Не Золушка

Глава 1

Кирилл Вересов

Выпиваю четвертый бокал шампанского и осматриваюсь.

Зал забит гостями до отказа.

Треть из них друг с другом незнакома, треть ненавидит друг друга, а остальные, остальные это те, кто, как и мой отец одержимы деньгами. Они и стоят во главе этого маскарада, объединяют первые две трети, заставляя находиться здесь и изображать счастье.

Кто из них хуже?

Я.

Я, сука, потому что все понимаю и никогда не откажусь от денег отца и буду плясать под его дудку до конца своих дней! Ненавижу себя за это, и друзей его тоже, потому что они такие же. Все, кто пришел сегодня на мою помолвку такие же! Вот только у меня не было выбора, я родился Вересовым, а они нет! У них он был, этот чертов выбор!

Поэтому ненавижу всех. Абсолютно.

Хорошо, что официальная часть циркового представления закончилась и всем уже пофиг на меня и Каплунову. Кстати, где она? Где моя будущая жена? Внутри поднимается буря, сдерживаюсь, чтобы не заорать и не пойти разыскивать Кристину.

Прохожу по залу, нарочито небрежной походкой с выражением лица «вы все мне должны» и присматриваюсь к каждому и ни к кому конкретно. Просто скольжу взглядом по толпе, задерживаясь только на выдающихся экземплярах.

– О, вот это попец – рассматриваю милфу в жутко бирюзовом платье – дорогой тюнинг. Видать, ничего, рабочая, раз муж так раскошелился. А кто у нас муж?

Пока ищу место, где сесть, лениво рассматриваю ближайшее окружение понравившейся телочки.

– Не то, не то… О! Как там в старом российском фильме говорили? «Предупреждать надо».

Теряю интерес к бирюзовому цвету, не нужны мне проблемы с Катиновым, и отцу тоже. Он меня точно кастрирует за подкаты к любовницам его друзей. Мысль о кастрации неприятно отзывается в штанах. Сажусь за ближайший столик и, пытаясь устроится поудобнее, ерзаю на стуле. Нет, никак не успокоиться, надо в уборную. Может по пути какую официанточку цапануть? А что? Я на голодном пайке уже неделю, с того самого дня, как отец объявил мне, что я женюсь. Заблокировал все карты, аннулировал кредит в «RedZone», из развлечений осталось только прогулки по набережной, а там, извините, не потрахаешься.

Ржу над ситуацией, над собой, ржу, пока глаза не начинают слезиться. Запускаю пятерню в остриженные волосы и разлохмачиваю на хрен эту чертову прическу.

«Доволен?» – смотрю на отца в окружении таких же толстосумов и чувствую, как челюсти сводит от застывшей на моем лице улыбки.

Цепляю очередной бокал с подноса, проходящего мимо официанта и, опрокидываю в себя.

– Черт, коньяк после шампанского – хреновый выбор.

Выбор. Выбор?

Слово какое-то незнакомое? – продолжаю глумиться над собой – у меня его нет, у Криськи Каплуновой его нет! Он есть у Савелия Игоревича! У отца моего.

«Молодец, Кирюша, садись два!» – хихикаю как идиот – «А почему два?»

– Не спорь, Кир! Савелий Андреич сказал два, значит, два – язык заплетается, но я продолжаю паясничать – Савелий Андреич лучше знает, что вам делать и как жить. Ваша обязанность слепо исполнять его волю. Кирюша, к ноге! Кир, ап! Кирюша, стричься! И все надо делать исключительно с улыбкой, а то вдруг папенька что-то не то подумает.

«Ненавижу! – скриплю зубами и прикрываю глаза. – А ведь он мне неродной! Даже не дальний родственник! Никто!»

От мешанины из алкоголя кружится голова, мозг расслабляется и меня несет. Хихикаю, вспоминая, как меня вчера практически насильно обрили.

– Бляя! Как болонку ссаную! – откидываюсь на спинку стула и ржу – теперь башка будет мерзнуть!

Моя выходка привлекает внимание нескольких гостей. Рассматривают меня, кривят губки. Нежные, да?

– А вот не хрен смотреть на меня так, мы вам не за это деньги платим – произношу вслух. – Упс!

Пьяный мозг успевает подать сигнал, о том, что надо бежать. За такое отец меня точно выпорет. Не пощадит даже в память о матери. Группируюсь, отрываю ладони от стола, толкаюсь локтями и, под звон падающих на скатерть бокалов, поднимаю свое тело и тащу его в сторону уборных.

Быстрым шагом добираюсь до двери, плечом врезаюсь в тонкую преграду из пластика и сбегаю в другую реальность. Темный коридор клуба, тишина. Хорошо, что он достаточно узкий, для того чтобы я мог навернуться и разбить себе физиономию. Придерживаясь руками о стены, дохожу до туалета, толкаю дверь и практически падаю внутрь.

– Ох, ты ж, развезло как меня – ловлю равновесие и фокусирую зрение – а вот и жена моя будущая.

Может, у кого-то другого от увиденного и случился шок. Заорал бы, полез в драку, пытаясь набить морду бугаю, пристроившемуся между ног его будущей жены, но не я. Меня таким не пронять.

– Оу, а как насчет тройничка? – уточняю и тут же затыкаю уши, оглушенный визгом Каплуновой – Это типа, нет, да?

Она сразу меня заметила, в отличие от ее любовника. Он еще секунд пять продолжал яростно двигаться внутри моей новоиспеченной невесты, приняв ее испуганные крики за бурный оргазм.

– Леня, вон пошел – орет Криська и машет руками.

Бугай по имени Леня слишком медленно соображает и отпускает ее, только получив несколько раз по голове. Каплунова, оказавшись без поддержки, скользит голой задницей по керамической столешнице и неуклюже съезжает на пол. Шипит от боли, матерится, пинает Леню по ноге, а тот словно пень стоит, с хозяйством навыкате и не понимает, что ему делать. Зрелище залипательное, и в другой ситуации я бы обязательно поржал над горе-любовниками.

– Магазин прикрой, х@р застудишь – бросаю ему, а сам разворачиваюсь и сваливаю.

Куда иду – понятия не имею, главное подальше ото всего этого балагана. Кристина орет вдогонку, что-то про поговорить, перемежая унизительные просьбы отборным матом. Плевать. Вечер выжал меня досуха, перемолол, разжевал и не выплюнул.

Нет меня. Тупик.

Шлепаю ладонью по первой попавшейся двери в конце коридора.

– Действительно, тупик – обвожу взглядом небольшую заваленную коробками комнату.

Глава 2

Кирилл Вересов

Небольшая комната без окон, если не считать проем-бойницу под потолком, используется как склад. Это все, что я могу разглядеть благодаря свету, проникающему сквозь узкое, замазанное краской стекло. Шарю по стене, пытаясь найти выключатель, и продолжаю осматриваться.

– Вот это называется, удачно зашел – присвистываю после того, как щелкаю тумблером и в помещении загорается свет.

Со складом угадал, а вот то, что это будет склад алкоголя даже и предположить не мог.

– Что, Кирилл Савельевич, пить изволите? – паясничаю я – шампанское? Серьезно?! Ладно, спасибо, что не отечественное.

Сдерживаю рвотный позыв, достаю из коробки пару бутылок и довольный иду к выходу.

– Компания есть – поглядываю на свою добычу – осталось только найти укромное местечко, чтобы никто не побеспокоил.

Тихонько открываю дверь и выглядываю в коридор. Пусто. Главное, что Леня с Кристиной свалили, у меня абсолютно нет настроения слушать ее писклявые оправдания. Крадусь вдоль стены до первой двери.

– Это склад – осматриваюсь и цепляюсь взглядом за табличку на двери слева – о, «Холодильник».

Еще раз перечитываю.

– Я в крыле для персонала?

Хорошая новость! Можно передвигаться не боясь, что меня кто-то из гостей увидит. Иду дальше, изучая надписи на дверях.

– «Гардеробная для персонала», «кладовая суточных запасов», «комната отдыха». Отдыха? Да, это же прям то, что доктор прописал!

Толкаюсь в заветную дверь и попадаю в просторное помещение, освещенное тремя настенными лампами. Два стареньких дивана в углу, тумба на колесиках, пепельницы, теннисный стол по центру и балкон.

– Сойдет – двигаюсь сразу на свежий воздух.

Балкон открывается легко. Перешагиваю через ступеньку, ставлю бутылки на пол и сажусь на обшарпанную деревянную скамейку у стены, подальше от двери. Вид отсюда что надо. Делаю глубокий вдох и закашливаюсь от пропитанного смогом воздуха. Плевать, один фиг, идти больше некуда, как-нибудь переживу. Цепляю пальцами первую бутылку шампанского, сдираю золотистую фольгу и медленно откручиваю пробку. В этом деле как с девушкой, спешить нельзя, одно неверное движение и… ты с ног до головы липкий. Придерживаю пробку и, посмеиваясь над своей шуткой, рассматриваю балкон. Потрескавшийся от времени пол прикрыт древним, прожженным окурками, линолеумом. В углу валяется бумажный стакан из-под кофе, а прямо напротив меня стоит стеклянная банка, забитая бычками. Я бы сейчас покурил. От одной мысли о хороших сигаретах в носу щекочет, а во рту растекается пряный аромат табачного дыма, и я, освободив одну руку, привычно шлепаю ладонью по карманам.

Пусто.

– Зато есть что выпить – утешаю себя и со звонким хлопком выдергиваю пробку из горлышка. – Понеслась!

В мозгу свербит какая-то старая мелодия, но к моей ситуации лучше и не подберешь.

– Я сбитый ле-е-етчик меня достали-и-и – практически вою я, и подношу к губам бутылку.

Заливаю теплое шампанское в рот, морщусь, но пью, вернее, жадно глотаю. По сравнению с моей жизнью, шипучка не такая уж и поганая, небесный нектар, можно сказать. Минуты через три, полупустая бутылка отправляется на пол, а я пугаю любопытных воробьев громким звуком вырывающихся из желудка пузырьков.

– Ну, что, Кирилл Савельевич, между первой и второй? – Стягиваю с плеч ненавистный пиджак – за свободу, вернее, за то, что от нее осталось!

Беру в руки бутылку шампанского и, закинув голову назад, жадно присасываюсь к горлышку.

Зажмурившись, делаю пару глотков, а когда открываю глаза, чуть не захлебываюсь. Это еще что за явление? Сижу тихо и наблюдаю, как не замечая никого вокруг, на балкон выходит девчонка в форме официантки. Первая мысль, а все мои мысли сегодня о сексе: «Слава яйцам! Хоть в чем-то подфартило!»

Пока я пою оду своей удачливости, девица аккуратно перешагивает через порог. Неуверенно ставит ногу в туфельке на высоченной шпильке на обшарпанный пол и, не удержав равновесия, заваливается на косяк.

– Блядь! – Долетает до меня сдавленное ругательство – идиотская форма! Надоело все! Олигархи зажравшиеся, все им не так! Бокалы не того размера, колбаса не по Фэншую разложена!

«Она что, пьяная? – Нагло рассматриваю ее, пока меня не замечают – Ничего такая. Худенькая, стройненькая, ножки так вообще, как у балерины. Мои желания начинают исполняться? Не, ну а что? Грудь маловата, конечно, но задница аппетитная, на пару раз пойдет. Надо брать».

Уже собираюсь себя обнаружить, как эта самая девица подхватывает подол короткой юбочки и, как ни в чем не бывало, задирает его вверх, зажимает зубами, чтобы не мешался, а после… Пока она цепляет пальчиками ажурную сеточку колготок и подтягивает их, я залипаю на кружевной кромке розовых трусиков, плотно обхватывающих упругую попку.

«Опа! Серьезно?» – Закрываю рот, ибо в моем случае, молчание – не золото, а бесплатный стриптиз.

Девушка продолжает возиться с колготками, не забывая сквозь стиснутые зубы сыпать ругательствами на головы «бессовестных богатеев».

«Богатеи ей не нравятся, значит. Ну-ну, а сюда явилась, видимо с волонтерской миссией подай-принеси? Сомневаюсь. За бабками пришла, потому что, что? Деньги все любят, а вот тех, кто их платит, ненавидят. Да и пофиг, мне ее любовь не нужна, пусть работает».

– Зачетный зад. Продолжай! – командую я, хлопаю в ладоши и ржу – И верх оголи, а то тема сисек не раскрыта.

Телка застывает изваянием, стискивая юбку в зубах сильнее. Подмигиваю, салютуя бутылкой.

– Че заморозилась? Банкет проплачен!

Некое подобие здравомыслия проступает на миловидном фейсе. Девушка вздрагивает, моментально возвращает юбку на место и набрасывается на меня с криками.

– Вы кто такой?! Как сюда попали вообще? – тонкий голосок словно по живому режет.

Дергаюсь и от неожиданности заливаю шампанским всю рубаху.

– Что б тебя! – пытаюсь стряхнуть липкие капли с одежды – громкость сбавь, ораторша!

– Вы вообще в курсе, что это служебное помещение?

– Правда, что ли? А я думал, это ложа Большого театра! Промахнулся, ага. – язвлю я и шарюсь по карманам в поисках наличных.

– Эй! – машет перед моим лицом рукой писклявая – вы слышите меня? Помещение освободите!

– Да, лан, не пыли, давай продолжим с того самого момента, где остановились. Плачу! – поднимаю руку и машу в воздухе тысячной купюрой.

Девица смотрит на деньги и становится красной как рак.

– Мало? Слушай, извини, но налички больше нет – я пускаю в ход все свое обаяние и пытаюсь быть дружелюбным – могу безналом? Евро, доллары, биткоины? Только выпить не проси – самому мало.

Наблюдаю, как с лица официантки сползает краска.

– Понял, осознал, исправлюсь – поднимаю руки в примирительном жесте – день у меня дерьмовый, просто. Понимаешь? У меня, может, жизнь рушится. Может, этот балкон, последнее место, где я могу посидеть? Мне даже поговорить не с кем.

Завожу старую проверенную песню, и писклявая перестает морозиться.

«Работает! – ликую я – и эта тоже клюет! По части телок Вересов еще ни разу не облажался».

Глава 3

Кирилл Вересов

– Кирилл— перехватываю бутылку с шампанским в левую руку и протягиваю ладонь незнакомке.

– Ася – нехотя представляется писклявая.

– Ася – это Ася? Или Арсения, Агнесса? – задумчиво кручу пальцем в воздухе.

– Как хочешь называй – подбоченивается официанточка – и на выход, с бутылками вместе.

– Какие мы грозные! А как же человечность и сострадание ближнему своему? – актерствую с конкретным умыслом. – Да, лан, Ася, или все-таки Агнежка? Все, не шуми, уйду, раз надо. Шагну в темноту недружелюбных улиц и вонючих подворотен. Может, найду себе собеседника для душевных посиделок.

Делаю паузу с протяжным вздохом и продолжаю:

– А может, ты присядешь рядом и составишь компанию… Что скажешь?

Замолкаю и жду реакции. Сработало?

Пауза затягивается. Непорядок. Призываю на помощь все свое красноречие и сгущаю краски. Побольше трагизма в голосе и контрольное: «Понимаешь, некуда мне идти, не нужен я никому, ни дома, ни на работе. Знаешь, как бывает? Родители ждут гения, а на свет появляешься ты».

– Ну и болтун ты, – Ася делает вид, что думает, а после неожиданно припечатывает – Судя по шмоткам – тебе можно было вообще без мозгов родиться. У таких, как ты вся жизнь с зачатия проплачена. Главное, чтобы любимые родители за косяки денежный поток не перекрыли.

«Ведьма! – выдает мой пьяный мозг – похоже, в этой светлой головке водится серое вещество».

Примитивные варианты пикапа не работают, придется придумывать что-то посложнее и срочно.

– Угадала, перекрыли – театрально вздыхаю я – вот зашкерился тут, чтобы успокоиться и не портить всем настроение.

