Грех мой

Глава 1

– Уверена, что ты правильно поступаешь? – спросил Эдик, застегивая молнию на чемодане.

– Да, – твердо ответила, складывая в сумку косметичку и расческу.

– Элин, может еще передумаешь? Можно же как-то по-другому все решить.

– Мы пытались, – произнесла, не глядя на мужа. – И к чему все привело?

В ответ молчание.

Что, впрочем, не удивительно.

Я сглотнула и наконец-то оторвала взгляд от сумки.

Вновь вздохнула, уверяя себя, что поступала так, как твердила мне голова. Эмоции я отключила уже давно, поэтому нельзя было упрекнуть меня в импульсивности поступка. То, что сейчас происходило, было полностью мной обдумано, взвешенно и решение принято на трезвую голову. Вот только муж не хотел принимать мое решение, пусть и обещал, что поступит так, как я скажу.

Я понимала его страх. Разъехаться, пожить отдельно – звучало безумно, но в нашей ситуации выбор был невелик.

Либо пауза, либо финальная точка.

Я выбирала менее болезненный способ спасти наш брак. Ведь совсем недавно еще держала в руках заполненное заявление на развод. В последний миг остановилась и решила, что не могу вот так просто перечеркнуть почти восемнадцать лет нашей жизни. Прошли через многое, если не сказать, что на пути нам встречались огонь, вода и медные трубы.

Несмотря на трудности, мы все еще были вместе. Почти.

– Вот и я так думаю, что ни к чему хорошему это не привело, – сказав это, подхватила сумку и вышла в коридор.

Эдик молча покатил чемодан следом за мной.

– Слушай, Элин, могу я съехать. Тебе не обязательно это делать.

Не оборачиваясь, покачала головой.

– Я предложила, значит и мне паковать чемоданы, – ответив мужу, остановилась у входной двери нашей четырехкомнатной квартиры.

Эдик замер в двух шагах от меня.

Я взглянула на мужа.

Лицо у него было хмурое, на щеках и подбородке отчетливо проступала щетина. В глазах читалась тоска и неверие в то, что это действительно происходило.

Да, я поступала так, как сделали бы немногие. И хотела верить, что не ошиблась.

– А как же Лия? – полушепотом произнес Эдик, кивая в сторону закрытой двери.

Вздохнув, покачала головой.

Возможно, всё закончилось бы давным-давно если бы ни Лия.

Наша дочь.

К горлу подступил комок.

– Она всё понимает.

– Думаешь?

– Ей семнадцать. Она не маленькая, глупенькая девочка. Наша дочка уже достаточно взрослая, чтобы понять, что так будет лучше для всех.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

У меня нервно дернулся глаз. Эдик опять выворачивал всё так, словно во всех бедах виновата только я. И мне бы сорваться, выплеснуть скопившийся за годы совместной жизни гнев. Вцепиться мужу в плечи, вонзая ногти в кожу, закричать, трясти его, чтобы он наконец-то услышал меня.

Наконец-то понял, что я тоже человек. Не машина. У меня есть чувства. У меня есть душа и сердце.

Разжав кулак, я ласково, насколько могла себе позволить, улыбнулась.

– Я зайду к ней на пару минут, а потом поеду.

Эдик кивнул и предпочел промолчать. В кои-то веки в его голове родилась здравая мысль – не выводить меня на эмоции.

Развернувшись, направилась к двери спальни дочери. Занесла ладонь, чтобы дважды постучать, как это делала всегда, но рука дрогнула, и вместо привычного «тук-тук» получилось смазанное брям.

– Да! – отозвалась дочь, и от резкости ее голоса у меня внутри все сжалось.

Я нажала на ручку, и дверь легко поддалась. Войдя в комнату, прикрыла дверь, чтобы Эдик, который всё еще стоял в коридоре, не мог услышать наш разговор. По крайней мере, если ему взбредет в голову нас подслушивать, хотя бы придется приложить для этого немного усилий.

– Привет.

