Граждане – товарищи

Граждане – товарищи

Америка, часть -1

Я рифмованных строчек набрал,

Как проклятий вселенского хора,

И прошу, чтобы Бог покарал

Ту страну, где Содом и Гоморра.

Ту страну, что явилась на свет

Как приют европейского сброда.

Преступлений их счёту уж нет,

Погубителям стран и народа.

Мне не счесть всех индейских племён:

Могикане, апачи, чероки,

Ирокезы, навахо, гурон.

"Бледнолицые" были жестоки.

Ружья белых – индейца стрела,

А нередко – простая дубина.

Европейская сволочь смогла

Победить краснокожего сына.

«Белый брат», коли мир заключал,

С племенами индейскими – сразу

В дар отваливал воз одеял,

Поселив в них чумною заразу.

Уничтожив индейцев – не всех,

А всего двадцать пять миллионов,

Остальных на забаву и смех –

В резервацию, словно гиббонов.

А потом натаскали рабов –

Негров, в бой не вступающих робко.

Пот из них выжимая и кровь,

На плантациях кофе и хлопка.

Дальше в жадности подлой своей

С Мексикой воевали, как надо.

Захватили себе Монтерей,

Веракрус, Аризону, Неваду.

Санта -Фе и Нью-Мексико враз,

Сан-Франциско, Лос-Анджелес часом

И, конечно, огромный Техас.

И ведь не подавились Техасом!

Захватив половину, земли

Мексиканской страны, Штаты щедро

Калифорнию скушать смогли,

Заодно прихвативши Сан-Педро.

Так росла, богатела страна,

Это доброй традицией стало.

Для неё мать родная – война,

Наживает на ней капиталы.

И не важно, своя или нет.

На чужой ещё выше прибытки

Из народных неслыханных бед

Штаты делали золота слитки.

Америка, часть -2

Дальше Штаты не правдой, не верой

Подожгли мировую войну,

Что теперь называется Первой,

Только вот я чего не пойму:

Все в четырнадцатом драться стали,

США им давали кредит.

Всем подряд. Хорошо понимали –

Всё заплатит им, кто победит,

Ну а те, что войну проиграют,

Те заплатят вдвойне и втройне,

Территории все потеряют,

Миллионы сгорят в той войне.

Штаты в бойню вступить захотели

Позже всех на три года. Уррря!

Да, в семнадцатом!  В тёплом апреле,

А в России уж свергли царя.

Наши жертвы – под три миллиона.

Немцев пало, почти, как и нас.

У Америки – за два сезона

Жертв поменьше других в тридцать раз.

Ей победа досталась на блюде,

Малой кровью. (И всё-таки в ней

Воевали приличные люди:

Скотт Фицдже’ральд и Хемингуэй).

Но опять Мировая случилась

Через двадцать чудовищных лет.

Тут уж Гитлеру Польша приснилась.

Он её получил на обед.

Дальше немец напал на Россию,

Воплощая свой план Барбаросс.

Посчитал, что не хватит ей силы,

Быстро рухнет советский колосс.

А Америка, стыд потеряла –

С немчурой собралась воевать,

Года три фронт второй обещала,

Но никак не решалась начать.

Помогала же нам оружейно,

То есть помощь давала, но в долг:

Танки – дрянь и гробы-"Харрикейны"

И тушёнку, хоть в ней-то был толк.

К дележу пирога подоспела.

Победитель, едри её мать!

Полстраны, пол- Германии съела,

До сих пор продолжает жевать.

Из нужды разорения лютой

Страны по’дняла. Ясно – в кредит,

Доллар сделав всемирной валютой,

(А теперь от него уж смердит).

Дальше шли невеликие войны.

Где стреляют, там рядом и США.

Ведь без них во всём мире спокойно,

Но для янки барыш – как душа.

Про Корею не буду сусолить,

Разъяснять всё – отсель и досель.

Ким Ир Сен с нами дал на совесть,

Обозначив свою параллель.

Как вьетнамцы от Штатов страдали!

Янки ад сотворили тогда -

В джунгли «а’гент-орандж» заливали,

И напалмом сожгли города.

А вьетнамские мамы потом

(Что потом? Это длится доныне!),

Нарожали детишек с хвостом,

А у многих – уродства иные.

Сколько лет уж прошло – не забыли!

Бойня та в деревушке Сонгми’,

Где солдаты деревню убили –

Всех – и взрослых, и женщин с детьми.

Там погибло полтыщи народа.

Огнемётами подлых скотин,

Приказанием Келли – урода

Сожжены были все как один.

Янки снова войну проиграли.

Но потом был Афган и Ирак.

Миллионы людей постреляли.

Без бомбёжек ведь Штаты –  никак.

Дальше – больше. Вот янки решили,

Что сирийский режим очень плох.

И «Игил» на него натравили,

Полагая, что Штаты – есть Бог.

С той войной получилось не очень –

Тут Россия дала прикурить.

Но Америка там, между прочим,

Продолжает нефтянку доить.

С Францией уничтожили на фиг –

(Та боялась – утонет в грязи),

Ливию, президента Каддафи,

Чтоб молчал, сколько брал Саркози.

Хиллари как змея пошутила -

(Злая ведьма в протезах зубов),

Улыбнулась Горгоною мило -

Мол, пришли, и Каддафи готов.

Америка, часть -3

Позже равновесье наступило –

У Америки  первенства нет.

Мы сравнялись со Штатами силой,

По количеству бомб и ракет.

И война без боёв продолжалась,

Враг надежд своих не оставлял.

Напряженье, конечно, осталось,

Но никто ни в кого не стрелял.

Всё шло ладом, когда б не случилось

Этих окаянных подлых лет,

В них с Союзом нашим приключилась

Самая великая из бед.

