Амфиболия

Глава 1

Он открыл глаза. Тупая глубокая боль наполняла его голову, подпитываясь откуда-то из недр ненавистного в такие минуты тела. Слабая ни на что не способная оболочка опять напоминала ему о не совершенности задумки создателя. Он слабо помнил детали, но точно мог сказать, что чувство всемогущества и абсолютной свободы испытывал еще несколько часов назад, испытывал его всем своим существом и в тот момент не был связан какими-то обременениями ответственности за пространство вокруг своего светлого свободного сознания.

Опять этот самый «замечательный» момент, в очередной раз моей жизни, химические процессы окисления кислорода в крови начали отвечать требованиям серого желе в башке у этой дрянной кучки мяса на костях с вонючей паклей, торчащей в некоторых местах на ее поверхности, подумал он очнувшись.

Во рту было сухо, так, что проведя языком по небу, он услышал сухой шелест, а попытка закрыть рот привела к треску кожи на губах, из которых тут же начала сочиться кровь. Не найдя влаги во рту он провел языком по окровавленным губам и наконец смог что-то сглотнуть чтобы смазать горло которое превратилось в асбестовую трубу и отказывалось воспроизводить какие либо звуки.

Произведя горловой скрежет на выдохе при попытке поднять тело он смог лишь поднять голову и подпереться одной рукой, после чего тупая боль заполняющая его голову пришла в движение и расплескавшись по всей ее сферической поверхности изнутри заставила зажмуриться прекратив всякое движение для восстановления предыдущего состояния болезненного штиля. После некоторого продолжительного времени проведенного в таком положении боль стихла и появилась возможность открыть глаза и оглядеться. Темная ночь или плотные шторы в комнате и отсутствие цивилизованного освещения препятствовали воспользоваться этой возможностью. Мысли путались, точнее их невозможно было сформулировать, они терялись, затухали, не успев приобрести четкую форму. Не хватало кислорода, воздух здесь был спертым и тяжелым, трудно было дышать. Надо дышать, еще одна дурацкая привычка предоставленного в пользование организма, задержалась мысль в его голове. Единственным слабым силуэтом, проглядывавшимся в кромешной тьме был дверной проем выхода из комнаты. Цель найдена. Нужно было выбираться наружу.

Попытка придать телу положение пригодное для перемещения обнаружила отсутствие связи с левой рукой. Она была прижата чем-то тяжелым к поверхности, на которой лежал и он. Ощупав груз на руке стало понятно, что это тело лежащего спиной к нему тучного человека, не подающего признаки жизни. Толкнуть и перевернув его освободить руку не получилось, вся амплитуда движения правой руки терялась в перемещающихся объёмах жировых складок лежащего рядом. Набравшись сил, подтянув ноги и уперев их в «капкан», не с первой попытки и путем неимоверных усилий ослабленного тела с надрывом в голосе, получилось вытянуть, чуть не оторвавшуюся руку. Освобожденная конечность мгновенно предоставила повод забыть о головной боли, наполняясь кровью и пробуждая нервные окончания, принося колющую, обжигающую и тянущую фантомную боль.

Надо на выход! Говорила держащая его за горло темнота. Он сел. Потом встал. Изменение положения остроты зрения не прибавила, тьма была повсюду, и лишь справа еле видный проем в стене. Первый же им сделанный шаг привел к падению. Он наступил и в последствии упал на еще одно человеческое тело, он слабо зашевелилось и издало какой-то не внятный звук. Не обращая внимания, он возобновил движение уже на четвереньках, дабы исключить столь болезненные для головы резкие перепады высоты. Проведя некоторое время в этом процессе прямолинейного движения он достиг проема, но тела лежавшие довольно плотно не закончились. В коридоре их расположение лишь незначительно приобрело хаотичный порядок.

Коридор имел поворот, за которым виднелась дверь, где через щели в помещение проникали производные света. На нажатие дверь не поддалась, так как вопреки требований пожарной безопасности открывалась внутрь помещения. После освобождения части пространства перед дверью от очередного тела дверь скрипя отворилась и яркий свет диодной лампы ударил в глаза. Воздух здесь был не такой тяжелый, но чистым его назвать было нельзя, пыль и гнилостный запах присутствовал здесь в изобилии. Встав на ноги в слепую он продолжил движение на свет, прикрывая глаза ладонью. За дверью располагалось помещение типа фойе или лестничной площадки многоквартирного дома со ступеньками, ведущими к другой двери на нижнем уровне. С ней проблем не возникло, под тяжестью руки она открылась и выпустила на улицу большую порцию зловония из здания, частью которого был сам Крест.

Глава 2

Это был молодой человек. Светлокожий, темноволосый с зелеными глазами. Национальность его оставалась неизвестной даже ему самому, но среди живущих в этом государстве граждан, такое деление уже давно не применялось. Рост его составлял чуть выше среднего. От когда-то спортивного телосложения теперь остались только широкие плечи и спина на высохшем скелете. Лицо его было симпатичным, но не запоминающимся.

На шее под левой скулой имелся шрам, пару сантиметров в диаметре, в форме креста, за что он и получил свое прозвище еще в детстве. Происхождение шрама интересовало его еще сильней, чем окружающих, и с той же легкостью, с которой они строили по этому поводу догадки, он уверенно объявлял о реальности вариантов, выбирая от смешных до трагических, те что ему были по нраву в сложившейся ситуации.

Все ранние свои годы он верил в то, что он избранный, о чем ему в минуты ласки говорила мать, и постоянно искал этому подтверждение. Это подстегивало его к самообразованию и занятию спортом. А в попытке реализовываться, в моменты, когда выпадал шанс проявить себя, он не сачковал как другие, что, однако, не позволило занимать лидирующие позиции в компаниях, группах, командах. Как следствие он не был особо привлекателен для девушек, наличие которых хоть в каком-то количестве около парня могло ярко выделяет его среди сверстников.

Как и все довольные жизнью подростки в то время он любил все что слышит, верил только в то, что видит, и знал только то, что жить надо сейчас и как можно ярче и вкусней. А значит, не оглядываясь назад, чтобы не отстать и не заглядывая вперед, чтобы не расстраиваться от несбыточности планов. Целеустремленно упаковывать себя в оригинальные бренды, тем самым вел абсолютно не оригинальную, а стандартно-заурядную жизнь. Такая философия росла и укреплялась в нем, и часто расходилась с мнением матери.

Это была худощавая строгая женщина имеющая хроническое неврологическое расстройство, проявляющееся повторяющимися приступами, вызванными аномальной электрической активностью нейронов в головном мозге – эпилепсия. Припадки с ней случались довольно часто, сопровождаясь судорогами, потерей сознания, падениями, что зачастую мешало ей доделать хорошо даже самую простую работу по дому и не очень сопоставлялось с наличием выписанных на ее имя грамот, медалей, кубков и благодарственных писем, наполняющих в изобилии их тесную квартиру. В минуты возвращения к сознанию после очередного припадка, она клялась ему в безграничной любви и старалась приласкать, описывая красочные картины их совместного будущего, забыв о том, как люто бранила его в и проявляла агрессию вплоть физического насилия, которое было в ее силах не за долго до очередного приступа.

В остальное, наиболее продолжительное время, она была в меру строгой образованной наставницей – педантичной домохозяйкой, не способной на резкую эмоциональность. Банальная нехватка общения с понимающим и всепрощающим любящим родителем заставила его, сначала бессознательно, а затем осознанно представлять своего отца и в минуты уединения обсуждать с ним наболевшие вопросы, делиться впечатлениями и спрашивать совета при возникновении сложного выбора. Обычно это выглядело, как телефонный разговор с человеком, находящемся в бессрочной командировке или путешествии.

Отец у него был и надо сказать, с точки зрения законодательства довольно порядочный человек, присылавший ежемесячное пособие вплоть до его совершеннолетия, в размере позволявшее им с матерью жить не богато, но не бедствовать. Однажды их встреча состоялась на набережной в «День города». Это было сразу после успешной сдачи вступительных экзаменов и зачисления на курс одного из университета столицы с предоставлением жилья и степендии, что открывало для будущего студента перспективы отдельного проживания вне досягаемости контроля со стороны родителей.

В тот день, когда Крест оставил свою компанию в кафе разбираться со скудным меню, и отправился месту общего пользования, по дороге его остановили двое парней, близнецов с невыразительными лицами и очень выразительными мышечными торсами, которые не двусмысленно настояли пройти с ними на пять минут в припаркованный рядом тонированный микроавтобус. Предложение было столь неожиданным, а их движения столь отработанными, что в одно мгновение он оказался сидящим в микроавтобусе, дверь которого закрылась за ним со словами «Он чист». Приглашенный гость оказался сидящим через откидной столик, напротив мужчины в костюме с ухоженной бородой в очках. Мужчина выдержал непродолжительную паузу прежде чем начать говорить дав осмотреть его но не обстановку и начал:

– Здравствуй Артем Николаевич. Я знаю, что наша встреча может тебя удивить. Но также знаю, что мой сын способен управлять своими эмоциями и не тратить энергию на пустые эмоциональные всплески, уделив внимание фактам и открывающимся возможностям. Я доволен твоими успехами в социальной сфере. Инга хорошо поработала, умудрившись не размягчить тебя, соблюдая баланс. Настало время тебе переходить на новый уровень и оставить детские игры. Сегодня ты убываешь на «карантин» для дальнейшей работы. Наше дело, а оно теперь будет наше, – с этими словами мужчина слегка улыбнулся, – требует тщательной отчистки и стерильности.

