Чем дальше в лес…

Глава 1

Трое в лесу, не считая кота

Манечка в малинку ходила,

Да раным-рано в малинку ходила.

В малинку ходила, в маю заблудила,

Да раным-рано в маю заблудила…

Народная песня

Лес кувыркнулся перед глазами и рухнул куда-то вниз, смешав в одну смазанную картину густую зелень листвы и рыжину опавших августовских листьев. «Куда я иду? Лучше б дома сидела!» – вспышкой промелькнуло в голове злое сожаление, но тут же все мысли выбило ударом о землю. На секунду девушка словно потеряла сознание.

В памяти промелькнула расплывчатая картина: ее, маленькую, тянут за тощую девчачью ручонку вперед, крепко сжав грубыми пальцами тонкое запястье. Идти не хочется совсем, босые ноги спотыкаются друг о дружку из-за того, что девочка постоянно оглядывается, словно ждет, что там, за спиной, кто-то передумает и догонит ее, вернет назад. Но там никого, только маленькие домики, и она идет за человеком, не понимая, нужно ли ей плакать, или это незачем. Волосы растрепались и лезут в глаза и рот; запястье, сдавленное чужим кулаком, болит. Девочка снова вертит головой, но их никто не догоняет. Она злится на человека, тянущего ее за руку. Детская обида заставляет губы дрожать. Они идут вдоль каменной стены. Камни крупные, грубо обтесанные, во многих местах покрытые мхом. Стена длинная, а вдоль нее, чуть поодаль, темнеет лес.

Нос наполнился ароматом сырости и грибов, по ладони мазнул какой-то шершавый корешок или веточка, щека улеглась в нечто влажное и прохладное. Марья пришла в себя, зажмурилась и замерла, распластавшись, чувствуя боль в ладони и в лодыжке и даже не понимая, обо что умудрилась споткнуться и все ли цело после такого внезапного переворота. Казалось, она умудрилась в мгновение и взлететь, и кувыркнуться, и прокатиться куда-то вниз по мягкому лесному покрову, уже вовсю пахнущему восхитительно по-осеннему, но еще хранящему летний жар. Она открыла глаза, вдохнула глубоко насыщенную сырь и прислушалась. Птицы продолжали щебетать, словно им вовсе не было дела до растяпы, растянувшейся в их лесу в почти незаметном среди зарослей овражке. У птиц были занятия поважнее, чем разглядывать валяющуюся на земле девушку: встречать солнце, поднимающееся все выше по небу, перелетать с ветки на ветку и искать жучков повкуснее. Внутренние ощущения подсказывали, что с лодыжкой все, в общем-то, в порядке, так что можно бы и вставать. Девушка приподнялась на локтях и тут же оказалась головой в колючих кустах малины. Волосы зацепились, а по носу щелкнула спелая ягода. Марья замерла, чтобы не запутаться еще сильнее, и медленно опустилась обратно к земле, а потом отползла назад. В голове всплыли строки из песни, которую, среди прочего фольклора, она записала вчера в Лужках.

– Манечка в малинку ходила… – сама себе напела девушка и усмехнулась. – Вот уж напророчилось…

Старушка, дом которой указали Марье, когда она сказала первой встречной деревенской женщине, копающейся в палисаднике, что учится на филологическом и собирает устное народное творчество по окрестным деревням, была почти слепа и невероятно худа, но знала такое количество песен, поговорок и примет, что рассказывала и пела весь вечер. Заодно она попотчевала гостью чаем и пряниками, накормила ужином и разрешила переночевать у себя в доме. Утром девушка должна была идти к дороге до автобусной остановки, но ее собеседница посетовала, что уж автобуса-то тут вряд ли можно дождаться: хоть он и есть в расписании, но чаще проезжает мимо, не сворачивая к Лужкам. Да и идет он по большаку, через все деревни окрест, и коль девице надо попасть в Озерное, то проще и быстрее пешком по тропе через лес. Местные все так ходят, дорога протоптана, и так вернее можно попасть, куда следует, чем дожидаться автобуса, который то ли приедет, то ли нет.

И вот она здесь. Марья села, потянулась к ягоде малины и сунула ее себе в рот. Было вкусно. Поглядев на саднящую ладонь, которая умудрилась оцарапаться при падении, девушка по детской привычке поводила по ней пальцем другой руки, очерчивая кружочки и приговаривая:

– У кошки боли, у собачки боли, у лисички боли, у волка боли, у медведя боли, а у Маши заживи.

Глупо, но казалось, что боль поутихла. Пошевелив лодыжкой, девушка убедилась, что и с ней все хорошо. Кусты малины снова привлекли внимание. Ладонь пополнилась горстью ягод, пора было и честь знать. Встав и отряхнувшись, девушка поправила рюкзак за спиной, подняла с земли кепку, наскоро пригладила растрепавшийся низкий хвост темно-рыжих волос. Остатки ягод скрылись во рту, рукав утер губы от сока. Наплевав на наличие влажных салфеток в рюкзаке, девушка с легким чувством вины обтерла испачканные в земле и малине ладони прямо о джинсы. Хорошо же здесь было! Солнце просвечивало сквозь ветви, воздух был густой, ароматный, ягоды сладкие… Марья оглянулась в поисках тропы, с которой свернула несколько минут назад по нужде, и уткнулась взглядом в поросшую кустарником и травой старую, выходящую на полметра из земли мшистую стену из крупного камня.

– В малинку ходила, в маю заблудила… – растерянно пробормотала девушка слова народной песни и огляделась внимательнее.

Не перелетела же она через заросли малины, в самом-то деле? Они вон какие густые! Марья отвернулась от кустов, сделала шаг в высокий папоротник и подошла ближе к стене. Та почти вся скрывалась в земле и местами совсем уже обвалилась от времени. Может, с нее девушка и кувыркнулась? Легко вскочив наверх, она завертела головой. По ту сторону папоротник был еще выше, до бедра. И лес был темнее и гуще. И тропой никакой даже не пахло: все выглядело вовсе нехоженым и неровным, словно холмистым.

Марья спрыгнула вниз со стены, к малине. Прошлась в одну сторону, в другую, всмотрелась в деревья и поняла, что мимо вон того, огромного, кряжистого – точно не проходила. Снова забралась на стену, надеясь хоть с такой высоты что-то разглядеть. Не добившись успеха в своих поисках, Марья вспомнила, зачем вообще сошла с тропы. Пришлось спрыгнуть со стены снова и ненадолго присесть в густом папоротнике, не переставая размышлять о странностях этого леса.

За следующую четверть часа девушка сотню раз успела пожалеть, что послушала вчера старушку и потащилась пешком через незнакомый лес. По идее, она прошла уже больше половины пути, если информация была верной и от Лужков до Озерного было два часа ходу. Только вот в какую сторону теперь идти, чтобы не заплутать? Куда пропала тропа, ведь действительно была широкой и очень заметной? Марья задрала голову к солнцу, пощупала мох на деревьях, мысленно прикинула карту – телефон сигнал не ловил совсем, и свое местонахождение она определить не могла, как и направление пути. Снова усевшись на стену, девушка нервно призадумалась. Потом достала бутерброды и огурцы с грядки, которые дала в дорогу хранительница деревенского фольклора баба Катя. Перекусив и запив водой из бутылки – надо бы поэкономнее, вдруг вправду заблудилась? – Марья встала, еще раз проверила телефон – не поймал ли связь? – и решительно направилась вдоль стены в ту сторону, которую на свое усмотрение сочла за юг.

В голове птичий щебет и шорохи леса смешивались случайным образом с мыслями о том, есть ли тут хищные звери, и с обрывками собранных за последнюю неделю частушек, закличек и прочих малых жанров. На что ей это все? Почему выбрала такую практику на лето? Могла ведь отработать покраской и ремонтом. Или хотя бы вожатой в детском лагере. Жаль, в библиотеку не успела записаться на реставрацию книг и обновление картотеки… Да даже фольклор можно было просто найти в интернете, кто бы стал придираться? Руководитель практики в Марье души не чаяла. Только вот совесть бы не позволила так поступить. Слишком уж Марья была ответственной. Да и, к тому же, было вправду интересно самой выискивать крупицы вековой народной мудрости, общаться с носителями этих знаний, бродить по поселкам и необъятным полям вместо того, чтоб киснуть в городской духоте среди шума и выхлопных газов.

Ноги путались в густой траве, спотыкались о спрятавшиеся в зарослях корни и кочки. На лицо то и дело липла паутина, повисая на козырьке серой кепки. Приходилось стряхивать ее да к тому же отмахиваться от мошкары. Стена вскоре вовсе ушла в землю, вокруг были только деревья, высоченные и густые. Почему-то совсем не было страшно. Может, прошло слишком мало времени, чтобы осознать, что окончательно заблудилась, а может, солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны, были очень уж жизнеутверждающими, но девушка уверенно шла вперед, не позволяя себе остановиться и поддаться сомнениям. В конце концов, часть леса, через которую она шла, была лишь выпирающим лесным уголком, и любое направление вывело бы ее к человеческому жилью, кроме северного, где лес расширялся и превращался в непроходимую бесконечную тайгу. Конечно, в любой инструкции для заблудившихся первым же пунктом всегда категорично писалось: «Оставайтесь на месте и ждите спасателей!» Только кто ее будет спасать? Из Лужков она ушла, в Озерное так и не пришла, никто ее там не ждал. В университете хватятся не раньше сентября. Родители… вовсе не знают, где она находится все лето. Занята по учебе, проходит практику, к маме с отчимом не приедет – вот и вся история. Подруг особо близких у Марьи тоже не было – только однокурсницы. Им тоже до начала семестра вряд ли придет в голову, что она могла пропасть. Никто особо не пытался сблизиться с хмурой заучкой, вечно обложившейся кипами книг и конспектов. И сама девушка особо не тянулась к другим людям. Некогда было, надо было учиться.

Но вот прошло больше двух часов, а Марья так никуда и не вышла. Лес раскинулся куда ни глянь, и не было ни слышно звука машин на трассе, ни видно столбов с проводами, указывающих на близость людей. Неужели правда ушла на север, в чащу? Что ж она, юг от севера отличить не может? Девушка резко встала столбом. Солнце изрядно припекало с самого верха небосклона. По вспотевшей под рюкзаком спине поползли неприятные холодные мурашки. Повернуть назад, пока не поздно? Марья зажмурилась, опасаясь даже крутить головой – вдруг потеряет направление. Вздохнула глубоко три раза, потянулась, поправила тяжелые лямки и снова оглядела деревья вокруг. Впереди мелькнуло что-то яркое. Зверь? Белка? Нет, не бывает таких красных белок. Сердце скакнуло и заколотилось внезапной радостью и облегчением. Подтянув потуже рюкзак, чтоб не бил по спине, Марья понеслась вперед, наплевав, что может снова полететь кувырком, если не будет смотреть под ноги. Но ни за что бы она сейчас не отвела взгляда от мелькавшего среди деревьев красного пятна. Совершенно точно там были люди!

Вылетев навстречу двум девушкам, Марья радостно заулыбалась и уперлась руками в колени, чтобы отдышаться. Прядки волос выбились из хвоста и свесились перед лицом. На нее уставились две почти одинаковых пары глаз: очевидно, принадлежали они сестрам. Незнакомки были очень похожи, только одна была выше на голову, и волосы ее были темнее, чем у сестры. Вторая, в очках и красной бандане, из-под которой задорно торчали светло-русые короткие прядки, приветливо улыбнулась. Обе были, скорее всего, чуть младше Марьи, одеты подходяще для леса, но корзин или ведер у них не было.

– Я заблудилась. Помогите выйти в деревню, – выдохнула Марья, радуясь, что все обошлось.

Лица девушек разочарованно вытянулись. Та, что повыше, мотнула головой, откидывая назад длинные темно-русые волосы, и скрестила руки на груди. Вторая, пониже, открыла рот и неверяще протянула:

– Ты тоже заблудилась?..

У Марьи внутри похолодело.

– В смысле – тоже? – настороженно переспросила она, не желая верить в такую нелепую и бредовую ситуацию.

В голове всплыли былички про леших, которые ей рассказывал сухонький, но еще крепкий дедок пару деревень назад. Вспомнились и кикиморы болотные, и огоньки, и лихо одноглазое, и черти, будь они неладны. И ведь всей этой нечисти, по рассказам, дай только путников по лесу поводить кругами. Марья суеверной не была, хотя интересовалась и таким народным творчеством. Но совпадение было очень уж странным, если эти девицы не шутили.

– Ты откуда? – спросила старшая хмуро. Ее поджатые губы выдавали недовольство, брови хмурились.

– Мы из Малого Ручья, – добавила младшая, стараясь сгладить грубый тон сестры. – Я Полина, а это Вита. В Ручье у нас бабушка, мы каждое лето тут бываем, с детства за грибами ходим, но чтоб заблудиться – это впервые. С рассвета почти плутаем… И грибов нет – ни одного! А ягоды мы уже все съели…

Она грустно вздохнула и огляделась, будто надеялась, что вот сейчас узнает вдруг знакомые деревья или увидит дым деревенских домов. Ничего этого, конечно, не случилось.

Марья выпрямилась.

– Я Маша. Иду из Лужков в Озерное. То есть, с утра шла. Теперь не знаю, куда иду.

Полина и Вита переглянулись задумчиво.

– Озерное… – неуверенно протянула Вита. – Я знаю только Малый Ручей, Большой Ручей, Афонино…

– И Коровье, – подсказала Полина. – Там, за Афониным, дальше.

– Ага, – согласилась Вита и еще крепче сжала на груди руки.

Она смотрела вокруг недружелюбно и с опасением. Действительно, приятного было мало. Всколыхнувшаяся было надежда на спасение рухнула, и теперь уже втроем девушки взирали друг на друга растерянно и устало.

Марья опять вспомнила сказки и страшные рассказы о всякой нечисти. Во всех них говорилось, что заплутавшие путники оказывались там, где не слышно пения птиц и не видно солнца. Но сейчас солнце очень ярко светило над головами, а птицы заливались вовсю. Ветер легко шелестел в верхушках деревьев, было тепло, даже жарковато, и совсем не страшно.

– Мы оттуда пришли, – указала рукой Полина себе за спину, потом махнула в сторону Маши. – Ты – оттуда. Смысла возвращаться туда или сюда нет. Давайте выберем из оставшихся двух направлений и пойдем.

Мысль была здравая. Но ноги гудели от нескольких часов ходьбы, да и желудок малость тянуло. Марья скинула рюкзак, достала бутылку с остатками воды.

– Отдохнем сначала?

Они расселись прямо на земле, разделив между собой еду, какая была, и воду. Полина жевала с аппетитом и все вертела головой, а Вита мрачно и недовольно ковыряла надкусанный бутерброд, больше глядя в землю, и то и дело стряхивала с кроссовок и штанин джинсов каких-то невидимых жучков и крошки хлеба.

– Ты живешь в Озерном? – мягко щебетала Полина, стремясь разговорами перекрыть тревогу.

– Нет, я практику прохожу. Филологическую. Езжу по деревням, собираю песни. Предания. Поговорки.

Марья отвечала медленно, в перерывах между жеванием. Сейчас ее больше волновало, как выбраться из леса, но обижать дружелюбную Полину не хотелось.

– Ого! А на каком ты курсе?

– Закончила третий.

– А Вита первый закончила. Она учится в ветеринарном. Ее знаешь как животные любят? Мы всегда в детстве домой притаскивали котят, щенят… Даже ежа из леса приносили! Да, Вит?

– М-м, – утвердительно промычала старшая сестра.

– А я только школу закончила, документы подала на психолога, но еще не знаю, поступила ли. Хоть бы поступила! Результаты вот-вот должны объявить.

Полина вскинула лицо к проглядывающему сквозь зеленые кроны небу и приложила ладони к щекам, стараясь унять волнение. Марья улыбнулась, глядя на ее искренние переживания. Надо обязательно выбраться из леса. Малый Ручей… Составляя себе маршрут, Марья даже не видела такой деревни на карте. Но куда она могла уйти за полдня, в самом-то деле? Да и мало ли этих деревень да поселков… Как грибы вдоль леса один на другом, всех не упомнишь.

– Пойдемте? – предложила она, видя, что все уже поели.

Вита сразу молча встала, словно только дожидалась призыва к действию, и брезгливо стала отряхивать джинсы сзади. Движения ее были резкими и беспорядочными. Казалось, она за брезгливостью пытается спрятать нервозность. Полина поднялась вслед за сестрой и улыбнулась, выжидающе глянув на Марью.

– Куда?

Вита тоже вперила выжидающий взгляд в новую знакомую. Неожиданно для себя Марья осознала, что на нее каким-то образом легла ответственность за всю их компанию. Она вздохнула. Вариантов возможных направлений было два. Нужно было выбрать. В голове заворочались однотипные заговоры, произносимые старческими голосами. «Встану я, помолясь, пойду, перекрестясь…», «…как вода под бел-горюч алатырь-камень…» «Светел месяц, проведи меня, раба божьего…» Выдавать что-то подобное вслух было бы совсем глупо, и Марья, в надежде взглянув на катящееся по небу солнце, прошептала под нос: «Пожалуйста, найдись, правильная дорога!», пожала плечами и пошла наугад.

Идти было жарче, чем сидеть. Время давно перевалило за полдень, солнце палило совсем по-летнему. Воды оставалось немного, никакого ручья или реки ни разу не встретилось на пути. Все три девушки скинули кофты, но даже в футболках было жарко. На оголенные руки слетались комары и прочие жадные до человечинки насекомые. Марья много раз успела засомневаться в своем выборе направления, но ни Полина, ни Вита ни разу не упрекнули ее в том, что до сих пор никуда не вышли. Ладно бы она сама заблудилась, но теперь еще за двоих в ответе. Почему так безрассудно выбрала, куда идти? Почему не обсудили вместе? Почему вообще едва знакомые девушки безропотно идут за ней, доверив свои жизни? Марья занервничала. Она никогда не любила работать в группе: чаще всего ей приходилось делать все самой, а остальные только числились в списке и получали оценки. Так было проще, чем объяснять, контролировать, делегировать… Но сейчас от нее зависели не оценки, а жизни и здоровье других людей. Марья оглянулась. Вита шла спокойно, даже ее лицо не выглядело больше таким уж недовольным, как будто ее успокоило то, что они придерживаются четкого направления. Полина все оглядывалась по сторонам и задавала вопросы или сама рассказывала: о бабушке, о деревенском домике, о кошке, которая принесла котят; о том, как они насобирали ягод, съели их и бросили ведра, когда поняли, что потерялись; о родителях, о своих представлениях относительно учебы на психологическом факультете… Вита иногда вставляла комментарии. Марья рассказала о древней стене, которую видела, в надежде, что сестры опознают примету, но Полина только растерялась еще больше, а Вита стала припоминать, есть ли тут заброшенные советские совхозы.