– Так ты из этих, – кивает в неопределенную сторону – вечно недовольных олигархов? Как я не догадалась? Там же как раз помолвка одного из мажоров. Сбежал или выгнали?

– Сбежал, – очень удачная версия, даже врать не надо. – Куришь? – перехожу на следующий уровень я.

– А тебе какая разница? – смущается девушка и пальчиками дергает тоненькое колечко сережки – Могу за компанию.

– Я подхожу? – играю бровями, понимая, что со стороны похож на пьяного идиота.

Ася поджимает губы, лезет под фартук и достает какую-то херню в синей упаковке.

– Ну… давай покурим, – пожимает плечами и протягивает мне пачку.

– «Ротманс» – выразительно читаю и цепляю одну сигу. – Эй, бро, огоньку не найдется?

Качает головой и бурчит под нос, вытаскивая из кармана фартука зажигалку. Прикуриваю и затягиваюсь, наполняя легкие свеженьким никотином. Задерживаю дыхание, запрокидываю голову и выпускаю струю едкого дыма вверх.

Девчонка присаживается на порог, одергивает юбку и только после этого вытягивает ноги. Интересный экземпляр, а как же, «здесь пыльно фи-фи-фи»? Не волнует?

– Работаешь? – разглядываю ее вблизи. Презентабельная такая. Носик вздернутый, реснички-хлопалки, причем, похоже, что свои.

– Ага. Не все такие везучие, – вздыхает.

– Спорный вопрос, – хмыкаю. – На постоянке или сдельно?

– Сдельно. Подруга попросила прикрыть на выходные. Так я в кафе работаю на Терехина.

– Хорошо платят? – прусь от того, как я мастерски поддерживаю разговор, только вот на хера мне это знание?

– Ты бы был в восторге, – вроде язвит, нос морщит, а получается забавно.

– А ты кусачая, – ржу и протягиваю ей бутылку шампанского.

– Да нет, – усмехается по-доброму. – Просто напугал меня немного.

– Я такой. Да. Но тебе повезло, обычно я сразу набрасываюсь. Я ж буйный.

– Ты смешной – она собирает губки уточкой и пытается отпить из бутылки. Выглядит нелепо и соблазнительно одновременно, особенно когда несколько капель скатывается по губам, стекает вниз по подбородку, прокладывает дорожку ниже…

– Смешной? – трясу головой, пытаясь забыть увиденную картинку.

– Ну, да, весь такой из себя – кривляется она – «выпить не проси» – крутит в руках бутылку – все, кстати, пусто.

– М! – поднимаю указательный палец вверх – я знаю, где этого много. Пошли.

Пытаюсь подняться, но получается неуклюже. Ядреная смесь шампанского и коньяка, похоже, сделала свое дело. Ерзаю задницей по скамейке, группируюсь и, уцепившись за металлическую стойку перил, встаю.

– О-о-о – разочарованно вздыхает моя собутыльница – дойдешь ли?

– Здесь рядом – делаю шаг и пытаюсь вписаться в дверной проем.

Взмах руки, касание и… мимо. Морально я был готов к позорному падению, но в самый последний момент моя рука опускается на плечи новой знакомой.

– Веди – Ася обхватывает меня рукой за талию.

– Прямо, прямо и налево. Единственная дверь без таблички – заговорщицки шепчу ей на ухо.

– Маршрут построен! – Рапортует свободной рукой девушка.

Путь до заветной комнаты и обратно преодолеваем быстро и незамеченными. Я уже практически в астрале, но Ася крепко держит меня и ведет к цели.

– Бер-р-ик две! – командую сквозь икоту, словно это мой личный винный погреб.

И все…

О том, что было дальше, остались какие-то разрозненные слайды и шотсы да вкус сигаретного дыма во рту вперемешку с пузыриками шампусика.

– О, смотри, буржуи разъезжаются. Твои? – Девчонка перегибается через балконные перила и тычет зажатой меж пальцев сигаретой.

– Значт мне домой можн – пытаюсь справиться с заплетающимся языком – Ты на работу?

– Не-е-е, – растягивает слова моя знакомая, и я по привычке отмечаю, пьяна.

– А-а-а? – все, что получается произнести и шумно выдыхаю, сдавшись.

– Я свои часы отработала, хотела здесь отдохнуть немного – кивает, писклявая на стоящий у стены диван. – в общаге сегодня не поспишь.

– Пчему-у-у?

– Выходные, все гуляют, смотрит на часы, вот сейчас на этажах дискотеки начинаются – девчонка затягивается сигаретой.

– Погнали! – бодрюсь я.

– Куда? – Захлебывается едким дымом пискля.

– Гулять! – командую я.

После этого в памяти не остается даже слайдов…

Глава 4

Кирилл Вересов

– Брысь отсюда! Слышишь?! Вставай и уматывай! – долетает до меня голос отца.

Он матерится, топает и чем-то грохочет, и от этого гвалта моя башка начинает взрываться. Пробую открыть глаза, но веки словно склеенные.

«Заткнись, бл@дь!» – мысленно посылаю папаше и собираюсь снова провалиться в спасительный сон.

– И ты вставай, сученыш! Вставай! – Гаркает он.

«Это кому? Мне?»

Становится холодно, шарю рукой в поисках одеяла и не нахожу. Значит, точно на меня орал. Хочу рявкнуть в ответ, чтобы вернул одеяло, закрыл окно и свалил из моей хаты на хрен! Открываю рот, а там все пересохло как в Сахаре, а судя по вкусу и амбре, я вчера не в рестике, а на городской свалке пировал.

«Бл@дь! Что вчера было-то? Как бухали на балконе, помню. Потом в клуб поехали, а в парке что делали? Или это уже утром было? Мяч какой-то пинали… Откуда взяли не помню, но я изображал из себя футболиста. Девка! Точно!»

Вспоминаю, что был с этой… Агатой, Нессой… Асей! Вот! Официанткой! Подпрыгиваю на кровати, забыв о похмелье, и ищу вчерашнюю девицу.

– Очнулся? – отец стоит у окна, скрестив руки на груди, и смотрит на меня, как на ничтожество.

– Какого… ты здесь? – глотаю мат.

– Невеста твоя панику ночью подняла, говорит, пропал, поссорились.

– Да, пошла она! – дергаюсь, чтобы встать с кровати, и тут же оседаю обратно.

– Хреново выглядишь – подначивает отец – Жду тебя в машине. Выпроваживай девку и спускайся.

«О, как! Значит, не приснилось и писклявая здесь со мной ночевала» – Ликую я, а потом осознаю, что ни хрена не помню.

– Где она? – бросаю вслед уходящему отцу, но тот лишь хмыкает.

Сижу и пытаюсь запустить мозг. Официантка здесь, а значит, клуб с парком мне не приснились, как и подсобка ресторана с шампанским.

«Криська с любовником в туалете тоже была настоящей»

– Шлюха! – выдавливаю из раскаленного горла.

С невестой все ясно, а вот с писклей… Мы оба были пьяные и спали здесь, получается, я ее трахнул? Или нет?

Лучше бы да.

Осматриваю свою комнату, постель, и до меня допирает: я одет. Брюки, рубашка…

«Не трахались» – прихожу к очевидному выводу.

– О, живой!

Поворачиваю голову в сторону бесяче-тонкого звука и упираюсь взглядом в мелкую блондинку.

«И на это я вчера позарился? Спермотоксикоз не иначе. Это же реальная официантка! Ширпотреб, облаченный в китайское барахло».

– Черт! Мы что, переспали? – вырывается у меня.

«Вот это кринж! Бля, и клининг надо вызывать срочно» – мысли продолжают бежать в разных направлениях.

– Слава богу, нет.

– Уф! Ну, спасибо, хоть одна хорошая новость с утра – провожу тыльной стороной ладони по лбу – Собирайся, я вызову такси.

– Еще чего. Сама доберусь – огрызается тощая, словно тоже спешит отделаться от меня.

Мозги чуток плавятся, программа сбоит. Молча смотрю, как она пропускает волосы сквозь пальцы, собирает их в высокий хвост на затылке, а потом подхватывает сумочку и исчезает в коридоре.

«Вот так и все? Даже телефончик не спросит? Хочет показать, как я ей на хрен не уперся?»

– Да, растереть и плюнуть, – машу рукой – ой, то есть, наоборот – плюнуть и растереть.

Так и есть, но зачем-то я прусь в прихожую, где эта пигалица уже натягивает на ноги растоптанные кроссовки.

Голова кружится, в желудке пожар. Опираюсь плечом о стену и наблюдаю.

– Ты чего такая? Обиделась, что ничего не было? Так, это, оставь телефончик, как буду в ресурсе – наберу.

Ржу над своей шуткой, но этой пискле пофиг, даже не улыбнулась. Хоть бы психанула или на хрен послала.

– Мне не понравилось!

– Что? – мое веселье моментально заканчивается.

– Телефончик не оставлю, потому что повторять не хочу – нагло возвращает мою же шутку.

– Так это? – запускаю пальцы в волосы – Было, что ли?

– А если и так? Что будешь делать? Женишься?

– Ну уж нет, – выдаю, не задумываясь – но страдания компенсирую, раз уж тебе не понравилось.

– Отсутствие мозга себе компенсируй! – припечатывает девчонка и, успев показать мне средний палец, вылетает за дверь.

– Чокнутая!

Ася Горина

Злющая вылетаю из подъезда, перепрыгиваю ступени и останавливаюсь на ровном, чистом тротуаре.

– Брысь?! А-р-р! Я вам кошка, что ли?

Внутри все бурлит и требует разрушений. Осматриваюсь, пытаясь разобраться, где в этом буржуйском райончике автобусная остановка, и натыкаюсь взглядом на его отца.

Ясно все с этими… Прискакал сыночку выручать. Весь такой правильный, лощеный, в костюмчике за пол-ляма и это в десять-то утра в субботу.

«А что ты хотела, Ася, это только ты по выходным в растянутой футболке и пучком на голове рассекаешь».

Он стоит рядом со своей тачкой и смотрит так… Кажется, улыбается даже, сволочь. Ничего не говорит, но всем видом показывает пренебрежение.

«Короли жизни! Да, идите вы!» – проговариваю про себя, отворачиваюсь и достаю телефон.

– Много о себе возомнили – ворчу и раздраженно стучу пальцем по экрану мобильного, чтобы он не тупил.

«Через три минуты к вам подъедет кия белая номер».

Блокирую экран. Я и без номера не пропущу машину. Белый корейский седан в этом дворе будет белой вороной. Вот такой каламбур получился. Я сама среди этого лоска чувствую себя вокзальной нищенкой. Мысленно отсчитываю три минуты и подбиваю расходы. Погорячилась я, конечно, с такси. Считай, смену бесплатно отработала, потому что цена поездки из центра города к нам на отшиб получилась сказочной.

«Плевать! Главное – убраться побыстрее. Мало мне царственного папаши, что до сих пор смотрит на меня, как на мусор, так еще и наследный принц сейчас примчится».

Нервно топаю ногой по идеально уложенной плитке. Ни соринки, ни травинки, ни камушка какого-нибудь… Как они здесь живут? Даже пнуть нечего, чтобы снять нарастающее внутри напряжение.

Кутаюсь в старенькую зипку*, и прячу голову в капюшон. Еще немного и я пешком побегу к себе на район. Зачем так пялится? Не украла я у вашего сыночка ничего!

На мое счастье, такси приезжает вовремя. Нет, не ровно через три минуты, но точно в тот момент, когда я уже была готова сорваться и наорать на папашу Кирилла. Он до сих пор стоит и рассматривает меня как подопытную мышь. Прыгаю на заднее сиденье машины и демонстративно отворачиваюсь к другому окну, противоположному.

*(Зипка – молодежное. Толстовка на молнии с капюшоном.)

Глава 5

Ася Горина

«Все-таки дура, ты, Аська. Как была ей, так и осталась. В общагу надо было ехать вчера, а ты клюнула на очередного смазливого балабола с папенькиными бабками в кармане».

Как-то в интернете мне даже статья на эту тему попалась: мы ищем и притягиваем определенный тип партнеров, и, чтобы изменить это, надо меняться самому, менять мышление. Может перечитать, поискать подсказку, как это можно сделать? Есть шанс или я неисправима?

Уткнувшись лбом в заляпанное стекло, я прикрыла глаза и спряталась от утренних неприятностей в воспоминаниях о ночной прогулке. Весело же было, легко… Такое не сыграешь. Папаша его тоже… За что он так? Я же его сыну ничего плохого не сделала, общались, отдыхали. Нормально же все было, и сын у него нормальный, когда один.

– Приехали, слышишь? Спишь, что ли? Эй! – Хриплый голос с акцентом пробивается сквозь сон.

Подпрыгиваю. Башка какая-то дурная. Уснула? Распахиваю глаза, пытаясь понять, где я, верчу головой, а когда слетает капюшон, осматриваю салон машины.

– Ты че, из наркоманов, что ли? Угораздило же меня, хорошо хоть бабки списались – ворчит обрюзгший небритый мужик – На выход давай, а то я ща ментам тебя сдам!

– Не ори, а то я сейчас сама тебя ментам сдам! Пусть проверят лицензию и регистрацию заодно!

Горе-таксист зависает, а я быстро выскакиваю из машины и бегу к общаге, слушая, как в спину летят забористые ругательства. Быстро юркаю в подъезд и, перепрыгивая через ступеньку, взлетаю на третий этаж и толкаю дверь в комнату. Открыто, что и понятно. Ночью вся общага гудела, спать легли хорошо, если часов в пять. Прохожу в уголок, где мы организовали походную кухню, бросаю сумку на одну из обшарпанных табуреток и открываю холодильник.

– Я тебе там салатик спрятала – хрипит соседка – думала, ты пораньше придешь.

– Спасиб, Викуль, жрать хочу, слона бы съела.

Окинув взглядом полки старенького «Смоленска», стягиваю с тарелки последний кусочек колбасы, запихиваю его в рот, а после достаю салатник с крабовым.

– Хорошо погуляли? – забираюсь с ногами на единственный стул со спинкой.

Вряд ли мне расскажут что-то новое. Спрашиваю так, для приличия, и пока Вика просыпается, зажимаю салатник между коленями и тянусь за ложкой.

– Ага, Костик тебя искал – Вика переворачивается в кровати, чтобы видеть меня, и продолжает – Ждал, даже с Катюндрой не тусил.

Закатываю глаза и запихиваю в рот ложку салата. Вика явно ждет, что я буду умиляться сему факту, расспрашивать ее, что, да как.

– А хлеб у нас где? – спрашиваю вместо ожидаемого трепа о бывшем.

Хотя, о каком бывшем речь, пару раз в кино сходили, а потом пиво на общей кухне распивали. Этот челлендж даже с натяжкой свиданием назвать нельзя.

– Посмотри там за банкой с сахаром пакет. Если вчера не сожрали, то должны были два кусочка остаться.

Привстаю и шарю рукой в указанном направлении. Пусто, даже пакета нет, видимо, нашли и умяли под шумок.

– Зря ты так с Костей – привстает на кровати Вика.– Нет хлеба, да?

– Пусто.

Я быстро забиваю рот остатками крабового, прикидывая, что можно купить такого в ближайшей Селяночке, чтобы и сытно, и дня на три хватило. Там у Вики зарплата и ее очередь наполнять белого морозного друга. Мой бюджет ушел на оплату этой комнатки.

– Костик нормальный, Ась. Работящий. Что ты так ополчилась на него. Всяко лучше твоего маменькиного сынка Димочки. Будете вместе работать…

– Ага, ипотеку до гробовой доски и трое детей, потому что сертификат и ставка ниже.

– А что ты хочешь? Богатого? – Вика качает головой – Мало Димки было, тебя бросил и женился на богатой.

– Дима другое – ставлю тарелку на стол и спускаю ноги со стула – Не любил он меня, поэтому и послушал родителей.

