Собака Одиссея
«Собака всегда узнает хозяина и распознает врага». Из Кодекса собачьей чести.
Глава первая. Владимир.
Лена оставалась на границе между жизнью и смертью.
Каждый раз, когда звонил телефон, Владимир готовился услышать слова соболезнования и утешения. Он был давно готов к печальному исходу. Врачи изначально чуда не обещали, надеждами не питали, и как всегда в таких случаях автоматически произносили дежурные слова: «Делаем все возможное». Впрочем, Владимир не задавал бесполезных вопросов, и никаких претензий ни при каком исходе к медикам предъявлять не собирался.
Что они могли сотворить, получив месиво из переломанных костей, разорванных тканей тела, и только слабо бьющейся пульс жертвы обязывал врачей бороться за жизнь пациента?!
Как ему казалось, он был подготовлен к смерти жены. А был ли он готов к жизни после Лены? Без нее будущее виделось как пустое пространство. В таком завтрашнем дне, грозящем стать ежеминутно сегодняшним, ему не было места…
И любимец жены пес Аргус тоже не находил себе покоя и упорно выл по ночам. Никакие стены не могли удержать стона страдающего собачьего сердца. Соседи терпели и пока не протестовали против потери ночного покоя, но подтекст банальной истины: «собаки чувствуют недоброе» читался между строк в их расспросах о состоянии Лены.
В приметы Владимир не верил, но именно похоронный вой Аргуса по любимой хозяйке окончательно разгонял призрачные облачка уходящей надежды…
Любой кинолог развеял бы миф и мракобесие о «предсказаниях» воющего пса сказав, что собаки воют по множеству обыденных и совсем не сакральных причин – четвероногим тоже бывает грустно, одиноко или просто скучно. Вот и привлекают к себе внимание. Но Владимир был абсолютно уверен – Аргус оплакивает свою умирающую хозяйку…
Владимир не мог постигнуть – для чего Господь не забрал жизнь Лены сразу, для чего продлены ее мучения и его страдания?
Глава вторая. Лена.
Лена пришла в сознание. Медики поздравляли ее с чудом спасения и возвращением с того света. Она слушала и молчала. Пока возвращение к жизни было ей, по сути, безразлично. Она просто выиграла первый этап – очень мучительный и рисковый, но не самый сложный. Лена, знала, что теперь из периода небытия она переходит в царство долгих непрерывных страданий.
Ведущий хирург не счел молчание спасенной женщины за черную неблагодарность, не стал дожидаться ответной реакции пациентки и вернулся к своей сложной работе. Лена осталась одна на один с болью, которую невозможно было даже приглушить никакими препаратами. Именно этот этап для нее был самым опасным, выдержит ли она?
Глава третья. Владимир
Когда после первой операции он увидел жену… Нет, этот запеленатый кокон, в каких-то уродливых конструкциях не мог быть Леной. Сквозь белизну тканей проступали пятна отвратительной темперной палитры от светлой охры до грязно-бурых оттенков. Присутствие жизни обозначала только светящаяся аппаратура, и эти подающие сигналы, бездушные устройства, поддерживающие человеческое существование, с большим успехом имели право называться живыми существами, чем обезличенный неподвижный безмолвный сверток на реанимационном ложе.
Он смотрел на этот неподвижный комок в бинтах, металле, трубках, сквозь стекло реанимационной палаты и ничего не чувствовал. Не было ни единого открытого участка ее лица, тела, за который можно было уцепиться сознанием, узнать его и сказать самому себе: «Это моя жена. Это Лена».
…Сегодня, принимая звонок из клиники, Владимир сжался, как перед неминуемым ударом. Его сознание никак не могло сложить бодрые громкие звуки голоса доктора в смысловую фразу, и наконец, Владимир догадался, что обращался главврач явно не «по адресу». Очевидно, что хирург «заработался» и перепутал либо своих пациентов, либо их родственников. Владимир продолжал молчать.
