На седьмом небе счастья

Глава 1 Дом

Уставшие за день руки едва слушались. Пахло свежеиспеченным хлебом, томлёной картошкой с мясом и лёгкой горчинкой пота – привычный вечерний аромат их дома. Антон, его отец и младший брат молча сидели за грубым деревянным столом, унизанным зазубринами, и уплетали ужин за обе щёки. Помочь – дело нелёгкое, отнимает все силы, но приносит странное удовлетворение.Мама разлила по тарелкам густой куриный бульон. Тихо вздохнула, вытерла руки о фартук и посмотрела на старшего сына.

– Антон, школу-то ты закончил. Что думаешь-то делать дальше? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал легко, но тревога в нём всё равно проскальзывала.Антон оторвался от тарелки, встретился с ней взглядом, потом перевёл его на отца. Тот не смотрел на него, уставившись в свою ложку, но каждым мускулом напряжённого лица слушал.

– В МГУ хочу, – чётко выдохнул Антон. – В Москве. Документы уже подал.

Тишина в кухне стала звенящей. Братишка замер с полной ложкой у рта, глазами-блюдцами глядя то на брата, то на отца.

Отец медленно поднял на Антона тяжёлый, усталый взгляд.

– В Москву… – проговорил он хрипло. – А кто нам тут помогать будет? Одному мне не поднять всё. Братишка ещё мал.

– Он учиться поедет, Борис, – мягко, но настойчиво вмешалась мама, положив руку на заскорузлую руку мужа. – Мы как-нибудь справимся. Пусть едет.

Отец долго смотрел на Антона, будто взвешивая что-то. В его глазах боролись суровая необходимость и смутная, давно похороненная надежда на что-то большее для сына. Наконец он махнул рукой и снова уткнулся в тарелку.

– Ладно. Учись. Только чтоб не зря. Не будь как мы, всю жизнь на земле в поту.

Антон лишь молча кивнул, комок подступил к горлу. Он доел свой ужин под приглушённый перезвон ложек и тяжёлое молчание отца.Позже, в их общей с братом маленькой комнате, пахшей древесиной и пылью, Антон уже готовился ко сну, когда дверь скрипнула. В проёме стоял братишка.

– Можно к тебе? – прошептал он.

Антон молча откинул край одеяла. Мальчик залез на кровать и устроился рядом, уткнувшись носом в братово плечо.

– Антон… а зачем тебе туда? Учиться? – спросил он, уже почти спящим голосом.

Антон повернулся к нему на бок.

– Чтобы вытащить вас отсюда.

Братишка приподнялся на локте, в темноте едва видны были его широко раскрытые глаза.

– Вытащить? Зачем?

– Тебе тут нравится? – тихо спросил Антон.Мальчик задумался на секунду, потом так же тихо ответил:

– Нет… Не нравится.

– Ну вот и я не хочу. Хочу вас забрать отсюда. В большой город. Где всё по-другому.

Он потрепал брата по волосам.

– Ну всё, спи уже.

Братишка послушно закрыл глаза, и через пару минут его дыхание стало ровным и глубоким. Антон же ещё долго лежал без сна, глядя в потолок, по которому прыгали тени от фонаря за окном. Потом он осторожно выбрался из кровати, достал из-под стола старенький планшет, сел на подоконник и запустил браузер.Экран осветил его сосредоточенное лицо. Он вбил в поиск то, что видел уже сотни раз: «МГУ», «Москва», «студенческая жизнь». На него смотрели величественные высотки, ухоженные улицы, яркие огни большого города, который манил его, как магнит. Он листал фотографии, одну за другой, и в его глазах загорался не просто огонёк надежды – целый пожар решимости. Это был его билет. Билет на свободу. Для всех них.Утро ворвалось в комнату резким скрипом двери и голосом матери.

– Вставайте, мои сонные медвежата! Каша на столе стынет!

Солнечный луч бил Антону прямо в глаза. Он буркнул что-то невнятное в подушку и натянул одеяло на голову. Рядом заворочался братишка. Через некоторое время мама снова появилась на пороге, на этот раз с сердитым видом.

– Антон, я сказала! Вставать! Отец уже час как в поле, а вы небось ещё сопите!