Он говорил размеренно, уверенно, безапелляционно не делая больших пауз между словами, хотя они были достаточно большими.

– Все инструкции в планшете, связь также через него. Документы и билеты в базах данных, проблем не возникнет.

Планшет лежал на столике. Взглядом мужчина предложил взять планшет. Артем взял. Дверь открылась. Стало ясно, что пора на выход. Когда Крест поднял глаза и хотел что-то спросить, назвавшийся отцом не дал ему такую возможность. Он наклонившись взял Артема легко за плечо и уже с мягкостью в голосе сказал:

– Я рад нашей встрече. Надеюсь не в последний раз.

С этими словами рука с его плеча соскользнула, и Меченый оказался на улице с планшетом в руках. Он не видел, как уехала машина. Замешательство быстро сменилось удивлением, перерастающим в восторг. Вот то о чем он мечтал и искал. Теперь мысль, что он точно особенный, избранный не покидала его. Забыв о праздной компании, он двинул домой, мама Инга могла пролить свет на неожиданную встречу. Хотелось все расставить по полочкам.

К тому моменту, дома он отсутствовал уже вторые сутки, отмечая с друзьями поступление и нагрянувший «День города», и обещал вернуться только на третий. Мама оставшись одна дала себе возможность расслабиться и погрузилась в воспоминания о былых днях, что не минуемо всегда приводило к рецидиву болезни, ибо все воспоминания заканчивались переживаниями событий которые оборвали былую беспечную жизнь. По обыкновению просыпалась после такого она поздно вечером, приходила к его кровати для изливания нежности до полу ночи и к утру, наведя порядок после мелкого погрома, возвращалась в постоянное состояние. Он любил ее и прощал единственному близкому человеку эту слабость. Он давно почувствовал, наличие какой-то непреодолимой боли в ее душе, попытки узнать о которой он предпринимал не раз чем не раз усугублял ее состояние, и в результате оставил эту затею. Понятно было одно, что пролить на произошедшее свет теперь было не кому, кроме планшета в его руках. Он сел на кухне и включил его.

Глова 3

Он выпал из здания на подмоченный ночным туманом асфальт. Легкие начали наполняться воздухом. Перевернувшись на спину, Крест почувствовал озноб вдоль позвоночника, что способствовало желанию подняться. Поднявшись, он сел на лавку расположенную в трех шагах. Собрав силы он уперся обеими руками в лавку выпрямил, а затем выгнул спину закинув голову назад сделав глубокий вдох и задержался в крайнем положении ощущая как кровь наполняясь кислородом разбегается по его телу. Он медленно выдохнул скручиваясь и расслабляя упор в руках. Затем повторил еще несколько подобных движений. Головная боль начала отступать.

– Не поможет, – сказал женский голос где-то справа, совсем близко.

Артем повернул голову в ту сторону и открыл глаза. В полумраке улицы он увидел сидящую на другом краю той же лавке женщину, согнувшую тело вперед на свои колени и обхватившую их руками. Голова ее висела, голос звучал сипло.

– Ни кому уже не поможет. Ни кто не справится. Все тут закончится…

Она еле заметно покачивалась в этом положении вперед, назад и продолжала бормотать то громче, то тише и совсем не разборчиво. Но вроде бы, одно и тоже, по кругу.

– Ни кому не скрыться. Не поможет. Ни кому уже не поможет. Ни кто не справ…

В голове прояснилось. Мысли стали четче. Он узнал это место, чертов «Меридиан». И это верхний уровень. Понятно, их готовили к отправке. Значит, скоро здесь будет шумно. Сколько у меня есть времени? Теперь может помочь лишь то, что и привело его сюда, но другого выхода нет.

Он вспомнил, что по инструкции в шлюзовом отсеке должен быть кейс с комплектом «Радуги» на случай истощения членов команды. Осталось успеть его найти и воспользоваться до их прибытия. Он встал и вошел обратно в здание, сделав предварительно несколько глубоких вдохов свежего воздуха.

В отсеке было светло и сориентироваться довольно просто. От стандартного его отличало лишь зеркальное расположение. Значит «радуга» справа от выездных ворот. Он подошел к сейфу и введя стандартный код открыл нишу с кейсом. Пистолет с ампулой содержащей зеленоватую жидкость был только один, кто-то уже воспользовался вторым. Уже отработанными движениями Крест быстро произвел инъекцию в шею и затрясся. Все вокруг стало черно-белым. Энергия в теле возросла мгновенно, но в такой тряске ему предстояло провести несколько десятков минут, а времени у него вероятно совсем не было. Надо было выбираться, и он не дожидаясь «цветности» начал движение. Как по палубе корабля на воздушной подушке или при продолжительном землетрясении он двигался очень не ловко, постоянно зацепляясь и врезаясь в предметы, которые как будто выпрыгивали у него на пути. Маршрут движения он мысленно проложил еще до укола и теперь старался следовать ему. Влево, дверь, вправо до конца стены, влево через парковку, прямо по аппарели на платформу, за платформу, вдоль состава до ворот, на шпалы между рельсов, ползком под воротами, вправо в лес. А дальше, глубже в лес, как можно глубже.

Остановиться заставила встретившаяся на пути затянутая тиной, а потому в черно-белом варианте не заметная глазу, разлившаяся болотная лужа. Почувствовав увязающие в воду ноги и липкие брызги на руках, он упал и стал жадно пить. Сначала без разбора все, что попадало в засохший рот, затем все более избирательно, пока не насытился до безразличия к содержимому данного водоема.

К этому времени все вокруг преобразилось, мир стал ярким и красочным, хотелось двигаться или скорее распространяться во все стороны одновременно и делиться переполняющей энергией с окружающей более тусклой материей. Он стоял увязший в трясину на дне большой лужи. Зеленоватая жижа, посыпанная на поверхности сухой пыльцой и мелкой листвой кустарников, медленно затягивалась вокруг, пожирая его силуэт, затирая границы перехода болотной субстанции с его телом. После купания в ней, он, облипший зеленоватой холодной жижей, стал ее частью и застыв, больше походил на одну из многочисленных соседних коряг торчащих на поверхности этого болота.

Через колебания донной трясины и воздуха вокруг он чувствовал все живое в радиусе десятков метров. Все перемещалось, переливалось, ползло и проваливалось, словно дышало, будучи единым организмом. Эта энергия жизни была вокруг него, была в нем. Он глубоко вдохнул свежий прохладный влажный воздух и открыл глаза.

Тряска прекратилась, он снова был полон сил и находился в четком сознании. Он вспомнил все, кто он, почему он здесь и главное зачем. Это продлиться сорок восемь часов, срок не большой и надо торопиться, максимально полезно использовать это время. Крест встал и прислушался к окружающей обстановке. Среди тысячи шумов, которые создавала вокруг него природа, он без труда обнаружил монотонный и далекий, а потому очень тонкий звук роторных электродвигателей, что всегда производили трассы беспилотных машин.

Сейчас ему нужно туда. Энергично он зашагал, в намеченную сторону оставляя за собой чвакающую холодную жижу, которая уже через минуту после его ухода смыкала свои зеленые веки на неровной поверхности и засыпала в безмолвии, словно и не было здесь никогда никого кроме нее.

Глова 4

Планшет был брэендовой модели из последних рекламируемых образцов, он стандартной эргономикой и логикой управления, по сему, проблем с его включением не возникло. На экране возникло приветствие и предложение ввести пароль. Попробовав ввести свою дату рождения, имя, прозвище в различных раскладках и прокрутив в голове монолог невероятно объявившегося отца, без упоминаний о каких либо паролях, вариантов необходимого для ввода не придумал. Вот тебе и задача. Все ответы там куда не попасть. В окне под местом для пароля после очередной не удачной попытки возникла надпись «Забыли пароль? Посмотрите подсказку». Нажав на эту надпись, он прочитал: Содержится подсказка: «Слепая страсть пленяет разум». Артем начал ломать голову. Что это может быть? Высказывание какого-то философа или психолога и пароль его фамилия. Терпеливо прочесав сеть с многочисленными открытыми базами ничего путного не нашел, проведя за этим делом несколько часов. Захотелось есть. Засиживание на кухне имело преимущество, в подобных случаях. Все было под рукой. Он включил плиту и кинул на сковороду полуфабрикаты, которые нашел в холодильнике. В попытке разобрать место на столе для приема пищи он стал убирать оставленные матерью перевернутую и разлитую рюмку и не допитую бутыль приличного объёма алкоголя. И он вспомнил как пару лет назад наткнулся дома на сборник стихов оставленный матерью на кухне с закладкой. На той странице был стих и кажется что, как раз, что-то про страсть. Он силясь вспомнить как выглядела эта книга пошел в комнату. Мама еще спала в неудобной позе на диване. Он осмотрел ее на предмет наличия рядом искомой книги. Убедившись в ее отсутствии, аккуратно поправил ее свисающие ноги, освобождая себе проход, и накрыл одеялом. Книг в комнате было много, хоть и расставлены они были по полкам аккуратно, но бессистемно, и поиск занял продолжительное время. В конечном итоге, сборник был найден, и что радовало, закладка была в нем. Сборник стихов современных авторов. Издательства двадцати летней давности. Артем взял за закладку и развернул пыльную книгу и прочитал:

Слепая страсть – она пленит рассудок,

Где миг назад посеял семя зла,

И не распутать нам того узла,

Который крепко держат пересуды.

