В такт твоей музыке

Лия

Я, наконец, возвращаюсь домой после реабилитации. Последствия автомобильной катастрофы, которую я пережила, и моя таинственная амнезия заставили меня задержаться в медицинской койке надолго. Родители не скупились оплачивать лечение, поэтому из докторов и моих тренеров они выжали все возможное.

Несмотря на их старания, выписываюсь я не без горьких последствий. По маминым словам, раньше я играла на гитаре и меня немного пугает этот факт. Меня не расстраивает возможность того, что я могу не вспомнить, как извлекать из струн музыку. Просто одна из полученных мной травм, это травма руки и пальцы порой меня не слушаются. Поэтому с реализацией моего прошлого увлечения, полагаю, будут проблемы, в любом случае.

Возможно, придется заняться чем-то другим. Может, в процессе меня это не сильно расстроит, так как я ничего не помню. Но кто знает… Надолго ли?

Чистый лист.

Даже не знаю: страшно это или нет. С одной стороны – шанс начать все сначала. А с другой стороны, что именно является для меня этим «сначала»? Какой багаж прошлого я несу за собой? Каким человеком я была раньше?

– Узнаешь что-нибудь? – вырывает меня из размышлений голос отца.

Растерянно смотрю, что творится за окном, сидя на переднем сидении нашего старенького, но дорогого автомобиля. На улице солнечно, на небе не облачка. Погода в день выписки встречает меня теплом, принимая в свои летние объятия.

Мы проезжаем мимо различных мест, и я представляю, как захожу в местную кафешку и мне делают «как обычно». Знать бы наверняка, чтобы в самом деле может войти в этот заказ… Чай или кофе? С сахаром или без? Сладкое или соленое?

– Не-а. Совсем ничего, – пожимаю плечами, развеивая все свои глупые фантазии.

Я нервно перебираю пальцы своей непослушной правой руки, стараясь расслабить ноющие мышцы. Мне страшно возвращаться обратно в жизнь. Осознание того, что ты совершенно не представляешь, что делать дальше – пугает. Там в реабилитационном центре все было просто. Была цель – выздороветь. Дело уже сделано. А дальше то что?

– Пап.

– А? – он кидает на меня мимолетный тяжелый взгляд своих серых глаз.

– Почему вы мне не помогаете хоть что-то вспомнить?

– Я же говорил, что это ради твоей безопасности, – отмахивается он, не отвлекаясь от дороги.

– А более развернутый ответ я получить недостойна? – обиженно скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь к окну.

Тем временем мы встаем на светофоре.

– Понимаешь… – тяжело вздыхает отец. – Это решаем не мы с мамой, к сожалению. Все сложно.

– В смысле? – я резко разворачиваюсь в папину сторону и пытаюсь прочесть ответ в его лице.

Что он имеет в виду?

– Большего я сказать не могу. Со временем узнаешь, – папа явно нервничает, оттого и перебирает пальцами руль.

Он не знает, куда себя деть, и судя по устремленному взгляду на красный, молит бога, чтобы можно было уже, наконец, тронуться с места.

– Когда? – продолжаю допытываться.

– Когда это станет безопасно, – с этими словами машины впереди трогаются с места, и папа облегченно выдыхает.

Я понимаю, что тормошить его расспросами дальше не имеет смысла. Вряд ли он мне ответит. Точно будет ссылаться на то, что отвлекаю его от дороги, как сделал это в самом начале пути.

Хотя прогресс в нашем разговоре определенно был.

Только теперь возник вопрос.

Кто?

Кто определяет, что я должна знать, а что нет? И почему этот кто-то вообще имеет право лезть в мою жизнь?

– Я как будто преступница, – подытоживаю вслух свои же мысли.

Папа в ответ молча поджимает губы и сворачивает на повороте налево. Я достаю из кармана куртки телефон. Непонятно, зачем я это делаю. Просто дурацкая привычка. Люди обычно там смотрят ленты в соцсетях, обновляют переписки и общаются с друзьями.

Только вот у меня было пусто. Совсем ничего. Как будто до того момента, как я очнулась в больничной койке, меня не существовало. Ни одного следа. Ни одного проявления меня как личности.

Теперь я начинаю понимать, что это, скорее всего, было стерто из моей жизни намеренно. И если раньше я только догадывалась, то теперь знаю точно. Кто-то ведь определяет вес моего прошлого. А значит, этот самый таинственный кто-то все и стер.

– Может его выкинуть? – театрально делаю вид, что выбрасываю телефон в окно.

Папа сначала инстинктивно дергается, чтобы меня остановить, но быстро понимает, что я шучу.

– Он же денег стоит!

– Ну да. Денег. Но при этом никакой эмоциональной ценности, – горько смеюсь.

– В самом деле, наберись терпения наконец!

– Я всегда была такой язвой?

Мой последний вопрос так и остается неотвеченным. Папа просто перестает обращать на меня внимание всю оставшуюся дорогу. Кажется, он жалеет о том, что вообще мне что-то рассказал.

Дальше мы едем в полной тишине, и папу это определенно устраивает, но не меня. Моя жизнь правда будет такой скучной? Или я попросту нетерпеливая задница?

