Противотанкист. Книга 2.
Глава 1. Пролог.
От Советского Информбюро!..
Оперативная сводка за 1 августа 1941 года.
Утреннее сообщение 1 августа.
В ночь на 1-е августа продолжались бои на Новоржевском, Смоленском и Житомирском направлениях.
На остальных направлениях и участках фронта крупных боевых действий не велось.
Наша авиация, взаимодействуя с наземными войсками, наносила удары по мото-мехчастям, пехоте, артиллерии противника и бомбила вражеские автоколонны с заправочными средствами.
Действиями нашей авиации в Балтийском море потоплен один эсминец противника и двум кораблям нанесены крупные повреждения.
Вечернее сообщение 1 августа.
В течение 1 августа наши войска вели бои с противником на Порховском, Невельском, Смоленском и Житомирском направлениях. Существенных изменений в положении войск на фронте не произошло.
Наша авиация во взаимодействии с наземными войсками продолжала наносить удары по мотомехчастям и пехоте противника и по его авиации на аэродромах. В Балтийском море нашей авиацией потоплены сторожевой корабль и танкер противника в 5 тыс. тонн водоизмещения, четырём кораблям противника нанесены серьёзные повреждения.
В воздушных боях 31 июля сбито 15 немецких самолётов. Наши потери 7 самолётов.
Оперативная сводка за 2 августа 1941 года.
Утреннее сообщение 2 августа.
В течение ночи на 2 августа продолжались бои с противником на Новоржевском, Невельском, Смоленском и Житомирском направлениях.
На остальных направлениях и участках фронта крупных боевых действий не велось.
Наша авиация во взаимодействии с наземными войсками продолжала наносить удары по мотомехчастям, пехоте и артиллерии противника.
Вечернее сообщение 2 августа
В течение 2 августа наши войска вели бои с противником на Порховском, Смоленском, Коростенском, Белоцерковском направлениях и на Эстонском участке фронта.
На остальных участках фронта происходили бои местного значения.
В Балтийском море наши корабли и авиация атаковали восемь немецких транспортов, шедших под охраной пяти миноносцев. По предварительным данным, уничтожены один миноносец и один транспорт и повреждены два миноносца и один транспорт противника. Противник вынужден был повернуть обратно, не выполнив своей задачи. С нашей стороны потерь не было.
Глава 2. На безымянной высоте.
На самом верху кургана, занимает позицию лыбящийся во все свои сорок четыре зуба Малыш с ручником, а за гребнем высотки установлен миномёт. Еще ниже в кустах наш обоз, из двух повозок с остатками бэка к миномёту, а также с подарками от немецких пионеров. Увидев наш сигнал недалеко от себя, мужики стрелять сразу же прекратили, а начали окапываться и подносить мины. Я же, достав бинокль, смотрю как на оставленных нами позициях, бушует огненный смерч из снарядов калибра 75-мэмэ, а по лесу и берегу реки в двух километрах от нас, работает батарея батальонных миномётов противника. Ну, минимум четверть часа у нас есть, а может и больше. Пока фрицы настреляются, потом пойдут в атаку, ну а когда всё захватят, то перегруппируются и двинутся дальше, или не двинутся, а останутся там, тогда ещё поживём. Так что, не теряя понапрасну время, копаем окопы. Поднявшиеся снизу разведчики, присоединяются к нам, с остервенением врубаясь пехотными лопатками в сухую землю кургана. Похоже не донесли, точнее донесли, но уже мёртвого. В душу никому не лезу, а продолжаю выполнять свою солдатскую работу. Видимо эти парни больше отсюда не отойдут, а или победят, или погибнут. Так что выбора у нас не остаётся… Будем побеждать.
Как я и предполагал, через пятнадцать минут артподготовка закончилась, зато в районе брода начинают взрываться поросята, калибром не меньше стапятидесяти миллиметров, а минут через десять к их размеренному грохоту, присоединяются и разрывы снарядов лёгких пехотных орудий. Да что блин, за хрень-то такая? Вроде сегодня не Новый год, чтобы в полночь салюты устраивать? И кто там из писателей утверждал, что немцы ночью якобы не воюют, воюют и ещё как, – или это какие-то неправильные немцы, и они делают неправильный мёд? Похоже, мёдом тут и не пахнет, на войне пахнет порохом, кровью и смертью, а вот старуха с косой, смердит уже по-своему.
Ладно, не будем о грустном. Тем более на дороге кто-то показался. Разведка противника? Или… Защёлкали затворы, но тревога оказалась ложной. Приковыляли наши лесные братья. Причём Заяц тащил на себе раненого в ногу Волка. Ну как в ногу, как потом выяснилось немного повыше, но идти он без помощи не мог. Признаться честно, мы их и не ждали, но видимо русский лес тоже своих не сдаёт. Увидев этих двух оболтусов, Ильюха аж прослезился, ну и от избытка чувств выдал свой семиэтажный манифест коммунистической партии. При ближайшем рассмотрении оказалось, что Зайцев тоже ранен, только в правую верхнюю конечность, ну а Волков в правую среднюю. Перевязав Волка, оставляем его с обозными лошадьми прикрывать наш тыл, а сами, слушая рассказ Зайца, про их приключения, продолжаем работать.
– Заняли мы, значит позиции, как и указал нам товарищ сержант и стали ждать. В лесу темновато, но свет от ракет всё-таки пробивается сквозь листву, да и деревья в болотине стоят редко, вот Андрюха то и засёк группу немцев, которые пробирались по пояс в воде, шагах в сорока от нас. Но стрелять пока не стал, а пошёл за ними, держась сбоку, и так и дошёл до моей позиции. Ну, тут мы и врезали. Сначала закидали фашистов гранатами, а потом и вдарили из двух автоматов. Хорошо, что их было всего с дюжину, а то бы нам точно несдобровать, ну и в воде им было неловко, ни залечь, ни присесть. Но огнём они нас прижали, так что пришлось уходить, причём не в вашу сторону, а вдоль кромки болота, прямо на север, один прикрывает, а второй отходит. Ну а когда перебегали просеку, тут Андрюху и зацепило. Вот на краю этой просеки мы залегли и стали отстреливаться. А потом недалеко от меня разорвалась граната, и я отключился.