Прошло еще два часа. Солнце стало уверенно ползти вниз и оказалось справа и чуть позади. У Виты сел мобильник, и, хоть пользы от него не было ровно никакой, это событие всех вогнало в некоторое уныние.

– Через пару-тройку часов стемнеет, – протянула негромко Полина и натянула на плечи кофту.

– Дерево, – выдала вдруг Вита и остановилась.

Полина с тревогой посмотрела на сестру и взяла ее за руку.

– Какое?

Марья завертела головой в поисках того, что привлекло внимание Виты.

– Да нет, – пояснила та с воодушевлением. – Смотрите – дерево! Стена деревянная. Там дом!

Девушки вгляделись в указанном направлении. Марья щурила глаза изо всех сил и вдруг разглядела среди толстых темных стволов какое-то строение. Все трое переглянулись и счастливо заулыбались друг другу. Вита решительно потянула сестру за руку, Марья уже неслась в том направлении едва ли не бегом. Побежала бы, но так вымоталась за день брожения по лесу, что сил, кажется, не нашлось бы даже сейчас. К тому же, еще перекрывало надежду опасение, что это всего лишь заброшенный сарай или вовсе какие развалины вроде той древней стены. Показалась крыша, а на ней труба. Дым не шел, и сердце нехорошо екнуло, но потом Марья вспомнила, что сейчас лето, жара… Кто бы стал топить печь в такую погоду? Они прибавили ходу, почти задыхаясь от напряжения и предвкушения.

Дом был одинокий, окруженный лесом, но на вид вполне обитаемый. Перед ним торчал высокий частый плетень с проходом без дверцы, за ним были сложены дрова. У стены дома валялась хозяйственная утварь, росли пестрые цветы на клумбе, сбоку стояла лавка, за домом виднелся углом деревянный навес на столбах.

– Здравствуйте! Хозяева! Люди! – позвала Марья, проходя через калитку.

Полина торопливо подбежала к дверям и застучала.

– Мы заблудились, можно зайти? Есть кто живой?

Никто не отозвался. Полина нерешительно сделала шаг назад и растерянно посмотрела на сестру. Та поджала губы и потянула дверь на себя. Было не заперто. Внутри не было никого, насколько можно было судить. Девушки вошли, осторожно ступая по грубо тканным коврикам, прикрывающим скрипучие половицы. Марья поздоровалась еще раз и еще раз позвала хозяев, но никто не отозвался, только рыжий кот, муркнув, спрыгнул со стола и закрутился любопытно у ног незваных гостей.

– Ох, какая прелесть! Как тебя зовут, а? Рыжик? – Марья тут же подхватила животное на руки и принялась гладить. Кот заурчал активнее, реагируя на ласку. Шерстка была мягкая и гладкая, желтые глаза жмурились и глядели на девушку. – Где твои хозяева? Кто тут живет?

Кот предсказуемо не ответил, а вот Вита, успевшая оглядеться, немного удивленно протянула:

– Смотрите…

– Ух ты! – вырвалось у Полины.

Марья оторвала взгляд от кота и обратила внимание на то, что привлекло девушек. Вдоль потолка были развешаны пучки трав на веревках и разнообразные мешочки. Стол у стены был заставлен всевозможными котелками и чугунками. Второй стол, в середине помещения, занимал большой начищенный самовар, блестя на солнце желтыми цветными боками. В уголке висели неприметные посудные шкафчики. Почти всю дальнюю стену занимала печь, на которой были постелены одеяла и подушки; за печью в углу притаились метла, веник, ухват и кочерга. С другой стороны печи тянулся проход во вторую комнату, сразу незаметный. В большое окно у стола падали лучи заходящего солнца. Под столом стояли два табурета, а с другой стороны, у стены, – длинная лавка.

Вита заглянула во вторую комнату, уведомила остальных, что там кровать и шкаф, потом выглянула в окно.

– Огород! И колодец!

С этими словами она решительно покинула домик. Марья, одной рукой все еще придерживая кота, другой приподняла крышки на нескольких чугунках и нашла гречневую кашу.

– Надеюсь, хозяева не обидятся, – жизнерадостно улыбнулась Полина. – Очень уж кушать хочется.

Марья пожала плечами. Вита за окном уже решительно дергала с грядок морковь. Кажется, теперь все будет хорошо.

Каша с мясом показалась удивительно вкусной. На столе нашелся домашний хлеб, сыр и сметана, которой с удовольствием угостился и рыжий кот, по-хозяйски расхаживавший прямо по столу. Закатное солнце щедро поливало дом последними желто-розовыми лучами. Сытые сверх меры путницы вымыли за собой посуду колодезной водой и расслабленно растеклись по лавке, которую перед ужином для удобства пододвинули к столу. Полина сняла очки, положила голову на сложенные на столе руки и задорно дохрустывала морковкой. Вита, посетовав, что в доме вообще нет розеток, как и электричества, вяло крутила в руках не подававший признаков жизни мобильник. Марья гладила кота.

– Наверняка где-то здесь должен быть генератор.

– Вит, ну ты посмотри – ни телевизора, ни компьютера… – Полина подняла голову, нацепила очки и огляделась в подтверждение своих слов. Ее телефон еще работал, но что толку?

– Связи все равно нет, – вздохнула Марья.

Убрав с мягкой животинки руки, она вынула из кармана свой телефон и в очередной раз потыкала в него, надеясь хоть на одну чахлую полосочку, указывавшую на наличие сети. Ничего. Кот недовольно мявкнул, перевернулся на другой бок и снова оказался под рукой девушки.

– Зато сытые… – протянула Полина. – Придут хозяева, скажут, в какой стороне деревня. Переночуем, а завтра пойдем домой. Бабушка волнуется… Наверное, уже и ищут нас, а, Вит?

Вита тревожно вздохнула и выглянула в окно.

– Идет кто-то! – вскочила она вдруг.

Марья и Полина тоже поднялись на ноги и посмотрели на улицу. Вдоль плетня шла корова, а за ней – женщина в платке и длинной цветастой юбке. Она что-то приговаривала корове, направляя ее куда следует, и та послушно вошла в калитку, обошла дом и скрылась за ним в сарае, оказавшемся коровником.

– Ругаться будет, – настороженно предположила Вита.

Полина взяла сестру за руку, но выходить навстречу хозяйке дома не спешила. Марья вздохнула и первой толкнула дверь.

– Здравствуйте, – громко произнесла девушка, завернув за угол и чувствуя себя немного глупо оттого, что за ее спиной неловко маячили сестры. – Простите, мы заблудились.

Женщина отвернулась от коровы и глянула на незваных гостей. Уперла одну руку в бок – во второй она сжимала хворостину, которой погоняла корову, – и удивленно хмыкнула. Лицо ее было простым и добрым. Глаза смотрели с любопытством. На вид ей было около пятидесяти, но на старушку она совсем не походила. Высокая, крепкая, она последний раз погладила корову по шее и закрыла стойло.

– Здравствуйте, коль не шутите.

Поняв, что ругаться на них никто не намерен, осмелела и выбралась из-за Марьиной спины Полина.

– Мы с утра по лесу бродим. Мы из Малого Ручья. Извините, что без спроса зашли.

– И съели ваш ужин, – добавила Вита. – И овощей нарвали с огорода.

Марья не стала уточнять, что она идет в Озерки. Сейчас важнее было выбраться, и разделяться по разным направлениям не хотелось. Женщина с сочувствием глянула на растерянных девушек, положила хворостину на балку и отряхнула руки о подол.

– Звать-то вас как?

– Мария, Полина и Виталина, – за всех отозвалась Полина.

– А меня – Татьяна. Для вас, стало быть, можно тетя Таня. – Женщина прошла мимо девушек и махнула рукой, приглашая их в дом. – Отсюда до дороги часа четыре ходу, если прямо идти, а с дороги уже и Ручьи видать. Вправо – Малые, влево – Большие. Переночуйте, – она бросила взгляд на больше чем вполовину скрывшееся солнце. – Утром сын мой проводит, чтоб не заплутали.

С этими словами она открыла дверь и вошла в дом. Путницы зашли следом, радостно улыбаясь. Наконец-то все наладится, и уже завтра к обеду они будут дома! Татьяна подошла к шкафчикам и взяла ведро.

– Располагайтесь. Поспите на печи, для троих там место найдется. В тесноте да не в обиде. Сейчас корову подою, молоком вас угощу.

– Спасибо!

Девушки снова уселись на лавку у стола, Марья протянула было руку к коту, но Татьяна шикнула:

– А ну, брысь! Нечего тебе тут рассиживаться.

Кот резво соскочил со стола и, задрав хвост, обиженно шмыгнул в приоткрытую форточку и гордо уселся на карнизе, недовольно вперившись в хозяйку желтыми глазами через стекло. В лучах заката его шерсть словно сама по себе светилась красноватым оттенком.

– А позвонить от вас можно?

Татьяна засмеялась и помотала головой, а потом развела руками:

– Нет электричества тут. И связи нет.

– А как же вы живете?

Женщина только улыбнулась.

– А где ваш сын? – спросила Марья, вспомнив слова Татьяны.

Та оглянулась уже из дверей.

– На рыбалку ушел. К утру вернется, – и пояснила: – С рыбой, – и с этими словами вышла.

Путницы проводили ее взглядом через окно к коровнику. Кот, мявкнув, последовал за хозяйкой, и девушки остались втроем. Вита задумчиво фыркнула:

– А то мы думали, что на рыбалку за грибами ходят…

– Ладно тебе, – отмахнулась Полина. – Может, она решила, что мы городские, раз леса не знаем. Вот и объяснила.

Парное молоко оказалось куда вкуснее, чем можно было ожидать. Татьяна вскипятила самовар и заварила ароматный травяной чай. Вита выпила быстро и влезла на печь, поглядывая оттуда сверху на остальных, Полина положила висок на ладонь и смотрела, как в стакане медленно плавают листочки. Марья решила, что может совместить отдых с делом и принялась расспрашивать Татьяну о местном фольклоре. Хоть телефон и не ловил, но тратить последний заряд девушка не хотела, а потому пришлось вместо диктофона использовать ручку и тетрадь. Была какая-то особая прелесть в том, чтобы торопливо записывать за женщиной в свете нескольких свечей, разбавляющих опускающуюся на лес тьму. Уже были записаны две песни, несколько пословиц, с десяток примет; выпит стакан чая и начат второй. Татьяна призадумалась, припоминая, что еще можно рассказать собирательнице фольклора.

– Теть Тань, а вам не страшно тут жить? – нарушила тишину Полина.

– Чего мне бояться?

– Волков, – предположил голос с печки.

– Не ходят сюда волки, – усмехнулась женщина и посмотрела на Марью. – А заговоры собираешь?

Девушка оживилась.

– Собираю, почему нет?

– Заговоры – это самовнушение. Обман человеческой психики, – не поднимая головы, протянула Полина деловито.

– И что? Это все равно образцы народного творчества. Говорите, тетя Таня.

Пока Татьяна медленно диктовала, Виталина с печи настороженно смотрела на нее. Все эти травы под потолком, одинокая жизнь в лесу без интернета и водопровода, рыжий кот – хорошо, что не черный! Но все равно подозрительно. Еще и заговоры! С первых минут в этом доме путницы подозревали неладное, но верить в колдовство было бы глупо. А вот поверить в то, что в лесу живет сумасшедшая, которая верит, было проще простого. Хоть Татьяна и казалась приветливой, но мало ли, что у нее на уме? Хорошо, что завтра утром они отсюда уйдут.

– …с волока на волок, с горы на гору… – полушепотом повторяла Марья, записывая, – шла, приустала, легла, приуснула, мало ноченьки спалось, много во сне виделось…

Огонек свечей колыхался. Из приоткрытой форточки, затянутой на ночь марлей, сквозило свежестью и лесом. Дописав заговор на сон и подняв голову, Марья только сейчас обратила внимание, что за окном совсем уже темно. Полина рядом размеренно дышала, сложив голову на руки и не замечая, что очки съехали набок. Марья оглянулась. Вита тоже спала, свесив с печи руку.

– Ой, поздно уже. Извините, что так вас этим озадачила.

Татьяна улыбнулась и встала, подхватила со стола стаканы и блюдо с печеньем. Марья зевнула и сунула тетрадь с ручкой в рюкзак.

– Поль, вставай, – позвала она и потрясла подругу за плечо. – На печь пойдем.

Полина сонно встормошилась и послушно взобралась куда сказано, растянувшись позади сестры.

– Спасибо вам, – поблагодарила Марья Татьяну сразу и за ужин, и за ночлег, и за рассказы.

– На здоровье, с меня не убудет. Спокойной ночи, – отозвалась та и скрылась в комнатушке за печью.

Марья влезла на печь, чуть подтолкнула Полину и улеглась у стены, натянув на себя выданное хозяйкой клетчатое колючее одеяло. Жаль, что кот убежал и больше не появлялся в доме, сейчас бы его погладить, чтоб помурчал для лучшего сна. Подмяв под себя угол подушки, Марья затихла и быстро забыла все дневные тревоги и приключения. Сон, глубокий, спокойный, накрыл мягко и быстро.

Татьяна вышла из комнаты в белой ночной рубашке, задула свечи, прикрыла форточку, а потом вернулась обратно к себе.

Дом погрузился во тьму и тишину, только сова ухала за окном, да шелестели деревья, качаемые еще не осенним, но уже и не летним ветром.

Глава 2

Вместе весело шагать по просторам

Вдоль по ельничку, по березничку,

Едить молодец горой, ведет барышню с собой,

Едить молодец горой, ведет барышню с собой,

С ноги на ногу ступаить, уму-разуму пытаить.

Народная песня

Марье снилась каменная городская стена и мужская рука, тянущая ее вперед. Опять было больно, страшно и обидно. Почему мама за ней не идет? Дома позади совсем размылись, а впереди был только лес. Кто там живет, на самой окраине поселения? Ей что, тоже там жить теперь? Девочка сжала губы и снова оглянулась. Босая нога налетела на острый камень, девочка вскрикнула и полетела носом вперед, но грубая рука ее удержала. Сверху посыпались ругательства. Мужчина даже не сбавил хода. Девочка едва поспевала за ним, злясь из-за боли в руке и еще из-за того, что по ноге течет кровь.

– Пустите, – попросила она жалобно. – Пустите домой, а, дядя?

Сверху послышался неприятный смех.

– Попривыкай быть послушной, а то прибью!

Девочка всхлипнула. Ногу жгло. Руку тянуло. Она попыталась вырваться из захвата, но мужчина этого, кажется, вовсе не заметил. Неловко подпрыгивая, чтоб было не так больно, девочка следила, как капли крови теряются в земле. Она перестала вертеться и тихонько зашептала себе под нос:

– Не защищает меня больше моя мати, так пусть теперь защитит меня земля-матушка… Земля, земля-матушка, умылася моей кровью, умойся и его…

Слабая нога снова подвернулась, девочка не упала только потому, что ее тащили за руку. Запястье уже немело и горело от боли. Чувства смешались в один беспокойный ком, все поплыло, зазвучал чей-то громкий вопль, переходящий в вой…

Марья проснулась от этого звука, все еще звеневшего в ушах. Сон неуловимо стирался из памяти, оставив за собой только неприятное волнение. Поморщившись, она потерла лицо рукой, прогоняя дурные ощущения. Половина ее тела, касавшаяся стены, замерзла, а другая, прижатая к Поле, вспотела. Это было не то чтоб приятно, и Марья, вывернувшись из спутанного одеяла, ногами вперед сползла с печки, едва не свалившись с подставленной табуретки.

Уже рассвело, но солнце еще не встало, или его просто не было видно из окна, выходящего на запад. Марья натянула кроссовки, поправила футболку, надела кофту. Потом заглянула в комнату к тете Тане. Той в доме не оказалось, а на столе стоял накрытый марлей кувшин, судя по запаху, со свежим молоком. Прижавшись лбом к окну, девушка разглядела, что коровник распахнут. Значит, хозяйка увела корову пастись.

Дверь тихо скрипнула и затихла. Раннее утро обдало Марью зыбким влажным воздухом. Лес почти бесшумно выступал из тумана, подкрадывавшегося к плетню. Солнце золотило верхушки деревьев. Марья потянулась, разминая сонные мышцы, зябко потерла руки, умылась из бочки с водой, что стояла чуть поодаль от входа в дом, кое-как пригладила волосы, собирая их в кривенький хвост, и довольно огляделась. И уткнулась взглядом в сидящего на колоде у поленницы незнакомого парня. Он тоже смотрел на Марью и улыбался приветливо и широко.

– Артемий, – представился он, когда девушка его заметила.

На вид он был ее ровесником или чуть старше. Небрежно растрепанные светлые волосы топорщились, придавая хозяину легкомысленный вид. Тонкая льняная рубашка бледно-желтого цвета была вся измята, рукава закатаны до локтей. Перед парнем стояло корыто с еще живой рыбой. Марья застыла, рассеянно наблюдая, как на поверхности воды то и дело всплескивает плавник или рыбья морда. Собравшись с мыслями, девушка сообразила, что это, стало быть, и есть тот самый сын, о котором говорила Татьяна.

– Маша, – представилась она и посмотрела в лицо Артемия.

Он моргнул, на миг прикрыв светло-карие глаза пушистыми ресницами, и как будто снисходительно усмехнулся, хотя Марья даже близко не понимала, что ему могло показаться смешным. Может, то, как она плескалась в холодной воде из бочки, наклонившись задом аккурат в сторону парня? Хмуро сдвинув брови, Марья сделала шаг ближе к нему.

– Тетя Таня сказала, что ты проводишь нас к дороге. Мы заблудились с подругами.

– Ума не приложу, как вы умудрились так заблудиться, чтоб аж сюда прийти.

Парень явно забавлялся, но выглядел беззлобно. Стряхнув воду с рук в корыто, он обтер их лежавшим на коленях полотенцем и встал. Откинул полотенце на колоду, потянулся и зевнул. Яркий рассветный луч проклюнулся меж деревьев и раскрасил голову Артемия золотой рыжиной. Тот зажмурился, утерся ладонью, словно так можно было стереть с себя солнечный свет, и хихикнул. Марья смотрела со смешанными чувствами. С одной стороны, ей казалось, что Татьянин сын дурачится, как маленький, и это раздражало. А с другой стороны – это утро, рассвет, золотые волосы, рыба в тазу – все казалось таким невозможно гармоничным и правильным, что в груди что-то тянулось вверх с ликованием и восторгом. Решив, что не к месту сейчас размышлять, нравится ей это утро или нет, Марья решила вместо этого поддержать разговор и ответить на фразу Артемия.