Пока мы паркуемся возле нашего дома, пытаюсь в голове прикинуть на каком этаже наша квартира. И, конечно же, в голове… чертова пустота. Осознавать подобное снова и снова страшно. Меня немного внутренне потряхивает, мышцы больной руки непроизвольно сокращаются, но я стараюсь не обращать на это внимание.

Выходим из машины, берем вещи и идем в дом. Тешу себя надеждами о нарушении тишины, но лифт мы ожидаем в полном молчании. Я, конечно, понимаю, что отец немногословный. Но, чтобы настолько!

– Этаж? – неужели он разговаривает.

– Пятый? – с ярым сомнением уточняю, закусывая нижнюю губу.

– Седьмой, – тяжело вздыхает папа в ответ и качает головой.

– Как будто я виновата! – вспыхиваю я.

Папа только ухмыляется, мы заходим в лифт, и тут до меня доходит. Не только я ведь нервничаю. Папе тоже несладко. Его не узнала собственная дочь. Что он вообще чувствовал в тот момент, когда я его спросила «кто он»?

Выходим из лифта и останавливаемся перед совершенно незнакомой мне дверью. Стоило нам только зайти внутрь, как нас встречает мама. Приятная женщина невысокого роста. Ее волосы лежат на плечах карамельными волнами, а пронзительные голубые глаза напоминают чистое небо – ну точная копия меня, только постарше.

– Добрались наконец, – раздается теплый и нежный голос мамы.

– Привет, мам, – сразу заключаю ее в объятия, чувствуя через них хоть какую-то связь с прошлым. – Вкусно пахнет. Это… борщ?

– Да. И не только, – смеется мама в ответ и помогает мне повесить мою куртку на ее законное место. – Так счастлива, что ты дома. Слов нет.

Я молча киваю и думаю: сразу кинуться в свою комнату или поговорить с родителями? Тактично это или нет? Как я вообще должна себя вести и как вела раньше?

– Кушать хочешь? – заботливо интересуется мама.

– Да вроде пока нет, – неуверенно пожимаю плечами.

– Столько сомнения в голосе. Я же не настаиваю. Смотри по потребности желудка.

В который раз убеждаюсь, какая это удивительная и светлая женщина. Мама. Мамочка. Почему я тебя плохо помню? В сердце что-то предательски колит, и я отмахиваюсь от грустных мыслей. Но глаза все же немного щиплет.

– Я бы хотела посмотреть свою комнату, – залезаю в тапки и беру свою сумку.

– Пойдем, – мама машет рукой, зазывая меня в коридор, и я иду за ней следом.

– Добро пожаловать домой, – с этими словами она распахивает передо мной дверь в комнату.

Быстро окидываю комнату взглядом. В голове, конечно, не возникают картинки, но внутри отдает теплом. Здесь достаточно просторно. Есть где выгулять мысли. Но и достаточно компактно, чтобы сохранить уют.

– Она прекрасна, – улыбаюсь и вхожу внутрь.

Подойдя к письменному столу, закрываю глаза и медленно провожу по нему рукой. Как ни странно, я помню каждую впадину и царапину на его поверхности.

– Я его помню, – произношу, не открывая глаз.

– А вот стол она помнит! – с упреком встревает папа, подойдя к комнате.

– Хоть что-то, – отмахивается мама от него. – Ладно, милая. Не будем тебе мешать. Пошли, дорогой.

С этими словами они удаляются, закрывая за собой дверь.

Начинаю исследование со шкафчиков, ящиков, тумбочек и стеллажа. Первым делом натыкаюсь на паспорт. Открываю. Дружелюбная и улыбчивая фотография. Это точно я?

«Мартюшова Юлианна Сергеевна».

Да-а, пафоса моим родителям не занимать. Юлианна! Хорошо хоть спасли меня коротким Лия. Устанешь ведь каждый раз произносить.

Смеюсь вслух от собственных мыслей и изучаю все дальше. Та-ак. Что у нас дальше? Институтские тетрадки, блокноты с моими текстами песен. Замечаю на стене висящую гитару и стараюсь, пока игнорировать ее существование. Рано.

Дальше: ноутбук, книги, ручки, расческа, косметичка и другие личные вещи… Ни одна из вещей не дает никаких зацепок. Тишина. Пустота. Или как там?

– М—да… – протягиваю вслух.

Что на очереди? Шкаф? Точно! Одежда много говорит о человеке. Принимаюсь перебирать вещи: обычные джинсы, футболка, просто базовый гардероб. Серьезно?

– Ма-ам!

– Что случилось, солнышко? – она через секунду оказывается в дверях.

– Это точно моя одежда? – разводя руками киваю в сторону «своего» гардероба.

Мама тяжело вздыхает.

Так и знала, что тут что-то нечисто!

– Я подумала, что ты захочешь, что-то новенькое, – обнимая косяк двери, заботливо объясняет мама. – Я знаю, о чем ты думаешь. Может, не стоит пытаться бесконечное количество раз понять, кем ты была, а просто жить? Так и найдешь свои ответы.

– Знаешь. Может, ты и права. Только вот с кем мне идти по магазинам?

– Могу дать телефон Марины, – предлагает мама.

– А кто это?

– Твоя двоюродная сестра. Вы были очень близки. Она будет счастлива тебя увидеть, – мамины губы растягиваются в мягкой улыбке.

– Думаешь?

