Молчание

Пролог.

«Со злом не борются – борются за Любовь, в которой нет зла».

Монах Симеон Афонский

– Внимание, внимание, всем покинуть станцию! Всем оставшимся гражданам немедленно направиться к спасательным капсулам в секторе Б и Д. Промедление смертельно! Внимание, внимание! Всем покинуть станцию!

– Да ну тебя, – крикнул Сергей и немного прибавил шагу, – Вот ведь обстановку нагнетают, и так тошно.

– Ну, так ведь они же людей предупреждают… – начал я,

– Ой, да ладно, – перебил меня Сергей, – а то никто не знает, что на нас движется огромный метеорит, который вот-вот снесёт наш любимый космический городок к чёртовой матери!

Он никогда не терял самообладание, и сейчас я понял, что ему страшно только потому, что интеллигентный прежде Сергей начал ругаться и плеваться во все стороны. Мы были знакомы с ним с самого университета, когда вместе учились на педагогов начальных классов. Он всё время находил повод пошутить, любил сострить и вообще был человеком весёлым и общительным. Так уж повелось, что я, несмотря на то, что был практически полной его противоположностью, стал его самым близким и лучшим другом. Он частенько подкалывал меня, смеялся над моей стеснительностью, молчаливостью, но я никогда не обижался. Несмотря на легкомысленный, с первого взгляда, характер, Сергей был отличным другом, на которого можно было положиться в трудную минуту. И вот сейчас, когда весь обычный и тихий уклад жизни на станции СК-254, что расшифровывалось, как «Светлый космос, город №254», рушился на глазах, он вдруг внезапно выдал:

– Слушай, я вот о чём думаю. Ты слыхал про этот метеорит, а? Говорят, он уже две станции уничтожил и траекторию его полёта так и не смогли рассчитать. Как думаешь почему?

– Слушай, я что астроном? – я начинал нервничать, – Все бегут, может и нам поторопиться, а?

– Мест всё равно всем хватит, – вальяжно махнул рукой Сергей, но ещё больше прибавил шагу.

– Мест- то может и хватит, – сказал я, – да вот, время то не резиновое, метеорит уже близко совсем. Сейчас сметёт нас, и прощайте, уроки чистописания и весёлого английского, прощай, Сергей Владимирович и Глеб Николаевич. Детишкам – весёлые каникулы!

– Слушай, – Сергей насмешливо посмотрел на меня, – да никак шутить начал? Ха-ха! Вот только юморок черноват. Но ничего, немного практики и…

Я только махнул на него рукой и припустил со всех ног в сектор Б.

– Эй, Глеб Николаевич, Вы ничего не забыли случайно? – услышал я насмешливый голос позади.

Злобно повернувшись, я увидел, как Сергей на ходу поднял свою сумку вверх и тычет на неё пальцем. Ядреные корни! Я со всех ног кинулся в обратную сторону, за вещами оставшимися лежать в камере хранения, находившейся в конце коридора, неподалёку от сектора эвакуации…

***

С чего всё началось.… Пожалуй, с того, что двести с лишним лет назад, в открытый космос, при помощи новейших по тем временам тягачей «U-01», перемахнув сквозь гиперпространство, был запущен первый космический город «СК 1», ставший воплощением мечты всех народов.… Хотя нет, всё началось гораздо раньше.

В 2015 году на Земле стало тесновато. И вовсе не потому, что на всех вдруг снизошло озарение, и люди поняли, что иметь в семье меньше трёх детей – нравственное преступление. Просто произошло то, что давно предсказывалось многими святыми и просто прогнозистами современности, колдующими на своих персональных компьютерах. Под воду ушла вся Северная и Южная Америка, также затопило Японию и часть Китая, от Австралии остался лишь небольшой островок. Все народы, спасаясь от бедствий, ринулись в Россию, и на континенте тут же начались массовые межнациональные розни. Пожалуй, всё кончилось бы плачевно, если бы, спустя почти сорок лет после вышеописанных событий, один из инженеров утопистов-идеалистов не предложил бредовую на первый взгляд идею. Он предложил создать космические города, огромные титаново-свинцовые коробки, с ярусами, и всеми инфраструктурами и институтами нормального современного города и запустить их в далёкий космос. Как ни странно, правительство за эту идею ухватилось и тут же начало массовую добычу тяжелых и лёгких металлов. Это стало идеей, захватившей помыслы и сердца всех обитателей планеты, такого энтузиазма в работе не было даже при социализме в Советском Союзе. Люди трудились не покладая рук, инженеры придумывали всё новые и новые улучшения, приспособления, несколько раз в корне менялась планировка города, но, в конце концов, спустя почти пятьдесят лет, мечта о космическом городе была воплощена в жизнь. Это произошло четырнадцатого июня две тысячи сто второго года, и эта дата отныне стала международным праздником. «Светлый космос №1» был помещён в относительной близости от планеты, можно было за месяц долететь до Земли. Первые люди, отправившиеся осваивать просторы космоса, получили ордена героев мира, их численность составляла почти десять тысяч человек. Вдохновлённые таким успехом, земляне, уже по отработанной технологии, стали создавать и запускать в космос всё новые и новые города. Так как за функционированием городов всё же надо было следить, были созданы так же космические военные базы, через которые проходили все товары, продукты и граждане, желающие попасть в тот или иной город. Обычно такая база отвечала за три-четыре города. Её главное отличие от обычной станции заключалось в том, что база могла самостоятельно, без тягачей передвигаться с места на место. За сотню с лишним лет было сделано около трёхсот космических городов. Такая интенсивная работа металлургических и технических заводов не замедлила сказаться на экологии планеты. Земля оказалась в плачевном состоянии, и люди, покинув её, среди молчаливого космоса разработали специальные очистительные сооружения, которые всего за двадцать лет привели планету, практически к первозданной чистоте. За двадцать лет всем уже порядком надоело питаться искусственной пищей, людям хотелось нормальных продуктов, в связи с чем, на Землю были отправлены все, желающие заняться сельским хозяйством. Их оказалось довольно-таки много: земляне есть земляне, и как бы хорошо не было в космосе, а на своей планете всё равно лучше. Так как к тому времени все нужные ресурсы уже выкачивались из других планет нашей Вселенной, Земля стала просто большой пашней, одним огромным зелёным пастбищем, которое снабжало все города здоровыми натуральными продуктами питания. Это происходило следующим образом. Один раз в месяц с каждой базы на Землю прилетал один грузовой лайнер, размером с небоскрёб, закупал огромное количество продуктов, продавал кое-что фермерам, и улетал на базу. По сути эти лайнеры являются огромными рынками, единственное отличие от обычного рынка которых заключается в том, что у лайнеров, не смотря на огромные размеры, есть очень мощные двигатели и мощное устройство, в самом носу корабля, для затяжных гиперпрыжков сквозь пространство. Затем с базы, после заправки эти лайнеры отправляются в путешествие по городам, где снабжают наши рынки всем нужным и ненужным. Всё шло хорошо, пока не появился этот метеорит… Он вылетел из глубин космоса и стремительно начал продвигаться к станции «СК-252», где не замедлила начаться паника и массовая эвакуация людей на Землю. Та же участь постигла «СК-253». Успели не все. Теперь вот мы. Надо сказать, что наша станция одна из самых далёких в космосе, мы одни на расстоянии почти сотни с лишним световых лет от ближайшей планеты. Да и к тому же располагаются наши станции-города на прямой линии так, что родная мне «СК-254», стоит дальше всех от базы. Странно, что тут вообще появился этот метеорит, да ещё и таких размеров. Наше место всегда считалось одним из самых тихих и престижных во всей освоенной Вселенной…

***

Всё это я вспоминал и думал на ходу, пытаясь протиснуться сквозь толпу народа и пробиться к камере хранения. Многие недоумённо оглядывались на меня, некоторые даже тормозили за рукав, говоря, что сектора Б и Д в другой стороне, но я лишь торопливо благодарил и бежал дальше. В конце концов, схватив свою сумку, я, уже один, помчался по коридору. «Ничего – думал я, – без меня всё равно не улетят». Но поскольку полной уверенности у меня в этом не было, я использовал свои спринтерские способности по максимуму. Если уж семеро одного не ждут, то сто с лишним человек и подавно. Забежав в сектор Б, я увидел что свободных мест уже нет. Боже, неужели инженеры что-то напутали, и мне не хватит места?! Я со всех ног бросился в сектор Д. «Только бы успеть, Господи, только бы не опоздать» – стучало у меня в голове. Дыхание сбилось, и сердце колотилось в груди как бешенное. Я залетел в сектор Д, на глазах у всех, которые уже стояли одетые в скафандры в спасательных капсулах, чем то напомнивших мне аквариумы с рыбками. Люди глядели на меня, выпучив глаза, некоторые что-то беззвучно кричали, что ещё больше придало им схожести с большими водоплавающими. Вдобавок, я поскользнулся и упал, что вызвало во мне непонятный истерический хохот. Еле поднявшись, под гневными взглядами своих горожан, всё ещё давясь от смеха, я забрался в последнюю спасательную капсулу, не забыв перед этим засунуть сумку в своеобразный багажник. Компьютер автоматически подогнал под меня размер скафандра, дверь захлопнулась, и я приготовился к прыжку через гиперпространство. Как только последний пассажир, то есть я, оказался в капсуле, программа начала запуск. Она была устроена так, что запуск шёл от первой капсулы, до пятьдесят второй, по очереди, и выходило, что меня забросят в космос самым последним. Это немного оскорбило моё эго, но чуть подумав, я решил, что сам виноват. Нечего вещи забывать, когда от этого жизнь зависит.

