Я вижу вас насквозь

Пролог

Холодный свет ламп наполнял анатомический зал ровным, безэмоциональным сиянием. Металлические столы, стерильные инструменты, легкий запах формалина и резины – эта обстановка была мне странно комфортна. Мой рабочий день только начинался, но я знала, что до вечера останусь наедине с тем, что уже давно ушло из мира живых. И это меня устраивало.

Я аккуратно натягивала латексные перчатки, обдумывая план работы на сегодня. Сначала судебно-медицинский случай – мужчину нашли на окраине города, причина смерти неясна. Затем несколько плановых вскрытий для уточнения клинических диагнозов. Стандартная рутина, лишённая спешки. Я любила свою работу за отсутствие суеты.

Скальпель лёг в мою руку привычно, как будто слился с ней. Я замерла на мгновение, вслушиваясь в мягкий гул вентиляции, и невольно улыбнулась. Тишина здесь была иной – она не давила, не требовала ответа. Это было как раз то, чего мне не хватало в шумном, кипящем мире живых.

“Вот поэтому я здесь”, – подумала я.

Я всегда знала, что интроверт, хотя мои родители, друзья, а позже и муж настаивали на обратном. Мою уравновешенность часто принимали за общительность. Я умела выслушивать, отвечать, даже шутить в нужный момент. Но этот “социальный танец” изматывал меня. Мне было легче с мертвыми, чем с живыми. С ними не нужно было поддерживать разговор, бояться сказать что-то лишнее или казаться не той, кем я была.

Скальпель начал свою работу. Моя рука двигалась уверенно, почти механически. Мышечная память делала свое дело. Во время учёбы я поначалу волновалась: смогу ли выдерживать день за днем такой контакт с неизбежностью смерти? Но оказалось, что сама процедура, сосредоточенность на деталях – это словно медитация. Смерть здесь была не ужасом, а задачей для решения. И я была тем человеком, кто помогал найти ответы.

Я не считала себя странной или больной из-за выбора специальности, как многие думали. У меня нет профессиональной деформации или я еще не успела ее заработать, ведь я только недавно защитила специализацию.

Я выросла в потомственной семье врачей и у меня не было сомнений, какой путь выбрать. Единственное, что повлияло на меня, это фраза как-то сказанная дедушкой. Не знаю кому она принадлежала изначально, но это и не важно. “Врачи мало знают и мало могут, хирурги мало знают, но много могут, а патологоанатомы много знают, но уже ничего не могут.” А так как я всегда любила учиться, то конечно же мне хотелось оказаться в рядах тех, кто много знает.

– Гематома… – пробормотала я тихо, фиксируя первые выводы. Мой голос эхом отразился от кафельных стен.

“Интересно, когда я вообще последний раз разговаривала с кем-то всерьез?” – промелькнуло у меня в голове.

Последний серьёзный разговор был, пожалуй, с Антоном. Мой бывший муж был хорошим человеком – добрым, понимающим, но, как оказалось, слишком живым для меня. Он любил путешествия, громкие компании, разговоры за бокалом вина. И хотя в начале наших отношений эта разница казалась нам обаятельной, через три года всё превратилось в молчание. Не комфортное, а натянутое. Мы разошлись без скандалов, почти с благодарностью друг другу.

– Ты просто другой человек, Инга, – сказал он мне в последний вечер, собирая вещи. – И это нормально. Я просто не могу быть с тобой, когда ты так далеко от всех.

Я не стала спорить. Он был прав. Мне действительно проще одной.

Я сделала пометку в журнале и поставила новый образец на гистологию. Пожалуй, единственное, о чём я жалела, это о том, что никогда не имела настоящих подруг. Знакомства, коллеги – да, но чтобы кто-то, кому можно было позвонить посреди ночи? Таких людей в моей жизни не было. Я винила себя за это. Неужели нельзя было найти хотя бы одного человека, который бы разделял мой мир? Или это я сама никого не подпускала?

Я отложила скальпель и стянула перчатки. На часах было почти полдень. В анатомическом зале стало теплее от солнечных лучей, пробивавшихся сквозь матовые окна. Я сделала несколько шагов в сторону раковины, чтобы помыть руки, и вдруг остановилась. На мгновение я почувствовала тяжесть в груди – не физическую, а что-то вроде тоски.

“Мне почти тридцать, и я одна. Совсем одна”, – подумала я. Но затем мой взгляд упал на лежащие на столе медицинские записи. Вспышка эмоций угасла так же быстро, как и появилась. Работа всегда спасала меня.

Я вернулась к столу, надев свежие перчатки. Ещё один скальпель, ещё один надрез. В зале снова воцарилась моя любимая тишина.

Спустя несколько часов продолжительной работы, выйдя с работы, я медленно брела в сторону дома. Я часто преодолевала путь на работу и обратно пешком, если погода позволяла. Всего полчаса пешком, но это помогало привести мысли в порядок и найти решение назревшего вопроса или проблемы.

Зайдя в свой двор я вдруг заметила странный эффект: когда я смотрела на тень многоэтажного дома, казалось, что она слишком чёрная, как будто за ней ничего нет. Из любопытства я протянула руку, и мои пальцы исчезли в темноте. В панике я отдернула их назад – они на месте, целы.

Я почувствовала, как в груди что-то проваливается.

Я медленно шагнула назад, боясь сделать лишнее движение… но вдруг кто-то толкнул меня вперёд.

Глава 1

Нет ощущения удара. Или падения. Просто тишина.

Пространство вокруг – вязкое, тёмное, без горизонта. Я парила, не чувствуя веса.

На миг мне показалось, что я слышала голоса, обрывки фраз, словно кто-то говорит сразу на всех языках мира.

– Инга, 29 лет, не замужем, детей нет, врач по призванию. Все верно? – услышала я громкий голос. По этому голосу сложно было что-то понять, ни пола, ни возраста.

– Да. Кто вы? Где я? И что происходит? – зачастила я с вопросами.

– Как много вопросов. Но у нас мало времени, поэтому отвечу на самые часто задаваемые. Я демиург мира Люксар. Мой мир и твой соприкасаются примерно раз в сто лет. В это время в наш мир попадают такие как ты. Не всем удается выжить при переходе, а также многие не справляются с новой жизнью в новом мире.

– То есть я попаданка? Никогда не любила этот жанр литературы, – в шоке сказала я.

– Называй себя как хочешь, от этого ничего не изменится. Не перебивай меня, сначала дослушай, – устало произнес голос. – Мой мир магический, без магии там жить очень сложно. Ваш мир технологический, поэтому шанс не велик, что у тебя раскроется какая-либо магия. А мои создания совсем не великодушные и не хотят особо помогать новоприбывшим. Поэтому я решил раздавать дары, это даст вам небольшой шанс лучше устроить свою новую жизнь. Независимо от того раскроется у тебя магия или нет, дар останется с тобой.

– У меня будет какая-то миссия? – задала я самый глупый вопрос.

– Никакой миссии. По сути, вы там не нужны, вы попадаете в мой мир по воле случая, вам никто ничем не обязан, как и вы никому ничего не должны.

– Что насчет языка?

– В моем мире один язык, ты получила его знания автоматически при переходе. Выбирай дар, – поторопил голос.

– Я могу выбрать любой дар? – спросила я, лишь бы спросить, так как в голове мало что укладывалось.

– В пределах разумного.

– А… – начала я.

– На вопросы нет времени, ты не одна. Выбирай дар.

– Хочу видеть людей насквозь, – сказала я первое, что пришло на ум.

– Принято, – услышала я в ответ.

Потом – резкий выброс. Вспышка.

Не успела я ничего понять, как почувствовала, что стою в тишине. Открыв глаза, я увидела пустую комнату с безликими серыми стенами, в ней были только деревянная дверь и одинокая кушетка. Подойдя к кушетке я обнаружила серый балахон и что-то напоминающее балетки.

Еще плохо соображая, я медленно опустила взгляд на свои ноги. И мне сразу стало понятно, зачем нужен балахон. Я была абсолютно голая. Все мои вещи – сумка, одежда – исчезли. Зато отпал еще один стереотипный вопрос про попаданство. Да, это было мое тело. Этот шрам на коленке я не спутаю ни с чем.

Медленно надевая балахон, я пыталась привести мысли в порядок.

Итак, на данный момент мы имеем:

Я случайно попала в другой мир, где такие как я никому не нужны. И мне придется очень сильно постараться, чтобы наладить свою новую жизнь.

Я в своем теле, что очень радовало, так как я считала, что мне очень повезло с внешностью. Не красавица, но довольно милая особа с каштановыми длинными волосами, зелеными глазами и курносым носиком. Ростом не вышла, но все мои 160 сантиметров идеальны для меня.

У меня теперь был дар. Как им пользоваться? Хоть бы инструкцию приложили! И почему я попросила именно это? Видимо, моя жажда лучше понимать людей и найти близких друзей давала о себе знать.

Закончив с балахоном, я медленно подошла к двери. И что теперь? Было очень страшно открывать ее. Как будто после этого весь этот бред станет реальностью, а пока я находилась в какой-то прострации и мне казалось, что это всего лишь глупый сон.

Но долго мне мучиться в раздумьях, открывать или не открывать эту дверь, не позволили. Раздался стук дубового кулака по хлипкой двери. Ну или мне так показалось от страха.

– Ты там оделся? Выходи давай, – грубо крикнули за дверью.

Поняв, что долго прятаться в комнате совсем не вариант, я осторожно приоткрыла дверь. Выглянув в образовавшуюся щель, я увидела крупного мужчину в необычной для моего мира одежде. Брюки и рубашка были довольно привычны, но вот высокие кожаные сапоги и мантия явно выдавали человека из другого мира. У него были длинные седые волосы, но на лице ни единой морщинки, что затрудняло определение возраста.

– Иди за мной, – приказал мужчина, развернулся и ушел дальше по коридору.

Я решила не спорить и засеменила следом.

Шли мы долго, подходили к каким-то дверям, где этот мужчина выманивал таких же как я серобалахонных и мы все вместе продолжали путь.

Наконец, он привел нас в большой зал и сразу скрылся за другой дверью. Каменные стены, каменный пол, небольшое возвышение, видимо, для ораторов. Нас собралось около двадцати человек, женщины, мужчины, в возрасте от 25 до 40 лет, и никаких детей или стариков. Такое чувство, словно какой-то отбор попадавших все-таки был. Или дети и люди постарше попали в другой зал?

Мы стояли в молчании и оглядывали друг друга. Почему-то никто не хотел начинать разговор, стояла довольно гнетущая тишина.

Наконец раздался звук открываемой двери.

В зал медленно вошла женщина в возрасте примерно 50 лет, в строгом брючном костюме. Остановившись на возвышении, она внимательно нас оглядела, презрительно сжав губы. Я сразу вспомнила слова демиурга и поняла наше нынешнее положение в этом мире. Мы никто, мы по сути низшие, нас не ждали, но вот мы здесь и с нами нужно что-то решать.

Единственная позитивная мысль была при взгляде на эту женщину, что судя по одежде нет никаких корсетов, кринолинов или других пыточных устройств. То есть сильно себя ломать не придется в плане одежды.

– Меня зовут Энтера Вэйлис. Вы будете обращаться ко мне – магистр Энтера, – величественно начала она. – Сегодня я отвечу на несколько первоочередных вопросов. От вас я не хочу услышать ни звука.

Она сделала многозначительную паузу и пробежалась по нам глазами.

– У меня нет времени с вами возиться. Поэтому слушайте внимательно и не смейте переспрашивать. Да, вы оказались в новом мире. После того, как я закончу, вас отведут в общежитие для “прибывших”, распределят по комнатам по 2 человека. Сегодня вы отдыхаете и приходите в себя, в дальнейшем всяческих истерик и требований с вашей стороны я не потерплю.

Я стояла немного в стороне от остальных и все больше чувствовала ту глубину ямы, в которую угодила.

– Нам не нужны ваши новаторства и изобретения. Поэтому завтра вы принесете клятву на магическом артефакте, в которой сказано, что вы не будете привносить в наш мир знания и изобретения вашего мира. Сразу предупреждаю, что нарушение клятвы грозит мучительной смертью, что послужит наглядным примером для следующих “прибывших”.

В рядах моих товарищей по несчастью поднялся недовольный ропот. Видимо, многие надеялись, что прогрессорство им тут поможет.

– Нам наплевать кем вы были в прошлой жизни. Здесь и сейчас вы никто, – продолжила магистр Энтера. – В общежитие вы получите комплект самого необходимого на первое время. После клятвы начнутся занятия, на которых вам будут рассказывать об основах нашего мира, нашего общества. Обучение продлиться около полугода. После этого вы пройдете экзамен и по результатам получите направление на работу. Сразу предупреждаю, что учитывая ваш новый статус, вся работы для черни. Что-то получше, что-то похуже.

“А она умеет втаптывать в грязь всякую надежду на лучшую жизнь”, – подумала я.

– В течении последующих пяти лет, вы будете получать минимальный доход, с которого 70 процентов будете выплачивать нашей империи за потраченное на вас усилие.

Перспективы все больше ужасали. Но я не позволю себе сломаться, я справлюсь, я сделаю все, чтобы жить и жить достойно.

– Когда вы выплатите долг империи, вы сможете получить статус поданных нашей империи, – недовольно продолжила она. Словно сама мысль, что мы сможем стать подданными, равными ей, ее возмущала.

– Все остальное вы узнаете на занятиях, а теперь следуйте за провожатым, – закончила магистр Энтера.

В зал вернулся наш провожатый. Он поманил нас рукой и не дожидаясь вышел в коридор. Мы не торопясь двинулись за ним.

Выйдя на улицу мы все, не сговариваясь, остановились, чтобы оглядеться. Большая огороженная забором территория с несколькими постройками, самые высокие из них в пять этажей. Больше рассмотреть не удалось, так как в этом мире была уже глубокая ночь.

Нас завели в одну из построек, судя по всему, в общежитие. И стали распределять по комнатам, без лишних слов и объяснений, просто останавливались около двери, наш провожатый тыкал пальцем на определенных людей и выбранные заходили в комнату.

Настала и моя очередь, провожатый ткнул в меня пальцем, а следом и в симпатичную полноватую девушку лет 25.

Зайдя в комнату я увидела все те же серые стены, две кровати и две тумбочки, один стол, видимо, для учебы. Ванной комнаты или уборной нет. На столе был скудный набор еды в виде хлеба и вареных овощей, а также какой-то травяной отвар.

Обернувшись на новую соседку, я увидела, что она двинулась в сторону правой кровати, и мне ничего не оставалось, как выбрать левую. На кровати лежал сверток, развернув его, я нашла пару брюк, две рубашки и один набор белья. Видимо, это и есть минимальный набор на первое время.

– Может познакомимся? – решила нарушить тишину я.

– А смысл? Ты не поняла? Здесь каждый сам за себя. Не тешь себя напрасными надеждами, мы не друзья по несчастью, здесь все мы конкуренты, – злобно ответила моя новая соседка.

Я понимала, что скорее всего она права, но все же надеялась на более уважительные отношения. Не хотелось бы каждый день, каждый час ждать удара в спину, но стоит сказать ей спасибо, что она сразу высказала свою позицию, а не играла в друзей и ждала подходящего момента.

Я развернулась и пошла в сторону стола, неизвестно, когда нас будут кормить в следующий раз, поэтому не стоит пренебрегать даже таким рационом. Я медленно ела свою порции и наблюдала за соседкой. Рыженькая девушка с милыми веснушками и объемными формами. Она лежала на кровати и смотрела в потолок, с каким-то злобным выражением лица.

Мне было жалко ее, с таким настроем она долго не протянет. Но я не стала лезть к ней в душу, мне бы самой справиться и выйти из данной ситуации победителем.

Закончив с едой, я отправилась на поиски уборной. Выйдя в коридор, я ожидала увидеть хоть кого-нибудь, услышать хоть какие-то разговоры, понять общий настрой в нашей компании пострадавших. Но меня встретила мертвая тишина.

Я медленно побрела вдоль коридора, так никого и не встретив, и нашла уборную. Никакого разделения на женский и мужской туалет. Несколько закрытых душевых кабинок и таких же закрытых уборных. В каждой душевой кабинке лежали общие средства гигиены.

Судя по обстановке, нас действительно считали за низших существ, на нас сильно экономили, всего по минимуму и все безликое. Я надеялась, что хотя бы кормить нас будут лучше, чем то, что нам оставили в комнатах, но выбирать не придется.

Вернувшись в комнату, я решила укладываться спать, вся эта гнетущая обстановка сильно влияла на меня, что мне очень не нравилось. Решив ни о чем не думать и еще больше себя не накручивать, я стала читать детские стишки в своей голове, чтобы быстрее заснуть. Ведь утро вечера мудренее, лучше оценить обстановку и продумать свой план действий на свежую голову.

Глава 2

Резко подскочив с кровати, я не сразу поняла, откуда этот неутихающий пронзительный вой. Оглядев обстановку, я вспомнила где нахожусь и что произошло накануне. А этот вой, судя по всему, местный будильник.

За окном было раннее утро.

Посмотрев на соседку, я увидела все ту же картину. Она лежала в той же позе на кровати и смотрела в потолок. Видимо, она всю ночь не сомкнула глаз.

Быстро приведя себя в порядок и посетив уборную, я решительно вышла из комнаты. Спустившись на первый этаж, я увидела дверь, ведущую в большую комнату, что больше напоминала общую комнату-гостиную. Я смело зашла в нее, села за первый попавшийся стол и стала изучать обстановку. Несколько рабочих столов, две софы, большой шкаф скудно заставленный потрепанными книгами. Наличие книг меня очень сильно обрадовало, я надеялась, что нам предоставят доступ к хорошей библиотеке, но даже это небольшое количество книг вселяло в меня надежду.

Пока я разглядывала шкаф с книгами, в комнате медленно увеличивалось количество человек. Все заходили по одному, видимо, не только у меня не заладилось с соседкой.

Когда появился наш сопровождающий, все уже собрались в комнате.

Он отвел нас в ритуальный зал. Вокруг стояло много свечей, на полу было начертано что-то смутно похожее на пентаграмму. Вдоль стены стоял стол, на котором мы увидели подготовленные чаши и ножи по количеству человек.

В зал вошла магистр Энтера с двумя сопровождающими молодыми парнями, которые несли рукописи.

– Итак, – начала магистр. – Сейчас вы все принесете клятву по очереди. Истар определит вашу последовательность, – указала она на нашего сопровождающего. – Каждый из вас подходит ко мне, выпивает содержимое предоставленной чаши, произносит клятву, написанную в рукописи, далее с помощью ритуального ножа делает надрез на руке и ставит отпечаток крови на рукописи. Начнем.

Все происходило быстро, буквально пару минут на человека. Я была шестой.

Медленно подойдя к столу, я взяла чашу и быстро выпила, не почувствовав вкуса. Передо мной развернули рукопись и я начала читать.

