Пермь Великая, или как я работал курьером

Среда

– В Пермь Великую, – ответил я Серёге, когда он меня спросил куда я еду.

– Ну поезжай, – говорил он мне, – к бабе там, раз тебя здесь что-то не устраивает.

Но уехать, конечно же, не так уж просто как может показаться кому-нибудь, ведь неожидано появляются дела, которые надо срочно решить и такое может продолжаться неделями. Да о чём говорить, если я планировал отправиться в Пермь ещё в Марте, а приехал в конце июля, и то – без трёх дней августа.

Дорога моя, как говорится, была далёкая – где-то ехал я часов восемь-девять, а путь из точки "А" до точки "Б" занял около двеннадцати часов. Ехал я в гости к Натахе – она согласилась меня приютить на целый месяц – ей очень понравилось, что я захотел перебраться в Пермь. На счёт того, чтобы раз и навсегда взять и переехать – я в этом не был уверен, а вот пожить некоторое время – мне весьма хотелось. К тому же – не так у меня уж много вариантов было, где продолжить себе жизнь. Был вариант ехать в Екатеринбург, но опять же – я в этом городе жил и мне хотелось увидеть другой город. Да и размещаться там было не у кого, только лишь может Слава мог согласиться переехать из пригорода в город, но что-то ему не сильно хотелось. Ещё вариант был с Тюменью, но и этот тоже весьма такой себе, разместиться вариантов не было – только лишь хостелы. Ну а какие хостелы в период мировой пандемии? В общем ясно, что вариант с Пермью был самый оптимальный, потому что, как я говорил ранее, Натаха согласилась меня принять. Ехал я, конечно же, через Екатеринбург. А Екб отчего-то поливали дожди. Ну очень уж любит Екатеринбург под Москву и Питер косить. Москву – повадками, а Питер – этой самой погодой. Дождик, шайтан, пошёл тогда, когда я немного прогулялся по городу, по знакомой улице, по которой я ходил до универа. Мне хотелось есть и в туалет, поэтому-то я и пытался найти то место, где можно поесть и сходить в туалет. Я хотел найти какую-нибудь столовку из социалистического прошлого, из которой сделали модное кафе, ну, или попытались, и где можно нормально пожрать. А жрать мне хотелось сильно, потому что проснулся я очень рано – не знаю почему так, но в последнее время я почему-то стал мало спать. Ну как бы ложусь, всё нормально, спать, даже в телефоне перед сном не сижу и всё равно просыпаюсь рано и не могу дальше заснуть, хоть и глаза какие-то уставшие. Может, конечно, дело в каплях для глаз, что я капаю, а может болею я чем-то – в общем, хер поймёшь. У меня такое было уже когда-то пару лет назад, когда мои друзья из универа решили переехать в Екб, но это уже совсем другая история. Хотя, кстати, что тот, что другой в Екб долго не задержались – один теперь в Ижевске, а другой, вроде как, в Кургане. В общем, встал я рано, а когда я рано встаю, то есть мне отчего-то не хочется. Не знаю, может организм мой испытывает какой-то стресс, а может он хочет, чтобы я переехал, ну или хотя бы устроился на работу. Ну, короче, не поел я с утра и поэтому, когда приехал в Екатеринбург, то очень уж хотел жрать. Но сначала надо было сходить в туалет. И вот шёл я по улица Ленина – главному проспекту Екб и пытался найти туалет. Ну так я и дошёл туда, где стоял универ. Переходил я дорогу поглядывая на девушку в розовой кепочке. И вот гроза в это же время пришла. Тогда пришлось мне прятаться от дождя под крышей универа, что колонны монументальные держали. Не одному, конечно, в компании девушки, хоть и не знакомой, и которая по телефону разговаривала. И стоял я под стенами универа, из которого меня отчислили, ждал, пока гроза куда-нибудь подальше уйдёт. Дождался я, когда дождик прекратиться и пошёл уже по другой стороне улицы Ленина. Хотел было я найти друга своего, знакомого, что в кальянной работал, потому что любил он кальяны, и учился, кстати, в том же универе, из которого меня отчислили. Но всё же, – подумал я, – что мало времени я буду в Екб. Вот так я шёл и думал о тех временах, что провёл я в Екатеринбурге, и ещё место себе искал, где можно было поссать незаметно. Прошёл я улицу Бажова вспомнив про Бажова. И увидел старое здание школы, которое уже который год могли снести. В общем, понятно было, что такое место идеально было для того, что я задумал. Я же не марки искал, что здесь такого. Сделал я дело, что мешало думать мне, и пошёл я до столовки. Иду я, а мне навстречу мужик какой-то и меня останавливает. Я остановился, смотрю на этого типа и понимаю – он сейчас у меня деньги просить будет.

– Ты, – говорил он, – единственный мужик на этой улице.

Я рассмеялся от его слов, потому что понял, что этот комплимент был для того, чтобы я подобрее к попрошайке был. А я осматриваю этого мужика – в чё был одет, пока он рассказывал, что где-то там работает, и что ему далеко ехать на автобусе и мелочи ему на проезд не хватает. Дряная история, хотя этот мужик был одет вроде как прилично, только вот шрам был на его губе, да и рожа пробуханная. А говорил он всё, конечно же, искрене – чуть ли не плача. Решился я ему дать те деньги, которых хватило бы как раз на проезд.

– Спасибо тебе большое, – говорил он мне, а я молчал. Обренулся я, когда немного подальше ушёл, а он мне всё машет – уважение своё показывает. Всё бы ничего, как говорится, но проходил я уже мимо остановки, а мужик этот пошёл туда, где не было автобусных остановок квартала два.

– Вот дурак же ты, – подумал я идя в столовку.

Покушал я в столовой еду дорогую, и покушал я так, будто меня давно не кормили. И пока кушал, слышал я за спиной, как тётка какая-то про больницы и болезни по телефону говорила. Поел я и пошёл скорее на вокзал, потому что хоть и дождик закончился – ожидался ещё один, только более сильный. И вот шёл я по улицам Екб вспоминая, что Екатеринбург столица конструктивизма. Сначала вроде дождик то небольшой был, а потом усилился и стал я материть этот самый конструктивизм, потому что хер под зданиями, которые в таком стиле построены, укроешься от дождика. Благо, я хоть в дорогу куртку взял – она меня и выручила. Так я и пришёл к вокзалу. А там мне нужен был поезд, на котором я из Питера домой ехал, только этот в обратном направлении шёл. Приехал мой поезд вроде как не опоздав. И было даже так, что я сначала на платформе был один и это было странно, но потом быстро подошёл народ, как только поезд стал медленно подъезжать к платформе. Люди быстро сформировали очередь, видел я там даже арабов, что гундели на своём, а дождик как на зло капал, раздрожал. В общем, впустили пассажиров в поезд и поехали мы до Перми. Конечно, поезд шёл до Петербурга, но большинство то ехало до Перми, в том числе и арабы. Проводник была хорошая – объясняла что где и как, и что вообще происходит. Так вот я и поехал в Пермь, а кто-то даже, я слышал, и до самого Дзержинска в сидячем вагоне ехал. Это был мужик, что сидел впереди меня и разгадывал кроссворды. Вот кому-то я не завидую, – подумал я. А в Пермь мы ехали без остановок. Место, конечно же, мне досталось не очень – трудно было толком смотреть в окно, но момент заката я всё же видел. Кроме того, как смотреть в окно, я ещё читал книгу, ну как типичный интелегоша, только книга была про наркомана. Ну ещё успел чаю с шоколодкой попить за деньги, естественно. А проводник тоже ужинала, когда я за чаем приходил, и ела она пельмени. Видел ещё, как парень тёмненький, африканец, с охранником болтал, и они потом договорились встретиться, где Букин работал.

В Пермь мы прибыли с опозданием где-то так на минут семь, но эти семь минут показались мне вечностью, да и, скорее всего, не только мне. Люди столпились у выхода, а поезд всё искал себе место у вокзала Пермь Вторая. Почти все были в ожидании, когда поезд уже приедет, а тот мужик, что в Нижегородскую область ехал, спал в кресле сидя. Я почему-то вспомнил Феликса Дзержинского и его стремление к материализму. Поезд наконец остановился и люди стали медленно выходить из вагона.

– А вы почему в общественном месте пьяные? – ругалась с кем-то проводник, – да, вы можете спать, только если будете занимать своё место.

Я вышел из вагона, а народу оказалось дохрена на платформе стояло. Было только непонятно – это пришли в Питер ехать, или наоборот приехали в Пермь; или, то и другое. Ну те, кто ехал до Перми шли к выходу и я шёл в этой толпе обходя курящих людей, что махали руками, в которых держали сигарету. Наконец, я вышел туда, где узнал вокзал Перми. Мне оставалось сесть в автобус и приехать к Натахе домой. Автобус, конечно же, по классике жанра, долго не ехал и было не ясно – будет ли он вообще, или мне придётся вызывать такси. На остановке сидел какой-то тип – он меня весьма напряг – время то уже было позднее, да и приехал я в незнакомый город. Но тип этот потом куда-то ушёл, а я продолжал ждать автобус. Потом ещё подошли какие-то девушки – одна была в красном платье и она почему-то так на меня посмотрела. Странно всё это выглядело, но мне как-то не до неё было – я всё ждал автобус. Благо, народ ещё подошёл и я понимал, что какой-нибудь автобус да приедет. Наконец, десятка приехала и я сел в нужный автобус.

В автобусе народу было много. Хотя, что говорить, в Перми только и делать, что на автобусах кататься. Ехал то я недолго и вышел на той остановке, где жила Натаха. Я вышел из автобуса и стал искать глазами Наташу, а её где-то не было, хоть и мы договорились, что она меня встретит. Что ж, я решил идти до её дома, потому что до этого она сказала мне адрес. А когда я оглянулся на остановку, то увидел, что какие-то поцики, которые были на остановке, двинули в мою сторону. До Натахи было идти недалеко и поэтому я надеялся, что меня эти парни обойдут. А я проходил мимо небольших магазинчиков, где было написано "Фрукты", и дальше я шёл и видел подсвеченную вывыску "Пивко", где стояли какие-то типы. Я прошёл дальше и увидел Натаху, которая шла по другой стороне улицы. Она неловкой походкой тут же перешла дорогу и я ощутил на себе её титьки – мы обнялись. Наташа тут же стала рассказывать мне о том, что её запрегла на даче бабушка и она была занята тем, что разбирала то, что успело нарости за лето.

Мы шли к её дому, а я не знал, что мне сказать. Как только мы зашли во двор какой-то мужик нервно, а я бы даже сказал – истерично, заговорил с нами.

– Вызывайте полицию – так квартиры скрывают, а то у меня телефона нет. Они совсем уже оборзели, – кричал он.

Мы с Натахой сначала не поняли что происходит и пошли до того подъезда куда указывал этот тип. И там действительно кто-то пытался вскрыть двери. Ох и не хотелось мне разборок с ворами, тем более после такой дороги и уже ночью.

– Простите, – сказала осторожно Наташа подойдя к двери подъезда, – там говорят, что вы скрываете квартиру.

И я видел, как двое молодых парней вскрывали замок в двери.

– Так это сами хозяева вскрывают, – говорил один из парней. И откуда-то с лестницы вышел лысый мужик в майке и шлёпанцах.

– Я хозяин, а что такое? – спросил он выходя из подъезда.

– Там мужчина говорит, что вы скрываете квартиру, – объясняла Наташа.

– Да нет, – отвечал мужик.

– Он уж хотел полицию вызывать, – сказал я, а мужик этот только посмеялся на это.

– Мы хоязева, – крикнул он типу, что не ушёл и всё трусливо наблюдал за нами издалека.

– А… Тогда ладно, – ответил тот.

И мы все разошлись. Натаха открыла двери подъезда и мы быстро поднялись к ней. И вот я наконец прибыл в точку "Б". Наташа сразу же предложила мне кушать – я ел пирог с капустой и ещё что-то. А потом лёг на отдельную кровать. Наташа снимала однокомнатную квартиру и жила с кошкой.

Четверг

На следующее утро я проснулся с ощущением тоски. Мне отчего-то хотелось уехать, хоть и приехал я только вчера поздно вечером. Я пытался не думать об этом. Натаха спала, а я сидел за компом и ждал пока она проспиться и я смогу уйти в магазин. Наташа весьма хорошо поспала и проснулась где-то около двеннадцати. Я, отпросившись у неё, пошёл в магазин. Погода в Перми была похожая на осень, а я гулял в новом для себя районе. А Пермь чё – жила в своё удовольствие – любые магазины были рядом, даже непривычно рядом. Я прошёлся сначала по одной стороне Одоевского, или Одоевского – ударение можете сами поставить. На перекрёстке видел аварию. Борзая газель вылетела на мигающий зелёный и подбила новую иномарку. Водитель газели сразу же вышел из машины осматривать повреждения, а водитель иномарки что-то долго сидел в машине.

– Ты куда едешь? – кричал парень в голубом костюме дорогу переходя, а водитель газели только молча отмахивался.