– Я шла по тропе из Лужков в Озерное и заблудилась.

Артемий опешил и настороженно моргнул, внимательно оглядывая собеседницу с головы до ног.

– Мама сказала, что вы шли из Ручьев.

Марья смешалась, словно ее поймали на вранье, но подавила в себе это чувство. Она ведь никого не обманывала.

– Девочки шли. А я с ними случайно в лесу встретилась.

Парень приподнял бровь, всем своим видом выражая крайнюю степень удивления. Девушка состроила недовольное лицо. Что ему за дело, кто откуда шел? Какое это имеет значение? Они ведь не просили провожать их по домам, только вывести из леса.

Видя ее замешательство, Артемий направился в сторону дома, бросив короткое «Подожди тут», и через пару минут вернулся с бумажным рулоном. Смахнув с колоды полотенце прямо на землю у корыта, он опустился на колени и развернул карту.

– Смотри.

Марья присела на корточки рядом.

– Вот Лужки, – Артемий, пошарив взглядом по карте, ткнул пальцем в точку на востоке лесного массива. – Вот Озерное, – тычок рядом. – А вот мы, – тычок совсем в другой стороне, через лес, далеко на северо-запад.

– Отсюда до Лужков… – протянула Марья.

– Больше двухсот километров, – продолжил за нее Артемий. – Ты что, неделю бродила?

У Марьи внутри все похолодело. Как это может быть? Она начала торопливо прикидывать, сколько времени вчера ходила и сколько могла пройти. Получалось никак не больше двадцати километров. Ну, может, тридцать, да и то вряд ли. Может, есть другие Лужки? Или этот странный парень чего путает?

Он убрал руки, давая девушке внимательно разглядеть надписи и самой убедиться, что Лужки далеко. Марья призадумалась и прищурилась.

– А «мы» – это что?

Там, куда указал Артемий, был только лес без всяких обозначений. Вдруг он врет? Как узнать? Взгляд зацепился за знакомое название. «Малый ручей». Совсем рядом с местом, которое указал Артемий. И все так же далеко от Лужков.

– Мы – это здесь. Тут ничего нет, кроме маминого дома. И на карте его нет.

– Как же так?.. – Марья совсем растерялась. Вот же, Малый ручей. Вот Большой Ручей. Очень, очень далеко от Лужков.

– Ты головой не ударялась? Может, забыла, как шла?

Голос был сочувственным. Марья чувствовала на себе внимательный взгляд светлых, почти желтых глаз. Не с ума же она сошла, в самом деле?

– Я шла, потом споткнулась, упала, но я не теряла сознание! Вроде… – девушка вспомнила странное падение и головокружение, последовавшее за ним. – Зато потеряла тропу, нашла стену и пошла вдоль нее. Я уверена, что шла на юг! – бормотала она самой себе, пытаясь унять нервирующие мысли.

– Что за стена?

– Старая, почти вся уже в земле, только на полметра выпирала. Каменная, мшистая.

Артемий промолчал, тишина повисла в воздухе вместе с холодным туманом. Марья подняла голову, отрывая взгляд от карты, и увидела, что Артемий очень серьезно, словно с опасением, смотрит на нее. По спине пробежала дрожь, девушка повела плечами и нахмурилась еще сильнее, не отводя глаз.

– Единственная в этом лесу такая стена отсюда на север. Точно сказать не могу, я там не был. Но других стен я не знаю. Только ты на всякий случай, – он чуть замялся и понизил голос, – никому больше про это не говори. Это… нехорошее место.

Марья испуганно таращилась в светло-карие глаза еще несколько секунд, а потом резко отвела взгляд. Чего они, в самом деле, торчат тут над этой картой? Ну ее, эту стену, главное – выйти к людям. Надо девчонок будить и идти. Их бабушка волнуется, а они спят как ни в чем не бывало.

Марья вскочила на ноги, Артемий свернул карту и тоже встал. Солнце золотило их макушки, ползя вверх по небосводу. Так свежо было в лесу, и уже начали просыпаться птицы. Марья почувствовала, что пальцы совсем озябли, и сжала их в кулаки.

Из лесу показалась Татьяна. Видимо, оставила корову пастись, а сама вернулась. Марья посмотрела на нее. Татьяна вошла во двор и прикрикнула на сына:

– Ты чего здесь? Займись рыбой, нечего тебе тут рассиживаться. Сейчас девочек накормлю завтраком, и проводишь их до выхода.

Артемий сделал сразу два шага от Марьи и молча вскинул руки, мол, нечего возмущаться, никого не обижаю, вот я, вот рыба – все как положено.

– Иди в дом, совсем бледненькая, – Татьяна потянула девушку за плечо, бросив на сына хмурый взгляд. – Сейчас блинов напеку, а ты буди пока подружек.

Марья кивнула и послушно пошла за женщиной. Взгляд Артемия буравил ей спину, пока она не скрылась за дверью.

Полина и Вита уже проснулись, но с печи еще не слезли, сонно переговариваясь. Марья растормошила их окончательно и отправила умываться, не обращая внимания на недовольное бормотание. Татьяна навела теста для блинов и ушла на улицу, за дом, где у нее была небольшая летняя печка под крытым навесом. Марья безнадежно потыкала в телефон, грустно посмотрела на 21 процент зарядки и сунула бесполезный гаджет обратно в карман рюкзака. Вернулись сестры, вяло перекинулись парой фраз про лес, Артемия, с которым познакомились снаружи, и скорую дорогу. Полина протерла банданой очки, водрузила их на нос, а потом повязала бандану на голову, пока Вита рассерженно чесала длинные спутанные волосы пятерней.

Блины оказались потрясающе вкусными. Даже запах рыбы, которым еще несло от Артемия, не перебивал аппетита, и девушки обмакивали обжигающие пальцы сверточки в сметану и мед с полнейшим наслаждением.

– Вкусно как, теть Тань, – благодарно выдала Полина с набитым ртом.

Татьяна только посмеивалась, глядя на эту отрадную картину. Артемий откинулся назад, доев последний блин, а потом собрал пальцем остатки сметаны с краешков блюдца, за что тут же получил по рукам от матери.

– Да что ж тебя все в сметану тянет, а? Где твое воспитание?

– Мам… – обиженно протянул парень и облизал испачканный в сметане палец. – Вкусно же.

Полина и Вита хихикнули, Марья сдержанно отвернулась.

– Вкусно, – вздохнула женщина и поднялась из-за стола. – Собирайтесь, а я вам еще блинов в дорогу положу. И воды наберите из колодца.

Вчетвером девушки и парень вышли со двора и повернули так, что уверенно приподнявшееся солнце оказалось по левую руку. Они довольно бодро зашагали вперед, стремясь поскорее выбраться к людям. Помня о том, что до дороги идти всего-то часа четыре, около половины пути они преодолели на одном дыхании. Полина и Вита обсуждали, как их встретит бабушка. Полина считала, что та обрадуется, а вот Вита опасалась, что она разозлится на нерадивых заплутавших внучек, а может, уже и родители приехали из города на поиски. Марья шла молча – участвовать в этом разговоре ей не было никакой нужды – и разглядывала то лес, то спину парня перед собой. Потом Артемий поотстал, прислушиваясь к разговору сестер, принявшему уж совсем фантастические обороты (бабушка в облачении разведки на военном вертолете), и Марья оказалась впереди. Она всегда любила природу. Щебет, ветерок в ветвях, запахи трав и листвы, пружинивший покров под кроссовками, свежесть, золотившиеся солнцем проблески среди крон… И хоть это приключение уже порядком затянулось и временами даже вызывало опасения, все равно и лес, и весь этот август были хороши. Марья вся погрузилась в какое-то общее с просыпающейся утренней природой торжество, ощутила единство, словно она тоже часть этого леса: качающаяся от ветра веточка на ясене, наливающаяся багрянцем ягода рябины, примятая шагами трава…

Вдруг вокруг ее запястья сжались чьи-то пальцы. Марью резко выдернуло из расслабленного единения с природой, в памяти отчего-то стремительно пронесся внезапно вспомнившийся утренний сон, и она резво выдала испуганной скороговоркой себе под нос:

– Земля-матушка, умойся его кровью!..

Артемий споткнулся на ровном месте, выпустил запястье Марьи и едва удержался на ногах, нелепо взмахнув руками. Марья застыла, не понимая, что с ним не так, а парень заглянул в ее глаза с такой искренней детской обидой, словно это не он только что зачем-то схватил ее за руку, перепугав до жути.

– Вы чего? – Вита остановилась позади и придержала Полину за ладонь.

Артемий отвел взгляд от Марьи и зыркнул на сестер, приложив палец к губам. Все замерли, тревожно прислушиваясь. Вита скрестила руки на груди. Полина любопытно распахнула серые глазищи. Шелестели деревья, чирикали птицы.

– А что?.. – не выдержала Полина, но оказалась тут же перебита тихим шипением Артемия.

Через полминуты он вздохнул, и в его выдохе Марье почудилось недовольство. Парень повернулся спиной к девушкам и сделал пару шагов. Среди деревьев там, куда он смотрел, промелькнуло несколько приближавшихся силуэтов. Вскоре незнакомцы вышли к ним из-за деревьев и остановились в паре метров.

Девушки настороженно разглядывали двух мужчин. Один был явно охотником: крепкий, коренастый, лет сорока с небольшим, давно не бритый, с бледным шрамом на щеке, с ружьем за спиной и огромным ножом на поясе, больше похожим на небольшую саблю; одет он был в темно-зеленые штаны и куртку и смотрел на девушек и Артемия с неприязнью, явно читающейся в его темно-серых, почти черных глазах. Второй выглядел моложе, не старше тридцати; высокую стройную фигуру окутывал длинный серый плащ с капюшоном, прикрывающим голову; лицо было слишком красивым для того, кто бродит по лесу, а светло-серые глаза смотрели изучающе и спокойно.

– Это кто? – грубо спросил у Артемия старший, кивая ему за спину.

Кто такой Артемий, мужчина не поинтересовался, из чего Марья сделала вывод, что они знакомы.

– Просто заблудились в лесу, я провожаю до выхода.

– Ты? – насмешливо хмыкнул мужчина и положил ладонь на рукоять ножа, а потом перевел взгляд на незнакомок. – Откуда пришли?

– Простите, – вежливо начала было Полина, выходя из-за плеча Марьи и отпуская руку сестры. – Наверное, вышло какое-то недоразумение, мы просто…

– Откуда? Отвечай!

Полина осеклась и замерла. Мужчина выглядел опасным.

– Мы из Малого Ручья, – сочла за лучшее ответить Марья, пока Вита снова уцепилась за ладонь сестры и настойчиво тянула ее к себе, за спину Марьи и Артемия.

Артемий чуть оглянулся и бросил на нее быстрый одобрительный взгляд. Вспомнилось его предостережение: «Только ты на всякий случай никому больше про стену не говори». Впрочем, уточнять, что сама Марья из неправдоподобно далеких Лужков и оказалась тут неизвестно как, она и не собиралась.

Однако ответ, судя по всему, мужчине все равно не понравился. Он быстро переглянулся со своим спутником и вытащил нож из ножен. До Марьи внезапным озарением дошло, что когда они только заметили среди деревьев силуэты этих незнакомцев, их было явно больше, чем двое. Значит, остальные где-то вокруг, притаились за стволами деревьев и чего-то ждут. По спине прошел нехороший озноб.

– Что случилось, Мирослав? – Артемий обратился ко второму мужчине, который не проявлял никаких признаков агрессии.

– Ищем. Я помогаю. Кое-кто сбежал. И побывал ночью в Ручьях, – спокойно отозвался тот. – Надо проверить, ты же понимаешь.

– Они у нас в доме ночевали, пришли вчера до заката.

Старшему надоела эта болтовня, и он решительно обогнул Артемия, толкнув его массивным плечом. Все три девушки одновременно шагнули назад. Мужчина грозно скривился.

– Не надо бежать, вам ничего здесь не угрожает, – все так же спокойно предупредил тот, кого называли Мирославом.

Артемий снова пролез между мужчиной с ножом и спутницами и решительно вскинул руки.

– Ян, убери нож. Они просто обычные девушки. Можно же без насилия?

– Прочь, чертово отродье!

Ян грубо оттолкнул парня локтем и молниеносным движением перехватил нож так, что лезвие оказалось сзади, почти скрытое под предплечьем. Артемий уставился на Яна каким-то затравленным взглядом, но больше ничего не сказал и попыток подойти не предпринял. Вместо этого он в поисках поддержки отчаянно посмотрел на Мирослава, но тот отвел взгляд.

– Зубы покажите.

Марья замерла. Что за просьба, они ж не кони на торгах… Но дожидаться реакции Ян не стал, вцепился мертвой хваткой в челюсть девушки и надавил, заставляя раскрыть рот. Марья не успела и начать вырываться, как он ее уже отпустил и отодвинул в сторону, чтобы то же самое проделать с Полиной и Витой.

– Эй, вы что себе позволяете? – возмутилась Вита после этого странного досмотра и, потянув сестру за руку, оказалась подальше от Яна и рядом с Мирославом, словно ища защиты у более разумного и не такого бесполезного, как их сопровождающий.

Мирослав глянул на нее спокойно сверху вниз: он оказался как минимум на голову выше Виты, а она среди троицы девушек была самой высокой. Вита замерла, разглядывая его лицо вблизи, а потом закрыла рот и сделала пару мелких шажков в сторону, все еще не отпуская руки сестры.

– Не они, – недовольно заключил Ян для Мирослава и повернулся к Артемию. – Нечего вам тут таскаться. Веди их обратно, сейчас у Татьяны безопаснее всего.

– Как – обратно? – выдохнула Марья. – Нам надо из леса выйти!

– Выйдете. Вот мы всех поймаем, кого надо, и выйдете.

Марья посмотрела на Мирослава. Тот вынул из-за полы плаща тетрадь и начал что-то в ней отмечать карандашом.

– В Ручьях две девушки пропали, не три.

У Марьи внутри все обмерло. Артемий стоял, опустив голову, и не смотрел на нее.

– Нам до этого дела нет, – отрезал Ян и свистнул, подавая кому-то невидимому сигнал. – Эти нам не нужны. А ты, – взгляд на поникшего парня, – кого увидишь – знаешь, что делать.

Мирослав убрал тетрадь, и они с Яном пропали среди деревьев так же быстро, как пришли.

Артемий выдохнул.

– Пойдемте.

И развернулся в сторону, откуда они пришли.

Вита возмущенно воззрилась на него. Полина переступила ему дорогу и, неверяще вглядываясь в его глаза, спросила:

– Ты что, серьезно? Нам же меньше полпути осталось?

– Слушай, – Артемий раздраженно потер лицо. – Если Ян говорит, что здесь опасно, значит надо вернуться. Пока вы со мной, с вами ничего не будет.

– Ага, то-то мы и заметили! – взвилась Вита. – Что это было вообще такое? Что этому твоему Яну было от нас надо?

Артемий устало посмотрел вверх, словно ища ответов среди верхушек деревьев.

– Ну и ничего же с вами не стало? – буркнул он и, обогнув Полину, направился через лес. – Идемте. Завтра отведу вас домой, а сегодня еще погостите.

Сестры переглянулись, а потом выжидающе уставились на Марью, молчаливо предлагая ей принять решение. С чего она вдруг стала у них за главную? Артемий оглянулся и тоже посмотрел на нее. Его взгляд был просящим. Он словно говорил: «Пожалуйста, пойдем со мной, мне не нужны проблемы, которые устроит Ян, если я вас не верну». Тревожное ощущение, щекочущее мурашками вдоль спины, никак не пропадало. Марье казалось, что те, кого они не видели, все еще следят за ними из-за деревьев, подчиняясь свисту Яна. Она посмотрела на Артемия, на сестер… вздохнула и молча пошла за парнем. Тот облегченно улыбнулся ей и резво пошагал сквозь лес.

Сказать, что Татьяна, раскладывавшая по широкому деревянному столу какие-то травы для просушки, удивилась, снова увидев их на своем дворе, значило бы ничего не сказать. Она уперла руки в бока и сощурилась, с подозрением сверля сына взглядом.

– Я ни при чем, – буркнул он, когда они подошли достаточно близко. – Там Ян. Охотится.

Женщина всплеснула руками и поджала губы.

– Устали поди ходить, девочки? – спросила она, переведя тему разговора. Видимо, посчитала объяснения Артемия достаточными. – Ничего, скоро обед поспеет. Не зря я пирог затеяла, всем хватит.

Еще бы не устать. У Марьи ноги и после вчерашнего ныли, а теперь и вовсе едва держали. Татьяна снова гостеприимно пригласила их в дом, усадила и пообещала скоро накормить бедняжек. Артемий хотел было пристроиться на табурете, но мать зыркнула на него строго, и он, не споря, вышел на двор вслед за ней. Неудачливые путницы остались втроем. Полина стянула бандану и опустила голову на стол, пряча лицо за пушистыми короткими прядками. Вита привалилась спиной к стене и вытянула ноги. Марья задумчиво поелозила на табурете и уставилась в окно. В форточку проскользнул рыжий кот, покрутился в ней, словно раздумывая, нагулялся ли, и спрыгнул на стол.

– Кыс-кыс, – подозвала Марья.

Кот моргнул желтыми глазами, муркнул и влез к ней на колени, подставляя голову для ласки.

– Мы так и будем делать вид, что все нормально? – тихим голосом разбила тишину Вита. – Или уже обсудим весь этот происходящий бред?

Никто не пошевелился, но атмосфера вмиг стала напряженной, как будто солнце скрылось за тучами и резко потемнело.

– Мы посреди леса, в избушке ведьмы! – решительно продолжила полушепотом Вита и в доказательство своих слов очертила рукой пространство, предлагая еще раз полюбоваться на пучки сушеных трав под потолком. – Вокруг ходят какие-то маньяки, которые не дают нам выбраться из леса. В Ручьях что-то случилось. И не смейте мне говорить, что я спятила.

– Ты не спятила, – подтвердила Полина, подняв голову. – Но Татьяна кажется доброй. А вот кот странный.

Марья замерла с занесенной над пушистой рыжей мордой рукой.

– С чего это?

– С того, – Полина деловито оглядела животное. – Что все кошки, которых я знаю, всегда лезут к Вите, а этот на нее даже не смотрит.

Вита с лавки хмыкнула, не подтверждая, но и не споря. Кот совершенно проигнорировал обвинения и ткнулся макушкой в Марьину ладонь. Девушка рассеянно погладила его.

