Душа моего железа
Глава 1: Пыль на сапогах
День на Танатос-3 всегда начинался с двух вещей: вкуса синтетического кофе, похожего на жжёную пластмассу, и ровного, успокаивающего гула ионного очистителя в углу её каюты. Кили ненавидела кофе, но этот гул обожала. Он был песней её независимости, монотонным гимном жизни, которую она сама себе построила на самом краю обитаемой галактики.
Она натянула рабочий комбинезон поверх тонкой майки, даже не взглянув в зеркало. Её отражение её не интересовало. Зачем, если весь день предстоит провести по локоть в хладагенте или под брюхом грузового шаттла? Длинные, почти белые волосы, которые когда-то наверняка требовали тщательного ухода, она скрутила в привычный небрежный узел на затылке и закрепила магнитной стяжкой. Готово. Она была не женщиной, а функцией. Механиком. И это её полностью устраивало.
Путь от жилого блока до её мастерской лежал через утренний рынок космопорта – шумный, пёстрый и всегда одинаковый. Торговцы гидропонной зеленью выкрикивали цены, соревнуясь с грохотом челноков, прибывающих с орбиты. Воздух был пропитан запахом жареных белковых лепёшек, озоном от грави-каров и сладковатой пылью, которая на Танатос-3 была вездесущей приправой к самой жизни.
– Ки-ли-и! – протянул старик Эзра, махая ей. Его прилавок был завален всяким хламом: списанные навигационные чипы, потёртые инструменты, датапады с треснувшими экранами. Он был её неофициальным поставщиком и единственным на всей планете, с кем она могла говорить на одном языке – языке схем и микросхем.
– Доброго утра, Эзра. Нашли мне трёхфазный инвертор для «Цикады»? – спросила она, подходя ближе.
– Лучше! – глаза старика хитро блеснули из-под густых бровей. Он с заговорщицким видом залез под прилавок и извлёк на свет небольшую, покрытую вековой пылью деталь. – Резонансный стабилизатор. Доимперской эпохи. Слышишь? Даже не гудит. Поёт.
Кили взяла в руки тяжелый металлический цилиндр. Он был ледяным и абсолютно инертным для любого обычного человека. Но едва её пальцы сомкнулись на нём, она почувствовала это. Очень слабое, почти неуловимое эхо в костях. Тихий, гармоничный гул, будто внутри металла дремала запертая мелодия. Это была технология её народа, частичка мира, который она оставила. Её дар техномантии встрепенулся, как компас, почувствовавший магнитное поле. Она знала, что внутри этой штуковины – не просто провода, а кристаллическая решетка, способная самовосстанавливаться.
Она с усилием подавила волнение, нацепив маску равнодушия. Первое правило, вбитое отцом в подкорку: никогда не показывай, насколько ценна для тебя вещь.
– Старьё, – она пренебрежительно хмыкнула, взвешивая стабилизатор в руке. – В лучшем случае, пойдёт как пресс-папье. Сколько кредитов вы хотите за этот кусок металлолома?
Торг был их привычным ритуалом. Эзра заламывал цену, Кили сбивала её втрое, они сходились где-то посередине, и оба оставались довольны. Она обменяла стабилизатор на пару починенных датападов и пошла дальше. Этот маленький триумф, этот кусочек забытой магии в её кармане, задавал тон всему дню.
Её мастерская встретила её запахом озона и покоем. Это было её святилище. Здесь, среди стеллажей с инструментами, вскрытых двигателей и голографических проекций схем, она была не беглянкой. Она была творцом. Она была дома.
Первым клиентом был Борт, массивный докер, чьи руки были толще её ног. Он привёл свой многострадальный грави-погрузчик, который испускал жалобный скрежет.
– Он просто… заглох, – пробасил Борт, нервно вытирая ладонь о штанину. – Прямо посреди разгрузочной площадки. Заблокировал весь сектор.
Его сбивчивый рассказ был ей не нужен. Она скользнула кончиками пальцев по холодному металлическому кожуху, прикрыв глаза. Для Борта она просто прислушивалась к остаточному гулу, но на самом деле её дар уже проникал внутрь. Там, где сплетались энергетические кабели, привычная, ровная песня работающей машины сменилась едва уловимой, рваной аритмией. Это была не просто поломка. Это была боль. Боль металла, который заставили работать на износ.
