Запретный плод двух берегов. Часть 1: Наследница из ниоткуда

Пролог

Тот дождь смывал всё: надежды, страхи, запах дорогих духов. Женщина, прижимая к груди тёплый свёрток, споткнулась о булыжник мостовой. Измождённое лицо её было белым от ужаса. За спиной нарастал стук каблуков – он настигал её.

– Прости меня, моя девочка, – прошептала она, засовывая ребёнка в глубокую нишу у стены старого дома. Маленькая ручка сжала её палец. Женщина сорвала с шеи цепочку с серебряным медальоном и сунула её в пелёнки. – Чтобы ты меня узнала… чтобы мы нашли друг друга…

Ещё одна вспышка молнии осветила узкую улицу и лицо человека, появившегося из-за поворота. Высокий, в идеально сидящем промокшем пальто. Его глаза были холоднее ноябрьского Босфора.

– Где оно? – его голос прозвучал как удар хлыста.

Женщина вскрикнула и бросилась бежать. Прочь от ребёнка. Ценой своей жизни подарив ему шанс.

Селим Демиран не стал её преследовать. Его взгляд упал на нишу. На ребёнка. Его челюсть сжалась. Он сделал шаг вперёд…

ГЛАВА 1

Холодный блеск мрамора ослеплял. Не размеры особняка поразили Айше – в кино она видела и побольше, – а его подавляющая, бездушная роскошь. Воздух здесь пах не просто богатством. Он пах столетиями, вплетенными в узоры персидских ковров, дорогой полировкой красного дерева и чем-то ещё, чуждым и пряным – властью.

Айше робко переступила порог, её потрёпанный чемодан казался инородным телом в этом безупречном пространстве. Её пальцы инстинктивно потянулись к старому серебряному медальону на груди – единственной ниточке, связывавшей её с прошлым, с тайной её происхождения.

– Ждите здесь, – бросила ей сухая, как осенний лист, экономка в строгом чёрном платье и скрылась за массивной дверью.

Айше замерла, пытаясь унять дрожь в коленках. Работа гувернантки в доме могущественных Демиранов была не мечтой, а необходимостью. Деньги, которые ей обещали платить здесь, могли спасти её приёмную семью с черноморского побережья. Она готова была стерпеть всё: высокомерие, тоску по дому, солёный ветер с Босфора, так непохожий на родной воздух Трабзона.

Дверь распахнулась бесшумно, и в гостиную вошёл он.

Айше застыла. На фотографиях в интернете Алпер Демиран выглядел надменным и холодным. В жизни он был… больше. Выше, шире в плечах, с таким интенсивным присутствием, что воздух в комнате словно сгустился. Идеально сидящий тёмный костюм подчёркивал его атлетическое телосложение. Взгляд глаз цвета густого кофе скользнул по ней с ног до головы, медленный, оценивающий, и Айше почувствовала себя голым ребёнком на рынке.

– Вы и есть та самая… энтузиастка из Трабзона? – произнёс он. Голос был низким, бархатным и обволакивающе опасным, как предгрозовая тишина.

– Меня зовут Айше. И да, меня наняли присматривать за вашим сыном, – ответила она, заставляя себя не отводить взгляд, звучав твёрже, чем чувствовала себя внутри.

– Айше, – произнёс он её имя, будто пробуя на вкус незнакомое и не особо интересное блюдо. – В этом доме есть правила. Чёткие и незыблемые. Ваша комната, комната ребёнка, столовая для прислуги. Остальное – не ваше. Вопросы?

– Нет, – прошептала она.

– Их нарушают только один раз. После чего вы навсегда забываете дорогу в этот дом. Понятно?

Он не повышал голос, но каждое слово било пощёчиной. Она лишь кивнула, сглотнув горький комок унижения.

– Отлично. Эсмэ-ханым расскажет вам ваши обязанности. И запомните, – он сделал паузу, и его взгляд стал ещё тяжелее, – это не игровая площадка. Не выходите за рамки дозволенного.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и вышел, оставив после себя шлейф дорогого парфюма с нотками сандала и ощущение полнейшей, абсолютной ничтожности.

Айше глубоко вздохнула, снова коснувшись медальона. Его прохладная поверхность немного успокоила.

Эсмэ-ханым провела её по бесконечным коридорам, показывая комнаты, которые следовало считать своими. Всё было громадным, выхолощенным и пугающим. Наконец, она подвела её к двери с детскими рисунками.

– Яман-бей ждёт. Он… сложный ребёнок, – сухо предупредила экономка и удалилась.

