Криминальные истории. Старая фотография

Глава 1: Точное время

Дождливое московское утро не предвещало ничего хорошего. Серые тучи низко висели над городом, а мелкий моросящий дождь превращал асфальт в скользкое месиво. Именно в такую погоду люди обычно не спешат покидать теплые квартиры, предпочитая отсиживаться дома с чашкой горячего чая.

Но судьба распорядилась иначе для Анатолия Зверева, владельца небольшой ювелирной мастерской на Арбате. В половине седьмого утра его безжизненное тело обнаружила уборщица Галина Петровна, пришедшая, как обычно, к открытию. Женщина едва не потеряла сознание от увиденного и с трясущимися руками набрала номер службы экстренного вызова.

– Алло! Милиция? Тут… тут человек умер! В мастерской на Арбатской улице, дом двадцать три! Скорее приезжайте!

Первыми на место происшествия прибыли сотрудники районного отделения полиции, которые оцепили территорию и вызвали оперативно-следственную группу. А уже через сорок минут после обнаружения тела к мастерской подъехал темно-синий микроавтобус с надписью "ЦКР" – Центр криминалистических расследований.

Из машины вышли четыре человека в форменных куртках. Группой руководил Павел Викторович Самойлов – мужчина пятидесяти двух лет с проницательными серыми глазами и седеющими висками. За двадцать лет работы в органах он повидал немало, но каждое новое дело по-прежнему воспринимал как личный вызов.

Следом за Самойловым из автобуса вышла Анна Сергеевна Королева – ведущий эксперт-криминалист ЦКР. Молодая женщина тридцати пяти лет с короткими русыми волосами и внимательным взглядом. Анна славилась своим умением находить улики там, где другие не видели ничего подозрительного.

Третьим был Михаил Андреевич Волков – судебно-медицинский эксперт, невысокий полный мужчина в очках, обладающий феноменальными знаниями в области патологической анатомии. Коллеги в шутку называли его "доктор Смерть", но Михаил Андреевич к такому прозвищу относился философски.

Замыкал группу Денис Олегович Макаров – молодой специалист по техническим средствам, недавно окончивший академию МВД. Несмотря на свой двадцатишестилетний возраст, Денис уже зарекомендовал себя как талантливый криминалист с нестандартным мышлением.

– Итак, коллеги, – обратился к команде Самойлов, натягивая резиновые перчатки, – предварительная информация такова: Анатолий Зверев, шестьдесят два года, владелец ювелирной мастерской. Обнаружен мертвым сегодня утром уборщицей. Причины смерти пока неизвестны. Приступаем к осмотру.

Мастерская располагалась на первом этаже старинного арбатского дома. Через витринное окно было видно небольшое помещение, разделенное на две части: торговый зал и рабочую зону. Именно в рабочей части и было обнаружено тело.

Самойлов первым вошел в мастерскую, внимательно оглядываясь по сторонам. Помещение выглядело опрятно и аккуратно – на стеллажах были расставлены коробочки с инструментами, на стенах висели часы разных эпох и стилей, а в углу стоял старинный сейф с массивной металлической дверцей.

– Денис, начинай фотофиксацию общего вида, – скомандовал руководитель группы. – Анна Сергеевна, проверь, есть ли следы проникновения. Михаил Андреевич, как только будет готова фотофиксация, приступай к осмотру тела.

Анатолий Зверев сидел за рабочим столом, откинувшись на спинку кресла. Голова была запрокинута назад, глаза закрыты, а на лице застыло выражение удивления. На первый взгляд, казалось, что пожилой мастер просто уснул за работой.

– Никаких признаков взлома, – доложила Королева, осмотрев входную дверь и окна. – Замки целы, стекла не повреждены. Либо жертва знала убийцу и впустила его добровольно, либо у преступника был ключ.

– А может, это вообще не убийство? – предположил Макаров, делая снимки со всех возможных ракурсов. – Мужчина немолодой, мог просто скончаться от сердечного приступа.

– Посмотрим, что скажет вскрытие, – осторожно ответил Волков, подходя к телу. – Но кое-что уже настораживает.

– Что именно? – поинтересовался Самойлов.

– Посмотрите на лицо покойного. Видите эту синюшность вокруг губ? А зрачки слишком сужены для естественной смерти. Предварительно могу предположить отравление, но точный диагноз дам только после исследования биологических материалов.

В это время Королева обратила внимание на рабочий стол мастера. Среди инструментов, увеличительных стекол и мелких деталей выделялись роскошные золотые карманные часы. Они лежали точно по центру стола, словно кто-то специально их туда положил.

– Павел Викторович, взгляните на это, – позвала она руководителя. – Эти часы… они какие-то особенные.

Самойлов подошел ближе и присвистнул от удивления. Перед ним лежали антикварные золотые часы явно дорогой работы. Крышка была украшена искусной гравировкой с изображением двуглавого орла, а римские цифры на циферблате выглядели изящно и благородно.

– Красивая вещица, – признал он. – Денис, сфотографируй их подробно со всех сторон. А ты, Анна, попробуй определить примерный возраст и стоимость.

Королева взяла увеличительное стекло и внимательно осмотрела часы. То, что она увидела, заставило ее нахмуриться.

– Это явно царской эпохи, скорее всего конец девятнадцатого века, – сказала она. – Работа мастеров фирмы Павла Буре, если не ошибаюсь. Такие часы стоят не менее миллиона рублей, а то и больше.

– Странно, – задумчиво проговорил Самойлов. – Зачем оставлять на столе такую ценность? Обычно антикварные вещи хранят в сейфе.

– Может быть, мастер как раз работал с этими часами перед смертью? – предположил Макаров.

– А вот это самое интересное, – внезапно произнесла Королева, всматриваясь в циферблат. – Посмотрите на стрелки. Они показывают двадцать три часа сорок пять минут.

– И что в этом странного? – не понял Волков.

– По предварительным данным, смерть наступила между одиннадцатью вечера и часом ночи, – пояснила Анна. – А если учесть, что механические часы без подзавода останавливаются именно в момент последнего движения… получается, что часы показывают точное время смерти Зверева.

Эта информация заставила всех присутствующих переглянуться. Совпадение выглядело слишком странным, чтобы быть случайным.

– Значит, либо это мистическое стечение обстоятельств, – медленно проговорил Самойлов, – либо кто-то специально оставил нам подсказку.

– Или предупреждение, – мрачно добавил Волков.

Дальнейший осмотр мастерской не принес сенсационных открытий. Сейф оказался закрытым, но не взломанным. Касса была на месте, ценные инструменты и материалы лежали на своих местах. Никаких признаков ограбления или хулиганства.

– Это определенно не кража, – констатировала Королева. – Преступник не интересовался деньгами или драгоценностями.

– Тогда мотив был другой, – размышлял вслух Самойлов. – Месть, ревность, деловой конфликт… Нужно изучить биографию Зверева, его связи и недругов.

В это время к мастерской подъехала еще одна машина ЦКР, из которой вышли двое сотрудников с чемоданчиками специального оборудования. Это были эксперты по дактилоскопии и трасологии – Елена Васильевна Орлова и Сергей Иванович Петров.

– Коллеги прибыли, – обрадовался Самойлов. – Елена Васильевна, Сергей Иванович, приступайте к работе. Нужно найти все отпечатки и следы, которые могли оставить посторонние люди.

Пока эксперты занимались поиском улик, Макаров провел техническое исследование золотых часов. Используя портативный рентгеновский аппарат, он просвечивал механизм, фотографировал внутренние детали и проверял их на наличие посторонних веществ.

– Павел Викторович, тут что-то есть, – позвал он руководителя через полчаса работы. – Внутри механизма обнаружена полость, которой не должно быть в оригинальной конструкции. Похоже, кто-то модифицировал часы.

– Что значит "модифицировал"?

– Создал тайник. Смотрите, – Денис показал на экране портативного рентгена теневое изображение часового механизма. – Вот здесь, между пружинным барабаном и балансовым колесом, есть небольшая капсула. В оригинальных часах Буре такой детали быть не может.

– И что может быть в этой капсуле?

– Любое вещество в порошкообразном или жидком виде. Возможно, именно там скрыт яд, которым отравили Зверева.

Эта версия выглядела логично, но оставалось множество вопросов. Как яд попал из часов в организм жертвы? Кто мог изготовить такое хитроумное орудие убийства? И главное – зачем понадобилось такое сложное преступление, когда можно было обойтись более простыми способами?

– Анна, изымай часы как вещественное доказательство, – распорядился Самойлов. – Будем исследовать их в лаборатории. А пока поговорим с уборщицей и соседями, может, кто-то что-то видел или слышал.

Галина Петровна, обнаружившая тело, оказалась женщиной пожилой, но здравомыслящей. Она работала уборщицей в мастерской уже пять лет и хорошо знала привычки хозяина.

– Анатолий Семенович был человеком пунктуальным, – рассказывала она, попивая валерьянку. – Всегда уходил домой ровно в семь вечера, ни минутой позже. А если задерживался, обязательно предупреждал меня. Вчера он ничего не говорил о том, что останется на ночь.

– А посетители у него часто бывали? – интересовался Самойлов.

– Разные люди приходили. В основном с часами, конечно. Анатолий Семенович славился как лучший часовщик на Арбате. К нему даже из других городов приезжали с дорогими антикварными вещами.

– Не припомните, были ли вчера какие-то посетители?– Да, был один мужчина около шести вечера. Принес какие-то часы в старинном футляре. Говорили они с Анатолием Семеновичем минут двадцать, а потом мужчина ушел, а часы оставил.

– Как выглядел этот человек?

– Лет сорока пяти, среднего роста, в темном пальто. Говорил вежливо, но как-то… нервно, что ли. Все время на часы поглядывал.

Эта информация показалась интересной. Возможно, именно этот посетитель оставил зараженные часы, которые и стали причиной смерти мастера.

