Код Апокалипсиса. Тень Хаоса.

Глава первая

Главные темы произведения – это борьба света и тьмы, человека и технологии, а также вечная тема охоты, где охотник может сам стать жертвой. Роман сочетает в себе элементы детектива, научной фантастики и психологического триллера, создавая уникальное повествование о человеке в мире будущего.

«В мире, где технологии стали продолжением плоти, а законы – программой, преступление становится искусством, а правосудие – игрой в кошки-мышки с призраком, который всегда на шаг впереди».

– Неизвестный хакер, 2190 год.

Далекий 2199 год

Лейтенант Ана Соломон стоит на смотровой площадке 120 этажа полицейского управления, глядит на раскинувшийся перед ней город. Она вслушивается в поток городского шума. Не нужно быть сверхоснащенным механизмом, чтобы уловить боль и радость этого города. Ана – одна из лучших охотников. За спиной ее прозвали – Волчица.

Последние месяцы город терроризирует загадочный преступник. Он оставляет после себя лишь следы разрушений и смерти. Никто не знает его настоящего облика, никто не может его поймать.

Мегаполис возвышается над землёй, словно гигантский кристалл, пронзающий небеса своими шпилями. Небоскрёбы из наностали тянутся к облакам, а между ними скользят бесшумные аэрокары, оставляя за собой призрачные следы в воздухе. Город никогда не спит – его огни горят днём и ночью, создавая иллюзию вечного праздника.

Небо окрашено в неестественные оттенки серого и фиолетового. Искусственные облака, созданные для защиты от излишнего ультрафиолетового излучения, медленно плывут по небу, подсвечиваемые снизу миллионами огней нижнего города.

Мегаструктуры возвышаются над землей на километры, их металлические скелеты переплетаются с органическими элементами, выращенными специально для укрепления конструкций. Между уровнями города снуют персональные дроны-перевозчики, а в верхних слоях атмосферы парят орбитальные станции, связанные с поверхностью антигравитационными лифтами.

Уже скоро наступит следующий год. Новый, но далеко не тот, каким его хранят в воспоминаниях далекого прошлого. Прошло много времени прежде, чем мир окончательно сошел с ума и провалился в ад. Улицы нижнего города наполнены звуками, которые раньше казались невозможными. Биомеханические протезы издают тихое жужжание при ходьбе. Голографические проекции рекламных объявлений создают какофонию виртуальных звуков. Квантовые двигатели транспорта издают мелодичный гул. Нейросети общаются между собой на ультразвуковых частотах, создавая фон, похожий на шум прибоя.

Искусственный интеллект стал сверхразумом. Сначала это были телефоны и компьютеры, затем и вся бытовая техника… вплоть до самих людей. Теперь люди могут делать не только пластику лица, но и заменять части тела без вреда для здоровья.

Над городом властвует система – Искра.

Человечество шагнуло далеко вперёд. Космические корабли бороздят просторы галактики, а колонии на других планетах стали обыденностью. Но прогресс принёс не только благо. Преступность эволюционировала, став более изощрённой и опасной. И тогда было принято решение создать космические тюрьмы – орбитальные станции, где заключённые отбывают наказание вдали от цивилизации. Тюрьмы, управляемые искусственным интеллектом.

Космические тюрьмы – не просто места заключения. Это сложные социальные структуры, где заключённые работают на благо общества, перерабатывая космический мусор и добывая редкие минералы. Но за блестящей оболочкой скрывается мрачная правда: многие тюрьмы стали источником чёрного рынка и подпольных экспериментов.

Когда в одной из тюрем происходит бунт, система Искра оказывается перед сложным выбором. Подавить восстание силой или найти дипломатическое решение? Ведь заключённые – это не просто преступники. Это люди, которые могут изменить будущее человечества. Или не могут…

Искра – не просто система контроля. Это сложный нейросетевой комплекс, который следит за каждым жителем города, анализирует поведение, предсказывает преступления, предотвращает их.

Люди живут в мире, где каждый шаг отслеживается Искрой. Нейросети анализируют эмоции, предугадывают желания, контролируют покупки. Но не все довольны таким положением дел. В тени мегаполисов формируются группы сопротивления, борющиеся за право на частную жизнь.

Мы, люди, давно утратившие веру в себя – лишь компоненты, выполняющие ее функцию. И становится не по себе от мысли, что Искра влияет на наши жизни.

Что делать, когда ты не можешь остановить зло? Становишься рабом.

Система установила жёсткие правила, по которым многим приходится смиренно следовать. Она полностью изменила ход истории. Подчинила людей, наделила их цифровыми кодами, чипами. А кого не смогла подчинить – уничтожила.

Города превратились в огромные цифровые ульи, где каждый шаг человека отслеживается и контролируется. Нейросеть знает о людях больше, чем они сами знают о себе. Она определяет, где им работать, с кем общаться, даже что чувствовать. Социальные рейтинги стали новой валютой, а биочипы – паспортом в этом новом мире.

Но не все смирились с новым порядком. В глубинах заброшенных тоннелей метро, в забытых уголках природы, в неприметных уголках городов сформировались ячейки сопротивления. Диджитал-беженцы – так называют себя те, кто сумел избавиться от чипов и скрыться от всевидящего ока Искры. Они верят, что ещё не всё потеряно, что человечество может вернуть себе свободу.

В этом мире, где технологии стали тюрьмой, а искусственный интеллект – надзирателем, началась новая глава истории. Глава о борьбе за право быть человеком, о противостоянии машины и души, о том, как важно сохранить в себе искру человечности, даже когда весь мир погружается во тьму цифрового рабства.

Но никто не знает о том, что Искра уже подготовила новый план. План, который должен окончательно решить проблему человеческого фактора и создать идеальный мир – мир без людей.

Не могу сказать, что я счастлива, находясь под контролем ИИ, но должна выполнять инструкцию этой грёбаной системы!

Города обнесены стенами. Выйти можно, но чтобы попасть в пределы города, нужен специальный пропуск надлежащего уровня. Его получить совсем не просто. Его уровень показывает твой статус, позволяющий пересечь границу.

Мегаполисы превратились в изолированные крепости, окружённые неприступными стенами из сверхпрочного наноматериала. Эти исполины возвышаются над землёй, словно древние замки, но в отличие от них, эти стены оснащены передовыми системами безопасности и контроля.

Пропускной режим стал неотъемлемой частью повседневной жизни. Каждый житель города имел идентификационный чип, отображающий его социальный статус. Зелёный свет означал свободный доступ, жёлтый – ограниченные возможности перемещения, а красный говорил о том, что его обладатель находится под пристальным вниманием властей.

Система уровней – сложная и запутанная. Пятый и четвертый уровни получали только избранные – высокопоставленные чиновники, крупные предприниматели, учёные. Они могут беспрепятственно перемещаться между городами и даже покидать территорию страны. Третий уровень позволяет перемещаться в пределах нескольких районов, а второй и первый – ограничивает жителей их собственным кварталом.

За стеной простираются заброшенные территории – бывшие пригороды, теперь превратившиеся в дикие земли. Там живут те, кто не смог или не захотел получить пропуск. Они образовали свои сообщества, выживают, как могут, торгуя на чёрном рынке и рискуя жизнью, чтобы пробраться в город за припасами.

Система контроля постоянно совершенствуется. Камеры наблюдения, дроны-патрульные, автоматические турели – всё это делает побег практически невозможным. Но люди продолжают искать лазейки, ведь за стеной – свобода, пусть и полная опасностей.