Это всё было далеко от меня и когда парень в голубом костюме проходил мимо, я понял, что он был зол и ему очень уж хотелось втащить тому водиле газели. А я зашёл в аптеку за маской и за раствором для линз. В Перми мне цены почему-то больше показались. Хотя с другой стороны, та аптека, в которую я заходил до этого, тоже была в спальном районе. Наверное, в такие аптеки только за гандонами и заходят, и я подумал, что если что, может и мне придётся сюда бежать, тем более, одна из них круглосуточная. А дальше я пошёл в магазин всё для куриного супа покупать. В Перми, конечно, всё удобно для того, чтобы тратить деньги, не то что в Екатеринбурге. Тем более, если уж мы все договорились, что живём в капитализме, то всё и должно быть так удобно, как в Перми. В общем, взял я бёдра куринных в магазине с названием "Мясо". Потом я пошёл в другой магазин и купил я к чаю кексиков, макарон и картошку. Удивительный факт: у Натахи завален холодильник всякой зеленью от укропа до замороженных маслят, но почему-то нет картошки. Ещё купил Наташе сигарет – она курит, а я ещё шутил, что не продадут мне пидорские тонские сигареты – продали. Короче обживался я в Перми, но всё-таки не понимал ещё, что со мною происходит и где я. А Пермь всё же радовала меня людьми колоритными, что видел я на её улицах. Наташа всё лежала в кровати, отдыхала. Видимо сильно её бабушка на днях припахала, да и батю она недавно похоронила и прожила весьма тяжкое время. Я суп готовил, а Наташа отдыхала. Суп я, конечно же, готовил себе, потому что Натаха была вегетарианкой и уже очень долго. А суп у меня получился вкусный и это даже меня удивило. Я почему-то вспомнил про Евтушенко, который любил суп готовить в качестве отдыха, или это был кто-то другой. Суп я приготовил и вкусно поел, но всё равно мне грустно было отчего-то. И странно было думать, что я приехал только вчера, а по ощущениям моим, что дома меня не было где-то неделю. И погода как назло была тоскливая – дождик всё пытался на землю брызгать.

Я сидел за компьютером, а Наташа опять спала. И было ясно, что начал я свою жизнь в Перми и сколько я проживу в этом городе мне было неизвестно. Ближе к вечеру мы с Натахой вышли на улицу – ей надо было какую-то оформить карту для подруги, которая с мужиком своим мутила что-то там с кэшбеками этих карт – мутная какая-то схема была – я так и не понял. Натаха, похоже, тоже, но главное, что ей за эту карту Танюха пятьсот рублей обещала. Мы шли по улице Мира и мимо нас проходили люди.

– Я себе девушку нашла, – сказала Натаха прикосаясь к моей спине ладошкой, – ну как девушку – восемнадцателетнюю девочку.

А я шёл рядом и молчал.

– Она тут, кстати, недалеко учится, – говорила Натаха.

Я всё разглядывал тяночек, что попадались на пути.

– Вот здесь моя учится, – говорила Наташа показывая рукой на колледж.

В банке Натаха успела поспорить с той сотруднецей, что её обслуживала. Хотя, на самом деле, было за что – та неправильно фамилию её написала.

Я вышел из банка и решил позвонить родителям, почему-то скучал по дому, хотя каких-то пару дней назад мне хотелось уехать до невозможности.

– Какая-то умственно отсталая, – говорила Натаха, – она сначала мою вторую фамилию занесла в компьютер, а эту без первой буквы написала. Как так можно? – говорила Наташа мне, когда мы шли от банка.

В этот момент я вспомнил, что Наташа была замужем, как она рассказывала – за геймером-задротом, который даже её побивал.

– Там какая-то умственно отсталая работает, – говорила Натаха Танюхе по телефону.

Ещё они договорились, что Танюха вечером приедет в гости. Потом мы ходили по магазинам. Я купил себе Мате, потому что очень уж давно хотел его попробывать. Суарес и Месси же пьют Мате и он им очень нравится. А Натаха взяла себе каких-то злаков, что проращивать надо – я так и не понял что это. Это мы покупали в специальном магазине.

– Здесь всё натуральное, – говорила Наташа.

Удивительно, – думал я, – продавай то, что можно купить в обычном магазине, только с брендом "натуральное" и можно накинуть пару соток на цену товара. Ещё мне Наташа купила леденец с прополисом. А потом мы пошли делать мне ключи от хаты Наташи. Где делали ключи работал вроде как даже кавказец. Наташа подала мне ключи, а я уже ему, надеясь, что он сделает, конечно же по-братски, хорошо. Мы стояли и ждали пока нам делали ключи и заметили парня, который был похож на Иисуса Христа.

– Вон какой бородатый мужик, – говорила Наташа.

– Это Иисус Христос, – шутил я.

– А ты вообще сам верующий? – спрашивала она.

– Конечно, – отвечал я, – в нашем мире всё делается по воли Господня.

– Ты серьёзно? – спрашивала Наташа улыбаясь.

– Да, вон машины ездят – они богом придуманы и людям даны, а тому, кому не даны – проходят испытание господне, особенно, когда сейчас дождик идёт, – говорил я задирая голову к серому небу.

– Ну ты шутишь, – отвечала мне Наташа.

Ключи быстро сделали и взял с меня кавказец больше, чем три сотки за работу. А отдал ключи он с таким видом, будто ему не понравилось, что мы о боге говорили и я ещё с акцентом своим ложно-кавказким болтал. Наташа же ещё решила купить шампунь для кошки, из-за которой у неё аллергия была. Она выбирала, а я удивлялся ценам.

– Четыре сотки за кошачий шампунь?! Проще её помыть хозяйственным мылом и вся шерсть отпадёт, и у тебя аллергии не будет, – говорил я Натахе, когда она выбирала шампунь.

А в магазине работала девушка худая, и даже, в какой-то мере, невзрачная – все они такие, кто животных очень уж любит.

– Вам кошка нужна? – спрашивала Наташа у неё, а та ей лишь в ответ вертела головой, как бы отказываясь, и улыбалась от такого неловкого предложения. Короче, пошли мы наконец домой. Я даже попытался открыть квартиру новым ключом, но что-то не получилось у меня. Нам можно было разойтись по своим делам, но скоро должна была приехать Танюха, а мне это не очень нравилось. Во-первых – я её не знал; а следующее – не хотелось проводить этот вечер с бабами. Тем более на кухне стояла водка и кто знает – мало ли что.

– Она приедет? – спрашивал я.

– Она точно приедет, – отвечала Натаха улыбаясь, – Танюха у нас вообще крутая баба – она сама плитку клала, когда ремонт делала в туалете и ванной.

– Ну смотря ещё где, – отвечал я, – если на полу, то это не очень сложно – там каждый лох может, а вот если стены – это другое.

Танюхи всё не было, а время уже было десятый час. И вот она приехала. Наташа познакомила нас, и мы, конечно же, сразу же всё поняли – и я про неё, и она, наверное, про меня. Танюху, конечно, можно было и Веркой назвать – мало что изменилось бы. Если бы мне Наташа сказала бы, что она фуры возила из Перми до, к примеру, Челябинска – я бы в это поверил глядя на Танюху. Короче, я весь этот вечер старался от них подальше держаться – от бабских сплетен и всё такое.

– Ты зачем так бокалы расставила? – спрашивала она Натаху.

– Это не я, – отвечала Натаха.

– Это я, – сказал я

А я до этого бокалы переставил, что мешались. У Наташи в квартире вообще порядка мало было.

– Они сделаны из какого-то стекла, которое не бьётся, – говорила Наташа.

Тут чёто Наташа заржала.

– Танюха говорит, что ты выпендриваешься, – сказала Наташа.

Я вообще не понял этих ёбнутых баб.

Ещё Танюха заметила перегоревшую лампочку на люстре и они с Натахой стали рассказывать мне о том, как они меняли у этой лампочки и зачем-то лазили в щиток, а я так и не понял зачем. А потом Танюха собралась домой и они стояли в коридоре и ждали такси для неё, а она рассказывала о том, как с ней познакомился какой-то парень и дал ей визитку. Танюха, конечно же, его отшила. Естественно это всё звучало пафосно, будто к ней подкатывают каждый день и у неё таких мужиков дохрена. Всё бы ничего, если бы я знал, что у неё уже дети есть, которые в школу ходят и она выглядела так на лет тридцать пять, хоть и сама младше Натахи на пару лет была.

– Он мне дал визитку, а там прикинь что – Аська! – рассказывала Танюха, – говорит мне "напиши там, если захочешь познакомится", а я ему говорю "Вы со всеми так знакомитесь?", а он такой "Нет, только с вами", а я ему говорю: "Не пизди".

В этот момент даже я улыбнулся, потому что это было смешно. И ещё я представил, как она ему в Аське написала, а он ей в ответ: "здесь что-то неудобно – давай в одноклассниках".

Пятница

В пятницу уже была хорошая погода – было солнышко и всё такое. Я отчего-то проснулся рано – не знаю – просто не хотелось спать. Натаха спала, а я заправив кровать пошёл на кухню завтракать супом. Не знаю, так у меня всегда складывается, что я завстракаю тем, что у меня есть. Наташа проснулась чуть позже, и, позавтракав чем-то из зелени принялась делать что-то в компьютере. Она участвовала в каком-то проекте – я так и не понял, что за проект, но вроде как они сайт какой-то делали.

– Ну почему нельзя работать лёжа? – говорила Наташа перед тем, как начать работать.

– Обломощника какая-то, – отвечал я ей лёжа на диване.

Позже мы разошлись по квартите – я ушёл на кухню и сидел за подоконником делая литературу, а Наташа лежала на кровати и тоже что-то делала. А погода на улице была такая манящая, да и чувствовалось уже, что сегодня пятница.

– Ну меня вообще не стоит на этот проект, ну вообще никак, – говорила Наташа разговаривая с кем-то по телефону. А я всё литературой занимался и думал о том, что надо бы прикупить себе кроссовки. Время уже было где-то ближе к четырём часам – я поел всё тот же суп и скушал кексик с чаем. А после я решил поехать в какой-нибудь магазин и посмотреть себе новые кроссовки.

– Так съезди на китайский рынок, – советовала мне Наташа.

И так и решил съездит на этот рынок.

– Смотри только не заблудись, – говорила мне Наташа перед тем, как я ушёл.

Пермь, как обычно, была в движении. Я зашёл в нужный мне автобус и на меня тут же посмотрели какие-то девушки. Не знаю, может я странно был одет, а может быть я им понравился. Рядом со мной тоже стоя ехали парень c девушкой. Видно было, что они не встречаются, но уже где-то начинают. А парень уж очень был похож на Шурика года так семнадцатого; даже, наверное, Шурик так не похож на Шурика, как тот парент. А девушка его была немного толстоватая – я не сказал бы, что толстая, но, скорее, к этому предрасположенная. Ещё на меня смотрела какая-то бабка, что сидела в конце автобуса и смотрела она как-то подозрительно, или же мне показалось, и она зырила не только на меня. Вышел я из автобуса вслед за парочкой, ну про которую я говорил ранее, и пошёл в сторону китайского рынка по дворам пермским. Шёл я уже по каким-то окрестностям, где были гаражи и железная дорога. Ну, – думаю, – Натаха посоветовала мне тоже куда съездить. Пришёл я вроде как на этот рынок китайский, только он, похоже, закрывался. Видел я там ворота были на входе такие словно в буддиский храм. Вроде как даже хотел я зайти, но там мужик встал на входе и смотрел так, будто я шёл туда, куда нельзя было ходить. Я решил развернуться и обратно пойти, а затем услышал в спину голос этого типа.

– Чё не заходим? – послышалось мне.

А я шёл и разглядывал контраст пермский – видел я ржавые гаражи перед собой, а чуть дальше новый торговый центр. Решил я просто так пройтись и думал я ещё о том, что новые кроссовки мне не очень-то нужны. Ты не андер, если в твоих кроссах нету дыр, – шёл и думал я проходя мимо людей, и рассматривая ту обувь в какой они были. Так я и вышел из дворов пермских и переходил уже дорогу в переходе видя какие-то символы китайские. Даже показалось мне, что карманник зашёл вслед за мной в переход, который по телефону разговаривал, но, вроде как, другим был увлечён этот тип. Зашёл я ещё в обувной магазин, но там выбрать было нечего. Как мы пришли к такому капитализму, если ты заходишь в магазин и видишь столько товара, а только всё такое отстойное. Я не знаю как так получилось. В общем – пошёл я дальше и пришёл в какой-то парк. И гулял я уже по лесу, ну или парку, что под лес был сделан. Шёл я долго по этому парку, а кеды те, которые я носил – тёрли мой ноги. Пришёл я к скамейке, где было написано "Что под ногами?", и сидел я перешнуровывал кеды неудобные. Слышал я ещё, как хохочет кто-то рядом, а потом смотрю две женщины идут и смеются громко – на цыганок они были похожи. Ну я дальше пошёл выбрав одно из направлении тропинок в этом парке. И почувствовал я, что ветер сильный задул, а потом и дождик начал капать и всё больше и больше. Спрятался я от дождика на автобусной остановке. Дождик поливал всё сильнее, а в скоре ещё и загремело, и даже я видел как молния сверкнула. На остановку подходили люди, чтобы от дождя укрыться, а я просто сидел и ждал, когда гроза закончится и читал книгу про наркомана. Дождь так долго изливался – где-то с полчаса, а я сидел и читал до того момента, когда мне надоест. Рядом подсела парочка – они разглядывали фотографии на зеркалке, наверное те, что успели сделать до того, как началась гроза. Я посмотрел на серое небо Перми и понял, что дождь уже почти закончился, и я решил я дальше пойти. Дождался я, когда дорогу можно будет на зелёный перейти и дальше пошёл гулять.