– Владимир Семенович, Вы меня слышите? Поздравляю Вас! Елене Павловне намного лучше, состояние стабилизировалось, динамика – положительная. Свидания пока невозможны. Елена Павловна должна находиться в стерильной обстановке. Как только она окрепнет окончательно, мы Вас известим…
Глава четвертая. Людмила Афанасьевна.
После катастрофы с Леной Людмилу Афанасьевну терзала совесть за ненависть к невестке. Она вдруг вспомнила утверждение, что все слова и чувства материальны. Если принять этот постулат на веру, и учесть, что за прошедшие годы переживаний за сына, снаряды ее ненависти и неприязни летели в его избранницу беспрерывно, то не сама ли Людмила Афанасьевна и есть прямая виновница произошедшего? Если поверить мистикам, тогда не многолетние ли потоки ненависти и презрения свекрови снесли Лену с дороги и влепили ее машину в неизвестно откуда появившийся злополучный камень на горной дороге?
Ведь она в разговорах с сыном ни разу не назвала его жену по имени, хотя с Еленой обращалась вежливо, как и положено интеллигентному человеку, которым она себя считала по праву.
Людмила Афанасьевна и Владимиру гадостей о снохе не говорила, нелестных мнений не высказывала, что же до выражения лица и долгих сочувствующих вздохов то, как без них обойтись любящей матери единственного сына? Однажды встав на рельсы «классического» общения свекровь – сноха, обе дамы бодро катили семейный поезд молодоженов на станцию «развод».
Да, стыдно и жутко. Стыдно – за то, что так относилась, а жутко от того, что плоды ее ненависти ударили по сыну. Можно было бы допустить неизбежность их знакомства в соцсетях, принять такой способ поиска пары за данность, продиктованную временем. Но, если для Владимира это была случайность, пусть и роковая, то «эта его находка всей жизни» поселилась там навеки. Именно там – в иллюзорном виртуальном мире, у всех на виду проходила впустую ее жизнь, там, на фундаменте всеобщего мирового обозрения строилась ее семья, и именно там был ее родной дом…
Сама завязла в грязной липкой паутине неутоляемой жажды всемирного одобрения, и не только свою жизнь сделала прозрачной насквозь, но еще и семейные отношения выставляет напоказ. Сын оправдывал жену: «это способ зарабатывать, реализовываться как личность, ее профессия, в конце концов».
Особенно задевал Людмилу Афанасьевну пост «Наладить отношения со свекровью – советы бывалой невестки». Выводил из себя примитивный язык, обилие смысловых ошибок. Хотя, действительно, «бывалая», кто поспорит – опыт богатый. Теперь ценится невеста с опытом, как с хорошим приданым.
Людмилу Афанасьевну вновь накрыла волна стыда за пришедшие не к месту и не ко времени воспоминания. Человек вот-вот предстанет перед Богом, а в голову пожилой, умудренной женщины лезут мерзкие мысли…
Глава пятая. Лена.
Сколько дней и ночей продляться нескончаемые пытки, эти сводящие с ума «взрывы» в голове? Лена приказала себе не считать ни дни, ни ночи. Она уже была на грани того, что ей казалось что, так было и будет всегда…Она ненадолго «выпадала» из времени и пространства с очередной порцией обезболивающего, эти «передышки» становились все короче, а препараты сильнее. Особенно сильной боль становилась на рассвете, в эти часы Лена почти не контролировала себя.
… Но однажды она проснулась не от привычного утреннего приступа, а от того, что изменился весь мир. Лена по-другому ощущала себя в пространстве, стало безболезненным восприятие звуков, голосов в коридоре, шума за окном. Появились запахи, которые раньше она не могла уловить. Лена еще не могла дать им определения, но поняла, что вернулось обоняние.
Лена привыкла после пробуждения не открывать глаза сразу и дать себе время приготовиться к очередному болевому удару, когда после поднятия век, свет превращается в стальные жесткие потоки и молниеносно через зрачки врывается в голову, разрывая ее на части. Но в это утро ее веки раскрылись непривычно легко, нежные солнечные лучи начинающегося дня не стали мучить зрение, а только весело разогнали остатки сна.
