Истории Кваэр

Прибытие

Крепость стояла у края леса. К ней большим потоком неспешно стекались экипажи и люди. Серую кладку стен крепости испещряли вертикальные трещины, в некоторых местах камни и вовсе отсутствовали, отчего в стенах зияли темные дыры. Возможно, недостающие камни использовали, чтобы замуровать окна, а может они просто вывалились от разрушительного действия времени. Нижние оконные проемы были наглухо заделаны камнями, а верхние забиты досками в несколько слоев, чтобы ни один лучик света не мог проникнуть внутрь.

В самом центре крепости высилась небольшая башня, у подножья которой располагалось широкое каменное здание в несколько этажей. Помимо замка и башни, на территории крепости было множество крошечных деревянных домиков и сараев. Постройки соединяли протоптанные тропинки, а от главных ворот к замку вела криво вымощенная дорожка из брусчатки. Половина брусков была покрыта трещинами, а в расстояние между ними легко мог угодить каблук сапога. Деревьев и растений на территории замка и за его пределами практически не было. Лишь невысокая темно-зеленая трава да пожухлые листочки застилали открытые участки земли.

Это место казалось нежилым и явно неподходящим для знатных особ, однако по крепости постоянно бродили люди. Они двигались быстро, не желая задерживаться под палящими лучами солнца. Верхние этажи замка, в которых всегда жарко и душно, были отданы прислуге. Нижние, подземные комнаты, где всегда тихо и прохладно, предназначались для хозяев и гостей. Главное убранство богатых домов находилось под землей. Бесконечные каменные проходы простирались не только под замком, но и за его пределами. Подземные коридоры, наполненные прохладой и мраком, освещали небольшие факелы на стенах. Эти проходы вели во множество безупречно украшенных комнат.

В здешних краях габаритами крепости никого не удивить. О богатстве человека, с недавних пор, было принято судить по размеру главной винтовой лестницы в доме, уходящей глубоко под землю, а также по масштабам главного зала. Гости, приехавшие к хозяину замка, не уставали восхищаться величиной этих двух атрибутов. Одни только гладкие каменные перила, толщиной со ствол сосны, заставляли всех завистников открывать рты.

Огромную двустворчатую дверь на самом нижнем этаже, с начищенными до блеска золотыми вставками, открывали четверо крепких слуг. Она вела в гигантский зал, наполненный полумраком. Только большая сверкающая люстра и десятки прикрепленных к стенам фонарей освещали помещение. Мозаичный пол, только что натертый воском, так и сверкал.

Среди гостей были главы знатных семей, элитные воины, командующие и несколько бывших приближенных правителя. В зале стоял шум, множество голосов спорили, ругались. Кто-то не стеснялся переходить на крик, отчего величественная люстра под потолком начинала колыхаться.

Помимо различных угощений, хозяин приготовил для гостей сюрприз – он пригласил «Кваэр». Исследователи, приключенцы или просто путешественники, они побывали почти в каждом укромном уголке Нокта. Они не засиживались на одном месте слишком долго, поэтому найти сразу всех «Кваэр» в одном месте было редкостью. Хозяин кинул клич во все ближайшие трактиры и забегаловки в надежде, что на его прием придёт хотя бы один. Богатые люди обожали их слушать. Баллады, истории, песни – каждый из группы за долгую жизнь накопил уйму занятных историй. Мир мертвых изобилует странными созданиями и богат на загадочные происшествия.

С противоположной стороны от входа в зал толпа окружила одного из «Кваэр» – высокого худощавого юношу, который стоял на небольшом постаменте. Его темно-рыжие волосы были аккуратно зачесаны назад, цвет глаз переливался от зеленого к черному, отчего в темноте казалась, что зрачки имеют острые шипы. У пошитого по фигуре пальто с высоким воротом были закатаны рукава, открывающие жилистые руки с множеством мелких, едва заметных шрамов. На запястье левой руки красовался кожаный ремешок с металлическими вставками, изображающими голову чудовища и острые концы его хвостов. А на правой руке виднелась алая металлическая нить. Она была вшита прямо под кожу, но это не мешало ей блестеть в свете факелов. Юноша носил ее с гордостью, ведь это был армейский знак отличия. Парень увлеченно рассказывал об одном из своих приключений. Публика была словно под гипнозом: история буквально заворожила гостей. Услышав несколько фраз, они невольно замирали и прислушивались, забыв о своих делах.

В углу зала стояли и другие приключенцы. Они старались держаться поодаль от гостей и не попадаться никому на глаза. В этот раз жребий – быть в центре внимания – вытянул Люциан. Сегодня на его плечах лежала нелегкая задача – страдать за всех. Путешественников не раз приглашали на подобные мероприятия, однако они редко соглашались. Богатые снобы обладали как объемистыми кошельками, так и невероятным самомнением. Они не стеснялись прервать рассказ и начать доказывать, что тех или иных чудовищ не существует, или же нагло настаивать, что истории путешественников – выдумка. Поэтому перед прибытием на подобные празднества, члены «Кваэр» всегда играли за право быть главной куклой для битья весь вечер. В этот раз у Люциана в руках были самые худшие карты в его жизни, поэтому он терпеливо ждал, когда появится очередной желающий с ним поспорить. Гости все еще прибывали, так что это был вопрос времени и количества выпитого.

Вечер подходил к середине, Люциан только начал свою историю про туманные земли, что, как чрево огромного сказочного существа, поглощают людей и изрыгают в тени чудовищ. Вдруг он увидел, как медленно открываются створки входных дверей. Все были поглощены своими делами и беседами, поэтому никто не заметил прибытия очередного гостя.

Его длинные черные волосы были убраны в хвост, пара непослушных прядей спадала на лоб. Глаза насыщенного золотого цвета, с дымкой по краям радужки, взор устремлен вперед. Высокие скулы и мягкие черты лица заставляли его выглядеть немного моложе, чем ему самому хотелось. Изящные руки, лишенные шрамов, но так жаждущие их, лежали на рукояти меча в необычных ножнах. На старой дубленой коже красовался знак Экзеста – легендарного кузнеца Нокта – и множество небольших нашивок, каждая из которых напоминала о том или ином приключении. Легкой и быстрой походкой он вошел в зал, оглядел комнату и мысленно отметил величавость убранства, а также его крайне скверное исполнение и чрезмерную вычурность.

Люциан изо всех сил сдерживал улыбку, стараясь сохранить лицо невозмутимым. Он не видел Рэйгаса очень и очень давно. Встретившись глазами с другими путешественниками, Люциан легонько кивнул в сторону входной двери. Пообещав скоро вернуться и быстро покинув свой постамент, он молниеносно, но аккуратно пробрался к остальным членам «Кваэр».

Рэйгас выделялся на фоне своих товарищей, выражение на его лице выдавало усталость после долгой дороги. Путь из мира живых никогда не был коротким. После теплого приветствия товарищи единогласно решили пропустить по кружке Млечности где-нибудь на окраине сразу после окончания вечера. Холодный напиток, нежно мерцающий в полутьме, идеально подошел бы для такого случая.

Крепость оставалась позади, и путешественники не спеша шли по широкой дороге. По ее краям кое-где росла измученная солнцем трава, а на открытых полянах там и тут встречались жухлые проплешины. Лишь огромные кроны деревьев давали немного спасительной тени. Иссушающие лучи солнца практически не давали тепла. Из-за такой погоды почти все люди, выходящие на улицу, старались не оставлять ни единого открытого участка кожи.

Путешественники все как один носили длинные тяжелые плащи с глубокими капюшонами, руки у всех были в перчатках.

В середине пути Рэйгас попросил взять небольшой перерыв, он слегка отвык от таких условий, да и усталость после долгой дороги давала о себе знать.

Опершись на большое тенистое дерево, Рэйгас достал маленькую флягу, смочил горло и с тяжелым вздохом посмотрел на солнце. Огромный огненный шар медленно вращался вокруг своей оси, прикрепленный цепью к гигантским сводчатым черным аркам, стоящим крест-накрест. Их основания лежали за горизонтом, далеко в туманных землях. Из любой точки Нокта, подняв голову к небу, можно было увидеть черный как смоль стержень арки. Никто не знал, из чего была сделана эта конструкция и как она могла удерживать искусственное светило. Но даже этот шедевр извращенной инженерной мысли не вызывал в Рэйгасе столько отвращения и раздражения, как стоящее поотдаль за кустами сооружение из грязно-черного стекла и камня, выплевывающее в небо облако пепла, что почти сразу растворялся в воздухе. С одной стороны к этой постройке примыкал деревянный короб, залитый сверху темно-желтой смолой. Короб выходил из-под небольшой кучи валунов неподалеку.

– Что, соскучился по печкам? – с легкой усмешкой сказал Абай и, стараясь вытянуть Рэйгаса из пучины мрачных мыслей, слегка ударил его по плечу.

Абай был невысоким парнем, немного ниже среднего роста. Темные волосы, спадающие на глаза, острый нос, худое лицо, голубые глаза, небольшой вертикальный шрам в уголке рта.

– Они становятся только омерзительней, – ответил Рэйгас, убрал флягу и легким движением поправил капюшон.

Печи начали появляться в этих землях задолго до ухода Рэйгаса из Нокта. Их создатели заверяли, что это лишь временная мера, что они не нарушают естественного порядка очистки душ умерших. Великая Река Душ, что приносила души людей из мира живых, была заточена в деревянных коробах, а огненное ядро сжигало все, что в него попадало, не давая сильным возможности возродиться в Нокте.

– Давайте побыстрее уйдем отсюда, не хочу заработать ожоги, – сказала Лин.

Несколько туго заплетенных платиновых косичек непослушно вылезли из-под капюшона девушки. Характер Лин был написан у нее на лице: сурово поджатые губы, цепкий взгляд, устремленный вперед. Лицо казалось холодным и бесстрастным. Ее кожа была белая как снег и, возможно, такая же холодная, но никто не мог этого узнать. Лин с легкостью оставила бы любого человека без пальцев, если бы он захотел прикоснуться к ней, не спросив разрешения.

Все молча согласись с девушкой и продолжили путь, допытывая Рэйгаса о его жизни в мире живых – на Земле. Он только успел кратко описать последние события в мире людей, как его попросили рассказать обо всем в деталях.

Из-за холма начал показываться шпиль высокой полуразрушенной башни. Рэйгас сразу же узнал это место. Башню окружали высокие стены, серый камень которых покрылся трещинами и в некоторых местах крошился, словно мел. В самой верхней комнате обвалилась крыша, и тяжелый шпиль с флюгером в форме змеи просел и накренился. Внизу у самой земли стояли широкие подпорки, поддерживающие основание башни, а все прорехи были заботливо залатаны камнями. Из-за того что солнце не передвигалось по небу, предметы всегда отбрасывали тени в одних и тех же местах.

Будучи юнцом, старый командир в отставке Зеон облюбовал это место. В его время здесь были не просто руины, а заброшенная астрономическая башня, в которой каждый желающий за небольшую плату мог посмотреть на звезды, на частички очищенных людских душ, что медленно плыли в глубь небесной темноты, изредка переливаясь самыми необычными цветами, хотя были размером с песчинку. Стоило им немного отлететь, как они растворялись в небесной темноте. С земли их скопление было похоже на пылающую полупрозрачную корону, мягко окутывающую небо и растворяющуюся в небесной дали. Только осколки самых сильных и чистых душ могли вызывать такие явления.

Зеон посещал обсерваторию, когда только поступил на службу. С этим местом у него связана уйма воспоминаний. На накопленные во время службы деньги он решил открыть здесь небольшую таверну. Старая башня находилась в удачном месте, отсюда можно было добраться до Линдеона – известного торгового города, и вокруг было множество богатых поместий, что расположились подальше от столицы. Зеон половину своей жизни был правой рукой самой грани Силы – личного помощника правителя по вопросам армии. Теперь же в его распоряжении была только маленькая таверна. Однако проходя по ней, Зеон чувствовал себя таким же счастливым, словно он опять марширует со своим отрядом по золотым столичным улицам.

Он построил небольшое двухэтажное здание с прочным фундаментом, используя камни из разрушенных стен и местную древесину. Из-за этого любому проходящему мимо казалось, будто таверна была тут всегда. В здании было несколько окон, закрытых плотными ставнями, изнутри они были занавешены темной тканью, так что даже в самое безоблачное время в помещениях царила темнота и спокойствие. Зеон всегда был одет с иголочки – в прямые штаны, белую рубаху и плотный жилет. Он выглядел как обычный мужчина в возрасте: средний рост, седые виски, короткая стрижка, лицо, почти не тронутое морщинами, суровый взгляд. Каждый раз, когда к нему кто-то приходил, трактирщик пристально вглядывался в гостя, словно спрашивая, собирается ли тот принести ему неприятности. Стоило Зеону засучить рукава рубахи, как на свет показывались крепкие мускулистые руки, все в шрамах от укусов и порезов. На левой руке, под кожей, блестела холодная платиновая нить. Ходили слухи, что хозяин таверны может раздавить голову бунтарю одной рукой. Когда его спрашивали, правда ли это, Зеон лишь слегка посмеивался и уходил от ответа шуткой. Лишь раз постояльцы видели, как трактирщик швырнул парня, пристававшего к девушкам, с такой силой, что тот пробил входную дверь, оставив болтаться на петлях пару щепок. С тех пор никто не рисковал устраивать потасовки в таверне «Тень».

Сильные руки Зеона, раньше служившие ему оружием, сейчас помогали готовить лучшие закуски и выпивку в округе. В таверну постоянно захаживали слуги богатых хозяев и закупали по несколько бочек превосходного напитка, и сами пропускали по кружечке. А еще тут бывали и простые землепашцы, и случайные прохожие. Вот и «Кваэр» сегодня решили посетить «Тень».

Шумным облаком приключенцы ввалились в таверну. Только сейчас их задор начал утихать, хотя у каждого был еще как минимум миллион вопросов про жизнь Рэйгаса на Земле.

Внутри здания горели свечи в канделябрах и подсвечниках. Все было сделано из массивной древесины – от стеллажей до барной стойки. Прочный пол без единой скрипучей доски был начищен до блеска, а на стенах висели стяги с изображением военных частей. Зеон с теплотой вспоминал время службы, глядя на них. Столы были хаотично расставлены по залу. Почти все места были заняты, даже на балконе второго этажа. Внутри пахло пивом и мясом, хорошенько прожаренном на углях. Восхитительный запах шел из открытой печи прямо за барной стойкой.

Пока остальные стряхивали с себя дорожную пыль, Люциан быстро скинул капюшон и подошел к стойке.

– Место для четверых найдется?

Зеон, не отрывая глаз от наполняющейся кружки, ответил:

– Есть только места на балконе, но вытяжка забилась, так что, если кто-то начнет курить, придется вам сидеть в густом дыму.

– Господин Зеон, прошу, мы только встретили давнего друга, уже и не надеялись, что он жив, – легко усмехнулся Люциан и протянул трактирщику пару разноцветных кристаллов, каждый из которых имел прямоугольно-спиральную структуру и отливал необычной радужным блеском. Взяв такой камешек в руки, легко ощутить, что он куда тяжелее, чем могло показаться.

– Вы за месяц столько не пропьете, – тяжело вздохнул Зеон и покачал головой, а затем улыбнулся: – Судя по всему, повод и правда стоящий.

В глазах хозяина строгость на мгновение сменилась теплотой.

Зеон взял один радужный вис:

– Тогда с меня лучшее, что есть в погребах, и мы сейчас вынесем вам стол подходящий.

Трактирщик поставил полную кружку выпивки на стойку и кликнул своих помощников. Не успели оставшиеся члены «Кваэр» очистить плащи от пыли, в углу таверны уже стоял большой деревянный стол с кружками Млечности и различными закусками.

Глава 1

Гости таверны начали потихоньку расходиться, некоторых спящих Зеон аккуратно будил и отправлял домой. Путешественники сидели за большим столом, не в силах еще что-то съесть или выпить, в головах была приятная вязкость, а в животах – теплота.

Вдруг спокойствие нарушил звук резко открывшейся двери. Две фигуры появились на пороге, вошедшие были явно взволнованы. Когда новые гости сняли капюшоны, посетители таверны увидели верзилу-парня и высокую пышную девушку.

– Ну и где? Я же говорила, что их здесь не будет, – стараясь отдышаться, сказала Клио, обеспокоенно осматривая посетителей.

– Ну, от земли и правда не увидишь, а вот отсюда их хорошо видно, – сказал Бехимет с легкой усмешкой и направился к столу путешественников.

Завидев старых друзей, Люциан, не скрывая улыбки, встал со своего места и направился к ним. Остальные же, довольно переглянувшись, последовали его примеру. Девушки горячо обняли друг друга – лицо Клио сияло от переполняющих ее эмоций, из-под холодной маски Лин показалась теплая улыбка. Такое редко можно было увидеть. Парни обменялись крепкими рукопожатиями.

– Да что ты как неродной, – весело воскликнул Бехимет и стиснул Рэйгаса в сильных объятиях так, что тому стало нечем дышать.

– Я тоже рад тебя видеть, Бехимет … – ответил Рэйгас, выдохнув последний воздух, что оставался в легких.

