Холод Эйдосов 2. Сады Искателей

Глава 1

Глава первая: Эхо Пробуждения

Воздух над Нью-Васюками был не просто чистым – он звучал. Легкое золотое сияние, едва различимое на грани восприятия, струилось от купола Центра Синтеза к лазурному небу. Это было Поле Агапэ, живое дыхание пробудившейся Земли, смесь коллективного разума, выплеснутых эмоций и непостижимой энергии Праматери.

Город, некогда серый и задымленный, теперь дышал зеленью и террасами вертикальных садов, питаемых тем же золотым сиянием. Золотой Век – так его называли. Сигма с трудом верил этому названию.

Он стоял у огромного панорамного окна в штаб-квартире Стражи Гармонии, расположенной на верхних этажах Центра. Внизу кипела жизнь нового мира: люди в легких, функциональных одеждах Академии Рацио смешивались с теми, кто предпочитал свободные, почти монашеские робы последователей Церкви Агапэ; автономные платформы бесшумно скользили между зданиями, излучая мягкий бирюзовый свет Сети Пробужденных. И над всем этим, как вечные маяки, висели в стратосфере Искатели. Их корабли, похожие на застывшие капли ртути или невероятно сложные минеральные цветы, отражали солнечный свет, отбрасывая на землю холодные синие тени. Синие Сады – поэтично. Слишком поэтично для того, что они несли.

За спиной Сигмы тихо гудел голографический интерфейс, проецируя отчеты о первых, пока слабых, волнах эмпатического резонанса в районах высокой плотности населения. Непреднамеренный побочный эффект Поля. Радость одного становилась всеобщим подъемом, но и страх, и боль – тоже. Вчера в квартале D7 массовая паника из-за сбоя транспорта спровоцировала настоящую эмоциональную бурю, купировать которую смогли лишь фокусировщики Церкви во главе с Сарой. Сигма сжал кулаки, ощущая под кожей предплечья холодный металл имплантов. Его импланты. Наследие Культа Рацио. Наследие предателя. Он был Стражем Гармонии, главой безопасности этой хрупкой утопии. Ирония была острее боевого клинка.

В висках застучало. Не боль, а навязчивый кошмар: багровый отсвет Тихий Молот над Тетой, искаженные лица Пробужденных в последний миг перед… Он зажмурился, пытаясь вытеснить картинку золотым светом за окном. Не выходило. Лишь холодная волна вины. Измена. Трусость. Слова Магистров все еще жгли. Его рука непроизвольно потянулась к скрытому кобуре – старой привычке. Теперь он защищал тех, кого должен был уничтожить.

"Сигма?" Голос был мягким, но проникал сквозь шум в его голове. Он обернулся. В дверях стояла Лина. Бабушка Лина. Эпицентр Сети, а теперь – духовный лидер Церкви Агапэ и ключевая фигура в Совете Земли. Ее лицо, изборожденное морщинами мудрости и недавнего невероятного напряжения, светилось внутренним спокойствием, но глаза, глубокие и проницательные, видели все. Видели его боль.

"Совещание Совета через час, – напомнила она, приближаясь. Ее нейроинтерфейс, стилизованный под изящный венец из бирюзовых кристаллов на висках, мерцал в такт Поля. – Будут обсуждать распределение ресурсов для изучения геопульсара в Тихом океане. Твои люди готовы к экспедиции?""Стража готова обеспечить безопасность, – отчеканил Сигма, переключаясь в режим командира. – Но данные с сейсмических буев тревожные. Энергетическая сигнатура нестабильна. Праматерь… беспокоится? Или это что-то иное?"Он не мог избавиться от ощущения, что пробуждение ядра планеты открыло ящик Пандоры.

Лина взглянула в окно, на синие тени Искателей."Она жива. Она чувствует. И как любое живое существо, она может испытывать боль или… гнев. Мы должны понять язык камня, Сигма. И Семя Гармонии…"Она коснулась небольшого кристалла, висевшего у нее на груди – дара Искателей."…оно может быть ключом. Но ключом к чему?"Их прервал резкий сигнал тревоги на интерфейсе Сигмы. Голограмма сменилась на карту города. Мигающая точка в секторе G12 – складской район на окраине."Диверсия, – прозвучал голос оператора. – Взрыв малой мощности на терминале распределения энергии Академии. Нет жертв. Оставлен символ…"На экране высветилось изображение: стилизованная черная птица, сжимающая в когтях сломанную шестерню. Пепел Рацио. Тень прошлого, озлобленная тень.

Сигма почувствовал, как по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с работой имплантов. Не просто диверсия. Послание:"Мы здесь. Мы не забыли. Ваш Золотой Век – мираж."

"Отправляй группу быстрого реагирования, – приказал он, голос стал ледяным и четким, как в лучшие, худшие, дни в Культе. – Полный скан местности. Ищите любые следы, любые аномалии в Поле. Лина…"

Он обернулся к ней, но Лина уже стояла, закрыв глаза, ее венец светился ярче. Она вслушивалась в Поле, в золотую ткань Агапэ, пытаясь уловить отголоски ненависти, страх, злорадство виновных.