Лена была абсолютно уверена, что причина пришедшего чуда связана не с действием лекарств, которые могли только слегка притупить остроту приступа, слегка одурманить и ненадолго погрузить в тяжелый сон. Конечно же, дело вовсе не в химикатах. Это ее собственный крепкий, тренированный организм начал выигрывать тяжелый поединок, она выздоравливает и скоро снова будет «в строю». Теперь Лена была абсолютно уверена в грядущем успехе. Ведь ей было, за что бороться и для чего жить…
Глава шестая. Владимир.
Владимир вошел в кабинет главного врача.
– Еще раз поздравляю, Владимир Семенович, «живучесть» у Вашей супруги просто потрясающая! Настоящая женщина, такая жажда жизни! Сердце, главное, конечно же – крепкое сердце. Генетика и видимо прекрасная физическая подготовка. Легкие в порядке, жизненно важные органы не пострадали. Переломы, разрывы мягких тканей, гематомы и ушибы – все лечится, все «заживем» с Божьей помощью.
Владимир благодарно кивал головой. Говорить он не мог, горло сжало невидимой рукой…
Главврач взял Владимира под локоток.
– Владимир Семенович, выбор, конечно, за Вами. Но следует учесть, что Елена Павловна – молодая женщина, человек, можно сказать, публичный. Как правило, такие личности стремятся вернуться в привычный образ жизни, к работе, бизнесу, творчеству.
Травмированные кости и мышцы восстанавливаются замечательно. Жизни Вашей супруги ничто не угрожает…
И на этом этапе мы могли бы спокойно расстаться, выписав Вашу супругу на домашний уход, и предоставить, не спеша делать свое дело времени. Как известно, время – лучший лекарь на свете. В период восстановления вы можете наблюдаться либо в нашей клинике, либо в той, которой доверяете больше.
В последней фразе скользнули вопросительные нотки, и главный врач, взяв паузу, ожидал уверений в совершенном доверии, благодарности и вечной преданности его клиники, или хоть какой-либо другой реакции счастливого супруга на отработанный и апробированный словесный прием. Но Владимир продолжал молчать и слушать. Глава клиники вздохнул и пошел на второй заход.
– Конечно, очень многое зависит от поддержки, упорства, настойчивости, дисциплины близких, и, безусловно, самой выздоравливающей в первую очередь.
Я повторюсь – выбор за Вами. Вы вольны выбрать другую клинику или вообще не предпринимать никаких усилий. Но Вы должны понимать, что после такой аварии лицо Вашей супруги, скажем мягко, очень сильно изменилось, и, увы, не в лучшую сторону. Но, если мы скомбинируем восстановительный период с хорошей пластикой, добавим Вашу заботу, силу воли Вашей супруги – негативные изменения внешности исчезнут практически бесследно.
Наконец-то Владимир согласно закивал головой. Он уже вполне себя контролировал и мог общаться вербально, но продолжал прятаться за стеной привычного молчания. Впрочем, сейчас, на его взгляд, это должно было выглядеть вполне уместно. Профессиональная привычка – меньше говорить и больше слушать и думать, никогда не подводила.
Доктор уточнил его реакцию.
– Я правильно понял, что Вас устраивает предложенный нами вариант реабилитации?
– Да, меня все устраивает, я согласен. Делайте все, что сочтете необходимым. Для Лены всегда было важно, как она выглядит.
Владимир поймал себя на том, что продолжает думать и говорить о Лене в прошедшем времени…
– В таком случае, Владимир Семенович, нам понадобятся прежние снимки Вашей жены, в том числе рентгеновские. При том количестве и частоте пластических вмешательств, проведенных в целях улучшения внешности Елены Павловны, должен скопиться солидный архив тех же предварительных обследований.
Если у Вас дома результаты обследований не сохранилось или просто некогда – мы поможем. И нам бы не помешали фотографии Елены Павловны, сделанные до вмешательств пластических хирургов. То, что мы имеем в огромных количествах в сети – не совсем подходит. Постарайтесь найти ранние снимки без последующей пластики и прочих косметических улучшений лица. Периода, скажем, от восемнадцати до двадцатипятилетнего возраста. А мы постараемся восстановить утраченную первозданную красоту Вашей супруги…
Главврач устало выдохнул, как после тяжелой операции, попрощался и заспешил в ординаторскую.
