Глобализация бедности

Размер шрифта: 13

Предисловие ко второму изданию

Через несколько недель после военного переворота в Чили 11 сентября 1973 года, в результате которого было свергнуто избранное правительство президента Сальвадора Альенде, военная хунта во главе с генералом Аугусто Пиночетом приказала повысить цены на хлеб с 11 до 40 эскудо, что на 264 % больше. Эта экономическая шоковая терапия была разработана группой экономистов, также известных под названием «чикагские мальчики».

Во время военного переворота я преподавал в Институте экономики Католического университета Чили, который служил штаб-квартирой для чикагских экономистов, учеников Милтона Фридмана. В тот день через, несколько часов после взрыва президентского дворца Ла Монеда новые военные правители ввели 72-часовой комендантский час. Когда университет вновь открылся несколько дней спустя, «чикагские мальчики» ликовали. Не прошло и недели, как несколько моих коллег из Института экономики были назначены на важнейшие посты в военном правительстве.

В то время как цены на продовольствие взлетели до небес, заработная плата была заморожена, чтобы обеспечить «экономическую стабильность и предотвратить инфляционное давление». Вскоре вся страна погрузилась в пучину ужасающей нищеты: менее чем за год цены на хлеб в Чили выросли в тридцать шесть раз, а 85 % чилийского населения оказалось за чертой бедности.

Эти события глубоко повлияли на мою работу как экономиста. Из-за манипуляций с ценами, заработной платой и процентными ставками были разрушены жизни людей; была дестабилизирована вся национальная экономика. Я начал понимать, что макроэкономическая реформа не была ни «нейтральной», как утверждал академический мейнстрим, ни отдельной от более широкого процесса социальных и политических преобразований. В своих предыдущих работах о чилийской военной хунте я рассматривал так называемый «свободный рынок» как хорошо организованный инструмент «экономических репрессий».

Два года спустя, в 1976 году, я вернулся в Латинскую Америку в качестве приглашенного профессора в Национальном университете Кордовы в северном промышленном центре Аргентины. Мое пребывание совпало с очередным военным переворотом и последующей «грязной войной», основными жертвами которой были левые активисты, включая деятелей профсоюзного движения, студентов, журналистов, марксистов и перонистов, их эвфемистически обозначили словом «десапаресидос» – «пропавший без вести». Десятки тысяч людей были арестованы, множество «десапаресидос» были убиты. Военный переворот в Аргентине был точной копией государственного переворота в Чили под руководством Центрального разведывательного управления США. За массовыми убийствами и нарушениями прав человека также последовали реформы «свободного рынка» – на этот раз под наблюдением нью-йоркских кредиторов Аргентины.

Смертоносные экономические рецепты Международного валютного фонда, применяемые под видом «программы структурной перестройки», еще не были официально запущены. Опыт Чили и Аргентины под руководством «чикагских мальчиков» стал генеральной репетицией грядущих событий. С этого времени «экономические пули» системы свободного рынка стали поражать одну страну за другой. С начала долгового кризиса 1980-х годов одно и то же экономическое лекарство МВФ регулярно применялось более чем в 150 развивающихся странах. Моя предыдущая работа в Чили, Аргентине и Перу побудила меня к изучению глобальных последствий этих реформ. Я понял, что так, непрерывно подпитываясь нищетой и экономическими неурядицами, формировался Новый мировой порядок.

Со временем большинство военных режимов в Латинской Америке были заменены парламентскими «демократиями». На них была возложена ужасающая в своем цинизме задача выставить национальную экономику на аукцион в рамках программ приватизации, спонсируемых Всемирным банком. В 1990 году я вернулся в Католический университет Перу, где преподавал после того, как покинул Чили в течение нескольких месяцев после военного переворота 1973 года.

Я прибыл в Лиму в разгар избирательной кампании 1990 года. Страна находилась в экономическом кризисе. Уходящее популистское правительство президента Алана Гарсии было занесено в «черный список» управления финансовых рынков (Autorité des Marchés Financiers (AMF)). 28 июля 1990 года Альберто Фухимори стал новым президентом. И всего через несколько дней «экономическая шоковая терапия» нанесла двойной удар. Перу было наказано за невыполнение требований МВФ: цены на топливо были повышены в 31 раз, а цены на хлеб выросли более чем в двенадцать раз за один день. МВФ консультировался с Министерством финансов США и действовал негласно. Эти реформы, проведенные во имя «демократии», были даже гораздо более разрушительными, чем те, которые были проведены в Чили и Аргентине привоенных режимах.

В 1980-е и 1990-е годы я много путешествовал по Африке. Полевое исследование для первого издания фактически было начато в Руанде, которая, несмотря на высокий уровень нищеты, достигла самообеспеченности в производстве продовольствия. Но с начала 1990-х годов Руанда была разрушена как функционирующая национальная экономика; ее некогда динамично развивающаяся сельскохозяйственная система была дестабилизирована. МВФ потребовал «открыть» внутренний рынок для демпинга излишков зерна в США и Европе. Цель состояла в том, чтобы «побудить руандийских фермеров быть более конкурентоспособными» (см. главу 7.)

С 1992 по 1995 год я проводил полевые исследования в Индии, Бангладеш и Вьетнаме и вернулся в Латинскую Америку, чтобы завершить свое исследование в Бразилии. Во всех странах, которые я посетил, включая Кению, Нигерию, Египет, Марокко и Филиппины, я наблюдал одну и ту же модель экономических манипуляций и политического вмешательства со стороны базирующихся в Вашингтоне институтов. В Индии, непосредственно в результате реформ МВФ, миллионы людей умирали от голодной смерти. Во Вьетнаме, который входит в число наиболее процветающих стран мира по производству риса, разразился голод на местном уровне, непосредственно вызванный отменой контроля цен и дерегулированием рынка зерна.

В разгар экономического кризиса, совпавшего с окончанием «холодной войны», я побывал в нескольких городах и сельскохозяйственных районах России. Реформы, спонсируемые МВФ, вступили в новую фазу, охватив страны бывшего Восточного блока. Начиная с 1992 года, обширные территории бывшего Советского Союза, от Прибалтики до Восточной Сибири, были ввергнуты в ужасающую нищету.

Работа над первым изданием была завершена в начале 1996 года, когда в него было включено подробное исследование экономического распада Югославии (см. главу 17). Там была запущена разработанная экономистами Всемирного банка «программа банкротства», в 1989-90 годах было ликвидировано около 1100 промышленных предприятий и уволено более 614 тысяч промышленных рабочих. И это было только началом гораздо более серьезного экономического раскола Югославской Федерации.

С момента публикации первого издания в 1997 году мир кардинально изменился; «глобализация бедности» распространила свое влияние на все основные регионы мира, включая Западную Европу и Северную Америку.

Так устанавливался Новый мировой порядок, разрушающий национальный суверенитет и права граждан. По новым правилам Всемирной торговой организации, созданной в 1995 году, «укоренившиеся права» были предоставлены крупнейшим мировым банкам и транснациональным конгломератам. Государственные долги резко возрастали, институты рушились, а накопление частной прибыли неуклонно прогрессировало.

В формирующемся Новом мировом порядке войны в Афганистане (2001) и Ираке (2003) под руководством США знаменуют собой важный поворотный момент. Во время выхода второго издания в печать, американские и британские войска вторглись в Ирак, разрушив его общественную инфраструктуру и убив тысячи мирных жителей. После 13 лет экономических санкций война в Ираке ввергла все население в нищету. Соединенные Штаты пошли на военную авантюру, последствия которой ощущаются до сих пор. Это была крупнейшая демонстрация военной мощи со времен Второй мировой войны.

Решение о вторжении в Ирак не имело ничего общего с «оружием массового уничтожения Саддама» или его предполагаемыми связями с «Аль-Каидой». Ирак обладает 11 % мировых запасов нефти, что более чем в пять раз превышает запасы США. Если взять широкий регион Ближнего Востока и Центральной Азии, простирающийся от окраины Аравийского полуострова до бассейна Каспийского моря, то в нем содержится примерно 70 % мировых запасов нефти и природного газа.

После вторжения экономика Ирака оказалась под юрисдикцией военного оккупационного правительства США во главе с генералом в отставке Джеем Гарднером, бывшим генеральным директором одного из крупнейших американских производителей оружия.

В сотрудничестве с администрацией США и Парижским клубом официальных кредиторов МВФ и Всемирный банк были призваны сыграть ключевую роль в послевоенном «восстановлении» Ирака. Скрытый замысел состоит в том, чтобы навязать доллар США в качестве прокси-валюты (валюты-посредника) Ирака в рамках соглашения о валютном управлении, аналогичного тому, которое было введено в отношении Боснии и Герцеговины в Дейтонском соглашении 1995 года (см. главу 17). В свою очередь, обширные запасы нефти Ирака должны перейти в руки англо-американских нефтяных гигантов.

Растущий внешний долг Ирака планировалось использоваться в качестве инструмента экономического разграбления через определенные условия, согласно которым практически вся национальная экономика будет выставлена на аукцион. МВФ и Всемирный банк же были привлечены для придания легитимности разграблению нефтяных богатств Ирака.

Война, которая несколько лет находилась на стадии планирования, грозит охватить и гораздо более обширный регион. Документ Центрального командования США 1995 года подтверждает, что «цель участия США (…) состоит в защите жизненно важных интересов США в регионе – бесперебойном и безопасном доступе США и союзников к нефти Персидского залива».

Таким образом, война и глобализация идут рука об руку. При поддержке американской военной машины разворачивается новая смертоносная фаза глобализации, возглавляемой корпорациями. Развертывание американской военной машины направлено на расширение экономической сферы влияния Америки на территории, простирающейся от Средиземноморья до западной границы Китая. США установили постоянное военное присутствие не только в Ираке и Афганистане, но также владеют военными базами в ряде бывших советских республик. Другими словами, милитаризация способствует завоеванию новых экономических границ и повсеместному внедрению системы «свободного рынка».

Военная агрессия США в Афганистане (2001–2014 гг.) и Ираке (2003–2011 гг.) продолжалась, когда разгорелся мировой экономический кризис, или Великая рецессия 2008 г., уходившая корнями в долговой кризис начала 1980-х годов.

По геополитическим последствиям мировой кризис 2008 г. был более разрушителен, чем Великая депрессия 1930-х годов. Он сопровождался вспышками региональных войн, расколом национальных обществ и в некоторых случаях разрушением целых стран. На сегодняшний день это самый серьезный экономический кризис в современной истории.

Войны под руководством США имели прямое влияние на экономический кризис. Государственные ресурсы в США были перенаправлены на финансирование военно-промышленного комплекса и укрепление внутренней безопасности за счет финансирования столь необходимых социальных программ, которые были урезаны до минимума.

Масштабная пропагандистская кампания, развернувшаяся после событий 11 сентября 2001 года, укрепила шаткую легитимность «глобальной системы свободного рынка», открыв двери для новой волны дерегулирования и приватизации. В результате глобальные корпорации захватили большинство государственных служб и государственной инфраструктуры (включая здравоохранение, электричество, водоснабжение и транспорт).

Более того, в США, Великобритании и большинстве стран Евросоюза была пересмотрена правовая структура общества. Де-факто был отмен принцип верховенства права и возникли основы авторитарного государственного аппарата, практически без какой-либо организованной оппозиции со стороны гражданского общества.

Новые главы, добавленные ко второму изданию этой книги, посвящены некоторым ключевым проблемам XXI века: буму слияний и поглощений, концентрации корпоративной власти, кризисам национальных и региональных экономик, краху финансовых рынков, вспышкам голода и гражданских войн, а также демонтажу государства всеобщего благосостояния в большинстве западных стран.

В Часть I добавлено новое введение и глава под названием «Глобальная ложь». Также в Части I было рассмотрено влияние «свободных рынков» на права женщин. В Части II, посвященной странам Африки к югу от Сахары, глава о Руанде была расширена и обновлена после полевых исследований, проведенных в 1996 и 1997 годах. Две новые главы, соответственно, посвящены голоду 1999–2000 годов в Эфиопии и Южной Африке в постапартеидный период. В Часть 5 была добавлена глава об Албании и роли МВФ в разрушении реальной экономики и ускорении распада банковской системы этой страны. Новая Часть 6, озаглавленная как «Новый мировой порядок», включает пять глав. Глава 18 посвящена «программе структурной перестройки», применяемой в западных странах под надзором крупнейших коммерческих и торговых банков мира. Продолжающийся экономический и финансовый кризис рассматривается в главах 19 и 20. В главах 21 и 22 рассматривается, соответственно, судьба Южной Кореи и Бразилии после финансового кризиса 1997–1998 годов а также соучастие МВФ в продвижении интересов спекулянтов валютного и фондового рынков.

Я в долгу перед многими людьми во многих странах. Они предоставили мне информацию об экономических реформах и помогли в проведении исследования на уровне страны, которое проводилось (с момента начала моей работы над первым изданием) в течение более десяти лет. В ходе своей полевой работы я познакомился с членами крестьянских общин, промышленными рабочими, учителями, медицинскими работниками, государственными служащими, студентами, сотрудниками научно-исследовательских институтов, профессорами университетов и членами неправительственных организаций, с которыми у меня сложились узы дружбы и солидарности. Эта книга посвящена их борьбе.

Я также благодарен Полу Маркусу, Ричарду Кори и Блейну Мэчану за дизайн и оформление обложки, Леа Гилбо, которая помогала в редактировании рукописи, а также Джоанне Дионн и Донне Курц за верстку и редактирование книги.

Выражаю признательность за поддержку Исследовательскому совету Канады по социальным и гуманитарным наукам и Исследовательскому комитету факультета социальных наук университета Оттавы. Мнения, выраженные в этой книге, принадлежат автору.

Введение

В эпоху после окончания холодной войны человечество переживало экономические и социальные кризисы беспрецедентного масштаба, ведущие к быстрому обнищанию крупных слоев населения мира. Рушились национальные экономики, процветала безработица. В Африке к югу от Сахары, Южной Азии, некоторых частях Латинской Америки свирепствовал голод. Этот процесс, который я назвал «глобализацией бедности», в значительной степени свел на нет достижения деколонизации после Второй мировой войны. Фактически он был инициирован в странах второго и третьего миров одновременно с долговым кризисом начала 1980-х годов и введением радикальных экономических реформ МВФ.

Новый мировой порядок подпитывается человеческой нищетой и разрушением окружающей среды. Он порождает социальный апартеид, поощряет расизм и этническую рознь, подрывает права женщин и часто ввергает страны в деструктивную конфронтацию между национальностями. С 1990-х годов этот неоколониальный порядок распространил свое влияние на все основные регионы мира, включая Северную Америку, Западную Европу, страны бывшего советского блока и «новые индустриальные страны» Юго-восточной Азии и Дальнего Востока.

Рецессия после «холодной войны»

В бывшем Советском Союзе в результате смертоносного «экономического лекарства», начатого МВФ в 1992 году, экономический спад превзошел падение производства, произошедшее в разгар Второй мировой войны в 1941 году, после немецкой оккупации Беларуси и части Украины и масштабных бомбардировок советской промышленной инфраструктуры. После ситуации полной занятости и относительной стабильности цен в 1970-х и 1980-х годах инфляция резко возросла, реальные доходы и занятость рухнули, программы здравоохранения были свернуты. На обширной территории бывшего Советского Союза стали с угрожающей скоростью распространяться туберкулез и холера¹.

Модель, сложившаяся в бывшем Советском Союзе, была воспроизведена в Восточной Европе и на Балканах. Национальные экономики рушились одна за другой. В странах Балтии (Литва, Латвия и Эстония), в кавказских республиках Армении и Азербайджане промышленное производство сократилось на 65 % ². В Болгарии пенсии по старости к 1997 году упали до двух долларов в месяц³. Всемирный банк признал, что 90 % болгар живут ниже установленного Всемирным банком порога бедности, составляющего 4 доллара в день. Не имея возможности платить за электричество, воду и транспорт, большие группы населения по всей Восточной Европе и на Балканах оказались в условиях жестокой маргинализации

Упадок «азиатских тигров»

В Восточной Азии финансовый кризис 1997 года, отмеченный спекулятивными атаками на национальные валюты, во многом способствовал краху так называемых «азиатских тигров» (Индонезия, Таиланд и Корея). Соглашения о финансовой помощи МВФ, заключенные непосредственно после финансового кризиса, способствовали резкому – случившемуся практически в одночасье – снижению уровня жизни. Корея при «посредничестве» МВФ и после консультаций на высоком уровне с крупнейшими коммерческими и торговыми банками мира начала массовые банкротства предприятий. «В среднем в день закрывалось более 200 компаний. (…) Каждый день 4000 рабочих выгоняли на улицу как безработных»⁴ (см. главу 22). Тем временем в Индонезии – на фоне жестоких уличных беспорядков – и без того низкая заработная плата в цехах переработки экспортной продукции резко упала с 40 до 20 долларов в месяц, причем МВФ настаивал на деиндексации заработной платы как средстве смягчения инфляционного давления.

В Китае в результате приватизации и принудительного банкротства тысяч государственных предприятий планировалось уволить 35 миллионов рабочих⁵. По оценкам, в сельских районах Китая были уволены 130 миллионов рабочих⁶. По горькой иронии, Всемирный банк предсказывал, что с принятием реформ «свободного рынка» бедность в Китае к 2000 году сократится до 2,7 %.

Бедность и экономическая нестабильность на Западе

В эпоху Рейгана-Тэтчер меры жесткой экономии привели к постепенному распаду государства всеобщего благосостояния. Меры экономической стабилизации, принятые для «смягчения пороков инфляции», способствовали снижению доходов трудящихся и ослаблению роли государства. Вместе с тем, из-за накопления крупных государственных долгов финансовые элиты западных стран получили политическое влияние, а также возможность диктовать государственную экономическую и социальную политику.

Под влиянием идеологии неолиберализма государственные расходы сокращались, а программы социального обеспечения сворачивались. Государственная политика способствовала дерегулированию рынка труда, что выражалось в деиндексации заработков, неполной занятости, досрочному выходу на пенсию и введении так называемых «добровольных» сокращений заработной платы⁷. Одновременно практика сокращения кадров перекладывала социальное бремя безработицы на более молодые возрастные группы, способствуя исключению целого поколения из рынка труда⁸. «Натравливайте пожилых работников на младших, урезайте заработную плату и урезайте оплачиваемую компанией медицинскую страховку»⁹.

С 1980-х годов значительная часть рабочей силы в Соединенных Штатах была вытеснена из высокооплачиваемых и защищаемых профсоюзами рабочих мест на низкооплачиваемые рабочие места с минимальной заработной платой. Бедность западных городов в американских гетто во многих отношениях сравнима с бедностью стран третьего мира. В то время как «зарегистрированный» уровень безработицы в США в 1990-е годы снизился, количество людей, работающих с частичной занятостью за низкую заработную плату, резко возросло. При дальнейшем сокращении занятости значительные слои работающего населения даже с минимальной заработной платой были вытеснены с рынка труда:

По-настоящему жестокая рецессия затронула в основном общины и новых иммигрантов Лос-Анджелеса, где уровень безработицы вырос в три раза, где нет системы социальной защиты. У людей нет стабильности, их жизнь буквально рушится, поскольку они теряют работу с минимальной заработной платой¹⁰.

Экономическая реструктуризация создала разногласия между социальными классами и этническими группами. Окружающая среда крупных мегаполисов характеризуется социальным апартеидом: городской ландшафт разделен по социальным и этническим признакам. В свою очередь, государство стало более репрессивным в управлении социальным инакомыслием и сдерживании гражданских беспорядков.

Волна корпоративных слияний, сокращений и закрытий предприятий затронула все категории рабочей силы. Рецессия ударила по домохозяйствам среднего класса и высшим эшелонам рабочей силы. Бюджеты на исследования сокращаются, увольняются ученые, инженеры и специалисты; многим высокооплачиваемым госслужащим и менеджерам среднего звена заставили выйти на пенсию.

Социальные достижения раннего послевоенного периода были в значительной степени сведены на нет из-за отмены схем страхования по безработице и приватизации пенсионных фондов. Многие школы и больницы закрылись, создав условия для полной приватизации социальных услуг.