"Там… пустота, – прошептала она, открыв глаза. – Как черная дыра в сиянии. Они научились экранироваться. Или кто-то им помогает…"

Прежде чем Сигма успел ответить, на его личный канал пришел еще один сигнал. Приоритетный. С Марса. Ева. Видеосвязь была нестабильной, картинка рябила, но голос Евы звучал четко и напряженно, заглушая фоновый вой марсианской бури:

"Сигма, Лина! Слушайте! Аномалия в Долине Маринера… Она не похожа на следы Праматери. Это… структура. Искусственная. Очень древняя. И сигнал… тот же синий свет, что у Искателей, но… искаженный. Как больной пульс. Мы движемся к точке, но… что-то там есть. Арсений сканирует… Охранные системы Анапке… они не просто сломаны. Они- извращены. Отправьте все, что есть по Темным Садам! Срочно!"

Связь прервалась. Сигма и Лина переглянулись. В воздухе Золотого Века, напоенном гармонией Агапэ и холодным сиянием Садов Искателей, повисло новое, зловещее эхо. Эхо от Темного Сада. Первая трещина на только что отлитой утопии. Осада закончилась. Жатва – начиналась.

Глава 2

Глава вторая: Синие Сады над Землёй

Тишина в Центральном Атриуме Купола Синтеза была настолько осязаемой, что казалась почти физической, как натянутая струна перед ударом смычка. Воздух, обычно наполненный мягким гудением систем и тихими голосами сотрудников Академии Рацио, сейчас словно застыл. Высокие стены из светопоглощающего стекла отражали лишь мерцающие проекции звездных карт и текучие золотые узоры Поля Агапэ.

В центре огромного пространства, на невысокой платформе из полированного камня, собрались ключевые фигуры нового мира: представители Совета Земли, ученые Академии в строгих серых комбинезонах с голографическими нашивками и фокусировщики Церкви Агапэ в простых бирюзовых робах. И среди них – Сигма, неподвижный, как статуя, его взгляд скользил по присутствующим, выискивая малейший признак нервозности или скрытой угрозы. Тень вчерашней диверсии Пепла Рацио витала здесь, незримая, но ощутимая.

Рядом с ним стояла Лина, словно остров спокойствия, ее пальцы почти неощутимо касались кристалла Зерна Гармонии на груди. Однако ее глаза были прикованы не к собравшимся, а к огромному прозрачному сегменту купола над ними. Там, на фоне бескрайнего синего неба, висели они – корабли Искателей. Синие Сады. Холодные, совершенные, непостижимые.

– Они подтвердили контакт, – тихо произнесла Лина, и ее голос, усиленный акустикой зала, прозвучал ясно для всех. – Через десять минут.

В зале пронесся сдержанный вздох – смесь трепета и страха. Ученые Академии перебирали портативные интерфейсы, последний раз проверяя записывающие системы. Фокусировщики Церкви закрыли глаза, погружаясь в Поле Агапэ, словно настраивая гигантскую антенну коллективного чувства на предстоящее событие.

Сигма почувствовал знакомый холодок в имплантах предплечья. Не боль, а скорее… ожидание. Как сталь перед ударом. Он вспомнил напряженный голос Евы, долетевший с Марса сквозь помехи: «Синий свет… искаженный. Как больной пульс». Что они сейчас увидят? Дар или предупреждение?

Ровно в назначенный миг пространство внутри купола изменилось. Воздух над платформой заколебался, словно нагретый, и сгустился в мерцающую, переливающуюся всеми оттенками синего точку. Она росла, формируя не объемную фигуру, а скорее… окно. Плоскость чистого, неземного сияния. Из него хлынул свет.

Это был не луч прожектора и не голограмма. Это было излучение. Оно не слепило глаза, но заставляло кожу покрываться мурашками, а в ушах возникал едва слышный, вибрирующий гул на самой грани восприятия – чистый звук разума, лишенный эмоций, но несущий в себе невероятную сложность. Синий Свет Искателей.

Он окутал платформу, проникнув сквозь стены и тела, не причиняя вреда. Люди замерли. Ученые забыли о приборах, их лица отражали немой восторг и растерянность перед непознаваемым. Фокусировщики Церкви вздрогнули; их связь с Агапэ на мгновение исказилась – чужеродная чистота логики ворвалась в поток чувств. Лина, не моргнув, смотрела в сияние, ее венец из нейрокристаллов вспыхнул ярко-бирюзовым в ответ, пытаясь найти резонанс. Сигма стиснул зубы. Импланты внутри него отозвались резкой, почти болезненной вибрацией. Это было не просто наблюдение. Это был сканирующий луч, проникающий до костей, до самой сути. Он чувствовал, как его прошлое, его вина, его сомнения – все это вытаскивается на холодный свет этого разума.

И тогда в сиянии что-то сформировалось. Не образ, не слова. Поток данных. Чистая информация, структурированная с математической красотой, но абсолютно чуждая. Она проецировалась прямо в сознание присутствующих, минуя глаза и уши. Схемы. Формулы. Принципы взаимодействия с фундаментальными силами материи на уровне, который делал земные технологии детскими игрушками. Это было… Зерно.

– Зерно Созидания… – прошептал кто-то из ученых Академии, голос дрожал от благоговейного ужаса. – Оно учит… манипулировать структурой вещества на квантовом уровне… строить из ничего…

Информационный поток был ошеломляющим. Но вместе с ним пришло и понимание – базовое, интуитивное. Это был дар. Ключ к невероятным возможностям. И одновременно – тест. Сможет ли человечество понять это? Применить без вреда?

Синий свет начал меркнуть. Окно-плоскость сжалось обратно в точку и исчезло. Физическое давление света и вибрация ушли. В атриуме воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием и учащенным биением сердец. Люди переглядывались, не веря произошедшему. На платформе, в том месте, где был эпицентр сияния, теперь лежали три небольших предмета. Не голограммы. Физические объекты. Два кристалла, похожие на призму из черного льда, испещренные внутренними синими прожилками, и один – прозрачный, с мерцающим внутри золотым огоньком, напоминающим Поле Агапэ.