– Не любил?! Очнись, Ася! Не женятся они на таких, как мы, поверь, насмотрелась. Столько знакомых девчонок слезами умылось… Деньги к деньгам…

– А как же любовь? – прячу ладони между коленей и, вскинув голову, смотрю на соседку.

Встречаемся взглядами и несколько секунд просто сверлим друг друга глазами.

– Любовь? – вместо ответа Вика пожимает плечами и отводит взгляд – Да неужели эти троглодиты весь хлеб вчера сожрали?!

– Да ты лежи – останавливаю соседку, когда вижу, что она всерьез намерена встать и пойти искать хлеб – Я сейчас в магазин схожу и что-нибудь долгоиграющего куплю, только чур мужиков не кормить.

– Ни в коем разе – Вика мотает головой, заматывается в одеяло и садится на кровати – зарплату получу и куплю что-нибудь повкуснее. Ты, кстати, как, не надумала?

– Не-а – отвечаю, не дав договорить.

Как только холодильник пустеет, Вика каждый раз заводит одну и ту же песню и имя ей RedZone.

– Зря, у официантов зарплата хорошая, чаевые тоже.

– Двенадцать часов на ногах, ни присесть, ни прилечь, это же ад! Да и не возьмут меня, у меня же опыта никакого.

– Меня же взяли?

– Ты танцовщица стриптиза, Вика! Профи! Ты танцуешь так, что у мужиков мозг в штаны стекает. Не сравнивай. Все, я ушла за продуктами.

Прихватив кошелек, скомканный пакет с вешалки, бегу в магазин, а по настоящему, бегу от лишних вопросов и обшарпанной комнаты в общаге. Сбавляю шаг, только оказавшись на улице. Достаю мобильный, проверяю баланс на карте, время и жмурюсь под ярким августовским солнцем.

Мимо проносятся мальчишки на велосипедах. В пивной через дорогу опохмеляется местная алкашня… Разбитые дороги, сломанные лавочки, заросшая травой детская площадка. Райончик отстойный, но комнаты дешевые, а еще, чем-то мою деревню напоминает. Там можно было не стыдясь носить старые кроссы, паленые джинсы, и никто не смотрел на тебя, как…

Может и правда к Вике ткнуться, не возьмут, так не возьмут. Ничего же не теряю? А возьмут, так заработаю немного, куплю себе шмотья брендового и можно на поиски принца… Только не в нашем районе, здесь с принцами напряженка.

Размышляя, не замечаю, как дохожу до магазина. Очнулась уже у стеллажа с дошираком. Накидываю в корзину побольше пакетиков по акции, беру яйца, макароны, а потом психую, и заменяю бомж-пакеты тушкой курицы, добавляю, лук, картошку. Сварю суп, картошки потушу, хоть поедим нормально. За комнату платить только в следующем месяце, заказов наберу, или к Вике попрошусь.

Заработаю как-нибудь.

Глава 6

Кирилл Вересов

Выскакиваю на улицу минут через десять. Бегу к машине, на ходу переодевая натянутую наизнанку футболку. Волосы мокрые. Мотаю головой, пытаясь стрясти лишнюю влагу. Мне бы по-нормальному, по-человечески душ принять, а не башку под кран засунуть. Перекусить бы тоже не помешало, но отец ждать не будет. Накосячил я, надо поприжать хвост, а то новых санкций подкинет.

– Привет – сажусь в машину и морально готовлюсь к нагоняю.

Отец не реагирует. Молча запускает двигатель и срывается с места.

Хреново. Вжимаюсь в сиденье и морщусь от свиста резины по асфальту.

– С сегодняшнего живешь по моим правилам, раз не понимаешь – роняет батя на первом же светофоре.

– М-м-м? Услышал. Да этого что, мои были?

Отец игнорирует выпад, и хрен знает, хорошо это или я жопе.

– Главное правило – делаешь то, что я скажу. Шаг вправо, влево, сам понимаешь. Мое терпение заканчивается. Тебе двадцать три, Кирилл! Двадцать три! А ты ведешь себя как подросток в пубертате. Самому не противно?

Отец начинает заводить свою любимую проповедь, и я понимаю, я в заднице. Ерзаю по сиденью, укладываю раскалывающуюся башку в подголовник, делаю вид, что слушаю, но не выдерживаю и взрываюсь: «Нормально я себя веду, а Каплунова твоя, шалава последняя!»

Как только договариваю, мне прилетают хороший такой подзатыльник.

– Ай! Да, за что?! Я ее вчера с Леней в уборной застукал!

– Идиотка – отец трет лоб пальцами – Хотя, ты тоже не святой. Мне Данилыч жаловался, что она ему тоже концерты закатывает, любофф у нее. Поговорю с ним сегодня.

Несколько минут едем молча. Меня начинает укачивать, а к горлу подкатывает комок горечи.

– Тормозни у какой-нибудь кафешки – прошу отца.

–Биг-Бургер устроит? – Кивает он куда-то в сторону.

Нахожу глазами красную вывеску около дороги и начинаю захлебываться слюной.

– Пойдет.

Через пять минут я снова сижу в машине, но уже с пол-литровым ведерком кофе и большим бургером.

– М-м-м, – выдаю со стоном и прихлебываю кофе.

Капучино, надо сказать здесь дерьмовенький, но в моем состоянии даже он кажется божественным нектаром.

– Куда едем? – Спрашиваю, немного оклемавшись.

– Домой. До свадьбы под присмотром будешь, а то много свободы получил.

– Блядь! А можно без свадьбы, а? Ну на хрена?! Работать надо? Так, я готов, бери, вводи в курс, учи! Пусть эта Каплунова сколько хочет чпокается со своим Леней.

– У нас с Каплуновым совместный бизнес, ему нужен адекватный приемник на которого он свою долю перепишет, мне тоже. Дочурка его, как ты уже понял, умом не блещет.

– А я-то чем виноват? Мне эта идиотка ни разу не уперлась!

– Прекрати, Кристина умная, образованная. Строптивая, да…

– Ебливая – выплевывая я и тут же ловлю второй подзатыльник.

– Прекрати! – раздражается отец – Ничего в этом нет, женитесь, приструнишь, перестанет бегать к Лелику. Ну, или ноги ему выдернем или заплатим, в конце концов! Я женился в твоём же возрасте и тоже по указке родителей. Это жизнь, мать твою! Очнись, Кирилл, ты не какой-то среднестатистический парень из Зажопинска. Ты Вересов! Ты родился в мире, где крутятся бабки и люди за них готовы перегрызть друг другу глотки! Здесь нет места чувствам и ромашкам! Не женишься на Каплуновой, желающий найдется в два счета и все, будешь с ним холдинг делить.

– Я всего лишь хочу выбрать себе жену! – огрызаюсь я.

– Занятно – ржет отец – Например, женишься на той, что я утром вытащил из твоей постели?

– Почему нет? Две ноги, две титьки, пиз… – догворить не успеваю, отец ловко влепляет мне еще один подзатыльник. – Да, харе руками махать!

– Поговори мне еще!

– Я к тому, что девка как девка. Ей же за такого, как я выскочить, что лотерейный билет выиграть. Любить меня будет и терпеть ради бабок. Детей наделаю. Пусть дома сидит и пироги лепит.

– Хороший план, для потекшего мозгами. Вот с Каплуновой детей и наделаешь.

– Там и без меня есть кому стараться. Да и денег у ее папаши столько, что не будет его дочурка по первому требованию на задние лапки вставать. Здесь как бы самому прыгать перед ней не пришлось.

– Потому и женятся на равных – перебивает меня отец. – Отношения партнерские, разводиться невыгодно, а если и приспичит, каждый при своем останется. А эта твоя, лимитчица что? Пирогов напечет, детей нарожает, а потом обдерет при разводе до голой жопы.

– Для этого есть юристы?

– Юристы? – отец горько ухмыляется – Хочешь при разводе на глазах у всей страны грязное белье прополоскать? За детей судиться, а потом воспитывать? Репутация, опять же.

– Ты прям страшилки рассказываешь – качаю головой и тут же морщусь от боли.

Кофе вроде бы помог, но ненадолго. Башка снова раскалывается и в сон клонит.

– Что, так девка понравилась? – Смотрит на меня отец с ехидцей. – Дай угадаю? Танцовщица? Нет. Официантка? Продавщица? Посудомойка?

Я не реагирую на провокацию, тру виски и закрываю глаза.

– Да, ладно! – шлепает по рулю – Неужто проститутку снял?

– Стоп! – взмахиваю руками – Мне пока ещё бесплатно дают. Второе.

– Что второе?

– Второе, говорю! Официантка она.

– По-о-онятно – отец специально растягивает слова – Ты пойми, семья – это тыл, это твоя значимость, как партнера по бизнесу, прежде всего. Всегда важно, кто стоит за тобой. За тобой с Каплуновой будет империя, родственники, а за официанткой что? Гора немытой посуды? Копилка с чаевыми? Какой ты у не по счету не уточнял? Вот мы с твоей матерью…

– Знаю, знаю – перебиваю отца, потому что слышал эту историю раз пятнадцать. – Мать по молодости влюбилась и залетела от какого-то фитнес-качка. Аборт делать было нельзя, поэтому ваши предки решили вас по-быстрому поженить. Тренера потом нашли на дне ущелья с перерезанным горлом, а счастливая молодая ячейка общества рванула в столицу приумножать состояние.

– Не паясничай! Альфонсом обычным оказался. Денег ему дали, чтобы исчез, он и исчез. Торговался долго, а потом все-таки уехал.

– И ты никогда не жалел? Получается, тебя фактически заставили чужого ребенка воспитывать?

– Я никогда тебя чужим не считал. Ты мой сын. А на счет заставили, я уже тогда все понимал и не питал иллюзий по поводу свободы выбора. Да и мать у тебя красивая была, умная.

– Любил ее?

Отец молча пожимает плечами. Вижу, что хочет отмолчаться, но спустя минуту он все же отвечает: «Уважал, берег».

– Я бы так не смог…

Глава 7

Две недели спустя

Ася Горина

– А-а-а! Я сейчас сдохну! – вытягиваю ноги, лежа в кровати.

– Вставай давай, я вкусняшки принесла, отметим твой первый рабочий день.

–Не могу – хнычу и хлопаю руками по одеялу – просто убей меня Викусь!

Подруга смеется, шуршит пакетами, а я даже не нахожу сил перевернуться, чтобы посмотреть, что она там притащила. Спина болит, ноги отекли, и голова после ночной смены гудит, как пустое ведро.

Принюхиваюсь. В комнате вкусно пахнет чем-то копченым, грибами… Надо вставать. В желудке сосет до тошноты. Вспоминаю, когда я последний раз ела. Перекус в клубе бутербродом можно не считать, а значит, дома, в восемь часов вечера. А сейчас? Открываю глаза и смотрю на часы.

– Двенадцать, Вик, ты чего меня не разбудила.

– Тебе надо отдохнуть, первые дни самые сложные. Все девочки говорят, что еле приползали со смены.

Тяжело вздыхаю и даю себе еще пять минут, чтобы прийти в себя.

Вика молодец, устроила меня в RedZon, поддерживает как может. Именно устроила, потому что без ее поручительства хрен бы меня взяли. Там к официантам требования, как космонавтам, и работа, как в аду. Ни за что не согласилась, если бы не деньги.

Деньги.

Все в них упирается. Летом проще, помотаешься по выездным банкетам, плюс, в городе на летних верандах нахватаешь подработок, но через неделю уже сентябрь. Хорошо, если теплая погода до середины месяца продержится, а если дожди начнутся? Если похолодает, то все, придется до весны окапываться в своем «Тауне» на Терехина.

– Ты идеф? – Вика предпринимает еще одну попытку поднять меня с кровати, а сама уже что-то жует.

– Иду, главное – оставь, что-нибудь инвалиду.

– Давай, давай, сегодня на кухне Виталя с Костиком за главных, столько вкусняшек нагрузили.

Спускаю ноги с кровати, и, не найдя тапочек, шлепаю босиком к столу. Обед у нас и правда почти царский. Смотрю, как Вика поедает какой-то мудреный салат с семгой и захлебываюсь слюной.

– Вот это да – двигаю табуретку к столу и сажусь, поправив, задравшуюся длинную футболку.

– Налетай – Вика ставит передо мной тарелку с чем-то мясным – два дня тебе на откорм и отдых и снова в бой. Чаевые заработала?

– Угу – киваю и вилкой отламываю кусочек мяса – Пять тысяч, но это за один столик, как стажеру.

– Очень даже, Ась, освоишься, а там и подработки, и банкеты пойдут. Сможешь откладывать на учебу.

– А-а-а – машу рукой и зачерпываю ложкой чудо-салат – я уже смирилась. Два раза пролетала, хватит, не быть мне ветеринаром.

– Еще как быть. Заработаешь и поступишь. Сейчас осень, все, как мухи в тепло попрут, а на Новый год вообще клондайк будет. Так что отъедайся, отсыпайся и в строй.

«Может и правда, получится?» – вслух ничего не говорю, проходила. Как только что-то запланирую, все выходит с точностью до наоборот.

Я тянусь за маленьким ножиком и, противно скрипя им по тарелке, методично разрезаю мясо на мелкие кусочки.

Кирилл Вересов

– Привет, Паш, не забыли еще меня? – звоню другу.

Я исчез на две недели, нигде не появлялся, ни с кем не общался. Пропал, в общем, с легкой руки отца. Он сдержал слово, поговорил с Каплуновым насчет его дочурки, но и мне досталось: неделя в его загородном доме, без права выезда и развлечений. Батя отобрал плейстейшн, комп и даже телефон, и всю неделю я, как проклятый, лупил глаза в сериалы, занимался в отцовской тренажерке и дрых в гамаке под яблонями. Так устал, что чувствовал себя столетним дедом и сегодня, когда срок моего заточения закончился, планирую оторваться по полной.

– О, Кир, живой! А мы думали все, тебя, как принцессу, в башне закрыли, чтобы ты от своего счастья не сбежал. – глумится Паша.

– Сам ты, принцесса! Отец двухнедельную детоксикацию в своей резиденции устроил и все. Где сегодня тусите?

– За городом, значит, чилишь, а мы сегодня в RedZone (РедЗон) хотели, но у тебя же там блок, так что давай в Карабаса.

– Не, решили так решили. Я целую неделю хорошо кушал, спал и матом не ругался, так что отец мне полную амнистию выписал! RedZone фореве! (англ. Всегда).

– Оки! – гогочет в трубку Пашка – Скажу нашим, чтобы к девяти подтягивались.

Отбиваю звонок. На душе сразу хорошеет, и даже предстоящая свадьба с Каплуновой уже не так вымораживает. Настроение боевое.

– Прорвемся! – внушаю себе и роюсь в вещах, пытаясь откопать хоть что-то, достойное Реда.

Копаюсь долго, но, в конце концов, нахожу прошлогодний костюм Армани. Я в нем, кажется, один раз выгуливался, когда днюху отмечал, считай новый.

В семь домой приезжает отец, и я, как примерный сын, ужинаю с ним и беседую о какой-то экономической хрени. А что, я могу пустить пыль в глаза, не зря же он оплачивал пять лет эконома. В восемь, отыграв примерного наследника, я падаю за руль своей ламбы и сваливаю в закат. Причем, практически буквально. Сегодня я планирую охрененный загул без правил, с алкоголем и девками. Пока прорываюсь по трассе к городу, Пашка звонит мне каждые десять минут, не веря, что я еду, и успокаивается, только когда я сообщаю, что через минуту буду у них в ВИПке. Динамик моего телефона практически лопается от дружного ора. Я не различаю слов, просто держу телефон около уха, когда быстрым шагом прохожу мимо охраны и ныряю в коридор.

– А-а-а! – Орут пацаны, когда я распахиваю дверь – Кирю-ха!

Все суетятся, пересаживаются, освобождая мне место.

– Штрафная! – Командует Пашка и ставит передо мной пол-литровый бокал с какой-то зеленоватой хренью.

