Талассея: кости в океане
Пролог
В своих кошмарах я брожу по дну океана. По полю неизвестной битвы, которую человеческий род проиграл.
Кислород на исходе. Энергоблок скафандра уже при смерти. Я чувствую, как становится трудно дышать. Как системы костюма работают в форсированном режиме, сражаясь с колоссальным давлением, что жрет энергию еще быстрее. Голова идет кругом, трещит по швам от набата сотен вопящих в ней голосов – чужих, знакомых, шепчущих, кричащих, искаженных… Каждый шаг сравним с попыткой подняться в гору с огромным валуном, мое тело вопит, чувствуя давление тонн воды, грозящее сначала пригвоздить его к океаническому дну, а затем раздавить словно клопа.
И все же, я продолжаю идти. Едва переставляя ноги, обливаясь потом под скафандром, чувствуя его соленый вкус на своих губах. Прямиком по илистому дну, усыпанному скафандрами моих братьев и сестер, внутри которых больше нет жизни. Кто-то из них разорван на куски глубоководными тварями. Кого-то прикончили удары изящного оружия эйдолитов, что хирургически точно било в самые уязвимые места. Те из них, в которых не сработала система экстренной герметизации, на моих глазах деформируются. Из их поврежденных частей сочится кровавое месиво, металл прогибается под колоссальным давлением, разрывая и сминая плоть внутри.
Используя старые дайверские трюки, я включаю подсветку лицевой пластины скафандра. Всего на долю секунды пространство передо мной озаряется вспышкой света, и я не вижу ничего, кроме тел мертвых дайверов и тьмы впереди, перемежающейся с кровавым туманом… А затем свет пропадает, и сосущая чернота смыкается вокруг меня. Я привык к ней. Я ее не боюсь. Каждый дайвер знает, что на экстремальной глубине, для ее тварей, тусклый свет означает либо добычу, либо затаившегося хищника. Но настолько тусклый – всегда добычу. Посему дайверы либо используют приборы теплового или ночного видения, либо мощнейшие световые излучатели при работе в группах – достаточно яркий свет может отпугнуть то, что живет во тьме и не привыкло к нему…
Но на работу таких спасительных вещей у меня не хватает энергии. А посему я использую методы наших прадедов, что сражались с ужасами глубин в скафандрах, которые уже считаются устаревшими, а значит – смертельно опасными в эксплуатации. Особенно там, куда мы стали заходить сравнительно недавно, осмелев от нашего технологического развития и наивно полагая, что сможем подчинить Великий Океан. Забывая, что обитающие на глубине кошмары в отличие от рас суши прекрасно усваивают уроки.
Сенсоры скафандра улавливают звуковые сигналы и усиливают их, интерпретируя и позволяя понять, что происходит. Так, словно я был на поверхности, а не на дне. Подняв голову, я вижу один из боевых батискафов легиона Мутиляторов, ощетинившийся шипами и манипуляторами, оканчивающимися смертельно опасным оружием ближнего боя. Лучевые резаки, лезвия с молекулярной заточкой и буры, способные кромсать даже самую твердую породу, не то что мясо. Кольца биолюминесцентной плоти смыкаются вокруг него – что бы там ни было, оно не являлось левиафаном, но даже так на его фоне батискаф казался мелким. Манипуляторы вгрызаются в мясо, разрывают его на куски, но… Мало. Слишком мало одного батискафа для столь маневренного и крупного существа. Одним смазанным движением нечто смыкает челюсти, пробивая обшивку и разрывая батискаф на куски. На такой глубине почти любое его повреждение – суть смертный приговор для экипажа, ибо если система герметизации подведет, то вода ворвется внутрь с напором, способным резать металл. А этот батискаф, судя по виду, не был передовым. И не смог вовремя герметизироваться. Мое сердце испытывает мрачную радость за братьев и сестер. Мгновенная гибель. Они не испытывали мучений и с честью ушли во тьму за жалкую долю секунды.
К своему ужасу, я осознаю, что вижу как минимум еще с десяток таких светящихся исчадий преисподней, что неспеша плывут высоко надо мной, собирая страшный урожай из жизней тех, кого не забрала недавняя битва. И без того не особо сильное желание «светить» здесь становится еще слабее. Сенсоры улавливают звуки, которые они издают и у меня все холодеет внутри, когда сигналы, испускаемые ими, оборудование скафандра расшифровывает и представляет на тактическом дисплее в виде различимых, человеческих слов:
«МАМА. ПОМНИШЬ. КАК. МЫ. НА. БЕРЕГУ. ПЕЛИ. ЭТУ. ПЕСНЮ. ПРО. ЗВЕЗДЫ. Я. ДО. СИХ. ПОР. СЛЫШУ. ЕЕ. В. ШУМЕ. ВОЛН.»
«Я. КЛЯНУСЬ. ТЕБЕ. Я. ВЕРНУСЬ. МЫ. СЫГРАЕМ. СВАДЬБУ. Я. ТЕБЯ. НЕ. БРОШУ. И. МЫ. ВМЕСТЕ. ВОСПИТАЕМ. НАШЕГО. СЫНА. ТОЛЬКО. ДОЖДИСЬ.»
«ЛЕВО. РУЛЯ. ЛЕВО. РУЛЯ. СУКА. МЫ. НЕ. СДОХНЕМ. В. ЭТОЙ. ДЫРЕ. ОГОНЬ. ИЗ. ВСЕХ. ОРУДИЙ. СЛАВА. ДАЙВЕРАМ. ОКЕАН. БУДЕТ. ПЫЛАТЬ.»
«ЦЕНТУРИОН. ХАГРО. МЕРТВ. ЛЕГИОН. РАЗБИТ. ТВАРИ. ИДУТ. ОСТАВЬТЕ. ПОСЛЕ. СЕБЯ. СЛАВУ. И. ЛЕГЕНДЫ. БРАТЬЯ. НЕ. УМРИТЕ. НЕ. УБИВ.»
«УМИРАЙТЕ. С. ЧЕСТЬЮ. МОИ. ВОЛКИ. УМИРАЙТЕ. С. ЧЕСТЬЮ.»
«АПОРТ. ДА. МОЛОДЕЦ. ХОРОШАЯ. СОБАКА. МОЙ. ЛЮБИМЫЙ. ПЕС. ТАК. БЫСТРО. ИЗУЧАЕТ. КОМАНДЫ. ПОЙДЕМ. Я. ТЕБЕ. ДАМ. ВКУСНЕНЬКОЕ.»