Услышав про отца, Антон с неохотой поднялся с кровати. Он ворчливо оделся и побрёл в ванную, плеснул в лицо ледяной колодезной воды. Вода отрезвила. Он посмотрел в запотевшее зеркало на своё уставшее отражение, потом в окно, на бескрайнее поле за двором. Мысли уже были в далёкой Москве. Вытерся и молча сел за стол.Завтрак проходил в тишине. Отцовского места за столом не было.

– А где папа? – спросил братишка, размазывая кашу по тарелке.

– К Алексею утром ушёл, – вздохнула мама. – Трактор ихний на день просить. У нас же свой сломался, помнишь? Чтобы сегодня управиться. – Она перевела взгляд на Антона. – Ты что сегодня будешь делать? Поможешь?

– Мне в город надо, – сказал Антон, не поднимая глаз от тарелки. – Документы досдать. Если успею, потом помогу.

Мама кивнула, встала и достала из кухонного шкафчика замызганный листок бумаги.

– Раз уж в город… Вот, купи по дороге, что сможешь. Список составила.

Антон взял листок, сунул его в карман и кивнул.

– Ладно.

– Соседи как раз в город собирались, я сейчас сбегаю, договорюсь, чтобы тебя подкинули. А ты доедай пока.

Она накинула платок и вышла во двор. Антон, жуя последний кусок хлеба, видел в зеркале, как она быстрым шагом шла к дому Алексея.Вскоре она вернулась.

– Бери сумку, быстро собирайся. Алексей уже к машине идёт, ждёт.

Антон торопливо допил чай, схватил рюкзак с документами, на ходу поцеловал маму в щёку и выбежал из дома.Рыжая «Волга» Алексея уже пыхтела у калитки. Антон забросил рюкзак на заднее сиденье и устроился рядом с соседом.

– Ну что, студент, куда путь держишь? – с ухмылкой спросил Алексей, включая передачу.

– В приёмную комиссию. Документы подать.

Алексей одобрительно хмыкнул, и машина тронулась, подбрасывая на колдобинах.

– Правильно дело. Учись, выбивайся в люди. И отсюда всех вывози. Тут, брат, жизнь прозябать – не вариант.

Антон молча кивнул и до самого города смотрел в окно на мелькающие поля, уходящие к самому горизонту.В городе всё прошло как в тумане: длинная очередь в приёмной, стопка заявлений, взволнованные лица других абитуриентов. Потом он прошёлся по списку, купил всё, что смог найти в сельмаге: гвозди, пару банок тушёнки, хозяйственное мыло, новые перчатки для отца. Обратно возвращался на душном автобусе, а от остановки до дома шёл пешком два километра, чувствуя, как сумка с покупками оттягивает плечо.Домой он вернулся затемно. Семья как раз сидела за ужином.

– Ну как? Сдал? – первым делом спросил отец, отложив ложку.

– Сдал, – коротко ответил Антон, ставя сумку с покупками в угол.

Мама с гордостью посмотрела на него.

– Молодец, сынок. Мы тобой гордимся.

Ужин прошёл спокойно. Все валились с ног от усталости. Антон, едва коснувшись головой подушки, провалился в тяжёлый, без сновидений сон.Его разбудил не крик, а сдавленный, полный ужаса стон. Потом раздался грохот. Антон мгновенно вскочил с кровати. Братишка рядом тоже сел, испуганно тараща глаза. Они выбежали в коридор. На полу, возле своей кровати, лежал отец. Мама стояла на коленях рядом, трясла его за плечо, беззвучно шевеля губами, и с её лица текли слёзы.В голове у Антона всё застыло, а тело действовало само. Он крикнул брату: «Одевайся!» – и бросился к отцу. Вместе с мамой они кое-как подняли его, почти понесли к выходу, накинув на него то, что первое попалось под руку. Братишка, плача, шёл следом.Вытолкнувшись на холодный ночной воздух, Антон усадил маму с отцом на лавку у калитки.

