Наследник тьмы. Наследие крови

© Виталий Валеев, 2025

ISBN 978-5-0067-9457-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог: Кровь и Пепел

Ветер стонал в зубчатых стенах замка Поенари, завывая, как потерянная душа. Он гнал по двору клубы промозглого тумана и рвал пламя факелов, от которых плясали гигантские, искаженные тени. Воздух был густым и тяжелым, пропитанным запахом влажного камня, воска и непроизнесенной скорби.

Два брата стояли у дубового гроба, установленного на катафалке в главном зале. Пламя от камина в три человеческих роста лизало почерневшие камни очага, но не могло прогнать ледяной холод, исходивший не от смерти, а от живых.

Влад стоял не двигаясь. Его черный, лишенный каких-либо украшений камзол сливался с мраком, царившим в углах зала. Бледное, словно высеченное из мрамора лицо было обращено к челу усопшего. В его темных, почти черных глазах стояла тихая, бездонная печаль. Он не плакал. Слезы высохли в нем много десятилетий назад. Но в сжатых до белизны кулаках, спрятанных в складках плаща, была вся его боль. Дед. Последний, кто видел в нем не проклятие рода, не чудовище, а просто внука. Последняя нить, связывающая его с миром людей. И вот эта нить оборвалась.

Раду, старший брат, напротив, источал показное горе. Он положил руку на резную крышку гроба, и его плечи мелко дрожали – идеально сыгранная судорога скорби. Сквозь прилипшие ко лбу темные волосы он бросал быстрые, оценивающие взгляды на Влада, на мрачные портреты предков на стенах, на тяжелые свинцовые стекла в окнах. Его взгляд был не скорбным, а расчетливым. Он измерял. Взвешивал. Прикидывал стоимость каждого камня этой древней крепости.

– Он отошел к предкам достойно, – голос Раду прозвучал громко, нарушая давящую тишину, и был неприлично гладким, как отполированное надгробие. – Как истинный воин. Наша обязанность – сохранить его наследие. Во что бы то ни стало.

Влад медленно перевел на него взгляд. Он уловил неискренность, проскользнувшую в интонации. Он всегда ее улавливал. Между братьями никогда не было любви, лишь холодное перемирие, которое вот-вот должно было рухнуть.

– Его наследие – не только эти камни, Раду, – тихо, но четко произнес Влад. Его голос был низким, с легкой хрипотцой, словно его горлу было непривычно издавать звуки. – Это долг. Ответственность перед теми, кто живет в тени этих стен.

Раду усмехнулся уголком рта, не меняя скорбной маски. – Тень… Да, братец, ты как никто другой разбираесь в тенях. Но не забывай, именно я – старший сын. Именно моя кровь… чиста. И законы людей, что живут в той самой долине, чтят именно это.

В его словах прозвучал неприкрытый укол. Намек на ту самую «особенность» Влада, которая отделяла его ото всех. Проклятие, унаследованное от давно забытой предшественницы, чье имя боялись произносить вслух.

Влад не ответил. Он лишь снова посмотрел на лицо деда. Старик казался спящим, но на его губах застыла не умиротворенная улыбка, а гримаса боли и удивления. Смерть пришла внезапно. Слишком внезапно для старого воина, славившегося железным здоровьем.

Влад провел рукой по холодному дереву гроба. Его пальцы, длинные и бледные, на мгновение задержались на стыке крышки и борта. Там, куда никто не смотрел, он нащупал едва заметную шероховатость. Крошечное, засохшее пятнышко. Он поднес кончики пальцев к носу и едва уловимо втянул воздух.

Пахло не смертью. Не болезнью. Пахло горьким миндалем.

Сердце Влада сжалось в ледяной ком. Он резко поднял глаза и встретился взглядом с братом. Раду уже смотрел на него. И в его глазах, влажных от якобы слез, Влад увидел не скорбь, не печаль. Он увидел холодное, торжествующее ожидание хищника, знающего, что добыча уже в капкане.

Ветер снаружи снова завыл, заглушив тяжелое биение двух сердец – одного мертвого, одного проклятого и одного, что билосъ ровно и спокойно, готовое на все ради власти.

