Привязанность к боли. Почему я не могу уйти, даже если это убивает меня?

Глава 1. «Любовь или зависимость?»

Личная история: «Я не могу без него»

За окном дождь. Капли стучат по подоконнику, словно отсчитывают время моего ожидания. Я сижу на кухне, кусаю губы до крови и смотрю на телефон. Он снова не берет трубку. Уже третий час. Где он? С кем? Опять врёт? Или, может, правда задержался на работе?

Но я-то знаю. Знаю, что он с ней. Или в баре. Или просто где-то, где нет меня. В животе сводит от тревоги, а в голове крутятся одни и те же мысли: «А вдруг с ним что-то случилось? А вдруг он решил, что я ему больше не нужна?» И всё равно… всё равно я жду. Потому что если он сейчас не позвонит – я сойду с ума. Потому что без его «люблю» я не могу заснуть. Потому что даже когда он причиняет мне боль, я не представляю жизни без него.

Это любовь? Или я больна? Почему я позволяю ему так обращаться со мной? Почему мне так страшно остаться одной?

Я (тихо, почти шёпотом, сжимая в руках край свитера):

– Ты опять ей писал?

Он (бросает телефон на диван, смеётся, но в глазах – раздражение):

– Ну вот, началось! Ты вообще задолбала со своей паранойей.

Я (чувствуя, как сжимается желудок, голос дрожит):

– Но я видела переписку…

Он (резко встаёт, лицо искажается, шагает ко мне):

– Ааа, ну конечно! Копаешься в моих вещах! Может, ещё и следишь? Да ты просто больная! Кто за тебя нормальный-то замуж пойдёт?

И вот я уже извиняюсь. Уже соглашаюсь, что перегнула. Уже думаю: «А вдруг он прав? Вдруг я сама всё порчу?» Мне стыдно. Я чувствую себя виноватой. И в то же время – униженной. Но я молчу. Потому что знаю: если продолжу, будет хуже.

Иногда мне кажется, что я разделилась на две.

Первая я – разумная. Та, что кричит внутри: «Беги! Он тебя уничтожает! Ты же видишь, как он с тобой обращается! Ты заслуживаешь большего!»

Вторая я – слабая. Та, что шепчет: «А вдруг без него будет хуже? Вдруг ты больше никому не нужна? Вдруг он прав – и это действительно ты всё портишь? Может, если ты будешь лучше, он изменится?»

И вторая всегда побеждает. Потому что страх остаться одной, страх, что он прав, страх, что я действительно ни на что не годна – сильнее.

Здоровая любовь даёт ощущение безопасности. Вы не боитесь быть собой, не ходите по минному полю, не просыпаетесь с мыслью: «Что я сделаю не так сегодня?» Вы знаете, что вас любят не за что-то, а просто потому, что вы есть. Вы можете ошибаться, злиться, уставать – и вас не будут за это унижать.

Токсичная зависимость – это:

– Эмоциональные качели: сегодня он боготворит вас, завтра – унижает. Вы живёте в постоянном напряжении, не зная, какой он сегодня будет.

– Страх потери: вы держитесь не за человека, а за иллюзию, что «всё наладится». Вы помните те редкие моменты, когда он был добрым, и верите, что именно это – настоящий он.

– Слияние: вы больше не понимаете, где ваши желания, а где – его манипуляции. Вы забываете, чего хотите сами, потому что всё время подстраиваетесь под него.

1. Страх одиночества – убеждение, что «лучше ужасный конец, чем ужас без конца». Вам кажется, что быть одной – это стыдно, страшно, неправильно.

2. Низкая самооценка – «Меня больше никто не полюбит». Вы уверены, что другой человек не захочет быть с вами, что вы недостаточно хороши.

3.*Стокгольмский синдром – вы оправдываете обидчика, потому что мозг ищет способы выжить в этих отношениях. Вам проще поверить, что «он не такой плохой», чем признать, что вы в опасности.

