Туман – Долина смерти

Кругом постоянно твердят: «Что не существует на свете никакой нечисти, не бывает инопланетян, оборотней, вурдалаков, привидений и домовых, и мёртвые не могут вставать из могил», и в это верили. Считалось, что самое страшное чудовище в нашем мире – это сам человек. Но оказалось, что все ошиблись.

В глубокой пещере Подмосковья таилось тысячелетнее зло из другой вселенной. Которое вырвалось на свободу, стремясь поглотить наш мир. И обыкновенному человеку, волей случая попавшему в эпицентр трагедии, и военному, выполняющему задание, необходимо пройти тяжелый путь сквозь смертельные препятствия. Одному спасти жену, другому выполнить приказ. Но в итоге им придется сплотиться вместе для спасения родины. По пути они познают боль утраты, предательство и узнают, что мир, который они привыкли считать незыблемым, в реальности окажется совсем иным. Загадки из прошлого начнут приобретать новый смысл, с которым им придется разобраться.

Срочный доклад министру обороны РФ

Вертолет, перевозивший сотрудников, работающих над проектом «СКАЛА», исчез с радаров после попадания в аномалию, возникшую над конечной точкой его маршрута. Предположительно, произошла катастрофа. Аварийный маячок не функционирует. На борту находилась научная группа во главе с академиком Соболевым Е.А. Данная группа была собрана по заданию Министерства обороны для проведения эксперимента по внедрению и везла с собой оборудование и секретную документацию. С вертолетом и лабораторией связь пропала сразу после появления неизвестной аномалии. Компетентным органам поставлена задача в кратчайшие сроки разыскать и вернуть документацию, а также проверить научно-исследовательский центр и оценить угрозу, если таковая присутствует.

Сама аномалия представляет собой пятно туманности диаметром несколько десятков километров, которая нависла над районом «Благовещенья». На данный момент оценить или определить суть и структуру аномалии не представляется возможным. Для анализа происходящего уже привлечены все свободные научные эксперты соответствующих ситуации ведомств.

Глава первая

Москва, кабинет начальника первого секретного отдела ФСБ России

Среда 14 июня вторая половина дня

Генерал Травин Валерий Леонидович держал в руках фотографию со спутника, на котором было запечатлено нечто из ряда вон выходящее. Уже больше нескольких часов назад пропала всякая связь с целым подмосковным районом, как будто в один миг там исчезли все люди и образовался полный вакуум.

К современным технологиям и развешанным по всему кабинету огромным экранам, на которые сейчас выводилась вся оперативная информация, связанная с инцидентом, в реальном времени, генерал относился скептически. Может, это было старомодно, но ощущение, что он держит в руках бумагу, чувствует ее упругость и тепло, ему придавало сил. Так лучше думалось, и правильные решения приходили быстрее.

Он провел ладонью по подбородку, делая это машинально, когда глубоко о чем-то задумывался, и поднял взгляд на капитана опергруппы Макарова Семена, которого он вызвал к себе полчаса назад.

Капитан был его давним другом и соратником, поэтому перед ним стоял именно он. Только ему и его группе он мог доверить это задание. Когда тот предстал перед начальством, то выглядел бессовестно свежим. Впрочем, как всегда, что никак нельзя было сказать о самом генерале. Щеки которого впали, глаза потускнели, а морщины стали глубже.

– Товарищ генерал, – начал рапорт оперативник, но командир оборвал его усталым жестом руки.

«Да ты садись, Сём, садись», – сказал генерал, указывая на стул, стоящий напротив его большого, но очень старого дубового стола, – «тут такое дело». Валерий Леонидович задумался, глядя на снимок, что держал в руке, и перевел взгляд на капитана. – Есть одно дело, требующее безотлагательной проверки и оценки, но, как всегда, очень нестандартное и, возможно, опасное. Всё как обычно, в наших традициях.

– Валерий Леонидович, да вы же меня знаете, я за родину готов хоть в огонь, хоть в воду, опасность – это мое второе имя, – сказал капитан, улыбаясь.

Он не шутил, говоря так. Он действительно любил свою работу, как и свою родину, и всегда был готов ее защищать до последнего вздоха. И его начальник об этом хорошо знал. Поскольку бывал с ним не раз в передрягах. И обычно их взгляды на жизнь совпадали полностью.

– Мне бы твой оптимизм, Сёма, – грустно вздохнул генерал, – вот возьми, посмотри на это. Я хочу услышать твое мнение. – Он протянул спутниковый снимок подчиненному.

Капитан взял в руки бумагу, на котором был запечатлен один из подмосковных районов, часть которого занимало круглое пятно почти идеальной формы. Как будто во время съемки на объектив камеры что-то прилипло, или на сам снимок поставили розовую кляксу.

– Хм… – Семён потер лоб. – Ну, похоже на пятно, но если исключить, что это просто клякса, то скажу, что это либо атмосферная аномалия, либо просто плотный туман. Единственное, что меня смущает на этом снимке, так это слишком правильная форма и его цвет. А что, собственно, в этом странного? Может, там завод какой распылил какую-то дрянь, или еще какая атмосферная аномалия. Там, я знаю, мусоросжигательный завод расположен, может, чего сожгли не того, вот и накрыло.

– Странностей, кроме формы, в этом явлении предостаточно, Сёма, – пристально взглянув на капитана, начал генерал. – Хотя и это тоже уже непонятная история. Но давай по порядку. Во-первых, полностью пропала связь со всем районом. Никакие сигналы не выходят оттуда и не проходят туда. Мы пытались связаться с местным МВД, с администрацией района – ничего, полный вакуум. Отправляли туда беспилотники, все как в воду канули. Также там пропал наш вертолет, просто сгинул, выполняя плановый полет. Во-вторых, эта аномалия не движется, не увеличивается и не уменьшается в размерах. То есть не меняется ее плотность и местоположение, она полностью статична, а этого, сам понимаешь, в природе быть не может. И третье, там у нас есть секретная лаборатория, о существовании которой я сам только недавно узнал. Чем она занимается, не знаю, не спрашивай, но с ней тоже пропала связь, хотя там есть оборудование, которое должно было работать даже при ядерном ударе. Там есть надземное строение, но оно не главное, основная лаборатория под землей. То есть эта дрянь накрыла не только поверхность, но и подействовала на подземное сооружение. Указание проверить, что там произошло, пришло с самого верха. Понимаешь, с самого! – Генерал указал пальцем вверх. – И, думаю, тебе не надо объяснять, что нужно всё сделать быстро и чётко, и что всё это строго секретно. Зона поражения уже оцеплена. В саму зону никто больше не входил и не выходил. Сёма, там тысячи гражданских, которые как будто сгинули, никто даже не пытался оттуда выйти. Ни выйти, ни вылезти, ни выехать – полный вакуум, никого. Анализ вещества не показал никаких токсинов, никаких примесей, просто обычный влажный воздух, как будто это плотный туман, но в реальности розовая влажная взвесь, и, скорее всего, токсичная для человека. Все, кто туда заходил, уже не возвращался. Один солдат из оцепления на спор попробовал засунуть туда голову, и ведь даже не полностью туда зашел, а просто голову засунул и сразу потерял сознание. В сознание он еще не пришел, но, слава богу, пока живой, сейчас уже в госпитале. Поэтому делай выводы. Всё, дальше сам, не буду тебе пересказывать всю собранную информацию, сам ознакомишься с детальным отчетом экспертов.

Оперативник встал и, подойдя к большому монитору, на котором транслировалась картинка со спутника, пристально всмотрелся в нее. Абсолютно чистое небо без единого облачка и розовое пятно, которое пульсировало и дышало в такт ударам его сердца. Рядом с центром аномалии периодически проявлялось темное пятнышко. Капитан приблизил картинку и вгляделся.

Генерал молча смотрел на подчиненного и терпеливо ждал.

– Вот это, – капитан указал на пятно, – очень похоже на дым. Возможно, тут упал вертолет с учеными. – Он еще приблизил картинку, использовав максимальное увеличение. Но больше ничего видно не было. Только густая розовая масса, полностью закрывающая поверхность. – В целом все понятно, думаю, разберемся, разрешите выполнять?

– Да, Сема, бери ребят, снаряжение, какое понадобится, и дуйте туда. Гражданских не спасать, у вас особая миссия, приоритет – лаборатория. В случае гибели персонала тебе необходимо забрать данные с сервера. Если сможешь добраться до вертолета, то забери оттуда сохранившиеся документы, если таковые будут, или сожги всё к чертям, если забрать не будет возможности.

– Понял, товарищ генерал, сделаем. Разрешите идти? – он заглянул в уставшие глаза командира. Давно он не видел его таким. Всегда суровый и всё знающий генерал сейчас выглядел как побитый старый пес.

– Да, Семён, иди. Вот только! – Капитан застыл на месте, а генерал посмотрел на товарища и, чуть помедлив, сказал: – Будь осторожен, у меня очень плохое предчувствие. Не люблю я все эти секретные лаборатории с этими белохалатниками. Мне даже в намеках не говорят, чем они там занимаются. И понимаешь, – генерал вздохнул, – чувствую я, что именно оттуда все эти поганые ноги растут, оттуда пришла эта дрянь. Но что это такое и с чем это едят, придется выяснить тебе. И я очень сожалею, что не могу сказать тебе больше, потому что сам не знаю.

Капитан Макаров кивнул и вышел из кабинета, оставляя угрюмого генерала за дверью.

Генерал Травин остался в кабинете один на один со своим тяжелым чувством беспокойства. Которое свербило его изнутри не хуже язвы, с которой он безуспешно боролся последнее время. Ведь это было не безосновательно. Такого странного явления рядом со столицей еще никогда не было, и ответственность, которая сейчас на него легла, была колоссальной. Даже страшно подумать, что произойдет, если эта аномалия расширится, захватив самый большой город страны, и уже сейчас нужно было подумать об эвакуации первых лиц. Единственное, что генерала радовало, так это то, что президент сейчас находится далеко от родины, на саммите глав государств.

*********

Группа собралась быстро. В ее состав входило всего пять человек. Все проверенные временем бойцы, сильные, выносливые, настоящие профессионалы своего дела. Неизменным руководителем группы являлся сам капитан Семён Макаров, позывной «МАКАР», его подчиненные: штатный снайпер старший лейтенант Сергей Воронцов, позывной «СТИК», электронщик лейтенант Ахмед Нурмагомедов, позывной «КЗ», могучий здоровяк старлей Сомов Степан, позывной «ТОР», и весельчак и балагур, штатный взрывотехник Варгин Дмитрий, позывной «Чайка».