Шёл я уже в другом парке, ну или в том же самом, и очень долго я по нему шёл в ту сторону, где Наташа живёт. И я так долго гулял по этому лесу, что надоело мне идти. Потом уж наконец я вышел из леса и пошёл туда, где была дорога – главное, что я уже был в своём районе. Вышел я на улицу Мира и опять я оказался в месте торжествующего капитализма. Стал я ходить по обувным магазинам и кроссовки себе выбирать. Зачем Натаха меня отправила на Китайский рынок, когда здесь всё можно купить, – думал я. Но так и не выбрал я себе кроссовки и пришёл обратно к Натахе.

– Удачно съездил? – тут же спрашивала меня Наташа.

– Да так себе, – отвечал я.

А время уже было где-то восьмой час вечера. Натаха всё сидела за компьютером и делала какую-то работу. Я поужинал всё тем же супом, а потом тоже сел за комп. И странно было мне, потому что вот недавно я пришёл с прогулки, а на улице такая погода была – ну знаете, когда чувствуешь себя немного счастливым, и дети ещё кричали во дворе. В общем, как говорится – вечное и текущее. Натаха трещала по телефону и чем больше она это делала, тем больше у меня портилось настроение. Ещё как на зло я кеды постирал, которые стали уже вонять. А Натаха всё болтала по телефону. И вот он вечер пятницы, – думал я.

– Пятница, чё, в клуб? – говорила в шутку Наташа.

А я всё думал – пойти ли мне пройтись немного. К одиннадцати вечера, или ночи, я не выдержал и пошёл гулять. Я надел мокрые кеды, что не смогли даже немного просохнуть. Отпросился у Натахи, которая разговаривала с кем-то по телефону целый вечер, а она сделала такое лицо, словно я помешал её самому важному делу её жизни и показала большой палец вверх. Я вышел из подъезда и понял, что в первый раз вышел гулять по ночной Перми. А кеды мои такие мокрые и ступал я ими по сырому асфальту. Я шёл по улице Мира и встречал гуляющую молодёжь, и мне хотелось зайти туда, где я ещё не был, зайти в какой-нибудь двор. Впереди гуляла парочка, которая шла в том же темпе, что и я – вот и я решил зайти куда-то во двор.

Я проходил мимо серых пятиэтажек и вышел туда, где эти дома были рядом с какими-то заборами, которые возводят обычно на каком-нибудь производстве. Ну уж нет, а то я точно на кого-нибудь нарвусь, – подумал я и пошёл обратно. Молодёжь всё куда-то шла и я не мог понять – куда она идёт. А потом я понял, что большинство идёт до бургерной. Какие-то девушки позади меня болтали, а потом куда-то ушли. По-моему, они как раз до бургерной и пошли. Я перешёл дорогу и пошёл обратно по Мира. Ещё двое парней стояли у ларьков и один другому показывал шрамы на своей ноге, и я тоже хотел остановиться и посмотреть, оценить, так сказать, как гетеросексуал – его ногу, а то девушки, когда их ноги рассматриваешь как-то по-другому это воспринимают, с оскорблением что ли. Это я так думал, просто так, в шутку. Потом я прошёл мимо вывески "Маяк". Как же актуально, – подумал я смотря на эту вывеску как-то странно, также странно, как и бородатый мужик на меня, что проходил мимо.

И я дальше гулял, и за два квартала до Наташиной хаты за мной увязались девушки. Было непонятно только – они хотели познакомится или просто мешались, как говорится, под ногами. На светофоре, когда они встали чуть впереди меня, я видел, что фигура одной из них очень даже ничего, только вот лица я её не видел. А вторая была совсем другая и я вспомнил то выражение про страшную подругу. Я шёл к себе и думал о том, что Пермь не решит мою проблему одиночества. Ты думал, что приедешь в Пермь и Наташа даст тебе анальный секс, а это тебе, похоже, не светит, – думал я. А девушке те всё маячили – то они шли впереди, то позади. Но потом, когда я дошёл к своей улице, та, что постройнее была, перешла дорогу на красный, а её подруга следом за ней. Я пришёл к Натахе домой в плохом настроении, а Натаха была в хорошем и тискала кошку. Наверное от того она была на веселе, что поболтала с очередным другом.

– У тебя всё хорошо? – спросила Наташа меня.

Видимо заметно было по мне, что мне не очень.

– Да, всё нормально, – отвечал я.

А меня Наташа всё больше напрягала. Вроде китайцы там говорят, что гости протухают на третий день. И вот настал тот самый третий день.

Суббота

Суббота началась так себе. Я рано проснулся и стал делать зарядку для спины. Удивительно, но мне ещё только второй десяток, а у меня уже болит спина и ещё больной желудок. Вот я делал зарядку, а Наташа просыпалась, и, знаете – так мычала типа в полудрёме, словно мы трахались всю ночь и вот я проснулся и её случайно разбудил. И я уже понимал, что эта баба, что лежала на соседней кровати, откровенно говоря, меня заебала. Я встал, заправил кровать, и пошёл завтракать. А Наташа как проснётся всё как-то мычит – не знаю вообще зачем она так делала.

Время было десять часов утра и я решил пойти в магазин купить что-нибудь поесть, и ещё лампочку для замены перегоревшей. В общем, короче, пошёл я по магазинам пока Натаха спала. Зашёл в канцелярские товары, чтобы купить себе тетрадь для того, чтобы делать литературу. А там работали два мужика, которым уж за сорокет было – один со мной поздоровался, когда я зашёл, а второй на кассе работал. И ничё – мужики нормально так держались – какая-никая работа. Я купил тетрадь и пошёл дальше, хотя сам даже не знал куда иду. Вижу я народ куда-то целенаправленно идёт и пошёл я за всеми. А все шли в торговый центр.

В торговом центре я пошёл смотреть кросы, потому что в кедах мне было некомфортно. Ходил я там выбирал себе кроссовки, но решил, что куплю я их в следующий раз. Потом я пошёл в магазин прикупить себе продуктов. Купил хлеба, рис, да, по-моему, ещё чаю с бергамотом. В холодильнике Наташи сколько я жил был полный голяк – одна зелень, которую даже она плохо ела. На обратном пути я зашёл и купил лампочку. Серьёзный парень нетерпеливо смотрел на меня – как я разглядывал лампочки на витрине, а потом спросил, что мне надо. А мне надо было купить лампочку и поебать какую, главное – купить и хоть как-то быть полезным новому для себя месту. Тем более, что Наташа не брала с меня деньги за жильё.

Я поднимался в подъезде и слышал, что кто-то закрывает двери. Вот мне сильно повезёт, если там будет девушка, – подумал я. А там действительно была девушка – она закрыла дверь и прошла мимо спускаясь вниз. А я думал – может и мне повезёт и я перееду к ней, и буду уже ходить в гости к Наташе.       Когда я пришёл домой – Натахи не было дома. Возле кровати стояла табуретка, на которой был утюг. Похоже всё так плохо, что она использует в качестве гладильной дости обычную табуретку, – думал я. Кайфовать мне пришлось не долго, потому что как только я улёгся отдохнуть, то сразу же услышал, как скребёт ключ в замке двери.

– Купила сок и на себя пролила, – говорила Наташа заходя.

Вот если вы увидете женщину, которая одета вульгарно с пятном на платье, и вышагивает походной торопящейся бабки, то будьте уверены – вы только что встретили Натаху. Ванна была открыта и я слышал, как она ворчала на жизнь затирая пятно, а может быть и на себя.

– А ты куда ходил? – спрашивала она меня суетясь в комнате.

– В магазин, – отвечал я уходя на кухню.

– Что купил? – спрашивала она меня тут же идя вслед.

Я достал лампочку из рюкзака и решил тут же её вкрутить.

– А, ты лампочку купил, – говорила Наташа осматривая зачем-то кухню.

Я закрутил лампочку, ну как настоящий мужик, а Натаха стояла рядом и зырила.

– Ладно, я пойду, – говорила Натаха собираясь.

– Ты куда? – спросил уже я.

– Надо противоаллергенные купить, да так ещё по делам, – отвечала Натаха.

Ну я и понял, что Натаха просто так по делам пошла. А я лежал на кровати рядом с кошкой и мне было на всё насрать. Так я пролежал долго пока Натаха опять разогнала моё любимое спокойствие. А она, как и уходила ни с чем, так и пришла.

– На улице такая хорошая погода, – говорила Наташа. В общем, мне надоело смотреть на расправленную кровать Натахи и я пошёл на кухню делать литературу. Наташа тоже якобы нашла себе дела, но в основном я слышал телефонный пиздёшь, хоть и дверь кухни была закрыта. Через два часа Наташа ворвалась на кухню желая себе чего-нибудь сготовить пожрать. Это было явно историческое событие, потому что я до этого не видел, чтобы она готовила, ну только на следующее утро после моего приезда, и то – это была яичница.

|Наташа сейчас на кухне разговаривает с какой-то подругой. Она целый час готовила себе еду. Сначала она жарила грибы какие-то замароженные, но она их пережарила, ведь была занята разговором по телефону в туалете. Потом, когда она поняла, что их пережарила, то решила их сварить вместе с овощами, опять же, замороженными. Позже она туда добавила крупы и варила уже кашу. Через какое-то время Натаха уже жаловалась подруге, болтая по телефону, что уж слишком много сготовила каши, и даже предлогала её мне. Было ясно, что Натаха повор так себе и я отказался. Ей отчего-то захотелось искупаться, хотя я до этого слышал, что она с кем-то говорила по телефону, что сегодня день Ивана-купала или что-то вроде того, и что сегодня последний день купании в это лето. В общем, предложила она мне поехать на пляж. Я быстро согласился, потому что всегда был за любой движ и на Каму мне хотелось посмотреть. Ну понятно же было, что мы поедем на Каму, потому что всё пермяки купаются на пляжах Камы. Подруги Натахи, с которыми она разговаривала отговаривали её.|

– Ты видела погоду? – говорила ей Таня, ну та, что была у нас в гостях.

После того, как Натаха пожрала, а я поел (вот честно, но это было именно так) – мы двинули на пляж. Но я ещё успел поделать литературу на кухне, а Наташа всё по телефону разговаривала. И только, когда я вышел и быстро собрался – тогда уже и Натаха решила собираться, а я её ждал.

– До пляжа где-то час ехать, – обрадовала меня Натаха.

А мне в принципе было всё равно – мне была интересна Пермь с любой стороны.

Мы ехали с пересадками и были так рядом в автобусе, как не бывали до этого, хоть и жили в одной комнате. Наташа лыбилась и шурилась от своей же шутки, ну а я был настолько близко к ней, что мог разглядеть её жёлтые зубы и серый макияж нанесённый и без того на бледную кожу. Мне очень жаль, – подумал я, – но она за год так и не изменилась. Натаха зачем-то поправила маску на моём лице.

– И зачем ты это сделала? – говорил я, – перещупала ещё до этого чуть ли не весь автобус.

– Тебе просто надо уже научиться маску надевать, – отвечала Натаха.

Ага, ещё пройти специальные курсы и получить диплом третей степени, которые можно будет повесить на стену, – думал я вспоминая сертификаты, что висели над рабочим столом Натахи. Мы ехали и я смотрел то на Пермь, то на переполненный автобус.

– Слушай, у меня к тебе предложение есть, – сказала Натаха.

В этот момент я почувствовал что-то неладное.

– У меня квартирант съезжает, а я собралась продавать ту комнату в общаге, – говорила она, – так может ты подумаешь над тем, что если что туда переехать?

Я слушал Наташу внимательно, потому что стал понимать, что меня скоро выселят.

– Ты будешь жить сам по себе, и мне нужен там человек, чтобы если покупатель решит посмотреть комнату – там был порядок, – говорила Наташа.

Ну я сразу понял, что моя жизнь на птичьих, как говорится, правах, только начинается. И что если я переселюсь, то и там меня быстро выселят. Да уж, если быть неприкаянным, то быть неприкаянным до конца.

– Ты подумаешь, да? – спрашивала меня Наташа.

И говорила Натаха всё это таким голосом, словно она меня не знает, а я очередной квартирант в её сраную комнату в общаге.

– Ещё бы хорошо было, если бы ты взял кошку пока её не забрали, – говорила Наташа.

– Хорошо, – отвечал я, – а если ты продашь комнату через пару дней?

– Ой, если я её продам, то я тебя расцелую, – отвечала мне Наташа.