Похороны еще не закончились, а война за Наследство Тьмы уже началась.

Глава 1: Наследник Теней

Тишина в замке Поенари была особого свойства. Это не была мирная тишина библиотеки или умиротворенная тишина спящего дома. Это была густая, давящая тишина забвения, в которой время текло медленнее, а каждый звук отзывался гулким, преувеличенным эхом, словно нарушая покой усыпальницы.

Влад стоял у высокого арочного окна в своем кабинете, сжимая в руке тяжелый хрустальный бокал с темно-рубиновой жидкостью. Он не пил. Он лишь смотрел, как за окном клубится предрассветный туман, поглощая очертания гор и ущелий. Еще несколько минут, и первые лучи солнца коснутся вершин, но до стен замка они не доберутся. Они никогда не добирались сюда по-настоящему.

Прошло три лунных цикла с тех пор, как старый граф Мирча был опущен в семейный склеп. Три месяца, за которые замок окончательно замер, будто затаив дыхание в ожидании нового хозяина. Но Влад не чувствовал себя хозяином. Он чувствовал себя стражем. Стражем собственной тюрьмы.

Он бросил взгляд на груду разложенных на массивном дубовом столе бумаг. Отчеты управляющего, счета, прошения от жителей деревни, что ютилась в долине. Дела были в запущенном состоянии. Дед болел перед смертью дольше, чем кто-либо знал, и поместье постепенно приходило в упадок. А теперь… Теперь слуги боялись поднять на него глаза.

Он вышел из кабинета, его шаги беззвучно поглощались толстым ковром, устилавшим длинный коридор. Портреты предков, суровые мужчины и гордые женщины в темных одеждах, провожали его молчаливыми, осуждающими взорами. «Вырождение», – словно шептали их застывшие лица. «Проклятие. Ты – конец нашей линии».

Он спустился в большую залу, где еще витал призрачный запах траурных свечей и ладана. Пыль уже легла серым слоем на рыцарские доспехи у стены. Его взгляд упал на камин, и память услужливо подбросила образ: дед, сидящий в кресле у огня, его седая борода и пронзительные глаза, полные мудрости и скрытой боли. «Наша сила – это не привилегия, Влад. Это крест. И его нужно нести с достоинством, даже если мир видит в тебе только монстра». Слова теперь казались горькой насмешкой. Как нести этот крест, когда подозрение о том, как именно умер дед, разъедало душу изнутри, ядовитее любой боли?

Он прошел в библиотеку – единственное место, где он находил подобие утешения. Высокие стеллажи, уходящие под самый потолок, были забиты фолиантами в потрескавшихся кожаных переплетах. Здесь пахло старой бумагой, знаниями и тайнами. Здесь он мог дышать. Он провел пальцами по корешку древнего тома о трансильванской геральдике. Именно здесь, среди этих книг, он когда-то надеялся найти ответ. Ответ на то, как снять проклятие. Как стать человеком.

Теперь эта надежда казалась такой же пыльной и забытой, как и эти книги.

Дверь в библиотеку скрипнула. Влад не повернулся. Он знал, кто это. Только один человек осмеливался беспокоить его без зова.

– Господин… – просипел старческий, дребезжащий голос.

Это был Станислав, дворецкий. Единственный из слуг, служивший еще его прадеду. Его спина была согнута годами и грузом знаний, которые он предпочитал держать при себе. Его лицо, испещренное морщинами, напоминало высохшую грушу.

– Говори, Станислав, – без эмоций отозвался Влад, продолжая изучать корешки книг.

– Прибыл гонец… из Брашова. От мастера-оружейника. Счет… – старик закашлялся. – Счет за ремонт клинков вашего покойного деда. Они были заказаны за неделю до его… ухода.

Влад медленно обернулся. – Оплатить. – Казна, господин… Она не бездонна. Особенно после… – Станислав мотнул головой в сторону окна, за которым лежали земли поместья. – После неурожая. И еще… крестьяне с западного хутора. Они просят отсрочки оброка. Говорят, волки задрали половину овец.

