Ведьмин справочник по чудовищам. Книга 2. Черные ночи

Genoveva Dimova

THE WITCH’S COMPENDIUM OF MONSTERS: MONSTROUS NIGHTS

Copyright © 2024 Genoveva Detelinova Dimova

This edition published by arrangement with Transatlantic Literary Agency Inc. and The Van Lear Agency LLC

All rights reserved

© В. О. Михайлова, перевод, 2025

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025

Издательство Азбука^®

1

Косара

Было уже за полночь, и звон колоколов часовой башни еще звучал на опустевших улицах, когда Косара мчалась по темному переулку. В воздухе пахло углем и приближающейся вьюгой; казалось, на дворе декабрь, а не последняя весенняя неделька. Мочки ушей прижигало холодом.

Наконец она добралась туда, куда стремилась: к дверям роскошного салона на Главной улице. Косара привыкла видеть бархатные шторы на больших ярких окнах салона гостеприимно раздвинутыми, чтобы можно было взглянуть на внутреннее убранство. Сегодня вечером внутри царила темнота. Над дверью на скрипучих цепях качалась вывеска с надписью: «Ведьмин кров».

На самом деле салон не имел никакого отношения к ведьмам, и ни одна уважающая себя колдунья там не бывала. Название было выбрано в честь владелицы, Софии Караджовой. Фишкой Софии было призывать страдающие души усопших, чтобы навязчивые родственники мучили их всяческими глупыми вопросами.

Косара твердо верила: смерть – достаточно уважительная причина, чтобы избегать семейных воссоединений. Но имелась и другая, более важная причина не любить ремесло Софии. Та заработала состояние в Темные дни, когда миры мертвых и живых сходились ближе всего. В то время как большинство ведьм защищали город от монстров, София зарабатывала деньги.

Косара постучала в дверь салона. Когда та открылась, с другой стороны обнаружилась Вила, что не стало большим сюрпризом. Именно эта старая ведьма и вызвала Косару посреди ночи.

По-настоящему удивляло то, какой уставшей выглядела Вила. Ее кожа потеряла свой блеск. Глаза были налиты кровью, под ними появились фиолетовые круги.

– Входи, – сказала Вила. – Пошустрее. Боюсь, новости не из приятных.

Косара последовала за ней по коридору салона. Звук их шагов тонул в толстом ворсе ковра. Аромат благовоний заполнял пространство, но под ним Косара уловила запах, от которого ее тошнило. Запах крови.

– Что тут случилось? – прошептала она, сама не зная, почему шепчет. Хотя в салоне было так тихо, что повышать голос казалось неуместным. – Ты сказала, что дело срочное…

– Так и есть. Вот-вот полиция почует неладное и нагрянет сюда со своими пакетиками, пинцетиками и пузыречками, чтобы все здесь зачистить. Ты должна увидеть все сама, пока их нет.

– Увидеть что?

Вила так резко развернулась, что Косара чуть не врезалась в нее. Хрустальная люстра осветила лицо старой ведьмы, еще сильнее выделив мешки под глазами.

– София мертва. Ее убили.

Целую секунду Косара стояла как вкопанная, с приоткрытым ртом, и только моргала, пока слова Вилы до нее не дошли.

– Как?

– Обезглавлена. – Косара вздрогнула, но тон Вилы остался ровным. – Ее тени исчезли.

– Обе?

– Обе.

Рука Косары инстинктивно нашарила ожерелье из теней на шее. Она не хотела брать их с собой, но, сколько бы защитных заклинаний она ни накладывала, тени никогда не чувствовали себя в безопасности, оставаясь в доме одни. Они сами ей это говорили.

Две тени, которые принадлежали Софии, не походили на двенадцать теней Косары. Управлять Косара могла лишь собственной тенью. Остальные обладали разумом и волей. И неудивительно, ведь Косара получила тени не по согласию их хозяев. Она убедила тени помочь ей победить Змея, но это не делало их с нею единым целым.

София же, напротив, прекрасно контролировала свои тени. Вот почему сама мысль, что кто-то смог убить ее, была такой страшной.

– Теперь ты понимаешь, почему я позвала тебя, – сказала Вила. – Кто-то охотится за тенями ведьм. Снова.

– Как это возможно? – спросила Косара. – Если теней здесь нет, София, должно быть, отдала их добровольно. А потом…

– А потом ее обезглавили, как какого-то упыря.

– Зачем обезглавливать? Убийца боялся, что она обратится?

Но даже в этом случае хватило бы пары серебряных монет, положенных на глаза, чтобы помешать обращению. Или осинового кола в сердце. Или можно было, черт возьми, похоронить ее с мешком риса, чтобы та отвлеклась на пересчитывание зернышек и не лезла прочь из могилы.

Обезглавливание явно было излишним.

Косара прикусила нижнюю губу, потрескавшуюся от мороза.

– Показывай давай.

Прежде чем распахнуть дверь в комнату, Вила сделала глубокий вдох. Через мгновение Косара поняла почему. Вонь нахлынула на нее, густая и гнилостная. Внутри было тепло, в очаге ярко полыхал огонь, окрашивая стены желтыми и оранжевыми бликами. Свет отражался в лужах запекшейся крови на паркете. На теле не было ничего, кроме ожерелья-флакончика для лишней тени, укрытого меж грудей. Флакон был разбит. Над ним торчал окровавленный и грязный обрубок шеи.

У Косары скрутило живот. Вила устремила на нее выжидающий взгляд, тогда как все, чего Косаре хотелось, – это выскочить наружу и вдохнуть свежий, не провонявший смертью воздух.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – буркнула Косара.

– Ищи улики. У тебя есть опыт в подобных делах.

Косара усмехнулась: ее лихорадочные поиски жилья Ирника Иванова в Белограде вряд ли считались за большой опыт. А уж многих лет практики, как у Асена, у Косары не было и в помине. Тем не менее она решилась. Сначала опустилась на колени рядом с телом и быстро осмотрела его, давясь подступающей к горлу желчью.

В краткий миг отчаяния она понадеялась, что этой мертвой женщиной все-таки была не София. Ее кожа казалась слишком смуглой в тусклом свете ламп.

Глупая надежда. Богачка вроде Софии легко могла позволить себе экзотический отпуск в каком-нибудь солнечном месте. И потом, все в теле выдавало погибшую коллегу Косары, начиная с ее фирменного ярко-красного лака для ногтей и заканчивая небольшой татуировкой на запястье: три спирали, сплетенные в сложный узор.

Затем Косара обыскала комнату. Убийца явно действовал осторожно, не оставил отпечатков пальцев, по крайней мере, на видных местах. Пол был идеально чист, не считая луж крови: ни следов ботинок, ни царапин, ни упавших волосков. Изучив пепельницу, Косара обнаружила лишь тонкие фильтры от сигарет Софии – на них остались следы ее красной помады. На полке стоял единственный бокал для вина, с тем же красным следом губ на ободке.

Все улики указывали на то, что сегодняшний вечер София провела в одиночестве. В то же время человек, который забрал ее тени, должен быть из круга ее знакомых. Тень ведьмы нельзя украсть – ведьма всегда вручает ее добровольно.

Но для чего же было убивать ее, если тени были отданы и так? Чем объяснялась столь бессмысленная смерть?

Косара сделала глубокий вдох, чтобы сердце не частило, и тут же пожалела об этом: теперь вонь стойко поселилась в ее ноздрях.

– Нашла что-нибудь? – спросила Вила.

– Ничего, вот только…

Взгляд Косары снова упал на грудь Софии. Под разбитым флаконом на ее коже красовалась старая, давно выцветшая отметина. Две скрещенные буквы «К» – знак Карайванова.

– Это и я заметила, – сказала Вила. – Легко предположить, что он и есть убийца, не правда ли?

– Вполне.

Это было не первое убийство в Чернограде за последнюю пару месяцев. Косара лично посещала многочисленные ночные бдения, присматривая за телами недавно усопших. Люди, умершие не своей смертью, вдвое чаще обращались в упырей или, что еще хуже, в кикимор. Необходимо было соблюсти множество мер предосторожности: накрыть в доме все зеркала, не давать догорать свечам и убрать подальше домашних кошек, чтобы те не перепрыгивали через покойника.

Косара подозревала, что резкий рост количества убийств как-то связан с ее заклинанием, ослабляющим Стену. Пускай родственники усопших не шли на контакт, Косара и сама приметила знак Карайванова на телах нескольких жертв.

Она отказывалась считать себя виноватой в их гибели – все знали, на что идут, соглашаясь работать на Карайванова. Все осознавали риск.

И все же порой, долгими ночами разглядывая хладный труп очередного бедолаги, она не могла не спросить себя: не было ли заклинание ее ошибкой? А вдруг Маламир был прав и Стена единственная поддерживала хрупкое социальное устройство Чернограда?

Косара вздохнула, снова взглянув на символ, вырезанный на груди Софии.

– Я не знала, что она работала на него.

– Я тоже, – сказала Вила. – Честно признаюсь, меня это удивляет.

– Почему? София не гнушалась продавать свои принципы за хорошую цену.

– Слишком уж ты к ней строга.

– Знаю-знаю, о мертвых либо ничего, либо хорошо…

– Дело не в этом. Я знала Софию много лет. Она не стеснялась быстрой наживы на богатеньких лопухах, это правда, но я бы в жизни не подумала, что она опустится до связей с контрабандистами. Совершенно не в ее стиле.

Косара фыркнула и тут же ощутила укол совести. Перед ней лежала мертвая женщина. Смех был неуместен.

– Да не было у нее никакого стиля, – возразила Косара. – Только деньги на красивые шмотки и побрякушки, чтобы выглядеть стильно.

– Одно это уже объясняет, что ей были ни к чему подобные связи. Она ведь нисколько не нуждалась.

– Но что, если тогда она была моложе и у нее еще не было второй тени…

– Может быть. Видит Бог, все мы творили в юности черт-те что.

Косара беспокойно переступила с ноги на ногу, но не стала отвечать. Виле лучше всех было известно, что вытворяла юная Косара. Да что там, весь Черноград об этом знал. И скрыть ее интрижку со Змеем было так же нелегко, как уродливый знак на груди…

Помолчав немного, Вила произнесла как бы невзначай:

– Гляжу, тени все еще при тебе.

Косара прикоснулась к своему ожерелью. Теневые бусины источали тепло.

– Ну да.

– Ты же собиралась найти их владелиц.

– И нашла. Они все мертвы.

– Теневая хворь?

– Змей.

– О, – ровным голосом произнесла Вила. – Тени сами тебе сказали?

– Как смогли.

Косара кропотливо допрашивала каждую из теней, пока они не сдались. Добиться от них правды было нелегко. Тень не человек и не может общаться, как люди. Каждая помнила лишь какой-то фрагмент из прошлого своей владелицы и передавала знания о нем через смесь видений и шепота.

Шепот некоторых был настолько бессмысленным, что Косара беспокоилась, не обезумели ли они во время пребывания у Змея.

Но позже правда открылась – и удивила Косару. Подозрения зародились еще в тот момент, когда она обратила внимание, что все одиннадцать теней принадлежали молодым женщинам. Оказалось, Змей терпеливо, в течение многих лет и многих путешествий в Черноград, вытягивал тени у своих невест.

– Что ты намерена с ними делать? – спросила Вила слишком тихо.

Не знай ее Косара, она бы подумала, что Вила напугана.

Конечно, это было невозможно, ведь Вила слыла бесстрашной.

– Не знаю, – ответила Косара. – Пока что я вынуждена брать их с собой. Мне не приходит на ум достаточно сильного заклинания, чтобы уберечь их, когда они будут вдали от меня.

– Из-за них на тебя будут охотиться.

– Но благодаря им я также смогу защитить себя.

Взгляд Вилы метнулся к мертвому телу Софии.

– Будь осторожна. Насколько мне известно, ни одна ведьма до сих пор не обладала таким могуществом. Не позволяй этой силе завладеть тобой.

Косара уставилась на свои сапоги. Она никогда бы не призналась в этом Виле, но иногда ей казалось, что она все еще слышит шепот теней, в виде ожерелья обвивающих ее шею. А иногда она могла поклясться, что замечала краем глаза знакомый силуэт, вырванный из воспоминаний теней.

Его волосы были золотыми, а глаза горели синим огнем.

Замуровывая Змея в Стене, она думала, что избавляется от него раз и навсегда. Но теперь Косара начинала подозревать, что это не так.

2

Асен

Кровь была повсюду. Ржаво-красная, она легла брызгами на золотые обои и лепной потолок. Несколько капель упали на хрустальную люстру и свисали с нее, как мухи в янтаре.

– Понедельник день тяжелый, а? – сказала Лила.

Детектор магии в ее заднем кармане тихонько пискнул. Она достала блокнот:

– Как ты сказал, ее зовут?

– Наталья, – ответил Асен, не отрывая взгляда от жертвы. – Наталья Русева. Она держала бутик «Ведьмин котел».

Лила вскинула брови:

– Не тот ли это бутик, который ты подозревал в торговле контрабандными артефактами?

– Он самый.

Тело Натальи распростерлось на пропитанных кровью простынях – бледное, опухшее, совершенно голое. Вмятина на подушке указывала, где должна была лежать ее голова. Но вместо головы был лишь окровавленный обрубок шеи.

При взгляде на это Асена едва не стошнило. Он бросился к открытому окну и глубоко вдохнул весенний ветерок, несущий запах цветущих лип. Из их аромата и трупного запаха получился гнилостный коктейль.

– Похоже, она пролежала здесь какое-то время, – заметила Лила, перевернув руку жертвы, чтобы взглянуть на маленькую татуировку на запястье: сложный узор из трех спиралей. – Явно больше пары часов. Что думаешь?

– Думаю, лучше доверить выводы патологоанатомам.

Лила хмыканьем выразила все, что она думала об их коллегах из патолого-анатомического отделения. И принялась быстро зарисовывать все видимые следы на теле в свой блокнот.

– Она дала убийце знатный отпор, – добавила Лила.

Асен что-то пробормотал в знак согласия, хотя его взгляд устремился не к синякам, усеивающим кожу жертвы, а к вырезанному на ее груди символу.

Две скрещенные «К». Знак Константина Карайванова.

– Так что ты думаешь? – переспросила Лила. – Константин? Или подражатель? – Не давая Асену возможности ответить, она продолжила: – Это было бы довольно глупо, верно? Будь это Константин, я имею в виду. С его стороны было бы глупо оставлять ее так. С его инициалами на самом видном месте.

– А какая ему разница? – Асен постарался сохранить непринужденный тон. – Что значит еще одно убийство вдобавок ко всему, что он натворил?

– Но все же, какой смысл раздевать тело догола?

– Может, это предупреждение.

– Для кого?

«Для меня», – едва не брякнул Асен. Он облизнул губы. Почувствовал, как они дрогнули.

«Возьми себя в руки», – сурово осадил себя он. Он не мог позволить Лиле увидеть, как сильно его напугало это убийство, иначе она начнет задавать вопросы и вскоре доберется до правды. Она как бульдог: раз вцепилась зубами в улику, то уже не выпустит.

Глаза Лилы сузились, продолжая осматривать жертву.

– У нее нет тени.

– Знаю.

Асен заметил это практически сразу. И это открытие заставило его содрогнуться: неужели кто-то снова охотился за тенями ведьм? Он надеялся, что Косара в безопасности.

– Лучше вызвать сюда команду.

– Да, босс.

Лила достала рацию, выдвинула антенну и нахмурилась, услышав треск из динамика. Асен знал, что в глубине дома сигнал не ловит.

Она вышла из комнаты, стуча массивными каблуками по мраморному полу, а вот Асен задержался.

Он нащупал спрятанный в кармане бархатный мешочек. На первый взгляд, это был всего лишь амулет, чтобы отвадить кошмары. Набитый травами – горсткой лаванды, корня валерианы и мелиссы, – он также содержал бумажку с текстом. Это было приглашение, написанное рукой Карайванова, на нелегальный аукцион в тайном месте.

Накануне Асен щедро заплатил своему информатору, чтобы тот добыл мешочек из-под подушки Натальи Русевой. И информатор подсуетился как раз вовремя.

– Ты идешь? – крикнула Лила из коридора.

– Иду. – Асен убедился, что карман с мешочком плотно застегнут, и вышел из комнаты.

Асену следовало передать бархатный мешочек следственной группе. Или, по крайней мере, рассказать о находке своему боссу. Тогда это была бы важная улика в деле об убийстве, свидетельствующая о связи между Русевой и Карайвановым.

Однако тогда пришлось бы объяснять, как к Асену вообще попал этот мешочек. А вдобавок, расставшись с уликой, он навсегда потерял бы единственную зацепку, способную привести к тому месту, где мог скрываться Карайванов.

Асен не мог раскрыть свои карты. У Карайванова, несомненно, были свои люди в полиции. Асен даже начал чувствовать, что не может доверять никому из коллег. Убийства в городе за последнее время участились, но никого, даже его босса, это будто бы не тревожило.

Это могло объясняться только тем, что Карайванов подмазывал полицейских, чтобы те записывали дела как «нераскрытые». А сам контрабандист? Его никто не видел уже несколько месяцев. С каждым днем Асен все больше и больше беспокоился, что не выполнит обещания, данного Боряне.

Он пнул землю и сбил пучок травы, росший в грязи между булыжниками. Истекали последние дни весны, стояла чудесная полуденная благодать, и пыльца лип покрывала окна домов и автомобилей. Через неделю наступит лето, которое, если верить ведьмам-метеорологам, будет по-настоящему знойным.

Он гадал, какие планы у Косары на день летнего солнцестояния. В Чернограде его праздновали как День святого Энио, знал Асен, – первый день лета, когда травы наиболее сильны и их сбор гарантирует, что они сохранят свою силу на весь год.

В последнее время Асен часто ловил себя на мыслях о Косаре: как она себя чувствует, чем занята сейчас? Думает ли она о нем?