– О, памятник Сане здесь стоит, – зачем-то я сказал проходя мимо Пушкина.

– Ага, хорошо бы ещё в общаге уборку сделать – я тебе помогу, – говорила Наташа, – там пиздец так-то, особенно в туалете, если бы ты, конечно, согласился бы там уборку сделать.

А я бы на всё согласился – деваться то мне было некуда. Молчи, – думал я смотря на овощную лавку, мимо которой мы проезжали, – молчи до последнего, а она пусть думает, что ты можешь отказаться.

– Может ты возьмёшь ещё Зосю туда? – всё настаивала Наташа.

А Зося это та самая котейка, на шерсть которой аллергия у Наташи, и которую она согласилась взять на передержку.

– Может в понедельник кошкин фотограф приедет – сфоткает её, и потом кошку быстро заберут, – отвечал я.

– Ой, если случится так и её заберут, то я тебя серьёзно возьму и расцелую, – отвечала Натаха.

И когда я снова услышал от неё "возьму и расцелую", то я понял, что я и Зося – это главные проблемы Натахи, от которых хорошо бы избавиться, и которых не было до начала августа. Мы сели на другой автобус и поехали дальше.

– Короновирус, – сказал я перед тем, как Наташа успела чахнуть.

Она стала громко смеятся и мне было неловко от того, что все те, кто нас слышал, подумал, что мы парочка.

– Чё меня смешишь? – говорила она мне.

Натаха сидела рядом с какой-то тёткой, а вот мне ещё место не освободилось.

– Долго ещё нам ехать? – спрашивал я у Наташи, а она сделала такое лицо, ну типо "Что есть долго?"

– Понятно, – ответил я, – что есть долго.

Мне так-то было, откровенно говоря, насрать сколько там нам ехать, просто я это спрашивал, когда стоя ехал, а дорога совсем по-другому ощущается и чувствуешь себя долбоёбом, когда стоя едешь.

Наташа тыкала в меня своими корявыми пальцами в плечо и было непонятно – она делала это, чтобы потрогать меня, или же привлечь внимание и что-то сказать. Короче она дёргала меня по какой-то хренотени. Потом и я себе место нашёл, и сидел, и ждал, когда мы приедем на этот сраный пляж. Наташа сидела впереди меня и слушала музыку в наушниках, и ещё вертела головой, а мне странно было наблюдать за этим. Только несколько позже я понял, что она меня тогда потеряла в автобусе.

"Ты куда девался?", – прочитал я от неё сообщение.

Мы продолжали ехать по ебеням.

– Я тебя потеряла, – говорила она мне.

– Чё, мы уже в Тюмень едем? – шутил я в ответ.

А так, если честно, то реально казалось, что мы к Тюмени подъезжаем.

– Ещё пять остановок, – говорила мне Натаха.

Ага, пять, мы будто все десять проехали и вышли там, где был тот пляж. Рядом была железная дорога и мы то могли на электричке доехать, но, как известно, Наташа есть Натаха. Пляж оказался не плохим, а Кама охрененно здоровой. Только в Перми, возможно, нет такого, что какой-нибудь подбуханный тип хвастает друзьям, которые с ним тоже бухают в его компании, что он с лёгкостью переплывёт на другой берег реки.

Ветер только дул такой холодный уже, я бы сказал, что осенний. А люди ничё – купались и Натаха тоже к этому готовилась. Мы выбирали на пляже место получше, и, по классике жанра, выбрали не очень. Волейболисты неподалёку мячик бросали, а я же лично предпочитаю более гетеросексуальный вид спорта.

– Щас бы лучше с натуралами в футбол поиграть, – говорил я Натахе, а она на это прокомментировала что-то типа "тебе до них далеко по внешке, чтобы так шутить". Мы выбрали место где-то на другом конце пляжа. Я видел, что под беседкой сидит два парня и девушка, а у их ног собака лежала.

– Вот пойдём туда, – сказал я Натахе, – а ты знаешь, что хаски ни при каких обстоятельствах не будут кидаться на человека? – говорил я смотря на собаку, которая лежала на песке и ждала от хозяина, когда они дальше пойдут.

– Ну и зачем такая собака? – отвечала Наташа.

Логично, – подумал я.

– Но мало же кто про это знает, – ответил я.

Натаха взяла купальник и ушла переодеваться, а я сидел и смотрел на Каму, и думал о том, что как-то всё тоскливо.

А Натаха переодевшись в купальник встала передо мной и с кем-то всё переписывалась в телефоне.

– Чё, жирная? – спросила она меня повернувшись боком.

– Да нет, – отвечал я так, чтобы это звучало правдиво и чтобы это было хоть как-то близко к моим представлениям о полноте.

Натаха ушла разговаривать по телефону, а я всё сидел и на Каму смотрел. А дул такой, сука, противный ветер, что я не знаю. Натаха долго болтала по телефону, а потом уже подошла и ко мне.

– Да что за время такое? – говорила она, – у чувака батя умер, вообще капец.

Ну в таких случаях молчат, вот и я молчал.

– Там ещё чувак с дерева упал и себе рёбра сломал, – говорила она.

– Ещё один что ли? – спросил я от того, что как-то странно.

– Да нет, тот же – я тебе говорила уже, – отвечала Натаха.

А до этого она с кем-то по телефону болтала, и ей там кто-то рассказал, что парень с дерева упал и рёбра сломал. Ахуительная история, – подумал я тогда.

– Вообще, как жить то? – всё говорила Натаха положив одну руку на своё толстое бедро, а в другой телефон держала.

– Если что-то не устраивает, то не живи, – шутил я.

– Мне бы твой оптимизм, – говорила Наташа.

Она не очень-то долго переживала и пошла купаться. А я решил в это время позвонить родителям – ну просто так. И с родителями я поговорил, и говорил я так, будто из прошлого. Ну бывает иногда такая погода и настроение, что ты словно находишься в прошлом. Мать говорила о домашних хлопотах, о том, что отец на рыбалке поймал четырнадцать лещей.

"Я ему из-за жары не разрешала на рыбалку ездить, – говорила мать, – а он в три часа утра встал и уехал, а потом мне привёз четырнадцать лещей "на", – говорит, – "это тебе", а там столько рыбы."

Мать ещё говорила о погоде, и о том, что у них жарко – на Урале и в Сибири опять жара. И я потом думал, что я такого не помню, чтобы так много жары было за всё лето. Ну вот серьёзно – месяца полтора где-то ебашило солнышко и жара больше тридцати. Я, конечно, понимаю, что мы, уральцы, привыкли жаловаться на холодное лето, но всё же – тридцать шеть – это уже перебор. И какое, всё-таки, слабое человек существо. Ему плюс шестнадцать и дождик – холодно. Плюс тридцать и солнышко – жарко. И температурный диапазон не очень-то большой. А Натаха купалась в Каме, и я видел только её голову. Я один раз даже её визуально потерял, но потом всё-таки заметил.

Натаха уже накупалась и шла ко мне пока я поглядывал на ребят, которые стояли рядом и над чем-то смеялись, не по-доброму, по-свойски, я бы сказал. А хаски лежал рядом и скучал. Потом одному из типов позвонил друг, которые хотел выцепить его на движ и они пошли до него.

– Вода очень тёплая, – говорила Наташа выжимая белую косу, – зря не пошёл купаться.

А я подумал о том, что мне сидеть-то холодно было, потому что надувал противный ветер, не то, что купаться. Натаха всё повторяла какая вода тёплая и всё такое.

– Только она уже цветёт, – говорила она вытираясь старым ещё советским полотенцем.

А потом она заметила табличку у воды, и я её тоже не замечал до этого, только мне не видно мне было, что написано, да и вообще похрен как-то. Натаха подошла к этой табличке, прочитала, и вернулась обратно.

– Там написано, что купаться запрещено, – сказала Натаха.

– Вообще что ли? – удивился я.

– Нет, только на территории пятидясяти метров от этой таблички, – отвечала Натаха.

И мы оба поняли в этот момент, что Натаха как раз купалась в том месте, где купаться запрещено. Вот если вы увидете женщину, что купается под табличкой "Купание запрещено", то знайте – это Натаха.

– Ты чё мне не сказал? – говорила Натаха сваливая эту неприятность уже на меня.

– А ты сама идёшь и не видишь что ли, куда идёшь? – отвечал я.

– Я под эмоциями была, – говорила Натаха, – ну то, что я там купалась – всё нормально же будет?

Да похуй уже, – думал я. И почему-то я ещё подумал о том парне, что сломал рёбра упав с дерева. Вот прикол, если этого парнишу девушка попросила слазить, например, за яблоком, которое заметила на дереве её подруга, а сама постеснялась об этом чужого мужика просить.

– Я боюсь здесь ходить, – говорила Натаха, – тут стекло в песке валяется.

Натаха взяла и подняла обломок стекла, и выбросила его в мусорку, что была рядом.

– Вот уже не зря приехали – хоть какая-то польза, – говорил я.

Натаха вытиралась всё тем старым полотенцем, и, взяв опять телефон, с кем-то общалась, а я смотрел на Каму. Потом мы пошли фотографироваться, ну как мы – я фотографировал, а Наташа позировала. Конечно, она перед этим накрасилась – рестницы там, помада.

– Криво, блядь, – говорила Натаха, когда намазывала помаду на губы.

Натаха позировала как могла, а я моя задача была в том, чтобы она на фото выглядела привлекательно. И слушайте, действительно, в зависимости от позы – она казалась, то жирной и не ухоженной, то красивой и сексуальной. Мы решили ехать домой и шли через весь пляж обратно на остановку. Возле пирса, на который я хотел подняться, бухала компания.

– Русиянят, как сказал бы мой друг, – комментировала Натаха.

– У, дак не патриот он, – говорил я, – а что бы он сказал, если бы побывал в Ирландии, Шотландии или Англии? Это же британцы привезли в Россию идею баров.

– Не патриот, – ухмылялась в ответ Наташа.

Мы сели на другую беседку и Наташа опять стала выжимать свою косу. А с той стороны, где отдыхали бухающие – слышались весёлые крики.

– Здоровый образ жизни, ёпта бля, – кричал накаченный парень.

Натаха кроссовки надевала, а я ждал её.

– Ой, сиська выпала, – сказала она.

Я посмотрел тут же на её грудь, а Наташа уже почти спрятала выпавшую титьку. Я, конечно, видел большую часть, но самого главного я не успел разглядеть. Хотя не прочь был увидеть титьки в тот момент, даже Наташины, хоть она и была для меня не очень. Мы с Натахой комментировали всё, что хотели особенно ту выпивающую компанию. Потом Натаха мне рассказывала про ребят, которые ищат потерявшихся людей и говорила, что у неё все друзья такие – странные. А я надеялся, что это она не про меня в том числе. Мы проходили над железной дорогой по мосту и я не мог услышать того, что она мне говорила из-за шума поездов.

– Это ещё Пермь? – спрашивал я, понимая в каких мы ебенях.

– Да, и она ещё далеко будет, – отвечала Натаха.

Мы дождались автобуса только в нём много народу было, я бы даже сказал – дохрена.

– Всё на работу поехали, – шутил я, – как раз к понедельнику и приедем учитывая расстояние.

А Наташа мою шутку не оценила и промолчала.

– Мне ещё надо будет к бабушке заехать – кота покормить, – говорила она мне.

Ехали мы естественно стоя, а рядом сидела девушка красивая, ну как тоже девушка, лучше сказать, что женщина, но очень даже ничего, а рядом с ней какой-то тип. А я что-то решил, видя рядом эту женщину и понимая, что она нас слышит, хоть и была в наушниках – решил я, короче, пуху себе накинуть, повыёбываться немного.

– Проблемы белых людей, – сказал я.

А Наташа посмотрела на меня как-то непонимающе.

– Ну типа есть такое выражение "проблемы белых людей", – объяснял я, – покормить кошку, найти вай-фай.

И я заметил, что та женщина, которая мне понравилась, немного голову повернув – слушала, что я говорил. А губы у неё красивые были. Вот к ней я бы подкатил. А Наташа что-то шептала за мной, что я говорил.

– Вай-фай, – шептала она.

Мы ехали и я видел, что автобус переезжал какую-то большую лужу.

– Это что, где мы едем? – спрашивал я, – надеюсь мы не Каму переезжаем.

И все как-то в окно посмотрели и Наташа тоже.

– У, дак надо было удочки взять, – шутил я.

А та женщина улыбнулась в этот момент. Наташа дала мне наушник – я сначала отказывался, но потом всё-таки его взял послушать, что там играет. Я ехал в автобусе в Перми и слышал в наушниках реп, ну тот самый – русский, и казалось мне, что я уж совсем пермский. Только вот нехрена же не слышно было о чём репер читал, и понимал я, что у него так себе получается рифмовать. Давно же придумали квадрат, – думал я. А бит мне показался хорошим. И вот качало наш автобус на кочках пермских дорог, а я видел Пермь из окна под бит этого репа.