Пока ребята готовились, Семён решил прочесть отчеты экспертов. Усевшись на стул, он достал папку с бумагами. Негусто. Папка была неприлично тонкая, но, учитывая, сколько времени прошло с появления аномалии, удивительно, что она вообще была. Открыв её, он начал читать. Важно максимально правильно подготовиться к заданию, а для этого необходимо собрать как можно больше информации по предстоящей операции, и отчет экспертов, несомненно, являлся ключевым. В нем оказалось немного информации, в основном сухие термины да цифры, но был там один важный момент. Этот газ, или токсин, полностью и очень быстро разрушал любой металл, кроме цветных (серебро и золото). Также он не действовал на керамику, стекло и, возможно, еще пластик, и, если следовать этой логике, то брать обычное оружие туда бесполезно. Серебряных или золотых автоматов и пулеметов у них не было.

Исходя из отчёта, металл там разлагался даже не за часы, а за минуты. Хорошо, что у них имелись кислородные баллоны и снаряжение для дыхания, созданные из композитного материала, в котором не присутствовали металлические составляющие. И Семён был благодарен разработчикам за это. А вот оружие всё сплошь металлическое, и что с этим делать, капитан пока не понимал.

– Парни, – крикнул Семён Макаров, – эта дрянь, в которую мы полезем, разлагает металл за минуты, и обычное оружие не пойдёт. Судя по отчёту экспертов, наше оружие превратится там в металлолом в течение пяти, возможно, чуть больше минут, как только оно начнёт взаимодействовать с этим веществом. Так что все ваши любимые игрушки придётся оставить дома. Там они нам не помогут, а если мы их возьмем, то, скорее всего, они нам только навредят.

Капитан окинул взглядом своих подчиненных. Снайпер, лейтенант Воронцов, проверяющий в этот момент свое оружие, свою любимую винтовку, с которой он прошел огромный боевой путь, застыл в недоумении. Он медленно и картинно повернул голову, уставившись на капитана, с поднятой одной бровью, так что она спряталась под кепкой, как делал, когда хотел показать свое невероятное и всеобъемлющее недоумение. Впрочем, в аналогичном замешательстве застыла вся его команда, уставившись своими восемью не верящими глазами на злого начальника.

– Командир, – подал голос Воронцов, бережно кладя на стол свою винтовку, – и что прикажешь делать, когда появится противник, камнями в него кидаться, или мы врага должны защекотать до смерти при встрече, или того хуже, зацеловать. По-вашему получается, что ничего брать нельзя. Почти везде есть металл. Любая электроника, оружие, гранаты, да всё, блин. Выходит, мы пойдем туда – не знаю куда – с голыми руками и без порток, но зато с патриотизмом, вооружившись русским матом. Как ты себе это представляешь, командир?

– Да, Макар-джан, это как-то несерьезно. – Сказал штатный электронщик Ахмед с очень южным акцентом. – Я же не смогу взять никакую нужную снарягу, а она, скорее всего, потребуется в лаборатории. Нам, конечно, передали явки и пароли, но кто знает, что там будет на месте. Как говорили мудрые люди: «Еще ни один план наступления не пережил самого начала наступления», как ни готовься, все равно хрень получится.

Остальные красноречиво молчали. Они всем своим видом показывали своё отношение к такому резкому повороту событий. Никто не хотел идти на задание с голым задом, не имея возможности как следует защитить себя или прикрыть спину товарища.

Капитан задумался, глядя на своих подчиненных: «А ведь Ахмед прав, оружие – оружием, а вот оборудование действительно было необходимо. Неизвестно, есть ли там вообще противник и понадобится ли им оно. Но точно есть лаборатория, и там всё электронное, и там возможно всё. Это же бункер, и в нем двери могут оказаться очень крепкими, что и взрывчатка не возьмет. Там, скорее всего, понадобится что-то более деликатное, если, конечно, эти двери еще физически существуют, а не распались в прах».

– Слушайте приказ! – сказал капитан. – Оборудование упаковать в непроницаемую тару, так мы донесем его до места неповрежденным, а когда понадобится, успеем им воспользоваться до его разрушения. Средства связи непроницаемы, и я надеюсь, она будет там работать. А с оружием… – капитан задумался, и когда решился продолжить, подал голос Семеныч, смотритель склада, который внимательно слушал разговор оперативников, стоя прислонившись к косяку дверного проема, накручивая свои усы на манер мушкетеров.

Старик Семеныч, бывалый вояка, сейчас находившийся на пенсии. Оставался еще крепким стариком, который даже сейчас мог дать фору молодым бойцам. И еще он имел в организации статус очень важного человека, который всегда всё знает и всё умеет. Так про него говорят. У него сложно что-то выпросить просто так. Но если это необходимо для дела или возникали реально серьезные вопросы и требовалась помощь компетентного человека, все, включая генерала, в первую очередь шли к нему. Зная, что он точно подскажет свежее решение или найдет требуемое оборудование. Капитан подумал: «Как он сам забыл про Семеныча, это же кладезь информации, он-то точно знает, что делать в такой ситуации, у него однозначно есть заначка чего-то волшебного».

– Ребята! – Он подождал, когда на него обратят внимание, и продолжил: – Есть у меня то, что вам нужно. – Старик поднял глаза вверх, задумавшись. – Когда-то давно, еще во времена Советского Союза, разрабатывали новое универсальное оружие для скрытого ношения, то есть которое ни один металлодетектор не должен был увидеть – это являлось его основным назначением. Но еще оно должно было стрелять везде: в воде, в песках, в грязи и даже в космосе. В общем, делали его на века и из альтернативного материала. Я знаю точно, что оно не металлическое, а вот из чего оно сделано, не знаю, могу только предполагать. Проект подразумевал, что оружие должно быть полностью без железок, в том числе и боеприпасы к нему. Сделали тогда несколько образцов разного предназначения и вида, но в серию их так и не пустили. Советы развалились, и программу свернули, но оружие осталось, и находиться оно на хранении в нашем арсенале.

Все направили на смотрителя склада, с одной стороны, заинтересованные взгляды, с другой – недоверчивые и подозрительные.

Старик улыбнулся и сказал в свою густую бороду: «Пойдемте, покажу», и махнув рукой пошел в направлении самого дальнего угла склада, туда, где не ступала нога обычного смертного оперативника.

Там оказалась плохо различимая сейчас, а издалека и вовсе невидимая лестница, уходящая глубоко под здание, заканчивающаяся железной дверью, текстурой и цветом полностью повторяющая окраску стен. Старик достал связку ключей, нашел нужный и открыл массивный навесной замок. Дверь бесшумно отворилась, он вошел в помещение и включил свет.

Это оказалось огромное подземное хранилище со стеллажами, уходящими вдаль полумрака. Воздух был чистый, что говорило о хорошей вентиляции, и сухой. Пахло оружейной смазкой и деревом.

– Это святая святых моего королевства, – улыбаясь, сказал смотритель склада, жестом приглашая капитана в помещение. – Эту дверку я давно уже не открывал. Как-то не было необходимости.

Оперативник проследовал за Семенычем, остальные столпились в дверном проеме, ожидая приглашения.

Капитан удивился размерам пространства. Он даже не догадывался, что в здании отдела есть такой огромный подвал. Чего на этом складе только не было. Огромное количество стеллажей в буквальном смысле слова были завалены разными образцами оружия. Некоторые имели вполне обычный вид, а были вызывающие удивление и уважение к их конструкторам. Выглядели они как оружие из фантастических фильмов, настолько футуристично, что казалось, сейчас взгляд капитана выхватит из этого представленного разнообразия лазерный меч Люка Скайуокера или плазменную винтовку.

– Закрой рот и иди сюда, – с усмешкой сказал Семеныч, смотря на капитана, раскрывшего рот от удивления, рассматривая экспонаты. Старик указал на стеллаж, загруженный деревянными ящиками. – Вот тут то, что вам нужно. Открывайте, смотрите, а вот тут, – он указал на стеллаж, стоящий правее, – боеприпасы к этому чудо-оружию. То, что это действительно чудо-оружие, ты сам сейчас поймешь.

Капитан Макаров подошел к ящикам и прочитал нанесенную на одном из них надпись: «Экспериментальное оружие, проект БОГАТЫРЬ, 1987 год».

– Семеныч, – потирая подбородок, сказал капитан, – это же старье какое-то, этому барахлу уже больше тридцати лет. Оно уже, наверное, и не стреляет. Ты чего, угробить нас хочешь?

«Ты не гунди, капитан, а доставай и проверяй, всё равно у тебя вариантов нет», – сказал смотритель, сводя густые брови вместе. – «Вот молодежь, никакого уважения к старшему поколению, привыкли к китайскому ширпотребу, вот вам всюду и мерещится недоделанное барахло. Тогда, скажу я тебе, умели делать как положено и создавали всё на века. Над этим проектом трудились самые уважаемые инженеры нашей великой страны. А то, что лежит долго, так это как вино, чем дольше хранится, тем дороже и качественнее становится».

Слушая брюзжание старика, Семён открыл ящик, осмотрел содержимое и жестом позвал свою команду.

Там оказалось оружие, сделанное из очень необычного материала. На ощупь казалось, что взял в руку керамическую кружку, а по сути вполне себе оружие. В нескольких ящиках было аккуратно уложено легкое стрелковое оружие, еще в одном – автоматы, винтовки, а в отдельно стоящем огромном ящике нашелся тяжелый пулемет, который обрадованный Тор сразу прибрал к своим огромным ручищам.

Рассматривая короткую винтовку, Макаров не понимал, как эта техника, не имея металлических частей, могла работать. На вид оно выглядело очень хрупким и ненадежным. Но раз это делали самые уважаемые инженеры нашей страны, как сказал хранитель этих сокровищ, и испытывали не менее уважаемые военные, то оно точно должно работать как надо. Но все равно требовалась тщательная проверка.

– Семеныч, – сказал капитан, – а как же ты нам, вот это всё так просто отдаешь? Это же секретное оружие, и на его получение, наверно, нужна куча особых разрешений. – Капитан многозначительно посмотрел на хранителя, подняв брови. Поднимать одну бровь, как Воронцов, он не умел.