«УЛЬТРААБИССАЬНЫЙ. КРУГ. МЕРТВАЯ. ЗОНА. ИЗ. КОТОРОЙ. НЕТ. ВОЗВРАТА. ПО. НЕПОДТВЕРЖДЕННОЙ. ИНФОРМАЦИИ. ТАМ. ОБИТАЕТ. ИСТОЧНИК. ДЗЕТА. ИЗЛУЧЕНИЯ. ОН. ЖЕ. ЗЛО. ИЗ. ГЛУБИН.»
Вознеся молитву Отцу-Океану за упокой их несчастных душ, я отключаю сенсоры, дабы больше не вчитываться в мелькающие на дисплее интерпретированные сообщения.
А затем останавливаюсь, понимая, что эти гигантские глубоководные твари говорят голосами своих убитых и ассимилированных жертв. Должно быть, охотясь на других глубоководных созданий, они использовали издаваемые ими звуки и электромагнитные сигналы для привлечения добычи, обманывая таким образом чужую систему распознавания «свой-чужой». Но на этот раз их пищей были люди.
Тот факт, что они используют случайные воспоминания поглощенных и используют человеческую речь неестественно, говорит о том, что они не затронуты Глубинной Чумой и не обладают высокоразвитым интеллектом. Что, впрочем, не помешает им разорвать меня на куски, если представится возможность. Наверное, они так бы и сделали, если бы дно было частью их охотничьих угодий, но угреобразные тела говорят о том, что они предпочитают жить вплавь, а не ползать в самых недрах бездны. Скорее всего они были приручены эйдолитами и охотились на нашу технику и ее экипажи, а также на дайверов, что всплывали, пытаясь спасти свои жизни от смерти, что ждала на дне. Теперь они словно причудливые гирлянды описывают надо мной узоры кольцами своей плоти, издают щелкающие звуки, вопят голосами погибших и ищут новых жертв.
Я добрался до каменистой части дна. Идти становится немного легче, однако я вижу смазанное движение впереди и вскидываю лучевое ружье. Твари глубин точно так же как мы умирают от тяжелого внутреннего отравления сталью, однако экстремальные глубины с баллистикой не дружат… Но дружат с энергетическим оружием. Очень хорошо. Мой народ воюет с глубинными исчадиями с незапамятных времен и за годы практики успел отточить инструменты их уничтожения так, чтобы даже в своей родной стихии они не чувствовали себя в безопасности.
Но каждый раз думая, что мы сравнились с ними в подводных сражениях, мы врем сами себе. Ибо мы – лишь незваные гости в непроглядной тьме океанической бездны. А они – ее дети. И мы на их территории. В их доме.
Луч ослепительного света распарывает тьму. Сенсоры оружия, передающие информацию на броню, фиксируют попадание, скафандр улавливает хрипы впереди – ничем больше этот враг меня не наградит. Эйдолиты умирают так, что даже их гибель внушает тревогу и опасения. Не по-человечески. Без эмоций. Словно сломанные куклы, которых выбросил безжалостный кукловод, что в общем-то недалеко от правды. В такой ситуации открывать огонь крайне опасно – свет может привлечь внимание чего-то, чему лучше никогда не показываться. Но, к моему счастью, светящиеся огромные твари наверху не обратили на меня внимания, судя по всему, увлеченные свечением друг друга слишком сильно, чтобы отвлекаться на меня.
Зато меня раскрыл кое-кто другой.
Я успеваю вовремя отрубить сенсоры, дабы не интерпретировать боевой клич на языке эйдолитов – даже вчитываться в такие вещи опасно – и припадаю на одно колено, вновь открыв огонь. Скафандр считывает уровень заряда батареи оружия. Семьдесят семь процентов. Семьдесят пять. Семьдесят два… Во вспышках смертоносных лучей я вижу очертания их лиц, изящные изгибы тел – но не могу найти искомого, искаженного. Но уже знаю, что это – моя последняя битва.
Один из эйдолитов спикировал на меня сверху – судя по всему, Избранный отдал ему мысленный приказ на тактический маневр. Я еле успеваю вытащить вибросаблю и активировать ее, встретившись с ударом оружия из талассита. Приняв удар, я через скафандр ощущаю, как дрожат сами мои кости от его силы, а сервомоторы скафандра начинают работу в форсированном режиме, дабы сравниться с моим врагом. Мы скрестили клинки, и я вижу его. При определенных обстоятельствах его можно было бы спутать с эльфом, однако различия были. Уши больше походили на перепончатые плавники. Глаза были почти атрофировавшиеся, черные, словно смоль, не выражающие ни ненависти, ни злобы, ни интереса. Если глаза – зеркало души, то глаза эйдолитов отражали пустоту.
Они были другими, нежели глубоководные исчадия – уродливые, гротескные, наводящие ужас одним своим видом. Эйдолиты же выглядели почти как мы и одновременно нет. До уровня эффекта зловещей долины. И именно поэтому являлись самым страшным врагом в океанических глубинах. Им не нужна была показная дикость, не нужны были горы мускул, чешуи и когтей. Каждый, встретивший их, отмечал, что лучше бы столкнулся с очередной извращенной пародией на одну из разумных рас, чем с этими исчадиями ада, что выглядели в некоторой степени обычными, при этом скрывая истинный ужас.
Все они без исключения объединены одним общим, коллективным разумом. Никто не знает, когда и насколько давно они продали свои души Злу-из-Глубин, но эта сделка выжгла во всех них кроме Избранных, составлявших элиту их общества, все, что можно было бы назвать индивидуальностью. Во внешнем виде эйдолита не было ничего лишнего, ни единой детали, что отличала бы его от прочих окромя черт лица, длины волос и прочих банальных факторов. Лишь чистая, безупречная функциональность, словно перед тобой – оружие, которому придали форму гуманоида.
Это моя последняя битва. Именно коллективный разум делает их опасными. Подконтрольные Избранному, они обмениваются информацией с сумасшедшей скоростью. Тебя увидел один? Поздравляю, тебя увидели все. Ты убил одного из них? Не сомневайся, другие знают, кто умер, где и как и уже идут за тобой. Но ублюдки ошибаются, думая, что я так дешево продам свою жизнь. Выкрутив регулятор на максимум, я активирую налобный фонарь и подаюсь вперед, дабы его свет достиг крайне чувствительных к любым ярким вспышкам глаз. И если бы эйдолит умел думать сам, он бы проклял тот факт, что его глаза не до конца атрофировались за поколения жизни под водой.
Кажется, даже несмотря на то, что мы на колоссальной глубине, я словно слышал его полный боли крик. Но я знаю, что это кричит не он, а Избранный. Его устами. И не от боли, а от гнева, ибо одна из его марионеток перестала видеть. Виброклинок описывает в воздухе дугу и вонзается в шею – пытаться прорезать таким оружием талассит все равно что ножницами пытаться разрезать камень. Убедившись, что жизнь покинула его тело, я вновь берусь за ружье и испускаю следующий луч прямо в голову очередного эйдолита, что пытался подобраться ко мне со спины, заставляя ее разорваться под водой сгустком ихора, костей и крови.
