Приключения Даши и янтарных человечков древлинов. Часть первая

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.

Девочка с мольбертом.

Наша семья очень любит путешествовать. И вот однажды мы решили посетить город на берегу Балтийского моря. Даже не один город, а целую область. Самую западную окраину России. Загадочную и совершенно ни с чем не сравнимую для жителей центральной части материка. Особенно своей природой, своенравным климатом и историческими перипетиями.

В первый же день мы встретились с экскурсоводом и отправились в исторический центр на Ратушную площадь. Был пасмурный день и дул порывистый ветер. Он гнал по небу всклокоченные облака и от этого солнцу все же иногда удавалось явить туристам и местным жителям свой заспанный лик.

– Сегодня солнечно! Нам повезло! – заключила женщина экскурсовод, задорно щурясь и глядя на небо. – Идемте, я кое с кем вас познакомлю.

Мы в легком недоумении переглянулись – «Солнечно?», – восприняли это как ироничную шутку и последовали за неунывающей Еленой. Так звали нашего экскурсовода. Она бодро шествовала впереди, рассекая прохладный балтийский воздух перед нашей небольшой семейной группой туристов.

Пройдя немного по набережной под насмешливые крики чаек, наш любознательный коллектив оказался на небольшой мощенной площади. Всюду, на радость приезжим стояли киоски и прилавки, на которых бойко торговали кренделями, согревающими напиткам и сувенирами. Но, в основном, весь народ, почему- то, толпился вдали от этого разнообразия. На одном краю площади напротив древней ратуши собралось изрядное количество людей и все они что- то оживленно рассматривали, обсуждал и фотографировался.

– Ну, вот зачем устраивать такое столпотворение? – моя супруга повертела головой. – Такая красивая площадь. Есть где развернуться. А они устроили давку не пойми из-за чего…

– Отсюда просто не видно… – ответила Елена и прошла вперед. – Давайте подойдем ближе…

Мы прошли несколько шагов по направлению к не иссякающему потоку желающих сфотографироваться и увидели причину такого ажиотажа. На не высоком постаменте сидело маленькое существо из бронзы и поблескивало разнообразными своими частями, старательно натертыми руками желающих оставить о себе память и запечатлеться с этакой диковинкой.

– Это Людвиг – наша знаменитость! – торжественно представила нам Елена загадочного старичка, который мог бы уместиться на ладони взрослого человека. Людвиг сидел, забавно свесив ножки и улыбаясь с философским прищуром взирал на зевак.

– Как будто он знает про людей то, чего мы сами не знаем. – подумал я.

– Их в нашем городе целая семья. – продолжала Елена, – Они по одиночке расположились рядом с местными достопримечательностями или знаковыми объектами. И надо вам сказать, что появились они совершенно неожиданно. Кто они и откуда, до сих пор неизвестно… Ходят, конечно, слухи, что дескать это какие- то «древлины». И даже имена у них есть. Ну, и больше ничего. Одна сплошная загадка. Что же касается самих фигурок, все они моментально стали объектом особого внимания как со стороны жителей, так и со стороны туристов. Ну, это вы сами можете наблюдать. Как говорится, предмет гордости и любви. Так что – вот!

Елена сделала широкий жест рукой, словно распахивая занавеску, а заодно и разгоняя неуемных туристов, облепивших бронзового древлина.

– Фотографируйтесь и пойдемте дальше! У нас сегодня обширная программа.

Мы, покорившись воле экскурсовода, конечно же, запечатлелись на память с Людвигом и уже хотели двигаться в путь, как нас остановил пытливый голос сынишки.

– Так откуда же они взялись? – перекрывая общий шум города и праздной толпы, поинтересовался мальчик.

Мне показалось, что все, кто находился в этот момент на площади и в ее окрестностях, включая пешеходов на противоположной стороне, обернулись и тоже застыли в немом вопросе.

– А действительно, откуда? Откуда же они взялись?

– Эээ… – сказала Елена и поправила прическу на затылке.

Потом она переложила увесистую папку с демонстрационными файлами из левой подмышки в правую, придав себе этим еще больше значимости, и сделала несколько шагов по направлению к мальчику. Серьезность ее намерений заставила людей поблизости расступиться и образовать небольшой круг внимания. Похоже весь мир обратился в слух. Заметив такую общую тягу к познанию, Елена откашлялась и заговорила очень внятно, стараясь перекрыть скептические крики чаек.

– Существует несколько гипотез, но, как для меня, все они нелепая несуразица. Какие-то неизвестные скульпторы-художники, секретные общества, тайные знаки, а то и вовсе инопланетяне.

Елена еще раз переложила папку теперь уже в обратную сторону и подытожила:

– В общем, ничего особо значимого! – закончила Елена, и кажется даже слегка поклонилась.

Легкий ветерок разочарования пронесся над головами слушателей и был растерзан взмахами крыльев насмешливые чаек. Елена приобняла нашего сына.

– Нам пора, мой юный любознательный друг! – и подвела к нам с супругой.

Обзорная экскурсия, ввиду ограниченности времени нашего пребывания в этом прекрасном и загадочном городе, была рассчитана на пять часов, (да, представьте себе), поэтому нам действительно следовало спешить.

Мы обошли островок вокруг Домского собора Богоматери и Святого Альберта, поражаясь его величию и красоте, иногда останавливаясь для более подробного углубления в прошлое, а также для того, чтобы запечатлеть себя на фоне исторических мест. Несмотря на, как сказала Елена, поверхностность ее рассказа, наша семья получила изрядное количество информации, для усвоения которой требовалось гораздо больше времени, чем мы провели в этом великолепии. А провели мы ни много ни мало два часа. И, напряженно пытаясь утрамбовать в своих головах увиденное и услышанное и хоть как-то разложить по полочкам до лучших времен, мы двинулись к следующей точке нашего маршрута и опять проследовали через ратушную площадь.

И вот тут мне в глаза бросилась одна деталь, на которую я бы и не обратил внимания, если бы мы не возвращались той же дорогой, что и пришли сюда. Точнее не деталь, а девушка в красном берете и клетчатом пальто, стоявшая неподалеку от тумбы, на которой восседал древлин Людвиг. И рядом с ней был раскрыт маленький мольберт. На это я и обратил то свое внимание. На ослепительно чистый лист бумаги. И примечательно было то, что девушка ничего не рисовала. Она просто стояла и, не обращая внимания на толпу, неотрывно смотрела на бронзовую фигурку. И в ее глазах было столько сосредоточенной грусти, что мое сердце защемило от жалости.

У меня мелькнуло предположение, что это хрупкое создание в розовую клеточку уже находилось там, когда мы только пришли, и пребывало в том же состоянии, что и сейчас. То есть два с половиной часа. И за это время ни единого штриха или наброска.

Чтобы убедиться в своих мыслях я, на ходу, увлекаемый Еленой, достал фотоаппарат и пролистал назад сделанные фотографии.

– Там должен быть ракурс, на котором ее можно увидеть. Должен быть… – думал я.

И внезапно меня прошиб холодный пот, так что я встал как вкопанный на пешеходной зебре. В глубине кадра девочка стояла в той же позе и в том же месте. Я обернулся. Ее положение не изменилось. Еще раз взглянул на снимок. Это не могло быть ошибкой.

– Дорогой, мы опаздываем!

– Пап!

– Сергей Васильевич!

Меня звали с тротуара знакомые голоса. А автомобили возмущенно сигналили субъекту, застрявшему посреди пешеходной дорожки на красном сигнале светофора. Я закрыл фотоаппарат и, извиняясь перед машинами, догнал свою группу.

– Ты чего, дорогой? Мы же записаны в музей…

– Пап!

– Что-то случилось?

Объяснять, выяснять и рассказывать не было времени и возможности. Нам нужно было спешить. И я решил оставить все рассуждения до вечера, обернувшись еще раз, прежде чем мы сели в арендованный автомобиль. Девушка, как нарисованная на фоне красного кирпича Домского собора, так и стояла неподвижно, а мы поехали дальше по заранее спланированному маршруту.

Информации и впечатлений за день набралось столько, что они затмили собой все утренние мысли и планы. А сил к вечеру осталось только на «быстренько выпить чаю, принять душ и лечь спать, потому что завтра опять рано вставать», так что даже фотоаппарат оставили без внимания в прихожей.

На следующее утро, конечно же, проспав будильник, мы как подорванные столпились сначала в ванной, потом на кухне, а затем на выходе, дружно зажимая бутерброды зубами, чтобы завязать шнурки.

– Фотоаппарат! – внезапно вскрикнула супруга сквозь хлеб с ветчиной.

– Что? – так же перехватывая зубами сэндвич, ответил я.

– Забыли про него вчера…

– Надо же!

– Это на тебя не похоже, пап! – прожевал сын свою порцию завтрака.

– Сам себя не узнаю… – ответил я и тут же вспомнил все, что я не сделал вчера вечером. Я же планировал поразмыслить над «девочкой на Ратушной площади» и решить, что буду делать с этим сегодня.

– Ты чего застыл? Мы опоздаем! – стала подгонять супруга.

– Да, да… – засуетился я, складывая фотоаппарат и пытаясь восстановить картину вчерашнего утра.

– Ты как потерянный… Что-то забыл?

– А? – я пытался собрать мысли в пучок, но они лениво расползались по еще не проснувшимся извилинам. – Нет, все нормально, – отговорился я.

– Аккумуляторов хватит? – подозрительно спросила жена на пороге.

– Есть запасной!

– Памяти?

– Достаточно! – ответил я и закрыл дверь квартиры, которую мы сняли на время нашего приезда.

Через три минуты наша неутомимая компания неслась в авто по центральной улице на встречу с новыми впечатлениями. Местом сбора была выбрана бесплатная парковка супермаркета недалеко от Ратушной площади. С этой парковки, кстати, площадь очень хорошо просматривалась. И у меня стал созревать четкий план, который я пока не хотел озвучивать, чтобы не испугать своих родных.

– А вдруг все-таки показалось… Столько впечатлений! Еще сочтут, что я переутомился… или решат, что я слишком мнительный и впечатлительный.

Итак, я вел машину молча всю дорогу, по незнакомому городу, все время сверяясь с навигатором в телефоне. В данной ситуации мое молчание выглядело весьма органично. Сынишка, правда, попытался несколько раз позадавать вопросы, но супруга попросила «не отвлекать папу от дороги», при этом удивленно поглядывая в мою сторону.

– Все в порядке, милый? – только однажды спросила она.

На что я совершенно доходчиво и однозначно ответил «Угу!» и снова уставился на дорогу.

К месту встречи мы прибыли вовремя. Ответственная Елена уже ждала нас с неизменной папкой в руках, которая была в два раза толще вчерашнего. Мы сразу поняли, программа на сегодня предстоит обширнейшая. Ну, а как еще уместить месячный тур в три дня.

– Доброе утро! – звонко поприветствовала нас экскурсовод. – Доброе утро, мой любознательный друг! Это тебе!

И женщина вручила сынишке брелок, чем сделала его сегодняшний день особенно незабываемым. А его восторг от полученной безделушки поднял нам всем настроение и разбудил спящие мозги лучше любого кофе.

Я терпеливо ждал окончания всех приветственных церемоний, и когда Елена произнесла сакраментальное «В путь!», решился выступить.

– Простите, а могу я кое-что проверить?

Все вопросительно посмотрели на меня, и даже сын поднял глаза от подарка.

– Мне нужно только взглянуть на Ратушную площадь!

– Но… – начала супруга.

– Я не буду переходить дорогу! Только выгляну из-за угла!

Жена хотела что-то сказать в знак протеста, но Елена успокоила ее:

– Почему нет? У нас есть немного времени в запасе.

И тут же уточнила:

– А что вы хотите увидеть?..

Но я не ответил. Я уже шагал к углу здания. Группа двинулась за мной. А я шел, вдыхая бодрящий утренний воздух, и с каждым шагом ко мне возвращался привычный здравомыслящий прагматик с критическим взглядом на вещи.

– Ведь если быть реалистом и отбросить все возможные метафизические выдумки и фантазии, это было бы совершенно нерационально, – думал я, все больше просыпаясь. – Во-первых, чего, собственно, ради, и, во-вторых, не может же вот так прям с самого утра…

Я вышел из-за угла.

– …Она там стоять… – вырвался у меня возглас изумления.

Почему вырвался? Да потому, что девочка действительно была. Она стояла там же и почти в той же позе. Только одежда на ней была другая. Я же застыл, как пораженный молнией, так что вся спешащая за мной процессия врезалась в меня, не успев затормозить. Я стоял и не верил своим глазам. Мое предположение подтвердилось! Это был непреложный факт! Но от этого не стало легче. Вопросов появилось еще больше. Они столкнулись в моей голове одновременно с ударом колокола на башне Домского собора.

– Бамммм!

– Что скрывало за собой такое поведение девочки? Каждый ли день она стояла здесь? Или это только совпадение? Или шалость моего утомленного недосыпом рассудка? Игра бурной фантазии? А если нет, тогда что могло означать ее ежедневное присутствие?

– Что случилось, милый?

– Что с вами, Сергей Васильевич?

– Пааап…

– Скажите, Елена, а эта девочка… – обернулся я к подошедшим.

– Девочка? – переспросили все хором.