Бехимет был высоким и мускулистым, он постоянно слышал в свой адрес слова «верзила», «шкаф», но не обращал на это внимания. Годы тяжелой работы в поле со своей семьей сделали его крепким и сильным. Он был надежным как меч и выносливым как бык. Темные глаза, нос с горбинкой, что появилась из-за неправильно сросшегося хряща, и темные волосы, подстриженные по бокам. Он носил обычные штаны и рубашку, поверх накидывая стеганую куртку.

Клио же хоть и была высокой девушкой, но рядом с Бехиметом казалась крохой. Ее пышные бедра и грудь, хорошая осанка всегда привлекали внимание, а любовь к платьям по фигуре только усиливали эффект. Изящные руки и пальцы она всегда украшала тонкими браслетами или кольцами. Некоторые девушки ей завидовали, кто-то восхищался. Она всегда избегала прямых столкновений. «Шрамы украшают только мужчин», – обожала повторять она.

Рэйгасу потребовалось время, чтобы отдышаться после крепких объятий. Он стоял, опершись на деревянную балку, и наблюдал, как его товарищи о чем-то болтают. Их лица озаряли улыбки. Люциан попал в захват, и Бехимет нагло трепал его по уложенной шевелюре, а Абай хихикал над этой ситуацией. Клио подошла к Рэйгасу сбоку и вытянула руки вперед, предлагая свои объятия, в которые он упал не задумываясь.

Пусть Клио не позволяла беспокойству и переживаниям отражаться на своем лице, внутри нее бушевал ураган чувств и вопросов. «На что пришлось пойти Рэйгасу, чтобы выжить? Через что пришлось пройти?»

Рэйгас освободился из мягких объятий, и на него нахлынули приятные чувства. Это место, этот запах, они снова помогли почувствовать себя в безопасности. Больше нет монстров и чудовищ, людей, жаждущих насадить тебя на вилы или просто убить за пару монет в кармане. Есть полутемная таверна, хорошая выпивка и люди, на которых он мог бы без раздумий положиться.

Люциан вытащил из нагрудного кармана небольшой гребень и несколькими движениями привел волосы в идеальный вид, с наигранным недовольством смотря на Бехимета.

После теплых приветствий все приключенцы, захватив еще пару стульев, уселись за свой стол. Помощники Зеона уже успели выставить пару новых блюд и наполнить кружки.

Разговоры снова зашумели.

– Понимаю, тебя уже могли достать с этим вопросом, но что сейчас твориться в мире людей? Мы там последний раз были еще до пожара в Линдеоне, и уверен, что в мире живых немало чего интересного произошло, – с горящими глазами сказал Бехимет. Он обожал мир людей и если бы мог, то остался там насовсем.

– О-о-о-о, – протянул Рэйгас, – тебе бы там понравилось. Сейчас почти все из металла и стекла, а дома устремляются к небу, они будут повыше любой здешней астрономической башни.

Бехимет немного погрустнел, но Люциан подбодрил его:

– Когда-нибудь проходы вновь откроются и мы снова сможем посещать мир людей. К тому же Рэйгас говорил, что люди теперь немного лучше относятся к своей истории, устраивают выставки, реконструкции, что бы это слово ни значило, так что тебе будет чем заняться.

– Главное, нас с собой не таскай, – тихо подметил Абай, и все за столом расхохотались.

– Но как ты смог прожить там так долго? Почему тебя не постигло отрешение?

За столом повисло молчание. Вопрос Клио был прямолинейным и, возможно, даже бессмысленным. Почти все понимали, что Рэйгас предпочтет утаить личные подробности от чужих ушей, спрятать как можно глубже туда, где их никто не отыщет, как он делал всегда. Однако Клио это не волновало, ее сердце было словно разбито с того самого момента, как хозяин вечера упомянул юношу с золотыми глазами, представившего членом «Кваэр». Она не находила покоя даже в своих мыслях.

Клио была реалисткой и прекрасно знала, что любой ноктиец не сможет протянуть в мире живых дольше пяти земных лет. Словно сама земля начинала отвергать не принадлежащее этому место тело. Любая еда становилась омерзительной и переставала приносить насыщение, а мир мало-помалу терял краски, все вокруг делалось серым, организм слабел день ото дня.

Рэйгас окинул расфокусированным взглядом таверну, словно собирая воспоминания по кусочкам.

– Люди, они и их творчество, поэзия, музыка, мысли о доме. Если найти в мире живых что-то настолько воодушевляющее, оно сможет поддерживать жизнь приличное количество времени. Хотя, только вернувшись в этот мир, я проспал в небольшом трактире столько, что хозяин, верно, подумал, что я больше не проснусь. Неси они мое тело аккуратнее, может, и дальше бы спал, – добавил Рэйгас, разминая рукой шею.

Клио ответ не удовлетворил, она пристально смотрела на Рэйгаса. Юноша, безусловно, был силен, но продержаться под постоянно окутывающим тело разрушением обычное воодушевление не поможет. Во взгляде девушки не было осуждения или злости, лишь искреннее переживание. Люциан только хотел нарушить вновь повисшую тишину, как Клио мягко улыбнулась. В ее голове пронеслось: «Он все тот же».

Переживания Клио немного поутихли, всю дорогу до таверны она думала только о том, что пришлось сделать Рэйгасу с собой, чтобы выжить. Но сейчас он сидел перед ней, словно никуда и не уходил, только помятость лица выдавала небольшую усталость.

– А знаешь, ты поведал нам свою историю, теперь наша очередь. К тому же с твоего ухода мы толком все вместе и не собирались, так что, думаю, у всех найдется что-то интересное, – заговорщически сказал Люциан, окидывая взглядом сидящих за столом.

Абай засиял от радости, вытаскивая из дорожной сумки колоду карт.

– С проигравшего история, – быстро сказал он.

Никто не был против, все любили подобные занятия. В таверне уже стало тихо, почти не было разговоров и оставалась всего парочка гостей. Свечи с тихим потрескиванием догорали на столе. Помощников Зеона не было ни слышно, ни видно, они уже отдыхали где-то в подвале, в обнимку с вяленым куском мяса. Только сам Зеон стоял у барной стойки и тихо протирал кружки и стаканы, раскладывал вымытую посуду по ящикам. Он сам с удовольствием послушал бы какую-нибудь из историй путешественников.

«Кваэр» были одними из Путешественников по мраку – частью отдельной структуры в Нокте, что выполняли небольшие заказы. До прихода тумана путешественники были востребованы, они всегда могли сделать работу быстрее, чем запрос дошел бы до представителей власти или того, кто мог выделить людей. Но затем земли Нокта окутал туман, густой как молоко и непроглядный, что даже свет от костра не пробивался сквозь него – не самое приятное время. Многое изменилось, когда появилось искусственное солнце. Его свет не позволял монстрам вылезать из тени и мрака, это был дружеский подарок соседей – Крувов из смежного мира Юрдуса. Туман отступил и крохотная часть материка слова стала безопасной. Все чудовища теперь обитали в землях, поглощенных туманом, и стоило тени дерева или здания коснуться белой пелены, как это открывало путь для его ужасных обитателей к своей добыче. Однако на оставшемся крохотном клочке земли, властям стало куда проще решать проблемы населения. Это отобрало львиную долю работы у путешественников. Теперь заказы были в основном на сопровождение в землях, близких к туману, или, что еще хуже, – на вылазки в сам туман. Несмотря на то что с вылазок мало кто возвращался, желающих пополнить ряды бесстрашных покорителей безлюдных земель меньше не стало. Связано ли это с тем, что путешественниками становились в основном те, кто даже после смерти не находили покоя, или же с высокой стоимостью такой работы, ответить сложно. Тем, кто шел в путешественники, всегда чего-то не хватало. В своих скитаниях по миру они искали то, что даст их жизням цель.

Заказов на устранение вредителей становилось все меньше, поэтому теперь путешественники зарабатывали в основном как барды. В остальное время они странствовали по землям и искали всевозможные проходы, лазы или просто дороги в новые земли.

Напряжение висело в воздухе, колода была разыграна, все зависело только от карт в руках участников. Люциан сверлил глазами свою руку, постоянно касался краешков карт и явно нервничал. В игре, помимо него, остались только Лин и Абай, остальные успели выйти из партии, не проиграв. Лин закинула одну ногу на стул и что-то усиленно прикидывала в уме, только Абай был спокоен. С ним было очень опасно играть в любые азартные игры. Друзьям он множество раз говорил, что никогда не мухлюет, играя с ними. В ответ на это почти все вопросительно поднимали брови и лишь отвечали легкой усмешкой. Даже если это и была ложь, на него не злились, а только использовали моменты игры, чтобы учиться видеть обманки и мухлеж. Навыки, что товарищи Абая получили за долгое время игры с ним, не раз спасали их жизни и кошельки. Хотя на первых порах после знакомства с Лин Абай все же был пару раз достаточно близок к хорошей взбучке за лишние козыри на руках.

Пришло время открывать карты и сравнивать очки. Это был последний момент для выхода из партии. Лин бросила карты на стол со словами:

– Я пас, нет ни малейшего шанса на мою победу, поэтому даже рисковать не хочу.

– Сдайся сейчас, я же знаю, что у тебя карты не очень, – сказал Абай с неким наслаждением, легко проведя пальцами по верхушкам раскрытых веером карт Люца.

– Вот сейчас и посмотрим, – решительно ответил тот.

Карты были открыты. Абай, даже не взглянув на них, почти запел:

– А расскажи про тот случай с песчаными жуками, когда ты еле вылез из их кокона при помощи осколка лезвия в руке. Или про то, как тебя очаровала красивая женщина, а потом попыталась съесть. Не находишь, всякая нечисть все время хочет тебя сожрать?

Но Люциан лишь с усмешкой смотрел на своего друга, откинувшись на спинку кресла. Его лицо практически сияло: он отыгрался за тот раз, после которого был единственным рассказчиком на приеме.

Все вокруг были приятно удивлены и ждали, когда Абай опустит взгляд на карты. Тот старательно сдерживал это желание и просто продолжал смотреть на Люциана. Люциан в свою очередь уселся поудобнее на стуле, сложив руки на груди, и снисходительно смотрел на своего соперника.

Абай посмотрел на свои карты. В сумме они давали меньше очков, чем у Люциана. Тяжело вздохнув, он подавил в себе стыд за то, что обрадовался победе раньше времени, и начал аккуратно складывать колоду в стопку.

– Я все-таки учился у лучшего, – тепло сказал Люциан.

Пораженного Абая эти слова немного приободрили.

– Есть предпочтения? – собравшись с мыслями, спросил Абай у товарищей.

– Думаю, сегодня Рэйгас выбирает, – сказал Бехимет.

Все поддержали эту идею. У Рэйгаса загорелись глаза:

– Давай что-нибудь интересное, про любовь, про несчастную любовь! Он – прекрасен и великолепен, а она – тает от силы его обаяния.

– Я смогу такое рассказать, только если еще раз умру. Ты же знаешь, такое не ко мне. – Абай поднял брови домиком. Он не отрицал любовь и ее прекрасные проявления, просто не любил подобных историй.

– Да я просто пошутил, – весело ответил Рэйгас. В его золотых глазах отражалось пламя свечей. – Не смог удержаться.

Громкий смех Бехимета эхом отражался от стен. Шутка была обычной, но он расхохотался, ведь обычно никто, кроме Рэйгаса, не подкалывает Абая на тему любовных историй.

– Тогда что-нибудь захватывающее и головокружительное, – добавил Рэйгас, немного поразмыслив.

После этих слов у Абая в голове словно что-то щелкнуло. Он знал, какая история идеально подойдет.

Глава 2

Однажды меня занесло в самый дальний край Нокта – плодородные долины Зери. Виды бескрайних полей, тянущиеся к небу колосья и бесконечные ряды виноградников с легкостью покорят любого. С запада поля, заключал в объятия огромный горный хребет, у его подножья тут и там раскинулись непроходимые чащи. С другой стороны гор поджидали туманные земли. В самой долине не было гор или гигантских рощ, что могли отбрасывать тени, а облака туда редко доходили, так что растения купались в искусственном солнечном свете, словно не ощущая его обжигающих лучей.

Я шел от развалин старой Бермиды в туманных землях, после парочки неудачных задний, без гроша в кармане. Мой путь лежал в торговый город Тея, что находился в самой глубине долины, почти у горного хребта. Туда стекались все местные товары, и я надеялся легко и быстро найти небольшую работенку. Такие города не отличались архитектурными изысками и богатыми домами, там были лишь толпы торговцев и нескончаемый поток товаров.

По всей долине Зери расположилось бесчисленное множество хозяйств. Большинство занималось обработкой и возделыванием полей, также имелась парочка таверн да одинокие руины у подножия гор. Я предвкушал тихую спокойную работу где-нибудь на поле и рассчитывал на сухое место в крошечной уютной комнатушке или на тюке сена.

Долина Зери считалась одним из самых безопасных мест во всех землях Нокта. Эта значило – никаких чудовищ и монстров хотя бы на какое-то время. По пути в город я пару раз натыкался на небольшие патрули солдат да встретил пару постов в старых руинах. Солдаты внимательно проверяли товар. Если плодородные поля на севере были под защитой великого дома, то южные в долинах Зери – под защитой грани Силы. Власти боялись грабежей и воровства в ноктийских землях. Я бы с удовольствием остался здесь и подольше, но жить под постоянным присмотром солдат было как-то неуютно.

Последние две белые монетки из неприкосновенного запаса грустно покоились во внутреннем кармане тоги. Со мной была почти пустая котомка, перекинутая через плечо, пара поясных сумок и оружие. Как ни печально, но времени на отдых у меня не было, хотя ноющее тело просило передышки.

Выцветший деревянный указатель стоял на краю дороги. Надписи выгорели на солнце и были едва различимы. С трудом разобрав слово «Тея» на криво прибитой дощечке, я свернул в сторону города и просто позволил себе насладиться видами. Отсутствие поблизости людей дало мне шанс немного расслабиться и замедлить шаг. По обе стороны от дороги колосилось почти созревшее зерно. Достаточно было сжать колосок в руке, чтобы зерна остались на ладони. Скоро начнут собирать – значит потребуются лишние рабочие руки. «Работа гарантированно будет моей, так что даже не придется лишний раз спать на земле», – мечтательно подумал я и сделал вдох полной грудью, но сразу же закашлялся от дорожной пыли. В пыли был весь мой плащ, из-за чего он сменил цвет с темно-серого на песочно-коричневый.

Назвать Тею городом было достаточно сложно. Она словно целиком состояла из одних рыночных прилавков, лавочек и таверн. Сюда приезжали люди со всех окрестных земель – за скотом и продовольствием. Одних только разновидностей вин здесь было бесчисленное множество: каждое хозяйство выпускало по несколько сортов, так что не хватило бы и двух жизней, чтобы попробовать их все и не посадить печень. На улицах постоянно кто-то загружал или разгружал повозки, покупатели то и дело заходили или выходили из переполненных зданий. Вокруг стоял шум: разговоры, споры, крики, недовольные возгласы животных, которых заставляли тянуть слишком тяжелую ношу – все звуки сливались в оглушительный гул.

Чаще всего в таких городах недалеко от центральной площади стоял свир – человек, который всегда знал, в каком хозяйстве нужны лишние руки и где можно подзаработать. Но, к своему удивлению, обойдя центральный район несколько раз, заглянув даже в самые узенькие и петляющие улочки, я так и не нашел ни одного здания с вывеской свира. Вскоре я был бы рад найти хотя бы доску объявлений, но ни ее, ни чего-то подобного или хотя бы отдаленно похожего здесь не было.

«Придется расспрашивать людей», – с грустью подумал я и бросил беглый взгляд на улочку в поиске приличной таверны. Лишние разговоры с незнакомцами почти всегда были утомительными. Но другого выхода не оставалось.

Заглянув в ближайшую таверну, я сразу заприметил свою цель – нетрезвого мужчину с редкими прядями седины. В его густой бороде было множество крошек, а на столе перед ним стояло несколько пустых кружек. Он был достаточно пьян, чтобы рассказать случайному человеку о свой жизни, но не настолько, чтобы вместо слов издавать нечленораздельные звуки. Вместе с ним сидело еще несколько мужиков. Они были в таком состоянии, что могли бы только поддакивать да качаться, словно на волнах.