– Вы снова перегрузили стабилизаторы, Борт, – сказала она ровным, спокойным голосом, не открывая глаз. – Пытались поднять контейнер с рудой в одиночку, хотя я вам говорила, что ваша модель рассчитана максимум на строительные блоки.
– Да откуда ты… – начал было докер, но осёкся. Спорить с Кили было бесполезно.
– Я починю, – она взяла в руки плазменный резак. – Но если это повторится, я втрое подниму цену. И не потому что я жадная. А потому что скоро у вас просто не останется того, что можно чинить.
Борт покорно кивнул и уселся на ящик в углу, превратившись в молчаливого наблюдателя. Кили погрузилась в работу, и мир сузился до переплетения проводов и мягкого гудения её техномантического дара. Было что-то медитативное в том, как она возвращала порядок в хаос, как заставляла мёртвый механизм снова петь.
Она уже почти закончила, калибруя плазменные инжекторы, когда это случилось.
Это был не привычный вой сирены. Это был глубокий, резонансный гул, который, казалось, исходил не из динамиков над площадью, а из самой земли. Звук, который заставил завибрировать инструменты на её верстаке и отдался неприятной дрожью в зубах. Звук, который говорил не об аварии. Он говорил о прибытии Силы.
– Что это? Раньше такого не было.Стены её уютного мира задрожали. Борт вскочил, его лицо посерело.
Кили замерла, её сердце споткнулось и бешено заколотилось. Она знала этот сигнал. Сигнал полной мобилизации, который независимые миры использовали только в одном случае – при официальном визите флота одной из двух сверхдержав. Дома Хетикор… или Дома Каан.
– Срочное построение! – выдохнула она, бросая инструменты. Она знала, что должна бежать, прятаться, исчезать, как учил отец. Но куда бежать с планеты, на орбите которой, возможно, уже стоит флот? Инстинкт выживания боролся с холодным осознанием безысходности.
Она выскочила из мастерской. Воздух был наполнен нарастающей паникой. Люди в такой же рабочей одежде бежали к главной площади, их крики и растерянные лица создавали картину хаоса. Кили нырнула в толпу, следуя второму правилу отца: «В хаосе будь как все. Не выделяйся». Она стала тенью среди теней, обычным, испуганным колонистом. Слухи проносились мимо, как искры от плазменного резака, обжигая слух.
…это Армада…– …визит Торгового альянса, говорят, хотят купить всю нашу руду… – …карантин, говорят, новый вирус на корабле с Центавры…
Нет. Любой, только не они. Не здесь. Пять лет мира и пыли, пять лет она обманывала себя, что они забыли. Что она просто строчка в старом, сгоревшем договоре.Последнее слово, произнесённое кем-то рядом с благоговейным ужасом, пронзило её, как ледяной клинок.
В этот момент гул стих. Наступила звенящая, давящая тишина. Тысячи людей, как по команде, замерли и подняли головы к выцветшему, пыльному небу Танатос-3.
И они увидели их.
Десятки кораблей, идеальные, абсолютно черные, гранёные клинья, возникли в верхних слоях атмосферы. Они не отражали свет. Они его поглощали. Двигаясь с неестественной, пугающей синхронностью, они напоминали стаю хищников, вышедшую на охоту.
Холодная тень упала на площадь, когда головной корабль, гигантский флагман, медленно сместился, закрывая собой тусклое солнце. Тысяча вздохов, полных отчаяния, пронеслась над толпой растерянных жителей.
Кили смотрела вверх, и все её старания, притворство, попытки быть невидимкой были уничтожены в один миг. Сейчас она была просто собой – испуганной девушкой, за которой вернулись её призраки, теперь принявшие вид стали.
Глава 2: Цвет Стали
Тишина, повисшая над площадью, была физически ощутимой. Плотный, тяжелый воздух проникал в легкие вместо кислорода и оседал в желудке холодным комком. Тысячи человек, еще мгновение назад бывшие паникующим морем, превратились в войско терракотовых статуй. Солнце Танатос-3, пойманное в ловушку черной тенью флагмана, отбрасывало на площадь тусклый, болезненный свет, в котором застывшая толпа казалась барельефом на гробнице.
