Шутки Богов. Следующий шаг

Шёпот в павильонах

Весть о потенциальной свадьбе двух влиятельных кланов – событии, которое само по себе уже потрясло политический ландшафт столицы, быстро разлетелась по Верхнему городу быстрее, чем весенний ветер по улицам. Формально всё выглядело как очередной брачный союз, скрепляющий старые договорённости. Но для тех, кто умел читать между строк, это было предупреждение о том, что баланс сил в Поднебесной Империи вновь меняется.

Утром в павильонах и чайных домах слышался особый гул – не шум простого любопытства, а ровный, низкий перезвон сдержанных голосов, где каждый вопрос задавался не вслух, а в тени занавесок. Особенно быстро отреагировали те, кому терять было нечего, кроме своего влияния. Семьи средней руки начали сбиваться в группы, обмениваться догадками, а представители семи оставшихся Великих сект уже отправили своих наблюдателей, желая узнать, что скрыто за этим союзом. Но сильнее всех в тот день забеспокоилась семья Соль.

Резиденция Соль, с её белыми стенами, расписанными сюжетами древних побед, встретила утренних гостей запахом кедра и тихим шорохом шелковых одежд. Совет старших собрался в главном зале ещё до восхода солнца. Никто не хотел терять времени. В центре разговора была Соль Хва – их ставленница, гордость и инструмент влияния в делах столицы.

– Свадьба этих двух родов… – Начал седовласый старейшина Соль Чжун, проведя пальцем по карте влияния, нарисованной на шёлке. – Уже меняет расстановку сил. Но мы имеем куда более тонкий узел в этой истории

– Вы про этого странного парня? Андрея? – Тихо уточнил один из младших советников, не поднимая взгляда.

– Про Андрея. – Подтвердил старейшина, и в зале будто стало теснее. – Он знаком с нашей Хва. Не просто знаком – между ними есть определённое… Доверие. И мы уже не можем оценить пределов его силы.

Эти слова повисли в воздухе, словно налитые свинцом. Когда-то род Соль держал в уме чёткие расчёты. Ценность союзника измерялась его местом в иерархии сект и силой, которую он мог предложить. Но этот странный парень Андрей оказался аномалией. Даже маги, опытные в чтении аур и потоков Ци, говорили, что за его пределами – пустота, в которой слышно только гул невидимого водопада. Слишком глубоко, чтобы оценить.

– Если эти два рода заключают союз, а он окажется связан с ними через Хва, – осторожно сказала Соль Мин, одна из женщин-советниц, – мы окажемся в числе тех, кто держит ключ к новому центру силы. Но… – она чуть наклонилась вперёд, – если он решит, что мы для него лишь пешки, всё обернётся иначе.

– Потому-то и нужно действовать сейчас. – Сухо отрезал старейшина Чжун. – Узнать, зачем этот союз вообще может быть нужен, и какова в нём роль самого этого Андрея.

Кто-то из младших попытался заметить, что вмешательство в брачные договорённости двух таких кланов может стоить семье Соль не только влияния, но и жизни. Однако старшие переглянулись – страх был уже привычным фоном их жизни.

В течение дня слуги семьи Соль, переодетые торговцами, учениками мастерских и даже случайными уличными музыкантами, заполнили кварталы, где располагались резиденции обоих родов, чьи имена теперь гудели в каждом доме. Информацию собирали обрывками – через разговоры на рынках, перешёптываниях на задворках храмов, даже через перо подкупленных переписчиков в канцеляриях.

В глубине души все понимали, что эта свадьба – не про любовь и не про честь. Это была партия в игру, где каждый ход стоил целых земель, школ и жизней. И в этой партии фигура Андрея уже перестала быть пешкой.

День клонился к вечеру, и в столичной резиденции семьи Соль царила особая тишина, какая бывает лишь тогда, когда собираются люди, привыкшие взвешивать каждое слово. В просторной комнате, обитой светлым деревом и украшенной свитками с каллиграфией предков, старейшины и доверенные советники расселись полукругом, не прикасаясь к чаю, который слуги расставили на низком столике.

В центре, чуть поодаль, сидел старший брат Соль Хва – Соль Ёнван. Его взгляд был холоден, но под этой сдержанностью ощущалось напряжение. В доме Соль уже знали, что слишком резкое движение в отношении Андрея могло обернуться не только потерей контакта, но и непредсказуемыми последствиями.

– Прямого давления оказывать нельзя. – Тихо произнёс Ёнван, слегка поглаживая край своей чаши. – Он чужак. Он привык сам решать, с кем и как говорить. Если почувствует попытку подчинить его волю – закроется. И Хва тоже от нас отстраним.

– Но ждать, пока другие семьи выстроят с ним связь, мы тоже не можем. – Тут же вмешался седой советник, наклонившись вперёд. – Особенно теперь, когда весь город шепчется о его прорыве и о… – он сделал едва заметную паузу. – Небесном драконе.

Взгляды собравшихся тут же заметались между друг другом. Тема была слишком громкая, чтобы обсуждать её вслух, но слишком важная, чтобы замалчивать.

– Мы пойдём мягко. – Подытожил Ёнван. – Через Хва. Но так, чтобы она сама поверила в том, что это её инициатива. Ни намёков, ни прямых вопросов.

План был прост, но тонок. Сначала – нейтральные беседы о её здоровье и делах в долине, о том, как идут восстановление освобождённых ею пленников. Потом – осторожные упоминания, что род интересуется положением дел в регионе, опасается усиления фанатиков и всплеска активности древних зверей. Дальше – всего лишь лёгкая, почти случайная фраза: “Андрей ведь тоже заметил странные явления?”. Никакого вопроса, лишь констатация, чтобы Хва сама заговорила о нём, если сочтёт нужным.

– Но слова – лишь часть. – Тут же добавил Ёнван, поднимаясь. – Подарки – осторожно, через людей, которым она доверяет. Ничего ценного – чтобы он не заподозрил подкупа, но достаточно редкого, чтобы Хва сочла это проявлением внимания семьи.

Он бросил взгляд на придвинутый к стене ларец с тканями и шёлками, привезёнными из отдалённых северных провинций. Там же лежал тонкий слиток обработанного “лунного серебра”. Это был очень редкий металл, используемый в духовных печатях. Такие дары не обязывали, но создавали ощущение мягкой, ненавязчивой заботы.

– Главное – никакой спешки. – Заключил Ёнван. – Пусть Хва сама захочет поговорить о нём. Тогда он услышит её, а не нас.

Через два дня первый посланец уже отправился в долину, неся запечатанное письмо с аккуратным, почти будничным содержанием. Всё выглядело так, будто семья просто интересуется успехами своей дочери… Но между строк скрывался первый, едва заметный зондирующий импульс…

……….

Соль Хва сидела в своём кабинете, заваленном свитками, письмами и тонкими стопками докладов. В полумраке, который давал лишь мягкий свет масляной лампы, лежал свежий конверт с печатью семьи Соль. Красный воск ещё чуть блестел, будто его поставили всего час назад.

Она осторожно поддела край ножом для бумаги, стараясь не повредить хрупкие, чуть желтоватые листы.

“Дорогая Хва,

Мы искренне надеемся, что эти строки застанут тебя в добром здравии и в спокойном расположении духа, несмотря на непростые времена. Нам известно, что ты по-прежнему находишься вблизи того человека, чьё имя в последнее время всё чаще и чаще шёпотом произносится в залах советов и в уединённых беседах. Мы не станем скрывать – известия о его силе и о том, каким образом он её обрёл, достигли и нас. Эти вести, как весенний ветер, одновременно приносят и аромат цветов, и холод оттаявших рек. Они несут и восхищение, и тревогу.

Сестра, мы понимаем, что твоя преданность и верность – это твой собственный выбор, и мы ни в коем случае не хотим вмешиваться в дела, что ты считаешь личными. Но всё же нам важно знать, на кого он сам смотрит с доверием, кого готов впустить ближе, чем остальных. Ты ведь знаешь, мир меняется стремительно, и даже в сердце Поднебесной Империи ныне тени ложатся глубже. Мы желаем быть уверены, что ты в безопасности рядом с ним… И, если позволишь, чтобы и он был в безопасности рядом с нами.

Возможно, он не готов к тому, чтобы мы заговорили напрямую. Тогда, может быть, твои слова станут тем мостом, что соединит наши берега. Мы не просим тебя настаивать или убеждать, но… Если ты почувствуешь, что момент пришёл – нам достаточно будет намёка, и мы найдём путь, чтобы он не ощутил давления.

Береги себя, Хва. Ты для нас – не просто часть семьи, но нить, связывающая нас с новыми судьбами, которые ещё только сплетаются.

С уважением и теплом,

Твои старшие,

Дом Соль”

Надо сказать, что Соль Хва, только получив этот свиток, уже чувствовала какой-то подвох. Когда она медленно разворачивала свиток, её пальцы чуть дрожали – не от страха, а от предчувствия, что за мягкими словами будет что-то большее. Чернила на тонкой бумаге были выведены аккуратно, с тем безупречным почерком, которым всегда пользовались старшие, когда хотели придать словам особый вес.

Первые строки согрели сердце – словно она снова ребёнком вернулась в дом, где тихо скрипят деревянные ставни и в утреннем свете парит чайник на углях. Но чем дальше она читала, тем явственнее ощущалась в этих мягких фразах цепкая осторожность, притаившаяся за улыбкой. Каждое слово было как вытянутая ладонь – тёплая на вид, но с едва заметным требованием вложить в неё ответ.

В груди нарастало смешанное чувство. Нежная тоска по дому… Гордость за то, что они видят в ней мост между такими силами… И… Определённая настороженность. Она понимала, что за этим письмом стоит не просто забота. Это был первый лёгкий шаг на зыбкую почву, где один неверный ответ может изменить всё.

Но, как оказалось, письма было мало. И следом за письмо прибыли и сами старейшины, чтобы переговорить с ней. Соль Хва слушала вопросы старейшин, не поднимая взгляда, будто бы обдумывая, а на самом деле – чтобы скрыть вспыхнувший в глазах блеск. Она слишком хорошо знала, что любое неверно сказанное слово здесь обернётся против Андрея. Даже намёк на его нынешнее местоположение или силу станет поводом для мягкого, но цепкого давления со стороны семьи Соль. А ещё хуже – это вызовет цепную реакцию слухов, и тогда он окажется втянут в политические игры, в которых выживают не те, кто силён, а те, кто умело прячется. Хотя… Говорить сейчас про его местоположение было бы просто глупо. Так как уже все знали, что он отправился в старую столицу в резиденцию семьи Хваджон, для решения некоторых вопросов.

В груди тянуло от странного, едва понятного чувства – раздражения, смешанного с уколом ревности. Она сама не могла сказать, что именно её задело. То ли интерес старших к нему, то ли собственная невозможность назвать его своим открыто, то ли воспоминания о том, как он, ещё недавно раненый и упрямо молчаливый, смотрел на неё тем холодным, но живым взглядом.

"Спокойно. Не выдавай. Не дай им зацепку." – Мысленно приказала себе Соль Хва. Потом она медленно вздохнула, чуть приподняла подбородок и, наконец, заговорила, подбирая каждое слово так, будто расставляла острые ножи лезвием вниз.

– Я встретила его… В обстоятельствах, которые едва не стоили ему жизни. – Её голос был ровным, мягким, но в нём слышался оттенок, который старшие могли принять за уважение и сдержанное сочувствие. – Он не искал нашей помощи и не рассчитывал на неё. Всё, что он имеет – его собственная заслуга.

Она на мгновение замолчала, давая им возможность переварить это, а сама уже готовила следующую фразу – ту, что не даст им подумать, что он обязан семье Соль или что она стала для него чем-то вроде поручителя.

– Сейчас он… идёт своим путём. Это путь, который вряд ли можно прервать, не разрушив его самого. Я не думаю, что стоит мешать ему.

Внутри неё всё сжалось – она понимала, что говорит почти как чужая, хотя на самом деле каждое слово было защитой. Соль Хва чуть склонила голову, отдавая дань уважения старшим, и добавила:

– Если он захочет, он сам придёт к тем, кому доверяет.

Она не позволила себе больше ни одного лишнего слова. Даже дыхание стало чуть тише – как у человека, который только что прошёл по тончайшей грани между правдой и тайной. Но старейшины так просто не сдавались. Они хотели, чтобы Соль Хва наладила с ним общение. Так как из-за того, что на данный момент происходило в столице, их пути могли окончательно разойтись. И ей, если она хочет продолжить с ним общение, было бы неплохо постоянно поддерживать обмен сообщениями.

Именно поэтому, после того как старейшины ушли, она задумчиво положила перед собой на стол чистый лист, коснулась пальцами виска и глубоко вдохнула. Сердце билось медленно, но мысли текли быстро.

Что передать Андрею? Стоит ли говорить прямо, что его появление стало для семьи Соль ударом и одновременно возможностью? Или лучше смягчить, не показывая, насколько быстро они начали плести сети вокруг его имени?

Она взяла перо, но не спешила писать. В голове постепенно складывались разные варианты. Один – честный, где она расскажет о подозрениях и скрытых угрозах… А другой – более выверенный, дипломатичный, который лишь намекнёт на потенциальные угрозы от подобных “подводных течений” внутренней политики семей.

Перо зависло над бумагой. Возможно, ей стоило бы сначала увидеть его глаза, прежде чем решать, сколько правды он готов услышать? Это был сложный вопрос. И размышляя над ним, Соль Хва достаточно долго сидела у низкого письменного стола, держа кисть в лёгких пальцах, и медленно катала её между ладонью и кончиками пальцев. На свитке уже были начертаны первые строки – выверенные, сухие, почти деловые. Но каждый раз, когда взгляд возвращался к ним, она невольно ощущала, как в сердце поднимается тихая, но упрямая волна – желание вложить туда нечто большее, чем просто вежливые формулы.

Она знала, что сейчас для Андрея вопрос союза с их семьёй – это не только личное, но и стратегическое. Он всегда был осторожен, не любил чужого контроля, но вместе с тем он должен был понимать, что именно в их доме для него могут открыться двери, которые никто другой не распахнёт.

Семья Соль могла дать ему несколько ключевых преимуществ. Влияние в Совете Благородных семей, связи в городах самых разных провинций, защиту от разрозненных, но опасных враждебных кланов, а главное – законное прикрытие для того, что он делает в долине. Она думала о том, как намекнуть на это так, чтобы он понял, что речь идёт не о милости, а о партнёрстве равных.

В голове складывались фразы “взаимная польза”, “надёжный тыл”, “свобода действовать без оглядки”. Но стоило мысленно примерить эти слова к его лицу, как тут же всплывало другое – более личное. Ощущение, что она не хочет, чтобы он видел в этом письме только расчёт.

Да, в их роду ценили союзы по выгоде, но она сама слишком остро чувствовала, что этот человек – уже не просто союзник. И оттого ревность, неожиданно горячая, поднималась в груди всякий раз, когда она думала, что кто-то другой может предложить ему нечто похожее.

Она задумалась, как показать ему, что союз с их семьёй не будет для него клеткой. Что, напротив, он получит возможность действовать шире, чем когда-либо – и никто не станет вмешиваться в его путь, пока он сам этого не пожелает.

“Если бы я прямо сказала, что смогу удержать от вмешательства даже главу семьи… он бы поверил? Или счёл бы это уловкой?” – Тихо мелькнула мысль. Но отрезать её было сложно.

Взгляд скользнул по начальным строкам письма. Слишком холодно. Слишком… официально. Она вздохнула, обмакнула кисть в тушь и вывела следующее предложение мягче, чем изначально планировала:

“Вы знаете, что для нас важно видеть рядом тех, кто умеет держать слово и ценить свободу. Ваши действия показали, что вы именно таков”.

Теперь оставалось спрятать в конце аккуратный намёк о том, что если он пойдёт им навстречу, его имя в стенах семьи Соль будет защищено как собственная кровь рода. Это можно было подать как тонкое обещание, не обязывающее напрямую, но ясно указывающее, что союз даст ему больше, чем он потеряет.

Она замерла, удерживая кисть над свитком. Лишнее слово могло разрушить баланс – слишком явная мягкость вызовет вопросы старших, слишком сухой тон оттолкнёт Андрея. Нужно было написать так, чтобы старшие увидели только доброжелательную дипломатичность, а он – прочёл между строк и уловил, что она говорит с ним не как посланница рода, а как та, кто уже сделала свой выбор.

Потом она ещё долго сидела у окна, держа в руках лист тонкой бумаги. Чернила на кисти чуть дрожали – не от усталости, а от напряжения мыслей. Письмо должно было стать мостом между Андреем и её семьёй, но при этом – щитом, который не позволит старшим прижать его к стене обещаниями или условиями.