С 1990-х годов экономическая терапия, применяемая в развитых странах, содержала многие важные компоненты программ структурной перестройки, навязанных МВФ и Всемирным банком странам третьего мира и Восточной Европы. Однако, в отличие от развивающихся стран, политические реформы в Западной Европе и Северной Америке проводились практически без посредничества МВФ.

Криминализация экономики

Реформы «свободного рынка» способствуют росту незаконной деятельности и сопутствующей «интернационализации» криминальной экономики. В Латинской Америке и Восточной Европе преступные синдикаты инвестировали в приобретение государственных активов в рамках программ приватизации, спонсируемых МВФ и Всемирным банком. По данным Организации Объединенных Наций, общие мировые доходы транснациональных преступных организаций составляют порядка одного триллиона долларов, что представляет собой сумму, эквивалентную совокупному ВВП группы стран с низким уровнем дохода (и населением в 3 миллиарда человек)¹¹. Данные ООН включают доходы от торговли наркотиками, продажи оружия, контрабанды ядерных материалов и т. д., а также от экономики нелегальных и полулегальных услуг, контролируемой мафией (таких как проституция, азартные игры, обменные банки и т. д.). Однако эти цифры не отражают масштабы рутинных инвестиций преступных организаций в «законные» коммерческие предприятия, а также их значительный контроль над производственными ресурсами во многих областях легальной экономики.

Преступные группировки регулярно сотрудничают с легальными коммерческими предприятиями, инвестирующими в различные «законные» виды деятельности, которые обеспечивают не только прикрытие для отмывания денег, но и удобную процедуру накопления богатства вне сферы криминальной экономики. По словам одного наблюдателя, «организованные преступные группировки превосходят большинство компаний из списка Fortune 500 (список 500 крупнейших компаний США по размеру выручки, составляемый журналом Fortune), где представлены солидные компании, такие как General Motors (крупнейшая американская автомобильная корпорация), они не похожи на традиционную сицилийскую мафию»¹². Например, согласно показаниям директора ФБР Джима Муди подкомитету Конгресса США, организованная преступность в России в постсоветский период наладила криминальные связи «с другими иностранными преступными группировками, в том числе основанными в Италии и Колумбии. (…) Переход к капитализму [в бывшем Советском Союзе] предоставил новые возможности, которыми быстро воспользовались преступные организации»¹³.

Банкиры с Уолл-стрит за кулисами

Можно сказать, что с начала 1990-х гг. был достигнут политический консенсус; правительства во всем мире однозначно приняли неолиберальную политическую повестку дня. Одни и те же экономические предписания применяются во всем мире. Под юрисдикцией МВФ, Всемирного банка и Всемирной торговой организации реформы создают «благоприятную среду» для мировых банков и транснациональных корпораций. Однако это не «свободная» рыночная система. Так называемая программа структурной корректировки, спонсируемая Бреттон-Вудской системой, хотя и поддерживается неолиберальной риторикой, представляет собой новую интервенционистскую структуру.

МВФ, Всемирный банк и ВТО – это всего лишь бюрократические структуры, регулирующие органы, действующие под эгидой межправительственных организаций и от имени влиятельных экономических и финансовых интересов. За этими глобальными институтами неизменно стоят банкиры с Уолл-стрит и главы крупнейших мировых бизнес-конгломератов. Они регулярно взаимодействуют с представителями МВФ, Всемирного банка и ВТО на закрытых заседаниях, а также на многочисленных международных площадках. В этих встречах и консультациях участвуют представители влиятельных мировых бизнес-лобби, в том числе Международной торговой палаты, Трансатлантического делового совета (который ежегодно собирает на своих площадках лидеров крупнейших западных бизнес-конгломератов с политиками и представителями ВТО), Совета США по международному бизнесу, Всемирного экономического форума в Давосе, Вашингтонского форума на базе Института международных финансов, представляющего крупнейшие в мире банки и финансовые учреждения и т. д. Другие «полусекретные» организации, играющие важную роль в формировании институтов Нового мирового порядка, включают Трехстороннюю комиссию, Бильдербергский клуб и Совет по международным отношениям.

Экономика дешевой рабочей силы

Глобализация бедности происходит в период быстрого технологического и научного прогресса. Хотя последнее потенциально способствовало значительному увеличению способности экономической системы производить необходимые товары и услуги, повышение уровня производительности не привело к соответствующему снижению уровня бедности. На заре нового тысячелетия глобальное снижение уровня жизни не является результатом дефицита производственных ресурсов.

Напротив, сокращение штатов, реструктуризация корпораций и перенос производства в районы с дешевой рабочей силой в странах третьего мира привели к росту уровня безработицы и значительному снижению заработков городских рабочих и фермеров. Этот новый международный экономический порядок подпитывается бедностью людей и дешевой рабочей силой: высокий уровень национальной безработицы как в развитых, так и в развивающихся странах способствовал снижению реальной заработной платы. Безработица становится интернационализированной, а капитал мигрирует из одной страны в другую в постоянном поиске более дешевой рабочей силы. По данным Международной организации труда (МОТ), безработица во всем мире затрагивает один миллиард человек, или почти треть мировой рабочей силы¹⁴. Национальные рынки труда больше не разделены, и работники в разных странах вовлечены в открытую конкуренцию друг с другом. При этом права работников ущемляются, поскольку рынки труда дерегулируются.

Мировая безработица действует как рычаг, регулирующий затраты на рабочую силу на мировом уровне: обильное предложение дешевой рабочей силы в странах третьего мира и бывшего Восточного блока способствует снижению заработной платы в развитых странах. Затронуты практически все категории рабочей силы (включая высококвалифицированных, профессиональных и научных работников). Конкуренция за рабочие места способствует социальному разделению по классовому, этническому, половому и возрастному признаку.

Микроэффективность, макронедостаточность

Глобальные корпорации минимизируют затраты на рабочую силу на мировом уровне. Реальная заработная плата в странах третьего мира и Восточной Европы в семьдесят раз ниже, чем в США, Западной Европе или Японии. Учитывая массу обедневших дешевых рабочих во всем мире, их производственные возможности огромны.

В то время как основная экономика подчеркивает «эффективное распределение» «дефицитных ресурсов» общества, суровые социальные реалии ставят под сомнение последствия этого способа распределения. Промышленные предприятия закрываются, малые и средние предприятия доводятся до банкротства, профессиональные рабочие и гражданские служащие увольняются, а человеческий и физический капитал простаивает во имя «эффективности». Неустанное стремление к «эффективному» использованию ресурсов общества на микроэкономическом уровне приводит к прямо противоположной ситуации на макроэкономическом уровне. Ресурсы используются неэффективно, остаются большие объемы неиспользуемых промышленных мощностей и миллионы безработных. Современный капитализм, похоже, совершенно неспособен мобилизовать незадействованных рабочих и неиспользованные ресурсы.

Накопление богатства, деформация производства

Глобальная экономическая реструктуризация способствует застою в поставках необходимых товаров и услуг, одновременно перенаправляя ресурсы на выгодные инвестиции, например, в экономику предметов роскоши. Кроме того, по мере сокращения накопления капитала в производственной деятельности поиск прибыли осуществляется во все более спекулятивных и мошеннических операциях, что, в свою очередь, способствует сбоям на основных мировых финансовых рынках.

Привилегированное социальное меньшинство накопило огромные богатства за счет подавляющего большинства населения. Число миллиардеров в США увеличилось с 13 в 1982 году до 149 в 1996 году и превысило 300 в 2000 году. Всемирный клуб миллиардеров (насчитывающий около 450 членов) обладает общим мировым богатством, значительно превышающим совокупный ВВП группы стран с низким уровнем дохода, в которых проживает 59 % населения мира (см. таблицу 1.1)¹⁵. Личное состояние семьи Уолтон из Северо-западного Арканзаса, владельцев розничной сети «Уолмарт» (85 миллиардов долларов), включая наследницу Элис Уолтон, братьев Робсон, Джона и Джима и мать Хелен, более чем в два раза превышало ВВП Бангладеш (33,4 миллиарда долларов) с населением 127 миллионов человек и доходом на душу населения 260 долларов в год¹⁶.

Более того, процесс накопления богатства все чаще происходил за пределами реальной экономики, оторванной от добросовестной производственной и коммерческой деятельности: «Успехи на фондовом рынке Уолл-стрит [имеется в виду спекулятивная торговля] привели к большей части прошлогоднего [1996] взрывного роста числа миллиардеров»¹⁷. В свою очередь, миллиарды долларов, накопленные в результате спекулятивных операций, направлялись на конфиденциальные номерные счета в более чем 50 банковских офшорах по всему миру. По консервативным оценкам американского инвестиционного банка «Меррилл Линч», состояния частных лиц, управляемые через частные банковские счета в офшорных зонах, составляют 3,3 трлн. долларов¹⁸. МВФ оценивает офшорные активы корпораций и частных лиц в 5,5 триллионов долларов, что эквивалентно 25 % совокупного мирового дохода¹⁹. Полученное в основном нечестным путем имущество элит третьего мира на номерных счетах оценивалось в 1990-х годах в 600 миллиардов долларов, причем одна треть этой суммы находилась в Швейцарии²⁰.

Перепроизводство: увеличение предложения, снижение спроса

Расширение производства в глобальной капиталистической системе происходит за счет «минимизации занятости» и снижения заработной платы работников. Этот процесс, в свою очередь, отрицательно сказывается на уровнях потребительского спроса на необходимые товары и услуги: неограниченные возможности для производства, ограниченные возможности для потребления. В глобальной экономике дешевой рабочей силы сам процесс расширения производства (за счет сокращения штатов, увольнений и низкой заработной платы) способствует сокращению потребительской способности общества.

Таким образом, наблюдается тенденция к перепроизводству в беспрецедентных масштабах. Корпоративная экспансия в этой системе может происходить только за счет одновременного высвобождения простаивающих производственных мощностей, а именно за счет банкротства и ликвидации «избыточных предприятий». Последние закрываются в пользу наиболее передового механизированного производства: простаивают целые отрасли промышленности, страдает экономика целых регионов, используется лишь часть мирового сельскохозяйственного потенциала.

Этот всеобщий переизбыток сырьевых товаров является прямым следствием снижения покупательной способности и роста уровня бедности. Последнее также является результатом минимизации затрат на рабочую силу и занятость на мировом уровне под бременем реформ МВФ, Всемирного банка и ВТО.

Избыток предложения, в свою очередь, способствует дальнейшему снижению доходов прямых производителей за счет закрытия избыточных производственных мощностей. Вопреки закону Сэя, провозглашаемому господствующей экономикой, предложение не создает свой собственный спрос. С начала 1980-х годов перепроизводство сырьевых товаров, ведущее к резкому падению (реальных) цен на сырьевые товары, вызвало хаос, особенно среди производителей сырья в странах третьего мира, но также и в сфере обрабатывающей промышленности.

Глобальная интеграция, локальная дезинтеграция

В развивающихся странах целые отрасли промышленности, производящие продукцию для внутреннего рынка, доводятся до банкротства по приказу Всемирного банка и МВФ. Неформальный городской сектор, который исторически играл важную роль в качестве источника создания рабочих мест, был подорван в результате девальвации валют, либерализации импорта и демпинга товаров. Например, в странах Африки к югу от Сахары швейная промышленность неформального сектора была уничтожена и заменена рынком подержанной одежды (импортируемой с Запада по цене 80 долларов за тонну)²¹.

На фоне экономической стагнации (включая отрицательные темпы роста, зафиксированные в Восточной Европе, бывшем Советском Союзе и странах Африки к югу от Сахары) крупнейшие корпорации мира пережили беспрецедентный рост и расширение своей доли на мировом рынке. Однако этот процесс в значительной степени происходил за счет вытеснения ранее существовавших производственных систем, т. е. за счет местных, региональных и национальных производителей. Расширение и «прибыльность» крупнейших мировых корпораций основаны на глобальном сокращении покупательной способности и обнищании крупных слоев населения мира. В свою очередь, реформы «свободного рынка» способствовали открытию новых экономических границ, обеспечивая при этом «рентабельность» посредством введения ужасающе низких заработных плат и дерегуляции рынка труда. В этом процессе бедность становится фактором предложения. Комплекс реформ МВФ, Всемирного банка и ВТО, проводимых во всем мире, играет решающую роль в регулировании затрат на рабочую силу со стороны корпоративного капитала.

В мировой экономике, характеризующейся перепроизводством, выживает сильнейший: предприятия с самыми передовыми технологиями или те, которые предлагают самые низкие заработные платы В то время как дух англосаксонского либерализма направлен на «стимулирование конкуренции», макроэкономическая политика «Большой семерки» (посредством жесткого фискального и денежно-кредитного контроля) на практике поддерживает волну корпоративных слияний и поглощений, а также банкротство малых и средних предприятий.

Разрушение региональных экономик

На местном уровне малые и средние предприятия оказываются в ситуации банкротства или вынуждены производить продукцию для глобального дистрибьютора. В свою очередь, крупные транснациональные компании взяли под контроль рынки местного уровня через систему корпоративного франчайзинга. Этот процесс позволяет крупному корпоративному капиталу (франчайзеру) получить контроль над человеческими ресурсами, дешевой рабочей силой и предпринимательством. Таким образом, значительная доля прибыли небольших местных фирм и/или розничных продавцов присваивается глобальной корпорацией, в то время как основная часть инвестиционных расходов ложится на независимого производителя (франчайзи).

Этот процесс можно наблюдать и в Западной Европе. Согласно Маастрихтскому договору, процесс политической реструктуризации в Европейском союзе все больше учитывает доминирующие финансовые интересы в ущерб единству европейских обществ. В этой системе государственная власть намеренно санкционирует развитие частных монополий: крупный капитал уничтожает мелкий капитал во всех его формах. Стремление к формированию экономических блоков как в Европе, так и в Северной Америке приводит к искоренению предпринимателей регионального и местного уровня, преобразованию городской жизни и уничтожению индивидуальной мелкой собственности. «Свободная торговля» и экономическая интеграция обеспечивают большую мобильность глобальным предприятиям и в то же время подавляют (посредством нетарифных и институциональных барьеров) движение мелкого капитала местного уровня²². «Экономическая интеграция» (под руководством глобальных предприятий), демонстрируя видимость политического единства, часто способствует фракционности и социальной розни между национальными обществами и внутри них.

Война и глобализация

Навязывание макроэкономических и торговых реформ под наблюдением Международного валютного фонда, Всемирного банка и Всемирной торговой организации направлено на «мирную» реколонизацию стран путем преднамеренного манипулирования рыночными силами. Хотя явное применение силы не требуется, безжалостное проведение экономических реформ, тем не менее, представляет собой форму военных действий. В общем плане необходимо понимать опасность войны. Война и глобализация неотделимы друг от друга.

Что происходит со странами, которые отказываются «открываться» западным банкам и ТНК (транснациональным корпорациям), как того требует Всемирная торговая организация? Западный аппарат военной разведки и его различные бюрократические структуры регулярно взаимодействуют с финансовыми учреждениями. МВФ, Всемирный банк и ВТО, которые следят за экономическими реформами на уровне страны, также сотрудничают с НАТО в его различных «миротворческих» устремлениях, не говоря уже о финансировании «постконфликтного» восстановления под покровительством Бреттон-Вудских учреждений.

В начале третьего тысячелетия война и «свободный рынок» идут рука об руку. Война не требует ВТО или многосторонних инвестиционных соглашений (MIT), закрепленных в международном праве: война – это многостороннее инвестиционное соглашение последнего средства. Война физически разрушает то, что не было демонтировано путем дерегулирования, приватизации и навязывания реформ «свободного рынка». Прямая колонизация посредством войны и установление западных протекторатов равносильны предоставлению «национального режима» западным банкам и ТНК (как предусмотрено ВТО) во всех секторах деятельности; «ракетная дипломатия» повторяет «дипломатию канонерок», использовавшуюся для обеспечения «свободной торговли» в XIX веке. Именно миссия Кушинга в Китай в 1844 г. (после Опиумных войн 1839–1842 гг., 1856–1860 гг.) предупреждала правительство Китайской империи, «что отказ удовлетворить американские требования может быть расценен как приглашение к войне» ²³.

Разоружение Нового мирового порядка

Идеология «свободного» рынка поддерживает новую и жестокую форму государственного интервенционизма, основанную на преднамеренном воздействии рыночных сил. Ущемляя права граждан, «свободная торговля» в рамках Всемирной торговой организации (ВТО) предоставляет «закрепленные права» крупнейшим мировым банкам и глобальным корпорациям. Процесс обеспечения соблюдения международных соглашений всемирной торговой организацией на национальном и международном уровнях неизменно проходит в обход демократического процесса. Статьи ВТО угрожают привести к бесправию национальных обществ, поскольку они передают обширные полномочия финансовому учреждению (см. главу 1). Таким образом, с помощью риторики о так называемом «государственном управлении» и «свободном рынке» неолиберализм обеспечивает шаткую легитимность тем, кто находится в центре политической власти.

Новый мировой порядок основан на «ложном консенсусе» Вашингтона и Уолл-стрит, который предписывает «систему свободного рынка» как единственно возможный выбор на предначертанном пути к «глобальному процветанию». Все политические партии, включая «зеленых», социал-демократов и бывших коммунистов, теперь разделяют этот консенсус.

Необходимо разоблачить скрытые связи политиков и международных чиновников с мощными финансовыми интересами. Чтобы добиться значимых изменений, государственные учреждения и межправительственные организации должны быть в конечном счете вырваны из-под контроля глобального финансового учреждения. В свою очередь мы должны демократизировать экономическую систему и ее структуры управления и собственности, решительно бросить вызов вопиющей концентрации собственности и частного богатства, разоружить финансовые рынки, заморозить спекулятивную торговлю, пресечь отмывание грязных денег, демонтировать систему офшорных банковских операций, перераспределить доходы и богатство, восстановить систему права прямых производителей и перестроить государство всеобщего благосостояния. Однако, следует понимать, что западный военный аппарат и устройство безопасности одобряет и поддерживает доминирующие экономические и финансовые интересы – то есть наращивание, а также применение военной мощи обеспечивает «свободную торговлю». Пентагон является подразделением Уолл-стрит; НАТО согласовывает свои военные операции со Всемирным банком и политическими интервенциями МВФ, и наоборот. Органы безопасности и обороны Западного военного альянса вместе с различными гражданскими правительственными и межправительственными бюрократическими структурами (например, МВФ, Всемирный банк, ВТО) последовательно демонстрируют общее понимание, идеологический консенсус и приверженность новому мировому порядку. Поэтому международная кампания против «глобализации» должна быть интегрирована в более широкую коалицию общественных сил, нацеленных на расформирование существующих военно-промышленного комплекса, НАТО и оборонного механизма, включая разведывательный, охранный и полицейский аппарат.

Глобальные средства массовой информации фабрикуют новости и открыто искажают ход мировых событий. Это «ложное сознание», которое пронизывает наши общества, препятствует критическим дебатам и маскирует истину. В конечном счете, это ложное сознание препятствует коллективному пониманию работы экономической системы, которая разрушает жизни людей. Единственное обещание «свободного рынка» – это мир безземельных фермеров, закрытых фабрик, безработных рабочих и разрушенных социальных программ, рецептом которых является «горькое экономическое лекарство» в рамках ВТО и МВФ. В связи с этим необходимо восстановить правду, разоружить контролируемые корпоративные СМИ, восстановить суверенитет наших стран и народов, а также разоружить и уничтожить глобальный капитализм.

Борьба должна быть широкомасштабной и демократической, охватывающей все слои общества на всех уровнях, во всех странах, объединяющей в главном направлении рабочих, фермеров, независимых производителей, малых бизнесменов, специалистов, артистов, государственных служащих, представителей духовенства, студентов и интеллектуалов. Во всех секторах люди должны быть объединиться, группы по частным проблемам должны сплотиться в общем и коллективном понимании того, как разрушает и доводит до обнищания эта экономическая система. Глобализация этой борьбы носит фундаментальный характер, требуя беспрецедентной в мировой истории степени солидарности и интернационализма. Существующая глобальная экономическая система подпитывается социальным расколом между странами и внутри них. Поэтому единство целей и всемирное согласование между различными группами и общественными движениями имеет решающее значение. Необходим серьезный толчок, который объединил бы общественные движения во всех основных регионах мира в общем стремлении и приверженности делу ликвидации нищеты и установления прочного всеобщего мира.