– Ну, да… Девочка… там, на мосту… – и я указал рукой, – она там работает… мм… – подбирал я слова, – …живой скульптурой?

Елена вышла вперед, посмотрела вдаль, потом стрельнула вопросительно в меня и, надев очки, еще раз посмотрела на девочку с мольбертом.

– Не знаю… – протянула она после некоторой паузы, – не обращала внимания…

– А что за девочка? – заинтересовался сын и тоже вышел на передний край.

– О ком вы все говорите? – проговорила, вглядываясь, супруга.

– Хотя… – заговорила опять экскурсовод, – мне кажется, что я уже ее видела… и кстати! – она заговорила увереннее, – не только здесь. У других древлинов она тоже стоит иногда… Точно!

Женщина хлопнула ладонью по увесистой папке.

– Как же я могла не обратить внимания! – Елена сняла очки. – Совсем зашорилась-замоталась-заштамповалась… Окружающий мир перестала замечать! Двойка мне, двойка с минусом, да, мой любознательный друг?

Елена потрепал сына по волосам.

– Это же надо! А ведь правда! Если бы вы не сказали, я бы так и ходила мимо!

– Значит, вы не знаете ее, и что она делает, тоже неизвестно? Посмотрите! Она ведь не рисует. Она стоит и смотрит на древлина! Мне ведь это не кажется? – начал заводиться я.

– Может, стоит подойти и расспросить ее? – простодушно ответила Елена. – Мне вот уже самой интересно стало.

Елена уже собралась рвануть вперед, но за нашими спинами раздался тревожный голос.

– Вы меня простите, конечно! – вмешалась супруга. – Я, конечно, предполагаю, что все это очень важно, но при этом, прошу меня понять, из того, что вы говорите, я сама ничего не понимаю, а еще я не могу понять, что тут вообще происходит… И наверняка все это важно… Но! Есть одно «но», которое я вам сейчас выскажу… Сейчас…

Я видел, что моя жена постепенно закипала от того, что нечто или некто вмешалось в ее четко выстроенный план. Ее возмущение ширилось, как набежавшая невесть откуда серая туча. От захлестнувших ее эмоций она петляла витиеватыми тропинками сознания в поиске нужных слов и не могла четко сформулировать тревожащую ее мысль. Мы же все с нетерпением ждали, когда прозвучит главное, то, ради чего разразилось такое непростое вступление. И главное прозвучало вместе с внезапным разрядом грома. (Да, такая вот погода в этом городе – солнце моментально сменилось неожиданной тучей).

– Бабах! – грянуло над нами.

– Мне кажется, мы уже опаздываем! – грянула супруга, закончив, к всеобщему облегчению.

Грянул еще один раскат. Начал накрапывать дождик. Знаете, как можно отличить местного жителя от гостя? У них всегда есть с собой зонт. Даже если все прогнозы мира обещают солнце. У этой области на берегу Балтики свой собственный взгляд на погоду. Поэтому прохожие разделились на две части. Одни раскрыли зонты, а другие заторопились в укрытия. Я с тревогой глянул в сторону девочки. Она тоже раскрыла зонт. Большой лиловый. Он укрыл ее вместе с мольбертом, и она продолжила свое таинственное занятие.

– Да! – согласился я. – Давайте пойдем!

Дождь усилился.

– Давайте побежим! – предложил сынишка.

И мы побежали к машине. Я бежал с чувством выполненного плана, который наметил себе по дороге. Да и Елена подтвердила мою мысль. Теперь нужно было обдумать следующий шаг. Не набрасываться же, в самом деле, на ребенка с вопросами: "Ты зачем тут стоишь?" Нет, к этому я не был готов… и, к тому же, мы действительно опаздывали. Да и дождь нас подгонял. Так что я мысленно поставил запятую, записал девочку с мольбертом в загадки и взял паузу на обдумывание возможных вариантов.

– И если мне не суждено больше встретить загадочную девочку, то, может, это и к лучшему. Тем свободнее полет фантазии! Может даже из этого сложится рассказ под названием "Девушка с мольбертом на Ратушной площади», – решил я, и мы дружно уселись в машину.

– Выезжаем с парковки и сразу направо! – скомандовала Елена.

Проезжая мимо площади, я еще раз глянул на юную художницу. Она все так же стояла, укрывшись лиловым зонтом под свинцовым небом на фоне красного кирпича Домского собора.

После получаса дороги мы припарковались недалеко от железнодорожного вокзала. Дождь закончился и снова выглянуло солнце. (Вот такая погода!) Елена водила нас по парку Шиллера, показывала Дом китобоя, штаб Балтийского флота, Государственный технический университет, знаменитую скульптуру борющихся зубров, Площадь Победы, Собор Христа Спасителя и еще много чего великолепного и исторического, а я с благодарностью всем этим впечатлялся, но никак не мог избавиться от мыслей о девочке на Ратушной площади. Был непростительно рассеян и невнимателен, поэтому никаких подробностей и тонкостей не запомнил, в связи с чем не могу ими поделиться, к своему стыду.

За этот день мы побывали еще в нескольких местах и пережили еще несколько погодных сюрпризов, от чего опять вернулись без сил в квартиру и тут же легли спать. Утром я не помнил, как разделся, но, позавтракав на автопилоте, мы всей семьей снова радостно неслись к очередной порции незабываемых впечатлений.

Нас ждал «Музей янтаря», куда нельзя было опоздать. Потому что Елена предусмотрительно записала нас на внутреннюю экскурсию на первый сеанс.

Мы успели! Припарковались, встретились с Еленой и побежали ко входу.

– А там сидит еще один древлин! – на ходу проговорила экскурсовод. – Бабушка Августа! – Елена махнула рукой.

Мы дружно обернулись… и остолбенели.

За забором, недалеко от бронзовой статуэтки, стояла девочка с мольбертом. Тут уж я не смог удержаться.

– Нет! – сказал я. – Это невозможно! Так просто оставлять это нельзя! Вы идите без меня, как закончите – позвоните.

Не дожидаясь ответа, я шагнул навстречу неизвестности. Никто не протестовал. Всем было понятно, что переубеждать меня бессмысленно.

Я вышел через ворота и, взглянув на Бабушку Августу, направился к девочке. Времени простраивать разговор у меня не было, поэтому, подойдя к юной художнице, я прямо спросил:

– Простите за мое любопытство, но не могли бы вы ответить на один вопрос: зачем вы тут стоите?

Девочка, ничуть не смутившись, посмотрела на меня наивными грустно-зелеными глазами и не задумываясь ответила: «Из-за них!»

Она кивнула в сторону Бабушки- древлина и опять перевела взгляд на меня. Я растерялся от такого прямого ответа и какое-то время молча смотрел, не зная, что сказать. А девочка ничуть не смутилась и снова заговорила.

– Вы первый, кто спросил меня об этом. Я уже привыкла, что меня никто не замечает… И вдруг вы!

В ее голосе слышалась благодарность. Как будто за то, что я избавил ее от одиночества.

– Если бы мне задали это вопрос два года назад, я бы убежала. Сначала я пряталась, потом мне было странно, что на меня никто не обращает внимания, потом стало обидно, что меня никто не замечает, а потом я свыклась с этим. Тем проще мне было воплощать свой план. Только иногда становилось грустно, что люди такие невнимательные. Из-за невнимательности происходят все страшные вещи… Страшные и обидные. Вы хотите узнать, зачем я тут стою?

– Я вас увидел еще на мосту…

– Да, и там тоже. И вообще везде, где есть древлины… Я рядом с ними почти каждый день. Хотите узнать, почему?

Я кивнул.

– Теперь я могу рассказать. Я многое передумала и перечувствовала, и мне теперь ничего не страшно.

Девочка, которой было от силы четырнадцать лет, говорила, как взрослый человек. Говорила так, что у меня мурашки бегали по спине. В ее голосе была неимоверная сила, уверенность и ощущение пережитой боли. Я молча ждал.

– Тут есть парк рядом. Можем присесть где-нибудь. Меня Даша зовут.

– Меня Сергей.

– Очень приятно! – сказала Даша и стала собирать свой мольберт.

Ну, а то, что она мне рассказала, вы прочтете дальше. Я пересказываю эту историю по ее просьбе и с ее согласия. Потому что все люди должны узнали о существовании этих бескорыстных, бесхитростных и очень внимательных человечков – древлинов. Да, сказочных, но вполне реальных крошечных существах из параллельного мира.

А началось все, когда Даше было уже целых десять лет.

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ.

"Сюрпризы"

В тот день на берегу было тихо и пусто. Впрочем, Дашу это нисколько не удивляло. В это время года тут мало отдыхающих, а главное нет таких особенно шумных, которые своей бесцельной суетой нарушают красоту и спокойствие песчаного пляжа. От этого на душе было светло и радостно. И даже несмотря на густое серое небо, порывистый прохладный ветер и влажный желтый песок.

Да, был конец ноября. И в притаившемся у края Балтийского моря маленьком городке Янтарный наступил "мертвый сезон". Хотя Даша никак не могла понять, почему позднюю осень, зиму и начало весны приезжающие на отдых называют таким неприятным именем.

– Мертвый сезон… – шептала себе под нос, улыбаясь, девочка, – загадочный – это другое дело! Таинственный – звучит куда лучше! А то "мертвый"… сами вы… такие! – хмыкала Даша вслед редким, запоздавшим, слегка потерянным туристам и медленно шла вдоль тонкой пенной кромки, вглядываясь себе под ноги.

Туристы же в свою очередь смотрели на одинокую девочку и пожимали плечами, удивляясь ее необычному поведению.

– Странный ребенок! – говорили они и уносились дальше по своим туристическим делам и обзорным экскурсиям, ничего не замечая вокруг, упуская из виду все тонкости неповторимой Балтийской красоты. Своенравной и загадочной, нелюдимой и недружелюбной, такой же, какой выглядела Даша со стороны.

Да, одинокая нескладная худенькая девичья фигурка в развевающемся на ветру розовом пальтишке на фоне серого полотна, сотканного из моря и неба, действительно производила странное впечатление. Несмотря на свои годы, а исполнилось ей всего-то 10 лет, вопреки ожидаемых от ребенка взбалмошных поступков и неуправляемого поведения, Даша была спокойной, рассудительной и покладистой девочкой.

– С английским характером! – говорил папа.

– С ангельским! – поправляла мама.

И они начинали спорить: Английский! Ангельский! Ангельский! Английский…

– Оставьте ребенка в покое! – говорила бабушка и наливала всем чаю с абрикосовым вареньем.

Даша зачерпывала чайную ложку угощения, выловив половинку фрукта, и долго смотрела сквозь него на лампу, любуясь солнечными переливами.

– Как Большой янтарь! – словно завороженная, шептала Даша, подносила ложечку ко рту и слизывала тягучие сладкие капельки, чтобы они не упали на скатерть.

– Очень похоже! – улыбалась бабушка и гладила внучку по пшеничным волосам.

– Большой, как Солнце! Вот бы найти такой! – мечтательно произносила девочка.

– Всему свое время! – загадочно отвечала бабушка.

А Даша, не обращая внимания на интонацию, не в силах больше бороться с искушением, которое слюной заполнило весь рот, съедала абрикосовую половинку и запивала большим глотком крепкого чая.

Да! Больше, чем в бабушкино абрикосовое варенье, Даша была влюблена в янтарь. В любых его видах, формах, размерах и оттенках. Она грезила им наяву и во сне. Янтарь окружал ее, сколько она себя помнила. Сначала это были игрушки-погремушки, потом бусики-колечки-сережки, затем всевозможные поделки, которыми Даша сначала забавлялась, а потом научилась делать сама. Фигурки, украшения, мозаики, собранные из маленьких желтеньких зернышек размером не больше подсолнечного семечка. Недаром же девочка все детство до школы, а потом и каждые каникулы проводила у бабушки в городке Янтарный, название которого говорит само за себя. Тут Дашенька прониклась особым чувством к сияющим чудесным камешкам. А бабушка только подогревала детскую любовь рассказами об этих посланиях из глубины веков в виде застывшей смолы.

В каждый приезд Даша отправлялась на берег моря в надежде найти тот самый "Большой, как Солнце» янтарь и проводила там часы в поисках, глядя себе под ноги. Вот за этим занятием ее и наблюдали недоумевающие туристы, за занятием, которое требует особого внимания и сосредоточенности.

Но "Большой, как Солнце» янтарь все не находился, и Даша с чистой детской благодарностью и бескорыстным счастьем поднимала с влажного песка маленькие ярко-желтые капельки, похожие на осколочки солнца, облизанные морем, и складывала в красный бархатный мешочек, подаренный бабушкой. Это занятие ей доставляло особое, ни с чем не сравнимое удовольствие. Собирать янтарные камушки, чтобы потом составлять из них мозаики.

Поэтому Даша очень любила эти утренние часы. Часы тишины после ночного шторма, когда весь берег усеян крохотными янтариками. Надо только не лениться и не отвлекаться на всякие глупости, вроде игрушек в мобильнике и публикаций дурацких фотографий в соцсетях. А в этом девочке помогали песни, которые ей пела перед сном бабушка Света.

Так Даша и ходила по берегу притихшего моря, тихо напевая и собирая янтарь.