– Я, Инга Светлая, – подставила я свое имя. – Стоя перед лицом новых земель и чужих законов, даю нерушимую клятву. Я отрекаюсь от мыслей о переменах, что несет за собой знание моего мира. Я не протяну руку, чтобы вплести чуждые механизмы в ткань здешней жизни. Я не буду возводить башни из идей, что не принадлежат этому месту. Клянусь не давать знаний, что опередят время, и не менять ход судеб, что сплели сами боги. Пусть мои шаги будут легки, а слова – не слышимы там, где могут породить смуту. Если же я нарушу этот обет, пусть тело мое будет изломано, разум растерзан, а душа предана вечным мукам. Да станут боль и смерть моей наградой за предательство. Да будут свидетелями этой клятвы те, кто стоит передо мной. Я клянусь.

Я пребывала в какой-то прострации, взяла поданный кинжал, аккуратно надрезала внутреннюю сторону ладони и поставила отпечаток крови. При этом в моей голове не было ни одной связной мысли. Я ничего не замечала и не воспринимала.

Очнулась я уже в столовой, когда передо мной поставили тарелку с какой-то серой массой.

Медленно оглянувшись по сторонам, я поняла, что вся наша компания сидела за одним длинным столом. Судя по виду моих коллег по несчастью, я тоже была бледная и без какого-либо следа интеллекта на лице. Заторможенные движения, отсутствующий взгляд, все говорило о том, что нас накачали какой-то дрянью для притупления сознания.

Не знаю сколько прошло времени, когда мы начали немного оживать, но в столовую вошел наш сопровождающий, кажется Истар, так его назвала магистр Энтера.

– Все поднялись и за мной, – приказал Истар.

Мы не спеша встали и поплыли за ним. А что еще оставалось делать?

Он привел нас в помещение больше похожее на аудиторию для лекций. Много столов с писчими принадлежнастями, кафедра для преподавателя и большая доска для записей, ну а вдоль стен аудитории стояли шкафы с книгами и свитками.

Я заняла место у окна, вид которого показывал парк и несколько невысоких зданий. Отсюда было хорошо видно, что территория обучающего комплекса была обнесена высоким забором.

На столе лежали скоросшитые тетради и простые карандаши черного цвета, что не могло не радовать, так как с перьями я бы не справилась.

Через минут десять, когда все уже давно разместились на своих новых местах, в помещение зашли три человека – магистр Энтера, Истар и еще одна женщина пожилого возраста в строгой рубашке и юбке в пол.

Магистр Энтера разместилась на кафедре, а остальные встали за ее плечами.

– Итак, сегодня у нас будет лишь вводная лекция, которую проведу я, – начала она. – Сначала хочу представить вам ваших преподавателей. Начнем с магистра Истара, – указала она на нашего провожатого. – Он будет преподавать вам введение в магию. Поможет раскрыть и научиться пользоваться вашим приобретенным даром, а также если у вас проснется магия, то поможет с ней справиться.

Магистр Истар склонил голову в знак приветствия и вышел из аудитории.

– Магистр Анари, – указала она на новое лицо. – Будет преподавать вам этикет, особенности общества и поведения с разными представителями сословия нашего мира.

Магистр Анари обвела нас всех взглядом, кажется, сразу определила себе любимчиков и проблемных лиц. Также как и магистр Истар, склонила голову в приветствии и удалилась.

– Напомню, если вы забыли, меня зовут магистр Энтера, я буду вам преподавать законы империй, географию, а также общие сведения о нашем мире.

Она встала и начала медленно ходить вдоль кафедры.

– Сегодня я дам вам основную информацию об этом месте. Как вы уже заметили, территория находится за высоким забором, но не для того, чтобы вы не могли сбежать, а для вашей защиты. Пока на вас нет браслетов о прохождении первичного обучения, вы никто. И такие существа бесправные в нашем мире. Вы в любой момент можете попасть в рабство и никто не будет вам помогать. Если вы хотите уйти, то вас никто не держит, дальнейший ваш путь будет зависеть только от вас. Мы снимаем с себя всю ответственность.

Мы все начали оглядываться друг на друга в поисках реакции на ее слова. Судя по лицам, никто не торопился бежать, каждый понимал, что нужно получить хоть какие-нибудь данные об этом мире, а уже потом строить планы. Здесь хоть с нами и обращались не очень приветливо, но хотя бы был ночлег и еда.

– Далее, каждый день у вас будут три занятия, по одному у каждого магистра, которые будут длиться по три часа каждое. Все необходимые писчие принадлежности вы найдете на этих полках, – указала она на стеллажи. – Оставшееся время вы будете тратить как хотите. Но советую изучить хотя бы те книги, что находятся в общей гостиной у вас в общежитии. Более прилежным сообщаю, что у нас есть библиотека, которая находится в соседнем здании, ей вы можете пользоваться без ограничений, но опять же, советую сначала изучить то, что есть в общей гостиной.

Тут уж я возликовала. Книги! В открытом доступе! Теперь я знала, где буду пропадать в свободное время.

– Напоминаю, что в течении полугода не будет никаких проверок ваших знаний. Будет лишь итоговый экзамен по окончанию обучения, по результатам которого вам будут предложены три вакансии на выбор. Если же вы провалите экзамен, то вас ожидает бесправное существование в качестве раба. И обещаю, вам это очень не понравится.

Она задумалась на несколько минут, словно собираясь с мыслями.

– Продолжим. В нашем мире проживают только люди. Сразу уточню, никаких эльфов, демонов и еще не пойми каких рас, так что не задавайте глупые вопросы, – скривилась она. – Есть драконы, но это не какие-то оборотни, как вы привыкли думать. Это звери, очень умные звери. Других рас нет.

Кажется, ей уже успели надоесть одни и те же вопросы от наших предшественников.

– Итак, пройдемся по статистике. Примерно тридцать процентов нашего населения обладают и даром и магией, еще тридцать обладают только магией, и еще тридцать только даром. И лишь десять процентов обычные люди. По продолжительности жизни… Я знаю, что у вас в мире люди живут в среднем восемьдесят лет. Также живут обычные люди в нашем мире. Люди с даром живут до ста пятидесяти лет, люди с магией до двухсот пятидесяти, люди и с магией и с даром до пятисот лет. Вы же при переселении получили дар, поэтому жить будете примерно до ста пятидесяти, ну или до пятиста, если откроете в себе магию.

Ну хоть какой-то бонус. Мы получили время, чтобы начать все заново и построить свою жизнь. И я точно планировала воспользоваться этим.

– Конечно же, вас тут же заинтересовал вопрос, как же можно открыть в себе магию, – с насмешкой протянула она. – Примерно месяц – полтора, ваш организм будет перестраиваться под наш мир. В это время вы будете усиленно медитировать под контролем магистра Истара. После этого, примерно у семидесяти процентов из вас будет просыпаться магия. Примерно шестьдесят процентов из этих “счастливчиков” не переживут этого.

Такая статистика пугала! Но я понимала, что все равно буду делать все, что скажет магистр Истар, чтобы магия проснулась, так как не смогу прожить всю жизнь в роли черни. Да, риск умереть был велик, но я почему-то ни минуты не сомневалась, что пойду на это.

– На сегодня с вас хватит, после принесения клятвы, вы уже ни на что не годитесь. Могу ответить на пару вопросов, а дальше вам стоит пойти отдыхать, так как завтра начнется ваше обучение.

– Скажите, а почему нам всем так плохо? – после непродолжительной паузы спросил мужчина лет тридцати на вид.

– На будущее, вам стоило поднять руку. После разрешения задать вопрос, вы должны были подняться и обратиться ко мне как положено, а далее задавать свой вопрос, – слегка презрительно поправила она мужчину. – Попробуйте еще раз.

Мужчина повторил требуемые действия.

– Магистр Энтера, скажите, пожалуйста, почему нам всем так плохо? – спросил он после разрешения задать вопрос.

– Мы дали вам зелье во время принесения клятвы, именно из-за него вы были, скажем так, вялыми, да и сейчас не отошли окончательно. Благодаря ему все ваши эмоции притуплены. Грусть, сожаление, тоска о родном мире, о ваших близких, вы их не будете испытывать. Мы не хотим еще мучаться с вашими глупыми истериками. Не благодарите, – с легкой издевкой ответила магистр.

А я бы поблагодарила. Ведь я даже не задумывалась о том, что осталось в родном мире, не скучала по родным, как будто все это меня больше не касалось. Думаю, что переживания об утерянном очень сильно осложнило бы мне жизнь.

Спустя минуту решился задать вопрос еще один паренек.

– Магистр Энтера, почему мы все попали в одно место, почему нас не раскидало по всему миру?

– Отличный вопрос. Что ж, раньше так и было, но было сложно вас контролировать, ваши предшественники творили сущий беспредел. В итоге, был создан артефакт, который переносит всех новоприбывших в одно место. А также была создана специальная программа для предотвращения всех последствий от вашего появления. А сейчас всем вернуться в общежитие, – приказала магистр Энтера.

Дойдя до общежития, я зашла в общую гостиную и схватив первую попавшуюся книгу, я отправилась в комнату. В этом состоянии вряд ли я что-то бы усвоила, но план был полистать книгу и понять, как обстоят дела с чтением на новом языке.

Глава 3

Время ускорило свой бег. Я не заметила как пролетел целый месяц по меркам нового мира.

Занятия были достаточно информативные, я старалась впитывать всю информацию как губка. История, география, этика и этикет, а также магия, не все это было интересно и увлекательно, но я понимала, что я обязана узнать как можно больше.

В мире Люксар день длиннее на шесть часов, но те же минуты и секунды. В месяце сорок дней, три месяца в каждом сезоне. Названия сезонов похожи на наши, но вот названий месяцев нет, они просто говорят какой по счету месяц в сезоне. Странно для меня, но зато не нужно запоминать названия всех двенадцати месяцев. Сейчас у них второй месяц весны.

Что по географии, так в мире три материка примерно одинакового размера, на каждом материке своя империя. Войн нет, что не могло не радовать.

Мы находились на юге материка Индализар, на котором существовала империя Травнога, названная в честь первого императора. Законы для подданных достаточно лояльны, а вот для таких как мы законов нет, нас ничто и никто не защищает.

Мир действительно населяют только люди. Но есть разнообразный мир животных разумных и полуразумных.

На занятии по магии, магистр Истар объяснил нам, что нас ждет. В случае, если у нас проснется магия и мы при этом не умрем, то нам помогут ее обуздать, чтобы мы были не опасны для общества. Совместно с итоговым экзаменом, у нас будет проверка способностей, в результате которой, на тех, кто не справится с магией, (в случае если они останутся в живых) или с опасным типом магии наденут блокираторы. Их могут снять только в случае получения подданства и после поступления в академию для дальнейшего развития магии.

Все свободное время я проводила в библиотеке. Она была небольшой, но я все равно вряд ли бы успела все изучить. Я изучала и конспектировала все, что могло хоть немного облегчить мне жизнь: законы, мир растений, животных, рецепты простейших зелий без применения магии, простые существующие артефакты и как ими пользоваться и так далее.

Что касается отношений между прибывшими, то ничего не изменилось, все было как в первый день, никто ни с кем не общался, все были как психи-одиночки и в штыки воспринимали любую попытку пойти на контакт.

Сейчас же я сидела на занятии по магии и пыталась медитировать, у меня это получалось легко, все-таки занятия йогой дали свои плоды. Я пока так и не поняла как пользоваться своим даром. Интересно, а кто-нибудь из “наших” уже понял? Жаль, что в библиотеке нет ни одной книги ни о дарах, ни о магии.

В комнате стоял удушающий запах каких-то неизвестных благовоний, но я ощущала лишь легкую дрожь в своих ладонях. Где-то в отдалении звучал голос магистра Истара:

– Дышите глубже. Почувствуйте как магия витает вокруг вас. Впустите ее в себя. Позвольте ей раскрыться.

Я открыла глаза и огляделась. Рядом со мной сидел молодой парень – нервный, будто сдерживал что-то внутри себя. Его дыхание сбилось, грудная клетка вздыбилась, словно кто-то дернул за ниточку внутри. Затем – резкий вздох.

Воздух наполнился жаром, затхлым запахом озона и паленой шерсти.

Магистр Истар вскочил:

– Стой! Не сопротивляйся!

Но поздно.

Юноша выгнулся в агонии, и из его рта вырвался поток огня. Пламя рвануло наружу, прожигая кожу, но не только ее. Оно заполняло его изнутри, выжигая ткани. Я видела, как расширяются его бронхи, наполняясь огненными всполохами. Как легкие вспыхивают, чернеют, превращаются в пепел. Сердце билось быстро-быстро, отчаянно перекачивая кровь, но уже через мгновение оно лопнуло, прожженное изнутри.

Кровь кипела в сосудах, пузырилась, испаряясь через разрывающиеся капилляры. Желудок скукожился, испуская последние капли кислоты, почки сжались, словно жалкие обугленные угли.

Я видела это. Видела это все!

Когда тело парня рухнуло, осыпаясь пеплом, я не смогла закрыть глаза. Я посмотрела на Истара – его сердце ровное и сильное, билось как часы. Видела сидящих рядом “прибывших”, их легкие, судорожно хватающие воздух, их диафрагмы, дрожащие в попытке выдавить крик. Видела кровь, текущую по сосудам.

А затем я взглянула на себя.

Мое собственное сердце дрожало в груди, но оно было не таким как должно. Оно светилось!

Кажется, у меня будет магия и мой дар только что показал себя.

Я подозревала, что мой дар может оказаться не тем, что я ожидала. Видимо, демиург понял мои слова буквально, а не в том смысле, что вкладывала я.

– Хм, стихийник, жаль, что первым стал просыпаться огонь, шансов у него не было, – как-то равнодушно пояснил магистр Истар.

Весь ужас произошедшего стал медленно доходить до меня.

Только что на моих глазах погиб в мучениях молодой парень, как бы эгоистично это не звучало, но на его месте могла оказаться я. Прежняя работа заставила меня стать более черствой, я видела мертвых, я работала с мертвыми. Но я не видела еще такой мучительной смерти и надеялась, что больше не увижу.

– Продолжаем медитировать, – сказал магистр Истар и позвал кого-то, чтобы убрались.

Резкий крик заставил меня оглянуться на молодую девушку, которая упала и стала задыхаться. Я постаралась посмотреть своим новым даром, но ничего не получилось. Нужно еще долгое время тренировок, чтобы научиться применять его не задумываясь.

Тут же рядом упала женщина примерно моего возраста, и еще трое мужчин с такими же симптомами.

– Ясно, некроманты, они всегда просыпаются после первой смерти. Тоже не жильцы, – пояснил магистр Истар, равнодушно отвернувшись от мучившихся в предсмертной агонии людей.

Я сидела в прострации, старалась медитировать, пытаясь медленно и глубоко дышать, изгоняя любую мысль из своей головы. И молилась, я никогда так истово не молилась, чтобы моя проснувшаяся магия была не смертельной. Нужно было всего лишь пережить это занятие.

Я все сидела и сидела, не обращая внимания ни на окружающих “прибывших”, ни на магистра, ни за уборкой погибших.

Я резко открыла глаза, когда кто-то положил руку мне на плечо. Надо мной склонился магистр:

– Занятие закончено, уходи.

Я огляделась и поняла, что все уже ушли. Медленно поднявшись, я отправилась в общежитие. Этим вечером никакой библиотеки, хотелось просто лечь и смотреть в потолок, ничего не делая и не решая. Нужно было просто перевести дух.

Глава 4

Мне понадобилось шесть дней на то, чтобы хоть немного сдвинутся с мертвой точки и понять как включать мой дар. Все эти дни в свободное от занятий время я сидела напротив общежития, где больше всего поток людей, и пыталась настроиться на дар. Сначала я решила понять, что запускает дар. Я вспоминала события той медитации, раскладывала по этапам все свои эмоции, чувства, мысли, пыталась понять, что стало “включателем”.

На шестой день он просто включился без какой-либо команды от меня и больше не включался. В тот момент я смотрела на человека – и вдруг кожа исчезала, обнажая мышцы, пульсирующую кровь, сухожилия, скользящие по костям. Это длилось секунды, но это давало надежду, что я на верном пути. На седьмой день он включался несколько раз.

Иногда я не могла отключить зрение, и мир превращался в хаос движущихся органов, дробящихся костей, сжимающихся легких.

Я стала понимать, что это что-то на уровне подсознания и тут не нужно думать вообще. Тогда я перестала постоянно сидеть у общежития и вернулась к привычным делам. Ведь когда я думала о даре и пыталась что-то проанализировать, то ничего вообще не получалось, а в минуты сильной усталости или абсолютно пустой головы, он включался.

Я проверяла на животных: долго смотрела на мелкую птицу на подоконнике, пока не увидела, как бьется ее крошечное сердце. Затем на пса одного из работников нашего “лагеря”– и его скелет проступил сквозь шерсть.

Дар не срабатывал на неживом. Я пыталась заглянуть в камень – ничего. В дерево – только поверхность, кора оставалась плотной. Но стоило мне взглянуть на листву, и под тонкими прожилками проступили пульсирующие каналы, по которым тек сок.

Значит, способность работала только на живых существах.

Я начала тренироваться на себе. Садилась в комнате общежития, подносила ладонь к глазам и сосредотачивалась. Сначала ничего. Затем вспышка – и передо мной уже не рука, а сеть сосудов и тонкие белые кости. Я моргнула – все вернулось в норму.

Значит, включить дар можно было концентрацией.

Но вот отключить его было сложнее. Иногда зрение не возвращалось сразу, и я видела, как под кожей моего запястья двигались сухожилия, как кровь толчками шла по венам.

Тогда я придумала способ: закрывала глаза и представляла, будто собираю мир обратно, слой за слоем. Это помогало.

Теперь мне нужно было научиться видеть не все сразу, а только отдельные слои.

Я снова использовала животных.

Сначала пыталась увидеть только мышцы – удерживала взгляд, пока не появлялись волокна. Затем училась заглядывать глубже – кости, суставы.

Неделями я тренировалась на птицах, на собаках, и на людях, проходящих мимо. Постепенно я поняла, что могу сама решать, насколько глубоко смотреть.

На данный момент мы сидели на очередном занятии по магии и медитировали. И вдруг это случилось. Казалось, что это можно было услышать, как что-то изменилось – тихое потрескивание электричества заполнило комнату, воздух завибрировал, стал плотнее, и казалось, будто завлек всё внимание вокруг девушки, которая сидела чуть в стороне от меня, как водоворот. Глаза её расширились, в их глубине заколыхались невидимые звёзды.

Магистр Истар встал напротив девушки и с напряжением стал делать непонятные нам манипуляции. С каждый маханием его рук, он все больше становился благодушным. Я облегченно выдохнула, ведь судя по всему девушка справлялась со своей магией. Ну хоть у кого-то получалось!

– Поздравляю, первая победа в вашем коллективе! – сказал магистр Истар. – В связи с этим предлагаю закончить занятие раньше. Идите отдыхайте.

Мы все стали выходить, только девушка с вновь приобретенной магией осталась и выслушивала рекомендации от магистра.

