Король Истван. Книга 5. Бессердечный правитель

Глава первая. Бессердечный правитель

Угрюмую тишину этих мест уже давно не нарушал ни один посторонний звук. Ни шорох настороженных шагов искателей приключений, ни отчаянные вопли заблудившихся странников, ни веселых смех юных озорников и озорниц, вечно ищущих способов пощекотать нервы. Вот уже который год никто и ничто не стремилось попасть в Ненужную пещеру. Да-да; вы не ослышались. Ненужная пещера. Так её нарекли ещё много-много веков тому назад, и с тех пор просто забыли. Ведь, кому интересно посещение пещеры, которая, – как красноречиво говорило её название, – никому не нужна?! Ведь, зовись она, например, таинственной, или, скажем, зловещей, или, на худой конец, – забытой, нашлась бы масса желающих пощекотать себе нервы и спуститься под землю. А так… Про пещеру просто забыли. Все и навсегда.

Впрочем; послушайте! Нам показалось, или гулкое эхо разнесло по пустующим коридорам звуки торопливых шагов?! Нет! Это – не шорох крыльев летучей мыши или иного обитателя подземного мира. Это не грохот сорвавшегося камня и уж тем более – не мираж! Это – одинокий странник, невесть зачем спустившийся в гранитные катакомбы. И, готов держать пари, он точно знает цель своего путешествия и путь, ведущий к ней. Странник уверенно шагает… нет, он почти бежит по предательски разветвляющимся коридорам пещеры.

– Ваше величество! Ваше величество! Это я: Никчемный Волшебник! – старческий голос, многократно отразившийся от поверхностей сырых валунов, тут же достиг даже самых потаенных уголков уснувшего мира. – Ваше величество!

– Как ты посмел, негодный, потревожить мой покой! Или тебе неведомо, что я велел немедленно казнить любого, кто посмеет хотя бы посмотреть в сторону входа в мои владения!

– Я прошу прощения, Ваше величество и рассчитываю на Ваше снисхождение.

– Ты просишь снисхождения у бессердечного правителя?!

– Ваше вылычэство! Развэ вы нэ прыказалы глашатаям повэдать мыру о том, чта мы отдалы свои сердца?

– Ваше величество! Я целиком и полностью признаю свою вину и готов понести любое наказание, если… Ваше Величество, вы разрешите зажечь факел? Очень, знаете ли, неудобно…

– Зажигайте! Я не привык разговаривать с невидимками и, хоть знаю твое имя, но все-таки желаю видеть лицо негодяя, осмелившегося ослушаться моего приказа!

Фонтан огненных брызг от огнива разорвал кромешную тьму и, обагрив просмоленную тряпку, расползся по головешке факела. Медленно оживая, он щедрыми порциями разливал теплый свет по странной пещере, показывая её нутро собеседникам.

Это была странная пещера. Она имела форму правильной сферы с гладкими, как будто отшлифованными стенами и потолком, пестревшими несчетным количеством черных точек. Так, словно бы кто-то щедро окропил их брызгами черной краски. В то же время её пол выглядел так, словно бы на него кто-то в спешке вывалил сотни возов булыжников и, кое-как раскидав, забыл про них. Впрочем, если приглядеться внимательнее, можно было понять, что камни набросаны не навалом, а как будто выложены в четыре пояса, спиралью закручивающихся вокруг торчащего прямо в центре грота мощного сталактита. Впрочем, собеседники были слишком заняты, чтобы любоваться этим видом.

– Говори! – грозно проронил отшельник, на поверку оказавшийся сыном Маргариты Шестнадцатой.

– Очень важное дело привело меня к вам, несмотря на все запреты, Ваше Величество! Крайне важное!

– Что за дело?! Что-то случилось с Долиной! – всполошился сын Маргариты Шестнадцатой. – Неужели новое несчастье обрушилось на мой дом?!

– Нет-нет, ваше величество! – поспешил успокоить невидимого собеседника тот, кто назвался Никчемный Волшебником.

– Что-то с Маргаритами?! Они не пережили того, что продолжатель славной династии превратился в бессердечного тирана?!

– О, нет, мой король! Маргариты здравствуют и шлют Вам привет и порцию пирожков.

– Я… Я не достоин называться «Ваше Величество»! – вспыхнут назвавший себя бессердечным. – Я – правитель без сердца и жалости!

– Покорнейше прошу вашего снисхождения, ваше бессердечие!

– Так зачем ты потревожил мой покой?! Какие дурные новости заставили тебя нарушить приказание короля? Неужели… Неужели – беда с Изабеллой?! Сердце достойнейшей девушки не выдержало…

– О, нет, нет! Ничего подобного, хотя она и порядком побледнела за то время, пока вы находитесь здесь, но я смею вас уверить, Ваше Величество…

– Как ты смеешь обращаться ко мне так, негодяй?!

– Прыкажыты мне наказат наглыца, Ваше Вылычыство!

– Туруман, как вы можете пятнать свою совесть расправой над беззащитным стариком?! Разве для того вы отдавали свое сердце, чтобы вязнуть в мелких склоках?! Одумайтесь! Нам с вами нужен дикий народ без совести и чести! Да! Именно такой! Чтобы мы, не отягощая собственную совесть, могли вершить праведный суд над погрязшими во лжи и склоках существами!

– Ваше Величество! Ваше Величество! Именно это дело и привело меня к вам: я нашел именно такой мир, как вы только что изволили описать! Погрязшие в усобицах народы на проклятых землях, насквозь пропитанных кровью, безнадегой и страхом! Племена погибшего мира Арциссианы, позабывшие свою историю и имена достойных правителей! Блестящие умы, предавшиеся гордыне; наказанные самим мирозданием! Я осмелился подумать, что именно о правлении таким королевством мечтает бессердечный правитель!

– Вешэ Вылычысто! Он – прав! Атлычное каралевство, чтобы показать ваше бэссырдечые ва всэй красэ!

– Туруман, я не могу не согласиться с вами. Немедленно отправляйте нас туда! Я мечтаю о таком царстве, как описали вы!

– Ваше Величество не желает проститься с Маргаритами?

– Нет! Как может бессердечный правитель явиться на глаза столь благородным королевам?!

– Савэршенно нэвазможно. Паявысь мы перед прыкрасными Маргарытами… Я дажы баюсь прэдставыть сэбэ, какые стаданыя прычынят два быссырдэчных скыталца вэлычайшым правытыльныцам.

– Но ещё большие страдания принесёт им ваше безмолвное исчезновение. Быть может… Мы просто не будем напоминать им о том, что вы… – говоривший замялся, словно бы подбирая подходящее определение.

– Умно, – издевательски усмехнулся юноша. – Ваши мысли на тот случай, если правительницы сами напомнят об этом?

– По моему глубочайшему убеждению, Ваше Бессердечие, – ничуть не смутился старик, – вы… Вы слишком преувеличиваете ваше же, смею сказать, ошибочное заблуждение. Если дозволите, благородный юноша, – видя, как начинает хмуриться его собеседник, поспешил добавить волшебник, – то я бы посоветовал просто рассмеяться в лицо этой нелепице и вернуться во дворец! Ведь, дерзость и смех – великолепнейшее оружие против…

– Пожалуй, – прервал его правитель, – вы даже в чем-то правы. Исчезнуть просто так, – означает причинить им ещё большие страдания. Я должен попрощаться с близкими. Туруман, вы – со мной?

– Туруман дал слово!

– Тогда, – идем! Ведите нас, Волшебник, – гулкий звук шагов трех человек наполнил сырые коридоры пещер.

– А, простите, что с… – мудрец попытался привлечь внимание, но Туруман бесцеремонно схватил его за полу балахона и буквально поволок вслед за королем.

Прощание не заняло много времени. Истван, – а, как вы уже сами догадались, бессердечным правителем оказался именно он, – был непоколебим в своем решении отречься от престола и покинуть волшебную Долину с тем, чтобы не осквернять её собственным бессердечием. Равно как и в том, что он просто обязан поработить таких же, как он сам, жестоких обитателей таинственного мира. На все просьбы отказаться или хотя бы повременить с выходом и набраться сил, он отвечал решительным и категорическим отказом.

– Добровольно отказавшийся от сердца не может быть ни добрым правителем, ни достойным спутником, – решительно отвечал он на все уговоры. – Я отдал сердце, и теперь не имею иного выхода, кроме как покинуть мой прекрасный дом и… И навсегда забыть Изабеллу.

Никакие уговоры не смогли переубедить юношу. Не желая больше доставлять боль своим собеседницам, бывший король распорядился о подготовке к выходу и уже менее, чем через четверть часа Истван с Туруманом стояли в комнате Волшебника, готовившегося перенести друзей в иной мир. Навстречу новым приключениям. И, хоть юного правителя так и подмывало сказать на прощание несколько добрых слов своим друзьям, близким и, прежде всего, – Изабелле, он молчал. Будучи абсолютно уверенным в собственной бессердечности, он не желал лишний раз ранить никого из них.

– Архизылибариус! – прогремел голос Никчемного Волшебника, и все слилось в сплошную полыхающую огнём стену. – Забериаликат! – почувствовав, как опора исчезла из-под ног, странники провалились в глубокий колодец и полетели прочь от Долины.

Глава вторая. Университет осчастливливания

Полет закончился так же неожиданно, как и начался. Товарищи просто почувствовали опору под ногами и, открыв глаза, поспешили оглядеться по сторонам. Волею судеб они оказались в странном месте, заполненном зловещей дымкой, больше похожей на взвесь сажи. Из-за этого создавалось ощущение, что товарищи перенеслись в самое сердце грозовой тучи.

– Ваши Вылычэтсво! Кажитса, я выжу что-то! Вон там! – тыча рукой в сторону зыбкого силуэта, прокричал Туруман. – Скарэй, Ваши Вылычыство! Мнэ ужэ нэ терпытся паскарее заваивать этот убогый каралэвства!

– Вы думаете, здесь кто-то живет? Без солнца и в вечной тьме…

– Канечна, Ваши Вылычество! Такой жи сэрый, как это мэсто, ныкчомный народышка! Нам надо патарапыться, чтобы управытся да абэда!

– Боюсь, – это слово как-то особенно тяжело и тревожно прозвучало в нависшей тишине, да ещё и эхом отозвалось из самых глубин странного места, заставив юношу замолчать. – Что, если волшебник ошибся? – дождавшись, когда гром стихнет, закончил молодой человек.

– Ваши Вылычыство! Чтобы это узнат, нам надо как можно скарее дайты да цэлы!

– Вы правы, Туруман. Вперед!

Товарищи, тревожно оглядываясь по сторонам, двинулись к запримеченному силуэту, но вскоре были вынуждены остановиться, упершись в гранитную стену.

– Ну, вот, – разочарованно проворчал Туруман. – Я ашибся и падвёл сваего караля! Мнэ нэт пращеныя!

– Туруман, не спешите корить себя, – отозвался юноша. – Даже если мы и выбрали неверный путь, нет поводов впадать в уныние. Раз уж мы – здесь, то давайте оглядимся по сторонам. Это место… Оно мне что-то напоминает, но я не могу понять что… – в полумраке странного места внимательно изучая стену, отвечал сын Маргариты Шестнадцатой. Ощупывая гладко отполированную поверхность, выпуклую, словно яичная скорлупа, он медленно двигался вдоль препятствия. – Внимание, Туруман! Здесь – тоннели! – не заметив и неожиданно провалившись в глубокую дыру, юноша поспешил выскочить наружу.

Выхватив клинки, товарищи приготовились к бою, но тут же опустили оружие, пораженные открывшимся их взорам зрелищем.

– Ух ты! Ых так многа! Нэвэраятна! – выдохнул воин. – Аны… Аны, – как выснушкы!

И правда. Стена была покрыта густой сетью входов в пещеры. Справа, слева, сверху… Везде, насколько взгляд мог пробиться сквозь плотную завесу дымки, были эти таинственные входы. Вернувшись к гроту, в который угодил юноша, товарищи осторожно заглянули вовнутрь. Тоннель оказался длинным извивающимся коридором, прорубленным в скальной породе. В самых его недрах нервно дрожали несколько тусклых точек факелов, но были она так далеко, что их свет совершенно не дотягивался до входов, и поэтому снаружи они казались безжизненными пещерами.

– Нада ысслэдават каждый ыз ных! Я увэрен, дыкары папряталысь в этых крысыных норах! Мы проста абазаны атыскать ых, как можна скарэе! Ы, раз уж мы нэ дагадалысь паабэдать пэрэд тэм, как атправытся в эта прыклучэные, то мы далжны управытся да абэда!

– Туруман, вы шутите? – покинув пещеру, Истван задумчиво оглядел видимый фрагмент стены. – Даже здесь этих тоннелей – не менее трех десятков. А в этом дыму мы видим всего несколько метров. Вы хотите изучить каждый из них…

– Баюсь, – пространство вновь отозвалось глухим рокотом, заставившим Турумана притихнуть. – Баюсь, вы правы… – прошептал воин, вздрогнув, когда очередной раскат сотряс все вокруг.

– Звук идет прямо оттуда, – прислушавшись, прошептал Истван. – Нам – туда! – кивнув в противоположную от стены сторону, объявил король.

– Я думаю точно так жы! – сжимая рукоять сабли, несколько неуверенно усмехнулся одноглазый коротышка. – Каму-та сыйчас дастанытся! – чтобы подбодриться, добавил он.

– Идем! – коротко бросил юноша, на ходу вынимая меч из ножен.

Как он и предполагал, вскоре друзья вышли к невысокой стене, частоколом отгораживающей каменную площадку с громоздящейся на ней башней-часовней. Было видно, что неуклюжее строение здесь – явно инородный предмет, и огромная каменная площадка – изначально служила совсем другим целям. Но что-то произошло, и на гладкой плите теперь высилась башня.

Это место хоть и было укреплено, но даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: оно уже давно пустует. Об этом красноречиво говорили и обветшавший забор, и перекошенные ворота, к створкам которых была наспех прибита изрядно облупившаяся вывеска, выглядевшая так, словно она собрана из нескольких деревянных щитов.

Красивым ровным почерком здесь было выведено:

«– Каждый живущий имеет право на страх.

Страх означает, что тебе есть что терять.

Если тебе есть что терять, значит ты – богат.

Если ты богат, ты будешь отстаивать то, что принадлежит тебе.

Если ты будешь отстаивать что-то, значит, тобой можно управлять…

Страх ближнего твоего – самый дорогой товар в твоих руках. Не будь слепцом!

Сделай так, чтобы люди дрались за право бояться, и ты подаришь им счастье.

Даровавший счастье другим, и сам станет счастливым!

Имеющему дано будет и приумножится, а у не имеющего отнимется и то, что есть.

Учитесь приумножать счастье в нашем Университете».

Дальше надпись заметно теряла в качестве. Так, что Иствану потребовалось заметно постараться, чтобы прочитать словно замазанную краской надпись:

«– Страх – стихия. Бросая ей вызов, мы признаем её превосходство!

Становясь её частью, мы превращаемся в единое целое, действующее для достижения одной цели», – задумчиво прочитал Истван.

– Ваши вылычэство! – встрепенулся Туруман. – Гатов пакластя чем угодно, что в этом Унывэрсытэтэ мы найдем много очынь полэзный знаный.

– Согласен с вами, Туруман! Я желаю познакомиться с профессорами этого заведения! Раз уж мы – бессердечные, то просто обязаны дарить страх всем и каждому! Как попасть вовнутрь?

– Частакол савсем нэвысокый! Кланус, Туруман в два счета пырыпрыгныт его!

– Не пристало нам лазить по заборам! Мы – не кошки! Правитель достоин куда более достойного приема! И уж тем более – бессердечный правитель Истван и его верный страж – Туруман!

– Гатов паклястся чэм угодна: вашы Вылычыства бэсканэчна правы! Ылы это так, ылы эты прафессара будут пэрвыми, кто ыспытает на сваих шкурах силу гнэва бэссердечных странныкав! – словно в подтверждение слов грозного воина, одна из створок ворот, страшно скрипя, откатилась в сторону, словно приглашая товарищей войти вовнутрь. – Варота нэ запэрты! Дарога аткрыта!

– Идём, – Истван решительно толкнул створку ворот, но та не шевельнулась более ни на йоту. – Что?! – побагровел юный правитель. – Я велю высечь привратника едва только попаду внутрь! – яростно взревел он, с силой пиная безжизненную створку. Угрожающий трест и лязг заставил искателей приключений отскочить на пару шагов назад и, выхватив мечи, замереть в боевых стойках. Однако же то, что произошло дальше, застало их врасплох. Ворота, жалобно заскрипев, обрушились внутрь частокола.