– А эти Ян с Мирославом точно что-то скрывают. Особенно Ян.

Марья вгляделась в окно: не услышит ли их Татьяна и Артемий? Никого из них видно не было, и она негромко спросила:

– И что вы предлагаете?

Сестры переглянулись. Вита задумчиво свела брови. Полина пожевала губу и предложила:

– Сбежим ночью сами, пока все спят. Направление мы запомнили. Не будем дожидаться, пока Артемий нас пойдет провожать. Без него обойдемся.

– А если опять заблудимся? – по голосу Виты было понятно, что она полностью поддерживает сестру, но все же опасается.

– Не заблудимся, – ответила за нее Марья. – Я дорогу хорошо запомнила.

Девушки еще раз переглянулись, кивнули друг другу и замолчали. Кот свернулся у Марьи на коленях в клубок и задремал. Тревога постепенно улеглась. День был солнечным, дом – светлым. Щебетание птиц за окном – задорным. Приятно пахло разными цветами, свисающими с потолка.

Пообедав рыбным пирогом, девушки совсем успокоились и даже легли подремать на печке. Все-таки усталость и ранний подъем делали свое дело. День прошел лениво. Вечер пришел незаметно, обволакивая нехитрое убранство дома розовым светом. Татьяна не выказала никакого удивления тем, что гостьи рано легли спать. Каждая из них чувствовала неловкость, будто бы они обманывают добродушную хозяйку своими подозрениями и планом побега. Женщина действительно относилась к ним с добротой и заботой, а Артемий выглядел слишком легкомысленным, чтобы замышлять недоброе. Да и дома после обеда он вовсе больше не появлялся. Но сама ситуация казалась подозрительной, и психопат Ян из леса очень пугал.

Поворочавшись с боку на бок, девушки затихли. Уснула Полина, за ней – Вита. Марья лежала без сна дольше всех, то проваливаясь в какие-то образы и непонятные воспоминания, то снова тревожно выныривая из них. К полуночи и она окончательно уснула. Снова ей виделась каменная стена, опоясывающая городище, состоявшее из маленьких жавшихся друг к другу домиков; снова она ощущала себя маленькой испуганной девочкой; кто-то кричал, кто-то ругался. Марья ворочалась во сне и путалась в колючем одеяле. Потом что-то теплое и урчащее легло на живот, девушка в полусне погладила мягкий комок и уснула уже без сновидений.

Казалось, она вовсе не спала, когда ее разбудила Полина, тихонько потыкав в плечо. Марья распахнула глаза и уставилась в темный потолок, соображая, кто она и где находится. Вита уже слезла с печи, Полина бесшумно последовала за ней. Сложив с себя недовольно муркнувшего кота, Марья шикнула на него и последовала за подругами. Темный дом давил своим молчанием. Беззвучно обходя с кроссовками и рюкзаками в руках скрипучие половицы, запримеченные еще с вечера, девушки прокрались к двери и шмыгнули наружу, молясь, чтоб дверь не издала никакого звука. Кот проводил их прищуренными глазами, потянулся и нырнул в форточку, подцепив ее лапой.

Троица замерла на крыльце, прислушиваясь. Ничто не указывало на то, что кто-то проснулся от их шебуршаний. Тихонько выдохнув, они обулись и поспешили через двор в серый предрассветный лес.

– Я чуть не наступила на мышь, когда слезала с печки, – посетовала Вита нервно.

– Ну, животные к тебе тянутся, – утешила ее Полина и хихикнула.

Однако за первыми же деревьями их ждал сюрприз. На поваленной березке, непринужденно закинув ногу на ногу, сидел Артемий и глядел на них с хитрой улыбкой. Полина ойкнула, испугавшись темного силуэта и не сразу его узнав. Вита настороженно свела брови, а Марья уставилась на парня.

– Рано вы выспались, – улыбнулся Артемий. – Даже не позавтракали. Пойдемте?

Он встал, отряхнул штаны и приглашающе указал рукой на лес, ни капли не удивленный их появлением. Марью стало преследовать ощущение, что вся их затея скрытно сбежать провалилась еще на плане зарождения. Наивные же они! Тут явно что-то не так, все неспроста…

– Следил за нами, что ли? – буркнула Вита.

Артемий только усмехнулся.

– А если этот опять пристанет? – еще более настороженно произнесла девушка.

– Делать ему больше нечего, – отмахнулся Артемий, покосившись на нее. – Думаю, они еще вчера все закончили.

– На кого они охотятся?

– На медведей, может? – развел руками парень.

Девушки молча переглянулись, прекрасно понимая, что Артемий даже не потрудился сделать вид, что его версия правдоподобна. Молчали бы и дальше, но Полина беззаботно выдала:

– А правда, что твоя мама – ведьма?

Вита вытаращилась на сестру и дернула ее за руку. Артемий хохотнул и весело глянул на них.

– Ведьм не бывает, это все сказки, – ответил он, не отводя глаз от любопытной девушки.

– Врешь, – уверенно заявила Полина.

Артемий ошарашено распахнул глаза.

«Не лезь в мою голову!» – возмущенно потребовал он.

– Я и не… – огрызнулась было Полина, но внезапно осознала, что последнюю его фразу слышала только она, потому как парень не раскрывал рта, произнося эти слова. Перепуганная сверх меры, Поля вцепилась в руку сестры. Почувствовав ее резко изменившееся настроение, Вита непонимающе воззрилась на парня.

– Что?

– Что? – снова сделав беззаботный вид, невинно переспросил тот и отвернулся, напоследок еще раз сверкнув глазами на Полину.

Марья наблюдала за всем этим со стороны и едва ли понимала, что происходит. Все меньше ей нравилось происходящее. Наконец-то они сдвинулись с места. Девушка ускорила шаг, обогнав Артемия в надежде поскорее уже выйти из этого странного леса. Она не видела, как Полина не сводит глаз с напугавшего ее парня, как Вита крепко сжимает руку сестры, как хмурится Артемий, пока его лица никто не видит. Она просто хотела, чтобы это все закончилось.

Через час стало совсем светло. Где-то слева и позади проклевывалось солнце. Пробудились птицы, наполнив сырой воздух леса своим гомоном. Одна из них слетела прямо на голову Вите, и та, испугавшись от неожиданности, торопливо согнала ее рукой. Птица чирикнула недовольно и улетела восвояси. Полина все продолжала глядеть на их сопровождающего, ее даже птица не развеселила. Правда, на ежа, выкатившегося прямо под ноги, отвлечься все же пришлось, и, пока девочки умилялись бесстрашному зверьку, который совершенно спокойно дал себя погладить и даже сам залез в ладонь Виты, Артемий наконец избавился от ощущения, что ему сейчас прожгут спину укоряющим взором. Все это время, не считая встречи с ежом, никто не разговаривал, и постепенно тяжелая от неспокойного сна голова Марьи стала свежеть и наполняться легкостью пробужденной природы.

Вот только расслабиться было, видимо, не суждено, потому что Артемий неслышно оказался совсем рядом и чуть коснулся пальцем тыльной стороны ее ладони, не решаясь взяться за запястье, как вчера. Марья дернулась, но не сказала ничего и молча замерла, вопросительно глядя на парня. Одними губами, почти беззвучно, он произнес:

– Мы не одни.

Глава 3

Если хочешь идти – иди

Ой, не было ветру – спонавянуло,

Ой, не было гостей – гости въехали…

Народная песня

Их догнали поотставшие Полина и Виталина и тоже настороженно остановились. На лицах девушек читалось очевидное: «Только не опять!» Кто знает, что еще могло прийти в голову этому чокнутому Яну и его помощнику? Проверять не хотелось.

Но Артемий, чутко прислушивавшийся, вдруг расслабился и улыбнулся краешком губ. Он повернулся так, что девушки оказались за его спиной, и произнес куда-то в лес:

– Я знаю, что ты тут. Выходи.

Совершенно внезапно из-за стоявшего неподалеку дерева появилась тощая фигура мужчины. Он с головы до ног был в темной одежде. Бледное лицо едва виднелось из-под глубоко надвинутого капюшона, только черные глаза блестели из полумрака.

– Стой там, не приближайся, – предупредил Артемий.

– Если б я хотел приблизиться, Артемий, я бы уже приблизился, – незнакомец нагло усмехнулся. – Кто это? – он кивнул за спину Артемия.

У Марьи засосало под ложечкой. Что-то уж больно однотипно начинают разговор все встречные в этом лесу, как будто по инструкции. Какой должен быть правильный ответ на этот вопрос, чтобы от них отстали?

– Не переживай, не твои. Ян сам проверял.

Парень – или мужчина, было не угадать его возраст, хотя голос его был молодым и довольно приятным, – кивнул и, видимо, полностью удовлетворился этим ответом. Он глянул на девушек еще раз и задал второй вопрос:

– Тебя недавно чуть головы не лишили сам знаешь за что, а ты вот так запросто таскаешься ночью с девицами? И Ян тебя отпустил живым?

– Не твоя забота, – неприветливо огрызнулся Артемий. – Своих проблем нет?

– Есть, – не стал спорить тот. – Не видел больше никого здесь?

– Только тебя. Ну, и охотников с Мирославом. Что случилось-то?

– Хотелось бы их опередить, знаешь ли. Предпочитаю самосуд, мне помощники в семейных делах не нужны. Тем более такие… инициативные.

Больше незнакомец ничего не пояснил и снова покосился за спину Артемия. Парень смекнул, что при посторонних тот говорить не собирается, и хотел уже распрощаться, но заметил, что взгляд, с которым тот смотрит на девушек, очень уж подозрительный.

– Давид, ты чего это удумал? – угрожающе протянул Артемий, делая полшага в сторону так, чтобы прикрыть спутниц собой.

Вместо ответа тот потянул носом воздух и нахмурился.

– Странно, – произнес он, не обращая внимания на напрягшегося собеседника. – Чуешь? Что-то… не могу объяснить. Необычное ощущение. Кто они такие?

И он сделал шаг вперед, не обращая никакого внимания на стоявшего перед ним.

Марья испуганно выдохнула. Полина резко втянула воздух и замерла на месте, хотя Вита и пыталась потянуть ее за руку назад.

– Не подходи к нам, – потребовала Поля, вдруг осмелев. Ей надоело, что все вокруг бесконечно от них чего-то хотят, куда-то таскают и даже хватают! Одному зубы покажи, другому чего? Не в зоопарке!

Давид поспешно сделал шаг назад и, кажется, сам удивился. Он заправил за ухо упавшую на лицо черную курчавую прядь, достававшую до плеча, на миг чуть больше приоткрыв лицо, покосился на восток, натянул капюшон глубже, скрывая взгляд черных глаз, и сделал еще шаг назад. Артемий махнул руками:

– Странно, да не по твой черед. Иди куда шел. Только…

Мужчина, уже развернувшийся, оглянулся.

– Если меня спросят, я скажу, что тебя видел, – негромко закончил свою мысль Артемий.

Давид кивнул и скрылся в лесу. Его плащ черным пятном еще пару секунд мелькал среди стволов, а потом пропал, будто и не было никого.

Марья выдохнула: пронесло… Они постояли немного, убеждаясь, что больше никто неожиданно допрашивать их не намеревается, и продолжили свой путь, надеясь больше не встретить нежеланных собеседников.

– Странные у тебя друзья, – задумчиво произнесла Вита, неодобрительно глядя на Артемия.

Парень коротко оглянулся и отвернулся снова.

– Он мне не друг.

– А мне он показался каким-то печальным, – вздохнула Полина.

Артемий резко остановился и развернулся к ней, глядя укоризненно.

– Давид – не тот, кого можно жалеть, – уверенно проговорил он. – Здесь никого нельзя жалеть. И никому нельзя верить. Если когда-нибудь еще раз доведется встретить его или… похожих на него, что вряд ли, конечно, то лучше бежать сломя голову. И ни при каких обстоятельствах не вступать в беседы.

– Ты не бежал, – заметила Марья.

– Я ему без надобности.

Виталина настороженно сощурилась и скрестила руки.

– Он что, маньяк? Это его искали те двое? Здесь рядом какая-то тюрьма или что?

Артемий расплылся в улыбке, услышав такое предположение. Он весело оглядел Виту, хотя та не видела ни малейшего повода для веселья.

– Нет, не маньяк. Твоя девичья честь не пострадает.

Девушка насмешливо хмыкнула и закатила глаза. Ее раздражало то, как Артемий все время веселится без причины и при этом уходит от ответов. Парень перевел взгляд на ее сестру и посерьезнел.

– Извини, что напугал. Я сам напугался, когда ты полезла.

Полина сначала раскрыла рот, чтоб уточнить, куда она там ему полезла, но потом передумала и просто кивнула. Вита подозрительно покосилась на них, но продолжения диалога не последовало.

– Может, уже пойдем? – подала голос Марья, все это время топтавшаяся на месте.

– А вы все еще хотите уйти? – насмешливо осклабился Артемий и, оставив недоумевающих девушек за спиной, развернулся и пошел меж деревьев.

Марье его вопрос показался очень уж странным. А что ж еще они должны хотеть? Полина и Вита обошли ее и последовали за провожатым. Марья через пару секунд пошагала следом, но все еще продолжала размышлять. Почему Ян разглядывал их зубы? Кого он искал? Как Артемий узнал, когда именно они выйдут из дома? Не сидел же там всю ночь, подкарауливая беглянок? Почему Татьяна живет одна в глухом лесу? И если лес вправду такой глухой, откуда здесь все эти люди? И как она сама сюда попала, если была за двести километров от этого места? И чем Артемий напугал Полину? Они ведь с Витой были совсем рядом, но ничего не заметили… Еще и этот «какой-то печальный» Давид. Совершенно точно Марье не показалось, как он их обнюхивал. Неужто от них так невыносимо несет? «Здесь никому нельзя верить» – сказал Артемий. А ему самому-то можно? Вообще-то, она ведь и Полину с Витой едва знает, если подумать. Она ведь уверена, что они находятся недалеко от деревни под названием Малый ручей, только с их слов…

Эта мысль заставила Марью поежиться. Так можно и саму себя начать подозревать. Вдруг она сумасшедшая, которая бродит по лесам и не помнит этого? Что за странные сны ей снятся? Как будто чьи-то чужие воспоминания…

Артемий вдруг шарахнулся в сторону и налетел на Виту, та дернула за собой Полю, а та, споткнувшись и не удержав равновесия, наступила на ногу Марье.

– Твою мать, Мирослав! – выругался Артемий на совершенно из ниоткуда явившегося перед ними высокого сероглазого мужчину. – Ты нормальный, так делать?

Девушки уставились на человека в сером плаще с капюшоном и испуганно завертели головами в поисках второго, злого. Но того нигде не было, и они немного расслабились.

– Извини, – спокойно произнес Мирослав и оглядел всех четверых. – Ты зачем опять их сюда привел?

– Да я их второй день пытаюсь отсюда увести! – вскинулся Артемий. – Что, до сих пор не нашли, кого искали?

– Нет. Тебе бы сказали. И, я полагаю, Ян бы отправил сопровождение для барышень.

– Да за кого он меня принимает вообще?.. – зло прошипел под нос Артемий, но уточнять мысль не стал.

Марья отметила, что с этим человеком Артемий разговаривает куда свободнее, чем вчера, в присутствии того, другого. Что их связывает? Кто они вообще такие? Из разговоров было ничего не понятно, кроме того, что присутствие девушек тут вряд ли кому нравится.

– Повод есть, незачем отрицать, – Мирослав глянул на собеседника сочувствующе. – Я провожу вас обратно, здесь все еще опасно, и разрешения покидать дом вам никто не давал.

Артемий вытаращился, а потом шлепнул ладонями по лицу и обреченно рыкнул.

– Опять обратно?

– А ты не чуешь? – Мирослав кивнул на девушек, словно это было объяснением всего их непонятного диалога, граничащего с бредом двух сумасшедших. – Мне кажется, уже поздно пытаться делать вид, что все это может само исчезнуть.

Вита решительно вышла вперед и скрестила руки, всем своим видом показывая, что давно уже видит их загадки, намеки и проводы в одном не очень далеком месте. Вся ее поза и выражение лица просто кричали о том, что она больше не позволит себя досматривать, водить кругами и вытворять что-то еще против ее воли.

– Мы, вообще-то, тоже прямо здесь и все слышим, хоть и не все понимаем из ваших супер тайных секретных бесед! Потрудитесь лучше объяснить, что тут вообще происходит и почему вы пытаетесь не пустить нас домой?

Девушка настойчиво сверлила взглядом Мирослава, требуя ответов. Марья и Поля встали по бокам от Виты и тоже уставились на них обоих. Мирослав чуть повел бровью и недовольно посмотрел на Артемия. Тот фыркнул и закатил глаза.

– Опять я виноват? Я им ничего не сделал. Не я их домой привел, они сами пришли! И, между прочим, мне на мнение Яна наплевать, он мне не указ, я ему не подчиняюсь.

– Он будет тем, кто, в случае чего, приведет приговор в исполнение, и ты это знаешь. Но да, в одном ты прав: его мнение тут не учитывается. По крайней мере, не сильно.

– Артемий, – позвала Марья с надеждой. – Объясни, что тут творится.

Повисло молчание. Мирослав из-под капюшона сверлил девушек по очереди тяжелым взглядом.

– Я видел Давида, – нашелся Артемий. Мирослав перевел взгляд на него, и он, не дожидаясь вопросов, пояснил: – С четверть часа назад. Одного. Он тоже их ищет.

Мужчина устало вздохнул.

На этот раз не выдержала Полина.

– Хватит нас игнорировать, как будто мы пустое место, – ее взгляд вперился прямо в светло-серые глаза на красивом лице. – Отвечай, кто вы и почему держите нас тут?

Мирослав едва заметно свел брови.

– Можешь не стараться, на меня это не действует.

Слова его прозвучали снисходительно. Полина нахмурилась, лицо ее выглядело напряженным и немного растерянным. Осознав что-то, она рассерженно хмыкнула и отвернулась.

– Веди их домой, – начальственным тоном приказал мужчина Артемию. – Я вас через минуту догоню и провожу. И больше без разрешения никто выходить не должен. Впрочем, я лучше попрошу Татьяну это проконтролировать.

Донельзя раздраженный его словами, Артемий бесцеремонно подцепил под руки Марью и Полину и поволок за собой в обратном направлении, не давая и шанса возразить. Виталина ухватила сестру за руку и зло потопала следом.

– Артемий, – снова негромко позвала Марья.