Я кричу на дне океана, но никто не слышит мой крик. Я палю во все стороны, но твари лишь кружатся вокруг меня, отвлекая, заставляя расходовать боезапас. Голоса в голове вопят с новой силой – мой разум слабеет, уступая Зову-из-Глубин, что проникает в него, медленно сводя меня с ума. И я уже не знаю, стреляю ли я в настоящих эйдолитов или палю по собственным галлюцинациям.
Наконец голоса доходят до пика ужасного крещендо и это значит только одно – Избранный здесь. Я затылком ощущаю его присутствие и оборачиваюсь, но…
Парализующая, ужасная боль пронзает все мое тело, и я чувствую, как земля уходит из-под моих ног, словно я – листок, который с пугающей легкостью заставил взмыть ураганный ветер. Копье из талассита пробило мою грудь и вышло с обратной стороны, лишь из-за прекрасной системы экстренной герметизации я еще был жив… Но это ненадолго.
Избранный возносит копье – и меня вместе с ним – над собой, осматривая меня и наблюдая за тем, как я медленно соскальзываю ближе к нему по мере того, как бритвенно-острое лезвие разрезает мои мышцы, кости и плоть. Избранные заражены. Все до последнего, особым штаммом Глубинной Чумы, что делала из людей глубоководных тварей, а из них… Это. Помесь из естественных для его расы черт и черт морских обитателей – гребни, плавники, болюминесцентные отростки и чешуя, перемежающаяся с щупальцами, заменяющими ему ноги и делающими его похожим на спрута. Мерно подрагивая жабрами, он смотрит мне в глаза. Не как на врага, а как на добычу, которую наконец настиг умелый охотник и вот-вот дарует удар милосердия.
Но его не последует. Ибо если и ведома Избранным эйдолитам жалость, человеку, как и любому существу суши, увидеть ее не суждено.
Захлебываясь кровью, я смотрю своему убийце в глаза и тяну к нему руку, силясь нанести последний удар по искаженной морде, лишенной подбородка, вместо которого «красовались» мириады шипастых щупалец, но мой кулак так и не достигает цели, становясь непосильно тяжелым.
Не всегда герои выживают. Не всегда свет побеждает тьму.
И не всегда сны – есть предвестник чего-то грядущего, что был подсунут в твой разум мистической силой незнамо для каких целей. Иногда они – это просто продукты поврежденного разума, пытающегося восстановить былую функциональность…
Глава 1
– Капитан Хайон! Капитан Хайон, вы должны проснуться! – Я услышал чей-то довольно молодой голос, ощущая, как его обладатель трясет меня за плечо.
– М? – Я раскрыл глаза и увидел Диего. Одного из дайверов-новобранцев. Что он здесь делает? Где вообще я? Твою мать… – Я что, заснул?
– Да, капитан. Мы пришли и расселись, но вы уснули прямо за столом. И дышали очень тяжело. Нам показалось, что вам приснился кошмар и мы решили вырвать вас из него. Тянет на медаль за спасение на глубине? – Смеясь, спросил рекрут.
– Что-то вроде того. – Ответил я, помассировав виски. Бросив взгляд на часы, я пришел к выводу, что проспал тут минут десять и из них пять – учебного времени. И пусть я просто должен был поболтать с молодняком о «важном» как один из опытных бойцов моего легиона, не к чести офицеру было представать перед подчиненными в таком свете. – Вернись на свое место, рекрут. – Помрачнев, Диего встал по стойке смирно, выполнил воинское приветствие и проследовал к своей парте. В обычной ситуации другой бы проявил благодарность, но я не делал скидок молодняку. Никогда. Пусть привыкают, ибо глубина никогда не станет их жалеть.
Встав из-за стола, я осмотрел присутствующих и уже собрался отмечать их в журнале посещаемости, пока не вспомнил, что я в общем-то не преподаватель. Пожав плечами, я отложил журнал в сторону. Пускай их инструктор, которого я подменяю, сам ведет бумажную волокиту. Сам же я подошел к доске и мелом вывел на ней свое имя и информацию обо мне. Полезно будет, коли тут были новые лица.
Всегда отрадно видеть молодежь, которая как и ты достаточно безбашенная, чтобы согласиться умереть бесславной смертью в непроглядных пучинах.
– Для тех, с кем мы видимся впервые, я – капитан Хайон. Фамилии у меня нет, от нее я отрекся, когда вступил в ряды дайверов, ибо не пожелал носить фамилию рода изменников и трусов. Я был командиром первого отдельного взвода спецопераций дайверского легиона Призраков, будем знакомы. Прибыл я туда в звании рядового дайвера, зарекомендовав себя и во время обучения, и во время боевых задач, и во время учебы впоследствии на офицера командного состава – каждый из вас может добиться таких же высот за свои заслуги. Или же будет наказан за свои недостатки. В данный момент я прохожу курс реабилитации и в рамках него командование посчитало, что мне будет полезно разделить с вами мой опыт и в принципе хоть немного социализироваться в свете того, что большинство времени я провел на койке и в трансепте, где мне без остановки полоскал мозги наш возлюбленный Жрец Глубин. Так что вы заперты здесь со мной на сорок пять минут… Отставить. На сорок минут. И ничего с этим сделать не сможете. Разрешаю задать один вопрос касательно меня и моего служебного статуса, если таковые возникли.
– Капитан Хайон, вы сказали, что были командиром первого отдельного взвода. Стало быть, сейчас вы…
– Сейчас мой статус не определен. Первого отдельного взвода больше нет – все до последнего кроме меня погибли в бою. Погибли как настоящие герои. Каждый мой боец сражался как загнанный в угол зверь и унес с собой десятки глубоководных и эйдолитов, и вы, и я можем только мечтать о настолько славной смерти. Это все, что вы узнаете и больше вопросов о моем прошлом я слышать не желаю – для особо любознательных, это засекреченная информация. Когда я пройду курс реабилитации, командование распределит меня туда, куда посчитает нужным.
У меня не было ни желания, ни сил обсуждать гибель моих бойцов с рекрутами. Ни к чему им знать настолько кровавые подробности. Но возвращаться к этому моменту было хуже ада. Я навсегда запомнил их лица. Они огнем лучевых ружей врезаны мою память на всю оставшуюся жизнь. Как напоминание. Как клеймо. Не защитил. Не предвидел. Не сделал все, чтобы вернуть их семьям, друзьям и родным. И остался жив. Единственный из них. Наблюдавший за тем, как они один за другим приносят себя в жертву, чтобы я смог выжить и вернуться к командованию с победой и докладом о чем-то, что в глазах наших верхов было дороже жизней людей, без которых я не могу больше представить уже свою жизнь.