– Ваши вылычэство… – Туруман пораженно уставился на растопыренные остатки проржавевших в пыль петель… – Можит Туруман и нэ прав, но, сдается мнэ, паслэдный живой душа уже давно пакынул это всэмы багамы забытый уныверсытет! Гатов пакластя чем угодно…

– Кто вы? Зачем вы пожаловали сюда? – грозную тираду воина прервал жалкий, больше похожий на писк голосок. Вслед за этим их облака пыли вынырнуло насмерть перепуганное растрепанное существо неопределенного пола и возраста. Одетое в истлевшую рванину, оно близоруко щурилось, пытаясь разглядеть пришельцев.

– На калэны, ныгодный! – коротышка ринулся на странного типа и, ухватив за длинные космы, на поверку оказавшиеся бородой, ловким движением швырнул встречавшего на землю. – Тэбя ждёт славная порка, о, прызрэнный! – прорычал одноглазый сопровождающий сына Маргариты Шестнадцатой. – Его вылычыство Ыстван Пэрвый абыщал высеч прывратныка розгамы, и я в прывылыкым удаволствыем выполну его прыказ!

– Нет! Прошу вас! Не надо! – старик попытался вскочить на ноги, но тут же вновь тюфяком повалился на грунт, опрокинутый мощным броском. – Прошу вас! Неееет! – взмолился он, глядя на нависшего над ним пришельца из Долины фей.

– В этот раз я помилую тебя, – холодно отвечал отрекшийся от престола правитель. – Но знай: моя доброта не бесконечна!

– Благодарю вас, благородный пришелец! – поверженный тип даже лежа попытался поклониться, но все, что у него получилось, так это гулко стукнуться лбом в затвердевшую породу.

– Но помни, негодный: доброта бессердечного правителя – последнее, на что ты можешь положиться, – недобро усмехнулся Истван.

– Как?! – поразился Туруман. – Вы жи абыщалы высечь его…

– Сделай так, чтобы люди дрались за право бояться, и ты станешь самым счастливым правителем мира! – процитировал молодой человек. – Немедленная порка притупит чувство страха у этого оборванца. Так пусть ожидания неизбежного, словно топор палача, нависает над головой этого жалкого создания. Или вы считаете, что бессердечному правителю стоит лишать этого презренного права бояться нас? Я жду вашего ответа, Туруман!

– Ваши вылычэство, – восхищенно прошептал коротышка, – я проста паражен ваший мудрай бессердэчносты! Гатов паклястся чэм угодно; ана нэ знаыт граныц!

– Где ректор этого Университета?! – прогремел Истван, скалой нависая над ползающим у его ног и норовящем поцеловать носок сапога стариком. – Живо, пока я не лишит тебя права бояться!

– К вашим услугам… Зайферт! – безуспешно пытаясь приложиться к ускользающему сапогу, лопотал старик. – Профессор Зайферт. Всегда рад… Очень рад… Бесконечно рад… Беспредельно…

– Что?! – бывший король пораженно замер, и жалкий профессор смачно врезался в начищенный до блеска носок ботфорта.

– Ректор Университета осчастливливания – к вашим услугам, ваше бессердечие! Я здесь! – видя, как гости недоуменно осматриваются по сторонам, тщетно выискивая того самого загадочного ректора, отозвался закутанный в тряпье убогий тип.

– Встат, кагда с табой зазгаварываит бэссердечныйший правытыл! – рявкнул одноглазый воин, и Зайферт поспешно поднялся на колени.

– Где остальные? – требовательно поинтересовался сын Маргариты Шестнадцатой.

– Здесь – только я, – пискнул в ответ старик.

– Лжешь! Где ученики?! Куда телись преподаватели и студенты твоего Университета?!

– Они ушли! – воодушевленно заверещал Зайферт. – Постигшему великую науку, тесно в стенах храма знаний! Знание – сила! Но сила примененная есть власть! А я учу всех желающих быть властными! Смею обратить ваше внимание, власть…

– Гатов поклястьса чэм угодно, ты только что дражал, как пэрэпуганный заяц в лыхарадке! Чэму можыт научыт трус?!

– Все – верно, все – верно! – поспешно закивал субчик, да так, что товарищи не на шутку перепугались; а вдруг его голова отскочи, не удержавшись на туловище. Но ничего не произошло, а Зайферт, вдруг успокоился и преданно уставился на незваных гостей, избегая, впрочем, глядеть в их лица. Он постоянно находился в каком-то неуловимом движении, так, что у друзей не было никакой возможности зафиксировать внимание на его внешности. Впрочем, даже в те редкие мгновения, когда тип замирал, взгляду товарищей было совершенно не за что зацепиться; ни одной яркой запоминающейся черты. Зайферт был удивительным образом похож на всех одновременно. Таким, о которых говорят: «Увидел и забыл». – Вы – невероятно способный ученик. Позвольте заметить, что вы в несколько минут освоили курс, который многим не дается даже в семестр! Да и то, разрешите добавить, с превеличайшим трудом. Вы делаете невероятнейшие успехи; не сочтите за труд принять мои наиискреннейшие восхищения! Дозвольте предположить, что вам нужна помощь опытнейшего наставника для наискорейшего усвоение материала. Не сочтите за гордость, но мне известен только один такой ученейший муж, и он, – за эту тираду Зайферт поднялся с колен и теперь уже гордо стоял перед странниками, чванливо задрав нос, – перед вами! Не сочтите за труд выслушать несколько советов, ученейшего…

– Довольно пустословия! – устав от болтовни, Истван прервал типа. – Мы ищем врата в мир Арциссианы! Ты можешь помочь отыскать их?!

– Позвольте заострить ваше внимание на том, что упомянутые вами врата надежнейшим образом упрятаны от посторонних глаз. Не обессудьте выслушать, но на памяти вашего покорнейшего слуги…

– Эй! Я что-то нэ прыпомню, чтобы мы нанымалы тэбя, прызрэнный!

– Слуга, – усмехнулся в ответ Истван. – Боюсь, у нас нет намерения платить тебе жалованье… – пространство ответило недовольным рокотом от которого задрожала земля.

– Что это? – подняв клинки, товарищи принялись тревожно всматриваться во тьму.

– Не потеряйте великолепнейшую возможность, приобрести в моём лице достойнейшего друга и бесплатнейшего раба, который не потребует ни монеты за все время вашего обучения, – не обращая ни малейшего внимания на раскат, спокойно закончил старик.

– Падажды, падажды! – развернувшись к оживившемуся собеседнику, побагровел от ярости Туруман. – Какой-такой абученый?! Гатов пакляста чем угодно; мы нэ запысывалыс ныкаму в ученики!

– Не извольте утомлять себя лишними переживаниями, – порядком изменившийся и приосанившийся Зайферт поспешил расплыться в сладострастной улыбочке, – но я сам только что строжайшим образом принял у вас экзамены, поставил наивысшие баллы и зачислил в студенты специального, – то есть совершенно бесплатного, – отделения старейшего университета счастья.

– Что?! – в один голос воскликнули скитальцы.

– Не сочтите за грубость, но нам – пора. Путь нас ждет сложнейший, а любая проволочка, приведет к досаднейшим последствиям! Вперед! Сам профессор Зайферт проведет достойнейших путников к великолепнейшим вратам Арциссианны, – и, не слушая вялых возражений окончательно сбитых с толку путников, старик, ни на секунду не умолкая, бодро потопал вглубь опоясанной ветхой оградой территорией университета.

Право, догадаться о том, что это – Университет осчастливливания, могли лишь самые изощренные умы! Несколько убогих перекошенных строений, когда-то величественных, а теперь больше похожих на сараи. Заброшенная сферообразная арена, в лучшие времена, по всей видимости, служившая сценой для ораторов. Веранда с провалившейся крышей, судя по осыпавшейся жаровне и почерневшим столам, использовавшаяся в качестве открытой столовой. Высохшие фонтаны, поваленные статуи, все это лишь навевало тоску и никак не ассоциировалось с состоянием счастья. А ещё – все было безликим и совершенно незапоминающимся; точно таким же, как и старик, объявивший себя ректором этого заведения. Однако Зайферта это нисколько не смущало. Он уверенно шагал вперед, непрерывно тараторя и ни на минуту не умолкая.

– Уважаемый, – устав от этого цирка, Истван окликнул провожатого. – Потрудитесь объяснить, что здесь произошло! – но старик и ухом не повел. Так, словно бы увлекшись общению самим собой, не услышал реплики. – Если вы сейчас же не ответите, я лично высеку вас! – прогремел он, однако с тем же самым успехом.

– Баюсь, мы болшэ нэ нуждаымся в вашых услугах, – гаркнул Туруман.

– Ах, какая жалось! Какая жалость! – с несвойственной для его возраста прытью, ректор, словно на шарнирах, резко развернулся на сто восемьдесят градусов. – Позвольте только полюбопытствовать: а как вы собираетесь искать вход в Арциссианну?

– Не ваша забота. Найдем, – раздраженно отозвался сын Маргариты Шестнадцатой. – Сдается мне, это ничуть не сложнее, чем отыскать книгу Истины, Заоблачную академию или Лунную пыль!

– Разрешите выразить наиглубочайшее восхищение отвагой моих новых друзей…

– Мы тэбэ нэдрузья, – огрызнулся одноглазый воин.

– …и облегчить наисложнейшую задачу, – не обратив ровным счетом никакого внимания на эту реплику, совершенно спокойно продолжал заросший тип, – сию же секунду показав вам вожделеннейший объект ваших бесплоднейших поисков.

– Изьясняйтесь проще. Ваш пафос неуместен. Боюсь, терпение бессердечного правителя вот-вот лопнет, – поморщившись от нового раската, закончил юноша. – Что с вами?! – взглянув на собеседника, поразился юноша. – Мне казалось, что вы были меньшего роста!

– Ах, как славно! – пропустив мимо ушей реплику правителя волшебной Долины, оживился тип. – Попрошу лишь обратить внимание на то, что вы увереннейшим шагом усваиваете наисложнейшую науку.

– Карочы! – схватившись за рукоять меча, прорычал Туруман.

– Обращаю ваше драгоценнейшее…

– Ещё карочы! – карлик, насупившись, двинулся на болтуна, и тот неторопливо подошел к одной из обветшалых стен колокольни.

– Вот они! – скорчив торжественную гримасу, объявил старик. – Подчеркиваю, что именно великий магистр Зайферт указал вам путь к таинственнейшей Арциссианне!

– Что за шутки?! – бросив короткий взгляд на стену, юноша отвлекся буквально на секунду. Впрочем, и этого вполне хватило мошеннику, чтобы ловко вывернуться из железного захвата Турумана и отскочить прочь. Истван попытался схватить жулика, однако тот с необычайнейшей прытью ускользнул от юноши, да ещё и успел поставить «ножку» незадачливому ловцу. Неуклюже взмахнув руками, тот бухнулся на землю.

– Ныгадяй! – Туруман, очертя голову, ринулся в атаку, однако преуспел не более товарища.

– Позволю себе заметить, – как ни в чем ни бывало, продолжал тараторить странный тип, – что вы далеко не одиноки в своем омерзеннейшем желании отплатить чернейшей неблагодарностью бескорыстрейшему доброжелателю.

– Лжец! Ты показал нам детский рисунок, да ещё и смеешь потешаться над нами?!

– Баюс, твая пэсэнка спэта! – прорычал Туруман, с трудом перекрикивая гул очередного раската.

– Позволю себе заметить, – внезапно прекратив сопротивление и остановившись, холодно усмехнулся Зайферт. Бросив презрительный взгляд на порядком запыхавшихся преследователей, старик буквально пригвоздил их к граниту основания пещеры, – что, если бы врата были настоящими, поток никчемнейших искателей приключений устремился бы в эти благословеннейшие земли. А так… Дерзну дать совет очаровательнейшим гостям моего университета: внимательнейшим образом слушайте добрейшего старого ректора и, быть может, пройдя полный курс обучения, вам удастся отыскать ключик даже к этим вратам, – высокопарно замерев, он эффектно указал на нарисованные на стене цветными мелками врата. Правда, увлекшись театральными эффектами, он начисто позабыл про обозлившихся искателей приключений, которые не преминули с рыками наброситься на оборванца, повалив его на блеклую траву.

Глава третья. Лабиринты страха

К удивлению странников, Зайферт оказался неожиданно проворным и сильным. И, хотя первая атака порядком сбила его с толку, товарищам пришлось основательно постараться, чтобы загнать противника в угол. Прилипнув к стене так, словно бы и в самом деле вознамерившись каким-то удивительным способом пройти сквозь ветхий кирпич, ректор бросал затравленные взгляды на разъяренных визитеров.

– Позвольте заметить, – отчаянно бубнил он, – что вы напрасно тратите ваше драгоценнейшее время, пытаясь напугать и без того запуганнейшего служителя науки! Осмелюсь заявить, что я сказал вам все, что знаю; ничего нового вам уже не выведать!

– Значыт, ты нам болше нэ нужин, – злорадно ухмыльнулся головорез.

– Похоже на то, Туруман. Пора заканчивать это представление. И чем скорее, тем – лучше! Не сочтите за труд, – оскалился сын Маргариты Шестнадцатой, глядя на противника.

– С прывылыкым удаволствыем, Ваши Вылычыства, – усмехнулся коротышка.

– Разрешите отметить, – уже по-настоящему перепугавшись, затараторил старик, – что согласно не очень достоверным источникам, существует один способ достичь врат…

– Таких же, как эти?! Нарисованных?!

– Сагласна маему очын даставерному опыту, дажи самый небалшой клынок пры грамотном обращеныы пазваляит получыть…

– Настоящих! Настоящих врат! – взвизгнул Зайферт. – Только, найду смелость отметить, я не могу ручаться за правдивость источника, в котором описывается этот путь! Клянусь! Я правда расскажу все, что знаю!

– Боюсь, у нас нет причин не считать тебя негодяем, – чуть присев, чтобы не потерять равновесие от очередного удара стихии, подытожил юный король.

– Гатов паклястся чэм угодно; он – абманщык!

– Нас не интересуют твои россказни, – мрачно резюмировал Истван. – Ты пойдешь с нами. Только так мы поверим тебе.

– Рекомендую взять на заметку, – неожиданно успокоившись, холодно отвечал ректор университета, – что я являюсь никудышнейшим путешественником и достойнейшим странникам придется изрядно помучиться в дороге с горемычнейшим Зайфертом.

– Памучыться прыдется тэбэ, негодный, кагда мой клынок пащыкочыт тэбе кадык!

– Сдаюсь! – равнодушно отвечал тип. – Я покажу вам все, что знаю сам.

– Я знал, что мы договоримся, – тяжело вздохнул сын правительницы Долины фей. – Хотя, конечно, стоило бы как следует наказать… Две четверти часа общения с вами высосали сил больше, чем славная битва.

– Вас тожы утамыл этат сколзкый тып, Ваши Вылычества? – смахнув испарину с лысой макушки, выдохнул Туруман.

– Следуйте за мной, – невозмутимо прошагав мимо оторопевших от такого поворота событий странников, бросил ректор.

– Нет, я научу вас разговаривать с особами королевских кровей, – вяло схватившись за рукоять клинка, прошипел юноша, но тут же бессильно махнул рукой и убрал орудие обратно в ножны.

– Нэ нравытся мнэ все эта! – следуя примеру товарища, бробубнил Туруман. – С какых эта пор он здэсь камандуыт? И мнэ кажытся, ылы он вырас? – глядя в широкую спину профессора, негромко закончил воин.

– Да какая теперь разница? – флегматично отвечал юноша. – Выбора у нас все равно нет.

– Вы правы, Ваши вылычыства. Баюсь, вы – правы…

– Пошевеливайтесь! – перекрикивая очередной раскат, приказал профессор Зайферт, и товарищи покорно поплелись за ним.

Неурядицы начались сражу же. С первых минут. Сначала странники провозились более двух часов, пока старик собирал свой скарб. Он оказался на редкость беспомощным путешественником, а потому хаотично метался по утлой комнатушке одного из зданий, судорожно напихивая в плетеную корзинку всякий хлам, необходимый, по его мнению, для путешественника. Ворох носовых платков, несколько смен чулок, всяческие гребни для бороды, волос и бровей, крем для обуви и, наконец, – тубус с ватманами и мольберт с красками.