Влад почувствовал знакомое раздражение, смешанное с беспомощностью. – Пусть будет отсрочка. И пошли кого-нибудь из лесников разобраться с волками. – Лесники, господин… Они боятся ходить вглубь чащи. Говорят, там… – Станислав потупился. – Говорят, там бродит нечисть.

Влад резко повернулся к окну, сжимая кулаки. Нечисть. Всегда это слово. Во всем виновата «нечисть». В неурожае, в болезнях, в волках. И все они знали, кто эта «нечисть» по их мнению.

– Хватит, – тихо, но с такой ледяной силой произнес он, что Станислав вздрогнул. – Распорядись насчет отсрочки. И уйди.

Старик, не говоря больше ни слова, зашаркал к выходу.

Влад остался один. Он прижал лоб к холодному стеклу окна. Замок был его наследием. Его крепостью. Его проклятием. И теперь, когда тень подозрения в убийстве деда нависла над ним, одиночество стало абсолютным. Он был заперт в этих стенах не силой заклятий, а страхом и ненавистью тех, кого он был обязан защищать.

Он смотрел, как туман за окном медленно поглощал мир, и чувствовал, как та же самая ледяная пелена сжимает его сердце.

Где-то далеко, за этим туманом, его брат Раду строил свои козны. А он, Влад, наследник древнего рода, был пленником в собственном доме. Ожидая неминуемой бури.

Глава 2: Дрова для памяти

Солнце уже не грело, а лишь золотило верхушки елей, когда Элена закинула на спину почти пустую вязанку хвороста. В лесу было тихо, по-осеннему пронзительно и пугающе. Каждый хруст ветки под ее стоптанными башмаками отдавался в ушах оглушительным грохотом. Она знала, что возвращаться нужно было час назад. Но приличных сухих веток у опушки почти не осталось – все давно собрали такие же, как она, бедняки из деревни.

Деревня… Узкая долина, дымные избы, вросшие в землю по самые окна, и вечный запах кислой капусты и влажной овчины. И страх. Постоянный, липкий, как осенняя грязь на улицах, страх перед Лесом и тем, что пряталось в его глубинах.

«Не ходи дальше старой сосны, Лена», – голос матери, слабый от болезни, преследовал ее. «Там – Его земли. Там тень становится длиннее, чем должна, и слышны звуки, которых не может быть. Он не любит чужих».

Он. Демон Леса. Хозяин Замка на горе. Влад Дракула. Его имя произносили шепотом, крестясь, а дети пугали им друг друга по вечерам. Говорили, он выходит ночью в облике гигантской летучей мыши и пьет кровь у заблудившихся путников. Говорили, он может наслать мор на скот и неурожай. Говорили, его взгляд обращает в камень.

Элена не знала, верить ли в это. Она видела только, что после последнего ливня сгнил их скудный урожай картофеля, а коза захромала. Матери нужна была похлебка пожирнее, нужны были дрова, чтобы протопить хибару, где от сырости на стенах цвела серая плесень. А дрова стоили денег. Денег у них не было. Были только ее руки и страх, который приходилось глотать, как горькую пилюлю.

Она зашла уже далеко за ту самую «старую сосну», что была кривой и похожей на скрюченного старика. Сердце колотилось где-то в горле. Здесь лес был другим – более темным, древним. Воздух казался гуще, а свет пробивался скудно, редкими золотыми пылинками сквозь черный частокол стволов.

Она наклонилась, чтобы подобрать несколько неплохих сухих веток, и ее взгляд упал на землю. На влажном мху лежал идеальный гриб-боровик, крепкий, пахнущий сосной и землей. Радостно ахнув, Элена потянулась к нему. Еще один такой – и у них будет отличная приправа к похлебке!

В этот момент лес замер. Птицы разом замолкли. И тишину прорезал грубый, чужой голос:

– Ну что, девочка, одна гуляешь?

Элена резко выпрямилась, сердце упало в ботинки. Из-за толстого ствола дуба вышли трое. Оборванные, грязные, с тупыми и жадными глазами. Она узнала их – это были те самые бродяги, что появились у деревни пару недель назад. С ними боялись связываться даже местные мужчины.