Сигма первым шагнул вперед, его тренированный взгляд сканировал предметы на предмет угрозы. Импланты все еще горели холодным эхом. Он наклонился.

– Зерно Знания… – пробормотал ученый, указывая на черные кристаллы. – И… Зерно Связи? – Он уставился на золотой кристалл.

Лина подошла, ее лицо было бледным, но сосредоточенным. Она протянула руку к золотому кристаллу, но не коснулась. – Нет… Это не просто связь. Это… апекс-интерфейс. Мост между чистой логикой Зерен Знания и… живой тканью Агапэ. – Она посмотрела на Сигму. – Они дают инструменты. И ключ к их синтезу с нашим чувством. Почему?

Ее вопрос повис в воздухе. Восторг ученых начал сменяться тревогой. Какая цена этого дара? Что от них ждут в ответ?

Тишину снова нарушил резкий сигнал на личном канале Сигмы. На сей раз связь была четкой. Голос Марка, обычно такой спокойный, звучал сдавленно, почти панически:

– Сигма! Лина! С Сарой… что-то не так! Она у зеркала… в лаборатории Церкви… Она не отвечает! Ее аура… она пульсирует темно-фиолетовым! Как тогда, в толпе, но в тысячу раз сильнее! И… я чувствую это через связь! Это как… черная дыра в Агапэ! Она поглощает свет!

Сигма метнул взгляд на Лину. Ужас в ее глазах отражал его собственный. Волны эмпатического резонанса… Темная сторона Агапэ? Или что-то иное? И как это связано с подарком Искателей и зловещим посланием Евы о больном синем свете на Марсе?

Золотой Век показывал свои первые, очень тревожные трещины. Синие Сады наблюдали. И их дар, лежащий на холодном камне платформы, внезапно показался Сигме не ключом, а первым камнем на пути в неизвестную, возможно, очень темную, бездну.

Глава 3

Глава Третья: Зов Красных Песков.

Лаборатория Церкви Агапэ, обычно наполненная мягким бирюзовым сиянием и тихим гудением исследовательского оборудования, теперь напоминала поле боя после энергетического удара. Воздух вибрировал от скрытой паники. Марк стоял, прижимаясь спиной к холодной стене, его лицо исказилось от страдания и ужаса. Его руки дрожали, а пальцы впивались в ткань простой робы. Через их уникальную связь, усиленную Полем Агапэ, он ощущал все, что происходило с Сарой, и это было невыносимо.

Сара стояла посреди комнаты, лицом к большому затемненному окну, которое сейчас отражало лишь ее силуэт и хаос внутри. Она не двигалась, застыв, как статуя. Но вокруг нее бушевала невидимая буря. Ее аура – обычно теплый золотистый ореол – пульсировала глубоким, ядовито-фиолетовым светом. Волны холода и отчаяния, почти физической пустоты, исходили от нее, заставляя мерцать светильники и завывать чувствительные приборы. Это была черная дыра в сияющем ковре Поля Агапэ, пожирающая свет и надежду.

– Сара! – голос Марка сорвался на крик, но звучал слабо, заглушенный эмоциональным вакуумом. – Дорогая, услышь меня! Вернись!

Никакой реакции. Только пульсация тьмы становилась сильнее, сжимая сердце Марка ледяной хваткой. Он чувствовал, как его собственная связь с Полем истончается, затягиваемая в эту бездну. Страх за Сару смешивался с животным ужасом перед тем, что она стала проводником чего-то чуждого и разрушительного.

Дверь распахнулась с такой силой, что ударилась о стену. Ворвались Сигма и Лина. Сигма мгновенно оценил обстановку – его боевой имплант в предплечье зажужжал, сканируя аномальную энергетику. Лина, не теряя ни секунды, шагнула вперед, ее бирюзовый нейровенец вспыхнул ярче солнца.

– Марк, отойди! – скомандовал Сигма, его голос резал воздух как лезвие. Он почувствовал знакомый холодок в имплантах – не от Искателей на этот раз, а от этой фиолетовой пустоты. Она была… голодной.

Лина подняла руки, ее пальцы сложились в сложный знак фокусировки. Она не пыталась прорваться к Саре физически. Она погрузилась в самое сердце Поля Агапэ, в его золотую, живую ткань, и направила мощный, сконцентрированный поток света, тепла, жизни – не на Сару, а вокруг нее. Она создавала барьер, сдерживающую клетку из чистой, позитивной энергии, пытаясь изолировать фиолетовую пустоту, не дать ей расползтись дальше.

– Она не причина, Сигма! – крикнула Лина, ее голос был напряжен от усилия. – Она жертва! Канал! Что-то прорвалось через нее! Что-то… чужое!

Сигма видел, как по лицу Лины стекает пот. Сдерживать эту тьму было невероятно тяжело. Марк, бледный как полотно, кивнул, пытаясь совладать с дрожью.

– Это… не ее страх… – прошептал он, сжимая голову руками. – Это… эхо… миллионов… раздавленных надежд… забытых миров… Темные Сады… Они кричат через нее!

Темные Сады. Слово, прозвучавшее в сообщении Евы, теперь обрело жуткую реальность здесь, в лаборатории. Сигма почувствовал, как его импланты снова дернулись – на этот раз не от боли, а от тревожного резонанса. Связь? Фиолетовая пустота Сары искала что-то… похожее? Его импланты, наследие холодной логики Рацио, вдруг показались мишенью.