Глава седьмая. Людмила Афанасьевна.
Лена пошла на поправку, кризис миновал, и за жизнь невестки можно было не беспокоиться. Весь казавшийся бесконечным период нахождения жены сына между жизнью и смертью Людмила Афанасьевна не находила себе места не только из-за переживаний за Владимира и тревоги за Лену, ее терзали стыд и чувство вины.
Только теперь, получив добрые вести, Людмила Афанасьевна прочувствовала, что означают выстраданные народные выражения «гора с плеч» и «отлегло от сердца»…
Скинув «гору», она почувствовала воздушно-невесомую легкость, ощутила себя такой же, как в молодые годы – переполненной веселой озорной энергией, желанием действовать, все перевернуть, исправить и начать заново.
Ведь до женитьбы сына она всегда была уверена, что станет хорошей свекровью, намеревалась и обещала себе все принимать, ни во что не вмешиваться, помогать, когда попросят, словом – дать молодым свободу самостоятельно строить семью. Вместо этого она слепила из себя карикатурный образ вечно всем недовольной «свекрухи» с вежливой миной на лице. Пошлятина! А что было делать бедной девочке попавшей в такую семейку?! Лена искала тепла, понимания, признания, похвальбы, в конце концов! А дома даже поговорить было не с кем. Владимир полностью погружен в работу, издает какие-либо звуки только в случае крайней необходимости. Когда он последний раз улыбался – родная мать не помнит. Наверное, в младенческом возрасте. А потом вырос и как свел брови бугром, так и не разжимает. В довесок к «веселенькому» мужу еще и свекровь-мегера…
А в сетях Лену хвалят, поддерживают, восхищаются, «подписываются», ей подражают. Ее ведь даже на телевидение приглашали…
А то, что ни одного не переделанного сантиметра тела не оставалось…Людмила Афанасьевна одернула себя. Нет, нет, она никогда больше не будет вспоминать и осуждать. Кромсала и колола себя Лена потому, что от мужа похвальбы не дождешься. Может быть, решила, что ему что-то не нравится в ее внешности?
Вот как все обернулось. Надо было самой вести себя с невесткой по-другому. Только бы выздоровела и все тогда обязательно все наладится…
С этими благодатными мыслями Людмила Афанасьевна погрузилась в сон. За бесконечные дни и ночи тревоги она впервые уснула крепко и глубоко. В тихой уютной спальне раздавался равномерный храп уставшей пожилой женщины…
…Ей снилась Лена. Босая, в мокром подвенечном платье она стояла на огромном камне, окруженном водой…
Людмила Афанасьевна проснулась в слезах и сильной болью в груди. Попыталась восстановить в памяти приснившееся. Но помнила она только, что Лена рассказывала что-то очень важное и настолько страшное и ошеломляющее, что у Людмилы Афанасьевны до сих пор не отпускало сердце. Но ни одного конкретного слова, сказанного во сне Леной, Людмила Афанасьевна воспроизвести не могла. В одном она была убеждена абсолютно – в том, что Лена мертва…
Глава восьмая. Владимир.
Владимир до полуночи перебирал фотографии. То, что было в «облаке» и на всеобщем обозрении вызывало отторжение и легкую тошноту. Может и к лучшему, что Лена уже не будет такой. Если снова не захочет слушать ветер перемен…
Что за мысли лезут в голову? И кроме тревоги никаких эмоций. Не радоваться выздоровлению жены – «клиника» на всю голову…
В период знакомства и ухаживания он любил фотографировать Лену, никогда не «прицеливаясь» и не выстраивая кадр. И всегда она выходила прекрасной, естественной, живой и понятной…
Аргус продолжал выть по ночам. Слава Богу, соседи все понимали…
В эту ночь, правда, вой был хотя и пронзительный, но короткий. Собака захлебнулась воем и легла на бок носом к стене. Владимир подошел к бедолаге. Ему показалось, что пес умирает. Пес был жив, нос холодный, дыхание ровное, но с вздохами. Владимир и сам вздохнул, опустился рядом на корточки, провел рукой по тяжелой голове собаки, встретился взглядом с Аргусом…и увидел в плачущих собачьих глазах мертвую Лену.