– Сёма, неужели ты думаешь, что я просто так тебя сюда пустил? – сказал старик, улыбаясь. – У меня есть на это разрешение с самого верха, – он указал сморщенным пальцем вверх. – Приказано обеспечить вас всем, что только понадобится для решения этой задачи. А решение этой задачи без такого снаряжения считаю невозможным. Поэтому берите всё, что нужно, и не думайте ни о чем.

Нравилось капитану, когда вот так можно брать всё, что унесешь, без ненавистной бумажной бюрократической волокиты.

Проблема с оружием решилась. Все нашли себе подходящие варианты и набрали боезапас. Ни в чём не оказалось недостатка, ни в самом оружии, ни в боеприпасах. Наделали патронов много. Видимо, перспективное дело было, но, как всегда, вмешалась третья сила и всё сломала.

Вот так всегда и случается с нашей страной, как только держава начинала вставать с колен, ее жестко втаптывали в грязь. Никому не нужна сильная Россия. Основные втаптыватели – это либо внешние силы в чистом виде, либо внутренние предатели, поддерживаемые внешними врагами. Так и продолжается испокон веков. «Главное, – думал капитан, – вот чтобы в эту самую минуту не начался следующий этап уничтожения любимой родины. Чтобы этот туман или чем на самом деле эта аномалия являлась, не стала новым вседержавным писецом. Пусть это будет просто атмосферным явлением, да, необычным, но естественным, а не террористическим актом или провокацией со стороны недругов». Думая так, оперативник взял всё, что ему могло понадобиться для решения поставленной задачи, и отправился в тир проверять и пристреливать оружие.

Постреляли в тире славно. Техника оказалась серьезная, тихая, с высоким пробитием и легкая. Боеприпасы были сделаны из еще более загадочного материала, чем само оружие, и объективно не из металла. Все отобранные стволы были проверены, они стреляли, пробивали и не дали ни одной осечки. Очень качественное оказалось оружие, удобное, стабильное и даже красивое. Капитану виделось очень странным, что правительство отказалось от дальнейшей разработки такого хорошего оружия. Подумав, он прихватил, на всякий случай, подходящий боеприпас для пистолета, из какого-то цветного металла, вдруг пригодится.

По мнению капитана, такому оружию, сделанному 30 лет назад, даже сейчас нет аналогов ни в одной стране мира. Но, если учесть то, что творилось в стране в перестройку, совсем не удивительно, что такой важный проект свернули. Тогда много чего похерили, распродали и распилили, причем не только в переносном смысле, но и реально. Тогда огромные военные корабли, в которые государство вкладывало средства а люди свою душу, продавали на металлолом в другие страны. Уж что тут говорить о разработке обычного стрелкового оружия. В один миг – это стало никому не нужно. Проекты закрывали, НИИ распускали, и наши самые лучшие инженеры, светлые головы, были вынуждены идти на рынки торговать заграничными шмотками, или работали инженерами по ремонту буржуйской техники в утлых подвалах. А кто не смог устроиться в новой реальности, влачили нищенское существование, которое зачастую заканчивалось гибелью в пьяном угаре в подворотне.

Вот так в один момент мы растеряли всё былое величие, основанное, в первую очередь, на наших, несомненно, самых лучших русских людях. Тогда всё заграничное стало эталоном качества, а всё советское – полным барахлом, и все вещи из той эпохи начали называть «совковыми». Продались, как говорится, за жвачку и яркие шмотки.

Сердце капитана всегда сжималось от мысли: «Как легко и быстро в те смутные годы люди продавали свою родину».

*******

Машина с группой мчалась по трассе по направлению к аномалии. За рулем был, как всегда, лейтенант Воронцов, остальные внимательно смотрели на командира, который привлек их внимание жестом руки: «На автомобиле мы в глубь этой гадости далеко не проедем, машина умрет, и большую часть дороги нам придется преодолеть на своих двоих, и двигаться мы будем очень быстро. Снаряжения берем минимум, только самое необходимое. – капитан обвел тяжелым взглядом подчиненных – А если учесть, что мы еще и баллоны с кислородом потащим, то, сами понимаете, когда мы будем подыхать от усталости, Тор нас всех со снарягой не дотащит».

Все заржали, смотря на здоровяка.

– Короче парни, рассчитывайте свои силы, – продолжал капитан, – радиус аномалии около тридцати пяти километров, лаборатория примерно посередине. Сколько мы сможем проехать на машине вглубь тумана, неизвестно, дальше бегом. Времени у нас очень мало, не успеем решить вопрос и выйти оттуда до того, как у нас закончится кислород, считай, остались там навсегда. Никакой информации, что происходит внутри этой гадости, нет. Все решения будем принимать на месте.

Командир похлопал по плечу самого могучего война в своей команде.

– Ну а ты, ТОР, – капитан серьезно посмотрел на своего подчиненного, – взял свою магическую кувалду, чтобы ей гонять всякую нечисть? Это же самое нужное снаряжение для этого задания.

Тор сделал удивленную мину и развел огромными руками, как бы прося прощения за оплошность.

– Ты что, забыл кувалду? – командир картинно свел брови, отчего шрам, который пересекал всё его лицо от правой брови до подбородка, сморщился, став более заметным, возмущенно крикнул: – Так, Стик, разворачиваемся, Тор забыл кувалду. – И всплеснул руками, как делали это в немом кино.

И все опять захохотали.

Отсмеявшись, капитан продолжил, почесывая шрам на подбородке: «Ладно, теперь серьезно – там скорее всего никакая электроника, нам не поможет. Мы, конечно, попробуем, но, думаю, не стоит на нее особо рассчитывать. Поэтому наше всё – это глаза и чувствительная пятая точка, которая, как вам всем давно известно, очень хорошо чует опасность, ей грозящую». Он поднял палец вверх. «Так что смотрим в оба и прикрываем друг друга».

Автомобиль качнуло, и все уставились в окна. Они подъезжали к КПП, который уже установили перед аномалией. Шлагбаум и автомобили ДПС располагались прямо на обычной проселочной асфальтовой дороге общего пользования, ведущей прямиком в туман. Перед ним уже столпились сотни автомобилей и людей. Гражданские галдели, желая проехать, требовали позвать начальство. Какая-то женщина кричала, что у нее там остались дети одни дома. Но солдаты были несгибаемы и не пускали гражданских за периметр. По обеим сторонам дороги уже успели установить большие щиты с надписями: «ОПАСНАЯ ЗОНА, НЕ ВХОДИТЬ».

Навстречу их автомобилю, подъезжающему к пропускному пункту, вышел, поднимая руку, высокий офицер, показывая, что нужно остановиться. Но, увидев пропуск и оперативников в полном обмундировании, сделал жест подчиненным пропустить транспорт. Солдаты засуетились, шлагбаум поднялся, и группа Макарова въехала в оцепленную зону. До тумана оставалось несколько сотен метров. Он был недвижим и выглядел как розовая стена.

Аномалию они увидели еще задолго до заезда в оцепленную зону. Она действительно выглядела странно и была похожа на купол. То есть у нее издалека просматривался верхний предел и боковые границы, как будто туман накрыли прозрачной крышкой. Цвет аномалия имела розовый, а на взгляд была абсолютно непроницаемая. На нее все смотрели с тревогой в глазах и тяжелым сердцем. Это была неизвестность, а она, как все знают, страшнее всего.

Все парни в группе имели статус бывалых бойцов. Они не раз выходили победителями из самых безвыходных ситуаций, являясь настоящими профессионалами, и все знали свое место в группе. Но это тогда, когда всё было ясно и понятно. Очевидно, где враг, а где свои, а тут загадочная бездна неизвестности со всеми вытекающими последствиями. Что их ждало в этой зоне? Капитан не удивился бы, увидь он там зомби или какого-нибудь мутанта. Хотя сам в эту ересь не верил и смеялся над теми, кто читает книги о зомби-апокалипсисах. Но почему-то сейчас, смотря на эту картину за окном автомобиля, в его мозгу рождались именно такие ассоциации, и смеяться не хотелось.

Недалеко от стихийно сооруженного КПП стояла оперативная палатка и автомобиль с передвижной лабораторией. Из нее вышел человек, спускаясь по приставной лестнице.

Это оказался знакомый капитана, эксперт Пётр Васильевич Саморин. Уже немолодой, сухощавый, в очках и со строгим узким лицом человек. Всегда скупой на эмоции, и если он что-то говорил, то только по делу.

– Стик, тормозни у Василича. Хочу с ним поговорить, – сказал капитан, указывая рукой в сторону автомобиля-лаборатории.

Броневик плавно подъехал к указанной точке, оперативник вышел из машины и поздоровался с экспертом. Рукопожатие у Петра Васильевича крепкое, несмотря на кажущуюся субтильность этого человека, силы в нем было немало. Даже стальную руку капитана эксперт мог немного прожать, что вызывало искреннее уважение к научному сотруднику.

– Что скажешь, Пётр Васильевич, есть что-то, что мне нужно знать, чего не было в ваших отчётах? – смотря в голубые глаза Саморина, спросил капитан.

– Да что я могу тебе сказать. Очень странно тут всё. Это явление в высшей степени аномально. Я ничего подобного никогда не видел. Мы взяли пробы и провели тесты все, которые только могли сделать в передвижной лаборатории, но ничего, просто воздух со стандартным набором примесей, ни тебе известных токсинов, ни радиации. Даже эта розовая субстанция, которую мы можем наблюдать визуально, когда доносишь до лаборатории, становится просто прозрачной, как будто её и не было. На данный момент точно известно, что она как-то действует на нервную систему, но только там, в самой аномалии. Попав туда, человек, скорее всего, погибнет в течение нескольких минут. И, скорее всего, именно поэтому мы не видим людей, выходящих оттуда. За пределами аномалии газ рассеивается и перестает быть опасным. Поэтому тот предел аномалии, который мы видим, это не физический барьер, а, скорее, предел возможностей этого газа, он просто не может захватить большую территорию по причине рассеивания. То есть тут на границе аномалии происходит борьба нашей атмосферы с чужой. Это как фонтан, который бьет из земли струей вверх, она расходится веером и уходит обратно в землю. Только он утекает не в землю, а нейтрализуется нашей атмосферой.

