Брюс и серебряная ложка королевы

Глава первая,

в которой Брюс принимает решение

Слышал кто-нибудь новости из Кварты седьмого октября прошлого года? Тогда объявили о пропаже королевской серебряной ложечки, ручку которой украшал маленький агатовый жёлудь. За находку обещали мешок червонцев. Это была не просто ложечка, а самое настоящее сокровище – каждому, кто её видел, непременно хотелось взять её в руки, настолько она была прекрасна! Королева очень горевала по своей ложке, и весь дворец обыскали сверху до низу тридцать восемь раз. Нашли массу пропавших когда-то вещей: зеркальце с обычным зеркалом с одной стороны и кривым с другой, чтобы смеяться над собой, когда станет грустно; два пера из хвоста жар-птицы; книжку старых королевских сказок и сломанный волчок. Серебряной ложки не было. Целый год искали пропажу по всему королевству, но так и не нашли. Королева была безутешна.

Казалось бы, чего тут рыдать? Ложка – она и есть ложка. Нет этой, возьми другую. Не хочешь серебряную, тебе дадут золотую. Подумаешь! Так рассуждали простые люди во всём королевстве. Они не знали, что эта ложечка была особенная, волшебная – о её свойствах было известно только людям королевской крови и их самым близким слугам. Королева получила ложку в подарок от своей матери в день, когда родилась. А её мать, в свою очередь, от своей матери, та – от своей, ну, и так далее. Никто не знал, сколько этой ложечке лет и кто её изготовил, казалось, она была в королевской семье всегда.

Каждая газетная листовка завершалась объявлением о награде за возвращение серебряной ложечки. Но всё безуспешно!

Поначалу люди пытались помочь своей королеве найти пропажу, да и награда прельщала, чего уж там скрывать! Но постепенно азарт поиска угас, один только сын дровосека Брюс всё мечтал, как найдёт ложку, заберёт заслуженные червонцы, купит большой корабль и уплывёт со своим другом Кевином в поисках приключений за горизонт.

– Нам нужны эти червонцы, Кев, – говорил Брюс. – Скоро все сокровища найдут, пока мы тут с тобой загораем.

Мальчишки лежали на лугу, закрыв глаза и сняв ботинки. Рядом стрекотали, жужжали и пели сотни невидимых насекомых. Под прикрытыми веками ходило тёмными пятнами летнее солнце, жара разливалась в каждой клеточке тела, и было лень говорить, не то что плыть за сокровищами за горизонт. Рядом с Брюсом поспешно доедал яблочный пирог, стянутый Кевином из королевской кухни, белый пёс по кличке Лунар. Кевин часто приносил что-нибудь вкусное – он служил помощником младшего повара во дворце. Работа эта была почётная, но очень тяжёлая, особенно в утренние и вечерние часы: растопить печь, принести воды, почистить овощи, перемыть всю посуду, вынести помои, подмести пол. Мальчик приходил на службу первым и уходил последним – уставший ребёнок, вынужденный зарабатывать на жизнь. Не меньше Брюса он мечтал найти ложку и уплыть за сокровищами! Частенько ему удавалось удрать с работы посреди дня, когда на кухне наступал короткий перерыв. И тогда Кевин обязательно прихватывал с собой какое-нибудь угощенье.

Лунар прикончил пирог и растянулся на траве. Это был крупный пёс с лохматой белой шерстью и завитым в ровный бублик хвостом. Прошлой осенью белого щенка принёс из леса отец.

– Похоже, пёс из Лунной страны. Нашёл его в овраге. Может, выпал из повозки, – сказал он, доставая щенка из большой сумки.

Жители Лунной страны были такими же, как и люди из Кварты. Единственное, что их отличало внешне, – это очень белая кожа, светлые волосы и щёки с ямочками, словно щербинки на Луне в ясную ночь. Вдобавок всё у них было белое: белые коровы и козы, куры-белянки, коты и собаки, белые лошади и кролики. Жители Кварты восхищались укладом жизни людей из Лунной страны: всё у них было по-особенному хорошо. Домашняя скотина не разбредалась, словно всегда знала куда идти, собаки и лошади были очень умны, кошки особенно хитры и ласковы.

Секрет преданности домашних животных лунным жителям Брюс разгадал очень скоро: в первое же полнолуние. Вдруг Лунар заволновался, заскулил и разбудил мальчика. Брюс был очень недоволен: кому ж понравится, когда его будят ночью, да ещё в тот самый момент, когда ты, стоя на палубе своего корабля, замахиваешься мечом на морское чудовище с головой розы и туловищем, покрытым острыми шипами. Чего только не увидишь во сне! Но Лунар не переставал скулить, даже когда Брюс его крепко прижал к себе. Вдруг мальчик почувствовал странное тепло и открыл глаза: серебристый свет мерцал вокруг щенка и, дрожа, касался груди ребёнка. Пёс перестал скулить, вырвался из объятий мальчика и, успокоившись, уселся на полу. Между передними лапами собаки брала начало светлая нить и тянулась к сердцу Брюса: отныне они были связаны лунным лучом! Горячее чувство любви нахлынуло на мальчика, стало так спокойно и надёжно, словно его крепко-крепко обнимала мама. В обычные дни лунный луч не был заметен, но раз в месяц, в полнолуние, каждый мог видеть чёткий серебристый след от собаки к мальчику. Невидимые узы любви, преданности и дружбы – вот что принёс в жизнь мальчика этот лунный пёс.

– Послушай, Кев! Мы не можем просто мечтать о сокровищах и своём корабле. Мы должны начать что-то делать, – Брюс окончательно сбросил с себя полуденную дремоту и уселся, прижав ободранные коленки к подбородку.

– Чтобы купить корабль, мы сначала должны найти ложку. А чтобы найти ложку, нам надо попасть во дворец и всё как следует разузнать. Познакомиться с королевой для начала, – сказал поварёнок, усаживаясь рядом.

Лунар тут же вскочил и радостно замахал хвостом. Всем своим видом пёс словно давал понять, что уже готов ко встрече с королевскими особами, хотя ни слова не понял из беседы мальчишек.

– Нужно разработать план, папа всегда так поступает, когда начинает какое-то дело. Побежали в штаб!

Мальчики вскочили и стали торопливо надевать свою обувь.

– Ай! – вдруг закричал Кевин, подскакивая на одной ноге и отбрасывая башмак. – У меня какое-то животное в ботинке.

На лице его застыл ужас. Медленно он подошёл к ботинку и двумя пальцами поднял какую-то вещь.

– А-аа, это мышка, – сказал он уже спокойнее, раскручивая за хвостик дохлую мышку.

К Кевину тут же подскочил Лунар, вытянул передние лапы и склонил к ним голову.

