Где никто не слышит

Глава 1.

1.

Лёва ненавидит рыбалку, особенно в начале весны, но отца расстраивать не хочет. Вставать ни свет ни заря – это не для него, но изредка на такие жертвы идти приходится. На папину дачу он приезжает раз в год, на школьные каникулы, уже 17 лет – навестить его, отдохнуть от Москвы и мамы, с её вечным мозговыносом. Она чрезмерно строгая и требовательная, любит всё запрещать и контролировать, начиная от времени, проведённого за компом, заканчивая отключением интернета, когда Лёва по ночам засиживается, по её мнению. Батя не такой – Лёву всякой ерундой не раздражает. Даже пиво покупает на двоих, когда на рыбалку ходят. В общем, свой в доску. Хотя пивом, вероятно, задабривает, чтобы Лёва не заскучал на озёрах окончательно. Блин, эта рыбалка – хрень для бумеров, и от этого тошно.

Солнце только встаёт. Собака отца, Сара – старенькая кане-корсо – уже готова к прогулкам и лает на весь участок. Гордая и классная порода. Когда Лёва съедет и будет жить один, то обязательно заведёт себе такую же и тоже назовёт Сарой. Ведь со своей дачной подругой он провёл почти всё своё детство.

Они втроём стоят у машины, припаркованной во дворе. Батя достаёт из багажника своего «гелика» две удочки. Сегодня пойдут на своих двоих к дальним озёрам, в пяти километрах от дачи. При мысли об этом расстоянии Лёву перекашивает.

– Пап, может, ну их, эти озёра? Давай на тачке на дальние доедем, а? Да и собака старая, устанет тащиться..

– Ездили на позапрошлой неделе. Надо и ногами ходить, полезно. Сара потерпит, ничего страшного.

– Да ну его, какое полезно? Тащиться сейчас туда, потом обратно. Мне вообще не в кайф, ты же знаешь.

Отец делает последние приготовления, укладывает всё в рюкзак.

– Знаю, не ной, – хмурится. – Ох, чуть пиво не забыл с бутербродами. Подожди здесь, сейчас вернусь. Ты пока проверь, всё ли взял: наполнен ли термос, заряжен ли телефон? А, и носки сменные положил? Вчера ливень был, на озёрах сыро может быть, вторая пара лишней не будет, если ноги промочишь.

– Ага, все нормально, не переживай.

Лёва застегивает жилетку до горла, прячась от промозглого ветра, забирающегося за воротник. Провожает сонным взглядом уходящего отца. Немного завидует его заряду бодрости, но оптимизма и настроя не разделяет. Батя скрывается в доме, парень достаёт свой айфон и смотрит на время. Почти семь утра. И это ещё не самое раннее, когда отец тащит его на рыбалку. Пока папы нет, у парня есть время. Лёва быстрым шагом направляется за ворота, собака за ним. Устройство улиц простое и понятное, словно гребень для волос. Основание – это центральная дорога, его зубцы – улицы, на которых, по обе стороны расположены участки, в том числе и их.

Слева, в сотне метров, в самом конце, виднеется лес – Тихий. Справа – выход на центральную дорогу, соединяющую такие улицы и участки до самого её конца и выходящую к магазину, почте и площади.

Лёва сплёвывает на мокрую траву и ловко достаёт из кармана сигареты. Оглядывается на всякий случай – мало ли батя заметит. Закуривает.

2.

– Ты обещала, что вернёшься не позднее полуночи! – кричит мать, упирая руки в бока.

Эта поза Оле до боли знакома и неприятна. Очередной ссоры не избежать. С тех самых пор, как она начала встречаться с Лёшей, мать словно на иголках. Да, сегодня она задержалась, осталась у своего парня на ночь после дискотеки в соседнем посёлке, потом прекрасно провела время. Он классный, не обижает её, весёлый, заботливый, до дома проводил ночью. Ну, немного быдловат, зато крепкий и высокий. В любом случае, их СНТ пацанами небогат, да и если бы выбор был пошире, то Оля бы всё равно бы выбрала Лёшу. Нравится он ей, влюбилась.

– Мааама, – тянет Оля нервным тоном, – сколько можно? Выходные же. Да и какая разница – двенадцать или в три ночи, если он меня проводил? Ты так бесишься, как будто в нашей дыре что-то может случиться.

– Ты не понимаешь, да? Я переживаю за тебя. И ты давала мне слово, что вернёшься вовремя. Получается, что обманула! Как мне верить твоим словам? Этому я тебя с детства учила?

– Пфф, это детство уже давно прошло. Мне, блин, двадцать! Я уже не ребёнок и работаю, между прочим! Причём одна в нашей семье. Тебе помогаю, и всё равно этого недостаточно, чтоб перестать вечно истерить?

– Не повышай на меня голос! То, что ты работаешь и называешь себя взрослой, не делает тебя защищённей и умнее. Этот твой Лёша – лоб великовозрастный, старше тебя на три года, он тебя обрюхатит и бросит, дура!

Оля бесится, кривится и закатывает глаза, отворачиваясь от матери в полоборота. В голове мелькают мысли, что она не такая беспечная, как её мать, и обрюхатить себя не позволит. Для мамы это вечно больная тема – ошибки молодости.

– Мама, я не хочу это обсуждать. Ни сейчас, ни вообще. Ты орёшь с самого утра! Может, остынешь и мы поговорим вечером? Я хочу спать, я не выспалась, а ты мне мозг выносишь!

– Не выспалась она, бляха-муха! – вскрикивает на взводе. – И хамишь, глаза закатываешь, паршивка неблагодарная. Я тебя всю жизнь одна растила, а ты вот так к матери, да?

Эта манипуляция Олю накаляет ещё сильнее, но дерзить она не решается, держится, хотя на языке вертится всякое нехорошее. Она предпочитает отправиться к себе и закрыться в комнате, направляется к выходу из кухни.

Но разъярённая женщина не собирается отступать и, не получив ответа, хватает кухонное полотенце, бьёт Олю по плечу. Не больно, но неприятно. И обидно.

Олю передёргивает, она резко поворачивается к маме. Больше терпеть не может. Лицо мамы яростное, багрового оттенка. Кажется, что у Оли такое же.

– Совсем охренела, мать? Мужиков своих так лупить будешь! Неудивительно, что тебя мой отец бросил. С тобой просто невыносимо! Ты всех выведешь из себя! Не поведением, так своим присутствием!

Мама открывает рот, хочет что-то сказать, но слова застывают в горле. Оля сжимает челюсть и кулаки, она ляпнула лишнего, но сейчас ей всё равно. Ненависть застилает разум.

– Пошла прочь, – опустошённым тоном сообщает мама. – Видеть тебя не хочу. Проваливай, куда шла. – Кладёт полотенце на спинку стула и уходит в комнату.

Оля в бешенстве стаскивает свою худи с вешалки и спешно обувается. Затем берёт телефон с крышки старого пианино, выдёргивает шнур зарядки и выбегает из дома.

На хрен её, всё это на хрен! Как же осточертел этот дом, этот дремучий СНТ, эти ссоры и скандалы. Сил её больше нет находиться в этой тюрьме с невменяемой матерью. Она со слезами на глазах идёт к калитке. Сейчас у неё стойкое желание пойти к Лёше и выплакаться ему в плечо. И, назло матери, трахаться с ним до потери пульса. Лёша, скорее всего, уже спит после дискотеки, но ей будет рад. Он всегда ей рад.

Она выходит на улицу, замечает соседского пацана, который при виде девушки застенчиво отводит глаза. Он едва заметно расправляет плечи и как-то по-крутому делает затяжку сигареты. Выглядит это нелепо. Соседский Лёва приезжает сюда на каждые каникулы, и, завидев Олю, всячески старается вести себя по-взрослому, проявляет знаки внимания, пристаёт с вопросами.

Не сказать, что ей это не нравится – это по-своему мило, тешит самолюбие. Но Оле на него по фиг, ему вроде семнадцать – ещё мелочь. Да и некрасивый для неё. Тёмные короткие волосы, прыщи эти подростковые, худой и высокий. То ли дело Лёша – у того косая сажень в плечах, кубики на животе. В общем, она его помнит ещё мелким, играющим с собакой в мяч на их улице. Неинтересно ей, даже учитывая, что он московский, а папка у него – местный председатель при деньгах, проживший здесь всю жизнь.