И вот со свистом резко катапультировался первый человек, через мгновение второй, третий, четвёртый… Я стоял и терпеливо ждал своей очереди. Внезапно, когда до меня оставалось всего два человека, станцию резко тряхнуло, где то вдалеке послышались взрывы, затем ужасный скрежет, в спасательном секторе замигал свет, последний человек передо мной со свистом улетел вверх по специальной трубке, я весь напрягся в ожидании мощного толчка, как вдруг свет, мигавший в помещении, выключился. Снова раздался ужасный, пробирающий до дрожи скрежет и я оказался один, среди мрачного молчаливого космоса…

Глава 1: Осознание.

Глава 1: Осознание.

Бешеный стук сердца… Такое ощущение бывает, когда резко среди ночи пробуждаешься от страшного кошмара. Дыхание учащённое, ты только что от кого-то убегал, или куда-то падал и раз! – просыпаешься в своей постели. Вот только я и не думал просыпаться. Всё это происходило наяву. Простояв ещё минут пять, я прислушивался к тишине. Откуда-то издалека до меня донеслись приглушённые взрывы, а потом всё стихло. В мире не осталось никаких звуков, кроме моего дыхания и биения сердца в висках. В отупении, дрожа всем телом от адреналина, я простоял почти целую вечность, пока тело не заныло от долгого бездействия в неудобной позе. Ко мне начало приходить осознание того, что случилось. Света не было, должно быть, метеорит, задев нашу станцию, вырубил электричество. Что же делать? Так, спокойно, без паники. Я огляделся кругом и увидел рычаг аварийного открывания двери. Не долго думая, я дернул за него, сбоку двери вылезли три штыря, я их выдернул и выбил дверь ногой. Среди звенящей тишины эти звуки казались настолько громкими и неестественными, что я, робея, простоял ещё минуту, прислушиваясь, как эхо уносит звук всё дальше и дальше в молчаливую тьму города. Представив себе путь звуковой волны по всем закоулкам тёмной станции, я покрылся холодным потом, захотелось убежать куда-нибудь в безопасное место, забиться в какой-нибудь уголок и лежать там свернувшись калачиком, ни о чём не думая. Кое-как поборов страх, я вылез наружу и сел на выбитую дверь капсулы. Как такое случилось? Внезапно, ко мне пришло ощущение, доселе мною практически неведомое. Я ощутил гнетущее одиночество. И не просто одиночество. Я начал осознавать, что остался один не только на станции размером с город. Я остался один на сто с лишним световых лет, один среди огромной, тёмной, безразличной и молчаливой бесконечности… Мне стало ужасно тяжело, и я заплакал. Я рыдал навзрыд и эхо, пугающее меня, словно насмехаясь надо мной, преумножало мои рыдания и уносила их звуки вдаль. В чёрную пустоту. Боже, как такое могло произойти со мной? Как?! Это единственное, что было в голове на тот момент. Не заметно для самого себя, я провалился в сон. Наверное просто сам мозг не выдержал того напряжения и боли, которые испытал, и выключился. Мне снилась бесконечная гнетущая тьма, и где-то вдалеке раздавались приглушённые взрывы. Что взрывалось, я не знал, но каждый из них болью отдавался в моём сердце…

***

Кое-как разлепив глаза, я сначала удивился, что практически ничего не вижу. Было темно, как на дне ямы. Я начал вставать и тело, всю ночь пролежавшее в скафандре на металлическом полу, сразу дало о себе знать скрипящей болью и хрустом суставов. Некоторое время я ещё посидел, вспоминая всё произошедшее вчера. Вставать и идти куда-то совершенно не хотелось, но в тоже время я понимал – надо что-то делать, иначе я просто сойду с ума. С психикой у меня всегда было не очень.… Так, наши, наверное, уже подлетают к базе, скоро они там высадятся, проведут перекличку и поймут, что меня не хватает. За мной вышлют спасательную группу, и уже через тридцать два часа я буду лететь с ними на встречу, со своими друзьями и учениками. Эта мысль приподняла мне настроение, и я почувствовал второе дыхание. Значит надо просто подождать, совсем скоро весь этот кошмар кончится и меня спасут. От радости я даже засмеялся, но смех, тут же помчавшись по тёмным лабиринтам станции, вновь напугал меня, и я замолчал. Так, стоп, а что если они решат, что меня, вместе с городом, снёс метеорит? Надо как то подать им весточку, что я жив и здоров. Точно! Моя цель, наконец, стала ясна, и даже гнетущее одиночество, немного, отступило. Я должен включить на «СК-254» электричество, найти комнату связи и передать на базу о том, что нуждаюсь в помощи. Решительно поднявшись и направившись к выходу, я вдруг остановился и задумался. Как включить электричество, где? Не знаю, ведь я всего лишь учитель начальных классов, а не инженер. Ладно, хоть фонарик есть на скафандре. Я включил его, и тут же пожалел об этом. Пока вокруг было темно, глаза немного привыкли и я видел, хоть и смутно, очертание злополучного сектора Д, видел выход и свои руки. Но яркий фонарик, находившийся на моей голове, тут – же напомнил мне все возможные страшилки и психоделики, где главный герой ходит в темноте с фонарём или факелом, высвечивая им различных монстров, отрубленные конечности и прочие ужасные вещи. Я попытался убедить себя в том, что ничего этого не бывает, инопланетян так и не нашли, и вообще, откуда ещё кто-то может взяться на станции, если все уже давно эвакуировались? Постояв несколько минут, внутренне борясь с собой, я направился вперёд по молчаливому коридору, который всего лишь несколько часов назад, кричал сотней с лишним голосов…

***

Для начала, я решил разыскать комнату моего знакомого электрика, Михаила Александровича Чернова. Ходить по огромному трёх ярусному железному городу в поисках неизвестно чего глупо, а там я найду что-нибудь, что укажет мне место, откуда можно включить хотя бы какое-нибудь аварийное освещение. В жилой комплекс из сектора эвакуации идти далековато, но у меня не было особого выбора. Раньше, я бы вмиг домчался до третей остановки на реактивном автобусе, потом поднялся бы на второй ярус при помощи лифта, а там и до нужной комнаты рукой подать. Хотя, конечно, комнатой мы называли свои жилища чисто из-за того, что в них было всего лишь одно помещение с ванной и туалетом. Но по размерам такая комнатка ничем не уступала земным квартирам, а в чём-то была даже лучше. Если люди собирались вступить в брак, их две комнаты соединялись в одну, благодаря несложному механизму перетаскивания комнат с места на место при помощи специальной машины. Серёга тоже хотел жениться.… Всё мечтал, как будет жить со своей Леной в одной большой комнате, как у них будет много детей, а потом, когда они состарятся, он хотел улететь на землю, чтобы его не сожгли, а предали земле честь по чести.… Надеюсь, они не потеряют друг друга, когда прилетят на базу. Вдруг, я подумал, что у меня ещё есть шанс выбраться отсюда, причём без всяких спасателей, ведь капсула всё ещё на месте, и как только электричество будет включено, программа довершит своё дело. Но вот как успеть одновременно, включить свет и оказаться в капсуле? Нет, это бредовая мысль. Буду действовать по плану.

Я шёл уже час, и не дошёл ещё даже до первой остановки. Постепенно, я перестал пугаться разных теней, которые выскакивали порой внезапно и резко, словно хотели скрыться от света моего фонаря. И молчание города тоже прошло. Станция стонала и плакала тысячей голосов, то дальше, то ближе доносился скрип и скрежет, огромная стальная машина нависла надо мной тяжёлой громадой и сдавливала моё сознание, как склеп мертвеца. Я старался прогонять все мысли, которые могли так или иначе снова ввести меня в депрессию, но одна из них не давала мне покоя. Я снова и снова вспоминал свой сон. Что это были за взрывы? Если взрывалась станция, то должны были образоваться пробои, и тогда весь воздух мигом бы улетучился, а меня унесло бы в открытый космос. Значит станция в порядке. Но что тогда? Что? Я чувствовал, что если найду ответ, он меня не обрадует.

Пройдя ещё два часа, я устал и проголодался, но, наконец, дошёл до третьей остановки. Здесь рядом есть лестница, ведущая наверх. Я выключил фонарь – он мне ещё понадобиться, незачем тратить батарейку зазря. Всё равно второй ярус я знаю, как свои пять пальцев. В принципе кроме как там, я нигде больше в нашем городе и не был. Школа, небольшой храм, кинотеатр, клуб, ресторан, всевозможные закусочные – всё находилось здесь. К тому же, только в жилом комплексе вместо потолка из переплетения железных труб, была лазерная проекция неба, которая менялась в зависимости от времени суток. Наш город около восьмидесяти километров в длину, и шестидесяти в ширину, и я любил исследовать его переулки, лабиринты.… Помню, как-то прогуливался я один вечерком по нашему ярусу, прохладный ветерок, луна, сдавленная музыка звучит где-то вдалеке. И вдруг так тоскливо стало, эта фальшивая луна, фальшивый ветер… Я вспомнил детство. Когда я жил вместе с матерью в небольшом деревянном домике на Земле, и тоже очень любил гулять по ночам. Я прогуливался по нашему небольшому зелёному саду, и лёгкий прохладный ветерок нёс в себе всевозможный букет запахов и ароматов. И все они мне были понятны и близки. Запах яблони, маминых роз, парного молока, затхлого старого леса… Внезапно меня посетило ещё одно воспоминание о моём детстве, да так ясно и отчётливо, что я ещё некоторое время простоял в остолбенении. Уж не зрительные ли это галлюцинации начались у меня? Я увидел тихий вечер, мама зажигает лампадку перед образами и садиться ко мне на кровать, а я лежу, укрывшись одеялом, и дрожу от страха. Чего я испугался тогда? Уже не помню. НО чувство леденящего душу и сердце страха я вспомнил очень отчётливо.

– Мама, мне страшно, – повторил я уже в третий раз.

