Хранители города

Обед для путешественника. Елена Аболишина

Дождь барабанил по крыше, оставлял на стекле слёзные дорожки, размывая дома напротив.

Подбородок тонул в мягкой волнистой шерсти. От её тепла клонило в сон.

Алиса крепче обняла Малыша, зарылась лицом в чёрные кудряшки, вдохнув запах пса. Удивительно, но он никогда не пах псиной. Сейчас его шерсть благоухала прелой листвой и дымом костров. И немножко борщом. Откуда борщ?

«Мама дала, ммм-ньямс». – Довольное ворчание и мелкая дрожь выдавали попрошайку с головой.

– Понятно. Вся диета насмарку. Тебе же нельзя! – Алиса строго посмотрела в карие глаза пса.

«Очень хотелось!» – Новый приступ радостной дрожи.

Обнимашки прервала трель телефона.

«Ну вот, опять…» – Малыш глубоко вздохнул и положил голову на лапы, внимательно следя за хозяйкой.

Алиса виновато глянула на собаку и чмокнула в холодный нос.

– Прости! У меня собеседование.

«Ладно уж, иди. Только не долго». – Большой чёрный спаниель слабо вильнул обрубком хвоста и закрыл глаза.

Через полчаса девушка прыгала через лужи, балансируя раскрытым зонтом. Дождь утих, в воздухе стояла водяная ароматная взвесь. Словно кто-то брызнул на город духами из гигантского распылителя. Сегодня доминировали нотки фрезии и древесного мха. А шлейфом… Что? Опять борщ?!

Алиса остановилась, выглянула из-за зонта. Никаких собак, объевшихся с утра свекольным супом, не наблюдалось. Вокруг ни души. Борщевой аромат становился сильнее и сильнее, словно где-то за углом варили огромную кастрюлю. С белоснежной мозговой костью, горой капусты и ведёрком томатной пасты. Алиса сглотнула голодный спазм. Запах сбивал с ног. Ага, кажется это из арки сразу за магазином.

Девушка свернула в тёмный провал и оказалась во внутреннем дворике. Туда не выходило ни одного подъезда, зато в центре возвышался павильон, из тех, какие ставят на вокзалах и остановках для продажи всякой мелочи. Окна павильона были обклеены разномастными рекламными плакатами. Выцветшая вывеска гласила: «Обед для путешественника». Борщом разило из дверей павильона.

Алиса сверилась с адресом на бумажке и толкнула пластиковую дверь.

В большом помещении оказалось кафе. На первый взгляд. По уютному залу были расставлены несколько столиков, совсем маленьких – на одного человека и побольше – на целую компанию. В глубине угадывалась барная стойка и касса.

На второй взгляд – это был офис. За столами сидели молодые люди в деловых костюмах и сосредоточенно смотрели в экраны ноутов, время от времени тыкая пальцем в клавиатуру.

Чем оказался «Обед для путешественника» на третий взгляд, Алиса понять не успела, потому как её больно схватили за локоть и потащили куда-то в сторону. Лишь ощутив под собой прохладный пластик стула, она увидела напротив тощую даму в тёмно-синем платье с белоснежным кружевным воротником, роговых очках и кулей на макушке.

«Мэри Поппинс», – мелькнула мысль.

Дама оглядела девушку, брезгливо поджав тонкие губы, хмыкнула, сверилась с текстом на планшете и уставилась на Алису поверх бабулечьих очков.

– Вы Алиса Коноплёва?

Под взглядом этой мымры Алиса ощутила себя замарашкой. Любимые джинсы и уютная толстовка не шли ни в какое сравнение с нарядом дамочки. А когда мымра перевела взгляд на копну Алисиных волос, пряди которых выбивались из-под резинки и торчали во все стороны, девушке захотелось остричься налысо.

«Нет, – подумала Алиса, – это не Мэри Поппинс, это Шапокляк или домомучительница».

– Итак, мы изучили ваше резюме и предлагаем вам должность переводчика.

– Переводчика? А с какого языка? Вообще-то, я юрист.

– Так даже лучше, – ничуть не смутилась мымра. – А переводить будете с иномирского.

– Кх… С какого?!

– С иномирского. Вы же понимаете язык животных? – Мымра достала из папки бумагу, усеянную каракулями, и потрясла перед носом Алисы. – Вот рекомендация. От нашего эксперта. Он свидетельствует, что Алиса Коноплёва в совершенстве владеет диалектами собачьего и кошачьего языков, основными мыслеобразами птичьего и растительного мира. Квалификация Коноплёвой А. позволит осуществлять функции переводчика с эльфийского, гномьего и других языков иномирья. Подпись – Эксперт Малыш. – Зачитав вслух написанное на листе бумаги, мымра спросила: – Всё верно?

– Малыш? Мой Малыш, спаниель?

– Вообще-то он не ваш, но… да. Это собака, которая живёт у вас в квартире. Наш эксперт. И он дал вам самые блестящие рекомендации. Итак, к делу.

В следующие полчаса Алиса узнала, что «Обед для путешественника» – это миграционный пункт, туристическое агентство и полицейский участок в одном лице. Да, и конечно же, столовка. Борщ – помните? Все эти организации обслуживали тех, кто, мягко говоря, не являлся людьми. Выходцы из других миров, времён и измерений, решив посетить мир людей, нуждались в заботливых сопровождающих, грамотных консультантах и строгих надзирателях.

– Наша цель – сделать их пребывание в этом мире приятным и безопасным для всех, – вещала мымра. – Сейчас нам нужен переводчик. Ваше юридическое образование только на пользу. Вы же знаете, сколько у нас бессмысленных законов?

– Да, всегда гадала, откуда взялись такие глупые запреты: нельзя выть по-волчьи в кафе, строить на пляже замки из песка, парковать летающие тарелки в виноградниках и вешать на деревья, что бы то ни было.

– Эти законы приняты не совсем для людей, вы понимаете… Среди наших клиентов есть разные: вервольфы, инопланетяне, анты. Поэтому мы, помимо всего прочего, следим за соблюдением законов «путешественниками», как мы их называем. А ваша задача, милочка, облегчать коммуникацию между нашими сотрудниками и путешественниками. Сами понимаете, раз вы здесь – выбора у вас нет. Если откажетесь сотрудничать, мы будем вынуждены…

– Стереть мне память? Не оригинально. Но я согласна. Хотя немного неожиданно. Думала, это обычное собеседование в кафе, которому нужен юрист для ведения дел.

Мымра пожала плечами:

– Вы всегда можете подработать на полставки, – махнула рукой в сторону барной стойки, – если будет на это время. Меня зовут Амалия Константиновна, я возглавляю всё это, – обвила рукой воздух Амалия, – в нашем городе.

Вся эта информация напрочь заблокировала способность удивляться, пугаться и анализировать. Алиса сидела, слушала, кивала и мысленно составляла список вопросов «эксперту». Дома кого-то ждал непростой разговор.

Скрип входной двери и звон колокольчика отвлекли Алису от письма, которое она переводила. Вошедший был высок, худ и лохмат. Чёрные кудри вились так, как им хотелось, падали на лоб, спускались по шее, торчали спиралями на макушке. Загорелое лицо больше подошло бы морскому волку или фермеру. Но у этих ребят к загару прилагались мускулистые руки, спины и шеи. Товарищ явно был не из их числа. Подтянутый, но не качок. Обычный парень – джинсы, рубашка, карие глаза. Только чрезмерная кудрявость бросалась в глаза.

«Интересно, что ему надо? – задумалась Алиса, наблюдая за вошедшим. – Это путешественник или случайный посетитель?»

За три месяца в «Обеде для путешественника» Алиса так и не научилась определять, кто есть кто. Амалия говорила, что всё придет с опытом, но время шло, а опыт давать плоды не спешил.

«Ладно, разберёмся по ходу дела», – решила Алиса.

Девушка с сожалением взглянула на письмо. Мадам Женевьеве придётся подождать с ответом. Алиса с интересом следила за перепиской пожилой дамы с кавалером. Тот факт, что кавалер недавно отметил своё трехсотлетие и был эльфом, не мешал их роману. Женевьева в каждом письме подробно описывала свои дни по минутам, а эльф называл старушку «моя маленькая девочка». Они были счастливы. Перевод писем вносил разнообразие в бесконечный поток свидетельств, справок, договоров.

Незнакомец, оглядевшись, направился прямиком к Алисе.

– Девушка, здесь делают кофе?

Вопрос был задан на эльфийском наречии, принятом у полукровок. Хм, уже интересно.

– Кофе? Это там, – кивнула Алиса в сторону барной стойки.

Незнакомец даже не шевельнулся. Пялился на Алису и улыбался.

– А, может, вы мне сварите?

– Я не бариста, я переводчик.

– Одно другому не мешает. Даже наоборот. Кто, как не знаток языков, сможет понять, что нужно тому или другому путешественнику, – весело подмигнул кудрявый. – Я Флинт. А вас как зовут?

– Алиса.

Девушка смотрела на парня и думала: послать его или, правда, сварить кофе?

– Давай, у тебя получится, я уверен!

«Ещё и фамильярничает. Ладно, сейчас он у меня получит!»

Алиса встала из-за стола и направилась к стойке.

Андрей, бармен, куда-то запропастился.

«Так даже лучше!» – обрадовалась Алиса и уверенно ткнула пальцем в кофемолку, и, пока жернова перемалывали зёрна в мелкую крупку, открыла холодильник. Рука замерла на полпути к молочной бутылке. На средней полке стоял черничный йогурт, любимое лакомство Андрея. Вся морозилка была забита пузатенькими баночками. А ведь никто никогда не добавлял в кофе йогурт. До этого момента. Ха-ха! Интересно посмотреть на лицо нахала, когда йогурт хлопьями поплывёт по чашке.

– Мне, если можно, замороженный и с корицей, —вдруг сказал кудрявый.

«Ещё и указания даёт».

К сожалению Алисы, замороженный йогурт не свернулся, а сиреневым облачком с веснушками корицы накрыл тёмный напиток.

Флинт поднёс кружку к носу, закрыл глаза и вдохнул аромат кофе с черничным йогуртом.

– М-м-м… Божественно! Алиса, ты прирождённый переводчик. Кстати, знаешь, какой сегодня праздник?

– Пятница?

– Сегодня день замороженного йогурта и, по совместительству, день бармена. – Флинт шумно отхлебнул глоток, над верхней губой образовались йогуртовые усы. – Очень чернично получилось. Попробуй!

Алиса хмыкнула:

– Вот ещё! Некогда мне. Пей свой кофе, а мне надо работать.

– Думаю, мадам Женевьева тебя простит, если ты прервёшься на чашечку кофе.

– Откуда ты…

– О, вы уже познакомились? – раздался голос Амалии. Начальница, как всегда, была элегантна и язвительна. – Вижу, ты не устояла перед красавчиком. Не спорю, он куда привлекательней полуграмотных эльфийских каракулей.

Амалия оглядела пунцовую Алису и веселящегося Флинта. Он, как ни в чём не бывало, прихлёбывал черничный кофе, слизывая языком йогуртовое облако.

– Амалия Константиновна, хотите, Алиса и вам сварит? Она прирождённый переводчик. Сделает именно то, что вам требуется.

«Боюсь, в холодильнике у Андрея нет яда», – подумала девушка и улыбнулась. Ну почему эта мымра всегда ставит её в неловкое положение?

– Не стоит, – отмахнулась Амалия. – Алиса, Флинт – наш… э-э-э… в общем, он в командировке. Будете работать в паре.

«Что?!»

– Амалия Константиновна, я польщён! Уверен, мы сработаемся, – стреляя карими глазами, радостно провозгласил нахал.

– Вот и славно. В общем, я уехала. Введи её в курс дела и приступайте.

Махнув на прощание рукой, начальница удалилась, прихватив зонт и саквояж.

«Нет, всё-таки, Мэри Поппинс».

Алиса никак не могла решить, кого она ей больше напоминает.

– Флинт. – Алиса повернулась к парню. – Скажи, ты всё время говорил на эльфийском, почему Амалия тебя понимала?

– Я знал, что ты заметишь, – прищёлкнул пальцами Флинт. – На самом деле ей казалось, что я говорил на общем. Просто я филомаг.

– Филомаг? Это как?

– Я могу говорить на каком угодно языке, но собеседник будет понимать, думая, что я общаюсь с ним на его родном наречии.

– Та-а-ак, поняла. А что ещё ты умеешь? Ты вообще зачем здесь?

Глаза Флинта стали серьёзными. Он пристально посмотрел в лицо Алисы и брякнул:

– Я здесь из-за тебя.

– Из-за меня?

– Да, потому что ты тоже филомаг, хоть и не знаешь об этом. Хотя теперь знаешь. – Улыбка вернулась на лицо нахала. – И мне нужна твоя помощь.

Алиса разглядывала золотистые крапинки в глазах Флинта и думала, чему сначала удивиться: тому, что она какой-то филомаг, или – какая помощь, кроме переводов, ему нужна? Так ничего не надумав, решила подождать – авось само всё прояснится.

– А, я понял! – воскликнул Флинт. – Ты не знаешь, чему больше удивляться: тому, что ты филомаг, или – что мне нужна помощь. Нет, я не читаю мысли. Но у тебя всё на лице написано. Давай сначала про помощь. – Флинт взял стул, перевернул его и сел, облокотившись локтями на спинку. – Итак, начну с того, что я – человек. Все филомаги – люди. Но живу я не по эту сторону реальности.

«Лучше бы он был с Альфа-Центравра. По крайней мере, мне не грозило бы свихнуться», – подумала Алиса, а вслух произнесла:

– Не по эту сторону реальности? У реальности есть другая сторона?

– Конечно. Я тебе как-нибудь покажу. Дело не в этом. Так получилось, что я ищу своего брата. Он пропал. Вернее, его похитили. Я хочу, чтобы ты его нашла.

– Я?! – удивилась Алиса. – Но как? Я не занимаюсь поиском людей. Даже не знаю, с чего начать…

– Он не человек, – спокойно продолжил Флинт. – Вернее, здесь он не человек. Переход на другую сторону всегда непредсказуем. Я думаю, раз он совершил этот переход не по своей воле, то последствия могут быть любые. И скорее всего, ему не удалось сохранить свою первоначальную форму. Вот, смотри, тут есть объявление.

Флинт протянул Алисе местную газету.

«Украденная безногая кикимора нашлась у здания администрации парка». – Алиса пробежала глазами заметку и вопросительно уставилась на Флинта.

– И? Твой брат – кикимора?

– Возможно.

– Безногая?

– Ну…

– Кстати, а как тебе удалось перебраться на нашу сторону без… э-э-э.... потерь? Ты не очень похож на кикимору, – ляпнула Алиса.