Это было глупо. Они не разговаривали с того дня, как она оставила его в Белограде. Теперь Стену можно было пересечь в любое время, и если бы Косара хотела его увидеть, то ей ничего не мешало. Судя по всему, не хотела. Он звал ее на ужин, а она отказалась.

Будто бы он мог ее винить! Она была одной из самых могущественных ведьм в Чернограде, а он кем? Продажным белоградским полицейским.

Наконец он вошел в полицейский участок и поднялся по крутой лестнице в кабинет начальницы. Не успел он постучать, как с той стороны двери раздался голос:

– Входи, Бахаров.

Видимо, его шаги по скрипучим ступеням были хорошо слышны из кабинета.

Асен открыл дверь:

– Здрасте, босс.

Главный констебль Анаит Вартанян сидела за своим столом, держа кружку горячего шоколада. Это была невысокая женщина лет пятидесяти, которая даже в зимние холода не носила ничего иного, кроме вычурных платьев в цветочек и длинных висячих серег. Асен никогда, ни на минуту не верил в ее кажущуюся беззаботность. Под шелковой перчаткой Вартанян таился стальной кулак, в котором она держала всю белоградскую полицию.

– И что ты, Бахаров, теперь натворил? – спросила она, едва его завидев.

– Я что? Я ничего!

– По тебе всегда видно, когда накосячишь. У тебя лицо вытягивается. – Пальцами с ярко-розовым маникюром она вытянула свои щеки, копируя Асена. – Ну?

Он сел на указанный ею стул.

– Ничего я не накосячил. Мы с Лилой наткнулись на жертву убийства.

– «Наткнулись»?

– Обычное дело. Стены ведь больше нет…

– В последний раз, когда я проверяла, Стена все еще стояла, где ей и положено. И слава богу.

– Вы поняли, о чем я. Так вот, подручные Карайванова как с ума посходили. Вся его сеть жрет себя изнутри.

– Не вижу в этом ничего плохого.

– Люди мрут как мухи.

– Подумаешь, это преступники, – пожала плечами Вартанян. – Ну и кто на этот раз?

– Наталья Русева. Владела бутиком «Ведьмин котел» на Главной улице.

Вартанян вскинула брови:

– Итак, что вы нашли?

Пока Асен описывал, в каком состоянии находилось место преступления к их с Лилой приходу, Вартанян слушала не перебивая.

– Значит, у нее не было головы, – сказала она наконец. – Есть идеи почему?

– Возможно, убийца боялся, что она обратится. Русева родом из Чернограда и…

– Бахаров, по эту сторону Стены никто не обращается. – Голос Вартанян звенел.

Асен молчал. Он, как и все горожане, всякого наслушался. С тех пор как Стена стала пропускать людей между городами, отовсюду поступали сообщения о воскресающих на кладбище трупах, а также подозрительно больших волках, бродящих по улицам в полнолуние.

Но это были всего лишь слухи. Никому еще не удалось сфотографировать этих существ или предоставить другие доказательства. Пока.

– Придется теперь искать тех, кто может опознать жертву, – произнесла Вартанян. – Чтобы потом не говорили, что полиция действует не по протоколу. У Русевой был партнер?

– Насколько мне известно, нет. – Хотя Асен знал наверняка, что Русева спала с несколькими молодыми любовниками, включая его информатора.

– Семья? – спросила Вартанян.

– Пока не было возможности проверить.

– Поищи кого-нибудь из ее подчиненных, на худой конец.

– Да, босс.

Вартанян отпила шоколада и облизнула губы.

– А разве не такой же труп мы нашли в речном районе в прошлом месяце? Обезглавливание, голова не найдена? И в Доках был еще один, вроде бы.

Асен пригладил волосы. Ни это ее «вроде бы», ни отстраненный тон ему не нравились. Были убиты люди, и Асен мог бы описать эти убийства до мельчайших деталей – вот только вряд ли это интересовало его начальницу.

– В последнее время мы много тел находили, – сухо сказал он.

– Появляются как грибы после дождя, да? В любом случае возьми на карандаш. Вероятно, тут есть связь. Предполагаемый мотив?

Мотив казался Асену очевидным. Наталья Русева водилась с бандой Карайванова. Не зря же она была звана на его тайный аукцион, который состоится сегодня вечером, – это доказывал мешочек в кармане Асена. Вероятно, между Русевой и Карайвановым пробежала черная кошка и контрабандист решил избавиться от подельницы. Асен даже подозревал, что сам косвенно приложил руку к ее смерти, украв у Русевой приглашение на аукцион. Если бы Карайванов каким-то образом прознал, что она потеряла приглашение, он мог бы разъяриться и приказать ее убить. Эта мысль заставила желудок Асена сжаться от чувства вины.

В любом случае ясно одно: Русева была не первой жертвой Карайванова и вряд ли последней.

И когда криминалисты – разумеется – сотворят чудо и обнаружат то, что укажет на убийцу, будь то смазанный отпечаток пальца или крошечный бровный волосок, киллер, посланный Карайвановым, будет пойман… А что дальше-то? Ну уберут они с улиц одного прихвостня Карайванова, так у него останутся еще сотни! Какой смысл охотиться на орудия Карайванова, если сам он до сих пор разгуливает на свободе?

Взгляд Вартанян приобрел стальную остроту, и Асен понял, что молчит слишком долго.

– Пока ищем, – ответил он.

Нельзя говорить Вартанян, что он подозревает Карайванова. Асен не мог быть уверен, что его начальница не в кармане у контрабандиста.

Вартанян размышляла.

– Что-то тут нечисто, Бахаров.

– В плане убийства?

– В плане тебя. Из зимнего отпуска возвращаешься весь в синяках и ссадинах…

Пульс Асена подскочил.

– Что тут скажешь? Лыжник из меня так себе.

– Дуру из меня делаешь? – Вартанян шарахнула кулаком по столу, расплескав горячий шоколад. – Ладно синяки! Ты в последнее время сам не свой!

Асен неловко поерзал на стуле, но ничего не сказал. Несколько секунд Вартанян буравила его взглядом.

– Сделай для меня одну вещь.

– Да?

– Ты сейчас идешь домой. Там ты долго и внимательно смотришь на себя в зеркало. А завтра возвращаешься сюда и рассказываешь мне, кого ты в нем увидел. Офицера полиции Белограда или нет.

Асен открыл рот, желая поспорить, но Вартанян воздела палец:

– До завтра свободен.

– До завтра, босс. – Асен вздохнул.

Придя домой, смотреться в зеркало он не стал. И так отлично знал, кто он.

Асен вынул из кармана бархатный мешочек, а из мешочка – бумажку, сильно пахнущую лавандой.

Глядя на нарисованные на ней символы, он не мог сказать, куда они его приведут. Он даже не был уверен, безопасно ли использовать магический круг, не будучи сведущим в магии и колдовстве. Косара, будь она здесь, смогла бы прочитать этот текст, но Асен скорее бы умер, чем после полугодового бойкота появился бы у нее на пороге с такой просьбой.

Наверняка он знал лишь то, что круг сработает только один раз. Это приглашение на конкретное мероприятие – аукцион магических артефактов, который должен состояться сегодня вечером. Другого шанса точно не будет.

Единственный шанс нельзя упускать.

3

Косара

Косара не собиралась разжигать огонь. Вот уж нет. Только не в июне. Да, она выдыхала клубы пара в стылый воздух, и да, ее замерзшие, неуклюжие пальцы походили на сосульки, но деньги на такие расходы все равно не растут на деревьях. Как и дрова. Образно говоря.

Вернувшись из салона Софии, она налила себе бокал вина, чтобы успокоить нервы, и села в гостиной, переделанной под мастерскую. Повсюду были разбросаны разноцветные бутылочки, флаконы и банки. С потолочных балок свисали травы, кроличьи лапки и ветки кизила, перья юды и гирлянды из ушей караконджула.

Думая оживить пространство, она приобрела у старьевщика в Белограде огромный хрустальный шар. Он украшал собой стол, под стеклом кружился туман. В остальном, казалось ей, это была совершенно бесполезная штука.

Тут Косара заметила на шаре красное пятно лютеницы. Видимо, заляпала вещицу, пока ужинала. Она как раз протирала шар рукавом, когда в дверь постучали.

Тихо тикавшие в углу напольные часы показывали почти два часа ночи, и глаза Косары уже слипались. Она пересекла темный коридор, а ее тень следовала за ней по пятам, демонстративно потягиваясь и притворяясь, что зевает.

«Знаю, знаю, притворство, – подумала Косара. – Но что поделать». Черноград никогда не спит, так почему она должна?

Прежде чем открыть дверь, всего на миг она позволила себе пофантазировать, что за порогом окажется Асен. Вдруг он угодил в неприятности в Белограде и нуждается в ее совете? Или, может, просто хотел ее увидеть?

Вместо Асена на пороге стоял высокий мужчина, плотно закутанный в толстое пальто. Косара ощутила укол разочарования, но не подала виду. Глупая была надежда, что и говорить. Асен уже полгода не звонил, а тут внезапно бросился бы к ней среди ночи…

Ясно же, что Асен не хотел иметь ничего общего с Черноградом. И с ней, Косарой.

Как будто она могла его винить! Его последний приезд в Черноград кончился тем, что Асен едва унес ноги живым.

– Как здорово, Косара, что я застал тебя дома, – выдохнул мужчина, стуча зубами.

Его шерстяная шапка была низко надвинута на голову, закрывая брови. Наружу торчали только алые кончики ушей. Косара прищурилась, когда его имя наконец всплыло в ее голове. Это был подмастерье пекаря.

– Ибрагим? Боже, я тебя едва узнала! Что случилось? – Она вздрогнула и добавила: – Заходи внутрь, рассказывай все.

По пути в гостиную Косара щелкнула пальцами и пробормотала волшебные слова. Раздался громкий треск, в очаге занялся огонь.

В конце концов, у нее теперь гость, а это достойный повод погреться.

– Садись, – сказала она ему, и Ибрагим поплелся к стулу. – Вина? Чего-то покрепче?

– Покрепче, пожалуйста.

Косара налила ему абрикосовой ракии домашнего приготовления, такой ядреной, что только от одного запаха глаза слезились. Ибрагим осушил стакан одним глотком.

– В чем дело? – Косара подлила еще. – Ты бледен как привидение.

Ибрагим долго смотрел на нее глазами в обрамлении темных кругов.

– Мне кажется, я умер.

Хотя Косара рассмеялась, лицо ее оставалось серьезным. Вскоре и смех ее замер на губах.

– Умер? Как так?

– Меня ударило током, пока я возился с приемником. Ты же помнишь, я все хотел поймать радиосигналы из царства чудовищ?

Косара уже слыхала о его безумной затее. Вряд ли для монстров в порядке вещей слушать радио, они ведь не люди.

– Ага.

– В общем, мне показалось, что я наконец-то что-то поймал. Клянусь, я слышал его голос.

– Чей голос?

– Змея.

Косара снова рассмеялась, на этот раз чуть более визгливо. Ее рука задрожала, сжимая бутылку, янтарная жидкость заплескалась внутри. Косаре захотелось налить еще и себе.

– Ибрагим, Змея больше нет.

– Говорю же, я его слышал. А потом отвертка соскользнула куда не надо, и меня прошило. И я умер. Мой друг – Данчо, вы вроде знакомы? Данчо Крустев. – После паузы Ибрагим добавил с ноткой гордости: – Он доктор.

– Мы знакомы.

– Ну так он нашел меня на столе, всего обугленного. Ты посмотри! – Ибрагим снял шляпу, открыв кустистые брови и спутанные волосы торчком.

– Ясненько, – сказал Косара и вновь наполнила его стакан: вот выпьет еще и найдет себя уже не на столе, а под столом, в буквальном смысле полудохлого. – Я понимаю, ты, наверное, здорово испугался, но выглядишь ты вполне нормально…

– Ты не понимаешь. Данчо не обнаружил признаков жизни. Даже пульса. Я был мертв, Косара. Мертвее мертвого!

– Что ж, такое случается: ты умираешь на пару минут, потом тебя реанимируют. Уж что-что, а это Данчо умеет.

– Умеет, когда счет идет на минуты, не на часы. Я умер утром, а очнулся вечером, голодный как волк.

– Еще бы! Ты пропустил обед.

– Косара, я жаждал крови.

Косара нахмурилась, разглядывая бледную кожу Ибрагима и его налитые кровью глаза. Он мог бы сойти за упыря, если быть честным, но не меньше он походил и на человека, который еще не отошел от шока. Удар электричеством для людей не слишком полезен.

– Ты же это не всерьез? – ответила Косара. – Мне доводилось видеть, как воскресают упыри. Раз ты тут сидишь, ведешь со мной цивилизованную беседу и не пытаешься высосать меня до капли, значит ты явно не из них.

– Но неужели не бывает таких упырей, что сохраняют хоть крупицу рассудка?

– Не сразу после обращения! Бывает, что через двадцать, тридцать, сотню лет – если им удается прожить так долго – некоторые из них восстанавливают часть своей личности. Или воспитывают в себе новую, тут я не слишком разбираюсь. Но чтобы спустя часы? Молодые упыри не человечнее бешеных псов.

– И все же вот он я.

– Ибрагим, – как можно спокойнее произнесла Косара, – как ведьма, я тебе ответственно заявляю: верь мне, никакой ты не упырь.

– Но я хочу крови, Косара! Знаешь, что я сделал первым делом, как очнулся? Ты же знаешь, мы держим кур. Кур! Я рванул прямиком в курятник. Данчо застукал меня, когда я уже схватил одну и собирался откусить ей голову!

– Электрошок творит с людьми всякое. Вдруг у тебя дефицит железа.

– Скорее уж дефицит крови в желудке!

– А ты уколоть себя пробовал? У упырей кровь обычно черная.

– У всех? Я думал, у некоторых…

– У некоторых кровь как раз остается прежней, таких меньшинство. Так пробовал или нет?

– Да пробовали мы. Данчо кольнул мне палец иголкой. – Ибрагим показал свой указательный палец: на коже была маленькая красная точка. – Кровь красная.

– Вот видишь!

– Но ведь у некоторых…

– Слушай, я сварю тебе зелье, что скажешь? Со шпинатом, грецкими орехами и печенью караконджула. Железа будет хоть отбавляй. Попьешь несколько дней и посмотришь, не полегчало ли тебе, хорошо?

– Хорошо, – вздохнул Ибрагим. – Все равно выбора нет. Данчо убьет меня, если я причиню вред курам. – Он невесело рассмеялся. – Хотя как он меня убьет, разве что осиновым колом в сердце!

Косара торопилась с зельем, ведь у нее слипались глаза. Это был долгий день. К ней все еще наведывались обычные клиенты, чтобы купить зелья от болей и недомоганий, но в последнее время появлялись также незадачливые туристы, съездившие в Белоград. Черноградцы не привыкли к иноземной еде и алкоголю, многим требовалось лекарство от похмелья или что-нибудь от изжоги. А кроме этого, все чаще наблюдались аллергии на новую косметику, морская болезнь у людей, которые раньше никогда не плавали по морю, и травмы у тех, кто ввязывался в драку из-за культурных разногласий.

Но приходили к Косаре не только черноградцы. Белоградцы точно так же толпами стекались в Черноград. Всего за несколько месяцев она залечила больше упыриных укусов и царапин от когтей волколака, чем за все годы практики. Будущие охотники на монстров, очарованные туристы, любители экстрима, потомки иммигрантов, ищущие свои родовые поместья… У мастерской Косары всегда стояла очередь.

Как только зелье перестало кипеть, Косара перелила его в пузырек и передала Ибрагиму:

– Вернешься через пару дней и расскажешь, помогло ли.

– Спасибо. Я искренне надеюсь, что поможет. Сколько я тебе должен?

– Три гроша.

– Три?! – резко выдохнул Ибрагим.

– Это проблема?

– Ну, мы только что вернулись из отпуска в Месамбрии, с деньгами немного туго… Цены за границей – дичь, сама понимаешь. А если придется заказывать похороны…

– Для кого?

– Для меня.

Косара глубоко вздохнула:

– Ибрагим, в последний раз говорю: ты не умер. Давай сюда грош и выметайся.

– Грош? Точно? Одна только печень караконджула стоит дороже.

– Поверь мне, я в курсе…

Ибрагим откланялся, но Косара решила не идти в свою холодную спальню. Огонь в мастерской грел здорово, а вдобавок теперь на верхнем этаже всегда было слишком тихо – без Невены.

Косара не слышала голоса сестры с той самой зимней ночи, когда заперла Змея в Стене. Все больше и больше она верила, что зов Невены ей просто почудился.

Те двенадцать дней вообще выжали из нее все соки. Неудивительно, что к их концу ей слышались голоса.

Однако, забившись в угол дивана под кучей одеял и глядя, как тлеют угли в очаге, она не могла отрицать, что слышала один голос прямо сейчас.

«Моя маленькая Косара, – прошептал Змей. – Где же ты? Здесь так холодно. Здесь так холодно…»

Она сбрендила – это единственное разумное объяснение. Одиночество сводило ее с ума, и теперь она слышала голоса. Такая жизнь – в одиночестве, в большом, скрипучем, населенном привидениями доме – ненормальна. Она даже принялась чаще разговаривать с домашними духами, несмотря на то что до и после Темных дней они казались ей мелькающими мороками.

– Твое здоровье, тетя! – поднимала она вечерком очередной бокал вина за кухонную хозяйку.

– Доброе утро, дядя, – приветствовала она духа ванной, когда утром шла чистить зубы.

Она знала, что должна быть благодарна им за то, что дом еще не рухнул, не похоронил ее в куче прогнивших обоев, пыли и ржавых гвоздей. В последние месяцы она была настолько занята, что у нее едва хватало времени на уборку или ремонт. Между приемом клиентуры и рысканьем по самым опасным районам города в поисках следов Карайванова в сутках просто недоставало часов.

– Доброе утро, дядя!