Так могло бы продолжаться до бесконечности, если бы раздраженные странники не схватили старика под руки, и, наспех собрав самое необходимое, включая заготовки для факелов и огниво, про которое профессор почему-то даже и не вспомнил, поволокли не очень-то упиравшегося детину к двери.

– Извольте принять к сведению, что я решительнейшим образом протестую против столь варварского обращения, – словно издеваясь над товарищами, голосил он. – Я – ученый и не потерплю такого отвратительнейшего ханжества! Позвольте заметить: если мы встретим что-то интересное, но по вашей пренепереносимейшей прихоти я буду лишен возможности сделать зарисовку, этот унизительнейший позор наичернейшим пятном ляжет на ваши совести! Извольте также иметь ввиду: я не могу принимать пищу, не имея салфеток, а с носовыми платками, – прошу принять это к сведению, – не расстаюсь даже ночью.

Не обращая ни малейшего внимания на весь этот шум, Туруман с Истваном решительно выволокли Зайферта на улицу.

– Гавары, прэзренный, как найты врата! – рявкнул одноглазый коротыш.

– А ещё, позвольте заострить ваше внимание, я не могу подвергать риску свое драгоценнейшее здоровье, а потому нуждаюсь в дюжине пар шерстяных чулок!

– Боюсь, что этот тип ещё попортит нам жизнь! – зло процедил Истван, бросив короткий взгляд на небосвод, разродившийся очередным мощным раскатом.

– Прошу также принять к сведению, что я отличнейше все слышу, – важно отвечал ректор и, надув щеки, к удивлению бессердечных странников, успокоился. – Нам, – помолчав с минуту, продолжил старик, – в катакомбы. Вход в них – рядом. Только строили их древние, которые не оставили после себя ни одной карты.

– И что теперь?

– Позволю себе отпустить колкость в ваш адрес: если бы не ваша ужаснейшая нетерпимость, я бы расплел один из своих шерстяных чулков, чтобы получить из неё путеводную нить. Но, разрешите заметить, из-за ваших несноснейших характеров…

– Вы можете взять с собой столько чулков, сколько сочтете необходимым, – тяжело выдохнул юноша.

– Рекомендую взять на заметку, молодой человек, что именно вы со своим наиослинийшем упрямством прервали мои сборы. Советую прислушаться к моим словам и самому вернуться в комнату и взять мою незаменимейшую корзинку, тубус, мольберт и пюпитр.

– Падажды! Какой пюпытр?! У тэбя нэ была..!

– Попрошу заметить: вы не позволили мне собрать все наинеобходимейшее для столь ответственного похода. Впрочем, позволю себе заметить, что вы нуждаетесь в моей неоценимейшей помощи, а не я – в вашей. Разрешу также напомнить вас, что вы можете наиспокойнейше продолжать свой путь без меня.

– Боюсь, мне нечем крыть…, – последние слова короля буквально растворились в рокоте, сотрясшем небосвод.

– Но мы жи бэссэрдэчные! – жалобно отвечал Туруман.

– Только я не вижу, как нам это могло бы помочь в данной ситуации, – здраво рассудил молодой человек и под презрительным взглядом проныры поплелся в комнату за скарбом горе-путешественника.

Через четверть часа унылая процессия, возглавляемая уже вполне освоившимся и осмелевшим Зайфертом, стояла перед распахнутой пастью проржавевших врат, ведущих в затхлое подземелье.

– Идем! – не колеблясь ни мгновения, Истван, увешанный корзинами и тюками с пожитками ректора, неловко пихнул ректора, однако тот даже не шелохнулся. – В чем теперь дело?

– Прошу принять на заметку: катакомбы охотнейше принимают всех желающих, однако, рекомендую намотать на ус, ни одного из этих отчаянейших глупцов больше никто и никогда не видел.

– Ты ыдёшь ылы нэт?! – не на шутку разьяренный всей этой комедией Туруман, схватился за рукоять клинка. – Но, если ты апят начнёшь пустословить, то, гатов паклясться чэм угодно, я пазнакомлю тэбя со сваим мычом! Но, баюсь, это знакомство тэбэ нэ панравытся!

– Идём, – вздрогнув, словно пробудившись, коротко бросил Зайферт и, пригнувшись, чтобы ни головой, ни плечами не задеть края широченного входа, отрешенно шагнул вперед. Пораженные такой переменой, сорвиголовы ненадолго оторопели, но быстро пришли в себя и потащились за ректором.

Это было похоже на падение, и нечто подобное Истван уже испытывал дважды: впервые в жизни, будучи ещё мальчишкой, тайком проникшим в подземелья Тёмного Принца. И второй раз – погружаясь в тоннель, ведущий к чертогам Владыки Пространства и Времени. Может, именно поэтому он, не ощущая ни малейшего страха и отбросив в стороны весь скарб Зайферта, спокойно отдался воле стихии и, подобно сухому листу, теперь плавно парил в удерживающем его тело прозрачном «нечто». Не сопротивляясь, он мягко приземлился на каменистое дно колодца и тут же поспешил оглядеться по сторонам в поисках ректора. Через мгновение, приземление, но куда более жесткое, совершил верный спутник отрекшегося правителя. Туруман не был готов к такому повороту событий, и поэтому, оказавшись в непривычной среде, запаниковал и сорвался в пике. Теперь же, приземлившись, он бурно негодовал и прочил «падлыцу, завёвшыго его в эту лавушку» все муки, на которое только способно было воображение.

– Его нет, – Исван решительно прервал поток брани, щедро сыплющийся на голову ректора из уст одноглазого спутника. – Он использовал нас для какой-то своей цели, а теперь исчез.

– Будь проклят тот дэнь, кагда я пазволыл этому ныгадяю адурачыть себя!

– Успокойтесь, Туруман. Вы же – бессердечный. Так же, как и я.

– Тэм хужы этаму ныгадяю! Будь ыначы, быть можэт он вымалил бы пращэные! А так, я готов паклястся чэм угодно, маё сэрдце нэ дрогнэт… Тэм более, что у мэня его нэт!

– Раз так, то и гнев не имеет над нами власти. Не так ли?

– Это – нэ гнэв… – проворчал Туруман. – Эта… Эта правыдное вазмущэние уважающыга сэбя воына. Да, ваши вылычыство; адна карзына асталась у мыня! Хатя, я гатов паклястся чэм угодно, кто-то нывыдымый очэнь хатэл завлядэт и ей.

– Что же. Неплохо. Весьма. Но нам пора выбираться отсюда.

– Сагласын! Нэчего делать пад зэмлёй, кагда нас ждут дыкие плымена, в правлэныы каторыми мы сможым проявыть все наше быссырдэчые! Ыдём, вашы вылычество.

– Но, куда? Мы – в катакомбах.

– Сыйчас узнаем! – пропыхтел Туруман. Достав огниво, он быстро зажег пару факелов. Живой огонь разорвал полумрак, выхватив из черноты своды и уступы каменную сферу, в которой оказались товарищи.

– Загатовкы для факэлов былы в маей карзыны, – довольно усмехнулся коротышка.

– Я пока не вижу ни одного входа в тоннели или даже трещины, – напряженно вглядываясь во тьму, пробормотал житель Долины.

– Лавушка, – Туруман ничуть не смутился таким поворотом дел. – Выдыл сотны раз! Вазглавлял ыкспыдыцыы па ызученыю этых кратовьых нор! Гатов паклястся чэм угодно, надолго мы здэсь нэ застряным.

– Хотелось бы верить. А куда мы из неё попадем? – Туруман ответил не сразу. Помолчав с минуту, он, наконец, вымолвил.

– Этага нэ знаыт дажы сам ымпыратор, хотя он знаыт многа чыго! Кратовые норы сущысвавалы с нызапамятных врымен, но знаныя а ных былы утэряны ылы дажы спыцыально скрыты ыщё на зарэ врэмён. Импыратар жы паставыл сэбе цэл падчыныт ых сэбе. Зачэм – нэ знаю. Но нычыго харошыго ыз этого нэ палучылос. Баюсь…

– Позвольте принести вам мои глубочайшие извинения, но я начал всерьез опасаться, что вы попали в наимрачнейшую переделку! – пространство вновь задрожало, и ректор университета осчастливливания вдруг снова материализовался рядом с друзьями. – Позвольте выразить наиглубочайшую радость нашей новой встречи, пусть в этом пренепреятнейшем муравейнике. Разрешите поинтересоваться как вы себя чувствуете? – все так же холодно продолжал он.

– Мы чувствуым сэба злымы, как тысяча чэртэй! – прежде, чем Истван успел произнести хоть слово, взорвался Туруман. – И, баюсь, ты сыйчас это прачувствуешь на собвенный шкуры!

– Извольте принять мои наисердечнейшие заверения в радости о благополучном приземлении! – заглушая рокот очередного раската, холодно парировал ректор. – А теперь прошу принять к сведению, что нас ждет утомительнейший путь; советую не тратить сил на отдых, а выступать немедленно.

– Мнэ кажытся, ылы прыказы здэсь раздаётэ нэ вы?

– Бунт? – глухо прошипел ректор, скалой надвигаясь на отчаянно храбрящегося воина.

– Папрашу быз фокусав! – неожиданно спасовал тот.

– Как скажете, – развернувшись на сто восемьдесят градусов, равнодушно отозвался ректор.

– Туруман, с вами все в порядке? – поразился товарищ.

– Гатов паклястся чэм угодно, – да! – просипел в ответ тот. – Но этат тып! Его словна падмынылы! Вспомныты, какым он был пры наший встрэче! Пэрепуганный каратышка! А тэперь? Тэпэр он – грамыла, пры выде каторага у мэна начынают трастысь паджылкы! – выдохнул воин и, словно лишившись сил, тяжело опустился на пол. – Праклятый абманщык.

– Не обессудьте обратить ваше внимание, – холодно отчеканивая каждое слово, произнес Зайферт, – что вашими бесполезнейшими выпадами вы добьетесь только того, что я откажусь от дальнейшей помощи. Кстати, позвольте поинтересоваться: где мой ценнейший багаж?

– Ми его патыралы, буд он проклят! – проворчал Туруман, тяжко поднимаясь на ноги.

– Дозвольте усомнится в ваших словах, наилюбезнейший, но дальше пещеры мои ценнейшие вещи никак не могли оказаться. Не сочтите за грубость, но вот и мои драгоценнейшие чулки. А вот и мольберт, – не обращая внимание на вялые протесты опустошенных спутников, он заставил их собирать разбросанные корзины и кули. – Славно, – равнодушно закончил странный тип. – Как это у вас говорят: держи ноги в тепле, а сапоги – в одной корзинке. Вернее… Впрочем, это – неважно, – от этих слов Истван вздрогнул, словно бы его вдруг пробила жесточайшая лихорадка.

– Что вы говорили про ловушки? – управившись с корзинками, Истван негромко поинтересовался у спутника.

– Он нэ мог здесь так просто прапаст, а патом – появытся вновь. Дажы чародэям ымпыратара такые выхадки – не пад сылу!

– Что вы хотите сказать?

– Нычего, кроме таго, что я нычыго нэ панымаю! Готов паклястся чэм угодно, этат тып… Он нэ нравытся мнэ все болше и болше!

– Мне он напоминает одно существо, с которым мне и моим товарищам доводилось встречать… Но я бы отдал все на свете, лишь он был не тем, о ком я думаю.

– Павылытыл страхав?

– Вы тоже знаете?

– Слышал, чта его замуравалы в вылыкую пэщеру пры сазданыы мыра. И лышылы вазможнасты пакынуть ых и праныккнуть в сфэры ыных мыров бэз помащы правадныков.

– Выходит…

– Выходыт двое глупцов дабраволна вызвалысь памочь павылытылю.

– А вот это мы сейчас и увидим, – юноша, как в спасительную соломинку, впился в рукоять меча, но воин поспешил остановить спутника.

– Нэ тарапытыс, ваши вылычество! Он знаит пра эты пэщеры то, чэго нэ знаыт ныкто! Будыд разумнэй палажится на нэго. Па крайнэй мэрэ – пака.

– Он же водит нас за нос!

– Вот, и правэрым! Тэм болээ, что и я кое чта знаю пра эты кратовьы норы! И, еслы я почувствую, чта он апят дурачыт нас, я… Но пака он нам нужын.

– Хорошо, Туруман, – с явным облегчением отпуская оружие, согласился сын Маргариты Шестнадцатой. – Я считаю позорным удар в спину, но… Хотя, может это лишь – мой страх… Но, как бы то ни было, ректор обязан вам жизнью.

– Я рад, чта вы нэ зяпятналы сваю чэсть столь нызкым паступкам… А ректар… Врад лы он сможыт ацыныть ваше вылыкадушые.

– Даже если оценит, – мрачно отозвался правитель, – боюсь… – остановившись, он напряженно вслушался в раскат, сотрясших нутро пещер. Потом устало прибавил ходу, чтобы не терять из виду широкую спину того, кто вызвался быть проводником странников.

Тип ничем не напоминал того запуганного старика, которого путешественники повстречали в самом начале своего путешествия. Никакой сутулости или перепуганного лепета. Никаких заискивающих улыбочек или упертых в пол глаз. Высокий, ведущий себя если еще не высокомерно, то, как минимум, хладнокровно. Твердый взгляд холодных, как у рептилии глаз, многократно усиленных линзами очков на тонкой оправе, чеканная речь. Даже фразы из витиевато-лестных постепенно превращались в короткие подобия приказов, и лишь отдельные привычки выдавали в них принадлежность ко все тому же ректору. А, вот с друзьями все обстояло иначе. По мере продолжения приключений, они чувствовали себя все более уставшими и даже изможденными, хотя, по их прикидкам, с момента, как они покинули замок волшебной Долины, прошло не более пары часов.

– Разрешите обратить ваше внимание, вы наипраснейшим образом теряете наше время. Извольте прибавить шагу и умудриться не потерять мои никчемнейшие корзины. Это, конечно, если не желаете остаться одни среди лабиринтов, – бросил через плечо ректор. Товарищи беспрекословно прибавили ходу, стараясь не упустить из виду Зайферта.

Глава четвертая. Повелитель страхов

– Но как вы собираетесь выбираться отсюда? – с трудом догнав проводника, поинтересовался Истван.

– Как это у вас говорится: дорогу осилит тот, кто – налегке, – бросил через плечо ректор, затем, остановившись, поправился. – Вернее: любая дорога по силам тому, кто движется. Так, кажется, принято говорить у тех, кто готов положиться на волю собственного страха? – внезапно замерев, он развернулся и в упор посмотрел на собеседника.

– Наверное… – только и выдавил он, глядя в бесстрастное лицо старого знакомого.

– Да-да, молодой человек. Вот мы и встретились. Как это у вас говорится: старый друг лучше ста золотых…

– Лючши новых двух! – апатично поправил Туруман.

– Позвольте вас заверить, что вы необыкновеннейшее правы, мой короткообразный спутник, – все более и более неподвижное лицо исказилось, силясь, судя по всему, выдавить некое подобие улыбки, однако вместо этого неподвижную маску рассек хищный оскал.

– Боюсь, вы разозлите его…, – последние слова юноши потонули в грозном грохоте пространства.

– Как это у вас говориться: каждый сверчок, – сам не плошай. Вернее… Впрочем, это совершенно не важно, поскольку я больше не нуждаюсь в ваших услугах, а потому… – он снова попытался улыбнуться, но с ровно тем же результатом, что и раньше. – Адьё, – правая сторона неподвижной физиономии скривилась, тщетно силясь выдавить хоть какое-то подобие эмоции.

– Баюсь, май тэпрэние вот-вот закончытся, – сквозь привычный грохот промямлил посеревший и буквально тут же съежившийся Туруман.

При этих словах лицо ректора окончательно окаменело, превратившись в неподвижную маску, а он сам, расправив грудь, увеличился в размерах, буквально заполнив собой все пространство подземного коридора. Теперь уже не было никаких сомнений: это – Принц Витовт. Тот самый, что держал в первобытном ужасе не только добрых пять десятков отважных рыцарей, но даже благороднейшего, а ныне покойного барона фон Ульриха.

– Вот вы и попались, наглец, – убийственно-бесцветным голосом констатировал проводник. – Вы лишили меня всех рабов. Что же тем лучше, – ровные интонации не выдавали ни тени эмоции. Выражение же лица говорило меньше, чем булыжник. – Слабые мне не нужны. Раз они отвернулись от меня, то и нечего было полагаться на этот сброд. Как это у вас: друг познается в час потехи… А час этот – вот-вот наступит. Вы – мои новые рабы. За мной, если не хотите застрять здесь. Нам многое надо успеть. Агнцы ждут своего пастыря, и мы не можем не оправдать их ожиданий.

