Сто плиток в крапинку

Друзьям детства 80-х посвящается…

 1.

Вечернее солнце заливало розовым светом каменные дворы. Каменные – потому что это был район новостроек, похожих, как капли воды: крупнопанельные дома с плоскими крышами; правда, разных цветов. Светло-серые блоки чередовались на одном доме с голубыми, на другом – с зелёными, на третьем – с розовыми, жёлтыми, кофейными.

И каждый из них был ещё и усеян гладенькой, мелкой белой плиточкой размером с квадратную ириску «Кис-кис». Если такую «ириску» подковырнуть гвоздиком или стеклом, она легко вынималась из своего цементного гнёздышка.

Блестящие плитки были очень симпатичные, блестящие, и занимали достойное место среди детских сокровищ. Иногда среди них попадались ярко-синие, сиреневые, бирюзовые и – совсем редко – даже в крапинку, белые в мелких, чёрных точечках – они ценились особенно.

Их ребята между собой прозвали «краповыми», даже не подозревая о наличии крапового (тёмно-красного) цвета, не зная замудрёных взрослых понятий «словотворчество» и «детский неологизм» – просто придумали своё слово, интуитивно ориентируясь на звучание от «крапинки»…

Между подъездами огородили палисадники, в которых ещё ничего не успело вырасти. А в центре двора красовалась детская площадка – огромная песочница-круг, обложенный белыми кирпичами. Строители постарались, чтобы приехавшим детям было где играть, и поставили на площадку новенькие, свежевыкрашенные качели, лестницу в виде радуги, горку и даже маленькую карусель.

Площадку сразу облюбовала малышня; до самого вечера оттуда доносился весёлый гам.

Перед розовой девятиэтажкой находился асфальтовый квадрат – видимо, под автостоянку, – на котором громоздилось странное металлическое сооружение, напоминающее трёхъярусный турник, изогнутый в обе стороны. Возможно, его забыли те же строители. На нём было очень удобно качаться, крутиться, висеть вниз головой и выделывать другие акробатические номера.

Вот на этом турнике и собирались дети постарше, которым уже изрядно поднадоело копаться в песочнице и кормить кукол печеньем.

Первыми появились белокурые сёстры-близняшки Оля и Юля. Несколько дней они с таким упоением резвились на «кувыркалке» – так они сами её прозвали – что остальные приехавшие недавно дети не решались к ним подойти.

Трое мальчишек с завистью наблюдали, как девчонки, усевшись на нижний турник, опрокидывались назад и лихо спрыгивали прямо на ноги, совершив сальто. Потом один из них приблизился к ним и, облокотившись на кувыркалку, спросил:

– А подтянуться слабо?

Близнецы посмотрели друг на друга и хихикнули. Оля встряхнула светлым хвостиком:

– А тебе? Десять раз! – быстро добавила она.

– Легко! – усмехнулся мальчик. – Пятнадцать!

– Сёстры снова переглянулись. Сказать «двадцать» было бы жестоко.

– Давай! – кивнула Юля. – На три плитки!

Он подпрыгнул, ухватился за вторую поперечину и стал быстро подтягиваться. После десятого раза темп его замедлился. Мальчишка с трудом подтянулся ещё четыре раза, бессильно повис на секунду, затем спрыгнул. Не смутившись, с улыбкой объяснил:

– Не в форме сегодня! – он полез в карман.

Соблазнительный костяной перестук – и он разжал кулак. Девочки восхищенно ахнули. На его ладони горстью лежали краповые плитки, самая редкость! Целых шесть штук!

– Бери, не жалко. Других не собираю, – сказал мальчишка.

– Тебя как звать? – спросили сёстры.

– Мишка. – он почесал крепкую голову и оглянулся на подошедших приятелей. – А это Саня и Толян.

Так собралась компания. Тёплыми июньскими вечерами, забравшись на самый верх «кувыркалки», они часами обсуждали всё на свете – сериалы, школу, чудеса и потустороннюю жизнь, рассказывали страшные истории и анекдоты.

Однажды попытались забраться на крышу девятиэтажки, но там уже были две какие-то незнакомые девчонки. Склонившись над чем-то розовым, они возились с иголками и кучей блестящей мишуры. Видимо, вышивали что-то. При попытке познакомиться они довольно высокомерно ответили:

– Это наша крыша! Мы здесь, между прочим, делом занимаемся! – и опять углубились в вышивание.

Ну и ладно, дружба – дело добровольное…

Близняшки с удивлением обнаружили, что пацаны не такие уж отпетые хулиганы. И даже вовсе не хулиганы. В свою очередь, мальчишки открыли, что девчонки – «тоже люди». Днём они играли в бадбинтон, «казаки-разбойники», и впятером ходили на промыслы – за плиткой.