Падаю на диванчик, осматриваюсь. За столом все свои, кроме девчонок. С последними все понятно, мелькали тут пару раз, местный эскорт.

Присматриваюсь.

– Черненькую бери, огонь, не пожалеешь – шепчет Пашка на ухо.

«Ну, черненькую, так черненькую» – соглашаюсь я и выпиваю штрафной шот залпом.

– Давай сюда приземляйся – зову брюнетку, хлопая по ноге.

Глава 8

Ася Горина

– Подстрахуй меня, – шепчу Даше, – до перерыва не дотерплю.

Даша такая же несчастная стажерка, как и я. Глаза красные, руки дрожат, а ноги так отекли, что еле помещаются в форменные туфли. Стоит, привалившись к колонне, и внимательно наблюдает за своим столиком. Кстати, о ногах.

Я сейчас тайком, через танцпол пробираюсь в раздевалку, чтобы заклеить пластырем любимую мозоль. Даже в таком элитном клубе руководство экономит, и вот результат. Обувь, которую официантам приходится носить целую смену, сделана из дешевого кожзама, и если и дальше так пойдет, то я разорюсь на бактерицидке.

– Ай! – Оступаюсь в темноте и двигаюсь вдоль стены до заветной двери.

Вокруг царит веселье, подвыпившая молодежь танцует под хитовую мелодию, и никому нет дела до одетой в скучную форму официантки. Я всего лишь обслуживающий персонал на этом празднике. Поворачиваю за угол и ныряю в служебный коридор. Дверь скрипит, и доводчик, щелкая, отрезает меня от беззаботной, счастливой толпы.

Останавливаюсь, пытаясь привыкнуть к тишине. После гула ночного клуба она почти оглушает, и кажется, что вокруг вакуум. Открываю свой шкафчик и роюсь в сумочке. Рука сама тянется к телефону, но времени в обрез. Потом. Наклеиваю пластырь и перед тем, как надеть ненавистные туфли, позволяю себе несколько секунд отдыха на металлической скамейке. Морщась от боли, обуваюсь и выхожу из комнаты.

– Только бы не попасться! – Крадусь по коридору, на ходу поправляя форму.

Возвращаться решаю тем же путем, через танцпол, но, оказавшись у служебного входа, слышу, как один из администраторов отчитывает охранника.

– Черт! – Зажмуриваю глаза и перекрещиваю пальцы.

Мой законный перерыв только через полчаса, и я не имела права покидать зал. Я на испытательном. По спине пробегает холодок, а мозг переключается в режим дедлайна, ища способ выкрутиться из этой ситуации.

– Еще одно нарушение, и вылетишь на улицу! – рявкает администратор, а после я слышу шаги.

Это конец! Поймают – уволят!

Выход на танцпол за поворотом, в туфлях точно не добегу. Остается два варианта: вернуться в раздевалку или пройти через ВИП-зону на втором этаже, а дальше – вниз и по кругу: сначала в ресторан, потом на кухню. Разумным выглядит один: спрятаться в раздевалке. Но когда я была разумной? Лестница на второй этаж всего в метре от меня, и это оказывается решающим. Жопой чувствую, что не надо мне туда, но ноги сами несут. Пока поднимаюсь, молюсь, чтобы в ВИП-ке никто не обратил внимания на штатную официантку.

Длинный коридор второго этажа пуст. Я с опаской ступаю на мягкую ковровую дорожку и еле сдерживаюсь, чтобы не побежать к заветной двери напротив.

«Не привлекать внимания, идти уверенно, —мысленно успокаиваю себя. – Не глазеть по сторонам, ты на работе».

Когда до спасительного выхода остается метра два, я ускоряю шаг. У меня получилось! Сердце выпрыгивает из груди, и я почти бегу, наплевав на неудобные туфли…

Краем глаза я успеваю заметить, как резко распахивается дверца одной из комнат. Слышу гогот и шум, доносящийся оттуда. Даже пьяного посетителя, что практически вываливается в коридор, вижу, вот только остановиться не успеваю.

– Опа! – слышу над ухом, когда носом впечатываюсь в чью-то белую футболку.

Машинально отталкиваю мужчину ладонями, делаю шаг назад и в тот же момент понимаю: зря.

– Мать твою! Косорукая! – орет подвыпивший парень.

Рассматриваю его. Именно парень, мой ровесник или чуть старше. Пьяный, в фирменных кроссах, не то что мои, паленые. Он стоит посреди коридора, широко расставив руки в стороны, а на его белоснежной футболке расплывается уродливое желтое пятно.

«Мажор», – подсказывает мозг.

– Простите, пожалуйста, я всем возмещу, – тараторю, натянув самую обаятельную улыбку.

– Ты хоть представляешь, сколько это стоит?! – Мажор тычет себя в грудь. – Возместит она! Хотя…

– Паш, ты че завис? Где мартини? Девочки трезвею-ю-ют.

Если бы я была пьяна, то тоже протрезвела бы. Передо мной в каком-то нелепом, но наверняка дорогом костюме в клеточку стоит тот самый парень с балкона ресторана на Тверской. Он щурится, пытается сфокусировать взгляд и смотрит на меня.

– Как тебя? – Изрядно подвыпивший Кирилл щелкает пальцами и мотает головой.

Да, я помню его имя, а вот ему требуется время, чтобы вспомнить мое.

– Аля? Нет! Аня… Ася! Вот! – На его лице вмиг расползается пьяненькая улыбка.

– Я все возмещу. – Возвращаю взгляд на его друга в испорченной футболке.

– А то! Возместишь, конечно! – скалится он. – Прям сейчас и начнешь! Прошу! – И, мастерски изобразив реверанс, он отходит в сторону, приглашая меня в ВИП-ку.

– Я на работе, нам запрещено! – решительно возражаю я.

– Так мы это сейчас быстро исправим. Сейчас позову администратора, и ты больше тут не работаешь. Так что…

Мотаю головой и, обхватив себя за плечи, пячусь к двери. Успеть бы попасть в ресторан, там есть охрана. Надежда на то, что все как-то рассосется, еще осталась.

– Из пугливых! – икает мажор и машет рукой. – Только отработать один хрен придется. Давай! Будешь сговорчивой – так и быть, замолвлю за тебя словечко.

Мы стоим напротив друг друга, словно выжидая, кто первый сдастся. Больше всего мне сейчас хочется заехать ему коленкой между ног и рвануть к выходу. Успею, но тогда меня точно уволят.

«Обойдемся без членовредительства», – решаю я и делаю шаг к двери.

– Харе суету наводить, Паш! – Вздрагиваю от громкого голоса.

Кирилл подходит к другу, шлепает его по плечу со всей дури, отчего брызги коктейля из Пашиного бокала разлетаются, пачкая его футболку еще больше.

– Бл@дь! Ты нарочно, да, Кир?!

– Упс! Хочешь, свою подарю? – Кир двумя пальцами оттягивает ткань своей футболки

– Да иди ты! – отмахивается Паша и снова переключается на меня – Ты куда?

– Раб-ботать… – заикаюсь и пячусь к двери.

– До скольки смена? – перебивает друга Кирилл.

– До трех.

– Если не хочешь вылететь, в три придешь сюда.

– Да щаз, разбежалась! – огрызаюсь, потому что до выхода меня отделяет какой-то шаг.

– Не придешь – накажу! – ржет Кирилл.

– С х@я ли ты? – влезает в разговор Паша. – Я те брюнеточку подогнал, можно сказать, от нижнего сердца оторвал, а эта моя!

– А может, я групповушку хочу! Против? – щурит глаза Кирилл.

– А не сотрется? – напирает на него пьяный Паша.

– Сотрется – заштопаем! Считай, это последняя воля новобрачного!

Парни в комнате, ставшие невольными свидетелями нашей перепалки, ржут, а меня словно парализует от этого дикого звука. Кожа покрывается мурашками, а зубы стучат так, что в попытке остановить это я прикусываю себе язык. Дергаюсь от боли и срываюсь. Вылетаю из ВИП-ки и, перепрыгивая через ступеньки, несусь на кухню.

Глава 9

Кирилл Вересов

– Сбежала, дрянь!

– А я тебе говорил, не лезь! – подзуживает меня пьяненький Пашка. – Один фиг женишься, а я бы не упустил.

– Нахрена тебе-то? – Я удивленно рассматриваю друга.

Пашка пожимает плечами и, почесав подбородок кулаком, отвечает уклончиво:

– А че не закрутить? Деньжат бы подкинул, квартирку снял, и была бы у меня хорошая девочка.

«Че за ерунду несет?! Зачем ему хорошая? Всю Москву перетрахал и заскучал?»

Обещаю себе подумать на трезвую голову, а вслух зачем-то брякаю:

– Окей, как женюсь – забирай, пох@й!»

Брюнетка, сидящая у меня на коленях, уже час как намекает мне на уединение, ерзает, трется, как кошка. И мне ведь все нравилось до этого самого момента, и младшенькому в штанах тоже.

«Секс не может не нравиться, бро! Это как непреложный закон!»

– Поехали! – командую девчонке и смачным шлепком скидываю ее задницу с колен.

Я бы, конечно, и к писклявой дезертирше заскочил. Пошел бы к администратору, надавил и получил всю информацию о ней, но поздно. Ехать ночью неизвестно куда на такси – так себе перспективка. Вот завтра просплюсь и займусь этим плотно.

«Или не займусь?»

Вызываю такси и еду домой, все-таки прихватив брюнетку из клуба. Надеюсь, она и правда огонь, как Паша разрекламировал, потому что в моем состоянии «в дрова» только на огонь и можно рассчитывать.

– Минет хорошо делаешь? – обращаюсь к притихшей девчонке.

– Не жаловались. – Она пододвигается поближе и тянется к ремню.

Молодец, исполнительная! Может, и правда, огонь?

– Не, сиди тихо, приедем – покажешь.

Четыре часа утра, полумрак элитной студии с видом на Москва-сити и убойный минет. Остановиться было невозможно. Прав Пашка: от такого если не сотрешь, то мозоли заработаешь как два пальца.

Просыпаюсь снова в бардаке и с головной болью, но хоть без батиных воплей.

Девку я еще ночью выгнал, вернее, утром, в семь, а сейчас?

– Час дня, блин…

Усиленно растираю ладонями опухший фейс. Можно было бы и дальше лежать, но сквозь панорамные окна жарит солнце, словно ножом полосуя по воспаленным нервам, усиливая головную боль и тошноту.

Соскребаю себя с кровати и шлепаю на кухню. Надо как-то реанимироваться, помню, у меня были большие на сегодня…

«Планы?» – теряется мозг, намекая, что ему требуется помощь.

Врубаю кофеварку и ухожу в душ. Холодная вода – единственное, что сейчас способно убить во мне алкаша и пробудить человека.

«Ну еще и кофе. Последнее прям обязательно».

Спустя полчаса я, лощеный и свежий, но с легким шлейфом ночной гулянки, уже выруливаю со стоянки «RedZone». В желудке одиноко плещется «эспрессо», а в кармане джинсов – греющий не только задницу адрес строптивой любительницы побегать.

Нахера я прусь в этот район?!

Ответа нет.

ЧСВ* почесать?

Отчасти.

«Закусился», – подсказывает нахлебавшийся кофеина мозг.

Скорее да, чем нет.

Подпрыгиваю на очередной колдобине, матерюсь и оглядываю окрестности. Убитые дороги, заросли травы.

– Зелено, но не молодо…

По тротуару туда-сюда снуют люди, и меня накрывает каким-то жутким дежа вю из детства.

«Зима, санки, и я, замотанный до бровей в кусачий мохеровый шарф. До сих пор помню вкус этого шарфа. Тепло было и сытно. Весь день в садике плевался этим вездесущим гребаным пухом… Он был везде: в носу, во рту… А потом ничего не стало… резко, а я готов был все свои конфеты отдать, лишь бы мать снова меня в этот шарф замотала».

В носу щиплет. Растираю пальцами переносицу.

– Пылища долбаная…

Торможу на обочине.

Нумерация домов скачет: восемнадцатый и девятнадцатый дома на одной стороне улицы, а двадцатого, да еще и с триста пятой комнатой, нет.

– Это общага, – пытаюсь рассуждать здраво, – три этажа точно, но, скорее всего, четыре-пять.

Верчу головой, и глаз цепляет уголок красной металлической крыши, выглядывающей из-за разросшихся берез. Если это не оно, то хрен знает где искать.

– Забью и в город вернусь. И так здесь, как золотой унитаз в фикс- прайсе, красуюсь.

До нужного дома еду максимально тихо, осыпая каждую выбоину на останках раритетного асфальта короткими ругательствами.

– Судьба! – ухмыляюсь, когда вижу на доме цифру двадцать. Паркуюсь и захожу в подъезд.

Все в лучших традициях ушедшей эпохи.

Обстановка, как после бомбежки. Особо огромные участки облупившейся штукатурки обильно замазаны темно-синей краской, от души так.

Взбираюсь на третий этаж и без церемоний долблю кулаком в дверь с номером триста пять.

Открывают быстро, и я лыблюсь, как идиот, понимая, что правильно пришел, по адресу.

– М-м-м… – Ася осматривает меня с ног до головы. – Прискакал? Зря.

Оцениваю воинственный вид девчонки, одетой в едва прикрывающую зад вылинявшую футболку: брови сдвинуты к переносице, руки скрещены на груди.

– Пустишь?

– Не-а… – Она мотает головой и кривит губы, словно я гопник какой-то из соседней подворотни.

– Тогда одевайся, поехали! – отдаю команду.

– Угу, уже беру разбег!

– Поедешь по-любому. Либо так… – Я многозначительно скольжу взглядом по голым ляжкам. – Либо в чем-то приличном.

– Или что? Дружка своего натравишь?

– А хоть бы и да! – откровенно лезу в бутылку. – Он очень заинтересован, и уволить тебя, для него раз плюнуть. На все пойдет, но девушку Асю в свою коллекцию получит. Для справки: он с девушками почти не разговаривает, предпочитает другой вид связи.

– Страшно, сейчас в штаны наделаю! – цедит сквозь зубы писклявая и коротко бросает: – Жди.

Дверь перед моим носом резко закрывается. «Резко» – это еще мягко сказано: меня снесло ударной волной почти к противоположной стене.

– Жду в машине! – специально ору громко, но уверен, сквозь этот кусок фанеры и так все слышно.

Спускаюсь по лестнице, пребывая в откровенном ахере.

«Вот же сучка! Бесстрашная боевая мышь!»

Интуиция отцовским голосом орет, чтобы я садился и уезжал, нахрен.

«Тебя послали, просто пройди мимо!»

Только что-то цепляет, царапает. А еще, появилось дикое желание доказать, что она такая же, как все.

*ЧСВ – чувство собственной важности

Глава 10

Кирилл Вересов

А еще, появилось дикое желание доказать, что она такая же, как все.

– Да! —Радостно потираю руки и оглаживаю кожаную оплетку руля.

В моей голове моментально созревает план, и я аж подпрыгиваю от нетерпения, когда вижу, как Ася выходит из подъезда и шарит взглядом по парковке. Несколько раз жму на клаксон и любуюсь тем, как она не спеша направляется к моей машине. Бежевый спортивный костюм, кроссовки и ни грамма косметики. Меня разбирает смех. Хочет показать, что ей пофиг на окружающих, в том числе и на меня, что никаких левых мыслей в голове?

«Ася, Ася! Вересова не проведешь: было бы пофиг – послала бы ты меня еще тогда в ресторане».

– На свидание едем! – ошарашиваю девчонку, как только она устраивается на пассажирском сиденье.

– Зачем тебе? – Она закатывает глаза, словно я ей предлагаю ограбить местную чебуречную.

– Фильм не смотрела? «Тридцать свиданий» называется. Хочу попробовать. Вдруг повезет, и потусторонние силы пошлют… – закашливаюсь, потому с трудом представляю, куда могут послать потусторонние силы. – Идеальную женщину.