Но вот песня замолкает, девочка затягивает бархатный мешочек и поворачивается к морю.

– Какое ты красивое! – говорит Даша, стоя у кромки. – Красивое, спокойное и послушное! Спасибо тебе!

Девочка прячет мешочек в карман и бежит домой. Сначала по песку, потом по пляжному променаду – деревянным мосткам, проложенным специально для прогулок, и, обгоняя легкий соленый бриз, пробегает сквозь парк им. Морица Беккера и мимо Казанской церкви. А там до дома бабушки рукой подать.

– Дашенька, ты вовремя! – радостно кричит бабушка, Светлана Михайловна, через открытое окно веранды. – Как раз к чаю.

Девочка заходит в дом. Запах свежезаваренного чая и абрикосового варенья сладко щекочут в носу. Даша весело чихает и направляется к умывальнику.

– Мы тебе звонили на обед! – шумно выдыхает папа, Валентин Александрович, (или просто Валентин), не отрываясь от ноутбука. – Ты чего трубку не берешь?

– А я телефон не взяла с собой! – Даша вытерла руки о махровое полотенце и подошла к столу.

На веранду с подносом выходит мама, Рита Николаевна (или просто Рита, а для родных Ритуся или Ритуля) и расставляет приборы.

– Доченька, мы же волнуемся… Надо же обедать…

– Нет, ты мне ответь, Дарья, почему ты не берешь с собой телефон? – продолжает возмущаться папа.

– Чтобы не мешал! – улыбается Даша и чмокает отца в щечку. – Я же говорила…

– Каждый раз одно и то же! – отец закрывает ноутбук и кладет его на подоконник. – Зачем тогда тебе смартфон?

Даша игриво пожимает плечами.

– Сама не знаю…

– Что вы пристали к ребенку? – из кухни появляется бабушка. – Не похоже, чтобы она с голоду помирала!

– Этого еще не хватало! – подхватывает мама. – Но обедать надо…

– Захочет – поест! Ты себя вспомни! – бабушка одаривает всех примирительной улыбкой. – Давайте не будем ссориться по пустякам.

– Зачем тогда мобильник? Каждый раз одно и то же… – бурчит отец, доставая телефон из кармана, и пододвигается к столу.

– Зато ты без своего жить не можешь… – еле слышно комментирует мама, разливая чай по фарфоровым чашкам.

Даша, смеясь одними глазами, переглядывается с бабушкой и присаживается рядом.

– Бабуль, представляешь, мы вот вчера с тобой спели колыбельную для моря и сегодня оно успокоились!

– Ну, а как же иначе! – бабушка открывает баночку варенья. – Море – оно все слышит…

– Ну, что вы в самом деле, Светлана Михайловна, – папа откладывает в сторону телефон, – как море…

Но он не успевает закончить. Дашина мама толкает его под столом и пронзает красноречивым взглядом.

– А какую песню вы пели, доченька?

Папа снисходительно улыбается, разворачивается боком к столу, берет чашку с чаем и устремляет свой взгляд в окно.

– Колыбельную про море и про звезды, мам! Ту самую, что ты мне пела… – отвечает девочка и обнимает бабушку, – ту, что бабушка пела тебе, а бабушке пела ее мама… а ее маме – ее мама…

На колокольне Казанской церкви ударяет колокол. Теплый звон, чтобы не потревожить и не испугать природу, накрывает городок мягкими ладонями.

Еще удар… и еще… и еще…

Так вкусно пить чай с янтарным вареньем, в обнимку с бабушкой и укутавшись морским воздухом с вечерним звоном.

– Будем собираться… – перекрывает шестой удар папа, – завтра кому-то на работу, а кому-то в школу… Ты, кстати, уроки все сделала?

– Сделала, пап.

– И когда успела… – папа ставит чашку и встает, – ладно, дома разберемся. Жду вас в машине…

Папа направляется к двери, но тут внезапно вступает бабушка.

– Внучка, а знаешь, что…

Отец Даши останавливается от неожиданности, а бабушка стремительно выходит с веранды. Родители переглядываются. Папа скептически пожимает плечами. Мама укоризненно качает ему головой и тоже встает.

– Не сидится тебе…

Папа коротко смеется в ответ.

– Давай собираться, доча, – мама начинает складывать посуду на поднос, – а то и правда рано вставать.

Даша принимается помогать маме.

– А куда бабушка пошла?

Мама только пожимает плечами. Папа нетерпеливо приоткрывает дверь, но в этот момент на веранду возвращается бабушка.

– Вот! – говорит Светлана Михайловна и кладет на стол перед Дашей маленькую деревянную шкатулку. – Это тебе!

– Что это? – удивляется Даша

– Открой! – бабушка делает шаг назад.

Даша оглядывается на родителей и осторожно открывает крышечку.

Тут же ее лицо озаряется счастьем, и она замирает в трепетном изумлении. Все предметы, столы, стулья, шкафчики и даже люди приобретают янтарный оттенок. Веранда заполняется еле уловимым солнечным светом, струящимся из шкатулки.

– Янтарь! – вскрикивает Даша, не веря в реальность происходящего. – Мам, пап, смотрите, какой большой!

– Теперь он твой! – мягко произносит бабушка.

– Мой… – шепчет девочка и приседает на корточки. Ее лицо оказывается на уровне со шкатулкой. Даша глядит, не моргая и почти не дыша.

– Светлана Михайловны, зачем это? – качает головой отец.

– Мама, я же тебя просила… – слабо возмущается мама.

Но ни бабушка, ни Даша не слышат протестов родителей.

– Сияет, как Солнце! – восторженно шепчет Даша.

– Это его душа светится! – бабушка подходит к внучке. – Ведь в каждом янтаре живет душа. Береги его.

Даша, не отрываясь смотрит на янтарное солнце размером с детский кулачок и формой похожий на сердечко, и только произносит одними губами:

– Большой, как Солнце… Большой, как Солнце…Большой, как Солнце…

Даша не заметила, как вышел папа, Валентин Александрович. Как бабушка, Светлана Михайловна с мамой, Ритой Николаевной прибрали со стола. Как опустилось серо-розовое покрывало вечернего неба и на веранде зажегся свет. Как вдалеке несколько раз вспыхнули зарницы. Как докатились еле слышные раскаты грома. Как дождь покапал и перестал. Как семь раз ударил колокол. Даша ничего этого не заметила.

Она пришла в себя, только когда теплые руки бабушки нежно подняли ее, прижали и горячие губы, поцеловав в обе щеки, тихо прошептали:

– Береги свое сердечко, внученька!

Даша кивнула и поцеловала бабушку.

– Спасибо, бабуль! Ты такая…

Больше девочка не смогла ничего произнести из-за слез, которые перехватили детское горлышко. Даша шмыгнула носом, закрыла коробочку и прижала ее к груди.

– Иди! – сказала бабушка. – А то родители заждались уже.

Светлана Михайловна помогла Даше надеть пальто и пошла провожать до калитки.

– Чего это они мрачные такие? Не поделили чего? – приобнимая Дашу, почти шепотом спросила бабушка.

– Не знаю, бабуль. Может из- за погоды. – пошутила Даша.

– Не иначе! – так же шутливо отозвалась бабушка.

Светлана Михайловна остановилась с внучкой у багажника урчащего авто и ещё раз крепко обняла.

– Будет тяжко, возьмешь в ладошки янтарь свой, он тебя и согреет.

– Люблю тебя, бабулечка!

– Ты мое сердечко! Ну, иди, иди.

Бабушка нежно подтолкнула внучку к машине.

Даша, не выпуская шкатулку, открыла дверь, села на заднее кресло и пристегнулась. Папа с мамой о чем-то тихо спорили, машина тронулась, а девочка неотрывно смотрела на бабушку, которая пронзительно глядела вслед своей единственной внучке, пока не скрылась за поворотом.

Уже на подъезде к дому сон одолел Дашу, уставшую от дневных впечатлений и волнительного подарка. Девочка свернулась калачиком вокруг бабушкиной бесценной шкатулки и тихо засопела. Припарковавшись у дома, чтобы не скрипеть воротами гаража, и стараясь не шуметь, семья прошла в дом. Отец на руках отнес дочку в ее комнату, осторожно уложил на расстеленную женой детскую кровать и, поцеловав Дашу в лобик, отправился загонять автомобиль в стойло. Мама переодела девочку в пижаму, поцеловала в щеку, поправила одеяло и спустилась в кухню.

– Как ее вырубило! – муж уже успел вернуться из гаража и колдовал над заварным чайником.

– Конечно, столько впечатлений, – пожала плечами супруга, – она ведь совсем ребенок.

– Кусок смолы ещё этот… – отец наливал себе крепкого чая, – вот зачем твоя мама его всучила? И так полный дом…

– Ну, что ты ворчун какой… – проговорила супруга, глядя на содержимое холодильника и что- то напряженно обдумывая. – от маленького янтаря места не убудет.

– Ничего себе, маленький… – начал возмущаться отец, но тут же прекратил, потому что мама не слушала его. Она была погружена в свои тяжелые раздумья.

– Рита… – осторожно позвал папа.

Мама решительно выдохнула, закрыла дверцу и пошла из кухни.

– А как же твой вечерний кефир, Ритуся? – недоуменно спросил муж.

– У меня разгрузочный вечер! – раздался голос с лестницы.

– И давно? – опешив от неожиданности поинтересовался отец.

– С этой минуты… – донеслось сверху.

Отец услышал, как проскрипели половицы в спальне и вскоре дом погрузился в сон. Валентин ещё некоторое время послушал тишину, пытаясь осознать причину такой реакции супруги, потом мысленно махнул рукой ввиду тщетности усилий и пошел в сад совершать свое традиционное вечернее чаепитие.

Опустившись в шезлонг на веранде, мужчина втянул вечерний воздух, тягучий и сладкий от окружающих елей, и тут заметил на влажных от росы качелях в саду отсвет небольшого гаражного окошка.

– Свет что ли забыл выключить… – раздосадованно произнес мужчина и встал, чтобы исправить оплошность, но отблеск тут же пропал.

Мужчина прошёлся к краю веранды, чтобы убедиться в увиденном. Запыленное темное окно холодно отражало облако, подсвеченное круглой луной.

– Показалось, – произнес мужчина и поежился от сырости и подпорченного настроения.

Привычная ежевечерняя идиллия рухнула под тяжестью предшествующих мелких неприятностей. Мужчина с досадой выплеснул остывший чай в траву и, недовольный, ушел в дом.

На следующее утро, когда Даша с мамой готовили завтрак, точнее, мама готовила, а Даша задумчиво размазывала капельку молока по столу, необычайно веселый возглас отца взбудоражил весь дом.

– Они нашлись! Нашлись! Мои запонки…

Счастливый отец вбежал на кухню.

– Представляешь, Ритусь! Запонки, которые после твоего дня рождения потерялись… Вот! Нашлись!

Отец протянул раскрытую ладонь. На ней поблескивали два золотых ромбика на тоненьких ножках.

– Это когда же они пропали? Три года… или четыре назад?

– В прошлом году это было… – мрачно ответила мама.

– Да? А мне казалось, что давно.

– У тебя плохая память на даты… – буркнула мама и поставила на стол тарелку с тостами.

– А ты чего такая… хмурая? – наконец папа обратил внимание на мамино настроение.

– Правду говорят, если где-то что-то прибудет, значит, где-то что-то убудет… – вздохнула мама и села к столу со своей утренней чашкой кофе.

– Убудет? – переспросил папа, тоскливо опуская руку. – Что-то пропало?

Мама молча сделала глоток и кивнула головой. И тут же включилась Даша.

– У тебе тоже, мам?

Родители одновременно посмотрели на дочь.

– У меня пропала оранжевая краска и конфеты…– призналась девочка.

– А у меня кулон, – сообщила мама и села к столу.

– Тоже обидно, – почувствовала Даша.

– Какой кулон? Тот, что я тебе подарил? – встревожился отец.

Мама вопросительно посмотрела на папу.

– Ну, тот… золотой… в виде загогулины с бриллиантовой дорожкой?

– Нет! – мама поставила перед папой тарелку с бутербродами. – Тот в тумбочке лежит… единорожика своего любимого найти не могу…

– Из бронзы который? – слегка усмехнувшись, уточнил папа.

– Из бронзы! – взвилась мама. – Из олова, из чугуна! Какая разница? Мне его мой папа подарил!

Мама вскочила и пошла из кухни.

– Ну, прости, дорогая! Не хотел тебя обидеть! – всполошился отец. – Забыл, как он тебе дорог…

Но мама уже не отвечала. Было слышно, как она надела туфли и вышла из дома. Хлопнула дверь. Папа посмотрел на дочь. Глаза ребенка укоризненно блестели. Отец дернул плечами и виновато поджал губы.

– Вот я болван, да? – покачал он головой. – Бесчувственный болван… что-то как-то всё не так со вчерашнего вечера.

Папа вопросительно взглянул на дочь.

– Тебе так не кажется?

Даша пронзительно молчала.

– Ты тоже это замечаешь, да? – папа понизил голос, как будто их разговор могли подслушивать. Девочка с тревогой взглянула на отца.

– Ты только не волнуйся, папочка! – Даша опустила свою горячую ладонь на руку отца, лежащую на столе. – Наша мама отходчивая! Попереживает, попереживает и перестанет. А кулон найдется обязательно!