Брюс захохотал:

– Это тебе собачье «спасибо», Кев. За твой пирог. Угощайся! Лунар часто так благодарит. Однажды он положил мне в башмак лягушку. Вот я тогда струхнул, когда она выскочила у меня из-под ноги!

И мальчишки, обгоняя друг друга, побежали в сторону дома.

Глава вторая,

в которой разрабатывается План расследования пропавшей ложки

Брюсу было двенадцать лет. Обычный мальчик, каких миллион, Брюс рос в любящей семье. Любознательный и бесстрашный, он с утра до ночи был готов носиться со своим псом, распугивая кошек и всю домашнюю птицу в округе, если бы не обязанности. Во-первых, он должен был ходить в школу, как и все дети Кварты. Во-вторых, поддерживать чистоту в штабе и своей комнате. А в-третьих, присматривать за мамой.

Мама была художницей. По правде, очень хорошей художницей. С самого детства она любила рисовать, и её картины выходили как живые. Нарисованное яблоко того и гляди выкатится на нарисованный стол, а нарисованная бабочка – вспорхнёт на нос нарисованного рыжего гнома. Мамины картины пользовались большим спросом, людям нравились простые сюжеты из их жизни: вот мельница, где живёт мельник с дочерью, а вот домик лекаря у ручья и ватага ребятишек рядом, вот скромный ужин королевской модистки и её подушечка с иголочками рядом.

Но после рождения сына картины потеряли связь с реальностью, мамины полотна выходили мрачными и фрагментарными. Она рисовала железные клювы и когти, корни деревьев, крутые скалы. Она рисовала и не могла остановиться. «Словно кто-то водит моей рукой, – растерянно говорила она. – Я хочу нарисовать летний пейзаж, а выходит что-то тёмное и непонятное».

В такие моменты мама становилась чужой. Она ни с кем не говорила, никого не слышала, ничего не ела. Она рисовала свою страшную картину иногда день, иногда два, не прерываясь на сон, а после завершения, обессиленная, падала рядом с готовым полотном. Никто не покупал эти мрачные холсты. Так мама потеряла свой заработок.

– Ты должен приглядывать за мамой, сынок, если меня рядом нет, – часто повторял отец. – Когда она начнёт рисовать, не забывай приносить ей воду и еду, обнимать её, когда она устала.

Поначалу мама очень расстраивалась и старалась вовсе избегать рисования, но сила, выводящая её рукой жуткие фрагменты на листе, гнала её в мастерскую и заставляла писать. К счастью, это случалось очень редко – раз или два в году. Все лекари Кварты только разводили руками: никто не понимал, почему эта милая художница теперь пишет непонятные мрачные полотна и не может вернуться к своим светлым и добрым картинам. Со временем люди привыкли к редким маминым вспышкам творчества и перестали вовсе обращать на это внимание. Тем более, что в остальные дни мама была прежней – доброй, заботливой и нежной, как все любящие мамы на свете. Уголки её губ были немного приподняты, оттого казалось, что мама готова рассмеяться в любой момент. Брюс был внешне похож на свою мать: тёмно-русые волосы обрамляли круглое лицо, серые глаза смотрели всегда прямо, в глаза собеседнику.

Они жили на окраине Кварты в просторном доме, который построил отец. Правда, Брюс видел своего отца мало: всё лето, часть осени и весны дровосеки проводили в лесу, вели заготовки древесины. Это была опасная работа: если неправильно подпилить дерево, оно могло упасть не в сторону, а на незадачливого дровосека. Отец другой жизни не знал и работу свою любил. В чурбаках он видел заточённую в дереве фигурку или миску. За несколько зимних вечеров он мог выстругать целый ряд чашек, освободив их из деревянного плена. Благодаря отцу, у Брюса собрались целые полки солдатиков, пушек, крепостей, а у леса на старом дубе отец сколотил ему крепкий штаб – настоящий маленький дом.

От дома к штабу вела короткая тропинка. Домик на дереве был спрятан от чужих глаз в густых ветвях и листьях. Расположенный на высоте трёх метров, в самом широком месте, где мощный дубовый ствол расходился на три равных ствола поменьше, штаб представлял собой крепко сколоченный восьмистенок с подпорками, приколоченными к основному стволу. Если смотреть снизу, дом был похож на аккуратный цветок укропа. Внутри отец соорудил две скамьи, стол, полки, вырубил три окна, мама сшила из льна занавески. Штаб был любимым местом встреч двоих друзей.

Брюс и Кевин никогда не пользовались приставной лестницей: они взбирались по дереву гораздо быстрее, чем по лестничным ступенькам, но псу лестница была нужна. Правда, спуститься Лунар мог только по ковровой дорожке, которую держал Брюс всегда наверху в доме для такого случая.

– Давай бумагу и карандаши, будем составлять план, – переводя дыхание, сказал Брюс.

Сначала они нарисовали большой корабль с парусами и повесили рисунок на самом видном месте.

– Постой, а кто же будет капитаном? – спросил Кевин, любуясь кораблём.

Брюс немного покраснел и сказал:

– Я хочу быть капитаном! Это же я придумал купить корабль на червонцы, которые мы получим от королевы в награду за ложку.

– Я тоже хочу быть капитаном! Без меня ты не сможешь попасть во дворец и познакомиться с королевой. И ложку мы найдём вместе.

– Но у корабля не может быть двух капитанов, Кев, – рассердился Брюс.

– Тогда мы будем капитанами по очереди: одну неделю ты, а другую – я.

На том и порешили.

– Ну, а теперь к плану. Что будет первым пунктом? – спросил Брюс, выводя красным карандашом в середине листа слово «План».

– Найти ложку и получить червонцы. Это первое. А второе – купить корабль и уплыть за сокровищами.

– Хорошо, так и запишем. – И Брюс старательно записал. – Но как мы найдём ложку?

– Проберёмся во дворец, – и Кевин прыгнул в сторону скамейки. – Познакомимся с королевой.

Ещё прыжок.

– Узнаем, кто видел ложку в последний раз, – Прыг. – Спросим у него. И найдём ложку!

Наконец Кевин допрыгал до скамейки и с последними словами запрыгнул на неё.

– Отличный план! – восхитился Брюс.

Спустя некоторое время рядом с нарисованным кораблём был пришпилен листок с планом, который выглядел так:

ПЛАН

1. Попасть во дворец и подружиться с королевой.

2. Расспросить того, кто последний видел ложку.

3. Найти ложку и получить червонцы.

4. Купить корабль и уплыть за сокровищами.

Оба мальчика стояли перед двумя листочками и страшно гордились собой. У них появилось настоящее дело!

Но торжественность момента испортил Лунар. Пёс внезапно подбежал к двери и залаял.

К штабу быстрыми шагами шла мама Брюса и громко звала сына ужинать.

– Ой, мне давно пора, Брюс! Я почти опоздал на работу. Ну, бывай! – последние слова Кевина доносились уже с земли: два прыжка вниз, и мальчик что было мочи припустил по направлению к дворцу – главный повар всегда сердился, если печи были недостаточно горячими.