Хуже участи для командира не может быть в принципе.
Тем временем рекруты заметили длительную паузу в моей речи и терпеливо ожидали, когда же она прекратится. Кое-кто даже рискнул позволить себе перешептываться. Взяв мел в руки и разломав его на две части, я запустил каждую из них им в голову, ухмыльнувшись, когда услышал громкое «Ай!» – меткость явно осталась при мне.
– Но мои проблемы – только мои проблемы и не сомневайтесь, я легко засуну их себе куда надо, когда кончится время слов и настанет пора греметь оружием. Запомните, что на глубине слабость любого рода означает смерть. Посему рекомендую оставить ее за бортом перед тем, как прыгать в подводную лодку, иначе обнаружите пасть глубоководного, смыкающуюся на вашем горле. В лучшем случае. Для особо впечатлительных также отмечу, что на глубине да во время операции бегство не поможет – заряда самых передовых энергоблоков хватает на подпитку скафандра примерно недели две-две с половиной, после чего вы лишитесь сначала способности ходить, затем начнете терять сознание из-за нехватки кислорода, а после вы умрете, если Великий Океан и его твари не заберут вас раньше, а про голод и жажду я вообще молчу. Ну или всегда есть вариант попроще – системы скафандра откажут и давление просто-напросто разорвет вас на куски. Посему, пока вы не приняли присягу и не присоединились к полноценным братьям и сестрам, у вас есть шанс бросить это дело, если вы чувствуете, что оно не по вам. В этом нет ничего зазорного – не каждому дано положить свою жизнь в вечной войне суши и океана. Здесь есть люди, думающие об этом?
Как и ожидалось, никто не встал и не поднял руки. Похвально. Пусть учатся верить в себя и свои силы, а легион выбьет из них лишнюю дурь и спесь. Отряхнув ладони, я присел обратно за стол, смерив рекрутов взглядом. Вроде как все смотрят на меня, дисциплину больше не нарушают… Так должен вести себя учитель, да?
– Честно говоря, я не знаю, чему вас учить, тем более в этом классе, ибо учитель я так себе. Я хорошо работаю с теми, кто перешел под мое начало, уже проявив себя и не люблю кого-то «дообучать» в процессе сверх необходимого – как правило, в нашем с вами ремесле это чревато. Так что думаю, мы с вами просто поговорим и заодно посмотрим, чему вы уже успели научиться. Практика важна, но теорию тоже необходимо знать… Итак. Ты, Диего. – Он встал с места, выпрямившись. На его груди сверкал знак отличия. Заместитель командира взвода. Отлично, спрос с него будет больше прочих. – Начнем с наводки. – Я указал на карту нашего мира, что был назван нашими предками «Талассея». На их языке это означало «Священные Воды». – Расскажи мне, что это за круги на карте и что они обозначают. А лучше – покажи, где находится твоя родина.
В действительности, карту нашего мира делили круги. На первом, относительно широком, располагались три архипелага небольшого размера, вмещающие три города-государства, правящие нашим миром сообща. Имелись группы разрозненных островов, но ни один не был достаточно большим, чтобы вместить в себя серьезную сеть городов и поселений. И дальше – один распиленный на части, циклопических размеров водный простор.
– Я родом из Хегата, капитан. Он находится на востоке круга безопасных вод. Вон там.
– Прекрасно. – Я кивнул. – Что можешь рассказать о своей родине?
– Хегат – экономический центр Талассеи. Как говорила матушка, в Хегате деньги означают власть, а власть – деньги. Наш город-государство представляет председатель Валериан Артего, однако ключевое слово тут – представляет. Реальная власть распилена между пятью самыми крупными торговыми домами. Впрочем, дом Артего самый богатый, так что мало кто может противопоставить его слову что-либо.
– Что еще в Хегате говорят, Диего?
– Говорят, что если тебе что-то нужно – у нас оно скорее всего есть. Причем втридорога. – Сказал он, улыбнувшись и вызвав в классе смешки.
– Молодец. Что можешь сказать про вот это вот государство? – Я указал пальцем на западную часть безопасных вод, подконтрольную другому городу-государству.
– Это – Антивир. Нанаши, Бастиан, Александрос и Веспасиан с нашей группы родом оттуда. Город Науки, его название буквально переводится как «Последний Свет» в честь того, что дважды его инновации спасали нас от уничтожения тварями Зла-из-Глубин. Управляется ученым советом, который возглавляет Первый Стратег Минерва Локхарт, легендарная создательница батискафов класса «Индоминус» и дзета-блокаторов, которые перевернули ход войны и исследования глубин.
– Отлично. Твои познания в географии мне нравятся, боец. Отрапортую твоему командиру, чтобы поощрил тебя… А что ты скажешь об этом аномальном явлении? – Я указал на архипелаг на севере Талассеи.
– Это то, что осталось от Танакрегской Железной Империи. Город-государство Танакрег. Располагает самым мощным флотом из всех городов-государств. Воины до мозга костей, у них все решает адмиралтейство. Сейчас его возглавляет гранд-адмирал Дарий Готье. В свое время именно там появились дайверы и даже сейчас они располагают собственным дайверским формированием «Кракены Танакрега». Однако после Битвы Черной Воды, когда Дарий обманом послал войска дайверов на верную смерть, что привело к катастрофическим потерям, легионы дайверов разорвали все связи с Танакрегом.
– Именно. – Я обратился ко всем рекрутам. – На случай, если кто-то забыл – Дарий заверил Маршалла Глубин Матиаса Тренчбрейкера в том, что подкрепление спешит к ним на помощь, а флот вот-вот окажет им поддержку сбросом глубинных бомб. Таким образом он обманом заставил все легионы перейти в наступление. На колоссальной глубине наши братья и сестры умирали тысячами. Сходили с ума от катастрофической силы зова-из-глубин, накладывали на себя руки, трогаясь рассудком, их разрывали на куски левиафаны, эйдолиты и глубоководные отродья – если у Талассеи есть список самых ужасных смертей, они изведали все до последней, сражаясь за судьбу нашего мира. Двести пятьдесят тысяч дайверов не вернулось с той битвы. Я хочу, чтобы вы вдумались в эту цифру. Легион Мутиляторов, что находился в авангарде и нес взрывчатку, впоследствии взорвавшую вражеское логово, выполнил миссию… Но при этом попал в мертвую зону, где зов-из-глубин за считанные мгновения сводил людей с ума и был уничтожен в полном составе, осталось только одно отделение. Те из них, что сражаются сейчас – их потомки. Легион Кастигаторов лишился семидесяти процентов личного состава, включая высшее командование. Легион Реликторов чудом сумел спастись, первым заметив неладное – их устройства помогали братьям отступить. Наш легион Призраков оказался наиболее уцелевшим, потеряв половину наших братьев и сестер. Только потому, что мы бились на дистанции, а не рвались в самое пекло. Танакрег когда-то был моим домом до тех пор, пока я не бросил его, приплыв в Хегат и вступив в ряды дайверского легиона Призраков. Моя фамилия, от которой я отказался, принадлежала именитой семье капитанов боевых кораблей. И я презрел их и их порядки, став «позором» рода. Произошедшее между дайверами и Дарием – причина, по которой в Танакреге мы не ведем набор напрямую и по которой мы не бьемся с ними бок о бок окромя самых исключительных случаев. Запомните. Братья и сестры из других легионов – ваши союзники. Вольные Сабли – дайверы, что покинули легионы и стали наемниками – также ваши союзники. Пусть мы и не считаем их поступки правильными, они знают, что такое честь и на помощь к вам в случае чего придут. Во время операций не бросайте попавших в беду – сила людей всегда была в единстве перед лицом гибели… Но если суда Танакрега или тем более Кракены попросят вас о помощи, отказать им не сочтется за грех. Жизнь дайвера-легионера никогда не будет менее ценна, чем жизнь этого лишенного чести отребья.