Купив кружку чего-то темно-коричневого – то ли эля, то ли пива – я направился к своей цели, попутно продумывая план отступления, если начнется драка или кто-то решит напасть. Угостив мужчину выпивкой, я смог получить ответы почти на все свои вопросы. Дела обстояли не очень хорошо: большинство хозяйств были закрыты для людей с улицы, туда могли взять только по рекомендации от другого хозяина. Почти все угодья поделила между собой местная знать, так что случайному человеку не найти здесь работы. Мужик посоветовал мне не расстраиваться и попробовать поискать работу у «подножья бури» – каменного леса и прилежащих к нему территорий, что находятся недалеко от бушующего на одном месте смерча, прямо у подножья горного хребта. Большие хозяйства не трогают эту землю: деревья слишком сложно срубить, а выкорчевывать – тем более. Ветер от смерча, хоть и был ослаблен лесом, но все равно не давал прижиться растениям. У подножья находилась парочка небольших производств и пекарня. О последней мужик был готов говорить долго, он то и дело вставлял между строк: «Лучшая пекарня, на самом краю каменного леса… в ней не наливают выпивку, но предлагают лучшую еду, которой когда-либо касался человеческий язык». За соседним столиком кто-то краем уха услышал про пекарню у подножья бури и тут же спросил нас о новом двухцветном хлебе. Разговор сразу завязался, и от моего информатора больше не было никакого толку. Количество людей, обсуждающих великолепную выпечку, неумолимо росло, казалось, каждый местный знает и обожает ее. Когда я уже собрался уходить, мой информатор окликнул меня и пламенно посоветовал заглянуть к Аскелию, хозяину пекарни, чтобы попробовать «свои чувства на вкус». Не знаю, говорил в нем алкоголь или остатки разума, но мне вправду стало интересно, что же это за такая необычная выпечка.

Тяжело вздохнув, я задумался: «В этих землях никогда не было никакого смерча, но о нем говорили так словно он было тут всегда. Причем никого из сидевши рядом это не смутило!».

Помимо внезапно появившегося вихря история про пекаря вызвала у меня неподдельный интерес, отодвигая вопросы о внезапных природных явлениях на второй план. «Какова бы не была причина, местных это не беспокоит. Значит ничего опасного или серьезного люди в этом не видят? Все же нужно будет прогуляться к этому смерчу», – промелькнуло в голове.

Пока я размышлял о словах мужчины из таверны, голод и любопытство все сильнее манили заглянуть к пресловутому Аскелию. Я понял, что должен лично посетить таинственную пекарню. Однако сперва мне хотелось все же попытать удачу и найти простенькую работенку.

Я обошел несколько ближайших владений, но даже в маленьких хозяйствах получил отказ. Один добросердечный домоправитель предложил небольшую работенку, однако узнав об этом хозяин сразу же пресек предложение на корню.

У меня осталось немного денег, этого должно было хватить, чтобы выбраться из долины. Все равно в Нокте, в отличие от мира живых, люди могли обходиться без еды очень долго, прежде чем тело действительно начинало слабеть от недоедания. Во мне еще были силы сопротивляться не отступающему голоду.

Ядовитый свет заливал все вокруг, я стоял перед очередным дорожным знаком с десятком указателей: «Тея», « Лавочка Лима и Роса», «Угодья Ларго»… Я просто искал дорогу, которая уведет меня как можно дальше от этих странных мест, как тут мой взгляд зацепился за вывеску «Пекарня Аскелия “Пятый вкус”».

В животе страшно заурчало, а любопытство разыгралось с новой силой. «Пусть только попробует оказаться обычной задрипанной пекаренкой», – сказал я вполголоса и направился к «Пятому вкусу». В любом случае, взять с собой немного хлеба в дальнюю дорогу не помешает.

***

Впереди начали виднеться деревья. Массивные, с широкими кронами, они словно стояли на невидимой границе частоколом. Пока шел по небольшой аккуратной дорожке, подходя все ближе к древесным гигантам, я размышлял: «Каменные деревья – звучит странно… Да, так называют деревья, что куда прочнее, чем другие, но это не повод приравнивать их к камням».

Когда кроны сформировали высокий свод над моей головой и легкий ветер начал трепать подолы плаща, я заприметил небольшое деревце и решил испытать его на прочность. Я поддел кусочек коры ножом, но темная древесная корка не поддалась. «Не думаю, что древесина будет сильнее металла», – сказал я про себя и сильнее надавил на нож. В ту же секунду послышался металлический звон. Кончик ножа обломился и остался поблескивать в складках коры. Теперь было понятно, почему большие хозяйства даже не претендуют на каменный лес: если ствол местного дерева еще можно спилить или сломать, то толстые корни толщиной с руку явно будут проблемой.

Вдруг небольшой порыв ветра принес восхитительный запах свежей выпечки. Мой желудок был готов скрутиться узлом, живот урчал не хуже голодного медвибогра. Никогда не думал, что могу настолько проголодаться.

Я продолжил свой путь по дороге, которая потихоньку становилась похожей на протоптанную тропинку. Она повернула, и передо мной появилось двухэтажное сооружение с крепкой черепичной крышей и высокой каменной трубой, из которой валил дым. Дом стоял на добротном фундаменте из больших валунов, местами покрытых ковром мха. К моему удивлению, здание целиком находилось в тени деревьев, и обработанные доски, из которых состояли стены, сохранили свой цвет. Окна были настежь открыты, через них манящий запах распространялся по всей округе.

Из пекарни вышла пара девушек, одетых в простые шерстяные юбки и рубашки. На лицах играли улыбки, а в руках были свертки с выпечкой. Они о чем-то весело беседовали и даже не обратили на меня внимания. Я немного подождал за широким деревом, пока дамы не удалятся достаточно далеко и их смех не пропадет за шелестом листвы.

Выйдя из своего укрытия, я оглядел пекарню повнимательнее. Она стояла посреди поляны, поросшей редкой травой. Вокруг дома уютно расположились небольшие грядки, которые плотно обволокли крепкие лианы. Их корни глубоко уходили в темную почву, часть лиан перекинулась и на саму пекарню, словно укутывая ее зеленым ковром.

Легким и привычным движением я положил руки на ножны кинжалов, висевших на поясе. Неважно, добра или зла желает мне человек за этой дверью, мое оружие всегда со мной. За спиной, прикрытые плащом, висели двойные палаши, прямые и длинные, изготовленные из лучшей ноктийской стали, которую мог себе позволить путешественник вроде меня. Длиной с руку, они были шире на конце, чем у рукояти, что создавало идеальный баланс. Два палаша – как два брата-близнеца. Их гарды были выполнены в виде полумесяцев. Когда они покоились в ножнах или складывались вместе, их рукояти образовывали полную луну. Стоило мне сосредоточиться на их тяжести, и тревоги утихли. Я был спокоен и готов ко всему.

Поднявшись на лестницу, ведущую к двери, я глубоко вдохнул и сконцентрировался, затем потянул за ручку, и дверь открылась. Дверной колокольчик своим звонким пением оповестил о моем прибытии. Нос сразу же учуял аромат фруктовых пирогов и свежего теста.

Первым бросился в глаза большой прилавок. Он был сделан из качественного и хорошо обработанного дуба, пропитанного маслами, за ним явно хорошо ухаживали. На столешнице прилавка было разложено великое множество произведений пекарного искусства: от обычных хлебных лепешек, пряников и булок до изысканных тортов, идеальных круассанов и различных сладостей. Столешница была присыпана мукой, наверное, прямо на ней хозяин пекарни упаковывал свои работы. Витрины под прилавком прогибались от обилия стеклянных банок на полках. Там был и мед с зерийских лугов, который славился своей нежностью, и варенье из сирени, и еще сотня видов джемов с такими сочетаниями вкусов, которые я даже не мог себе представить. Все это переливалось и сверкало в редких лучах солнца, что попадали сюда сквозь тонкие льняные шторы. По бокам от прилавка стояли шкафы с застекленными дверцами, где покоились различные ингредиенты и приправы, которые можно было использовать в качестве начинки для выпечки. За прилавком был проем, что, скорее всего, вел в другую комнату, где стояла печь. Он был занавешен темной плотной тканью, на которой были следы то ли от сахарной пудры, то ли от муки.

Пока я осматривал витрины, откуда-то из глубины дома донесся голос: «Секунду, сейчас подойду». Затем последовал глухой звук, словно на деревянную поверхность что-то упало, и хозяин пекарни показался в проеме, отодвинув плотную штору рукой. На секунду за его спиной сверкнула серая сталь. Этот отблеск я узнаю, где угодно и в любом состоянии – у хозяина пекарни было оружие. В это мгновение все мое тело напряглось словно сжатая пружина, готовая в любой момент распрямиться.

Хозяин был высокого роста, в черном, что необычно для пекаря, фартуке. Наверное, как и у всех людей его ремесла, у него были мягкие черты лица, неспешные и аккуратные движения, словно вода, скользящая над выпечкой и прилавком, нос с широкими ноздрями и пухлые губы. Закатанные рукава оголяли мускулистые руки и предплечья, покрытые небольшими ожогами. Пятнами, похожими на родинки, они усеивали внешнюю сторону рук. На одном предплечье была извивающаяся серебряная нить – знак человека, прошедшего военную службу. На коротких, торчащих во все стороны светлых волосах осело немного муки. У него были голубые глаза, невероятно глубокого оттенка, но при этом в них сквозила какая-то грусть, тоска и усталость. Хозяин пекарни посмотрел прямо на меня, будто пытаясь прочесть мою душу, понять, что я за человек. На секунду его глаза сверкнули твердой сталью. Меня смерили оценивающим взглядом так быстро, что обычный человек этого бы и не заметил, а затем взгляд пекаря вновь стал безмятежным.

Во всем моем теле звенело напряжение. Машинально я держал руки на поясе с оружием, стараясь вернуть себе самообладание. «Этого человека знает вся округа, и если бы он пытался кого-то отравить, то незамеченным это явно не осталось бы, особенно если учесть, что случайных людей тут почти не бывает. Но я в любом случае должен быть настороже», – унимая внутреннюю тревогу, подумал я и взял себя в руки.

– Есть что-нибудь недорогое в дальний путь? Сойдут галеты или хлеб, – осторожно ответил я, стараясь не выдавать своих мыслей.

– О, да вы любитель суровых условий! – Аскелий полез куда-то под прилавок и вытащил небольшую корзинку с аккуратными буханками черного хлеба. Пекарь вел себя сдержанно, его растрепанный вид потихоньку успокаивал меня.

Тревога отступала, а любопытство с новой силой меня снедало, вызывая в памяти фразу мужика из таверны: «Попробуй свои чувства на вкус».

– Вы ведь Аскелий, верно? Пробыв здесь всего ничего, я уже наслышан о вашей чудесной выпечке.

– Да, все верно. Прошу прощения, что не представился, и честное слово – вы мне просто льстите. – Аскелий улыбнулся и протянул мне бумажный сверток с хлебом.

– Мне посоветовали попробовать свои чувства на вкус. Что это за блюдо такое? – спросил я небрежно, стараясь показывать как можно меньше заинтересованности.

– Друг мой, это не просто блюдо, а мой особый продукт – «Разящий пирог».

Странное название вызвало у меня смешок, который пекарь сразу же заметил. Он ехидно сказал:

– Попрошу, не судите так строго, лучше попробуйте сначала. Это пирог с секретом.

Аскелий нагнулся и вытащил из-под прилавка небольшой металлический противень, на котором красовался обычный пирог, разве что у него сверху было несколько украшений из теста в форме сердечек, заботливо посыпанных сахарной пудрой. На лице пекаря была хитрая улыбка, словно он проделывал все это множество раз.

– Пироги с секретом? Там внутри битое стекло или грязь? Я много путешествовал по свету, но о пироге с секретом слышу впервые.

Мне не хотелось быть слишком враждебным, но опыт подсказывал, что нужно быть осторожней.

– Никакого стекла или грязи, просто особый ингредиент. Его вкус зависит от человека, его предпочтений и настроения. Для каждого вкус будет разный. Кто-то ощутит арбуз с клубникой, кто-то торт, а один парень мне сказал, что у него был вкус рыбных котлет его почившей матери, которых он не ел с детства, – с приятной улыбкой ответил Аскелий.

– Все равно попахивает обманом.

Мое недоверие только раззадорило хозяина таверны.

– Тогда предлагаю попробовать. Угощаю! Первый кусочек за мой счет.

Аскелий поставил пирог на столешницу и отрезал добротный кусок. Между верхним и нижним слоем теста аппетитно поблескивал коричневый джем.

Меня одолевали сомнения. Голод изводил все сильнее, но что если у пекаря был умысел отравить меня?

– Вижу, ты из недоверчивых, хотя это правильно: никогда не знаешь, чего ждать от окружающих.

Аскелий быстро поглотил лакомство, и на его лице появилась мягкая улыбка, словно он вспомнил какой-то очень счастливый день из своей жизни. Смакуя послевкусие, пекарь сказал:

– Мммм, вкус ежевики с медом и горными травами. Этой начинкой я покорил сердце своей будущей жены.

Теперь я был заинтригован. Возможно, пирог был отравлен и только у хозяина имелось противоядие, но шанс сойти с ума от голода или от любопытства был одинаков. Все же я попросил завернуть кусочек пирога. Так я не перечил пекарю и при этом смог бы избавиться от потенциально опасной еды без лишних глаз. Расплатившись и сложив выпечку в сумку, я уже был готов покинуть пекарню и потянулся к ручке входной двери, но Аскелий меня окликнул.

– Возможно, я смогу тебя еще кое-чем заинтересовать. – Пекарь выдержал небольшую паузу и сразу же добавил: – По походке вижу, что ты как минимум умеешь держать оружие в руках. Мне бы не помешала твоя помощь с одним делом. Я хорошо заплачу.

Предложение о работе было внезапным, однако меня насторожило, что работа потребует владения оружием. Мое тело было слишком уставшим и жаждало еды и отдыха, а не стычек и драк.

– Вынужден отказаться. Не думаю, что мой меч сможет вам помочь, к тому же не проще попросить солдат?

– Боюсь они мне не смогут помочь, – Аскелий снова окинул меня взглядом с ног до головы и продолжил с мягкой улыбкой: – Я все же оставлю предложение в силе, если надумаешь, возвращайся.

Я покинул пекарню и направился обратно к полям. Огромные облака начали застилать небо, давая людям и растениям отдохнуть от палящих и ядовитых солнечных лучей. Я наконец мог скинуть с головы тяжелый капюшон походного плаща и оставить только тонкий капюшон тоги, сделанной из мягкого материала. Мысли в голове, словно всклоченные базарные торговцы, не унимались ни на минуту. «Что за человек этот Аскелий? Зачем ему просить моей помощи, если в округе столько солдат? Зачем ему давать мне что-то задаром?»

Пока я пытался найти ответ хотя бы на один из этих вопросов, усталость снова напомнила о себе. Постоянный сон на земле, обеды, состоявшие из черствого хлеба и сушеных корешков явно не способствовали хорошему самочувствию. Сейчас я был способен только отбросить все мысли и немного отдохнуть. Земля рядом с дорогой была усеяна камнями. Моя спина жалобно заныла от одной мысли, что мне придется тут спать.

«Я путешественник или кто? Еще пару раз посплю так, потом смогу добраться хотя бы до работы», – попытался я себя воодушевить, но тщетно.

По пути в пекарню я приметил несколько старых заброшенных амбаров, в которых можно было достаточно комфортно отдохнуть. Судя по всему, владелец этих построек бросил свой двор. Крохотная пахотная земля прямо под боком у каменных гигантских деревьев не смогла окупаться хозяину. И больше никто не осмелился повторить судьбу этого человека.

Ноги уже несли меня к заветному месту отдыха, я даже не понял, как смог добраться до него так быстро. Совсем крохотный кусочек земли – невысокий покосившийся забор, несколько разрушенных виноградников, заросший сорняками дворик. Разрушенный дом вместе с выцветшим одноэтажным амбаром одиноко стоял возле парочки срубленных каменных деревьев. Толстый ствол лежал прямо у пня, его даже не удосужились убрать.

Чувствовалось, что бывший владелец, полный желаний и стремлений, был готов встретиться со всеми преградами ради своей цели. Домик был явно временным, хозяин наверняка планировал построить хороший и крепкий сруб для большой семьи. Сейчас же только полусгнившие обтёсанные бревна лежали под остатками ткани недалеко от домика. Амбар, явно больших размеров, чем нужно, построенный с расчетом на скорое увеличение производства, был почти не тронут временем, только выцветшая краска, заросшие травой ворота и закрытые брезентом, местами забитые досками окна, говорили о том, что это место заброшено. Тоска охватила мое сердце на мгновенье, но логика и здравый смысл вновь вернули меня в реальность. «Нужно было быть более дальновидным и трезво оценивать свои силы», – пронеслось в моей голове, пока я открывал ворота.

Внутри было тепло и сухо. На полу лежало давно высохшее сено. Свет слегка пробивался через окна, создавая мягкий и приятный полумрак. Различные плуги и остатки инструментов покоились под серыми тряпками, на стенах было много полочек и держателей для инструментов, но все они пустовали – хозяин явно забрал все, что смог унести. Мне повезло найти лампу с небольшими остатками масла. Зажигать факелы я побоялся, не хотелось спалить свой новоприобретенное пристанище сразу же после его приобретения. В помещении нашлось несколько попон, ковров и шкур – из них вышла отличная кровать. «Конечно, не перина, но явно лучше, чем спать у дороги», – сказал я еле слышно, сооружая импровизированную кровать и кладя палаши рядом.

Уложив свое усталое тело на спальное место, я словно ощутил, как в него возвращаются силы. Масло в лампе почти закончилось, и огонь крошечным язычком ловил свои последние вздохи. Внутри пахло древесиной, тряпьем, чем-то кислым. Тут было невообразимо тихо. Думаю, местные боялись подхватить ту же неудачу, что и предыдущий хозяин, хотя суеверие не было отличительной чертой жителей Нокта. Не помню, о чем размышлял дальше, стоило мне закрыть глаза и расслабиться, как я провалился в сон.