Если бы Кевин знал, что произойдёт с его другом завтра, он бы наплёл главному повару о срочных делах и остался бы с Брюсом.

Глава третья,

в которой Лунар устраивает представление, а Брюс знакомится с королевой

Весь вечер Брюс обдумывал то, как он попадёт во дворец. Сидя во дворе дома, он рассеянно бросал палку Лунару, а пёс радостно приносил её обратно. В эту игру можно было играть вечно.

– Как же мне попасть во дворец? – размышлял вслух Брюс. – Ворота надёжно охраняют стражники. Меня просто не пустят. Вряд ли они проведут меня к королеве, если я им просто скажу, что хочу найти ложку. Только посмеются.

Тут Лунар прискакал на задних лапах, придерживая палку передними. Это было так уморительно, что Брюс тут же забыл о королеве:

– Какой же ты смешной, Лунар! Ты прав, хватит думать и грустить. Будем играть! А завтра обязательно что-нибудь сообразим.

Так повелось, что пёс всегда спал рядом с кроватью мальчика. Хотя отец сколотил отличную собачью конуру, Лунар ни в какую не хотел разлучаться со своим хозяином. И будка стояла какое-то время пустая, пока её не приметила одна любопытная курица и не превратила в своё гнездо. Секрет связи Брюса и собаки был в лунном луче, поняли потом мама и папа мальчика и разрешили Лунару спать в доме.

Утром Брюс сытно позавтракал и умчался в лес, чтобы как следует побегать с Лунаром. Пёс был ещё очень молод и больше всего любил лесные прогулки – можно бегать наперегонки с хозяином и пугать белок. Как же весело!

Лес встретил друзей приятной прохладой. Летнее солнце уже набирало обороты, день обещал быть жарким. Ветер запутался в кронах деревьев, и воздух был почти недвижим. Брюс растянулся под раскидистым дубом, пёс положил свою большую белую голову ему на живот. Но вдруг Лунар навострил уши, приподнял голову, а потом и вовсе вскочил.

– Что ты почуял, дружище? – приподнялся и Брюс.

Лунар заметно нервничал, но тут замер и зарычал. Брюс уже был на ногах.

– Пойдём посмотрим? – предложил мальчик и коснулся головы собаки.

Лунар затих и медленно побежал в сторону дороги. Наконец и Брюс услышал далёкий женский крик и поспешил на помощь.

Выглянув из зарослей колючего можжевельника, мальчик увидел, как вдалеке по лесной тропинке несётся лошадь, к её спине, вцепившись в гриву, прильнула женщина. Видимо, это кричала она.

– Лунар, мы должны остановить лошадь, – не успел Брюс подумать об этом, как пёс выскочил на дорогу, встал на задние лапы и принялся скакать взад-вперёд.

Лошадь неслась прямо на собаку, даже не думая останавливаться. Тогда пёс, увернувшись, пристроился сбоку кобылы и с громким лаем понёсся рядом, постепенно подталкивая её к краю тропы. Наконец животное поняло, что впереди – заросли, и надо бы остановиться.

Постепенно лошадь замедлилась и встала перед псом как вкопанная. Её белые бока ходили ходуном, с губ слетала пена. Женщина легко соскочила на землю. Лунар уже был рядом с ней, и его хвост приветливо выписывал кренделя, радуясь прикосновениям незнакомки. Тут подоспел и запыхавшийся Брюс.

– Твоя собака? – спросила прерывистым голосом женщина и, не дожидаясь ответа, добавила: – Она мне жизнь спасла.

Всадница гладила собаку и ласково приговаривала, какой же он умница.

– Моя, ваше величество, – с лёгким поклоном ответил Брюс.

Он узнал её. Ещё бы не узнать! Её портрет висел в каждом доме. Перед ним была королева Мария.

Королева Мария выглядела совсем не по-королевски. Если вы видели хотя бы одну королеву в своей жизни, то знаете, что они ходят всегда с прямой спиной в окружении большой свиты, на их лицах – ничего не значащие улыбки, одеты с иголочки, передвигаются изящными маленькими шагами и крайне редко общаются со своими подданными напрямую. Невысокого роста, полноватая Мария ходила быстро и свободно, держалась с подданными просто и вежливо. Её тёмные волосы всегда были убраны в высокий пучок. Так она казалась немного выше, чем была на самом деле. Корону она не носила, заменила простым золотым обручем, обвитым дубовыми листьями и желудями из агата. Сейчас она была одета в мужской охотничий костюм.

Это была умная и смешливая женщина: возле глаз у неё были тонкие морщинки, которые показывали привычный путь настоящей улыбки. Больше всего в людях она ценила честность и талант, всё равно какой: даже если вы только умеете надувать громадные мыльные пузыри, будьте спокойны – вам положена выплата за талант. Эту плату выдавали раз в месяц, правда, за мыльные пузыри плата была небольшая, не то, что за открытую энергию воздуха, которая при правильных расчётах и применении могла изменить погоду и заставить королевские оранжереи выращивать арбузы к Новому году. Воздух нагревался специальной установкой за счёт пойманных заранее солнечных лучей, и в оранжереях круглый год было жаркое лето.

У королевы не было своих детей, хотя возрастом она была как мама Брюса – уже пожившая женщина тридцати пяти лет. Брюс не знал, как надо вести себя с королевой, поэтому делал, что всегда: взгляда не отводил, а напротив, смотрел королеве прямо в глаза, говорил без всякого стеснения. Не знал он также, что к королеве не стоит обращаться с вопросами, нужно дождаться, когда она заговорит сама, поэтому мальчик участливо спросил первым:

– Ваше величество, что произошло? Почему вы оказались в лесу одна? Почему лошадь понесла? Она чего-то испугалась?

Вопросы сыпались градом. Королева перестала гладить Лунара и удивлённо посмотрела на мальчика:

– Кто ты такой?

– Я Брюс, сын дровосека. А это мой пёс Лунар. Мы часто с ним бываем в этом лесу.

– Ну, здравствуй, Брюс, сын дровосека.

И мальчик снова поклонился.

– Пёс у тебя славный. Смешной и смышлёный. Так здорово он остановил мою Звёздочку. Я тоже люблю этот лес, но в этой части ещё не бывала. Обычно мои прогулки ограничиваются лесным ручьём со стороны дворца.

Лунар явно понимал, что эта симпатичная, вкусно пахнущая булочкой с корицей дама говорит о нём, и, стараясь быть поближе к Брюсу, косил в её сторону глаза, при этом его хвост выписывал такие кренделя, что того и гляди грозил отделиться от тела и пуститься в самостоятельный пляс.

