– Пойдем домой, – наконец сказал он. – Завтра тяжелый день.

Денис кивнул, и они молча вышли из ресторана. На улице было прохладно, и Максим поднял воротник пальто. Они шли по ночной Москве – два человека, связанные общим прошлым, но разделенные настоящим.

– Я скоро уеду, Макс, – вдруг сказал Денис. – Вернусь в Торжок.

– Почему? – Максим остановился. – Тебе же нравится работа в ресторане. И платят хорошо.

– Нравится, – согласился Денис. – Но я не могу оставаться здесь и смотреть, как ты превращаешься в кого-то другого. В кого-то, кого я не знаю.

– Я не изменился, Ден.

– Изменился, – Денис грустно улыбнулся. – И дело даже не в дорогих костюмах или часах. Дело в том, как ты говоришь, как смотришь на людей, как оцениваешь всё вокруг. Ты стал… холоднее. Расчетливее. Словно постоянно что-то взвешиваешь и просчитываешь.

Максим хотел возразить, но слова застряли в горле. Потому что Денис был прав. Он действительно изменился. И эти изменения начались задолго до знакомства с Барским – с первого дня в Москве, с первого ресторана, где он работал посудомойщиком, с первого унижения от шеф-повара, обозвавшего его деревенщиной.

Он поклялся себе тогда, что никогда больше не будет чувствовать себя ниже других. Что добьется успеха любой ценой. Что станет тем, кем хочет быть, даже если для этого придется стать кем-то другим.

– Останься еще на неделю, – попросил Максим. – Завтра у меня важная встреча, но потом мы могли бы… не знаю, съездить куда-нибудь вместе. Как в старые времена.

Денис пристально посмотрел на него:

– Дело не в том, чтобы проводить вместе время, Макс. Дело в том, чтобы быть честным с собой. Ты помнишь, что Мария Ивановна говорила нам перед выпуском?

– "Не позволяйте миру изменить вашу суть," – тихо процитировал Максим.

– Вот именно, – Денис положил руку ему на плечо. – Подумай об этом, ладно?

Они продолжили путь в молчании. Максим чувствовал себя странно – словно призрак его прошлого шел рядом, напоминая о том, кем он был когда-то. И о выборе, который делал каждый день, становясь тем, кем был сейчас.

Звонок от Барского застал Максима врасплох. Был поздний вечер, и они с Денисом сидели в гостиной, смотрели старый фильм и пили пиво – впервые за всю неделю просто отдыхая, как обычные друзья.

– Да, Артём Викторович, – Максим вышел на балкон, чтобы говорить приватно. – Слушаю вас.

– Максим, мне нужно, чтобы ты завтра присутствовал на встрече с инвесторами, – голос Барского звучал напряженно. – Это по проекту ресторанной сети. Очень важные люди, из самых верхов. Нужно произвести правильное впечатление.

Максим поморщился. Он обещал Денису завтра свободный день.

– А можно перенести? У меня завтра личные планы…

– Нет, – резко ответил Барский. – Эти люди не переносят встречи. Они делают одолжение уже тем, что согласились нас принять. Завтра в двенадцать, в "Империи". Оденься соответственно.

И он повесил трубку, не дожидаясь ответа. Максим стоял на балконе, глядя на ночную Москву, и чувствовал себя пешкой в чужой игре. Барский всё чаще давал понять, что их отношения – это не партнерство равных, а патронаж босса над подчиненным.

Он вернулся в гостиную, где Денис увлеченно смотрел боевик.

– Слушай, Ден, мне очень жаль, но завтра придется поработать. Важная встреча, никак нельзя пропустить.

Денис даже не повернулся к нему:

– Я так и думал.

– Правда, мне очень жаль, – Максим сел рядом. – Это правда важно. От этой встречи зависит будущее "Красного".

– Конечно, – Денис пожал плечами. – Бизнес прежде всего, я понимаю.

В его голосе не было обиды – только усталая обреченность, от которой Максиму стало еще хуже.