Он не обратил внимания, продолжая не сильно, но уверенно стискивать ее плечо. Шаги его были торопливыми и резкими, под ногами с треском ломались мелкие веточки и шуршала подгнивающая листва. Казалось, попадись на пути какие кусты, он полез бы прямо через них, не потрудившись обойти. Благо, кустов, оврагов и буреломов им не попадалось, и от этого Артемию было некуда выплеснуть свою злость. Поэтому он просто с упорством молодого бычка тащил девушек вперед.

Первой психанула Вита. Она встала столбом, с силой дернула сестру на себя и потребовала:

– А ну, отпусти ее!

Полина ойкнула, Артемий разжал руку и развернулся, готовый к ссоре. Марьино плечо он стиснул еще сильнее.

– Мне больно, – шикнула она.

Мгновенно хватка разжалась. Артемий вскинул руки ладонями вперед, осознавая, что перегнул. Взгляд его стал из озлобленного растерянным, потом виноватым. Сделав шаг от девушек, он потер лицо, словно стирая эмоции, запустил пальцы в волосы, еще сильнее взлохмачивая пшеничные пряди, а потом обессилено опустил руки.

– Мне жаль. Я правда хотел, чтобы вы ушли.

У Марьи все нутро похолодело, а потом сердце скакнуло, и холод сменился жаром. Воздух показался тяжелым, таким густым, что едва проходил в легкие. Она смотрела в золотистые глаза Артемия и ничего не понимала. Но ей очень хотелось понять. «А вы все еще хотите уйти?» – прозвучал в голове насмешливый голос. А их вообще отпустят? Их вообще отпустили бы отсюда хоть когда-нибудь? Артемий смотрел так искренне и так печально, что Марья торопливо, пока их не нагнал Мирослав, вцепилась в руку парня и затараторила:

– Ты же можешь нас вывести? Выведи, пожалуйста, а? Не знаю, что за преступники тут ошиваются, что тут вообще творится, мы никому ничего не расскажем. Но ты-то не такой, да? Не знаю, что ты сделал, за что тебя хотели убить, но ты же нам поможешь?

Артемий удивленно моргнул, а потом вдруг расплылся в улыбке и хохотнул.

– Ты чего, Маш? Вас тут хотят оставить для вашей же безопасности. Ну, и окружающих. А вывести я вас уже не смогу, по крайней мере, сейчас. По границе наверняка стоят люди Яна, они никого наружу не пропустят, пока не поймают беглецов из Давидовой стаи. Яна вы зря боитесь, он вам абсолютно ничего не сделает, наоборот, защитит. Если уж на то пошло, так лучше меня бойся. Ко мне не стоит приближаться.

На этой ноте он многозначительно приподнял свою руку, которую Марья до сих пор сжимала, и мягко высвободил ее из захвата.

Его ответ не прояснил ничего, только больше все запутал. Марья окончательно смешалась. Зато нашлась Вита:

– Ты что, еще не поняла? Он тут ничего не решает. Толку нет с ним разговаривать. Ничтожество.

– Вит, – осуждающе протянула Полина, но сестра только сильнее нахмурилась и вздернула подборок, надменно глянув на парня. – Может, просто сбежим, пока Мирослав снова не объявился?

– Сочувствую, – донеслось из-за их спин. – Но я уже здесь.

Поля виновато порозовела и опустила взгляд, Виталина побледнела и, наоборот, уставилась на появившегося мужчину. Мирослав равнодушно отвернулся от них и обратился к Артемию:

– Я велел идти, почему вы остановились?

Артемий вытаращился.

– Мне их что, насильно тащить? – съязвил он.

– Насильно в твоем случае не вариант, – прикинул Мирослав задумчиво. – Ты должен был их убедить.

– Должен?.. – не понял Артемий. – В смысле… должен?! Вы что уже, на меня их свесили? Я не хочу! Мне нельзя! Вы же сами мне запретили! Это идея Яна? Он меня подставить хочет или что? Как ты мог на это согласиться? Что, и Дарий не против?

– Не было никакой идеи, Артемий. Все само сложилось. Иногда не стоит противиться, когда судьба подталкивает тебя вперед.

– Да пошел ты, – просто ответил Артемий и отвернулся, показывая, что продолжать разговор не намерен.

К Мирославу подошла Вита и заискивающе заглянула в глаза, поправив прядь длинных волос на плече.

– Мирослав, вы тут кажетесь самым разумным среди всех. Вы же понимаете, что мы тут совсем никому не нужны. Отпустите нас, а?

– Я вас не держу, – взгляд его светло-серых равнодушных глаз скользнул по лицу Виталины.

Девушка растерялась. Артемий прыснул и прикрыл рот кулаком.

Марье показалось, что у нее сейчас голова лопнет. Они их похитили? Или нет? Что тут творится? Она перестала понимать хоть что-то! Происходящее напоминало уже не столько бред сумасшедшего, сколько плохой цирк. Только пока было неясно, кто их них всех в этом цирке клоуны. Они в опасности? Надо бежать? Или защищаться?

– Бежать не надо, вы все равно не убежите, а от кого надо защищаться, от тех мы вас сами защитим, – произнес Мирослав. – Идемте, я тут не на праздной прогулке, у меня есть еще дела.

Он читал мысли. Он буквально прочитал ее мысли! Сердце в груди колотилось как бешеное. Так не бывает, не может быть. Марья поняла одно: спорить бесполезно. Они не преступники. Они… Татьяна правда ведьма? А Артемий и Мирослав – они кто? Девушка, сдерживая страх, вгляделась в стоявших перед ней. Ей вдруг стало казаться, что с ними что-то не так. Что-то неуловимое, необъяснимое, ускользающее от внимания! Она изо всех сил старалась разглядеть это «что-то», вглядываясь в их лица и фигуры, но никак не могла.

– Пойдем, – Артемий потянулся к Марье, но заметил взгляд Мирослава и отдернул руку, не коснувшись. – Пойдем, пожалуйста, Маш.

И она пошла. Шагнула сначала неуверенно, потерянно, но потом вздохнула, взяла себя в руки и решительно направилась в сторону, откуда они пришли. Может, тогда хоть кто-то удосужится им что-то объяснить, в самом-то деле! Артемий благодарно улыбнулся и пошел рядом. За ними потянулись раздосадованные Вита и Полина, замыкал шествие Мирослав, радуясь, что бессмысленным разговорам пришел конец.

Татьяна, увидев эту делегацию на своем дворе, ничуть не удивилась, только кивнула сама себе, словно ее догадки подтвердились и теперь все встало на свои места. Она отложила таз с бельем, которое развешивала на веревках за домом, обтерла руки о передник и вышла к гостям.

– Добрый день, Татьяна, – поприветствовал Мирослав женщину, чуть наклонив голову.

– Добрый и тебе. Какими судьбами?

Артемий дожидаться развития разговора не стал. Не сбавляя хода, прошел в дом и хлопнул дверью. Девушки переглянулись меж собой, посмотрели на Татьяну и молчаливо приняли решение последовать за Артемием. Мирослав остался с Татьяной и, подождав, пока все отойдут достаточно далеко, о чем-то с ней заговорил.

Марья, едва войдя в дом, тут же прижалась лбом к окну в надежде разглядеть хоть что-то. Мирослав говорил, Татьяна отвечала и кивала, соглашаясь. Весь разговор не занял и минуты, после чего мужчина торопливо откланялся, а женщина вернулась к тазу с бельем. Марья задумчиво подхватила на руки сидевшего на подоконнике кота и почесала его за ухом. Кот мявкнул, недовольный тем, что его так беспардонно потревожили, но вырываться не стал.

Полина бухнулась на табурет у стола и вытянула руки перед собой. Вита села на лавку у стены.

– А где Артемий? – внезапно дошло до Марьи. – Он же перед нами зашел.

Вита и Поля переглянулись, но промолчали. Марья настороженно прошла с котом в руках во вторую комнату, но и там парня не было. Она огляделась в поисках еще каких-то дверей, но их предсказуемо не нашлось. Пришлось, теряясь в догадках, вернуться в кухню.

– Не понимаю, – произнесла Полина, сняв очки и болтая их за дужку. – Нам кто-то собирается вообще что-то объяснять?

– Спроси у кота, – пожала плечами Вита и как-то недобро посмотрела на рыжего зверя.

Полина хмыкнула. Кот удивленно муркнул, словно понял, что говорят о нем.

– Сам пошел, – огрызнулась на кота Вита и привалилась затылком к стенке, закрыв глаза.

Марья покачала головой и утешила пушистика:

– Ну, не злись на нее, она просто устала. Ты хороший, мягонький и тепленький, да? – в подтверждение слов девушка потерлась щекой о пушистую кошачью голову.

Полина захихикала, Вита уставилась на Марью ошарашено.

– Ты что, правда не понимаешь?

Поразмыслить над ее странным вопросом Марье не дала Татьяна, распахнувшая дверь и вошедшая внутрь. Кот дернулся и вывернулся из рук девушки, сверзившись на пол, после чего вспрыгнул на подоконник и замер там, мигая желтыми глазами.

– Я тебя сейчас тапком!.. – пригрозила Татьяна ему. – Иди лучше помоги Яну, хоть польза от тебя будет! А то все бы по девкам шастать! Мало было?

Кот фыркнул, вскочил в раскрытую форточку и был таков. Татьяна обернулась к гостьям и вздохнула.

– Что, совсем измучились, бедные? Ничего, поймают беглецов, и Мирослав вас во все посвятит. Я сразу подумала, что вы неспроста пришли. Людям до моей избушки не дойти. Но решила, уйдете – так уйдете, может, и к лучшему. Ан нет, судьба ваша тут быть, видать. Ничего, обучитесь, уму-разуму научитесь, чему быть – того не миновать.

Марья ее слова пропустила мимо ушей, потерянно глядя в форточку, где исчез кот. Либо она совсем-совсем спятила… либо окончательно свихнулась. Вспомнилось, как эта рыжая наглая морда среди ночи мурчала у нее на животе. Как кот ластился, подставляясь под руки, пока они обсуждали побег. Как сидел на подоконнике в первый вечер, когда они пришли, и Татьяна зачем-то поясняла, что сын ушел на рыбалку и придет с рыбой. Не им это уточнение предназначалось, ох, не им… Вот же дуры, дуры несуразные! Какая ж она, Марья, дура! И куда ее занесло? Во что она вляпалась? Будь неладна эта фольклорная практика! К чертям такой фольклор… Мелькнула надежда, что она просто стукнулась головой, когда скатилась в малинник. И теперь лежит спокойно себе в больнице с бинтами и капельницей. Скоро проснется – и весь этот бред закончится.

– Ты садись, садись, Машенька, – сочувственно погладила ее по плечу Татьяна. – Ничего, пообвыкнешься.

Девушка села на табурет рядом с Полиной.

– Мы ведьмы? – выдала Вита с лавки.

Поля и Марья уставились на нее. Потом на Татьяну.

– Мирослав придет и все объяснит. Отдыхайте пока, сейчас обед будет.

С этими словами Татьяна вышла из дома, оставив девушек в тревожной растерянности.

– Мы ведьмы, – выдохнула Поля и снова опустила голову на руки. – Прощай, психологический. Здравствуй, Гриффиндор. И зачем я экзамены сдавала? Столько часов на репетитора по химии!.. Ой, а что бабушка скажет? И мама с папой?

– Сначала подумай, что мы им скажем. Думаешь, нас правда кто-то будет чему-то учить? – Вита хмыкнула и вытянула длинные ноги почти до самого стола.

– А думаешь нет? Слышала же, что тетя Таня сказала. «Уму-разуму научитесь». Может, она нас и будет всяким ведьмовским штукам обучать? Зелья варить…

– Вряд ли, – прикинула старшая сестра. – Тогда бы ей незачем было ждать Мирослава.

– Думаешь, он нас чему-то будет учить?

– Может и он, я не против, он симпатичный.

Полина хихикнула.

– Артемий – оборотень? – обреченно спросила Марья, смиряясь с неизбежным. – Скажите лучше, что я сумасшедшая, а? Я ведь его на собственных коленках гладила и на руках таскала…

Вита посмотрела на нее и промолчала. Поля подняла голову, но отвечать тоже не спешила, а потом задумчиво произнесла:

– Мне тут странные сны снятся. Как будто не мои, и в то же время мои. Как будто я – не я. И я иногда слышу мысли. Не свои, других. У меня и раньше так было, но не совсем так! То есть, я… я всегда людей хорошо понимала, всегда знала, если меня пытаются обмануть. Всегда знала, почему человек говорит или делает что-то, потому и хотела стать психологом. Но чтоб вот так, настоящие мысли! Они иногда прямо звучат в моей голове!

– Мысли… – буркнула Вита. – Я деревья слышу. Ну… как будто слышу. Не голос, а… Не знаю. Мне не объяснить. А мышь, на которую я чуть не наступила тогда утром, меня обругала. У нее мышата еще маленькие.

Обе сестры выжидающе посмотрели на Марью.

– Я… я не знаю, – смешалась та. – Но сны мне тоже снятся странные. А деревня, откуда я шла, отсюда в двух сотнях километров, и я не знаю, как их прошла.

Вита вздохнула. Полина задумчиво смотрела в стену. Марья уставилась на льняную скатерть перед носом, разглядывая плотное тонкое плетение нитей. Мир становился все более странным день ото дня, час от часу, и они ничего не могли с этим поделать. «Иногда не стоит противиться, когда судьба подталкивает тебя вперед».

Оставалось только дождаться Мирослава. Или хотя бы Артемия. Марья злобно сощурилась. То говорит, что от него надо держаться подальше, то сам на руки лезет, похабник. Уж она его так за ушком почешет, засранца, что он ей на все вопросы ответит! И пусть только попробует отвертеться.

Глава 4

Будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях

А родимые вы мои подруженьки,

А вставайте вы, мои милые,

А последний-то денечек-то, часы, минуточки,

Расплетите вы меня, а последний раз русу косу,

Проводите вы меня во путь дороженьку.

Народная песня

Мирослав и Артемий объявились вместе после ужина, за час до заката. Татьяна как раз ушла за коровой на луг, а девушки сидели на скамейке во дворе у плетня, когда эти двое показались из-за деревьев. Марья недобро сощурилась, глядя на Артемия. Когда он подошел ближе, она издевательски выдала:

– Кыс-кыс!

Парень хихикнул и отвернулся, щеки его чуть покраснели. Мирослав глянул на Марью и перевел на спутника неодобрительный взгляд. Улыбка сползла с лица Артемия, и он первым прошел в дом, пригласительно оставив дверь распахнутой.

– Внутри будет удобнее, полагаю, – предложил Мирослав.

В доме он снял плащ и аккуратно повесил его на крюк у двери, открывая обзору любопытствующих длинные прямые русые волосы, со лба и висков собранные в хвост сзади. Вита раскрыла рот да так и осталась: даже ее волосы были короче! Также под плащом у Мирослава были коричневые штаны и зеленая рубашка на завязках у горла, подпоясанная широкой лентой; на ногах – высокие ботинки из мягкой кожи.

– Располагайся, – указал Артемий на табурет, видя, что Мирослав вежливо остановился у порога.

Кивнув, мужчина присел за стол. Для остальных Артемий подтянул к столу лавку от стены, и девушки торопливо устроились напротив Мирослава. Сам хозяин дома предпочел отойти в сторонку и остался стоять у окна, привалившись к краю шкафчика с кухонной утварью.

– Вы эльф? – зачарованно выдала Вита, не сводя глаз с совсем чуточку заостренных ушей напротив себя, и вдруг смущенно покраснела, не в силах сдержать восхищения. Мирослав вправду был очень красивым: правильные тонкие черты лица, длинный прямой нос, бледные губы, ярко очерченные высокие скулы, выразительные брови над удивительно светлыми глазами.

– У меня в роду были духи леса, – не стал отрицать он. – И не надо выкать, это ни к чему.

– Духи леса? Как лешие? Или как дриады? – ошеломленно распахнула глаза Полина. – Вправду?

Мирослав кивнул.

– Ого! Они на самом деле бывают?

– Нет. Мы с сестрой последние.

Полина и Вита от этих слов неловко поумерили свои восторги и наконец вспомнили, что он здесь не для того, чтоб ублажать их взор. Поля, однако, раскрыла рот, чтобы задать вертевшийся на языке вопрос, но так ничего и не сказала. Марья подумала, уместно ли проявить сочувствие к тому, кто остался последним из всего своего рода, но решила, что это не ее дело, и тоже предпочла промолчать.

– Полагаю, вы уже поняли, что обладаете некими особенными способностями? – перешел к делу Мирослав, не ходя вокруг да около.

Все трое кивнули. Тогда он продолжил:

– Люди, обладающие подобными силами, иногда появляются на свет. Обычно они могут всю жизнь даже не замечать за собой ничего странного или просто не обращать на некоторые происшествия внимания, приписывая это удаче или совпадению. Однако иногда такие люди попадают в поле нашего зрения. Чаще всего, если отголоски магии в человеке несущественны, мы не предпринимаем ничего. Только изредка нам приходится раскрывать себя и рассказывать правду. Сейчас как раз такой случай. Ваши способности… неординарны. Это редкость. В ином случае мы могли бы распрощаться с вами и заставить забыть о некоторых странностях, что вам довелось увидеть и услышать здесь, но, к сожалению, людей, одаренных настолько щедро, мы выпустить уже не можем. У вас нет выбора, и вам остается с этим только смириться. Вы должны остаться на защищенной территории и присоединиться к нашей… школе. Я понимаю, что вы беспокоитесь о семьях, но об этом я лично уже позаботился. Вас уже не ищут, – он посмотрел на Виту и Полину и, увидев их вытянувшиеся испуганные лица, счел за нужное пояснить: – Ваша бабушка и родители уверены, что вы уехали учиться. Еще около года они будут вас помнить, а потом забудут совсем, если вы не станете искать с ними встречи. Что же касается тебя, – он перевел взгляд на Марью, – нам неизвестно, откуда ты и где твоя семья. Тебе нужно сообщить об этом мне прямо сейчас.

– Подожди! – возмущенно взвилась Полина. – Что значит «забудут»?! Это же наши родители! Какое право ты имеешь стирать им память или…

– Имею. Боюсь, я не совсем ясно выразился, приношу извинения. Теперь вы являетесь собственностью школы. И, к сожалению, возражения неуместны.

– Можно было как-то помягче, Мирослав? – Артемий отошел от окна и уселся на табурет за узкую часть стола.

Полина от отчаянной обиды покраснела, глаза ее заблестели от накативших слез. Мирослав не выглядел как тот, с кем можно спорить. Он не сказал этого вслух, но не надо было уметь читать мысли, чтобы понять: если они попытаются сбежать или еще как-то воспротивиться, их просто убьют.