Первая выжившая после пробуждения дара! Это событие всколыхнуло во мне надежду и пока слабую, словно первый росток, уверенность в собственном успехе.

Спустя неделю я возвращалась из библиотеки, где провела долгую ночь, уткнувшись в учебники. Войдя в общежитие и поднявшись на второй этаж, я увидела что-то странное – у дверей одной из комнат сидела усталая женщина примерно тридцати пяти лет, которая была словно в прострации и раскачивалась из стороны в сторону.

– Вы в порядке? Что-то случилось? – спросила я, подойдя к женщине.

Она что-то промычала и указала на дверь.

Я понимала, что произошло что-то страшное, но не спешила проверять самостоятельно. Ведь была вероятность, что я могла пострадать сама.

Я побежала на первый этаж общежития, где всегда оставался дежурный на ночь.

– Извините, но что-то произошло в комнате Б12, не могли бы вы проверить? – попросила я о помощи.

Мужчина, ничего не ответив, медленно встал и отправился в нужном направлении. Имени я его не знала, хотя видела несколько раз, так как никто из рабочих не представлялся и вопросы, которые не относятся к их работе, игнорируют.

Я пошла следом за ним. Дежурный мельком взглянул на женщину, все еще сидящую у двери, и подошел к комнате. Он осторожно приоткрыл дверь, быстро заглянул туда и тут же закрыл.

– Отправляйтесь в свою комнату, – сказал он мне и я не стала с ним спорить.

Как бы не мучило меня любопытство, но лучше держаться подальше от любых проблем.

На следующий день я сидела на низкой каменной ограде возле общаги, разложив перед собой тетрадь и учебник.

Я старательно пыталась вникнуть в написанную ранее лекцию, когда шаги и приглушенные голоса отвлекли меня. Двое мужчин в темных куртках шли вдоль дорожки, не заметив, что их слышат.

– Говорю тебе, после того, как у неё магия проснулась, она уже не та была, – произнёс один, понижая голос.

– Странная… всё время шепталась сама с собой, – ответил второй. – Могла внезапно вскочить, в угол забиться. Или бегала из угла в угол, словно что-то гналось за ней.

– Медиум, похоже. Не все выдерживают. Особенно, если дар сам прорезался, без подготовки…

Они уже свернули за угол, но в воздухе еще висел их разговор – обрывки фраз, в которых звучала не только жалость, но и усталое равнодушие.

В груди стало тяжело. Та девушка, что повесилась…

Я закрыла тетрадь, но не отодвинула ее от себя. Просто сидела, слушая, как из-за стены общаги доносится глухой стук – кто-то закрыл дверь чуть сильнее обычного.

В конце дня я сидела на голой земле, обхватив себя руками. Лес парка вокруг спал, освещенный только бледным светом луны. Я была одна. И это было хорошо.

Никто не увидит, если я ошибусь.

Я каждый день тратила много времени на медитацию в попытках понять свою магию. С каждым днем я чувствовала, что что-то меняется внутри меня.

Магия шевельнулась внутри, теплом разливаясь по груди. Я вздрогнула, крепче прижала руки к себе.

– Тихо… – прошептала я, не зная, кому адресованы эти слова. Себе? Или силе, что пробуждалась во мне?

Я хотела понять, как это работает. Почему магия убивала других? В чём была ошибка?

Сердце билось часто. Мне казалось, что стоит допустить хоть одну оплошность – и меня разорвет, как тех несчастных, что уже погибли.

Но страх – плохой советчик.

Я медленно вытянула руку вперед и закрыла глаза. Старалась почувствовать свое тело. Сердцебиение. Легкие, поднимающиеся в ровном ритме. Кровь, бегущую по венам.

И магию.

Она была во мне самой – мягкая, живая, но чужая. Она словно ждала, чтобы её направили, но не рвалась наружу, не требовала выхода. Просто существовала.

Я осторожно сосредоточилась на кончиках пальцев. Представила, как магия там скапливается, как она согревает кожу изнутри.

Лёгкое покалывание.

Потом – тепло.

Я вздрогнула, резко разжав ладонь. Магия послушно рассеялась, словно её и не было.

Я глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь. Попробовала еще раз.

На этот раз тепло появилось быстрее, но оно не обжигало. Оно было другим – мягким, обволакивающим. Как солнечный свет сквозь веки.

Я осторожно повела рукой, словно чертя что-то в воздухе. Тепло потекло за движением, но стоило мне отвлечься на страх, как магия снова растворилась.

– Значит, не нужно заставлять… – пробормотала я.

Я снова закрыла глаза. Магия была рядом. Она слушалась, если её не подчинять силой. Если просто позволить.

Я медленно вдохнула, собираясь с духом. Теперь предстояло сделать следующий шаг.

Глава 5

Я сидела в гостиной общежития, лениво перелистывая потрепанный учебник. В комнате было шестеро человек, но никто не разговаривал.

Кто-то уткнулся в книгу, другой бездумно рисовал круги на столе, третий смотрел в стену, явно проваливаясь в собственные мысли. Атмосфера тягучая, напряженная, как перед грозой.

И вдруг…

Что-то не так.

Я почувствовала это не разумом, а своим даром. Взгляд сам собой сместился, прорезая оболочку реальности.

Я увидела его.

Парень в углу. Бледный, напряженный, с каким-то безумным страхом в глазах. Он весь сжался, обхватив себя руками. Видно было, что он не мог выдавить даже звука, чтобы позвать на помощь. Но главное не это, а его мозг. Он светился. Нет, не так. Он полыхал.

Вены на висках вздулись, нервные окончания горели, искрились. Этот свет стремительно разрастался, охватывал все тело. Он терял контроль.

Менталист.

Я мгновенно поняла: его дар вышел из-под его власти. И если я видела это, значит, обратного пути уже нет.

В следующую секунду все началось.

Парень дернулся, в глазах его застыло безумие. Воздух в комнате задрожал. Тело менталиста выгнулось, и из его головы хлынула невидимая волна.

Первый крик.

Девушка, сидевшая ближе всех, вскинула руки к голове, захрипела и осела на пол. Ее глаза закатились, а из носа тонкой струйкой потекла кровь.

Второй.

Парень, который читал, вскинул голову, но даже не успел вскрикнуть. Просто упал на бок, как сломанная кукла.

Я все еще видела их изнутри.

Мозг первой вспыхнул алым и начал трескаться, словно перегоревший провод. Второй – затих, словно его просто выключили.

Мое сердце бешено заколотилось. Что делать? Как помочь? И можно ли вообще помочь?

Я поняла: еще секунда – и всех остальных настигнет та же участь.

– Бегите! – крикнула я, срываясь с места.

Трое оставшихся рванули к выходу.

Я неслась вперед, но боковым зрением все еще видела менталиста. Он дрожал, его глаза были пустыми. Дар буквально выжигал его изнутри.

Когда я выбежала в коридор, за спиной раздался глухой всплеск – будто что-то схлопнулось в самом воздухе.

Потом – тишина.

Когда я обернулась, дверь в гостиную медленно осела с петель, оставляя за собой запах паленой плоти.

Я оглянулась и поняла, что рядом со мной стоят только двое, третий куда-то исчез. Но вот из-за поворота появились магистр Истар, дежурный и третий сбежавший, видимо, бегал за помощью.

Магистр подошел к гостиной, поводил руками у двери и вынес вердикт.

– Все закончилось, выживших нет.

Дежурный после этих слов убежал. Оставалось предположить, что за командой “чистильщиков”.

Как страшно умирать от проснувшейся магии, но еще страшнее осознать, что из-за одного могут пострадать и другие. Я и так понимала, что могу погибнуть от своей магии в любой момент, но не то, что могу навредить ей остальным.

Прошло два дня после случая в гостиной, я шла обратно в общежитие из библиотеки, прижимая книгу к себе. Воздух был свежим, ночное небо ясным, ни намека на бурю.

Но когда я свернула за угол, к зданию, в лицо ударил порыв паники.

Из дверей выбегали люди. Кто-то кричал, кто-то спотыкался, падал, вскакивал и несся дальше.

Я остановилась, сжимая пальцы на переплете книги.

Внезапно – вспышка.

Высоко в окне, на третьем этаже, прорезался ослепительный свет. Не теплый, как лампа, а резкий, бело-синий, с рваными тенями, пляшущими по стенам.

А затем – грохот.

Не просто звук, а удар, от которого задрожала земля.

Молния! Но какая молния может быть при чистом и ясном небе?! Или.. Это чей-то дар проснулся!

Я метнулась к двери, лавируя между бегущими студентами. Внутри пахло озоном, стены потрескивали, воздух был наэлектризован.

На лестнице меня чуть не сбил парень с расширенными глазами.

– Он… он… – он задыхался, не находя слов. – Просто вспыхнул!

Я проскользнула мимо. Поднявшись на третий этаж, я замерла.

Дверь в комнату В14 была выжжена изнутри, обугленные края тлели.

Я шагнула ближе, зная, что мне не стоит смотреть. Но все же посмотрела.

Внутри, посреди обугленных досок, валялись два тела. Одно – у стены, еще дымилось, мышцы застыли в напряжении, пальцы впились в пол, словно в последний момент человек пытался уцепиться за жизнь.

Второе…

От второго остался лишь силуэт на стене, выжженный вспышкой, а в центре комнаты лежало нечто темное, обугленное, не имеющее даже очертаний тела.

Я моргнула, включив дар. Передо мной открылось то, что осталось внутри этих людей.

Мозг первого был оплавлен, нервы разрушены. Второй… у второго не было ничего. Его внутренности просто сгорели, как фитиль свечи.

Я отступила, позволяя зрению снова стать обычным.

Пробормотала очень тихо:

– Он не справился…

Позади послышались шаги. Подбежала дежурная, за ней охранники.

Я в каком-то ступоре вернулась на улицу, избегая толпу людей, что сбились в группу и ждали дальнейших инструкций, и забралась глубоко в парк. Упав на землю, я дала волю эмоциям. Я плакала, нет, я рыдала, билась в истерике. Я не понимала, как жить дальше и что мне сделать, чтобы выжить. Я безумно хотела жить.

Когда истерика сошла на нет, я встряхнулась и залепила себе пару пощечин, чтобы прийти в себя. Не время было сдаваться, нужно сделать все, что от меня зависело. А начать следовало со своей непонятной магии. Как минимум, нужно сделать так, чтобы из-за нее никто не погиб, а как максимум выжить и самой.

В течении всей следующей недели, я тратила все свое свободное время на медитации и попытки понять, что с моей магией. Я даже забросила так необходимое поглощение книг, что могла найти в библиотеке. Ведь я осознала, что новые знания мне не понадобятся, если я погибну от своей магии.

Я сидела на обрывистом краю парка. Тело ломило от усталости, но гораздо сильнее ощущался внутренний дискомфорт – неуверенность. Я всё ещё не знала, что за магия была в моем теле. Скорее всего, она была не опасной, как я думала вначале, но и не контролируемым – оно всё время звалось, но не давало ответа.

Здесь, среди мрака леса, среди ночной тишины, я чувствовала себя как никогда одинокой. Внезапно сила в моей груди пошевелилась, заставив меня ощутить, как магия просыпается, как с каждым моим дыханием она становится чуть более реальной, чуть более ощутимой.

– Что ты, собственно, из себя представляешь? – спросила я себя вслух. Этот вопрос мучил меня с того момента, как я поняла, что в моем теле есть нечто невообразимое, опасное и непредсказуемое.

Я попыталась мысленно представить себе, как работает магия. Что если это просто способность изменять мир вокруг? Я медленно вытянула руку, и, как всегда, почувствовала, как тепло начинает просачиваться через мою ладонь. Но тепло не было хаотичным – оно словно пульсировало, как если бы сила внутри меня ожидала команды.

– Нет, не так, – прошептала я, сжав кулак. – Ты не должна быть разрушительной.

С этим чувством я попыталась сделать первый шаг: просто отпустить силу. Я расслабила руку, позволив магии выйти, но не контролировать её. В этот момент тепло, как река, перетекло в мою ладонь и исчезло в воздухе. Я открыла глаза, вглядываясь в ночное небо. Никаких изменений. Никаких видимых последствий.

Вздохнув глубоко, я попыталась снова. В этот раз, ощутив тепло в ладонях, я представила, что магия – это не просто сила, но нечто, что нужно направить. Как поток воды, который требует канала. Может, стоит быть осторожной и не пытаться сразу изменить мир вокруг?

Я направила ладонь на землю, пытаясь ощутить, как магия обвивает мои пальцы. Почувствовав легкое тепло в ладони, я на мгновение подумала, что моя сила может не просто воздействовать на окружающий мир, но и “успокаивать”. Это было не разрушение – это могло быть восстановление.

С каждым таким экспериментом я становилась всё более уверенной в своем ощущении, что магия не просто меняет физический мир – я ощущала, как что-то невидимое, но важное и живое, вступает в контакт с моим внутренним состоянием, с моими ощущениями и мыслями.

Но стоило мне попытаться целенаправленно направить поток магии на саму себя, как магия будто отворачивалась от меня.

Хм. А что если… Что если моя магия это исцеление? Ведь я врач, медицина мое призвание!

В надежде, я приложила ладонь ко лбу, когда почувствовала головную боль, но, как только я попыталась передать тепло в саму себя, что-то пошло не так. Магия не просто не успокоила боль, она как будто усилила ее, доставив резкое, болезненное ощущение в груди.

– Почему? Почему не так? – я зажала голову руками, пытаясь понять, что я делала не так.

Магия. Она не была разрушительной, но она точно не могла быть “только лечением”, как я надеялась. В какой-то момент я поняла, что не знала, как её использовать, потому что не понимала её природы. Я просто ощущала тепло, как реакцию на мои мысли. Каждое мое движение, каждая попытка взять магию в руки вызывали её отклик, но этот отклик был всегда непредсказуемым. И я не могла понять, что делать с этим.

“Может быть, я слишком сильно пытаюсь контролировать?” – подумала я, закусив губу. Я чувствовала, что магия откликается на мое желание, на мою тревогу. Но я не могла заставить её работать, как следовало бы. Много раз мои попытки вызывать силу, направить её на лечение, превращались в слепые попытки, не давая результата.

Однажды, в очередной раз почувствовав физическую боль – как застрявший в мышцах усталый спазм – я не стала пытаться бороться с магией. Я просто расслабилась. Вместо того, чтобы требовать от силы результата, я позволила себе быть “пустой”. Я не думала о том, как использовать магию. Я просто отдала себя ощущению тепла.

Когда же через несколько минут боль прошла, я открыла глаза и осознала: магия не может быть “покорена”. Её нельзя заставить работать, её нужно понимать, с ней нужно научиться сосуществовать.

Я начала осознавать: если не пытаться принудить её к действию, если дать силе шанс проявиться естественно, она будет работать. Это было не управление силой, а скорее сотрудничество с ней, доверие. Я вдруг поняла, что магия не просто сила, это отклик. Это не инструмент, а живое существо, и чтобы понять, как им пользоваться, мне нужно научиться слушать, а не контролировать.

С каждым новым пробуждением силы в моем теле, с каждым новым знакомством с моей магией, я чувствовала, как мой страх начинает уходить. Я всё ещё не могла точно понять, что именно я могла с ней делать, но теперь я знала одно – я не должна торопиться, не должна пытаться сразу понять всё. Магия требует времени и терпения, а главное – доверия.

Я усмехнулась, поняв, что мое путешествие по познанию своей силы только начинается.

Спустя неделю, когда поняла, что моя магия откликается постоянно и без какого-либо риска для себя или окружающих, после занятия по медитации, я подошла к магистру Истару.

– Магистр Истар, я бы хотела вам сообщить, что у меня пробудилась магия, – начала я осторожно.

Магистр равнодушно посмотрел на меня.

– Были какие-то последствия? Проблемы? – Спросил он.

– Нет, она ведет себя спокойно.

Он не торопясь открыл свой журнал и поставил какую-то заметку.

– Хорошо, теперь тебе нужны дополнительные упражнения для раскрытия резерва. Нужно будет почувствовать магию внутри себя, а также вокруг себя, прочувствовать разницу и пробовать перекачивать магию из себя вовне и обратно.

После выдачи малопонятного для меня наставления, он покинул аудиторию. Я же осталась стоять и глупо хлопать глазами, пытаясь справиться со своим разочарованием. И это все?! Я ожидала каких-то более подробных инструкций к действиям. Что-то, что может помочь мне сделать ощутимый скачок в развитии своей магии.

Теперь в свое свободное время я вернулась к поглощению книг, а также я пыталась раскачать резерв. Я пока не была уверена в том, какая магия проснулась во мне, это станет точно известно лишь во время проверки на итоговом экзамене. Но пока она вела себя спокойно, не пыталась вырваться и кого-либо покалечить. И это меня полностью устраивало.

Я старалась избегать каждого “прибывшего”, считая минуты, когда мы находились в одном помещении на занятиях, чтобы поскорее сбежать. Ведь находится рядом с ними было довольно опасно.

Нас осталось семь человек, и каждый из них мне казался пороховой бочкой.

Глава 6

Время летело незаметно. За своими тренировками по раскачке резерва, за изучением книг в библиотеке, я не замечала как день сменяет день.

Где-то за месяц до окончания обучения, на занятии по магии магистр Истар сообщил:

– Прошло достаточно времени, чтобы наш мир успел подстроить вас под себя. Кто-то стал выглядеть моложе, в соответствии с возрастом для человека нашего мира и с условием наличия дара или магии, а может и всего вместе. Сейчас уже все стабильны и больше ни у кого не сможет проснуться магия. Следовательно, все покинули аудиторию, кроме тех кому посчастливилось пробудить магию. На эти занятия теперь будут ходить только они.

После того, как помещение покинули все, кто должен, магистр продолжил.

– Вас осталось трое. У вас хорошие шансы устроиться в нашем мире, но при условии, что вы приложите все усилия для этого. Напоминаю, что экзамен будет через месяц. А сейчас продолжим занятие.

За все прошедшее время больше никто не погиб, к нашему всеобщему облегчению.

С этого времени заметно изменилось отношение наших преподавателей и служебного персонала. Персонал перестал нас игнорировать. Нет, не подумайте, относиться к нам с уважением и теплотой не стали, но уже могли оказать помощь или поддержать разговор. Видимо, до этого нас считали ходячими будущими мертвецами, так зачем же тратить свое время на нас?!

Я уже хорошо чувствовала свою магию – научилась выпускать магию из себя и затягивать ее обратно, научилась контролировать размер потока этой магии. Что касается своего дара, то научилась включать и выключать его, когда захочу, настраивать его на разные уровни погружения в организм живого существа.

За неделю до экзаменов нас собрали в общей гостиной. Магистр Энтера удобно разместилась в кресле у камина, а мы расселись вокруг нее, кому где было удобно.