Часть I. Глобальная бедность и макроэкономическая реформа

Глава 1. Глобализация нищеты

С начала 1980-х годов программы «макроэкономическая стабилизация» и структурная перестройка, навязанные МВФ и Всемирным банком развивающимся странам (в качестве условия для пересмотра их внешнего долга), привели к обнищанию сотен миллионов людей. Вопреки духу Бреттон-Вудского соглашения, которое основывалось на «восстановлении экономики» и стабильности основных валютных курсов, программа структурной перестройки в значительной степени способствовала дестабилизации национальных валют и разрушению экономик развивающихся стран.

Это способствовало резкому падению внутренней платежеспособности, голоду, закрытию медицинских клиник и образовательных учреждений, сотням миллионов детей было отказано в праве на начальное образование. В некоторых регионах развивающегося мира реформы привели к всплеску инфекционных заболеваний, включая туберкулез, малярию и холеру. Хотя мандат Всемирного банка заключается в «борьбе с бедностью» и защите окружающей среды, его поддержка крупномасштабных гидроэлектростанционных и агропромышленных проектов также ускорила процесс обезлесения, а разрушение природной среды привело к насильственному перемещению и выселению нескольких миллионов человек.

Глобальная геополитика

После окончания Холодной войны (1947–1989 гг.) макроэкономическая реструктуризация поддерживала глобальные геополитические интересы, включая внешнюю политику США. Структурная перестройка была использована для подрыва экономики бывшего Советского блока и ликвидации его системы государственных предприятий. С конца 1980-х годов «экономическое лекарство» Всемирного банка и МВФ было навязано Восточной Европе, Югославии и бывшему Советскому Союзу с разрушительными экономическими и социальными последствиями (см. главы 16 и 17.)

Механизм принуждения на постсоветском пространстве очевиден, однако программа структурной перестройки с 1990-х годов применяется также в западных странах. В то время как макроэкономические методы «лечения» в западных странах находятся под юрисдикцией национальных правительств и, как правило, менее жестоки, чем те, которые применяются к Югу и Востоку, теоретические и идеологические основы в целом схожи. Обслуживаются одни и те же глобальные финансовые интересы. Монетаризм применяется в мировом масштабе, и процесс реструктуризации глобальной экономики затрагивает также самые богатые страны. Последствия таковы: безработица, низкая заработная плата и маргинализация широких слоев населения. Социальные расходы сокращаются, и многие достижения государства всеобщего благосостояния отменяются. Государственная политика поощряет разрушение малых и средних предприятий. Низкий уровень потребления продуктов питания и недоедание также сказываются на бедности городского населения в богатых странах. Согласно недавнему исследованию, 30 миллионов человек в Соединенных Штатах классифицируются как «недоедающие»²⁴.

Последствия структурной перестройки, включая нарушение социальных прав женщин и пагубные экологические последствия экономических реформ, были подробно задокументированы. Хотя Бреттон-Вудские учреждения признали «социальные последствия перестройки», никаких изменений политики в этом направлении не предвидится. Фактически, с начала 1990-х годов, совпавших с распадом Восточного блока, политические предписания МВФ и Всемирного банка (теперь навязываемые во имя «сокращения масштабов нищеты») становились все более жесткими и непреклонными.

Социальная поляризация и концентрация богатства

На Юге, Востоке и Севере привилегированное социальное меньшинство накопило огромные богатства за счет подавляющего большинства населения. Этот новый международный финансовый порядок подпитывается нищетой людей и разрушением природной среды. Он порождает социальный апартеид, поощряет расизм и этническую рознь, подрывает права женщин и часто ввергает страны в разрушительную конфронтацию между национальностями. Более того, эти реформы – при одновременном применении более чем 150 странах – способствуют «глобализации бедности», процессу, который подрывает средства к существованию людей и разрушает гражданское общество на Юге, Востоке и Севере.

«Экономическое лекарство» МВФ

Под юрисдикцией МВФ прописывается один и то же «рецепт» жесткой бюджетной экономии, девальвации, либерализации торговли и приватизации, которые применяются одновременно более чем в 150 странах-должниках. Страны-должники отказываются от экономического суверенитета и контроля над налогово-бюджетной и денежно-кредитной политикой, Центральный банк и министерства финансов реорганизуются (часто при соучастии местной бюрократии), государственные институты ликвидируются и устанавливается «режим экономии». «Параллельное правительство», учрежденное международными финансовыми институтами, действует в обход гражданского общества. Страны, которые не соответствуют «целевым показателям эффективности» МВФ, попадают в черный список.

Хотя программа структурной перестройки и принята во имя «демократии» и так называемого «хорошего управления», она требует укрепления аппарата внутренней безопасности и военной разведки: политические репрессии – при сговоре с элитами стран третьего мира – поддерживают параллельный процесс «экономических репрессий».

В качестве условий, навязанных донорами и кредиторами, добавляются «хорошее управление» и проведение многопартийных выборов, однако сама природа экономических реформ исключает подлинную демократизацию, т. е. их осуществление неизменно требует (вопреки «духу англосаксонского либерализма») поддержки со стороны военных и авторитарного государства. Структурная перестройка способствует созданию фиктивных институтов и фальшивой парламентской демократии, что, в свою очередь, поддерживает процесс реструктуризации экономики.

Во всех странах, подвергшихся реформам МВФ, ситуация характеризовалось социальным отчаянием и безнадежностью населения, обнищавшего в результате действия рыночных механизмов. Бунты против программ структурной перестройки и народные восстания были жестоко подавлены. Например, в январе 1984 г. в Тунисе произошли хлебные бунты, спровоцированные в основном безработной молодежью, протестовавшей против роста цен на продовольствие. Так было и в Нигерии в период с мая по июнь 1989 г., где студенческие беспорядки против программы структурной перестройки привели к закрытию шести университетов страны с помощью вооруженных сил страны. В том же году президент Венесуэлы Карлос Андрес Перес, после риторического осуждения МВФ за практику «экономического тоталитаризма, который убивает не пулями, а голодом», объявил чрезвычайное положение и направил регулярные подразделения пехоты и морской пехоты в районы трущоб Каракаса, где 200-процентное повышение цен на хлеб по рецепту МВФ спровоцировало беспорядки. Мужчины, женщины и дети подверглись беспорядочному обстрелу. «Сообщалось, что в морге Каракаса за первые три дня было обнаружено до 200 тел убитых людей (…), и было предупреждение, что в городе заканчиваются гробы»²⁵. Неофициально погибло более тысячи человек. В 1990 г. в Марокко произошли всеобщая забастовка и народное восстание против реформ, спонсируемых МВФ. В 1993 г. в Мексике произошло восстание сапатистской армии освобождения в регионе Чьяпас на юге страны. С гневом вспоминаются протестные движения против реформ МВФ в Российской Федерации и вооруженный штурм российского парламента в 1993 году. В январе 2000 г. было массовое протестное движение народа Эквадора против закона о защите прав человека и принятия доллара США в качестве национальной валюты, которое привело к отставке президента. В апреле 2000 г. в Боливии (Кочабамба) тысячи крестьян протестовали против приватизации водных ресурсов страны и введения платы за пользование ими. Список можно продолжать.

Экономический геноцид

Структурная перестройка способствовала определенной форме «экономического геноцида», который осуществляется посредством сознательного манипулирования рыночными силами. По сравнению с предыдущими периодами колониальной истории (например, принудительный труд и рабство) его социальные последствия гораздо более разрушительны.

Программы структурной перестройки напрямую влияют на средства к существованию более четырех миллиардов человек. Применение программы структурной перестройки в большом числе отдельных стран-должников способствует интернационализации макроэкономической политики под прямым контролем МВФ и Всемирного банка, действующих от имени влиятельных финансовых и политических кругов (например, Парижского и Лондонского клубов, G7). Эта новая форма экономического и политического господства – форма «рыночного колониализма» – подчиняет людей и правительства посредством кажущегося «нейтральным» взаимодействия рыночных сил. Базирующаяся в Вашингтоне международная бюрократия была уполномочена международными кредиторами и транснациональными корпорациями осуществлять глобальный экономический проект, который влияет на средства к существованию более 80 % населения земного шара. Никогда в истории «свободный» рынок, действующий в мире с помощью инструментов макроэкономики, не играл такой важной роли в формировании судьбы суверенных государств.

Разрушение национальных экономик

Реструктуризация мировой экономики под руководством базирующихся в Вашингтоне финансовых институтов все больше лишает отдельные развивающиеся страны возможности построения национальных экономик: интернационализация макроэкономической политики превращает страны в открытые экономические территории, а национальные экономики – в «резервы» дешевой рабочей силы и природных ресурсов. Применение «экономической лекарства МВФ» имеет тенденцию к дальнейшему снижению мировых цен на сырьевые товары, поскольку вынуждает отдельные страны одновременно приспосабливать свои национальные экономики к сужающемуся мировому рынку.

В основе глобальной экономической системы лежит неравноправная структура торговли, производства и кредитования, которая определяет роль и положение развивающихся стран в мировой экономике. Какова природа этой развивающейся мировой экономической системы; на какой структуре глобальной бедности и неравенства доходов она основана? В XXI в. население земли превысит 6 миллиардов человек, из которых подавляющее большинство будут жить в относительно небогатых странах. В то время как богатые страны (с населением около 15 % от мирового населения) контролируют около 80 % общего мирового дохода, примерно 60 % мирового населения, представляют группу «стран с низким уровнем дохода» (включая Индию и Китай). Эти страны с населением свыше 3,5 миллиардов человек получают 6,3 % от общего мирового дохода (меньше, чем ВВП Франции и ее заморских территорий). При населении более 600 миллионов человек валовый внутренний продукт всего африканского региона к югу от Сахары примерно вдвое меньше, чем в штате Техас. В совокупности страны с низким и средним уровнем дохода (включая бывшие «социалистические» страны и бывший Советский Союз), на долю которых приходится около 85 % мирового населения, получают примерно 20 % от общего мирового дохода (см. таблицу 1.1.)

Во многих странах третьего мира, имеющих задолженность, реальные заработки в современном секторе к началу 1990-х годов уже сократились более чем на 60 %. Положение неформального сектора и безработных было еще более критическим. Например, в Нигерии при военном правительстве генерала Ибрагима Бабангиды минимальная заработная плата в течение 1980-х годов снизилась на 85 %. Заработная плата во Вьетнаме упала ниже 10 долларов США в месяц, в то время как внутренние цены на рис выросли до мирового уровня в результате программы МВФ, осуществляемой правительством Ханоя: к примеу, учитель средней школы Ханоя, имеющий высшее образование, получал в 1991 году ежемесячную зарплату менее 15,2 долларов США²⁶ (см. главу 12). В Перу после «Фуджишока» в августе 1990 года, который спонсировали МВФ и Всемирный банк и который осуществил президент Альберто Фухимори, цены на топливо за ночь выросли в 31 раз, а цены на хлеб – в 12 раз. Реальная минимальная заработная плата снизилась более чем на 90 % по отношению к уровню середины 1970-х годов (см. главу 14).

Долларизация цен

Несмотря на значительные различия в стоимости жизни между развивающимися и развитыми странами, девальвация в сочетании с либерализацией торговли и дерегулированием внутренних товарных рынков в рамках программы структурной перестройки способствует «долларизации» внутренних цен. Внутренние цены на основные продукты питания все чаще поднимаются до уровня мировых рынков. Хотя этот новый мировой экономический порядок основан на интернационализации цен на сырьевые товары и полностью интегрирован на товарном рынке, он все в большей степени функционирует в условиях жесткого разделения между двумя различными рынками труда. Эта глобальная рыночная система характеризуется двойственностью в структуре заработной платы и затрат на рабочую силу между богатыми и бедными странами. В то время как цены унифицированы и доведены до мирового уровня, заработная плата (и затраты на рабочую силу) в странах третьего мира и Восточной Европы в 70 раз ниже, чем в странах ОЭСР.

Различия в доходах между странами накладываются на чрезвычайно широкие различия в доходах между социальными группами внутри стран. Во многих странах третьего мира более 60 % национального дохода приходится на верхние 20 % населения. Во многих развивающихся странах с низким и средним уровнем дохода 70 % сельских домохозяйств имеют доход на душу населения 10–20 % от среднего показателя по стране. Эти огромные различия в доходах между странами и внутри них являются следствием структуры торговли сырьевыми товарами и неравноправного международного разделения труда, которое придает странам третьего мира, а в последнее время и странам бывшего советского блока статус подчинения в глобальной экономической системе. В течение 1990-х годов различия увеличились в результате перестройки национальных экономик в рамках программы структурной перестройки²⁷.

Бывший Восточный блок превращается в «третий мир»

Окончание холодной войны оказало глубокое влияние на глобальное распределение доходов. До начала 1990-х годов Восточная Европа и Советский Союз рассматривались как часть развитого Севера, то есть с уровнями материального потребления, образования, здравоохранения, научного развития и т. д. сопоставимыми с теми, которые преобладают в странах ОЭСР. Несмотря на то, что средние доходы были несколько ниже, мир, в том числе, западные ученые, признавал достижения стран Восточного блока, особенно в области социального обеспечения, здравоохранения, образования и науки.

Обнищавшие в результате реформ, спонсируемых МВФ, страны бывшего социалистического блока классифицировались Всемирным банком, наряду со странами третьего мира, как «развивающиеся экономики» с «низким и средним уровнем дохода». Среднеазиатские республики Казахстан и Туркменистан находятся рядом с Сирией, Иорданией и Тунисом в категории «доходов ниже среднего», в то время как Российская Федерация находится рядом с Бразилией с доходом на душу населения порядка 3000 долларов США. Этот сдвиг в категориях отражает итоги холодной войны и лежащий в ее основе процесс «превращения Восточной Европы и бывшего Советского Союза в третий мир» (на момент издания данной книги в 2003 г.).

Роль глобальных институтов

Создание Всемирной торговой организации (ВТО) в 1995 году ознаменовало новый этап в эволюции послевоенной экономической системы. Возникло новое трехстороннее разделение полномочий между МВФ, Всемирным банком и ВТО. МВФ призвал к более эффективному «надзору» за экономической политикой развивающихся стран и усилению координации между тремя международными органами, что свидетельствует о дальнейшем посягательстве на суверенитет национальных правительств.

В соответствии с новым торговым порядком, который появился после завершения Уругвайского раунда в Марракеше в 1994 году, отношения базирующихся в Вашингтоне институтов с национальными правительствами должны быть пересмотрены. Обеспечение соблюдения политических предписаний МВФ и Всемирного банка больше не будет зависеть от специальных кредитных соглашений на уровне стран (которые не являются юридически обязательными документами). Отныне многие из основных положений программы структурной перестройки (например, либерализация торговли, приватизация и режим иностранных инвестиций) навсегда закреплены в статьях соглашения новой ВТО. Эти статьи закладывают основы для поддержания правопорядка в странах и обеспечения соблюдения «условий» в соответствии с международным правом.

Дерегулирование торговли в соответствии с правилами ВТО в сочетании с новыми положениями, касающимися прав интеллектуальной собственности, позволяет транснациональным корпорациям проникать на местные рынки и распространять свой контроль практически на все сферы национального производства, сельского хозяйства и сферы услуг.

Закрепление прав банков и транснациональных корпораций

В этих новых экономических условиях международные соглашения, заключаемые бюрократами под эгидой межправительственных организаций, стали играть решающую роль в перестройке национальных экономик. Статьи соглашения ВТО предусматривают то, что некоторые наблюдатели назвали «хартией прав для многонациональных корпораций». Они умаляют способность национальных обществ регулировать свою национальную экономику, ставя под угрозу социальные программы на национальном уровне, политику создания рабочих мест, позитивные действия и инициативы на уровне общин. Статьи ВТО угрожают привести к лишению прав национальные общества, поскольку она передает обширные полномочия глобальным корпорациям.

Глава 2. Глобальная ложь

Правительства стран G7 и глобальные институты, включая МВФ, Всемирный банк и Всемирную торговую организацию, имеют обыкновение отрицать растущий уровень глобальной бедности; социальные реалии скрываются, официальная статистика подделывается, а экономические концепции извращаются. В свою очередь, средства массовой информации бомбардируют общественное мнение радужными образами глобального роста и процветания, утверждают, что мировая экономика переживает бум под воздействием реформ «свободного рынка»: «Снова наступили счастливые дни «…», прекрасная возможность для устойчивого и все более интенсивного глобального экономического роста, которой необходимо воспользоваться»²⁹. Без дебатов и обсуждений так называемая «разумная макроэкономическая политика» (подразумевающая широкий спектр мер жесткой экономии, дерегулирования, сокращения штатов и приватизации) провозглашается ключом к экономическому успеху.

Доминирующий экономический дискурс также укрепил свое влияние в академических и исследовательских институтах по всему миру. Критический анализ настоятельно не рекомендуется; социальную и экономическую реальность предписывается рассматривать через единый набор фиктивных экономических отношений, которые служат цели сокрытия функционирования глобальной экономической системы.

Господствующая экономическая наука создает теорию без фактов («чистая теория») и факты без теории («прикладная экономика»). Доминирующая экономическая догма не допускает ни несогласия, ни обсуждения своих основных теоретических положений; главная функция университетов состоит в том, чтобы подготовить поколение лояльных и надежных экономистов, которые не способны раскрыть социальные основы глобальной рыночной экономики.

Аналогичным образом, интеллектуалы третьего мира все чаще привлекаются к поддержке неолиберальной парадигмы; интернационализация экономической «науки» безоговорочно поддерживает процесс реструктуризации глобальной экономики.

Эта официальная неолиберальная догма также создает собственную «контрпарадигму», представляющую собой «высоко моральный» и «этический» дискурс. Последний фокусируется на «устойчивом развитии» и «борьбе с бедностью», хотя часто политические вопросы, касающиеся бедности, защиты окружающей среды и социальных прав женщин искажаются и упрощаются. Эта «контридеология» редко бросает вызов предписаниям неолиберальной политики. Она развивается параллельно и в гармонии, а не в оппозиции к официальной неолиберальной догме.

В рамках этой контридеологии, которая щедро финансируется исследовательским истеблишментом, находят удобную нишу исследователи в области развития (не говоря уже о многочисленных неправительственных организациях). Их роль состоит в том, чтобы создавать в рамках этого контрдискурса подобие критической дискуссии, не затрагивая социальных основ глобальной рыночной системы. В этой связи Всемирный банк играет ключевую роль в продвижении исследований по «сокращению масштабов нищеты» и так называемым «социальным аспектам перестройки». Эта этическая направленность и лежащие в ее основе категории (например, борьба с бедностью, гендерные вопросы, равенство и т. д.) обеспечивают Бреттон-Вудским учреждениям «человеческое лицо» и видимость приверженности социальным изменениям. Однако поскольку этот анализ функционально оторван от понимания основных макроэкономических реформ, он редко представляет угрозу неолиберальной экономической повестке дня.

Манипулирование цифрами о глобальной бедности

Легитимность реформ «свободного рынка» основывается на иллюзии, что глобализация способствует долгосрочному процветанию. Эта иллюзия поддерживается путем откровенного манипулирования экономическими и социальными данными, включая цифры о бедности. Всемирный банк «оценивает», что 18 % населения третьего мира «крайне бедны», а 33 % – «бедны». В авторитетном исследовании Всемирного банка о глобальной бедности «верхняя черта бедности» произвольно установлена на уровне дохода на душу населения в размере 1 доллара США в день, что соответствует годовому доходу на душу населения в размере 370 долларов США в год³⁰. Группы населения в отдельных странах с доходами на душу населения, превышающими 1 доллар США в день, произвольно определяются как «небедные». Благодаря грубым манипуляциям со статистикой доходов данные Всемирного банка служат полезной цели представления бедных в развивающихся странах как группы меньшинства.

Всемирный банк произвольно устанавливает «порог бедности» в размере одного доллара в день, обозначая группы населения с доходом на душу населения выше одного доллара в день как «небедные». Например, «оценивает», что в Латинской Америке и Карибском бассейне только 19 % населения являются «бедными». Это грубое искажение, так как, скажем, в Соединенных Штатах с годовым доходом на душу населения более 25000 долларов США один американец из семи определяется Бюро переписи населения как находящийся за чертой бедности (см. таблицу 2.2 в следующем параграфе)³¹.