Внутри боролись два желания. Одно – защитить Андрея от давления, дать ему возможность действовать на своих условиях… Другое – донести до него, что союз с её семьёй не просто выгоден, но может стать опорой, которую он в одиночку не построит так быстро. Она перебирала в голове, какие слова выбрать, чтобы он понял главное. Позиция семьи Соль – сейчас к нему расположена, и это редкое окно возможностей. Союз с ними даст ему влияние, ресурсы, поддержку в конфликтах, которые уже маячат на горизонте. Она сама готова идти навстречу дальше, чем требует долг.

И всё это надо передать так, чтобы старшие, даже если прочтут письмо, увидели лишь уважительную осторожность, а он – уловил намёки, которые адресованы только ему.

Она знала, что сейчас, после его последних подвигов, если бы она прямо сказала: "Я хочу выйти за тебя замуж", в семье это восприняли бы не как дерзость, а как удачный ход. Но – не время. Ему нужно почувствовать, что это его решение, его шаг.

“Андрей,

Время бежит быстрее, чем мы успеваем привыкнуть к переменам. Ещё недавно имена твоих противников и союзников были почти неизвестны за пределами нескольких долин, а сегодня о тебе говорят и те, кто привык считать себя вершителями судеб. Это – и дар, и испытание.

Ты уже, наверное, понимаешь, что в нынешних обстоятельствах не только сила, но и правильные связи решают исход любой борьбы. Семья Соль умеет быть щитом и опорой для тех, кого признаёт своими. Не ради формальных обязательств, а потому что умеет видеть, куда ведёт дорога.

Не все мосты стоит строить камень за камнем. Некоторые нужно проложить одним решительным шагом – и тогда путь будет прочнее любого договора. Я говорю это не для того, чтобы подталкивать тебя, а чтобы ты знал: двери, которые сейчас открыты, не всегда будут ждать.

Лично для меня твой путь – не только череда побед и расчётов. Есть вещи, которые невозможно измерить числом союзов или весом артефактов. Я не стану называть их вслух, но ты поймёшь, о чём речь.

Надеюсь, мы скоро сможем поговорить без свидетелей. И тогда многое станет яснее.

С.Х.”

………..

Андрей сидел на плоском камне у края ручья, где вода шла быстрым, но тихим потоком. Он держал в руках очередное письмо Соль Хва – свиток, пахнущий лёгкими травяными ароматами, смешанными с тонким оттенком чего-то едва уловимого, но лично знакомого. Не торопясь, он развернул его и начал читать.

С самого начала он отметил, что в этом тексте каждая строка была тщательно выверена, будто каждое слово прошло проверку не только на смысл, но и на то, как оно прозвучит в ушах старших из семьи Соль, если они случайно или намеренно перехватят письмо.

Думая о прочитанном, Андрей коротко усмехнулся. Он чётко прочёл в этих строчках стратегический расчёт. Она подбирает аргументы так, чтобы он видел – речь не о контроле, а о равенстве. Она говорит о выгодах, но в таких выражениях, что это выглядит как взаимная поддержка, а не попытка “прибрать к рукам”. Хотя здесь Андрей ощутил и кое-что другое. Это был личный подтекст – совсем не для чужих глаз. Он видел за этим образом зонт, под которым она сама готова встать рядом, не заслоняя, а прикрывая от ударов. И особенно он уловил оборот, которые вроде бы не предлагают посадить его на цепь. Словно она предугадывала его внутреннее отвращение к любой форме несвободы.

Из этого письма он понял главное. Это было приглашение. Неформальное… Без определённой даты… Но вполне ясно прочитывающееся между строк. Она хочет с ним встретиться. И не как представителя союзной силы, а как… Человека.

Андрей отложил письмо, прижимая пальцем нижний край свитка, чтобы он не свернулся обратно. В его голове эхом прошли две параллельные линии – одна, стратегическая. Союз… Выгоды… Взаимная опора… Другая – личная, более тихая, но настойчивая. Она говорит не только о делах. Она хочет, чтобы он понял – для неё он уже больше, чем просто сильный союзник.

Ещё раз пробежав глазами строки, в которых тонко переплелись забота, дипломатия и едва уловимый личный оттенок, коротко усмехнулся. Так как поймал себя на том, что некоторые слова Соль Хва звучат как стратегическая карта – с аккуратно обозначенными направлениями, куда она хочет его подтолкнуть. Другие же – как мягкое касание, заметное только ему.

"Хочешь ты того или нет, но она уже играет в две партии сразу. – Подумал он, снова слегка усмехнувшись. – И играет тонко. Старшие увидят в этом политическое предложение, а я – её личный сигнал."

Вечером, вернувшись с прогулки в резиденцию семьи Хваджон, он сел к столу, медленно достал тонкую кисть, обмакнул её в чернила и на мгновение задержался. Писать нужно было так, чтобы даже случайный читатель письма прочитал лишь ровную вежливость, а она – уловила между строк то, что он на самом деле ей отвечает.

Мысли начали раскладываться в нужный порядок. Ему нужно было подчеркнуть, что он ценит её открытость и прямоту, но при этом не спешит бежать в объятия семейных договорённостей… Дать понять, что он прекрасно видит выгоды, но готов рассматривать их только в контексте взаимности, а не односторонней опеки… И при этом оставить ей личный знак, что он не просто союзник, но и человек, которому не безразлично, как она сама чувствует себя в этом переплетении интриг… Так у него родился весьма своеобразный текст.

"Соль Хва.

Я получил твоё письмо и прочёл его внимательно, не торопясь. Ты знаешь, мне всегда по душе твоя манера говорить о сложном так, чтобы даже в остром угле находился свет. Я ценю это.

Ты упомянула о выгодах союза с твоей семьёй – и я не отрицаю, что они весомы. Но знаешь, я предпочитаю соглашения, в которых обе стороны одинаково уверены в друг друге, а не только в цифрах и титулатуре. Мне важно, чтобы любой шаг, который я сделаю, укреплял не только моё положение, но и твоё собственное.

Если же говорить откровенно… Я больше ценю людей, чем дома и гербы. Семьи приходят в движение, когда их члены готовы стоять плечом к плечу – даже там, где не всегда видят старшие. И в этом я полагаюсь на тебя, а не только на печати и подписи.

Что до моего решения – я отвечу поступком, а не словами. И надеюсь, ты сумеешь его распознать, когда время придёт.

А."

Он перечитал написанное. На поверхности – формальная вежливость и осторожность. Для постороннего – ничего лишнего, ни одного повода для сплетен. Но Соль Хва заметит, что он подхватил её метафоры, обратил её акцент на взаимность, и в последней фразе оставил обещание, слишком личное, чтобы кто-то другой придал ему значение…

………..

Через пару дней, получив сообщение с духовным вестником, Соль Хва, вернувшись в свои покои, развернула письмо Андрея, стараясь не показать нетерпения даже самой себе. Лаконичные строки, чёткие, почти холодные на первый взгляд, сразу бросились в глаза – но её внутреннее чутьё подсказывало, что именно там, между словами, скрыто куда больше.

Она медленно перечитала первый абзац, где он вежливо поблагодарил за заботу семьи Соль и признал, что их вмешательство помогло избежать нежелательного развития событий. Это звучало как дипломатическая дань уважения – ровная, официальная, без тепла. Но Хва уловила интонацию. Он не просто признал заслуги, он прямо сказал, что “нежелательного” удалось избежать именно благодаря ей, а не только усилиям всей семьи.

Дальше – осторожное рассуждение о том, что союз вполне возможен, если интересы обеих сторон будут учтены и защищены в равной мере. Для старших эти слова прозвучали бы как стандартная формула, но она видела за ней скрытый вызов:

“Я не дам себя поставить в положение должника.”

И в этом была его сила, но и та самая опасная черта, из-за которой он мог бы отвергнуть любую привязанность, если посчитает её цепью. Третий абзац она перечитала трижды. Там говорилось о том, что есть ценности, которые не подлежат торгу, и люди, которые не должны становиться разменной монетой. Для чужого глаза – просто красивая фраза. Но Хва почувствовала, как внутри кольнуло – это была отсылка к её же собственным словам в одной из их прошлых бесед. Значит, он помнил. Значит, писал это ей, а не её семье.

И последнее – почти невидимая деталь, он упомянул, что некоторые дороги стоит проходить только вместе с теми, кто понимает, куда они ведут. Соль Хва невольно улыбнулась, чувствуя, как в сердце разливается тёплый, почти болезненный жар. Это был его ответ на её намёк в письме – обещание, что он видит в ней спутника, а не наблюдателя.

Она откинулась на спинку кресла, закрыв глаза. В мыслях уже рождались слова следующего письма – неофициального, без родовых печатей, которое никто, кроме него, не увидит. Письма, где она сможет ответить на каждый его скрытый знак, продолжив эту тихую игру, в которой каждый намёк – как прикосновение, а каждый витиеватый оборот – как взгляд, брошенный через толпу, но адресованный только одному человеку.

…………

Спустя неделю Соль Хва сидела над последним письмом Андрея, проведя взглядом по строчкам уже в десятый раз. На губах – едва заметная улыбка, в глазах – тепло, но и усталость. Их переписка стала почти искусством. Каждый намёк был тщательно выверен, каждое слово обернуто в несколько смыслов, словно драгоценный клинок в тончайшие слои шёлка. Но чем дольше она держала это письмо в руках, тем яснее понимала. Такая переписка может тянуться неделями… Месяцами… а то и годами.

Письма – это красиво, но и опасно. Они замедляют шаг, оставляют время для сомнений и искажения смысла. А сейчас время не на их стороне. Особенно после того, как город накрыла новая волна слухов. В старой столице Поднебесной Империи появился тот, кто победил Мёнгука. Имя Андрея не произносили вслух, но намёков хватало, чтобы и слепой сложил картину.

Она знала – и семья Хваджон знает. Знают и другие – те, кто никогда не упустит шанс перехватить инициативу. Поэтому все значимые фигуры Поднебесной уже спешили в этот город, будто опасаясь, что их место в большой партии займёт кто-то другой.

Устало вздохнув, Соль Хва поднялась, аккуратно сложила письмо Андрея и убрала его в лакированную шкатулку.

– Достаточно. – Тихо произнесла она, глядя в окно, за которым мягким маревом клубился вечерний туман. – С ним нужно говорить, глядя в глаза.

Мысль была проста. Письма – это слишком медленно. Личные переговоры позволят обойти ловушки слов, сразу увидеть реакцию, и, главное, сказать то, что нельзя доверить даже самой надёжной бумаге.

Кроме того, она чувствовала подспудное давление времени. После того как поползли слухи о грядущей свадьбе Андрея, в её груди поселилось странное, холодное чувство – словно кто-то отрезал кусок будущего, который она считала своим. И если она решит промедлить, то этот кусок уже будет просто невозможно вернуть.

Она решительно накинула на плечи плащ, приказала слугам подготовить экипаж и отправилась в резиденцию семьи Хваджон. Здесь, в старой столице, куда она прибыла под покровом ночи и при блеске фонарей, Соль Хва собиралась решить то, что письмами не решишь.

Спустя всего полчаса внутренний двор резиденции семьи Хваджон встретил Соль Хва тёплым запахом хвойных балок и влажной земли после утренней росы. Каменные дорожки вели сквозь ровно подстриженные кусты к главному павильону. Слуги проводили её без лишних слов – по её взгляду они понимали, что хозяйке встречи не требуются формальности.

Андрей ждал на открытой веранде, сидя на низкой скамье, так, что спина его была обращена к дальнему саду. Он не поднялся, когда она вошла, но слегка наклонил голову – жест, в котором и приветствие, и приглашение, и испытание.

– Я рада, что ты нашёл время для этой встречи. – начала Соль Хва ровным тоном, садясь напротив. – Письма, как бы тщательно их ни подбирали, не всегда передают всё.

– Иногда они говорят больше, чем нужно. – Ответил он, чуть прищурившись. – Но и молчание способно выдать куда больше.

Она уловила это как отсылку к его последнему письму, где он ни разу прямо не упомянул выгоды для себя, но дважды упомянул “устойчивость союза’ – явный намёк на баланс сил.

– Союз – это не просто обмен благами. – Продолжила она. – Это выбор, который делает каждого из нас уязвимым в чём-то… и неприкосновенным в остальном.

Андрей чуть сдвинул чашку с чаем, глядя на тёмный блеск жидкости.

– Вопрос в том, чью уязвимость вы готовы принять как свою.

“Он снова возвращает разговор в плоскость доверия, а не только выгоды.” – отметила про себя Соль Хва.

– Возможно, – немного подумав тихо сказала она, – мне стоит быть откровеннее. Ты стал слишком ценным для того, чтобы позволить обстоятельствам диктовать тебе условия.

Он поднял взгляд, и в нём скользнула тень улыбки:

– А вы слишком осторожны, чтобы сказать прямо, что именно хотите.

– Если бы я сказала это в письме, его могли бы прочитать чужие глаза. – Её голос стал мягче. – А здесь… здесь нас слышат только сад и чайный пар.

Он на мгновение отвёл взгляд в сторону цветущей сливы, словно обдумывая каждое слово.

– Тогда скажи.

Она наклонилась вперёд – расстояние между ними стало меньше, но воздух стал плотнее.

– Я хочу, чтобы ты остался в круге нашей семьи. Не как союзник на бумаге, а как тот, кому доверяют, даже когда шёпот говорит обратное.

Андрей медленно выдохнул и кивнул, но его ответ был облечён в ту же двойную обёртку, что и письма:

– Тогда мне нужно знать, что этот круг не станет клеткой.

После его слов повисла томительная пауза, и в ней звучало куда больше, чем в словах. Соль Хва сразу поняла, что они оба сейчас говорят о многом – и о власти, и о личном, и о том, что, будь на её месте кто-то другой, этот разговор уже давно бы закончился.

– Не станет. – Сказала она тихо. – Если только ты сам этого не захочешь.

В этот момент их взгляды встретились – как в строках писем, где каждая фраза имела второй смысл. Теперь же всё это было сказано открыто, но так, что посторонний всё равно не уловил бы подлинной сути…

Сад резиденции семьи Хваджон был тих, но этот покой был неестественным – за живыми изгородями стояли невидимые глаза слуг, стражи и любопытных родственников, которым не велено вмешиваться. Мягкий шорох бамбука и запах цветущей магнолии создавали иллюзию уединения, но оба знали – каждое их слово может быть подслушано, а потому игра продолжалась. Соль Хва шла чуть впереди, её шаги по гравию были почти неслышны.

– Здесь всё изменилось с прошлого года. – Произнесла она, словно комментируя садовую дорожку. – Но корни остались прежними.

Андрей уловил подмену смысла – речь шла не о деревьях, а о старых союзах, которые выстояли, несмотря на бури. Он ответил так же:

– Иногда корни крепнут только тогда, когда их пытаются вырвать.

Она улыбнулась краем губ, не оборачиваясь, и, остановившись у каменной скамьи под сосной, жестом пригласила его сесть.

– Но ведь слишком крепкие корни… – Она чуть задержала взгляд на нём. – …могут мешать расти в другом направлении.

Андрей медленно сел, чуть повернувшись к ней:

– Зато они держат дерево, когда начинается буря.

Между ними прошёл короткий, почти незаметный взгляд – признание того, что оба понимают, о чём на самом деле идёт речь.

– Знаешь… – Соль Хва опустила взгляд, словно изучая свой рукав. – Некоторые цветы раскрываются лишь в определённое время года. Если момент упустить… Потом можно ждать годы… А то и десятилетия… Чтобы увидеть его цветок…

Это уже была не просто аллегория – она говорила о нём, о них, и о том, что время действительно уходит.

Андрей чуть подался вперёд, так что его голос стал ниже, интимнее:

– Есть цветы, которые расцветают вопреки времени. Даже зимой. Главное, чтобы рядом был тот, кто их согреет.

Её плечи едва заметно дрогнули, будто она почувствовала, что он видит сквозь все её внешние маски. Но Соль Хва тут же вернула разговор в безопасное русло, бросив взгляд на дальнюю аллею, где стояли стражники:

– А если зима окажется слишком суровой, даже самые стойкие побеги могут замёрзнуть. Тогда нужен кто-то, кто принесёт весну раньше срока.

Андрей чуть усмехнулся, но в его глазах это была уже не игра, а обещание:

– Иногда весну приходится отвоёвывать.

