Последний выстрел

Пролог

Пуля вошла в тело так же легко, как нож в масло. Я видела, как его глаза расширились от шока, он не ожидал, что смерть придёт именно сегодня. Я тоже не ожидала. Но это была работа. А потом всё пошло не по плану. Они знали, что я приду. И теперь мне оставалось только одно, бежать. Тени сгущались быстрее, чем я рассчитывала.

Я стояла спиной к холодной, пальцы сжимали пистолет с последним патроном. Губы слиплись от адреналина и пыли. Вокруг – тишина, но я знала: это затишье перед бурей. Они уже здесь. Первый выстрел разорвал ночь, как нож бумагу. Пуля пробила трубу рядом, и кипящий пар ошпарил кожу. Я не вскрикнула, закусила губу.

– Милена… – голос донёсся из темноты, фальшиво-мягкий, но очень знакомый. – Ты думала, просто уйдёшь?

Я не ответила. Игорь пытался выяснить мое местоположение. Дышала я ровно, считала секунды. Трое. Слева. Двое сзади. Все вооружены. Они двигались как волки, уверенно, без спешки. У них был приказ не убивать. Взять живой. Значит, у меня есть козырь.

– Сдавайся. Ты в тупике.

Я усмехнулась.

– Я всегда в тупике.

И прыгнула вперёд, в темноту. Последний патрон. Первое тело рухнуло. Второй выстрел прошел мимо моего уха. Мой нож оказался в горле того, кто думал, что я беззащитна. Но они знали меня. Значит, знали и то, что я сделаю после.

Третий выстрел был по мне. Горячая волна ударила в плечо, но я уже катилась за укрытие. Кровь текла по руке, но боль старый друг. Я прижала ладонь к ране. Выхода нет. Но это ложь. Выход есть всегда. Даже если это прыжок в пропасть. Я развернулась и бросилась к вентиляции. Последнее, что я услышала перед тем, как шагнуть в пустоту, их крики. А потом тишина.

Глава первая.

Шесть утра, а я уже на ногах. Мне никуда не надо просто привычка, просыпаться до рассвета, проверять оружие, пить черный кофе без сахара. Жить в режиме ожидания. Я посмотрела на телефон. Странно. Он молчал. Обычно в это время уже звонили. Сухой мужской голос на том конце провода бросал два слова: место и время, потом на телефон прилетало фото. И я шла. Но сегодня тишина.

Я провела пальцем по экрану, проверила сигнал. Полоски на месте, сообщений нет, звонков тоже. Может, они наконец забыли про меня? Или просто проверяют, как я отреагирую на тишину. Я не знала своего шефа и никогда его не видела, работу я получала либо по телефону, либо ко мне приходили.

Кофе остыл. Я допила его одним глотком, поставила чашку в раковину. Включила телевизор, новости, что-то про политиков, про взрыв на окраине. Ничего важного. Потом открыла ящик стола. Паспорт на чужое имя. Когда нибудь он мне пригодится. Деньги. Пистолет. Всё на месте. Я захлопнула ящик, подошла к окну. Занавески были чуть раздвинуты, я всегда оставляла щель, чтобы видеть улицу. Во дворе ни души. Улица была пустынна, только мусоровоз лениво полз по асфальту, да где-то вдалеке лаяла собака. Мир ещё спал.

Меня зовут Милена и я киллер. Я и сама уже не помню, когда перестала быть человеком. Может, всё началось с того, что я зачем-то помогла человеку. Или ещё раньше в детстве, которое прошло среди выстрелов и запаха пороха. Мой отец был военным. Не тем героем с орденами, а замкнутым, жёстким мужчиной, который верил, что мир делится на две категории: тех, кто стреляет, и тех, в кого стреляют. Он брал меня с собой в тир с десяти лет.

– Руки крепче. Дыши ровнее. Не дергай курок сожми.

Я запомнила каждое слово. Помню, как впервые попала в «яблочко». Отец не похвалил, лишь кивнул. Но в его глазах было что-то. Удовлетворение? Гордость? Или просто проверка пройдена, дочка не подвела. Потом были секции, ножи, рукопашный бой. Я не спрашивала, зачем. Мне нравилось. Нравилось чувствовать холод металла в руках, слышать щелчок затвора, видеть, как мишень рассыпается от точного попадания.

А потом был тот день. Я шла с тренировки. Тёмный переулок. Крики. Двое мужчин волокли девушку в машину. Она сопротивлялась, один приложил ей ствол к виску

– Заткнись, или тут же умрёшь.

Я не думала. Просто выхватила пистолет (да, носила его уже тогда) и выстрелила. Два раза. Один упал сразу. Второй успел развернуться и убежать. Девушка сбежала, даже не посмотрев в мою сторону. И тогда из темноты вышел он.

– Чистая работа, – сказал незнакомец. – Тебя учили?

Я не ответила.

– Такие, как ты, долго не живут. Либо сядешь, либо тебя убьют. Тебе нужна работа, хорошие деньги?

– Что нужно делать?

– Правильный вопрос. Пойдем.

Через месяц получила первый заказ. Телефон ожил. Я даже не удивилась.

Голос в трубке был знакомым, ровный, без эмоций, как будто диктовал номер банковского счета:

– Выходи на парковку. Садись в машину у подъезда.

Я выглянула в окно. У подъезда стоял чёрный Mercedes S класса. Затонированные стёкла. Номера стёрты грязью – мило. Дверь открылась без скрипа. Внутри пахло кожей, кофе и дорогим табаком.

– Привет, солнышко! – Игорь сидел за рулём, улыбаясь, будто мы встретились на дружеских посиделках. Его белые зубы блестели в полутьме. – Как дела?

Я молча села, прикидывая, сколько секунд мне понадобится, чтобы перерезать ему горло, если это ловушка.

– Ой, ну хватит хмуриться, – он протянул мне бумажный стаканчик. – Латте с корицей, твой любимый.

Я не взяла. Игорь вздохнул, достал из бардачка папку и шлёпнул её мне на колени.

– Дома посмотришь. Два дня у тебя, потом клиент улетает в Дубай.

– Кто? – спросила я.

– Ты же знаешь правила: твое дело не спрашивать.

– После прошлого раза я имею право спросить.

Игорь перестал улыбаться.

– А если откажусь?

– Тогда следующая папка будет с твоим фото. И её отдадут не тебе. Сорок восемь часов тебе, – бросил Игорь, прежде чем захлопнуть дверь.