Первое правило, – пронесся в голове Кили голос отца, сухой и четкий, как щелчок затвора, – в момент опасности стань камнем. Не дыши, не двигайся, не думай. Пустота не привлекает внимания.
Она пыталась. Заставила себя впиться взглядом в серые плиты под ногами, сосредотачиваясь на сплетении трещинок, похожих на карту высохшей реки. Дыхание стало поверхностным. Сердце колотилось о ребра редкими, гулкими ударами, отдававшимися в висках. Я – камень. Я – часть плиты. Меня здесь нет.
С гулким грохотом, который прокатился по площади подобно удару тектонических плит, от брюха флагмана с гидравлическим шипением опустился посадочный трап. Выкованный из неизвестного серебристого сплава, он впитывал больной свет, а не отражал его. Он коснулся земли с выверенной точностью хирурга, не подняв ни пылинки. Мучительная пауза растянулась на вечность, натягивая нервы толпы как струны.
Первым по трапу сошел солдат. Огромная фигура в угольно-черной броне, похожей на застывшую тьму. Ни единого блика, ни царапины, только матовая, поглощающая свет поверхность. Он двигался с механической, бесшумной грацией, его ботинки не стучали – они ставились на металл. Раз. Два. Три. Деталь огромного, отлаженного механизма. Он замер в шаге от земли, сканируя толпу.
За ним появился еще один. Копия первого. И еще. И еще. Двенадцать воинов, идентичных друг другу, как капли расплавленной стали, выстроились безмолвным коридором. Совершенство инженерной мысли. Сила, которую она, как механик, могла уважать, и которой, как беглянка, ужасалась.
Кили с силой вцепилась пальцами в ладонь. Острая боль стала спасительным якорем посреди ледяного океана паники. Они не могут знать. Прошло столько лет. Это просто демонстрация силы. Я не цель. Я свидетель. Пылинка.
В проёме посадочного шлюза появилась последняя фигура, и контраст был разителен.
Он не был закован в броню. И это делало его еще более устрашающим.
Там, где у его солдат была безликая угроза механизма, у него была личная, сфокусированная воля хищника. Он был одет в строгую черную форму главнокомандующего, которая сидела на нём, как вторая кожа, подчеркивая ширину плеч и сухое сложение воина, а не кабинетного стратега. Единственное украшение – тускло поблескивающий на плече знак Дома Каан, вышитый металлической нитью: свернувшаяся змея, готовая к броску.
Он не спускался. Он сходил, ступая размеренно и уверенно. Это был Каан. Железный Наследник. Хозяин Армады. Изображения на пиратских инфо-каналах не передавали той ауры абсолютного, холодного контроля. Он был моложе, чем она представляла. Ни морщинки на суровом, словно высеченном из камня лице. Но глаза… даже с такого расстояния она почувствовала их. Нечеловечески светлые, почти бесцветные, как осколки льда. Они не отражали свет, они его преломляли, замораживая.
Он остановился у основания трапа, и навстречу ему, поспешно семеня, выдвинулся губернатор Танатос-3, маленький человечек, потеющий от ужаса так, что на кителе расплывались темные пятна.
– Главнокомандующий Каан! Какая… какая честь! – залепетал он. – Мы не ожидали…
Каан его не видел. Его ледяной взгляд скользнул по фигуре губернатора, как по неодушевленному препятствию, и начал медленно, сектор за сектором, обходить замершую толпу.
Вот теперь Кили поняла. Это была не демонстрация. Это была охота. Бесстрастный, методичный осмотр. Он смотрел на тысячи лиц, и в его взгляде не было ни презрения, ни жестокости. Ничего. Только холодный, беспристрастный расчёт, с которым она сама осматривала неисправный двигатель. Он искал аномалию. Сбой в системе.
Она сжалась, стараясь стать меньше. Опустила голову так низко, что подбородок уперся в ключицы, растрепанные светлые волосы упали на лицо, как занавес. Не смотри. Не смотри. Не смотри.