– Чего же страшного? – улыбнулась мама, – Я рядом. И Боженька рядом, и Ангелы Его, и все святые. Ты просто позови их, попроси о помощи и они помогут.

– А если никого рядом не будет, мам? Если я останусь совсем один, и мне опять станет страшно?

– Глупенький, – мама потрепала меня за ухо и поцеловала, – Они всегда рядом. Помни об этом. Всё, спи.

– Спокойной ночи, мамочка!

– Спокойно ночи, сынок. – сказала мама и вышла из комнаты притворив за собой дверь.

– И Тебе спокойной ночи, Боженька – прошептал я и улыбнулся. Мне было так спокойно и хорошо…

Видение растаяло, и я почувствовал, как под скафандром по щеке потекла горячая слеза. Я сел на скамейку возле остановки.

– Господи, если Ты и вправду рядом, – зашептал я, – Дай мне о Себе знать! Я один, и мне снова страшно! Ведь Ты везде обитаешь, значит, Ты и здесь есть. Отзовись как-нибудь, прошу Тебя!

Я прислушался и на секунду даже затаил дыхание. Конечно же, никакой голос с вышины мне не ответил. На это было бы глупо даже рассчитывать. До меня донёсся лишь тяжёлый скрип и стон железной станции. Усмехнувшись, я поднялся на ноги и медленно пошёл вверх по лестнице. Нет, я не атеист, и в Бога всегда верил и верю, но наивно было полагать, что вдруг яркий свет осияет станцию, а я сподоблюсь узреть Видение. Хотя, может быть именно из-за недостатка уверенности в возможности чуда, мы его никогда не получаем… А может быть просто видение посылается людям лишь тогда, когда это необходимо.

Я медленно брёл по тёмным, пустынным улочкам. Звук моих шагов сотрясал тишину, но лучше слышать собственный топот, чем этот гнетущий скрип и стон металла. Когда я проходил мимо закусочной «Звёздное небо», меня посетила мысль, что коль уж я здесь один остался, и никто не торопиться меня вызволять, в качестве моральной компенсации, я вполне могу позволить себе бесплатно поесть. Так я и сделал. Правда, ни одна микроволновка не работала, и мне пришлось довольствоваться парой холодных хот-догов и лимонадом. Но, всё-таки, немного перекусив, я почувствовал себя повеселее, хотя было довольно непривычно вот так хозяйничать в месте, где меня обычно обслуживал Марк – весёлый обрусевший еврей. Он частенько рассказывал мне какие-нибудь шутки, анекдоты, мы довольно хорошо с ним общались, к тому же он всегда был в курсе последних новостей… Я вздохнул, выключил фонарь, без которого в помещении вообще ничего было не разобрать, и вышел на улицу. Идя по улице, я твердил себе только одно: Я один, но я выдержу. Я один, но я выдержу…

***

Диск света вновь и вновь выхватывал из темноты обрывки чужой жизни. Я понимал, что это не слишком красиво, но у меня не было особого выбора. Да, и по сути, кому какая разница уже? Перерыв все тумбочки и стол, я стал шарить в серванте. Должно же у этого Чернова в комнате быть хоть что-то, что указывает хотя бы на место его работы! В одной из папок я наконец нашёл то, что искал: название брошюры гласило «Руководство по оснащению электричеством универсального города класса «СК» в случае обесточивания одного и более ярусов». Внизу ещё была надпись: «Выдать каждому рабочему по одному экземпляру. В случае утраты обратиться в….». Бла, бла, бла. Всё это не важно. Я с радостью потянул книжицу на себя и уронил на пол маленькую шкатулку, которая с диким треском разлетелась на куски, и вдруг резко заиграла тихая печальная мелодия. Я немного оробел, и остановился в неожиданности. Уходить теперь отсюда, чтобы сзади играла вот такая музыка, довольно неприятно и страшновато. Но добить шкатулку ногой у меня не хватало духа. Немного помедлив, я резко развернулся и уверенным шагом вышел из комнаты. Идя по улице в сторону своей собственной комнаты, я ещё долго различал печальные ноты странной звенящей мелодии…

***

Проснувшись, я не медля снова отправился в закусочную, и на этот раз поел без всяких зазрений совести, с большим аппетитом. Сегодня важный день. Сегодня всё должно решиться.

Электричество включалось просто и легко, нужно было только знать откуда, а карта у меня была. Я в который раз поблагодарил того человека, в чью светлую голову пришла идея выдать эти «Руководства…» всему рабочему персоналу. Мне нужно было залезть на самый верхний ярус и найти там овальную комнату с девятью рубильниками, после чего просто перезапустить систему, опустив и вновь подняв их. Как два пальца. Я шёл в приподнятом настроении духа и тьма, наполнявшая тишиной и тайной многочисленные переулки, больше не пугала меня. Я включил фонарик и всё время смотрел то по сторонам, то в карту, чтобы не пропустить подъём на верхний ярус. В моей голове уже рисовались картины счастливой встречи с друзьями, с Серёгой, а там кто знает. Возможно меня, как преподавателя начальных классов, которых сейчас острый дефицит, кстати, возьмут на работу в каком-нибудь ультрасовременном космическом городе, с большой зарплатой и пенсионной путёвкой на Землю… Я так размечтался, что чуть не пропустил пыльную узкую лесенку слева от меня. Подъём оказался гораздо выше, чем я предполагал. Ржавые ступеньки стонали и кряхтели под тяжестью скафандра.

– Ой, тяжело, что ли? – я засмеялся, и полез быстрее. Это произошло так внезапно, что я чуть не потерял равновесие. Обе ступеньки, что были под ногами, резко обломились, и я ухватился руками за края лестницы. Глянув вниз через плечо, я тут же, напрягшись всем телом, стал стараться дотянуться до верхней ступеньки и не соскользнуть вниз. Высота была приличной, а со сломанными ногами мне уже ни за что отсюда не выбраться. Я закричал от напряжения: скафандр тяжёлой грудой неумолимо стаскивал меня, старался оторвать мои руки от лестницы. Чуть подтянувшись, я всё же ухватился за злосчастную ступеньку и повис на ней обеими руками. Ух, кажется, пронесло! Ещё бы чуть-чуть… Ступенька предательски заскрипела под тяжестью тела и начала слегка подрагивать. Правда теперь этот скрип звучал уже ни как плач или стон. Это был злобный издевательский смех ржавого мерзкого старикашки. Сердце бешено заколотилось, я почувствовал, как откуда-то изнутри меня заливает злоба. Я яростно стиснул зубы и со сдавленным рыком сделал резкий выход с силой, ухватившись на три ступени выше, чем я висел. Подтянув правую ногу, я попытался водрузить её на ту самую ступеньку, которая смеялась надо мной, но ржавый иуда всё же довершил начатое и с мерзким звоном полетел вслед за своими предшественниками. Я снова чуть не потерял равновесие и злобно выругался. Сделав последнее напряжение, мне всё же удалось добраться до верха, и я тут же лёг на пол. Проклятая лестница. От напряжения стучало в висках, всё тело колотило мелкой дрожью, хотелось зарычать и пнуть что-нибудь, разнести, разломать! Еле отдышавшись, я поднялся на ноги. Злоба стала тихо таять, словно окружающая тьма поглощала её и растворяла в своей безбрежной утробе, а на смену ей пришла усталость и какая-то грусть. Так, стоп, что-то не то. Я осмотрел себя с головы до ног. Ощущение, что чего-то не хватает…. Внезапная отгадка озарила меня, я глянул вниз и понял, что не ошибся. Всё-таки эта вонючая лестница отомстила мне за насмешку. Еле различимое во тьме, засыпанное ржавой пылью, внизу на полу лежало моё спасительное «Руководство…». Да чтоб тебя! За неимением чего-нибудь, что можно было бы пнуть, я просто топнул ногой, потом второй раз, третий! Проклятая станция, проклятое руководство, лестница, весь персонал, блин, вся эта тупорылая задумка с космическими городами и этот поганый метеорит! Обессилев от ярости, я упал на колени и заплакал. Словно в насмешку надо мной, вокруг снова начала сгущаться тьма, враждебный молчаливый космос сдавливал меня своей бескрайностью, я вновь ощутил жгучее, ни с чем несравнимое одиночество. Вдобавок, меня добил фонарь, который, словно выслуживаясь перед могущественной темнотой, предательски замигал и потух. Куда идти дальше? Что мне делать одному, во тьме на огромном ярусе, в котором я никогда раньше не был. Боже, как же тяжело! За что же мне это? Почему, почему именно я?

«Почему, почему, – вдруг услышал я ироничный голос, полный сарказма, – по кочану! Все вы такие безгрешные Ангелы. За что, да за что! Легко же тебе живётся: свалил всю вину на Бога, и сидишь себя жалеешь. А вещи в камере хранения кто забыл? А добровольцем на станции кто вызвался остаться?»

– Ой, отвали хоть ты! – я встал и отключил шлем скафандра, который компактно уложился в какое-то подобие высокого железного воротника. – Без тебя тошно!

«Ну, ну…– ехидно сказал голос, – тошно не тошно, а всё равно поговорить тебе больше не с кем».

– Я что, по-твоему, чокнутый какой, чтобы самому с собой разговаривать! – усмехнулся я.

«А сейчас ты чем занимаешься, интересно мне знать? – съязвил голос, – Сказать тебе? Не догадываешься?

– Всё, отвали, отвали, отвали! – закричал я, и схватился за голову руками.

«А я скажу. Ты стоишь один во тьме, и «Тихо сам с собою, тихо сам с собою…». Хе-хе-хе.»

«Господи, помоги! Удержи мой рассудок» – взмолился я, и вдруг почувствовал себя чуть легче. Хоть голос этот противный пропал. Внезапно, мне вспомнился урок в одном из первых классов. Я спрашиваю у детей: « А ну-ка ребятки, кто из вас умеет читать?». Руку подняли пять из пятнадцати. «Хорошо, – говорю я, – и что уже успели прочитать?». Почти все дети хором закричали что-то вроде «Айболит!», или «Колобок!» и тут один мальчик сказал: «А я Пушкина читал, и даже одно его стихотворение знаю!».