Задача: Возьмите лист бумаги, разделите на две колонки:

– «Что он говорит» (например: «Ты без меня никто», «Ты сама виновата», «Никто тебя так не любил»).

– «Что является правдой» (например: «Я сама зарабатываю, воспитываю детей, справляюсь с бытом», «Я не виновата в его поведении», «Любовь не должна причинять боль»).

Эффект: Вы увидите разрыв между его словами и реальностью. Со временем вы начнёте замечать, как часто он искажает правду, чтобы вами манипулировать.

Комментарий: Делайте это упражнение каждый раз, когда он говорит что-то, что заставляет вас сомневаться в себе.

Оцените по шкале от 1 до 10:

– Насколько вам спокойно в этих отношениях?

– Насколько вы уважаете себя, когда он рядом?

– Насколько вы счастливы?

Важно: Если хотя бы один пункт ниже 5 – это не любовь, а зависимость. Здоровые отношения не должны заставлять вас чувствовать себя несчастной, униженной или запуганной.

Комментарий: Повторяйте это упражнение раз в неделю. Если цифры не растут – задумайтесь, стоит ли тратить на эти отношения свою жизнь.

1. Когда в последний раз я чувствовала себя в безопасности с ним?

– Что тогда происходило? Как он себя вёл? Почему это было исключением, а не нормой?

2. Что я разрешаю ему делать со мной, чего не позволила бы никому другому?

– Почему я это терплю? Что мне мешает сказать «нет»?

3. Если бы моя дочь рассказала мне, что её партнер ведёт себя так же – что бы я ей посоветовала?

– Почему я не следую своему же совету?

Помню, в первый раз, когда он назвал меня дурой, я онемела. Не от злости – от шока. В моей семье так не разговаривали. Я хотела уйти. Но потом он принёс цветы. Сказал, что «просто сорвался». И я… поверила. Тогда. А потом это стало нормой. Сначала – редкие оскорбления, потом – частые, потом – ежедневные. Я привыкла. Научилась не реагировать. Научилась оправдывать его: «Он устал», «У него стресс», «Я и правда что-то сделала не так».

Но первой трещины было достаточно. Потом их стало больше. И теперь я – это собрание трещин, склеенное страхом и ложной надеждой.

Любовь не должна:

– заставлять вас чувствовать себя никчёмной,

– требовать отказываться от себя,

– вызывать постоянный страх.

Если это про вас – значит, вы не в любви. Вы в ловушке зависимости. Но выход есть. И следующий шаг – понять, как вы в эту ловушку попали.

(Продолжение – в главе 2: «Детские раны: Почему я выбираю таких мужчин». )

Глава 2. «Детские раны: Почему я выбираю таких мужчин»

Мне пять лет. Я сижу на полу в гостиной, старательно выводя карандашами фигурки людей. Солнечный луч играет на бумаге, а я горжусь своим рисунком – это папа, мама и я, держащиеся за руки. Я слышу, как хлопает входная дверь, и сердце замирает от радости: папа пришел! Я бегу в прихожую, но останавливаюсь у порога. От него пахнет чем-то резким и неприятным, лицо напряжённое, брови сведены. «Пап, смотри, я тебя нарисовала!» – протягиваю листок дрожащими руками. Он бросает беглый взгляд, хмурится ещё сильнее. «Чего ты тут размалевала? Иди к маме, мне некогда». Рисунок падает на пол. Я поднимаю его, на обратной стороне остаётся отпечаток грязного ботинка.

Мне семь. Я стою у двери родительской спальни и слышу, как папа кричит на маму. «Дура! Без меня ты никто! Где деньги, которые я тебе вчера дал?» Раздаётся звук падающего стула. Мама выходит, прижимая к груди разорванную блузку. Увидев меня, быстро утирает глаза и говорит: «Ничего, дочка, папа просто устал. Давай приготовим ему ужин, он тогда станет добрее». Я киваю, хотя внутри всё сжимается от непонятной тогда ещё боли.