– Пётр Васильевич, это я уже прочитал в отчётах, да и всё, что вы рассказали, нашему делу не поможет, есть что-то, чего я не знаю, важное для нас, ну, если хотите, для нашего выживания?

Василич пожал плечами и виновато посмотрел на оперативника.

– Ладно, тогда мы погнали, времени мало, – сказал капитан и протянул руку. – Бывайте, даст бог, еще свидимся. – Они обменялись рукопожатием, но эксперт, задержав его, тихо сказал.

– Семён, есть предположение, – он отпустил руку капитана, – что не на всех этот газ действует одинаково. Я предполагаю, что он кого-то убивает, а на кого-то действует совсем иначе. Но это не достоверно, слишком мало информации, сам понимаешь.

– Погодите, что вы хотите этим сказать? – капитан, собиравшийся уже уходить, остановился и внимательно посмотрел на эксперта.

– Да в общем ничего особенного, скажу лишь, что произошел у нас один случай на периметре, полчаса назад, не тут, на другом посту. Один из наших сотрудников при заборе проб споткнулся и скатился в овраг, прямиком в аномалию. Мы думали, что всё, хана парню, а нет, он вышел оттуда как ни в чем не бывало. Отряхнулся и понес пробы в лабораторию. Мы думали, что обошлось, может, он задержал дыхание и поэтому там не сгинул. Вот только спустя 15 минут, когда он оторвал случайно железную дверь в эту самую лабораторию, понимаешь, вырвал с корнем приваренные петли, признался, что надышался-таки этим газом. Конечно, у него взяли все мыслимые и немыслимые анализы, и предсказуемо ничего аномального не нашли. То есть он не только не умер, а наоборот, получил какую-то невероятную сыворотку, увеличивающую мышечную силу. Правда, ее действие быстро закончилось. Сейчас он в карантине, под наблюдением. Но тут сразу возникает резонный вопрос, почему те люди, которые не погибли от этого газа, не вышли за пределы аномалии, хоть кто-то да вышел бы, но нет же никого. И тут варианта два, либо очень маленький процент или полное отсутствие таких людей, либо их оттуда не выпустили. Подумай над этим и сделай правильные выводы. Больше сказать мне нечего, слишком мало времени у нас было, да и в полях очень мало возможностей.

Он грустно посмотрел на оперативника, что было совсем ему не свойственно. Обычно холодные и умные глаза сейчас смотрели виновато и с неподдельной грустью.

– Ясно, спасибо, Пётр Васильевич, я понял, это придает немного оптимизма, и прошу, не хороните нас раньше времени. Всё – держитесь тут, а мы погнали! – Капитан развернулся и быстрым шагом направился к автомобилю.

В машине все оперативники без дополнительной команды надели дыхательные маски, проверили оружие, и автомобиль, плавно набирая скорость, въехал в розовую пелену неизвестности.

Глава 2

Подмосковная дорога. Среда 14 июня,

вторая половина дня.

Автомобиль мчался по просёлочной дороге, тихо шурша новенькой резиной по асфальту, мотор работал ровно, а настроение было изумительным. За окном благоухал прекрасный летний солнечный вечер, и Александр Курагин, в предвкушении отдыха после тяжёлой работы, ехал в свой загородный дом, где ждала красавица жена. Он всегда радовался этому как в первый раз, и проведенные в браке годы не смогли притупить или как-то изменить его чувство.

Дорожное покрытие имело не очень хорошее качество и было испещрено глубокими ямами и трещинами. Во время движения по ухабам приходилось применять недюжинные способности для борьбы с ним, выполняя резкие маневры уклонения. И когда водитель сделал очередной для того, чтобы избежать попадания в глубокую яму, на дорогу внезапно опустился тяжелый вязкий туман. На улице сильно потемнело, и видимость сократилась до нескольких десятков метров. Как будто огромное дождевое облако опустилось на землю и мгновенно заволокло всю округу. Это произошло так быстро, что не представлялось возможным уловить сам момент перехода. Оказавшись в клубящемся мареве, он утратил возможность различать дорогу и начал снижать скорость.

До появления тумана, которого в летний погожий день просто не могло случиться, Курагин разговаривал со своей женой по телефону, что делал всегда, возвращаясь домой. Но связь оборвалась вместе с появлением стихии. Сначала он подумал, что телефон выключился или просто умер, так бывает с современной техникой. Но аппарат работал, экран светился, кнопки нажимались.

Посмотрев в верхний угол смартфона, он увидел пустую шкалу приема сигнала сотовой связи и задрал одну бровь от удивления. Странно, тут связь всегда работала отлично, как и на протяжении всего пути от работы до дома. За исключением одного места, которое они с супругой называли «зоной», но оно было не здесь. Где это видано, чтобы туман вырубал сотовую связь, да так, что всё умерло наглухо. Он помотал телефоном над головой в попытке поймать сигнал. Даже ткнул им в потолок, но ничего не изменилось, сигнала не было.

Где-то в глубине души сразу зародилась тревога. Что-то тут было неправильно. И дело не в самом тумане как в явлении природы, а в том, как он появился и каков его цвет. Только сейчас он обратил внимание, что туман был не как обычно – белым или серым, а имел сильный розовый оттенок. Как будто в воздухе распылили красную краску.

В небе внезапно грохнуло, потом еще несколько раз, как будто кто-то решил запустить фейерверк днем и Курагин замотал головой в попытке прозреть. Затем снова грохнуло, но уже более основательно, с раскатами, как будто из пушки жахнули, и в небе заиграла зарница далеких молний. Они продолжали сверкать где-то высоко в небе, но больше не гремело. Выглядело это странно, розовый туман с безмолвной грозой и отсутствием дождя.

Ощущение абсурдности происходящего усилилось, когда по салону, вместо свежих загородных ароматов, начало распространяться тяжелое зловоние, которое отдаленно напоминало запах гнилого лука, только во сто крат сильнее. Лицо его исказилось от отвращения, и он провёл ладонью по слезящимся глазам, чтобы избавиться от неприятного ощущения. Но видимость стала еще хуже. К розовому мареву добавилась пленка в глазах.

Скорость автомобиля упала практически до нуля. Быстрым движением он закрыл заслонку притока внешнего воздуха, включил аварийные огни, чтобы автомобиль стало хорошо видно в густой дымке, и щелкнул выключателем заднего противотуманного фонаря. Ему не хотелось получить пинок под зад от мчащегося на огромной скорости неадеквата, коих тут было предостаточно.

Оторвав взгляд от дырявого асфальта, он быстро осмотрелся. Подмосковная артерия, не сильно отличающаяся от городской по загрузке транспортным трафиком, сейчас выглядела полностью опустевшей. Автомобилей и их габаритных огней не видно ни спереди, ни сзади. Мир замер в недвижимой тишине.

Густая и липкая дымка, плотно окутывая машину, нехотя расступалась только для того, чтобы схлопнуться сзади. Это ощущалось физически, всем телом, как будто автомобиль двигался не по асфальтированной дороге, а пробирался по дну глубокого озера.

Слева из марева выскочило тросовое ограждение, на которое автомобиль едва не налетел. От резкого поворота руля вправо, машина вылетела на неровную обочину. И во избежание глобальной аварии пришлось резко вдавить педаль тормоза в пол, чтобы не угодить в глубокий кювет.

Машина замерла, не долетев до провала несколько десятков сантиметров. Курагин вытер холодный пот со лба, перекрестился, хотя обычно этого не делал, и устремил взгляд по ходу движения.

Эта простая дорога, которую он не раз проезжал за считанные минуты, превратилась в сложнейшую трассу с препятствиями, и чем дальше тем, блин страшнее.

Перед застывшим автомобилем стоял покосившийся от глубокой старости дорожный знак. На котором из-под ржавчины проглядывало название населенного пункта «Белые ручьи». Когда-то, не позднее чем вчера, этот знак был в идеальном состоянии. Но сейчас он выглядел, как будто его выдрали со съемок постапокалиптического фильма и воткнули сюда. Краска на нем облупилась, металл проржавел до дыр, а одна из опор конструкции, полностью истлев, подломилась. Смотря на эту красотищу, у Курагина весь мыслительный процесс завис на фразе «ПОЛНАЯ ЖОПА».

Сместив взгляд левее, он увидел, что тросовый разделитель выглядит еще хуже. А один из тросов, оторвавшись, лежал на асфальте и в реальном времени превращался в труху, как тлеющий фитиль. Холодные иглы вонзились в спину, а лицо залило липким потом. Тут явно творилась какая-то чертовщина присыпанная ржавчиной, и даже эпитет “Полная жопа” не отражает истинную сущность происходящего.

Заглушив мотор, он достал из бардачка маску на лицо, оставшуюся от времен ковида, и надел ее. Подумав что так спокойнее. После вышел из машины и аккуратно прикрыл за собой дверь стараясь не нарушить тишину.

Он стоял на абсолютно пустой асфальтированной дороге, где вокруг сгустилась непроглядная мгла, в которой глохли все звуки, как будто он находился в комнате, обшитой толстым слоем ваты. Снаружи оказалось жарко и очень влажно. Руки и лицо сразу стали неприятно липкими и приобрели розовый оттенок, а волосы намокли, как будто на него вылили ведро воды.

Задрав голову вверх, Курагин увидел вместо яркого солнышка грязно-розовое пятно. Оно выглядело так же, как в две тысячи десятом, когда горели леса в Воронежской области и дымом затянуло всю Москву и Подмосковье, только тогда оно было серое. В ту пору можно было спокойно смотреть на когда-то яркое солнце, не жмурясь, через призму желтого смога. Вонючий дым проникал повсюду: в дома, в квартиры, в автомобили, никакие фильтры не спасали. И всё это благолепие сопровождалось адской жарой, от которой не было спасения. И вот снова, только теперь была клубящаяся в воздухе розовая гадость и всё та же невыносимая жара.

Раздался далекий треск, похожий на звук ломающихся деревьев, а за ним налетел душераздирающий рёв, как будто несколько сотен львов и медведей зарычали одновременно. Рёв накатывал со всех сторон, сдавливая голову тисками, невзирая на способность этого тумана поглощать звуки.