– Возможно длительное заключение под стражу, – предложил альтернативу Мирослав, глядя куда-то в глубину готовых вот-вот пролиться слезами глаз.

– Кто тебе… кто тебе разрешил копаться в моих мыслях?

Поля всхлипнула, и Вита обхватила сестру руками и прижала к себе, пряча ото всех. Плечи Полины затряслись и она тихо зарыдала в подставленное плечо.

– Козел, – с ненавистью зыркнула на Мирослава Вита. Посмотрела на Артемия. – И ты козел.

Марья закрыла лицо руками. Это все – какой-то кошмар. Они же не рабыни, не вещи. Надо было успокоиться, заставить себя думать здраво. Но от каждого всхлипа Полины, от каждого поглаживания Виты по плечу сестры Марью трясло от гнева и страха. Она их сюда привела! Она выбрала эту дорогу! Почему она не повернула тогда в другую сторону? Почему они беспрекословно пошли за ней? Кто дал ей право тогда решать все самой? Почему? Почему она не подумала как следует? Это… ее вина?

– Мирик, дай-ка лучше я, а? – Артемий понял, что положение надо спасать.

Мирослав одарил его осуждающим взглядом, но промолчал и отвернулся. Артемий торопливо пояснил:

– Мирослав имел в виду, что ваши семьи забудут вас, если вы не будете их навещать. Это нужно для их спокойствия, только и всего. Но вы можете покидать территорию леса и бывать у родных. Только не прямо сейчас, а после того, как вас осмотрят и убедятся, что вы контролируете способности, понимаете основные принципы их работы и не причините вреда окружающим.

– Я разве не это сказал? – уточнил Мирослав.

Красноречивые взгляды всех трех девушек были ему ответом. Полина утерлась рукавом, поправила очки и поглядела на Артемия с надеждой. Вита все еще недоверчиво зыркала то на одного, то на другого, но сестру выпустила из объятий и помалкивала. Извиняться за «козлов» она явно пока не собиралась. У Марьи камень с души свалился. Все не так страшно. Если Артемий не врет – все совсем не так страшно.

– На выход нужно разрешение, – добавил Мирослав, когда понял, что Артемий не собирается говорить что-то еще. – И вы обязаны соблюдать все правила неукоснительно. Иначе…

– Они не такие, как мы, – перебил Артемий. – Они люди.

– Да, – тот не стал спорить.

Повисло молчание. Вита встала, налила сестре в стакан воды из кувшина и села снова. Мирослав оглядел свои руки, сложенные на столе, а потом выжидающе посмотрел на Марью. Она вспомнила его требование.

– Не беспокойся, меня не ищут. И до сентября не будут искать.

– Хорошо, тогда это ждет, – такой ответ полностью удовлетворил мужчину. – В таком случае, если вопросов нет, нам пора.

– Сейчас? – опешил Артемий, взмахнув рукой: за окном закатывалось солнце.

– А чего нам опасаться? Они в безопасности, пока я и ты рядом.

Артемий хотел было пояснить, что имел в виду не совсем это, но осекся.

– А я при чем? Меня отстранили, мне нельзя на территорию школы до особого распоряжения.

– Это оно.

Артемий подозрительно сощурился, оперся руками о стол, наклоняясь вперед и заглядывая в серебристые глаза с опасением.

– Тебе дозволено принимать такие решения? Не боишься, что у тебя дохрена прав?

Мирослав коротко стукнул длинными тонкими пальцами по столу и, не глядя на вопрошающего, ровным голосом произнес:

– Я триста лет доказывал свою преданность. Думаю, слово «дохрена» тут неуместно. Более подходящим я бы счел «достаточно».

Он встал, подошел к двери и плавным движением накинул на себя плащ. Вита одними губами повторила: «Триста?» и скривилась. Полина сочувственно улыбнулась сестре, а потом посмотрела на Марью, словно снова ожидая, что та примет решение: идти или нет.

А что им еще оставалось? Вцепиться в стол и верещать, что они не хотят? Марья вздохнула и встала. На самом деле в ее душе весь день копошилось какое-то волнение, но только сейчас она поняла, что оно было предвкушающе радостным. Как будто она предчувствовала, что впереди их ждет что-то интересное, какое-то невероятное приключение. Куда они идут? Чему их будут учить? А вдруг это в самом деле будет интересно? Магия… ведьмовство… Неужели все те былички, заговоры и приметы, что она так старательно собирала, были настоящими? Марью вдруг осенило: тогда, в утреннем лесу, когда Артемий взялся за ее запястье, чтобы предупредить о приближении посторонних, она пробормотала что-то странное, пришедшее к ней во сне, и он едва не полетел на землю, споткнувшись. Из-за нее? Из-за ее слов? Вот почему он смотрел обиженно, а она и не поняла! Неужели она так может? Неужели ее слова имеют такой вес? Это было страшно до дрожи. И в то же время особым образом… приятно. Марья посмотрела на Артемия. Он уже стоял, сложив руки на груди, и довольным не выглядел.

– Мне надо вещи собрать, – буркнул он Мирославу.

Тот кивнул, не споря.

– Все равно надо дождаться, пока Татьяна снимет барьер. Иначе нам не выйти.

Девушки, услышав это, переглянулись. А они-то гадали весь день, почему им так категорически запретили покидать дом, но при этом совершенно за ними не смотрели! Татьяна даже вот так просто оставила их одних и ушла за коровой, ни капли не переживая, что они опять сбегут. Вот же… ведьма!

Артемий вышел из дома одновременно с тем, как из лесу показалась Татьяна, погоняя перед собой корову.

– Не поужинаете? – спросила она столпившихся у плетня. – Молока свежего попьете?

– Благодарю, но нет. Последние несколько дней были насыщенными, хотелось бы вернуться поскорее. Разрешите нам выйти?

– Идите, – кивнула Татьяна. – Ну, удачи вам, девочки. Свидимся еще.

– До свидания, тетя Таня, – вразнобой попрощались они.

Было странно отправляться в лес на ночь глядя. Чернота заслоняла просветы меж деревьями и вызывала опасения. Марья боялась не столько ночного леса, сколько того, что ждет их впереди, в конце пути. Где они будут жить? Чему учиться? Какова будет степень их свободы? Что именно включают в себя правила, о которых говорил Мирослав? В конце концов, долго ли им идти? Они ведь с раннего утра на ногах. Не логичнее было бы отправиться с рассветом? Марья оглянулась на сестер, шедших позади. Полина время от времени широко зевала, прикрываясь рукой. Вита шла задумчиво и хмуро и иногда проводила пальцами по стволам деревьев, попадающихся на пути. Артемий шел последним, глядя под ноги. За его спиной топорщился большой, но полупустой рюкзак. Происходящее до сих пор казалось нереальным, неправдоподобным. Может, они все спятили? Какая магия, какие ведьмы, тем более, какие духи леса? Марья перевела взгляд вперед, на стройную спину Мирослава, и чуть замедлила шаги, чтобы поравняться с Артемием. Никто не обратил на ее маневр внимания, только сам Артемий глянул золотистыми даже в темноте глазами и снова уставился в землю.

Подала голос Вита, обращаясь к Мирославу:

– Нам темно. Поля уже два раза чуть не убилась об какие-то кочки.

– Прошу прощения, не подумал. Артемий, будь добр, я не захватил фонаря.

Артемий недовольно остановился, поднял с земли достаточно крепкую чуть подгнившую ветку, больше напоминавшую кусок сломанного ствола березки в руку толщиной, небрежно отряхнул от земли и налипших листьев и споро потер неровный слом. От его пальцев тут же пошли искры, ветка занялась огнем, слишком ярким для того, чтобы быть естественным. Вокруг них разлилось широкое пятно пляшущего оранжевого света. Артемий сунул этот импровизированный факел Виталине в руку и приподнял брови, мол, иди, чего еще надо?

Процессия продолжила свой ход. Идти и вправду стало куда удобнее.

– Кто ты? – Марья, наконец, определилась, какой вопрос задать первым.

Артемий посмотрел на нее и опустил голову.

– Об этом нельзя спрашивать?

Она совсем недавно узнала об этом мире и не могла знать его правил. Возможно, говорить о подобных вещах было неприлично? Или вовсе запрещено? Кто знает, какие тут порядки? Но уж лучше было спросить, чем теряться в догадках.

– Можно. Мой отец был демоном. – Не дав Марье раскрыть рот, парень пояснил: – Демонами мы называем потусторонние сверхъестественные сущности, обитающие в пограничном мире. Они не живые и не мертвые. Это существа, когда-то созданные человеческой энергией и обретшие собственное сознание. В отличие от призраков, они никогда не были людьми. Например, если росток дерева посадить в землю над трупом младенца и поливать человеческой кровью, то из него, скорее всего, разовьется демоническая сущность. Если подпитывать его достаточно долго, он сможет отделиться от дерева и существовать самостоятельно. Даже принять человеческую форму. Создавать демонов без особого разрешения запрещено.

– А твой отец…

– Мне ничего о нем не известно.

Марья задумалась, переваривая информацию. Злость на Артемия прошла, уступив место жалости. Девушке и представить было нельзя, каково ему живется. Чем он себя ощущает?

– Эй, – парень вдруг широко улыбнулся и чуть подтолкнул Марью плечом. – Ты чего загрустила? Спрашивай еще, если что-то интересует. Считай мои ответы извинением за то, что без спроса залез к тебе ночью.

Марья фыркнула.

– Сколько лет Мирославу?

– Чуть больше трехсот. Точный возраст лучше спроси у него.

– А тебе?

– Мне двадцать три.

– Человеческих, нормальных двадцать три? Или каких-то…

– Обычных двадцать три, – хохотнул Артемий и хитро покосился. – Больше не сердишься? Я не со зла, правда. И в мыслях не было тебя обидеть. И вообще, ты сама меня звала и тискала, я не просил.

Марья прикрыла глаза рукой и покачала головой, сдерживая смущение. Паршивец! Артемий хихикнул.

– Ты что, лезешь мне в голову? – возмутилась Марья.

– Нет, зачем? У тебя на лице все написано.

Он тут же получил кулаком в плечо, пошатнулся и рассмеялся.

– Артемий! – предупредительно послышалось впереди.

Парень глянул в спину Мирослава, закатил глаза, а потом развернулся лицом к Марье, не сбавляя хода, и вперился в ее глаза с улыбкой во все тридцать два.

– Не влюбляйся в меня, пожалуйста, ладно?

В золотистых глазах плескалась отчаянная тоска.

– Делать мне больше нечего, – Марья опешила.

Артемий подмигнул, повернулся к ней спиной и попросил:

– Тогда лучше иди впереди, не нервируй Мирослава. Он ведь собирается за меня поручиться, бедолага.

Через полчаса Вита, оставив сестру и факел, и не думавший потухать, на попечение Марьи, пристроилась к Мирославу и даже подхватила его под руку. Он покосился на нее, не поворачивая головы, однако проявил учтивость и руки не отнял.

– Долго еще идти?

– Нет.

Вита цыкнула.

– Не более часа, – уточнил Мирослав, правильно распознав эмоцию. – Мы придем чуть за полночь.

Снова повисло молчание. Мужчина не продолжал разговора, но и не прогонял девушку. Она набралась решимости и рискнула спросить:

– Сколько тебе лет?

– Триста семнадцать.

– Ты сказал, что вы с сестрой последние из рода.

Не дождавшись хотя бы кивка, Вита нахмурилась и продолжила:

– Но ведь у вас могут быть дети, значит, вы не последние.

– Не могут.

– Почему?

Мирослав соизволил повернуть голову и взглянуть Виталине в лицо. Она покраснела под внимательным взглядом светло-серых глаз, потом побледнела. Мирослав отвернулся, так ничего и не ответив. Вместо него ответил Артемий, и голос его прозвучал очень зло:

– Это запрещено. Полукровкам нельзя заводить потомство. Нас убивают, если мы размножаемся. А тех, кто связывается с такими как мы, отправляют в изгнание. Отшельничество или смерть – вот удел тех, кто преумножает нашу кровь.

Мирослав с досадой повернул голову в сторону, и Вита не могла видеть его лица. Артемий, углядев такую реакцию, недобро хмыкнул.

– А что? Про меня можно у каждого куста с любым встречным судачить, а вот так правду сказать стыдно?

– Нет.

– Ну и нечего тогда кривиться. Тоже мне, образец благочестия и преданности. Ты не лучше меня. И ценят тебя так же – до первого промаха.

– Я знаю. Но я не сделал ничего такого, за что ты мог бы на меня злиться.

– Я не на тебя злюсь, – буркнул Артемий, но ответных реплик не последовало, и разговор утих.

Девушки, навострив уши, внимали каждому слову. Судя по всему, полукровки в этом мире магии и чудес едва ли могли похвастаться особыми привилегиями.

Долгое время снова шли в молчании. Марья засыпала на ходу. Вита продолжала цепляться за локоть Мирослава, возможно, чтоб не свалиться от усталости. Полина, подавляя зевоту, попыталась растормошить всех новыми вопросами.

– А у вас есть злые колдуны? Ну, как Волдеморт?

– Или Саурон? – добавила Вита.

– Нет.

– Это такие персонажи… – попыталась объяснить Поля, но Артемий ее перебил:

– Мы читали, ага. Человеческая литература тоже бывает познавательной, да, Леголас?

Вита готова была поклясться, что Мирослав хихикнул, но стоило ей вглядеться в его лицо, как он тут же снова стал непроницаемо-серьезным.

– У тебя слишком много свободного времени, если ты читаешь подобное.

Артемий выдал насмешливое «Ха!» так, чтобы Мирослав его услышал. Полина спросила снова:

– А что за школа, куда мы идем? Там много учеников? Там есть разные факультеты? Какие предметы мы будем изучать? А директор у нее есть?

Артемий хмыкнул уже далеко не так весело. Мирослав подождал, предоставляя ему возможность ответить, но так и не дождался никаких реплик. Судя по всему, Артемий вовсе не собирался высказывать свое мнение относительно этой школы и ее руководства. Может, ему было нечего сказать, а может, он просто не хотел портить присутствующим настроение. Мирослав вздохнул.

– Сейчас сами все увидите. Уже пришли.

Они вышли на опушку леса. Убывающая луна, уже теряющая свою полноту, осветила черную каменную стену. За ней возвышался мрачный замок, в одной из квадратных башен которого одиноко горело единственное окно.

У ворот их встретил человек в темном одеянии до земли, поприветствовал Мирослава и Артемия и махнул рукой кому-то наверху, на стене, чтоб открывали. Тяжелый скрип прорезал тишину ночи, спугнув дремавшую на ветке дуба пичужку. Ворота поднялись вверх, открывая замок для взоров путников. По двору вдалеке куда-то шли двое в таких же длинных темных одеждах, как на том, кто встретил их снаружи. Сам замок был темным и неприветливым. В нескольких окнах мерцали отсветы огня.

Вита сделала пару шагов и медленно остановилась, уныло выдохнув.

– Да уж, – протянула Полина. – Это не Хогвартс.

– Больше похоже на… – замялась Вита.

– …монастырь, – продолжила за нее сестра с чувством полнейшего разочарования.

Артемий растянулся в саркастическом оскале и отвесил шутовской поклон, сняв воображаемый колпак.

– Добро пожаловать! – радостно провозгласил он. – Чувствуйте себя как дома!

Мирослав вздохнул и, не сдержавшись, закрыл лицо рукой.

– Хватит паясничать.

– И в мыслях не было!

– Просто заткнись, Артемий.

– Да пожалуйста! Все что угодно, лишь бы ты был мной доволен. – Не дождавшись ответа от раздраженного Мирослава, Артемий поумерил пыл и обратился к девушкам: – Что ж, барышни. На этом я вынужден с вами распрощаться, ибо, если я соизволю сопровождать вас до покоев, меня могут лишить головы. Буквально. Рад был познакомиться, всех благ.

Он снова раскланялся, не встречаясь ни с кем взглядом, и, не дожидаясь никакой реакции и слезных прощаний, резво скрылся во тьме замковой стены.

– Прошу прощения, – извинился за него Мирослав. – Когда Артемия отсюда отправляли в последний раз, все было несколько… недружелюбно. Он нервничает. Признаться, это был, скорее, побег, а не ссылка. Смягчение приговора обсуждалось уже в его отсутствие. Впрочем, вам эти подробности ни к чему. Идемте, я провожу вас. Ваша комната уже готова.

Девушки потянулись следом за ним.

– Он… от него… у него есть ребенок? За это его хотели убить? Поэтому ему нельзя приближаться к девушкам? – рискнула спросить Марья.

– Я не стану распространяться. Не сочти за грубость, но тебя это не касается. Просто держись от него подальше. И не думай, что я шучу.

– Ладно, – согласилась девушка, про себя решив все-таки выспросить подробности у самого Артемия. Если он, конечно, перестанет психовать. И если у нее вообще будет возможность с ним встретиться.

Внутри замка их окружили темные залы, коридоры, где-то узкие, где-то широкие; двери, лестницы и повороты, которых девушки не запомнили. Мирослав привел их к двери на третьем этаже, с замочной скважиной, терявшейся на древнем темном дереве. Не было ни номера, ни надписи, и Марья подумала, что если выйдет отсюда, то вряд ли потом сможет найти эту дверь среди десятков, а может и сотен других таких же. Мужчина толкнул простую железную ручку, и дверь послушно открылась, но он входить не стал. Вместо этого отошел, освобождая проход, и сделал приглашающий жест.

– Прошу. Располагайтесь. А это, – он мягко взял все еще горевший факел из руки Полины, – я заберу, с вашего позволения. Внутри светло. Советую вам скорее лечь спать. Утром вас не потревожат, вы сможете отдыхать, сколько захотите. Но после обеда вас захотят видеть, будьте готовы. Внутри есть все удобства. О завтраке также не беспокойтесь, вам все принесут. У вас не возникнет необходимости покидать комнату без сопровождения. Вы не под стражей, но еще плохо знаете замок, поэтому можете заблудиться. Если ничем более не могу быть полезен, то позвольте вас оставить. Доброй ночи.

– Доброй, – не очень вежливо ответила Вита за всех.

Мирослав тут же кивнул и за несколько секунд растворился в тени коридора. Девушки заглянули внутрь и опасливо вошли. Комната была довольно просторной. В ней было три кровати с приставленными тумбочками, между ними – два больших витражных окна, сквозь которые, слабо окрашиваясь в разные цвета, падал свет луны. В стене слева была дверь, видимо, в ванную комнату. У стены справа стоял огромный платяной шкаф, стеллаж для книг и комод.