Как выяснилось из дальнейшего рассказа, оставшиеся в живых фрицы дальше просеки не сунулись, а получив в ответ пару своих же колотушек, но уже с надетыми на них осколочными рубашками, забрав своих раненых, отошли. А перевязанный Волком Заяц, через некоторое время очнулся, и они поковыляли, держа направление на стреляющий миномёт, благо идти было недалеко. В конце концов, бойца тоже сопроводили к своему лесному другу, так как результаты контузии были на лицо, и он еле держался на ногах. Народу у нас с гулькин нос, так что за миномётом оставляем самый минимум, а всех остальных укладываем в цепь, для нас сейчас каждый стрелок на вес золота. Патронов и гранат у нас хоть жопой ешь, а вот мин всего десять лотков, а это 30 штук. Я занимаю позицию в самом центре бугра, пока есть мины, командовать парадом, или миномётом буду я, справа от меня Малыш с пулемётом, слева снайпер. Ну и дальше по склону, правый фланг прикрывают Федя с Рабиновичем, а левый – Илья со своим разведчиком и двое повозочных. На вооружении у каждого винтовка или карабин для средней дистанции, ну и ПП или пистолет для ближней, наводчиком к миномёту становится Михалыч, а его заряжающий совмещает несколько должностей. Справа от нашего кургана проходит дорога, а потом река, ну а слева в радиусе ста метров от высоты, подступает всё тот же заболоченный лес. С фронта же видимость вдоль дороги метров триста, в аккурат до перекрестка, где начинается, уходящая влево лесная просека. С тыла нас прикрывают два друга, правда на двоих у них три рабочих руки, и три ноги, но парни проверенные, не подведут.
Грёбанные фрицы где-то задерживались, либо они перегруппировывались, либо, захватив хутор, занялись своим любимым делом, "кура, млеко, яйки". Ну, насчёт остального они обломались, а вот с десяток куриц по деревушке бегать должны. Хозяева уходили, прихватив с собой всю живность, и даже гусей с утками, юные пастухи с прутиками, погоняли вслед за подводами. А вот с курицами случился облом, то ли их хозяина не было дома, то ли он всё проспал, но когда его обнаружили, ловить этих бестолковых птиц уже не было времени и, плюнув на всё, дедок собрал только небольшой узелок и, прихватив ружьишко, поковылял следом за своими односельчанами. Пока мы занимались окопными работами, артобстрел в нашем тылу стих, зато началась заполошная ружейно-пулемётная стрельба, и небо расцветилось сигнальными и осветительными ракетами. Видимо немцы всерьёз озаботились захватом плацдарма, проверяя на прочность нашу оборону. Как говорят «не буди лихо, пока оно тихо», или про него вспомнишь, оно и всплывёт.
На реке сработала наша сигналка – она же растяжка, которую мы с Федей замастырили, немного не доходя до края обрывистого берега. Вот они гости, незваные, долгожданные. Слышно как кто-то орёт, видать удачно зацепило осколками. А ты не прячься, ходи как все нормальные люди по дороге, тогда тебя нормально и пристрелят, гуманно, прямо в башку. Луна на этот раз почтила нас своим присутствием, так что видимость была довольно приличной, не сказать что "миллион на миллион", но лунный свет, отражённый от реки, позволял разглядеть берег, поэтому кидаю туда три мины на основном заряде. Расстояние двести метров, так что работаем практически на прямой наводке, и после первой пристрелочной, двумя другими накрываю невидимую, но хорошо слышимую цель. Ну, это ещё цветочки, а вот ягодки, начинаются минут через пять, когда с фронта и с левого фланга, на нас наваливается не меньше двух взводов противника. Отбивая атаку с фронта, мы отделались лёгким испугом, Малыш охладил наступающий пыл противника, пулемётным огнём, ну а уже по прилёгшим отдохнуть гансам, мы выпустили десяток мин, после чего, оставшиеся в живых, стали отползать на исходные. И в это время по нам прилетело, сначала раздался свист, и на высоте стали взрываться 50-мм морковки, а когда я подавил огнём один из миномётов, истратив пяток своих мин, опушка леса с левого фланга взорвалась ружейно-пулемётным огнём.
Крикнув Михалычу, чтобы с миномётом управлялся самостоятельно, приникаю к прицелу винтовки, и первый магазин быстро выпуливаю, целясь по вспышкам выстрелов одного из пулемётов. Дальше уже я действую на автомате, стреляя в перебегающих пехотинцев. То ли кто-то из наших, то ли из немцев, подвесил несколько осветительных ракет над полем боя, и видно было почти как днём. Выпустив в течение пары минут все свои обоймы из самозарядки, хватаю трофейный ПП. Почти не целясь, опустошаю все шесть магазинов, успевая только вставлять новые, и передёргивать затвор этой машинки, лишь бы создать нужную плотность огня, потому что фрицы навалились уже с трёх сторон, как с фронта, так и с правого фланга. Массированную атаку на последнем издыхании, отбиваем уже гранатами, благо на каждого их по полудюжине, а у кого и поболе. Малыш мечет их как из миномёта, причём немецкие колотушки, летят после его бросков минимум на пятьдесят метров. Пулемет он почему-то отбросил в сторону, возможно патроны кончились, а может и ещё что.
Отразив яростную атаку противника, мешком опускаюсь на дно окопа, ноги почти не держали, а руки начали трястись как у паралитика. Да и немудрено, висели можно сказать на волосок от гибели. Ещё бы чуть-чуть и, амба, доставай последнюю гранату и дёргай кольцо, потому что фрицы пёрли на высоту, как алкаши на пивной ларёк, когда узнали, что осталась последняя пара ящиков. С удивлением обнаруживаю в правой руке полностью разряженный пистолет, а в левой – лимонку, на боку которой нацарапана надпись "моя". Как стрелял из пистолета, я даже не помню, а уж про гранату тем более. Хорошо хоть кольцо на месте, но пальцы, сжимавшие рубчатое яйцо гранаты, пришлось разгибать по одному, так их свело судорогой. Приподняв голову вверх, на краю окопа вижу закопчённое лицо дяди Фёдора, на котором блестят только белки глаз, а потом и зубы, в лыбящейся пасти.