Гудение.

Негромкий, но настойчивый сигнал тревоги прозвучал из глобальной сети. На стене лаборатории автоматически проецировалась карта Земли. В районе Тихоокеанского геопульсара, который должны были исследовать завтра, вспыхнула тревожная иконка. Данные показывали резкий, аномальный скачок энергии. Не выброс наружу, как обычно, а… всасывание. Как будто сама Праматерь сделала глубокий, судорожный вдох.

– Геопульсар! – выдохнул Сигма, отрывая взгляд от Сары. – Активность… нестабильная! Праматерь… реагирует? На это? – Он махнул рукой в сторону фиолетового сияния.

Лина, не прерывая фокусировки, кивнула, ее лицо было сосредоточено до предела.

– Все связано… Поле Агапэ… Праматерь… Искатели… Темные Сады… Эта тьма… Она резонирует с болью самой планеты… Или с чем-то, что ее пугает…

-–

Глава 4

Глава четвёртая: Корни Тьмы.

Марсианский ветер с яростным воем проносился за тонкими стенами ровер-платформы "Скиф", словно голодный хищник, стремящийся разорвать на части хрупкий металлический корпус. Внутри же царила тишина, нарушаемая лишь прерывистым гудением приборов и учащённым дыханием Евы. На главном экране, залитом холодным синим светом, разворачивалась картина, от которой кровь стыла в жилах.

Они достигли края расселины, и внизу, в глубокой тени, зияло сердце аномалии. Это было не просто обломки древнего корабля Искателей, а что-то иное. Возможно, надгробие, алтарь или проклятая клетка.

Структура представляла собой хаотичное нагромождение кристаллов того же тёмного, почти чёрного материала, что и Зерна Знания, подаренные на Земле. Но эти кристаллы были искажены, деформированы, словно кости, сломанные в безумной ярости. Они росли из марсианского камня, пронзая его и сплетаясь в чудовищные, неестественные формы. И от них исходил тот самый "больной синий свет". Он пульсировал, как гниющая плоть, вспышками прорезая тьму расселины. Но самое жуткое были фиолетовые вкрапления. Они выглядели как жидкая слизь, сочащаяся из трещин в кристаллах, или как мерцающие споры, плавающие в разреженном воздухе. Этот фиолетовый свет был абсолютно идентичен ауре Сары.

– Энергетические показатели зашкаливают, – голос Арсения был сух, но Ева уловила в нём лёгкую дрожь. Его пальцы бегали по панели управления, пытаясь стабилизировать сканеры, которые захлебывались от потока данных. – Синий свет… это не просто повреждённое излучение Искателей. Это… мутация. Искажение самой их сути. А фиолетовое… – он замолчал, переключил фильтр. –…это чистая энтропия. Эмоциональная и информационная. Распад. Отчаяние. Ненависть. Это и есть "Темный Сад". Не останки цивилизации. Её… извращённое эхо. Её гибель, ставшая формой жизни. Или не-жизни.

Ева не могла оторвать взгляд от экрана. Мысленный зов, усиленный близостью к аномалии, превратился в оглушительный шепот, заполнявший её череп. Смотри… Узнай… Это твой путь… Твой выбор… Но теперь за шепотом сквозила не надежда, а леденящая тоска и… насмешка?

– Сканируй центральный кластер, – приказала Ева, подавляя дрожь в голосе. – Там… что-то есть. Источник пульсации.

Арсений направил луч сканера на самое плотное скопление искажённых кристаллов в центре расселины. Изображение на экране смазалось, заполнилось помехами, но сквозь них проступил контур. Нечто вроде огромного, неправильной формы бутона, сплетённого из тех же чёрных кристаллов, но покрытого толстой коркой застывшей фиолетовой слизи. Из его вершины бил самый мощный, самый больной луч синего света, уходящий в марсианское небо.

– Оно… живое? – прошептала Ева.

– Биосигнатуры нет, – ответил Арсений, щурясь на данные. – Но энергетическая сигнатура… Она сложная. Автономная. И… знакомая. Частично совпадает с сигнатурой Зерен, полученных на Земле. Но извращённой. Как будто… негатив с той же матрицы.

Внезапно экран погас. Все приборы на секунду захлебнулись и замолчали. В кабине воцарилась абсолютная тишина, нарушаемая лишь воем ветра снаружи. Потом свет вернулся, но изображение было иным. Сканер показывал не физическую структуру, а энергетическое поле вокруг "бутона". Оно было похоже на чудовищный, колючий цветок из синих и фиолетовых лучей, постоянно пульсирующий и меняющий форму.

– Что это? – Ева схватилась за подлокотник кресла.

– Не знаю… – Арсений лихорадочно вводил команды. – Это не излучение. Это… поле. Как Поле Агапэ, но… антипод. Оно… взаимодействует с нашими системами. С нашими мозгами. Оно чувствует нас.

И в этот момент голос в голове Евы изменился. Шепот превратился в чёткую, ледяную мысль, лишенную эмоций, но полную невыразимой угрозы:

"Зерно Раздора. Проба активирована. Оценка субъекта 'Человечество'… продолжается."

Зерно Раздора. Имя пришло само собой, как откровение. Не Созидания, не Знания. Раздора.

– Арсений! Отводи "Скиф"! Немедленно! – закричала Ева.