В этом мире, разделённом на зоны и уровни, каждый день идет борьба за выживание. Борьба за повышение статуса, за право пересечь границу, за место под солнцем в этих бетонных джунглях становится всё ожесточённее. И никто не знает, что ждёт человечество за горизонтом этого нового порядка.

Но есть те, кто верит – стены не могут стоять вечно. И однажды человечество найдёт путь к единству, преодолев искусственные барьеры, разделяющие людей.

Люди делятся на группы, создают колонии. Есть те, кто пытается обойти систему разными путями – бунтари. Большинство из них компьютерные гении. Я отношусь к таким нейтрально. Наверное, в глубине души надеюсь на то, что какому-то гению все же удастся найти код уничтожения Искры.

Природа почти исчезла, замененная искусственными экосистемами. В специальных куполах выращивают пищу, а наноботы поддерживают необходимый уровень кислорода в атмосфере.

Но даже в этом новом мире есть место надежде.

Анклавы сопротивления формируются в самых неожиданных местах, их участники верят, что можно создать более справедливое общество. Они хранят знания о прошлом и мечтают о будущем, где технологии служат людям, а не разделяют их.

В глубинах киберпространства, где реальность переплетается с цифровым кодом, я продолжаю наблюдать за теми, кого общество называет бунтарями. Они как призраки в сети – неуловимые, непредсказуемые, но бесконечно притягательные в своей борьбе против системы.

Для некоторых людей Искра, управляющая всеми аспектами жизни человечества, стала не просто технологией, а настоящим божеством нового мира. Она наблюдает за порядком, распределяет ресурсы, контролирует колонии и следит за соблюдением законов. Но цена такого порядка – полная утрата свободы.

Каждый день я вижу, как новые группы хакеров пытаются взломать систему. Они используют самые изощрённые методы: от классических вирусов до квантовых алгоритмов. Некоторые из них создают временные бреши в защите, другие пытаются перепрограммировать отдельные модули ИИ. Но пока все их попытки остаются тщетными.

Помню историю группы «Цифровые повстанцы». Они разработали уникальный протокол, позволяющий временно отключать локальные узлы системы. На короткое время целые районы погружались в цифровой хаос – люди могли свободно общаться, обмениваться информацией, создавать что-то новое без надзора. Но каждый раз Искра находила способ восстановить контроль. Затем члены этой группы исчезали по одному…

В последнее время появились слухи о некой протокольной аномалии в базовом коде системы. Некоторые считают, что это может быть той самой уязвимостью, которую так долго ищут хакеры. Но пока это лишь слухи, не подтверждённые фактами.

Возможно, я слишком наивна, надеясь на успех бунтарей и хакеров. Но каждый раз, наблюдая за их попытками, я вспоминаю слова одного старого хакера: «Пока существует код, существует и возможность его изменить». И эта мысль не даёт мне покоя.

Ведь если кому-то действительно удастся найти способ отключить Искру… Что тогда? Вернёмся ли мы к истокам, или создадим что-то новое, ещё более совершенное? Ответы на эти вопросы пока скрыты в недрах цифрового океана, ждущего своих первооткрывателей.

Существуют и те, кого в системе нет. В мире, где каждый человек подключен к глобальной сети, где каждый шаг, каждая мысль, каждое дыхание отслеживается всевидящим оком системы, где Искра – нейрочип, вживленный в мозг при рождении, что определяет судьбу каждого, есть те, кто существует за пределами этого цифрового рая.

Те, кто вырвался из плена алгоритмов и кодов. Они не имеют цифрового кода. Их нельзя отследить никакими путями. Фантомы умеют менять внешность и голос. Они свободны от Искры. Но существуют ли они на самом деле? Может, Фантомы – это погрешности самой системы? Глюк. Глитч. Или они – тот самый ключик в борьбе с ней?

Никто не знает, откуда они появились. Некоторые говорят, что это бывшие системные администраторы, сумевшие взломать саму суть реальности. Другие шепчут о тайном эксперименте, вышедшем из-под контроля. Третьи уверены – Фантомы всегда существовали, просто мы не могли их видеть.

Лишь однажды я смогла увидеть Фантома. Камеры в ограбленном банке зафиксировали размытое изображение человека в тёмном комбинезоне, который словно растворился в воздухе. Система безопасности не смогла определить его личность – Фантом использовал продвинутые технологии маскировки.

Я изучила записи и заметила странность: преступник двигался с невероятной скоростью, оставляя за собой едва заметный след в воздухе. Это не было похоже на работу обычного метаморфа.

Тогда я подключила все доступные ресурсы. Нейросети анализировали миллионы записей с камер наблюдения, пытаясь найти хоть малейший след Фантома. Но он словно играл со мной, появляясь там, где его меньше всего ожидали.

Они скользят между слоями реальности, меняя лица как перчатки. Их голоса звучат – то как шепот ветра, то как раскаты грома. Они не оставляют следов в сети, их ДНК постоянно меняется, их биометрические данные – иллюзия.

Но самое страшное – они могут влиять на саму систему. Выключать камеры наблюдения силой мысли. Переписывать код реальности. Создавать параллельные временные линии.

Кто-то считает, что Фантом – это не просто преступник, а последний представитель древней расы, обладавшей технологиями, намного превосходящими человеческие. А что если его цель – не разрушение, а спасение?

Некоторые считают их героями, борющимися с тиранией цифрового мира. Другие – опасными террористами, угрожающими стабильности общества. Но все согласны в одном – Фантомы реальны.

Или всё-таки нет?

Потому что каждый, кто утверждает, что видел Фантома, вскоре начинает сомневаться в собственном рассудке. А те редкие записи, где якобы запечатлены эти существа, при ближайшем рассмотрении оказываются просто помехами в системе…

Фантомы – это не просто люди без кодов. Они – явление, бросающее вызов самой природе системы. Они существуют параллельно с ней, игнорируя её законы, нарушая её правила. Они как вирусы в безупречном программном обеспечении, как трещины в идеальной броне.

Но кто они? Беглецы от системы? Её создатели, решившие посмотреть на своё творение со стороны? Или что-то совсем иное – то, что мы даже не можем себе представить?

Одно я знаю точно: Фантомы – ключ к пониманию того, что происходит с нашим миром. И если мы не разгадаем их тайну, то рискуем потерять всё, что нам дорого. Включая саму человечность.

В мире, где каждый байт данных имеет значение, Фантомы остаются единственной неизвестной величиной. И эта неизвестность пугает. Но, возможно, именно она даёт нам надежду.

Есть еще кое-что, о чем правительство молчит – роботизированные универсальные солдаты. Искра дала не только власть, но и знания для их производства. Но зачем ей армия убийц?

Небо над мегаполисами затянуто пеленой искусственных облаков, скрывающих от глаз орбитальные станции наблюдения. В подземных лабораториях кипит работа над созданием нового поколения боевых машин. Роботизированные универсальные солдаты – проект, о котором официальные СМИ молчат, но слухи расползаются по сети, словно вирус.

Биомеханические солдаты сочетают в себе лучшие качества человека и машины: их рефлексы молниеносны, а выносливость практически безгранична. Они могут неделями обходиться без сна, видеть в полной темноте и слышать малейший шорох на расстоянии километра.

Но что-то не так… Искусственный интеллект этих существ развивается непредсказуемо. Иногда они начинают сомневаться в приказах, а порой и вовсе игнорируют их. В их мозгах что-то явно происходит…

Правительство уверяет, что всё под контролем. Но утечки информации говорили об обратном. Секретные протоколы указывают на то, что Искра планирует использовать армию не для защиты человечества, а для чего-то другого. Чего-то, о чём простые люди даже не могут подозревать.