– Живой, командир!? – полувопросительно говорит он.
– Да вроде, – прокаркал я першащим горлом.
– На, глотни, – протягивает он мне флягу. Зная его повадки, встаю в окопе и, задержав дыхание, делаю первый глоток. – Не понял? – Глотаю ещё пару раз, и с наслаждением выпиваю всё до донышка.
– Спасибо, – отдаю я опустошённую ёмкость, с такой вкусной, хоть и степлившейся водой.
– Кушайте, не обляпайтесь, – отвечает этот клоун.
– Как там наши, все живы? – спрашиваю я, доставая из чехла бинокль и обозревая окрестности.
– Малыш ранен, а про остальных я не знаю, я только до тебя и добрался.
– Тяжело? – Вспоминаю я про обязанности отца-командира и выбираюсь из окопа.
– Да нет, руку навылет прошило, когда он гранатами швырялся. Фимка его уже наверно перевязал.
Подойдя к Емельяну и убедившись, что с ним всё в порядке, достаю из своего вещмешка фляжку с намалёванным красным крестом, на которой написано короткое слово из двух букв "ОН", и набулькав в крышку от этой трофейной фляги грамм сто чистого, даю Малышу вместо обезболивающего, чисто в лечебных целях. Выпив микстуру, крякнув и занюхав рукавом, он отдаёт мне посуду. Увидев сиё действие и втянув носом воздух, Рабинович заохал, хватаясь за бок. Демонстративно закрываю ёмкость, и убираю её в мешок, со словами – симулянтам не дают, они сами достают – прохожу по позициям, проверяя оставшихся бойцов. В результате уносим к обозу раненого Филина и одного из повозочных. Второго хороним здесь же на высоте, прямо в его же стрелковой ячейке. Жалко, что фамилию красноармейца никто не вспомнил, удалось только выяснить имя – Олег, – парень был хоть и из нашего батальона, но по службе Николай с ним не пересекался, поэтому и в памяти ничего не сохранилось. Немецкая колотушка рванула прямо в окопе, скорее всего боец во время неудавшегося броска был ранен или убит, или граната прилетела со стороны противника, а солдат растерялся и не успел ничего сделать. Смертного медальона при нём так и не нашли, в комсомоле он видимо тоже не состоял, поэтому установить личность не удалось. В связи с этим, на листке вырванном из трофейного блокнота, так и пишу: Олег Неизвестный, а далее всё, начиная с номера дивизии, и заканчивая номером стрелковой роты. Записку вкладываю в гильзу от винтовочного патрона, а саму гильзу засовываю в стеклянную флягу из-под воды, и закрыв крышкой, ложу рядом с убитым бойцом. Вещмешок с личными вещами, забрав только продукты и боеприпасы, закапываем тут же. Насчёт этого красноармейца, надо потом обязательно поговорить со старшиной стрелковой роты, уж своего-то бойца, он точно должен знать, пусть официально внесут в списки погибших, а не пропавших без вести. Для родных хоть какая-то определённость, да и помощь от государства.
Оба свободных окопа, принеся снизу патроны и гранаты, занимают Михалыч и его команда, состоящая из одного человека, так что перераспределив огневые средства, готовимся к бою, набивая пулемётные ленты и снаряжая магазины патронами. Малышу же помогаем зарядить ящик с немецкими колотушками, вкручивая запалы и надевая на них оборонительные рубашки. Теперь он у нас вместо миномёта, так как может зашвыривать гранаты, как с правой, так и с левой руки, раза в два дальше любого из нас. Из миномётов и пулемётов, немцы нас пока не обстреливали, не из гуманизма, конечно, а потому что их раненые валялись в непосредственной близости от нашего кургана и орали. Мы их тоже не трогали, но и санитаров отгоняли выстрелами из карабинов. Прятаться теперь нам было не с руки, так что «люстры» мы подвешивали с завидной регулярностью. Ситуация опять таки складывалась патовая, справа от нас было сто метров свободного пространства а потом река, слева хоть и был лес и такая же сотня метров, но практически сразу от высотки шли кочки а потом начиналось болото, и глубина там была уже довольно приличной. А в шестистах метрах в нашем тылу, проходил глубокий здоровенный овраг, по дну которого протекала лесная речушка, вот до этого вот оврага, и тянулось обширное, прикрывающее нас болото, с небольшими островками, на которых росли чахлые деревья. Своим огнём, мы контролировали сектор в 180 градусов, так что для немцев, на своей высоте мы как кость в горле. Наличными силами выбить нас они уже не могли, потому что если в самом начале первого боя, у них была усиленная рота, то на высоту уже наступало гораздо меньше «зольдатен», ну а так как пара десятков тел лежит теперь у подножия холма, то как минимум взвод мы уконтрапупили. Нас хоть и осталось восемь человек, но огневые средства у нас те же самые, а то, что к миномёту кончились боеприпасы, так фрицы же об этом не знают, и видимо ждут подкреплений. Хотя стрельба в нашем тылу стихла, и ломиться вперёд гансам нет уже никакого смысла. Точно, а я-то думал, чего это не хватает? Оказалось звуков ночного боя в нашем тылу. А вот хорошо это или плохо – ещё не знаю.
Сегодня повезло всё-таки нам, потому что с тыла к нам подошло подкрепление, правда, сначала эти ухари взяли в плен наших раненых лесных братьев. Как по заказу там собрались Филин, и Волков с Зайцевым. Потом конечно разобрались, потому как в рядах подкрепления оказался и наш гонец из взвода разведчиков, поэтому своих он опознал. Но к нам на высоту я разрешил подняться только командиру пехотинцев, в сопровождении Зайцева (парень немного отлежался, потому и выглядел получше). И только после проверки документов младшего лейтенанта, особенно на предмет ржавчины от скрепки, объяснил ему ситуацию и рассказал всё, что знал о противнике. Лейтенант был не простым пехотинцем, а командиром взвода пешей разведки, 910-го полка, 243-й стрелковой дивизии, и оказался толковым мужиком, то ли призванным из запаса, то ли получившим "офицерское"звание уже на фронте. Поэтому оставив на высоте одно отделение, с остальными тремя, маскируясь болотными кочками, просочился в лес. А мы, чтобы не демаскировать наших, осветительные ракеты теперь запускали в сторону дороги, с довольно большими интервалами по времени.