Эта субъективная и предвзятая оценка проводится независимо от фактических условий уровня страны³². С либерализацией товарных рынков внутренние цены на основные продукты питания в развивающихся странах выросли до уровня мирового рынка. Норма в один доллар в день не имеет рациональной основы; группы населения в развивающихся странах с доходами на душу населения в размере 2, 3 или даже 5 долларов в день остаются за чертой бедности, т. е. неспособны покрыть основные расходы на питание, одежду, жилье, здравоохранение и образование.

Определение бедности по «одному доллару в день»

Как только был установлен порог бедности в «один доллар в день», оценка национальных и глобальных уровней бедности превращается в арифметическое упражнение. Показатели бедности рассчитываются механическим способом исходя из первоначального предположения о доходе в один доллар в день. Затем данные сводятся в таблицы с прогнозами снижения уровня глобальной бедности в XXI веке.

Эти прогнозы бедности основаны на предполагаемых темпах роста дохода на душу населения; рост последнего предполагает, в конечном счете, соответствующее снижение уровня бедности. Например, согласно расчетам Всемирного банка, уровень бедности в Китае должен был снизиться с 20 % в 1985 году до 2,9 % в 2000 году³³. Аналогично, в Индии, где, согласно официальным данным за 1980–1990 гг., более 80 % населения имеют доход на душу населения ниже одного доллара в день, «моделирование» Всемирного банка (которое противоречит его собственной методологии «один доллар в день») указывает на уровни снижения бедности с 55 % в 1985 году до 25 % в 2000 году.

Вся концепция «один доллар в день» полностью исключена из реальных жизненных ситуаций. Нет необходимости анализировать расходы домашних хозяйств на питание, жилье и социальные услуги; нет необходимости наблюдать за конкретными условиями в бедных деревнях или городских трущобах. В рамках работы Всемирного банка «оценка» показателей бедности превратилась в численное упражнение, которое с пользой служит для сокрытия глобализации бедности.

Данные ООН о бедности

Организация Объединенных Наций повторяет ложь Всемирного банка. Программа развития Организации Объединенных Наций «Группа по человеческому развитию» утверждает без подтверждающих доказательств, что «прогресс в сокращении бедности за XX в. примечателен и беспрецедентен… Ключевые показатели человеческого развития [в конце XX в. ] значительно улучшились»³⁴. ООН разработала «индекс бедности населения» (ИБН), основанный на ряде показателей депривации: «короткая продолжительность жизни, отсутствие базового образования и отсутствие доступа к государственным и частным ресурсам»³⁵. Основываясь на этих критериях, Группа ООН по развитию человеческого потенциала составляет «оценки» человеческой бедности, которые полностью не соответствуют реалиям на страновом уровне. Индекс бедности населения (ИБН) для Колумбии, Мексики и Таиланда, например, составляет около 10–11 % (см. таблицу 2.1, ср. таблицу 2.2).

Таблица 2.1 Индекс бедности населения ПРООН по отдельным развивающимся странам

Страна / Уровень бедности (процент населения за чертой бедности)

Тринидад и Тобаго – 4,1

Мексика – 10,9

Таиланд – 11,7

Колумбия – 10,7

Филиппины – 17,7

Иордания – 10,9

Никарагуа – 27,2

Ямайка – 12,1

Ирак – 30,7

Руанда – 37,9

Папуа – Новая Гвинея – 32,0

Нигерия – 41,6

Зимбабве – 17,3

Источник: Программа развития Организации Объединенных Наций (ПРООН), Отчет о развитии человеческого потенциала за 1997 год, таблица 1.1, стр. 21.

Таблица 2.2 Бедность в отдельных странах G7 по национальным стандартам

Страна / Уровень бедности (процент населения, живущего за чертой бедности)

Соединенные Штаты (1996) – 13,7

Канада (1995) – 17,8

Великобритания (1993) – 20,0

Италия (1993) – 17,0

Германия (1993) – 13,0

Франция (1993) – 17,0

Источники:

Бюро переписи населения США.

Центр международной статистики Канадского совета по социальному развитию.

Европейская информационная служба.

Социальные реалии на страновом уровне фабрикуются: измерения ООН указывают на достижения в сокращении бедности в странах Африки к югу от Сахары, на Ближнем Востоке и в Индии, которые полностью расходятся с оценками бедности самими этими странами и имеющимися данными.

Фактически, оценки бедности населения, представленные ООН, отражают еще более искаженную и вводящую в заблуждение картину, чем оценки Всемирного банка. Например, только 10,9 % населения Мексики отнесены ООН к категории «бедных». Однако эта оценка противоречит ситуации, наблюдавшейся в Мексике в течение последних двадцати лет: массовая безработица, коллапс социальных служб, обнищание мелких фермеров и резкое снижение реальных доходов, вызванное последовательными девальвациями валюты.

Двойные стандарты в «научном» измерении бедности

При измерении бедности преобладают двойные стандарты. Критерий Всемирного банка «один доллар в день» применяется только к «развивающимся странам». Как Банк, так и ООН не признают существования бедности в Западной Европе и Северной Америке. Более того, стандарт «один доллар в день» противоречит устоявшимся методологиям, используемым западными правительствами для определения и измерения бедности в их собственных странах.

На Западе методы измерения бедности основаны на минимальных уровнях расходов домашних хозяйств, основных расходов на питание, одежду, жилье, здравоохранение и образование. Например, в Соединенных Штатах Администрация социального обеспечения (АСО) в 1960-х годах установила «порог бедности», который состоит из «стоимости минимального адекватного рациона питания, умноженной на три, чтобы учесть другие расходы». Это измерение было основано на широком консенсусе внутри администрации США³⁶. «Порог бедности» в США для семьи из четырех человек (двое взрослых и двое детей) в 1996 году составлял 16036 долларов. Эта цифра переводится в доход на душу населения в размере одиннадцати долларов в день (по сравнению с критерием Всемирного банка в один доллар в день, используемым для развивающихся стран). Согласно этому, 13,7 % населения США и 19,6 % населения центральных городов этой страны находятся за порогом бедности³⁷. Ни ООН, ни Всемирный банк не проводят сравнений уровней бедности между «развитыми» и «развивающимися» странами. Сравнения такого рода, без сомнения, стали бы источником «научного конфуза», поскольку показатели бедности, представленные обеими организациями для стран третьего мира, в некоторых случаях выглядят лучше официальных уровней бедности в США, Канаде и Европейском союзе. Например, в Канаде, которая занимала первое место среди всех стран согласно Индексу человеческого развития ООН, согласно Индексу бедности населения ООН 17,4 % населения находились ниже общенационального порога бедности по сравнению с 10,9 % в Мексике и 4,1 % в Тринидаде и Тобаго³⁸.

И наоборот, если бы методология Бюро переписи населения США (основанная на затратах на соблюдение минимального рациона питания) была применена к развивающимся странам, подавляющее большинство их населения было бы отнесено к категории «бедных». Всемирный банк, без сомнения, заявил бы, что использование «западных стандартов» и определений бедности неприменимо в развивающихся странах. Тем не менее, последние данные подтверждают, что розничные цены на основные потребительские товары в них ненамного ниже, чем в США или Западной Европе. Фактически, благодаря дерегулированию и «свободной торговле» стоимость жизни во многих городах третьего мира сейчас выше, чем в Соединенных Штатах. Более того, исследования бюджетов домашних хозяйств в нескольких странах Латинской Америки показывают, что питание по меньшей мере 60 % населения региона не удовлетворяет минимальным потребностям в калориях и белках. Например, в результате реформ МВФ в Перу 83 % населения, согласно данным переписи домашних хозяйств, не могли удовлетворить минимальные ежедневные потребности в калориях и белке (см. главу 14) Еще более серьезная ситуация сложилась в странах Африки к югу от Сахары и Южной Азии, где большинство населения страдает от хронического недоедания.

Оценки бедности, проводимые Всемирным банком и Организацией Объединенных Наций, в основном проводятся в офисах в Вашингтоне и Нью-Йорке при недостаточной осведомленности о местных реалиях. Например, в отчете о бедности Программы развития Организации Объединенных Наций (ПРООН) указывается на снижение детской смертности на от трети до половины в странах Африки к югу от Сахары, однако бедность там фактически возросла, а программы общественного здравоохранения были свернуты. Что в отчете не упоминается, так это то, что закрытие медицинских клиник и массовые увольнения медицинских работников, ответственных за сбор данных о смертности (часто заменяемых полуграмотными добровольцами-медиками), привели к фактическому снижению регистрируемой смертности, т. е. к разрушению надежных систем данных о смертности и заболеваемости.

Сокрытие реальности на уровне стран

Показатели бедности в исследованиях Всемирного банка и отчетах ПРООН намеренно искажают ситуацию на страновом уровне, а также серьезность этой проблемы в глобальном масштабе. Они служат цели представить бедных как группу меньшинства, составляющую около 20 % населения земного шара.

Показатели снижения уровня бедности, включая прогнозы будущих тенденций, составляются с целью обоснования политики «свободного рынка» и поддержки «Вашингтонского консенсуса» по макроэкономическим реформам. Система «свободного рынка» преподносится как наиболее эффективное средство сокращения масштабов нищеты, в то время как последствия макроэкономических реформ отрицаются. Оба учреждения указывают на преимущества технологической революции и вклад иностранных инвестиций и либерализации торговли, не указывая на то, что эти глобальные тенденции способствуют росту уровня бедности, и не определяя, каким образом это происходит.

Глава 3. Кредитные условия как инструмент контроля и подчинения стран

Глобальный долг

Как суверенные страны оказались под опекой международных финансовых институтов? Поскольку страны были в долгах, Бреттон-Вудские институты смогли обязать их посредством так называемых «условий», прилагаемых к кредитным соглашениям, надлежащим образом переориентировать свою макроэкономическую политику в соответствии с интересами официальных и коммерческих кредиторов.

Долговое бремя развивающихся стран неуклонно росло с начала 1980-х годов, несмотря на различные схемы пересмотра сроков погашения, реструктуризации и конверсии долга, предложенные кредиторами. Фактически, эти процедуры в сочетании с кредитованием, основанным на политике МВФ и Всемирного банка (в рамках программы структурной перестройки), способствовали увеличению непогашенного долга развивающихся стран, обеспечивая при этом оперативное возмещение процентных платежей.

Общий непогашенный долгосрочный долг развивающихся стран из официальных и частных источников в 1970 году составлял приблизительно 62 миллиарда долларов США. В течение 1970-х годов он увеличился в семь раз и достиг 481 миллиарда долларов в 1980 году. Общий долг развивающихся стран составлял почти 2 трлн. долларов (1998 год), что в 32 раза больше по сравнению с 1970 годом (см. таблицы 3.1 и 3.2).

Таблица 3.1 содержит данные о доле экспорта, направленного на обслуживание долга (%), по географическим регионам за период с 1980 по 1998 год. Она включает следующие регионы: Восточная Азия и Тихоокеанский регион, Европа и Центральная Азия, Латинская Америка и Карибский бассейн, Ближний Восток и Северная Африка, Южная Азия и Африка к югу от Сахары.

Анализ данных:

1. Восточная Азия и Тихоокеанский регион:

– В 1980 году доля экспорта, направленного на обслуживание долга, составляла 13,6 %.

– К 1998 году этот показатель снизился до 12,0 %, что свидетельствует о снижении зависимости от внешнего долга.

2. Европа и Центральная Азия:

– В 1980 году доля составляла 18,1 %.

– К 1998 году она снизилась до 13,3 %, что также указывает на снижение зависимости от внешнего долга.

3. Латинская Америка и Карибский бассейн:

– В 1980 году доля составляла 36,9 %.

– К 1998 году она снизилась до 33,8 %, что свидетельствует о снижении зависимости от внешнего долга.

4. Ближний Восток и Северная Африка:

– В 1980 году доля составляла 20,3 %.

– К 1998 году она снизилась до 17,9 %, что также указывает на снижение зависимости от внешнего долга.

5. Южная Азия:

– В 1980 году доля составляла 11,6 %.

– К 1998 году она снизилась до 14,9 %, что свидетельствует о небольшом увеличении зависимости от внешнего долга.

6. Африка к югу от Сахары:

– В 1980 году доля составляла 11,0 %.

– К 1998 году она снизилась до 14,9 %, что также указывает на небольшое увеличение зависимости от внешнего долга.

Данные таблицы показывают, что за период с 1980 по 1998 год большинство регионов продемонстрировали снижение доли экспорта, направленного на обслуживание долга, что свидетельствует о снижении зависимости от внешнего долга. Однако в некоторых регионах, таких как Южная Азия и Африка к югу от Сахары, наблюдается небольшое увеличение этой зависимости.

В таблице 3.2 содержатся данные о внешнем долге развивающихся стран в миллионах долларов США за период с 1980 по 2000 год. Таблица включает следующие категории: общий внешний долг, долгосрочный долг, краткосрочный долг и использование кредита МВФ.

Анализ данных показывает следующее:

1. Общий внешний долг:

– В 1980 году общий внешний долг составлял 658 миллиардов долларов.

– К 2000 году этот показатель увеличился до 2500 миллиардов долларов, что свидетельствует о значительном росте внешнего долга развивающихся стран за 20-летний период.

Долгосрочный долг:

– В 1980 году долгосрочный долг составлял 481 миллиард долларов.

– К 2000 году он увеличился до 2048 миллиардов долларов, что также указывает на значительный рост.

Краткосрочный долг:

– В 1980 году краткосрочный долг составлял 164 миллиарда долларов.

– К 2000 году он увеличился до 412 миллиардов долларов, что также показывает рост, хотя и менее значительный по сравнению с долгосрочным долгом.

Использование кредита МВФ:

– В 1980 году использование кредита МВФ составляло 12 миллиардов долларов.

– К 2000 году этот показатель увеличился до 64 миллиардов долларов, что свидетельствует о росте зависимости развивающихся стран от кредитов Международного валютного фонда.

Данные таблицы 2.2 показывают, что за период с 1980 по 2000 год внешний долг развивающихся стран значительно увеличился. Это увеличение было обусловлено как ростом долгосрочного, так и краткосрочного долга. Кроме того, наблюдается рост использования кредитов МВФ, что может указывать на увеличение финансовых трудностей и необходимость внешней помощи для поддержания экономической стабильности.

План Маршалла для богатых стран

В то время как цены на сырьевые товары падали, что с начала 1980-х годов привело к снижению стоимости экспорта, все большая доля доходов от экспорта направлялась на обслуживание долга.

К середине 1980-х годов развивающиеся страны стали чистыми экспортерами капитала в пользу богатых стран. Поток фактического обслуживания долга превышал новые притоки капитала в виде займов, иностранных инвестиций и иностранной помощи³⁹. «Вплоть до середины 1980-х годов международные финансовые институты рефинансировали долг в основном от имени коммерческих банков и официальных кредиторов. Однако срок погашения многих займов, предоставленных многосторонними учреждениями в начале долгового кризиса, истекал, и базирующиеся в Вашингтоне международные финансовые организации потребовали возмещения этих займов. А согласно статьям Бреттон-Вудского соглашения, эти займы не могли быть перенесены.

Кредитование на основе политики

Существует тесная, почти симбиотическая взаимосвязь между политикой управления долгом и макроэкономическими реформами. Управление долгом сводится к обеспечению того, чтобы отдельные страны-должники продолжали формально выполнять свои финансовые обязательства. Благодаря «финансовой инженерии» и тщательному искусству реструктуризации долга погашение основной суммы откладывается на время принудительной выплаты процентов; долг обменивается на акционерный капитал, а «новые» деньги «одалживаются» странам, находящимся на грани банкротства, чтобы они могли погасить задолженность по процентам по «старым» долгам чтобы временно предотвратить дефолт и так далее. В этом процессе формальная лояльность отдельных должников имеет первостепенное значение. Кредиторы соглашаются на перенос сроков только в том случае, если страны-должники соблюдают «политические условия», прилагаемые к кредитным соглашениям.

Цель состоит в обеспечении законности отношений обслуживания долга при одновременном удержании стран-должников в смирительной рубашке, что не позволяет им проводить независимую национальную экономическую политику. Было разработано новое поколение «займов, основанных на политике». Деньги предоставлялись «для того, чтобы помочь странам адаптироваться». Но кредитные соглашения Всемирного банка включали жесткие «условия»: деньги предоставлялись только в том случае, если правительство выполняло реформы структурной перестройки, в то же время соблюдая очень точные сроки их реализации. В свою очередь, принятие политических предписаний МВФ в рамках программы структурной перестройки не только обусловливало получение новых кредитов со стороны многосторонних институтов, но и давало «зеленый свет» Парижскому и Лондонскому клубам, иностранным инвесторам, коммерческим банковским учреждениям и двусторонним донорам. Страны, которые отказывались принять корректирующие меры политики Фонда, сталкивались с серьезными трудностями при реструктуризации своего долга и/или получении новых займов на цели развития и международной помощи. У МВФ также были средства для серьезного подрыва национальной экономики путем блокирования краткосрочных кредитов для поддержки торговли сырьевыми товарами.

Так называемые «условия» были связаны с «быстрым предоставлением кредитов, основанных на политике». Международные финансовые учреждения предоставляли займы при условии принятия комплексной программы макроэкономической стабилизации и структурных экономических реформ, т. е. кредитные соглашения никоим образом не были связаны с инвестиционной программой, как при обычном проектном кредитовании. Займы предназначались для поддержания изменений в политике; последние жестко контролировались Бреттон-Вудскими учреждениями, чья оценка основывалась на «эффективности политики». После подписания кредитного соглашения выплаты могли быть прерваны, если правительство не согласится с опасностью того, что страна будет внесена в черный список так называемой «группой по координации помощи», состоящей из двусторонних и многосторонних доноров⁴⁰.

Характер этих кредитных соглашений не благоприятствовал реальной экономике, поскольку ни одна из сумм не была направлена на инвестиции в экономику стан- должников. Но достигалась другая важная цель: кредиты на перестройку отвлекали ресурсы от внутренней экономики и побуждали эти страны продолжать импортировать большое количество потребительских товаров, включая продукты питания, из богатых стран. Деньги, выделенные на поддержку «перестройки» сельского хозяйства, например, не предназначались для инвестиций в сельскохозяйственные проекты. Кредиты можно было свободно тратить на импорт товаров, включая потребительские товары длительного пользования и предметы роскоши⁴¹. Результатом этого процесса стала стагнация национальных экономик, углубление кризиса платежного баланса и рост долговой нагрузки.

Увеличение долга

Новые «займы с быстрой выплатой» (теоретически предназначенные для импорта товаров) представляли собой «фиктивные деньги», поскольку суммы, предоставляемые странам-должникам, неизменно были ниже сумм, возмещаемых в форме обслуживания долга. Представьте, например, развивающуюся страну, общий объем долга которой составляет 10 миллиардов долларов США, а обязательства по обслуживанию долга Парижскому и Лондонскому клубам (ежегодно) составляют 1 миллиард долларов. Однако при снижении экспортных поступлений страна не в состоянии выполнять эти обязательства. И если не поступят новые кредиты «для погашения старых долгов», задолженность будет накапливаться, и страна будет внесена в международный черный список.

В нашем примере кредит с быстрой выплатой в размере 500 миллионов долларов США предоставляется в виде поддержки платежного баланса, предназначенной для закупки импортных товаров. Кредит действует как катализатор: он позволяет перенаправить валютные поступления страны от экспорта на выплату процентов, тем самым позволяя правительству уложиться в сроки, установленные коммерческими и официальными кредиторами. Миллиард долларов на обслуживание долга собран за счет нового займа в размере 500 миллионов долларов США.

Чистый отток ресурсов составляет 500 миллионов долларов США. Мы видим, что кредит является «фиктивным», поскольку деньги, которые авансируются МВФ или Всемирным банком, немедленно повторно присваиваются официальными и/или коммерческими кредиторами. Более того, этот процесс приводит к увеличению суммы долга на 500 миллионов долларов, поскольку новый кредит используется для погашения процентной части обслуживания долга, а не основной суммы.