–Ты мое успокоительное! – виновато кивнул отец и добавил, улыбнувшись: – Собирайся, а то если ты из-за меня ещё и в школу опоздаешь, не видать мне оправдания во веки веков и останусь я без сладкого… к чаю. Беги одеваться!

Даша соскочила на пол и помчалась к себе за школьной формой и портфелем.

К школе они подъехали чуть ли не со звонком. Даша, запыхавшись, последняя вбежала в класс.

– Извините, Наталья Григорьевна!

– Садись, Даша.

Наша Наталья Григорьевна – добрая учительница, но очень строгая и справедливая! – так про своего классного руководителя говорили дети.

Первым уроком была математика и нужно было начертить квадрат. Но так как утро у девочки не заладилось, фигура получилась корявой. Даша решила стереть ее, чтобы нарисовать заново. Она открыла пенал и была неприятно удивлена отсутствием резинки на своем месте. Девочка так громко вздохнула, что это не осталось незамеченным.

– Что-нибудь случилось, Летягина?

– У меня квадрат – урод! – сдерживая слезы, проговорила Даша. – А я резинку не могу найти!

– И только-то? – удивилась учительница.

– Нет… а ещё папа запонки нашел, а мама единорожика потеряла… – слезы подступили к самому горлу девочки, – …любимого.

И Даша расплакалась. По классу пронесся шорох насмешек и встречная волна сочувствия.

– Ты, Даша, сходи, выпей воды, умойся и возвращайся в класс!

Даша всхлипнула и направилась к выходу.

– С квадратом мы как-нибудь разберемся! Не переживай, – проговорила Наталья Григорьевна, когда девочка закрывала за собой дверь.

Даша, конечно, привела себя в порядок, умылась, поправила непослушную челку и набрала в одноразовый стаканчик воды из кулера. А ещё она поговорила с собой очень серьезно.

– Ты, Даша, соберись, пожалуйста! – говорила себе девочка, делая маленькие прохладные глоточки, – нашла из-за чего нюни распускать! Из-за какой-то резинки…

– И совсем не из-за резинки! Ты, Даша, совсем маленькая и глупая? Резинка тут вообще не при чем!

– А что причем?

– Ты разве не замечаешь, что с родителями происходит?

– Замечаю! Конечно, замечаю…каляки-маляки какие-то.

– И что? Так и будешь ничего не делать?

– Нет! То есть, да! Надо все эти каляки-маляки стереть и нарисовать все правильно… – твердо ответила сама себе Даша.

В этот момент в коридор выглянула учительница и прервала жаркую дискуссию Даши с самой собой.

– Летягина, ты как?

– Уже гораздо лучше, Наталья Григорьевна!

– Ну, так возвращайся в класс, мы новую тему начинаем.

Голова учительницы исчезла. Даша выбросила пустой стаканчик, поправила платье и пошла в класс.

Душевный разговор наедине немного привел Дашу в порядок, но настроение у девочки особо не улучшилось. Весь оставшийся день она была рассеянна, мысли путались и спотыкались друг об дружку. Дашу выбивало из состояния равновесия то, что она не понимала причин происходящего. Это ее злило, бесило, раздражало и вызывало самые горестные чувства. От отчаяния и обиды на происходящее, а также на саму себя и собственное бессилие у Даши опускались руки.

Да, девочка загорелась идеей всё исправить! Но с чего начать, за что хвататься и куда бежать? Все прямо-таки валилось из рук. Даже на любимом уроке рисования краски не ложились, кисть растопыривалась, бумага ерзала, а невольно упавшая слезинка и вовсе превратила радостное солнце в какую-то корявую задиристую желто-сине-грязную кляксу.

На перемене Даша отвела себя в укромный угол и сделала себе строгий внушительный выговор.

– Я понимаю твое состояние, но впереди еще два урока! Так что, милочка, соберись, доучись, а дома ты все придумаешь!

Решение было принято единогласно и бесповоротно.

Физкультура и дополнительная информатика прошли более-менее гладко.

Вернувшись домой, Даша быстро пообедала, сделала уроки и села у окна разрабатывать план по исправлению семейных каляк-маляк. Девочка так напряженно думала-решала, что не заметила, как уснула.

Мама вернулась чуть позже обычного. Еще подходя к дому, ее удивило что дом погружен во тьму и в окнах не горит свет. В темном коридоре женщину насторожило, что дочь не встречает ее, по обыкновению. С тревогой Рита Николаевна позвала дочку. Но ответа не последовало. Предчувствуя неладное, женщина побежала наверх, распахнула дверь в детскую и замерла на пороге.

Даша, свернувшись на широком подоконнике, спала в серебряном свете луны, прижимая кулачок правой руки к груди, а левую ладонь положив под голову.

Мама на цыпочках подошла к дочери и осторожно взяла на руки.

– Ух, какая же ты у нас уже большая… – шепотом проговорила она.

Девочка забормотала во сне и разжала левую ладонь. На ковер упал подаренный бабушкой янтарный камень.

Большой, как Солнце.

Мама переодела Дашу, уложила в кровать на правый бочок, укрыла покрывалом с изображением Чебурашки и Крокодила Гены и присела рядом на пол.

Мама положила рядом с подушкой согнутую в локте руку и опустила на нее голову напротив лица мирно спящего ребенка.

– Бедненькая… так устала… – еле слышно произнесла она, рассматривая личико дочери, словно хотела насладиться каждой родной клеточкой.

Внизу хлопнула дверь.

– Народ, вы где? – донесся приглушенный голос мужа. – Я наш любимый торт принес! Ау!

Чтобы не разбудить Дашу и предупредить супруга, женщина встала и направилась к выходу. Но по дороге она вспомнила про янтарь. Большой, как Солнце. Осмотревшись, она нашла его на ковре рядом с подоконником. Он, словно, светится изнутри. Конечно, это был оптический обман, конечно, взрослому человеку не подобает верить во всякие там чудеса и, конечно же, никакой души у янтаря нет. Но отчего-то на глазах Риты навернулись слезы и запершило в горле. Она подошла к янтарю и взяла его в руки. Теплый и гладкий, он так приятно улегся в ладони, что по телу побежали искорки счастья.

Детского счастья.

– Вы тут? – шептал муж, поднимаясь по лестнице. – В прятки вздумали играть? А вот я кого-то сейчас найду…

Рита быстро протерла глаза тыльной стороной ладони, осторожно спрятала Большое Солнце под подушку дочери и в два легких прыжка по ворсистому ковру оказалась у раскрытой двери, чтобы опередить мужа.

– Тише! Даша спит…

– Как спит? – голова супруга просунулась в комнату. – Чего так рано?

– Устала… наверно…

– А как же торт? – обиженно произнес мужчина. – Я хотел в качестве примирения… Думал, мы все вместе…

– Я съем Дашину порцию! – мирно произнесла женщина. – Ты же не против?

– Нисколько, милая моя! Ты прости меня за утро…

Мужчина и женщина стояли на пороге детской комнаты и, неотрывно смотря на дочь, разговаривали друг с другом.

– А что было утром? – кокетливо толкнув мужа плечом, Рита пошла вниз.

– Это что еще за повороты? – хохотнул супруг и двинулся следом.

Даша причмокнула во сне, просунула руку под подушку, не просыпаясь нащупала янтарь и зажала его в ладони.

И сны девочки окрасились яркими красками. Лазурно-прозрачное море, покачивая янтарный кораблик на мягких волнах, уносило его к радужной арке, за которой виднелся сказочный мир. За штурвалом в матроске стояла маленькая девочка, очень похожая на Дашу. По воде кораблик сопровождали стаи розовых дельфинов, а по звездному сиреневому небу летели салатовые единорожики с золотыми запонками на копытцах.

Проснувшись на следующее утро, Даша не вскочила сразу и не побежала умываться. Помня о вчерашнем дне, она открыла глаза и предусмотрительно осмотрела комнату. Не обнаружив ничего необычного, девочка прислушалась к звукам в доме, к разговорам родителей, но ничего странного не услышала. Потом Даша осторожно встала и обошла комнату, проверяя, все ли вещи на месте. Ничего подозрительного в обстановке не наблюдалось, и девочка даже немного расстроилась.

– Все было, как обычно, – проговорила Даша и пошла в ванную.

Весь оставшийся день прошел, как говорит папа, «без иксесов» – так, кажется, и показался очень скучным. Под серым небом по влажному асфальту Даша скучно пришла домой, обычно пообедала, без приключений сделала уроки, привычно дождалась родителей, традиционно рассказала о прожитом дне.

– Все, как обычно…

Прочла с мамой очередную главу про муми-троллей, в которой тоже ничего особого не произошло, и совершенно спокойно уснула.

Так же прошел и следующий день. И, как говорили взрослые, все стало «нормальным», а еще они добавляли «все в порядке».

Нет, конечно, все было не совсем гладко. Ну, там, носок пропадет, или губная помада, или ложки с вилками меняются местами, или вещи падают с вешалок. Но в этом не было ничего необычного. Такое происходило всегда. Может, не так часто, но происходило же.

– Просто, – как говорил папа, – мы стали заострять на этом внимание. Так что все нормально!

На испарившийся носовой платок никто уже и внимания не обращал. И на возглас Даши:

– Мама, платок пропал… опять!

Мама обыденно отвечала:

– Это бог стиральной машинки его забрал! – протягивала другой платочек и, чтобы хоть как-то поддержать дочь в ее желании усмотреть нечто необычное, добавляла: – Или барабашка расшалился.

– Ааа, – безнадежно произносила Даша, махнув рукой, – барабашка…

И, взяв платок, скучно отправлялась в школу.

Прошло пару недель. И вот уже обычным утром обычная Даша обычно вышла на кухню… И застала маму, порхающую, как мотылек, который раскладывал по праздничным тарелкам для гостей свой фирменный завтрак – вкуснейшую яичницу с беконом и дольками вяленых томатов, хрустящим луком и посыпанную стружками моцареллы. Завидев дочь, мама оставила порцию напротив места главы семьи и кинулась кружить Дашу в воздушном вальсе.

– Мам, что с тобой? – только и успела сказать Даша.

В этот момент вошел отец.

– Дорогой! – мама бросилась обнимать мужа. – Это ты?

– Что я? – оторопел мужчина.

– Это ты их нашел? – мама Даши сияла, как фарфоровая сахарница из свадебного сервиза.

– Что я нашел? – неловко улыбаясь, бормотал отец.

– Ну, признайся! – настаивала мама. – Это ты! Решил меня порадовать?

– Ничего не понимаю… – недоумевал мужчина, – я как раз сам сегодня не могу найти свой «паркер»… Никто его не брал?

Даша опрометью бросилась к себе.

– Доча, ты куда? – кричали вслед родители, но девочка неслась вверх, перескакивая ступеньки.

Жаркое солнце уже заполнило Дашину комнату наполовину и танцевало утренний вальс с пылинками.

Первое, что бросилось в глаза – почти пустая баночка желтой краски рядом с настольной лампой. Девочка сжала кулачки от предвкушения и подскочила к тумбочке, открыла верхний ящик стола, и у нее перехватило дыхание. В коробке не хватало белой, красной и оранжевой краски. Детское сердечко подпрыгнуло и пустилось вскачь. Даша приподняла тетрадь, под которой она прятала марципановые шоколадки, и, ойкнув, прикрыла рот рукой. В тайнике было пусто! Совершенно! Но Даша отчетливо помнила, что еще вчера вечером там оставалось три… Целых ТРИ конфеты.

Вы думаете, что Даша огорчилась? Нисколько!

– Мама, папа! – радостно вскрикнула она и побежала вниз.

– Пап, мам! – бежала она по лестнице.

– Мамочка, папочка! – влетела она в кухню. – У меня тоже пропало! – задыхаясь от радости, прокричала она.

– Что пропало? – разом всполошились родители.

– Краски и… – Даша сделала паузу, конфет ей прятать не разрешали, но сейчас было не до «конспираций» – как говорил папа, и девочка выпалила, – и три марципановые конфеты…

– И только-то! – усмехнулся папа. – Сама, наверно, съела и забыла…

– Да? А краски я тоже сама выбросила? – возмутилась девочка.

– Быть может, забыла… – начала мама, но Даша ее тут же перебила.

– Где я их могла забыть, мам? Это мои домашние краски! Бабушкин подарок.

Отец озадаченно почесал затылок.

– Меня это начинает напрягать… я не верю, что кто-то может лазить в наш дом и вот так по мелочи шалить.

– Ничего себе по мелочи! – вспыхнула Даша. – Конфеты и краски… Это мелочи?

– Да, – поддержала мама дочку, еле заметно подыгрывая дочери.

– Мама, перестань насмехаться!

– Да… – включился отец, – дело, действительно, серьезное… может, это…

– Инопланетяне! – воодушевленно перебила его Даша. – У нас в классе говорят, что такое бывает. Это точно инопланетяне! Как это здорово!

– Я хотел сказать, мыши, – закончил отец.

– Валентин, ну что ты такое говоришь! – возмутилась мама.

– Ну, а что? Чем мы хуже других, что у нас мыши не могут завестись?