– Знаешь что, – вдруг решился он, – поехали со мной. Познакомлю тебя с Барским и остальными. Тебе будет интересно.

Денис наконец повернулся к нему, и в его глазах Максим увидел удивление:

– Серьезно? Ты хочешь взять меня на деловую встречу? Меня, в этих, – он указал на свои старые джинсы и футболку.

– Мы купим тебе костюм, – решительно сказал Максим. – Утром поедем в магазин, выберем что-нибудь подходящее. Ты мой друг, Ден. И я хочу, чтобы ты был частью моей жизни. Всей жизни, а не только… – он запнулся.

– Не только той части, которую ты не стыдишься показывать другим? – закончил за него Денис.

– Я никогда тебя не стыдился, – твердо сказал Максим. – И завтра докажу это. Поехали со мной.

Денис долго смотрел на него, словно пытаясь понять, серьезно ли он говорит. Потом медленно кивнул:

– Хорошо. Поеду. Но учти – я не буду притворяться кем-то, кем не являюсь. Не для тебя, не для твоего Барского, ни для кого.

– Я и не прошу тебя притворяться, – Максим улыбнулся. – Просто будь собой. Это всё, что нужно.

Но внутренний голос уже шептал ему, что он совершает ошибку. Что миры, в которых они с Денисом существовали сейчас, слишком разные, чтобы их можно было соединить. Что Барский и его окружение увидят в Денисе лишь напоминание о прошлом, которое Максим так старательно пытался оставить позади.

И всё же, впервые за долгое время, Максим чувствовал странное облегчение. Словно решение привести Дениса на встречу было первым шагом к примирению с самим собой. К признанию того, что как бы далеко он ни ушел от своих корней, они всё равно оставались частью его.

Старые призраки не исчезают просто так. Иногда с ними нужно научиться жить в мире.

ЧАСТЬ II: РАЗВИТИЕ ДЕЙСТВИЯ

Глава 6: "Первая трещина"

– Лот номер двадцать три: уик-энд на частной вилле в Сен-Тропе, включая перелет на личном самолете и ужин с известной кинозвездой. Начальная цена – пятьдесят тысяч евро!

Аукционист – элегантный мужчина в безупречном смокинге – обвел взглядом зал, где собрался цвет московской элиты. Благотворительный аукцион в поддержку детей с онкологическими заболеваниями проходил в роскошном зале "Ритц-Карлтона", украшенном с имперской пышностью: хрустальные люстры, золоченые детали, живые цветы, расставленные так, чтобы создать видимость непринужденной роскоши.

Максим сидел за столиком Барского, потягивая шампанское и наблюдая за происходящим со смесью интереса и легкого цинизма. После инцидента с Денисом прошло две недели. Дениса на встречу с инвесторами он так и не привел – в последний момент Барский позвонил и сказал, что формат изменился, и присутствовать будут только ключевые фигуры проекта. Денис сделал вид, что не расстроился, но через три дня все-таки уехал обратно в Торжок, оставив Максиму короткую записку: "Спасибо за всё. Не забывай, кто ты есть на самом деле."

Эти слова теперь преследовали Максима, всплывая в памяти в самые неожиданные моменты. Вот и сейчас, сидя среди богатейших людей Москвы, которые соревновались в щедрости, выкладывая сотни тысяч евро за символические лоты, он думал о том, кто он на самом деле. И сам не знал ответа.

– Шестьдесят тысяч! – выкрикнул кто-то из зала.

– У нас шестьдесят тысяч евро, – подхватил аукционист. – Кто даст шестьдесят пять?

– Семьдесят! – раздался голос с другого конца зала.

– Восемьдесят, – спокойно сказал Барский, даже не поднимая руки. Просто произнес цифру, и аукционист мгновенно ее зафиксировал.

– У нас восемьдесят тысяч евро от господина Барского! Кто больше?

Зал притих. Никто не решался перебивать ставку Барского – то ли из уважения к его статусу, то ли из страха перед его влиянием.