Она чувствовала его взгляд. Вот он прошёл сектор докеров, скользнул по администраторам… Он приближался. Её ладони взмокли. Во рту появился металлический привкус. Ещё секунда, и он пройдёт мимо. Ещё одна…
И вдруг она ощутила это. Резкий, обжигающий холод, будто её вытолкнули из тёплой комнаты на мороз. Невидимый луч внимания, блуждавший по толпе, остановился и сфокусировался на ней.
Без всякой причины, без всякой логики, среди тысяч одинаково серых фигур, он остановился именно на ней.
Воля изменила ей. Первобытный инстинкт добычи, которая должна увидеть глаза хищника, заставил её поднять голову.
Их взгляды встретились.
Вселенная для Кили исчезла. Не было ни площади, ни толпы, ни корабля в небе. Только туннель через пятьдесят метров пустоты, на одном конце которого была она, а на другом – он. В её глазах плескался чистый ужас беглянки, загнанной в угол. В его – не было ничего. Ни узнавания, ни удивления, ни триумфа. Просто фиксация. Словно система, перебравшая триллионы вариантов, нашла единственное совпадение. Файл найден. Запрос выполнен.
Секунда закончилась. Он отвёл взгляд так же внезапно, как и остановил его. Перевёл его на продолжавшего лепетать губернатора, словно только сейчас заметил его присутствие. Он чуть заметно кивнул и, не поворачивая головы, что-то тихо сказал одному из своих воинов. Тот молча кивнул в ответ.
Для всех остальных на площади не произошло ровным счетом ничего.
Но Кили знала.
Её мир, такой хрупкий и выстраданный, только что раскололся на миллионы невидимых осколков. Её больше не защищала пыльная безвестность Танатос-3.
Он не просто нашёл её. Он её идентифицировал. Отметил. И отдал беззвучный приказ.
От этого осознания ноги стали ватными. Воздуха перестало хватать. Краски мира начали меркнуть. Она была не просто в ловушке. Она была призом.
И охотник только что назвал её имя.
Глава 3: Соломенная башня
Мир вернулся в фокус медленно, сначала – звуками. Низкий, ровный голос Каана, произносивший короткие, рубленые фразы, был похож на стук метронома, отсчитывающего последние секунды старого мира. Это был язык власти, язык приговора. Затем – шёпот толпы, робкий и нервный, как шелест сухой травы перед бурей. Наконец – ощущение. Тупая, ноющая боль в ладони, и дрожь в коленях, которую Кили отчаянно пыталась унять, напрягая мышцы.
Каан повернулся спиной к толпе и начал подниматься по трапу – так же неспешно и властно. Он не оборачивался. Его двенадцать воинов-автоматонов двинулись следом, идеальным, синхронным строем. Трап с гидравлическим шипением втянулся в брюхо флагмана, отсекая их пыльный мир от его стерильного, стального нутра. Корабли Армады не ушли. Они продолжали висеть в небе, как незаживающие раны.
Правило номер четыре, которое Ведар вбивал в неё с детства: «Когда хищник отвернулся, не беги. Растворись в тенях, которые он отбрасывает».Напряжение на площади лопнуло. Люди зашевелились, заговорили, суета сменила оцепенение. Это был её шанс. Просвет. Окно.
Это была отчаянная, спасительная ложь, единственный щит, защищавший её рассудок.Кили не побежала. Она просто развернулась и пошла прочь, вливаясь в редеющий поток людей. Она двигалась плавно, в общем ритме, её походка была такой же усталой, как и у всех вокруг. С каждым шагом она вытесняла ледяную панику холодной, яростной логикой. Он смотрел на меня. Да. Секунду. Он смотрел на всех. Я не особенная. Она цеплялась за эти мысли, как утопающий за щепку. Случайность. Ошибка в вероятности. У меня грязное лицо. Другой цвет глаз из-за пыли. Мои волосы…
Она свернула с главной артерии космопорта, миновав свою мастерскую даже не взглянув на неё – теперь это было самое опасное место на планете. Лабиринт узких технических коридоров, пахнущий сыростью и старым металлом, принял её в свои объятия. Она направлялась в сектор D – кладбище списанных челноков. Здесь, среди гор ржавого металла, она наконец смогла вдохнуть.