Я осталась стоять с папкой в руках, а Mercedes растворился в утреннем тумане. Я вернулась домой. Кинула стол папку, налила себе чай и посмотрела на стол. Хочешь не хочешь, а папку открыть нужно. В папке лежало фото мужчины лет сорока (серебряные виски, дорогой костюм, холодные глаза).

Маршрут его передвижений. Выписка из банка, сумма с шестью нулями. Моя доля подчёркнута красным. У меня было два дня, изучить территорию. Найти оптимальное место, с которого я должна была отработать, придумать пути отхода. Все стандартно, такое я делала множество раз. И начинать нужно было сегодня. Целый день я потратила на изучение своей цели. Кто он был мне неизвестно. Но если за его голову платят такие деньги, думаю, вопросы излишни. В моей профессии слишком большое любопытство, верный способ присоединиться к списку жертв, а не числиться в исполнителях.

Я узнала, где он живет. Роскошный особняк за высоким забором, камеры, охрана. Классическая крепость напуганного человека, у которого слишком много врагов или слишком грязная совесть. Неважно. Штурмовать цитадель, глупо, нелепо и шумно.

Я решила не гоняться за ним. Вечером он сам придет ко мне на мушку. Сумерки сгущались, окрашивая город в сине-серые тона. Я заняла позицию в пустой квартире напротив его любимого ресторана. Он ужинал здесь каждую среду. Привычка страшная слабость. Предсказуемость убивает быстрее пули. Комната пахла пылью и одиночеством. Я разобрала винтовку, протерла стекло прицела, заглушила запах металла и масла ароматом своей кожи. Ожидание, самая скучная часть работы. Тело затекает, мысли разбегаются. Я не позволила им уйти далеко.

В голове прокручивался план. Один выстрел. Чисто. Тихо. Отход через черный ход, смена машины, исчезновение. Игорь обещал свободу. Я почти поверила. Внизу замерцали огни. Подъехала его машина. Шофер открыл дверь. Из машины вышел Он. Не торопясь, поправил манжет, оглядел площадь взглядом хозяина мира. Он не знал, что этот мир вот-вот сократится до размеров свинцовой точки.

Я прильнула к прицелу. Перекрестие легло на его висок. Сердце билось ровно. Палец на спуске. И в этот мир он поднял голову и посмотрел прямо на меня. Прямо в темноту моего окна. Как будто знал. Мой палец нажал на спусковой крючок. Тихий, сухой хлопок. Едва слышный даже мне. Пуля, послушная и безжалостная, пронзила стекло и воздух, нашла свою цель. Его голова дёрнулась, улыбка застыла, превратившись в маску недоумения. Он рухнул на асфальт, и алая лужа растеклась вокруг его виска, сливаясь с тенью от лимузина. Мгновенная тишина. Та, что всегда наступает после свершившегося. Мир замирает, чтобы осознать, что в нём только что произошло. А потом хаос.

С криками выбежала охрана. Телохранители, неуклюжие, как медведи в костюмах, с пистолетами наготове, заслонили собой уже мёртвое тело. Кто-то тыкал пальцем в моё окно, крича в рацию. Но было уже поздно. Пока они метались, я уже действовала на автомате. Руки, помнящие каждое движение, разобрали винтовку за считанные секунды. Детали ушли в специальный кейс. Я сдернула перчатки, швырнула их в сумку. Ни одного отпечатка, ни одной нитки, ни одной улики.

Я бросила последний взгляд на площадь. Суматоха нарастала, завывали сирены первых полицейских машин. Они будут искать снайпера. Они будут прочёсывать здания. Но меня здесь уже не было. Я скользнула в чёрный провал чёрного хода, спустилась по шаткой железной лестнице во внутренний двор. Моя машина серая, невзрачная, с чужими номерами , ждала в двух кварталах.

Я шла быстро, но не бежала. Бегство привлекает внимание. Я просто растворялась в вечернем городе, в толпе прохожих, спешащих по своим делам, не подозревающих, что в двух шагах от них только что закончилась одна жизнь и начался отсчёт до следующего убийства.

Дверь машины захлопнулась. Тишина. Только стук моего сердца в ушах. Я завела двигатель и тронулась с места, сливаясь с потоком машин. Дело сделано. Мой телефон пикнул, я посмотрела на дисплей. Сумма которая мне предназначалась была на моем счету. Но в горле стоял ком. Та улыбка. Он смотрел прямо на меня. Он знал.

Глава вторая.

Я остановила машину на заброшенном пустыре. Ржавые каркасы цехов, разбитые бутылки, запах гнили и пыли. Идеальное место, чтобы что-то оставить навсегда. Вышла. Ночь была холодной, и ветер гулял меж развалин, завывая в пустых глазницах окон. Я открыла багажник, достала канистру. Запах бензина ударил в нос, резкий и тревожный. Он перебивал все другие запахи, даже запах крови, который, казалось, въелся в кожу, облила машину. Бензин стекал по стеклам, по краске, собираясь лужами на земле. Улица должна была умереть чистой. Без свидетельств, без намёков, без имени.

Достала зажигалку. Дешёвая, одноразовая, купленная на заправке. Никакой связи со мной. Щелчок. Огонек был маленьким, дрожащим в порывах ветра. Я бросила его на сиденье. Вспышка была мгновенной и ослепительной. Огненный шар с рёвом рванулся вверх, пожирая ткань, пластик, металл. Жар опалил лицо. Я отступила на шаг, наблюдая, как пламя пожирает доказательства моего существования здесь и сейчас. Оно горело быстро, яростно и одиноко. Как и всё в этой жизни.

Через несколько часов останется лишь почерневший остов, который ни о чём не скажет следователям. Я повернулась спиной к жару и пошла прочь. В тени старого склада ждала моя машина. Настоящая. С документами, парковочными талонами и пустой кружкой из-под кофе в подстаканнике. Та, что принадлежала Милене, а не призраку с винтовкой. Завела двигатель и уехала, не оглядываясь на догорающий костёр.

Впереди была дорога домой. И обещание свободы, которое теперь пахло не латте с корицей, а бензином и пеплом. Но по пути я решила заехать в бар. Я пришла в бар. Не тот пафосный лакированный коктейльник, куда ходят те, кого я иногда видела в прицеле, а своё место. Подвальчик с липкими столами, запахом старого пива и сигарет, въевшимся в стены. Здесь не задают вопросов. Бармен, грузный мужчина с татуировкой черепахи на предплечье, молча кивнул. Я подняла два пальца. Он без слов налил двойной виски. Лёд не предложил. Он знал, я пью без. Подмигнул, поставил стакан передо мной.