– Итак, хочу поздравить вас с окончанием обучения. Это было тяжелое время не только для вас, но и для нас, – начала она. – Сейчас из девятнадцати человек вас осталось всего семь. Да уж, печальные цифры, – грустно протянула магистр Энтера. – Через неделю начнутся экзамены. Эту неделю занятий не будет. Это будет ваше время для подготовки. Ну или воспринимайте это последней передышкой перед следующими пятью годами тяжелого труда. Касательно экзаменов, будет три экзамена: по контролю магии, по устройству общества и по законам нашего мира. У тех, у кого нет магии, будет только 2 экзамена. По результатам, будет распределение на работу в порядке рейтинга от лучших к худшим. Напоминаю, что те, кто не сдаст экзамены, не будут распределены, а будут проданы на аукционе в рабство, ведь должны же даже безнадежные отплатить за потраченное на них усилие.

– Первый экзамен будет по устройству общества, через день по законам, – взял слово магистр Истар. – Оба экзамена будут письменные. Вам выдадут список вопросов, на которые вы должны будете ответить письменно за выделенные 3 часа. Списать не получится, вопросы у всех будут разные. Еще через день будет экзамен по магии. На нем мы проверим тип вашей магии, при необходимости наденем блокирующие браслеты, а также проверим уровень резерва, и насколько хорошо вы ее контролируете.

– Через два дня после последнего экзамена мы начнем распределение. Это все, что вам пока стоит знать. А сейчас отдыхайте, – своеобразно попрощалась магистр Энтера и вместе с магистром Истаром покинули общежитие.

В комнату я вернулась после небольшой прогулки по парку. Моя соседка, с которой мы все-также не общались, сидела на кровати и читала книгу, так и не подняв голову в мою сторону. Я же легла на кровать и смотрела в потолок. За все это время я так устала, что решила дать себе небольшой отдых и пообещала себе, что эту неделю до экзаменов я действительно буду отдыхать. Максимум на что решусь, так это перебрать свои бесценные, по моему мнению, записи.

Когда время подошло к первому экзамену, я была в том состоянии, когда уже плевать на результат, лишь бы все закончилось побыстрее и настал следующий этап моей жизни.

В день первого экзамена, после завтрака мы собрались в аудитории, в которой проходили наши занятия. В помещение зашли наши магистры в полном составе – Энтера, Истар и Анари.

– Раз все в сборе, то начнем, – сказала магистр Энтера, разместившись за столом преподавателя. – Сейчас магистр Анари раздаст вам листы с вопросами, вы на главной странице напишите свое имя. После того, как вы получите команду начинать, вы можете открыть листы и собственно начинать отвечать на имеющиеся вопросы. По истечении времени, выделенного на экзамен, прозвенит звонок. Вы тут же должны убрать руки от листов, а после выйти из аудитории.

Получив стопку своих листов, я не теряя времени написала свое имя “Инга Светлая”.

– Время пошло, – скомандовала магистр Анари и щелкнула пальцами.

Получив сигнал, я перевернула первый лист. Вопросов было много, после каждого было оставлено место на ответ. Я вздохнула и склонилась над первыми вопросами.

“1. Назовите три основополагающих стихии этого мира и их влияние на окружающую среду.”

“Так… точно помню, что здесь четыре стихии, но одна из них – чужеродная. Значит, местные считают основными три…” – начала я отвечать.

“2. Какую роль играет Лунное Око в смене времён года?”

“Ага, помню! Это же тот странный спутник, который не вращается, а пульсирует, меняя цвет! Но как объяснить это логично?” – задумалась я, как правильно ответить.

“3. Каков главный принцип взаимодействия с магией в этом мире?”

“Не пытаться использовать её без подготовки, если не хочешь взорваться. Проверено на собственном опыте.” – я быстро записала этот ответ и перешла дальше.

“4. Чем опасны Серые земли?”

“Там никто не живёт. Почему? Потому что никто не возвращается, вот почему.”

Вопросов было ещё много: о структуре городов, о правилах передвижения между регионами, о местных традициях, о рангах людей в обществе, о правилах обращения к каждому из них, различные ситуации и как мы должны вести себя, оказавшись в них. Я чувствовала, как напрягаются пальцы от постоянного письма, но времени на передышку не было.

Я не успела ответить на два последних вопроса, как прозвенел звонок об окончании экзамена.

Когда все вышли из аудитории и направились в общежитие, я по старой привычке поспешила в парк. Нужно выдохнуть, хоть я и не волновалась, но сил потратила много.

Возвращаясь в общежитие, я обнаружила, что все мои компаньоны по несчастью сидели в общей гостиной и делились своими впечатлениями. Я даже сбилась с шагу от шока. Никто до сих пор ни с кем не общался, но после экзамена всех прорвало?! Не желая разбираться что происходит, да и в мотивах таких посиделок, я поспешила в свою комнату.

Глава 7

Через день, мы все собрались в той же аудитории и тем же составом. Я уселась за тот же жёсткий стул: три листа с вопросами, запасное перо и чернильница.

– Время пошло, – объявила магистр Энтера, щелкнув пальцами.

Я взяла перо и развернула первый лист.

“1. Назовите три основные правовые системы этого мира и объясните их различия.”

“Точно. Имперское право, Гильдейские уставы и Договорная традиция. Имперское – строгое, Гильдии следят за своими, а договоры… ну, если обманешь, можешь не проснуться.” – записала я ответ и перешла дальше.

“2. Кто имеет право выносить смертный приговор, и какие существуют альтернативы?”

Я нахмурилась. “Официально – только Верховный Суд Империи, но в автономных регионах за этим следят местные лорды. Альтернатива? О, точно! Испытание Судьбы – выживет ли осуждённый в Лабиринте теней. Ну и рабство вместо казни, если найдётся покупатель.”

“3. Какие законы регулируют использование магии в пределах городов?”

“Без лицензии – никакой магии, кроме бытовой. Боевые заклинания – только в зонах дуэлей. Призывы существ – строго запрещены после одного случая с демоном на ярмарке.”

“4. Что происходит с тем, кто нарушает Законы Гостеприимства?”

Я похолодела.

Я помнила этот закон. Если ты вошёл в чей-то дом, ты обязан соблюдать традиции хозяина. Предательство гостеприимства каралось жестоко: изгнание, а в некоторых землях – превращение в бесплотного духа, вечно скитающегося по миру.

Я дрожащей рукой вывела ответ.

Вопросы продолжались, становились сложнее. В конце экзамена руки у меня тряслись от напряжения. Но как и на первом экзамене, я не успела ответить на все вопросы.

После экзамена, оказавшись в своей комнате, я вздохнула с облегчением, ведь большая часть позади. Остался экзамен по магии. Но там от меня мало что зависит, ведь главное, чтобы моя магия оказалась не опасной и мне не надели блокираторы, а с контролем я должна справиться.

На экзамене по магии мы втроем собрались под аудиторией по медитации. Мы уже знали, что нас будут вызывать по одному.

Вот дверь аудитории открылась и вышел магистр Истар.

– Все собрались, молодцы, – констатировал очевидное магистр. – Первым заходит Бернер, следующим Михалек, а последней Светлая.

Ну вот я узнала хотя бы две фамилии своих коллег по несчастью. Мужчины были абсолютно разные. Бернер – высокий крепкий блондин примерно тридцати лет со скандинавскими чертами лица, а Михалек примерно двадцатилетний брюнет с мягкими чертами лица.

Не могу сказать, сколько времени прошло до того, как наступила моя очередь. Никогда не умела ждать, время в ожидании растягивается и словно идет по совсем другому закону.

Но вот настала и моя очередь. Зайдя в аудиторию, я огляделась и заметила большой светящийся рисунок на полу, который занимал практически всю площадь помещения. Почему-то ассоциаций с пентаграммами не было, рисунок вызывал только положительные эмоции.

Магистр Истар здесь был один, стоял в дальнем углу у небольшого письменного стола.

– Становись в центр печати, – скомандовал он.

Оказавшись в центре, так называемой, печати, я посмотрела на магистра. Он сложил пальцы в какой-то сложной конструкции и прошептал что-то так тихо, что я ничего не смогла разобрать.

Пару минут ничего не происходило. Я была так напряжена, что не сразу поняла, когда мир вокруг начал меняться. Медленно воздух вокруг меня начал заполняться перламутровыми лентами, они светились мягким светом, отражая лучи солнца. Это было безумно красиво, я не могла оторвать взгляд от этого танца, страшно представить, как я смотрелась со стороны с выпученными в восхищении глазами и открытым ртом.

– Хм, Жизнь. Отлично. Если твой резерв будет выше среднего, то из тебя выйдет хороший целитель. Целители в нашем мире очень ценятся. Так что, если ты достойно пройдешь все испытания и получишь подданство, то есть шанс бесплатно поступить в академию, – вынес вердикт магистр. – Давай проверим размер резерва. Подойди к столу.

Стоило сделать шаг от центра печати и вихри пропали. Подойдя к столу я увидела, что на нем лежал артефакт и несколько пар браслетов.

Магистр указал на артефакт и приказал положить на него руку.

После того, как я выполнила указание, артефакт засветился и начал вибрировать. Через минут пять показалась шкала и высветила чуть больше одиннадцати делений.

– Очень хороший результат. Чуть выше среднего уровня, – сказал магистр Истар, записывая результаты в свой журнал. – Теперь проверим контроль. Надень эти браслеты и покажи, как ты выпускаешь магию с разным размером потока, потом как втягиваешь ее обратно.

Я быстро выполнила упражнение. Я столько времени тратила на эти тренировки, что даже сама не заметила, как без малейшей мысли сделала все автоматически.

– Отличный результат. Лучший из вас троих, – сказал он, все еще делая свои пометки в журнале.

Я постояла в ожидании, когда он закончит и сможет дать мне более развернутые объяснения.

– Итак, магия жизни не опасная магия, контроль у тебя отличный, то есть смысла в блокираторах нет никакого. Единственное, без получения диплома академии, ты не имеешь права заниматься лечением людей. Наказание за это суровое, так что не рекомендую рисковать. Сейчас можешь быть свободна, напоминаю, что распределение начнется через два дня, сразу после распределения, вас отправят на место службы. Поэтому советую заранее собрать свои вещи, – сказал магистр и махнул рукой в направлении двери.

Глава 8

Выйдя из аудитории, я, насколько могла, не спеша двинулась вглубь парка. Дойдя до своего тихого места, я сорвалась, не смогла больше сдерживаться – прыгала, кричала, танцевала, я выплескивала все, что накопилось!

Все складывалась идеально! Я не смела надеяться на такой исход, но все же надеялась и все получилось так, как я надеялась! Магия есть, контроль есть, блокираторов нет!

Магия жизни! Мой дар видеть насквозь! Это идеальное сочетание! Если… Нет! КОГДА я пройду все этапы по обустройству в этом мире, я смогу заниматься любимым делом! Медицина! И сколько прекрасного в этом слове! Что еще не могло не радовать, так это то, что я не останусь на пороге бедности, занимаясь делом всей своей жизни.

А еще, бесплатное обучение в академии! Я не дура, понимала, что за него придется потом отработать, но это решение проблемы! С учетом, что ближайшие пять лет на службе мы будем зарабатывать сущие копейки, которых едва будет хватать даже на очень скромную жизнь, то я голову себе сломала в поисках денег на обучение магии.

Я считала, что не важны результаты распределения, сейчас я уже победитель! Первый этап я выдержала и победила! Ведь я получила надежду и поняла, что все не зря и есть просвет в этом мраке!

Успокоилась я спустя несколько часов и решила возвращаться в общежитие. Зайдя в комнату, я увидела свою соседку, она как будто поджидала меня. Оглядев меня с ног до головы, задерживая внимание на моих кистях, видимо, в поисках блокираторов.

– Ну конечно же, тебе и магия, и отсутствие блокираторов. И почему я не удивлена, – злобно хмыкнула соседка.

Да, у нее магия не проснулась. Она была озлоблена и часто смотрела на меня, как будто это я виновата во всех ее бедах и неудачах. Но мне было плевать на ее мнение. Через два дня я ее больше не увижу, как и остальных из нашей партии прибывших.

– Блокираторы не получила только я? – не смогла сдержать любопытства.

– Иди и сама узнай, – гаденько улыбнувшись, послала она меня.

Я не стала обижаться, мне было ее жаль. Отвернувшись, я взяла чистый комплект одежды и пошла в душ. На этот вечер у меня были планы только на отдых, так что душ и “привет, моя кроватка!”.

В последний день перед распределением, я села разбирать свои личные вещи. Перебрала их и сложила в самодельную сумку-рюкзак, которую я сделала из своего первого серого балахона, который мы получили при переселении в этот мир. В итоге я имела, два комплекта белья, двое холщовых пар брюк и две рубашки. Единственная обувь была на мне. Пара лент для волос, которые также сплела из остатков балахона. Больше всего места заняли мои тетради с записями. Вот и все вещи. Даже гребешка или расчески для волос нет, ведь все остальное было в общем пользовании.

Утром в день распределения в общей комнате общежития вывесили список рейтинга. Я с замиранием сердца нашла себя на втором месте. Теперь есть шанс выбрать распределение не самое худшее. Быстренько пробежалась взглядом в конец списка и с облегчением выдохнула – все сдали экзамен, никому не грозит рабство.

Теперь с легким сердцем можно отправиться на завтрак, в этом месте это будет последний прием пищи, а когда нас будут кормить в следующий раз неизвестно.

После завтрака я захватила свои вещи и отправилась в сторону нашей учебной аудитории. Все остальные уже ждали под дверью. Я не боялась опоздать, все-таки я была не первая.

Когда я вошла в аудиторию, я увидела, что вдоль стены сидели семеро человек в тёмных, потёртых мантиях с нашитыми символами, наверное, местных гильдий. За столом преподавателей сидели магистры Истар и Энтера. Семеро незнакомцев-распределителей даже не подняли глаз, когда я вошла, словно усталые тени, которые давно утратили интерес к живым существам.

Я остановилась перед магистрами. Я уже чувствовала, как холодный взгляд распределителей оценивает меня.

Магистр Энтера подняла на меня взгляд и сообщила:

– Так как вас осталось всего семеро, то мы решили не предлагать вам только три вакансии. Можете посмотреть все семь, точнее уже шесть оставшихся вакансий. На каждом свитке по вакансии, там же есть краткое описание. Читай и выбирай. У тебя есть десять минут.

Я оглядела аудиторию. На столе в углу стоял небольшой стол с разложенными свитками. Я подошла к столу и поднесла взгляд к первой вакансии.

“Сборщик ядовитых трав.”

Я представляла себе эти грязные болота и дремучие леса, где растения, словно хищники, пожирают все живое. Отравленные воздухом, наполненные смертельными ядами и зловещими существами. Я чувствовала, как по спине побежал холодок от мысли о том, что я могла оказаться среди этих чудовищных растений. Меня бы обучили, но жизнь там была бы короткой, скорее всего. Или я стала бы одной из тех, кто никогда не возвращается из лесов. Молчащих, как тени.

Мой взгляд скользнул ко второй вакансии.

“Работник в питомнике мутантов.”

Тут мое сердце забилось чуть быстрее. Все слухи и ужасы, которые я читала о таких местах, вертелись у меня в голове. Звери, порожденные магией и извращением природы. Каждое существо, прошедшее через питомник, носило в себе частицу того, что было искажено. Отложила пока эту вакансию.

Третий выбор.

“Плакальщик при Дворе Беспамятных.”

Мне было достаточно, чтобы представить, как эта жизнь выглядит – мрак и отчаяние, бесконечные церемонии, полные фальшивой скорби. Безликие лица, нуждающиеся в подделке чувств. Это точно не для меня.

Четвертый выбор был ничем не лучше предыдущих.

“Бродяжник на Костяных полях”.

Я читала про Костяные поля. После великих битв остаются пустоши, усеянные костями, обломками магических реликвий и капканами. Чернь отправляют туда собирать “остатки”: металл, оружие, ценности. Смертельно опасная, но порой невероятно прибыльная работа.

Описание оставшихся вакансий даже не стала читать, мне хватило названий “Певчий на каторжных баржах”, “Потрошитель зачарованных предметов”.

Я выдохнула, попытавшись собраться с мыслями.

– Я выбираю питомник мутантов, – произнесла я, не думая о том, что мои слова могут быть ошибкой. Это единственное место, где я могла бы тренировать свой дар и свою магию хоть немного на живых существах. Да и как мне казалось, там у меня больше шансов выжить и остаться при этом целой и невредимой телом и духом.

Секунда молчания, и, кажется, даже воздух в комнате стал плотнее.

Один из распределителей поднял взгляд. Он скользнул глазами по моему лицу, не показывая эмоций, но что-то во взгляде было. Медленно встав, он подошел к столу со свитками.

– Хорошо. Ты получишь свою метку. Увидим, как ты справишься.

Затем он протянул мне свиток, взял мою руку и сделал надрез. После того, как я оставила свой кровавый отпечаток на свитке, на руке появилась метка в виде метлы – грубый, уродливый знак, означавший низший разряд, принадлежность к черни, обязанность работать без права выбора. Мне хотелось засмеяться от нелепости метки, но почему-то сама не смогла придумать более подходящий знак, для человека, который имеет право только на долговую работу.

Подхватив меня под руку, мой распределитель достал из-за пазухи амулет. Я не успела заметить, что он с ним сделал, как мир подернулся темно-серой дымкой, на какое-то мгновение я ничего не видела, сплошную темноту. Но вот миг прошел и открыв глаза, я обнаружила, что мы находимся в совершенно другом месте.

Я была в шоке! Портал! В этом мире порталы это редкость и очень дорогое удовольствие. В каждой столице империи есть стационарный портал, но учитывая размеры самих империй, то эти порталы как капля в море. Также я читала и про порталы в виде амулетов. Но их слишком мало, могут переносить лишь пару человек налегке. И простому смертному такой амулет не купить, так как продажа их подконтрольна императору. Я знала лишь то, что несколько гильдий и органов власти имеют один такой амулет на всю организацию.

Я не очень понимала, почему такая редкость была использована на какого-то человека со статусом чуть выше раба. Может потраченные деньги и ресурсы на дорогу до питомника перевешивают один переход порталом? Не важно! Главное, что дорога до работы не заняла дни, недели, ведь это потенциально опасный путь, на котором нас могли перехватить в рабство. Так что, я уж точно не собиралась жаловаться!

Глава 9

Оглянувшись, я поняла, что мы стояли перед входом в питомник. Об этом говорили высокий забор и соответствующая вывеска.

Когда я переступила порог питомника, меня чуть не вырвало.

Воздух был тяжёлым, вонючим – смесь кислого пота, гнили, мокрой шерсти и чего-то ещё, чуждого, словно этот запах не мог родиться в нормальном мире. Он сразу лип к коже, к волосам, к самому нутру.

Передо мной растянулись клетки – огромные, перекошенные, будто сваренные в спешке из остатков разрушенных зданий. Ржавые прутья, вросшие в землю, иногда трещали от ударов изнутри. Некоторые клетки были накрыты тряпками, из-под которых доносились чавканье, хрипение, щелчки.

На дальних площадках виднелись ямы, окружённые окровавленными ограждениями, и густая серая сетка над ними. На табличках, прибитых к столбам, дрожащей рукой были выведены названия существ: "Шипоклык №4", "Теньбес", "Гнилокров".