Потом заиграла следующая песня и я понял, что такую хуету не выдержу слушать и отдал наушник обратно Наташе. А в автобусе становилось всё больше народу и было как-то уж тесно. Какой-то парень стоял рядом и шмыгал носом, и я думал о том, чтобы этот тип подальше от меня был. Мы ехали дальше и в автобус зашла девушка – у неё были чёрные волосы и тёмный спортивный костюм. И я подумал о том, что ей никуда же не выбраться из этой нищеты. Ближе к центру народу в автобусе стало меньше и Натаха заняла свободное место, а потом уж сел и я. Впереди меня сидела девушка с каре и читала книгу, ну в смысле, что ни есть настоящую – бумажную. Вот она по-любому не против была с кем-нибудь познакомится. Мы вышли с Натахой на пересадку и я на остановке заметил того парня в красной футболке, который сидел рядом с красивой женщиной. Мы сели на другой автобус, но он шёл не туда, куда мы ехали.

– Маршрут сменился, – говорила билетёр.

Мы вышли на остановке и пошли через рынок на другую.

– Блядь такой большой город и нет метро, – ругался я.

– Да зачем нам метро, – отвечала Наташа, – и Пермь это третий по территории город после Москвы и Петербурга.

Наташа отдала мне все бумажки, что были у неё в сумке и мне надо было среди них отыскать билеты, по которым можно было ещё раз проехать. Конечно, я её ненавидел в тот момент, потому что отдала мне их она так: ну ты же мужчина – разберись. Тоже самое она мне сказала тогда в магазине здоровой еды (ковычки можете сами поставить), когда не могла закрыть шкафчик камеры хранения. Я нашёл этот сраный билет и мы стали ждать на остановке автобус. Наташа кому-то помахала. Я посмотрел кому и видел какого-то парня, который был в белой рубашке и улыбался.

– Этой мой друг, – сказала Наташа, и, поняв, что нужный автобус не едет, она пошла к этому другу о чём-то поговорить.

А я увидел, что наш автобус уже подъезжает и помахал Наташе готовясь уехать один, но она это заметила и быстро подбежала ко мне. Я первым зашёл в автобус, а Наташа следом.

– Тот парень, с которым я общалась – мой друг, – говорила Наташа, – мы дружили, когда мне было пятнадцать лет, он меня на два года старше.

О, – подумал я, – тому хлюпику уже около тридцатки, а я не так плох.

– Он на девушке женился, которая меня бесила – мерзкая такая; они сначала разошлись, а потом снова встречаться начали – и поженились.

– Ну очень жаль, что я могу ещё ответить, – говорил я.

– Его мать выгнала из дома в семнадцать лет, – говорила Наташа, – я не понимаю – разве так можно?

– Не понимаю, что тебя возмущает, – отвечал я, – ему ведь было уже семнадцать лет – нормальный возвраст – у нас в деревне в шестнадцать в большие города уезжают.

– Ты понимаешь, он может хотел учиться, а ему приходилось работать, – отвечала Наташа, – к тому же у нас местным общагу не дают.

– Ну как бы, когда я учился в своём универе, – говорил я, – то многие городские потом всё-таки выпрашивали общагу.

– У нас по-другому и ему приходилось работать, чтобы платить за жильё, – отвечала Наташа, – а он хотел учиться.

– Ну круто же – опыт и всё такое, – говорил я, – и можно жильё с кем-нибудь снимать, а не жить в общежитии; к тому же сейчас где угодно можно знания получать – хочешь вон библиотека – там бесплатные книги, хочешь в интернете учись – там достаточно того, чтобы хоть чего-нибудь понабраться и бесплатно.

– Чё началось то? – стала Наташа придуряться, – нормально же общались.

А мы ехали дальше, а Натаха мне рассказывала про то место, где она работала.

– Вот здесь я работала, – говорила Натаха показывая на какое-то здание, – это АЙТИ комплекс, а раньше завод был.

А я подумал в этот момент, что это вполне логично – эволюция совершает новый цикл и одна индустрия сменилась другой.

– А это ГОСЗНАК, а не ГОРЗНАК, – учила меня Натаха, – как ты его тогда назвал.

– Ну я в первый раз мельком посмотрел – вот так и назвал, – оправдывался я, – если бы это был ГОРЗНАК, то это уже сепаратизм.

– Это единственное, кстати, место, где в России печатают деньги, – рассказыала Наташа.

– Да? – удивился я, – ничего себе.

– Здесь у меня ещё бабушка живёт, – говорила Наташа, – я потом к ней съезжу.

Мы ехали дальше, а Наташа была моим гидом в Перми.

– А это Балатовский парк – самый большой парк в черте города в России, – говорила она, – там чуть ли бабочек нельзя убивать – всё под охраной.

А я тут же вспомнил, как вытирал свои кеды листьями, которые отрывал с кустов, когда гулял в этом парке.

– И тут ещё парк через дорогу, – говорила Наташа, – но там против закона всё строили, а потом узаконили.

А я не разделял возмущение Наташи – это меньшее из грехов, которые могут себе позволить чиновники.

– А здесь травмпунк, – говорила Наташа.

– Да я знаю – весь район уже изучил на карте, – отвечал я.

– Молодец, – отвечала Наташа, – мы как-то бабушку сюда возили ногу зашивать.

– Ничё себе, – удивился я, – она у вас что ли на скейте катается?

– Нет, просто упала неудачно, – говорила Наташа, – а потом всё быстро у неё зажило – через три недели уже на дачу поехала.

А наш автобус был уже в нашем районе. Оставалось только выйти на Одоевского и прийти к Натахе домой.

Дома нас, конечно же, ждала кошка. Хотя мне лично было похуй на мяукащее создание.

– У нас в деревне такое отношение к скотине – кошка должна мышей ловить, а собака дом охранять, – говорил я, – вот нахрена в квартире заводить кошку?

А Наташа вообще сразу говорила, что кошки – это не её. Позже, когда я был один в квартире и видел бестолковое создание лежащее рядом, я думал о том, что кто более жестокий – тот, который злой от природы, и который издевается над животными, или же те, кто стерелизовал эту пятнистую кошку? Ну и кто же более жестокий? Кошка ведь не решилась добровольно на стерелизацию, не согласилась на это сознательно. И получается так, что после стерелизации кошка уже не перенесёт ген в следующее поколение, а в условиях квартиры это животное становится просто игрушкой человека проживающая жизнь от лотка до миски, или наоборот. Кто там говорил про благие намерения? Я лежал на кровати, а Наташа мыла кошку в душе. Мне похрен было до всего – я разглядывал тёлочек в интернете и выбирал ту, с которой мне хотелось бы погулять. Естественно, многие игнорили меня, в основном те, что помоложе. Тогда я сменил тактику и стал искать среди тех, кто постарше. Гиблое, короче, всё это дело. А Наташа уже сама ушла в душ, а после уехала к бабушке и я остался в хате один. Понятное дело, что я стал кайфовать от этого

– Ко мне ещё может – помыться друг приедет, – говорила Наташа.

И я сразу подумал, что это стрёмно. Наташа так уж торопилась уехать, что забыла выключить компьютер и я постоянно слышал оповещения приходящих сообщений. Понятное дело, что мне хватало культуры не читать то, что ей там пишут, но всё равно, когда я проходил мимо компа пришло новое сообщение и я многое понял. "Паша Мамба" "Антон Тиндер" – такие я увидел диалоги у Наташи. С одним Натаха переписывалась – как раз с тем, который хотел к ней приехать и помыться, ну или Натаха хотела этого больше.

– Я на ГОСЗНАКЕ приезжай ко мне помыться, – читал я сообщение Наташи.

– Не, я не смогу, устал, – отвечал ей тот парень.

– Доброй ночи, пупсик, целую, – писала ещё Наташа.

– Доброй, – отвечал ей он.

На улице собиралась гроза и в какой-то момент, после того, как пошёл дождь, я понял, что Натаха, скорее всего, обратно не приедет. Я думал о Наташе и не хрена не понимал. У неё есть девушка, о которой она мне зачем-то говорила и в тоже время Наташа переписывается с другом, которого отыскала на сайте знакомств, и ещё зовёт его к себе помыться. Однажды даже, когда она лежала в кровати, её подруга сообщения ей писала: "О, моя что-то мне прислала, – комментировала Наташа".

Как-то всё дермово складывается в этой жизни, что девки с лёгкостью находят себе девок, а ты себе хорошую девушку для отношений так и не можешь найти. А Наташа открыла сообщение, а там было видео про то, что девушки способны доставлять больше удовольствия, чем мужчины. Наташа посмотрела видос, улыбнулась, и дальше продолжила копаться в телефоне. Для меня, конечно, прозвучало это как оправдание такой жизни для своей пизды.

– Она меня спрашивала, нравилась ли я мальчикам в первом классе, – говорила ещё Наташа про свою подругу.

Короче я понял, что это какой-то омут половых извращений, и я немного обрадовался, что не залез в это дерьмо. На улице лил дождь и я лёг в одиночестве спать. Похуй на всё. Это была суббота.

Воскресенье

Ночью я отчего-то проснулся. Наташи дома не было, а кошка спала у меня в ногах и мне это мешало. Ещё больше меня бесило то, что я зачем-то проснулся. Я решил попить воды, а кошла пошла за мной на кухню, а ей туда нельзя и я случайно разбил кружку. Пиздец какой-то, – подумал я убирая осколки, а потом дальше лёг спать. Я не мог уснуть и думал о том, что скажу Наташе про кружку, если она будет ругаться. И решил, что всё свалю на кошку. Я наконец-то уснул и проснулся уже где-то после девяти. Наташи всё не было, и я, довольный тем, что могу спокойно заниматься литературой, и недовльный тем, что не выспался, пошёл готовить себе жрать. Я ебанул себе молочную кашу из риса, ну как делают в детских садиках, пожрал, и принялся за литературу. Я договорился с одной из интернета встретиться и вечером погулять, и день, в принципе, складывался неплохо. А Наташа мне писала, спрашивала – как мы с кошкой поживаем. Я отвечал ей, что неплохо. Наташа же мне жаловалась, что у неё болит голова и что она вчера подстыла. А мне, в принципе, было поебать, ведь Наташа она находилась далеко и я продолжал заниматься литературой. К часам трём заявилась Наташа и моим литературным пыхтениям настал конец.

– У меня голова что-то побаливает, – жаловалась Наташа, – это, наверное, из-за того, что я с мокрой головой после душа к бабушке поехала.

Мне как-то вообще было похуй, как там себя Наташа чувствует.

– Мне надо крючки для занавесок сделать, поможешь? – спрашивала Наташа.

Конечно блядь я сразу догадался, что один буду это делать, ну а хули? И вот я там ходил по столу крючки вешал для занавесок, а на столе, ясен хуй, был полный бардак – это же Наташа. И я не понимал ещё – на кой хуй ей эти крючки, ведь квартира всё равно не её. Наташе очень нравилось, что я делал ту работу, которую очень давно планировала сделать, поэтому она сама лежала на кровати и всё комменитровала. Наконец я прикрепил эти ебаные крючки и сьебался на кухню пожрать. Когда же я вернулся обратно в комнату Наташа уже спала, а рядом с ней спала кошка. Я тихо сел за компьютер и продолжил делать литературу. Полтора ебаных часа я проебался с буквами, а Наташа всё спала на кровати рядом лишь изредка просыпаясь и засыпая дальше. И я ещё боялся, что она мне помещает. Я решил посмотрел Формулу, а Наташа всё спала.

– Это что, гонки? – спросила она меня.

Я немного рассердился – назвать Формулу гонками может лишь тупая блондинка.

– Нет, это Формула-Один, – сказал я.

Я смотрел Формулу, а Наташа продолжала валяться и тут у нас разговор зашёл про машины и права.

– Многое, что есть в машинах придумано в Формуле-Один, – говорил я.

– Я вообще не разбираюсь в машинах, – говорила Наташа.

– А у тебя есть права? – спрашивал я.

– Ну я обучалась, но сдать так и не удалось, – говорила Наташа.

– Это как? – удивился я.

– Ну та автошкола, в которой я училась – её разделили и получилось так, что ездить я не умею, особенно в городе, – рассказывала Наташа.

Ясно, – подумал я, – типичная Наташина ситуация.

– У нас видишь как бы в семье никто машину не водил, – говорила Наташа, – мне бы попрактиковаться, а то я в машине ничего и не знаю.

– Тебе нужно тогда загород уезжать, брать у кого-нибудь машину и ездить, – советовал я.

– Ну я пробывала так однажды, – сказала Наташа.

И тут ей позвонили – это оказалась мама.

– Ты же здесь будешь после восьми? – спрашивала меня Наташа.

– Нет, я уйду, – отвечал я, – а что?

– Да мама хочет в гости прийти, да овощи принести, – говорила Наташа.

– А ты что? – спрашивал я.

– У меня встреча с друзьями, – отвечала Наташа.

– Не, мне никак – я точно после восьми пойду гулять и в магазин, – говорил я.

– Ну ладно тогда, – отвечала Наташа.

Ох, как мне пиздец не хотелось видеться с Наташиной мамой.

– Аллё, мам, – говорила Наташа по телефону, – сегодня не получилось, давай в следующий раз.