Определить, на каком расстоянии ревут, не представлялось возможным, и стало поистине жутко. Ощущение чуждости окружающего мира с каждым воплем усиливалось. В его голову посыпался град мыслей. Так рычать тут просто некому, нет в Подмосковье таких зверей, которые способны так реветь. И ещё эта странная розовая вонючая гадость. Ощущение было такое, как будто тут применили химическое оружие или разверзлась пропасть в ад и оттуда повалил дым. И яростно захотелось вернуться обратно. Инстинкт самосохранения и здравый смысл подсказывали, что именно так и надо поступить. А вот душа и сердце требовали, просто кричали о том, что следует как можно скорее забрать жену и вот уже с ней искать безопасное место подальше отсюда. А для этого нужно ехать вперед. Самой чувствительной частью тела, пятой точкой он чуял, что опасность именно впереди, там, куда ему нужно ехать. Именно оттуда слышны все эти звуки. С той стороны пришел туман, и именно там эпицентр всей этой жути. Однако он не ведал масштабов катастрофы и не знал, есть ли теперь место на земле, где безопасно, и выбор отпал сам собою. Нету ему дороги назад. Он должен попасть к жене, а уж вместе они решат, что дальше делать.

А потом раздался человеческий крик с окраской безысходности и неминуемо приближающейся смерти, который, впрочем, быстро оборвался, так же резко, как и возник. Курагин таких криков вживую никогда не слышал, но сейчас прямо почувствовал нутром, как человеку было больно и страшно, как будто резали его самого. После снова раздался оглушительный рёв с треском, а затем воцарилась могильная тишина, от которой засвистело в ушах.

Больше не думая, Курагин рванулся к автомобилю. Страх заставлял делать всё очень быстро и четко. На секунду даже показалось, что скорость, с которой он умудрился преодолеть расстояние до своего автомобиля, слишком высока. Такая скорость недоступна ему, да и просто нормальному человеку. Как-то слишком быстро он очутился возле автомобиля. При этом чуть не оторвал ручку двери, за которую ухватился, останавливаясь после такого быстрого бега. Но, возможно, это ему просто показалось.

Захлопнув за собой дверцу автомобиля и отдышавшись, он сорвал бесполезную маску и вытерся салфетками. Концентрация этой розовой дряни в атмосфере зашкаливала. Конденсат лёг не только на лицо и руки, но и пропитал всю одежду, которая стала неприятно влажная и прилипла к телу. Стекла автомобиля запотели внутри и снаружи, и жирные капли влаги собирались на стекле и стекали вниз, образуя лужицы.

Машина завелась. Но мотор стал издавать посторонние звуки, металлический треск и скрежет, которых еще пять минут назад не было. Чертыхнувшись, принимая суровую реальность, он запустил дворники, включил кондиционер, чтобы убрать излишки влаги, сдвинул рычаг коробки передач в положение «драйв» и нажал на газ что было силы.

После сильного разгона автомобиля приходилось только молиться, чтобы на дороге не оказалось препятствий в виде техники или другой неизвестной преграды. Хоть туман и начал понемногу рассеиваться, но всё равно имел большую плотность и на такой скорости выглядел как стена.

Через небольшой промежуток времени от капота автомобиля начала отслаиваться краска, и крупные ошметки полетели в лобовое стекло. Этот чертов туман, или чем он там является, влияет на металл даже через защитное покрытие. Удивляло лишь одно, что движок еще работал, ведь он тоже был металлический. Но если судить по доносившимся из него звукам, это ненадолго. Он любил свою машинку и относился к ней трепетно. Считая, что автомобиль – это единственная вещь, с одной стороны, обрекающая владельца на рабство, а вот с другой – дающая ему реальную свободу, в отличие от всех остальных современных ненужных гаджетов. Но в данных обстоятельствах всё это уже не имело никакого значения.

Дорожное покрытие стало влажным и скользким, покрывшись маслянистым налетом. Приходилось удерживать автомобиль на дороге, вкладывая в это весь свой опыт вождения. Дорога пошла в горку и стала закручиваться влево. По ее сторонам начали проступать из туманной дымки деревья и высокие заросли борщевика. В душе затеплилась искорка надежды, что, может, не всё так плохо, туман рассеется, и всё придёт в норму, всё станет как было. Но разум каждую секунду подкидывал ему режущий слух вопль умирающего и страшный рёв неизвестного зверя. Да и отваливающаяся краска с автомобиля, летящая в разные стороны, говорили, что как прежде уже точно не будет.

Брошенный на дороге автомобиль он заметил краем глаза. Даже не заметил, а скорее почуял, как чувствуют опасность звери. Резкое торможение и рывок руля вправо спасли от прямого удара. Автомобиль по касательной зацепил стоящий поперек дороги брошенный транспорт и с громким скрежетом, обдирая краску и сминая металл, впечатал его в тросовый разделитель. Впрочем, преграда оказалась настолько ветхой, что, пропустив через себя легковушку, рассыпалась в пыль. Ржавая машина, пробив ограждение, выкатилась на встречную полосу и, перегородив ее, застыла.

Слова отсутствовали, остался только страх и возрастающая злость. Когда ты ничего не понимаешь, это одновременно пугает, но в большей степени злит, особенно когда это непонятное ломает тебе все планы, а в данном случае, вероятно, и жизнь. Не среагируй он вовремя, заказывай отходную.

Останавливаться и смотреть, что там произошло, не было ни времени, ни желания, да и великого смысла. И так понятно, что тут творится лютое непотребство. Курагин только отметил для себя, что автомобиль был брошен, с открытыми нараспашку дверьми. Создавалось впечатление, что его покидали в спешке. Бросили, убегая от чего-то страшного. Учитывая новую реальность и скорость коррозии металлоконструкций, можно было предположить, что его бросили совсем недавно.

Слева, на встречной полосе, начали выскакивать из тумана аналогичные искалеченные остовы автомобилей, в большом количестве. Но как ни спешил Курагин добраться до дома, ему всё же пришлось сбросить скорость, дабы не размазаться об еще одну брошенную посреди дороги ржавую помойку. Которых по мере продвижения становилось всё больше и больше, и выглядели они по разному. Какие-то стояли уже почерневшие, съеденные коррозией и готовые рассыпаться, а какие-то выглядели еще вполне свежими.

Светофор на перекрестке работал. На нем горел, как ни в чем не бывало, зеленый свет, отсчитывая обратное время. Ржавчина и дыры на металлическом столбе уже не удивляли. Судя по коррозии металла, конструкция вот-вот рухнет прямо на проезжую часть, и хорошо, если там никого не будет в этот момент. Удивляло другое, почему он до сих пор работал. В металлах он не разбирался и мог только предположить, что на различные материалы эта дрянь действует по-разному, как и любой другой химикат. Возможно, он разрушает только определенный, или сработала защитная изоляция, не дав разрушить провода. Но тревога сейчас была вызвана не этим.

Его жена, вот что было сейчас самым важным. Его любимая женщина, друг и соратник сейчас там, в этом адском мареве одна. Как она там, всё ли в порядке. Даже сама мысль о том, что он может ее потерять, сводила его с ума. Чувство собственного бессилия жгло сердце, буравило душу до скрежета зубов. Хорошо, если эта дрянь туда не добралась и там всё в порядке. Но внутренний голос, такой поганый и ехидный, твердил, что всё плохо и ты ничего не сможешь сделать.

Впрочем, как всегда было в его жизни. Обязательно был кто-то, кто лучше говорил, лучше читал, лучше знал предмет, вообще был во всем лучше. И как Курагин не старался в своей жизни достичь совершенства в чем-либо, все равно находились те, у кого тоже самое получалось значительно качественнее и быстрее. Поэтому надо шевелиться изо всех сил, если хочешь в этой жизни что-то успеть и достичь.

А в нынешних обстоятельствах требовалось шевелиться с удвоенной силой. Но у него имелось резонное опасение по поводу собственных возможностей добраться до дома живым, учитывая, какой писец вокруг творится. Его терзали вечные вопросы и сомнения. Хватит ли ему сил для прохождения обычно простого, а сейчас суперсложного и опасного пути. Что его ждет впереди?. Сомнения которые с одной стороны оберегают человека от глупых поступков, с другой не дают ему двигаться вперед.

Зная о пагубности таких мыслей, он старался не думать об этом. Такие мысли способны затащить разум в непролазные дебри, так, что потом не сможешь из них выбраться. Будучи взрослым человеком, он всегда старался решать проблемы по мере их поступления, а не наоборот.

Сейчас двигаться вперед необходимо, не мешкая, со яростной уверенностью напором, ведь движение – это жизнь, так говорила ему жена, и тогда всё обязательно получится. Она всегда находилась с ним рядом, в горе и в радости и умела подобрать нужные слова, соответствующие ситуации. Подарила ему прекрасную дочь и никогда не предавала. Эта светловолосая хрупкая и мудрая женщина всегда была на его стороне. И только благодаря ей он смог добиться в жизни хоть каких-то результатов. Он неизмеримо глубоко был ей благодарен, за ее силу и незыблемую преданность.

Человека он увидел в самый последний момент. Только и успел, что выхватить глазами тот последний обреченный взгляд и окровавленное лицо оборванца, который невероятным прыжком заправского атлета выскочил на дорогу из придорожных зарослей. Удар, и тело, подлетев, с хрустом грохнулось на стекло, перелетело через машину и грузно приземлилось сзади автомобиля, издав громкий шлепок об асфальт, который было слышно даже в салоне автомобиля.

Вот только непонятно, что так сильно хрустело, то ли это был звук крошащегося стекла, то ли хрустели кости этого барана, прыгнувшего под колеса его колесницы.

Он даже не успел вдавить педаль тормоза. Всё случилось за доли секунды. Взгляд, сильный удар и, скорее всего, повреждения, несовместимые с жизнью. Только после удара пришло осознание произошедшего. Свист покрышек и гробовая тишина. Он продолжал давить на педаль со всей силы, уже застывшей на месте машины. Руки затряслись, а на лбу выступил холодный пот. «Вашу мать! Нет! Нет! Черт возьми!» – закричал мужчина, ударяя кулаком по рулю, так, что тот начал гнуться. «Вашу мать, какого хера? Откуда ты, сука, тут взялся!» – орал он в салоне.

Нервы натянулись до предела. Обстановка, исправно накалявшаяся с невероятной скоростью на протяжении последнего времени, теперь обернулась катастрофой. «Сбить человека – это последняя, мать её, капля. Что теперь, сука, делать?» – рычал он сквозь зубы.