Так сказала Косара, по своему обыкновению, войдя в ванную тем утром. Стоял такой мороз, что на крошечном круглом окошке распустились инеистые цветы.

Мороз. В июне!

Только она закончила чистить зубы и засобиралась в душ, как в дверь постучали. Косара вздохнула. Ни минуты покоя с самого утра.

Стук раздался снова, такой громкий, что гнездившиеся под крышей ласточки встрепенулись и сердито защебетали.

– Иду, иду! – закричала Косара и вновь натянула свитер, сбегая по лестнице.

Открыв дверь, она увидела Ибрагима. Сегодня он выглядел еще хуже – более нервным, уставшим, и руки у него тряслись.

– Куры! – вскричал он. – Косара, всех кур порешили!

Черноград никогда не бывал веселым местечком, даже в летнюю пору. Однако в этом июне город казался еще серее и мрачнее прежнего. Обычно владельцы кафе и ресторанов на Главной улице выставляли столики на летних верандах, а продавец мороженого кружил по городу на велосипеде. Но не теперь. Большинство заведений общественного питания просто заколотили, не выдержав конкуренции с ресторанами по ту сторону Стены. А продавец мороженого, как слышала Косара, и вовсе переехал в Белоград.

Ибрагим жил неподалеку, в многоквартирном доме, спрятанном в грязном переулке в стороне от главной площади. Он открыл входную дверь и провел Косару по неубранному коридору.

– Я проснулся рано, собирался на работу, – объяснял он, ища в пальто ключи от задней двери в сад. – Обычно мы замешиваем тесто еще в три часа ночи, чтобы точно успело подняться. А еще поди попробуй раскатать фило на скорую руку… В общем, я встал и спустился покормить кур. Данчо сегодня работает в ночную смену. – Пока Ибрагим поворачивал ключ в замке, его пальцы дрожали, и он провел ими по своим темным волосам. – Боже, он же рассердится на меня до жути! Он любил этих кур, как детей. Всех называл по именам, представляешь?

– Не глупи, – сказала Косара. – Незачем ему на тебя сердиться. Это же не ты сделал.

– А что, если я? – Ибрагим с глазами, полными паники, повернулся к Косаре. – Что, если я забрел туда посреди ночи и всех поубивал?

– Тогда ты наверняка заметил бы кровь на руках, когда проснулся.

– А может, я помыл их!

– Тебе крови все еще хочется?

– Нет. – Ибрагим замолчал. – Кажется, нет.

– Значит, зелье помогло.

– Или же я утолил голод ночью…

Косара потянулась через его плечо, толкая дверь:

– Давай осмотрим место преступления.

Она сказала это в шутку, но вскоре поняла, что дело оказалось весьма серьезным. Садик походил на бойню. На траве, а также в курятнике были разбросаны пернатые тельца. Их невидящие глаза-бусинки уставились на Косару.

Но нигде не было ни капли крови. Большинство кур выглядели так, словно они просто заснули вечным сном. Один только петушок, похоже, дал смертный бой: его крыло висело под неестественным углом, а все когти были переломаны.

– Какого черта… – Косара огляделась. – Сад точно не общественный? Ни у кого больше нет ключей?

– Насколько я знаю, ни у кого.

Косара перевернула петушиное тельце мыском ботинка, чтобы не касаться его голыми руками. Она не могла сообразить, поранился ли он в бою или в слепой панике колотился о стены курятника. Но что могло вызвать у птицы такую панику?

– Сосед предложил нам ощипать их, – глухо сказал Ибрагим, – и куриного супчика наварить. Но я просто не смог себя пересилить. Чтобы я кормил Данчо супом из его же кур?

– Не надо кормить. И вообще не трогай их. Мы не знаем, что их убило. Я бы послала за ветеринаром.

– Думаешь, они болели?

Косара сомневалась. За эти годы в Чернограде было много вспышек куриного гриппа – такое случается, когда целые стаи держат вблизи друг от друга. Но это…

Ее взгляд упал на петуха со сломанным крылом. Что-то было не так. Шестое чувство кричало ей, что смерть его не была естественной.

И чудилось нечто ужасно знакомое в напряжении, нависшем над курятником, заставляющем воздух тихо, почти неслышно потрескивать. Ветер уносил запах, который Косара откуда-то знала, только не могла его правильно назвать.

Хмурый Ибрагим все еще смотрел на нее.

– Ты их не убивал, – твердо сказала Косара. – Они не обескровлены. Должно быть, что-то – или кто-то – их заразило.

– Уверена?

– Ты ведь живешь с врачом. Что, сам не видишь, что у них не пили кровь?

– Ну, я подумал, что мог выпить парочку кур, насытиться, а потом избавиться от остальных как от свидетелей…

– Ты смеешься? – воззрилась на него Косара.

– Не знаю, Косара! Я сам не свой.

– Позови-ка лучше ветеринара. Держу пари, он прольет свет на это дело.

В конце концов, Косара была ведьмой, а не куриным следователем по уголовным делам. Будь здесь Асен, он, вероятно, раскрыл бы дело в два счета.

Косара покачала головой: нет, об Асене лучше не думать.

– Сообщи потом, что скажет ветеринар, – сказала она, направляясь обратно в дом. – Уверена, всему этому есть логическое объяснение.

Правда, по дороге домой она не могла избавиться от ощущения, что что-то упускает. Что-то было неправильное в пустых взглядах кур. В сломанных петушиных когтях. В знакомом запахе.

Дома она первым делом сняла с полки бестиарий и отерла рукой от пыли. Вот уже пара лет минула, как она не сталкивалась с новыми монстрами в Чернограде. Не считая Ламии, конечно.

Косара быстро перелистывала страницы, разглядывала рисунки. Все привычные чудовища были тщательно перечислены в алфавитном порядке: караконджул, хала, чума…

И вот ее взгляд упал на изображение огромного черного петуха с горящими глазами.

«Мратиняк», – гласила витиеватая надпись над головой птицы. «Вызывает мор домашних птиц», – пояснял текст.

А под ним была приписка: «Великий предвестник чумы и смерти».

4

Асен

Магия телепортации – не для слабонервных. Каждый орган Асена вывернуло наизнанку, кишки распутались, кровь вспенилась, и сердце бросилось качать ее во все двадцать пальцев, раздувая их, как воздушные шары.

Миг спустя его тело разогнулось, а ноги больно стукнулись о твердую поверхность. Яркий свет ослепил. Стена шума ударила по барабанным перепонкам: неподалеку стояла большая толпа. Не успел он материализоваться и наполовину, как какой-то человек оттолкнул его, требуя быть повнимательнее.

Все еще дезориентированный, Асен споткнулся о высокую колонну и оперся на нее, глубоко дыша. Он быстро моргал, давая глазам привыкнуть к свету.

Это место походило на старый оперный театр: здесь был просторный зал, широкие коридоры между ярусами с красными бархатными стульями, откуда открывался вид на сцену. Богато разодетые люди сбивались в группы, затягивались импортными сигариллами и сигарами, осушали бокалы игристого вина со скоростью, которая произвела бы впечатление на самых заядлых пьяниц в местной таверне. Сверху, на балконах, Асен подмечал блеск театральных биноклей и трепетание вееров.

Асен замешкался, не понимая, куда идти. Все здесь, казалось, знали друг друга. К своему облегчению, он не заметил знакомых лиц: тем меньше была вероятность, что его быстро узнают дружки Карайванова. К этой вылазке он готовился несколько недель: отрастил бородку, купил простой черный костюм, надеясь затеряться в толпе. С костюмом он как раз промахнулся. В море жемчуга, перьев, драгоценных камней и заморских тканей он выделялся, как больной палец среди здоровых.

Чтобы вписаться в местный колорит, Асен решил сперва взять бокал игристого вина с ближайшего подноса. Официанта намеренно не удостоил взглядом. У него было чувство, что собравшиеся здесь люди не из тех, кто говорит «пожалуйста» или «спасибо».

– Вы здесь явный новичок, – раздался голос позади.

Асен обернулся. На него сквозь инкрустированный рубинами лорнет смотрела женщина.

Асен всегда гордился тем, что умел точно определить возраст человека; встречая новых людей, он всегда составлял мысленный портрет. Однако в этом случае он засомневался в том, что видел. Пухлые щеки и яркий макияж сильно молодили незнакомку, однако ее волосы, искусно уложенные в высокую прическу, были цвета соли с перцем.

В ней было что-то ужасно знакомое. Асен нахмурился, вспоминая, встречались ли они.

– Меня зовут Мария, – сказала она. – Мария Хаджиева.

Ох, да ладно!

Они и впрямь встречались, и не единожды. Но в те разы ее волосы были собраны в тугой пучок, макияж был легким, а одежда – по-деловому консервативной. Асен никогда бы не узнал ее в этом красном платье с оборками.

Мария Хаджиева была мэром Белограда.

– Ах, приятно познакомиться, Мария, – сказал Асен, делая акцент, который даже для его собственных ушей звучал до неловкого фальшиво. – Меня зовут Костас Димитриадес, я – обеспеченный торговец шелком из великого града Стамбула, приплывший по Мраморному морю.

Асен внутренне выругался. Что за пургу он несет? Никто так не говорит. «Обеспеченный торговец»? Кто вообще так представляется? Он, конечно, репетировал свою легенду дома перед зеркалом, но там его актерская игра была получше.

Ему пришлось взять себя в руки. Судя по всему, мэр его не узнала, и он все еще в безопасности.

– Выпьете? – сказал он, подбрасывая пару рупий.

Ну что за акцент, в самом деле… Какой уж тут Стамбул!

Мэр приняла бокал игристого из его рук.

– Итак, Костас, что привело вас сюда этим вечером?

– А, знаете, праздное любопытство. Я слышал о великих магических сокровищах города Белограда и хотел узнать, из-за чего весь шум.

– Жизнь вблизи от нашего бедного соседа несет в себе много недостатков, – сухо сказала мэр. – Но, должна признать, магия, что льется в наш город через Стену, совсем другое дело.

– Для чего вы здесь, м… – «Боже, Асен, возьми себя в руки! Чуть не назвал ее „мэром“». – Мария?

Мэр наклонилась, чтобы шепнуть ему на ухо, и цитрусовый аромат ее духов наполнил его ноздри.

– Я слышала, сегодняшний аукцион будет по-настоящему особенным. Похоже, наш щедрый покровитель приготовил нам сюрприз.

– Какой сюрприз?

Мария рассмеялась, игриво ударив Асена по плечу веером:

– Ну, это не было бы таким уж сюрпризом, если бы он мне рассказал, не правда ли?

Асен взглянул на свое плечо, затем на лицо мэра. Она кокетничала. Так вот почему его невероятный акцент и еще более невероятная история не вызвали в ней тревогу. Ей было все равно, кто он, раз уж подвернулась возможность захомутать богатенького иностранца в хорошем костюме.

Вот и хорошо. Асен вполне мог с этим работать.

– Послушайте, Мария… – Повторение имени всегда было хорошей стратегией, как вычитал Асен в руководстве по допросам, поскольку это настраивало людей на мирный лад. – Вы кажетесь очень щедрой. Вы могли бы мне помочь. По правде говоря, мое присутствие здесь сегодня вечером не случайность. Я был послан с важной миссией.

– О? – Мэр изогнула бровь, оклеенную рубинами, которые сверкали от любой мимической ужимки. – И что же это за миссия?

– Вы знаете падишаха Стамбула?

– Мы встречались.

– Я работаю на него. Он знает, что ваш город славится магическими артефактами. Если магия существует, ее можно найти в Белограде, так все говорят.

Попытка Асена воззвать к патриотизму мэра, очевидно, сработала.

– Итак, чего хочет ваш падишах? – улыбнулась Мария.

– Как вы знаете, он богат сверх всякой меры. У него есть все, чего может желать мужчина… – Драматическая пауза. – Кроме одного.

– Чего именно?

– Любви. Несколько лет назад умерла его молодая жена. Он бы отдал все на свете, чтобы вновь услышать ее голос.

– О, это так ужасно…

Улыбка Асена стала шире. Он раздобыл для нее и крючок, и леску, и грузило.

– Как видите, вот поэтому он послал меня сюда. Он слышал о ведьмах из Чернограда, умеющих говорить с мертвыми…

– Тогда ему стоит отправиться в Черноград и поискать Софию. В Темные дни, когда граница между мирами живых и мертвых становится тоньше…

– Вы ведь знаете: он уже глубокий старец и не выдержит путешествия. Неужели ничего нельзя сделать? Должен быть какой-то амулет!

– Не слыхала о таких.

– Но может быть, если вы разузнаете… Говорят, в Чернограде есть человек, готовый продать любую магию, о которой можно только мечтать.

Мэр изогнула губы в улыбке:

– Итак, вы желаете аудиенции у нашего прославленного покровителя, верно я поняла?

Асен заколебался. Все шло слишком гладко.

– Признаюсь, я надеялся встретить его здесь сегодня вечером.

Женщина снова открыла рот, но громкий голос прервал их:

– Мэр!

На плечо Марии положил руку крупный мужчина лет сорока: намного выше среднего роста, с густыми черными усами, почти близнецами его черных сросшихся бровей.

Мэр подняла глаза и улыбнулась ему, хотя Асен заметил, как ее рот на миг досадливо скривился. Она явно не планировала открывать Асену свою должность. Судя по всему, рассчитывала на быструю интрижку с купцом, никак не на что-то серьезное.

– Антон, приятно тебя здесь видеть, – сказала она, и мужчина наклонился, чтобы обменяться призрачными поцелуями в обе щеки. – Это Костас. Он утверждает, что заработал состояние, торгуя шелком в Стамбуле.

– Приятно познакомиться, – произнес Асен, добавив несколько посторонних слогов к слову «приятно» (боже, его акцент становился все резче с каждой новой репликой).

– Шелк, да? – спросил Антон, энергично пожимая руку Асена. – Паучий или виссон?

Асен, который почти ничего не смыслил в шелке, решил, что безопаснее всего будет сослаться на трудности перевода.

– Извините, не расслышал. Не могли бы вы повторить?

К счастью, мэр не дала им углубиться в детали торговли шелком.

– Не важно, – сказала она Антону. – Костас, судя по всему, надеялся на встречу с Константином сегодня вечером. Не знаешь, он будет?

– Боюсь, что нет, Мими.

Теперь, когда у Асена было время его рассмотреть, стало ясно, что Антон – один из дружков Карайванова. На эту мысль наводила как его мускулатура, так и пистолет, плохо спрятанный под пиджаком.

Асен едва удержался от желания закатить глаза. На публике мэр Белограда занимала жесткую позицию по отношению к контрабандистам. А здесь – расцеловывала их в обе щеки.

– О, но почему нет? – спросила мэр.

– Ну, вы же знаете. Он в последнее время на улицу носу не кажет.

Асен не ожидал другого ответа. Константин Карайванов был известен своей осторожностью, которая много лет позволяла ему успешно скрываться от полиции. Он бы ни за что не вышел к такому огромному сборищу.

– Но знаешь, что я слышал? – сказал Антон. – Он нашел способ покинуть свое логово.

– Что за способ? – Мария подняла бровь, отчего рубины сверкнули.

Антон бросил быстрый взгляд на Асена: тот изо всех сил строил из себя не понимающего их иностранца, рассеянно смотрел по сторонам и делал вид, что не прислушивался к разговору. На мгновение Антон запнулся, но затем его желание доказать мэру свою особую связь с Карайвановым победило.

– Он говорит, что нашел способ сделаться неузнаваемым. Уж не знаю, верить или не верить… К старости он стал очень… кхм, суеверным. И все время посылает за той ведьмой, чтобы она предсказывала ему судьбу.

– Он планирует изменить внешность? – спросила Мария, которая, напротив, внимательно слушала. – С помощью операции?

Асен старался не показывать, насколько ему интересен ответ на этот вопрос.

Антон открыл рот, но, прежде чем он успел что-либо сказать, его прервал громкий голос из громкоговорителей: «Пожалуйста, займите свои места!» От неожиданности Асен, до этого целиком поглощенный разговором между мэром и Антоном, вздрогнул.

– Прошу меня простить, – сказала Мария и взялась за протянутую руку Антона. – Надеюсь увидеть вас после аукциона, Костас.

– Я тоже надеюсь, Мария. – Асен одарил ее своей самой чарующей улыбкой.

Он наблюдал, как Антон ведет ее к лестнице, как они поднимаются на балкон. Черт возьми.

Впрочем, не все было потеряно. Мэр, казалось, хотела вновь увидеться с ним позже. Это давало Асену время успокоиться и не испортить дело своей плохой игрой.

Он прошаркал к месту в середине ряда, надеясь, что, если он усядется прямо по центру, никто не попросит его уйти. К нему направлялась престарелая дама, и сердце Асена пропустило удар.

Кожа бледная, почти прозрачная, глаза налиты кровью.

«Этого не может быть», – сказал он себе. Откуда здесь, вдали от Чернограда, взяться упырю?

Но затем дама устроилась на сиденье слева от него, и он понял, что не обращение сделало ее кожу мертвенно-бледной. На тоненьком пушке ее щек виднелись частицы иссиня-белой пудры. А стеклянный блеск очей, заметный лишь под определенным углом, указывал на контактные линзы.

Асен едва не закатил глаза. Какая-то странная мода недавно появилась среди белоградской знати: богатые люди одевались под черноградских чудовищ. Теперь, когда это привлекло внимание Асена, он даже не мог сосчитать, на скольких гостях сверкали парики из волос самодивы, не говоря уже об ожерельях из зубов упыря и диадемах из чешуи русалки. Мужчина справа от Асена надел меховую шапку из караконджула с высокой тульей, а кто-то через пару рядов впереди нарядился в жилет из шкуры волколака.

«Забавно», – подумал Асен. По ту сторону Стены шапки из меха караконджула изготавливали, чтобы люди зимой не мерзли. А здесь подобные головные уборы считались признаком богатства.