– Я бы не предложила, если бы думала иначе, – тяжело вздохнув, мама подходит ко мне и берет меня за руки. – Доченька. У тебя есть друзья. Просто врачи сказали выдавать тебе все по кусочкам. Тебе нужно время. Что-то может просто тебя напугать. До конца непонятно, как работают твои воспоминания. Мы заботимся о тебе и не желаем плохого.

С минуты подумав, решаюсь.

– Ладно. Давай сюда номер Марины.

Петя

Ударяю кием по битку, и он отправляет черный шар под номером восемь прямиком в нужную мне лузу. Всегда приятно проводить время в бильярдном клубе.

– И я снова выиграл, – разводя руки в стороны, радуюсь победе.

– Только не нужно снова утверждать, что это просто везение, – возмущается моя напарница, заправляя свои черные волнистые полудлинные волосы за ухо.

– Хэй, полегче, Марин. Я еще ничего не начал, – смеюсь в ответ, натирая кий мелом. – Еще партию?

– Я знаю, что ты делаешь, – с этими словами Марина упирает руки в бока.

Боже! Сейчас начнет читать нотации.

– Самоутверждаюсь за твой счет? – с усмешкой озвучиваю свое предположение.

– Нет же! Пытаешься отвлечься. Лию сегодня выписывают. Нашу Лию.

– А-а, ты об этом. Только не нужно приближаться ко мне для большей драматичности диалога. Мне ее по жизни хватает, – ее слова только расстраивают мой азартный настрой. – И Лия уже не наша. Она ничего не помнит.

– Это временное явление, – с этими словами Марина собирает шары в треугольник, готовясь к новой игре.

– Сказала, как отрезала. Будто что-то знаешь, – облокотившись на кий, кладу подбородок на руку, не сводя глаз со своей напарницы.

Ее явно смутил мой пристальный взгляд.

– Ты серьезно?! Подозреваешь меня в чем-то? Я же в первую очередь о тебе беспокоюсь! – дергается она.

– А вот и не надо.

– К сожалению, это моя работа.

– Уволься!

– Ты же знаешь, что не могу!

В ответ на ее слова смиряю ее строгим взглядом.

– ладно-ладно! – напарница поднимает руки в знак капитуляции. – Меня, и так все устраивает.

– Вот и не спорь, – улыбаюсь.

– Вот и не спорю, – Марина заканчивает наводить порядки, берет кий и кивает в сторону стола. – Ты же хотел еще партию, помнится.

– Это было не год назад, чтобы «помнилось», – с этими словами готовлюсь разбивать пирамиду из шаров.

– И как Лия тебя терпела? – тяжело вздыхает Марина.

– Это скорее наоборот, – смеюсь, делаю удар, и биток разбивает шары, отправляя попутно оранжевую пятерку в лузу. – Мои снова цельные. Прям магия.

– Брось, она чистый ангел.

– Ты просто отворачиваешься, когда она показывает свои маленькие адские рожки, – отвечаю, прикидывая следующий удар. – М—да, так себе разбил.

Пытаясь хоть как-то выбить свои шары из тупика, в который сам же их завел, терплю фиаско.

– Есть! – победно вскрикивает напарница.

– Полно радоваться. Это только начало, – выказываю свой неприкрытый скепсис в отношении ее возможной победы. – Ну, давай. Удиви меня своим мастерством.

Марина склоняется над столом, прицеливаясь, и в момент удара у нее звонит телефон. Кий сбивается с намеченного пути, отправляя биток в лузу.

– Черт! – досадно вскрикивает она и достает нарушителя покоя из кармана.

– Твое лицо красноречивее слов. Кто звонит?

Марина показывает мне экран смартфона.

Не могу поверить глазам, поэтому вчитываюсь, в короткое и до боли знакомое имя раз десять. Радость от бильярда утекает сквозь пальцы. Нервно сглатываю и запускаю свою пятерню в волосы.

– Что стоишь? Отвечай, – достав из кармана дубликат телефона Лии, лишний раз, убеждаюсь, что это действительно звонит она.

– Убери его, – отдергивает меня Марина.

– Я на работе!

– Я тоже! Убери ее телефон, и я отвечу. Ты его завел для чего? Чтобы оперативно выследить Марка, если он с ней свяжется. Потом поиграешь в слежку. Ладно?

– Ладно-ладно, – послушно убираю мобильник в карман. – Раскомандовалась!

Даже не знаю, кого больше потряхивает от этого звонка ее или меня. Марина расплывается в улыбке и нажимает на зеленую трубку.

– Привет, сестренка!

Боже! Это так приторно, что меня сейчас стошнит.

– Любой каприз! Не переживай, – смеется она в трубку.

Еще пару секунд играю в противного негодяя, находясь в стороне, но затем не выдерживаю и пристраиваюсь ухом с другой стороны Марининого телефона.

– Если ты не против, конечно, – слышу обрывки голоса Лии в трубке.

Черт! Нет, не могу! Ругнувшись одними губами, я в один момент большими шагами преодолеваю расстояние в пять метров. Не могу ее слышать. Это уже слишком.

– Конечно, не против! Буду только рада, – продолжает Марина приветливо ворковать.

– Давай быстрее, – рычу.

– Мне за тобой зайти или встретимся где? Ладно. Хорошо. Договорились.

И моя напарница наконец-то кладет трубку. Некоторое время помолчав, она смотрит на меня строгим взглядом.