Айше вошла. В комнате, заваленной дорогими игрушками, у окна сидел маленький мальчик лет пяти и угрюмо смотрел на проходящие по Босфору корабли. Он даже не повернулся.

– Привет, Яман, – мягко сказала Айше. – Меня зовут Айше. Я буду с тобой дружить.

Мальчик молча пожал плечами. Айше присела рядом на корточки, не трогая его.

– Знаешь, я тоже когда-то смотрела на море и думала, что оно бесконечное. А потом узнала, что у всего есть свой берег. Просто до него нужно доплыть.

Ребёнок украдкой взглянул на неё. Его большое, печальное лицо тронуло Айше до глубины души. Вечером он не хотел ужинать и капризничал. Никакие уговоры не помогали. Тогда Айше взяла его на руки, начала качать и тихонько, почти шёпотом, запела старую черноморскую песню, которую ей пела приёмная бабушка.

«Усни, моё солнышко, усни, Волны уносят все печали твои…»

Яман постепенно успокоился, его глазки начали слипаться. Айше и не заметила, как дверь в комнату приоткрылась. На пороге стоял Алпер. Он замер, прислушиваясь к мелодии, и выражение его лица преобразилось. На мгновение холодность исчезла, уступив место какому-то невыносимому шоку, боли и… растерянности. Он смотрел на Айше, словно видел призрак.

Уловив движение, Айше обернулась. Их взгляды встретились. Песня замерла на её губах. В комнате повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь ровным дыханием заснувшего ребёнка.

Алпер медленно вошёл, его шаги были бесшумными по мягкому ковру. Он подошёл так близко, что Айше почувствовала исходящее от него тепло и тот самый терпкий запах его парфюма.

– Откуда вы знаете эту песню? – его голос прозвучал хрипло, почти шёпотом, но в нём была стальная пружина.

– Её… её пела моя бабушка. Все в наших краях её знают, – смущённо ответила Айше, чувствуя, как учащенно бьётся её сердце.

Он не отводил от неё пронзительного взгляда, будто пытался разгадать сложнейшую загадку.

– Никогда больше не пойте её в этом доме, – вдруг резко приказал он, и маска безразличия снова легла на его лицо. – Укладывайте ребёнка. И помните о правилах.

Он вышел, оставив Айше в полном недоумении, с спящим мальчиком на руках и с каким-то новым, щемящим чувством тревоги. Она осторожно положила Ямана в кровать и поправила одеяло. Её рука снова потянулась к медальону, и в тусклом свете ночника она вдруг ясно разглядела крошечный, едва заметный узор на нём – стилизованный полумесяц со звездой.

И ровно тот же узор она заметила днём, выгравированным на массивном золотом перстне на пальце Селима-аги.

Холодок страха пробежал по её спине.

ГЛАВА 2

Утро в особняке Демиранов начиналось бесшумно и эффективно, словно все его обитатели были шестерёнками в одном отлаженном механизме. Все, кроме Айше. Она чувствовала себя сорокой, залетевшей в часовой механизм.

Эсмэ-ханым вручила ей длинный список обязанностей: разбудить Ямана, умыть, одеть, накормить завтраком и ни в коем случае не позволять ему капризничать. Мальчик, однако, проснулся в странно спокойном настроении и даже позволил Айше выбрать ему одежду.

– Ты вчера пела, как моя бабушка, – вдруг сказал он, пока она застёгивала ему рубашку. Айше вздрогнула. – Да? А твоя бабушка… она часто пела тебе? – Папа говорит, что она теперь на небесах. Но я помню, – он нахмурился, пытаясь поймать ускользающее воспоминание. – Она пахла цветами. И пела, когда мне было страшно.

Сердце Айше сжалось. Она провела рукой по его тёмным волосам, так похожим на волосы его отца. – Мне тоже пела её моя бабушка. Видишь, какие мы с тобой друзья?

За завтраком царило напряжённое молчание. Алпер изучал свежий выпуск финансовой газеты, его лицо было каменной маской. Он ни разу не взглянул на Айше, которая старалась быть как можно незаметнее. Селим-ага не спускал с неё тяжёлого, изучающего взгляда. Ей казалось, что он пытается разглядеть в её чертах что-то знакомое, и это заставляло её кровь стынуть в жилах.

– Вы откуда говорите, дитя моё? – вдруг спросил он, откладывая ложку. – Из Трабзона, эфендим, – тихо ответила Айше, уставившись в тарелку. – Край гордых и упрямых людей, – произнёс Селим, и в его голосе прозвучала какая-то странная нота – не то уважение, не то неприязнь. – У меня там были… деловые интересы. Много лет назад.