– Звёздочка – норовистая кобылка, но я всегда могла удержать её, – начала свой рассказ королева Мария. – Мы остановились у того ручья, дальше которого я обычно не езжу, и Звёздочка захотела пить. В этот момент её схватил клешнями за морду речной рак. Она страшно испугалась! Подпрыгнула, задёргала головой, скинула рака, дико заржала и понесла. Так мы оторвались от моей свиты. Конечно, они нас не догнали, куда им! Моя кобыла приходит первой во всех скачках, это самая резвая и лёгкая лошадь в моей конюшне.

В голосе королевы прозвучала гордость, она стала гладить свою Звёздочку по морде. Это была чудесная кобыла. Некрупная, светло-серой масти, с белоснежной мягкой гривой и таким же хвостом, она славилась своими прыжками и быстрым галопом, потому что передние ноги у неё были такие же крепкие, как и задние. В лошадином мире такие ноги ценились на вес золота.

Лошадь, шевеля губами, привычно ткнулась носом в жилетку, королева тут же достала из кармана яблочные дольки. С громким хрустом Звёздочка их слопала.

Брюсу были знакомы эти чувства хозяйского обожания и гордости за своего питомца. Он невольно прижал к себе Лунара ещё ближе.

– Не стану лукавить, мне очень понравился твой пёс. Лунный житель?

– Да, ваше величество. Он достался мне совершенно случайно. Лунар – мой друг.

– О, я знаю! – оживилась королева. – У меня в детстве была морская свинка Снежинка из Лунной страны. Мы были не разлей вода. Увы, они не живут долго. Так я ещё в детстве узнала, что такое вечная разлука. Несколько лет после смерти Снежинки я чувствовала, что мне чего-то не хватает: словно раньше у меня было три руки или три ноги, и мне было так удобно, а теперь осталось две. Какая-то часть меня исчезла вместе со Снежинкой. Наша связь была такой крепкой, что, когда исчезла Снежинка, я стала меньше.

И королева Мария заметно погрустнела.

– Тебе очень повезло, мальчик.

– Да, ваше величество.

– Ладно, хватит печалиться. Что хочет твой пёс за спасение моей жизни?

Брюс понял: вот он, шанс! О таких возможностях он читал в своих книжках про пиратов: выпадает шанс – хватай его!

– Ваше величество, я слышал о пропаже вашей серебряной ложки. И хотел бы её найти.

Лицо королевы потемнело. Она безотчётно продолжала гладить свою лошадь и долго молчала. Притихли и Брюс с Лунаром. Наконец королева Мария произнесла высоким чужим голосом:

– Мальчик, ты много на себя берёшь. Лучшие умы королевства искали мою серебряную ложечку с красным жёлудем. Тридцать восемь раз перевернули дворец сверху до низу, опросили всех придворных. И ты думаешь, что вот так, – и королева громко щёлкнула пальцами, так что Звёздочка попятилась, а Лунар от неожиданности неловко уселся прямо на землю, – найдёшь мою драгоценную ложечку?

– Ваше величество, я всё же хочу попробовать. Я должен её найти, – не струсил Брюс и прямо посмотрел в глаза королеве.

– Кажется, я начинаю понимать, – медленно произнесла королева и принялась не спеша ходить взад и вперёд поперёк дороги. – Тебе нужна награда.

– Да, ваше величество, – и тут Брюс впервые со времени знакомства с королевой Марией опустил голову.

– Так-так, интересно. Зачем тебе мешок червонцев?

– Я хочу купить корабль.

– Купить корабль? – повторила королева. – Но зачем тебе корабль?

– Я хочу найти сокровища. Я читал в книжках, что за горизонтом на островах пираты прошлых времён закапывали свои сокровища. Я хочу найти их.

Королева внимательно посмотрела на сына дровосека и вдруг громко рассмеялась. Брюс вспыхнул: она смеялась над его мечтой! Но королева Мария смеялась так заразительно, словно по паркету внезапно рассыпалась длинная нитка бус из крупных жемчужин, и они запрыгали с таким частым сухим звуком, что невозможно было удержаться: мальчик сначала робко улыбнулся, а затем заливисто захохотал. Лунар радостно залаял.

– Ох, Брюс! – вытирая слёзы в уголках глаз, сказала наконец королева. – Спасибо, рассмешил. Давно я так не смеялась. Хорошо, вот у тебя будет мешок червонцев, ты купишь корабль, найдёшь сокровища. Что дальше? Что ты будешь делать со своими сокровищами?

– Я не знаю, – растерялся Брюс. – Я никогда об этом не думал. Ну, отдам маме с папой, разделю с Кевином.

Мальчик сник. Но королева не отступила:

– Брюс, я могу дать тебе мешочек червонцев сегодня же – просто потому, что я так хочу. Или за спасение моей жизни. Можешь выбрать любую причину, каждая из них будет правдой. Положим, ты сможешь купить корабль и даже наймёшь команду. Выйдешь в море, уплывёшь за горизонт, найдёшь остров и даже отыщешь сокровища. Но это не твоя мечта, мальчик. Мечта – это то, без чего ты не видишь своей жизни. А тут выходит, что без сокровищ ты прекрасно представляешь свою жизнь, а с сокровищами, напротив, – не представляешь. Кстати, кто такой Кевин? Твой брат?

И королева медленно направилась по лесной дорожке. Мальчик пошёл за ней.

– Кевин – мой друг. Мы вместе ходим в школу. Он работает помощником младшего повара на королевской кухне.

И Брюс, постепенно оживляясь, стал рассказывать о своём закадычном друге.

– У Кева нет родителей. Его нашёл лекарь Гален … знаете лекаря Галена, ваше величество?

Королева Мария отрицательно покачала головой.

– Так вот. Лекарь нашёл Кевина играющим с кошкой на крыльце лазарета. Кевину тогда было года четыре. Оказалось, он приехал с группой бродячих артистов и уже умел всякие гимнастические штуки. Публика всегда охотно расставалась с деньгами, когда Кев обходил со старой шляпой толпу и собирал плату за представление. Никто не знал, откуда он взялся. Сам он говорит, что был всегда, потому что не помнит дня, когда его не было. После представления в одной из деревень бродячие артисты увидели оставленное кем-то на площади завёрнутое одеяло. Это и был наш Кев! Артисты оставались в этой деревне сколько могли, но никто не пришёл за младенцем. Ну, они и взяли его с собой, вырастили и обучили своим фокусам и трюкам. Кевин ничего не боится… Ну, разве что дохлых мышей в ботинке, – усмехнулся Брюс, вспоминая вопли друга, когда тот обнаружил подарок Лунара. – А потом артисты добрели до Кварты. Здесь Кевину так понравилось, что он решил остаться. Лекарь его приютил и стал ему отцом. Я в детстве часто болел, и мы с мамой ходили к Галену за лекарствами. Там я познакомился с Кевином. С тех пор мы дружим.