Владимир встряхнул головой. Что за бред… Усталость, бессонница, нервы – покажется Бог весь что.
– Ну, что ты, Аргушка… – так пса называла его только Лена. Только для собаки находила она ласковые слова и прозвища.
Пес вздрогнул. Владимир назвал его так, как имела право называть только хозяйка.
Она принесла его в дом мокрым скулящим комком, а сейчас он был способен разогнать любую стаю и разорвать каждого кто посмеет посягнуть на его хозяйку и друга. Он с радостью отдал бы за нее свою жизнь. Но он не смог ее защитить, и она никогда не вернется…
Владимир попытался утешить собаку: «Жива-жива твоя хозяйка. Подлечится еще пару месяцев и вернется…Измучился ждать? Хочешь, сходим к ней? Правда, в больницу тебя без бахил и халата не пустят, а ты просто полаешь ей под окном. Хозяйка ведь тоже скучает. Ничего, лохматый, скоро опять вместе бегать будете».
Аргус поглядел на хозяина так, как смотрят собаки на людей, испорченных цивилизацией, оторвавшихся от природы и непонимающих самого очевидного. Пес вздохнул, отвернулся, закрыл глаза, вытянулся и не подавал признаков жизни. Жить ему было незачем…
Только тихое поскуливание обозначало его присутствие среди живых.
Вместо утешения Владимир сделал собаке еще больней, напомнив про ежедневные совместные пробежки Аргуса с Леной. Бегать с Владимиром пес категорически отказывался…
Глава девятая. Лена.
Врачи не уставали удивляться и восхищаться скоростью выздоровления пациентки.
Их похвалы Лене были абсолютно безразличны, но она пыталась улыбаться.
Она наслаждалась свободным, без аппаратуры дыханием. Еще не справлялась с приемом пищи без посторонней помощи, но уже ела с ложки, а не через трубочку. Сегодня состоялся «поход» к умывальнику, пусть пока и с помощью сестры, но своими ногами, что тоже доставило радость. Вошел лечащий врач.
– Елена Павловна, к Вам гость.
Доктор остался в палате. Владимир осторожно, как всегда с ничего не выражающим каменным лицом, подошел к больничной кровати…
Лена уже могла рассмотреть посетителя без боли, и это тоже доставило ей удовольствие. Она подумала, что, только побывав в гостях у смерти, можно находить такие неожиданные радости. Вообще само существование и есть радость. Вся жизнь соткана из счастья и радости, особенно будущая
Вошедшего молодого мужчину можно было бы назвать привлекательным, даже красивым, если бы не зажатое напряженное лицо и какие-то «прячущееся», постоянно уходящие в сторону глаза. Он явно избегал визуального контакта.
– Как ты, Леночка? Владимир подвинул стул и как-то боком, смотря в пол, присел к кровати.
Говорить Лене было трудно – забинтованное лицо отекло, язык и губы слушались с трудом…
– Здравствуйте. Мы знакомы?
Глава десятая. Клиника.
Над безупречной репутацией ведущей клиники нависла темная тень непростительного непрофессионализма. Пациентка, буквально возвращенная с того света, телевидение, газеты, шум в интернете, взлет рейтинга клиники, престижа, доходов, докторских и кандидатских – все была способна перечеркнуть преступная небрежность медиков, не заметивших посттравматической амнезии. Шумный успех оборачивался громким провалом.