Пацан ее замечает.

– Привет, – бубнит неуверенно. – Мы с отцом на рыбалку вот собрались. А ты чего так рано встала? Работать едешь?

Оля не собирается отвечать на его расспросы, настроение не располагает, но и не воспользоваться случаем не может.

– Есть сигарета?

– Да, конечно, – протягивает пачку и даёт закурить.

Сара тем временем радостно виляет хвостом и тыкается мокрым носом в руку. Собака не остаётся без внимания – Оля чешет её за ухом и курит.

– Так что? На работу, да? – никак не угомонится парень и заглядывает в глаза Оли.

– Нет. Сегодня выходной.

– А, ну да. А куда

– К Лёше.

Ответ ему явно не по душе – Лёва сразу поник, но пытается это скрыть. Ещё бы, ведь московским местные пацаны завидуют, оттого и недолюбливают. Ещё в детстве Лёша постоянно задирал и издевался над Лёвой. Насколько ей известно, соседский пацан до сих пор боится его, как огня. Вот и сейчас, притих, но оно и к лучшему. Оля сухо говорит:

– Ладно, удачной вам рыбалки. Михаилу Евгеньевичу привет передавай.

С этими словами уходит с улицы в направлении центральной дороги, где слева, вдалеке, виднеется дом с новёхоньким сайдингом – Лёшин.

3.

Провожая её взглядом и периодически оглядываясь, Лёва высматривает папу. Без палева выбрасывает окурок в жухлую траву, придавливая его подошвой ботинок. Блин, какая же тварь этот рыжий. До сих пор жить не даёт нормально. Теперь ещё и к Оле подкатывает, наверняка у них секс есть. Ну жесть же! В прошлом году они еще не мутили, а сейчас что? И давно это? Как такой неотёсанный дегенерат может заинтересовать её? Она же офигенская, умная, красивая. Личико – как у девчонки анимешной, блондинка с шикарными длинными волосами. Веснушки у аккуратного носика и под зелеными глазами. Да таких в Москве с трудом найдешь, ну вот в его школе и на районе точно нет. Она еще и взрослая, двадцать лет. У Лёвы есть ее инстаграм с открытым профилем, а любимые фотки – в купальнике на Святом озере, в Шатуре. На них он засматривается чаще всего.

В его сердце девушка занимает какую-то особенную полочку. Как жаль, что её день рождение в феврале. Лёва с радостью, каждый год дарил бы ей что-нибудь, если бы жил здесь. Но ему ничего не остается, как поздравлять ее через переписку во вконтакте и отправлять всякие нелепые стикеры. Он вообще только из–за неё в нём и сидит. Она отвечает ему всегда скупо, дежурно, переписку никогда первая не начинает. Вообще никогда. А последние пару лет и вовсе может не читать его сообщения неделями.

Лёва переминается с ноги на ногу и достаёт свой айфон, смотрит на время. Семь часов пять минут. Прошло ещё несколько минут, потом ещё пару. Наконец-то сзади подходит отец, закидывая рюкзак за плечи и подтягивая удочки

– Готов? Сара готова? Выдвигаемся.

– Чего ты так долго? Приспичило? Я чуть не заснул здесь.

– Бутерброды резал. Ты же не удосужился вчера этого сделать, как я просил.

– Ой, блин, извини. Из головы вылетело.

– Да ничего, свежее будут. Огурца добавил еще в них.

– Я так не люблю, пап.

– Как так?

– Да огурцы.

– Овощи есть надо. Что ты обычно дома ешь, чем мама кормит?

– Да нормально кормит, всё хорошо, не парься, – выдавливает из себя Лёва и зевает.

Папа принюхивается и осуждающе склоняет голову вбок.

– Курил, что ли?

Смотрит строго, будто в душу. Блин, это было неожиданно, Лёва не был готов к этому вопросу, он теряется и пытается наспех что-то придумать.

– Да брось, я не буду ругаться, я же не мама. Но не злоупотребляй и не пались. Понял? Если куришь – кури, но делай это так, чтобы я не замечал. Ты уже не маленький, но и по закону не дорос ещё. Ага?

– Ага, понял, хорошо, – замялся Лёва, – спасибо?

– Спасибо? Это вопрос? – захохотал отец.

Они улыбаются друг другу и неспешно идут по центральной улице. Сара бежит рядом, обнюхивая каждый куст, будто видит их впервые.

– Папа, слушай, эти озёра… Сколько до них? Километров шесть?

– Каких шесть? Не выдумывай. Ты же знаешь – три–четыре примерно.

– Не преуменьшай! Там пять, я знаю.

– Ну видишь, всё-то ты знаешь, – отец нежно тормошит Лёву по макушке.

– Обязательно туда? А? За нашим участком, в нескольких сотнях метрах, тоже озёра.

Отец не отвечает, молчит. Лёва продолжает:

– Поменьше, болотистее, но до них хотя бы тащиться так далеко не надо, и щука водится.

– Откуда ты знаешь? – резко вклинивается он. – Ты же не ходил к ним? Ты знаешь, что это табу. Туда не ходим.

– Нет-нет, не ходил, конечно. Слышал, что мужики обсуждали, когда в магаз забегал позавчера. Ну и до этого знал. Но что в них такого, пап? Я понимаю, что ты их недолюбливаешь, но может наоборот стоит пойти и перебороть себя? – поглядывает на него Лёва, в ожидании ответа.

Отец идёт прямо, не сбавляя шаг, лицо у него серьёзное. Он молчит, Лёва знает почему, но всё же решается спросить:

– Папа, ну, может, всё-таки попробуем, разок? Ведь все ходят, всё нормально.

– Лев, мы об этом не разговариваем. Мало я тебя в детстве пугал ими, а?

Парень шмыгает носом и вытирает его рукавом. Отца не переубедить, этому есть объяснение.

– Хорошо, пап, сорри.

Они шагают молча. Настроение, похоже, у отца подпортилось, надо бы растормошить его.

– Кстати, я пока стоял, Олю видел. Она передавала тебе привет.

– Ага.

– Что «ага»?

– А что ты хочешь от меня услышать?

– Ну, не знаю. Спасибо, например?

– Кому мне говорить спасибо? Ей, что передала привет, или тебе, что выполнил её просьбу? – сухо интересуется он.

Блин, похоже, батя совсем поник. Лёва уже жалеет, что начал этот разговор про ближайшие озёра. Больше не стоит при отце поднимать эту тему. Всё же надо уважать его воспоминания и не бередить травму детства. Когда он был ребёнком, пацаном, дедушка Лёвы, светлая ему память, забирал его сюда из города на лето. Этот участок – семейный, уже много поколений, родовое гнездо. Дед Женя забирал папу не одного, а со Стасиком, родным братом отца, и Леночкой, их сестрёнкой, младшенькой. Батя был старшим, ему было лет тринадцать. Стасику, вроде, двенадцать или одиннадцать, а Леночке – Лёва уже позабыл. Но она была самой мелкой.

Эти ближайшие озёра лежат после небольшого леса. Сам лес местные назвали Тихим, и озёра, соответственно, тоже – Тихими. Если подняться на третий этаж их дома и выйти на летнюю веранду, то можно увидеть его. Самый обычный, густой и ничем не примечательный. Ничем, кроме их семейной истории, которая известна здесь всем от мала до велика.

Папа, Стасик и Леночка были непоседами, бесились, деда не слушались. Как-то раз, когда уже смеркалось, они начали играть на участке в прятки, но места им стало мало. Тогда отец, чтобы стало интереснее, надоумил всех пойти играть в лес. К тому времени уже стемнело, но их это не смутило. Прятки зашли слишком далеко. Дети потерялись, причём конкретно, их искали несколько дней. Приезжала милиция, ещё какие-то неравнодушные, народу было много. Со слов отца, дети перепугались, разбежались в темноте, костер жечь было не из чего. Разделились, в общем. В конце концов, поиски все всё же увенчались успехом, но удалось найти только папу. Стасика с Леночкой найти не вышло.

Отец винит себя за случившееся и всё ещё не может говорить об этом. Только иногда, когда они с Лёвой смотрят по вечерам кино, а папа выпивает, его начинает распирать. Он говорит: мол, извини меня, сын, таким я дураком был. Если бы не моя глупость, были бы у тебя сейчас дядя и тётя, а у меня душа не разодранная на куски. Жалко его. Лёва всегда папу успокаивает в такие моменты.