Вдруг партийная клика решила,

Прекратить затяжную войну,

Демократы мутные уныло

Стали грязью мазать всю страну.

Переврать историю сумели,

Опоганить всё, чем жил народ.

Плюс всеобщий дефицит. Уже ли

Стерпит люд такое, и поймёт.

Перемен все люди захотели.

Тут болтун, безвольный коммунист,

Неуч – комбайнёр сельхозартели,

(Или, может, был он тракторист?),

Развалив страну, сбежал Мишутка

В Крым, на дачу, в солнечный Форос,

А в Москве тогда уж не на шутку

Прогремел с ГКЧП вопрос.

Дальше власть схватил, не отпуская,

Хитрый, крепко пьющий карьерист.

Нанял жадных демократов стаю

Развесёлый ложечник Борис.

Про’пил он страну, а может, про’дал,

Вывел из Германии войска,

И Америке на откуп отдал

Всю страну до крайнего куска.

И Америка, конечно, разгулялась –

Загребала всё в сто тысяч рук:

Нефть, уран, металлы. Не осталось

Ничего, что не украл бы «друг».

Было так почти десятилетье –

Грабил нас американский «друг»,

Ставил в стойло страны все на свете,

И бомбил, кого хотел вокруг.

Клинтон Билл, похлопав друга Борю

По широкой пьяненькой спине,

Югославии решил устроить бойню,

На кусочки разорвать в войне.

Янки вечною страной албанцев

Косово решили объявить,

Этот край оставили без шансов

С Сербией навеки вместе быть.

Что за идиотское решенье?

Хоть чуть-чуть историю -то знай.

До турецкого ещё порабощенья,

И доселе – это сербский край.

Но ведь Сербия верна России,

Православною она всегда была.

Этим США не угодила сильно.

Цель Америки – Россию сжечь дотла.

Но Россию трогать не решаясь,

Разбомбили начисто Белград.

Ничего теперь уж не стесняясь,

Уж над сербами судилища хотят.

Президента Сербии судили,

Но вины его не находя,

В тюрьмах Слободана заморили,

Сербского народного вождя.

Штатам чёрт один – что англикане,

Что католиков – папистов рать,

Что буддисты или мусульмане.

Им бы православие убрать.

Потому что папы – педофилы,

Кардиналы (геи сплошь подряд),

Педерастов браком обручили.

Вторит им и весь епископат.

Но устои православной веры,

Этому безбожью вопреки,

Не допустят содомистской скверны –

Православным дьявол не с руки.

Мы – причина ненависти вечной.

С дьяволом вступив в последний спор,

Не даём породе человечьей

Прекратить естественный отбор.

Сколько янки мы ни угождали,

Делали навстречу им шаги,

Как они, в ООН голосовали –

Всё равно, для Штатов мы враги.

Тридцать с лишним лет на Украине

Нашим братьям пудрили мозги,

Всю историю страны перекроили,

Сделав «укров» из полтавской мелюзги.

Долго и упорно наставляли,

Врали в школах детям, как могли:

Укры – братья русскому едва ли,

Римляне от укров, мол, пошли…

Америка, часть -4

То, чем Америка предстала перед нами,

На чём всегда держалась её мощь –

На алчности, жестокости, обмане,

Ты детской шалостью теперь не назовёшь.

Иные разгулялись ныне страсти.

Взбесилась с жиру сильная страна.

И в этом её главное несчастье,

От этого сгореть она должна.

И та жестокость, дикое злорадство,

С каким американцы били тех,

Чьи прикарманили себе богатства,

А гибель лидеров для них – весёлый смех,

Всё это так, всё это – правда, верно.

Но нынче взгляды у Америки не те.

Страну накрыла сатанизма скверна –

Всё превратить в парад ЛГБТ.

Детишек учит с младших классов школа,

Как нужно надевать презерватив,

И как решить, какого детка пола,

Природе делать выбор запретив.

Ребёнок мал, не может и не хочет

Решать  вопрос о выборе полов.

Ему бы надо поиграть в песочек,

Или в футбол не пропустить голов.

Вот девочка играет с куклой Барби,

Обедом кормит, потчует вовсю.

Но выполнить программу школы дабы,

Ей говорят: «А вдруг ты мальчик, Сью?»

И девочка опешила в испуге –

Она то знает, хоть и возраст юн,

Она девчонка, как и все подруги,

А у её братишки есть писюн.

И психика нестойкая ребёнка

Никак не может с этим совладать.

Спросить у мамы собралась девчонка.

Но что сказать ей может нынче мать?

Что век настал безумный и охальный.

Иль про свободу гендеров соврёт?

Иначе соцработник ювенальный

В приют ребёнка силой заберёт.

И дьявольские пляски – гей-парады,

Нечистой силы сатанинский бал –

Полунагие извращенцы, гады

Несут в народ свой мерзкий идеал.

Зачем устроен это шабаш дикий?

В движеньях – мерзость, в гадких звуках – яд.

О, Господи! Нашли потоп великий,

И смой навеки этот весь разврат!

Ведь ты создал Адама-человека

По образу, подобью своему.

Но нынче этот образ стал калека,

Зачем такой уродец? Не пойму.

И ложь. Повсюду ложь, повсюду кривда.

Ни слова правды в прессе, в соцсетях.

Политик врёт, кося глазами криво,

Неся обман о войнах и вождях.

Не только мне, но многим людям часто

Приходит мысль – во всём её вина.

Все войны, эпидемии, несчастья

Приносит нам всего одна страна.

Как долго люди жили без Америк!

Так, может быть, и дальше сможем жить.

Забыв совсем про тот далёкий берег,

Где сатана смог Бога победить.