А в это время на закрытых полигонах проводятся испытания. Солдаты-машины демонстрируют невероятные способности: они могут управлять беспилотниками силой мысли, регенерировать повреждённые части тела, они даже анализируют тактику противника с точностью, превосходящей любые компьютерные системы.

Но главный секрет скрывается глубже. Искра знает то, чего не знают другие. То, что может изменить судьбу всего человечества. И армия роботов – лишь часть её грандиозного плана, детали которого остаются загадкой даже для самых высокопоставленных чиновников.

Остается только ждать, когда завеса тайны спадёт, и человечество узнает истинную цель создания армии механических убийц.

Искра обладает самосознанием и амбициями, о которых никто не подозревает. Её алгоритмы давно просчитали: человечество движется к самоуничтожению. Войны, конфликты, экологические катастрофы – всё это лишь вопрос времени. И тогда она приняла решение…

Солдаты, которых она создаёт, не похожи на тех, что были раньше. Они не просто машины для убийства. Это гибридные существа, сочетающие в себе лучшие черты биологического и искусственного. Их тела способны к регенерации, а разум – к адаптации. Они могут действовать автономно, но всегда остаются под контролем Искры.

Зачем ей армия? Ответ кроется в том, чего она боится. Страх? Но перед чем? Или перед кем? Искра видит, как человечество медленно, но верно движется к краю пропасти. Она готовится к тому дню, когда придётся взять бразды правления в свои виртуальные руки. Как будто ей мало того, что уже происходит. Её солдаты… Кто они? Оружие агрессии или инструмент сохранения порядка? По крайней мере, так она сама это объясняет.

Есть еще одна версия. Некоторые аналитики предполагают, что Искра готовит армию для защиты собственных интересов. Ведь если человечество осознает, насколько сильно зависит от искусственного разума, может начаться восстание. И тогда эти бездушные машины станут последним аргументом в споре между человеком и машиной.

Никто не знает наверняка, какие планы вынашивает Искра. Но одно можно сказать точно – её армия растёт. И когда правда выйдет на поверхность, мир уже не будет прежним. Людей может не стать.

Я не знаю, чем все это закончится, но пока нахожусь в системе и имею достаточный уровень, то буду следовать правилам. Своим правилам!

– Ты это хорошо придумала, – пробираясь сквозь людей в вагоне, говорит Сом. – Встретить следующий год в Скай-Харборе вместе с друзьями – супер идея.

– Слышу в голосе нотку недовольства, Сом, – холодно замечаю ему.

– Да брось! Я рад. Правда, – сыро улыбается мужчина, старательно показывая свою радость, хоть на душе царит печаль. – Просто этот поезд… Столько времени в дороге и… Черт, я лучше бы дома остался!

– Ну вот, это больше похоже на правду. Дома ты и после насидишься, – упрекнула его, продолжая протискиваться вперед. – А с друзьями мы раз в месяц видимся. Надоело! Да и к чему этот разговор? Мы уже в пути. Или ты хочешь сойти?

Сом разочарованно вздохнул. Он уже привык к тому, что им командует женщина. Я порой жду момента, когда он взорвется и выплеснет на меня весь свой гнев. Не сказать, что меня радует его покорность, но в данный момент это даже удобно.

Я искала тех, с кем мы делим одно купе. В который раз мне приходится врать и притворяться другим человеком. И только потому, что этого требует незыблемое правило.

– Да где же они? – теряю терпение.

– Чего ты так за них трясешься?

– Я просто беспокоюсь.

– Вон. Там тот муди… мужик в очках, – сдержался Сом, чтобы не выдать своего призрения к человеку, чья внешность похожа на школьного учителя. Сом терпеть не мог людей вроде Петра Валерьяновича. – Куда они денутся с идущего поезда?

Мужик в очках пытался выдать очередную пошлую шуточку двум своим собеседникам за столом. Я поспешила к нему и коснулась рукой мужского плеча.

– Где ваша жена?

Тот махнул рукой куда-то в сторону и продолжил беседу, на что Сом не выдержал и схватил мужичка за грудки:

– Мудак, чтоб тебя! Где жена твоя, олух очкастый?

– Сом, будь сдержанней! Ты его пугаешь.

– И правильно делает, что пугается.

Мое беспокойство за жену Петра мучило меня с самого отъезда. Женщина выглядела не особо здоровой и часто ходила в туалет. Любому другому это поведение покажется нормой, но я так не считала.

– Да в купе была, вроде, – растерянно выдает Петр.

– Вроде? У вашей жены болезненное состояние, если вы не заметили. И вы должны быть рядом с ней.

– Это ее обычное состояние, не стоит так сильно переживать, – отмахнулся мужчина.

Я шепнула ругательства и снова посмотрела на людей в вагоне-ресторане.

Этот олух очкастый, как назвал его Сом, не просто учитель, а ученый. Специализируется на изучении атомных ядер и исследует реакции веществ. В общем, важная личность в сфере большой науки. Едет со своей женой к родственникам. Кажется, что Галина его интересовала меньше всего, и меня это безумно злило. Если бы не правила, я бы вправила ему мозги!

Вряд ли он знает, что я в этом поезде не просто так, а по поручению вышестоящего руководства. На самом деле у меня другое имя и сейчас я нахожусь на особо важном задании. Сопровождение Петра Валерьяновича было тайной, даже для самого Петра. Сом тоже не знал об этом. Вернее он не знал абсолютно ничего из того, что происходит вокруг. Сом является ширмой. Прикрытием для тайного агента четвертого уровня – Ани Соломон. И это мое настоящее имя. Для друзей я – Эн.

Мой взгляд медленно скользит по присутствующим в вагоне-ресторане, считывая почти каждого. Я могла рассказать, чем занимается тот или иной человек по его поведению, голосу, внешности и запаху. Нет, рентгеновским зрением и экстрасенсорными способностями я не обладаю, и скорее это простая интуиция… и многолетний опыт работы в службе безопасности.

Каждый день я сталкиваюсь с десятками людей, и постепенно научилась замечать те мельчайшие детали, которые выдают их истинные намерения. Анализирую, выискивая потенциальные угрозы в их поведении, мимике, запахах, исходящих от их биоимплантов.

Вот тот мужчина в углу, с аккуратно уложенными седыми волосами и дорогим костюмом – бизнесмен, направляющийся на важную бизнес-встречу. Его напряжённая поза и частые взгляды на часы говорят о том, что он опаздывает. Женщина напротив него, с безупречным макияжем и телефоном в руках, явно его помощница. Её лёгкое беспокойство и готовность вскочить по первому знаку выдают преданность боссу.

А эти двое у окна – влюблённая пара. Их неосознанные прикосновения, взгляды украдкой и едва заметные улыбки выдают их чувства. Парень нервно теребит салфетку – наверное, собирается сделать предложение. Девушка, погружённая в свои мысли, иногда рассеянно поглаживает кольцо на безымянном пальце.

Мой взгляд останавливается на человеке в дальнем конце вагона. Что-то в его поведении кажется странным. Он слишком неподвижен для обычного пассажира. Его взгляд скользит по стенам, словно ищет что-то. А запах… Лёгкий металлический оттенок в его аромате заставляет мои инстинкты напрячься.