И стала Наташа отбрыкиваться как от навязчивой мухи, от всего того, что предлогала ей мама. В этот момент я заметил, что все дети примерно одинаково разговаривают с родителями. Я продолжал смотреть Формулу и видел, как Хэмилтон ехал на трёх колёсах до финиша. Сидеть уже было невозможно и я ждал того момента, когда всё закончиться и можно будет свалить погулять.

Наташа села за ноут, когда я его освободил, и я понял, что всяких там встреч у неё с друзьями не планируется. Я быстро оделся и пошёл гулять. Мне похуй было куда идти, главное – подальше от Наташи. Я решил ехать в центр, ну потому что с той девушкой планировали встретиться в центре. А на автобусной остановке почему-то не было народу, и я зашёл один в автобус. Билетёр выбила мне билет и продолжила щелкать семечки. Вот же человек смелый – не боится вирусов и прочей ерунды, и просто щёлкает семечки болтая с водителем смотря на дорогу. Так я приехал к тому самоу рынку, от которого мы вчера с Наташей уехали. Я пошёл уже пешком в сторону набережной, потому что мы договорились с той встретиться на Эспланаде – в самом гуляющем месте, короче.

В интернет у меня не было возможности зайти, узнать, где она, поэтому я шёл наобум. А центре гуляло полно девушек, так много, что даже не прилично, а я проходил вперёд своей дорогой. Когда я пришёл к Эспланаде, то понял, что встретить ту, ну с которой мы договорились погулять – вероятность крайне мала. И я просто сел на свободную лавочку. Мимо проходили, гуляли, пермяки, и выгуливали собак. Короче я понял, что ту девку не встречу и пошёл дальше – пройтись там, где я гулял когда-то. Девушек, конечно, гуляло много, и, в основном, блондинки.

Солнце уже вроде как зашло, вот и я решил зайти в магазин и прикупить жратвы от Натахи же не дождёшься. Я ушёл подальше от центра, но всё равно нашёл уж в слишком буржуйный торговый центр. А перед тем, как в него зайти, я ждал на светофоре зелёный, а передо мной стояла парочка и они ржали над чем-то или кем-то. Они были уродливо-прекрасные и даже похожи внешне, что парень на девушку, что девушка на парня. Оказалось, что они ржали над другом, который ждал их через дорогу. В супермаркете я выбирал что-нибудь повкуснее и подешевле, и узнал там и ту парочку, о которой я говорил только что. Ещё я видел очень красивую девушку – у неё были рыжие волосы да ещё идеальные черты лица. Она ходила с каким-то парнем и я надеялся, что это был её брат. Мне хотелось такого – вот чисто буржуйского – я взял себе батон хлеба, ну который такой хрустящий, паштет из лосося с миндалём, и ещё сгущёнки к чаю. Пока я всё это выбирал передо мной бегал всякий народ. Я запомнил девушек, что взяли только мидии. Ещё мужика в странной футболке, который не мог выбрать колбасу. На кассе парень, что пробивал товар, что-то затупил и администратору пришлось решать эту проблему.

– Чего Паша, сегодня до одиннадцати работаешь? – спросил его кассир, а Паша не ответил ему.

Я вышел из супермаркета и стал ждать трамвай, по которому, как говорил интернет, можно было доехать в наш район. Ебучего трамвая всё не было, а люди, которые сидели на остановке, почему-то смотрели на меня, ну, или они смотрели в ту сторону, откуда приезжал транспорт. Я долго ждал, а трамвай всё не ехал, и я, психанув, решил пойти на остновку на рынке. Я свернул куда-то и шёл скорее, потому что уже достаточно устал. Впереди меня шла парочка, а парень отчего-то старался обнять девушку, не знаю только зачем он это делал. Наверное думал, что кто-нибудь её захочет отнять.

– Есть закурить? – спросил меня какой-то бомж.

– Не курю, – отвечал я.

А я шёл и удивлялся тому – какая у нас большая страна. Наверное мы и сами не понимаем насколько она большая. Я пришёл на остановку и стал ждать автобус. Народу было многовато – всё-таки уже был вечер, да ещё и воскресенье.

Я ехал в автобусе, а вокруг меня были все молодые – рядом со мной стояла девушка, которая мне не понравилась; ещё был парень в очках и белой футболке, который был ещё блондином; а возле окна ехала куколка, и она постоянно была уткнута в телефон.

Та девушка, которая мне не понравилась, вела себя как-то странно – видимо – я ей понравился. Она всё поглядывала на меня.

– Извините, – сказала она мне на какой-то остановке и прошла к дверям автобуса.

Девушки, которые были рядом с нами, вышли на остановке, а мы с очкастым типом ехали дальше; и он до этого стоял прямо, но после расслабиться и сгорбиться над телефоном.

Я вышел на своей остановке и пошёл скорее к дому. Какая-то девушка в белом платье шла сначала в одну сторону, а потом вдруг передумала и пошла обратно. Натаха с кем-то болтала по телефону и я сразу же ушёл на кухню. Мне хотелось лишь покушать и тут же лечь спать. Я хавал рыбный паштет и сгущёнку, и мне было норм. А Наташа всё базарила по телефону – говорила о том, что когда-нибудь уедет из Перми в Москву.

Понедельник

Понедельник, я надеялся, что будет кайфым, потому что Наташа должна была уехать на работу и мне свободно можно будет заниматься литературой, хоть до самого вечера. И действительно – Наташа встала рано утром и к девяти уехала на работу. Естественно она меня разбудила – не знаю что она там делала, но, по-моему, толкала зачем-то стол, что был рядом с её кроватью. Но потом я опять уснул – хотелось выспаться. Когда же я снова проснулся – Наташи уже не было дома. Было кайфово – я был один. Я покушал и принялся делать литературу. В обед позвонила Наташа.

– Сегодня приедет кошкин фотограф, тебе во сколько удобно будет её встретить? – спрашивала она меня.

– Ну давай в три, – отвечал я, хотя мне честно говоря было насрать.

– Хорошо, тогда она ближе к трём подъедет, – говорила Наташа.

Ух, – подумал я, – как хорошо – приедет к тебе девушка домой. Ты предложишь ей чаю. Будешь шутить, что ты в каком-то роде тоже котик. Надо будет ещё переодется из домашнего. Уже было три часа, а кошкиного фотографа всё не было. Я сидел, ждал, когда она приедет, кошка тоже ждала. Я пиздякался с литературой проклиная всех без разбору. В пятом часу я решил спросить у Наташи, где она там, эта фотограф.

– Где фотограф? – спросил я.

– Она в пути, – отвечала Наташа, – я наберу, как она подъедет.

– Мы в три по Москве договорились что ли? – ругался я.

– Ну она мне не сказала точное время, – говорила Наташа, – она сказала после трёх.

– Я буду жаловаться, – пытался шутить я.

– В Перми никак иначе – привыкай к нашим правилам, – учила меня Наташа, – это ещё повезло, что она сегодня доедет.

А меня бесило то, что из-за какой-то ерунды я вынужден сидеть в квартире, а на улице хорошая погода.

Позвонила Наташа и сказала, что сама уже приедет, а кошкин фотограф – нет. Отлично, – думал я, – она приедет, а я свалю. А кошка спала на диване – вот же у неё жизнь. Наташа приехала к шести и я тут же свалил пообещав ей, что если что, то я буду где-то рядом. Я пошёл в парк – ну просто так пошёл без цели. В парке гуляли люди после работы, поэтому уж слишком много было народу. Я нашёл себе место – не занятую скамейку и стал почему-то искать вариатны, где можно снять жильё. Я думал – куда бы мне свалить от Натахи. Я стал думать о том, что мне надо уезжать из Перми. Я даже задумался о таком варианте, что можно уехать в какую-нибудь деревню – небольшой городок, на жизнь в котором мне хватит денег. Рядом, на другой скамейке, бабушка сидела и её, наверное, внучка лет тридцати, и они обсуждали телевизор. Мне бы их проблемы, – думал я и пошёл дальше гулять. Велосипедисты заняли одну из скамеек и о чём-то базарили, вроде как о велосипедах. А о чём ещё они могут говорить? Не о девушках же. Один из них достал пачку сигарет.

– Ты чё куришь? – спросил его другой.

А прозвучало это так, ну знаете, что-то типа: – ты чё пидор что ли? Вот примерно также прозвучало: – ты чё куришь что ли? Я вышел из парка, где народу было так, как на городской площади небольшого городка в День города – всё равно дохрена. Я пошёл куда-то во дворы, где ещё не был. Мне, в принципе, как-то поебать было куда идти, потому что мне всё что-то наскучило. И я шёл не в Перми уже, а хуй пойми где. Сначала два квартала прошёл так не думая, а потом свернул и пошёл уже совсем по-другому.

– Мы папе забыли чего-нибудь купить, – говорила мама дочке.

Я шёл дальше и пришёл во двор, где была кальянная. Нет, конечно – я в кальянной не сидел. Я сидел на скамейке у подъезда рядом с кальянной. Откуда у меня деньги на кальянную, да и нахуя? Пока я сидел подошёл бомж к той скамейке, где я был – он порылся в мусорке и ушёл. Я, конечно же, как и все, сделал вид, что его не заметил. Посидев немного, отдохнув – я пошёл дальше.

Я вышел к той улице, где мы гуляли когда-то с Наташей. Я спокойно перешёл дорогу и тут же увидел девушку, как говориться, с классными орехами. Девушка шла впереди меня и очень быстро. Я пытался за ней поспеть, но хуй там плавал – успеешь тут. Потом я перешёл дорогу и оказался в парке, в котором была карусель, ну как в том фильме про фокусников. В парке было много детей со взрослыми, но и не меньше собачников – типичная Пермь. Я сел на одну из свободных лавочек и был рад тому, что у меня хотя бы есть возможность посидеть в этом парке. А девушек, как на зло, я не видел – были одни старушки. Но потом я заметил двух малолеток – светлую и рыжую. Светлая, конечно же, жрала на весь парк. Ещё я слышал, как играют во что-то на стадионе. Я надеялся, что хотя бы в баскетбол. Я долго сидел в парке, ведь торопиться мне было некуда. К Натахе мне не хотелось и я думал о том общежитии, про которое она говорила. Я стал искать на карте ближайшие общежития и нашёл парочку. И я решил почитать мнения людей про эти общаги.

"Общежитие так себе, – писал один, – а вот Настюха мне очень понравилась".

Другой пользователь жаловался, что его брат живёт в нечеловеческих условиях. В общем, я сидел и думал о той Насте, которую так хвалил тот паренёк. Неожидано я заметил, что на скамейке, которая была напротив, сидели девушки, но подходить к ним мне, конечно же, не хотелось. И я пошёл дальше бродить обходя то место, где только что какие-то школьницы выгуливали собак.

– Гоша, не дай бох я наступлю в говно, – кричала одна.

Вот и я боялся наступить в гавно. На стадионе, оказалось, что играли в ебаный волейбол. Я пошёл дальше и непонятно было – видел я Пермь или же окресности какого-нибудь провинциального городка. Я шёл и думал – может мне попадётся какая-нибудь хорошенькая тяночка. И мне вышли две навстречу, только им до меня было поебать – они шли и обсуждали что-то, наверное, парней. Я вдруг понял, что нагулялся и что надо идти к Натахе, потому что я ещё и есть захотел. Я зашёл в какой-то магазин, потому что вспомнил, как жарил курицу в Тюмени и делал её с вермишелью поджаренной на сковородке. В магазине я взял курицу и гречки ещё зачем-то. Я быстро шёл к дому Натахи, а по дороге мне позвонили родители – ну просто так. Наташа встретила меня накрашенной и в платье. И я подумал, что она специально готовилась к приезду фотографа.

– Приезжала кошкин фотограф, – говорила Наташа.

– И что, как? – спросил я, хоть мне и было всё равно.

– Ну она её пофотографировала, – рассказывала Наташа, – и как-то неудачно всё получилось, она ещё раз приедет.

Ясно, – подумал я, – если человек страдает фигнёй, то он будет страдать ей до конца.

Я пошёл готовить себе курицу, ведь Наташа мясо не ела. Наташа что-то бегала на кухню с кошкой на руках и рассказывала мне про квартиранта, что должен был уже выселиться. А мне было поебать, я был рад тому, что поем нормально. Да и вторник должен быть таким же, как и понедельник – Наташа опять свалит на работу, а я буду один. Я хорошо поел, даже кошка у меня выпросила немного мяса. Конечно, с веганом то жить – так себе удовольствие. Наташа с кем-то базарила по телефону, ну я смотрел тёлочек в интернете, а потом решил лечь спать. Меня только беспокоило одно – упаковка таблеток, что заметил я утром на тумбочке. Мне как-то похрен было на эти таблетки, но потом я взял их посмотреть и на баночке ручкой было написано какое-то название, скорее всего, как раз-таки название этих таблеток. Я чекнул это название в интернете и понял, что подобные таблетки могут быть противозачаточными. На кой хер она их вытащила – я не знаю. Но мне от этого всего было противно. Я ещё подумал, что Наташа их специально вытащила, чтобы фотограф подумала, что мы живём вместе, ну как пара.