– Говори.Присев на корточки за остовом старого транспортника, она активировала личный коммуникатор. Дрожащими пальцами набрала зашифрованный номер. Три долгих гудка, и на том конце ответил сухой, старческий голос.
– Профессор Резо, это Кили. – Её собственный голос прозвучал чужим.
Профессор Резо, глава инженерной службы и старый друг её отца. Он не знал всей правды, но знал достаточно, чтобы понимать – встреча с Великим Домом для неё смертельна.– Я догадался, дитя моё, – в голосе старика слышалась застарелая усталость. – Армада устанавливает свои порядки. Ты… в безопасности?
На том конце воцарилось молчание, более красноречивое, чем слова.– Пока, – быстро проговорила она. – Но я не могу здесь оставаться. Он смотрел на меня, профессор. Я видела.
– Мне нужно улететь, – продолжила она, её голос сорвался до отчаянного шёпота. – Этой ночью. Должен же быть способ? Какое-нибудь грузовое судно…
– Тише, дитя. Не паникуй. Паника – роскошь, которую мы не можем себе позволить, – голос профессора стал твёрже. – Ты права, оставаться нельзя. Но они установили полную блокаду. Ни один корабль не покинет орбиту без их личного досмотра. Их сканеры увидят биение твоего сердца сквозь метровую обшивку.
Сердце Кили ухнуло. Мышеловка захлопнулась.
– Но… им нужны ресурсы. Топливо, вода, провизия, – лихорадочно заработал её мозг. – Они будут использовать наши транспортники для челночных рейсов на орбиту…
– Именно, – в голосе Резо послышалось одобрение. – Это наш единственный шанс. Если я смогу внести твоё имя в официальный полётный лист как члена экипажа… Они будут проверять корабль, но вряд ли станут сверять каждого техника со списком.
Надежда, хрупкая и тонкая, затеплилась в её груди.
– Техник по обслуживанию топливных насосов, – подхватила она. – Идеальное прикрытие.
– …попытаться найти корабль, идущий в Дальние Миры, – закончил за неё Резо. – Это план, сотканный из отчаяния, Кили. Один неверный шаг, и всё рухнет. Но лучшего у нас нет. Мне нужно время. Свяжусь с капитаном грузовика «Звёздный Бродяга», Йоргеном. Он мне должен. Жди моего сигнала. И, Кили… выбрось свой коммуникатор после разговора. Брось его в плавильные печи сектора G. Они могут всё отследить. Я сам найду тебя. Через час, у южного шлюза сектора D. Будь там.
Час тянулся, как год. Резо появился из тени, как призрак. Его лицо было бледным, но глаза горели.Связь прервалась. Она осталась одна. Голова была ясной как никогда. Она следовала инструкциям, но проигнорировала последнюю. Уничтожить коммуникатор значило ослепнуть, оглохнуть, и это маленькое непослушание, эта иллюзия контроля, была ей необходима. Она будет осторожна.
– Всё готово, – прошептал он, протягивая ей новый чип-ID и полётный лист. – Капитан «Бродяги» согласен. Отправляется через два часа с платформы 12. Твоё новое имя – Кира Нал. Ты в его списке. Иди. Удачи, дитя.
Она вытащила его. На экране светилось официальное уведомление от временной администрации – администрации Армады.Пьянящее облегчение затопило её. Получилось. Она развернулась, чтобы бежать, как вдруг её собственный коммуникатор – тот самый, который она отказалась уничтожить – пиликнул. Резкий, официальный сигнал, от которого сердце ушло в пятки.
«Всем специалистам, указанным в списке, немедленно явиться в главный зал для получения особого правительственного назначения».
Имя, которое она получила пять минут назад.Она открыла прикреплённый файл со списком. Десятки имён: пилоты, навигаторы, инженеры. И почти в самом конце, её имя.
«Кира Нал, инженер-техномант, специалист по нестандартным силовым установкам».
Они не просто знали её новое имя. Они знали её дар. И они знали, что она попытается бежать. Вся эта операция со «Звёздным Бродягой»… Это была проверка. Тест. Они дали ей верёвку, чтобы посмотреть, начнёт ли она вить петлю.Холод сковал её тело.