Уже через какое-то время, когда технологии добрались до Лёвы, он неравнодушно открыл карту в интернете и посмотрел, насколько большие эти озёра. Нашёл садовое товарищество «Стрела», Орехово-Зуевский городской округ. Увидел те самые места и оцепенел. Десятки километров уходящих на восток водоёмов, болот, диких лесов. А до ближайшего города по прямой линии и вовсе целая сотня. Немудрено, что там можно потеряться заигравшимся детям.

Сейчас от этих мест мелюзгу гоняют и наговаривают им сказок, что там души потерявшихся ходят и ждут, чтобы в свои лапы заманить нерасторопных и любопытных мальцов. А если забредёт туда ребёнок, то сцапают и не вернут того больше никогда.

Вот такие вот меры предпринимают местные родители. Вроде бы помогает, по крайней мере там больше никто никогда не терялся. Да и дети, естественно, туда ходят. Нервы себе пощекотать, и у костра страшилки друг другу рассказывать.

4.

Лёва плетется с телефоном в руках и просматривает посты во всяких группах. Интернет у них на участке замечательный, но вот в самом СНТ нормально ловит только ближе к центральной площади. Папа в задумчивости идёт рядом.

Впереди слышится звук шагов. Лёва поднимает голову и замечает быстро приближающуюся Олю. По виду она злая, как собака. Глаза красные, кусает губу. Пролетает мимо них, как метеорит, не обращая на парня ни малейшего внимания. Как всегда. Он не решается с ней заговорить. Такую Олю он не видел никогда – выглядит она так, будто получила обухом по голове. Что за ерунда, только что же виделись, была пасмурной, разбитой, но не настолько же. Она шла к рыжему ублюдку, неужели он ее обидел? Лёва, при этих мыслях, оборачивается на прошедшую мимо девушку, останавливается и сжимает телефон до боли.

Если этот урод ее обидел, то… То что? Что он ему сделает? Лёше же двадцать три, он кабан.

– Ты чего, Лёва?

– А, да нет, ничего, пап.

– Пошли, и так уже задержались. Чем раньше, тем рыба лучше клюёт.

Отец направляется вперед, Лёве ничего не остаётся, как идти за ним следом.

Через пару минут они равняются с домом, обшитым новым сайдингом. На улице стоит тот самый Лёша с какой-то девчонкой и держит её за руку. Мило о чём-то общается с ней. Эта девушка не местная, хотя Лёва может ошибаться, так как эту часть поселка знает не очень хорошо.

– Папа, это кто? – интересуется, практически шёпотом.

Отец присматривается.

– Лёшка-то? Местный, ты вроде знаешь. А девушку не припомню. Возможно, из соседнего СНТ.

Лёшка… Какой он, нахрен, Лёшка, блин? Амбал он тупорылый, напоминающий одного из братьев “двое из ларца, одинаковых с лица”. Отец не знает, что Лёва ненавидит этого рыжего и постоянно получал от того тумаков. Но девчонка… Ох, блин. Он её целует, опускает руку ей на талию и ниже, сжимает ягодицу своей клешней. Она прижимается к нему и трётся.

Лёва чувствует, что щеки заливаются румянцем, он сразу же отводит взгляд. Они с папой проходят мимо этой парочки и остаются незамеченными. Голубки продолжают ворковать сзади и над чем-то смеяться. Лёва невольно улыбается. Вот тебе, Ольенька, и твой хахаль-петух Лёша. Теперь все кончено между вами? И неужели теперь есть возможность подкатить к ней? Что это если не шанс? Если сердце Оли разбито, то она наверняка захочет его залатать. Пусть даже и из мести, ну и что? Нет, это точно шанс!

Лёва улыбается еще шире.

5.

Уже почти двенадцать. Эти четыре часа тянутся как вечность. Папа сидит на складном стуле на берегу озера, уставившись в водную гладь. Выглядит так, будто медитирует. Озёра ещё не ожили. Здесь никого нет, хотя летом часто ошиваются местные. Неподалёку видна самодельная пристань. Купаться пока рано – слишком холодно.

– Папа, сколько мы ещё тут будем торчать? – интересуется Лёва, допивая компот из термоса.

– А что? Устал? – спрашивает он, ровным тоном.

– Да, если честно. Ты говорил, что на несколько часов придём. Уже обед скоро.

– А бутерброды? Пиво?

– А что бутерброды? Я схавал один, больше не хочу. А пиво там ещё четыри бутылки, оставлю тебе, если хочешь. Оно какое-то мерзкое.

– Пшеничное нефильтрованное потому что. Хорошее, – усмехается он. – Так значит, обедать не хочешь, раз доедать не стал?

Ох, блин, батя непробиваемый, когда дело касается рыбалки. Но вроде понимает, к чему клонит Лёва.

– Папа, ну правда, я хочу домой. Классно время провели, но и ты меня пойми – оно душит уже.

– Ладно, ладно. Но я только что прикормку забросил. Нам ещё часик нужен.

– Не нам, а тебе.

Лёва делается настойчивее. Отец это чувствует, но надеется уговорить его.

– Ну, может, полчасика ещё, а?

– Папа, нет. Хочу домой, в туалет и спать. Меня вырубает, если честно.

– Ну в туалет можно и зде…

– Паааап, – начинает завывать Лёва.

– Ладно, салага, ступай. Пиво можешь забрать, на вечер под фильм оставим. И Сару с собой возьми, она тоже утомилась.

– Спасибо!

– И, как придешь, не забудь собаку покормить. С её больным желудком нельзя пропускать приемы пищи.

– Да знаю я, знаю. А ты ещё здесь торчать будешь?

– Да. Идите, а я на часик задержусь.

Лёва, чувствуя легендарное облегчение, быстро подхватывает рюкзак, подзывает Сару и ретируется по направлению к тропе, ведущей обратно в СНТ. Скрывшись за первыми деревьями, закуривает и топает в поселок. В пачке осталось шесть сигарет, поэтому на центральной площади нужно зайти в магазин. Еще минут сорок ходьбы и он на месте, в условной цивилизации. Надпись “ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЙ” красуется над головой.

Внутри пахнет приятно и уютно, как-то по-деревенски, здесь так всегда. Тётя Зина – многовековая и бессменная продавщица, сидит за прилавком. Она потягивает чай и закусывает крендельком, надламывая его рядком золотых зубов. Узнав парня, улыбается ему.

– Здрасьте, тётя Зин.

– Здравствуй, Лёвушка. Как у тебя дела? Как там Михаил Евгеньевич?

– Да нормально, с рыбалки вот. Батя ещё там. Извините, – чуть понижает тон, – можно «Мальборо», красные, пожалуйста?

Продавщица щурится с хитрецой. Ой да ладно, ну не в детском саду! Уже пару лет он тут тихонько покупает сигареты, а её реакция всё одна.

– Ну мне уже семнадцать, тётя Зин! Пожалуйста. Папа же знает, что я курю, честно, – нарочито вежливо подлизывается Лёва.

– Ох, ты мой хороший.

Достаёт пачку, протягивает.

– Я всё тебя малышом помню, а ты вон уже вымахал каким красавцем. Какой у тебя рост?

– Да не знаю точно, вроде метр восемьдесят. Ну, в прошлом году было.

– Ого, ну гены хорошие, не иначе. Первый красавец, в Москве, небось?

Лёва улыбается, но чувствует себя глупо. Эта лесть, конечно, приятна, но лучше бы он слышал подобное от Оли, а не от старой тёти Зины. Кстати, насчёт Оли. Она же сейчас дома, страдает из-за рыжего мудака. Может, сделать ей приятное – купить что-то сладкое? Бабы любят сладости. Она не сможет отказаться, наверняка.

– Тётя Зина, а будьте добры ещё «Рафаэлки» в маленькой упаковке, вот эти, что за витриной, четыре штучки.

Почему-то эти конфеты у него ассоциируются с Олей: то ли из-за нежного сливочного крема, то ли из-за сухой кокосовой стружки, то ли из-за обжаренного миндаля в сердцевине с едва заметной горчинкой – а может, из-за всего сразу.

6.