– Восемьдесят тысяч – раз, восемьдесят тысяч – два, восемьдесят тысяч – три! Продано господину Барскому!

Раздались аплодисменты. Барский едва заметно кивнул, принимая поздравления. Рядом с ним Анжела картинно захлопала в ладоши, восхищенно глядя на своего покровителя.

– Впечатляющая щедрость, – заметил Максим.

– Это не щедрость, а инвестиция, – тихо ответил Барский. – На той вилле будет отдыхать министр финансов. А мне как раз нужно обсудить с ним некоторые налоговые аспекты нашего проекта.

Максим кивнул, пытаясь не показать, как его покоробило от этой откровенности. Всё, даже благотворительность, было для Барского лишь инструментом для достижения его целей.

– Лот номер двадцать четыре, – объявил аукционист. – Эксклюзивный ужин в трехзвездочном мишленовском ресторане в Париже с перелетом первым классом. Начальная цена – тридцать тысяч евро!

– Сорок тысяч, – лениво сказал Барский.

– У нас сорок тысяч евро! Кто больше?

– Сорок пять, – раздался женский голос с другой стороны зала.

Максим повернулся и увидел молодую женщину, сидевшую за столиком в дальнем углу. Она не выглядела так, как большинство женщин в зале – никаких ультра-коротких платьев, вызывающих декольте или избыточных украшений. Простое темно-синее платье средней длины, минимум макияжа, волосы, собранные в элегантный пучок. Но было в ней что-то, что мгновенно привлекало внимание – какая-то внутренняя сила и уверенность в себе.

– Пятьдесят, – сказал Барский, даже не взглянув в ее сторону.

– Шестьдесят, – тут же отозвалась женщина, и в ее голосе Максиму послышался вызов.

Барский наконец повернулся, чтобы увидеть, кто осмелился с ним соперничать. На его лице мелькнуло удивление, а затем он усмехнулся и покачал головой:

– Семьдесят тысяч.

– Восемьдесят, – женщина даже не колебалась.

В зале воцарилась напряженная тишина. Все присутствующие понимали, что стали свидетелями необычного противостояния – кто-то осмелился бросить вызов самому Барскому.

– Девяносто, – Барский уже не выглядел расслабленным. В его голосе появились стальные нотки.

– Сто тысяч, – женщина произнесла эту сумму так спокойно, словно речь шла о стоимости чашки кофе.

Барский на мгновение замер, затем рассмеялся и поднял руки в шутливом жесте капитуляции:

– Уступаю даме. Она явно хочет этот ужин больше, чем я.

– Сто тысяч евро – раз, сто тысяч евро – два, сто тысяч евро – три! Продано! – аукционист указал на женщину. – Поздравляем, госпожа Воронцова!

Максим запомнил это имя – Воронцова. Он продолжал разглядывать женщину, пока Барский не заметил его интерес.

– Любопытный экземпляр, не правда ли? – усмехнулся олигарх. – Софья Воронцова. Из тех самых Воронцовых – старая московская интеллигенция, корни чуть ли не до революции. Отец – профессор в МГУ, мать из дипломатической семьи. Сама работает куратором в музее современного искусства.

– Она позволила себе перебить вашу ставку, – заметил Максим. – Не многие на это решаются.

– Воронцовы всегда славились своей… независимостью, – в голосе Барского прозвучала смесь раздражения и невольного уважения. – Им наплевать на статусы и иерархии нашего мира. Думают, что их интеллект и происхождение ставит их выше всего этого.

– А разве нет? – спросил Максим, сам удивляясь своей смелости.

Барский внимательно посмотрел на него:

– Сила и деньги – вот что правит миром, Максим. Всё остальное – красивые сказки для утешения неудачников.

Аукцион продолжался, но Максим то и дело бросал взгляды в сторону Софьи Воронцовой. Было в ней что-то необычное – какая-то естественность, резко контрастирующая с нарочитым блеском окружающих. Словно она находилась здесь, но не принадлежала этому миру.