– А как ты работать вообще собираешься? Я попрошу твоего отца увеличить тебе квоту заданий в месяц. Меньше спеси, больше профессионализма.

– Мои слова, – тяжело вздыхаю, пытаясь успокоиться.

Это и правда был мой рабочий девиз по жизни. И не только он один.

– Твои слова, – вздыхает в ответ Марина. – Я понимаю всю соль ситуации, но, пожалуйста… Давай просто будем работать. Ты знаешь, что на кону.

– И ради нее я готов на все, – горько шепчу.

– Так покажи это. На деле.

Марина подходит ко мне и в качестве поддержки кладет руку мне на плечо.

– Удивительно каждый раз наблюдать, как ты – самый хладнокровный человек на свете за секунду разгораешься, когда дело касается ее… Дай себе время привыкнуть.

Обнимаю Марину в ответ и благодарю кивком за поддержку. Прибрав молча все бильярдные принадлежности по местам, наконец спрашиваю.

– И что она хотела?

– Познакомиться, пообщаться и закупиться шмотками.

Мягко ухмыляюсь.

– И мое первое дело – ее шопинг? Серьезно?

– Скажи спасибо, что она еще под софиты не просится.

Лия

Я стою около местного торгового центра и изрядно нервничаю. Знать бы, как выглядит эта Марина. Ей-то проще – она меня знает. Голос у нее приятный. Зла вроде не желает. Да и мама бы врать не стала. Осматриваюсь по сторонам и в ожидании перебираю пальцы больной руки.

– Ну привет, сестренка! – резко появляется передо мной девушка.

Чуть вздрагиваю, прежде чем изучить ее взглядом: черные волосы и темно-карие глаза сильно контрастируют с белоснежной кожей. Боже! Она безумно красивая.

Окинув ее взглядом с ног до головы, теряюсь и не знаю, что ответить, но спустя время через силу все же выдавливаю.

– Приве-ет, – интонационно выходит ужасно.

– Ну ты чего? Все же нормально, не переживай. Я скучала, – улыбается Марина и без тени смущения загребает меня в свои объятия.

Закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на ощущениях, ведь только они способны разбудить мою память. Смутно, но вспоминаю ее по тактильности и силе объятий. Тепло, а вместе с ним и доверие разливаются по телу. На лице появляется непрошенная улыбка, и я понимаю, что я скучала.

– Кажется, я тоже, – подвожу итог ощущениям.

Марина отстраняется, держа меня за плечи.

– Вспомнила, что-то? – спрашивает она с надеждой.

– Ну… Память у меня странная. Тело точно тебя помнит, – пожимаю плечами.

– Видишь! Значит, не все потеряно, – радуется сестра и кивает в сторону торгового центра. – Пойдем?

Молча киваю, все еще находясь в какой-то прострации. Мы заходим внутрь, и у меня все расплывается перед глазами: магазины, люди, вывески. Все смешивается в яркую кашу, что я не могу сосредоточиться на чем-то одном. Дыхание сбивается. В голове начинает звенеть. Надо взять себя в руки. Закрываю глаза и медленно считаю до десяти, отсчитывая вздохи и выдохи. Поднимаю веки и вижу перед собой недоумевавшую Марину.

– Ты как? В порядке?

– Людей много. Не привыкла. Теряюсь, – отвечаю, прерываясь на тяжелые вздохи.

– А ты сразу сиганула в торговый центр. Можно было и подождать, – смеется сестра, словно ничего особенного не происходит.

– Надо привыкать, – оправдываюсь я.

– Обычно это делают потихоньку. Может, в парк пойдем?

– Нет. Определенно нет. Я хочу нормальную одежду, – напоминаю себе, ради чего сюда пришла.

– Ладно. Буду твоим щитом от внешних раздражителей, – Марина берет меня под руку и ведет меня куда-то целенаправленно. – Сначала раздобудем тебе мятный чай.

– Я любила мятный чай? – цепляюсь за соломинку, в надежде выяснить о себе больше информации.

– Ты просто любишь пить, а мятный чай тебя успокаивает.

– Алкоголь? – хмурю брови, смутно представляя себя в запойном состоянии.

– Пить, а не выпить, – смеясь поправляет меня сестра. – Хотя выпить иногда тоже.

Дойдя до фуд-корта, мы покупаем мятный чай и отправляемся в магазины, где можно найти приличную одежду.

Спустя время пополняю свой гардероб платьями, ботинками, различными аксессуарами и прочей одеждой. Ходить за покупками с Мариной хоть и странно, но по-своему весело. Сестра периодически шутит странными шутками, которые, скорее всего, связывали нас прежде. Только вот сейчас я ничего не помню. Поэтому просто стараюсь подхватить ею сказанное, чтобы хоть как-то пробудить свою память.

Петя

Обожаю торговые центры. Особенно когда это касается работы. Большие пространства и стеклянные витрины гарантируют хороший обзор территорий. Также на каждом шагу есть камеры, и если нужно, можно поднять материал. Поэтому, держась на большом расстоянии, я с легкостью наблюдаю за Мариной и Лией. Девочки в то время явно увлечены подбором обуви.

– Ненавижу каблуки, – слышу я голос Лии в наушнике.

Естественно, я не могу отправить Марину на задание без прослушки.