– Веришь в эту брехню? Скажи еще, что гороскопы по радио слушаешь.

– Проверим?

– Не сработает.

– Это почему же? – Поворачиваю голову в сторону этой бесстрашной.

– Во-первых, слишком много, не успеешь до свадьбы, а во-вторых, это ограниченное предложение – онли фо фри (англ. – только для свободных), а ты у нас почти замужний парень.

– Умная, да?

– Много читаю, – ехидничает писклявая.

– Хорошо, онли фо ми (англ. – только для меня) запустим ускоренный вариант. Всего пятнадцать свиданий, и ты свободна. От меня свободна, потому что, если эта херня работает, то у тебя наконец-то появится настоящий мужик.

– Хм?.. – Писклявая зависает – Звучит заманчиво.

– Отсчет пошел. День первый.

Больше мы не говорим.

Так надо.

Пусть смотрит в окно и гадает, куда я ее везу, зачем, а я буду подогревать интерес, заставляя ждать каждую встречу. День-другой, и она будет рада всему, что я предложу.

Аккуратно пробираюсь по дворам к главному шоссе и мысленно набрасываю план. Кино, ресторан, клуб отметаю сразу: не пустят в таком прикиде – это раз, пустая трата бабла и времени – это два. Проходили уже, писклявая опять морозиться будет, шуточки свои отпускать. Переругаемся и разбежимся, а мне контакт нужен. У меня всего пятнадцать попыток.

– Куда мы едем? – Аська отрывается от окна.

– Считай, сюрприз, – отвечаю, поигрывая бровями.

Писклявая недовольно цыкает, качает головой и снова отворачивается к окну.

«А ты как хотела? Сама согласилась, теперь поздно заднюю давать».

Подгоняемый азартом, вспоминаю, куда можно пригласить девчонку кроме клубешника, ресторана, ну и квартиры, конечно же, и ничего в голову не идет. Не думал, что так запарно получится, и это на первом-то свидании! Что буду делать с остальными четырнадцатью, ума не приложу.

– Мороженое будешь? – предлагаю, польстившись на красивую вывеску.

Едем мимо, почему бы нет? да и мой желудок встал в стойку от одного лишь рекламного билборда.

– Можно, – оживляется девчонка, и я с видом благодетеля сворачиваю на парковку у детской кафешки.

Ася Горина

Ем вкусное мороженое и рассматриваю помещение. Интерьерчик детский, но выглядит уютно и как-то по-домашнему. Особенно мило смотрятся розово-голубые облака на стенах.

– Нравится? – интересуется Кир, запихивая в рот зеленый шарик мороженого.

– Угу… – Облизываю ложку. – Это фисташковое было?

– Ага. – Кир рассматривает нагромождение шариков в вазочке. – Розовое со вкусом бабл-гама, прикинь?

– Да ну! – Тянусь и ворую из его порции розовый шарик.

– Фкуфно! – Зажмуриваюсь от удовольствия, пока Кир обиженно сопит.

– Вот так, с малого все и начинается: сначала ложечка мороженого, потом всю порцию сожрут, а потом и до сердца доберутся.

Закатываю глаза. Переигрывает, засранец, но ему идет! Смазливый, избалованный мажор, привыкший к тому, что все падают к его ногам… Вытащил счастливый билет и пользуется этим на всю катушку. Живет так, как ему нравится…

– Чего грустим, мелкая? Мало мороженого? Так вот, бери. – Кир пододвигает ко мне всю свою вазочку.

– А как же пятнадцать свиданий? Хочешь соскочить с темы?

– Боже упаси! – Он откидывается на спинку стула и поднимает руки.

– Ну как же, я все съем и слягу с ангиной.

– Кхм… и как я сам до этого не додумался? – Кир становится серьезным – Сама по себе идея шикарная! Будешь лежать голенькая в кроватке, с градусником и компрессом на лбу, а я – в одном белом халате… Всегда хотел поиграть в доктора.

– Размечтался! – смеюсь я и закашливаюсь.

Кашель получается красивым, забористым, аж до слез пробирает, и мне с трудом удается успокоиться.

– Уже?! За халатом с презервативами бежать?

Слова Кира снова вызывают смех, и я из одного приступа медленно скатываюсь во второй: хохочу так, что живот скручивает от боли.

Успокаиваюсь не сразу, вытираю влажные от слез глаза и удивляюсь, как быстро все изменилось. Мы доедаем мороженое, катаемся по городу, гуляем, а потом Киру кто-то звонит.

– Привет, – сдержанно отвечает он. – Гуляю с друзьями.

Он бросает на меня взгляд и отходит подальше, чтобы я не слышала голос в динамике.

– Нет, не планирую. Да, не хочу, и давай сразу определим границы: если в этом заинтересованы наши папаши – сделаю, но это не значит, что я этого хочу. Все, мне некогда!

Кир сбрасывает звонок и возвращается ко мне.

Он ничего не объясняет, а я… Я не должна спрашивать. Мы друг другу никто.

Я понимаю, кто звонил, и от этого как-то неуютно, стыдно даже.

– Плохие новости? – спрашиваю, перехватив взгляд Кира.

– Хочешь спросить? Вижу, что хочешь.

Он смотрит на меня так внимательно, словно пытается залезть мне в голову. Я отвожу взгляд.

– Я обязательно расскажу, но не сегодня. На первом свидании должны быть только положительные эмоции.

Глава 11

Савелий Вересов

Цепляю пальцами шот и взбалтываю ароматную янтарную жидкость. Кубики льда бьются о толстое стекло, звеня как-то особенно фальшиво сегодня…

– Кажется, я не справился, Мане, – бросаю взгляд на старую фотографию в простой деревянной рамке, стоящую на столе.

Все эти годы фото пылилось в нижнем ящике стола, но сегодня, именно сегодня что-то пошло не так.

Сегодня ли?

«Когда все началось? – мысленно обращаюсь к фотографии. – Пятнадцать лет назад? За окном стоял такой же сентябрь. Я с самого утра собирался к тебе в больницу, но не доехал, не успел… Потому что позвонил твой врач и сказал, что в этом нет смысла, тебя больше нет».

Нет, скорее раньше: когда двадцать три года назад зареванная и перепуганная девочка, вцепившись ледяными пальцами в мою руку, говорила «да». Я тогда пообещал единственное, что мог, и выполнил это.

– Не обидел… – Смотрю на фотографию. – Но и полюбить не смог, впрочем, как и ты меня.

По иронии судьбы, сегодня такой же день, только теперь ярко-красные листья разросшегося за столько лет клена полностью закрывают обзор из окна, и солнце едва пробивается сквозь листву. День-два, и все изменится: клен облетит, голубое небо затянет тяжелыми серыми тучами, и вместо свежего воздуха из окна будет веять осенней сыростью.

Но не сегодня, сегодня все точь-в-точь как в тот день…

Перевожу взгляд с фотографии на бутылку семилетнего виски. Дорогой, зараза, а на вкус – дерьмо! Взбалтываю содержимое бокала; лед почти растаял, а я так ни одного глотка и не сделал… Сижу уже третий час и пытаюсь разобраться, где совершил ошибку.

– Так когда все началось сыпаться? Когда сын превратился в лоботряса, прожигающего жизнь на отцовские бабки?

Ответа нет.

Последние года четыре я только и делаю, что пытаюсь достучаться до него. Предлагал и обучение за границей, и ко мне стажером в юротдел, но нет, ему сразу руководящую должность подавай! Думает, окончил МГУ, не сдав ни одного экзамена без денег, – и все, гений управления! Вот и сегодня вместо того, чтобы в офис приехать, смотался типа по делам. За идиота меня держит? Знаю я его дела: третий день к официантке своей мотается в Початково. Ладно бы там любовь была, а то так – пшик. Пыль девке в глаза пустит, покрутит и бросит. Сколько у него таких дурочек было? Только за последние полгода пять или шесть (это из тех, кто в его постели задержался на неделю-другую, однодневок я уже не считаю).

В кого? В отца своего биологического?

Больше не в кого.

Я, конечно, тоже не подарок был в его возрасте: кутил, тайком по бабам бегал даже после свадьбы. Да, грешен, но меня и женили в двадцать! Просто привели дочь отцовского друга и сказали «надо» и я не бычил, не говнился, потому что понимал: я – единственный сын, Мане – единственная дочь, весь бизнес рано или поздно перейдет ко мне, и только от меня зависит, будет ли он дальше процветать или его растащат по винтикам.

Справился, не растащили.

А мой справится?

– Да хрена с два! – С грохотом ставлю шот на стол.

Надо будет плотно за него браться. Вечером на фуршете поговорю с Каплуновым. После свадьбы насядем с двух сторон: он – на Крис, я – на Кира, и будут эти два идиота двадцать четыре на семь пахать во имя процветания «Петролик Азия».

Экран телефона мигает, я опрокидываю шот, давясь теплым виски, и открываю мессенджер.

«Савушка». – Читаю, и сразу блевануть охота.

«Предупреждал же!» – Стискиваю зубы до хруста.

Читаю следующее сообщение, и глаза лезут на лоб: «Я тут платье присмотрела и украшения».

Далее идут фото всего, что Неля присмотрела и ценники. Лениво листаю ленту и понимаю, что надо бы еще вискаря хлопнуть.

«Савелий, Неля, Савелий. Деньги переведу, но впредь согласовывай шопинг».

Деньги перевожу сразу, даже чуть больше, чем все ценники в сумме, и я прекрасно понимаю, чего Неля добивается. Она хочет карточку с безлимитом и вот такими внезапными просьбами и тратами подводит меня к этому уже третий месяц.

А я?

А я делаю вид, что тупой. Потому что единственной женщиной, у которой была моя кредитка, была и останется Мане. Маленькая, тихая, измученная болезнью, но всегда с улыбкой встречающая нас с Киром дома.

«Заеду ровно в 19.00. Без опозданий».

Короткое сообщение улетает в чат с Нелей.

Задержится хоть на минуту – уеду. Она знает правила и строго их соблюдает, поэтому и продержалась рядом почти два года. Покупки – единственная ее слабость, и пока я отношусь к этому снисходительно.

Ровно в семь моя машина останавливается у проходной ее дома. Водитель не глушит двигатель, знает правила, и я на секунду прикрываю глаза: устал за день, вымотался, воспоминания эти… Голова того и гляди взорвется. Боль адская, я даже на кладбище не поехал, распорядился купить цветов, убрать… Потом как-нибудь.

Хлопок водительской двери.

«Вовремя».

Задняя дверь открывается через секунду, и я сразу улавливаю тяжелый брендовый аромат.

– Добрый вечер, Савелий. – Неля садится рядом, и водитель аккуратно хлопает дверью.

– Добрый, – бурчу, не открывая глаз.

Головная боль немного утихает, и я замираю, боясь спугнуть это внезапное облегчение.

– Савелий Игоревич, приехали, – слышу тихий голос водителя. Он прорывается сквозь плотную черноту забытья, куда я незаметно провалился.

– Черт, уснул! – Потираю глаза, чтобы побыстрее прийти в себя.

– Савелий, ты так устал! Может, после фуршета ко мне? Я сделаю массаж, расслабишься, – поет на ухо Неля.

– Посмотрим.

По сути, на этом вечере мне нужен только Каплунов. Переговорю с ним, улыбнусь парочке инвесторов, и можно на массаж. Или лучше домой?

Обещаю подумать об этом позже и, взяв под руку Нелю, прохожу через центральный вход особняка, миную охрану, хостес. Нас встречают, выдают какие-то номерки и наконец-то провожают в главный зал.

Здесь шумно. Играет какая-то классическая музыка, но я с трудом угадываю мелодию. Зал гудит, словно улей. Гостей много, тут и там снуют официанты с подносами. Желание закончить здесь побыстрее заставляет меня притормозить у центральной арки. Пытаюсь отыскать друга в толпе, но в глазах рябит от обилия золота и белизны интерьера. Руки бы оторвал тому, кто украшал помещение!

Не успеваю – ни руки оторвать, ни найти Каплунова.

К нам с Нелей через весь зал устремляется губернатор с супругой, а за ним, не отставая, идут учредитель не помню какого благотворительного фонда и главврач областной больницы. Приветствую всех и с натянутой улыбкой выслушиваю каждого.

– Позвольте, украду у вас господина Вересова? – приходит на помощь Каплунов, а я с радостью прощаюсь с обступившими меня гостями.

– Неля, сходи погуляй, – отдаю команду и, подхватив под руку будущего родственника, увожу его на балкон.

– Оу! Что за спешка, что за тайны?

– Помолчи, Ден, я здесь только ради разговора с тобой. Что с твоей принцессой?

Каплунов мотает головой и вцепляется в перила.

– Вот скажи, Сав, в кого они такие распи@дяи?

– Расцениваю вопрос как риторический, – язвлю я.

– Да что с ней станет?! Сидит дома под домашним арестом. Охранника убрали, в смысле, подальше, беседу провели.

– А Кристина?

– В печали, – кривляется Ден.

– Ясно, любовь, – качаю головой.

– Да какая любовь, Сава?! Гормоны и картинка красивая, кубики-шмубики. Разве объяснишь этой дуре, что у этого лаптя к тридцати все кубики в пиве растворятся и будут они, счастливые, на продавленном диване смотреть тупое ток-шоу по ящику?!

– Можешь не объяснять, у меня такой же.

– Ну вот и давай прижмем этих бездельников! В детстве упустили, так хоть сейчас мозги вправим.

Глава 12

Кирилл Вересов

– Все, я поехал! – прощаюсь с компанией и, хлопнув по плечу Пашку, обращаюсь уже к нему: – Много не пей – не встанет.

– Да, пошел ты! – Под дружный гогот толпы друг скидывает мою руку с плеча. – Главное, чтобы у тебя встал с официанточкой.

– О! Мы что-то пропустили?! – Парни за столом оживляются, а я цыкаю и снисходительно качаю головой.

– Очередь в туалет, – отвечаю в тон и уже собираюсь сваливать, но гогот за спиной не утихает.

– У-у-у, что? Не дала до сих пор?! Самому Вересову?! – глумится компания.

– Неделю к ней мотаешься, и все без толку? А чем вы тогда занимаетесь? В шахматы, что ли, играете?

– Понимали бы чего! Это же вам не местных, на все готовых девок шпилить, тут стратегия нужна!

– Так, стой! – Пашка выставляет вперед руки, останавливая оглушительный хохот пацанов. – Неделя прошла, и ты ее до сих пор не трахнул?! Теряешь хватку, Кир!

– Вам не понять: не для дрочеров уровень! Все пучком будет!

– Вляпался по уши или закусился? – хитро щурится Пашка. —Так поздняк, поезд ушел.

– Разберусь! – отмахиваюсь от идиотов, делаю шаг к выходу и открываю дверь.

Музыка заполняет помещение ВИП-ки, и я радуюсь, что не придется поддерживать пьяный разговор.

– Спорим?! – орет мне в спину Паша, пытаясь перекричать музыку.

Останавливаюсь и чуть поворачиваю голову, а Пашка продолжает: – Спорим, что продинамит тебя твоя белоснежка?!

Скалюсь. Хочется подойти к другу и треснуть по репе, но нельзя: охрана прибежит, отцу доложат…

– Тебе-то че?! – Разворачиваюсь к парням и прячу руки в карманы.

– Мне?! Ничего. Факты, Кир, суровые факты. Против них не попрешь. Если не дала на третьем свидании, то все, сливай воду. Значит, или ты не зашел, или в голове у девицы всякая розовая мишура про «долго и счастливо». Тебе какой вариант больше подходит?

– Да, срать мне, что у кого в голове!

– Тогда спорим?! Если я прав и ты не уложишь девку в постель до конца недели… – Паша мечтательно закатывает глаза. – Оплачиваешь нам выходные в глэмпинге. Идет, пацаны?