Не дожидаясь ответа, принц двинулся прямо на казавшуюся сплошной и неприступной стену скалы. Его спутники безвольно поплелись следом.

Если бы Истван с Туруманом не были бы так подавлены, то они несомненно бы удивились с какой легкостью им удалось пройти сквозь каменную породу. А так… Флегматично пройдя сквозь гранитную глыбу, они оказались в коридоре, высеченном в самой утробе скалы. Принц Витовт медленно плыл впереди, лишь изредка ныряя в один из черных проемов, в изобилии появлявшихся со всех сторон. Казалось, попавший в эти лабиринты, обречен заблудиться и запаниковать, но не бесстрастный проводник. Ему были ни почем, ни тьма, ни сложнейшая система подземных каналов, ни давящая плита тишины. Он уверенно вел своих пленников, а те уже давно сбились с пути и окончательно потеряли ощущение времени и пространства.

Трудно сказать, сколько длилось это их путешествие. Может, – час. Может, – два, а, может, – целые сутки. Изможденные странники вдруг почувствовали, что затхлое удушье пещер мало-помалу приходит в движение. Сквозь смрад подземелий друзья то и дело улавливали свежесть внешнего мира. Впрочем, подавленные могуществом принца, они не были в состоянии ни обрадоваться этому, ни даже вдохнуть свежего воздуха полной грудью. Опутанные узами страха, они превратились в безвольные куклы. Даже Истван, прошедший Преисподнюю и уже однажды победивший принца, уныло уперевшись взглядом в волочившийся за Витовтом шлейф плаща, покорно тащился вслед за повелителем страха. Ещё немного, – и впереди показалось яркое пятно света. Это унылая процессия медленно и верно выбиралась из паутины подземных ходов. Несколько раз это пятно ненадолго исчезало, но всякий раз упорно возникало вновь. Очередной раз свернув в один из боковых тоннелей, Витовт и его спутники вышли на каменную площадку, высеченную на одном из высоченных горных шпилей.

– Как это у вас: сильнее дороги – перекати-поле. Или, как его там. Впрочем, это уже – не важно. Перед нами – мир Арциссианы, – объявил мрачный гигант. – Мой мир, – подойдя к самому краю обрыва, тот неподвижно уставился на раскинувшийся перед его ногами унылый пейзаж. Только теперь, при тусклом свете унылого дня товарищи получили возможность как следует разглядеть его. Превратившийся в широкоплечего гиганта, ростом ну никак не ниже четырех метров, облаченный в черную трепещущую на ветру хламиду, он скалой возвышался над пленниками. Неподвижный, как гранитная плита, он, казалось, только и ждет момента, чтобы обрушиться на странников, раз и навсегда сводя старые счеты. Неудивительно, что даже закаленные в боях Истван с Туруманом, с трепетом молча взирали на бывшего проводника. Бледные, как простыни, оба яростно боролись с желанием бухнуться на колени перед гигантом, и эта борьба отнимала последние силы.

Замерев на самом краю пропасти, принц принялся разглядывать раскинувшийся перед ногами пейзаж.

Везде, насколько хватало глаз, небо заволокли синие, как чернила тучи. Яркие вспышки молний на мгновения наливали их пугающим свечением, но тут же вязли и умирали в непроницаемой тьме. Тяжелый раскаты грома мерно сотрясали землю, словно пытаясь раскачать её и вырвать из-под ног странников.

Земля не выглядела спокойной. Повсюду, где только хватало взгляда, угрюмыми заплатками на земле зияли пепелища. Где-то – уже давно заброшенные. Но были и совсем свежие. Пожираемые языками яростного стонущего пламени, стены могучих крепостей постепенно оседали, словно оплавляясь. От пожаров в небо устремлялись столбы черного, как смола, дыма, подпирающие небосвод. Их было много. Сотни. Казалось, только благодаря им тяжелые тучи удерживаются в воздухе и не обрушиваются всей своей массой на истерзанную землю. Странников настолько заворожило это зрелище, что они забыли и про свои неприятности, и про принца с сопровождавшим его страхом. Оба, увидев мир, в который стремились, а потому невольно выпрямились и расправили плечи. Пламя жажды приключений вновь вспыхнуло в глазах гостей из волшебной Долины.

– Гатов паклястся чэм угодно, это – славный мыр! Два бессэрдэчных правытыля найдут здесь…

– Не задирай носа, не взлетишь… Вернее, не поднимай носа, споткнёшься, – прогудел в ответ Витовт, но в этот раз в интонациях принца явно почувствовалось недовольство. Это – мой мир. Мир страха и…

– Мы – здесь, а, значит и мир – наш! – не отрываясь, глядя на раскинувшийся под ногами пейзаж, огрызнулся Истван.

– Слюший, уважаымый! Ступай сваей дарогой! Ты вывэл нас из лавушки, вот тэбе мэдак! – порывшись в кармане, одноглазый разбойник извлек кругляшек монеты и презрительно швырнул его под ноги Витовта.

– Да как ты смеешь, негодный, – принц резко обернулся и, уставился на наглеца.

– Сделал дело, получай монету, – повинуясь дерзкому порыву, юноша смело шагнул вперед.

– Бунт?! – оскалился принц, и друзей скрутил новый приступ удушающего страха. Только теперь они вспомнили кто сейчас перед ними. Впрочем, отступать уже было некуда.

– Сделал шаг, не говори, что не гуж, – с трудом выдавил Истван, из последних сил сопротивляясь приступам паники.

– Сделал дэло, – гулай смэла! – шагнув поближе к королю, словно бы одновременно ища поддержки и стремясь помочь юноше, прохрипел Туруман. – Спасыба за валыкалепный экскурсия! Мы в тваых услугах больши нэ нуждаымся!

– Если потребуется, мы знаем, где вас искать, ректор Зайферт!

– Негодяи! – взревел увеличившийся до исполинских размеров принц. Его черная хламида теперь сливалась с небосводом так, что, казалось, само небо яростно изрыгает проклятия и угрозы в адрес осмелевших пленников. Страшный удар грома, расколол небосвод, а длинные плети молний, разорвав чернильное месиво туч, превратились в два сияющих клинка в лапах Витовта. – Вы посмели оскорбить самого повелителя страхов, и за это будете наказаны мучительной смертью через самые изощренные пытки!!! – две огненные плети врезались в каменную породу у самых ног онемевших от страха, но все ещё держащихся товарищей. – Гордитесь, мерзавцы! Вы испытаете на себе самые изысканные шедевры мрачного гения принца Витовта!!! Но, боюсь, вы не оцените великой чести!

– Что, что? – вдруг почувствовав мощный прилив сил, криво ухмыльнулся сын Маргариты Шестнадцатой.

– Гатов паклястся чэм угодно, но павылытель… Нэужели ты испытал страх? – азартно расхохотался Туруман.

– Что?! – мечи в руках Витовта, сверкнув напоследок, растворились в темноте. Сам он вдруг уменьшился в размерах.

– Господин Зайферт действительно признался в том, что ему страшно, – расхохотался молодой человек. – Держу пари: нам обоим не могло послышаться одно и то же.

– Негодяи! – возопил двухметровый детина. – Как вы посмели?!

– Пахожы мыр вот-вот лышытся Павылытыля Страхов.

– А – вместе с ней – Университета осчастливливания.

– Вам никогда не уничтожить моё творение! – прохрипел в ответ корчащийся гигант. – Хотите вы того или нет, но я создам здесь величайший из четырех замков страха! А вы!!! – с удивительной прытью он схватил с земли булыжник и ринулся на обидчиков, все ещё скованных вязкими узами тающего страха. И неизвестно чем бы закончилась эта атака, если бы не всхлип губной гармошки, донесшийся со стороны пещеры. Этот печальный звук подстегнул товарищей, вернув им силы. Витовт же выронил камень и, схватившись за голову, бухнулся на колени всего в паре шагов от Иствана и его товарища.

Гармоника, не умолкая, продолжала петь свою заунывную мелодию, и стоны буквально растапливали барахтающегося на каменном плато принца, вернее – то, что от него осталось. На все лады воя от боли, он яростно хлопал себя, словно бы пытаясь сбить невидимое пламя; однако же, приглядевшись, товарищи поняли, что он пытается не дать оторваться и улететь прочь десяткам зыбким силуэтам. Впрочем, это было бесполезное занятие; во все стороны от него разлетались корчащиеся миражи которые мгновенно растворялись в воздухе. И так, – до тех пор, пока тяжелая хламида не растаяла, а вновь постаревший и ссутулившийся ректор не успокоился.

– Браво, молодые люди! – раздалось за спиной товарищей. Забыв про утихшего старика, товарищи развернулись на сто восемьдесят градусов. Из пасти пещеры им навстречу вышел голубоглазый старик. – Браво! – похлопал он в ладоши. – Позвольте выразить искреннее восхищение вашей отвагой. Мало кому удавалось так ловко управиться со стражем, да и эти рассказы больше похожи на выдумки. Впервые за всю свою жизнь мне довелось увидеть это своими глазами.

– Этат страж… Он… Я слышал пра лавушкы крысыных нор, но ныкагда нэ выдыл, такова… Старый джын рассказывал мнэ пра ных, но я ныказда нэ думал, что мнэ давыдется схватытся с павылвтылым страха!

– Джинны – выдумка. Их существование не доказано, а поэтому их не может быть.

– Слыды за сваыми славамы, нэгодный! Ыначы мнэ прыдется укаратыт тэбэ язык!

– Теперь вы спросите меня верю я ли инет в существование Повелителя Страхов, – поморщился незнакомец. – Я отвечу, что видел его собственными глазами. После этого вы начнете доказывать возможность существования и джинов, но я не соглашусь, и вы начнете мне угрожать; в итоге мы сойдемся на том, что вероятность встретиться с одним из тех, кого вы зовете джином, есть, но она – в области отрицательных значений, – равнодушно проговорив этот, словно наученный текст, поморщился странный тип.

– Джины сущыствуют! – схватившись за рукоять клинка, прорычал Туруман. – Всэ стражы па мужской лыныы маего рода быды удастоыны выспчайшый чэсти стат джинамы! Твоё нывежиства – аскарблэные лычна мне!

– Недоказуемо. Вы говорите о мужчинах вашего рода, – хладнокровно парировал пришелец. – Но вы сами – здесь. Потрудитесь объяснить, и я поверю каждому вашему слову.

– Высшый чэсть для каждага уважающыга сэбя воина прывратытся в джина! – прорычал Туруман, но, вдруг обмякнув, горестно добавил. – А я – ныдастоын… Сагласышись на службу этаму прахвосту Галактычэскуму Ымпыратару и асквырныв сэбя прысутствыем в этых кротовьых норах, я абысчестыл свой род… Туруман ныкагда ны станыт джынам, – воин без сил опустился на камень.

– Таким образом, – холодно отвечал Хилон. – Я не могу отрицать возможность существования джинов, но оценочная вероятность этого факта крайне ничтожна, – высокомерно закончил он.

– Благадарю, – ничего не поняв в витиеватой речи, буркнул Туруман.

– По вашей логике можно утверждать, что и Повелителя страхов тоже не существует, – Истван посмотрел на собеседника.

– Его существование доказано. Я лично видел его. И вы видели. Значит, версия о галлюцинации отпадает, – невозмутимо плечами. – Моё имя – Хилон. Как обращаться к вам?

– Туруман.

– Истван.

– Как зовут этого досточтимого господина, вы, смею догадаться, не знаете? – поинтересовался старик.

– Он представился Зайфертом.

– Но мы нэ можым ручатся, что это – его настаящые ымя!

– Это, в общем-то и не важно, – кивнул Хилон и, подойдя к товарищам, поинтересовался. – Вероятность случайности вашего появления на земле Арциссианны я не рассматриваю. Логика подсказывает, что вас сюда что-то привело. Могу я поинтересоваться о причинах вашего появления? Кстати, как вы догадались, что смех и дерзость – лучшие орудия против страха.

– Нам подсказали. А ещё – мы умеем читать, – коротко отвечал юноша. Хилон снисходительно улыбнулся.

– Вы гаварылы, что ныкагда нэ выдылы стражый, – Туруман пристально посмотрел на незванного гостя. – Тагда пачыму вы вступылы с ным в схватку? Кто вам рассказал о том, как пабыдыть этага… Властылына?

– Ваш товарищ слаб, – Хилон коротко кивнул на бледного, как простыня, Зайферта. – И остаться здесь для него – верная гибель. Сквозняки пещер заберут остатки его сил и погубят старика. Нам нужно отнести его в безопасное место.

– Вы нэ атвэтылы на мой вапрос.

– Да-да, – коротко кивнул в ответ. – И как вы собираетесь покинуть эту площадку?

Товарищи удивленно огляделись по сторонам и тут же были вынуждены признать, что их новый знакомый – прав. Терраса, куда их вывел страж, буквально нависала над обрывом, а гладкий, словно отполированный мрамор её краев лишал шанса найти хоть какую-то опору, чтобы покинуть ловушку. Да и куда? Терраса одиноким гнездом нависала над пропастью, сорвавшись в которую, можно было смело прощаться с жизнью. Сама пещера выглядела так, словно была рукотворной. Огромное жерло правильной формы было как будто выжжено в теле камня, а порода, окантовавшая её края, словно не выдержав запредельного жара, оплавилась и превратилась в стекло.

– Гатов пакластся чэм угодно, ты знаышь пра эты лавушки болше, чэм я!

– Берите вашего товарища и следуйте за мной, – убирая гармонику, бросил музыкант. – Я не знаю зачем вы явились сюда, но имею смелость надеяться, что это изменит мир Арциссианны.

– А, если нет?

– Можете оставаться здесь. Но как долго вы протяните здесь без воды и провианта?

– Вы – мастыр нахадыть убэдытэлные аргумэнты!

– Нам придется поторопиться, иначе ваш товарищ вновь заинтересует фобий.

– Кто такие фобии? – взваливая неподвижного старика на плечо, поспешил поинтересоваться Истван.

– Страхи, – отвечал Хилон.

– А развы вы нэ разагналы ых толька что?

– Как вы считаете, этот несчастный переживет ещё одну экзекуцию? – вопросом на вопрос отвечал необычный старик. – Идемте, – убедившись, что все готово, скомандовал он. – Чтобы вы не потерялись, я буду играть на гармонике. Но не рекомендую отставать; эти лабиринты – коварные. Вас может сбить с толку и эхо. Не обманитесь, – еще раз бросив беглый взгляд на спутников, он исчез в полумраке коридора. Товарищи поспешили за ним.

Как и обещал, всю дорогу Хилон, не прекращая играл на гармонике. Но только теперь друзья поняли, что он имел ввиду, говоря об эхе. Плач гармошки разливался по коридору и, отражаясь в бесчисленном множестве его ответвлений, обрушивался на странников могучей симфонией, льющейся из каждой трещинки в стенах этих катакомб. Эти звуки оглушали, сбивали с толку и заставляли ворочать головами в поисках источника. Именно поэтому друзья старались держаться как можно ближе к своему проводнику едва не наступая тому на пятки.

Этот бросок сквозь гранитные толщи занял порядка часа, но забрал остатки сил. Все трое, пошатываясь от напряжения, усталости и бесконечной заунывной музыки, гурьбой вывалились на каменную площадку у основания огромной скалы.

– Вот мы и – на месте, – с явным облегчением вздохнул Хилон. – Теперь мы можем сделать небольшой привал и, наконец, познакомиться поближе.

Глава пятая. Мир Арциссианны

– И все-таки, как вы догадались, чего так боится Повелитель страхов?

– Пачыму эта так ынтэрэсует вас?

– Вы повергли его. Случись это шесть десятков лет тому назад, и жители с радостью избрали бы вас в правители.

– Вынуждын тэбя агарчыть: мы прышлы для таго, чтобы парабатыть этот мыр и стат бэссэрдэчными правытылями!

– Вероятность порабощения – крайне низка. Я бы сказал – ничтожна, – неизменно презрительно усмехнулся Хилон. – По крайней мере до тех пор, пока вы не объедините в одно хотя бы три-четыре племени. Для начала вам придется собрать их вместе, создать аппараты централизованной власти, контроля за исполнением приказов и наказания отступников. В нынешнем состоянии мир Арциссианны это… Я бы скорее поверил в джиннов, чем в возможность столь глобальных перемен в короткий промежуток времени.

– Ваши речи – чересчур скользки, – поморщился Истван. – И почему вы решили, что у нас мало времени.

– Вы же сами продекларировали вашу цель: порабощение. А несущим оружие обычно некогда ждать. Или я – не прав?