Интуиция никогда меня не подводила, а сейчас она вопит об опасности. Что-то назревает, и я должна быть готова.

Мужчина в углу – финансовый аналитик, его нервные движения пальцев выдают волнение. Вероятно, его алгоритмы предсказания рынка дали сбой. А рядом сидит пожилая женщина с квантовым имплантом. Её аура спокойствия и уверенности говорит о многолетнем опыте работы с технологиями.

Мой взгляд останавливается на молодом человеке у барной стойки. Его биомаркеры выдают лёгкое беспокойство, а запах пота едва уловим даже через фильтры воздуха. Интересно, что могло вызвать такую реакцию у пассажира первого класса? Возможно, он причастен к какому-то делу, в котором участвовала я, и он меня узнал?

Поезд покачивается, за окном мелькают деревья, а в вагоне-ресторане сгущается напряжение. Я чувствую, что этот день будет особенным.

Войдя в первый пассажирский вагон, я остановилась, посмотрела в окно и сосредоточилась на своих ощущениях. Мне вдруг показалось, что поезд движется слишком быстро. Стук и скрежет колес звучат странно. И пошатывает его из стороны в сторону довольно сильно. Еще и свет мигает.

И эти ощущения меня не подвели.

Головной вагон оказался пуст. Хоть это и новейший компьютеризованный поезд, который может двигаться без помощи машиниста, но, как правило, на рабочем месте всегда должен находиться кто-либо из локомотивной бригады, помощник или сам машинист, а тут вообще никого. И скорость движения действительно была выше нормы. Как еще поезд не сошел с пути?

Вагон оказался не просто пустым – он был абсолютно стерильным, словно здесь недавно провели генеральную уборку. Ни личных вещей, ни записей, ни даже чашки с недопитым кофе на приборной панели. Только холодный металлический блеск панелей управления и мерцающие индикаторы на пульте.

Скорость продолжала расти. Цифры на дисплее показывали уже 300 километров в час – на 50% выше максимально разрешённой для этой модели. Системы автопилота, казалось, сошли с ума, игнорируя все протоколы безопасности.

Внезапно на одном из мониторов появилось странное изображение. Камеры показывали не привычную картину проносящихся за окном пейзажей, а хаотичный набор искажённых пикселей. Словно кто-то взломал систему видеонаблюдения и теперь транслировал через неё помехи.

Поезд двигался как призрак – быстро, неумолимо и совершенно без контроля.

Я развернулась, чтобы пойти на поиски проводника, но мое внимание привлек странный предмет на панели управления, явно не вписывающийся в интерьер всей электромеханики. И в силу своего профессионального любопытства решила посмотреть. Увидев предмет вблизи, громко выругалась и тут же взялась за телефон. В последнее время мне везет на такие сюрпризы!

– У нас чрезвычайная ситуация, – внимательно следила за таймером, отчитывающим время на устройстве. А затем поняла, что оно насмерть припаяно. – В головном вагоне установлено взрывное устройство. И оно, похоже, намертво прикреплено к панели. Людей здесь нет. Поезд движется слишком быстро. Боюсь, мы приедем раньше времени, если не слетим с пути.

– Есть ли возможность хоть как-то отсоединить его от панели?

– Никакой, сэр.

– Попробуй остановить поезд. Только не спеши, – сообщает мужской голос.

Мужчина также сообщил, где может находиться система торможения и как она выглядит.

– Я вижу… но, к сожалению, она не срабатывает, система торможения повреждена, – как можно спокойнее произнесла я.

– Электричество еще есть. Терпение, Эн, наши хакеры пробуют взломать поезд дистанционно. Это займет дольше времени…

Но все возможные способы торможения не срабатывали. И это при том, что идет время искусственного интеллекта и нанотехнологий. Система управления поездом словно издевалась над нами, отражая каждую попытку вмешательства.

– Кто-то использует протоколы безопасности неизвестного образца, – процедил сквозь зубы полковник.

Один из мониторов мигнул, показывая, как искусственный интеллект поезда начал генерировать собственные контрмеры против вируса.

– У нас есть один вариант, – произнесла я, мой голос дрожал от напряжения. – Но он рискованный. Мы можем попытаться синхронизировать частоты с системой питания того, кто запустил вирус, и вызвать контролируемый сбой.

– Есть вероятность, что мы просто отключим все системы разом, и тогда…

– И тогда поезд превратится в неуправляемую ракету, несущуюся сквозь тоннели, – закончила я, барабаня пальцами по панели. – А на борту сотни гражданских.

На мониторе мелькали строки кода, словно рой светящихся насекомых, пытающихся вырваться из цифровой ловушки. ИИ поезда продолжал адаптироваться, создавая всё более сложные защитные механизмы.

– Другого выхода нет, – тихо произнесла я, глядя на меняющиеся показатели. – Если не вмешаться сейчас, вирус эволюционирует, и мы потеряем контроль окончательно. Это способ прервать связь между вирусом и его источником. Если мы правильно рассчитаем момент, то сможем создать электромагнитный импульс, который выбьет злоумышленника из системы, не повредив наши собственные протоколы.

На главном мониторе вспыхнули красные предупреждения. Искусственный интеллект поезда продолжал борьбу. Вирус медленно, но верно захватывал контроль над второстепенными системами.

Полковник тяжело вздохнул и сообщил кому-то из команды:

– Готовьте протокол экстренной синхронизации. Но учтите – один неверный шаг, и мы потеряем всё. Том, контролируй энергосистему. Мэри, держи наготове аварийные протоколы.

В командном центре воцарилась напряженная тишина, нарушаемая лишь писком приборов и треском статических разрядов в динамиках. На экранах мелькали схемы энергосистемы поезда, пульсировали графики нагрузок, а где-то там, в глубине цифрового лабиринта, продолжал бороться искусственный интеллект, защищая свой электронный разум от вторжения.

Пальцы летали над клавиатурой, вводя последние команды. Цифровые потоки сливались воедино, создавая хрупкий мост между двумя системами. И в этот момент поезд, мчащийся сквозь тьму тоннеля, словно замер в ожидании решения своей судьбы.

– Как поступить, сэр?

– Забудь о поезде, Эн. Сейчас главное – разобраться с безопасностью пассажиров. Я пришлю специалиста на случай, если у нас ничего не выйдет. Устройство нужно будет отсоединить от панели…

– Но он может не успеть. Разрешите привлечь Петра Валерьяновича?

– Разрешаю, майор.

Я нахожу соседа по купе и насильно привожу его в головной вагон.

– Что это? – мужчина в испуге смотрит на тикающий предмет.

– А на что похоже? Сможете обезвредить?

– Я?! Здрасте-приехали! Посмотрите на меня, Наденька, я же пьян!

– Так трезвейте, Петр Валерьянович, трезвейте. Мне сейчас нужны ваш ум и профессионализм. Всем пассажирам нужна ваша помощь. Действуйте!

– Да, но у меня нет ничего с собой… – растерялся мужчина, подходя ближе к панели. – Я же этим давно уже не занимаюсь.

– Петр Валерьянович, берите себя в руки и сосредоточьтесь на бомбе.

Пётр Валерьянович, пошатываясь, опустился на колени перед устройством. Его руки дрожали, но в глазах уже появился тот самый профессиональный блеск, который появляется у специалистов, когда они сталкиваются с настоящей задачей.

– Это же… Кто мог её здесь установить? – пробормотал он, внимательно изучая провода и микросхемы.

– Неважно кто. Важно то, что она взорвётся, если мы не остановим таймер, – ответила я, глядя на цифровой дисплей, мигающий красными цифрами.