Я сделала первый глоток. Огонь растёкся по горлу, прогнал холод из живота. Осмотрела зал через отражение в грязном зеркале за полками с бутылками. Несколько человек. Парочка выпивала, что-то тихо споря. Кто-то танцевал под хриплый блюз, не попадая в такт. Всё как всегда. Ничего необычного. И вдруг голос. Прямо за спиной.

– Тяжёлый день?

Низкий, спокойный. Он прозвучал так, будто ждал именно этого момента. Вся моя спина покрылась мурашками. Рука сама потянулась к пистолету под курткой. Я медленно, слишком медленно обернулась на барный стул. Он сидел в паре метров, откинувшись на спинку стула. Не «красавчик» с обложки. Скорее интересный. Лицо с характером, с парой шрамов, которые не уродуют, а добавляют истории. Одежда дорогая, но не кричащая, сидит так, чтобы не стеснять движений. И глаза. Слишком внимательные. Слишком спокойные. Он смотрел на меня и улыбался. Не нагло. С любопытством. Как будто разгадывал сложный пазл. Я держала его в поле зрения, пока делала ещё один глоток виски.

– Дни бывают разные, – ответила я, голос ровный, без эмоций. – А вечера обычно скучные.

– До определённого момента, – парировал он, его улыбка стала чуть шире. Он поднял свой бокал, в нём было что-то тёмное, возможно, бурбон. – Можно присоединиться? Или вы предпочитаете пить в одиночестве, разглядывая эхо дня в стакане?

Он не сводил с меня глаз. Я медленно поставила стакан на стойку.

– Это зависит от того, что предлагают, -сказала я, глядя прямо на него. – И насколько это интересно.

Парень представился Славой.

– Можно просто Слава, – сказал он, и его улыбка стала чуть менее загадочной, чуть более открытой. Он оказался очень милым и общительным. Слишком милым и слишком общительным для этого места и для этого времени суток.

Он говорил о пустяках. О том, как сегодня чуть не опоздал на метро, о глупом рекламном щите, который он видел по дороге, о кошке, устроившей сцену ревности у него в подъезде. Легкий, ни к чему не обязывающий треп. Он не задавал вопросов. Не спрашивал, как меня зовут, чем я занимаюсь, почему у меня в глазах пустота после только что совершенного убийства. А потом он рассказал анекдот. Глупый, про шакала и попугая в зоопарке. Не смешной. Но я рассмеялась.

Звук был чужим, хрипловатым, вырвавшимся против моей воли. Я не помнила, когда смеялась в последний раз. Настоящим смехом, а не язвительной усмешкой над глупостью жертвы или иронией ситуации. Слава смотрел на меня, и в его глазах что-то промелькнуло, удовлетворение? Триумф? Но он тут же это погасил.

– Ну вот, уже лучше, – произнес он мягко. – А то я уж подумал, что у вас на лице только одно суровое выражение. Оно, конечно, вам идет, но смех явно украшает больше.

Я взяла стакан, сделала глоток, пытаясь вернуть себе контроль. Алкоголь ударил в голову, согревая изнутри. Это было опасно. Расслабляться. Доверять.

– Ты часто подходишь к незнакомым девушкам в барах и рассказываешь им анекдоты про шакалов? – спросила я, в голосе прозвучала лёгкая насмешка.

– Только к тем, у кого глаза как у тебя, – ответил он неожиданно серьёзно. – В них столько всего намешано, что кажется, один нелепый анекдот может всё это ненадолго перевесить.

Я рассмеялась еще раз. Потом он, ни с того ни с сего, предложил:

– Поехали на пляж. Воздухом подышим.

И я, обычно десять раз всё взвешивающая, вдруг согласилась. Без тактики, без плана отхода. Просто села в его потрёпанный внедорожник, который пах бензином и мятной жвачкой. Мы сидели на капоте, смотрели на чёрную воду, в которой отражались огни города на другом берегу, и пили тёплое пиво из банок. Он говорил о всякой ерунде – о плохом качестве дорог, о том, как в детстве боялся темноты, о глупом сериале, который смотрит его мама.

И я слушала. Мне было легко. С ним не нужно было быть настороже. Он не был из моего мира. Он был простым, нормальным парнем с нормальными проблемами. Он видел во мне просто девушку из бара, а не инструмент для убийства. Он был мне дико интересен. Своей нормальностью. Своей лёгкостью. Тем, что мог смеяться над ерундой и ценить момент. Я чувствовала, как каменная скорлупа внутри меня по крошке осыпается. Это было опасно. Глупо. Непрофессионально. Но когда он, замолчав, посмотрел на меня своими тёплыми карими глазами, я забыла обо всём на свете.

– А у тебя сегодня действительно был тяжелый день? – вдруг спросил он, его голос прозвучал тише, серьёзнее.

Я взяла очередной глоток пива, чтобы выиграть секунду.

– Обычный.

– Не похоже, – он улыбнулся, но в его улыбке не было насмешки, было понимание. – У тебя взгляд как будто ты только что сдала самый сложный экзамен в жизни.

Я фыркнула:

– Что-то вроде того.

Он кивнул, не стал копать глубже. Просто протянул руку и поправил прядь волос, которую ветер сдул мне на лицо. Его пальцы едва коснулись кожи, но по моей спине пробежала волна тепла. Это была слабость. Непозволительная роскошь. Но в тот момент мне было плевать. Мы просидели до самого рассвета.

Сначала пиво закончилось. Потом разговоры. Мы просто молча смотрели, как ночь медленно сдает позиции. Небо на востоке из чёрного стало тёмно-синим, потом лиловым, потом розовым. Первые лучи солнца пронзили воду золотыми иглами, и море заискрилось, будто усыпанное алмазами. Я не помнила, когда в последний раз видела рассвет просто так. Не как сигнал к началу операции или концу долгой слежки, а как… красоту. Как нечто, существующее само по себе, без моего участия.

Слава сидел рядом, его плечо почти касалось моего. Он не пытался обнять меня или сказать что-то пафосное. Он просто был здесь. И в этой тишине, в этом спокойном совместном присутствии было больше, чем в десятках громких слов. В голове, где обычно крутились планы, схемы, расчёты, воцарилась непривычная тишина. Тревога, вечная спутница, притихла, прижалась в уголке. Я позволила себе просто быть. Дышать солёным воздухом, чувствовать холод металла капота сквозь джинсы, слышать ровное дыхание человека рядом.