– Ну – ка, ну – ка, интересно, – говорю, – прочти его нам, пусть все послушают!

Мальчишка с гордым видом вышел к доске и встал в позу чтеца, который декламирует стихи. Мне стало смешно, и я уже ждал, как он начнёт читать: «У лукоморья дуб зелёный…», или «Три девицы под окном…». И каково же было моё удивление, когда малец, прокашлявшись, задекламировал: «Не дай мне Бог сойти с ума! Нет, лучше посох и сума! …». Я был так поражён, что даже забыл спросить, почему собственно он выучил именно это стихотворение, совершенно не детское. Теперь, эти строчки зазвучали у меня в голове, наполнившись совершенно иным смыслом. Да, не дай мне Бог сойти с ума.… Очнувшись от воспоминаний, я оглянулся вокруг. Проклятая темень! Если выберусь отсюда, я даже спать буду со светом! Глаза немного адаптировались, и я стал различать границы комнаты, странные силуэты. Что это такое? Я подошёл и стал, так сказать, эмпирически изучать данный предмет. Что-то вроде железной трубы или огромного телескопа, который проходит сквозь уровень и, наверное, вылезает через потолок второго яруса. Что бы это могло быть? Я подумал и решил, что, скорее всего, это и есть один из лазерных проекторов неба. Зачем я думаю об этом? Наверное, затем, что когда в незнакомом тёмном месте ты видишь неясный силуэт, лучше узнать, что это такое. Уверенней себя будешь чувствовать. Постояв ещё немного, и окончательно привыкнув к темноте, я пошёл по направлению неясно видневшегося выхода. Насколько я запомнил карту, комната с рубильниками должна быть внушительных размеров, её даже в темноте сложно не заметить. Я пробирался через чёрные помещения одно за другим, и всё время сдерживался, чтобы не оглянуться назад. Мне упорно казалось, что кто-то не доброжелательный злобно смотрит мне в спину…

Время тянулось бесконечно. Сколько раз я обвинил себя в том, что не захватил с собой хоть чуть-чуть еды, не знаю. Всё тело ужасно ломило, несколько раз я останавливался на отдых, но голод заставлял меня двигаться всё быстрее и быстрее. Я уже не шёл, а бежал, настолько быстро, насколько мне позволяли силы и скафандр. Мелькали комнаты, какие-то помещения, заваленные разным хламом и мусором, но, ни одна из них не была похожа размерами на тот зал, который был мне нужен. В конце концов, окончательно обессилев, я увалился спать прямо в груду какого-то тряпья. Мне снилась тьма. Чёрная, непроглядная темень. Я оглядывался кругом, пытался рассмотреть свои руки, но ничего не мог разглядеть. «Спокойно, – мысленно говорил я себе, – Немного времени, глаза адаптируются, и я смогу себя увидеть». Но время шло, а я по-прежнему ничего не видел. И тут, внезапно, я понял. Я никогда себя не увижу. Тьма вокруг, тьма во мне… Я сам стал темнотой, беспросветной и молчаливой. От этой мысли меня бросило в холодный пот, и я проснулся.

Глава 2:Падения и взлёты.

Глава 2:Падения и взлёты.

Лишь только я успел разлепить глаза, как тут же почувствовал новый приступ злобы, грусти и одиночества. Вокруг было по-прежнему темно и тихо. Боже, как же я устал! Кое-как поднявшись, я вновь побрёл вперёд. В животе уже не урчало, и я почти не чувствовал голода, только лишь глухая пустота внутри напоминала мне о нём. Я шёл, и чтобы хоть чем-то отвлечься от нерадостных мыслей, решил считать комнаты, которые попадались мне навстречу. Раз, два, три…

Мелькали цифры, лица, смазанные воспоминания… Я всё шёл, и шёл, всё считал. Не заблудиться бы ещё! Здорово окажется, если вдруг я узнаю, что всё это время ходил по кругу! Насчитав сто тридцать две комнаты, я вошёл в узкий коридор. Неужели, хоть какое-то разнообразие! Внезапно, я наткнулся на огромную железную дверь. На ней не было ни ручки, ни замка, совершенно ничего. Просто гладкая железная дверь и всё. Подумав немного, и примерно прикинув, сколько я мог пройти за эти два неполных дня, я решил, что, пожалуй, до края города ещё далековато, и, стало быть, дверь ведёт не в открытый космос. Хотя, кто её знает.… На всякий случай, я надел шлем скафандра, и осторожно толкнул дверь плечом. Как же она открывается? Я толкнул сильнее, потом ещё сильнее, потом ударил по ней ногой, и ещё и ещё… Дверь стояла, как вкопанная.

– Ах, ты ж,… – выругался я, и уже совершенно обезумев от ярости, стал молотить дверь руками, ногами, потом с разбегу стал бить её с двух ног, что оказалось нелегко, из-за тяжести скафандра. Но злоба часто даёт удивительные силы…. Окончательно обессилев и иссякнув, я сел рядом с дверью. У меня не осталось сомнений, что за дверью была именно та зала, которая мне нужна. Внезапно, мне стало себя ужасно жалко. Вот так, дошёл до цели, практически выполнил задачу…и придётся умереть прямо под дверью.

«Как глупо сдаваться, когда цель так близко…»

– О, Боже, только не это!

«Ты зря отмахиваешься. У любой проблемы в жизни есть решение, на то она и проблема. Ведь будь иначе, эта ситуация называлась бы по другому. Проблема, мой друг, всегда предполагает решение».

– Ну да, поумничай, дебил несчастный! Где ты был, когда я вызвался добровольцем остаться!

«Ха-ха-ха! Хе-хе-хех! Ой, уморил»!

– Какого … ты ржёшь? Что смешного?

«Вначале на Бога, а вот теперь ты вину переложил на кого? На свой внутренний голос? Ха-ха-ха»!

– Заткнись! Не беси меня!

«Ну что ты! Раздражаться на самого себя так глупо! В этом нет смысла, дружище»!

– Хватит пороть чушь! Если есть идеи по поводу моего спасения…

«Нашего, дружище! Нашего…»

–…то я тебя внимательно слушаю! Умник!

«Хм.… Знаешь, решай-ка ты свои проблемы сам, хорошо? Я не собираюсь тебя спасать…»

– Ха-ха! Обиделся, блин! Оскорблённая невинность!

«Что ты можешь без меня, говорилка глупая! Всё, что ты думаешь, даже твою вот эту речь, которую ты сейчас говоришь, всё это я делаю! Ты ничего не можешь без меня»!

– Стоп, стоп, стоп! – я вскочил на ноги, – Давай всё расставим по местам! Я настоящий, ты – плод моего воображения. Я думаю, я говорю, я решаю, а ты- всего лишь глупый бред уставшего мозга. Моего мозга!

«Я, я, я! Якалка, разъякался! Ну давай, уставший мозг, найди решение! Дверь в любом случае, как-то открывается».

– А вот и найду! И найду! Совершенно без твоей помощи!

«Ты идиот…».

– Тогда ты тоже. А теперь заткнись, и не мешай мне думать!

«Я и есть твоя дума».

– Заткнись, я сказал.

«Хорошо. Давай, Эйнштейн, мозгуй! Хе-хе-хе».

– Идиот… – прошептал я, и принялся на ощупь рассматривать дверь. Что-то здесь не так! Должен быть какой-то ключ, какая-то ручка!

Я обшарил её сверху донизу, но ничего не нашёл. Тогда я осмотрел её ещё раз, и в самом верхнем правом углу обнаружил не большой рычажок. Точь в точь, как в спасательной капсуле! Должно быть, когда электричество работало, чтобы войти, нужно было просто подойти к двери, и она открывалась автоматически. А этот рычаг был здесь на случай аварии. Я рассмеялся, дёрнул его, и вышиб дверь ногой. Я думал, она вылетит и упадёт, но она открылась, как обычная дверь на петлях, и с жутким грохотом стукнулась об стену. Я вошёл внутрь победителем!

– Ну, что, думалка! Как тебе это?! Я и без тебя всё могу!

«Глупец, ты ничего не можешь сам без себя! Я натолкнул тебя на мысль искать способ войти. Если бы я не заговорил, ты бы сидел у двери и плакал, нытик»!

Я пошёл по кругу, и под нудный голос моего неприятного собеседника, по очереди опускал и снова поднимал рубильники. Зала действительно была внушительных размеров. Пока замкнулся круг, я насчитал сто пятьдесят рубильников. Голос всё говорил и говорил, и когда пришла очередь последнего, который должен был включить свет в самой зале, я остановился.

– Заткнись, и исчезни туда, откуда ты пришёл!

«Я ниоткуда не приходил, я всегда здесь. Просто молчу и наблюдаю за тобой».

– Ты моя совесть? Или кто?

«Я – твоё одиночество».