Но было поздно. Центральный "бутон" содрогнулся. Корка фиолетовой слизи треснула. Из трещин рванули сгустки того же фиолетового света, как щупальца. Они не атаковали физически. Они ударили по системам "Скифа". Экраны погасли, сменившись хаосом помех. Двигатели взвыли на запредельных оборотах, а затем заглохли. Внутреннее освещение мигнуло и погасло, оставив их в кромешной тьме, нарушаемой лишь зловещим пульсирующим сиянием аномалии в иллюминаторе и вспышками искр на панелях.

– Все системы… отключены! – крикнул Арсений в темноте, его голос сорвался. – Ручное управление не отвечает! Мы… притягиваемся!

Ева почувствовала, как корпус "Скифа" содрогнулся и медленно, неумолимо начал скользить по рыхлому склону вниз, к зияющей пасти расселины, к пульсирующему фиолетово-синему чудовищу. Ветер выл громче, словно торжествуя.

– Энергия! – закричал Арсений. – Что-то вытягивает энергию! Батареи на нуле!

Темнота сгущалась. Холод пробирал до костей. Пульсирующий свет Зерна Раздора в иллюминаторе рос, заполняя кабину мерцающим адским сиянием. Шепот в голове Евы превратился в нарастающий гул, смешанный с фиолетовыми вспышками боли и отчаяния – эхом Темного Сада, втягивающим их в себя.

– Держись! – Ева из последних сил ухватилась за кресло, глядя в приближающуюся бездну.

Вдруг надрывный вой ветра стих. Словно кто-то выключил звук. Иллюминаторы "Скифа", обращённые вверх, залило чистым, холодным, неземным сиянием. Не больным. Совершенным. Безжалостным.

Над расселиной беззвучно парил корабль Искателей. Его идеальные, гладкие формы казались призрачными в марсианской дымке. Он не двигался. Не атаковал. Он просто… наблюдал. Его Синий Свет окутал замерший "Скиф", но не спас. Он лишь… сканировал. Оценивал их реакцию. Оценивал, как Зерно Раздора вступает в контакт с новой жертвой.

Последнее, что Ева услышала перед тем, как сознание начало плыть от накатывающей волны холода и фиолетового отчаяния, был тот же ледяной мысленный голос, но уже исходящий не от Зерна, а от корабля над ними:

"Параметры стресс-реакции зафиксированы. Интеграционный потенциал: низкий. Урожай… сомнителен. Продолжить наблюдение."

Их не спасали. Их тестировали. А Зерно Раздора, внизу, раскрывало свои фиолетовые лепестки, готовясь принять новые корни в свой Темный Сад.

Глава 5

# Глава Пятая: Прилив Камня

Холод. Фиолетовый мрак, разрываемый лишь пульсирующим, болезненным синим светом Зерна Раздора, проникающим в треснувший иллюминатор. Тишина, абсолютная, если не считать навязчивого гула в ушах Евы – эха отчаяния Темного Сада и ледяного голоса Искателей: Урожай сомнителен… "Скиф" медленно, неумолимо скользил вниз по склону, направляясь к черному бутону, изрыгающему щупальца фиолетовой энергии. Арсений, сидящий рядом, тщетно бил кулаком по мертвой панели управления, и его прерывистое дыхание было единственным звуком, нарушающим эту могильную тишину.

Ева сжала глаза. Она готовилась не к смерти, а к поглощению. К тому, чтобы стать частью этого кошмара, еще одним криком в хоре погибшего мира. Фиолетовый свет лизал стекло, и его прикосновение вызывало тошноту и вспышки чужих, невыносимых страданий.

Внезапно сквозь гул в ушах прорвался другой звук. Глухой, мощный, исходящий не снаружи, а изнутри. Из самой планеты, словно биение гигантского каменного сердца. Бум… Бум… Это был не звук воздуха, а вибрация, сотрясающая корпус "Скифа". Марс застонал.

На экране, мертвом для внешних датчиков, но все еще показывающем внутренний статус, вдруг вспыхнуло предупреждение о сейсмической активности. Стрелки зашкаливали. Не земля, а красная пыль под ровером вздыбилась.

– Что?! – выдохнул Арсений, отпрянув от панели.

Зерно Раздора внизу содрогнулось. Его фиолетовые щупальца дернулись, потеряв фокус. Больной синий свет замигал хаотично. Чудовищный "бутон" затрещал, как ломающийся лед. Казалось, сама планета восстала против этого наглого паразита в своей ране.

БУМ!

Мощный толчок снизу подбросил "Скиф" вверх, отшвырнув от склона. Корпус заскрипел под нагрузкой. Ева вскрикнула, ударившись головой о потолок кабины. Арсений ухватился за кресло.

– Праматерь… – прошептала Ева сквозь боль, осознавая. Не земная Праматерь, но ее сестра. Каменное сердце Марса, пробужденное вторжением Зерна Раздора и криком Темного Сада! Или… призывом Сары? Связь Праматери и Агапэ протянулась через космос?

"Скиф" не упал обратно. Он завис на мгновение в разреженном воздухе, а затем его с силой потянуло… назад и вверх. Мертвые двигатели молчали. Это была не тяга. Это был *каменный прилив*.

Под ровером марсианский грунт вздымался огромной волной, как океанская, но медленной, монументальной. Каменные плиты и пыль реголита катились вверх по склону, увлекаемые невидимой силой, унося "Скиф" прочь от расселины, от пульсирующего кошмара Зерна Раздора. Это была Праматерь Марса – или ее гнев, или ее защитный рефлекс – изгоняющая чужеродную занозу.