Спустя недолгое время свет погас, что помешало Асену и дальше разглядывать публику. Несколько мгновений молчаливого ожидания – и на сцену вышел высокий мужчина и помахал толпе. Асен нахмурился, сразу узнав его: это был его новый знакомый, Антон.

Асен хотел было поаплодировать, но никто больше этого не делал, и он опустил руки на колени.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, друзья! – Антон встал за кафедру красного дерева и взял с нее аукционный молоток. – Как замечательно все выглядят! Разве в приглашениях не было указано, что сегодня мы без дресс-кода?

Толпа взорвалась смехом. Асен промолчал.

– Сегодня вечером мы представим вам немалый выбор ценных вещей, включая, конечно же… – Антон подмигнул толпе, – наш большой сюрприз. Давайте начнем!

На этот раз раздались аплодисменты. Асен спохватился не сразу, но тоже похлопал.

Целой вереницей Антон выносил на сцену магические артефакты, толпа встречала каждый охами и ахами. Там было все: от простого талисмана в виде кроличьей лапки до древних проклятий, запечатанных по баночкам. Асен неловко заерзал, когда на торги выставили бутылку в форме сердца с кроваво-красной жидкостью внутри. То было любовное зелье – отвратительный, в сущности, инструмент. Не только из-за эффекта, который, конечно, давал нечестное преимущество, но и из-за способа приготовления. Асену встречались самые разные рецепты, но в каждом фигурировали ингредиенты, получаемые от «девственниц», «юных дев», «невинных прелестниц», ну и так далее.

Асен нарочно запомнил, как выглядел пожилой господин, который приобрел этот лот. Позже надо будет передать его описание Вартанян.

Наконец, когда Асен уже начал беспокоиться, прожекторы на сцене загорелись еще ярче. В зале же сгустилась почти кромешная темнота. Антон выждал, пока не улягутся все шепотки, и объявил:

– А теперь – сюрприз!

Несколько дружков Карайванова выволокли на сцену клетку. Асен выпрямился на своем месте и напряг усталые глаза, чтобы сфокусировать внимание на освещенном силуэте внутри.

Раздался громкий вопль, походивший на клекот хищной птицы, и Асен сразу понял, что – вернее, кто – находился в клетке. Он едва верил своим глазам, но вот монструозный абрис начал обретать форму, покрытую восковыми перьями.

Существо снова завизжало – пронзительно и ужасно знакомо. Асен узнал бы этот звук где угодно: он ведь провел целую ночь, слушая его в заключении на вершине башни Змея. На сцене была юда.

Пока клетку выкатывали на сцену, публика помалкивала, но вскоре в зале раздался тихий ропот. Голоса становились все громче.

Асен наблюдал, как юда билась в своей клетке, врезалась грудью в прутья. Их глаза – юды и Асена среди толпы – встретились. Глаза чудовища были яркими, полными мольбы и до неуютного человечными.

Выглядела она совсем настоящей. Чего, конечно, не могло быть. Во-первых, юда не могла задержаться в человеческом мире после Темных дней. И во-вторых, юда не могла пересечь Стену.

Но разве всего несколько месяцев назад Маламир не смог вывезти в Белоград караконджула? Как-то ведь он уговорил создание запрыгнуть в круг телепортации.

А Асен все гадал, сколько же времени пройдет, прежде чем кто-то еще до такого додумается. Вот насколько хороши были заклятия телепортации Карайванова. Асен помнил еще со времен его собственной работы на контрабандиста, как они впервые создали кольцо, способное телепортировать через Стену. Примерно в половине случаев оно служило надежно. В оставшейся половине разрывало владельцев на куски, из-за чего Асену и другим головорезам Карайванова целыми днями приходилось оттирать со стен кровь, кишки и мозги.

Ныне же артефакты телепортации, казалось, не только стали менее опасными, учитывая, как охотно ими пользовались контрабандисты, но и могли перемещать нескольких человек одновременно. Что дальше? Семьями будут туда-сюда прыгать? А там и общественный транспорт выйдет из употребления, если можно будет вместо покупки билета на поезд или паром просто нарисовать мелом круг и быстро пробубнить заклинание.

Единственная проблема состояла в том, что Асен знал, как создаются заклинания телепортации. Для этого требовались не только усилия искусной, опытной ведьмы, но и ее тень. Столь мощный артефакт можно создать, только убедив ведьму пожертвовать всей своей магией и умереть медленной смертью.

У любой магии имелась цена, и немалая. Это правило жило на подкорке у всех черноградцев, а вот белоградцы ни черта в подобном не смыслили.

– Прошу тишины! – крикнул со сцены Антон. – Тишины, пожалуйста!

Постепенно разговоры стихли. Раздавались только визгливые вопли юды.

– Она прекрасна, не правда ли? – Подойдя к клетке, Антон потянулся сквозь прутья, чтобы коснуться головы юды, но, когда та зашипела и щелкнула зубами, быстро отстранился. – Диковата, пожалуй, но так ведь даже веселее, правда? Хозяин сможет лично ее укротить.

К горлу Асена подступала тошнота. Хоть это и наверняка был трюк, в клетке вместо настоящей юды все равно находился живой человек. Должно быть, Карайванов похитил некую женщину, а дальше – кто знает? Использовал извращенную комбинацию зелий и хирургии, чтобы создать эту пугающе убедительную маскировку.

– Итак, дорогие гости! – хлопнул в ладоши Антон. – Могу ли я услышать ваши начальные ставки?

Рядом с Асеном вскинул руку мужчина в меховой шапке из караконджула. Прожекторы, которые, вероятно, были зачарованы на отслеживание движений, повернулись в его сторону.

– Двести грошей! – крикнул Антон. – Да ладно вам, это же настоящая юда! Вещая птица из Чернограда! За такую не дашь меньше четырех сотен, не правда ли?

Прожекторы снова переместились, теперь на балкон, освещая мэра, которая размахивала лорнетом.

– Четыре сотни от дамы в красном! – объявил Антон.

Что мэр Белограда будет делать с юдой? Мария была известным коллекционером экзотических птиц, но ухаживать за попугаями в вольере – это одно, а искать пропитание для юды – совсем другое.

Не говоря уже о том, что юды гораздо ближе к людям, чем к попугаям. Все это казалось неправильным. Абсолютно неправильным.

Асен знал, что нельзя привлекать к себе внимание, но все же он не задумываясь поднял руку.

– Шестьсот от темноволосого господина в среднем ряду! – объявил Антон.

Посильная сумма. У Асена имелись сбережения. Зарплата поступала на его счет в банке каждый месяц, и Асен, много лет прослужив в полиции, редко позволял себе раскошелиться, разве что время от времени заказывал одежду у портного.

– Восемьсот от дамы в красном! – крикнул Антон. – Тысяча от человека в меховой шапке!

Вздыхая, Асен поднял руку. В клетке томилось живое существо. Не мог он его там бросить.

– Тысяча пятьсот! Две тысячи!

Следующая минута прошла как в тумане. Сумма продолжала расти, у Асена кружилась голова. Он и представить себе не мог столько денег.

– Пять тысяч от дамы в красном! – выкрикнул Антон.

Мэр взирала на Асена сквозь лорнет, подмигивая ему.

Таких денег у него не было. Даже если бы он выгреб все до гроша из своего банковского хранилища и продал все свое имущество.

Вздыхая, Асен опустил руку.

Антон поднял молоток:

– Раз, два…

Асен был уверен, что в этот момент юда глянула на Антона с презрением.

– Продано!

5

Косара

Косара снова уснула за рабочим столом. У нее сводило шею. Скатерть под ее лицом оказалась прохладной и влажной – вероятно, слюни натекли.

– Косара! – Это был голос Вилы, но что старая ведьма могла делать в доме Косары? – Косара, хорош бездельничать!

Косара медленно открыла один глаз, затем, чуть быстрее, другой. Выпрямилась на стуле. Лицо Вилы плавало в огромном хрустальном шаре на столе.

– Какого черта ты там? – спросила Косара, внезапно осознав, что спала в одном лишь пушистом халате с вышитыми ромашками и пятнами от супа из требухи.

Она сняла с лица что-то, прилипшее к щеке, – это оказалась игральная карта. Остальная часть колоды была разложена на столе перед ней. Косара уснула, пытаясь предсказать будущее.

– Не суть важно. – Розовый дым нежно овевал лицо Вилы, и ее лоб, поднесенный поближе к стеклу, когда она решила взглянуть на Косару, искривился. – Похоже, у нас проблема.

И тут Косара полностью очнулась.

– Какая? Еще одно убийство?

– Массовое. Я встретила Ибрагима, сына пекаря. Он рассказал мне о своем курятнике.

Косара было рассмеялась, не желая всерьез обсуждать чепуху, которую нес Ибрагим.

Но затем она присмотрелась к лицу Вилы и поняла: ситуация и впрямь серьезнее, чем казалось на первый взгляд.

Вздрогнув, Косара припомнила страницу из своего старого бестиария. Предвестник смерти и чумы. А вдруг это было связано с убийством Софии?

Нет, чепуха. Причиной гибели кур стало поветрие, вызванное чудовищем, а София была человеком, и, скорее всего, убил ее тоже человек. Не только монстры способны убивать. Люди и сами прекрасно с этим справляются.

– Вила, ты слышала о монстре под названием мратиняк? – спросила Косара.

– Слышала, хоть и давно. Что заставляет тебя думать, что здесь замешан мратиняк?

Косара колебалась. А и правда, что? В сцене, которую она обнаружила в курятнике Ибрагима, не было ничего сверхъестественного. Все куры мирно умерли во сне… Вот только петух выглядел так, будто боролся за жизнь, но с кем? С монстром? С собственной паникой?

Что-то было нечисто, поняла Косара. Что-то зацепилось в ее подсознании, унюханное среди куриного дерьма и гниющих кормов.

– Запах, – произнесла Косара. – В том курятнике несло магией.

Она ожидала, что Вила отмахнется. Сочинять безумные теории о давно забытых монстрах и в качестве доказательства приводить только запах? Смешно.

Однако старая ведьма нахмурилась еще сильнее, в уголках ее рта собрались морщины.

– Магия какого сорта?

– Не наша. Из царства чудовищ.

– Ты уверена?

– Уверена. По крайней мере, я так считаю. – Косара замолчала. – Но это невозможно! Лето на носу, Темные дни давно прошли. Мне точно показалось.

Хотя Косара не могла отрицать, что погода в преддверии июня до жути странная. Что, если это признак серьезной беды? Темные дни ближе, чем ей казалось?

– Не думаю, что тебе показалось, – мрачно сказала Вила. – Ты не ошиблась.

– Но, Вила…

– Прошлой ночью я проснулась от сильного шума. Мой дом ходуном ходил. Я выбежала на улицу, испугавшись землетрясения, и что, как ты думаешь, я увидела? В грязи был огромный след от куриной лапы.

– Вила, – мягко напомнила Косара, – у тебя дом расхаживает на куриных ногах.

– Думаешь, я совсем старая бестолочь и не вспомнила об этом первым делом? А размерчик-то ноги у моего дома не такой большой!

Дрожь пробежала по спине Косары. Чудовище больше целого дома? Это не предвещало ничего хорошего.

– Я думаю, – продолжила Вила, – мратиняк охотился на мой дом, но получил отпор. Возможно, в следующий раз монстра не удастся отпугнуть.

Косара выругалась себе под нос.

– Как это возможно? Как мратиняк мог пробраться к нам не в Темные дни?

– Должно быть, кто-то его призвал. Вытащил из царства чудовищ за хвост, потому он и злой такой.

– И кто же?

– Ни малейшего разумения, – глубоко вздохнула Вила.

Косара долго смотрела на нее, ожидая хоть какого-то разъяснения, но его так и не последовало. Что бы ни делалось в Чернограде, Вила всегда знала все. О ее умении предвидеть будущее ходили легенды, а еще она следила за всеми здешними ведьмами и колдунами. Косара ни единого прыща не смогла бы скрыть за мороком так, чтобы старая ведьма не прознала об этом.

– Кто бы его ни призвал, силы у него немерено. – Вила коснулась своих белоснежных волос, упавших на плечо. – А может, это я старею.

Косара одернула себя, чтобы не разглядывать дальше морщины на лице Вилы. Старая ведьма, конечно, происходила из времен древних – Косара только читала в пыльных томах о тех событиях, что Вила видела воочию. Но все же казалось немыслимым, что она действительно могла потихоньку дряхлеть. Вила была неотделимой частью города, сколько себя помнила Косара, и всегда выглядела одинаково.

– Не неси чепухи, – быстро ответила Косара. – Ты, видно, просто всполошилась, раз твои заклятия не сработали как должно. Отдохни-ка лучше.

– Ты, наверное, права, – сказала Вила, и уже это весьма тревожило: ведьма никогда не признавала чужой правоты. – Дай мне знать, если что-нибудь обнаружишь.

А потом она исчезла, оставив после себя лишь розовые клубы дыма в хрустальном шаре.

Косара потянулась, и кресло под ней застонало. Огонь в очаге давно погас, и она промерзла до костей.

Нужно лечь и выспаться. Ее ждал еще один долгий день, причем первая же встреча была назначена на раннее утро. Встреча с туристом из Белограда. Напился пьяным домашней ракии, временно утратил зрение, но божился, что его прокляли, и хотел, чтобы Косара нашла преступника. По крайней мере, он хорошо платил.

Ее взгляд упал на игральные карты на столе. Прежде чем идти спать, стоило сначала выяснить, что произошло с черноградскими несушками.

Косара разложила карты крестом, как она всегда делала: одна сторона для прошлого, одна для грядущего, одна для ее распутья, одна для возможных результатов. Все, что получилось, – трефово-пиковый ряд, предрекающий какую-то неясную беду.

– А другие новости будут? – пробормотала Косара и сделала новый расклад.

И снова карты не сказали ей ничего полезного. Они даже не раскрывали, какого рода опасность ее ждала, не говоря уже об источнике этой опасности.

Косара вздохнула. Решение у нее имелось.

Онемевшими пальцами она расстегнула свое теневое ожерелье. Бусины были гладкими, на ощупь словно восковыми и лишь чуть-чуть теплее ее кожи.

Она сняла их с цепочки одну за другой и покатала меж ладонями. Бусины трансформировались в ее руках, вырастая и становясь менее материальными, приобретая сходство с тьмой.

Вскоре Косара оказалась в окружении теней, разлитых по стенам и другим поверхностям, словно чернила. Некоторые плавали в воздухе и с любопытством кружили вокруг нее. Другие – быстро плясали, очевидно радуясь вновь обретенной свободе. Их шепот эхом отдавался в голове Косары. В суматохе она едва могла разобрать хоть словечко.

– Замолчите, – сказала она. – Пожалуйста.

Она знала, что они не послушаются. Они никогда не слушались.

– Мне нужна ваша помощь! – почти криком воззвала к ним Косара.

Наконец именно тень Косары привела остальные в некое подобие порядка. Они прекратили свой танец и окружили ведьму, возвышаясь над ней, наблюдая без глаз. На мгновение, короткое, но такое приятное, в комнате стало тихо.

– Мне нужно знать, кто вызвал мратиняка, – сказала Косара.

Это заставило их снова заголосить. Голоса поднялись, как волна, и ее собственные мысли потонули в них. Она только различала отдельные слова или фразы то тут, то там: «монстр», «цыплята» и «о нет, только не снова».

– Сосредоточьтесь, – приказала Косара.

Большинство затихли – из чистой вежливости, а не потому что у нее якобы была над ними власть, напомнила Косара себе.

Пара теней, однако, продолжали перешептываться в уголках сознания Косары. Этих ей никогда не удавалось заткнуть. Их разговор был приглушен и едва слышен, но в нем снова и снова всплывало имя Змея. Еще сильнее тревожило то, что она могла видеть его периферийным зрением. Бледную фигуру, таящуюся в темноте.

Она знала, что на самом деле его там нет, – он являлся лишь в воображении теней, которое слилось с ее разумом. Не обращать на Змея внимания было по-прежнему трудно. Под халатом с нее ручьями тек холодный пот.

– Мне нужно, чтобы вы все сосредоточились, – повторила Косара и закрыла глаза, не поддаваясь искушению еще раз взглянуть на него.

Она вновь схватилась за карты. Липкими, непослушными руками ей удалось быстро перетасовать колоду. Пальцы действовали сами – сказывались многие годы практики.

Магия Косары всколыхнулась. Голоса теней заполонили ее голову, сотворив в ней непроницаемую звуковую стену, но еще она чувствовала, как тени словно скользили у нее под кожей. Она думала: «Вот открою глаза и увижу свои вены черными». Так их сила вливалась в нее.

Она была слишком напугана, чтобы смотреть. Ведь неясно, будет ли это ее зрение или их? Увидит ли она себя в настоящем или их в прошлом, которое они так отчаянно желали ей открыть?

Такого Косара не пережила бы снова. Однажды она угодила в их видения, пытаясь понять, что случилось с их владелицами. Она наблюдала за Змеем со многих сторон. Видела, как в его глазах обожание сменяется ненавистью. Чувствовала его прикосновение: вначале нежное, затем – болезненное. Его руки гуляли по всему ее телу, но на самом деле – по телам одиннадцати других женщин.

Она ощущала, как сильно они любили его. А позже – как больно их сердца разбивались. Ощущала снова и снова, снова и снова.

Нет, подумала Косара, глаз лучше не открывать. Крепко зажмурившись, она дрожащими руками схватила карты, собираясь сделать обычный расклад крестом. Сторона для будущего, сторона для прошлого, сторона для ее распутья, сторона для последствий.

Но руки все дрожали, а пальцы пульсировали ее собственной магией и магией одиннадцати других ведьм. Она больше не могла этого терпеть.

– Кто вызвал мратиняка?! – вскричала она, взметнув карты в воздух.

В ушах ее зазвенело. Волоски на руках встали дыбом. Комната наполнилась запахом магии.

Теневой шепот стих.

Долгое мгновение Косара сидела в тишине, с крепко зажмуренными глазами. Затем, сделав глубокий вдох, распахнула их.