Иллюзия спасения рассыпалась в прах, оставив после себя лишь горькую пыль унижения. Каан не просто смотрел на неё – он читал её, как открытую книгу.
Она стояла посреди свалки, глядя на своё имя в списке. У неё был выбор. Бежать к платформе 12, надеясь на чудо, и объявить себя врагом. Или… пойти в главный зал и посмотреть хищнику в глаза.
Она горько усмехнулась. Какой, к чёрту, выбор? Эта его иллюзия и была самой изощрённой частью ловушки.
Глава 4: Почетная клетка
Воздух в секторе D вдруг стал спертым и тяжелым, словно ржавые стены вокруг начали сдвигаться. Уведомление на экране старого коммуникатора светилось холодным светом. Каждая буква в её спешно придуманном имени – Кира Нал – была насмешкой, раскаленным клеймом её наивности. Он позволил ей суетиться. Позволил поверить в спасение. Просто наблюдал, как мышь бегает по его лабиринту, прежде чем опустить стальную заслонку.
– Кили? Что там? – шёпот профессора Резо вырвал её из оцепенения. Он заглянул ей через плечо, его выцветшие глаза сфокусировались на мелком шрифте. С каждым словом его лицо теряло цвет, превращаясь в серую маску. Он понял всё.
– Ловушка, – выдохнул он, и в его голосе прозвучало сокрушительное поражение. – Это была… ловушка с самого начала. Йорген… этот старый падальщик… он донёс им сразу. Или… что хуже… они прослушивали всё с момента прибытия.
Кили медленно погасила экран. Дрожь в её руках внезапно прекратилась. На смену панике пришел странный, иррациональный холод. Полное, звенящее спокойствие человека, стоящего на краю пропасти и переставшего бояться падения.
– Уже неважно, кто предал, – сказала она, удивившись ровной, лишённой эмоций тональности собственного голоса. – Важно, что они знали, что я попытаюсь бежать. Они ждали этого. Они не просто искали меня. Они меня тестировали.
– Подумайте, профессор. Они могли взять меня на площади. Тихо, без шума. Но они не сделали этого. Зачем весь этот спектакль со списком, с «особым назначением»? Армия действует прямо. – Она сама отвечала на свои вопросы, складывая в голове страшную, стройную картину. – Они хотели, чтобы я сама себя проявила. Раскрыла все свои связи. Чтобы вы… – она с горечью посмотрела на старика, – …сами привели их ко мне. Они не просто поймали меня. Они зачистили всю мою крошечную сеть здесь.Она подняла на Резо взгляд, в котором не было слёз. Только холодный, аналитический блеск.
– Беги! – внезапно воскликнул Резо, его апатия сменилась отчаянной решимостью. Он схватил её за плечо. – Беги к двенадцатой платформе, дитя! «Бродяга» ещё там! У тебя есть почти час! Я их задержу!
– И что потом? – тихо, но твёрдо произнесла она. – Даже если я чудом попаду на борт. Они разнесут «Бродягу» на атомы прежде, чем он отойдет от шлюза. Они просто ждут, чтобы я совершила акт неповиновения. Тогда они смогут оправдать всё. Террористка. Убита при попытке к бегству. Идеальный финал для их отчёта. – Она горько усмехнулась. – Нет. Эта игра проиграна. Но я могу выбрать, как именно я переверну доску.Кили мягко убрала его руку.
– Что же ты будешь делать? – прошептал он.Резо смотрел на неё, потрясённый её холодной логикой.
– Я пойду туда, – ответила Кили, глядя на выход из свалки, который теперь казался дорогой на эшафот. – В главный зал администрации. Они ждут паники, сопротивления, глупости. Но они не ждут покорности. Они назвали меня техномантом. Специалистом. Это значит, я им нужна. Мои навыки. Мой дар. Живой и работоспособной. В этом моя единственная защита. Пока я полезна, я в относительной безопасности. Если я сбегу – стану безымянной мишенью.