Последняя фраза эхом отдалась в ушах, я покрылся холодным потом и дёрнул последний рубильник. От резко включено света зарезало глаза, и перед тем, как зажмурится, мне почудилось тёмное, с выразительными бездонными страшно улыбающимися глазами, лицо. Лицо человека, который стоял со мной вплотную. Самое страшное, он действительно был похож на меня…

***

Электричество – как много в этом слове! Я дошёл до лифта, спустился вниз, доехал на реактивном автобусе до нужной мне остановки, завалился к себе в комнату и, предварительно съев всё, что было в холодильнике, завалился спать. Утром (или не утром? Кто его в космосе разберёт) я проснулся бодрый и полный сил, несмотря на то, что всю ночь проспал с включенным светом. Я вообще решил больше никогда свет не выключать. Ни при каких обстоятельствах. Приняв прохладный душ, я, с неприлично хорошим настроением, отправился в рубку связи. Я знал, где она находится. Мой неприятный страшный собеседник никак не давал о себе знать, да я старался о нём и не думать. Не хватало ещё сойти с ума за несколько дней полного одиночества! В конце концов, всё оказалось не так уж и плохо. Осталось только связаться со штабом, они вышлют спасательную группу и где то через пару дней меня отсюда вызволят. У меня даже появилась крамольная мысль прочесать пустые комнаты за это время, в поисках чего-нибудь ценного, но я прогнал её прочь. Не хватало ещё в вандала превратиться! Доехав до рубки связи, я вылез из автобуса, и направился к большой красивой двери. Раньше здесь всегда было много народу, перед экранами сидели связисты, всё время что-то стучало, звенело, кто-то что-то говорил.… Но сейчас в этом месте царила практически мёртвая тишина. Лишь, чуть слышно, жужжало электрическое напряжение. Немного оглядевшись, я подошёл к большому столику с кучей кнопок. Это был центральный пульт управления и связи. Так, для начала надо эту систему включить. Кнопку я угадал практически сразу: она была большой и красной. Нажав на неё, я от неожиданности даже отскочил назад. Всё вокруг заискрилось, засветилось…

– Идёт процесс загрузки ядра, – сообщил электронный женский голос, но даже он сейчас показался мне живым и родным, – ожидайте окончания процесса.

– Ой, да без проблем! – сказал я, и даже засмеялся. Мне до сих пор не верилось, что всё получилось.

Процесс длился около пяти минут, которые показались мне часом, не меньше. Потом из стола медленно выполз тонкий пластиковый экран и появился рабочий стол, с кучей папок, файлов и программ.

– Добро пожаловать в систему космического города «СК-254», – сообщил мне всё тот же голос, – Система жизнеобеспечения будет восстановлена в течение часа. Выберите интересующую Вас команду.

– Мне нужна связь со штабом, – запинаясь от волнения, сказал я, – С центральным штабом.

– Устанавливаю соединение, ожидайте.

– Жду, – вздохнул я, – что же мне ещё делать то.

– Не желаете во время ожидания прослушать музыку? – спросил меня электронный голос, который уже начал казаться мне довольно привлекательным.

– А давайте, – весело сказал я, – Что-нибудь из классики.

Заиграла мелодия Антонио Вивальди «Времена года. Зима часть 2». Я сидел и буквально упивался звуками! Аудио система тут была, конечно, на высоте, и я слышал каждую отдельную тему произведения, каждый инструмент. Пожалуй, если бы я захотел, я мог бы сосчитать количество музыкантов в оркестре, но мне было лень. Я просто слушал и думал о том, как скоро встречусь со своими друзьями, с Серёгой… Я даже начал подбирать слова и придумывать красочные подробности своих злоключений, чтобы получился интересный и забавный рассказ. НО тут музыка прервалась и голос сообщил:

– Связь установлена, начинаю видеоконференцию. Вывести изображение на большой экран?

– Да, да, давайте! – спешно пролепетал я.

Стена напротив, которая сначала показалась мне просто стеной, засветилась, и на ней появился огромный чёрный экран. «Чернота, а светится», – подумал я. Потом на ней появилось изображение молодого парня в униформе, наушниках и с микрофоном.

– Центральный штаб на связи, – сказал он, – выведите своё изображение на нашу частоту или назовите себя для идентификации.

– На вашу частоту? – я задумчиво почесал затылок, пытаясь сообразить, при помощи каких кнопок можно это сделать. Их тут было превеликое множество, и даже я, человек, довольно хорошо разбиравшийся в технике и компьютерах, не мог понять, что тут к чему. Минутная заминка, видимо, показалась связисту странной, и затвердил, как заведённый:

– Приём, приём. Как слышите! Приём! Назовите себя! Приём! Как слышите!

– Да отлично я вас слышу, – раздражённо проговорил я, – Я не знаю, как вам картинку показать мою.

– Картинку? – парень, кажется, слегка опешил, – Какую картинку?

– Ну, видео онлайн, – я никак не мог подобрать нужные слова, – изображение со мной.… В общем, не важно.

– Назовите себя для идентификации, – кажется, связист понял, то что я невнятно пытался ему объяснить.

– Волков Глеб Николаевич, учитель начальных классов города «СК-254».

Парень что-то быстро набрал на компьютере. Его лицо выразило неподдельное изумление.

– Откуда вы, простите?

– Город Светлый Космос №254, – внятно повторил я. Может он не расслышал? Но парень продолжал с тупым выражением лица пялиться в экран. – Что-то не так?

– Извините, но разве ваш город не снесло метеоритом?

– Извините, – передразнил я его, – но разве вы не видите код моего звонка? Или я что, из преисподней звоню?

– Одну секунду… – растеряно промямлил связист и куда-то побежал.

Ничего не понимаю. С чего он так удивился? Ведь можно же было предположить, что город не снесло, да и наши уже должны были быть на базе и всё рассказать. Мои мысли прервал пожилой мужчина в военной форме:

– Главнокомандующий военной базой России, генерал Востриков. Как так вышло, что ваш город остался цел после столкновения с метеоритом?

Сам генерал? С чего вдруг такая честь?

– Здравия желаю, господин генерал, – промямлил я, – честно говоря, я и сам не знаю точно. Так вот вышло.

– Опишите мне подробно произошедшую ситуацию, – сурово сказал генерал, – Карякин! – позвал он кого-то, – записывай разговор.

– Есть, господин генерал, – ответил голос за кадром, и я узнал голос связиста.

– К нам приближался метеорит, – неуверенно начал я, – мы эвакуировали всех людей, и в конце осталось сто два добровольца, чтобы закончить все работы в городе, проверить имущество и тому подобное…

Я довольно внятно пересказал генералу всё, что случилось во время эвакуации. И про взрывы сказал. Было видно, что он задумался и явно чем-то огорчён.

– А разве наши, когда прибыли на базу, ничего вам не рассказали? – осторожно спросил я.

Генерал медленно погладил седые аккуратные усы.

– Глеб Николаевич, в том то вся и проблема, что с вашего города к нам никто и не прибыл, кроме одной пустой капсулы. И мы решили, что город уничтожен, и никто из вас не спасся.

– Погодите, – не понял я, – то есть, как это не спасся? Наши ведь успели улететь, и Сергей успел и только я… просто я сумку забыл, а они…

– Глеб Николаевич, когда вы слышали взрывы?

Я немного задумался. Мысли путались в голове и никак не могли встать на место.

– Чуть раньше эвакуации, и во время и пару взрывов после. А что это взрывалось, вы знаете?

– Ещё вопрос, – словно не услышав меня, продолжил генерал, – Метеорит. С какой стороны он проходил вы помните?

И тут я всё понял. Я понял, что это были за взрывы. И почему так тяжело от них было на сердце. Метеорит. Он проходил как раз с той стороны, где находилось отверстие спасательного люка для капсул. Вылетая оттуда, они все врезались в него. Все встречали свою смерть. И Сергей…

– Я помню, – глухо сказал я, – я понял. Мой друг. Его больше нет. Они… они все погибли. Ха-аха-хаа – вдруг неожиданно для самого себя засмеялся я. – Господи, а я ещё роптал! Я думал, что им повезло, а мне не повезло! Мне… мне… Аа-ха-ха…

Я упал на колени и смеялся и плакал. Генерал что-то мне говорил, но я его не слышал. Сергей, Лена.… Сколько ещё лиц. А они хотели жить, пожениться хотели. Метеорит! Метеорит…

– Глеб Николаевич! Так, Карякин, позови специалиста. Господину Волкову нужна квалифицированная помощь. Глеб Николаевич, успокойтесь, мы вышлем за вами официальную группу спасения. Через четыре недели они будут у вас. Вы слышите?

Я уже перестал плакать и поднял на генерала красные глаза. Он меня не видел, и слава Богу. Непозволительно было так раскисать. Со своей слабохарактерностью надо что-то делать… Глупо, очень глупо. Сергей с Леной уже в лучшем мире, и мне Господь дал ещё шанс исправить мою жизнь, прожить её правильно. Я выжил не просто так.

– Я вас слышу, – севшим голосом прохрипел я, – простите, господин генерал, я… я не должен был… Минутная слабость.

На лице генерала отобразилось что-то вроде уважения вперемешку с сочувствием.

– Держитесь, я уже снаряжаю группу. Примите мои соболезнования. Эти четыре недели, чтобы вам не было… так тяжело, – генерал явно пытался подобрать такие слова, которые не затронули бы мою честь, и я был ему за это благодарен, – наш специалист будет, эээ… следить за состоянием вашего здоровья.

– Я благодарю вас, генерал, – глухо вымолвил я и вновь сел в кресло. Внутри было пусто и темно. Мир молчал.

Генерал, немного помедлив, встал из кресла и ушёл из зоны обзора камеры. За кадром он стал кричать и звать какого-то командира Ротмистрова. Я сидел, и ни о чём не думал.

– Глеб Николаевич? Меня зовут Покрышкин Лев Михайлович. Я профессор психологических наук.

– День добрый, профессор.

– Как вы себя чувствуете?

Я поморщился. Какая бестактность! Ещё профессор! Что творится с нашей системой образования! Ужас.

– Неплохо, – односложно ответил я.

– Ночные кошмары не мучают?

– Нет.

Профессор видимо о чём-то задумался, но мне было всё равно.

– Сколько дней вы один?

Я посчитал.

– Четыре дня.

– Чувствуете угнетённость? Может, слышите голоса?

«Слышит, конечно, слышит…».

– Нет.

– Хм, – профессор опять о чём то задумался, – Что ж, – вымолвил он наконец, – Я нахожу ваше состояние вполне нормальным. Небольшое потрясение, но психика у вас похоже сильная.