– Ой, пап, ну что за глупости? – всплеснула ладошками Даша. – Скажешь тоже. Мыши! Я говорю вам, это инопланетяне! У нас поселились инопланетяне!

– Хорошо! – согласился папа. – Тогда скажи, зачем твоим инопланетянам мой золотой «паркер»? Автографы раздавать?

Даша пожала плечами.

– Если они меня слышат, пусть вернут сейчас же… ну, или чуть позже, пока я не вижу, – смягчился отец.

– Я думаю, они тебя слышат! – радостно заявила Даша.

– Так, – заговорила мама, – с «паркером» и красками понятно! А кто тогда подкинул мне мою серьгу? Если не ты! – мама обратилась к мужу. – И не ты? – мама посмотрела пытливо на дочь. – Тогда кто?

– Какую серьгу? – уточнил отец.

Мама, сощурившись, подозрительно просканировала своих родных и заключила:

– Я ничего не понимаю… Если это никто из вас, тогда кто же?

– Ты поделишься с нами своим секретом, дорогая?

Мама нахмурила брови и задумчиво произнесла:

– Просто я сегодня нашла свою любимейшую серьгу, которую мне подарили на нашу свадьбу родители. Помнишь?

– Да… – неопределенно протянул супруг и опустился на стул. – Серьгу… А какую?

– Я же говорю, которую мне на свадьбу подарили родители! Ну, такую…

И мама нарисовала в воздухе рукой замысловатую загогулину.

– Ах, эту… – неопределенно произнес папа и присел к столу. – Понятно… прости, что не могу разделить твою радость… очень ручку жалко. Значит, никто ее не видел?

– Да нет же! – возмутилась девочка. – Говорят же тебе – это инопланетяне. И шоколадки мои марципановые они тоже слопали… Не мог же кто-то из вас прокрасться ко мне в комнату ночью и стянуть их, – рассуждала Даша, – хотя…

– Это точно не мы! – хором ответили родители.

– Значит, точно! Ураааа! У нас завелись инопланетяне! – Даша подпрыгнула от радости. – Всем сегодня в школе расскажу… папа, поехали уже.

– А как же завтрак? – спросила мама.

– Ну, какой завтрак, когда такие дела творятся! Я одеваться!

Даша уже было собралась бежать, но дорогу преградила строгая- престрогая мать.

– Без завтрака не отпущу! – взгляд был решительным и не предполагал отказа. – Зря я что ли с утра тут скакала со сковородками? Садись давай!

– Ну, мам! – сделала жалкую попытку дочь.

– Ничего! Подождут твои инопланетяне! Отец вот уплетает за обе щеки…

– Угу… – поддержал мужчина.

– И ты садись!

Даша сдалась и присела к столу.

С завтраком девочка разделалась быстро как никогда, так же быстро переоделась и, не дав отцу допить утренний кофе, утащила его в машину, несмотря на сопротивления с его стороны.

У школы Даша была за тридцать пять минут до начала занятий. Даже для нее как для примерной ученицы это был перебор. Охранник, удивленно качая головой, специально открыл дверь для девочки.

– Чего так рано? Нет еще никого.

– Дела! – серьезно ответила Даша и пошла к вешалки переодевать сменную обувь.

Весь следующий день Даша была в центре внимания. Даже сопливые первоклашки прибегали посмотреть на «инопланетянку из 4 «Б», не говоря о штатных журналистах школьной стенгазеты.

А задавака Виолетта со своими вечными тремя поддакивающими подружками Ксюшей, Варюшей и Юлианной позеленела от зависти и едва ли не съела свои два огромных банта.

Последним уроком по расписанию было обожаемое Дашей рисование. Учительница объявила свободную тему, а через пять минут в класс вошла секретарша Антонина и сообщила, что Наталью Григорьевну зовет директор.

– Дети, пожалуйста, ведите себя тихо! Я скоро! – сказала учительница и вышла из класса.

Первое время в классе было тихо. Но потом из разных концов комнаты начал доноситься шепот, который постепенно перерос в постоянный гул, потом появились смельчаки, которые, с оглядкой на дверь, начали перебегать с места на место, потом в классе стали разговаривать в голос, а дальше больше. Рыжеволов Максим подбежал к двери, приоткрыл ее, выглянул в коридор, а потом сел за учительский стол и начал паясничать, изображая Наталью Григорьевну, чем заслужил одобрение половины класса, продемонстрировав такую небывалую смелость. Его поведение стало примером для некоторых не особо сознательных учеников, и вот уже у школьной доски кривлялось шесть отъявленных «смельчаком», толкая и пиная друг друга в борьбе за место учителя и звание лучшего «кривляки».

Остальные ученики хлопали, комментировали и поддерживали своих фаворитов. Класс разделился на несколько лагерей, между которыми тоже завязалась борьба с перебранками и выкриками, с поддержкой артиллерией в виде трубочек-плевательниц и скомканных тетрадных листов. Начался невообразимый шум, в котором хозяйничали в основном мальчишки.

Между тем образовалась и группа девочек в количестве семи человек во главе с задавакой Виолеттой и ее верными Ксюшей, Варюшей и Юлианной, которые уединились в углу классной комнаты и обсуждали что-то свое, сугубо личное девическое с применением мобильных телефонов.

Даша же, сидя на предпоследней парте, одна из немногих, занималась своим любимым занятием. Она рисовала. Вдохновенно и не обращая внимания на шутки и насмешки в свой адрес.

– Идет! – внезапно пронеслось над классом, и все моментально, как маленькие букашки-таракашки, разбежались по своим местам, оставив на поле брани сломанные карандаши, скомканные листки и разобранные шариковые ручки, превращенные в трубочки-плевательницы.

Наталья Григорьевна вошла в класс и сразу же все поняла. Она обвела учеников грустным взглядом и с сожалением произнесла:

– А я думала, вы у меня взрослые…

В этот момент раздался звонок к концу урока. И если обычно класс взрывался радостными возгласами, то теперь все молчали от стыда и, пряча глаза, собирали портфели.

– Работы сдаем… если они есть… – добавила учительница.

Даша, оставив альбом открытым, начала укладывать кисти и краски, и тут за ее спиной раздался пронзительный смех Виолетты и ее писклявый голос:

– Вы посмотрите…

Весь класс обернулся. Даша вздрогнула и оглянулась. Виолетта стояла за ней и показывала на Дашин рисунок.

– Эта наивная Летягина и тут со своими выдуманными инопланетянами! Можно подумать, ей кто-то верит. Намалевала и радуется… – усмехнулась Виолетта, поправляя бант, – они тут у нее из кастрюли вылезли… с борщом, наверно.

Весь класс покатился со смеху.

– Это не кастрюля, – сдерживая слезы, пыталась перекричать общий гомон Даша, – это летающая тарелка.

– Тарелка с макаронами! – добавила Виолетта, отчего ребята грохнули смехом с новой силой и стали подбираться к Даше, заполонив проходы между партами.

Учительница пыталась успокоить класс и с трудом протискивалась к очагу конфликта.

– Тише, дети! Тише! – говорила она. – Дайте пройти!

У Даши задрожали губы и глаза наполнились слезами. Она уже не могла ничего сказать. Она боялась, что вместо слов при всех разрыдается. А этого нельзя было допустить. Она бы себе этого не простила.

– Наталья Григорьевна, вы объясните ей, – продолжала Копытина Виолетта, – что этих инопланетян не существует. Вот глупенькая!

– Дашка-инопланетяшка! – забравшись на стул, выкрикнул Рыжеволов.

Новая волна смеха накрыла класс и разнесла обидное прозвище.

– Дашка-инопланетяшка! Дашка-инопланетяшка! Дашка-инопланетяшка! – расходилось волнами, отражалось от стен и звенело в Дашиной голове. – Дашка-инопланетяшка! Дашка-инопланетяшка!

Девочка без сил опустилась на стул и зажала уши руками. Слезы брызнули из глаз. Виолетта схватила рисунок и, размахивая им, как дирижерским флажком, скандировала: Дашка-инопланетяшка!

– Дашка-инопланетяшка! – повторял класс.

– Дети! Дети! Успокойтесь! Тише! Как вы можете! – Наталья Григорьевна наконец добралась до Дашиной парты. – Виолетта, отдай мне, пожалуйста, рисунок.

Дети вокруг умолкли в напряженном ожидании. Копытина Виолетта фыркнула и протянула листок. Учительница взяла его и, поправив очки, приблизила к глазам.

На фоне слегка задымленного голубой краской неба с редкими звездами в левой части картины расположился двухэтажный дом на зеленой лужайке с качелями и цветником. В правой части картины над землей завис предмет фиолетового цвета в виде цилиндра со светящимися круглыми окошками и небольшими треугольными крылышками. От летательного аппарата к земле по диагонали тянулся желтый световой луч, по которому спускались серебряные человечки с круглыми головами, напоминающими шлемы космонавтов. Между лучом и домом на траве стояла девочка в розовом платье, которая протягивала навстречу человечкам маленькое светящееся солнце.

Учительница откашлялась, собираясь с мыслями, и оглядела застывших ребят поверх очков. Потом она положила листок перед Дашей, которая все еще сидела, спрятав голову в руках, и обратилась к ней.

– Я так понимаю, что девочка – это ты?

Даша всхлипнула и кивнула.

– Понятно! – с выдохом произнесла учительница. – Очень необычно выполнено небо… как настоящее.

Учительница снова задумалась, разглядывая рисунок.

– А что в руках у тебя?

Кто-то хихикнул.

– У девочки… – тут же поправилась учительница.

– Янтарь… – тихо произнесла Даша, – мне его бабушка подарила…

– Понятно… – снова произнесла учительница.

Класс звенел от напряжения. Все ждали развязки. А она целиком зависела от Натальи Григорьевны, которая все еще тянула с вердиктом.

– А это, значит, инопланетяне?

– В гости прилетели, – пошутил шепотом Рыжеволов, но никто не засмеялся.

Даша подняла на учительницу заплаканные глаза.

– Инопланетяне… – всхлипнула девочка.

– Инопланетян не бывает! – упрямо произнесла Виолетта. – Вы сами говорили, Наталья Григорьевна… а еще вы учите нас говорить правду.

– Говорить правду и рисовать – разные вещи, Копытина! – не выдержала учительница, немного повысив голос. – У нас урок рисования, урок творчества, а это значит – полет фантазии! К сожалению, не всем это дано. И не важно, существуют инопланетяне или нет, главное, что рисунок хороший!

По классу пошел легкий шелест одобрения, а Виолетта с презрением сощурила глаза и шумно задышала, так что ее ноздри заходили ходуном. Но тут, неожиданно для всех, Даша встала и выпрямилась.

– Они существуют! – заявила она во весь голос. – Они существуют! – и добавила, чеканя каждое слово: – Они живут у нас дома!

Весь класс снова обвалился хохотом.

– Вот видите! – радостно вскрикнула Виолетта, словно получила подтверждение своим словам о ненормальности Даши. – Она безнадежна! Не от мира сего. Бедняжка… – с деланной жалость добавила она.

– Но, Даша, ты же не думаешь… – только и успела неуверенно произнести учительница, как Даша прервала ее.

– И вы тоже! – она схватила рисунок, портфель и, расталкивая одноклассников, рванула к выходу. – Отстаньте от меня! – крикнула Даша и выбежала.

Она неслась по улицам родного города, обгоняя несущиеся по небу облака, так что капли дождя не поспевали за ней. Прохожие под зонтами шарахались в стороны и тревожно оглядывались на девочку, за которой оставался шлейф из всего трех слов:

– Я им докажу! Я им докажу… я им докажу…

Что именно и кому собирается доказывать «бегущее неразумное дитя», дядям и тетям было невдомек и, пожав плечами, они разворачивались и продолжали идти по своим взрослым, очень важным делам. Взрослые только ежились под зонтами от непонимания и сырости, тут же позабыв о странной девочке, то ли из-за невнимательности, то ли из-за отсутствия любопытства.

А Даша ворвалась в дом, взлетела по лестнице, подбежала к своему тайнику, о котором знали все в доме, и инопланетяне, конечно, тоже, достала бабушкину шкатулку, открыла ее, извлекла Большое янтарное Солнце и крепко прижала его к сердцу. Сердце неистово стучалось и рвалось наружу, но девочка попросила его успокоиться.

– Милое сердечко, пожалуйста, не надо так стучаться! Мне немножко больно!

И детское сердце послушалось и чуть-чуть успокоилось. А вместе с ним успокоилась и Даша.

Она с благодарностью разжала ладошки и с любовью взглянула на янтарь.

– Спасибо тебе, бабушка! Спасибо тебе, янтарь Большой, как Солнце!

Да, в Даше не было ни капли злости, ни зернышка обиды, ни тени разочарования. Ей только было странно и непонятно. А еще удивительно – почему над ней смеялись?

– Я знаю, что вы есть! – как заклинание произнесла Даша и спрятала свой янтарь обратно в тайник.

Потом девочка пообедала тарелкой супа, потом сделала все-превсе уроки, а после этого она пошла осматривать дом в поисках гостей из других миров. Или хотя бы следов их присутствия.

Даша тщательно осмотрела свою комнату, мельком заглянула в спальню родителей, где, собственно, не было ничего интересного, и на месте инопланетян она бы ни за что туда не зашла, хотя там тоже пропадали и появлялись вещи, и потом спустилась вниз.