Я поднялся из-за стола и прошелся вдоль учебного класса, остановившись перед картой. Вздохнул и развернулся к рекрутам. Взгляд каждого был направлен на меня и в нем читалось то, что этот урок они усвоят. Вытянув руку, я указал пальцем на одного из рекрутов.
– Ты следующий. Как зовут?
– Каллен, капитан. – Сказал он, поднявшись с места. Новобранец с темными волосами и карими глазами. Судя по всему, тоже с Танакрега.
– Расскажи об океанических кругах. Вы ведь проходили это, не так ли? Это одни из самых важных сведений, которыми вы будете располагать – вы всегда должны знать, как определить, на каком кругу вы оказались. Запомните навсегда: если ваша операция идет гладко и без каких-либо заминок, скорее всего вы дружным строем маршируете прямо в западню. Нет, не всегда за вас всё продумает оборудование – иногда оно выходит из строя, кто бы мог подумать. И такой ситуации единственное, что поможет вам спасти – это знание того, как определить, насколько вы глубоко в заднице.
– Так точно, капитан. Круг, на котором располагаются архипелаги городов-государств, называют «Безопасными Водами». Название говорит само за себя. Как правило, транспортные суда ходят по ним, опасаясь соваться в более опасные круги. Из угроз в Безопасных Водах – пираты Вольной Гавани, реже – разрозненные группы глубоководных. Еще реже проводят свои рейды эйдолиты и нападают на флоты и суда левиафаны неопасного класса Себек и Бьякхи.
– Стоять. Почему у одного класса левиафанов два наименования?
– Левиафанов различают нейтральных и затронутых, где первые – представляют свой вид в изначальном его виде, а вторые являются искаженной Глубинной Чумой пародией на своих братьев и сестер. Отличаются враждебностью к любой разумной жизни суши и не договороспособны. Соответственно Себек – наименование вида нейтральных левиафанов этого, низшего класса, а Бьякхи – наименование принадлежащих к нему же затронутых левиафанов.
– Правильно. Несмотря на то, что всех левиафанов можно отнести к чудовищам, вы не ошибетесь между нейтральными и затронутыми – если первые есть результат беспрерывной эволюции их вида, что гармонично складывает черты их родителей в единое целое, то вторые ощетинены приобретенными мутациями, единственная цель которых – убивать нас. С первыми можно разойтись разными дорогами, в особо интересных случаях – даже договориться. Они вообще крайне редко атакуют людей, если мы не ведем целенаправленно охоту на них и не приближаемся к их детенышам. Если же увидите вторых… У вас будет лишь один вариант. Убить их раньше, чем они смогут убить вас. Напоминаю – бежать от левиафана нет смысла, не изобретены еще человечеством суда, способные обогнать их в родной стихии… Так, ладно, мы отвлеклись. Продолжай, безопасные воды это не интересно.
– Дальше располагается эпипелагический круг. Наиболее частое место для вылазок не самых богатых флотов за ресурсами и добычей – регион опасный, но не настолько, чтобы представлять смертельную угрозу. Суша встречается лишь в виде мелких островов и островных групп. Ресурсы круга не самые ценные, но при этом довольно легкодоступные – несколько раз мы уже успели в рамках слаживаний сопровождать флоты из судов и подводных лодок, что занимались добычей. Островов довольно мало, часто встречаются глубоководные и они агрессивнее и сильнее тех, что порой атакуют безопасные воды. Либо же в единичных случаях возглавляют во время таких атак более слабых собратьев. Тут встречаются левиафаны класса малой опасности, Рюдзин и Тиндалл, что намного крупнее и сильнее. Также на этом круге располагаются базы легионов дайверов, в том числе и Форт Полтергаст – наша база легиона Призраков.
– В паре моментах сомнительно, но в целом сойдет. Помните, что малая опасность по системе классификации левиафанов означает оную для флотов. Вооруженных, готовых к бою и имеющих в распоряжении большие пушки, глубинные бомбы и прочее добро. Для каждого из вас встреча с левиафаном, даже классов Себек и Бьякхи – суть смертный приговор… Во всяком случае пока что. – Я кивнул, указав ладонью на нужное место на карте. – Далее. Этот круг.
– Пелагический круг. Опасная зона, в которую нас пока не выпускают. Для вылазок туда комплектуются крайне мощные флоты с поддержкой передовых сил наших Легионов. Содержит ценные ресурсы, добыча которых затруднена из-за большой глубины и крайне агрессивной и опасной фауны, включая сильнейших глубоководных. Тем не менее, как правило даже незначительный успех в добыче на пелагическом круге способен отбить все траты, которые были совершены для его организации. Из левиафанов тут встречаются все предыдущие, но по-настоящему стоит боятся левиафанов средних классов опасности Кракен и Шоггот. И если первые как правило обитают на экстремальных глубинах и редко всплывают на поверхность, то вторые из-за заражения Глубинной Чумой целенаправленно ведут охоту на разумных. Левиафаны этих классов как правило уже обладают псионными способностями и практически ни один корабль в одиночку не сможет им противостоять. Здесь же находится Могила Кемату – священный остров Гарпунеров и их база. Я слышал, что обряд инициации у них включает в себя сражение с Шогготом или Краекном один-на-один.