«Психика у него сильная, это да».

– Пошёл, ты! – злобно выкрикнул я.

– Что, простите? – не понял профессор.

– Ничего, – я злобно осклабился, – мне не нужна ваша помощь.

Похоже, психиатр пришёл в некоторое замешательство.

– А-амм, – он поёрзал на стуле и оглянулся, словно искал кого-то взглядом, – Я в любом случае занят, тут, знаете ли, целая куча пациентов из разрушенных городов. Контроль за вами будет вести моя аспирантка. Кристина! Кто-нибудь позовите Кристину Александровну! Всего вам хорошего.

Лев Михайлович встал и, откланявшись, суетливо ушёл. Хорошо что он не мог видеть того взгляда которым я его проводил. Дубина! Профессор психологии!

«Грустно, да»?

Я промолчал. Что ответить? Я сам знал ответ и всё то, что эта говорилка мне скажет потом. Уж лучше не отвечать.

– Здравствуйте. Меня зовут…

– Кристина Александровна, – не глядя в экран, сказал я, – я слышал.

– Да, всё верно, – голос у неё был молодой, но я не хотел оборачиваться, – со слухом у вас всё в порядке.

– Скажите, Кристина, вокруг вас много народу?

Она на секунду задумалась.

– Ну, да… не мало.

– И все они слышат наш разговор?

– Нет, я сижу в наушниках.

Я усмехнулся.

– И как долго вы будете так сидеть?

– Меня приставили к вам, я буду сидеть столько, сколько нужно.

– В таком случае, вы можете быть свободны. Вы мне не нужны, так же как и ваш профессор, – мрачно сказал я и повернулся.

На секунду я даже забыл, что сижу один посреди мрачного города, и молчаливого, равнодушного космоса. Она была прекрасна. Любые самые красивые слова могли бы показаться пошлым бредом по сравнению с ней. А на её лице была изображена растерянность и какая-то детская обида, что придавало ей незащищённость, чувствовалось, что она совершенно беспомощна. Я вдруг почувствовал себя полным козлом и кретином. Захотелось сказать ей что-то ободряющее, как-то утешить. Но через мгновение она уже взяла себя в руки, и её лицо приняло выражение строго учителя. Я знал это лицо. Сам частенько им пользовался, когда хотел чтобы мои ученики добились успеха в начатом, не смотря ни на что: ни на свою глупость, ни на свою лень. Она, в отличие от профессора, действительно была не просто психиатром, но и психологом.

– Вам пришлось нелегко, я понимаю, – вкрадчиво и осторожно начала она, – Но вы сильный. Вы справитесь. Скажите, Глеб, как долго вы работали учителем начальных классов?

– Всего три года, – усмехнулся я, – пошёл работать сразу после учёбы.

– Постойте, – уже совсем другим голосом сказала она, – выходит, что вам… чуть больше двадцати лет?

– Ну да, – я пожал плечами, хотя и знал, что она меня не видит, – а что вас удивляет?

Я увидел, что Кристина смутилась, и понял почему. Она, видимо, ждала, что какой-то пожилой учитель, который ей в отцы годится, застрял и переживает инсульт от одиночества, а тут совсем молодой парень, может всего на пару лет старше неё самой. Который, кстати, действительно страдает от одиночества.

– Что вас так смутило? – немного весело спросил я.

– Ничего, – она быстро нашлась, – С чего вы взяли?

Я улыбнулся.

– Это было видно по вашему лицу.

Теперь она даже заметно покраснела, видимо только сейчас поняв, что если она не видит меня, это не значит, что я не вижу её. Она была одета в простую футболку и белый халат сверху, который она тут же плотно запахнула.

– Извините, Глеб Николаевич, – смущённо пролепетала она, – я не знала, что меня видно, иначе оделась бы как… подобает… аспирантке.

– Мне нравится ваш наряд, Кристина, – сказал я и, к своему удовольствию, заметил, как она покраснела ещё больше, – не переживайте. Я не Бог весть, какая важная персона. Да и что мы всё на вы? Раз уж вам, придётся терпеть моё общество почти три недели, может, перейдём на «ты»? Что скажите, Кристина?

Она немного замешкалась, видимо раздумывая, стоит ли нарушать дистанцию с пациентом. Но здравый смысл всё-таки взял своё.

– Хорошо.

– Отлично! – я уже начинал чувствовать тот азарт, который появляется, когда знакомишься с понравившейся тебе девушкой. Ты становишься на редкость умным, обаятельным и начинаешь очень быстро соображать и анализировать ситуацию. Хотя, может парням только кажется, что так происходит.

– А ты не знаешь, почему меня заберут из этого проклятого города только через три недели? Ведь даже на доисторических «U-01», это можно было бы сделать через пару дней?

– Все машины, оснащённые устройствами для гиперпрыжков, задействованы в эвакуации пострадавших от метеорита на Землю. Поэтому за тобой, – ей явно было нелегко говорить на «ты» с неизвестным собеседником, – будет выслан спец отряд на космическом корабле, класса В.

– Понятно, – я немного обиделся, – значит, я не вхожу в число пострадавших от метеорита.

– Напрямую, нет.

Она явно теряла интерес к разговору. Надо было сменить тему. Внезапно, чуть было угасшее чувство тоски и унылого одиночества, навалилось на меня с новой силой. Мои друзья погибли, а я тут амуры верчу! Вот сволочь! Я заскрипел зубами. Мне понадобилась вся моя сила воли, чтобы снова не сорваться, хотя слёзы, всё-таки против моей воли, катились из глаз и падали на холодный мёртвый пол. Передо мной снова начали вставать призраки из прошлого, теперь уже совершенно не возвратимого. И эта отчуждённость со стороны Кристины только ещё больше подогревала моё отчаяние. Я, вдруг, и сам потерял интерес к разговору. Невероятно, но мне вдруг жутко захотелось остаться одному. Я даже грустно усмехнулся сам в себе, лишний раз, убеждаясь, как же всё-таки всё относительно в нашем мире. Мне хотелось просто взять и нажать на кнопку, прервать связь и уйти к себе в комнату. Лечь на кровать и три недели не подниматься. Или вообще не подниматься никогда. Но я удержался от соблазна – не захотелось опять её обижать.

– Вы здесь? – спросила она, явно не ожидая, что я замолкну больше чем на минуту, после того, как четыре дня ни с кем не разговаривал.

– Да.

Снова повисла тишина. Наверное, ей она показалась неловкой, а мне было всё равно.

– Слушайте, давайте я дам вам свой персоник, чтобы вы могли связаться со мной, когда… захотите. Гиперсвязь у вас в городе есть?

– Есть.

– Ну вот, – улыбнувшись, сказала она, – тогда вы даже со своего ньюбука сможете со мной связаться. В любое время. Мой ньюбук всегда со мной.

Я усмехнулся.

– Спасибо.

Она заёрзала на месте, видимо думая, чтобы ещё сказать, но я прервал её мучительные размышления.

– До связи, – мрачно сказал я, и отключил экран, снова оставшись один.

Глава 3. Возрождение.

Глава 3. Возрождение.

То, что время относительно, говорил ещё Эйнштейн. И доказывал это при помощи различных опытов и расчетов. Лично я считаю, что он зря так с этим заморачивался, потому что это очевидно. Иногда время тянется медленно, медленно, а порой спешит так, что за ним и не угнаться. И эти ощущения знакомы любому, кто ждал чего-то важного, или наоборот хотел отсрочить что-то ужасное. И вот что ещё интересно, время всегда поступает наперекор нашим желаниям. Когда мы его торопим – оно ползёт, когда пытаемся удержать – выскальзывает из рук всё быстрее. Я и ждал, чтобы за мной прилетели, и в то же самое время не хотел этого. Возможно из-за такого сочетания противоречивых чувств, для меня время текло вполне стандартно: в минуте было шестьдесят секунд, в дне – двадцать четыре часа. За три дня я ни разу не связался с Кристиной, хотя пару раз штаб вызывал меня на связь. Утром я просыпался, принимал прохладный душ и делал зарядку – бегал по пустому городу. Потом завтракал в забегаловке у Марка и подолгу бродил на нижнем ярусе. Там стена открывалась, и сквозь толстое бронебойное стекло я видел миллиарды горящих звёзд, красочных планет. Все они были на ужасно большом расстоянии, но в космосе нет воздуха, и потому зрение проникает вглубь пространства, практически не встречая для того помех. Некоторое из созвездий порой вспыхивали, и всё вокруг озарялось холодным молчаливым светом. Он был то красный, то синий, то призрачно белый. Я смотрел на всю эту красоту, но не думал о ней. Есть ли границы у Вселенной? Наверное, есть. Иначе, молчание было бы чем-то вечным, безграничным, всё внутри противилось этой мысли. Вечное молчание.… Неужели и там, за последней чертой лишь молчание? Нет. Какое начало, такой и конец. А в начале, всё же, было не молчание. В начале было Слово.

Я много размышлял, и при том, к своему удивлению, абсолютно с собой не разговаривая. Моё одиночество сидело где-то в глубине меня, подавленное моей печалью. На четвёртый день, в то время, когда я как раз сел почитать перед сном, экран моего ньюбука засветился, и раздался мелодичный звон, как у старинных телефонов. Я обречённо ухмыльнулся и нажал на кнопку.

– Добрый день, Глеб. Ты куда пропал?

Надо же. На «ты».

– Вообще-то, у меня, Кристина, уже добрый вечер. Я, увы, немного выбился из общего распорядка. Хотя, по-моему, это не страшно. Время – такое относительное понятие.

– Как жизнь? – она явно хотела заново установить контакт. Может от начальства влетело.

– Если я жив, значит уже неплохо.

– А ты что же, – засмеялась она, – сомневаешься, что ты жив?