Не нужно всех уничтожать, конечно,

В Америках немало добрых стран.

Достаточно лишь сделать так, чтоб вечно

На месте США плескался океан.

Сон солдата

Свет луны его коснулся век,

Вызвав трепет спутанных ресниц,

Не проснулся юный человек,

Лишь перевернулся в позу ниц.

Что ему луны неверный свет,

Звёзд далёких блеск и перегляд.

Для него нет часа, ночи, нет,

Он в окопе задремал, солдат.

Он устал, в грязи его комбез,

Рядом с ним ручной гранатомёт,

На плече осколочный порез –

Ничего, до свадьбы заживёт.

На ноге кровавая мозоль.

Что ж, ей тоже предстоит зажить.

Только, милый Боженька, дозволь

Самому до свадьбы той дожить.

Час поспит, а может быть, и нет,

Невзначай прервётся сон бойца

От протяжного нытья ракет.

Снова бой, и нет ему конца…

Всё вернёте!

Объясните! Я не понимаю

В этих играх, в общем, ни шиша,

Уж четвёртый год, как в них играет

Вся Европа и немножко США.

Я о миллиардах, что зависли

В Евроклире – сунули в мороз.

Не могу избавиться от мысли,

Что умом там тронулись всерьёз.

Мол, потратим русские проценты,

И, возможно, весь российский нал.

Здравый смысл банкиров жадных, где ты?

Оглянись! Ты с дуба не упал?

Деньги – не картины, глазом зримы,

Там всегда в цене оригинал.

Те, действительно, неповторимы –

Не воротишь, если потерял.

Ну а деньги – даже не бумажки.

Это лишь в компьютерах нули.

Вот залезли в наш евро-загашник,

Ну и что там русского нашли?

Этак я, заём вернуть свой должен.

Но банкиру заявлю, как псих,

Что возврат кредита невозможен –

Я его потратил для других.

Так и эти дураки болтают –

Ваши деньги украм отдадим.

Неужель, убогие, не знают –

Всё вернём, когда мы победим.

Долг, проценты и ущерб моральный –

Может быть, вдвойне или в тройне.

И накажем за грабёж нахальный,

Нужно только выиграть в войне.

Так можно?

Израиль уж немало лет

Стреляет по Ирану.

Бомбит, и слышит лишь в ответ

Угрозы Тегерана.

И за терактами теракт

Израиль совершает –

Мобильники, взрываясь в такт,

Владельцев убивают.

Тех, кто обогащал уран,

Израиль бил, взрывая,

Шпионской сетью весь Иран

Густою покрывая.

Без объявления войны

Израиль уничтожил

Военачальников страны,

Он их на ноль помножил.

И наконец, Израиль так

Ударил – «защитился!»,

Что из людей, домов – форшмак

В Иране получился.

А Запад? Запад, тот молчит.

Где визги, заклинанья?

В реакции его сквозит

Взаимопониманье.

Мол, всё понятно, мол грозил

Иран неоднократно

Израилю. Набравшись сил,

Тот и ответил внятно.

Своей войной Израиль нам

Пример подал, не каясь.

Мол, бей по вражеским штабам,

Войны не дожидаясь.

Верховный, так чего мы ждём?

Впадая в амнезию,

Сказало НАТО, мол побьём

Мы вскорости Россию.

Европа вся – не в первый раз

Пришла опять в движенье,

Мол вся стратегия у нас –

России пораженье.

Давай с Израиля возьмём

Пример – поступим мудро,

Не дожидаясь, разнесём

Европу в пыль и пудру!

Как быть с террором

Подходим к празднику большому, долгожданному.

Ведь День Победы, он у каждого в душе.

Да жаль, что кодла диверсантов от Буданова

Испортить праздник нам готовится уже.

И люди этого страшатся обязательно.

Как не поверить – что ни день, то вновь теракт.

Не только люд простой, но генералов, тщательно

Оберегаемых, рвут на куски. Тот факт,

Прискорбный, но уже совсем не одноразовый,

Нам навевает мысли – почему же так!

Иль у России контрразведка безобразная,

Иль ей командует безграмотный дурак.

Но видимо в верхах не знают боя логики,

Ведут себя, как всепрощающий Христос.

Но щёки подставлял к битью свои тот всё-таки,

А тут в Москве – чужие головы вразнос!

И почему угрозы наши не сбываются?

Мы ж обещали нанести ответ туда,

Где планы вражеские к делу намечаются.

Так ГРУ хохлов мы разнесём когда?

А заодно и президента захудалого,

И весь его тупой, насквозь прогнивший штаб.

По пуску одному, ну, пусть, по два «кинжалову»,

И вот уже пред Богом недостойный раб!

Тупиковая ветвь

Мне возразят – не все хохлы такие.

Не спорю, верно, далеко не все.

Есть среди них, конечно, и другие,

От нас неотличимые совсем.

Но не они устраивают бучу,

И не о них сейчас хочу писать -

Язык такой же, но чуток певучей,

А, в общем, тот же славянин – русак.

Я о других хохлах и их хохлушках.

Меня советский человек поймёт,

Кто сам рассказывал, а чаще слушал

Рассказы, думал, это анекдот.

В них представал хохол – тупой и жадный,

Он школой не испорчен ни на грош,

Культура для него – препон досадный,

С ней далеко по жизни не уйдёшь.

Зачем ему теперь в Одессе Пушкин!

Он отродясь поэта не читал.

Ему бы со сметаною галушки!

А памятник он на «цветмет» бы сдал.

Его мечта – побольше «грошей» хапнуть,

И сала поувесистее шмат.

За них хохол на батьку может «капнуть»,

До нитки обобрать родную мать.

