Ангелина Парус

Все персонажи, события и даже само место действия являются вымышленными. Не следует искать в тексте аналогии с реальными людьми или событиями. Весь сюжет рассказа целиком выдуман автором. Игры «Эпоха», которая сыграла такую важную роль в судьбе главных героев рассказа, не существует; ее персонажи, локации и квесты вымышлены автором.

… Но в эту ночь он не один

До гроба пьян и вдрызг любим

Она целует без конца

Его безумные глаза…

/из песни группы «Агата Кристи» «Моряк», 1997 г./

Часть 1. 1999 – 2009 гг.

1. Ангелина. 2006 – 2009 гг.

До 26 лет Ангелина Парус считала себя незаметной «серой мышкой», невзрачной и незаметной. Но она не принимала навязываемые ей правила поведения для «мышек»: «не перебирать харчами», «не мнить о себе слишком много» и «не выставляться». Так же ей претили и постулаты вроде «женщина обязана быть хранительницей очага и не более», «домашнее хозяйство – дело только для женщины»; «мужчина – добытчик, и не обязан еще и помогать жене мыть тарелки или вытирать пыль». Еще Ангелину раздражали заявления типа «ни один муж не потерпит твой характер!», «С твоими мускулами ты похожа на парня!», «Зачем тебе это тхэквондо, лучше бы занималась танцами или фитнесом!», «Никому не интересны твои дурацкие рассказы, которые ты пишешь от скуки!» и «Если у тебя не спрашивают твое мнение, держи его при себе!».

Наверное, поэтому в 26 лет Геля не имела даже постоянного бой-френда, а все её знакомства с молодыми людьми практически всегда переходили в дружбу, ни к чему не обязывающую, а парни, настаивающие на более серьезных отношениях, получали суровый отпор и навсегда исчезали из круга общения Ангелины.

До поры такая жизнь устраивала девушку, но после четвертьвекового юбилея ей временами становилось тяжело возвращаться с работы домой, где ее ждали только любимая книга и компьютер. И все назойливее становились вопросы родственников, их друзей и собственных коллег по работе: «Когда же на твоей свадьбе погуляем?!».

С детства у Гели была подруга Малика, которую во всем считали примером для подражания и настоятельно рекомендовали Ангелине на нее равняться.

Смуглая, темноглазая, крепко сбитая хохотушка Малика была антиподом худенькой белокожей и русоволосой Ангелины. Малика легко становилась душой любой компании, слыла одной из самых стильных девочек микрорайона, и с 14 лет, когда в Карловске открылись первые дискотеки, не знала отбоя от кавалеров, желающих проводить ее домой после танцев или пригласить в кафе. Благодаря «золотому запасу» восточного папы, Малика училась в привилегированной школе, а в 20 лет укатила в Италию по обмену, устроилась там на работу, окончила Миланский университет, а незадолго до его окончания повстречала симпатичного итальянца Бруно и вскоре стала синьорой Бьянчини и гражданкой Италии, и в Карловск возвращаться уже не собиралась.

Ангелине постоянно советовали во всем брать пример с энергичной умницы Малики. В детстве Геля верила всему, что говорили взрослые, и думала, что она и есть не более чем тень умной правильной Малики и страдала от своего несовершенства по сравнению с дочерью маминой подруги.

Но лет с 13 Ангелина стала все чаще задумываться, а так ли хороша ее подруга, как о ней говорят. И вспоминалось, как Малика в детстве ссорилась со своей матерью, требуя купить новое платье или дорогую игрушку. Гуляя с Ангелиной, Малика могла встретить своих школьных подруг; залюбоваться на умильного малыша в коляске или принять приглашение в командную игру и напрочь забыть о подруге, оставляя Ангелину стоять в стороне и чувствовать себя ненужной. Когда они играли вдвоем, Малика на правах старшей (она была на полтора года старше Ангелины) устанавливала свои правила игры и требовала неукоснительного соблюдения их, «или я с тобой не дружу!» и запросто могла наябедничать на Гелю старшим или выболтать ее секрет. В гостях у Ангелины Малика запросто могла заглянуть в тетрадь с рассказами подруги и разрисовать страницу или дописать какие-нибудь глупости. А потом с невинным видом представляла это как шутку, и Ангелину упрекали: «Что же у тебя так плохо с чувством юмора?». Родители и бабушка Ангелины, казалось, не замечали всего этого, или говорили: «А ты тоже дружи с девочками; а кто тебя не пускает играть со всеми; а ты что, хочешь играть только по-своему; а что, подруга должна была тебя покрывать; она же гостья, а ты поднимаешь такой тарарам, что она в твоей тетрадке рожицу нарисовала, все равно твои рассказы хуже уже не станут!».