– Мне повезло, отпали только рога и копыта. – Серьезности парня хватило не надолго, в глазах заискрились смешинки. – Шучу, расслабься. Брат оставил вот это.

На ладони Флинта лежал небольшой предмет, напоминающий булавку или значок. В центре помаргивал зелёный огонёк.

– Это что за фиговина, маркер для ночного клуба? Или «Алиса, мелофон!» – Алиса всё ещё надеялась, что Флинт пошутил не только насчет рогов и копыт, но и всего остального.

– Нет, это маячок слежения. При приближении к объекту меняет цвет на красный. Видишь, сейчас он зелёный – значит в радиусе километра брата нет. Если объект попадёт в поле действия маячка, цвет станет синим, потом фиолетовым и наконец красным.

– Угу, поняла, «горячо-холодно».

– Что? – не понял Флинт. – А… это какая-то местная идиома? Ладно. В общем, брат закодировал маячок на себя, чтобы я мог его найти.

– Это понятно, но почему ты считаешь, что его обязательно кто-то похитил?

– Потому что мы договорились оставлять подобные подсказки, если что-то случится. А недавно ему предложили стать курьером – возить контрабанду отсюда на ту сторону.

– Наркотики? – поразилась Алиса.

– Нет, всего лишь запахи. На той стороне нет запахов. И они – весьма дорогой и желанный товар. Особенно для тех, кто хоть раз был здесь и знает, что это такое.

– Час от часу не легче, – выдохнула Алиса и забросала Флинта вопросами: – А где мы его будем искать? И в виде кого? Безногой кикиморы? Как можно перевозить контрабандой запахи? Или это просто ящик освежителей? И… и… вообще, почему я?!

– Отвечаю по порядку. Искать будем, прочёсывая город. Брат, скорее всего, принял необычную форму, – обстоятельно начал объяснять Флинт. – Тут у меня есть кое-какие идеи. Запахи – это не ящик освежителей. Но принцип похож. И наконец, ты – потому, что сварила правильный кофе. Значит, у тебя есть чутьё. В вашем мире, полном запахов, вы удивительно невосприимчивы к ним, а человек, который может их различать интуитивно – вообще уникум.

– Ага, и это я? И ещё филомаг по совместительству.

– Я же говорю: одно другому не мешает, а наоборот, обуславливает. Ты чувствуешь запахи, потому что различаешь языки. Ведь аромат – это тоже язык. Вот скажи, сегодняшнее утро чем пахло?

Алиса задумалась. Распахнутое окно, солнечный луч, острые иголки прохладного душа, кофе и мягкие кудряшки Малыша…

– Мандарин, мята, шоколад и полынь.

– Вот видишь, – многозначительно резюмировал Флинт, – большинство вообще не поняли бы, что и как пахнет. Максимум унюхали бы кофе. Так что пошли. Надо найти брата. Он, я уверен, где-то недалеко!

Флинт вскочил, схватил куртку и направился к выходу.

– Эй, стой! Да подожди! – Девушка схватила газету и кинулась догонять своего неожиданного напарника. Назревало приключение.

Когда солнце коснулось оранжевой лаской верхушек деревьев, Алиса и Флинт плюхнулись на скамейку в парке. Три часа беготни по городу ни к чему не привели. Безногая кикимора оказалась результатом подросткового вандализма. Напарники полюбовались на осьминога в зоопарке, потолкались в толпе, встречая героев автопробега, купили сувениры на ярмарке национальных ремёсел и посетили ещё несколько интересных, с точки зрения туриста, мест. Маячок пару раз слабо моргнул бледно-голубым и угас. Его серединка больше не светилась зелёным, а побелела, отливая перламутром. Маячок напоминал брошку – крупная жемчужина в витиеватой оправе. От бусины исходило слабое тепло. Хотелось ощущать гладкую выпуклость подушечками пальцев, чувствовать, как она слегка вибрирует от прикосновений.

– Смотри, она что, живая? – удивилась Алиса.

– Нет, это же гаджет. Естественно, он работает, улавливает волны.

Флинт взял в руки маячок. Жемчужина снова позеленела.

– Ой, он засветился. Почему? – снова задалась вопросами Алиса. – Я беру – он белый, а ты – становится зелёным?

– Ничего удивительного, – терпеливо объяснял Флинт. – Брат настроил его на себя, а мы родственники, у нас одна кровь. Вот он и реагирует.

Алиса забрала маячок, глядя, как датчик снова становится перламутрово-радужным. Ей показалось, что жемчужина пахнет кокосовым пудингом. Починяясь порыву, она лизнула её языком – так и есть, кокос и ваниль. Сразу забурчало в животе.

– Слушай, – озабочено огляделся вокруг Флинт, – не знаю, как ты, а я умираю с голоду. Мы три часа гоняем по городу за братцем. Пора бы перекусить.

– Можем вернуться в офис. Там для командировочных и сотрудников бесплатное меню, – проговорила Алиса, не отрываясь от переливов маячка.

– К чёрту бесплатное. Пойдём, хочу насладиться полноценным обедом в обществе настоящего нюхача!

Флинт сверкнул глазами, схватил Алису за руку и потянул в сторону маленькой площади, посреди которой стоял памятник Менделееву. Бронзовый ученый, откинув назад полы длинного сюртука, держал колбу, что-то разглядывая в её глубине. Алиса всегда удивлялась, почему именно Менделеев? Изобретатель русской водки и таблицы элементов к городу никакого отношения не имел, на площади рядом с памятником не было ни больницы, ни учебного заведения, ни какого другого учреждения, оправдывающего такое соседство.

Когда они поравнялись с памятником знаменитого химика, ладонь обожгла боль. Датчик маячка пульсировал кроваво-красным.

– Флинт! Смотри! – Алиса протянула спутнику гаджет. – Твой брат… Он где-то рядом.

Флинт остановился, глянул на маячок и перевёл взгляд на Алису. Девушке стало не по себе. Задорная улыбка рубахи-парня исчезла, глаза превратились в бездонные колодцы. Потянуло холодом.

– Ну наконец-то. Я уж думал, не проявишься. Заставила ты меня побегать по городу. Хорошо спряталась, я даже засомневался.

– Не понимаю, о чём ты? – Алиса, стараясь не коснуться Флинта, сделала шаг назад.

– Всё ты понимаешь. Кстати, бежать бесполезно. – Флинт показал на пульсирующий маячок. – Он не даст.

Алиса разжала кулак, но кругляш словно прилип к ладони. Девушка в ужасе затрясла рукой, безуспешно пытаясь избавиться от хитрого устройства. Стало только хуже. Ей казалось, что гаджет запустил под кожу щупальца. Крик разорвал легкие. Резко запахло ацетоном. Это вонял её страх. Алиса попыталась унять дрожь, но ей никак не удавалось выровнять дыхание и взять запахи под контроль.

– Не кричи. Если не побежишь, ничего он тебе не сделает. Думаю, нам надо поговорить. – Флинт оглянулся, убедившись, что в парке они одни, подошёл к Менделееву, взобрался на постамент, вытащил из рук колбу. В круглом основании памятника открылась дверь. – Пошли. Не заставляй меня прибегать к силе. Игра окончена, милочка.

Алиса покорно поплелась за Флинтом. Сознание словно запуталось в вязком киселе. Даже запахи не проникали через его толщу.

«Это переход на ту сторону, – мелькнула мысль. – Нет, не хочу! Только не это!»

Но и этот вопль затих, так и не прорвавшись наружу. Маячок управлял движениями девушки. Ей казалось, что кто-то переставляет её ноги помимо воли. Не надо даже прикладывать усилий. Она закрыла глаза и подчинилась увлекающей её силе.

Изнанка мира была тенью реальности. Жители изнанки – тени людей, живущих на другой, наружной стороне. Они питались их эмоциями, снами, чувствами. Чем слабее был человек, тем легче было тянуть энергию, тем сильнее была тень.

Тень Алисы получила контроль над девушкой случайно – во время пустяковой операции резко упало давление и остановилось сердце. Всего на пару секунд. Но этого оказалось достаточно. Канал был создан. И Тень начала свой путь «с той стороны». Она управляла Алисой, выбирала самые вкусные моменты жизни: солнечный свет на закате или розовый зимний рассвет, холодок первого снега на языке, глоток горького кофе. Девушка тянулась к жизни, но чувства, едва возникнув, испарялись. Словно неведомая помпа откачивала их, оставляя Алису без ощущений.

Тень росла. Однажды она смогла выйти в реальный мир. Ненадолго, всего на несколько ночных минут. Вылазка пробудила такой голод, что Тень могла высосать весь мир, оставив пустую оболочку. Возвращение на изнанку было ужасным. Тень корчилась, не в силах совладать с желанием снова чувствовать, как ветер колышет тело, а запахи одевают его в призрачные одежды. Тень стала выходить каждую ночь. Алискин пёс принял её за хозяйку, ведь они были как зеркальные отражения. И наконец наступил момент, когда Тени удалось вытолкнуть девушку в изнаночный мир, а самой занять её тело.

Какое это было блаженство – чувствовать, слышать, осязать. Запахи, звуки, вкусы, ощущения. Но главное – эмоции. Любовь и ненависть. Радость и обида. Счастье. Удивление. Гнев…

Только бы не выдать себя. Ни словом, ни жестом, ни мыслью. Оказалось, девушка была филомагом – понимала язык животных, растений и других существ. Может, поэтому ей досталась такая беспокойная Тень? Но никто – ни мама, ни собака, ни друзья, ни коллеги – никто не должен был усомниться, что это уже не та Алиса. И Тень стала Алисой. Такой, какой она была.

Что стало с девушкой «на той стороне», Тени было неинтересно. Лишь в солнечный день она замечала, что её тень бледнее и меньше, чем у других людей, и запаздывает с повторением движений. Тогда Тень-Алиса кормила пленницу остатками эмоций. На завтрак – глоток лимонного солнца, на обед – так и быть, парочку улыбок и пригоршню мелких обид, на ужин – отзвук колыбельной.

Как он догадался? Да ещё и поймал? Наверное, она как-то выдала себя. Беготня по городу ослабила контроль и, оказавшись вблизи перехода, Тень-Алиса почувствовала зов «той стороны» и отозвалась на него. Кто ж мог подумать, что рядом охотник, который только этого и ждал? Кто такой, этот Флинт? Явно с изнанки. Но тень ли он?

– Очнулась? – Над Тенью-Алисой склонилось лицо Флинта. Чёрные провалы глаз затягивали, как в омут. – Тихо, тихо! Не спеши, ещё успеешь. Давай сначала поговорим. Рассказывай, где и при каких обстоятельствах ты похитила человека Алису Коноплёву и заняла её место?

– Ничего я тебе не скажу, р-р-р… – оскалилась Тень. Притворяться дальше не имело смысла. Контуры Тени-Алисы поплыли, черты лица стали размытыми, как на засвеченной фотографии. Лицо осунулось, под глазами залегли синяки. – Сам-то долго продержишься? Куда дел своего человека?

– Никуда, я и есть человек. – Флинт повёл плечами, щёлкнул пальцами. Его фигура раздвоилась. И вот уже два Флинта сидят на двух одинаковых стульях. Только у одного глаза с золотыми крапинками, а у другого – мрак бездны. – Я и моя Тень – мы оба привратники. Твой переход не остался незамеченным. Думаешь, появление человека в мире теней и крики о помощи мы не уловили?

Девочка испугалась так, что впала в беспамятство. Если бы не это, тебя нашли бы сразу. Да-а-а-а, побегали мы за тобой. Тнилф ловил тебя здесь, а я снаружи. Пришлось найти Алису Коноплёву в реальном мире. Ты успела даже устроиться на работу. Хм, а ты рисковая – устроиться туда, где найти тебя проще всего. Ты реально думала, что хорошо замаскировалась? В любом случае, это облегчило мне задачу. Осталось лишь спровоцировать тебя.

Тень-Алиса ухмыльнулась. Тут как раз нет ничего удивительного. Среди путешественников всех мастей легко замаскировать неточности и странности. А попробуй спрятать их среди настоящих людей!

Она перевела взгляд на Тень этого ужасного человека. Силуэт Тнилфа расплывался, никак не удавалось сфокусироваться.

– Слушай, Тнилф, зачем тебе этот тухлый чел? Он всё равно оставит тебя здесь, в пустой изнанке мира, а сам будет наслаждаться жизнью снаружи. А что останется тебе? Жалкие объедки? – Тень-Алиса решила действовать через Тень Флинта. Они же сотканы из одного тумана. Он такой же, как она. Должно получиться. – Слышишь? Ты же можешь. Если вы так легко переходите один в другого, значит, ты можешь выпить его силу. Ну же, решайся!

Парни переглянулись и одинаково усмехнулись.

– Они всегда говорят одно и тоже, – покачал головой Тнилф. – Золотце моё, мы с Флинтом не только Человек и его Тень. Мы друзья и в некотором роде братья. Тебе же сказали, мы привратники. Привратников всегда рождается двое. Два получеловека-полутени. Мы не тень и человек, мы – третье.

– Ладно, давай уже заканчивать. – Флинт поднялся со стула и закатал рукава рубашки.

Фигуры привратников росли, заполняя собой всё пространство комнаты, их глаза утягивали Тень в бездну, в которой нет ничего.

«Наверное, это и есть смерть», – последнее, что подумала Тень-Алиса.

Солнечный свет обрушился апельсиновым дождём на сидящую на скамейке пару. Алиса повернула голову и встретилась взглядом с незнакомым парнем. Золотые искорки в его глазах напоминали о чём-то забытом.

– Добрый день, – сказала Алиса и огляделась. Она не помнила, как здесь оказалась. Ей снился какой-то кошмарный сон. И вот она проснулась… на лавочке в парке?!

– Не пугайтесь, всё хорошо, – успокоил парень. – Просто закружилась голова и вы потеряли сознание. Давайте знакомиться, я – Флинт.

– Алиса. Коноплёва. Юрист.

– Очень приятно. А я работаю в охранном агентстве «Обед для путешественника». Не слышали?

На краю оврага, поросшего чахлыми деревцами, стояли двое. Похожие, и в тоже время, разные. Как лицо и изнанка летнего платья.

– Как там Алиса?

– Потихоньку осваивается, приходит в себя. Переводит переписку мадам Женевьевы с возлюбленным.

– Она что-нибудь помнит?

Флинт пожал плечами:

– Как будто ей снился плохой сон, какой бывает накануне болезни.

– Ты рассказал ей? – спросил собеседник.

– Не всё… – Флинт помедлил. – Я сказал ей, что её сознанием завладела тень и управляла ей. Про изнанку не стал говорить. Пока.

– Думаю, надо рассказать…

Тнилф искоса глянул на напарника и брата. Как порождение изнанки, он чувствовал эмоции товарища. Сейчас Флинт был непривычно нерешителен, в нём появилось желание оберегать.