Мне двенадцать. Родители снова ссорятся. На этот раз папа бьёт маму по лицу. Я застываю в дверях, не в силах пошевелиться. На следующий день мама красит губы помадой, чтобы скрыть синяк. «Не рассказывай никому, это наш семейный секрет», – шепчет она мне. Я чувствую, как во мне поселяется стыд, но киваю. В школе учительница хвалит мое сочинение о семье. «Какая у тебя дружная семья!» – улыбается она. Я улыбаюсь в ответ, хотя внутри всё переворачивается.

Мне пятнадцать. Первая любовь. Серёжа из параллельного класса – высокий, самоуверенный, курит за школой. Когда он грубо хватает меня за руку и говорит: «Ты моя», я чувствую странное облегчение. Когда он кричит на меня перед всем классом, я оправдываю его перед подругами: «Он просто ревнует». Когда он извиняется и дарит цветы, я верю, что теперь всё будет по-другому. Подруга говорит: «Да он же козёл!» Но я шепчу: «Ты его не знаешь, он на самом деле ранимый…»

Мне двадцать пять. Я встречаюсь с Андреем. В первый же месяц он называет меня дурой за разбитую чашку. Я замираю – и вдруг понимаю, что эта сцена до боли знакома. «Он просто устал», – автоматически говорю я себе. И мне становится страшно от этого автоматизма.

Мне тридцать. Я стою перед зеркалом в ванной после очередного скандала с мужем. Водя пальцем по синяку на плече, вдруг ловлю себя на мысли, что говорю те же слова, что и мама двадцать лет назад: «Он не всегда такой… Он просто сорвался…» И в этот момент я вижу в зеркале не себя – а мамино лицо. И понимаю, что повторяю её жизнь день за днём.

Иногда, когда в квартире тишина и муж ушёл «к друзьям», я сажусь у окна и задаю себе один и тот же вопрос: а что, если бы тогда, в детстве, всё было по-другому?

Что, если бы папа, взяв тот первый рисунок, не бросил его, а повесил на холодильник? Если бы он иногда обнимал меня просто так, а не только когда был пьян и сентиментален? Если бы он говорил: «Я горжусь тобой», а не «Ты могла бы и лучше»?

Что, если бы мама не оправдывала его, а однажды собрала вещи и увела меня из этого дома? Если бы она сказала: «Ты не виновата, это он неправ», а не «Потерпи, он же твой отец»?

Может, тогда я не считала бы, что любовь – это когда тебя сначала унижают, а потом гладят по голове? Может, тогда я не воспринимала бы пренебрежение как должное? Может, тогда я не верила бы, что заслуживаю только такого отношения?

Но я выросла в доме, где любовь пахла водкой и слезами. Где «я тебя люблю» звучало только после «ты ничтожество». Где хорошее настроение отца было редким подарком, а не нормой. И мое сердце научилось ждать этих редких моментов «доброты» как манны небесной.

Теперь, когда муж кричит на меня, а потом приносит кофе в постель – я чувствую то же странное облегчение, что и в детстве. «Вот он, мой хороший папа», – шепчет что-то внутри. Когда он игнорирует меня неделями, а потом вдруг берёт за руку – я таю, как будто это искупление стоит всех тех дней молчания.

Я ненавижу это в себе. Ненавижу эту готовность прощать. Это умение находить оправдания. Эту бесконечную надежду, что «в этот раз всё будет по-другому». Но больше всего я ненавижу то, что не представляю, как может быть иначе. Что такое – отношения без скандалов? Без этих качелей от ненависти к страсти? Без этой гнетущей неопределённости?

Иногда мне кажется, что я просто не умею любить по-другому. Что для меня «нормальные» отношения – это скучно, пресно. Что без этой боли, без этих слёз, без этого адреналина – это уже и не любовь вовсе. И тогда я понимаю, насколько глубоко во мне сидит эта программа. Насколько сильно детство определило мой выбор.