Все карты легли на стол лицевой стороной вверх, сложившись в буквы. Буквы образовывали имя.

«София».

6

Асен

После аукциона стало очевидно, что большинство гостей пришли подготовленными. Некоторые умчали сразу же при помощи различных зачарованных артефактов. Другие занимали длинную очередь у сцены, где Антон нарисовал круг телепортации. Каждый давал ему чаевые, вкладывал пару грошей в протянутую руку, и он активировал для них круг, где они испарялись.

В поисках мэра Асен осмотрел толпу. Скорее всего, эту женщину вывели из здания сразу после аукциона. Клетку с юдой давно увезли.

Чувствуя себя побежденным, Асен присоединился к очереди. Он как раз рылся в карманах в поисках мелочи, когда услышал знакомый голос:

– Итак, мы снова встретились! – Появившаяся возле него Мария взялась за его предплечье.

– Госпожа мэр, – кивнул он ей, стараясь не казаться слишком заинтересованным, изображая недотрогу, хотя втайне он испустил огромный вздох облегчения: возможно, его приход на аукцион не был напрасным.

– Прошу вас, просто Мария.

– Мария, – намеренно тянул он ее имя. – Я-то думал, ваши поклонники уже помогли вам отсюда уйти.

– А я искала вас, – пожала плечами мэр. – Вы, похоже, человек-загадка, Костас, а я не выношу неразгаданных тайн. Не думала, что вы интересуетесь экзотическими птицами.

– Птицами?

– Ну, учитывая, как яростно вы боролись за юду…

– Ах да, конечно. Люблю птиц. Попугаев в особенности.

– Какое совпадение! Я держу большую стаю в вольере. Не желаете ли взглянуть?

Асен сдержанно улыбнулся, внутренне ликуя:

– Мне ничего не хотелось бы сильнее.

– Идемте же! – Мэр повела его под локоть сквозь толпу к двойным дверям зала вместо круга телепортации Антона, как того ожидал Асен.

– Куда мы идем?

– О, Константин знает, что я не выношу телепортаций. У меня от них кружится голова. Поэтому для поездки на аукцион он всегда одалживает мне экипаж.

– И он не беспокоится, что ваши сопровождающие узнают об этом месте?

– Еще как беспокоится! Вот почему я вынуждена настоять, чтобы ваши глаза были закрыты. – Она достала шелковую ленту и игриво отстранилась, когда Асен потянулся за ней. – Позвольте лучше мне.

Когда она наклонилась к нему, его окутал пьянящий запах духов. Одну ленту она повязала ему на глаза. Другую – ловко обернула вокруг запястий.

Ее рука вновь нашла его предплечье, и она потащила его через скрипучую дверь по затхлому коридору. У Асена не осталось выбора, кроме как идти следом.

У него была возможность осмотреть здание, еще когда он искал мэра. Быстро он понял, что место, принятое им за старый оперный театр, на самом деле было древней церковью. Бархатные сиденья, тяжелые занавески и сцену добавили позже, а вот каменные колонны и сводчатый потолок остались в первозданном виде.

Высокие окна были задрапированы, но сквозь занавески свет не просачивался. Это могло означать только одно: они под землей.

Белоград был древним городом. Люди населяли его сотнями поколений, возводя свои дома, дворцы и храмы на остатках старых, полупогребенных. Так под городом сохранились целые улицы.

Вот почему, когда мэр завела Асена в какой-то чулан, закрыла дверь и потянула за скрипучий рычаг, он не удивился, когда комната затряслась и стала подниматься.

– Мы в лифте?

– Богатый, красивый, так еще и умный, – промурлыкала мэр. – Костас, сколько же сюрпризов вы в себе таите!

Им потребовалась почти минута, чтобы подняться на поверхность. Но на выходе из лифта мэр не стала снимать лент с Асена, лишь потянула его за собой. Окружающие звуки, как и булыжники под ногами, не позволяли определить, в какой части города они находятся. Единственной подсказкой стал воздух, густой и влажный, с легким запахом водорослей. Должны быть, они недалеко от Доков.

– Иван, вези нас прямо домой, – сказала кому-то мэр и помогла Асену взобраться по ступенькам.

Упираясь обеими руками в его грудь, она толкнула его на мягкое сиденье.

Снаружи кучер крикнул на лошадей. Копыта громыхнули по булыжникам, карета качнулась вперед.

Мэр приблизилась к Асену, но ленты развязывать не спешила. Он пытался расслабиться, казаться невозмутимым, но его снедало беспокойство. Он оказался наедине с одной из самых влиятельных женщин в городе. Ну и как теперь завоевывать ее расположение? Как далеко он готов зайти?

Не так далеко, как ей бы хотелось, подумал он. В отстраненном, почти академическом смысле он знал, что она привлекательна. Приятна глазу, как живопись или красивый сад. Но ее привлекательность нисколько его не задевала. Асену нравилось в женщинах разное, порой весьма неординарное, но продажность в этот список не входила.

Он начал придумывать оправдание: невесту, которая ждала его на родине, или верную подругу, которой он так же был верен. Его разум сам по себе вызвал образ Косары. Но затем он ощутил затылком пальцы мэра, развязывающие ленту. Когда шелковая лента упала ему на колени, мэр оказалась сидящей напротив него. Его руки оставались связанными.

Ее лицо изменилось. Ни улыбки. Ни трепетания ресниц.

– Итак, падишах Стамбула, да? – Мария Хаджиева перешла сразу к делу.

Асен замер. Мэр узнала его? Он должен был понять, что все шло слишком хорошо. Он думал, ему невероятно повезло, и оказался прав: везение было невероятным. А он все равно взял и поверил в удачу.

Он молчал. Богатый опыт ведения допросов подсказывал, что молчание – лучшая стратегия, хотя, надо признать, обычно вопросы задавал он.

– Как это ни странно, мы с падишахом Стамбула добрые друзья, – сказала мэр как ни в чем не бывало. – Постоянно переписываемся. А знаете, с кем еще я люблю переписываться? С его женой.

Асен ничего не ответил.

– Итак, вообразите мое удивление, когда я узнала от вас о ее безвременной кончине. Так скажите мне, Костас, – выплюнула она имя, – на кого вы работаете?

Асен старался не показывать, что этот вопрос помог ему слегка расслабиться. Мэр все-таки его не узнала, раз заподозрила в нем какого-то шпиона.

– Ни на кого. – Все еще держась нелепого акцента, он взглянул на нее из-под темных ресниц и печально улыбнулся, надеясь, как всегда, этим спастись. – Мне жаль, что я солгал, Мария. Просто я не думал, что вы захотите помочь обычному торговцу шелком без хороших связей. В моей истории все правда.

– Вы же не думаете, что я в это поверю?

– А зачем мне лгать? История не лжет. Но мне нужно связаться не с покойной женой падишаха, а с моей.

Асен продолжал смотреть на мэра. Лжец из него был неплохой, но лучше всего получалось говорить правду.

Он тосковал по Боряне каждый день. Он бы отдал все за один только разговор с ней. За возможность извиниться, стоя лицом к лицу.

Эта возможность ему никогда не представится. Часть Боряны осталась в мире живых, но не та часть, с которой можно общаться. Асен убедился в этом на собственной шкуре.

Единственное, что он мог сделать для духа своей жены, – это добиться, чтобы ее убийца понес наказание. Он должен найти Карайванова.

– Вы, наверное, считаете меня бесхребетной дурочкой, – сказала мэр без капли того сострадания, на которое надеялся Асен. – Я выжму из вас все секреты, Костас, поверьте мне. А пока что я нашла для вас идеальное место.

– Что за место?

– Как вы знаете, я питаю слабость к красивым вещам. Так что я собираюсь добавить вас в свою коллекцию. – Она выглянула из-под занавески окна своего экипажа и сказала будто бы задумчиво: – Понадеемся, что купленная мной юда не голодна.

Для двоих – юды и Асена – клетка была тесновата. Ерзая в поисках удобного положения, он всякий раз задевал плечом ее оперение. Мэр заменила шелковую ленту, что связывала его руки, на пару пушистых ярко-розовых наручников. Вероятно, они чаще использовались в более интимных целях.

А хуже всего, что треклятые попугаи легко проникали сквозь прутья клетки и летали вокруг него, громко визжа и поклевывая его уши.

Все это напоминало Асену тот последний раз, когда он сидел в клетке на вершине самой высокой башни Змея. Теперь он тоже видел одни звезды, хоть и в стеклянном куполе вольера на этот раз. В клетке Змея было очень холодно, а в вольере – невыносимо жарко.

Лишь ощущение несвободы и беспомощности было тем же самым.

Единственную надежду Асена составляло то, что мэр нашла при нем пистолет, но не отмычку, засунутую глубоко в потайной карман. Асен провозился с наручниками несколько часов, пока что безрезультатно. Наручники были явно старые, механизм заржавел.

– Ну как ночка? – спросил он у юды, сражаясь с замком.

Юда долго смотрела на него сверкающими глазами, но так и не ответила. В любом случае вопрос был глупый.

– Соколицу знаешь? – произнес Асен, пробуя определить, была ли юда настоящей или какой-то сложной мистификацией.

– Соколицу? – прохрипела та.

– Да, Соколицу. Вы, должно быть, встречались. Немного выше тебя, оперение лиловее. – Асен помолчал и добавил: – Она меня однажды спасла.

Не успела юда ответить, как дверь вольера открылась и вошел тощий мужчина средних лет. Сначала он наполнил птичьи кормушки горой листовой зелени, ломтиками моркови и огурцов. Затем осторожно подошел к клетке, не сводя глаз с юды. В руках у него была окровавленная коровья нога.

– Здравствуй, друг, – поприветствовал его Асен. – Что ты мне принес? Я тут немного проголодался.

Мужчина проигнорировал его. Без единого слова он положил коровью ногу на землю возле клетки.

Юда сморщила нос, но тут ее живот громко заурчал. Асен понимал, что это мясо слишком свежее, но нищим выбирать не приходится. Юда попыталась клюнуть коровью ногу и обнаружила, что прутья клетки слишком частые. Даже ее голова сквозь них не проходила.

Асен прищурился, глядя на нее. Могла бы и руки использовать, чтобы затащить еду в клетку. Не животное ведь. Только он открыл рот, как она метнула в него острый взгляд через плечо. Сообщение в ее глазах было ясным: цыц!

Он наконец-то понял ее затею. Юда вполне могла использовать руки, и Асен это знал, а вот мужчина не знал. Вероятно, он видел в ней попугая-переростка.

Умно. Асен все яростнее пробовал освободиться от наручников, хотя был достаточно осторожен, чтобы не поворачиваться к мужчине спиной.

Понаблюдав за мучениями юды, мужчина вздохнул. Вынул револьвер из кобуры, крепко сжал его в правой руке, а левой отпер клетку. Когда он наклонился, чтобы подобрать кусок мяса, юде представился шанс.

Она выскочила из клетки и толкнула мужчину наземь.

Тот выругался, ударившись спиной. Опытным стрелком он точно не был, пули летели повсюду, ударяясь об пол и кормушки для птиц, рикошетя и проделывая крошечные отверстия в стеклянном куполе. В юду не попала ни одна.

Наконец у него закончились патроны. С паникой в глазах мужчина встряхнул револьвер, как будто надеялся, что это поможет. Когда же пистолет отказался стрелять, он бросил им в юду и на этот раз, по иронии судьбы, не промахнулся. Угодил ей прямо промеж глаз.

До этой минуты юда была с ним терпелива, подметил Асен. Она старалась не причинять ему вреда. Он ведь просто выполнял свою работу и не был тут злодеем.

Но выходка с револьвером оказалась последней. Юда взвыла и полоснула мужчину когтями, отчего он перелетел весь вольер и ударился головой об угол кормушки. Вспугнутые попугаи с визгом метались вокруг него, но он не реагировал. Голова его свисала, глаза закрылись.

Благоговейно Асен наблюдал, как юда приготовилась взлететь. Она расправила крылья, и те заняли большую часть вольера. Как мэр вообще могла думать, что она сможет держать в клетке чудовище из Чернограда, словно домашнюю птицу?

– Постой! – закричал Асен. – Возьми меня с собой!

Юда повернулась взглянуть на него, и этот единственный момент колебания едва не стоил ей жизни. Мимо ее уха просвистел арбалетный болт.

Асен повернулся на звук. В дверном проеме стояла мэр, одетая в ночную рубашку и с бигуди на голове. От жестокой улыбки ее зеленая маска для лица пошла трещинами. Перезарядив арбалет, она направила его на юду и спокойно сказала:

– Я услышала шум. Подумала: бежать пытается не юда, а вы, Костас. Или мне следует называть вас «детектив Асен Бахаров»?

Сердцебиение Асена взбрыкнуло, но лишь на секунду. Значит, она поняла. Стоило ожидать.

Итак, даже если он выберется отсюда живым, его дни в полиции сочтены. Мария Хаджиева сделает все, что в ее силах, чтобы он потерял работу и репутацию, пока не вскрыл ее связи с контрабандистами.

С легким удивлением Асен понял: да ему же плевать! Его дни в полиции в любом случае сочтены. Начальница больше не доверяла ему, а он – ей. А хуже всего, что он не доверял себе. С каждым днем ему становилось все труднее отделять зерна от плевел.

Кроме того, не время думать о будущих карьерных перспективах. Какое будущее, если он может остаться в птичьем вольере? Проклятые наручники так и не поддались. Он продолжал в панике ковырять их отмычкой, пока мэр готовилась снова выстрелить.

Окаменевшие глаза юды были прикованы к ней.

– Так и чуяла, что мы где-то встречались, – продолжила мэр. – Вот почему дома я просмотрела старые газетные вырезки. Оказывается, мы встречались целых три раза, когда я лично вручала вам благодарственные письма. – Она помолчала, держа заряженный арбалет. – Бородка – прелесть.

– Спасибо, – пробормотал Асен сквозь зубы, а сам мысленно упрашивал отмычку: «Ну же, давай!»

Он снова повернул отмычку, и наконец – о счастье! – наручники щелкнули. Он поймал их, не дав упасть. Мэр, кажется, ничего не заметила.

– Как вы понимаете, я не могу позволить вам уйти и все рассказать. Очень жаль, правда. Вы вроде бы способный офицер.

И мэр навела арбалет на его лоб.

Асен швырнул ей в лицо наручники. Мария громко выругалась, выпущенный болт описал широкую дугу в воздухе, пробил стекло и исчез в ночи.

Мэр дернулась перезарядить арбалет, но опоздала: Асен уже выскочил из клетки, подбежал к лежащему без сознания мужчине и подобрал его оружие. Юда наблюдала за ним, не шевелясь, не пытаясь помочь, но и не улетала.

Да это же был пистолет Асена, полицейский револьвер! И в самом деле, вряд ли смотрителям вольеров выдавали оружие.

Асен заметил и кое-что еще: револьвер повредился, явно от удара о юду. Прицел его сместился, а барабан сломался. Он мог только надеяться, что мэр не увидит этого в полутьме вольера.

– Опустите арбалет. – Асен направил оружие на Марию.

Та не спешила этого делать, и на мгновение Асен встревожился, что она раскусила его блеф. Но затем она медленно, не отрывая глаз от Асена, положила арбалет к своим ногам. Она не могла хорошенько рассмотреть револьвер, пока ствол был направлен ей в лицо, предположил Асен.

– Ты возьмешь меня с собой? – спросил Асен юду, по-прежнему целясь в мэра.

Он ожидал «нет». Соколица жаловалась на то, как сильно юды ненавидят возить людей, таких тяжелых, таких неуклюжих. А этой юде требовались все силы и ловкость, чтобы сбежать из вольера.

Вместо ответа она сцапала его за воротник длинным изогнутым когтем и помогла забраться к ней на спину. Асен внутренне поблагодарил свою удачу: казалось, судьба снова повернулась к нему лицом.

– Ты пожалеешь об этом, Бахаров! – крикнула мэр, и Асен мог бы с ней согласиться, однако быть в долгу у монстра было не так рискованно, как оставаться в вольере. – В Белограде ты не сможешь сомкнуть глаз ни на минуту, это я тебе обещаю!

Одного маха крыльев юды, взмывшей в воздух, хватило, чтобы ночная рубашка мэра взметнулась на ветру.

– Держись крепче! – крикнула юда.

Асен, на его счастье, послушался, ведь в следующую секунду они проломили стеклянный купол. Тот разбился с оглушительным звоном. В последний момент Асену удалось спрятать лицо в ладонях, хотя он все равно ощутил, как несколько крошечных осколков впились в кожу.

Затем они вырвались в ночь. Юда взлетала все выше, пока вольер почти не скрылся из виду, оставшись темным пятнышком среди огней.

– Зачем? – кричал он, чтобы та могла слышать его сквозь завывание ветра. – Могла же оставить меня там!

Юда пожала плечом, отчего Асен слегка накренился в сторону и крепче уцепился за холодные и скользкие перья.

– Ты сказал, что дружишь с Соколицей.

Асен не совсем так выразился, но он решил ее не поправлять.

– Так ты знаешь Соколицу?

– Она – моя сестра.

– Понятно. – Асен замолчал, но затем, вспомнив о вбитой в него вежливости, от которой не освобождали даже самые тяжелые обстоятельства, добавил: – Меня зовут Асен. Приятно познакомиться.

– А я – Врана. – Юда долго молчала, устремив взгляд прямо перед собой, пока внизу мерцали огни Белограда. – Правду ли говорила та ужасная женщина? Ты действительно детектив?

– Так и есть.

Она помолчала еще.

– Соколица пропала. Вот уже несколько дней ее не видали. Можешь ее найти?

– Найти ее? В царстве чудовищ?

– Не глупи. Там ты не протянешь и минуты. Нет, она сбежала в Черноград. На поиски Роксаны.

Хмурый Асен от удивления решил, что неверно понял ее слова.

– Но как? Сейчас же не Темные дни. Ваш мир должен быть закрыт для нашего.