– И это правда. – Я заметил, как в классе начались перешептывания. Салаги уже были наслышаны о Кракенах и Шогготах и не верили в то, что есть прослойка людей, способных в одиночку вступать с ними в бой и выходить победителями. И я сам бы не поверил, если бы не видел собственными глазами. Благословленные самим Отцом-Океаном, гарпунеры – истинные герои человеческого рода, выступающие против самого ужасного оружия Зла-из-Глубин. Если бы их не было… Вряд ли мы бы продержались так долго. – И я хочу, чтобы вы все понимали. Момент, когда ты говорил про то, что рейды в пелагический круг отбивают все траты на них… Под тратами подразумеваются ваши жизни в том числе. Мало ли кому из вас суждено в будущем вести легион за собой – никогда не забывайте о том, что важно вести войну во имя человечества, а не служить пушечным мясом для интересов богачей. Если чувствуете, что вас хотят подставить или бросить в пекло без какой бы то ни было важной причины – не смейте это терпеть… Но теперь у нас самое интересное и тут ты вряд ли многое расскажешь, так что я тебе помогу. Присаживайся. Все остальные – слушайте и мотайте на ус, эти сведения могут однажды спасти вам жизнь.
Каллен присел и я указал на предпоследний круг океана. Глубина там такая, что на карте эти воды были изображены черными, почти что как смоль. Помнится, во время моей первой вылазки туда нас успокаивал центурион – если мы падем, то скорее всего сдохнем раньше, чем доберемся до дна и того, что там ожидает.
– Далее идет абиссальный круг. Именно там как правило происходят атаки эйдолитов, ибо вторгаясь туда, мы вторгаемся в их дом. В водах абиссального круга располагалась некогда главная вотчина их цивилизации. Ныне же… Мы не знаем. Либо то, что от нее осталось, либо нечто еще более зловещее, чем то, что уже скрыто во тьме веков. Вам еще предстоит изучить этих врагов и их коллективный разум, но зарубите себе на носу уже сейчас – нельзя их недооценивать. Это не просто опасный противник, это смертельно опасный враг, который знает все ваши слабости. Он не испытывает страха. Не испытывает боли и усталости. А еще – в отличие от глубоководных и левиафанов, что делают ставку на силу, эти помимо нее делают ставку на тактику. И поверьте мне – на Талассее мало командиров, управление которых способно сравниться с хваткой их Избранных. Каждый Избранный эйдолит контролирует своих собратьев. Видит их глазами, слышит их ушами, чует их носами. При малейшем изменении в ситуации отдает новые приказы быстрее, чем вы успеваете моргнуть и вы почувствуете, что сражаетесь словно не с отдельными эйдолитами, а с единым, смертоносным организмом, единственная цель которого – прикончить вас. Их тела приспособлены к жизни на таких глубинах, где ни один дайверский костюм не сумеет выдержать давление такой силы. А еще – они не чувствуют его перепады. То есть вообще. Так что скорее всего право первого удара вам не дадут. Они невероятно сильны физически, реакция и скорость под водой превосходят пиковые человеческие показатели в лучших скафандрах, которые только видела Талассея. Так что когда вы сражаетесь с ними, вы – не охотники. Вы – добыча. И вы в их охотничьих угодьях. Никакие дайверские скафандры и техники боя никогда не смогут превзойти генетическую память, которую Талассея врезала в них после поколений жизни на глубине. Все, что мы можем – это сообща противостоять им. Именно поэтому мы меняемся с ними местами… Но случаев, когда это нам удается, гораздо меньше, чем когда доклад о нападении эйдолитов был последним, что исходило от павших в боях наших братьев и сестер.
Видеть, как уверенность тает в их глазах, было забавно. Когда-то и я был на их месте и не понимал, как вообще наши народы продержались настолько долго, имея таких врагов. Однако в будущем они непременно поймут – даже эйдолитам можно пустить кровь. Даже самый кошмарный ужас глубин можно победить. Наша задача как дайверов – выяснить, как сделать это и привести в исполнение.
– Ресурсы на этом круге ценны настолько, что выжившие после вылазки на него могут подчас до конца своих жизней не думать больше о деньгах. Именно там добывается талассит и скория, килограмм которых уходит на рынке по баснословным ценам. А так как эти ресурсы признаны стратегическими, экспедиции туда формируют все три города-государства и обеспечивают передовым оборудованием, оружием и припасами. На этих кругах встречаются левиафаны класса высокой опасности – Кайдзю и Дагон. Если ареалы обитания первых известны и на их территорию не рекомендуется соваться никому, кто не хочет умереть страшной смертью, то вот вторые неустанно патрулируют воды и немедленно нападут, если найдут вас… И не посчитают риск неоправданным из-за величины вашей армады и тех, кто стоит на ее страже. Да, во время увеселительных процедур на абиссальном круге гарпунеры участвуют абсолютно всегда и если они не одобряют вылазку – рейд отменяется. Почему? Все, что могу сказать – если на вас напали один-два Дагона и с вами рядом их не окажется, можете в принципе закрыть глаза и молиться Отцу-Океану, чтобы все кончилось быстро – пара этих тварей с легкостью может уничтожить три-четыре хорошо подготовленных флота. И что самое страшное, здесь водятся последние два существующих на данный момент легендарных вида левиафанов смертельного класса опасности. Йормунганд и Азатот. Первых вы не встретите никогда – случаев столкновения с ними единицы. Бытует мнение, что их псионная мощь настолько сокрушительна, что они просто-напросто мысленным приказом разворачивают флоты людей, заставляя их двигаться иным кусом, чтобы избежать встречи. И делают это прямо с океанического дна, где, предположительно, обитают. Для справки – средняя глубина на абиссальном круге примерно семнадцать-восемнадцать километров. Они невероятно сильны и огромны настолько, что все наши флоты банально не стоят их усилий и внимания. Истинно древние существа, которые скорее всего застали время, когда сам мир был другим и суши в нем было больше… А вот если на вас выйдет Азатот – ничто в Талассее не сумеет вам помочь.
– Неужели никто ни разу не смог их убить? – Спросил один из рекрутов.
– Почему же, случаи бывали. В битве Черной Воды. И пара на моей памяти, когда им дали отпор, со слов других дайверов. Как правило, их обстреливали целыми флотами, в то время как на них набрасывались два-три отряда одних из лучших гарпунеров, что есть среди них на данный момент. Набрасывались и гнали до таких глубин, где даже их тела начинали медленно, но верно умирать. Ценой своих жизней они заставляли их всплыть снова и попасть под огонь флота. Окромя битвы Черной Воды, убить Азатота не смог еще никто – если их и заставляли отступить, то к этому моменту они наносили величайшим армадам нашего мира такой катастрофический ущерб, что они тут же отступали прочь из абиссального круга, а выжившие после этого кошмара клялись своей кровью никогда больше не выходить в океан. Если кто не знал, оружие гарпунеров распознается псионным чутьем левиафанов и как правило флот, где есть отряд из них, не столкнется с незатронутыми Чумой Глубин левиафанами попросту потому, что им дорога своя шкура. Но это не касается Азатотов, которые не боятся никого и ничего. И все же, если кому-то удастся убить такую тварь… Будь то гарпунер, флот, дайвер или все они вместе да сообща – они впишут свое имя в историю Талассеи и станут самыми богатыми людьми нашего мира, ибо цена частей тел этих чудовищ… О, готов поспорить – таких цифр мы еще просто-напросто не придумали. Но я отдалился от темы. Как тебя там…
– Каллен.