Это было опасно. Глупо. Я нарушала все свои правила. Я позволила незнакомцу подойти слишком близко, провела с ним ночь, ослабила бдительность. Любой момент мог оказаться ловушкой. Эта лёгкость, эта простота идеальная приманка. Но когда он повернул ко мне лицо, освещённое первым по-настоящему ярким лучом, и улыбнулся, не той хитрой улыбкой Игоря, а простой, открытой, чуть уставшей, что-то внутри дрогнуло.

– Поцелуй меня, – внезапно сказала я и зачем то отвернулась

Слава рассмеялся

– В тебе сейчас говорит алкоголь, а не ты.

Он поднес палец к моим губам, а затем обнял. Я покраснела от своего же предложения. Боже зачем я это сказала.

– Ну что, – сказал он, его голос был хрипловатым от ночного разговора и прохлады. – Пора возвращаться в реальность.

Реальность. Та, где папки с фотографиями, пистолеты за поясом и обещания свободы, которая всегда оказывается на расстоянии одного последнего дела. Я кивнула, спрыгнула с капота. Тело заныло от непривычно долгой неподвижности. Он завёл машину, и мы поехали обратно. В город, в мой район, в мою жизнь, из которой на одну ночь я сбежала. Он остановился у моего дома.

– Позвонишь? – спросил он просто, без надрыва, без требований.

Я посмотрела на него, на это незнакомое, но такое притягательное лицо, и почувствовала острое, почти физическое желание сказать «да». Вырвать ещё кусочек этой нормальной жизни.

– Не знаю, – ответила я честно. Мой телефон был инструментом смерти, а не средством для свиданий.

Он кивнул, приняв это.

– Ну, тогда, я сам позвоню. Было приятно, Милена.

Я резко повернулась к нему. Я не называла ему своего имени. Никогда. Но он уже улыбался, и в его глазах читалось не злорадство, а понимание.

– Расслабься. Ты сказала, еще когда мы сидели в баре. Вспомнила?

Я не помнила. Возможно. Возможно, в момент той дурацкой, беззаботной радости я утратила контроль. Я вышла из машины, не прощаясь, и пошла к подъезду, чувствуя его взгляд на спине. Дверь захлопнулась, и я осталась в привычной полутьме парадной. В кармане зажужжал телефон. Не тот, с которого звонит Слава. Другой. Сообщение от Игоря: «Заказ выполнен. Жди инструкций. Не отсвечивай». Ночь закончилась. Реальность накрыла с головой. Но где-то внутри, под слоем льда, теплился крошечный огонёк. Огонёк, который теперь было не так просто потушить.

Глава третья.

Проснулась я через пару часов. Мне всегда хватало. Организм, привыкший к перегрузкам, выжимал из короткого сна максимум, как из всего остального. Сон оборвал резкий, настойчивый звонок в дверь. Не почтальон, не сосед, ритм был свой, узнаваемый. Три коротких, пауза, два длинных. Игорь. Он вошел, окинул мою однушку быстрым, оценивающим взглядом, будто проверял, не завёлся ли тут враг в шкафу или занавесках. В руке, уже знакомая папка.

– Что? Сразу? – я протерла лицо ладонями, пытаясь стереть остатки сна и навязчивые образы рассвета над водой.

– Новый танец, – он швырнул папку на кухонный стол. Она громко шлёпнулась рядом с пустой чашкой из-под кофе. – Музыка играет, отсиживаться нельзя.

Я посмотрела на папку, потом на него. В горле встал ком от усталости и внезапного, острого отвращения.

– Мне нужен выходной, Игорь.

Он замер, медленно повернулся ко мне. Его лицо, обычно выражавшее лишь циничную усмешку, стало каменным.

– На кой он тебе? – спросил он тихо, и в этой тишине прозвучало опаснее, чем любой крик. – Что, планы на пикник? На маникюр? На встречу с тем пацаном со вчерашней вечеринки?

Кровь отхлынула от лица. Он знал. Он всё видел. За мной следили даже в ту ночь.

– Это не твоё дело, – выдавила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

– Всё, что касается тебя, моё дело.

Он ткнул пальцем в папку.

– Сегодня ночью. Нужно избавиться от одного человека. Не провали задание Мила. После вчерашнего тебя и так в организации не жалуют. Считай, это проверка на вшивость.

Он повернулся к выходу, но на пороге обернулся.

– И забудь про того парня. У нормальной жизни и у нашей общее только то, что одна из них рано или поздно закончится. И обычно рано.

Дверь закрылась. Я осталась одна с папкой на столе. Она лежала там, как гроб. Как приговор. Я открыла папку. На меня смотрело чёрно-белое фото. Не матёрый бандит, не политик с глазами-щелочками, а тощий мужик в очках, с вьющимися непослушными волосами и немного потерянным взглядом. Настоящий ботаник. Таких в метро каждый день десятки. Неудачник из IT-отдела, вечно заваленный работой. Совершенно непохожий на цель, за которую платят большие деньги или устраивают такие проверки.

Что он такого сделал? Уклонился от налогов? Взломал сервер какой-нибудь корпорации? Нашёл не тот файл? В папке, как и в прошлый раз, лежали адрес его дома (дешёвая пятиэтажка на окраине), адрес работы (небольшой научно-исследовательский институт) и номер его машины (старенькая иномарка). Ничего необычного. Никаких особых мер безопасности. Никакой охраны. Лёгкая добыча. Слишком лёгкая. Именно это и насторожило. Игорь не стал бы тратить время на пустяки. А если это проверка, то в чём подвох? Может, за этим «ботаником» приглядывают? Или он сам не тот, за кого себя выдаёт?

Я взяла фото и подошла к окну, поймав слабый утренний свет. Присмотрелась к деталям. Очки. Слишком простые, дешёвая оправа. Но взгляд из-за них был не потерянный. Присмотревшись, я уловила в нём странную сосредоточенность. Уверенность. Рука, поправляющая очки… Длинные пальцы, ухоженные ногти, но на костяшках, едва заметные ссадины. Не от клавиатуры. Этот «ботаник» явно что-то скрывал.

Задание было сегодня ночью. Значит, времени на раскачку нет. Я отбросила фото на стол. Вопросы ни к чему. Мне заплатят. Или убьют. Всё просто. Но внутри всё сжалось в тугой, тревожный узел. Эта цель была неправильной. Слишком простой. Слишком странной. Игорь что-то замышлял. И этот «ботаник» был ключом. Я нарушила договорённость. Набрала Игоря с того, «чистого», телефона, который был только для экстренных вызовов от него. Он снял трубку после первого гудка.