Минут через пятнадцать к нам прибежал посыльный от взводного и сообщил, что противника в лесу нет. Наказав своим быть начеку, а в случае артиллерийского обстрела сваливать с кургана дальше в тыл, беру с собой Фёдора и бежим следом за посыльным. Лейтенанта мы находим уже на краю просеки, обсуждающим со своими сержантами, что делать дальше. Фрицев нигде не видно, видимо отошли или спрятались.
– А вот и пехота нарисовалась, – говорит комвзвода, – что-то никаких немцев в округе не наблюдается.
– Допустим не пехота, а артиллерия – парирую я – а раз кроме дохлых и раненых гансов, больше никого нет, значит, мы всех уничтожили.
– Ладно, не ершись, сержант, видел я вашу работу, одним отделением столько намолотить, это дорогого стоит.
– Да я и не ершусь. А противник скорее всего отошёл, тут им ловить больше нечего, но всё равно, проверить бы не мешало.
– Хорошо. Рассказывай что тут и где, а я пока пошлю человека за своими.
– Может, я лучше моего пошлю, а вы пару слов своим черкните, он и доставит. – Смерив меня оценивающим взглядом, командир достаёт блокнот, и пока он пишет, я негромко инструктирую дядю Фёдора.
– В общем, так Федя, сюда пошлёшь Ильюху со вторым разведчиком, а сами займитесь дохляками, насчёт зольдбухов там и остального. Подранков проконтролируйте, если попадутся адекватные, можете в плен взять. А как закончите, наших раненых на телеги и пулей сюда.
Пока я инструктировал Фёдора, лейтенант написал записку, и наш почтальон Печкин убежал. Кстати насчёт Печкина, – идея. Надо так свой миномёт назвать, будет фрицам бандероли отправлять, или посылки, – сколько там по весу посылка должна вытягивать?
– Тут такое дело, товарищ младший лейтенант. Метрах в ста отсюда хутор, дальше опушка леса и наши окопы, а ещё дальше мы мин понаставили, так что лучше без наших далеко не лезьте, и будет вам счастье. Ну и в деревушке осторожней, как бы там немцы сюрпризов не оставили.
– Сержант Данилов, – говорит взводный одному из своих младших командиров. – Берёшь своё отделение и вперёд, а мы за тобой.
Выстроив отделение в цепь, Данилов даёт команду вперёд. Немного погодя, с левой стороны выдвигается второе отделение, третье же следует по дороге. Впереди каждого отделения, шагах в двадцати, дозором следует боевая двойка. Лейтенант, его посыльный, замок, снайпер и я, идём в арьергарде, но не тесной компашкой, а цепью, метрах в пяти друг от друга. Снайпера видимо придали для усиления, так как по штату, он взводу не положен, хотя поди разбери сейчас эти штаты, сегодня они одни, завтра другие, послезавтра третьи, зато при наличии снайпера, наша группа по боевой эффективности, не уступит отделению, а то и взводу. Двигаемся молча, стараясь не шуметь. На востоке начинает светлеть, но в лесу ещё темновато, так что есть возможность подобраться поближе, было бы к кому.
– Что-то не пойму я этого летёху, кто он такой. Как сказал бы товарищ "Кирпич", – "По замашкам вроде фраер, но не фраер это точно". – Этот точно не штафирка, вот и автоматик трофейный у него появился, вместе с подсумками для магазинов, да и пара колотушек за ремень заткнута. А ведь до этого, только пистолет был, когда он ко мне на высотку поднялся. Да и тактикой, его взвод отличается от обычной пехоты РККА. Те бы шагали толпой, или в лучшем случае цепью, а эти прямо как немцы, клином. Да и среди бойцов взвода чухнарей и задохликов не наблюдается, мужики хоть и не «Шварценигеры», но все как на подбор, крепкие или жилистые, хотя роста в основном небольшого. Но это я уже придираюсь, для своего времени 160-170 сантиметров, вполне нормальный рост. Хотя о чём это я, это же не простая махра, а полковая разведка, "а у разведчиков свои причуды".
В деревушке никого не оказалось, а вот когда мы вышли из леса, сохраняя такой же боевой порядок, то раздался взрыв гранаты, а следом за ним стрельба. Нет, пожалуй не так, сначала татакнул автомат, потом взрыв гранаты, а затем редкие выстрелы из винтовок и пистолетов, но не по нам, а в тылу, где-то в районе высотки. Так как уже забрезжил рассвет, то я смог убедиться в отменной выучке солдат взвода. Бойцы сразу заняли позиции для стрельбы с колена, причём каждый, контролировал свой сектор. А вот наш арьергард, развернулся на 180 градусов, сразу став авангардом по отношению к возможной опасности. Взвод занял круговую оборону, ощетинившись стволами винтовок во все стороны, как ёж иголками. Разрешилось всё минут через десять, когда к нам подбежали бойцы четвёртого отделения, возглавляемые нашими разведчиками. На сердце у меня сразу отлегло, и я непроизвольно глубоко вздохнул, а то были некоторые сомнения, особенно после редких выстрелов, очень похожих на контрольные. О произошедшем, мне рассказал Ильюха, как всегда не стесняясь в выражениях.
– Когда твой связной передал нам приказ, мы собрались и двинулись к вам, но не в обход по кочкам, а решили срезать, и поэтому пошли напрямки. Ну, вот тут один из полудохлых немцев вздумал отличиться и стать героем. Это хорошо, что я успел в него стрельнуть, поэтому колотушка упала рядом с этим придурком, а бойцы после моего крика – граната, – вовремя попадала на землю. Так что пронесло и никого не зацепило, ну и в ответку, естественно добили всех, кого штыком, а кого и пристрелили, так что с пленными у нас теперь борода, нету их.
– Ну и хрен с ними с пленными, главное все наши живы, – отвечаю я, и иду советоваться с младшим лейтенантом.