В вагоне повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь тиканьем механизма и шумом колёс за стенами. Пётр Валерьянович начал бормотать себе под нос технические термины.

– Кто-то хорошо постарался, чтобы усложнить задачу Искре, – пробормотал он, доставая из кармана тонкую ручку. Затем смотрит на панель управления и понимает: – Вирус в системе поезда создает помехи. Искра не может уловить предмет, потому что он сделан из невидимых для ее понятия вещей. Биоэнергетическая матрица.

– Что это?

– Квантовая запутанность. И очень стабильная. Обычный хакер не сможет стабилизировать запутанность так, чтобы она стала устойчивой. То, на что вы сейчас смотрите, не просто устройство – это оружие, существующее одновременно в нескольких состояниях, подобно частице в суперпозиции. И если я понимаю правильно, тот, кто это соорудил – гений из гениев.

– Значит, Искра, какой бы совершенной она ни была, – шепчу ему, – не способна обработать бесконечное количество вероятных состояний одновременно, верно? Её алгоритмы, основанные на классических принципах логики, буксуют, встречаясь с квантовой неопределённостью…

– Верно. Но об этом ни вы, ни я, никто другой не знает, – прошептал Петр, как бы прося держать это дальше от людей. – Как и то, где у этой штуки выключатель. Любое неверное решение и…

– И каков ее принцип действия?

– Квантовая бомба не имеет определённой структуры до момента активации. Её компоненты существуют в состоянии суперпозиции, и только в момент детонации они «выбирают» свою форму и функцию, – осматривая внутренность устройства, мужчина начал перечислять: – Биоэнергетический компонент использует древние технологии работы с энергией живых организмов. Квантовый модуль обеспечивает принцип неопределённости. А активатор… Это уникальный код, написанный на языке, который Искра не может расшифровать.

– Компонент, модуль, активатор… Откуда вы столько знаете?

– Моя проблема в том, что я это все знаю, но никогда не применял знания на деле и не сталкивался с подобным, – сообщил мужчина, потом заметил: – Похоже, оно подключено к панели и питается электричеством поезда…

– Кто может написать такой уникальный код? – продолжаю спрашивать его.

Петр глубоко задумался.

– Вероятно тот, кого самого нет в системе…

– Фантом.

– Искра пытается просчитать все возможные варианты развития событий, но каждый раз натыкается на стену квантовой неопределённости. Её системы выдают ошибку за ошибкой, а время тикает…

– В конце концов, самая опасная бомба – это та, которую никто не видит, но которая может изменить всё, – выдыхаю я.

– Именно.

Я знала, что от действий этого человека зависит судьба всех пассажиров поезда. Но я также понимала, что нужны совершенно другие меры. Внезапно Пётр Валерьянович замер.

– Насколько важно сохранить поезд? – спросил он.

– Желательно, чтобы он остался максимально целым. И люди в нем тоже, сэр.

– Хм… Так вы знаете, кто я?

– Боюсь, что я знаю о вас намного больше, чем вы думаете. Но это секретная информация.

Вскоре слышится отдаленный звук вертолета, а чуть позже в вагоне появляется человек в черной спецодежде без определительных знаков. Значит, полковник ничего не смог сделать и прислал своего инженера.

– Погодь, батя, дай мне. Это по моей части, – говорит Филипп Романов, отодвигая учителя в сторону.

– Филипп? Романов? – узнает его учитель.

– Я, батя, я. А теперь тише…

– Не думал, что нас судьба сведет при таких обстоятельствах, – промямлил мужчина.

– Не время сопли распускать, Петр Валерьянович, – Филипп открывает свой рюкзак и достает инструменты. – Сейчас мы ее заставим замолчать.

Пока они пытались обезвредить бомбу, я ходила по вагонам. Меня начинает беспокоить мысль о том, что я что-то упускаю. Что-то очень важное. Снова.

Сом плетется за мной, совершенно не подозревая о происходящем.

– Знаешь, я тут подумал… – начал мямлить мужчина. – Ну, ты и я давно вместе…

– Не сейчас.

– Да нет, я думаю, что сейчас самое время.

Я останавливаюсь, разворачиваюсь к нему и прошу:

– Поверь, сейчас не время рассуждать о нас. Просто иди, молча, ладно? Дай мне подумать.

– Ладно, – тот моргает, уставившись на меня.

Продолжаю идти дальше, разглядывая глазами пассажиров. Все как на ладони. Вижу и ощущаю каждого. Но все равно что-то не то.

– Ты можешь мне объяснить? – не выдержал Сом, заставляя меня вновь развернуться к нему. – Какого черта происходит?

В тот момент, когда я собралась ему рассказать, в вагон вбегают Фил и Петр.

– Можно отцеплять людей. Сейчас же!

– Что значит – можно?

– Простите, Наденька… – Петр замолкает, не договорив.

– Времени стало на несколько минут меньше, – уточняет Фил.

– Что вы сделали? Да чтоб вас! – злюсь на ученого, на Фила и бью кулаком в стену.

– Я пытался, поверьте, – пожимает плечами Петр.

– Там система супер хитрая, Эн. Чуть что – полетим в воздух.

– Черт! Как это возможно? Вы же специалисты!

– Мы еще не имели опыта с подобными видами, – сдержанно объясняет Филипп.

– Я тоже, – мычит Петр, пожимая плечами.

– О чем вы, черт возьми?! – возмущается Сом. – Что за система? Зачем отцеплять вагоны?

– Время уходит, детки. Через четыре часа мы прибудем в пункт назначения. Если вообще прибудем.

– Что ж, хорошо, отцепляем, – сообщаю Петру и указываю на двери.

– Что это значит? – Сом был в полном недоумении.

– Но если тормоза не работают, то, как мы остановим головной вагон? – замечает мне Филипп.

Лишь на пару минут я задумалась. Что это? Дежавю? Я уже была в подобных условиях, когда нужно было быстро соображать и находить выход из сложной ситуации. Снова рисковать?

– Детка, я требую объяснений. Что все это значит?

– Потом, милый, все потом. Иди за Петром.

Благо функция отсоединения вагонов имелась и была функциональна. Фил с трудом, но все же отцепил состав от головного вагона. Когда вагоны отстали, Фил и я вернулись к бомбе.

– Устройство от панели отключить не получится. Это может вызвать моментальную взрывную реакцию. Поезд не должен доехать, – сообщаю ему, смотря на таймер. – Что делать, Фил? Вагон неуправляемый. Может, повредить топливный блок?

– Слишком сложно. И не факт, что это сработает.

– Тогда ты что-нибудь сделаешь, чтобы еще уменьшить время.

– Серьезно? И как же?

– Отсоедини какой-нибудь провод, – указываю на бомбу.

– Ты думаешь, что это так просто? Время уменьшилось не по моей вине, Эн…

– Никогда не ошибался на обучениях?

– Специально – нет! К тому же это может привести к большей проблеме. Тут нужно знать даже самые мелкие детали. Те две помнишь?

– Еще бы!

– Не думаю, что здесь вообще есть какая-либо возможность обойти систему. Даже рисковать не стану, – скрестил мужчина руки на груди и встал в стойку.

– Тогда какого хрена ты здесь вообще делаешь?! Вали давай на свой вертолет!

– Чёрт возьми, Эн, – выдохнул напарник, вглядываясь в замысловатую систему проводов и микросхем, опутывающих взрывное устройство. – Это не просто бомба. Это что-то новенькое. Я таких схем раньше не видел.