Айше почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Она не осмелилась поднять глаза, боясь, что он прочитает в них всё: и страх, и любопытство, и жгучую тайну медальона.

После завтрака, пока Яман был на уроке с репетитором, Айше решилась на отчаянный шаг. Она нашла в кухне самую пожилую и добрую на вид служанку, Фатьму-ханым, которая, казалось, работала здесь вечность.

– Фатьма-ханым, извините за беспокойство, – начала Айше, помогая ей чистить фасоль. – Я вчера… убирала в кабинете господина и уронила одну бумагу. С нее упала такая красилая печать, с узором, вроде полумесяца со звездой. Я боюсь признаться, не подскажете, где можно заказать такую же? А то он рассердится…

Она сделала наивное и испуганное лицо. Старая служанка посмотрела на нее с жалостью. – Ох, детка, да это же фамильный герб Демиранов. Его нигде не закажешь. Только у ювелиров особых, что с семьёй работают. Ты бумагу эту нашла?

– Нашла, нашла, – поспешно закивала Айше. – А вы… вы давно работаете у Демиранов? Наверное, всю историю семьи знаете.

Фатьма-ханым вздохнула, понизив голос. – Слишком долго. И слишком многое видела. Лучше тебе, дитятко, не интересоваться их историей. У каждой семьи есть свои скелеты в шкафу, а у этой… тут целые склепы. – Она оглянулась и прошептала ещё тише: – Особенно после той истории с бедной Гюльшах-ханум…

– С какой историей? – не удержалась Айше.

Но в этот момент в кухню вошла экономка. Её острый взгляд сразу выхватил их доверительную беседу. – Фатьма! Разве у тебя работы нет? А ты, новенькая, не отвлекай старую болтушку. Иди готовь комнату Ямана-бея к прогулке.

На прощание Фатьма-ханым бросила на Айше полный жалости и предостережения взгляд и молча принялась за работу.

Сердце Айше бешено колотилось. «Гюльшах». Имя, которое ничего ей не говорило, но от которого стало не по себе. Она поднялась в комнату Ямана, машинально раскладывая его игрушки, её мысли были далеко.

Она снова достала медальон. В свете дня крошечный узор был виден ещё отчётливее. Полумесяц. Звезда. Точная копия. Она была так поглощена своими мыслями, что не услышала шагов за спиной.

– Что это у тебя?– Айше взвизгнула от неожиданности и сжала кулак с медальоном. В дверях стояла не Эсмэ-ханым и не Алпер. В дверях стояла самая красивая и самая холодная женщина, которую Айше когда-либо видела. Она была одета в белоснежный костюм, от которого исходил лёгкий аромат дорогих духов, а её глаза, цвета зимнего неба, с любопытством хищницы рассматривали Айше.

– Я… это просто безделушка, – пролепетала Айше, пряча медальон в карман. – Не скромничай, – женщина вошла в комнату. Её взгляд скользнул по простой одежде Айше, по её незапятнанному макияжем лицу, и в нём читалась безраздельная уверенность в своём превосходстве. – Покажи. Я обожаю… безделушки.

– Это память о моей семье. Ничего особенного, – попыталась отказаться Айше, чувствуя, как её бросает в жар. – Яман, выйди, пожалуйста, в коридор, – мягко, но не допуская возражений, сказала женщина ребёнку. Тот послушно вышел.

Как только дверь закрылась, улыбка соскользнула с её лица. – Ты, я смотрю, быстро освоилась. Уже и ребёнка подчинила, и прислугу расспрашиваешь. Алпер обычно нанимает профессионалов, а не… провинциальных простушек с большими амбициями. Меня зовут Зейнеп. И я – невеста Алпера.

Айше почувствовала, будто её окатили ледяной водой. – Я здесь просто работать. – Прекрасно. Давай так и останется. Работай. Не высовывайся. Не пой песни, которые не стоит петь. И не заглядывайся на то, что тебе никогда не будет принадлежать. Понятно? – её голос был сладким, как сироп, и острым, как лезвие.

Не дожидаясь ответа, Зейнеп развернулась и вышла, оставив за собой шлейф аромата и ощущение внезапно нависшей угрозы.

Айше прислонилась к стене, пытаясь перевести дыхание. Её рука в кармане сжала медальон так, что металл впился в ладонь. Этот дом был прекрасной, но смертельно опасной ловушкой. И чтобы выжить, ей нужно было узнать правду. Правду о Гюльшах. Правду о медальоне.

Правду о себе.