Гостиная, гостевая и кухня тоже не представляли ничего интересного, и тогда Даша отправилась в гараж. Который, кстати, являл собой целый бесконечный таинственный непознанный мир и был и складом, и чуланом, и погребом, и вообще всем тем, где хранились ненужные, «отложенные до лучших времен», старые и прочие загадочные вещи, «дорогие как память», «с которыми жаль расставаться» или «жаль выбрасывать».

– Уж тут я вас точно найду! – говорила сама себе девочка, стоя на пороге неизвестной вселенной.

Место, занятое обычно машиной, было пустым и скучным, поэтому Даша со смешанным чувством страха и интереса отправилась в глубины неизведанного.

В тот момент, когда она проходила ближние галактики маминых солений, варений и прочих неизвестных консервов в стеклянных банках всевозможных форм и объемов, прозвучал сигнал семейного автомобиля и ворота начали скатываться под потолок.

Даша как ни в чем не, бывало, прикрыв ладонью глаза от света фар, вышла вперед и остановилась на фоне шкафа с инструментами.

– Ты чего тут? – удивленно спросил отец.

– Решила старый свой мольберт найти! – ничуть не смутившись, сообщила Даша.

– Зачем он тебе? – спросила мама, выходя из пассажирской двери. – Он же сломан.

– То-то и оно! – серьезно ответила дочь. – А я решила его починить!

– Ну, что ж! – улыбнулся папа. – Это дело!

Он подошел к дочери, чмокнул ее в щеку, щелкнул указательным пальцем по носу «Дзынь» и пошел в дом.

– Не думаю, что ты сможешь найти хоть что-то в этом… – мама задумалась над названием, но, не найдя ничего подходящего, разочарованно махнула рукой и тронулась вслед за мужем, – не задерживайся тут!

– Хорошо, мамочка! – весело ответила Даша, дождалась, когда за родителями закрылась дверь, и обернулась в глубины затерянной вселенной.

Оттуда пахло теплом, темнотой и пылью. А еще любопытством и жаждой знакомства с инопланетянами.

– Я иду к вам! – произнесла девочка и отправилась на поиски.

Пройдя опять мимо уже знакомых полок с соленьями и вареньями, Даша оказалась среди старых покрышек и прочих неизвестных металлических и пластиковых частей от автомобиля. Тут даже была крышка багажника от автомобиля «мицубиси-кольт». Старая и помятая, замененная после аварии. Это была как раз та вещь, «которая дорога как память». Ведь автомобиль был продан еще до рождения Даши. А по воспоминаниям родителей именно благодаря ему они и познакомились (папа чуть не сбил маму), и первый раз – «фу»– поцеловались. Даша видела это автомобиль только на фотографиях. И сейчас с трудом узнала в полумраке, после того как наткнулась на ржавую и помятую памятную железяку. И тут же, на следующем шаге, к своему величайшему разочарованию, она поняла, что вышла на поиски абсолютно не подготовленная. У нее с собой не было фонаря.

– Какая же ты глупышка, Даша, – начала отчитывать себя Даша. – Вот точно про тебя сегодня сказала Виолеттка – «безнадежная»! Я очень расстроена и очень на тебя зла! Хотя, нет! «Зла» – это слишком! Ограничимся тем, что я сердита! И еще разочарована…

Тут же за стеной громко заговорил телевизор, и родители начали спорить о чем-то взрослом. Даша, рискуя сбить коленки о еще что-то «дорогое как память», вышла наощупь по стеночке к двери, пробралась незаметно по веранде и на цыпочках, чтобы не обращать на себя внимание, проскользнула в свою комнату на втором этаже. Девочка осторожно прикрыла за собой дверь, обернулась и…

Тут Даше показалось, что земля сначала перестала кружиться, а потом резко рванула в сторону, потому что ее колени подкосились и она схватилась за стену, чтобы не упасть.

На письменном столе стояла маленькая девочка. Размером с ладонь. Она, ничего не подозревая, рассматривала себя в крохотное зеркальце из Дашиного кукольного набора.

– Ты кто? – еле двигая губами, проговорила Даша.

– Ой… – вскрикнула девочка, отбросила зеркальце и спряталась за баночку с краской.

Со своего места Даша видела только край платья. Но она продолжала стоять без движения, едва дыша и стараясь не моргать. Она боялась, что, если шелохнется, глубоко вздохнет или закроет глаза, видение исчезнет. А между тем краешек платья все еще торчал и мелко подрагивал.

– Это не может быть обманом зрения и игрой света, – очень тихо подумала про себя Даша.

От напряжения у нее заслезились глаза, и изображение начало расплываться. Стараясь не шуметь, Даша быстро сжала веки, потерла их ладонями и резко открыла. К ее бесконечной радости краешек платья не исчез. Но время шло, сдерживать дыхание становилось все сложнее, а руки и ноги начали неметь из-за напряжения и неудобной позы. Тогда Даша пошла на отчаянный шаг – она решилась заговорить.

– Здравствуйте, – шепотом произнесла она и позволила себе вдохнуть чуть глубже.

Уголок платья немного дернулся и снова застыл. Больше ничего не произошло. Тогда Даша набралась смелости и, крадучись, сделала два шага.

– Ой… – вскрикнуло существо за банкой, – я все вижу!

Даша моментально застыла и, чтобы понять, как же ее очень осторожное движение оказалось обнаруженным, начала только одними глазами слева направо осматривать комнату. Письменный стол находился в дальнем углу и длинной своей стороной примыкал к стене с рисунками, за самой баночкой с краской, которая стояла ближе к торцу – стеллаж с книгами. Далее – занавешенное окно. Еще правее – стена с полками, уставленными игрушками, потом тумбочка с ночником, Дашина кровать и стена с картой звездного неба.

– И все… – подумала Даша, – ничего такого, в чем бы я могла отражаться. Неужели они видят через предметы… или у них такой острый слух? Ну, конечно! Они же…

В этот момент из-за баночки раздался шорох, и Даша резко перевела взгляд. Край платья исчез, но зато над крышкой показалась рыжая макушка. А вот в металлическом основании настольной лампы мелькнула тень.

– Так вот как они меня видят! – обрадовалась своей смекалке Даша, что придало ей смелости.

– Не бойся… пожалуйста, – заговорила девочка, – я не причиню вам зла.

– Хм! – тут же с вызовом прозвучало в ответ. – Это еще надо посмотреть, кто кому чего не причинит.

Над баночкой показалось смуглое веснушчатое лицо с упрямо сдвинутыми бровями и воинственно поджатыми губами. Даша опять зажмурила веки, потерла их ладонями и резко открыла. Два пытливых глаза, размером с бусинки, неотрывно буравили Дашу.

– Ты чего? – усмехнулось маленькой существо. – Думаешь, я исчезну? А вот и нетушки! Обойдешься. Я вот она!

И из-за банки выскочила босая девчушка в синем ситцевом платье в желтый горошек и несколько раз провернулась вокруг своей оси.

– Видала?

– Ты настоящая? – заходясь от восторга проговорила Даша. – Я не сплю!

– Не спишь! Я самая что ни на есть настоящая! Настоящней не бывает!

Даша хохотнула, а малышка засмеялась и крутанулась в обратную сторону, так что стала похожа на звенящий колокольчик.

– И много вас? – поинтересовалась Даша.

– Ну, не так, чтобы очень… но нам хватает! – малышка перестала кружиться и принялась обмахиваться подолом платья. – Ух, уморилася…

– А где остальные сейчас?

– Кто где! – поняв, что ей ничего не угрожает, малышка совсем осмелела и, запрыгнув, уселась на крышку банки. – Одни там, – она неопределенно махнула левой ногой, – другие там, – взлетела правая нога, – а остальные там, там, и там, и там, и там, – она задорно замахала руками, как маленькими пропеллерами.

– Так много? – вспыхнула Даша.

– Шутю я! – успокоилась девочка и аккуратно расправила подол платьица. – Хотя как начнем спорить да кричать или конфеты делить, как будто много выходит.

Сказав про конфеты, малышка поняла, что проговорилась. Она закрыла рот ладонью и с прищуром взглянула на Дашу правым глазом, ожидая реакции. Даша постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее и поспешила сменить тему.

– А как тебя зовут?

Девочка продолжала молчать, наверно, в ожидании какого-нибудь подвоха. Тогда Даша решила представиться первой.

– Меня зовут…

– Ой, знаю! – не выдержала малышка. – Даша!

– Даша… – повторила девочка, – а тебя как?

– Ой! – возмутилась малышка. – Тия я! Тия! Разве не видно?

– Не очень! – Даша не смогла сдержать улыбку.

– Да? – вдруг очень сильно расстроилась девочка на столе. – А я думала, это заметно.

– А почему ты так думала?

– Потому, что меня все так зовут… но я никому не говорила.

– Ну, наверно, потому что ты выросла среди… – Даша запнулась, не зная, как назвать тех, среди кого выросла Тия.

Но Тия и не собиралась дослушивать.

– И ничего я не выросла! – запротестовала она. – Я всегда такая была.

– Это как? – удивилась Даша.

– Как-как! А вот так! – Тия встала на банку в полный рост и скрестила руки на груди.

– Это очень странно… – задумалась Даша, а потом решила спросить напрямую. – Но вы же не инопланетяне?

Вопрос для Тии прозвучал настолько неожиданно, что она едва не свалилась с банки.

– Чего? – Тия опять воинственно насупила брови.

– Ну, инопланетяне… – робко повторила Даша.

– Мы ничего ни у кого не тянем! – выпалила девочка. – А если и берем чего, то всегда возвращаем, а иногда и пропажи находим…

– Я хотела сказать – пришельцы! – продолжала, извиняясь, Даша.

– Какие такие пришельцы? – возмущению Тии не было предела. – С чего это? Мы тутошние! Самые что ни на есть!

Она спрыгнула на стол, показывая всем своим обиженным видом, что собирается уходить, и начала оглядываться по сторонам, явно стараясь что- то найти. Даша не знала, что сказать. Как исправить ситуацию. Ей очень не хотелось, чтобы Тия уходила.

– Я не хотела тебя обидеть, Тия!

– Не хотела, а получилось! – малышка наконец высмотрела за кругом света настольной лампы то, что искала, и потопала туда своими босыми ногами. – Пришельцы мы, видите ли… надо же такое ляпнуть…

Она дошла до искомого предмета и подняла его. Это было то самое зеркальце, в которое она смотрелась и которое отбросила в сторону от испуга. Даша растерянно наблюдала за происходящим и не могла найти слов. Она чувствовала, что нечто волшебное и необычное ускользает от нее, а она не может это остановить. И от этого терялась еще больше.

– Это я возьму! – заявила малышка, а Даша только часто заморгала.

Тия дыхнула на зеркальце, протерла рукавом и посмотрела на себя.

– Эх, хороша!

В голосе гостьи звучала высочайшая степень удовлетворения увиденным, а ее оценка самой себя не предполагала споров, возражений, а также критики в свой адрес. Даша даже позавидовала этой маленькой девчушке. Ей бы хоть чуточку такой самоуверенности. Ну, хоть на один ноготок. Обычно в подобных ситуациях Даша разговаривала сама с собой, ругала, отчитывала, бралась за ум и принимала решение. Но сейчас на все это не было времени. Пока она думала, как бы ей научиться у этой бойкой малышки стать хоть немного увереннее, та уже топала босыми ножками к краю стола, помахивая детским зеркальцем и тихонько насвистывая. Даша не могла упустить новую знакомую. Она бы себе этого никогда не простила. Мало того, что она упускала возможность попросить совета, как стать такой смелой, так она к тому же ничего не узнала о Тии. Не расспросила толком и была совсем не гостеприимна. А еще обидела малышку и вообще поступила как невоспитанная невнимательная девочка.

Даша в отчаянии окликнула маленькое создание:

– Тия… подожди.

Тия, не поворачиваясь, взмахнула зеркальцем и крикнула в ответ:

– Не волнуйся! Наслажуся своей красотой и верну…

Даша тут же радостно спохватилась.

– Вернешь?

– Ага!

– Значит, ты вернешься?

– Ух! – вспылила Тия и развернулась. – Вернуся, вернуся! – и чуть смягчившись добавила: – Куда же я денусь… ты только не забывай конфетки прятать… а то давно не было.

– Не забуду! – Даша от переполняющих ее чувств едва не расплакалась. – Значит, ты не обиделась?

– Чего? – Тия аж подпрыгнула на месте. – Не поняла я! Чего я?

– Ну, обиделась…– Даша ощутила себя в тупике, – как бы это объяснить…

– Зачем говорить слова, которые ты объяснить не можешь? – Тия лукаво подмигнула и поправила челку.

– Я могу… – запротестовала Даша, – обида это такое… это когда ты…

Даша чувствовала, как мысли и слова ускользают от нее. Она наморщила лоб и засопела от напряжения. И готова была даже расплакаться, но ей на помощь пришла босая девчушка.

–Уй, вот ещё… что такое обида, я знаю! Мне объяснять не надо! Я про другое спрашивала: что это за зверь такой – обида? И почему мне надо было обидеться?