Старик смотрел, как на его глазах испуганная девочка исчезает, и на её месте появляется женщина с холодными, решительными глазами. Женщина, принявшая решение шагнуть в клетку с тигром добровольно. Он тяжело вздохнул: "Они не такие, как мы. Будь осторожна".
Больше слов не было. Кили бросила на него последний, полный благодарности взгляд, развернулась и пошла.
Главный зал администрации гудел, как потревоженный улей. Десятки лучших специалистов Танатос-3 – пилоты, навигаторы, инженеры – толпились группами, нервно перешёптываясь. В их глазах смешивались страх, недоумение и толика плохо скрываемой лести от того, что всемогущая Армада выбрала именно их.
Когда Кили вошла, разговоры стихли. Скрип её рабочих ботинок по гладкому полу прозвучал оглушительно громко. Все взгляды обратились к ней, к её грязному, замасленному комбинезону – гаечному ключу на парадном столе. Она проигнорировала их и молча встала у стены, скрестив руки на груди.
– По приказу главнокомандующего Каана, все специалисты из списка зачисляются во временную программу. Вы переводитесь под полную юрисдикцию Армады. Ваши прежние контракты аннулированы. Следовать за мной. В полном молчании.Вскоре в зал неслышно вошёл один из безликих солдат. Его голос, усиленный и искажённый динамиком шлема, прозвучал мертвым, механическим.
Их вели, как колонну пленных, через площадь к тому самому трапу. Боковым зрением она видела взгляды оставшихся – полные жалости, злорадства, страха. Это был поход захваченных трофеев.Никто не посмел возразить.
Она подняла голову, лишь когда её нога коснулась холодного металла трапа. И увидела его. Каан стоял наверху, у входа в шлюз, небрежно прислонившись к переборке. Он не пришёл за ней. Он ждал. Демонстрируя, что финал был предопределён.
Когда она поравнялась с ним, солдат, ведший колонну, остановил её. Остальные специалисты прошли мимо, вглубь залитого белым светом коридора, торопясь исчезнуть с глаз главнокомандующего.Она поднималась, ступенька за ступенькой, не отрывая от него взгляда. Страха не было. Только холодная, звенящая ярость. Её взгляд был прямым вызовом.
Он молча изучал её. Ледяные глаза двигались с методичностью сканера, отмечая детали: выбившуюся прядь волос, чуть растрескавшиеся губы, тень неповиновения в зрачках, мозоли на пальцах. Он читал её биографию по её телу, и от этой беззастенчивой инвентаризации её хотелось сжаться. Но она заставила себя стоять прямо, как каменная стена.Кили и Каан остались стоять друг напротив друга в звенящей тишине.
– Кира Нал, – произнёс он. Его голос вблизи был низким, резонирующим, проникающим под кожу. Он произнёс её фальшивое имя с лёгкой усмешкой, словно попробовал на вкус дешёвое вино. – Примитивное имя для примитивной планеты.Наконец, его тонкие губы едва заметно дрогнули.
– Оно служило мне верой и правдой, – отрезала она.Внутри Кили вспыхнула ярость.
– У тебя много имён, принцесса Зеорис, – продолжил он, не повышая голоса, но от её настоящего имени по спине пробежал ледяной холод. Последние надежды на ошибку испарились. Он знал. Всё. С самого начала. – И ни одно из них тебе больше не понадобится. Здесь, на моём корабле, у тебя будет только номер. И функция.На его губах появилась тень улыбки – демонстрация превосходства.
– Идти за мной, – бросил он через плечо. Не приказ. Констатация факта.Он развернулся на каблуках и пошёл по белоснежному, стерильному коридору.
В почётной клетке.Кили на мгновение замерла. Один шаг назад – и она снова на трапе, ведущем вниз, в мир, которого больше не существовало. Она глубоко вдохнула стерильный, рециркулированный воздух чужого корабля, который обжёг лёгкие своим холодом. Она сделала шаг, пересекая невидимую черту. Высокие створки шлюза за её спиной с бесшумным, идеально отлаженным шипением сошлись. Финальный, герметичный щелчок прозвучал в тишине, как удар тюремного засова. Она была внутри.
Глава 5: Сердце Машины
Что было цепью – станет сталью,
Что было слабостью – то дар.