Проснулся свежим и отдохнувшим. Мои мышцы во всем теле были готовы к настоящему спринту или хорошей драке, а мысли больше не сбивались в кучу и были яркими и четкими. Мне часто говорили, что я пренебрегаю нормальным отдыхом, возможно все эти люди были отчасти правы.

Сев на свою импровизированную кровать и немного размяв шею, я заглянул в сумку и достал оттуда сверток с хлебом. Развернул его, посмотрел на необычный пирог и вспомнил свой визит к Аскелию. Вновь завернув пирог, я достал обычный хлеб. Роковой ошибкой было сначала откусить кусок хлеба, а только потом доставать сушеные корни, после выпечки они показались действительно отвратительными.

«Даже обычный хлеб вкуснее всего того, что я пробовал раньше», – с некоторой обидой на всех поваров, что встречались мне, подумал я. Из бумажного свертка на меня смотрел пирог. Голод немного отступил, и я мог сопротивляться соблазнительному запаху, медленно распространявшемуся по всему амбару.

Я тяжело вздохнул. Если это будет смерть от чего-то столь же вкусного, то, возможно, стоит попробовать. Логика и здравый смысл все еще пытались отговорить меня от этой идеи, но природное любопытство и интерес брали верх. В сумке у меня была пара пузырьков с лекарствами от самых распространенных ядов, рвотный корень и вода, так что при худшем раскладе я смогу ими воспользоваться.

Я откусил небольшой кусок от края пирога. Вкус сдобного теста и сладковатого джема наполнил мой рот. «Ничего необычного», – с некой досадой подумал я. Простота делала этот пирог поистине восхитительным, ничего лишнего. Но стоило мне проглотить кусок, как я ощутил давно забытое послевкусие. Что-то невероятно родное и такое близкое. Нос на долю секунды уловил запах дома: крыльца и елового леса. Через мгновение запах и послевкусие пропали, оставив кучу вопросов. Сердце наполнилось печалью и радостью одновременно, из глубин моей души словно достали далекое воспоминание о давно потерянном доме.

– Подожди, – с полной недоверия усмешкой прервала рассказ Лин. – Хочешь сказать, что наш Абай съел что-то подозрительное, полученное от кого-то подозрительного, я правильно понимаю?

– Не перебивай человека, – вставил Люц.

– Да я просто спросила. Он ведь даже приборами чужими не пользуется и еду проверяет постоянно. Его главный страх – быть отравленным …

Все сидящие за столом были согласны с каждым словом Лин, но от этого интерес к истории только увеличился. Как минимум половине из путешественников захотелось попробовать такую выпечку, остальные думали о том, не промыли ли тогда Абаю мозги.

Абай недовольно цыкнул и слегка закатил глаза.

– Все вопросы в конце. Теперь я могу продолжить?..

Все молча согласились.

Я не заметил, как съел все остатки пирога до последней крошки. Вкус, что появился после, снова вернул меня в детство. Это был напиток, который отец с матерью готовили вместе каждый праздник. Ягоды с легкой кислинкой, освежающие листочки мяты, немного фруктов и жирное молоко. Я вспоминал, как сидел на крыльце дома, свесив ноги, что даже еще не доставали до з

Глава 3

Перед глазами снова промелькнуло уже знакомое здание «Пятого вкуса». По дороге сюда в голове крутилось множество вопросов, и я просто старался решить, какие из них стоит задать.

Дверной колокольчик снова радостно сообщил всем посетителям пекарни о моем прибытии. За стойкой стоял Аскелий и о чем-то непринужденно разговаривал со своей женой. Когда он увидел меня, на его лице на долю секунды появилась хитрая, но довольная улыбка, словно он знал, что все так и будет.

Жена, завидев еще одного посетителя, предложила свою помощь, но Аскелий лишь поцеловал ее и сказал ни о чем не беспокоиться, он все уберет и заместит еще теста. После этих слов она сняла свой фартук и радостно выпорхнула из пекарни.

– Надеюсь, я не зря согласился отмывать все в одиночку? – сказал Аскелий с довольной улыбкой.

Я хотел вывалить тонну своих вопросов сразу, мою голову разрывало от их количества.

Солнце все сильнее затягивали тучи. Землю накрыла тень, в пекарне зажгли свечи и закрыли окна. Аскелий пригласил меня в кухню, где в окружении мешков с мукой, коробок с яблоками и кувшинов с молоком мы могли поговорить. Меня интересовало только одно: что за вещество может вызывать видения давно забытого прошлого. Ингредиент, который не имеет запаха и вкуса и при этом не затуманивает разум.

– Угощаешь людей, а они называют твою еду отравой, да еще с наркотиками, – с усмешкой сказал Аскелий, протягивая мне чашку с травяным отваром, а вторую ставя на свою сторону стола.

– Я не знаю ни одного вида грибов, растений или соли, что вызывает такие яркие ощущения, а потом не оставляет твой разум похожим на помойку, хотя я повидал многое, – никак не унимался я.

Аскелий снял с себя фартук, повесил на настенный гвоздь и сел напротив меня.

– На то это и секретный ингредиент. Не могу сказать тебе, что это, но могу заверить – это можно есть каждый день, вреда для тела не будет, только для психики, если она очень нестабильна или человек переживает очень тяжелые потрясения.

– Это и так понятно, но, может, вы назначите цену.

На этом Аскелий меня прервал.

– Никакой цены за секреты, – он выдержал паузу, еще больше приковывая к себе внимание. – Но у меня есть для тебя работенка, я хорошо заплачу и в процессе ты, возможно, узнаешь кое-что о моей выпечке.

Мне предложили фактически все, что было нужно. Мое тело отдохнуло и в руках снова были силы, но у меня возник вопрос.

– А зачем просить об этом меня, а не местных стражей или кого-то другого? Вы попросили меня о помощи после пары минут знакомства?

– Тяжелый плащ из кадмиевой кожи, оружие, закрепленное по всему телу, и выступающий сзади меч или сабля немного выдают тебя. Только путешественник может забрести в самые безопасные земли во всем Нокте, обвешавшись оружием. – Аскелий отпил горячего отвара.

Выдержав небольшую паузу, он добавил:

– Мне нужно чтобы ты кое-что нашел.

И я приготовился выслушать длинную историю.

Аскелий познакомился со своим другом Ариманом еще в начале жизни. Семья будущего пекаря настаивала на том, что единственное стоящее занятие для подрастающего юноши – это служба в армии. Аскелий сначала с опаской относился к своему товарищу по службе, тот был слишком свободолюбивым, относился ко всему легко, чего инструктора не выносили и часто загружали его дополнительными заданиями и тренировками. Когда они завершили обучение, их отправили к маяку последнего света, чтобы защищать его от чудовищ. Со временем из их прежней группы осталась только пара человек. Аскелий прекрасно понимал, что не хочет закончить свою жизнь на границе вечной тени горного хребта у подножья маяка и был в отчаянии, потому что если он уйдет со службы, то опозорит семью, они не захотят даже о нем слышать. Ариман поддержал своего друга и вместе с ним ушел в отставку, как только подвернулась возможность. Немного позже Ариман и пара друзей поддержали Аскелия в его начинании открыть пекарню и даже вложили немного денег. На остатки полученных за службу монет Аскелий выкупил одну из самых дешевых земель, после чего построил тут пекарню. Ариман старался навещать друга как можно чаще и помогать ему с уходом за пекарней.

Спустя какое-то время по Зери начали ползти слухи о черных метках на земле. Почернение земли – явный показатель того, что Эскуа-илуны отравляют местность или просто избавляются от результатов своих экспериментов. Ариман не мог просто оставить эти слухи без внимания и сам решил во всем разобраться. Узнав, что это были не выдумки или сплетни, он тут же сообщил обо всем в местный совет хозяйств, предоставив доказательства. Совет обещал со всем разобраться. На улицах в городах долины начали чаще появляться стражники, но результатов не было. Черных пятен становилось все больше, ко всему прочему начали пропадать люди. Ариман не отступил и доложил о черных пятнах в ближайший военный лагерь. Военные имеют доступ к верхнему кругу, к самим Граням, а это, по сути, прямая линия связи с правителем. Вскоре солдаты по личному приказу Грани Силы начали зачистку. Каждую лачугу и подвал обыскали, не только рядом с Теей, но также со всеми небольшими деревушками и хозяйствами.

Как оказалось позднее, некоторые местные сотрудничали с Эскуа-илунами, давая им еду и укрытие в обмен на средство, затмевающее разум и позволяющее работать, не чувствуя усталости вовсе. К сожалению, служители закона не смогли этого узнать, так как темные и хозяева были предупреждены. Сам Ариман же это сделал, не зная, насколько велика проблема, и дорого поплатился за это. Большую часть препаратов Эскуа-илуны забрали, некоторых неосторожных сразу схватили, так что остатки темных и хозяева решили отомстить тому, кто натравил на них солдат, тому, из-за кого они лишились львиной доли своего прогресса.

По моей спине пробежали мурашки от одного упоминания об Эскуа-илунах. Они были людьми, до того, как собственными руками осквернили свою душу, вырезав из нее все «ненужное». Для них люди не больше, чем игрушки или подопытные кролики, они оскверняют все, к чему прикасаются, создают то, что извращает саму суть человека. Их руки и ноги покрываются чернью – кожа становится черной как уголь, нередко в простонародье их называют темные или темнорукие.

– И что же они сделали с вашим другом? – осторожно спросил я, глядя на своего собеседника.

– Забрали все что смогли, – с горечью ответил Аскелий. – К сожалению, я не прислушался к словам Аримана и позволил ему самому во всем разбираться, хотя знал, что он все сделает в своем стиле – пойдет напролом, до конца.

С этими словами пекарь вытащил из кармана небольшой мешочек и круглую металлическую коробочку. Я уже догадался, что передо мной не просто кусок металла. На плоской крышке был выгравирован знак – лицо с закрывающими глаза руками.

– Это… – начал Аскелий.

– Компас, – перебил я пекаря, освобождая его от лишних объяснений.

Перед нами лежал один из самых необычных и интересных приборов – поисковый аллиатод. Он, как компас, может указывать, в каком направлении находится нужная вещь или человек, но требует использования силы души пользователя. Такие вещицы мало кому по карману, да и их создатели очень тщательно следят за тем, чтобы они не попадали в Нокт. Кто-то даже поговаривал, что их создателям – Крувам – известно местоположение всех подобных компасов. Но сейчас один из аллиатодов лежал прямо передо мной, тихо поблескивая в слабом свете свечей.

– Он настроен на то, что тебе необходимо найти. А вот тут… – Аскелий легким движением развязал мешочек, и из него посыпались белые монеты. – Сорок пять белых висов за работу.

– Половина сразу, половина, как вернешься, – тихо добавил пекарь.

Сумма, которую мне предлагали, была и вправду значительной и более чем оправданной, учитывая большую вероятность связаться с темными, в процессе будучи высушенным аллиатодом. Эта штука поглощала силу, высасывая все до последней капли. С ней нужно быть очень осторожным.

Аскелий терпеливо ждал моего ответа.

Сомнения и анализ – два моих вечных спутника. Один всегда говорит относиться ко всему критически и искать подвох, второй указывает, где обман менее всего вероятен. Сейчас к этим двоим присоединилась прагматичность. Хорошая сумма, даже при таком риске. Денег хватит, чтобы спокойно осесть в небольшом городе. Последние неудачные задания в Бермиде сильно ударили по мне. Все же мне требовался отдых подальше от приключений, может даже навестить старых друзей. Мысли о том, что можно было сделать с этой наградой, чуть не отвлекли меня от дела. Я прогнал приятные размышления о безбедном существовании и вернулся в жестокую реальность.

После пары быстрых прикидок я согласился.

Глава 4

Точкой начала поисков оказалась окраина каменного леса у самого подножья хребта. Убрав карту в сумку и натянув на лицо повязку, а голову укрыв капюшоном плаща, я начал аккуратно исследовать местность. По словам Аскелия, ничего, кроме старых руин замка Бриса, в самих горах не было, и обычные люди или рабочие тут большая редкость. Пекарь сказал, что видел темные метки в этой местности, поэтому начать поиски нужно именно отсюда.

Аскелий не лгал, на коре молодых деревьев я замечал редкие черные пятна, хотя листва вся была чистая, это значит, что темные проходили здесь достаточно давно. Настолько давно, что деревья успели сменить листву, но не настолько, чтобы кора затвердела или отмерла. Я старался передвигаться как можно осторожнее, не издавая лишних звуков. Я находил пятна в случайных местах, и их сложно было трактовать как следы. Черные точки словно водили меня за нос, превращая лес в лабиринт без выхода.

Я не смог найти чего-то нового или необычного в лесу и решил подняться к руинам. Путь к ним лежал через глухой лес, где через каждые несколько шагов из земли торчали плоские плиты. Возможно, это были части ступенек витиеватой каменной лестницы, выбитой прямо в горе, что вела прямо к замку.

От старого замка остались полуразрушенные стены и несколько башен. Белые камни посерели от старости, а в окнах и бойницах росли лианы и небольшие кусты. На территории замка была внешняя и внутренняя стена. Внешнюю практически полностью поглотили редкие деревья, в ней было множество дыр. Внутренняя стена была в куда лучшем состоянии, даже сохранился арочных проход в самый центр замка, его окутывали лианы и мох. Во внутреннем дворе не было ничего, кроме деревьев, их корни спутывались над землей, создавая непроходимый лабиринт из груд камней, когда-то бывших зданиями, и древесины.

Я заприметил большое дерево с широким стволом. Оно росло под наклонном, корни выворачивали остатки мощеных дорожек. Мне не стоило большого труда забраться на самый верх. С верхних веток открывался изумительный вид на развалины замка, его стены и окрестности. За густыми зарослями леса виднелись поля, засеянные пшеницей. Вдали, озаренные солнцем и купающиеся в его лучах, стояли виноградники. Я представлял бесконечные ряды сладких ягод и такое же бесконечное количество вина, что можно было из них приготовить.

В том месте, где кроны деревьев не мешали воздуху свободно передвигаться, мне открылся вид на верхушку урагана. Он был очень похож на смерч, только вихрился, оставаясь на одном месте. Его верхушка трубой поднималась к небу, где на большой высоте просто рассеивалась пылью и ветром, разбрасывая все, что смогла поднять.

В такие моменты жизнь приключенца кажется идеальной. Ты наблюдаешь за чем-то невозможным, смертельно опасным, но таким притягательным. Сидишь на дереве, которое, возможно, старше всех этих полей. И есть только ты и какой-нибудь заказ. Такие моменты успокаивали мое сердце, давали передышку, чтобы очистить разум.

Мой взгляд снова упал на замок и его башни. Внешних башен было всего три. От двух остались только несколько груд камней, третья же стояла, слегка возвышаясь над зелеными зарослями, ее верхушку и крышу совсем не было видно с земли. Все проходы в башню были завалены камнями.

Со стороны казалось, что в ней нет ничего необычного, но что-то не давало мне покоя. То ли дело было в залатанной крыше, в которой не было видно ни одной дыры, то ли в плотных деревянных ставнях, которые под действием времени и лучей солнца давно должны были стать трухой.

Меня распирало от волнения. Видели ли меня в течение последних часов, что я провел в этих местах, или мое присутствие все еще остается в секрете? На земле не было ни одного следа, отпечатка обуви или лапы животного, значит отсюда не было прямого выхода. Возможно это просто наблюдательный пункт.

Заставив бурю мыслей у себя в голове утихнуть, я постарался скрыться за листвой дерева. Листья, словно зеленые резные камни, не сминались от моих прикосновений, тонкие ветки покачивались от сильного ветра, но не сгибались.

Я аккуратно спустился и оценил ситуацию. Рядом с нужной мне башней не было достаточно высоких деревьев, и я приготовился лезть по каменной кладке на самый верх. Ветер обточил стены башни, делая их неровными и хрупкими, просто взбираться вверх было опасно. Найдя несколько сломанных и прочных веток, я как мог их почистил, несколько убрал за пояс, а две взял в руки. Тонкие палки хорошо входили в широкие расщелины между кладкой, туда, где солнце и ветер не превратили их в крошащиеся камни.

Сделав пару глубоких вдохов, я размял тело, чтобы оно было готово к тяжелой работе, проверил запас импровизированных кошек и спрятал тяжелый плащ под груду камней вместе с большой сумкой, оставшись в легком костюме. Проверив поясные сумки и закрепив мешок на ремне, я начал взбираться на башню. Несколько раз попытался схватиться за выступ в кладке рукой, но просто соскальзывал, или же камень крошился в моих ладонях, поэтому я использовал только кошки. Чем выше я поднимался, тем сильнее ветер сдувал меня с башни. До закрытого окна оставалось совсем немного. Трещины становились все глубже, так что я не смог вынуть последние пару палок из камней. Ставни были закрыты изнутри на засов. Найдя самую подходящую и устойчивую позу, опершись ногами на выступающую часть подоконника, я аккуратно подцепил ножом задвижку – и путь был открыт. Быстро забравшись внутрь и отряхнув с себя каменную пыль, я посмотрел вниз. Из стены башни в нескольких местах торчали палки, но я уже ничего не мог с этим поделать. С одной стороны, это облегчит спуск обратно, с другой – это может меня выдать.