– Ничего у меня нет, – прошептала она, судорожно сжимая ручку корзинки.

– А ты сама – есть, – оскалился один, беззубым ртом. Он был самым крупным. – И корзинка… и одежонка… сойдет на тряпки.

Он сделал шаг к ней. Элена отпрыгнула назад, споткнулась о корень и чуть не упала. Страх, острый и холодный, ударил в виски. Она знала, что будет дальше. Эти люди были страшнее любого мифического демона.

– Не подходи! – крикнула она, и голос ее дрожал.

– Ой, испугалась! – засмеялся второй, потоньше. – Мы тебя согреем, милая…

Она развернулась и бросилась бежать. Бежать без оглядки, глупо, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этих жадных рук и тупых глаз. За спиной раздался пьяный хохот и топот ног.

– Держи ее!

Ветки хлестали ее по лицу, цеплялись за поношенное платье. Она бежала, задыхаясь, слезы текли по щекам, смешиваясь с потом. Сердце колотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Она не видела пути, не думала ни о чем, кроме одного: бежать!

Топот позади становился все ближе. Слышалось тяжелое дыхание преследователей.

– Да куда ты денешься!

Отчаянный взгляд по сторонам – и она резко свернула в сторону, под скальный навес, надеясь спрятаться. Но это была ловушка. Тупик. Гладкая каменная стена вставала перед ней, а сзади уже слышалось тяжелое дыхание.

– Ну что, побегала? – ее схватили за руку, грубо и больно. Запах немытого тела, пота и дешевой водки ударил в нос.

Элена закричала. Крик отчаяния, ужаса, мольбы о помощи, который был поглощен ненасытной глоткой леса.

И вдруг… с преследователями что-то произошло. Их хриплый смех оборвался. Взгляд, полный алчности, сменился на животный, первобытный ужас. Они уставились куда-то поверх ее головы, вглубь тупика, куда не достигал свет.

– Ч-что это?.. – просипел беззубый, разжимая пальцы.

Элена обернулась.

В глубине ниши, куда не проникал свет, сгустилась тьма. Но это была не просто тень. Она была… плотнее. Гуще. И в ней, в этой живой, пульсирующей темноте, зажглись два уголька, два кроваво-алых огонька, таких нечеловеческой ненависти и холодной ярости, что кровь в жилах Элены застыла.

Раздался низкий, рычащий звук, от которого задрожала земля под ногами. Он не принадлежал ни одному зверю, которого она знала.

Бродяги отшатнулись. Их веселье испарилось без следа, сменившись паникой. – Нечисть! Лесной дьявол! – завопил один и, отшвырнув Элену, бросился наутек. Остальные последовали за ним, не разбирая дороги, с криками ужаса.

Элена осталась стоять одна, прислонившись к холодной скале, вся дрожа. Она смотрела в эти два красных глаза во тьме, не в силах пошевелиться, ожидая смерти.

Но глаза не двигались. Они просто смотрели на нее. Изучали.

Потом, беззвучно, тьма дрогнула и отступила, растворившись в их тенях скалы. Алые точки погасли.

Элена, все еще не веря, что жива, сделала шаг, потом другой. Она выбралась из тупика и побежала, уже не оглядываясь, не думая ни о чем.

Она бежала, пока не выбилась из сил и не упала на колени, рыдая и задыхаясь. Когда она подняла голову, туман перед глазами рассеялся.

И она его увидела.

На вершине мрачной скалы, окутанный клубящимися облаками и предрассветной дымкой, высился он. Огромный, темный, с острыми шпилями, вонзающимися в хмурое небо, словно клыки древнего зверя.

Замок.

То самое логово Демона Леса. Единственное место, куда она могла прийти.

Ноги сами понесли ее вперед, по едва заметной тропинке, ведущей вверх. К спасению? Или к верной гибели? Она не знала. Она знала только, что позади оставались голод, холод и реальные чудовища с человеческими лицами. А впереди… впереди была лишь неведомая Тьма.