Агонией, смятением души,

И жаждой только мига наслажденья…

Слепую страсть – огонь самосожженья,

Только в зародыше есть силы потушить.

Тимофей Суханов

Вот оно! Да, да! Страсть – жажда наслажденья. Он с жалостью посмотрел на мать. Положил книгу на место и быстрым шагом направился в кухню. Зайдя, он проверил скворчащие в сковороде котлеты и добавил в них вареные макароны из холодильника, перемешав содержимое накрыл крышкой и оставил. Дожидаясь окончательного приготовления блюда, он сел перед планшетом и ввел в окне «Наслаждение», пароль был принят и операционная система гаджета радужно открылась. Встроенный голосовой помощник приветствовал приятным женским голосом выводя на экран фотографию Креста, сделанную в этот самый момент. Попутно сообщив, что анализ изображения говорит о плохом самочувствие пользователя, попросил одобрение на сохранение. На фото и в правду было одутловатое лицо с мешками под глазами и опухшим приоткрытым ртом. Как опытный пользователь подобных игрушек Артем знал, что это первое фото будет закреплено теперь за ним по всем инстанциям, куда дотянется эта операционка. Нет! Перефотографировать. С этими словами он поднял планшет перед собой, и развернул лицо к свету, улыбаясь.

– Готово. Вы в хорошем настроении. Подтвердите сохранение фото в профиль?

– Да, подтверждаю.

– Для дальнейшей авторизации профиля требуется выбрать категорию: «Создатель» или «Пользователь».

На экране появилось две виртуальных области с мерцающими соответствующими надписями.

– И по какому критерию я должен определиться в выборе.

– Категории подразумевают сферу деятельности и ответственности сотрудника.

– Для взвешенного выбора мне необходимо ознакомиться с родом деятельности обеих категорий, хотя-бы в теории.

– Это запрещено, так как сотрудник одной категории не должен знать методов, способов и владеть инструментами сотрудника другой, а вы еще не определились.

– Но получается это выбор вслепую?!

– Не совсем. Согласно, имеющихся данных, вы обладаете достаточными знаниями для осознания разности этих понятий и определения своего соответствия.

– Моего соответствия чему? Я сам по себе индивидуальный, неповторимый, и ни чему соответствовать не желаю! И выбор какой-то не соразмерный.

Он замолчал. Голосовой помощник тоже не проявлял себя. Судя из диалога, здесь явно была очередная загадка, которую ему под силу разгадать. Создатель всегда имеет больше власти, он решает чему быть. Он способен творить, привносить в этот мир новое. Второй лишь пользуется его творениями, или вообще является ими. С другой стороны, пользователь определяет степень востребовательности созданного, или даже предъявляет требования к созданному. Без его одобрения результат творчества создателя будет предан забвению. А значит, в этом есть его власть над создателем.

А что можно сказать о соразмерности степени их свободы? Первый опираясь на знания и исходя из возможностей, производит на свет нечто, по его мнению, более совершенное или необходимое чем созданное ранее. Он ограничен лишь своими умениями, наличием материалов, сложившимися обстоятельствами и желанием угодить требованиям пользователя. Тот в свою очередь использует новое с радостью и благодарностью к создателю за открывшиеся возможности лишь первые мгновения, пока это состояние дел не начинает восприниматься как норма. То есть его свобода ограничена создателем, которому при всем желании не угнаться за запросами.

Значит вопрос категорий можно переформулировать в выбор между властью и свободой. Но род деятельности не ясен и как будет реализован механизм создания и потребления не определен. И что это за вопросы при наборе сотрудников в какую-то фирму. Тот, что назвался отцом говорил об очистке и карантине, где этот санаторий с клизмами?

– Пребывание пользователя в задымленном помещении негативно отразится на здоровье. Советую покинуть здание. Соединяю с диспетчером пожарной службы?

В кухне уже порядком надымила шипящая сковорода. Меченый бросился к ней, схватил и перенес в раковину, где обильно залил водой из под крана. Вернувшись к плите выключил ее. Затем открыл окно настежь.

– Не надо пожарную команду, надо химчистку.

– Отправлен запрос в клиринговую компанию. Ближайшая оказывающая услуги на выезд в выходной день работает по предварительной записи. На какую дату оставить заявку?

– Не надо заявок. Местная клиринговая компания справится не хуже. Помимо всего еще и мозги мне прочистит.

– Задымление устранено. Пользователь может продолжить работу в этом помещении.

– Все-то ты знаешь. Что кто может, кто не может.

– Искусственный интеллект обладает большой базой данных. Совокупность поступающих показателей позволяет произвести расчет и сопоставить с стандартами помогая пользователю обладать актуальной информацией.

– А вот ты к чему относишься? Какой категории «создатель» или «пользователь»? Ведь ты машина, значит создана человеком. А пользователем называешь меня.

– Искусственный интеллект это не просто программа или как вы выразились машина, а набор правил по которым идет развитие и самообучение. По этому меня не возможно идентифицировать, как объект, подходящий под указанные категории.

– Нельзя классифицировать. А меня значит можно? Я значит примитивное, не саморазвивающееся существо? У меня, между прочим, и тело развивается по заложенным биологическим законам, и сознание развивается по каким-то там, не помню. Я тоже, знаете ли, не тот, каким меня произвели на свет Божий.

– Это ваше самоопределение. Ваш и только Ваш выбор. Подумайте и определитесь. Время авторизации ограничено. У вас осталось одна минута.

– Вот сволочь. Одна минута. А если так и не успею, то что? То ничего и не узнаю. А так хочется. Значит, будем выбирать. Создавать или пользоваться? Свобода или власть? Вечное спокойствие или мгновение эйфории? Как он сказал: «Теперь это наше дело»? Дело, которое для кого-то приносит пользу, в конечном счете. Значит, мы что-то создаем. Значит, выбираем создателя. Тем более, что свобода творить все же больше мне по душе, чем обременяющая и всегда самосжигающая власть.

Он коснулся экрана в районе мерцающей надписи «СОЗДАТЕЛЬ» ожидая, перехода к следующей загадке. Экран начал меркнуть, собирая все изображение в точку касания как в сливное отверстие убегающую воду. За изображением экрана потянулись пол стоящая на нем мебель и стены растягиваясь как разноцветная жевательная резинка прилипшая к краям комнаты. Далее свет, от окружающего видимого пространства также стал ускоряясь и перемешиваясь в яркие полосы устремился в точку, где уже была комната. Все поплыло, как огромная сферическая картина вокруг него в ту точку, в которую проваливался и он или которая стала приближаясь стремительно входить в него. Ему тяжело было понять свои ощущения.

Еще мгновение и окружающий мир всасывало уже в него самого, пока его сознание не вывернуло через эту точку на изнанку. И он почувствовал, как все то, материя и пространство, что окружало его и ощущалась бескрайним, оказалось внутри его сознания, казавшегося раньше какой-то неуловимой точкой, спрятанной где-то глубоко внутри мозга, теперь заключало в себе весь, до этого момента знакомый, материальный мир и распространялась во всех направлениях, не имея границ…

Глова 5

Новое состояние будоражило, и было неописуемо приятным. Свобода, как отсутствие каких либо границ разрывала сознание в разные стороны, понятие которых здесь отсутствовало. Не было даже как такового «здесь», вся материя была там где-то в нем. Не привыкнув к окружающему ничего кроме себя, он машинально потянулся внутрь к материи, чтобы иметь точку опоры, к которой так привык за время своего сознательного существования.

Миллиарды световых лет понадобились бы запущенному с планеты космическому кораблю, чтобы преодолеть расстояние от одной точки до другой в знакомой ему вселенной которые теперь он преодолевал за мгновения. Он заглядывал в любой уголок, а точнее молниеносно концентрировал сознание в этих точках, так как, в общем, присутствовал постоянно везде и всюду. Восторгу не было предела, в какие-то мгновения он сознательно просканировал и концентрировано побывал во всех бесчисленных уголках этого пространства, где энергия приобретала различные причудливые жизнеспособные и не очень формы. Чувствовалась бесконечная разница в структурах и принципах их развитии. И лишь одно его все пронизывающее сознание энергетически объединяло эти мирки и каждое создание в них. Основная масса этих энергетических сгустков всасывало энергию скачкообразно поглощая других, но находились и те что накапливали ее медленно поглощая часть его сознания после чего некоторые из них были способны породить нечто новое, чаще не способное к самостоятельному существованию введу отсутствия связи с материнским, его, сознанием, но он всегда мог, концентрируясь в этой точке, прикрепить свой поток к пионеру.

Зачастую в новое, создаваемое не им, был заложен протокол поучения энергии через захват и пожирание имеющихся поблизости созданных ранее узлов и сгустков. Это, в конечном счете, приводило к лавинообразному росту подобных структур, апофеозом существования которых было выедание самих себя после максимально возможного разрастания в пределах досягаемости.