Когда официальная часть закончилась, гости разбрелись по залу, образуя группы по интересам. Барский сразу же оказался в окружении чиновников и бизнесменов, жаждущих минуты его внимания. Анжела отделилась от их столика и направилась к группе светских львиц, обсуждавших что-то с живым интересом.

Максим, оставшись один, решил прогуляться. Он взял бокал шампанского у проходящего официанта и направился в сторону балкона, надеясь немного отдохнуть от шума и суеты. И там, на балконе, выходящем на ночную Москву, он увидел ее – Софью Воронцову, стоящую в одиночестве с бокалом в руке и задумчиво смотрящую на город.

Сам не зная почему, Максим подошел к ней:

– Впечатляющая победа в аукционе.

Она обернулась и посмотрела на него без тени смущения или кокетства – просто внимательный, оценивающий взгляд.

– Не уверена, что это можно назвать победой, – ее голос был глубоким, с легкой хрипотцой. – Скорее, демонстрацией абсурдности происходящего.

– В каком смысле? – Максим был заинтригован.

– В прямом, – она пожала плечами. – Посмотрите вокруг. Все эти люди выкладывают сотни тысяч евро за символические лоты, делая вид, что их волнует судьба больных детей. А на самом деле им просто нужно продемонстрировать свой статус и завязать полезные знакомства. Благотворительность как инструмент нетворкинга – разве это не абсурдно?

Максим замер, удивленный такой прямотой. В мире, где он теперь вращался, не принято было называть вещи своими именами.

– Но разве важен мотив, если результат благой? – спросил он. – В конце концов, дети получат деньги на лечение.

– А вы умеете находить оправдания, – она слегка улыбнулась, и эта улыбка преобразила ее лицо, сделав его неожиданно юным и открытым. – Но да, вы правы. Результат имеет значение. Хотя… – она сделала паузу, – мне всегда казалось, что истинная благотворительность – это когда даешь не то, что тебе не нужно, а то, что тебе дорого. Когда по-настоящему жертвуешь, а не покупаешь себе индульгенцию.

– Вы так говорите, словно не одобряете подобные мероприятия, – заметил Максим. – И всё же вы здесь, и только что потратили сто тысяч евро на ужин в Париже.

– Я здесь, потому что моя мать входит в попечительский совет фонда, – пояснила Софья. – А деньги… ну, скажем так, я хотела проверить, насколько далеко готов зайти господин Барский, чтобы не потерять лицо.

– Вы специально перебивали его ставки? – Максим был поражен.

– Конечно, – она даже не пыталась скрыть этого. – И, признаться, немного разочарована, что он так быстро сдался. Я была готова дойти до двухсот тысяч.

Максим не выдержал и рассмеялся:

– Вы понимаете, что только что нажили себе могущественного врага?

– Не думаю, что Артём Барский обратит внимание на такую мелочь, – она отмахнулась. – К тому же, у наших семей давняя… скажем так, история взаимного игнорирования. Мой отец считает таких, как Барский, временным явлением в истории России. А Барский, насколько я знаю, считает таких, как мой отец, пережитком прошлого.

– И кто из них прав? – спросил Максим, с интересом глядя на эту необычную женщину.

– История рассудит, – она пожала плечами. – А пока мы все играем свои роли в этом странном спектакле. Кстати, я не представилась. Софья Воронцова.

– Максим Краснов, – он протянул руку.

– Знаю, – она пожала его руку. – Читала о вас статью в "Эксклюзиве". Впечатляющая история успеха.

В ее голосе не было ни сарказма, ни подобострастия – только констатация факта. И всё же Максиму показалось, что за этими словами скрывалось нечто большее, словно она видела в этой статье то, чего не замечали другие.

– Статья немного… приукрасила реальность, – неожиданно для себя признался он.

– Они всегда так делают, – Софья кивнула. – Настоящая жизнь слишком сложна и неоднозначна для глянцевых журналов. Им нужны простые истории с четким посланием.

– А какое послание вы увидели в статье обо мне? – спросил Максим.