Лёва идёт быстрым шагом и предвкушает встречу с Олей. Представляет, как они сейчас увидятся, он даст ей презент и предложит сигарету. Настроение у него хорошее, правда, зевота уже одолела, и приходится изредка протирать глаза. К такому графику в летние каникулы он не готов. Сидеть на даче за компом до поздней ночи – пожалуйста. Но вставать так рано – это издевательство. Подобные жертвы только ради бати. После встречи с Олей он ляжет спать, а вечером попросит папу отложить на пару дней совместные просмотры фильмов – сегодня и завтра он будет играть в онлайн игры.

Движется по центральной дороге, через несколько улиц уже виднеется их огромный дом, который выделяется среди прочих своими летними резными верандами.

Лёва идёт спешно, но вынужденно замедляет шаг, пока не останавливается полностью. Впереди замечат Лёшу. Тот не один, с тремя местными пацанами, такой же гопотой. Ёп твою мать, ну очень вовремя. Этой встречи хочется избежать, но не выйдет – дорога только одна, а эта местная ОПГ стоит прямо на ней и над чем-то смеётся.

Сара тем временем бежит прямо, по направлению к дому. Совсем скоро она поравняется с ними, и те её узнают, обратят на неё внимание, а затем и на Лёву. Он невольно поджимает губы и пытается взять себя в руки. Он уже не ребёнок, должен пройти спокойно, справиться, не сдуться под их взглядами. Но парень стоит, будто приклеился, не шелохнется.

Собаку заметили. Гопота оборачивается в его сторону, о чём-то переговаривается, оглядывается, будто ищет кого-то. Лёва догадывается – его отца. Без него он как без брони, никакой защиты.

– Эй, здорово, Москва. Чё встал?

Лёшин голос разносится по всей дороге. Сердце стучит предательски бешено, во рту пересыхает. Лёва не находит, что ответить, и нужно ли вообще? Он пытается нащупать в себе силы двинуться дальше, но не может. Идти назад – единственный вариант, который кажется наиболее подходящим. Тем временем, эти четверо направляются к нему. Сара на них смотрит с любопытством. Она не научена охранять, команду фас не знает.

– Хули ты молчишь? Не знаешь, как со старшими общаться?

Он знает, но гопоте, похоже, пофиг, и они собираются научить его своей мудрости. Лёва в панике: эти уроды ускоряют шаг, будто предвидя, что он сейчас рванёт от них наутёк. Лёва быстро прикидывает: пацаны старше, здоровее – вмиг нагонят, не успеет убежать. Справа параллельная улица, такая же, как и у его дома, заканчивающееся лесом. Туда!

Он срывается с места, бежит, придерживая болтающийся рюкзак. Ему мерещится, что за спиной, в нескольких метрах, уже догоняет Лёша. Ещё чуть-чуть – повалит его на землю.

Звук близко, прямо за ним. Лёва несётся без оглядки, что есть сил. Участки проносятся один за другим. Звук приближается, уже рядом. Сара… Она обгоняет Лёву и вырывается вперёд, виляя хвостом, в бестолковой надежде, что с ней играют. Тупая собака! Могла хотя бы команду защитную выучить за свои тринадцать лет!

Лёва не может обернуться, боится. Он добегает до леса, запрыгивает в кустарник, петляет, бежит налево, в сторону своего дома. Его крепость через пару улиц, надо только пробраться через заросли. Впереди какая-то грязная топь, Лёва держится кромки, всё ещё не оборачивается. Справа прыгает Сара, двигаясь с ним в такт.

7.

Сука ты, Лёша, никогда не прощу.

Оля вытирает сопливый нос рукавом красного худи. Весь спектр негативных эмоций хлещет её, словно плетью, подгоняя свалить подальше ото всех и больше не видеть их. Как этот урод мог её предать? Её – самую желанную девушку в поселке, и всех соседних. На Олю только слепой не засматривается! Она свои сильные стороны прекрасно осознает, никакой ложной скромности.

Ещё вчера она с Лешей была на дискотеке, они танцевали, а потом ночью сидели у него в комнате, занимались любовью, он её ласкал, целовал в шею, обнимал, говорил всякую хрень. Ту самую хрень, в которой обещал подарить ей своё сердце, самого себя, увезти отсюда в люди. Пиздабол и предатель. Она его презирает. Бывший еще не знает, что Оля заметила его с другой бабой, какой-то не местной шлюхой. Ей не хватило сил и мужества пойти разбираться, хотя желание выцарапать девке глаза было не иллюзорным.

Оля ревёт, всё – прорвало. Хочется заорать. Боже, как стыдно, где гордость? Дорога пустая, только что мимо неё прошёл Лёва и его отец. Если бы не эти двое, то она бы разрыдалась ещё раньше. Стойкое желание напиться, обкуриться и послать рыжего мудака… Написать. Написать так, чтобы наверняка. Окончательно и бесповоротно. Перед глазами снова эта картина, как Лёша сосётся с той сукой.

Изнутри поднимается скулящий стон. Оля ускоряет шаг, бежит. Не домой. Мать она видеть не хочет. При одной лишь мысли о домашней тюрьме подступает рвотный рефлекс. Это место осточертело, оно неприятно, а Лёша был единственным светлым пятном в кромешной тьме.

Оля заворачивает на свою улицу, бежит прямо: справа мелькает её дом, слева – дом председателя совета Михаила Евгеньевич. Впереди лес. Тот самый – Тихий. В него она не ходила никогда. В детстве жутко боялась историй с отцом Лёвы, а как выросла – не было нужды. Какие ей леса и озёра? Что там делать? Пачкаться и высматривать змей в траве? Но сейчас – насрать. Туда, и сесть где-нибудь недалеко, проораться и нареветься, чтобы никто не видел. Затем подготовить текст для её бывшего, написать и заблокировать везде.

А если эта тварь хоть слово вякнет и сольёт её голые фотки в сеть, которые она, как наивная дурочка, разрешала ему делать – засудит. Засудит, добьётся компенсации и свалит на эти бабки в Москву. Найдёт отца, который обеспечивает их, выплачивая финансовую помощь до сих пор, даже после совершеннолетия, и расскажет ему всё. Со слов матери – папа богат, вроде какой-то музыкант. Денег на их содержание не жалеет. А значит, дочь помнит и долг перед ней за своё отсутствие в её жизни исполнит – поможет. И хотя Оля никогда его не видела, а единственным напоминанием об отце осталось старое пианино, она уверена: он не оставит её в беде.

Глава 2.

1.

Лёва отдышался, сидит на какой-то коряге, всё ещё всматривается в кусты и деревья, которые недавно пробегал. Никто не гонится, вроде бы. Сидит уже минут пять, слушает дыхание и сердце. Он не спортсмен, физкультуру не любит – всё это для безмозглых кретинов, чтобы покрасоваться перед девчонками. Лёва искренне так думает, и даже то, что некоторые сверстники из параллельного класса называют его задротом и инцелом, таковым себя он не считает.

У него был опыт с девушкой. Да, не самый яркий – на днюхе у Санька в прошлом году. Там отмечал весь класс. Лерка нажралась, начала с ним заигрывать. Далее рассказывала, как он ей нравится, и его рэп, и выступления в школьном КВН. Сказала, что хочет, чтобы он был у неё первым. Затем типа пошла спать, поманила за собой в комнату, он за ней. Она, правда, в процессе предварительных ласк заснула. Но это не помешало Лёве завершить задуманное и потерять свою девственность. Он потом гордился, даже поменял никнейм в игровом лаунчере на более взрослый и убрал аниме-аватарку. А то несолидно. И насрать, что Лерка после этого обиделась и перестала с ним общаться.

Всё, хватит сидеть, до дома рукой подать. Близко, вроде где-то впереди – через эту слякоть и кустарники, за зарослью. Ну а потом левее, на улицу. Лёва на всякий случай достаёт телефон: связь ловит. Хреново, но на навигатор хватает. Всё верно – через 50 метров его участок. Выйдет как раз из Тихого леса, аккурат куда нужно.

Встаёт, подзывает собаку, лежащую рядом и смотрящую на него любопытными карими глазищами.

– Пойдём, Сара, пойдём, родная. Этому ублюдку ещё отомстим. Я тебя подрессирую – яйца ему откусишь, если они там вообще есть. За лето станешь у нас боевой единицей. А то ты бойцовская, а толку – зиро.