– Она врет. Точнее, не совсем. Да, она обожает ботинки, кроссовки, туфли на плоской подошве, но, если предложить ей невесомые шикарные босоножки, ради них она стерпит все мозоли. Если они ей реально понравятся, – подсказываю Марине.

Скорее всего, она и без меня это прекрасно знает, но чертыхнуться и сказать вслух не может. А я, в свою очередь, не могу удержаться от возможности поумничать в своей доминирующей позиции.

– Слышу, как ты закатываешь глаза, – добавляю я.

– Может, посмотришь эти, – слышу голос Марины.

Посматриваю на них издалека. Бинго! Она все-таки предлагает ей босоножки.

– Думаешь? – слышу я неуверенный голос Лии.

– Сама то ты что чувствуешь? – спрашивает ее моя напарница.

– Что стоит попробовать.

– Ну вперед, – кивает ей Марина, и они обращаются к консультанту в поисках нужного им размера.

Боже! Неужели я трачу время на то, чтобы наблюдать за их шопингом? Ладно. Я здесь не за этим. Осматривая местность на предмет подозрительных лиц, понимаю, что вроде все чисто. Ее никто не ищет. Хотя, может, Марк еще не знает, что она выписалась из больницы.

Слушая попутно голос Лии, вдруг задумываюсь. Она ведь была такой дерзкой, а сейчас так неуверенно себя ведет… Даже непривычно видеть ее такой беззащитной.

Тут я замечаю пару девчонок, которые останавливаются у обувного магазина и кого-то рассматривают. Началось… Тихими и медленными шагами хищника на охоте оказываюсь возле них.

– Да брось ты. По-моему, это точно она, – жуя жвачку, говорит одна из них своей подружке.

– Да ну, – сомневается вторая.

– Да-да! Может, подойдем? Спросим, куда она делась. Кто знает, вдруг ей приятно будет? – отвечает первая.

– Она какая-то подавленная, – размышляет вторая.

Подкрадываюсь к девушкам сзади и мягко, но уверенно обнимаю их за плечи.

– Милые дамы, – обращаюсь к ним.

Первая смотрит на меня нескрываемым похотливым взглядом, словно радуясь моему вниманию, а вторая в поисках поддержки обнимает саму себя.

– Чего тебе, красавчик? – взгляд, жвачка, как это вульгарно.

Мысленно закатываю глаза.

– Понимаете, если вы сейчас пойдете и заговорите вон с той девушкой, – указываю на Лию. – Вы окажите ей величайшую медвежью услугу. Улавливаете?

– Тебе-то, что? – возмущается первая. – Она прикольная.

– Мне-то абсолютно ничего. А вот у вас, девочки будут проблемы, – от моей хитрой улыбки они теряются.

– Ты что ее этот… Как его? Телохранитель, что ли?

– Завязывай. Уходим, – отдергивает подругу вторая.

– Нет. Стой, – дергает ее подруга в ответ. – Никто не смеет нам указывать!

Тяжело вздыхаю. Почему до людей сразу не доходит? Задавив ее взглядом, с жесткой уверенностью отвечаю.

– Ты точно в этом уверена?

– Пошли, – умоляет вторая.

Дерзкая девчонка еще секунду смиряет меня взглядом и, растерявшись, отвечает.

– Ладно. Ладно, идем.

Они благополучно направляются в противоположную сторону и уходят. М-да. Противоположности определенно притягиваются. Достаю телефон и быстро набираю номер. Только бы эти девочки мне делов не наделали.

Гудок, второй и сразу ответ. Оперативно.

– Да, Петр Александрович, – официально произносит мягкий женский голос.

– Настенька, милая, можешь прошерстить интернет на предмет Лии. Нет ли чего-то новенького? Может, где ее засветили фанаты, папарацци все такое.

– Да, конечно, – после ее слов слышу, как ее пальцы забегали по клавиатуре. – Позвоню, как найду, что-нибудь.

– Просто пришли код.

– Как скажете, Петр Александрович.

Кладу трубку. Не проходит и двух минут, как на телефоне мигает сообщение со словом «Красный».

– Марин, тащи Лию отсюда. Нарветесь на неприятности.

Следом принимаю звонок от Насти.

– Все стерто и чисто. Кто-то, конечно, видел, но вряд ли шумиха поднимется. Блокировку аккаунтов в соцсетях этим милым дамам я обеспечила, – быстро и четко проговаривает она.

– Спасибо, за работу.

– Всегда пожалуйста, Петр Александрович.

Марина с Лией тем временем уже расплачиваются на кассе, о чем-то увлеченно разговаривая. Уверен, моя напарница все держит под контролем. В ней сомнений ноль. Осталось проконтролировать пути отступлений.

Меня абсолютно не волнуют возможные фанаты. Скорее то, что через ту информацию, которую они могут слить, Лию могут найти люди посерьезнее. Вот они церемониться не станут.

Лия

– Ну все! Думаю, с тебя торговых центров на сегодня хватит, – улыбается Марина. – Может, в другое место пойдем?

– Да я вроде попривыкла, – пожимаю плечами.

– Да пойдем уже, – нетерпеливо тащит она меня к выходу.

Я послушно повинуюсь. В самом деле хватит с меня магазинов. Во-первых: не очень сподручно гулять и дальше со всеми этими пакетами. А во-вторых: усталость от людных и шумных мест берет верх. В большом потоке людей анализировать ощущения намного сложнее. Мысли в голове путаются, и сложно понять, что происходит и происходит ли это на самом деле. Ладно, мне просто нужно время.