Даша часто заморгала. Вопросы, которые сейчас задала Тия, были какие-то очень взрослые и Даша не знала, как ответить. Тия опять дыхнула на зеркало, протёрла рукавом и посмотрела на себя.

– Знаешь, как говорит моя бабушка? – любуясь собой заговорила Тия. – "Из обиды не сварить еды!" А знаешь, что говорит мой папа? "Я слишком дорожу своим временем, чтобы обижаться!" И часики свои при этом подкручивает. А дед частушку поет.

Тия принялась петь и пританцовывать, размахивая зеркальцем.

– Я обиду и беду засушу, как лебеду. Разотру их в порошок, пересыплю все в горшок, вылью радуги ведро, чтобы выросло добро.

Малышка крутанулась ещё разок и, притопнув пяткой, остановилась. Вид у нее был очень озорной и беззаботный.

– От нас обиды отскакивают! Ясно тебе? Некогда нам! Понятно тебе?

Тия щёлкнула пальцем свободной руки, и Даше показалось, что комната заполнилась янтарным свечением. Как тогда у бабушки, когда она подарила внучке янтарь Большой, как Солнце.

– Ясно! – расплылась в улыбке Даша. – Понятно!

– Ну, то-то же! А я пойду, а то чегой-то задержалася…

– Ты прости, что назвала вас инопланетянами! – произнесла Даша, прежде чем Тия собралась уходить, и добавила: – Вы такие… хорошие!

Малышка аж растаяла от удовольствия.

– Да чего уж… – Тия подмигнула. – Мы лучше всяких импапантентян! – и мнгновенно исчезла в темноте.

Растворилась как будто и не было. Как короткий сон среди знойного лета на берегу моря.

Даша долго смотрела как в забытьи туда, где раньше была гостья, пока снизу не позвали к ужину.

– Иду! – очнувшись, радостно ответила Даша и прежде, чем спуститься, решила серьезно поговорить с собой.

– Тебе же это не приснилось? – Даша больно ущипнула себя и вскрикнула. – Ой, не приснилось!

– Значит, все это было правдой! Но ты же не собираешься сейчас все рассказать родителям?

– Это надо хорошенько обдумать!

– А что тут думать? Это же не какие-то там инопланетяне-пришельцы!

– Да! Это гораздо лучше!

– И никто не поверит, пока сам их не увидит! Скажи мне об этих человечках еще сегодня утром, я бы никогда не поверила, если бы не увидела! Так что давай будем благоразумными и оставим до лучших времен. Дождемся подходящего случая.

– Ты права, Даша! Родителей надо беречь! Давай приведем себя в порядок и пойдем на ужин как ни в чем не бывало.

– И никому ни слова!

– Конечно!

Даша подошла к зеркалу у двери так же, как Тия, дыхнула на него и протерла рукавом образовавшийся туман. Ей открылось светящееся от счастья лицо. Оно подмигнуло и пожелало приятного аппетита.

Даша побежала на кухню, и голос ее становился тише и тише с каждой ступенькой.

– Я обиду-лебеду перемолю в муку… ой, как же там было… надо будет уточнить…

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ.

Откуда?

Еще совсем недавно школа рисования была самым любимым временем провождения для Даши. Здесь она чувствовала себя свободной. Здесь на крыльях воображения она уносилась в мир грез и фантазий. И всякий раз задерживалась дольше всех, так ей не хотелось возвращаться обратно в настоящий мир. Но сегодня Даша с трудом дождалась окончания занятий и под удивленные взгляды педагога и учеников первая собрала свои вещи и выбежала из класса.

– Даже рисунок не закончила… – проговорила Иринка, глядя на упавший набросок, сорванный с мольберта порывом ветра, после того как дверь с шумом захлопнулась за Дашей.

Девочка с бешено бьющимся сердечком пронеслась по саду, перепрыгнула пять ступеней на веранду и влетела в прихожую. Тут она быстро скинула кроссовки, повесила на крючок плащ, услышала, что на кухне опять громко о чем-то своем взрослом и важном разговаривают родители и прошмыгнула по коридору, не ответив на вопрос мамы:

– Дашенька, это ты? Так быстро?

Даша бежала по лестнице на второй этаж, слыша, как родители идут за ней.

– Дочка! Что-то случилось? – кричал папа снизу.

Даша вбежала в свою комнату и, закрыв дверь на щеколду, прижалась к ней спиной. Детское сердце яростным пони скакало по всему телу. Дыхание с шумом вырывалось из легких, словно внутри ребенка поселился маленький дракончик.

– Дашенька, с тобой все в порядке? – мама стояла за дверью.

– Что там? – подошел папа.

– Молчит… – ответила мама.

– Как молчит?

– Так… молчит. Как дети могут молчать?

– А ты стучала?

Раздался стук в дверь. Даша прижалась еще сильнее и продолжала с тревогой и надеждой осматривать пустую комнату. Неужели ей вчера показалась? Почудилось? Приснилось? Но это же было так явно! – думала Даша.

Стук повторился.

– Девочка моя, Дашенька, – говорила мама, – открой, пожалуйста…

– Ну, или ответь хотя бы, – вмешался папа.

Было ясно, что взрослые просто так не уйдут. И скорее всего их присутствие пугает новую знакомую Даши. Девочка уже немного отдышалась и собралась с духом.

– Со мной все в порядке… я переодеваюсь…

– Может, ты все-таки откроешь дверь? – встревоженно попросил отец.

– Мы волнуемся… – добавила мама.

– Уй! – подумала про себя Даша и приоткрыв дверь показалась в проеме.

– Вот я! – улыбнулась девочка родителям, – Все в прядке со мной! Чего вы так всполошились?

– Да, просто… как- то странно в нашем доме стало… – нехотя призналась мама.

– Странно? – насторожилась Даша.

– Вещи то пропадают, то появляются. – заговорил папа, – то, что надо не найти, а то, про что давно забыли, лежит прямо, можно сказать, под ногами.

И отец продемонстрировал свою старую электрическую бритву.

– Я уже и думать про нее забыл… А мама говорит, что у меня столько вещей…

– Что ты сам не помнишь куда и чего кладешь! – с азартом подхватила мама, – Всякие приборчики – инструментики… Одних телефонов – пятьсот штук.

– Всего пять… или десять… – защищался папа, – но, они же все старые… а приборчики – инструментики, – папа передразнил маму, – все нужные!

Мама звонко рассмеялась.

– Поэтому ты не знаешь, где что лежит!

– А я говорю, что эта бритва, – папа потряс ее перед лицом мамы, – должна быть где- то в гараже… наверное…

– Ну, вот, милый, ты сам не уверен… – мама погладила папу по плечу.

Папа беспомощно развел руками.

– Что- то с памятью моей стало… – печально проговорил он.

– Так вы об этом спорили?

Папа кивнул и пошел вниз. Мама подмигнула Даше и двинулась следом.

– Валя, да не расстраивайся ты так! У меня тоже вещи пропадают…

Родители снова начали спорить. Даша услышала, как чайник вмешался в беседу своим диким свистом.

– Сейчас папа возьмет свою большую кружку крепкого чая и выйдет в сад. – подумала Даша, прикрывая дверь.

Да, папа делает так всегда, чтобы перевести дух после жаркого спора. Но мама выскакивает следом. Она тоже всегда так делает. И они продолжают спорить на улице, чем очень забавляют соседей и отвлекают Дашу от выполнения домашнего задания. Поэтому Даша в эти моменты обычно надевала наушники, включала музыку и садилась за стол. А если ей не хотелось прямо сейчас решать скучные задачи, то она присаживалась на кровать, обнимала своего мишку и смотрела, как солнце медленно сползает по старой коричнево-рыжей черепице соседнего дома. Но так происходило обычно… А вот сегодня девочка задернула шторы и, развернувшись к центру комнаты, тихонько произнесла:

– Выходи… они ушли…

В ответ только розовый лучик, проросший сквозь дырочку в занавеске, беззвучно скользил по ковру к стене напротив.

– Пожалуйста, выходи! Тебя никто не тронет!

Лучик перебрался на стену и стал бледнеть. Комната погружалась в темноту. Даше становилось страшно.

– Прошу тебя, – чуть не плача, проговорила девочка, – я верю, что ты есть! Ты вчера была такая настоящая… Я верю…

Детская слеза блеснула розовой искоркой и исчезла в ворсинках ковра.

– Ну, вот еще… – раздался еле слышный голос, – только не надо нюни распускать… не люблю.

– Тия! Ты здесь! – радостно вскричала Даша и утерла вторую слезу, которая была уже готова сорваться вниз с подбородка.

– Здесь, здесь! А где мне еще быть?

Тихое кряхтение послышалось справа, со стороны письменного стола. Девочка принялась вглядываться в темноту. Но тут включилась настольная лампа, ударив светом по глазам, и Даша зажмурилась. В ответ раздался тихий смешок.

– Испугалася?

– Нет… – ответила Даша, медленно приоткрывая глаза.

– Испугалася! Испугалася! Бяка-бояка! – радовался тонкий голосок.

Наконец Даша привыкла к свету и уже совершенно ясно могла видеть маленькую девочку размером с ладонь, прыгающую со смехом на одной ножке вокруг лампы.

– Бяка-бояка! Бяка-бояка!

Даша не смогла удержаться и тоже засмеялась. Маленькое существо тут же перестало прыгать и обиженно проговорило:

– Ты чего? Про меня смеёшься? – и кроха по имени Тия обиженно надула губки.

– Не «про меня», а «надо мной»! – поправила Даша.

– Надо… мной? – переспросила Тия, насупив бровки. – Надо… чего надо? Кому надо?

– Не «надо»…– начала Даша.

– Значит, не надо? – взвилась Тия. – То надо, то не надо… Уй, непонятно у вас тут все!

И маленькое существо обиженно село на баночку с синей гуашью.

– Просто правильно говорить «смеешься надо мной», – сдержанно объяснила Даша.

– Надо мной, подо мной, – передразнила Тия, поправляя передничек, – не важно! Чего хотела?

– Поговорить! – обрадовалась Даша.

– И только-то? Я думала, надо чего! – от возмущения ноздри ее носа картошкой нервно задвигались.

– Ничего не надо, просто…

– Уй, не начинай опять «надо-не надо», только впустую такой путь проделала… А мне же лень! Ты понимаешь? Лень! – и девочка по-мальчишески сунула два пальца в рот и свистнула куда-то в вечернюю темноту, заполнившую комнату. – Симка, ко мне!

Воцарилось ожидание. Даша боялась нарушить тишину, а Тия возмущенно смотрела в тут сторону, куда был направлен ее свист, и демонстративно не двигалась. Потом начала нетерпеливо топать босыми пальцами левой ноги. Потом принялась шумно сопеть.

– Симка, ко мне! – крикнула Тия еще раз и принялась ходить, взад-вперед шлепая босыми ногами по столу.

– А кто там? – не смогла побороть своего любопытства Даша.

– Кто-кто! Конь… стремительный мой! – вспылила малышка. – Мой верный друг! Уй! Сейчас как примчится, как прискачет… И чего я сюда приперлася… – приговаривала Тия, вглядываясь в даль. В дали было темно и тихо. Тия поправила непокорную челку, которая свалилась на ее маленький лоб.

– А хочешь конфетку? – нашлась Даша, чтобы скрасить томительное ожидание скакуна.

– Подкупаешь, да? Подхалимничаешь – подлизываешься? – Тия прищурила хитрые глаза.

Даша, смутившись, пожала плечами.

– Давай! – недолго думая, ответила Тия. – Я знаю, у тебя в ящике есть такие вкусные…

– Марципановые?

– Да! Мацры… марпы… цманы… вамыные… Уй! Они самые!

Даша осторожно подошла к столу и тихонько выдвинула ящик. Тия неотрывно следила за каждым движением, словно котенок, ожидающий подвоха, и тут же не выдержала.

– Уй! Чего тянешь? Давай же! Они там под тетрадкой… – и сразу осеклась, – если остались еще…

– А я думаю: куда они пропадают…

– Куда-куда! Сюда! – и гостья погладила животик. – Вкуснявые такие.

– Вкуснявые! – засмеялась Даша и положила на стол маленькую шоколадку с марципановой начинкой. – Вот! Фисташковые…

– Мммм! Мои любимые! – девчушка схватила конфету и откусила большой кусок, набив полный рот. – А фифтафковые эт чефо? – с трудом шевеля губами, проговорила она.

– Дерево такое! – улыбнулась Даша. – Фисташковое!

К этому времени первый кусок был уже проглочен, и прежде, чем откусить следующий, Тия еще раз посмотрела туда, откуда ожидалось прибытие стремительного скакуна. Но, видать, верный конь был еще очень далеко, поэтому малышка вздохнула и перевела взгляд на Дашу.

– Ну, давай говорить… пока Симка домчится-доскачет… надо же чем-то заниматься… начинай! – и следующий кусок оказался во рту, отчего щеки гостьи заходили ходуном.

– Я хотела спросить…

– Мугу… – промычала в ответ Тия, смешно шевеля ушами.

– Я, конечно, взрослая…

– Мугу… – чавкала девчонка.

– Мне уже десять лет…

– Мугмугу… – Тия откусила шоколадку.

– И я не верю в сказки… уже…

– Мммм… – малышка, продолжая жевать, с интересом посмотрела на Дашу.