Я вцепилась в ворот своей простой рубашки, пытаясь скрыться от звуков, от запахов, от взглядов. Но звери видели меня. Чувствовали. Из полутьмы клетки на меня смотрели глаза – некоторые с вертикальными зрачками, некоторые со слишком многими глазами сразу, иные вовсе без глаз, но с чуть колеблющимися ноздрями на уродливых мордах.

Я стала оглядываться в поисках своего сопровождающего, но его уже не было рядом. Я даже не заметила как он исчез. И что мне делать дальше?

Рядом со мной прошёл мужчина – высокий мужчина с обожжённым лицом и тяжелой дубиной за спиной. Он даже не взглянул на меня, не став тратить время на знакомство, сразу перешел к делу.

– Я старший смотритель питомника. Не подходи близко к клеткам, – буркнул он через плечо. – Если потянешь руку – считай, у тебя ее больше нет.

Он махнул рукой вперёд:

– Пойдём. Сегодня твоя очередь у северного ряда. Там поганцы попроще. Для начала.

Я послушно пошла за ним, чувствуя, как земля под ногами кажется живой, как будто сквозь грязь и мусор что-то дышит в такт моим шагам.

Мимо нас проползла клетка на колёсах, внутри которой шевелилась нечто туманное, почти прозрачное. И чем дольше я на это смотрела, тем сильнее кружилась у меня голова, словно существо забирало у меня внимание и волю.

“Ты справишься,” – шептала себе я.

– Итак, ты с нами на пять лет, ну или меньше, – хмыкнул смотритель. Я поняла его тонкий намек, что не все доживают до конца срока отработки.

– Твой первый месяц ты будешь следить за первым загоном. Так самые безопасные представители. В твои обязанности будут входить уборка, кормление четыре раза в сутки, а также забор необходимых ингредиентов. Список увидишь на табличке у клетки. Если будешь следовать инструкциям, то это дело относительно безопасно. Если захочешь заработать сверх нормы, то есть дополнительный список ингредиентов, но это уже с риском для жизни, но каждый решает сам.

Дополнительный доход – это, конечно же, хорошо, но я точно не буду этим заниматься хотя бы первый год, пока не освоюсь и не буду уверена, что стоит рисковать своей жизнью и будущим ради дополнительных денег.

– Через месяц по результатам твоей работы тебя либо переведут в другой загон, либо оставят в этом. Это будут решать другие смотрители. По мере увеличения опасности в загонах, выплаты будут увеличиваться. И так каждый месяц твоей работы. Но как правило, мало кто хочет работать в особо опасных. Вас стараются распределить более-менее равномерно по загонам.

– А для чего собираются эти ингредиенты? – спросила я.

– В основном для гильдии зельеваров, но и другие тоже запрашивают для изготовления различных артефактов, специализированной одежды и другого. Но в основном для зельеваров. Я знаю, что ты из “прибывших”, тут нет предрассудков, ведь все тут из проштрафившихся и неугодных. Так вот, в нашем мире на все случаи жизни используются либо зелья, либо артефакты.

Рассказывая все это, он продолжал вести меня по территории питомника, которая была разбита на зоны, видимо, те самые загоны. Где-то клеток было много и они стояли чуть ли не друг на друге, а в некоторых было всего две-три клетки, которые стояли на значительном отдалении от остальных построек и дополнительным ограждением.

После первого обхода, когда я уже еле волочила ноги от напряжения, меня отвели к моему “жилищу”.

Старший смотритель вёл меня, не оборачиваясь, перебирая шагами грязь и обломки, которые усеивали дорожку между вольерами. Одна из ламп над головой мерцала, будто вот-вот взорвётся, бросая длинные рваные тени на землю.

– Новички живут тут, – буркнул он и ткнул пальцем в низкий домик из ржавого железа и обугленных досок.

Дверь висела на одной петле, едва шевелилась от ветра. Я осторожно заглянула внутрь.

В комнате было несколько старых прогнутых кроватей, больше похожих на нары, длинный потертый временем стол и несколько железных тазиков в углу для воды. Никаких окон, только узкая щель под потолком для дыма и запахов, которые всё равно не спешили уходить.

– Обживешься, – сказал смотритель с усмешкой, словно шутил. – Будешь жить тут, пока не сдохнешь или пока не переведут в лучшую клетку.

– И когда и за что могут перевести в более комфортные условия?

– Если будешь работать в более опасных загонах, выполнять сверх нормы по сбору ингредиентов. Ну или можешь заплатить мне и я переведу тебя.

– А чем отличаются эти жилища?

– Да особо ничем, – хмыкнул он. – Только комфортные жилища на одного или двух человек. Но ты не торопись. На данный момент, ты одна из новеньких, то есть это жилье пока в твоем распоряжении. Но по мере поступления провинившихся, у тебя будет пополнение. Вот тогда бы я забеспокоился на твоем месте. Все-таки их сюда высылают на отработку за преступления.

Он бросил мне тонкую потрепанную книжицу – что-то между журналом и инструкцией. Пыль поднялась, стоило мне поймать её на лету.

– Читай ночью.

Я опустила взгляд на обложку. На ней криво было выведено: “Уход за тварями: первая ступень”.

Старший постучал костяшками по стене, привлекая мое внимание.

– Первое правило: никогда не теряй бдительности. Они умнее, чем кажутся. Некоторые любят притворяться слабыми. Некоторые – мертвыми.

– Второе правило: свою кровь держи при себе. Они чуют запах за полверсты. Чуть порежешься – считай, подписала себе приговор.

Слава Богу, что в этом мире у женщин нет менструации. Через три месяца после попадания в этот мир, мой организм перестроился и я тоже перестала страдать от них каждый месяц.

– И третье, – он замолчал на миг, глядя на меня странно, как будто решая, стоит ли говорить вслух. – Если что-то шепчет тебе ночью через стены – не отвечай. Ни в коем случае.

Он ещё раз окинул меня взглядом и, не дожидаясь моих вопросов, развернулся и пошел в сторону дверей, пытаясь оставить меня одну в этой дыре.

– Подождите! Вы не сказали самого главного, – остановила я его.

– И что же это? – хмыкнул смотритель.

– Как обстоят дела с питанием?

– Питание с общего котла два раза в день. Общая столовая находится слева от главных ворот. Ты, конечно, можешь питаться отдельно, но, как видишь, здесь ни магазинов, ни условий для готовки персонально, – сообщил он и вышел за дверь.

Я встала посреди комнаты, сжимая в руках книжицу.

Снаружи выли твари – один тягучий, бесконечный вой срывался в воздухе, в котором дрожала тяжесть безысходности.

“Добро пожаловать в свой новый дом, Инга!” – мысленно сказала я.

Утро началось не с рассвета, меня подняли еще затемно – грубый окрик под дверью, тяжёлые шаги старшего смотрителя. Без лишних слов. Здесь вообще никто не тратил силы на слова.

Я наспех натянула выданную одежду: плотную рубаху, широкие штаны и куртку с нашитыми заплатами из толстой шкуры – защита от когтей и зубов. Обувь – тяжёлые сапоги на кожаной подошве, скрипели о землю. В руке – пустой мешок для инструментов.

На плацу перед главным корпусом уже стояли смотрители. Их лица были жесткими и равнодушными, как лица каменных истуканов.

– Новенькая, сюда, – окликнул кто-то. Я подчинилась.

Мне выдали набор:

– короткий штык – для экстренной самообороны,

– железную петлю – чтобы хватать мелких мутантов,

– пояс с банками для кормов, ядов и остальных ингредиентов,

– ветхий дневник с перечнем правил и обязанностей.

Смотритель быстро пробежался по основным пунктам:

– Первое, кормление – строго по графику. Пропустишь – зверь озвереет, начнёт грызть себя или сожрет соседа. Второе, уборка – только после кормления. Никогда не открывай вольер полностью – работай через люк или решётку. И третье, больные или раненые твари – отмечать синей тряпкой на прутьях клетки. Наблюдать, не лечить. Лечение – дело старших.

Затем меня повели к первой клетке.

Я старалась не отставать, но каждая моя клетка вселяла в сердце новый ужас.

В первом вольере за толстыми прутьями металась тварь с шкурой, покрытой костяными наростами. У неё было три глаза и клочья перьеподобной шерсти на боках.

Во второй клетке сидел толстый, багровый зверь, лениво шевеля когтистыми лапами, но в его взгляде сквозила звериная злоба.

– Иди, – подтолкнули меня к дверце.

Я приблизилась к вольеру, рука дрожала. Я вложила кусок мяса в длинную деревянную ложку и просунула через кормушку. Существо кинулось ко мне с неожиданной скоростью, вырывая мясо. Кормушка с грохотом захлопнулась обратно. Я отшатнулась, едва не упав.

– Быстро учишься, – сухо прокомментировал смотритель.

Дальше – ещё десятки клеток. Твари были разные: от вялых, почти сонных, до бешено мечущихся по своим загончикам. Некоторые пытались петь скрипучими голосами. Некоторые – выли так, что у меня ныли зубы.

Пару раз я обжигалась – один из мутантов швырнул в меня какую-то липкую слизь, другой едва не цапнул за руку. Каждый раз меня спасали только инстинкты и короткие команды старших:

– Левее! Не стой в свете! Не смотри в глаза!

К вечеру я еле стояла на ногах. Сапоги облепила грязь, руки были в ссадинах, куртка местами обгорела от ядовитых плевков.

Перед сном мне выдали в столовой миску каши, мутной воды. В своей убогой комнатушке я съела всё до последней крошки, с трудом шевеля распухшими пальцами.

Только перед тем как уснуть, в гулкой тишине я услышала, как где-то совсем рядом, за стенами, скребутся когти.

И шепот.

Я зажала уши руками и крепко зажмурилась. “Я справлюсь, я должна справиться!”

Глава 10

Спустя около двух месяцев, я стала привыкать к своим подопечным, перестала вздрагивать по ночам.

В принципе, жить можно было.

Нас обеспечивали практически всем – необходимой одеждой, инструментами. Кормили ни лучше, ни хуже, чем на обучении.

Платили, наверное, хорошо, но почти вся моя зарплата уходила империи за полученное обучение. Я получала жалкие крохи, которых бы не хватило бы даже, чтобы не сдохнуть от голода. Но даже эти крохи я откладывала, не тратила, ведь я надеялась на обучение в академии. И даже если оно предполагалось бесплатным для целителей, то никто не оплатит мне дорогу до академии, приличную одежду, канцелярию и так далее. Меня ожидала большая статья расходов.

За два месяца меня перевели в другой загон с более опасными животными, но я не боялась, у меня не было сил на переживания и страхи.

С постоянными размышлениями о своих планах на будущее, я закончила чистку клетки.

Вечер в питомнике тянулся ленивый и монотонный. Я уже собиралась зажечь свечу и перебрать сухие травы для утреннего корма животным, когда скрипнула калитка.

Я подняла голову – на площадку, сопровождаемый парой надзирателей, зашёл высокий, плечистый мужчина. Волосы темные, растрепанные, взгляд тяжёлый, цепкий. Он шёл медленно, будто примерялся к новому месту, но в каждом его шаге ощущалось напряжение, как у хищника в клетке.

– Новый, – коротко бросил один из смотрителей, – барак четвёртый.

Я замерла с пригоршней сухих корней в руках. Барак четвёртый… мой барак.

Один из смотрителей, заметив мой взгляд, добавил:

– Не паникуй, девка. Он не буйный. По пьянке в драке зашиб парня… Ну, бывает.

“Бывает?” – мысленно передернулась я. Сердце упало куда-то в живот. Непредумышленное убийство… но ведь он убил. А теперь будет спать в соседней койке, в одном помещении, всего в паре шагов от меня.

Мужчина поднял на меня глаза. Темные, непроницаемые, они будто оценивают: кто я, слабая ли, стоила ли внимания. Он не сказал ни слова, только кивнул в сторону смотрителей и, взяв выданный ему свёрток с постелью, прошёл мимо, задевая меня плечом.

Когда дверь барака за ним закрылась, я поймала себя на том, что мои пальцы дрожат.

Всё это время я жила здесь одна, среди скрипучих досок и запаха трав. Теперь же каждый шорох ночью будет отдавать в висках тревогой.

Я глубоко вздохнула, пытаясь убедить себя, что всё будет спокойно. Но где-то в глубине души поселилось чувство: безопасность в бараке закончилась сегодня.

Ночь опустилась на питомник быстро – так быстро, что казалось, кто-то погасил свет за одну секунду. Я, как обычно, плотно закрыла ставни, но тьма всё равно пробиралась сквозь щели, заполняя барак вязкой тишиной.

Я легла, подтянув к себе тонкое одеяло, и слушала…

Раньше это был привычный фон: потрескивание дерева, тихий шелест ветра, иногда далёкое рычание животных. Теперь – к этому добавилось другое дыхание. Глубокое, размеренное… и чужое.

Новенький лежал на другой койке, всего в четырех шагах от меня. Я не видела его лица – в темноте лишь угадывался силуэт. Но каждый его поворот, каждый шорох ткани отзывался в моей груди маленьким уколом паники.

Мне казалось, что он не спит.

Что он лежит с открытыми глазами и слушает меня так же, как я его.

Вдруг раздался тихий скрип доски. Я затаила дыхание. Но звук затих, и снова стало слышно лишь ровное дыхание.

Я попыталась убедить себя: “Это просто человек. Да, у него за плечами страшная история, но это не значит, что он опасен для меня”.

Однако память упорно подсовывала картинку: тяжёлые руки, хруст шеи… и тёмный взгляд, которым он окинул меня днём.

Часы тянулись мучительно долго.

Когда первые предутренние проблески света пробрались в барак, я уже была бодрствующей – уставшей, но не решившейся сомкнуть глаза надолго. Я отключалась лишь на непродолжительное время, когда усталость брала свое.

Я с трудом поднялась с койки – голова гудела от почти бессонной ночи. Я ожидала, что новенький всё ещё будет спать, но он уже стоял у выхода, закатывая рукава рубашки.

– Рано встаёшь, – тихо заметила я, больше чтобы нарушить тишину, чем из реального интереса.

– Привычка, – коротко ответил он и, словно что-то прикинув, добавил: – Покажешь, что здесь и как?

Я машинально кивнула и повела его к складу. По пути держала дистанцию, стараясь идти чуть впереди – так было спокойнее.

К моему удивлению, он сразу взялся за тяжёлые вёдра с водой и мешки с кормом, словно всю жизнь этим занимался. Я привыкла таскать их сама, но тут оказалась в роли помощницы, просто поднося ведерки поменьше и открывая загоны.

– Осторожно с этой змееловкой, она может кинуться, – предупредила я, наблюдая, как он заходит в загон.

– Со мной? – он усмехнулся краем губ. – Пусть попробует.

Змееловка, к слову, не попробовала – лишь воровато потянулась к ведру, а он легко ее отодвинул, не причинив вреда.

К концу утренней работы я поймала себя на том, что впервые за день смотрела на него не через призму вчерашнего страха. Да, в нём всё ещё была та внутренняя тяжесть, но движения были уверенными, спокойными, а взгляд – скорее сосредоточенным, чем хищным.

Когда мы вернулись к бараку, он вдруг сказал:

– Ты, наверное, думаешь, что я опасен.

Я чуть замерла, но честно кивнула.

– Может, и правильно думаешь, – ответил он тихо. – Но не для тебя. Я Озар, а ты Инга, я знаю.

И, не дожидаясь реакции, прошёл внутрь, оставив меня с неожиданно тёплым чувством… и ещё большим количеством вопросов.

Как странно в этом мире с именами. Я заметила, что почему-то не каждый считает правильным называть свое имя, в основном представляются должностями. Например, имени старшего смотрителя я не знала до сих пор.

Прошло чуть больше трёх недель с того дня, как новенький появился в питомнике.

Я уже успела привыкнуть к его присутствию – к тому, что утром я просыпалась под звук скрипа его сапог у порога, а вечером слышала, как он негромко перебирает дрова в печке. С ним барак перестал казаться таким пустым, да и ночи были спокойнее – кто решится сунуться к бараку, где живет мужчина с его репутацией?

Но в один из рабочих дней старший смотритель вызвал меня к себе в конторку.

– Ну что, поздравляю, будешь теперь опять одна жить, – сказал он, даже не глядя на меня, занимаясь какими-то бумагами. – Твой сосед заплатил за отдельное помещение. Перевожу его в малый домик у северного загона.

Слова застряли у меня в горле. Я только кивнула, стараясь не показать, что новость застала меня врасплох.

Вечером он собрал свои немногочисленные вещи – аккуратно, без суеты.

– Видимо, мне повезло, – сказал он, закидывая холщовый мешок на плечо. – Но не думай, что избавилась от меня. Буду навещать.

Я попыталась улыбнуться, но получилось слабо.

Когда он ушел, тишина вернулась в барак – густая, как пыль в солнечном луче. Казалось, стены стали шире, а ночи длиннее. И вместе с облегчением от того, что я снова сплю одна, пришло странное ощущение… что теперь в этой тишине чего-то не хватает.

За следующие месяцы через питомник прошло ещё несколько новеньких.

Кто-то попадал сюда за долги, кто-то за мелкие кражи, кто-то просто не смог выплатить штраф и отрабатывал трудом.

Они приходили настороженные, но быстро втягивались в распорядок: кормежка зверей, чистка вольеров, помощь смотрителям. Никто из них не вызывал у меня того беспокойства, которое я почувствовала в первый раз, когда оказалась в одном бараке с человеком, совершившим убийство.

Обычно новенькие жили в соседних бараках, и общение ограничивалось коротким “привет” по утрам или обменом парой фраз во время работы. Ни вражды, ни стычек – все слишком уставали к вечеру, чтобы искать себе проблемы.

Жизнь в питомнике вошла в привычное русло: звери, запах сена, скрип ворот и редкие шумные визиты вольерщиков, когда нужно было перегнать животных в другой загон.

Глава 11

Всё началось с вибрации пола.

Я тогда как раз шла вдоль северного ряда, с мешком дохлой птицы на корм. Мои шаги глухо отдавались в бетонных плитах, и сначала я подумала, что просто устала.

Но через секунду затряслись решётки.

Твари в клетках завозились, завыли – не так, как обычно, а пронзительно, с паникой в голосах. Даже самые тупые мутанты прижались к дальним стенкам своих вольеров, прячась.

Старший смотритель заорал на весь коридор:

– Тревога! Все – к восточным вольерам! Шестая клетка – прорыв!

В животе у меня что-то оборвалось. Я рванула туда, где уже собирались работники.

В проходах творился хаос: грязь, разбитые кормушки, ошмётки вонючей слизи. Кто-то вытащил дротики с усыпляющим ядом, кто-то – длинные рогатины для удержания.

Я увидела пролом в стене шестой клетки – куски бетона были вырваны наружу, как будто их сожрали изнутри.

От пролома вела полоса серого налета, словно тварь разлагала камень только своим телом.

– Что там было? – спросила я, почти не надеясь на ответ.