Глава 3: Вратá Тьмы

Элена стояла перед массивными дубовыми воротами, подпертыми тяжелым железным засовом. Казалось, они были вырезаны из самой ночи. Дождь, начавший накрапывать, заставил ее вздрогнуть и прижаться к холодному камню стены, ища укрытия под узким карнизом. Силы покидали ее. Колени подкашивались, а в висках стучало: от страха, от бега, от осознания того, куда ее занесла судьба.

Она подняла кулак. Замшелая, потрескавшаяся древесина пахла влагой, вековой пылью и чем-то еще… слабым, едва уловимым ароматом медных монет и увядших роз. Элена зажмурилась и изо всех сил ударила по воротам.

Звук получился жалким, глухим, безнадежным. Его тут же поглотил шум ветра и дождя. Никто не придет. Кто откроет ворота чудовищу в его же логове?

Она ударила снова. И еще. С каждым ударом ее движения становились все слабее, а в глазах стояли слезы безысходности. Она slid вниз по стене, съежившись в мокрый, дрожащий комок у подножия ворот. Теперь ее окружала не просто тьма, а абсолютная, всепоглощающая тишина замка.

Внезапно где-то высоко над ней скрипнула петля.

Элена резко подняла голову. В стене, на уровне человеческого роста, была вмурована маленькая, узкая смотровая щель с кованой решеткой. Она была пуста. Но теперь решетка медленно, с противным скрежетом, ушла вглубь стены, открывая черный провал.

Из черноты на нее уставился глаз. Не красный, не горящий адским огнем. Бледно-серый, почти серебристый, как зимнее небо перед бурей. Он был неестественно ярким и пронзительным на фоне окружающей темноты. В нем читалось не свирепое любопытство хищника, а холодное, отстраненное изучение.

Элена замерла, не в силах издать ни звука.

– Кто ты? И что тебе нужно в этом месте, в этот час? – донесся из щели голос. Низкий, бархатный, без единой нотки угрозы, но и без капли тепла. Он звучал так, будто его не использовали долгие годы.

Элена попыталась что-то сказать, но из горла вырвался лишь хриплый шепот. – Меня… на меня напали… в лесу… – она сглотнула комок в горле. – Пожалуйста… просто… немного тепла. Я уйду на рассвете. Умоляю.

Глаз исчез из щели. Наступила пауза, показавшаяся ей вечностью. Элена слышала, как стучит ее собственное сердце. Она уже готовилась к тому, что щель захлопнется, и ее оставят умирать у этих ворот.

Но вместо этого раздался громкий, тяжелый скрежет железа по железу. Внутри щелкнули массивные замки. Медленно, с оглушительным грохотом, который, казалось, разбудил всех мертвецов в округе, правая створка ворот на дюйм, на другой отъехала внутрь, образуя узкую щель.

– Входи, – прозвучал тот же безэмоциональный голос уже из-за ворот. – И не прикасайся ни к чему.

Элена, подталкиваемая страхом и последними силами, проскользнула внутрь. Она оказалась в просторном, но мрачном каменном дворе. Дождь лил теперь уже внутри этих стен, но здесь, под защитой высоких башен, ветер почти не чувствовался.

Перед ней стоял Влад. Высокий, невероятно бледный, в простом темном камзоле. Он казался молодым, но в его осанке, в холодном спокойствии взгляда была тяжесть многих лет. Он держал в руке высокий канделябр с тремя толстыми свечами, пламя которых отбрасывало тревожные тени на его кожу и высокие скулы.

Его глаза, те самые бледно-серые, без тени крови или безумия, внимательно ее разглядывали. Он видел испачканное платье, царапины на руках, перепачканное землей и слезами лицо, пустую корзинку для хвороста. Видел беззащитность и животный страх.

– Ты ранена? – спросил он. Его взгляд скользнул по ее рукам, шее, ища следов укуса, но не того, которого бы ждали в деревне, а обычных, человеческих ран.

– Н-нет, – прошептала Элена, все еще не веря, что стоит здесь и разговаривает с ним. Он не был похож на демона. Он был похож на призрака. Трагичного и бесконечно одинокого. – Они только… испугали меня.

– «Они»? – он поднял бровь. В этом жесте было что-то от уставшего аристократа, а не от кровожадного монстра.