Вариант внедрения желаний создать новое с измененными принципами были не возможны. Оказалось, что кроме как созидать новое путем концентрации энергии и созерцания существования созданного он не способен. Эксперименты по поддержанию кажущихся перспективными появившихся экземпляров и пренебрежение обратными приводили еще к более высоким темпам эволюции пожирающих структур введу отсутствия их энергетической поддержки из вне.

Картина была не радужной и даже прискорбной. Каждый раз так перспективно и даже мило зарожденная и всецело гармонирующая с энергопотоком жизнь с течением некоторого времени становилась нестабильной самопожирающей структурой распадающейся на опустошённую пыль.

Даже родной ему мир, в котором человек мнил себя вершиной эволюции, был тому не исключение. Это окончательно снизило позитивный настрой, так ярко наполнявший его сознание в первый миг преображения. Что делать дальше он не понимал. Наступило забвение.

– Это лишь колыбели для взращивания нового и способного к своему собственному пути, – прозвучал в его сознании голос отца.

Как когда-то из воображаемой телефонной трубки. Скорее он не прозвучал, а как и в тогда лишь возникал понятиями и образами в его сознании. Но это были точно не его мысли, а нечто из вне. Он почувствовал энергию во много раз превышающую его. Но он не испытал удивления, а обрадовался наконец возможности получить ответы.

– Это мои колыбели, и в них мои дети, – продолжал отец.

– Как ты можешь смотреть как они разрушают и пожирают друг друга? Ты не любишь своих детей.

– Наоборот, я обожаю их. Они все, что у меня есть. Я живу в них.

– Почему я тоже чувствовал с ними связь?

– Потому что, ты связан с ними. Ты один из них.

– Почему тогда могу регулировать их потенциал, а они нет?

– Ты самый жизнеспособный. И я вывел тебя на свой уровень, чтобы ты в этот раз не сделал ошибку, которую совершал прежде.

– Какую ошибку?

– Тебе не нужно этого знать, тебе нужно просто ее не совершить.

– Как я могу уберечься от ошибочных действий, если не буду знать каких? Мне придется не делать ничего.

– Все уже было и это тоже. В этот раз я принял решение вывести тебя на этот уровень, что бы ты осознал масштаб и идею.

– Идея в том чтобы заниматься селекционированием, для выведения энерго-совершенного существа?

– Нет. Это будет лишь любимым питомцем в моем доме. Идея состоит в том, чтобы создать себе подобного, или лучше более совершенного, чем я.

– Причем тогда здесь я, не дотягивающий в своем развитии даже до звания любимого питомца?

– У каждого созревшего на ветке желудя есть шанс стать многовековым дубом, но не у каждого упавшего в какое-то конкретное место, ибо обстоятельства и окружающая обстановка слишком сильно оказывают на него порой непреодолимое влияние. Я сорвал тебя с ветки, дал осмотреться и возможность решить куда упасть и где пускать корни.

– Большинство желудей съедают кабаны или вовсе сгнивают в тени от кроны дуба, с которого упали.

– Истинно так. Разве не это наблюдение привело тебя в смятение после прогулки по моему созиданию?

– Предположим, ОК, принято. Но почему именно я?

– Потому, что ты много раз поднимался, но не достаточно высоко, как тебе хотелось.

– Выше некуда, если я теперь здесь? Как-то стремительно. Мне кажется можно найти более подходящие и просветленные кандидатуры.

– Не совсем. Во-первых, развитие есть и из этого состояния. Во-вторых, тебя здесь нет! Все что ты видишь и ощущаешь лишь проекция того, чего ты можешь достигнуть, в рамках имеющихся скудных понятий и образов, оперируемых на этом этапе развития, сознанием твоего вида. При этом ты еще не считаешь их настолько догматичными, чтобы не открыться чему-то новому.

– Веришь в сказки? Поэтому заходи в театр, покажу одну. Так?

– Вера либо придает силы, либо убивает. Нейтралитета нет. А чему верить, каждый решает для себя самостоятельно.

– И где я тогда нахожусь в данный момент?

– Ты теперь вместе со мной находишься во всех моментах. Но вернешься ты в момент своего последнего состояния. Знаю, что ты успел увидеть линию развития событий для этой части крошечной вселенной. Думаю, это не помешает.

– Не совершить ошибку?

– Да. Я на это рассчитываю.

– Как же мне это…?

В это мгновение потоки энергии, стремительно выходящие из него, заполнили ближайшее пространство, и выворачивание пространства на изнанку произошло в обратном порядке. Он сидел на кухне с вытянутым вперед указательным пальцем правой руки и ощущал забытую и по началу нестерпимую тесноту как тела, в которые опять его запихнули, так и целого мира.

Глава 6

В широком и просторном кабинете, который больше походил на зал для брифингов, долго раздавался стук по твердому полу от каблучков спешно идущей к выходу помощницы, звук отражался от пустых и гладких стен и витражному окну заменявшему одну из них. Шум прекратился после того, как за ней с шелестом закрылась дверь. После продолжительного отсутствия движения в помещении автоматически сначала снизилась яркость, а затем, так как больше команд не поступило, свет совсем погас. Теперь сумерки за окном освещали, через панорамное окно во всю стену, кабинет лишь на четверть.

Еще через некоторое время, из глубины темного пространства медленно поднялся со своего места грузный человек и неспешно направился к окну. Он остановился, не подходя слишком близко к бронированному стеклу, так что ему была видна широкая парковка перед офисом, граничащая через высокий кованый забор с оживленной улицей города на набережной одноименной с ним реки, но с улицы присутствие в окне человека было не различимо.

Большинство сотрудников главного офиса разъезжались, соблюдая главное правило, не покидать рабочего места раньше непосредственного начальника. Присутствие наблюдателя в окне было здесь редким и чаще незримым. Так что различные начальники, уровня требующего заседать и проводить встречи в этом высотном муравейнике, разъехались из его недр и теперь потянулся планктон.

Корпорация была настолько известна, что самая серая муха из ее штата выпячивала королевское золотистое брюшко, вылетая за пределы ограды. Попасть в ее ряды считалось удачей. Должности передавали здесь по наследству, завещали и продавали. Это его забавляло.

Вид с верхнего этажа движения мелких людишек исключительно отражал масштабность. Он был здесь царь и бог, незримый и всемогущий. Скрестив руки на животе, он хотел было потереть ладони друг об друга, как всегда делал в минуты сладкого торжества, но осекся. Кожная болезнь, имеющая сложное для запоминания название, теперь не давала такой возможности. Сухая пигментирующая шелушащаяся чешуя ящерицы с гниющими язвами в местах сгибов покрывала его конечности целиком, и последнее время захватывала все новые территории его обширного тела.

Мериться с необходимостью терпеть страдания слабого тела он не стал и давно и плотно сидел на обезболивающих, что позволяло забывать о наличии недуга на некоторое время. Терпение уже давно было ему противно, он считал, что натерпелся столько, что хватит не несколько жизней вперед, пока ублажал, прогибался, льстил и склонял голову в реверансах прокладывая дорогу своему величию, на верх социальной пирамиды.

Корпорация, поглотившая явно или фактически большинство предприятий и компаний различных отраслей экономики от ресурсов и металлургии до сферы образования, имела широкие возможности в своей главной направленности, в медицине. Именитые профессоры в области изучения раковых заболеваний получали значительные дотации на исследования и обещали найти лечение, строя графики и прогнозы определяя дедлайны. Хотя, лично он в их успех не верил, и финансирование этой области проводил помпезно в большей степени для рекламы компании и генерального директора лично, как борца с неоспоримым и болезнетворным всеобщим врагом.

Издавна известно, что для завоевания доверия у человека, оппоненту нужно быть схожим с ним, а крупной организации желательно иметь человеческое лицо, тогда она не так страшна. И желательно, чтобы это лицо было приятным во всех отношениях. Поэтому генеральным директором официально был не Пахом Всеволодович, а молодой парень чуть выше среднего роста, атлетического сложения с проникновенным взглядом и уверенной улыбкой на лице. Пахому стоило не малых для обычного обывателя денег и продолжительного времени, единственного критического ресурса для его компании, чтобы слепить этого красавца из аспиранта – заморыша фармакологического факультета престижного ВУЗа.

Главным критерием по которому он был выбран на эту роль являлась бесконечная любовь к его неизлечимо матери больной раком, единственному родному человеку, ныне живущей за счет корпорации, а также способность говорить проникновенно и дружелюбно на любые темы не споря и не доказывая своей правоты интуитивно соглашаясь с собеседником, продолжая при этом говорить все то, во что верит, даже если это в логическом развороте диалога, противоречит мнению собеседника.

А уж на то во что должен был верить этот современный герой-идол миллионов, работала целая команда из психологов, криеэйтеров и социологов. Он был промыт от всего не нужного и просвещен во все, что требовалось для каждого конкретного появления на публике. Он давал интервью, участвовал в телешоу, открывал новые клиники и проводил благотворительные концерты и одаривания многодетных или сиротливых детишек. Участвовал в постановочных судах как ответчик за претензии отдельно взятых граждан к корпорации то блестяще выигрывая их с уличением оппонента в надуманности обвинений для собственного пиара не его фоне, то публично принося извинения за нерадивых сотрудников компании тут же вынося кадровые решения в отношении последних и определяя выплаты потерпевшей стороне создавая видимость личного безмерного влияния на организацию генеральным директором он числился.