– Да. Рекрут Каллен… Как поймешь, что ты оказался на абиссальном круге или на пограничном с ним районе пелагического круга?
– Туман. – Без сомнения ответил он. – Весь абиссальный круг укрывает непроглядный туман мистической природы, который не рассеивается никогда. Единственное, что помогает ориентироваться там – свет и излучение Великого Маяка в центре Талассеи и передовые инструменты навигации Антивира, но даже они дают сбой. Рекомендуется ориентироваться по первым двум факторам.
– Прекрасно. Только вот ты – дайвер и скорее всего будешь на подводной лодке. Как ты определишь это там, когда не видно тумана и нет флота, что мог бы предупредить тебя?
– Полагаю, я услышу зов-из-глубин.
– В точку. – Я кивнул, жестом позволяя ему присесть вновь. – Зов-из-Глубин – это штука чуть ли не опаснее, чем левиафаны, эйдолиты и глубоководные вместе взятые. Если от всех них можно хотя-бы попытаться сбежать или отбиться, то с Зовом невозможно сражаться, как нельзя ударить дым. Он медленно проникает в ваш разум и начинает его разрушать. Искажать ваше восприятие реальности. Связывать вас с существом, что спит в центре Талассеи и испускает его. В Андивионе это имеет научные названия, как всегда. Зов-из-глубин они именуют «дзета-излучением» и оно начинает атаковать наши мозги «дзета-волнами» с дальних окраин пелагического круга и в абиссальном круге. Чем ближе к его источнику – тем сильнее. Поначалу вы слышите едва различимый шепот. Может начаться слабая головная боль. Это – два ярких признака того, что зов начал на вас действовать. Облучитесь сильнее – начнутся сначала слуховые, затем и зрительные галлюцинации. Появляется постоянное чувство тревоги, апатии, загнанности, ощущение того, что за вами наблюдают, причем последнее – правда, ибо, опять же, дзета-волны медленно, но верно связывают ваш разум с разумом того, кто их испускает. Поверьте мне – в этом нет ни хрена хорошего. Облучитесь еще сильнее – и начнется самое интересное. Вы станете слышать голоса ваших товарищей, родных и близких, они будут шептать вам, какая это охренительная идея – убить всех вокруг и отправиться за борт. Звучит смешно? Вам будет не смешно, когда из-за дзета-излучения вы потеряете возможность отличать реальность от иллюзий и начнете им верить. Депрессия, шизофрения, биполярное расстройство личности – все это в миниатюре вы ощутите на себе. На этой фазе заражения вы опасны не только для себя, но и для других и, если вы перейдете на нее, вам либо введут дзета-блокаторы, либо медикаментозно отрубят вас, чтобы вы хоть немного остыли. Шепот Зла-из-Глубин, а именно оно испускает Зов, будет на этом этапе наиболее различимым, но что самое страшное – вы начнете медленно, но верно его понимать. И как только это произойдет, вы пожалеете, что не померли, ибо контакт с настолько чудовищным разумом вы не забудете никогда.
Я уже думал отшутиться, но усмехнулся, чувствуя, что рекрутам вообще не до смеха – в комнате повисло почти осязаемое напряжение. Каждый из них теперь понял простую истину – зная что-то, ты сможешь этому противостоять. А это очень хорошо. Пусть усваивают, кто они, что они будут делать и с чем им предстоит столкнуться.
– Уже были у главного оружейника Беркова? В свое время он был одним из лучших дайверов Призраков, однако в один момент оказался в абиссальном круге в окружении вместе со своими братьями и сестрами. Оказался внепланово, спасаясь бегством от левиафана. На крайне позднем этапе заражения он пожертвовал свои дзета-блокаторы молодому брату, оставшись один на один с ужасом, который атаковал его разум. Пока они искали снотворное, он перешел на финальные этапы заражения и, с его доклада, между ним и Злом-из-Глубин рухнул языковой барьер. Десять секунд Берков понимал этот шепот и Зло-из-Глубин общалось с ним, пока ему вводили снотворное. Десять секунд. А кричать он перестал через две минуты, когда надорвал глотку, и конская доза препарата смогла погрузить его в сон. С тех пор он больше не разговаривает. Вообще.
– Из-за того, что он… Услышал и увидел? – С опаской спросил Диего.
– Во-первых из-за этого. А во-вторых из-за того, что дзета-излучение выжгло в его мозге что-то, что отвечало за способность разговаривать членораздельной речью. Даже если Берков попытается, он не выдавит ни слова. Именно так, рыбки вы мои. Зов-из-Глубин уродует вас не только ментально, но и физически… Когда вы пришли, я видел кошмар. Кто может сказать, почему?
Один из рекрутов встал с места.
– Капитан Хайон, рекрут Демиан. Сон – один из способов избавиться от дзета-заражения, а кошмары – продукт «стравливания» оного человеческим разумом.
Я усмехнулся, узнав знакомые формулировки.
– Ты у нас из Антивира?
– Так точно.
– Это видно… Но ты прав. Когда разум не проявляет активность – в особенности эмоциональную – он очищается от воздействия дзета-волн. Так что за вашим временем отдыха будут крайне тщательно следить, а если ваш товарищ настолько в невменозе, что ни заснуть, ни успокоиться не может – вас проинструктируют, как его «отрубить», чтобы пришел в себя. Нет, бить братьев и сестер по голове не стоит – в лучшем случае вы нанесете им черепно-мозговую травму и выведете из строя на долгий срок, а в худшем – убьете, попадете под трибунал и сядете в тюрьму. Или будете расстреляны на месте, если того требует ситуация. Рекомендую также брать с собой памятные и компактные вещи – все, что способно напомнить вам, откуда вы и кто вы, чтобы провести черту между реальным и нереальным. Молитвы, боевые песни, все, что может укрепить решимость, также понадобится – не гнушайтесь методами, способными даровать вам душевный подъем, ибо он может как нивелировать, так и полностью подавить действие дзета-излучения. Во время Битвы Черной Воды, когда Великая Армада, крупнейшая в истории Талассеи, в унисон скандировала Песнь Ненависти, Зов-из-Глубин перестал отслеживаться аппаратурой. Это вам на заметку… А еще есть это.