– "Российская мечта существует," – она чуть прищурилась. – "Если вы талантливы и трудолюбивы, то добьетесь успеха, независимо от стартовых условий." Очень удобный нарратив для тех, кто наверху – он снимает с них ответственность за системные проблемы. Ведь если кто-то не добился успеха, значит, он просто недостаточно старался, верно?

Максим почувствовал легкое раздражение:

– Вы так говорите, словно мой успех – это какая-то… пропаганда.

– Нет, – она покачала головой. – Ваш успех настоящий, и он результат вашего таланта и труда. Я не сомневаюсь в этом. Но то, как этот успех используется и преподносится – это уже другой вопрос.

Она отвернулась и снова посмотрела на ночную Москву:

– Красивый город, правда? Особенно отсюда, с высоты, когда не видно всей грязи и несправедливости внизу.

Максим не знал, что ответить. Слова Софьи задели что-то глубоко внутри него – те мысли и сомнения, которые он старательно подавлял последние месяцы. Да, его историю использовали как пример "российской мечты". Да, ему приходилось говорить вещи, в которые он не до конца верил. Но разве это не было частью игры? Разве не так устроен мир?

– Вы всегда так прямолинейны со всеми? – наконец спросил он.

– Только с теми, кто кажется достаточно умным, чтобы это оценить, – она улыбнулась. – Простите, если задела вас. Это не было моим намерением.

– Вы меня не задели, – соврал Максим. – Просто удивили своей… откровенностью.

– В мире, полном лжи и притворства, откровенность – самая большая роскошь, – Софья допила шампанское и поставила бокал на перила балкона. – Мне пора. Было интересно познакомиться с вами, Максим Краснов.

Она протянула ему руку, и когда он пожал ее, то почувствовал странное волнение, которого не испытывал уже очень давно.

– Взаимно, Софья Воронцова.

– Кстати, – она остановилась, уже собираясь уйти, – если вам когда-нибудь захочется увидеть другую Москву – не ту, что сверкает бриллиантами и пахнет деньгами, а настоящую, живую, с ее искусством, историей и душой – дайте мне знать. Я могла бы показать вам пару мест, о которых не пишут в путеводителях для миллионеров.

Она протянула ему визитку – простую, без излишеств, с названием музея и ее контактами.

– Я подумаю, – сказал Максим, пряча визитку во внутренний карман пиджака.

Софья кивнула и ушла, оставив после себя легкий аромат духов – не навязчивый и сладкий, как у большинства женщин на этом мероприятии, а свежий, с нотками зелени и цитрусов.

Максим остался на балконе, глядя на удаляющуюся фигуру и чувствуя странное смятение. Эта женщина за десять минут разговора сумела пробить брешь в той броне, которую он так старательно выстраивал вокруг себя. Заставила задуматься о вещах, которые он предпочитал игнорировать.

– Вижу, ты познакомился с Воронцовой, – голос Барского вернул его к реальности. Олигарх стоял в дверях балкона, наблюдая за ним с нечитаемым выражением лица.

– Да, мы немного поговорили, – осторожно ответил Максим.

– И как впечатления? – в голосе Барского появились странные нотки.

– Она… необычная, – честно сказал Максим. – Прямолинейная.

– Это еще мягко сказано, – Барский подошел ближе. – Такие, как она, считают, что могут позволить себе говорить всё, что думают, только потому, что их предки когда-то имели титулы. Но времена изменились, Максим. Сейчас миром правят не те, кто может похвастаться древним родом, а те, кто умеет зарабатывать деньги и влиять на людей.

– Она не производит впечатление человека, которому важны титулы, – заметил Максим.

– Конечно, нет, – Барский усмехнулся. – Это было бы слишком просто и вульгарно для Воронцовой. Их высокомерие куда тоньше и изощреннее. Они смотрят на таких, как мы, словно на выскочек, временщиков. Словно их "культура" и "образование" дают им право судить нас.