«Теневая программа» МВФ

До проведения реальных переговоров о предоставлении кредита МВФ неизменно требует существенных реформ. Правительство должно предоставить фонду доказательства того, что оно «серьезно привержено экономическим реформам». Этот процесс часто принимает форму так называемого «Письма о намерениях», представляемого МВФ, в котором определяются основные направления правительства в макроэкономической политике и управлении долгом. Этот процесс осуществляется также в контексте так называемой «Теневой программы МВФ», в рамках которой фонд обозначает руководящие принципы политики и дает технические консультации правительствам без официальной кредитной поддержки. Теневая программа применяется к странам, экономические реформы которых (по данным МВФ) идут не по плану (например, Бразилии при президентах Фернандо Коллоре де Меллу и Итамаре Франко (1990-94)). Теневая программа была также реализована в странах бывшего Советского блока, во Вьетнаме в форме технической помощи МВФ и Всемирного банка до официального вступления этих стран в Бреттон-Вудские учреждения и/или подписания кредитных соглашений.

«Удовлетворительные показатели» в рамках Теневой программы являются предварительным условием для официальных переговоров о предоставлении кредита. После предоставления кредита вашингтонские учреждения ежеквартально тщательно отслеживают эффективность политики стран-должников. Выплаты, предоставляемые несколькими «траншами», могут быть прерваны, если реформы «идут не по плану», и в этом случае страна снова оказывается «в черном списке» и подвергается репрессиям в области торговли и потоков капитала. Выплаты также могут быть прерваны, если страна не выполняет свои текущие обязательства по обслуживанию долга. Вместе с тем, страна может продолжать получать техническую помощь МВФ и Всемирного банка, т. е. создается новая теневая программа (как в случае с Кенией в 1991 году), ведущая к новому раунду политических переговоров.

Документ об основах экономической политики

Во многих странах-должниках правительство обязано, согласно своему соглашению с базирующимися в Вашингтоне институтами, изложить свои приоритеты в так называемом «документе об основах экономической политики». Последний часто сопровождается «письмом о намерениях», представляемым МВФ вместе с «Меморандумом об экономической и финансовой политике» (см. вставку 3.1.).

Хотя официально этот документ является правительственным и определяется национальными властями, он составляется под пристальным наблюдением МВФ и Всемирного банка в соответствии со стандартным, заранее установленным форматом. В этом контексте существует четкое разделение задач между двумя родственными организациями. МВФ участвует в ключевых политических переговорах в отношении обменного курса и дефицита бюджета, в то время как Всемирный банк гораздо активнее участвует в фактическом процессе реформ через свое представительство на страновом уровне и в своих многочисленных технических миссиях.

МВФ отслеживает экономические показатели стран в контексте «консультаций по статье IV», представляющих собой регулярный, на ежегодной основе, обзор экономик стран-участниц. Этот обзор обеспечивает – в дополнение к более строгому ежеквартальному мониторингу выполнения целевых показателей по кредитным соглашениям – основу для так называемой «деятельности МВФ по надзору» за экономической политикой государств-участников.

Всемирный банк управляет многими министерствами; реформы в здравоохранении, образовании, промышленности, сельском хозяйстве, транспорте, окружающей среде и т. д. находятся под его юрисдикцией. Более того, с конца 1980-х годов Всемирный банк осуществляет надзор за приватизацией государственных предприятий, структурой государственных инвестиций и структурой государственных расходов посредством так называемого «обзора государственных расходов».

Вставка 3.1 Письмо о намерениях

Г-н Мишель Камдессю, Директору

Распорядителю Международного валютного фонда

Вашингтон, Округ Колумбия, 20431

Уважаемый мистер Камдессю:

1. Цели программы экономической и финансовой перестройки Гвинеи на трехлетний период 1999–2001 годов изложены в обновленном документе о политических рамках, подготовленном в тесном сотрудничестве с Фондом и Всемирным банком, который направляется вам в отдельном виде.

2. В прилагаемом меморандуме об экономической и финансовой политике, основанном на упомянутом выше документе о политических рамках, излагаются цели и политика, которые правительство Гвинеи намерено проводить в течение 1999–2000 годов. В поддержку этих целей и политики правительство запрашивает третье ежегодное соглашение в рамках Расширенного механизма структурной перестройки (ESAF) на сумму, эквивалентную 23,6 млн. СПЗ (30 % от квоты). В этом контексте Гвинея также просит продлить первоначальный трехлетний период действия обязательств ESAF до 12 января 2001 года.

3. Правительство Гвинеи предоставит Фонду такую информацию, которую Фонд запросит в связи с прогрессом, достигнутым в реализации экономической и финансовой политики и достижении целей программы.

4. Правительство Гвинеи считает, что политика и меры, изложенные в прилагаемом меморандуме, достаточны для достижения целей его программы; оно предпримет любые дальнейшие меры, которые могут оказаться целесообразными. В течение периода действия третьего ежегодного соглашения ESAF правительство будет консультироваться с директором-распорядителем относительно принятия любых мер, которые могут оказаться целесообразными, по инициативе правительства или всякий раз, когда директор-распорядитель обратится с просьбой о такой консультации. Более того, по истечении срока действия третьего ежегодного соглашения ESAF и пока Гвинея имеет непогашенные финансовые обязательства перед Фондом, вытекающие из займов в рамках соглашения, правительство будет время от времени консультироваться с Фондом по инициативе правительства или всякий раз, когда директор-распорядитель запрашивает консультации по экономической и финансовой политике Гвинеи.

5. Правительство Гвинеи проведет совместно с Фондом первый обзор своей программы, поддерживаемой третьим ежегодным соглашением, не позднее 30 июня 2000 года и второй обзор не позднее 31 декабря 2000 года.

С уважением

Ибрахима Кассори Фофана

Министр экономики и финансов

Шериф Ба

Управляющий Центральным банком Гвинеи

Механизмы кредитования МФО

Бреттон-Вудские институты предлагают разнообразные механизмы кредитования, предназначенные для поддержки экономических политик различных государств. Среди инструментов МВФ выделяют следующие ключевые программы: 1)механизмы резервного финансирования, обеспечивающие странам быстрый доступ к финансовым средствам для покрытия временных дефицитов платежного баланса; 2)компенсационный и непредвиденный механизм финансирования (CCFF), предназначенный для поддержки стран, испытывающих трудности вследствие неблагоприятных внешних шоков; 3)механизм расширенного финансирования (EFF), предоставляющий долгосрочные ресурсы государствам, осуществляющим глубокие структурные реформы; 4)механизмы структурной перестройки и расширенные механизмы структурной перестройки (SAF и ESAF), направленные на стабилизацию экономик развивающихся стран посредством комплексных мер бюджетной и финансовой политики; 5)механизм системных преобразований (STF), используемый странами Восточной Европы и СНГ для перехода к рыночной экономике; 6)экстренный кредитный механизм для постконфликтных стран, оказывающий финансовую помощь государствам, восстанавливающимся после вооруженных конфликтов.

Со своей стороны, Всемирный банк предлагает два ключевых инструмента: 1)кредиты на структурную перестройку (Structural Adjustment Loans, SAL), нацеленные на проведение глубоких институциональных изменений в экономиках заемщиков; 2)кредиты на секторальную перестройку (Sectoral Structural Adjustment Credit, SECAL), ориентированные на реформирование отдельных отраслей экономики. Кроме того, Всемирный банк использует механизм системных преобразований (System Transformation Facility, STF), аналогичный программам структурной перестройки, но специально разработанный для стран бывшего социалистического лагеря, проходящих переход к рыночным отношениям.

Фаза первая: «Экономическая стабилизация»

Структурная перестройка рассматривается международными финансовыми институтами как состоящая из двух отдельных этапов: «краткосрочной» макроэкономической стабилизации (подразумевающей девальвацию, либерализацию цен и жесткую бюджетную экономию), за которой следует осуществление ряда более фундаментальных (и «необходимых») структурных реформ. Однако чаще всего «структурные реформы» проводятся одновременно с процессом «экономической стабилизации». Мероприятия по стабилизации, проводимые МВФ и Всемирным банком, касаются как дефицита бюджета, так и платежного баланса. По данным Всемирного банка, для этого требуется «проведение правильной макроэкономической политики. Поддержание небольшого дефицита бюджета помогает контролировать инфляцию и избегать проблем с платежным балансом. Поддержание реалистичного обменного курса окупается повышением международной конкурентоспособности и поддержкой конвертируемых валют»⁴².

Разрушение национальных валют

Обменный курс, безусловно, является наиболее важным инструментом макроэкономических реформ: девальвация валюты (включая унификацию обменного курса и отмену валютного контроля) влияет на фундаментальные соотношения спроса и предложения в национальной экономике. МВФ играет ключевую политическую роль в принятии решений о девальвации. Обменный курс регулирует реальные цены, выплачиваемые непосредственным производителям, а также реальную стоимость заработной платы.

МВФ неизменно утверждает, что валютный курс «завышен», и требует девальвации валюты в качестве предварительного условия перед переговорами о предоставлении кредита на структурную перестройку. Ключевой целью «скрытой программы» МВФ и Всемирного банка является дестабилизация национальной валюты. Максимальная девальвация, приводящая к немедленному и резкому росту цен, способствует резкому сокращению реальных доходов и одновременно снижает стоимость затрат на оплату труда, выраженную в твердой валюте. Девальвация также снижает долларовую стоимость государственных расходов, способствуя высвобождению государственных доходов для обслуживания внешнего долга.

МВФ навязывает унификацию обменного курса в контексте положений статьи VIII соглашения МВФ. Страны, принимающие статью VIII, не имеют права применять различные виды валютного регулирования или валютного контроля без разрешения МВФ. Более ста стран-членов МВФ приняли положения статьи VIII.

Социальные последствия девальвации

Социальные последствия девальвации, проводимой под эгидой МВФ, жестоки и незамедлительны: в одночасье повышаются внутренние цены на основные продукты питания, лекарства, топливо и коммунальные услуги. Девальвация неизменно вызывает инфляцию и «долларизацию» внутренних цен, при этом МВФ обязывает правительства в рамках экономического пакета принимать так называемую «антиинфляционную программу». Последняя имеет мало общего с реальными причинами инфляции (т. е. с девальвацией). В ее основе лежит сокращение спроса, требующее увольнения государственных служащих, резкого сокращения социальных программ и деиндексации заработной платы. Например, в странах Африки к югу от Сахары девальвация франка Центральной и Западной Африки (CFA), навязанная МВФ и казначейством Франции в 1994 году, одним росчерком пера уменьшила реальную стоимость заработной платы и государственных расходов (выраженных в твердой валюте) на 50 %, при этом государственные доходы были в значительной степени перенаправлены на обслуживание долга.

В некоторых случаях девальвация валюты служит основой для краткосрочной активизации коммерческого сельского хозяйства, ориентированного на экспорт. Однако чаще всего выгоду от девальвации получают крупные торговые плантации и агропромышленные экспортеры в виде снижения реальной заработной платы сельскохозяйственных рабочих. Но «краткосрочные выгоды» от девальвации неизменно сводятся на нет, когда конкурирующие страны третьего мира вынуждаются проводить девальвацию в рамках аналогичных соглашений с МВФ.

«Долларизация» внутренних цен

Девальвация приводит к «перестройке внутренних цен» на уровни, преобладающие на мировом рынке. Этот процесс «долларизации» внутренних цен приводит к резкому росту цен на большинство товаров, включая основные продукты питания, потребительские товары длительного пользования, бензин и топливо, а также большинство факторов производства и сырья, используемых в производстве (например, сельскохозяйственное сырье, оборудование и т. д.). При этом внутренние цены будут корректироваться до уровня мирового рынка независимо от направления денежно-кредитной политики.

Именно девальвация, а не увеличение предложения денег, является основным фактором, запускающим инфляционную спираль. МВФ отрицает инфляционное воздействие девальвации валюты: жесткие ограничения на предложение денег вводятся после девальвации, когда рост цен уже произошел, с целью «борьбы с инфляционным давлением». Замораживание денежной массы вынуждает правительства сокращать реальные расходы, снижать реальные зарплаты и увольнять государственных служащих.

Деиндексация заработной платы

Разумеется, в обществе нарастает давление, требующее повышения номинальной заработной платы, чтобы компенсировать резкое снижение реальных доходов, однако соглашение с МВФ формально не допускает индексации реальных доходов (и социальных расходов). МВФ требует «либерализации рынка труда», отмены положений о корректировке стоимости жизни в коллективных договорах и постепенного отказа от законодательства о минимальной заработной плате. Аргумент в пользу деиндексации основан на «инфляционном воздействии требований по заработной плате».

Анализ влияния девальвации

Влияние девальвации должно быть проанализировано в отношении следующих

переменных:

– уровень внутренних цен (P),

– номинальная заработная плата (W),

– реальная заработная плата (W/P),

– номинальные государственные расходы (G),

– реальные государственные расходы (G/P),

– номинальная денежная масса (M),

– реальная денежная масса (M/P).

Долларизация внутренних цен приводит к сокращению:

– реальной заработной платы (W/P),

– реальной величины государственных расходов (G/P).

Номинальное предложение денег (M) может увеличиться, но реальная стоимость предложения денег (M/P) резко снижается. Девальвация влечет за собой процесс сжатия денежной массы (M/P) и масштабное сжатие реальной стоимости государственных расходов (G/P) и заработной платы (W/P). Реальные цены, выплачиваемые непосредственным производителям, также снижаются в результате девальвации.

Взятие под контроль центральных банков

МВФ осуществляет жесткий контроль и предоставляет ресурсы для реструктуризации центральных банков. Фонд требует так называемой «независимости центральных банков от политической власти как средства защиты от инфляционных пристрастий правительств»⁴³. На практике это означает, что МВФ, а не правительство, контролирует создание денег. Соглашение, подписанное между правительством и МВФ, не позволяет финансировать государственные расходы и препятствует предоставлению центральными банками кредитов путем создания денег, то есть МВФ от имени кредиторов фактически парализует финансирование реального экономического развития. Не имея возможности использовать внутреннюю денежно-кредитную политику для мобилизации внутренних ресурсов, страна становится все более зависимой от международных источников финансирования, что влечет за собой дополнительные последствия в виде увеличения уровня внешней задолженности.

Еще одно важное условие, выдвигаемое МВФ, заключается в том, что «независимость центрального банка должна быть обеспечена и в отношении парламента»⁴⁴. После назначения высших должностных лиц центробанков они не подотчетны ни правительству, ни парламенту, но предпочитают подчиняться международным финансовым институтам. Во многих развивающихся странах старшие должностные лица центробанков являются бывшими сотрудниками международных финансовых организаций и региональных банков развития. Более того, чиновники этих банков часто получают надбавки к заработной плате в твердой валюте, финансируемые из многосторонних и двусторонних источников.

Дестабилизация государственных финансов стран

Бреттон-Вудскими институтами навязывается увольнение государственных служащих и резкое сокращение социальных программ. Эти меры жесткой экономии затрагивают все категории государственных расходов. В начале долгового кризиса МФО ограничивались установлением общего целевого уровня бюджетного дефицита с целью высвобождения государственных доходов для обслуживания долга. С конца 1980-х годов Всемирный банк начал внимательно следить за структурой государственных расходов, производя так называемый «Обзор государственных расходов» (PER). В связи с этим структура расходов каждого из министерств находится под контролем Бреттон-Вудских институтов. Всемирный банк рекомендует «экономически эффективный» переход от обычных категорий расходов к «целевым расходам». По мнению Всемирного банка, PER должен «способствовать сокращению бедности экономичным и эффективным способом».

Что касается социальных секторов, то МФO настаивают на принципе возмещения затрат и постепенного ухода государства из сферы базовых услуг здравоохранения и образования. Концепция адресности в социальных секторах связана с выявлением так называемых «уязвимых групп». Меры жесткой экономии в социальной сфере, требующие перехода от обычных программ к целевым, во многом стали причиной разрушения школ, поликлиник и больниц, обеспечив при этом видимость легитимности вашингтонских институтов.

Дефицит бюджета: движущаяся цель

В кредитных соглашениях устанавливаются первоначальные целевые показатели дефицита бюджета. Однако с начала 1990-х годов МВФ применяет концепцию «подвижной цели» для бюджетного дефицита: сначала устанавливается цель в 5 % ВВП, правительство выполняет ее; в ходе последующих переговоров по кредиту или в рамках того же кредитного соглашения МВФ снижает цель до 3,5 % на том основании, что структура государственных расходов является «инфляционной».

После достижения целевого показателя в 3,5 % МВФ будет настаивать на снижении дефицита бюджета до 1,5 % ВВП и так далее. В конечном итоге эти действия усугубляют бюджетный кризис государства, приводят к сворачиванию государственных программ и одновременно высвобождают государственные доходы (в краткосрочной перспективе) для выплаты процентов по внешнему долгу.

Инженерия краха государственных инвестиций

Навязанные Бреттон-Вудскими институтами бюджетные цели в сочетании с последствиями девальвации приводят к краху государственных инвестиций. Устанавливаются новые правила в отношении как текущих расходов, так и расходов на развитие: устанавливаются четкие «потолки» по всем категориям расходов. Государство больше не имеет права мобилизовать собственные ресурсы для строительства общественной инфраструктуры, дорог, больниц и т. д. Кредиторы становятся не только «брокерами» всех крупных государственных инвестиционных проектов, но и решают в рамках «программ государственных инвестиций» (ПГИ), созданных под технической эгидой Всемирного банка, какие виды государственной инфраструктуры должны или не должны финансироваться «донорским сообществом». Выдвигается концепция целевых инвестиций и резко сокращается капиталообразование в необходимой экономической и социальной инфраструктуре.

В соответствии с ПГИ, все проектные займы предполагают систему закупок и международных тендеров («конкурсных торгов»), в результате которых все исполнение проектов общественных работ передается международным строительным и инжиниринговым компаниям. Последние, в свою очередь, требуют большие суммы денег на различные консалтинговые и управленческие услуги. Местные строительные компании, как государственные, так и частные, как правило, не участвуют в тендерах, хотя именно они, используя местную рабочую силу с очень низкой оплатой труда, выполняют большую часть строительных работ в рамках отдельных субподрядных сделок, заключенных с транснациональными корпорациями. Другими словами, кредитные средства, предназначенные для реализации инфраструктурных проектов, в значительной степени «утилизируются» в пользу транснациональных подрядчиков.

Хотя финансирование проектов осуществляется в форме «льготных кредитов» по льготным процентным ставкам с длительными сроками погашения, фактические затраты (и вмененная процентная ставка, лежащая в основе этих затрат) для страны чрезвычайно высоки. ПГИ, осуществляемый под контролем Всемирного банка, направлен на увеличение внешнего долга при одновременной демобилизации внутренних ресурсов.

Либерализация цен

МВФ и Всемирный банк утверждают, что необходимо устранить так называемые ценовые диспропорции. «Установление правильных цен» заключается в отмене всех субсидий и контроля за ценами. Это незамедлительно оказывает влияние на уровни реальных доходов, как в формальном, так и в неформальном секторах.

Дерегулирование внутренних цен на зерно, а также либерализация импорта основных продуктов питания являются существенной особенностью этой программы. Программа либерализации также касается цен на ресурсы и сырье. В сочетании с девальвацией основные меры приводят к существенному росту внутренних цен на удобрения, сельскохозяйственные ресурсы, оборудование и т. д., что оказывает непосредственное влияние на структуру затрат в большинстве сфер экономической деятельности.

Ценообразование на нефтепродукты и коммунальные услуги

Цены на нефтепродукты также начинают регулироваться государством под надзором Всемирного банка. Повышение цен как на топливо, так и на коммунальные услуги (часто на несколько сотен процентов), неизменно способствует дестабилизации внутреннего производства, т. к. высокие внутренние цены на бензин (нередко существенно превышающие уровень мирового рынка) негативно сказываются на структуре затрат отечественной промышленности и сельского хозяйства. Затраты на производство часто искусственно поднимаются выше внутренней цены продажи товара, что приводит к банкротству большого числа мелких и средних производителей.