Я достал из кармана два шприца с мутной желтоватой жидкостью.
– Это – дзета-блокаторы. Одна инъекция останавливает действие Зова-из-Глубин примерно на полчаса, вы становитесь невосприимчивы к нему. Тем не менее, не смейте применять его без получения соответствующего приказа старшим по званию или не в случае крайней необходимости, когда некому отдать приказ. Если почувствуете притупление или полное отсутствие эмоций, ощущение подавленности или же напротив – состояние экзальтации, это нормально. Дзета-блокатор «вышибает клин клином», заставляя разум и психику впасть в одну крайность, которая может просто вам навредить, чтобы избежать другой крайности, которая вас просто-напросто покалечит или убьет. И да… Если не хотите, чтобы вышеуказанные прелести вы стали испытывать постоянно, а не при приеме дзета-блокаторов, не надо долбить их как умалишенные. Максимум – три раза подряд, между которыми будет перерыв минимум в трое суток. Думаю, это самое важное, что вам надо знать.
– Капитан Хайон, разрешите вопрос. – Поднялся с места рекрут Каллен.
– Да, спрашивай.
– Вы не рассказали о последнем круге. И мы его не проходили.
Я хмыкнул.
– Последний круг… А нечего его проходить, мои вы юные покорители глубин. – Указав на карту, я продолжил. – Запомните эти места. Расщелина Ниада на западе абиссального круга, ныне уничтоженная после Битвы Черной Воды. Именно ее подорвали Мутиляторы в акте величайшего самопожертвования, которое только видела наша история. Расщелина Гидра, на востоке абиссального круга и расщелина Дагон на его севере. Они три и вот этот, последний круг возле центра Талассеи, все это – ультраабиссальный круг. В расщелинах глубина такая же, как и в самом круге, так что их относят к нему. И запомните навсегда – что бы с вами ни случилось, какие бы трудности ни бросила вам в лицо судьба – ни за что на свете не пересекайте границу ультраабиссального круга. Это – мертвая зона, в которой вас ждет лишь неминуемая гибель, ни одно разумное существо, не претерпевшее изменения Глубинной Чумы, не способно там выжить – Зов-из-Глубин достигает там такой силы, что ваши мозги расплавятся буквально за пару минут, если вас не прикончат эйдолиты или левиафаны, которых там пруд пруди, ибо для них это святая святых, где спит и видит сны их отвратительное божество. Я не шучу – ни один из попавших на ультраабиссаль не вернулся обратно. Более того – вы, как дайверы, обязаны знать. На дне еще абиссального круга даже передовые наши скафандры уже трещат по швам, работая на пределе возможностей. Дна ультраабиссального круга же достать вы не сможете – глубина там банально не замерена и вас просто-напросто раздавит чудовищным давлением еще до того, как вы опуститесь на самый низ. Из интересного… Во-первых, считается, что именно там находится источник дзета-излучения, или Зова-из-Глубин, в зависимости от того, во что вы верите. Андивион выдвигал теории. Считается, что это – живое существо, учитывая все происходящее в нашем мире. И оно настолько огромное и могущественное, что даже вымершие левиафаны класса Гаргантюа и Гастур посрамились бы. Культисты и безумцы, которые молятся им, называют его «Эйдолон» и если эта теория верна – не мудрено, что они поклоняются ему как богу. Ибо его силу, учитывая хотя-бы его размер даже без учета псионных способностей, трудно представить иначе как божественную. Почему именно «Эйдолон» – я не знаю, но зато знаю, что если вы произнесете это имя в присутствии инквизиции Жрецов Глубин, то билет в один конец в Собор Отцовских Слез вам обеспечен. А именно – в его пыточное крыло. Согласно нашим древним мифам и учениям этого культа, которые нам дозволено знать, Эйдолон напал на сушу в незапамятные времена и начал войну, которую мы ведем по сей день. Герой-бог нашего рода, Атриган, сразился с ним и заточил в самой глубокой точке Талассеи – Провале Отчуждения, названном так потому, что на такой сумасшедшей глубине в принципе невозможна жизнь… Во всяком случае понятная нам. Атриган воздвиг на месте его заточения Великий Маяк и испустил последний дух, смертельно раненный в бою. Только это все – лишь легенды…
Я задумался, а затем решил озвучить свои мысли, раз уж мы все здесь так удачно собрались.
– Но что если представить, что нет? Все беды нашего мира Зло-из-Глубин обрушило на наши головы, пребывая в полубессознательном состоянии. Подумайте, что оно сможет сделать, если пробудится ото сна… Могу гарантировать вам как минимум то, что вы не узнаете мир, в котором окажетесь в одночасье, если это произойдет. Во-вторых, Великий Маяк. Чуть ли не единственный способ ориентироваться в абиссальном круге. Не спрашивайте меня, как он светит и почему – ответа на этот вопрос не знает никто, как и на вопрос о том, кто или что поддерживает его работу столько веков. Я бы предположил, что кто-то – или что-то – все же занимается этим вопросом, если бы не тот факт, что на ультраабиссальном круге разумная жизнь выжить не сможет в принципе и более того – по логике вещей эйдолиты и преданные Злу-из-Глубин левиафаны должны были его разрушить еще очень и очень давно, что сделало бы вылазки на абиссальный круг в принципе невозможными и приговорило бы нас всех. И тем не менее, этого не происходит.
Прозвучал звонок. Я приказал рекрутам встать и осмотрел их. Такие молодые, еще не битые жизнью, но готовые броситься в самое пекло… Я смотрю на них и вижу живые трупы. Во время первых вылазок половина из них умрет. И это по меньшей мере. Более опасные круги океана заберут еще четверть. И останется одна четвертая часть, которая заматереет и станет истинными хищниками непроглядных пучин, способными дать достойный бой ужасу, который издревле считает их своим домом.
Но до тех пор, у каждого из них есть шанс. И мне хочется верить вопреки всему, что их ждет слава, а не смерть.
– На этом все, пятнадцать минут на перекурить и справить нужду и далее по распорядку дня. И помните главный завет легиона Призраков. Да, мы ужасны в ближнем бою. Нет, на мне жаль, что враг подыхает до того, как доберется до нас.
И в тот же миг из громкоговорителя донеслось:
– Капитану Хайону приказано пройти в трансепт для планового осмотра, после чего явиться в первый зал закрытых совещаний.
Рекруты посмотрели на меня как на какого-то древнего героя, сошедшего со страниц сказок и преданий. В действительности, в первом зале заседало как правило высшее командование легиона, да по исключительно важным случаям. Важным настолько, что о результатах этих заседаний не должна знать ни одна непричастная живая душа.
Что-ж, приказ есть – приказ надлежит выполнить. К тому же жрец Нариман тоже не любил, когда к нему опаздывают…