Схватил телефон, связи нет. В порыве ярости отшвырнул бесполезное устройство, которое смачно влепилось в резиновый коврик и отскочило куда-то под кресло.

Следовало выйти, проверить. Если человек жив, а, скорее всего, так и было, двигался он медленно, то его нужно тащить в машину и везти в больницу. Где находиться ближайшая, он не ведал, навигатор не работал, а бумажной карты у него нет. Ведь знал же, что нельзя надеяться на все эти современные штучки. Слишком много мир возложил на них обязанностей и они обязательно в самый нужный момент подведут. Нет ничего надежнее старой-доброй бумаги и развитой памяти. Современные технологии, призванные облегчить жизнь человеку, в реальности только вредят ему, порабощая и размягчая мозги.

Курагин хищно оглянулся по сторонам, в его голову закралась крамольная мысль – свалить по-быстрому. Никто же не видел, туман спрятал всё. Но скривил кислую мину. Все люди должны оставаться людьми тем более в такой ситуации, и если человек нуждается в помощи, то необходимо ее оказать. Смотря то вперед, то в зеркало заднего вида, он судорожно соображал, как поступить. Выходить из машины не хотелось, да и торопиться надо. Там любимая жена, а тут бомжара какой-то. Хотя это суждение, возможно, не являлось справедливым, учитывая данные обстоятельства.

На видимую часть обочины в нескольких метрах от автомобиля, со стороны леса, где туман немного расступился и виднелись деревья, вышло существо. Курагин, заметив его краем глаза, сначала подумал, что это обычная собака, и хотел было отвернуться, решив все-таки выйти из автомобиля. Но уловил что-то странное в образе и резко вгрызся взглядом в зверя. Желание выходить из машины сразу улетело под водительское кресло и скрылось там вместе с остатками напускной бравады, которой он пытался обманывать себя с самого начала этой поганой истории.

Это существо не являлось собакой. Бугры мышц, огромная морда с узкими щелочками глаз и торчащими из длинной пасти серебристыми зубами и лоснящаяся шкура красного цвета. Могучая тварь двигалась медленно, вспарывая землю огромными когтями. От нее веяло могуществом, силой и еще чем-то потусторонним. Как он мог подумать, что это собака! Это существо скорее походило на медведя или на огромного волка, но в реальности не являлось ни тем, ни другим. Невероятная тварь водила мордой в разные стороны, как бы принюхиваясь и прислушиваясь, оценивая окружающую обстановку. Александр затаил дыхание, точнее, не мог вздохнуть от ужаса, который сковал всё его тело. Единственное, что он мог сейчас делать, это наблюдать за приближающимся невероятным существом.

Картина, представшая перед ним, была настолько фантастической, что он забыл обо всем: о тумане, о человеке, нуждающемся в помощи, которого он минуту назад сбил своим автомобилем, о всех метаморфозах, произошедших с окружающим миром за последний час, о всем том, что раньше вызывало удивление и вопросы.

Сейчас же в реальности его вселенной была только эта тварь, выходящая из тумана будто в замедленной съемке, и он, безмолвно сидящий в автомобиле, всеми силами старающийся не обделаться от страха.

Двигалась тварь очень грациозно, так, что в других обстоятельствах можно было бы ей залюбоваться. В движениях чувствовалась невероятная сила и грация. Огромные мышцы, перекатывающиеся под плотной шерстью, ничуть ей не мешали, а, наоборот, делали движения плавными и четко выверенными.

Заворожено разглядывая неведомого зверя, он заметил на её шее какое-то подобие ошейника или что-то, на него похожее. Ошейник обвивал шею твари и лентой уходил в подбрюшье, как будто это был не ошейник, а шлейка для собак. «Хозяйская тварь», – проскочила неуместная мысль.

Где-то в районе предполагаемых ушей, вместо которых были небольшие углубления, это устройство источало неяркое пульсирующее голубоватое свечение. Вещь выглядела явно рукотворной и имела техногенное происхождение, то есть сделали его явно не вручную. «Это какой-то сюрреализм, – думал Курагин, – туман, лес, жуткий зверь с видом посланника ада, с торчащими изо всех щелей клыками, когтями и еще черт знает чем, от вида которого можно наложить в штаны, и технологичный ошейник с, мать ее, долбанной подсветкой. Не хватало только дыма из ноздрей и огня из пасти».

Сзади автомобиля послышались стоны, и невероятная тварь устремила свой взор в направлении звука. Александр плавно повернул голову, и вместе с ней всё тело, до хруста шейных позвонков, и увидел краем глаза того самого мужика, которого прокатил по своему автомобилю.

Человек не отправился к праотцам. Он был не совсем здоровый и целый, но точно жив. Перевернувшись на спину, он медленно, смотря обреченными глазами, на огромного монстра, и жалобно скуля, делал судорожные попытки отползти подальше. Приподнявшись на локтях, он скреб одной целой ногой по асфальту и делал короткие рывки в направлении противоположной обочины. Его лицо покрывали свежие порезы. Одежда была разорвана на лоскуты, как будто ее резали ножницами или секли острой бритвой, а на местах разрезов она обильно пропиталась кровью. Такие повреждения одежды и самого пострадавшего вряд ли могли появиться в результате случившейся несколько минут назад аварии. Скорее всего, этот человек уже встречался с этим хищником и именно от него убегал, когда выбежал на дорогу.

Не успев оценить ситуацию с порезами и нападением на человека этой нечисти, как зверь в два прыжка оказался возле несчастного и молниеносным движением могучей лапы снёс бедолаге голову. Тот даже не успел понять, что умер. Голова отлетела на несколько метров и с неприятным стуком упала на асфальт. И, прокатившись по нему, застыла на обрубке, остановив мутный взор на своем убийце. Кровь брызнула из артерий тугими пульсирующими струями. Потом тело несколько раз конвульсивно дёрнулось и замерло в алой луже навсегда.

В этот момент все сомнения, связанные со сбитым человеком, которые еще могли тревожить Курагина до этого, теперь напрочь отпали, точнее, отлетели в безграничное космическое пространство вместе с оторванной головой, которую снесла эта совершенно невообразимая и непонятно кем порожденная тварь.

Зверь поднял голову и издал сначала дикий скрежет, а потом жуткий вой, не так давно слышанный в этом адском лесу. Клич был чужд нашему миру, ни одно известное животное не могло издавать подобные интонации. Вероятно, именно так ревут приспешники дьявола в преисподне. От возникающих акустических вибраций у Александра начало рябить в глазах и колоть сердце.

Вот оно как, родилась мысль в затемненном сознании. Это не что иное, как победный клич, убил и порадовался, вот сучара поганая. И тут же раздались похожий рёв и скрежет со всех сторон, красноречиво указывая на то, что такая тварь тут не одна. От режущего слух звука сильно закружилась голова и начало мутить. Но оторвать глаза он не мог, тело онемело, а взгляд прилип к происходящей за окном картине. Если эта гнида не заткнется, я точно грохнусь в обморок. Только возникал вопрос, от звука или от стресса, или от совокупности этих незнакомых чувств.

Курагин себя не считал слабаком, но столько впечатлений он не испытал за всю свою уже немалую жизнь. Он понимал, что беспамятство в данном случае означает смерть, а умирать он не хотел, да и просто не имел на это права. Потому что сейчас он в ответе не только за свое здоровье и целостность, но и за жизнь своей супруги.

Ошейник у псины замигал красным, и она, закрыв свою огромную пасть, молниеносно метнулась в чащу леса, исчезнув в ней, как будто её и не было. Только обезглавленное тело, лежащее на асфальте в луже собственной крови, оторванная голова и предобморочное состояние говорили об обратном.

Он остался один, наедине со своими мыслями и собственным страхом. Тут, на этом самом месте, сейчас, на его глазах, произошла ужасная трагедия, которой нет никакого разумного объяснения. Было совершенно непонятно, что это за тварь, и категорически неясно, как с ней бороться, и вообще, возможно ли это физически. А если принять во внимание, что таких враждебных существ оказалось много, то понадобиться целая дивизия военных на танках, чтобы их одолеть. Или, в крайнем случае, прямой удар тактической ядерной боеголовкой, дабы пресечь распространение этой дряни по всей планете. Как любят показывать в американских фильмах, когда уже всё вышло из-под контроля. И было абсолютно очевидно, что в прямом столкновении с таким зверем даже подготовленный человек погибнет, не успев это осознать. Оружие тоже не панацея, во всяком случае стрелковое: во-первых, непонятно, насколько высокие технологии заложены в те устройства, которые несла на себе эта тварь. Во-вторых, в этом тумане весь металл молниеносно превращается в мусор, а стрелять из ржавой пушки или автомата – значит обречь себя на смерть. Оставалось надеяться, что в условиях российской бюрократии такие страшные решения, как удары по Подмосковью, будут приниматься, как всегда, долго.

Зрение начало восстанавливаться, а картина за окном не изменилась. Туман, как и прежде, плотно стелился по округе, меняя привычный зеленый цвет на бурый. Трава стала тёмно-коричневой, а листва сравнялась по цвету со стволами деревьев, создавая иллюзию монолитности растений. Ощущение было отвратительное, как будто всё вокруг испортили, сломав природу. Чувство неправильности душило и пыталось ввергнуть в унылое безумие, чего допускать никак нельзя.

Почему эта тварь меня не тронула? Что ему помешало? Неужели зверь не увидел меня и не почуял? Но это вряд ли, такие всё узрят лучше человека. Или это потому, что я в машине сидел? Тоже маловероятно. То, что эта тварь легко и без угрызения совести могла прибить меня точно так же, как того мужика, сомнений не было, и тонкий металл его уже потрепанного корыта не стал бы сколь-нибудь ощутимой преградой. Но вот она этого не сделала, или не сделал, кто это, мальчик или девочка, или вообще оно, непонятно. Думал Александр, склонялся к версии, что ее целью был этот обезглавленный несчастный. А эти красные огни на его ошейнике могут указывать на то, что им кто-то или что-то управляет. И может так оказаться, что это вообще не живое существо в нормальном понимании этого определения, а нечто синтетическое, рукотворное. И если сложить два плюс два, то мы имеем идеальную машину для убийства. А вот кто и зачем прислал её сюда, загадка номер один. Вряд ли твари пришли просто убивать, для развлечения. Наверняка у них есть четко поставленная задача, и все цели уже определены. И если это так, даже отчасти, то мои шансы на выживание равны нулю.