– Должен быть… – насмешливо отметила Врана. – Слушай, полицай, все уже давно идет не так, как должно. Все поменялось с тех пор, как исчез Змей.

– Почему?

– Кто знает? Могу сказать лишь то, что в барьере между двумя мирами стали появляться трещины. Соколица смогла проскользнуть через одну. Я шла по ее следу. Потом меня поймали работорговцы. Боюсь, с Соколицей случилось нечто похожее. Или еще хуже.

По спине Асена пробежал холодок. На всей этой истории словно стояли жирные отпечатки пальцев Карайванова.

– Ты помнишь что-нибудь о месте, где тебя держали? – спросил он. – До того как привезли в аукционный дом?

– Помню. Меня посадили в контейнер в районе Черноградской реки.

– А его ты видела? Самого Карайванова?

Врана казалась сбитой с толку:

– Низенького такого, в очках? А как же.

Асен внутренне выругался. В глубине души он всегда знал, что именно сюда его приведет погоня. Обратно в Черноград.

Возможно, тем лучше. Черноград – идеальное место, чтобы отсидеться, пока не утихнет гнев Марии Хаджиевой.

– Ну? – спросила Врана. – Ты поможешь мне ее найти или я зря вытащила тебя из этой клетки?

Вряд ли угроза в голосе юды была кажущейся. Он не хотел проверять, что юды, вооруженные когтями-саблями, могут сделать с человеческим телом, и еще меньше он мечтал узнать, насколько остры их печально известные зубы.

К тому же Врана только что дала ему важную подсказку. Навела на следующий шаг в его бесконечной погоне за Карайвановым.

– Помогу, – сказал он.

Асен мог пересечь Стену пешком, но Врана не могла ни перейти ее, ни перелететь. Поэтому, почти не колеблясь, он уверенно направился вдоль улицы Продажных Полицейских.

– Куда это мы? – спросила Врана, пока они вдвоем бежали по темным белоградским улочкам.

До утра было еще далеко, так что Врана не привлекала нежелательного внимания. В темноте ее оперение могло сойти за экстравагантное пальто, а перья на голове напоминали сложную прическу. На улицах Белограда совершались и худшие преступления против моды.

– В полицейский участок.

– Зачем? – нахмурилась Врана.

– Хочу найти способ переправить тебя через Стену.

Он оставил ее ждать в неприметном фойе многоквартирного дома, а сам проник в участок. На ночную вахту заступили всего двое сонных полицейских, которые резались в карты в комнате отдыха, и никто из них не заметил Асена, на цыпочках прошмыгнувшего в комнату с уликами.

Оказавшись внутри, он воспользовался своим ключом от картотеки и добыл в шкафу амулет, который недавно конфисковали у одного из дружков Карайванова. Амулет был устаревшей модели, приходилось стоять в непосредственной близости от Стены, зато, по крайней мере, он не требовал сложных заклинаний или чар. Он мог переместить через Стену и Асена, и Врану.

По пути к выходу, проходя мимо собственного кабинета, Асен подумал было оставить записку. Можно попытаться объяснить все начальнице, прежде чем мэр распространит клевету. После стольких лет службы в полиции казалось неправильным просто уйти.

Нет, к черту все. Начальница может думать что хочет.

Он вышел из полицейского участка, не оглядываясь.

Первое, что Асен заметил, едва они перемахнули через Стену, был страшный мороз. Холод пронизывал его льняную рубашку и легкие брюки, глубоко проникая в кости и вызывая стук зубов.

Он слышал от коллег, недавно ездивших в Черноград, что в городе воцарился необычайный холод. Да и характер самого города не слишком изменился с тех Темных дней, в которые его видел Асен. Лила вернулась без одного уха: откусил случайный упырь, которого та подцепила в танцевальном зале. Патологоанатом Валера теперь отказывался осматривать труп, на глаза которому не успели положить серебряные монеты.

Высоко над головой возвышались шпили Чернограда, их сияющие окна смотрели на Асена не моргая. Врана споткнулась, рухнула на колени возле мусорной кучи. Она тяжело дышала, – похоже, при использовании амулета ее укачало.

Глядя на нее, Асен какую-то постыдную секунду подумывал оставить ее прямо здесь, вернуться в Белоград. Новый визит в Черноград вызвал слишком много воспоминаний.

На кой черт он снова здесь и гоняется за Карайвановым? Он прекрасно знал, что ему не место в этом городе. В прошлый раз он едва выбрался отсюда живым. И вряд ли бы ему это удалось, если бы не Косара.

Косара. В горле застрял комок.

Целых полгода он не решался ее навестить, а теперь собирался заявиться к ней на порог с просьбой о помощи. С чего он взял, что она не велит ему проваливать? На это у нее было полное право.

Врана словно прочла его мысли и воззрилась на него:

– Не вздумай теперь убегать, полицай. Ты же сказал, что поможешь.

Асен натянуто улыбнулся. От себя не убежишь. Он дал Боряне слово, и будь он проклят, если нарушит его. Он должен продолжать преследовать Карайванова, и не важно, насколько крохотными были хлебные крошки, которые оставлял после себя контрабандист.

Две вещи Асен знал наверняка. Во-первых, отчаянная юда только что втянула его в большие неприятности. И во-вторых, когда он попадал в неприятности, связанные с чудовищами, лишь один человек мог или вытащить его, или пойти ко дну вместе с ним.

Ему необходимо увидеть Косару.

7

Косара

Мратиняка вызвала София. Не лучшие новости. Все шансы убедить ее просто отправить монстра обратно в его царство умерли вместе с ней.

Косара села у хрустального шара и постучала по нему, от этого чувствуя себя довольно глупо:

– Алло? Вила? Ты там?

Ответа не было. Косара попыталась снова, на этот раз погромче. Когда Вила снова не ответила, Косара схватила ручное зеркальце, которое обычно использовалось для связи со старой ведьмой, и стерла рукавом пыль с его поверхности. Понадобилось несколько раз постучать по стеклу, прежде чем внутри всплыло лицо Вилы.

– Который час? – рявкнула та вместо приветствия: ее глаза опухли и покраснели, а волосы спутались.

– Эм, около семи… Прости. У меня клиент в половине третьего, и я подумала, что нам лучше разобраться во всем пораньше.

– Все в порядке, – махнула рукой Вила. – Просто я спала, вот и все. Плохо спала.

Косара вздрогнула, вспомнив свою, такую же беспокойную ночь. Голос Змея все еще звучал в ее голове. «Косара, зачем ты бросила меня здесь? Так темно, я ничего не вижу. Ты ведь вернешься за мной?»

– Прости, – повторила Косара. – Я просто решила, что ты должна знать. Я попросила тени помочь мне выяснить, кто призвал мратиняка.

– И?.. Что они сказали?

– Это была София.

Вила выругалась себе под нос:

– Ну дела… И что ты думаешь? Кто-то заставил ее это сделать, а потом убил?

– Возможно. Или же она сама призвала его, а убийца хотел, чтобы монстр вернулся обратно. И не преуспел.

– На кой она его призвала?

– Кто знает? Может, хотела поквитаться с соседом, что держит кур.

Вила уставилась на Косару не мигая:

– Ты не понимаешь, да?

– Что?

– Ты бы лучше посидела и подумала, почему мратиняк так опасен.

Косара нахмурилась. Конечно, куры важны для экономики Чернограда. Их удобно содержать в маленьких садах и на балконах. К тому же их спокойно ввозили из Белограда, в отличие от крупного скота, который с трудом удавалось провести через Стену. Хоть теперь Стена и пропускала их, коровы и овцы вблизи нее впадали в безумие.

Яйца были ключевым источником белка, особенно зимой, и Косара, как и все черноградцы, обожала омлеты, но…

И тут ее осенило.

– О! – Она широко раскрыла глаза.

– О! – передразнила ее Вила.

– Первый петушиный крик в День святого Иордана! Не станет петухов – некому будет отправить монстров обратно в их царство, когда закончатся Темные дни!

– Да. Вот именно. Могла сообразить и быстрее.

– Значит, тот, кто призвал мратиняка, хочет, чтобы монстры остались в городе навсегда?

– Возможно. Если этот человек вообще ведает, что творит. Вот только я не догадываюсь, кому это выгодно.

«Змей», – было первой мыслью, которая пришла в голову Косаре. Но это была чушь. Змей давно сгинул.

– Ситуация аховая, не так ли? – вздрогнула она.

– Нет, – осторожно ответила Вила. – Пока нет. Время есть. До Темных дней еще полгода, а в городе осталось много кур, в которых мратиняк не успел вонзить когти.

Косара облизнула губы. В самом деле, полгода? Или аномально холодное лето указывает на то, что у них не так уж много времени?

Вчера ночью, поднявшись с постели в уборную, она могла поклясться, что видела духа ванной, сидящего, скрестив ноги, в ванне, – пока она не моргнула и он не исчез.

– А что, если придут еще монстры? – тихо спросила она.

Вила пренебрежительно махнула рукой, но Косара слишком хорошо ее знала, чтобы не замечать страха в ее глазах.

– Давай не будем распыляться, ладно? Нужно сосредоточиться на раскрытии убийства Софии.

Косара покачала головой. Казалось странным беспокоиться об одной стороне этого хаоса, но не думать о другой. Мратиняк, убийство Софии, рухнувший на полгода раньше барьер между мирами монстров и смертных… Все это как-то связано.

– Я размышляла об убийце, – сказала она. – Должно быть, это был кто-то, кого она знала. Свои тени она могла отдать лишь добровольно.

– Необязательно. Ты точно знаешь, как проводятся расследования? Нам все еще неизвестно, связаны ли тени Софии с ее убийством. Я не видела Софию уже много лет. Вдруг она обменяла тени еще несколько месяцев назад?

– На что, например?

– Может, на некий ингредиент для ритуала призыва мратиняка? – Вила помолчала. – Нет, ты все же права. София не стала бы торговать своими тенями.

Косара хотела уточнить, что, судя по тому, что она знала о Софии, та и родную бабку продала бы, был бы спрос. Но она промолчала. Говорить о мертвых плохо – дурной тон.

Напольные часы в коридоре прозвонили один раз. Клиент Косары мог появиться с минуты на минуту.

– Слушай, мне уже пора. Но я…

Тут Косара осеклась. Что она могла? Как найти убийцу, совершившего идеальное преступление? У нее не было ни одной улики, даже завалященького окровавленного отпечатка.

Но потом она подумала, что подходит к делу с неправильной стороны. Ей не нужны отпечатки пальцев, брызги крови и пучки волос с места преступления. Она ведь не какой-то чертов полицейский. Она – ведьма.

– Я попрошу свои тени помочь.

К ее удивлению, старая ведьма вздрогнула:

– Ты будь осторожна с этими тенями.

– Почему?

– Ты хоть в зеркало сегодня смотрелась?

– Я… – Косара нахмурилась. – Еще нет. А что?

– Косара. Твой левый глаз, – Вила облизнула губы, – позеленел.

– Чего мой глаз? – Косара коснулась его, словно это могло помочь ей его увидеть, и тут же замахала Виле. – Иди, иди уже, мне нужно посмотреть!

– Я и правда лучше пойду, – сказала Вила, явно чувствуя себя неловко. – Ты не единственная ведьма, для которой день будет тяжелым. Но послушай меня: каждый раз, когда ты используешь эти тени, они используют тебя. Будь осторожна.

Затем она исчезла. Зеркало вновь стало просто зеркалом.

В его серебристой поверхности Косара увидела свое лицо. Ее левый глаз из темно-карего сделался ярко-зеленым с желтым ободком.

Громко выругавшись, она швырнула зеркало через всю комнату. Оно не разбилось. Вместо этого вещица плавно скользнула под диван, потревожив семью пауков, которые выскочили наружу, пошатываясь на своих многочисленных ногах.

Беда была в том, что Косара точно знала, чей это глаз. Она видела этот цвет раньше, на старом портрете посреди крошившегося надгробия. Портрет принадлежал Смирне Колевой, что вышла за Змея в канун Нового года сорок лет назад. Прямо сейчас тень Смирны находилась в ожерелье на шее Косары, как бусина.

Косаре являлись видения, как Смирна умирает от рук Змея. Она снова выругалась и растерла глаз до боли, как будто надеялась просто стереть зелень с радужки.

Кто-то громко постучал в дверь, заставив Косару подпрыгнуть. Она поправила на себе халат, отряхнулась. Пока шла по коридору, пригладила волосы пальцами, уже не успевая их нормально расчесать. Будь у нее еще пара минут – успела бы замазать круги под глазами…

В дверь постучали снова. Боже, какой нетерпеливый клиент!

– Секундочку! – крикнула Косара. – Ищу ключи! – Наконец она нашла их в кармане среди грязных носовых платков и отперла дверь. – Извините за задержку, но…

Только это был вовсе не белоградский турист. Это была Роксана.

– Какого черта?

Косара попыталась захлопнуть дверь перед лицом Роксаны, но охотница на монстров оказалась быстрее. Ее кожаный сапог вклинился между дверью и косяком.

– Прошу, только выслушай!

И тут Косара заметила, что Роксана не одна. На ее плечо опиралась сгорбленная фигура. Темные волосы падали на лицо, но даже так Косара узнала этого человека. Маламир! Эти двое составляли неожиданную пару, если вспомнить их последнюю встречу, после которой Маламир оказался в больнице.

Одной большой рукой Роксана держала его за плечи, осторожно ведя за собой. Казалось, он спал, но, что более вероятно, – был без сознания.

– Гляжу, вы помирились, – выплюнула Косара и уже хотела спросить, не перебрал ли Маламир, но вдруг поняла, что ей все равно.

Она прислонилась плечом к двери, стараясь вытолкнуть сапог Роксаны.

– Косара. – Даже не шевельнувшись, Роксана громко вздохнула; ее следующие слова явно застревали в горле: – Мне нужна твоя помощь.

– Моя помощь? – хрипло рассмеялась Косара. – После всего, что ты сделала? У тебя хватило наглости прийти сюда…

– Пожалуйста… Я не знала, к кому еще обратиться.

Косара закатила глаза. Попытка разжалобить точно не пройдет, ну уж нет.

– Не знаю, во что вы вляпались на этот раз, Роксана, но мне, честно признаться, все равно. А теперь уходи, пока я не превратила тебя в лягушку.

– Ты что, так можешь?

– Подожди – и узнаешь.

– Это не важно, – махнула рукой Роксана. – Не за себя прошу. За Соколицу.

Косара заколебалась, все еще держа дверь. Соколица спасла ее из клетки Змея. Соколица принесла спиртное и тряпки, чтобы Косара могла обработать раны Асена. Косара была ей должна, а ведьмы всегда платят долги.

– Пожалуйста, – повторила Роксана, – можно мы войдем? Всего на пять минут? Маламиру нездоровится, а снаружи чертовски холодно.

Косара глубоко вздохнула и отступила от двери. Роксана вошла, спотыкаясь, но поддерживая Маламира, – тот висел у нее на плече, как безвольный кусок мяса. Только быстрое дыхание давало понять, что он вообще жив.

Роксана оттащила его к дивану и бросила на кучу постиранного белья, которое Косара не успела сложить и убрать.

– Что с ним?

Все в Косаре кричало, что нужно проверить его самочувствие, но ни Роксана, ни Маламир не заслуживали ее помощи.

– Он искал для меня сведения.

– О чем?

– О Соколице! – Роксана теребила кончик своей косы, позволяя ему скользить между пальцами. – Слушай, вот в чем дело. Мы с Соколицей планировали сбежать вместе.

– Сбежать? Куда?

– Не знаю. В Месамбрию? Слыхала, там отличные пляжи. Или, может, в Иринополь…

Косара нахмурилась, представив себе пернатое тело Соколицы в купальнике, пока та загорает на пляжах Месамбрии.

– Роксана, Соколица ведь юда.

– Да знаю я! Но я нашла, кто может решить эту проблему.

– И кто?

– Ты слышала о торговце лицами?

– Не уверена.

Роксана наклонилась ближе, взглянула пристально:

– Говорят, торговец лицами знает магию, которая может полностью преобразить человека. Сделать его неузнаваемым.

Косара подняла глаза к потолку: Роксана всегда была готова клюнуть на очевидную аферу.

– Чушь. Не бывает такой магии.

– Это ты так думаешь. Веришь или нет, но ты не такая уж всезнающая.

Косара только усмехнулась. Она определенно знала о магии больше Роксаны.

– Как бы мило все это ни звучало, как ты собиралась вытащить Соколицу? Она заперта в мире монстров до Темных дней. А как только первый петух пропоет в День святого Иордана…

Тут Косара замолчала: если все так и продолжится, к тому времени в Чернограде может не остаться ни одного петуха.

– Я подумаю о гребаных петухах, когда надо будет! – отмахнулась Роксана. – Никто ведь не знает наверняка, смогут ли они докричаться до Соколицы, если та покинет Черноград?

– Главная проблема все равно остается: Соколица заперта в мире монстров до Темных дней. – Косара запнулась, чувствуя, как растет ее страх. – Ведь так?..

– Она нашла способ сбежать.

– Какой способ? – спросила Косара, хотя подозревала, что знает ответ.

– Помнишь Софию?

– Конечно же, я помню Софию.

Глупо было даже спрашивать: в Чернограде жило не так много ведьм, чтобы не знать друг друга.

– Ну так София нашла способ прорваться через барьер между нашими мирами. Она пообещала, что вытащит Соколицу. Но потом…

Косара мысленно выругалась. Вот круг и замкнулся.

– Но потом она умерла.

– Да. Только ее убили уже после того, как мы ждали Соколицу. Она уже несколько дней как должна быть в Чернограде. Сходила я в условленное место, чтобы встретиться с ней, но она так и не появилась.

– Может, задержалась?

– Я тоже так подумала сначала, но она бы нашла возможность связаться со мной, понимаешь? Она ведь знала, что я буду волноваться. А там уже и Маламир пришел, – Роксана бросила на него обеспокоенный взгляд, – который явно что-то знает, но не может рассказать.