В тысячный раз выслушав эти отповеди и безуспешно попытавшись объяснить, что ребята, обожающие Малику, не хотят замечать ее подругу и вообще, считают молчаливую робкую Гелю «странненькой», девочка махнула рукой. Старших не переспоришь. «Пусть Малика им будет самая лучшая, а я буду такая, какая я есть», – решила она.

Однажды, сидя в Интернете в обеденный перерыв на работе, Геля набрела на флэш-игру «Эпоха». Это был виртуальный мир, где игрок заводил себе персонажа – юношу или девушку из мифического королевства Фао, строил ему поместье, покупал оружие, доспехи, ездовых зверей и магические эликсиры и выполнял боевые квесты в локациях. Задачей игрока и его персонажа было бороться со слугами злых колдунов, оккупирующих Фао, собирать артефакты и трофеи, выполнять приказы виртуального военачальника Рамуса и улучшать свое поместье. В конце уровня, для перехода на новый этап игры, нужно было победить очередного босса темных сил.

На четвертом уровне Ангелина и ее героиня, смуглая черноволосая девушка Джетт, прочно застряли. Воин-Дезертир оказался очень сильным, и победить его никак не удавалось. Ежедневных бонусов не хватало на укрепленные доспехи и суперусилители, а магический колодец в ее поместье перестал приносить золотые монетки после того, как персонаж Leksa, принадлежащий игроку 10-го уровня, запакованный в рунические доспехи, дающие огромную силу, напал на ее поместье и переломал там половину построек.

Заглянув в игровой чат, Ангелина обнаружила, что Leksa поступал так со многими игроками с младших уровней, не имеющими рунических доспехов и зачарованного оружия. Наверное, он не жалел настоящих денег для покупки игровой валюты. Его доспехи и оружие стоили около двухсот игровых бриллиантов, а при обычной игре бриллиант выдавался только на пятый день. Те, кто не хотел ждать, могли перевести деньги или веб-мани на счет игрового сообщества и получить нужное количество бриллиантов, но Ангелина принципиально не хотела играть на реальные деньги.

Наблюдая за бесчинствами Leksы, виртуального здоровяка, похожего на здоровенную консервную банку в своей броне, Геля предполагала, что в реальности этот «элитный воин» – какой-нибудь низкорослый сутулый вечно шмыгающий носом восьмиклассник, систематически пропускающий уроки физкультуры, и затюканный одноклассниками, учителями и родителями. В «Эпохе» он отводил душу; там он не был слабаком и неудачником, и тратил на это все свои карманные деньги, на которые лучше бы купил себе «Клерасил» и дезодорант. Судя по тому, что чаще всего Leksa нападал на поместья девушек, успехом у сверстниц он тоже не пользовался.

Если бы Ангелина встретилась с этим «суперменом» в настоящем спарринге, то справилась бы с ним за считанные минуты. Она два года посещала занятия тхэквондо, с 5 класса занималась плаванием и не пропускала ежедневную гимнастику из 900 силовых упражнений. А в игре Leksa уже в третий раз ломал ей в поместье то зверинец, то антикварную лавку, то колодец. Девизом этой ходячей консервной банки была откровенно пошлая фраза, унижающая всех девушек в «Эпохе».

Однажды в дискуссию «Что делать с Лексой?» в чате вмешался игрок Джедай с 7 уровня. «Если заключить альянс с другим игроком так, чтобы ваш суммарный уровень превышал уровень противника, шансы на победу значительно увеличиваются, – сказал он. – Я как раз ищу союзника. Лекса и на мое поместье нападал.»

Геля сразу предложила Джедаю дружбу в игре. Заключать альянс могли только друзья. Подтверждение дружбы пришло немедленно. Отложив бонусы за неделю и золотые монетки из колодца Джедая, Ангелина и ее новый союзник купили своим героям укрепленные доспехи, усилители, оседлали боевых зверей и атаковали поместье Лексы. Нападение увенчалось успехом. Геля и Джедай разметали охранников, ворвались в поместье, и там Геля с удовольствием сломала зверинец, колодец и антикварную лавку. Джедай расправился с кузницей, башней магов и казармой. Теперь Лексе предстояло очень долго собирать ресурсы для ремонта поместья. Гранит нельзя было купить ни за какую валюту, его нужно было собирать по камешку в день в локациях. Так что пакостник надолго остался без своих могучих ездовых зверей, воинов-помощников, суперусилителей из антикварной лавки и рунических доспехов.