Соседние магазинчики тоже дали некоторую информацию. Владелица антикварной лавки напротив вспомнила, что около одиннадцати вечера видела свет в окнах мастерской, хотя обычно Зверев к этому времени уже закрывался.

– А еще была машина, – добавила она. – Темная иномарка стояла возле дома минут десять, потом уехала. Номера не запомнила, но машина была дорогая, представительского класса.

Постепенно складывалась картина происшедшего. Зверев остался в мастерской допоздна, работая с принесенными днем часами. Возможно, он обнаружил в них что-то подозрительное или, наоборот, случайно активировал скрытый механизм с ядом. Отравляющее вещество подействовало быстро, и мастер скончался, не успев даже позвать на помощь.

– Версия правдоподобная, – согласился Волков, упаковывая биологические образцы для исследования. – Но нужны результаты токсикологической экспертизы, чтобы подтвердить отравление.

К обеду осмотр места происшествия был завершен. Тело Зверева отправили в морг для вскрытия, а изъятые вещественные доказательства – в криминалистическую лабораторию ЦКР.

– Что имеем на выходе? – подвел итоги Самойлов, обращаясь к команде. – Пожилой часовщик найден мертвым в своей мастерской. Предварительная причина смерти – отравление. Орудие убийства – антикварные золотые часы со встроенным тайником. Подозреваемый – неизвестный мужчина средних лет, принесший часы вчера вечером.

– Мотив пока неясен, – добавила Королева. – Кража исключается, личные счеты пока не установлены.

– Значит, копаем биографию жертвы, – решил руководитель группы. – Анна, занимайся часами и экспертизами. Денис, проверь камеры видеонаблюдения в округе. Михаил Андреевич, жду результатов вскрытия к вечеру. А я пока изучу личность Анатолия Зверева.

Покидая место преступления, сотрудники ЦКР еще не подозревали, что это дело окажется одним из самых запутанных в их практике. Золотые часы хранили в себе тайну, которая уходила корнями в далекое прошлое и затрагивала интересы очень влиятельных людей.

А пока дождь продолжал моросить над Арбатом, смывая последние следы обычной московской ночи, в которой произошло необычное преступление.

Глава 2: Механизм мести

Лаборатория Центра криминалистических расследований располагалась в современном здании на окраине Москвы. Здесь, за стеклянными перегородками и стерильными столами, решалась судьба многих уголовных дел. Сегодня утром все внимание сотрудников было приковано к антикварным золотым часам, изъятым с места гибели Анатолия Зверева.

Анна Королева склонилась над микроскопом, изучая внутренности часового механизма. Рядом с ней стоял Денис Макаров, готовый зафиксировать любые важные детали на цифровую камеру высокого разрешения.

– Павел Викторович, – позвала она руководителя группы, – вам нужно это увидеть.

Самойлов подошел к рабочему месту эксперта и внимательно посмотрел в окуляр микроскопа. То, что он увидел, заставило его нахмуриться.

– Это определенно не заводская конструкция, – констатировал он. – Кто-то серьезно поработал над модификацией механизма.

– Именно, – подтвердила Королева. – Видите эту капсулу между балансовым колесом и пружинным барабаном? Она изготовлена из тончайшего стекла и встроена так, чтобы не нарушать работу часов. Но при определенных условиях капсула может разрушиться.

– Каких условиях?

– Резонансные колебания определенной частоты. Если механизм завести слишком сильно или создать вибрацию нужной амплитуды, стекло лопнет и содержимое капсулы попадет наружу.

Макаров навел объектив камеры на интересующий участок и сделал серию снимков в разных режимах освещения.

– А что может быть в этой капсуле? – поинтересовался он.

– Судя по микроскопическим остаткам, которые я обнаружила на стенках, это порошкообразное вещество неизвестного состава. Отправила образцы в химическую лабораторию для анализа.

В этот момент в лабораторию вошел Михаил Волков с папкой результатов вскрытия. Судмедэксперт выглядел усталым – ночь провел за микроскопом и химическими анализами.

– Коллеги, результаты готовы, – объявил он. – Анатолий Зверев действительно скончался от отравления. В крови и тканях обнаружены следы рицина.

– Рицин? – удивилась Королева. – Это же растительный яд из касторовых бобов.

– Совершенно верно. Крайне токсичное вещество, для летального исхода достаточно дозы размером с булавочную головку. Смерть наступила в течение двух-трех часов после попадания яда в организм.

Самойлов задумчиво потер подбородок:

– Получается, отравление произошло не во время работы с часами, а раньше. Зверев успел поработать с механизмом, обнаружить в нем что-то подозрительное, возможно, даже понять, что его обманули.

– А потом яд подействовал, и он скончался прямо на рабочем месте, – продолжил мысль Макаров. – Но откуда в организм попал рицин?

– Скорее всего, через дыхательные пути, – пояснил Волков. – В легких обнаружены микрочастицы порошка, схожего по составу с тем, что нашла Анна в часовом механизме.

– Значит, капсула лопнула, порошок распылился в воздухе, и Зверев его вдохнул, – резюмировала Королева. – Убийца рассчитал все очень точно.

В лабораторию вошла Елена Орлова с результатами дактилоскопической экспертизы.

– Павел Викторович, на часах обнаружены отпечатки трех человек, – доложила она. – Первые принадлежат жертве – Анатолию Звереву. Вторые пока не идентифицированы, но качество отпечатков хорошее. А третьи…

Она сделала паузу, перелистывая документы.

– Третьи принадлежат некоему Игорю Викторовичу Белову, имеющему судимость за кражу антикварных ценностей. Освобожден из мест лишения свободы полгода назад.

Самойлов оживился:

– Вот это уже интересно! Значит, к часам имел отношение профессиональный вор. Нужно срочно найти этого Белова и выяснить его связь с потерпевшим.

Пока криминалисты изучали вещественные доказательства, оперативники собирали информацию о личности и деятельности убитого часовщика. К обеду в распоряжении следственной группы была довольно подробная биография Анатолия Зверева.

Оказалось, что респектабельный мастер вел далеко не безупречный образ жизни. Официально его мастерская занималась ремонтом и реставрацией антикварных часов, но неофициально Зверев промышлял куда более сомнительными делами.

– Посмотрите на список его клиентов за последний год, – Самойлов разложил на столе распечатки. – Половина имен фигурирует в оперативных сводках как подозреваемые в торговле краденым антиквариатом.

Королева изучала документы, найденные в сейфе мастера:

– А вот тут совсем интересно. Смотрите – справки о происхождении часов, экспертные заключения, сертификаты подлинности. Все документы оформлены безупречно, но даты вызывают вопросы.

– Что не так с датами?

– Они слишком свежие для предметов столетней давности. Например, экспертиза часов Павла Буре девятнадцатого века датирована прошлым месяцем. Либо это повторная экспертиза, либо…

– Либо документы поддельные, – закончил Самойлов. – Значит, Зверев не просто реставрировал краденые часы, но и обеспечивал их поддельными документами для последующей продажи.

В это время зазвонил телефон. Звонил оперативник, проверявший причастность Игоря Белова к гибели часовщика.

– Павел Викторович, мы нашли Белова, – сообщил он. – Но есть проблема – он находится в больнице уже две недели с тяжелым переломом ноги. Алиби железобетонное, десятки свидетелей.

– Понятно, – разочарованно ответил руководитель группы. – Значит, Белов не убийца, но его отпечатки на часах говорят о том, что он к ним прикасался. Нужно с ним поговорить.

Через час Самойлов и Королева были уже в палате городской больницы, где лежал Игорь Белов. Мужчина сорока пяти лет с умным, хитрым лицом и настороженными глазами.

– Не знаю никакого Зверева, – сразу же заявил он, увидев удостоверения. – И часы никакие не трогал.

– Игорь Викторович, не стоит играть с нами в кошки-мышки, – спокойно сказал Самойлов. – Ваши отпечатки на часах – это факт. А Зверев мертв. Так что лучше рассказывать правду.

Белов помолчал, оценивая ситуацию, потом тяжело вздохнул:

– Ладно, расскажу. Но я тут ни при чем! Эти часы я украл три недели назад из частной коллекции. Заказчик сказал, что нужны именно золотые часы Павла Буре для какой-то особой работы.

– Кто был заказчиком?

– Не знаю имени. Мужчина средних лет, хорошо одет, говорит грамотно. Встречались в кафе на Тверской, он показал фотографии часов, которые нужно украсть, и назвал адрес.

– Сколько заплатил?

– Сто тысяч рублей. За такие деньги я готов был украсть все что угодно.

Королева показала Белову фотографию часов, изъятых у Зверева:

– Это те самые часы?

– Да, точно они. Я их сразу узнал по гравировке на крышке.

– И что дальше?

– А дальше заказчик сказал, что часы нужно отнести к Звереву на Арбат. Мол, тот их "подготовит" и оформит документы. Я принес их в мастерскую, отдал старику и ушел. Больше их не видел.

– Опишите заказчика подробнее.

– Лет сорок пять, среднего роста, волосы темные с сединой. Дорогой костюм, хорошие часы на руке. Говорил с легким акцентом, возможно, не москвич.

– И больше с ним не встречались?

– Нет. Он сказал, что если все пройдет гладко, возможны и другие заказы. Но через неделю я попал в аварию, сломал ногу, и тут вы появились.

Покинув больницу, сотрудники ЦКР обсуждали полученную информацию.

– Картина проясняется, – размышлял вслух Самойлов. – Некий неизвестный заказывает кражу конкретных часов, приносит их Звереву для изготовления поддельных документов. Но в часы заранее встроен механизм с ядом.

– Получается, убийца планировал смерть Зверева еще на стадии кражи, – добавила Королева. – Он знал, что мастер будет внимательно изучать механизм, и рассчитал момент срабатывания ловушки.

