Тайна пятого подъезда
Omnia vincit amor et nos cedamus amori
(с лат. – Любовь побеждает всё, так давайте покоримся любви)
Привет! Вы хоть раз в жизни интересовались, как познакомились ваши родители? Нет?! А я – да! И знаете, скажу из личного опыта – спросите, вдруг и вашей семье найдётся нечто удивительное, а если нет – тоже не беда. Отец не любил распространяться о тех днях, мама же охотнее вспоминала прошлое, и с её слов я долго была уверена: банальная школьная дружба, постепенно перешедшая в более глубокие отношения. Брак одноклассников не редкость. Правда, не всегда подобный союз сверстников оказывается долговечным. Увы и ах! За примерами далеко ходить не надо. Небось сами на вскидку без труда назовёте таких из числа знакомых. В общем, я долго пребывала в блаженном спокойствии, пока бабушка не проговорилась: родители не просто сидели за одной партой, но маму удочерила семья отца, и в школе моих предков часто считали братом и сестрой, кем они по рождению, конечно, не являлись. Скажите, довольно банально. Согласна. Девочку-сироту взяли в дом, воспитывали наравне с родным чадом. Бывает. У нас много благородных людей, готовых бескорыстно помочь, как говорится, ближнему. Читала: сегодня встречаются семьи, где пять-шесть и более приёмных детей вдобавок к трём-четырём собственно рождённым.
Безусловно, мне стало очень любопытно, почему маму удочерили? Как решились на сей непростой, ответственный шаг? Почему предпочтение пало именно на неё? Ведь наверняка дедушке и бабушке изначально предлагали не одного ребёнка для усыновления. Были же варианты! По крайней мере, так в банальном фильме: приходит пара в детдом, наставники суетятся, показывают воспитанников, конечно, так, чтобы последние до поры до времени не видели посетителей, намекают, подталкивают к «правильному» выбору. Вопросы роились в голове, я подолгу не могла заснуть, фантазируя и представляя события тех дней. Да, пришлось включить буйное воображение, ибо никто мне так и не рассказал, как было дело. Папа пожимал плечами – ему на тот момент стукнуло лишь двенадцать, и он не знал мотивов родителей. Для мамы удочерение оказалось полным сюрпризом. А единственная надежда – любимая бабушка – практически всё напрочь забыла: «чего хочешь, внученька, мне же девятый десяток пошёл» – твердила она, теребя в руках носовой платок. Недосказанность чувствовалась, я не сомневалась – родители не договаривают, но не скажешь же им это прямо в лицо. Грубо, некультурно. Вскоре у меня закрутился первый серьёзный, как я тогда думала, роман, и мне стало не до разгадывания семейного ребуса.
Прошло много лет, ни бабушки, ни мамы уже не было в живых, да и отец чувствовал себя всё хуже. Такова жизнь: родители уступают место детям, дабы те вырастили собственных детей, и сами ушли в мир иной. Так без конца, жизнь и смерть шествуют рядом. Нагнала тоску? Извините, нахлынуло. Вернёмся к истории.
Однажды утром, когда я, как обычно, принесла папе лекарства, он не отпустил меня от постели, а нежно взял за руку и попросил присесть. Не буду ходить вокруг да около, скажу сразу: и отец, и мама всегда помнили, как познакомились, эта фантастическая встреча привела к невероятному событию, участниками которого они стали.
Случилось всё, когда папе едва исполнилось двенадцать лет. Его отец, то есть мой дед, был военным и постоянно колесил по необъятной стране, служа то в одном, то в другом гарнизоне. Иногда это были военные городки, расположенные в глухой местности, где до ближайшего жилья сотни километров. Порой – воинские части в черте населённого пункта. Как раз такая находилась и в городе, где я родилась, и где спустя годы дед поселился, выйдя в отставку. Впрочем, я немного забегаю вперёд.
Дед регулярно менял места службы, отец, соответственно, школы. Папа, как я говорила, в то время – сопливый юнец. Едва он заводил друзей на новом месте, как приходилось прощаться, ехать на другой конец страны. Из-за постоянных перемещений папа, приходя в класс, неизбежно оказывался в роли «новенького», «пришлого», «временщика» и часто по этой причине бывал бит сверстниками. Сложно влиться в сложившийся годами коллектив! Безусловно, отец не тушевался и, раз того требовали обстоятельства, мог помахать кулаками. Один на один куда ни шло, а против нескольких? Иногда получалось, чаще – нет. На конфликты между детьми взрослые в те времена смотрели проще, да и сами драчуны могли уже на завтрашний день стать чуть ли не друзьями, сказав примерно следующее: «молодец, здорово врезал, никогда бы не подумал, что ты такой смелый, настоящий пацан». Только подобного признания для настоящей дружбы всё равно мало, надо иное. Банальная общность интересов, например. А откуда ей взяться у «коренного» и «пришлого»?
Неспособный стать среди сверстников «своим», отец много времени проводил один. Сейчас в подобной ситуации ребёнок часто уходит во Всемирную паутину – интернет, ища там понимания, поддержки, друзей, новых увлечений. И это не есть правильно! Ничто не заменит личного общения тет-а-тет. В те времена компьютеры только появлялись, занимая целые комнаты. Огромные, гудящие, мигающие лампочками шкафы. Съёмные диски размером с микроволновую печь, картонные перфокарты. Сложно представить, если не видеть вживую. Телефоны – стационарные, примитивные, без дополнительных функций, лишь диск для набора номера, и то такой «продвинутый» аппарат был отнюдь не в каждом доме, как и цветной телевизор, магнитофон и много ещё чего.
Отец убегал на какой-нибудь пустырь, водохранилище, поляну ближайшего лесного массива, в зависимости от того, что находилось поблизости от части. В нашем провинциальном городке этим местом уединения стал микрорайон старой застройки, предназначенный под снос. Жителей давно выселили, даже снесли несколько зданий. Потом дело застопорилось, вернее, полностью остановилось. Так и возвышались ветхие пятиэтажки посреди огромных гор кирпича. Папа любил побродить по руинам, заглядывал и в заброшенные квартиры, многие из которых оказались не заперты, поскольку ничего ценного не осталось: жильцы всё забрали с собой.