– Ползень, – коротко бросил кто-то. – Кислотная форма. Недоросль. Уже не недоросль, видимо.

Питомник взвыл сиреной – старой, заржавевшей, надрывной.

Свет в коридорах мигнул и погас.

Твари в клетках заорали. Где-то ударили двери.

Я судорожно сжала древко своей рогатины, стоя спиной к стене. Всё во мне кричало “бежать!”, но ноги не слушались.

И тогда я увидела “Ползеня”.

Он вылезал из пролома, блестящий, покрытый слизью, будто вылепленный из чёрного масла. У него не было лица – только сплющенное подобие рыла, усеянного крошечными щупальцами.

Земля под ним шипела, как в кислотном дожде. След, который он оставлял, курился едким паром.

Твари в клетках стонали и плакали, забившись в углы.

Старший заорал:

– Перехват! Перехват! Держите коридор!

Я не помнила, как кинулась вперёд. Только жар в груди, только тупая мысль: “если сейчас побежит – он всех сожрёт”.

Дротики летели мимо. Один смотритель споткнулся и упал. “Ползень” скользнул к нему, и человек захрипел, когда ноги его обожгло до костей.

Я наотмашь ударила рогатиной по существу. Древко затрещало, но на миг тварь отшатнулась. Этого хватило. Другие успели подбежать, облепили монстра, вонзая усыпляющие шипы. Он завыл – странным, пузырящимся звуком – и осел, тая, словно потёк.

Тишина наступила внезапно, как обухом по голове.

Они стояли посреди разоренного коридора, среди дыма и вони, тяжело дыша, словно после боя.

Кто-то хрипло засмеялся. Кто-то рухнул на пол.

Я смотрела на обгоревший след, оставленный телом “Ползеня”, и впервые за всё время в питомнике почувствовала не страх – а злость. Яростную, холодную.

Никто не спасёт. Никто не пожалеет. Только ты сам – или ничто.

И в этом осознании я вдруг нашла странное, дикое утешение. Все сама, всегда одна, и надеяться можно только на себя, зато я знаю, что я себя не подведу.

Покой, к которому я уже успела привыкнуть за прошедший месяц после прорыва “Ползня”, нарушился в один из хмурых зимних дней.

В барак привели новенькую – женщину лет тридцати с чем-то, худую, с острым лицом и прищуренными глазами, которые бегло осмотрели помещение, а потом остановились на мне с откровенной неприязнью.

– Что, живёшь тут как у себя дома? – хмыкнула она, бросив на соседнюю койку потрепанный мешок с вещами.

– Это общее жильё, – спокойно ответила я, решив не поддаваться на провокацию.

– Общее, значит, – в голосе женщины прозвучала издевка. – Ну посмотрим, как ты тут заживешь теперь.

С того дня напряжение в бараке можно было резать ножом. Новенькая вела себя так, словно я чем-то испортила ей жизнь еще до знакомства. Она демонстративно шумела по утрам, роняла вещи, “случайно” загораживала проход, а иногда отпускала колкие фразы в духе “понаехали тут…”.

Я старалась держаться подальше, выполняла работу и возвращалась, когда была уверена, что соседка занята где-то снаружи. Но чувство, что в собственном бараке теперь нельзя расслабиться, прочно поселилось у меня внутри.

День выдался тяжёлый – с утра до позднего вечера я работала в питомнике, чистила клетки, таскала мешки с кормом и помогала ухаживать за больными животными. Вернувшись в барак, я мечтала только о том, чтобы поужинать и завалиться спать.

Но, откинув матрас, где под тонкой доской лежал мой небольшой свёрток с накопленными монетами, я замерла. Пусто. Ни одной монетки.

Сердце ухнуло вниз. Я ещё раз проверила – вытащила доску полностью, заглянула в щели, даже подняла матрас целиком. Ничего.

– Что-то ищешь? – раздался за спиной тягучий голос новенькой.

Я резко обернулась. Женщина стояла у своей койки, прислонившись к стойке и криво усмехаясь.

– Мои деньги пропали, – голос дрогнул, но я старалась говорить ровно.

– Ну, может, ветер унес, – хмыкнула та и отвернулась, будто разговор исчерпан.

Я знала, что ветер здесь точно ни при чём. Я почти не сомневалась, куда исчезли мои накопления. Но доказательств не было, а значит, и предъявить ничего нельзя.

В груди горело чувство беспомощности и злости, но я заставила себя промолчать – открытый конфликт мог обернуться еще большими неприятностями.

Утро я начала не с работы, а с решимости.

Вместо того чтобы сразу отправиться в вольеры, я направилась в кабинет к старшему смотрителю.

– Чего тебе, Инга? – он поднял голову от груды документов, щурясь.

– У меня пропали деньги, – я сказала прямо, хотя голос всё равно дрогнул. – Накопленные за несколько месяцев. Я уверена, что их украли.

Смотритель нахмурился, откинулся на спинку стула и сложил руки на животе.

– Ты уверена или просто думаешь?

– Доказательств нет, но я знаю, кто это сделал, – сжала я пальцы в кулаки. – С тех пор, как в бараке поселили новенькую, всё пошло наперекосяк.

Он какое-то время молча меня разглядывал, потом вздохнул.

– Жди здесь, – коротко бросил он и вышел из кабинета.

Минут через пять он вернулся уже с двумя помощниками.

– Пошли, – сказал, глядя на меня.

Мы направились к бараку. Новенькая, заметив нас у входа, моментально выпрямилась на своей койке и сложила руки на груди, пытаясь придать себе вид безразличия.

– Что за визит? – она подняла подбородок, но в голосе звякнула тревога.

– Проверка, – холодно ответил смотритель. – У нас тут воровство.

Он кивнул помощникам, и те начали методично перетряхивать вещи. Я стояла у двери, сжав руки так, что побелели костяшки.

Новенькая пыталась язвить:

– А может, у кого-то просто память дырявая?

Но на её лице всё-таки мелькнуло беспокойство, когда один из помощников, откинув матрас, достал из-под него небольшой холщовый мешочек.

– Это что? – голос смотрителя стал особенно тихим, опасным.

Мешочек он развязал прямо при всех. На ладонь высыпались серебряные монеты. Я узнала каждую царапину на них – мои деньги.

– Это мои, – тихо сказала я, и тут же новенькая вспыхнула:

– Подбросили! Это не моё!

– Не смеши, – отрезал смотритель. – Я таких “подбросов” за свою жизнь сотни видел. И это точно не твои деньги, при тебе не было ни монетки по прибытии.

Он передал мешочек мне и обернулся к помощникам:

– Таких в тихий барак нельзя. Собирайте её вещи. Сегодня же переселить к мужикам на дальний барак. Там её характер быстро поправят, – бросил он помощникам. – И отправляйте её в шестой загон.

В бараке повисла тишина. Даже новенькая перестала возмущенно шипеть – в глазах мелькнул испуг. Все знали, что шестой загон считался самым опасным местом питомника. Там держали самых буйных и опасных животных.

– Вы не имеете права! – выкрикнула она, но её уже под руки подняли помощники.

– Это решение за тобой, – хмуро ответил смотритель. – Не украла бы – не сидела бы там.

Я наблюдала, как её выводят. Внутри у меня было странное чувство – смесь облегчения и тревоги. Облегчение, потому что в бараке наконец-то воцарится тишина. Тревога, потому что шестой загон – это почти приговор, и хоть новенькая и доставила мне немало проблем, всё же она была человеком… пока что.

Дверь за ними захлопнулась, и я осталась одна в пустом бараке, сжимая в руках мешочек с деньгами.

Через несколько дней, в общей столовой, я сидела за своим обычным местом у стены, стараясь не ввязываться в разговоры. Шум стоял привычный – стук ложек, звон мисок, вполголоса обменивались новостями. Но одно слово вдруг зацепило мой слух – “шестой загон”.

– …говорю тебе, сам видел, как вытаскивали, – вполголоса сказал мужчина за соседним столом. – Даже опознать было трудно.

– Жвалокрыл? – уточнил кто-то.

– Да. Похоже, сама влезла, куда не следовало. Не вернулась со смены, нашли только клочья одежды.

Я опустила взгляд в миску с похлебкой. Я не спрашивала, о ком речь – и так было понятно. Моя бывшая соседка, воровка, с которой мы едва не сцепились, теперь мертва.

Разговоры стихли, кто-то перешёл на шутки, кто-то начал обсуждать распределение на завтра. А я всё сидела, медленно перебирая ложкой жидкость в миске. Чужая смерть не должна была вызывать во мне эмоций – здесь, в питомнике, это было обыденностью. Но неприятный холодок всё же пробежал по спине.

“Шестой загон” ещё раз прозвучало у меня в голове. Это место действительно не прощало ошибок.

Глава 12

Спустя чуть больше года, я чувствовала себя более уверенно в этом питомнике. Я уже не та, что когда-то робко пряталась в ворот рубашки и шарахалась от каждого рыка.

Теперь мои шаги по грязным тропинкам питомника были уверенными, тяжёлыми. За плечами болтался набор инструментов – длинная петля на шесте, мешки с мясом, щипцы, пара капканов и тонкий железный прут для подстраховки.

Я знала своих подопечных поимённо – не те глупые клички на табличках, что писали старшие, а настоящие имена: Шрамник, Хромая Бестия, Скул, Бледник.

Я различала их голоса в общем хоре воя и рычания, знала, чей вой сегодня особенно хриплый – значит, простудился, надо подсыпать в корм кислую настойку. Кто сидит слишком тихо – возможно, вынашивает в себе нечто хуже обычной болезни.

Работа стала рутиной. Кормить – с палкой в одной руке и острыми глазами, потому что иногда зверь нападал молча, резко, без предупреждения. Чистить клетки – быстро, почти не думая о гнили под когтями. Обрабатывать раны, если существо еще годилось для коллекции. Если нет – докладывать старшему, и клетка пустела на следующий день.

Я научилась не привязываться.

Только иногда, ночью, лёжа на прогнувшихся нарах, я слышала, как кто-то из зверей скребёт когтями по прутьям клетки – в одном и том же ритме, в одном и том же месте.

Лицо у меня стало резче, взгляд – тяжелее. Моя кожа потемнела от солнца и грязи, руки покрылись шрамами – следами от когтей, укусов, ожогов ядовитых слюней.

Но я была жива.

И не просто жива – я стала частью этого места. Смотрительницей.

Когда очередной новичок, ещё грязный и дрожащий, впервые ступил на территорию питомника, я стояла в стороне и наблюдала.

Парень был молод – слишком молод для этого места, лет шестнадцать-семнадцать на вид. Худой, с вытаращенными глазами, он держался за свой жалкий мешок с вещами так, словно тот мог его защитить.

Я стояла, прислонившись к столбу, скрестив руки на груди. На мне была старая куртка, вся исполосованная шрамами и заляпанная пятнами, которые уже ничем не отстирать.

Старший смотритель коротко кивнул мне:

– Инга, твой новенький. Вводи в курс.

Я молча подошла. Новичок вжался в стену, глядя на меня как на дикого зверя.

Я протянула ему швабру – толстую, с обмотанным железной проволокой черенком.

– Клетка четвёртая, северный ряд.

– Ч-четвертая? – голос у парня дрожал.

Я кивнула.

– Да. “Шипоклык”. Сегодня он спокоен. Возможно.

Я видела, как он сжал пальцы на древке так сильно, что костяшки побелели.

Видела, как он незаметно отступает назад, словно надеялся раствориться в воздухе.

И в его скрюченном, потерянном силуэте я вдруг узнала себя – ту самую, глупую, дрожащую, что прибыла сюда больше года назад.

Но теперь я смотрела на это без жалости. Только с тихой, ледяной уверенностью: либо он выстоит – либо сгинет.

Я наклонилась ближе, почти касаясь его лба своим:

– Главное – не поворачивайся к нему спиной. Никогда.

Я повернулась и ушла прочь, даже не оборачиваясь, оставляя его стоять там, среди вони и рёва, в одиночестве.

Где-то в глубине питомника снова взвыл один из старших мутантов – долгим, выжигающим душу криком.

Вечером после смены в питомнике, я сидела в своем бараке и чистила инструменты для забора ядов, когда дверь открылась и зашли старший смотритель и новенький.

– Инга, новенький будет жить в этом бараке. Присмотри за Таиром, – сказал смотритель и вышел за дверь.

Парень не спеша осмотрелся и занял свободную койку, после чего отвернулся к стене и заснул, ну или сделал вид, что засыпает.

Парень был худой, жилистый, с быстрыми руками и вечной настороженностью в серых глазах. Поначалу я смотрела на него со смесью жалости и раздражения: в питомнике слабых долго не держали. Но Таир оказался упрямым. Упрямым так, как бывают только те, кому некуда больше идти. Он попал сюда по приговору: был пойман на воровстве.

Первые недели я не вмешивалась. Таир спотыкался, падал, получал ожоги, раны, но зубы сжимал молча и вставал снова.

И вот однажды – когда он почти потерял сознание от укуса нервного мордора (псевдособаки с костяными наростами на шее) – я втащила его под руку в медпункт.

Он сопротивлялся слабо, из последних сил.

– Идиот, – буркнула я. – В следующий раз загрызут – закапывать будешь сам себя?

Таир тогда впервые засмеялся. Хрипло, с кровью на губах.

Через месяц, один из мутантов вырвался на территорию. Тварь размером с телёнка бросалась на всех подряд. Я, прикрываясь коротким копьём, оступилась. Тварь прыгнула. И в этот момент Таир налетел сбоку, оттолкнул меня в сторону, сам едва успев перекатиться.

– Твою мать, осторожно! – рявкнул он, запыхавшись.

– Спасибо, – хрипло выдохнула я.

– Будем жить, – ухмыльнулся он, но в глазах стояла тревога. – Только больше так не пугай меня.

С того дня мы стали держаться вместе. Мы пришли к выводу, что выжить вдвоем будет проще. Как-то незаметно, но Таир идеально вписался в мой мир, тихий и спокойный, он совсем не вызывал ожидаемое раздражение, как чужак на личной территории.

Спустя несколько недель, я возвращалась в барак после проверки клеток и заметила, что койка Таира пуста. Необычно: он всегда был первым на ужине.

Пошла искать его и нашла в закутке у склада – Таир сидел, привалившись к стене, с серым лицом и блуждающим взглядом.

– Таир! – я бросилась к нему. – Что с тобой?

Он что-то промычал в ответ, и только тогда я заметила, как сильно он дрожит.

– Жар… – прошептал он.

Я без колебаний взяла его под руку и повела в лачугу, практически на себе таща.

– Держись, глупый, – бормотала я. – Вот все мужики одинаковые, такие герои, а как заболели – так сразу котята.

Я уложила его, наскребла воды из колодца, обтирала мокрыми тряпками, варила травяной отвар, который когда-то выписала в библиотеке во время первичного обучения.

Таир метался в горячке, иногда бормотал что-то бессвязное.

Ночью я сидела рядом, дремала вполглаза и, как могла, гнала слабым потоком своей ещё не до конца изученной магии лишнюю жару из его тела – осторожно, на уровне инстинкта.

Мой дар показывал, как кровь внутри друга бьется учащенно, как сражается его тело. И я будто бы рукой водила вдоль этого ритма, помогая ему.

К утру температура начала спадать. Когда он, наконец, открыл глаза, хрипло спросил:

– Ты тут всю ночь была?

Я натянуто улыбнулась:

– Ну а кто тебя ещё будет таскать на себе?

Он тихо рассмеялся и слабо пожал её руку:

– Спасибо, сестрёнка.

И это было в первый раз, когда он так меня назвал.

Когда Таир вышел из тяжёлой болезни, он, старательно скрывая смущение, подарил мне грубо вырезанный из кости кулон в форме крохотной метлы.

– Чтобы помнила, как мы нашли друг друга, – сказал он, почесав затылок. – И чтобы знала – куда бы ни пошла, у тебя всегда есть дом. Здесь.

Он ткнул пальцем себе в грудь, в область сердца.

Я почти заплакала тогда, но сдержалась, просто прижав кулон к груди.

В ту ночь что-то изменилось, я поняла, что уже не смогу оставить его одного, он стал моим маяком в этом мире, первой семьей. Как брат и сестра, выброшенные на одну пустынную дорогу.

Мы подстраховывали друг друга.

Он прикрывал меня, если нужно было отвлечь агрессивных зверей. Я учила его всему, что успела познать за этот год, чтобы выжить в питомнике. Таир впитывал всё, как губка, смотрел на меня с осторожным восхищением – а я впервые в этом мире почувствовала, что нужна кому-то, что наконец-то не одна.

Но я не забывала про себя.

По ночам, когда весь питомник затихал, когда сирены утихали и только шёпот хищников шевелился в темноте, я пробиралась к дальним загонам.

Там, в тени грохочущих решёток, заспанных ящеров и сонных болотных крыс, я тихо тренировала свою силу.

Я работала на самых мирных созданиях: на слепых тенекрысах, на травоядных кварниках, на старом глухом шипоспине по кличке Хомса.

Пальцы мои скользили над шерстью и кожей, почти не касаясь. Я училась:

– 

Рассматривать их внутренний мир и обнаруживать проблемы организма.

– 

Успокаивать зверей через магический импульс.

– 

Латать порезы и ожоги, лишь вливая крошечные запасы силы.

Это были крошечные шаги – но они были моими собственными.

Таир иногда замечал мое исчезновения, но ничего не спрашивал. Он просто сидел у входа, ожидая когда я вернусь в целости и сохранности.

Со временем я поняла: здесь, среди монстров, яда и боли, я впервые стала не просто выживать – а жить.

И рядом был тот, кто верил в меня без вопросов.

Тот вечер был тихим и редким – мутанты спали, в питомнике не было происшествий.

Таир и я сидели на крыше нашей лачуги, свесив ноги вниз. Небо над нами было чистым, чужим и огромным.

– О чём мечтаешь? – вдруг спросил он.

Я задумалась.

Ветер трепал мои волосы, пахло травами и пылью.

– О свободе, – наконец сказала я. – О месте, где можно жить… просто жить. Без страха. Без долгов. – Я улыбнулась. – Может, даже открыть свой кабинет и лечить людей.

– Звучит заманчиво, – протянул Таир. – А мне там найдется место?

Он замолчал на мгновение.

– Понимаешь, я боюсь остаться один. – В его голосе прозвучала грусть.

Я повернулась к нему и легко толкнула плечом:

– Конечно, найдется. Как я могу оставить своего братика? Тебя же еще учить и учить жизни.

Таир рассмеялся. И долго потом мы сидели в тишине, летая в своих мыслях…

На следующий день, поздним вечером, ветер гнал пыль по узким тропинкам между вольерами.

Мы с Таиром сидели на обломке старой стены у дальнего края питомника, где редкие огоньки костров едва освещали темноту. Это уже входило в традицию – поздние совместные посиделки в приятной и уютной тишине. Мы могли несколько часов просидеть в тишине, а иной раз вести неспешные беседы ни о чем.

Я лениво жевала хлеб, пытаясь согреться в остывающем воздухе, а Таир задумчиво водил палочкой по земле.