Но сегодня, глядя на свою дочь, которая зажмуривается, когда папа повышает голос, я вдруг осознаю: я могу разорвать этот круг. Я не обязана передавать ей эту эстафету боли. Возможно, именно ради неё я должна научиться любить по-другому. Начать с себя. Потому что если не я – то кто?

Я: – Мам, почему ты никогда не уходила от папы?

Мама (отводит глаза): – А куда я пойду? Да и не все так плохо…

Я: – Но он же тебя унижал!

Мама (пожимает плечами): – Все мужчины такие. Ты еще поймешь.

1. Сценарий повторения

Если в детстве вы видели, что любовь = страдание, ваш мозг воспринимает это как шаблон. Вы бессознательно ищете партнера, который будет вести себя как родитель, потому что это «знакомо». Даже если это больно.

2. Ошибка выживания

Детская психика устроена так: если родитель холоден или агрессивен, ребенок решает: «Наверное, я недостаточно хорош (а)». Во взрослой жизни вы подсознательно выбираете партнеров, которые подтверждают это убеждение.

3. Нормализация насилия

Если мама терпела унижения, вы усваиваете:

«Любовь требует жертв»

«Мужчина может вести себя как угодно – это норма»

Задача: Напишите письмо себе в детстве (тому ребенку, которого обижали, игнорировали или заставляли чувствовать себя ненужным).

Пример: «Девочка, я знаю, как тебе больно. Знаю, что ты ждешь любви и не понимаешь, почему папа так холоден. Это не твоя вина. Ты заслуживаешь тепла. И теперь, когда я выросла, я буду любить тебя так, как ты заслуживаешь»

Эффект: Это помогает переписать внутренний сценарий и начать исцелять детские травмы.

Задача: Составьте список:

Какие модели поведения родителей я повторяю в отношениях?

Что я могу сделать, чтобы этого не делать?

Пример:

«Мама молчала, когда папа орал → Я тоже молчу, когда партнер кричит»

«Что я могу сделать иначе: сказать „Я не буду это терпеть“ и уйти в другую комнату»

1. Какие фразы из детства я до сих пор говорю себе? («Терпи», «Никому ты не нужна», «Сама виновата»)

2. Какой урок о любви я вынесла из семьи?

3. Если бы моя дочь росла в таких же отношениях, как у меня сейчас – что бы я чувствовала?

Мне 16 лет. Весна. Я стою у школьного забора, сжимая в потных ладонях тетрадь по литературе, и жду, когда из-за угла появится он. Саша. Высокий, с вечной сигаретой в зубах, в кожаной куртке, которая пахнет ветром и чем-то запретным. Когда он наконец появляется, мое сердце начинает биться так громко, что кажется, его слышно на другом конце двора.

«Ну что, ботаник, опять ждешь меня?» – усмехается он, выпуская дым мне в лицо. Я кашляю, но улыбаюсь. «Я… я принесла тебе конспекты. Ты же пропустил три урока». Он хватает тетрадь, листает, потом неожиданно хлопает ею мне по голове. «Умная слишком. Мужики это не любят». Больно. Но я смеюсь – он же пошутил, правда?

На следующий день он толкает меня в стену возле раздевалки. «Ты моя», – говорит он, и его пальцы оставляют синяки на моих плечах. Я чувствую, как дрожат колени, но это не от страха – от странного возбуждения. Никто никогда не говорил мне «ты моя». Даже папа. Особенно папа.

Вечером того же дня я плачу в подушку, потому что Саша поцеловал мою лучшую подругу Лену прямо на моих глазах. «Ты же не ревнуешь?» – смеется он, видя мое лицо. Я трясу головой: «Конечно нет». Лена смотрит на меня с жалостью, но я ненавижу именно этот взгляд, а не ее. Потому что жалость – это когда ты слабая. А я не хочу быть слабой.