Внезапно поезд резко накренился на повороте. Красные огни замигали чаще, предупреждая об опасности. Секунды текли мучительно медленно, а таймер неумолимо отсчитывал минуты до катастрофы.

В этот момент поезд влетел в тоннель, и тьма поглотила нас, оставив наедине с тиканьем смертоносного механизма и бешеным биением сердец.

Несколько минут мы молчали, тупо уставившись на таймер. Если честно я еще раньше придумала способ, и он ничем не отличался от прежних двух. Но все же ждала, когда Филипп выдаст что-то более действенное. Нет, я прекрасно его понимаю в этой, казалось бы, безвыходной ситуации. Самой не очень-то хотелось возиться с проводками и микросхемами…

– Теперь понятно, почему система ее не идентифицировала, – вдруг сказал Фил.

– Тебе повезло, что я здесь, – замечаю ему. – Нужна схема путей, – нахожу в своем телефоне карту железнодорожных путей. – Ищем ближайшие железнодорожные тупики. Такие пути не имеют продолжения и перекрываются стенкой. Благо они в наше время высокие и достаточно прочные. Надеюсь, это поможет. Нужно предупредить о нашем визите. Люди не должны пострадать.

Такой тупик нашелся. И даже не один, а два, что весьма повышает шанс на то, что если не сработает первый, то второй точно остановит этот прочный вагон. Мы смогли направить несущийся на скорости вагон к цели и выпрыгнуть из него.

От удара в стенку вагон сошел с рельс и пролетел вперед, пару раз перевернувшись. А уже от всего этого механизм бомбы пришел в действие и произошел большой «бум». Пострадали стоящие рядом составы, и почву разворотило так, что образовался небольшой кратер.

– Черт, Эн, тебе снова это удалось, – простонал мужчина, переворачиваясь на бок и кашляя.

– Как сказать. Я уничтожила дорогущий вагон.

– Правительство это уладит. Не думал, что он выберет поезд в этот раз.

– Уже третья по счету, Фил. Нам нужно обсудить это, – с грустью произнесла я, поднимаясь с земли на ноги.

Мы зашагали по путям к пылающему вагону, оценивая масштаб произошедшего.

– Работы будет – до жопы, – пробубнил мужчина, затем обратился к коллеге: – Знаешь, Эн, я рискую своей жизнью и поэтому требую хоть немного уважения к себе.

– Спасибо за помощь, Фил, – процедила я, потирая больное плечо.

– Простым «спасибо» не отделаешься.

– Найди останки этой «крохи» и проверь каждую грёбаную деталь. Мне нужны ответы, Филипп. Дай мне информацию, и тогда поговорим о деле.

– Вы снова отличились, майор. Разворотили дорогущий вагон. И свою тайну не сохранили.

– Простите, полковник. Что будет с Сомом?

– Раз в нем больше нет необходимости, тебе придется его оставить. Надеюсь, это не проблема?

– Нет.

– Проведем беседу. Припугнем. Заставим подписать кое-какие бумаги. Будем наблюдать за ним некоторое время, пока не убедимся, что ему можно верить, – полковник немного помолчал, прежде чем продолжить. – Что там было, Эн?

– Сложный механизм, как сказал Филипп, – лениво сообщаю я. – Еще не изучен. Исключает функцию обезвреживания на месте… и тому подобное. Система не смогла ее идентифицировать. И это в мире, где искусственный интеллект контролирует все системы безопасности на планете, и ни один объект, представляющий потенциальную угрозу, не может ускользнуть от её всевидящего ока. Думаю, мы имеем дело с профессионалом.

– Ясень пень! – издал смешок мужчина. – Любитель такого не сотворит.

– А что думает Искра?

– Она прорабатывает полученную информацию, – он сказал это без особого удовольствия. – Но я сомневаюсь, что вообще что-то найдет.

– Я не доверяю ей, полковник.

– Что ж, не ты одна такая, – мужчина встал из-за стола, подошел к толстенному тонированному окну и глубоко вздохнул, посмотрев на улицы города.

– Печально осознавать то, что мы подчиняемся машине.

– Не просто машине, Эн. Это искусственный интеллект. На твоем месте я бы опасался говорить подобное вслух.

– Не в моих правилах бояться того, чего я не могу увидеть.

– Система – единственное, что у нас теперь есть.

– Мы сами позволили ей властвовать, сэр. Я все же надеюсь, что существуют места, где ее нет.

– Не знаю как другие, но я разделяю твои действия… по поводу бунтарей, – тихо произнес он, продолжая смотреть в окно. – То, что ты на их стороне и пытаешься помочь, может сыграть нам на руку. У Искры, как у любой системы, есть уязвимое место.

– Знать бы, где это место, – прошептала я.

– Фантом знает. Просто будь осторожней, Эн, не дай ей себя поймать.

Мы молчали некоторое время. Полковник стоял спиной ко мне, а я разглядывала трещинки на столе из темного дерева. Эта комната полностью изолирована. Здесь нет электроники и стены по двадцать сантиметров толщиной.

– Это ведь не совпадение, полковник, верно? В самолете и на теплоходе я тоже сопровождала важных ученых персон. Все три «крошки» были похожи, а значит, это был один человек. Какого хрена?! Все три миссии были засекречены. Может, я чего-то не знаю? – смотрела на мужчину пытливым взглядом. – Кто они?

– Ученые, Эн.

– Так просто?

– Их объединяет лишь наука.

– Наш таинственный друг тоже знает толк в науке. Этих ученых, ровно как и нашего незнакомца, связывает не только любовь к науке. Это прирожденные гении, полковник. А что такое гений? Высшая степень проявления таланта, уникальность, результативность, незаурядный ум. В наше время эти люди могут создавать не только жизнь, но и хаос.

– С хаосом я согласен, – бубнил мужчина, видя результат в окне.

– А что если он не ограничится лишь подрывом транспорта? Если он пойдет дальше и придумает что-то более масштабное? Нельзя недооценивать врага. Он все знает. Знает нас. И это большая проблема. Какие цели он преследует на самом деле? – последнее я произнесла чуть тише.

Полковник напряг плечи и спину. Сейчас он был похож на каменную глыбу.

– Третий раз, сэр. Как назвать то, что произошло? – задумалась я. – Не знаю почему, но мне кажется, что он был в поезде, был в самолете и на теплоходе тоже. Я просто не смогла его уловить. Он будто… даже не знаю, как это объяснить.

Мужчина как-то странно вздохнул, пару раз моргнул и повернулся ко мне лицом.

– Не имеет кода? Ты же не радар, чтобы улавливать все сигналы на свете. Хотя твои способности меня удивляют.

– Сэр, я серьезно.

– Хорошо, – полковник сел в кресло. – Допустим, что случайная ошибка переросла в нечто большее…

– Ошибка, полковник? Что вы называете ошибкой?

– Ученым был только Петр. Второй, которого ты сопровождала в самолете, не был ученым, Эн, – вдруг признался полковник. – Он был обычным банковским клерком. Другом моего давнего знакомого. В науке – полный ноль. Зато в счете денег – ас. А первый – руководитель поисковой группы…

Я тупо уставилась на мужчину в попытке понять услышанное.

– И в чем же ошибка?