– Иногда, – мрачно сказал я. – Что это ты такая весёлая сегодня?

– Да ничего, – она немного замялась, – просто настроение хорошее.

– И откуда ты взяла мой код?

– Ну, – судя по всему, ей не хотелось об этом говорить, – генерал посчитал, что с центральным пультом твоего города что-то могло случиться, и в базе данных отыскал твой код, чтобы дать его мне. Я ведь твой личный специалист.

Бред какой-то. Да, не хочет пускай не говорит. Не мог генерал дать ей мой личный код. У него нет доступа в базу данных нашего города, это конфиденциальная информация. РГСБ? А они что в нашем штабе забыли?

– Как дела-то? Чем занимаешься целыми днями?

– Размышляю, – ответил я. Говорить совершенно не хотелось.

– И о чём?

– Разные вещи. Тебе будет неинтересно.

– С чего ты взял? – наигранно удивлённо сказала она, – Я ведь психолог. Мне не может быть неинтересно, о чём размышляет мой пациент.

– Вот именно по тому, что ты психолог, а не философ и не теолог, тебе не будет интересно то, о чём я размышляю.

– Понятно, – задумчиво протянула она, – безграничный космос заставляет задуматься о вечном?

– И о преходящем.

– А ты, кстати, не плохо на фотографии в паспорте получился, – было слышно, что она улыбнулась, – серьёзный такой.

На что ты намекаешь?

– Ты и в паспорт мой залезть успела? – немного раздражённо спросил я.

– НУ да, – кокетливо проговорила Кристина, – я и биографию твою прочитала. Не детектив конечно, и не женский роман, но читать было интересно.

Всё-таки РГСБ.

– Скажи честно, – решил спросить я, – Откуда у тебя вся эта информация?

– Генерал дал, честное слово.

Значит генерал. Но зачем? С чего вдруг такой интерес ко мне разведки? Зачем им было нужно находить моё досье? Всё это как-то странно.

– Что слышно о метеорите? – мне было интересно, что она знает об этом деле. Может, где что полезное слышала.

– Честно говоря, странное это дело, – в голосе Кристины появились доверительные нотки, – Он появился, словно неоткуда. Такая огромная махина подошла к «СК-252» и её не засёк ни один радар? И пускай он снёс один город, несчастный случай. Но его траектория абсолютно не просчитываема! Он должен был, после того, как уничтожил 252-ой, лететь дальше вглубь космоса, а он повернул резко почти на девяносто градусов и начал движение к 253-ему.

– Может быть, от столкновения он изменил траекторию, – предположил я, но внутри тут же зашевелился червячок сомнения. Если изменил траекторию от первого столкновения и повернул налево, то почему же после второго столкновения он продолжал лететь прямо и столкнулся и с нашим городом? Что-то тут нечисто.

– Может и так, – прервала мои размышления Кристина, которая всё это время видимо тоже о чём-то думала, – я не очень хорошо разбираюсь в астрономии.

– А зря, – сказал я, – психология космоса – интересная наука.

– Психология космоса, – повторила она, словно пробуя это словосочетание на вкус, – В этом что-то есть.

– Ладно, у меня уже глаза закрываются. Давай до завтра.

– Спокойного дня, – я услышал, что она снова улыбнулась, – приятных снов.

– Это тебе спокойного дня. А у меня спокойная ночь.

Она усмехнулась.

– Пока.

– До связи, – я выключил ньюбук. Странно всё это. Надо будет обдумать всю ситуацию и с РГСБ и с метеоритом. Незаметно, меня проглотил сон без сновидений.

***

После разговора с Кристиной, дни потекли иначе. Она стала звонить чаще, и разговаривали мы каждый раз всё дольше. Незаметно для себя, я стал ждать, когда же раздастся мелодичный звон моего ньюбука, и я услышу её немного кокетливое «привет». Её голос стал сниться мне по ночам. Каждый раз, когда она звонила, у меня был либо вечер, либо уже глубокая ночь, и я ещё долго не мог заснуть после разговора, обдумывая её фразы, вспоминая слова. Так прошла неделя. Я часто вспоминал Сергея, который всё время сетовал на мою молчаливость, замкнутость. Найди себе девушку, в конце концов! – частенько говорил он мне, но я или отмалчивался, или отшучивался. Мне всегда не слишком везло на личном фронте, и в том я, пожалуй, был виноват сам. Но с Кристиной всё было иначе. Она словно вдохнула в меня новую жизнь после утраты всего того, что было мне дорого: друзей, работы, обычного уклада жизни. Спустя неделю общения с ней я почувствовал, что стал другим человеком. Я возродился, восстал из пепла своей печали, обновлённый и закаленный. Я стал иначе смотреть на жизнь. Многое из того, что раньше казалось правильным и хорошим, теперь виделось мне совершенно в ином свете. Она дала мне что-то от себя, я чувствовал, что стал лучше относиться к другим людям. По крайней мере, я уже не думал плохо о генерале, или о профессоре психологе. Хотя, конечно, не смотря на свою ученую степень, Кристина была не в пример профессиональнее. Она говорила, что всё дело в том, что она любит свою работу и ей нравится общаться с людьми, и тут я с ней был согласен. Если любишь свою работу, с ней справляться гораздо веселее и легче. В принципе, любое дело или трудность, если к нему подойти с любовью, решается в разы проще и с меньшей затратой духовных и физических сил.

Я проснулся и посмотрел на часы. На них было шестнадцать часов дня. Я улыбнулся и перевёл их на время Кристины, то есть на двенадцать часов. Специально нарушая график, я потихоньку вписывался в нормальный распорядок дня. Сегодня надо будет лечь пораньше, и завтра я проснусь в девять часов по настоящему времени. Хотя, конечно, чьё время настоящее, вопрос спорный.

После пробежки, я привычно зашёл в «еврейскую забегаловку», как любил называть её Сергей, и понял, что запасы пищи практически подошли к концу. Так, придётся идти на пищевую базу. Я вздохнул, закинул в себя последний хот-дог и отправился в сторону остановки. Всё-таки как хорошо, что есть электричество! Доехав до пункта назначения, я подошёл к большой двустворчатой двери, с табличкой «Пищевая база». Как она открывается? Сбоку была небольшая панель с зелёной кнопкой. Я подошёл к ней и нажал. Тут же вылезла другая панелька с маленьким экраном и кнопками.

– Введите пароль, – сказал электронный голос.

Проклятье! Я плюнул в сердцах и, развернувшись, отправился к центральному пульту управления. Если что и может мне помочь, то только компьютер «СК-254».

Зайдя в помещение центра управления, я привычно плюхнулся в кресло управляющего городской системой жизнеобеспечения.

– Добро пожаловать в базу данных города Светлый Космос №254, – продекламировала знакомая мне электронная мадмуазель, – Назначьте команду.

– Значит так, – задумчиво весело протянул я, и крутанулся в кресле, – мне нужен пароль от пищевой базы.

– Пароль находится у заведующего пищевой базой, уточните эту информацию у него.

– А что, этого пароля нет в нашей базе данных? – спросил я. Заведующий пищевой базой сейчас был где-то на небесах, и что бы с ним встретиться, мне нужно было дождаться, пока «СК-254» сметёт метеорит.

– Идёт поиск, – деловито сообщила мне электронша.

Я сидел и качался на стуле. Поиск шёл почти двадцать минут. Наконец, электронный голос проговорил:

– Пароль найден. Вывожу на экран.

Стена напротив снова засветилась, и на ней появилось число, которое я тут же запомнил. 528491. Легко запоминается.

– Благодарю вас, мадмуазель, – весело сказал я и лихо, соскочив со стула, помчался к пищевой базе.

***

Закончив с перевозкой продуктов в свой холодильник и в бистро Марка, я сел на кровать и включил музыку. Это была лунная соната Бетховена, и, честное слово, те, кто не слушал эту музыку в полнейшем одиночестве среди мрачного бескрайнего Космоса, многое потеряли. В Космосе вообще многая музыка слушалась совершенно иначе. Я лёг на кровать и закрыл глаза. Эта соната напоминала мне о доме. О том доме, в котором я жил на Земле, в детстве, до того, как улетел на торговом лайнере в Космос. До того как умерла моя мать. Это была её любимая музыка, она часто слушала её по вечерам. Мне, вдруг, вспомнился один из них.

– Мам, я пришёл, – сказал я, заходя домой и снял рюкзак. Школа, в которой я учился, была плохенькой, но учителя были хорошие. Уж всяко получше нынешних. Она стояла неподалёку от леса, и больше напоминала старинную усадьбу, чем учебное заведение. Я всегда любил это здание, но больше всего я любил рано утром идти через лес. До школы было километров пять, и мне приходилось вставать пораньше, чтобы поспевать к первому уроку. Я до сих пор помню лес в тумане так явно, словно сейчас стою в нём, дышу прохладой и свежестью…

– Как в школе, – спрашивает мама обычный вопрос.

– Всё хорошо, – как обычно отвечаю я. Дома играет лунная соната.

– Ты голодный, – мама тяжело встаёт из кресла качалки. Она уже болела, я до сих пор не знаю, от какой болезни она умерла. Она мне не говорила. Может, не хотела пугать. Кто знает.

– Ничего, мам, ты сиди, я что-нибудь найду.

Мама садится обратно, вся закутанная в шаль, а я деловито залазаю в холодильник и достаю себе молоко. В тот день, к нам в класс пришла новенькая, и я тут же потерял голову. Светлая детская любовь! Как бы мне хотелось сейчас вспомнить то чувство, без примеси пошлости и разврата, совершенно без греховного желания! А ведь это всё равно была любовь к противоположному полу, и была она, может даже и посильнее, чем взрослая любовь, но кто знает? В тот вечер я сидел за уроками и абсолютно не мог на них сосредоточиться. Мамина соната тихой романтикой обволакивала мою душу. Дом у нас был маленький – комната и спальня с кухней, а туалет на улице. Я сидел в одной комнате с мамой, и она заметила моё задумчивое состояние.