Жестокости хохол необычайной,

Он с радостью калечит. Говорят

Теперь открыто, раньше было тайной –

Фашисты ужасались, что творят

Хохлы в деревне со своим народом,

С соседями и дальнею роднёй,

С кем раньше водку пил, и огородом

Размежевался лишь перед войной.

Его души порочной стержень – зависть.

Ему как у соседа подавай

Жену, машину, дом, коль показалось,

Что у того пышнее каравай.

Вот в этом вся хохлатых «нэзалэжность».

Хотите сами – вот вам три села.

Но земли возвратите, принадлежность

Которых вечно русскою была.

Крадёт хохол, где может, был бы случай,

И верит – унитаз бурят украл,

И не отмыв с него налёт вонючий,

Домой отправил – в юрту на Байкал.

Как не поверить! Он-то так бы сделал.

И в Курской области пограбил сам,

Не только сам – он пригласил (за деньги!)

В чужих домах пошурудить сумчан.

Вот «це» – хохлы. Не люди – биомасса.

Уже хохлов в тупик заходит ветвь,

Гнилая ветвь славянской мощной расы,

И скоро им придётся дать ответ.

Всё меньше поводов гордиться

Зачем нам армия, зачем могучий флот?

А, может, нету их? Их сила только снится?

Когда плюгавая Эстония берёт

Наш сухогруз, она ответа не боится.

Сейчас Россию уважают лишь за то,

Что широка она землёю и богата,

Но уж давно,поди,не празднует никто

Наш флот, и мужество пехотного солдата.

Гордился тщетно я, считая – наша Русь

Легко к своей ноге поставить может шавку,

Но вот теперь страной Россией не горжусь,

И нашим лидером, что не повысит ставку,

К ноге не может государство-мелюзгу

Поставить, ну, хотя б, Эстонию-малявку

Такой я родиной гордиться не могу,

Когда любой сказать ей может: «Брысь под лавку!»

Да что же это за манера, чёрт возьми!

Совсем главкомы задом мозг свой отсидели?

Не хватит ли дипломатической возни,

Ведь корабля арест – типичный «казус белли!»

Уже наследники фашистов наш корабль

Загнали в порт к себе, и нефть бесстрашно слили.

Подумай, добрый наш верховный, – не пора б

Из кур немецких приготовить чахохбили.

Там, наверху, в кремле, когда и кто поймёт,

Что потому о Русь и вытирают ноги,

Что сдачи никому Росси не даёт,

За красный линий переход, и за пороги.

Уже душа (я не один!) горит огнём,

Терпенья не хватает видеть наши беды.

Ещё чуть-чуть, и я, тяжёлый на подъём,

Любя свой край родной, в Америку уеду.

Желающим

Стратеги европейские, зачем себя вы мучите?

Опять сошлись на саммит вы – как с Украиной быть.

Но мы предупреждаем вас: желаете – получите!

Да так, что, получившие, вы станете скулить.

Куда ж вы сдуру лезете, вводить войска намерены,

Когда вам жёстко сказано – такому не бывать!

От ваших войск трансгендерных, скажу я вам уверенно,

Останется от при’бывших – дели потом на пять.

И ваша вера твёрдая, что Русь (не зря вы чуете),

Вновь к вам придёт, и спросит с вас, основана на том,

Что вы прекрасно знаете, что с нами вы воюете,

И будет счёт по-гамбургски предъявлен вам потом.

Пока не поздно, сирые, верней сказать – убогие,

Пример со Штатов взяли бы, останетесь целей.

Как сделали разумные, хотя пока немногие,

Из тех, кто больше думает о родине своей.

Седая прядь

Позволь спросить, позволь узнать –

Как просекой нежданною

Легла волос седая прядь

На голову каштанную?

Её ведь не покрасил ты,

Добавив в облик мужества.

Зачем тебе, солдат, понты.

Ты поседел от ужаса?

Твоя отметина тебе

Досталась, видимо, не вдруг.

В какой неистовой борьбе

Ты испытал большой испуг?

Ну, может, не испуг, а стресс –

В тот самый миг экзамена

На жизнь и смерть, сейчас и здесь,

И сердце сжалось каменно.

– Нет, не раздался божий гром

Над сапою с солдатами -

То с высоты хохлацкий дрон

В меня метнул гранатою.

Мгновение осталось, что б

Заряд на мне взорвался,

Его швырнул я за окоп,

И этим жив остался.

Когда я из окопа встал

(Случилась передышка),

И каску снял, мне друг сказал:

"Ты поседел, братишка."

Опасный вирус

Всё больше укрепляется тот вывод –

Пришедшие напасти в этот век,

Включая эпидемию ковида,

Создал отнюдь не Бог, а человек.

Все новые болячки в этом мире,

Придумали биологи – враги.

Их поступь всё решительней и шире,

И всё заразней новые шаги.

Сдаётся мне, что вирус сверхопасный

Внедрён,(а он черней, чем антрацит),

Во многих граждан некогда прекрасной

Европы, взявшей курс на суицид.

И этот вирус ненависти ярой,

В умах, в сердцах у многих произрос

На русофобовской закваске старой.

Чем вам не угодил великоросс?

Он что, как в присказке, какой-то рыжий?

А, может, на мозоль вам наступил?

Вот прибалтиец ядовитой брызжет

Слюной – убил бы нас, но нету сил.

И немец, и петух французский, прыток,

И чех, и итальянец (вот дела!)

Готовы понести сплошной убыток,

Замёрзнуть, лишь бы Русь занемогла.

Не может буржуин, рассудком стоек,

Не видеть, где прогар, а где доход,

Но льют ему в мозги из СМИ – помоек

Наполненный отравою компот.