Королева слушала эту историю с грустной улыбкой. Конечно, она жила совсем в другом мире, где не бросают своих детей на улице. Но королева Мария много повидала за свою жизнь и знала, что на самом деле мир большой и разный. И человеку стоит большого труда и везения быть счастливым. Похоже, Кевин это тоже понимал.

– Вот Кевин расстроится, когда узнает, что у нас нет даже шанса поискать вашу ложку, ваше величество. Мы ведь уже разработали план! Кевин говорит, что мир за пределами Кварты страшно интересный! Но без червонцев жизнь будет унылой что в Кварте, что на Луне – так он говорит. Он хочет повидать мир, да и я тоже хочу.

Королева рассмеялась:

– Ну, хорошо. Я допускаю вас во дворец и даю вам поручение отыскать мою серебряную ложечку с красным жёлудем. Завтра ты можешь прийти во дворец. Скажешь привратникам пароль: «Пёс и его мальчик», они вас с Лунаром пропустят. А вот и моя свита, – добавила королева Мария, увидев несущегося во весь опор главного конюшего.

Она погладила по голове Лунара, улыбнулась на поклон Брюса, взлетела стрелой в седло и поскакала навстречу своим придворным.

Как только королева Мария и её всадники исчезли за деревьями, Брюс высоко подпрыгнул от радости. Лунар бросился его обнимать, норовя лизнуть в лицо.

– Лунар, дружище! Мы завтра попадём во дворец! Бежим, надо скорее обо всём рассказать Кевину!

И мальчик с собакой побежали в сторону дома. Если бы они только знали, что их ждёт дома, они бы бежали ещё быстрее. Потому что в дом пришла самая большая беда из всех, что когда-либо случались с Брюсом и его семьёй.

Глава четвёртая,

в которой Брюс наконец понимает, в чём дело

Брюс примчался домой в весёлом настроении и с порога, запыхаясь, прокричал:

– Я познакомился с королевой! Она пригласила нас во дворец!

Но, забежав в дом, мальчик почувствовал что-то неладное – очень уж было тихо.

– Мам!

Но она не отозвалась. Не было её и во дворе, куда Брюс выбежал вслед за Лунаром. Пёс уже скрёб передними лапами дверь в мастерскую. Значит, мама была там. Значит, на неё снова напало тёмное вдохновение. И Брюс потянул дверь мастерской на себя.

Это была большая светлая комната, состоящая почти сплошь из окон: мама хотела, чтобы солнечного света было много. Огромный стол покрывали тюбики краски, перепачканные маслом тряпочки, кисти, карандаши, холсты и бумага. Одна стена обычно была вся заставлена тёмными непонятными полотнами. Но сейчас все эти полотна лежали на полу, собранные в одну огромную картину: сине-чёрная птица с жёлтыми глазами, железными когтями и клювом держала в лапах серебряную чашечку с дубовым листком на ручке, а рядом на серебряном блюдечке лежала серебряная ложка королевы Марии. Вокруг птицы бесновались жуткие создания.

Мама лежала без сознания. Лунар уже был рядом и облизывал ей руки, поскуливал и заметно нервничал. Миг! – и Брюс уже возле мамы. Он приподнял ей голову, подложил под неё запачканные краской тряпки, о которые мама вытирала кисти, принёс воды и побрызгал на лицо. Постепенно мама стала приходить в себя. Поначалу она недоумённо смотрела на сына, словно не понимала, кто он, а кто она. Но вот взгляд обрёл осмысленность, и женщина, приподнявшись, села на пол. Лунар уже, довольный, помахивал своим хвостом-бубликом и норовил лизнуть хозяйку в лицо, чего она никогда ему не позволяла.

– Брюс! – хрипло произнесла мама. – Я закончила работу и всё поняла. У меня мало времени, прежде чем я снова отключусь. Посмотри внимательно на картину. В центре изображена птица Могол.

Могол была похожа на огромного тёмно-синего орла. Брюс знал из сказок с детства, что размах её крыльев затмевает солнце и самые большие облака, на земле в это время ненадолго наступает ночь. Клюв и когти у неё были железные, а глаза! Ах, какие у птицы Могол красивые глаза – раскосые, жёлтые с красными огненными прожилками и тонкими вертикальными зрачками. Несмотря на грозный вид, Могол была любознательной и умной птицей.

– Посмотри, какие вокруг чудовища, – кивнула в сторону составленной картины мама.

Эти твари и впрямь наводили ужас. Когда мама под влиянием тёмного искусства писала отдельные фрагменты – большой рыбий хвост или голову женщины с перекошенным от злобы лицом, длинные гусиные синие лапки или морду свирепого кабана с поднятыми к небу жёлтыми клыками, – было жутковато, но ещё терпимо. Но сейчас, когда мама собрала всё полотно – приставила гусиные лапы к туловищу с кабаньей головой, на тело жабы посадила голову цапли на длинной шее, – невозможно было отвести взгляд от этой страшной картины. Через какое-то время вы чувствовали головокружение, вам не хватало воздуха, хотелось немедленно выскочить на улицу и попить чистой воды.

Итак, в центре восседала птица Могол, в когтистых лапах она держала серебряную чашечку. Здесь же была ложечка королевы Марии. Эту ложку узнал бы каждый житель Кварты. Изображений ложечки глашатаи раздали невиданное количество, чтобы все знали, как она выглядит. Хищный взгляд и весь настороженный вид огромной птицы давали понять, что с ней шутки плохи. Понимали это и твари, окружившие её плотным кольцом. Они не решались подступиться ближе, но было ясно, что они тоже не намерены сдаваться. Здесь были подземные жители с дубинками и топорами. Их бородатые смуглые лица и невысокий рост резко выделялись рядом с мертвенно-бледной кожей гигантских русалок. Ведьмы, ехидны и гарпии держали в руках факелы, но странное дело: огонь был не тёплого жёлто-оранжевого цвета, а напоминал испаряющийся серо-голубой лёд. Ледяное пламя отбрасывало отсвет на фантастическое существо с единственным жёлтым глазом посередине овального тела. В довершение всего у него рос роскошный петушиный хвост переливчатого чёрно-зелёного цвета. Само существо было похоже на огромное белое яйцо на жабьих лапках.

Брюс рассматривал мамину работу с возрастающим волнением. В углу картины он увидел волков и связанную белую собаку.

– Лунар! – узнал мальчик своего пса.

– Да, мой милый. Это Лунар. Это значит, что и ты где-то рядом. Как я ни силилась увидеть и написать тебя, не смогла. Это хороший знак.

– Мама, мне душно, мы должны выйти отсюда.

И, вскочив на ноги, Брюс подал руку матери. С большим трудом женщина смогла подняться. Ей потребовалось несколько минут, чтобы перевести дыхание, и только тогда она смогла медленно пойти к выходу.

На свежем воздухе и ярком летнем солнце сразу же стало легче дышать, голова прояснилась.