– Наверное, но не сейчас, когда-нибудь потом, – ответил Флинт.

– Долго тебе не удастся скрывать. Пребывание здесь оставило следы. Рано или поздно она может провалиться в изнанку. И что будет?

– Я окажусь рядом.

– ЕСЛИ ты окажешься рядом. Но не факт. Тебе надо доложить Амалии о появлении нового «ходока».

– Амалия сразу возьмёт её в оборот. Такими кадрами не разбрасываются. – Флинт помолчал. – Дай мне время. Хотя бы неделю. Я сам ей расскажу и свожу сюда на экскурсию. Потренирую. А потом мы вместе пойдем к Амалии. Когда девушка будет готова.

Тнилф молча кивнул. Друзья, не отрываясь, смотрели в овраг, где в густом тумане клубились неясные силуэты. Слышались не то стоны, не то вздохи. Расползаться туману мешали силовые поля, окружающие овраг слабым свечением. Серые сгустки наталкивались на границу, отдергивались, как от боли, и ныряли обратно в безопасное ничто, обиженно при этом попискивая. Где-то там было и то, что осталось от Тени-Алисы.

– Как думаешь, она переродится? – Флинт не отрывал глаз от молочной мглы, пытаясь разглядеть зарождающиеся Тени.

– Уверен. В ней сильна жажда жизни.

– А если они встретятся, простит ли её Алиса?

– Слишком много если. Думаю, ещё станут подругами. – Тнилф взглянул на брата тёмными провалами глаз. – Жалко Тенюшку… Если выкарабкается, у меня есть для неё сюрприз.

Теневой привратник отвернулся от оврага и коротко свистнул. В блёклых, словно выцветших, зарослях зашуршало, послышалось шумное дыхание и на братьев выкатился серый с чёрными подпалинами мохнатый клубок. Длинные уши развевались, как пропеллеры, короткий хвост грозил оторваться от радости, антрацитовые глаза смотрели с невыразимой преданностью.

– Это… тень Малыша? – Флинт протянул руку к кожаному носу. Мягкий язык лизнул ладонь.

– Ага. Я нашёл его. Забавный теневичок. Думаю, ему нужна хозяйка. А ей – верный друг и якорь. – Тнилф посмотрел на клубящееся ничто. Казалось, он видит скрытое от других глаз. – Нам всем нужны якоря. И в этом мире, и в том…

Хранители семи высоток. Даниил Бобков

Экскурсовод в раздражении поправила очки и отвернулась. И Иван прекрасно её понимал.

Экскурсия «Семь сталинских высоток» была не самой популярной, но одна и та же компания из семи человек посещала её каждый месяц. Самоуверенные, будто показывают свои владения. Хотя в каком-то смысле так и было…

– Начнём, по традиции, с самого дальнего здания, главного корпуса МГУ! – громко произнесла экскурсовод.

Гузель, самая молодая из Хранителей, заступившая на пост только осенью, оторвалась от телефона и расправила плечи. В отличие от коренного москвича Ивана, жившего на Кудринской, ей приходилось навещать родных урывками – предметы-обереги не терпели долгой разлуки. Ухоженная девушка из обеспеченной казанской семьи, приехавшая учиться три года назад, не сразу свыклась с новой ролью, но объект берегла не хуже остальных.

«Не заглядывайся! – заставил себя с силой отвернуться от синеглазой красавицы Иван. Птица не твоего полёта… Ты на слесаря-то с трудом выучился, а здесь целый философский факультет!»

Он не вдавался в выученную за столько лет теорию и очнулся от мыслей только тогда, когда автобус остановился и группа потянулась к выходу. Он встал за привычно переругивающимися седовласыми Петровичем и Сан Санычем, как и он, жителями жилых домов-высоток, только на Котельнической набережной и у Красных ворот.

Сразу за ним шли под руку подтянутая управляющая гостиницы «Украина» Ирина и заместитель директора гостиницы «Ленинградской» Павел. Их отношения ни для кого не были секретом.

Замыкала шествие Анна Прокофьевна, разменявшая девятый десяток, – их старшая. Каждого она встречала на новом посту и без устали делилась мудростью. Несмотря на почтенный возраст, Анна Прокофьевна продолжала работать в МИДе, отшучиваясь, что уйдёт со своей работы только вперёд ногами.

– Запустила ты, Гузель, наш первый объект, – проворчал Петрович. – Ох, запустила!

– Молодёжь, что с них взять! – фыркнул Сан Саныч. – Понавыбирают Хранителей из студентов, а потом нам расхлёбывай!

Ивану было обидно за Гузель. В отличие от них, выросших в своих домах, судьба приезжей девушки против её воли стала надолго связана с университетом. И какую бы жизнь она ни выбрала, ей придётся искать работу только здесь, чтобы удерживать чары. Мало того, приходилось не снимать квартиру в центральных районах, а делить комнату в общежитии, поближе к университету!

– Пока прорывов не допускала, – спокойно отбрила нападки Гузель. – В отличие от вас, Сан Саныч. Не вы ли весной чуть не проморгали из-за своего отпуска положенное время? Хорошо, что Анна Прокофьевна вас прикрыла…

Иван прыснул, и Ирина с Павлом поддержали его. В экстренных случаях зарядкой чужих объектов могли заниматься и другие Хранители, но это ослабляло защиту, да и вообще несколько порочило их гордое звание. Ворчуны же продолжили распекать безалаберную девушку, правда, уже на полтона ниже.

Пока остальная группа гуськом следовала за экскурсоводом, поворачивая голову туда, куда скажут, их семёрка обращала внимание на другое: крепко ли держатся чары, не испорчены ли едва заметные знаки, не ощущается ли присутствие тёмных сущностей.

– Кажется, ты прекрасно справляешься. – Ирина прикоснулась к граффити в углу главного корпуса, и рисунок отозвался разноцветной волной, откликаясь Хранителю.

Гузель просияла и пошла рядом с парой гостиничных сотрудников.

В этот раз шествие замыкал Иван. Формальный осмотр объектов стал важной частью его жизни, возможностью пообщаться с себе подобными. Он даже надел свою лучшую толстовку! Парень чувствовал причастность к большому и важному делу. Что в остальной жизни, к сожалению, удавалось нечасто.

Иван остановился, чуть не врезавшись в прогуливающихся собачников. В ушах загудело, к лицу хлынула кровь, а сердце забилось так часто, словно он только что пробежал спринт. Глаза залил холодный пот. Захотелось разодрать ткань на груди, чтобы впустить побольше воздуха. Неужели пресловутые панические атаки, о которых все говорят? Или это чувство Хранителя подсказывает, что что-то не так?

Он повращал головой. Паника никуда не делась – магическое проникновение стоит отразить как можно быстрее!

Глаза тут же приклеились к круглощёкой блондинке, прогуливающейся вдоль здания. Каждый шаг ей давался с трудом, девушка производила впечатление нетрезвой. Бутылка вина идеально вписывалась в образ.

Но Ивана не обмануть: он за версту чуял Пакостников!

– А ну стой! – крикнул он и понёсся к пьяной девице.

Блондинка обернулась, сощурила мутные глазки и поковыляла с утроенной скоростью, выставив свободную руку вперёд. Иван почти добежал до Пакостницы. Он видел одутловатое лицо с большим количеством косметики и майку с надписью «ПьЮлия» – обязательный атрибут их народца. Но пальцы с кривым маникюром коснулись граффити, и радужный перелив исчез. Трещинки побежали от рисунка, расходясь всё дальше.

ПьЮлия сделала своё дело. Мерзко захихикав, она подмигнула Ивану и растворилась в воздухе. Его ладонь схватила пустоту.

Окружающие смотрели на него, как на дурака: Пакостники становились невидимыми для остальных, когда приближались к своим целям.

Гузель вскрикнула. Она бежала, рискуя сломать каблуки. Её рука легла поверх бледного узора, но девушка была бессильна оживить граффити. Лишь испачкалась в мутной слизи, оставленной Пакостницей.

Остальные пятеро Хранителей тут же приблизились, внимательно разглядывая вражескую работу. Сан Саныч и Петрович проминали граффити, словно желая запустить несуществующее сердце, а Ирина с Анной Прокофьевной ворковали вокруг Гузель.

– Это временно, – успокоил Павел. Его чёрные волосы были безупречно зачёсаны назад, ботинки сверкали, но голос был собран и в меру участлив. Иван укорил себя за то, что всегда считал Павла высокомерным. – У тебя осталось ещё несколько точек, – напомнил Гузель Павел. – Постарайся подпитать их. Защиту до конца не восстановит, но позволит запустить. Пока Пакостники не выключили все семь объектов, Обвала можно не бояться.

Все переглянулись. С тех пор, как существуют высотки, ещё ни одного Обвала не произошло, но даже приблизиться к нему – значило подвергнуть мир ужасному риску.

Задача отправленных через маленькие лазейки Пакостников состояла в расширении бреши между нашим и иным миром. Большая часть из них праздно шатались по городам, предпочитая не выручать сородичей, а подпитываться самим. Но более развитые из них о задаче помнили. Двенадцатилетний Ваня только стал Хранителем, когда впервые столкнулся с ними, и если бы не Анна Прокофьевна, он бы сейчас здесь не стоял.

– Расходимся, – решил Сан Саныч, – каждый к своим объектам. Держим связь. Атака могла быть спланированной.

Все посмотрела на старшую Хранительницу. Анна Прокофьевна поправила седые барашки на голове, поправила очки и кивнула.

– Согласна с Александром. Ваня, останься с Гузель, укрепите барьер.

– А если они вернутся? – Гузель закусила губу.

– Сегодня уже нет, – успокоила Ирина. – Больше одной печати за раз на одном объекте они не могут разрушить. Однако остальным Хранителям придётся держать ухо востро. Наши силы связаны: выключится один, пострадают все семеро. Но у этого есть и приятная сторона! Только мы можем навредить друг другу, а никакие не жалкие Пакостники.

Экскурсовод, пригласившая всех в автобус, отыскала взглядом странную семёрку, хотела было окликнуть их, но махнула рукой и зашла в салон.

Как условились, Иван остался с Гузель. Остальные Хранители вызвали такси.

Иван почувствовал обиду. Он был рад оказаться с Гузель, но надо было думать о деле.

– А если, пока я тут прохлаждаюсь, они нападут на мой объект? – озадачено спросил парень.

Анна Прокофьевна сочувственно взяла его ладонь в свою.

– Ванечка… Так твой объект первым под раздачу попал. Ты разве не почувствовал, когда это случилось?

Только старшая могла ощущать другие высотки, да и то не так остро, как свою.

Иван похолодел. Выходит, его чувства были связаны не с опасностью для главного здания МГУ, а с собственной потерей?

– Такие мы с тобой неудачники, – подытожила Гузель, провожая взглядом машину с более успешными Хранителями. – Ладно, сделанного не воротишь. Показывай, какие ритуалы есть, чтобы не потерять объект окончательно.

Иван вспыхнул.

– Никакого сочувствия! У меня на объект напали!

– У меня тоже, – сверкнула глазами в ответ Гузель. – Спасибо, что пытался это предотвратить. Это была моя задача, которую я провалила. Пожалуйста, пойдём. Хочу сделать хоть что-то. Чувствую себя бесполезной дурой, пропустившей врага под носом!

Иван удивлённо взглянул на девушку. Он всегда воспринимал Гузель как заносчивую богачку, воспринимающую обязанности Хранителя как довесок, а не миссию. Сейчас же перед ним стояла не справившаяся с возложенной задачей девочка-отличница. Маска дала трещину…

Молодые люди подходили по очереди к самым неприметным на первый взгляд предметам: урне в углу, дверной ручке или странному узору на оконной раме здания МГУ, до которого Гузель пришлось приподнимать высокому Ивану. Обереги загорались, подтверждая, что ещё держат барьер, пусть и не так крепко, как раньше.

Август только начался, и студенческая толпа ещё не заняла всё вокруг. Можно было даже говорить в полный голос. Только охрана нет-нет да и бросала подозрительные взгляды…

– За сколько он очистится? – Гузель обеспокоенно глядела на погасшие граффити.

– Не больше недели. Пакостникам твой объект вряд ли теперь так уж интересен, к тому же свежий подзаряд их отпугнёт – мы такую порцию силы влили!

Ребята окунули ладони в восточный фонтан. Вода потеплела, впитав весь жар магии, что им пришлось использовать.

– Я себя впервые чувствую пустой, – призналась Гузель. – Вроде дар при мне, и здание такое же приветливое. А надломилось что-то.

Гузель хлопнула в ладоши, и между всеми четырьмя фонтами пошла синяя рябь, видимая только им. Земля задрожала, и спешащая домой пожилая лаборантка с биологического факультета заохала. Она тут же стала хлестать себя по щекам и вытягивать вперёд руки, здраво решив, что инсульт у неё всё же вероятнее, чем землетрясение в Москве.

– С вами всё нормально? – участливо спросил Иван, подойдя к старушке. – Сегодня жаркий день, многим нехорошо…

Женщина покивала. Высунув напоследок язык и оскалившись, она заключила, что кровоизлияние в мозг если и случится, то не сегодня, и отправилась восвояси. Гузель же этого и не заметила, погружённая в свои мысли.

– Подожди несколько дней, – сказал Иван, неловко коснувшись её плеча. На блузке остались мокрые пятна. – Барьеры держат сами, мы им нужны только как часовщики, подзаводящие механизм.

– Красивое сравнение, – улыбнулась Гузель, сделав вид, что влажная ткань её совсем не беспокоит. – Так мне о себе думать нравится больше! А то Хранители, Держатели Баланса…

– Анна Прокофьевна любит громкие слова, – фыркнул Иван. – А по мне – хоть горшком назовись! Главное, чтобы работа делалась…

Гузель помрачнела, и Иван прикусил язык. Они-то, получается, со своей работой не справились… Надо было переключать внимание!

– Ладно, хватит хандрить! – улыбнулся через силу Иван. – Тем более, ещё мой объект не осмотрен…

Девушка потрясла головой, выбрасывая из неё плохие мысли, и достала телефон. Привычное самодовольство возвращалось на её лицо. Пальцы тут же вбили «Кудринская площадь, 1» в приложении такси.

– Ты любишь эклеры? – неожиданно спросила она. – Я проголодалась.

– Люблю, есть даже неплохая пекарня у моего дома, можем заехать по пути… – предложил Иван и тут же удивлённо воскликнул: – Что ты делаешь?!

Гузель в другом приложении уже выбирала еду. Быстро кликнув на несколько позиций, она перешла к оплате.

– Заказала, на двоих, – непринуждённо сказала девушка, будто и не слышала вопроса парня. – Надеюсь, ты не против красной рыбы? Взяла большой сет.

Иван почесал затылок.