– Мам, мы уже виделись сегодня. Несколько раз, – проговорила Лия, продолжая сидеть ко мне спиной. Ее плечи были ссутулены, голова наклонена вперед. Темные волосы собраны в небрежный хвостик, из которого торчали три прядки синего цвета. Спину обтягивала белая футболка.

Моей девочке семнадцать лет.

Не верилось, что когда-то она была малышкой, которую я прижимала к себе. На ласку моя девочка отвечала лаской. А теперь дочка выросла и… И я могла потерять ее в любой момент.

– Так и будешь молчать? – бросила Лия через плечо.

– Я хотела с тобой поговорить, – прочистив горло, ответила, медленно приблизившись к постели дочери. Опустилась на краешек кровати, как делала это миллион раз, но именно сейчас я чувствовала себя здесь чужой.

Хотя кого я пыталась обмануть.

Лия давно отдалилась от меня. Та крепкая, казалось бы, нерушимая связь, возникающая между матерью и ее ребенком, оборвалась, превратив нас в двух просто существующих рядом друг с другом людей.

С отцом у Лии не было проблем. Полное взаимопонимание.

Я же давно стала чувствовать себя в собственной семье чужой.

Кажется, в какой-то момент, взвалив на себя непосильную ношу, я утратила нечто очень важное и хрупкое. Например, нашу дружбу с дочкой.

– Ты же не злишься на меня?

– Я? Нет, – фыркнула Лия.

Я вздохнула. На губах застыла улыбка, полная горечи.

– Мам, если ты решила пожить отдельно от нас, то езжай, живи. Я-то тебя как остановлю, раз даже папа не смог, – все-таки развернувшись, Лия теперь смотрела мне в глаза.

– Лия, мы ведь всё обсуждали. Я объяснила тебе, почему так поступаю.

– Мам, да, ты всё объяснила. И раз так решила, то о чем еще нам говорить-то?

– Ты всё еще злишься на меня?

– Мне не нравится, что ты решила съехать от нас вместо того, чтобы решать проблему как-то иначе.

Я выдохнула, на миг прикрыв глаза. Видеть, как дочь смотрит на тебя с жалостью, было невыносимо.

– Прости.

– Не надо, мам. Не извиняйся. Тем более ты сказала, что поживешь там недельку-другую, всё обдумаешь, а потом всё наладится. Ведь так, да?

Я открыла глаза.

Теперь дочь смотрела на меня с надеждой. По крайней мере, я хотела так думать.

– Конечно. Будем считать, что я уехала в маленькую командировку.

– Или в отпуск, – хмыкнула Лия, вновь поворачиваясь ко мне спиной. Это могло означать лишь одно – разговор между нами закончен.

Тихонечко встав, я еще раз попрощалась с дочкой и вышла из ее комнаты.

Прикрыв за собой дверь, ощутила, как мороз сковал мое тело.

Она винит меня во всем, что случилось в нашей семье.

Развернувшись на цыпочках, я не сразу, но заметила, что в коридоре по-прежнему был Эдик. Теперь, правда, он стоял не у входной двери, а чуть правее – у кухни. В руках держал чашку с дымящимся, судя по запаху, кофе.

– Поговорили?

– Да.

– Злится?

– Да.

Эдик, поджав губу, покачал головой.

– Ты поговори с ней потом, тебя она лучше слушает, чем меня. По крайней мере, с тобой она не рычит и не огрызается, стоит лишь что-то начать объяснять, – прошептала я, проходя мимо мужа.

Взяла с вешалки тренч, обулась в удобные туфли и потянулась за сумкой. Эдик подошел поближе. Поставив чашку на тумбу, подал мне ключи от машины.

– Элин, есть еще шанс остаться.

– Я могу вернуться домой в любой момент, – напомнила, бросая ключи в карман плаща. – И я не уезжаю куда-то за тридевять земель, Эдь. Я буду жить в двадцати минутах езды от вас. В любой момент, ты знаешь.

– Да, помню.

– Так что хватит делать из этого трагедию.