Взводный, выслушав доклад своего подчинённого, отпустил его к отделению, поэтому козырнув, рапортую.
– Товарищ младший лейтенант. Разрешите обратиться?
– Обращайся товарищ сержант, только в следующий раз, будь попроще, без понтов, и люди к тебе потянутся. – Как скажешь? Начальник. – Подумал я про себя, а вслух сказал следующее.
– С вашими пришли двое разведчиков, они и наши сюрпризы покажут и разминировать смогут. А одно отделение пошлите со мной, а то надо берег проверить, а там тоже мины.
– Лады, – немного подумав, ответил комвзвода. – Данилов, давай за артиллеристом, мы по дороге, а вы берег проверьте, ну и фланг нам прикроете, если что.
– Понял. Товарищ лейтенант. Разрешите выполнять?
– Иди, выполняй.
– Семён. – Представляется, подойдя ко мне сержант, протягивая руку.
– Николай. – Жму его ладонь я, и чтобы не тянуть кота за все подробности, инструктирую людей.
– В общем, так мужики, метрах в двухстах отсюда расположены стрелковые ячейки, между ними и дорогой мин нет, а вот в сторону реки, мы немного поставили. Так что далеко не лезьте, и под ноги смотрите, а то одна такая квакнет, и нам всем писсец. Вопросы есть?
– Товарищ сержант. А почему квакнет? – спрашивает один из бойцов.
– Потому что это немецкие шпринг мины, а по-нашему прыгающие. Часть мин, конечно, противник разминировал своими тушками, но кое-что осталось, да и фашистские недобитки могут в тех же окопах прятаться, так что ещё раз повторяю. "Шурик, будьте осторожны. Преступник вооружён."– Решил я приколоться напоследок.
– А откуда вы узнали, что меня Саша зовут? – Не унимается тот же красноармеец.
– Дедукция – мать порядка. – Ещё понятнее отвечаю я. – И, повернувшись спиной к бойцам, взмахом руки зову их за собой, сотрясаясь от беззвучного смеха.
Сняв затвор автомата с задержки, и взяв ствол наизготовку, иду к нашим бывшим ложным позициям. Через несколько секунд меня догоняет вышеназванный Шурик и, сказав – командир отделения послал, – пристраивается справа, отстав на пару шагов. До места доходим быстро, в ячейках находим троих самых хитрых, дохлых скунсов. Но и на каждую хитрую немецкую жопу, найдётся русский болт с левым винтом, потому что на дно нескольких ячеек, эти "грязные извращенцы"разведчики, установили трофейные тротиловые шашки, с взрывателем нажимного действия DZ-35. Поэтому можете себе представить, во что превратилась нижняя часть, наступившего на стограммовую шашку солдата, в тесной ячейке. Повезло только одному из троих, он удачно заколол ножом чучело и, выкинув его из окопа, спрятался сам. Поэтому ему наш снайпер просто, без всяких изысков, вогнал пулю в голову. Ну, может быть и не просто, а также не сразу, потому что кто-то же стрелял по нам из автомата, а у этого фрица, как раз ППД-40. Свою СВТ, я отдал Федору, когда отсылал его за подмогой, с наказом присмотреть, поэтому этого жмура потрошу сам. Забрав пару барабанных магазинов и все патроны, которые я нашёл в ранце, ложу их в свой вещмешок и, сдёрнув с шеи жмура жетон, причём целый, а не располовиненный, повесив себе за спину дважды трофей, иду вдоль окопов, и внимательно смотрю, где можно пройти к берегу и не подорваться.
Над водой клубился туман, зато полоска в двести метров от нас до берега просматривалась идеально, поэтому впечатлившись от увиденного, на мины мы не полезли, а выполняем приказ о прикрытии фланга, и друг за дружкой идём вдоль стрелковых ячеек. Доходим до крутого берега, где я нос к носу, сталкиваюсь с Серёгой, который вынырнул из тумана, как немец в детской считалке. Без обмена дружественным огнём, обошлось только потому, что за минуту до этого, я услышал крик филина, который раскукарекался средь бела дня, а увидев Филатова, поприветствовал его знакомой фразой.
– Саид. Ты как здесь оказался?
– Сам ты Махмуд. – Не отозвавшись на пароль, ответил он. Встреча на Меже, прошла в тёплой и дружественной атмосфере, но мне уже было не до эмоций. От внезапно накатившей усталости, практически ничего не хотелось. Хотелось только жрать и спать, но второе больше. Последнее что я сделал, это свёл Серёгу с лейтенантом и, сказав где меня искать, отошёл на опушку, и завернувшись в плащ-палатку, срубился прямо под одним из деревьев.
Глава 3. Возвращение блудного разведвзвода.
Проспал я целых два часа и, проснувшись, обнаружил всю нашу команду, храпящую рядом. Оставив всё лишнее, на месте импровизированного бивака, только с одним автоматом и мыльно-рыльными, иду умываться до ближайшей болотной лужи. Вода оказалась на удивление чистой и прохладной, видимо где-то под водой били ключи, поэтому болото и не пересыхало, а излишки сливались в речушку, текущую в нескольких километрах отсюда. Умывшись и почистив бивни, взял свои вещи и пошёл искать своего непосредственного начальника, которого и нахожу в обществе младшего лейтенанта Борисова, чью фамилию я запомнил, прочитав его документы. Командиров я застал, распивающими кофейный напиток, заваренный видимо из свежих трофеев.
– Не помешаю, товарищи командиры? – спрашиваю я, присаживаясь рядом, и узрев, а главное учуяв, почти полный котелок с этим пойлом, стоящий на пеньке спиленного дерева.
– Доставай свою посудину и присоединяйся, – показывая на ёмкость с напитком, говорит мне старший по званию. Серёга же достаёт банку консервов и, распечатав её, ставит на пень, накрыв сухарём.