У изножия каждой кровати стояли столы, роль стульев при которых играли широкие банкетки. На каждом столе стояли подсвечники для трех свечей. Свечи горели, освещая комнату.

– Вы как хотите, а я – спать, – Вита сбросила свой рюкзак на банкетку у кровати, что была ближе к шкафу, скинула кроссовки и одежду прямо на пол и рухнула на постель, уже после закутываясь в тяжелое шерстяное одеяло.

Полина и Марья переглянулись и, недолго думая, последовали ее примеру, задув все свечи, кроме одной – на всякий случай.

Если завтра их хотела видеть какая-то важная персона, которая будет решать их дальнейшую судьбу, то хотелось перед этим хотя бы как следует выспаться.

Глава 5

А вас, голубчик, я попрошу остаться

Молодой кучер Ванюша, молодой кучер Ванюша,

Не по времечку родился, не по времечку родился,

Молодой кучер Ванюша, молодой кучер Ванюша,

Не по времечку родился, не во порушку женился.

Народная песня

Тоненькие бледные руки стискивали деревянную надтреснутую миску с какими-то измельченными сухими травами. Пальцы сжимались так, что кончики их побелели, а плечи подрагивали, но не от страха, а от злости. Она очень хотела убежать, хотя бы отойти, но не могла и шагу назад ступить. Нет, ее ничего не удерживало. Она просто была уверена, что если побежит, то за ней погонятся. Лицо брезгливо скривилось: в памяти промелькнули грубые мокрые ладони, хватающие до синяков, противный гогот прямо в ухо и мерзкие похабные слова. Ни за что она больше не позволит подобному повториться.

– Вороти все как было, а?

Совсем молодой парень перед ней выглядел жалко, но жалости она не испытывала, только злое удовлетворение и отвращение. И совсем небольшую долю страха.

– Я знаю, это ты сделала! Я слышал, как ты шептала, от твоих шептов все! И отца ты сгубила! Он тебя из милости в наш дом привел, в работницы взял, чтоб твоя нищая мамка от голодной смерти не померла! А от тебя одни несчастья! Ты виновата, что он упал и руку переломал, да так, что лекарь не излечил! Неужто папка бедный и на том свете без руки будет, а? По твоей милости, негодница! А теперь и меня извести решила… У меня невеста есть, мне жениться надобно, а ты утворила такое…

Голос его стал плаксивым, он сделал шаг вперед и вдруг бухнулся на колени. Тощая девчушка застыла от омерзения, в ужасе представив, как хозяйский сынок сейчас вцепится в нее своими погаными пальцами, но он не посмел, только завыл, причитая:

– Я не полезу к тебе больше, не надобна мне ты, у меня невестушка есть, а? Вороти, вороти здоровье? Будешь привольно жить, буду работы мало давать, но как же мне так, а?..

Пальцы занемели, вцепившись в миску, трещина на той разошлась с громким хрустом, мелкие сухие листья чистотела рассыпались облаком.

Марья в ужасе резко села и задышала часто-часто, с придыханием. Одеяло опутало ноги, мокрое от пота и тяжелое. На мгновение ей показалось, что это он, тот, противный, вцепился все-таки ей в колени. Марья взвизгнула, вскочила, отбрасывая одеяло на пол, и разрыдалась.

– Тише, тише, – перед ней замаячило едва различимое из-за слез лицо Полины. – Все хорошо, ладно?

Полина погладила Марью по руке, успокаивая. Та перестала рыдать, судорожно утерла слезы и посмотрела на одеяло, словно желая убедиться, что под ним никто не прячется.

– Кто это был? – спросила Поля.

– Не знаю, – всхлипнула Марья. – Это не мой сон.

Полина понимающе покивала и осторожно, за руку, усадила подругу на кровать. Потом подняла одеяло, свернула и сложила в изножье. Им всем здесь снились странные сны. Чьи-то чужие. Но Полинины не были такими страшными. Даже там, в непонятных чужих снах, у нее была сестра. И кто-то еще, кто защищал. А во сне Марьи был этот противный парень и очень много страха. Полина погладила Марью по растрепанным рыжим волосам.

– Ничего, он уже забывается. Даже лица не видно. Правда?

Марья кивнула, постепенно успокаиваясь.

Виталина сидела хмурая и невыспавшаяся на своей кровати. На Марью она смотрела сочувственно, но подходить и утешать не спешила: довольно было и хлопотаний Полины. Вита зевнула, пряча лицо в одеяле, потом провела пальцами по волосам, расправляя длинную прядь, но пальцы запутались, Вита рассерженно потянула, сморщилась, высвободила руку и встала.

– Пойду посмотрю, что тут за «удобства», – буркнула она и прошлепала босиком через комнату, чтобы скрыться за дверью в туалет.

Несмотря на общую древность замка, который Мирослав соизволил называть школой, удобства оказались вполне приличными. Был и вполне человеческий унитаз, раковина, из которой лилась и холодная, и горячая вода, и даже ванна. А вот электричества не было. На потолке висела люстра в виде железного обруча, утыканного десятком свечей, которые самопроизвольно загорались с характерным треском, когда кто-то входил в ванную комнату, и потухали, если выйти.

– Магия, – сделала вывод Вита, и на этом ее интерес иссяк.

Полина еще немного поиграла с дверью, открывая и закрывая ее, пытаясь подловить момент, когда именно потухают свечи, и, наигравшись, отправилась умываться.

Марья решила опробовать душ. За последние дни им пришлось много ходить по лесу, а вот помыться возможности как-то не представилось, и теперь девушка с наслаждением поливала себя горячей водой, смывая пот, пыль и ужас. К тому же, у нее единственной была с собой смена белья и одежды, ведь она планировала долгое путешествие по деревням, в отличие от сестер, которые просто вышли за грибами и никак не ожидали, что уже не вернутся. Поэтому воротилась в комнату Марья посвежевшая и переодетая в чистые джинсы и футболку. Правда, было непонятно, куда девать грязное. Девушка задумчиво свалила одежду в кучу у кровати и выжала полотенцем, найденным в шкафу в ванной, мокрые волосы. Вита смерила ее завистливым взглядом и брезгливо потянула свою футболку за ворот.

– У меня больше нет, я бы поделилась, – посочувствовала Марья. – Хотя тут, наверное, как-то решат вопрос с одеждой и прочими необходимыми вещами? Мы девушки, в конце концов.

– Выдадут рясы, – мечтательным тоном протянула Поля. – Постригут в монашки и…

– Да замолчи лучше, – с ужасом перебила Вита. – И без этого тошно.

В дверь постучали.

– Рясы принесли, – прыснула Поля и получила подушкой по голове.

Марья поспешила открыть дверь. Перед ней стояла женщина неопределенного возраста, может, лет сорока или пятидесяти. Волосы ее были убраны в простую косу, на теле – темно-синее платье ниже колена и белый передник. В руках у нее была большая стопка темной одежды, на которой стоял поднос, на нем возвышался кувшин с каким-то питьем, стопка тарелок, ложки, большой глиняный горшок, накрытый полотенцем, и тарелка, тоже укрытая.

Марья подавила нервный смешок.

– Доброго дня, – приветливо улыбнулась женщина. – Мне велено вас накормить и принести сменной одежды.

– Спасибо, – Марья взяла из рук женщины все, что в них было.

Та кивнула и, не задерживаясь, пропала в коридоре. Чуть не опрокинув поднос, девушка с горем пополам сгрудила ношу на стол у кровати посередине.

– Я это не надену, – тут же категорично заявила Вита и сложила руки на груди.

Спорить с ней никто не стал: Марья и Поля уже приподняли полотенца и разглядывали, чем же их тут будут кормить. На завтрак полагалась каша и бутерброды с маслом. В кувшине оказался чай. Вспомнилось, что вчера они даже не поужинали. Полина быстро взяла ложку и разделила горячую кашу из горшка по трем тарелкам, одновременно умудрившись запихать в рот бутерброд.

– Пры-ятно-о апп-ытита.

Вита снисходительно покачала головой и на время забыла об одежде.

Это были не рясы. Сестры по очереди сходили в душ и облачились в удобные коричневые штаны и белые широкие рубашки из немного грубоватой, но приятной ткани. Рубашки завязывались у горла и на рукавах и подпоясывались коричневыми поясами. Также к ним прилагались серые плащи с капюшонами, такие же, какой был у Мирослава, но для Поли плащ был слишком длинным и подметал пол, а Вита даже примерять не стала. Марья осталась в своем. Простое белое белье и новая обувь тоже присутствовали. Виталина с интересом натянула мягкие кожаные ботиночки, а Полина решила остаться в кедах. На внутренней стороне дверцы платяного шкафа нашлось зеркало во весь рост, и Вита единолично заняла его на добрых полчаса, что-то поправляя, подтягивая и поворачиваясь то одной, то другой стороной. Ей вправду шла рубашка с поясом, подчеркивая выразительную фигуру и тонкую талию. Вита была высокой, привлекательной, красивой во всех смыслах девушкой. Поля тоже была фигуристой, но из-за низкого роста это не выглядело так притягательно. Ее, скорее, можно было окрестить милой. На их фоне тонкая хрупкая Марья смотрелась нескладным подростком, хотя была старше обеих.

Снова пришла та же самая женщина, забрала поднос с посудой и грязную одежду для стирки.

Марья от скуки забралась на подоконник и долго разглядывала цветные стеклышки, мелкие и бледные, а потом распахнула створку и принялась рассматривать замковый двор. Двор был большой, на нем были какие-то многочисленные каменные и деревянные постройки, похожие на сараи, домики и склады. С другой стороны нашлась конюшня, откуда доносилось конское ржание. Вокруг топтались мелкими точками куры. Еще Марья разглядела колодец под деревянным навесом. Людей было немного: в основном такие же женщины, какая приходила к ним в комнату. Вот уж не думала Марья, что колдунам полагается прислуга. Ей представлялось, что все здесь чистится, готовится и появляется само, буквально по мановению волшебной палочки. Откуда здесь эти люди? Мирослав говорил, что мало кто знает о проживающих тут волшебниках. Марья вздохнула. Скорее бы их позвали на встречу с главным, или кто он там был… Надоело томиться в неведении и ждать чего-то неясного.

Через час за ними пришел Артемий.

Одарил искренней улыбкой и сообщил, что их ожидают, а он сопроводит. Марья порадовалась, что парень больше не выглядит озлобленным, но пока опасалась делать окончательные выводы. За ним девушки прошли по коридорам, взобрались по винтовой лестнице на самый верх и остановились у красиво украшенной тонким металлическим рисунком двери.

– Дарий – главный маг. Он является основателем нашей школы. Ему столько лет, что я и предположить не могу. Больше тысячи, наверное… Он заправляет тут всем. Ведите себя прилично.

Вита хмыкнула: как будто они вели себя как-то иначе!

Артемий постучал и, не дожидаясь приглашения, вошел, пропустив девушек вперед себя. Им открылся большой светлый пятиугольный кабинет, стены которого были уставлены книжными полками и увешаны тяжелыми портьерами. В дальнем конце, меж огромных окон, стоял стол, на нем – множество различных канцелярских предметов и непонятных штуковин. У стола стояли кресла, в стороне – тахта и небольшой чайный столик с кувшином. Девушки оробело прошли в центр комнаты и остановились, выстроившись рядком. Артемий замер рядом с ними.

Человек в темной одежде, состоявшей из брюк, рубашки и жилета, повернулся к ним от окна и внимательно их оглядел. Он был невозможно сед, но волосы были коротко стрижены. Усов и бороды не было. Лицо было спокойным и серьезным. Выглядел он лет на шестьдесят и оказывал приятное впечатление. Не толстый, не худой – скорее, крепкий и статный, как военный в отставке.

Артемий на секунду склонил голову и снова посмотрел на хозяина кабинета. Девушки поспешно поклонились тоже и неровно выдали:

– Здравствуйте…

Мужчина еще немного поразглядывал их, а затем неспешно отодвинул кожаное кресло с прямой спинкой и опустился за стол, но им присесть не предложил.

– Доброго дня и вам, – произнес он наконец. Голос его был совсем не старческим, низким и глубоким. Взгляд его прошелся по девушкам, останавливаясь ненадолго на каждой. – Виталина. Полина. И Мария. Что ж, хорошо.

Марья почувствовала себя неуютно под этим пристальным взглядом. Пришла мысль, что ей все же стоило переодеться. Она покосилась на подруг: Поля таращилась во все глаза, а Вита стояла бледная, с опущенными ресницами, и неловко стягивала потуже завязки на рубашке, пряча слишком раскрытый ворот.

– Вам предстоит многое для себя открыть. Я надеюсь на ваше усердие и послушание.

Все трое закивали. Дарий продолжил:

– По всем вопросам обращайтесь к Мирославу и Артемию. Они будут уведомлять о том, что вам необходимо делать, и оказывать помощь. После нашей беседы Артемий сопроводит вас в библиотеку. Подойди, – вдруг обратился он к Виталине, и та дернулась.

Покосившись на сестру, девушка сделала три шага вперед и остановилась, не доходя до кресел у стола. Дарий встал и медленно обогнул стол, а потом обошел застывшую Виту вокруг и встал за ее спиной.

– Не бойся, это лишнее, – мягко попросил он и положил ладонь на ее макушку.

Вита боялась не то что пошевелиться, а даже вздохнуть. Полина испуганно пододвинулась поближе к Марье и вцепилась в ее запястье. Ничего не происходило. Через минуту мужчина опустил руку и кивнул.

– Ты можешь идти.

Виталина торопливо развернулась на месте, неуклюже поклонилась и быстрым шагом вылетела за дверь.

– Полина, теперь ты, – позвал Дарий.

Поля замешкалась, и Марье пришлось ее подтолкнуть. Мужчина проделал с ней ровно то же, что с ее сестрой, после чего тоже отпустил. Марья поняла, что настала ее очередь и подошла сама, не дожидаясь приглашения. От ладони на макушке шло тепло, осязаемое очень ясно. Тепло не просто грело, оно буквально пробиралось внутрь головы, по-хозяйски располагаясь среди мыслей и эмоций. Сердце колотилось. Что он ищет? Что он хочет найти? Что он может найти? Вдруг тепло резко сменилось ужасным холодом. Голова закружилась, стало недоставать воздуха. Перед глазами все поплыло, какое-то смутное движение мелькало размытыми пятнами. Послышался детский плач, чей-то зловещий шепот, отчаянный вой… Марьино сердце сжалось от невероятной, всепоглощающей тоски по чему-то непонятному, потерянному, давно забытому. Она зажмурилась, но это не помогло. Всеми силами Марья старалась унять непрошенную дрожь и с трудом заставила себя дышать ровно. Рука с головы исчезла, чужой холод ушел. Видение рассеялось, но дурнота не спешила проходить. Девушка продолжала стоять в ожидании, что ей велят идти вслед за подругами, но этого не случилось. Мужчина позади не спешил отходить, и она чувствовала его проницательный тяжелый взгляд, от которого хотелось закрыться, спрятаться. Однако когда она уже собиралась попросить отпустить ее, Дарий сделал шаг в сторону и остановился напротив Артемия, словно забыв про Марью, а та сама и пошевелиться едва ли смогла бы, и уж точно не решилась бы покинуть кабинет без разрешения его хозяина.

Дарий долго смотрел на Артемия, а потом произнес:

– Я надеюсь, ты усвоил урок?

– Да.

– Мы все долго закрывали глаза на твои выходки, но случившееся повториться не должно. Тебя спасло только то, что девушка оказалась благоразумной и вовремя сообщила о своей чреватости, пожелав избавиться от нее. Вытравить такой приплод очень трудно, она могла умереть. Больше Агата не сможет иметь детей, никогда не познает счастье материнства, и это твоя вина.

Марья немного оправилась от вытягивающего силы досмотра и рискнула покоситься назад, на Артемия, пораженная произнесенными словами. Он стоял, виновато опустив голову. Его раскаяние выглядело совершенно искренним.

– Я сожалею, я действительно поступил ужасно, я осознаю, что виноват, – горько выдал Артемий, не поднимая головы.

– Виноват, – не утешил Дарий. – Благодари Татьяну, что вступилась за тебя. По своей глупости она родила тебя, но по твоей – вынуждена защищать. Без тебя ее жизнь была бы куда лучше.

– Я понимаю, – едва слышно выдавил Артемий.

– Впрочем, Татьяна не выполнила уговор. Разве тебе не запрещено было использовать нечистую магию? Обращаться животным без необходимости? Разве не должна была она смотреть за тобой? Не допускать подобной поганой магии?

– Она не виновата. Она не разрешала, я сам…

– Ты перекидывался в зверя в ее доме. Это ее ответственность.

– Простите меня. Это моя вина, только моя.

– В другой раз слова Татьяны тебя не спасут.

Артемий покорно закивал.

– Также за тебя поручился Мирослав, без его слова твой приговор не был бы смягчен.

Парень вскинулся, глаза сверкнули золотом.

– Я его не просил.

– Знаю, – веско ответил Дарий. – Если бы ты просил, его словам не было бы такой цены. Он сам пожелал поставить не только репутацию, но и жизнь на твою защиту. Ты понимаешь, что это значит. Не смей подвести его, потакая своим порочным прихотям.

– Да, – Артемий вновь смиренно склонил голову.

Дарий еще какое-то время посмотрел на него, потом вернулся к столу и встал у окна, видимо, посчитав ответы Артемия удовлетворительными.

– Идите.

Артемий и Марья поклонились и поспешили как можно скорее покинуть помещение. Снаружи на них накинулись Вита и Полина.

– Вы чего так долго? Что он говорил?

Марья посмотрела на поникшего Артемия и вдруг поняла, что Дарий отчитывал его при ней неспроста. Он посчитал нужным, чтобы девушка слышала все это, чтобы знала, в чем виноват Артемий. И чтобы… что? Не повторила ошибок той, неизвестной ей несчастной? Да с чего они взяли все, что у нее есть в Артемии такая надобность? Или у него в ней?.. Она покраснела и отвернулась, буркнув:

– Ничего не говорил.

Вита хмыкнула недоверчиво и скрестила руки на груди. Полина повела плечами, мол, не хочешь говорить – не надо. Артемий на Марью не смотрел вовсе, полностью раздавленный чувством вины и упреками.

– Жуткий он, – прошептала Поля, косясь на дверь. – И чего он там искал, в наших головах?

– Идемте, я отведу вас в библиотеку, – произнес Артемий ровным голосом, показывая, что обсуждать что-то из сказанного внутри кабинета не намерен, как и комментировать степень жуткости Дария. – Вам нужно как можно скорее ознакомиться с основами. Читать придется много.