Им думать – или поздно, или рано,

Помыслить невдомёк и недосуг.

С упрямством ишака или барана

Сидят и пилят под собою сук.

Опомнитесь, европ аборигены!

Мы вас не заставляем нас любить.

Но ненависть, что вирус вставил в гены,

Вам всё-таки придётся истребить.

Прибалтийское взморье

Лето тусклое летело

В небе крыльями звеня.

Мелководный пляж – не дело,

Не прельщает он меня –

Не всегда доступен солнцу,

Ветер кожу холодит,

И убогому чухонцу,

Что на россиян сердит

В прибалтийском пароксизме,

Меланхолии сродни,

Он в своём больном нацизме

В злобе доживает дни.

Прибалтийский пёс на сене –

Сам не – гам, другим не дам.

Молодёжь в других осела

Странах. К старым городам

Не вернётся, нету проку –

В прибалтийских странах жить.

Побежали все в Европу –

Чтоб лакеями служить.

Знаю, поздно или рано

Ваш убогий слабый род,

Что подвержен вымиранью,

Пресечётся и замрёт.

Играем в города

Мы с тобой вчера, дружок, играли

В детскую забаву – в города.

Напрягая память, вспоминали

Те, что раньше знали мы всегда.

Есть столицы, что чужими стали,

Где теперь враждебный нам народ.

Мне на ум пришёл случайно Таллин.

Как сейчас эстонец там живёт?

Выпало тебе на «эн» придумать

Городок, что я совсем забыл –

Николаев, за ногу твоЮ мать!

В нём когда-то в армии служил.

Он веками оставался русским,

С тех времён, когда османской был

Крепостью Очаков в устье узком,

Но Суворов турок победил.

Мне на «вэ» – Я вспомнил город Вильнюс,

Где литовцы раньше звались «жмудь»,

Но его в столицы Сталин вынес,

У поляков взяв земли чуть-чуть.

Так, на «эс». Конечно Севастополь.

Город славы русских моряков.

Как его бандера чуть не слопал –

(Я писать с заглавной не готов).

Остаётся лишь, друзья, дивиться –

Как за шестьдесят советских лет

Удалось хохлам не подавиться,

От Хрущёва получив привет.

Нынче не видать конца игры нам.

Доиграем после, через год,

И тогда страна не только Крымом –

Всеми бывшими краями прирастёт.

Жируют

Фраки и смокинги, бальные платья,

Люстры хрустальной играющий свет…

Что ж вы молчите, окопные братья,

Дайте бомонду достойный ответ.

Плесень столичная снова пирует,

Льётся шампанское «Дом Периньон»,

Пидор с зернистой икрою жирует…

Дрогнет в окопах в степи батальон…

Эта – с большим изумрудом на жопе,

Этот – на член натянувший носок.

Старая бабка в трусах и в салопе

Ловит без комплексов пьяный заскок.

Мне за геройских бойцов не обидно –

Знают, за родину льют свою кровь.

Просто помпезность приёмов обрыдла,

Коих несчётно проводится вновь.

Может, поймёте, что нынче не время.

Может быть вспомните – нынче война.

Знатных господ ожиревшее племя,

Будь поскромнее в войны времена!

Будет ли ответ

Позавчера известие прибило –

Двухзвёздный моложавый генерал

Начальник войск химических Кириллов

От взрыва террористов смертью пал.

Две ночи я ложился спать с надеждой –

Услышу утром, разогнавши сон,

Что главный штаб разведки «нэзалэжной»

«Орешником» уже под ноль снесён.

На Банковой, где был Зеленский главным,

В прямом и переносном смысле – гном,

Большим глубоким пыльным котлованом

Остался бывший президентский дом.

Десяток «громадян», всего скорее

Погибнет под завалом стен и крыш.

А вы пример возьмите у евреев,

Там террорист не спрячется, как мышь,

В подвале городской многоэтажки –

«Хамас» уничтожается, как зверь.

А жителям приходится, ох, тяжко!

Но войны не бывают без потерь.

И ничего, Израиль не трясётся

От мнения других, нейтральных стран.

И видимо, он своего добьётся –

Он прёт на террористов как таран.

А мы всегда являем благородство,

У нас руководитель -джентльмен.

Но зверства, терроризм, иное скотство

От неприятеля имеем мы взамен.

В глазах Европы, западного мира

«Терпилой» мы бессильным предстаём –

Их не пугают шпага и рапира,

Их надо бить по голове дубьём.

И если нам как следует не драться,

А каждый раз лишь пальчиком грозить,

То недовольство в людях, может статься,

Заставит руководство заменить.

За Пушкина

Дорогие депутаты из Одессы!

Тут на днях известие пришло

Из гальюнной «нэзалэжной» прессы,

Что решили вы, «русне» на зло,

Сковырнуть оставшиеся вехи,

Выкорчевать память, словно пни,

Что роднили вас и человеков,

Позволяли вас считать людьми.

Вы уже снесли Екатерину,

Чтоб историю не вспоминать

В веке восемнадцатом старинном,

А царица для Одессы – мать.

А завоеватель тех просторов,

Что зовём Причерноморьем мы!

Чем вам не понравился Суворов?

Он не гож для вашей кутерьмы?

Для «истории», что вы наврали,

Только проку в этой сказке нет.

Точную историю едва ли

Переврёт хохлацкий интернет.

А теперь и Пушкин не по нраву.

И решил Одесский горсовет –

Этот сброд, бандеровцев орава –

Пушкину в Одессе места нет!

Хорошо, что вы единодушно

Приняли решение своё.

Будет в подсудимых вам не скучно –

Сорок рыл, и все, пардон, жульё.

И никто не сможет отбрехаться –

Дескать, был я против. В чём прикол?

