Танец Вереска и Стали

Окончен бой. Поля в рубцах и шрамах,

И тишина, что тяжелей свинца.

Мир, что стоял на погребальных драмах,

Надел подобие алого венца.

Но мир был хрупок, словно лед весенний,

Пропитан кровью, горек, как полынь.

И в душах тех, кто выжил из сражений,

Война оставила свою святынь —

Холодный пепел, память о потерях,

И сталь, что стала продолженьем рук.

И в этом мире, в суеверных дрязгах,

Был рыцарь, что не ведал слова «друг».

Его звала молва «Железным Грифом»,

Сэр Кайден, чей спокойный, твердый взгляд

Был выкован с безжалостным изыском,

Как и клинок, не знавший в битвах врат.

Его душа, закованная в латы,

Не знала слез, не ведала тепла.

Он был солдатом, верным и крылатым,

Чья жизнь лишь службе королю текла.

Иной любви, чем к знамени и стягу,

Не знал он. Иной радости вовек,

Чем гордый миг, когда навстречу врагу

Он вел свой полк сквозь пламя алых рек.

А в стороне от замков и от трона,

Где тракт кончался, уходя во мрак,

Стоял, как страж, угрюмый и бездонный,

Лес Сумеречный – ведьминский очаг.

И слухи шли от хутора к таверне,

Шептались люди, пряча в страхе лик,

Что в той глуши, в своей лесной берлоге скверной,

Живет отшельница, чей зол язык.

Лиора. Имя – словно шелест веток.

Но для крестьян – проклятие и мор.

Она, мол, губит скот, портит деток,

Наводит порчу, ткет зловещий сор.

Никто не видел. Но людская злоба —

Художник лучший вымыслам своим.

И вот уже от колыбели к гробу

Её боялись, как геенны дым.

Дошли до короля те пересуды,

Чтоб показать незыблемость венца

И прекратить крестьянские причуды,

Он кликнул верного ему бойца.

«Сэр Кайден! – глас монарха был спокоен. —

Народ мой ропщет. В страхе их поля.

Ты, как никто, всегда был славный воин.

Очисти от нее мои края!

Отправься в лес. Найди ту нечестивку.

Избавь от ведьмы мой покорный люд.

Сожги её лачугу и похлебку,

И пусть в лесах покой они найдут».

Приказ был ясен. Цель была простая.

Еще одна задача, новый бой.

И рыцарь, головой своей кивая,

Привычно принимал удел любой.

Он не искал ни правды, ни сомнений.

Есть только долг, присяга и устав.

Для Железного Грифона, для Кайдена

Лишь тот, кто слаб, всегда бывает прав.

Он собрал отряд – надежных, верных братьев,

Что шли за ним по росчерку меча.

И не было в их душах и проклятия

К той, что сейчас была обречена.

И вот уже подкованные кони

Несут их прочь от каменных столиц

Туда, где в сумраке деревья стонут,

Где ждет его вердикт безмолвных лиц.

Он ехал покарать исчадье мрака,

Не ведая, что этот темный лес

Разрушит мир привычного порядка

И в сердце сталь низвергнет до небес.

Лес их встречал молчанием угрюмым,

Сплетеньем веток, сумраком седым.

Отряд шагал, ведомый гулким шумом

Своих шагов, за рыцарем своим.

Они искали логово уродства,

Зловещий скит, где черепа в пыли,

Где в котлах варят зелья для колдовства,

Где вороны гнездятся у земли.

Сэр Кайден шел, как воплощенье стали,

Не зная страха, не ища путей.

Его глаза холодным льдом блистали,

Он был охотник, не один из тех,

Кто вздрогнет, если хрустнет ветка глухо,

Иль филин ухнет в темной вышине.

Он шел исполнить волю, а не слухи,

И был уверен в ведьминой вине.

Но тракт их вывел на поляну света,

Где пели птицы, и журчал ручей.

Земля была теплом весны согрета,

И воздух был прозрачней и свежей.

И он увидел. Не каргу с клюкою,

Не сморщенную тварь из страшных снов,

А девушку, что нежною рукою

Лечила рану средь густых кустов.

Пред ней олененок лежал покорно,

И взгляд его был полон детских слез.

Она шептала что-то так минорно,

Касаясь ранки лепестками роз.

И длинные, как ночь, струились косы,