Мы выходим из торгового центра и направляемся в парк. Не узнаю ни местностей, ни окружения. Ни-че-го. Вообще. Тяжело вздыхая, решаюсь спросить.

– А что мы обычно делали, когда проводили время вместе?

– Вот же ты спросила, – теряется Марина. – Гуляли, ходили в кино, в клубах тусовались, бильярд, боулинг, фитнес-зал. В общем, ходили куда хотели. То подсели на одно. Попробовали. То на другое. Веселились – одним словом.

– А-а, – протягиваю я. – А чем я занималась?

– Пела на сцене, бросила универ, – перечисляет она. – Ну это из последнего.

– Бросила универ?

Просто шок! Как можно бросить учебу? Серьезно?! Что за куриные мозги во мне находились? Я встала как вкопанная, в оцепенении, разводя руками.

– Кем надо быть, чтобы такое сделать?!

Марина смеется.

– Тобой надо быть.

Мне не до смеха. Теперь я себя еще больше не понимаю. А точно ли я это я? Где проходит эта чертова граница?

– Ладно… Хоть что-то прояснилось… Теперь я знаю новую цель!

Двоюродная сестра бросает на меня вопросительный взгляд, красноречиво выгнув одну бровь.

– Я просто обязана сама для себя восстановиться в универе. Я сделаю это!

– Ты на сценариста училась, – напоминает мне Марина в перерыве между моими размышлениями.

– Знаю. Это знаю.

– Как возвращаться планируешь?

– Вот это уже без понятия.

Действительно. Как? Плана у меня нет, но хотя бы есть план разработать план. Уже что-то. Несмотря на шокирующие известия, становится как-то легче. Все проще, когда знаешь свое направление.

– Я, наверное, пойду, – говорю, размышляя, с чего начать.

Так… Нужно поговорить с папой.

– Куда? – спрашивает Марина.

– Домой. Дела нарисовались во время нашей беседы, – честно признаюсь.

– Хорошо, я тебя провожу, – она резко меняет направление маршрута, и мы идем в другую сторону.

– Слушай, раз мы были так близки. Я дружила с кем-то также хорошо помимо тебя? – надеюсь, что язык у Марины не так хорошо завязан, как у родителей.

– Да, конечно. Лиза – бармен из местного клуба твоя лучшая подруга, – начинает сестра, а затем издает приглушенный смешок.

Я оборачиваюсь, но глаза смущенно бегают. Она пыталась скрыть свою эмоцию, но я ее уловила.

– Что-то не так?

– Нет, все нормально. Просто вспомнилось кое-что, – откашливается Марина, но безуспешно, губы настойчиво пытаются превратиться в улыбку.

– Поделишься? – неуверенно спрашиваю.

– Да там делиться нечем, все равно ты не поймешь, – снова откашливается она и начинает сверлить дорогу серьезным взглядом.

Пожалуй, ее лучше не трогать. И почему я, такая вежливая? То язва, то вежливая… Когда я уже определюсь с мнением на свой счет?

Ладно. Побуду язвой. Ведь даже не знаю, какими отношениями я дорожу, и есть ли там то, чем можно дорожить.

– А почему ты ни разу не приехала, когда я была на реабилитации в центре? Мы же такие лучшие подруги, – произношу я, не забывая добавить руками кавычки на слове «лучшие».

Сестра моментально теряется, явно не ожидала от меня такого вопроса.

– Не могла. Была занята.

– И чем же? – не унимаюсь.

– Работала. Много работала, – говорит, как режет.

– И кем же ты работаешь?

– Помощником руководителя. В двух словах: нянька одного очень влиятельного человека, – в ее голосе проскальзывает дрожь, надеюсь, я не перегибаю палку.

– И что же это за человек? Чем занимается?

– Не могу сказать, – Марина резко останавливается.

– Почему? – я останавливаюсь следом за ней и заглядываю ей прямо в глаза, надеясь увидеть ответ в них.

Сестра резко их закрывает, качает головой, лицо становится непроницаемым для любой эмоции.

– Засекречено, – произносит она нейтральным голосом.

– Супер! Все от меня что-то скрывают! Кто знает, может, и врут! А мы точно были подругами? Или ты меня обманываешь? Где хоть одно дурацкое фото? – выплевываю я ей прямо в лицо эти слова. Марина в ответ остается непреклонной и смотрит на меня пустым взглядом. – А ты и не удивлена. Ожидала, чего-то подобного?

– Конечно, – ровным тоном отвечает сестра. – Когда я сказала тебе впервые, куда я устроилась, ты тоже была не в восторге и всегда за меня переживала. Хотя знаешь, на кой черт спрашиваешь, если допускаешь, что я тебе вру?

Марина достает телефон и сует мне прямо в нос фотографию, где мы стоим, обнимаясь, в каком-то клубе нам явно весело, и мы счастливы. У меня голубые пряди в волосах и на мне одежда, словно я сошла только что со сцены.

Я невольно краснею. Какая же я идиотка.

– И так для справки. Могла бы поверить своей маме. Она дала тебе наводку и мой номер. И знаешь, мне пора, – собирается она уходить, но следом добавляет, словно отвечая на повисший в воздухе немой вопрос. – На мою очень занятую суперсекретную работу.