Более того, периодические повышения цен на нефтепродукты, введенные Всемирным банком (принятые одновременно с либерализацией импорта сырьевых товаров), действуют как «внутренняя транзитная пошлина», которая служит цели отрезать отечественных производителей от их собственного рынка. Высокая цена на бензин способствует нарушению внутренних перевозок. Чрезвычайно высокие цены на бензин и дизельное топливо по отношению к очень низкой заработной плате в сочетании с многочисленными сборами за пользование мостами, дорогами, внутренними водными путями и т. д. влияют на всю структуру затрат на товары отечественного производства в значительной степени в пользу импортных товаров. В странах Африки к югу от Сахары высокие транспортные расходы, взимаемые международными финансовыми институтами, являются одним из ключевых факторов, которые мешают фермерам продавать свою продукцию на городском рынке в условиях прямой конкуренции с сильно субсидируемыми сельскохозяйственными товарами, импортируемыми из Европы и Северной Америки.

Хотя условия различаются, тариф на топливо и коммунальные услуги имеет те же последствия, что и пошлина на внутренний транзит, введенная в Индии Британской Ост-Индской компанией в конце XVIII века.

Фаза вторая: «Структурная реформа»

За применением макроэкономической «стабилизации» (которая является условием предоставления промежуточного финансирования МВФ и реструктуризации внешнего долга Парижским и Лондонским клубами) следует осуществление так называемых «необходимых» структурных реформ. Здесь между МВФ и Всемирным банком существует разделение задач. Всемирный банк поддерживает «необходимые» экономические реформы займами на структурную перестройку (SALS) и кредитами на секторальную перестройку (SECALs). Пакет структурных реформ состоит из мер, касающихся либерализации торговли, дерегулирования банковского сектора, приватизации государственных предприятий, налоговой реформы, приватизации сельскохозяйственных земель, «сокращения масштабов бедности» и «надлежащего управления». Рассмотрим их подробнее.

Либерализация торговли

Бреттон-Вудские учреждения утверждают, что тарифная структура представляет собой так называемый «антиэкспортный перекос», который препятствует развитию экспортной экономики, то есть способствует развитию внутреннего рынка за счет экспортного сектора, что приводит к неправильному распределению ресурсов. Однако существует мало свидетельств того, что отмена тарифов способствовала «перераспределению ресурсов» в пользу экспорта.

Программа либерализации торговли неизменно включает в себя отмену импортных квот, снижение и унификацию тарифов. Последующее снижение таможенных поступлений также оказывает значительное влияние на государственные финансы. Эти меры не только негативно сказываются на бюджетном дефиците, тем самым усугубляя бюджетные дисбалансы, но также не позволяют властям выборочно нормировать (посредством тарифов и квот) использование дефицитной иностранной валюты.

Отмена квот и снижение защитных тарифных барьеров объявляются средствами, позволяющими «сделать отечественную промышленность более конкурентоспособной», однако либерализация торговли неизменно приводит к краху отечественного производства, ориентированного на внутренний рынок. Эти меры также стимулируют приток товаров роскоши, в то время как налоговое бремя групп с высоким уровнем дохода снижается в результате снижения импортных пошлин на автомобили и потребительские товары длительного пользования.

Импортные потребительские товары не только заменяют отечественное производство, но порождают потребительское безумие, поддерживаемое на заемные деньги за счет различных кредитов с быстрой выплатой, и в конечном счете способствует увеличению внешнего долга.

Отчуждение и приватизация государственных предприятий

Структурная перестройка представляет собой способ изъятия реальных активов стран-должников посредством программы приватизации, а также взыскания обязательств по обслуживанию долга. Наиболее прибыльные полугосударственные предприятия часто переходят во владение иностранного капитала или совместных предприятий в обмен на долги. Доходы от этих продаж, депонированные в казначействе, направляются в Лондонский и Парижский клубы. Международный капитал получает контроль и/или право собственности на наиболее прибыльные государственные предприятия по очень низкой цене. Более того, поскольку большое количество стран-должников продают (или торгуют) свои государственные предприятия одновременно, цена государственных активов падает.

В некоторых странах государственная собственность на «стратегические секторы» (например, нефть, газ, телекоммуникации) и коммунальные услуги закреплена в конституции. Приватизация этих секторов может требовать, как в случае Бразилии, предварительной поправки к конституции (см. главу 13).

Налоговая реформа

Под руководством Всемирного банка в бюджетную структуру внедряется ряд фундаментальных изменений. Эти изменения, как правило, подрывают внутреннее производство как со стороны спроса, так и со стороны предложения. Введение налога на добавленную стоимость или налога с продаж и изменения в структуре прямого налогообложения неизменно предполагают увеличение налогового бремени для групп с низким и средним уровнем дохода. В рамках программы Всемирного банка предусмотрена регистрация для целей налогообложения мелких сельскохозяйственных производителей и подразделений неформального городского сектора. В то время как отечественные производители облагаются государственными налогами, совместные предприятия и иностранный капитал неизменно пользуются щедрыми налоговыми каникулами в качестве средства «привлечения иностранных инвестиций».

Землевладение и приватизация сельскохозяйственных земель

Реформы проводятся в контексте секторальных кредитов Всемирного банка на корректировку. Соответствующее законодательство о собственности на землю часто разрабатывается при технической поддержке юридического департамента Всемирного банка. Реформы заключаются в выдаче фермерам земельных титулов и одновременном поощрении концентрации сельскохозяйственных земель в руках меньшего числа людей. Также затрагиваются традиционные права на землю. Наблюдается тенденция к конфискации и/или залогу земли мелких фермеров, росту сектора агробизнеса и формированию класса безземельных сезонных сельскохозяйственных работников.

Более того, эти меры часто способствуют, под маской современности, восстановлению прав «старого» класса помещиков. По иронии судьбы, именно он часто выступает за экономическую «либерализацию».

Приватизация земли также служит цели обслуживания долга, поскольку доходы от продажи государственных земель, по совету Всемирного банка, используются для получения государственных доходов, которые направляются национальным казначейством международным кредиторам.

Дерегулирование банковской системы

Центральный банк теряет контроль над денежно-кредитной политикой: процентные ставки определяются на «свободном рынке» коммерческими банками. Постепенно прекращается льготное кредитование сельского хозяйства и промышленности. Эти меры обычно способствуют значительному росту как реальных, так и номинальных процентных ставок. Динамика процентных ставок взаимодействует с динамикой внутренних цен. Номинальные процентные ставки поднимаются до аномально высоких уровней в результате периодических девальваций и вызванной ими «долларизации» внутренних цен. Дерегулирование банковской системы также приводит к притоку «горячих денег», привлеченных искусственно высокими процентными ставками. Коммерческие банки больше не в состоянии предоставлять кредиты реальному сектору экономики по разумным ставкам. Такая политика в сочетании со свертыванием деятельности государственных банков развития приводит к краху кредитования как сельского хозяйства, так и отечественной промышленности. Если краткосрочные кредиты коммерсантам, участвующим в экспортной торговле, сохраняются, то отечественный банковский сектор больше не ориентирован на кредитование местных производителей.

Международные финансовые институты также требуют приватизации государственных банков развития и дерегулирования коммерческой банковской системы. Стоит отметить, что в соответствии с соглашением Уругвайского раунда, заключенным под эгидой ГАТТ и подписанным в 1994 году, иностранным коммерческим банкам разрешен свободный доступ в отечественный банковский сектор.

Движение идет в сторону отчуждения государственных банковских учреждений (в рамках программы приватизации), а также вытеснения частных отечественных банков. Реструктуризация банковского сектора осуществляется в контексте программы корректировки финансового сектора (FSAP). Последняя включает в себя отчуждение и продажу всех государственных банков под надзором МФИ, при этом ключевые государственные банковские учреждения переходят под контроль иностранных финансовых интересов.

Процесс отчуждения напрямую связан с получением обязательств по обслуживанию долга. Например, реструктуризация коммерческого долга в рамках плана Брейди часто обуславливалась предварительной приватизацией государственных банковских учреждений в соответствии с положениями FSAP, а вырученные от этих продаж средства направлялись на обслуживание коммерческого долга.

Либерализация движения капитала

МВФ настаивает на «прозрачности» и «свободном перемещении» иностранной валюты в страну и из нее посредством электронных переводов. Этот процесс позволяет иностранным компаниям свободно репатриировать свою прибыль в иностранной валюте.

Достигается еще одна важная цель: либерализация движения капитала поощряет «репатриацию бегства капитала», а именно возвращение «черных» и «грязных денег», которые были депонированы элитами третьего мира с 1960-х годов на офшорные банковские счета. «Грязные деньги» представляют собой доходы от незаконной торговли и/или преступной деятельности, в то время как «черные деньги» – это деньги, которые избежали налогообложения.

Утилизация грязных денег для обслуживания долга

Кризис легальной экономики под воздействием макроэкономических реформ напрямую связан с быстрым ростом незаконной торговли. Более того, удобство и скорость, с которыми могут осуществляться операции с грязными деньгами (посредством электронных переводов), как правило, способствуют развитию незаконной торговли за счет легальной экономики.

Либерализация движения капитала отвечает интересам кредиторов. Она представляет собой средство для направления «грязных» и «черных денег», депонированных в офшорах, на обслуживание внешнего долга, предоставляя привилегированным социальным классам удобный механизм для отмывания крупных сумм денег, полученных незаконным путем.

Этот процесс работает следующим образом: твердая валюта переводится с офшорного банковского счета на межбанковский рынок развивающейся страны «без вопросов». Затем иностранная валюта конвертируется в местную валюту и используется для покупки государственных активов и/или государственной земли, выставленных правительством на аукцион в рамках программы приватизации, финансируемой Всемирным банком. В свою очередь, валютные поступления от этих продаж направляются в национальное казначейство, где они используются для обслуживания долга.

«Борьба с бедностью» и «система социальной защиты»

С конца 1980-х годов «борьба с бедностью» стала одним из «условий» кредитных соглашений Всемирного банка. «Борьба с бедностью» поддерживает цель обслуживания долга: «устойчивое сокращение бедности», осуществляемое Бреттон-Вудскими учреждениями, основывается на сокращении бюджетов социального сектора и перенаправлении расходов на выборочной и символической основе «в пользу бедных». «Чрезвычайный социальный фонд» (созданный по модели Боливии и Ганы) намерен обеспечить «гибкий механизм» для «управления бедностью» и в то же время ликвидировать государственные финансы государства. Бедные слои населения определяются в этих рамках как «целевые группы».

Чрезвычайный социальный фонд (SEF) требует подхода социальной инженерии, политических рамок для «управления бедностью» и ослабления социальных волнений с минимальными затратами для кредиторов. Утверждается, что так называемые «целевые программы», предназначенные «для оказания помощи бедным», в сочетании с «возмещением затрат» и «приватизацией» услуг здравоохранения и образования представляют собой «более эффективный» способ реализации социальных программ. Государство уходит, и многие программы, находящиеся в ведении отраслевых министерств, отныне будут управляться организациями гражданского общества под эгидой SEF. Последний также финансирует в рамках «системы социальной защиты» выходные пособия и/или проекты по обеспечению минимальной занятости, предназначенные для работников государственного сектора, уволенных в результате программы адаптации.

SEF официально санкционирует уход государства из социальных секторов и «управление бедностью» (на микросоциальном уровне) отдельными и параллельными организационными структурами. Различные неправительственные организации (НПО), финансируемые международными «программами помощи», постепенно берут на себя многие функции органов власти местного уровня. Проекты мелкосерийного производства и кустарных промыслов, субподрядные работы для экспортно-перерабатывающих фирм, программы обучения и трудоустройства на уровне общин и т. д. создаются под эгидой «системы социальной защиты». Обеспечивается скудное выживание сообществ местного уровня и в то же время сдерживается риск социальных потрясений.

«Благое управление»: продвижение фиктивных парламентских институтов

«Демократизация» стала девизом свободного рынка. Так называемое «управление» и проведение многопартийных выборов добавляются в качестве условий к кредитным соглашениям. Однако природа экономических реформ препятствует подлинной демократизации.

Решение долгового кризиса становится причиной дальнейшей задолженности. Пакет мер МВФ по экономической стабилизации теоретически предназначен для оказания помощи странам в реструктуризации их экономики с целью создания положительного сальдо торгового баланса, с тем чтобы погасить задолженность и начать процесс восстановления экономики. Однако все происходит с точностью до наоборот. Сам процесс «затягивания поясов», навязанный кредиторами, подрывает восстановление экономики и способность стран погашать свой долг.

Последствия структурной перестройки

Основные меры МВФ способствуют увеличению внешнего долга:

– Новые кредиты, предоставляемые на основе политики для погашения старого долга, способствуют увеличению объема задолженности.

– Либерализация торговли, как правило, усугубляет кризис платежного баланса. Внутреннее производство заменяется импортом широкого спектра товаров, предоставляются новые кредиты с быстрой выплатой, позволяющие странам продолжать импорт товаров с мирового рынка.

– С завершением Уругвайского раунда и образованием Всемирной торговой организации гораздо большую долю импортных счетов составляют «услуги», включая оплату прав интеллектуальной собственности. Таким образом расходы на импорт увеличиваются без соответствующего притока «произведенных» товаров.

– Программа структурной перестройки подразумевает значительный отказ от проектного кредитования и, как следствие, замораживание накопления капитала во всех областях, которые напрямую не служат интересам экспортной экономики.

Пакет мер по экономической стабилизации уничтожает возможность «эндогенного процесса национального экономического развития», контролируемого национальными политиками. Реформы МВФ и Всемирного банка жестко разрушают социальные секторы развивающихся стран, сводя на нет усилия и борьбу постколониального периода и обращая вспять «одним росчерком пера» достигнутый в прошлом прогресс. Во всем развивающемся мире существует согласованная схема: пакет реформ МВФ и Всемирного банка представляет собой последовательную программу экономического и социального коллапса. Меры жесткой экономии приводят к распаду государства, перестройке национальной экономики, уничтожению производства для внутреннего рынка из-за сокращения реальных доходов, в то время как внутреннее производство перенаправляется на мировой рынок. Эти меры выходят далеко за рамки поэтапного отказа от импортозамещающих отраслей. Они разрушают всю структуру отечественной экономики.

МВФ признает провал своей политики

По иронии судьбы, МВФ и Всемирный банк негласно признали провал своей политики. По словам высокопоставленного чиновника МВФ, «хотя за последнее десятилетие был проведен ряд исследований на эту тему, нельзя с уверенностью сказать, «сработали» программы или нет (…). На основе существующих исследований, безусловно, нельзя сказать, привело ли принятие программ, поддерживаемых Фондом, к улучшению показателей инфляции и экономического роста. На самом деле часто обнаруживается, что программы привели к росту инфляции и падению темпов роста»⁴⁵. Несмотря на призыв разработать улучшенные методы оценки программ фонда, предложенные исследовательским департаментом Международного валютного фонда эмпирические тесты не способны опровергнуть имеющиеся доказательства.

Контрфактический аргумент

Бреттон-Вудские учреждения обосновывают эти меры соображениями микроэкономической эффективности. Согласно международным финансовым институтам, «социальные издержки» должны быть сбалансированы с «экономическими выгодами» макроэкономической стабилизации. Девиз МВФ и Всемирного банка – «краткосрочная потеря ради долгосрочной выгоды».

Признавая «социальные аспекты перестройки», Бреттон-Вудские учреждения также подчеркивают так называемый «контраргумент»: «ситуация плохая, но она была бы намного хуже, если бы не были приняты меры по структурной перестройке». Согласно отчету Всемирного банка:

«Разочаровывающие экономические показатели Африки в совокупности представляют собой скорее неспособность к корректировке, чем провал корректировки (…). Большая, а не меньшая корректировка помогла бы бедным и окружающей среде. (…) Корректировка является необходимым первым шагом на пути к устойчивому сокращению масштабов бедности»⁴⁶.

В то время как пакет мер экономической политики в принципе направлен на повышение эффективности и более рациональное распределение производственных ресурсов на основе рыночного механизма, эта цель достигается за счет массового высвобождения людских и материальных ресурсов. Оборотной стороной «микроэкономической эффективности» является запрограммированная жесткая экономия на макроэкономическом уровне. Следовательно, трудно оправдать эти меры с точки зрения эффективности и распределения ресурсов.

Социальное воздействие макроэкономической реформы

Социальные последствия этих реформ (включая их влияние на здравоохранение, образование, социальные права женщин и окружающую среду) были подробно задокументированы⁴⁷. Из-за нехватки средств закрываются учебные заведения и увольняются учителя; в сфере здравоохранения наблюдается общий развал лечебно-профилактической помощи из-за нехватки медицинского оборудования и расходных материалов, плохих условий труда и низкой оплаты труда медицинского персонала. Недостаток оборотных средств частично компенсируется путем взимания регистрационных и пользовательских сборов (например, «схема возмещения затрат на лекарства» в соответствии с предложением Бамако) и сборов Ассоциаций родителей и учителей (АРУ), взимаемых местными общинами для покрытия расходов, которые ранее несло Министерство образования.

Этот процесс предполагает частичную приватизацию основных государственных социальных услуг и фактическое исключение из него больших слоев населения (особенно в сельской местности), которые не в состоянии платить различные сборы, связанные с медицинскими и образовательными услугами⁴⁸.

Следует подчеркнуть, что программа структурной перестройки приводит не только к повышению уровня бедности в городах и сельской местности. Она также подразумевает снижение способности людей (включая домохозяйства среднего класса) оплачивать медицинские и образовательные услуги и урезание схем возмещения затрат.

Замораживание числа выпускников педагогических колледжей и увеличение числа учеников на одного учителя являются условиями выдачи Всемирным банком займов на цели адаптации социального сектора. Урезается образовательный бюджет, сокращается количество аудиторных часов, устанавливается двухсменная система, когда один учитель выполняет работу за двоих, а остальные учителя увольняются. Полученные же от экономии средства поступают в казну и направляются внешним кредиторам.

Однако эти «затратоэффективные» инициативы все еще считаются незавершенными, и в странах Африки к югу от Сахары сообщество инвесторов предложило новую творческую «затратоэффективную» формулу, которая заключается в полной отмене скудной зарплаты учителей (которая в некоторых странах составляет всего 15–20 долларов США в месяц), одновременно предоставляя небольшие кредиты, позволяющие безработным учителям открывать свои собственные неформальные «частные школы» в сельских дворах и городских трущобах. При этом, согласно этой схеме, министерства образования по-прежнему будут нести ответственность за мониторинг «качества» преподавания.

Реструктуризация сектора здравоохранения

Утверждается, что государственные субсидии здравоохранению создают нежелательные «рыночные искажения», которые «приносят пользу богатым». По данным Всемирного банка, расходы в размере 8 долларов США на человека в год вполне достаточны для соответствия приемлемым стандартам клинических услуг⁴⁹. Более того, плата за первичную медико-санитарную помощь в бедных сельских общинах должна взиматься как на основе «большей справедливости», так и «эффективности». Сами общины должны участвовать в работе учреждений первичной медико-санитарной помощи, заменяя квалифицированных медсестер или медицинских братьев (до сих пор оплачиваемых Министерством здравоохранения) неподготовленными и малограмотными медицинскими волонтерами.

В результате за исключением небольшого числа «экспонатов», финансируемых из внешних источников, медицинские учреждения в странах Африки к югу от Сахары де-факто стали источниками болезней и инфекций. Нехватка средств, выделяемых на медикаменты (включая одноразовые шприцы), а также рекомендованный Всемирным банком рост цен на электричество, воду и топливо (например, необходимое для стерилизации игл) увеличивают заболеваемость инфекциями, включая передачу ВИЧ. Кроме того, в странах Африки к югу от Сахары неспособность населения платить за рецептурные лекарства создает тенденцию к снижению уровня посещаемости и использования государственных медицинских центров, что делает инфраструктуру здравоохранения и персонал экономически неэффективными⁵⁰.

Схема возмещения затрат может обеспечить ограниченную операционную жизнеспособность избранного числа медицинских центров, однако при этом наблюдается тенденция к усилению социальной поляризации в системе здравоохранения, сокращению охвата населения услугами здравоохранения и увеличение и без того большого процента населения, не имеющего доступа к здравоохранению. Такая макроэкономическая политика способствует значительному высвобождению человеческих и материальных ресурсов в социальных секторах.