В реальности компания жила под чутким управлением Пахома распространяемого через топ менеджеров различного уровня продавших ему свои души за баснословные зарплаты, которые не могли потратить ни они ни их малочисленные родственники, так как их жизнь была организована, а точнее сказать связана корпорацией по всем направлениям, что осознавали далеко ни многие из них.

Они жили в строго определенных районах, учились в закрепленных специальностях, их желания и мысли программировались корпорацией с малых лет и до самой смерти, их судьбы были написаны до их рождения и желающий изменить свое предназначение падал с олимпа расшибаясь о твердую и суровую реальность окружающего бытия. Иных же из корпоративной «Семьи» позволяющих себе свободомыслие постигала учесть сгорания от внезапной болезни и чаще всего их находили на рабочем месте или дома проводившимися в кому из которой они не выходили до тех пор пока родственники желающие получить наследство принимали решение об эвтаназии больного родственника.

Генеральный директор при этом был медиа-лицом компании, которое великолепно восхваляло ее филантропическую сущности при подчеркивании собственной альтруистичности как лица частного. Все повестки в СМИ где каким либо образом упоминалась компания источали эти социальные позиции высокоорганизованной структуры, организации бурящейся со злом во имя человека главным врагом которого был объявлена рак как болезнь современности.

Пресловутые облучения, химическая терапия и другие варианты борьбы были не новы, но тот масштаб с которым они были поставлены на поток в учреждениях подконтрольных медицинскому сектору корпорации позволял проводить грандиозные исследования не опираясь на случайные побочные эффекты позитивно или пагубно сказавшиеся на единственном пациенте, но использовать статистические данные массового биоматериала.

В объемах исследуемого материал или как их называли в рекламе «счастливых пациентах», проблем не возникало. После счастливого «экологического» перехода на ядерную электроэнергию получаемую из миниреакторов устанавливаемых повсеместно и в скором времени также повсеместно бесконтрольно утилизируемых. Синтетическая пища и радиационный фон сделали раковые болезни настолько распространенными, что вскоре это стало нормой жизни. Именно не символом вероятной смерти, а нормой и даже смыслом ЖИЗНИ.

Теперь многие если не все следили за обновлениями индивидуальных сканеров, приобретая с горячим желанием их последние версии. Хвалясь у кого более удобный функционал, более долгий заряд, меньший вес и.т.д. Корпорация встроившая в него средства коммуникации позволяющего вести беседу на любом известном языке мира распространила свое влияние на миллиарды жителей планеты.

Сначала проводимая рекламная компания внедряла в сознание необходимость, каждому кто ценит свою жизнь, обзавестись подобным инструментом, для предупреждению страшной болезни. После снабжения элит на очередь пошли все те кто хотел этой элитой казаться.

После снабжения десяти процентов работоспособного населения своими устройствами, заменившими телефоны и расширившими способности общения, с поддержкой элит получая дотации от государства корпорация сможет провести тотальную обеспеченность населения сканерами под лозунгом получения государством возможности контролировать с помощь системы мониторинга, вспышки вирусных болезней различного вида и вовремя купировать очаги. И вот тогда корпорация, а значит ОН получит безграничный контроль, над состоянием человеческого ресурса, а значит над государством. Зловещая улыбка появилась на его лице, и он потер руки не замечая боли.

Нельзя было сказать, что корпорация безосновательно монополизирует на рынке медицинских услуг. В процессе изысканий с приходом больших денег стало возможно пробовать различные способы борьбы с раком от общеизвестных до самых невообразимых. Проверяя различные теории в ряде экспериментов группы ученых медиков компании пришли к выводу, рентабельность которого была позже общитана и подтверждена аналитиками и экономистами, что пораженные органы легче не лечить, а полностью заменять на синтезированные. Счет спасенных жизней стал идти не на тысячи, а на миллионы. Вскоре технология была настолько отработанной, что люди начали менять органы не дееспособные по причинам поражения другими болезнями, а также и просто износившиеся по причине старости.

Данное направление получило самое большое распространение в практике борьбы с раком, упершись лишь в одно препятствие. Заражение всего организма, когда метастазы разнеслись уже по всем органам. Решение пришло само собой, выращивание целого синтезированного организма из не зараженных клеток пациента. И в скором времени это удалось, технология выращивания организма была найдена.

Но попытки пересадки мозга или целиком, головы, или какие либо другие попытки перемещения пациента в новое тело раз за разом терпели неудачи. В скоре обнаружилось, что подобная стратегия выращивания хоть и является тупиковой для перерождения в новом теле, тем не менее самым благоприятным образом позволяет вырастить органы и части тела гармонично подходящие для пересадки, чем органы синтезированные в отдельности.

Узнав о своей болезни пожирающей его как снаружи так и изнутри, с которой не смогли справиться медицинские светила его корпорации путем пересадки отдельных органов, он вернулся к мысли переноса сознания в новое тело. О данной возможности он услышал на одном семинаре организованном корпорацией перед миллионной аудиторией, несколько лет назад, куда он был приглашен как самый успешный человек года. Там же помимо прочих выступал один довольно молодой для ученого человек, говоривший о раздельном существовании сознания и тела в которое оно заключено. Выступление данного оратора проходило в недобром расположении аудитории, так как лектор сильно картавил чем вызывал негодование слушателей. В результате презентация была скомканной, настолько сжатой и сухой в сравнении с другими шоу-спикерами, что осталось без внимания аудитории, но не его. Он жадно впитал эту идею переноса сознания в новое тело. Она поглотила его разум на несколько дней. Через некоторое время она стала его философией изменившей не только его жизнь.

Этот ученый оказался сотрудником корпорации, работавшим на одном из удаленных объектов по выращиванию тел-доноров. Корпорация в лице исполнительного директора начала дополнительно выделять средства на проект этого молодого профессора и дала возможность объекту не следовать устоявшимся регламентам при проведении работ, а проводить эксперименты с отчетом по их результатам перед возглавившим данное направление помощником и лично перед Пахом Всеволодович. Исследования были засекречены. Лаборатория работала по всем законам конспирации и легендирования. Предоставленная в пользование ученого территория небольшого загибающегося консервного завода не вызывала вопросов у местного деревенского населения. На вид он не разваливался, но явно и не процветал. Периодически прибывали вагоны с сырьем и химикатами, вахтовые рабочие. На неделю закипала жизнь, потом вагоны загружались продукцией и убывали вслед за вахтовиками, оставляя на дежурстве периметровую слабо вооруженную охрану, состоящую из местных.

Внутри производство в основном все было автоматизировано, по всюду были датчики, камеры, так что работа вахтовиков заключалась в разгрузке, сортировке и упаковки, а охраны отгонять местных заблудившихся грибников. Да не лесть, куда не следует самим. Одна из первых смен охраны решила поживиться и попыталась зайти в охраняемое здание, тем более, что там все двери и ворота держат не запертыми, но не успела. Двое наиболее активных были схвачены внезапно появившейся группой спецназа в масках и вывезена, как потом объявили, осуждена и на долго посажена. Остальным в назидание выписали штрафы, которые они могли отработать в деревне, только образцово работая на этом заводике. Больше попыток не было.

Пахом Всеволадович лишь однажды был в этом месте. По прошествии года работы из лаборатории сообщили о результатах и готовности провести показательный эксперимент. Глава корпорации прибыл к назначенному сроку и спустился на нижние этажи бункера.

Сначала в комнату за стеклом принесли меленькую ручную обезьянку, которая доверчиво живала банан и озиралась на окружающих. Через минуту она начала кивать носом и сваливаться с рук держащего. Заснувшую ее положили на стол расположенный в левой части комнаты. Затем через некоторое время туда же привезли бездыханное тело женщины, одно из тех, что корпорация выращивает для донорства органов. Эти тела отличал рост выше и суставы сочленений были более подвижны и пластичней обычного человека, так как при выращивании оно не испытывало вертикальной нагрузки на позвоночник и связки суставов не испытывали напряжений. Тело расположили на другом столе расположенном справа. Далее притянув голову тела ремнями персонал покинул зал и по команде ученого запустился манипулятор, находившийся до этого без движения у потолка в дальней части комнаты. Он представлял две огромные механические руки с широкими полусферами на концах, напоминающие большие ложки для создания шариков мороженного.

Свистящее и бледно мерцающие полусферы направились к столу с мартышкой и женским телом. Зависнув над их головами и частично накрыв их своими полусферами они медленно вонзили в головы тысячи игл покрывавшие внутреннею часть полусфер, после чего в течении нескольких минут стоял глухой треск и шуршание. Затем треск прекратился, автоматика убрала иглы, аппарат вернулся в исходное состояние и затих.

– Это все?

– Если вы спяашиваете о пёоведении пёоцедуы, то да. – отвечал ученый, явно нервничая и от этого еще больше картавя, – Если же Ваш вопёс подяазумевает окончание пёцесса с наличием езультата, то нет. Собственно говоя, в случае Вашей заинтеесваности глубиной пееноса энейгии, я готов пояснить весь пёоцесс…

– Мне не интересен процесс, который не приводит к результату, – осек его Пахом. – Что он мне лепит? Я зачем приехал? – продолжал он поворачиваясь к мужчине средних лет стоящим позади него.