– Ты всегда такой ловкий, – заметила я, – как будто всю жизнь крался по крышам.

Таир усмехнулся, но без веселья:

– Почти так и было, – сказал он, откидываясь назад и глядя в звёзды. – Я вырос в приюте в Нижних кварталах. Там выживаешь как умеешь. Еда… тёплая одежда… Всё доставалось тем, кто был шустрее. Или сильнее.

Он помолчал, и я не перебивала.

– Когда мне было десять, я понял: если хочу жить, надо брать самому. Карманы, лавки, иногда просто остатки со столов. Воровал, да. Только у тех, кто мог потерять. Хотя… им, наверное, всё равно было, – в его голосе скользнула горечь.

Я нахмурилась:

– И что? Поймали?

Таир кивнул:

– Да. Попался на булочке. Представляешь? На дурацкой булочке. Стража тащила меня, будто я кого убил.

Он усмехнулся, коротко, глухо.

– Судьи не церемонились. Мелким воришкам – путь один. Или шахты, или питомники для черни. Мне повезло. В шахтах я бы не протянул и недели.

Я почувствовала, как что-то сжалось внутри. Я видела, каким сильным казался Таир здесь, в питомнике. И представить его в холодных подвалах было невыносимо.

– Значит, – тихо сказала я, – мы оба попали сюда практически ни за что.

Таир взглянул на меня, впервые за долгое время по-настоящему тепло:

– Наверное, поэтому мы и держимся друг за друга. Тут мало кто помнит, что мы люди, а не просто дешевая рабочая сила. А ты… ты всегда смотрела иначе.

Я отвела глаза, смущенная. Мы сидели молча, рядом, глядя на звезды.

И мир вокруг ненадолго перестал быть таким холодным и жестоким.

Глава 13

Пламя костра то и дело взмывало выше, бросая на наши лица теплые, дрожащие отблески. Ветер приносил с дальних клеток тихое ворчание и скрип металлических решёток – ночная смена в питомнике была не из тихих.

Мы сидели на бревне, обхватив кружки с дымящимся чаем, и молчали, слушая треск веток.

– Я коплю, – первой нарушила тишину я. – У меня обучение в Академии целителей будет бесплатным, – сказала я, глядя в огонь. – Но… дорога, жильё на первое время, одежда, инструменты – всё это стоит как половина драконьей печени. Вот и коплю.

Таир помолчал, глядя, как угли сыплются вниз.

– Знаешь… у меня нет магии, – произнес он тихо.

Я повернулась к нему, прищурившись.

– Совсем?

– Ну… не так. – Он потер пальцами кружку. – Я чувствую яды. Любые. Запах, вкус, даже просто… знаю, есть яд или нет. И они на меня практически не действуют.

Я отставила кружку, глаза мои загорелись.

– Это же дар, Таир! – я наклонилась вперёд. – Ты бы мог стать зельеваром. Ядов и противоядий в магии тьма, без таких навыков им не обойтись.

Он усмехнулся, но в улыбке было больше сомнения, чем радости.

– Может. Только учёба дорогая.

– Вот и план, – Я поставила кружку рядом и выпрямилась. – Мы работаем здесь. У нас же есть возможность зарабатывать больше: собирать ингредиенты по дополнительному списку. Да, это опасно, но нас двое и с твоим даром…

Таир кивнул, медленно, как человек, мысленно прикидывающий риск.

– Ну… если мы с тобой в паре, то шанс остаться живыми выше.

Таир засмеялся, впервые за вечер искренне.

– Договорились.

Мы чокнулись кружками и одновременно вздрогнули от далекого, глухого рева.

– Ладно, – сказал Таир, поднимаясь, – договорились. Но для начала давай проверим, кто там опять пытается сломать клетку.

Где-то в темноте протянулся низкий утробный рык. Я с Таиром переглянулись и хором произнесли:

– Ладно, сначала работа.

Однажды ночью в дальнем секторе – там, где держали особенно нестабильных мутантов, – обрушилась часть ограды.

Услышав тревожный звон, я накинула куртку поверх рубахи и рванула к месту тревоги.

Было тихо – слишком тихо.

Ни шорохов, ни рычания. Только слабый запах крови в воздухе.

Осторожно переступая через разбитую сетку, я шла вперёд. В руке – короткий дротик с усыпляющим составом.

И тогда я его увидела. Маленький мордор. Совсем юный, ещё не до конца сформировавшийся: огромные лапы, тяжёлая голова, перепачканная в собственной крови. Одна нога была сильно переломана – кость торчала наружу, страшно и безнадёжно. Кожа местами была содрана о металлические прутья.

Он тихо скулил, дергаясь от боли. И не нападал. Даже не пытался.

Обычный порядок требовал бы – добить мутанта. У питомника не было средств лечить слабых: калеки были обузой.

Но я не смогла. Я пробудила свой дар.

Я видела это существо изнутри: крошечное, пульсирующее сердце; оголенные нервы, трещины в кости, искру жизни, которая всё ещё отчаянно боролась.

В груди что-то болезненно сжалось.

– Он хочет жить…

Моя рука сама собой потянулась вперёд.

Вокруг пальцев заклубилась бледная, зеленоватая дымка – магия жизни, ещё неуклюжая, едва ощутимая.

Я знала, что не смогла бы срастить кости. Но могла сделать хоть что-то – снять боль, остановить кровотечение.

Я опустилась на колени рядом с мордором.

– Тише, малыш, – прошептала я. – Я помогу.

Существо слабо повело ухом, но не ударило. Оно чувствовало меня – чувствовало мой дар.

Я сосредоточилась, вложила всю силу, что у меня была, в свои ладони.

Теплое сияние медленно растекалось по телу зверя. Судороги ослабли, дыхание стало ровнее, открытая рана запульсировала, кровь остановилась.

Это было немного, но – достаточно, чтобы мордор пережил эту ночь.

Через несколько минут ко мне подбежали другие смотрители.

– Ты что творишь?! – вскрикнул старший, увидев меня рядом с мутантом. – Он тебя сожрет!

Я подняла взгляд.

– Он жить хочет, – спокойно сказала я. – А я дала ему шанс.

Старший хотел было возразить, но, заметив, как мордор спокойно склонил голову к моим ногам, только молча махнул рукой.

– Твое решение – твоя ответственность.

В ту ночь я перенесла малыша в пустую клетку и ухаживала за ним до самого утра.

Это был мой первый осознанный акт исцеления, первая победа над страхом и яростью, которые сковывали мою силу.

И первая жизнь, которую я спасла в этом мире.

Глава 14

Когда я в последний раз пересекала двор питомника, над ним низко висели тяжёлые серые тучи. Воздух был пропитан привычной смесью запахов: сырость, сено, кислота, кровь.

Но внутри меня царила странная тишина.

Пять лет.

Пять лет грязи, тревог, ран и маленьких побед. Пять лет, в которые я училась держать в руках свою жизнь, словно ту самую скользкую рогатину из первых дней.

Теперь я была не просто работницей.

Смотрители, которые вначале не удосуживались запомнить мое имя, теперь спрашивали совета.

Новички прятались за мою спину, как когда-то Таир.

А Таир…

Таир за эти годы тоже изменился. Вырос, окреп, стал моим напарником.

Его умение работать с ядовитыми видами было практически легендарным: он знал, как обращаться с существами, которые убивали одним прикосновением.

Мы стали неразлучны, как брат и сестра, пережившие войну.

Все это время я не бросала магию.

Напротив – за эти годы моя сила выросла. Незаметно, капля за каплей, от ночных упражнений, от практики на сотнях разных зверей.

Некоторые шепотом говорили, что я “заколдованная”, что меня звери не трогают потому, что чувствуют во мне что-то родственное.

Я лишь усмехалась на это.

И вот теперь – мой срок окончен.

Старший смотритель вручил мне скромный свиток: документ о свободе.

– Поздравляю! Мало кто выдерживает и год в питомнике, но ты справилась.

– Спасибо, что мне теперь делать с этим свитком? – спросила я.

– В твоем случае, тебе нужно добраться до ближайшего крупного города – Дунар. Есть еще два подходящих города, но дорога к Дунару более безопасная. Зайдешь в администрацию, предъявишь свиток, там тебя направят дальше. Процедура на самом деле быстрая, в одном кабинете снимут метку, в другом подтвердят получение подданства, ну а в следующем нанесут метку империи. И вот ты уже будешь полноправным подданным.

– Спасибо.

– Что решили с Таиром?

– Ему остался еще год работать в питомнике. А мне еще пять месяцев до поступления в Академию Периона Великого. Мы планировали, что как только он отработает долги, то двинется в сторону Бирлона в академию. К тому времени, я почти закончу первый курс. Со второго курса можно устроится на подработку в лечебницу от академии, плюс стипендия для бесплатников. В общем, должно хватить на небольшую комнатку для него, а если у него получится устроится на какую-нибудь работу, то может получится устроиться учеником к зельевару. Планов много, но что получится, неизвестно.

– Зельевар. Интересное решение, с учетом, что у парня дар обращаться с ядами. Ты уверена насчет Академии Периона Великого? Есть академии и поближе, тебе не нужно будет тратить почти четыре месяца на дорогу.

– Да, но это ближайшая академия, у которой есть лечебница, где адепты могут набираться опыта, а со второго курса и подрабатывать. В других же академиях таких практик нет.

– Тогда желаю удачи. Надеюсь, что у вас все получится. Вот твоя доля, – вытащил он из ящика кошелек, больше похожий на мешочек с перевязанной веревочкой, и швырнул по столу в мою сторону. – Долю Таира отдам через год, как договаривались.

Деньги это отдельная история. Как я уже говорила, то я получала копейки, которых не хватило бы даже на еду, но к счастью в питомнике нас кормили. Но и тут мы с Таиром нашли способы подзаработать.

Я помогала с помощью своего дара лекарю животных – я обследовала животных, сообщала лекарю в чем проблема, а после выполняла инструкции для помощи животным. А лекарь в свою очередь не тратил время на обходы и лечение, тем самым оставаясь большую часть времени в безопасности. За это я получала две трети заработка лекаря.

А Таир помогал доставать яд мутантов, который потом продавал питомник, за что он получал процент от продажи.

Держать деньги в нашей хлипкой лачуге мы с Таиром не решились, так так в питомнике работали одни ненадежные элементы. Поэтому у нас была договоренность со старшим смотрителем, что он все деньги держит у себя, а нам выдаст, когда мы покинем это место. Ведь, у него был такой железный авторитет, что никто не посмел бы его ограбить.

Пять лет – выплачены мной сполна.

Я стояла у проходной с рюкзаком за спиной. В руках я вертела тот самый костяной кулон, что когда-то подарил мне Таир.

Он подошёл почти неслышно. Остановился рядом, молчал, уставившись куда-то вдаль, будто боялся смотреть на меня.

– Пришла твоя очередь идти, – сказал он, наконец, хрипло.

Я кивнула, не доверяя своему голосу.

– Справишься? – спросила я тихо.

Таир усмехнулся, но в глазах блеснуло что-то очень человеческое, ранимое.

– Справлюсь. Ты же меня натаскала, сестрёнка.

Он неловко потянулся и обнял меня, прижав крепко-крепко, будто пытаясь передать через это объятие всё, что не умел выразить словами: благодарность, любовь, веру.

Я ответила на объятие с силой, которая мне самой казалась чересчур отчаянной. И всё же отпустила.

– Я буду ждать тебя, – прошептала я.

– Я не подведу тебя, – ответил Таир.

Я улыбнулась, и слезы блеснули на ресницах, но я быстро их моргнула. Он вложил мне в руку небольшой узелок.

– На дорогу. Сушеные ягоды и тот странный орех, который ты любишь.

– Ты всё-таки запомнил, – хмыкнула я сквозь ком в горле.

Последний взгляд. Последний кивок.

И я шагнула за ворота.

Шла, не оглядываясь. Потому что знала – если оглянулась бы, то уже не смогла уйти.

В груди вместе с тяжестью жила странная, теплая уверенность: за моей спиной осталась не просто часть жизни. Там остался человек, который верил в меня так же сильно, как я верила в него.

Глава 15

Дорога встретила меня одиночеством.

Первый день прошёл под палящим солнцем.

Тропинка вилась через костяные поля, где из земли торчали поблекшие останки древних существ – скелеты высотой с дома, покрытые мхом и колючими лианами.

Я шла осторожно, держа наготове посох.

Несколько раз вдалеке мелькали тени – стайки полудиких хищников, охотившихся на всё живое.

Я двигалась быстро, налегке, время от времени останавливаясь у чахлых ручейков, чтобы наполнить флягу или позволить ноющим ногам отдохнуть.

Вторая ночь была тяжелее.

Погода испортилась.

С запада надвигались низкие черные тучи, неся с собой тяжёлый дождь.

Я нашла укрытие под навесом сломанного моста – древней конструкции из металла и камня.

Разведя крошечный огонь, я ела вяленое мясо и черствый хлеб, слушая, как капли барабанят по остаткам арки над головой.

В тот момент ко мне пришло странное ощущение: я уже не та девочка, что попала на эту же землю более пяти лет назад. Теперь я чувствовала силу в своих руках, ясность в уме и уверенность в сердце.

На следующий день дорога пошла вниз, по плодородным равнинам. Появились редкие деревушки, пахнущие дымом и хлебом. Люди смотрели на меня настороженно.

К полудню второго дня я впервые увидела Дунар – город серых стен и высоких башен.

Сердце забилось чаще.

Там, за этими воротами, должен был закончится очередной этап моей жизни.

Врата Дунара были высоки и суровы. Серые каменные створки с резными гербами, потемневшими от времени, приоткрылись, пропустив меня внутрь.

Я шагнула на мощеную улицу и сразу почувствовала запах большого города: мокрые камни, дым костров, пряности, гарь, конский пот.

На меня косились.

Серая простая рубашка, поношенные сапоги, изрезанная куртка вся в заплатках, спутавшиеся волосы – всё это делало меня заметной.

Но я не замедлила шага. Я знала, куда идти. В здании Окружной Канцелярии, на широкой улице, принимали тех, кто искупил свой долг перед Империей.

Высокие дубовые двери. Холодные стены внутри. Очередь небольшая.

Передо мной – такие же, как я: простолюдины с дорожной пылью на плечах, сгорбленные от тяжёлой работы.

Кто-то держал в руках свитки – такие же, как мой, с красной печатью окончания долга.

Когда подошла моя очередь, я дрожащими пальцами подала свиток регистратору – сухощавому мужчине в черной мантии. Тот мельком взглянул на меня поверх очков, щелкнул печатью по свитку и произнес глухим голосом:

– Пройдите в зал снятия метки. Следующий!

Я кивнула и прошла по коридору. Зал снятия метки был строгим, почти пустым. На постаменте стоял высокий мужчина в серебряных латах – жрец Империи. Рядом – каменный алтарь с углублением, где дымились благовония.

– Инга Светлая – дочь чужого мира? – спросил он, перелистывая тонкую книгу.

– Да, – тихо ответила я.

– Срок долга окончен. Готова ли ты освободиться и связать себя узами Империи?

– Да.

Жрец кивнул. Я протянула руку – ту самую, на которой чернела метка метлы – символ долга и подчинения. Мужчина положил ладонь мне на запястье. Тёплая волна энергии прошла по коже, словно стирая что-то невидимое, глубоко вжившееся в плоть.

Метка вспыхнула алым, дернулась – и исчезла. Я почувствовала странную легкость – как будто незримая цепь упала с плеч.

Жрец взял крошечный нож и легонько надрезал мне ладонь. Кровь капнула в углубление алтаря.

И тут же на моем запястье проступила новая метка – узор в форме переплетенного круга с тремя линиями. Метка подданного. Знак, что отныне я часть Империи Травног, полноправная и свободная.

– Добро пожаловать, – произнес жрец. – Отныне ты одна из нас. Империя будет твоим новым домом.

Я стояла, не двигаясь.

Мир вокруг вдруг стал шире, ярче. Будущее, которое раньше было тусклым, словно за мутным стеклом, теперь сияло передо мной множеством дорог.

Я улыбнулась впервые за долгое время – по-настоящему.

Теперь всё только начиналось.

Глава 16

Дорога тянулась, как живая река, унося меня всё ближе к моему новому месту обитания – академии.

Путь предстоял долгий. Четыре месяца дороги через земли, которые для меня были неизвестными и чужими.

Первые недели после выхода из города я шла вместе с торговым караваном.

В пути нас было человек тридцать: возницы, наемники, несколько странствующих ремесленников и редкие такие же одиночки, как я – те, кто стремился попасть в большие города.

Повозки были тяжёлые, скрипели под грузом: мешки зерна, ткани, металлы. Лошади шли тяжело, выбивая из-под копыт клубы пыли. Я быстро поняла: здесь каждый должен быть полезен. Иначе – отстанешь.

Утром – короткий завтрак на скорую руку. Сухая лепёшка, кусок вяленого мяса, вода из бурдюка. Порой – тёплый настой трав, если кто-то из старших женщин заваривал его на скорую руку у костра.

День – это пыль и усталость.

Идти приходилось быстро. Я училась перебирать ноги в правильном ритме, чтобы не уставать раньше времени. Иногда я бежала помогать подтолкнуть повозку, застрявшую на особенно крутом подъёме. Иногда сидела рядом с детьми одной из семей, рассказывая им сказки, чтобы отвлечь от тяжелой дороги.

Наёмники – угрюмые, вооружённые до зубов люди – сперва относились ко мне настороженно. Но однажды, когда один из возчиков порезал себе руку о заусенец колеса, я без раздумий помогла. И хотя я отлично помнила, что без лицензии я не имела право лечить людей, но на каком-то подсознательном уровне я знала, что эти люди никому не пожалуются. Ведь они отлично понимали, что беда в дороге может случится с каждым, а рядом лицензированного целителя нет и можно не успеть до него добраться.

Моя магия – ещё грубая, не отточенная – засияла на мгновение у кончиков пальцев, заживляя рваную рану. С того дня ко мне относились с большей теплотой.

Ночи – это костры, разговоры и песни.

Когда караван останавливался на привал, мужчины ставили простые барьеры из зачарованных камней, вбитых в землю, чтобы отпугивать диких зверей.

Женщины готовили еду – густую похлёбку из всего, что удавалось собрать или купить по пути. Запах жареного мяса, дым костров, треск веток создавали иллюзию уюта посреди безбрежной, опасной земли.

Я сидела у огня, завернувшись в старый плащ, слушала истории: о том, как кто-то видел полузабытого дракона на границе леса, о проклятых болотах, что съедают караваны, о городах, где люди носят каменные маски вместо лиц.

Иногда кто-то доставал гитару или волынку, и музыка перекрывала звуки ночи.

Путь с караваном был не только тяжелым, но и важным уроком.

Я училась доверять – но не всем.

Училась видеть опасность в мелочах – в слишком вежливом незнакомце, в слишком пустой дороге.

Так прошёл почти целый месяц.