В голосе Барского звучала плохо скрываемая неприязнь, почти личная обида. Максим впервые видел его таким – задетым, уязвленным.

– Я бы на твоем месте держался от нее подальше, – добавил Барский, беря себя в руки. – Такие знакомства могут быть… отвлекающими. А у нас сейчас слишком много работы, чтобы отвлекаться.

– Конечно, – кивнул Максим, хотя внутренний голос уже шептал ему, что визитку Софьи Воронцовой он сохранит. И, возможно, даже воспользуется ее приглашением. – Я здесь ради бизнеса, а не светских знакомств.

– Вот и отлично, – Барский похлопал его по плечу, снова становясь тем уверенным, покровительственным человеком, которого Максим знал. – Идем внутрь. Хочу познакомить тебя с одним человеком из мэрии – он может помочь с получением разрешения на реконструкцию здания для "Красного".

Максим последовал за ним, но мысли его оставались на балконе, с женщиной, которая осмелилась бросить вызов Барскому и которая видела мир совсем иначе, чем все те люди, с которыми он теперь общался.

Софья Воронцова оставила в его душе первую трещину – маленькую, едва заметную, но от которой, возможно, начнет расходиться паутина сомнений, способная разрушить всю тщательно выстроенную конструкцию его новой жизни.

Глава 7: "Другой мир"

Максим стоял перед зданием Музея современного искусства, нервно поглядывая на часы. Было ровно шесть вечера – время, на которое они договорились с Софьей. Он сам не до конца понимал, зачем позвонил ей через три дня после аукциона и принял приглашение посетить выставку, которую она курировала. Что-то в этой женщине притягивало его – может быть, ее независимость, может быть, прямота, с которой она говорила о вещах, которые в его новом окружении предпочитали обходить молчанием.

Музей располагался в здании бывшей фабрики, перестроенном в стиле лофт. Ничего вычурного – только кирпичные стены, большие окна и минималистичная вывеска. Совсем не похоже на помпезные места, которые Максим посещал с Барским и его окружением.

– Вы пришли, – голос Софьи застал его врасплох. Она стояла у входа, одетая в простые джинсы, белую рубашку и легкий кардиган. Никакого макияжа, только легкий блеск на губах. И всё же она выглядела удивительно элегантно – той естественной элегантностью, которую невозможно купить за деньги.

– Я обещал, – Максим улыбнулся, чувствуя странную неловкость. Словно он, успешный бизнесмен, привыкший общаться с самыми влиятельными людьми страны, вдруг снова стал неуверенным в себе мальчишкой из детского дома.

– Идемте, – Софья кивнула на вход. – Выставка называется "Невидимые города". Это проект молодых российских художников, исследующих тему урбанистического одиночества.

Они вошли в просторный холл музея, где несколько посетителей лениво разглядывали экспонаты. Совсем не то, к чему привык Максим – никакой охраны в костюмах, никаких VIP-зон, никакого шампанского, предлагаемого на входе. Просто пространство, наполненное искусством.

– Это ваш первый раз в нашем музее? – спросила Софья, когда они начали осмотр выставки.

– Если честно, в любом музее, – признался Максим. – У меня как-то не было времени на искусство.

– Серьезно? – она выглядела удивленной. – Никогда не были даже в Третьяковке или Пушкинском?

Максим покачал головой, чувствуя легкий стыд. Она наверняка считает его необразованным выскочкой, который ничего не смыслит в высокой культуре.

– Не беспокойтесь, – словно прочитав его мысли, сказала Софья. – Никто не рождается с врожденным пониманием искусства. Это приобретенный навык, как чтение или письмо. И начать никогда не поздно.

Они медленно двигались от одной инсталляции к другой. Софья не торопилась, давая Максиму время осмотреть каждый экспонат, а затем кратко комментировала, не навязывая свою интерпретацию, но помогая увидеть больше, чем он мог бы заметить сам.