Кане-корсо моргает ресничками, водит носом, послушно идёт следом. Лёва разводит ветки руками, очередная лужа – прыжок, выдох. Не, нахрен такие приключения. От отца – на улице больше ни на шаг. Либо, когда рыжий на своей работе в городе, по будням.

Ещё несколько метров. Впереди звук, отчётливый. Лёва вытягивается в струнку, столбенеет. Откуда? Оттуда? Не может быть, послышалось? С первого раза не разобрать. Прислушивается.

Ветка сломалась – теперь отчётливый хруст. Лёва хватается за ближайшее дерево, впивается пальцами, всматривается. Его же не могли обойти? Они настолько запарились?

Из зарослей выныривает Оля.

2.

Оля сидит здесь уже несколько часов, пригрелась на мшистой кочке, вытянув ноги вперёд. Сообщение Лёше отправлено давно. Написала, что знает об измене и всё видела. Ясно дала понять, что между ними всё кончено и она его ненавидит, но если он всё же захочет объясниться и извиниться, то пусть знает – она в Тихом лесу. Сообщение вышло не таким гневным, как планировалось изначально, более плаксивым. Но, на вский случай, Оля всё же везде заблокировала его, показав свои намерения и серьезность, а пока что слушает музыку из плейлиста. Слёзы всё ещё накатывают волнами, хоть и прорыдалась. Девушка уже собирается уходить, снимает наушники. Где-то недалеко слышен шум и кряхтение. Вроде бы не показалось. Оля вслушивается. Тишина. Но внезапно – опять.

Неужели Лёша? Прочитал? Одумался? Послал ту девку и пошёл искать её? Она же написала, куда ушла, он знает. Девушка подскакивает, вытирает слёзы, стараясь скрыть слабость.

– Лёшенька? – неожиданно для самой себя, окликает нежно.

Направляется на звук. Перед ней ветки, которые она спешно раздвигает. Рывок в сторону шума. Блин, ещё и яма – чуть нога не ушла в грязищу. Наконец-то открытое пространство. Быстрый осмотр местности. Лес. И Лёва.

– Оля? Ты? Ты чего здесь?

Тишина. Перед ней стоит растрёпанный пацан с разгоряченным лицом и буравит её выпученными глазами, будто призрака увидел.

– Я? Это ты чего здесь? Вы же с Михаилом Евгеньевичем на рыбалке. Наврал? Следил за мной или что? – спрашивает гневливо.

Тот мнётся, начинает крутить башкой.

– Нет. Ты чего? Я просто оттуда и сюда, – хаотично тыкает пальцем за своё плечо. – Ну, решил, типа, пройти задворками. Правда.

– Ясно.

– Я не следил. Ты не подумай, жопу ставлю!

– Чего? – ошарашенно спрашивает она от его вульгарного и неуместного ответа, но пацан, похоже, общается так всегда, с молодёжным московским жаргоном.

– Не следил, – чуть повышает тон, подмечая недоумение девушки, – отвечаю!

– Господи… Ладно. Иди, пожалуйста, куда шёл.

Сара радостно перепрыгивает через земляные ухабы и упирается мордой в ладонь. «Мне бы твой оптимизм, подруга», – думает Оля, поглаживая её по крепкой голове.

– Я и иду, – бурчит под нос пацан. – Ну извини, что помешал. Не думал, что тебя здесь встречу, – он тянется к своему рюкзаку. – Вот, это тебе. Решил купить «Рафаэлло». Будешь?

Лёва подходит к Оле и протягивает маленькую упаковку конфет. Смотрит на девушку так, как смотрит на неё Сара – по-собачьи, будто с надеждой на ласку и нежность.

– Я не хочу.

– Не хочешь? Ну ладно, – торопливо убирает их в задний карман джинсов. – может… может, покурим тогда? – нервными движениями нащупывает пачку.

Он невероятно навязчив. По-любому же видит, что она не хочет сейчас общения.

И правда, видит. Достаёт сигареты и подмечает:

– Ты зарёванная какая-то. Чё-то случилось?

– Тебя не касается.

Оля отвечает нехотя, но сигарету берёт. Они закуривают.

– Слушай, правда, иди. Я хочу побыть одна.

– Это из-за рыжего?

– Рыжего?

– Ну, этого, Лёши.

Она делает глубокий вдох и выдох. Ей не хочется слышать от кого-то это имя, тем более так пренебрежительно. Его это вообще не касается. Наверняка видел её парня с другой бабой – и лезет. Как же тупо он себя ведёт, аж мерзко. Но девушка затягивается, держит себя в руках. Хватит истерить и показывать уязвимость – уж точно не перед этой малолеткой.

– Да. И надеюсь, ты понимаешь, что я хочу побыть одна. Пожалуйста, уйди.

Лёва будто смакует эти слова, затем куксится, словно малое дитя. Что у него в голове – она не знает и не хочет. Поскорее бы отвалил. Он просто кивает и как-то грубо одёргивает Сару за ошейник, после чего движется в сторону участков, оставляя Олю в необходимом ей одиночестве.

3.

Ну её, эту блондинку. Все блондинки недалёкие. Нарочно издевается – специально. Чужая и бесчувственная. Совсем не такая, как раньше. Ещё лет пять назад играла с ним на улице. Папа купил ему тогда воланчики, а играть было не с кем. Лёва часто приходил к Оле, звал её, и та не отказывалась. И в мяч, и воланчики, и воздушного змея пускать. Всегда была открыта для игр.

Когда она так отстранилась? Просто выросла? Лёва тоже вырос. Неужели недостаточно для неё? Но ведь его мама младше отца на целых восемь лет, а у него разница с Олей всего три года. Ерунда же!

Ладно, лето только началось, всё еще впереди. Главное – помнить: не навязываться, держать спину прямо, быть бодрячком, загадочным и умным, как детектив из какого-нибудь сериала. Девушкам такое нравится, как и сладкое. Правда, почему она тогда отказалась от презента?

С этими мыслями он пробирается через грубые ветки. Тропа уже перед ним, отсюда пришла Оля. Сара плетётся рядышком – верная, но уже уставшая за сегодня подруга.

Телефон в руке, навигатор штормит, связи нет. Зачем телефон, если улица в нескольких шагах? Но путь не ищется. Он идёт уже минут десять, как ему ощущается. Не может быть, чтобы потерялся. Солнце в зените. Через деревья оно тусклое и какое-то холодное, будто не греет. Сориентироваться затруднительно, но это и не нужно – его улица должна быть прямо перед ним.

Лёва останавливается, смотрит на собаку и склоняет голову на бок.

– Как отсюда дойти до дома? Тут невозможно заблудиться. Давай, найди дорогу! Проведи меня!

Легонечко и нежно похлопывает Сару по загривку, но та не двигается и водит мордой. В этом лесу она не бывала, места ей неизвестные.

– Блин, Сара, ты реально бесполезная, старая кляча.

Она не реагирует, только переставляет лапы и жалобно поглядывает на хозяина. Лёву это не раздражает, в конце концов они с ней в одинаковом положении.

Ещё несколько шагов, потом ещё. Что происходит? Где тропа? Сколько можно? Ему кажется, что он ушёл от места встречи с Олей уже на несколько сотен метров.

Парень дышит тяжело, замучался. Почему-то хочет крикнуть, но не решается – боится, что девушка может услышать. Но он так долго шёл и далеко забрёл. Судя по всему, услышать его она не должна. Он не сдерживается, кричит, хоть и не громко.

4.

Олю передёргивает от испуга. Даже через наушники она слышит крик соседского пацана. Звук доносится откуда-то из-за блекло-бурых кустов.

– Ты чего вопишь, дурной? – орёт ему в ответ со злобой. – Какого хрена не ушёл? Я же просила! На фига ты прячешься в кустах?!

Почему он никак не отвалит и не оставит её в покое? Малолетний маньяк, ей богу. Заросли шуршат, через несколько секунд из них вываливается краснощёкий Лёва. Он расстёгивает жилетку, оттягивает ворот водолазки, пытается отдышаться. Пацан выглядит так, словно всё это время прятался там, следил за ней, и делал физические упражнения, свойственные парням, подглядывающим за девушками.

– Ты чего, извращенец, что ли? – вызверилась она, выдёргивая наушники.

– Я не понимаю.

Вид у него ошарашенный.