Закрыв ставни, я окунулся в холодную темноту. Волнение наполнило мое сердце, я легко коснулся своих кинжалов и сосредоточился на весе палашей за спиной. Как минимум так просто я им не дамся. Достав из сумки небольшой гриб, я прислушался – только ветер тихо выл за окном, ни шагов, ни разговоров не было. Я оторвал ножку у люмопоганки, и ее шляпка начала источать легкий свет. Всегда предпочитаю эти грибы факелам и кристаллам, они не коптят стены, в закрытых помещениях от них не становится тяжелее дышать, и от их света не болит готова. Шляпка сияла все сильнее, пока не осветила всю комнату. Вокруг не было ничего, ни стульев, ни столов, просто голая комната с узким проходом к лестнице.

Я начал спускаться по тонкой лестнице, что крутым винтом уходила вниз. Во всех возможных стыках была плесень, а на потолке висела паутина с крошечными восьминогими павмеками. От света гриба несколько маленьких, размером с пол-ладони павмеков начали сиять. Проплывая прямо перед моим носом, словно они были в воде, а не под потолком. Гладкие и мягкие, с овальными головами, павмеки стягивались к светящемуся грибу. Я лишь легонько отодвинул их от своего лица и постарался не задеть паутину. Мне нравилось наблюдать за их плавными размеренными движениями в воздухе, пусть было так просто нарушить их танец, лишь разрушив окружающую паутину. Чем ниже я спускался, тем больше на стенах было мха, я легко узнал анемох. Стоило мне коснуться мягкого ковра на стене, и мох начал источать синий свет. «Синий – значит за стенами полно влаги, а гора полна минералов, – подумал я, и на моем лице заиграла улыбка. – Давно я не был в знакомой обстановке». Раньше подобные существа и растения встречались повсюду, до появления искусственного солнца и тумана. Только Луна Леорис освещала погруженный в темноту мир с неба, а кристаллы, растения и животные – с земли.

Я продолжал спуск, свободной рукой касаясь стен. За мной, словно за кораблем, волны мягкого света растекались по стенам. Паутиной была затянута только верхняя часть прохода, значит кто-то периодически использует эту лестницу. Ринуться в самую гущу, прямо в логово врага, – это, конечно же, хорошая идея. Какая-то часть меня не унималась, возвращая из приятных мыслей. Чем дольше я буду бродить по округе и привлекать внимание, тем больше у меня может быть проблем. При столкновении с Эскуа-илунами, чем меньше они о тебе знают, тем лучше. Все, чего я хотел, – это быстро выполнить заказ, потому что если темные сотрудничают с местными хозяевами, то они наверняка осведомлены обо мне.

Я твердо пресек все неразумные переживания. Выбор уже был сделан, и сейчас главное – остаться незамеченным.

Из темноты показался конец лестницы, я прислушался. Слышалось только биение моего сердца и монотонный стук разбивающихся капель где-то впереди. Стараясь как можно тише ступать, я вышел в большую комнату. Скорее это был зал – высокий потолок, широкое пространство. Я коснулся стены, она была также покрыта мхом, и от прикосновения начала источать свет. Когда зал почти полностью стал освещен, мне удалось разглядеть массивные дубовые скамейки. Полусгнившие и покрытые паутиной, они стояли хаотично, никто даже не удосужился сдвинуть их к стене. В разных концах комнаты было несколько дверей. Ни одна не поддалась, когда я попробовал открыть их, все рамы были перекошены или частично обвалились. Осталась только дверь, похожая на створку большой металлической калитки, которую на скорую руку воткнули прямо в пробитую стену. Чем ближе я подходил к калитке, тем меньше вокруг становилось паутины. Павмеков и мха возле нее не было, потому что через металлические прутья лился теплый желтый свет факелов, маленькие создания терпеть его не могут.

Я закрепил светящийся гриб на поясе, теперь обе мои руки были свободны. Поправив повязку на лице и капюшон, я попробовал легонько коснуться калитки. Холодный металл легко поддался, почти не издав скрипа. Комната впереди оказалась просторной пещерой с высоким сводом. С потолка падали холодные капли и звонко разбивались о каменный пол. На стенах пещеры были развешены десятки факелов, в центре стоял каменный алтарь, и что-то металлическое маняще блестело на пьедестале. Повсюду валялись крупные камни и булыжники, пол был неровным и скользким.

Я вошел внутрь пещеры, звук моих шагов легким эхом отскакивал от стен. Внимательно осмотрелся. Мой взгляд раз за разом возвращался к алтарю, даже если я не хотел на него смотреть. «Притягивание внимания. Было бы забавно, если бы не было так очевидно», – отметил я с легким пренебрежением. Трюк слишком простой, он заставляет взгляд постоянно возвращаться к какому-то предмету. Вдруг послышался едва заметный стук камушков, и я краем глаза заметил несущуюся в мою сторону каменную глыбу. Меня охватил ужас. Это был хакустон.

Глава 5

Быстрым перекатом я ушел от первой атаки разъяренного животного. Хакустон на полной скорости врезался в стену, так что несколько острых каменных шипов на теле зверя превратились в крошку, а в стене осталась приличная вмятина. Алтарь так и притягивал мои взгляд, мешая сосредоточиться на каменном чудовище.

«Этот дурацкий алтарь создает лишние проблемы», – думал я, укрепляя свою волю. Каменная туша развернулась в мою сторону, множество красных глаз наблюдали за мной сквозь небольшие трещины, а восемь пар ног были готовы снова разогнать каменную глыбу размером с телегу до невероятной скорости. С тихим рыком хакустон опять бросился в атаку. Мне удалось нырнуть за большой валун и спрятаться в глубокой яме в полу. Врезавшись в валун, хакустон превратил его в фейерверк из камней и пыли. Я приготовил один из своих ножей. Бить по панцирю смысла нет, но его настоящее тело очень хрупкое, так что нужен один хороший бросок. Азарт заставлял мое сердце бешено колотиться. Я был умнее этого создания и уже знал, как его переиграю. От этого чувства все во мне горело.

Хакустон начал выискивать меня среди груды камней, но, не почувствовав запаха крови, раскрыл свои трещины, пытаясь найти меня. Я слышал, как огромные когти царапают пол пещеры. Передышка окончена. Я крепко сжал нож в руках. Простое пламя, большего мне не нужно. Сконцентрировав волю, я представил, что ощущаю пламя целого лесного пожара в своей ладони, что от бушующего огня падают тысячелетние деревья, а воздух нагрелся до предела. Все эти чувства я вложил в нож. В ту же секунду он раскалился докрасна, а маленькие язычки пламени то и дело вырывались с острого лезвия.

Хакустон был слишком близко, я понял это достаточно поздно. В последнюю секунду я успел вылезти из ямы, но чудовище ударило меня одним из острых шипов, задев мое правое предплечье, и отбросило в край пещеры. Я сумел взобраться на ближайшую возвышенность и взять нож в левую руку, принимая удобную позу для самого точного броска в своей жизни. Алтарь в центре комнаты предательски манил словно магнит, заставляя на секунду отвести взгляд от противника. Хакустон снова нашел меня глазами, и клянусь, я слышал самодовольное клокотание и каменный треск перед его атакой. В эту секунду что-то во мне начало дико дрожать. Был это страх или что-то другое, я не собирался давать этим переживаниям захватить мой разум. Собрав все оставшиеся силы, я сфокусировался и бросил нож в трещину между глазами чудовища, начиная скатываться с возвышенности и проскользнув прямо под брюхом у гигантской горы камней, пока она с невероятной скоростью летела в стену. Хакустон даже не успел понять, что произошло. Нож вонзился в трещину, а когда каменная глыба ударилась об очередное препятствие, огонь из лезвия диким пожаром ворвался прямо в ее внутренности, выжигая мягкую кожу. Рев хакустона заставил стены дрожать, и создание, обезумев от боли, беспомощно билось о стены, пока не упало без сил.

Я прекрасно знал, что это его не убьет, но мне это и не нужно было. Удачно сгруппироваться не получилось, и, пока съезжал с камней, я набил пару шишек на боках. Никто в здравом уме не будет заходить в комнату с разъяренным хакустоном. Я надеялся, что у меня хватит сил и времени спланировать следующие действия.

В углу пещеры, в небольшом углублении, я заметил лестницу и дверь – еще один шаг к моей цели. Стараясь действовать как можно тише, я осмотрел рану на руке. Ничего серьезно – просто глубокая царапина, создающая небольшие неудобства, но не более. Алтарь все еще притягивал мой взгляд. Внутри меня вспыхнула ярость, я хотел вырвать этот каменный пьедестал и превратить в труху. Но вместо этого подошел поближе. На алтаре лежала золотая подвеска с различными драгоценными камнями, невероятно безвкусная.

«Все в стиле Эскуа-илунов», – с горечью подумал я и направился к небольшой двери. Манипуляторы обстоятельств, так еще их называют. Но как по мне, они всего лишь искусные в убийствах слабаки.

Я осторожно приоткрыл дверь. Она предательски скрипнула. За ней был только слабо освещенный коридор. Люмогриб превратился в кашу, пока я уходил от атак хакустона. Коридор был сложен из гладких круглых камней, ноги так и норовили угодить в стык между ними. Языки пламени отбрасывали отсветы на темные влажные стены. Я услышал слабое эхо голосов. «Все же здесь есть охрана, как же могло быть иначе», – с некоторой досадой подумал я. Коридор резко повернул, и в его конце показалась дверь. Ее тяжелые петли покрывала ржавчина. Приложив ухо к двери, я услышал несколько голосов. Они бурно обсуждали, насколько большое пятно крови от меня осталось и успел ли я прикоснуться к амулету. Кто-то третий рявкнул на них, как на непослушных собак, и те сразу же прекратили спорить.

«Эскуа-илунам было бы все равно на такие мелочи, как жизнь покушавшихся на их логово людей. Тем более на то, что от них остается. Да и слишком они ценят свое время и силы, чтобы охранять свои же ловушки. Скорее всего, это наемники или кто-то из города», – тихо размышлял я, планируя следующие действия.

Дверь открывается вовнутрь, это можно использовать. С этой мыслью я решил, что сделаю все быстро и просто, главное – не сильно шуметь. Я раздобыл небольшой камень и сбросил его на пол с высоты моего роста. За дверью послышалось движение, кто-то начал подходить. Я обнажил один из своих палашей.

Когда тень полностью загородила свет, выходящий из-под двери, и послышался металлический звук засова, я выбил дверь ногой, и первый противник кубарем покатился прочь. Я окинул быстрым взглядом комнатку. У стены стояла пара бочек, возле второй двери – круглый стол и стулья, на которых сидели еще два противника. Один из них быстро вскочил с места, обнажил короткий меч и бросился на меня. На его руках были перчатки без пальцев, светлая кожа хорошо контрастировала с грязно-коричневым цветом его кожаной брони. Как я и думал, обычные наемники.

Я ушел от дугообразного удара, а затем саданул обратной стороной рукоятки палаша по ключице противника. Тот взвыл и опустился на колени, сжимая поврежденное плечо. В это время третий уже замахивался мечом, чтобы отрубить мне голову. Его лицо исказил дикий оскал, короткие седые волосы стояли дыбом. Перехватив палаш в руке, я остановил меч, но от сильного удара меня откинуло практически к двери. Я достал второй клинок из ножен и увидел, как оглушенный наемник достает топор. На вид молодой, неровно растущая темная борода с проплешинами открывала места, покрытые шрамами. Третий начал ползти к двери. Если я его упущу, то это будет полнейшая катастрофа.

Двое перегородили мне путь, с каждым шагом подбираясь все ближе. Я взял инициативу на себя и начал напирать. Вперед вышел седой наемник, замахиваясь длинным мечом, чтобы разрубить меня пополам. Я скрестил палаши и принял удар. На меня будто свалилась целая гора, ноги слегка подкосились. Когда меч остановился, я вытащил один из скрещенных палашей и с разворота нанес удар по ноге противника. Мое оружие ушло немного глубже, чем я планировал, нога седого берсерка была рассечена до бедра. Краем глаза увидев летящий в мою сторону топор, я еле успел уклониться. Наемник со сломанной ключицей дополз до стены и начал подниматься на ноги. Сверкающий перед моим носом топор не давал подумать о том, что делать с третьим. Послышался скрип двери и стук каблуков по каменному полу.

Медлить было нельзя. Уклонившись от очередной атаки, я покрепче взялся за оружие, и оба моих клинка, двигаясь по дуге, разрубили ручку топора. Его владелец грохнулся на спину. Я собрал палаши в одну руку и ладонью нанес удар в грудь второго наемника. Противник согнулся пополам. Последний не успел далеко уйти, он пытался сопротивляться, но после резкого удара с обратной стороны колена обмяк как тряпичная кукла. Его тело просто не выдержало.

Собрав всех наемников в комнате, я связал их и заткнул им рты. Там нашлась пара кандалов, наверняка предназначенных для тех счастливчиков, что смогли миновать хакустона. Они мне пригодились. Выходя из комнаты, я окинул взглядом побежденных. Мое сердце сильно сжалось при виде окровавленной ноги седого воина. По его лицу бежали крупные капли пота, а из раны струйками текла кровь. Как победитель, я должен был ликовать и смаковать чудесный вкус победы, но не мог. Логика говорила уходить отсюда как можно быстрее, но я понимал, что, когда буду возвращаться, скорее всего, увижу тут только двоих. После смерти от нас не остается даже мертвых тел, лишь горстка пыли.

Я достал из сумки крошечную баночку, белый порошок крупными хлопьями пересыпался в ней. Крошечная щепотка риленя на рану – и она начала дымиться. Из нее валил пар, горячий и белый как молоко. Рана перестала кровоточить и быстро затянулась, хотя и была достаточно серьезной. На лицах молодых наемников было непонимание, но седой берсерк как мог склонил голову в знак благодарности.

Глава 6

Оставив комнату с поверженными наемниками позади, я оказался в длинном коридоре, слабо освещенном факелами. Я поправил повязку на лице и прислушался. По пустым проходам гуляло тихое эхо. Я достал аллиатод. С виду он походил на обычный компас, за единственным исключением – он был очень толстым. Я приготовился и открыл его, тут же почувствовав, как он начинает питаться моей силой. Из аллиатода вылетел сноп синих искр, и черная каменная стрелка, больше похожая на наконечник стрелы, начала, словно по запаху, искать свою цель. Под стрелкой находился кусок идеально белого камня без каких-либо делений.

Аллиатод вел меня через всю подземную крепость Эскуа-илунов. В коридорах почти никого не было, в основном темнорукие находились в комнатах, откуда то и дело раздавались шорохи. У меня внутри все леденело от тихих стонов и шепота. Мне удалось остаться незамеченным, скрываясь в темных проходах. Внезапно у одной из дверей компас словно зазвенел, даже через перчатки я чувствовал, как он вибрирует. Дверь оказалась запертой. Мне потребовалось время, чтобы ее открыть и справиться с достаточно сложным замком. По коридорам вновь пронесся крик, и мое сердце снова болезненно сжалось.

Пара обугленных головешек от прогоревших факелов были подвешены у двери. Комнату освещали кристаллы. Они были закреплены на стенах в ажурных бра. С виду они были похожи на драгоценные подвески, металл изящными нитями обвивал светящийся камень. Было непривычно видеть зеленые кристаллы, они наиболее нестабильные, и длительное их использование могло заставить свалиться с ног от усталости и сонливости. Потолок был таким низким, что казалось, он в любую секунду может упасть на голову.

Внутри комнаты полки и шкафы выстроились рядами. На стеллажах стояли банки с непонятным содержимым и крепко запечатанные коробки. Меньше всего я хотел прикасаться к их содержимому и надеялся, что аллиатод укажет на что-то другое. Черная стрелка вела меня в глубь лабиринта шкафов. Мебели становилось все меньше, предметы стояли не вплотную друг к другу, а были расставлены хаотично. В конце комнаты оказалась лишь металлическая решетка и каменная темница. Тут на стенах зеленых кристаллов было куда больше, несколько из них стояли на высоких металлических подставках. От такого количества зеленого света у меня начала дико болеть голова. Подойдя ближе, я заметил большой железный замок на двери темницы, он весь порос небольшими грибами. Только сейчас я понял, что изнутри тянутся крошечные белые нити – словно грибница, а в самой камере что-то круглое висит на цепях в метре над землей.

«Возможно, содержимое тех банок теперь мне кажется более привлекательным, чем это», – подумал я и взглянул на стрелку компаса. Она неподвижно указывала на помещенный в темницу объект. Я как следует потряс аллиатод и даже позволил ему взять немного больше собственных сил, но стрелка была непреклонна – она продолжала указывать на камеру.