– Не против. А сколько тебе перевести? И за такси, и за еду!

– Нисколько. – Гузель потянулась всем телом, выглядывая машину. – Без обид, но твоя толстовка стоит дешевле этой поездки. Вздумаешь перевести обратно, верну с процентами. Я могу играть в эту игру вечно. Садишься? – небрежно кинула напоследок девушка, открывая дверцу подъехавшего такси.

Иван чуть не захлебнулся от возмущения! Унижать его, да ещё за лучшую толстовку… Но не успел он и слова сказать, а его уже запихнули в машину.

Большую часть поездки молодые люди так и провели молча: она читала что-то в телефоне, а он смотрел, насупившись, в окно. Но долго обижаться было не в натуре Ивана. Он сам завязал разговор, и Гузель охотно стала рассказывать про свой диплом.

У шлагбаума дома на Кудринской уже мялся курьер с их заказом. Гузель выпорхнула из салона и тщательно проверила, всё ли привезли.

Но Ивану было не до того. Он был на родной территории.

Ещё ребёнком он воспринимал себя продолжением дома. Каждая поломка, выкрученная лампочка, засор на кухне отдавались пульсацией в висках, стоило ему пройти мимо. Соседи не могли нарадоваться на подрастающего мальчика – всегда поможет, починит, подкрасит, на слесаря отучился… Некоторые шептались за спиной, что он просто неудачник и впустую тратит время в их жилищной конторе вместо того, чтобы найти нормальную работу. Иван переживал, но не сомневался, что находится на своём месте.

Он коснулся пальцами травы. Миновал шлагбаум и дерево, принюхался к оставляемому Пакостниками запаху полыни. Еле слышный шелест вёл к червоточине.

Крадучись, как к раненому животному, он подошёл к табличке с годами постройки. Святая святых дома. У этого места проводились собрания жильцов, ждали заплутавшие гости, вставали курьеры.

Иван провёл осторожно пальцами, снимая незримую пелену. Освобождённая табличка выдохнула и согрела Хранителя встречным прикосновением, делясь магией.

– Отдыхай, глупая, – погладил он буквы. – Не трать силы. Я справлюсь.

– Вот это идиллия, – съязвила Гузель.

Девушка слегка запыхалась, догоняя парня, и голос её захрипел, но Иван с удивлением уловил в нём нотки зависть. Её обереги пока что приглядывались к Хранительнице и теплом делиться не спешили.

Парочка по очереди обошла предметы. Дверная ручка приветливо зажглась ещё до того, как Иван коснулся её, но опасливо приняла энергию Гузель. Скамейка, напротив, к незнакомке отнеслась спокойно, а вот Ивана обожгла морозом – обижалась, что он уже давно не садился на неё. Зато решётка на окнах оказалась равно благосклонной ко всем, лишь чуть-чуть выделив своего Хранителя.

Иван заметил, как оживилось его родное пространство после подзарядки. У уставших служащих прошла головная боль, стоило ему приблизиться к подъезду, у направляющихся на прогулку мам с колясками успокоились дети. Иван решил, что, когда всё закончится, надо будет обходить раз в неделю все высотки и просить остальных Хранителей заходить к нему. А то совсем расслабились!

Иван как раз касался последнего оберега, когда в его животе заурчало. Живот его спутницы отозвался тем же.

Иван хлопнул себя по лбу.

– Мы как раз закончили! Обед и чай?! – предложил он.

Смущённая девушка кивнула и поспешила за напарником. Только в лифте, перед выходом на лестничную площадку, спохватилась.

– Ой, а твои не будут против, что я приду?

Иван покачал головой.

– Я живу один. Меня воспитывала бабушка, но она два года как почила.

Гузель открыла рот, чтобы спросить ещё что-то, но не стала. Ему действительно не хотелось рассказывать про свою семью. Что отец, что мать были счастливы, каждый с новой семьёй, на других землях. О старшем сыне они не вспоминали, рассудив, что квартиры в таком доме ему хватит для начала, а дальше дело за ним.

Звякнул ключ, включился свет. Лампочка на кухне зажглась сама, хотя Иван даже не дошёл до выключателя. Включился чайник, заработал кондиционер.

Гузель присвистнула.

– «Умный дом»? Крутая система! Только дорогущая…

Иван рассмеялся.

– Дом сам умный, без всяких систем. У тебя не так с университетом?

Гузель задумалась и закусила пухлую губу.

А Иван только сейчас понял, что происходит. Он привёл домой девушку. Красивую. Чуть младше него. Ту, на разговор с которой он обычно не мог бы и рассчитывать, не объединяй их общее дело.

– У меня пары в главном здании были только на первых курсах, – пожала плечами Гузель. – Хотя в общежитии мне и правда легко, даже ни разу пробки не выбивало. Пусть и ковровая дорожка сама не расстилается, как у тебя.

– Не всё сразу, – подмигнул он.

Роллы оказались достойными, хоть Иван и не был поклонником такой кухни. А уж эклеры… Разноцветная глазурь – золотая, розовая, шоколадная и даже бирюзовая – была вкусной, но и в сравнение не шла с яркой и насыщенной начинкой. Глотки чая не перебивали вкус, но позволяли языку отдохнуть между порциями. Голод был так силён, что ребята и парой фраз не обменялись за всю трапезу.

– Я помою! – спохватился Иван, когда Гузель понесла его чашку к раковине. – Ты всё же в гостях…

– Тут всего ничего, – отмахнулась девушка, ловко вспенивая губку.

Иван переступал с ноги на ногу, ожидая, когда же можно будет показать своё жилище. И даже если ремонт был не самым свежим, а мебель и техника изрядно устарели, уютная двухкомнатная квартира была его гордостью. Он держал её в порядке, и каждый, кто приходил с благими намерениями, чувствовал себя внутри как дома.

– Ничего себе, Аберкромби! – Гузель схватила ближайшую книгу с полки, когда они вошли в его комнату. – Да тут полный набор! Не ожидала от тебя…

– Почему это? – спросил настороженно Иван.

– Автор… Несколько брутален. Я думала, ты любишь нечто более мягкое. А тут ещё и на соседних полках Сапковский, Мартин…

Она провела рукой по корешкам.

– Это плохо?

У него были друзья, и даже девушки иногда приходили (в последнее время всё реже). Иван попытался посмотреть её глазами: куча фэнтези, фигурок и мерча на любой вкус, потрёпанная одежда. Даже авторская покраска стен теперь казалась не такой оригинальной.

Впервые его обитель раскрывает хозяина не с лучшей стороны, а как неудачника.

– Ты не подумай, – спохватилась Гузель. – Сама просто обожаю Аберкромби! Всё у него прочитала. Просто удивилась такому совпадению… Кто твой любимый персонаж в «Первом законе»?

– Ты? – опешил Иван. – Фанатка фэнтези? Да ещё и такого нестандартного?

– А что мне читать, по-твоему? – фыркнула она. – Любовные романы?

Молодые люди с воодушевлением пустились в беседу о литературе. Иван с изумлением узнавал в ледяной красавице родственную душу. Не во всём, конечно! Им нравились разные персонажи, а из-за главного сюжетного поворота они чуть не поругались. Но это только раззадоривало.

Звонок телефона заставил вздрогнуть обоих. За окном начало темнеть, но они этого совсем не заметили.

– Анна Прокофьевна? – удивился Иван. – Всё хорошо на объекте?

– Не очень, Вань. – Голос женщины был собран. – Только что погас Ирин объект. Сама она не отвечает. Она жива и здорова, я это чувствую, так что помощь ей пока можно отложить. А вот меня вы выручите, если приедете!

– Зачем? – не понял парень.

– Родные считают, что я слишком стара. – Анна Прокофьевна глубоко вздохнула. – И я начинаю подозревать, что в чём-то они правы. Мне нужен отдых в моей постели. Вы с Гузель сможете удержать объект и не допустить его падения.

Я уже вызвала будущую Хранительницу, вы подежурите ночью, а я утром приеду. Простите, что выдёргиваю и заставляю жертвовать сном…

– Всё нормально, – успокоил Иван. – Петрович, Сан Саныч и Павел свои объекты покинуть не могут, а на своих мы сейчас не нужны. Скоро будем.

Гузель нахмурилась, когда парень рассказал, что происходит, но спорить, вопреки ожиданиям, не стала. Они пошли в прихожую, собрали всё, включая умывальные принадлежности, что могло пригодиться на этой вынужденной ночёвке, и через пять минут уже стояли у шлагбаума.

– Анна Прокофьевна уверена, что Ирина жива? – спросила Гузель уже в машине.

Таксист, покачиваясь в такт густому джазу, прибавил громкость. Можно было не переживать за то, что их услышат.

– Тебе рассказывали, что происходит, когда Хранитель умирает? – спросил осторожно парень.

Гузель покачала головой. Ну вот, опять ему самую неприятную часть оставили…

– Твой предшественник, Аскольд Илларионович, – начал Иван, – тебе, вроде бы, был знаком?

– Видела пару раз. Он с другого факультета, но личность известная.

– Помнишь, как сразу после его сердечного приступа мир стал видеться по-другому? Объект, без сомнения, скорбит по старому Хранителю: ты могла почувствовать, будто все цвета исчезли, привычные предметы не слушаются, а в самый солнечный день район окутывают тучи.

Гузель кивнула, припоминая.

– Высотка выбирала нового Хранителя. Закрыла все свои точки для внешнего и внутреннего воздействия – даже мы в тот момент не смогли бы прикоснуться к объекту.

– То есть МГУ был беззащитен? – удивилась девушка. – Это же лакомый кусок для Пакостников! Получается, так каждому из нас может грозить физическая расправа…

– Напротив! Внешняя становится несокрушимой бронёй – любого Пакостника на подступах разорвёт от напряжения! И так несколько дней, – пояснил Иван, – пока не будет выбран новый Хранитель из небольшого числа потенциальных – долго без нас даже такие сильные высотки не могут. Я, например, стал чувствовать особую связь с домом за пару лет до смерти предшественника, хотя сейчас потенциального преемника не ощущаю. У Ирины, насколько я знаю, его тоже пока не наметилось. Но стоит ей погибнуть, и гостиница «Украина» закроется настолько надёжно, что больше никто ничего ей не сделает, пока не созреет молодая смена. Так что врагам мы нужны живыми.

Гузель выдохнула, явно обрадованная такой новостью. Риски нападения потусторонних сущностей, очевидно, не сделали бы её жизнь проще. Иван даже задумался, стоит ли продолжать.

– Однако, – всё же решился он, – врать не буду, иногда на нас совершают покушения. Например, моего предшественника убили. Слишком несговорчив был, матёр… И, когда его не стало, первым делом напали на меня.

Он задрал футболку, и Гузель охнула.

На рёбрах размазанным ожогом в форме человеческой руки красовалась отметина. Саднящая на погоду, не сходящая со временем и всегда пульсирующая, когда он направляет свою силу против Пакостников.

– Поэтому никогда, – серьёзно сказал Иван, прикрываясь, – не позволяй им касаться тебя. Никогда! Рази их на расстоянии хотя бы вытянутой руки. А если не остаётся выбора – хватай первая!

Они уже доехали до МИДа, и водитель успел взять другой заказ, а ребята всё не прекращали разговор, отчего таксист в нетерпении бросал на них недовольные взгляды. Но у входа в здание им уже махали, так что Ваня и Гузель заспешили.

Очаровательные белоснежные кудряшки старшей Хранительницы были заметны даже в сумеречном городе. Почётный сотрудник, подруга дипломатов старой школы, повидавшая уйму видных деятелей различных стран и, по слухам, разбившая не одному из них сердце, стояла в стильных туфлях на небольшом каблучке и наброшенном на плечи фирменном платке.

– Доставайте паспорта, – велела Анна Прокофьевна. – Пропуск я уже заказала, надо только показать – режимный объект, сами понимаете… Сейчас уже почти никого нет, так что, к сожалению, всего великолепия не увидите. Глафира проводит вас в мой кабинет.

– Глафира? – удивился Иван.

Это имя он слышал впервые.

– Моя правнучка. Ей всего шестнадцать, но, кажется, моей сменщицей будет. Так что расскажешь и покажешь, в чём заключается наша работа! А что-то, – лукаво улыбнулась Анна Прокофьевна, – покажет и она. Глафира умница!

Гузель округлила глаза.

– То есть объекты передаются по наследству?

– Или здесь старое-доброе своячничество? – хмыкнул Иван.

– Ой, да ну вас, – замахала руками старшая Хранительница. – Кто виноват, что она приглянулась зданию, когда забирала меня в прошлый раз? Я бы своей родне такого не пожелала. Надолго не уедешь, всегда привязан к месту… Так, – резко перевела тему женщина, – а эту гадость кто привёл?

Анна Прокофьевна подбоченилась. Иван с Гузель дружно повернулись и заметили рыхлого мужичка, пытающегося незаметно прошмыгнуть с боковой стороны. Даже в темнеющем городе можно было прочитать «НеобхоДима» на его футболке, не оставляющей никаких сомнений в природе этого существа.

– Сейчас нам покажут мастер-класс, – шепнул Иван Гузели на ухо.

НеобхоДима, почувствовавший, что разоблачён, попытался телепортироваться, но безуспешно. Анна Прокофьевна подвигала одним плечом, затем другим. Ветер сорвал платок, который замахал углами как птица, и полетел на Пакостника.

– Не на моём объекте, голубчик, – поджала губы Анна Прокофьевна. – От меня не уйдёшь!

Платок-птица планировал на потоках воздуха, приближаясь к своей жертве. НеобхоДима завизжал, когда понял, что ноги его приросли к плитке и не выходит даже пошевелиться. Но люди вокруг не видели и не слышали того, что происходит. И когда платок облепил лицо своей жертвы и начал прожигать его подобно кислоте, на помощь никто не бросился.

– Вот и всё, – спокойно сказала Анна Прокофьевна, рассматривая оставшиеся на плитке джинсы и футболку. – Надеюсь, другие будут благоразумнее!

Гузель зааплодировала. Её лицо озарило восхищение, которое только усилилось, стоило платку как ни в чём не бывало вернуться на плечи хозяйки.

– Как у вас так ловко выходит! Я же смогу так однажды научиться?

– Ох, душенька, – польщённо заморгала Анна Прокофьевна, – ты уже умеешь многое. На своём объекте мы практически непобедимы!

Иван закусил губу. Произошедшая короткая схватка напомнила, насколько они были сильны. И это совсем не вязалось с тем, что происходило весь день.

– Почему тогда эта ПьЮлия сегодня смогла опорочить МГУ? Там были и хозяйка, и другие Хранители. Я и сам-то случайно заметил Пакостницу! Что уж говорить о том, что Гузель оставалось лишь растерянно стоять. Что мешало ей сделать то, что вы смогли только что?