– Но зачем убивать Зверева? Он же выполнял заказ.

– Возможно, мастер знал что-то такое, что могло навредить заказчику. Или заказчик решил избавиться от свидетеля своих преступлений.

Вернувшись в ЦКР, они обнаружили Макарова за компьютером, изучающего базы данных краж антиквариата.

– Павел Викторович, я нашел информацию о тех часах, – сообщил он. – Они были украдены из частной коллекции Олега Константиновича Романова три недели назад. Коллекционер подавал заявление в полицию, но дело особого развития не получило.

– Нужно с ним поговорить, – решил Самойлов. – Возможно, он знает, кто мог заказать кражу именно этих часов.

Олег Романов жил в элитном районе Москвы, в особняке, больше похожем на музей. Мужчина шестидесяти лет, седовласый и благородный, встретил гостей в кабинете, стены которого были увешаны старинными часами всех видов и эпох.

– Эти часы были жемчужиной моей коллекции, – с грустью рассказывал он. – Подлинные Павел Буре, изготовлены в 1887 году для великого князя. У меня есть все документы, подтверждающие их происхождение.

– Кто знал о существовании этих часов в вашей коллекции? – поинтересовался Самойлов.

– Круг знакомых невелик – коллекционеры, антиквары, эксперты. Мы регулярно встречаемся, обсуждаем новые приобретения, делимся опытом.

– Назовите имена.

Романов задумался:

– Семен Крутов – он тоже собирает часы. Марина Орехова – владелица антикварного салона. Виктор Синицын – часовщик, специализируется на реставрации. И еще несколько человек, но они вряд ли…

– А с Анатолием Зверевым вы были знакомы?

– Конечно! Он неоднократно реставрировал мои часы. Очень хороший мастер был, жаль, что связался с темными делами.

– Что вы знаете о его темных делах?

– Ходили слухи, что он не только реставрирует часы, но и изготовляет поддельные документы на краденые. Несколько коллекционеров подозревали его в сотрудничестве с ворами.

Королева показала Романову фотографии людей из криминальной базы данных:

– Узнаете кого-нибудь из этих людей?

Коллекционер внимательно изучал снимки и вдруг остановился на одном из них:

– Этот человек был у меня месяц назад. Представился экспертом по антикварным часам, интересовался моей коллекцией. Я даже разрешил ему осмотреть некоторые экземпляры.

– Как его звали?

– Назвался Андреем Петровичем Кузнецовым. Сказал, что пишет книгу о русских часовщиках девятнадцатого века.

Самойлов и Королева переглянулись. Фотография, на которую указал Романов, принадлежала Андрею Кузнецову – профессиональному мошеннику, специализирующемуся на кражах предметов искусства.

– Олег Константинович, а когда именно был этот визит? – уточнила Королева.

– Примерно за неделю до кражи. Он очень интересовался именно теми часами, которые потом украли. Расспрашивал об их истории, происхождении, особенностях механизма.

Выходя из особняка Романова, сотрудники ЦКР уже имели четкое представление о том, кто организовал преступление.

– Андрей Кузнецов изучает коллекцию, выбирает подходящие часы, заказывает их кражу через Белова, – рассуждала Королева. – Потом приносит часы Звереву под видом заказа на изготовление поддельных документов. Но в механизм заранее встроена ловушка с ядом.

– Остается вопрос – зачем убивать Зверева? – размышлял Самойлов. – И почему именно таким изощренным способом?

– Возможно, у них был личный конфликт. Или Зверев догадался о планах Кузнецова и мог его выдать.

К вечеру оперативники установили местонахождение Андрея Кузнецова. Мошенник снимал квартиру в центре Москвы под чужим именем, но его вычислили по камерам видеонаблюдения.

– Завтра берем его, – решил Самойлов. – Но нужно подготовиться основательно. Человек опытный, просто так не сдастся.

– А что, если он тоже жертва? – предположил Макаров. – Вдруг кто-то использовал его втемную, а настоящий убийца остался в тени?

– Все возможно, – согласился руководитель группы. – Поэтому будем действовать осторожно и собирать максимум информации.

Вечером, анализируя собранные данные, сотрудники ЦКР понимали, что дело становится все более запутанным. Слишком много совпадений, слишком сложная схема для обычного убийства из корыстных побуждений.

– Знаете, что меня беспокоит? – сказала Королева, изучая фотографии часового механизма. – Для изготовления такой ловушки нужны очень специфические знания. Не только в области химии, но и часового дела.

– Вы думаете, у Кузнецова был сообщник? – поинтересовался Волков.

– Или он сам не тот, за кого себя выдает. Возможно, у нашего мошенника есть техническое образование, которое мы пока не знаем.

– Завтра выясним, – пообещал Самойлов. – А пока всем отдыхать. Впереди еще много работы.

Покидая здание ЦКР, сотрудники не подозревали, что самые главные открытия еще впереди. И что дело об убийстве часовщика затронет интересы очень влиятельных людей, готовых на все ради сохранения своих тайн.

А тем временем где-то в Москве неизвестный убийца уже планировал следующий ход в своей смертельной игре.

Глава 3: Потерянное время

Утро в Центре криминалистических расследований началось с неожиданности. Денис Макаров, обычно погруженный в технические анализы, стоял у доски с распечатками документов и что-то лихорадочно записывал.

– Павел Викторович, у меня есть интересная информация о нашем часовщике, – сообщил он, когда Самойлов вошел в кабинет. – Я проанализировал его компьютер и обнаружил целую систему.

– Какую систему?

– Зверев не просто реставрировал краденые часы – он создал целую фабрику по производству поддельных документов. Смотрите.

Макаров вывел на экран несколько файлов с компьютера покойного мастера.

– Здесь шаблоны экспертных заключений, справок о происхождении антикварных предметов, сертификатов подлинности. Все оформлено профессионально, с печатями несуществующих организаций.

Анна Королева подошла ближе и внимательно изучила документы:

– Действительно впечатляет. Он имитировал заключения Государственного Эрмитажа, Музея прикладного искусства, даже международных аукционных домов. Качество подделки очень высокое.

– А вот самое интересное, – продолжал Макаров, открывая другую папку. – База данных клиентов. Здесь более двухсот записей за последние пять лет.

Самойлов присвистнул, просматривая список:

– Половина этих людей фигурирует в оперативных сводках по кражам антиквариата. Значит, мастерская Зверева была центром целой сети.

В это время в кабинет вошел Михаил Волков с результатами дополнительных исследований.

– Коллеги, я закончил анализ содержимого желудка жертвы, – доложил он. – Зверев ужинал дома, потом пил чай в мастерской. Никаких признаков того, что яд попал через пищеварительную систему, нет. Отравление произошло исключительно через дыхательные пути.

– Значит, наша версия с капсулой в часах подтверждается, – констатировала Королева. – Но остается вопрос – зачем убивать Зверева именно сейчас?

– Возможно, ответ в его клиентской базе, – предположил Самойлов. – Нужно проверить всех, кто обращался к нему в последние месяцы.

Следующие несколько часов команда ЦКР потратила на анализ записей Зверева. Оказалось, что мастер вел подробную документацию всех своих сделок, включая незаконные. В зашифрованных файлах хранились копии всех поддельных документов, фотографии предметов и контактные данные заказчиков.

– Смотрите сюда, – обратила внимание Королева на одну из записей. – Семен Игоревич Крутов, известный коллекционер часов. За последний год он оформил через Зверева документы на двенадцать антикварных предметов.

– Я знаю этого Крутова, – сказал Самойлов. – Он несколько раз привлекался к ответственности за торговлю предметами сомнительного происхождения, но доказать ничего не удавалось.

– А здесь еще интереснее, – Макаров указал на другую запись. – Марина Валентиновна Орехова, владелица антикварного салона "Времена". У нее оформлено восемнадцать экспертиз за полтора года.

– Нужно с ними поговорить, – решил руководитель группы. – Начнем с Крутова.

Семен Крутов жил в элитном районе Москвы, в квартире, больше напоминавшей музей. Стены были увешаны старинными часами различных эпох – от барочных напольных до изящных каминных механизмов рококо.

Мужчина лет пятидесяти пяти, полный и благообразный, встретил сотрудников ЦКР настороженно.

– Какое отношение я могу иметь к смерти Зверева? – сразу спросил он, узнав цель визита.

– Вы были его постоянным клиентом, – ответил Самойлов. – Оформляли через него документы на антикварные часы.

– И что в этом преступного? Я коллекционер, покупаю предметы на аукционах, у частных лиц. Естественно, нужны экспертизы и сертификаты.

Королева показала ему распечатки из компьютера Зверева:

– Но многие из этих предметов фигурируют в сводках краж. Например, вот эти каминные часы работы Буля были украдены из частной коллекции в Санкт-Петербурге два года назад.

Крутов побледнел:

– Я не знал! Я покупал их у антиквара, он заверил, что все законно!

– У какого антиквара?

– У… у одного человека. Мы встречались в кафе, он предлагал интересные экземпляры по разумным ценам.

– Имя, адрес?

– Не помню точно. Андрей, кажется. Фамилию не называл.

Еще одно подтверждение причастности Андрея Кузнецова к схеме. Но чем больше сотрудники ЦКР узнавали о сети, тем запутаннее становилось дело.

– Семен Игоревич, а когда вы в последний раз видели Зверева? – спросила Королева.

– Недели три назад. Принес ему на экспертизу карманные часы французской работы восемнадцатого века. Очень красивые, с эмалевыми вставками.

– И что сказал мастер?

– Что это подделка современная, не старше десяти лет. Я был разочарован, потратил на них приличную сумму.

– Кто вам их продал?

– Тот же Андрей. После этого я решил больше с ним дела не иметь.

Покидая квартиру Крутова, сотрудники ЦКР понимали, что нашли еще одну нить в запутанном клубке. Кузнецов не только крал антикварные предметы, но и торговал подделками, выдавая их за подлинники.