Теперь уже попрощавшись с мужем, я подхватила сумку и чемодан и покинула квартиру. Дом, в котором когда-то была счастлива. Сейчас же каждый вдох здесь мне давался с большим трудом и болью.

Понимание, что это происходило на самом деле, пришло ко мне лишь тогда, когда я припарковалась напротив своего нового убежища.

Элитная новостройка в центре города. Квартира на восьмом этаже. Ее мы купили для Лии, сделали ремонт, подготовили для нашей дочки, зная, что очень скоро она захочет жить отдельно от родителей. Но кто бы мог подумать, что очень скоро сюда перееду я, пытаясь найти то же самое – оказаться подальше от той жизни, в которой мне, казалось бы, нет места.

И вот, забрав чемодан из багажника и закинув на плечо сумку, я щелкнула брелком.

Подняла голову и взглянула на высотку.

Выдохнула.

Еще один шажок. Я так нуждаюсь в этом глотке воздуха.

На миг зажмурилась, ощутив, как глаза наполнились слезами.

Может быть, я трусиха, раз сбежала, вместо того чтобы решать проблемы по-взрослому, и даже моя семнадцатилетняя дочь оказалась права, а ее мать, которой совсем недавно исполнилось тридцать шесть, всего лишь глупая девчонка, которая так и не выросла?

Возможно, так оно и было.

Но останься я там, всё бы полетело в тартарары.

Я была в шаге от того, чтобы уничтожить нашу семью.

Мне нужно лишь немного пространства и времени для себя. Впервые за почти восемнадцатилетний брак я хотела пожить чуть-чуть для себя.

Пусть буду эгоисткой.

Но так я смогу защитить свою семью от пропасти, на краю которой мы оказались.

Втолкнув в лифт чемодан, я вошла и, повернувшись боком к двери, потянулась к кнопкам, когда следом за мной тут же вошел молодой человек. От его внезапного появления я немного вздрогнула.

– Вам на какой? – спросила, надеясь, что моя попытка изменить жизнь не принесёт мне ничего плохого.

– Восьмой, – проговорил молодой человек, стягивая с головы капюшон толстовки, поверх которой была надета кожанка.

Против воли я засмотрелась на парня.

Симпатичное лицо, короткая стрижка, острый взгляд.

– Восьмой, – повторил он, и я поздно осознала, что вместо того, чтобы выбрать нужный этаж, пялюсь на незнакомца.

– Мне тоже, – промямлила и, вжав палец в кнопку, отвернулась.

Глава 2

Никогда бы не подумала, что на восьмой этаж можно так медленно подниматься.

Казалось, время замерло, и я отсчитывала каждую секунду, проведенную в тесной кабине лифта рядом с незнакомцем.

Он не смотрел на меня. Как и я старательно отводила взгляд в сторону.

И все-таки что-то не давало мне покоя.

Может, потому что была на взводе из-за того, как со мной говорила Лия. Или потому что Эдик хоть и пытался уговорить меня остаться дома и не совершать «глупых поступков», но делал он это скорее для галочки, чтобы потом прийти к дочке и сказать, что, мол, пытался, а она, мать твоя дурная, меня не послушала.

Поэтому когда лифт наконец-то замер на нужном этаже и створки медленно расползались в стороны, я едва не вылетела пулей, вот только, как назло, колесики чемодана заклинило и прямо в проходе.

Дернув раз, потом другой, я уже было хотела схватить чертов чемодан, как вдруг ощутила внезапную легкость. Словно мой багаж ничего не весил. Переведя взгляд от пола, на котором еще секундой ранее упирался чертовыми колесиками, на молодого человека, который быстрым движением подхватил чемодан и вышел из лифта. Я сделала пару шагов в сторону, пропуская молодого человека вперед.

Поставил чемодан на пол. Прошел мимо, на меня так ни разу и не взглянув.

– Эмм, спасибо, – прошептала, но не была уверена, что он услышал.

Обернулась, проследив за ним.

Кожу отчего-то покрыли мурашки.