Ночь была безлунной, и костёр казался островком живого света посреди бескрайней, темной пустоты. Дрова потрескивали, разнося вокруг густой запах дыма и жареного мяса.

Караван остановился на небольшой поляне у дороги: расставили охранные амулеты, поставили стражу, варили простую похлёбку. Люди сидели у огня: кто-то перешептывался, кто-то просто молча грел руки, уставившись в пляшущие языки пламени.

Я сидела чуть в стороне, завернувшись в потёртый плащ, ощущая уютную сонную тяжесть после долгого дня пути. Но вдруг я почувствовала: что-то изменилось.

Из темноты вышел человек. Шатаясь, словно борясь с невидимыми оковами, он медленно подошёл к костру. Одежда странника была изорвана и покрыта дорожной пылью, волосы спутаны. Его глаза – тусклые, словно потухшие угли.

Но я увидела больше, чем остальные.

Едва он приблизился к свету, мой дар раскрыл передо мной страшную картину. Вокруг его души обвивались невидимые цепи. Они были тонкими, будто из черного дыма, но сжимали его с нечеловеческой силой.

Кольца цепей врезались прямо в тело, искажая ауру: душа бедняги словно гнила, источая боль, страх и горечь.

– Кто ты? – спросил один из наёмников, настороженно хватаясь за меч.

Странник поднял пустой взгляд.

– Я… – он захрипел. – Прошу… Пустите меня у огня… ненадолго…

Наемники переглянулись. Было видно: они не хотели впускать его. Но я уже поднялась на ноги. Я знала: это не просто усталость или болезнь. Это – проклятие. Сильное, древнее, тянущее свою жертву в бездну.

– Пусть сядет, – тихо сказала я.

Сначала меня проигнорировали. Но старший каравана, хмурый седовласый возчик, кивнул:

– Только под присмотром.

Странник опустился у огня, натянув капюшон на глаза. Его руки дрожали.

Я села напротив него и, сделав вид, что просто грела руки, сосредоточилась. Мое магическое зрение активировалось мягким потоком тепла в груди. Мир вокруг потускнел, словно стал тенистым, а странник передо мной раскрылся как на древнем пергаменте: светящаяся душа, опутанная чужими заклинаниями.

Я читала о таком, цепи были выкованы из трёх разных магий: первая – магия вины, вторая – магия подчинения, третья – магия забвения.

“Кто-то очень не хотел, чтобы он был свободен…” – подумала я.

Я медленно протянула руки вперёд, едва заметно шевеля пальцами. Внешне это выглядело, как будто я просто обогревалась, но внутри я направляла потоки своей силы – осторожно, тонкими нитями, чтобы не спугнуть проклятие.

Я “запустила” тонкую струйку магии вдоль одного из звеньев. Тёмная материя зашипела, как мокрая зола на углях.

Звено дернулось, но не разрушилось.

Тогда я направила свою магию сильнее: не просто касаясь, а проникая в самую структуру заклятья.

Моя магия вплелась в ткань заклинания и начала его расплетать – как нитку старого узла.

Пот лил по моей спине: задача требовала тончайшего контроля.

Странник тихо застонал, сжимая руками колени. Его тело содрогалось от внутренних усилий, но он сидел, стиснув зубы.

Одно звено – потом другое… Медленно цепь начала рваться.

Когда же последняя петля заклятия исчезла, странник вздохнул так глубоко, что костёр качнулся от неожиданной волны ветра.

Но работа была только начата.

Следующей была цепь подчинения. Ее энергия была липкой, тягучей, цепляющейся за всё живое вокруг. Я поняла, что если просто разорвать её, то заклятье может “брызнуть” наружу и поразить кого-то ещё. Поэтому я решила перенаправить его. Создав в своих ладонях маленькую сферу чистой жизненной силы, я медленно втягивала чёрные нити в неё, как паука в ловушку.

Сфера пульсировала и трещала, но, наконец, поглотила яд полностью. Я бросила её в огонь. Пламя взвилось на мгновение зелёным языком, а потом снова стало обычным.

Последней осталась цепь вины.

Самая тонкая, самая болезненная. Она была вплетена не только магией – она была частью самого сознания странника.

Я не могла просто её разрушить. Поэтому я прикоснулась к ней с состраданием.

Словами, не произнесенными вслух, я передала ему одно: “Ты не один. Твоя боль – не твоя вина.”

Этого оказалось достаточно. Цепь задрожала… и рассыпалась в пыль.

Когда всё закончилось, странник упал на землю, тяжело дыша, как после долгого бега.

Его глаза – впервые – сверкнули живым светом.

Он смотрел на меня, не веря.

И тихо, срывающимся голосом прошептал:

– Спасибо…

Я слабо улыбнулась и опустила руки на колени, чувствуя опустошение и лёгкую боль в груди. Но я знала – сделала все правильно.

Караванщики переглядывались, что-то перешептывались, но никто не осмелился прервать тишину. В эту ночь над поляной рассеялась не только тьма лесов – но и мрак чужой судьбы.

Костер потрескивал, разбрасывая искры в ночное небо. Большинство попутчиков уже разошлись спать, оставив меня и странника наедине. Я молча передала ему кружку с горячим отваром. Тот взял её осторожно, словно боялся, что тепло исчезнет у него в руках.

Некоторое время мы сидели в тишине. Потом странник сам заговорил, тихо, хриплым голосом:

– Ты… Ты видела мои цепи. – Это был не вопрос, скорее признание.

Я кивнула, не прерывая его.

– Я давно не встречал никого, кто бы мог их увидеть… Или хотел помочь. – Он медленно сделал глоток. – Моё имя – Кэл.

– Инга, – коротко ответила я.

Кэл улыбнулся краем губ, тяжело, как человек, забывший, как это делается.

– Много лет назад я был… – он замялся, подбирая слова, – я был одним из “охотников за долгами”. Мы выслеживали тех, кто бежал от долгов или преступлений. Работали на богатых домовладельцев… на Империю.

Я нахмурилась, но молчала.

– Сначала я думал, что всё правильно. Порядок. Закон. – Он стиснул кружку в пальцах. – Но потом… мне приказали поймать семью. Женщину и её ребёнка. Их обвиняли в колдовстве и бегстве с территории лорда.

– И что ты сделал? – тихо спросила я.

Кэл горько усмехнулся:

– Я повёл себя как послушная собака. Исполнил приказ. Привёл их в город… А через три дня их казнили.

Его голос дрогнул.

– А потом я узнал правду: они никому не навредили. Просто стали кому-то неудобными.

Тишина, натянутая, как струна.

Кэл опустил голову:

– Я пытался уйти. Сбежать. Но те, кому я служил… они наложили на меня проклятие. Цепи, что ты видела. Чтобы я вечно помнил, что натворил. Чтобы не мог забыть и не мог обрести покой.

– Почему ты всё это рассказываешь мне? – Тихо спросила я.

Кэл долго молчал, разглядывая угли костра.

– Потому что ты разрушила их. Ты первая дала мне шанс начать заново.

Он поднял на меня глаза – полные боли и благодарности.

– Я не знаю, смогу ли когда-нибудь искупить свою вину… Но теперь у меня хотя бы есть выбор.

– Искупление начинается с первого правильного шага, – мягко улыбнулась я.

Кэл наклонил голову.

– И ты дала мне возможность его сделать.

Мы снова замолчали. Костер потрескивал, звёзды рассыпались россыпью алмазов над головами. Ночь была всё такой же тёмной – но в ней больше не было одиночества.

Кэл тихо ушел в предрассветные часы ни с кем не попрощавшись.

Спустя несколько недель торговцы добрались до развилки – кто-то уходил в сторону гор, кто-то сворачивал к южным землям – я осталась одна.

Дальше мне предстояло идти самой.

Глава 17

Пешком, с посохом в руке и скудным мешком за плечами, шаг за шагом, через земли, которые знала только по книгам и рассказам попутчиков.

Дороги были небезопасными.

Я избегала густых лесов, опасаясь бандитов и диких мутантов, иногда присоединялась к небольшим группам странников, разделяя трапезу у костра, обмениваясь историями. За скромную плату могла переночевать на сеновале или в хлипком постоялом доме.

Бывали дни, когда небо затягивалось чёрными тучами, и дождь лил стеной. Я пробиралась сквозь грязь, укрытая старым, пропитанным влагой плащом. Было холодно, даже когда весна сменилась летом. Сырость въедалась в кости.

Я училась быть незаметной – как тень. Соблюдала осторожность, выбирая ночлеги подальше от людных трактов.

Шли недели.

Время будто стерло края моей усталости, превратив путешествие в особое, медитативное состояние.

Я продолжала тренировать свою магию – в пути.

Находила маленьких полевых зверьков, внимала их внутренним ритмам, исцеляла вывихи или царапины, наблюдая, как живой свет откликается внутри меня.

Сначала – с трудом. Но с каждым днём ощущение силы росло.

Поселение встретило меня зловещей тишиной. Опустевшие дома, полурассыпавшиеся заборы, заросшие сорняками тропки. Я шла осторожно, с вязанкой сухих веток в руках, когда услышала шорох.

Из переулка вышли четверо: оборванные, худые, глаза безумно блестели в полутьме. В руках – ржавое оружие, более пригодное для устрашения, чем для боя.

– Эй, красотка, – прохрипел один, облизывая потрескавшиеся губы, – не так быстро…

Я замерла. Сердце забилось в горле. Я поняла – помощи ждать неоткуда. Действовать. Сейчас. Вдох. Глубокий.

Мир вокруг словно изменился: перед моими глазами ожили потоки жизни. Я увидела, как бьются сердца нападавших – быстро, неравномерно. Как кровь пульсирует в венах, как дрожат мышцы в ожидании броска.

Я знала, что не смогу их победить физически. Но магия… Магия жизни давала другой путь. Как? Сконцентрироваться на нервной системе. Нарушить сигналы. Погасить активность – кратковременно.

Я подняла руку. Я словно взяла на ощупь потоки силы в каждом из нападавших. Увидела тонкие сплетения нервов – особенно в районе солнечного сплетения, шеи, основания черепа.

Первое движение – направить тонкую нить энергии в мозговой ствол, в центры равновесия и сознания.

Второе движение – легкий импульс силы в сердечный узел, чтобы сбить ритм без остановки сердца.

Я вложила волю в свой поток. Пальцы едва заметно дрожали, когда я послала импульс.

Всё произошло почти мгновенно. Двое нападавших охнули, споткнулись, словно наткнувшись на невидимую стену, и рухнули на землю, потеряв ориентацию. Третий замер, качнулся, как пьяный, и, пошатнувшись, упал на колени, хватаясь за голову. Четвертый – самый высокий и сильный – бросился на меня.

Я сжала кулак и сосредоточила второй, более мощный импульс в его центр тяжести – в сплетение нервов в животе. Его мышцы свело, как при резком ударе током, он застонал и завалился набок.

Не дожидаясь, пока кто-то придет в себя, я рванула вперед, петляя между развалинами.

Камни царапали ноги, пыль забивалась в горло, но я не останавливалась. Адреналин кипел в крови. Я бежала так, как никогда прежде – потому что знала: жизни оборванцев были в моих руках всего на несколько минут.

Лишь оказавшись далеко за пределами селения, за стеной заброшенных садов, я позволила себе остановиться. Упала на колени, с трудом переводя дыхание. Руки дрожали – от напряжения и от осознания.

Я смогла. Я применяла свою силу на живых людях. Применяла для защиты. И это сработало.

Я закрыла глаза, чувствуя, как во мне пульсирует тихая, глубокая сила жизни – мой дар, который, наконец, стал чем-то большим, чем просто зрением. Теперь – это была защита, надежда.

Вечером, сидя у костра, я по привычке разминала запястья, пытаясь снять напряжение. Остатки тревоги ещё не ушли, но внутри меня уже царило странное чувство покоя.

Я не знала, что и думать. Всё произошло так быстро, почти инстинктивно. Потоки силы жизни… Оглушить человека – и он падал, не успев осознать, что случилось.

Я смогла.

Смогла победить без оружия. Своей силой. Но не было радости в этой мысли. Вместо этого чувство горечи, тяжести, как будто я использовала что-то большее, чем просто магию.

Я опустила взгляд на свои ладони. Пальцы, которые еще несколько минут назад контролировали эту силу. Сила жизни… Я ведь всегда была частью неё, но только сегодня я использовала её не для того, чтобы помогать. А чтобы остановить.

Я закусила губу. Это было сложно. Нужно было понять, что с этим делать дальше. Я не могла бы использовать силу ради нападения. Но как же быть, если мне приходится защищаться?

В моей голове всплывали образы тех, кто нападал на меня, и образы их тел, ослабленных моим импульсом. Я видела их мышцы, спазмированные от моей магии, и сердце каждого, сбившееся от силы моего воздействия. Боль, потерянная координация – всё это оставалось в моей памяти, как отпечаток.

Я прислонилась к дереву и посмотрела на огонь. Его пламя мерцало, потрескивая. В ночной тишине мой голос прозвучал тихо, но искренне:

– Спасибо, что не оставила меня.

Я ещё не знала, смогу ли когда-нибудь полностью понять свою силу. Но в этот момент была благодарность за то, что мне удалось использовать её в нужный момент.

Магия жизни не была инструментом насилия. Она была связана с тем, что даёт жизнь – и тем, что может забрать её. Но я не могла бы верить, что мой дар служит только для разрушения. Когда-то я помогала животным в питомнике, я лечила раны. Но сегодня я защищала свою жизнь. И в этом тоже был смысл.

Где-то в глубине души я чувствовала, что это только начало. Мой путь не был ни прямым, ни лёгким. Но как бы ни было трудно, я знала одно: сила жизни, как и сама жизнь, не дается без испытаний. И я была готова их пройти.

Так прошёл целый сезон.

Только к концу лета, когда появилась первая осенняя прохлада, я достигла первых предместий академического города – Бирлон.

Глава 18

Город, в который я добралась, был шумным и оживленным, в сравнении с пустыми полями и редкими деревушками, через которые мне пришлось пройти. Высокие здания с черепичными крышами теснились вдоль узких мощеных улиц. Фонтаны на площадях весело журчали, а разноцветные вывески звали в лавки и трактиры.

Пересекая центральную улицу, я нащупала за пазухой свой кошель. Скромные сбережения, что остались после пути, нужно было растянуть разумно: ведь жить придется за свой счёт, хотя бы до поступления.

Я стояла на перекрёстке узких улиц, держа в руках потрепанную карту города, которую я купила ещё у ворот. День клонился к обеду, в животе урчало от голода, а ноги гудели от усталости.

Я вглядывалась в вывески над дверями домов, в надежде найти какую-нибудь гостиницу подешевле, но всё здесь выглядело слишком богато для моего скромного кошелька.

– Ты, девочка, ищешь жилье? – раздался вдруг голос позади.

Я вздрогнула и обернулась. Передо мной стояла женщина лет сорока с приветливым лицом и хитрыми глазами. На ней было простое, но опрятное платье, волосы убраны в строгий пучок. На запястье поблескивала метка – знак подданной Империи.

– Да, госпожа, – вежливо ответила я, опуская голову. – Но я не могу себе позволить дорогое жильё.

– Ну-ну, – женщина хмыкнула. – Тут все только и ждут, чтобы содрать с приезжих три шкуры. Меня зовут Елина. Я держу дом для приличных молодых людей вроде тебя. Комната – скромная, но чистая. И цена разумная.

Я просияла и поспешно кивнула.

– Очень благодарна вам, госпожа Елина! Можно взглянуть?

– Конечно. Иди за мной, – Елина махнула рукой.

Мы свернули в переулок, где дома стояли плотнее, но выглядели ухоженно. У дверей одного из них висела маленькая резная табличка: “Комнаты для скромных особ”.

Елина распахнула тяжелую деревянную дверь, пропустила меня вперёд. Внутри пахло выпечкой и свежими травами. Лестница вела на второй этаж.

– Третья дверь налево. Там окно выходит во двор. Тихо, спокойно. Постельное белье дам, ключ получишь после оплаты за первую неделю. – Елина говорила быстро, деловито, но в её голосе звучала теплая нотка заботы.

Я поднялась и открыла указанную дверь. Комната была маленькая, но уютная: узкая кровать у стены, стол под окном, простой шкаф.

– Мне подходит, – сказала я с лёгкой дрожью в голосе. Столько дорог пройдено, и наконец-то – место, где можно остановиться!

Елина улыбнулась.

– Вот и славно. Деньги возьму сразу – семь серебряников за неделю. Правила простые: не водить гостей, не шуметь, платить вовремя.

Я вытащила мешочек с деньгами, отсчитала монеты, внутренне радуясь, что у меня всё ещё осталась приличная сумма на первое время.

Когда всё было улажено, Елина протянула мне ключ.

– Добро пожаловать, девочка. Как тебя звать-то?

– Инга, – ответила я.

– Ладно, Инга, устраивайся. Если проголодаешься – у меня на кухне всегда можно купить миску похлебки за пару медяков.

Я поблагодарила и осталась в комнате одна, сидя на краю своей новой кровати с ключом в руке. На душе было неожиданно легко.

Вечер опустился быстро, к этому времени я успела только разложить вещи и принять ванну. Городские фонари зажглись мягким желтоватым светом, и я уже собиралась лечь отдохнуть, когда в дверь моей комнаты постучали.

– Можно? – донёсся голос госпожи Елина.

– Да, пожалуйста, – отозвалась я, поспешно поднимаясь с кровати.

Дверь приоткрылась, и Елина вошла, неся в руках глиняную миску, из которой шёл густой ароматный пар.

– Вот, держи. Ты, наверное, весь день ничего путного не ела, – с лёгкой усмешкой сказала она, передавая похлёбку.

Я поблагодарила, приняла миску обеими руками, чувствуя, как тепло распространяется по телу только от одного запаха.

Елина присела на край стула у стола, глядя на меня прищуренными глазами.

– Слушай, девочка. Город у нас мирный, но не без подводных камней. Особенно если ты новенькая и одна. Советую держаться ближе к рыночной площади и центральным улицам. Переулки ночью – не место для приличных девушек. Поняла?

– Поняла, госпожа Елина, – серьёзно кивнула я.

– И ещё, – Елина наклонилась ближе, понизив голос. – Смотри в оба, кто к тебе в гости захочет. Местные охотники за талантами, маги, даже ремесленники – любят свежую кровь. Работать предложат, учиться заманят… Да не всегда к добру.

Я слушала внимательно, запоминая каждое слово.

– Извини за любопытство, но чем ты планируешь заниматься в нашем городе? – С прищуром спросила госпожа Елина, словно подозревая меня во всех грехах сразу.

– Я собираюсь поступать в академию, хочу учиться на целителя, – просто ответила я.

Елина улыбнулась и одобрительно кивнула.

– И последнее, – Елина встала, поправляя платье. – Если что – приходи. На кухне всегда кто-то есть. Не стесняйся спрашивать, если нужна помощь.

Она уже собиралась выйти, но вдруг обернулась:

– Завтра утром я иду на рынок. Если захочешь, можешь пойти со мной. Покажу, где тут что. А то ещё заблудишься.