Бабочки

БАБОЧКИ

ПРОЛОГ

Талка течет извилисто, петляет, будто вена на старческой руке, образуя множество рукавов и стариц, заводей и затонов. Если посмотреть на нее с высоты птичьего полета, то можно подумать, что за матерью змеей по земле проползи сотни маленьких змеек.

То убыстряя ход, то замедляясь, она где-то чиста настолько, что можно разглядеть песчаное дно, а где-то поросла густыми прибрежными травами и камышом, дно там противное илистое, а вода мутная, и ворочаются в камышах огромные карпы и неизвестно какие еще рыбы.

То поля простынями стелются на берегах, то дремучие разношерстные леса, в глубине которых такой бурелом, что даже животные пробираются с трудом сквозь чащу. Много где на изгибах Талки, с одной стороны вздымаются крутые яры, а с другой – сверкают белым песком пляжи. И огибающая их река вымывает под ярами глубокие ямы и крутит водовороты.

Возле одной такой песчаной дуги в далеком 57-м году остановился катер начальника управления капитальным строительством города Тал. На песок плеснула пена от поднятых катером волн. На берег сошли веселые мужики в майках, шортах и сандалиях. Активно растущему провинциальному городу нужен был второй пионерский лагерь, первый уже не справлялся. Пока родители трудились на благо страны, отпущенных на каникулы детей нужно было чем-то занимать.

Начальник управления строительства, вместе со свитой, углубился с пляжа в лес и нашел там большую светлую поляну, которая сразу же ему приглянулась. На контрасте с темным лесом поляна, заросшая цветами, над которыми порхали огромные бабочки, казалась просто раем.

Мужики развернули карты, сориентировались. Неподалеку уже работал один лагерь, а совсем рядышком притулилось несколько деревушек. Какие-никакие дороги существовали, чтобы добраться от города и начать строительство. И решили – быть лагерю тут. А назвали его, недолго думая, – «Светлая поляна».

А через двадцать семь лет этому лагерю суждено было прогреметь ужасным погребальным набатом на весь Союз. Так что спустя годы у людей, помнивших о случившемся там, от одного только упоминания «Светлой поляны» по телу пробегали мурашки.

1

Весь учебный год школьники ждут лета, каникул, сладкого и солнечного времени, где границы мира, очерченные стенами класса, расширяются до бесконечности, где асфальтированную дорогу от дома к школе сменяют петляющие тропинки до реки, где дышится полной грудью, а солнце припекает так, что хорошо каждой жилке, каждой косточке. И кажутся бесконечными эти предстоящие три месяца: столько всего можно успеть за лето, целую жизнь прожить.

Но как только наступает первый день июня, словно что-то срывается в мировых часах, время ускоряет бег, и дни, будто вкусные пирожки, улетают в никуда. Раз – и нет. Смотришь, а уже неделя пролетела, а за ней – другая.

Так и Макар не заметил, как оказался в середине июня. Первая лагерная смена была в самом разгаре, все активно готовились к межлагерной спартакиаде и концерту. Соревновались, как обычно, два соседствующих лагеря: «Светлая поляна» и «Спортивно-оздоровительный лагерь им. Михаила Фрунзе», в простонародье Фрузя.

В прошлом году Поляна проиграла Фрузе. В этом году все были настроены на победу, и подготовки шли активнее обычного. С пионерами, которые профессионально занимались спортом, шли ежедневные персональные тренировки. А остальных ребят, кроме малышей, поделили на две группы: те, кто будет участвовать в спартакиаде и те, кто будет участвовать в концерте. Каждый день для них в лагерное расписание ставили репетиции и тренировки.

Макар спортом не увлекался, был хиловат и картавил, поэтому чудом улизнул, и от спортивной подготовки, и от концертной. Впрочем, улизнувших хватало, их набрался целый разношерстный временный отряд. Отряд этот собирали только во время тренировок и репетиций, и была у него собственная культурная программа.

В этот раз досуг освобожденок обеспечивал руководитель кружка юннатов Глеб Александрович Потапов. На днях на линейке он пообещал устроить целый ботанический поход, при условии, если будет хорошая погода. Слово «ботанический» никому не понравилось, но слово «поход» звучало, как приключение, поэтому ребята восприняли идею с воодушевлением.