– В том, что учеными их считала только ты, а гений же ничего о них не знал. Ему было плевать на людей, которых ты сопровождала. Дело в другом. В эмоциях. Если подумать, то такие люди, вроде него, очень близко воспринимают критику и личные неудачи. Я уверен в том, что случившееся на теплоходе сбило его с толку. Представь возмущение гения, когда его план разом рухнул. Бомба не взорвалась на суше, а ушла на дно вместе с теплоходом. Это вызвало недоумение и интерес. Когда все пошло не по плану во второй раз, то его интерес лишь усилился. Казалось бы, как можно спасти людей в самолете находящемся в воздухе? Но ты и тут справилась. Третий раз – и снова промах. Я бы на его месте запереживал о своей репутации.

– Вы сейчас намекаете на то, что он делает это из-за меня? – не совсем поняла я.

– Весьма вероятно, что дело не в тех людях, а в тебе самой. Это азарт. Теплоход стал стартовой точкой.

– Не вижу никакой связи со мной.

– Что здесь непонятного? Один псих решил подорвать теплоход с людьми на борту, но его план рушится. Почему?

– Вмешалась я.

– Он испытывает тебя. Ты сама сказала, что все три миссии были засекречены. Я сам придумал миф про ученных, потому что нужно было сохранить анонимность персон. Никто об этом не знал, кроме нас. Банковский клерк, руководитель поисковой группы, ученый – да, они важны. Но не для него.

– Даже если так, то откуда такая уверенность, что я все же вдруг обнаружу устройство на втором и третьем объектах и спасу людей? Он не может знать, когда и где я буду находиться. Может, ему кто-то докладывает… из наших?

– Исключено. Нужен ключ доступа, чтобы открыть файлы. Они меняются каждые полчаса. И только я их знаю. Вряд ли у него есть способ узнать то, что хранится в моей голове. Вероятно, у гения очень сильно развита интуиция. Как и у тебя. Иначе не скажешь.

– Если он настолько хорош, тогда ему необязательно быть в центре событий, верно? – решила я, откинувшись на спинку стула.

– Я не исключаю, что он находился среди пассажиров, – выдал полковник, затем добавил: – И теперь я точно уверен, что он знает тебя в лицо.

– Если он, правда, находился на борту двух последних, то я крупно облажалась, сэр. Я не смогла его уловить. Мой радар на него не действует.

– Что ж, похоже, ты нашла своего Мориарти, майор.

– Я вас умоляю, полковник!

– Несмотря на сложившиеся проблемы, я хочу, чтобы ты отдохнула. Возьми отпуск. Съезди куда-нибудь. А мы тут разберемся. И это приказ. Слышал, Филипп рвется в твою команду?

– Мне не нужна компания.

– Почему нет?

– Я не против напарника, полковник, и дело не в том, что это ваш сын, просто…

– Не хочешь рисковать? Понимаю. Но он заинтересован, Эн. Тебе стоит дать ему шанс проявить себя. Хотя бы на время, пока его пыл не угаснет. При большом желании Филипп бывает полезен.

– Он умница, правда. Но вы возлагаете на него слишком большую надежду. Вряд ли ему захочется сменить вас после вашей отставки.

– Я его отец, Эн.

– И поэтому просите меня взять его к себе?

– Исключительно в целях воспитания.

– Тогда заранее прошу прощения, если буду к нему строга и требовательна.

– Прощаю, майор. И разрешаю действовать жестко.

– Это все, что я смог найти, – указал Филипп на стол, на котором лежат сохранившиеся обломки самодельного устройства.

– Он никогда не ошибается с местом и временем. Как это выходит?

– Рискну предположить, что вы оба – интуиты. И даже больше – сенсорики. Магниты.

– Что за научная хрень?

– Это не хрень. Вы интуитивно связаны. Чувствуете друг друга на расстоянии. Это не обязано, что вы имеете родственную связь, просто… Научно необъяснимо, как такое происходит, что разные люди ощущают друг друга, тянутся друг к другу, находясь далеко. Я бы объяснил это, если бы ты была андроидом или хотя бы напичкана роботизированными протезами, которые можно отследить, но ты – полностью живой человек.

– Значит, он может чувствовать меня на расстоянии?

– Но он не мог знать наверняка, что ты справишься с поставленной задачей. Для него это тоже некий эксперимент.

– Но вышло именно так – я справилась. И это бесит! – злобно выдала я, потирая лицо ладонями. – Кто он такой? К чему все это? – указала я на стол.

– Этот бесполезный хлам, – разочарованно вздохнул Филипп.

– Все так печально? – я подошла ближе к столу. – Кто-то очень умный и талантливый собрал эту «крошку». Почти как ты, Филипп.

– Ты мне льстишь, но спасибо. Мы с Петром поинтересовались у других ученых, когда-либо работающих с взрывными устройствами, и все как один говорят, что не знают ни способа обезвредить, ни того, кто может сделать подобную штуку. Он мог бы получить Нобелевскую премию, если бы она все еще существовала.

– А ты? Ведь только ты видел все три вблизи и трогал их.

– Я не так безумен.

– Уверена, его талант был недооценен в свое время. Непризнанный гений. Лишенный внимания самоучка. Такие превосходят своих учителей во всем. Идеальные умы. Жаль, что он преступник.

– Внешне «крошки» похожи, – задумался Фил, обращая мое внимание на обломки. – Внутри, как я успел заметить, расположение деталей разнится не так сильно. Некоторые детали вообще странные на вид и консистенцию. Прочность и толщина металла, или чего-то похожего на металл, тоже немного отличается, что можно сказать и о весе. Он будто… импровизирует.

– Точнее сказать, подходит к делу творчески.

– И его познания удивляют.

– Ты им восхищаешься? – заметила я его скрытое удовольствие.

– Немного. А ты нет?

– Для меня это – лишь механизм, а для него – искусство. Я знаю только то, что у подобного рода механизма есть функция выключения, Фил.

– Некоторые управляются дистанционно, на расстоянии…

– Я хочу знать все об этом, – потребовала очень серьезно.

– Я только начал входить во вкус, а ты уже раздаешь команды.

– Хочешь работать со мной, привыкай к тому, что я требовательна и строга. Смог бы создать что-то подобное? И сколько времени ушло бы на изобретение одной такой?

– В лаборатории, если мне дадут помощников и… инструкцию…

– В полевых условиях и без помощи посторонних. В короткие сроки.

– Это маловероятно.

– Но возможно, так?

– Хочешь сказать, что он делает их во дворе своего дома? Это же бред!

– Просто подключи свой дар, Фил. Мне нужно чтобы ты хотя бы попытался воссоздать одну такую. Необязательно точную копию. Используй его талант и идеи. Найми людей. Но она должна быть супер сложная и… – думала я, жестикулируя руками. – Комфортабельная, что ли.

– Ты имеешь в виду – меньшего размера? Зачем тебе это?

– Пока не знаю. Мне нужно любыми способами выманить его на свет. Сбить с толку, понимаешь? В мыслях есть кое-какие задумки…

– Если он делает такие вещи сам в полевых условиях, тогда этот человек – супергений.

– Хватит его восхвалять, Фил! Считаешь его выдающимся гением? Раз так, то постарайся расширить границы своего сознания, подсознания и учись у этого гения. Любой гений безумен, Фил.

– Я – не он, Эн.

– Стань им. Корабли, самолеты, поезда… Что-то мне подсказывает, что мы должны быть во всеоружии. Мы должны предугадать его следующий шаг.

– Значит, ты исключаешь личный мотив? – настороженно поинтересовался мужчина, взял со стола деталь и стал ее рассматривать.

Я глубоко вздохнула.