Вторник

Рано утром меня разбудила Наташа каким-то грохотом. Не знаю, то ли это было случайно, то ли я её уже заебал и она пыталась таким образом выплеснуть злость. Я долго слушал всякий шум, а потом мне уже некомфортно стало лежать и я пёрнул, и очень громко. Я открыл глаза, а Наташа стояла перед компьютером и что-то печатала. Когда же она увидела, что я проснулся, то закрыла комп и ушла к дверям надевать обувь.

– Я пошла, – сказала она мне.

– Ага, давай, – ответил я.

И я вспомнил то, как вчера засыпал и какая она лошара. Потому что я пытался уснуть при свете, а она там что-то делала в компьютере. Я не мог уснуть и посмотрел – чем же она там занимается, а Натаха спала. Вот только представте толстое ленивое тело, на пузе которого был ноутбук, и она спала как-то полусидя или полулёжа. В общем, лошара. Короче, я в тот день не выспался и уж ненавидел ту с кем жил. А на улице ещё погода была мерзкая. Ну вот я позавтракал и принялся за литературу. Я знал, что Наташи где-то до семи вечера не будет, а мне так не хотелось её видеть, что я решил свалить раньше. Ещё я смотрел в интернете, что можно снять из жилья за те деньги, что у меня были и куда можно свалить. Вариантов было много – я вдруг понял, что могу уехать в любой маленький городок и жить там. И я даже пожалел о том, что не подумал об этом раньше.

Я написал другу, который жив в Ижевске – мне хотелось и к нему попроситься, но он уже не мог принять меня к себе. Хотя до этого снимал коттедж за копейки и пытался найти сожителя. Короче, меня что-то не устраивало и мне хотелось это изменить. Я просидел за литературой весь день и готов был уже свалить.

"Я сейчас прийду, возьму зонт, и мне надо будет уйти ненадолго", – писала Наташа. А мне не хотелось с ней видеться. И я, надев свои новые кроссовки – пошёл гулять. Я чуть ли не выбежал из подъезда, а когда оглянулся, то увидел девушку, которая смотрела на меня с любопытсвом. Не знаю, может из-за того, что она не успела зайти в подъезд и ей пришлось искать ключи в сумочке. Я пошёл скорее подальше от дома Натахи. А дождик вроде как прекратился и можно было спокойно гулять. Я шёл от квартала до квартала и казалось, что все смотрят на мои новые кроссовки.

Сначала я гулял по улице Мира, а потом свернул куда-то, где был, в основном, спальный район. И как-то не очень в районе всё было, как-то всё по бюджетному что ли. Я зашёл в один из дворов и сел на скамейку найдя себе место. Я сидел напротив серой панельки и мне было отчего-то тоскливо, и казалось даже, что такая погода будет всегда. А небо, конечно же, было серое и капал небольшой дождик.

И возникло ощущение такое, будто я один, да так и было. Ну ещё родители за пятисот километров. Дождик усилися и чё-то вдруг стали жильцы дома, напротив которого я сидел, ходить куда-то, машины что-то заездили. И тут мне позвонил друг из Екатеринбурга. Я пошёл дальше гулять и стал болтать с другом рассказывая ему как хороша Пермь, а он не особо верил.

– Пермь же маленький город – её за пару часов можно обойти, – говорил он.

Долго мы с ним разговаривали, а я уж и сам не знал где я гулял, будто в каком-то девятнадцатом веке, и дома по улице той, которой я шёл, были соответствующие. А дождик всё моросил, и где я был – хуй его знает. Я даже пришёл в какой-то двор, где на крылечке сидел мужик, ну вот просто так сидел, ну точно девятнадцатый век. И когда я зашёл в этот двор, я понял, что зашёл в тупик. Ну я не растерялся и встал у забора под елью и от хождений отдыхал. Потом я решил зайти в тот парк, в котором был вчера, но там было ни о чём. Я нашёл общественный туалет и отлил там лишней воды. А сама Пермь – это вода – её либо мало, либо слишком много. И в этом есть Пермь, если что-то есть, то этого уж слишком много. Погода не улучшалась и я решил идти в квартиру, надеясь, что Наташи там не будет. И так и вышло. Ну и в общем: мне было на всё насрать, полная тоска. А Наташи долго не было – она пришла только лишь тогда, когда уже стемнелось.

– Ты чё, где пропала? – спросил я, когда она зашла.

– С друзьями гуляла, – отвечала Наташа сворачивая зонт.

А я почему-то вдруг подумал, что она ходила с кем-то на свидание, хоть и погода была дерьмовая.

– А я завтра не работаю, – обрадовала меня Наташа.

Понятно, – думал я, – закончилась моя свобода. Наташа меня сильно бесила и мне с ней как-то неприятно было говорить. Я до этого приготовил себе гречку и ей немного оставил.

– Я там гречку тебе оставил, если хочешь – ешь, – говорил я.

– Не, меня на работе кормили, – говорила Наташа.

– А я думал ты залетишь голодная на кухню, – говорил я.

– Залетишь? – стала жрать Наташа и смех у неё был какой-то нехороший, я бы даже сказал, что это был смех отчаянья.

И как-то очень уж актуально получилось учитывая, что таблетки противозачаточных мазолили, как говориться, глаза мои две недели. Мне так стыдно было слышать её ненормальный смех. Это знаете, всё равно что, если бы она сказала: "я карточку тебе дам", когда я ходил в магазин и сигареты ей покупал, и я бы заржал типа "дать", как дают пизду, типа. Ну в общем – не здоровая ситуация. А Наташа чё, шутила в разговоре с мамой про то, что где можно достать красную воду для борща. Мама, конечно же, шутку не оценила и обещала на днях приехать и сварить ей суп из свеклы. Я спрятался на кухне, а Наташа строчила на клавиатуре сообщения друзьям, ну, или не друзьям.

– Тут коллега пишет, – говорила она, – что тоже уволилась с работы, на которой я работала.

– Ну, с того места, где что-то не так часто начинают бежать, – отвечал я ей, а что ещё ответить?

– Ничё ты умный, – сказала Наташа.

И я в этот момент понял, что эта женщина совсем оборзела. И я ещё вспомнил потом, как она рассказывала, что с мужем дралась – ёбнутая баба, короче.

Среда

Сижу в центе Перми, где фонтаны брызжут – напротив администрации. Недалеко арабы с мячом играют. Хуй его знает откуда в Перми арабы и почему они здесь, но они играют в мячик. И ещё более странное то, что на это интересно смотреть. Женщины, естественно, в хиджабах, а рядом с ними только один мужик, конечно же, бородатый. Пермяки смотрят как они играют, да и мне один хуй интересно.

Рядом со мной подсели какие-то школьницы, ну бывшие – они болтали о поступлениях и всё такое. Девушка проходила мусорки и мимо кинула стаканчик. Лошара, – подумал я. И ей пришлось его поднимать. К тем девушкам позже один парень хотел подкотить, а они его отшили. А потом, видимо, об этом пожалели и говорили между собой.

– А почему нет? – спрашивала одна у другой.

Четверг

Утро было кайфовым. Я хорошо выспался – мне снились кошки, хуй пойми к чему. На утро я заметил на пальце царапину и думаю, что это Зося дурела и поцарапала меня. А когда я проснулся, то эта кошка пыталась гладиться об мою руку. Я помнил вчерашний разговор Наташи и её мамы, и что та приедет где-то между девятью и десятью утра.

– Она привезёт кабачок, – говорила Наташа.

И я понимал, что мне желательно свентить было как можно раньше. Я поел – сготовил рис, как молочную кашу, и закусил её бутербродом с копчёной грудинкой, а потом ещё выпил чаю с пряником. Дул приятный ветерок из окна. Ну понятно было, что день, как я уже говорил, кайфовый. Наташа хоть и тоже ждала мать – просто валялась и смотрела ерунду в телефоне.

Я хотел свалить в читальный зал, в библиотеку, надеясь, что там можно было спокойно заниматься литературой. Но хер там – в библеотеке, до которой я пошёл, был закрыт читальный зал. Долбаная пандемия. Всем на это уже насрать. Бабушки вон гуляют без масок, люди в автобусах тоже все без масок – всем поебать. Один я долбаёб. Короче, я понял, что мне придётся обратно в хату к Натахе идти. Но всё же я надеялся может найти какую-нибудь беседку. Но хуй там плавал. Я ходил от двора к двору и видел только бедненькие детские площадки возле серых панелек. Я решил пойти в парк и там спрятаться от жары. Лето решило напоследок ебануть тепла на пару дней, а помом будут классические уральские дожди. Я даже подумывал, что поехать на пляж с Натахой. Только вот Ильин день же уже прошёл, да и вода цветёт – это вчера Натаха говорила маме, когда та предлагала ей съездить покупаться. В общем, я ебанул в парк.

И прийдя в парк искал ёбаную свобондую лавочку – попробуй ещё найди. Я шёл по тропинке и рядом тоже люди гуляли. Мимо прошла женщина с детьми. На руках у неё был ребёнок. И как же мы похожи на обезьян. Вот серьёзно, вы только посмотрите как ребёнок держиться за мать, а она его несёт. Я будто видел, что она не в парке идёт с ребёнком на руках, а отправилась на Север из центральной Африки, как только бипедальность дала ей эту возможность так идти, а внешние условия стали нестерпимыми. Я нашёл скамейку, но тоже весьма удачно. Здесь же делал утреннюю зарядку старый дед. Вы бы видели, как он крутился, словно в школе занимался брейк-дансем. И что-то говорил про кровоток той женщине, что ходила рядом с ним. Тетки, что были рядом с этим стариком – были какие-то странные. И мне даже показалось, что они его обхаживают, чтобы получить какие-нибудь имущество. Старик очень уж хотел бывать в храме, особенно по утрам, но ему не хотелось мешать тем, с кем он живёт.

– Так давай мы тебе дом там купим? – предлогала женщина старику купить дом поблизости от храма, в котором ему хотелось бывать. Неслыханная щедрость, – подумал я, – покупать новую хату старику. Вот бы все дети так раскашеливались для стариков. А старикам, в принципе, нахрен что-то надо им лишь был покой. Ну козе понятно, короче, что эти тётки были ему не родня. Они его так внимательно слушали. Я бы даже сказал – противоестественно внимательно. Обычно дети так не слушают родителей или родственников. Ну если даже эти тётки крутились возле того старика из-за, как говорится, корыстных мотивов, то всё равно это было не плохо. Ведь они действительно заботились о нём, я бы даже сказал – няньчились, и это было очень искрене. Потом они хотели покачаться на качели специальной для инвалидов. И только в этот момент я заметил, что возле их скамейки была инвалидная коляска. Покачаться, естественно, не получилось. Качель была так закрыта, что как раз-таки кто угодно мог покачаться, но только не инвалид. Тётка поковырялась с этим. Потом я решил подойти и помочь, но хуй там плавал – делали же колхозники и не для людей.

– У нас видите как всё в России сделано, – говорила тётка, – не для людей.

– Ну если бы те, кто делал, были инвалидами-колясачниками, то они бы сделали по-другому, – сказал я.

– Типа показушно? – ответила тётка не поняв, что я хочу сказать.

– Ну да, – отвечал я.

Проебался я с той хуйнёй, и так и ушёл обратно на лавочку свою, как лошара. Кстати, вход у той библиотеки, до которой я до этого ходил, тоже был уебанский – крутая лестница и колеи для колясок. Не знаю, какой уебан это делал, но там, чтобы поднять человека надо грузчиков звать и не дохляков ещё. По-уебански, короче, всё. Где-то там дальше сидел какой-то тип и курил. Я за три метра учуял поганый сигаретный дым. Ещё недалеко сидела парочка и о чём-то своём болтала. А рядом женщина ходила и смотрела, как ползает дед на площадке для инвалидов. Последнюю скамейку заняли какие-то бабушки или тётки – хуй поймёшь, короче. Потом девушка подошла с детьми – она была у них воспитателем или вожатой, и они пытались наклеить плакат. Они приляпали скотчем рисунок к доске, на которой была написана всякая поебень на тему пожарной безопасности, и сфотографировались.

– Миша помоги, – сначала говорила девушка клея скотч, – Миша встань нормально – это очень важно, – опять говорила она пытаясь сфоткать детей на фоне прилепленного рисунка.

Тогда я подумал, что даже среди детей женщины выбирают самого любимого, ну просто так, на будущеё. Потом, естественно, рисунок отпал и парочка – светловолосая девочка с голыми ножками, и её парень – с потлатой шевелюрой, что одет был, как я, как лошара – в такую погоду в штанах, решили его поднять.

– Смотри, упал, – сказала девушка и они поднялись.

Но я встал быстрее и поднял рисунок прилепив его на скотчь занаво. А они почему-то ушли дальше по тропинке.