– Где-то между мирами образовалась прореха, и вся нечисть хлынула к нам. Всю жестокость, алчность, безумие и свирепость сейчас сдерживает волшебная птица Могол, которая живёт далеко-далеко в гнезде на семи дубах, – негромко проговорила мама, направляясь к дому. – В её лапах серебряная чашка и ложечка. Потусторонние твари хотят завладеть чашкой и ложкой. Если им это удастся, они будут непобедимы и захватят наш мир. Но у чашки и ложки другое предназначение. Я не знаю, какое. Знаю лишь, что должна испить из этой чашки и поесть с этой ложки, чтобы моё тёмное искусство покинуло меня.

– Мама, может, нам сжечь эту картину? Она меня пугает.

– Я пыталась. Как только мне удавалось испортить какой-либо фрагмент работы, я тут же принималась его восстанавливать. Словно моей рукой водил кто-то другой. Если ты уничтожишь картину, мне придётся писать её заново. Боюсь, у меня просто не осталось сил.

– Значит, нам нужно найти эту ложку и чашку и принести их тебе. Чтобы ты выздоровела… Мама, мне страшно. Эти волки пленили Лунара.

Брюс вспомнил, какой грустной была королева, когда говорила, что стала меньше после смерти своей Снежинки.

– Это очень опасное дело и серьёзное испытание, сынок. Я чувствую в себе тёмную сторону мира и не могу с ней справиться. В моей картине много боли и страха, это так. Но есть в ней и надежда – серебряные предметы обладают огромной исцеляющей силой. И королева Мария знает об этом, потому она до сих пор ищет свою ложечку.

– Мам, я сегодня встречался с королевой, и она пригласила меня во дворец. Я думаю, это хороший знак. Кажется, у нас начинает собираться история, мама.

И Брюс вкратце рассказал о встрече с королевой Марией.

Остаток дня Брюс помогал маме по хозяйству: натаскал воды из колодца, вскипятил воду для чечевичного супа, собрал огурцы и редис на салат. Он был серьёзен и молчалив. Лунар, чувствуя настроение хозяина, ходил за ним, как тень. Мама выглядела слабой и очень уставшей и почти всё время отдыхала в постели.

Едва отец показался в воротах, как Лунар уже радостно прыгал вокруг него и приветственно лаял. Брюс выскочил из дома и прижался к отцу.

– Пап, привет! Мама закончила картину, а я встречался с королевой Марией.

Отец слегка отстранился от сына, чтобы посмотреть на него:

– Как мама? Идём, всё расскажешь.

Мама лежала на кровати, но, услышав голос мужа, открыла глаза.

Они рассказали отцу про завершённую картину и встречу Брюса с королевой Марией в лесу. Отец сходил в мастерскую посмотреть на составленные полотна, вернулся хмурым и сосредоточенным.

– Кора, вот как мы поступим, – проговорил отец, усаживаясь в кресло. – Я оставлю тебя и Брюса на попечение лекаря, а сам пойду искать серебряную чашку и ложечку.

– Но там Лунар! – вскочил из-за стола Брюс, и пёс поднялся следом. – Разве вы ещё не поняли? Там мой Лунар! Мы никогда не расстаёмся, папа, ты знаешь. Это я должен пойти.

– Брюс, – медленно начал отец. – Это не Лунар. Это просто ещё одна собака из Лунной страны.

Брюс открыл было рот, чтобы возразить отцу, но заметил, что мама побледнела пуще прежнего. Лунар подскочил к хозяйке и громко залаял.

– Кора, что с тобой? Тебе не хорошо? – Отец взял маму на руки и поспешил к выходу. – Брюс, открой дверь. Нам нужно к лекарю.

До домика лекаря Галена идти было минут тридцать. Иногда Кевин и Брюс преодолевали это расстояние играючи – в азарте состязаний, кто придёт первым, а иногда шли целую вечность, горячо обсуждая последние собачьи бега и то и дело останавливаясь на дороге в особо спорных моментах. Но отец шёл очень быстро с мамой на руках. Он бережно прижимал её к себе и еле слышно повторял: «Кора, пожалуйста, держись!».

Брюс с Лунаром обогнали родителей ненамного, но этого было достаточно, чтобы предупредить лекаря. Гален уже стоял на крыльце и внимательно слушал рассказ мальчика, когда показался Пётр со своей ношей. Кевин тоже был рядом.

Лазарет у Галена был детским, взрослых больных он никогда не оставлял у себя. Но маму Брюса лекарь решил оставить. Ещё не видя картины, он уже понимал, что именно Кора сумела перенести на холст.

– Пётр, не тревожься. Кора не потеряла сознание, она просто спит. И сразу скажу, я не знаю, сколько она проспит. Это не сон обычного человека. Это сон настоящего мастера – художницы, которая выполнила своё предназначение и потеряла при этом почти все свои жизненные силы. Да, она права. Чашечка и ложка должны соединиться вновь, и только в паре они смогут помочь Коре прийти в себя. Это очень старая магия. Древнее самой птицы Могол. Ты знаешь, я к магии отношусь недоверчиво, я верю в свои лекарства и снадобья, свежий воздух и утреннюю зарядку. Но я не могу отрицать того, что в нашем мире существует волшебство. Иначе откуда берутся стихи и музыка, картины и скульптура? Нужно поговорить с королевой Марией и хорошенько расспросить про магические свойства ложки. Очень удачно, что у вас теперь есть доступ во дворец. Отправляйтесь домой, а утром идите к королеве. Нет-нет, не волнуйся, – похлопывая Петра по плечу, добавил Гален. – Кора останется у меня. Я огорожу ширмой её кровать, и дети не побеспокоят. Я за ней присмотрю. Ну, ступайте.

Пётр заметно успокоился и повернулся к Брюсу:

– Ну, что, сынок, пойдём?

Мальчик кивнул. Хотя ему очень хотелось остаться и обсудить с Кевином всё как следует. Рассказать про жутких тварей с маминой картины, про связанного волками-оборотнями Лунара, переписать План возвращения ложки королевы Марии, наконец. Но отец ждал, поэтому Брюс только махнул Кевину рукой на прощанье, и они с Лунаром пошли домой.

Глава пятая,

в которой Брюс и его отец отправляются в замок королевы Марии

Когда отец с сыном пришли домой, наступил уже поздний вечер. Их дом стоял на окраине Кварты, так что во дворе всегда было тихо. Куры уже самостоятельно угнездились на своих насестах, спрятали головки под крылышки и заснули. Лунар пробежал свой обычный маршрут вокруг двора, словно дозорный, проверяя, всё ли в порядке. Отец сразу же направился в мастерскую, чтобы ещё раз как следует рассмотреть мамину работу, а Брюса отправил спать.