Уходит Марина, а с ней и моя самооценка. Я чудовищный человек. Что со мной не так?

Петя

Стоя в жуткой пробке, барабаню по рулю в ожидании, когда впереди стоящие машины тронутся дальше. Угораздило же меня отправиться по делам в час пик. Обычно в такие моменты удобно предаваться размышлениям. Только сейчас голова мне нужна пустой и холодной. Поэтому мне остается только медитировать, чтобы очистить сознание и не думать ни о чем.

Медитация была чем-то естественным в моей жизни, словно зубы почистить. Жить в семье Павловых значит следовать определенным правилам. С самого рождения было предопределено кто я есть и меня это изрядно раздражает. Ощущение словно у тебя никогда не было выбора – не самое приятное чувство на свете.

Наконец машины трогаются с места, и можно с головой окунуться в дорогу. Правда окунаться то уже некуда, ехать остается минут десять—пятнадцать если не меньше.

Раздается телефонный звонок. Маринка. Нажимаю на зеленую трубку и в наушнике раздается голос.

– Она меня бесит! И ты меня бесишь! Вы оба меня бесите!

– Я и не ожидал услышать от тебя что—то другое, – смеюсь я в ответ. – Не злись на нее. Не виновата она.

– Правда, что ли?! – раздается в наушнике саркастический смех.

– Без «что ли», – раскладываю в ее голове все по полочкам. – Смотри. Она тебя не знает. Никого не знает. Ничего не помнит. Я забрал ее прошлое. Стер ее с лица земли, если выражаться утрированно. Ей не за что зацепиться. Соответственно она везде чувствует подвох и недоверие. У нее ни фото, ни видео, ни переписок. Да она даже ни одной песни своей не слышала. Хотя раньше каждый день их пела.

– Ладно. Ее можно понять. Ты прав, – судя по голосу Марина успокаивается. – Просто… Просто она никогда так себя не вела!

– Первое – вела. Второе – сейчас сложные обстоятельства. Я поступил с ней жестко, конечно, тем что оборвал все ее связи, но и она вляпалась по-крупному.

– Ну да, – подводит итог Марина. А что ей еще сказать? – Ты сейчас где?

– Еду в клинику. Уже почти приехал… Ты пойми ей сейчас очень страшно и одиноко. И самое обидное, что я не могу быть рядом, – тяжело вдыхаю я, сосредотачивая внимание на дороге.

– Ты как?

– Нормально.

– Честно?

– Волнуешься или в качестве работы спрашиваешь? – ухмыляюсь в ответ.

– Если бы я спрашивала в качестве работы, то вопрос был бы другим. Зачем в клинику едешь?

Я шумно выдыхаю на очередном красном светофоре, уже слава богу последнем.

– Попытаюсь разговорить Светлану Александровну.

– Лечащего врача Лии? – так и слышу, как у нее челюсть отваливается.

– Да. У меня с ней распрекрасные отношения, проверенные годами, так что я надеюсь она пойдет мне на уступки и сольет нужную информацию, – время строить розовые замки. Может где-то повезет, а не как со светофорами.

– Можно промолчу?

– Не можно, а нужно! – смеюсь я в ответ и заезжаю на парковку. – Ладно отключаюсь. Присматривай хорошенько за нашей звездочкой. Звони если что.

– До связи.

– До связи, – после привычного для нас прощания бросаю трубку.

Мысленно желая себе удачи, выхожу из машины.

Светлана Александровна, подруга моего отца, для меня всегда была близким человеком. Поэтому я надеюсь на ее чуткость и понимание. Хоть и знаю, что в данном вопросе она точно не пойдет мне навстречу.

Войдя в клинику, направляюсь прямиком к столику регистратуры.

– Добрый день, Юлия, – здороваюсь я, быстро прочитав имя сотрудницы на бейдже, – Светлана Александровна в каком кабинете?

– Она сегодня не принимает, – строго смиряет меня пара глаз напротив, выглядывая из—за очков.

– Но она тут, на работе, в своем кабинете. Изучает бумаги. Как и обычно в это время, – я облокачиваюсь о стойку и заглядываю ей в глаза. – Так в каком она кабинете?

– Вы кто такой вообще? – теперь глаза Юлии выражают неприкрытое удивление.

Я молча достаю свое удостоверение. Ах черт, как же не люблю им козырять. Глаза девушки за секунду округляются.

– П-простите, Петр Александрович. Я сейчас сообщу ей, что вы здесь. Она в двести тринадцатом кабинете, – ее рука мгновенно тянется к служебной трубке, и трясущими пальцами девушка набирает номер.

Иногда мне дико смотреть на то, какое влияние я оказываю на людей, представляя свою истинную личность свету.

– Сразу бы так, – одобрительно кивнув ей я добавляю. – Спасибо за вашу работу, Юлия.

Оставив ее за стойкой с недоуменным взглядом, направляюсь к кабинету с номером двести тринадцать. Коридоры у них светлые, чистые, система навигации настолько продуманная, что мне хватает одного беглого взгляда на указатели, чтобы понять куда идти. Проходит пара минут, и я уже стою перед ее кабинетом.

Тук—тук.