– Сиди тут! – крикнул он брату и сам рванул с места, не чувствуя под собой ног.Он бежал по тёмной деревне к дому Алексея, спотыкаясь о колеи, и колотил кулаком в тёмное окно, пока не загорелся свет, и не появился сам Алексей, сонный и сердитый. Увидев перекошенное лицо Антона, он всё понял без слов. Через пять минут его «Волга» уже мчалась по просёлочной дороге к райцентру, на заднем сиденье лежал без сознания отец, а мама, обняв плачущего братишку, старалась не смотреть на него.В больнице они просидели всю ночь в холодном коридоре на скрипучей деревянной скамье. Антон смотрел в грязный пол, не в силах поднять голову. Утром вышел врач, молодой и очень уставший.

– Перегрузился, – сказал он, снимая очки и протирая переносицу. – Сердце пошаливает. Сознание вернул, но ему полный покой. Как минимум два месяца никакой работы. Вообще, ему такие нагрузки противопоказаны. Заберите послезавтра.Они молча поехали домой. В машине все молчали. Мама смотрела в окно, по её лицу текли беззвучные слёзы. Братишка прижался к ней. Антон сжал кулаки так, что побелели костяшки. Он смотрел на уходящую за горизонт дорогу и чувствовал, как тяжесть всей их жизни, всей этой земли, всей этой безнадёги наваливается на его плечи с новой, невыносимой силой.Два дня спустя отец вернулся из больницы. Его, прежде несгибаемого, привезли и бережно внесли в дом соседи. Он казался меньше, будто сжался от боли и беспомощности. Его усадили в старое кресло у окна, и теперь весь его мир свелся к виду на двор и поле. В его глазах, всегда таких твёрдых, теперь стояла тихая, неизбывная грусть сломленного человека.Дни потекли однообразной, изматывающей чередой. Антон с мамой и братишкой с рассвета до заката пахали на поле, выбиваясь из сил. Антон взял на себя самую тяжёлую работу, стараясь за двоих. Через окно на них из своего кресла смотрел отец. Он сжимал подлокотники, и по его щекам время от времени катились слезы бессилия и стыда, которые он тут же смахивал грубой рукавицей.Но однажды он не выдержал. Вытер глаза насухо, с огромным усилием поднялся, опираясь на палку, и, шатаясь, вышел во двор. Молча, не в силах помочь физически, он сел на заборе и просто был с ними. Его присутствие, полное молчаливой поддержки, придавало им сил.Так и шли дни, наполненные болью, потом и одной-единственной надеждой.Как-то вечером, за ужином, в дом ворвался запыхавшийся братишка. На его лице были смешаны шок и дикая радость.

– Антон! Тебе посылка! Из Москвы! – он выдохнул, протягивая надорванный конверт с узнаваемой эмблемой.

Все замерли. Антон медленно отложил ложку, взял конверт дрожащими руками. Он молча вскрыл его, достал несколько листов. Глаза пробежали по строчкам, его лицо сначала онемело, а затем озарилось таким счастьем, что стало светлее от лампочки под потолком.

– Я поступил, – тихо сказал он, и его голос сорвался. – Я поступил в МГУ.

Тишину взорвали крики радости. Мама, рыдая, бросилась его обнимать, братишка повис на его шее. Они смеялись и плакали одновременно, танцуя посреди кухни. Отец сидел в стороне и смотрел на них. Он не плакал, лишь сжал свою палку так, что пальцы побелели, а в его глазах, помимо гордости, стояла бесконечная, щемящая грусть.Позже, укладывая отца спать, Антон и мама почти на руках отнесли его в спальню. Отец лишь молча похлопал сына по спине. Антон ушёл в свою комнату с сердцем, разрывающимся между восторгом и тяжёлым камнем вины.Ночью, прислушавшись, Антон сквозь тонкую стенку услышал сдержанные, глухие рыдания отца.Утро началось как обычно. Но за завтраком царила иная атмосфера – торжественная и горькая. Отец, уже able ходить, хоть и сильно хромая, молча доел кашу. Потом он поднял на Антона взгляд, встал, подошёл к нему и крепко положил руку ему на плечо.

– Я горжусь тобой, сын, – сказал он хрипло, и его голос дрогнул. – Никогда не забывай, кто ты и откуда.