В поддержку этого предложения ВИП-ка тут же взрывается радостными воплями.

– А если уложу? – щурюсь я.

– Уложишь – я оплачу, че мудрить-то. – Паша лениво разваливается на диванчике и тянется за бокалом. – Только не уложишь.

Парни ржут, когда Пашка подмигивает им, а я отчего-то психую, посылаю их всех к черту и ухожу из клуба.

– К черту! Тоже мне, знатоки нашлись! – Луплю со всей дури по рулю.

Мозгами понимаю, что глупо, а задело.

«Потому что правы», – нахожу силы, чтобы признаться самому себе.

Я развел никому не нужный движ, и, главное, вокруг кого? Зачем?

Кто бы знал…

У меня мальчишник через две недели, потом – свадьба. Мне бы с Кристиной пообщаться, обрисовать ей, как жить будем, а вместо этого я ломаю голову, чем еще удивить писклявую.

Чего только не было за эту неделю: сеанс поедания мороженого, парк аттракционов, ролики, пикник на озере…

«А с роликами было прикольно. Ася не умела кататься ни на роликах, ни на коньках», – вспоминаю я.

***

– У меня в детстве только велосипед был старенький. Денег не хватало, да и по нашим дорогам на роликах не погонять, – делилась она со мной, пока помогал ей надеть шлем.

– В прокате взять можно, – сумничал я.

– Какой прокат, Кир?! – Ася так рассмеялась, что мне стало не по себе. – Это тебе не Москва.

Я только потом понял, что сморозил глупость, потому что ее родной поселок, расположенный в трехстах километрах от столицы, мог похвастаться чем угодно, но только не инфраструктурой. Я уже дома на карте все рассмотрел подробно – тоска.

– Так, держи меня, а не то я сейчас всех здесь покалечу! – пригрозила Аська и намертво вцепилась в мою руку.

Так мы с ней и прокатались – рука в руке, вдоль бортика на минималках.

На каждом повороте она зажмуривала глаза и пищала, чтобы я ее не отпускал. И я не отпускал. Страховал, направлял, распираемый от нового для меня чувства собственной важности.

Кататься Аська все-таки научилась – пусть, без трюков и виражей, но уверенно стоять на роликах теперь сможет. У нее столько восторгов было по этому поводу! Я откровенно ржал, потому что не понимал, как полуторачасовая покатушка на треке может так зайти.

Оказывается, может.

Ася стояла на парковке возле машины в джинсах и старой толстовке, счастливая, раскрасневшаяся, и продолжала что-то без умолку рассказывать. Я смотрел на нее и не мог вспомнить, чтобы кто-то из знакомых так радовался.

Не сдержался…

Не хотел, не тянуло, просто поцелуй казался логичным завершением нашего свидания, и я поцеловал Аську.

Поцеловал и пожалел.

***

– Зачем я все это делаю? – спрашиваю уже вслух.

Ответ приходит сам собой, и я отдаю команду всезнающей Сири: «Найди глэмпинг для свиданий».

Список мини-отелей на открытом воздухе моментально отображается на экране.

Тычу пальцем в картинку со сферическими полупрозрачными домиками. Вроде красиво, рядом озеро. Резервирую домик на сутки и, прибавив скорость, мчу на окраину.

К общаге подъезжаю ровно в восемь. Останавливаюсь на уже привычном месте напротив входа и звоню Асе. Чтобы не терять время, пока сижу в машине, мысленно прикидываю, что купить для романтического вечера.

«Вино, свечи, шоколад, сыр», – фиксирует мозг.

– Резинки! – вспоминаю и тянусь к бардачку.

Там обычно всегда что-то валяется – на черный день, так сказать, но сегодня пусто. Придется как-то изворачиваться…

Придумать ничего не успеваю.

Дверь подъезда открывается, и на улицу вываливается четверо парней. Сначала я не придаю этому значения, но компания уверенно движется в мою сторону.

Выхожу из машины и занимаю оборону.

– Не выйдет Аська, вали к себе в мажорию! – бросает кто-то.

– Куда? – усмехаюсь и в свете уличного фонаря пытаюсь рассмотреть парней.

Моего возраста, вроде по виду не алкашня. Стоят стенкой, бычатся, словно я им лям задолжал. Замечаю у одного из пацанов биту и начинаю откровенно угорать.

«Боже, привет из девяностых!» – Провожу ладонью по лицу.

– Пацаны, че за прошлый век? Бумера пересмотрели?

– Мы тебе не пацаны, петушара! – Самый рослый и, видимо, тупой засучивает рукава.

– Проблемы нужны? Окей, организую.

– Кто кому организует?! – рычит здоровяк и кидается на меня с кулаками.

Глава 13

Кирилл Вересов

Уклоняясь от ударов и ставлю блоки, пытаюсь понять, кто эти парни, и, главное – за что я сейчас получаю. Пару раз мне попадают по лицу, я тоже кому-то заряжаю в нос. Драка получается нешуточная, и я с ужасом понимаю, что парочкой синяков не отделаюсь: все-таки опыта в уличных разборках у меня маловато, я больше по другим спаррингам спец. Вспоминаю какую-то основу из детских спортивных увлечений и точным ударом в челюсть, вырубаю самого воинственного колхозника.

Пауза.

Пацаны замирают, а я пользуюсь этой маленькой передышкой, чтобы перевести дыхание.

– Лех, Леха! – Они подходят к валяющемуся в пыли другу.

– Ах, ты же… – кряхтит тот, очухавшись, и пытается подняться.

– За Леху! – орут трое кретинов и снова набрасываются на меня.

Начинается второй раунд. Пропускаю пару ударов в живот, но и сам не отстаю, заряжаю кому в грудину, кому в ухо. Обороты растут, и меня пытаются повалить, замахиваются ногой. Я еле успеваю прикрыть руками голову и сразу понимаю свою ошибку. Самый здоровый бугай херачит мне битой по ребрам.

– Бля! Вы че творите, придурки?! – ору я, а у самого мушки перед глазами.

Отхватил так отхватил! От боли чуть оседаю, но держусь. Упаду – эти Рэмбо местного разлива меня совсем затопчут.

– А нехер к Аське таскаться, понял?! Занята она!

– И кем же? – Пытаюсь выровнять дыхание и закашливаюсь.

Грудину простреливает очередной приступ острой боли, в глазах темнеет. Чувствую себя, словно по мне катком проехались.

– Моя! – пытается донести до меня один из бугаев. – Вали в свою Москву и там девок охмуряй, а я Аську в обиду не дам!

– Придурок! Ты придурок, Костя! – Истошный визг взрывает и без того уплывающий мозг.

«Вот точно, писклявая! – ухмыляюсь я. – Как в первую встречу орала, так и сейчас».

Пытаюсь в темноте разглядеть этих защитников девичьей чести, чтобы, если попадутся еще раз, укатать по полной. Обычные они. Один, что выдает себя за Аськиного парня, белобрысый, невысокий, но крепкий такой, зараза. Замечаю на его роже смачный кровоподтек и радуюсь. Этот синяк, он сейчас покруче любого обезбола. Не один я здесь покалеченный.

– Я еще раз спрашиваю: вы что творите?!

Аська встает между мной и парнями и, уперев руки в бока, напирает на зачинщиков.

– Че, с мажориком спуталась, да?! Думаешь, нужна ему?! Хрен! – орет тот, который Костик.

– У тебя забыла разрешения спросить!

– Ага, забыла! – скалится Костик. – Вспомнишь, когда он тебя, использованную, выкинет. Прибежишь, да только я тебя жалеть не стану. Мне шалавы без надобности.

– Ах ты, козел бледный! – вспыхивает Аська и с размаху отвешивает несчастному оплеуху. – Вали к Катюндре своей, там права и качай!

«А вот это уже интереснее! Костик у нас тоже не святой?»

Разгибаюсь, делаю пару вдохов и, собравшись с силами, выныриваю из-за Аськиной спины и с ходу пробиваю бледнолицему козлу грудину.

Костик сдувается, падает на колени и выдает длинный нецензурный речитатив. Пацаны рыпаются отомстить за друга, но Аська останавливает их одним взглядом, а после хватает меня за руку и тащит к машине.

– Ты как? – спрашивает она, как только мы усаживаемся в машину.

– Нормаль-но… – Закашливаюсь и с трудом сдерживаюсь, чтобы не зашипеть от боли.

– Тебе в травму надо, в нашем районе нет, придется в Кировский ехать.

– Не, Ась, все нормально, синяки, шишки – фигня. Жить буду. Заедем в аптеку, куплю зеленку, перекись… или что там надо?

– У тебя башка разбита, перекисью не обойдешься. Смотри. – Аська вертит зеркало заднего вида, чтобы я мог полюбоваться своей головой.

– Ну и рожа! – пытаюсь шутить, рассматривая подбитый глаз и синяк на полщеки.

– Это фигня, ты это оцени? – поворачивает мою голову, аккуратно придерживая пальцами за подбородок.

– Охренеть! – выдыхаю, увидев кровавую рану.

Зрелище, действительно, ужасное. Кровь до сих пор идет. Красная струйка стекает за ухо, по шее, пачкает футболку и кожаное сиденье.

– Фигня! – нарочно храбрюсь, ибо планы у меня на сегодняшний вечер огромные.

– Фигня у коня! – обрывает Аська полет моей фантазии. – Это не шутки, тут шить придется, отвечаю.

– Значит, зашьем, но завтра, а сегодня у нас свидание на берегу озера в глэмпинге «Космос». Только представь: ночь, звезды, вино… Ты же не сможешь отказать тяжелораненому? – пытаюсь шутить, а у самого болит все, что только может.

«Выдержу», – даю себе установку и рассматриваю писклявую.

Аська сегодня, скажем так, нарядная: узкие джинсики, коротенький топ, облегающий грудь, белая толстовка… В ответ на мою шутку она так забавно закатывает глаза и кивает, что я напрочь забываю о разбитой башке и синяках.

Сваливаю, нахрен, из этого бандитского района и еду в сторону города. Первая цель – аптека, вторая – райский уголок в глуши.

– Аптека во дворе, за супермаркетом, – подсказывает Ася, и я покорно беру курс на светящуюся вдалеке красную магазинную вывеску.

– Давай я схожу. – Аська вскакивает, как только я останавливаюсь у светящегося в темноте зеленого креста.

– Я сам! – обрубаю, потому что в моем списке покупок значатся еще и презики.

– Ты сейчас на местного алкаша похож, тебя скорее в полицию отправят, чем продадут что-то.

Конечно, права девчонка, но я не сдаюсь. Отстегиваю ремень безопасности и, нагло облокотившись на Аськины коленки, лезу в бардачок.

– Пять минут, и буду как новенький! – хвастаюсь, покачивая перед ее лицом упаковкой влажных салфеток.

Минут через десять я возвращаюсь в машину с пакетом первой помощи и упаковкой резинок в кармане. Аптекарша долго и подозрительно на меня смотрела, но я пустил в ход все свое обаяние, и обошлось без ментов и «скорой».

– Вот. – Отдаю Аське набитый лекарствами и бинтами пакет. —Сказали, здесь все, что нужно. Справишься? – И, пальцем описывая круг около своего опухшего лица, с надеждой смотрю на писклявую.

– Попробую, – вздыхает она и тут же с волнением в голосе добавляет: – Может, лучше в травму заехать, мало ли?..

– Давай так: обработаешь меня, отдохнем, а утром, если будет совсем хреново, поедем в травму.

– Только обязательно, – ловит меня на слове Ася.

И столько в ее голосе волнения, что отказать невозможно. Соглашаюсь. Ну а что, от меня не убудет, заеду в травму, пусть осмотрят.

Глава 14

Ася Горина

– А что это за хрен с горы был? Бывший твой? Ай! Ш-ш-ш! – корчится от боли Кир, когда я заливаю перекисью рану на голове.

– Я аккуратно. – В подтверждение своих слов дую на выступившую розовую пенку и промокаю стерильной салфеткой. – Можно сказать, что бывший, но точнее – несостоявшийся.

Мы стоим на трассе под фонарем рядом с каким-то кафе. Конечно, я настаивала на травмпункте, но как крайний вариант была согласна обработать раны в номере.

– Такого красавца даже за ворота не пустят, – аргументировал Кир, поставив точку в нашем споре.

Через час мы уже въезжаем на закрытую территорию глэмпинга. Для меня это все в диковинку, и я, практически расплющив нос, прилипаю к стеклу и рассматриваю полупрозрачные сферические домики на берегу озера.

– Нравится? – ухмыляется Кир.

– Красиво.

– Наш – с номером семь. – Кир пытается рассматривать таблички, тянется вперед и тут же охает от боли.

Прикрываю глаза и стискиваю зубы, мысленно представляя, что я сделаю с Костиком и его дружками.

«Это же надо было додуматься! Вчетвером на одного!» – злюсь я.

Бросаю короткий взгляд на Кира, и от страха в груди все леденеет. На правой щеке расползается синяк, глаз припух… Нехорошее предчувствие, что это еще не конец, царапает острыми коготками.

«Жди последствий!» – сигналит мозг.

– Вот он! – восклицает Кир, и я снова прилипаю к окну.

Вблизи домик выглядит еще интереснее. Белая полусфера, половина которой состоит из стекла, много-много треугольных окошек, направленных в небо, а там… Невольно запрокидываю голову, пытаясь разглядеть звезды, но из машины вид получается так себе. Распахиваю двери, и меня тут же обдувает прохладный влажный ветер. Делаю глубокий вдох и, расставив руки в стороны, ловлю его порывы, позволяя пробраться под одежду и окутать с ног до головы горьковатым запахом осени.

– Красиво… – шепчет Кир, а я вздрагиваю от неожиданности.

Он стоит слишком близко. Руки спрятаны в карманы брюк, тонкая ткань испачканной кровью футболки идет волнами, когда ветер поддевает ее…

– Очень… – Сглатываю подкравшийся к горлу ком.

– Идем обживать нашу ночлежку?

Киваю и тут же смеюсь, когда Кир пытается подмигнуть здоровым глазом. Нет, синяки и ссадины выглядят ужасно, но вот эта попытка флиртовать в его-то состоянии дорогого стоит.

– Идем, – вздыхаю, сдерживая нервный смешок. – Заодно осмотрим твои боевые ранения при нормальном свете.

Шутя взмахивая рукой и кланяясь, Кир пропускает меня вперед. Открыв рот, захожу в домик и останавливаюсь на пороге. Изнутри он кажется не таким уж и большим, но стеклянные потолок и стена выглядят невероятно.

Кирилл проходит в комнату, ставит пакеты возле небольшого круглого столика и, раскинув руки, падает на кровать.

– Харе в дверях морозиться, проходи. Ну, в самом-то деле, Ась. – Он хлопает ладонью по кровати.

– А, да я сейчас… – Чуть мнусь на пороге, а потом делаю первый шаг.

Дохожу до круглой кровати, осторожно сажусь на край и несколько раз подпрыгиваю, проверяя матрас.

– Выдержит, – хитро подмигивает Кир, а я отворачиваюсь до того, как щеки вспыхнут нездоровым румянцем.

Глажу ладонью белую ткань пледа и, вспомнив, как хотела посмотреть на звезды, упираюсь руками о кровать и откидываюсь назад. Вид открывается невероятный. В голову сразу приходит мысль, что он будет еще шикарнее, если выключить свет…

– Так, посмотрим, что у нас здесь… – Кирилл приподнимается, садится на кровати и тянет пакет к себе. – Вино – раз, сыр, фрукты, шоколад – два.

Он складывает все, что достает, на стол, и в этот момент я чувствую, как проголодалась.

– Давай сначала осмотрим твои раны?

– Смотри, – вздыхает Кир. – И там от головы или обезбол какой-нибудь достань, я просил аптекаршу, чтобы положила.

– Сильно болит? Где? – Беру в руки пакет с лекарствами и рассматриваю содержимое.

– Везде, но башка реально взрывается. Есть что-то?