– Хавай давай, а то скоро нам выходить. Через час должна подтянуться стрелковая рота соседей, а нам приказано выдвигаться в расположение. Пока ты дрых, раненых я отправил, так что набивай брюхо, а через полчаса будим людей и выступаем. – От такого натюрморта я вспомнил, что "немного"проголодался и, достав свою посудину и ложку, уже с набитым ртом прошамкав – шпасибо – начинаю жрать. Именно жрать, а не культурно кушать, потому что на хавчик меня пробило как обкуренного. То ли молодой организм восполнял потерю энергии, то ли отходняк от нервного перенапряжения. Увидев такое моё состояние, Серёга не поленился, а сам налил мне кофе, и открыл вторую консерву. Конечно, если бы эти банки были наши килограммовые, я бы и одну не смолотил, но это были трофейные мясные консервы, ёмкостью 200 грамм, так что первую я сглотил в один присест, а вот вторую ел уже понемногу, запивая кофеём. Набив брюхо, наливаю себе ещё полкружки и, достав трофейную сигарету, закуриваю, а выпустив дым кольцами и отхлебнув из кружки, ловлю кайф.
– Вы посмотрите на него, прям вылитый буржуй. И где только таких манер нахватался? – подтрунивает надо мной страшный сержант. – А казался нормальным парнем.
– Ну, мы, артиллеристы, в отличие от простой махры, и есть элита вооружённых сил нашей дивизии. – Парирую я в ответ. – Потому как самые умные.
– А где ты тут пехоту видишь? Мы вообще-то разведчики.
– Мотопехота, оттого что идти неохота. Вот скажи мне друг, где в слове мотострелковая рота, упоминается про разведку? Вот товарищ лейтенант возглавляет взвод пешей разведки, значит он настоящий разведчик, а ты у нас просто, ленивый пехотинец. – От дружеского подзатыльника меня спасло только присутствие за нашим импровизированным столом "офицера"из другой части и громкий смех, присутствующих неподалёку разведчиков.
– Да какой ты артиллерист, из вашей пушечки только по воробьям стрелять. – Уже из чистого упрямства не сдаётся Серёга.
– Ну, наших воробьёв, и как они горят, ты своими глазами видел, – а вот сколько таких гусей ты бы настрелял из своей винтовки? Вот в чём вопрос.
Нашу пикировку, прерывает пулемётная очередь, раздавшаяся с той стороны. Буквально через секунду, мы уже лежим на пузе, направив стволы своего оружия в сторону противника.
– Вот грёбанный фриц, всю идею обговнял, – говорю я, конкретно ни к кому не обращаясь. Командир взвода отдаёт приказания своим бойцам, а мы с Филатовым по-пластунски выдвигаемся к самому краю опушки леса, и пытаемся разглядеть, что случилось, и почему фашики всполошились. С крутого откоса левого берега, по стрелковым ячейкам нашего ложного переднего края, работал ручной пулемёт, видимо гансы решили показать, кто в доме хозяин и прощупать нашу оборону. Туман на реке уже рассеялся, поэтому всю картину происходящего, было отлично видно, и она была не весёлой, потому что по берегу метался красноармеец, а немецкий пулемётчик играл с ним как кошка с мышкой, используя вместо кошачьих лап короткие очереди своего эмгача. За каким буем боец попёрся к реке и что он там хотел сделать, я понятия не имею, а вот то, что он попал ногами в жир, было видно и невооружённым взглядом, а не то что в бинокль. Наш метался по пустынному пляжу, а фриц своим огнём перекрывал ему все возможные пути отступления, и если красноармеец поворачивал к реке, то из пулемёта не стрелял, ну а если наоборот, делал попытки отбежать или отползти в сторону, то они пресекались бороздой трассирующих пуль. Расстояние между живодёрами и их целью, бывшее поначалу метров восемьдесят, постепенно сокращалось, а к пулемётчику, подключился ещё и стрелок из карабина, который стрелял буквально впритирку с бойцом, если тот просто залегал и не двигался.
От меня до этих гадов, было метров триста, и стрелять из автомата смысла не было от слова совсем, не стреляли и разведчики, потому что взводный приказал, огня не открывать и не демаскировать свои позиции. Но немцы заигрались, и "гейм овер"сделал снайпер разведчиков, выпустив по геймерам целую обойму из трёхлинейки. Правда и свою позицию он раскрыл, и по тому месту отработало несколько ротных миномётов противника, но тут дело такое, что главное вовремя съе… смотаться, что наш и сделал, скрывшись в лесу. Перепел тоже упорхнул, правда, оставив на берегу оружие, и всё своё снаряжение, но мировой рекорд в беге на сотню метров, он наверное перекрыл раза в два. Оставшиеся же две сотни до ближайших деревьев, тоже не шёл пешком, так что финишировал он почти трупом, и отлёживался, переводя дыхание, ещё минут пять.
– Кажется утро перестаёт быть томным, – говорю я Серёге. – Пошли что ли, полюбуемся на этого гаврика, пока взводный из него отбивную не сделал, а то слишком "доброе"лицо у него было, когда он пошёл в ту сторону. – Мы отползли от края леса, и побежали на правый фланг догонять Борисова. Правда по дороге Серёга притормозил и, дав ценные указания нашим бойцам, догнал меня чуть позже. Сначала лейтенант послал двух разведчиков навстречу стрелковой роте, чтобы предупредить пехотинцев и пустить их в обход, потому что фрицы как наевшись озверина, молотили по нашим ложным позициям на пляже из миномётов. А затем, когда парочка пулемётов занялась и нашей опушкой, перешёл к воспитательным мероприятиям. Руки распускать командир не стал, но его красноречию позавидовал бы любой замполит, так доходчиво довести до бойца всю глубину его падения, причём, не используя ни одного матерного слова, на это талант нужен. На Микки Мауса было больно смотреть, так его проняло после проповеди взводного, что он аж с лица сбледнул.
– Ну, что ты можешь сказать в своё оправдание, красноармеец Кулик? – Закончил свой монолог младший лейтенант.
– Так я эта, ахтоматик там приглядел. Товарищ командир. Там эта, дохлый германец у самого берега речки плавал, а у яго сбруя больно уж добрая, вот я и решил забрать, не пропадать же добру.
– Так что же ты мышкина норка средь бела дня то попёрся, да ещё и по минам? Раньше-то, когда на реке туман был, сходить не мог?
– Дык я эта, тогда в карауле стоял, а проход наши хорошо натоптали, вот я и подумал, туда сюда, быстро обернусь, никто и не заметит.