Ангелина и Джедай сохранили свой альянс и стали переписываться в чате, а потом и в личном разделе. Джедай оказался внимательным и остроумным собеседником. Судя по всему, это был мужчина с высшим образованием, лет сорока или старше. Играл он тоже на работе в перерыв. Где он работает, Джедай сообщать не спешил. Он часто говорил Ангелине, что ему интересно общаться с ней, а после нескольких месяцев виртуального общения предложил встретиться. «Меня разбирает любопытство, – признался он, – хочется увидеть девушку, которая так лихо расправилась с охранниками Лексы, а на шестом уровне с первой попытки победила Рыцаря из Тьмы!». Завершил свое сообщение Джедай смущенно покрасневшим смайликом.

Ангелине тоже было интересно пообщаться с Джедаем наяву, спокойно и обстоятельно, а не торопиться отстукать сообщение, пока не вернулась с перекура начальница, не одобрявшая приватную переписку с рабочих компьютеров. И она согласилась.

2. Павел Баринов. 2006 – 2009 гг.

Павел Баринов играл в «Эпоху», чтобы хотя бы во время игры не думать о том, до чего он докатился. Хватит того, что эта мысль не дает ему покоя по ночам, заставляя беспокойно ворочаться на огромной кровати, до утра жечь свет, невнимательно перелистывая первую попавшуюся книгу или журнал и щелкать пультом телевизора в спальне, то и дело вставая покурить.

Его новый особняк с просторной спальней, джакузи, оранжереей и внутренним двориком был неприятен Павлу. Приходилось изворачиваться, объясняя что-то насчет наследства никогда не существовавшего родственника по линии отца из Австралии и понимать, что на самом деле мало кто верит в эту туфту, и все, кто догадывается, что это туфта, понимают, откуда на самом деле у полковника ГУВД из небольшого приграничного городка взялись деньги на двухэтажный особняк и три дорогих автомобиля. Кто бы знал, какой ценой ему все это досталось.

Павел пытался убедить себя, что такой комфорт стоит своей цены; что ему бы не хотелось снова оказаться в однокомнатной квартире-«малосемейке», где он жил после развода, ездить на довольно старой отцовской машине и накануне получки занимать на курево. Тогда он еще и платил алименты на двоих детей. Конечно, сейчас все изменилось. Он – один из самых важных людей в городе. Его уважают; с его мнением считаются. Приятно, когда тебя считают таким сильным и влиятельным. Если при этом еще забыть, что не так уж ты и крут, и не можешь выйти из давно осточертевшей тебе игры, которая может стоить тебе как минимум погон. И в своей теневой жизни ты уже влип так, что… выражаться неохота. И – что хуже всего – если ты не можешь решиться отказаться от гонораров за это барахтанье в грязи. И поздно уже жалеть о своей – глупости? Жадности? Неосторожности?

А может, это была укоренившаяся с перестроечных времен обида на холеных «хозяев жизни» и их разбалованных детей, свысока взирающих на простой народ, в том числе и на него, и желание показать им: «Я не хуже вас! Если я захочу, то встану на один уровень с вами. И вы увидите, что зря принимали меня раньше за пустое место!» Стал. Добился. Выбился. Мечта сбылась. Но такой ценой, что на душе мерзко до тошноты. И, похоже, пути назад нет.