Гузель отодвинулась, как от пощёчины.

– Зачем ты на это указываешь? Думаешь, я не виню себя?

– Я не о том! – не стал оправдываться Иван, а вместо этого достал из заднего кармана монетку и подбросил её. – Смотри… – Монетка засветилась и зависла в воздухе. – Я здесь лишь гость, но силы меня окончательно не покинули. Сегодня же утром… Мне даже в голову не пришло обратиться к магии. Как и тебе, которую должен был предупредить сам объект. Нас словно выключили.

– Как и про твой объект, – кивнула в знак согласия Анна Прокофьевна, – я поняла только, когда всё закончилось. Как глаза отвели! Некто ослабил нашу связь на какое-то время.

– Такое бывало ранее? – спросила Гузель.

Анна Прокофьевна покачала головой.

– По крайней мере, я о подобном не знаю. Если только…

– Что? – спросил Иван и жадно уставился в нахмурившееся лицо старушки, но та замахала руками, отгоняя неприятные мысли.

– Пока не подтвержу одну версию, не буду ничего говорить. Одно знаю точно: Пакостники и те, кого они хотят впустить в наш мир, на такое не способны.

Старшая Хранительница сплела пальцы, и вся плитка на расстоянии пары сотен метров пошла рябью. Теперь ни один враг, даже если захочет, несколько часов не сможет ступить сюда. По крайней мере, несколько первых об этом пожалеют.

На лбу старшей Хранительницы выступила испарина, и Иван напомнил себе, что Анна Прокофьевна уже не так молода, и ей действительно нужен отдых.

– Мне пора! – сказала она ласково и постучала их по плечу. – Вверяю объект вам. Глафира – помощник пока слабый, но если надо будет к какому оберегу обратиться, не стесняйтесь её тормошить!

Сразу за проходной, где их после скрупулёзной проверки документов пропустили, переминалась с ноги на ногу рослая девица, совсем не похожая на прабабушку. Вся в чёрном, в высоких военных ботинках, с густо подведёнными глазами и проколотыми носом и губой, она выбивалась из помпезного окружения.

– Глафира. – Девица в чёрном по-мужски пожала ладонь Ивану и Гузель. – А вы бабушкины товарищи по ремеслу?

Они переглянулись и синхронно кивнули.

– Обожаю подобные штуки! Пойдёмте, проведу в её штаб-квартиру.

МИД завораживал изнутри даже больше… Светлый мрамор у стен и тёмный у исполинских колонн, уходящих, казалось, в самое небо. Пёстрый гранит в лучших традициях советского шика. И Глафира, такая чужеродная на первый взгляд, словно парила в тяжёлой обуви по холлу и ненавязчиво касалась всего, до чего дотягивались руки. Лёгкие искры – не отпугивающие, а принимающие – отвечали ей. Золотые створки пустого лифта любезно распахнулись, не дожидаясь такой формальности, как нажатие кнопки.

Иван и Гузель не сомневались, что перед ними будущая Хранительница. И даже если её, подростка, не захотят однажды впустить, здание охотнее выбросит всех охранников и послов, чем эту девчонку.

Стоило им выйти на одном из рабочих этажей, Глафира повела их по повседневным коридорам, менее презентабельным, но не менее важным. Здесь делились секретами, обсуждались тактика и стратегия, готовились к переговорам. Завернув в небольшой закуток, девушка любезно распахнула дверь.

– Прошу в кабинет пра-пра!

После продемонстрированного размаха кабинет казался совсем крохотным, хотя и не лишённым характера. Сувениры со всех концов света на полках, дорогие подарки, духи и совсем не старушечьи дизайнерские вещи уживались с кружевными салфетками, серебряным чайничком и выпуклым монитором.

Но совсем не от них не могли оторвать взгляд Гузель с Иваном.

– Так вот какая ты, доска старшего Хранителя, – восхищённо вымолвил Иван.

Для обычного человека на пробковой поверхности в углу были только текущие дела: списки, совещания, дни рождения коллег… Карта Москвы на ней казалась случайной, но для Хранителей была важнее всего.

– Пра-пра просила ввести вас в курс дела. – Глафира поймала их взгляд и подошла к доске. На фоне новоприбывших шестнадцатилетняя девчонка излучала уверенность. – Мне-то старшей нескоро быть. И, надеюсь, Хранительницей тоже ещё долго не доведётся стать. Так вот, – не дала она погрузиться им в грустные мысли, – видите все семь точек?

– Даже цвет можно предположить, – сказала Гузель, подошла поближе и уткнулась в карту блестящим ногтем. – МГУ, Кудринская и гостиница «Украина» серые, выходит, так выглядят опороченные здания. Остальные четыре точки белые. Бывают ещё какие-то варианты?

Глафира кивнула, и пышная чёлка съехала на глаза.

– Чёрный. Худший вариант, но его ещё ни разу не было. Это значит, точка умерла окончательно, – со знанием дела стала рассказывать правнучка Анны Прокофьевны. – Или перламутровый, переливающийся всеми цветами разом, – это для точки, которая только что потеряла Хранителя и закрылась до поиска. Бабушка показала, когда умер твой предшественник, сказала Глафира, обращаясь к Ване. – Выглядит красиво, если не знать, что за этим стоит.

– А пульсирующая, как сейчас? – поинтересовался Иван, уловив мигание на карте.

Глафира вздрогнула и уставилась на доску.

– Где?

– Да вот, – ткнул Иван чуть выше, чем она смотрела. – У Красных ворот. Объект Сан Саныча.

– Погано, – констатировала Глафира и тут же достала телефон. – Это значит, что на точку в данный момент нападают. Причём не просто случайный Пакостник, а самая настоящая опасность. Алло? Пра-пра, Красные ворота замерцали!.. Только что… Поняла. А дальше?..

Глафира получала указания и даже что-то записывала ещё несколько минут. Но фраза, произнесённая Гузель одними губами, вынудила наследницу остановиться.

– Поздно. Цвет сменился на серый.

– Не может быть!

Но пару мгновений спустя упавшим голосом Анна Прокофьевна подтвердила это. Иван стоял рядом, и такого отчаяния у жизнерадостной женщины ещё не слышал ни разу.

– Я первая пойду на обход, – решительно сказала Гузель и сжала кулаки. – Отсюда мы не поможем ни Сан Санычу, ни Павлу, а объект защитить должны. Вань, смени меня через два часа. И советую поспать. Ночь будет долгой.

То, как она назвала его по имени, приятно коснулось ушей, но парень волевым усилием задвинул чувства на задний план. Дело сейчас было важнее.

Когда за Гузель закрылась дверь, а Глафира достала спальный мешок и стала его расстилать в единственном пустом пространстве не на проходе, Иван позвонил всем Хранителям. Сан Саныч, как и Ирина, не брали трубку – они безусловно были живы, но то, что они не выходят на связь, беспокоило. Петрович ответил сразу, сказав, что караулит во дворе: по краю его зоны много Пакостников, но у него всё под контролем. Павел ответил то же самое, а потом спросил в привычной деловитой манере:

– Помощь не нужна? Вы же сейчас в МИДе? Там спокойно?

– Справимся, – буркнул Иван. – Главное, чтобы ваш объект был в порядке.

– Да-да, всё под контролем! Даже ни одного противника в поле зрения, как раз вышел во двор… Может быть, отправишься к Петровичу? Скорее всего, следующий удар нанесут по Котельнической!

– Хорошая мысль! – Иван чуть помялся, но всё же спросил: – Ирина же не выходит на связь, как и Сан Саныч… Как ты?

– В целом хорошо, спасибо, что спросил… Кто-то подошёл, извини. Ты поезжай, не медли!

У Павла что-то спросили, после чего раздался визг шин.

Иван убрал телефон от лица и почесал подбородок.

Гузель советовала поспать, и это было мудрым решением. Тем более, Глафира уже расстелила спальный мешок и сидела на стуле, листая новостную ленту. Но вместо этого он достал монетку и стал её подбрасывать, любуясь переливами. МИД не очень охотно разрешал колдовать на своей территории, но видеть, как играют чары на металле, всегда служило для Ивана своеобразной медитацией.

Монетка подпрыгивала, с каждым разом меняя цвет. Синий, жёлтый, фиолетовый… Каждая смена поворачивала его мысли в новое русло. Что-то в последнем разговоре сильно смущало. Павел всегда очень трепетно относился к Ирине, утром был галантен и учтив, пусть она и тянулась к нему больше – так у них было заведено. Сейчас же, когда она пропала, в его голосе совсем не было волнения. Иван готов был поставить на то, что Павел не играет в героя, а действительно не очень-то переживает.

Зелёное облако, окутавшее монетку, мигнуло, а затем начало бледнеть. Иван заморгал и даже пощёлкал по металлу ногтем. Это лишь ускорило выход чар. Он сощурился, постарался нащупать ядро своей силы – но словно в стену уткнулся.

– Глафира, с объектом всё хорошо?

Та прислушалась к себе.

– Проблем не чувствую. Но ощущения в целом какие-то выключенные, как через вату.

Иван торопливо набрал Гузель и, стоило раздаться её голосу, тут же выпалил:

– Всё хорошо?

– Да, – удивилась девушка. – Что-то случилось?

– Силы опять выключили.

После пяти секунд тишины с другой стороны трубки раздались слова, ожидать которых от культурной студентки не приходилось. Значит, их всех обесточили ненадолго…

– Я перезвоню, – пообещал Иван.

Он понял всё. Мысли пока роились подобно пчёлам, но картинка была ясна.

Петрович взял трубку не сразу.

– Вань, чего тебе? – проворчал Хранитель. – О, погоди, как раз Паша идёт, только с такси!.. Неужели всё так плохо? Я и без вас справлюсь!

– Не говорите с ним! – прокричал Иван. – Он предатель!

– Да что ты говоришь-то такое?! – возмутился Петрович. – Паш, представляешь, что тут Ваня про тебя говорит? А… почему так много Пакостников?

Иван продолжал кричать, но в ответ раздавались только гудки…

– Смотри! – воскликнула Глафира неожиданно высоким голосом, тяча в серый кружок. – Ещё один!

– Котельническая. Знаю, – на удивление спокойно произнёс Ваня. – Мы следующие.

– Почему не «Ленинградская»? – засомневалась наследница.

– Поверь. – Иван решительно закатал рукава. – Возможно, сюда совсем скоро ринется толпа. И мы не сможем применить магию.

Глафира присвистнула. Он понимал её удивление: у него самого мысли расползлись по черепной коробке. Хотелось действовать, но что предпринять, он не знал. Ситуаций, подобных этой, ещё не было.

– Звони пра-пра, – велела девушка. – Как раз Котельническая посерела. Придётся давать бой…

Глафира открыла шкаф для верхней одежды у самого входа и достала дробовик. На удивлённо открытые глаза Ивана пояснила:

– Не всегда были такие спокойные времена, вот прабабуля и держит с девяностых. Зато никаких нареканий!

Пока они шли по коридору, Иван говорил по телефону со старшей Хранительницей. Парень точно знал, что связь глушилась и должна была сбоить хотя бы в лифте, но здание чувствовало, чьи разговоры нельзя перебивать. Как и то, что показывать обычным людям – дробовик в руках Глафиры редкие засидевшиеся сотрудники наряду с охраной просто не замечали.

У выхода Анна Прокофьевна рассказала, как, по её мнению, должен поступить Иван. Он резко остановился, и кровь хлынула к щекам.

– Я не сделаю этого! Как это будет выглядеть?! Да и по сути…

Он видел Гузель, прогуливающейся вдоль Садового и зорко высматривающей Пакостников. Сделать то, что ему предложили, было равносильно предательству.

– Есть предложения получше? – Сталь в голосе старушки не уступала его ярости. – Я выйду прямо сейчас, наплевав на мнение детей и внуков. Но буду только через час. Да и толку? Нам не успеть. Тот вариант, что я предлагаю, единственно верный.

Иван с Глафирой вышли на воздух. Летняя ночь была мягка и тепла, но парня бил озноб.

– Слышала? – спросил он у Глафиры, та кивнула. – Тогда ты знаешь, как стоит себя вести. Сыграем свою роль – и будем надеяться, что не зря.

Гузель обрадованно замахала, увидев Ивана, но он прошёл мимо. Его кроссовки остановились у края дороги. Он высматривал машину, которую заказал.

– Вань, ты чего? – недоумённо спросила Гузель и коснулась его локтя. Это движение раньше отправило бы его на небеса, но сейчас заставило сердце виновато сжаться. Он впился ногтями себе в ладонь, чтобы решиться сказать то, что нужно.

– Петрович тоже не справился. Павел едет сюда, чтобы вместе со своими приспешниками закрыть и этот объект перед своим. Он предатель, Гузель. Но предатель, который может нас выключить. Страшно представить, что с нами сделают после Обвала.

– Что ты говоришь-то такое?! – опешила девушка.

– А думаешь, у нас будет шанс выжить? – Остро взглянул Иван на девушку с таким презрением, которым не награждал и Пакостников. – Не будь наивной! Если останемся здесь, будет плохо. Это не наш объект, не наша война. Мы даже жизнь Хранителей не выбирали! Не знаю, как ты, а я уезжаю.

Иван потянул за ручку подъехавшей машины.

– Я не верю… – воскликнула Гузель, продолжая цепляться за его рукав. – Это не ты! Ты же не такой!

– Такой, не такой, уже не важно, – жёстко ответил Иван, осторожно разжал её пальцы и отнял от своего локтя. – Не будь дурой. Поехали со мной.

Гузель отшатнулась, как от удара. Её щёки пылали даже в ночи, гнев плескался в голубых глазах, ставших яркими из-за вернувшейся только что магии. Ивана практически вжало в машину.

– Убирайся, – процедила она. – Видеть тебя больше не могу. Трус, в котором я по ошибке увидела хорошего человека. Никуда я не поеду. С тобой или без тебя, высотки мы защитим!

Его такси проехала остановку, из-за которой выходила троица Пакостниц: адренАлина, алкогОля и отваЛилия. Гузель махнула рукой, и их размазало по шоссе. Глафира с дробовиком на плече приобняла плачущую девушку… Это было последнее, что он увидел перед поворотом.

– Ты. Поступаешь. Правильно! – убеждал он себя, утирая слёзы.

Остались позади Баррикадная, Маяковская, Белорусский вокзал. Ласково улыбнулся Цветной бульвар. Карета скорой помощи обогнала их, заворачивая в НИИ Склифосовского.

Он вздрогнул, почувствовав вибрацию в кармане и понял: «Павел, кто же ещё!»

– Ваня, Ваня, Ванечка, – пропел стальной тенор. – Всё ты, значит, знаешь?

– Знаю, – не стал лукавить Иван. – Вы уже у МИДа?