Следующей была Марина Орехова. Ее салон "Времена" располагался в историческом центре Москвы, в старинном особняке. Внутри царила атмосфера прошлых веков – антикварная мебель, картины в золоченых рамах, витрины с драгоценностями и часами.

Орехова оказалась элегантной женщиной лет сорока пяти с внимательными карими глазами и холодной улыбкой.

– Анатолий Семенович был хорошим мастером, – сказала она, узнав о цели визита. – Жаль, что с ним случилась такая беда.

– Вы часто к нему обращались за экспертизами, – отметил Самойлов.

– Конечно. В антикварном бизнесе без экспертного заключения не обойтись. Покупатели требуют гарантий подлинности.

– А все ли предметы, которые вы продавали, имели законное происхождение?

Орехова напряглась:

– Что вы хотите этим сказать?

– В компьютере Зверева мы нашли информацию о том, что он оформлял поддельные документы на краденые вещи. Ваше имя фигурирует в этих записях.

– Это клевета! Я всегда работала только с легальными предметами!

Королева достала из папки фотографии:

– Узнаете эти часы? Они были украдены из музея в Праге три года назад. А вот экспертиза Зверева, подтверждающая их законное происхождение.

Женщина долго молчала, потом тяжело вздохнула:

– Хорошо, скажу правду. Да, некоторые предметы имели… сомнительное прошлое. Но я не знала точно, что они краденые! Мне их предлагали как предметы из частных коллекций.

– Кто предлагал?

– Разные люди. Но чаще всего один человек – Андрей. Он приносил очень качественные вещи по хорошим ценам.

– Опишите его подробнее.

– Мужчина средних лет, хорошо одевается, говорит грамотно. Разбирается в антиквариате. Сказал, что работает с наследниками старых дворянских семей, которые продают фамильные ценности.

– И вы ему поверили?

– Хотела поверить. Цены были очень привлекательные, а документы Зверев оформлял безупречно. Покупатели были довольны, бизнес процветал.

– Марина Валентиновна, а недавно к вам не обращался этот Андрей?

– Обращался, недели две назад. Предлагал золотые карманные часы работы Павла Буре. Очень дорогие, сказал, что это семейная реликвия одного эмигранта.

– И что вы ответили?

– Отказалась. После нескольких неприятных случаев решила быть осторожнее. К тому же мне показалось, что он нервничает, торопится.

Эта информация заинтересовала сотрудников ЦКР. Возможно, именно отказ Ореховой заставил Кузнецова обратиться к Звереву напрямую.

Вечером команда собралась в кабинете для подведения итогов дня.

– Итак, что мы имеем, – начал Самойлов. – Зверев был центром целой сети по легализации краденого антиквариата. Он изготовлял поддельные документы, а Кузнецов поставлял краденые предметы.

– Но что-то пошло не так, – добавила Королева. – Кузнецов решил избавиться от мастера. Вопрос – почему именно сейчас?

– Может быть, Зверев потребовал больше денег за свои услуги? – предположил Макаров. – Или угрожал разоблачением?

– А может, дело не в деньгах, – задумчиво проговорил Волков. – Что если мотив убийства связан не с текущими делами, а с прошлым?

– Что вы имеете в виду?

– Подумайте логически. Кузнецов мог просто перестать работать с Зверевым и найти другого мастера. Зачем убивать? Это привлекает внимание правоохранительных органов, разрушает всю схему.

– Значит, у него была личная причина ненавидеть Зверева, – согласился Самойлов. – Нужно копать глубже в прошлое обеих сторон.

На следующий день Елена Орлова принесла результаты проверки биографических данных.

– Андрей Викторович Кузнецов, сорок три года, – докладывала она. – Образование техническое, работал на часовом заводе в Угличе. Потом переехал в Москву, некоторое время работал реставратором в частных мастерских.

– Интересно, – отметила Королева. – Значит, у него есть профессиональные знания в области часового дела?

– Именно. А вот еще более интересный факт – с 2018 по 2020 год он проходил стажировку в мастерской Анатолия Зверева.

Эта информация заставила всех присутствующих переглянуться.

– Получается, Кузнецов был учеником Зверева? – уточнил Самойлов.

– Да. И судя по записям в трудовой книжке, уволился по собственному желанию. Никаких конфликтов официально зафиксировано не было.

– Но что-то между ними произошло, – размышлял вслух руководитель группы. – Иначе, зачем бывшему ученику убивать учителя?

Макаров поднял руку:

– У меня есть идея. Что если мы проверим, не было ли в то время каких-то крупных краж часов, которые могли оказаться в мастерской Зверева?

– Хорошая мысль. Проверяй базы данных за 2018-2020 годы.

Через час Макаров нашел то, что искал:

– Павел Викторович, смотрите! В мае 2019 года из частной коллекции Владимира Алексеевича Соколова были украдены пятнадцать антикварных часов, включая уникальные экземпляры работы Павла Буре и Авраама-Луи Бреге.

– И что с этой кражей?

– Дело так и не раскрыли. Но интересная деталь – Соколов утверждал, что кража была совершена кем-то из людей, имеющих доступ к его дому. Круг подозреваемых был очень узкий.

– Кто входил в этот круг?

– Домработница, водитель, охранник и… мастер-часовщик, который регулярно обслуживал коллекцию.

– Как звали этого мастера?

– Анатолий Семенович Зверев.

Все части головоломки начинали складываться в единую картину. Зверев имел доступ к коллекции Соколова и мог организовать кражу. Кузнецов в то время работал у него стажером и мог быть сообщником или свидетелем преступления.

– Нужно узнать больше о Владимире Соколове, – решил Самойлов. – Возможно, его смерть как-то связана с убийством Зверева.

Проверка показала, что Владимир Алексеевич Соколов скончался в декабре 2020 года от сердечного приступа. Коллекционер часов, семидесяти двух лет, вдовец, детей не имел. После его смерти имущество должно было перейти к дальним родственникам.

– Странно, – заметила Королева. – Если Зверев украл его коллекцию, то зачем ждать два года, чтобы его убить?

– Может быть, Кузнецов узнал что-то новое? – предположил Волков. – Или произошло что-то еще, что заставило его действовать?

В это время зазвонил телефон. Звонил оперативник, проверявший родственников покойного коллекционера.

– Павел Викторович, у меня интересная информация о Соколове, – сообщил он. – Оказывается, у него все-таки был наследник – приемный сын Алексей. Но они поссорились много лет назад, и старик лишил его наследства.

– А где сейчас этот Алексей?

– Живет в Москве, работает… часовщиком-реставратором.

У Самойлова екнуло сердце:

– Как его фамилия?

– Кузнецов. Алексей Владимирович Кузнецов.

Все встало на свои места. Андрей Кузнецов оказался Алексеем, приемным сыном ограбленного коллекционера. Он знал, что Зверев украл часы его отца, и долго планировал месть.

– Выезжаем немедленно, – скомандовал Самойлов. – Нужно задержать Кузнецова, пока он не скрылся.

Но когда оперативники прибыли по адресу, указанному в документах, квартира оказалась пустой. Соседи сообщили, что жилец съехал три дня назад, не оставив никаких координат.

– Поздно, – констатировал Самойлов. – Он почувствовал, что мы выходим на его след.

– Но мы знаем, кто он такой, – утешила его Королева. – Рано или поздно мы его найдем.

Вечером команда ЦКР анализировала собранные данные. Картина преступления становилась все более ясной, но главный вопрос оставался без ответа – где сейчас убийца и как его найти?

– У нас есть его фотографии, отпечатки пальцев, данные о профессиональных навыках, – перечислял Макаров. – Объявим в розыск, проверим вокзалы, аэропорты.

– Не думаю, что он уехал из Москвы, – возразил Самойлов. – Кузнецов слишком умен для простого бегства. У него есть план, и он его реализует.

– Но какой план может быть у человека, который уже совершил убийство? – не понимал Волков.

– Возможно, Зверев был не единственной целью, – мрачно предположила Королева. – Что если он планирует отомстить всем, кто был причастен к краже коллекции его отца?

Эта мысль заставила всех задуматься. Если версия верна, то в опасности могут находиться и другие люди, связанные с той давней кражей.

– Завтра начинаем поиски Кузнецова, – решил Самойлов. – И одновременно устанавливаем всех, кто мог быть причастен к краже коллекции Соколова. Возможно, предотвратим новое преступление.

Покидая здание ЦКР, сотрудники понимали, что дело принимает неожиданный оборот. Простое убийство из корыстных побуждений превращалось в историю о сыновней мести, растянувшейся на годы.

А где-то в ночной Москве бывший ученик часовщика готовился к следующему шагу в своем плане возмездия.

Глава 4: Стрелки судьбы

Лаборатория ЦКР работала круглосуточно. Эксперт-механик Татьяна Борисовна Климова склонилась над микроскопом, изучая каждый винтик часового механизма, в котором была спрятана смертельная ловушка. Рядом с ней стояла Анна Королева, делая заметки в блокноте.

– Анна Сергеевна, посмотрите на эту работу, – сказала Климова, отодвигаясь от микроскопа. – Кто бы ни создавал этот механизм, обладает феноменальными знаниями часового дела.

Королева заглянула в окуляр и увидела тончайшую стеклянную капсулу, встроенную в сложную систему шестеренок и пружин.

– Что особенного в этой конструкции?

– Смотрите, – Климова указала на схему часового механизма, которую она нарисовала. – Капсула с ядом установлена так, что разрушается не от простой вибрации или встряски. Нужно знать точную частоту колебаний именно этого типа механизма Павла Буре.

– То есть убийца рассчитал все заранее?

– Именно. Когда Зверев начал разбирать часы, он неизбежно должен был активировать резонанс определенной частоты. Капсула лопнула в строго рассчитанный момент, когда мастер наклонился над механизмом.