И в эту секунду они оба знали, что сказанное ими относится и к войнам между домами, и к тому, что происходило между ними – здесь, в этом саду, лицом к лицу, без пергамента и печатей, но с той же двойной вязью смыслов, которую они умели читать только вдвоём.

Они дошли до края сада, где аллея из белых слив смыкалась над узкой каменной дорожкой, отбрасывая на лица прохладную тень. Запах цветков был почти слишком сладким, и Андрей почувствовал, что воздух стал гуще – или, возможно, просто их разговор начал тяжелей давить на плечи.

Соль Хва остановилась у каменной скамьи, коснулась рукой холодной спинки, но садиться не стала. Она смотрела на него чуть иначе – не как на союзника, с которым ведёт тонкую игру смыслов, а как на человека, который способен одним словом или выбором перечеркнуть всё, что она выстраивала годами.

– Ты ведь понимаешь, – начала она, мягко, но без привычных витков дипломатии, – что слухи не всегда просто слухи. Они начинают жить своей жизнью, даже если мы оба знаем, что это… пока не более чем игра.

Андрей задержал взгляд на её лице. Он заметил, что её пальцы, всегда безукоризненно спокойные, чуть напряглись, будто сжимали невидимую ткань.

– Слухи можно направлять. – Ответил он ровно, но в голосе уже было что-то от того, что в письмах можно спрятать, а в устном разговоре – лишь приглушить. – Иногда их даже выгодно подпитывать.

– Иногда. – Тихо согласилась она. – Но не тогда, когда кто-то использует их, чтобы увести тебя туда, где тебе уже не дадут выбора.

Эта фраза уже не была частью игры. Она прозвучала как предупреждение, но и как личная мольба – слишком личная для того, чтобы они могли притвориться, что говорят только о политике.

– И что ты предлагаешь? – Он сделал шаг ближе, и в узкой тени слива расстояние между ними стало почти невидимым.

– Предлагаю… – Она выдержала паузу. – Перестать играть в переписку и формальные визиты. Либо мы делаем этот шаг вместе, либо нас сделают поодиночке.

Андрей понимал, что она говорит о политике. Но тон, взгляд, дыхание между словами намекали, что речь и о другом выборе – куда более опасном.

Между ними повисла тишина, насыщенная чем-то, что они оба старались не назвать.

В тягучей тишине, когда слова уже стали опаснее молчания, между ними повисло то самое хрупкое равновесие, которое либо рушится, либо превращается в нечто совсем иное.

Андрей смотрел на Соль Хва чуть дольше, чем позволяли правила вежливости. Она, поймав этот взгляд, едва заметно отвела глаза – но в глубине их проскользнуло нечто такое, что могло стать признанием или вызовом.

Всё зависело от следующей фразы. Она вдохнула, готовясь… Он чуть подался вперёд, будто собирался ответить…

– Госпожа! Господин! – Резкий голос прорезал воздух, как хлыст. Из-за живой изгороди, нарушая умиротворённую геометрию сада, выбежал молодой слуга в тёмно-зелёном кафтане с вышитым знаком семьи Хваджон. Его лицо было белым, как лист рисовой бумаги, и дыхание сбивалось от бега.

– Срочная весть! – Он быстро склонился, но голос всё равно дрожал. – На северо-западе, близ Пограничных Пустошей, обнаружен разлом… Прорыв… – он запнулся, осознавая, в чьём присутствии говорит, но уже было поздно. – Армия демонов… во главе с демоном-князем…

Ветер, словно почуяв смысл этих слов, хлестнул по ветвям сосен, заставив их застонать. Соль Хва мгновенно собралась, словно на неё надели невидимую броню – взгляд стал острым, движения резкими. Андрей медленно выпрямился, всё ещё глядя на неё, и в его глазах, поверх спокойной маски, промелькнул холодный расчёт.

– Это война. – Тихо сказала она, и в её голосе не было ни тени сомнений. И их недосказанность, готовая прорваться, теперь смешалась с новым, куда более опасным подтекстом. То, что ещё минуту назад было личным, теперь неотвратимо переплеталось с судьбой целого мира.

В одно короткое мгновение их взгляды изменились – словно кто-то сорвал тонкий покров, скрывавший настоящую сущность обоих. Ещё миг назад в саду витала тихая, почти личная интонация, сквозь которую просачивался осторожный флирт и намёки. Теперь же в глазах Соль Хва вспыхнул холодный, собранный огонь – тот самый, который заставлял подчинённых беспрекословно исполнять её приказы в боевых кампаниях.

Андрей же будто выпрямился внутренне, вся мягкость его манеры улетучилась, уступив место чёткой, выверенной собранности. Они уже не были мужчиной и женщиной, у которых под кожей тянется сеть недосказанных чувств. Теперь перед миром стояли два стратега.

– Демон – князь, значит… – Тихо, но отчётливо произнесла Соль Хва, и её пальцы, чуть дрожавшие от прежнего разговора, теперь сжались в кулак. – Если такая тварь сама ведёт прорыв, значит, это не диверсия. Это начало вторжения.

– Нижний мир не поднимает армии ради демонстрации силы. – Отрезал Андрей, в голосе его исчезли все мягкие оттенки. – Они хотят закрепиться. Значит, место прорыва ключевое.

Она кивнула, и между ними уже прокладывались линии возможных сценариев. Куда демоны могут ударить… Какие силы будут брошены… Чьи ресурсы можно привлечь… Всё то, что секунду назад казалось бесконечно далёким от их тихого разговора среди цветущих деревьев, теперь захлёстывало их полностью.

Внутри оставалось понимание того, что они оба умеют мгновенно выбрасывать личное за борт, когда мир готов рухнуть. Но это не отменяло того, что всё недосказанное теперь стало ещё опаснее – ведь в условиях войны любое чувство может превратиться в оружие.

Они шли быстро, почти синхронно, шаг в шаг. Каменная дорожка сада уводила их к внутренним залам, где уже суетились гонцы и слуги, но пока ещё никто не осмеливался заговорить с ними напрямую. Ветер шевелил листья, и их прежние мягкие улыбки, оттенённые полунамёками, исчезли без следа.

– Если демоны действительно двинулись целой армией, – голос Андрея стал ровным и глухим, – у нас есть… Четыре дня, максимум пять. Потом их передовые отряды закрепятся, и прорвать их линию обороны будет сложно.

– Три… – Тут же поправила его Соль Хва, даже не посмотрев на парня, но угол её губ чуть дрогнул. – Ты опять слишком щедр, Андрей.

– Щедрость – это то, что тебя всегда раздражало. – Отозвался он тихо, глядя прямо перед собой, но чуть замедлив шаг, чтобы она поравнялась.

– Особенно, когда ты раздаёшь её врагам. – В её голосе на миг мелькнула теплая насмешка, спрятанная между словами о логистике и передислокации войск.

– Я называю это “подготовкой к переговорам после победы”. – Он бросил взгляд на клумбу справа, словно считал расстояние до условного рубежа. – Но да, в твоих терминах это, наверное, “сентиментальная ошибка”. Я привык давать возможность одуматься.

– Сентиментальная ошибка, которая может стоить жизней двум гарнизонам. – Её пальцы легко коснулись складки рукава, как бы поправляя ткань, но это был едва заметный знак: “не отходи от плана”.

– Я понял. Будет ровно так, как ты любишь. – Отрезал он, но в его интонации прозвучало что-то вроде: “и как ты меня ненавидишь за это”.

Вокруг них уже начиналась тихая буря. На подходах к к главному зданию резиденции семьи Хваджон уже вовсю сновали курьеры… Слышались отрывки срочных распоряжений… Но их двуслойный разговор оставался между ними, словно скрытый шёпот под гулом военной машины. Но сейчас им нужно было поспешить, совет князей, по крайней мере – двое из них, собирали всех значимых представителей благородных семей, кто находился в пределах столицы. Такое дело коснётся всех. И просто отсидеться в стороне ни у кого не получится. Так что на этот зов сбежались все.

В зале дворца, где уже собирался военный совет, стоял гул приглушённых голосов, скрип пергаментов и тихий стук печатей по дереву стола. Запах свежих чернил смешивался с ароматом горячего чая, но в воздухе витало не тепло – стянутая, как тетива, напряжённость.

На возвышении, в окружении свитков карт и передвижных штендеров с картами сект и границ, княгиня Ло вела заседание. Её голос был ровен, но каждая фраза звучала так, словно за ней прятался приказ, который может изменить ход войны.

– …И теперь, – она чуть сильнее нажала пальцами на свёрнутый пергамент, – мы располагаем подтверждёнными сведениями, что две секты – Тени Кровавой Луны и Песчаной Тени – официально перешли на сторону армии демонов.

В зале прошёл глухой, злой шум. Несколько представителей младших школ переглянулись, некоторые побледнели.

Андрей сидел чуть в стороне, вместе с представителями семьи Хваджон. Но так, чтобы видеть и княгиню, и карты. Внутри у него всё уже работало на военные расчёты – сколько бойцов, какие резервы, как перерезать маршруты снабжения демонов. Но поверх этого, в уголках уст, пряталась тонкая тень усмешки.

– Это объясняет, – произнёс он чуть громче, чем требовала ситуация, – как они смогли готовить стационарный портал прямо у нас под носом. – Он скользнул взглядом по княгине Ло так, что присутствующие подумали, что это был просто обмен информацией. А она знала – в этой фразе была ирония, намёк на их разговор во время последней встречи. “Ты тоже умела прятать всё на виду”.

Она ответила без паузы, с той же внешней сдержанностью:

– Иногда, чтобы враг вышел из тени, нужно позволить ему поверить, что мы ничего не видим. – Её тон был дипломатическим, но между ними он звучал как тихий укол: “а иногда ты прячешься слишком хорошо”.

В этот момент кто-то из военачальников начал выкладывать на карту фишки, обозначающие места предполагаемых порталов и демонических лагерей. Андрей, не глядя на него, продолжил:

– Значит, нужно будет нанести удар единым кулаком, пока они не успели разделить силы. Скорее всего, они попытаются разделить свои ударные группы. Чтобы создать ещё пару – тройку порталов, пока мы им не можем помешать. – Он сделал едва заметную паузу и добавил с оттенком, который уловила только Ло Иньюй. – И, конечно, кто-то должен заняться личными переговорами с теми, кто не успел на этот совет.

Её взгляд чуть потемнел – не от гнева, а от понимания, что он снова свёл стратегию и их с ним игру в одну плоскость.

– Это всегда самая опасная часть операции. – Лтветила она, глядя прямо на него, но для зала это звучало как о военном задании. – Особенно, когда речь идёт о тех, кто когда-то был нам ближе всех.

Несколько советников, ничего не подозревая, уже обсуждали маршруты снабжения и оборонительные линии. А между Андреем и княгиней Ло в этот момент шёл второй, тихий совет – о другом фронте, который существовал только между ними.

В зале военного совета запах чернил и горячего воска смешивался с едва уловимым ароматом лекарственных трав, принесённым сквозняком из соседнего крыла. На длинных низких столах, покрытых картами и свитками, уже успели накопиться капли пролитого чая, следы нервных рук.

Последние слова княгини Ло, твёрдо и спокойно описывающей меры по укреплению северо-восточного фронта, почти утонули в нарастающем гуле голосов. Один из военачальников – сухощёкий мужчина с резкими скулами и голосом, похожим на удар гонга, – резко поднялся.

– Достаточно. – Он опёрся обеими ладонями о стол, и вены на его руках вздулись. – Мы говорим о мерах против демонов, но не называем имена предателей, которые их пропустили

Взгляды обратились к нему, и в этом напряжённом молчании слышалось, как кто-то тихо опустил на карту костяной маркер.

– Имена? – вкрадчиво переспросил старший советник с противоположного конца стола. – Вы предлагаете прямо сейчас обвинить в измене целую секту?

– Да, предлагаю! – отрезал военачальник. – Секта Тени Кровавой Луны давно вызывала подозрения. Кто ещё мог прикрыть создание портала? Их культиваторы “совершенно случайно” оказались в той стороне, когда врата открылись?

Шёпот пробежал по рядам советников, но часть лиц осталась каменно неподвижной. Именно так отреагировали все те, кто уже знал о том, что в зале сейчас пахнет не только предательством, но и будущей гражданской войной.

Княгиня Ло, не повышая голоса, но вкрадчиво и холодно, произнесла:

– Господин Чжоу, вы делаете опасное заявление. Без доказательств это – удар не только по этим сектам, но и по всему фронту.

– Если мы не назовём их, фронта скоро не будет. – Раздражённо процедил в ответ Чжоу.

Кто-то из младших генералов встал, уже готовый бросить обвинение в обратную сторону, и стол под его ладонью дрогнул. Андрей уловил, как несколько взглядов скользнули на него. Видимо собравшиеся здесь уже ждали, что он вмешается, разрежет этот накал или, напротив, подтолкнёт его в нужную сторону. Напряжение сгущалось, как тучи перед летней грозой. Ещё одно резкое слово – и оно выльется в бурю.

Зал, наполненный напряжённым гулом голосов, будто замер в предвкушении взрыва. Андрей тихо встал в стороне, шагнув вперёд ровно настолько, чтобы привлечь внимание, не нарушая этикета. Его голос прозвучал спокойно, но твердо, как призыв к порядку в хаосе:

– Прошу прощения, уважаемые господа… Но подобные обвинения – серьёзное дело. Мы не можем позволить, чтобы подозрения разрушили наш единственный фронт против войск Нижнего мира. Тем не менее, закрывать глаза на уязвимости тоже опасно.

Он сделал лёгкую паузу, оценивая, как на его слова реагируют присутствующие, особенно княгиня Ло, которая едва заметно кивнула в знак поддержки.

– Возможно, истинная угроза – не в одной секте, а в разрозненных группах, использующих момент для собственных игр. Как тени в ночи, они умело прячутся среди нас, сея раздор и страх.

Андрей медленно прошёл взглядом по залу, будто подмечая каждого, кто чуть сильнее напрягся.

– Предлагаю сфокусироваться не на громких именах, а на выявлении конкретных действий – тех, что подрывают наши оборонительные линии и позволяют врагу проникать. В этом и есть ключ к нашей победе. К тому же… Нам нужно решить, как мы можем как можно быстрее перекинуть войска в нужное место. Время идёт уже не на недели, а на дни, а то и часы… Я знаю один способ… Но он будет тяжёлым. И мне нужен человек, которых хорошо знает ту местность, чтобы мы не промахнулись. К тому же, как я понимаю, именно там мы и можем найти все доказательства предательства со стороны как отдельных разумных, так и целых организаций… Если таковые вообще имеются. И в этой ситуации можно будет не бросаться голословными обвинениями, а чётко и целенаправленно указать на врагов всей Поднебесной.

Княгиня Ло тихо добавила:

– Сосредоточимся на конкретных фактах и действиях, а не на догадках и слухах. Только так мы сохраним единство.

Волнение в зале понемногу спадало, но в воздухе осталась ледяная нить взаимных подозрений, лишь более искусно замаскированных.

Андрей с тонкой улыбкой понимал – они с Ло Иньюй только что ещё сильнее сплели свои нити в этой сложной игре, направив остальных на поиск “невидимых врагов”, чьи имена пока никто не решится назвать вслух.

В этот момент стало ясно, что основная битва идёт не только за выживание мира, но и за контроль над тенями, что ходят среди них…

Прорыв

Горный хребет, изрезанный вековыми ветрами и засыпанный серебристым инеем, напоминал оскаленную пасть древнего зверя. На одном из его отвесных склонов, там, где камень был чёрным, словно опалённый чужим дыханием, возвышался алтарь – старинная постройка, некогда служившая местом поклонения небесным духам. Сейчас же он был изуродован. Резьба по камню потрескалась, в узоры вплелись тонкие линии багрового свечения, а по жертвенной плите стелился чёрный туман, в котором, казалось, шевелились тени.

Именно здесь теперь зияла “рана” между мирами – портал, обрамлённый древними рунами, которые теперь горели чужой, демонической энергией. Его свет был не просто мрачен. Он давил, словно тягучая бездна, разливая по окрестным скалам вязкий холод. Порывы ветра приносили с собой слабый запах гари, серы и чего-то ещё – горького и металлического, будто ржавой крови.

По обе стороны от алтаря, на выступах и каменных площадках, стояли ряды демонов. Их было много – от худых, костлявых тварей с длинными руками до массивных, бронированных существ, чьи движения сопровождались глухим звоном пластинчатого хитина. Они выстраивались в отряды, подчиняясь ритмичным ударам боевых барабанов, что звучали где-то в глубине ущелья. Чуть дальше, среди мрачного строя, выделялись демоны-жрецы. Высокие фигуры, чьи лица скрывали маски из черепов, а руки были переплетены ожерельями из костей. Они шептали заклинания, удерживая магический поток, который питал портал.