Я заебался сидеть в парке и решил пойти к Натахе. Мне хотелось пить и жара меня уже заебала, к тому же мои старые кеды так мне тёрли ноги, что мне хотелось их снять, выбросить, и пойти босиком. Я вышел случайно на тропинку, и когда шёл по ней, то понял, что это кратчайший путь к дому Натахи. Пиздец, мне казалось, что я не дойду. Я разглядывал Натахин двор и понимал, что упраляющей компании похуй, что у них твориться и в тоже время двор казался нормальным, до первой грязи, как говорится.

Я стучался в дверь, зная, что Натаха дома, хотя надеялся, что она куда-нибудь свалила, поэтому ещё пытался открыть ключом дверь. Но хуй там – она была дома и я слышал её шаги за дверью.

– Привет, – сказала Наташа открывая дверь.

Я ей не ответил. Теперь мы будем здороваться каждые три часа, как американцы, раз перешли на капитализм?

– У меня в гостях мама, – говорила Наташа, – мама, закрой дверь.

– Что, кто-то пришёл? – спрашивала мама в душе.

– О, дак я не вовремя зашёл, – сказал я.

– Да нет, всё нормально, – отвечала Наташа.

А я уже думал, как бы мне свентить, и чтобы это не выглядело подозрительно. Очень уж мне не хотелось встречать маму Наташи.

"Я не очень хочу видеться с Мамой. Она ещё начнёт спрашивать – кто я по жизни, а я и не знаю – кто я", – говорил я однажды Натахе, а она ржала.

– Ты насовсем или ненадолго? – спрашивала меня Натаха.

Я подумал, что не могу упускать такой шанс.

– Я просто зашёл попить, – говорил я.

– Мама кошку покормила – она теперь довольная, – говорила Наташа уходя на кухню, – есть кофе, молоко, – перечесляла Наташа и я подумал о том, что её мама привезла нам еды.

– Давай просто воды, – отвечал я торопясь.

– Я могу тебе в бутылку налить, – предлагала она.

– Давай, – говорил я.

– Только она тёплая, – предпреждала она.

– Да нормально, давай только быстрей, – говорил я боясь, что мама выйдет из душа.

Наташа дала мне полторашку наполовину заполненную водой.

– Мама скоро уедет, – говорила Наташа.

– Ты на обед то придёшь? – спрашивала она закрывая дверь.

– Да, как обычно, – говорил я спускаясь по лестнице.

Вода оказалась не просто тёплая, а кипятком. Вот сёрьёзно – моя рука еле держала эту бутылку. Я ебашил обратно в парк и проходил мимо овощной лавки. Парочка хотела купить арбуз, и приезжий тип показывал им что есть – хлопнув по одному из арбузов и было ясно, что он заебись. Я подумал, что можно и мне прикупить арбуз, но слишком ещё рано – надо ближе к сентябрю, да и лучше экономить. В парке я пошёл той же тропинкой, что и вышел. И нашёл какую-то постройку. Не знаю, что это была за херня – может недострой в два этажа. И я понял, что это место для тех, кто любит прибухнуть – всё было замусоренно всякой хуетой. А на стене была надпись: "Наташа, я тебя люблю". Да ну, – подумал я, – нахуй это надо. Я походил возле этой постройки и призадумался – сколько же здесь людей уже поссало? И пошёл дальше.

Я вышел на большую тропинку и увидел свободную лавочку, как тут же мужик её занял – он выгуливал собачку и по собачке было ясно, что он либо каблук, либо пидр. Но вид у него был явно не пидорский. Я сел на другую скамейку, что быда недалеко и принялся за литературу. И я почему-то стал думать о том, что зачем мама Наташи принимает у неё душь. Неужели в её доме нет горячей воды. Только не инцест, – подумал я. Хотя Наташа какая-то довольная была, когда открыла мне дверь. И вот – либо она пожравшая была, либо я прорустил замечательный инцест.

А в этом ебаном парке все только и делали, что кормили белок орехами. Вот серьёзно, блять. И взрослые и дети, как ненормальные кидались на белок и пытались их накормить орехами. Белки, наверное, думают: как же вы заебали нас с этими орешками. Мне кажется, лучше бы им давали вместо орехов колбасы, ну или хотя бы варёного яйца. Белки же млекопитающие? Да похуй, сожрали бы и кусок жирного сервилата. Какое нормальное млекопитающее не будет есть мясо? Разве только человек. И я подумал о Наташе и вегетарианцах. Стало что-то очень много детей и один пиздюк даже, когда проходил рядом, а его мамаша ушла куда-то подальше, взял мою бутылку и подал её мне же. Вот, – подумал я, – бутылки уже научился хватать. Крики детей меня так заебали, что я ушёл к той постройке, где было признание в любви Наташе. Я сел там подальше от людей. И нет же блядь, то какая-то мамаша с коляской пройдёт и посмотрит на меня так, будто я что-то пизжу. То парочка уже было подойдёт, но тут же замечают меня и отойдёт в сторонку.

Ещё спортсмены делали какую-то разминку, а одна баба так орала, будто поймала оргазм. И они после разминки сначала пошли, а пройдя немного дальше – побежали трусцой. Ещё прошёл тип в очках, которого я видел ранее на этой тропинке. Гуляющие, которые проходили мимо, наверное думали, что я сидел и бухал один, а рядом со мной стояла бутылка спирта или что-нибудь такое. Хотя, честно говоря, обстановка соответствующая. Парни какие-то ещё пришли к этой постройке. Один так хотел смачно харкнуть, но когда увидел меня – передумал. Культура, бля. Кто говорил, что люди не культурные? У каждого ведь бывали в жизни ситуации, когда ему надо было схаркнуть. Вот и у этого типа в спортивках настал такой момент.

Пятница

Я утром встал пораньше – хотел заняться литературой в тишине, потому что Наташа в этот день не работала няней и я знал, что она пробудет весь день от кровати до кухни. Я разогрел себе кашу, что привезла наташина мама. Наташа отказалась есть эту кашу, потому что она их вообще не ест. А мне похуй было – я всеяден. Хотя, если честно, у Наташи, похоже, были основания не любить каши, потому что кашу от наташиной мамы невозможно было есть и меня спасало только мясо. Нет, сёрьёзно, как можно там невкусно сготовить кашу? Это же не сложное блюдо. В общем, я покушал и принялся за литературу, а солнце продолжало традицию печь с утра пораньше, как говорится. Благо, Натаха проспала ещё час после того, как я проснулся, и я успел сделать хоть что-то. Потом я услышал, как Наташа чихает и вышел из кухни.

– Доброе утро, – сказала она мне.

– Доброе, – ответил я ей и убежал на кухню.

Я хотел было вымыть посуду, но понял, что воду отключили. Заебись, – подумал я. А мне как раз захотелось умыться из-за нарастающей жары. И я вспомнил, что где-то кто-то говорил, как мы не ценим тот комфорт, что у нас есть в обыденности.

– Воду отключили, – крикнул я Наташе.

– Серьёзно? Вот пидоры, – ответила Наташа.

А у неё, как на зло, аллергия проявила себя по новому и ей прямь худо было.

– Кошка – это всё из-за тебя, – говорила Наташа дёргая кран, в котором не было воды.

– О, салатик, – говорила Натаха заглядывая в холодильник, – я съем?

– Да, ешь, – ответил я.

А я до этого сахат приготовил себе из стрёмных овощей, что купил я в супермаркете. И всё, Натаха схватила мой салат и убежала на кровать – жрать его. Через какое-то время нам всё-таки дали воду, но только холодную. Боги коммунальных служб потешились над слабыми людишками и включили хотя бы холодную воду. Петрович, включай, – говорили они, и у нас появилась вода. Конечно, не очень-то надолго, а потом вода опять пропала, но я успел ополоснуть лицо. Наташа ебашила другой салат, и при этом её нос изливался соплями. Салат был чисто из зелени, но она ещё туда добавила сухариков, которые привезла мама, и майонез, что я купил.

– Мне так плохо, – говорила Наташа захлёбываясь от соплей

– Будешь салат? – предлагала Наташа.

– Не, я пока что не хочу, – отвечал я.

А Наташа опять завалилась на кровать, которую до сих пор не заправила, и стала жрать салат. Она ещё успела позвонить квартиранту и тот ей сказал, что завтра в двеннадцать съедет.

– Как он меня заебал – это пиздец, – говорила Наташа после разговора с квартирантом, – вовремя не платил и сейчас ещё мозги ебёт.

Я всё ждал, когда прийдёт гроза, а Наташа, когда пройдёт аллергия.

– Это всё из-за наполнителя для кошки, – говорила она.

– Может у тебя на что-нибудь другое? – спросил я.

– Нет, у меня только в квартире сопли бегут и до кошки этого не было, – отвечала Наташа.

А кошка сидела на столе и разглядывала мух, которые летали над её говном в лотке на балконе.

– Слушай, а ты можешь вынести наполнитель? – спросила она меня.

– Ну потом, – ответил я.

– Просто я уже не могу, – говорила Наташа лёжа закрывая лицо одеялом.

– Ну хорошо, давай я сейчас вынесу, – отвечал я, – может тебе легче будет.

– Спасибо, – отвечала Наташа.

Я быстро оделся, и пока одевался, понял, что свентю погулять.

– Надеюсь он там сейчас наблюдает и видит, что я что-то полезное делаю, – сказал я.

– Ты про карму? – ответила Наташа.

– Ага, – сказал я.

– А прикинь, ты вот мне помог, а он такой – у неё аллергия на что-то другое была, – говорила Наташа.

– О, тогда я скажу, что он хорошо шутит, да, – ответил я, а Наташа заржала.

Я пошёл выбрасывать мусор. Когда я вышел на улицу, и шёл по тротуару, ко мне навстречу вышла девушка с ярко-рыжими волосами – она издалека мне показалась очень красивой, но когда мы сблизились, и она посмотрела на меня, то я понял, что она старенькая и не очень. Я выбросил мусор и пошёл куда-нибудь прогуляться.

И тут я заметил небольшой ручеёк, что тянулся от дома. И действительно, когда я прошёл немного дальше, то увидел, как вода била из-под земли. Мне стало ясно, что воды, похоже, мы долго не дождёмся. Я пошёл искать скамейку в каком-нибудь спокойном дворе. Я прошёл один двор, а потом другой, и только через улицу я нашёл скамейку у подъезда. Там я сел и стал заниматься литературой.

Сначала вроде было тихо, но потом что-то забегали люди. Вот серьёзно, каждые пять минут кто-то выбегал из подъезда – хуй его знает куда все рванули, но было ощущение, что весь дом выходил именно через эти двери. Ещё какой-то мужик выбросил упаковку из-под сока в мусорку. И я подумал, глядя на бумажку, которая лежала на асфальте рядом с лавочкой, что Пермь старается в чистый город. А потом ко мне подошли какие-то парни.

– Не подскажешь, где находится Леонова Десять. – спросил у меня какой-то тип, который держал ключи от машины в руках.

– Посмотреть в интернете не пытался? – спросил я.

– Телефон разрядился, – ответил мне этот тип.

Я показал ему на карте, где этот дом находится. Его второй друган стоял поотдали, а третий уже донимал какую-то бабку.

– Колян пошли, – сказал этот парень тому пацану, который до бабки доебался. И они все пошли в сторону того дома.

– Спасибо парниша, – ещё говорил мне этот тип.

Я посидел ещё немного, а люди продолжали метаться туда-сюда. И меня это так заебало. Это знаете, как с теми детьми в парке – чем дольше ты сидишь на скамейке, тем больше детей бегает вокруг тебя. Я, короче, пошёл куда-нибудь дальше, например, в Балатовский парк. Я быстро туда доебашил и спрятался под деревьями от жары. Я не стал идти по главной тропинке, а пошёл там, где была вытоптана более дикая. Ещё казалось, что я иду по диким местам.

А потом я увидел место отдыха людей. Ну раз людей, то мусор я заметил издалека. Я зашёл туда, где были расставлены пеньки вместо скамеек, а там всё было в мусоре. Пидоры ебаные, – подумал я и пошёл дальше. Я бы, конечно, мог собрать этот мусор, но я ведь только узнаю этот парк. Не такой я уж сильный, пока что. А ведь только усилий одного человека хватило бы убрать весь тот мусор. Что сложного в том, чтобы подобрать бумажку, когда гуляешь? Вон сколько ебланов просто так ходит в парке, а могли бы с пользой.

Какие-то пробуханные долбаёбы орали на скамейке.

– Я сорок восемь тысячь в месяц делал, – орал какой-то тип.

А я такой подумал – если ты столько зарабатывал, что ж ты здесь оказался?

Я шёл дальше по тропинке и видел только смешанный лес. Вот реально типично смешанный лес – и берёзы тебе и ёлочки, и всякая другая ерунда. Я даже заметил странные деревья, которые росли прямо вверх без сучков и веток, и только вершины были в листве. И я полумал, что для чего-нибудь да такие деревья пригодятся. И я пошёл дальше. Мне уже не верилось, что я в центре Перми – ведь я проходил через какую-то поляну, а в голубом небе видел белые кучевые облака. Ещё я встретил замученого мужика, который прошёл мне навстречу и слушал музыку на телефоне. Нахуя вообще слушать музыку на природе.