В этот момент в лабораторию вошел Павел Самойлов с папкой новых материалов дела.

– Какие новости от наших техников? – спросил он.

– Плохие новости для убийцы, хорошие для нас, – ответила Королева. – Татьяна Борисовна установила, что создатель ловушки обладает очень специфическими знаниями.

Климова показала руководителю группы увеличенные фотографии внутренностей часов:

– Павел Викторович, для изготовления такого устройства нужно знать не только общие принципы часового дела, но и особенности конкретных механизмов девятнадцатого века. Плюс понимание резонансных частот и навыки тонкой инженерной работы.

– Сколько человек в Москве могут обладать такими знаниями?

– Не более десяти. Это узкие специалисты – реставраторы антикварных часов, музейные эксперты, коллекционеры с техническим образованием.

– А среди учеников Зверева были такие?

– Вот тут самое интересное, – Климова достала еще одну папку с документами. – Я связалась с часовым заводом в Угличе, где работал Кузнецов. Оказалось, что он был не простым рабочим, а ведущим инженером-конструктором. Занимался разработкой механизмов для реплик старинных часов.

Самойлов задумчиво кивнул:

– Значит, у него были и знания, и мотив. Остается найти его местонахождение.

В это время в лабораторию ворвался Денис Макаров с ноутбуком в руках:

– Павел Викторович, у меня есть информация о Кузнецове! Я проанализировал камеры видеонаблюдения возле мастерской Зверева за последние две недели.

На экране ноутбука появилось черно-белое изображение с камеры, установленной напротив мастерской.

– Смотрите, – Макаров указал на фигуру мужчины в темном пальто. – Вот он, 18 ноября, за три дня до убийства. Стоит возле витрины, изучает часы работы мастерской.

– А вот он же, – на экране появился другой кадр, – 20 ноября, за день до преступления. Видите, он несет футляр, похожий на тот, в котором принес часы.

– Отличная работа, Денис, – похвалил Самойлов. – А удалось проследить, куда он пошел после мастерской?

– Частично. Камера на соседней улице зафиксировала, как он садится в темную машину. Номер не виден, но марку определить можно – BMW X5, черного цвета.

Королева подняла голову от своих записей:

– Павел Викторович, а что мы знаем о семье покойного коллекционера Соколова? Может быть, там есть зацепки?

– Проверяем, – кивнул руководитель. – Елена Васильевна должна принести досье на всех родственников.

Как по заказу, в лабораторию вошла Елена Орлова с толстой папкой документов.

– Вот полная информация о Владимире Алексеевиче Соколове и его семье, – доложила она. – Очень интересные подробности.

Орлова разложила на столе фотографии и документы:

– Владимир Соколов, семьдесят два года, вдовец. Жена умерла в 2010 году от рака. Детей родных не было, но в 1995 году супруги удочерили десятилетнего мальчика из детского дома – Алексея.

– Это наш Кузнецов?

– Да, он самый. Но вот что интересно – в 2015 году между отцом и приемным сыном произошла серьезная ссора. Соколов лишил Алексея права наследования и выгнал из дома.

– Из-за чего поссорились?

– По словам соседей, Алексей требовал денег на открытие собственного бизнеса. Хотел заняться торговлей антикварными часами. Отец отказался, сказав, что сын недостаточно ответственен для такого дела.

Самойлов нахмурился:

– Получается, Алексей остался без наследства, а потом узнал, что коллекцию отца украл Зверев?

– Именно так. И вот самая важная деталь, – Орлова показала копию завещания. – По завещанию Соколова, составленному в 2016 году, все имущество должно было перейти к Фонду содействия развития часового искусства.

– А что с коллекцией после смерти Соколова?

– Вот тут начинается самое темное место в деле. Формально коллекция должна была отойти к фонду, но представитель фонда – некий Евгений Петрович Ларин – заявил, что большая часть ценных экземпляров была украдена еще при жизни коллекционера.

Королева подняла бровь:

– И кто занимался этим заявлением?

– Экспертизу проводил… Анатолий Зверев. Он подтвердил, что действительно пропало пятнадцать наиболее ценных экземпляров, включая те самые часы Павла Буре.

– Круг замкнулся, – констатировал Самойлов. – Зверев украл коллекцию, потом сам же составил экспертное заключение о краже, а награбленное продавал через свою сеть.

– А Алексей Кузнецов узнал об этом и решил отомстить, – добавил Макаров.

– Но откуда он узнал? – задалась вопросом Королева.

Орлова полистала свои документы:

– У меня есть версия. Смотрите – в 2020 году, через полгода после смерти Соколова, Алексей обращался в суд с иском о восстановлении права наследования. Он утверждал, что примирился с отцом незадолго до его смерти.

– И что решил суд?

– Иск отклонили. Но в ходе разбирательства Алексей получил доступ к документам фонда, в том числе к экспертизе Зверева. Вот тогда он, видимо, и понял, кто на самом деле украл коллекцию отца.

Самойлов встал и начал ходить по лаборатории:

– Значит, с 2020 года Алексей знал правду и планировал месть. Четыре года подготовки – вполне достаточно, чтобы разработать такую изощренную схему убийства.

– Но зачем такие сложности? – не понял Макаров. – Мог бы просто застрелить или отравить обычным способом.

– Символизм, – ответила Климова. – Часовщика убили часами. Это не просто месть – это послание. Кузнецов хотел, чтобы Зверев понял, за что умирает.

В этот момент зазвонил телефон Самойлова. Звонил оперативник, проверявший регистрацию автомобилей BMW X5 на имя Кузнецова.

– Павел Викторович, машины на это имя не зарегистрировано, – доложил сотрудник. – Но есть интересная информация. BMW X5 черного цвета зарегистрирован на фирму "Антикварное время", директор – Евгений Петрович Ларин.

– Тот самый, который представлял фонд наследования?

– Да, он самый. И вот что интересно – согласно данным налоговой, в фирме работает консультант по часам, некто А.В. Кузнецов.

Самойлов усмехнулся:

– Вот и нашелся наш беглец. Он не скрывается – работает под собственным именем в фирме своего сообщника.

– Сообщника? – переспросила Королева.

– Конечно. Ларин помогал Звереву легализовать краденую коллекцию через подставной фонд. А потом взял Кузнецова в сообщники для мести бывшему партнеру.

– Или Кузнецов шантажировал Ларина, – предположила Орлова. – Угрожал разоблачить схему с фондом.

– В любом случае, нужно их брать, – решил Самойлов. – Денис, пробей адреса фирмы и Ларина. Анна, готовь ордера на обыск и арест. Елена, свяжись с оперативниками – нужна группа захвата.

Через час команда ЦКР была готова к операции. Фирма "Антикварное время" располагалась в бизнес-центре на Садовом кольце, а сам Ларин жил в элитном районе на Рублевке.

– Начинаем одновременно, – скомандовал Самойлов по рации. – Первая группа – офис, вторая – квартира Ларина. Кузнецова берем живым, он нам нужен для дачи показаний.

Офис фирмы оказался небольшим, всего два кабинета и приемная. Секретарша в растерянности показала на дверь директора:

– Евгений Петрович на месте, а вот Алексей Владимирович не приходил уже три дня.

Ларин оказался мужчиной лет пятидесяти, полным и нервозным. Увидев удостоверения ЦКР, он сразу же побледнел.

– Я ничего не знаю о смерти Зверева! – выпалил он раньше, чем его о чем-то спросили.

– А мы пока и не спрашивали, – спокойно ответил Самойлов. – Но раз вы сами заговорили об этом, расскажите, что знаете.

– Алексей пришел ко мне месяц назад, – начал Ларин, понимая, что попался. – Сказал, что знает о том, как мы со Зверевым оформили кражу коллекции Соколова. Требовал денег за молчание.

– И вы заплатили?

– Сначала да. Дал ему пятьсот тысяч. Но он хотел больше, угрожал всех сдать.

– И что вы решили?

– Я… я думал, что он просто хочет припугнуть Зверева. Не знал, что планирует убийство!

– Где сейчас Кузнецов?

– Не знаю! Клянусь, не знаю! Он исчез три дня назад, после того как узнал, что вы его ищете.

Тем временем группа, работавшая на квартире Ларина, обнаружила там целый архив документов, связанных с незаконными операциями с антикварными часами. Среди них были копии поддельных экспертиз Зверева, финансовые документы фонда и переписка с покупателями краденых часов.

– Павел Викторович, – доложил оперативник по рации, – в квартире Ларина найден тайник с документами. Там есть переписка Кузнецова, где он подробно описывает план мести Звереву.

– Что именно он писал?

– Цитирую:

"Старый жулик должен умереть от того, что любил больше всего – от часов. Я сделаю так, чтобы время остановилось для него навсегда."

Самойлов мрачно покачал головой:

– Значит, все было спланировано до мелочей. Но где он сейчас?

Ответ пришел неожиданно. Дежурный ЦКР сообщил, что на пульт поступил звонок от самого Кузнецова.

– Он просит о встрече, – передал дежурный. – Говорит, что готов сдаться, но хочет сначала рассказать всю правду.

– Где встреча?

– В мастерской Зверева, через час.

Самойлов задумался. Это могла быть ловушка, но могло быть и искреннее желание покончить с этой историей.

– Берем его, – решил он. – Но осторожно. Человек, способный на такое изощренное убийство, может приготовить еще сюрпризы.

Через час возле мастерской Зверева собралась целая оперативная группа. Снайперы заняли позиции в окрестных домах, саперы проверили помещение на предмет взрывчатки.

Алексей Кузнецов пришел точно в назначенное время. Мужчина сорока трех лет, высокий и худощавый, с умными глазами и усталым лицом. В руках у него был старый чемоданчик.

– Я безоружен, – сказал он, поднимая руки. – И готов рассказать все.