И тогда из глубины сияния шагнул он. Князь демонов Со’Рхал – воплощение холодной, изысканной жестокости. Его высокий, гибкий силуэт двигался так легко, что казалось, он плывёт над землёй. Огромные крылья, сложенные за спиной, напоминали позу молящегося, но в их изгибах читалась не молитва, а скрытая угроза, готовая распахнуться в любой миг. Его кожа имела цвет старого, потемневшего серебра, и на фоне чёрного тумана алтаря она сверкала, словно оружие, только что вынутое из ножен. Его глаза были двумя каплями жидкой пустоты – взглядом, в котором не было ни искры тепла, ни отблеска жизни. Одно прикосновение этого взгляда заставляло сердце холодеть, а мысли – рассыпаться, как пепел. На его губах играла тень усмешки, тонкая и хищная, словно он уже знал, что эта земля, эти люди и даже эти горы – лишь будущие обломки в его когтях.

Для своего появления в этом мире Со’Рхал выбрал момент просто идеально. Последние годы Поднебесная Империя жила в смуте. Одна из Великих сект была стерта с лица земли загадочным ударом, в других сектах даже старейшины запятнали себя предательством и коварными сделками, ослабив защиту мира. Кланы спорили между собой… Армии были растянуты, или даже просто забыты, а доверие между Великими домами рушилось прямо на глазах. И в эту трещину, подобно клинку, вошёл он – князь демонов, чьи силы, по меркам местных, соответствовали культиватору уровня Доу Ван, мастеру, способному одним движением уничтожить целый отряд опытных воинов.

Теперь, стоя на чёрной плите алтаря, Со’Рхал поднял руку, и демоническое войско, что уже растянулось по склонам, ответило низким гулом. Это был не просто призыв к битве – это была клятва уничтожить всё живое по эту сторону портала.

Сейчас Со’Рхал стоял на чёрной плите, как на вершине шипастого трона, и отдавал приказы не голосом, а ритмом. Его длинные когтистые пальцы звякнули по костяному жезлу, и гул барабанов сменился дробью. По склонам, как ртуть по трещинам, растеклись отряды.

Сначала пошли “клинья” – лёгкие крылатые разъезды. Полупрозрачные перепончатые крылья этих бойцов раскрывались бесшумно, чёрные силки-руны уже висели готовыми петлями. Их задача была проста. Они должны были обезвредить сигнальные башни… Охотиться на гонцов… Перехватывать и не допускать появления дымовых костров. Над первой сторожевой башней уже вспыхнул факел тревоги… И тут же погас, будто кто-то набросил на огонь колпак. Страж, успевший ударить в бронзовый гонг, рухнул вниз без звука, по перилам лестницы уже ползла “безмолвная соль” – демонический порошок, глушащий сталь и гортань.

Следом пошли “жгуты миазм”. Жрецы, в масках из иссохших лиц, развернули сосуды с чёрным паром. Испускаемый ими туман опустился на карнизы, вязкий, как смола. Он лез в лёгкие… Давил на слух… Сбивал направление… Шаг в сторону, и человек уже шёл назад, думая, что ломится вперёд. В тумане вспыхивали на миг узкие зрачки – и гасли. “Псы тени” шли цепью, обнюхивая тропы, оставляя за собой только щелчки длинных и острых зубов.

Третьими выступили тяжёлые – “ходы праха”. Костяные громилы, вросшие в чёрные доспехи, тащили на загривках рунные долота и бечёвки, прошитые волосом жрецов. Их несли туда, где тропы сходились в теснины. Под первым перевалом жрецы вбили в породу кости-якоря, чертили круги – и скала, словно уставшая, слегка осела. С оглушительным, но приглушённым, чёрный туман глушил и эхо, грохотом рухнула кромка карниза. Проход захлопнулся осыпью. И все те, кто попытался бы пролезть между валунами, ощутил бы сразу то, как камень “липнет” к коже. Ведь в этой пыли была намеренно примешана “зевота бездны”, тянувшая в себя силы и дыхание.

– Дороги и вода. – Негромко сказал Со’Рхал, и жрецы у алтаря тут же повторили:

– Вода! И… Дороги!

Демоны-сборщики, жилистые и худые, как высушенные лозы, тут же поползли вниз, к акведукам. На опорных арках вспыхнули узлы рун. Вода, ещё мгновение назад журчавшая светло и прохладно, почернела, стала масляной, перестала утолять жажду. В колодцах ближайших селений на дне вязанками “прорастали” шипы – живые символы, делающие воду горькой и вязкой. Пить можно, но силы такая жижа не возвращает. Паника в таких местах приходит быстрее, чем армия.

По хребту от алтаря, ставшего порталом, к югу потянулись “столбы ночи” – чёрные знамена с впаянными в ткань нагарными зеркалами. Каждое знамя – как переносной узел портала. Рядом с ним даже воздух становился более тяжелым, менял свет, сгущал сумерки даже в полдень. По этим столбам, словно по костяной дороге, Со’Рхал собирался вести новые волны войск из Нижнего мира.

Впереди, на каменном карнизе, один из крылатых разъездов настиг гонца. Человек летел, пригнувшись к гриве усталой кобылы, огибая осыпь. Серый силуэт бесшумно упал сверху, тонкая сеть рванулась, как живое, и… Гонец с лошадью исчезли в нахлынувшем на них тумане. Через миг сеть подтянули… И на камне осталась только тёмная клякса расплескавшейся крови.

– Левый гребень – ложный нажим. – Повелительно щёлкнул жезл князя демонов. – Правый – клин. Средина – дым.

Отряд “пепельников”, резуны с серповидными клинками, пошёл по правому гребню, быстро, почти бегом, срезая убежища разведчиков, чистя уступы. На левом гребне, наоборот, демонстративно ползли громилы с барабанами – шумно, тяжело, оставляя следы, чтобы согнать людей туда, где уже для них подготовили полноценный капкан.

Внизу, в лощине, где начиналась дорога к ближайшему городу, уже зажглись первые сигнальные огни. Город – белокаменный, с башнями-колоколами и стеной, покрытой защитными глифами – виднелся издалека. Его имя знали все в округе, но теперь оно звучало как обещание осады.

– Город возьмём страхом. – Произнёс Со’Рхал, и жрец при его локте склонил голову. – Не ломать ворота, пока не ширится рана. Посевы – внутрь.

“Посевы” – мелкие, на человеческий глаз почти невидимые рунные шайбы – разошлись с переодетыми в людей бесами. Часть вошла в город с первой волной беженцев. Плачущие женщины, саженцы в корзинах, перебинтованные плечи – всё как положено. В подоле у одной – завернутый зеркальный знак, для рынка. У мальчишки – кость-язык для колокольни… Коснёшься таким колокола – и металл “захрипит”, откажется звонить. На северной окраине двое “чумных крыс” уже брали на заметку лавки травников и арсенал стражи – туда ночью придут тени и съедят руны со стен.

А в горах кольцо захлопывалось. Три перевала к западу осели, один к востоку демоны уже захватили целиком, тропы на гребень застелил чёрный туман. Разведотряд людей, что шёл к своим, увидел на миг между камнями багровый огонь – и понял, что перед ним не костёр, а разверстая пасть портального знака. Они ушли вниз, к руслу, и там их встретили “рыскари” – шесть тонконогих силуэтов, что двигались, почти не касаясь земли. От отряда остались две дрожащие стрелы в стволе растущего рядом дерева.

Со’Рхал слушал, как алтарь “дышит”. Портал постепенно расширялся, как зрачок в ночи. К сожалению людишек, для этого были нужны весьма многочисленные жертвы, которыми и стали не только те, кого уже здесь ловили поисковые отряды, но и те самые предатели среди людей, что решились помочь армии Нижнего мира прорваться в этот мир в обмен на обещания власти и богатства. Как они кричали… Как умоляли… И даже… Грозили… Для князя демонов это было весьма смешно. Он уже был на уровне Доу Ван. А его младший брат на последней звезде Доу Лин. И в этом мире им просто никто и ничего не мог противопоставить. Людишки слишком давно вырождались. Это можно было понять, глядя на то, как постепенно старейшинами их великих сект становились всё более слабые разумные. Да где это было бы видано в древности, чтобы Великим старейшиной мог стать разумный, что не достиг ещё уровня Доу Ван? А простые старейшины? Да лет пятьсот назад никто ниже уровня Доу Лин не мог бы даже претендовать на подобное звание! А сейчас… Тот, кто был всего лишь на начальных ступенях Да Доу Ши, гордо называл себя старейшиной! Естественно, что он даже и слушать не стал о том, как один такой предатель, уже оказавшись на алтаре, начал орать о том, что в их мире появился какой-то культиватор, который достиг даже уровня Доу Цзун… Уровень Предка. С учётом их вырождения… Это было просто невозможно…

Так что сейчас он просто наслаждался тем, как слаженно послушны его роты. Но за хладной красотой манёвра пряталась точная математика. Всё должно было совпасть к тому часу, когда следующая волна войска пройдёт сквозь “рану” в этом слое, что разделял два столь разных мира. А до того всех этих людишек ожидали только страх… Изоляция… Изнурение… И гибель…

– Захватить устья дорог, развернуть “жнецов” у тракта. – Велел он. – Никаких бросков на стены, пока знамёна не выстроены в полном ряду.

По нижним склонам двинулись “жнецы” – двуручные пилы, что визжали по воздуху. Это были пары специально обученных демонов в тяжёлых ошейниках с цепями, соединённые между собой полосой бритвенной руны. Они врубались в ряды деревьев по обе стороны тракта, валили лес, делали завалы – так, чтобы из города уже не вышли ни обоз, ни подмога. Ещё ниже, у брода, “мутильщики” развели в воде вязь, чтобы все те, кто войдёт в эту воду, вообще не смог с неё выйти, так как банально ослабеет и просто утонет.

Город тем временем начал собираться. На стенах загудели колокола, но звук был будто с ватой – глухой, не тревожащий сердце. Защитные глифы на зубцах вспыхнули – и кое-где потемнели. Так как ночные крысы, проникшие внутрь этого кольца стен, уже “погрызли” их узоры. На воротах старший капитан, хмурый, с серой прядью, вглядывался в горы. Ему казалось, что камень двигается. Это не ошибка зрения – по гребням действительно плыли тени знамен, как будто сумерки обретали форму.

Коротко усмехнувшись, Со’Рхал плавно опустил жезл – и из портала шагнула следующая шеренга. Хрящево-пластинчатые “крокусы”, этакие живые тараны, сгрудились вокруг жрецов. Те разворачивали “узлы молчания” – крупные, как колёсные ободы, кольца из сращённых костей. Их поставят у ключевых уступов, чтобы сама гора перестала откликаться людям. Ни эхо… Ни путь… Ни подсказки в виде запахов и ветра… Ничего…

– Охота. – Сказал он наконец, и это слово ближе всего было к улыбке на его губах. – Ищите раненого князя, которому досталось от моего брата. Его кровь – знамя. Его голову – к алтарю.

Трое из “круга следа” – тонкие, жилистые, с длинными языками, что обнюхивали воздух как щупальца, тут же низко склонились. Они несли на груди полоски кожи с засохшей человеческой кровью. Трофеи с недавнего боя. Запах был свеж. Они двинулись вдоль склона, туда, где в ущельях ещё хранилась влага трав и где, по слухам, прятались люди князя Хун.

А к городу уже шёл страх. Беженцы, толкаясь плечами, шумели у ворот. На стенах шли споры. Особенно после того, как были пойманы несколько лазутчиков демонов. Впускать – нельзя, иначе “посевы” снова попадут внутрь. Не впускать… Чужая кровь невинных стянет сердце города. На башне подняли зеркало-луч, чтобы выслать знак соседям, но луч… Внезапно дрогнул… Свернулся в спираль и погас… А на северном склоне, как дыра в воздухе, вспыхнул один из “столбов ночи” заранее установленный там демонами – жрецами.

Кольцо захлопывалось размеренно. Путь на запад – был перекрыт. На восток – чёрный туман, в котором камень меняет место. На юг – завалы и “мутная” вода. На север – знамена ночи. А сверху, как насмешка, в прорехах облаков ползла бледная луна.

Со’Рхал, не поднимая голоса, добавил ещё один приказ, как штрих на законченной схеме:

– В город – не лезть. Пусть дрожит. Пусть зовёт на помощь. Мы встретим их курьеров.

Крылатые уже знали, где пройдут гонцы. Они кружили над тёмными лесами, как тени ворон над полем. И когда первая искорка сигнала вспыхнула на далёком холме, мгновенно над ней возникла вторая – чёрная, как капля чернил на воде, и свет практически сразу захлебнулся.

Армия двинулась к городу, как прилив, не спеша – уверенно. Каждый шаг уже был тщательно рассчитан. Урезать воздух… Воду… Даже саму надежду… Сам же Со’Рхал всё также стоял на алтаре и слушал, как рана между мирами расширяется. Его время шло ему навстречу.

………….

Ветер горных перевалов завывал, как раненый зверь, разнося по хребтам запах горящей крови и магии. Могущественный Со’Рхал стоял на выступе скалы, опершись когтистыми пальцами на выветренный камень, и наблюдал за движением своей армии. За его спиной, как сложенные в молитве, покоились широкие перепончатые крылья, на краях которых переливались в свете портала тонкие нити демонической ауры. Серебристая кожа, отливающая старым металлом, казалась холодной и мёртвой, но под ней пульсировала энергия – густая, как расплавленный свинец. А глаза… две капли текучей пустоты, в которых невозможно было различить ни зрачка, ни блика.

Он видел, как легионы демонов, выстроенные чёткими клиньями, спускаются в долины. Группы охотников уже занимали ключевые тропы, перехватывая все пути отхода. Вершины гор, ещё недавно укрытые утренним туманом, теперь скрывались за дымом костров, в которых пылали обломки человеческих укреплений. Он отдавал приказы с той хищной экономией движений, что свойственна только тем, кто привык убивать не торопясь. Короткий жест когтями – и десятки воинов меняют направление, перекрывая ущелья… Лёгкий взмах крыла – и чёрные разведчики устремляются вперёд, к следующему селению…

Получив очередные доклады от своих воинов, Со’Рхал позволил себе тихий, почти ласковый смешок, внимательно следя за тем, как охотничьи отряды его личной гвардии уже отрезают последние пути к ближайшему городу. Там, среди каменных стен, наверняка начнёт скапливаться всё, что уцелело в первых стычках. Женщины… Дети… Старики… Раненые… Идеальный материал для новых алтарей.

В его мыслях всё складывалось в безупречную цепочку. Он помнил последние донесения из Верхнего мира – о том, что недавно здесь пробуждался Мёнгук, легендарный зверь, равный по силе целым армиям. И люди, чтобы его усмирить, бросили всё лучшее, что у них было, и даже вроде бы потеряли множество мастеров – культиваторов Доу Цзы. Секты, и без того терзаемые внутренними распрями, остались обескровленными. Одна Великая секта исчезла с лица земли. Другие грызли себя изнутри, подтачиваемые предателями среди старейшин.

– Они слабы… – Глухо прошептал он, больше для самого себя, чем для приспешников. – И с каждым днём будут слабеть ещё сильнее.

Он чувствовал, как тянет его к новым вершинам силы. Уже сейчас он был на уровне Доу Ван, но это было лишь началом. Кровавые жертвы, принесённые на алтарях Нижнего мира, дали ему этот статус. Теперь он жаждал большего. Если он сможет захватить и принести в жертву нескольких мастеров хотя бы уровня Да Доу Ши, их жизненная сила, вплетённая в ритуалы, прорвёт очередной барьер.

Его когтистые пальцы чуть дрогнули, будто он уже ощущал вкус грядущей мощи. Внизу горы гудели и кипели, наполненные движением его армии. Крики… Стук оружия… Рёв чудовищ, выведенных из Нижнего мира для штурма – всё это складывалось в идеальную какофонию начала завоевания.

Легко встряхнувшись, будто за его плечами не было тысячелетнего срока жизни, Со’Рхал медленно расправил крылья, и чёрные силуэты демонов вокруг него невольно опустили головы. Князь-демон сделал шаг вперёд, наблюдая, как кольцо его воинов медленно, но неумолимо захлопывается вокруг этого человеческого города. Если в этот момент кто-то из людей ещё надеялся спастись – значит, он просто не видел, как быстро в мире смыкаются крылья пустоты.

………….