Потапов несколько лет назад закончил институт и уже преподавал в школе биологию. Был он стройным, одевался всегда аккуратно: легкие летние брюки, сандалии, светлая рубашка без рукавов.

Вид Потапова портили несуразные очки в роговой оправе, которые совершенно ему не шли. Без них можно было сказать, что он симпатичен, но как только очки помещались на нос, голова Потапова, с зачесанными набок русыми волосами, становилась чужеродной телу.

После полдника всю разношерстную компашку «освобожденного» отряда вожатые собрали на дорожке возле главного корпуса, пересчитали поголовно и отдали Глебу Александровичу на поруки. На шее у Потапова висела кожаная офицерская планшетка, а в руке он держал сачок. Он выстроил ребят в линейку и стал рассказывать о предстоящем походе.

– Сегодня вас ждет увлекательное приключение. Вы глубже заглянете в тот мир, который видите каждый день и не замечаете. В мир растений.

Солнце здорово припекало. Прогретая сочная июньская зелень сладко пахла и дурманила голову. Если бы не ветер и тень от растущих возле корпуса лип, то ребята изнывали бы от жары. В теньке знойная немогота не доставала их. Одетые в разноцветную летнюю одежку, как конфетное ассорти, они стояли, переминаясь с ноги на ногу, и внимательно слушали Потапова. Глеб Александрович прогуливался из стороны в сторону, размахивая сачком, будто дирижируя ансамблем шумящей на ветру листвы.

– Кто знает какие-нибудь полевые цветы? – спросил Глеб Александрович.

– Ромашки, – звонко ответила Маринка, из-за белого платья и желтой панамки сама похожая на ромашку.

– Правильно!

– Алтей, – сказал Савва, который стоял рядом с Макаром.

– Молодец, Савва, – похвалил Потапов.

Чересчур хмурый Савва, с зачесанными на бок волосами, в темно-зеленой рубашке и коричневых шортах, был похож на пионера-героя с плаката, вылитый Коля Мяготин. Савву Макар почти не знал. В лагерной жизни они не пересекались: были в разных отрядах, жили в разных корпусах.

Макар провел рукой по своему белобрысому ежику волос и зажмурился, оттого, что луч солнца, просочившийся сквозь листву, попал прямо в глаза.

– Гладиолусы, – крикнула Люська из четвертого отряда, любительница повыеживаться. Макару Люська нравилась, хоть и задирала постоянно нос, потому что у нее была настоящая косметика и духи «Красная Москва», которыми пользоваться ей, понятное дело, запрещали, но это ничего не меняло, и на танцплощадке Люську можно было учуять за километр.

– Гладиолусы – это не полевые, – продолжил Потапов, – Мы сейчас про полевые цветы говорим…

– А какие? – надулась Люська. – Огородные что ли?

– Садовые, причем родом из тропиков и субтропиков, – влез Савва, Люська надулась еще больше.

– Сейчас я буду называть полевые цветы, – продолжал Потапов, – а вы хором говорите, когда услышите знакомый цветок: знаем!

И началось:

– Душица, зверобой, клевер, ромашка, василек, мак, лютик, ландыш, подснежник, одуванчик, валериана, мята, кипрей, лен, колокольчик, дикий лук…

Иногда хором ребята кричали: знаем! Иногда – вразнобой. Какие-то названия были совсем незнакомы. Наконец Потапов остановился, то ли цветы полевые закончились, то ли он устал их называть. Он ненадолго задумался, будто вспоминая еще названия, а потом сказал:

– Многие из этих цветов используют, как лекарства.

– Мне мама постоянно подорожник на коленки ляпает, если я обдеру, – сказал коротышка Гошка, похожий на Димку из фильма «Р.В.С.», коленки у него и сейчас были ободраны.

– Правильно. Подорожник – лекарственное растение. Кто еще какие лекарственные растения знает?