Его обыскали, убедились в безопасности и проводили в мастерскую, где ровно неделю назад нашли тело Анатолия Зверева.

– Алексей Владимирович, вы обвиняются в убийстве, – официально объявил Самойлов. – Имеете право хранить молчание…

– Я не буду молчать, – прервал его Кузнецов. – Я ждал этого момента четыре года. Хочу, чтобы все знали правду о том, что сделал этот мерзавец.

Он открыл чемоданчик и достал оттуда фотографии старинных часов.

– Это коллекция моего отца. Владимир Алексеевич собирал ее всю жизнь. Каждый экземпляр был для него как живое существо. Он учил меня понимать красоту механизмов, чувствовать душу старинных мастеров.

– И что случилось потом?

– Зверев украл все самое ценное. Пятнадцать шедевров часового искусства. А потом еще и составил фальшивую экспертизу, чтобы скрыть следы.

– Как вы узнали об этом?

– Случайно. Во время судебного процесса о наследстве получил доступ к документам. Увидел, что экспертизу кражи делал тот самый мастер, который регулярно обслуживал коллекцию отца.

Кузнецов замолчал, глядя на место, где стоял рабочий стол Зверева.

– Знаете, что меня больше всего возмутило? Не то, что он украл часы. А то, как цинично он это обставил. Сначала войти в доверие, потом ограбить, а потом еще и выдать себя за эксперта, расследующего собственное преступление.

– И вы решили отомстить?

– Я решил восстановить справедливость. Четыре года изучал его схемы, выходил на его сообщников, собирал доказательства.

– Зачем тогда убивать? Могли просто сдать его в полицию.

Кузнецов горько усмехнулся:

– С какими доказательствами? Он уже продал часы, документы уничтожил, следы замел. А у меня что – только слова?

– Но убийство не решило проблему.

– Зато восстановило справедливость. Человек, который жил обманом, умер от собственного обмана. Он думал, что получил заказ на реставрацию ценных часов, а получил смертный приговор.

Самойлов покачал головой:

– Алексей Владимирович, я понимаю вашу боль. Но закон не дает права на самосуд.

– Закон? – Кузнецов рассмеялся. – Тот же закон, который позволил этому жулику четыре года торговать краденым?

На этом допрос закончился. Кузнецова арестовали и отправили в СИЗО. Предварительное следствие было фактически завершено – преступник сознался, мотив установлен, доказательства собраны.

Но для сотрудников ЦКР это дело оставило горький привкус. Слишком много человеческих трагедий, слишком много сломанных судеб ради наживы.

– Знаете, что меня удивляет? – сказала Королева, когда они возвращались в ЦКР. – Кузнецов мог просто убить Зверева и скрыться. Но он выбрал такой сложный способ.

– Это был не просто способ убийства, – ответил Самойлов. – Это было произведение искусства. Темного, жестокого, но искусства. Человек хотел, чтобы его месть была идеальной, как часовой механизм.

– И что теперь с коллекцией Соколова?

– Попытаемся отследить проданные часы, вернуть их законным наследникам. Хотя многие наверняка уже осели в частных коллекциях за границей.

Вечером команда ЦКР подводила итоги расследования. Дело "Золотые часы" было раскрыто, но оставалось чувство незавершенности.

– Все-таки жаль Кузнецова, – заметил Макаров. – Талантливый инженер, мог бы принести много пользы.

– Месть – плохой советчик, – философски заметил Волков. – Она разрушает не только врагов, но и тех, кто ей служит.

А где-то в СИЗО, Алексей Кузнецов сидел в камере и смотрел на старые механические часы на стене. Стрелки медленно двигались по кругу, отсчитывая время до суда, который должен был определить его судьбу.

Но для него время остановилось в тот момент, когда он узнал правду о смерти приемного отца. Все остальное было лишь исполнением приговора, который он вынес Звереву четыре года назад.

Стрелки судьбы указывали только в одном направлении – к неизбежной расплате за содеянное.

Глава 5: Последний час

Спустя три месяца после ареста Алексея Кузнецова команда ЦКР собралась в кабинете Павла Самойлова, чтобы подвести итоги одного из самых сложных дел в их практике. На столе лежали папки с окончательными экспертными заключениями, фотографиями вещественных доказательств и протоколами допросов.

– Итак, коллеги, – начал Самойлов, открывая очередное совещание, – дело "Золотые часы" официально закрыто. Алексей Владимирович Кузнецов приговорен к пятнадцати годам лишения свободы за убийство Анатолия Зверева. Но хочется еще раз разобрать все детали этого дела.

Анна Королева достала из папки схему часового механизма, в котором была спрятана ловушка с ядом:

– Техническая сторона преступления до сих пор поражает своей изощренностью. Кузнецов потратил годы на создание идеального орудия убийства. Он изучил не только особенности конкретной модели часов Павла Буре, но и привычки самого Зверева при работе с антикварными механизмами.

Денис Макаров кивнул:

– По показаниям обвиняемого, он несколько месяцев наблюдал за мастерской, изучал распорядок дня Зверева, его методы работы. Кузнецов знал, что при исследовании сложного механизма мастер обязательно наклонится близко к часам и будет работать без защитной маски.

– А сам яд? – поинтересовался Михаил Волков.

– Рицин он изготовил самостоятельно из касторовых бобов, – ответила Королева. – Для человека с техническим образованием это не представляло особой сложности. Все необходимые сведения есть в открытых источниках.

Самойлов задумчиво перелистывал протокол последнего допроса Кузнецова:

– Знаете, что меня больше всего поразило в этом деле? Не техническая сторона, а психологическая. Этот человек четыре года жил только мыслью о мести. Он не создал семью, не строил карьеру, не радовался жизни. Вся его энергия была направлена на одну цель.

– И что самое печальное, месть не принесла ему удовлетворения, – добавил Волков. – Во время последнего допроса он сказал, что чувствует только пустоту.

Елена Орлова подняла голову от документов:

– А что будет с сообщниками? Ларин получил три года условно за соучастие в мошенничестве, Белов отделался штрафом – у него было железное алиби на момент убийства.

– Справедливо, – согласился Самойлов. – Они участвовали в преступной схеме, но к убийству прямого отношения не имели.

В это время в кабинет постучали. Вошла секретарь с конвертом в руках:

– Павел Викторович, вам письмо от заключенного Кузнецова из СИЗО.

Самойлов удивленно принял письмо и вскрыл конверт. Внутри оказался небольшой лист бумаги, исписанный мелким, аккуратным почерком.

– Что он пишет? – с любопытством спросила Королева.

– Довольно неожиданно, – Самойлов прочитал письмо вслух. – "Уважаемые сотрудники ЦКР! Благодарю вас за профессиональную работу. Вы раскрыли не только убийство, но и многолетнюю преступную деятельность Зверева. Хочу сообщить вам важную информацию о местонахождении украденной коллекции моего отца."

Команда переглянулась с интересом.

– Продолжайте, – попросил Макаров.

– "Зверев не успел продать все украденные часы. Девять экземпляров до сих пор хранятся в тайнике в его мастерской. За книжным шкафом есть потайная ниша, закрытая фальш-панелью. Там вы найдете не только часы, но и подлинные документы, подтверждающие их происхождение из коллекции Владимира Алексеевича Соколова."

Воцарилась тишина. Через полчаса команда ЦКР уже была в опечатанной мастерской покойного Зверева с ордером на дополнительный обыск.

Действительно, за массивным книжным шкафом обнаружилась искусно замаскированная ниша. Внутри, в бархатных футлярах, лежали девять антикварных часов различных эпох и стилей. Каждый экземпляр был произведением искусства – от изящных дамских часиков в золотой оправе до массивных карманных хронометров с гравировкой.

– Вот это находка! – восхищенно произнесла Королева, осторожно доставая один из футляров. – Эти часы стоят миллионы рублей.

Макаров фотографировал каждый предмет, а Орлова составляла подробную опись находки. В нише также обнаружились документы – подлинные справки о происхождении часов, экспертные заключения, фотографии коллекции Соколова.

– Теперь понятно, почему Кузнецов решил нам помочь, – размышлял вслух Самойлов. – Это его способ восстановить справедливость. Он не мог вернуть отца, но мог вернуть его коллекцию.

Через неделю представители Фонда содействия развитию часового искусства, которому по завещанию Соколова должна была достаться коллекция, торжественно получили найденные часы. Церемония проходила в здании ЦКР в присутствии прессы и общественности.

Директор фонда, седовласый профессор Михайлов, со слезами на глазах рассматривал вернувшиеся экспонаты:

– Владимир Алексеевич мечтал, чтобы его коллекция служила науке и образованию. Теперь эти уникальные часы займут достойное место в музее, и тысячи людей смогут любоваться шедеврами часового искусства.

– А что будет с Алексеем Кузнецовым? – спросил один из журналистов.

– Закон есть закон, – ответил Самойлов. – Он совершил убийство и должен нести ответственность. Но то, что он помог вернуть украденные культурные ценности, безусловно, будет учтено при определении режима отбывания наказания.

После официальной церемонии команда ЦКР собралась в кафе неподалеку от работы. За чашкой кофе они обсуждали прошедшее дело и размышляли о человеческой природе.

– Знаете, о чем я думаю? – сказала Королева, помешивая сахар в чашке. – Кузнецов мог бы стать отличным экспертом, музейным работником, преподавателем. У него были знания, талант, страсть к часовому делу. Но жажда мести все разрушила.

– Это старая история, – философски заметил Волков. – Месть разрушает не только тех, на кого она направлена, но и тех, кто ее вынашивает. Кузнецов потерял лучшие годы жизни, планируя убийство.

Макаров играл с телефоном, листая новости:

– А вот интересно – после нашего дела в СМИ поднялась волна публикаций о торговле краденым антиквариатом. Несколько крупных аукционных домов объявили о проверке происхождения лотов.