Павел засмеялся.

– Недалеко, и скоро буду, не сомневайся. Анна Прокофьевна звонила. Гадостей наговорила, ругала на чём свет стоит. Ну да ладно, к этому я привычен – в отеле и не такого наслушаешься! Но тут она проговорилась, что ты-то, оказывается, решил уехать. Почему?

– Глупый вопрос, – сухо сказал Иван. – Мы проиграли. Я покидаю город. Не пойму только, зачем вы это сделали?

Диктофон давно был включен, и парень старался не дышать.

– Деньги, власть, магия, – не стал лукавить Павел. – Те объедки, что нам дают высотки – всего лишь подачка, при помощи которой предлагают держать на плечах весь мир. Разве это благодарное дело?

– И вам это обещали Пакостники? Не самые надёжные ребята…

Мужчина усмехнулся.

– Пакостники лишь пешки, и их сила даже не тень того, что существует в другом мире. Настоящая мощь проникнуть пока не может. Но я говорил с ними через щель, прореху между объектами. Сознательно. Годами. Слушал и говорил. Мы готовились не один день – я даже изображал страстный роман с Ириной, лишь бы она сдалась без боя! Потому мы так хорошо и осуществили наш блицкриг.

Иван не перебивал. Он не подозревал, что всё зашло настолько далеко, но пугало то, что Павел не видел в этом ничего ужасного.

– Я ценю, что ты отступил в решающий момент, – вкрадчиво произнёс Павел. – Признаюсь, всегда считал, что ты идейный романтик с набитой опилками головой. Но ты оказался разумным человеком. При новом миропорядке я замолвлю за тебя словечко! О, прости, кажется, мы уже подъезжаем. Не удивляйся, что сил пока что не будет – ну да скоро привычных не будет вовсе…

Машина Ивана тоже достигла конечного пункта. Деревянными пальцами он выключил диктофон, обескровленными руками толкнул дверь, покинул машину и пошёл на негнущихся ногах. Сердце билось где-то в пятках, а мысли едва проклёвывались. И только надежда – хлипкая, бледная, безумная – оставалась живой.

Гостиница «Ленинградская», самая невысокая из семёрки, мрачно взирала на гостя. Недоверчивая, отстранённая – в ней было не узнать ту хлебосольную хозяйку, которую он всегда заставал. Гостиница обожглась о своего Хранителя и боялась: доверять ли чужому?

Иван осторожно подошёл к входу. Швейцар отошёл, но даже останься он, чары быстро бы отвели ему глаза. Сейчас в этом месте существовали лишь он и «Ленинградская».

Парень коснулся холодного камня. Таблички засияли бирюзовым светом, мигнули окна. Его магия вот-вот окажется заблокированной, но разве это мешает объекту слушать?

– Ты знаешь, что происходит. Скажи, разве такого Хранителя ты заслуживаешь?

Он перемотал диктофонную запись на последнюю реплику Павла. Вместе с «Ленинградской» он переслушал подтверждение предательства своего сородича.

– Скорее всего, ты понимаешь, что происходит, – горько усмехнулся Иван. – Не можешь не чувствовать намерения Хранителя. Не можешь не знать, какой он на вкус. Он убивает нас. Выключает объекты один за одним, пользуясь своей силой – данной тобой силой. Без тебя он просто человек – хороший, плохой ли, не мне судить. Но Павел опасен. Он обидит даже тебя, когда ты останешься последней, кто отделяет его от власти!

Обереги вокруг гасли – Павел начал действовать. Внутри скакало электричество, интернет не грузился. «Ленинградская» жадно внимала, даже если сейчас магию Ивана приглушили.

– Но если ты дала ему силу, – голос Ивана задрожал, – то ты же можешь её отнять. Не дать одному Хранителю навредить другим людям и объектам. Ты молчала слишком долго. Пора действовать!

Последнюю фразу он практически прокричал. Он стоял здесь, открытый душой, и представлял здесь не только себя – всех, кроме Павла. И гостиница поверила.

У Ивана перехватило дыхание. Резкий порыв ветра взъерошил его волосы, толкнув на шаг назад. Взорвались фонари напротив, а в номерах выбило пробки. Обереги запылали огнём, освещая ночь, делая то, что и должны делать, – защищать.

«Ленинградская» приняла решение.

– Спасибо, – прошептал Иван. – Мы все перед тобой в долгу…

Он выбежал прямо на дорогу. Розовый спортивный автомобиль чуть не сбил его, но Иван, невзирая на брань густо накрашенной блондинки, сел на пассажирское сидение, прокричав лишь два слова: «К МИДу!» Для надёжности выгреб всю мелочь, что имел, и положил в её бардачок. Обомлевшая от такой наглости девушка решила, что спорить с психами себе дороже, и вдавила педаль в пол.

Надо отдать должное скорости – домчались за пятнадцать минут по практически пустому Садовому. Иван торопливо поблагодарил блондинку, выскочив из не до конца остановившегося автомобиля. Та ответила лишь визгом шин. Но он уже не смотрел в ту сторону.

Он пропустил всё веселье.

Павел стоял в нескольких шагах от дверей. Его ноги, живот и грудь тесно обнимали каменные плиты, но ни один человек не увидел бы этого. Он повернул холёное лицо к новоприбывшему, и Ивана обожгло ненавистью. Анна Прокофьевна стояла рядом и неспешно беседовала с ним.

По площади перед МИДом были разбросаны тряпки, носимые когда-то Пакостниками: и МазОля, и Лёшадь, и многие другие… С особым удовольствием Иван разглядел футболку с надписью ПьЮлия. Что примечательно, сразу над надписью красовалась рваная дырка. Он перевёл взгляд на Глафиру, и та помахала ему дробовиком.

Но тут Гузель налетела на него, и Иван чуть не потерял равновесие. Растрёпанная, взмокшая, сила буквально искрила от неё – так много ей пришлось сражаться, пока не прибыла старшая Хранительница.

– Придурок! – кричала Гузель и била его кулаком в грудь. – Зачем ты заставил меня пережить всё это? Подумать, что ты бросил нас? Ты должен был всё сразу сказать!

Иван смотрел на её покрасневшее лицо с потёками туши. На синие сапфиры глаз, на полные рубины губ. И не нашёл ничего лучше, чем поцеловать.

– Главное, что сейчас всё хорошо, – прошептал он, слегка отодвинувшись от растерянной девушки и прижавшись к её лбу своим. – «Ленинградская» вняла моей просьбе и закрылась, ища нового Хранителя. Павел лишился сил, Обвал предотвращён. Мы победили.

Теперь уже Гузель поцеловала его. Губы обжигали, слёзы обоих смешались на щеках. Острое счастье хотелось разделить на двоих, и, кажется, у них получалось…

– Что будет со мной? – услышали Хранители голос Павла сквозь гул в ушах, когда наконец смогли оторваться друг от друга. – Так и оставите меня в камне?

– Нет, почему же, – покачала головой Анна Прокофьевна.

Она взглянула через плечо пленника, и остальные тоже посмотрели в ту сторону. Даже Павел, преодолевая гордость, вывернул шею под неестественным углом.

Двое Пакостников, мужчина и женщина, неспешно ковыляли в их сторону. Они не походили на остальных – футболки в стиле десятилетней давности. Перед ними предстали настоящие ветераны. Ладони Гузель и Ивана замерцали, а Глафира щёлкнула затвором. Каждый готов был атаковать.

Но Анна Прокофьевна подняла руку, останавливая их.

Одутловатые лица не выражали и тени страха. Пакостники даже не смотрели на них. Они шли напрямую к Павлу.

– Вы что удумали?! – Бывший Хранитель гордо вскинул подбородок, но было видно, как он дрожит.

– Твои друзья пришли, – добродушно, словно бабушка, принёсшая чай с плюшками в комнату внука, ответила Анна Прокофьевна. – Награждать тебя будут!

Трое Хранителей и Глафира отошли подальше, с интересом следя за тем, что будет происходить.

Павел завизжал, когда пятнистые руки потянулись к его груди. Миг – и всех троих как не бывало, лишь облако вони осталось в воздухе.

– Повели знакомить с высоким начальством, – поджав губы, сказала Анна Прокофьевна. – Это в наш мир попасть непросто, а отсюда туда – запросто!

Она повела ладонью, и плиты, сдерживающие Павла, вернулись на прежнее место.

Пошёл лёгкий дождь. Город желал очиститься, отдать должное тому, что было, извлечь уроки и пойти дальше, в новый день и новую жизнь.

Обычные будни необычной Бабы-яги. Анастасия Бойцова

1

– Весна, пора любви, – ворчал Яшка, недовольный тем, что Яна Сергеевна не дала ему отгул. – Я кот! Весной я должен гулять по крышам, а не работать!

Яна Сергеевна раздражённо закатила глаза. Вновь её черношёрстный помощник устраивает истерики. Заканчивался очередной рабочий день Бабы-яги.

Яна и Яшка любовались тем, как солнце клонилось к закату и своими лучами мягко освещало избушку на курьих ножках, стоящую в центре двора на окраине города. За забором-частоколом, который, как и положено, состоял из врытых в землю, заострённых и тесно смыкающихся друг с другом брёвен, с севера начинался лес, а с юга открывалась калитка на улицы городка Лютые Болота.

– Яшка! Играешь с огнём! Зачем испытываешь и без того потрёпанное терпение? Тем более, ты сегодня дежурный в избушке на курьих ножках, а у меня ночное дежурство. – Ведьма, облачённая в привычный костюм Бабы-яги, осмотрела свои рабочие владения. – Да и неспокойно мне на душе чего-то.

После того, как парик, накладной горб и резиновый нос с бородавкой, как и остальное одеяние Бабы-яги, заняли своё место в деревяном шкафу, перед зеркалом предстала миловидная желтоглазая брюнетка двадцати шести лет от роду. Яна вышла на крыльцо избушки и передёрнула плечами, словно сбросила чей-то липкий неприятный взгляд.

– Сила неспокойна, чувствуешь? – Яшка поднял шерсть, стал хлестать хвостом из стороны в сторону, а затем пренебрежительно фыркнул, когда его хозяйка кивнула, соглашаясь с утверждением своего фамильяра. – Ну, ты-то чего переживаешь? Чай не впервой?

– Не впервой, тут ты прав. Но в нашем агентстве может быть всё, что угодно. На то мы и магическая служба. – Яна подняла усталые глаза в сереющее небо, где облака перемешивались с белыми хлопьями, словно молочную реку перемешали с крутыми берегами, да и разлили в высоте. – Моя магия чувствует, что в мире вокруг что-то назревает. Какие-то изменения.

– Хорошие или плохие? – Смоляной помощник Бабы-яги вдруг вскочил и навострил уши, уловив звук кошачий драки в подворотне, недалеко от их огороженного двора.

– Сама не понимаю. – Ведьма неопределенно пожала плечами. – Посмотрим, что нам принесёт сегодняшнее дежурство. А ты, мой дорогой, постарайся быть на месте и как следует охранять двери Междумирья. – Яна отлично знала своего кота. – Никаких драк, невест с той стороны, друзей на рабочем месте! Я всё вижу!

– А с этой стороны можно?

– Кого с этой стороны? – не поняла Яна.

– Невест!

– Никаких нельзя!

– Ну, как же так вот! – начал ласкаться к Яне Сергеевне пушистый негодник. – А чем же я ночью заниматься буду?

– Работать будешь, – отрезала ведьма и махнула рукой в сторону избушки на курьих ножках. – Ни одного отчёта не сдал за прошлый месяц. Я надеюсь, что ты меня услышал. Не заставляй меня сомневаться в своём выборе или применять кардинальные меры.

Яна немного лукавила. Яшка был умным и смышлёным четвероногим помощником и, несмотря на то, что когда-то азы Мироздания ему давались тяжело, кот помогал Яне, когда она работала Бабой-ягой. А когда ведьма заступала на ночные дежурства в магическом агентстве «Лунный свет», Яшка часто оставался за старшего в избушке на курьих ножках. Избушка скрывала от человеческих глаз магический портал Междумирья. Эту дверь между мирами живых и мёртвых должен был кто-то охранять. А Яну очень настораживало то, что в последнее время магический фон вокруг этой самой границы был неспокоен.

– Яшка, хороший маг достигает своего могущества через знания. – Яна погрозила своему фамильяру указательным пальцем. – Станешь мудрее – станешь сильнее.

– Я стараюсь, Ягушенька, – начал подлизываться чёрный пушистик.

– Я вижу. Ты же не полный идиот, чтобы не развиваться. И ты делаешь успехи, когда захочешь, – легко призналась, Яна. – Но, если ты хочешь променять свою жизнь в избушке на прозябание на улице в компании дворовых котов, я могу тебя отправить отрабатывать повседневные задания. Хочешь?

– Это те, что тебе присылает контора каждый день, когда надо поковыряться в сплетнях и выдумках, выяснить правду и устранить проблему?

– Да. Ну, например, ты можешь отрабатывать запросы. Вот сегодняшние задания, достоверность которых надо проверить: «На рынке видели бомжа-вампира», «На вокзале появился оборотень», «У нас в подвале по ночам заседают сектанты». Хочешь?

– Нет уж, благодарю покорно.

– А что, Яшка, твоя любимая локация – очередная подворотня!

– Не всякий двор мне интересен, моя госпожа! – с издёвкой проговорил кот. – Но ход твоих мыслей я уловил.

– Да? Пояснять не надо?

– Не надо, – отрезал обиженный Яшка и, гордо распушив усы и подняв трубой чёрный блестящий хвост, скрылся в глубине избушки.

Яна слышала, как кот что-то бормотал себе под нос, когда за её помощником закрывалась дверь. Ведьмочка фыркнула от смеха, когда представила, как Яшка будет всю ночь злиться, заполняя отчёты на бумаге. Яна всегда умилялась, наблюдая за тем, как кот держит в своих пушистых лапах карандаш или авторучку. Он ненавидел писать и давно просил Яну Сергеевну купить в офис компьютер или ноутбук. Но ведьма была непреклонна. Да, в век технологий, в век компьютеров и цифровизации в их магическом ведомстве по налаживанию связей между мирами все записи ведутся по старинке – на бумаге. И хранятся в старых картонных папках с завязками. Каждый квартал на протяжении шести лет, Яна Сергеевна Городищева сдаёт отчёты архивариусу на бумажных носителях. Это святое правило им объясняли ещё в академии в городе Адищево.

– Запомните, что текст, набранный на компьютере, не сохраняет в себе магию. Его легко можно зондировать, – учил студентов профессор Червяков. – А на бумажную папку можно легко наложить защитные заклинания. Да, да, именно по этой причине для обучения магии в академии используются лишь бумажные книги.