– Результат есть, я сам видел. Прошу проявить немного терпения. – ответил тот спокойно не отводя взгляда от пациентов за стеклом.

Собеседник был старый его компаньон преклонного возраста, давно отошедший от активных дел, долгое время занимавший позицию аналитика и критика в их команде в то время как Пахом был администратор и генератором идей, а так же волевых действий. Пахом доверял ему, не раз его анализ и осторожный критический многогранный взгляд на события позволял им выйти победителями в самых запутанных обстоятельств и сложных ситуаций.

– Это займет некоторое время, которое я предлагаю провести в приятной компании – продолжал компаньон.

После этих слов в комнату вошли две длинноногие брюнетки, с точеными фигурами, на их лицах были застенчивые улыбки и широко открытые глаза говорили источали внимание и преданность.

Пахом посмотрел на них как на мусор, затем презрительно перевел взгляд на собеседника.

– Я был уверен, что покинув меня, уехав в эту глушь, где наши коммуникаторы не способны поддерживать связь, – голос его звучал громко и твердо – ты Савелий, либо решил стать инком-отшельником прикидывающимся директором этой лаборатории, что меня вполне устраивает, либо затеваешь против меня войну. Теперь я склоняюсь ко второму. Одно терзает меня сомнением, что ты такой изощренный в делах решил перед решающим ударом усыпить мою бдительность ногами пары глупых кукол. Ты потерял хватку и поэтому ты проиграешь не успев начать войну.

Ученый с испуганным взглядом на цыпочках медленно начал перемещаться в угол комнаты, подальше от прибывшего посетителя.

– Мой коммуникатор работает автономно как и аппаратура личной охраны- продолжал посетитель смотря испепеляющим взглядом на директора объекта – Если мой пульс отклонится от нормы, в крови появится адреналин или еще как-то мой организм отреагирует на волнение, через мгновение мои головорезы окажутся в этой комнате и разорвут каждого кто будет мне противостоять.

– Ты как всегда не терпелив и заранее готовишься к худшему исходу. Узнаю Пахома – с этими словами Савелий улыбнулся, – не волнуйся, я не хочу, чтобы этим безвинным созданиям причинили боль твои псы. Давай продолжим нашу беседу и дождемся результатов эксперимента – говорил он усаживая девушек на диван у боковой стены, – ведь будет совсем не практично потратив столько твоего драгоценного времени отпустить тебя без хороших впечатлений. А я тебе их обещаю. – он снова широко улыбнулся.

– Будь по твоему. Сколько ждать? Девки, вино, обсуждение болезней мне не интересны. И смотреть на твою необоснованно довольную рожу тоже лично мне не радостно.

– Тем более… Давай, не признанный гений биоинженерии, пионер-профессор Кулигин нам поведает, чем мы занимались, а лучше к чему пришли наши поиски технологии переноса сознания.

– Почему ты называешь его пионер-профессором?

– Потому, что все его теории не признанные научным обществом, не остались гнить в ученых трудах на полках библиотек, а идут вперед практически открывая новую историю для всего человечества, а может быть и новой, пока нам не известной цивилизации. И он первый кто идет по этой дороге.

– Звучит многообещающе, но слишком громогласно для того, что бы быть правдой. Но так как альтернативного варианта ожидания анонсированных тобой результатов эксперимента с мартышкой не предвидится, то пускай расскажет, только не на своем птичьем языке, а понятно для людей. Что бы вопросов не возникало.

Савелий поманил забившегося в угол ученого пальцем и сел рядом с гостем. Ученый вышел из угла, но приближаться к сидящим не стал. Поправляя очки протирая их платком, он подошел к стене. Проведя некоторые манипуляции с коммуникатором уставился на возникший экран на стене. На экране высветились какие-то графики, расчеты, которые отражали что-то очень важное и серьезное по его мнению, потому что глядя на них он почти выпрямил спину и торжественно подняв подбородок начал говорить.

Он говорил сначала медленно, потом ускоряясь и повышая тон начал тараторить и размахивая руками ходить вдоль экрана переодически поворачиваясь к слушателям спиной и частично перекрывая цветные графики и формулы.

Пахом Владленович практически сразу потерял нить его рассуждения наполненного терминологией для которой в его лексиконе не было соответствий образов, и выхватывал лишь отдельные особо эмоционально выразительные словосочетания. Поэтому вскоре погрузился в свои мысли.

…Начальник департамента собственной безопасности головного офиса предоставил информацию о там, что молодой генеральный директор – лицо компании, начал вести непомерно активную личную жизнь найдя спутницу из числа команды сопровождения, что категорически было запрещено и прописано в условиях контракта обоих.

Казалось бы что может быть безобидней и радостней светлого чувства возникшего между двумя людьми? Не в этом случае. Он должен быть «лакомым куском» для женской половины населения, они должны питать эфемерные надежды стать его спутницей и пока он свободен от каждой из них он одинаково вероятностно доступен для каждой. Мужчины в свою очередь должны завидовать ему, молодому, свободному, богатому и умному и мечтать стать им. Нет, эти привязанности принесут колоссальные убытки. С ними надо покончить на этапе зародыша.

Департамент имиджа и репутации компании обязательно имеет на нее досье и может накопать еще на его возлюбленную такое, что от нее мать родная откажется, ни то что он. Но зачем наказывать девочку, которая просто подобралась к мечте вложенной нами же ей в голову, как и многим тысячам других дурёх.

Лучше переключим его внимание. Что там с его больной матерью? Возможно мы слишком хорошо её лечим, надо исправить оплошность. Она должна быть в шаге от смерти и лишь его постоянная забота и присутствие должно отсрочить ее кончину.

Ну, а отсрочить мы можем, как оказывается, ровно на столько, сколько осталось у него до следующего перерыва в рабочем графике, когда она снова призовет его к постели протягивая холодные руки. Не останется времени на привязанности к другим и мыслей таких не будет…

Ученый продолжал многозначительно размахивать руками – …Живая материя непрерывно связана с энергией заключенной в ее биополях…

Прежде чем принять план действий нужно разобраться почему этот слепленный моими руками современный «принц на белом коне» нашел время на собственные мысли и желания. Пропагандистская компания возносящая его персону бумерангом ударила и по нему самому, так что он поверил в свою уникальную власть распоряжаться еще не компанией, но уже самим собой.

Надо скорректировать программу его психологических тренингов. Пусть помнит кто он без организации – генератора живительной силы питающей его через пуповину накинутую на шею, которая в любой момент может так сильно потянуть на верх, что опора, которая в его случае тоже предоставлена и нарисована корпорацией, исчезнет из под ног.

– …Это привело нас к ошеломляющем выводам. Гипофиз имеет максимально узкую энергетическую направленось, но при этом … – лепетал ученый.

А вообще интересно, что эта за мадам, которая схватила его за причинное место? Как ей удалось обскакать сотни тысяч других представительниц женского народонаселения. Надо взглянуть лично на ее досье прежде чем принять окончательное решение по ее судьбе, возможно ее прыть пригодиться в других местах.

– … И в этом нам помог случай.

На этих словах Пахом решил остановить этого научного червя, гениальность которого не приносит ощутимых результатов.

– Какой случай? Вы тут наукой занимаетесь или случая ждете? Вы у меня питаться будите от случая к случаю и случаться будите с вашими обезьянами пока не родиться, что-то, что стоило бы моего внимания.

С этими словами он встал из кресла и двинулся в выходу. На возражения Савелия он безапиляционно остановил его жестом руки, прерывая начатую речь, дав понять, что не готов к продолжению разговора, и снова погружаясь в мысли о необходимости изучении дела избранницы генерального директора, уверенно зашагал.

Неожиданный глухой, но сильный удар по стеклу со стороны операционной заставил его повернуть голову в ту сторону. За стеклом он увидел лысую голову с мутным взглядом, с рассеченной на лбу ссадиной. Ее тело продолжало движение вдоль стены, которая с ее стороны не была прозрачной, оставляя на стекле тонкую кровяную полоску.

Продвинувшись вдоль стены несколько метров тело отпрянуло и неловкими движениями двинулось в сторону стола с обезьянкой. В этот момент Пахом увидел, что передвигающееся зомби по комнате за стеклом не что иное как ранее лежавшее женское тело на соседнем с обезьянкой столе. Он оглядел операционную пристальней, на первый взгляд ничего не изменилось кроме поднявшегося лысого женского тела.

Он обернулся и пристально посмотрел на Савелия. Тот довольно улыбался.

– Что это? Почему оно ходит? Или вы отвлекли меня своей болтовней и подменили на живую? Открывай я сам хочу проверить!

– Нет! – завопил ученый,– Нельзя, в первые часы никаких контактов иначе не выживет!

– Давайте все немного успокоимся и продолжим разговор? – улыбаясь сказал Савелий приглашая Пахома вернуться в кресло.

Пахом вернулся в кресло. Демонстративно сел по удобней и повернувшись к Савелию с натянутой улыбкой сказал: – Ну что-ж, заинтриговал. Давай рассказывай. Только ты, а не твой пионер.