– Это хорошо, – кивнул Самойлов. – Значит, наша работа имеет смысл не только для конкретного дела, но и для общества в целом.

Орлова отпила глоток кофе:

– Павел Викторович, а как вы думаете, сколько еще таких Зверевых работают в антикварном бизнесе?

– Боюсь, немало, – честно ответил руководитель группы. – Где большие деньги и недостаточный контроль, там всегда найдутся нечистые на руку люди. Наша задача – выявлять их и привлекать к ответственности.

Разговор плавно перешел на другие дела, которые ожидали команду ЦКР. Но дело "Золотые часы" надолго останется в памяти каждого участника расследования как пример того, как профессиональные навыки могут быть использованы как во благо, так и во зло.

Спустя месяц Самойлов получил еще одно письмо от Кузнецова, уже из колонии строгого режима, где тот начал отбывать наказание:

"Павел Викторович! Пишу вам из нового места. Здесь есть производственная мастерская, где ремонтируют часы для местных нужд. Начальник разрешил мне работать мастером. Странно, но впервые за много лет я чувствую что-то похожее на удовлетворение от работы. Может быть, отец был бы доволен, что его приемный сын наконец-то нашел правильный путь, хоть и слишком поздно. Еще раз благодарю за справедливое расследование."

Самойлов показал письмо коллегам. Все согласились, что человек, возможно, действительно меняется, хотя цена этих изменений оказалась слишком высокой.

Дело "Золотые часы" было закрыто, но его уроки продолжали жить в работе ЦКР. Каждое новое расследование напоминало о том, что за каждым преступлением стоят живые люди с их страстями, обидами, мечтами и трагедиями.

А в музее часового искусства, открывшемся через полгода, посетители с интересом рассматривали коллекцию Владимира Соколова. Мало кто из них знал драматическую историю этих экспонатов – историю о любви к прекрасному, которая столкнулась с человеческой жадностью и жаждой мести.

На табличке рядом с витриной было написано: "Коллекция В.А. Соколова. Возвращена благодаря работе сотрудников правоохранительных органов." Простые слова, за которыми скрывались месяцы кропотливого расследования, человеческие трагедии и торжество справедливости.

Золотые часы больше не показывали время смерти – теперь они отсчитывали минуты новой жизни, служа образованию и культуре, как мечтал их бывший владелец.

Время, остановившееся в тот роковой вечер в мастерской Анатолия Зверева, снова пошло вперед. Но память о произошедшем осталась как напоминание о том, что справедливость, пусть и с опозданием, обязательно восторжествует.

Стрелки судьбы указывали теперь не на месть и разрушение, а на искупление и надежду. Даже в самых темных историях всегда есть место для света – нужно только уметь его найти и сохранить.

В архиве ЦКР дело "Золотые часы" заняло свое место среди сотен других папок. Но для тех, кто работал над ним, это расследование стало особенным – примером того, как важно не только раскрывать преступления, но и понимать человеческие судьбы, стоящие за ними.

Анатолий Зверев получил по заслугам за свои преступления, хотя и такой ценой. Алексей Кузнецов понес наказание за убийство, но нашел путь к искуплению. А коллекция Владимира Соколова вернулась к людям, чтобы радовать их красотой и напоминать о том, что истинные ценности переживают своих создателей и владельцев.

Время продолжало свой неумолимый ход, отсчитывая секунды, минуты, часы человеческих жизней. И где-то в московской колонии строгого режима бывший инженер-конструктор Алексей Кузнецов чинил простые механические часы, размышляя о том, как по-разному можно прожить отведенное судьбой время – в созидании или разрушении, в любви или ненависти, в прощении или мести.

Последний час его прежней жизни пробил в тот момент, когда он заложил отравленную ловушку в антикварные часы. Но первый час новой жизни начался тогда, когда он помог вернуть украденную коллекцию ее законным наследникам.

Стрелки времени не повернуть назад, но можно изменить направление своего движения в будущее. Это, возможно, и есть главный урок дела "Золотые часы" – урок о том, что никогда не поздно встать на путь искупления, пока еще идут часы человеческой жизни.

Глава 1: Семейный ужин

Ресторан "Золотая вилка" считался одним из самых престижных заведений Москвы. Расположенный в историческом особняке в самом центре города, он привлекал звезд шоу-бизнеса, политиков и состоятельных бизнесменов. Здесь каждая деталь интерьера была продумана до мелочей – от хрустальных люстр до антикварной мебели. Особой гордостью ресторана были столики с безупречно белыми скатертями из натурального ирландского льна.

Именно за одним из таких столиков в четверг вечером сидел Павел Андреевич Гуров, самый влиятельный ресторанный критик столицы. Мужчина пятидесяти трех лет, элегантно одетый в темный костюм от известного дизайнера, внимательно изучал меню. Его еженедельная рубрика в популярном гастрономическом журнале могла, как прославить заведение на всю Москву, так и окончательно похоронить репутацию ресторана.

Официант Дмитрий Козлов, молодой человек двадцати пяти лет, нервно поправлял галстук-бабочку, подходя к столику критика. Весь персонал "Золотой вилки" знал Гурова в лицо, и его визиты всегда становились событием для всего ресторана.

– Добрый вечер, Павел Андреевич, – почтительно поприветствовал официант. – Что будете заказывать сегодня?

– Начнем с бокала вашего лучшего шардоне, – ответил Гуров, не поднимая глаз от меню. – А затем принесите ваше фирменное блюдо. То, которым вы особенно гордитесь.

Официант кивнул и поспешил к барной стойке. Критик всегда заказывал именно так – сначала дегустировал алкогольные напитки, а потом просил принести коронное блюдо заведения. По этому блюду он судил о мастерстве повара и общем уровне ресторана.

Через несколько минут Козлов вернулся с бокалом белого вина и поставил его на безупречную белую скатерть перед Гуровым. Критик взял бокал, понюхал содержимое, сделал небольшой глоток и одобрительно кивнул.

– Неплохо, – произнес он. – Теперь жду основное блюдо.

В течение следующих двадцати минут Гуров методично дегустировал вино, делая пометки в своем кожаном блокноте. Он был известен своей педантичностью и профессионализмом – каждая его рецензия становилась результатом тщательного анализа.

Когда официант принес заказанное блюдо – медальоны из телятины под трюфельным соусом, – критик снова взял бокал и сделал несколько глотков, запивая изысканное мясо. Он ел медленно, наслаждаясь каждым кусочком и периодически записывая свои впечатления.

Внезапно Гуров резко побледнел и схватился за горло. Бокал выскользнул из его рук и разбился о пол, забрызгав белую скатерть каплями вина. Критик попытался встать, но тут же рухнул обратно в кресло, судорожно хватая ртом воздух.

– Помогите! – закричал официант Козлов, увидев происходящее. – Вызовите скорую!

К столику бросились администратор ресторана Елена Васильевна Крылова и шеф-повар Андрей Николаевич Соколов. Гуров пытался что-то сказать, но из его рта вырывались только хрипящие звуки. Его лицо приобрело синюшный оттенок, а зрачки сузились до размеров булавочной головки.

Через семь минут в ресторан ворвалась бригада скорой помощи, но было уже поздно. Врач констатировал смерть Павла Гурова в 21:34.

Спустя полчаса к "Золотой вилке" подъехали автомобили Центра криминалистических расследований. ЦКР был создан пять лет назад как специальное подразделение для расследования особо сложных преступлений, требующих применения современных научных методов.

Первым из машины вышел майор Александр Викторович Жуков, руководитель оперативно-следственной группы. Мужчина сорока двух лет, высокий и подтянутый, с проницательными серыми глазами и седеющими висками. За его плечами был богатый опыт работы в МУРе, а последние три года он успешно руководил одной из лучших команд ЦКР.

За ним следовала капитан Ирина Сергеевна Белова, ведущий криминалист центра. Женщина тридцати пяти лет, с короткими темными волосами и внимательным взглядом, была известна своей способностью находить микроскопические улики там, где другие не видели ничего подозрительного.

Судмедэксперт подполковник Олег Петрович Морозов, мужчина под пятьдесят с добродушным лицом и золотыми зубами, нес в руках свой профессиональный чемоданчик. Его коллеги знали – если Морозов взялся за дело, причина смерти будет установлена с точностью до минуты.

Замыкал группу старший лейтенант Денис Владимирович Петров, специалист по техническим средствам расследования. Молодой человек двадцати восьми лет, увлеченный современными технологиями, всегда имел при себе самое передовое оборудование.

– Итак, господа, – обратился Жуков к своей команде, когда они вошли в ресторан, – имеем внезапную смерть известного ресторанного критика в элитном заведении. Обстоятельства более чем подозрительные.

Тело Гурова еще не убирали с места происшествия по указанию прибывших ранее оперативников. Критик сидел в кресле за столиком, его голова была запрокинута назад, глаза широко открыты. На белой скатерти виднелись пятна от разлившегося вина и остатки недоеденного ужина.

Морозов сразу же приступил к осмотру тела. Он внимательно изучил лицо покойного, проверил зрачки, пощупал пульс на сонной артерии.

– Александр Викторович, – обратился он к руководителю группы, – предварительно могу сказать, что имеем дело с отравлением. Синюшность кожных покровов, суженные зрачки, судороги – все указывает на воздействие яда.

– Какого именно?

– Пока рано говорить. Нужны анализы. Но по симптомам похоже на алкалоиды группы атропина или что-то подобное.

Белова тем временем фотографировала место происшествия с разных ракурсов. Она обратила внимание на разбитый бокал возле стола и осколки, разбросанные по полу.

– Денис, – позвала она Петрова, – нужно собрать все осколки и остатки жидкости. Возможно, яд был именно в вине.