Меня одолевали сомнения. Если даже Эскуа-илуны так стараются надежно запереть что-то, то это явно нечто опасное. Голову пронзила боль, словно содержимое моего черепа взбили наподобие масла. «Когда эти заказы были чем-то нормальным», – подумал я про себя и, возвращая себе остатки мужества, начал отпирать замок.

Войдя в камеру, я ощутил, что в глазах начало двоиться. В центре висело что-то, завернутое в темные тряпки. Я потерял счет открытым и сломанным замкам, пока вытаскивал сверток. Покидая темницу, я почувствовал, что головная боль начала отступать, а мир встал на место.

Пришлось идти обратно по памяти, компас теперь был бесполезен. Путь до этой комнаты я запомнил хорошо, но вновь окруживший лабиринт шкафов и полок то и дело заводил меня в тупик. Предмет был завернут в мешковину, поэтому нести его было достаточно удобно. Я не мог унять свое любопытство. Что настолько ценное мог позволить себе бывший солдат, что Эскуа-илуны забрали это и так глубоко спрятали? Содержимого на полках с каждым моим шагом становилось все больше, значит я двигался в правильном направлении.

Беспокойство не отпускало меня, и я решился посмотреть, что находилось в свертке. Думал, если загляну внутрь, никто не узнает. К тому же если это какое-то оружие, то я не хотел вкладывать его в руки человека, жаждущего мести. Остановившись под одним из кристаллов, я раскрыл мешок. Внутри лежало что-то круглое и меховое. Я аккуратно взялся за клок грубого меха и вытащил содержимое свертка.

Меня охватил ужас, я ощутил, как все органы внутри сжались, воздух в легких мгновенно закончился. Я держал за волосы … отрубленную голову! Мои пальцы разжались, а ноги подкосились. Потеряв равновесие, я почти упал, успев схватиться за ближайший шкаф. Голова с тихим шлепком упала на пол, откатилась в сторону и теперь лежала на щеке. Лицо молодого мужчины со стеклянным взглядом лежало на холодных камнях, а во мне бушевала истерика. Темнорукие теперь даже не могут дать своим подопытным тихо умереть! От этих мыслей меня била дрожь.

Я старался делать глубокие вдохи и вернуть самообладание. Наконец мне хватило сил выпрямиться, и я взглянул на голову. Темные длинные волосы были спутаны, все в колтунах, борода темными волнами покрывала низ лица так, что губ почти не было видно. Затем мой взор остановился на глазах – они были цвета холодной зелени и из-под приоткрытых век смотрели куда-то вперед. Кожа на голове не была бледной, наоборот – она имела еле заметный розовый оттенок. Я снова посмотрел на глаза обезглавленного человека. В эту секунду они пришли в движение и уставились на меня холодным, прожигающим взглядом.

Тело начало двигаться само, и я отшатнулся к очередному шкафу. Когда мое сознание вновь обрело власть над телом, я достал флягу с водой и жадно выпил половину. Вода стекала с моих губ и падала на одежду. «Ни одно чудовище или монстр не сравниться с таким». Я старался привести свои мысли в порядок, но злость, страх и непонимание, словно стая диких кошек, разрывали мой разум, не давая успокоиться.

«Это наверняка из-за действия кристаллов. В темнице их было настолько много, что они могли вызвать видения», – старался я успокоить себя как мог. «Я зашел слишком далеко, чтобы просто так все оставить. Возможно, Аскелий сможет предать его тело смерти и помочь его душе следовать по дальнейшему пути». С этими мыслями я подошел к отрубленной голове. К сожалению, мой ужас был вызван не только судьбой этого человека, но страхом, что меня постигнет такая же участь – застрять в куске плоти, не имея возможности ни двигаться дальше по реке, ни попытать удачу и возродится вновь.

Голова все еще лежала на своем месте, а рядом с ней и грязный мешок. Мне стало совестно, что я хотел нести ее в куске затхлой ткани. Я подошел со стороны лица и снова заглянул в него. Взгляд был пуст и холоден, как и прежде. Некое подобие облегчения охватило меня.

– Как же мне аккуратно тебя отнести наверх? – вслух сказал я.

– Слушай, я бы протянул тебе руку помощи, если хотя бы одна у меня была, – послышался с пола хриплый голос.

Глаза обезглавленного человека смотрели на меня сквозь длинные пряди волос, а рот двигался и извергал слова.

– Что? – тихо переспросил я.

– Да говорю, что предложить ничего не могу… А, ладно, вижу до тебя долго доходит юмор, – еще более хрипло ответила голова и посмеялась над своей же шуткой.

Теперь ее взгляд был устремлен на мой бурдюк с водой. Не знаю, насколько это было логично, но я налил немного жидкости в рот лишенной тела головы.

Впоследствии я пожалел, что позволил ему смочить горло, потому что о тишине теперь можно было только мечтать. Поток черных шуток и безумных фраз наполнял мои уши. «Я точно потерял сознание в той камере, и это лишь мой не самый приятный сон», – проносилось у меня в голове.

– Кстати, зови меня Ариманом. Хотя, если хочешь, можешь и круглым дураком. – Ариман опять посмеялся над своей шуткой.

– Ты все время, что пробыл тут, придумывал эти дурацкие остроты? – не выдержав, спросил я.

– Ну, вообще, да. Ничем другим все равно не получалось заняться.

Я нес Аримана, взяв голову под руку. Мы дошли до двери, ведущей к выходу. Аккуратно приоткрыв ее, я выглянул через образовавшуюся щель в коридор. В проходах было чересчур оживленно – люди, похожие на наемников, постоянно проходили мимо двери, у каждого в руках было оружие. Эскуа-илуны же небольшими группками двигались в обратном направлении, неся разные книги и ящики. Их одеяния отличались легкостью, мягкие ткани различных оттенков обрамляли движущиеся силуэты. У темноруких, как ни удивительно, не было общего стиля в одежде, по крайней мере здесь, в их логове. Лишь почерневшие конечности выдавали жестоких последователей культа. Закрыв дверь так тихо, как только мог, я тяжело вздохнул и свободной рукой помассировал висок.

– Похоже, кого-то обнаружили, – тихо сказал Ариман и улыбнулся от уха до уха.

– Не думаю, что это будет в твоих интересах, если нас поймают, – шепотом ответил я. – И вообще, не понимаю, почему ты так радуешься.

Недовольство клокотало во мне.

– Потому что ты заставил их беспокоиться. Одно маленькое проникновение разворошило это гнездо. Мне хватило бы одной руки, чтобы переломать их тонкие шеи, прежде чем они это заметят. – Взгляд Аримана был наполнен яростью.

Мне стало не по себе от этих слов, но я не мог его винить. Пребывание в одиночестве наедине со своими мыслями – испытание похуже пытки. «Оправдывать одно намерение глупо, нужно сначала выбраться отсюда», – сказал я себе и попытался придумать новый план.

– Я собираюсь возвращаться по тому пути, которым сюда пришел, – через башню Бриса. Так что придется тебя как следует закрепить. Мне нужны будут обе руки, чтобы спуститься.

– А не думаешь, что это будет чересчур проблематично? – Ариман вопросительно поднял бровь. – К тому же они с большой вероятностью будут ждать тебя у известного тебе выхода, – он сделал акцент на последних словах.

– Ты знаешь про другие? – обеспокоенно спросил я.

Ариман был прав, возвращаться по своим следам – значит угодить в ловушку.

– Да, смогу показать, но тебе придется следить за глазами. – Ариман издал тихий смешок, но поняв, что шутка до меня не дошла, добавил: – Потому что я не смогу указать тебе направление рукой… Неважно.

Глава 7

Поставив Аримана на ближайшую полку, я взял небольшую деревянную коробочку и направился к выходу.

– И что ты собираешься сделать? – тихо поинтересовался он.

– Попытаюсь выманить кого-то из наемников, обезврежу его и попытаюсь сойти за кого-то из них.

Мне не очень нравился собственный план, но ничего другого я придумать не смог.

– За наемника ты вряд ли сойдешь, они почти все на голову тебя выше, коренастые и не скрывают своих лиц. – Голова пристально смотрела на дверь, я словно слышал, как в ней мысли складываются в какой-то замысловатый пазл.

– А у тебя есть другие предложения? – поинтересовался я.

– Вообще-то, да. – Ариман лукаво улыбнулся и взглядом указал на висящие у стены факелы. – Надеюсь, что сажи будет достаточно.

Я аккуратно открыл дверь и вышел в коридор. Навстречу двигалась очередная группа наемников с оружием наперевес. Поравнявшись со мной, они лишь косо на меня посмотрели и продолжили свой путь.

Ариман предложил невероятно удачную идею. Он был прав, сойти за наемника или вышибалу у меня шансов мало, но за темнорукого – вполне могло получиться. Я снял с лица платок и поглубже натянул капюшон. Пришлось оторвать от верхней одежды рукава и испачкать руки по локоть в саже. За высокопоставленного эскуа-илуна не сойду, а вот за начинающего постигать темное искусство юнца – запросто.

Аримана я упаковал в деревянную коробку с большими щелями, в одну из тех, что стояли в комнате на полках. Когда я приближался к очередному повороту или перекрестку, у меня замирало сердце. Маскировка была отчаянно проста, но невероятно действенна.

Постепенно сырые затхлые коридоры начали меняться. Гобелены, ковры, украшенные резьбой арки, все казалось катастрофически неправильным, словно мы шли не к выходу из подземелья, а на встречу с высокопоставленным лордом.

Не выдержав, я шепотом произнес:

– Не похоже, что мы движемся к выходу.

Из коробки донесся ответ, также шепотом:

– Потому что мы выйдем с другой стороны.

Мне стало еще больше не по себе, и я не мог понять отчего: от вопиющей наглости, от безумия, что мы вытворяли, или от обреченности этой затеи на провал. Но останавливать уже катящийся с горы валун было поздно.

Коридор внезапно кончился, и перед нами возникли арочная деревянная дверь. В этот проем смогла бы пройти и груженая доверху телега. Дерево было покрыто лаком, черные металлические вставки, очень похожие на отупленные шипы, делали эту дверь больше похожей на ворота крепости.

Из коробки донесся шепот:

– Прячься за большими знаменами, когда зайдешь внутрь, и жди, когда путь будет свободен.

Я слегка поморщился от очевидности совета. Неужели голова считает меня настолько недалеким? Пока я стоял у двери, небольшая группа темноруких показались в коридоре. Проходя мимо, они меня даже не заметили, я тихо последовал за ними. Когда я оказался внутри, меня охватил ужас. Огромных размеров зал был почти целиком заполнен фигурами в темных, явно парадных, одеяниях, и никто не скрывал потемневших конечностей. У кого-то чернота доходила до локтей, у некоторых до предплечий. Я оказался в самом центре их логова.

Сам зал был круглым, в его середине стоял большой каменный постамент, украшенный светящимися кристаллами и золотыми скелетами. Взоры всех присутствующих были прикованы к постаменту. На небольшом расстоянии от стен по кругу висели стяги, хотя они больше напоминали черные тряпки с различными символами. Каждая группа эскуа-илунов имела свой отличительный знак: животные, инструменты, символы – все так или иначе косвенно относилось к их роду деятельности. Мимолетная вспышка тревоги заставила меня потянулся к двери, но тут в нее вошла еще одна группа эскуа-илунов и осталась стоять у прохода. Они, не переставая о чем-то говорили, только я не мог разобрать ни единого слова. Пусть все темнорукие были жителями Нокта и знали общий язык, но они создали собственный, чтобы еще надежнее прятать свои секреты.

Путь обратно был теперь для меня закрыт, так что, аккуратно зайдя за стяги и двигаясь вдоль стены, я отправился к выходу в противоположной части зала. Вдруг повисла тишина. Я остановился и окинул взглядом помещение. Все присутствующие замерли в ожидании, не было ни перешептываний, ни разговоров, только тишина и звуки моего бешено бьющегося сердца.

В центре появилась невысокая фигура. Она окинула собравшихся взглядом и начала что-то выразительно вещать. У меня немного отлегло от сердца. Похоже на какое-то собрание. Фигура говорила медленно и с чувством. Перехватив коробку поудобнее, я постарался бесшумно, насколько это возможно, продолжить движение у стены.

Я уже начал различать очертания входной двери, как внезапно голос оратора замолк, все вокруг начало дрожать. Невольно я бросил взгляд в центр комнаты. На каменное возвышение поднимался еще кто-то.

Его руки были черны до самого жилета и сильно контрастировали со светлой одеждой. Темные волосы спадали до плеч непослушными волнами. На кончиках пальцев были белые наросты, словно кривые когти окрасили в белый цвет и надели, как наперстки. Я не сомневался, что они острые. Неизвестный был высок, мускулист, его черные запястья испещряли шрамы. На талии был пояс с небольшим металлическим сосудом на конце, что при каждом ударе о тело светился красными трещинами. Я ощущал, что его черные глаза, смотрящие из-под красно-золотой маски, видят меня насквозь. Этот холодный, прожигающий взгляд до сих пор порой снится мне в кошмарах. Я чувствовал себя так, будто находился в воде. Волны ужаса накрывали меня с головой, давя всем своим весом, не давая вздохнуть. Носитель красно-золотой маски не использовал силу, но я понимал, что исходящая от него энергия сводит меня с ума.

Тело перестало меня слушаться, и под взрывные приветственные крики толпы я выбежал из зала. Паника звенела колоколами в голове. Я нашел первую попавшуюся комнату, влетел в нее как вихрь и, бросив коробку на пол, закрыл створку двери. Я дышал так же быстро, как стучало мое сердце, но воздуха все равно не хватало. В черепе внезапно закончилось место, и его содержимое было готово вылиться через край. Тревога и страх поглотили меня, словно я до сих смотрел в глаза самой пустоте, пока она опоясывала меня своими щупальцами, утягивая на дно.

Угроза уже миновала, но дрожь и не думала прекращаться.

– А можно поосторожнее? – донеслось из горы щепок, только что бывших коробкой.

Я не мог найти в себе силы, чтобы ответить.

– Эй, ты еще здесь? – донеслось громогласно откуда-то снизу.

Ариман настойчиво взывал ко мне, стараясь вытащить из пучины моих мыслей. Я, словно обмякшая кукла, сполз по двери, приходя в себя. Медленно повернулся в сторону голоса, попытался сосредоточиться и выдавил:

– Да, я тут, все нормально.

Мой голос предательски дрожал.

– Слушай, мне тоже сейчас не по себе, но, к сожалению, у меня нет ног, чтобы они могли подкоситься, нет тела, чтобы оно дрожало… – Ариман умело скрывал свою тревогу, хотя, возможно, он и не тревожился вовсе. – Но это наш золотой шанс, чтобы уйти отсюда как можно быстрее.

Я достал Аримана из обломков коробки. Холодные зеленые глаза сверлили меня. Если бы у него были руки, то за такое я бы точно получил пощечину, хотя бы для того, чтобы привести меня в чувства.

– Тут ты прав, я не желаю больше никогда в своей жизни находиться рядом с этим созданием.

От коробки, в которой я нес Аримана, остались одни щепки, но искать замену не было возможности. Так что, взяв голову под мышку, я приготовился двигаться дальше. Стоит ли говорить, что это было еще более глупо и безрассудно, чем раньше? Именно наши паника и страх обернулись для нас ужасными неприятностями.

На очередном повороте Ариман замешкался. Перед нами был перекресток абсолютно идентичных коридоров. Сзади то и дело доносились отзвуки восторженных криков. Я попытался поторопить своего проводника, но тот лишь на меня шикнул. В одном из проходов послышались шаги, слегка шаркающий звук сапог.

– Прямо, – тихо сказал Ариман.

Я незамедлительно начал идти в указанном направлении. Не успел я нырнуть в арку прохода, как до меня дошел звук голоса на неизвестном языке. Самое ужасное, я был полностью уверен, что обращались именно ко мне. Стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, я продолжил идти, сделав вид, что не услышал обращающегося, и только ускорил шаг.

Внезапно сзади на мое плечо упала легкая рука, сжав его с невероятной силой. Кто-то притянул мое тело к себе, произнося на понятном мне языке: «И куда ты потащил эту мерзкую голову?»

Нас обнаружили. Мое сердце упало, хотя по сравнению с тем, что я почувствовал под взглядом человека в красно-золотой маске, это было лишь легкое беспокойство. Только благодаря недавной встряске я смог сохранить разум. Я резко сделал шаг назад, проходя прямо под рукой своего обличителя, и ударил ему по колену ногой. Темнорукий сложился как карточный домик, падая на руки. Воспользовавшись замешательством, я схватил обличителя за волосы и резко ударил его головой об пол. Его тело тряпичной куклой распласталось на каменном полу пещеры, а мы с Ариманом уже бежали со всех ног в сторону выхода. Вскоре по коридорам пронеслись недовольные выкрики.

Глава 8

Камни под ногами сменились протоптанной землей, Потолок подпирали деревянные балки, защищая проход от обвала. На пути мне встретились пару охранников, но я лишь на полной скорости сбивал их с ног ударом плеча и продолжал бежать к выходу. «Жаль я не размером с медвибогра, чтобы наемники отскакивали от меня, как мячики от стены», – потирая ушибленное плечо, каждый раз думал я. За спиной порой доносились крики, пару раз кто-то пытался сбить меня с ног, метая ножи или кинжалы.