Да, здесь прохладно. И нет, не потому что мне внезапно стало как-то не по себе рядом с незнакомцем.

Хватит себя накручивать.

Он просто сосед. Просто живет где-то на этаже.

Волоча следом чемодан, колесики которого внезапно стали крутиться как положено, я добралась до нужной мне двери. Сунула руку в карман в поисках ключей.

Искоса глянула на парня.

Он остановился перед соседней дверью. Достал ключ из кармана куртки. Открыл дверь. Ни разу не обратив на меня внимания отпер замок и вошел в квартиру. Через миг дверь за ним закрылась.

В коридоре повисла тишина.

Я тряхнула головой, прогоняя морок.

Нашла ключи, отперла замок.

Квартира встречала меня темнотой и прохладой, а еще запахом свежего ремонта и новой мебели.

Вкатив чемодан и бросив на пол сумку, я немедленно закрыла дверь, и только потом нащупала выключатель.

Длинный и узкий коридор наполнился бледно-желтым светом.

Проморгавшись, присмотрелась, подмечая, что, похоже, с последнего моего визита в эту квартиру неделю назад здесь никого больше не было. Что, впрочем, было не удивительно. Казалось, покупка квартиры для Лии волновала лишь меня. А ведь дочке семнадцать. Вот-вот она захочет выпорхнуть из родительского гнезда, и я, предусмотрев желание единственной моей дочурки, сделала все, что могла, лишь бы у нее было свое жилье. Купила воздух, когда от будущего дома был только котлован. Ждала, когда возведут этот дом. Вложила несколько миллионов на то, чтобы в двухкомнатной квартире в шестьдесят с копейками квадратов был самый лучший ремонт. Сама нанимала работяг, курировала весь ремонт и работала с дизайнером, подбирая сюда всё вплоть до штор и коврика у входной двери.

А в итоге вместо дочери, для которой всё это и делалось, въезжала жить сюда я.

И пусть всего лишь на время, но в душе было так пакостно, что я, сбросив туфли, прошла в гостиную и упала на диван, громко выдохнув и едва не расплакавшись.

– И для чего все это? – прошептала, вглядываясь в белоснежный потолок.

Порой мне казалось, что меня не ценили. Возможно, так оно и было, и мне пора бы уже открыть глаза на вещи, которые происходили сплошь да рядом. Например, Эдика вообще не интересовала ни моя работа, ни даже эта квартира. Он так и сказал, можно было бы готовую взять с ремонтом. Зачем, мол, мне эта каторга. А я ведь хотела как лучше для дочери.

Да и дочь не оценила.

Когда настал час торжественно вручить ей ключ и сказать, что для нее у нас есть подарок, которому, наверное, обрадовался бы любой подросток, дочка уныло повертела ключи в руке и ответила: мол, могли бы спросить сначала у меня, хочу ли я жить в том доме и в том микрорайоне.

И мне бы тогда дочку осадить, рассказать, как мы с ее отцом выживали восемнадцать лет назад, когда у нас вообще ничего не было, но я промолчала.

Как и молчала, когда Эдик отмахивался от моих идей, говорил, что его это не интересует, и раз мне так надо, то и пусть занимаюсь этим я.

Вот и "назанималась".

Дочка злилась на меня за то, что я посмела иметь собственное мнение.

Муж дулся, потому что решил, что это я виновата в том, что наш брак трещал по швам.

А я?

А как же мне быть? Всем не угодить. Да и себя перестала давным-давно ценить.

– Нет, так дело не пойдет, – прошептала, утирая слезы с щек.

Я сюда приехала восстанавливать душевные силы, побыть немного в тишине и наедине с собой, а не чтобы все время думать о родных, которые тебя вообще не понимают, и плакать беспрестанно. Будь я размазней, ничего бы этого вообще не было.

Оглядевшись по сторонам, решила, что когда не варит голова, нужно напрячь мускулы. Поэтому первым же делом втащила чемодан из прихожей в небольшую гардеробную, которая находилась между санузлом и спальней, и раскидала свои вещи. Кое-что нужно будет отпарить и развесить по плечикам, но этим я займусь чуть позже.