Страха за себя уже не было, осталась только черная тоска, а осознание реальности сдавливало горло. Вдруг он больше не увидит свою любимую жену и единственную дочку, своих балбесов-собак, свой дом, в который вложил столько сил. Его внутренние моральные силы находились на пределе, так что руки готовы были опуститься. Но в еще большей степени его душило лютое чувство, что он может потерять жену и остаться в полном одиночестве. Эти страхи его преследовали всю жизнь, и он их считал проявлением трусости. С того самого момента, когда в пятилетнем возрасте его забыли забрать из детского сада. Сначала воспитательница сказав, что его скоро должны забрать убежала по своим делам. А затем родители подумали, что заберут бабушки и дедушки, те в свою очередь подумали, что заберут родители. И он прожив сорок восемь лет на земле, до сих пор помнил как стоял у окна раздевалки и смотрел на входные металлические ворота, в ожидании, что его не забыли, что его все таки заберут. И прекрасно помнил тот страх когда выключился свет погрузив детский сад в кромешную тьму. Тогда осталась только луна, которая тускло освещала его лицо без единой слезинки и пустота царящая в огромном здании. Его так и не забрали и он просидел всю ночь лавочке, в абсолютном одиночестве боясь пошевелиться.

Однако надо ехать дальше, рано себя хоронить, назад пути все равно нет. Он это прекрасно осознавал и уже принял. Неизвестно, сколько еще проработает мотор автомобиля. Звуки он издает уже совсем неправильные. Значит, надо из него выжать максимум, а дальше посмотрим, как говорили предки: «Будет день, будет и пища».

Курагин вытер дрожащей рукой липкий пот со лба, затем включил передачу, ватной ногой нажал на педаль газа и в обнимку со своей тоской и литрами адреналина, держась за погнутый руль, поехал дальше, навстречу уже имеющей вполне реальные очертания опасности в виде невиданных тварей и еще бог знает чего. Хотя к богу творящееся тут непотребство, скорее всего, не имело никакого отношения.

Глава 3

Садовое товарищество “Сухое”

Среда 14 июня

Загоняя машину во двор через плавно открывающиеся автоматические откатные ворота, Пётр Васильевич Синицын улыбался. У него была хорошая жизнь, которую он провел со смыслом не жалея ни о чем. На своем участке он построил качественный дом, справил добротную баньку, недавно сделал мангальную зону из кирпича. Еще у него была прекрасная жена, с которой он жил душа в душу, а на лето к нему привозили его шаловливых, но замечательных внуков, которых он любил больше жизни. Ведь сейчас выйдя в отставку, он уже мог себе позволить не работать, обеспечив себе нормальную безбедную жизнь, и посвятить всё свое время внукам и детям, которым в бытность службы отечеству не смог дать всего того, чего дать желал.

Запарковав свой внедорожник под навесом, он вытащил из багажника сладости, которые обещал Владику и Светланке, и, хлопнув по щеке, убивая очередного кровососа, направился в дом.

Его собака, огромная немецкая овчарка Найда, подлетела к нему, чуть не сбив с ног. Начала ласкаться, виляя хвостом, как пропеллером, поскуливая и слюнявя его своим огромным розовым языком.

– Найда, фу, отойди, блин, ты меня всего уже обслюнявила. – подняв вверх пакет с детскими гостинцами, не злобно возмущался бывший генерал, пытаясь зайти в дом.

Свою собаку он тоже любил и уважал. Она была очень умная и понимала его с первого взгляда или жеста. Их дружба была крепкой и взаимной. Потом она была прекрасным защитником его маленького царства. Он никогда не сомневался, что его собака за семью голову положит, но не даст никого в обиду и сами никому не навредит.

– Да погоди ты, – отодвигая морду собаки от пакета, ласково говорил генерал, – тебе тоже есть вкусняшка, сейчас дам. – Та, поняв, что ей светит лакомство, еще сильнее завиляла хвостом, хотя, по мнению Петра Васильевича, быстрее было уже было некуда. – На, бери, самую большую выбрал.

Получив огромную прессованную кость, довольная Найда скрылась в своих апартаментах. Это был огромный вольер с красивой, сделанной на заказ резной будкой. Собака высунула морду в проем и, зажав косточку лапами, начала с удовольствием и оттяжкой ее погрызывать и полизывать. Еще раз улыбнувшись и подумав о том, что вот только она так искренне умеет радоваться и так смачно поедать лакомство, генерал вошел в дом.

Не прошло и часа, как он приехал домой, когда что-то неуловимо изменилось. Странное беспокойство начало одолевать Петра Васильевича, а своему чутью он привык доверять. Оно не раз его спасало, сохраняя ему жизнь. И он всегда плевал в тех, кто не верил в это, несомненно, невероятное, но реально существующее явление.

Он встал из своего любимого кресла и подошел к окну, задернутому полупрозрачной шторой, и, отдернув ее, ничего не увидел: ни бани, ни вольера с довольной Найдой, ничего. За окном клубилась розовая дымка, скрывающая за плотной завесой даже траву под окном.

– Соня, подойди посмотри, – негромко сказал генерал своей жене, которая читала, сидя на диване, поджав под себя ноги, – что думаешь?

– Ух ты, – удивилась она, подойдя к окну и встав рядом с мужем.

Такого тумана она в жизни не видела. Был, конечно, в ее детстве, когда туман был очень высокой плотности, что буквально в двух шагах ничего не увидеть. Но это явление, происходившее сейчас за окном, было совсем другим, от него веяло чем-то зловещим и потусторонним. Ее хорошее настроение внезапно испарилось вместе с очередным всполохом густого марева, сменившись липким и влажным страхом. По спине женщины пробежал холодок, перетекая на руки, поднимая волоски. – Это что, туман такой или что? – дрожащим голосом произнесла женщина и вопросительно взглянула на супруга.

– Не думаю, что это простой туман, – задумчиво сказал генерал, вглядываясь в клубящиеся потоки розовой массы за окном. Это марево походило на убежавший из кастрюли кисель, и он уже учуял тяжелый запах тухлятины, который начал просачиваться в дом. Это был точно не туман, а какой-то газ, и ему показалось, что он уже слышал нечто подобное, и на него шквалом нахлынули воспоминания.

*******

На заре его карьеры, когда он был еще старшим лейтенантом и работал в отделе расследований. Им в один день поступили сигналы о пропаже большого количества человек. Сначала о том, что сотрудники лесопилки не вернулись со смены. Потом пропали грибники, ушедшие в лес, и завершилось все истерикой супруги директора той же пресловутой лесопилки, который перестал отвечать на звонки, и всё это произошло за очень короткий отрезок времени. Но если на пропажу работников лесопилки, которые могли просто забухать, и на заплутавших в лесах грибников можно было не реагировать, во всяком случае сейчас, то директор Сергей Степанов был авторитетным человеком, и в совокупности с истерикой его жены заставило руководство отреагировать и послать на предприятие оперативную группу во главе с капитаном Стариковым Тимуром и старшим лейтенантом Петром Синицыным, являющемся его помощником и непосредственным подчиненным.

Времена тогда были неспокойные, и на такие задания приходилось брать автоматическое оружие и надевать бронежилет в обязательном порядке. На лесопилке они могли столкнуться с чем угодно, от нападения диких зверей до криминальных разборок, которые в последнее время сильно участились.

– Готов? – спросил Тимур.

Пётр согласно кивнул. Они сели в патрульный УАЗ и, медленно вырулив из ворот территории отделения, выдвинулись выполнять задание.

– Тимур, что-то мне не по себе сегодня. Не пойму, то ли знобит от болезни, то ли просто холодно. – Пётр поёжился.

На улице была глубокая осень, дул сильный холодный ветер, но яркое солнышко ласково пригревало сквозь автомобильное окно, распространяя тепло по озябшему телу Петра. В помещениях отдела еще не включили отопление, а обогреватели были строго запрещены. По этому все мерзли и болели без остановки.

– Не ссы, салага, – Тимур растянул рот в ухмылке, сверкнув золотым зубом, приняв дрожь напарника за страх. – Скорее всего, там просто большой сейшн. Отдыхают ребята, вот и всё. Может, и нам нальют. А эта истеричка просто нагнетает обстановку. Она так делает каждый раз, когда пропадает ее благоверный.

– И часто он пропадает? – спросил Петр, потирая сонные глаза и зевая. В теплой машине его начало размаривать, и предательски слипались глаза. Только чувство тревоги и болтовня напарника не давали окончательно провалиться в сон.

– Не часто, но бывает, думаю, и сейчас та же история. Он же как, то забухает, то уедет в город на блядки, то на охоту свалит, не предупредив никого, короче, сбегает он от своей бабы на отдых постоянно, – Тимур рассмеялся. – Вот она и нервничает, бедная.

Они свернули с асфальтированной дороги на гравийную, окруженную густым лесом, и сразу потемнело, как будто настали сумерки. Высокие сосны стояли плотной стеной и закрывали густыми кронами солнечный свет. Лесная глушь была тихой и сумрачной – здесь царили тишина и тайна, скрывая нечто зловещее от посторонних взоров. Петр поднял глаза, всматриваясь в высокие кроны деревьев. Ему стало страшно, и по телу побежали мурашки. Лиственные деревья, растопырив свои корявые оголившиеся черные пальцы, выглядели жутко. Они нависали со всех сторон, как человек над муравейником, страждущий разрушений и аннигиляции. Ему казалось, что лес живой, что он движется и шепчет, а ветви шевелятся, как змеи.

Дорога, которую преодолевал автомобиль, вернула Петра, своим качеством покрытия, в реальность. Вся дорога была разбита тяжелыми грузовиками, которые возили лес, и оперативники подлетали на каждой кочке, рискуя удариться о потолок головой. От гравийного покрытия, вдавленного многотонными машинами в грунт, не осталось и следа, превратившись в грязевое месиво из размокшего грунта и нападавших веток с глубокими накатанными колеями.

– Твою мать, Тимур, сбавь скорость, я чуть язык не прикусил, что тут за дорога такая поганая! Раздолбали всё на хрен. – Трясло и кидало оперативников нещадно. Пётр крепко вцепился за поручень на торпеде, пытался удержаться на месте и не вылететь в лобовое стекло. Ему казалось, что вот-вот у их бобика отвалится колесо или они приземлятся на грунт, пробивая днище машины повсюду торчащими корнями.