Когда в горах начинало темнеть, но в узких улочках горного города не зажигали фонари – вместо привычного уюта в воздухе витал тяжёлый, вязкий страх. Пыль, принесённая ветром с перевалов, ложилась серым налётом на черепичные крыши, и в этой пыли, если присмотреться, угадывались странные, тонкие нити чёрного пепла – следы магии портала.

Гонец, весь в грязи и с рассечённой бровью, ворвался на центральную площадь, где уже собрались старейшины и капитаны городской стражи. Его голос сорвался, когда он выдавил:

– Перевалы закрыты… Дороги отрезаны. Демоны идут по всем тропам…

Эти слова, казалось, отняли у присутствующих способность дышать. Кто-то сжал зубы, кто-то бессильно опустил руки, но паника, едва просочившись, мгновенно превратилась в глухое, отчаянное движение.

Кузни загудели до красна, выплёвывая мечи и копья без пауз, как будто само железо понимало, что время вышло. На стенах начали возводить дополнительные баррикады из мешков с песком, тащили даже мебель из домов. Женщины и подростки, дрожащими руками, разливали масло в глиняные кувшины – будущие зажигательные смеси. Монахи местного храма таскали амулеты и талисманы, спешно рисуя защитные знаки на воротах и перекрёстках улиц.

Воины, закалённые и прошедшие десятки стычек, теперь смотрели на горные склоны с таким вниманием, будто ожидали увидеть, как сама тьма польётся вниз чёрной рекой. И всё же в их глазах читалось не только страх, но и понимание. Бежать было уже просто некуда. А значит, остаётся только держаться до конца.

Где-то вдали, за зубчатыми гребнями гор, уже мерцало зловещее зарево. Оно не было похоже на обычный закат. В нём струились алые и фиолетовые потоки – отблеск магии демонов, когда их князь, про которого уже ходили самые жуткие слухи, постепенно передвигал свои отряды в беззвучном строю. Ветер доносил странный ритм – глухой, давящий, будто удары сердца огромного чудовища.

В подземных складах города начали открывать древние сундуки, до которых не прикасались десятилетиями. Там хранились старые доспехи времён прежних войн с Нижним миром, запечатанные в тряпичных свёртках. Их запах – смесь металла, пыли и затхлости – теперь ощущался как запах грядущей бойни.

Никто больше не говорил о том, чтобы ждать помощи. Гонцы, отправленные в столицу, могли и не прорваться сквозь кольцо демонов. Люди понимали то, что когда враг замыкает горные перевалы, он не оставляет щелей для спасения. Этот князь демонов, что прорвался в их мир, явно считал их всех всего лишь шахматными фигурами, застывшими в углу доски. И теперь город мог лишь сыграть свою последнюю партию.

Солнце уже склонялось к закату, когда над горным городом разнёсся сухой, хриплый крик часового с западных стен. Несколько фигур, тёмных и быстрых, как будто слипшихся с сумерками, приближались по узкой каменистой тропе. Разведчики городской стражи, отправленные утром проверить перевал, возвращались… Но что-то в их движениях было неестественным. Они бежали, не соблюдая строя, тяжело дышали, и даже издали было видно – один из них истекает кровью, а другой тащит на себе товарища, который уже почти не держался на ногах.

Командир караула, молодой, но уже седой от пережитых тревог офицер по имени Лян, приказал открыть боковую калитку в воротах и выслал навстречу десятерых вооружённых людей.

– Закрывайте! – Едва переступив порог, выдохнул один из разведчиков, падая на колени. – Они идут за нами!

И будто в подтверждение этих слов, над перевалом, в густой тени хвойного леса, мелькнули иные силуэты. Они двигались не так, как люди. Резкими рывками, с нечеловеческой гибкостью, почти сливаясь с мраком. Первые два выскочили на открытое пространство, и стражники невольно отпрянули. Высокие, с изогнутыми назад, как у хищных зверей, ногами, в костяных масках, чьи узкие глазницы сияли мертвенным, жёлтым светом. В руках они держали кривые копья с зазубренными лезвиями, а на их кожаных доспехах поблёскивали свежие человеческие трофеи.

– Держать строй! – Рявкнул Лян, выставив вперёд алебарду.

Первый демон-патрульный двинулся с такой скоростью, что земля под его ногами брызнула щебнем. Копьё в его руках пронзило щит передового стражника, словно бумагу. Но тут же три пики вонзились в его туловище, и из раны брызнула густая, почти чёрная кровь, испустившая кислый, разъедающий запах.

Второй успел метнуть своё оружие прежде, чем его окружили – лезвие ударило одного из людей в шею, и тот, захлебнувшись собственной кровью, рухнул на колени, хватаясь за рану.

Бой принял хаотичный, жестокий характер. Разведчики, едва отдышавшись, выхватили мечи и вступили в схватку рядом с гарнизоном. Демоны не кричали, не издавали боевых возгласов – лишь шипели, нанося удары с почти математической точностью. Каждый их выпад был направлен либо в горло, либо в сердце.

Вдалеке, в глубине перевала, мелькнули новые огоньки – то ли отблеск факелов, то ли свечение чужой магии. Один из разведчиков, задыхаясь, прошептал Ляну:

– Это только охотники… передовой дозор… за ними идут те, кто куда хуже.

В тот момент на стенах города наступила гнетущая тишина, которую нарушал лишь звон клинков и сиплое дыхание раненых. Люди понимали, что это была не просто стычка. Это был первый пробный удар, за которым придёт лавина.

Горный воздух, до этого пропитанный запахом хвои и сырой земли, вдруг начал дрожать, будто сама ткань мира пришла в колебание. Сражение в узком перевале кипело – разведчики города, всего два десятка опытных воинов, бились насмерть, стараясь задержать первые передовые отряды Со’Рхала. Лезвия мечей звенели о шипастые наручи демонов, тетивы коротких луков пели свою тихую песню, но даже пронзённый стрелами враг умудрялся рвануться вперёд, вырывая оружие из собственного тела и бросаясь в схватку.

Кровь брызгала на серые камни, скатываясь по ним в узкие трещины, а крики раненых глушил глухой гул, нарастающий где-то за линией боя. Сначала он был похож на далёкий раскат грома, но с каждой секундой становился всё глубже, всё плотнее, пробирая до костей. Один из разведчиков, обернувшись через плечо, застыл… Над гребнем соседнего хребта в воздухе проступали огненно-алым светом первые линии гигантского магического контура. Они не были нарисованы – они словно выжигались в самом небе, сплетаясь в узоры, что могли свести с ума неподготовленного.

С каждым ударом сердца линии становились ярче, разгораясь так, что свет ложился на скалы, как кровь заката, и тени воинов начали казаться чересчур длинными и искажёнными. Воздух стал вязким, как смола, и дышать в нём было тяжело – казалось, он наполнен чем-то невидимым, давящим на грудь.

– Портал… – Прохрипел старший разведчик, даже не оборачиваясь к своим. – Князь демонов раскрывает его полностью…

Демоны, почуяв приближение своей господской силы, словно обезумели. Их удары стали яростнее, движения – быстрее, глаза горели чёрным пламенем. Один из воинов людей успел лишь поднять щит, но демоническое копьё пробило его насквозь, пригвоздив человека к скале. С каждой секундой становилось ясно – это была не просто стычка. Это было только начало шторма, и буря, уже видимая над горами, уже стремительно надвигалась.

Гул портала перешёл в низкое, рвущие уши дрожание, и воздух в перевале словно надломился. Линии алого контура, уже горевшие в небе, начали искриться, а в их центре появился провал – тёмный, бесконечно глубокий, как ночь без звёзд. Из этого провала, будто из бездны, стала выползать тень. Которая постепенно превращалась в шеренги вооружённых до зубов демонов – воинов, которые сейчас шли на завоевание нового мира. А над всем этим медленно стало проявляться кое-что ещё. Какой-то странный образ. Сначала это был всего лишь смутный силуэт, но с каждым ударом сердца он уплотнялся, обретая очертания крыл и вырезанных в камне черт лица.

Это был Со’Рхал. Даже в виде проекции он казался больше любой горы вокруг. Огромные, изломанные рога, тянущиеся к небесам, глаза – два пылающих угля, свет которых прожигал пространство. От его взгляда дрожали даже камни, а тьма вокруг портала начинала стекать вниз, словно жидкая, обволакивая демонов и наполняя их тела чужой, всепоглощающей силой.

Рядом с ним, шаг в шаг, стоял Со’Юн – его младший брат, князь демонов. Почти вдвое выше обычного человека, с массивными, закрученными назад рогами, и телом, покрытым чёрными, как обсидиан, бронепластинами. При каждом его движении пластины тихо скрежетали, а когти на руках, длинные и кривые, будто из металла, оставляли в воздухе искрящиеся царапины. Его грудь поднималась медленно и размеренно, но в его взгляде была нетерпеливая жажда – он ждал момента, когда можно будет вырваться в бой.

– Люди уже дрожат, брат. – Его голос, глубокий и хриплый, пронёсся через портал, как рык хищника. – Здесь нет никого, кто смог бы нас задержать. Ни одного Доу Лин. Тем более, ни одного Доу Ван.

Со’Рхал согласно склонил голову, и его улыбка, полная уверенности и презрения, стала видна даже сквозь колышущуюся проекцию над порталом.

На склонах последнего перевала защитники уже едва держались. Паника пронзила их ряды – в глазах многих читалось не просто отчаяние, а первобытный ужас. Некоторые пытались отступить, но передовые отряды демонов не давали им ни шага назад, вбивая клин между отступающими и оставшимися в бою.

Демоны, напротив, ревели от ликования. Они уже чувствовали, что победа близка. Их крики сливались с рёвом портала, а тьма, исходящая от Со’Рхала, делала каждый их удар тяжелее, каждый выпад – смертоноснее. В их глазах горел фанатичный восторг, и они шли вперёд, не сомневаясь, что скоро вся эта земля покроется пеплом.

Ветер в горах завыл так, словно сами скалы начали стонать. Магический контур портала, ещё недавно тускло мерцающий в тумане, теперь сиял резким, болезненным светом – переплетение рун и кривых линий стало вращаться быстрее, словно в такт невидимому сердцу. Воздух вокруг портала сгущался, издавая низкое гудение, которое вибрировало в костях каждого, кто оказался поблизости.

Со’Рхал, снова уже стоявший на каменном уступе перед алтарём, медленно поднял руку, и его крылья, до того сложенные за спиной, чуть распахнулись, отбрасывая на землю две длинные, вытянутые тени. Его голос, глубокий и безжалостный, прорезал шум ветра, отдаваясь в ушах, как удар колокола:

– Вторая волна. Через портал. Всех.

Руны вокруг алтаря вспыхнули мертвенно-белым, и в следующий миг новый отряд демонов шагнул вперёд. Они выходили рядами – низкорослые, с вытянутыми лицами, обнажёнными клыками и длинными кривыми копьями. Следом за ними шли твари в чёрных сегментированных доспехах, их глаза горели кровавым светом. Запах серы и гнили накрыл горный перевал, словно смертоносное облако.

Со’Юн, стоящий справа от брата, наблюдал за этим с довольной ухмылкой. Его массивные рога блеснули в свете портала, а бронеподобные пластины на теле переливались металлическим блеском. Он низко зарычал, ощущая в воздухе вкус скорой победы.

– К исходу ночи они уже будут в кольце. – Сказал он, не отрывая взгляда от выстраивающихся демонических клиньев.

– Нет. – Холодно ответил Со’Рхал, не отводя взгляда от магического потока. – К исходу ночи они уже будут лежать. Либо в лужах собственной крови, либо на алтаре.

Всё новые и новые ряды демонов шли из портала, сплошным потоком заполняя горный проход. Чёрные штандарты с алыми знаками поднимались в воздух, а боевые барабаны грохотали, перекрывая даже вой ветра.

А на далёких склонах, где ещё держались людские разведчики, кто-то закричал, увидев, как поток тварей становится непрерывным. Сердца защитников сжались, когда им наконец-то стало ясно, что это уже не набег и не разведка. Это начало полномасштабного вторжения, и войска Со’Рхала были готовы поглотить весь этот мир…

………..

Пламя факелов у стены города дрожало и таяло в ночном тумане, словно само не решалось гореть при виде надвигающегося ужаса. Сначала до стражи донёсся лишь низкий, размеренный гул – будто земля глухо отозвалась на далёкий гром. Но вскоре он стал отчётливее, плотнее, превратился в ритм множества тяжёлых шагов и лязг металла, умноженный эхом узкой горной долины.

Портал, теперь уже раскинувшийся между двумя чёрными утёсами, сиял так ярко, что его свет теперь перебивал даже лунный. Закрученные руны на каменной арке пылали кроваво-золотым, а воздух перед ними кипел, искривляя пространство, как над раскалённым металлом. И воины Со’Рхала выходили из него уже не строем, а полноценной и неудержимой лавиной. Высокие демоны в шипастых доспехах, у которых из спин вырастали костяные наросты, рвались вперёд, не дожидаясь команды. За ними выползали чудовища ростом с боевого слона – шестиногие, с пастями, полными зубов, каждая из которых могла проглотить человека целиком. Лёгкая пехота демонов, вооружённая кривыми клинками, заполняла проходы, растекаясь по склонам и тропам.

Со’Юн поднял оружие, которое невозможно было назвать мечом – это была широкая полоса тёмного металла, переливающаяся багровыми трещинами, внутри которых, казалось, текла жидкая магма, и с удовлетворением наблюдал за тем, как ряды их войск вливаются в ущелье. Он видел уже дальше – за перевалом, там, где внизу, в низине, горели редкие огни человеческого города.

– Ещё пара – тройка часов, и их слабые стены падут. – Гулко произнёс он, голосом, больше похожим на раскат грома.

Со’Рхал не ответил – он всматривался в поток войск. Его тень, колыхаясь на неровных камнях, казалась длиннее и тяжелее самой его фигуры, а за ней, как отблеск из иного мира, шевелились силуэты крыльев – огромных, с полупрозрачными перепонками, что были темнее даже самой ночи. Он уже предвкушал, как смертоносные клинья его воинов врежутся в неподготовленные ряды защитников.

И вот первая волна добралась до окраин этого человеческого городка. Стук в городские ворота и тревожный звон колоколов смешались с криками часовых. Люди на стенах видели, как по полям у подножия стен катится тёмное, бесформенное месиво – рой демонов, в котором различить отдельные фигуры можно было лишь по блеску оружия или вспышкам их алых глаз.

Один из разведчиков, запыхавшийся и в крови, вбежал к капитану стражи:

– Это не отряд… это… всё войско князя! – Он не успел договорить, как глухой удар раздался откуда-то снаружи, и земля под ногами дрогнула.

Со’Рхал, подняв обе руки, приказал ещё раз усилить поток – и портал вспыхнул так, что даже на стенах города люди зажмурились. Казалось, теперь сама ночь выбрасывает из себя армию, а перевал стал чернильным горлом, из которого вырывается нескончаемая тьма.

Первые удары по передовым укреплениям были похожи на глухие раскаты грома, но уже через несколько минут этот гул перешёл в оглушительный рёв. Каменные баррикады, сложенные наспех на подходах к городу, с треском осыпались под ударами чудовищных таранных ударов магией демонов – жрецов. Там, где прежде держалась линия щитоносцев, в гущу защитников врезались шестиногие твари, разбрасывая людей, словно сухие листья.

Крики боли и ржание испуганных лошадей слились в один безумный, пронзительный вой. Горящие факелы валились в грязь, расплёскивая масло, а огонь, вместо того чтобы отгонять врагов, освещал демонические силуэты, делая их ещё страшнее.

Улица, ведущая от ворот к центральной площади, уже была завалена обломками телег и телами. Демоны-скороходы, меньше ростом, но быстрее и злее, прорвались по боковым переулкам, вырезая патрули и оставляя за собой лишь обугленные трупы.

Внутри города паника росла, как пожар в сухом тростнике. Женщины, хватая детей, бросались в подворотни, натыкаясь на запертые двери. Старики падали, не успевая убежать, и их топтали в толпе, не разбирая, кто свой, а кто чужой. И панические крики: “На стены! Все на стены!” – Уже не имели смысла. Так как враг уже был внутри.

С башни у южных ворот донёсся отчаянный звук сигнального рога – тот самый, что по уставу означал “прорыв”. Его протяжный вой пробирал до костей, а за ним, почти сразу, ударил колокол в храме Предвечного Света, возвещая, что город пал.