– Всё врэмя мыра – в нашим распараженыы, – мрачно проронил Туруман.

– Недоказуемо, – невозмутимо парировал новый знакомый странников. – Годы старят тела и стачивают клинки. Тем, кто хочет быть великим завоевателем, приходится быть быстрее ветра… Кому нужны победы, которых надо дожидаться веками?

– Что здесь произошло?

– Война. Вопреки логике, здравому смыслу и самым блестящим теориям конфликтов… Наш мир был прекрасен и гармоничен. Планету населял единый народ. Ученые мужи проникали в тайны окружающего мира, деятели искусства создавали удивителнейшие произведения, ремесленники оттачивали свое мастерство… Мы жили в гармонии друг с другом и окружающими миром.

– Но что такого случилось, что эта идиллия рухнула? – поинтересовался Истван.

– Мы пресытились всем этим и начали искать радости там, где не стоило. А потом… Потом появился страх.

– Страх чего?

– Страх того, что твой сосед будет хоть в чем-то, но успешнее: кто-то построит лучший дом. У кого-то будет богаче приданное для дочери. Кому-то удастся создать творение лучшее, чем у тебя. Все начали бояться друг друга и даже – самих себя.

– И это – всё?

– А разве этого – недостаточно? Идиллия ушла, а вместо нее в наш мир пришёл Повелитель Страхов, который и принес в наш мир Раздор и Разруху. И вот, что мы видим сейчас: в бессмысленных баталиях гибнут люди, ценности и, как ни прискорбно это констатировать… Величайшие знания, полученные учеными, населявших эту некогда величественную планету. Ваши бессердечности, – горько усмехнулся старик, – найдут здесь разве что… Разве что разрозненные племена уже практически неуправляемых дикарей, которые давно уже разучились понимать друг друга, справедливо полагая, что именно они – прямые потомки великих, населявших наш мир тысячелетиями. Впрочем, даже этих дикарей здесь осталось слишком мало, чтобы хоть как-то порадовать новых правителей. И с каждой новой стычкой их становится все меньше и меньше. Тех же, кто уцелел, постепенно забирал Повелитель.

– Так, зачем ему нужны был мы?

– Страх и без того никчемных существ сам по себе ничтожен. Страх великих людей, – совсем иная сфера. Паду десятков лет он терзал наши племена, и сегодня вернулся, чтобы стереть с лица планеты даже жалкие остатки того, что осталось. Но вы остановили его. Наш мир получил хоть и зыбкую, но надежду.

– Вот это да! – поразился Истван. – Но что случилось? Два десятка лет… Разве за столь короткий промежуток времени можно настолько утратить человеческий облик.

– Смею вас уверить: можно…

– Откуда вы узнали про гармонику и то, что Витовт до смерти боится её звуков? – Истван требовательно посмотрел на старика.

– Позвольте обратить ваше внимание, – прервал его плаксивый голос Зайферта, буквально спасшего Хилона от расправы, – что я лишился своего драгоценнейшего багажа! Рискну предположить, что вы наглейшим образом избавились от него… Только я не могу понять в толк, как и, самое главное, когда вы это сделали!

– Господин Зайферт? Вы пришли в себя? Вам уже лучше? – засуетился Хилон.

– Дозволю себе грубость в ваш адрес, но, если вы считаете что я… – налетев на свирепые взгляды Турумана с Истваном, старик поспешил замолчать.

– Итак, если я правильно понимаю, то этот мир населен дикими племенами враждующих между собой туземцев. Раз так, то ничего более разумного нет, как выбрать наиболее грозное…

– Юноша, вы торопитесь с выводами. И это – проблема не только ваша, а всех молодых людей, почему-то уверовавших в собственную мощь и силу, – назидательно проронил Хилон. – Для начала я рекомендую вам набраться терпения и все-таки выслушать мой рассказ. Без этого вам едва ли осуществить задуманное, – важно закончил он.

– Гавары, – нахмурился Туруман. – Мнэ нэ тэрпытся услышат ымя ы павэргнуть самага яростнага воина самага грознага плэмэны этай Арцыссыанны!

– Здесь нет яростных воинов, – усмехнулся старик.

– Как нэт?! Ты жы сам гаварыл про то, что здесь – пастаянные войны?!

– Я говорил, но вынужден повторить: все жители этих земель – бывшие ученые, философы, мыслители, изобретатели и ремесленники. Словом – обычные люди, населяющие обычные миры. Воинов в нашем мире не было никогда…

– Что жэ, тем – лучшы. Ваши вылычыство, нам пара начат падчынэние этого мира.

– Ведите нас, Хилон, – приказал Истван. – К самому сильному и грозному племени.

Два дня длилась эта экспедиция. За это время странники успели не раз и не два поразиться техническому гению жителей этой земли. Колоссальные механизмы, больше похожие на грибы с перевернутыми шляпками, плотины, преграждающие бег бурных рек, странные приспособления для, как рассказывал Хилон, преодоления огромных расстояний за считанные часы. Чего только не повидали отважные путешественники! И все – заброшено и забыто, а по части и уничтожено. Все это настолько поразило товарищей, что даже задиристый Туруман был вынужден изменить свое мнение по поводу обитателей Арциссианны.

– Гатов прызнать, что нам прыдется очынь пастараться, чтобы этот мыр прыабрёл вид, дастойный бэссердечных правытылей!

– Смотрие, что это? – резко остановился правитель волшебной Долины. Прямо перед ними возникла мрачная картина. Огромная металлическая вышка, на вершине которой грозно восседал массивный детина. Внизу, у подножия с полтора десятка укутанных в жуткое тряпье существ уныло ковырялись в земле, роясь в почве неуклюжими палками.

– Аны что-то ищут!

– Провиант, – коротко отвечал Хилон. – Мы так привыкли к изобилию, что даже решили, что цель жизни – в поисках удовольствий. Все доставалось нам без труда, и теперь вынуждены осваивать все с чистого листа… Самые прозорливые начали порабощать соседей, чтобы приучить их к земледелию и, – реже, – к охоте и рыбалке, тем самым обеспечивая себя провиантом.

– А пачыму нэлзя обайтысь бэз рабов?

– Вы забыли, друг мой, что жители этой планеты слишком достойны чтобы утруждать себя чем-либо иным, кроме удовольствий.

– Вылыкалэпно! – воскликнул Туруман. – Тагда пэрвае удаволствые, катораму я научу наших рабов, Ваши Вылычыство, будыт грабэжы сасэдей.

– Что? – Хилон от неожиданности подпрыгнул.

– Увыряю; мы абайдъмся бэз рабов! Наши падчынённые станут самыми магущыствынными воынамы на этай всеми багамы забытай землэ!

– Вынужден признать, что эта мысль еще не приходила никому в голову, – буркнул Хилон.

– Обращу ваше внимание на то, что это – неудивительно, – неожиданно встрял в разговор профессор Зайферт. – Достигшим совершенства некогда думать о подобных мелочах.

Хилон насупился, но ничего не ответил, и странники двинулись дальше. Протопав с четверть часа, они увидали силуэт странного строения, отдаленно напоминавшего станы древнего замка с той лишь разницей, что замки по сравнению с этой кучей хлама выглядели гораздо более грозными и неприступными конструкциями.

– Опасайся тех, кому нечего терять, – задумчиво глядя на перекошенные стены скорее напоминающие баррикады из наспех собранного хлама, задумчиво проронил Истван. – Судя по рассказу Хилона, тем, кто скрывается за этими укреплениями, терять уже нечего.

– Глядите, Хилон! – раздалось с верхушки одной из «стен». – Он опять за своё взялся. Тебе же было сказано: убирайся!

Странники развернулись на голос, и тут же поняли, что попали в ловушку. Со всех сторон их окружали хилые на вид воины, вооруженные костяными мечами и устрашающих размеров копьями. Впереди шел бледный длинноволосый мужчина болезненного телосложения. Флегматично сжимая в каждой руке по крупному ребру, служившими, по всей видимости ножами, он самоуверенно шагнул к странникам.

– Сложите оружие и сдавайтесь в плен. Мы ваши жизни сохраним взамен.

– Ну, уж – нет! – юноша выдернул меч из ножен, и тут же, потеряв равновесие, свалился на землю, поверженный невидимой силой. Его клинок, постигла та же участь, что и меч Турумана.

– Дерзкий мальчишка; ты слишком глуп, чтобы указывать нам, что делать тут, – довольно рассмеялся вооруженный ребрами главарь.

– Ах, ты, мырзавыц! – взвыл Туруман, тщетно пытаясь отодрать клинок от валуна. – Ты мнэ заплатышь за сваю дэрзасть! – но те не обратили ровным счетом никакого внимания на коротышку.

– Не пытайтесь заговаривать с ними, – усмехнулся Хилон. – Эти люди верят Слову и пытаются найти гармонию в речах. Они верят, что, когда они найдут Формулу благодати в словах, Черные времена закончатся на всей планете. Они не желают осквернять себя слышаньем бесполезных, по их мнению речей.

– Тем хуже для них, – взорвался Истван. – Я сделаю великодушнейшее одолжение этим юродивым и молча накажу их! – с этими словами он оставил попытки высвободить меч и решительно двинулся прямо к оторопевшему от неожиданности главарю. Ловким движением обезоружив его, юноша сшиб с ног горе-воина.

– Когда кто-то осмелился боль причинять, мы всей толпой идём его побеждать! – неуверенно выдохнули остальные члены отряда, и несмело двинулись на выручку товарищу. При этом действовали они настолько неуклюже, что закаленный в путешествиях Истван легко уложил первых смельчаков. Впрочем, атакующих было намного больше и неизвестно чем бы закончилась эта странная схватка, если бы не подоспевший Туруман. Ко всеобщему удивлению хозяев этого места он оказался поразительно сильным и ловким. Выпрыгивая вверх на высоту глаз противника, он наносил безжалостные удары кулаками, ногами, головой и даже туго стянутой косой, действуя ей, как хлыстом. Всего пара минут, и отряд почитателей Слова оказался наголову разбит. Кто-то, стеная и охая, лежали на земле, кому-то удалось скрыться, а все остальные, побросав оружие, стояли на коленях, моля разъяренных воинов о пощаде.

– Позвольте поставить на вид, вам, негодейшие отпрыски великого слова.

Пустой звон словес, вряд ли что-то родит. Тем, кто усомнится, – битым быть снова! – Неторопливо протирая линзы своих очков, проронил Зайферт. Нацепив на нос свое пенсне, он бросил презрительный взгляд на почтительно притихших вояк. – Ниже моего достоинства, растрачивать время в пустом словоблудии с простыми мужланами. Отважный мальчишка – королевское величество. А посему, беседа будет лишь с самым главным. Разреши усомниться в твоей способности понять яснейшие речи оскорбленного путника, – обращаясь к опозоренному главарю, продолжал между тем ректор. – Но, в случае неподчинения, будете биты. На размышления – минута.

– Не надо нас бить, – взмолился один из воинов. – Мы лишь пытаемся жить.

– Поставлю на вид вам, многоуважаемый: если не клеится слово, то нечего мучить себя и его. Извольте изъясняться, подобно нормальным людям; так будет правильнее всего.

– Вы победили, – понуро прогудел главарь. – И армию нашу в пух и прах разбили…

– Настойчиво отмечу ваше наидурнейшее воспитание. Ваш отряд разгромлен. Победители – мы. Но вы не подчиняетесь. Я правильно понял: восстание?

– Но мы не можем… – забыв про рифмы, затараторил вожак. – Мы столько лет кропотливо шли к поиску гармонии слова, а вы заставляете нас…

– Разрешите перебить и наижесточайшим образом ответить на ваши вздорные речи: вы слишком многое возложили себе на плечи!

– Вы не общались с нашим вожаком! – взмолился воин, окончательно сбившись с рифмы. – Он постиг величайшего умения и теперь наполняет благодатью весь наш город! Когда чаша переполнится, она хлынет через края… Мир будет спасен, а наша вера – прославлена. Не требуйте от нас невозможного!

– Попрошу вас заметить: в худую чашу сколько ни лей, заполнить её не удастся. Кстати, позволю себе заметить, что вы уже и думать забыли про ваши наиглупейшие рифмы, и изволите изъясняться, подобно достойному человеку. И, не сочтите за дерзость отметить, вам самим это нравится.

– Вы победили… – насупился в ответ оппонент ректора.

– Ого! – поразился Хилон. – Ни для кого не секрет, что их кулаки – самые никчемные на всей Арциссианне. Но ещё никому не удавалось поставить их на место в искусстве владения словом.

– Позволю себе поправить; то, что вы изволили назвать искусством – на самом деле обычное словоблудие, оно же – пустозвонство! И, попрошу вас запомнить мои слова: это – непреложнейший факт, отрицание которого ставит под угрозу наше перемирие в области взглядов на мир. Вы же это имели ввиду, когда говорили про… Эм… группировки таких вот созданий, которые верят в силу всякой чуши.

– Гатов паклястя чэм угодно, парабащеные этых и бэз таго запуганных рабов нэ принэсет удаволствыя ни мне, ны вашиму вылычыству. Прыдлагаю прадолжыт наше путышествые в поисках болээ дастойных жертв, на голавы карорых и авбрушытся наше бэссердэчые!

– Пожалуй, вы – правы, Туруман. Вряд ли нам стоит терять здесь время. Эти ничтожества обречены. Все, что у них есть, – собственное безумие и страх. Идемте.

– Позволю себе дать вам покорнейший совет, уважаемые, – поправив очки, загадочно улыбнулся Зайферт. – Самое бессердечное, что вы можете сделать с этими людьми, – лишить их единственных сокровищ.

– Какые могут быть сакровыща у этых прызрэнных чэрвей?!

– Их безумие и страх, – невозмутимо проронил Зайферт. – Разрешу нескромный вопрос в адрес нашего наизагадочнейшего товарища: все остальные, с вашего позволения, – жители этого мира… Рискну предположить, что и у остальных наинесчастнейших дела обстоят едва ли намного лучше? Верно? – он в упор уставился на собеседника.

Глава шестая. Когда гаснут звезды

– Вы совершенно правы, – неожиданно спокойно согласился мудрец. – Когда мы потеряли самых блестящих представителей ученого мира и при этом не смогли найти вразумительно-логичного объяснения постигшей нас катастрофы, все начали предлагать свои версии, яростно отвергая остальные доводы. Поэты, лингвисты и все, кто хоть как-то связанные с изучением словесности, объединились и принялись доказывать, что именно утрата искусства живой и гармоничной речи привело к гибели нашего мира. Математики и инженеры узрели в живой речи нарушение строгих правил и выход за пределы Совершенной формулы, выведенной еще нашими далекими предками. Каменщики и зодчие – нашли объяснение в хаотичности и асимметрии… Все, кто уцелел, разделились на отстаивающие свои доводы лагеря.

– Позвольте предположить, уважаемый, в вашем никчемнейшем споре вы нашли… Долгожданное удовольствие? – как бы ненароком проронил Зайферт.

– Вы абсолютно правы, будьте вы прокляты! – взорвался Хилон. – Да. Удовольствие! Мы настолько увлеклись им, что не заметили, как стали врагами! И вы сами видите, – успокоившись, выдохнул он, – к чему это привело… – он устало кивнул на притихших воинов. – Но как вы догадались?

– Разрешите уйти от бесполезнейшего ответа на этот вопрос, – лишь усмехнулся в ответ Зайферт.

– А вы? Почему вы не присоединились ни к одному из лагерей? – поинтересовался Истван.

– В споре рождается истина… Недоказуемо. Ни один источник древних знаний не сохранил информацию хоть об одном споре в истории нашего мира. А то, что не имеет под собой доказательств должно быть отнесено к разряду вымыслов и домыслов. Я понял это и попытался донести мысль до сородичей, но… Самые светлые мудрецы исчезли с вершин башен. Остальные увлеклись распрей, разбившись на лагеря. А я… Я остался один.

– Пачыму?!

– Почитающие слово отвергают все то, что не говорит высокой рифмой. Математики общаются исключительно формулами. Инженеры и зодчие отвергают все, что не вписывается в их собственное видение пространства. Меня с моим речами не слышит никто. Смешно, но это – так!

– Дозвольте предположить, что все не столь безнадежно, – ухмыльнулся ректор университета осчастливливания. Явись вы с огненным словом, верхом на попирающем все законы… Эм… объекте, да еще и с – сопровождением… Вас бы услышали. Готов поручиться за это.

– Я очень надеюсь, Арцессианне можно помочь. А все остальное… Все остальное – неважно.