– Боже, всё, окей, я сама уйду. Можешь здесь хоть обдрочиться.

Оля быстрым шагом обходит его, слегка толкая плечом, чтобы обиднее было. Но тот будто не замечает, бегает глазами по местности, опять мямлит:

– Я не понимаю.

Девушка уходит в сторону своей улицы и оставляет его не понимать одного. Он врос в землю, застыл на месте, только вскрикивает ей вслед:

– Там нет тропы, Оль!

Но тропа есть – она ступает по ней, перемешивая грязь и ломкую траву подошвами кроссовок. Вот те ветки, которые уже были примяты, когда Оля шла сюда. Вот те самые следы, деревья, сухие заросли. Парень, похоже, немного не в себе. Там все малолетки в Москве такие или этот особенно одарённый? Неудивительно, учитывая, что его папа имеет такую стрёмную историю в загашнике. Накапал пацану на мозги, которых и так не шибко много – вот и вырос неадекватным.

В своей задумчивости и рассуждениях девушка пробирается через ветки какое-то время. Должна была уже выйти – давно. Но улицы впереди не видно. Даже никакого намёка на неё. Где редеющие деревья и кустарники? Где просвет? Что за ерунда? Откуда-то из-за спины, недалеко, доносится взволнованный крик Лёвы:

– Оля, ты там? – через паузу: – Ты всё ещё там?

Она останавливается, оборачивается. Те же самые примятые ветки, следы, деревья. Девушка в непонимании идёт в сторону кричащего пацана. Через несколько секунд обнаруживает его на том же самом месте. Рядом озирается по сторонам Сара, чуть поодаль – примятая кочка мха, на которой Оля сидела всё это время и горевала.

Непонятно почему, но по спине пробегает неприятный холодок.

5.

– У тебя тоже не ловит? – дрожащим голосом спрашивает Лёва, водя телефоном над головой и всматриваясь в экран.

– Тоже.

– У меня ловило, блин. Недавно, даже навигатор пахал. Но теперь вообще нихрена!

– Здесь нормально ловит. У тебя оператор столичный, по регионам плохо работает, их вышки далеко от посёлка. Мы используем тут другого, они ближе, у въезда в СНТ.

– Ну так значит, у тебя должно ловить?

– Должно. Но связи нет, – проверяет в очередной раз полоску сети.

Лёва всматривается в хмурящееся, уставшее, но всё ещё красивое лицо Оли. Девушка выглядит взволнованной и растерянной. Ему хочется подойти к ней ближе и обнять, успокоить. Но он этого не делает. Ему бы самому сейчас не помешала поддержка – желательно отца, который должен помочь, как только хватится сына. Единственный правильный вариант – не оплошать перед Олей. Взять себя в руки, проявить инициативу и уверенность в этой ситуации. И главное – чтобы голос не дрожал перед его зазнобой. Сообщает решительно:

– Пойдём вместе? Ещё раз, но только теперь вдвоём? Я выведу нас.

Она отрывает глаза от телефона и пожимает плечами.

Вновь эти кустарники, заросли, плетущаяся рядом Сара. Вновь никакого просвета впереди. Ни через минуту, ни через пять, ни через десять. Айфон показывает тринадцать минут на секундомере. Рука, держащая мобильник, трясётся – не то от испуга, не то от усталости.

– Сколько идём? – интересуется девушка.

– Почти пятнадцать минут, – поникшим голосом, докладывает он.

– Нет, это какая-то ерунда. Пошли назад, по нашим следам.

Теперь девушка идёт первая, Лёва шагает за ней. Пришли. Сразу же. То же самое место, только тусклое солнце сдвинулось, как ни в чём не бывало. Оля матерится – громко и не по-девчачьи.

– Погоди пока отчаиваться. Я сюда пришёл с другой улицы, давай попробуем туда?

– Валяй, веди.

Вылазка закончилась ничем. Поменялась местность – уже не та небольшая поляна, но те самые рвы, которые Лёве знакомы. Останавливаются.

– Всё, пришли? – с какой-то издёвкой спрашивает она.

Оля нервно выдыхает, облокачивается о дерево, достаёт телефон и водит по сенсору большим пальцем, украшенным красным маникюром. Блин, да что же такое, не бывает так. Отчаяние подступает к горлу. Лёва не находит ничего лучше, чем позвать кого-то, кто бы мог услышать.

– Ау, люди, кто-нибудь слышит?! Помогите, мы заблудились! – кричит он в ту сторону, где, по его мнению, располагаются жилые участки.

Тишина. Он повторяет попытку. Безрезультатно.

– Дерьмо!

– Что? – поворачивается он к девушке.

– Не могу дозвониться в сто двенадцать!

– А как? Ведь связи нет.

– Когда не ловит твой оператор, то по этому номеру можно подключиться к любой доступной сети.

– Ясно. Хреново, – сокрушается он. – Ну мы же не настолько в отчаянии, чтобы уже звонить за помощью?

Оля поднимает на него глаза, сурово смотрит.

– Разве? Мне так не кажется.

6.

На часах – девять вечера. Всё это время они не бросали попыток пройти к СНТ. Точнее, какое-то время не бросали. Пару часов назад Оля махнула на это занятие рукой, и Лёва бродил один, но всегда возвращался. Солнце скоро зайдёт за горизонт, начинает смеркаться и холодать. Внутри, в душе, воцарилась пустота. Вначале было отчаяние, страх, но теперь эти чувства вытесняются усталостью. Если ночевать тут, то хоть одно утешение – Оля.

Надо развести костёр, у него есть зажигалка.

– Всё, находился? – бросает ему небрежно девушка, когда он подходит ближе.

Почему она ёрничает? Такое ощущение, что только он тут застрял, а ей что – по фиг? Её не парит, что им, скорее всего, придётся ночевать здесь, в лесу, близ озёр и болот? Лёва шарится по земле в поисках сухих веток, начинает их собирать в охапку. Он всё ещё надеется, что сегодня окажется в своей уютной постели. Папа по-любому пойдёт его искать. Прозвонит всех соседей и догадается, куда Лёву могло занести. Батя не дурак – отыщет мигом.

– Что ты делаешь?

– Ветки собираю, хочу костёр развести. Согреемся – и, может, заметит кто.

– Из этого? – указывает она кивком на деревяхи.

– Ну типа. А что такое?

– Ты вообще не разводил никогда костров, да?

Лёва отводит взгляд, смущается. Практики в этом у него действительно нет, но как она поняла? Тупо догадалась?

– Я и не говорил, что умею. Но а что тут уметь? Поджигаешь их жигой – и всё.

– Да? Ну, удачи тебе поджечь их зажигалкой.

Парень застыл, он не понимает, о чём говорит девушка и на что намекает. Она смотрит так, будто видит не его, а какого-то кретина. Что не так-то? Понятно, что она бесится и взволнована, но Лёва-то тут причём?

Похоже, что Оля замечает его недоумение. Встаёт, кривит губы, подходит почти вплотную. Ого, так близко! Лёва невольно сглатывает. Солнце светит уже с трудом, лишь кроны деревьев в серо-оранжевом отблеске, но этого хватает, чтобы увидеть её лицо, эти зелёные глаза – и забыть, как дышать.

– Ты чего застыл? Разучился думать? Дай сюда.

Берёт у него охапку и кидает на землю, прямо у ног.

– Иди ищи тонкие и сухие прутики. Можешь пройти чуть дальше, к началу озёр, найти сухую траву на открытой местности. Её там больше, чем здесь.

– Эмм…

– Ну не тупи, Лёва. Не поджечь эти ветки твоей зажигалкой, понимаешь? Нужен хворост, а потом уже ветки потолще. И только эти – в конце.

– А-а, ну да, я понял. Я так и хотел, – выдавливает из себя улыбку и приятно тает внутри, услышав из её уст своё имя. По имени девушка называет его редко. Он и не помнит, когда такое случалось последний раз.

– Я мигом, ща всё будет. Сара, оставайся здесь, никуда не уходи. Охраняй Олю! – говорит приказным тоном собаке и направляется вглубь леса.

Какая Оля умная и собранная, рассуждает про себя он. И эти глаза, словно изумруды. Он её не разочарует, не подведёт. Она, наверно, сейчас вообще офигела, когда Лёва сказал собаке охранять её, а не идти с ним. Проявил храбрость и заботу. Да, Сара, конечно, никого охранять не способна, но Оля же не знает.