– Белых везде дополна, – говорил Мишка, – их даже ковырять не надо: пока дома строили, они сами повылетали и вон, валяются на песке да в траве.

– Так ковырять проще, чем искать! – возразила нетерпеливая Юля.

– Так прорабы-то гоняют! – заметил насмешливо Саня. – Мне попадало. Они ещё часто тут лазят… Злющие!

– Да и если всю плитку снизу отковырять, что за дом будет? – пожал плечами Мишка. – Отстой, а не дом!

Все засмеялись и принялись искать в траве.

– А выковыриваю я только редкие… – понизил голос Мишка. – Краповые! В крапинку то есть, которые. Их мало, и незаметно, если две-три штуки со стены исчезнут…

2.

Кто первый принёс на «кувыркалку» бутерброды, они уже не помнили. Однако появилась ещё одна приятная традиция – по сговору все несли, кто что мог: конфеты, пряники, морс, яблоки. Получалась «вкусная куча», из которой каждый брал то, что нравилось.

А ещё играли в «казаки-разбойники» – запойно, целыми днями…

…В тот день «разбойниками» были девочки и Толян – пока «казаки» считали до ста, отвернувшись к стенке, – они улепётывали со всех ног подальше, изредка ставя на бегу мелом стрелки; по этим стрелкам «казаки» должны были их отыскать, и, заметив, прокричать: «Казаки-разбойники, вы уже покойники!» – после чего шла смена ролей.

Оля с Юлей изо всех сил бежали за Толяном, и, если б не стрелки, ради которых он на миг останавливался, они бы давно свалились от усталости.

Длинноногий Толян мчался, как электричка, выбирая путаный маршрут, ставя стрелки в ложных направлениях, а иногда и две в разные стороны:

– Пусть побегают! – хихикал он. – До вечера не найдут!

Сёстры, тяжело дыша и вытирая пот со лбов и щёк, вяло кивали. Им уже хотелось, чтобы их поскорее нашли, чтоб они стали «казаками» и не спеша шли по следу, а не мчались, как на пожар.

– Смотрите, мы сделали круг! – прошептал Толян минут через десять.– Щас увидите, как они ищут наши стрелки!

– Вижу! – фыркнула Оля, выглянув осторожно из-за угла. – Ой, сколько им ещё идти!

– Вот теперь отдыхаем! – Толян упал в лопухи.

Близняшки облегчённо повалились рядом.

Саня с Мишкой в раздумьи стояли над крестом: коварный Толян нарисовал стрелки в четырёх направлениях.

– Мы так не договаривались! – возмущался толстенький Саня, перечёркивая куском кирпича все четыре стрелы.

– Тихо, Саныч, – азартно шептал Мишка. – Они это спецом. Думают, мы вокруг бегать станем… А куда б ты пошёл на их месте? Назад? Нет. Слева – крапива, стрелки ставить негде. Остаётся аллея впереди и вот этот дом справа. Аллея отпадает, видно всё как на ладони…

– Верно! – обрадовался Саня. – Конечно, вдоль дома пошли!

На стене дома они отыскали ещё одну стрелку. Она показывала назад.

– Врут, обманщики! – махнул рукой Саня и ускорил шаг.

В конце палисадника, заросшего лопухами, он заметил рыжую макушку и радостно понёсся вперёд:

– Казаки-разбойники, вы уже покойники! – проорал он, подбежав и напрыгнув на рыжего Толяна. – Толян, я тебя нашёл!

– Обалдел?! – возмущённо вырвался из его рук незнакомый, худенький мальчишка и поправил очки.– Чего за Толян? Как дам сейчас! Чуть не разбил микроскоп!

Он прижимал к груди сверкающий металлом и красным лаком прибор. Саныч смущённо отступил. Сзади подошёл Мишка.

– Упс, ошибочка вышла, – пробормотал извинительно Саня.

– Накинулся, как псих! – проворчал пацан, осторожно ставя микроскоп на кирпич у ног.

– Ты вчера переехал в над дом? – Мишка разглядывал новенького.

– Сегодня, – мальчишка был на голову ниже его, щуплый и какой-то взъерошенный. Рыжий, точь-в-точь как Толян. Светлые глаза сердито смотрели из-за очков в тонкой металлической оправе. – И вообще, как вас зовут?

– Мишка.

– Саня.

– А я – Георгий Всеволодович. Можно просто Георгий.

– Че-го? – разинул рот Саня.

– Того! Ненавижу, когда меня Жориком называют. Георгий, ясно?