В переулке, ведущем к рынку, группа горожан пыталась возвести завал из бочек и досок. Но тень, упавшая на них сверху, заставила всех замереть. По крыше соседнего дома скользил крылатый силуэт с длинными когтями, чьи глаза сверкали, как раскалённые угли. Мгновение – и в переулке раздался хруст костей и новые панические вопли.

Над всем этим, со стороны разрушенных укреплений, вставало огненное зарево, а к нему примешивался густой дым – чёрный, едкий, пахнущий гарью и кровью. Он уже безудержно стлался по улицам, забираясь в лёгкие, и казалось, что сам воздух города теперь служит демонам.

На центральной площади также царил дым и огонь. Мраморная мостовая была изломана взрывами, каменные плиты вздулись, словно почва сама пыталась оттолкнуть от себя чужаков. Когда-то величественный фонтан, стоявший в центре, теперь был наполовину разрушен, а вода, смешанная с кровью, текла алыми ручьями по трещинам к обгоревшим домам.

Воины, выжившие после первых штурмов, сбивались в плотное кольцо вокруг магов, которые в отчаянии начерчивали последние круги защиты. По их лицам стекал пот, а губы шептали заклинания так быстро, что слова сливались в единый поток. Свет рун вспыхивал и гас, словно дрожащая свеча на ветру – магическая защита едва держалась.

С запада на площадь врывались тяжелые демоны в костяных панцирях, чьи шаги отдавались гулом в груди. С востока, сквозь пламя, прорывались тени – быстрые, почти бесшумные, они взбирались по фасадам зданий, чтобы атаковать сверху. С юга слышался лязг, будто кто-то огромный тащил по камню ржавую цепь, и этот звук пробирал до самого сердца.

Глашатаи кричали, указывая на разрывы в линии обороны, но голос их тонул в реве, треске, визге. Оставшиеся лучники метали стрелы почти в упор, но твари шли, ломая древки в телах. Один из магов, отчаянно сжимая жезл, направил поток пламени в ближайшую группу врагов, и те загорелись, но уже через несколько секунд их пылающие силуэты бросились на защитников, обрушив тех на землю, и фактически погребая их под своей горящей плотью.

Вдоль края площади загремели удары – огромная, словно из другого мира, лапа пробила фасад здания, осыпав бойцов дождём каменных осколков. За ней показалась морда чудовища, глаза которого пульсировали багровым светом, а дыхание было, как раскалённый ветер.

Крики: “Держать круг! Не отступать!” – постепенно сменились глухими, отчаянными мольбами. И теперь даже те, кто не сражался, и прятался за развалинами, поняли, что даже там было небезопасно. Так как прямо в один из таких переулков с крыши упала тварь, в одно движение разорвав двоих на части.

И всё это происходило под непрекращающийся гул всё ещё открытого портала вдалеке, откуда, будто из жерла вулкана, хлынули новые ряды демонов, и каждый шаг их приближал момент, когда защитники на площади поймут, что бежать им уже было просто некуда.

Дым над площадью заволок всё небо, и лишь багровые отсветы пламени вырывали из мрака искажённые лица – людей и тварей. Защитники уже едва держали строй, когда пространство впереди них словно сомкнулось в клубящийся, чёрный, как затянутая кровью вода, вихрь.

Из этой бездны вышел… Сам Со’Рхал. Не в сияющих доспехах генерала, а в наготе чудовища, облечённого в живой мрак. Его тело тянули в стороны рваные щупальца тени, на концах которых дрожали когти из чистой тьмы. Лицо, когда-то даже в чём-то человеческое, теперь было лишь маской, под которой клубилось что-то иное, беззвучно шевелящееся. Рядом с ним шагал его брат – выше, массивнее, с кожей, покрытой толстыми хитиновыми пластинами и многочисленными шрамами, что пульсировали тусклым зелёным светом, и с глазами, где не было ни зрачка, ни белка – только сплошная жуткая пустота.

Их появление не сопровождалось криками или боевыми возгласами – наоборот, резко наступила мгновенная, давящая тишина. Даже демоны, до этого рвавшиеся вперёд, словно почувствовали власть, перед которой они ничто, и замедлили свой шаг. Лица защитников побелели он накатившего на них подспудного животного страха. Оружие дрожало в руках… У кого-то пальцы даже сами разжимались, выпуская уже иззубренные клинки на потрескавшийся камень.

Но Со’Рхал не спешил воспользоваться всем этим. Его шаги были размеренны, а каждый взгляд, брошенный им в толпу, вырывал из человеческих душ надежду, как сухой корень из земли. Один маг упал на колени, сломав заклинание, другой боец, сжав горло, задохнулся от невидимой хватки страха… И победа, казалось бы, уже была в руках демонов. Так как ни о каком сопротивлении сейчас вообще не могло быть и речи…

И вдруг – этот гул и напряжение разорвал звук, от которого содрогнулись и земля, и небо. Это был рёв, древний и первобытный, в котором слышалось не просто предупреждение, а… Приговор… Все демоны, как по команде, замерли. Даже Со’Рхал, казалось, на долю мгновения поднял голову, вглядываясь в тучи. Его пристальный и настороженный взгляд был направлен именно туда, откуда пришёл этот странный и явно не совсем желаемый “зов”.

Высоко, среди тяжёлых, рваных облаков, на мгновение мелькнул силуэт – длинное, гибкое тело, обтянутое чешуёй, что горела чистым золотом даже сквозь дым. Крылья, изломанные, как штрихи каллиграфии, взрезали воздух, и из облаков на защитников на миг пролился поток сияния. Небесный дракон исчез так же внезапно, как появился, но его присутствие было ощутимо в каждом ударе сердца.

И в следующую секунду прямо над площадью разорвалось пространство – воздух сложился внутрь себя, лопнув беззвучно, как натянутый шёлк. Из разрыва шагнули несколько человек. Впереди шёл молодой парень – хмурый, с холодным взглядом, в котором не было страха. Его магическая сила развернулась над площадью, словно гигантский кокон, отрезав выживших от вражеского натиска. Лёгкое, почти неосязаемое давление его энергии вытеснило мрак Со’Рхала, а в центре этого защитного купола, едва дыша, среди множества других раненных, лежал и молодой князь Хун, кровь которого уже тёмными лужами впитывалась в камни площади.

Мир на мгновение застыл – между дыханием ужаса и ударом возмездия. Площадь, ещё секунду назад утопавшая в хаосе, застыла в странной тишине, словно весь шум боя разом вырвали из мира. Лёд в венах людей и мгновенный страх демонов родились не от рёва дракона, а от того, что произошло в следующее мгновение.

Этот парень, которого некоторые жители Поднебесной Империи знали под именем – Андрей, резко шагнул вперёд, и воздух вокруг него задрожал, будто сам город с трудом выдерживал вес его силы. Его магическая аура не просто излучалась – она давила, заполняя собой каждую щель, каждое сердце на площади. Казалось, небо потемнело, а все краски мира поблекли, уступая место лишь холодному золоту света, прорывающемуся сквозь линии боевых плетений, что вспыхнули в воздухе.

Он поднял руку – медленно, почти лениво, как будто собирался стряхнуть пыль… И в ту же секунду над площадью раздался сухой треск, когда узоры силы сплелись в единый гигантский контур. Волна боевых плетений рванулась вперёд, не расходясь, а словно сметая всё на своём пути. Демоны, ещё секунду назад уверенные в скорой победе, с криками и рёвом полетели прочь, их тела кувыркались в воздухе, ломая балки, стены и камни мостовой. И даже стираясь об камень, как шелуха с риса во время шлифовки, оставляя за собой на выступах камней куски собственной плоти вперемешку с бронёй.

Каменные плиты под ногами Андрея потрескались от отдачи, но он даже не отвёл взгляда – потому что в этот момент его глаза нашли глаза Со’Рхала.

Взгляд к взгляду. Сила к силе. Два мира сошлись в невидимом ударе воли. На мгновение в воздухе между ними стало невозможно дышать – даже демоны, что остались стоять, судорожно хватали воздух распахнув свои клыкастые пасти. Со’Рхал прищурился, и в уголках его губ появилась хищная тень улыбки, в которой смешались вызов и предвкушение.

Андрей же, не произнеся ни слова, позволил своей ауре расправиться до предела, словно бросая вызов прямо в лицо князю демонов. В этот миг стало ясно, что бой за город перестал быть сражением армии против армии. Он стал дуэлью двух чудовищных сил, от исхода которой зависела судьба всех, кто ещё дышал на этой площади.

Со’Рхал медленно выпрямился, его длинные, изломанные рога поймали тусклый свет затянутого дымом неба. В глубине его глаз плясал тёмный огонь, и было ясно – он уже оценил силу новоприбывшего. Не раздражение, не страх, а то самое хищное любопытство, с которым зверь встречает достойного соперника.

– Вот это будет интересно… – Низко пророкотал он, и даже этот глухой звук словно дрогнул в камнях площади. Потом он поднял руку, и рядом с ним двинулся его брат – массивная фигура в тёмных доспехах, из-под которых сочился дымящийся, густой, словно смола, мрак. Их ауры сомкнулись, сплетаясь в единый смерч силы. Камни под ногами затряслись, а вокруг них закрутился хаотичный вихрь, поднимая в воздух обломки, кровь и оружие.

В следующее мгновение они исчезли. Не шаг, не прыжок – рывок, разрывающий пространство, как порванную ткань. Воздух взорвался ударом невидимой стены силы, когда Со’Рхал и его брат врезались в магическую защиту Андрея. Вспышка золотого и чёрного света расколола небо над площадью. Звук удара был не похож на звон клинков – это был глухой, чудовищный грохот, от которого у людей в ушах зазвенело, а ближайшие здания треснули по швам.

Андрей отразил удар, но мощь двух демонических лордов заставила его скользнуть назад, вдавливая каблуки в потрескавшийся камень. Золотые нити боевых плетений рванулись вперёд, отражая натиск, а над их головами вихри энергии сталкивались, как бури в разъярённом океане.

Демоны, ещё остававшиеся в строю, замерли, а выжившие защитники города почти не смели дышать – сражение титанов началось прямо перед ними, и каждый новый взрыв силы грозил смести всех без разбора.

Над площадью стоял гул – низкий, давящий, будто сам воздух стал тяжёлым от слишком плотной магии. Каждое столкновение Андрея с Со’Рхалом и его братом отзывалось в камне под ногами, пробегало трещинами по мостовой и взмывало вверх толчками силы, что гнули кроны редких деревьев и выбивали из стен целые пласты кирпича.

Первый обвал случился почти случайно. Андрей, перехватив очередной удар Со’Рхала, резко сменил вектор силы, и вся энергия удара, вместо того чтобы уйти в его защиту, была направлена в сторону. Взрывной поток магии, вырвавшийся из его ладони, врезался в фасад трёхэтажного здания на краю площади. Стены вспучились, как от внутреннего взрыва, и рухнули наружу, обдавая улицу облаком пыли и каменной крошки. Крики раненых и лязг падающих конструкций растворились в грохоте боя.

Второй обвал был уже намеренным. Андрей, прочитав в движении демонов мгновение уязвимости, рванул вперёд, заплетая боевое плетение в цепь из трёх символов. Мгновение – и за его спиной возникли три золотых копья света, метнувшихся в землю по дуге. Они вонзились в мостовую, пробивая её до самого фундамента. Ударная волна пошла веером, разрывая камень, будто он был мягким тестом. Сотни обломков взметнулись в воздух, а ближайшие дома сложились, как карточные.

Со’Рхал ответил на это смехом – глухим, хриплым, но полным звериной злобы. Он и его брат сомкнули ауры, и от их силового рывка в центре площади образовалась воронка, куда рухнуло всё вокруг. Камень выгибался, как вдавленный металл, а отломанные колонны памятников летели в воздух, словно детские игрушки.

Но Андрей уже начинал диктовать темп. Он перестал только отражать удары – теперь каждый блок плавно переходил в контратаку. Его движения стали короче, быстрее, точнее. Каждый шаг был просчитан так, чтобы всё больше ставить противостоящих ему демонов в неудобное положение. С каждым мгновением его волны плетений били глубже, сметая не только врагов, но и саму основу площади.

На крыше ближайшего здания, ещё держащегося чудом, стояли те, кто прибыл вместе с ним. Их лица – смесь ужаса и непонимания. Никто из них не видел, чтобы пространство так рвалось под ногами живых. Каждый новый обмен ударами Андрея и демонических лордов вызывал дрожь в реальности – линии перспективы ломались, воздух вибрировал, как струна, а тени на мгновения теряли связь со своими хозяевами.

Дальше, через всё тот же прорыв пространства, что не только ещё держался, но даже и расширился, уже хлынули войска, идущие следом. Но многие из них, едва оказавшись в пределах города, замерли от открывшегося перед ними вида. Картина перед ними напоминала конец мира. Площадь, в центре которой бушевал вихрь из света, мрака и обломков, обрушенные фасады зданий, вздымающиеся в небо клубы пыли и магической энергии. Никто не решался вмешаться в этот бой. Так как слишком очевидно было то, что здесь сталкиваются силы, для которых армии – лишь пыль под ногами.

Треск воздуха и раскат глухого грома слились в единый гул, когда Андрей, едва уловив едва заметную заминку в движениях братьев, шагнул вперёд так быстро, что сам воздух рванулся за ним, оставляя за спиной едва заметный золотистый след. Его глаза сузились, а вокруг тела закружился вихрь магии – не просто потоки энергии, а плотно сплетённые боевые плетения, каждое из которых пульсировало смертельной силой.

Первый удар пришёлся в бок младшего брата Со’Рхала – хлёсткая, тяжёлая дуга кулака, в которую была вплетена вязкая, словно сгустившийся свет, сила. Тело демона ударом выбросило вверх, как тряпичную куклу, а следом Андрей развернулся и врезал ногой прямо в грудь старшему, вложив в движение не только физическую мощь, но и резкий, пронзающий слой магии, от которого воздух застонал, а брусчатка под ногами треснула сетью глубоких трещин.

Не дав врагам упасть, он перехватил их в воздухе. Его ладони, застывшие в коротких боевых печатях, выпустили спиральные удары, которые рванули обоих князей вниз, как метеоры. Земля взревела – площадь вздыбилась клубами камня и пыли, взрывная волна прошла по улицам, ломая окна и вырывая двери из петель.

Со’Рхал впервые за всё сражение сбился с ритма. Его взгляд – холодный, как ледяная сталь, теперь дрогнул, а зрачки сузились. Из глубины его горла вырвался рык, больше похожий на сдавленный вдох, полный злобы и… Недоверия. Андрей, едва коснувшись земли, уже был рядом. Второй удар – прямой кулак, в который он вложил сжатый до грани разрушения шар боевой энергии, – врезался Со’Рхалу прямо в челюсть.

Тот отшатнулся. Он… Князь демонов! Повелитель легионов! Пошатнулся, цепляя когтями воздух, и на короткое мгновение в его движениях мелькнула настоящая паника.

Вокруг, сквозь густой пылевой туман, солдаты и маги, прибывшие с Андреем, застыли в оцепенении. Даже самые опытные воины, повидавшие смерть сотни раз, видели в этом бою не просто столкновение сильных культиваторов Дао Цзы. Сейчас они видели, как человек, пусть и одарённый чудовищной силой, собственными руками ломает уверенность тех, кого они все уже считали неуязвимыми.

И Со’Рхал, сжимая клыки, впервые ощутил холодок в груди, уже и сам прекрасно понимая, что этот противник ему сейчас не просто мешает… Он был способен разрушить буквально все его планы.

Едва пятка старшего князя коснулась расколотой мостовой, Андрей уже был в движении. Он не дал врагам ни единого вдоха, ни секунды на перестройку – его фигура рванулась вперёд, и мир вокруг вновь исчез, уступив место грохоту, вспышкам и звуку ударов, каждый из которых был как удар кузнечного молота по раскалённой стали.

Младший брат, зарычав, метнулся наперерез, вытягивая руку, обвитую чёрными, густыми как деготь, цепями магии. Но Андрей, едва коснувшись его захвата, провернул ладонь и, перехватив инерцию, вывернул сустав с сухим треском, вбивая локтем в горло. Демон рухнул на колено, захрипев, а уже следом на его спину обрушился пинок, такой силы, что от удара по площади пошла дрожь, а фонарные столбы качнулись, осыпая искры.

Со’Рхал, зарыв когти в землю, попытался оттеснить его вихрем рубящих ударов. Его когти, оставляющие в камне глубокие борозды, с каждой вспышкой тьмы прорезали пространство, но Андрей, двигаясь на грани предела восприятия, успевал блокировать, скользить мимо, а иногда – просто ломать траекторию удара силой ответного импульса.