Обработка и поиск таблеток занимают у меня минут двадцать. Пока мою руки, Кирилл наскоро накрывает стол, разливает вино, а когда возвращаюсь, щелкает пультом, приглушая свет.

– Вот так-то лучше.

– Как красиво! – Не в силах сдержаться, снова залипаю на звездном небе.

– Держи. – Он протягивает мне бокал с вином. – Тихо, спокойно… Надо будет летом сюда приехать, пожарить шашлыки, искупаться.

Я пью вино маленькими глотками, ем сыр. Вкусно.

Кирилл выпивает первым и возвращает бокал на стол.

– Иди сюда, – шепчет он и тянется за подушкой.

Оставляю бокал с вином, забираюсь на кровать и устраиваюсь у него на плече.

– Ш-ш-ш! – дергается Кир, когда я случайно задеваю ребро.

– Ой, прости, прости! – Я отодвигаюсь.

– Ерунда, до свадьбы заживет! – отшучивается Кир и возвращает меня обратно.

Только вот я слышала, все слышала. Хочется спросить, до чьей свадьбы, но я вовремя прикусываю язык.

«Дура ты, Аська!» – ругаю себя. Ловлю на себе короткий взгляд Кирилла и делаю вид, что все нормально и меня очень интересует полночное небо.

Между нами повисает неловкая пауза. Я успеваю искусать губы, придумать сто одну едкую фразочку, чтобы этот напыщенный индюк не витал в облаках, и даже отрываю рот, готовясь укусить побольнее.

– Эта свадьба никому не нужна, – со вздохом произносит Кирилл. – Ну как никому… родителям нужна, да, а мне с Крис – нет.

– Чушь какую-то несешь! – огрызаюсь на эмоциях.

– Может, и чушь, понимай, как хочешь. Мы с Крис можем отказываться, сопротивляться, но итог будет один. После моего побега… помнишь? Ну тогда, в ресторане?

– Угу.

– Отец утром меня забрал, промыл мозги, и получил я четырнадцать дней домашнего ареста, без телефона и развлечений… Две недели спал, смотрел телик и гулял по саду.

– И ты согласился… – Не спрашиваю, это и так понятно, но совсем убрать из голоса капельку вопросительной интонации не получается.

– Формально – да. Сейчас надо затаиться, усыпить его бдительность, потянуть время…

Я поворачиваю голову и в полумраке комнаты встречаюсь глазами с Кириллом. Секунда, вторая… он перекатывается на бок, а после нависает надо мной.

– Воевать открыто с отцами бессмысленно, но мы не сдаемся, потому что и у Крис, и у меня есть ради кого бороться.

Последнюю фразу Кир произносит почти шепотом, выдыхая каждое слово мне в губы. Я дергаюсь, выставляю вперед ладошки, пытаясь остановить наше сближение, но все впустую. Как только его губы касаются моих, все геройство моментально испаряется. Словно во сне, отвечаю на поцелуй и, подхватив край влажной футболки Кира, забираюсь под нее, прочерчиваю ногтями дорожки на его коже и спускаюсь ниже, ныряя под брючную резинку

– Аська… – шипит Кир и как-то странно вскакивает с кровати и скрывается в туалете.

Приподнимаюсь на локтях и прислушиваюсь. За шумом воды улавливаю бурчание и странные звуки. Поправляю одежду, натягиваю задранную футболку и уже собираюсь идти на помощь, когда дверь открывается и в комнату вваливается бледный Кирилл.

– Чет хреново, отравился, что ли… – еле выговаривает он. – Я по-о-лежу.

Размахивая руками, Кир идет к кровати, но останавливается на полпути и смотрит куда-то сквозь меня.

– Аська-а-а! Классное свидание, у меня такого ни разу не было! – с глупой улыбкой до ушей произносит он и падает как подкошенный.

Глава 15

Ася Горина

Кирилл падает, а я ничего делаю. Застыв, сижу на кровати неподвижно, как статуя, а мозг на повторе крутит и крутит момент падения.

Я думала я сильная – этакая современная леди с железными нервами и выдержкой, решающая проблемы. Всегда смеялась над героинями фильмов, превратившимися в бесполезный «овощ» в стрессовой ситуации. Больше не буду, потому что теперь этот самый «овощ» – я.

– Ки-р-и-р-ил! – выдыхаю рвано.

Реакции нет.

«Он умер?! Костик с друзьями его убил? А он со мной, и теперь я тоже, получается, виновата?!»

Первой возвращается способность думать. Пока я пялюсь в темноту за окном, мозг старательно нагоняет побольше разных мыслей, а с ними приходит и осознание ситуации. Липкий страх расползается по телу и невидимой удавкой сдавливает горло. Задыхаюсь, пытаюсь освободиться, машу руками, как ненормальная, открываю рот, чтобы схватить побольше воздуха, но одеревеневшее тело не слушается. Я словно умираю и тут же прихожу в себя.

– Кирилл! – Падаю на колени и трясу его за плечи.

Думать больше некогда, надо действовать.

Прислоняюсь ухом к груди, выдыхаю и плачу…

– Живой, блин, живой! Как же напугал! Я сейчас «скорую» вызову! Сейчас, сейчас…

Пытаюсь сообразить, где мой телефон, верчу головой, вспоминаю, когда брала его в руки в последний раз.

«Ты ни адреса не знаешь, ни как все это называется! – кричит разум, но тут же сам и подкидывает решение: – Геолокация!»

Телефон Кира звонит как раз в тот момент, когда мне удается придумать план его спасения.

«Бинго!» – ликует внутренний голос, и я не глядя принимаю звонок.

– Да-а-а! – ору, как сумасшедшая.

Мне никто не отвечает. Нет, связь точно есть, потому что в трубке что-то шуршит и гудит. На всякий случай я отнимаю телефон от уха и читаю имя звонящего.

«Отец! – радуюсь я. – Он поможет, найдет нас».

– Алло! Алло! – кричу в трубку, еле сдерживаясь от рыданий. – Вы слышите меня?

– Передай трубку Кириллу! – раздается из динамика железный голос.

Звучит, как приказ. Без приветствий, жестко, сухо…

Проглотив рвущийся из горла всхлип, резко сажусь и вытягиваюсь по струнке. Истерики как не бывало. Сжимаю трубку и как можно четче проговариваю каждое слово: – Он упал и сейчас без сознания. Я собиралась «скорую» вызывать.

– Имя, фамилия! – рявкает отец Кирилла, и динамик мобильного вторит ему хрустом и шипением.

– Ася, Ася Горина.

– Слушай меня, А-ся! – с нажимом произносит он мое имя. – Если с моим сыном что-то случится, спрошу с тебя. Где вы?

– Мы где-то за городом, тут озеро, домики. Точнее не скажу, не знаю, но я могу к соседям сходить и спросить…

– Никуда ходить не надо! – жестко перебивают меня отец Кирилла. – Сиди, жди. Сейчас подъедет «скорая», и я тоже подъеду. Сбегать не советую: пожалеешь.

Киваю, как китайский болванчик. Испытывая одновременно, и облегчение от того, что все решилось, и тревогу… Чем-то таким нехорошим повеяло от грубого «Сбегать не советую».

«Глупая! – успокаиваю себя, завершив звонок. – Ему просто нужна информация, где мы, что произошло, и я все расскажу, потому что не собираюсь прикрывать Костика с дружками».

– М-м-м… – стонет Кир и пытается пошевелиться, а я вмиг забываю свои страхи и бросаюсь к нему на помощь.

– Ой! Лежи, не двигайся! – Хватаю с кровати подушку и подкладываю ему под голову.

– Ай! – Кир морщится. – Я отключился, да?

– Отключился, и я чуть не поседела, пока ты тут на полу отдыхал, – вздыхаю с облегчением и тут же добавляю: – Отец твой тоже перенервничал, орал в трубку, как раненый бизон.

– Он звонил, что ли?! Нахрена ты ответила?! – Кирилл нервничает и пытается подняться с пола.

– А что я должна была сделать?! Я испугалась, Кир! Мы в какой-то глуши, ты валяешься без сознания, а я даже адреса не знаю. Ни «скорую», ни такси не вызвать.

– Пипец, сейчас начнется! – игнорирует мои объяснения Кир. – Так, Ась, я тебе такси вызову, поезжай домой. Позже созвонимся.

Кир водит пальцем по экрану смартфона, а я мотаю головой, все еще пытаясь уложить его на подушку.

– Твой отец уже вызвал «скорую» и едет сюда, просил меня не уезжать, – только и успеваю сказать ему до звука сирен.

Противный вой усиливается, темноту пронизывает мерцание сине-красных маячков, и мы прекращаем спор. Синхронно поворачиваемся в сторону стеклянной стены и наблюдаем, как возле нашего домика сначала останавливается «скорая», потом – черная машина отца Кирилла и полиция.

– А полиция зачем приехала? – поворачиваюсь к Киру.

– Твою мать! Ася! Твою мать!

Кирилл хватается за голову, вскакивает с пола и неуверенной походкой направляется к двери встречать гостей. Ему удается пройти метра два, а после он снова оседает на пол, успевая схватиться за спинку кровати.

– Так, носилки, быстро! – кричит вошедший врач кому-то на улице и обращается ко мне: – Долго был без сознания? Сколько часов после травмы?

– Ми-и-инут пять, а с травмы… – Я задумываюсь. – Часа два, наверное, точно не знаю.

– Гражданка Горина? Вы присутствовали при драке на Коротова? —Полицейский подходит ко мне.

– Так это не вы его? – зачем-то уточняет врач.

– Я?! – Возмущение затапливает до краев. – Конечно, нет! Вы с ума сошли?! Это Костик с друзьями. Я, как узнала, выбежала и разогнала их.

– А вот с этого момента поподробнее. – Полицейский достает ручку и открывает блокнот.

– Так, Семеныч, давай не здесь! – командует отец Кирилла. —Забирай девку в отделение, там и допрашивай. Мне сына надо в больницу определить, я тебя потом наберу.

– Принято, – козыряет полицейский и обращается уже ко мне: – Гражданочка, пройдемте в машину.

– Я?! Зачем?!

Голос мой звучит испуганно и слишком тихо, чтобы кто-то отреагировал. Вокруг царит суета. Все крутятся около Кира: отец сидит на корточках и что-то у него спрашивает, врачи в четыре руки измеряют давление и осматривают раны, до меня же никому нет дела.

– Иваныч, собери здесь улики, а я со свидетельницей до отделения прокачусь, – долетает до меня голос полицейского.

– Я и здесь все могу все рассказать. Зачем куда-то ехать? – пищу я.

– Горина? Так, кажется? – уточняет полицейский.

Киваю, надеясь, что меня просто отпустят домой. Ведь так можно, я в кино видела. Запишут данные, телефон и скажут, чтобы я никуда не уезжала из города.

– Так вот, Горина, – разбивает все мои фантазии полицейский, – расскажешь все как было, составим протокол и, если никаких новых вводных не поступит, то отпустим. Твои друзья заявление на Вересова написали, поэтому будем разбираться.

Глава 16

Ася Горина

– Значит, говоришь, никуда Вересова не приглашала? – спрашивает Семеныч, вернувшись в кабинет.

Только Семеныч он для папаши Кирилла, а для меня – оперуполномоченный Туляков Андрей Семенович. Сижу у него в кабинете уже третий час, и, честно говоря, я давно сбилась со счета, по какому кругу пересказываю события сегодняшнего вечера.

– Конечно, нет, я же говорила, он сам приехал, – повторяю, сцепив пальцы в замок до хруста.

– С чего бы ему ехать в столь отдаленный район, да еще и криминальный? – Следователь смотрит на меня, как на идиотку.

– А вы у него спросите! – не выдерживаю я и тут же прикусываю язык.

Видит Бог, я искренне пытаюсь помочь следствию, стараюсь спокойно реагировать и вежливо отвечать на все вопросы, но силы мои на исходе.

– Голос не повышаем, Горина, а то на пятнадцать суток оформлю за хулиганство и соучастие!

– Тогда услышьте меня, наконец-то! – Вскакиваю со стула и еще раз коротко повторяю все, что рассказывала до этого – Мы в клубе познакомились, отдохнули, погуляли…

– Потрахались… – вставляет свои «пять копеек» Туляков.

Закатив глаза, выдыхаю и, с трудом сдержав желание выругаться, продолжаю:

– Выпили лишку и разошлись. Через несколько дней случайно встретились в «RedZone», я там официанткой работаю, а дальше все просто: испортила какую-то охрененно дорогую футболку клиента, и взамен Вересов потребовал пятнадцать свиданий.

– Ну вот, я же говорю, решили, что с Вересова можно что-то поиметь, и вступили с ним в интимные от-но-ше-ни-я, – произносит по слогам Туляков и записывает в протокол.

«Боже!» – Закатываю глаза и мысленно прошу послать мне немножко сил и терпения.

– Вчера это было трудноосуществимо, даже при огромном желании. Только вот беда: не было у меня этого желания ни вчера, ни раньше!

– Тогда зачем просили Вересова к общежитию приехать? Ограбить хотели с дружками? Они, кстати, поддерживают эту версию.

– Что?! Какую версию?! – Подхожу к столу и, вцепившись пальцами в край столешницы, нависаю над полицейским. – Они понимают, что влипли, и сейчас поддержат любой бред, только бы задницы свои прикрыть! Я рассказала, как было! Они эту драку начали! Они, а не я или Вересов!

– Сядь! – рявкает Туляков. – Или в «обезьянник» отправишься!

– Да хрен вам! – наплевав на последствия, выкрикиваю я. – Не за что меня в «обезьянник», иначе бы вы меня здесь три часа не мариновали! Вересов приехал на очередное свидание, а Костик с дружками решил меня спасти. Так понятнее?

– Допустим… – Следователь раскачивается на стуле и рассматривает лежащий на столе лист бумаги. – А драку кто устроил?

– Так Костик же, с парнями! Если бы не они, я бы села к Кириллу в машину и уехала.

«Хотя бы потрахалась», – добавляю про себя.

Туляков снова качается на стуле и смотрит на меня, но взгляд его какой-то отсутствующий или усталый.

«Точно, усталый. Морщины у переносицы, отросшая щетина… и в его случае она не признак статусности, ему просто некогда было побриться».

– Можно мне уже домой, а? Вечером смена в клубе, и всю ночь на ногах, – делаю еще одну попытку надавить на жалость.

Кажется, срабатывает: Туляков сдается. Но в этот самый момент звонит его телефон.

– Да, Сав, как у вас дела? Нормально, значит, ага. Нет, здесь еще, общаемся.

На последней фразе он бросает на меня беглый взгляд и торопится покинуть кабинет.

«Не хотел, чтобы я слышала разговор? Почему? – размышляю я и тут же нахожу ответ: – Да потому, что это отец Кирилла позвонил!»

– Черт! – вырывается у меня – Может, сбежать?

– Ну что? – Следователь тут же возвращается в кабинет. – Часиков до десяти посидишь под замком, подождешь начальство.

– Где?

– Где-где! В камере! – Туляков подходит к своему столу и сгребает исписанные бумаги в папку. – Шеф приедет, посмотрит все, и лаборатория как раз закончит анализы.

– Какие анализы?

– Вино, закуски – вдруг туда что-то подмешали.

– Кто?

– Да что ты заладила?! «Что? Где? Когда?» Много вопросов задаешь! Вздремнешь пару часиков и поедешь домой. Огребай, раз сунулась.

– На каком основании? – спрашиваю, чтобы не подумали, что я расклеилась. – Я не дурочка какая-то, знаю, что меня не могут задерживать, если нет обвинений.

– Устанавливаем твою личность, «не дурочка», – устало вздыхает следователь. – Паспорта у тебя с собой нет, вот и будем выяснять.

«Нет, этого не может быть, это сюр какой-то!» – крутится в голове, пока меня ведут в камеру.