Пока мальчик умывался и готовился ко сну, взошла луна. Лунный луч, который связывал Брюса и Лунара, засиял ярче. Днём при свете солнца или в облачную ночь этот луч был невидим. Брюс бережно прикоснулся к лунному свету. Мальчика накрыло теплотой и чувством безопасности, словно его обнимала мама.

– Мама, я скучаю по тебе, – прошептал Брюс. – Завтра мы пойдём во дворец и сразу же начнём поиски ложки. Это во-первых.

Брюс уже начал мысленно составлять План. Он обожал составлять списки и планы. Так он чувствовал, что какая-то часть жизни, которая раньше представлялась чем-то огромным и непонятным, начинала обретать границы, становилось яснее, с какой стороны подступиться к делу. Такой основательный подход к жизни мальчик унаследовал от отца. Дровосеки не могут рубить какие попало деревья и каким угодно образом. Сначала они понимают, сколько деревьев им нужно, затем размечают территорию, определяют, какие именно деревья они будут рубить. «Лес не терпит хаоса и небрежного отношения, – часто повторял отец. – Больные и старые деревья мы вырубаем на дрова, таким образом расчищаем место для новой жизни – молодых деревьев».

Брюс любил лёжа в кровати перед сном вспоминать уходящий день. И постепенно прошедшие события плавно перетекали в дремоту, а затем и в сон, так что, просыпаясь по утрам, мальчик не сразу понимал: приснился ли ему вчерашний день или все события были реальными.

Но в это утро Брюс проснулся с ясной головой: вчера он познакомился с королевой, а сегодня он идёт во дворец. Мальчик открыл глаза и услышал звук разбиваемых яиц и звонко шипящей сковородки. По комнате поплыл дразнящий запах яичницы с жареным луком.

– Сынок, вставай. Пора завтракать, – позвал Брюса отец.

– Да, папа, – крикнул в ответ Брюс и вскочил с постели.

Лунар уже сидел у двери, ожидая первой утренней прогулки.

– Ну, беги, – выпустил пса Брюс и поспешил убрать постель, одеться и умыться.

Папины завтраки всегда были основательнее маминых. Яичница подрагивала жёлтым глазом, который тут же растёкся, стоило его коснуться вилке. Вернувшийся с прогулки Лунар в два счёта разделался со своим завтраком и уселся рядом с Брюсом, норовя поживиться ещё и хозяйской едой. Лишь один отец не смог проглотить ни кусочка. За ночь черты его лица стали острее, выглядел он мрачным и отстранённым.

Брюс подвинул к себе тарелку с обсыпанным корицей и сахарной пудрой яблочным пирогом. Пёс облизнулся. Пирог был таким высоким, что мальчик уложил его набок, съел маленький кусочек. Тут Лунар, вильнув хвостом, выбежал во двор, словно что-то услышал.

– Пап, кажется, к нам кто-то пришёл, – вскочил Брюс из-за стола и поспешил на улицу за собакой.

– Лунар ошибся, там никого, – сказал мальчик, вернувшись через мгновенье.

Но пирога на его тарелке уже не было. Лунар сидел с довольной мордой и облизывался. У отца посветлело лицо, и он даже улыбнулся:

– Какой хитрый пёс! Он слопал твой пирог одним укусом – молния и та медленнее. Ну, держи ещё кусочек.

– Нет, Лунарчик, даже не думай, – защищая пирог от собаки, сказал Брюс и быстро съел свой кусочек.

Пёс был явно не в обиде.

– Ну, что, готов? – спросил отец, когда Брюс доел и они вдвоём убрали всё со стола.

Мальчик утвердительно кивнул.

– Тогда пошли.

До дворца короткой дорогой нужно было идти минут двадцать. Солнце уже стояло высоко и вовсю припекало.

По дороге Брюс и отец не разговаривали. Пётр вообще был немногословным человеком, шагал быстро, а сейчас и вовсе очень спешил. Наконец впереди показался дворец.

Это был небольшой замок из светло-серого камня. По четырём сторонам его украшали полукруглые башни с остроконечными синими крышами. На каждой башенке развевался флаг Кварты – два красных жёлудя на глубоком синем фоне.

Кварта славилась своими дубовыми рощами. Жители верили, что их дубы – волшебные: растут быстрее обычных, древесина особо прочная, без трещин. Конечно, большую роль в выращивании здоровых дубов и их сохранении играли лесничие и дровосеки – такие как Пётр, отец Брюса.

Увидев жёлуди на флагах Кварты, Пётр приободрился и зашагал ещё быстрее.

У ворот, как и ожидалось, стояли стражники.

– «Пёс и его мальчик», – произнёс отец указанный королевой пароль и уже было шагнул в направлении огромных дверей.

– Постой-постой, милый человек, – остановил его толстый бородатый охранник. – В замок пройдут только мальчишка и его собака, ты останешься здесь.

– Послушай, любезный, я должен пройти. У меня до её величества есть дело, – не сдавался отец.

– У всех есть дело до её величества, но не до всех есть дело у неё. Пароль ясно говорит: «Пёс и его мальчик». Во дворец войдут они или не войдёт никто. – В голосе стражника послышались решительные нотки.

– Не волнуйся, отец, я сам всё расскажу её величеству. Сейчас главное – увидеть королеву Марию. Иди к маме, я приду, как только смогу, – торопливо проговорил Брюс, обнимая отца.

Ничего не сказал Пётр на слова сына, только долго смотрел ему вслед. За Брюсом уже давно закрылись ворота, а дровосек всё ещё стоял рядом со стражниками. Они его не прогоняли. Наверно, у них тоже были дети и они понимали, каково это – отпустить ребёнка в неизвестное место.

Наконец, Пётр очнулся от своих мыслей и медленно повернулся в сторону лазарета и зашагал по дороге. Он чувствовал себя таким одиноким и усталым, словно вся радость мира ушла с Брюсом во дворец королевы.

– Нельзя унывать, – пробормотал Пётр. – Брюс у нас смышлёный мальчик, он разберётся что к чему.

Глава шестая,

в которой Брюс говорит с королевой Марией

Королева Мария в это утро была не в духе. Она снова себе не нравилась.

«Кажется, я опять поправилась, – раздражённо думала королева, смотрясь в зеркало в полный рост. – Скоро меня примут за огромный арбуз на ножках».

Вам покажется странным, что королеву могут волновать такие глупости, как собственный внешний вид. На самом деле излечить королеву от хандры и вернуть её точёную фигурку могла только серебряная ложечка с жёлудем из красного агата на ручке.

Ложечка обладала свойством быстрого насыщения. Вот съела королева кусочек торта с этой ложки, а кажется ей, будто слопала она три огромных куска. Именно в этом был секрет стройной фигуры всех женщин королевского рода: ели капельку и чувствовали себя сытыми. Теперь же тонкая талия и изящные изгибы тела королевы Марии исчезли под уютными складками. Королева стала походить на туго зашнурованную колбасу. Её аппетит увеличивался с каждым днём. Королевские повара старались угодить своей госпоже и каждый день радовались пустым тарелкам.