После очередного поворота перед моими глазами открылся тупик. Я встал как вкопанный и приготовился проклинать Аримана и его способности ориентироваться на местности, как вдруг он выпалил:

– Чего остановился? В конце прохода люк наверх.

Из последних сил я рванул в проход, приближаясь к тупику. До стены оставалось несколько метров, и в слабом свете факелов я заметил тяжелый деревянный люк. Только прикоснувшись к выступающим из стены камням, я понял, что одной рукой точно не справлюсь. Они были сырые, словно их вытащили из воды. Наспех попросив у Аримана прощения, я закинул его в мешок, висевший на поясе. Взяв мешок в зубы, я начал карабкаться по стене к люку. Руки и ноги то и дело соскальзывали, Ариман выкрикивал нечленораздельные проклятия в адрес темноруких и меня. Раздался громкий топот, и наемники вместе с эскуа-илунами бросились в тупик.

Я с трудом просунул пальцы в щели люка и, приняв устойчивое положение, начал его поднимать. Внезапно в бедро прилетел кинжал, и все тело охватила острая боль. Из последних сил я толкнул люк, и он открылся, с громким хлопком стукнувшись о стопоры. В лицо ударил приглушенный свет. Мне почти удалось целиком вылезти из прохода, как вдруг кто-то схватил меня за раненую ногу. Боль дикой волной разлилась по всей нижней части моего тела. Здоровой ногой я нанес пару ударов по державшей меня руке. Когда хватка ослабла, я сразу вытащил себя из люка и, не вставая на ноги, захлопнул крышку.

Прямо на ходу посыпая рану на ноге риленем, я двигался в сторону выхода из большого полупустого сарая, в котором оказался. Когда боль окончательно утихла, я из последних сил рванул наружу.

Выбрав путь через поля, я надеялся хотя бы немного запутать следы. Я избегал даже небольших скоплений людей, пробираясь быстро, но тихо, насколько это было возможно. Мне казалось, что под каждым кустом, за каждым деревом прячутся темнорукие или их наемники. Пересекая одну из дорог, я видел, как группа наемников верхом пронеслась в сторону Теи. Это был вопрос времени, когда нас найдут.

Вокруг уже начали возвышаться каменные заросли деревьев, а в воздухе витал запах выпечки. «Просто отдам голову и уберусь из этих земель как можно быстрее» —план был простой и надежный. От такого длинного спринта все тело уже почти трясло. Казалось, каждая мышца закостенела. Пришлось приложить немало усилий, чтобы просто открыть дверь пекарни. Колокольчик снова звонко поприветствовал меня своей трелью.

Аскелий спокойно стоял у стойки и выкладывал свежую выпечку. При виде меня он замер. Только сейчас я оглядел себя: весь в грязи и пыли, руки покрыты остатками сажи, они были больше не черными, а грязно-серыми. На одежде десятки маленьких дырок с засохшей кровью. Моя грудь без остановки поднималась и опускалась. Я достал голову Аримана из мешка.

Плохо помню, как оказался в соседней комнате, сидя у маленького стола. Передо мной стоял большой кувшин с водой и еда. Как только осознание добралось до моего разума, я понял что уже начал поглощать все, что мне предложили, и только увидев дно миски, подумал, что меня могут отравить. Но сил сделать что-то с этим у меня уже не было.

Из-за спины был слышен спор. Развернувшись, я увидел, как Ариман, который стоял на кухонной стойке, о чем-то яро спорил с Аскелием. Это не был разговор друзей, не видевшихся так долго. Оба на чем-то яростно настаивали. Все же нужно было меньше сыпать порошка на рану, из-за передозировки лекарства я выпал из реальности и, словно кусочек пазла, пытался встать в неподходящий паз. Еда начала приятно согревать изнутри, а к рукам возвращался контроль.

– Я уверен, что ты прекрасно знаешь, где оставшиеся части моего тела. Просто позволь мне вернуть себе хотя что-то, – раздраженно настаивал Ариман.

– Чтобы ты пошел вырезать всех жителей Теи и соседних деревушек, а потом снова закончил головой, покоящейся в очередной пещере? – парировал Аскелий.

– Они должны поплатиться за то, что сделали, – на последних словах Ариман сделал акцент. – Ты не хуже меня знаешь, на что способны темнорукие.

Интересно, как много знает Аскелий об эскуа-илунах, он ведь буквально жил с ними по соседству. В голове сразу же возникли образы бесконечных темных коридоров, крики и фигура в красной маске. От одного воспоминания о последней мое тело содрогнулось. Любопытно, кто это был? Если он значимая фигура, то могут ли мне доплатить за риск? Не самая благородная из моих мыслей, однако вполне резонная.

Спор на заднем фоне только усиливался. Уверен, если бы у Аримана были руки, точно началась бы драка. Мне не хотелось гадать, сколько еще это продлится, я просто хотел получить свою плату и убраться отсюда как можно быстрее, поэтому немного грубо встрял в разговор.

– Господин, свою работу я выполнил. Давайте рассчитаемся, и я более не побеспокою вас.

Аскелий достал из кармана мешочек монет и бросил его мне. Не теряя времени, я взялся их пересчитывать.

– А полагается ли мне небольшая доплата за риск? – слегка небрежно бросил я.

Лицо Аримана изменилось. Вместо ярости на нем теперь было беспокойство, словно его застали за чем-то постыдным.

Аскелий лишь вопросительно посмотрел на меня, в его глазах было немного смятения и, возможно, даже презрения.

– Мы видели темнорукого в красной маске, его руки были черны до самых плеч, хотя, возможно, даже и больше. Пришлось пробираться под самым его носом.

Лицо Аскелия в ту же секунду побелело, а челюсть начала слегка подрагивать, он застыл в ужасе. Внезапно он перевел гневный взгляд на Аримана и полным ярости голосом произнес:

– Ты знал, что Ильберион здесь и промолчал?

Я мог поспорить, Аскелий схватил бы своего друга за грудки, если бы они у него имелись.

– Теперь понятно, почему так рвешься обратно. Хочешь мести. – Аскелий повернулся к стене и оперся обеими руками на стол, смотря куда-то в пустоту.

– Я отправлю информацию об этом базисам, – сделав глубокий вдох, тихо произнес Аскелий.

– Но…

Ариман хотел что-то сказать, но Аскелий быстро перебил его:

– Я даже слушать тебя не буду, если только это не касается твоего согласия. Вперед.

Ариман лишь пристыженно замолчал, а Аскелий стремительно покинул комнату. В воздухе висело напряжение, Ариман сник. Мне самому стало не по себе.

– А кто этот Ильберион? – прорывая завесу молчания, спросил я.

– Создатель, идол, почти божество эскуа-илунов. – Ариман перевел тяжелый взгляд на меня. Мне было непривычно находиться под таким изнуренным взором.

– Во время битвы за Арконис он показал себя и свое могущество всему миру, воплотился в реальности. Думал, про него знают все. Кто-то не очень много времени проводит среди людей? – спросил меня Ариман, желая выбраться из поглотившей его бездны отчаяния.

– Да я большую часть жизни провел вдалеке от людей.

«Глупо так легко раскрываться перед незнакомым человеком», – устало подумал я. Но все же на свои вопросы я искренне хотел знать ответы.

– А давно вы такой? – спросил я.

Ариман усмехнулся:

– По воле случая, после отставки я попал в личную охрану одного Крува – Морая. Он высоко оценил мои умения и предложил небольшой эксперимент. Я понял, что крупно вляпался только когда меня привязывали к столу. К моему счастью Морай думал, что опыт провалился и приказал избавится от моего тела, пока оно не превратилось в пыль. Только загвоздка была в том, что оно теперь никак не хотело умирать.

Когда он это произнес, я почувствовал, что с его плеч будто свалился тяжелый груз.

– Спасибо за то, что вытащил. – Ариман смотрел на меня с благодарностью, хотя в его взгляде все еще сквозило отчаяние.

– Скажите лучше спасибо Аскелию, это он все устроил, – тихо ответил я. – В одной таверне я успел сто раз услышать про местного пекаря, про его радушие и доброту. Да и жена у него неплохая, очень даже милая.

– Вот ведь насканский жук, успел жениться! – Ариман тихо засмеялся, а затем добавил: – Похоже, придется извиняться перед ним, ведь я в числе прочего, выходит, покушался и на жизнь его новой семьи.

Я делал пару последних глотков крепкого настоя и ощутил, как в тело возвращаются силы, а остатки риленя окончательно покидают мою голову. Ариман лишь с усталой грустью смотрел на стену, явно что-то обдумывая.

Глава 9

В комнату вихрем ворвался Аскелий, с его лица так и не сошла тревога. Теперь на нем не было привычной пекарской одежды, броня из небольших пластин, скрепленных между собой, тихо скрипела под тканевой накидкой. Нагрудник, подогнанный прямо по форме тела, в точности повторял очертания хозяина. На броне было множество царапин, глубоких и не очень, она повидала многое. Пусть цвета немного поблекли, но расцветка все еще была легко узнаваема. Основная часть пластин темно-синего цвета, золотые огненные всполохи обрамляли край каждой части брони. Аскелий уверенным шагом, не отрывая глаз от висящего на стене оружия, приближался к своему мечу. Его ножны и рукоять были обрамлены лентами красного оттенка. Меч, наточенный и блестящий, звонко вошел в ножны и был закреплен на поясе. Как бы давно Аскелий в последний раз ни держал в руках оружие, каждая мышца его тела помнила все, будто и не было спокойной жизни, которые он провел, работая пекарем.

– Твое оружие в отличном состоянии. Все же старые уроки Фенриса не прошли даром, – тихо сказал Ариман, не отводя глаз от своего друга.

Пекарь бросил холодный, прожигающий взгляд на Аримана. Было непонятно, ждет ли он чего-то или хочет ему врезать.

Аскелий тяжело вздохнул и сказал:

– Я не прошу забыть то, что сделали люди. Я прошу тебя послушать меня и сделать все правильно.

– Спустить им с рук убийство?

– Но ты ведь не умер.

Я лишь старался сидеть так тихо как мог. От напряжения воздух был густым, словно желе.

Аскелий сжал пальцами переносицу и сделал глубокий выдох.

– Ты хороший человек, но твоя способность попадать в подобные ситуации порой сводит меня с ума. Несешься напролом, словно валун, спущенный с горы, и всегда оказываешься в конце либо разобранным по частям, либо израненным. Потому что постоянно все делаешь по-своему. В этот раз, с твой помощью или без нее, но я сделаю все правильно – по закону. Я наблюдал, как эскуа-илуны паразитируют на местных, как упиваются своей безнаказанностью, потому что каждый раз мы были на шаг позади. Думаешь, я не переживал за свою семью? У меня не было возможности, чтобы безопасно их вывезти, да я и не смог бы. Они все уже давно сидели на крючке у темноруких. Все, что я мог, – это стараться оградить их от новых видов стимулирующих порошков, черных пятен на земле. Им всем нужна помощь, каждому жителю, и никого из них я не оставлю. И если у тебя осталась хотя бы капля уважения ко мне, то ты меня послушаешь.

Ариман посмотрел на друга, с его лица медленно сошло наигранное бахвальство. Теперь на нем отражалась только печаль, и он сказал:

– Если они тебе настолько дороги, я никого не трону.

Аскелий облегченно вздохнул и подошел ко мне. Он предложил небольшое дополнительное задание. Нужно было отнести Аримана в место, где находятся другие части его тела, пока Аскелий будет разбираться с остальным. Я прекрасно понимал, что он не хочет подвергать опасности близких, чтобы след от сбежавшей головы не привел темноруких к ни в чем не повинным людям. Но продолжать быть мишенью для самых опасных преступников не входило в мои планы. Однако когда Аскелий рассказал, куда именно придется идти, мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.

– Стоп, стоп, стоп… стоп! – Лин недоверчиво посмотрела на Абая. – Хочешь сказать, что ты был в центре Ринтолского конфликта с эскуа-илунами?

Девушка выразительно подняла белые брови, на ее лице была смесь непонимания и удивления. Все путешественники смотрели то на Абая, то на Лин, вопросительно переглядывались друг с другом. Рэйгас больше всех не понимал, почему она так реагировала. Неужели она настолько сильно ему не верила или просто считала историю выдумкой, вписанной в произошедшее событие? Так или иначе, этот Ринтолский конфликт произошел, пока Рэйгаса не было. Любопытство и жажда подробностей должна была першить где-то в горле, однако в тот момент его накрыло приятное чувство тепла. Знакомое и тягучее, оно будто погружало все его нутро в теплую воду. Он и забыл, что значит не оглядываться на время, меряя его крохотной человеческой жизнью. Ведь здесь, в Нокте, твое тело стареет только вслед за душой, поэтому ни один из ноктийцев не использует понятие времени. Помимо прочего, он вспомнил это клокочущее чувство. Рэйгас не любил признаваться даже себе: участие в каком-то событии, возможность запечатлеть его своими глазами, а затем рассказать все с другой точки зрения, – за это обычные люди и любили путешественников.

– Значит, и загадка Бесцветного солдата скоро будет раскрыта, – Люц с улыбкой от уха до уха откинулся на спинку кресла, прерывая общее молчание.

Бехимет и Клио решили не встревать в диалог.

– Ты редкостный лис, если молчал о том, что был там лично, – настойчиво сказала Лин.

– Даже если бы рассказал, то это ничего бы не изменило. Или ты попыталась бы выследить Ильбериона и принести его голову своему дому? – Абай понимал причину злости Лин, да и все присутствующие – тоже.

– Раз уж все знают конец этой истории, пусть и общеизвестный, то попрошу без спойле… – Рэйгас осекся, пытаясь вспомнить не людской вариант фразы, – …не раскрывать детали сюжета для тех, кто не знает концовку. С этими словами Рэйгас сразу же подумал: «Однако подобные фразы еще долго будут сидеть у меня в голове».

Все молча согласились. Абай смочил горло остатками напитка из кружки и продолжил.

Пока мы с Ариманом шли к центру каменного леса, между нами, возникло неловкое молчание. Внутри Аримана кипела то ли злоба, то ли обида, но было видно, что в уме он раз за разом прокручивает последний разговор с Аскелием.

Забираясь все глубже в лес, я ощущал, как поднимается ветер. С каждым моим шагом он все сильнее пытался свалить меня с ног. Вскоре мы подошли к краю леса, и перед нашим взором оказался настоящий смерч. Недвижимый, он вращался на месте, скрипя и завывая, перемешивая остатки земли, будто мягкий крем. До его края было всего ничего, я мог протянуть руку и коснуться бушующего ветра, обзаведясь порезами, царапинами или даже переломом, мне лишь было нужно выйти из тени каменных деревьев.

Подобные несвойственные для окружающих мест явления считаются нормой рядом с остатками древних. Но в этих землях никогда не находили ни гигантских костей древних существ, ни прочих останков чудовищ, хотя местные поля распахивали регулярно. Мои размышления о природе этого явления еще в момент появления в долине Зери ни к чему не приводили. Однако сейчас меня посетила мысль: «А не связан ли этот смерч с Ариманом? Вполне возможно, что из-за его состояния, сила просто покидала незавершенное тело. Природа Нокта всегда своеобразно реагирует на всплески энергии.»

Пока я шел по краю каменного леса, меня все еще посещали мысли о возможном преследовании самыми опасными созданиями оставшегося мира и о моем крайне опрометчивом согласии выполнить задание. Однако хорошая доплата и секрет «разящего пирога» были слишком соблазнительными.

Все, что сказал мне Аскелий, – это где найти вход в пещеру в самой глубокой части каменного леса и как выбрать в ней правильный путь.

Я нес Аримана все глубже в лес, оставляя за спиной бушующий вихрь, как вдруг мой спутник нарушил молчание.

– Не думал, что тебя так просто купить, особенно после увиденного.

– Дело не в монетах.

Лицо Аримана дрогнуло в легкой ухмылке, затем к нему вернулась привычная отрешенность.

– И это никак не связано с обещанием рассказать тебе о секретном ингредиенте. Не хочу расстраивать, но за тобой идут как минимум два преследователя, – добавил с тяжелым вздохом Ариман, опасаясь, что попадет в рюкзак, любезно одолженным Аскелием.

Копаясь в своих мыслях, я совсем забыл следить за окружением. Почувствовав себя как новичок, я слегка чертыхнулся и, извиняясь, положил Аримана в рюкзак. Перед тем как его затянуть, я лишь услышал: «До встречи в очередной пещере или куда мы там идем».

Закрыв лицо повязкой, я ускорил шаг. Мне предстояло разобраться со своими преследователями до того, как я приведу их к пещере.

Собравшись с мыслями, я легко оторвался от погони и, затаившись в зарослях, дождался, пока темнорукие сами не придут в мою ловушку.