Следующие полчаса я занималась тем, что для начала переоделась, осмотрела квартиру уже под иным углом – мне теперь тут жить «недельку-другую», а значит нужно было оценить условия. И как я поняла – для проживания вот прям сейчас тут ничего нет. Ни порошка стирального, ни зубной пасты, даже в диффузоре не было мыла.

И вот я строчила списки, попутно оформляя доставку продуктов, когда сунулась в шкафы, и поздно осознала, что даже простой чашки нет, чтобы воды попить.

– Черт дери! – рыкнула, толкнув дверку шкафа.

Вот тебе и безупречный дизайнерский ремонт. Все красиво, модно и современно, но ни одной гребаной чашки или тарелки. А ведь я решила, что не буду покупать посуду. Мол, Лия должна будет сама выбрать то, что ей понравится.

А дочке было плевать на родительский подарок. Она сюда раза два приезжала, и то с неохотой.

И опять я думала не о том!

Топнув ногой, резко развернулась и бросилась в коридор.

Придется отправиться за покупками. Из-за одной грёбаной чашки!

Сунув ступни в туфли, я уже было подошла к двери, как осознала, что на мне сейчас спортивные брюки и футболка, а значит, надо переодеться.

Но у меня уже сил не было.

И тогда в голове родилась нормальная, как мне тогда казалось, мысль.

Может, у нового соседа есть запасная чашка?

И вот через тридцать секунд я стояла перед дверью соседней квартиры и, дважды нажав на звонок, ждала.

Ждала, когда откроется дверь, сосед глянет на меня, как на местную сумасшедшую, и пошлет куда подальше.

И все-таки это была плохая идея.

Может быть, он не услышал звонка? Надеюсь.

Дав себе еще десять секунд, я сделала пару шагов назад, намереваясь вернуться в квартиру, переодеться и пойти в ближайший супермаркет, когда дверь бесшумно отворилась.

Он появился так внезапно, что на миг я потеряла дар речи. Да и не только возможность говорить. Я даже двинуться боялась и дышать.

Парень стоял передо мной в джинсах и серой майке. С волос капала вода, промочив плечи. Явно не в духе, что отчетливо читалось в карих глазах, которые были устремлены на меня.

– Э… добрый вечер… извините… – растерянно защебетала я, пожалев, что вообще посмела приблизиться к двери его квартиры, – я… тут.

– Что? – сухо отрезал он, заставив меня перестать бессвязно бормотать и наконец-то взять себя в руки.

– Извините еще раз, – прочистив горло, нашла в себе силы говорить цельными предложениями. – Хотела бы спросить, у вас не найдется ненужной кружки? Оказывается, здесь, – и я кивнула в сторону своей квартиры, – совершенно нет посуды. Даже воды не попьешь, – моих губ коснулась вымученная улыбка.

Парень перевел взгляд в сторону приоткрытой двери, потом вновь взглянул на меня.

Я продолжала натянуто улыбаться, чувствуя себя так глупо, что хотелось провалиться сквозь землю.

Жаль, что мне не хватило мозгов вовремя себя остановить.

– Извините. Если нет, – и я, ощутив себя совсем не в своей тарелке, попятилась в сторону своей квартиры. Еще пару шажков, и я окажусь внутри. Закрою дверь на все замки и буду гореть со стыда до утра.

– Сейчас, – всё тем же сухим, лишенным эмоций голосом сказал парень и скрылся в глубине квартиры, едва прикрыв за собой дверь.

Вернулся секунд через тридцать. Протянул мне кружку. Простую белую.

Я молча приняла из его рук кружку, на миг поймав себя на мысли, что рассматриваю крепкое запястье.

– Спа… спасибо, – пробормотала, но слова потонули в звуке неожиданно закрывшейся перед носом двери.

Я отшатнулась, прижимая к груди кружку.