Яна Сергеевна вынырнула из своих воспоминаний. Окинув напоследок придирчивым взглядом владения Бабы-яги, замкнула входную калитку. Черепа на заборе загорелись, оповестив, что сигнализация включилась.

Хранительница земного покоя задумчиво шла домой по вечернему городу Лютые Болота. Дорога была забита машинами, несмотря на поздний вечер. Оно и не мудрено – пятница. Но Яна Сергеевна не замечала этого толкания автомобилей. Ведьмочка шла домой по инерции, просчитывая в голове линии вероятности. В какой-то момент брюнетка подняла глаза и поняла, что стоит перед своей многоэтажкой.

2

В небольшой и уютной двухкомнатной квартире на тринадцатом этаже Кузьма Матвеевич уже приготовил ужин: нажарил картошечки, нарезал хрустящие маринованные огурчики, сварил компот.

Кузьма – домовой, друг и защитник Яны на протяжении почти шести лет, с тех пор, как ведьма заселилась в квартиру. Он охранял дом от нечисти, которая считала светлую ведьму своим личным врагом, помогал по дому, когда Яна зашивалась на работе (а это, считай, каждый день). Но самая главная ценность Кузьмы Матвеевича заключалась в его мудрых советах, которые он часто давал Яне.

– Что-то ты ныне припозднилась, – недовольно ворчал старина домовой, умиляясь тому, как картошка и огурцы исчезают во рту молодой ведьмы.

– Яшка опять вредничал, – отмахнулась Яна Сергеевна.

– Снова требовал отгул?

– Ага. Я его заставила отчёты заполнять.

– Распоясался он у тебя, – мрачно покачал головой Кузьма. – Скоро ты за него и работать начнешь. А если проверка, какая нагрянет?

Яна, захрустев солёным огурчиком, пробормотала сквозь набитый рот:

– Кузьма Матвеевич, не сгущай! Ты же знаешь, что проверки могут быть не чаще одного раза в семь лет. А у нас была три года тому назад. Не переживай, я разберусь со своим помощником. Просто март на дворе. – Яна откинулась на спинку стула. – Ох, Кузьма Матвеевич, с такими ужинами я скоро превращусь в колобка Яну.

– Не выдумывай! Вон ты, какая худая. Ешь, давай! А чего это ты с собой притащила домой? – Домовой взглядом указал на бумажные папки, что Яна принесла с работы.

– А это очень странная история, Кузенька. – Яна отодвинула от себя пустую тарелку. – Посмотри сам.

Кузьма открыл папку и обнаружил внутри несколько газетных вырезок и четыре фотографии. Первая заметка десятилетней давности рассказывала о таинственном доме на окраине города, где якобы регулярно исчезают люди. Вторая сообщала о пропавшем почти пятнадцать лет назад учёном, который хотел доказать ненаучность теории таинственного дома. Якобы экспериментатор в полночь вошёл в дверь исследуемого объекта, и больше его никто не видел. Поиски оказались безрезультатными – парень словно сквозь землю провалился.

– Не вижу ничего странного. – Домовой отложил в сторону вырезки. – Обычная бульварная провокация.

– Так-то оно, может, и так. – Взгляды Яны и Кузьмы пересеклись. – Но ты прочитай ещё одну, вот ту, самую ветхую.

На пожелтевшем от времени листе был напечатан некролог. Выражали соболезнования предпринимателю Игнатову, чей сын таинственно и трагически погиб.

– А это вырезка какое имеет отношение к нашему дому? – спросил Кузьма, оторвавшись от бумажек.

– Посмотри дату некролога. – Яна ткнула пальцем на цифры в углу. – Почти двадцать лет назад. Я отследила эту историю: парень тоже пропал, войдя в дом. Тело молодого Игнатова было обнаружено через семь дней на берегу реки. Полностью обескровленное. Словно кто-то специально слил всю кровь. А теперь скажи мне, мой дорогой хранитель дома, есть ли у нас в базе дом по адресу: Лютые Болота, улица Крайняя, 66.

Кузьма поморщился. Задумался.

– Нет, нету.

– А почему? Ведь с этим домом явно не всё чисто.

– А кто такой этот предприниматель Игнатов, что ему все соболезнуют? – Кузьма пристально рассматривал фотографии.

– Игнатов – очень сильный маг. От работы на министерство отказался. Он женился по большой любви на обычной девушке, но нам всегда помогал. А потому и все представители магического мира, работающие под прикрытием в различных структурах, пересекающиеся с Игнатовым, должны были отреагировать на эту ситуацию.

– Всё это было так давно. Почему сейчас об этом вспомнили, Яна?

– Опять пропал человек. Молодая одарённая. И теперь у меня задание в агентстве. – Ведьма вертела в руках фотокарточки с изображениями погибших, а в её жёлтых глазах появился азарт, который говорил о том, что Яна не отступит от этого дела. – Мне поручили выяснить, что не так с этим домом и куда исчезают люди.

Через два часа сборов, сопровождаемых бурчанием Кузьмы, Яна стояла у открытого окна. В руках у девушки была её рабочая метла, на которой ведьма всегда патрулировала город, выполняя свои обязанности охотницы агентства “Лунный свет”.

– Ты слишком много работаешь! – бурчал Кузьма. – Сегодня можно было бы и отдохнуть!

– Ты же знаешь, что я не могу, – улыбнулась смущенно Яна и, помахав на прощание домовому, оседлала летающую метёлку.

Благодаря лёгкому и быстрому полёту Яна часто называла себя «Лютовскими авиалиниями». Холодный ночной ветер свистел в ушах, развевая волосы. Метла плавно рассекала воздух, словно огромная птица, поднимаясь всё выше над землёй. Под ногами расстилался светящийся ковёр из звёзд и фонарей, а луна освещала путь мягким серебристым светом. Полёт на метле – это удивительное сочетание контроля и свободы: нужно держать равновесие, но при этом полностью отдаваться ощущениям. Яна чувствовала, как воздух становился всё более разрежённым и холодным, дыхание вырывалось облачками пара.

Ведьма любила это пьянящее чувство превосходства над земным притяжением, когда ты становишься частью ночного неба, а мир внизу кажется игрушечным. Время словно замедляется, позволяя насладиться каждым мгновением этого волшебного полёта. Да, время – очень интересная субстанция, живёт своей эгоистической жизнью, утекает, никого не спросив. Оно играет событиями, в разных местах может происходить всё, что угодно: где-то могут радоваться, где-то веселиться – и всё это в одну и ту же секунду.

Девушка верхом на метле патрулировала город. Она уже привыкла к этому ритму, в котором практически не отводится время на себя и на личную жизнь.

По будням Яна Сергеевна Городищева работала Бабой-ягой и хранительницей дверей между мирами. Её рабочим кабинетом была избушка на курьих ножках. Но при необходимости Яне случалось работать ночной охотницей в магическом агентстве «Лунный свет». Магия молодой двадцатишестилетней красавицы идеально сочеталась с магией Луны, а потому хозяйка ночного неба отобрала Яну в свои помощницы. И на работе в избушке, и на дежурстве в агентстве «Лунный свет» бывало всякое, но ведьма старалась всё всегда держать под контролем. Но вот как могла Яна пропустить магический дом, да ещё в своём городе – загадка!

Через полтора часа полёта Яна очутилась на вершине холма, где ветер приносит лишь шёпот давно ушедших душ, а метла зависла перед небольшим двухэтажным деревянным домиком, вокруг которого не было даже забора. Некогда величественные стены этого странного дома теперь были покрыты сетью глубоких трещин, из которых, казалось, сочилась сама тьма. Покосившиеся ставни, когда-то ярко раскрашенные, теперь облупились и скрипели на ветру, словно призрачные пальцы царапали по металлу. Облетев несколько раз по кругу покосившийся дом, Яна перешла на магическое зрение.

– Так что мы имеем, – бормотала ведьма. – Защитное заклинание вокруг средненькое. Ловушек нет. Очень странно.

Удивительно, что хозяин этого странного дома не повесил даже простую ширму невидимости. Хотя, для чего дома прятать? Ведь времена охоты на ведьм прошли. Но Яна неоднократно видела, что представители магического мира не спешат являть себя миру людей. И она их прекрасно понимала – сама так делала. От греха подальше.

Так и этот дом. В реестре его нет, охранка есть, а отвода глаз – нету! Городищева приземлилась на крыльцо и поставила метлу около стены, подошла к двери и прислушалась. Тихо. Ведьмочка снова перешла на магическое зрение. Никого! Входная дверь, покрытая странными символами, которые, казалось, появлялись и исчезали сами по себе, была слегка приоткрыта, словно приглашая любопытных войти в лабиринт комнат. Не задумываясь ни на секунду, девушка слегка толкнула рукой деревянную створку.

– Есть кто живой? – позвала она хозяина.

В ответ тишина. Яна сделала осторожный шаг внутрь. Серебристый диск луны, словно огромный фонарь, плыл по тёмному небу, заливая улицу мягким, призрачным светом. Её лучи, похожие на россыпь бриллиантов, превращали путь по гнилому деревянному крыльцу в таинственную тропу, ведущую в мир волшебных грёз. Призвав на помощь волны лунного света, проникающие внутрь через оконные проемы, ведьма сотворила магический шар, с помощью которого осветила себе дорогу.

Изнутри дом выглядел так, словно кто-то специально совершил уборку, ожидая гостей. Все вещи аккуратно разложены по своим местам: на полках стройными рядами стоят книги, на столе нет ни единой пылинки. Очень странно. Казалось, что время внутри этого жилища течёт иначе, а каждый шаг может привести тебя в другое измерение. Но Яна уже давно ничему не удивляется. Ещё будучи ребенком, она знала, что мир волшебный и удивительный.

Ночная охотница жила в обычной семье до тех пор, пока в ней не проснулась ведьмовская сила в тринадцать лет. Яна прошла инициализацию и встала на сторону света. С тех пор она считает себя светлой ведьмой и не удивляется, когда видит магию вокруг: будь то фокусники в цирке, вампиры в метро или оборотни в магазинах. Так же Яна не верит в случайности. Не бывает их! Всё в жизни происходит для чего-то и почему-то.

Вот и сегодня бумажная папка попала к охотнице не просто так. Яна ещё раз просканировала дом. Ничего, кроме охранной магии. Отчего же здесь исчезают люди? Обстановка гостиной на первом этаже обычная: шкаф, два кресла, стол и диван. На всю стену – дорогая плазменная панель.

– М-м-м, любители скоротать вечерок за просмотром телевизора? – Яна задумчиво осмотрела дорогой аксессуар современного жилища. – Тогда почему кресла и диван стоят не напротив экрана?

И тут ведьма увидела неподвижного стража, стоявшего в углу и спрятанного от посторонних глаз тенью от шкафа. Это был голем. Существо, сотворённое из неживой материи и оживлённое магией. Големов создают из глины и заставляют работать с помощью тайных знаний.

– Да, давненько я не встречала этих истуканов. Тем более, таких красивых.

Яна подошла к голему, чтобы получше его рассмотреть. Не отрывая взгляда от глиняной куклы, ведьма пыталась вспомнить все известные боевые заклинания. На всякий случай. Поднеся по воздуху световой шар ближе к лицу стража, Яна вздрогнула. На красивом застывшем лице выделялись глаза – они были совсем как человеческие. Ведьма могла поклясться, что голем следил за ночной гостьей. Хотя, может, и следил. Пока незваный посетитель не покушается на схрон, охранник будет неподвижен.

– Что же ты стережешь? Что же ты охраняешь?

Яна вновь перешла на магическое зрение. Ничего! Нет никаких признаков магии! Казалось, что дом находится в стазисе или ждёт новых хозяев. А глиняную охранную куклу забыли или, возможно, оставили присматривать за спящим жилищем. Яна Сергеевна пыталась найти хотя бы какую-нибудь зацепку.

– Больше мне здесь делать нечего! – сделала вывод ведьма, после полуторачасовых безрезультатных поисков и, призвав к себе метлу, вылетела через открытый магией оконный проём вон из дома.

3

Яна, закрыв глаза, наслаждалась работой своего виртуального помощника и разливающимися по комнате звуками летнего дождя, приправленного песнями цикад в траве.

– До лета несколько месяцев. Не хандри! – Кузьма Матвеевич минут десять наблюдал за тем, как Яна Сергеевна сидела на подоконнике у открытого окна. – Ты опять наслаждаешься звуками лета и хандришь. Салют, стоп.

– Всё, молчок, – раздался приятный голос искусственного ассистента из синей колонки на подоконнике.

– Я не хандрю. – Охотница, облаченная в свою любимую мохнатую пижаму, открыла жёлтые глаза. – Не даёт покоя мне этот таинственный дом. Почему там исчезали люди? Что охраняет голем? Почему за две недели наблюдения там никто так и не появился? Но при этом в доме нет ни пылинки?

– Может, всё просто? – Домовой пожал плечами. – Может быть, в доме заклинание чистоты?

– Как я сама не догадалась! – Яна хлопнула себя по лбу. – Хорошо, с этим разобрались. А как ты объяснишь тот факт, что этот дом не учтён магическим контролем?

– Ну скажи мне: ты сама видела там магический фон? – парировал домовой.

– Нет. Заклинание чистоты старое и не оставляет магического следа.

– Может, там был хоть какой-нибудь свежий след магии? Или мы знаем хозяина этого дома?

– Тоже нет.

– Вот и ответ на твой вопрос, – развел руками домовой. – Нет ни одной причины, чтобы вносить это здание в реестр магических мест города.

– Но люди исчезали. И не один раз, а с периодичностью, как минимум в пять лет!

Яна спрыгнула с подоконника и стала рассерженно ходить по комнате, пытаясь найти ответы на свои вопросы. Внезапно зазвонил телефон.

– Алло. – Ведьма поднесла к уху смартфон в розовом чехле с изображением ванильного мороженного. – Да, понятно. Сейчас буду.

Яна быстро переоделась в удобный трикотажный костюм сотрудницы агентства «Лунный свет». Костюм был особенным: его молочный цвет в темноте, по желанию носителя, позволял сливаться с цветом окружающей среды. И Яна становилась невидимой.

– В офисе что-то случилось. Двери Междумирья кто-то пытался открыть, – кинула она на ходу, вызывая свои метлу.

– С нашей стороны?

– Да. Магический фантом Бабы-яги, что я создаю ежедневно в конце рабочего дня, уничтожен. Яшка ранен. С ним сейчас работают наши медики.

– Магическая полиция уже приехала?

– Да, агенты из Бюро уже работают на месте.

Яна оседлала метлу и залезла на подоконник.

– Не жди меня сегодня, ложись спать.

Ведьма попрощалась с Кузьмой и полетела в избушку на курьих ножках.

Бесшумно скользя над землёй, Яна сожалела, что не умеет строить порталы. Это бы сейчас очень сэкономило время.