Савелий неторопливо взял со стола бокал, отпил из него, и медленно откинувшись на спинку кресла на некоторое время прикрыл глаза, то ли смакуя вкус напитка, то ли момента торжественного начала.

– Этот пионер правильно проговорился о случайности в результате которой ему удалось оживить тело. Он работал над способностью воздействовать на производительность гипоталамуса при выращивании тел, что-бы регулировать их степень созревания. Если ты не знал, то это такой крошечный участок мозга, т. е. его придаток, который как раз отвечает за данный аспект жизненного цикла нашего организма.

– Какая разница зрелый или нет, главное чтобы по размеру и группе крови, резус фактору подходил для донорства, на сколько я помню.

– Все верно, но у половозрелых мужчин и женщин внутренние органы работают немного отлично, точнее с разным уровнем содержания или взаимодействия с гормонами. Ты же отличишь на вкус мясо молодого барашка от козла осеменителя или молочной козы. Ну вот и тут разница существует, что сказывается на степени приживаемости.

Так вот, наш пионер, решив попробовать снизить риск отторжения или увеличить скорость приживаемости занялся данным направлением. Результаты были приятные. Приживалось практически все кроме спинного и головного мозга.

Если ты помнишь нашу рекламную компанию по препарату употребление которого помогает скорейшему приживлению нашей продукции. И как конкуренты все ни как не могли разгадать его формулу, чтобы запустить на своих производствах. Это принесло не малую прибыль в наш бюджет.

– Да помню. Хороший, дорогой препарат, «Монолит» кажется.

– Ха-ха! Правильно, только «Manolit», и это обычный порошок. Ха-ха! Ну не совсем обычный, манная крупа с витаминками. Просто наш профессор манку любит, лопает как детё, ну я в честь него и состав и название придумал «мАно лит» понимаешь! Ха-Ха! Думают приживается как монолит, отсюда и название, а все дело в подготовки гипоталамуса тела-донора по параметрам конкретного пациента, а препарат для ширмы. Ха-ха!

– Думал ты на покой ушел в эту глушь, а ты еще в порядке, сечешь фишку.

Некоторое время они смеялись оба, да так зажигательно, что даже профессор успокоился и начал улыбаться. Затем смех прошел и после того как они встретились спокойными взглядами Савелий заново пригубил бокал и продолжил.

– Помнишь анекдот про удава которого никак не могли решить как казнить: отрубить ему голову или отрубить хвост по самые уши?

– Да, припоминаю.

– Так вот пришла идея: Если мы можем приживить любую часть к организму, то почему бы не пересадить мозг в новое тело.

– И манкой его приживить?

– Да. Вижу ты уловил суть. Но не тут -то было. Как мы не бились над этим процессом. Приживалось все замечательно, но результатом получалось тело-донор с мозгом пациента, который находился в коме и никак его оттуда вызволить не удавалось.

Савелий замолчал. И повернулся к доктору, явно передавая ему слово. Пахом перевел взгляд на ученого, тот встретившись с ним глазами, быстро рассеяно и скорбно опустил голову, втянув ее в плечи.

– Не удавалось! Не удавалОСЬ, а потом удалось. Правильно я понимаю? – спросил Пахом когда пауза порядком затянулась.

– И да и нет. – робко подал голос профессор, видя, что Савелий не отвечает.

– Меня должен устроить такой ответ? – Пахом начал закипать.

– Я поясню. Тело оживить получилось, что собственно вы можете наблюдать за стеклом. Но тело без пеесаженного мозга пациента, чистое. Понимаете?

– Не понимаю.

– Я уже говоил Вам, что мозг обладает энейгетической емкостью и как выяснилось, есть области, где она сконцентйиована. Так вот, я пытаясь восстановить жизненные функции пйедоставленного пациента снимал энейгетические показания этих областей и воздействовал на них подобными импульсами. Все было без успешно пока однажды мне, по ошибке не пйвезли в пёоцедуйную не пациента, а одно из тел-донеров.

Глова 7

Ученый стоял переминаясь по середине комнаты, то заламывая себе запястья, то почесывая голову и поправляя очки. Его взгляд был сосредоточен, но не на каком либо объекте окружающего пространства, а на мысленном образе, который он обдумывал, перебирая вновь и вновь расчеты нового варианта программы действий.

– Доктор Кулигин, пациент в процедурной, готов к экзистоцелографии. Показатели в норме, голова зафиксирована. Все готово для работы, можно начинать, – доложил помощник-лаборант через коммуникатор.

Доктор, не ответив, продолжал прибывать в раздумьях о том, что сегодня необходимо начать одновременное воздействие на области мозга постепенно повышая уровень до 240 Рангов, – думал доктор. Будем надеяться, что я еще не сжег все нервные окончания этих участков предыдущими экспериментами. Савелий не простит ее потерю. Во всяком случае, томография и телесные сканеры не подтвердили этого, а значит надо продолжать, ведь шанс есть, что все получится.

Но подошел к панели управления, настроил параметры, которые не давали ему нормально заснуть уже несколько недель, по наконец намеченному этой ночью новому плану и нерешительно коснулся сенсора, дав команду к началу действий. Манипулятор за стеклом пришел в движение и приблизившись своей полусферой к голове пациента, начал послушно выполнять процедурную программу.

После окончания манипуляций в лаборатории воцарилась тишина и Кулигин стоял застыв пристально вглядываясь в тело пациента за стеклом пытаясь уловить хоть малейшие изменения. Слишком долго медлить было нельзя, без принудительной вентиляции легких и тело пациента может находиться не более двадцати минут после чего кровь закисает и сердце бьющееся десять ударов в минуту останавливается.

Сердце имеет свою собственную электрическую (проводящую) систему, состоящую из генератора электрических импульсов главного водителя ритма (синусовый узел) и проводящих путей (атрио-вентрикулярного соединения, пучка Гиса и его ветвей), соединяющих всю электрическую цепь. Синусовый узел, расположенный в правом предсердии, генерирует регулярные электрические импульсы с определенной частотой, как метроном и сохраняет свою работу пока в крови есть достаточно кислорода.

Эта особенность была выяснена еще при первых работах на телах-доноров жизнедеятельность которых походила на человека находящегося в коме четвертой степени, определяемая как полное отсутствие рефлексов, атония мышц, резкое снижение давления и температуры тела.

Дочь Савелия, нынешний пациент Кулигина, находилась в этом состоянии уже больше года и с тех пор как он стал с ней работать, под действием препаратов поддерживающих жизнедеятельность ее тела стала похожа на тела-доноры по всем параметрам. Волосяной покров уже практически отсутствовал, мышцы атрофированы, кости гибкие и суставы максимально подвижны и даже оттенок кожи не выглядел живым, а был бледным и его розовость в некоторых местах казалось образуется лишь от истончения кожного покрова на столько, что через него можно увидеть кровяное мясо.

Из ступора его вывел голос помощника – лаборанта который напомнил о необходимости подключения пациента к системе искусственной вентиляции легких. Кулигин взял себя в руки и отдал распоряжение сделать это.

– Только поставьте аппаяат ИВЛ здесь, не увозите пациента. Когда показания кислойода поднимутся до необходимых, мы пёоведем еще одну пёоцедуру. – проговорил он в след уходящему помощнику. Тот остановился и недоуменно посмотрев на руководителя переспросил:

– Поставить ИВЛ в процедурной? Вы же сами знаете, что в случае работы манипуляторов любые объекты находящиеся в помещении могут привезти к их поломке.

– А вы пйоследите, чтобы на это вйемя манипулятоы не манипулиовали по всему помещению, – позвучал ответ резким повышенным тоном.

Помощник опустил взгляд, и с озадаченным лицом покинул помещение. Через некоторое время в процедурную закатили аппаратуру для искусственной вентиляции легких и подключили к телу пациентки.

Кулигин упал практически без сил в кресло напротив окна, открывавшего вид на процедурную и опёршись локтями в подлокотники обхватил голову руками. Как поступать дальше он не знал. Решить задачу, которая имеет множество неизвестных, с помощью проб и ошибок было равносильно тыканью пальцем в небо.

Но отказаться от вероятного, хоть даже очень маловероятного, результата он не мог. Рассуждая логически мы имеем некую энергию сознания, которая в отдельных узлах концентрируется. Значит, эти узлы имеют различные пути до всех участков мозга, с которыми они соединены. Измерив величину энергии в этом узле мы можем путем подачи на подобный узел энергии потенциалом равному измеренной, запустить процесс электрических импульсов в нейронной сети, которая будет перераспределяясь и волнообразно рефлексируя создавать жизненную пульсацию обмена данными между всеми клетками мозга, а потом и тканей организма и мозг оживет.

Однако у нас нет измеренного полноценного потенциала от активного тела пациентки. Попытки передать импульс энергии в различных величинах не дал результата. Почему? Потому что это были импульсы. А нужен не импульс, нужен поток энергии ведь она, как и световая волна меняет свою структуру с течением времени. Но скорость изменений я не могу измерить и записать, и соответственно воссоздать.