Ребята вразнобой стали называть растения. Потапов кивал, наконец, взмахнул сачком, как бы останавливая детский хор и сказал:

– Наш поход будет не только увлекательным, но и познавательным. Мы пойдем на луг. На этом луге каждый из вас должен будет найти растение. Не обязательно цветок, но непохожее на то, что уже нашли другие. То есть растения у всех должны быть разные! Каждому из вас я расскажу, чем это растение знаменито. Может быть, оно полезное, а может и вредное. И такие тоже бывают. По возвращению в лагерь, мы все засушим, а в следующий раз выпустим стенгазету, куда наклеим засушенные растения и к каждому напишем описание. Все понятно?

– Да! – закричали ребята.

Организованной толпой, во главе с Глебом Александровичем, ребята зашагали на выход с территории лагеря. Выйдя за ворота лагеря они дошли до угла забора и направились по тропинке вглубь леса.

В лесу было безветренно. Тропинка петляла между высоких сосен, пахло смолой и хвоей. С натужным гулом, будто немецкие бомбардировщики, проносились мимо шмели. Перелетали от куста к кусту бабочки. На самом верху, где все же гулял ветер, нехотя поскрипывали и потрескивали ветки. Где-то в глубине леса стучал дятел, и считала чьи-то оставшиеся годы кукушка.

Макар шел самым последним и заметил, как Вовка Долин, нелюдимый паренек из Люськиного отряда, нырнул с тропинки в кусты. За ним как раз шла Люська со своими подружками.

– Глеб Саныч! – крикнула одна, но Люська одернула ее за руку, не дав закончить.

– Что? – отозвался Потапов.

– А долго еще идти? – спросила Люська.

– Недолго! Вы что, уже устали? Дышите, наслаждайтесь, смотрите какая красота! – он раскинул руки в стороны и задел дирижерским сачком кусты. Оттуда вспорхнула птичка, взгляд Потапова устремился следом. И он уже забыл про девочек.

Вовка Долин был сам по себе, вечно старался избегать массовых мероприятий и сторонился скопления детей. Даже в столовой Вовка умудрялся садиться с краю. Люська рассказывала, что у него дома случилось что-то страшное, оттого он такой. И вожатые на многие его закидоны закрывали глаза.

Макар шел и постоянно оглядывался, высматривая Долина. Вовка отсиделся в кустах, пока ребята не ушли дальше, а потом сиганул вдоль забора в сторону реки, которая текла чуть дальше за лагерем. Макар пожал плечами: нелюдимый, а отчаянный. За такую выходку могли запросто с позором выгнать из лагеря.

2

Лес закончился, и взору ребят открылся большой цветущий луг. Он тянулся до реки, со всех сторон огибаемый лесом. От береговой линии луг отделяла реденькая полоса деревьев. Ветер волнами гулял среди цветов и трав, гнал по небу облака, отчего следом за ними по лугу пробегали тени.

Если в лесу запах был больше хвойный, терпкий и строгий, то с луга на ребят дохнуло волной медово-ягодной сладости, замешанной на травянистом соке. Рот у Макара моментально наполнился слюной, а в носу зачесалось от невозможной радости, от яркого солнца и ветра, приносящего с луга цветочные благоухания.

Все то лето, которое Макар представлял себе, как солнечные беззаботные дни, – являлось лишь призраком настоящего лета, которое походило на этот внезапно открывшийся луг, на источающую ароматы сердцевину расколотого пополам спелого фрукта. Лето было оранжево-желтым цветком одуванчика: вкусно пахнущим подобием солнца. И Макар даже представил на какой-то миг, что летние дни вытекают откуда-то отсюда, из этого луга, и расплываются по всей планете, добираясь до северного и южного полюса, где медленно плавят огромные ледники.

– Ура-а-а! – с криком сорвался с места и побежал в высокую траву Гошка, а за ним бросились и остальные.

Даже Макар побежал, поддавшись общему задору, и через мгновение обнаружил себя лежащим в мягкой траве. Рядом с ним вспорхнула и затерялась в небесной ряби яркая бабочка, и спикировал на цветок тяжелый, будто отлитый из свинца шмель.

Макар поднялся на локтях и осмотрелся. Надо было выбрать какое-нибудь растение, да сразу же уникальное, чтобы не ходить и не искать по сто раз. Рядом ничего интересного не нашлось. Макар походил еще по полю, а потом направился к подлеску. Там могло расти что-то такое, чего не было на лугу.