– Вот это интересно, – она остановилась перед большой фотографией, на которой был изображен человек, идущий по оживленной улице, но словно окруженный невидимым барьером, отделяющим его от толпы. – Автор называет это "Социальное дистанцирование". Речь не о пандемии, а о том, как мы все отдаляемся друг от друга, даже находясь рядом. Вы чувствуете это иногда? Это странное одиночество в толпе?

Максим задумался. Последние месяцы он был постоянно окружен людьми – деловые встречи, ужины, вечеринки. И всё же, часто ли он чувствовал настоящую связь с кем-то? Понимание? Мог ли он быть по-настоящему собой хоть с кем-то из своего нового окружения?

– Да, – наконец ответил он. – Чувствую. Иногда кажется, что чем больше людей вокруг, тем сильнее одиночество.

Софья внимательно посмотрела на него:

– Интересно слышать это от вас. Со стороны кажется, что вы окружены друзьями и единомышленниками.

– Не всё то золото, что блестит, – Максим пожал плечами. – В моем мире мало настоящей дружбы. Больше выгодных связей и взаимовыгодных отношений.

– А вам этого достаточно? – прямо спросила она.

Максим замялся. Еще недавно он бы не задумываясь ответил "да". Но сейчас, после разговора с Денисом, после этой странной встречи с Софьей, он вдруг почувствовал, что не уверен.

– Я не знаю, – честно признался он. – Раньше казалось, что да. Сейчас… я не уверен.

Софья кивнула, словно его ответ подтвердил что-то, о чем она догадывалась:

– Знаете, что самое интересное в искусстве? Оно заставляет нас задавать вопросы, на которые мы обычно избегаем отвечать. Даже самим себе.

Они продолжили осмотр. Максим с удивлением обнаружил, что некоторые работы действительно вызывают в нем эмоциональный отклик. Особенно инсталляция, изображающая человека, сидящего в роскошном офисе с видом на город, но отгороженного от него стеклянной стеной, по которой стекали капли, похожие на слезы.

– Это мой любимый экспонат на выставке, – призналась Софья, заметив его интерес. – Он называется "Вершина". Художник хотел показать, что достижение материального успеха часто сопровождается эмоциональной изоляцией. Что на вершине может быть так же одиноко, как и на дне.

Максим молчал, чувствуя, как эти слова отзываются в нем болезненным эхом. Разве не об этом говорил ему Денис? Разве не это он сам ощущал в последнее время, сидя в VIP-ложах и закрытых клубах, окруженный людьми, которые видели в нем лишь полезный контакт или занятную игрушку?

– Вы поэтому позвали меня сюда? – спросил он. – Чтобы я увидел это?

– Я позвала вас, потому что вы показались мне человеком, способным увидеть больше, чем поверхность вещей, – просто ответила Софья. – А что именно вы увидите – это уже ваш выбор.

Они завершили осмотр выставки и вышли из музея. Уже стемнело, и на улице загорелись фонари, придавая Москве тот особый вечерний шарм, который Максим всегда любил.

– Спасибо за экскурсию, – сказал он. – Это было… познавательно.

– Не за что, – Софья улыбнулась. – Вам действительно понравилось, или вы просто вежливы?

– Действительно понравилось, – искренне ответил Максим. – Хотя признаюсь, некоторые вещи я не до конца понял.

– Это нормально, – она кивнула. – Искусство не всегда нужно понимать умом. Иногда достаточно просто чувствовать.

Они стояли на тротуаре, и Максим вдруг осознал, что не хочет, чтобы этот вечер заканчивался.

– Вы не хотели бы поужинать? – спросил он. – Я знаю отличный ресторан неподалеку.

– Дайте угадаю – "Исток"? – Софья улыбнулась.

– Нет, – Максим покачал головой. – Я думал о чем-то менее… формальном. Есть хорошее место на Маросейке, там делают отличную пасту.

– Звучит заманчиво, но у меня другое предложение, – сказала Софья. – Если вы не против домашней еды, мой отец сегодня готовит свой фирменный борщ. Он будет рад, если вы присоединитесь к нам.