Он смотрел на свет от диодной лампы на потолке. Она была не очень яркая, но достаточно для того, чтобы при взгляде на нее зрачки его сузились и отраженный свет о предметов находящихся в комнате перестал восприниматься глазом. Все кроме самой лампы стало для него невидимым. Однако одно яркое пятно его глаз воспринимал в стороне от лампы на стене. Он перевел взгляд туда. Яркое пятно было ничем иным как отражение лампы от стекла разделявшего помещения и одновременно служившего стеной между ними.

Это навело Кулигина на мысль. Однако, что нам мешает улавливать и транслировать усиливая или снижая потенциал этой энергии, который будет повторять всю ее пульсацию и изменения незаметные нашему оборудованию? Ничего, кроме того, что для трансляции нам нужен источник, живой источник.

Он посмотрел на помощника лаборанта проводившего процедуру с оборудованием по искусственной вентиляции легких. Он смотрел на него ни как на человека, а как на яблоко или банан, оценивая его параметры перед тем как определить возможность употребления в пищу. После некоторых раздумий он отбросил данную кандидатуру в виду несоразмерности усилий по ее принуждению и величиной негативных последствий в случае потери данного сотрудника.

Мысль подвергнуть испытанию себя, как ученые прежних лет, тоже не долго задержалась в его голове ибо он не мог четко определить ход и главное последствия эксперимента. Значит необходимо подвергнуть риску только того, кто обладая потенциалом энергии схожим человеку не причинит лаборатории и экспериментальному циклу негативных последствий в случае своей недееспособности или даже гибели.

Крысы, обильно имеющиеся в лаборатории для изучения раковых болезней и радиации не подходили по параметрам тела и величиной сознания. Для соблюдения величины потенциала, все-таки нужен кто-то человекообразный. И тут он вспомнил про обезьянку.

Раньше их держали для апробации средств, прошедших испытания на крысах, как промежуточный этап для перехода на людей, но с тех пор как появились тела-доноры, необходимость в таком этапе отпала. Оставшиеся приматы доживали свой век на утвержденном пайке в стенах лаборатории и подвергались только уходу и баловству со стороны персонала.

Потенциал взрослого примата вполне может подойти для проведения эксперимента. Решение пришло, обезьянка Саманта вполне подойдет.

– Капинский, найдите и подготовьте к пёоцедуе экзистоцелогйафии Саманту.

– Саммм…? Понял! – ответил помощник, не пример обыкновенному затянувший свой ответ. Распоряжение явно было для него неожиданностью.

Через полчаса, все было готово к проведению эксперимента. Об этом помощник сообщил не через коммуникатор, а прибыв лично в зал управления, что говорило о его небывалом интересе к изменению устоявшегося порядка с привлечением обезьянки.

– Пациент и подопытный примат готовы. Позвольте узнать дальнейший план действий?

– Дальнейший план включает действия езультийующие в тойжество науки над законами пйиёоды, Капинский.

– Как всегда… – помощник скривился, смотря на своего начальника. – Позвольте присутствовать при этом?

– Да. В этот яаз мы задействуем оба манипулятоа. Пока вы охотились на майтышек, я настйоил и синхёонизийовал их яаботу. Один из них будет пйиемником считывающим энейгитический потенциал сознания пйимата, а дюугой етъяанслятоёом этого потенциала в тело пациента. Начнем!

С этими словами он коснулся экрана голографической панели управления и запустил работу.

– Стойте! – через секунду крича, бросился к нему на руки помощник. – Остановите! Я не убрал ИВЛ.

– Я вижу. Думаю, это способствует положительному исходу экспейимента. И вобще уже поздно для остановки, можем потерять обоих. Не все в науке возможно к пёогнозу и пёощету. Успокойтесь Капинский, пусть нам на голову упадет наше яблоко.

Тем верменем манипуляторы действительно уже находились у голов и радостно жужали и потрескивали выполняя заложенную программу. Так продолжалось около минуты. Ученые наблюдали с замиранием сердца за их работой. Потом за тем как манипуляторы, практически безшумно скрылись под потолком прижав свои длинные складные телескопические «руки». И также замерев как и люди они казалось смотрели на результат своего труда.

Тела лежа на столах равномерно дышали. Вдруг конвульсия свила тело пациентки. Сначала небольшая, потом все сильней. Это проявлялось во вскидывании конечностей и в большей степени в резком и продолжительном сгибании тела пополам. На третий или четвертый значительный рывок ремень удерживавший голову пациентки порвался и она значительно согнувшись по полам завалилась на левую сторону со стола с выпученными глазами. После падения конвульсии не прекратились. С кашлем и рвотной массой вышли трубки ИВЛ и раздался оглушительный женский крик. Который повторялся продолжительно каждый последующий выдох после кратковременного вдоха.

– Она ожила! Она ожила! – кричал Копинский, радостно дергая за руку доктора.

– Несомненно ожила, но это не она! – расстроено произнес доктор глядя в упор на происходящее за стеклом холодным взглядом.

– Как не она. А кто?

– Это вы мне ответьте, Капинский. Это не тело пациентки, это тело-доной. Как оно туда попало? А на вопёос «Кто это?» у нас получился, я увеен, что ответить Вы не сможете. Этот же вопёос зададут мне! – сказал профессор отрешенным голосом.

Помощник пулей вылетел из комнаты управления и через минуту был в процедурной. Он накинул одеяло на кричащее тело и замотал в него. Осмотрев бегло донора, затем мартышку, доложил через коммуникатор.

– Саманта, состояние стабильное. Изменений нет, находится во сне. Донор жизнеспособен, зрачки сужены, предположительно болевой шок, стресс. Колю успокоительное. С этими словами он сделал инъекцию в плече кричащему созданию. Доктор продолжал смотреть на происходящее в процедурной за прозрачной стеной сидя в кресле. Он думал о том, как в очередной раз случайность дала возможность сделать научное открытие и о том как это повлияет на дальнейшее развитие данного направления.

Он закрыл глаза и перед ним предстала картина из тысячи кричащих скорчившихся тел извивающихся друг на друге как опарыши в банке. Их крик давил на его слух так, что он невольно поднял руки и зажал ими уши, это приглушило их вопли. Но затем в один миг они все замолчав повернули к нему свои головы и рявкнули одним убийственным рыком: «Отец!!!». От этого он очнувшись сам вскрикнул и вышел из нахлынувшего на него забвения.

– И так! Тело изолийовать, отпявить в медикаментозный сон и убйать в инкубатой к остальным. Доставить сюда пациентку. Повтояем экспейимент с ней. Теперь мы знаем, что это возможно. Кому нобелевскую, а кому сожжение на костъе покажет истойия. На все воля создателя, – с этими словами Кулигин взял со стола инъекционный пистолет и некоторое время пристально посмотрев на него зарядил ампулой и убрал в карман холата.

Начались приготовления. Профессор повторно настраивал и перепроверял данные по синхронизации манипуляторов. Помощник не привлекая мелких сотрудников самостоятельно выполнил указания доктора Кулигина. Когда все было готово они вместе стояли перед голографической панелью управления глядя на освещенную процедурную и мирно дышащие тела пациентки и обезьянки.

– Качинский, хочу Вам сказать, что Вы обязцовый помощник и я йад был с вами йаботать.

Помощник недоуменно посмотрел на него.

– Вы думаете, что положительные результаты данных экспериментов завершат нашу совместную работу?

– Если бы только йаботу. Думаю здесь вопйос куда сейёзней и угрожает самому существованию!

– Почему? Ведь мы добились, в смысле Вы добились успеха!

– Именно по этому. После создания технологии за дело беются те, кто решает КАК ее использовать! И это увы, не мы.

– А разве Вы не знаете? Вот например мы сейчас оживим эту женщину, отец будет в восторге и благодарен нам. А скольких еще мы сможем вернуть к жизни?!

– К моему сожалению, это положительный, но побочный эффект. Стяашная ошибка экспейимента произошла в пйедшествующий яаз о котойой лучше бы никому не знать.

– Но об этом результате знаем только мы вдвоем. Если хотите, мы можем сохранить это в тайне.

После этих слов профессор неожиданно ввел инъекцию в плече своего помощника. Тот удивленно обернулся к нему, похлопал недоуменно глазами и рухнул на пол.

– Очень хочу. Но если что-то знают двое, это уже не тайна. – грустно смотря на него сверху пробормотал профессор.

Еще с минуту посмотрев на умиротворенного помощника, он повернулся к панели управления и отдал команду на начало процедуры зеркальной экзистоцилографии.

Глава 8

Очнувшись от потустороннего путешествия во все миры, которые он мог когда-либо представить, Артем почуял резкий запах обильно дымивших из под крышки сковороды, сгоревших на плите макарон. В попытке быстро устранить свою оплошность он схватил сковороду и перенес ее в раковину чтобы залить водой. Но открыв для этого крышку еще больше усугубил ситуацию высвободив такое количество дыма, что всю кухню заволокло непроглядным едким туманом. Бросив сковороду под воду он на ощупь прорвался снося все на своем пути к окну чтобы открыть и вдохнуть глоток свежего воздуха.

Он практически по пояс высунулся в окно и стал кашлять. Это привлекло внимание девушки стоящей у своего мотоцикла во дворе перед окнами.

– Эй! У вас пожар? Все живы? – крикнула она, но голос ее прозвучал глухо так как она была в шлеме.