Каждая попытка братьев перейти в наступление заканчивалась одинаково – Андрей либо перехватывал движение и превращал его в ответную атаку, либо вбивал их обратно в землю, не давая подняться. Даже защитные сферы, которыми они пытались прикрыться, не выдерживали его контратак. Кулак Андрея с глухим звоном врезался в барьер, и тот трещал, как лёд весной, пока не взрывался осколками энергии, швыряя осколки магии обратно в владельцев.

Пыль и обломки закручивались вихрем вокруг троих, и в этом хаосе войска демонов, привыкшие к неуклонной поддержке своих князей, начали пятиться. Их строй нарушался, а в промежутках между ударами Андрея, в рваные бреши рвались отряды людей. Через расколотый небосвод, в котором зияли порталы, один за другим шагали свежие силы – тяжёлые щитоносцы, копейщики с зачарованными древками, маги, готовые залпами своей магии накрыть фланги демонических войск.

Площадь наполнялась гулом боевых кличей. Там, где ещё минуту назад демоны теснили защитников, теперь всё перевернулось. Людей становилось всё больше, их волна нарастала, словно разгоняющийся прилив, в то время как демонические ряды ломались под тяжестью и натиском.

Со’Рхал, блокируя очередной хлёсткий удар, ощутил, как земля под ним дрожит – не от его магии, а от того, что его армия… отступает… Панически отступает…

Андрей же не собирался останавливаться. Его удары становились короче, быстрее, жёстче – как удары кузнечного молота, который безжалостно выковывает судьбу боя. С каждым мгновением братья всё глубже погружались в оборону, их контратаки срывались ещё до того, как набирали силу. И впервые за всё сражение над площадью повисло ощущение, что демоны могут проиграть.

Среди рёва битвы, звона стали и грохота рушащихся зданий один из старших командиров демонов – высокорослый, окованный чёрным хитином великан с лицом, изъеденным тварями из Пустоты – замер, следя за тем, как Со’Рхал и его брат всё больше теряют позиции. Ещё мгновение – и люди окончательно вырвут инициативу. Он видел это, чувствовал запах их решимости, и ненавидел его до дрожи.

Тогда он сделал то, на что не решался ни один из военачальников за всё время этой войны. Его пальцы, как когтистые ножи, разорвали собственную грудь, вырывая из неё странный, пульсирующий сгусток тьмы – сплетение из костей и чёрных жил, обмотанных рунами, которые болезненно ползали, словно живые. От соприкосновения с воздухом артефакт испустил визг, будто в него заперли тысячи умирающих.

– Пусть сама Бездна сожрёт их всех… – Прохрипел он, сжимая реликт обеими руками.

По площади, и так уже расколотой ударами, пошёл глубокий гул, пробирающий до костей. Земля задрожала, и из-под неё начали пробиваться чёрные, как закопчённое железо, колонны, на которых вспыхивали незнакомые символы. В воздух поднялся тяжёлый запах серы, смешанный с железом свежей крови.

Тьма закрутилась в гигантскую воронку, и из неё начала медленно проступать тварь, которую, казалось, не смог бы выдержать сам этот мир. Огромная, лишённая чёткой формы, она состояла из мириад извивающихся рук, глаз и пастей, каждый вздох которых искажался хрипом и шёпотом. На неё не могли смотреть даже демоны – их лица исказились от первобытного ужаса.

Андрей мгновенно ощутил, что пространство вокруг этой аномалии буквально проваливается. Законы этого мира под подобной силой гнулись, как мягкий металл. Маги в его отряде вскрикнули, чувствуя, как их защитные плетения тают, будто их обдали кипятком.

Это было запрещённое оружие Бездны – ритуал, который даже демоны использовали лишь в безвыходной ситуации. И сейчас, в сердце города, он грозил поглотить всё живое, превращая улицы в сплошную зону извращённой материи, где смерть – не конец, а лишь начало мучений.

Тварь Бездны, влекомая собственной жаждой разрывать всё живое, словно раздвинула пространство и в один миг оказалась перед Андреем. Из десятков пастей сорвался глухой рёв, вибрирующий так, что камень под ногами пошёл паутиной трещин. Десятки рук, усеянных когтями, рванули к нему одновременно, и даже воздух вокруг затрещал, сжимаясь от давления.

Но парень не отступил. Его глаза зажглись холодным, почти металлическим светом – и тварь ощутила, что перед ней не просто добыча. Это был хищник, стоящий на несколько ступеней выше в самой иерархии силы. В одно мгновение он оказался внутри её тела. Пространство будто смазалось, и в следующий миг его ладонь, светящаяся ослепительно-белым светом, прошла сквозь хаотичную массу плоти и костей. Потом раздался сухой хлопок – и вся эта безликая тьма выгнулась в агонии, как бы не веря, что её оборвали так быстро.

Андрей с силой вырвал из чёрной массы огромное, пульсирующее ядро – словно обожжённый уголь, в котором жили десятки крошечных, кричащих лиц. Ещё миг – и его пальцы сомкнулись. Ядро треснуло, как яйцо, и выдохнуло всю заключённую в нём мерзкую энергию в небытие.

После чего вся эта жуткая тварь просто рассыпалась в чёрный прах, оседающий на камни. Ритуал демонического командира обернулся ничем – в буквальном смысле за один удар.

И тут над полем боя раскатился рёв, от которого у демонов внутри сжалось всё. Высоко над улицами, среди разорванных туч, показалась титаническая фигура Небесного дракона. Его чешуя горела светом тысячи молний, а крылья, взмахнув, обрушили на армию демонов поток небесного пламени.

Огненная волна прошла, как серп по густой траве. Линия наступающих демонов просто исчезла – остался лишь дым и обугленные силуэты, ещё секунду назад бывшие живыми.

Князья демонов, наблюдавшие это издалека, ощутили то, чего не чувствовали уже века – панику. Их расчёт рухнул. Они ожидали долгой, изматывающей схватки, но перед ними стоял враг, сила которого выходила за рамки любых прогнозов. И этот враг действовал не один – его сопровождала древняя, небесная сущность, способная в одиночку уничтожить целую армию.

На площади, уже изуродованной их предыдущими обменами ударами, запах крови и озона смешивался с гарью от горящих зданий. Со’Рхал отдавал резкие, обрывистые приказы, но в его голосе слышалась надломленная нотка – он больше не управлял боем, а пытался удержать рушащуюся ситуацию. Его младший брат, великан Со’Юн, рванулся вперёд, и что-то в его ауре хищно разрослось, потемнело, налилось свинцовым гулом.

Кровавое безумие берсерка обрушилось на него, как шторм. Его мышцы налились каменной твердью, глаза окрасились густым кармином, а дыхание стало похоже на рев вулкана. Его тело пылало силой, и в следующую секунду он уже достиг ярости уровня Доу Ван, и фактически каждое его движение стало опасным не только для противников, но и для своих.

В руках демона было не оружие в привычном смысле, а уродливая, чудовищная плита из тёмного металла, в жилах которой текли багровые трещины, словно раскалённая магма искала выход наружу. При каждом взмахе этот кусок адского металла взрывал воздух, оставляя за собой клубы черно-красного жара. Со’Юн бросился на Андрея, ломая камень под ногами, подминая под себя обломки, не замечая боли и ран.

Но Андрей даже не сделал шага назад. Его руки сомкнулись на древнем, сияющем копье Святого, и в тот же миг пространство вокруг них сжалось в острие концентрации. Когда клинок-гигант рухнул сверху, Андрей просто шагнул в сторону, вплетая своё движение в идеально рассчитанный выпад.

Острие копья прорезало воздух без малейшего сопротивления, пробив один за другим все слои защитных чар, демонических уплотнений и даже пласты искажённой силы берсерка. Оно вошло в сердце Со’Юна так, будто там не было ничего, кроме пустоты, и вырвалось с другой стороны.

Ударная волна от контакта отбросила гиганта назад, его чудовищный клинок выпал из рук, а само тело глухо ударилось о расколотые плиты площади – прямо под ноги Со’Рхала. Старший князь демонов на миг замер, глядя на упавшего брата, и впервые за всё сражение в его глазах промелькнула не ярость, а настоящий страх. Он замер всего на миг, глядя, как тело его младшего брата, ещё недавно переполненное яростью и силой, безвольно оседает на потрескавшуюся плиту площади.

Миг – и в его глазах дрогнула тень ужаса. Но страх не стал для него тормозом. Он вспыхнул, как сухая трава от искры, и превратился в нечто иное – в безудержную, жгучую, почти безумную ярость, сжигающую остатки хладнокровия.

Грудь Со’Рхала вздымалась тяжёлыми рывками, каждая кость под чёрной, поблескивающей в боевом свете кожей словно наливалась ядовитой силой. Тёмные символы на его теле вспыхнули мертвенным багровым светом, линии изломались, будто ожили, а сама аура стала плотной, вязкой, как расплавленный металл. Воздух вокруг него задрожал, а мост из трещин, уже прорезающий площадь, разломился глубже, будто от одной лишь тяжести его силы.

Он знал, что обратного пути нет. Вернуться в Нижний мир с поражением – значит стать добычей таких же, как он сам. Другие князья демонов не простят ему подобной слабости. Ему не дадут ни слова… Ни времени… Его же кости лягут в фундамент новых войн. Но это было уже вторично. Всё, что ему сейчас оставалось – это постараться отомстить за Со’Юна. Даже если ценой станет собственная жизнь.

– Ты… – Его голос был низким, хриплым, будто срывающимся на рёв чудовища. – Ты заплатишь!

И он рванул вперёд. Не ради победы. Не ради завоёванных земель. А ради того, чтобы впиться в Андрея всеми когтями и зубами, вырвать хоть каплю крови, прежде чем тьма накроет его.

Удар за ударом – как раскаты чёрной грозы. Каждое его движение сопровождалось тяжёлой ударной волной, сносящей обломки стен и гравий, выбрасывая в воздух клубы пыли. Он обрушивал на Андрея всю свою ярость, всю глубину демонических техник, изрыгал сгустки чёрного пламени, вызывал из трещин магматические шипы, обрушивал тьму, способную жечь плоть и сушить кровь. И… Каждый раз копьё Святого – словно продление руки Андрея – находило слабину в этих хаотичных, но отчаянных атаках.

Но теперь бой перестал быть просто схваткой. Он стал личной войной. С каждым мгновением Со’Рхал становился всё опаснее, потому что дрался, не считая цены.

В стороне, наблюдая за схваткой, прибывшие с Андреем разумные и войска людей понимали, что это было уже не просто сражение за площадь… Или даже просто желание продолжить прорыв из Нижнего мира. Это была последняя вспышка существа, которое, если бы вышло победителем, могло бы обрушить свой гнев на целые миры. И каждый из них безошибочно чувствовал – в этой ярости есть не только личная месть, но и осознание того, что поражение сейчас станет началом конца целой династии демонов.

Со’Рхал, с лицом искажённым яростью, уже в который раз ринулся вперёд, сметая всё на пути. Его шаги взрывали землю, воздух вокруг трещал от напряжения духовной энергии, а каждый взмах клинка оставлял в пространстве глубокие разрывы, словно сама ткань мира не выдерживала ярости демона.

Но Андрей не встречал его лобовой атакой – наоборот, он начал двигаться так, что всё время оставался на полшага в стороне. Его движения были экономными, почти ленивыми, но в каждом блоке, каждом уклонении чувствовалась безупречная точность. Он не пытался нанести сокрушающий удар сразу – он ломал Со’Рхала медленно, методично, лишая того темпа и дыхания.

Каждый раз, когда клинок демона врезался в землю или каменные плиты площади, Андрей в тот же миг подсекавшим ударом копья пробивал защиту на локте или плече, заставляя мышцы Со’Рхала непроизвольно дёргаться от боли. Ранения были не смертельны, но изматывали, отбирали силу.

– Трус! – Прорычал Со’Рхал, пытаясь навязать ближний бой, где его мощь могла раздавить соперника.

– Нет… – Андрей спокойно шагнул в сторону, пропуская очередной выпад и отвечая коротким уколом в бок, – …просто я не тороплюсь.

Каждое попадание копья Святого отзывалось в теле демона глухим внутренним ударом, сотрясавшим кости и печатями глушившим духовные потоки. Со’Рхал начинал дышать всё тяжелее, его аура рвалась наружу хаотично, утрачивая свою плотность и даже целостность. Искры демонического пламени вокруг его тела уже не плотно облегали его фигуру, а плясали в хаотичном беспорядке.

В глазах Со’Рхала постепенно проступало отчаяние. Он чувствовал, что этот противник оказался не только гораздо сильнее, но и разрушает его изнутри, лишает опоры в собственной силе. Андрей всё чаще перехватывал инициативу. После очередного уклонения он врезался короткими сериями ударов в руки, ноги, грудь демона, заставляя того защищаться целым потоком суетливых, неуверенных движений.

Толпа воинов и магов, сражающаяся неподалёку, уже видела – князь-демон, олицетворение ужаса, начинает спотыкаться и пятиться, сам того не желая. И с каждым новым выпадом Андрея, с каждым шагом назад Со’Рхала, мораль демонических войск рушилась быстрее, чем падали их ряды.

Аура демона всё больше и больше становилась нестабильной. Мощь Доу Ван в нём начала прорываться неконтролируемо, рвать пространство вокруг, но не на пользу хозяину – удары шли мимо, а каждая ошибка стоила ему ещё одного пробитого участка брони, ещё одной капли сил. И впервые за столетия Со’Рхал почувствовал, что он не охотник, а загнанная дичь.

Удары копья уже не были такими редкими и точечными – теперь Андрей перешёл в наступление. Каждое его движение было словно тяжёлый колокол, отбивающий последние секунды многовековой жизни демона. Парень не пытался убить его сразу. Он добивал его волю.

Со’Рхал рычал, метался, но каждое его движение встречало либо хлёсткий удар древка по суставу, либо остриё копья, пробивающее щель в броне. Его дыхание стало хриплым, грудь ходила судорожно, а на висках блестели капли пота, в котором уже не было силы – только бессилие.

– Встань и дерись, человек! – Выдохнул он, бросаясь на Андрея, но копьё мягко ушло в сторону, перехватив клинок, а древко врезалось в его ребра с такой силой, что Со’Рхал снова был вынужден согнуться и закашляться.

Андрей тут же шагнул вперёд, прижал его клинок к земле и нанёс короткий, сухой удар ногой в колено демона. Хруст. Со’Рхал застонал, рухнув на одно колено, но попытался вскочить – и получил укол в плечо, который парализовал правую руку.

Толпа вокруг стихла. Даже шум боя за городскими стенами на мгновение показался далёким. Все смотрели на то, как князь-демон, некогда неуязвимый и гордый, стоит на одном колене, опустив оружие.

– Ты слишком громкий. – Спокойно сказал Андрей, опуская копьё к его горлу. – И слишком медленный.

Аура Со’Рхала трепетала, будто пламя на ветру. Он попытался поднять глаза, но увидел в них не ярость, а холодную решимость, в которой не было ни тени жалости.

Последний, отчаянный рывок – и остриё копья врезается в землю рядом с его лицом, припечатывая его к плитам площади. Он замер, уже окончательно осознавая. Всё.

Андрей даже не торопился его добивать. Этот ранее могущественный демон уже был сломлен. Его дыхание срывалось, сила текла сквозь пальцы, а вместе с ней – и гордость, и ненависть. Осталась только пустота.

Момент, когда Со’Рхал оказался на коленях, разорвал поле боя, как удар грома. Демоны, привыкшие видеть своего командира незыблемой вершиной силы, замерли. Несколько ближайших отшатнулись, не веря в то, что видят. Крики приказов затонули в гуле человеческих голосов – над стенами города впервые за всё сражение пронеслось ликующее:

– Наши берут верх!

И словно ответ на этот крик – над полем раздался оглушительный, раскатистый рёв. Небесный дракон, до этого круживший в облаках, пикировал вниз, и его крылья срезали туман и дым, открывая вид на дальние горы. Потоки чистой, сияющей энергии сорвались с небес, и ударили в каменные склоны, где зиял чёрный разлом портала.

Горы содрогнулись. Камень пошёл трещинами, из которых вырывались языки белого пламени. Портал между мирами, через который шли демонические подкрепления, затрещал, словно стекло под ударами молота. По ту сторону раздался вой, похожий на вопль тысяч голосов сразу – и он оборвался в одно мгновение, когда трещины сомкнулись, завалив проход тысячами тонн обломков.

Демонические войска дрогнули. Ещё миг назад они были организованной силой. А теперь стали охваченной паникой толпой, каждый воин в которой видел. Что их путь домой был закрыт. Командир повержен. А над головой кружит дракон, чей взгляд прожигает насквозь.