Они обнялись – крепко, по-мужски, и в этом объятии было всё: прощение, боль, надежда и любовь.Антон пошёл собирать вещи. На его лице жили одновременно радость и глубокая печаль. К калитке, как и было договорено, подкатила знакомая «Волга» Алексея. Он вышел из машины с широкой, одобрительной ухмылкой.Настал момент прощания. Отец, хромая, обнял за плечи плачущую маму и смотрел на сына. Мама, не сдерживаясь больше, вытирала слёзы краем платка и слабо махала ему. Братишка смотрел на всё это с широко раскрытыми глазами, не до конца понимая горечь момента, но чувствуя его важность.Антон сел в машину. Алексей хлопнул его по плечу.

– Ну что, московский студент, счастливо! Держись там!

– Спасибо, Алексей, – Антон наконец выдавил из себя улыбку. – У меня к вам огромная просьба… Присмотрите за ними.

– Не волнуйся, парень, – сосед махнул рукой. – Поможем, как своим. Всё будет в порядке.

Услышав это, Антон впервые за эти дни облегчённо улыбнулся по-настоящему. Он поблагодарил Алексея и вышел из машины на перрон. Проводник уже торопил пассажиров. Антон бросил последний взгляд на родное лицо в окне машины, на знакомые места, глубоко вздохнул и шагнул в вагон, навстречу своей новой жизни, увозя с собой в сердце и радость, и бесконечную тоску.**Глава 2. Москва**

Стук колёс убаюкивал, мерный перезвон сливался с голосом диктора из динамиков вагона: «Следующая остановка – Москва-Пассажирская. Приготовьтесь к прибытию». Антон вздрогнул, оторвавшись от книги, которую уже который час не мог понять, и прилип к окну.За стеклом проплывали сначала трущобы, гаражи, заборы с граффити, а потом, вырастая как из-под земли, поплыли величественные сталинские высотки, стеклянные башни деловых центров и бесконечные потоки машин. Сердце его заколотилось чаще. Он судорожно начал скидывать свои вещи с полки.Поезд, с шипением и стуком, наконец вполз под своды вокзала. Ошеломляющая какофония звуков обрушилась на Антона: голоса из динамиков, крики встречающих, рёв тележек, музыка из кафетериев. Он, как в тумане, побрёл по перрону, протискиваясь сквозь толпу, не в силах оторвать глаз от высоких арочных потолков.У выхода его сразу перехватил ушлый таксист в потрёпанной кожаной куртке.

– Парень, куда путь держишь? Подброшу недорого, – схватил он Антона за локоть.

Тот, растерянный, лишь кивнул.

– Мне в МГУ, на Воробьёвы горы.

– О, студент! Уважаю! – Таксист с деловым видом загрузил чемодан в багажник старенькой иномарки.

Дорога была сумасшедшей. Машины неслись в плотном потоке, подрезая друг друга, гудя. Антон вжимался в сиденье, никогда ещё он не чувствовал себя таким маленьким и потерянным.

– Приехал поступать? – крикнул таксист, перекрывая шум двигателя.

– Уже поступил, – с гордостью ответил Антон, и на мгновение страх отступил.

– Ну, удачи тебе, братан! Грызи ихнюю гранитную науку!

Они резко затормозили у знаменитого главного здания МГУ. Исполинская сталинская высотка подавляла своим масштабом. Антон расплатился, вытащил свой чемодан и остался стоять один перед этим каменным колоссом, задрав голову.Внутри царил не меньший хаос. Сотни студентов сновали по бесконечным коридорам. Антон замер в нерешительности посреди главного холла, не зная, куда сделать первый шаг. В этот момент его сильно толкнули в плечо. Он едва удержался на ногах.

– Ой, прости, братан! Не заметил! – пробормотал высокий парень с задорными глазами и рюкзаком за спиной, даже не остановившись, растворившись в толпе.

– Эй, постой! – крикнул ему вдогонку Антон. – Не подскажешь, где кабинет декана?

Парень обернулся, крикнул: «На третий этаж, налево, кабинет 310!» – и скрылся за поворотом.Антон, ориентируясь по указателям, поплёлся на третий этаж. Он уже почти нашёл дверь, когда та распахнулась, и из кабинета вышла она. Девушка. Светлые волосы, собранные в небрежный хвост, умные, весёлые глаза и улыбка, от которой у Антона перехватило дыхание. За ней в дверях показался седовласый декан.

– Ну что, Лера, добро пожаловать к нам! Учись хорошо, – с отеческой улыбкой сказал декан.