Внешне Павел Николаевич выглядел совершенно довольным жизнью и уверенным в себе человеком. Его считали жестким, но справедливым руководителем. Его уважали. И даже мало кто осуждал его за машины и особняк. «Воруют все, – рассуждали в народе, – а вот порядок в городе навести посложнее оказалось; только один он и справился. Будь у него хоть два дома, зато в Карловске чисто, спокойно, не то, что в других портовых городах. Там по-прежнему дикие 90-е, а у нас – ХХI век. А все Баринов, спасибо ему, на своем посту не спит, бандюг приструнил, всяких карманников да щипачей кого пересажал, кого из города выкурил, патрули по улицам ходят – хулиганью да пьяни негде разгуляться. Стены чистые, окна целые, урны и скамейки не раскурочены, в подъездах шприцы не валяются – сразу видно, что человек на совесть работает! А вы говорите: дом! У него одного, что ли? Он хоть свой дом честно заработал!». Иногда Павел Николаевич слышал такие разговоры о себе, когда инкогнито шел на одну из встреч из своей второй, тайной, жизни, и вспоминал, что когда-то ненавидел двуличие и обман. «Надо с этим завязывать», – эта мысль редкий день не посещала его. Особенно когда он шел на встречу с очередными «сотрудниками» по околицам или трясся в автобусе, пряча лицо за черными очками и воротником куртки. «Надо завязывать». «Но как? Я уже сто раз давал себе зарок, что пошлю их всех в задницу, но появлялось новое дело, и я даже не вспоминал о своих благих намерениях. Решимости мне, что ли, не хватает сдержать свое обещание? А ведь я всегда старался не быть рохлей. Получается, плохо старался? Хм-м-м-м, опять эти мрачные раздумья, которые только время отнимают. Подумал бы лучше, как организовать встречу груза, который ждет Вадловски, мой новый «компаньон». Времени уже мало. Кстати, о времени… Геля говорила, что сегодня у них короткий рабочий день, до 15 часов. И мы договорились, что я подскочу к ней, и мы поедем в луна-парк. Поговорим, как победить Угрюмого Голема с двадцатого уровня, послушаю, что у нее нового на работе… И хотя бы на пару часов поверю, что в жизни у меня на самом деле все так же хорошо, как я уверяю Гелю!».

– Если меня будут спрашивать, я буду после 18 часов, – бросил Баринов дежурному на проходной на пути к выходу.

– Да, товарищ полковник, – козырнул капитан.

Свою первую встречу с Ангелиной Парус Павел Николаевич помнил так отчетливо, будто она произошла вчера, а не три года назад.

Девушка, которой он помог победить в «Эпохе» хулигана Лексу, Джетт, оказалась такой интересной собеседницей, что Баринову захотелось пообщаться с ней за пределами игрового чата. Тем более что Джетт тоже оказалась из Приморска. В чате она вечно торопилась и часто скомкивала диалог на полуслове: «Все, начальница пришла, пока!». На предложение встретиться в городском парке девушка легко согласилась. Перед встречей Павел Николаевич по профессиональной привычке просмотрел ее личный профиль в сообществе «Эпохи». Ангелина Парус. 26 лет. Не замужем. Образование высшее гуманитарное. Вот только фотографию выбрала неважную – едва различимая фигурка в красной куртке и черных брюках на фоне Александрийской колонны в Петербурге. И не узнаешь человека по такому снимку.

Но он ее узнал неожиданно легко – наверное, потому, что Парус пришла в парк в той самой ярко-красной куртке. И Баринов сразу шагнул к ней навстречу с вопросом «Джетт?». Героиней Ангелины в экранном королевстве Фао была смуглая коротко стриженная черноволосая девица с шарообразными мускулами, а в парке к нему обернулась тоненькая сероглазая девушка с длинными русыми волосами. На вид ей можно было дать никак не больше 19 – 20 лет.

– А я Джедай, – представился Павел Николаевич. – Хм… Привет. Как говорится, рад знакомству…

Ангелина, такая раскованная и остроумная в чате, первое время сильно смущалась и выглядела замкнутой. Первое время им было сложно общаться вне чата, но постепенно они преодолели этот барьер. И Ангелина стала для Баринова женщиной, с которой он мог непринужденно и доверительно разговаривать.

Романа в классическом представлении у них не было. Они встречались, гуляли, беседовали, ходили в луна-парк, пиццерию, или кафе-мороженое. Иногда Геля приходила к нему в гости посмотреть фильм на огромном экране домашнего кинотеатра, поплавать в бассейне и покрутиться на тренажерах в домашнем спортзале, но этим все и ограничивалось. Для других отношений существовали девушки из ВИП-клуба «Золотой закат». А Ангелине Павел доверял, и она была его другом.