Частично врачеватели оправдывали себя тем, что косвенных признаков травмированности сознания пациентки не наблюдалось. Елена вела себя спокойно, была вежлива, дружелюбна, не проявляла даже намеков на тревожность, спутанность сознания или дезориентацию. Но профессионалы понимали, что отсутствие негативного поведения также может быть ярким симптомом посттравматической амнезии…
А если еще возникнет вопрос о применении сильнодействующих обезболивающих препаратов, прописанных по схеме лечения человека с абсолютно здоровой психикой? Даже в своем узком замкнутом внутри клиники круге медики не смели озвучивать мысль, что такое постоперационное лечение могло если не вызвать, то спровоцировать частичную амнезию.
Единственным аспектом признания добросовестности действий медиков был факт неоспоримый факт редкой, возможно уникальной формы амнезии.
С памяти больной начисто был смыт «взрослый» период жизни, охватывающий, в том числе и годы замужества…
В первую очередь претензии мог заявить супруг пациентки. Он пока молчал, впрочем, как всегда. Как не нравилось молчание Владимира главврачу! Порой такая тишина предвещает более серьезную бурю, чем крики и ругань недовольных родственников. Те прокричатся и уходят восвояси. От молчунов можно ждать чего угодно. Жаль, очень жаль, у клиники были большие планы на реабилитационный период. Впрочем, опыт в общении и «обработки» клиентов у медицинского учреждения был богатый.
Глава одиннадцатая. Людмила Афанасьевна.
Людмила Афанасьевна боялась засыпать. Каждую ночь ей снилась Лена.
Лена была в том же платье и так же продолжала стоять босыми ногами на огромном темном камне. Только с каждой «встречей» образ Лены становилась все прозрачней. Во сне Людмилу Афанасьевну ничто и ничуть не удивляло. Все было, так как и должно быть: и ощущение холода в летнюю душную ночь и тающая с каждой ночью мертвая невестка и ее настойчивые слова.
Сон длился долго, каждый раз Людмила Афанасьевна узнавала что-то страшное и была убеждена, что рассказанное ей Леной – правда…
Просыпалась Людмила Афанасьевна всегда в слезах, со стонущим, колотящемся сердцем, и не могла вспомнить ни единого слова, услышанного во сне.
Людмила Афанасьевна отнюдь не была склонна к мистицизму. Воспитанная в суровом реализме жизни, она всегда и во всем опиралась на материальную основу сути происходящего. Она вполне ясно отдавала себе отчет в том, что причина сновидений – ее же собственное состояние, «игры» напряженного, уставшего мозга. Слишком долго нервная система подвергалась непрерывному стрессу, прибавьте бессонницу, возраст, чувство собственной вины – и повторяющиеся кошмары вам обеспечены…
Людмила Афанасьевна все понимала, но легче от этого не становилась. Беда усугублялась тем, что не было человека, которому она могла рассказать о своих сновидениях. То, что скажет невролог, психолог, психотерапевт – она знала наперед и сама могла бы наговорить много подобного «не о чем».
Что же до подруг и знакомых – примерно одна треть погрязла в гороскопах, «духовных» практиках, очищениях кармы, себя и окружающих. Другая треть знакомых порекомендует «стопочку» перед сном. Оставшаяся треть близкого круга успешно совмещала с алкоголем очищение души и поиск контакта с высшим разумом.
Сын Владимир и без ее видений стал подобен собственной тени. Впрочем, к Владимиру она бы даже в спокойной ситуации не подошла с подобными откровениями.
Да, на самом деле, ей вообще не хотелось делиться ни с кем. Но разум Людмилы Афанасьевной диктовал ей, что выговориться необходимо.
Пока же встречи во сне с мертвой невесткой продолжались, а Людмиле Афанасьевной уже была пора готовиться к встрече с живой…
Глава двенадцатая. Владимир.
Владимиру были представлены новые «действующие лица» – психиатры, неврологи, психологи, нейропсихологи, реабилитологи… Ученые степени, государственные награды обязывали к уважению и доверию. Звучали наименования редких специализаций в новейших отраслях медицины. Владимир запомнил все неологизмы, но что они означают точно, решил выяснить позже.
В кабинете главврача стало «белым – бело» от сверкающих халатов, благородных седин и вставных зубов.