В том, что вы сказали, чёрта братцы,

Хором «за» – докажет протокол.

Святая Русь

            Ода Родине

Я впасть в патетику нисколько не боюсь –

При звуке гимна я с восторгом плачу,

И в церкви божьей за мою Святую Русь

Молю Создателя. А как иначе!

Не усмехайтесь – просто родиной горжусь,

И знаю – в мире нет её прекрасней.

Она родная мать, моя Святая Русь.

Над ней, я знаю, солнце не погаснет.

Я, уезжая, троекратно поклонюсь

Своей прекрасной дорогой отчизне.

Нет родины у нас другой – Святая Русь,

Она всему основа в нашей жизни.

И в жизни я как перелётный лебедь-гусь –

Не сдержат коридоры и заборы –

Всегда к тебе приду, Святая Русь

В родные, Богом данные просторы.

И даже если у себя не пригожусь,

Предательской мыслишки подлый вестник

Не промелькнёт – люблю Святую Русь,

Всегда и всюду я её наместник.

Друзья -союзники

Боюсь, дожмут опять Россию,

Не только враг, но и сосед,

Что уважает только силу.

Да сила есть, а воли нет!

Уже Китай усердно давит

Техно-могуществом своим.

Того гляди, он нас заставит

Остановиться, где стоим.

Китай – он тот ещё соратник,

Он не захочет нам помочь,

Китай – торгаш, кто больше платит,

С тем подружиться он не прочь.

Я чую, нас опять надули –

Китайцы чтут лишь профит свой.

Объятья, братские посулы,

Слова о дружбе вековой –

Вот это вам дадим навалом,

Мол, мы спина к спине стоим.

Но банкам с вашим капиталом

Транзитный сделаем зажим.

Свои объятья нам раскроет

Восточный братец – хитрован,

Когда Америка устроит

Войну на острове Тайвань.

Тогда Китай откроет шлюзы –

Поток в широких берегах,

Когда запросит он союза

У нас за совесть и за страх.

Мол, извини за беспокойство,

Но мы ведь в дружбе поклялись.

Своё пришли на помощь войско,

Ведь вы с всем Западом дрались,

И наваляли им по полной.

Российский дух непобедим.

Тайваньского пролива волны

Осиль присутствием своим.

А вы, китайские вельможи,

Друзья вы всё же иль враги?

Словами тоже вам поможем,

А вот солдатом – не моги!

Ситуация

Чему история нас учит,

Учила весь двадцатый век?

Опять Россию нахлобучит

Заокеанский дровосек.

И все насущные проблемы

Нам не дадут опять решить,

И наши мощные системы

Не будут вновь врага крушить.

Неужто мы погорячились,

Решив нацистов задавить,

И бить вовсю не торопились,

Пытаясь вновь уговорить:

«Поладим миром, ну не надо,

Зачем вам русских обижать?

И что вам делать в этом НАТО?

Не сеяли, не вам и жать».

Да только миром не выходит.

Так до конца их надо бить.

А Запад уж нытьё заводит,

И просит бой остановить.

Да только, если этих слушать,

Война не кончится, не жди!

Любое слово вновь нарушат

Хохлов нацистские вожди.

Оправятся, залечат раны,

Снаряды им опять дадут

Те вечно вражеские страны,

Что от хохлов победы ждут.

Нельзя нам делать остановку.

Не стоит плакаться и ныть.

Нырнул, так прояви сноровку,

И реку нужно переплыть.

Капитан

Пришёл министр в палату к капитану

В один прекрасный солнечный денёк.

Лежал герой, бездвижным истуканом,

Очнувшись от наркозного дурмана,

Лежал без ног.

Звезду Героя приколол к пижаме

Сказал десяток бодрых важных слов,

А капитан, он размышлял о маме,

И о жене, и о развода драме,

О тщете снов.

Жене безногий капитан не нужен –

Мужик, он должен деньги приносить.

Какой прибыток с инвалида – мужа?

Не сможет ни работать, ни служить.

Ну как с ним жить?

Нет, капитан, прими простую тезу –

Пока мы живы – нам не умирать.

Получишь современные протезы,

А с ними можно и футбол играть.

И танцевать.

Страшная угроза

И замер мир, в тревоге ожидая,

Что будет дальше, что произойдёт,

Осмелится ли натовская стая,

От страха на огузки припадая,

Ракету дать, что в глубь России бьёт.

И даст, поскольку загнанная крыса

В углу, зубастую ощерив пасть,

Мечтает, как бы выжить исхитриться,

Она лишь одного сейчас боится –

Как ей самой бы, мелкой, не пропасть.

И да, ударит. Что же делать дальше?

Ответить ли полякам, бритишам?

Экспертов большинство, кривясь от фальши,

Как мелочь стыривший у мамы мальчик,

Начнут нам снова ездить по ушам

Про неизбежно третью мировую,

Что род людской в войне погибнет весь,

А я в стихах вам истину простую

Уж далеко не в первый раз толкую,

Простой, жестокий, верный выход есть!

Кто вам сказал, что сша из чувства братства,

Чтоб европейским олухам помочь,

Умрёт сама, и все свои богатства

Добытые обманом и пиратством,

Рассеет прахом в ядерную ночь.

Когда и за кого они вступались?

Кого и где сумели победить?

Обычно – отбомбились и умчались,

И люди под руинами остались –

Никто не мог в ответ и их бомбить.

Так вот, ответ наш должен быть ужасным –

Не как пинок или тумак взашей,

А настоящим, мощным, громогласным,

Таким, чтоб целый мир сковало спазмом,

Таким, чтоб острова не стало бритишей.

Уверен, пропадёт у всех охота

Нацистам помогать и нам грозить.