Возвращение инфекционных заболеваний

В странах Африки к югу от Сахары произошла вспышка ряда инфекционных заболеваний, которые, как считалось, находились под контролем. К ним относятся холера, желтая лихорадка и малярия. Аналогичным образом, в Латинской Америке с середины 1980-х годов резко увеличилась распространенность малярии и денге. Мероприятия по контролю и профилактике резко сократились, что непосредственно связано с сокращением государственных расходов в рамках программы структурной перестройки. Вспышка бубонной и легочной чумы в Индии в 1994 году была признана «прямым следствием ухудшения городской санитарии и инфраструктуры общественного здравоохранения в связи с сокращением национального и муниципального бюджетов в рамках программы структурной перестройки 1991 года, спонсируемой МВФ и Всемирным банком»⁵¹.

Социальные последствия структурной перестройки полностью признаются международными финансовыми организациями. Однако методология МВФ и Всемирного банка рассматривает «социальные сектора» и «социальные аспекты адаптации» как нечто отдельное, т. е. согласно доминирующей экономической догме, эти «нежелательные побочные эффекты» не являются частью работы экономической модели. Они принадлежат к отдельному «социальному сектору».

Глава 4. Всемирный банк и права женщин

Всемирный банк стал защитником прав женщин, призывая национальные правительства «больше инвестировать в женщин, чтобы уменьшать гендерное неравенство и ускорять экономическое развитие»⁵². Через свою программу «Женщины в развитии» (WID), принятую в развивающемся мире, Всемирный банк диктует основные правила гендерной политики. Предписывается «рыночный» подход к гендеру; гендерному равенству придается денежная оценка. Женские программы должны быть составлены с учетом «альтернативных издержек» и «эффективности» прав женщин.

Признавая возможность «провала рыночной экономики» и, следовательно, необходимость государственного вмешательства для защиты прав женщин, Всемирный банк утверждает, что «свободные рынки» в целом поддерживают «расширение прав и возможностей женщин» и достижение гендерного равенства:

Крайне важно, чтобы правительства взяли на себя инициативу там, где рынки не могут в полной мере воспользоваться выгодами для общества от инвестиций в женщин. (…) Инвестиции в женщин имеют жизненно важное значение для достижения экономической эффективности и роста. Банк призван продвигать гендерное равенство как вопрос социальной справедливости и расширять участие женщин в экономическом развитии⁵³.

Утверждается, что политика, которая «углубляет рынки» и «стимулирует более конкурентные рыночные структуры», способствует большему гендерному равенству. Всемирный банк утверждает, что программа структурной перестройки улучшает экономическое положение женщин на рынке труда, признавая при этом, что существуют также «риски» для женщин, связанные с сокращением социальных расходов и сокращением государственных программ.

Гендерная перспектива Всемирного банка

Всемирный банк выступает в роли хранителя: он определяет концепции, методологические категории и базу данных, используемые для анализа гендерных проблем. «Инвестиционное сообщество» контролирует институциональную структуру на уровне стран, включая Женское бюро и Министерство по делам женщин. Поскольку Всемирный банк является основным источником финансирования, национальные женские организации, связанные с центром политической власти, часто поддерживают его гендерную перспективу. Однако основная цель последнего – не расширение прав женщин, а навязывание гендерной перспективы свободного рынка и демобилизация женского движения.

«Расширение прав и возможностей женщин» под опекой международных финансовых институтов достигается с помощью обычных макроэкономических рецептов: девальвации, жесткой бюджетной экономии, применения сборов в сфере здравоохранения и образования, постепенный отказ от государственного кредита, либерализация торговли, дерегулирование рынков зерна, отмена законодательства о минимальной заработной плате и так далее. Другими словами, донорская поддержка женских программы через проекты, финансируемые «Женщины в развитии» (WID), зависит от предварительного ущемления прав женщин посредством «удовлетворительного соблюдения» условий МВФ и Всемирного банка.

Например, реализация символических кредитных схем, предназначенных для сельских женщин в рамках кредитных программ Всемирного банка на микроуровне, неизменно требует предварительной продажи поддерживаемых государством банков развития, резкого повышения процентных ставок и постепенного закрытия сельских кредитных кооперативов. То же самое относится и к «программам борьбы с бедностью».

Последние зависят от предварительного принятия макроэкономических мер, которые порождают массовую бедность. Программы борьбы с бедностью, реализованные в рамках «сети социальной защиты» ориентированы на так называемые «уязвимые группы»: «неблагополучные женщины, женщины из числа коренных народов, женщины-главы домохозяйств, женщины-беженцы и женщины-мигранты, а также женщины-инвалиды». При этом структурные причины бедности и роль в этом макроэкономических реформ отрицаются.

Ущемление прав женщин на образование

Еще одним направлением вмешательства Всемирного банка стало предоставление символических стипендий и/или субсидий девочкам (программа «Позволим девочкам учиться») для финансирования расходов на обучение в начальной и средней школе, включая книги и школьные материалы⁵⁴. Однако поддержка Всемирного банка в этой области осуществляется при условии предварительного увольнения учителей и перехода на двухсменное и многоуровневое обучение, т. е. обучение учащихся разного возраста, классов и способностей в одной группе (см. главу 3). Конкретно, кредитные соглашения Всемирного банка для сектора образования требуют от министерств образования сокращения бюджета, увольнения педагогов и увеличения соотношения учеников и учителей в пользу первых. При этом введение платы за обучение и прокат книг – также под руководством Всемирного банка – способствовало резкому сокращению количества учащихся в школах как среди женщин, так и среди мужчин. В центре внимания Всемирного банка – реализация экономически эффективных «целевых программ» для девочек, и в то же время банк предписывает выход государства из финансирования начального и среднего образования.

Возмещение затрат в здравоохранении

Концепция возмещения затрат на оплату услуг здравоохранения под надзором Всемирного банка способствует ущемлению прав женщин на репродуктивное здоровье. Это объясняется тем, что фактически принятые ранее программы структурной перестройки во многих частях мира способствовали постепенному сворачиванию программ охраны здоровья матери и ребенка (ЗМР). Имеющиеся данные подтверждают возобновление материнской и младенческой смертности, поскольку у женщин нет средств на оплату пренатальных услуг, родов и услуг в послеродовой период.

Кроме того, в странах Африки к югу от Сахары наблюдается тенденция к «депрофессионализации» медицинских услуг, что в конечном итоге приводит к краху системы первичной медицинской помощи в здравоохранении. Деревенские волонтеры здравоохранения и народные целители фактически заменили местных медицинских сестер и братьев. При этом сбережения казначейств от урезания финансирования здравоохранения направляются на обслуживание внешнего долга, в Всемирный банк предсказуемо утверждает, что «неформальное здравоохранение» не только «рентабельно», но и более «демократично», поскольку «дает возможность женщинам в местных сообществах управлять сельскими медицинскими центрами».

Скрытая повестка

Концепция Всемирного банка изображает «свободное» рыночное общество, состоящее из людей обоих полов. Женщины идентифицируются как принадлежащие к отдельной социальной категории, отличной от мужчин, как если бы мужчины и женщины принадлежали к разным социальным классам. Противостояние между мужчиной и женщиной как личностями рассматривается как основной источник социального конфликта. Согласно гендерной концепции Всемирного банка, социальный статус женщин зависит от отношений мужчин и женщин в семье, а то, как на женщин влияет сама глобализация, не составляет проблемы. По данным Всемирного банка, концентрация богатства и структура корпоративной экономической власти никак не влияют на права женщин.

Средствами достижения гендерного равенства объявляются «современность» и «расширение прав и возможностей женщин посредством свободного рынка». Сама система глобальной торговли и финансов никогда не подвергается сомнению, роль глобальных институтов, включая Всемирную торговую организацию и Бреттон-Вудские институты, не является предметом серьезных дискуссий. Однако эта глобальная экономическая система, основанная на «дешевой рабочей силе» и частном накоплении богатства, в конечном итоге представляет собой одно из главных препятствий на пути достижения гендерного равенства. Неолиберальная гендерная перспектива под опекой «доноров» в значительной степени нацелена на создание раскола внутри национальных обществ, демобилизацию женского движения и разрушение солидарности между женщинами и мужчинами в их борьбе против Нового мирового порядка.

Глава 5. Глобальная экономика дешевой рабочей силы

Глобализация бедности сопровождается перестройкой национальных экономик развивающихся стран и переопределением их роли в Новом мировом экономическом порядке. Обсуждаемые в предыдущей главе макроэкономические реформы национального уровня, которые применяются одновременно в большом количестве отдельных стран, играют ключевую роль в регулировании заработной платы и затрат на рабочую силу на мировом уровне. Глобальная бедность является «вкладом» со стороны предложения, мировая экономическая система питается дешевой рабочей силой. Бедность создает условия для предложения дешевой рабочей силы, которую использует мировая экономика.

Мировая экономика характеризуется перемещением значительной части промышленной базы развитых капиталистических стран в места с дешевой рабочей силой в развивающихся странах. Развитие экономики экспорта дешевой рабочей силы началось в Юго-восточной Азии в 1960–1970 гг. преимущественно в «трудоемком производстве». Первоначально ограниченное несколькими экспортными анклавами (Гонконг, Сингапур, Тайвань и Южная Корея), развитие офшорного производства дешевой рабочей силы получило новый импульс в 1970–1980 гг.

С конца 1970-х годов появилось «новое поколение» зон свободной торговли – с основными полюсами роста в Юго-восточной Азии и на Дальнем Востоке, в Китае, Бразилии, Мексике и Восточной Европе. При этом глобализация промышленного производства затрагивает широкий спектр промышленных товаров, и промышленность третьего мира в настоящее время охватывает большинство отраслей – автомобилестроение, судостроение, сборка самолетов, производство оружия и т. д.⁵⁵.

Современная мировая экономика больше не структурирована по традиционному разделению между промышленностью и «первичным производством» (ср. дебаты об условиях торговли между производителями первичного и промышленного сырья). Страны третьего мира продолжают играть роль крупного производителя первичного сырья, но все большая доля мирового производства приходится на Юго-восточную Азию, Китай, Латинскую Америку и Восточную Европу.

Это всемирное развитие отраслей с дешевой рабочей силой (включая все более сложные и тяжелые области производства) основывается на сокращении внутреннего спроса в экономиках некоторых стран третьего мира и формировании дешевой, стабильной и дисциплинированной промышленной рабочей силы в безопасной политической среде. Данный процесс базируется на разрушении национального производства для внутреннего рынка (то есть импортозамещающих отраслей) в ряде стран третьего мира и укреплении экспортной экономики с использованием дешевой рабочей силы. После завершения Уругвайского раунда переговоров в Марракеше и создания Всемирной торговой организации (ВТО) в 1995 году границы таких зон свободной торговли с дешевой рабочей силой распространились на всю территорию развивающихся стран.

Макроэкономика стимулирует промышленную миграцию

Реструктуризация отдельных национальных экономик под руководством Бреттон-Вудских институтов ведет к ослаблению государств. Подрывается промышленность внутреннего рынка, множество национальных предприятий доводятся до банкротства. Сокращение внутреннего потребления вследствие программ структурной перестройки подразумевает соответствующее снижение затрат на рабочую силу; именно в этом состоит скрытый смысл политики финансоовых институтов: уменьшение зарплат в странах третьего мира и Восточной Европы способствует переносу экономической активности из богатых стран в бедные.

Глобализация бедности стимулирует развитие мировой экономики, ориентированной на экспорт дешевой рабочей силы; производственные возможности огромны благодаря массе дешевых работников по всему миру. Однако бедные страны практически не торгуют друг с другом: бедные люди не являются рынком для тех товаров, которые сами производят.

Потребительский спрос сосредоточен главным образом среди 15 % населения мира, живущего в богатых странах, а также на небольших островках благополучия стран третьего мира и постсоветского пространства (см. таблицу 1.1). В такой системе, вопреки известному утверждению французского экономиста Жана-Батиста Сэя («закону Сэя»), предложение не создает собственного спроса. Наоборот, когда в стране высокая степень бедности, это приводит к снижению стоимости труда, поскольку рабочие готовы работать за меньшую плату. Бедность фактически помогает экономике, предоставляя ей доступ к дешевой рабочей силе. В контексте рыночной экономики это называется «вкладом со стороны предложения», то есть предложением рабочей силы по низкой цене.

Продвижение промышленного экспорта

Девиз «Умри или экспортируй!» заменяет старые стратегии замещения импорта и ориентирования на внутренний рынок. Согласно новым рекомендациям международных финансовых институтов, страна должна развивать специализацию исходя из своих сравнительных преимуществ, главным образом заключённых в избытке и дешевизне рабочей силы. Таким образом, экономический рост связывается с активным расширением экспорта, поддерживаемым Всемирным банком и Международным валютным фондом. Под влиянием глобализации подобные программы форсированного развития «нетрадиционного» экспорта внедряются синхронно во многих развивающихся странах. К ним теперь присоединились также новые поставщики дешёвой рабочей силы из Восточной Европы, вступившие в жёсткое соперничество за ограниченный спрос. Все участники глобальной конкуренции нацеливаются на одни и те же западные рынки сбыта – Европу и Северную Америку. Избыточность предложения ведёт к обострению ценовой борьбы, вынуждая поставщиков сокращать отпускные цены. Мировые рыночные цены промышленных товаров стремительно снижаются, аналогично ситуации с сырьём. Таким образом, конкуренция как между разными государствами, так и внутри самих экономик порождает снижение заработной платы и общей доходности производства. Прежняя стратегия экспортной экспансии, применённая повсеместно, приводит к резкому увеличению объёмов производства и падению мировых цен на промышленную продукцию. Возникает парадоксальная ситуация: стремление увеличить экспорт сопровождается снижением выручки от продаж и уменьшением дохода, необходимого для обслуживания растущего внешнего долга. Иронично, что наиболее успешные экспортёры оказываются крупнейшими должниками мировой финансовой системы.

Более того, меры экономической стабилизации, применяемые на Юге и Востоке, оказывают негативное влияние на экономику развитых стран: бедность в странах третьего мира приводит к глобальному снижению спроса на импорт, что, в свою очередь, отражается на экономическом росте и занятости в странах-членах ОЭСР.

Структурные реформы превращают национальные экономики в открытые экономические зоны, а страны – в территории, представляющие собой «резервы» дешевой рабочей силы и природных ресурсов. Однако, поскольку этот процесс опирается на глобализацию бедности и повсеместное сжатие потребительского спроса, успешное продвижение экспорта возможно лишь в небольшом числе стран с дешевой рабочей силой. Иначе говоря, одновременное развитие нового экспортного сектора в различных регионах усиливает конкуренцию между развивающимися странами как в добывающем секторе, так и в обрабатывающей промышленности. Так как мировой спрос остается неизменным, создание новых производственных мощностей в одних странах неизбежно сопровождается экономическими трудностями и стагнацией в других конкурирующих странах третьего мира.

Глобальная адаптация

Что происходит, когда макроэкономические реформы применяются одновременно в большом количестве стран? В взаимосвязанной мировой экономике «сумма» национальных программ структурной адаптации (SAP) способствует «глобальной адаптации» в структуре мировой торговли и экономического роста.

Воздействие «глобальной адаптации» на условия торговли достаточно хорошо понято: одновременное применение политики продвижения экспорта в отдельных странах третьего мира способствует возникновению избыточного предложения – особенно на товарных рынках, сопровождающегося дальнейшим снижением мировых цен на сырьевые товары. Во многих странах, подвергшихся структурной перестройке, объем экспорта значительно увеличился, однако стоимость экспортных поступлений ухудшилась. Другими словами, так называемая «глобальная структурная адаптация» (основанная на интернационализации макроэкономической политики) еще больше понижает цены на сырьевые товары и способствует отрицательному трансферу экономических ресурсов между странами-должниками и кредиторами.

Разложение национальных экономик

Программы структурной адаптации (SAP) играют ключевую роль в разложении национальной экономики задолжавшей страны и в «переосмыслении» ее «новых отношений» с глобальной экономикой. Другими словами, экономические реформы подразумевают «разложение/переосмысление» структуры национального производства и потребления.

Снижение реальных доходов способствует снижению затрат на рабочую силу и снижению уровня необходимого массового потребления (базовых человеческих потребностей) большинством населения. С другой стороны, «переосмысление» потребления характеризуется увеличением «высокого уровня потребления» посредством либерализации торговли и динамического притока импортируемых потребительских товаров длительного пользования и предметов роскоши для небольшой части общества. Это «разложение/переосмысление» национальной экономики и ее включение в глобальную экономику дешевого труда основаны на сжатии внутреннего спроса (и уровня социального обеспечения): бедность, низкая заработная плата и наличие дешевой рабочей силы являются «входящими факторами» на стороне предложения. Бедность и снижение производственных затрат составляют инструментальную основу (на стороне предложения) для восстановления производства, ориентированного на внешний рынок.

Одновременное применение программ структурной адаптации в странах-должниках ускоряет перемещение производственной индустрии из существующих производственных площадок в развитых странах в регионы с дешевым трудом в странах третьего мира и Восточной Европы. Однако новая производственная мощность (ориентированная на экспорт), которая получается в результате, формируется на общем фоне замедленного и/или подавленного роста мирового спроса. Таким образом позитивная «вовлеченность» в создание новых производственных мощностей (для экспорта) в одной или нескольких отдельных странах третьего мира сопровождается процессом «разъединения производственных ресурсов» и упадка в других частях мировой экономической системы.

«Разложение» не гарантирует успешного «переосмысления». Другими словами, вывод из строя внутренней промышленности не обеспечивает для внутреннего рынка развитие новых «жизнеспособных» и стабильных отношений с мировым рынком – иными словами, сжатие затрат на рабочую силу (в поддержку предложения) само по себе не гарантирует рост экспортного сектора и интеграцию национальной экономики стран третьего мира в международный рынок (и не гарантирует, кстати, развитие промышленного экспорта).

Географическое расположение новых полюсов производства дешевой рабочей силы, ориентированных на мировой рынок, определяют комплексные экономические, геополитические и исторические факторы. «Разложение»/«переосмысление» имеет тенденцию происходить в специфических функциональных регионах глобальной экономики. Формирование новых динамичных полюсов экономики дешевой рабочей силы в Мексике, Восточной Европе и Юго-восточной Азии резко контрастирует с ситуацией, преобладающей в большинстве регионов Африки к югу от Сахары, частей Латинской Америки и Ближнего Востока.

Мировая безработица

Многие регионы мира, хотя и не включенные в глобальную экономику дешевой рабочей силы активно, тем не менее обладают важными «резервами дешевой рабочей силы», играющими значительную роль в регулировании стоимости рабочей силы на международном уровне. Если возникают волнения среди рабочих, включая социальное давление на заработную плату, в какой-либо стране третьего мира, транснациональный капитал может перенести свое производство или передать его на аутсорсинг в альтернативные места с дешевой рабочей силой. Проще говоря, наличие «резервных стран» с большим количеством дешевой рабочей силы склонно ослаблять динамику заработной платы и стоимости рабочей силы, характерную для более активных экспортных экономик с дешевой рабочей силой (таких как Юго-восточная Азия, Мексика, Китай и Восточная Европа).

Иначе говоря, установление национального уровня заработной платы в отдельных развивающихся странах определяется не только структурой национального рынка труда, но и уровнем заработной платы, существующей в конкурирующих регионах с дешевой рабочей силой.

Таким образом, уровень затрат на рабочую силу обусловлен наличием «глобального резерва дешевой рабочей силы», состоящего из «резервных армий» рабочей силы в разных странах. Это «мировое перенаселение» определяет международную миграцию производственного капитала одной и той же отрасли промышленности из одной страны в другую: международный капитал (прямой или косвенный покупатель рабочей силы) перемещается с одного национального рынка труда на другой. С точки зрения капитала «национальные резервы рабочей силы» интегрированы в общий международный резервный пул, где работники из разных стран вовлечены в открытую конкуренцию друг с другом. Мировая безработица становится «рычагом» глобального накопления капитала, который «регулирует» стоимость рабочей силы в каждой из национальных экономик. Массовая бедность регулирует международную стоимость рабочей силы. Заработная плата также определяется на уровне каждой национальной экономики отношениями между городом и деревней. То есть, сельская бедность и наличие большого числа безработных и безземельных сельскохозяйственных рабочих, как правило, способствуют низким заработкам в городской производственной экономике.