Образ сосредоточенного на деле доктора давно устарел, немоден и мешает коммерции.
В настоящее время при самом тяжелом случае медицине принято улыбаться, а не хмурить брови. Доктор должен излучать уверенность в успехе и благополучном исходе. Поэтому все «светила», наводнившие кабинет, были бодры, компетентны и готовы к решительным действиям, несмотря на возраст и возможности.
Оживленность консилиума зиждилась не на пустом месте, и Владимир был торжественно и официально утешен. Главный врач ознакомил его с общим выводом комиссии – органических изменений головного мозга не обнаружено и возникшая амнезия, скорее всего, возникла как защитная реакция организма. Таков был общий вывод консилиума. Мозг, как известно, ведет себя в чрезвычайных ситуациях непредсказуемо…
Обильно сдобренную медицинской терминологией речь главврача Владимир перевел для себя просто: «голова – предмет темный и исследованию не подлежит».
Услышанное Владимиром было подано, как огромная заслуга собравшихся ученых мужей. При такой подаче менее искушенный слушатель мог прийти к выводу, что отсутствие органических изменений мозга – заслуга присутствующих.
… Далее своими мыслями по грядущему лечению Лены делился каждый из собравшихся.
То, что каждый из «светил» приложит руку к возвращению памяти (вполне вероятному!) и то, что без его помощи обойтись никак не возможно – Владимир понял еще до начала сольных выступлений.
К середине ученой «эстафеты» Владимиру стало ясно, что основную работу никто кроме него сделать не сможет.
Под бдительным оком специалистов утраченные воспоминания Лены по крупицам придется собирать ему самому.
В принципе ничего сложного проделать не предстояло. Поскольку память восстанавливается от прошлого к настоящему, то начать было необходимо с самых ранних детских воспоминаний. Собрать все материальные «следы» Лены в том прошлом, которое она помнит – фотографии, вещи, любимые книги. Найти ее знакомых той поры, друзей, однокурсников, сослуживцев.
Параллельно нужно воздействовать на все органы чувств: включать любимую музыку, смотреть фильмы, принести ее духи, шампунь. Любой самый непредсказуемый толчок может запустить «выключенные» участки сознания…
Глава тринадцатая. Михаил Александрович.
Михаил Александрович приготовился подписать постановление о приостановке следственных действий, но вновь отложил перо. Еще раз перечитал заключение врачебной комиссии, просмотрел сообщение об обнаружении автомобиля, вернее того, что от него осталось…Техническая экспертиза, показания свидетелей, первоначальный осмотр…
Что-то его цепляло в этой безусловности и гладкости. Все оформлено в строгом соответствии, по всем правилам. …По правилам, по всем правилам…
По всем-то правилам жертва происшествия должна была скончаться на месте, при наилучшем исходе остаться до конца жизни бездвижным инвалидом… После аварии, судя по фотоматериалам, опросам свидетелей, сообщении о происшедшем у всех прибывших на место происшествия возникла полная уверенность, что скорая увозит труп, который в скором времени, как в детском стишке «оказался он живой»» и уже чуть не бегает…В сознании, но обстоятельства произошедшего не помнит. Пресловутое «повезло» плюс здоровое тренированное сердце…
После аварии пульс был слабый и редкий. Потеря крови. Да, следов крови на месте происшествия хватало. А должно ли их было быть так много?
Повезло, предположим, что повезло. Причем повезло так, что не один жизненно важный орган не пострадал. Огромное количество переломов, ушибы, разрывы мягких тканей, потеря сознания, закрытая черепно-мозговая травма под вопросом. Последний неясный диагноз поставлен врачами по последствиям в связи с потерей памяти, кости черепа у пациентки практически не пострадали, а вот лицо – сплошной перелом. А внешность для женщины, возможно, ценнее мозга. Посттравматическая амнезия была как-то странно для такого солидного медицинского учреждения не сразу обнаружена.
«Потерпевшая участия в следственных действиях принимать не может, ее опрос не возможен в связи со стойкой посттравматической амнезией». Подписано кандидатами, докторами и должностными лицами от медицины.