Вчера перед сном королева Мария плакала своей няне:

– Ах, няня! Я должна найти свою серебряную ложечку. Взгляни на меня, – и она подняла руки над головой. На локтях уже образовались очаровательные ямочки.

Её округлившееся лицо было полно искреннего страдания.

Няня сама была весёлой толстушкой и в причитаниях любимой королевы не видела большого горя:

– Дитя моё, не убивайся так сильно. Ты красавица!

– Няня, я тебе не верю! – и королева горько заплакала. – Лучше дай мне горячего молока с маслом и мёдом. И шоколадное печенье.

Сегодня утром королева Мария решила, что начнёт укреплять свою волю и будет держать аппетит в узде. Королева была умной женщиной, но очень избалованной. Она не знала отказа ни в одной своей просьбе и всегда делала, что хотела. Быстро привязывалась к людям и так же быстро остывала. Дружить она не умела, потому что друзья всегда заботятся друг о друге, а она думала только о себе. Из всех людей после смерти родителей она любила только одного человека – свою няню Талису. Няня была всей душой предана своей госпоже и жизни бы ради неё не пожалела. И королева Мария как должное принимала слепую любовь постаревшей няни.

Нужно усмирить свою волю и закалять характер – королева Мария читала о таком в старых книжках о рыцарях и была уверена, что ей по силам справиться с любым вызовом. Но не в первый раз она обещала себе умерить свой аппетит, и всякий раз съедала первое, второе блюдо, никогда не пропускала десерты, потому для десертов королевские повара отводили отдельную маленькую столовую, которая так и называлась – Десертный зал. Чего здесь только не было! Горячий молочный шоколад и жареный миндаль, глазированный арахис, сладкая дыня, воздушные горы безе и облака нежных зефиров, слоёные пироги и хрустящие вафли, торты высотой до неба, украшенные завитками из творожно-сливочного крема, эклеры и профитроли, пирожные, суфле и, конечно, разноцветный прозрачный мармелад, дрожащий от малейшего прикосновения.

Когда серебряная ложечка была при ней, королева Мария пробовала каждого лакомства самую крошечку и быстро наедалась. Теперь ложка пропала, а привычка всё пробовать осталась. И королева стала полнеть, как на дрожжах. Справедливости ради надо сказать, что полнота шла ей. Мария сохранила живость и грацию движений, но перестала себе нравиться. Это самое ужасное, что может произойти с человеком, – разонравиться себе. Такое случается, если люди переселяют свою значимость в предметы или смотрят на себя нелюбимыми чужими глазами. Некоторые наделяют ценностью дома и вещи – и чем больше их дом или чем больше у них вещей, тем лучше они себе кажутся. Королева Мария не знала, что знал каждый счастливый ребёнок, – нужно верить любящим глазам близких. Так вы никогда не потеряете свою значимость. А ценность Марии, как она думала, была в ложке, которую она потеряла. Будешь от чего тут плакать!

Если вы полагаете, что такие уже давно взрослые люди, как королева Мария, всё время думают только о великих вещах, то это не так. Давно взрослые люди думают о разном: немного о великом, ещё немного о какой-нибудь глупости вроде расписания на неделю, самую капельку размышляют о беспросветной скуке – как посчитать запасы в королевских кладовых, и довольно много времени думают о том, на что люди, подобные Брюсу, вообще не обращают внимания. Например, как поощрить талант изобретателя, если учёный передумал быть учёным, а государству нужны его идеи? Нельзя же в самом деле заставить человека изобретать! Если бы королева Мария спросила об этом у Брюса, он бы, не задумываясь, ответил: «Конечно, вы никого не можете заставить! Посмотрите на мою маму: она художница, и рисовать для неё – это жить её жизнь. Если она перестанет рисовать, она уже не будет художницей и у неё не будет её жизни, а будет другая жизнь, ненастоящая. Значит, передумавший учёный – это ненастоящий учёный либо это очень уставший учёный. Настоящему учёному только успевай задачки задавать и смотреть, чтобы он обязательно хорошо отдыхал». Так бы ответил Брюс, но его никто не спрашивал.

Мальчик с собакой вошли во дворец. Их напугал слуга, бесшумно возникший словно из ниоткуда, и Лунар от неожиданности звонко залаял.

– Мальчик, ты кто? И куда ты направляешься?

– Добрый день, – поздоровался Брюс. – Я Брюс, сын дровосека Петра и художницы Коры. Я пришёл по приглашению её величества королевы Марии. Тихо, Лунар, всё хорошо.

Брюс успокоил пса и посмотрел на слугу.

На лице дворецкого, а это был он, промелькнула ухмылка, но быстро исчезла:

– Я тебе не верю. Ты должен был оставить пса за воротами. К королеве ты пойдёшь без собаки.

– Я не могу, господин привратник. Это лунный пёс, мы никогда не расстаёмся. Королева пригласила нас обоих.

– Я не привратник! – рассердился дворецкий. – Я Стивенс, господин дворецкий её королевского величества. Твой пёс может кого-нибудь укусить! А если он напугает королеву? А главное – он наследит своими грязными лапами в тронном зале. Поэтому он останется здесь.

Лунар был добрым псом, но собаке этот Стивенс не понравился сразу. Вдобавок он пах, как шкаф с зимними вещами, – лавандовыми шариками от моли. Лунар громко чихнул и уже не мог остановиться. Брюс еле сдерживал смех.

– Извините, господин-Стивенс-дворецкий-её-величества, – скороговоркой проговорил он, переведя дыхания. – Лунар не любит шерстяные запахи.

– Что?! – вскричал Стивенс. – Да как ты смеешь называть меня шерстяным запахом!

– Что здесь происходит? – раздался женский голос.

– Талиса, этот мальчик пришёл к королеве и хочет провести к ней своего пса, – раздражённо произнёс дворецкий. – Собака, как видишь, нездорова.

– Аапчи! – чихнула няня Талиса. – Стивенс, дорогой, похоже, ты перестарался с шариками для моли. А про мальчика я знаю. Пёс спас вчера нашу королеву, когда Звёздочку схватил за морду рак. Предоставь их мне, пожа-аапчи-луйста.

Дворецкий, не сказав ни слова, поднял голову и удалился.

– Ну, что, ребята? Вы голодные? – ласково проговорила няня Талиса, прикасаясь к нежной шерсти Лунара.

– Нет, спасибо, – вежливо ответил Брюс, несмотря на поскуливание Лунара. Слово «голодный» пёс понимал так же хорошо, как и «играть».

– Королева сейчас в Десертном зале, у неё второй завтрак. Пойдёмте, угощу вас какао. Я, кстати, Талиса, няня королевы.