В иллюминаторе мелькнул корабль Искателей. Его идеальные очертания, освещенные собственным синим светом, на секунду дрогнули, сместившись от неожиданного геологического толчка. Казалось, он отпрянул. Его холодное наблюдение было нарушено. Синий свет сканирующего луча метнулся к бьющемуся в конвульсиях Зерну Раздора, затем к каменной волне, несущей "Скиф". На мгновение Ева почувствовала… замешательство? Интерес? Исходящее от корабля. Но никакой помощи. Только холодная переоценка параметров.

Бум. Еще один толчок. Каменная волна достигла плато. "Скиф" с глухим стуком рухнул на твердый грунт в полукилометре от края пропасти. Системы кабины мигнули, и к удивлению Евы и Арсения, часть внутреннего освещения и экранов зажглась слабым, аварийным светом. Праматерь не только вышвырнула их, но и дала кроху энергии – словно подтолкнула прочь.

– Двигатели! – закричал Арсений, бросаясь к панели. – Есть слабый отклик! Запускаю!

Мерный гул маршевых двигателей, слабый, но обнадеживающий, заполнил кабину. "Скиф" дрогнул и медленно пополз вперед, отползая от зияющей расселины, из которой все еще бились в ярости фиолетовые всполохи Зерна Раздора. Корабль Искателей повернулся, его гладкая поверхность отразила на мгновение багровый марсианский закат, и он бесшумно скользнул вверх, скрываясь в сгущающихся сумерках. Наблюдение продолжится. Тест – тоже.

Ева прислонилась к холодному стеклу, глядя на удаляющуюся черную рану Долины Маринера. Сердце бешено колотилось не только от страха, но и от ярости. Их использовали. Как подопытных кроликов.

– Они знали, – прохрипела она. – Знают, что это здесь. Знают, что это делает. И просто… смотрят. Оценивают, как мы умираем или сходим с ума.

Арсений кивнул, его лицо в аварийном свете было жестким.

– Зерно Раздора… Это не просто мутация. Это… оружие. Или инструмент. И Искатели его распространяют. Они сажают эти Темные Сады. Намеренно. – Он посмотрел на Еву. – Твой сигнал… приглашение… Оно привело нас сюда. К этому. Значит, они хотят, чтобы мы это нашли.

Связь с Землей внезапно ожила с треском помех. На экране проступило искаженное, обезумевшее лицо Марка. Он не видел их, смотрел куда-то в сторону.

– Ева! Арсений! Любой, ответьте! – его голос был хриплым от слез и ужаса. – С Сарой… Праматерь… Земля… Она… кричит!

За его спиной мелькнул хаос лаборатории Церкви Агапэ. Лина лежала без сознания, ее венец тускло мерцал. Сигма пытался удержать бьющуюся в конвульсиях Сару, чья фиолетовая аура пылала теперь как адское пламя, а из ее открытого рта вырывался нечеловеческий, слитный вопль тысячи голосов. И за окном лаборатории, в небе Нью-Васюков, бушевало нечто невообразимое: гигантские столбы камня и плазмы, как руки разъяренного титана, рвались из-под земли – новые, бешеные геопульсары, вызванные криком Праматери Марса… или ответом Праматери Земли на страдание своего "зеркала" в лице Сары.

– Мы… мы спровоцировали что-то, – прошептала Ева, глядя на кошмар с Земли. – Связь… она двусторонняя. Когда Праматерь Марша ударила, чтобы спасти нас… Земная ответила. И ударила по Саре. По нам всем.

Арсений резко увеличил тягу "Скифа", направляя его к укрытию купола базы "Анапке". Его глаза горели решимостью, смешанной с яростью.

– Лабораторные крысы кончили бегать по лабиринту, Ева. Мы знаем, где находятся наблюдатели. Нам нужны ответы. Настоящие. – Он ткнул пальцем в темнеющее небо, где скрылся корабль Искателей. – Юпитер. Мы летим к ним. И потребуем отчет. Или выбьем его.

Он замолчал, заметив на радаре стремительную тень, пронесшуюся над ними на огромной скорости и скрывшуюся за горизонтом – не корабль Искателей. Что-то меньшее, угловатое, темное, без опознавательных знаков. Направлялось к Долине Маринера. К Зерну Раздора.

Кто-то еще знал. Кто-то еще интересовался Темным Садом. И это не были Искатели. Игра только начиналась, и ставки выросли до небес. И до самого ядра планет.

Глава 6

# Глава Шестая: Пульс Под Камнем.

Воздух в Штольне Исцеления был густым, словно жидкий янтарь, и теплым от дыхания самой Земли. Стены, высеченные из древнего базальта, не были просто камнем. Они жили своей жизнью, мерцая и переливаясь. Тончайшие прожилки кристаллов, словно застывшие молнии, пронизывали темную породу, переливаясь изнутри то глубоким золотом Поля Агапэ, то тревожной бирюзой, то вспышками нежного розового кварца. Создавалось впечатление, что находишься не в пещере, а внутри гигантского живого геода. Воздух вибрировал низким, утробным гулом – песней пробудившейся Праматери, биением ее каменного сердца. Этот гул проникал в кости, одновременно успокаивая и тревожа.

Здесь, в самом сердце древней вулканической трубки под Нью-Васюками, куда были срочно перевезены Сара и Марк, они пытались найти ответ. И спасение.