– Ну, и где теперь твоя винтовка, товарищ боец? Знаешь, что за утерю боевого оружия трибунал?
– Что трибунал знаю, поэтому свой карабин я Петрухе на сохранение и оставил, да и вещички тоже. Думал, ежели убьют, то хоть в трибунал за потерю оружия не потянут. – На бойце и правда, из всей амуниции присутствовал только солдатский ремень.
– А что за барахло тогда на берегу осталось? – Встреваю в разговор я.
– Дык, я же и говорю, добра сбруя, да и ахтомат ихний тоже неплохой, но наши всё-таки лучше, – поправился боец.
Пока мы разговаривали, подошёл вышеназванный Петруха и, спросив разрешение, передал солдату его карабин и другую амуницию.
– Товарищ младший лейтенант. Разрешите оправиться? – спрашивает Кулик.
– Разрешаю привести себя в порядок, – отвечает Борисов и поворачивается к нам.
– И что теперь с ним делать? – задаёт он вопрос, как бы советуясь с нами и разводя руки в стороны.
– Думаю можно наградить, – говорю я. И, сняв с плеча трофейный МП-40, вручаю его бойцу.
– Спасибо товарищ сержант, – от радости позабыв устав, вымолвил он.
– Стрелять-то хоть из него могёшь? – отдаю я ему подсумки с магазинами.
– Да, нам товарищ лейтенант объяснял и показывал, когда мы первые свои трофеи захватили.
– Вот и стреляй на здоровье. Только больше не изображай из себя подсадную утку, товарищ Кулик, – невольно каламбурю я, – или предупреди командира, он хоть охотников созовёт, да и своё ружьё нужной дробью зарядит. Может, конечно, боец и не за автоматом ползал, или не только за ним а за другими трофеями тоже, но увидев его загоревшиеся глаза, после того как ему дали в руки оружие, я понял, что основной целью для него был всё таки пистолет-пулемёт.
– Разрешите? Товарищ лейтенант, – опустив приставку младший, говорит красноармеец, показывая на подаренный ствол.
– Идите, занимайте оборону бойцы, а то что-то пехота задерживается, – отвечает командир взвода.
Стрелковая рота подошла через полчаса, так что после совещания командного состава, выступаем в поход. Впереди взвод пешей разведки, сразу за ним остатки нашего отряда, а уже следом за нами два взвода пехотинцев. Роте нужно перекрыть участок берега длиной три километра, от деревушки Зекеево, до Столбов, поэтому ни о каких сплошных траншеях речи и быть не может. На военсовете командиры решили, что оборону будут занимать повзводно, с большими промежутками между подразделениями, стыки же обеспечивать огнём станковых и ручных пулемётов. Идём в колонну по одному, пробираясь по редкому лесу и петляя, обходим глубокие болотные лужи. Идти по дороге вдоль берега, изображая из себя мишени, что-то не очень хочется, вот и идём как все "нормальные герои", в обход. Всё лишнее и тяжёлое вооружение Филатов отправил вместе с ранеными, договорившись о помощи с местными жителями, так что идём почти налегке, ну как налегке, я например тащу ППД, а так же закинутую за спину СветулЮ. Ничем не отличаются от меня и другие хомяки нашего отряда, каждый помимо автомата, тащит ещё и карабин, или винтовку, исключение составляют только расчёты пулемётов, но им приходится тащить на себе ещё и боезапас к своему прожорливому импортному агрегату.
В Столбах у нас дело, не сказать что приятное, но нужное. Хороним погибших. Пехотинцы занимаются своими делами, мы же на северной окраине деревни копаем для наших последний окопчик. В ночном бою у Серёги погибло пятеро, четверо получили ранения, поэтому я и не бросался на него с упрёками, а так же с расспросами, время придёт, сам всё расскажет. С опознанием тут всё в порядке, смертные медальоны почти у всех, да и разведчиков своего взвода командир знает хорошо. У кого записки оказались не заполнены, заполняем, причём ещё и всем пишем, когда и где погибли бойцы. Дав прощальный залп над братской могилой, идём дальше, нас сопровождает отделение сержанта Данилова. Им нужно проверить, далеко ли ещё протянулся неприкрытый берег реки, и выяснить, где находится правый фланг соседней дивизии. Нас теперь немного, так что идём почти в наглую, правда, не по дороге, а прижимаясь к самой опушке леса, потому что наш берег выше, а на левом болота приближаются практически вплотную к реке.
Пройдя три километра, в деревне Прохоренки встречаем своих старых знакомых, бойцов 53-й кавалерийской дивизии. Сама-то дивизия была в рейде, а вот её 34-й бронетанковый эскадрон оставался на месте дислокации, в районе станции Жарковский. При формировании бронекавалеристам не досталось материальной части, поэтому Кондрат Семёнович, не желая терять танкистов, и не взял их с собой. Можно было, конечно, посадить бойцов на коней, дать в руки шашки и отправить в атаку, но тут тоже были проблемы, во-первых, с лошадьми, а во-вторых, с вооружением, да и человек просто умеющий скакать на лошади, "немного"отличается от настоящего кавалериста. Основная же проблема была с отсутствием вооружения. Ведь согласно штату, танкистам положены наганы, вот их-то и выдали, и то не всем, и если в механизированных корпусах в начале войны, безлошадных танкистов использовали как чёрную пехоту, то они хоть пулемёты могли снять с подбитых и вышедших из строя танков, да и деваться тогда было некуда. Тут же ситуация была другой, пулемётов не было, а делать из специалистов – ковбоев, немцы, в отличии от индейцев, томагавками не кидались, у них аргументы повесомей.