– Уже работаю, Ирина Сергеевна, – ответил молодой техник, доставая специальные контейнеры для проб. – Также возьму образцы с тарелки и столовых приборов.

Жуков подошел к администратору ресторана, которая нервно теребила платок в руках.

– Елена Васильевна Крылова? – уточнил он, сверяясь с записями дежурного оперативника.

– Да, это я, – кивнула женщина. – Господин Жуков, это просто кошмар! В нашем ресторане никогда ничего подобного не случалось!

– Расскажите, что вы видели.

– Павел Андреевич пришел около восьми вечера. Заказал бокал шардоне и наше фирменное блюдо. Ел спокойно, делал какие-то записи в блокноте. А потом вдруг… – голос женщины дрогнул.

– Что именно он заказал из еды?

– Медальоны из телятины под трюфельным соусом. Это наша визитная карточка. Андрей Николаевич, наш шеф-повар, готовил их лично.

Жуков обратил внимание на мужчину средних лет в поварской униформе, который стоял в стороне и явно нервничал.

– Андрей Николаевич Соколов? – обратился к нему майор.

– Да, – ответил повар, вытирая пот со лба. – Я готовил для господина Гурова. Как всегда, очень старался. Использовал только лучшие продукты.

– Кто еще имел доступ к блюду после того, как вы его приготовили?

– Я поставил тарелку на раздачу. Оттуда ее взял Дмитрий, наш официант. Больше никто к ней не прикасался.

Белова подозвала руководителя группы:

– Александр Викторович, посмотрите сюда. На краю тарелки есть едва заметные белые кристаллики. Возможно, остатки какого-то порошка.

– Берите пробы, – приказал Жуков. – И проверьте все поверхности вокруг стола.

Петров работал с портативным химическим анализатором, пытаясь получить предварительные данные о составе найденных веществ.

– Есть результаты экспресс-анализа, – доложил он. – В образцах вина обнаружены следы аконитина. Это алкалоид, содержащийся в растениях семейства лютиковых, в частности в борце.

– Борец? – переспросил Жуков.

– Да, это крайне ядовитое растение. В народе его еще называют "волчий корень". Смертельная доза для человека – всего несколько миллиграммов.

Морозов кивнул:

– Это объясняет симптомы. Аконитин поражает нервную систему, вызывает сердечную аритмию и паралич дыхательного центра. Смерть наступает очень быстро.

– Значит, яд действительно был в вине, – констатировал Жуков. – Теперь нужно выяснить, кто и когда мог его туда добавить.

Он обратился к официанту Козлову:

– Дмитрий, расскажите подробно, что происходило с бокалом господина Гурова с момента, когда вы его принесли.

Молодой человек нервно облизнул губы:

– Я принес бокал из бара и поставил на стол. Павел Андреевич сразу попробовал вино, сказал, что оно неплохое. Потом я ушел на кухню за блюдом. Когда вернулся, господин Гуров продолжал пить и есть.

– Сколько времени прошло между подачей вина и основного блюда?

– Минут двадцать, не больше.

– За это время кто-нибудь подходил к столику?

Козлов задумался:

– Да, Елена Васильевна проходила мимо, поздоровалась с гостем. Еще один официант, Сергей Кротов, подносил соль к соседнему столу. И… да, кажется, к господину Гурову подходила какая-то женщина.

Жуков и Белова переглянулись.

– Какая женщина? Опишите ее.

– Лет тридцати пяти, блондинка, в черном платье. Она поздоровалась с Павлом Андреевичем, они о чем-то поговорили пару минут.

– Вы знаете, кто это был?

– Нет, я ее раньше не видел. Но она вела себя как знакомая господина Гурова.

Белова быстро записывала показания официанта.

– Эта женщина что-нибудь делала с бокалом или едой?

– Не помню… Было довольно много посетителей, я не очень внимательно следил.

Жуков осмотрелся по сторонам. В ресторане действительно было много народу, и в суете вечернего ужина вполне можно было незаметно подойти к столику критика.

– Нужно опросить всех присутствующих, – решил он. – Может быть, кто-то еще видел эту женщину или заметил что-то подозрительное.

Морозов закончил предварительный осмотр тела:

– Александр Викторович, могу дать примерную картину. Судя по состоянию трупных пятен и температуре тела, смерть наступила около 21:30. Яд подействовал очень быстро – скорее всего, между первым глотком отравленного вина и смертью прошло не более десяти-пятнадцати минут.

– То есть яд попал в бокал примерно в 21:15-21:20?

– Именно так.

Петров тем временем изучал систему видеонаблюдения ресторана.

– В зале установлены четыре камеры, – доложил он. – Но столик господина Гурова попадает в зону видимости только частично. Записи нужно детально анализировать.

Белова обратила внимание на блокнот, лежавший рядом с рукой покойного.

– Александр Викторович, посмотрите. Здесь его последние записи о ресторане.

Жуков взял блокнот и прочитал аккуратный почерк критика: "Шардоне 2019, Burgundy. Хорошая кислотность, фруктовые ноты. Подача безупречная. Медальоны превосходны, соус…" Запись обрывалась на полуслове.

– Получается, он не заподозрил, что вино отравлено, – заметила Белова. – Иначе бы прекратил пить.

– Это говорит о том, что яд был безвкусным или очень хорошо замаскирован, – добавил Морозов. – Аконитин в чистом виде имеет горьковатый привкус, но в небольших дозах его можно не почувствовать, особенно в кислом вине.

Жуков подошел к администратору:

– Елена Васильевна, мне нужен полный список персонала, который сегодня работал. Также список всех посетителей, если такой ведется.

– Конечно, – закивала Крылова. – У нас есть книга резерваций, и официанты ведут учет заказов с указанием номеров столиков.

– Отлично. И еще – эта неизвестная женщина в черном платье. Попытайтесь вспомнить, не видели ли вы ее раньше в своем заведении.

Администратор нахмурилась:

– Знаете, что-то мне знакомо в этом описании. Но не могу точно вспомнить… Может быть, она была здесь несколько дней назад? Или я видела ее фотографию в журнале?

Тем временем к столику критика подошел заместитель начальника ЦКР подполковник Виктор Иванович Лебедев. Высокий мужчина с суровым лицом и проницательным взглядом был известен своим аналитическим умом.

– Александр, какая картина? – спросил он Жукова.

– Отравление аконитином через бокал вина. Яд попал в бокал в промежутке между 21:15 и 21:20. Есть свидетель неизвестной женщины, которая подходила к столику жертвы.

– Мотив?

– Пока неясен. Гуров был влиятельным критиком, его рецензии могли как прославить ресторан, так и разрушить репутацию. Возможно, кто-то решил отомстить за негативные отзывы.

Лебедев кивнул:

– Логично. Нужно изучить его последние публикации, выяснить, кого он критиковал особенно жестко.

Белова закончила сбор проб и фотосъемку места происшествия:

– Александр Викторович, я собрала все необходимое. Также нашла на полу рядом со столом женскую серьгу. Возможно, она принадлежит той самой неизвестной.

– Хорошая работа, Ирина. Отправляйте все в лабораторию на срочный анализ.

Морозов готовился к транспортировке тела:

– Вскрытие назначаю на завтра утром. Окончательное заключение о причине смерти будет готово к обеду.

Жуков огляделся по сторонам. Ресторан "Золотая вилка" медленно возвращался к обычному ритму работы, но белая скатерть на столике критика, запятнанная каплями вина и крови, еще долго будет напоминать о произошедшей трагедии.

– Так, – обратился он к команде, – завтра начинаем полномасштабное расследование. Нужно проверить всех, кто имел доступ к бокалу Гурова, изучить записи видеонаблюдения, найти загадочную женщину в черном платье. И самое главное – выяснить, кто хотел смерти одного из самых влиятельных ресторанных критиков Москвы.

Покидая "Золотую вилку", сотрудники ЦКР понимали, что впереди их ждет сложное расследование. В мире высокой кухни и ресторанного бизнеса, где репутация стоила миллионы, а конкуренция была беспощадной, мотивы для убийства могли скрываться за каждой негативной рецензией и каждой потерянной звездой Мишлена.

Белая скатерть хранила тайны последнего ужина Павла Гурова, и только тщательная работа экспертов могла раскрыть правду о его смерти.

Глава 2: Горькое блюдо

Утро следующего дня в Центре криминалистических расследований началось с неожиданного открытия. Ирина Белова первой пришла в лабораторию и сразу же погрузилась в анализ результатов, полученных за ночь. Автоматические анализаторы работали круглосуточно, исследуя образцы, изъятые на месте преступления.

– Александр Викторович! – позвала она Жукова, который только входил в здание ЦКР с чашкой кофе в руках. – У меня для вас очень интересные новости!

Руководитель группы быстро поднялся в лабораторию, где Белова уже разложила на столе результаты химических анализов и фотографии с места происшествия.

– Что выяснилось? – спросил он, ставя кофе на стол.

– Вчера мы предположили, что основная доза яда была в вине, но это оказалось неверно, – начала криминалист, указывая на распечатки. – Посмотрите на эти данные. В остатках вина из разбитого бокала действительно обнаружен аконитин, но его концентрация составляет всего 0,3 миллиграмма на литр.

– Этого достаточно для отравления?

– Нет, совершенно недостаточно. Такое количество могло вызвать легкое недомогание, но никак не смерть. А вот посмотрите на анализ остатков пищи с тарелки Гурова.

Белова показала другую распечатку, где цифры были значительно выше.

– В соусе к медальонам из телятины концентрация аконитина составляла 15 миллиграмм на сто граммов продукта. Это смертельная доза для взрослого человека.

Жуков нахмурился:

– Значит, убийца специально добавил небольшое количество яда в вино, чтобы сбить нас с толку?

– Именно так. Классический прием опытного отравителя – создать ложный след. Пока мы искали бы, кто имел доступ к бокалу, настоящее орудие убийства оставалось в тени.