Добравшись до места, Яна на автомате отметила про себя, что полог маскировки на избушке не нарушен, и отвод глаз работает как надо. А это значит, что налёт совершил кто-то с магическим зрением, то есть не простой человек. Маг.

– Привет, Сергей! – поприветствовала Яна своего знакомого дознавателя из магической полиции. – Где Яшка?

Худощавый паренёк в спецформе с редкими усами на лице махнул рукой в сторону магреанимобиля.

– Спасибо. – Яна кинулась к своему помощнику. – Ты как, Яшенька?

Ведьмочка ощупывала лапы своего кота, внимательно наблюдая за реакцией мохнатого. Её четвероногий помощник лежал на носилках около автомобиля, окружённый бригадой медиков. И, если судить по внешнему виду кота, находился при смерти.

– Ох, Яночка Сергеевна, – тяжело вздыхал кот, – как мне плохо! Как плохо! Хоть бы до утра дожить! Чует моё сердечко, что недолго мне осталось. Может, напоследок дашь мне котлетку?

– Пускай не наговаривает на себя, – раздался рядом приятный голос Сергея. – Всё не так уж и плохо у Вашего кота. Ушибы, несколько гематом. Ни одна жизнь четвероного бандита не пострадала. День-два, и он сможет спокойно вернуться к работе.

Яна Сергеевна нарочито строго посмотрела на Яшку.

– А что? – Кот невинно взирал на магов. – День-два надо отлежаться. Отгулы придётся брать. Чего ж тут поделать?

– Не отгулы, а больничный, – парировал магический дознаватель. – Я бы рекомендовал это время провести под наблюдением врачей. Тем более, его уже опросили.

– Уже? Отлично! Тогда не буду больше тебя расспрашивать. – Ведьмочка щёлкнула пальцами. – А по поводу стационара – отличная идея! – Девушка повернулась к ошарашенному коту. – Отправляйся в больницу и пару дней побудь там. От греха подальше! А я позже тебя навещу, и ты мне всё расскажешь. Когда сил наберёшься, потерпевший ты мой!

Убедившись, что недовольного Яшку благополучно погрузили в магреанимобиль, ведьма вернулась к дознавателю Сергею, шатающемуся по её рабочему кабинету. Яна давно была знакома с Чижиком. Охотница неоднократно сдавала правосудию тех, кого ловила на своих дежурствах. Сергей Анатольевич Чижиков был магом, чей щуплый внешний вид никак не вязался с огромным магическим потенциалом носителя.

– Сергей, что удалось узнать?

Следователи уже осмотрели все пять комнат избушки на курьих ножках, опечатали ворота Междумирья, так как там ещё работали криминалисты, и Чижиков, ожидая отчётов от своих сотрудников, с интересом рассматривал обстановку рабочего кабинета Бабы-яги.

– Двери атаковал тёмный маг, – говорил Чижиков и делал какие-то пометки отрывистым почерком в своём блокноте. – Сильный маг. Мы сразу связались с полицией с противоположной стороны. Кто-то в мире живых хотел посеять на Земле хаос.

– С чего такие выводы?

– Только что пришёл ответ от коллег из мира по ту сторону двери. Кто-то хотел впустить Асварота.

Яна ахнула.

– Одного из самых высокопоставленных демонов?

– Да.

– Но кто же на это способен?

– А это уже наша задача, Яна Сергеевна, выяснить, кто же это мог быть. Но нам будет сложно! Нет никаких следов! Что же за заклинание такое, что после его использования нет никаких зацепок?

– Сергей, я поищу в своих книгах. Полистаю записи с академии.

После разговора со ягаследователем Яна, как и обещала, погрузилась в книги и записи по курсу «Боевые заклинания». За работой с бумагами прошёл день. Вечером у ведьмочки была очередная смена в агентстве. Понимая, что без охраны и помощника двери Междумирья – слабое место в Земном мире, Яна договорилась о дополнительной охране избушки на курьих ножках.

4

Шесть лет Яна работает Бабой-ягой.

Баба-яга – это должность, которую Яна Сергеевна Городищева занимала, попав по распределению в Лютые Болота, после того, как закончила с отличием магическую академию проводников в городе Адищево. Был очень строгий конкурсный отбор, в результате которого магический шар в академии выбрал проводника между миром мёртвых и миром живых на самом оживлённом участке. Тем более что двери Междумирья, которые располагались в одной из комнат избушки на курьих ножках, подвергались постоянным атакам. Яшка у Яны часто спрашивал: зачем же тогда она пошла работать ночной охотницей в агентство “Лунный свет”? Да все очень просто. Когда Луна осеняет девушку своей магией, согласия ведьмы никто не спрашивает. Работа ночной охотницы была непростой. На ночном дежурстве охотницы проверяли улицы города и, если возникала необходимость, задерживали тех, кто незаконно пересекал границу между миром живых и мёртвых, или тех, кто нарушал магический порядок.

Ночное патрулирование началось, как обычно: ведьма, облетая Лютые Болота, по периметру просканировала весь город, уделив особое внимание светящимся серым точкам на карте магических мест. Везде было тихо и спокойно, но интуиция вопила об опасности. Яна вновь прилетела к дому, что занимал её ум последние две недели.

Приземлившись подальше от таинственного жилища, охотница спрятала метлу между корнями большого дерева и, накинув на себя полог невидимости для отвода глаз, осторожно подошла к дому. Прислушалась.

В доме была гробовая тишина. Всё, как обычно. Но интуиция говорила о том, что всё не так, как кажется, на первый взгляд. Яна открылась для Лунной ворожбы, пропуская через своё тело нити очень сильной поисковой магии. Полупрозрачные струны, сплетаясь в снежного цвета паутину, плавно опускались на землю, покрывая пространство в радиусе двух километров. Вначале поисковик ничего не находил, но буквально через три минуты сработал маячок. На глубине пяти метров был обнаружен объект. Но, что странно, поисковик находку не относил ни к миру мёртвых, ни к миру живых.

«Призрак или демон?» – вертелся вопрос в голове Яны, когда она входила в дом.

– Надо найти вход в это странное подземелье, – беззвучно шептали губы охотницы.

В гостиной ничего не изменилось за прошедшие две недели: те же фотографии, диван, два кресла, шкаф, тот же телевизор. Стоп. Яна подошла к глиняному стражу. Что-то здесь не так!

– Что же ты охраняешь? – повторила свой вопрос ведьма.

Не касаясь голема, помощница Луны попыталась ещё раз его просканировать магическим зрением. Яна увидела, что голем весь покрыт рунами, которые тщательно закрыты.

– Закрашены краской? Очень интересно.

Ведьмочка перебирала в голове всё, что знала о рунах.

– Это точно не славянские, – бормотала она, щурясь, чтобы получше рассмотреть изображения на теле глиняного стража. – Точно! Это же скандинавские руны.

– Да. Нейтрализующие врагов. Дополнительная защита от колдовства. Мой голем – это зеркало.

Яна вздрогнула и подняла глаза. На месте, где пару минут назад висела плазма, оказалась открытая дверь. В чёрном проёме обнаружился мужчина, чьё лицо было сокрыто в тени.

– Ну, извини, что не оправдал твои ожидания, – пренебрежительно бросил незнакомец. – Я не знал, что у меня сегодня будут гости. Подготовился бы, как следует. Что смотришь? В музее, что ли? Сейчас устрою тебе культурное мероприятие в двух действиях. Без антракта.

Маг. В том, что это был маг, сомнений не было. Сильный маг, если судить по силе удара, с которой незнакомец попробовал пробить защиту Яны. Ведьма с трудом держала магический щит.

– Я никого не звал к себе, – в стальном голосе говорящего, отчётливо слышалась угроза. – Будь добра покинуть этот дом.

Какие-то вибрации и интонации в голосе говорящего заставили Яну принять боевую стойку.

– Зря вы так, – начала было ведьмочка, но была грубо прервана хозяином таинственного дома.

– Это ты, Яна Сергеевна, зря сюда пришла. Я был уверен, что весь месяц ты будешь занята поиском информации.

Когда таинственный маг сделал шаг вперед и луна осветил его лицо, Яна Сергеевна ахнула.

– Егор Викторович.

– Эх, узнала, всё-таки. – Кривая улыбка перекосила симпатичное лицо мужчины. – Зря ты пришла сегодня сюда. Ох, зря!

Яна ничего не успела сделать, как в неё полетели шары с боевыми заклинаниями. А из её головы, как назло, вылетели все защитные знания. Тело уворачивалось от шаров по инерции. Работало на инстинкте.

– Егор Викторович? Вы? Но как? Зачем?

Яна не ожидала, что её объектом поиска был преподаватель из академии, и пыталась отвлечь своего старого знакомого, чтобы выиграть хотя бы минутную передышку.

– Яночка, зачем тебе эта информация? – Маг продолжал забрасывать охотницу чёрной магией, словно выпуская очередь из пулемета. – Некоторые факты моей биографии никому неизвестны. Пусть так и останется. Тем более, жить тебе, моя дорогая, светлая, всё равно осталось совсем немного.

«Да какой же у него резерв», – подумала Яна, понимая, что один на один, без помощи своего фамильяра, с этим тёмным она не справится.

Когда в очередной раз огненный шар разорвался рядом с её головой, Яна мысленно воззвала к своему фамильяру: «Яшка, Яшка! Нужна помощь. Отслеживай меня по метле!».

Ведьма надеялась, что чёрный помощник услышит её ментальный зов и направит подмогу.

– А зачем вы пытались сломать двери Междумирья? – Ведьма решила оттянуть, насколько это возможно, свою смерть.

– Зачем же так официально, – ехидничал маг, проворно уворачиваясь от заклинаний ночной охотницы. – Разве так встречают старых знакомых? Или ты всё забыла, Яночка.

Это фраза ножом полоснула душу молодой ведьмы.

– Нет, не забыла! – Яна крепко сжала зубы. – Как можно забыть человека, который использовал доброту своего студента, а потом предал всех, кто ему верил?

– Се ля Ви, Яна. Се ля ви! – Очередной взмах руками, и в ведьму полетело обездвиживающее заклинание.

– Нет, это у вас гнилая душа! – Яна успела выставить щит, который поглотил тёмный сгусток магической энергии.

– Ха-ха-ха… – раскатисто смеялся маг, словно издевался над ведьмой. – Да откуда она у меня? Моя душа давно принадлежит Асвароту. А благодаря тому, что я каждые пять лет насыщаю себя свежей кровью, моя душа, как и моё тело, поверь мне, не такие уж и гнилые.

Яна видела, что тёмный маг начинает впадать в эйфорию, и решила сыграть на его амбициях.

– А магии, видать, маловато, раз я не заметила на доме магического фона.

– Магии у меня столько, сколько вам всем в вашем департаменте и не снилось! – Глаза Егора Викторовича налились кровью. – Вы просто настолько зазнались, что забыли особенность первородных вампиров, поэтому я вас и водил за нос. Хватит. Ты мне порядком надоела.

Яна почувствовала, как её тело стало непослушным.

– Что ты сделал?!

Гнев переполнял ведьму.

– Перестал играться и обездвижил тебя.

Взмах руками и тёмный маг переместился к Яне. Лицом к лицу.

– М-м-м, как вкусно ты пахнешь… – Егор Викторович облизнул пересохшие обескровленные губы, и Яна увидела выступившие клыки. – Надеюсь, ты будешь такая же вкусная, как и твой возлюбленный Андрей.

Яна закрыла глаза. Этот гад не должен был видеть её боль.

– Ах, ты кровосос, проклятущий, – с ненавистью плюнула в лицо своего врага Яна.

– Это моя природа, – пожал плечами маг и вытер лицо. – Тем более, кровь одарённых даёт нам не только силы, но и возможность прокачать свой магический резерв. Если бы не ваша влюбленная парочка – ты и Андрей, – я бы и дальше работал в академии, а не прятался в этом склепе! Надо же было тебе пойти тогда к ректору и поднять эту чёртову шумиху!

Теперь гневом пылали и глаза тёмного.

– Достаточно разговоров. – Егор Викторович отодвинул горловину костюма на шее у Яны. – Кушать подано!

Ведьма наблюдала за тем, как белоснежные клыки приближаются к ней. Поняв, что участь её предрешена, Яна закрыла глаза и мысленно попрощалась с жизнью.

Шлёп.

Тёмный вампир замер.

Шлёп.

Яна почувствовала, как Егор Викторович сползает вниз.

– Яна Сергеевна, вы живы?

Испуганная ведьма открыла глаза и увидела обеспокоенное лицо Чижикова.

– Сергей, как же я рада вас видеть!

– Правда? Может, тогда сходим на свидание? – не растерялся Чижиков. И ведьма заподозрила, что следователь был тайно в неё влюблён.

– Не настолько рада, Чижиков, не настолько!

– Ну, хотя бы попытался, – вздохнул Сергей Анатольевич и протянул руку, чтобы девушка поднялась с холодного пола.

– Сергей… – Яна окинула взглядом лежащего на полу тёмного мага. – Что с ним?

– Серебряные пули, – ответил следователь.

В этот миг из темноты появились двое крепких мужчин, и Чижиков кивком показал, что тело можно уносить.

– Новая разработка, – продолжил Сергей. – В серебре специальные примеси, чтобы не насмерть. Наши попытаются его разговорить. Но нет никаких гарантий. Собирались очень быстро, сами понимаете.

– Яшка?

– Яшка, – кивнул Чижиков. – Он у вас молодец.

– Я знаю. Только ему не говорите, – улыбнулась Яна. – Чижиков, скажите, а ваши люди сами смогут доставить этого гада в департамент?

– Да? А что?

– Да нам надо ещё кое-что осмотреть в доме. Хочу до конца разобраться.

5

Выдержка из магического уголовного дела.

«Червяков Егор Викторович, 1728 года рождения. Работал в высшей духовной академии. Преподавал оккультные заклинания. Ради славы и вечной жизни продал свою душу демону Асвароту. Взамен получил бессмертие – стал высшим вампиром. Чтобы уровень жизненных сил и магии был на постоянно высоком уровне, убивал людей, заманивая путников в дом на окраине города Лютые Болота. Дом скрывал вход в склеп высшего вампира, что находился на глубине пяти метров. Поэтому в доме магический след отсутствовал.

Семь лет назад был изгнан из магической академии, где работал последние пятьдесят лет, за подозрение в убийстве студента Андрея Соколова. Вина профессора была не доказана, хотя все улики указывали на Червякова. Свидетель, Городищева Яна Сергеевна, утверждает, что её жених Соколов ушёл на практические занятия к Червякову и больше его никто нигде не видел. А Червяков утверждал, что студент к нему на занятия не дошёл. Подтвердить факт присутствия Соколова у профессора не смогли. А потому, из зала суда Червякова отпустили на волю. Но из академии уволили.