Возле подлеска Макар приметил растение с маленькими желтенькими цветочками, сорвал и пошел к Потапову. Возле биолога уже выстроились все ребята и спокойно ждали своей очереди, только Гошка толкался с каким-то мальчишкой из-за репейника и было слышно: я первый нашел, нет я!

– Тихо там, – прервал их Глеб Александрович. – Кто старше, тот пусть найдет себе что-нибудь другое.

Победил естественно младший Гошка, он задрал нос и уткнул руки в бока. Второй мальчик выбросил в сторону репейник и сорвал из-под ног первую попавшуюся травинку.

Макар пристроился в конец очереди. Первым стоял Савва, он держал в руках толстый стебель, на верхушке которого белой шапкой торчало множество белых цветков с желтоватой сердцевинкой.

– Это тысячелистник, хорошая находка, молодец, – похвалил Савву Глеб Александрович и даже похлопал его по плечу, – он очень полезный и много где применяется: в кулинарии, как пряность, в медицине, как кровоостанавливающее и противовоспалительное средство, в пчеловодстве, потому что он хороший медонос.

– А что значит медонос? – спросила Маринка, которая стояла следом за Саввой.

– Это значит, что цветок дает много качественной пыльцы и нектара, который собирают пчелы, – ответил Потапов и записал растение Саввы на листочек в планшетке.

– Понятно, – скучно сказала Маринка.

Она держала в руках растение с фиолетовыми цветками, похожими на маленькие сплюснутые колокольчики – это оказался змееголовник, который используется как успокоительное средство.

– Ребята, называйте имя и фамилию, – попросил Потапов. – Я вас всех не помню, запишу у кого какое растение, чтобы потом не было путаницы, когда станем делать стенгазету.

Очередь стала двигаться быстрее. Еще ребята нашли: черноголовку, ромашку, которая оказалась не ромашкой, а поповником, колокольчик, клевер, лютик, лисохвост – это была сорванная из-под ног травинка, гвоздику Фишера – ее нашла Люська, и много еще чего, Макар не запомнил все названия. Наконец, очередь дошла и до него.

– Бунаков Макар.

– А это у тебя, Макар, лапчатка серебристая, – сказал Глеб Александрович. – Тоже используется в медицине, как противовоспалительное и кровоостанавливающее средство. А перетертые корешки, например, применяют для лечения ран и ожогов.

– А почему она серебристая, если она желтая?

– Наверное, ее так назвали, потому что листочки снизу мохнатые и серебристые, видишь? – Потапов перевернул лапчатку и снизу листочки действительно оказались белесыми.

– А лапчатка почему? – спросила какая-то девчонка.

– Потому что формой листочки похожи на гусиные лапки, – ответил Потапов. – Так. Следующий.

Но следующего не оказалось. Потапов пробежался по списку.

– Долин Владимир, ты где? Вова?!

Ребята стали оглядываться по сторонам, но луг был пуст.

– Ребята, давайте позовем Вову, может быть, он где-то в траве сидит и не видит нас.

– Не надо никого звать, Глеб Саныч, – сказала Люська. – Долин убежал на речку.

– Как убежал на речку? – побледнел Потапов.

– Ну он постоянно на речку у нас бегает, сидит там на берегу, на воду смотрит, он у нас того, – сказала она, и покрутила у виска.

– А если с ним что-нибудь случится, с меня же шкуру снимут! Мне же вас назад вожатым поголовно сдавать! – Потапов заметно нервничал. – Безобразие какое-то…

– Ничего не будет, Глеб Саныч, – спокойно сказал Савва, – если хотите, на обратной дороге я сбегаю и найду его, в лагерь мы придем вместе.

Потапов посмотрел на Савву, будто бы размышляя, можно ли ему доверять, потом вздохнул и достал из планшетки полиэтиленовый пакет.

– Сдаем растения.

Ребята стали складывать свои находки в пакет. Когда все растения были собраны, Потапов взглянул на часы и сказал:

– Так, ладно, полчаса отдыхаем, гуляем по лугу, а потом возвращаемся в лагерь. Далеко не разбредайтесь.

– Ура! – вразнобой закричали ребята, только получилось как-то не очень весело, будто заголосил упавший баян.