– Откуда вы появились? – выпалила Даша.

Жевательный процесс остановился, глаза гостьи расширились, на них навернулись слезы, девочка сделала несколько безуспешных глотательных движений и… закашлялась. Непережёванный кусочек шоколадки встал поперек маленького горлышка. Тия отчаянно била себя в грудь, пытаясь протолкнуть неподатливую конфету. Даша протянула руку, чтобы похлопать по крохотной спинке. Но малышка отскочила в сторону, как дикая кошка, с криком:

– Не тронь! Зашибешь!

И кусок тут же провалился. Тия откашлялась, встала руки в боки и, собрав всю свою обиду, выпалила:

– Ты не знаешь, откуда мы появились?

– Нет… – удивленно ответила Даша.

– Совсем-совсем не знаешь?

– Совсем-совсем…

– Совсем-совсем-совсемочки? – возмущалась Тия.

– Совсемочки… – Даша готова была обидеться.

– Во дела! Ну дела! Вот так дружишь с человеком, дружишь! А он про тебя ничего не знает! Ни кто ты, ни откуда!

– Ну, прости, пожалуйста…

– Во дела! – приговаривала малышка, расхаживая по столу босиком.

– Тия, не обижайся!

В этот момент на краю стола показалось то, чего Даша совсем не ожидала увидеть. Нет, она, конечно, ожидала увидеть все что угодно стремительное, которое может домчать-доскакать… Но только не это. По столу ползла черепашка. Обыкновенная по форме, но необыкновенная по размеру. Черепашка была под стать Тии – размером с ладонь взрослого человека.

– Ну, наконец-то! – закричала радостно гостья. – Сколько тебя ждать можно, Симка? Вот он, мой стремительный скакун!

Тия широким жестом представила своего питомца. А Симка тем временем продолжал молча, медленно и упорно двигаться по направлению к девочке.

– Ну, давай, давай! Шевели этими, как их… чего там у тебя шевелится? Сейчас как поскачем-помчимся! Только нас и видели!

– Тия, не уезжай, пожалуйста! – просила Даша.

– Нет, ну надо же такое! Слыхал, Симка? Она не знает, откуда мы! – возмущению не было предела.

– Не знаю… – оправдывалась Даша, – а ты скажи, и я буду знать, откуда вы!

– Откуда… – странно переспросила Тия, воздев руки к потолку.

– Да! Откуда? – пытала Даша.

– Вот именно! Откуда! Откуда… Откуда… – повторяла в отчаянии Тия.

– Так ты скажешь, откуда? – не отставала Даша, видя, что Симка уже совсем близко и малышка может в любой момент вскочить на нее и умчаться вдаль… если это, конечно, тот самый случай. – Скажешь, откуда?

– Я и говорю, откуда… Уй!.. откуда же я знаю, откуда… – и Тия принялась карабкаться на спину черепашки.

– То есть… подожди… – опешила Даша, – так ты, что же, сама не знаешь?

– То-то и оно, что нет! – Тия взгромоздилась верхом на Симку. – Разворачивай, мой верный конь! Но-о-о! Помчали до дому! – скомандовала малышка и приняла позу отчаянной наездницы.

Симка еще какое-то время продолжал двигаться по инерции в прежнем направлении. Тия гордо смотрела туда же, хотя ехать ей надо было в обратную сторону. Черепашка остановилась и начала медленно разворачиваться. Непроницаемая девчушка сидела гордо, не глядя по сторонам. Даша некоторое время терпеливо следила за происходящим и наконец- то решилась нарушит тишину, в которой происходило это затянувшиеся «помчимся-поскачем», которое с трудом можно было назвать стремительным.

– Так может быть, кто-то другой знает, откуда вы? – робко спросила девочка.

Симка завершила разворот и отправилась в обратный путь. Тия демонстративно сидела верхом, усиленно смотря только вперед. Даша решила пойти на хитрость. Она открыла ящик стола и запустила в него руку. Тия сидела не шелохнувшись, хотя было видно, как она сжимает упрямые губки.

– А может быть, есть какие-нибудь книги… – Даша, не спеша начала доставать руку из ящика.

Хитрый левый глаз наездницы скосился, следя за происходящим, хотя голову малышка все еще держала прямо.

– Может, кто-то из старших знает вашу историю… – вот показался кулачок, в котором явно было что-то зажато.

Тут уже и голова непокорной Тии начала разворачиваться, и послышалось учащенное сопение ее любопытного носика картошкой.

– Я бы его марципанкой угостила! – и Даша разжала ладошку, на которой лежала конфета, завернутая в красную блестящую фольгу.

– Не надо ему никаких конфет! – малышка резво соскочила с черепашки и в один прыжок оказалась рядом с рукой. – Он не ест сладкого!.. Не любит!.. Ему нельзя!

– Так ты сейчас кого-то позовешь? – проговорила Даша, немного отодвигая руку в сторону.

– Уй! Позову-позову! – взвилась девчушка, но сразу же укротила свой пыл и жалобно произнесла: – Можно мне конфетку?

– Ты позови, а я отдам! – Даша закрыла ладошку.

– Ты отдай, а я позову! – настойчивее произнесла Тия.

– Договорились…

Даша немного приоткрыла кулак и глазом не успела моргнуть, как конфета оказалась в руках строптивой девчушки.

– Ага! – Тия с конфетой бежала к черепашке, которая мирно спала, пригревшись в свете настольной лампы.

– Мы же договорились! – вскрикнула Даша.

– Да не бойся! Я сейчас… – девчушка открыла в панцире черепашки потайное окошко и спрятала туда добычу. – Вот! Теперь можно звать!

Тия сложила свои ручки-лютики рупором и осторожно проговорила в темноту комнаты:

– Деда-а-а-а! Дедушка! Дедуля-а-а-а! Ты не бойся, выходи!

Даша внимательно вглядывалась в ту сторону, куда звала малышка. Прошло несколько минут, но никто не появился.

– Ест, наверно… – констатировала Тия.

– Ужинает? – уточнила Даша.

– Ужинает, обедает, завтракает… Ест! И все тут! Он всегда ест… – хихикнула девчонка и снова проговорила в темноту, только чуть громче: – Деда-а-а-а! Дедушка! Дедуля-а-а-а! Ты не бойся…

Но не успела она договорить, как в глубине комнаты что-то или, скорее, кто-то зашевелился.

– Только про конфету не говори… – шепнула малышка Даше и проныла: – Пожаааалуйста!

Даша кивнула в ответ и собиралась что-то сказать, как вдруг в круг света настольной лампы вошел старичок ростом немного больше девчушки. Его маленькие глазки в пенсне щурились от яркого света. Он почесал седую окладистую бороду правой рукой и поправил пышные усы. В левой руке старичок держал недоеденную сушку, которую тут же отправил в рот.

– Чего тревожишь? Не вишь, я ем! – недовольно произнес он.

– Так ты завсегда… – хихикнула Тия.

– То-то и оно, – расплылся в доброй улыбке дедушка. – Так чего надоть?

– Тут вон чего… – произнесла внучка и указала на Дашу, которая, затаив дыхание, сидела у стола и смотрела неморгающими удивленными глазами.

Старичок проследил за рукой внучки и неожиданно для себя увидел Дашу.

– Мать честная! – вскрикнул он и отскочил назад.

Но не удержался на ногах и шлепнулся на спину. Сразу же сел и принялся потирать ушибленный затылок.

– Не боись, дедуль! – кинулась к старичку Тия. – Это Даша! Она хорошая!

– Откель я знаю! – с тревогой проговорил дедушка и взглянул на Дашу исподлобья с прищуром.

– Откель-откель! От меня! – успокаивала дедушку внучка, помогая ему подняться на ноги.

– Даша… – повторил старичок, вставая.

Затем он поправил очки, разгладил усы, привел в порядок расшитую чудным орнаментом жилетку, проверил манжеты на белой рубашке, отдернул зеленые в желтую полоску брюки, зауженные книзу и доходящие только до щиколоток, отчего розовые носки уж очень бросались в глаза, и, элегантно шаркнув коричневым потертым остроносым ботинком, который явно был велик, вежливо представился:

– Древлин Людвиг! Дедушка этой вот лентяйки-постреленуша Пигритии и глава небольшого, но очень дружного семейства.

– Прошу любить и жаловать! – подытожила Тия, хлопнув в ладоши и добавила, – Пигрития – это мое полное имя. Но меня никто так не зовет.

Даша оторопело переводила взгляд с Тии на Людвига и обратно. Она не знала, что ответить, и в растерянности произнесла:

– Древлин…

– Именно так, милое дитя! – подтвердил старичок.

– А кто это? – Даша начала понемногу приходить в себя.

– Как это, кто? – удивился Людвиг. – Это мы! Древлины!

– Такие человеки! – вмешалась Тия.

– Вот ты… будет тебе городить! – возмутился дедушка. – Человеки… тьфу ты… люди – это люди! А древлины – это древлины.

Людвиг взглянул в непонимающие глаза Даши и, опередив лишние вопросы, уточнил.

– Есть домовые, банные, печные, гномы, привидения там всякие разные. А мы – древлины! Дом-ли-ны! Живем рядом с людьми и там, где есть янтарь! Янтарь – это обязательное условие! Должно быть! Нет янтаря – и нас нет! Теперь понятно?

– Теперь понятно! – кивнула Даша.

– Вот и славно! Так, а чего звали-то? От дел отрывали! Я думал, вкусного чего нашли.

Даша только открыла рот, но тут же вмешалась Тия.

– Вкусного – ничего! Вопрос тут возник! Мне аж самой интересно стало!

– Тебе? Интересно? – засмеялся старичок. – Тебе же лень всегда!

– Да! Лень! Я и не спрашивала, потому что лень! Слушать лень и лень спрашивать! А тут не я спросила, и мне интересно самой стало! Даже сама удивилась, как это мне, Тие, не лень интересоваться! А вот поди ж ты…

Наверно, Тия еще долго могла бы тараторить, если бы Людвиг ее не перебил:

– Так и что же вам интересно стало?

Тия зевнула и посмотрела на Дашу.

– Говори ты, а то мне лень!

Даша собралась с духом и спросила, четко разделяя каждое слово.

– Мне… очень… хочется… узнать… откуда… вы… появились? Вот!

– Как откуда? – тут же ответил Людвиг. – Вот оттуда!

И дедушка махнул рукой куда-то в темноту за спиной.

– Нет, – осмелев, сказала Даша, – я имею в виду не сейчас, а вообще! Как вы появились?

Дед Людвиг непонимающе заморгал маленькими глазками так, что пенсне смешно запрыгало на его носу.

– Да, деда! Как мы появились? Живем вот, живем, а откуда мы и как, я и не знаю!

– То есть как это «как»? – залепетал дедушка от возмущения. – Тия, ты не знаешь?

– Да откуда же я могу знать, если мне лень узнавать! – защищалась малышка. – А ты сам не рассказывал!

Дед почесал блестящий под лампой затылок.

– И то правда… ведь не рассказывал… матери твоей рассказывал… отцу твоему рассказывал… брату твоему рассказывал… а тебе нет! Вот старость не радость! Упущение!

– Да уж! – поддержала Тия. – Вот может потому я и ленивая такая, что истории своей не знаю!

– Брось ты городить! Ленивая ты такая оттого, что из такого янтаря появилась! На роду так тебе написано! Черта характера, как у людей говорится! А по-нашему – такая душа от янтаря досталась!

– А если она вырастет? – включилась в разговор Даша.

– Не вырастет! – отрезал дедушка.

– Как это? – не унималась девочка.

– Так это! – отпарировал Людвиг.

– Как это «так это»? – вступила Тия.

– А вот так это «так это»! Не вырастет и все тут!

– Да почему же это я не вырасту? – капризничала малышка.

– Да потому что! – выпалил вдруг старичок. – Мы так медленно растем, что не заметно совсем. Какими появляемся, такими и живем! Один день у нас – как сотни лет у людей! Древлины, одним словом!

– Древлины… – задумчиво произнесла Тия, – так вон оно чего… А то я смотрю, они вот, – и она указала на Дашу, – каждый день меняются, а мы – нет… Во дела!

– То-то и оно!.. Ума разума мы, конечно, набираемся! Опыта там всякого! А вот так чтобы, как это у людей называется – стареть, так это ну, очень медленно. Прям почти никак!

И старичок покачал головой, как бы подтверждая свои слова. Возникла неловкая пауза. В тишине было слышно, как внизу смеются родители.

– Опять, наверное, папа маму разыграл. – мимоходом подумалось Даша и в этот момент Тия зевнула и полезла на Симку. Людвиг стоял молча, рассматривая носки своих коричневых туфель. Даша теребила подол платья. Ответа она так и не получила, а спросить снова не решалась.

– Древлины… – вдруг тихонько произнес Людвиг и пожал плечами, – одним словом.

– Простите, – решилась Даша, – так как же вы появляетесь?

– Да, деда, как мы появляемся? – присоединилась Тия.

– Я поняла, что это связано с янтарем, но как? – уточнила Даша.

– Как… это, хорошие мои, длинная история, – улыбнулся старичок.

– А мы никуда не торопимся, – зевнула малышка и растянулась на своем верном скакуне.