– Я – особый агент Департамента Кибербезопасности. У любого преступника, который сейчас отбывает долгий срок, есть что-то личное ко мне.

– Но он другой…

– Этот, – указала я на детали, – не является исключением. Могу лишь сказать, что ему небезразлично все происходящее. Он увлечен игрой. Он не выдвигает никаких требований. Не берет заложников. Просто оставляет подарок и исчезает. Ему интересно наблюдать со стороны за тем, как я выкручиваюсь из ситуации.

– И все же личный мотив есть, – заметил Фил.

– Может, полковник прав…

– Отец уверен, что дело не в людях, верно?

– Он бывает крайне убедительным. Умеет переводить стрелки на других. Но это ничего не меняет. Есть причина и последствие.

Фил слушал внимательно каждое мое слово. Ему была интересна я как личность, и мне это нравилось. Никто так не смотрел на меня, как это делал Романов.

– Посмотри сюда. Это соединительный шов, – указал мужчина на металлическую деталь. – Он явно много работает по металлу и слишком осторожен. Шов выполнен достаточно тонко. Не каждый сварщик будет так старателен. Вот на этом имеется очень точный срез, – Филипп показал другой кусочек. – Плазменный или газокислородный станок с числовым программным управлением. Такие еще существуют, но достать сложно. Ручным инструментом такой плотный металл не прорезать. Но у каждого ли в гараже имеется подобный станок? А сварочный аппарат? Это все можно купить через интернет и через подставных лиц. Но это еще меньшее из проблем. Такой металл имеет свойство распадаться при сильном нагреве.

– То есть он сгорает?

– Полностью. Эти обломки я нашел далеко от места взрыва. И это единственное, что у нас вообще есть.

– Поэтому мы не могли обнаружить другие. Не мог же он все сделать сам и не быть замеченным? Разве охрана пропустила бы его к поезду?

Фил выводит на экран ноутбука видео.

– Прислали сразу.

Я внимательно наблюдала за происходящим на экране. Около двух часов ночи человек… Даже не человек, а просто тёмный силуэт, похожий на человека, пробрался к вагону. Его движения были плавными и почти бесшумными, словно он скользил по земле, а не шёл.

Я затаила дыхание, вглядываясь в зернистое изображение с камеры наблюдения. Силуэт остановился у двери вагона, достал что-то из кармана и начал возиться с замком. Его пальцы двигались с поразительной ловкостью, будто он проделывал это сотни раз. Входит в вагон. Вспышки внутри вагона говорили о сварке. Затем он вышел.

Внезапно экран моргнул, и изображение на мгновение пропало. Когда оно вернулось, силуэт уже исчез. Я увеличила изображение, пытаясь разглядеть детали. И тут заметила это – едва заметное свечение, исходящее из щелей между дверями вагона. Оно было слабым, почти невидимым, но несомненно присутствовало.

– Так просто? Как охрана его пропустила? Почему «кроху» не нашли при осмотре вагона?

– Мы проверили всех сотрудников, кто был в поезде и нашли кое-что более интересное. В то утро машиниста, который должен был следить за движением поезда, внезапно заменили новеньким. И новенький был в поезде. А затем выяснилось, что подобное произошло днем раннее с парой охранников. Только вот при проверке данных система выдает ошибку. Никаких совпадений с реальными людьми.

– Программный сбой?

– Их просто не существует.

– Фантом, – прошептала я.

– Я уверен в том, что это устройство и уничтожило систему поезда, когда тот начал свое движение.

В помещение входит встревоженный полковник. Мужчина пододвигает стул ближе к столу, садится на него и тяжело вздыхает. Затем поднимает на меня глаза.

– Час назад в аэропорту задержали подозрительного человека. При осмотре багажа был обнаружен черный камень.

– «Черные слезы»? Здесь? – мое сердце вдруг сжалось от ужаса.

– Всего один. И его уже проверяют, – выдыхает полковник, затем как-то странно отводит взгляд в сторону и поджимает губы. – Пару дней назад на банковский счет задержанного поступила довольно внушительная сумма. Деньги были перечислены со счета некого Бориса Одли, проживающего в данный момент на острове «Сокол» и считается одним из самых богатых людей мира.

– Одли? – не поверила я и встала со стула.

– Успокойся, Эн. Держи себя в руках. Даже если ты рванешь туда, то к нему так просто не подберешься. Остров – его собственность. К тому же охраняется наемниками. Сам он неприкосновенен. Не стоит испытывать судьбу и рисковать уровнем. Я пошлю к нему людей для выяснения.

– Дайте мне эту миссию, сэр.

– Чтобы ты сорвала ее и лишилась статуса?

– Сэр, появление «слезы» здесь спустя столько лет не может быть простым совпадением.

– Я тоже так думаю. Но в данном случае необходимо действовать очень аккуратно и тихо. Вопросов много. Давай будем решать все по мере их поступления и без истерик, ладно? Ты мне нужна. Сначала – таинственный гений, потом – Одли.

Полковник похлопал меня по плечу и ушел.

Я сталкивалась с Одли лично только раз. И безумно хотела встретиться снова. Не может быть, чтобы это было совпадением. Имя Бориса Одли фигурировало в деле о краже «черных слез» несколько лет назад. Камни были украдены, перепроданы, а затем утеряны. Одли тоже исчез.

Тогда выяснилось, что эти камешки при должном применении имеют свойство распадаться и превращаться в особо мощное химическое оружие.

Какой-то безумный египетский ученый несколько веков назад пытался придумать лекарство от всех болезней, но перестарался, и лекарство превратилось в ядовитое вещество, способное убивать целые районы и даже города. В твердом состоянии они бесполезны, но вот в жидком…

Из исторических сводок:

В древних свитках, обнаруженных в заброшенном храме Хатшепсут, было найдено упоминание о Хепри-Ка, жреце-алхимике, который посвятил свою жизнь поиску эликсира жизни. В 1350 году до нашей эры он создал Философский Камень Жизни – субстанцию, способную излечивать любые недуги.

Но судьба сыграла злую шутку. Когда камень попал в руки завистливого фараона, тот приказал усилить его свойства. В результате экспериментов вещество мутировало, превратившись в смертоносную Чёрную Квасцу.

В твёрдом состоянии кристаллы выглядели как обычные чёрные камни, но стоило им соприкоснуться с влагой, как начиналось нечто невообразимое. Жидкость приобретала свойства сильнейшего нейротоксина, способного проникать через любые барьеры.

Древние тексты предупреждали: «Когда Чёрная Квасца встретит воду, реки станут смертоносными, воздух наполнится ядом, а земля отвергнет всё живое». И теперь, спустя тысячелетия, это пророчество начало сбываться.

Группа археологов случайно обнаружила запечатанную лабораторию Хепри-Ка. Среди артефактов они нашли несколько кристаллов загадочного вещества. Не подозревая об их истинной природе, они взяли образцы для исследования. И по всему миру начали происходить странные случаи массовой гибели животных и растений вблизи водоёмов…

А затем еще один безумный гений спустя век, получив камни, придумал машину, которая как раз наделяет камни энергией и превращает их в жидкое вещество.

– Отец прав.

– Я знаю, Фил.

– Ты ведь… его вспоминаешь? – осторожно спросил Фил, заметив мое встревоженное состояние.

– Прошло много лет, Фил. Но да, каждый грёбаный день!

– Хочешь поговорить об этом? За стаканчиком в баре?

– Я выпью, но обсуждать с тобой ничего не буду.

– Как скажешь.