Вита опустила руки и возвела очи горе. Полина с Марьей хихикнули над ней и поспешили за удаляющейся спиной провожатого.

Библиотека потрясала своей величиной и обилием книг, высокими полками уходящих в темный потолок. Марья раскрыла рот и жадно оглядела все это богатство. Полина тоже рассматривала пыльные толстые тома с интересом. Виталина вся скривилась, ощущая себя явно не в своей тарелке. Литература никогда не была ее сильной стороной. Артемий подвел их к длинному столу, потарабанил пальцами по гладкой поверхности и громко позвал:

– Солнышко, ну где ж ты прячешься, выдь, выдь к добрым людям!

Среди полок что-то брякнуло, послышались шаги.

– Это ты, что ли, добрые люди? – совсем недобро сощурилась высокая стройная девушка и откинула назад длинные русые волосы, достающие до самых колен. – Да таких как ты сжигать надо живьем на потеху толпе.

Артемий хохотнул и улыбнулся светло и приветливо.

– Я, может, и не совсем людь, но вот их привел уму-разуму учиться. А ты могла бы и поскучать без меня, а? Посчитай, с весны не виделись.

– Да и еще бы век тебя не видеть, – фыркнула девушка и отвернулась, оглядывая пришедших. – Я Мирослава. Можно Мира.

Она была совсем-совсем такая же, как ее брат. Ни у кого не возникло и капли сомнений, кто перед ними. Только лицо ее было поживее. Видимо, все эмоции, выделенные на двоих, достались ей одной. Поля очнулась первая и представила всех троих, пытаясь не сбиваться и при этом не пялиться в светло-серые глаза очень уж любопытно.

– А этот чего с вами? – Мира кивнула на Артемия, когда с формальностями было покончено.

– Я, вроде, их куратор.

– Да ну? – поразилась та. – Тебя на привязи надо держать, а ты разгуливаешь с девицами! Мало тебе Агаты? Так хоть бы Таню пожалел, бесстыдник! Любит же тебя, засранца! Мать, как-никак!

– Ты чего взъелась? – опешил от такого напора парень. – Я тебе ничего не сделал.

Мира аж ахнула от возмущения и воинственно выхватила из-под стола первый попавшийся толстенный том. Взмахнула им и выдала:

– Из-за тебя Татьяна судьбу свою испоганила, а теперь еще и мой брат себя подставил, тебя, остолопа озабоченного, перед Дарием и Яном выгораживая!

– Я просил его, что ли?

– Это не имеет значения! – Мира хлопнула книгой по столу. – Пошел вон из моей библиотеки!

Артемий опасливо отскочил в сторону, а потом хохотнул и выдал:

– У тебя просто за триста лет ни одного мужика не было, вот ты и злишься.

Тяжелый том полетел в резво удаляющуюся спину и врезался в косяк двери через мгновение после того, как она захлопнулась. Не помнящая себя от злости Мирослава вдруг побледнела и распахнула глаза в ужасе:

– Это же был второй том рукописного издания зельника Аглаиды… Единственный экземпляр…

И, подхватив на ходу волосы и подол платья, она кинулась собирать развалившиеся странички.

– Вау, – выдала Вита веско, подводя итог животрепещущему диалогу.

Из-за стеллажей споро вынырнула тоненькая совсем юная девушка в черном платье с белым воротничком и оборками на подоле и принялась помогать Мирославе. Ее короткие волнистые темные волосы свесились на лицо, почти закрывая острый носик и черные блестящие глаза. Полина подскочила и тоже опустилась на колени у книги, помогая собирать. Втроем они быстро управились. Мира встала, поправила платье и бережно положила книгу обратно.

– Спасибо, Арина. Иди, займись переписью дальше.

Девушка кивнула и скрылась среди полок с книгами так же молча, как и пришла. Поля вздохнула и с жалостью поглядела на дверь, где так и пропал Артемий. Мирослава глянула вслед Арине.

– Помогает мне тут. В магии не сильна, да что уж поделать. Бедное дитя, ее семью покусали вампиры. Родителей и сестру не спасли, а ее упыри обратить хотели, да удалось воспрепятствовать. Среди людей ей уж не место, да и семьи нет. Вот и занимается книгами. Где учет ведет, где подклеит, где перепишет. Почерк у нее – загляденье. – Мира вздохнула и повернулась к девушкам. – И тебе спасибо, Полина. Сейчас, – Мира наконец вспомнила, зачем они все тут столпились. – Вот, я для вас уже приготовила чтива на первое время. – Она склонилась под стол и выпрямилась, бухнув на его поверхность с десяток фолиантов. – Этого вам на пару недель хватит, и, кстати, советую конспектировать.

С этим напутствием она снова нырнула вниз и извлекла на свет стопку толстых тетрадей и горсть ручек.

Даже Марья с Полиной удрученно выдохнули, что уж говорить про Виту, которая чуть не плакала от обиды и разочарования.

– В ветеринарке столько не задавали… – протянула она с ужасом.

Марья смолчала: им задавали и не столько. Полина, смирившись, подхватила тетради и ручки и сунула их сестре. Потом взяла пять верхних книг и всучила их Марье, а оставшиеся взяла себе.

– Спасибо.

– На здоровье, – улыбнулась Мирослава. – И держитесь подальше от Артемия. От него один вред.

Девушки неловко кивнули и вышли из библиотеки. Артемий ждал их, привалившись спиной к стене.

– Что, все грехи вселенной на меня свесила?

Марья покосилась на дверь, откуда они пришли, и покачала головой. Парень недоверчиво вскинул брови, но промолчал.

– Темочка, – жалобно позвала Полина. – Нам что, правда все это надо за две недели прочитать?

Артемий не сдержал широкой озорной улыбки, которая солнцем озарила его лицо, и добил:

– На зачет. Спрашивать будет Мирослав.

Увидев их вытянувшиеся лица, он заливисто расхохотался, и в его смехе девушки услышали немалую долю злорадства.

Артемий провел их по замку, показав кухню, обеденный зал, свою и Мирослава комнаты, учебные кабинеты, похожие на маленькие библиотеки; рассказал о том, что есть во дворе. Они узнали, что всего в замке двадцать два мага, включая и их самих, Артемия, Мирослава, Мирославы, уже знакомой им Арины и Дария. Остальные люди были жителями деревни, которая наползала на замковую стену с юга и была населена теми, кто не обладал достаточной магией, чтобы стать полноценными колдунами, и их потомками. По разным причинам они не желали покидать территорию леса, предпочитая остаться и заниматься простым деревенским трудом, заодно прислуживая в замке. За это они получали защиту от нечисти, которая здесь «обитала повсюду». По этой причине Артемий запретил девушкам самостоятельно покидать территорию замка, пока они хоть чему-нибудь не научатся, заявив, что их объедки собирать по кустам не намерен. Неприятно знакомый уже девушкам Ян и его подчиненные также проживали в деревне. Где проживала нечисть, Артемий не уточнил.

Марья и Полина поделили объем книжной работы справедливо: себе взяли по четыре книги, а Вите оставили две, благоразумно рассудив, что лучше уж каждый прочитает понемногу, а потом перескажет остальным, чем читать все подряд. Вита была благодарна, но все равно недовольна. Она брезгливо трогала указательным пальцем истрепавшийся краешек желтой ветхой страницы и мучительно вздыхала. Поля читала, пожевывая губу. Марья уже привычно и бегло конспектировала трактат о движении магических потоков в природе живой и неживой. Вечер обещал быть увлекательным.

Поэтому, когда в дверь постучали, Вита мгновенно вскочила, ворча:

– Не дают почитать, как тут учиться?

Распахнула створку и радостно уставилась в глаза Мирослава. Он оглядел ее с головы до ног и обратно, а затем произнес:

– Приветствую. Прошу прощения за беспокойство, не хотел отвлекать, но хотел предложить сопроводить вас на ужин. Полагаю, вы еще не очень ориентируетесь…

Вита уже уцепилась за его локоть и поспешила навстречу еде, подальше от скучных книжек. Поля хихикнула, Марья фыркнула, и они покинули комнату следом за Витой и удивленным Мирославом, не ожидавшим такого воодушевления.

Они уже были в этом большом зале, уставленном тремя длинными столами, с Артемием, но время было не обеденное, и зал был пуст. Сейчас же за столами сидело несколько человек, в том числе уже знакомая девушкам Мира, которая приветливо махнула рукой. Но Мирослав пошел не к ней, а к трем девушкам, возле которых пристроился Артемий, улыбаясь и оживленно жестикулируя. Две из них, в свою очередь, глядели на него и похихикивали. Марья нахмурилась. Она прекрасно помнила, каким виноватым этот оболтус выглядел в кабинете перед Дарием. И так искренне извинялся! Вот уж вправду, от него лучше держаться подальше.

– Присаживайтесь, – предложил Мирослав, указывая на лавки рядом с Артемием, а затем неожиданно поднял руку и влепил подзатыльник по золотистой легкомысленно-небрежной макушке.

– За что? – обиженно воскликнул тот, совершенно невинно вглядываясь в светло-серые глаза. – Что я, по-твоему, им сделаю? Воздушно-капельным путем пока еще не оплодотворяю! За кого ты меня принимаешь?

– За того, кто ты есть.

Артемий недобро сощурился и перевел взгляд на Виту, все еще цеплявшуюся за локоть Мирослава. Та поспешно разжала руку и отступила на шаг.

– Чего уставился?

Артемий закатил глаза. Сидевшие за столом продолжали похихикивать, глядя на все это действо. Марья посмотрела на них. Две девушки были уже взрослыми, около тридцати. Выглядели они уверенно, видно было, что давно здесь. Третья была совсем еще юной, едва ли ей было хотя бы четырнадцать.

Мирослав подтолкнул Артемия в плечо и утащил за стол к Мире, оставляя новеньких самостоятельно знакомиться с обывателями.

– Все ему неймется, – покачала головой одна из девушек, глядя вслед Артемию.

Марья сощурилась. Сами только что хихикали над его шуточками, а теперь осуждают за спиной. Знакомиться как-то расхотелось, и она с неприязнью оглядывала миниатюрную фигуру, короткие темные волосы, смуглую кожу и огромные карие глаза, очерченные густыми черными ресницами. Девушка выглядела очень милой, но ее слова Марью рассердили.

– Ладно тебе, – отмахнулась вторая. – Агата сама виновата, дура она, да и не прочь… – она выразительно подвигала грудью, иллюстрируя то, что не договорила, и посмотрела на новеньких, тряхнув короткими светлыми кудряшками.

– Да вы не стойте, – предложила первая с улыбкой. – Садитесь. Я Елена, а это Дарья.

Полина представила всех троих и первой уселась за стол напротив девушек. Вита и Марья последовали за ней. Марья с любопытством посмотрела на третью, еще совсем девчонку, которая молча жевала тушеный картофель. У нее были остриженные по плечи черные волосы и серьезные темно-серые глаза.

– Это Варвара, – Елена увидела вопросительный взгляд и представила девочку. – Она не любит разговаривать.

– Вся в отца, – хмыкнула Дарья.

Варвара проигнорировала этот комментарий. Ей словно вообще не было дела до того, кто и что о ней говорит и обсуждают ли ее вообще. Елена вздохнула и одарила подругу многозначительным взглядом:

– Не делай вид, что Ян тебе не нравится. Смотри, как бы твой не заревновал…

– К кому? – Дарья насмешливо распахнула красивые серые глаза. – К собственному начальнику? Делать ему нечего больше. И, кстати, помнишь, я тебе рассказывала о его приятеле, который…

– Нет, нет и нет! – решительно взмахнула рукой Елена. – Я уже говорила, что меня совершенно не интересуют мужчины, которые относятся к женщине, как к вещи. А у Яна все такие, и не спорь.

Дарья фыркнула, но настаивать не стала.

Вита постаралась пододвинуться к Полине так, чтобы не сидеть точно напротив Варвары. Поля раскрыла рот и таращилась на девочку. Марья заторможено оглядела ее, а потом в голове щелкнуло: это дочка Яна? Вот ужас, повезло же девице с отцом! Впрочем, вдруг он добрый и любящий… Марья даже не додумала свою мысль, такой она показалась бредовой. Надо взять на заметку, что с этой Варварой лучше быть настороже. Впрочем, отца Варвара не напоминала ничем, кроме взгляда. Интересно, кто ее мать? Это ж кем надо быть, чтоб позариться на такого грубого злобного мужика?

Елена прервала поток ее мыслей:

– Но вообще, если у вас будут какие-то вопросы касательно обучения, лучше обращайтесь к Варе, она тут родилась, а мы всего несколько лет. То, что мы изучали первый год, сутками сидя за книгами, она знала еще до того, как научилась читать…

Дарья кивнула и вздохнула с долей зависти.

– А где взять еду? – спросила Марья, глядя, как Варвара уплетает за обе щеки.

– Пойдем, покажу, – Елена встала, подхватила свою и Дарьину пустые тарелки и вместе с Марьей направилась к другой стене зала, которая, как оказалось, соединялась с кухней широким проходом. На кухне добродушная полная женщина наполнила для Марьи три тарелки и выдала кувшин с компотом, пожелав приятного аппетита. Елена помогла донести еду до стола, а потом они с Дарьей удалились, оставив девушек с хмурой неразговорчивой Варварой.

– Жаль, а я хотела порасспрашивать их про то, как тут живется… – огорчилась Полина.

– Потом порасспрашиваешь, – пробубнила Вита, откусывая кусок хлеба. – Ешь, пока не остыло.

Глава 6

Старый друг лучше новых двух. Или нет

Ходила Катинька, Катя по бережку,

Брала, брала Катинька ягод земляничку,

Брала, брала Катинька ягод земляничку,

Наколола ножиньку Катя на шипичку.

Народная песня

Жилось тут, судя по всему, невыносимо скучно. Потому что после того, как тем вечером Мирослав проводил отужинавших девушек обратно в комнату, об их существовании словно все забыли. Ни на следующий день, ни через день никто не соизволил их навестить, кроме услужливой женщины, которая принесла корзину с гигиеническими средствами и объяснила, куда обращаться, если понадобится что-то еще. Мирослав и Артемий словно испарились, оставив их наедине с книгами. Благо, девушки сами уже запомнили, где столовая, но даже там ни разу не встретили никого знакомого, кроме Дарьи и Елены, которые охотно с ними болтали, но особо сближаться не собирались. Варвару они за собеседника не считали, а остальные встречающиеся в замке люди были либо мрачными и зловещими, либо пожилыми и очень уж серьезными. Немного времени понадобилось, чтобы догадаться, что мрачные и зловещие – это охотники, подчиняющиеся Яну. Зачем они приходили в замок, девушки не знали, но спрашивать как-то не хотелось. Ходят – значит надо. Пожилые и серьезные обоих полов были магами, и до новеньких им дела не было никакого. Они все время куда-то спешили по коридорам или с умным видом разговаривали друг с другом, не обращая внимания на происходившее вокруг.

На четвертый день Вита не выдержала. Она отшвырнула от себя книгу, прочитанную до середины, и уставилась в распахнутое окно. Конец августа выдался ужасно жарким, словно не встречал осень, а вернулся куда-то в июль. Ни единого ветерка не веяло внутрь, зато солнце старалось вовсю, щедро поливая своим светом и теплом выходящую на юг комнату.

– Не могу больше тут торчать! И книги эти мне уже поперек горла! Хочу выйти, развеяться. Хоть куда-нибудь!

Марья оторвала взгляд от своих записей и переглянулась с Полей.

– Нам нельзя выходить без… – начала было Полина.

– Да знаю я! – перебила ее Вита. – Но мне плевать. Я иду гулять. И если Мирослав или Артемий меня не сопроводят, то это их проблемы.

Полина закрыла книгу, аккуратно вложив между страниц закладку. Марья потерла глаза и потянулась. Ей тоже не нравилось, что их вот так бросили. Учеба учебой, но свежий воздух всем нужен. Им не по двенадцать лет, в конце концов, чтобы ждать разрешения. Тем более, если спросить не у кого. Марья вообще не привыкла, чтобы о ней кто-то беспокоился и обращал внимание на то, где она находится. Учится на отлично – и ладно. Поступила – молодец. Закрыла сессию автоматом – умница, дочка. Большего от нее не требовалось. И если собственной матери не было до нее дела, то с чего бы волноваться кому-то другому? Кого интересует, если они выйдут и немного погуляют? Никто даже не заметит.

Прогулка вокруг замка заняла полчаса, но радости не принесла. Предвечернее солнце нагоняло духоты, и на улице было ничуть не лучше, чем в комнате. Вита, не спрашивая, направилась к воротам в стене. Не тем большим, через которые они пришли, а к другим, северным, больше похожим на неприметную калитку черного хода. Девушки изо всех сил старались идти уверенно, чтобы никому не пришло в голову, что они выходят без спроса. Но можно было и не стараться: наблюдатель в башенке на стене на них даже не глянул. Девушки облегченно выдохнули, и только потом до них дошло, что по двору то и дело снуют туда-сюда толпы народа. Навстречу попались две молоденьких девушки с охапками трав. Калитка не была заперта. Никому в самом деле не было дела, кто, куда и зачем входит и выходит.

Под сенью леса было чуть прохладнее. Подруги прошли глубже, лениво переставляя ноги и наслаждаясь тенью. Легко дышалось полной грудью, звуки природы дарили приятный покой. На ветку перед Витой вспрыгнула белка и замерла, вытянувшись. Вита протянула руку, и зверек вскочил прямо в ее ладонь. Какое-то время девушки поахали над милым пушистым хвостиком, а потом белка скрылась в дупле, а ноги привели прямо к небольшой живописной речушке. К воде свисали ветви ив, берег зарос камышом, чуть поодаль желтели кувшинки, такие желтые, что невозможно было не залюбоваться.

– Как красиво-о, – восторженно выдохнула Полина.

Марья осторожно спустилась к самой воде и потрогала ее рукой. Прохладная, чистая – просто восторг! Интересно, можно ли отсюда дотянуться до цветов? Марья, потоптавшись на месте и стараясь не замочить кроссовки, приняла положение поустойчивее, хотя это было непросто среди скатывающейся глины и камыша, и потянулась рукой к кувшинке. Еще бы немного! Нога проехалась вперед, окунаясь носком в кромку воды. Ничего, еще чуть-чуть…

– Вы почему здесь?!

Поля взвизгнула, Марья, согнувшись в три погибели, попыталась развернуться и, конечно же, рухнула спиной в воду, подняв тучу брызг и распугав стрекоз. Вода на миг сомкнулась над ее лицом, а потом девушка вынырнула и села, убирая назад мокрые волосы и утирая глаза.