Поклоны станут до седьмого пота

России бить – до ломоты, до рвоты,

И лидеров своих в Москву на суд возить.

Давно известно, у ватаги подлой

Всегда есть лидер и её блатной отец,

И чтобы управлять всей этой кодлой,

Его прибей затрещиною плотной,

И кодла станет стайкою овец.

И сразу мир, и сразу нету санкций –

Летай по миру, совершай круиз.

А на своей земле американцы,

И все их лесбо-гейские поганцы

Не портят никому в России жизнь.

Пикейные жилеты

Если нервы были бы из стали,

Всё равно бы им пришёл конец –

Горе-комментаторы достали

До печёнок, почек и сердец.

С грозным видом похудевший карлик

Кроет чуть не матом всех и вся.

Этакий, включивший бас, комарик

Голосит как баба на сносях.

Он стирает в пыль чужих премьеров,

Побеждает армии в полях,

Часто ставит Сталина примером –

Тот бы НАТО расчихвостил в прах.

Много этих (хорошо ли плохо)

Передач, да я бы их – в сортир!

Но когда крикливая бабёха

Рассуждает про войну и мир,

Вспоминаю Ильфа и Петрова,

Их в пикейных безрукавках взвод,

Тот, который каждый день и снова

Палец в рот Бриану не кладёт.

Так и наши грозные стратеги,

Строящие планов громадьё,

Вы одно и то же и в «телеге»,

И в ТВ-эфире, всё своё

Нам жуёте виденье проблемы,

Только взгляд некомпетентный ваш

На большие непростые темы –

Как несвежий залежалый фарш.

Слуги

Дылда-забор, вороные ворота,

Чёрных чугунных столбов частокол.

Будто волшебный, мистический кто-то

Крепость кощееву в роще возвёл.

И за воротами замка не видно,

Лишь черепицы коричневый йод,

Круглая башня торчит монолитно,

Словно набега кочевников ждёт.

Где этот замок? В каком это веке?

Что за хозяин, маркграф ли, барон?

Что нам известно о том человеке,

И от кого бережётся так он?

Нет, не барон, не маркграф поселился,

Спрятался в замке от пристальных глаз.

Это народа слуга исхитрился –

Верой и правдой он служит для нас.

Служит народу, в раденье не тужит,

Да в телевизоре зрителям врёт,

Тащит вагонами, сколько не сдюжит,

Взятки за каждую подпись берёт.

Я не сторонник высокой морали –

Люди всегда остаются людьми.

Нынче воруют, и раньше ведь крали.

Но ведь всему есть предел, чёрт возьми!

Арифметика войны

Третий год идёт война,

Но, сказать по чести,

Мы не взяли ни хрена –

Топчемся на месте

Врут нам – жертв почти что нет

При такой манере

Воевать. Но это – бред,

Я лжецам не верю.

Пусть не тысяча солдат

Погибает наших.

Но давайте умножать

Дни – на сотни павших:

Возле тысячи уже

Дней идёт войнушка.

И в кровавом кураже

В них стреляет пушка.

Если тысяча хохлов

Гибнет ежедневно,

Наших меньше-то орлов

Раза в три, наверно,

Полегло, но перемножь

Дней войны триста –

Меньше, чем хохлов, но всё ж

Результат неистов.

Если б мы нацистский ад

За полгода взяли,

Положили бы солдат

Тысяч сто едва ли.

Да не тот избрали путь –

Кошке хвост частями

Рубим долго, по чуть-чуть,

С постными речами.

Бестолковый наш генштаб

Разогнать не жалко –

И назначить вместо баб

Конева с Рыбалко.

И тогда в недели счёт,

Без писклявых звуков –

Всех нацистов пресечёт

Новый маршал Жуков.

Не тому учили

Ты голосом сиплым, как вздох паровоза

Сказал беззаботной любимой своей,

Что вырвал из сердца любовь как занозу,

И сдул её ветром с осенних полей…

…И снова душа для общенья открыта

Как в покере карта рубашкою вниз.

Она мелковата, не глубже корыта,

Но мелкой такой её сделала жизнь.

Она убивала высокие чувства,

Карала за смелый решительный шаг,

Учила интригам, коварства искусству,

Шептала, что друг – он и злейший твой враг.

Когда в яром споре, а в драке – тем паче,

Тебе говорили – спокойно, не лезь!

Не вздумай отвесить обидчику сдачи,

Пусть будет холодной остывшая месть.

Ты выбери время и место отмщенья,

Когда твой обидчик расслаблен и сыт,

Никак он не ждёт от тебя угощенья,

Совсем хорошо, коль обидчик твой спит.

Тогда нанеси свой удар безответный,

Желательно в сердце его – со спины,

И сгинет твой враг, ну а ты незаметно

Уйди, заподозрить тебя не должны.

Примерно вот так или очень похоже

Учили всё детство и юность тебя.

Мужчиной не стать тебе, если по роже

Не дал ты прохвосту, его не любя.

И всё ж хорошо, когда улица, речка,

Иные поступки примером дала.

Из хитрого подленького человечка

Взрастила не раз молодого орла.

Вацап и кацап

    (шутка)

Вот те на! Исчез вацап,

Связи долгожитель.

Кто виновен? Ну, кацап!

Он всего вредитель.

Ничего, что самому

Без вацап не сладко.

Он готов пойти в тюрьму,

Поступая гадко.

Он, москаль, всегда такой –

Глаза он лишится,

Чтоб во сне хохлу покой

Только мог присниться.

Вот, собрался ГЭС взорвать,

Разбомбить плотину,

Будет легче воевать,

Затопив низину.

Потопить в Днепре Херсон,

Города и сёла,

Чтоб хохол увидел сон

Радостный, весёлый.