И Баринова часто беспокоила мысль, что рано или поздно Геля встретит парня, за которого решит выйти замуж. И тогда уже не сможет приезжать к нему со своими дисками, гулять с ним в парке и часами увлеченно беседовать о любимых фильмах, музыке и о своих сложностях в отношениях дома и на работе. Он потеряет единственного друга. Останется только Джетт в «Эпохе». А может и ее не останется. У замужней женщины не будет столько свободного времени. Умом понимая, что рассуждает как эгоист и Ангелина вовсе не обязана жертвовать своим личным счастьем ради него, тем не менее, Баринов уже всем сердцем ненавидел этого парня, который в любой момент мог появиться и украсть у него Гелю. «Тогда я снова окажусь один на один со всем этим болотом, в котором я завяз. Геля – единственная моя связь с нормальной жизнью, соломинка, которая держит меня у поверхности. А без нее я утону в трясине, и уже никогда оттуда не выберусь…».

3. «Республика Игрек». 2007 год.

– Все девчонки из нашей группы едут на «Республику Игрек»! – вопила Татьяна Баринова, размазывая по лицу слёзы. А по всей ее комнате были рассыпаны вещи, выпавшие из желтого чемоданчика, безжалостно сброшенного на пол час назад. – Папа, там будет неделя авангардной музыки, приедут «трансы» даже из Аргентины! Почему мне нельзя туда поехать?!

– Потому, что я запрещаю! – Павел Николаевич уже сорвал голос и сейчас уже не кричал, а почти хрипел и продолжал яростно пинать ногой ненавистный желтый чемодан с логотипом «Республика;», бесплатный пропуск на трехнедельный шабаш в окрестностях Карловска. – И в данном случае мама меня поддержит… И выкинь к лешему этот чемодан! Или я его сам сожгу!

– Это не твое! – рыдала Таня. – У себя дома сжигай что хочешь! Почему нельзя?!

– Потому!!! – голос снова прорезался, и Баринов заорал так, что снизу застучали по батарее. – Я сказал! Если моя дочь будет ошиваться среди наркоманов и извращенцев, их не будет на моей территории! Я здесь начальник ГУВД и имею полное право запретить в своем городе эту клоаку! И я это сделаю, если ты хоть на пушечный выстрел подойдешь к этой ораве дегенератов!

– Папа, ты ничего не понимаешь! – зашмыгала носом Таня. – Они не дегенераток, просто они другие, у них иное мышление! В «Республику» приезжают гениальные музыканты и философы, а еще там толкиенисты и растаманы, у них свое видение мира, своя философия, а ты за старыми бабками на рынке фигню повторяешь…

– Философия! – шумно вздохнул Баринов. – Свое видение мира! Так! А мы с мамой для тебя, значит, парочка бестолковых динозавров? Да знаю я это иное видение, у нас каждое лето КПЗ забиты такими вот философами из твоей распрекрасной Республики. Почему-то у них философия идет только под косячок или таблетки, а потом они так «философствуют» и, как говорится у вас, «реально бесятся», что от них все пригороды стонут! В общем, все! Разговор окончен!

– Папа, да Танька едет на их президента посмотреть, – заглянул в дверь Коля. – На Игоря Первого, который всей этой тусней рулит. Он всегда какую-нибудь примочку придумывает. В прошлом году прикатил на открытие Республики на желтом квадроцикле в цветочек. Так все девчонки обалдели, какой он клевый и продвинутый, и повлюблялись.

– Президент? – Баринов чуть не рассмеялся. – Игорь Первый? Не знаю такого. Президент у нас один, в Москве. А этот Игорь – просто балаганный шут. В общем, все, Татьяна. Ни ради Игоря Первого, ни ради еще какого-то там клоуна ты на «Республику» не поедешь. А если вздумаешь поступать по-своему, я эту, – он скривился, – тусню прикрою. Каждое лето на них в пригородах жалуются: все три недели не умолкая круглые сутки, ревет музыка, всякие придурки, пьяные или укуренные, шляются, бесятся, на общественных пляжах голые расхаживают, и за замечание посылают, а могут и избить; грязи после их фестиваля остается на десять КАМАЗОВ, шприцы по кустам! И еще, извини за подробности, были заявления от моряков, которые по ночам проплывали мимо пляжа Республики. Там при свете прожекторов творилась сплошная собачья свадьба!

– Папа, ты опять ничего не понял, – горячо возразила Таня. – В Республике каждый год ставят Башню Любви. Желающие могут получить разрешение от Игоря Первого, подняться на Башню и заключить брак. А через три дня, если не понравилось, развестись и найти себе новую пару. Это у вас было принято всю жизнь с одними и теми же жить, ну, даже если любви больше нет и чувства прошли, а разводиться как бы неправильно, а в Республике люди свободны от предрассудков и не будут портить жизнь ни себе, ни мужу или жене, если не подошли друг другу…