Сара лежала на плоской каменной плите в центре грота, укрытая лишь тонким покрывалом из светящегося мха. Она больше не билась в конвульсиях, но оставалась неподвижной, словно изваяние. Фиолетовая аура, эта ядовитая пелена отчаяния, все еще клубилась вокруг нее, но теперь она не пожирала свет. Она… боролась. Золотые и бирюзовые струйки Поля Агапэ, усиленные самой Праматерью через кристаллы стен, обвивали фиолетовые клубки, словно корни, пытающиеся прорасти сквозь ядовитую почву. Время от времени вспыхивали крошечные молнии – точки чистого контакта, где чувство побеждало распад. Запах стоял странный: озон, как после грозы, смешанный с терпкой пылью древних камней и сладковатой горечью страдающего разума.

Марк стоял на коленях у плиты, его лоб касался камня рядом с рукой Сары. Он не молился. Он чувствовал. Его связь с Сарой, этот уникальный мост Агапэ, был растянут до предела. Он был проводником – не только ее боли в себя, но и живительного потока Земли – в нее. Пот катился градом по его вискам, смешиваясь со слезами. Каждая фиолетовая вспышка ауры Сары отзывалась в его груди ледяным ножом, а каждое золотое усилие Праматери – теплой волной надежды. Он слышал не просто мысли Сары, а хаос Темных Садов – миллионы раздавленных жизней, плач забытых богов, визг искаженной материи. И сквозь этот адский хор он цеплялся за единственную знакомую ноту – слабый, чистый звук ее души, затерянный где-то глубоко.

– Держись, солнышко… – шептал он, его голос был хриплым от напряжения. – Земля с нами… Я с тобой… Вытолкни это… Вытолкни их…

Сигма стоял чуть поодаль, прислонившись к теплой стене. Его импланты, обычно холодные, сейчас горели странным, почти теплым покалыванием. Они не сканировали угрозу. Они… резонировали. С Праматерью? С кристаллами? С этой битвой света и тьмы у плиты? Это было не больно. Это было… ново. Как будто стальная логика его прошлого находила точку соприкосновения с живой, чувствующей плотью планеты. Он смотрел на Марка, на его сведенное судорогой от боли и усилия тело, на его лицо, искаженное нечеловеческим состраданием. Впервые Сигма ощутил не вину, а… уважение. И тревогу. Выдержит ли Марк? Не станет ли он следующим каналом для тьмы?

Лина, все еще слабая после предыдущего сражения, сидела на низком камне. Ее руки лежали на поверхности плиты, ладонями вниз. Она не фокусировала энергию. Она слушала. Ее нейровенец светился ровным, глубоким бирюзовым светом, сливаясь с жилами в камне. Она была настройщиком, дирижером этого гигантского оркестра Земли и человеческого духа. Ее глаза были закрыты, губы шевелились беззвучно, ведя диалог с самой Праматерью. Она чувствовала ее гнев на вторжение Темного Сада, ее боль от геопульсаров на поверхности, ее глубокую, древнюю печаль… и ее упорное желание защитить. Защитить своих детей. Этот живой камень не был просто планетой. Он был Матерью.

Внезапно гул Праматери изменился. Низкое ровное биение сменилось серией коротких, мощных толчков. Бум-Бум-БУМ! Стены штольни содрогнулись. С потолка посыпалась мелкая пыль, заставив Сигму инстинктивно прикрыть голову. Кристаллы в стенах вспыхнули алым – тревогой, гневом.

– Атака… – прошептала Лина, открыв глаза. В них отразилась боль и ярость самой Земли. – На поверхности… «Пепел Рацио»… Они бьют по геопульсару… Хотят спровоцировать взрыв… Остановить исцеление…

На мгновение фиолетовая аура Сары воспрянула, почуяв слабину в осаждающем ее золотом свете. Марк застонал, согнувшись вдвое. Но Праматерь не отступила. Ее гул стал… целенаправленным. Концентрированным. Золотые струйки Агапэ, текущие из стен к Саре, стали гуще, ярче. Они не атаковали тьму. Они обволакивали Сару, как пузырь чистой, первозданной любви и воли к жизни самой планеты. Камень под Марком стал ощутимо теплее, почти горячим.

– Марк! – Лина повернула к нему свое бледное, но полное решимости лицо. – Теперь! Весь поток! Через тебя! В самое ядро! В ее ядро! Праматерь ведет! Слушай ритм!

Марк вдохнул всей грудью, впитывая не воздух, а саму энергию штольни. Он поднял голову, его глаза зажглись тем же золотым светом, что и стены. Он положил обе руки на грудь Сары, поверх покрывала. Не нажимая. Просто касаясь. Он перестал бороться с фиолетовым хаосом. Он открылся ему… и направил сквозь него мощнейший, сфокусированный Праматерью и его собственной безграничной любовью, луч чистого Агапэ. Не против тьмы. К ней. К той затерянной Саре внутри.

БУМ!

Не толчок, а мощный, резонирующий удар прокатился по штольне. Кристаллы залили пространство ослепительным золотым сиянием. Фиолетовая аура Сары не отступила. Она… схлопнулась. Как мыльный пузырь, тронутый солнцем. На мгновение исчезла, оставив после себя лишь легкое, быстро рассеивающееся лиловое марево.