Захожу и вижу, как Светлана Александровна аккуратно складывает документы в стопку. Кабинет просторный и чистый, в бежевых тонах. Все вокруг сразу выдает бюджет клиники и показывает, что лечиться здесь точно не дешево. Все так и кричит: «продай свою почку, чтобы потом ее вылечить».

При желании, здесь мне доступны любые услуги, так как эта клиника имеет контракт с фирмой отца, и в какой-то степени, они работают на нас. Собственно, контрактов и подвязок у нас огромное множество в разнообразных сферах услуг.

Ну а как иначе? Ведь фирма отца – это полусекретная служба безопасности, которая в добавок еще и сотрудничает с правительством. И пусть в компании очень много отделов и направлений, основа концепции заключается в одном. Многие наши сотрудники, в какой-то степени походят на супергероев. Мстителей. Только без суперспособностей и действуют в рамках закона. Чаще всего.

– Добрый день, Петр Александрович, – здоровается Светлана Александровна, не поднимая на меня взгляд.

– Тетя Света, может хотя бы вы не будете называть меня по имени и отчеству. А то уже изрядно подташнивает от полного обращения, – кривлюсь я, присаживаясь за стол напротив нее.

Она в ответ сдержанно улыбается и смотрит на меня.

– До сих пор не принимаешь себя?

Эх. Опять она за свое. Сейчас начнет читать нотации, словно личный психолог.

Закатываю глаза, и чтобы не ощущать на себе ее прямой и строгий взгляд, задумчиво подхожу к окну. Рассматривая людей в парке, молча ожидаю, что Светлана Александровна скажет дальше.

– Почему ты так к себе относишься?

Ай. И какая ей разница?

– Я не сделал в жизни ничего выдающегося настолько, чтобы все обращались ко мне по имени и отчеству и боялись моего присутствия. Вот и все. Я просто родился в этой семье. Семье Павловых, – решаюсь приоткрыть часть занавеса моей души.

Если она проникнется доверием, то разговорить ее будет проще.

– А с чего ты решил, что ты ничего не сделал? – мягко спрашивает она. – Может повернешься?

Тяжело вздыхая, нехотя поворачиваюсь и присаживаюсь обратно.

Ладно… Со спины общаться не очень-то вежливо. Она права.

– А что я сделал? – развожу руками.

Светлана Александровна откладывает бумаги и смотрит прямо мне в глаза твердым взглядом.

– Знаешь, мало родиться принцем. Куда сложнее им стать. Люди говорят только о богатстве, которое передается по крови. Но мало кто задумывается о ноше ответственности, которую так же получаешь в наследство. Твой статус – только твоя заслуга.

– С чего вы так решили? – издаю нервный смешок.

В попытке отвлечься нахожу на столе визитницу, и подцепив одну из визиток начинаю с ней играться. Не люблю разговоры на личные темы.

– Если многие знания и умения кажутся тебе простыми, то это не значит, что для людей это обыденные вещи. Всю свою жизнь ты отдал обучению и упорным тренировкам. Кто вообще найдет в себе силы хотя бы день продержаться в твоем режиме? Поверь – никто.

Ее голос проникает прямо в самую душу. Начинаешь верить всему, что она говорит. Черт! Это я пришел к ней информацию добывать, или она ко мне?

– Ай! Я не за тем пришел ведь, – Кидаю визитку на стол и беру себя в руки. – Мне нужна медицинская карта Мартюшовой Юлианны Сергеевны. Все, что на нее есть.

Светлана Александровна тяжело и шумно вздыхает. Уже чувствую отказ.

– Ты запрашиваешь на основании кого?

– Меня нанял ее отец, – коротко поясняю я.

– А если честно?

Эта женщина и правда детектор лжи. Впрочем, она ведь знает меня еще с детства.

– Хорошо. Я сам себя нанял. Но юридически это сделал Мартюшов Сергей Алексеевич, – отвечаю я.

– В соглашении упомянут доступ к ее истории лечения?

– Нет.

– Тогда я жду от тебя бумагу, подписанную Сергеем Алексеевичем, – подытоживает она.

– Это дело жизни и смерти! – В негодовании развожу руки в стороны и с мольбой в глазах смотрю на нее. – Ее ищут очень опасные люди.

– Насколько опасные? – настороженно уточняет Светлана Александровна.

– Настолько, что им удалось убить моего брата.

Упоминать личные тонкости сложно. Глаза начинает жечь, но я не позволяю себе пустить слезу. Не сейчас. Не здесь. Отец учил, что эмоции важны, но для них есть свое место и время.

Взяв себя в руки, отчищаю сознание и терпеливо жду. Тетя Света пристально смотрит на меня некоторое время, а затем тихо и размеренно отвечает.

– Поступим таким образом. Я еще раз все тщательно проверю на подводные камни. Соберу всю-всю информацию, что у меня на нее есть и подготовлю для тебя в бумажном и электронном варианте. Твоя задача – быстро добыть подпись. Думаю, с этим ты справишься. Тебе нужно быть настойчивым с отцом Юлианны, а не со мной… Что ты вообще надеешься там найти?

– Проверять не нужно. У меня своя лаборатория и свои люди, – парирую ей в ответ.

– Подпись. Соглашение. Больше слышать ничего не хочу. Вперед, – четко чеканит она, а затем махнув рукой в сторону входной двери зарывается в бумаги.

Вот тебе и успешная операция.