Враг смотрит, упиваясь властью,
Как разгорается пожар.
Коридоры флагманского крейсера «Немезида» были территорией чуждого разума, порождением эстетики абсолютного, почти религиозного порядка. Ни случайных кабелей, идущих вдоль стен, ни потёков смазки, ни облупившейся краски. Стены, пол и потолок были выполнены из одного светло-серого композита, поглощавшего звук шагов. Ни единого шва, ни стыка. Весь коридор производил впечатление выточенного из цельного куска материала. Белые световые панели излучали ровный, холодный, бестеневой свет, как в операционной. Здесь не было места хаосу. И, кажется, самой жизни.
Кили шла в нескольких шагах позади Каана. Каждый её шаг в грязных рабочих ботинках по безупречному полу казался кощунством. Она чувствовала себя не просто грязным пятном – вторжением. Отчаянно хотелось обтереть руки о комбинезон, но она сдержалась, понимая, что любой лишний жест в этой стерильности будет замечен.
Они шли в полном молчании. Каан не оборачивался, но она чувствовала его внимание спиной. Война нервов. Он ждал, что она проявит слабость, задаст вопрос. Но она молчала, превратившись в тень. Изредка им навстречу попадались офицеры. При виде главнокомандующего они замирали, прижимаясь к стене и опуская головы, и не смели поднять взгляд, пока он не проходил мимо. На Кили никто не смотрел. Она была невидимой. Приложением к своему тюремщику.
Наконец, они остановились перед массивной бронированной дверью, заметно отличавшейся от остальных. Она была темнее, с грубыми рёбрами жёсткости, и на ней горела надпись на мерт-сегерском руническом письме: «ДВИГАТЕЛЬНАЯ СЕКЦИЯ. ВХОД СТРОГО ПО ДОПУСКУ».
В лицо Кили ударил совершенно другой мир.Каан приложил ладонь к панели. Последовала серия глухих щелчков, и массивная дверь с шипением разъехалась в стороны.
Если коридоры были царством стерильной тишины, то здесь царил оглушительный, но гармоничный рёв работающей мощи. Воздух был горячим, плотным, пах раскаленным металлом и чистой энергией. Перед ней предстало сердце зверя – гигантский, многоуровневый зал, заполненный переплетением энергомагистралей, пульсирующих голубоватым светом. В центре, уходя ввысь и вглубь, медленно вращалось колоссальное ядро гиперсветового двигателя. Низкий гул, исходивший от него, отзывался в костях Кили глухим резонансом.
Для любого другого это был бы пугающий хаос. Для Кили это была симфония. Её дар техномантии встрепенулся и запел в унисон с этим рёвом. Она чувствовала потоки энергии, ритмичную пульсацию инжекторов, слышала идеальный, выверенный ритм самого совершенного творения инженерной мысли, которое она когда-либо видела.
– Впечатляет? – голос Каана прозвучал у самого её уха, заставив вздрогнуть.
Она промолчала, не желая доставлять ему это удовольствие, и всмотрелась в детали. Да, это была мощь, рождённая безжалостной математикой и грубой силой. Но в этой брутальности было своё величие.
– Главнокомандующий, – буркнул он. – Если вы опять по поводу скачков напряжения, то я уже отправил вам три отчёта. Проблема в распределительном щите, а не в моих двигателях.Из-за опорной колонны вышел пожилой мужчина с густой седой бородой и растрёпанными волосами. На нём был замасленный чёрный рабочий комбинезон, а за ухом торчал графитовый стилус. Его взгляд, брошенный на Каана, был полон сдержанного недовольства.
– Я читал твои отчёты, Адджо, – спокойно ответил Каан. – И верю тебе больше, чем бортовому компьютеру. Но сегодня я здесь по другому вопросу. – Он сделал жест в сторону Кили.
– Это пополнение, – сообщил Каан. – Принцесса Зеорис из Дома Хетикор. Ведущий специалист по «интуитивной диагностике». Теперь она в твоём ведении. Найди ей применение.Старый инженер, Адджо, наконец, обратил на неё внимание. Он смерил её долгим взглядом с ног до головы, задержавшись на грязном комбинезоне. В его глазах читалось неприкрытое презрение.