Он очень доволен собой. И болот с озёрами он не боится. Не теперь.

Через какое-то время деревья редеют, становятся более сухими и облезлыми. Заросли всё такие же жухлые, серовато-золотистые. Внизу начинает хлюпать, но на небольшом пригорке виднеется невзрачный мох, веточки и сухая трава. Такая точно горит – что надо. Надо-то надо, а сколько надо? Он не уточнил, когда уходил. Ладно, не дурак же, разберётся. По-любому не горстка – надо нахватать побольше. Собирает, наклоняется, собирает ещё, идёт дальше, глубже.

Не замечает, как солнце ушло, оставив за собой лишь едва заметный просвет в тёмной синеве неба, где-то за горизонтом. Уже виднеются звёзды и луна. Но ничего, территория открытая более-менее – не заплутать. К тому же от Оли он ушёл недалеко, шагов на сто, не больше.

Здесь умиротворенно и красиво, насколько это можно назвать красотой. На летней веранде их дома озёр не видно, а тут они вон какие – далёкие, но с островками и тропами между ними. А если есть тропы, значит есть люди. В магазине мужики как раз рассказали про щуку и мелкую дичь в этих местах. Всё не так плохо, они просто заблудились, но всё ещё рядом с цивилизацией. Их обязательно найдут.

Где-то вдалеке что-то клокочет, какая-то живность. Где-то рядом – сверчки ещё. Места живые, с голоду тут не помрёшь, да и припасы есть пока что: бутеры, да пиво бесполезное.

Лёва всматривается вдаль. Впереди, в метрах ста, с водной глади взлетают утки, вода расходится небольшими волнами под светом луны. Ещё чуть дальше – серые камыши и что-то ещё. Что-то, что этих уток спугнуло. Парень расширяет веки, как бы пытаясь уловить больше света. Не сказать, что стало лучше, но не заметить невозможно. За камышами – какой-то силуэт, напоминающий выкорчеванное дерево с прямой веткой, похожей на руку, будто указывающей вглубь, на озёра.

Но ведь деревья не двигаются, а это двигается, пошатывается, как тряпка на ветру. А ветра нет. А силуэт есть. Он словно смотрит в сторону Лёвы, молчаливо наблюдает. Лёва наблюдает в ответ, дышит медленно, прерывисто. Пытается осознать, его глючит или нет? Затем силуэт направляется вперёд. Из камышей, по воде. Тёмный, неестественный, не человеческий, как призрак. Он идёт. Нет – плывёт. Над водой. К Лёве.

Ему кажется, что уши заполняет едва слышный стон или вой. Или даже какой-то писк – всё громче, ближе. Первобытный страх заполняет нутро. Лёва разворачивается, бежит обратно. Так быстро он не бегал никогда, даже от Лёши. Торопится, оттого спотыкается, но чудом не падает, сохраняет равновесие. Несётся, будто от смерти. Назад – к Оле.

Ни хрена не видно! Темень! Куда? Куда бежать? Он решает закричать, в надежде услышать ответ от девушки, но проглатывает крик на подходе. Впереди видит свет. Яркий и белый. Лёва мчится к нему, как мотылёк на огонь.

7.

Сара дремала, но словно что-то учуяла – приподняла любопытную морду. Теперь и Оля слышит звук, отрывается от телефона и включает вспышку. Светит в заросли, в сторону шума. Через мгновение перед ней предстаёт Лёва. Она почему-то не удивлена его состоянию и виду. Похоже, что пацан не заметил, как зашло солнце, и испугался темноты. Ну хоть хворост притащил, даже с излишком. Ладно, на что-то он да годится. В любом случае сейчас Лёва уже не так бесит, как весь этот день.

Признаться, когда она поняла, что что-то не так, и окончательно убедилась в том, что заблудилась, то пацана хотелось послать на три буквы. Потому что – с кем угодно, но только не с ним. Но, чуть подостыв, девушка поняла, что одной было бы в разы хуже и страшнее. Так что не стоит срываться, Лёва тоже в отчаянии, а учитывая возраст, может вообще распсиховаться.

– Молодец, собрал сколько нужно. Отдышись и давай разжигать огонь, а то холодно уже.

– Оля, я там это… – мечется, оглядывается, дышит тяжело.

– Что? Стемнело и испугался заблудиться?

– Чё? Не! Я не боюсь темноты. Даже мелким не боялся.

– Угу.

– Серьёзно, там просто какая-то херня. Не знаю что. Жуткая. На озёрах. Я не вру.

Говорит это так, будто реально что-то увидел. Ну, может, и увидел. Оля знает, что в страхе и потёмках сознание может дорисовывать и достраивать всякое. Главное – не паниковать в таких ситуациях. Ох блин, занесло же её. Меньше всего ей сейчас хочется быть мамкой для этого пацана. Она-то уже выросла, не присматривает за ним, как раньше. Да и он уже не совсем ребёнок.

– Ладно.

– Что «ладно»? Ты мне не веришь? – насупливается и перестаёт бегать глазами по кустам, переключает внимание на неё.

– Верю. Это нормально. В темноте что угодно показаться может. Игра воображения.

Лёва смотрит на Олю, потом туда, откуда прибежал, снова на Олю.

– Я не тупой. Понимаю, о чём ты. Но, блин, там херня на озёрах. Она как бы была статичной, а через несколько секунд начала двигалась, прямо на меня. По воде, как призрак. Понимаешь?

– Ну, может, бобр или выдра. Знаешь, сколько здесь живности? Ещё косули есть, я их почти каждый год вижу.

– Эти косули по воде ходят? Они что, Иисус? Если не веришь, то пошли! Погнали – покажу!

Оля молчит, пытается понять, прикалывается он или нет?

– Лёва, разведи долбаный костёр, а потом можешь сам идти искать эту свою херню, косуль, бобров или Иисуса. Я устала, хочу отдохнуть.

Он ещё пытается что-то сказать, но она не слушает, надевает наушники-затычки, делает вид, что включает музыку. Но включать на самом деле не собирается, периодически поглядывает на парня и то место, откуда он прибежал, прислушивается. Ей не по себе. Понимает, что заблудиться на одном квадратном метре – странно, нереалистично и вообще мистика какая-то. А теперь ещё и это. Надо быть настороже, мало ли. Ощущение, что здесь всё как-то не так, как-то иначе.

С горем пополам Лёва управился, хоть и не с первого раза. Стоит, горделиво выпятив грудь вперёд, будто одолел Прометея и отобрал у старика огонь. Стало теплее, Оля греет руки, сидит на корточках, размышляет о своём и поглаживает собаку. К ночёвке вроде готовы. Решили, что она будет спать рядом с Сарой, а он – чуть поодаль, в паре метрах, на травянистом пригорке. Аппетита нет весь день. У парня, с его слов, – тоже, хотя на бутерброды он заглядывался, но без неё есть не стал. Застеснялся, наверное.

Очевидно, что сегодня их уже никто не найдёт. Точно не её сварливая мама, которая привыкла к загулам дочери и затяжным отсутствиям во время ссор. И Лёша, судя по всему, не раскаялся и не соизволил пойти к ней в лес.

Пацана искать, скорее всего, будут. Но сегодня ли? По рассказам людей, его отец на дух не переносит этот Тихий лес и не ходит сюда по понятным причинам. Ну одно дело – не любить, другое – потерять здесь сына. Она спрашивает у него:

– Михаил Евгеньевич тебя хватился уже, как думаешь?

Лёва отвечает не сразу. Отводит глаза от играющих огоньков пламени и смотрит на Олю растерянно. В свете костра его лицо выглядит уставшим, измученным и каким-то более взрослым, а прыщики сливаются с общими чертами и уже не так заметны, как днём.

– Да, сто пудов. Думаю, ходит по соседям, ищет. Рано или поздно догадается, что я в лесу. Придёт за нами, не парься. Ему ничего не стоит поднять на уши местную полицию и МЧС.

Но она парится, хоть и не озвучивает.

– Это радует. Ладно, сколько времени? – задаёт вопрос сама себе и выуживает телефон из кармана, чтобы посмотреть.

Лёва опережает:

– Почти двенадцать, – поникше добавляет – ой, блин, мой айфон почти разрядился.