– Что-то случилось? – его голос , без намёка на раздражение. .

– Приезжай, – бросила я в трубку и положила её, не дав ему возможности отказаться.

Он появился через пять минут, будто и не уходил, просто ждал в машине у подъезда. Вошёл, не здороваясь, с лицом, выражавшим предельную степень «у меня нет на это времени».

– Ну? Горит?

Я молча ткнула пальцем в фотографию «ботаника», лежащую на столе.

– Посмотри на него, Игорь. Какая из него цель? Кому он вообще мог помешать?

Игорь тяжело вздохнул, сделав вид, что смотрит на фото. На самом деле его взгляд скользнул по нему с полным безразличием.

– Мила, ну что ты как ребёнок? Тебе дали задание , выполни его. Всё просто. Не усложняй.

– Я никогда не интересовалась, – сказала я тихо, подходя ближе. – Никогда. Для меня они были просто фотографиями. Но сейчас… Мне очень интересно. Что он такого сделал? Украл? Увидел? Узнал? Кто он?

Игорь нахмурился. В его глазах мелькнуло нечто новое, не злость, а настороженность. Я перешла невидимую черту.

– Ты точно хочешь это знать? – спросил он медленно, и в его голосе появилась опасная, шелковистая нота. – Потому что, если узнаешь, обратного пути не будет. Игнорировать факты одно. А знать и всё равно сделать, совсем другое. Это уже на твоей совести останется. Если она у тебя ещё есть.

Он сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе.

– Последний шанс. Просто закрой тему и делай, что велят. Как всегда.

Я посмотрела на фото. На этого испуганного, нелепого человека в очках. Он был винтиком. Как и я. Но почему-то именно его мне вдруг стало жаль.

– Говори, Игорь. Что он сделал?

Игорь усмехнулся, но в его улыбке не было веселья.

– Он ничего не сделал. Он просто кое-что разработал. Маленькую программку. Которая может стереть всё досье на одного очень важного человека. Сделать так, будто его никогда не существовало. И этот важный человек очень хочет, чтобы ни программы, ни её создателя больше не было.

Он подошёл ко мне вплотную.

– Понимаешь теперь? Ты не убиваешь невинного ботаника. Ты стираешь ластик. Инструмент, который может стереть и тебя, и меня, и всех, кого мы знаем. Это не убийство, Мила. Это техника безопасности.

Игорь ушел, я осталась сидеть за кухонным столом и допивать свой кофе. Программку он создал. Ладно черт с тобой. Я без лишнего шума пробралась в квартиру ботаника и стала ждать. Часы тянулись долго и мучительно. Уже стемнело, наконец замок щёлкнул и в квартиру зашли, щелкнув несколько раз выключателем, ботаник выругался и прошел в комнату. Будто почувствовав что за ним наблюдают, мужчина резко сел на кровать.

– Кто вы?

– Доброй ночи Константин Сергеевич!

– Кто вы? – повторил вопрос ботаник.– Я сейчас позвоню…

– Не стоит, вас никто не услышит

– Вы пришли чтобы…

– Да

Мужчина окончательно осознал свое положение.

– Позвольте я напишу записку своей жене

– У вас есть жена? – удивилась я

– Мы в разводе.

– Напишите.

Мужчина осторожно сел за стол, открыл ящик, достал блокнот с ручкой и написал несколько строк.

– Я готов.

– Сегодня замечательная ночь – сказала я – Даже летучие мыши летают

– Мыши?

– Да, посмотрите в окно.

Ботаник подошёл к окну, раздвинул штору. Раздался щелчок и он упал на кровать. Я подошла и выстрелила в голову. Затем подошла к столику прочитала письмо и удостоверившись что там ничего лишнего нет, покинула квартиру.

Глава четвертая.

Я припарковала машину возле подъезда и вышла из машины. Услышав шаги резко обернулась. Какой то мужик шатался во дворе, дымя сигаретой и пошатываясь. Рубашка с длинными рукавами, вся замусоленная. Он остановился около забора, принялся рыться в пакете. Я напряглась и расстегнула куртку. Из пакета посыпались продукты, он выругался, и стал собирать их обратно. Достав чекушку, он отпил из неё и положил обратно в пакет. Потом он посмотрел на меня.

– Что смотришь, с работы иду,

Я промолчала,

– Что ты на меня так неодобрительно смотришь, презираешь?

Я снова промолчала, закрыла машину и направилась к подъезду.

– Э стой я тебе говорю.

– Послушай иди своей дорогой, не стоит со мной связываться

Мне хотелось достать пистолет, но этого делать не стоило. К окнам уже прилипли соседи. Я просто вернулась к машине и села в нее. Мужик ушел, а я продолжила сидеть в машине. Руки всё ещё пахли порохом и холодным металлом, хотя я уже протерла их влажными салфетками. Запах смерти въелся в кожу, и его не смыть.

Я смотрела на тёмные окна своей квартиры. Они казались чужими, враждебными. Там ждала пустота, тикающие часы, стены, которые видели слишком много. Там ждала я сама, та, что только что стёрла «ластик». Техника безопасности. Так сказал Игорь. Но в голове стоял его взгляд, застывший в последнем мгновении. Не страх, а удивление. Он не понимал, за что. Я достала телефон. Чистый, личный, без кодов и шифров. В адресной книге было три номера. Пиццерия, такси и Слава. Я почти не думала. Палец сам нажал на кнопку вызова. Он снял трубку после второго глотка.

– Алё?

Я молчала, закусив губу, не в силах издать ни звука.

– Милена? Ты это? Что-то случилось?

Я смогла выдавить только шёпот:

– Ты можешь приехать?

Он не спросил «где», «зачем» или почему».

– Дай десять минут.

И бросил трубку. Он приехал через девять. Его видавший виды внедорожник резко затормозил рядом с моей машиной. Он выскочил, в мятом худи и спортивных штанах, волосы взъерошены. Он подбежал к моей машине, распахнул дверь и присел на корточки, чтобы оказаться на одном уровне со мной.

– Что случилось? Ты в порядке? – его глаза бегали по моему лицу, ища следы побоев, крови, чего угодно.

Я просто покачала головой, не в силах объяснить. Слёз не было. Их не было давно. Просто пустота и дрожь где-то глубоко внутри. Он не стал ничего выяснять. Просто обнял меня. Нежно, но крепко. Прижал мою голову к своему плечу. Я чувствовала запах его кожи, стирального порошка и ночного ветра.

– Всё нормально, – прошептал он. – Я тут. Всё нормально.

И я позволила себе на мгновение рухнуть. Расслабить плечи, закрыть глаза и просто дышать. Он не знал, кто я, что я сделала. Он думал, что я просто девушка, у которой был плохой день. И в этой иллюзии была горькая, спасительная сладость.

– Поехали ко мне? – предложил он, когда я наконец отстранилась. – У меня есть кофе, чай. И никаких вопросов.

– Виски?

– Можно и виски.

Я кивнула. Он помог мне выйти из машины, взял за руку и повёл к своему автомобилю. Его пальцы были тёплыми и живыми. Я не оглядывалась на свой тёмный подъезд. Вместо этого я смотрела на его профиль, освещённый уличным фонарём. Он вёл меня в другую реальность. Всего на одну ночь. По дороге он рассказал анекдот. Опять какой-то дурацкий, про медведя и ведро малины. И я снова рассмеялась. Искренне, громко, до слёз. Откуда он их только берёт?

И в этот момент я почувствовала себя живым человеком. Не инструментом. Не функцией. А просто женщиной, которая едет в машине с симпатичным мужчиной и смеётся над глупостями. Меня это дико радовало и одновременно пугало. Я столько лет жила без права на эти простые, глупые эмоции. Квартира у него оказалась неожиданной. Я почему-то представляла что-то среднее между моим скромным жилищем и мужской берлогой: пивные банки на полу, гора немытой посуды. Вместо этого просторная лофтовая квартира в стиле хай-тек, с панорамными окнами, открывающими вид на ночной город, дорогой, но минималистичной мебелью. Чисто, стильно, дорого. Слишком дорого для парня, который разъезжает на потрёпанном внедорожнике и пьёт тёплое пиво с пляжа.

– Проходи, чувствуй себя как дома, – он бросил ключи на консоль у входа.

Я сняла куртку, чтобы повесить её на вешалку, и тут же почувствовала на себе его взгляд. Он смотрел на меня с лёгким удивлением, а потом его взгляд стал пристальным, изучающим. И только в этот момент я поняла. Я не сняла кобуру. Чёрная кожаная кобура с массивным замком, отлично подогнанная под левую подмышку, резко контрастировала с моим простым чёрным топом. Ручка пистолета выглядывала наружу, демонстративно, вызывающе. Это была не та скрытая посадка, которую не видно под одеждой. Это был явный, грубый аксессуар убийцы.

Я замерла, пойманная на месте преступления. Мозг лихорадочно искал оправдание. «Я хожу в тир». «Это для самообороны». «Это муляж». Всё звучало глупо и неправдоподобно. Слава медленно подошёл ко мне. Его лицо было серьёзным. Он не отводил глаз от кобуры.

– Интересный… аксессуар, – произнёс он наконец. Его голос был спокойным, без намёка на панику или осуждение. Скорее любопытство.

Он поднял руку, но не чтобы оттолкнуть меня или схватить за оружие. Он просто указал на кобуру.

– «Хеклер и Кох» P30L, да? С доработкой под бесшумную стрельбу. Редкая зверюга.

В воздухе повисла гробовая тишина. Он знал. Он не просто знал, что это пистолет. Он знал модель. И модификацию. Все мои инстинкты взревели в один миг. Рука сама потянулась к рукоятке. Тело напряглось для броска, для атаки. Но он не отступил. Он посмотрел мне прямо в глаза, и в его взгляде не было ни угрозы, ни страха. Было понимание.

– Расслабься, – тихо сказал он. – Я тоже не всегда хожу на пикники с шашлыком.

Он расстегнул пуговицу на своей рубашке и отвёл край ткани. Под ней, в кобуре точно такой же конструкции, лежал пистолет. Не «Хеклер», а «Глок», но суть от этого не менялась. Мы стояли друг напротив друга, два киллера в шикарной квартире с видом на город, с пистолетами под мышками, и молчали.

Глава пятая.

–Я работаю в сфере безопасности, – пояснил Слава.

Он смотрел на меня не как на угрозу, а как на равного.

– Частный контракт. Иногда задачи бывают специфическими. Ты, наверное, тоже.

Его слова висели в воздухе, предлагая выбор: признаться или солгать. Но ложь сейчас была бы оскорблением. Для нас обоих. Я улыбнулась, уголок рта дрогнул в едва уловимой усмешке.

–Ну, примерно так и есть, – ответила я, делая акцент на «примерно», оставляя пространство для манёвра, но давая понять, что игра в кошки-мышки окончена.

Он кивнул, будто этого было достаточно. Больше вопросов не последовало. Правила игры были ясны. Он подошёл к мини-бару, встроенному в стену, и налил два бокала выдержанного виски. Лёд не предложил. Протянул один мне. Наши пальцы ненадолго соприкоснулись. Его прикосновение было тёплым, уверенным. Слава включил музыку. Что-то джазовое, ненавязчивое, заполнившее пространство, но не мешающее говорить. И мы заговорили. Обо всём и ни о чём. О том, как бесят пробки в центре города, о том, что хорошего сейчас показывают в кино (делая вид, что у нас есть время на кино), о вкусе этого виски. Он снова рассказал анекдот, ещё более дурацкий, чем предыдущие, про пингвина в лифте.

И я снова рассмеялась. На этот раз смех был другим. Более свободным. Не смехом девушки, пытающейся сыграть нормальность, а смехом профессионала, который нашел себе подобного. Не нужно притворяться. Не нужно скрывать напряжение в плечах или то, как взгляд автоматически ищет пути отхода и оценивает угрозы. Мы были двумя хищниками, случайно встретившимися на нейтральной территории и позволившими себе на мгновение расслабиться, зная, что в любой момент когти могут быть обнажены вновь. Но в этой странной откровенности была своя магия. Я чувствовала себя живой. Не просто функцией, исполняющей приказы, а человеком. Пусть и очень опасным. Пусть и с пистолетом под мышкой.

И впервые за долгие годы это не вызывало чувства вины или страха. Только странное, щемящее чувство общности.

– Я хочу пригласить тебя в ресторан, – сказал Слава, делая глоток виски. Он произнёс это просто, как нечто само собой разумеющееся, но в его глазах читалась лёгкая неуверенность, словно он проверял воду.

Идея показалась мне одновременно абсурдной и заманчивой. Ужин в ресторане. Нормальное свидание. Как у обычных людей. У людей, которые не носят с собой оружие как аксессуар. Я была не против. Наоборот, внутри что-то ёкнуло от странного предвкушения. Но реальность тут же накрыла это чувство ледяной волной.

– У меня нет ни одного платья, – выпалила я, прежде чем подумала.

Это прозвучало глупо и по-детски наивно. Но это была правда. Мой гардероб состоял из практичных вещей: чёрные штаны, кожаные куртки, бесформенные худи, несколько топов, всё, что не привлекает внимания и не сковывает движений. Платья в этой жизни были непозволительной роскошью. Уязвимостью. Слава лишь улыбнулся. Широко, по-мальчишески. В его взгляде вспыхнул азарт охотника, но на этот раз охота была за чем-то приятным.

– Мы это исправим, – заявил он так же просто, как если бы предлагал заказать ещё одну пиццу. – Так что завтра поход в ресторан.

Я подняла бровь.

– Ты собираешься вести меня по магазинам?

–Что-то вроде того, – он загадочно улыбнулся. – Доверься мне.

Мы допили виски под тихий джаз. Тяжёлое напряжение первых минут сменилось лёгкой, почти невесомой атмосферой. Мы снова болтали о ерунде, но теперь между нами висело это обещание. Завтра. Платье. Ресторан. Когда я собралась уходить, он не стал удерживать. Просто проводил до двери.

– Заеду за тобой завтра в пять, – сказал он. – Будь готова.

– К чему? К шопингу или к ужину?

– Ко всему сразу, – он снова улыбнулся и мягко закрыл дверь.

Я осталась стоять в лифте, глядя на своё отражение в полированной стали. Девушка в чёрном топе и с кобурой. Завтра ей предстояло надеть платье. Выглядеть… красивой. Женственной. Мысль вызывала панический спазм где-то глубоко внутри. Это было опаснее, чем любая засада. Показать другую себя. Ту, которую я сама давно похоронила. Но вместе со страхом было и щемящее, пьянящее любопытство. Какое оно, то платье? И какой он выберет ресторан? И что будет после?

Я вышла на улицу и села в такси. В кармане зажужжал телефон. Инстинктивно я потянулась к нему, ожидая нового задания, нового приказа. Но это было сообщение от Славы: «Не забудь выбрать удобную обувь. Завтра будет много ходить. И да… готовься удивляться»

Я улыбнулась. Впервые за долгое время сообщение на телефоне не предвещало смерти.

Как и обещал Игорь, у меня сегодня был выходной. Фраза «выходной» в моём лексиконе звучала так же абсурдно, как «отпуск на тропическом острове» или «пикник с друзьями». Но сегодня это было реальностью. Слава заехал ровно в пять. Он был в тёмно-синем костюме, который сидел на нём безупречно, подчёркивая плечи и скрывая очертания оружия. В его глазах читалось оживлённое нетерпение. Мы поехали в один из тех бутиков, мимо которых я обычно проходила, не поворачивая головы. Витрины, залитые светом, манекены в изысканных позах. Внутри пахло дорогими духами и деньгами.

– Я не знаю, что тут делать, – честно призналась я, чувствуя себя не в своей тарелке среди этого блеска.

– Ничего не делать, – успокоил он. – Просто смотри. Что нравится?

Я машинально потянулась к чёрному строгому, длинному, закрытому. Безопасному.

– Нет, – мягко, но твёрдо остановил он меня. – Не сегодня. Сегодня ты не тень. Сегодня ты центр вселенной.

Консультант, уловив настроение, принесла несколько моделей. И среди них было одно красное. Яркое, как вспышка, как кровь на снегу. Не оголённое, но с открытой спиной и разрезом, обещающим свободу движений. Оно кричало. Оно требовало внимания.

– Примерь, – попросил Слава, и в его голосе прозвучала не просьба, а уверенность.

Я зашла в примерочную, чувствуя, как дрожат пальцы на молнии. Ткань прикоснулась к коже, шёлковая, прохладная, живая. Я повернулась к зеркалу. И не узнала себя. Это была не я. Не та, что прячется в подворотнях и стреляет без предупреждения. Это была женщина. Сильная, опасная, но в ином смысле. Сексуальная. Притягательная. С открытой спиной, на которой могли бы проступить старые шрамы, но которые сейчас были просто частью истории.

– Выходи, – попросил Слава из-за двери.

Я сделала глубокий вдох и вышла. Он замер. Всё его напускное легкомыслие исчезло. Он смотрел на меня, и в его взгляде было чистое, неподдельное восхищение, смешанное с лёгким шоком.

– Вот чёрт, – выдохнул он. – Это оно.

Мы не стали смотреть другие варианты. Не нужно было. Это платье было не просто тканью. Оно было заявлением. Брошенной перчаткой миру, который хотел видеть меня серой мышью.

– Я беру его, – сказала я консультанту, даже не спросив цену.

Слава расплатился, не дав мне даже возможности возразить.

– Это мой подарок, – сказал он, забирая огромную сумку. – На первую нашу нормальную дату.

Вечером, в ресторане, за столиком с видом на ночной город, я чувствовала на себе взгляды. Мужские оценивающие, женские завистливые. Но я смотрела только на него. И он на меня. Но этого было достаточно, чтобы вспомнить, кто ты есть. Пусть даже в красном платье, купленном для маскировки под нормальную жизнь.

Глава шестая.

Слава снова рассказал анекдот. Что-то про опоздавшего на работу сомелье и взбешённого шефа-итальянца. Я улыбнулась. Искренне. Уголки губ сами потянулись вверх, и на мгновение я забыла, кто я и где нахожусь.

– У тебя очень красивая улыбка, – сказал Слава, его взгляд стал тёплым, почти нежным.

– Обычная, – отмахнулась я, слегка смутившись. Комплименты были для меня опаснее прицельного огня. К ним не было иммунитета.

Мой взгляд скользнул по залу, цепляясь за детали по привычке, выходы, персонал, гости. И в этот момент дверь ресторана открылась, впуская вечернюю прохладу и двух мужчин. Первый был крупным, в дорогом, но безвкусном костюме, с лицом, на котором читалась привычка командовать. Второй… Мир сузился до одной точки. Игорь. Он шёл чуть сзади, его взгляд скользил по залу с привычной, скучающей оценкой охранника. И остановился на нашем столике. На мне. Какое-то время, секунду, вечность, мы просто смотрели друг на друга сквозь полумрак зала, под звуки джаза и звон бокалов.

И по его лицу было всё видно. Сначала мгновенная вспышка удивления, будто он увидел призрак. Потом стремительная, холодная волна недовольства. Его губы сжались в тонкую белую ниточку, брови чуть съехались к переносице. В его глазах читался не просто гнев, а яростное, почти личное предательство. Я была здесь. В красном платье. Смеялась. С неизвестным ему мужчиной. В мой «выходной». Он что-то резко сказал своему спутнику, кивнув в нашу сторону. Тот пожал плечами, явно не понимая причины его раздражения, и направился к своему столику. Игорь же на мгновение задержался, его взгляд, тяжёлый и обещающий, впился в меня, словно пригвоздив к стулу. Затем он развернулся и последовал за своим «боссом». Воздух снова наполнился звуками, но для меня они стали глухими. Вино в бокале вдруг показалось мне прокисшим.

– Всё в порядке? – поинтересовался Слава, его голос вернул меня к реальности. Он следил за моим взглядом, его собственная поза стала чуть более собранной, готовой к действию. Он тоже их заметил.

– Да, – я заставила себя улыбнуться, взяв бокал. Рука не дрогнула. – Просто показалось. Продолжай.

Но игра была окончена. Очарование вечера разбилось о ледяной взгляд Игоря. Где-то там, в тени, уже зрело решение. Вопрос. Наказание. А я сидела в своём красивом красном платье, чувствуя, как оно стало не роскошью, а самой дорогой и самой уязвимой мишенью.

– Я сейчас носик припудрю, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал легко, и направилась в дамскую уборную.

Зеркала, хрустальные светильники, тихий шум вентиляции. Я облокотилась о раковину, пытаясь перевести дух. Отражение в зеркале женщина в ослепительно красном платье с глазами, полными тревоги. Маска начала трескаться. Дверь открылась без стука. Я встретилась с ним взглядом в отражении. Игорь вошёл, как хозяин, запер дверь на задвижку и прислонился к ней, скрестив руки на груди. Его лицо было каменным.

– Я же тебе сказал надо порвать с ним, – его голос был низким, шипящим, как у змеи перед ударом.

Я резко развернулась к нему.

– Давай я сама буду решать, что мне делать и с кем общаться.

– В нашей работе это крах! – он оттолкнулся от двери и сделал шаг ко мне. – Личные связи? Чувства? Это слабость, Мила. Уязвимость. А уязвимых быстро находят и ломают. Или ты думаешь, он такой простой парень? Ты хоть проверила его?

Я промолчала. Нет. Не проверила. Не хотела.

– И да, – он ядовито усмехнулся, – Боссу это не нравится.

Мои глаза расширились. Это был… босс? Я впервые в жизни видела того, на кого работала все эти годы. Того, чьи приказы приносили мне деньги,. Ожидала увидеть монстра. А увидела просто богатого мужчину с уставшим лицом.

– Первый и последний раз, – бросил Игорь. – Ему не понравилось, что его лучший инструмент отвлекается на какие-то свидания.

Он помолчал, давая словам впитаться.

–Ладно, сегодня сидите, общайтесь.

Игорь с неохотой выдохнул, будто делая одолжение.

– Получай свою порцию иллюзий. Но завтра, – он ткнул пальцем в воздух, – завтра тебя ждёт дело. Серьёзное. И без провалов. Понятно?

Я кивнула, сжав зубы. Протестовать было бесполезно. Он разблокировал дверь и вышел, не оглядываясь.

Я снова посмотрела на себя в зеркало. Красное платье вдруг стало казаться костюмом клоуна. Глупой, наивной попыткой притвориться кем-то другим. Я с силой провела руками по лицу, стирая макияж, а вместе с ним и остатки надежды. Затем достала пудреницу и спокойно, с привычной точностью, припудрила нос. Я вернулась за стол. Улыбка, натянутая на лицо, как маска, казалось, вот-вот треснет. Музыка, смех, звон бокалов, всё это стало фоновым шумом, бессмысленным и раздражающим. Слава смотрел на меня с лёгким беспокойством, но ничего не спрашивал.

– Слава, не оборачивайся, – сказала я тихо, делая вид, что поправляю салфетку. – Ты говорил, что работаешь в сфере безопасности.

Он медленно кивнул, его взгляд стал собранным, профессиональным.

– Мне нужна твоя помощь. Мне нужна информация об одном человеке. Том, что вошёл с моим коллегой.

Слава на мгновение замер, затем его губы дрогнули в улыбке.

– Что, играем в шпионов? – попытался он пошутить, но сразу увидел моё выражение лица.

– Не смешно, – отрезала я, и в моём голосе прозвучала сталь, которую я уже давно не использовала с ним. – Мне просто нужна информация. Всё, что сможешь найти. И быстро.

Он перестал улыбаться. Его глаза стали холодными, аналитическими. Он не спросил «зачем», не стал выяснять причины. Он просто увидел в моём взгляде ту же готовность к действию, что знал и в себе.

– Хорошо, – коротко кивнул он. – Завтра будет.

Напряжение слегка спало. Мы допили вино, сделали вид, что вечер удался. Но магия была разрушена. Мы оба играли роли, зная, что за кулисами уже готовится новый акт. Мы вышли на улицу. Прохладный воздух обжёг лёгкие. Я потянулась к ручке машины, но он мягко взял меня за локоть.

– Поехали ко мне, – сказал он не предлагая, а констатируя факт. – Обсудим детали. И тебе сейчас не стоит быть одной.

Я не стала спорить. Он был прав. Одна я бы либо напилась, либо пошла бы на необдуманный риск. Одиночество худший советчик в состоянии, когда нервы оголены до предела. Мы ехали молча. В его машине пахло кожей и его одеколоном. Я смотрела на огни города, проплывающие за стеклом, и думала о том, что, возможно, только что подписала ему приговор, вовлекла в свои тёмные дела. Но другой у меня не было. Игорь и Босс вышли из тени. Игра пошла по-крупному. И чтобы выжить, нужно знать правила. А лучше того, кто их устанавливает.

Мы приехали к нему. Он открыл дверь, впустил меня внутрь. Шикарная квартира снова показалась мне не убежищем, а штаб-квартирой, где вот-вот начнётся планирование операции.

Он снял пиджак, бросил его на кресло, прошёл к бару.

– Виски? – спросил он, уже доставая бокалы.

– Да, – ответила я, скидывая туфли. – Двойной. Без льда.