Воображение рисует картинки одну страшнее другой. Насмотревшись криминальных хроник по телику, я жду, что меня сейчас встретят пьяные проститутки в красных ботфортах и синие от наколок рецидивистки с ножами. По телу пробегается холодок, и я, сжав руки в кулаки, прячу их в растянутые рукава толстовки.

– Ну вот, располагайся. – Туляков толкает скрипучую металлическую дверь, и передо мной открывается вид на маленькую камеру с двумя кроватями.

Не веря своим глазам, я пристально рассматриваю каждый уголок, каждое пятно облупившейся краски на стене. Нет, я не ошиблась. Камера пустая.

– Заходи, Горина. – Следователь подталкивает меня за локоть и, заметив мой растерянный вид, добавляет: – Соседей нет, белье чистое, так что отдыхай.

Дверь с лязгом захлопывается, и мне хочется и смеяться, и плакать одновременно. Только я могла так четко влипнуть. Так все совпало, что нарочно будешь совмещать – не получится. Кажется, что все неприятности мира стоят ко мне в очереди.

Где я свернула не туда?

Ответа нет.

Дохожу до кровати, раскатываю матрац и ложусь, с головой завернувшись в простыню. Сил не осталось, в голове миллион мыслей и столько же вопросов. Знаю, что не усну, поэтому просто прикрываю глаза и разрешаю себе тихонько лежать.

Не думать, не принимать решений, не нервничать.

Глава 17

Кирилл Вересов

Открываю глаза, а вокруг свет бесячий, да такой яркий, что аж зубы сводит. С трудом сдерживаю подкатывающий к горлу спазм и зажмуриваюсь.

«Я че, сдох?»

Пробую открыть глаза еще раз.

Белое, все слишком белое. Кажется, еще немного, и сетчатку выжжет нахрен! Пробую двигаться. Больно, конечно, особенно где-то в грудине, но не смертельно. Значит, живой, руки, ноги тоже на месте. Прищуриваюсь и осматриваю комнату. Она большая, светлая, с огромным окном, из которого прямо на меня фигачит солнце. Если получится встать, то первое, что я сделаю – опущу жалюзи. Рядом с окном стоит стол, на нем – графин с водой и стакан. Делаю попытку встать, не справляюсь и падаю обратно на кровать.

«Жаль. Водички бы я глотнул».

Лежу. Продолжаю изучать комнату: две двери, одна – слева, вторая – возле небольшого шкафа. Типовой больничный интерьер. Получается, меня вчера из койки вытащили и прямо в больничку доставили?

– Вот облом! – Хлопаю рукой по лицу, когда вспоминаю, что все это сделал отец.

Ситуация – отстой. От одной мысли, что меня ждет, отбитые придурками ребра начинают ныть еще сильнее.

– Бля-я-я! – невольно вырывается у меня в тот самый момент, когда дверь в палату открывается.

– Проснулись уже, Кирилл Савельевич? Я сейчас врача позову, —щебечет молоденькая симпатичная медсестра.

– Не надо никого звать! – железным голосом произносит отец и, отстранив ее, входит в палату.

– Но, как же… – хлопает глазками девушка.

– А вот так. – Скользнув взглядом по стройной фигурке, отец останавливается на бейджике. – Старшая медсестра Алена, врач придет позже, а мне очень надо поговорить с сыном. Вы меня поняли?

Девушка быстро кивает и, тихонько прикрыв за собой дверь, выскакивает в коридор. Слежу взглядом, как отец неспешно подходит к кровати, рывком пододвигает стоящий у окна стул и садится. Осматривает меня, задерживает взгляд на разбитой роже и криво ухмыляется. Делает все молча, затягивает паузу, ждет, когда у меня подгорать начнет. Чувствую себя запертым в клетке с хищником, и отец этим умело пользуется. Что-что, а в психологическом давлении ему нет равных.

– Ну что, все еще считаешь, что твоя официантка – лучшая партия для тебя? Как там ее… Ася Горина, кажется? Двадцать три года, уроженка славного городка Кораблинска…

– При чем тут она?

– И то правда! – издевается отец. – При чем тут необразованная деваха, по ночам разносящая напитки таким вот напыщенным павлинам, как ты?! Ни при чем! Ты просто поехал за город на свидание к бугаю с битой. Поправь, если я что-то упустил. Может, это новое развлечение золотой молодежи?!

– Развлечение, только не мое. Пацаны решили в «Бригаду» поиграть, я ответил.

– Из-за девки, – ставит точку в моих оправданиях отец.

– Ну да. А что такого?! Можно подумать, ты никогда не дрался!

– Так, значит, повернул? – Отец наклоняется ко мне и упирается локтями в колени. – Я дрался, много дрался. Правоту свою доказывал, зарвавшихся на место ставил, из-за баб тоже бывало, но и последствия сам разгребал. Чувствуешь разницу? За меня никто не впрягался!

Закатываю глаза, ибо все эти правильные речи уже вконец задрали. Еле сдерживаюсь, чтобы не послать отца куда подальше. Терплю только потому, что в больнице. Выйду – на хрен пойдет!

– Молчишь? Молчи, а я пойду. Некогда мне тут с тобой рассиживаться, не маленький!

Отец встает, небрежно задвигает стул к окну и, наклонившись, от души хлопает меня по больному плечу.

– Давай, сынок, поправляйся, набирайся сил. Эта палата – последнее, что я оплатил. Выйдешь – сразу топай к адвокатам. Те идиоты, что тебя избили, накатали заяву, и, по предварительной оценке, там на тяжкие телесные тянет, так что готовься к долгим судебным разборкам. Опережая вопрос по поводу денег на адвоката, предложу взять их из твоей зарплаты.

– Из какой зарплаты? – Морщусь от боли в руке.

– Ну ты же у нас работаешь? Не беда, что в офисе появляешься раз в месяц, я как примерный отец все равно тебе плачу. Получишь зарплату плюс, – крутит пальцами в воздухе, – какой-никакой больничный и наймешь лучшего адвоката. Только контакты потом его не потеряй: пригодятся, когда с официанткой разбегаться будете.

– Так, значит? Чуть что не по-твоему, так сразу минус бабки, машина? Что еще? На улицу выгонишь или под замок посадишь? Я ничего криминального не сделал! Ася даст показания!

– Ася-то даст, да только ваши слова против слов четырех идиотов – один-один получается.

– Значит, надо, чтобы наши слова были весомее, – требую я.

– Дерзай! – Отец разводит руками, а после прячет их в карманы и направляется к выходу.

Дергаюсь, пытаюсь вскочить с кровати, забыв о своем состоянии, но вынужденно оседаю обратно. Перед глазами все плывет, а в груди печет так, словно меня вскрывают без наркоза. Падаю на кровать и чуть не вою от обиды.

– Пошел ты! Задолбал со своими нравоучениями!

– Это ты меня задолбал! – Отец разворачивается и тычет в меня пальцем. – Со школы тебя из дерьма вытаскиваю, думал, повзрослеешь! Повзрослел, – тяжело вздыхает отец, – а раз взрослый, значит, и расхлебывай по-взрослому!

– Ясно! Кидаешь, да?! Ну и хер с тобой, сам справлюсь! Разберусь, как жить!

– Справишься – молодец, руку пожму. Нет – придешь с повинной и примешь все мои условия.

– А! Так ты спецом все сделал?! Надоумил этих идиотов заяву накатать?

– За кого ты меня принимаешь, сынок?! У нас в стране система прекрасно работает. Пришел в травму, зафиксировал побои, и автоматом все уходит в ментовку. Ты же взрослый, – подкалывает меня отец, – такие вещи должен знать.

«Похер на все! – Роняю голову на подушку и зажмуриваюсь. – Выпишут, тогда и буду думать».

Единственное, что я хочу знать – где Аська. Звонил ей ночью, перед тем как отрубился, «не абонент» была. Использую момент, пока батя не ушел.

– Ася где?

– Не твоя забота! – бросает он, не поворачивая головы. – Я Каплуновым позвонил, сейчас твою невестушку привезут, будет за тобой утки выносить.

Он уходит. Дверь остается открытой, да вот только знаю: не придет он больше.

– Распоясались! – долетает до меня из коридора.

Не знаю, действительно ли я это слышу или у меня глюки после сотряса.

Глава 18

Ася Горина

– Заходи. – Заметив, что я торможу, Туляков подталкивает меня под локоть.

Ночью я почти не спала. Думала о случившемся, представляла страшные картинки своего будущего, а еще вспоминала маму. Если бы она была жива, то в жизни все могло быть иначе: никакого дележа наследства, никакой тетки, и в город бы я не сбежала… Хотя как знать… Это раньше Кораблинск был перспективным: две фабрики, завод, выпускающий крутое оборудование для московского метрополитена, техникум, училище. Сейчас все по-другому, давно по-другому. Нет, завод работает, но крупные заказы идут куда-то за Урал, а жители нашего городка пытаются выжить на то, что перепадает.

Делаю шаг в кабинет и сталкиваюсь взглядом с Вересовым-старшим. Он зол, это чувствуется сразу. Его серые глаза холодны, как сталь, и, кажется, в этот самый момент он этой самой сталью пытается вскрыть мне череп.

– Савелий Игоревич, – с любезностью лакея расшаркивается Туляков.

Следователь выныривает из-за моей спины и заходит в кабинет.

– Выйди, Семеныч, – неизменно железным голосом командует отец Кирилла, и Туляков поспешно уходит.

Страшно.

Вроде и понимаю, что Семеныч не на моей стороне, но с ним было спокойнее. Колючий холодок пробегает вдоль позвоночника. Интуиция шепчет, что именно с подачи Вересова-старшего я здесь задержалась.

«Хрен ты меня испугаешь!» – Вздернув подбородок, смотрю на отца Кирилла.

– Не стой в дверях, садись, – кивает он на стул в центре кабинета, а сам вальяжно раскидывает руки по спинке потертого временем маленького кожаного дивана.

Я же, наоборот, сжимаю дрожащие пальцы и, растягивая рукава толстовки до предела, прячу кулаки.

Вересов молча изучает меня, не оставляя без внимания ни одного движения. Мне так и хочется сказать что-то такое ядовитое, но язык словно одеревенел.

Сажусь на стул и заставляю себя закинуть ногу на ногу.

– Тебе не нужно встречаться с Кириллом, – звучит как очередной приказ.

– Кхм! – вырывается у меня, но я тут же давлю смешок.

Кожей чувствую, как это не нравится Вересову-старшему. Скрестив руки на груди, поднимаю глаза и смотрю на него.

– Веселишься? М-м-м… – Он резко группируется, упирается локтями в колени и подается вперед. – А я бы на твоем месте нервничал и думал, как отсюда выйти.

Его низкий тихий голос эхом разносится по кабинету, и мне кажется, что я после каждого слова слышу шипение.

– Зачем об этом думать, меня и так выпустят, – отвечаю я, глядя ему в глаза.

– Умная?

– Да, не такая тупая, как вам бы хотелось, – произношу с сарказмом и снова не отвожу взгляд.

Вересов дергает головой и поджимает губы.

«Ути, какие мы нежные! – Еще выше задираю нос. – Ну давай, пускай в ход все свои пугалки!»

В кабинете становится тихо. Отец Кира встает с дивана, не спеша подходит к окну и останавливается. Я нервно кусаю губы, ерзаю на стуле и жду, пока он насмотрится в окно. Судя по напряженной спине, там что-то жутко интересное.

– Девочка, я же все понимаю, – произносит он, когда я от нетерпения успеваю натереть мозоли на пятой точке. – Кир для тебя – как джек-пот в лотерее.

– Скромность – это у вас семейное. В смысле, по наследству от вас к Киру.

Кажется, Вересов аж подпрыгивает. По крайней мере, оборачивается ко мне и смотрит, словно пингвина в Африке увидел. Улыбающегося пингвина.

– Что ты ему дашь? Что сможешь противопоставить?

– Так говорите, как будто мы на каких-то боях без правил или на рынке.

– Он же сожрет тебя и не подавится, проедется и раздавит, как букашку! – продолжает наседать на меня Вересов, игнорируя мои слова.

– Спасибо за заботу! – только и успеваю сказать, потому что он тут же перебивает меня.

– Как ты верно подметила, ты не тупая. Так давай, определись, чего хочешь. Денег? Машину? Работу? Что?

– Вы от меня откупаетесь? Я вас правильно понимаю? – опять улыбаюсь, но уже не сдерживаю себя.

– Нет, неправильно. Откупаются от равных противников, – режет правду Вересов, – а тебя я просто покупаю, полностью, вместе с твоим барахлом и нищими принципами.

– Не надо мне ничего. Работа у меня есть, денег тоже хватает, а машины, квартиры… – Пожимаю плечами и отворачиваюсь, не в силах больше выдерживать его взгляд.

Сглатываю, пытаясь хоть как-то смягчить пересохшее горло.

«Покупает он меня?! Рабовладелец хренов!» – бурлит внутри, но не потому, что я такая, вся гордая и правильная. Мне нужны деньги, очень, и я бы взяла их, предложи он нормально. А что такого? Пусть Кир к своей невесте валит, а я хоть выдохну немного без подработок.

– Давайте, просто поступим: вы забываете обо мне, а я, в благодарность, забываю о вас? – выдаю на одном дыхании.

– Ясно: гордая и глупая, – устало произносит Вересов-старший.

– Не-а. Забочусь о вашей репутации. Купля-продажа людей в нашей стране, – цыкаю я и развожу руками, – уголовно наказуема.

– Тогда поступим так: если еще раз сунешься к моему сыну, попрощаешься и с работой, и с общагой. Первой же электричкой отправишься в свой Кораблинск.

– По рукам. Главное – чтобы он ко мне не совался. Кстати, как он? В больнице?

– С ним все будет нормально, а сейчас… – Вересов-старший смотрит на часы. – Сейчас он в больнице со своей невестой.

Неприятно. Меня даже тошнит от этих двух лицемеров. Один, без пяти минут женатый, по свиданиям скачет, а второй вообще шопоголик в фазе обострения…

– Семеныч! – гаркает отец Кирилла, и в ту же секунду дверь кабинета открывается.

– Закончили, Савелий Игоревич? – спрашивает Туляков.

– Да, дорогой, – усмехается Вересов. – Оформляй и выпускай нашу ночную бабочку.

«Сволочь! – Прикрываю глаза и сжимаю кулаки. – Плевать, главное – выйти отсюда».

Глава 19

Ася Горина

– Ты где была?! Почему трубку не брала?! – бросается ко мне Вика, как только я появляюсь на пороге.

Я машу на нее рукой, стягиваю кроссовки и прохожу в комнату.

– Кайф! – выдыхаю, прямо в одежде падая на кровать.

Вика списывает мое поведение на усталость после бессонной ночи, вскакивает с кровати и бежит на нашу импровизированную кухню. Отчасти она права: ночь была незабываемой.

Из моей груди вырывается нервный смешок. Наблюдаю, как Вика достает из шкафа пакет с конфетами, заваривает чай. Ждет пикантных подробностей? Она даже представить не может, насколько они будут пикантными!

– Ну, не томи! – умоляет она, ставя передо мной дымящуюся чашку. – Как все прошло?

Вика забирается с ногами на кровать, разворачивает карамельку и смотрит на меня так, словно я в космосе побывала.

– Даже не знаю, с чего начать… – вздыхаю и сажусь на кровати. – Это было незабываемо!

Викины глаза округляются, и, схватившись за чашку, она даже дышать перестает.

– Ты когда-нибудь проводила ночь в одиночной камере? – чуть наклонившись вперед, спрашиваю голосом, полным таинственности.

– Ч-что?! – Соседка от неожиданности проглатывает конфету целиком и закашливается.

Пользуюсь вынужденной заминкой, задабриваю урчащий с самого утра желудок сладким чаем, а после, подробно рассказываю о своих злоключениях.

– Охре-енеть, мать! Просто ох-ре-неть! – выдает Вика где-то спустя минуту после того, как заканчиваю.