– Чем могут помочь целому миру два бессердечных странника?

– Разрешите вас упрекнуть за наивопиющую невнимательность, но, как я уже имел возможность отметить, – лишив их единственных ценностей: безумия и страха.

– Гатов паклястся чэм угодно; это – нэ тэ трафэи рады каторых Туруман будэт рыскавать жызнью сваего караля и собствэнная шкурай!

– Не сочтите за наглость мое замечание, но как иначе вы собираетесь доказать свое наиполнейшее бессердечие? – как показалось Иствану, чуть ехидно улыбнулся ректор университета осчастливливания. – Людям свойственно бояться перемен. Для многих это – самое страшное, что только может случиться в жизни. Прошу обратить внимание на то, что именно для того, чтобы избегать любых перемен, люди прячутся за надежнейшими масками страха, равнодушия и даже безумия. С вашего позволения разрешу себе заметить, что лишив людей этих безотказнейших инструментов, вы неизбежнейше заставите их меняться, проявив, тем самым, истинную свою бессердечность.

– Туруман, мне не хотелось бы этого признавать, но он – прав.

– Всэ эта – протыв правыл Турумана. Но, гатов паклястся чэм угодно, мнэ нэчего атвэтыть на слава прахадымца Зайферта! Сваымы аргумэнтамы он загнал мэня в угол!

– Раз так, то мы последуем совету господина ректора, – чуть подумав, проронил Истван. – Но, горе ему, если выяснится, что он пытается водить нас за нос! Я лично вздерну вас, или я не был капитаном «Первого»! Я не потерплю предателей на борту!

– Сагласын с вамы! – обрадованно вскричал коротышка. – Толко, – чуть помешкав, растерянно продолжал он, – как Туруман должын абращаться к вам? Капытан или Вашы Вылычыство?

– Позвольте вставить слово, – пропел Зайферт. – Судьбы королей, – в надежнейших руках тех, кто командует военными или судами. Но, позвольте обратить ваше внимание, власть даже отважнейшего капитана ограничена лишь собственным судном или армией.

– Даволно вылят! Гавары быстрее!

– Разрешите обратить ваше внимание, – нимало не смутившись, рассыпался в дифирамбах оратор, – что вы знакомы с наисложнейшим делом навигации. А раз так, то ваша судьба – командовать судами.

– Блыжы к дэлу!

– Позволю себе заострить ваше драгоценнейшее внимание на том, что власть даже яростнейшего капитана меркнет на фоне мощи короля… А король, дозвольте закончить, – лишь наибездушнейшая деревянная фигурка в руках ловкого командора эскадры! Разрешите обращаться к вам так: наилюбезнейший командор.

– Не слишком ли много пафоса, господин Зайферт?

– Нэ нравытся мнэ всё эта…

– Не извольте сердиться, наидражайшие. Обращайтесь к вашему спутнику просто: командор, – расплылся в сладкой улыбке ректор.

– Ведите нас внутрь, – пропустив мимо ушей реплику, приказал Истван ожидающим своей участи воинам. – Да поживее, – мрачно добавил он.

– Как прикажете, – покорно отвечал командир отряда.

Попасть внутрь огороженного периметра оказалось совсем несложно. Стены хоть и выглядели неприступными, но изобиловали трещинами и проломами, достаточными для того, чтобы сквозь них, не сгибаясь, прошёл даже очень крупный человек. Уже оказавшись внутри, странники ужаснулись царившей внутри разрухе. Когда-то это был процветающий город, но теперь от его былого великолепия не осталось и следа. Пустые коробки дворцов с тянущимися из окошек нитями сизого дыма. Фонтаны, аллеи, великолепные арки когда-то дарившие радость и уют жителям, превратились в унылые руины. Парки поросли бурьяном и кустарником, которые быстро вырвались за отведенные им границы и превратились в непроходимые леса, в лабиринтах которых угадывались очертания убогих не то хижин, не то – шалашей. На пути отряда то и дело возникали испуганные жители, которые, замерев на секунду, стремились скрыться из вида.

– Позвольте усомниться в их малейшей боеспособности, – задумчиво проронил Зайферт. Разрешите отметить, что они не производят ни малейшего…

– Праклятье! – взвыл Туруман, почувствовав, как почва уходит из-под его ног. Он попытался отскочить сторону, но было поздно. Настил, скрывавший воронку колодца, провалился, и Хилон, Истван и Туруман полетели во тьму.

– Разрешите заметить, что именно я победил этих перепуганнейших существ, но не вы. Обратите внимание: эта страна, мне подходит. Хозяин здесь – я. Се ля ви, – донеслось до слуха попавших в западню. – Адьё! – склонившись над краем пропасти, насмешливо прокричал Зайферт. – Четвертый мир – мой.

– Вот и нашли на гостей мы управу! Если грустно вдруг станет, дверь – справа! – донесся до странников голос взбодрившегося капитана.

– Позвольте заметить: вам слово не давалось! – прорычал Зайферт; в проеме показалась его перекошенная яростью физиономия. Однако, оглядев ловушку, он довольно хмыкнул. – Дверь – справа, – расхохотался он, оглядывая круглое жерло колодца. – Что же, неплохо. Весьма. Позволю заметить, что я позволю себе рассмотреть вашу кандидатуру на должность первого министра! За мной! – физиономия исчезла, а до ошарашенных путников донеслись звуки удаляющихся шагов.

– Гатов паклястся чэм угодно, а лычна пэрэгрызу глотку этому шакалу! – Туруман попытался вскарабкаться по стене, но не преуспел. Края колодца были словно вырезаны в толще гранитной породы. Гладкие, без единой шерохотатости, они исключали любую возможность побега.

– Поздравляю, – коротко проронил Хилон. – Все мои надежды пошли крахом… – прервался он, потом, махнув рукой, продолжил.

– Говоря вашими же словами, – недоказуемо, – усмехнулся Истван.

– Мы – в ловушке, – Хилон тяжело опустился на пол. Эта шахта, одна из многих, которые древние прожгли в граните. Рекомендую расслабиться. Выхода отсюда все равно нет.

– И паэтаму ты прыдлагаишь сдатся ы пакорна слажыит рукы?

– Ваши предложения, почтенный?

– Мы будым выбыратся атсюда! Ваши Вылычыство, вставайтэ к стэнэ! Ты, – коротышка ткнул пальцем в мудреца, – паднымайса ему на плэчы! А я папытаюс датянутся да края!

– Поберегите силы, неустрашимый герой. Возможно, вам они ещё пригодятся.

– Эщё бы! Клянусь, я жыстока пакараю прыдатэля, кагда окажусь наверху.

– Здесь – добрых десять метров. Даже встав друг другу на плечи, мы едва ли дотянемся до середины.

– Ты прав, – насупился Туруман. – Гатов паклястся чэм угодно, но эта чудо, чта ныкто ыз нас нэ переламал сэбе косты.

– Чудес не бывает, – так же спокойно отвечал Хилон. – Это – знания древних. Сейчас, пожалуй, уже нет тех, кто бы помнил назначение этих шахт. Но древние, по-видимому, предусмотрели и вариант падения сюда кого-то из зевак.

– Ваши вылычэство? Вы – в парадкы? Что с вамы?! – только сейчас заметив, что Истван без движения лежит на полу, всполошился воин.

– Тихо! – сын Маргариты Шестнадцатой, остановил товарища. – Мне кажется, или я слышу что-то? Там, за стеной?

Спутники правителя Долины фей поспешили лечь на пол, жадно вслушиваясь в каждый звук.

– А, ведь, молодой человек прав. Там и вправду что-то есть. Только как нам узнать это?

– Эй! – Туруман принялся молотить кулаками о пол! – Слышыш мэня?!

– Сдается мне, Зайферт – совсем не тот, за кого выдает себя, – мрачно почесав подбородок, проронил Хилон. – И командир отряда понял это первым. Понял и попытался дать подсказку. Надо бы проверить.

– Он сказал: дверь справа, – поднялся на ноги Истван. – Только где здесь право? – оглядывая ловушку, озадачился король.

– Разрешите, – в кромешной тьме вспыхнуло яркое зарево искры, и через мгновение, шипя, как змея, медленно-медленно занялось пламя небольшого факела. Тьма на дне колодца расступилась, и товарищи принялись осматривать каждый миллиметр стенки, гранитную породу.

– Я жы гаварыл: прыдатель! – зло прошипел Туруман, едва товарищи поняли, что их поиски оказались тщетными.

– Не хочу это признавать, но вы, похоже, правы, Туруман, – Истван спиной прислонился к сферической поверхности. – Ну, попадись ты мне! – он яростно лягнул гранит, и в ту же самую секунду все завертелось перед глазами юноши. Опора под спиной провалилась, и правитель волшебной Долины провалился в пустоту, через секунду оказавшись в длинном, тускло освещенном коридоре, уходящем вдаль насколько хватало глаз. Через мгновение, как сквозь стену, из породы вывалились Хилон, держащий в руках отчаянно брыкающегося Турумана.

– Пусты! А, ну, атпусты! – извиваясь ужом, ревел он. – Я тэбе что ли кукла?! А ну… – он смолк, поражено озираясь по сторонам. – Нэ можыт быт! Палучаытся… Камандыр – наш спасытыл…

– Недоказуемо, – отпуская разом присмиревшего коротышку, задумчиво проговорил Хилон. – Судить о ком-то по одному поступку…

– Ах, да. Я забыл. Вы предпочитаете судить на основе сложной системы данных.

– Ваши Вылычыства! Глядыды! – прервал этот спор ушедший вперед Туруман. – Пахожы эта – адын ых таннэлэй, что мы выдыли в пыщерэ! Ыдыты сюда!

Забыв про распри, Хилон с Истваном бросились на зов и тут же выскочили на небольшой балкончик, выводящий в безразмерную пещеру, стены и дно которой были густо покрыты несчетным количеством округлых отверстий. Ярко сияя, они напоминали звездное небо. Тяжелые раскаты, очень похожие на те, что товарищи уже слышали при знакомстве с профессором Зайфертом ежесекундно сотрясали стены; этот звук и привлек внимание юноши.

– Вот это да! – оглядевшись по сторонам, заворожено прошептал пораженный Хилон. – Это… Это просто невероятно! Нет, я никогда бы не поверил, если бы не увидел это своими собственными глазами!

– Глядыты! Мы тожы вышлы из такого-жы таннэля! – расхохотался Туруман. Потом, успокоившись, вдруг мрачно добавил. – Ымпыратор для таго и абъявыл ахоты на кентуггурыйцыв, чтабы папасть сюда! Но патом кто-то наплёл ему про туннели, связывающие сферы…

– Но что это за место, Туруман?

– Алтар мыразданыя! Сматрыты и запамынайты! Гатов паклястся чэм угодна: нэ так многа жывущых ва Всэлэннай удастоыны вылычайшый чэсти пабывать здесь! Гардытыс! Владыка Прастранства ы врэмэны счёл, чта мы дастойны увыдыть его собствэнными глазамы!

Пораженные товарищи, забыв про невзгоды, принялись жадно разглядывать пространство пещеры. Хотя, это, скорее, было похоже на звездное небо в безоблачный день. Даже при беглом осмотре было хорошо видно, что тоннели располагаются не хаотично, а складываются в созвездия и даже в скопления, в которых опытный глаз короля Долины фей легко угадывал некоторые знакомые галактики. Постепенно он даже смог примерно вычислить местоположение тоннеля, в котором оказались странники.

– Если я ничего не путаю, мы находимся недалеко от планеты Киррич, – задумчиво разглядывая небосвод, пробормотал Истван.

– Никогда не слыхал о такой планете. Я вообще не слышал ни о какой планете, кроме Арциссианны, – равнодушно пожал плечами Хилон. – Тратить время на бесполезные поиски чего-то сверх уже имеющихся знаний, когда можно просто предаться удовольствиям… Слишком непрактично.

– Мнэ кажится, илы это пахожи на ту пещеру, в каторой мы павстрычалы этага ныгадяя Зайфырта?

– Вряд ли, – Истван с сомнением покачал головой. – То было в дыму. А это… Нет, это было бы слишком невероятно, – отвлекшись от изучения проекции небосвода на стенах, пробормотал правитель волшебной Долины. – Но… Туруман, это место… Эта пещера. Это… Я бывал здесь и раньше. Но… Нет. Невозможно! Это решительно невозможно! – глядя на затянутое плотной черной массой облаков основание пещеры, встряхнул головой юноша.

– Нэ нравытся мнэ это, – глядя на то, как с пола вверх по стенам тянутся черные змейки, проворчал одноглазый воин. – Кланусь, это болшы пахожи на плэсень! Паслушайтэ маего савэта, Вашы Вылычыство и падумайты, как паскарэе унэсты атсуда ногы?!

– Но что это?! – поразился Хилон. – Это место… Оно – под землей? Но Арциссианна – камень, внутри которого не может быть ничего! Это… Это известно всем!

– Похоже, вам пора пересмотреть свои взгляды на жизнь, – сухо отозвался король. – Тем более, что вы верите в то, что видите своими глазами. Если бы как-то оторваться от этой стены, – напряженно изучая стены, озадаченно проронил правитель волшебной Долины.

Словно по мановению волшебной палочки перед выступом возникло пульсирующее светом облако. Зависнув у самых ног странников, оно замерло, словно бы ожидая дальнейших указаний. Чуть поколебавшись, странствующий король сделал шаг и прощупал его ногой; сгусток казался плотным, и молодой человек смело ступил на его поверхность. Примеру товарища последовали и Туруман с Хилоном, и образование, не дожидаясь указаний, отлетело от выхода в тоннель и замерло в пустоте.

– О, не мучьте меня! – ученый рухнул на колени. – Это – решительно невозможно!

– Замолчите! – оборвал его правитель волшебной Долины. – Правее, – не сводя глаз с небосвода, скомандовал он облаку. – Ещё. Чуть ниже. Опускаемся. Так. Медленнее. Стоп! – облако остановилось как раз напротив одного из бесчисленных балконов.

– Где мы?

– Ваши вылычыство! Вы запомнылы, где наш карыдор?

– Мы – около планеты Кирррич, – внимательно рассматривая небосвод, отвечал юноша.

– Невозможно! Недоказуемо! Вздор! Путешествия на объекте, не взаимодействующим ни с какой из стихий. Нарушение закона сохранения энергии! Нет! – словно утопающий за соломинку, Хилон цеплялся за собственные догадки.

– Можыт, это выхадкы Зайфырта? Как в лабырынте?

– Так это или нет, мы узнаем очень скоро. А Зайферт… Хилон был прав: он не тот, как кого выдает себя, но, – он вдруг усмехнулся, – он предполагал, что вы явитесь миру Арциссианы на объекте, попирающем законы.

– Глядите! – воскликнул пораженный Хилон. – Я не верю своим глазам!

Пораженные товарищи увидели, что змееподобные ленты, приникнув к каменной породе, извиваясь, тянулись кверху. Нащупав прореху в виде выхода из коридора, зыбкое нечто цеплялось за него и медленно-медленно подтягивалось к отверстию, неотвратимо заполняя его собой. Всего минута, – и коридор оказывался наглухо закупоренным, словно бы его никогда и не было. А кверху тянулись и тянулись все новые змеи. И, хоть было их пока совсем немного, у Иствана дрогнуло сердце.

– Мне кажется, что все это – не случайность. Может, мои слова прозвучат пафосно, но миру вновь грозит смертельная опасность.

– Что могут эты чэрвякы?! Звёзды зажыгаются и гаснут. Гатов паклястся чэм угодно, здэс нэт нычего страшнага.

– Большая медведица… Она изменилась. Смотрите сами! – Истван указал вниз. Проследив за его рукой, Туруман лишь пораженно присвистнул! Ковш перестал быть таковым. Звезда у основания его рукояти погасла. – И не только она. Со звездами что-то происходит! – словно подтверждая беспокойство юноши, вторая звезда в рукояти ковша тревожно замерцала.

– Падаждыды! А как жы малая мыдвэдыца? Я нэ выжу её!

– Коридор! – бросив взгляд за спину, выкрикнул Истван. – Туда! Живо! Держитесь! – облако ринулось к отверстию уже на три четверти замурованному очередной змеёй. Мгновение, и мощный удар сбил странников с ног. Облако свернулось в воронку, сквозь горло которой искатели приключений один за другим проскользнули внутрь коридора за секунду до того, как выход в него окончательно закупорился.

– Ну ы дыла! – Туруман пораженно уставился на абсолютно гладкую стенку, возникшую там, где только что был выход на балкон.