План кацапа – просто жуть!

Грязну-бомбу тайно

Изготовить и рвануть,

Обвинив Украйну.

Ох и подлый он народ

(Смерть ему, прохвосту!) -

То газопровод взорвёт,

То долбит по мОсту.

Вот такой он есть, кацап.

Крови льёт потоки,

Чтоб хохла, что мал и слаб,

Объявить жестоким.

Народы – братья

Народ, украинский народ.

Неутомимый, гордый, сильный.

Всегда был заодно с Россией.

Едины были мы, но вот –

Мы врозь, уже который год.

Их в девяностых понесло.

С подачи подлых, хитрых янки,

От корчмаря до хуторянки,

Не зная, что на них нашло,

Решили хутор и село,

Что с Русью нет у них родства.

Они совсем иного толка.

Похожи, да – как шмель и пчёлка.

Но ясно им как дважды два -

По крови мы родня едва.

А как же общий князь святой

Владимир? В Киев возвернувшись,

И первым в реку окунувшись,

Крестил днепровскою водой

Народ с особою судьбой.

Так он кого крестил? Ответь.

Ведь вас же не было в помине,

Хохлов, витийствующих ныне,

Бандеру алчущих воспеть,

Кричащих хором русским «геть!»

Такой ребята оборот –

Втемяшьте в голову покрепче,

И станет вам гораздо легче,

Не надо слушать всякий сброд -

Мы навсегда один народ.

Иначе нельзя

(песня на старый мотив)

Надоела война.

Мол, война на хрена?

Санкций дурость уже надоела.

Но поймите, друзья,

По – другому нельзя -

Мы воюем за правое дело.

Вопрошаю я вас:

Отойти за Донбасс?

И своё же предать население?

Кто мы будем тогда?

Не придёт ли беда

На российские наши владения?

Ведь нацизм – это рак.

Осадить его как?

Нужно вырезать мёртвые ткани.

Рака клетку оставь -

Снова будет, как встарь,

Рост злокачества образований.

Подадим же урок.

Украину мы в срок

Всю избавим от укрофашистов.

И спасибо тогда,

Украина, горда,

Скажет тем, кто прикончил нацистов.

Оккупанты -это кто?

Кровавый бой. Но мы сильнее духом.

Своих пришли людей освобождать.

И мы идём вперёд назло разрухам,

Нацистами устроенным опять.

Удрав из города, но жителей оставив,

По ним же начинают лупцевать

Из всех калибров. Запад им поставил

Оружие гражданских убивать?

Так немцы -звери, злой пример насилья,

Жестоко города и сёла жгли.

Но ведь они бежали из России,

Бежали немцы из чужой земли.

А нынче все азовцы, «добробаты»,

Они же бьют нещадно по своим.

Они крушат украинские хаты.

И совесть ничего не скажет им.

Кого назвать сегодня оккупантом?

Того, кто вам несёт российский флаг?

Кто жителей снабжают провиантом,

Лекарствами, и лечит бедолаг?

Кто как своих врачует ваших пленных,

Хоть раненый весь в свастиках пятнист,

Кто собирается мордатых, здоровенных

Домой отправить, если не нацист.

Совсем не добры молодцы из сказки,

Кто бьёт людей, как в Буче, просто так -

На рукаве нет голубой повязки,

А значит, вэсэушникам ты враг.

Так кто же оккупант здесь? Кто захватчик?

Кого возненавидит весь народ?

Не тот ли изверг, горе – автоматчик,

Что по своим же, отступая, бьёт?

Пропала виза

В паспорте листок пришлёпан -

на пять лет даёт Шенген

право ездить по Европам,

он почти по странам всем.

Но прошло уже два года,

никого не посетил -

враг всего земного рода –

гад- ковид нас не пустил.

Думал, вот закончу повесть,

прилечу в Париж, в Орли,

а потом – в электропоезд,

в Альпы, в город Шамбери.

Там племянница Маринка,

муж Жюльен (напьёмся с ним),

дочка Ева, как картинка,

и сынок – бутуз Максим.

Ах, какой там воздух чистый!

ах, какие сосны там!

С голову размером шишки!

Заскучал по тем местам.

Здесь когда-то принц Савойский

С турком гордым воевал.

Между войнами по-свойски

с тем же турком торговал.

Но туда я не поеду -

не пускают. Вот те на!

Дай, Господь, скорей победу!

Надоела уж война.

Отпуск – маленькое чудо,

только денежки считай.

Голову ломать не буду,

я поеду на Алтай.

Там на озере Телецком

в котловине между гор,

в синеве своей небесной

водный видится простор.

В глубине, как на Байкале

(дна никто там не достиг),

водится таймень и хари-

ус, селёдка, крупный сиг.

Брошу донку – закидушку,

коли глубока вода,

отведу в рыбалке душу,

отдохну, как никогда.

Ну а виза? К бесу виза!

Я ж Россию не видал.

Посещу я без каприза

и Камчатку, и Байкал.

Видеть гейзеров долину,

возмечтали мы с женой,

отмочить больную спину

вулканической водой.

На Байкале порыбачить,

он велик и чуден он.

Побывать, а как иначе,

там на острове Ольхон.

Поглядеть на Белом море

монастырь на Соловках,

что видал большое горе,

испытал и боль, и страх.

О Европе я не буду

сожалением гореть -

много есть какого чуда

мне в России посмотреть.

Кому слава?

Ведь не каждый – подонок и сволочь.

Ведь, наверно, есть кто-то наивный,

Кто кричит в эту чёрную полночь

Клич бандеровский про Украину.

Кто мозгами ущербно раскинув,

(А в Европе с мозгами негусто),

Прославляет сейчас Украину,