– Почему?

– Этот чертов символ на его груди, знак Карайванова… Он мучает Маламира.

Косара вздрогнула, вспоминая, как такой же символ обжигал Асена.

Ее совсем не удивляло, что Карайванов в этом замешан. Если бы София каким-то образом нашла лазейку в барьере между миром людей и царством чудовищ, старый контрабандист наверняка был бы очень заинтересован в ее методе.

Косара вспомнила символ, вырезанный на груди Софии. Ведьма работала на Карайванова. Может, он заплатил ей, чтобы та перетащила монстров в мир людей? Сначала мратиняка, а затем Соколицу? Вдруг София вообще не собиралась привозить юду Роксане?

Или же София пыталась действовать за его спиной и поэтому ее убили?

– Знаешь, было время, когда Карайванов пытался заклеймить и меня, – сообщила Роксана. – Я всего-то выполнила для него пару заказов. В ответ на предложение – послала его к черту. И честно говоря, я не пойму, как Маламир согласился на такое.

– У него мама болеет, – рассеянно ответила Косара. – Он сейчас за что угодно берется.

– Да? А что с ней такое?

– Он мне так и не рассказал. Все, что я знаю, – это то, что ей нужна операция, а ожидание очереди в больнице растягивается на годы. Она умрет, не дождавшись операции, если он не сунет пару сотен грошей в нужную руку. И угадай, какой самый простой способ раздобыть пару сотен в этом треклятом городе?

– Вот теперь я его понимаю. – Роксана снова посмотрела на Маламира. – Я решила, ты сумеешь ему помочь. Ты же вроде разбираешься в проклятиях…

– Как раз в проклятиях у меня почти нет опыта. Тебе нужна Вила.

– Она прихлопнет меня, едва только увидит! Косара, прошу тебя, сделай что-нибудь.

Косара вздохнула. Ни Роксана, ни Маламир не заслуживали помощи, но она все равно помогала им, жалостливая дуреха. В конце концов, в этом состояла ее работа, не так ли? Помогать неблагодарным ублюдкам выбираться из тех передряг, в которые они впутываются.

Она опустилась на колени рядом с диваном. Глаза Маламира были закрыты, капельки пота скатывались по бровям и щекам. Рука стискивала кожу на груди в широком вырезе рубашки. Знак Карайванова светился под его пальцами, словно только что вырезанный на теле.

Вздохнув, Косара снова встала на ноги, повесила котел над огнем и выбрала несколько трав с потолочной балки.

– Что ты делаешь? – спросила Роксана.

– Для начала – колдую обезболивающее. А там посмотрим.

Щелчком пальцев и парой магических слов Косара взбодрила огонь, и вскоре вода закипела. Комнату наполнили запахи эвкалипта, ивовой коры и валерианы.

Сваренную смесь трав она разложила на отрезе ткани и около минуты обмахивала рукой, чтобы та быстрее остывала. Затем склонилась над Маламиром и медленно, с изрядным трудом разжала его руку на светящемся клейме. Когда она прижала к символу травяную смесь, тот запульсировал под пальцами.

Маламир резко вдохнул сквозь зубы. Должно быть, целую секунду боль была невыносимой. Но затем приложенные травы сотворили чудо, и Маламир расслабился. Его дыхание стало ровным, а потом глаза открылись.

– Косара? – прохрипел он. – Что ты здесь делаешь?

– Это ты в моем доме.

Маламир нерешительно приподнялся на локтях и огляделся. Его взор упал на Роксану.

– Роксана, что мы здесь делаем?

– Ты отрубился. Я не знала, куда еще податься.

Маламир посмотрел на свою грудь, туда, где Косара крепко прижимала ткань. Отрез быстро нагревался под ее рукой.

– Что это?

– Обезболивающее, – сказала Косара. – Самое крепкое из тех, что быстро варятся.

Он облизнул сухие губы:

– А что будет, когда оно потеряет силу?

– Видимо, тогда ты вновь потеряешь сознание.

Маламир застонал:

– Я клялся никогда не предавать его, когда он заклеймил меня… Представляете? Во я дурак!

– Предположу, что он не оставил тебе выбора.

– Он и не оставил. – Маламир снова посмотрел на Косару и прищурился: – Косара, куколка, а откуда вдруг зеленый глаз?

Косара, которая уже успела забыть об этом, мотнула головой, занавешивая глаз челкой:

– Долгая история. Так что, чары Карайванова теперь и такое могут?

– Он в восторге от них, можешь мне поверить. Старая версия жгла, лишь когда ты находился от него на расстоянии вытянутой руки.

– О, я верю. Видела своими глазами.

– А эта уже на большом расстоянии работает. «Настоящая инновация в сфере магии» – так он ее назвал.

– Итак, – нетерпеливо сказала Роксана, – ты можешь мне сказать, где сейчас Соколица, или нет?

Пальцы Маламира дернулись к символу на груди. Косара ухитрилась схватить его за руку и заставить надавить на компресс, чтобы самой от него отойти. От стояния на жестком полу у нее уже заболели колени.

– Карайванов держит ее в пустом складе у реки, – ответил Маламир. – Я тебя туда отведу.

– Ладно. – Роксана застегнула пальто и, полыхнув убийственным взглядом, бросилась к двери. – Бегом!

– Постой! – Косара встала у нее на пути. – Не можешь же ты в одиночку уложить всю банду Карайванова.

– А что, есть желающие помочь? Может быть, ты?

Косара пожевала нижнюю губу. Она очень хорошо помнила обещание, которое дала покойной жене Асена. Возможно, ей только что представился шанс наконец-то найти Карайванова…

– Может быть. Просто… Просто посиди минутку, ладно? Не будем пороть горячку.

– Кто знает, что они там с Соколицей делают, пока мы сидим и болтаем!

– Справедливо, но…

– Они ничего с ней не делают, – возразил Маламир. – Карайванов сам мне сказал: она слишком важна, и нельзя, чтобы и перо упало с ее головы. – Тут его лицо исказила гримаса. – Кажется, твоя припарка начинает терять силу…

– Уже? – Косара оттолкнула его руку: ткань на груди Маламира и впрямь обжигала. – Черт возьми!

– Выдохлись твои травы, – резко бросила Роксана. – А убрать его нельзя?

Косара бросила на нее ровный взгляд, зная, что Роксана всегда злилась, когда ей было страшно. Но все равно тон охотницы на монстров ей не понравился.

– Убрать что?

– Этот знак.

Косара рассмеялась:

– Умей любая ведьма стереть знак Карайванова, какой был бы смысл его вырезать?

– Но ты ведь теперь не то же самое, что любая ведьма, не так ли?

Улыбка Косары застыла на губах. Она знала, что имела в виду Роксана. Пальцы Косары сами нашли левый глаз – только это был не ее глаз вовсе. Даже на ощупь он казался чужим: слишком большим и круглым.

Но это же ерунда, не так ли? Глаз и глаз. Зеленый, коричневый, да хоть фиолетовый, какая кому разница?

– Я попробую, – произнесла Косара. – Но ничего не могу обещать.

Под измученным взглядом Маламира и встревоженным – Роксаны Косара повторила уже испытанный ритуал: одну за другой сняла бусины с цепочки и положила на стол. Затем она поперекатывала их между ладонями, пока все тени не пробудились. Их темные фигуры заполнили комнату, голоса ворвались в ее разум. Их видения застилали ее взор.

Все случилось так быстро, что Косара потеряла равновесие. Ей удалось уцепиться за край стола, чтобы не рухнуть.

– Косара? – Голос Роксаны доносился будто бы издалека.

Косара дала ей знак держаться подальше, не представляя, что могли бы сделать тени с охотником на монстров.

– Я в порядке, – сказала Косара с большей убежденностью, чем чувствовала. – Так всегда бывает.

Но на этот раз все было по-другому. На этот раз ее собственный глаз, карий, наблюдал призрачные видения, сквозившие мимо нее. А зеленый глаз видел что-то еще, более материальное. Знакомую фигуру с золотыми волосами. Косара крепко закрыла зеленый глаз, чтобы не тратить и минуты на Змея.

Она должна была спросить тени, могут ли они снять проклятие с Маламира. Но сначала, поскольку в ней жила уверенность, что все происходящее связано, она задала другой вопрос:

– Вы можете сказать мне, кто убил Софию?

Бормотание теней зазвучало громче, но ответа не последовало.

– Кто убил Софию? – повторила Косара.

Она не могла уловить ни единого слова, зато уловила их общее замешательство. Ее собственная тень повернула к ней свое чернильное лицо и пожала плечами.

– Софию, ведьму с двумя тенями, – уточнила Косара: вдруг это поможет? – Софию, призывающую мертвых. Вы ведь знаете ее! Софию, которая призвала мратиняка!

Никакого ответа.

Раздраженная, Косара вынула из кармана колоду игральных карт и бросила на стол, совсем как раньше. Почти все легли на столешницу, пара мягко спланировала на пол. Насколько Косара могла видеть, они не выстраивались ни в какие узоры.

Она поймала взгляд Роксаны между тенями. Охотница на монстров выглядела искренне обеспокоенной душевным здравием Косары, и Косара вздохнула. Ее кожу покалывало, будто тени толкали ее: им не терпелось творить магию, для которой она их призвала. Ее виски пульсировали все быстрее, в ритме шепота теней. Пульсация была весьма болезненной.

Возможно, она зря тратила время. Тот, кто убил Софию, теперь владел двумя тенями ведьм, и они могли скрыть убийцу от непослушных двенадцати теней Косары.

– Ладно, ладно, – сказала она, словно обращаясь к беспокойному псу, ожидающему своей утренней прогулки. – Пора заняться настоящей магией.

Ей не требовалось ничего больше говорить. Тени бросились на нее, стали дергать за руки, потащили к Маламиру. Толкали ее, пока та не опустилась на колени рядом с диваном. Затем они схватили ее руки и подняли их к его груди.

Они были вокруг нее, но также – внутри ее головы, облепив ее череп изнутри. Ее вены полнились их магией. Они проплывали под ее веками всякий раз, стоило ей моргнуть. Когда ее карий глаз открылся, он увидел какое-то помещение.

И Косара на мгновение рискнула открыть еще и зеленый. Неудивительно, что он видел странности, будь то зал из белого мрамора – нет, поправила себя Косара, зал из расплавленных костей – или его хозяин. Змей.

Ее собственная реакция удивила ее. Что-то в животе затрепетало, чего она годами не ощущала, думая о нем.

Косара снова крепко зажмурила зеленый глаз: все же отвлекаться было нельзя.

Она позволила теням направлять ее руки, которые рисовали магические символы на груди Маламира. Они взяли под контроль ее язык, который скручивался, произнося заклинание. Косара понятия не имела, что́ говорит, даже не знала, на каком это языке, – звуки казались чуждыми ее рту. Ее тело больше не принадлежало ей. Им распоряжались тени.

Во многих отношениях, размышляла она, наблюдая, как ее пальцы плетут заклинание, которое она раньше считала невозможным, это было полной противоположностью тому, как обычно работала теневая магия. Сейчас не ведьма укрощала тени, а тени полностью поглощали ведьму.

Маламир закричал, сдавленно, уродливо завизжал, и впервые Косара подумала, что, возможно, это была не самая умная затея. Тени жаждут творить магию, но им все равно, исцеляющую или вредоносную. Для них Маламир всего лишь орудие.

Затем одна тень потянулась к лицу Косары, и тут она убедилась, насколько плохой была эта затея. Пальцы тени впились в зеленый глаз, схватились за ресницы, заставили веки открыться.

Косара выругалась: комната перед ней расплылась. В следующий раз, когда она моргнула, она уже находилась не у себя в доме. Она вернулась во дворец Змея.

8

Косара

Все кругом было так знакомо… Зал из сплавленных воедино костей, закаленных в змеином огне. Люстры высоко над головой, сделанные из крыльев юды, что трещали и хлопали, качаясь на цепях. Окна в обрамлении человеческих зубов, которые стучали от каждого сквозняка. Небо снаружи, темное и полное звезд.

Стоял холод, свет был приглушен, что означало, что Змей находился в определенном настроении. Когда он был счастлив, залы всегда хорошо топились, огонь потрескивал в каждом очаге. Слишком жарко во дворце? Тоже нехороший знак. Обычно это означало, что он злится, отчего камины горели слишком ярко, угрожая спалить любого, кто по неосторожности к ним подойдет.

Косара знала все это, потому что провела месяцы в этом дворце, хотя в человеческом мире минуло лишь несколько дней. Она изучила каждую особенность дворца, научившись идеально считывать настроение Змея. Знала она все это еще и потому, что тем же знанием обладала Смирна Колева – а именно ее ярко-зелеными глазами Косара в настоящее время наблюдала за залом.

Она – Смирна или Косара – сидела на одном конце длинного стола и усыпанной веснушками рукой придерживала бокал лунного вина. Ее пальцы дрожали, из-за чего ножка бокала постукивала о вышитую скатерть. Спелые ягоды, алые яблоки безупречной формы и крупный темный виноград громоздились высокой горкой в позолоченных чашах, но тарелка Смирны была пуста.

Змея здесь не было, но она чувствовала его присутствие в каждом порыве морозного воздуха, бьющего по голым рукам и змеящегося под льняной рубашкой. Он пребывал в ярости – холодной, жестокой ярости.

Смирна поднесла было бокал к губам, однако передумала и поставила его обратно. Ее сердце частило, отчего кровь зашумела в ушах, и Косара подумала: о, как же это забавно! Чужое тело, чужие руки – и точно такое же сердцебиение, как у нее самой.

В этом звуке тонули его шаги, пока он не подошел слишком близко. Она слышала, как стучали каблуки его сапог по костяному полу, слышала и глубокие, рьяные вдохи, – и тут его запах ударил в ноздри, составляя знакомую смесь из дыма, магии и чего-то сладкого и первобытного. То, как скрутило ее желудок, тоже было знакомо.

Будь Косара в своем собственном теле, она бы бросилась к двери. Но, застряв в разуме Смирны, она могла лишь молча умолять ее бежать.

Но Смирна бежать и не думала. Вместо этого она обернулась и посмотрела на него.

Змей не старел. Но Косара все равно ожидала, что за сорок лет, разделявшие ее и Смирну, он как-нибудь да изменится. Однако – нет. Волосы того же оттенка темного золота, а глаза – такие же синие, какими их помнила Косара. Кожа совсем без морщин, хотя он был достаточно щепетилен в своих попытках казаться человечнее, чтобы допустить пару внешних недостатков: крошечный шрам на переносице, тонкие гусиные лапки в уголках глаз…

Он был одет в то же самое пальто, которое Косара украла у него прошлой зимой, и именно оно шуршало краем по полу. Под пальто виднелась рубаха, украшенная сложной вышивкой. Сквозь панику Косара почувствовала чужую мысль, исходящую из разума Смирны: как было бы жаль, если б в гневе он принял свою чудовищную форму и разорвал прекрасное пальто на куски.

– Она снова попыталась, – сказал Змей с оттенком обвинения в голосе.

Бокал в руках Смирны задрожал так, что вино едва не расплескалось.

– Кто? – сладко спросила Смирна.

Это только усилило чувство дежавю Косары: хотя голос был не ее, тон легко узнавался – вкрадчивый, осторожный, тщательно подготовленный, так как одно неверное слово могло привести Змея в ярость.

– Твоя подруга Вила. – Он выплюнул это имя, словно занозу. – Я чую ее, ты знаешь. Чую, как она пытается пробраться сюда и украсть тебя у меня…

Сердцебиение Смирны гремело в ушах, но голос оставался спокойным:

– Вот же глупая! Она знает, что я никогда тебя не оставлю. – Размеренная улыбка, трепет ресниц. – Ну же, присядь. Давай отужинаем.

Змей потянулся к ее лицу и обхватил подбородок бледной рукой. Его прикосновение вызвало дрожь по спине; и как бы Косаре ни хотелось прикинуться, что ее реакция была вызвана исключительно страхом, в животе все-таки шевельнулось что-то еще. Что-то теплое и приятное. Ведь он был так нежен.

Косара ненавидела это. Ненавидела каждую секунду, поскольку все это было слишком знакомо.

– Смирна, ты же моя? – спросил Змей, и Косара вздрогнула от незнакомого имени, на секунду совершенно забыв, что это не ее прошлое.

– Я твоя, – тут же сказала Смирна, наклоняясь навстречу его прикосновению.

Его хватка усилилась. Ногти больно впились в ее кожу.

– Я хочу, чтобы ты мне это доказала.

– Я сделаю для тебя что угодно, – ответила она, глубоко вдыхая, и даже Косара могла различить ложь в ее голосе. – Только попроси.

– Ты знаешь, чего я хочу.

На нее нахлынула волна паники. Косара снова могла бы поклясться, что находится в своем собственном теле: она помнила, как покалывало ее кожу, как немели губы, как кровь отливала от них. Она помнила быстрый грохот своего сердца, и ощущение, что ее желудок наполнился свинцом, и этот ужасный, горький привкус в горле.

– Тебе нужна моя тень, – тихо сказала Смирна.

Змей, должно быть, почувствовал в ее ответе нерешительность: подошел ближе и теперь возвышался над ней. Он поднял ее подбородок, чтобы та продолжала смотреть на него, хотя ей в шею вступила боль из-за неестественного наклона. Слезы Смирна сдержала.

– Зачем тебе твоя тень, когда у тебя есть я? – вопрошал он. – Разве меня недостаточно?

Слова быстро слетали с ее губ:

– Достаточно, конечно достаточно…

– Тебе хоть чего-нибудь недоставало с тех пор, как ты встретила меня? Я чего-то тебе недодал?

«Понимания. Сострадания. Любви».

Косара знала, что Смирна ничего этого не скажет. Что понимал Змей в сострадании или любви?

Она попыталась отодвинуть свой стул, но он держал ее цепко.