Через неделю Саша приходит ко мне домой пьяный. «Ты мне нравишься», – бормочет он, целуя меня в шею. От него пахнет пивом и табаком, но я зажмуриваюсь и притворяюсь, что это романтично. Когда он с силой прижимает меня к стене, я вспоминаю, как папа так же прижимал маму. И почему-то мне кажется, что это нормально. Что так и должно быть.

Наутро он не отвечает на мои сообщения. Три дня. Неделю. Я пишу ему длинные письма, потом стираю. Снова пишу. В школе он проходит мимо, как будто я воздух. Лена шепчет: «Он же козел! Ты что, не видишь?» Но я вижу. Просто я также вижу, как он вчера купил бабушке-соседке молоко. Как подобрал на улице щенка. Как плакал, когда умер его дед. Поэтому я знаю – он не козел. Он просто… ранимый.

Через две недели Саша появляется у моего подъезда с ромашками. «Прости», – говорит он. И я прощаю. Сразу. Потому что когда он так смотрит, я чувствую себя единственной девушкой на свете. Потому что когда он обнимает меня, я наконец чувствую себя нужной. Да, он грубый. Да, он эгоист. Но он – первый, кто сказал «ты моя». И для девочки, которая выросла в доме, где ее существование то игнорировали, то терпели, эти слова значили больше, чем любые «извини».

Сейчас, спустя пятнадцать лет, я понимаю: я влюбилась не в Сашу. Я влюбилась в боль, которую он мне причинял. Потому что эта боль была знакомой. Потому что я уже знала, как ее терпеть. Потому что в каком-то извращенном смысле мне было комфортнее с тем, кто относился ко мне как к вещи, чем с тем, кто относился бы ко мне как к человеку. Ведь если бы он вдруг стал добрым, нежным, внимательным – я бы просто не знала, как на это реагировать. Моя детская душа не была готова к здоровой любви. Она была готова только к той любви, которую видела каждый день дома – к любви сквозь слезы, к любви вопреки, к любви, которая больше похожа на болезнь, чем на счастье.

И самое страшное – что этот сценарий повторялся снова и снова. Следующий парень. Потом муж. Потом любовник. Все разные, но такие одинаковые в главном – в их способности заставлять меня чувствовать себя одновременно и ничтожеством, и избранницей. Потому что мое сердце, мое израненное, глупое сердце, так и не научилось любить по-другому. Оно до сих пор путает любовь со страданием, заботу – с контролем, страсть – с болью. Оно до сих пор ищет тех, кто будет относиться ко мне так же, как относился папа – то пренебрежительно, то снисходительно-ласково. Потому что это – единственный язык любви, который я понимаю.

Но когда я смотрю на свою дочь, которая засыпает, прижавшись к моему плечу, я клянусь себе: она выучит другой язык. Она будет знать, что любовь – это когда тебе не больно. Что «ты моя» должно звучать как обещание, а не как угроза. Что слезы – это не обязательный ингредиент счастья. И если для этого мне нужно сначала переучить собственное сердце – значит, я начну с себя. Прямо сегодня.

Вы не выбираете таких мужчин. Вы выбираете то, что знаете.

Но теперь вы знаете больше. Вы видите связь. И это первый шаг к тому, чтобы разорвать цепь.

Следующая остановка – Глава 3: «Цикл насилия: Скандал → Разрыв → Возвращение». Там мы разберем, почему так трудно уйти, даже когда больно.

Глава 3. «Цикл насилия: Скандал → Разрыв → Возвращение»

Третий час ночи. Я сижу на холодном кухонном полу, обхватив руками колени, и чувствую, как дрожь пробегает по всему телу. В спальне храпит муж – его прерывистое, хриплое дыхание доносится через приоткрытую дверь. Я знаю этот звук слишком хорошо. Через час-другой он проснётся с дикой головной болью, и тогда начнётся привычный спектакль. Сначала будет злость и агрессия, потом – покаяние со слезами, а затем… затем снова злость. И я, как заведённая кукла, снова пройду весь этот путь вместе с ним. В сотый раз. В тысячный.