Сара ахнула. Глубоко, как человек, вынырнувший из бездны. Ее глаза открылись. Они были ясными, уставшими, полными слез и… изумления. Не от окружающего света. От того, что она чувствовала. Она чувствовала теплую тяжесть камня под спиной. Слышала мощный, успокаивающий гул Земли, как колыбельную. Видела не глазами, а всем существом золотые реки жизни, струящиеся в стенах. И чувствовала руки Марка на груди – не как прикосновение кожи, а как слияние двух огоньков в едином, теплом потоке Агапэ, который был теперь и ее потоком, и потоком Праматери. Она была частью этого. Частью Земли. Частью жизни.

– Марк… – ее голос был тихим, хриплым, но ее. – Я… вернулась… Домой…

Марк беззвучно зарыдал, прижимаясь лбом к ее руке. Сигма выпрямился, его импланты пели тихой, чистой нотой, сливаясь с гулом Земли. Лина улыбнулась, слезы катились по ее морщинистым щекам, смешиваясь с пылью древнего камня. Они победили. На этот миг.

Но за пределами штольни, на поверхности, бушевала война. Гул Праматери снова сменился на гневный рев. Геопульсар, атакованный "Пеплом Рацио", ответил. И где-то в холодной глубине космоса, у Юпитера, Синие Сады Искателей безмолвно фиксировали параметры нового, неожиданного фактора: Пробужденной Праматери Земли и ее детей, научившихся сливаться с ее каменным сердцем. "Интеграционный потенциал" только что резко возрос. Урожай становился все более… интересным. И опасным. Игра входила в новую, непредсказуемую фазу. Земля больше не была пассивной грядкой. Она становилась Садовником. Грозным.

Глава 7

Глава Седьмая: Плод Синего Света

Тишина внутри «Кузнечика» была гулкой, как в соборе. Не та тишина пустоты, что царила на орбите Марса, а напряженное, почти осязаемое молчание перед встречей с бездной. За иллюминатором проплывал Юпитер. Не картинка с экрана, а живой, дышащий исполин. Его полосы – широченные реки охры, пурпура и молочного гипса – медленно перетекали друг в друга. Большое Красное Пятно, этот древний ураган, глядело на них как гигантский, недобрый глаз. А ниже, на фоне этой буйной космической живописи, висел он. Корабль Искателей.

Ева прижала лоб к холодному стеклу. После марсианского кошмара, после ярости и решимости, наступило странное затишье. Корабль Искателей не походил на те «Синие Сады», что висели над Землей. Он был больше. Гораздо больше. И сложнее. Его форма напоминала не каплю или цветок, а… кристаллический кокон, сплетенный из тысяч, миллионов самоцветных граней. Грани не просто отражали свет Юпитера и далеких звезд. Они излучали собственный, глубокий, бездонный синий свет, пульсирующий медленным, нечеловеческим ритмом. Этот свет не был враждебным, как на Марсе. Он был бесконечно далеким. Безупречным. И от этого – пугающим. Как взгляд бога, который видит тебя насквозь и не находит ничего значимого.

– Приближаемся к точке рандеву, – голос Арсения был низким, приглушенным уважением и тревогой. Его пальцы скользили по панели управления, гася последние импульсы двигателей. «Кузнечик», их верный, потрепанный марсианский скакун, замер в пространстве, крошечная мушка перед лицом кристаллического Левиафана. – Никаких активных сканов с их стороны. Никаких сигналов. Просто… ждут.

Ждали. Это слово висело в воздухе тяжелее свинца. Они летели сюда требовать ответов, бить кулаком по столу вселенной. Но глядя на эту немую, сияющую громадину, Ева почувствовала, как ее ярость тает, замещаясь ледяным трепетом. Как муравей перед пирамидой.

– Включай протокол связи, – приказала она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Весь спектр. От радио до… до того, что они используют для своих «мысленных приглашений».

Арсений кивнул. На экране замигали индикаторы – попытки рукопожатия в сотнях частот. Ответа не было. Только пульсирующий синий свет корабля, казалось, стал чуть ярче, направленным.

И тогда это случилось. Не звук. Не голос. Ощущение. Как тончайшая игла льда, введенная прямо в сознание. Холодная, кристально чистая мысль, лишенная интонации, но несущая невероятный объем информации:

Параметры подтверждены. Потенциал интеграции: достаточный. Доступ к Саду разрешен. Подготовьтесь к переходу.

Ева и Арсений переглянулись. В глазах Арсения читалось то же недоумение, смешанное с предвкушением и страхом. «Сад»? Это был их корабль?

Беззвучно, без стыковочных лучей или видимых механизмов, часть блистающей кристаллической поверхности корабля Искателей… растворилась. Не открылась, а именно растворилась, как лед в теплой воде, обнажив зияющий проем. Внутри не было тьмы. Там сияло. Сияло так ярко, что Ева зажмурилась, а потом медленно открыла глаза, привыкая.

Внутренность корабля не походила ни на что виданное человеком. Это был не отсек, не коридор. Это был… пейзаж. Фантасмагория света и формы. Гигантское пространство, уходящее вдаль, заполненное структурами, похожими на фантастические кристаллические деревья, на застывшие синие водопады, на арки из чистой энергии. Воздух (был ли это воздух?) вибрировал тем же низким, чистым гудением, что и корабль снаружи, но внутри он ощущался как пение хрустальных колоколов. Запах… запаха не было. Только ощущение стерильной, ледяной чистоты, щекочущее ноздри.

Из сияющего проема протянулся… мост. Не из металла. Из сгущенного синего света, мерцающего, как северное сияние, но твердого под ногами, как стекло. Он вел вглубь этого непостижимого Сада.

– Вот и приглашение, – прошептал Арсений. Его лицо в синем свете казалось вырезанным из мрамора. – Идем?