– Идем! – коротко скомандовал Истван. – Живее! Я знаю, куда выведет этот коридор!

Ни говоря ни слова, все трое бросились вслед за юношей.

Глава седьмая. Наступление тьмы

Быстро добравшись до конца коридора, искатели приключений оказались перед желобообразной конструкцией, по форме очень напоминающей колодец, в который угодили товарищи из-за предательства Зайферта. С той лишь разницей, что этот зиял распахнутой пастью прохода, словно приглашая путников поскорее выбраться из катакомб. Товарищей ждали. Кто-то предусмотрительно сбросил вниз веревочную лестницу. Так, чтобы странники могли беспрепятственно подняться наверх. Едва управившись, товарищи услышали за спиной тяжелый хрип каменных блоков; это гранитная дверь встала на свое законное место, отрезая путешественникам пути к отступлению.

– Мы погибли! – прошептал бледный, как простыня, Хилон. – Если моя интуиция меня не подводит, мы окажемся в лагере плавящих металлы!

– Мы вообще – не на Арцисианне! – бросив взгляд наверх и убедившись, что путники в Пещере Великих на Кирричч, отрезал сын Маргариты Шестнадцатой.

– Невозможно! – запротестовал ученый. – Никаких иных Миров, кроме Арциссианны не существует!

– Рад приветствовать вас, молодой человек, – из тьмы возник шестирук-альбинос в боевых доспехах, точь-в-точь, как были на воинах Чанукча в День пробуждения Великих. Тяжело шагая, воин приблизился к визитерам.

– Н-нет… – попятился Хилон. – Существование трехруких гигантов – невозможно. Это противоречит законам науки!

– Замалчы! – прошипел на беспокойного соседа Туруман. – Ылы я тебя! – привычным движением он потянулся к рукояти клинка, однако, вспомнив, что тот остался на Арцисианне, просто пригрозил окончательно поникшему спутнику кулаком.

– Что с вами? – Истван бросился с гиганту. – Вы нездоровы?! Где все остальные?!!

– Тьма наступает, – шестирук, качнувшись, тяжело опустился на колени. – Все, кто могли, отправились на поиски спасения, но… Всё это – лишь для того, чтобы не быть безмолвными свидетелями гибели Мироздания… То самое, начало которого вы видели в пещере Великой Книги Мудрости…

– Пещера Великой Книги Истины?

– Вы видели, как что-то закупоривает коридоры и гасит звезды… Это – тьма равнодушия. Бесконечная и непобедимая. Она несет с собой Великий страх.

– Тьма? Но откуда?! – поразился правитель.

– Из опустевших сердец. Ваших сердец.

– Как? Это всё – из-за нас?! Из-за того, что мы по доброй воле стали бессердечными?!

– Гатов паклястя чэм угодна, дажы знай, чэм всэ эта абфрнётся, ныкто ыз нас нэ паступыл бы ыначы!

– В мире столько пустосердечных, которые зовут себя Творцами, – горько усмехнулся шестирук. – И – лишь горстка благородных храбрецов, с полыхающим огнём в груди, но… Но именно эти глупцы почему-то зовут себя бессердечными! Вы принесли величайшую жертву, там, в чертогах Владыки. Огонь Ваших сердец пусть ненадолго, но вдохнул жизнь в остывающую Вселенную. Но теперь и этого – мало.

– Какой Владыка? Наука отрицает такую возможность! Исключено! – встряхнул головой Хилон.

– Холодный разум, – как зеркало; лишает жизни, превращая мир в мертвую копию.

– Что?

– Глаза – зеркало души. Душа пуста, – и мир погружается во мрак. В душе полыхает огонь жизни, и мир вокруг оживает. А теперь, – ступайте! Бегите к реке. Там, где высадились ровно год назад. Вас ждет лодка и помощник.

– Нэ раншэ, чэм вы абъясныты, что здэсь праысходит!

– Ступайте. Я все сказал.

– Вы – в таких же доспехах, как и Чанукч! В погребальных доспехах! Что всё это значит?!

– Вы правы, молодой человек. Это – погребальный наряд воина. Вы пришли, а значит – все то, что начал Чанукч и его люди – не напрасно. Уходите и доверьтесь десятерым героям. Они приведут вас к цели.

– А вы?!

Вместо ответа шестирук поднялся на ноги и, вытащив из боевых ножен шесть холодно сияющих клинков, встал между жерлом колодца и странниками. Только сейчас друзья увидели, что из дыры с мертвецким шипением вздымаются черные нити; точно такие, как товарищи видели в пещере.

– Уходите! – прогремел воин, мощным движением разрубая бросившихся на него призрачных рептилий. – Я задержу их насколько это возможно! Но вы должны успеть покинуть Киррич! – не закончив, он яростно разбил еще несколько нитей, появившихся следом за первой группой.

– Уходим! – приказал Истван. – Живо!

– Туруман ыщё ныкагда ны пакидал поля боя!

– Уходите! – гремел шестирук, сражаясь с рептилиями. – Ваше время еще не пришло! Спасите Вселенную! У колонны – мечи!

Из колодца к потолку взлетел темный клубок и, мячиком отскочив от потолка, ринулся на воина. Молнией сверкнули клинки, и ком растворился в воздухе, словно его и не было. В эту же секунду черное жерло изрыгнуло еще несколько темных сгустков, которые также стали жертвой грозного воина.

– Это…, – побледнел Хилон.

– Да, да! – бесцеремонно схватив ученого за бороду, Туруман буквально поволок за собой обмякшего старика. – Сагласно тваей наукы эта – нывазможна! Так, что можишь щытат, что эта – кашмарный сон!

– Я – сам, – простонал ученый. – Сам… В конце концов, мы все – в этом кошмаре, – высвободившись от захвата Турумана, он выпрямился, ожидая дальнейших распоряжений юноши.

– Бежим!!! – приказал король Долины фей, и товарищи бросились прочь. Подлетев к колонне, они увидели неказистый сверток, в котором их поджидали шесть великолепнейших мечей: по два – каждому.

Три стремительные тени выскочили из вершины развороченной пирамиды и, на секунду задержавшись, направились к сверкнувшей вдали излучине реки. Стараясь не оборачиваться, летели они к спасительной лодке. Отчаянно защищая лица руками, они отбивались от цепких, как когти ветвей. То и дело спотыкаясь об ужами извивающиеся корни и останавливаясь только для того, чтобы поднять упавшего товарища, они бросались дальше. Вот уже заросли расступились, открывая перед беглецами дорогу к реке. Вот уже они увидели небольшую парусную лодку, рядом с которой беглецов уже поджидал невысокий шестирук. Заметив товарищей, он на секунду замер, затем, живо схватив три лука и колчан, запустил три стрелы в сторону Иствана и его друзей. Ещё толком не успев ни испугаться, ни удивиться, искатели приключений услышали за спиной леденящий душу свист. Шестирук не останавливаясь ни на секунду, пускал стрелу за стрелой, одну за другой поражая зыбкие тени. В этот миг во мраке мелькнул зыбкий силуэт, и огромная змея выросла между тремя героями и лодкой.

– Ах, ты! – взревел Туруман, бросаясь на рептилию и разрубая её мечом. – Нэ паявылся на свэт ыщё такой чырвяк, каторый пабыдыт Турумана!

За спиной коротышки вырос черный силуэт, однако воин необычайно ловко развернулся, вонзая клинок в зыбкую тень. Рядом с коротышкой просвистели три стрелы, поражая окруживших его змей.

– Туруман! – Истван бросился на помощь.

– Ухадыты, Ваши вылычество! – яростно орудуя горящими во тьме мечами, метался по поляне бесстрашный воин. – Ухадыты!

– А вы?!

– Я задыржу этых чырваков! Еслы всё так, как гаварыл тот старык, – плохы нашы дэла! Ухадыты! Рады Всэленной!!!

– Нет! Я не оставлю вас!

– Вазмыты, Ваши Вылычэство! – изловчившись, Туруман сорвал с шеи свой драгоценный кулон и бросил его молодому человеку. – Радавой Гэрб дынастыы Туруманав! Еслы давыдется встретыт в путы джынна, атдайты ему! Пусть знаыт, что Туруман с чэстью выпалныл свой долг! Палучы! – могучим движением разрубив еще несколько теней, бесновался воин.

– Уходим, – поймав талисман, вздрогнул молодой правитель.

– Скарей, Вашы вылычыство! – летая, словно мячик и безжалостно разя клинками все новые и новые тени, взвыл благородный воин.

– Идем! – Истван буквально схватил за шиворот оторопевшего Хилона и в несколько мощных прыжков достиг лодки. Рывок, и оба оказались внутри. Ещё один, – и лодка поднялась высоко над землей. Взглядам товарищей открылась потрясающая картина: отважный Туруман, крушащий окружающих его призрачных гадов.

– Ну чта, прызрэнные! – донесся до слуха беглецов торжествующий вопль одноглазого героя. – Праваронылы караля?! Кланус чэм угодно; нэ выдать вам власты над Всылэнной, как сваых ушей, какторых у вас ы нэт! Вашы Вылычыство! Вашы Вылычиства! В добрый пут! Вспамынайты ынагда Турумана!

Прозрачный парус раздулся, и лодка, подхваченная мощным потоком, поплыла над умирающей планетой. Едва последний очаг сопротивления угас, гибкие тени принялись жадно лизать поверхность Киррич. С каждой секундой их становилось все больше и больше. Так, что стоило лодке выйти за пределы атмосферы, как планета исчезла, растворившись в космической пустоте.

– Я не могу поверить своим глазам, – буквально повиснув на бору уходящей в космические просторы лодки, как завороженный, шептал Хилон. – Это – невозможно! Как!? Целая планета исчезает в несколько минут, а утлая скорлупа уходит в космос, которого, по всем законам Арциссианны не может существовать!

– Я прачичь не оскорблячь мой лоччка! – впервые подал голос спасший друзей шестирук. – Её имяч – «Лепесточчч».

– Лепесток, – тяжело выдохнул Истван. – А как твое имя?

– Я ещё не завоевачч себе имячч. Воинч долччечь заслучиччь право не бычь бечымяноч. Имя – величчч дар! Он заслучивачч велич отвагочч!

– Но как нам обращаться к тебе?

– Дарующий надежду, – не отрываясь от того места, где только что был диск планеты, задумчиво прошептал Хилон.

– Даруючч начечч?! Эточч – не имячч для начтоячч воиноч! Воиночч повергачеч врагоч!

– Иногда даже самый слабый проблеск надежды способен сотворить больше, чем целая армия, – тяжело вздохнул Хилон. – Я не верю, что сам произношу эти слова, но события последних часов…

– Мне эточ имячч не нравичч! Не хочуч такоеч!

– А какое хочешь? – поинтересовался Истван.

– Непобедимичч!

– Смею вас уверить, молодой человек, – продолжал Хилон, – что непобедимых сотни тысяч. А тех, кто по-настоящему дарит надежду… Вы – третий, кого я встретил за всю жизнь. Послушайте старика, Дарующий Надежду, – имя для вас… А первыми двумя были вы и ваш товарищ, – чуть подумав, добавил он, посмотрев на короля.

– Нечч! – гневно воскликнул шестирук.

– Ну, хорошо, – усмехнулся его оппонент. – Докажи мне свою непобедимость.

– Ни очинч соперниччнич не быч меня победичч в сваччках! – гордо отвечал тот.

– Но я не вижу ни одного из них здесь. Кто может подтвердить твои слова.

– Причельчч не веричч мнечч?! – насупился юнец.

– Поверю, как только ты докажешь, что ты и правда не знаешь поражений.

– Ты предлагачч поединочч?

– Я дам тебе задание. Справишься, – твое имя будет Непобедимый. Нет – мы будем звать тебя Дарующий Надежду. По крайней мере до тех пор, пока не найдется кто-то из твоего племени, кто наречет тебя иначе.

– Соглачеч! Твое заданичч!

– Кубический корень из 212?

– Чточч?

– Если ты и правда непобедимый, то задание для тебя не составит никакого труда.

– Нечечноч!

– Ты сам согласился.

Неизвестно, чем бы закончился этот спор, если бы не Истван. Все это время он наблюдал за небосводом, пытаясь вычислить маршрут, но дело ладилось с превеликим трудом. С небосвода с пугающей быстротой исчезали не только звезды, но уже целые скопления.

– У нас – совсем мало времени. И ещё меньше надежды. Исчезают целые галактики… И, если бы с нами не было Дарующего Надежду, я бы, пожалуй, впал в отчаяние.

– Но куда мы плывем… Летим… Идем… – тщетно подбирая слова, поинтересовался Хилон.

– К созвездию Десятерых, – объявил молодой человек.

– А что мы найдем там?

– Нам нужно судно и команда, и я, кажется, знаю одну планету не очень далеко отсюда, где можно получить и то, и другое – усмехнулся юноша.

– Но зачем?

– Мы уже несколько раз слышали про Галактического Императора. Сдается, он может нам подсказать, что происходит. Возможно, с его помощью нам удастся спасти этот мир.

– Галактичч Императорочч? – поразился шестирук. – А как вы собирачч найчич его чертогичч? Никто не значч, где они ечч.

– Я полагаю, знаю тех, кто может дать подсказку. Но для этого нам придется поближе познакомиться с отъявленнейшими жуликами порта Ктаркху.

– Кто-нибудь, скажите, что я сплю! – Хилон схватился за голову. – Пожалуйста! За последний день я повидал больше, чем за всю свою жизнь до этого! И всё это просто не оставляет даже камня на камне от всего того, что я знал раньше!

– Разве это плохо? – усмехнулся Истван. – По моему, – великолепно. Ещё немного, – и вы усомнитесь и в глубине собственных познаний, и еще – во многих вещах…

– Я и так не понимаю что происходит! Все мои знания оказались попранными! Я… Я не хочу, – тоскливо глядя в звездное пространство, жалобно простонал Хилон. – Я желаю вернуться домой. Туда, где все просто, ясно и понятно! Там, где есть удовольствия.

– Уверяю, вам понравится наше путешествие, – усмехнулся правитель волшебной Долины. – Все, кому довелось пережить подобное приключение, получили огромное удовольствие.

– А те, кому не довелось? – упавшим голосом поинтересовался старик.

– По крайней мере и они в итоге не высказывали никакого неудовольствия, чуть подумав, отвечал юноша.

– Куда мы идем? – оторвавшись от созерцания небосвода, прошептал Хилон.

– Как я уже говорил, – в логово отъявленных негодяев и жуликов. Только, – предупреждаю, – вам придется вести себя очень самоуверенно и заносчиво. А ещё, – следить за карманами.

– Можечч нам луччеч не иччичь туда где начч ждучч непорядочнычч негочаич?

– У нас нет выбора, мой друг. Контрабандисты знают космические маршруты, как никто иной. Стало быть, и лоцмана нам искать – там. Иного пути попасть в чертоги императора я пока не вижу.

Глава восьмая. Логово жуликов

С час потребовалось юноше, чтобы вычислить и проложить маршрут «Лепестка». Только теперь, углубившись в расчеты, юноша осознал масштабы бедствия. В каждом третьем из знакомых созвездий недоставало по звезде или даже более. В каждом втором одно из ночных светил тревожно мигало, готовясь навсегда исчезнуть.

Пока юноша занимался вычислениями, Хилон распахнул мешок, с которым не расставался даже во сне. И извлек из него музыкальный инструмент, похожий на скрипку, с той лишь разницей, что струн в нем было шесть и для того, чтобы вдохнуть в них жизнь, не требовался смычок. Ссутулившись на банке, старик поудобней устроил инструмент на бедрах и принялся напевать какую-то незатейливую мелодию. Хилон оказался обладателем на редкость приятного голоса. Чего никак нельзя было сказать о его музыкальных способностях. Инструмент жалобно гудел, бренчал, а струны недовольно дребезжали, да так, что Истван и с шестируком вскоре не выдержали и попросили его прекратить этот ужасный концерт.

– Вот, видите, – откладывая в сторону инструмент, вздохнул мудрец, – вам тоже не по вкусу мое творение.

– Это слишком… Необычно. Мы, наверное, пока просто не готовы к такому. Но голос у вас – просто великолепный! – король фей попытался подбодрить поникшего спутника.

– Дело не в вас, – бросив мрачный взгляд на инструмент, пробурчал Хилон. – Ещё там, на Арцессианне, я пытался примирить враждующих. Мне удалось найти общий язык с почитателями слова, и я подумал, что, изобретя музыкальный инструмент, я смогу объединить музыку с текстами. В итоге от меня отвернулись и те, и другие… Эх! – резко поднялся на ноги, он широко замахнулся, готовясь зашвырнуть инструмент подальше.

– Очтановичч! Дач егочч мне. Я до чих порчч не имеч имяч из-за того, что мне чкучны войчныч. Я веричч в ичкучч. Дай мне его, – попросил он. И, видя, что Хилон колеблется, добавил. – Я почволю начывачч меня Даручич Начечд.

– Возьми, – Хилон протянул свое творение шестируку. – Я назвал его гитарином. Давай я покажу тебе как с ним обращаться, тем более, что это – единственное, чему я могу тебя научить.

К общему удивлению, Дарующий Надежду оказался на редкость талантливым и способным учеником с хорошо развитым музыкальным слухом. Так, что уже через час он уже перенял все навыки Хилона, а ещё через два смог добиться того, чтобы непокорный гитарин по-настоящему запел. Да так, что Хилон, не удержавшись, принялся подпевать. Что же, из них получился славный дуэт, и оставшиеся несколько часов, сдобренные славными песнопениями, пролетели, как несколько минут. Впрочем, веселье прекратилось едва только навстречу «Лепестку» поплыли первые обломки; остатки некогда гордых парусников.

– Странно, – пробормотал Истван, проверяя свои вычисления. – По моим прикидкам, до Ктаркху осталось совсем немного. Но здесь – море обломков. Как будто потерпели крушение сразу несколько эскадр! Неужели порт уничтожен?

Перескочив на нос баркаса, Истван напряженно уставился вдаль, жадно выискивая в пространстве хоть что-то, что могло бы дать подсказку на эту загадку.

– Этого не может быть! – отвлек его пораженный возглас Хилона. – Наша лодка! Она лавирует сама по себе!

– Это не лодкачч! – раздраженно отозвался шестирук. – Это – мой кентуггуриччич! Я почтроичч его в точч деньч, когдач очечь маленч мечеоричч сбичч деревочч. С тех порчч мы не раччтаёмчич.

– Кентуггурийцы? А кто это?

– Живые парусники. Они покоряют просторы космоса.

– Живые парусники??? Покорять просторы космоса??? Нет! От моих прежних знаний не осталось и камня на камне! – простонал старик. – Но вам и этого мало! Вы желаете растоптать меня и все близкие моему разуму формулы!

– Относитесь проще к жизни и получайте удовольствие от этой простоты! – усмехнулся Истван. Словно в подтверждение его слов, суденышко неожиданно для всех сделало мертвую петлю. – И какой формулой вы собираетесь описать это? – рассмеялся Истван, а потом, склонившись над самым бортом, похлопал кентуггурийца по обшивке. – Ты – молодец, – прошептал он. – Только пока не показывай виду, что ты – живой. В прошлый раз все силы императора были брошены на поиски живого парусника. Кто знает; может охота на кентуггурийцев – в полном разгаре, – по корпусу пробежала легкая дрожь, и лодка чуть клюнула носом, словно бы в знак согласия. – А теперь, – вперед, – скомандовал правитель. – Нам предстоит не только побывать в логове жуликов, но и целыми и невредимыми выбраться из этой мышеловки.

«Лепесток», набирая ход и плавно обходя дрейфующие в невесомости обломки, двинулся к цели.

Уже через четверть часа путники поняли в чем дело. Орбита планеты буквально кишела парусниками. Их было такое множество, что, казалось, космическое тело обзавелось увесистой шапкой кучевых облаков, опоясавших её настолько плотно, что не было ни единой щелки, чтобы в неё могла прошмыгнуть даже самое маневренное суденышко. Неуклюжие баркасы и шхуны находились в постоянном движении, задевали друг друга и даже, не рассчитав орбит, выходили на встречный курс. Шум, крики и проклятья сыпались со всех сторон. Все это сдабривалось ужасающим треском разламывающихся в крушениях судов. От мест крушений, сохраняя инерцию, во все стороны разлетались мачты, фрагменты обшивки, сундуки и тюки. И, если столкновение с обломками грозило серьезными повреждениями всех судов, оказавшихся на их пути, то тюки несли ничуть не меньшую, а оттого и даже большую опасность. Налетая на борта судов, они, пусть незаметно, но меняли выверенные до миллиметров орбиты движения кораблей. Выбитые из колеи, они начинали неотвратимое и гибельное движение навстречу друг другу, неизменно оканчивавшееся очередным крушением. Только в этот раз, никто и не думал спасать скарб разорившихся купцов. Богатства были никому не нужны. Все был заняты лишь одним: спасением собственных шкур.

– Вот это да! – поразился Истван. – Интересно, что здесь происходит.

– Позвольте высказать предположение, что они просто потеряли ориентиры по причине гаснущих звезд, и поэтому решили вернуться в порт, – рассудительно предположил Хилон.

– Пожалуй, здесь вы – совершенно правы. Похоже, порт больше не принимает корабли, а раз так, то я пока не знаю, как нам попасть сюда! Мы рискуем застрять здесь! Но нам нельзя терять времени!

Корпус «Лепестка» вздрогнул, и товарищи, поняв задумку своего судна, покрепче ухватились за борта. Мгновение, и баркас ринулся сквозь гущу судов и обломков.

– Но они же узнают, что наш баркас – живой! – прокричал Хилон.

– Пока они болтаются на орбите, они могут знать все, что угодно. Сейчас это меня не заботит нисколько, тем более, что я не собираюсь здесь задерживаться более, чем на три часа! А теперь, – держитесь! И, помните: на суше вести себя надо уверенно и вызывающе!

Вопреки опасениям молодого человека, появление лодки не привлекло никакого внимания, и «Лепесток» беспрепятственно опустился до уровня мачт самых крупных судов. В любом другом случае его появление, скорее всего, подняло бы переполох, но не сейчас. По всему было видно, что исчезновение звезд на небосводе уже успело посеять панику и здесь. Многие матросы, стоя на коленях, молились. Между ними сновали бесноватые фанатики, сошедшие с ума от неизвестности и неопределенности. Кто-то катался по палубам и, подобно псам, выл на небо. Везде: на судах и на суше было много пьяных. Круша все подряд, они мыкались от дома к дому в поисках горячительного, и этому никто даже не пытался препятствовать; большинство гвардейцев были так же, как и мародеры, пьяны в хлам. Те же, у кого хватило стойкости, не поддаться общему безумию, собравшись в группы по дюжине человек, пытались хоть как-то урезонить оскотинившихся горожан и матросов. Впрочем, – тщетно. В результате, многие из людей в форме, махнув на все рукой, бросали свое занятие и присоединялись ко всеобщему безумию.

«Лепесток» резко поднырнул и занял пустующее место шлюпки на грациозном борту, пришвартованном ближе других к ратуше.

– Э! Кто здесь?! – рядом с пришельцами мигом возник крепкий матрос. – А, ну, – ни с места! – увидав путешественников, тот поспешил навести на свой мушкет.

– Если бы я отчитывался перед каждым встречным, – ударом клинка отбросив нацеленный на него ствол, Истван решительно подошел к охраннику, – я бы до сих пор болтался в доброй сотне световых лет отсюда! Где капитан?!

– Кто такие?!

– Ты не члылач?! – на разом струхнувшего вояку двинулся шестирук. – Капитаноч чуда! Живочч!

– Не могу… Права не имею… Капитана на судне нет…

– Я – старпом, любезнейшие. Тому, кто позволил посторонним проникнуть на борт имперского фрегата, встреча с госпожой девятихвоствой обеспечена! Клянусь париком, я лично прослежу, чтобы негодяй был наказан! – обернувшись, Истван замер; прямо на него насмешливо глядел не кто иной, как сам Милорд! Правда, сейчас он не выглядел обрюзгшим и высокомерным. Подтянутый, словно бы каким-то чудом сбросил добрую дюжину лет, он в упор глядел на нежданных гостей. Мгновенно сориентировавшись, юноша вновь принял напыщенный вид.

– Мне нужно попасть к коменданту крепости. Немедленно! И провести меня должен капитан этого судна.

– Позвольте полюбопытствовать, почему это он «должен»? Клянусь своим париком, никто не обязан выполнять приказы проходимцев, неведомо как оказавшихся на борту такого великолепного фрегата как «Первый», – при упоминании о названии фрегата Командора, юноша покрылся испариной, однако, все ещё продолжая храбриться, не показал виду.

– Позвольте полюбопытствовать, – копируя манеры и интонации собеседника, поинтересовался молодой человек, – почему это человек галактического императора должен тратить свое драгоценное время в препирательствах с простым, – брезгливо осмотрел собеседника, бросил Истван, – старпомом? Или того, что мы «неведомо как» оказались на борту «великолепного фрегата» для вас не является достаточным доказательством моих слов?!! – не давая оппоненту опомниться, напирал король фей. – Либо вы, – ткнув пальцем в грудь остолбеневшего от такого поворота Милорда, прорычал юноша, – настолько скверно исполняете свои обязанности, что вверенное вам судно превратилось в проходной двор, – оторопевший от собственной наглости сын Маргариты Шестнадцатой усмехнулся, – либо нам доступны знания и умения, доступные лишь особо приближенным к его императорскому величеству.

– Смею предположить, – теперь уже испариной покрылся Милорд, – что вы все-таки имеете отношение к людям… Императора, – выдавил вельможа.

– Вот, и славно, – уже куда более миролюбиво резюмировал молодой человек. – Надеюсь, вам не составит труда представить меня капитану этого великолепного судна?

– Милейший, капитан не изволил отчитываться мне о своих планах! – может, от того, что неприятный инцидент замялся настолько легко, а, может – от комплимента в адрес «Первого» на щеках собеседника короля проступил румянец. – Клянусь своим париком, на судне его нет!

– Вот, и хорошо, что клянешься. Если вздумаешь шутить, Милорд, твоя конская грива попадет под топор этого молодого человека, – король ткнул пальцем в Дарующего Надежду. – Но, опасаюсь, что по чистой случайности под этой тряпкой окажется чья-то пустая голова. Веди к коменданту! Живо! Что-то мне подсказывает, что досточтимый капитан коротает время у старого жулика зовущего себя комендантом!

– Откуда… – дыхание франта перехватило, и тот, уставился на дерзкого искателя приключений.

– Я же сказал: я – от императора! – поняв, что нащупал слабину, нажал сын Маргариты Шестнадцатой.

– Но я не имею права оставить фрегат без старшего!

– Ты хочешь, чтобы я принял на себя командование?

– Нет-нет, милейший. Ну, что вы, – теперь уже напудренная физиономия наглеца приобрела пунцовый окрас. – Клянусь своим париком, я мигом все улажу!

Вызвав к себе одного из матросов, он, отчаянно жестикулируя, сделал все необходимые распоряжения.

– Все готово, – вытянувшись в струнку, с нескрываемой ненавистью отрапортовал он. – Мы можем идти!

– Надеюсь, вы любезно объяснили команде, что судно должно дождаться нашего возвращения?

– Клянусь своим париком, – да, – выдохнул старпом.

– Вот и славно. Идем.

– Глядите под ноги, – как бы ненароком бросил Хилон.

– Да, сударь, – ухмыльнулся Истван, глядя на трясущегося не то от страха, не от ярости помощника капитана, – только – после вас.

Как ни пытался Милорд скрыть свое презрение к человеку императора, это ему слабо удалось. Впрочем, Иствана с товарищами это вообще не беспокоило. Важнее было то, что старший помощник повел их к коменданту. Более того, он взял с собой несколько самых крепких матросов, вооруженных плетьми. Яростно орудуя своими грозными орудиями, те разгоняли прочь разгулявшихся забулдыг. Благодаря этому, товарищи достигли цели в считанные минуты.

– Комендант с Капитаном – здесь, – холодно отрапортовал Милорд, указывая на массивную дубовую дверь, обитую железом. – Прикажете доложить?

– Сделайте милость, милейший, – сделав ударение на последнем слове, оскалился король Долины фей.

Старший помощник подошёл к двери и отвесил несколько мощных ударов.

– Господин Комендант! С вами желает говорить очень дерзкий человек императора! – отчеканил он.

– Да будет его царствие долгим во имя процветания Империи! – испуганно отозвались изнутри.

За дверью послышались торопливые звуки; словно бы кто-то судорожно наводил порядок. Шелест карт, побрякивание сыплющихся в мешки монет, звон упавшей на пол бутыли.

– Видимо, не слышат. Вам, милейший, лучше зайти самому, – все так же насупившись, отрапортовал Милорд.

– После вас, сударь.

– Я выполнил ваш приказ! – неожиданно решительно отвечал помощник капитана. – Дозвольте сохранить честь своего мундира и, возможно, – вашу жизнь, человек императора! С вашего позволения, я со своими людьми останусь снаружи.

Не желая тратить время на бессмысленные препирательства, Истван кивнул Дарующему Надежду. В ту же секунду мощь трех пар чугунных кулаков обрушилась на дверь. Порода жалобно застонала, и дверь, сорванная с петель, с грохотом распахнулась, едва не сбив с ног побледневших типов.

– Господин Капитан, – стеклянным голосом отчеканил старший помощник, – этот человек настаивает на встрече с вами, и, если моя интуиция меня не подводит, с господином комендантом – тоже.

– Мы рады приветствовать вас, досточтимый господин! – сорвав головные уборы, оба типа отвесили поклоны гостю.

– Капитан «Первого» – к вашим услугам! – протянул один.

– Комендант порта Ктаркху – к вашим услугам! – поспешил добавить другой. Ссутулившийся обладатель копны огненно-рыжих волос, хоть и пытался выдавить из себя сладострастную улыбочку, но настолько зло глядел на юношу, что у того пробежали мурашки по коже.

Глядя на окончательно сбитого с толку юношу, они замерли в ожидании дальнейших распоряжений.

– Мне нужен фрегат и опытные проводники, – желая как можно скорее прервать затянувшуюся паузу, начал юноша. – Я рассчитываю на «Первый».

– Превосходный выбор, господин! – соорудив на лицах подобострастные улыбочки, яростно закивали служки. – Считайте, что «Первый» – в вашем наиполнейшем распоряжении! Самые лучшие лоцманы и проводники – к вашим услугам, – пропел тот, кто представился капитаном.

– Куда изволите держать путь? – в так ему вторил Комендант порта; тот самый, который продавал молодого человека в рабство. И, если бы не чудесное омоложение, точь-в-точь, как с Милордом, король волшебной Долины был бы готов поклясться, что сходит с ума.

– Над империей нависла угроза, – коротко отвечал юноша. – Как вы успели заметить, кто-то имеет наглость похищать принадлежащие нашему благословенному императору звезды.

– Да будет его царствие долгим во имя процветания Империи! – подскочив с мест, гаркнули два типа, едва лишь услышали упоминание императора.

– Ваши люди мне укажут путь.

– Простите, почтеннейший, – все также заискивающе пропел тот, кто представился Капитаном, – мы не ослышались?

– Вы хотите сказать нам, что не знаете как…

– Система тайных лабиринтов атакована неизвестными тварями. Теперь у меня – лишь одна дорога: через космос.

– Позвольте усомниться в том, что вам неизвестен маршрут, – процедил Комендант, буквально буровя противным своим взглядом собеседника.

– Разве не приказал сам император…, – начал Капитан, но тут же прервался чтобы, подскочив, самому выкрикнуть:

– Да будет его царствие долгим во имя процветания Империи!

– …оказывать полнейшее содействие его людям? Уверяю: вам правильней обратиться к капитану любого военного фрегата имперского флота за помощью! Он будет куда полезней, чем мощное, но все же частное судно!

– Меня не интересуют официальные маршруты, – оторопев от собственной дерзости, отрезал правитель Долины фей. – Я обратился к вам из великой милости и во имя процветания нашего Императора.

– Да будет его царствие долгим во имя процветания Империи! – поспешили подпрыгнуть оба типа.

– Порт Ктаркху, – невозмутимо продолжал молодой человек, – столица контрабандистов.

– Сударь, – прищурившись, Комендант продолжал буровить взглядом собеседника так, словно бы собирался сразить его лишь силой собственного взгляда, – у порта Ктаркху – тысячи завистников! И воной тому – благополучие, достигнутое за годы невероятных усилий. Я не имею права отрицать того факта, что благополучие этого места привлекает всех мастей жуликов и негодяев. Тем не менее эти слухи слишком преувеличены!

– И именно уверенность, – демонстративно не слушая собеседника, продолжал юноша, – что я отыщу здесь отчаянных смельчаков, способных указать мне кратчайший путь до чертогов его императорского сиятельства…