Линии войск людей, напротив, быстро ожили. Боевые кличи стали громче, копья и мечи – острее. Пехота пошла вперёд, сметая остатки сопротивления, лучники посыпали отступающих градом стрел, а кавалерия врезалась в фланги, окончательно ломая строй демонов.

Площадь перед воротами превратилась в бурлящий поток изломанных знамен, брошенного оружия и панических криков. Враг бежал, даже не пытаясь прикрыть отход. Люди наступали по всему фронту, а Небесный дракон, взмахнув крыльями, поднялся выше, словно объявляя миру. Битва за этот день окончена.

Со’Рхал стоял на коленях, тяжело дыша, его плечи сотрясались от судорожных вдохов. Вокруг него уже не было той тьмы, что питала его силу, – только обломки разорванных заклинаний и пар, поднимавшийся от раскалённой земли. Андрей медленно выпрямился, разжимая пальцы, и сделал шаг вперёд, глядя на поверженного врага сверху вниз.

Новый порыв ветра принёс запах гари, крови и каменной пыли – и вместе с ним донёсся глухой, далекий гул рушащихся гор. Андрей поднял голову и увидел, как над горизонтом ещё клубились облака от удара Небесного дракона. Там, где недавно пульсировало чернотой сердце портала, теперь вздымался дым и падали вниз массивные каменные плиты.

Он чувствовал, как в нём нарастает тихое, холодное осознание того, что это был полный перелом. Сила демонов сломана, их воля – растоптана, но в подобных делах нельзя полагаться на видимость. Слишком много раз он видел, как враги возвращались из-под груды камня, обретая ещё более извращённую мощь.

Его задумчивый взгляд снова упал на Со’Рхала. Тот, едва держась в сознании, поднял голову и встретился с ним глазами, в которых вместо ярости плескалась пустота. Андрей ничего не сказал – лишь отвернулся, давая понять, что этот бой уже окончен для них обоих.

Сжимая в кулаке остатки своей силы, он направился к той стороне поля, где громыхали отголоски обвала. В каждом шаге чувствовалась решимость и осторожная настороженность. Нужно было увидеть собственными глазами, что врата действительно закрыты… И что из-под разбитого в щебень камня не поднимается что-то куда более страшное.

Дорога к месту обвала была короткой, благодаря его способностям проходить сквозь пространство, но каждое мгновение тянулось как час. В этом месте земля под ногами ещё хранила дрожь недавнего удара Небесного дракона. Потрескавшиеся пласты камня осыпались в низины, обнажая раскалённые жилы магии, пульсирующие бледно-синим светом. В воздухе висел вкус металла, будто само пространство было наэлектризовано.

Андрей шёл быстро, но его каждый шаг в этом месте сопровождался внимательным взглядом по сторонам. Магическая ткань мира здесь была рваной, изломанной, и от её разрывов шли волны чужеродной энергии. И когда вдали мелькнуло какое-то странное движение, он тут же замедлился, и принялся присматриваться к тому, что обнаружил. Из клубов пыли и дыма вынырнула фигура… а за ней – ещё три. Высокие, в тяжёлых плащах, скрывающих и лица, и тела, с костяными жезлами, оплетёнными чёрными жгутами заклинаний. Жрецы демонов. Их шаги были размеренными, будто время для них текло иначе. Когда-то такие существа, даже поодиночке, представляли для парня смертельную угрозу. Но не теперь…

Они остановились, заметив Андрея, и один из них поднял жезл, начав шептать слова на языке, который звенел в воздухе, словно лезвие по стеклу. Чёрная дымка собралась над их головами, закручиваясь в вихревую спираль. Это был ритуал, явно способный выжечь целый участок земли.

Но Андрей не стал ждать его завершения. Он вытянул руку, и пространство между ним и жрецами словно схлопнулось, затянутое в его ладонь. На миг всё вокруг погрузилось в глухое беззвучие, как перед грозой, и затем из его ядра вырвался концентрированный импульс силы.

Волна прошла по земле, разметая пыль, ломая камни и разрывая чёрные нити заклинаний жрецов. Их фигуры просто исчезли – без криков, без шансов на сопротивление, словно их существование стерли из реальности.

Ветер унёс последние следы их присутствия, и Андрей, даже не оборачиваясь, продолжил путь к месту, где лежали руины портала. Но с каждым шагом он чувствовал, что в этих обломках всё ещё есть что-то живое…

Когда Андрей наконец вышел на гребень обрушившейся скалы, перед ним открылась мрачная картина. Там, где ещё недавно зиял портал, связывавший этот мир с владениями демонов, теперь лежала груда камня, перемешанная с оплавленными обломками магических опор. Но даже вид этих разрушений был… Странным.

Он ожидал увидеть грубое, рваное крушение – следы яростного удара, от которых магия разлетается клочьями. Вместо этого перед ним тянулось нечто иное. Идеально гладкие, местами почти полированные поверхности камня, как будто их выжгли и даже вылизали изнутри. Магическая ткань в этих местах была пустой – не израненной, а высосанной до последней капли.

Осознав это, Андрей остановился, медленно опустившись на одно колено, и коснулся пальцами расколотой плиты. Тепла не было. Не было и привычного остаточного дрожания энергии, которое всегда оставалось после магического взрыва. Всё здесь казалось мёртвым, вымершим, лишённым даже эха былой силы.

– Это… не разрушение… – Тихо произнёс он, чувствуя, как в груди нарастает холодное, липкое беспокойство. – Это… Кормёжка?

Он закрыл глаза, и на мгновение его сознание нырнуло в остаточные слои магии. Там, в тишине, он ощутил чужое дыхание – медленное, вязкое, словно издалека. Оно уже уходило, но не спешило. И с каждым его выдохом, из этого места вытягивалось всё, что ещё могло гореть или светиться.

Открыв глаза, Андрей медленно выпрямился, глядя в темнеющий провал между горами. Если то, что питалось этим порталом, ещё здесь, оно гораздо опаснее, чем все демоны, которых он видел сегодня.

Немного погодя он уже стоял на краю обугленного провала, и взгляд его медленно скользил по узкой линии, едва различимой даже для его чувств. Это была не тропа и не след в привычном смысле, а тончайшая магическая борозда – след от утекшей силы. Он видел её не глазами, а внутренним зрением. Почти прозрачная нить, бледно-зелёная в глубине восприятия, тянулась от разрушенного портала куда-то в сердце гор.

Он уже знал, что эта находка пахнет серьёзной бедой. Любой здравомыслящий мастер-культиватор на его месте отметил бы эту находку, передал бы обнаруженные сведения командирам и вернулся к войскам. Но Андрей чувствовал, что времени на долгие совещания нет. Если эта сущность уйдёт слишком далеко, то она сможет укорениться, и тогда выкорчевать подобную гадость из этого мира будет в разы сложнее.

– Ловушка… Не иначе… – Глухо сказал он себе вслух, и эти слова прозвучали почти спокойно. – И что дальше?

Его пальцы привычно проверили клинок, подвешенный за спиной, затем он мысленно коснулся своего внутреннего ядра. В нём всё ещё бурлила энергия боя с Со’Рхалом, но в ней появилась опасная глубина – та самая тёмная искра, которую он начал ощущать после пробуждения Небесного дракона. На этот раз он решил её не сдерживать.

Сделав шаг вперёд, он почувствовал, как пространство будто отзывается. Камни под ногами начали отдавать тихим, еле слышным звоном, а воздух постепенно густел. Каждая новая сотня шагов заставляла тишину вокруг становиться плотнее, как если бы горы затаили дыхание.

Через несколько минут он заметил первую аномалию. На скалах, мимо которых он проходил, возникли тонкие, похожие на морозные узоры линии, но не из льда, а из застывшего чёрного блеска, словно кто-то выжег камень изнутри и заставил эту тьму принять форму древних письмен. Они тянулись вдоль того же направления, что и магическая нить, но шрифт был чуждым даже для него – и это значило, что сущность, оставившая их, пришла не из мира демонов, а из чего-то куда… Старше… И даже древнее…

Он остановился, прикоснувшись ладонью к одному из таких знаков. Мгновенно ощутил лёгкое, но острое касание в глубине сознания, как будто к нему прислушивались в ответ. Он отдёрнул руку, стиснув зубы.

– Ладно… ты хотела, чтобы я пошёл за тобой. Пойду.

Андрей ускорил шаг, теперь уже не скрывая своей ауры. Он выплеснул силу наружу, как маяк, понимая, что это приглашение – и вызов. След становился ярче, а холод внутри горы – гуще. С каждым поворотом ущелья он всё отчётливее чувствовал, что цель уже знает о его приближении… и уже ждёт этой встречи.

След вёл его всё глубже, туда, где ущелье становилось узким, а каменные стены нависали так близко, что небо превращалось в узкую серую полосу. Здесь тянуло сыростью и чем-то ещё – металлическим, как запах старой крови, впитавшейся в камень.

Шаг за шагом, он ощущал, как магическая нить становится не просто заметнее, а гуще, плотнее, словно он идёт не по следу, а по живой вене, по которой всё ещё течёт энергия. Внутри у него появилось странное чувство. Будто сама эта энергия знает, что он прикасается к её границе, и… Реагирует на подобные действия с его стороны.

Первый сигнал пришёл от слуха. В тишине ущелья, где даже ветер боялся проскользнуть, Андрей уловил низкий, едва слышный стон, похожий на вибрацию в костях. Он не был звуком в привычном смысле – скорее, ощущением, как если бы кто-то перебрал струну, натянутую внутри его сознания. От этой дрожи у него едва заметно дрогнули пальцы.

Затем появился и запах. Металлический привкус в воздухе вдруг усилился, и в нём проступило что-то сладковатое, липкое, как запах нектара, перебродившего до состояния яда. Этот аромат будто проникал в лёгкие, обволакивал изнутри, и Андрей уловил в нём древнюю, животную опасность. Так пахнет то, что не просто охотится – а собирается поглотить полностью.

Только потом пришло ощущение взгляда. Его нельзя было объяснить логически – за спиной не шевелилось ни ветки, не падала тень. Но всё тело, от затылка до кончиков пальцев, отозвалось глухим, первобытным сигналом. За ним точно наблюдают. Он даже не стал оборачиваться сразу. Так как уже заранее знал о том, что это усилие не принесёт ему нужного ответа.

Вместо этого он сосредоточился на потоке силы, ощупывая пространство. И заметил, что на границе восприятия, словно за тончайшей завесой, дрожало нечто. Не фигура, не зверь, не призрак в привычном смысле. Оно было похоже на пятно искажения, в котором время текло иначе. Даже сам камень внутри этой зоны казался чуть темнее, а воздух – тягучим, как мёд.

Когда он сделал ещё два шага, искажение будто чуть придвинулось. И это был не звук, и не движение. Просто у парня появилось стойкое ощущение того, что расстояние между ними резко сократилось. И это “нечто” теперь стояло не перед ним, а сбоку, на расстоянии вытянутой руки, хотя Андрей знал, что секунду назад там не было никого.

Он медленно выдохнул, отпуская часть своей силы наружу, и впервые почувствовал отклик. В глубине искажения что-то шевельнулось. Не как зверь – а как сеть, в которой перебежала волна. И тогда он понял, что это было не просто существо, это… Структура. Она не движется по своей воле, она течёт, как вода, и пронизывает собой пространство.

Ещё шаг – и он почти физически ощутил холодное прикосновение к краю сознания. Будто кто-то лёгким нажимом проверял, можно ли войти внутрь.

– Я тебя вижу. – Глухо произнёс он. И хотя его слова прозвучали достаточно тихо, словно в ответ на них, тишина ущелья дрогнула, и из искажения послышался звук – едва различимый, но безошибочный. Как если бы в глубине камня кто-то медленно провёл ногтем по стеклу.

На этом склоне, куда вёл обугленный шрам от падения портала, воздух становился вязким, словно густой настой, который не пропускает свет. Андрей чувствовал, как каждое его движение сопровождается едва уловимым сопротивлением, будто он идёт сквозь воду, но без воды. С каждой сотней шагов слух всё больше ловил странные перебои в тишине. Где-то хруст камня – но без источника… Лёгкое шуршание, будто кто-то гладит каменные стены невидимыми пальцами, едва касаясь поверхности…

Впереди, над местом, где лежали расплавленные камни и остатки портальной арки, начало колыхаться само пространство. Как если бы кто-то подвесил в воздухе тёмное зеркало, но забыл отполировать поверхность. Она дрожала, переливалась мрачными мазками, и в этих размытых бликах мелькали образы – не цельные, а обрывочные, как случайно вырванные страницы чужой памяти. Вот чужой глаз, полный ужаса, вот рука, тянущаяся в пустоту, вот багровая нить, лопающаяся с сухим звуком.

Андрей остановился, чувствуя, как вокруг начало пахнуть старой, застоявшейся кровью и железом, и запах этот шёл не от земли, а будто изнутри его головы.

Тьма впереди сжалась в одну точку, а потом чуть развернулась, словно кто-то приоткрыл тяжёлую занавесь в комнате без окон. И вот из глубины искажения пространства, проступил силуэт – слишком тонкий, слишком высокий, с пропорциями, которые человеческий глаз не воспринимал как нормальные. Лицо – или то, что заменяло лицо – было пустой воронкой, из которой струился бледный свет, и в этом свете скользили крохотные, как песчинки, символы, исчезающие прежде, чем можно их рассмотреть.

Оно ещё не двигалось к нему. Оно просто было. И это “просто” ощущалось так, словно каждый нерв Андрея по очереди выдёргивали из тела, проверяя, сколько их останется.

Тьма вокруг дрожала, как кожа над бьющимся сердцем, и в тот момент, когда Андрей уже почти привык к неподвижности силуэта, мир вокруг словно моргнул. Не глазами – чем-то глубже. И практически сразу внутри этого “моргания” реальность стала чужой.

Он вдруг оказался не в ущелье, а на широкой, бесконечной равнине, залитой светом, который не давал тепла. Под его ногами был песок – не жёлтый, а выцветший до серо-белого, будто состоящий из перемолотых костей. Песок был сух, но каждый шаг оставлял след, заполненный густой, чёрной жидкостью.

Вдалеке висела конструкция, похожая на сломанный портал, но растянутый в небо, как вывернутая паутина. Между рваными ободами что-то дышало – не воздухом, а тяжёлой волной пустоты, и каждый “вдох” и “выдох” отзывались у него в груди, будто кто-то чужой пытался регулировать его сердце. Звука здесь просто не было – даже собственного дыхания. Вместо него в голове зазвенело, как в момент, когда вблизи падает огромный колокол, и этот звон разносился не по воздуху, а по костям. В нём было нечто, похожее на речь, но без слов:

“Ты помнишь…”

И картинка снова резко сменилась. Он увидел себя – но не в своём теле. Длинные руки, чужие глаза, ощущение тяжести от крыльев, которых никогда не было. Он стоял над обугленным городом, и пламя не грело. По улицам текли потоки таких же чёрных ручьёв, что он только что видел под ногами. Из окон домов тянулись руки – сотни, тысячи рук, но все они цеплялись не за спасение, а тянулись к нему, будто узнавали. А внутри раздалось ещё одно “слово-не-слово”:

“Верни…”

Мир снова моргнул – и он стоял там же, перед расплывающимся силуэтом. Только теперь Андрей понимал, что существо не двигалось не потому, что не может, а потому что уже коснулось его глубже, чем любой бой.

Тень за силуэтом дрогнула, и мир вокруг словно начал тихо, незаметно сползать в сторону – как ткань, к которой приложили огромную, холодную ладонь. Камни у ног Андрея перестали быть твёрдыми. Каждый шаг сущности делал их чуть мягче, будто они теряли свою плоть, превращаясь в зыбкое подобие воспоминания.

Воздух сгустился, уплотнился до такой степени, что приходилось вдыхать его усилием, как глотать вязкую жидкость. Линии ущелья вытянулись, словно он смотрел на них сквозь воду, а горизонт согнулся внутрь, пытаясь замкнуться вокруг приближающегося силуэта.

Андрей чувствовал, как что-то в нём – на самом дне ядра, за всеми печатями, привычными слоями силы – начинает тихо вибрировать, отзываясь на чужое присутствие. И эта вибрация не была его собственной. Это отзывалась та самая сущность кости Падшего Бога. Сначала это всё ощущалось как лёгкий холод в груди. Потом – как толчок сердца, который бьёт слишком сильно и слишком медленно одновременно. В следующий миг – взрыв.