Две высокие фигуры в темных плащах стояли в нескольких метрах от меня и о чем-то спорили. В черных руках у одного было длинное копье с парочкой дополнительных наконечников. Наконечники и древко были неправильной формы, изогнутые и кривые, испещренные сквозными дырами, словно их сделали из кривой прогнившей палки, а вместо металла использовали остатки шлака. Странная форма не значила, что это оружие безвредно. Стоит такому копью войти в плоть, как оно разлеталось на части, превращая тело в решето. У второго на поясе висел то ли меч, то ли палаш, но я не мог позволить себе так легко поверить, что посланные эскуа-илуны будут с обычным оружием. Готов был поспорить, что у него второй излюбленный вид оружия темноруких – сартула. Вместо режущего лезвия специальный материал. Он хрупкий, но может хранить в себе огонь или ледяную стужу, в общем все, на что у его хозяина хватит сил и воображения.

Вступать в ближний бой с обладателем такого оружия я не хотел. Ошибусь и замахнусь сильнее обычного – и меня ждет почти неминуемая смерть. Обладатель копья не подпустит меня близко к себе, чтобы самому не попасть под удар. Если я мог обезвредить одного метким броском кинжала, то со вторым придется сражаться. Мне предстояло выбрать себе соперника, и обвинить в неправильном выборе я не смогу никого, кроме себя.

Темнорукие замолчали и направились в сторону смерча. Возможно, хотели еще раз пойти по моим следам. Времени отсиживаться и размышлять не осталось. Я достал метательный нож, тихо как мог вышел из зарослей. Мои преследователи это услышали, но развернувшись на шум и вытаскивая меч, эскуа-илун встретил летящий нож своим телом. Я попал прямо в плечо. Не смертельно, но если он правша, то держать меч левой теперь вряд ли нормально сможет.

Его напарник уже принял стойку, чтобы метнуть свое изуродованное копье. Это оружие летит очень плохо, но на таком расстоянии от цели это может быть не важно. Я только успел забежать на широкое дерево, как в него с другой стороны вонзилось копье, и осколки каменного дерева усеяли землю. Эскуа-илун быстро сокращал дистанцию, попутно создавая еще одно копье прямо на ходу. Возможно, порой я и правда завидовал темноруким. Они могут буквально из воздуха создавать ужасно смертельные, пусть и плохо контролируемые вещи.

Я не мог позволить своему противнику еще раз получить преимущество. Не дожидаясь, когда он закончит создавать новое оружие, я принялся быстро сокращать дистанцию, чтобы теперь, если враг захочет взорвать свое копье, он сам попал бы под его удар.

В ближнем бою противник тоже оказался не промах. Я пропустил пару ударов древком по лицу, и из носа потекла кровь. Но, поймав его на ошибке, я разрубил копье и нанес сильный удар. Истекая кровью, второй эскуа-иллун подходил ко мне. Меч он держал неуверенно, как я и предполагал – правша. Отправить его в беспамятство было очень просто.

Не став тратить время на связывание, я сразу же продолжил путь к пещере, попутно вытирая текущую кровь рукавом.

Следуя инструкциям Аскелия, я быстро нашел несколько гигантских плоских камней, торчащих под углом из земли. Они были полностью покрыты мхом, лианами дикого хмеля и обвиты корнями, а на самом верху росло небольшое дерево. Под толстым ковром лиан и мха оказался проход, достаточно большой, чтобы туда легко пролез ребенок. Однако для взрослого это было бы немного проблематично.

Оказавшись внутри и достав из рюкзака Аримана и факел, я зажег последний и начал спускаться в пещеру. Иногда в тоннеле сквозь камни и корни пробивался свет, но чем глубже мы спускались, тем становилось темнее. Внезапно в очередном ответвлении тоннеля я заметил, что на корнях, удивительно похожих на ветки, растут плоды, похожие на помесь кристаллов и обычных яблок. На вид опасные и сочные одновременно. Разноцветные пятна виднелись по всему плоду. Никогда прежде таких не видел.

Наконец-то оставалась пара поворотов, и перед моим взором открылась большая пещера. С высокого потолка свисали корни. Да и не только с потолка, корни были везде – на полу, на стенах. Пришлось ступать очень осторожно, чтобы не упасть.

– Похоже, пришли, – весело сказал Ариман.

В центре комнаты лежал белый брезент, слегка присыпанный землей.

Глава 10

Положив факел на не занятую корнями поверхность, я откинул край брезента. Под ним лежало тело, ничуть не тронутое временем. Легкая одежда повторяла изгибы тела. Все казалось абсолютно нормальным, за исключением отсутствия головы. В полутемноте мне казалось, что тело даже дышит.

– Ну что же, приступим? – с некоторым удовольствием сказал Ариман.

Я лишь молча кивнул в ответ. Поставив голову рядом с телом, я достал из сумки баночку с белым порошком. Помедлил. А сколько нужно риленя? Мне никогда не приходилось иметь дела с обезглавленными телами. В лекарских книгах сказано, что для самых серьезных ран нужно не больше пяти хлопьев, но в случае с отрубленной конечностью чаще всего ее просто заново отращивают. Так меньше шансов, что кости и мышцы срастутся криво. Интересно, а можно ли отрастить заново тело? С конечностями это ведь работает.

Я отмахнулся от этих мыслей. Если человек попадал в такую ситуацию прежде, то наверняка он лучше знает, как действовать. Мне дали простые инструкции – использовать щепотку хлопьев и вернуть голову на место.

Так я и поступил.

Теперь тело на земле выглядело цельным. Как только голова Аримана вернулась на законное место, он словно тут же погрузился в глубокий сон. На его лице было спокойное умиротворение. Я стоял в свете факела неподвижно, словно был одним из каменный корней, и ждал. Сколько потребуется Ариману, чтобы проснуться, и вообще сможет ли он встать, я не знал. На вид тело было худым, но не полностью истощенным, между кожей и костями еще оставался тонкий слой жирка.

«И что дальше?» – мой безмолвный вопрос повис в воздухе. Других инструкций не было, свою плату я получил, так что могу быть свободен. Я решил все взвесить В этих землях кишат эскуа-илуны, у них есть огромные подземные лабиринты под всем городом, а может быть и под всей долиной. Я украл у них один из объектов исследований. Пусть в лицо меня и не видели, но выследить вполне смогут. И еще кое-что. Аскелий послал кому-то из базисов весть. Вполне возможно, что из ближайшего гарнизона пришлют пару сотен солдат и они попробуют поймать идола темноруких. В моих карманах теперь хватит монет на путешествие до самой столицы и обратно. Однако обещанный секрет тяготил мой разум.

Я оставил факел на земле и пошел к выходу. Когда я выбрался из пещеры, ядовитый свет ослепил меня. После приятной обволакивающей темноты солнце словно пыталось изжарить своими лучами. Я решил не возвращаться за вещами, оставленными у башни Бриса. Сейчас я хотел как можно скорее уйти из этого города, я спокойно смогу купить себе новые вещи, и получше. Предстояла резня, и я меньше всего хотел в нее ввязываться.

Я решил переждать предстоящую бойню в ближайшем гарнизоне. Когда же все закончится стребовать с Аскелия долг – обещанный секрет, если конечно пекарь останется жив.

Мой путь проходил почти у самых гор, как можно дальше от дорог. С каждым шагом разум кричал мне – что-то не так. Я не мог понять, в чем же дело, списывая это на беспокойство о своей жизни. Но тут меня осенило. Пропал свист ветра, проносящегося над лесом, и шум крон каменных деревьев, что колыхались под его натиском. В лесу стояла удивительная тишина.

Внезапно я услышал звонкий удар металла о камень. Не успел я повернуться к его источнику, как у моего горла оказался черный бугристый клинок.

Кажется, мой путь закончился, не успев начаться.

Меня окружили трое. Лицо одного мне было знакомо, у него был расплывшийся синяк под глазом – один из тех, на кого я наткнулся по дороге сюда. Остальных я видел впервые.

– Где голова? – холодно, с акцентом спросил тот, кто держал клинок у моей шеи.

«Похоже, совсем отвык от обычной речи», – подумал я и ответил:

– Потерял.

– Будешь ерничать – обратишься в прах прямо на этом месте, – сказал темнорукий с заплывшим глазом.

Не успел я подумать о своей стратегии беседы с темнорукими, как третий ударил меня ногой под дых, и я упал на четвереньки. На их лицах читалось наслаждение. Вот чем становятся любой, примкнувший к эскуа-илунам. Теперь только ощущение чьей-то трепыхающейся души в руках могло подарить им удовольствие, а прерывание жизни – вызвать экстаз.

Вдруг громкий свист оглушил всех. Двое темноруких машинально обернулись. В паре метров от нас стоял Ариман в белых льняных одеждах, словно только что встал с кровати. В руках он держал ножны.

– Дружище, ты даже себе представить не можешь, как я тебе благодарен. – Ариман улыбнулся, а глаза его стали хищными. Он был готов растерзать свою добычу.

Ариман обнажил меч, хотя не знаю, можно ли это назвать мечом. Толстая, слегка изогнутая рукоять без гарды, а клинок словно сняли с косы. Он размял плечи и сделал пару шагов в нашу сторону.

Никогда не видел, чтобы люди так владели оружием. Было заметно, что тело Аримана еще не до конца «ожило», но это не помешало ему легко и грациозно расправиться со всеми темнорукими за несколько ударов. Он дрался в своей, понятной только ему одному манере, двигался непредсказуемо и разил, словно молния в грозу.

Я стоял и наблюдал, как тела превращаются в пепел и поднимаются в воздух. Да, это были мои враги, но меня все равно охватила грусть.

На белых одеяниях Аримана теперь были брызги крови. Легким движением, словно в его руках был не меч, а деревянная игрушка, Ариман вытер лезвие о рукав рубашки. Я лишь провожал взглядом остатки пепла, что рассеивался вокруг.

Ариман легко толкнул меня в плечо и сказал:

– Они же хотели тебя самого на куски порубить, так чего стоишь кислый?

– Не люблю, когда людей лишают жизни, пусть даже это и эскуа-илуны.

– Теперь будешь читать мне нотации или винить в убийстве?

– Это мой выбор, я не хочу никому навязывать свою точку зрения. Однако каждый раз, когда тело вот так рассыпается в пыль, а затем растворяется в воздухе, это безнадежно погружает мое сердце в печаль.

Я лишь негромко усмехнулся и добавил:

– Должен хотя бы кто-то опечалиться их смерти.

Эти слова как будто вызвали у Аримана уважение ко мне, он понимающе кивнул.

Все ждали продолжения, но Абай лишь расслабившись откинулся на спинку стула. Все были в недоумении.

– Абай, – строго обратился Бехимет. – ты же не вор! Тогда почему так нагло обокрал нас всех?

Абай сначала немного опешил от такого заявления, однако прекрасно понимал причину обвинений. Он хотел отделаться простеньким окончанием истории, но для путешественника такое было равносильно краже.

Абаю не хотелось снова думать об Ильберионе и его приспешниках, он еще надеялся, что такой конец сойдет ему с рук. Он сказал тихо, почти заговорчески:

– Я видел весь ужас Ринтола и боюсь никто из вас не выдержит даже крохотной части правды.

– Не следует так старательно думать за других, друг мой. Или хочешь сыграть и на это?

Люциан демонстративно размял пальцы.

– Ты проиграл историю, так что, расскажи ее до конца, – сказала Лин, смотря прямо в глаза Абая.

– Хорошо, хорошо … – протягул Абай, – Но не ждите от меня слишком много подробностей.

Как только сообщение Аскелия достигло Ринтола – крупного города-гарнизона, все проходы в долину были перекрыты. Темнорукие не сразу почувствовали опасность. Все было сделано быстро и четко. По-настоящему эскуа-илуны начали шевелится, когда в долину прибыл сам Грань Силы – Люмор Сальдерский со отрядом лучших и известнейших воинов. На кон было поставлено слишком много жизней.

Почувствовав, что их загоняют в угол темнорукие показали свой главный козырь … Средство, что подавляло свободу воли. Люди не чувствовали изменения окружения, не задавали вопросов, им все казалось верным. Когда появился смерч, они восприняли это как само самой разумеющиеся. Безусловная преданность, отсутствие вопросов и сомнений. Когда хозяева приказали взять оружие никто не спросил «зачем». Когда хозяева приказали отдать за них жизни – никто не сомневался.

Я своими глазами видел страх в глазах солдат, когда на их шли обычные люди с вилами. На них нападали те, кого они обещали защищать. Всем был дан один простой приказ «никого не выпускать из долины».

В самый страшный миг, когда жители вместе с эскуа-илунами прорвали пост у города Тиз и темнорукие шествовали к Бермиде, им преградил путь всего один человек. Его доспехи выцвели, в руках вместо меча было кривое лезвие от косы. Бесцветный воин в одиночку остановил падение города Тиз не убив ни одного человека, а затем исчез. Он появлялся и исчезал, приходил словно ветер. В казармах еще долго гадали – кто же это мог быть.

Пока солдаты сдерживали натиск людей, Люмор со своими воинами отправился в самое логово эскуа-илунов. Я видел огненные столпы, достающие до неба! Ощущал силу и ярость их владельца, словно стоял подле него.

Много посевов погибло в пожаре противостояния, однако большинство жителей удалость спасти. Зараженных и отравленных еще долго лечили, очищая их тела от той дряни, которой эскуа-иллуны наводнили всю долину. Продажных хозяев, кого смогли взять живым, забрали в столицу. Одному Нокту известно, что им уготовил правитель.

Что случилось с Ариманом после, я не знаю. Но зайдя к Аскелию прямо перед отъездом, я слышал, как он упрашивал жену позволить его старому другу пожить пока что у них. Искренне надеюсь, что теперь голова Аримана будет лучше держаться на плечах, ведь больше в крепость темноруких я точно не полезу.

Глава 11

«Кваэр» сидели в тишине, каждый переваривал историю. Зеон почти бесшумной поступью подошел к столу путешественников и поставил свежие кружки с чем-то теплым и ароматным. Легкий дымок поднимался и тут же растворялся в воздухе. Аромат трав и ягод наполнил зал. Возможно, это был комплимент от Зеона за бесплатную историю, а возможно и вежливое, почти отеческое замечание, что больше пить не стоит. Вслед за ароматным напитком хозяин таверны принес еще несколько мягких пирожных. Клио была вне себя от радости. Она аккуратно пододвигала противень с пирожными все ближе к себе.

– Я скорее поверю, что сам Ильберион войдет сюда и пожмет мне руку, чем в то, что кто-то смог достичь бессмертия, – холодно сказала Лин.

– Меня больше беспокоит, что это было дело рук Крувов. Хотя если посмотреть, то такое в их стиле. Выходцы из Юрдуса – создатели печек, искусственного солнца … – Люциан загибал пальцы, – что-то подобное они могли сотворить. Они и так научились расщеплять душу, превращая ее в пепел. Так что им теперь стоит просто оградить ее даже от смерти.

– Мне интересно, что же заставляло людей видеть и чувствовать образы прошлого. – Этот вопрос волновал Рэйгаса больше всего.

– Ты так и не научился нормально придумывать истории. То, что это выдумка, больше, чем очевидно, – продолжал Рэйгас.

Люциан выпрямился. Он был готов вмешаться в разговор и не дать ему дойти до ссоры. Абай лишь быстро бросил взгляд на Люца, и тот понял, что его вмешательство не требуется.

– Насканский ты жук. – Абай слегка поджал губы, шрам в уголке рта неестественно скривился. – Я знаю, чего ты добиваешься.

– Если бы это было необходимо, ты бы уже давно все рассказал. – Золотые глаза Рэйгаса заблестели.

– Однако. Вот это было обидно. Пусть на вопрос о том, почему Ариман бессмертен, я ответить не могу, но терпеть обвинения во лжи от тебя я не намерен. – С этими словами Абай полез в поясную сумку и достал небольшой бумажный сверток.

Пока «Кваэр» в недоумении переглядывались между собой, ожидая драки или ссоры, Абай развернул сверток и достал небольшие засушенные кусочки яблок. Их мякоть блестела и переливалась, будто у нее был не ровный срезанный край, а множество маленьких и гладких поверхностей.

– Попробуй свои чувства на вкус, – сказал Абай почти заговорщически.

Уверенность Рэйгаса дрогнула. Он чувствовал всем своим существом, какой вкус будет у этих небольших яблок, и ему больше всего на свете не хотелось ощущать его. Что бы это ни было, оно будет напоминать о Ней.

– Приношу свои извинения, мой друг.

– Не думаю, что ты отделаешься извинениями. Не попробуешь – не узнаем, правдива ли моя история. – Абай протянул руку к центру стола.

Повисла гробовая тишина.

– Не против, если я попробую? – На физиономии Люциана сияла мягкая полуулыбка, а глаза смотрели то на Абая, то на Рэйгаса.

– Все, кто хотят, – могут убедиться. Угощайтесь! – Абай смотрел с небольшой издевкой на Рэйгаса.

До ухода Рэйгаса его провокации обычно окупались, однако теперь все изменилось.

Каждый, кто попробовал кусочек необычного яблока, смог испытать давно забытые ощущения. У Клио на глазах проступили слезы, а Бехимет разразился громогласным хохотом, Люциан сдерживался изо всех сил, однако эмоции переполняли его. Каждый из «Кваэр» снова пережил давно забытое. Пусть и некоторым для этого не понадобились волшебные яблоки.