Она твёрдо решила: она должна найти ту самую Фирузе-ханум, о которой обмолвилась старая служанка. Кто бы это ни был.

ГЛАВА 3

Слова Зейнеп висели в воздухе комнаты, словно ядовитый туман. «Не заглядывайся на то, что тебе никогда не будет принадлежать». Айше глубоко вздохнула, пытаясь отогнать прочь и унижение, и странное щемящее чувство, которое она испытала при виде Алпера. Она была здесь, чтобы работать. Выживать. А не влюбляться в хозяев замка.

Она позвала Ямана обратно, и они отправились на прогулку в огромный, ухоженный сад особняка, спускавшийся террасами к самой воде. Воздух был свеж и напоен запахом моря и цветущих роз. Яман, казалось, забыл о неприятном инциденте и с удовольствием носился по газонам.

Айше присела на скамейку, снова достала медальон. Солнечный свет играл на старом серебре. Кто была Гюльшах? И какое отношение к ней имела её мать? Мысли путались, складываясь в тревожную мозаику, в центре которой был суровый лик Селима-аги.

Внезапно её размышления прервал чей-то голос – лёгкий, доброжелательный и совершенно незнакомый.

– Кажется, я захватил в плен беглеца!

Айше вздрогнула и обернулась. К ней подходил молодой мужчина, ведя за руку слегка запыхавшегося Ямана. Незнакомец был одет в идеально скроенные светлые брюки и голубую рубашку с расстёгнутым воротом. Его улыбка была открытой и обаятельной, а глаза по-доброму смеялись.

– Он чуть не устроил крестовый поход через мои клумбы с розами, – с лёгким укором сказал мужчина, но в его тоне не было и капли злости. – Вы, должно быть, новая гувернантка? Я Керем. Друг семьи и по совместительству правая рука Алпера.

Он свободной рукой протянул ей руку для рукопожатия. Айше, слегка ошеломлённая, пожала её.

– Айше. Очень приятно. – Взаимно, – его взгляд был тёплым и любознательным. – Обычно Алпер нанимает… более суровых дам. Приятно видеть свежее лицо. Как вам наш маленький тиран? – он потрепал Ямана по волосам, и мальчик заулыбался.

– Он чудесный ребёнок, – искренне сказала Айше. – Да, когда спит, – пошутил Керем. – Не обращайте внимания на излишнюю… напряжённость в доме. Селим-ага – человек старой закалки, а Алпер просто перенял его манеру держать дистанцию. На самом деле, у него золотое сердце. Просто его сильно ранили.

Последнюю фразу он произнёс тише, с лёгкой грустью. Айше невольно заинтересовалась. – Ранили?

Керем сделал многозначительную паузу, как бы оценивая, можно ли ей доверять. – Его первая жена. История старая и грустная. Она… предала его. Использовала его доверие и чуть не разрушила дело всей жизни его отца. С тех пор Алпер никому не верит. Особенно женщинам. – Он вздохнул, как верный соратник, разделяющий боль друга. – Так что, если он иногда ведёт себя резко, не принимайте это на свой счёт. Это не вы, это его прошлое говорит в нём.

Айше слушала, заворожённая. Эти слова многое объясняли – и холодность Алпера, и его странную реакцию на песню, которую, наверное, пела и его предавшая жена. Внезапно он показался ей не просто надменным тираном, а раненым зверем, и это вызвало в ней неожиданный прилив жалости и понимания.

– Спасибо, что сказали, – тихо произнесла она. – Я… я и правда немного его побаивалась.

– Не бойтесь, – Керем снова улыбнулся своей солнечной улыбкой. – Главное – честность. Алпер терпеть не может лжи. Ну, мне пора, нас ждёт важное совещание по поводу новых инвестиций на черноморском побережье. Очень перспективный регион, кстати. – Он снова взглянул на неё, и в его глазах на секунду мелькнуло что-то нечитаемое. – Было приятно с вами познакомиться, Айше. Если что – я всегда где-то рядом. Яман, слушайся тётю!

Он легко взмахнул рукой и зашагал обратно к дому, оставив Айше в приятном смятении. Наконец-то в этом холодном доме появился кто-то дружелюбный и человечный. Его слова об Алпере засели у неё в голове, заставляя по-новому взглянуть на хозяина дома.

Однако её размышления были прерваны появлением Эсмэ-ханым. – Айше! Вас требует к себе Селим-ага. Немедленно.

Лёгкое чувство надежды, возникшее после разговора с Керемом, мгновенно испарилось, сменилось леденящим страхом. Сердце её ушло в пятки. Он что-то узнал? Про медальон? Про её расспросы?