Снижение заработной платы

Во многих странах-экспортерах дешевой рабочей силы доля заработной платы в ВВП резко снизилась. В Латинской Америке, например, программы корректировки способствовали заметному сокращению заработной платы как в процентах от ВВП, так и в процентах от добавленной стоимости в обрабатывающей промышленности. В то время как доходы работников в развитых странах составляют примерно 40 % добавленной стоимости в обрабатывающей промышленности, соответствующий процент в Латинской Америке и Юго-восточной Азии составляет порядка 15 %.

Закрытие заводов и перемещение промышленных предприятий

Развитие экспортных фабрик с дешевой рабочей силой в странах третьего мира сопровождается закрытием заводов в промышленных городах развитых стран. Предыдущая волна закрытия заводов в основном затронула трудоемкие отрасли легкой промышленности. Однако с 1980-х годов были затронуты все сектора западной экономики (и все категории рабочей силы): корпоративная реструктуризация аэрокосмической и машиностроительной промышленности, перенос автомобильного производства в Восточную Европу и страны третьего мира, закрытие сталелитейных заводов. промышленность и т. д.

Развитие производства в maqulas (сборочных предприятиях) и зонах экспортной переработки, расположенных к югу от Рио-Гранде на границе США и Мексики, на протяжении 1980-х годов сопровождалось массовыми увольнениями и безработицей в промышленных центрах США и Канады. В соответствии с Североамериканским соглашением о свободной торговле (НАФТА) этот процесс перемещения был распространен на всю мексиканскую экономику. Аналогичным образом японские транснациональные корпорации переносят значительную часть своего производственного потенциала на производственные площадки в Таиланде или на Филиппинах, где промышленным рабочим платят всего 3–4 доллара в день⁵⁶. Немецкий капитализм после распада Советского Союза значительно расширил зону своего влияния, вернувшись к территориям бывшего «жизненного пространства», которое Германия пыталась установить накануне Второй мировой войны. Новая волна расширения выразилась в переносе производств в восточноевропейские страны, такие как Польша, Венгрия, Чехия и Словакия, где уровень оплаты труда составлял всего около 120 долларов в месяц, что гораздо ниже средних показателей Европейского союза. Для сравнения, сотрудники аналогичных заводов в Германии получали заработную плату порядка 28 долларов в час, демонстрируя огромный разрыв в уровне доходов и условиях труда. Это позволило немецким компаниям существенно снизить производственные издержки, перенеся трудоемкие процессы в регионы с низкой оплатой труда, сохранив при этом высокую прибыльность бизнеса в самой Германии.

В этом контексте бывшие социалистические страны интегрировались в глобальную экономику дешевой рабочей силы. Несмотря на простаивающие заводы и высокий уровень безработицы в бывшей Германской Демократической Республике, немецкому капитализму было выгоднее расширить свою производственную базу в Восточной Европе.

На каждое потерянное рабочее место в развитых странах, которое переводят в страны третьего мира, приходится соответствующий спад потребления в развитых странах. Хотя закрытия заводов и массовые увольнения обычно преподносятся в прессе как изолированные и несвязанные случаи корпоративной реструктуризации, их совокупное воздействие на реальные доходы и занятость разрушительно. Потребительские рынки рушатся, потому что большое число предприятий в нескольких странах одновременно сокращают численность своих сотрудников. В свою очередь, падение продаж оказывает обратное воздействие на производство, способствуя дальнейшей волне закрытий заводов, банкротств и так далее.

Мировое сжатие потребительских расходов

На Севере сокращение уровня расходов еще больше усугубляется дерегулированием рынка труда: деиндексацией заработков, неполной занятостью, досрочным выходом на пенсию и введением так называемых «добровольных» сокращений заработной платы. В свою очередь, практика истощения кадров (которая перекладывает социальное бремя безработицы на более молодые возрастные группы) лишает целое поколение доступа на рынок труда. Другими словами, процесс свертывания промышленности в развитых странах способствует сокращению рыночного спроса, что, в свою очередь, подрывает усилия развивающихся стран по продаже промышленных товаров на (сокращающийся) западный рынок. Это порочный круг: перемещение промышленности на Юг и Восток приводит к экономическому беспорядку и безработице в развитых странах, что, в свою очередь, имеет тенденцию к тому, чтобы подталкивать мировую экономику к глобальной рецессии. Эта система характеризуется неограниченными производственными возможностями из-за ресурсов дешевой рабочей силы в разных уголках мира, возможности автоматизации процессов производства и открытия новых рынков сбыта в развивающихся странах. Однако, сам акт расширения производства – путем перемещения материального производства из «стран с высокой заработной платой» в «страны с низкой заработной платой» способствует сокращению расходов, например, тех, кто был уволен, что в конечном счете ведет мировую экономику по пути глобальной стагнации. А без достаточного спроса на произведенную продукцию экономика сталкивается с проблемами перепроизводства и падения цен, что приводит к глобальной стагнации.

Перемещение внутри торговых блоков

Перемещение экономической деятельности чаще всего происходит в пределах континентального шельфа каждого торгового блока. Западная Европа и Северная Америка одновременно и пропорционально развивают «регионы дешевой рабочей силы» на своих непосредственных географических границах. В европейском контексте линия Одер-Нейсе для Польши является тем же, что является Рио-Гранде для Мексики, т. е. бывший «железный занавес» выполняет ту же роль, что и Рио-Гранде. Он отделяет экономики с высокой заработной платой Западной Европы от экономики стран с низкой заработной платой бывшего советского блока.

Однако НАФТА – Североамериканское соглашение о свободной торговле, заключенное в январе 1994 года США, Канадой и Мексикой, отличается от Маастрихтского договора, который допускает «свободное перемещение» рабочей силы внутри стран Европейского Союза. В рамках НАФТА, Рио-Гранде разделяет два отдельных рынка труда: производственные предприятия закрываются в США и Канаде и переносятся в Мексику, где заработная плата как минимум в десять раз ниже. «Неподвижность рабочей силы» и снятие тарифных барьеров, а не «свободная торговля» являются главной особенностью НАФТА.

В соответствии с НАФТА, американские корпорации могут сократить заработные затраты более чем на 80 %, переехав в Мексику или заключив там субподрядные работы. Этот механизм не ограничивается производством или деятельностью с использованием неквалифицированной рабочей силы: ничто не препятствует перемещению высокотехнологичных отраслей Америки в Мексику, где инженеров и ученых можно нанять за несколько сотен долларов в месяц. Такое перемещение потенциально затрагивает значительную часть экономики США и Канады, включая сектор услуг.

С самого начала НАФТА было основано на сокращении занятости и реальной заработной платы. Перенос промышленности в Мексику уничтожает рабочие места и снижает реальные доходы в США и Канаде. НАФТА усугубляет этот экономический спад: рабочие, уволенные в США и Канаде, не перераспределяются в другие сферы экономики, и в результате такого перемещения промышленности не создаются новые возможности экономического роста. Сокращение потребительских расходов в результате увольнений и закрытия предприятий приводит к общему сокращению продаж и занятости, а также к дальнейшим увольнениям в промышленности.

Более того, хотя НАФТА и позволяет американским и канадским корпорациям проникать на мексиканский рынок, этот процесс осуществляется в основном за счет вытеснения существующих мексиканских предприятий. Тенденция направлена на усиление промышленной концентрации, ликвидацию малых и средних предприятий, а также захват части сферы услуг Мексики посредством корпоративного франчайзинга.

США «экспортируют свою рецессию» в Мексику. За исключением небольшого рынка привилегированного потребления, бедность и низкие зарплаты в Мексике не способствуют расширению потребительского спроса. В Канаде соглашение о свободной торговле, подписанное с США в 1989 году, привело к постепенному отказу от отраслевой экономики. Канадские дочерние компании закрываются и заменяются региональными офисами продаж.

Образование НАФТА способствовало обострению экономического спада, тенденции к снижению заработной платы и занятости во всех трех странах. Потенциал производства увеличивается, однако сам факт расширения производства путем перемещения производства из США и Канады в Мексику способствует уменьшению расходования средств на их потребление.

Потребление предметов роскоши

Повышенная концентрация дохода и богатства в руках социальной элиты (как в развитых странах, так и в небольших анклавах процветания в странах третьего мира и Восточной Европы) привела к динамичному росту экономики товаров класса люкс: путешествия и отдых, автомобилестроение, революция в электронике и телекоммуникациях и т. д. Культура «в пути» и «беспошлинная торговля», построенная вокруг автомобилей и воздушного транспорта, стали центрами современной экономики «высокодоходного» потребления и досуга, куда направляются огромные финансовые ресурсы. В то время как ассортимент потребительских товаров, поддерживающих образ жизни высшего класса, расширился почти безгранично, с начала долгового кризиса начала 1980-х годов произошло соответствующее сокращение уровня потребления большей части населения мира. В отличие от большого разнообразия товаров, доступных социальному меньшинству, базовое потребление (около 85 % населения мира) ограничивается небольшим количеством основных продуктов питания и товаров первой необходимости.

Динамичный рост потребления предметов роскоши обеспечивает временную «передышку» мировой экономике, охваченной рецессией⁵⁷. Однако стремительный рост потребления товаров роскоши все больше различается со стагнацией секторов, производящих необходимые товары и услуги. В странах третьего мира и Восточной Европы стагнация производства продуктов питания, жилья и основных социальных услуг диссонирует с развитием небольших очагов социальных привилегий и потребления предметов роскоши. Элиты бедных стран, бывшие чиновники, новые бизнес-магнаты Восточной Европы и бывшего Советского Союза являются одновременно и сторонниками, и бенефициарами этого процесса. Социальное неравенство и неравенство в доходах в Венгрии и Польше сейчас сопоставимо с дисбалансом, преобладающим в Латинской Америке. (Например, Порш Каррера можно купить в представительстве Порш Хенгария в центре Будапешта за «скромную» сумму в 9 миллионов 720 тысяч форинтов, больше, чем средний венгерский рабочий зарабатывает за всю жизнь, то есть заработок за 70 лет при средней (годовой) промышленной заработной плате)⁵⁸.

Низкая структура заработной платы в странах третьего мира, наряду с последствиями экономической реструктуризации и рецессии в развитых странах, не способствует развитию массового потребления и общему повышению покупательной способности. Таким образом, глобальная производственная система все больше ориентирована на обслуживание ограниченных рынков – то есть рынков высокодоходных потребителей на Западе плюс небольшие анклавы потребления товаров класса люкс на Юге и Востоке. В данном контексте низкая заработная плата и низкие затраты на производство способствуют низкому уровню покупательной способности и недостаточному спросу. Это противоречивое соотношение является важной характеристикой глобальной экономики дешевого труда: те, кто производит, не являются теми, кто потребляет.

Рентная экономика

С прекращением производства в богатых странах складывается «рентная экономика», которая практически ничего не производит. Эта многоуровневая экономика, сосредоточенная в секторе услуг, выкачивает прибыли из обрабатывающей промышленности третьего мира. Высокотехнологичная экономика, основанная на владении промышленными навыками, разработках продукции, исследованиях и разработках и т. д., подчиняет себе отрасли «материального производства». «Нематериальное производство» подчиняет себе «материальное производство»; сектор услуг присваивает добавленную стоимость производства. Более того, помимо выплат роялти и лицензионных сборов за использование западных и японских технологий, доходы производителей третьего мира неизменно присваиваются дистрибьюторами, оптовиками и розничными торговцами в развитых странах. Промышленное производство остается в подчинении корпоративного монопольного капитала.

Так называемое «развитие промышленности» в странах третьего мира является следствием процесса глобальной перестройки производства и процесс «деиндустриализации» в индустриальных странах следует понимать правильно: значение термина «промышленность» кардинально изменилось. Центры роста высоких технологий стремительно развиваются за счет старых традиционных отраслей, исторически сложившихся в развитых странах с начала промышленной революции. Центрами роста в развитых странах становятся «нематериальные секторы» (высокие технологии, включая проектирование продукции и инновации, экономика услуг, коммерческая и финансовая инфраструктура, связь и транспорт), а не материальное производство как таковое.

Глобализация производственной сферы

Мы имеем дело с мировой экономикой, в которой большое количество национальных экономик производят промышленные товары для экспорта на рынок стран ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития). Однако, за некоторыми важными исключениями, например, Корея, Бразилия, Мексика, эти страны нельзя считать «новыми индустриальными государствами»: процесс «индустриализации» в значительной степени является следствием перемещения производства в районы с дешевой рабочей силой в странах третьего мира. Он обусловлен изменением структуры мировой экономики. Децентрализация и перемещение материального производства в страны третьего мира были мотивированы, в первую очередь, значимыми различиями в заработной плате между богатыми и бедными странами. Последние стали производителями «промышленных товаров первой необходимости». В этом контексте на мировом уровне происходит перепроизводство промышленных товаров, что приводит к снижению цен на изготовленные изделия, подобно процессу избыточного предложения, характерного для рынков сырьевых товаров. Вхождение Китая в международное разделение труда в конце 1970-х годов еще больше усилило структуры перепроизводства.

Рост в богатых странах, основанный на импорте

Рентная экономика присваивает доходы прямых производителей. Материальное производство осуществляется в странах третьего мира с дешевой рабочей силой, однако самый значительный рост ВВП отмечается в странах-импортерах. Рост ВВП в богатых странах в этом случае носит «импортозависимый» характер: дешевые импортные товары (сырье и готовые изделия) создают соответствующее увеличение доходов в сервисной экономике богатых стран.

Применение программ структурной перестройки, спонсируемых Международным валютным фондом, в большом количестве отдельных стран также способствует укреплению этой рентной экономики: каждая страна обязана производить (конкурируя с другими развивающимися странами) аналогичный набор базовых сырьевых и промышленных товаров для мирового рынка. Хотя в сфере производства материальных товаров в развивающихся странах существует конкуренция, каналы международной торговли, а также оптовый и розничный рынок в развитых странах контролируются корпоративными монополиями. Двойственность между конкуренцией и монополией является фундаментальной чертой системы глобального обмена. Жесткая конкуренция между «непосредственными производителями», находящимися в разных странах в условиях избыточной глобальной поставки, противопоставлена ситуации контроля над международной торговлей, патентами на промышленные товары, оптовой и розничной торговлей со стороны небольшого количества глобальных корпораций.

Присвоение прибавочной стоимости непрямыми участниками

Поскольку продукция, производимая в развивающихся государствах, ввозится в развитые страны по крайне низким международным ценам (FOB), её оценочная стоимость на этапе официального учёта импорта остаётся сравнительно низкой. Тем не менее, после прохождения цепочки посредников и розничной реализации в экономически благополучных регионах конечная цена продукта возрастает многократно. К примеру, средняя розничная цена изделий, изготовленных в беднейших странах, часто превышает первоначальную закупочную стоимость в десять и более раз. Данная значительная разница формируется преимущественно в результате маркетинговых усилий и услуг, оказываемых торговыми сетями и дистрибьюторскими компаниями богатых государств, практически не затрагивающих материальное производство. Эта виртуальная прибавка стоимости автоматически учитывается в ВВП благополучных стран, хотя реально произведённые ценности принадлежат странам-производителям сырья и готовых товаров. Так, итоговая розничная цена кофе вырастает в семь-десять раз по сравнению с первоначальной международной стоимостью (FOB) и достигает примерно двадцатикратного уровня суммы, выплаченной изначально фермерам третьих стран (таблица 5.1).

Иными словами, большая часть доходов от продажи сырьевых товаров и промышленных изделий, произведенных в офшорных местах с дешевой рабочей силой, присваивается посредниками, такими как торговцы, посредники, оптовые и розничные торговцы. Подобный механизм присвоения характерен для большинства промышленных товаров, производимых в дешевых трудовых зонах. Например, 60 % обуви, продающейся в США, производится на китайских фабриках, где рабочие получают крайне низкую зарплату. Доходы от продажи обуви в США идут на американский корпоративный капитал, что способствует увеличению ВВП США, а не возвращается китайским работникам, получающим мизерные оклады (см. блок 5.1).

Блок 5.1

Заработная плата на китайских фабриках, производящих продукцию для розничных фирм США

«Женщины, работающие на производстве обуви Тимберленд в Поу Юэнь, Пятая фабрика, город Чжуншань в провинции Гуандонг, работают по 14 часов в сутки. Фабрика нанимает девушек в возрасте 16–17 лет с оплатой 22 цента в час (что эквивалентно 16 долларов за неделю работы продолжительностью 70 часов). На фабрике, производящей сумки Кэти Ли [Гиффорд] для Уолмарта, максимальная зарплата составляла 7 долларов в неделю или 8 центов в час. Зарплата для лучших 14 % работников на фабрике Цинь Ши составляла 18 долларов в месяц».

В другой фабрике, производящей автомобильные стереосистемы, молодые женщины получали оплату в размере 31 цента в час, работая «сгорбившись» над микроскопами по девять часов в день шесть дней в неделю.

Исследователи отметили, что на китайской фабрике «работницы, которым было от 17 до 25 лет, работали 14 часов в сутки». Эти девушки работали с микроскопами по девять часов ежедневно, шесть дней в неделю. «Компании в Китае нанимают только незамужних женщин в возрасте от 17 до 25 лет, после чего их заменяют новыми молодыми женщинами, когда они окончательно «изнашиваются».

Согласно исследованию, компания увольняла беременных женщин и заменяла их новым поколением молодых работниц. Если женщина забеременела, то негласное правило заключалось в том, что ее увольняют.

Пример: швейная промышленность

В международной швейной торговле, например, международный дизайнер моды приобретет рубашку, разработанную в Париже, за 3–4 доллара в Бангладеш, Вьетнаме или Таиланде⁵⁹. Затем изделие перепродается на европейском рынке в пять-десять раз дороже первоначальной цены. Таким образом валовой внутренний продукт импортирующей западной страны увеличится без осуществления реального производства. Данные, собранные на фабриках в Бангладеш, помогают нам определить структуру затрат и распределение доходов в швейной отрасли: фабрика продает дюжину рубашек по цене от 36 до 40 долларов США (FOB)⁶⁰. Все оборудование и сырье импортируется. Рубашки продаются в США по цене около 22 доллара за штуку или 266 долларов за дюжину (см. таблицу 5.2). Женская и детская рабочая сила в бангладэшских швейных мастерских получает небольшую долю от общей стоимости товара. Менее двух процентов от общей стоимости товара идет на заработную плату швейникам в странах первого мира. Примерно один процент возвращается в виде промышленной прибыли независимому производителю из стран третьего мира.

Разница между фабричной ценой и розничной ценой (USD 266 – USD 38 = USD 228) распределяется на три компонента:

1. Прибыль торговых посредников, оптовых продавцов и розничных магазинов, включая владельцев торговых центров и т. д. (это самая крупная доля маржи).

2. Реальные затраты на обращение (транспортировку, хранение и т. д.).

3. Таможенные пошлины, взимаемые при ввозе товара в развитые страны, а также косвенные налоги и сборы, взимаемые при розничной продаже.

Хотя розничная цена в семь раз выше фабричной, прибыль не обязательно поступает мелким магазинам в развитых странах. Большая часть полученной маржи аккумируруется в форме арендной платы, процентов и налогов крупными коммерческими и банковскими интересами, недвижимостью.

Важно подчеркнуть, что поток импорта из стран третьего мира также служит источником налоговых поступлений для государственных бюджетов развитых стран в виде налогов на продажу и НДС, которые превышают 10 % от розничной цены в Западной Европе. Процесс сбора налогов, таким образом, зависит от структуры неравного обмена товарами. В примере швейной промышленности, казначства развитых стран получают почти столько же, сколько и сама производящая страна, и примерно в четыре раза больше, чем получают швеи в производящей стране (см. таблицу 5.3).

Зарплата и затраты на рабочую силу в развитых странах

В глобальной экономике услуги труда приобретаются капиталом на нескольких отдельных и обособленных национальных рынках труда, т. е. часть затрат труда, связанных с транспортировкой, хранением, оптовой и розничной торговлей, приходится на «высокооплачиваемый» труд рынка богатых стран. Например, розничные продавцы в развитых странах получают дневную заработную плату, которая как минимум в 40 раз выше, чем у фабричного рабочего в Бангладеш. Следовательно, значительно большая доля общих затрат на рабочую силу, связанных с производством и распределением товара, будет приходиться на работников сферы услуг в странах с высоким уровнем оплаты.

Продолжить чтение