– Постараюсь не подвести! – звонко рассмеялась она, и её смех показался Антону самым прекрасным звуком на свете.Он застыл, не в силах отвести от неё взгляд, провожая её глазами, пока она не скрылась в конце коридора. Он не видел ничего и никого вокруг.

– Молодой человек, вы по какому вопросу? – раздался у него над ухом терпеливый голос. Декан, оказывается, обратился к нему уже в третий раз.

Антон вздрогнул, покраснел и сбивчиво объяснил, что принёс документы. Декан кивнул и впустил его в кабинет.Процедура заняла не больше пятнадцати минут. Декан проверил бумаги, что-то отметил в журнале и протянул Антону расписку.

– Всё в порядке. Ждём первого сентября. Расписание позже смотрите на стенде.

Выйдя из университета, Антон почувствовал одновременно и облегчение, и новую волну тревоги. Главное дело сделано, но теперь нужно было где-то жить. Он достал из кармана смятый листок с телефоном, который ему дали ещё дома, и позвонил по указанному номеру.Час спустя он стоял на пороге однокомнатной квартиры в панельной пятиэтажке где-то на окраине. Встретила его суровая бабушка в застиранном халате.

– Для твоих денег – самый дешёвый вариант, – буркнула она, пропуская его внутрь.

Квартира и правда была как из прошлого века: выцветшие обои, старый ламинат, в углу – допотопный телевизор с выпуклым экраном. Пахло пылью и одиночеством.

– Предоплату за месяц, – потребовала бабушка.

Антон молча раскрыл чемодан, достал из потайного кармана заветную пачку купюр и отсчитал нужную сумму. Бабушка, проверив деньги, сунула ему в руку ключ и ушла, не прощаясь.Распаковав скудные пожитки, Антон повалился на скрипучую кровать и провалился в беспокойный сон, полный звуков поезда и образа девушки с ясными глазами.Его разбудил не будильник, а оглушительный стук в стену – соседи начинали свой день с энергичной ссоры. Антон взглянул на часы на телефоне и в ужасе вскочил: он проспал и опаздывал на самое первое организационное собрание!Наскоро умывшись и натянув чистую футболку, он выскочил из дома, поймал на остановке забитый до отказа автобус и поехал towards своему новому, московскому будущему, покачиваясь в толпе и пытаясь прийти в себя.Он влетел в главное здание, запыхавшийся, и сразу бросился к стенду с расписанием. Студенты толпились вокруг, переписывая номера аудиторий. Антон достал телефон, сфотографировал всё, что увидел, и бросился искать свою группу.Войдя в аудиторию, он почувствовал на себе десятки любопытных взглядов. Лекция уже началась. Преподаватель, суховатый мужчина в очках, прервался и посмотрел на него поверх стека.

– Опоздал на первую же пару. Фамилия?

Антон растерялся. Его взгляд самопроизвольно нашел в толпе Леру. Она сидела ближе к окну и с лёгким любопытством смотрела на него. Он не мог отвести глаз.

– Антон… Иванов, – выдавил он наконец.

– Садитесь, Иванов. И постарайтесь больше не опаздывать, – строго сказал преподаватель.

Антон пробрался на задний ряд и всю пару не сводил глаз со спины Леры, ловя каждый её вздох, каждый поворот головы. Он не слышал ни слова из лекции. Когда преподаватель неожиданно задал ему вопрос по теме, он лишь растерянно помялся, вызвав сдержанный смех аудитории. В зачётку ему вывели первую в жизни двойку. Но ему было всё равно. Его мысли были заняты другим.После пары он, набравшись смелости, хотел было подойти к Лере, но замер, увидев, как она радостно бросилась на шею высокому парню у выхода. Они обнялись, и он, что-то весело рассказывая, повёл её к выходу, обняв за плечи. Антон стоял и смотрел им вслед, с горечью проглатывая комок в горле.

– Расстроился из-за пары? – раздался у него за спиной знакомый голос. Это был их преподаватель. – Исправить можно. Зайдите завтра на консультацию, разберём тему.

Антон молча кивнул.

На следующий день он пришёл исправлять оценку. В аудитории сидел всего один человек – тот самый высокий парень, что толкнул его в первый день.