Максим замер. Ужин в семье Воронцовых? Это было неожиданно и… пугающе. Что, если ее отец – тот самый профессор МГУ – будет смотреть на него свысока? Что, если он почувствует себя не в своей тарелке в их интеллигентном мире?

Но с другой стороны, разве не за этим он позвонил Софье? Чтобы увидеть "другую Москву", другой мир, отличный от того гламурного круга, в котором он теперь вращался?

– С удовольствием, – ответил он, преодолевая внутреннее сопротивление. – Если это не доставит неудобств вашей семье.

– Никаких неудобств, – заверила его Софья. – Отец всегда готовит с запасом, словно ждет, что к нам заглянет рота солдат. Идемте, это недалеко, можем пройтись пешком.

Они шли по вечерней Москве, и Софья указывала ему на детали, которые он никогда не замечал раньше – старинные дома с особой архитектурой, скрытые дворики с интересной историей, маленькие кафе, где собирались художники и поэты. Она рассказывала об этом без снобизма, без желания показать свое превосходство – просто делилась тем, что любила и знала.

Квартира Воронцовых располагалась в старом доме на Патриарших прудах. Не роскошные апартаменты в новостройке, как у Максима, а настоящая московская квартира с высокими потолками, лепниной и скрипучим паркетом. Когда Софья открыла дверь, Максима встретил запах, который он не мог не узнать – насыщенный аромат борща с чесночными пампушками.

– Папа, я привела гостя! – крикнула Софья, помогая Максиму снять пальто.

Из глубины квартиры появился высокий седовласый мужчина в домашнем свитере и с кухонным полотенцем через плечо. Несмотря на возраст и седину, он выглядел подтянутым и энергичным. Максим сразу заметил сходство между отцом и дочерью – те же внимательные глаза, тот же прямой взгляд.

– Александр Воронцов, – представился мужчина, протягивая руку.

– Максим Краснов, – Максим пожал его руку, чувствуя легкое волнение.

– Тот самый ресторатор? – Воронцов внимательно посмотрел на него. – Наслышан. Софья упоминала, что познакомилась с вами на благотворительном аукционе.

– Папа, – предупреждающе сказала Софья, – давай без допросов хотя бы до ужина.

– Я просто проявляю здоровое любопытство, – невинно ответил Воронцов. – Не каждый день моя дочь приводит домой новых русских с обложек глянцевых журналов.

Максим почувствовал, как краска приливает к лицу. Так вот как его воспринимают – как "нового русского". Наверное, он должен был обидеться, но вместо этого ощутил странное облегчение. По крайней мере, Воронцов был честен.

– Я не очень люблю это определение, – спокойно сказал Максим. – И если уж на то пошло, предпочитаю, чтобы меня воспринимали просто как шеф-повара, который смог открыть свой ресторан.

Воронцов усмехнулся:

– Неплохой ответ. Что ж, проходите. Борщ почти готов, осталось только дать ему настояться. А пока можем выпить по рюмке водки. У меня есть отличная, настоянная на клюкве.

Они прошли в гостиную, и Максим с интересом осмотрелся. Комната была наполнена книгами – они занимали все стены от пола до потолка. Среди книг располагались картины, по виду не дешевые копии, а оригинальные работы. На массивном письменном столе в углу громоздились бумаги, стояла старомодная настольная лампа с зеленым абажуром. Никакой показной роскоши, никаких модных дизайнерских решений – только уют, история и культура.

– Присаживайтесь, – Воронцов указал на кресло. – Софья, будь добра, принеси рюмки и закуску.

Когда Софья вышла, Воронцов внимательно посмотрел на Максима:

– Итак, молодой человек, что привело вас в наш скромный дом? Насколько я знаю мою дочь, она не из тех, кто водит дружбу с людьми вашего… круга.

– Папа! – раздался возмущенный голос Софьи из соседней комнаты. – Я всё слышу!

– И правильно, – невозмутимо ответил Воронцов. – Пусть слышит, что я прямо задаю вопросы, которые наверняка интересуют и ее.