– Ты дал мне все, чего я могла желать, и даже больше. Прошу…

– А разве я когда-нибудь просил чего-нибудь взамен?

«Все. Ты требовал всю меня, и я отдала себя добровольно, как дурочка».

– Нет. Ничего. Никогда.

– Теперь я прошу тебя об одной простой вещи. О бесполезной безделушке, которая тебе, моя женушка, больше никогда не понадобится. Отдай мне свою тень. Я смогу о тебе позаботиться.

– Если я отдам тебе тень, я умру…

Змей рассмеялся, и от этого резкого звука решимость Смирны дрогнула.

– Смирна, моя Смирна… Поверь мне. Я никогда не позволю тебе умереть.

Желудок Косары скрутило от лживости его слов. Смирна не знала этого, могла только подозревать, но Косара была уверена: Змей лгал. Он позволит. Смирна, как и все его предыдущие жены, уже умерла от его рук.

Теперь его прикосновение вызывало еще и тошноту.

– Я должна подумать, – осторожно сказала Смирна. – Дай мне время.

– Хорошо. Мне не чуждо понимание, ты знаешь. Три дня. А потом я убью ее.

– Кого? – нахмурилась Смирна.

– Вилу. Я же сказал тебе, что застал ее за вынюхиванием чего-то во дворце?

Кровожадная ухмылка Змея заполнила ее поле зрения, когда он наклонился для поцелуя, и Косаре захотелось только одного: бежать. Она не могла пошевелиться. Она оказалась в ловушке чужого тела, чувствуя, как знакомый язык раздвигает ее губы и скользит вдоль зубов. Крик застрял у нее в горле.

«Косара?» – услышала она родной голос.

Это было невозможно. Невены не могло быть здесь.

Она никогда не бывала во дворце Змея. И кроме того, она мертва. На этот раз – наверняка. В ловушке человеческого мира не осталось ни частички ее души. Она ушла навсегда, Косара сама позаботилась об этом.

И все же ее голос звучал так реально!

«Косара, тебе нужно проснуться».

– Косара?

Этот голос она тоже узнала, но не осмелилась сразу открыть глаза. Это мог быть еще один трюк Змея, как, вероятно, и голос Невены. Косара все еще слышала жестокий смех Змея, эхом отдававшийся в глубине ее сознания. Все еще чувствовала вкус его языка.

Если она поднимет глаза, то увидит его, нависающего над ней, верно же?

– Косара? – За плечо ее трясли осторожно, что заставило ее удивленно замереть: осторожным Змей никогда не бывал.

Косара открыла глаза. Она лежала на полу собственной гостиной, переделанной под мастерскую. Это был не первый раз, когда она просыпалась на скрипучих половицах, хотя, надо признать, обычно это случалось после парочки лишних стаканов ракии.

За нею наблюдал не Змей и не ее сестра, а растрепанный Асен с огромными встревоженными глазами. На нее нахлынуло такое облегчение, что сердце защемило.

Он был теплым, но не обжигающе горячим, как Змей. От него пахло дымом, и не дымом огня Змея, а белоградских доков и черноградских труб. На миг она ощутила себя в такой безопасности, что чуть было не положила голову на пол, желая досмотреть сон.

– Косара! – Теперь он тряс ее за плечо. – Просыпайся!

– Мм?

– Сколько пальцев ты видишь? – Он махал двумя пальцами перед ее лицом.

– Может, я и простая девчонка из Чернограда, Бахаров, но счету я обучена. – И она оттолкнула его руку. – Дай поспать.

– Вот, держи, куколка. – В поле зрения всплыл Маламир с чашкой чего-то дымящегося.

Асен помог Косаре подняться с пола и сесть, так что она уложила голову на его плече. Маламир поднес чашку к ее губам, и в нос ударил запах кофе.

Отпив, она тут же закашлялась:

– Что это?!

– Кофе, – невинно моргнул Маламир. – Из твоего шкафа.

– Какая банка?!

– Красная…

Глаза Косары наполнились слезами: жидкость обжигала горло. Она не только смешала кофе с нечестивым варевом из красной банки, но и… Нет, хрен она признается перед полицаем, что еще там было.

В любом случае варево наконец разбудило ее. Комната вдруг обрела четкие очертания.

Косара снова закашлялась и выпрямилась, отстранившись от Асена. Огляделась. Маламир стоит над ней с чашкой; Роксана развалилась на стуле, широко расставив ноги и потягивая свою длинную трубку. И еще здесь Асен.

Стая предательских бабочек дико порхала у нее в животе. Косаре хотелось оторвать их чертовы крылышки одно за другим.

Все эти полгода она изо всех сил пыталась убедить себя, что ей на него плевать. Смутные чувства к нему прошлой зимой родились лишь из слишком частых соприкосновений со смертью. Опасность, как правило, сближает людей.

Но теперь, когда он был рядом, притворяться оказалось намного сложнее. Вопреки своей воле, она была счастлива его видеть.

Он выглядел лучше, чем в последний раз, что, честно говоря, не было каким-то достижением. Ссадины и синяки зажили, темные круги под глазами растаяли. Он отрастил короткую бороденку, и, хотя Косаре обычно не нравилась растительность на лице у мужчин, на нем она смотрелась хорошо. Она подавила желание потрогать эту бороду и узнать, какова она на ощупь.

Ему шло жить вдали от Чернограда. Или, с горечью думала Косара, вдали от нее.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она, осторожно вставая на шаткие колени и опираясь на стол.

– Я… – пробормотал он, встав следом за ней, – я, ну… гм…

– Он со мной, – ответил незнакомый голос.

Косара обернулась и увидела глаза юды.

Кто-то менее опытный в общении с монстрами, вероятно, закричал бы или хотя бы выругался. Но Косара только моргнула, а затем поинтересовалась своим самым вежливым тоном:

– А ты кто?

– Врана. Сестра Соколицы.

Как бы Косаре хотелось, чтобы голова не была набита ватой. Она только что применила какую-то сложную, изнуряющую магию, такую, что даже смесь из красной банки не восполняла ее сил.

Ее мысли текли вяло, из-за чего она несколько долгих минут просто стояла и пыталась связать все ниточки: Маламир здесь, потому что его приволокла Роксана; Роксана здесь, потому что искала Соколицу; а Асен здесь, потому что Врана приходилась Соколице сестрой…

– Сработало? – повернулась она к Маламиру.

– Что сработало? – спросил Асен.

Вместо ответа Маламир расстегнул рубашку. Знак Карайванова еще виднелся на груди, но поблек, как старая татуировка моряка. Он был похож на символ Асена – и Косара действительно заметила, как пальцы Асена дернулись к его собственному поблекшему клейму.

– Больше не болит, – сказал Маламир. – По крайней мере, пока.

– Обещать, что это насовсем, не могу.

– Я так и думал, – переминался с ноги на ногу Маламир. – И мне жаль.

– Чего тебе жаль? – нахмурилась Косара.

– Косара. – Ее внимание привлекла Роксана, выдохнув большой клуб дыма. – Твои волосы…

Косара рефлекторно подняла пальцы к пряди, ниспадающей на глаза. Прядь явно была не ее. Сколько масел и кремов она опробовала, а ее волосы все равно оставались жесткими, вьющимися, особенно в такую плохую погоду. Теперь они стали гладкими и шелковистыми.

Проглотив сочное ругательство, Косара бросилась к зеркалу над камином. Большая часть волос – темных и волнистых – все еще была ее. Однако две пряди обрамляли лицо, как бледные прямые гардины.

Косара сразу поняла, от какой они тени: Севды Иордановой, вышедшей замуж за Змея бурной зимней ночью тридцать семь лет назад.

Косара повернулась к зеркалу спиной.

– Ну да. Колдовство порой приводит к неожиданностям. – Она упорно игнорировала колкие взгляды, которые бросали на нее все в комнате. – Кто-нибудь хочет выпить? Есть разговор.

Роксана никогда не отказывалась от выпивки. Она попросила большой стакан кизиловой ракии, которую Косара купила у соседки, – то был дурно пахнущий, способный вздыбить волосы в носу фермент, обычно используемый для теплых компрессов от бронхита или лихорадки. Оказалось, охотнице на монстров такое было по вкусу.

Асен заварил себе и Вране чайник липового чая из мешочка, который он вез из самого Белограда. В Чернограде весна оказалась слишком холодной для лип, и деревья все еще стояли голыми.

Маламир перелил кофе из турки в чашку размером с наперсток и, едва попробовав напиток, выпучил глаза. Косара пожала плечами и сделала глоток собственного варева. Смесь из красной банки скользнула в горло, уколов пищевод.

Какое-то время они просто сидели за столом и разговаривали. Асен начал с описания убийства Натальи Русевой, затем рассказал, как встретил Врану. Врана дополнила пробелы в рассказе Роксаны о том, как Соколица сбежала из царства чудовищ. Косара слушала не перебивая, пока Врана не замолчала.

– Так София помогла тебе пересечь границу между нашим и вашим царствами? – спросила Косара.

– Нет, – сказала Врана. – Она помогла Соколице, а я просто шла по ее стопам.

Косара играла с чашкой, поворачивая ее в пальцах. Значит, ее догадка верна: весь этот бардак – дело рук Софии. К сожалению, она все еще не знала, как будет это разгребать.

И хуже прочего был тот факт, что Врана смогла просто последовать за своей сестрой в Черноград. Косара и так уже подозревала, что барьер между царством чудовищ и миром людей понемногу ослаб.

Однако все это не объясняло призыва мратиняка. Если Софии потребовалась Соколица, для чего ей тогда огромный кровожадный петух? Может, она призвала его просто по ошибке? Провела ритуал, порылась в их царстве вслепую, нащупала что-то большое и пернатое да и вытащила, надеясь, что наткнулась на юду?

– Есть проблема? – спросил Асен, заметив молчание Косары.

На него Косара старалась не смотреть. Нельзя поддаваться ни одному из теплых, пушистых чувств, которые он в ней пробуждал. Она остро осознавала, что он вернулся в Черноград только из-за обещания, данного Вране. А к Косаре пришел за помощью, и только.

Но разве не об этом они договорились? Она обещала помочь ему и его покойной жене избавиться от Карайванова раз и навсегда. Она была в долгу у него, у них обоих, так как без зачарованного кольца Асена никто бы не пережил прошлую зиму.

Прошлой зимой Косара позволила себе поверить, что между ней и Асеном может быть что-то более глубокое, то, что вспыхнуло в Темные дни. Она ошибалась.

– Проблема в том, – ответила она, – что София мертва.

И без того большие глаза Враны округлились еще сильнее:

– Ты хочешь сказать, что мы с Соколицей заперты здесь?!

– Может, и нет, – быстро сказала Косара, не желая, чтобы в ее доме бушевала паникующая юда. – Я могу что-то придумать. У меня есть мои тени…

Краем глаза она заметила, как Роксана вздрогнула.

– Ты уверена, что они тебе не навредят? – спросил Асен.

Косара заправила светлую прядь за ухо, не обращая внимания на то, насколько чуждой она казалась. Ее зеленый глаз отчего-то устал сильнее, чем карий, и ей пришлось сдержаться, чтобы не потереть его.

– Отчего же, совершенно уверена.

Похоже, Асен ей не верил.

– Ты потеряла сознание…

– От истощения, только и всего. Я позволила им выйти из-под контроля.

– Но…

– Но это сработало, не так ли? Маламир исцелился.

– До поры до времени, – пробормотала Роксана.

– Слушайте. – Косара оглядела собравшихся за столом. – Как насчет того, чтобы действовать поступательно? Сначала спасем Соколицу от Карайванова, а потом придумаем, как вернуть обеих юд в царство чудовищ.

– Если Соколица захочет вернуться, – поправила Роксана.

– После того, как с ней обошлись в вашем городе? – уставилась на нее Врана. – Уж поверь, захочет.

Косара поспешила увести разговор в более мирное русло. Семейная склока под ее крышей также не входила в ее планы.

– Есть кое-что, чего я до сих пор не понимаю… Как Карайванов схватил Соколицу? А Врану?

– Я могу ответить на этот вопрос, – сказал Маламир. – Карайванову нужна была юда. Он сказал мне, что знает ведьму, которая может притащить ее в Черноград.

Роксана бахнула кружкой по столу, напугав всех в комнате.

– София! – прошипела она. – Я знала. Вот же подлая сучка! Пыталась нас обмануть!

– Нет. – Маламир покачал головой. – Нет, то была не София. Ее звали Наталья.

Косара нахмурилась: Наталья? Наталья Русева? Наталья, которую обезглавили в ту же ночь, что и Софию? Асен уже упоминал, что, по его подозрениям, эти два случая связаны, слишком уж много между ними сходств.

– Прошел слух, что он ищет юду, а ты знаешь, какие рьяные у него помощники, – продолжал Маламир. – Они сделают все, чтобы заслужить его благосклонность. И когда вторая юда просто упала с неба, они отвели ее прямо к нему.

– Это и была я, – невесело рассмеялась Врана.

– Конечно, вторая юда ему оказалась ни к чему, а вдобавок Наталья убедила его, что Соколица – известная провидица в мире монстров. Но Карайванов никогда не откажется от легких наличных, особенно сейчас, когда контрабанда стала куда менее прибыльной, чем раньше. Отсюда и аукцион.

– Но зачем? – спросил Косара. – Зачем Карайванову вообще понадобилась юда?

– Ну… – Маламир наклонился вперед и заговорил с драматизмом, которому его некогда обучили в театре: – Я слышал, что Карайванов ходит по лезвию ножа. Он превратился в параноика. И он хочет юду, чтобы…

– Чтобы та предсказала его судьбу! – ахнула Косара. – Юда может увидеть, как он умрет!

– Соколица никогда бы ему не сказала, – фыркнула Врана. – Даже если бы захотела.

– Почему? – спросила Косара.

– Мы не можем контролировать свои видения.

Косара мысленно выругалась. Если Соколица не даст Карайванову желаемого, она ему скоро надоест. И тогда он, вероятнее всего, продаст ее на торгах, как и Врану.

– Ты сказал, что знаешь, где ее держат? – повернулась к Маламиру Косара.

– Да. На складе в речном районе.

Асен нахмурился, знакомая складка между его бровями стала глубже.

– Откуда ты это узнал? Карайванов не поделился бы такой секретной информацией с кем-то вне ближайшего круга.

Маламир посмотрел на свои руки – его пальцы, обхватившие чашку кофе, дрожали.

– Я работаю на него уже некоторое время… Может, он начинает мне доверять.

– Ну а вот я тебе не доверяю. – Асен откинулся на спинку стула, скрестив руки. – Твой босс наконец-то делится с тобой важной информацией, а ты первым делом бежишь сюда и сдаешь его? С трудом верится.

Косара бросила на него задумчивый взгляд. Раньше он никогда так быстро не отмахивался от людей, выбравших правильную сторону. Тот Асен, которого она знала, верил в добрые начинания.

Он поймал ее взгляд на себе и пожал плечами:

– Считай это интуицией следака.

– Клянусь, я правду говорю! – умоляюще взглянул Маламир на Косару. – В прошлом я совершил много вещей, достойных сожаления, но сейчас я умываю руки, раз дело коснулось торговли людьми… – Он перевел взор на Врану. – То есть торговли юдами.

Косара пожевала нижнюю губу. В глубине души она ему верила, зная, как сильно он заботился о своих питомцах-караконджулах. Возможно, его симпатия распространялась и на прочих монстров. Но вдруг ее бдительность ослабла и она ему доверяет исключительно по старой дружбе?

– Есть одна вещь, о которой вы все забыли, – сказала Роксана. – Маламир чуть не погиб, предав Карайванова.

– Хорошее замечание, – признала Косара.

Она хорошо его знала, и, если бы он притворялся, – что ж, тогда это было бы чертовски талантливо. Все-таки Маламир был склонен переигрывать, даже когда и вправду работал в театре.

Вместо ответа Асен хмыкнул, не находя, с чем поспорить.

– И мне кажется, вы забыли кое-что еще, – вмешалась Врана. – Пока мы сидим здесь и болтаем, Карайванов мучает мою сестру.

– Поверь мне, я прекрасно об этом помню, – сказала Косара. – Ну, Маламир? Какой план?

Маламир вздрогнул, словно полагал, что его роль в разговоре окончена.

– Я могу отвести вас туда, где он ее держит. А уже после… – Он пожал плечами.

Тут Асен и Роксана заговорили одновременно.

– Сколько охранников? – спросил Асен.

– Как вооружены? – допытывалась Роксана.

– Три охранника, – сказал Маламир. – С пушками.

– Всего три? – снова нахмурился Асен.

– Похоже, Карайванов не ждет проблем. О местонахождении Соколицы знают лишь несколько человек. – Маламир взглянул на свои часы на длинной серебряной цепочке, которые, как подозревала Косара, обладали гипнотизирующими свойствами (поэтому она старалась на них не смотреть). – Нам лучше поторопиться, если мы хотим успеть к смене караула. Что скажете?

Роксана и Врана тут же встали. Асен и Косара переглянулись.

Косара легко прочла на его лице, в вопрошающем изгибе бровей и тонкого рта, что все это ему совсем не нравится. Но был ли у них выбор? Карайванов пленил Соколицу, и, даже если он еще не причинил ей вреда, его терпение скоро истощится. Косара знала, каков он.

И Косара все еще должна этой юде за спасение от Змея. А Асен задолжал сестре этой юды. А Косара – Асену… Их опутала паутина обязательств, и, видит бог, мало какая ведьма ненавидела что-то сильнее, чем быть в долгу. Долги всегда нужно платить.

– Идем, – сказала Косара, и она готова была поклясться, что Асен нахмурился.

9

Асен

От их затеи дурно пахло. Не только потому, что сейчас они шли узкими улочками речного района, перепрыгивая через кишащие мухами кучи мусора и голодающих бродячих кошек, дерущихся за объедки. И дело было даже не в старом пальто отца Косары, которое Асен одолжил в ее гардеробе и теперь ему било в нос запахом плесени с лавандой.