– О, двоечник! – весело крикнул он, подвинувшись. – Садись, вместе веселее.

Они разговорились. Парня звали Николай, он был из Питера и, как выяснилось, тоже искал, где бы поселиться подешевле.

– Я тут вообще как слепой котёнок, ни души не знаю, – жаловался Николай, щёлкая ручкой.

После того как они сдали исправленные работы, Николай хлопнул Антона по плечу:

– Пошли в буфет, выпьем кофе, за знакомство. Сидишь один, я один – скучно.

Антон, которому тоже было одиноко, согласился.За чашкой кофе Николай разоткровенничался:

– Понимаешь, апартаменты тут – золотые. Я пока на вокзале ночую, это жесть.

Антон, недолго думая, предложил:

– У меня комната свободная. Можем снять пополам. Дёшево, но своя крыша.

Николай широко улыбнулся:

– Серьёзно? Брат, ты меня спасаешь!

В тот же день они поехали за вещами Николая и вдвоём принесли его нехитрый скарб в Антонову каморку. Распаковавшись, Николай осмотрел их «царство» и предложил:

– Надо отметить новоселье! Пошли в клуб, развеемся!

Антон, которому не хотелось оставаться наедине со своими мыслями о Лере, согласился.Вечером в шумном, тёмном клубе он снова увидел её. Лера была там со своим парнем. Они танцевали, смеялись, и ей было clearly весело. Антону стало до тошноты горько. Не сказав ни слова Николаю, он развернулся и ушёл, в одиночестве побрёл домой.Всю ночь он ворочался, а в голове стучала одна мысль: «Если я не заговорю с ней, я потеряю любой шанс. Навсегда».Утром он твёрдо решил действовать. Его планы нарушил громкий стук в дверь. Антон открыл. На пороге стоял Николай с какой-то девушкой. Оба были навеселе.

– Это Света! – радостно объявил Николай. – Будет у нас ночевать!

Антон, поморщившись, молча пропустил их, закрыл дверь и ушёл в свою комнату, стараясь не слышать доносящиеся из гостиной звуки.На следующий день после пар он, собрав всю свою волю в кулак, догнал Леру в коридоре.

– Лера, привет… Извини… – он запнулся. – У меня проблемы с учёбой. Слышал, ты репетиторствуешь? Не могла бы позаниматься со мной? Я оплачу, конечно.

Лера удивлённо подняла брови, потом улыбнулась.

– Да, конечно. Помогу.

Они договорились встречаться каждый день после пар в буфете на два часа.И вот они сидели за столиком, учебники были раскрыты, но Антон с трудом концентрировался на формулах. Он был просто счастлив быть рядом. В конце занятия он, как и договаривались, оплатил её время, а потом купил два пирожка и два чая.

– Это уже за компанию, – смущённо сказал он, протягивая угощение.

Лера рассмеялась и приняла его скромный дар.Дни потекли новым, счастливым ритмом. Вечера в их маленькой квартирке теперь были наполнены не только учебой, но и общением втроём. Николай, хоть и ворчал, что «бабы его достали», присоединялся к их занятиям, и странная троица – застенчивый Антон, язвительный Николай и умная Лера – стала неразлучной.Антон ловил каждое мгновение, каждую их встречу, заучивая наизусть её смех, её взгляд, её манеру теребить ручку, когда думала. Это были самые счастливые дни его жизни.Однажды Лера не пришла на пары. Антон не придал этому значения, списав на случайность. Но она не пришла и на их репетицию. На следующий день история повторилась. На третий день, не в силах выдержать неизвестность, он засыпал её сообщениями, но в ответ было молчание.Когда она наконец появилась в университете, Антон чуть не вскрикнул от облегчения и радости. Но, присмотревшись, он замер: её глаза были красными и опухшими от слёз, а всё её существо излучало такую боль, что к ней боялись подойти.После пар она попыталась быстро улизнуть, но Антон был начеку. Он догнал её в буфете, схватил за локоть.

– Лера, что случилось? С тобой всё в порядке?

Она попыталась вырваться, что-то буркнуть про «всё нормально», но её губы задрожали, и она разрыдалась прямо у него на плече, не в силах больше сдерживаться.

– Валя… – всхлипывала она. – Я видела, как он целовался с другой…