– Не трать зарядку впустую, поставь энергосберегающий. Всё, я спать. Если ещё собираешься сидеть, то подкинь дров перед сном.

С этими словами Оля накидывает немного сухой травы около Сары, ложится поближе к ней, надевает капюшон худи и заправляет под него волосы. Прячет ладони в рукава, ёрзает и через несколько мгновений засыпает.

Проснулась ночью, не в первый раз. Четвёртый, вроде бы, но сейчас уже ближе к рассвету. Сон рваный, как будто дрема какая-то. Бока болят, спина ноет, приходится терпеть. На всякий случай посмотрела, как там костёр и Лёва с Сарой. Собака перебралась к парню, когда тот заснул. Но огонь он поддерживал долго – справился, молодец, хвалит его Оля про себя. Затем она поворачивается на другой бок, сворачивается клубком и закрывает глаза.

Глава 3.

1.

Утро, раннее, но уже не так холодно, как ночью. Лёва вытирает сопливый нос рукавом, он встал чуть раньше Оли. Немного побродил, попробовал ещё раз добраться до СНТ – безрезультатно. Намёка на помощь и их поиски не было, всё как и вчера – тихо. Неужели папа не искал его?

Оля проснулась, они сидят напротив потухшего костра. Разжигать заново не стали, ночной холод отступил. Ещё с вечера Лёва засматривался на бутерброды, но без девушки трогать их не стал. Сейчас живот крутит и урчит, Лёва решается спросить:

– Оля, может по бутеру? Будешь?

Она сняла капюшон и протирает глаза.

– Давно проснулся?

– Не очень, может час назад где-то.

– Никого не слышал? Нас не искали?

– Нет, тишина, как и вчера, – сообщает поникшим голосом, – ну так что, поедим?

– Да, давай. Сколько у тебя там бутербродов?

– Четыре.

– Значит, один мне, один тебе. Остальные давай оставим.

Лёва соглашается.

– Больше никакой еды, кроме них, нет?

– Не-а, к сожалению.

– Хреново. Ладно.

Они едят, Сара сидит рядом и смотрит то на него, то на девушку. Собаку жалко, эти голодные глаза прям так и выпрашивают кусочек, но она сможет терпеть – должна. Не делиться же с ней драгоценной провизией, когда она им так нужна.

Оля ест и наслаждается, слегка прикрыв глаза. Лёва же, прежде чем приступить к трапезе, выбирает нелюбимые огурцы. Отделяет их от колбасы и бросает на землю.

– Ты гонишь?

– Что?

– Зачем выбрасываешь?

Лёва осёкся. Блин, точно, он же мог отдать их Оле. Какой же он кретин, почему не подумал об этом?

– Извини, я их терпеть не могу. Давай со следующего бутера тебе отдам?

– Не нужны мне твои огурцы. Просто это тупо – вот так вот, в нашей ситуации, пренебрегать продуктами. Тем более из-за «терпеть не могу»? Это вообще по-детски.

Про огурцы она кристально права, Лёва это понимает, здесь не поспоришь. Но почему от неё опять проскакивают эти намёки на то, что он не взрослый? Лёва не может понять связь между огурцами и её выводами. Начинает загоняться. Он до самой поздней ночи сидел, поддерживал огонь, вслушивался в звуки озёр, охранял её сон. А она опять свою шарманку. Его это расстраивает и неприятно бьёт по самооблоданию.

– Блин, Оль, ты ко мне как к какой-то малолетке относишься. Просто не люблю я эти огурцы и не подумал, затупил, выкинул. Косяк, признаю. Но это не значит, что я пиздюк какой-нибудь несмышленый. Я в одиннадцатом классе, вообще-то.

Она выслушивает молча, потом спрашивает:

– Сейчас все старшеклассники такие?

– Какие «такие»?

– Ну, – мнётся, словно подбирает слова, – поверхностные что ли. Как будто оторванные от реальности, живут в своих мирках.

– Каких ещё «мирках»?

– Не знаю. Чем вы там занимаетесь? Аниме смотрите, в игры играете.

Блин, ну Оля! Она же не знает, что он сменил аватарку в игровом лаунчере. Это во «ВКонтакте» не менял уже несколько лет, не особо за ним следит. А они только там и общаются. Надо поменять, срочно! Её слова заставляют его смущаться и оправдываться.

– Это так, баловство. Вообще-то у меня есть и социальные хобби, и разные увлечения. Не задротские.

– Да? Например?

– Ну, я рэп читаю! Даже на школьных дискотеках выступал, девчонкам нравится.

– Ого, здорово, – отвечает без энтузиазма.

– Да блин, не веришь?

– Верю, но мне-то что?

Лёва вспоминает, как в прошлом году у него получилось выступить на ура. Как раз тогда-то Лерка его и заметила, растаяла и стала заглядываться. Да и другие стали реже над ним подтрунивать, больше уважения в глазах сверстников стало, как ему кажется.

– Я тебе сейчас покажу, это не муть какая-то, у меня глубокие тексты. Уж точно не всякие мемные с ютуба.

Лёва достаёт телефон, чтобы включить свой бит, под который хорошо читает. Но экран айфона не включается.

– Сука, разрядился, – искренне расстраивается он.

– Жаль, – констатирует Оля отчуждённо.

– Погоди, а у тебя телефон ещё не сел? Может, включишь какой-нибудь трек с битом?

– Не сел, ещё процентов сорок, – смотрит на свой андроид. – Не включу. Не хочу. Да и нет у меня подходящей музыки, я такое не слушаю.

– Печально.

Лёва поник, пытается что-то придумать, что могло бы повысить его статус в её глазах и заинтересовать. Ладно, хрен с ним, с рэпом.

– А я же ещё в школьном КВН выступаю, знаешь?

– Откуда мне знать?

– Хм, ну да. Ну а что такое КВН, знаешь?

Оля отвечает не сразу, посматривает на него слегка приподняв брови.

– Естественно, я знаю, что такое КВН, Лёва.

Опять назвала по имени! Офигеть, приятно. Он приободрился.

– Ну вот, это же тоже социальная тема!

– Пожалуй. Это лучше, чем рэп. Так держать, покоряй публику, станешь каким-нибудь стендапером знаменитым, автограф мне потом почтой вышлешь.

– Не веришь в меня совсем, да?

Она молчит.

– Я ещё и сам шутки пишу для некоторых сцен, тоже неплохо.

– Да? Например?

Лёва улыбается, сейчас-то он выдаст перфоманс – это шанс развеселить её и растопить лёд между ними. Он припоминает шутки, ищет подходящие, но найти трудно – они все достаточно стерильные. Придумывались специально так, чтобы родителей и учителей не шокировать. Блин, как же выкрутиться?

– Ну, они достаточно длинные, пресные. Зато есть анекдоты, я их тоже придумываю параллельно. Хочешь?

– Дерзай.

Он расправляет плечи, готовится, вспоминает свой коронный, начинает:

– Поймали три брата золотую рыбку, та взмолилась: – Отпустите меня, добры молодцы, и тогда исполню каждому по три любых желания.

– Посовещались братья и решили рыбку отпустить. Молвит старший брат: – Хочу мешок золота. Молвит средний: – И я хочу мешок золота. Младший же брат говорит: – А я хочу, чтобы рука тряслась!

Оля слушает, жуя свой бутер. Он продолжает:

– Посмотрели все на него, как на дурачка, но ничего не сказали. Загадывают дальше. Старший и средний пожелали для себя кареты резные, позолоченные от крыши до колёс, какие во всём королевстве не сыщешь, а младший опять чудит: – Хочу, – говорит, – чтобы нога тряслась!

– Переглянулись братья. «Ну, – думают, – точно спятил». Загадывают последнее желание. Старший захотел сделаться сильным, как лев, а средний попросил ещё два мешка золота, потому как жаден был до денег. А младший и говорит: – Хочу, чтобы голова тряслась!

– Исполнила рыбка все их желания. Возвращаются молодцы домой. Старший и средний радуются, предвкушают, как будут жить они в роскоши, как не будет в их жизни горести, а младший идёт, трясётся и думает: – Бля, чёт хуйню загадал.

Оля, жуя бутерброд, поперхнулась и кашляет. Лёва хочет помочь и постучать по спине, но девушка останавливает его порыв, вскидывая ладонь вперёд.

Она прокашлялась, смотрит на него хмуро, говорит: