Пустой замысел

В квадрате можно начертить круг.

Кружится в комнате человек, грязный и пыльник шкафчик стоит. Мечтание – честно, кто в одиночество сможет замысел понять? Суетливо и спешно. Молодой человек худощав, морщинистый лоб, на том лбу падают алые кудри. В природе такого не встретишь, однако культура решает проблему скучности биологии и цвета. Шаги, шаги и ноги босые по ковру ступают, но летний дождь за окном, падают капли, надежда растет. Наслаждаясь отчетливыми мыслями, молодой человек в четырех стенах кружится, кругом обои с детскими рисунками: пираты, острова и корабли. Садимся и снова встаём, пальцы хрустят, глаза стремятся в окно, найти там нужно ответ. Печальна любовь. Спрашивает человек у себя: «Многие ли люди видели вещие сны». Юноша задает себе вопрос, о прошлом, где девушка, что он любил, была с другим, и бередит рану, и ломит тело и в мыслях наслаждается он телом её и своим.

Иллюзорность

«Черт побери! Это было отвратно или хорошо, неспособность разбираться в чувствах

«такого» плана. Летнее утро, запах навоза и прочего хлама наполнял воздух этой деревушки, далековато от города это место – далеко. Небольшой дом в таком местечке – это нормально. Запах цветов в таких местах никогда не чувствуется, его всегда перебивает аромат алкогольной гнили.

 То ли из-за начало лета, или просто по интересному стечению обстоятельств в этой большой семье началась пирушка. Отец и мать, три дочери, на тот момент, возможно, эта семейка планировала ребенка, наверное, мальчика – припоминая подробности этого случая, мне становится горьковато, но всё равно, какой бы вкус у вина не проникал в душу, в конце концов – вино приносит наслаждение. Организатором пирушки оказалась хранительница семейного очага – простым языком мать семейства, мама – если будет так угодно.

 Бутылки пива и водки валялись по полу наравне с множеством остатков еды – закуски. Женщина, подобно дикому зверю, который искал что-то, крушила дом. Шкаф потерял дверку в этой схватке, а иконы уже упивались остатками водки на полу. И только две девочки, пока отца не было дома, могли наблюдать за этой сценой и только бояться, особенный страх поглощал старшую девочку. Любовь к младшей сестре порождала ответственность или подобное чувство, которое позволяло волноваться. Старшая, Василиса, смотрела на мать с более глубокими глазами, чем сестра, но взгляд падал тогда, когда не был утомлен слезами или постоянной слежкой за младшей сестрой Алисой.

 Отец снова пришел с работы достаточно поздно…

– Девочки, доченьки, –постоянно повторял отец, – следите за мамой, вы должны следить за ней, пока она не придет в себя… С такими словами проходил день за днем, запои и постоянные потасовки не прекращались. Василиса – маленькая девочка, но уже с тяжелыми плечами – маленькая – вряд ли, имея паспорт, можно назвать человека таким, этот документ, их документ – фальшь. Разум отца тоже мутнел, и только любовь сокрушил алкоголь, мужчина крепкий, коренастый, с пепельными волосами и глазами, глаза такие же, как и у дочери. Муж запер свою жену в отдельной комнате, история могла подойти к концу, но если бы она подходила к кульминации – это уже было бы прекрасно – начало. Водка делает разум мутным, а желание получить данный наркотик более сильно, чем наркотик употреблять. Можно было в этот момент назвать эту женщину матерью, когда разбилось окно, оставляя на осколках каплю бордо, дети – сестры испытали нечувственный страх. Мать, любившая своих детей, ради спирта была готова бить клинком прямо в сердце детской души.

 Единственное спасение детей – это был их старый дедушка, который жил недалеко, к нему можно было убежать, и детский разум принял это единственное правильное решение, но всегда ли, сбегая от одного кошмара, попадаете в сказку, обычно так бывает. Отец, который мог четко заявить о своей любви к детям, принял правильное решение, решение тянулись в глубину прошлого, в придуманных традициях. Отец заходит в свой дом, видя жену с кровью и водкой, голова зажужжала, а разум наполнился кровью. Не считая свои удары, мужчина, любивший свою жену, бил, разве мог он принять иное решение, мог, однако не стал. Сколько ударов тогда вылилось на тело женщины, а сколько ярости вылилось из головы.

Дедушка со светлой, то ли от седины, то ли от природной светлости бородой, кормил своих внуков, разве мог он поступить ни как человек, ответственность переполняла его тогда, может, и что-то иное. Все же лучше, чем видеть торжество алкоголизма и как обычная бутылка гробит маму. У дедушки все было куда скромнее, много пыли и каких-то странных, то ли старых, а может, и вообще мусорных вещей. Детскую любовь не спугнуть грязью, но она легко пугается иными вещами. Уже стучала середина июня, а дети продолжали жить у своего дедушки, это были чудесные спокойные дни, друзья и сытый дом, только отца и мамы слегка не хватало. Но день был жарким, отец на своем старомодном велосипеде приехал за детьми, темные дни имеют способность заканчиваться. Отец ненавязчиво предложил детям поехать домой, и младшенькая с радостью согласилась, а Василиса была очарована кухней своего дедули и решила еще несколько деньков погостить у одинокого старичка. Добро всегда злодеев кличет, это неправда, к счастью или к вашему сожалению. Даже вечером жара не спадает, сытый ребенок и довольный старичок. Ночь начинает сгущаться быстрее, хоть это незаметно, но время не обманешь, близился двадцать третий час. Дедушка помогал внучке плести косу, и руки ловко скользили по голове, но скользили не только там, по телу… Наверное, много где ещё, молчаливо девчонка все принимала, потела, мысли «Зачем? Почему?» всегда появлялись у людей в моменты подобного рода. Потехи и грязь разве так малочисленны? Заметить только стоит, все, кроме того, чтобы окончательно убить в Василисе ребенка, делал тот старик. Губы были искушены, каплями крови от них украшена грудь.

 А тем временем мать, в переписке просив прощения у своей старшей дочери, смогла вызвать у неё сочувствие и прежнею, однако не такую чистую любовь, и возращение дочери не заставило себя долго ждать. Встречи взглядом, и побитая, как дворняга, встречала мать свою дочь. Потоптанную ногами и побитую дочь видела та, которая создала её. И только мысль закралась в разум девушки: «Что сестра видела тут?»

Эту историю, наверное, тоже когда-то видело то самое древнее существо… Простое и близкое к нам существо, назовем его – Богом. И по мере миниатюр и сюжета, фабул, романов и прочего. Разглядеть его черту сможете…

Психология меньших

Старый домик в глуши города, построен еще стариками, тогда еще даже войны не было, ни нацистов, ни кого. А этот дом продолжает стоять, его создатели давно уже умерли, но наследие, человек, который был владельцем этого дома, жил один. Имея седину в волосах и крепкое сложение тела, владелец был тучным и, возможно, один из немногих, кто обладал силой древних, огромная физическая сила, которой не пользовался. Дом был достаточно запущенного вида, но он имел в себе всё, что нужно для выживания: еда, тепло и прочие вещи общего удобства, особенный вид имело множество старой электроники 90-х годов, наравне с холодильником нового поколения стоял «Воин», заставший хрущевское правление. И только две собаки скрашивали одинокие дни старого наследника, два пса. Один пёс – это рыжее и очень грозное животное, которое любило своего хозяина, однако очень недолюбливало остальных питомцев, а то есть второго пса, который более старше и практически чистокровная овчарка. Их хозяин кормил их из старых кастрюль, рацион собак был самым классическим для домашних животных, у которых хозяин воспитывался в старых порядках: каша, которая сварена из самых дешевых круп, также, подобно десерту в ресторанах, хозяин давал своим подопечным кусок белого хлеба. Сам хозяин питался в основном сладостями, когда он был на гранях диабета. Но организм всегда был способен не переступить черту.

В этом доме, прошлом много времени, собаки скрашивали одиночество. Однако Рыжий – так звали пса, который постоянно ревновал овчарку. Второго же питомца называл хозяин – Немец. Эта кличка очень подходила овчарке, особенно немецкой, ведь овчарок существует около 50 видов, но сам хозяин вряд ли об этом знал. Хозяин любил Немца, но из-за соображений ума он не ластился с любимчиком, ведь агрессия Рыжего была неутолима и с каждым днём росла, иногда даже выплескивалась на своего хозяина.

Автобус – старый, но крепкий, всегда поржавевший стабильный работник мира машин. – Проезд стал ужасно дорогим, в моё время всего рубль стоило это удовольствие, а сейчас что? – совсем неожиданно, но громко начал хозяин старого дома или просто «хозяин». – Да, да, да, – подхватывал мужчина с большим пакетом и не менее большим животом. – Куда смотрит правительство? Вот раньше порядок, а сейчас – беспорядок. Хоть такие разговоры были нечастными в автобусах, но всегда имели особый азарт и вовлеченность от людей за сорок лет, что на порядок раздражало водителя автобуса, но он никогда не говорил о своем настроении, считая, что его цель – просто возить этих шумных незнакомцев. Спустя некоторое время хозяин завел разговор о своих собаках с незнакомым старичком, который был полностью седым с ужасно сморщенным лицом. – Моя собака ведет себя агрессивно, я думал, мне руку откусит.

– Ох-э, – дед издал какой-то странный звук, потом несколько секунд бормотал что-то невнятное, заставляя хозяина думать, что происходит с дедом. Но через мгновение дедуля стал говорить внятно: – Знаю, такое нужно решать только одним, – старик придержал, создавая мнимую интригу, но на самом деле, видимо, он просто задумался. Следом, положив кулак на ладонь, продолжил: – Усыпить пса – дело с концом. Тут дед отвернулся и стал смотреть в окно автобуса. А хозяин задумался, для него усыпление собак, их убийство было слишком, он не мог смотреть на то, как они умирали, хоть в свою юность топил котят в ванне или разбивал им черепа о старый стальной гараж. Но убийства собак было слишком. Так проходили дни, Рыжий становился всё более агрессивным, стало даже невозможно отобрать у пса миску с едой после употребления.

В одну из ночей, когда хозяин снова думал о своих собаках и способе исцеления Рыжего, он придумал ту вещь, которая не могла бы придти в голову простым людям, тем людям, которые не думают о своих проблемах много дней и ночей. Наступило раннее утро, хозяин снова отправился кормить своих собак, но на этот раз произошло нечто другое. Хозяин направился к Немцу и крепко обнял его, тщательно проглаживая своего питомца по всему периметру тела. Рыжий быстро заметил это действие, ярость его была неугомонной, каждую минуту, каждое мгновение цепь, на которой сидел Рыжий, металась из стороны в сторону, ошейник врезался в шею собаки, заставляя его хрипеть и издавать злобное рычание. Лай пса был звонким и крепким, но с мгновениями угасал хрипом, от ударов в крепкий ошейник когти Рыжего вдавливались в землю. И так каждый день, хозяин стал ухаживать за Немцем: ласкать и давать дополнительный кусок белого хлеба, в свою очередь Рыжий бушевал всё сильнее. Хозяин надеялся, что его агрессия угаснет с печалью, но ошибся, при попытке забрать миску у агрессивного пса, хозяин получил укус, а Рыжий, в свою очередь, крепкий удар цепью по морде, содрав кусочек мяса рядом с бровью пса. Кровь лилась на глаза собаки, но Рыжий выжил, собачья кровь сильна, но сердце угасло. Рыжий меньше всего ожидал такого поступка от своего хозяина, ярость угасла. Одновременно с ней угасала и жизнь. Хозяин разочаровался, но цель выполнена, и снова человек побеждает природу.

…Как обезьяны

В обычный день, когда солнце светит особо ярко, в городах происходит то же самое, что и всегда, – это дневная дрема, та самая дрема, которая окутывает каждого бездомного, безработного, бездетного, всех, кто имеет приставку «без». Человек: мужчина средних лет, может, тридцать, возможно, и сорок; обладает небольшим частным домиком с желтой крышей и широкими низкими стенами. В этом домике виднелись пару глаз – окошки, завешанные шторами, всегда смотрят на прохожих, а люди даже не подозревают, что иногда через эти «глаза» на этих бегущих тараканов – людей – смотрит владелец домика с желтой крышей. Много дней пролетают за ожиданием «чего-либо», но, к сожалению или общему счастью, в желтом доме ничего не происходит. Владелец сидит за своим столом, посматривая в окно, серые глаза бороздят шторы, перебегаю на старый ковер белого цвета, этот ковер всегда сложно подметать – в ворсе скапливается мусор и прочее, а уборка никогда не ждет своего часа, а должна приходить нежданно, дабы не наскучить.

И сейчас этот мужчина средних лет сдирает грязь с ворсистого ковра, не замечая, что происходит вокруг. Большие шкафы с кучей вещей в них, с слоем пыли. Зеркала, которые обычно грязные, от брызг гноя из прыщей владельца. Пятна на зеркалах только разрастаются, особенно в случаях, когда владелец трет по ним своим потным и грязным пальцем. Глаза человека, занимающегося уборкой, обычно всегда опущены вниз, но сейчас те самые, те сероватые глаза, которые на автоматизме от скуки всегда смотрят в окна, и сейчас зрение влепилось в окно. И на этот раз скуку развел легкий страх и отчуждения. Темный силуэт, который шмыгнул в сторону окна, навивал странное чувство – предопределенности. Владелец дома решил выйти на улицу, чтобы найти незнакомца, в мгновения ярость вскипела в жилах скромного обитателя желтого дома. Когда каждый день смотришь в окно без результата, и кто-то или что-то приходит к этому окну, и ты не способен разглядеть данную вещь – это приводит в ярость. Вот владелец бежит к двери из белого пластика вместо серого от руки хозяина, тянет за ручку, распахивается дверь. Хозяин запинается об большую черную коробку и с такой же яростью, которая была еще возле ковра, владелец двигает коробку, но черный «гроб» не шелохнулся. Тут человек остановился и стал смотреть на данный предмет, сам не понимая, почему он затаскивает его, можно было представить примерный вес коробки – около пятидесяти килограмм. Несколько секунд спустя владелец дома и уже, видимо, «ящика» стоял на своем белом ковре, на котором располагалось большое квадратное пятно. И только сейчас мужчина, который всегда был одинок, имеет вещь, полную загадок. Огромная коробка с красивым шелковым красным бантом. «Что? Зачем? Кто?» – данные мысли крутились в голове хозяина, а руки невольно двигались к коробке, чтобы вскрыть тайну – эта тайна не имела ни запаха, ни намека, и только черный цвет с красным бантом намекал о мраке данной тайны. Крышка стала сдвигаться будто сама, но это были руки, бледные крепкие кисти сдвигали крышку.

Мгновенно сознание стало мутным, к горлу поступил комок, мерзкая жидкость с кусочками обеда. Нервы косились в разные стороны, но глаза постоянно падали на содержимое коробки, но каждый раз сероватые капли, называемые глазами, отлетали. Каждый раз переводились на окна – всё – мысли, глаза. Хозяин шатался и двигался к телефону, каждое мгновения вглядываясь в черный гроб без запаха. Телефон был схвачен бледной рукой, набирая номер полиции, а в мыслях вертелась только скорая помощь, как она приезжает – скорая помощь. Трубку взяли на другом конце.

– Отделения полиции слушает, что… – связь обрывается, и только гудки, как топор, разрубает тишину гостиной. Чувства хозяина обмякли, ему хочется плакать, кричать так, чтобы из горла вытекала кровь, но этого не происходило, какой бы крик ни был, он казался тихим и не приносил боли. Хозяин забился в угол, скручивая конечности, чтобы принести себе боль, но всё было четко. Зубы сжимались, но по ним не проходили трещины. Слух обострился и уже мог разобрать, как по дому двигаются чужие ноги, поскрипывая – наверное, это были хорошие туфли. Перед хозяином восстал силуэт, такой же черный, но огромный. Владелец дома поднял глаза, перед ним восходил человек в маске с запахом хорошей английской кожи. Сначала силуэт стоял неподвижно, как истукан, но потом стал шевелиться и положил на стол странный предмет. Вглядываясь в этот предмет, владелец понял, что это старый пистолет отечественного производства. По оружию ловко скользил кожаный палец, будто заигрывая с чем-то.

– Это я, все ваши загадки умерли, я всё сделал, – голос разорвал тишину, – сейчас тут лежит пистолет, он готов, бери, стреляй, потом всё расскажешь полицейским. Руки владельца потянулись к пистолету, глаза посматривали на хозяина оружия, мысли не двигались, но тело делало свое дело. Мужчина не помнил, как встал, как взял в руки оружие. Сердце полыхало, мозг застыл, это была стойка из фильмов про ковбоя. Хозяин дома против хозяина оружия, первый из них уже стоял на своих дрожащих ногах, с огромной рукой, которая смотрела ровно, держа пистолет прямо-ровно. Человек, именно человек в кожаной маске, смотрел на оружие так холодно, находясь в бесстрастии, уже умирал – эта маска уже умирала сотни раз. Хоть курок и был нажат, но выстрела не прозвучало. И только звонкий смех крошил тишину этого дома.

– Знаешь, Валерий, мне нравится, когда люди, которые никогда не стреляли, берут в руки оружие, как обезьяны. Пытаясь лишить жизни человека, думаете, что либо это кошмар, либо это очень легко. Да и в правду – это становиться легко, после пары сотен таких легко», – из пиджака высунулась вилка, которая переместилась в руку. А потом всё было кончено. Мощнейший удар в грудь, легкие сразу захлебнулись кровью, дыхание сбилось, а рот заполнился кровью, язык высунулся наружу сам по себе. Тут язык сразу познакомился с вилкой, вилка воткнулась в язык, а следом и в подбородок. Этот силуэт медленно тянул свои грабли, называемые руками, так язык и вырвался на свободу, впервые стал свободным. Перед этим только композиция криков сыпала на силуэт. Эта тьма не наслаждалась, она делала свою работу. Спустя всего минуту в бедняге уже посилилась пуля, которая была порождена хорошим пистолетом. На место раны убийца приложил плотный черный платок, а потом медленно и аккуратно положил тело в красную коробку, но не накрыл тело крышкой с черным бантом.

А в параллельно лежащей коробке лежала девушка, однако живая, бедняга украшена стальным шариком во рту, шарик этот держали кожаные ремни. Руки и ноги были отрублены с точностью хирургического гения, обработаны странным веществом, ибо гнили не было, а девушка была жива. И только слезы текли из глаз, из бывших прекрасных зеленых глаз.

«Ошиблись адресом мы, – начал человек в кожаном пиджаке и без маски на лице, – но некрофилия нынче в моде». Крышка с черным бантом закрылась, накрывая обезьяну.

Павлины на водопаде

В низменных районах реки Конго, где каждые дни льют дожди, которые способны обжигать тело неподготовленного человека, заросли покрывали дороги, которые тут существовали, когда не было тут жизни вообще, а воздух ужасающе влажный. Именно влажный воздух создавал основу всех проблем для пребывания здесь. Если бы только был шанс, то не знающий человек обязательно нырнул в этот воздух, так бы и уплыл, рассекая руками пространство над этой могущественной рекой, которая пробивала небольшую часть земель африканского мира. Африка – прекрасный мир, кто считает этот материк единой странной, но заблуждается, не смотрит на культуру. Природа заставляет себя бояться и одновременно любить, тут всегда кажется, что животных намного больше. Даже сейчас, когда солнце прибывало на пике своих возможностей, что бывает крайне редко, виной всему – тучи, по огромной реке медленно двигается старая, но на удивление крепкая баржа, баржа, наполненная крепкими американцами и одной женщиной. За спиной у некоторых мужчин хорошенькие ружья, слегка потертые, но на вид рабочие, оружие, которое повидало, возможно, парочку перестрелок, а может и более. Девушка сидела на странной бочке, держа в руках записную книжку, которая больше напоминала альбом для рисования, и очень быстро водила карандашом по бумаге альбома. Пот струился по лбу, заставляя, волосы слипаться друг с другом, лицо давно уже загорело, этот крепкий загар уже давно впился в лицо женщины. Все в этой девушке было складно: маленькие глаза, тонкие губы, и только огромный округлый нос разрушал всю гармонию тела. Вода шумела и плескалась, ведь по реке плыла эта баржа.

«Джон, вот ты мне ответь, нах**на мы вообще здесь, я, конечно, понимаю, но объясните мне, пожалуйста, – размолол тишину своим басовым голосом жирноватый мужчина с винтовкой за плечом. Старый ремень с пряжкой попугая красовался на «талии» этого мужчины. Каждое слово было сказано с огромным сарказмом и крепкой иронией. – Тут жара адская, вообще не весело». После этих слов к мужчине с пряжкой попугая повернулся свеженький старичок с ножом за поясом и явно недовольным лицом.

– «Мне начинает надоедать твоя липучесть, Сэм, наше начальство помешено на экологии, точнее, это так кажется, на самом деле мы просто спасаем этих павлинов ради репутации, то есть ради деньжат». Старичок оглядел девушку с альбомом, несколько раз тайно пытаясь заглянуть в альбом, но когда понял, что не выйдет, оставил попытки, взял сигарету – закурил. По дыму можно было легко понять, куда дует ветер. Но сигарета уже давно промокла и не хотела выплевывать из себя тучки дыма. Снова повисло молчание, большинство людей, а их было около двенадцати, и так не были особо рады с кем-то разговаривать, причина того была крайне проста: безумная жара, да ещё там, где обычно льют ужасные, дьявольские дожди. Однако всех людей в этой лодке не смущала сила будущих дождей – всё шло своим чередом.

Толпа иногда оживлялась, но делала она это только в том случае, если Сэм и Джон начинали говорить, большинство их разговоров были направлены на критику компании и несовершенство их оборудования, ко всему этому прибивалось то, что никто на данной посудине не понимал, зачем им оружие. Вот и Сэм с Джоном пытались угадать действия своего начальства, но всё безуспешно. И после ещё одной такой беседы Сэм подошел к девушке, которая тоже иногда вступала в разговор, взял из её рук альбом, посмотрел и закатился веселым простодушным смехом, какой можно услышать в деревнях или ещё хуже в старых барах. Миссис Виктория, обычно так звали эту девушку, но никто не был посвящен в происхождение этой потной дамы. Кто-то где-то что-то услышал, так и повелось. Миссис Виктория – возможно, даже сама владелица этого имения не понимала, почему она миссис.

– «Как всегда недурно, миссис Виктория!» – с такими громкими словами Сэм вернул миссис её альбом, на листке которого красовались несколько павлинов. Виктория посмотрела в точку на горизонте, нельзя было понять, какое чувство сидит у неё в душе, но эта ситуация оживила интерес толпы, и каждый участник этой небольшой экспедиции за павлинами, будто соревнуясь, стал тайком поглядывать в альбом, а иногда даже не скрываясь, нагло пялился на рисунок девушки.

«А куда мы двигаемся, капитан?» – спросил чернокожий юноша с большими губами и тонкими пальцами, стоял он практически без одежды, и только красные шорты, которые уже перепачканные грязью, привлекали к нему внимание. Старичок Джон обернулся и стал водить языком по губам, собирая свой разум в кучу; жара прямиком из ада. Постояв пару минут, капитан стал выдавать ответы, вопросов у толпы было много, но все были исчерпаны, иногда даже ложью. Куда они двигаются? К небольшому водопаду, очень спокойному, там как коровы на пастбище находятся птицы. Сколько им заплатят? Итогом две тысячи долларов. Но один вопрос, который задали «моряки», заставил капитана баржи задуматься. Почему именно павлины и для чего у каждого члена корабля винтовки? Подобный вопрос убил активность старичка Джона, и только миссис Виктория, собрав волю в свой маленький и пухлый кулачок, смогла ответить на вопрос, который вбит в воздух уже бушующей команды.

– «Оружие нам нужно для того, чтобы у нас была возможность защитить павлинов…» – после этих слов, которые и без того были сказаны скороговоркой, Виктория уселась на бочку, которая до отказа была наполнена питьевой водой.

– «Зачем? Зачем? Зачем?» – подобно попугаям стали кричать люди, но их голос был всего лишь наивной просьбой непонимающих людей, но крик и гул всегда считался знаком привлечения к себе внимания, вот и Сэм не выдержал суеты, которая только усиливалась от пекла.

– «Опасно этим павлинам, американцы, что богаче, да наглея, думают, что в животных есть исцеления от всех болезней, вот и хотят их тело имясо. А мы своего рода защитники природы – можете себя так называть, но все мы знаем, что мы здесь только ради зеленой купюры в кармане, так что хватит уже с глупыми вопросами. – Голос Сэма был настолько грозный, что можно было сравнить с громом, но намеков на дождь тут и не было. Молодой человек так разошелся, что схватил одного паренька и чуть не сбросил его в реку, но отпустив, договорил: – Если вам не нравятся деньги – проваливайте, я вас не держу». Так большинство людей и замолчали, спрятав свое мнение за желанием нажиться на «попугаях». Но некоторые «путешественники» всё равно продолжали шёпотом обсуждать деньги, павлинов, а потом бог пойми что.

Горизонт было не видно, деревья подобно железным занавесом закрывали большинство частей неба. Поднимая голову вверх, можно заметить только небольшую полосу неба, которая тянется за листву деревьев. Солнце пекло уже слишком долго, но в небе появилась маленькое белое облачко, которое предвещала только бурю, и ничего большего. Все люди на барже занимались своими бесполезными делами: с важным видом смотреть в пустоту, рисовать бесполезные картинки, жариться на солнце, а ещё озабоченно ходить по палубе, думая о шагах старика Джона. Деревья редели, подобно волосам на голове любого деда с помойки, река также становилась мельче, причина этого была проста – «корабль» свернул в небольшое русло реки.

– «Мы приближаемся к самому маленькому, но знаменитому водопаду, тут и живут наши птицы!» – Сэм пытался войти в роль экскурсовода, но никто его не слушал, люди только иногда посматривали на фигуру рассказчика. Облака стали собираться в одну большую кучу, люди не замечали этого и только выпрыгивали на тонкий слой воды, создавая большие кружки, единственный человек, который остался, – миссис Виктория. Кто-то остался недалеко от баржи, другие же прошли дальше и увидели самый знаменитый, но маленький водопад в мире. Рядом с ним бегали птицы, которые по своему виду больше напоминали ярких индюков, чем настоящих павлинов. «Морячки» смотрели на них взглядами полного опустошения, многие из них хотели повидать чудеса, но вскоре мысль о деньгах снова их выкинула в немое безразличие. Деревья спокойно колышутся, поднимается легкий ветерок, который опускал на щеки миссис Виктории небольшие капли воды. Вдали кричали странные птицы, их крик напоминал мычание коровы, чем привычные песенки пернатых. Парень в красных шортах всё ещё крутился возле баржи, иногда постукивая рукой по грязному металлу. Водоросли уже успели налепиться на корму, но для подобных путешествий это нормальное явление. Несмотря на шумность обстановки и ветер, который залетал в уши, создавая там приятный успокаивающий гул, миссис услышала странный щелчок, будто где-то раскалывается ореховая скорлупа. Время потянулось, а возможно, и остановилось в тот момент, когда произошёл крепкий звонкий щелчок, который заставил всех птиц взлететь в небо, а всех людей, находящихся здесь, прикрыть головы. Это был выстрел из винтовки, пуля уже достигла цели, пробив сапог парня. Ноги покосились, а паренёк в свою очередь свалился на тонкий слой воды, крики пробивали воздух и призывали сюда всех. И в этот момент разумный человек как никогда похож на животное, попытки встать и судорожное движение мышц, боль разрубала всё: мозг не слушался, но посылал команды вставать, разум уже стал строить будущее своей смерти, а рот выплёвывает слюни без крови. Сапог был пробит насквозь, и только маленькая струйка крови вместе с судорогами показывали, как человек неустойчив к неожиданной боли. Миссис Виктории первая, кто оказался у бедняги, который искусал свои губы, пытаясь заглушить боль от огнестрельного ранения. Следом подбежал старик Джон и стал расстёгивать свой ремень. – «Снимай сапог, да живее», – пробормотал старик девушке, которая никогда не видела раненного человека, глаза Джона бегло осматривали пострадавшего, то замирали на месте, то снова загорались. Миссис схватила руками сапог и, не развязывая, стянула его, что усугубило дрожь парня, который в комплект шорт получил и красную ногу. Через пару минут кожаный ремень перетянул ногу больного, и, возможно, больше боли доставляла именно эта операция по остановки кровотечения. Парень продолжал стонать, и большинство людей могли только охать, наблюдать и удивляться, думая, что при их ранении любой из них справился бы куда лучше и показал своё мужество во всей красе – вряд ли это было правдой. И только Сэм раздражённо смотрел на раненого, а потом и вовсе не выдержал и крепко ударил его прикладом своего старого ружья, как он после выразился: «Это – обезболивающее». Многие не стали спорить и молча перетащили беднягу на баржу, положив в самый холодный и тёмный уголок палубы. Эта проблема была решена, однако после этого уже у более свежих умов команды остались вопросы: павлины и нападавший, основной интерес приходился именно на эти проблемы. «Павлинов мы заберем с собой, тут есть несколько старых клеток, туда мы их и поместим, а нападающий скрылся бежать в этот лес, кто хочет, дерзайте». Как оратор, встав на бочку, проговорил это «капитан корабля», все приняли данные слова с большой охотой. Старые поржавевшие клетки насилу вытащили из трюма, «морячки» стали чистить будущий дом павлинов и накидывать туда травы, создавая там подобия подстилки. Никого не интересовало, откуда там эти клетки, только миссис Виктория спросила об этом Сэма, он же в свою очередь ответил что-то нескладное, но мозг Виктории ослабил бдительность. Причиной тому был раненый человек, за которым стремилась ухаживать только она. Должный уход без лекарства оказать было невозможно, так что миссис могла только молить Господа о спасении этого молодого мужчины. Господь молчал, но собирал облака в большие тучи, усиливая ветер, готовясь устроить грозу.