– Вот ты городской человек, не нюхавший сельской жизни. Привыкай. Тут так, ямы да колдобины, причем не только на дорогах, но и в головах, – Тимур заржал, – вы же там у себя в городе разнежились совсем. Дороги ровные, в магазинах всё есть, метро с эскалаторами, в общем, всё, как положено и как нужно человеку. А тут не так, брат, тут всё сделано из говна и палок и вкопано в дерьмо. И по всему этому еще и трактор своими гусеницами прокатил, ну или грузовик с армейскими колесами проехал, что в принципе равнозначно.

– Слушай, Тимур, ты не думай, если я из города, то и жизни не видел. – Начал Петр, немного повысив голос от возмущения. – Видел, у меня тоже в жизни бывало много дичи, от которой даже сейчас не по себе. В том районе, в котором я жил…

– Ой, да знаю я про твой район, не кипишуй, знаю я, как вам там тяжко живется, прямо слезы наворачиваются каждый раз, когда думаю об этом, – перебил оперативник своего напарника, не желая слушать сказки про плохую жизнь в городе. Его всегда раздражали люди, которые, имея всё, жаловались на свою такую «несчастную жизнь». При этом, живя в комфортных квартирах, в холодильниках у них всегда есть еда, они каждое лето мчатся на море, а то и за границу, считая себя очень уставшими, абсолютно не зная и не задумываясь, в каких условиях живет периферия. Как иной раз трудно добыть элементарные, но жизненно необходимые вещи. А порой даже минимальное пропитание, и даже не для себя, а для своей семьи.

– Вот ты зря, – не сдавался Петр, – как говорил профессор Преображенский из бессмертного произведения Булгакова, «разруха не в клозетах, а в головах». И я с ним реально согласен. Ты говоришь: «Всё сделано из говна и палок и воткнуто в дерьмо». Тогда ответь мне, кто это всё сделал, не мы ли всё это сотворили, или, точнее, ничего не сделали ради того, чтобы стало лучше. Мы только сетуем на плохую жизнь и все надеемся на кого-то, что вот он должен для нас что-то хорошее сделать, думая, что от нас конкретно ничего не зависит. А вот это не так, только от нас и зависит. Только от того, как мы будем выполнять свою работу, будет зависеть качество нашей жизни и наших граждан. Человек не ленивый, с мозгами всегда заработает себе на хлеб и сможет построить для себя и для своей семьи достойную жизнь.

– Хорош, хорош. Эка тебя занесло, – Тимур хмыкнул, – правдоруб ты наш. Ты еще молодой, многого не знаешь, идеалист ты наш, но вектор мыслей у тебя верный, одобряю. – И он хлопнул молодого напарника по плечу. Ему понравилось, что Петр не ныл, как часто делают горожане, а имел четкую позицию и нерушимые принципы, за которые был готов бороться.

Когда перед ними выросли старые, ржавые и настежь распахнутые ворота, все замолкли. Они добрались до территории предприятия, которое встречало их неприветливым серым осенним мраком и завывающим ветром, от которого заныли суставы. Патрульный УАЗ пересек линию ворот и остановился недалеко от основного ангара, выпуская из себя людей.

Их встретила безмолвная пустота. Ничего не работало, людей видно не было. В двух огромных ангарах чернели настежь открытые входы, в которых, как живая, сгущалась тьма. Всё выглядело так, как будто люди покидали это место без оглядки, побросав все свои вещи и инструмент, не думая о их сохранности. На земле недалеко от Петра блеснули очки, одной линзой вдавленные в землю. Отпечаток стопы, задавивший предмет, был огромным и точно не принадлежал человеку. Там, где должны находиться пальцы, земля была вырвана, и виделись углубления от когтей. Дальше лежала перевернутая бензопила, которую вот так бросить точно не могли, слишком она дорогая.

– Ты до сих пор думаешь, что у них тут сейшн? – спросил Пётр напарника, обводя взором проклятое место, которое со всех сторон окружал чёрный лес, последним штрихом завершая мрачную картину. Подул сильный холодный ветер, и в груди Петра похолодело ещё сильнее, а зубы застучали от страха.

– Не похоже, – доставая автомат из машины, сказал Тимур. – Бери оружие. Тут явно какая-то хрень творится. – Вперед, к ангару, – скомандовал Тимур, после того как убедился, что напарник готов.

Внимательно озираясь по сторонам, оперативники медленно направились к основному строению, в котором находилась часть производства и офисное помещение. Там они надеялись найти людей.

Буквально через несколько шагов Петр заметил следы крови на опилках, и оперативники, не сговариваясь, подняли оружие, высматривая того, кто мог всё это сотворить. Они быстро приблизились к брошенному посередине дороги погрузчику, когда под ногой Петра что-то громко чавкнуло. Он резко отскочил назад и посмотрел под ноги. В мягких опилках лежала оторванная по локоть человеческая рука, присыпанная стружкой, и его замутило. Прикрывая рот рукой, он отвернулся, с трудом сдерживая позывы. Утренний завтрак очень сильно просился наружу. Петр сплюнул. Он никак не мог привыкнуть к такого рода зрелищу. Но вскоре отпустило. Он вытер заслезившиеся глаза и посмотрел на напарника.

– Вот это уже совсем хреново, – Тимур подошедший поближе к обрубку и, присев на корточки, скомандовал: – Петя, иди к машине и доложи-ка об этом, пусть присылают всех, кого только смогут, а я пойду дальше посмотрю. Похоже, тут поработал дикий зверь.

Петр кивнул, не в силах сопротивляться, хотя не был не согласен с напарником, нельзя разделяться в такой ситуации. Пошатываясь и спотыкаясь, он направился к машине, уже тогда обратив внимание, что чистый лесной воздух с запахом опилок сменился невыносимым смрадом тлена. Это был запах не разложившейся плоти, а напоминал скорее запах гниющих овощей, но в стократ ужаснее. Петр, кривясь от вони, взял рацию и вызвал дежурного.

После доклада начальству и вынужденного выслушивания трехэтажного мата, адресованного всем и даже папе римскому, Петр догнал капитана, который уже успел добраться до ангара.

В административных помещениях, с которых начиналась территория этого огромного помещения, были вырваны двери, а стены обильно залиты кровью. Одна дверь была буквально рассечена надвое, как будто неведомый исполин разрубил ее своим острым как бритва топором.

– Странно, трупов нет, – четко проговорил каждое слово Тимур, смотря на остатки дверного полотна, продолжающего висеть на одной петле в виде перевернутого сапога. – Хотя если это звери, то они обычно просто так не убивают. Но тут было столько людей, не сожрали же они всех. – Он подошел к пустому проему с сохранившейся табличкой на стене «СКЛАД» и заглянул внутрь, выставляя перед собой оружие.

– Мать перемать, – негодуя, протянул Тимур, – это что же у нас тут такое, ты только погляди на это? – Он смело шагнул в помещение.

Петр зашел за напарником. На складе не оказалось окон, а на потолке горели две люминесцентные лампы. Вдоль стен располагались полки, заваленные разными предметами, явно принадлежащих к эпохе Второй мировой войны. На самом верхнем лежали немецкие каски, покрытые коррозией, ржавое оружие, железные контейнеры и еще бог знает что! На нижней – старые и полусгнившие деревянные и железные ящики с нацистской символикой. Средние полки были завалены какими-то странными вещами, преимущественно белого цвета и кубической формы. Чуть дальше находился череп непонятного существа с огромными клыками серебряного цвета. Посередине стоял открытый огромный ящик белого цвета, внутри усеянный трубками и проводами. А по дну ящика струился густой пар.

– Вот это да! Ахренеть! – удивленно воскликнул Петр. – Это чем они тут занимались?! – Он еще раз осмотрелся вокруг. – Это точно лесопилка? – И криво уставился на напарника. – Вот откуда они все вот это выдрали? – он подошел и взял в руку немецкий шлем. – Ну я знаю, что тут бои были, это понятно! А вот это что такое? – Он указал зажатой в руке каской на странный ящик посередине. – Это точно не немецкое, это что-то современное, или, блин, я вообще ничего не понимаю.

Возвращая каску на место, оперативник увидел лежащий на стеллаже треугольный предмет, с небольшим голубым камнем в виде зрачка посередине. Петр протянул руку и аккуратно его взял и сразу ощутил приятное тепло, исходящее от древнего артефакта. Ощущение было такое, как будто его укрыли мягким одеялом. Тепло приятно растеклось по телу, принося блаженство. И он уже не желал расставаться с ним ни при каких условиях и тем более самостоятельно возвращать предмет обратно. Посмотрев украдкой на напарника и убедившись, что на него не смотрят, Петр быстро спрятал его в карман.

– Да, странно всё это. – сказал Тимур и развернулся к выходу из помещения. – Предлагаю пойти дальше, думаю, это не все чудеса, которые мы тут увидим! – он поднял автомат и медленно вышел из комнаты.

Картина, представшая перед ними в производственной части здания, ошеломляла. Пройдя длинный коридор и попав в цех, они оказались перед огромной шахтой, открытой взгляду своей чёрной пастью, будто пробитой рукой древнего титана. Над ней возвышалось огромное инженерное сооружение, выглядящее очень основательно. Железобетонный фундамент, металлические балки, огромный электрический двигатель с катушкой и шахтовая кабина лифта для спуска в глубину пещеры. Но всё было ржавое, как будто простояло тут уже не один десяток лет.

Пристально всматриваясь вглубь загадочной пустоты, заворожённый её мрачной притягательностью, Петр долго стоял неподвижно, затаив дыхание. Внутри сердца зашевелится нечто древнее, что-то очень страшное, не принадлежащее этому миру, абсолютно чужое. Оно проникало в глубину души, окутывая ее волнами холодной неизвестности и липкого страха. Ноги стали ватными а в голове зашумело. Оперативник дёрнул головой, скидывая наваждение, и, посмотрев на напарника, тихо сказал: «Похоже, вот отсюда они вытащили фашистское барахло, диггеры сраные, блин».

– Возможно, Петя, возможно. И пахнет всё это какой-то хренью, причем в прямом и переносном смысле. Вонь, блин, жуткая. Но ты лучше посмотри туда, – и он указал направление дулом автомата.