– Что-то случилось, сынок, – немного озабоченно спросила она, – ты что сидишь такой задумчивый?

Отец бросил нас, когда мне было два. Мама частенько говорила, что он так сделал, потому что не любил не меня, не её. Но потом я от неё же услышал, что дети появляются на свет от любви.

– А как же я? – удивился малыш. – Ведь я же появился, хотя папа тебя не любил, ты сама говорила!

Мама улыбнулась, грустно и устало:

– Видишь ли, Глеб, порой дети появляются на свет не вследствие любви, а вследствие страсти.

Я запомнил её слова и с тех пор стал бояться этой страсти. Не хотел стать таким, как мой отец, и поэтому спросил у матери:

– Послушай мам, – я сделал паузу, но отступать было поздно, – а как… Как понять, что ты действительно, по настоящему кого-то любишь? Что это не страсть, как была у папы к тебе, а настоящая любовь?

Я тогда был в третьем классе. Мама улыбнулась и хитро спросила:

– Что, так сильно новенькая понравилась?

– Да нет, – начал мямлить я, и выругался сам на себя, за то, что спросил. Разоткровенничался, ядреные корни!

– На самом деле, сынок, тут всё просто, самое главное пораньше это понять, и уметь себя анализировать, – мама откинулась на кресло и тяжело вздохнула. – Настоящая любовь всегда делает тебя лучше. И неважно кого ты любишь: девушку, родителей, друзей или Бога, если любишь по настоящему, ты становишься лучше…

Резкий звон ньюбука вытащил меня из воспоминаний, как дерганый псих рыбак вытаскивает крючок с рыбой из воды. Я резко подскочил и ткнул на кнопку.

– Глеб, ты в порядке? Слава Богу!

Кристина так рано?

– Что случилось? – спросил я, – ты что выскакиваешь, как чёрт из табакерки. Ты же всегда позже звонишь.

Сердце колотилось как бешенное. Ни на минуту не расслабишься!

– Извини, если отвлекла от важного дела, – немного ехидно сказала Кристина, видимо отойдя от тревоги.

– В чём дело то?

– Я… я просто сегодня услышала, что в районе нахождения города «СК-254» снова был замечен метеорит.

Вот это новость!

– И как близко? С какой стороны? – теперь для меня пришло время потревожиться.

– Не знаю точно, но район города – это больше сорока тысяч километров. Может, пронесёт.

– И что тут забыл этот метеорит? – выругался я, и заходил по комнате. – Наверное, он не успокоится, пока и мою жизнь не заберёт!

– Не говори так, – Кристина явно заволновалась, – всё будет хорошо. Вот увидишь!

Я усмехнулся.

– Люблю, когда ты меня утешаешь.

– Так ты специально так сказал? – немного игриво спросила она.

– А то, – я задумался. Метеорит словно имел свою собственную волю. Причём волю злобную. Я уже не верил, что он появился здесь случайно.

– Ты чего замолчал?

Боже, как же я люблю этот голос!

– Да так, думаю.… Слушай, – сказал я, – ты мою биографию читала, а я о твоей имею довольно смутное представление! Может, просветишь меня, наконец?

– Ну, а что именно тебя интересует? У меня в жизни мало что было интересного. Родилась в «СК-252», выучилась в институте, у нас в городе было три кафедры: психология, экономика и юриспруденция. А потом меня мой учитель взял на базу для стажировки, я теперь аспирант.

– А, профессор, – усмехнулся я, – вы с ним так хорошо общаетесь, что он смог подыскать тебе местечко в штабе?

– Он хороший, – немного смутилась Кристина, – просто несколько приземленный человек.

– У тебя все люди хорошие, – проворчал я.

– Так и есть, – она улыбнулась, – ты сам этого не замечал?

– Замечал, – я снова задумался. В голове была какая-то каша. Метеорит. Спасательная группа. Кристина. РГСБ.

– Кристин, скажи, – решил спросить я, – а ты последнюю неделю в штабе не замечала никого из РГСБ?

– Российской государственной службы безопасности?

– Из неё самой.

Она задумалась.

– Да, – неуверенно, наконец, сказала она, – я видела двух офицеров. А что?

– Досье моё они твоему генералу дали, – сказал я, – и интерес этой службы мне совсем не льстит.

Повисла пауза.

– Слушай, Глеб, – немного виновато спросила Кристина, вполне обычный вопрос, который задавала каждый наш разговор, – А что… что ты ещё можешь рассказать о своих ощущениях, когда один остался?

Я пожал плечами.

– Да я вроде тебе всё уже рассказал, – подумав, ответил я. – А почему ты каждый раз спрашиваешь?

Она долго не отвечала.

– Прости, – наконец выдавила она.

– За что? – удивился я. – Что такое?

– Я… я хочу защитить кандидатскую.

– Ха, ха. И что? Что тут такого? Я думал, ты скажешь, что нашла другого, – полушутя сказал я.

– Я пишу её сейчас.

– Я тебе что мешаю? – не понял я.

– Нет, не в этом дело. Просто… просто тема моей кандидатской – ты.

– Что? – я подумал, что она оговорилась.

– Когда я услышала о тебе, я стала с тобой общаться не из-за того, что хотела помочь. Я решила, что твоя ситуация может быть очень удобной, для написания работы.

– Ты… ты меня использовала? Использовала моё горе и моё положения для исследования и написания своей работы? И ничего мне не сказала?

– Прости, я хотела сказать…

– И вдобавок, – мрачно сказал я – ты прикрылась чувствами. Ведь человек не с кем так не откровенничает, как с тем, в кого влюблён. Очень хитро.

– Всё не так!

– Хм, – я печально качнул головой, – а я уж думал, что влюбился по настоящему, что мне повезло, и это чувство взаимно. А оказалось…

– Глеб, послушай, я…

– Как мне теперь тебе верить? – закричал я, и голос сорвался. Вся та эйфория, которая заполняла мою голову эту неделю, улетучилась и теперь раздражала меня, обнажая мою глупость.

– Но ведь я же всё сказала! Зачем бы я тебе это говорила, если бы хотела тебя дальше обманывать? Хочешь, я откажусь от кандидатской? – срывающимся голосом сказала она.

– Зачем тебе портить себе жизнь из-за меня, – внутри снова стало пусто, и на глаза навернулись слёзы. Теперь уже было нечего терять:

– Ты самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел, Кристина, – глухо выговорил я, – я рад, что помогу тебе получить степень и улучшить твою жизнь. Рад, что мелькнул на твоём пути, и что, возможно, когда-нибудь изредка, ты будешь вспоминать обо мне…

– Глеб, Глеб, я…

Я выключил ньюбук и медленно опустился на кровать. Вот и всё.

Глава 4. Ангел.

Глава 4. Ангел.

Хочется выть. Один. Совсем один.… Хм, кто бы мог подумать, что всего лишь за неделю можно так сильно привязаться к человеку, которого ты даже никогда не видел. Я открыл глаза и сел. Глухо. Пусто. И даже свет не спасает от всепоглощающей тьмы. Рана кровоточила и сколько я не искал, не мог найти обезболивающее. Хотя…

Я встал с кровати и пошатываясь вышел из комнаты. Слёзы застилали глаза, но я не вытирал их. Всё равно никто не видит. Да и если бы кто видел, наплевать мне. Всё, что происходило во мне за эту неделю, всё это возрождение, оказалось лишь призраком, следствием обмана и манипуляции… Кристина…

Я дошёл до остановки и вызвал реактивный автобус, который прикатил почти через двадцать секунд. Сев внутрь, я на электронной панели выбрал «остановка №5». Это была остановка, рядом с пищевой базой. Всего их было семь.

Автобус вмиг домчал меня до пункта назначения, и я не заплатив, вышел. Кто мне что скажет? Я шёл, как сквозь туман и ни о чём не думал. В голове было пусто, как в могиле, куда забыли положить покойника. Иногда я чему-то улыбался, и сам не понимая чему. Подойдя к двери, я ввёл тот самый код – 528491, и вошёл внутрь. В помещении было сухо и прохладно, в некоторых камерах, где хранились наиболее подверженные порче продукты и вовсе стоял жгучий мороз. Я прошёл вглубь и остановился возле пяти ящиков, накрытых чёрной тканью. Всего пять ящиков осталось.… Ну да, ведь по расчётам через пару дней должен был бы быть торговый лайнер. Пять ящиков.… Думаю, хватит мне на две недели, хотя не знаю.

Я сорвал ткань и, взяв сразу два ящика, направился к выходу. Доехав до дома, я не стал идти в бистро, где обычно ел, а завалился сразу к себе. А то потом ещё комнату свою искать. Поставив ящики сбоку от кровати, я сел на неё, и откупорив первую бутыль, из горла сразу осушил её наполовину. Надоело чего-то ждать, всё время о чём-то думать, на что-то надеяться, всего бояться, во всём сомневаться. Пошло оно всё. Слегка разбавленный спирт жаром обволакивал горло, тихо стекая по пищеводу. Не прошло и минуты, как мне здорово дало по мозгам. Я даже рассмеялся. И почему я сразу об этом не подумал? Не было бы никаких разговоров, никакой Кристины. Ничего бы не было, если бы у меня хватило мозгов сразу пойти и напиться. И ждать, пока судьба моя решится. Я взял ещё одну бутылку и вышел на улицу. Что я потом не смогу найти свою комнату что ль? Глупость какая! Мне вдруг жутко захотелось пойти взглянуть на звёзды. Голова стала немного тяжёлой и глаза не поспевали за поворотами. Мне было немного смешно наблюдать за собой со стороны. Со стороны?