На негнущихся ногах и совершенно не понимая, что произошло, вернулась в квартиру. Закрыла дверь на два замка, как и планировала ранее, даже ощутила, как румянец прилил к щекам.

Но стоило пройти по коридору и остановиться перед зеркалом, как внезапно румянец вспыхнул с новой силой, грозясь спалить мою кожу дотла.

– Черт! – вырвался вместе с выдохом, когда я увидела в отражении себя. Точнее то, что совершенно забыла про бюстгальтер, который, конечно же, сняла, когда переодевалась в домашнюю одежду. Соски недвусмысленно впивались в зеленую ткань футболки, вульгарно выпирая вперед из-под ткани. Что ж, гореть мне со стыда до конца дней своих.

Глава 3

– Неужели ты это сделала? – с нескрываемым удивлением произнесла Света, опускаясь на стул напротив моего рабочего стола.

– Да.

– И всё?

– А что еще?

– Ну, – протянула Света, сложив руки перед собой, – я думала, ты расскажешь, как всё прошло.

– Да нечего рассказывать.

– Уверена?

– Да.

Я оторвалась от бумаг и взглянула на главного бухгалтера своей небольшой, но стабильно работающей вот уже десять лет компании. Со Светой я была знакома еще дольше. Мы вместе работали тринадцать лет назад на одну фирму, где и познакомились да сдружились. Там я была начальником отдела, а Света трудилась в бухгалтерии. Именно она в свое время поддержала меня, когда я решила заняться собственным бизнесом, перестав вкалывать на стороннего дядюшку.

Было сложно, но я справилась. А рядом как ни странно оказались люди, которые меня поддержали.

Увы, среди них не было моего супруга.

Эдик тогда заявил, что это неоправданный риск, и я могла потерять все сбережения, которые у нас на тот момент уже были. Только Эдик ошибся – теперь у нас, то есть у меня была собственная компания, большая квартира в центре города и еще одна квартира, в которой со вчерашнего дня я и проживала.

И именно об этом пришла со мной поговорить Света. Она была одной из тех, с кем я могла делиться своими переживаниями и страхами, и именно она помогла мне порвать заявление на развод и взять тайм-аут, чтобы остыть и всё хорошенько обдумать.

Чем я и занималась последние дни.

– Ну а как Эдик всё воспринял? А Лия?

– А ты как думаешь? – ответила вопросом на вопрос, отодвигая в сторону скопившиеся дела. Похоже, пока Света все не узнает, не уйдет. Вот так и нанимай друзей на работу. Но я не злилась на подругу. Без нее было бы тяжело как и в компании, так и в жизни. – Поворчали. Эдик до двери мой чемодан дотащил.

Подруга удивленно изогнула темные брови.

– И всё?

– А ты думала, они грудью на амбразуру бросятся? – Я покачала головой, все еще чувствуя, как каждый раз, стоило вспомнить последний разговор с дочкой, у меня к горлу подкатывал комок.

– Ну ладно. С Эдиком-то все понятно. Он у тебя никогда не отличался особой эмоциональностью.

Я кисло улыбнулась.

Это Света еще мягко выразилась. На самом же деле Эдуард Федорович Махонов вообще был флегматичной натурой. Он плыл по течению всю свою жизнь, как лодка без весел. Роль весла, а потом и бензинового мотора на себя взяла я. Если бы не мое участие в его жизни, то сидел бы Эдик с мамкой дома, может женился, может были дети. Но, думается мне, к этому времени Эдик уже развелся бы и был увешан алиментами, как и долгами по кредитам.

Однажды Света сказала, что я баба-мужик.

Тогда я обиделась на ее грубое замечание.

Сегодня я наконец-то поняла, о чем говорила подруга.

А стоило лишь снять розовые очки и отринуть чувства, как голова внезапно прояснилась, а в сердце стало пусто. На эмоции меня пока могла вывести только дочь.

– А Лия? Как она? – спросила Света и попала в точку. А может у меня все на лице было написано? Кто ж знает.