Попрощавшись с командиром взвода и разведчиками, а также оставив четыре трофейных карабина, идём дальше. Нам остаётся пройти ещё около семи километров, поэтому через полтора часа, раздав по пути излишки трофеев, "прибываем"на станцию назначения, где и попадаем в ласковые объятия своих отцов-командиров. Серёгу уводит капитан Алексеев, а вот со мной жаждет пообщаться целый майор.Гарнизон деревушки состоял из танкового взвода, в количестве 15 человек личного состава, возглавляемые лейтенантом. Про нас они были предупреждены сначала командованием, а потом проходящим обозом с нашими ранеными. Наш самый главный начальник объявляет привал, поэтому идём пообщаться с начальником гарнизона. Сержант Данилов насчёт взаимодействия, ну а мы с Серёгой прояснить обстановку. Вот тут-то лейтенант и поведал нам самую главную военную тайну. Про своё вооружение, а также про боевую задачу. Самым главным оружием взвода был телефонный аппарат, с помощью которого можно было связываться с командованием, и сообщать о передвижениях противника. Для самообороны же и борьбы с диверсантами и вражескими разведгруппами, им выделили один ручной пулемёт, три винтовки, и по паре гранат на каждого, это кроме наганов, так что когда наши обозники презентовали гарнизону пяток Кар 98 с запасом патронов, танкисты были на седьмом небе от радости. По крайней мере, можно было отстреляться от небольшой разведгруппы гансов, а не застрелиться, как шутил лейтенант. Ещё две таких же заставы, были расположены по берегу реки, в двух километрах друг от друга, правда, с вооружением у них было ещё веселее.
Про то, что наш батальон во главе с батяней комбатом находится на станции, мне сообщил мой командир взвода. Так что оставив всё лишнее в расположении и приведя форму в более-менее приличный вид, как говорил один прапорщик – "сапоги нужно чистить вечером, чтобы утром надевать их на свежую голову", иду "на ковёр"к начальству. По пути вспоминаю все свои косяки, чтобы заранее сочинить отмазку. Войдя в помещение, где располагался штаб батальона, докладываю о прибытии и попадаю "с корабля на бал".
За накрытым столом сидело наше батальонное начальство а также капитан Алексеев, и слушало рассказ старшего сержанта Филатова про наши подвиги.
– Садись за стол сержант, – сказал мне майор Селиванов – а то в ногах правды нет, послушай, потом дополнишь.
– Есть. – Отвечаю я, присаживаясь рядом с Серёгой. Наступив мне под столом на ногу, Филатов продолжил свой доклад.
– Устроив засаду, мы стали ждать противника. Незадолго до полуночи, на наш берег переправилась усиленная рота немцев и пошла наступать во фланг на наши ложные позиции. Мой отряд двигался на некотором отдалении, собираясь в нужный момент ударить в тыл противнику. Но заметили второй эшелон десанта, готовящийся к переправе, а на реке лодки с боеприпасами. Поэтому решили, сначала разделаться с ними, чтобы не подставлять спину, после чего уже помочь нашим. Переправочные средства вместе с боезапасом мы пустили ко дну, также пулемётным огнём неплохо проредили гансов на той стороне реки. Но в бой с нами вступил взвод противника, оставшийся прикрывать переправу, а потом нас накрыли миномётным огнём и, неся потери, мы вынуждены были отойти. После прекращения артобстрела, немцы решили поиграть с нами в догонялки, но получив по сопатке, отстали. Перевязав раненых и оставив их на попечение местных жителей, я со своими оставшимися силами, отправился помочь нашим, но они и сами справились, потому что остатки противника переправились уже на свой берег реки, причём вплавь, о чём мне и сообщил передовой дозор. Бойцы видели, как немцы выходили из воды на берег и скрывались в прибрежных кустах. Начинало светать, на реку опустился туман, противника поблизости не было, стрельбы тоже, поэтому мы занялись поиском своих погибших в ночном бою товарищей. А потом, где-то в трёх километрах от нас, раздался взрыв гранаты, мы пошли проверить в чём дело и встретили наших. – На этом Серёга закончил, а комбат, повернувшись ко мне, кивнул и сказал.
– А теперь продолжай ты, Доможиров. – Ну, я и продолжил, рассказав всё без утайки, в конце же своего доклада выложил из командирской сумки кучу жетонов немецких солдат, а так же зольдбухов. Всё это мне подогнал дядя Фёдор, когда я собирался на "ковёр"к начальству.
– И что теперь с ними делать, капитан? – Обращается комбат к своему начальнику штаба.
– Да ничего. Приказ они выполнили. Противника потрепали. А то что бойцы погибли, так война без потерь не бывает. – Ответил капитан Прокудин.
– Твоё мнение разведка. – Продолжает Селиванов.
– Приказ на оборону отдавал я. Взвод его выполнил, фланг соседям прикрыл, часть противника уничтожил, и хоть в строю и осталась треть личного состава, так эти потери были не в одном бою, а в нескольких. Ну а насчёт боеспособности, то задачи по ведению разведки взвод выполнит.
– Идите в расположение, товарищи младшие командиры, – подводит итог майор, – дайте людям отдохнуть, а к семи вечера будьте готовы.
Придя в расположение своего отряда (а располагаемся мы всё в тех же складских помещениях), обедаем и, отправив своих, вернувшихся из рейда бойцов отдыхать, идём "пытать"Ивана насчёт нашей вечерней готовности, про которую нам намекал комбат. В результате сами попали на допрос с пристрастием про наши ночные стрельбы, но кое-что всё же выяснили. Ушедшая в рейд кавгруппа, воевала вполне успешно, но ей нужны были боеприпасы, ну и главную проблему представляли раненые. Во-первых, связывали тылы, а во-вторых, без квалифицированной медицинской помощи многие умирали, а так как дивизии были почти в постоянном движении, то и подстреленных бойцов приходилось возить с собой, что ни сил, ни здоровья им не добавляло. И хоть потери были и не велики, но с каждым боем количество убитых и раненых прибавлялось, и если погибших хоронили, то обоз с ранеными увеличивался. Вот командование и решило провести операцию "бартер", – как я её окрестил, – поменять трёхсотых, на боеприпасы, продукты и снаряжение, да и лошадям требовался овёс, а то на подножном корму много не наработаешь, тем более не навоюешь. А так как лишних войск для проведения операции у генерала Масленникова не было, то он и обратился к командованию фронта за помощью, вот наш батальон и выделили, как самый ближайший к месту событий, тем более его можно было доставить по железке. Естественно в детали операции никого не посвящали, но наша разведка уже шарила во всех направлениях.
Глава 4. Новое